Безумный учитель [Максим Иванович Горецкий] (fb2) читать постранично

Максим ГОРЕЦКИЙ

«БЕЗУМНЫЙ УЧИТЕЛЬ»

Рассказ

Прошло, видно, немало времени с тех пор, как его в последний раз видели на улицах Мстиславля.

Одет он был в старый изорванный балахон; небритый, волосатый, с длинными, черными от грязи ногтями. Вид имел измученный и жалкий. Он обычно никогда не смотрел людям в глаза, а все мимо, словно бы искал кого-то у собе­седника за плечами.

Бывало, целыми днями, с утра до позднего вечера, шар­кал опорками на босу ногу по каменным мостовым. А то и по ночам бродил и вел нескончаемые беседы со сторожами.

В базарные же дни не спеша расхаживал в толпе, при­глядывался к мужикам в надежде отыскать кого-нибудь из знакомых, чтобы выпросить огурцов или яблок.

В будни он тоже иногда слонялся по базару, сгребал разбросанное сено, кормил коз. А случалось, наводил страх на богомольных перекупщиц. Подходил к ним тихонько и говорил:

— Сестрицы вы мои! Бога нет, чтоб я так жил... По­верьте мне, нет его!..

— О, святая богородица! Что он мелет! — крестятся напуганные бабы и отмахиваются от него руками.— По­молчи ты, помолчи, Якуб Тимохович! Вон городовой ходит...

— Кгосподин учитель! — иногда обращался к нему какой-нибудь молодой лавочник.— Кгосподин учитель! Го­родового поблизости нет. Возьми бублик — плюнь на цер­ковь!

Тот поворачивался в сторону городского собора или Тупичевского монастыря, смотрел-смотрел и плевал. Брал буб­лик и принимался жевать. А глупцы хохотали.

У тех же, которые особенно нагло приставали к нему, ничего не брал, а иногда еще и кричал:

— Слизняки вы слепые! Плюю я на вашу веру и на вас самих плюю.

И случалось — плевал-таки. Тогда они с издевкой вопи­ли: «Городовой идет! Городовой идет!»

Но он никого не боялся. Готов был плюнуть на церковь, на костел, на синагогу — хоть у самого царя или губернато­ра на глазах. Городовой даже иногда просил его не делать этого при нем. Тот слушал и не плевал — не хотел ему приносить неприятности по службе.

Так вот, этот самый «безумный учитель», как прозва­ли его люди, или Якуб Тимохович Кубракович, когда-то учительствовал в нашей Шамовской волости, и поэтому все до мельчайших подробностей знали его печальную историю.

Родом он был из Мстиславля. Видно, дед его или пра­дед ходил по свету кубраком, то есть собирал деньги на постройку новых или ремонт старых церквей,— отсюда и пошла фамилия: Кубраковичи. Да и отец его водил дружбу с попами и дьяками; был пьяницей и бражничал с ними, пока было за что, а когда пропил все — нанялся в звонари. Звонил днем, а ночью сторожил церковь, чтобы безбожни­ки не обокрали. Мать стирала людям белье, торговала на базаре семенами. Так и жили. Но, несмотря на трудности, на невысокое образование, он все же выбился в сельские учителя.

Перевели его к нам из соседней волости, где он, как го­ворили, не поладил с батюшкой. И ничего удивительного тут не было. В то время учителя часто не ладили с батюш­ками. Бывало, стоило учителю в чем-либо отказать батюш­ке, не очень низко поклониться матушке, не угодить дьяку или их детям, например, не прийти к дочерям их или, не дай бог, посмеяться над ними, как немедленно шла на него бумага: «Так и так, учитель местной школы — вольнодум, в церковь не ходит, детей добру не учит...» Тут же его и переводили в другую, похуже, школу или же совсем изго­няли.

У нас тогда был старенький поп по фамилии Бекаревич. «Не очень умный, но и не дурак,— говорили про него му­жики.— Крестит, венчает и на тот свет как положено отправляет, ни во что лишнее не сует носа и к людям не цепляется... Неплохой поп». И он сразу подружился с учи­телем. Вместе ходили ловить рыбу, вместе собирали ягоды, грибы. Одно лишь не по душе было старичку — учитель очень много любил говорить прр бога и всякие прочие подобные вещи.

— Не нравятся мне твои мудрые речи, Якуб! — часто выговаривал старенький поп Кубраковичу.— Ну, зачем тебя все время подмывает узнать: почему так, а почему не этак? Как было, так и будет... «Не приемли имя господа твоего всуе». Ты мне только рыбу пугаешь, Я, братец, люблю душевный покой..»

Поп на старости лет остался одиноким, и его хозяйство вела то ли какая-то дальняя сестра, то ли свояченица. Худая, высокая и очень набожная, начитанная в святых книгах и говорливая. Вот она и подменила молчаливого батюш­ку в беседах с учителем. Вечно они спорили о том, когда и что было сотворено, почему в мире так, а почему не этак. Она верила в разные чудеса, а Якуб Тимохович доказывал, что на всякую чушь надо смотреть трезвыми глазами. Поп, бывало, слушает-слушает, махнет рукой и уходит спать, а они, как говорится, вспомнят и бога, и черта...

И пошли среди мужиков суды-пересуды, что новый учи­тель и хороший и не совсем хороший. Хороший, потому что ученики его полюбили, старательно их учит