Просто вернись... Книга 3 [Алена Измайлова] (fb2) читать онлайн

Просто вернись... Книга 3 - Алена Измайлова

Глава 1

Они даже не успели испугаться. В один момент стало темно и холодно. Вода заполнила все вокруг. Это напомнило Кастии тот давний случай в детстве, когда едва не утонула. Она не могла самостоятельно освободить ножку и билась, как рыбка в сетях, еще больше в них увязая.

И в тот момент, когда она стала задыхаться и поверила, что уже не выплывет, ее вытащили. Террин и Верт. Язвительные герои одной маленькой девочки.

Когда Террин сбежал, с ней оставался Верт. И она всегда знала, что он рядом и спасет ее. Сегодня их некому было спасать. Они сами должны были с Карой это сделать. Спасти себя и трех маленьких девочек.

Сразу после обрушения воды Кастия потеряла ориентацию. Она ничего не видела потому, что, невзирая на свой совет девочкам, сама глаза закрыть не успела. В ушах сильно зашумело, постепенно нарастая, пока она не перестала что-либо слушать.

Что-то обрушилось совсем рядом с их убежищем. Раз, два и еще столько раз, что она сбилась со счета. Ее сильно ударило по плечу. Девушка содрогнулась от боли, сжав посильнее челюсти.

Затем по руке от плеча до локтя что-то прочертило будто острым ножом лекаря. Ей показалось, что поверхность вскрыло как кожицу на фрукте, если его чистить перед едой. В одно мгновение руку обожгло как огнем, а затем отчаянно защипало.

Огромная густая крона их спасителя-платана приняла на себя огромный по мощи водяной удар. "Какое счастье, что мы его нашли и смогли укрыться", — мелькнуло в голове у Кастии. Такая тяжесть может легко поломать человеческие кости. Возможно, вода обрушила ветки или это было что-то другое? Даже думать об этом было тяжело.

Мутная зеленоватая вода пузырилась вокруг них. Неожиданно стало совсем холодно. Даже окунаясь в ледяные ключи, Кастия такой холодной воды не знала. Ручей любил ее и не морозил. Волна никого не любила, а потому и не жалела.

Ей показалось сквозь толщу воды, что Санни вжалась в ствол, скрючившись и закрывшись ручками. Так ли это было — она не знала. Может, ей и показалось. Ками она ощущала рядом с собой, успев прижаться к девочке за миг до катастрофы. Маленькое теплое тельце, крошечные ручки, вцепившиеся в платье Кастии в районе груди и по детской привычке запущенные в вырез.

Ей показалось или привиделось, что огромные испуганные глазенки смотрели на нее, и в них плескалась паника? Старательно сдерживая дыхание, Кастия с ужасом подумала, что девочка слишком мала, чтобы уметь нырять. Санни уже умела задерживать дыхание. Немного, но умела. А вот Ками и Нира — совсем крошки. Как они там с Карой? Что же им всем теперь делать?

Мысли мелькали в голове Кастии. Она не понимала, сколько уже прошло времени, а только боялась, что они не успеют вынырнуть, и девочки утонут. Сопротивляясь тяжелой мутной воде с проплывавшими мимо какими-то предметами, она потянулась к своему поясу и попыталась найти узел. Пальцы не слушались, а ткань намокла и слиплась. С обреченным пониманием, что ничего они с Карой не успели и не смогли, она попыталась порвать пояс, обдирая и разрезая пальцы.

"Ками задохнется. Если я не успею, девочка утонет", — билось в ее голове. Им надо было выплывать. Она даже не подумала, что, когда вокруг кружит водоворот, это опаснее, чем оставаться на месте. В этот момент их опора содрогнулась от удара.

Что-то огромное ударило по дереву, по счастью, не с той стороны, где расселись девушки, и оно согнулось. Вода завибрировала, а все находящееся вокруг заволновалось. Она почувствовала, что натянутый вокруг ветки пояс ослаб и куда-то поплыл. Отпустив его, девушка потянулась в ту сторону, где, как ей казалось, была Ками. Она оказалась немного сбоку, что говорило о том, что в воде любые зрительные осознания зыбки. Обхватив одной рукой обмякшее тельце девочки и накрыв собой, а второй — вцепившись в ветку дерева, Кастия с ужасом поняла, что не знает, как быть дальше.

Ствол дерева снова содрогнулся и затрясся. Потом проплыло, по счастью, мимо них что-то большое и явно тяжелое. По ее виску что-то скользнуло, и в глазах на миг потемнело.

Возможно, на какое-то время она потеряла сознание, потому что вдруг поняла, что стало ужасно холодно. По коже сразу же побежали мурашки. Неужели могло стать еще холоднее, чем было раньше?

Холодно и… Воздух, какое счастье! Она глубоко вдохнула и поняла, что почти лежит поверх чего-то мягкого, прижимаясь щекой к корявой и твердой поверхности.

Вокруг стало светлее, чем раньше, но недостаточно. И свет не пропускал как раз этот колючий и тяжелый покров, что накрыл ее, погребая под собой. С трудом высвободив руки, Кастия начала отпихивать его, пытаясь снять, и поняла, что это — мусор. Ветки, палки, какая-то трава и длинные травяные ленты. И все вокруг пахло морем. Остро, не как обычно.

Вода плескалась где-то внизу, у ее ног. Она с трудом открыла слезящиеся глаза и вытянув перед собой дрожащие руки, уперлась в ту поверхность, к которой ранее прижималась. Ощупав ободранными ладонями, опознала в ней дерево. Она убрала мусор, почему все равно темно?

Тронув рукой свою голову, нашла, что темно оттого, что ее густые и длинные, потяжелевшие от воды, волосы высвободились из узла на затылке, когда вокруг была вода, и плотной завесой теперь свисали вокруг, залепляя ее лицо. Она отвела их в сторону, наконец увидела важное для себя и сразу все вспомнила.

Ками! Девочка, закрыв глаза, привалилась к стволу. Ее кожа была холодной, но малышка не тряслась от холода, не пыталась согреться. Она обмякла и не двигалась.

Кастию охватила паника. Все-таки не успела, не сберегла! Она схватила за плечи Ками и начала ее трясти. "Малышка наглоталась воды", — напомнила сама себе. Оборвать поясок девочки у нее получилось быстрее, чем свой. Только ей, наверно, тогда помогло то огромное, что ударило в дерево, порвав заодно ткань. Еще больше порезала пальцы, но не стала обращать внимания на влагу на руках.

Она перевернула девочку, положив животом поперек ветки и несколько раз одной рукой хлопнула по спине, второй придерживая, чтобы она не упала.

— Кастия, вы живы? Что-то с Ками? — донесся до нее хриплый голос Кары.

Она закашлялась, кто-то ей вторил более звонко. Несколько раз чихнули. Затем наверху зашуршало, посыпались обмотанные травой палки, внизу плюхнула вода, снова что-то полетело мимо и опять всплеск.

Кастия не ответила сестре. Было некогда это делать. Она перевернула племянницу лицом вверх и, протянув над ней правую ладонь, призвала свои силы. Теперь сознательно, зная, что именно она хочет получить в результате. Любой ценой, какую ей бы потом не пришлось заплатить.

Кара продолжала спрашивать. В ее голосе прорезались истерические ноты. С ее стороны раздавались треск, шуршание и плеск, будто кто-то освобождал себе путь, ломая все на пути и сбрасывая вниз.

Скорее всего, Кара пыталась пробиться к сестре и дочери, снося не хуже Волны все со своего пути. Но ее помощь уже не требовалась. Кастия разогнулась, поднимая девочку. Та очнулась. Выжила.

Девочка кашляла, выплевывая из себя воду, а потом, успокоившись, обхватила тетку маленькими ручками и, прижавшись к ней, жалобно, в голос заплакала.

Кастия, которую от слабости и боли во всем теле, уже несколько раз вырвало вонючей водой, от этого резкого движения, когда она обняла девочку, снова резко затошнило. Под носом вновь стало влажно.

С обреченным видом вытерев влагу голой и мокрой рукой, она посмотрела на нее. Ожидаемо, что не говори. Но, несмотря на слабость и головокружение, она была счастлива. Привалившись к стволу и прижав к себе плачущую девочку, закрыла глаза, ощущая, как на ее шею капают горячие слезинки. Это Ками плакала.

Сверху их обняла пара рук, и над ее ухом раздались всхлипы Кары.

— Кастия, спасибо тебе! Спасибо! — прошептала она, сжимая Кастию и Ками в объятиях.

Слезы не от горя, а облегчения, поняла Кастия. Значит, Санни и Нира живы. О Боги, какое же это счастье!

Рану на руке Кастии охватило огнем от неловкого движения сестры, обхватившей ее и сжимавшей все сильнее. Сестра была счастлива, что они живы и потому не контролировала свою силу. Девушка кое-как вывернулась и невольно зашипела от боли, когда рана столкнулась с деревом.

— Кас, ты как? — тут же просипела Кара, — Ты вся в крови… У тебя рука располосована. Не дергайся, я подлечу!

— У тебя сил хватит? Может, побережешь немного? Нам еще идти надо, — грустно поинтересовалась сестра.

— У меня хватит сил. Не переживай, Кас. Все равно ты в таком состоянии никуда не дойдешь, — отозвалась Кара и закашлялась.

Оперевшись головой о ствол дерева, чтобы переждать очередной приступ головокружения и по-прежнему не выпуская из своих рук девочку, Кастия спросила поверх ее головы:

— Что с твоим горлом, Кара?

— Немного воды наглоталась, — отмахнулась Кара, — Нира… сама понимаешь.

— Как Санни? — вновь спросила Кастия, и старшая племянница сама сверху ответила:

— Я жива, тетя Кастия. Меня папа учил нырять, — в детском голосе прозвучала такая гордость.

— Неужели? — слабо удивилась девушка, — Расскажешь мне, что надо делать?

— Под водой надо уметь дышать, — деловито заявила Санни, — Нира, не ерзай! Ты нас обеих свалишь!.. Мы сначала клали на стол листочки с деревьев, и я сильно-сильно на них дула, чтобы они полетели, а потом…

— Давайте слезем с этого дерева, — предложила Кара, — вода, вроде бы, сходит. Потом расскажешь тете, милая. А сестренки тебе помогут. Кас, ты — живая?

— Я-то живая, а зачем ты к нам на ветку села? Она же обломится под тобой, — заявила Кастия, с трудом отрываясь от своей опоры — древесного ствола — и выпрямляясь.

— Только подо мной? — со смешком поинтересовалась Кара.

— Конечно, под тобой. Мы вполне успешно сидели здесь с Ками, а вот ты…

— Выдумщица! — Кара с любовью поцеловала сестру в щеку, погладила по головке дочь и начала примериваться, чтобы спуститься вниз.

— Там, вообще, есть куда падать? Или мы все себе переломаем? — спросила ее Кастия.

Кара сквозь слезы засмеялась. Рядом захихикали две девчонки. Санни тоже радовалась, что они выплыли, а малютка Нира — просто потому, что все вокруг "смуются", как она обычно говорила. Девочка считала, что раз все "смуются", то значит весело. И больше не страшно. Ребенка этот смех успокаивал.

Ками спрятала личико и пока отказывалась общаться. Нира заметно легче перенесла водное приключение. В воде она не успела сильно испугаться, так как мама ее крепко обняла и прижала к себе. А потом они с Санни боялись за Ками и тетю Кастию. Вот только, что будет дальше?

Если взрослые с трудом такое переживали, то как детям это сделать? Сколько бессонных ночей предстояло Каре и Сорену, если им удастся сегодня выжить? Так ли легко пройдет для них их детей катастрофа?

— Не упадем, — хлюпнула носом Кара, — Хотя внизу проще утонуть, чем поломаться… Воды еще много…

— Нам все равно надо слезать и бежать дальше. В Храм, — покачала головой Кастия, разглядывая обстановку под деревом.

Вода потихоньку сходила, но в их углу ее было еще много. Из-за той самой крепкой стены, которая устояла под напором воды.

Девушка глянула поверх стены на улицу и ужаснулась. В каменных берегах из заборов вниз к морю текла бурная и грязная река. Она тащила с собой палки, блоки, какие-то предметы, рухлядь и хлам. Все, что до ее прихода было домами, мебелью, лавочками, заборами и другими важными людям вещами.

Она осторожно повернула голову, чтобы оглядеться. Вокруг них был разрушен сад. Молодые деревья были повалены. Кое-где из воды торчали корни. Крепкий и монолитный забор теперь был препятствием для ее ухода, и здесь образовался то ли пруд, то ли болото.

— Через двор опасно идти, — заметила Кара, перебравшись на ветку пониже. Шутка шуткой, но ведь эта ветка под весом двух взрослых и, к тому же, после ударов воды может действительно сломаться.

— Дома нет. Посмотрите, он разрушен! — вдруг сказала Санна, закашлявшись.

Девушки посмотрели туда, где до обрушения воды стоял высокий двухэтажный дом. От него остался лишь каменный фундамент с торчавшими во все стороны досками. Ранее они защищали саманную кладку.

Саманная кладка хранит тепло и прохладу лучше дерева и даже камня: когда холодно — в таком доме тепло, а в жару — наоборот, прохладно. И это выгодный по цене материал, ведь такой глины вокруг, куда ни глянь, залежи. Вот и строят селяне и горожане из него дома.

Только… Как там говорил Террин: "Саман — хороший материал, если рядом нет слишком много воды"? Сегодня для саманных домов было значительно больше необходимого уровня.

Кастия посмотрела наверх. И там тоже страшно. Крона платана действительно спасла их от смерти. Под гнетом и ударом воды она поломалась и лишилась большей части своих ветвей. Макушка была сломана и свисала до земли или, точнее, утопая в воде. А сверху на сломе возлежала, очевидно, та самая его причина, бывшая когда-то тоже красивым и немаленьким деревом.

— Боги, как оно на нас о сих пор не упало? — выдохнула Кастия, перетаскивая к себе Ниру.

— И не говори. Внизу лежит такое же, — сказала Кара, спускаясь вниз.

Стола под деревом уже не было. На ее бывшей железной конструкции наполовину в воде — наполовину в проломе каменного забора лежало не меньше метра в обхвате дерево. Возможно, оно тоже когда-то росло в этом дворе.

На него и спрыгнула Кара, потопталась, придерживаясь о ствол платана, спасшего их, и озвучила результат своего опыта:

— А оно крепко лежит. Его еще забор придерживает. Прямо мост.

— По нему можно дойти до забора, — заметила Кастия, ссаживая с рук Ками и, положив ее ручки на ствол дерева, — Ками, держись. Санни, отпускай Ниру и потом спускайся сама. Я помогу вам.

— Предлагаешь выходить через забор? — спросила Кара.

— Калитка все равно завалена. Проще через забор, чем через затопленный двор, где еще выход предстоит освобождать. И под водой неизвестно, что находится. Можно пораниться.

— Ты права, — Кара посмотрела на путь до калитки и решительно пошла по лежавшему стволу до забора.

— Тогда спускаемся, — сказала Кастия, — Примешь Ниру?

Девушка посадила малышку себе на колени. Кара послушно кивнула и вернулась к стволу. Взяв дочь на руки, направилась обратно.

— Нира, держись за меня крепче. Кастия, на землю опасно спускаться. Становись на дерево, — заметила она на ходу.

— Надеюсь, оно нас всех выдержит, — сказала Кастия, осторожно спустилась на него и немного постояла, привыкая и радуясь, что голова почти не кружится. Затем протянула руки наверх к девочкам.

— Сначала Ками? — спросила Санни.

— Нет, — возразила Кастия, — Ками, обними дерево покрепче, я тебя попозже заберу. Санни, сначала ты спускаешься и идешь к маме. А потом мы пойдем с Ками.

— Я помогу, — быстро заявила Кара.

— Встречай Санни. Мы с Ками сами спустимся и дойдем, — настойчиво повторила Кастия.

Спустя какое-то время они все перебрались на забор, где немного посидели, как грустные мокрые птицы на насесте, прежде, чем наконец решились спуститься в грязную реку внизу. В ней по-прежнему было много разного мусора, обломков и хлама, крупного и мелкого. Тяжелые вещи, камни, бревна и части какой-то мебели, зацепившись за заборы и столбы, образовывали острова, выступавшие из воды.

Набравшись храбрости, девушки спустились вниз. Малышек снова взяли на руки, а Санни шла самостоятельно. По ее застывшему личику было понятно, что ей и страшно, и противно. Только деваться было некуда.

Они пошли вдоль заборов, где течение было менее сильным, обходя многочисленные нагромождения по краю течения. По центру улочек вода была более бурной и быстрой. Мимо них что только не проплывало.

А вокруг была разруха. Большинство домов за крепкими заборами не пережили Волну, как и большинство деревьев. Выдернутые из земли они были разбросаны, как попало. Одно из подобных преграждало улочку, образовав запруду. Около нее разномастный мусор вынужденно останавливался. Еще немного и совсем перекроет поток. Девушки осторожно перебрались через него, помогая друг другу.

Кастия, ощупывая ногами мостовую прежде, чем сделать каждый шаг, радовалась, что им не повстречались трупы людей и животных. Насколько она поняла, вода накрыла город выше того двора, где они смогли уберечься. На улицах могли быть оставаться те, кто не успел спастись: дойти до убежища, спрятаться где-то поблизости.

Развороченный, затопленный город выглядел ужасно. Кастия подумала, что тогда, в детстве, они, будучи совсем малышками, не старше Санни, и не понимали, что морская катастрофа может быть настолько ужасна. Что это не просто рассказ о бывшей давным-давно страшилке, а чьи-то погубленные жизни, разрушенные семьи, утраченные возможности. Сколько людей погибло тогда? И сколько погибло теперь? Кастия горько вздохнула.

По верхам заборов шмыгали, направляясь наверх, какие-то мелкие зверьки. Мыши или крысы? Она этого не знала. Поеживаясь от холода и брезгливости (они шли почти по бедра в такой грязной воде, что даже не хотелось думать, что в ней могло еще быть), девушка старалась не смотреть по сторонам, радуясь, что идет замыкающей.

Впереди нее, следом за матерью, несущей Ками, шла Санни. Одной рукой она временами хваталась за заборы или за юбку матери, если было совсем скользко. Кастия видела, что девочка тоже не смотрит вокруг, боясь увидеть страшное. Крысиные реки уже не пугали. Даже малышек.

Кастия несла Ниру, обнимавшую холодными, "лягушачьими" ручками, прижимаясь всем тельцем и спрятав озябшие ладошки под ее волосами на шее, стараясь их согреть.

— Я тебя держу, тетя Кас, а ты — держишь меня, — с неимоверной детской доверчивостью, характерной для ее возраста, сообщила она, заглянув тете в лицо и заслоняя дорогу впереди.

— Конечно, солнышко, — согласилась девушка, легко поцеловав немного курносый носик малышки.

Глава 2

— Там кошка! — внезапно закричала Ками. Еще миг назад она полулежала на плече матери, а теперь так опасно выпрямилась, что Кара еле-еле ее удержала, не уронив. Девочка указывала ручкой в сторону очередной запруды на улицы, которую они только-только миновали, обойдя настолько далеко, насколько это было возможным на узких улицах.

Некоторое время назад девушки обменялись своими "пассажирками". Для уставших рук обеих было почти незаметно, но Каре так было спокойнее, ведь Нира, которую несла Кастия, весила немного меньше ее сестры.

Кастия быстро обернулась в том направлении, вздохнув с сожалением. Они старались пройти побыстрее то скопление мусора посередине улицы, чтобы не отвечать на вопросы малышек и не пугать Санни, которая и так с ужасом смотрела на все вокруг себя. Она бы сразу догадалась, что люди так долго не умеют находиться под водой, как тот человек. И тут придремавшая, но от этого не менее вездесущая Ками увидела кошку.

Наверное, несчастное четвероногое вылезло из груды палок и мусора, поэтому они его и не увидели, подумала Кастия, медленно направляясь поперек водного потока к запруде, рядом с которой было глубже, чем с края. Если бы не эта лазейка прямо вплотную к очередному забору, было бы значительно сложнее пересечь этот участок.

Нет, она ошиблась. Они старались не смотреть по сторонам и потому не заметили, что кошка приплыла сюда на какой-то доске, возможно, ее плот принесло течением из одной из боковых улочек.

Мокрая, взъерошенная, с рыжей клочкастой шерстью, но живая, не иначе, как чудом спасшаяся. Она отчаянно мяукала, оглядываясь вокруг и вцепившись когтями в свой насест. На вид, даже отчаянно мокрый, кошка была слишком худой для избалованного домашнего любимца.

— Бродячий. И по морде видно, что это — кот, — задумчиво сказала Кара за спиной Кастии, которая уже почти дошла шаткого плавучего средства, — Кас, я помогу..

Обе понимали, что как бы это тяжело им не было, но кота следовало спасти. У девочек уже и так было довольно потрясений. Рывком передвинув Ниру на правую руку, чтобы освободить левую, Кастия примерилась и ухватилась ею за неровный край расщепившегося и размокшего дерева. Доска оказалась неожиданно тяжелой и ускользала, повинуясь потоку. Кастии пришлось вцепиться в нее уже абсолютно негнущимися пальцами.

— Ну давай, кот, иди сюда, — попросила она, стараясь удержать равновесие в бурлящей вокруг воде, не уронить племянницу и раздумывая, каким образом при обоих занятых руках схватить перепуганное когтисто-зубастое существо, способное расцарапать и покусать своего спасителя, — Забирайся мне на руки, глупое создание. Я не удержу долго твой плот, — она и сама понимала, что говорит глупости, но что еще можно сделать просто не знала.

Позади нее тяжко вздохнула Кара, которая пыталась обойти торчавшую из воды какую-то корягу.

— Сейчас. Я иду, — отрывисто сообщила она, но не успела.

Кастия повела шеей, потому что перепуганная Нира обхватила ее пальчиками, прищемив до боли кожу и одновременно выгнувшись, чтобы быть как можно дальше от воды, к которой склонилась ее тетка. Ситуация была совсем безвыходной, руки не освободить, а Кара едва не угодила в яму на дороге, скрытую водой. И тут прямо перед носом девушки промелькнули тонкие поцарапанные ручки, которые схватили кота. Только, что это было бьющееся в истерике и орущее опасное существо, и сразу же стало спокойным.

Кастия бросила держать доску и обхватила Ниру обеими руками, чтобы, выпрямляясь не уронить ее и не потерять равновесие. Стоя посреди бурного потока, это было особенно опасным.

Потом она обернулась и обомлела. Также, как и Кара. Кота забрала Санни. Когда она успела отцепиться от забора и пройти поток, никто не заметил.

— Он тебя оцарапал, дочка? — слабым голосом проговорила Кара, а Кастия, покачав головой, стала выбираться из запруды, пройдя мимо ошеломленно застывшей сестры.

— Сразу — нет, — ответила девочка и, зашипев от боли, перехватила спасенного одной рукой, чтобы второй шлепнуть по одной из тонких лап, которые попытались вцепиться в нее как до этого в доску, — а вот сейчас попытался… Угомонись, кот, мы тебя спасли, — настойчиво произнесла она, приподняв кота повыше, чтобы заглянуть в его мордочку, — ты слышишь меня? Ты выживешь. Я тебе обещаю.

— Не поднимай его к лицу, — отрывисто приказала ее мать, — он же тебе расцарапает лицо. Побереги глаза, Санни! — заволновалась она, пытаясь разглядеть руки, шею и лицо дочери, куда мог достать грязными и острыми когтями горластый полуутопленник.

Рассчитывать на сознательность и благоразумие паниковавшего, едва не утонувшего, а потому испуганного буквально до смерти кота, им не приходилось. Но то, что он угомонился, было даром свыше.

Кастия слегка улыбнулась. В их семье до этого момента не было одаренных, способных общаться с животными. Судя по тому, что она видела своими глазами — кот удивительным образом успокоился и свернулся в руках малышки, она у них появилась.

Санни тоже нужно было чудо. Раз может быть что-то настолько страшное и опасное, как неуправляемая вода, значит, должно быть и абсолютно противоположное, счастливое. Девочка с детства тянулась к разным зверушкам, но это не выходило за рамки обычного отношения. А вот сегодня вышло.

Расстройство, пережитое потрясение стали испытанием для детской души и завершилось тем, что проснулась искорка. Дар общения с животными. А если учесть, что малышка родилась в доме, где много целительниц… Остров получил нового звериного лекаря. Давно таковых не было. И это — радость.

Кара наконец отмерла и пошла следом за возвращавшимися на более мелководный участок сестрой и дочерью. А Ками снова что-то углядела. Запрыгав на руках матери, которая едва удерживала ее, она издала высокий крик.

— Ками, не прыгай! Я уроню тебя, — посетовала Кара, сначала не обращая внимания, а затем, прислушалась, что говорит девочка, посмотрела вперед, и сама невзирая на усталость, была готова запрыгать от радости.

— Папа! Папа! — кричала Ками. Ей вторила Санни:

— Папа, мы здесь!

Из какой-то боковой улочки чуть выше девушек вышли два мужчины и обернулись на крики девочек. Разглядев, кто зовет, они бросились навстречу, разбрызгивая воду и временами оскальзываясь в грязной реке. Это были Сорен и Террин.

— Сорен! — выдохнула Кара.

— Террин! — прошептала Кастия, расплываясь в счастливой улыбке.

Вперед всех выскочила Санни с котом в руках. Теперь ей было не страшно и снова вернулись силы. Раз папа пришел за ними, в этом девочка ни на миг не усомнилась, значит — все хорошо будет.

Следом за дочерью навстречу мужчинам шла Кара, тяжело переставляя ноги, не глядя вниз и впервые не замечая мешавших ей всю дорогу длинных мокрых юбок.

Кастия же замерла на месте, ее обтекал грязный поток, а на руках запрыгала при виде отца Нира. Она сжала из последних сил руки покрепче, чтобы удержать девочку. Чувствуя, что вот-вот ее уронит, потому что почти отнялись руки от облегчения, счастья и радости.

Террин жив. Сквозь слезы и растрепанные волосы, свалившиеся на глаза, она видела его. Насквозь промокшего, взъерошенного. Он добежал до нее, с улыбкой посмотрел, забрал одной рукой потяжелевшую Ниру, а второй сгреб и прижал ее к себе.

Прислонившись к мужу и заметив, что у нее, оказывается, свободные руки, она обняла и его, и племянницу, устроившуюся у него на руке. Подняла лицо и без отрыва смотрела в любимое лицо.

— Ты — живой! — сказала она, разглядывая его и отмечая ссадины на виске, одна из которых кровоточила, — Я так боялась, что ты…, — не смогла выговорить страшное слово и несколько раз сморгнула, так как глаза заволокла внезапно пелена.

Рыдания давили грудь и горло, она некрасиво захлюпала носом. Попыталась отвернуться, но он рывком прижал ее к себе. Уткнувшись в мокрую рубашку, вцепилась в него рукой, и почувствовала, что вторую отвели. Вскинув лицо, увидела, как Сорен подошел к ним и, держа на одной руке, Ками, обнял сидевшую на руках Террина Ниру.

— Папа! Папа! — радостно сообщила она.

— И как ты собираешь их обеих нести? — риторически поинтересовался Террин, усмехнувшись, — Давай помогу, собственник? Обещаю потом вернуть…

Сорен что-то ответил со смехом, но девушка не прислушивалась. Одновременно галдили как птички оживившиеся девчонки и им вторила Кара.

Сквозь пелену слез Кастия видела счастливое лицо сестры, вцепившуюся в материнскую руку Санни с отчаянно замяукавшим котом, который, пожалуй, единственный из них хотел просто выбраться из чрезмерно мокрого места, и чтобы его не тискали такие же, как и он сам, мокрые люди, которым надо было непременно по несколько раз всем обняться. Ками, обняла отца и прижималась к его плечу, на другое пыталась перелезть из рук дяди ревниво надувшая губки Нира.

Девушка почувствовала, что рыдания отступили. Она, сама в мокрой одежде и с мокрыми, струившимися по спине длинными волосами, прижалась к такому же мокрому мужу. Он покрепче притиснул ее к себе. Кастия довольно улыбнулась и подняла лицо, ему подставляя губы.

На острове были не приняты знаки близкого внимания даже между супругами, но ей в данный миг это было жизненно необходимо. Террин наклонился и поцеловал, слегка прихватил ее верхнюю губу и, приласкав, отпустил. Ей было приятно сожаление, с которым он отстранился, вероятно, вспомнив, что у него на руках племянница и слишком близко ее родители.

Кастия прижалась щекой к его плечу, не замечая, что ее куда-то влекут. Он был хоть и мокрым, но таким родным. И заметно теплее ее. Она не контролировала свои пальцы, которые вцепились в него.

Девушка только сейчас осознала, то, о чем боялась себе признаться и старалась не думать. Он мог погибнуть. Утонуть в море. С ужасом думала, что или никогда не узнает, где он и что с ним, или увидит только его мертвое тело. Холодное, застывшее и безжизненное, как то, которое осталось позади них. Она поглаживала его по руке, за которую уцепилась и радовалась мысли, что он — живой.

— Ты жив, — повторила она, смотря только на него, — Какое счастье, что ты жив. Я так боялась, что тебя уже нет. Не хотела думать об этом.

— Я жив, — смеясь, подтвердил Террин, качнув головой. Нира, продолжая дуться, обиженно со слезами на глазах смотрела на родителей, которые шли рядом и что-то оживленно обсуждали. Время от времени и отец, и мать поглядывали на крошку. Одной рукой Кара держала под руку мужа, а второй — обнимала дочь. Кот крутил головой, сидя на безопасном расстоянии от опасной воды.

Кастия не сразу заметила, что они вышли из уличной реки и шли по мокрым булыжникам.

— Как скользко, — возмутилась она, покрепче ухватив мужа.

— Тут уже скоро будет сухо, — сообщил Террин, — Вода далеко забралась. Где вы были? Там же…, — он поморщился и добавил, — Где вы прятались?

— В каком-то дворе немного выше площади у лечебницы, — сказала Кастия, — Мы на дерево взобрались. Представляешь, — улыбнулась она неожиданно светло, — оно выстояло.

— Что же это за дерево такое? — удивился мужчина.

Кастия счастливо засмеялась, разглядывая его лицо.

— Платан. Совсем взрослый. Не меньше сотни циклов. Бабушка Велла рассказывала…, — она осеклась, посерьезнела и, сглотнув, спросила, похолодев от ужаса, что может услышать страшный ответ:

— Ты не знаешь, маме удалось уйти из лечебницы? И увезти оттуда всех?…

— Удалось, — быстро ответил муж, — Мы с Сореном встретились у Храма. Там развернули лечебницу.

— Вода не дошла до него?

— К счастью, нет. На площади перед Храмовой лестницей собрались люди, — он как-то грустно усмехнулся, — оттуда открылся прекрасный вид, на то, как море может разрушить город за такое короткое время… Кастия…., — мужчина остановился и посмотрел на нее с тревогой в глазах.

— Что? — не дождавшись ответа, подтолкнула она, а он снова обнял ее одной рукой и прижал к себе. Ей показалось, что он прикоснулся к ее волосам, — Так, что же, Террин? Что случилось? — с интересом взглянула в его лицо, отстранившись для этого.

— Я…, — у него дернулся уголок рта, хоть и было видно, что он старается держать себя в руках, — понял, что не могу без тебя жить. Сегодня, когда мы с Сореном бегали по улицам, не зная, в какую сторону направиться… Я до ужаса боялся найти твое мертвое тело и еще больше, что вообще тебя не найду…

— Почему? — только и смогла выговорить она.

— Потому что не все люди, бывшие ближе к безопасной зоне, чем вы с Карой и девочками, смогли выжить, — после долгого молчания и явного нехотения это говорить, сообщил мужчина, нахмурившись. Она увидела, как снова дернулся желвак на его лице.

Успокаивающим жестом погладив его по плечу, девушка спросила, стараясь быть спокойной:

— Много людей погибло?.. Среди них…, — она помялась немного, — есть наши…знакомые?

И затаила дыхание в ожидании ответа. Мужчина постарался улыбнуться, только глаза были грустными.

— Это были незнакомые люди, Кас. Их достают и будут нести в сухое место, чтобы достойно похоронить. Наши родные… Твои родители и братья живы. Их жены и дети — тоже. Так же, как и мои.

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась Кастия, — Арита и Мария должны быть дома с детьми… Вы были в нашем поселке? Там…, — у нее перехватило дыхание.

— Мы хотели вернуться кружным путем, — начал говорить Террин, — Когда выходили из порта, все было, как обычно. Но налетел ветер, и началась болтанка. В лодки заливалась вода, нам пришлось вооружиться ведрами и вычерпывать ее… Старшие заявили, что это опасно и надо возвращаться. Мы, конечно, были недовольны, в первый раз, что ли в море в такую погоду?… — в его голосе прозвучала горечь, — Уперлись, как бараны и потребовали запустить сети хоть пару раз. Чтобы не с пустыми руками возвращаться. Мы направились вдоль берега севернее, где было… спокойнее, что ли. Забросили сети, а они — пусты. Еще раз — тоже самое. Твой отец сказал, что это — плохой знак. Теперь уже никто не спорил, но вернуться не смогли. Мы решили с другой стороны зайти в порт. И увидели, как отступила вода…, — он замолчал, а потом подытожил, — Лодки остались около нашего дома… Мы видели, как собиралась волна…

— Наш поселок?…

— Нас не затронуло…, — покачал головой Террин.

Они вышли на предхрамовую площадь. Миг посмотрев на безмятежно чистую длинную лестницу, казалось, упиравшуюся в сами небеса, Кастия остановилась, отпустив руку Террина. Мужчина прошел дальше, чтобы отдать ребенка, а она оглянулась назад в недоумении. И охнула от ужаса.

Позади них была разруха. Древний город лежал в руинах, не пережив нападения воды. Разрушенные здания, поломанные деревья, на одной из уцелевших крыш неподалеку лежала вверх дном полуразбитая рыбацкая лодка. Грязные реки, полные мусора и обломков, заканчивались морем. Линия была значительно выше обычного.

— Порт затоплен, — сказала Кастия, и, осознав, страшную истину, добавила, оглянувшись на мужа, — Террин, могут быть еще волны..

— Почему ты так думаешь? — спросил мужчина, возвращаясь к ней, чтобы зайти со спины и обхватить ее руками, обнимая. Он склонился к ее волосам и отпрянул:

— Кас, а ты чего молчишь — у тебя волосы в крови. Когда ты ударилась?

— А…. что? — переспросила девушка, обернувшись к мужчине.

— У тебя рана на голове. Когда ты ударилась? — повторил он. Растерянно рукой потрогав волосы, девушка пожала плечами.

— Я не помню, — ответила она, — Меня Кара лечила, когда мы вынырнули.

— А голову? — строго спросил муж, взяв ее за руку и потянув в сторону лестницы, — Пойдем в Храм. Тебя мама посмотрит.

— Мне не больно, — запротестовала девушка.

— Тебя нужно проверить. Ты без сил, — заявил муж, бодро поднимаясь на первые ступеньки бесконечно длинной лестницы.

Голова снова закружилась, словно обрадовавшись, что заметили ее страдания и раны, поэтому Кастия остановилась на первой ступеньке, переждать его. Поняв, что она не идет за ним, мужчина обернулся. И без лишних вопросов взял ее на руки.

— Так проще, — заявил он, — Сам отнесу… Целителя сюда! — выкрикнул, вбегая на площадку перед Храмом, где на травяных матрасах, принесенных из ближайших лечебниц сидели и лежали больные.

— Почему они здесь? — спросила Кастия, рассматривая их поверх плеча мужчины.

— Как я понял, внутри мест не хватает. Там решено разместить самых сложных, — ответил он, широко шагая к огромным раскрытым дверям, — хотят занять дома внизу перед лестницей. Сейчас договариваются с хозяевами. Тащить лежачих больных так высоко — неудобно. Боялись, что вода дойдет до лестницы, поэтому занесли.

— Зачем ты меня туда несёшь?

— Так надо. Не спорь…

— Волна может вернуться, — прошептала Кастия, — она была очень сильной…

Террин улыбнулся жене, как умненькой маленькой девочке, стоявшей на табуретке и читавшей на радость родным все сказки, которые только знала.

— Я знаю, Кастия. Она могла вернуться. Но ты сама видишь, что ее нет, — сказал он, устраивая жену на обнаруженном им свободном тюфяке, — Между первой и второй волнами — небольшой промежуток времени, и он почти прошел.

Мужчина опустился на колени рядом с тюфяком, чтобы быть на одном уровне с ней. Кастия, схватившись, за него, поднялась и села.

— Зачем вы с Сореном пошли нам на встречу? Это ведь было опасно, — спросила она, не отпуская рук.

— Приляг, прошу тебя. С ранами на голове шутить нельзя, — попросил он.

Кастия, нехотя, опустилась и легла, снизу вверх глядя на него. Террин ласково погладил ее по волосам, затем выпрямился и обернулся, отыскивая целителя.

— Твоя мама сказала, что ты пошла помочь Каре, — сказал он, понимая, что у них еще есть время пообщаться, пока до них дойдет Ялма, увидевшая его и издали помахавшая рукой, — Я не могу тебя за это ругать, но ты поступила очень опрометчиво, Кастия… Это было безумно опасно, и ты сама понимаешь это. Когда мы увидели, как водяная стена рухнула, накрыв собой город…, — он покачал головой и тяжко вздохнул, вновь переживая страшное зрелище, от которого у всех зрителей зашлось сердце, — Мы пошли навстречу… Дальше вода уже не прошла бы, и мы ничем не рисковали. А вот, где были вы… Я благодарю Богов, что на вашем пути нашелся этот платан… И ты у меня такая умница…

Глава 3

— О Боги, Кастия, — тяжко вздохнула Ялма, — ну, в кого ты у нас такая непробиваемо упрямая, а?

— В бабушку, — привычно ответила девушка, отбрасывая в сторону мокрое платье и с наслаждением касаясь сухого, которое ей принесла мама. Разговор об упрямстве был такой давний спор, что уже и не имел никакой остроты. Лишь констатация факта. Кстати, отец всегда уверял, что в вопросе упрямства дочь не уступает, как раз, матери, а не бабушке, которая была по нраву помягче обеих спорщиц.

— Кастия, ты же вся изранена! — беспомощно всплеснула руками женщина, поднимая и разглядывая кровавые пятна и разводы на ставшей тряпкой одежде.

— У меня не было выбора, мам, — сказала девушка, оборачиваясь к матери, — Но уже все хорошо, — она улыбнулась и порывисто обняла ее.

Ялма обняла в ответ и покачала головой. "Упрямица", — подумала она, следуя из крохотной подсобной комнатушке в дальней части Храма за дочерью.

Конечно, все раны залечить не удалось без следа. Не до косметических изысков, лишь бы кровь остановить и ткани соединить. Глубокие ссадины на голове не будут видны под волосами, но вот на виске и тот, на руке, который уже начала лечить Кара, она убрала. Материнское сердце требовало очистить кожу дочери от неправильных украшений.

— Где папа и мальчики? — деловито, на ходу поинтересовалась дочь, направляясь через длинный главный зал, отведенный под лечебницу. Вокруг лежачих больных крутились служительницы с закрытых серых одеждах. То там, то тут мелькали и синие одеяния городских целительниц. Где-то среди них была и Кара, вернувшаяся к своим обязанностям.

— Отец внучек повез к нам. Вернее, к Арите. Она с детьми осталась. Здесь не место им, — ответила Ялма, заламывая руки и по-прежнему следуя за дочерью.

Кастия мимолетно обернулась, глянула на мать и подхватила по дороге сунутый ей в руки одной из целительниц тряпочный узел. Его тут же забрала Ялма.

— Верт и Ярет людей ищут, — сказала она, — Артели прибыли. Все выжившие собираются, чтобы искать живых, собирать мертвых. Целители приходят…

Они вышли из огромных распахнутых дверей Храма на небольшую площадь с фонтаном посередине, вокруг которого толпились люди. Кто-то раздавал распоряжения, и, кивая, некоторые из собравшихся отступали и шли вниз, по длинной лестнице, в город, где стояли в ожидании решения в буквальном смысле "сверху". Когда очередной старшой отошел от группы у фонтана, Кастия обернулась и внимательно посмотрела на маму, не решаясь спросить. Ялма печально покивала головой.

— Есть жертвы, — с горечью подтвердила она, — Полгорода затопило. Успели ли там спастись?.. Может, в другие Храмы люди пошли? С окрестных улиц во двор одного из домов на Нижней площади сносят людей. И раненных, и…нет…

— Много? И знакомых?… — нерешительно спросила девушка.

— Пока не знаем. Группы отправились проверять другие Храмы и лечебницы…, — сообщила мама, погладив дочь по руке, — Как хорошо, что вы живы. Слава Богам! Девочка моя, я думала, что вас потеряла…

Кастия снова быстро и крепко ее обняла, понимая, что маме это необходимо. Видя накрытые тканью тела и израненных и поломанных людей, она испытывала настоятельную потребность потрогать, обнять, прижать, чтобы осознать, что она — живая. Это было видно по судорожно сжавшимся вокруг нее дрожавшим рукам.

— Мам, мы — живы, — повторила девушка, осторожно освобождаясь из тесных объятий, — Кара, девочки и я. Выбрались… И ты — такая молодец! Всех увела, спасла, организовала здесь все.

Ялма, нехотя, отпустила дочь, продолжая ее разглядывать со слезами на глазах.

— Я не одна была… Одна бы не справилась. Но ты права, нас ждут дела. Прошу тебя, не уходи далеко, — попросила она, — Была бы возможность, я всю нашу семью под одной крышей собрала и стерегла у дверей, как пес, — завершила с невиданным нажимом.

Кастия покачала головой с улыбкой, но не успела ответить. С Нижней площади раздался горестный крик, перешедший в вой:

— Ох, сыночек мой! Сыночек…

Кастия, Ялма, а также и многие окружающие вздрогнули от горя, потрясения и отчаяния, прозвучавших в нем. Девушка погладила мать по руке и направилась вниз по лестнице. Вместе с ней туда пошли служительницы из Храма. Она увидела знакомые лица — это были утешательницы, особые лекари. Лекари душ. Такой была и бабушка Велла, говорившая, что у Кастии есть склонность к этому. Этому она ее и учила.

Мама сказала "сносят людей" — значит, их не один-два. Островитяне будут искать своих потерянных родных, слава Богам, если найдут их живыми, но у тех, кто уже лежал внизу на мостовой, тоже были родственники.

Крики, слезы, вой нарастали по мере того, как на площадь к Храму стекались горожане. Растрепанные, мокрые, расстроенные, они искали своих. Некоторым не везло найти их среди накрытых тел, другие — надеялись, что отсутствие вестей — лучше, чем мертвое свидетельство. Многие кричали и плакали от пережитого ужаса.

И, к сожалению, это было только начало. Кастия на миг замерла прежде, чем подойти к ближайшим скорбящим. И в этот момент ее обняли со спины. Она остановилась и обернулась, довольная. Он узнала его.

— Террин, милый, — улыбнулась, обнимая мужа и вскидывая лицо, чтобы посмотреть на него. И расстроилась, увидев, что у него тревожный вид, — что такое? Кто-то из наших знакомых пропал? — спросила она.

— Дейда нигде нет, — ответил мужчина, крепко прижимая жену к себе.

— Когда я бежала к Каре, то заходила в его лавку. Мне сказали, что он к заказчику пошел, — вспомнила Кастия, слегка нахмурившись, — А вот там, — подбородком показала направление, — видела его помощника и продавщицу. Может, и Дейд где-то здесь?

— Я с ними говорил уже, — отмахнулся муж, — они сказали, что не видели Дейда перед волной, хоть и прошли через лавку его заказчика. Там тоже его не было.

— А волы и повозка? — нахмурилась девушка, тоже встревожившись.

Террин скользил взглядом поверх ее головы, разглядывая окружающих, мельтешивших вокруг людей, очевидно, в поисках брата.

— Их он с утра еще отдал Страю, — ответил он рассеянно. Слегка прищурившись, что-то увидел. Кастия обернулась в ту же сторону, но ничего не обнаружила, что могло привлечь внимание мужа.

— Страю? — удивилась она, — Разве он не в море с вами был?

Старший брат Террина был рыбаком. Что было делать ему в городе, когда остальные в море? Личные дела? Кастия нахмурилась. Утром Дейд не говорил о делах брата. Но ведь он и не обязан был ей отчитываться в своих делах.

"Как же далеко было то утро и та поездка", — подумала она, припомнив веселое лицо Дейда, который с огромнымудовольствием рассказывал, что вчера их с Левией сынишка сделал свои первые шаги.

И пересказывал сказанные малышом "слова", хотя на слух Кастии они весьма отдаленно напоминали знакомые. Но, наверное, все молодые родители такие, а потому она улыбалась и кивала. Ее племянники и племянницы были такими же в том возрасте.

— Не был. Он собирался отвезти что-то в кузницу Дейда на повозке. Они с Элией детей маме и Левии отвезли…

— Тетя Сатия здесь? — быстро спросила Кастия, Террин кивнул:

— Да, она здесь. Составляют списки, кого не обнаружили.

— Может, Дейд с ними и уехал?

— Страй вернулся, — сообщил Террин, наверное, выглядев и схватив жену за руку, потащил за собой к одной из улочек навстречу брату.

— Страй, — громко позвал он. Кастия бегом побежала, не желая отставать и потеряться в толпе, в которой лавировал ее муж.

Террин подошел быстрым шагом к мужчине, который слез с повозки и вел волов по краю площади, очевидно, намереваясь пройти на другую сторону, судя по направлению его движения. На повозке громоздились какие-то свертки. Мужчина напряженно кого-то выглядывал в толпе собравшихся. Когда он услышал, что его окликнули, то заметно вздрогнул.

Высокий, как ее муж, он наиболее других братьев был похож на отца. Мощный, как каменный забор вокруг дома, с жгуче-черными глазами и кудрявыми, выгоревшими на солнце, волосами. На его лице промелькнула тревога, и он растерянно замер прямо рядом с лестницей, поджидая брата.

Кастия остановилась поодаль, не желая мешать их разговору. Но по расстроенному виду родственника и его окаменевшему лицу при виде тревоги Террина, она поняла, что он и сам не нашел, кого искал.

— Их здесь нет? — хрипло спросил Страй, не называя имен.

— Нет…, — с трудом ответил Террин, — Я думал, Дейд с тобой поехал… А где Элия? Мама сказала, что утром вы были вместе. Где они могут быть?

— Дейд остался в лавке, я к нему и не заезжал второй раз. А Элия сказала, что вернется домой. Мы по пути встретили ее тетку и… — Страй покачал головой, — Какие-то неотложные дела. Она пошла с ней. Я попытался проехать вниз, но там…

— Там не проедешь, — подытожил Террин, кивнув, — Что ты собираешься делать?

— Я пойду вниз, — просто ответил Страй, — Я видел в толпе знакомых.

— На другой стороне горы что?

— Ее там нет, — покачал головой Страй, — Мне в повозку сложили какие-то вещи для лечебницы. Я не мог с ними отправиться вниз. Пришлось доехать до Храма. Что ты собираешься делать, Террин? — он напряженно смотрел на брата, а руки безостановочно мяли жесткие вожжи.

Дом Страя и Элии был ближе к порту, чем у Кары и Сорена. Кастия сжала руки в замок перед собой до боли. Если бы она знала… Если бы только знала, что Элия дома, то… она запнулась…. Надо было кричать и выгонять людей из дома. Всех и каждого. Только так было возможно спасти их. Чувство вины накрыло ее с головой. Она даже не подумала об этом. Следовало, конечно, следовало всех предупредить… Спасти…

Террин обернулся рывком к жене, услышав прерывистый всхлип. Прижав сцепленные руки к лицу, она расстроенно поникла, обессиленно прислонившись к ближайшей колонне боком.

— Кас, — прошептал он, сгребая ее в охапку, — прекрати винить себя. Ты бы не успела… Ты сделала то, что могла… Их еще не нашли. У нас есть шанс, что они — живы. Может, тоже, как и вы с Карой, нашли прибежище…

Она освободила руки, зажатые между их телами, чтобы обнять его. Большая ладонь погладила ее по волосам. Почувствовав, что он ее отпускает, она попыталась удержать, но ее отстранили. Она положила руку на его плечо и старательно разгладила ткань, а потом ненадолго прижалась к ней лицом.

— Тебе надо переодеться, — прошептала она.

— Некогда, — ответил Террин. Девушка понимала, что ей сейчас скажут, и не хотела этого слышать. Если притвориться, что не слышишь, — это не произойдет? Хоть бы так и было!

— Кастия, отпусти меня, пожалуйста. Нам надо идти, — сказал Террин.

— Ты собираешь искать Дейда? — спросила она, сжимая пальцами ткань его рубашку. Террин обхватил ладонями ее лицо и наклонился поцеловать, не желая отвечать.

— Террин, это опасно. Волна может, и, скорее всего, вернется. Необходимо подождать. Мы не знаем точно. Может, он где-то здесь, — Кастия мотнула головой, не давая ему себя поцеловать, тем самым успокоить и уговорить. Она постаралась еще крепче обнять мужа. Ей казалось, что если она сейчас его отпустит и не удержит рядом с собой в безопасности, то давний кошмар сбудется.

Как сказала ее мама? "Собрать всех под одной крышей и сторожить, как пес?" Ей нравилась эта идея. Она готова к ее осуществлению приступить прямо сейчас. Ведь в городе опасно. Ей ли, прошедшей его почти вплавь, этого не знать. Террин может погибнуть.

— Террин, не надо, — попросила она, — Подожди, пожалуйста. Еще ничего не известно. И, может, быть вторая волна.

— Кастия, мы уже с тобой это обсуждали, — сурово свел брови Террин, — я почти полжизни прожил в местах, где море более беспокойно, чем на Синтери. И знаю, сколько времени надо выждать после волны. Оно уже прошло. Повторения не будет. Можно идти искать выживших. Если Дейда оглушило, то ему требуется помощь. И надо дойти до дома Страя. Там Элия. Я не могу бросить их.

— Террин, — с мольбой и слезами просила Кастия, — подожди немного. Я сама с вами пойду…

— Ну, конечно, тебя там не хватало! — возмутился муж, отпуская ее, — Будь здесь. Не ходи по воде. Ты простынешь! Я скоро вернусь…

Она вцепилась в его рубашку, не давая ему отстраниться и не отрываясь взглядом молила: "Не ходи".

Террин тяжко вздохнул, глядя в взволнованное лицо жены. Он понимал ее тревоги, но не мог остаться. Где-то там его родным могла потребоваться помощь. Промедление могло стоить им жизни.

— Кастия, солнышко мое, я должен проверить. Там мой брат и невестка. Я понял, почему ты пошла за Карой и девочками, тогда было действительно навстречу гибели. Сейчас опасности нет.

— Нет, нет, нет. Не уходи, — взмолилась Кастия. Слезы вновь заполняли ее глаза. Взметнувшиеся вокруг черные точки она не заметила.

— Я люблю тебя, — проникновенно сказал Терин, настойчиво заглядывая в глаза, — и обязательно вернусь к тебе. Клянусь. Чего бы мне это не стоило, — он осторожно отцепил ее пальцы от своей рубашки и подтолкнул к кому-то позади нее.

— Оставайся здесь, Кастия. Я скоро вернусь.

Страй быстро сунул ей в руки вожжи, она их неосознанно их приняла, и пошел за братом. Догнав его, он что-то заговорил, взмахнув руками, а Террин не согласился.

— Террин, вернись! — крикнула Кастия, порывисто бросившись следом, но почувствовала, как ее удержали за руку. Она обернулась и увидела Сатию. Женщина со слезами смотрела вслед сыновьям, которые вряд ли услышали крик Кастии, затерявшись в толпе.

— Я тоже не смогла его остановить, — проговорила она, обнимая девушку за талию. Кастия осторожно освободилась из ее рук.

— Там опасно, — повторила она и, желая сбежать, проговорила:

— Отведу волов. Там должно быть что-то важное, — она отступила и стала отходить от женщины, не сводя глаз с той улочки, куда устремились мужчины. За ними отправились еще несколько. Повезет ли им найти живых?

Глава 4

Сунув вожжи в руки одной из попавшихся на ее пути девушек в серых одеждах и не слушая ее возражений, Кастия на подгибавшихся ногах направилась к Храмовой лестнице. Вокруг по лестнице сновали люди: одни спускались, другие — поднимались.

Поднявшись на пару ступеней, она присела на каменный бортик с одной из сторон и отсутствующим взглядом посмотрела в сторону моря. Ей вдруг показалось, что ее здесь больше нет. Она — та чайка, которая чудом не покинула эти места. Сидя на высокой крыше Храма, птица видела, как суетятся далеко внизу маленькие человечки.

На Верхней площади, раздав последние указания руководителям поисковых групп, молодой мужчина, прежде, чем возглавить одну из них, обернулся к девушке в строгих одеждах, стоявшей позади всех. Долгий взгляд, ответная улыбка, и он шагнул к лестнице, направляясь вниз.

Девушка проводила его взглядом и подошла к женщине на вид средних лет с величавой осанкой.

— Какие будут указания, матушка? — почтительно поинтересовалась она. Женщина обратила на нее свой взор, отправив шуструю девчушку вниз с заданием.

— Разве я могу Вам указывать, моя госпожа? — вежливо улыбнулась она.

— Я и мои слуги в Вашем распоряжении, — сообщила девушка вежливо.

— И это отрадно. Нам необходимы все доступные руки, — проговорила женщина, склонив голову, — Только не гоже отдавать приказания будущей правительнице острова. Лишь она должна повелевать своими подданными.

— Тем не менее?

Женщина согласно кивнула в ответ.

Чайка покинула свое место, ей были скучны человеческие разборки и поклонения, и слетела вниз, на лестницу. Она прыгала по ступенькам, пока люди, несшие на носилках раненного, едва на нее не наступили. Испуганно вспорхнула, поднялась выше и увидела далеко вдали море. Теперь у нее появилось лишь одно желание — достичь его. Оно манило и звало, и чайка полетела к нему.

Полузатопленные, захламленные улицы, разрушенные дома, огромные горы мусора и трухи, среди которых с длинными палками в руках осторожно двигались мелкие человечки. Как мелкие трудолюбивые муравьи, они веером расползались от недавно ею покинутой Нижней площади в поисках себе подобных. Чайка покружила над ними, даже кого-то сочла знакомым, но не смогла спуститься. Вновь поднявшись выше, она наперегонки с ветром, неведомо откуда возникшим, рванула туда, куда ее настойчиво потянуло.

Теперь ее мало интересовали муравьи-человечки, выползавшие из завалов и устремлявшиеся наверх, туда, где было сухо и тепло, куда еще не достала вода. Где им могли помочь. Спасти. Обогреть. Вылечить.

Чайка поднялась еще выше. Вода мягко мерцала, отползая от суши. Встревоженная птица постаралась еще быстрее махать крыльями, ей даже удалось преодолеть то расстояние, что ее отделяло от линии, которая раньше разделяла море и сушу. Она кругами летала над поверхностью, спускаясь все ниже.

Под спокойной поверхностью моря, откатившего далеко свои воды, было далеко не так тихо, как виделось сверху. Чайка спустилась еще ниже, чтобы разглядеть, что происходит в толще вод.

По направлению к острову пока еще под водой двигались неведомые существа, похожие на гигантских змей, имевших лапы, когти, гребни огромные пасти с не менее огромными зубами и раздвоенными длинными языками. Неторопливо переставляя мощные лапы по дну, которое сотрясалось от их поступи, они нетерпеливо и угрожающе щелкали, дергая кончиками хвостов, и шипели, предвкушая предстоящее пиршество.

"Пищщща. Пищщща", — казалось, раздавалось со всех сторон.

"Падальщики", — презрительно отозвался воздух. Чайка любопытно склонила набок голову, на миг зависая на месте. Потом вновь начала падать вниз к странным существам. Они пугали. Неимоверно, но и привлекали, в еще большей степени. Любопытная птица дрожала от ужаса и предвкушения.

"Тебя сожрут", — предупредил быстро нагревавшийся воздух. Находившаяся в свободном падении птица проигнорировала это замечание.

И тут ее заметили снизу. Армия шествующих существ, устремленно шествующая к суше, крутила головами в поисках перекуса, а потому несколько тварей с удовольствием разинули впечатляющие пасти в приглашении.

"Иди сюда, крохотный обед!" — прозвучало в приветственном реве.

И в этот момент воздух уплотнился и нагрелся. Птица вспыхнула как факел, и в последний миг своей жизни услышала, как жаркий огонь зло выдохнул:

"И куда ты летела, глупая?!"

…Совсем близко прошелестели серые одежды, теплая рука осторожно погладила ее по щеке.

— Что ты видишь, дорогая? — спросил знакомый мягкий голос, и Кастия очнулась. Сморгнула раз, другой и выдохнула:

— Надо всех возвращать. Вторая волна будет сильнее, — девушка со слезами на глазах посмотрела на склонившееся к ней лицо наставницы, — Туда ушел Террин…

Женщина кивнула и, повернувшись, властно поймала за руку мимо пробегавшего паренька.

— Забирайте с Нижней площади всех раненных. Передайте Господину, что надо возвращать поисковиков. Вторая волна все же будет, — она отпустила его и громко приказала:

— Всех поднимайте наверх! Идет Волна!

Кастия прижала ладони к лицу, оставив открытыми лишь глаза, зажимая рвущийся изнутри крик. Смотрела на разрушенный город, и ей казалось, что она, почти наяву, видела то, что совсем скоро произойдет. Как возвращается вода, вновь набирая силу, чтобы уничтожить то, что еще оставалось.

— Первые группы далеко ушли? — спросила женщина у кого-то, а хорошо поставленный голос будущей правительницы спросил над головой у застывшей, сжавшейся в комок и начинавшей раскачиваться будто в трансе девушки:

— Вы уверены в том, что будет вторая волна?

— К сожалению, да. Я знаю, что перед смертью моя сестра передала свое умение внучке. Оно в нашей семье уже несколько поколений… Я даже когда-то жалела, что не унаследовала его… но…, — тяжкий вздох, — это — жестокое испытание… Видеть смерть живых существ… Особенно, близких…

— Что с ней? Почему она себя так ведет? — с подозрением поинтересовалась владычица.

— Там ее муж, — тихо ответили ей…

— Как ты, дорогая? — проговорила Ялма, пытаясь обнять за плечи замершую на верхней ступеньке длинной лестницы дочь.

Кастия слегка передернула плечами, отвергая объятия. Отступила на шаг от матери, слегка обернувшись, но не глядя на нее.

— Кастия, — позвала женщина, и в ее голосе послышались слезы.

Девушка подозревала, что мама часто плачет, но не могла ничего сделать для ее успокоения. Хотя она и не просила ничего для себя. Мама хотела поговорить, а дочь — не хотела. И не знала, о чем можно было разговаривать.

Она внимательно посмотрела на расстроенную мать и, нехотя, не потому что упряма, а просто отвыкла за последние несколько суток, отделываясь кивками и жестами, попыталась ответить. Горло ободрало от этой попытки. В нем будто давно гулял обжигающе горячий ветер, высушивший всю имевшуюся там влагу. А она только сейчас это заметила. Девушка хрипло прокашлялась, сглотнула, нащупывая внутри хоть каплю слюны, чтобы смочить пересохший рот, и с трудом ответила:

— Я в порядке, мам, — видя, как женщина шагнула к ней с намерением обнять, снова отступила от нее, вынужденная продолжить говорить, чтобы удержать ее от объятий, — Я вышла подышать, — махнула в сторону Храма, — Там так жарко. А двери открытые…

— Твой отец приехал, — грустно проговорила мать, отступая в сторону и усаживаясь на верхнюю ступеньку. Она слегка похлопала ладонью рядом с собой, приглашая дочь присесть.

Кастия покачала головой и отказалась садиться. Она не чувствовала себя готовой сесть рядом и говорить. Все понимала, но не могла физически. При мысли, что ее спросят или скажут, или начнут уверять и уговаривать, начинала болеть голова, и подступала тошнота.

Нет, лучше постоять. Ей не нужен "разговор по душам, выплеснуть накопленную боль и выплакаться, чтобы принять существующее". Она не хотела такого успокоения.

Она помнила уроки бабушки, сама не раз их применяла в лечении и успокоении людей. Но не сейчас. Она присоединилась к целителям тел, обмывала, прочищала и сшивала раны, ставила лубки, фиксировала повязки. Наиболее сильные занимались самыми сложными, грозящими смертью случаями, остальные — исцеляли физически.

При таком количестве пострадавших никаких дарованных свыше сил не хватит, а потому даром старались пользоваться умеренно, по капельке вливая, чтобы купировать боль, дать толчок для сращивания поломанных костей и тканей.

Столько больных и раненных никогда не бывало в лечебницах в обычные дни. Только эти дни давно прошли. Жизнь поделилась на "до" и "после". И она пока не знала, как жить в этом "после". Потому и цеплялась за свою занятость в Храмовой лечебнице.

— Отец говорит, может ты домой съездишь? — сделала новую попутку удержать рядом дочь Ялма, слегка нажимая на авторитет отца, которого девушка с детства уважала и прислушивалась к его мнению. Сейчас же мужчина не знал и сам, о чем можно было говорить с дочерью, — помоешься, переоденешься…отдохнешь…, — последнее слово она произнесла совсем тихо и неуверенно.

— Нет, — отрывисто сказала Кастия первое, что пришло в голову, — Я не могу туда ехать…

— К нам домой, — мягко уточнила мама, — По тебе все скучают..

— Кара тоже тут, — веско ответила девушка, нехотя присев на широкий каменный бортик лестницы, видя, как мама болезненно скривилась, снова вскинув голову, чтобы посмотреть на нее снизу вверх.

— И ты здесь, — добавила она.

— Я была дома, — возразила Ялма.

— Да, всего несколько часов и даже не ночью, — сказала Кастия, стараясь не быть резкой, — Ты не отдыхаешь, мам.

Ялма украдкой смахнула слезы, дочь — сделала вид, что не заметила этого.

— Здесь мои дети и муж, как я могу отсиживаться в стороне, — ответила все также спокойно женщина, сдерживая слезы.

Что ж душевного разговора не получилось, но дочь все равно идет на контакт. Ей не хотелось отступать. Так не хотелось, что она решила попробовать еще раз.

— Сатия…, — начала она, а дочь резко поднялась.

— Меня зовут, мам, — сказала она, — Я пойду.

И ушла. Почти убежала к дверям Храма, даже не заметив окликнувшей ее сестры. Женщина покачала головой и заплакала.

— Мам? — позвала ее Кара, присаживаясь рядом и обняв, — Не получилось?

— Нет, — покачала головой Ялма.

— Я уговорю ее поехать домой, — строго сказала Кара, — не приставайте пока с разговорами…

— Только, что нашли Дейда и Элию, — перебила ее Ялма.

— Что??… Они…, — Кара пыталась вдохнуть воздух, поперхнулась, закашлялась, и грустно спросила, поняв, почему мама такая расстроенная:

— Они — мертвы?

— Да… — выдохнула Ялма.

— Страй?… — выговорила Кара.

— Ему очень тяжело. Во всем винит себя, что не увез Элию и Дейда. И Террин не бросился бы на их поиски. Страй считает, что…

— Это — не его вина, — нахмурилась Кара, невольно перебив мать.

— Не его, — согласилась она, — но он винит себя. И снова ушел искать брата…

— Кто нашел Дейда и Элию? Где они были?

— Верт и Сорен. Судя по всему, Дейд отправился за Элией. Они дошли почти до вашего дома… Вернее… где был ваш дом, — Ялма погладила дочь по щеке.

Кара тяжко вздохнула, прижалась щекой к щеке матери.

— Кастия сказала, чтобы мы пока разместились в их с Террином доме, — сказала она, — Я поняла, что она боится идти туда одна… Кто-нибудь собаку кормит все эти дни?

— Отец ходит и Нерит.

— А Сатия? — спросила Кара, зная, что родственница всегда страдала сердцем.

— Ей очень плохо. Сын и невестка умерли, и еще один сын, возможно, погиб. Сказала, что пока не нашли тело Террина, она не считает его мертвым. Я думала, что может Кастия с ней поговорит…

— И вместе поплачут? Ох, мам, — горько вздохнула Кара, — она избегает всех. И меня тоже. Она делает только то, что необходимо… Готова постоянно всех спасать. И даже ночами готова дежурить… лишь бы не спать…

…"Надо что-то делать", — билось у нее в голове, — "Нельзя сидеть". Если она остановится, то упадет и сломается. А потому надо быть занятой. Постоянно.

Заполнить важным делом руки и голову, не позволять страшным мыслям заполнить всю ее, и еще не закрывать даже на миг глаза. Чтобы не видеть, как огромное количество воды вновь обрушивается на несчастный город.

В белой пене, венчающей гребни волны, ей, как в том полусне, виделись оскаленные пасти с капающей из них кровавой пеной чудовищных монстров, что приготовились рвать и уничтожать беззащитных пред ними людей.

Сколько их было на тот момент в городе — тех, кто мог, но не успел спастись? Пережившие одну волну, они выбирались из убежищ и завалов, где смогли выжить, и двигались навстречу спасению. Наверх, в гору. И их смела вторая волна.

В разрушенные кварталы только-только двинулись группы спасателей. Кто-то из них возвращался, вынося на своих плечах живых, другие же, напротив, шли искать и спасать. Как успели отозвать большую часть из них? Но, как же своевременно это сделали.

Вода дошла во второй раз дальше, чем в первый. Ее всплеск достиг даже первой ступеньки Храмовой лестницы. Многие чудом успели покинуть Нижнюю площадь. Но не все.

Когда она ушла, то стало еще хуже. Тут и там были тела. Те самые, которых сносили сюда для опознания и последующего упокоения. Их снова собирали, закрывали тканью, складывали в сухом закрытом сарае за Храмом. Раньше хранили инструменты, телеги и повозки. Теперь устроили мертвецкий дом. Когда всех опознают, начнут хоронить.

Говорили, что волна разрушила старое кладбище, плотно примыкавшее к одной из стен разрушенных городских кварталов. Туда отправили людей с самыми крепкими желудками. Нет, "вернуть все обратно" они не смогут — там все еще стояла вода, но хоть внешне привести в порядок.

И еще запах. Этот тошнотворный, ужасающий запах. Стоячая вода, мертвая плоть, завалы мусора, и ослепительное, жаркое солнце, характерное для этого времени цикла. На поля вышли немногие. Когда устранят все произошедшее, жить все равно надо будет как-нибудь.

Спустя много часов после второй волны к ней подошел Страй, несчастный и виноватый. Они были вместе с Террином в тот миг и не успели ни вернуться обратно, ни найти укрытие. Она знала, что мужчина ни на миг не прекращал поисков. Возвращался с найденными, не всегда живыми, и со следующей же группой уходил вновь.

— Я видел его, как тебя, за миг до прихода волны, — проговорил он, не смея смотреть ей в глаза, — но потом в потоке воды меня закрутило и швырнуло об стену. Когда мы шли вниз, он постоянно рассказывал про тебя. Очень радовался, что "девочки" спаслись. Гордился, какая ты — умница… Говорил, как вы с Карой нашли дерево… Но не сомневался, что именно это ты его нашла и все придумала…

— Прекрати мне говорить так, словно его больше нет! — перебила Кастия, — я была в городе. Мы нашли живых людей даже ниже, чем, где она застигла вас, Страй! Ты — выжил. И он — не мертв…, — она покачала головой, глядя на брата мужа, — Я не верю в это…

— Я буду искать его…, — сказал мужчина, а девушка подняла повыше лицо, раскрыв глаза и глубоко дыша, чтобы удержаться от слез.

— Он вернется, — прошептала она, — Он мне обещал…

Неужели они не понимают, что она не хочет считать его мертвым? Она — не какая-нибудь глупышка, желающая жить иллюзиями, но ведь были же случаи, когда пропавшие в море рыбаки возвращались домой? Были же! Так, отчего все пытаются с ней об этом поговорить?

Кастия стряхнула с себя наваждение. У нее есть дела. Ей некогда сидеть и плакать. Спасение людей — благое занятие. Вокруг сейчас столько нуждавшихся в помощи, что все целительницы постоянно были занятыми. Значит, и ей есть, что делать, а не начинать заранее оплакивать мужа.

Террин столько лет успешно нырял в пучину, неужто сейчас она его все же поглотит? Нет, она в это не верила… Это был ее худший кошмар. ведь Боги не могут быть настолько жестокими, чтобы его воплотить в жизнь. Или могут?

— Кастия, посмотришь мальчика? — крикнула бежавшая ей навстречу целительница.

— Да, конечно, где он? — спросила девушка, вырвавшись из грез, опасно склонявшихся в ночной ужас.

— В том углу. Ребята принесли нескольких человек. Они в плохом состоянии… Столько времени в воде, — сообщила следовавшая за ней еще одна. В руках она несла большой таз с тряпочными повязками и какими-то пузырьками.

— Кто-нибудь позовите Кару! — выкрикнул чей-то голос, — она вышла подышать.

Вокруг все пришло в движение, а Кастия, вновь почувствовав себя нужной, а, значит, живой, направилась в указанную сторону. С девушкой, которая придерживала мальчика за плечи одной рукой, а второй водила над его телом, они вместе работали в лечебнице, давно знали друг друга и здесь быстро сработались.

— Как…? — спросила Кастия, а Эста покачала головой. Осторожно положив ребенка на тюфяк, она встала к ней навстречу.

— Вероятно, он наглотался травы или палок, — прошептала она, — И твоя сестра, и Мария, и еще девушки пробовали вызвать у него рвоту, но не получается. Разрезать же — нельзя. Тогда он точно не выживет. Но там внутри все плохо… Мы не знаем, сколько он пробыл в воде… И что там у него может быть…Здесь уже ничего не сделать. Обезболишь? И…, — она выразительно посмотрела.

"Успокоишь и усыпишь". Сколько таких случаев у них уже было? Внешние повреждения — незначительные, но пребывание под водой для всех было небезопасным.

Кастия постоянно вспоминала, как тошнило Ками и ее саму. Сами того не ожидая, под водой они вдохнули какую-то траву. А потом долго и мучительно освобождались от нее. И…А если?

— Да, конечно, Эста. Иди. Я посижу, — быстро сказала она, кивая и проходя к мальчику.

Эста тревожно взглянула на нее, но не успела ничего сказать. Ее позвали. Там было много раненных, кому она действительно могла помочь. Мальчик же уже долгое время был в таком состоянии. Девушка кивнула и ушла.

Кастия присела на пол рядом с тюфяком ребенка, закрывая его собой от возможных зрителей. Ему было поменьше, чем Санни. Возможно, циклов семь или восемь. Совсем малыш.

— Давай, малыш, приходи в себя, — прошептала она настойчиво, — Мне очень нужно, чтобы ты сам дышал. Ты ведь умеешь это делать. Правда?

Повернув голову ребенка набок, она осторожно оттерла пот с его лба. Если уж Кара, Мария и другие не смогли, значит понадобится очень много сил.

Она легко провела над ребенком руками от головы до животика, примериваясь и прислушиваясь. За прошедшее с катастрофы время и благодаря родным, она не только держалась на ногах, но даже смогла ощущать свои силы.

— Давай, давай, — вновь прошептала она. Она, обязательно, сможет вырвать из лап смерти этого ребенка. Всего-то надо лишь захотеть поделиться своей душой, потому что именно она — начало всех начал.

— Возвращайся, крошка! Тебя ждет еще очень долгая жизнь. Уж поверь мне, — сказала девушка, и тельце ребенка содрогнулось. Из его нутра шла удушающая, пахнувшая кровью и гнилью масса, избавившись от которой он и обретет свой шанс выжить, а уж Кастия ему поможет. В эти дни на ее руках не умер ни один пострадавший, и уж, тем более, ребенок.

Глава 5

Она прижимала к себе мокрое тельце ребенка, вытирала с его лица пот оставленной, возможно, Эстой рядом с тюфяком тряпкой и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Чувствуя себя выжатой, она, тем не менее, была довольна.

Черные точки перед глазами, ощущение сильного давления на глаза и уши — с этими признаками упадка сил, она уже даже немного сроднилась. Острая игла, которая гуляла внутри ее головы, теперь выбрала, на чем сосредоточиться, и впилась в левый висок. Кастия прижалась больным местом к колонне, рядом с которой они с малышом устроились.

Ощущение холодного, будто бы даже слегка влажного от испарины камня, было приятно для разгоряченной кожи. Она поплотнее прижалась к колонне и прикрыла глаза, пережидая охватившую ее тошноту. Но та все не проходила, становилось еще хуже. Желудок болезненно сжался, а во рту все пересохло. Ей, кажется, или в этот раз слабость накатила быстрее и острее?

В мозгу судорожно билась одна мысль: "Вода. Мне бы воды…". Одной рукой прижимая ребенка, чья мокрая головка лежала на ее груди, второй — слепо пошарила по полу рядом с собой. И, о чудо, наткнулась на глиняную миску. Почти перевернув, нащупала в ней, на самом донышке, влагу.

Неловко, все также наощупь, потому что попытка открыть глаза еще больше ухудшила ее состояние, скрипнув по полу, пододвинула, к себе миску. Кое-как перехватила одной рукой, отпустить ребенка она не могла, понимая, что он больше на ней лежал, чем на тюфяке, с усилием подняла и прислонила (не с первой попытки) к щеке. Не отрывая щеку от глиняной поверхности миски, довела миску до губ и попыталась попить. Что-то угодило в пересохший рот, а что-то — пролилось на грудь.

С сожалением, что воды было так мало, она облизнула слегка влажные губы. Шум в ушах заглушил все вокруг, и стало тихо. Не было слышно причитаний и стонов раненных, тихих слов утешения целительниц, их быстрых шагов — наверное, принесли живых, нуждавшихся в помощи, и гулкого эха высоко в куполе Храма.

Кастия слегка приоткрыла глаза. Мир кружился в причудливом танце. Прямо перед ней мельтешили цветные точки, в которые он превратился. Затем вся эта неясная картина резко накренилась и упала. Виском девушка почувствовала твердую поверхность, и стало темно. Тихо, темно, никаких мыслей и только влажные кудряшки на ее руке. Вот оно — благословение Небес.

Откуда-то из тишины раздались шаркающие звуки. Походкой очень старого человека кто-то прошел прямо рядом с ее головой, и даже наступил на выбившуюся из косы лежавшую на полу прядь. Потоптались. Кастия поморщилась, стало больно от натянувших кожу волос. Отступили. И сразу вернулись звуки и ощущения.

Ее губ коснулась прохладная поверхность воды. Не открывая глаз, Кастия приоткрыла рот. Вода криво пролилась, частью в рот, частью — на пол, затекая под щеку. Она лежит на полу?

Миска исчезла. Несколько раз, как рыба, пошлепав губами, Кастия приоткрыла глаза. И увидела — очень близко пол, Рядом с ее лицом — чьи-то длинные узловатые пальцы, с усилием опиравшиеся о пол и серая хламида, заслонявшая все вокруг.

Потом все это покачнулось и исчезло с кряхтением. Прямо перед ее носом оказались закрытые плетеные сандалии. А выше — тонкие старческие ноги с сухой кожей, прикрытые краем длинного серого одеяния.

— Воды надо больше пить, — прошамкало существо сверху, — Тогда и валяться не будешь. Вставай давай. И мальчонку на тюфяк положи. Чего ему на полу с тобой валяться.

— Мальчонку? — выдохнула девушка. Резко сжала руки вокруг детского тела и посмотрела на него. На ощупь и вид он был теплым. Живой… Какое счастье. Она обеими руками пододвинула его на тюфяк, снимая с себя. И, правда, зачем ему на полу валяться.

Освободившись от груза, она с трудом повернулась и, опираясь на руки, подняла себя, уселась, привалившись к колонне, по которой съехала на пол. Существо слегка отступило, вновь пошаркав по полу.

— Вы кто? — просипела Кастия, — Вы здесь служите? Я вас не помню…

— А ты всех в своей жизни помнишь, да? — неожиданно язвительно спросили ее сверху.

Девушка с усилием подняла лицо наверх на обладателя голоса. Ей показалось, что это — старая женщина, но у нее такой странный голос. К тому же столь пожилых служителей уже давно не было при Храме. Самой старшей по возрасту была сестра ее бабушки — главная жрица. Но ей до такого жизненного состояния было еще очень много циклов.

— Кто вы? — повторила девушка. Образ старухи расплывался перед глазами. Позади фигуры была стена, а казалось, что солнце, которое ослепляло.

— Приходи, поговорим, — предложил голос, в котором уже не было ничего старческого.

Картинка замерцала. Существо неуловимо изменилось и значительно бодрее, чем раньше склонилось к ней. Из светлого марева сверкнули золотые глаза, взиравшие с усмешкой со странного лица. Стало очень светло, а потом растаяло.

Кастия моргнула, один раз, затем другой, прежде, чем смогла прояснить свое зрение. Перед ней за тюфяком ребенка вновь была стена Храма — светлая, расписанная полустертыми рисунками из жизни Богов.

Множество человекоподобных существ кружились будто в хороводе вокруг огромного светящегося дерева, чьи корни расползались, образуя почву, а кроны — устремлялись высоко вверх, формируя небесный свод. Чуть ниже свода в золотой колеснице летел Бог, а на огромном расстоянии от него на серебряной — второй. Или скорее вторая, если принимать во внимание развевавшиеся за фигуркой длинные мерцающие волосы, оставлявшие за собой след из крохотных светящихся точек.

— Боги? Почему я раньше не замечала? — удивилась Кастия.

— Как вы тут? — спросила тихо заглянувшая из-за колонны Эста, — Я вернулась. Извини, что так долго, Кастия. Без сил совсем… Много принесли людей. Раненные, живые… А что тут?

Целительница опустилась на колени рядом с Кастией, увидела отодвинутый подальше таз с кроваво-красным содержимым и торчащими палками и длинной травой, поморщилась от запаха. Затем повернулась к ребенку и осторожно коснулась его лба.

— Он больше не горит… И жив, — прошептала она, с потрясенным видом уставилась на девушку, — Кастия, вы тут… Боги! Живой…

— Да, он жив, — слабо улыбнулась в ответ та, — его долго рвало. Ты не принесешь воды? — нашупав под боком у ребенка валявшуюся на боку глиняную миску, протянула Эсте.

— Конечно, принесу. Только, Кастия…. ты выглядишь ужасно! — Эста протянула к ней руки и схватила за предплечья, не спрашивая разрешения, чтобы поделиться силами.

Кастия покачала головой.

— Не надо. Ты сама еле на ногах держишься. Я сейчас как-нибудь встану и пойду на воздух… Если ты не против…

— Тебе воды принести? Сколько же ты выплеснула сил? — ужаснулась, вскакивая Эста, — Сейчас принесу… Я мигом, — и унеслась прочь.

Кастия приподнялась и склонилась над ребенком, впервые разглядывая его. Невысокий, худенький, темноволосый, с по-девчоночьи длинными ресницами. Симпатичный. Обычный мальчишка. Любопытный и озорной, когда не болеет.

Она провела над ним рукой, проверяя состояние. Он дышал спокойно, без того сипа и свиста, который был раньше. Внутри не ворочалась тревожным комком боль. Организм, конечно, очень слабый, но целительницы будут поить и выхаживать.

Теперь все будет. И долгая жизнь, как она и обещала, начиная в очередной раз рисковую операцию, где на кону стояло две жизни.

— Надо же, как интересно, — улыбнулась Кастия, — я знаю, чей ты, малыш.

— Возьми, — сказала вернувшаяся Эста, подавая ей чашу. В другой руке она держала вторую, которую поставила рядом с тюфяком.

— Я пойду, — сказала Кастия, допив воду, — Чашку отдать… кому?

— Оставь здесь. Отнесу, — отмахнулась Эста, склоняясь над мальчишкой и обтирая смоченной тряпкой его лицо и заодно кровавые разводы на подбородке и шее, — Тебе и самой досталось. Эх, Кары рядом не было.

— Я не рисковала.

— Ну, конечно, — грустно улыбнулась Эста, — сама расскажи им всем это. Может, тебе поверят. Только, на мой взгляд, тебя надо бы отсюда выгнать хоть на пару дней, а то скоро тебя тюфяк ждать будет по соседству с твоими спасенными.

Кастия скривила губы. Упираясь рукой в колонну, она, стараясь не трясти головой, поднялась на ноги и, махнув на прощание Эсте, медленно и осторожно двинулась к выходу. Сейчас она бы и сама не отказалась лечь на тюфяк и полежать немного.

Что это было за существо? То, что — не человек, так это она точно понимала. Но кто тогда? Нет, она помнила непреложные истины, что Храм — место наивысшей силы. И давным-давно, когда еще Боги спускались в мир людей, то обычно через Храмы и действовали, используя их как точки перехода между своим миром и этим. Возможно ли такое сейчас? Или ей все показалось?

— Ты опять себя довела?! — возмутилась рядом Кара. Не слушая возражений, подхватила сестру под руку и повела на свежий воздух.

Верхняя площадь с фонтаном была, можно сказать, пуста. Исчезли все тюфяки, на которых лежали раненные и выздоравливавшие. Служители выметали и убирали мусор, наводя былой порядок.

— Куда делись люди? — удивилась Кастия, осторожно оглядываясь вокруг.

— На Нижней площади вычистили один из домов и их перенесли под крышу. Ночи, конечно, у нас теплые, но дни — неимоверно жаркие. Людям опасно долго находиться на открытом воздухе… Кастия, посиди пока на ступеньках. Я позову маму. Найдем повозку и отправимся домой. Тебе надо отдохнуть…Не возражай! — Кара нахмурилась и более спокойно добавила, — Мы к родителям поедем… Потом будешь решать, где жить. Сейчас важно просто отдохнуть. Подожди меня здесь… Прошу…

Кастия послушно села на верхнюю ступеньку лестницы, Кара пристроилась рядом, заглянула в лицо и порывисто обняла ее. На миг девушка застыла в объятиях, но потом с усилием сдержала порыв оттолкнуть, а наоборот — обняла в ответ и уткнулась лицом в платок, закрывавший волосы сестры.

— Ты — не одна, Кастия, — невнятно проговорила Кара, крепче обнимая ее, — Мы с тобой… рядом…

— Спасибо, Кара, — ответила та. Кара отпустила неохотно, снова посмотрела на нее и сказала:

— Я быстро. Никуда не уходи.

— Хорошо, — девушка задумчиво кивнула и посмотрела вниз на Нижнюю площадь.

"Лестницу почистили", — отстраненно подумала она, — "и площадь тоже". А также фасады домов, выходивших на нее. Возможно, даже и территории за высокими каменными заборами. В одном из них тогда устроили временное пристанище мертвых. Чей же это был двор?

Сколько же там за первой линией городских домов руин и разрухи? Как много жизней разрушила катастрофа? Какое количество людей унесла или убила? За что?

— Мне сказали, что я могу вас найти здесь, — неожиданно сказал позади нее женский голос, — Я вам так благодарна! Вы спасли моего сына. Меня позвали к главной целительнице, рассказывали, что его нельзя спасти, — она всхлипнула, — Я и сама это видела. Столько времени и безнадежно… И он так мучился. А тут… Говорят, это все вы. Сам бы он не выкарабкался. Я вам так благодарна, — обладательница плачущего голоса шумно высморкалась, затем осторожно спустилась на несколько ступенек и встала перед девушкой, которая уже при первых звуках голоса опустила лицо и теперь старательно разглядывала свои руки. Все в бурых потеках.

— Спасибо большое! — сказала женщина, наклонившись к ней. Кастия подняла лицо и криво улыбнулась.

Женщина выпрямилась и удивленно застыла, разглядев спасительницу.

— Это ты? — спросила она резко.

— Да, это я, — качнула головой девушка, — Здравствуй, Мали. Как поживаешь?

Высокая черноволосая привлекательная женщина в темных одеждах, с покрытой темной же косынкой волосами черного цвета и большими яркими от слез темными глазами. Обычная добропорядочная горожанка. Не поселянка. Это было хорошо заметно. За столько циклов, тем более.

Мали усмехнулась, смахивая слезы краешком платочка осторожно и привычно, будто ее глаза были подведены, и она не хотела размазать краску по лицу. Она выпрямилась и пристально разглядывала Кастию.

— Мне следовало догадаться, что это — ты, — наконец сказала она, покачав головой, — Ведь никто иной не способен на это чудо. И, скорее всего, не то, что на этом острове, но и, наверное, на соседних…, — она со вздохом села рядом, подобрав длинные юбки.

— Спасибо тебе, Кастия за Кадда. Я думала, что потеряла его. Сидела рядом и видела, как он умирает. И понимала, что мне ничего больше не надо, кроме того, чтобы он жил и вновь озорничал…, — она снова заплакала.

Кастия кивнула, повернув голову к ней и разглядывая взрослую женщину в траурных одеждах, которая плакала, пытаясь найти в ней смешливую девчонку, которую знала с детства.

— У него будет длинная жизнь, — сказала она, — Насколько счастливая — сам решит. Он очень похож на тебя… Внешне, по крайней мере.

— Да, похож, — согласилась Мали, всхлипывая и пытаясь успокоиться.

— Ты жила в городе все это время? — спокойным голосом спросила Кастия.

— В старом квартале, — кивнула ее подруга детства, — мы чудом успели покинуть дом… Разумеется, ничего с собой не взяли… только пса отпустили… На улице нас накрыло водой… Очнулась, а мы — в какой-то яме. Может, был погреб какой. Полки по стенам, ящики на полу. Сверху нас плотно накрыла упавшей стеной, наверное, и вода сочилась через щель с одной стороны. Кое-как залезла на выступ под этой крышей и затащила сына. Кадд дрожал. В воде холодно, и не в воде — холодно…. Слава Богам, вода небыстро сочилась, а то бы утонули… Пока нас вытащили, сын уже сознание потерял… Он наглотался воды, когда нас мотало в потоке… и пока я была вне себя… Мой маленький мальчик… Это ужасно страшно, Кас! Я не думала, что наше море может быть таким жестоким…

Она повернулась и посмотрела на девушку. В огромных глазах стояли слезы, губы она сжала, как можно сильнее, но они все равно дрожали.

— Как ты спаслась? — спросила она, внимательно разглядывая ее.

— Тоже чудом, — прошептала Кастия, — Мы с Карой и девочками шли в гору от их дома, позади нас гудело море. Вода встала стеной и обрушилась. Мы были в чьем-то дворе, залезли на большой платан и сидели… Когда вода опустилась, дом был разрушен…. устояло лишь наше дерево… Слава Богам, остались живы…

Мали одной рукой повернула к себе лицо Кастии и потянулась к нему второй рукой с зажатым в ней платком. Чтобы вытереть что-то? Кастия отшатнулась.

— Ты сморкалась туда, — сообщила она ей. Мали фыркнула, отметая этот глупый довод.

— На тебя плевали все кому было не лень — так ты выглядишь! Мой платок почище будет! — заявила в ответ.

— Твой сын плевался, — улыбнулась Кастия.

— Спасибо тебе за него, — выдохнула Мали. Ее глаза вновь стали мокрыми. Кастия качнула головой и, потянувшись к ней, обняла.

— Пожалуйста… Мне тебя так не хватало. Я искала тебя, но… Спрашивала Дейда, он сказал, что не знает…Это ведь — ложь? — спросила она, отпуская подругу. Мали молча кивнула.

— Что произошло тогда? Почему ты ушла?

Мали вздохнула горько, отвернулась и посмотрела вниз. На Нижней площади толпились люди. Они выносили из скученности на носилках раненных и несли наверх по ступенькам. Новая партия спасенных.

— Потому что сглупила, — нехотя ответила она, — Я думала, что все смогу. Не сложилось. На рассвете в окно постучали. Я выглянула. На пороге стояли Верт и Террин. Верт сказал: "Допрыгалась ты, глупая. Собирай, что тебе ценно, и уходи из поселка. Иначе тебя выкинут в назидание другим".

— Что?? — ужаснулась Кастия, — Верт нагрубил тебе? Обидел?

— Нет, — отрицательно покачала головой подруга, — Просто предупредил. Террин сообщил, что глава собирался идти ко мне. Со всем своим сопровождением, а они уговорили его повременить… И мне пришлось прислушаться, — она усмехнулась, — Я думала, что у меня получится… Не сложилось…

— Поэтому тебя отвезли Дейд и Левия? Они знали, где ты поселилась?

— Конечно, знали. Дейд и оформил покупку дома…, — дернула плечом Мали.

— Дейд? — удивилась Кастия.

— Мне дом достался как откуп, — сообщила Мали, а Кастия нахмурилась.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила она.

— Взамен дома моих родителей, — пояснила девушка, — сделку оформил Дейд. Они с Левией меня отвезли тогда и попросили в поселке не появляться…

— А как же я? Мы дружили! — возмутилась Кастия, — Мне ты могла сказать об этом!

— Не могла, — покачала головой Мали, — Уговор был такой: я исчезаю из твоей жизни, и получаю дом в городе…

— С кем былэтот договор? — затаив дыхание, спросила Кастия.

Мали усмехнулась.

— Сама не догадываешься? С твоим мужем, конечно… Ты, как говорят, стала весьма богатой вдовой, Кастия?

Глава 6

Размеренно дыша, чтобы унять боль в сердце, Кастия всем телом медленно повернулась к подруге. Та, молча, ждала ее реакцию, приподняв бровь. Вся ее поза означала: "Я знаю, что сказала и зачем".

— Кто это говорит? — наконец смогла выговорить Кастия. Она вновь медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.

Мали улыбнулась с видимым облегчением. Ей понравилось, что даже в тяжелой ситуации она может вовремя взять себя в руки и адекватно отреагировать.

— Тебе пальцем показать, кто именно?.. А если я вот так сделаю — поймешь? — она обвела рукой вокруг себя, выразительно глянув.

— Террин — не погиб! — сквозь зубы обиженным тоном сообщила Кастия и болезненно сморщилась, находясь на грани очередного приступа рыдания. Подруга протянула руку и похлопала ее по колену.

— Будь осторожна, Кас. Люди бывают всякие…, — успокаивающим тоном проговорила она, — Я не могу этого не сказать, потому что ты с детства стараешься не замечать то, что не нравится или не соответствует твоим представлениям. За тобой стоят две семьи, обладающие властью и деньгами, но…, — она покачала головой, — тебе и самой не следует быть легковерной. Знаешь, сколько людей может сообразить, чем им выгодно общение с тобой. Не сейчас — так в будущем. Пока, замкнувшись в себе, переживаешь и обижаешься на всех вокруг, ты — уязвима. Твой муж многим перешел дорогу, и они могут на него злиться. Другие — завидуют. Легкие деньги привлекают…

— Какие "легкие деньги", Мали? Террин вернется и…, — возмутилась Кастия.

— Сейчас его нет рядом, — перебила ее Мали, — Я понимаю, твое нежелание об этом даже думать, не то, что говорить, но мир другой…, — когда она привлекла внимание к себе, то позволила себе говорить мягче, — я уже не раз слышала… Сейчас, когда вода уничтожила полгорода и несколько поселков… Да, Кас, очень много жертв! Не всех нашли и кого-то, возможно, вообще не найдут. Сколько будет людей пропавших без вести… Кроме людских потерь, остров потерял и в финансовых вопросах. Мой муж был поверенным в делах, я знаю, о чем говорю. Уничтожены дома, часть банков, многие торговые и ремесленные лавки… Те, чье имущество было в городе — дома, здания, лавки, склады, — потеряли целые состояния. На острове был фонд для таких случаев, но он на самое необходимое — дом, первый взнос на ремесло или торговлю. Владыка пообещал оказать помощь пострадавшим, но это будет не так, как захочется тем, кто потерял все. Для тех, кто имел мало, это — радость, а для тех, кто — много больше, — лишь капля в море… Волна…, — она смахнула слезы и продолжила, — Скоро, а точнее некоторые уже осознали, что на острове много вдов и вдовцов. И среди них небедные люди…

Кастия покачала головой, отказываясь даже слушать. Болезненно скривившись, тихонько сглатывала слезы. Мали криво усмехнулась.

— Если он не найдется живым, — шепотом проговорила она, — ты будешь именно так и восприниматься. Конечно, твои и его родители, ваши братья будут защищать тебя и твои интересы. Только будь сама осторожнее…

Видя, что подруга продолжает качать головой, Мали с усилием продолжила свою речь:

— Через три дня будет церемония прощания. Похоронят всех, кого успели найти и опознать. С этого момента начинается отсчет времени. Если через цикл он не вернется, его признают мертвым, и ты станешь ценным призом на брачном рынке. Молодая, привлекательная, из хорошей семьи, без ненужного довеска в виде детей и, что главное, с немаленьким состоянием… Кто сейчас управляет делами твоего мужа?

— Я не знаю…, — пожала плечами Кастия и перечислила, — может, отец или Нерит, Верт, Ярет, Страй… Я не вникала в дела…

— И в этом тоже вся ты, — вздохнула Мали, — Самое обидное, что ведь не притворяешься… Я еще в детстве и злилась, и восхищалась этим твоим качеством. Как ты смогла сохранить его до сих пор? Хотя…, — она улыбнулась сквозь слезы, — тебя всегда оберегали. Семья тряслась и переживала, чтобы тебя не обидели. И Террин… Нет, я не сомневаюсь, что тебя ему не просто так отдали… Там явно были какие-нибудь особые условия, которые защищали твои права…

Она покачала головой, протянула к Кастии руки и сжала ее холодные пальцы.

— Я сочувствую…, — с огромным сожалением произнесла она.

Кастия в протестующем жесте качнула головой и спросила:

— Как ты будешь жить? Владыка поможет тебе?

— Как только Кадд поправится, заберу помощь и уеду отсюда, — сообщила Мали, дернув плечом.

— Почему? Если дом твоих родителей принадлежит Террину, то… я не думаю, — Кастия замялась, подбирая слова, а потом выдала, — уверена, что он не будет против, если ты будешь в нем жить…

— Я не вернусь туда, — резко отрезала Мали, — Не хочу смотреть в эти лицемерные лица. Все эти циклы вдали я наконец начала жить, а не изображать что-то. Единственное, кого мне не хватало, — это ты. Но твой муж был прав, там мне не место. И рядом с тобой тоже. Ты могла бы стать другой, а он старался сохранить ту девушку, которую полюбил. Охранял от жизни… Я не вернусь сама и не повезу туда сына. Ни за что…, — она покачала головой, — Попрощаюсь… и хватит с нас Синтери…

— Твоего мужа нашли, — с пониманием сказала Кастия, погладив ее по плечу.

— Нашли. Он был под той стеной, что спасла нас с Каддом, — заплакала Мали, — Даже так нас защитил…

— Ты его любила, — Кастия обняла ее за плечи, утешая.

— Я никогда не думала об этом. Он просто был всегда рядом. Надежный, заботливый. Мы хорошо жили. Я всегда считала, что любовь — это огонь, вулкан. А мой вулкан был как наша гора — молчаливый, спокойный и спящий. Я слышала, какой переполох Террин понаделал своими ухаживаниями. Им восхищались… И этот дом, построенный для тебя, — Мали повела плечом, закатила глаза, снова сморщилась и зашмыгала носом, — У меня все было скучно — робкие букетики, скромные улыбки… Я поняла, что ребенку лучше родиться с отцом и матерью, а потому просто соблазнила своего соседа…, — неожиданно она легкомысленно улыбнулась, вспоминая, — и гордилась, как здорово все придумала… Один шанс начать все заново… Кто и что здесь придумал — другой вопрос. Теперь, когда его нет, я не хочу здесь жить. В поселке все начнется по-старому, как бы я себя не повела. Моего сына заклеймят. Будут рассказывать, что мужчина, который его растил, — вовсе ему не отец. А кто его отец? Тот, которому дела не было до нас!? Если бы Террин не предложил деньги… Я не знаю, что со мной было бы…

— Он той осенью женился, — сказала Кастия, — и его родители очень гордились невесткой и ее приданым. У них две дочери.

— Знаю, — поморщилась Мали, — И видеть не хочу… А ты откуда знаешь, о ком я говорю? — спохватилась она внезапно и посмотрела с подозрением, — Слухи все же ходили по поселку? Или Дейд и Террин как-то узнали?

— Нет, конечно. Не было ни разговоров, ни слухов, — Кастия слегка улыбнулась, — Я лечила твоего сына. И знаю, чья кровь течет в его жилах. Не хотела с тобой на глазах у всех говорить, потому и ушла. Я ждала тебя, Мали…

— Какая ты все-таки сложная, Кас, — покачала головой Мали, — Вы с ним точно — два сапога — пара. Вот уж подобрались!.. — она посерьезнела, — Я желаю, чтобы он вернулся к тебе, дорогая. И не пришлось выбирать кого-то другого, просто потому, что так положено… Но в чем-то, — девушка предостерегающе выставила ладонь, предупреждая возможные возражения подруги, — я не про тебя, а в целом! Вот увидишь, через цикл на острове снова будут свадьбы. Люди правы — не стоит молодым долго вдоветь, а детям — сиротствовать. Наш век не так долог, чтобы вечно скорбеть и маяться.

— Сама воспользуешься этой правотой? — поинтересовалась Кастия с мягким любопытством.

— Такого, как был он, больше нет, — ответила подруга, — Но я не буду осуждать других. Кого-то заставят, а кто-то сам пойдет в Храм. Я же — свободная в этом. Меня некому заставить…, — она потрепала ее по руке и поднялась, — Я пойду к сыну. Рада была повидаться, Кас. Спасибо тебе…

Кастия тоже поднялась со ступеней и выпрямилась. Мали шагнула к ней и обняла на прощание. Девушка ответила на объятие, слегка улыбнувшись. Какая неожиданная встреча с прошлым. Тяжелая, но и обновляющая.

Уже отступив, чтобы уйти, Мали вдруг вернулась и спросила:

— Почему вы детей не завели, Кас? Ты же всегда мечтала о большой семье. И чтобы не меньше детей, чем в твоей…

— Мы договорились подождать с детьми. Считали, что у нас будет время, — прошептала она в ответ.

Мали кивнула, тяжко вздохнула и сказала:

— Удачи тебе, Кас! А время… надеюсь, у тебя оно будет!

***

Около двух циклов назад.

— Ты что-то скрываешь, Террин? — с подозрением поинтересовалась Кастия.

Мужчина весело рассмеялся в ответ. Она нахмурилась, не убежденная легкомысленным видом после довольно серьезного заявления. Слишком нарочито, на ее взгляд.

— Это просто предосторожность. Я не собираюсь умирать, милая, — заявил он, задорно подмигивая, — Сейчас у меня запущен очень важный проект, и это может продлиться еще пару-тройку циклов. Не хочу, чтобы ты была одна. Дети — это же серьезно…

— Неубедительно, Террин, — сказала Кастия, — О чем ты умалчиваешь? — и тут же охнула.

Он с не меньшим подозрением посмотрел на нее, нахмурился и шумно выдохнул.

— Мне не нравится та идея, которая пришла в твою головку, — сообщил он, — Не придумывай никаких проблем, которых и близко нет.

— Может, нам надо поговорить с Карой? — предложила девушка, а муж потрясенно взмахнул руками. Он правильно догадался по сочувствующему виду, о чем она могла подумать. Из огня да в полымя, как говорили старшие. Правильно сказал отец ему:

— Либо говори правду, либо не говори ничего. Женщины способны из недостаточно любящего взгляда сделать трагедию. Если ты думаешь, что "твоя жена — умница, поймет все без объяснений", то посмотри на свою мать. Она — такая же умница, — отец хмыкнул, подсмеиваясь над собой, а сын пожал плечами, не желая спорить. Ведь он же прав, не так ли?

— Нам не нужно говорить с Карой или кем-то еще. Ты в чем-то обижена? — не удержался он от подколки. Жена фыркнула.

— Ты говоришь загадками и еще удивляешься, что я "о чем-то не том подумала". Как я могу это воспринимать еще? — возмутилась она.

— Хорошо, начнем сначала. Я неправильно выразился, поэтому ты и восприняла немного не так. Кастия, я выращиваю жемчуг здесь на острове. Из-за этого я и прошу, давай пока повременим с детьми, солнышко? Ненадолго. Мне нужно время все наладить самому. Потом найму людей и буду рядом с тобой. Я не смогу быть чаще рядом, — он с сожалением улыбнулся, — и не хочу, чтобы наши дети росли без отца…

— Что? — Кастия с ужасом смотрела на мужа.

— Прозвучало снова нехорошо, — сокрушенно покачал головой Террин, — я имел в виду, что постоянно нахожусь в море, а хочу быть рядом с тобой и нашими детьми, когда они появятся. Мне нужно провести еще один круг. И мы сразу родим. Можно даже подряд двух. Сколько захочешь…

Кастия снова подозрительно на него посмотрела, но теперь с явной иронией, но не удержалась, чтобы не подшутить, а заодно и развеять остальные свои подозрения.

— У тебя есть дети? Там, на островах?

— Что? Нет, конечно, — отрицательно помотал головой муж, — Я туда не за этим ездил. Как говорит мой отец — мужчина должен ответственно относиться к таким вещам. Я же всегда знал, что Острова — временное явление, и мне не нужны были сложности..

— А со мной сложности? — уточнила невинным тоном жена, как бы между прочим. Но на всякий случай уперла руки в боки — выигрышная поза жены для разборок с мужем.

Мужчина оценил переход, улыбнулся и медленно двинулся к "грозной жене", чтобы обнять. Кастия невольно заулыбалась в ответ и не стала мешать ему себя уговаривать и успокаивать.

— Ну, конечно, нет, солнышко, — сказал он, с удовольствием обнимая свою "умницу", которая вряд ли удовлетворена ответом, — Ты — моя замечательная, совсем не сложная…

Кастия легонько поцеловала в уголок его смеющихся губ.

— Льстец, — почти счастливым тоном сообщила она, — но если ты снова темнишь… Ох, Террин, я все равно ведь выясню. И про это твое "выращивание" жемчуга тоже. У нас для этого нет условий, папа всегда так говорил.

— Папа ошибается, — не удержался и сообщил Террин.

— Докажи, — предложила девушка, позволяя себя увлекать в сторону спальни. Мужчина легко хохотнул:

— А я именно этим и занимаюсь. Нам с тобой необходимо усердно тренироваться, чтобы в ответственный момент ничего не напортачить.

— Ты снова что-то задумал. Переводишь разговоры, не желаешь серьезно говорить, шутишь, — заявила Кастия, обнимая его, — Если тут какая-то другая замешена…

— Никого другого у меня нет. Все именно так, как я и говорю. Верь мне, Кас, — сказал он.

Ох, уж эта его улыбка. Девушка с обожанием посмотрела в улыбающееся лицо мужа, отгоняя от себя тревожные мысли.

Как говорила Кара: "Правильнее жить, чем бояться это делать". С этими его причинами она еще разберется. В общем-то, она была не против подождать с детьми. У них впереди вся жизнь, и пусть пока он реализовывает свои проекты.

Глава 7

Неширокая дорожка петляла среди нагретых ярким летним солнцем скал. По ее краям, прилепившись к камням, росли куцые, выгоревшие кустарники с желтоватыми узенькими листочками, чудом проросшие из сухой почвы, окрашенной в красный цвет из-за обильного содержания рыжей глины, особо ценимой местными гончарами. Тут и там под ними были чахлые островки весьма примечательных для острова растений: суховеи, былинки с колючими метелками и тонкие веточки с неимоверно узкими листочками и крохотными синими, красными или желтовато-рыжими точками — соцветиями.

В этой части острова вода всегда была редкостью, а потому пышной растительности и буйного цветения от выжженной земли никто не ждал. Может, поэтому их предки и выбрали это высоко расположенное плато для погоста. Другой пользы от него не видели ни тогда, ни теперь.

Накануне на площади перед Храмом — единственной уцелевшей из городских — состоялась церемония прощания. Как сказал Владыка в своей речи:

— Данная церемония — первая, но, к сожалению, не последняя для жителей нашего острова. Ударившая по нам Большая Волна была настолько безжалостна, что мы еще долго будем переживать утраты.

Скорбящим родственникам выдали тела погибших, завернутые в саван и уложенные в деревянные ящики, чтобы они могли их привезти домой и через сутки сжечь на ритуальных кострах. Тех, чьих родных не нашли, — много погибли целыми семьями, предали огню в тот же день.

Владыка был категоричен. Он заявил, что древний обычай предков был единственно верным. Мертвых необходимо предавать огню, а далее — развеивать по ветру или хоронить прах в семейном склепе.

За последние пару-тройку веков в черте города образовалось несколько кладбищ, на которых "поближе к родным местам" особо предприимчивые горожане похоронили своих предков. К моменту катастрофы могил было уже не меньше нескольких сотен. Волна легко разрушила и подняла тяжелые надгробия и склепы, нарушив захоронения и разметав их обитателей по окрестным улицам.

Жителям пришлось не только искать выживших и погибших под завалами и извлекать их, но и устранять эти последствия катастрофы. Надо ли говорить, что зрелище было настолько неприглядным, что даже бывалые похоронщики не справлялись с реакцией своих организмов. Что было с остальными горожанами — не стоило и представлять.

Город в один миг стал огромным разворошенным кладбищем. И тогда в городском совете и на совещании у Владыки припомнили, кто, когда именно и по какой причине разрешил создание захоронений первым просильщикам и выделил на это землю, тогда еще за городом.

В процессе роста городского населения эти скромные, никому не мешавшие участки оказались внутри жилых кварталов. Устроить там семейный уголок можно было довольно легко — купили кусок земли и уже без испрашивания разрешения построили склепы, ставшими семейными или родовыми.

Как заявил один из купцов: "Моя земля — что хочу, то и строю на ней!", когда у него спросили разрешение на столь оригинальное использование, самовольно начатое одним из его пращуров. Вот тогда и подняли все городские постановления и выявили, что, даже при наличии прав собственности на землю, у Владыки следовало получить разрешение на вид ее использования. Чего, конечно же, не было сделано. Даже хозяева погостов не нашли, что сказать повелителю, когда тот изволил гневаться.

Город, накрытый ужасающими запахами гниения и разложения, заволокло дымом от многочисленных погребальных костров. На них заносили "нарушителей", чтобы затем их прах нашел последний приют в специально отведенном для этого месте или был развеян по ветру, если таким было пожелание их наследников.

Жизнь потихоньку входила в свою колею, люди возвращались к своим повседневным занятиям. Но каждый из них все равно принимал участие в работах по восстановлению города. Назначались дежурства для откачивания стоялой воды и разбора завалов и разрушений уничтоженных волной портовых кварталов. Говорили, что по-прежнему находили тела, которые становилось все сложнее опознавать.

Кастия знала, что братья Террина и ее собственные постоянно участвовали в поисках тел и разборах завалов и уборке мусора, и, наверняка, в опознании, но ей об этом не рассказывали, а она не спрашивала. "Пусть, что хотят все, то и думают", — решила она, отказавшись осматривать новых найденышей и выискивать в изувеченных катастрофой лицах черты любимого человека. Она не ощущала его мертвым, а потому и не собиралась искать его тело.

Один из пунктов приема найденышей устроили около Храма. Скромные служители приводили их в состоянии, при котором можно предъявить их на опознание. Девушка не раз видела там своих родных, и даже однажды Сатию. Но они это не обсуждали. Ни с кем. И Кастия была благодарна им за это.

Жить и работать в городе было великим испытанием для живых. Каждое утро отец отвозил "своих любимых девочек" на повозке в лечебницу через Северные врата. Они выезжали, как можно раньше, чтобы избежать стояния в длинных очередях. Жить в поселке оказалось не в пример приятнее.

— Наш город превратился в гигантскую мусорку, болото и кладбище, — говорили все вокруг, зажимая платками носы, — Пока здесь такое, места живым нет.

В этот же период в очищенных районах города начали разбирать остатки домов, чтобы начинать новые строительства. В первую очередь там могли поселиться хозяева участков, но если таковых не находилось, то земли возвращались в городское имущество и предоставлялись по жребию желающим.

Один из подобных участков достался Сорену и Каре, но они так до конца и не решили, так ли хотят вернуться жить в город или остаться в поселке. Кастия знала, что они подыскивают место за городом, но, помня о имевшемся по соседству участке под бывшим домом Мали, не считала себя вправе им распоряжаться без Террина. Возможно, у него были свои идеи по этой земле. Зная мужа, она в этом в общем-то не сомневалась, а потому молчала.

Страй с детьми от участия в жеребьевке на участок городской земли решили не принимать участие. Это не обсуждалось, но девушка знала, что поселиться в городе после свадьбы было желанием Элии, которая там выросла, а муж ей не стал возражать. Теперь же у него не было желания возвращаться.

С гибелью Дейда Страй взял на себя долг предписывавший ему оставаться жить с родителями, чтобы о них заботиться. Его детям тоже было полезнее находиться в спокойном мирке дома, который они хорошо знали, чем продолжать жизнь в том месте, где они потеряли маму.

Дома Кара и Ялма не раз обсуждали, что Сатия и Нерит были благодарны сыну за решение остаться с ними. Своих внуков они окружили заботой и вниманием, стараясь компенсировать и потерянную мать, и постоянно занятого на работе и городских работах и поисках отца.

Как и положено, с первым лучом солнца нового дня тела погибших предали огню, после полудня того же дня урны с их прахом уже несли к месту последнего их упокоения. Скорбную процессию из поселка возглавляли родные, несущие прах умерших.

Длинная процессия людей в траурных одеждах, сопровождаемая звуками рыданий и прощальных песен, вышла из поселка и направилась через Ржавые скалы в это уединенное место. Предполагалось предать земле больше двух десятков погибших. Такие церемонии происходили каждый час. Навстречу им встретилась предыдущая процессия, возвращавшаяся с погостов.

Кастия вместе с родителями, братьями, сестрой и их семьями шла среди скорбящих людей. Не было с ними лишь Ариты и двух пожилых родственниц, которые остались дома с детьми. Сына Левии тоже оставили с ними, потому что его матери предстояло отнести в склеп семьи прах своего мужа.

Во главе процессии, ее середине и замыкающими шли многочисленные группы женщин, возглавляемые "запевалами", которые и издавали полагающиеся ситуации звуки. Кто-то из них рыдал, завывал, причитал и стонал, раскачиваясь из стороны в сторону. Другие пели положенные по обычаю песни, создавая необходимую атмосферу.

Периодически выключаясь из окружающей ее ситуации, Кастия каждый раз вздрагивала, когда одна из запевал начинала новый этап скорби.

— На кого же вы нас покинули?! — завыл чей-то голос, и ему вторили профессионалки и погруженные в отчаяние люди.

Кастия снова вздрогнула. Когда умерла бабушка, ее не брали на прощание. Считалось, что детям нечего делать на таких церемониях. И лишь сейчас она поняла и согласилась с этим, даже порадовавшись об этом. Потеря близкого родственника — тяжкое испытание для взрослого, а для детей — вдвойне. Особенно, в такой атмосфере безудержного отчаяния и скорби.

Издавна считалось, что правильно, а точнее наиболее надрывно и правдоподобно оплаканные мертвые души быстрее найдут в новый мир дорогу, чем неоплаканные. Для островитян, не имевших родственников, поселковые и городские советы даже выделяли средства для найма плакальщиц и плакальщиков. Тем, у кого были родные, они и оплачивали эту необходимость.

На нынешнюю процессию считалось обоснованным нанять не менее полусотни профессиональных рыдальщиц. Вот они и старались, отрабатывая полученный аванс. Закутанные в темные одежды с головы до ног, они на ходу стенали, плакали, заламывали руки и голосили, разжигая было успокоившихся родных и близких умерших и сподвигая их на очередные истерики.

Профессионалки для наивысшего эффекта нередко падали на колени, вздевали к небесам руки и молили Богов о прощении. В этой атмосфере любые чувства становились острее.

Испытывая неимоверное желание заткнуть уши и зажмуриться, Кастия, глядя перед собой, медленно двигалась по пыльной рыжей дороге, запачкавшей ее платье и накидку почти до колен. Глядя, как неестественно прямо держит спину закутанная в траурные одежды с головы до ног Левия, с обоих сторон поддерживаемая женами братьев Дейда и Террина, девушка внутренне сжималась и безостановочно шептала мольбы Богам о здравии мужа.

— Пусть он только будет живым. И верни его ко мне, — этими словами она, как всегда, заканчивала каждую свою мысленную речь.

Под руку со скорбно ссутулившимся Страем шла Сатия, едва переставлявшая ноги и поддерживаемая с другой стороны мужем. За эти дни Кастия с ними виделась всего пару раз мельком. Они смотрели друг на друга, но не решались заговорить. Пока среди найденных тел никто не узнал Террина, у них всех была надежда. И говорить об этом все суеверно боялись. Чтобы не спугнуть. Вдруг он все же жив.

Глаза заволокло мутной пеленой, а уши заложило. Кастия вздрогнула, внезапно снова, как в тот день, оказавшись в мутной зеленоватой воде. Та была ужасно, до тошноты, теплой и сильно воняла гнилью. Вокруг нее плавали длинные зеленовато-желтые ленты водорослей и какие-то огромные черные жуки.

Из толщи воды прямо к испуганно озиравшейся и теряющей последний воздух Кастии со дна поднималось человеческое тело. Мертвое, как она поняла, видя безжизненно раскиданные конечности и беззащитно откинувшуюся голову с шапкой черных волос. "Мужчина?" — с ужасом подумала она, наблюдая, как тело разворачивается. Она со страхом понимала, что вот-вот ей станет видно его лицо.

— Только не он, — прошептала она, — Только не он.

Совсем рядом с лицом Кастии кто-то фыркнул, и в следующий миг множество капель воды обрушились на ее лицо. Она вскинулась и испуганно заозиралась, вырванная из небытия и не понимая, что произошло. Мария, нахмурившись, заглянула в ее лицо.

— Кастия, ты как? — встревоженно спросила она, — Ты так побледнела…

— Тебе дать успокоительного? — тут же с другой стороны поинтересовалась Кара, — Как ты себя чувствуешь?

С усилием девушка покачала головой.

— Нет, не надо успокоительное, — хрипло ответила она, — Мне мама давала. Я в порядке…

— Да уж, — скептически фыркнула Кара, а Мария сказала:

— Кастия, давай все-таки, а? Выглядишь ты… краше, чем…, - она осеклась.

Кастия покачала отрицательно головой, вытерла рукой капли со своей щеки и вздохнула, оборачиваясь в поисках матери. Ялма и Хаид нашлись рядом с Сатией и Неритом.

Мать Террина раскачивалась из стороны в сторону в такт похоронным песням. Покрасневшие глаза и бледное лицо, залитое слезами. Сегодня она окончательно лишилась одного из сыновей и девушки, которую любила как дочь. Старшей невестки, которая была ей близка и так давно вошла в семью.

Нерит обхватил жену руками и поддерживал, каждый раз при выкрике очередной запевалы, оборачиваясь на источник шума.

Девушка отстраненно вспомнила о тех отнюдь не веселых песнях, что распевали, возможно, те же женщины в день ее свадьбы и подумала, что между тем днем и сегодня есть огромная разница. "Умереть" для своей семьи при переходе в семью мужа и быть мертвым вообще — несравнимые величины. Те песни действительно воспринимались издевательством. Ведь "умершая" как дочь может еще не раз увидеться со своими родными, а вот ушедшие навсегда — никогда не вернутся к тем, кто любит их.

Левия и Страй, как и многие другие поставили свои урны на отведенные им места на ритуальном камне и для прощания с миром открыли закрывавшие их крышки. У обоих дрожали руки. Страй был одного цвета с белыми глиняными урнами, тогда как лицо Левии покраснело и распухло от слез.

Плакальщицы зашлись в скорбном крике, оповещая об апогее церемонии. Кастия неприязненно и раздраженно поджала губы, жалея, что нельзя заткнуть уши и вспоминая их аналогичное поведение, когда она, обутая в выкупленные закрытые сандалии своим женихом, шагнула за порог родительского дома. Казалось, что с тех пор прошла вечность.

Она до сих пор ощущала, как теплые пальцы ласково обхватили ее руку. Не видя ничего из-за ослепившего ее солнца даже сквозь свадебный покров, девушка знала, что Террин улыбается ей.

— Я люблю тебя, — шепнул он тогда, на краткий миг привлекая ее к себе прежде, чем они рука об руку пошли по дорожке от дома ее родителей к повозке за забором, чтобы направиться в Храм.

Тогда плач и скорбные завывания ознаменовали для нее начало новой жизни, сейчас, тяжелым бременем упав на плечи присутствовавших, — завершили жизненный ход Дейда, Элии и других знакомых ей посельчан.

Над урнами с прахом завыл ветер. К небу от них поднялись небольшие витки пыли и песчинки праха. Возможно, в этом был виноват ветерок, а может, и впрямь души покинули бренную землю.

Люди плакали, стенали. Страй обнял мать, которая зашлась в крике. Рядом рыдали другие родственники. Насколько Кастия знала, среди них были и родные Элии, потерявшие ее теперь всерьез и оплакивавшие не в дань обычаям, а потому что ее больше никогда не будет. Левия осела в пыль, к ней наклонились испуганные родственницы.

— Кара, помоги ей, — выдохнула Кастия сестре. Та, бросив быстрый взгляд в ответ, кивком показала на Левию.

— Пошлите со мной. Мария, не отпускай Кас, — настойчиво попросила она, — Будьте рядом со мной.

Следуя за сестрой и обходя толпы людей, окруживших тех, кому стало плохо, Кастии показалось, что ее кто-то окликнул. Мария крепко ее подхватила под руку и настойчиво тянула за собой, поэтому остановиться не было возможным.

Девушка обернулась и оглядела людей вокруг. Все были заняты своими делами. Служители Храмов закрывали крышками урны и относили в семейные склепы, устанавливая на приготовленные места и запечатывая их вновь. Целительницы, которые обязательно присутствовали на таких церемониях, оказывали помощь нуждающимся.

Плакальщицы, получившие расчет за проделанную работу, гурьбой покидали место своей службы, возвращаясь вновь в поселок, чтобы спустя какое-то время с новой процессией идти сюда. Обратный путь простившимся с родными предстояло пройти в безмолвии и раздумьях.

Как оказалось, никто не смотрел на Кастию. Кроме… Девушка нахмурилась, увидев вдали, в прогале между двух скал фигурку в темных одеждах. Она стояла отдельно от всех, но ничем не отличалась от остальных. Одинокая, прямая, с гордой осанкой и вскинутой головой.

Девушке показалось, что она оглядела всех и теперь смотрела на нее. Мелкие золотистые точки с жужжанием разлетелись по погосту, замельтешили перед глазами, залетая, казалось, даже в уши. Вырвав у Марии руку, Кастия все же зажала уши и зажмурилась, но шум не угасал.

Кто-то ее взял за плечи и потряс. Девушка открыла глаза и увидела встревоженную Марию, которая что-то говорила или спрашивала ее. Она вновь посмотрела на прогал между скал.

Там никого не было. Лишь в воздухе растворилось видение огромных и странных глаз. Может, ей лишь показалось?

— Мария, — не слыша своего голоса, спросила она, — ты видела женщину между скал?

Невестка поморщилась то ли сама по себе, то ли в ответ на ее вопрос, с тревогой оглянулась и, протянув руку ко лбу Кастии приложила ладонь к мокрой коже, ничего не ответив.

Глава 8

Жизнь постепенно входила в свою колею. Здесь, в поселке, почти совсем не ощущались последствия катастрофы. Изредка мелькали скорбные одежды, но с каждым днем их становилось все меньше. На жарком солнце трудно выдерживать полный траур. Как бы не было тяжело на душе и пусто в доме, а оставшимся следовало продолжать жить. И, конечно, работать — по дому, обеспечивать и кормить семьи.

Рыбацкие артели вновь выходили в море. Новую пристань отстроили немного выше прежней. Десятки разновеликих лодок и баркасов теперь в ожидании хозяев покачивались на волнах рядом с ней. Поблизости возвели длинный деревянный сарай для расчетов и переговоров, а к нему выложили дорогу.

Затопленное и засыпанное портовое место потихоньку разбиралось. Пока же его скорбный вид напоминал о нескольких сотнях погибших и пропавших, которых родные все еще надеялись найти.

Каждый день проверяли линию прибоя в поисках возвращенных морем людей. И находили. В первые дни — чаще и больше, позднее — все меньше.

Когда остров немного оклемался от этой невиданной напасти, Владыка со свитой вышли в море и отправились с инспекцией по соседним островам. Тогда пришли и радостные, и ужасные вести.

Соседний островок, лежавший на пути Волны к Синтери, смыло полностью, так, что спасать там уже было некого. На других, расположенных севернее, разрушений было меньше — их зацепило, к счастью, немного, и они восстанавливались собственными силами. Но, что важнее всего, там обнаружились несколько спасшихся, унесенных с Синтери. Это родило среди синтерийцев надежду, что те, кого унесло водой, могли спастись.

Рыбацкие артели первыми вызвались проверять близлежащие острова. Утром они выходили на промысел, а после обеда — на поиски.

В те же дни лодки с рыбой и морскими дарами отправились на материк — сдать улов и проверить, что творится в мире. Сведения они привезли разные. Волной смыло несколько крупных портовых городов, незащищенных с моря. Но значительно пострадали именно острова, ставшие беззащитными на пути разъяренной сырой стихии.

Отец будущей Владычицы, а также другие правители непострадавших государств в подтверждение своих союзнических, дружественных и родственных отношений присылали несколько раз корабли с провизией, тканями и предметами мебели. Их, в первую очередь, раздали среди наиболее пострадавших в катастрофе. Как узнала Кастия, на одном из них покинула остров подруга ее детства Мали, дождавшаяся сына.

Через пару недель после катастрофы целительниц допустили в здание лечебницы. К счастью, оно почти не пострадало, хотя всю обстановку, ткани и травы пришлось выкинуть.

Для дополнительного осушения помещений городские власти приглашали служителей из Храмов Огня и Воздуха. Что именно они сделали, для Кастии было загадкой, но все были благодарны, что удалось избавиться от сырости и плесени.

Стены, потолок и пол, вздувшиеся от воды, выскоблили и заново побелили, и здание вновь стало принимать больных. Забрали людей, которым оказывали помощь в Храме.

Новой обстановкой занималась, конечно, патронесса, но и целительницы не отставали от нее. Те, чьи дома не пострадали, сносили кровати, столы и табуретки, а также полотенца, постельное белье и ткани.

Кастия, ради этого, тоже наведалась в свой дом, который не посещала с того памятного утра перед Волной. Ее вещи и одежду она попросила Кару принести в родительский дом.

Из-за необходимости же, впервые за последние три месяца спустившись по выложенной камнями узкой лестнице, прижавшейся к горе на пляж из дома родителей, Кастия вслед за Санни отправилась по песчаной полосе вдоль моря к своему дому.

Море было вновь привычно спокойным. Лениво катило свои волны на берег, захлестывая его пеной и пытаясь изловчиться и намочить, как можно больше территории. После виденного и пережитого это больше не воспринималось умиротворяющей картиной. Ведь в то утро море тоже было спокойным, а спустя несколько часов уничтожило половину города и убило множество людей.

Со стихиями шутки плохи. Люди, живущие рядом с морем или горами, должны отслеживать любые их капризы и сигналы. Только это способно им спасти жизнь.

Старательно ступая вдоль скал подальше от пенных брызг, Кастия вспомнила, как первый раз шла этим путем. Ее за руку держал Террин, а на небе уже властвовала серебристая скромница-Луна.

На острове были приняты шумные свадьбы. Наготавливалось очень много еды, приглашались все родные, друзья, соседи. Часто казалось, что на свадьбе гуляет весь остров. И порой так оно и было.

Детям всегда были рады на таких мероприятиях. Считалось, что, чем больше детей будет на веселье, тем быстрее и полнее наполнится семья молодоженов собственными. Их привечали, старались накормить получше и ни в чем не ограничивали.

Девочкой Кастия побывала на многих свадьбах — родственников и соседей. Вместе со своими сверстниками и, конечно, Мали она бегала, играла и веселилась. Ей казалось, что интереснее ничего нет.

Став невестой, она осознала, что на свадьбе весело лишь гостям. После церемонии в Храме с нее наконец сняли покров, и она, как положено, обновленная вышла под руку с мужем уже с открытым лицом.

Застолье по случаю свадьбы проводилось традиционно в доме родителей жениха, а, вернее, во дворе. Поскольку на острове было принято, что один из сыновей должен был оставаться жить с родителями, заботиться о них и перенимать их дела, то столы накрывали под тентами или в шатрах во дворе дома. Так было всегда. И соблюдалось, когда женились оба брата Кастии.

Так, покинув дом родителей, девушка до глубокой ночи не могла войти ни в какой дом ни для каких нужд. Зачем это делалось — помнили лишь старые островитяне, молодежь же шутила, что жених проверяет невесту на прочность и терпение.

В свой новый дом невеста могла войти лишь после полуночи, в сопровождении жениха, родителей и гостей. До поздней ночи гости веселились и угощались под натянутыми тентами среди цветов и деревьев, а затем веселой гурьбой шли за молодыми.

От столов невесту под руки вели подружки вслед за мужем в дом, где переодевали и расплетали косы под положенные случаю песни. Мужчины, конечно, одаривали молодоженов, а точнее мужа, "ценными советами", которые, как говорила Кара, были такими, возможно, столетие назад, когда женились едва вышедшие из подросткового возраста парень и девушка.

— Ныне эти советы лишь смешат женихов и смущают невест, — заметила сестра, как бы между прочим.

Затем, когда все гости навеселились вдоволь, молодоженов оставляли одних в комнате. Обычно шутники уходили недалеко. Бренча металлическими ложками и тарелками, которые заготавливали заранее, они слонялись под окнами, выкрикивая разные, с их точки зрения, веселые потешки или горлопаня неприличные песни.

Полагалось или терпеть их, или от них откупаться. Самим шутникам не надоедало их занятие, и они были готовы, сменяясь, веселиться до восхода солнца. Так, что пересидеть и подождать — не было достойным выходом из ситуации.

Особенно, надоедали они, когда у молодых был отдельный дом. Если в родительском доме, они могли шуметь и мешать только под окнами молодоженов, то в этом случае ограничений не было.

Вспомнив об этом на их с Террином свадебном застолье, Кастия встревожилась. Заметив это, новоиспеченный муж, который ни на шаг не отходил от нее, тут же поинтересовался причиной ее тревоги.

— Я разберусь, Кас. Не переживай об этом, — сказал он. Кастии не удалось выяснить, что он задумал, а потому нет-нет, но в течение дня она не раз задумывалась, как им пережить все это.

После того, как она покинула родительский дом, родные отвезли приданое и вещи в дом, который построил Террин. Верт сообщил, что сундуки поставили в первой комнате недалеко от входа.

Кастия видела со стороны большое каменное строение, расположенное на холме над морем, но, как и полагалось, внутри не бывала. Ее первое посещение должно было состояться в ночь после свадьбы. Каким же оно будет — об этом девушка думала с ужасом.

От дома Сатии и Нерита им с Террином предстояло на все тех же украшенных повозках в сопровождении гостей (всех, кто был приглашен, кроме детей, конечно) доехать до нового дома. А там с песнями шутками войти в дом. Она представляла, какое сопровождение могли им устроить местные насмешники и насмешницы, так как буквально за день до этого слышала разговор двух кумушек, которые предвкушали радостное событие.

— Как же, такие перестарки женятся, и над ними не подшутить?! — сказала одна.

— Я слышала, что дружки жениха намереваются вдоволь посмеяться над ним. Еще бы, столько лет отлынивать от Храма. К тому же многие из них рассчитывали заполучить его в зятья…

— Его и невестины братья над ними потом тоже повеселятся, — с сомнением сообщила первая, а вторая отмахнулась:

— Это будет потом! Да и будет ли?

Этим девушка поделилась только с Карой, которая укоризненно посмотрела в ответ.

— А то мы не знаем этих планов! — с улыбкой сказала она, — На моей тоже собирались устроить подобное… Шутки — шутками, а издеваться — никому не позволено! Не переживай, Кас. Мальчишки всем настучат по головам. Думаю, Террин тоже знает о планах. Расслабься, сестренка…

К полуночи в толпе веселившихся и радостных людей, разогретых вином и настойками, она уже извелась в ожидании, когда объявят, что застолье закончено, и пора сопроводить молодых в дом. Когда Террин с улыбкой позвал:

— Кастия, ты видела, какой мы спуск к морю сделали? Пойдем покажу, — то удивилась и с сомнением посмотрела на жениха.

— Разве его не днем надо смотреть? — осторожно поинтересовалась она, — Что мы сейчас сможем увидеть.

— Поверь, там все хорошо видно, — загадочно улыбнулся мужчина. Видя его сверкавшие в свете многочисленных факелов, расставленных по двору, серые глаза, девушка улыбнулась в ответ. Прекрасно понимая, что в темноте ничего не разглядеть, а это, скорее всего, лишь повод уединиться, покачала головой столь явно шитой белыми нитками затее.

— Пойдем, раз другого времени нет, — согласилась, предвкушая, что же ее ждет.

О том, что все вокруг поймут, если они поцелуются втихомолку, старалась не думать. И о том, что завтра будут говорить их гости — молодые не дотерпели до дома, начали прилюдно миловаться.

Решила, что пока ее рука в его, то она сможет держать голову высоко, даже если будет неимоверно стыдно выслушивать упреки и наставления. Террин усмехнулся и кому-то махнул. Кастия обернулась в ту сторону.

— Что там? — забеспокоилась она, муж с улыбкой ответил:

— Дейд новую бочку открыл. Сейчас по бутылкам разольют.

— Это для поездки? — спросила девушка и напомнила, — нас же будут искать..

— Пока они все заняты, мы успеем посмотреть, — весело сообщил Террин, — Нас еще рано искать… Иди сюда.

Они вышли за заднюю калитку с нависшим над ней раскидистым гранатовым деревом и направились по узкой тропинке в сторону моря. Теперь она поняла, почему Террин уверял, что они все разглядят.

Вдоль тропинки через каждые несколько шагов были установлены горящие факелы. Густые кустарники, разросшиеся по краю обрыва, в одном месте были вырублены. Факел рядом с проходом осветил убегавшие вниз каменные плиты ступенек.

— Это такой тяжелый труд, — вздохнула девушка, останавливаясь около верхней ступеньки и разглядывая ровные площадки и переходы, — Здесь обрыв более крутой, чем около моего…, — запнулась она, — дома моих родителей.

— Мы давно хотели сделать. Только руки не доходили, — сказал Террин и в приглашающем жесте указал рукой вниз, — Пройдемся?

— С удовольствием бы, — с грустью и сомнением посмотрев на освещенный факелами спуск, вздохнула девушка, — только, наверное, нельзя…

— Можно, а гости пусть поищут, — ответил Террин, — пойдем, Кас. Сегодня — наш день, и мы имеем право на это.

Кастия решилась, кивнула и последовала за мужем, подхватив край юбки, чтобы не наступить на него на ступеньках. Придерживая ее за локоть, он двигался впереди, время от времени оборачиваясь и рассказывая подробности, как он и его братья выкладывали ступеньки и вырубали в скале небольшие площадки для отдыха.

— Это очень тяжело, — снова посочувствовала Кастия, а мужчина сообщил, что сложно это делать в первый раз, а вот потом — уже как по накатанной идет.

— В первый раз? — удивилась девушка, — вы еще где-то делали спуск?

— Да, около нашего дома, — с готовностью сообщил Террин, — Мы сможем спускаться на пляж совсем рядом, а не идти к ближайшему чужому.

Девушка с признательностью улыбнулась.

— Мы с мамой каждое утро ходили вдоль моря, — сказала она, — Спасибо тебе большое, Террин!

— Я знаю. И подумал, чтотебе это понравится. Вы сможете с ней встречаться на пляже. Так быстрее, чем идти через весь поселок… Вот мы и спустились, — он снял ее с последней ступеньки и поставил на песок.

Ноги сразу же провалились по щиколотку, но она этого не заметила. Что ж, если ради этого следовало спускаться по длинной и довольно крутой лестнице, то оно того стоило.

Муж наклонился к ней и осторожно прикоснулся губами к ее губам. Мысли о стыде и нотациях куда-то улетучились. Она закрыла глаза и прижалась к его груди, с удовольствием откликаясь и мимолетно подумала, что уж в такой день молодоженам можно простить некоторые вольности.

Когда она открыла глаза, то поняла, что они находятся в полной темноте. Ногой она нашарила позади себя нижнюю ступеньку, порадовавшись, что они недалеко отступили от лестницы.

— Огни погасли, — сообщила она очевидное. Муж в темноте негромко засмеялся, а девушка взволнованно спросила:

— Как мы вернемся наверх?

— Мы поднимемся около нашего дома, Кас. Эти факелы нам не нужны..

— А как же гости? — удивилась девушка.

— Они повезли молодоженов до их дома.

— Как? Каких молодоженов?

Террин вновь рассмеялся и, обняв за талию, повлек за собой.

— Твои глаза уже привыкли к темноте? — спросил он негромко.

Несколько раз сморгнув, девушка пригляделась и поняла, что немного различает, что у нее под ногами. Она кивнула, потом сообразила, что он мог не увидеть ее жеста и сказала:

— Привыкли. Но я не очень хорошо вижу ночью…

— Значит, я тебя поведу, — в голосе мужа слышался смех, когда он добавил, — И снова попрошу верить мне.

— Я верю тебе, — ответила она мягко и уточнила о важном, — Гости нас будут ждать дома?

— Нет, не будут. Они отвезут "молодоженов", заберут свой выкуп и отправятся гулять в другом месте. Парни проследят, чтобы шутники не задерживались.

— Твои братья? — понимающе покивала Кастия.

Луна вышла из-за туч, и в ее свете она уже лучше различала, что было вокруг них. Единственное, что было неприятно — это забивающийся в туфельки песок, но попрыгав то на одной, то на другой ножке и опираясь на руку мужчины, девушка решила эту проблему, сняв обувь.

Они неторопливо шли вдоль линии моря, обходя скалы, деревья и выступавшие из песка камни. По нагретому за день на солнце песку было приятно ступать. Море уютно шелестело и плескалось. Где-то наверху веселились люди, но огней почти не было. Поселок потихоньку укладывался спать.

— Да, — согласился Террин, — они возьмут все на себя. В дом никто заходить не будет. Все приготовлено во дворе — вино и еда для гостей.

— Верт и Ярет тоже с ними?

— Они не знали, что мы придумали. Сейчас им об этом скажут. Дейд или Тарс. Я решил не травмировать твоих братьев, а то они, наслушавшись "ценных советов", еще, чего доброго, открутят мне голову за свою сестру, — засмеялся Террин, — Сорен говорил, что до сих пор помнит их взгляды в первую брачную ночь и вздрагивает.

— Особенно, он это вспоминал каждый раз, когда рождались его дочки, — рассмеялась Кастия, — но ты прав, братья вполне могут это сделать в целях обучения…

***

Посадив заморскую красавицу на место среди ей подобных подружек, Кастия погладила кончиком пальца гладкую щечку и отступила, чтобы полюбоваться. Краем глаза она увидела, как в дверной проем осторожно заглянула Санни, но ничего не стала говорить и вернулась обратно. Послышался шепот из коридора. Наверное, это Кара. Просит дочерей не мешать тете.

Девушка перевела дыхание, несколько раз выдохнула, про себя посчитав. Вроде бы отпустило. Она вышла из комнаты, где хранила куклы, и увидела, как в дверном проеме большой комнаты кто-то мелькнул. Маленький силуэт. Одна из ее племянниц.

Кастия прошла мимо и заглянула в их с Террином спальню. Все здесь осталось, как в то утро, когда она ушла на работу. Больше она сюда не входила до этого момента. В ногах кровати лежала ее домашняя одежда, а на сундуке — ворох косынок, из которых она выбирала на работу. Свои вещи, которые она намеревалась взять с собой, уже собрала в мешок.

— Кастия! — негромко окликнули ее со стороны большой комнаты. Девушка пошла на зов.

— Я здесь, — сказала она, входя в большую комнату, где расположились ее родные и Страй, который зашел по каким-то делам, — вы меня звали?

— Да, — кивнул Сорен, — Нам со Страем нужно твое разрешение, чтобы посмотреть бумаги Террина…

— Необходимо решить некоторые дела, — несколько виновато объяснил Страй, который тоже чувствовал себя неловко, находясь здесь, — Завтра будет совещание у Владыки.

— На случай своего отсутствия он оставил распоряжения, — пояснил Сорен устало, — для подтверждения нужно найти поручительства.

В ответ Кастия кивнула.

— Да, конечно. Он держал их в дальней комнате. Смотрите сами. Я не пойду туда, — сказала она.

— Как же так? — удивилась Кара, — а как же…

— Я пришла лишь за вещами, Кара. Пока побуду у родителей. Так будет правильно, — тяжко вздохнула девушка. Она попятилась из комнаты. Кара пошла следом.

— Кастия, ты уверена? Мне очень неловко, что ты уходишь. Будто мы тебя выгнали из собственного дома! — расстроенным тоном сказала сестра.

Кастия старалась особо не смотреть по сторонам, направляясь к выходу. Все вокруг напоминало о Террине. Возможно, зря она пришла, но очень хотелось помочь лечебнице. И…, что уж говорить, проверить, сможет ли она здесь быть. Не смогла.

— Вы меня не выгнали, Кара, — сказала она, — я сидела там, в комнате, слышала шаги и… понимала, что это ходит Сорен или Страй, а не Террин…

— Если хочешь…, — начала Кара, а сестра ее перебила:

— Вам нужно где-то жить. Чтобы у девочек были отдельные кроватки, а в доме, — она избегала называть дом "своим" или "нашим", — много комнат. Есть, где разместиться. А по поводу вины… Я слышала в Храме рассказы, как в полуразрушенных домах воруют. Понимаю, что дом нельзя оставлять без присмотра, но сама жить здесь пока не могу. Кара, вы же присмотрите за ним?

— Конечно, Кас. О чем вопрос? Если бы ты осталась, мы могли бы с Сореном приходить сюда ночевать, — Кара кривовато улыбнулась, — Для присмотра за домом. Днем тут папа бывает, и Нерит. Они даже поливать растения в вашем дворе начали, хотя раньше никто за ними не замечал такого рвения…

— Я очень благодарна всем, — сказала Кастия, — но пока пусть будет так.

— Страй и Сорен документы перебирают. Может, ты подождешь, когда они закончат?

— Я дойду сама. К тому же, хочу навестить Сатию и Левию. Давно их не видела, — девушка обняла расстроенную сестру и попросила, — Не переживай, Кара, я справлюсь. Есть люди, которым тоже тяжело… Не мне одной… Пора брать себя в руки, — она слегка грустно улыбнулась.

Глава 9

— А вот и тетя Левия! — обрадовалась Санни.

Девочка вызвалась сопровождать тетю в прогулке по пляжу с удовольствием, но было заметно, что ей не очень хотелось подниматься по длинной лестнице вдоль обрыва к дому родственников. Она в общем-то предпочла бы добраться до дома бабушки и дедушки, а не ходить по гостям.

Это окончательно подтвердило догадки Кастии, что племянники вокруг нее крутятся последнее время неслучайно. То дети Кары, то малыши братьев требовали обязательного присмотра, а взрослые чаще обычного были заняты. Но Кастия и сама была рада побыть с крошками.

Чаще всего рядом с ней была Санни. Девушка и раньше любила общество внимательной и рассудительной девочки. Тень смерти очень сильно повлияла на Санни, она как-то быстро и неожиданно повзрослела, увидев и пережив разрушившую остров Большую Волну. Никакие рассказы и наставления не заменят того, что им пришлось пережить. И забыть это очевидцам было неимоверно сложно.

Кастия и Санни помахали заметившим их родственницам, гулявшим на пляже с детьми, и ускорили шаг, направляясь к ним. Дочка Страя — ровесница Санни — неторопливо, подстраиваясь под шаг малыша, водила за ручку сына Левии по песочку.

Крошка спотыкался, но держался уверенно. Часто наклонялся и поднимал камешки или провеивал ручкой песок, разочарованно вздыхая, что он такой неуловимый. Упрямо пытался положить его в карман, обсыпая себя и свою "воспитательницу". Увидев подружку, девочка скромно улыбнулась и пошла навстречу, ведя за собой заартачившегося малыша.

Ее брат, двумя циклами помладше, сидел на песке и рассеянно кидал мелкие камешки в набегавшие на берег волны. Левия сидела рядом с мальчиком, обняв его за плечи одной рукой и с почти таким же отсутствующим видом смотрела, как камешки исчезали в пенящейся воде почти без всплесков.

Ания, жена второго по старшинству брата, приглядывавшая за своими детьми, приветливо улыбнулась гостьям и пригласила присесть рядом с ней. Кастия покачала головой, безмолвно указав на Левию. Невестка понимающе качнула головой, а девушка спросила:

— Как себя чувствует Сатия? Она утром жаловалась на головную боль…

— У нас были целители, — ответила Ания, — говорят, что со здоровьем все в порядке. Она расстраивается. И тоже ждет…

Девушка внимательно оглядела собеседницу, пытаясь понять, как сама девушка себя чувствует. Увиденное ее несколько порадовало. Кастия, на ее взгляд, не производила впечатления отсутствующей в этом мире.

— Как ты сама? — все же спросила она.

Кастия неопределенно пожала плечами. Ей не хотелось жаловаться или хорохориться. Она и сама не знала, что собиралась делать дальше. Наверное, просто жить и ждать, пока это было возможным. Поэтому в ответ лишь грустно улыбнулась и, не желая вновь становиться объектом разговора, посмотрела на старших девочек, склонившихся к малышу и явно о чем-то перешептывавшихся. Санни с чистым сердцем передала тетку взрослой родственнице и с удовольствием общалась с подругой и весело лопотавшем малышом.

— Почти, как обычно. Пока находят пострадавших у меня есть шанс, — ответила она.

— Мы тоже будем рады добрым вестям, — также грустно улыбнулась Ания, — В семье слишком много произошло несчастий. Мальчишки очень надеются на возвращение Террина. Дейд — огромная потеря для нас. Он же был нашим солнышком, самый дружелюбный и отзывчивый, самый младший. Не такой суровый, как его старшие, — она приглушила голос, — Не зря Левия такая поникшая. Не представляю, как я могла бы жить без Тарса…

— Я тоже себе это никак не могу представить, — отозвалась Кастия и, кивнув, направилась к Левии, которая обернулась, расслышав среди шума волн, что у них гости. Девушка поднялась с песка, погладив напоследок мальчика по худенькому плечику и пошла навстречу.

Мимолетно обняв Кастию, она отстранилась и предложила пройтись. Кастия немного струхнула, подумав, что будет делать, если родственница расплачется. Только сейчас она осознала, как тяжело ее родным общаться с ней самой. Как можно вообще спокойно говорить с человеком, готовым в любой момент разрыдаться или выключиться из жизни?

Но, к счастью, Левия казалась спокойной и даже умиротворенной. Заметив испуг гостьи, она внимательно посмотрела на нее и сообщила:

— Я уже не все время плачу. Моему сыну нужна мать, и я решила жить дальше. Как получится теперь. Конечно, мы думали, что будем всегда вместе. Смерть казалась принадлежностью старости. Когда уже дети и внуки взрослые, а мы — старые и немощные. Но получилось вот так… Знаешь, я думаю, что ждать хуже. Не знать, жив он или мертв. Поэтому тебе в какой-то мере тяжелее, чем мне.

— Не скажи, — не согласилась Кастия, — Видеть мертвое тело любимого и понимать, что все закончилось и нет никакой надежды…

Левия вновь посмотрела на море и рассеянно покачала головой.

— Это несправедливо, когда уходят такими молодыми. Детям тоже сложно. Мой еще совсем крошка, но так ждет папу. Выглядывает и плачет. Братья Дейда и дедушки его с рук готовы не спускать…, — она обернулась к Кастии, — а вчера он Страя папой назвал… Я так ревела. Совсем не думала, что для такого крохи папы не хватает. Аста и Эрвин потеряли маму. Как бы мы все их не любили, Элию не заменить… Ты бы поговорила с ними, — попросила, заглянув в лицо, — ты же можешь помочь?

— Я поговорю, Левия, — пообещала Кастия, разглядывая мальчика, кидавшего камешки в море, — Эрвин ночами спит?

— Очень мало и только с кем-то из взрослых — отцом, дедом… Вчера ночью ему приснилось, что из моря в город пришли страшные животные — огромные зубастые и шипастые ящерицы. Они снова убивали людей и разрушали дома. И хотели унести их маму и дядю Террина…

— Ка…какие ящерицы? — Кастия нахмурилась, а Левия пожала плечами.

— Я не знаю, — ответила она, — Мы несколько часов не могли его успокоить. Пришлось давать настойку. Утром его осмотрела Кара и сказала, что ребенок здоров. Что у него происходит в голове, сказала она, можешь узнать только ты…

— Я поговорю с ним, — пообещала Кастия. Левия с признательностью кивнула, а девушка почувствовала себя виноватой. Она так долго пестовала свое горе, что не замечала, как тяжело другим. И детям.

— Ты как, Левия? — спросила она, нахмурившись. Левия вновь пожала плечами.

— Я думаю, со временем станет легче. Не так остро и пронзительно, как сейчас. Мне его очень не хватает, — призналась она, поморгав, чтобы отогнать близкие слезы, — повернусь сказать или окликнуть, а его нет. Катор уже уверенно ходит и выучил много новых слов. Дейд очень гордился сыном…

— С ним Страй занимается? — осторожно поинтересовалась Кастия, вспомнив, что именно этого своего дядю малыш назвал "папой".

— Да, а я беру на себя его детей, — девушка горько улыбнулась, — Вчера говорила с мамой. Со своей. Она сказала, что Страй — хороший человек, дядя моего сына, который тоже теперь одинок. "Присмотрись к нему, дочь", — попросила.

— И что ты? — нахмурилась Кастия.

— Я подумаю и, наверное, присмотрюсь, — девушка отвернулась к морю, а ее плечи нервно передернулись, — Понимаю, что это, возможно, — лучший вариант для меня. Они даже похожи внешне, и голосами… Моему сыну нужен отец, а его детям — мать… Моя мама и Сатия о чем-то шепчутся постоянно. Думаю, уже все решили.

— Ты… Почему ты так решила? Может, это просто разговоры? — взволнованно спросила ее Кастия, а Левия повернулась и со слезами на глазах посмотрела на нее.

— Ты забываешь, что молодых вдов нередко уже через год выдают замуж повторно, — сказала она, — В отличии от тебя, я отношусь к семье мужа. Они могут принять чье-то предложение. Мои родные уже высказали, что не возражают…, - с сочувствием разглядывая потрясенное лицо Кастии, добавила, — Если твои родные не желают, чтобы ты вдовела долго, они тоже так сделают. Мама сказала, что я слишком молода, чтобы долго скорбеть. Предназначение женщины — выйти замуж и рожать детей…

Левия понимающе покивала головой, протянула руку и погладила родственницу по плечу. Кастия быстро и молча обняла собеседницу и резко отклонилась, когда ее попытались удержать.

— Извини, — прошептала она, — Мне надо подумать.

Она отступила и оглянулась к поисках Санни. Девочки подошли к Эрвину вместе с Катором и о чем-то говорили. Увидев, что ее ищут, Санни подбежала к тете.

— Тетя Кастия, мы уходим? — спросила она, — или пойдем к тете Сатии?

— Мы домой идем, — с усилием ответила та, — к бабушке и дедушке. Ты со мной? Или еще хочешь пообщаться?

Девочка с сомнением оглянулась на подругу, посмотрела на тетю и замялась. Кастия незаметно перевела дыхание и смогла изобразить улыбку.

— Оставайся, Санни. Я сама дойду до родительского дома. Не переживай, — она погладила девочку по плечика, поцеловала в щечку, — Иди. Всем пока! Я зайду к вам, — попрощалась она с родственницами, помахала рукой и направилась по пляжу в сторону родительского дома.

Права была Мали, она слишком замкнулась в себе, забыв о законах и правилах Синтери. Да, если честно, не задумывалась. Ей не было необходимости думать о вдовьей судьбе, ведь Террин — не мертв. Пока ей не предъявили его тело… Мали сказала:

— У тебя есть год, Кастия. Если он в течение этого времени не вернется, то ты станешь ценным призом на брачном рынке.

Ей не было необходимости задумываться о будущем. Дела Террина вели Сорен, Верт и Страй. Сама она жила у родителей. Семья оградила ее от всего, и ей не приходилось ничего решать. Она просто плыла по течению — спала, ела, работала в лечебнице, общалась с узким кругом родных, которые ходили вокруг нее на цыпочках, стараясь не тревожить раны и не напоминать о том, чего она смертельно боялась. Они даже не говорили о Террине. Все старательно делали вид, что он уехал. По делам. Возможно, надолго. И все ждали, во главе с ней самой, что он скоро вернется. А если он не вернется?

Кастия остановилась на полушаге рядом с огромной скалой, у которой много лет назад ее нашла мама и Вито. Покачнувшись, она прошла ближе к линии моря и прижалась к огромному камню спиной, впервые осознав, что Террина могут не найти. Как ей жить дальше? Как им всем жить?

Несколько дней назад произошел знаменательный случай. Тогда она поняла, что не ей одной так тяжело. Каждый миг старалась себя занять — ухаживала за своими растениями, перенесенными братьями в родительский дом, занималась готовкой, уборкой, стиркой и лекарским огородом, работала в лечебнице и даже ходила "побеседовать" с нуждавшимися в этом взрослыми и детьми. И вот однажды вспомнив детство, она присела рядом с Вертом, Яретом и отцом и потянулась к сетям, чтобы занять руки и помочь им перебирать сети.

И Верт отогнал от сетей. Увидев ее рядом с ними, он резко выдохнул и сказал, явно не сразу поняв, что именно:

— Уйди от сетей и ловушек, мелкая. Террин не простит нам, если ты поранишь или испортишь свои целительские ручки…

Когда он понял, то на мгновение застыл, а потом повернулся и, молча, ушел с веранды, скрывшись за углом дома. Его жена — Мария — сунула ребенка в руки Ялмы и побежала следом.

Все присутствовавшие при этом застыли. Отец крепко сжал челюсти, сдерживая загулявшие желваки, а Ярет бросил ловушку, которую чинил и пошел за следующей. Арита отвернулась и, прижав к лицу полотенце, убежала в дом. Ялма, получившая так неожиданно внучку, взяла ее поудобнее и сказала:

— Верту тоже тяжело. Сама понимаешь, дочка.

— Понимаю, — Кастия с трудом сглотнула слюну, горло снова стянуло и как будто посыпало песком. Она положила рыбу в одну и корзин и посмотрела на свои ладони, вспоминая, что Террин действительно не подпускал ее к рыбе. Только она не знала, что все были в курсе, как он старался сберечь ее "целительские ручки".

Кастия усмехнулась. Сама она никогда на это не обращала на это внимание. Сбор трав, ягод, грибов, ракушек и моллюсков, обработка, мытье и работа в лечебнице, где надо было ухаживать за больными — все это сказывалось на ее руках.

Как и у сестры и матери, ее кожа могла быть сухой от воды и отваров, поцарапанной, покрасневшей, любой. Она всегда делала питательные смеси и мази для кожи рук, ног, тела, ухода за ногтями и волосами и применяла их, поддерживая и сохраняя свою красоту и здоровье. Следила за собой, зная, что это нравится Террину. А вот перебирать сети и ловушки ей запрещалось категорически.

— Моя жена — не рыбачка, — заявил Террин, когда в первые дни их брака она порывалась ему помочь.

И сейчас здесь, когда брат напомнил ей об этом, Кастия хотела, как в детстве посидеть с семьей, притвориться, что не было этих лет и потери. Верту было тяжело пережить потерю, но он ни словом не обмолвился до этого момента о том, как сам переживает потерю друга. Все-таки дружба на протяжении стольких циклов значит многое.

Не зная, как исправить положение, она ушла в дом, в свою комнату, которую для нее приготовили родители.

Она обычно открывала окно, выходившее на море, и ложилась на кровать, зарываясь лицом в подушку, источавший легкий, слегка пряный запах успокоительных трав. "Мама постаралась", подумала она впервые опустив на нее голову и ощутив под наволочкой плоский тканевый конвертик саше. Она различила, по крайней мере, четыре вида трав, которые мама собирала для успокоительных сборов.

Вообще-то, эти травы надо было пить, для лучшего, так сказать, эффекта, но еще в лечебнице она отказалась от них, посчитав, что дальше надо пытаться жить без искусственного успокоения.

Кроме них, в саше мама добавила, очевидно, цветы и листья ладины, росшей на южных склонах горы, которую чаще всего использовали для запаха парфюмерных средств или перетертую смесь для мытья волос и тела. Многие и не помнили уже, что это не единственные рецепты использования этого растения, и, что запах и масло ладины знамениты не тем, что являются основой многих духов, любимых островитянками, а именно своими успокаивающими свойствами.

Она с детства любила ладину. И теперь ее подушка вновь пахла детством. В ту ночь она долго сидела на кровати и смотрела на серебрящуюся вдали сквозь деревья лунную дорожку на море и вспоминала. Она могла в любой момент обнять родителей, сестру и братьев, но часто эти объятия не приносили успокоения. Напротив, и она это понимала, что они напоминали, как ей не хватает других рук, плеч, груди и уже к обеду обычно жестких от щетины щек и подбородка, к которым она так любила прижиматься. Льнуть в поисках тепла, заботы и участия.

Ей нравилось подойти, когда он говорил с братьями — своими или ее, — скользнуть ладонью по широкой спине, обнять его за торс, прижавшись к боку и плечу, поднырнуть под руку и… И он никогда не обманывал доверия. Обнимал, крепко прижимая к себе и утыкаясь подбородком в макушку. Было приятно и пленительно постоять в кольце его рук, не вслушиваясь в разговоры мужчин, а просто впитывая его заботу и тепло.

Кастия прерывисто вздохнула, не замечая, что слезы безостановочно текли по лицу. Понимая, что сейчас снова забудет об всем, кроме неохватного чувства потери и просто завоет на луну от горя и одиночества, приказывала себе прекращать. Повторяла снова и снова:

— Не смей, держись… Ты — сильная, сможешь. Лишь бы сбылось, лишь бы… Надо подождать.

Затем взяла в руки подушку, понимая, что пока не может отказаться от утешения, тайно предложенного мамой. Она уткнулась в нее лицом и постепенно, вдыхая приятный запах, ощутила, что стало легче. Возможно, лишь до утра, но это время она сможет поспать спокойно.

Глава 10

— Ты шутишь? — Кастия недоверчиво покачала головой, — Папа говорил, что уже не раз пытались заниматься разведением жемчуга, но на наших островах нет для этого условий. Многие пробовали добывать его, но он же — дикий.

Террин засмеялся. Как всегда, заразительно и удивительно легко.

— У нас можно выращивать жемчуг, Кастия, — покачал головой он, — если, конечно, знать, как это делать. Но я понимаю, о чем ты говоришь. И всегда знал, но стремился изменить это. Давно, когда еще мальчишками мы с отцом отвозили на материк улов, мне довелось увидеть на рынке жемчужное украшение. Конечно, его не продавали. Завернутое в какую-то тряпку, оно было в руках господина в дорогой одежде. Он говорил о кесаре и его заказе. Тогда я этого не знал. Да меня это и не интересовало. Я успел увидеть того странного рыбака, что продал ему это сокровище. И в тот миг забыл про все, бросил братьев и отца и пошел следом за ним. Он, конечно, не хотел говорить, но я все равно добился.

Террин вновь покачал головой, вспоминая того наглого юнца, который настолько впечатлился красотой заморского украшения, что готов был отдать все свои деньги за информацию о том, откуда оно взялось. Тот рыбак мог нажиться на нем, но не стал. Хотя Террин даже сейчас не стал бы обижаться на него за это.

— Это был искусственный жемчуг с Желтых островов, — продолжил он, — Меня он поразил. Крупный и идеально ровный. Тот жемчуг, что мы иногда мальчишками добывали у восточного или южного мысов, и в подметки ему не годился. Я им бредил и мечтал сбежать. И сбежал, когда поднакопил денег. Это — тебе, Кас.

Террин усмехнулся. Его глаза задорно засмеялись в предвкушении. Он подвинул по столу к Кастии завернутую в ткань коробочку. Она же, не отрываясь смотрела на Террина, думая, как же так, что никто так долго всерьез не воспринимал это его увлечение? Даже ее брат, который был постоянным соучастником его затей.

— Открой, милая, — попросил он.

Кастия удивленно опустила взгляд на коробку, завернутую в кусок серой парусины. Все так же недоумевая, она потянулась к ней и, освободив от ткани, взяла в руки. Небольшая плоская из темного дерева. Наверно, из орешника.

Она вопросительно посмотрела на мужа. Он снова поощрительно и с неизвестным девушке предвкушением праздника улыбнулся.

Кастия открыла коробочку. На бархатистой, наверное, дорогой, темной ткани лежали два ряда крупных розоватых перламутровы жемчужин — ожерелье. У нее перехватило дыхание от того, что она видит его так близко.

— Какое красивое, Террин, — прошептала, легонько касаясь жемчужин кончиками пальцев и мимолетно погладив при этом подкладку, — Оно очень красиво, — повторила, потрясенно смотря на то, что видела на жене Владыки по большим праздникам, ибо такое чудо жаль даже трогать руками.

— Еще красивее оно на коже, Кастия, — прошептал Террин, отодвинув своей большой рукой с загорелой до черноты и обветренной кожей руку жены, и, подцепив ожерелье пальцами, добавил, — на твоей, дорогая. Повернись, пожалуйста.

Кастия во все глаза смотрела на руки мужа с ожерельем, поэтому не сразу смогла понять, чего он от нее хочет. Террин держал на одной руке ожерелье, тогда как второй настойчиво ее развернул к себе спиной. Через мгновение на ее грудь легло прохладное жемчужное чудо, а шершавые пальцы пощекотали кожу сзади на шее под тяжелым узлом волос.

— Где твое зеркальце? — шепнул муж Кастия на ушко, пощекотав его дыханием.

— Там, на столе, — ответила Кастия, поднимая дрожащую руку и ощупывая удивительное украшение на своей шее.

Террин отпустил ее плечи и через мгновение поднес к лицу жены посеребренное зеркальце с ручкой так, чтобы в нем отразилось не только ее лицо, но и шея и часть груди с ожерельем. Жемчужины лежали в два ряда, мягко переливаясь на слегка позолоченной солнцем коже Кастии. В отличии от сестры и матери она почти не загорала, хотя и не бегала от солнечных лучей, как богатые горожанки.

Ожерелье мягко светилось. Ровный розоватый отблеск жемчужин бросал блики на выступавшие под тонкой кожей косточки ключиц. Верхний ярус лежал на уровне ключиц, а нижний — немного ниже, на верхней части груди, подчеркивая ложбинку, открытым небольшим декольте.

Серовато-белое льняное платье Кастия, конечно, не было под стать этому роскошному украшению. Но на его простеньком фоне были еще более заметны чистота цвета, контуры и идентичный размер жемчужин. Она не понимала красоту украшения, как это сделали бы искушенные богатством и довольством люди, но сравнить их с теми, что ловили ее братья и сам Террин в юности, вполне могла.

Родные Синтери дикие жемчужинки, подаренные ее матери, сестре или ей самой, не отличались такой формой и ровным, розовато-жемчужным цветом. Сколько же усилий сделала та жемчужная раковина, чтобы произвести такое чудо?

— Оно прекрасно, Террин… Но, наверное, такое дорогое, — Кастия отвела зеркало от себе и всем телом повернулась к мужу, — Ты много золота за него отдал? — она посмотрела на него, понимая, что мужчина сделал ей слишком дорогой для их острова подарок.

Ее восхитила красота этого роскошного украшения, но она боялась даже подумать, сколько рыбы и крабов ему надо еще наловить, чтобы расплатиться за него.

— Я за него не платил, — засмеялся Террин, — Ну, вернее, только за серебро и работу отдал материковому мастеру. Жемчужины я вырастил и добыл сам. Для тебя.

Кастия ахнула и всплеснула руками. Потом порывисто обняла мужа, обхватив за шею и крепко прижавшись.

— Террин, — восхищенно прошептала она, — как тебе удалось такое?

Взволнованная девушка стиснула плечи мужа, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться своей щекой до его лица и прижаться к теплой слегка колючей коже. Террин помог в этом ей, обхватив за талию и приподняв над полом.

— Это же опасно. Они же глубоко на дне живут, — прошептала она.

Мужчина крепко стиснул ее талию и опустил на пол, прижавшись лицом к ее лбу.

— Я несильно рисковал, — тихо-тихо сказал он, сразу же посерьезнев и поняв, что именно взволновало его жену, — Меня научили задерживать дыхание, когда я был на Желтых островах. Они там едва ли не с младенчества ныряют за жемчугом. До пяти — шести минут дыхание держат. И этого хватает, чтобы спуститься на дно за раковиной. Я со временем тоже смог так. И так, чтобы видеть все и знать, что происходит на морском дне. Там дети запросто плавают. Нам далеко до их бесстрашия.

Кастия судорожно вздохнула и до боли в суставах вцепилась в его плечи, не замечая, что, кажется, царапает кожу даже через тонкую серую ткань рубашки.

Она вспомнила, как Верт рассказывал о своем опыте, когда еще мальчишкой нырял с утесов, собирая жемчужины для маминых бус. Вспомнила, как он едва не утонул, доставая последнюю, а их отец чудом смог вытащить из воды полуживое тело своего скрученного судорогой сына.

После этого родители потребовали с него клятву, что он больше не будет нырять. Но все они, и родители, и Кара, и Ярет, и Кастия знали, что смерть в тот день была совсем рядом с их домом.

— Никакое украшение, — дождавшись, когда отец выскажется, тогда твердо сказала мама, обняв мальчика и пристально вглядываясь ему в глаза, — не заменит мне тебя, сынок. Я прошу…. молю тебя, не ныряй больше. Я знаю, что ты меня любишь. Мне не нужны доказательства любви. Я тебе верю.

В груди Кастии сильно закололо и заныло, когда она представила, как в морской толще ко дну плывут юркие тела тех почти детей, о которых говорил муж. "Какая же мать или отец позволит своим малышам так рисковать?" — подумала она с ужасом.

Эти дети рассекают водные потоки и с годами ныряния матереют и крепнут. И вскоре она поняла, что видит, что один из ныряльщиков — ее веселый смешливый Террин с его вечно растрепанной копной волос и задорными глазами.

Он все ниже и ниже спускается ко дну, в непроглядную темень, где в водорослях и кораллах в густой тине и грязи прячутся большие, едва светлеющие в воде жемчужные раковины. Проплывает мимо разных коряг, что пытаются зацепить его своими руками-ветвями, чтобы схватить и остановить. Он осторожно минует их, не соглашаясь становиться пленником морского дна.

Когда над ним становится уже десяток шагов, а высоко-высоко наверху светится едва видное сквозь водную поверхность солнце, вода постепенно густеет и превращается в желе. И мужчина вязнет в нем, запутывается в коварных плетях морских водорослей. Воздух, который он набрал прежде, чем прыгнуть в воду, уже заканчивается. Он вот-вот задохнется, и не сможет вынырнуть. Террин открыл рот, но вместо желанного и так нужного воздуха туда заливается вода…

"Нет, нет, нет". Она забылась и, не замечая, что продолжает прижиматься лбом ко лбу мужа, резко покачала головой, желая прогнать страшную картину, что нарисовало ее слишком богатое, по мнению мамы, воображение.

— Нет, нет, нет, Террин, — она судорожно сжала бледными напряженными пальцами плечи мужа, — прошу тебя, умоляю..

Кастия не знала о чем просить, но молила, подняв лицо к мужу и заглядывая в его глаза. Муж встревоженно смотрел сверху вниз.

— Кастия, все хорошо. Мы — взрослые и страхуем друг друга. И клети не так глубоко на дне, как это делают на Желтых островах, — наконец решился он и заговорил, рассказывая жене о своем проекте.

После возвращения на остров он не забросил идею разведения жемчуга на родине. Ему удалось сколотить небольшую артель, набрав в нее уверенных, рисковых и смелых мужчин. Для них было еще совсем новым нырять за жемчужными раковинами, а еще более неизвестным — находить самые подходящие, чтобы растить в них жемчуг и оборудовать место кладки раковин, не только соблюдая условия разведения, но и защищая от разграбления.

Они арендовали часть суши на восточном утесе, построили клети для жемчужниц, закупили на Желтых островах органические камешки, которые должны были стать полноценными жемчужинами. Пока дело развивалось, Террин и товарищи продолжали ловить рыбу и крабов, сдавать их на рынке, чтобы иметь стабильный заработок, чтобы кормить свои семьи. Приходилось крутиться, но для него это не было новым. Он всю жизнь жил в таком ритме, когда на нее оставалось совсем немного времени.

— Я годами так жил на Желтых островах. Заплатил за то, чтобы меня научили, полностью провел несколько циклов роста жемчужин. Как их сажают, крепят, прикармливают, ухаживают и наблюдают. Я вкладывался в несколько проектов своего наставника и коллеги, вместе с ними нырял за жемчужницами, проверял и ухаживал. Они выращивают не только розовый и белый жемчуг, но черный и даже цветной. Все эти жемчужины оттуда. Для тебя, Кас, — он пытливо заглядывал в глаза жене, которая смаргивала слезы с ресниц, не желая отпускать его взгляд и хоть на секунду оторваться от него, чтобы вытереть их с щек.

Ей казалось, что она только, что узнала о его гибели. Понимая, что вот он, живой, рядом с ней и обнимает крепко, а она ощущает его тело своим, вцепившись в плечи своими пальцами и ногтями до крови и с ужасом думала, что не расцепит руки, не отпустит его. Потому что, если она его отпустит, эта страшная мысль окажется правдой, а пока же все еще можно исправить.

Очевидно, она побледнела, потому что Террин еще крепче обнял ее и продолжил рассказывать, тихо поглаживая ее рукой по волосам, не сразу заметив, как распутывается нетугой пучок из кос на затылке, и длинные пряди раскручиваются и опускаются на спину.

— Сколько же лет понадобилось тебе, чтобы собрать это ожерелье, Террин, если каждая жемчужинка растет два цикла? — спросила она, мысленно подсчитывая, сколько раз он нырял в море, ухаживая за ними.

— Много, — засмеялся Террин, — По несколько жемчужин за каждый круг, и к нашей свадьбе я собрал подарок для своей любимой.

Собрал действительно именно для нее, подумал он, разглядывая встревоженное лицо. И ведь начал собирал еще задолго до того, как окончательно понял, что никто другой, кроме нее, не нужен. Уже тогда, до их встречи, у него было жемчуга достаточно на бусы, но даже и мысли не возникло подарить кому-то из девушек.

После той давней встречи с Кастией он уже точно знал для кого хочет создать ожерелье, и на чьей коже оно будет так потрясающе красиво смотреться.

Кастия все так же неотрывно смотрела на его глаза и губы, вбирая в себя слова, которые он говорил, и пытаясь понять, что же они означают.

— Но не весь добытый мною жемчуг пошел на ожерелье. Я накопил достаточно средств, чтобы наконец начать дело. На Синтери вода даже теплее, чем в Желтом море, но состав почвы на морском дне немного отличается. У нас много жемчужных раковин, но они, как ты и сказала, дикие. За ними никто не следит. Сколько раз мы мальчишками ныряли и вытаскивали их содержимое, немало не заботясь самочувствием жемчужниц, — Террин огорченно покачал головой, — Сколько из них мы поранили, поломали и съели, — страшно подумать. Не хуже дикарей, честное слово! Пока я не увидел, как все устроено там, то даже не понимал, какое сокровище можно вырастить у нас в водах.

Возвращаясь, привез с собой жемчужницы с тех островов, но спустя пару месяцев мы с ребятами поняли, что не все прижились и смогли адаптироваться. Решили рискнуть, чтобы не упускать время. Наловили местных, самых здоровых и крупных раковин, запустили в них камешки. Понадеялся, что раз у нас теплее, и круг будет меньше. Жемчуг оказался мелковат, но неплохого качества.

Считаю, что не зря потратил столько времени там. Мне удалось самому там поработать с жемчужницами. Времени ни на что не оставалось, было не продохнуть — столько работы, но результат был потрясающим, — Террин с удовольствием рассказывал, вспоминая жизнь на острове, когда жить было некогда, — Мы с ребятами уже несколько раз все меняли в процессе, подстраиваясь под наши условия, и первая партия его, которую достали вчера, оказалась ничуть не хуже тех, что получались на Желтых островах, — глаза Террина снова засияли.

Его переполняла радость от того, что опыт сложился успешо. Он наконец смог рассказать о своем детище, главном увлечении его жизни. Кастия больше не смогла и слова выговорить о своих страхах и тревогах. Не позволила себе испортить ему удовольствие, отбить желание делиться с ней самым важным для него.

Внимая слова Террина и продолжая обнимать его, она с трудом заставила себя немного разжать пальцы, загоняя панику и страх глубоко внутрь, чтобы услышать и понять, что он ей говорит. Немного успокоиться от этой новости ей удалось лишь спустя много времени.

Она всегда переживала, когда Террин и его товарищи ныряли подкармливать, чистить или доставать жемчуг. Несколько дней после того разговора она с усилием заставляла себя не бегать за мужем постоянно, проверяя, что он — жив и здоров. Напоминала себе, что он — взрослый, ответственный, и замирала каждый раз, если с работы приходил чуть позже обычного.

Мужчины тяжело трудились, ныряли для работы с жемчужницами и подрабатывали рыбаками, пока их жемчужное дело не окупило себя. Постепенно им удалось достичь уровня, когда они работали не только на развитие дела, но и смогли получать весьма приличный доход для их острова. На материке они нашли себе сбытчиков и продавали им свою добычу.

Она как раз затеяла снять с себя украшение, которое принесло в их счастливую жизнь столько потрясения. И не призналась мужу, что после всегда испытывала страх, даже просто видя его.

Муж помог и на удивление ловко расстегнул мудреную застежку своими большими шершавыми пальцами. Кастия, обладательница более тонких пальчиков, ничего не могла сделать, чтобы снять ставшее для нее удавкой ожерелье. Горло сдавливал страх, хотелось поскорее снять украшение.

— Кас, — Террин обхватил ее руками и потянулся к губам, — Я не собираюсь умирать, когда наконец-то заполучил тебя. Не думай о плохом. Ведь я же рядом.

— Я тебе верю, — она смогла почти беззаботно засмеяться в ответ. Прижалась покрепче к мужу, потянувшись к его губам, которые, как будто в отместку пропустив подставленные губы, прижались к ее скуле и медленно-медленно поползли по длинной шее вниз, к груди.

Кастия ощутила, как одна рука Террина сминает, собирает в комок подол ее платья и подтягивает его к поясу с явным намерением снять, а вторая запуталась в распущенных волосах в поисках застежек.

Отчаянно желая забыть страшный разговор, стереть из памяти парализующий, всеобъемлющий страх потери мужа, она решила не думать про незакрытую входную дверь, возможных посетителей и с головой нырнуть в пьянящий омут желания и страсти, о чем так молили его глаза и губы.

Кастия, ощущая, как ее берут на руки, поднимают в воздух и несут, понадеялась, что место их назначения — спальня и постель, а не теплое дерево пола или тканевый плетеный ковер в большой комнате.

"Если это не будет кровать, то покусаю его", — со смехом подумала она, припоминая, сколько раз собиралась осуществить свою затею.

Глава 11

Вновь шумело и волновалось море. Белые пенные барашки набегали на берег и вновь отступали. Откуда-то налетел небольшой ветер, и бирюзовая вода была неспокойна. На эту картину можно было смотреть часами, но сейчас она вовсе не успокаивала девушку.

На утро после очередной полубессонной ночи Кастия снова вспомнила слова той женщины: "Приходи, поговорим". Последний раз эту странно знакомую фигуру она видела в день прощания на фоне море. Больше незнакомка ее не беспокоила никоим образом. Не виделась или чудилась и не снилась.

Все чаще Кастии в последние дни во сне являлись картины, как вторая Волна захлестывала город, накрывая чудом сохранившиеся кварталы и дома, в которых, возможно, прятались люди, как огромные ревущие в предвкушении пиршества и развлечений чудовища шествовали по морскому дну к суше и как в толще воды билась, пытаясь освободиться от пут водорослей и течений, мужская фигура.

Девушка решила перестать бороться со страшными сновидениями, когда с трудом вырвалась из очередного кошмара. Сев на разворошенной метаниями постели, мокрая от пота с перетянутым изнутри, как жгутом, сухим горлом, она трясущимися руками обхватила голову, казалось пронзенную огненным прутом, и невидящими глазами уставившись в освещенный лунным светом проем окна. За миг до того, как ей удалось прервать страшный сон, она вновь увидела странные получеловеческие-полузвериные раскосые солнечно-янтарные глаза и услышала голос, показавшийся знакомым:

— Я жду тебя.

"Я приду", — спустя долгое время решилась Кастия, разглядывая серебристые очертания за окном и ни о чем не думая, а просто впитывая атмосферу ночи, составленную как дорогой коктейль — продукт талантливого травника из эссенций скромных ночных цветочных ароматов, подкрашенных соленым морским флером.

Из-за моря медленно, почти робко показались первые солнечные лучи. Они ощупали спокойное море, сонное побережье и скользнули по деревьям и цветам, раскрашивая серый ночной мир в яркие тона. Во дворах запели петухи, приветствуя новый день. Остров просыпался, его жители выходили на улицу, заполняя ее жизнью. Звуки, разговоры разносились над поселком.

К этому моменту Кастия смогла разложить все, что ей было известно о странном создании и наметить планы, где ее искать. Она показывалась трижды: в Храме Богини Небес и Ветров, на погосте и во сне. Куда же, задумалась она, было необходимо направиться, чтобы встретиться с ней?

Она решила в первую очередь дойти до Храма, где состоялась их первая встреча. Это было можно сделать, не привлекая внимания, в обед, направившись из лечебницы.

Тетушка — настоятельница Храма — считалась одной из лучших целительниц. Она и раньше с удовольствием время от времени навещала больных, ныне же после катастрофы делала это едва ли не ежедневно.

К тому же поговаривали, что в лице Ариты тетушка нашла себе преемницу и готовилась к передаче дел. В связи с этим жена Ярета частенько бывала в Храме. Вот с ней-то Кастия и могла добраться до Храма. Визит "по делам" не насторожит родных и не вызовет лишних вопросов.

Все же объяснить, что она ищет встречи с той, кого никто вокруг не видел, было сложным. Не хотелось бы, чтобы ее сочли сумасшедшей и способной на неконтролируемые поступки. В этом случае ее просто запрут в доме под присмотром, дабы она не навредила себе.

— Я в Храм к тетушке, — сообщила Арита, заглянув в полдень в комнату, где Кастия, как и прежде, переписывала истории болезней, — Составишь мне компанию? Так не хочется одной идти мимо бывшего кладбища…

Это был подарок судьбы. Все утро девушка искала повод сходить в Храм, дажеподумывала сообщить, что ей надо к тетушке. Но так, как не придумала достойного повода для встречи, то никому об этом пока не сообщила.

— Я? — удивилась она все же вопросу.

— Да, — кивнула Арита, — все заняты. А тебя разрешили отвлечь, чтобы прошлась и подышала воздухом. И как, ты пойдешь?

— Да, разумеется, — улыбнулась Кастия, — буду рада. Уже спина затекла, сидела так долго. Спасибо, что зашла за мной, — она отложила писчие принадлежности, прикрыла тонкими листочками написанное и направилась к выходу из комнаты.

Сказать по правде, место, где раньше было старое городское кладбище, ничем страшным и зловещим не отличалось. За исключением тех первых дней после катастрофы, когда ушедшая вода вскрыла его содержимое, и все всплыло. Ужасающие запах и вид — там было несколько десятков недавних захоронений, которые и придали зловещего ранее благопристойной территории — создали ему соответствующую репутацию.

Кстати, очищенная земля осталась без хозяев — на ней отказывались строиться и селиться. Кастия слышала, по крайней мере, о десятке отказников. Выжившие владельцы участков успели до ажиотажа под шумок вернуть ее городу и выпросили взамен любые, подальше от центра. Тоже явно не просто так.

Впечатлительная Арита — и это было неимоверно странно, ведь страшные раны и даже мертвые тела ей приходилось видеть не раз и даже с ними работать, — почему-то опасалась ходить через эти места. И об этом было хорошо известно всем. Так, что здесь все сложилось успешно. Возможно, сами Боги одобрили делание Кастии встретиться с незнакомкой.

Как она и помнила, Храм вновь был пустынен, чист и свободен. Огромное центральное помещение, скрывавшееся за высокими и тяжелыми дверьми, встретило их гулкой пустотой, отразившейся от белоснежных стен, украшенных увиденной в тот день Кастией полуистертой росписью и затихнувшей далеко наверху, под сводами массивных белоснежных колонн, на которых лежал громоздкий купол.

В самом центре купола было окно, через него в помещение падал широкий столб света и отражался от начищенного светлого каменного пола, выложенного внутри круга колонн яркой мозаикой, и любопытно заглядывал за них. Этот свет не достигал пространства между колоннами и стенами Храма, и там было, как обычно, сумрачно и серо. Может, поэтому было ей так сложно разглядеть, что же на них было изображено?

Арита направилась к боковому входу, ведущему в заднюю пристройку Храма, где были рабочие помещения служительниц и, разумеется, комнаты сестер, удалившихся от мирской жизни и посвятивших себя служению.

Кастия немного отстала, намереваясь воспользоваться моментом и попробовать разглядеть роспись на стенах, как из-за алтаря, установленного у дальней стены Храма и украшенного гирляндами цветов, вышла тетушка. Увидев родственниц, она помахала им рукой и пошла навстречу.

Так как Арита направилась к служебному входу, то теперь оказалась дальше, чем Кастия, от настоятельницы. Этим девушка и решила воспользоваться.

— Добрый день, тетушка! — поздоровалась она, идя навстречу.

— Здравствуйте, мои дорогие! — тепло отозвалась та, — Как вы вовремя пришли. И ты, Кастия, тоже, хотя твой приход для меня — приятный сюрприз. У нас на дальней стене Храма открылась фреска. Мастера обдирали старую штукатурку, и она открылась. Пойдемте, я вам покажу, что нам открылось.

Женщина остановилась прямо в столбе света, поджидая девушек. Когда они с радостью подошли, она указала рукой направление. И сама стала возвращаться обратно, к двери, из которой только, что вышла.

— Пойдемте здесь, — она указала на скрытый за алтарем проход, — через боковой вход идти дольше. Не представляете, какой для нас была неожиданностью эта находка. Даже не думала, что там были изображения. По крайней мере, мои предшественницы об этом ничего не говорили и не писали, — поделилась удивлением женщина.

— Кто же штукатурил стены, тетушка? — спросила Кастия, — Разве те люди не видели изображений, которые скрывали?

— Очевидно, не видели, — улыбнулась женщина, — Моя предшественница рассказывала, что, согласно легенде, все стены Храма расписаны, но они проявляются и показываются в разные годы. Она даже зарисовывала картины прежде, чем они вновь таяли. Так до нее делали и другие служительницы и настоятельницы. Храмы, все, без исключения, — таинственные и загадочные места.

— В Волну, когда здесь была устроена временная лечебница, я видела картину на одной из стен центрального зала, — сообщила Кастия, а тетушка обернулась и с интересом на нее взглянула.

— Покажешь мне это место, дорогая? — спросила она.

— Я и сама хотела на него еще раз посмотреть, — ответила девушка, — тогда не было времени разглядывать…

— Я тоже не знала, что существуют какие-либо изображения, — отозвалась Арита, — Что там за картины, наставница? Разве у нас были такие традиции — расписывать стены?

— Традиции такие были, — сообщила тетушка, — в этом Храме много раз писали образ Богини Небес и Ветров. Откуда же взялись картины и сцены, больше подходящие для легенд и мифов, неизвестно.

— И как она выглядела? — поинтересовалась с нескрываемым любопытством Кастия.

Они обошли алтарь — огромный серый с розовыми прожилками валун неизвестного происхождения, которому древний умелей придал вид скалы, на которой сидела женская фигура. В дни празднований к ногам намеченной схематично богини — лишь женственная фигура, длинные волосы, тонкие одежды — приносили дары — фрукты, овощи, снопы зерна и цветы. Покровительница данного Храма не питалась животной пищей, а потому не ожидала ни мяса, ни рыбы.

— Высокой, очевидно, рыжеватой блондинкой с синими глазами и длинными локонами, насколько это понятно по сохранившимся краскам. Девочками мы думали, что писцы ей льстят, потому что некоторые сохранившиеся изображения запечатлели необыкновенно дивную красоту, несвойственную Синтери. К тому же смущает цвет волос — у нас все темноволосые. Светловолосые на островах — огромная редкость. Если и есть, то это — обязательно переселенцы. Уроженцев с такой кожей и волосами у нас не было даже столетия назад, как говорили предшествовавшие поколения служителей. Зачем запечатлевать редкую для наши мест красоту? Так, что, может, богиня и впрямь была такой, — женщина пожала плечами, — Вот мы и на месте. Смотрите, девочки.

Около дальней стены, освещенной рядом факелов, толпилось несколько служительниц. Одна из них — худенькая фигурка в сером одеянии, протиравшая вновь обретенную фреску тряпочкой, забрала стоявшее на пути зрительниц ведро с грязной водой и отступила в сторону, что бы не мешать.

Кастия безмолвно охнула. Это была она. Та женщина, которая растворилась на фоне расписанной стены Храма, чей силуэт она видела на погосте, и это ее глаза загадочно сверкнули в сне, прерывая страшные картины. Почему девушка была в этом уверена? Не потому, что фреска была столь детально выписана, и это было очевидно без сомнений. Нет, рисунок был необыкновенно ярок, фон тщательно выписан, а вот женская фигура — совсем напротив, схематично изображена.

— Кто это? — выдохнула в восхищении Арита.

— Я думаю, что наша покровительница. Богиня Небес и Ветров, — отозвалась тетушка, а Кастия неосознанно покачала головой. Нет, это была не она. Разве они не видят — эта женщина почти беловолоса?

— Наверное, краски совсем выцвели, после стольких лет сокрытия раствором и мелом, — добавила тетушка.

Что ж, это могло быть объяснением тусклости волос изображенной. Если бы не мир вокруг нее — ярко синее море, ни на миг не потускневшее со временем и под слоем покрытия, буйная зелень острова, серые скалы и огромное, почти сливавшееся с морем синее змееподобное чешуйчатое чудовище, выползавшее из вод. Очень похожее, только более значительное и даже на вид опасное, чем те монстры из ее кошмаров. Ящерица с очень длинным хвостом и красневшей грудью. Казалось, еще мгновение, и монстр убьет беловолосую женщину. Хотя… Что-то подсказывало Кастии, что она — большее чудовище, чем этот монстр. Вот только пока не желает уничтожать его, а потому бедный зверь, не подозревавший о своей грядущей печальной судьбе, еще поживет.

— Как в древних легендах, — прошептала Арита, — которые нам рассказывали в детстве. Воительница против монстра. Кто бы это мог быть, тетушка?

— Думаю, ты помнишь, что согласно древним легендам когда-то землю населяли страшные монстры, уничтожавшие наш мир и людей. И если бы не Боги, то нам бы не выжить. Многие из них тогда погибли, спасая землю. Очевидно, это и есть иллюстрация одной из подобных историй, — сообщила тетушка, — Даже не представляю, как же этой Богине не было страшно выходить против такого чудовища?

— Тогда это — не Богиня Небес и Ветров, — заметила Кастия, глядя на предвкушающе хищно скалившегося на женщину монстра.

— Почему ты так решила? — поинтересовалась тетушка.

— Среди легенд о ней нет историй, чтобы она погибала от зубов монстра, — ответила девушка, — я не помню такой.

— До нас не все дошло в письменном виде, — безмятежно заявила тетушка, — сейчас служители поднимают старые легенды и ищут подобный сюжет. Когда они все выяснят, мы, возможно, узнаем, о чем идет речь на этой фреске, и кто тут изображен.

Кастия задумчиво кивнула. Да, они точно не могут знать, что за история изображена на данной картине, но и она дает повод для размышлений. По крайней мере, ей самой. Кто же эта женщина? Почему она не боялась этого монстра?

— Тетушка, спасибо вам за то, что ее нам показали, — вместо этого сказала она, — можно мне пройти по Храму, я хочу посмотреть на другие изображения.

— Конечно, дорогая, — разрешила женщина, — Только, что ты собираешься смотреть, если больше нигде ничего нет?

— Я видела картины на стенах за колоннами, — ответила девушка, а Арита и наставница переглянулись.

— Там ничего не было. Мы только вчера очищали и мыли стены, — сообщила Арита, а тетушка задумчиво кивнула.

— Если хочешь что-то посмотреть, дорогая, то придется воспользоваться табличками с описаниями. Рисунки в Храмах долго не сохраняются. Но то место, где ты видела картины, мне очень интересно. Может, про него что-то известно. Я тоже посмотрела бы, — сочувственным тоном сообщила она.

Кастия нахмурилась, но спорить не стала. Сначала она посмотрит на записи и зарисовки, а затем попробует найти те картины на стене. Может, они показываются не всем? В любом случае надо проверить. Хорошо, хоть картины не являются чем-то неизвестным для служителей.

Глава 12

— Вот здесь. На этом месте был лежак мальчика, с этой стороны находилась пожилая женщина, а с той — старик. Я сидела рядом, — Кастия обвела рукой пустое пространство за одной из колонн.

Разумеется, стены были абсолютно белоснежными, без единого рисунка или его остатков. Наставница хмурилась, разглядывая этот конкретный участок стены, ничем не отличавшийся от соседних, расположенных, что с одной, что с другой стороны. Вчера служительницы в течение дня чистили стены и покрывали их новым раствором. Она тоже работала вместе со всеми, а потому могла поклясться, что они ничего не закрасили и не скрыли. Так куда же он мог пропасть?

— Вчера здесь тоже было чисто, — с сожалением сообщила Арита, будто озвучив мысли наставницы. Она ничуть не сомневалась, как и та, и не надеялась что-то найти здесь, чего желала Кастия, а потому могла позволить себе полюбоваться результатом своего, в том числе, труда рук своих. И немного посожалеть, что не удалось увидеть диво, столь редкое для их островов.

Одно дело — рисунки местных художников. Их вокруг было предостаточно, а вот таинственные проступавшие и исчезавшие картины, иллюстрировавшие древние легенды и мифы… Жаль, конечно.

Наставница печально оглядела пустую стену. Ей за многие десятилетия службы в Храме так и не довелось своими глазами увидеть картины. И сегодня ей тоже не удалось, к сожалению.

Возможно, ее огорчение по этому вопросу было даже большим, чем у родственницы. Но она постаралась это скрыть и, чтобы как-то загладить свою воображаемую вину, погладила по плечу заметно расстроившуюся девушку, которая в попытках найти виденное ею даже попыталась ощупать стены, но больше, чем белый след на своих пальцах, ничего не обнаружила.

— Пойдем посмотрим таблички, — позвала женщина, разведя руками в сожалении, — Они пронумерованы и описаны. Не знаю, насколько подробны были записи — нам не с чем сравнивать, — она огорченно пожала плечами, — но мне всегда нравилось их разглядывать. В них было нечто такое, что в жизни не встретишь. Твоя бабушка тоже не раз видела изображения. По ее рассказам было запечатлено несколько историй. Мне же не довелось… В общем, если среди них мы ничего не найдем, то я попрошу тебя описать мне то, что ты видела, Кастия. Запишу на будущее… Арита, позови Мару, пожалуйста. Она лучше всех из нас может делать зарисовки услышанного, — это она пояснила в ответ на вопросительный взгляд Кастии.

Девушка задумчиво покивала головой, соглашаясь и не зная, что можно сказать в этом случае. Она растерялась, с трудом осознавая, что ей поверили. На острове такое не обсуждалось.

Как правильно говорили люди, в стародавние времена Боги являли свое присутствие очень редко. Тогда в это верили. С тех пор же прошли века. Божественное вмешательство перестало быть нормой. Видеться и чудиться, несмотря на некую волшебную составляющую людской жизни, уже никому ничего не могло.

Боги могли помочь, но никто из людей не мог свидетельствовать, что видел их в действительности или говорил с ними. Поэтому Кастия могла, на свой страх, сообщить, что видела некие картинки на стенах — как оказалось, такое бывало, но рассказать, что с ней говорила женщина, которую не видел никто, кроме нее… Пожалуй, в этом ей на стоило признаваться, как бы не хотелось с кем-нибудь обсудить это и посоветоваться.

Она с сомнением посмотрела на шествующую рядом бабушкину сестру и подтвердила, что говорить такое не будет. Даже тетушке Талии, которая более других интересовалась подобными загадочными явлениями, и, возможно, поймет и сможет что-либо подсказать. Не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Если тетушка ни с кем не поделится, то слишком много свидетелей. Та же Арита, почти бегом догонявшая их.

— Я позвала Мару, — запыхавшись, сообщила она, приближаясь к родственницам.

— Благодарю тебя, милая, — улыбнулась тетушка, выступая немного вперед, чтобы войти в свою комнатку первой. Девушки вежливо отстали и подождали, когда их пригласят.

— Я их сложила…, — тетушка сразу же прошла к дальнему шкафу, стоявшему за ее рабочим столом и открыла одну резную дверцу, — вот сюда. Кастия, помоги мне, пожалуйста.

Подойдя поближе, на полках Кастия увидела огромные стопки неких документов, переплетенных в книги. Каждая из них была с усилием впихнута в ограниченное пространство между полками, но очень аккуратно.

— Надо под них отдельный шкаф отвести, — пропыхтела женщина, доставая толстые сборники и складывая их на подоконник.

— Тетушка, — спросила Кастия, слегка улыбнувшись при виде усилий, прилагаемых тетушкой, — они как-то отмечены? — она с беспокойством оглядела быстро возвышавшиеся стопки и с ужасом осознавая, что если нужно перебрать и прочитать, то они из Храма не выйдут несколько дней. У нее же не было столько времени. Почему-то, ей казалось… Нет, не так. С каждым истекавшим часом она все больше понимала, что время уходит зря. Возможно, та женщина не всегда готова будет с ней что-либо обсуждать, а потому ей следовало поторопиться. Глядя же на энтузиазм тетушки и Ариты, ее одолевали сомнения, что они не увлекутся чрезмерно этими записями. Уж больно ярко сверкали их глаза…

— Вернее, можно ли посмотреть записи о рисунках на одной стене? — уточнила она, — Такое количество информации, как у вас хранится, быстро не просмотришь, а мне бы не хотелось задерживаться надолго, — позволила себе извиняющийся тон.

— Звали, наставница? — в комнату изящной поступью рассерженного быка влетела та самая худенькая и тоненькая служительница, которая ранее любовно протирала вновь обретенную фреску.

— Звала, Мара… Ты нужна нам. Необходимо зарисовать, что тебе Кастия расскажет, а мы с Аритой, — наставница требовательно позвала будущую преемницу к себе, кивнув на стопку документов, — будем разбирать записи. Кастия, положи свою стопку мне на стол. Там самые древние записи, возможно, в них есть что-то по нашей новой фреске… Да, спасибо…

— Присядем? — предложила Мара, деловито выуживая из другого шкафа за рабочим столом наставницы стопку чистых листов и устраиваясь на стуле с края от него, немного отодвинув в сторону очередные документы.

Тетушка слишком уж запросто для церемонной настоятельницы Храма и наставницы десятков одаренных учениц фыркнула и, вручив очередную стопку Арите, которая украдкой просматривала записи, приоткрыв верхнюю переплетенную в книгу стопку, направилась к своему столу. Бережно, но довольно бесцеремонно сдвинув документы подальше, освободила для ученицы побольше места и предложила:

— Устраивайся поудобнее, Мара. Может, на мое место пересядешь?

Мара скромно улыбнувшись, отрицательно покачала головой и с выжидательным видом посмотрела на устроившуюся на втором посетительском стуле Кастию.

— Ну, как знаешь, — отозвалась наставница, возвращаясь к шкафу, где Арита, уже не скрываясь, читала взахлеб верхнюю страницу, исписанную мелким, округлым и аккуратным подчерком.

— Говорите, — мягко попросила маленькая служительница.

— Я не очень пристально разглядывала, — извинилась Кастия, — могу рассказать только то, что помню…, - она облизнула губы и набрала воздуха, начиная говорить:

— … Там были изображены люди, — она тут же исправилась, — они так выглядели. Совсем, как мы… Только красивее и ухоженнее, что ли? Несколько мужчин и женщин. На самом верху была светловолосая женщина. Ее косы немного отливали оранжевым, а платье на ней было розовым. За ней был розовый же замок, построенный на облаках. Чуть ниже и сбоку — мужчина. Он выглядел как син0терийский кузнец….

— Почему вы так думаете? — удивилась Мара, графитными штрихами обозначая широкоплечую мужскую фигуру.

— Он выглядел так. Чем-то походил на Дейда. Темноволосый с широкими плечами и молотом в руках…, — Кастия нахмурилась, но почти сразу просветлела, вспомнив, — около него была наковальня. А сам он стоял на горах, объятых пламенем… Более отвесными и острыми, чем наша… Или это был огненный замок..? — девушка нахмурилась, в ее воображении горы перетекали в высокий, выраставший из гор мрачный замок с всполохами огня над ним…

Мара выжидательно улыбнулась, сделав схематичный набросок то ли замка, то ли крутых гор.

— Ниже линия земли и воды… Точнее, море. Да, там земля и море, — уверенно сообщила девушка, — На земле стояла женщина в коричневато-желтых одеждах с темными волосами, а в море — мужчина. Темноволосый, но изящный или, скорее, жилистый, как наши рыбаки…., - она кивнула утвердительно, — ниже этой линии была пара. Все до этого были порознь как-то, а они вместе. И видно, что для них это привычно. Оба темноволосые в темных одеждах, а вокруг…, — Кастия невольно улыбнулась, — такие странные деревья. Огромные, высокие и могучие. Мне показалось, что как раз они и создали этот Нижний мир. Их ветви переплетаются с линией земли и воды, а корнями они создают почву под ногами этой пары. Кроны и стволы деревьев светятся. Если наверху есть огненно-желтый и серебристый шары, то внизу мир освещают, как раз, деревья. И вокруг пары много-много мелких светящихся огоньков… От их присутствия даже как-то тепло на душе… — она слегка нахмурилась, — в нижней части поодаль от пары небольшой фонтан, но он не огорожен, а напротив, извергаясь, собирается в реку, которая огибает весь мир, заканчиваясь морем. И в Нижнем мире есть впадины и горы. Одна из них нависает над нижнем морем…И рядом с ней фигура. Это — мужчина. Он… Я бы сказала, что пара тоже мрачновата по сравнению с верхними, но вот этот человек… он особенно страшен… У меня даже сейчас озноб от его вида, — девушка потерла ладонями предплечья и поежилась, хотя в комнате не было холодно, а за массивными стенами вообще разливалось жаркое лето.

— Это — чудовище? — прошептала с благоговением Мара, — как на фреске?

— Не знаю, он закрыт с головы до ног плащом. Видела только огромные черные крылья за спиной и меч на поясе. Не знаю, что больше пугало — сама фигура или этот меч? Но, брр…, — Кастия снова поежилась.

— И все? Больше никого не было вокруг? Только эти семь человек? — деловито поинтересовалась Мара, придавая страшному персонажу сходство с летучей мышью.

Вытянув шею и взглянув на рисунок, Кастия подумала: "Да уж, в таком виде его может испугаться лишь ребенок". Хотя, она готова поклясться, что изображение этого мужчины на стене действительно было устрашающим. Или ей так показалось только.

— Нет, вокруг еще были, — ответила Кастия, когда Мара еще раз повторила свой вопрос, привлекая ее внимание, — но важными были эти. Остальные…, — она помялась, подбирая слова, — тоже важны, но не в такой мере… В Нижнем мире были еще — группа мужчин в черном с огромными и страшными собаками, которым на зуб не стоило попадаться, и несколько девушек в длинных светлых и темных одеяниях.

— Блондинки или брюнетки?

— Темноволосые, — кивнула Кастия, — и мне показались похожими между собой. И воспринимались… сообща, не по отдельности. Как будто, они связаны. В Верхнем мире рядом с женщиной, стоявшей на земле, были еще люди — мужчины и женщины, но выделить могу только двух девушек — одну — окруженную животными, и вторую — с охапкой цветов. А в море были…. в основном, мужчины…., — она улыбнулась. При воспоминании о следующих фигурах отчего-то заметно потеплело на душе, — на колеснице, тащившей огненно-желтый шар, — мужчина, а возница с серебристым — женщина. Они тоже связаны, друг за другом ходят и поддерживают… будто они — двойневые. Брат и сестра, родившиеся вместе. Понимаете?

Мара задумчиво облизала кончик графита, постучала потом им себе по носу и кивнула. Мокрый кончик уже не так хорошо писал, и она поморщилась, а тетушка, подошедшая со стороны спины ученицы посмотреть, что там получилось, поцокала языком и пододвинула ей свежий графит.

— Сколько тебе раз говорить, что графит — не еда? — поинтересовалась она, не требуя ответа, а Мара лишь виновато улыбнулась, признавая истину.

Кастия еще раз оглядела изрисованные листки. На самом первом из них на местах, обозначенных как расположения персонажей, уже после третьей фигуры Мара стала писать цифры, тогда как образы начала набрасывать отдельно.

Слишком мелкие зарисовки создавали больше вопросов, чем иллюстрировали что-либо, а потому девушка быстро сориентировалась. Она уже знала, что людская память избирательна. Совсем скоро собеседница или забудет то, что видела, или предоставит множество подробностей, которые станут не воспоминаниями, а выдумкой. Так, самые первые зарисовки был самыми верными. Их-то и стоило записать поскорее, чтобы сохранить истину.

Несмотря на крайнюю молодость, Мара уже столкнулась с одним из островитян, который углядел однажды некий образ, а затем еще несколько недель приходил к рисовальщице, рассказывая все новые и новые подробности. Зная, что проверить никак нельзя, он стал придумывать разные детали, которые могли выставить его в лучшем свете.

Так, по тем рассказам и была создана картина его личного героического подвига — противостояния обычного островитянина неимоверно огромному и страшному монстру, против которого и всем островом-то было бы страшно выходить на битву. Он даже со временем подзабыл, что изначально героями рисунка были рыжеватые, похожие между собой девушка и парень в странных одеждах, а дело происходило, судя по окружавшей их обстановке, на дне морском, и вокруг кипела и пенилась вода.

Как жидкий мужичонка мог противостоять эдакому чудовищу и одновременно дышать под водой — Мара долго не могла понять. В конце концов она решила, что он просто излишне много употребил горячительного. Вот и приснился ему этот, с позволения наставницы сказать, подвиг.

Настоятельница же тогда все равно попросила его зарисовать и сохранить. Мара сохранила не только первый набросок, но и все последовавшие, обросшие массой деталей и подробностей. Лишь пометила все эти листочки по краешку словом "фантазия".

Аккуратно подрисовывая капюшон "страшной фигуре" (на отдельном листе она уже больше походила на человека, закутанного в плащ, а не на летучую мышку), Мара поймала себя на мысли, что хотела бы показать все те рисунки Кастии. Тогда, как девушка, сообщив еще пару деталей, обернулась к активно рывшимися в шкафу и заваленными документами родственницам и поинтересовалась:

— Тетушка, вы что-нибудь нашли в ваших записях и рисунках?

— По той стене мало записей, — пожала плечами та, — всего-то не больше десятка, но такой картины я не нашла. Арита. что у тебя?

Арита вынырнула из очередной стопки переплетенных листков и отрицательно покачала головой.

— Мне попадаются все больше ратные битвы и поединки. Люди — мужчины и женщины — бьются со страшными монстрами. А то, что рассказала Кастия, больше мироустройство напоминает…, — она покачала головой, — Нет, такого не встречала.

— Жаль, — подытожила наставница и строго поинтересовалась у ученицы, — Мара, ты все запечатлела?

Девушка старательно покивала, показывая ворох листочков, где вокруг схематичных фигурок убористо записала дополнительно, чтобы не забыть, нечто похожее на: "волосы — темные", "горы-замок-огонь", розовый замок на облаках", "зверушек много", "цветы разные","страшный дядька в капюшоне" и так далее.

— Тогда я пойду, — сообщила Кастия, поднимаясь со стула.

Арита снова вынырнула из записей. У нее на руках было такое количество переплетенных листочков, что она их едва удерживала. Как при этом еще и изловчиться и читать — этого Кастия не могла понять.

— Я с тобой, — заявила девушка, с сожалением возвращая стопки в шкаф, осторожно складывая их друг на друга. Как-то, возможно, глядя на решительное лицо родственницы, Арита поняла, что ждать ее она не собирается. Идти же вновь через гиблые места, да еще и к тому же одной, не хотелось, а потому она решила зайти позднее и напроситься еще раз посмотреть записи.

— Наставница, вы мне разрешите посмотреть их потом? — спросила она, задумав заранее договориться. Женщина нахмурилась, разглядывая схематичные рисунки ученицы.

— Да-да, — рассеянно согласилась она, — их необходимо разложить более точно, желательно по месту расположения на стенах. Займитесь этим с Марой, хорошо?

— Конечно, наставница! — счастливая Арита даже подпрыгнула от восторга, а Кастия поблагодарила и вышла из комнаты. Ей казалось, что если она пробудет здесь еще хоть миг, то безнадежно опоздает. Как такое могло произойти? Кто ей нашептывал:

— Не медли. Иди же. Нет здесь ничего полезного для тебя. Не там ты ищешь, глупая.

Слыша этот голос, она быстро шла, почти бежала через Храм, мысленно досадуя, что Арита решила уйти с ней. Почему-то ей на миг подумалось, что без нее она быстрее бы достигла цели.

Какой именно цели? Боги ведают, раз они отвечают за их мир и его обитателей.

Глава 13

С трудом избавившись от общества Ариты, возбужденно тараторившей всю дорогу от Храма до лечебницы и от лечебницы до дома родителей о невероятной находке и "совершенно волшебных записях и рисунках", которые она "совсем скоро изучит и познает", и оставив родных отдыхать после обеда, Кастия наконец смогла остаться одна, оказавшись на улице. Она присела на ступеньки терассы, обдумывая свои мысли.

Она почти не слушала разговоры родных, шагая по дороге между Аритой и мамой, когда они возвращались домой, и рассеянно скользя взглядом по домам и улицам по сторонам. И потом, дома, когда в разговор вступили папа, Ярет и Верт с Марией, делившиеся своими воспоминаниями о всплывающих и исчезающих рисунках. Ярет, смеясь, сообщил, что по словам его жены, весь остров только об этом и думает, а в действительности это только ее одну и волнует.

— Как ты можешь так говорить? — возмутилась жена, — Мы все от этого в восторге! За такое короткое время проявилось два образа — свидетельства божественной силы! И наша Кастия была очевидицей! Разве это неважно? И служительницы, и наставница очень рады этому событию…

— Что "наша Кастия" была очевидицей? — подковырнул ее Ярет. Арита обиженно фыркнула, а отец умиротворяющим тоном сообщил:

— Эти рисунки появлялись или после больших катастроф, или перед ними. Надеюсь, две Волны — достаточная плата острова за эти знания, которые никто не может использовать для чего-либо… И нас не ждут еще большие испытания…

Все сразу замолчали, а потом постарались перевести тему на что-то более безобидное. Почему-то никому не пришло в голову, что появление рисунков не было спонтанным. Им либо предшествовали, либо следовали страшные события, сопровождавшиеся огромными людскими потерями и разрушениями не только их острова, но и в целом архипелага. Сколько раз такое происходило? Слишком много, чтобы не принимать во внимание. К сожалению.

Мама же не вступала в разговоры. Она пристально следила за младшей дочерью. Но ничего не говорила, хотя в ее глазах было столько вопросов, на которые Кастия не могла пока отвечать. Просто было нечего говорить, не желая показаться родным или излишне мнительной, или сумасшедшей.

Нет, она по-прежнему не хотела оказаться закрытой в доме, без возможности выйти даже из двора. Ее братья вполне могли это обеспечить. Для ее же собственной безопасности.

Она припомнила, как пристально родные за ней приглядывали в первые недели после катастрофы. Кара и мама старались быть рядом за ней в лечебнице, куда отцу и братьям было сложно находиться постоянно. Рядом всегда крутились дети, привлекая и отвлекая ее внимание, не давая погрузиться в беспросветное горе, пестуя жалость к самой себе.

На ручей она ходила только с сопровождением — стирать и набирать воду. Как раньше, посидеть на берегу, окуная ноги в воду, ей больше не удавалось.

Никто не говорил прямо, но ей не доверяли. Сейчас все, вроде бы, поутихло, стало спокойнее. Со временем родные поверили, что она не натворит глупостей. Тем более, не стоило их пугать сейчас.

Поэтому Кастия была признательна, что мама не спросила ни о чем, привлекая внимание к ее настроению и самоощущению. Остальные же, вроде бы, ничего не заметили. Уйти к себе и закрыться ото всех — тоже было глупым шагом с ее стороны. Его она себе не могла позволить.

Хотя ей не помешало бы уединение. Она напряженно думала. Ей не к кому было обратиться с вопросом, где искать ту странную женщину. Потому она время от времени улыбалась в ответ на улыбки родных, поддакивала Арите и изображала полную безмятежность.

Посторонние разговоры не мешали ей. Следовало подвести некие итоги ее попыток найти странную женщину.

В Храме девушка уже была — бесполезно. Незнакомка туда не вернулась. Даже со стены исчезли нарисованные неведомой рукой рисунки. Или они проступали, как раз, от ее присутствия. Как результат нечто такого, что не принадлежит их миру, миру людей? Не поэтому ли такое случалось?

Интересно, а фреска долго сохранится или тоже исчезнет? Возможно, она выполнила то, для чего появилась — подсказала важную и только ей известную информацию, и теперь вновь растворится.

Кастия не все слышала, что говорили родные, но одно уловила: все рисунки, согласно свидетельствам очевидцев, запечатленным в записках, хранившимся в Храме, на месте своего появления сохранялись не больше двух суток. Значит, если она хотела увидеть тот рисунок, то у нее было совсем немного времени.

Теперь же оно прошло. В тот период она не оценила важность рисунка. Стоило ли это делать теперь? Неизвестно. Так ли ей был он нужен? А фреска? Ее появление тоже — результат появления той женщины?

Ведь не зря жеКастию так сильно с утра влекло в Храм. Не за тем ли, чтобы ее увидеть? Рисунок позвал к фреске, а та дала подсказку?

Она мысленно напомнила себе еще раз, где она видела ту женщину, кроме Храма. На погосте на фоне моря. Что в данном случае было важнее для нее — погост или море? Она наморщила лоб. Насмешливый голос в голове у нее продекламировал:

— Да ладно, ты задумалась? Как хорошо, что умеешь это делать…

Девушка потерла виски и зажала голову ладонями, стремясь избавиться от бесполезного насмешника. Ведь мог же голос ей подсказать? Почему же не делал этого? Ждал, пока она сама догадается? Так хотя бы не мешал…

Огромный пес вылез из своего домика, важно прошествовал по дорожке и, подойдя к девушке, боднул ее лобастой головой в бок. Поскольку в рассеянности девушка проигнорировала большого четвероного служилого, то он решил привлечь ее внимание, утробно рыкнув.

Кастия будто очнулась. Посмотрела на пса. У ее ног что-то звякнуло. Она перевела взгляд вниз и удивленно вздернула брови. Пустая собачья миска.

— Ты пить хочешь? — догадалась она, обеими руками обхватив голову пса и слегка потрепав по мохнатым ушам — неожиданно мягкой черте внешности сурового собачьего. Погладив его по влажному прохладному носу, девушка покачала головой.

Пес негромко и деликатно гавкнул, как бы в подтверждение. Девушка улыбнулась, поднялась со ступенек и подошла к большей бочке с водой. Взяла ковшик, зачерпнула и, вернувшись к ступенькам, наполнила миску, пододвинув псу.

Он наклонил голову, фыркнул на воду и отпрянул, когда от его фырканья разлетелись вокруг водяные брызги. Кастия нахмурилась.

— Что тебе не нравится? — спросила она, — Вода — чистая. Я проверяла, — удивилась и вернулась к бочке, посмотреть еще раз на мягко мерцавшую поверхность. Бочка наполовину была в тени, на другой части играло солнце. И она остановилась, остолбенев от внезапно посетившей ее догадки.

— Да, как же я могла забыть?! — хлопнула себя по лбу и замерла, вспоминая, что было на обоих рисунках общего. Персонажи были разные. Те, кто был изображен на рисунке, — отсутствовали на фреске и наоборот. Но общее было ведь! Земля, горы, природа, вода. И там, и там было море. И река, низвергавшаяся в море…

Позади нее хлопнула входная дверь в дом. Кастия вздрогнула и обернулась. На терассу вышла Ялма с полотенцем в руках. Она, молча, спустилась по ступенькам и, подойдя к дочери, протянула ей сухую ткань.

— Ты руки мыла? Я услышала плеск, — мягко сказала она. Кастия, за миг до этого догадавшаяся, куда ей следовало идти, улыбнулась в ответ и покачала головой.

— Набирала воду Карсу, — ответила она и тут же сообщила, — Мне надо в наш с Террином дом сходить, мам. Хочу отнести ожерелье и забрать кое-какие вещи…, — в этот раз повод отлучиться нашелся сам собой. Даже не надо было что-то придумывать.

Ей действительно стоило убрать на место хранения ожерелье. Все-таки оно не было предназначено для постоянного перебирания при созерцании ночи. Дай Боги, ей еще придется его надеть… Желательно направляясь на праздник с Террином.

Ялма тревожно заглянула в глаза дочери. Несмотря на видимое спокойствие, она опасалась за нее. Видела, что она что-то напряженно обдумывала, надеясь, что не некую глупость…

— Ты… Кастия, ты уверена? — спросила она, в последний момент изменив вопрос.

Кастия вновь улыбнулась. Искренне и даже безмятежно. И вовсе не так, как, когда в первые недели пила собранный для нее мамой чай со знакомым сладковато-кислым вкусом, который ему придавали успокоительные травы.

Нет, она не собиралась делать глупостей. Совсем напротив, она впервые за долгое время понимала, что ей надо сделать и чувствовала, что это — правильно.

— Да, мам. Все в порядке, — ответила она.

— Я могу пойти с тобой, — предложила Ялма.

— Я недолго. Скоро вернусь, — вновь улыбнулась, отказываясь от сопровождения, но не с раздражением, а признательностью, и поцеловала маму в щеку. Ей требовалось зайти в свою комнату за ожерельем. Почему-то чувствовала, что оно ей по-настоящему понадобится. Не как повод, а как….средство?

Ялма с усилием улыбнулась, но решила поверить ей и отпустить…

Водопад не был крупным или особенно полноводным, но очень высоким. Ледяной ручей, бравший свое начало из узкой расщелины в скале, высоко над поселком, бежал через напоенный ароматным запахом хвойно-лиственный лес В нем была очень вкусная вода, для сбора из него для питья люди из их поселка и нескольких соседних организовали площадки, а уже ближе к низовьям — и для стирки вещей.

После этого ручей сбегал в чашу на вершине одной из более низких соседних гор, где образовывал небольшое озеро, а откуда спадал в море с немыслимой высоты, но не отвесно, как многие другие, а каскадом из шести или семи ступеней. После первой ступени узкий ручеек растянулся и далее уже был очень широким. Оттого и выглядел неполноводным.

От их дома и поселка до него было недалеко. Только в другую сторону. Поэтому, чувствуя на спине волнованный взгляд матери, Кастии пришлось сначала спуститься к морю, затем, пройдя в противоположную для ее дома сторону, подняться на следующем подъеме, чтобы пройти краем леса к одной из серединных ступеней водопада, наиболее доступной для людей.

Все же Кастия — не горная козочка, чтобы взбираться по почти отвесным скалам. Со стороны леса доступа тоже не было. К тому же она чувствовала, что ей требуется не озеро на верхней терассе водопада, а спадавшая вода.

И на рисунке, и на фреске общим было именно это. Река, бравшая начало в одной из гор, петлями и поворотами окружившая мир и ниспадавшая в море. Девушка не могла утверждать, что ручей на их острове и река на рисунке и фреске похожи всеми своими поворотами и изгибами, но ей думалось, что этого достаточно, чтобы попробовать.

Там был очень узкий проход, ступенчато поднимавшийся, между скалами, петлявший до нависшего над морем карниза. Далеко-далеко наверху светлело небо, по отвесным стенам прогала кое-где прилепились причудливо изогнутые кустарники, чьи свисавшие вниз ветви иногда касались макушки девушки. Придерживаясь за одну из стен, она осторожно двигалась вперед, думая, как еще за столько циклов каменные стены не сомкнулись, закрывая выход к озерцу. Камешки шуршали под ногами, и эти звуки гулко отдавались в узком коридоре, улетая куда-то вверх.

Временами подъем становился почти отвесным, и девушке казалось, что проще было бы по нему ползти. Или хотя бы придерживаться руками за жесткие кусты по бокам узкой тропки. Тут и там попадались похожие на камешки экскременты каких-то мелких животных — коз или овец. Пожалуй, только это и удерживало ее от того, чтобы передвигаться на четвереньках. Утешало только, что впереди и наверху, конечно, много воды, чтобы утолить жажду. Вода ради воды.

Значит, этой тропкой по-прежнему пользовались. И это было неудивительным, где еще в этой части острова найти место для водопоя животным? Интересно, как стада вели себя, выйдя из этого коридора? Там же совсем мало места, а бежавшие и карабкавшиеся животные могли попадать вниз, столкнув своих излишне или совсем нерасторопных собратьев в пропасть. Возможно, это было не про них, и они были умнее людей.

Первый и последний раз она тут бывала еще совсем ребенком вместе с братьями, Карой и Террином. Он же и подбил их так высоко забраться, чтобы окунуться в ледяную воду. Рассказывал, что раньше древние люди купались в водопадах перед принятием верного решения, а также для поднятия духа, обновления и даже омоложения.

Кара тогда ехидно поинтересовалась:

— Ты себя считаешь старым, Террин?

Юноша лихо усмехнулся.

— Ты не слушаешь людей, Кара. Мне водопад нужен с другой целью, — он не менее ехидно вопросил, желая подковырнуть вредную девчонку, — Или ты боишься стать младенцем, а потому не полезешь под водопад?

И Кара повелась. Неизвестно, что именно задело ее в словах Террина, но она тоже тогда окунулась в ледяные воды. Потом они все вместе сидели, как птички на насесте, на карнизе рядом с водопадом, пытались согреться и, болтая свешенными вниз ногами, любовались, как его воды срывались вниз на следующую ступень, а затем еще и еще, пока не достигали бившихся о скалы далеко внизу пенных морских брызг. Между Террином и Карой притулилась и Кастия, огромными испуганными глазенками смотревшая вниз.

Знали бы родители, как проводят свободное время их дети, и они бы потом долго не смогли сидеть и даже, наверное, лежать на своих пятых точках. Сейчас, с позиции взрослого человека, Кастия признавала, что этот риск был неоправдан для простого желания покрасоваться. Она не знала, как еще можно было это назвать.

Или Террин достиг, чего намеревался? Как и ее брат, и Кара. А вот струсившая Кастия тогда не полезла в воду. Девочка с ужасом смотрела на то, как на мелкое, не больше, чем по колено, но очень широкое, озерцо с огромной силой сверху низвергались острые и колкие струи, под которыми, казалось, можно было порезаться насмерть. В ее возрасте не требовалось ни принятие важного решения, ни поднятие духа, ни обновление, ни, тем более, омоложение.

Террин тогда хохотнул, а Верт и стремившийся быть с ними рядом Ярет поддержали, что "придется им назад или вести воительницу, или нести младенца".

— Нет уж, — сообщил он, — не прыгай в воду, мелкая. Нечего тебе еще это делать. Не к чему.

И девочка была благодарна. Она с признательностью смотрела на храбрых мальчишек и не менее отважную Кару, которая сцепила зубы и полезла вперед всех. Террин и Верт же не смогли такого стерпеть, а потому ломанулись, поднимая брызги, и все-таки успели ворваться под водопад, опередив ее, замершую прямо перед полупрозрачной водяной стеной.

Потом они уверяли, что вовсе не испугались и не поранились, а просто не ожидали, что вода будет настолько ледяной, а потому закричали от неожиданности. Кара шагнула следом, безмолвно, не пропустив пытавшегося их нагнать Ярета, самого предусмотрительного из всех. Мальчишка успел снять рубашку и штаны и бросить их на берегу, а потому в последствии не так замерз, как старшие. Ему не пришлось быть в мокрой одежде, в отличии от них.

Кастия же решилась лишь разуться и походить по воде у самого края. Вода была кристально-чистой, и дно было как на ладони, поэтому она смогла пройти вдоль берега, нащупать большой плоский камень и постоять на нем, пока остальные, визжа, брызгались и плескались. Улыбаясь над их шалостями, она была и сама рада.

Сейчас же Кастия подумала, что детям не хватало благоговения. Если водопад действительно мог обновить или помочь, то, наверное, следовало быть к нему более вежливыми. Дети жевоспринимали это приключением или шалостью.

Пройдя каменный мешок, на выходе ей пришлось почти протискиваться, она смогла перевести дыхание, завидев серебристое озеро. Девушка осторожно прошла по узкой тропке вдоль скал, стараясь не смотреть вниз, на море. Одной рукой она касалась ладонью каменной стены сбоку от себя, пытаясь в случае опасности или потери координации схватится хотя бы ногтями за каменистую поверхность, второй же в кармане платья нащупала ожерелье. Достигнув края озера, поодаль от водопада, где была наиболее спокойной вода, она вынула его и разложила на ладони, любуюсь, как оно заиграло в солнечных лучах на фоне переливавшейся воды.

Она осторожно присела, зачерпнула в горсть воды и попила. Затем разложила на обеих руках жемчужное ожерелье и опустила его в прозрачную воду, пропуская ее сквозь пальцы. В воде оно замерцало как-то иначе. Вода играла, журчала и звенела.

— О чем ты тогда спрашивал, Террин? — негромко спросила она то ли у ожерелья, то ли у воды около своих ног, — О жемчуге? Как его разводить или…Что? Как вода смогла тебе ответить? Впрочем, о чем я говорю? Надо просто зайти и проверить самой. Говорят же, что каждому приходит свое, чужими руками и губами не ощутишь ни температуру воды, ни ее вкус… А потому…

Она поднялась, выпрямившись во весь свой рост, стряхнула с ожерелья и рук воду и сунула его обратно в карман, сжимая, как бы ища в нем поддержку. Она решила не разуваться. Насколько помнила, дно не было столь ровным и гладким для этого. Попадались и обтесанные, обкатанные водяными струями до состоянии гальки, и оставались осколки скал — с острыми краями, скрытыми водами озера.

Под ногами зашуршали мелкие камешки. "Какая большая разница в озерной донной поверхности", — подумала Кастия, осторожно опуская одну ногу в воду, нащупывая дно, чтобы шагнуть к водопаду. Затем сделала второй шаг и медленно пошла, чувствуя, как ее ноги ласково обвивают течения. Теплые, заметно отличавшиеся от основной массы. Это было странное чувство, но приятное. Вода не забыла своей любимицы.

У дальнего края, рядом со скалой, на озеро обрушивалась огромная водяная масса, и там было очень бурно и шумно. Затем, от места падения, вода растекалась прочь, ударяясь о борта своеобразной каменной чаши, ограничивавшей озеро, успокаиваясь настолько, что даже подводные течения становились едва заметны, а далее стекала к внешнему окоему, бывшему немного ниже по уровню, чем противоположный. И уже тут, набирая массу, лениво переваливалась через каменный борт и срывалась вниз.

До следующей ступени было не меньше десятка — полутора шагов, а потому водопад шумел и звенел. Но этот гул было сложно сравнить с тем, что накапливалось и раздавалось далеко внизу, когда упругие водяные струи бились о скалы и море, которое и само по себе значительно шумело.

В гуле воды и шуме волн, если бы мама за ней решила последовать, она бы не услышала оклика. Тем не менее, ей показалось, что ее кто-то позвал. Кастия остановилась и оглянулась назад. Никого не было рядом. Лишь скалы, камни, вода и бившееся о скалы далеко внизу море.

Внезапно набежавшие облака закрыли солнце, и стало совсем серо. Тут же, в тени скалы, стало совсем темно. Теперь девушке было уже некогда раздумывать или трусить. Следовало наконец решиться и войти под водопад.

Почему-то это казалось правильным решением, а потому… Кастия перевела дыхание, несколько раз глубоко вздохнула, вновь вынула из кармана ожерелье, посмотрела на него, сунула обратно и шагнула вперед. "Будь, что будет", — подумала она.

Глава 14

Шаг. Второй. Сильный гул воды оглушал. В нем она больше ничего не разбирала. Все остальные звуки исчезли.

Затем на нее сверху обрушилась вода. И это ощущение было, как ни странно, значительно хуже, чем когда она оказалась в городе, где ее с сестрой и девочками накрыла Волна. Тогда была тухлая, соленая и ужасно пахнувшая вода с водорослями, палками и мусором. Теперь — чистая, ледяная и даже очень вкусная — это удалось понять, когда она залилась ей в рот, уши и глаза, но такая колкая и резкая, причинявшая боль на грани терпения. Хотелось закричать. Может, она и кричала, но, кроме гулкого падения воды, все равно ничего не слышала.

И впечатление от этого было не обухом по голове, как тогда, а как при попадании под обстрел сотен острых и длинных игл. Они, казалось, пронзили ее сверху вниз, с головы до самых стоп, вбивая всей своей тяжестью в землю. Точнее в камень, который ощущался под ее ногами.

Под водопадом девушка смогла сделать еще один шаг, а потом колени сами собой подогнулись. Резко качнувшись вперед, она рухнула вниз, едва успев выставить перед собой руки. То, что ей удалось приземлиться на твердую поверхность, она ощутила ладонями. При падении она немного проехалась ими по камням, и разодранная кожа загорелась, обожженная как огнем. Уши заложило окончательно, и стало благословенно тихо…

Было тихо, лишь изредка где-то падали капли. Одна-две, и снова наступала тишина. Но такая гулкая, что, казалось, если что-то упадет, то звук этот станет сильнее грохота грома в небесах.

Щекой она ощутила прохладную каменную поверхность. Осторожно выпростала из-под себя руку и ощупала вокруг себя поверхность, насколько могла дотянуться, не отрывая головы от опоры, с которой сроднилась.

"Каменный пол", — решила она. На ощупь был гладкий и отполированный. Состоял из множества больших, обточенных по краям, которые слегка выступали. Такой пол напомнил ей зал в поместье Владыки.

Она бывала в том здании всего однажды, когда девушек-дебютанток пригласили перед официальным представлением на площади. Чтобы скрыть смущение, пристально его разглядывала, отмечая, как искусно были сложены и подогнаны друг к другу камни. На вид они казались приятно прохладными, как сейчас наощупь.

Девушка открыла глаза. Увидеть она ничего не смогла. Было темно, лишь немного выше от пола и дальше вверх клубилась туманная дымка, вихрями взмывая и вновь опускаясь. Она уперлась руками в пол и, опираясь на них, с усилием поднялась, обмирая от боли в израненных ладонях. Усевшись, зашипела от боли и поднесла ладони к лицу, чтобы попытаться их разглядеть.

Все плыло и плыло перед глазами. Она поморгала, стряхивая с ресниц влагу. Осторожно кончиками пальцев потерла закрытые веки, и снова попыталась посмотреть на ладони и вокруг. И поняла, что проблема не в ее зрении.

Вокруг все застилал странный туман. Чудной. Дымные разноцветные ленты клубились, переплетались и стелились почти у ее ног. Цвета их тоже были необычными. Она и таких и не знала, и уж, тем более, их названий. Здесь же было столько, что она терялась в недоумении от их разнообразия.

Чтобы описать окружавшее ее пространство, могла назвать лишь общеизвестные — желтый, серый, зеленый, красный, синий, белый, черный, но их в реальности было намного больше. Может, они переплетались и образовывали новые, а возможно никогда не были известны людям.

За этими дымными вихрями не было видно ничего другого. Если бы она не очнулась, лежа на полу, то и не знала, что у нее под ногами находится. Сами ноги она только ощущала, но вовсе не видела. Туман заслонял все ниже коленей.

И звуки. Теперь, когда она поднялась на ноги, то услышала, что здесь не было абсолютной тишины, лишь прерываемой капелью, как ей думалось. Звуков было много, и абсолютно разных. Но все они были производными воды — капель, шелест, журчание, шепот.

Кастия огляделась. Она была уверена, что уже находится не за водопадом. Как, по ее мнению, должно было выглядеть то место? Стена воды, вода под ногами и, возможно, свод каменной пещеры. Это же было иное место. Значило ли это, что она попала к той странной женщине? И где она?

Девушка осторожно, не отрывая подошв от поверхности, пощупала пол под собой. Справа, слева, позади и впереди. Все было одинаково. Нахмурившись, она прокашлялась.

— Здесь есть кто? — спросила она. Получилось хрипловато, будто долго молчала.

Но ее никто не услышал, так слова поглотил туман, который, как ей почудилось, стал интенсивнее изворачиваться и переплетаться от этой ее попытки привлечь внимание. Значит, "поговорить", как обещала та женщина, у них здесь не получится. А следовательно…

Она шагнула вперед, с осторожностью ставя ноги и стараясь по-прежнему не отрывать подошв от пола — кто его знает этот туман, что там впереди. Может, обрыв. А туман пропустил ее шаг, и тогда она, осмелев или посчитав, что получила разрешение на это, пошла дальше.

Если ее не задерживали, значит — необходимо самой найти эту неуловимую собеседницу. Тогда она пошла вперед, с каждым шагом обретая уверенность. И впрямь делает все правильно — под ее ногами была твердая поверхность, а туман расступался. Только так причудливо, как бы направляя ее.

Она прислушалась к нему, дивясь капризам странной женщины и неведомого мира. Чтобы и кто ей сейчас не говорил, Кастия точно знала — это уже не Синтери, и даже, возможно, не мир людей. Никакая фантазия человека не способна воплотить такое в жизнь, если, конечно, он — не сумасшедший. В этом тоже нельзя быть уверенной, но, кто знает…

Она не знала, как далеко прошла, осторожничая на каждом шагу. Окружающий мир не менялся. Вокруг по-прежнему клубился разноцветными лентами то ли дым, то ли туман.

И она вдруг ощутила, что он — живой. И как только эта мысль оформилась в ее голове, так он расступился, оставив вокруг нее свободное пространство радиусом в несколько шагов.

— Кто тут? Вы здесь? — уверенно спросила она, оглядываясь, но не особенно ожидая получить ответ. Его и не последовало. По крайней мере, словами, а вот звуки… Они усилились. Зазвенело, зашумело. Гул оглушал, а потом все схлынуло, и стало необычайно тихо.

Туман причудливо изогнулся. Кастия сморгнула в удивлении и недоумении. Ей показалось, или он действительно преобразовался в некие фигуры? Она в изумлении смотрела, как ленты сложились в неведомых монстров. Хотя…

Нет, пусть и неведомых, но странно знакомых. Вот такие полчища чудовищ в ее кошмарах надвигались на беззащитный Синтери, чтобы смять, разрушить и уничтожить его и жителей.

Они возникали из дыма там, далеко впереди, и двигались в ее сторону. Целенаправленно шли на нее огромной колонной по несколько десятков особей в строю. И каждая была с немаленький дом.

— Зачем? Что это? Они — настоящие? Куда вы идете? Что происходит? — начиная говорить, она шептала, но с каждым вопросом ее голос повышался. И под конец уже начала визжать и скулить от страха.

Сначала она в беспомощном жесте выставила руки впереди себя, защищаясь, а потом, поняв, что это — бестолково, обхватила себя руками, вновь потревожив раны на ладонях. Скулы сводило при виде страшного зрелища. Огромные пасти, которым она была лишь на один зуб, неумолимо приближались. Из них, оснащенных впечатляющим набором зубов и клыков, сочилась пена, каплями стекая по длинным шеям и чешуйчатым мощным грудинам.

А дальше зрелище было еще страшнее. Такое ввергало в панику, напрягая нервы до состояния истончившихся до нитей нервов. Чешуя, шипы, острые гребни, когти и мощные хвосты. Чудовища ревели, шипели, рычали и били хвостами. Под их лапами сотрясался пол и все вокруг.

Складывалось впечатление, что они просто сметут ее со своего пути. Затопчут, даже не заметив. Что им одна маленькая женщина, если где-то их ждет пиршество? И ей было некуда бежать и скрываться. Да и стоило ли, перед такой-то армией?

Сердце замерло на миг, пропустив удар. Она, струсив в последний момент перед надвигавшейся армией, которой, казалось, не было конца и края, покачнулась и отступила на шаг. Это не помогло, туманные монстры почти достигли ее. Бежать было некуда.

Не желая видеть, как ее будут уничтожать, девушка зажмурилась, мысленно приготовившись ощутить зловонное дыхание, острые зубы и когти. Если ей суждено погибнуть, то смотреть на это не хотелось.

Хватит с нее и ощущений, которые предполагались с монстрами в наборе. Она ждала боли и смерти… и ощутила лишь легкое дуновение ветерка, овеявшего ее. Ее ладони отчаянно защипало, потом что-то пощекотало их, и все стихло. А пол и туман вокруг продолжали ощутимо сотрясаться, но ничего из ожидаемого ею не произошло.

Кастия резко открыла глаза. Сначала посмотрела на свои ладони и разглядела, что ранок больше не было. Как будто она не тормозила ими о пол при падении. Затем она огляделась и потрясенно замерла.

Туманные монстры оказались призрачными. Они по-прежнему шли, проходили сквозь нее. Подняв голову, совсем близко она видела их лапы, хвосты, закованные в чешую и броню наростов тела, проплывавшие сквозь нее. Но не чувствовала их. Наконец последние ряды колонны прошли и удалились прочь, не заметив букашки в ее лице на своем пути.

— Спасибо, что залечили мои ладони, — поблагодарила она неведомого лекаря, который был в разы, если не в сотни раз, сильнее самого сильного целителя Синтери.

С любопытством обернувшись посмотреть вслед армии, она увидела, что она движется не просто вдаль, но и вниз. Самые первые ряды были уже значительно ниже, чем она стояла. С каждым шагом под ними поверхность вырастала из ниоткуда. Стало видно, что они спускались с горы в долину, которая тоже проявилась, как только первые из монстров ступили на нее.

Совсем далеко, на горизонте иллюзорного мира, выступило из тумана и заблестело море. Волны волновались, бились о скалы, которые его окаймляло. На берегу на большом камне стояло или, правильнее сказать, клубилось Нечто. Иначе девушка бы не смогла его или ее назвать. Оно не было фигурой чудовища, зверя или человека. В голове само собой появилось это имя.

Со своего места, как бы далеко она не была, Кастия разглядела, что Нечто являло собой все тот же туман или дым с его длинными разноцветными лентами, из которых были созданы и чудовища. Все они были одной природы. И почему-то она поняла: этот туман и создал чудовищ. Да и весь мир вокруг был его творением.

Достигнув линии моря, монстры разделились. Одна часть прошествовала в морскую пучину, а другие разошлись в разные стороны.

Девушка видела с высоты своего положения, что мир становился все более необъятным и немного примитивно, на вкус наблюдательницы, красив. Не было небес, как таковых, но в этом мире не было темно. Светились — земля под ногами чудовищ, морские течения и склоны гор.

Шествование чудовищ по миру не прошло бесследно. С поверхности моря поднялась дымка и растянулась, образуя небосвод. Ниже его края поплыло, лениво кувыркаясь, что-то неопределенное. Потом девушка поняла, что ей они напоминали облака, по крайней мере, внешне. Для чего же их в мире создало Нечто — она не могла даже догадаться.

Мир постепенно менялся. Становился более устойчивым, чтобы выдержать вес древних гигантов, которые резвились как дети, утаптывая землю и сминая появившиеся травинки. Линия моря смягчилась со временем, по побережью распался крупнозернистый песок, в котором с удовольствием купались чудовища.

Кастия улыбнулась, увидев эту картину. Но беззаботность жизнедеятельности монстров вскоре улетучилась. Какое-то время они довольно мирно сосуществовали: паслись на лугах, лезли в горы, спускались в расщелины. И в какой-то момент перестали вести себя по-детски. В их движениях появилась некая расчетливость, они стали выбирать и стараться удерживать территории, где им было более удобно жить, перестав постоянно переселяться.

Нечто откровенно развлекалось, устраивая ураганы, цунами, камнепады и разверстывая землю, проверяя на прочность свое творение: и новый мир, и его жителей. И жители взрослели. Чтобы защититься от осадков и ветров. Потом начали строить убежища начали строить убежища.

Кастия усмехнулась, когда осознала, что эти звери разнополые, не подозревая, что ее ждет впереди, когда и они сами об этом догадаются.

— Вот только можно без этих подробностей? — она брезгливо отвернулась, не желая видеть, как развлекаются чудовища.

Методом проб и ошибок они распознали понравившихся им особях и узнали способы, как можно этим воспользоваться. Нет, она выросла в поселке. У их соседей даже были коровы, козы и овцы. И им для воспроизводства не требовалось уединение, потому местные дети довольно рано узнавали, что и для чего было создано и как этим могли пользоваться.

Но не настолько же откровенно ей надо об этом рассказывать. Она все и так поняла. Главные критерии жизни человека быстро полюбились монстрам. Пока еды было полно, они друг друга даже не касались. Потом нашли себе самцов и самок и вкусили прелести совместного времяпрепровождения.

Кастия поморщилась. Как быстро они поймут, что понравившаяся особь сразу нескольким представителем станет очередным яблоком раздора? И вот, скажите. пожалуйста, откуда у них только и взялось все это богатство? Когда они проходили сквозь нее она видела — там же везде броня и защита.

— Быстро развиваются, — задумчиво заметила она.

Кстати, о броне. В какой-то момент звери осознали, что им тесно жить. Как и думала девушка, они осознали, что и еды, и самок не так много, как им хотелось. Они воспользовались своей броней и комплектами зубов, когтей и хвостов по назначению.

Начался дележ территорий, защита своих обиталищ. Нападая друг на друга, мутузя, калеча и убивая, они крушили, рвали и уничтожали все вокруг. Но по сути своей чудовища все же были одиночками. Девушка не видела, чтобы они объединялись, чтобы заваливать более сильных, сообща.

Так, в многочисленных стычках и боях выделились могучие особи. Они под себя подмяли вожделенные территории, но не двинулись дальше. Обозначили границы и засели их охранять. Воевать друг с другом тоже не стали отчего-то. Кастия выявила, что чудовищ из той огромной колонны осталось не больше двух или трех десятков. Они-то и поделили мир.

Нечто наблюдало за жизнью своих подопечных, порождало новых, само убивало чем-то ему неугодных. В общем, развлекалось, как могло. Кастия ощутила его эмоции: азарт, радость, горечь, а потом появилась скука. И тогда Нечто трансформировалось в одно из подобных существующих монстров и присоединилось к жизни мира, сразу же затерявшись среди себеподобных.

Мир продолжал меняться. Кастия не сразу заметила, что чудовища могли не только уничтожать, но и созидать и даже создавать новое. Ей показали десятки или даже сотни разных картин мира: одно — появлялось, другое — исчезало. Создатели подбирали нужное им, жонглируя, перетасовывая и дорабатывая все его элементы.

Чудовища не противоречили друг другу. Каждый на своей территории творил, что им было необходимо, не вмешиваясь в дела соседа. Они раздвигали границы миров, и в какой-то момент в результате своих действий и образовали, как рассказывалось в древней легенде три мира в одном: два находились на прежней линии и один возник ниже ее. В легенде их именовали Верхние и Нижний миры.

Вот это показалось девушке любопытным. Как эти существа смогли мир разделить на три составляющих? В чем секрет, как такое было возможно? Нижний мир был обширен, его вид впечатлял. Два Верхних мира возникли в результате разделения, будто один расслоился на два идентичных.

Как она поняла, они были взаимосвязаны, но были отдельными образованиями при этом. Его обитатели могли переходить через иллюзорные границы. Только, как заметила девушка, они в этом не нуждались или не желали ходить в гости.

Разобщенность же, как помнила девушка, историю человеческого мира никому не была полезной. Сколько государств прекратили свое существования, потому что им некому было помочь? Им не помогли, так как и они никого не поддерживали.

Кастия неосознанно покачала головой. Хорошо, если она ошибется, но это вряд ли. Только появись здесь один из них, который захочет захватить мир, у него будет такая возможность. Необщительные чудовища, ограничившие свою жизнь лишь членами семьи, скорее всего, обречены на уничтожение.

Вскоре в результате изменений, преобразований и добавлений новый тройственный мир стал очень похожим на тот, в котором жила Кастия. Оформились небеса и облака, выросли в разных местах нагромождения гор и скал, леса, достигавшие неба, из земли выбились ручьи и ключи, спустившись на землю, разлились реками. Огромное море на горизонте разделилось на несколько поменьше, образовав островки суши и омывая выступившие из вод новые земли.

Людей она не заметила пока. Пока эти миры населяли лишь существа, подобные чудовищам. Затем все же появились первые человекоподобные. Как ни странно, первоначально неуклюжую длинноногую и длиннорукую форму, обретшую со временем вид человека, образовали те, кого чудовища породили, а не создали.

Начался новый виток развития мира.

Глава 15

Маленькие чудовища — дети первых — в отличии от своих родителей, имели несколько ипостасей: чудовищ и людей. Как оказалось, рядом с родителями они тоже могли влиять на мир. И, возмужав и повзрослев, новые создатели стали менять его под себя.

Со временем они все чаще выглядели похожими на людей, сочтя эту внешнюю форму более привлекательной и удобной А их родители не экспериментировали со своим внешним видом, застряв в одной из своих первых.

Затем новые создали других существ и населили ими землю, моря, горы. Те тоже постоянно меняли свой облик, подстраиваясь под переменчивый мир и повинуясь воле своих создателей. В небеса взмыли первые птицы, играя в прятки в облаках. По земле побежали чем-то похожие на современных ей олени, козы, зайцы, медведи, сурки, белки.

Девушка неосознанно обхватила себя руками. На душе становилось тревожно. Почему-то ей не нравились энтузиазм и решительность детей чудовищ. Она понадеялась, что не они свергнут своих родителей в борьбе за власть и мир. Слишком быстро их стали стеснять границы и рамки. Слишком быстро они принялись все вокруг менять.

Чудовища отказались идти войной друг на друга, подталкиваемые детьми, ради непонятных и ненужных им перспектив и возможностей. Их, похоже, все устраивало. До поры до времени это первенство сохранялось.

Новые же не останавливались на достигнутом. Поняв, что со старшими договариваться бесполезно, они стали проверять друг друга на прочность. Они уже почувствовали свою власть и могущество, а потому начали заблаговременно строить свой мир. Для начала они стали делить между собой территории первых. И были более безжалостными.

Пока чудовища возлежали на своих землях, не замечая деятельности детей, те разошлись не на шутку, демонстрируя свои власть и способности. В ходе войн они, в первую очередь, перебили большую часть себе подобных, уничтожая возможных соперников.

В отдельные моменты за развитием истории Кастия следила из-под пальцев, прикрывавших глаза. Слишком кровожадные новые создатели ее откровенно пугали. Видя размах их деятельности, она подозревала, что на этом они не остановятся. Как показали дальнейшие события, она оказалась права.

Новых стало тяготить ограничение власти и возможностей чудовищами, которые их породили. Началась подготовка к новому переделу мира. Только первые этого по-прежнему не замечали.

Они зорко следили за себе подобными, не замечая крох-детей у себя под ногами. Новые, сменив десятки обликов, почти привели свои тела к пропорциям современных людей. И это обмануло гигантов. Разве может муравей съесть слона?

Среди выживших после междуусобиц новых создателей выделились сильнейшие, которые собрали выделенные им чудовищами силы и поделили имеющийся мир. Этим заодно приговорили стеснявших их чудовищ. И не просто чудовищ, а своих родителей. Те же продолжали отмахиваться от них, как от мух. Ведь силы первых и вторых не подлежали сравнению.

Новые с удовольствием менялись, сливаясь в случае опасности с окружающим их миром. Это помогало им следить за родителями, вызнавая их слабости. Вызнав возможности и силы друг друга и поняв, что им требуется, нашли себе партнеров по жизни и власти. Первая же стычка показала, что даже в тандеме они оказались не равны древним. Тогда новые договорились и, сообща, стали ловить и заваливать монстров, которые жили, по одиночке, как и раньше.

Кастия зажмурилась, когда увидела, как эти предприимчивые человекоподобные существа скрутили неведомыми путами и скинули одно чудовище в глубокую расщелину, второго — заточили в горе, третьего — завалили камнями на дне моря и так далее со всеми имевшимися.

— Прошу, не надо подробностей, — попросила девушка, покачав головой, — я поняла, что они расчистили себе дорогу. И, как вижу, поделили сферы влияния… Они не убивали своих родителей, потому что… не могли, очевидно. Хотя попытки делались…, — она задумалась на миг и продолжила, размышляя, — Новые могут создавать только в пределах существующих миров. Они — не творцы, как их родители. Я права?

Вокруг нее зашелестели, закружились и зазвенели ленты, и звоном льющейся воды прозвучал ответ:

— Они могли менять мир, только пользуясь силой родителей. До них не сразу дошло, что управлять стихией — лишь часть возможностей. Пока живы Первые, Новые могут управлять существующим миром, но не создавать еще или расширять прежние. Если этот уничтожат, то и сами погибнут. Это они сообразили прежде, чем натворили бед, — ее собеседник почти не выказывал эмоций, сухо, как бы не противоречиво это звучало по отношению к самой его водяной сути.

— Почему вы их не остановили? — спросила Кастия, вытирая мокрые щеки руками. Оказывается, она плакала. Ей было жаль мир, который так много утратил, — Вы же могли! Насколько я поняла, вы и есть — то самое Начало мира! — выкрикнула она, вытянув к наибольшему скоплению тумана руки.

— Зачем? — поинтересовалось Нечто, едва заметно усмехнувшись.

— Вам не жаль его? Ведь вы его создали! Это — ваше детище! — девушка бессильно поникла.

— Именно поэтому и не вмешиваюсь. Они же — все, по сути, мои дети. Не все мной рождены или созданы, но с моего разрешения, так что… А Новые… Что ж… Сами натворят, сами будут и исправлять. Что они и делают столетиями, — отозвалось Нечто. Кастия не удивилась бы, если при этом оно пожало плечами.

Получив такой ответ, Кастия больше не стала ничего говорить, в душе все же не одобряя позицию Творца. Жизнь в мире, тем временем, продолжалась и менялась. Новые поделили стихии и сферы влияния.

Возможно, им стало скучно жить, если они создали сначала людей, наделив их искрой дара. Затем для присмотра за мирами и людьми, чтобы освободить себя от необходимости надзора, ими были сотворены полуволшебные существа, которым досталось больше талантов от своих создателей.

Кастия умилилась, наблюдая за играми полулюдей-полулошадок или другими смесями людей и животных. Из них же сложились новые народы — среднее между Новыми, людьми и животными.

Леса, горы, моря, озера и земли населили так называемые духи природы, обслуживавшие места своих обитаний и присматривавшие за мировым порядком. Новые упорядочили мир, поделив его между собой. Один Верхний и Нижний — заняли сами, а во второй Верхний — отселили первых людей, как наименее одаренных и способных к творению.

Так, они освободили свое время и руки, чтобы решить главные и важные для них вопросы. Ведь наконец осознали, что их власть ограничена. Им не удалось достичь того могущества, что было присуще их родителям.

Как они это поняли? Когда попытались создать еще один мир, чтобы отселить новых полуволшебных существ, жизнь с которыми стала их тяготить. В рамках существующих миров Новые были Богами, а за их пределы не смогли выйти. И это их уязвило.

Даже свергнув родителей, они оказались ограниченными силами и местом жизни. Тогда Новые начали проводить разные эксперименты, пытаясь оттянуть у плененных монстров хотя бы часть сил, раз не получилось развить свои до нужного уровня.

Их дети, которых они со временем родили, тоже могли управлять стихиями и даже двигать моря и горы, меняя поверхности миров, но не создавать новое. Таким образом, следующее поколение стало подобно первому, но слабее. Кастия видела, что Новым не давали покоя могущественные возможности родителей. К счастью, они больше не решились на их убийство, поняв, что убьют себя.

У Новых было очень сильное созидательное начало. Все проведенные ими метаморфозы поражали. Они довели существующие миры до совершенства, даровали народам способность перерождения и выбора, искренне радели за судьбы жителей и сам мир. Но границы могущества толкали их на все более рискованные опыты с кровью и силой. Успеха в этом они не имели.

— В какой момент они назвали себя Богами? — спросила Кастия у туманных лент вокруг себя, отвлекаясь от картины жизни мира, который, как она догадалась, был тем, где она жила. Ей показали историю его сотворения.

— Когда начали писать новую историю мироустройства, — почти равнодушно ответило Нечто. Немного помолчало и не удержалось от ехидства:

— Победители всегда пишут свою версию и считают ее единственно правильной.

— Среди людей говорят, что древние Боги ушли, отдав мир и его обитателей новым Богам, но установив законы…, — задумчиво поделилась своими знаниями девушка, наблюдая, как раз за разом умирали искусственные создания, в которые Боги пытались влить чистую силу.

Они давно проверили, что сила не приживалась в детях и покидала их самих, возвращаясь к первоначальным хозяевам. Стали сочетать кровь между собой, чтобы понять какое из сочетаний будет способно впитать чистую силу для рождения нового существа. Им нужен был Творец.

— Преемственность и добровольная передача — звучат лучше, чем война за власть с собственными родителями, не так ли? — отозвалось Нечто, — Подумай сама: кто может отказаться от почти безграничной власти? Первые? Никогда. Новые — с этим бы не смирились. Кому хочется быть зависимым от другого?.. Один из Новых доказал, что может свергнуть своего родителя, и дальше понеслось. Конфликт был неизбежен, потому что договариваться никто из сторон не хотел. Или не мог. А законы и ограничения… Они с удовольствием обошлись без них, но кто же им такое позволит?

— Но ведь Боги не остановились на достигнутом, не так ли? — усмехнулась Кастия, — Они продолжали пробовать…

— Конечно, нет, — с усмешкой отозвалось Нечто, — Дети были их частью, а им было нужно больше. По силам, власти и возможностям. Умение создавать, а не рожать. Раз они не получили этого сами, то стали экспериментировать с другими материалами. Как видишь, смогли создать волшебные народы и людей. Но не творцов… По крайней мере, не сразу…

— Что они сделали? — быстро спросила девушка.

— Воплотили в новую жизнь чистую силу, полученную от одного из своих родителей. Вернее, насильно взяли ее и для равновесия поделились своей, наиболее близкой по цепочке творения мира… Разве ты этого сама не видишь? Кровь двух определенных Богов приняла суть Первого. Эти мелкие муравьи оказались очень упорными, — голос приобрел почти любовный оттенок, как будто Нечто гордилось предприимчивыми детьми чудовищ, — И, в конце концов, догадались, чья кровь будет проводником, а чья — закрепителем.

— Вы позволили им это. Возможно, даже подсказали. Без вас здесь никто ничего не может сделать. Новые стали вашими руками. Не говорите мне, что они все сделали сами. Я в это не верю, — уверенно сообщила Кастия, — Как вы сказали, "без вашего разрешения здесь ничего не происходит"? Вот все и произошло. Возразите мне, если я неправа!

— Не буду, — равнодушно ответило Нечто, не отрицая догадки наблюдательницы, — И что ты решила?

— Я не хочу возвращаться в тот мир, — после долгого молчания ответила Кастия, отвернувшись от иллюзорного мира в поисках выхода, — Мне нравится моя человеческая жизнь. Верните меня обратно, пожалуйста.

— Ты и сама можешь отсюда выйти. Я не держу тебя. Но ты ведь не уйдешь, Кастия, — издевательски размеренным голосом сообщило Нечто, — Ты знаешь, зачем пришла и меня искала. Не говори мне, что не понимаешь, о чем пойдет разговор…. Тебе все это показали, чтобы напомнить, кто ты.

— Не скажу, — вздохнула девушка, — Только сейчас я поняла, что мне дали шанс пожить другой жизнью. Той, о которой не могла мечтать. И я очень благодарна вам.

— Но…, — подсказало Нечто, свиваясь вокруг девушки плотными кольцами. Ленты почти угрожающе извивались и клубились. Дымка стала гуще, заметно потемнев.

— Догадываюсь, что вы от меня хотите, — девушка с трудом перевела дыхание, тяжко вздохнула, сцепив пальцы рук в замок перед собой на груди. Нужно было сдержаться и не показать, что приняла высказанную в ее адрес угрозу.

Она не была уверена, что Нечто настроено выслушивать истерики. Если оно до сих пор общалось, значит, ему что-то нужно. Хотела бы девушка ошибаться, но вернувшиеся под влиянием картин воспоминания подсказывали, что ей придется пообщаться.

Высказывать свои страхи — нельзя. Ни в коем случае. Нужно быть спокойной. "Держи себя в руках", — мысленно попросила она, даже не зная, с чем можно сравнить нынешний разговор. Ни в одной из своих жизней она не ощущала такого давления, как сейчас.

— И если я не ошибаюсь, то… боюсь, что не потяну возлагаемой ноши…, — осторожно сообщила она, решившись на признание и не надеясь на понимание.

— Давай это обсудим, девочка, — неожиданно ласково предложило Нечто, с азартом продолжая, — Люблю переговоры. Знаешь, человеческий облик дает столько возможностей, сколько и не снилось моим животным воплощениям. Взять, хотя бы тот же речевой аппарат…

Дымные ленты постоянно меняли свой цвет. Где-то в тумане громко зазвенела вода, осыпалась капель. Кастии показалось, что поблизости откуда-то появился водопад — так стало шумно. Нечто использовало свои силы, чтобы впечатлить собеседницу, продолжая добродушно вещать:

— Все же, они — такие изобретательные стервецы! Я вот даже не задумывалась, что такое можно придумать. За это, пожалуй, даже прощу им мое длительное пленение. Знали бы они, что оно для меня значит — давно воспользовались. Но эти дети… Они же — сами с усами, — Нечто засмеялось, не замечая, что перестало изображать из себя создание неопределенного пола. Характерные ответы в женском роде дали понять собеседнице, что таиться Нечто перестало. Совсем скоро ее ждет явление Творца в ином виде.

— Разве не читаете мои мысли? Нам же и говорить необязательно. Вы и так все знаете сами, — горько усмехнулась девушка, понимая, что то, что собеседник признал за собой принадлежность к женскому полу, ей ничем не поможет.

— Конечно, знаю, но ни за что не откажусь от удовольствия общения. Кто может мне в этом отказать? — засмеялась Нечто и тут же деловито поинтересовалась, — Ты не против, если я поменяю облик? Надоело мистику и тайны разводить. Ты все равно не впечатлилась. Ай-яй-яй! — девушке показалось, что ей только, что лукаво погрозили пальчиком, — И давай найдем место поудобнее. Нам предстоит долгий разговор, — с предвкушением сообщила хозяйка.

— Вас не интересует мое мнение, — не удивилась собеседница, а Нечто отмахнулась от глупого вопроса. И впрямь — наивная девочка.

Ленты перехлестнулись. Туман закружился вихрями, заполонив все вокруг. Звуки капели и водопада, звеневшие и гудевшие где-то по краю, исчезли. Воцарилась тишина, которая сменилась нарастающим гулом. Ленты растворились в тумане, который внезапно разлетелся сотней тысяч жужжащих желто-черных очень крупных пчел. Они заполонили все вокруг.

"Туман был предпочтительней. Не так больно," — мимолетно подумала девушка, едва успевая закрыть руками лицо.

Пчелы настойчиво лезли девушке в лицо, щипали и кусали за обнаженные руки и пытались ввинтиться в тело. Забыв с детства вдалбливаемые наставления, что от пчел и ос нельзя отбиваться, она зажмурилась, плотнее сцепила зубы и замахала руками, пытаясь защититься, отогнать от себя вредных и кусачих проныр. Неизвестно, сколько это продолжалось, но девушке показалось, что целую вечность.

Жужжание все нарастало, пока не достигло апогея, а потом все исчезло. Ее перестали кусать и щипать. Все также не отрывая рук от лица с закрытыми глазами, девушка согнулась, боясь представить, кто теперь возник вместо пчел.

В тишине кто-то фыркнул, а затем выдохнул ей в лицо, смешно щекоча… усами… Знакомое ощущение! Такое уже было, и она даже помнила при каких обстоятельствах. Вот так встреча!

Кастия распахнула глаза, чтобы увидеть, как огромная золотисто-песочного цвета пустынная кошка, сверкая золотыми же невероятными глазами, чья морда была так близко от ее лица, отшатнулась и почти мгновенно превратилась в огромную сворачивавшуюся кольцами змею.

Рептилия почти рывком бросилась вперед. Но не схватила, а зависла вновь совсем рядом. Прямо перед девушкой маячили огромные глаза. Кастия старательно не отводила взгляда, принимая бой. Хозяйка же гипнотизировала гостью, кольца, как и раньше ленты, постоянно двигались. Голова змеи оставалась на одном месте.

Приоткрыв пасть, змея посвистела. Ее длинный язык почти коснулся лица Кастии, которая с трудом удерживалась на месте, понимая, что сбежать не удастся. И вновь шипение. И в этот раз изображая лишь внешне отсутствие страха, девушка медленно выдохнула. И зажмурилась. Змея пошипела что-то гневно прямо в лицо, обдав дыханием. Поняв, что ее поведение не одобрили, девушка с усилием открыла глаза.

Змея метнулась. Но не в лицо, а немного сбоку, над плечом девушки и куда-то за ее спину. Длинное змеиное тело пронеслось совсем близко, даже чиркнув ее по лицу. Как только рядом исчез кончик хвоста, змея вновь возникла перед ней и почти сразу, окутавшись туманом, трансформировалась в ту самую женщину, которую она хорошо помнила.

— Ну вот теперь и поговорим, — улыбаясь, заявила та побледневшей собеседнице, довольная ее реакцией, — Как тебе понравилось жить среди людей, Ия? Расскажешь? Ммм… Что тебе не нравится? Тебя продолжать называть полным именем?

Глава 16

— У вас передо мной неоспоримое преимущество, госпожа, — тихим, немного хрипловатым голосом сказала девушка. Она старалась быть предельно вежливой и осторожной. Если она не ошибалась, то как раз конкретно это создание ее обычно сдержанная мать иногда припоминала, не иначе, как в моменты их ссор. Она возводила глаза и вопрошала Небеса, которыми сама и управляла, за что ей достался такой ребенок.

— Второго "Безумия" нам еще не хватает, — горестно сообщала она, — Лишь бы не проявилась кровь… Да, только не вода — она…

— Я вашего имени не знаю, — сказала девушка, слегка поморщившись и отгоняя воспоминания. В висок забило набатом, в голове было гулко и пусто. Слишком неожиданная и знаменательная встреча для обычной повседневности.

— Какие еще церемонии могут быть между родными людьми?! — заявила женщина, ехидно улыбнувшись, — Зови меня просто "Мать", девочка.

— "Мать всего сущего", как полагаю, — понимающе кивнула девушка и склонилась в глубоком поклоне перед первым и единственным Творцом их мира.

— Говорю же — "умная девочка". Все-то она знает, — почти искренне, по крайней мере, на вид, умилилась Мать, жестом разрешая ей выпрямиться.

Когда-то Кастия удивлялась красоте Богов. Глядя на ту, с которой все началось, подумала, что внешность, которую та себе создала, повторить невозможно. Все было идеальным — кожа, волосы, глаза, черты лица и фигура. Столь совершенными люди обычно изображали богов и богинь — рисовали, ваяли из камня, воспевали в стихах и песнях.

Творец была слишком прекрасна, но девушка хорошо помнила, как она выглядела в начале и кем была по сути. Она могла стать кем угодно, если ей это было необходимо. Верить внешности не стоило ни в коем случае. Тем не менее, при нынешнем облике называть "Матерью" девушку, которая выглядела моложе ее, было сложным. Отказаться же от оказанной ей чести — самоубийственно.

— Только то, что сейчас увидела, — педантично уточнила Кастия, внутренне подбираясь и усилием воли стараясь ни о чем не думать. Ни о самой собеседнице, ни о своих родных — в мире Богов и людей, ни о том, что от нее нужно всесильному Творцу, который так легко отвешивал комплименты.

Женщина вновь улыбнулась, как ни в чем не бывало. Слегка склонив к плечу голову, разглядывала свою визави.

— И все же умная девочка, — задумчиво повторила она, будто не заметив напряжения, возникшего между ними, — Не спорь… Удивлена, что ты обо мне знаешь. Разве мое имя и роль в сотворении мира твои предприимчивые родители не затерли?

— Из официальных документов, — кивнула Кастия, решив не скрывать правду Какой резон что-то скрывать от той, которая и сама все знает? — Но Эо… я имею в виду свою божественную мать, однажды рассказала мне, что сначала были вы, а потом — старые Боги…

— Как неосмотрительно с ее стороны… А может, и нет, — задумчиво заметила Мать и после недолгого размышления добавила с неожиданной гордостью, — Эо всегда была умной. Хоть всю жизнь и усердно изображала глупышку…

Кастия удивленно вскинула брови, не зная, как к этому относиться. Своей приверженностью к розовому цвету и легкомысленным нарядам и поведению Эо прославилась не в самом лучшем свете. Она считалась старшей Богиней, но больше прячась за плечом мужа, чем самостоятельно что-то решая. И вдруг такое заявление.

— Почему вы так думаете? — не удержалась она от вопроса. Женщина засмеялась в ответ, состроила лукавую мордашку и сообщила:

— Она — моя дочь. Как же мне ее не знать? Хотя…, — женщина с удовольствием протянула прежде, чем поинтересоваться, — Тебе часто врут?

— Что? — удивилась девушка. Вообще-то она спрашивала про родственные связи, но женщина не захотела отвечать, предпочтя акцентировать на более интересном ей вопросе. Догадавшись о нечто, ведомом лишь ей, она вновь засмеялась.

— Вряд ли. Уж на прямые вопросы точно не соврут. Как ты спросила мать обо мне? — прямо спросила она, отвеселившись.

— "Кого ты называешь "Безумием". когда ругаешься?" — призналась Кастия, сама того не ожидая. Других ответов на этот вопрос в ее голове даже не возникло.

— Что и требовалось доказать, — резюмировала Мать, беззаботно пожав плечами. И вновь довольно улыбнулась. Ей нравилась ситуация и впечатление, которое она производила, как и то, что узнала.

Кастия почувствовала, что в груди что-то заныло. Как общаться с че… созданием, которое все давно знает? "Осторожно и осмотрительно", — ответила она.

Да, эта дама не относится к миролюбивым благодетелям. Что ей нужно? Что она захочет за свою помощь? Все эти мгновенные переходы между ипостасями показали ее безграничные возможности больше, чем могли любые слова или уверения.

Раньше девушка не раз задумывалась, почему Боги не перевоплощаются. Они были столь могущественны, и не делали такой малости? Создавали народы, но сами сохраняли одну оболочку.

Нет, конечно, особойнеобходимости в этом не было — они и так легко перемещались из Верхнего мира в Нижний и обратно, летали быстрее птиц, могли усовершенствовать себя и окружение. Что проще-то?

Она в детстве даже донимала их этим. Услышав однажды, как вредная сестрица Дия хвастала, что видела, как их родители превращаются в других существ, мечтала такое наблюдать сама, чтобы не быть хуже своей давней врагини. Так, что с ее стороны это скорее был детский каприз. Оказалось, что все значительно серьезнее.

Теперь она понимала: скорее всего, родители этого больше не умели. Очевидно, поддержание жизнедеятельности миров, разгульная жизнь, строительства, дворы, замки, окружение, новые народы и другие проекты требовали немало сил. После заточения Первых Боги утратили часть сил или, возможно, загнали себя в новые рамки, а потому расходовать имевшиеся на постороннее было глупо.

Женщина же, играючи, воплощалась. Вода, дым, туман, пчелы, змея, пустынная кошка, человек. При чем, следовало отметить, что в человеческом образе она была чрезвычайно привлекательна. Поддержание наиболее привлекательной внешности тоже требовало усилий.

Незнакомка несколько картинно взмахнула руками, разогнав остатки тумана. И тут девушка увидела, что они находятся в священном для Богов месте. Считалось, что это — хранилище божественной силы. Она его узнала, так как однажды бывала здесь. Это был Храм Судьбы — место, где собирались Старшие для советов и переговоров, и признавали юных Богов.

Ни один храм в мире не людей не имел таких масштабов и значимости. Здесь могло одновременно поместиться не меньше сотни человек и еще осталось бы место. Сейчас же посетителей здесь было всего двое: незнакомка и Кастия.

Проследив за ее реакцией и удовлетворительно улыбнувшись, женщина обошла застывшую в центре огромного зала девушку. Та не стала следить за ее перемещениями, лишь прислушиваясь к почти беззвучным шагам, чтобы не быть захваченной врасплох. Она с удовольствием огляделась. И здесь тоже был ее дом. И, как ни странно, она рада его видеть.

Кругловой ряд из восьми высоких белоснежных колонн, в обхвате не меньше трех шагов, затейливо украшенные резьбой, обрисовывали контур Храма. Насколько она знала, такое здание было единственным в своем роде. Одно дело построить круглую беседку или портал перехода между мирами, и совсем другое — настолько колоссальное помещение.

Высота Храма была не меньше четырех или пяти человеческих роста. Говорили, что колонны, несмотря на всю свою массивность, не были закреплены, а стояли сами по себе. И это всегда ее удивляло.

"Как такие махины на падают?" Сверху на колоннах лежал огромный каменный круг. У Храма не было ни крыши, ни стен. Ничто не защищало посетителей, но в этом не было нужды. Храм, сам по себе, был сильным и магическим местом. Стихии властвовали в нем.

Девушка закинула голову, посмотрела наверх и увидела то, что ожидала. Круг Божественной Силы. В самом центре круга клубились и извивались как туман длинные перистые, похожие на облака, клочья — знак Воздуха.

В следующем круге горело, пылало и искрило. Лепестки всех оттенков красного, синего и белого танцевали, создавая причудливые фигуры. Знак Огня.

Следующий — состоял из капель, росинок, ручейков, перерастая в течения, волны и даже цунами. Цвета было даже больше, чем в огненном круге — прозрачный, белый, голубой, бирюзовый, синий, лиловый, розовый, черный — всех оттенков, какие могли встречаться у водоемов. Знак воды.

Последний, как и ожидалось, был знаком земли. И он был не менее многоцветен, чем остальные. Только кажется, что земля — скучная и простая. Разливные луга и долины, горные кручи и ущелья, острова, залежи драгоценностей и непроходимые чащи и леса. Рельеф постоянно менялся, показывая и материки, острова, горы, каньоны. При всем присущем постоянстве, земля тоже изменчива, как и другие стихии.

Кастия огляделась, по привычке ища не свидетельства, а их отсутствие, Богов Смерти. Их по-прежнему не было. Тем более, знаков, которые люди ждали по своим представлениям о смерти и загробной жизни — ни неприкаянных душ, ни мертвых тел.

Из воздуха возникли два удобных диванчика с кучей мягких подушек. Вольготно расположившись на одном из них, Мать жестом пригласила девушку занять второй. Та послушно устроилась на втором диване, взяв одну из подушек и положив ее себе на колени. И только сейчас позволила себе поразглядывать нежданную родственницу, которая вновь поменялась, лукаво улыбнувшись. Теперь внешне она напоминала Ялму, и девушка слегка поморщилась.

— У вас есть основной облик? — поинтересовалась она.

— Тебя раздражают смены облика? — Мать окончательно приняла облик Ялмы, затем поочередно — Кары, Эо, Веты и Мерты. Увидев, что собеседница отвернулась, не желая смотреть, как она меняет маски, недовольно поджала губы.

— Не раздражают. Я вижу, насколько вы могущественны, — тихо сообщила Кастия, потерев обеими руками виски. В присутствии Творца ее голова уже давно болела, но с каждым показом возможностей эта боль росла.

Девушка решила проверить, не вернулись ли к ней заодно с воспоминаниями и ее силы. Конечно, она не была целительницей в бытность свою Богиней, но опыт человеческой жизни никуда не делся. Симбиоз возможностей с практикой бытия людей творят подлинное волшебство.

"Зато возможности стали почти безграничными", — мысленно порадовалась она, поняв, что ее силы вернулись, — "Ну, хоть в этом есть определенно благо". Владея ими, можно перевернуть весь мир. Это просто люди не знали, ЧТО могут Боги. А уж, что может эта роскошная интриганка, не снилось даже ее божественным родителям и всем родным разом.

Мать вновь изменилась, приняв облик женщины средних лет, которая поманила ее на погосте к скалам. И девушка почувствовала, что стало не так трудно дышать.

— Можешь спросить, — предложила она небрежным тоном.

— Эо — ваша дочь? Вы же — творец, а не прародительница! Как это могло случиться? — выпалила Кастия, наблюдая это очередное перевоплощение.

— Ты невнимательно смотрела? — съязвила женщина. — У меня была дочь. Моя собственная. Так, что ты мне, формально, разумеется, — внучка. Мне был интересен новый опыт отношений, поэтому и родила ее, а не создала. Ты рада? — резко спросила она.

— Всегда мечтала о встречи с бабушкой, — в тон ей призналась девушка. Потом поняла, с кем говорит, осеклась и проговорила, — Извините, пожалуйста, я не хотела вас обидеть…

— Зубки надо время от времени показывать, — не обиделась, а даже одобрила та, — а то твое человеческое воплощение стало уж совсем праведным… Богиней ты была поэнергичнее. Прямо огонь! Можно сказать, что вся в меня. А человеком — таким скучным…, — она состроила постное лицо, — Интересно, это так отсутствие сил влияет? Хотя у тебя они просто спали. Думаешь, я не знаю, сколько людских душ ты не отпустила в Нижний мир на перерождение, отсрочив их смерть? — она вновь лукаво улыбнулась, а девушка похолодела.

Творец была настолько нестабильно положительно настроена, что она ожидала худшего. Слишком быстро все хорошее может закончиться плохо. Лишь бы не смертью ее родных и близких.

— Продолжай, — предложила Мать, взмахнув рукой.

Девушка вздохнула и посмотрела на свои руки. Ей не хотелось торопить события, как и сидеть здесь до скончания времен. Но, судя по тому, как вольготно уселась на мягком диванчике Мать, ей все равно придется начать разговор. Ведь женщина могла никуда не торопиться. Как позади, так и впереди у нее — вечность. Кастии же предстояло еще слишком многое.

— Расскажите мне, пожалуйста, что здесь произошло после моей смерти? — спросила она.

Глава 17

— Меня не надо вести под ручку как нежную нимфу! — вывалившись из светового контура в беседке перехода, Феб пошатнулся, но отбросил в сторону руку лидера своих воинов, когда тот попытался его поддержать.

— Куда дальше идти, Лаус? — нетерпеливо и зло рыкнул он. Из беседки вышел рывком, готовый пробежать оставшийся путь, пока держится на ногах. А дальше, дай Боги, восстановится. Хоть и Нижний мир, а все более родной, чем морское дно, куда его занесло и помяло.

Переход выпил из него остаток сил, и теперь его вело и кружило, как перепившего. Если бы не тревога за сестру, он бы почувствовал себя оскорбленным. Никогда еще за всю свою жизнь мужчина на напивался до такого состояния, которое сейчас испытывал.

Руки тряслись, а ноги заплетались, но Феб упрямо преодолел шесть ступенек беседки и ступил на гладкое покрытие дорожки. Вновь пошатнулся, и снова отмахнулся от Лауса, который сделал новую попытку его поддержать.

— Отстань, Лаус! — прошипел и оглянулся вокруг. Всего-то надо немного потерпеть. Немного времени, и силы вернутся. Терять их до донышка ему уже не раз приходилось.

В Смертной обители царило такое спокойствие, что у него неожиданно защемило в груди. После разрухи, беспорядка, потрясений и потасовок, не называть же противостояния с неведомым богом и Змеем — битвами, около дворца Ии оно ощущалось как нечто неправильное.

"Там, на дне моря, и была настоящая жизнь. Когда адреналин бил в голову, кровь кипела, и неведомое чудовище, чья сила необозрима, угрожало жизни," — подумал Феб, нахмурившись. Только может он, как раз, и не прав, и должно быть так, как здесь. Мирно и спокойно.

Мягкий свет Авилиров ласково обнимал лужайки, аллеи и улицы Нижнего мира. По правую руку от Феба убегала среди цветочных кустов дорожка, ведущая к одному из "жилых кварталов". Уютные небольшие домики с личными двориками стояли рядками. Между ними на лужайках резвились маленькие фигурки.

Шумно выдохнув, мужчина оперся рукой об одну из колонн и любовался раскинутым перед ним идиллическим пейзажем. Если не помнить, что это — Нижний мир, то можно решить, что его в мир людей занесло. Правда, с такого ракурса он не разглядывал человеческие поселения. Все больше сверху, откуда их дома, даже самые большие и обширные, виделись коробочками, а сами люди — муравьями и мошками.

— Так куда надо идти? — повторил он, повернувшись в полуоборота к своему сопровождающему.

Озабоченный глупостью (с его точки зрения) в поведении патрона — немного подождал бы, куда бежать в таком состоянии? — Лаус рукой указал в противоположную от "поселка" сторону. Увидев угрожающее выражение лица Бога, резво убрал ее, опасаясь, что этот его жест сочтут за новую попытку поддержать.

Феб тяжело вздохнул, оттолкнулся от колонны и двинулся по аллее, с трудом переставляя ноги.

— Передохните, патрон. Много сил потратили. Немного повременить с быстрыми движениями, и все в норму придет, — негромко заметил Лаус, следуя за ним след в след, едва не наступая на пятки, с разведенными в разные стороны руками, чтобы, если что, подхватить шатавшегося Бога.

— Мне уже лучше, — негромко и уже беззлобно ответил Феб, — Родителям сообщили?

— Всем сообщили. Они из Главного Храма сюда переместились, — повествовал Лаус, поглядывая искоса, — в Храм Правосудия, патрон, — так обозначил, какую из аллей им следовало выбрать на своем пути.

Феб оглянулся на него, бросив взгляд из-за плеча.

— Я не знаю, почему они собирались, но это с правосудием было связано, — виновато сообщил Лаус.

— Зачем в Храм Правосудия? К Танатосу и Алестре? Они, что Ию собираются судить?! За что? Пусть и меня судят! — возмутился Феб.

По мере продвижения по Нижнему миру он полной грудью с наслаждением вдыхал вкусный, ненавязчиво благоухавший ночной воздух. Или он тут всегда такой? К своему сожалению, признал, что зря так редко посещал этот мир. И ведь поводы были и причины, а он все не пользовался. Он почувствовал, что стал ощущать себя все увереннее.

И уж не сравнить этот мир и его воздух с тем, что было на морским дне. Следовало признать, что Ия много сил вложила в его обустройство, но, наверное, ей просто не хватило времени. А Нижний мир благоволил Богам, питал и восстанавливал. Возможно, не только их, но и всех своих обитателей.

Вдали виднелись официальные резиденции Смертных Богов — Храм Правосудия, дворец Судьбы, дворцы деймосов и Варда и Мерты. Еще дальше, в самом начале Адских полей, — огромная скала, на котором высился замок Танатоса. Под скалой серебрилась река Судьбы.

Лишь Танатос мог жить в такой непосредственной близости к ней. Феб поежился. Все остальные Боги побаивались ее, и он не был исключением. Сказать по правде, никто из них не знал, чем страшна была река, но все, кого она коснулась, менялись. Не зря же высшей мерой наказания Бога было испытание рекой Судьбы — омовение в ее водах.

Он увидел, как среди кустов и цветов из "жилых кварталов" мягко светившиеся в полумраке, как маленькие светлячки, души двигались в сторону реки, постепенно стекаясь в тонкий ручеек, растворявшиеся в ее свете. Когда-то давно, еще мальчишкой, он бывал здесь и наблюдал эту картину.

Тетушка Мерта рассказывала, что души добровольно следуют в реку, чтобы получить новую жизнь. Но то не Боги. Те уж точно не захотят "утонуть" в реке Судьбы. В этом он был уверен.

Напротив Храма Правосудия раскинулся белый дворец Судьбы. Как он помнил, там располагались Богини Судьбы. В их рабочие помещения никого постороннего не пускали. Как и многие обитатели Верхнего мира, он тоже задумывался не раз, что же там такого тайного держат. Только Ия, услышав догадки Дии о том, что так могло быть, долго смеялась. На любопытство Феба сообщила, что ничего секретного в дворце не было.

— Раз они Богини Судьбы, Пряхи и Прядильщицы нетленного и нетканного Бытия, — говорила она, — что, по-твоему, Феб, может быть их рабочими инструментами?

— Откуда же я знаю? Я этим вашим рукоделием не занимаюсь, — удивился брат, пожав плечами, а Ия с улыбкой покачала головой.

— Наша Уна тоже рукодельничать любит, — наставительно сообщила она, — Ты не помнишь, чем она пользуется? Весь ее дом уставлен пяльцами, ткацкими станками, прялками, чесалками, веретенами и корзинками с нитями. Вот и у них также. Они же — Пряхи и Прядильщицы…

— Ты видел Ию? Как она? — уже совсем бодро шагая по дорожке, окаймленной цветущими кустами, спросил Феб, отгоняя воспоминания о сестре.

Сейчас не время грезить. Было важнее увидеть ее, убедиться, что с девчонкой все в порядке. Разве не могла она ему хоть намекнуть, что задумала? Сколько ее шалостей и задумок он поддержал, и от родителей и старших утаил. Страшно вспомнить. Особенно, если бы они узнали о них. Конечно, Ия — быстро думает и действует, часто себе же в ущерб. Он бы помог, смог сориентироваться и подстроиться.

Не дождавшись ответа, обернулся к Лаусу и увидел, как тот показывает за его спину.

— Феб! — требовательно окликнули его, как и указывал Лаус.

— Вас встречают, патрон, — сказал он, как показалось Фебу, с облегчением.

Нахмурив брови, мужчина не стал продолжать разговор. В конце концов сейчас он сам все увидит. Развернувшись, Феб быстрым шагом направился навстречу возмущенной Дии. Вот уж кого он совсем не желал увидеть, но придется, судя по размашистой походке родственницы.

— И я тебя рад видеть, — отозвался он, щелчком обновляя одежду. Его силы восстановились достаточно для того, чтобы больше не переживать о своем виде, возможностях и силах.

— А уж, как я рада! — фыркнула Дия, отбрасывая с лица волосы. Она была, как обычно, раздражена, но почему-то не бросалась обвинениями. Мужчина ожидал, что ему тоже поставят в вину ее невежливое водворение из дворца Ии.

— Э… Дия, ты чего такая растрепанная и… заплаканная? Вы с Ией опять подрались? — спросил он, замечая, что родственница не успела убрать несовершенства своей внешности.

— Нужно мне с этой… дикаркой драться еще, — она вяло отмахнулась, вытерла слезы рукой, не замечая, что размазала по лицу черную подводку, и медленно направилась мимо него по дорожке.

— Дия, что происходит? — удивился Феб. — Ты даже ругаться не будешь?

— Иди, тебя ждут! — ответила Дия, отворачиваясь и давая понять, что говорить не намерена.

— Патрон, Храм, — напомнил Лаус, останавливаясь рядом с вздорной Богиней, от тяжелого характера и острого языка которой не раз страдал, — Я присмотрю за госпожой Дией. Не переживайте.

С сомнением оглядев такое странное рвение помочь Дии — после некоторых ее выходок его воины старались избегать эту конкретную родственницу — Феб продолжил свой путь к Храму, на пороге которого его ждали.

Высокая и стройная серебристоволосая блондинка в длинном светлом одеянии куталась в широкий шарф, прикрывая обнаженные плечи, как будто ее знобило от холода. При такой теплой погоде это было, по меньшей мере, странно. Феб встревожился ни на шутку. Последние шаги он пробежал до сестры.

— Уна? — окликнул он.

Сестра подняла на него взгляд. Виновато сморщилась и снова заплакала, трясущимися пальцами судорожно сжала шарф, кутаясь в него.

— Пойдем, — с упавшим сердцем предложил мужчина, догадываясь, почему не скандалила по своему обыкновению Дия, и обычно выдержанная Уна плакала как маленькая девчонка. Он обнял ее за плечи, увлекая в Храм, — Все совсем плохо, Уна? Ия…, — не решился продолжить, а сестра его не слушала, прижав к лицу уже мокрый кончик шарфа, который мяла в руках. Следом за ними, немного погодя, вошла и шмыгавшая носом Дия.

Как и ожидалось, собрались почти все. Служители расставили в пустом и просторном зале, где заседали обычно Танатос и Алестра, кресла для Богов. В одном из дальних углов, устало прикрыв рукой глаза и отгородившись от всех присутствующих, в глубоком сидела Вета. Рядом с ней полукругом стояли ее дочери, которые перешептывались между собой, стараясь не тревожить мать.

Через несколько кресел от них сидели Мерта и Вард. Они не говорили ни между собой, ни с кем из присутствующих, предпочитая молчать. То, что они рядом находятся и помнят об этом, выдавали сплетенные руки. Вард задумчиво поглаживал второй пальцы жены, та же смотрела в другую сторону. Рядом с ними сидела столь же бледная и мрачная Алестра, кутавшаяся в привычные ей темные одежды.

Эо методично шагала по залу из угла в угол, отмахиваясь от любых попыток своей свиты с ней заговорить. Увидев застывшее лицо матери, Феб понял, что она вероятно обдумывает, как быть дальше. Обычно такое состояние у нее следовало за истерикой. Сначала порыдать и побиться о стены, а потом, молча, ходить по комнате, отказываясь от любых проявлений сочувствия. Ему тоже иногда хотелось уметь так выплеснуть все лишние эмоции, освободив голову для более важных вещей. В такой момент ее не стоило тревожить. Мало, кто знал, но его мать была неплохим стратегом, хоть и не любила это всем демонстрировать.

Переговаривавшиеся о чем-то негромко Кавед и Криан появились из одного из боковых выходов. Завидев вошедших в Храм Феба и Уну, отец скупо кивнул и указал на кресла.

— Присаживайтесь, — предложил он хриплым голосом, — Думаю, не надо рассказывать, зачем мы все здесь собрались…

— Отец, мы не могли до вас достучаться, — сказал Феб, оставляя сестру и подходя к отцу, — Если Ия признана виновной, то и меня наказывайте. Я там тоже был…

— Займи свое место, сын, — отрезал бледный Кавед, слегка нахмурившись, — Все разговоры будут потом…

— Отец, я виноват, что не уберег ее. Она меня спасла. Я не позволю ее осудить, — прошептал Феб, послушно отступая в сторону. Кавед с болью посмотрел на него и взглядом обвел зал. Очевидно, в поисках жены.

Эо продолжила свой маршрут, не обращая внимания на рассаживающихся в свои кресла Богов. Все посторонние покидали зал. Оставшиеся Боги оглядывались на нее, но никто не осмелился ее остановить и усадить. Даже Кавед, который устроился на одном из крайних мест, оставив рядом с собой пустое. Очевидно, для жены.

— Пойдем, — Уна взяла брата под руку, — нам лучше сесть.

— Кто председатель сегодня? — спросил Феб, видя, что все присутствующие, за исключением Эо, расселись в кресла, расставленные большим полукругом, — Танатос? Но его здесь нет… И где Лета? Все ее сестры здесь… И деймосов нет… С ними хоть что-то понятно…

— Я не знаю, Феб. Нам лучше подождать, — прошептала сестра, сжимаясь на своем месте.

— Что они задумали? — стряхнув руку сестры, Феб резко поднялся и вышел в центр, — Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? Кто нас здесь собрал?? — громко стребовал ответа от собравшихся он.

— Я вас собрала, — раздался за его спиной мягко прошелестевший женский голос. Многие ахнули, не сдержав эмоции. Наконец появился председатель собрания. Судя по напряженным лицам старших, они его знали. И, скорее всего, ждали. С тревогой и даже обреченностью.

Он обернулся. Еще ни разу так легко к нему не подступали со спины. Там, у дворца на дне, это могло стоить им жизни. Ии, возможно, уже. Феб упрямо сжал кулаки. Если они — Боги, значит можно еще что-то сделать. Какие тут разговоры могут быть, когда надо действовать? Он открыл рот, чтобы это сказать и замер. Прежде следовало спросить у пришелицы: "Кто она такая, что позволяет себе всеми руководить?"

В ранее пустом углу Храма возник диван с высокой спинкой, на котором восседала удивительно красивая девушка с длинными черными волосами, уложенными крупными локонами, украшенными смутно знакомыми мелкими звездчатыми красными цветочками с обрамлении узких темных листьев, в длинном, прихотливо струящемся пурпурном наряде.

— Кто вы? — невежливо поинтересовался Феб у незнакомки. Она в ответ рассмеялась.

— Как же вы меня быстро забыли, — проговорила она, — Или, может, и не помнили вовсе? Детки мои, — обратилась к Старшим, — вы плохо воспитываете своих детей! Я недовольна….Прекрати бегать, Эо! Твое мельтешение…

— С твоего позволения я постою, — сухо ответила Эо, меняя направление своего движения.

— Скорее, "похожу". — усмехнулась незнакомка и жестко припечатала, — Будь любезна сесть, или я тебе помогу в этом!

К удивлению Феба, мать, бросив на нее раздраженный взгляд, послушно направилась к креслу рядом с мужем.

— А вы чего ждете, молодой человек? — обратилась к нему незнакомка, — Особого приглашения?

Мужчина хотел отказаться, возмутиться и потребовать объяснений. Кто она такая, что даже его мать предпочла ее послушать? Он открыл рот. Почувствовал, что будто некая рука жестко накрыла его губы, заглушая любые слова, а вторая, обхватив за плечо хваткой не хуже, чем у Лауса, потянула к месту рядом с ошеломленно застывшей Уной. Руки его, при этом, будто жгутами притянули к туловищу.

Стряхнуть путы привычным жестом он не смог. Ноги послушно пошагали в заданном направлении. Жестко усаженный на отведенное ему кресло, он почувствовал, что руки на его плече и лице пропали. Посмотрев на незнакомку уже более уважительно, он увидел, как она мило улыбнулась и безмолвно, одними губами, сказала:

— Молчи.

Феб повел плечами — все же хватка у нее неженская, что и говори — и повернулся к матери. Она устроилась на краю кресла, не касаясь его спинки и готовая в любой момент вскочить, и неотрывно смотрела на незнакомку. Отец, бросив взгляд на Криана, сурово свел брови. Затем протянул руку и обнял жену за плечи. Та этого, судя по тому, что даже не шелохнулась, не заметила.

— Может, объяснишь? — более миролюбиво поинтересовалась она, — На кону жизнь моей дочери…

— Твоей дочери уже не страшно, не больно и даже не неудобно, — отозвалась незнакомка и язвительно вопросила, — Раз уж затеяли такую аферу, то что же так плохо смотрели за наследницей? — и тут же пояснила, — Вы все… Ладно, младшие не знали и ничего не могли сделать, но вы, мои детки, проявили знатное легкомыслие! И не один раз, а даже два…, — девушка наигранно сокрушенно покачала головой.

Глава 18

— Давай ты нас потом отшлепаешь или накажешь, — предложила Эо, не впечатлившись нарочито мягким выговором, — Сейчас нужно решать…

— Ты забываешь с кем говоришь, Эо! — резко перебила ее незнакомка.

Присутствующие замерли, а Эо заметно сглотнула. Кавед с озабоченным видом смотрел на жену. Уна осторожно взяла брата под руку и склонилась поближе. Феб погладил ее холодные пальцы, не зная, как себя вести в этой ситуации. Если он правильно понял, сейчас их и впрямь начнут воспитывать.

Посмаковав настороженное внимание присутствующих, незнакомка любезно пояснила то, что старшие и так должны были знать, по ее мнению:

— Для меня время — неважно. Могу как остановить, так и заново запустить. А потому… сначала будем говорить об интересном мне. Только избавимся от лишних ушей, — с довольным видом сообщила она.

Но никто не посмел нарушать тишину, аж зазвеневшую после ее слов. Феб сначала не понял, что произошло. Он смотрел на склоненную головку прикорнувшей к его плечу сестры, оглядывал своих соседей, которые предпочитали молчать.

В ожидании развития событий, крутил головой, разглядывая зал, в котором ему, к счастью, не доводилось ранее бывать. Осмотрел медальоны с картинами суда на стенах зала между колоннами, а потом долго разглядывал мозаичный пол у себя под ногами. И вдруг понял, что молчание затянулось.

Потом стало приятно темно для напряженных глаз. Беспокойная ночь сказывалась, тревоги улеглись И тут в голове резко кольнуло: "А Ия? Я не нашел ее". Дернувшись, открыл глаза и, едва не свалившись из кресла, понял, что почти заснул. "Как заснул?" — ужаснулся он.

Не понимая, сколько времени он разглядывал пол у себя под ногами и как мог задремать, Феб стряхнул дрему и, встревоженно вскинув голову, посмотрел на незнакомку — главную на этом заседании персону. Она склонив голову и слегка прищурив глаза, внимала… тишину. Нахмурившись и придержав сестру, о которой почти забыл, одной рукой, мужчина наклонился, чтобы посмотреть за направлением ее взгляда и оторопел.

— Вот это возможности! — беззвучно проговорил он.

Получается, что тишина и сонливость охватила только, — он посмотрел по сторонам и убедился в своей догадке, — младшее поколение. Уна дремала на его плече, Алестра молча скорбела — он хмыкнул, удивившись, что ей настолько дорога Ия. Как он помнил, так могли переживать другие ее сестры, которые с детства дружили с его непоседливой младшей.

Все три Богини Судьбы были грустны. Самая чувствительная из них — Хита, кажется, тихо плакала. Сидевшая рядом Дия разглядывала платочек в своих руках, отрешенная от всего вокруг, как и ее младшие сестры, которые после появления незнакомки предпочли отмалчиваться.

"Когда они успели пересесть?" — подумал Феб, приподнимая брови и раскрывая пошире глаза, чтобы окончательно проснуться. Другим свое невнимание к таким важным событиям он объяснить никак не мог.

Старшие — их родители, — старательно державшиеся поодаль друг от друга в начале собрания, сейчас сидели рядком перед незнакомкой. И говорили. Мужчина видел, как шевелились их губы, произнося некие слова, которые он не слышал.

Картины же перед его глазами разворачивались интересные, но мало и, особенно, словесно информативные. За столько времени наблюдения за людьми он больше полагался на слух, не утруждая себя учиться читать по губам. Мысли он, тем более, не слышал. Вряд ли это было бы сейчас ему доступно — не те персоны.

Когда он застал беседу, рассказывала что-то его мать. Очень эмоционально даже на вид. Судорожно сжав побледневшими пальцами до боли руку мужа, она говорила долго. Возможно, оправдывалась и объясняла. Иногда она отводила взгляд, моргала, будто сдерживала слезы, ненадолго замолкала, но пресекала попытки мужа ей помочь и снова повествовала.

Затем дали слово его отцу, потом — Криану. Вета порывалась вступить, но после второго одергивания незнакомка ее ненадолго "заморозила". Почувствовав себя мальчишкой и укорив за это, Феб все равно полюбовался ее ошеломленно-обиженным, как у маленькой девочки, лишенной сладкого, лицом.

Тетушка Мерта говорила, тихонько вытирая слезы. "Это она так по Ие убивается?" — подумал Феб и не удивился. Тетушка и Ия очень любили друг друга.

По его мнению, их отношения очень напоминали связь матери и дочери. Учитывая непростой, а временами вздорный нрав их матери, это было ожидаемым явлением. Ии нужен был материнский совет, а Эо предпочитала убегать от неприятных ситуаций, а не решать их. Почему-то…

Феб хмыкнул, догадавшись, что она просто не хотела отвечать на щекотливые вопросы, явно зная больше остальных старших. А Ия была очень упряма в достижении цели. Не прямо, так через подкоп, но она успешно донимала многих. Так, что все логично. Мать убегала, а Мерта — компенсировала недостаток ее внимания девочке. "Спасибо, тетушка", — подумал Феб с признательностью.

"А где же Танатос?" Четверка деймосов во главе с Адриеном нашлись на местах во втором ряду. У их ног разлеглись здоровенные черные псы. Они громко фыркали, смачно зевали, показывая огромные пасти и трясли ушастыми головами. А вот их хозяева с момента своего появления не издали ни звука, умудряясь в своей кожано-металлической экипировке быть тише воды… "А, кстати, — Феб озадаченно потер лоб свободной рукой, — "почему собак слышно, а их хозяев и других присутствующих — нет. Или не всех?"

Он снова прочистил свой слух. И обнаружил, что, кроме, как от животных, звуки были. Скрипели ножки кресел по мозаичному полу, шелестели тяжелые одежды старших (!) богов. Вокруг светляков, освещавших Храм, кружили и жужжали мошки.

"Интересно…" Мужчина снова напряг слух и стукнул ногой по полу. Не было звука. Тогда он приподнял одним пальцем несколько браслетов на руке сестры, которые обычно звенели, когда она жестикулировала. И снова тишина.

Для проверки Феб кашлянул. И сам себя не услышал. Затем еще раз — результат тот же. Единственное, что он смог добиться, — к нему обернулась незнакомка, усмехнувшись.

— Ну, какой же ты — неугомонный! — посетовала она, жестом попросив говорившего — им был на этот момент Вард — помолчать, пока разберется с нарушителем, — Что тебе неймется, Феб? Ведь так тебя зовут? Все молчат, дремлют, а ты, как маленький ребенок, не можешь на месте усидеть?

— Ия, — просто сказал он, добившись ее внимания.

— Что "Ия"? — со вздохом спросила она, решив выслушать "неугомонного".

— Она… ее можно вернуть? Или она… умерла? — это тяжелое слово ему далось с трудом, — Там я был. Виноват не меньше ее. И меня тоже накажите, — признался и попросил он.

— Каждому отмерю положенное, — без улыбки сообщила девушка, — И тебя не обделю. А Ия… можно сказать, умерла. Ее тело. А вот душа — жива. Вы с ней замахнулись на того, кто вам не по зубам. Он и родителям вашим был не по силам…

— Кто он? — прошептал Феб. — Откуда он взялся там?

Комната резко исказилась, сузившись до длинного узкого коридора, в котором на одном конце сидел в кресле он, а на другом — она. Где-то за пределами этого пространства находились его замершие родственники.

Теперь он понял, каково это быть в пределах ее внимания. Откуда-то из тьмы выплыл образ огромных золотых глаз. Он вновь оказался в пронизывающем желто-золотом свете ее глаз, вокруг жужжали и больно жалили пчелы. Затем появится та наглая огромная кошка?

— Это вы были во дворце? Пчелы, кошка, золотой песок, растекавшийся по дворцу. За миг до того, как в саду появился огромный змей…, — вспомнил он наконец, почему она показалась ему знакомой.

— Да, это была я. Мои пчелы тебя потрепали до крови. Только поэтому ты и смог с себя стряхнуть чары…, — девушка беззлобно улыбнулась.

— Вы же хотели нас убить? — сообщил он и поинтересовался. — Почему не убили?

— Потому что в ваших жилах течет моя кровь. Это меня привлекло к вам. Как и того, кого ты называешь Змеем.

— Там было много богов, но вы выбрали нас.

— Говорю же — моя кровь, — жестко повторила она.

— А остальные? В них ее нет?

— Нет, — с улыбкой она покачала головой, — здесь только один мой ребенок. Та, которую я когда-то родила. В ее детях — моя кровь. Остальные — дети моих созданий.

— Кто такой Змей? — спросил Феб. — Он такой сильный, но я о нем не слышал никогда…

— Ваши старшие заточили его в расщелине, где он много столетий спал. Пока твоя сестра не начала строить свой дворец и пробудила его. Он смог освободиться, а дальше решил отомстить… Детям тех, кто его пленил. Кого наказывать за грехи родителей? Разумеется, их детей, — пожала плечами и как-то очень охотно поделилась она.

— А вы? Как там оказались? — спросил он.

— Ты чрезмерно любопытен, — заметила она таким тоном, что он понял — больше ответов не будет, — Узнал все, что хотел?

— Раз Ия — ваша внучка, вы ее вернете? — прямо спросил мужчина, а девушка снова радушно улыбнулась. Она со смехом откинулась на спинку дивана и ответила:

— Может быть. Если ее душа пожелает вернуться.

— Она может не пожелать? — нахмурился Феб, — Она любит жизнь. свою жизнь!

— Не знаю, все души — разные, а река Судьбы и Времени — одна, — лукаво отозвалась незнакомка.

— Вы ее в эту реку отпустили? — ужаснулся Феб, пытаясь вскочить, но вспомнил про сестру на его плече и снова осел на месте.

— Вообще-то, это — не наказание, а благо, — назидательно произнесла девушка, — Если бы она собой не пожертвовала, ты не выжил. Тебе даже река не помогла бы. Туда просто нечего было отпускать. В отличии от нее.

— Это вы ей помогли? Там, у дворца, — сказал мужчина.

Незнакомка улыбнулась, милостиво кивнула и добавила:

— Придет день, когда ты сам попросишь отпустить тебя в реку Судьбы. И я выслушаю тебя, мальчик. А сейчас иди. Я тебя отпускаю. Больше ты ничего не можешь сделать… Если поторопишься, то увидишь свою сестру.

Осторожно расположив Уну в кресле, Феб, освободившись, смог встать. На миг застыв, он опустился на одно колено перед Творцом. В том, что она им была, он не сомневался больше. Что до ее обид и разборок с родными — ему показалось, что она расположена их простить. Не сразу и не быстро, но на то она — и хозяйка.

— Простите меня и моих родных, госпожа. Я не знаю, в чем наша вина, но готов за все ответить. Мои душа и сердце — свидетели того. Какова будет ваша воля о моей судьбе? — сказал он ритуальные слова, принятые в этих стенах, сами собой возникшие в его голове.

— Я подумаю об этом, — отозвалась она.

На ступеньках Храма сидел Лаус. Услышав шаги, он обернулся и сразу вскочил, узнав Феба.

— Патрон, вас уже отпустили? — удивился он. — Куда мы теперь отправимся?

— К реке Судьбы, — коротко ответил Феб, — В каком месте души в нее входят?

— Да в разных, как говорят, — развел руками воин, — С Адских полей — рядом с замком Палача. Остальные подальше. Мне рассказывали, что река омывает весь наш мир, и в нее есть вход из Верхнего мира у главного Храма, и даже из мира людей…

— Хватит разводить размышления, Лаус. Вспомни, ты видел…, — Феб нахмурился, пытаясь ухватить мысль, которая так трудно сформировалась, — Лету. Смертную богиню. Она не проходила по аллее?.. Ее единственной в Храме не было. Куда она пошла?

Лаус озадаченно огляделся, будто восстанавливая в памяти картины, которые наблюдал.

— Была госпожа Дия. Она за вами зашла, — начал перечислять он, — потом деймосы появились. Их даже с собаками пропустили в Храм, патрон, — удивился, пытался еще что-то добавить, но, заметив нетерпеливый взгляд, продолжил, — потом ваш брат появился…

— И? Что дальше? — спросил Феб, пожав плечами.

— Выходила госпожа Лета, — вдруг сказал воин, — с сосудами в руках. Она…вот туда направилась.

— Давно это было? — уточнил патрон.

— Все так непонятно, — сообщил Лаус озадаченно, — отрывочно помню. Будто засыпал, но я ж никогда не сплю в карауле. Привычки не имею с ранних лет, а тут провалы какие-то, — признался виноватым тоном.

— С этой богиней мы еще и не это сможем забыть и вспомнить, — сообщил Феб, — Она сказала — "иди и успеешь". Значит, Лета была не так давно. Вспоминай, Лаус, и пойдем за ней. Очевидно, в одном из этих сосудов и была душа Ии. А кто второй? Хм…, — озадаченно потер лоб.

Лаус виновато сморщился и, с трудом сориентировавшись, будто действительно заспал, указал в какую сторону прошла девушка. Следуя за торопившимся патроном, смотрел по сторонам и заново переживал неловкость, когда нетерпеливая богиня его выставила из своего дворца в Нижний мир. Он свалился на аллею прямо у дворца Судьбы и перепугал стайку девиц, мирно нюхавших цветочки. Они, в свою очередь, переполошили всю округу, быстро собрав вокруг себя и зрителей и хозяев этого мира.

Деймосы, привыкшие к быстрым выступлениям, недолго собирались. За это время Лаус успел сообщить родителям патрона об угрозе на морском дне, где оказались запертыми госпожа Ия и господин Феб. К его возвращению парни уже давно протрезвели, вооружились и пробивались к Змею. И не смогли. Раз за разом бились в контур.

Патрон сказал, что Танатос смог бы пробиться и один. Но не смог, а это значит — его здесь не было? Как он в Храме Правосудия обычно появляется? Госпожа Алестра вошла через двери. Он точно это видел. Лаус покачал головой. В этот день было столько событий, что уже голова кругом.

Надо же, как все совпало. Госпожа Ия вечеринку затеяла, когда все старшие были заняты. Патрона же, которого обещали в старшие возвести, на то собрание не позвали. А кого туда позвали? Ну, явно не других младших, которые по привычке по мирам и вечеринкам колесили.

— Патрон, — окликнул он и осекся.

— Иди, погуляй, Лаус, — безапелляционно, не поворачивая головы предложил тот. Мужчина послушно остановился, а затем отступил назад, вернувшись на аллею.

Очень медленно, как обычно при виде затаившейся угрозы, чтобы успеть ее обдумать, Феб спускался к набережной у реки по ступенькам. Света Авилиров было достаточно, чтобы хорошо разглядеть тонкую фигуру девушки, одиноко стоявшую у самой кромки воды. У ее ног стоял один пустой сосуд, второй с небольшим, но ярким светлячком, — держала в руках.

— Лета, погоди, — мягко попросил Феб, подходя к ней.

Девушка обернулась, тихонько вздохнула. На ее бледном лице были заметны следы слез. Промолчала, снова отвернувшись к реке.

— Почему ты тут одна? — сказал мужчина, завороженным взором разглядывая сосуд со светлячком в ее руках. Ему содержимое казалось близким и родным, хотя не было возможным разглядеть, что скрывалось в окружавшем огонек ореоле. И, особенно, знакомые черты или облик.

Вокруг девушки роились еще десятки таких же светлячков, стараясь коснуться эфемерными крылышками ее лица прежде, чем устремиться на зов реки. Один из них, задержавшись чуть дольше остальных, прильнул к ее щеке. Она слегка коснулась его кончиками пальцев, прощаясь. Затем светлячок рванул к реке вслед за своими собратьями.

Дождавшись, когда он исчезнет в серебристом свете реки, она вновь обернулась.

— Меня никто не сопровождает в таких делах, — пожала плечами отрешенно, — Не самые приятные ощущения. Я ведь прощаюсь с разными душами.

— Разве они не сами уходят сюда? — спросил Феб, чувствуя себя неловко после сцены прощения.

— Могут и сами, — отозвалась она, — но очень много тех, кому в новой жизни не нужны прежние воспоминания. Это и те, кого обрекли на забвение, и те, кто хочет начать все сначала.

— Это — Ия? — осторожно, указав на сосуд в ее руках, спросил Феб.

— Да, она, — кивнула Лета.

— Зачем ей забвение? — удивился мужчина. На губах девушки промелькнула мимолетная грустная улыбка.

— Ее душе нужен покой, — ответила она, — а какой он будет с таким-то опытом жизни? Еще и после встречи со столь сильными созданиями, как Мать и Змей…

— Ты знаешь Мать? Это та девушка в Храме?

— Конечно, знаю. Я уже долгие годы исполняю ее волю, — слабо улыбнулась Лета.

— А Змея откуда знаешь?

— Душа Ии в моих руках. Я вижу все, что она чувствовала и видела, — Лета вздохнула, — Она очень за тебя переживала, Феб…

— Почему ей удалось заморозить Змея, а мне — нет? — спросил мужчина.

— Потому что Мать ей отдала часть сил. Не желая того изначально. Помнишь, ты пытался убрать узоры с плеч и шеи Ии? — он кивнул, удивившись таким подробностям и немного смутившись, что девушка могла узнать от сестры и другие вещи. Лета не стала задерживать на этом внимание, а продолжила:

— Они не убираются, оставаясь в душе навсегда. Это были отпечатки от укусов Крови Матери, так называются эти колючие цветы, — указала на ближайший куст с мелкими красными звездчатыми цветочками в обрамлении длинных и острых игл и узеньких листочков, — Они растут во всех мирах. Когда Ия попала в куст, он ее расцарапал, попробовал кровь и признал своей хозяйкой, — она слегка улыбнулась, — поэтому и Мать не стала вас убивать — нельзя уничтожить часть себя. Благодаря крови Матери, мир стал слушаться и Ию тоже — растения, почва, вода, воздух. Для полного вхождения в силу нужно время. А у вас его почти не было. Но кровь все равно сделала свое дело. Если бы не то случайное падение Ии и обиды колючего кустарника, пожелавшего съесть захватчицу, этой ночью вы бы там не выжили. Но, не кори себя, Феб, в наших мирах не бывает таких случайностей. Это должно было произойти… И произошло…

Лета многозначительно посмотрела на мужчину и приподняла сосуд повыше. Светлячок вырвался на свободу. Фебу показалось, что это — маленькая полупрозрачная бабочка. Она облетела вокруг девушки и мужчины, легонько краешком крыла потерлась о его щеку, пролетая мимо. Мужчина потянулся за ней следом, но крошка не остановилась.

Она вновь вернулась к девушке, села на подставленную ладонь Леты. Та, не отрывая взгляда от нее, отпустила сосуд, и он медленно поплыл вниз, к своему такому же пустому собрату.

Девушка осторожно поднесла крошечное существо к лицу и невесомо коснулась губами крылышек. Затем подняла ладони в направлении реки. Бабочка будто в нерешительности замерла, а потом поползла к кончикам пальцев.

— Иди, Ия. И поскорее возвращайся, — прошептала Лета. Слезы катились по лицу, но она не двигалась, чтобы ненароком не стряхнуть доверчивую душу, пока та сама не решилась покинуть ее и этот мир.

— Зачем это необходимо? — раздраженным тоном хриплым голосом спросил Феб, предварительно прокашлявшись. — Если Мать настолько всесильна, то…

— У Ии нет больше тела, — просто ответила богиня, перебив его смятенную речь, — она больше не связана ни с одним из миров. Ей нужно снова родиться и прожить жизнь, чтобы вернуться к нам.

— Одну? — уточнил мужчина подозрительно.

— Столько — сколько понадобится душе для возрождения, — в голосе Леты прозвучало сожаление, — Одни — быстро возвращаются, другие же — иначе как, кроме людьми, себя потом и не ощущают.

— Людьми? Ия возродится человеком? — бабочка доползла до края и осторожно слетела. Феб проследил, как она неуверенно покружила и полетела совсем низко над поверхностью реки. За ней полетели и другие, которые кружили рядом, будто поддерживая новенькую.

Воды серебрились в светеАвилиров, было заметно, как бегут и шепчутся течения. Они все дальше и дальше увлекали души, пока они не исчезли во тьме.

— Все души могут возродиться, прожив хотя бы одну человеческую жизнь. Миры связаны, Феб. И Ия станет человеком. На одну жизнь или несколько. Это — как Судьба решит. Ты сможешь ее увидеть, — девушка обернулась к нему, — и даже приглядывать…, — она грустно улыбнулась, — Ты, Уна, Эо, Кавед, Вета и Криан… — все вы, кто наблюдает за миром людей, сможете быть временами рядом и позаботиться о ней. А мы — хоть и хозяева Смертного мира — не можем такого. Наша участь — ждать возвращения…

Девушка прерывисто вздохнула, пару раз обмахнула лицо ладонью, болезненно сморщилась и все-таки расплакалась. Сморщившись при виде ее слез, Феб осторожно обнял девушку, притянув к себе.

— Кого еще ты проводила в мир людей, Лета? Кого именно ты будешь ждать? — спросил он через некоторое время с подозрением.

Она уткнулась в его грудь лицом, обхватила покрепче, сцепив руки в замок за его спиной и покачала головой, отказываясь отвечать.

— Лета? — настойчиво повторил Феб, пытаясь отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо. Она вновь покачала головой, не отрывая заплаканного лица от мужской груди.

Мужчина тяжко вздохнул, запрокинув голову. Свет Авилиров становился все ярче — значит в Верхнем мире начинается новый день. А значит, ему пора заступать на службу. Тяжелая ночь потерь закончилась. Ему надо выводить колесницу и везти Светоч над мирами, обогревать, освещать и возрождать к жизни.

Но, как же ему не хотелось сейчас уходить и оставлять девушку в таком состоянии. Кого бы, кроме Ии, конечно, она туда не проводила, сама-то осталась здесь, с ним. Следовательно, для него еще не все потеряно.

— Мне пора уходить, Лета, — с сожалением сказал он. Девушка, нехотя, отстранилась, положив ладони на его грудь и не поднимая лица, — Я не буду приставать с расспросами. Там могу и за другой душой присмотреть. Или душами. Если ты захочешь этого, — предложил с неохотой. Она вскинула голову и посмотрела с надеждой.

— Правда? Обещаешь? — спросила она, а он не смог отказать оживившемуся милому личику.

— Обещаю.

— Не навредишь? — с подозрением уточнила она.

— Постараюсь, — процедил он неохотно, думая, что поцелуй солнца мало, кому серьезно вредил.

— А меня с собой возьмешь как-нибудь в тот мир? Это же можно разок? В качестве исключения, — умоляющий взгляд обжигал сердце.

— Тебе так дорога та душа? — сощурил глаза подозрительно, уже и не рад, что предложил.

Лета не испугалась. Заулыбалась и порывисто потянулась к его лицу с явным намерением поцеловать.

— Не надо, — отшатнулся он, а она потрясенно и обиженно замерла.

— Ты же опять забудешь меня… Я сам, — улыбнулся и склонился, чтобы невесомо коснуться губами ее глаз, острого носика и самого краешка губ.

С Богиней Забвения сложно сохранять отношения и даже воспоминания о них, а ему хотелось, чтобы она помнила, что он — не просто брат ее подруги. Друг или знакомый. И планировал занимать место значительно ближе к ней, чем сейчас. Да и все последние годы.

Вот бы Ия порадовалась, узнав его тайну. Не зря же она так настойчиво расспрашивала, уловив даже намек на нее. Впрочем, он скоро ее увидит и, возможно, им удастся пообщаться. Наступает новый день, кто знает, что он несет им всем?

Глава 19

— Мои силы снова "заснут", когда я вернусь обратно? — как бы, между прочим, заметила Кастия.

Мать звонко засмеялась, разглядывая старательно изображавшую спокойствие девушку, но изо всех сил скрывавшую, как сильно дрожат ее пальцы и сводит скулы. Принимая видимость за данность, хозяйка подарила своей собеседнице самую любезнейшую улыбку.

— Все еще хочешь сбежать, Ия? Вернуться обратно, к людям? — небрежно спросила она и замолчала, ожидая ответа. В этом вопросе было столько сомнения и даже издевки, что девушка была вынуждена поднять взгляд и посмотреть на нее.

— Я была бы рада этому, — призналась Кастия, — Конечно, мне нужны мои силы среди людей, и…

— И никто бы не болел и не умирал, — завершила за нее Мать и тут же отрезала, — Нет. В мире должно быть равновесие, иначе он перестанет существовать.

— Поэтому вы разрешили тем чудовищам уничтожить людей и Синтери? — неожиданно осмелев, поинтересовалась девушка.

"Вы все — мои дети", — сказала богиня, и ее это возмутило. "Как же так? Разве можно спокойно смотреть, как одни "твои дети" убивают других и ничего не делать?" — жаль, что высказать это прямо нельзя. Но ее собеседница была дамой выдающихся талантов и возможностей.

— Можно наблюдать, — жестко сказала та, — Ты же не бросаешься каждый раз спасать траву, которую хочет съесть травоядное животное?

— Это — несравнимо! — не выдержав, почти выкрикнула Кастия, — Те чудовища шли на охоту. Они убивали, разрушали, уничтожали, рвали зубами, когтями… не жалея никого!.. — выплеснув это, замолчала, но решилась продолжить, раз Мать не стала закрывать ей рот. — Там столько погибших и пропавших…, — прижав ладонь на груди в районе сердца, надавила, зажимая боль. Не удержалась и скорбно качнулась из стороны в сторону, обхватив себя руками, заново окунаясь в тот океан боли и скорби, в котором жила столько времени с момента катастрофы.

— Многие люди потеряли родных, — прошептала она, — Вы не видели те длинные ряды мертвых тел, лежавших на площади… И урн с прахом. Сколько старых склепов заполнили и новых построили… Нескончаемо длинные ряды… И как много среди погибших было детей… Дым от скорбных костров неделями висит над Синтери. А плач и вой потерявших родных и близких почти не стихают, — она покачала головой и зажала руками рот, сдерживая крик.

Девушка смотрела вперед, не видя ничего. Слезы заливали лицо, но она все равно закрыла глаза, не желая видеть спокойное и равнодушное лицо Творца. Несколько раз она глубоко вздохнула. Не справилась с навалившимися на нее бедами перед их, по ее мнению, виновницей, и, неожиданно громко всхлипывая, зарыдала.

От боли, страха, обиды. И вины за то, что ее нынешние возможности были недоступны тогда, когда можно было стольких спасти. И обреченно ждала, что вот-вот ее голову снесут с плеч за неподобающие слова и мысли.

— Когда твоя кровь пробудила Змея, — буднично спокойным голосом заговорила Мать, переждав истерику и дождавшись, когда рыдания стихнут, а девушка услышит ее слова, — спокойно спавшего десятки столетий, он вылез из своей темницы, мучимый жаждой крови и терзаемый желанием мести. Вместе с ним выбралась не только часть меня, но и сотни других существ… Зубастых, шипастых, огромных… Не таких, как он, но тоже очень сильных. Когда-то давно, на заре времен, они успешно жили среди людей, богов, существ и временами питались ими… Я их усыпила… Тоже очень давно… Вы с Фебом выступили против Змея, только потому, что оказались запертыми в том месте. Других выходов у вас не было… Скажешь, что я неправа? Вы искали приключений и разбудили его на двоих сознательно? Захотелось славы древних героев — победителей чудовищ? — с вызовом предполагала она.

Растерянно заморгав, Кастия сквозь слезы посмотрела на равнодушную женщину, которая говорила так, словно пересчитывала имущество в своем замке, а не о жизни, смерти и живых существах.

— В той впадине были вы и…все эти существа? — запинаясь, спросила она.

— Да, там была и я. Твои родные думали и меня заодно свергнуть. Глупцы! — жестко процедила Мать.

— Я не знала, что они были в разломе, — прошептала девушка, — И не думала, что там вообще кто-то есть живой. Потом отовсюду заструился этот золотистый песок и неведомое, но невероятно сильное существо. Когда оно стало ломиться в контур, я…, — она прерывисто вздохнула, — выбравшись на свободу, они пошли уничтожать людей?…

Девушка почувствовала, что ей нечем дышать, в ушах зазвенело и стало темно в глазах. Будто вокруг ее шеи сомкнулся каменный круг, лишая воздуха и давя на грудь. Показалось, что в Храме стало темно. На мгновение она подумала, что не против умереть, чтобы больше никому не навредить. Вот он — результат ее возможностей. Она — опасна. Не место таким, как она, жить, уничтожая жизнь окружающего мира.

Уже смирившись с каменным капканом, она решила, что умрет, если это спасет мир. И тут в голове мелькнула мысль:

"Снова трусишь? Прячешься? Главное — вовремя и пафосно заявить, что лучше умереть. А кто разбираться будет с ордой чудовищ, гуляющих по миру? Ведь это ты их выпустила."

И поняла, что настолько язвительного внутреннего голоса у нее никогда не было. Это ее отрезвило. Она сделала попытку вздохнуть. Сквозь перетянутое горло смогла ухватить глоток воздуха, жадно его втянула. И дальше вновь стала пытаться вдохнуть. Жадно пыталась напиться воздуха, хватая воздух, как рыба, широко раскрытым ртом.

Подняв руки к горлу, попыталась помочь себе — освободить его от воображаемой удавки, но коснулась голой кожи. Ее ничего не сдерживало и не связывало. Лишь собственное желание умереть. Теперь уже более уверенно стала бороться с паникой, удушьем и самоубийственным чувством вины. С усилием втянула в себя воздух. Спустя некоторое время, отдышавшись, смогла тихо прошептать:

— Это я виновата… Как мне все исправить? Что нужно делать?

— Принять произошедшее и жить дальше, — уже вслух отозвался все тот же язвительный голос, с горечью заметив, — Как я это делаю уже такую бездну столетий…

— Как с этим вообще можно жить? — не поднимая глаз, спросила Кастия, чувствуя на своих плечах все беды мира.

Именно поэтому — из-за неограниченных возможностей и, порой, безответственности их — не должно быть хода Богам в мир людей. Если даже из своего мира они могут сделать такое. Кастия даже и не думала, что пытаясь спрятаться от жизни, сможет пробудить настолько сильного врага и их столкновение принесет такие последствия.

— Временами — хорошо, а временами — "одни твои дети убивают других, а ты вынуждена спокойно смотреть на это". Молча смотришь, чувствуя, как все твое существо захлебывается кровью. И ничего не делаешь, потому что не можешь принимать чью-то сторону — спасать одних и наказывать других. Я несколько раз пробовала, знаешь ли. Разберешься, найдешь правых и виноватых, рассадишь их по разным сторонам, полюбуешься на усмиренных и думаешь: "Все хорошо теперь будет." Потом со временем затихшие "наказанные" воспрянут, исподтишка нарастят силу и власть и в один момент отправятся убивать "спасенных". Если ты вмешаешься, то спустя какое-то время их роли поменяются…, — хмыкнув, ответила Мать. — А если ты грозно скажешь: "Сидите и не смейте драться" и погрозишь пальцем озорникам, они объединятся и постараются убить уже тебя. Ну, не убьют, так помогут развеяться по миру, чтобы следующие столетия было, чем тебе заниматься, собираясь в одно целое…

— Их можно остановить? — спросила Кастия, — Этих чудовищ? Хоть как-то. Усыпить? — пожала плечами, напряженно думая, как решить этот вопрос.

— Уже опять усыпила. Это продлится до нового пробуждения следующего из Первых, — ответила Мать небрежно, — Когда они освобождаются, то всплеск силы таков, что способен разрушить любые запоры… И сотворить любые цунами и взрывы вулканов. А толкнут их к этому очередные молодые и смелые, ищущие себя и свой путь в этом мире. Знаешь, сколько раз сырая сила вырывалась на свободу? И чем это заканчивалось?

— А если их, — девушка наморщила лоб, подбирая слова помягче, — отправить на перерождение?

— Перерождение — добровольный выбор души, — напомнила собеседница, — Как ты завлечешь эту армию перерождаться? У них и душ-то нет. А если их ими наделить, то мы получим очередных Первых…

— Значит, все началось с моего дворца? — обреченно спросила-сообщила Кастия.

— Ну да, — горько усмехнулась хозяйка, — Все не так просто в этом мире, как ты думала, Ия.

— Кастия, — поправила девушка, заметив, как Мать ее называет, — Я не хочу снова быть Ией. Мое полное имя — Кастия.

Хозяйка приподняла брови и изобразила удивление.

— Почему ты его сократила тогда? — спросила она, посмеиваясь.

— Разве вы это не знаете? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Имя моей мамы — Эо, вот и я убрала "лишние" буквы, сократив имя до похожего варианта, — она махнула рукой в жесте, который мог означать: "Пожалуйста, делайте выводы сами, зачем мне это понадобилось". Мать притворно удивилась.

В Храм неожиданно вошла служительница и обратила на себя внимание присутствующих. Кастия обернулась, следя за ее перемещениями. Не обращая внимания на расположившихся в самом центре на диванах девушек, служительница прошла в переднюю часть залы.

В руках у нее была охапка разноцветных лилий — розовых, белых, желтых и голубовато-сиреневых в обрамлении темно зеленых листьев. Она стала обрезать кончики длинных стеблей и расставлять кустики в глубокие полупрозрачные вазы около огромного камня, выполнявшего роль жертвенника или алтаря. И будто не замечала, что не одна в помещении.

— Она нас не ощущает, так? — тихо спросила Кастия, бросая мельком взгляд на Мать. Та милостиво кивнула, а девушка с интересом наблюдала знакомую с детства картину.

Во дворце ее матери было всегда много цветов. В основном — растущих в глинянных горшках, но были и срезанные. Их расставляли в вазах, украшая домашний храм. В своем дворце она когда-то запретила держать срезанные цветы. И заодно устраивать какие-либо алтари и "красные углы".

"Интересно, хоть что-то осталось от дома, так опрометчиво построенном в столь опасном для жизни месте?" — невольно подумала она, следя за уверенной работой девушки.

— Нет, не осталось, — вслух ответила Мать, подтверждая, что в каждый миг знает, какие мысли у кого бродят в голове, — когда деймосы опутали Змея и забрали его, то контур вокруг дворца, сдерживавший морские воды, рухнул. Разбуженная лава уже вовсю бурлила в разломе, потревоженная покинувшими его обитателями. Около дворца и еще в нескольких местах она выплеснулась в море, в других — стала подниматься внутри гор, — Кастия тревожно нахмурилась, слушая — и, достигнув вершины, изверглась на поверхность, — рассказчица помедлила, подбирая слова, потом продолжила, — Изменился уровень морей, вода стала переливаться. Залило несколько окрестных островов, но ее было слишком много, и она двинулась дальше… А сверху извергалась лава, чей остывавший пепел засыпал землю, море и застилал небо…

Девушка поплотнее прижала к себе подушку, и, нащупав бахрому на одном из краев, незаметно ее затеребила похолодевшими пальцами.

— Я не думала, что нарушаю баланс, когда затеяла там строительство, — еле смогла выдавить она.

От нарисованных картин зашумело в ушах. Могла ли она знать, что сама является виновницей катастрофы? К тому же настолько глобальной. Это же сколько погибло людей?

— Почему из дворца не сбежала? Ты же почти сразу поняла, что все закончится плохо, — спросила Мать серьезным, не осуждающим тоном.

— Я хотела этого. Даже мечтала, — после недолгого молчания ответила девушка, — Меня ведь предупредили, что пока не поздно лучше прекратить и признаться родителям. Но я струсила. Представила, что меня будут ругать, отчитывать… Не думала, что речь пойдет о жизни и смерти…

— Что тебе потом помешало? — настаивала Мать. — Сбежала бы и все.

— Было некуда бежать, — призналась девушка, — Я отвечала за многие жизни, и нужно было их спасти. Я хотела сообщить отцу, но долго не решалась, а потом уже стало поздно.

— Почему не попросила помощи у присутствующих? У тебя же в гостях деймосы были в полном составе.

— С деймосами было совсем сложно. Среди них был один, с которым я закрутила по глупости… Я не хотела с ним говорить. Ненужные обязательства. К тому же дворец был моей ошибкой. Я и Феба не хотела вовлекать в это. Думала сама справлюсь, — прошептала она.

— Вся в своих родителей, — заметила Мать, — они тоже сначала сделали, а потом думать начали.

— Что вызвало вторую Волну? — помолчав, спросила девушка. — Ту, которая недавно обрушилась на Синтери?

— Не было никакой второй. Волна была всего одна, которая началась от твоего дворца, — серьезно сообщила Мать. Кастия ахнула и недоверчиво покачала головой.

— Да, и это — правда, — подтвердила хозяйка, — Река Судьбы и Времени даровала тебе шанс на новую жизнь. Но одновременно и возможность пережить те события, начало которым ты сама положила. Проверяла на прочность. К счастью, тебя отправила на Синтери, который не был в эпицентре катастрофы.

Девушка покачала головой и отвернулась, бездумно наблюдая, как служительница смахивает пыль с огромного камня. В голове не укладывалось все, что она узнала. В задумчивости она нахмурила брови, вспомнив нечто важное.

— Откуда же тогда пошли рассказы о первой катастрофе? — спросила она у Творца, — Моя бабушка…, — пояснила, — Велла — рассказывала о ней. И мама — Ялма — знала с детства. Об этом говорили мои наставницы. Я же знала, что надо делать! И Кара тоже. Мы, благодаря этому, смогли спастись. Как?… — девушка во все глаза смотрела на собеседницу.

— Ты и сама знаешь ответ. Очевидно, у них тот же источник, что у легенды о сотворении нашего мира, — улыбнулась та вполне добродушно.

— В тех рассказах говорилось, что погиб целый архипелаг и многие близлежавшие смыло водой. И этот пепел, и застывшая лава, — девушка огорченно покачала головой, — Я, действительно, — страшное существо. Бедствие во плоти. Разрушительница.

— Это и логично, — заметила Мать, — Ваши родители забыли, что те, кто созидает, с такой же легкостью может и разрушать. Ты и тебе подобные — опасный эксперимент, к счастью, удачно сложившийся.

— Эксперимент? — повторила девушка с запинкой.

— Да, результат долгих опытов… Кровь Криана и сила Змея легли на благодатную почву — кровь твоей матери, а значит — мою. Им удалось создать Творца. Но ты оказалась сильнее, чем они ожидали…

— Я очень долго в детстве боялась, что ни на что не способна, — призналась Кастия, — Думала, что несмотря на то, что очень похожа на Эо — не ее дочь. Другие дети, мои сестры и братья, были богами с рождения, а я — нет.

— Всему требуется время. Твое тоже пришло, — пояснила Мать, — но рано. Надо было за тобой смотреть, а ты росла, как сорная трава. Никто не контролировал и не учил, — Мать усмехнулась с горечью, — За опытами надо приглядывать, а не бояться их.

— Когда-то давно, когда я спросила: "Тебя заставили? Я — дитя насилия?", Эо ответила, что не было никакого насилия и неположенных связей. Меня не родили ведь, так? — ошеломленно прошептала Кастия.

— Нет, — тихо ответила Мать, — Немного сил, крови, часть себя — и получите новое создание. Ты оказалась очень похожей на Эо. Ее характер, привычки и даже проницательность. Эо — все равно твоя мать, хоть и предпочитала убегать от твоих расспросов. Пока ты была маленькой, она же всегда была рядом. Помнишь? — спросила Мать.

— Помню, потому и обижалась на нее, когда подросла, — кивнула Кастия, — Мне казалось, что это она во всем виновата. Я хотела быть, как ее другие дети — точно знать, кто мои родители.

— Что тебе мешало считать Каведа отцом? — удивилась Мать. — Он был им для тебя.

— А как же Криан?

— Он дал свою кровь, потому что Змей — его отец. Без этой крови данная тебе сила не прижилась, — безапелляционно сообщила хозяйка, — Это — не повод считать его отцом. Тебя другой воспитывал.

— Вы говорите "сила Змея"? — уточняя, спросила Кастия и вдруг догадалась, — Поэтому у меня получилось его остановить ненадолго? — и, дождавшись подтверждения, обреченным голосом спросила:

— Зачем вы меня позвали? Явно не для этого содержательного разговора…

— Исправлять ошибки, дорогая. Ты задолжала нашему миру. Но, так и быть, я тебе помогу.

— Понимаю, что не имею права на что-то, будучи сама виноватой во всех этих бедах, — помедлив, заговорила девушка, — но…., — собралась с духом и, чувствуя, как на глаза навернулись слезы, попросила, — не вините моих родителей и не наказывайте их, как людей, так и Богов. И верните Террина. Прошу вас.

Глава 20

Кастия в нерешительности остановилась у выхода из Храма. Сначала были широкие каменные ступеньки, опоясывавшие здание по всему периметру. Ниже их — дорожка вниз, но ее было совсем не видно. Вид на окружавшую местность застилал столь любимый сердцу Матери туман.

— В какой мир я сейчас выйду? — спросила она, обернувшись к ней, прислонившейся к ближайшей колонне, — Верхний, Нижний или людей? Вы обещали, что я увижусь с родными прежде, чем вернусь обратно домой. Что там за туманом?

— Тот мир, куда ты хочешь попасть. Я же обещала, — ответила та.

— Спасибо большое! Мне нужно подумать и увидеть родных. Ведь — для меня — пройдет немало времени, как мы снова сможем пообщаться.

— О чем ты собираешься думать? — подозрительно нахмурилась Мать. — Хочешь передумать?

— Нет. Вы сами сказали, что решение не имеет обратного действия. Возможно, мне нужна информация.

— Чем она тебе теперь поможет? — поинтересовалась творец с любопытством.

— Может быть, ничем, — призналась девушка, — И я просто по ним соскучилась. Ведь это — не преступление, так? — с усилием улыбнулась, надеясь, что не ошиблась, доверившись интуиции. Как в этом разобраться? Только подтвердить свои догадки.

— Я долго уже отсутствую? — спросила, спохватившись, она, — Мои родные заметили, что я ушла? Мама будет волноваться…Братьям скажет. Они, — она замялась, но все же призналась, — не решат, что я спрыгнула со скалы или как-то по-другому убилась? Подозреваю, что братья уже прочесывают остров. Не хочу, чтобы они думали, что я способна на самоубийство. Так долго им доказывала, что переживу, и вот так исчезла…

— В мирах течет время по-другому. Твое отсутствие не заметили и могут вообще не знать о нем, если не захочешь. В какое время вернуться, ты выберешь сама, — невозмутимо ответила Мать.

— Спасибо, — прошептала девушка и неожиданно для себя-Ии, но вполне характерно для себя-Кастии, шагнула к ней, порывисто обняла прародительницу и коснулась своей щекой ее щеки, — Я вам очень благодарна. И вернусь выполнить свое обещание. Вы меня не обманете, ведь так?

Мать ошеломленно уставилась на нее, осторожно отодвигаясь и выбираясь из объятий. Фыркнув, как будто снова была кошкой, она скептически воззрилась на девушку.

— Разумеется, вернешься, — раздраженно сообщила она, — Ты сама выбрала условия сделки, — потом смягчилась и уже более миролюбиво завершила, — Если ты их выполнишь, то и я тоже, — и небрежно пожала плечами, изображая невозмутимость.

Не обидевшись, а поняв, что для Матери это непривычно, Кастия решила не обижаться на резкость. Слегка улыбнувшись, отвернулась от нее, возвращаясь к выходу. Краем глаза заметив цветное мельтешение, уже перед тем, как покинуть Храм и родственницу, она посмотрела на Мать и увидела, как быстро меняются цвета ее наряда. Перед тем, как определился последний цвет, волосы родственницы тоже изменились — стали светлыми, затем огненно-красными и снова — жгуче-черными.

Когда-то давно Ия тоже так играла. Помнится, даже одно время постоянно предпочитала синий цвет волос, специально ужасая мать. Лета и Хита смеялись и говорили, что она выглядит безумно. Если подумать, то очень верно сказано. Как же это было давно, будто не с ней. И точно — не в этой жизни.

— Вам идет быть брюнеткой, — мягко заметила девушка и улыбнулась, — а для платья синий цвет — очень хороший вариант. Лучший, пожалуй.

Не дожидаясь ответа от заметно порозовевшей хозяйки миров и не желая еще больше ее смущать, она вышла на порог и оказалась в Верхнем мире, залитом ярким солнечным светом. Прикрыв ладонью глаза и сделав "козырек", оглядела местность вокруг.

Все было так, как она помнила. Храм был расположен на высоком ухоженном холме. Вокруг него широко раскинулись лужайки и цветочные клумбы. Что в Верхнем, что в Нижнем мирах всегда было много цветов. Она думала, что уже не помнит об этом. Оказалось, что неправда. Это все тоже входило в картину ее прежней жизни, которая была не так уж и плоха, как тогда думалось.

Широкая дорожка, окаймленная длинными цветниками, ступенчато спускалась к раскинувшемуся у подножия холма приморскому городку. Вдали синело то ли море, то ли большое озеро.

Городок был очень похож на Синтери, только более ухоженный и населен волшебными жителями, а не людьми. Хотя звуки городской жизни этого и того миров были похожими. Где-то дети кричали и смеялись, играя, перекликались женщины и мужчины.

В отличии от синтерийского этот городок был меньшего размера. И иной по планировке. Сверху она видела ровные, как по нитке, расчерченные широкие улочки, на которых на большом расстоянии друг от друга расставлены аккуратные, ухоженные белые домики. Каменные с яркими разноцветными черепицами крыш, деревянными ставнями и невысокими белыми заборчиками вокруг дворов. Мощеные мостовые с бордюрами.

Около одного из ближайших домиков играли не меньше десятка детишек. Их внешность была характерна для представителей их народа — ярко зеленые глаза, светлые кудряшки и тонкие — только для красоты — полупрозрачные крылья. Они отчаянно визжали и пищали, доказывая друг другу свою правоту. Слишком громко и пронзительно для своего столь маленького роста.

По сравнению с ними двое статных мужчин в строгой, почти воинской одежде, по-видимому ожидавшие кого-то у подножия холма, казались великанами. Один — постарше — смотрел в сторону одного из ближайших строений, а второй — помоложе — присев на последнюю ступеньку, кажется, любовался детской игрой.

То, что точно наблюдал, стало понятно, когда крохотная девочка упала неподалеку от него. Он вскочил и дернулся ей помочь. Но это не понадобилось. Малышку подхватил кто-то из старших и унес обработать сбитую коленку. Мужчина вернулся на свое место, не заметив, как удивился спутник его поведению.

Кастия улыбнулась. У нее закололо сердце, когда она увидела, что ее ждут. Конечно, сразу узнала и улыбнулась. Не ожидала, что они здесь будут, но так надеялась, что им доведется встретиться в этот раз.

Кавед и Феб. Ее — она решила последовать совету и признать для себя его таковым — отец и брат, самый любимый из всех. По крайней мере, в этом мире. Замерев на очередной ступеньке, она с удовольствием разглядывала их, вспоминая и понимая, что очень скучала.

Но к этой встрече следовало подготовиться. Ее будничное платье из мира людей здесь выглядело слишком простовато. К тому же, после прогулки по пляжу и взбирания в гору едва ли не на четвереньках, "купании" в озере и под водопадом оно выглядело не лучше тряпки. В это короткое возвращение ей снова хотелось выглядеть… Богиней, конечно. Не меньше. Привычно, как раньше, перебрала в воздухе пальцами.

Растрепанные, повисшие сосульками после водопада и всей туманно-дымной атрибутики божественной всея Матери, волосы в один миг очистились, разгладились и перевились в искусную пышную косу. Тряпку, которой стала ее косынка, она потихоньку спалила, выбросив пепел под ближайший куст. Голову решила не покрывать. Чтобы чувствовать себя женой Террина, ей не были нужны платки. Он в ее душе и сердце.

А одежду… решила порыться среди материнских нарядов. Не все они розовые, там есть и другие цвета. Как, например, это — длинное струящееся нежного желтовато-кремового цвета. Конечно, такой ткани на острове у нее не было, а ведь Террин никогда не экономил на жене. Напротив, настаивал на том, чтобы у нее было лучшее из возможного.

Такое же на Синтери не было возможным. С улыбкой Кастия провела рукой по нежной шелковистой ткани. Если бы у нее там был похожий наряд, то куда можно его надеть на Синтери — в лечебницу, на пляж, для выполнения домашних работ? На праздники же предпочитались традиционные одежды. А для Богов такие вещи не были ничем необычным.

Пышный длинный подол платья неторопливо заскользил за ней по покрытию дорожки, когда она, приподняв передний край, чтобы не свалиться эффектно под ноги мужчинам, стала спускаться, стараясь держать лицо и, что уж говорить, копируя легкую поступь Эо.

Прежде, чем шагнуть на последнюю ступень, дотронулась до лежавшего в кармане ожерелья. Оно по-прежнему связывало ее с миром людей, ее родными и Террином. И поддерживало в разговоре с Матерью. Лишь, когда они договорились, она поняла, что может расслабиться и уже не теребить жемчужины, сжимая их до боли в пальцах, чтобы не сдержать дрожь и сохранить силы, настаивая на включении в условия важного для нее. Ласково погладив кончиками пальцев, она вынула руку из кармана и улыбнулась.

— Вы не меня ждете? — громко поинтересовалась она и быстро сбежала по оставшимся ступеням. Мужчины обернулись и направились к ней навстречу.

— Конечно, тебя, дорогая, — с улыбкой отозвался старший, подходя поближе и подавая руку, — Мы надеялись, что ты не откажешься с нами увидеться.

— Как я могла? — покачала она головой.

Феб маячил за плечом отца, но не вмешивался, с удовольствием наблюдая за происходившем.

— Я так рада вам, — сказала Кастия и, поддавшись порыву, обняла Каведа. Мужчина не удивился. Обнял в ответ, крепко сжав руками. Когда-то, в детстве, он часто подхватывал ее на руки. Также, как других своих детей. И любил также. Зря она об этом предпочла забыть.

— Ты снова с нами, моя девочка, — прошептал он растроганно, разглядывая ее, — И стала больше походить на маму, чем раньше.

Кастия почувствовала, как сладко защемило сердце при этих словах. Подобный тон он мог позволить себе только в общении с женой и детьми, среди остальных слывя малообщительным и суровым. А самой красивой женщиной считал исключительно свою жену. И его фраза о похожести дочерей на мать — была высшим комплиментом, ведь, по его мнению, краше Эо на свете никого не было.

Феб втиснулся между ними, схватил сестру в охапку и немного покружил. Потом поставил на землю и отодвинул на расстояние вытянутых рук, чтобы разглядеть.

— Дай на тебя посмотреть, — сказал он, — и впрямь немного поменялась. Или я уже просто не помню, какой ты была. Тогда так мудрила со своей внешностью, что даже не уверен, кого ты напоминала. А сейчас почти мамина копия. И такая худенькая…

— А тогда я была толстушкой? — со смехом спросила она, а Феб покачал головой.

— Нет, но не такая мягкая и…, — он не смог подобрать слова, а потому по-простому заявил, — домашняя. Да, точно. Именно так. Я слышал, что в мире людей мужчины главенствуют, а женщины дома сидят. Вот и ты стала, как домашняя кошечка, милая и пушистая. За спиной у мужчины, — криво, но очень многозначительно улыбнулся, безмолвно, одними глазами, задавая ей вопрос.

Кастия предпочла этого пока не заметить. Об этом было сложно говорить. Сейчас, когда еще ничего неизвестно, и она не уверена — в своих силах, обещаниях Матери и будущем.

— Есть такие порядки, — согласилась с братом, — В новой жизни мне не было необходимости бегать, а раньше, здесь, разумеется, с Хитой и Летой занималась упражнениями. "Чтобы быть не хуже Дии", — засмеялась она, — Вот вернусь и придется наверстывать…

— А сейчас ты пока не вернулась домой? — нахмурился отец.

— Пока нет, пап, — почувствовав небольшую грусть при этих словах, ответила девушка, вспомнив, как совсем малышкой до всех передряг называла его.

— Когда же ты вернешься? — спросил он. — Разве не хватит тебе уже проверок и испытаний?

— Пока нет, но вернусь. Пап, прости, — прошептала она, — Я так виновата. Мы говорили тогда, а я тебя обидела.

— Я не обиделся, — великодушно заявил мужчина, — Потом-то понял, что ты скрытничала, потому и старалась оттолкнуть. Мне жаль, малышка, что ты не сказала о своей затее.

— А ты бы мне рассказал, почему мне нельзя рядом с тем разломом не то, что строить, но и даже бывать? — быстро спросила Кастия.

— Если бы ты прямо спросила, то ответил, — просто сообщил он, при этом поморщившись.

Ответить правдиво, не скрывая, ему удавалось довольно легко. Только следовало пояснить: "сейчас", когда уже все произошло — мог рассказать, но тогда, когда был хоть один шанс избежать всего этого ужаса — не хотел ни в коем случае. Ия проявляла немыслимую легкость по отношению ко многим вещам. Чаще всего — в ущерб себе и миру. Что могла еще натворить она тогда, зная, насколько сильна? Они и сами не знали этого.

— Мы с мамой собирались тебе рассказать, — продолжил с горечью, — но долго не могли решиться. Тянули время, не знали, как ты отреагируешь. Надеялись, что у нас еще будет возможность… Тебя надо было учить, но…

— Вы думали, что будет хуже? Неуправляемая разрушительница, — догадалась девушка, а отец, сожалея, пожал плечами.

— Мама поэтому не захотела со мной встречаться? — стараясь, чтобы голос не дрогнул, спросила она, а мужчины дружно запротестовали:

— Твоя мама здесь, — сказал отец.

— Пошла ругаться со Старухой. Вы с ней разминулись на пороге, — заявил брат, хмыкнув.

— Что?! Она говорит…, — ахнула Кастия, пораженная его словами. — Феб, это ты так называешь Мать?

— Феб, так нельзя говорить! — одновременно с ней одернул непочтительного сына отец.

— Ну хорошо, — согласился Феб, — прозвучало грубо. Обычно ее именую "бабушкой", — сообщил он.

— Нарываешься, — протянул Кавед с усмешкой, — Думаешь, за этакое непочтение не получишь достойного наказания? Твоя прародительница — изрядно злопамятная и обидчивая дама.

Кастия кивнула, протянула руку и ласково погладила брата по щеке, разглядывая лицо.

— Феб, не дразни ее, — укоризненно попросила она, а брат фыркнул, независимо вскинув голову.

— Ий, побыстрее решай свои вопросы там и возвращайся, — попросил он неожиданно, — она обещала выслушать меня, когда ты совсем вернешься. Мне очень надо.

— Конечно. Хорошо, — пообещала девушка, видя, что Феб серьезен, как никогда раньше. Она бы хотела расспрашивать его подробнее, но по брошенному братом на отца взгляду поняла, что сейчас этого не стоит делать.

— Что за дела у тебя с создательницей, сын? — спросил он, а Феб, лучисто улыбнувшись, легкомысленно пожал плечами.

— Она меня к порядку призывает, но ты же знаешь — я ничего не нарушаю, — и не соврал ни одним словом. Кастия оценила это.

Кавед подозрительно его разглядывал, но сын не сдался, продолжая изображать невозмутимость. По его виду девушка поняла, что пора вмешаться и спасать.

— Вам тогда сильно досталось от нашей родственницы, пап? — спросила она. Кавед слегка поморщившись, отмахнулся.

— Не больше ожидаемого. Мы заслужили, потому что в чем-то были виноваты. В действительности же Мать вовремя вернулась. Это касалось и тебя, и нас всех, и мира в целом, — ответил он.

— У папы сложные отношения с тещей, — хмыкнул брат и поделился, — Представляешь, Ий, они все — старшие, имею в виду, до сих пор отказываются говорить, зачем в ту ночь собирались на Большой Совет, и что им сказала Мать. Я немного видел, но без звука. Могу лишь догадываться.

— Охламон, — заключил отец, решив отшутиться.

Кастия с улыбкой покачала головой. Ее брат всегда любил разгадывать тайны, но эти ему явно не давались, иначе он бы не завел про них разговор. Вот только отец не будет его просвещать, это девушка знала слишком хорошо. Не зря Мать и старшие оберегали свои тайны.

"Придет время, Феб, и ты все узнаешь", — подумала она, обменявшись с отцом понимающими взглядами. При этом Кавед заметно помрачнел, осознав, откуда дочь могла что-либо узнать.

— Ия, о чем вы с ней говорили? — неожиданно со спины на нее налетела взволнованная Эо, появившись, как всегда, внезапно. Она развернула девушку к себе и крепко обняла, ощупывая.

— Ну, мам, ты же меня помнешь, — как маленькая девочка когда-то в детстве, проговорила беспомощно Кастия, больше для вида протестуя, а по-настоящему радуясь, что мать пришла.

Увидев ожидавших ее отца и брата, она расстроилась. Неужели Эо больше не желала ее видеть? Но ведь в мире людей ветра приглядывали за ней, как и солнце — она улыбнулась сквозь слезы брату, скорчившему забавную мордашку, — огонь, вода и даже животные. Кстати, раньше она с ними не дружила, а среди людей — напротив. К ней были расположены собаки, кошки, птицы. И чайка была ее глазами в тот памятный день, когда случилась катастрофа.

— Что она у тебя потребовала? — настойчиво спросила Эо, не отпуская дочь из рук и заглядывая в лицо в поисках ответа, — Что она от тебя хочет?

— Мам…

— Ясно, — вздохнула богиня, — говорить ты не можешь. Только я и так догадываюсь, о чем шла речь. Искренне надеюсь, что ошибаюсь, но она получила, что хотела. Слишком уж довольная… Я ведь права? Ох, дочь, ты слишком порывиста. С Матерью стоит договариваться, только имея на руках нечто ей крайне необходимое и следить за формулировкой условий. Она не раз нарушала обещания. Надеюсь, ты это учла, Кастия. Если же нет, то ищи выход из этой ситуации. Я помогу всем, — женщина выразительно посмотрела ей в лицо. Кавед за ее спиной встревоженным голосом поинтересовался:

— Тебе удалось поговорить с Матерью, дорогая? Что ей нужно от нашей девочки?

— Кажется, я догадываюсь, что ей надо, — сообщил Феб, — Только, мам, у Ии, по-моему, есть шанс переиграть ее.

— Я решила вернуть свое первое имя, — заметила Кастия многозначительно, — прошу это учесть, — улыбнулась и добавила, — родители правы — всем пора повзрослеть. А шанс переиграть… Может и есть. Это покажет время.

Глава 21

— …Перед тем, как зайти за горизонт, солнце прячется за лесом и скалами. Наш двор и дом окутывает теплый красноватый свет. Причудливые тени ложатся на деревья, кустарники и цветочные кусты. У меня большой сад, в нем много самых разных растений, в том числе чужестранных, которые привез, вернее, заказал и купил, Террин. В утро перед катастрофой у нас зацвел новый кустарник. Я не знаю его названия, а с виду он совсем невзрачный, серовато-зеленые листочки блекло-синеватые мелкие цветочки. Но запах… Он разносился по всему саду. Такой сладковатый, но очень свежий, — Кастия мечтательно улыбнулась, — Я не успела сказать о нем Террину. Он мне подарил вот это ожерелье, — она вынула из кармана жемчуг и протянула матери.

— Какая красота, — сказала она, принимая его и разглядывая, — нет, действительно, я так думаю, — сообщила дочери, посмотрев на нее и возвращая ожерелье, — ведь это сделано для тебя. Он сам? — покачала головой, — у нас здесь нет необходимости в таких вещах, мы же и сами все можем. А в мире людей они дороги. К тому же это — знак внимания любимой, — она улыбнулась, — твой отец мне раньше создавал разные украшения. Мне было приятно.

— Сейчас нет? — спросила Кастия.

— Сейчас реже, — поправила Эо, — а что это было за растение, о котором ты говоришь? У него есть название? Возможно, оно есть среди цветов Мерты…

— Не знаю, — покачала головой девушка, — У Террина не смогла спросить. Я лишь с мамой…, — смутилась, осеклась, бросила взгляд на родную маму, но, увидев, что она немного смущенно улыбнулась при этих словах, не высказывая обиды или неодобрения, вновь перевела взгляд на постепенно приглушавших свой свет Авилиров вокруг и продолжила, — обсудила его, но она не знает о нем. Мы с мамой Ялмой и Карой занимаемся травами для лечения. Они очень хорошо в них разбираются. До замужества я выращивала травы вместе с ними, теперь — сама, но постоянно бегаю за советами и помощью. Террин достает семена растений, которых у нас нет. Мы потихоньку принимаем чужие травы для лечения. Это очень занимательно и ставим разные опыты с ними. Но в последние недели я все забросила. Даже дома не живу, — посмотрела виноватым взглядом на ближайший к ним ухоженный домик, где "жили души", — не смогла там жить без него… Без Террина, — и надолго замолчала, забыв, что еще хотела рассказать о своей человеческой жизни.

Эо изобразила улыбку сквозь слезы, глубоко вздохнула и похлопала дочь по руке. Девушка с самого начала их разговора дала понять, что обнимать ее в утешение не стоит, потому женщина удержалась от этого порыва, не зная, куда деть руки.

— Я понимаю, почему ты решила с ней договориться, — после долгого молчания сказала она, — Ради тех, кого любим, мы пересматриваем многие свои убеждения и привычки, — немного помолчала перед тем, как спросить, — Я так понимаю, здесь похожий свет, как в том мире перед закатом?

— Да, — кивнула Кастия, не сводя взгляда с раскинувшейся перед ними Смертной обители.

Они покинули Верхний мир, оставив Каведа и Феба, и перенеслись в Нижний, именуемый Смертной обителью. Выйдя из беседки, используемой "верхними" богами для перемещения в этот мир, не стали торопиться в Дом Судьбы, где их ждала Мерта, главная Смертная Богиня.

Поймав мимо пробегавшего мальчишку из местных живых, передали с ним весточку для нее, а сами неторопливо направились в противоположную сторону. Устав бродить по ухоженным аллеям и любоваться многочисленными цветами и вдыхать их в полном смысле слова неземной и чарующий аромат, дамы уселись на лужайку неподалеку от ближайшего "жилого" квартала под одним из Авилиров.

Буквально через двадцать шагов был заборчик одного из домика, и они видели, что там происходит. В небольшом зеленом дворике бегали детишки под присмотром пожилой женщины. Внутри двора вдоль забора были посажены невысокие, как поняла Кастия, плодовые кустарники и цветы.

— Эти домики и существа, — неуверенно начала Эо, — очень похожи на поселок, в котором ты жила?

— Да, очень. Только здесь видимость жизни, а не сама жизнь во плоти. Эти души не живут по-настоящему. Когда я была меньше, то очень часто бывала здесь, — призналась девушка смущенно, — подружилась с Хитой и Летой и у них гостила. Однажды пришла сюда и почти весь день бродила по "жилым кварталам", разглядывая домики и заглядывая внутрь. Меня поразило то, что здесь происходило. С виду — полноценная жизнь, но если посидеть у каждого домика подольше, то ты увидишь, что такое эти домики и поселки в действительности.

Из дома вышла молодая женщина с тазом в руках и направилась на заднюю часть двора, где между двух деревьев с неизвестными синеватыми плодами были, очевидно, натянуты веревки. На них она стала развешивать простыни и одежду.

Затем вышел мужчина, по-видимому, ее муж и отец детишек, подошел к ней. Женщина старательно расправляла на веревках белье, а он стоял рядом, помогал с особенно большими и тяжелыми вещами. Они о чем-то беседовали и смеялись. После обмена особенно бурно мнениями она шутливо шлепнула его какой-то мокрой вещью, а он ее поймал и обнял. И они долго целовались, спрятавшись от детей и их няньки за толком неразвешенной простынью.

Ветерок играл с бельем, обрывал лепестки цветов и разносил их далеко вокруг. Откуда-тоиз-под куста выбрался, потягиваясь, когда-то белый, но от земли очень пыльный и грязный пес и полез к парочке ластиться, пачкая низко свисавший край чистого полотнища своим замызганным боком. Влажная ткань и пыльный пес — и вот белье, которое наиболее низко висело, стало снова грязным. А пес пошел вдоль других вещей, пачкая их.

Женщина возмутилась и принялась отгонять озорника, призывая мужа ей помочь. Он рассмеялся, покачал головой, но присоединился. Они вместе, отчаянно смеясь, пытались отогнать пса, который воспринял это все как игру. Вскоре парочка поняла бесполезность этих действий и принялась собирать испачканное белье для новой стирки.

Пес побежал к детям, прыгал вокруг, радовался, лез им в лица и облизывал руки. Муж забрал таз с бельем и обнял жену. Они подошли к крыльцу дома, где присели рядом с пожилой женщиной на лавку и долго любовались, как играли их дети.

А потом вдруг они все — пара, нянька, пес и дети — исчезли. Дом и двор некоторое время мерцали. Эо и Кастия наблюдали, как спустя мгновение они пропали.

— Что произошло? — недоуменно обернулась Эо к дочери.

— Это — замершая во времени картинка. Эпизод счастливой жизни этих душ, — ответила грустно Кастия, — Из ряда таких отрывков создается "жизнь". В каждом из домиков — она своя.

— Подожди, И… Кастия, — запнувшись, едва по привычке не назвав дочь укороченным именем, спросила женщина, потрясенно наблюдая, как обновляется лужайка, — как же так? Я сколько раз смотрела на эти домики и их обитателей. Такого точно не наблюдала…

Тем временем, на пустой лужайке из воздуха появился фундамент, и спустя миг дом сам собой построился. Возник заборчик, выросли деревья, кусты и цветы. Через мгновение во двор из домика выбежали дети. Теперь они были постарше. И их стало больше. За ними, кряхтя и охая, вышла та же пожилая женщина, с трудом устроившаяся на лавке у дома.

— Ты не приглядывалась, — пояснила девушка с улыбкой, — я тоже не сразу поняла, как устроено здесь. Тетя Мерта мне сказала, что у каждой души есть такие воспоминания. И они могут их "оживлять", оказавшись здесь.

— У всех одинаковые? — нахмурилась мать.

— Не обязательно, — отрицательно покачала головой дочь, — но иногда они совпадают. Тетушка отвела меня и показала несколько таких картинок.

— Что??

— Ничего такого, мам, — засмеялась Кастия, — обычно картинки — очень милые, семейные и трогательные. А разные "эдакие" я не видела, хотя понимаю, что они тоже могут быть.

— Я не знала об этой стороне жизни Смертной обители, — призналась Эо с улыбкой, — думала, что "жилые кварталы" — это ряды сосудов с душами. И, знаешь ли, пугало такое хорошенькое будущее, — возвела глаза вверх и передернулась.

— Нет, здесь почти жизнь. К тому же все эти поселки и кварталы — временное явление. Оно, конечно, может длиться столетиями, пока души не решатся на перерождение, но не окончание жизни как таковое, — сообщила Кастия, — Меня умиляли эти картинки. А однажды я долго плакала, когда тетушка показала одну подобную картинку и рассказала, что это было единственное счастливое воспоминание о жизни к той пары. Сразу после нескольких лет брака деревня подверглась нападению, мужа и детей убили, а жену увели в плен. Спустя долгое время, ужасно страдая от захватчиков, она умерла и покинула тот мир. Ее душа стремилась сюда, к родным. Они потом очень долго не решались на перерождение.

— Почему? Ведь их жизнь могла сложиться более счастливо, — удивилась мать.

— Они настрадались. Особенно, женщина. Боялась повторения. И что может не встретить любимого мужа. Разминуться, — ответила дочь грустно.

— Так может произойти? Разве две любящие души могут не встретиться?

— Если они не будут стремиться к встрече или перестанут верить в свою любовь, то могут. Тетушка сказала, что Судьба их попытается свести, но если одна из душ откажется, то их любовь не вернется.

— Как все сложно, — задумчиво протянула Эо, не замечая удивления девушки, — надо будет это обсудить с твоим отцом.

— Что именно обсудить? — насторожилась Кастия, — Вы собираетесь пойти на перерождение? Зачем? Что здесь произошло в мое отсутствие?

Эо нарочито безмятежно улыбнулась в ответ и вновь обратилась к домику, где прокручивалось очередное воспоминание счастливой жизни той семьи.

— Нам уже пора уходить, — с сожалением проговорила она, поднимаясь с травы и убирая последствия сидения на ней, заметные на светлоголубой ткани своего платья. Кастия последовала ее примеру.

— Мам, что ты задумала? — спросила она, разглядывая женщину, которая явно не хотела покидать их уютное убежище, — Сколько здесь прошло времени с моего ухода?

Авилиры еще больше приглушили свой свет. В Смертной обители наступал ранний вечер. Где-то в кустах застрекотало и затрещало. Звук был похож на сверчков или цикад, каких Кастия слышала в мире людей в это время.

— В рамках мира — лишь мгновение, — слегка улыбнулась Эо, оборачиваясь к дочери. А та подумала, что не зря эту женщину называли прекраснейшей представительницей божественного мира, а отец почитал за эталон красоты.

Роскошные золотые кудри Эо против обыкновения были полностью убраны в высокую прическу, слегка прижатую обручем с драгоценностями, открывая тонкие и правильные черты лица. И, конечно, минимальное количество косметических ухищрений. Только раньше в них вообще не было необходимости.

— Ты изменилась, — продолжила дочь с сожалением в голосе, — Стала…

— Старше? Менее красивой и молодой, — с пониманием предположила Эо, кивнув. — Думаю, это более правильно.

— Раньше ты так не считала. Да и никто так не считает. Все, кого я знаю, стараются выглядеть моложе, — заметила девушка, — Феб что-то говорил о разборках с Матерью.

— Иногда ему лучше промолчать, — грустно заметила женщина, — Чего он добивается — неизвестно… Как я рада тебя видеть, милая, — она не удержалась и стремительно обняла Кастию, крепко прижав к себе, — Девочка моя, сколько на тебя всего свалилось.

Девушка растерянно ответила на объятия, удивившись поведению матери. Как жаль, что раньше разные глупости мешали им быть ближе. Побыв дочерью Ялмы и Хаида, она больше ценила семейные отношения. И теперь ей было и приятно внимание матери, и немного непривычно. Кастия отстранилась от нее и заглянула в лицо.

— Что еще произошло за это время? — спросила она, а Эо смахнула слезы и покачала головой, не желая отвечать.

— Я настаиваю, мам, — настаивала на своем девушка и на всякий случай предупредила, — Могу и у Матери спросить. Она, в отличии от тебя, будет рада меня просветить…

Глаза Эо все же наполнились слезами, она взволнованно посмотрела на дочь, обхватив тонкими, но неожиданно сильными руками ее плечи. Молчала, пытливо разглядывая ее лицо. Кастия упрямо не отводила взгляд, и женщина прерывисто вздохнула, сдаваясь.

— Упрямица! — выдала она, помедлив. — Да, был разговор, и мы заключили сделку. Она считает, что мы мешаем развитию мира, — дочь нахмурилась, а мать пояснила, — Напомнила, что когда-то мы сами выступили против своих родителей, потому что видели мир иначе, но нам не давали свободу. И мы свергли их. Она сказала: "Если вы не хотите, чтобы ваши дети пошли тем же путем, то добровольно передайте власть и уйдите в сторону".

— Что? — удивленно спросила Кастия, перед внутренним взором которой промелькнули ранее просмотренные картины. — Ведь это не было предложением, не так ли? И как вы это приняли?

Возможно, в чем-то Мать права, но настолько решительно и болезненно это воплотить в жизнь. Если она не ошибается, то родители были против. Должны быть. Улыбнувшись мимолетно, что говорило о том, что эта новость давно пережита и не раз обдумана, Эо с кивком подтвердила:

— Мы были более, чем удивлены. Само заявление шокировало, но потом, обдумав, согласились.

— Почему?

— Передать свою власть после столь длительного периода — пугает, но она сказала, чтобы преемников каждый себе готовил сам. Кого я выберу? Разумеется, своего ребенка, — Эо повела плечом, вскинув бровь, глядя на дочь, — а в этом случае все не так страшно звучит. Да и выглядит. Подумав, понимаю, что она была права. Не думала, что такое произойдет. И что я с ней соглашусь, — и усмехнувшись, отвернулась, выбираясь на аллею.

— У вас с ней тоже сложный отношения, — заметила насколько могла мягко Кастия, следуя за матерью.

— Да, — согласилась женщина, с горечью — они не задались с самого начала. Я очень не хотела на нее быть похожей, а сама повторила почти во всем…, — обернулась, посмотрела на дочь, как бы сомневаясь, но потом, наверное, решилась, потому что призналась, — Она тоже оставила нас с братом в раннем детстве… Она об этом не говорила? Что у нее было двое детей? — Эо кивнула в ответ на удивление дочери, которая во все глаза смотрела на нее, — Раз уж зашла речь, то расскажу. Мы с ним были, как Феб и Уна — рожденные вместе. Он был умнее, сильнее и решительнее меня. Наш отец не стал его слушать…

— А Мать? — перебила Кастия. Мать не говорила, что у нее было двое детей. "Эо — мой ребенок. Я ее родила", — заявила она.

— Она…, — Эо, нехотя, пояснила, — жила уже давно отдельно. Почти сразу наигралась в мать, заскучала и отправилась искать новое. У нее так было всегда. Заскучала — новый мужчина…

— Видела я этих "мужчин". Они, вообще-то, чудовища, мам, — заметила задумчиво дочь, а мать негромко рассмеялась.

— Мы все — чудовища, Кастия, в той или иной степени, — сообщила она, продолжая свой горький рассказ, — Так, перебирая подходящих самцов, она и создала Первых. Сначала они все были одинаковыми, ничем не выделялись. Жили мирно, поделили пастбища и угодья, сторонились друг друга. Потом она влилась в их жизнь и стала менять. Возможно, воздействовала на их разум или душу, но именно ее бывшие потом выдвинулись вперед, убрали соперников и врагов, захватили и поделили между собой мир и создали еще два.

— Она сказала, что "если чудовищам даровать души, то они станут Первыми", — припомнила Кастия, — Так и происходило?

— Наверное. Я не знаю, — пожала плечами мать, — Меня это не интересовало. Я на нее обижалась и старалась избегать. С ней общался брат. Наш с Эолом отец был ее первым "мужем", потом были и другие. Но своих детей она больше не заводила, к счастью или нет. Кавед, Криан, Вета, Мерта — родились от новых жен ее бывших. Первые оказались замечательными создателями, нам такое не было ведомо, — грустно призналась Эо, — а вот мой брат, Эол, многое мог. Насколько я знаю, он просил поддержки Матери, но она была снова занята. Брат попытался настоять на своем, а отец был против. И в стычке он его убил, — почти буднично сообщила она, жестко завершив свою речь тем, что поразило Кастию, — Мать ничего не сделала. Я попросила помощи у Каведа и Криана. Мы выработали план и выполнили его.

Глава 22

— Ох, мам, — прошептала Кастия, — Она мне все показала, но я не знала, что тот, с кого все началось… что это был ее сын и твой брат.

— По крайней мере, спасибо ей, что не стала скрывать. А то назвала бы "случайной жертвой", — сжала крепко челюсти Эо, почти процедив ответ.

— Вас с братом назвали похожими именами? — попыталась перевести разговор девушка.

— Нет, — возразила женщина, — когда он погиб, я взяла себе на память его имя, отбросив одну букву. Начало традиции менять свое имя в нашей семье положила я, дорогая. Потому и не возражала, когда ты сократила свое.

— Мам…, — дочь потянулась к матери обнять. В отличии от нее самой, Эо не возражала против такого утешения.

— Самое горькое и ужасное, что к сожалению, я ее повторила почти полностью, — обреченно прошептала она, — Мои дети — сын и дочь — едва не погибли из-за моего недосмотра и трусости.

— Мам, я сама это затеяла, — тихо проговорила дочь, — Феб там оказался случайно, но мы выстояли. Спаслись! Вот она — я! — нарочито радостно вскинула руки и улыбнулась, стараясь успокоить мать, но это не сработало.

— Я надеюсь, что никому из нас больше не придется увидеть сосуд с вот таким крошечным светлячком, — настойчиво прошептала женщина, показав насколько маленьким был тот свет, — и знать, что это — душа твоего ребенка, который едва не погиб из-за твоих же ошибок.

— Вы приглядывали за мной, — утвердительно сообщила Кастия, всхлипнув, — бабушка Велла говорила, что меня любят вода, солнце, ветер и даже животные. Это были вы. Не спорь, мам. Теперь я это точно знаю. За день до катастрофы над горой в центре нашего острова стал клубиться дым. Помня ее характер — медлительный поначалу, но огненный и своенравный — потом, все опасались, что она скоро проснется. Я знаю только одного че… одного способного укротить пламя, — поправила себя она, — Это ведь сделал папа. Он утихомирил нашу гору на Синтери. Большую часть времени в ней дремлет вулкан. Когда же он просыпается, то способен засыпать пеплом все вокруг, а его лава… На горных склонах живет много людей, там и город, и много поселков. И Храм, в котором в тот день спасалось много людей. И я в том числе. Вторая Волна дошла до лестницы перед Храмом. Я видела ее своими глазами… Если бы еще и вулкан начал извергаться… Мы бы не выжили, — прошептала совсем тихо, беззвучно плача, не сводя глаз с матери. Та тоже плакала.

— На Синтери так много погибших и пропавших, но их могло быть значительно больше, — продолжила девушка, — Не говори, что я ошибаюсь, — умоляюще сложив руки, прошептала, — Мам, вы часто бываете в мире людей. В твоем Храме проступают картинки из жизни богов. Одна из них — история нашего с Фебом противостояния со Змеем! А картины, изображавшие богиню Небес, очень похожи на тебя настоящую. Странные сны, картинки, рассказы о Богах, озарения, которые время от времени начинают посещать людей, — перечислила она, — это все свидетельства вашего присутствия. Но это запрещено. Вас накажут за это. Или уже наказали…

— Уже не страшно, — прошептала Эо, взяв руки дочери в свои, стараясь успокоить и пояснить, — но как еще можно было помочь? Мы раньше почти не касались того мира, а теперь — я вижу свои ошибки… У тебя там хорошая семья? Поэтому ты хочешь к ним вернуться? — пристально глядя на нее, с печальной улыбкой спросила женщина.

— Очень хорошая, — улыбнулась Кастия и спохватилась, — Ты обижена, мам? — дождавшись отрицательного ответа, с признательностью произнесла, — Спасибо, мам, тебе, папе, Фебу — всем, кто участвует в нашей жизни! Вы столько людей спасли.

— Благодаря этим вылазкам, мы увидели, что происходит, — призналась женщина и твердым голосом заявила, — И не собирались допускать, чтобы ты еще раз умерла, — а к этому шло. Ты права, вулкан просыпался… Море было уже не остановить. Криан и Алистон почти поседели, но все было безуспешно. А, будь, что будет! За свое вмешательство я отвечу, чтобы мне не придумали в качестве наказания. Знаю, что остальные думают также.

— Людей, — ужаснулась девушка, — никто не собирался спасать?

— В том и проблема, Кастия. Мы всегда были очень далеки от мира людей. Они — там, а мы — здесь. Наши действия, конечно же, влияли на их жизнь, но кто из нас об этом думал?… И заботился о них… К счастью, мы вовремя успели осознать, что, кроме нас, мир людей спасать некому. Пока тебя туда не отправили. Оказывается, это был действенный способ привлечь наше внимание, — грустно констатировала она, — Не переживай, дочь, все устроится! — улыбнулась даже без видимости вины.

— Ох, мам, — покачала головой девушка, видя упрямо выставленный подбородок и с вызовом вскинутую бровь, — и ты еще говоришь, что это я — упрямая? В кого же мне быть иной?

— Не в кого, — с улыбкой согласилась женщина, отступая на шаг назад, — пойдем, нас уже ждет Мерта.

— Она же сможет подождать еще немного? — задумчиво уточнила Кастия, отпуская руку матери и снова бросив взгляд на домик, от которого они еще не успели отойти.

— Что ты задумала? — спросила Эо, тоже поворачиваясь в ту сторону, где как раз в этот момент женщина, достигшая среднего человеческого возраста, о чем-то беседовала под цветущим деревом с дочерью-подростком. Ветерок ласково осыпал их бело-розовыми лепестками, срывая их и кружа над двориком.

— Я думаю, что правильно поняла, — неопределенно ответила девушка, разглядывая дочь и женщину, — Лета часто говорила, что ничего случайного не бывает. Мне и раньше казалась знакомой эта семья. По крайней мере, женщина. А теперь вижу, что она мне более, чем знакома. Женщина — бабушка Велла, а девочка — моя мама Ялма в детстве.

— Ялма же — живая. Как она может здесь быть? — разглядывая беседовавшую парочку, Эо прошла поближе к домику, вернувшись на лужайку.

— В домике "живут" две души, это — их воспоминания. Так бывает, — в задумчивости, все еще раздумывая, произнесла Кастия, — Детей здесь нет… Не может быть. Все дети бабушки — живы, я точно знаю. Не знаю, как объяснить, — махнула рукой в замешательств, — лучше спросить у тетушки. Но в этих "постановках" душам помогают представители местных народов. Изображают детей, друзей, родных. И заодно приглядывают.

— Зачем? — удивилась женщина.

— Чтобы каждая душа пребывала в умиротворении и стремилась к перерождению. Круговорот мира, — ответила девушка.

— Ты хочешь вмешаться в "жизнь" этой души? — догадалась мать, — Думаешь, получится?

— Я попробую, — мельком посмотрела на нее Кастия, проверяя реакцию, — Ты подождешь меня здесь?

— Почему ты думаешь, что это — "бабушка Велла"? Для меня они все одинаковые. Что в этом домике, что в соседнем…, — задумчиво, переводя взгляд с одного строения на другое, проговорила богиня.

— Я что-то чувствую по отношению к ней, — сказала ее дочь, прижав руку к груди и неосознанно потерев в районе сердца, — Хотела спросить тетушку и подруг о том, могу ли увидеть и пообщаться с душой бабушки Веллы, но такое… чувство, что я ее сама нашла, — решившись, направилась к домику, попросив мать напоследок, — Подожди меня. Я сейчас вернусь.

Подойдя к белому забору из толстых столбиков — такие строили обычно сильфиды, чей городок она сегодня уже посетила при выходе из Храма, а синтерийцы предпочитали камень дереву — девушка застыла в нерешительности. Остался последний шаг, и она боялась его сделать. Раздумывая, правильно ли поступает — в чужих владениях без спроса у хозяев намеревалась донимать душу, не знала, захочет ли она с ней общаться, да и получится ли встреча — постояла у забора. Оглянулась по сторонам в поисках ответа и получила его.

В отличии от матери она различала души. Они были разными. В соседнем "жила" платиновая блондинка, явно родом севернее Синтери. Люди говорили, что, чем дальше на север, тем люди выше и мощнее. У них светлые волосы, глаза и кожа, как у этой души и ее родных. Там носят теплую одежду и любят холода и снег. Если она не ошибается, то вот это нечто снежно-белое в соседнем дворике, в котором играют дети, он и есть.

Дальше был домик, во дворе которого росли странные деревья — огромные в обхвате, чешуйчатые стволы с пучком огромных листьев на верхушке. С одного края к этому домику подступала река Судьбы, но из дворика она выглядела как берег моря. "Жители" были жгуче черные — волосы, глаза и даже кожа! Надо же, оказывается, в мире есть и такие создания.

Кастия покачала головой. Позади нее кашлянула Эо, напоминая о себе и как бы спрашивая: "Что ты решила? Ты идешь или возвращаешься?" И девушка решилась. Ведь она же была уверена, что эта душа — бабушки Веллы, а потому трусить и медлить — последнее дело. Особенно, сейчас, когда время, данное ей на встречи с родными в этом мире, безвозвратно уходит.

Кастия помнила бабушку, хоть она и покинула их мир уже давно. Только теперь женщина была помоложе. Хотя, если подождать еще, не только повзрослеет, но и постареть успеет. Но были ли в более поздние циклы ее жизни настолько счастливые моменты, чтобы здесь проигрываться? Чтобы Кастия в них попала и была узнана?

Женщина, к которой она направлялась, была брюнеткой, стройной, даже худощавой и очень привлекательной. По возрасту в этот миг она была немного моложе Ялмы. Ее старшему ребенку исполнилось примерно двадцать циклов. В жизни, там в мире людей, его звали Карс. Старший брат ее мамы… Ялмы, конечно.

В этот момент "жители" домика замерцали и исчезли. Кастия как раз шагнула к калитке и едва успела убрать руку, чтобы не попасть в мерцающий контур. Сначала исчезли они, потом все содержимое дворика, потом — дом и сам забор.

Девушка прерывисто вздохнула. Руки мелко задрожали. В голове мелькнуло: "Что случилось, если бы я успела войти?"

Несколько долгих моментов лужайка была пуста. А потом началось новое воспоминание. Вновь возник забор, на лужайке — дом, из которого выбежали дети.

"Вернее, внуки", — подумала Кастия, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. Она сегодня — просто лейка. Оказалось, что в этом мире для нее много родного и близкого. В данный момент, как не заплакать, если девочка постарше — Кара, а маленькая — она сама, Кастия. И женщина из домика показалась… Это была ее бабушка. Такая, какой она ее помнила.

Дальше не было сомнений. Девушка шагнула к калитке, открывая ее рывком и стремясь к человеку, которого уже так давно не видела, но все равно скучала и любила.

— Бабушка! — громко окликнула она женщину.

Та медленно повернулась и несколько долгих мгновений ее разглядывала. За это время девушка успела уже передумать множество ситуаций: от того, что ее приняли за ветер, сильфиду или даже дерево или кустарник до "Уходи отсюда, ты — чудовище!", ведь в жизни, даже ненастоящей, сложно принять за внучку изрядно повзрослевшую особу. Особенно, когда эта внучка — маленькая девочка и сидит рядом.

Женщина сморгнула и с сомнением сказала:

— Я тебя знаю. Не понимаю, откуда, и кто ты, но такое чувство, что… знаю, — повторила она.

— Я — Кастия, — представилась девушка.

— Та девочка, которую нашла моя дочь на днях? Моя новая внучка? — Велла с интересом разглядывала осторожно ступавшую на встречу ей девушку, чтобы потом обратить свое внимание на крошечную девчушку, смирно сидевшую на стульчике.

— Откуда ты взялась такая взрослая? — спросила она с любопытством.

— Из мира людей, — не зная, как объяснить, что произошло, сообщила Кастия, которая только сейчас поняла, что бабушка, вообще-то, давно умерла. "Как ей об этом сообщить?"

Велла медленно улыбнулась и пригласила жестом гостью присесть. Умненькая "Кара", шагнув в сторону, куда-то исчезла. Женщина склонилась к маленькой "Кастии", погладив малышку по ярким волосикам, и попросила:

— Кастия, найди Кару. Куда она ушла? — девочка послушно встала со стульчика и сделав шаг, исчезла, как и ее "сестра".

Кастия во плоти, молча, стояла рядом и смотрела на эту картинку, ошеломленная происходившим с ней.

— Как такое может быть? — спросила она у женщины.

— Не знаю, — усмехнулась та, — Присаживайся, дорогая.

— Вы мне верите? — уточнила девушка, устраиваясь на возникший рядом с ней стул.

Женщина улыбнулась, положив руки на стол поверх листочков с рисунками, не отводя взгляда от новоявленной повзрослевшей внучки.

— Я бы сказала, что и встреча эта — невозможна. Но вижу в твоих глазах правду. Такая взрослая Кастия… — она протянула руку и погладила девушку по щеке.

Та не ощутила этого касания. Кто из них был более реален в этот миг — душа умершего человека или человеческое воплощение богини, чужой в этом мире богов и мертвых?

— Прошло очень много циклов с того момента, в который ты пришла, — продолжила Велла, — но я тебе верю. Думаю, что кто-то из нас не в своем мире….

— Да, мы не в нашем мире, — согласилась девушка, боясь не то, что произнести, а даже подумать, где они находятся. К счастью, Велла не спрашивала. Не зря ей всегда казалось, что бабушка знает больше, чем рассказывает.

— Что тебя привело сюда? — спросила Велла, — Надеюсь, ты не умираешь? Ты не выглядишь больной, но почему же ты пришла сюда?

— Потому что наш мир едва не погиб, — с болью произнесла девушка, чувствуя, что действительно только сейчас поняла, зачем сюда пришла, — на Синтери пришла Большая Вода. Было две волны. Они почти смели наш остров, — Велла встревожилась, но не перебивала, хотя ее беспокойство ощущалось настолько сильно, что Кастия постаралась ее успокоить, — наши все живы и целы. Твой дом выше наступившей воды…

В этот момент Велла не выдержала. Полуприкрыв глаза, покачала головой, тихо проговорив:

— Так высоко забралась вода? Сколько жертв… О, ужас!

— Да, жертв много, — согласилась Кастия.

— А ты? — требовательно спросила женщина.

— Я тоже жива, — уверила ее девушка, переходя к главному, — В катастрофе пропал мой муж. В Храме мне явилась Богиня, она позвала меня. И я пришла.

— Ты хочешь вернуть мужа, — уверенно сказала Велла, без сомнений, что так и следовало поступить, что высказала, — Если бы я могла вернуть своего мужа, то пошла бы. Чего она от тебя хочет, Кастия? Ведь не просто так все. Я права?

— Да, все не просто так, — всхлипнув, согласилась девушка, — я боюсь, что это — обман. Что поманила, а сама не выполнит. Все вокруг — мои родители, они живут в этом мире, — и слегка слукавила, не говоря, кто они есть на самом деле, — говорят, что она — очень тяжелый…, - помедлила, подбирая, как ее назвать, чтобы Велла правильно поняла, — нечеловек.

— Если что-то дается без усилий, это редко ценят, — задумчиво проговорила женщина, — Жизнь — сложная и порой тяжелая. Сколько в моей было ситуаций, когда приходилось решаться и действовать, — пристально посмотрела на девушку и настойчивым тоном сообщила, — Действуй, девочка, борись за тех, кто важен и кого любишь. Возможно, расплата будет велика, но разве оно того не стоит? Не бойся, — сказала она, — смело иди вперед и отвечай за свои слова и дела с высоко поднятой головой.

Женщина ласково "погладила" девушку по руке. Кастия проследила за этим жестом, по прежнему ничего не ощущая и безумно жалея об этом. Ей хотелось бы обнять бабушку, в чьих глазах, как и раньше, увидела любовь и понимание.

— Ты выросла правильной, — сообщила женщина, — поэтому тебе сложно и страшно. Но другому… человеку, — она все же использовала это слово, — та Богиня и не предложила бы то, что тебе. Я права?

— Думаю, да, — качнула головой Кастия.

— И что же она от тебя хочет? — мягко поинтересовалась "душа".

— Чтобы я заменила ее со временем.

— Это — тяжелая ноша, — кивнула она, — но ты сможешь, — а потом с улыбкой спросила, — Кстати, за кого ты вышла замуж? Я его знаю?

— Конечно, знаешь, — сквозь слезы улыбнулась девушка, — Это — Террин. И я хочу его вернуть.

— Ты сможешь это сделать, Кастия. Я в тебя верю, — строгим голосом сообщила Велла, — С тебя больше спрашивают, потому что тебе и дано больше многих. Но разве ты боишься ответственности? — девушка покачала головой, а она продолжила, — Значит, будь смелой. Будь самой собой!

Глава 23

Отпуская девушку в мир Богов, Мать сказала, что вернуться к ней она сможет через реку Судьбы и Времени.

— В любом месте войти? — уточнила девушка, поднимаясь с мягкого дивана и возвращая на место подушечку, которую держала в руках весь их разговор, — Или нужно что-то сказать при этом?

— Что ты говорила, когда шла из мира людей ко мне? — вопросом на вопрос ответила Мать, усмехнувшись и откидываясь на спинку своего.

— Ничего. Я шагнула под водопад и очутилась у вас, — сообщила девушка.

— Так и там сделаешь, — пожала плечами женщина, — войдешь в воду и попадешь ко мне. Переход из мира Богов в мир людей только через меня. Ты разочарована? — поинтересовалась с иронией.

— Нет, — просто сообщила Кастия, — Вы же — Творец. Значит, мне надо войти в воду. Хорошо, я сделаю это.

— Я могу тебя забрать и из Верхнего, и из Нижнего мира из любого места и в любой момент, — заявила Мать радостным голосом, — но так у нас с тобой договоренность, то вернуться тебе надо добровольно и самостоятельно. Кстати, ты можешь передумать и остаться, — вдруг неожиданно и обманчиво легко предложила она.

— Как? — удивилась девушка, замерев на месте и во все глаза взирая на собеседницу. — В какой момент своей жизни я вернусь? Сразу после дворца и встречи со Змеем?

— Нет. Там уже прошло время. Все знают, что было в твоем дворце. С чистого листа не получится. Тебе могут высказать, что думают о твоем поступке. Выдержишь? Или тебе подстелить соломки, а им подчистить память? — поинтересовалась Мать.

— Нет, спасибо, — отказалась Кастия, — пусть все знают и выскажут. Мне самой надо понять, что и зачем там произошло. Не надо ничего зачищать. Чтобы там не произошло — это моя жизнь, и я ее приму такой, какая она есть! — твердым голосом сообщила, даже не допуская мысль о трусости.

Мать помолчала, потом кивнула, отпуская девушку. Кастия задумчиво сделала несколько шагов по направлению к выходу из Храма. Не дойдя до него всего пары шагов, она вернулась обратно. В ее голове сформировался вопрос, который она решила задать, пользуясь расположением и выказываемым добродушием прародительницы.

— Что будет в мире людей, если я не вернусь? — спросила, подозревая, что знает, каким будет ответ Матери. Зачем придумывать нечто изощренное, если есть возможность пойти по самому простому пути, не так ли?

— Они найдут твое тело, — пожав плечами, сообщила Мать, подтверждая ее догадку, — Подумаешь, не выдержала ударов судьбы и покончила с собой. Не пережила гибели любимого мужа…

— Что? — не ожидала такого подвоха девушка. Вроде бы и подозревала ответ, но все равно он ее шокировал своей жестокостью.

Мать в ответ на это недоуменно поинтересовалась:

— Тебе есть дело до их чувств? Пострадают и успокоятся. Если ты захочешь, то могу сделать так, словно тебя там и не было никогда, — предложила она.

— Н…нет, не надо, — прошептала Кастия, бессильно опускаясь обратно на диван, потому что ноги отказались ее держать.

Она представила сначала отчаяние родных над ее мертвым телом, а потом пустоту в душе и сердце, как если ее не было вообще в их жизни. Но так было для нее даже еще больнее. В ее жизни они значили так много. Благодаря родителям, братьям, сестре и другим родным, соседям и друзьям она и узнала, что такое вообще — жизнь. Как она сможет отказаться от счастья знать, любить, быть и жить с ними?

— А Террин? Как он?… — прошептала она.

— Как выберешь, так и будет, — спокойно ответила творец, — ты просила, и я его верну….

— В мир людей или сюда?

— У него сейчас распутье. Либо — он погиб и родится снова, чтобы прожить человеческую жизнь, либо — выжил, вернется и проживет свою жизнь до отмеренного ему конца. Ты же знаешь, что каждая жизнь души предопределена? Твои подружки — мории — уже соткали полотно и отрезали нити. Что душа выберет, то и телу его предстоит. Так, что — я его возвращаю обратно? Пусть живет дальше.

— Но меня там уже не будет! — невежливо перебивая, воскликнула девушка, представляя, как это будет выглядеть для ее мужа. Он выжил, а она — пошла и сбросилась со скалы, не выдержав испытания.

— Ты думаешь, он сильно расстроится? — задумчиво протянула Мать, пристально разглядывая собеседницу. — Если тебя не было в его жизни, то он ничего и не потерял.

Кастия незаметно засунула руку в карман и сжала жемчуг. Ей требовалось держать себя в руках. Если спрашивают ее мнение, то у нее есть шанс выбрать самой, а не принять чужое решение. Значит — она еще повоюет.

— Он не будет меня помнить и не узнает, если мы встретимся? — подтверждая свои догадки, произнесла девушка.

— Да, — утвердительно сообщила творец, — Начнете все сначала. Так даже интереснее. Подумай, Кастия. Я тебе даю возможность выбрать — вернуть свои безграничные и возможности и жизнь Богини или мир людей, в котором ты — всего-то недоцелительница с всплесками непонятной силы. Родные и друзья про тебя забудут. А Террин пройдет свой жизненный путь, и ты встретишь его уже здесь. Не человеческая девчонка, а сама Богиня. Прекрасная, юная. С теми силами, что ты получишь, перед тобой никто не устоит, — вкрадчиво уговаривала Мать, — Ты сможешь его изменить или даже слепить себе другого Террина… Подумай, дорогая….

***

— Я уже устала вас ждать, — мягким голосом сообщила старшая богиня Смертной обители, выглядывая в поисках своих гостий из-за цветущих кустов, именуемых Кровью Матери, которые в Смертной обители росли повсеместно, — Просто никаких дел не стало. Бегаю по Обители и вас ищу, а вы тут топчете мои цветники? — беззаботно и даже шутливо поинтересовалась, — Выйдете на аллею, или мне к вам идти? Кстати, что затеваете? Если вдруг заговор против всем известной особы, то я — в деле!

— Мерта, ты еще громче говорить не можешь? — сыронизировала Эо, расправляя плечи, и походкой оскорбленной Владычицы прошествовала по лужайке к родственнице. — Иначе не все желающие поучаствовать тебя услышат! Еще Безумие обидится на гнусное пренебрежение заговором против ее персоны.

Если даже на мгновение серьезно подумать о заговоре, чтобы окончательно свалить Мать, то она ведь обо всем узнает первой. Более того, спровоцирует, подскажет планы и дальнейшие действия. И, вообще, лучше не допускать даже мысли такой, а то с прародительницы станется в нем еще и активно поучаствовать!

С ней и не такое возможно. В любом случае, девушку волновало только то, чтобы Мать и впрямь не обманула ее. Или что ей помешают исполнить обещанное.

Кастия закатила глаза, следуя за матерью и старательно уворачиваясь от потянувшихся к ней веток Крови Матери. С тех пор, как означенное растение ее основательно погрызло, она относилась к нему настороженно и старалась избегать. Колючая вредина же считала ее за родную и усердно "дружило". И, возможно, по-настоящему, кто ж его знает?

— Может, больше не надо заговоров? — осторожно поинтересовалась Кастия, отступая от кустов подальше, пытаясь при этом без ущерба для наряда отобрать у цепких колючек его край.

— Боюсь сейчас я несколько занята, чтобы в этом участвовать, — притворно посетовала Мерта, соглашаясь, — а твоя мать и вовсе предпочитает воевать с ней открыто. Так, что — Мать может обижаться, — заговора не будет. Пожалуй, не в этом столетии даже, — она лучисто улыбнулась девушке, — Как я рада тебя видеть, Ия!

Женщина протянула руки и, как всегда, не дожидаясь согласия или одобрения, обняла ее. Так делала раньше, не стала от давних привычек отказываться и теперь.

"Да, хоть столетие прошло или больше, а тетушка Мерта не изменилась. Лишь постарела, и гораздо значительнее, чем Эо", — заметила Кастия.

— Дай я на тебя посмотрю, — сказала Мерта, отодвигая от себя на расстояние вытянутых рук девушку, но не отпуская, и пристально разглядывая, — Такая же красавица, как и прежде, — сообщила с улыбкой, — Как же я рада тебя снова видеть, Ия.

— Кастия, — поправила девушка, — я вернулась к своему имени, тетушка.

— Вот и хорошо, девочка, — одобрила Мерта, — Это правильно. Нельзя отказываться от имени, данного Судьбой, этим можно ее изменить. И не всегда во благо, — с сожалением уточняя.

В уютном приглушенном красноватом свете наступающего в Смертной обители вечера черты лица ее сгладились и казались чуть мягче, чем раньше. Глубоко посаженные глаза, смотревшие на Кастию и мир вокруг с любовью и симпатией, оказались не темными или черными, как она раньше всегда думала, а светлыми. Знакомого цвета. Серыми или серо-голубыми. В черных волосах, собранных в высокую прическу, напоминавшую венец синтерийской Владычицы, появилась седина, которой раньше почти не было.

Окинув тетушку быстрым взглядом, Кастия кивнула, соглашаясь. Затем порывисто обняла ее, понимая, что соскучилась, невзирая на то, что, по ощущениям, ее прошлая жизнь в облике Ии случилась буквально мгновение назад. Если принимать это во внимание, то с тетушкой она последний раз общалась всего пару дней назад, незадолго до того рокового праздника, а не несколько столетий, как, возможно, произошло.

— Я тоже рада вас видеть, — прошептала она, — Мне кажется, что мы только вчера виделись, но при этом помню, что делала на Синтери. Тетушка Мерта, две мои жизни могли протекать одновременно? Это — особенность реки Судьбы? Или мне все это чудится? Как можно помнить и то, и другое, как будто все происходило одновременно?

Мерта задумчиво покачала головой, отпуская девушку из своих рук, но не сводя с нее глаз, будто не верила, что это действительно — она.

— Я не знаю, — ответила задумчиво, — Мы же не перерождались. Нам это еще только предстоит. Ия…. э, Кастия, тебя тяготит двойственность воспоминаний? Возможно, Лета сможет помочь избавиться от лишних. Мы идем к ней?

Девушка в сопровождении родственниц направлялась к Храму Судьбы, где ее ждала река Судьбы и Времени.

— Нет, — покачала головой Кастия, — ни от чего не буду избавляться. Я возвращаюсь обратно, тетушка. В свою человеческую жизнь.

— Обратно? — удивилась Мерта, всплеснув руками, — Зачем? Разве ты не все сделала, что тебе отмерили?

— Я попросила меня вернуть, — ответила девушка, недоумевая, почему это так расстроило тетушку, — У меня там незавершенная жизнь.

— Не понимаю, — Мерта даже на мгновение зажмурилась от огорчения и покачала головой, отказываясь принимать это решение. Даже Эо казалась менее удивленной и расстроенной. Раз, дочь так решила, то она приняла это. Что такое для Богов столетие? Всего миг. А Мерта была действительно расстроена.

— Тетушка, — позвала Кастия. Женщина отвернулась, будто сдерживая слезы. Тогда вмешалась Эо.

— Мерта, это — правильное решение, — размеренно сказала она, делая ударения на отдельных словах так, что дочь не смогла уловить смысла произнесенного. Вроде бы все сказано верно, но почему-то казалось, что значение речи — иное.

— Мне тоже хочется, — продолжила Эо, — чтобы наша девочка поскорее вернулась, но она не может бросить незавершенные дела. Ты же понимаешь, что если бы ее вернули сейчас к нам, то для того мира Кастия должна умереть… Подумай о ее родных, и всех, тех, кто будет безуспешно ее ждать и искать, — настойчиво завершила она. Кастия нахмурилась, разглядывая женщин. Разве они могут что-то знать? Она же не рассказывала им об этом разговоре.

— Ты же знаешь Мать, дорогая, вряд ли она была бы настолько великодушна, чтобы без дополнительных условий прекратить свою затею. Явно что-то устроила бы. Напоследок, — уже совсем загадочно добавила Эо, глядя на Мерту многозначительно.

Мерта прерывисто вздохнула. Было видно, что она не хочет принимать объяснения. Некоторое время женщина боролась с собой, прежде, чем признала правоту собеседницы и успокоилась. Дрожащими пальцами она вцепилась в протянутую к ней руку Эо, будто ища опору. Спустя еще немного борьбы с собой даже смогла согнать огорчение с лица и кривовато улыбнуться девушке.

— Ты права, Эо. Меня захватила паника, — она посмотрела на Эо и прошептала, — Я так надеялась…

— Я знаю, дорогая, — так же тихо ответила Эо.

— О чем вы? — быстро спросила Кастия, но ее вопрос остался без ответа.

— Спасибо, что напомнила, Эо, — с признательностью проговорила Мерта, — Что-то я сегодня нехорошо себя чувствую, — неловко пояснила для девушки.

— Тетушка Мерта, вы больны? — такого объяснения та не ожидала. Боги не болели. Никогда. Они и не старели, и не умирали на ее памяти.

— Я просто устала, детка, — Мерта печально улыбнулась, — Мне иногда думается, что я этого не дождусь и сама тайно пойду к реке Судьбы…

Кастия хотела уточнить, но Эо предостерегающим жестом попросила этого не делать. Девушка осознала, что ответа не будет, но спрашивать ей запретили. Если упоминание реки Судьбы Мертой было слабой попыткой пошутить, то своей цели она достигла, слегка разрядив ситуацию. Девушка переводила взгляд с матери на тетушку, подозревая, что речь шла совсем о другом. О том, что ей рассказывать не хотят.

— Вы и выглядите измученной, — сообщила девушка с сожалением, затем вновь полюбовалась на сочувствующее лицо матери.

— Есть что-то, чего я не знаю? — спросила у нее с подозрением, — Почему мне кажется, что ты не все рассказала?

Эо кашлянула, а Мерта покачала головой. Спустя миг дамы уже с самыми мирными и безмятежными улыбками, будто и не было никаких странных разговоров, посмотрели на нее. Затем слово взяла мать Кастии, назидательным тоном напомнив:

— Ты тоже не все нам сообщила, дочь. У нас такие же ограничения, как и у тебя. Потому — не расспрашивай о большем, — последнюю фразу она произнесла очень мягко, как просьбу.

Кастия задумчиво кивнула, соглашаясь. Что ж, возможно, Мать запретила. Расспросы ни к чему не приведут. Ни она не может рассказать им больше, ни они — ей. Кстати, в разговоре с бабушкой таких ограничений девушка не ощущала. А с Богами — будто стена вырастала. Да уж, Мать — изрядная затейница.

Эо любящим взором окинула озадаченное лицо девушки и улыбнулась, благодаря за понимание. Мерта, опираясь на ее руку, понемногу восстанавливалась и становилась снова мудрой и спокойной главной Богиней Смертной обители.

— Наша жизнь меняется, Кастия, — неожиданно и немного задумчиво заговорила она, — Вам, молодым, это не казалось очевидным, потому что не с чем было сравнить. Мы, видевшие мир при его рождении, давно замечали тревожные сигналы. Казалось, придуманные нами способы удержания реальности в рамках все еще действуют. Когда прорывалась какая-то угроза, ее замораживали и все возвращалось на свое место. Только никто не предполагал, что и мы для мира опасны, — призналась женщина с видимым сожалением, — и нас, в отличии от тех, кого мы создали, значительно сложнее предугадать и контролировать.

— Мать сказала, что я — ваш опасный эксперимент, — Кастия почувствовала себя виноватой, когда заметила расстроенные взгляды женщин, — Одного моего присутствия хватило пробудить силу, которую вы, сообща, усмирили. Если бы я "сошла с ума", то могла разрушить мир. Ты ведь это имела в виду, тетушка? — ей не требовался ответ, который она сама знала, — Вам были необходимы создатели, чтобы изменить мир, но вы совсем не ожидали, что придется спасать его от них. Точнее, от нас, ведь я не одна такая. Ваши дети — и решение проблем нашего мира, и его возможная погибель. Только, как управлять нами?

— Кастия, не говори так, — попросила Эо, — Все совсем не…

— Мам, все именно так и есть. Я же видела сама. И помню, что известно среди людей, — возразила девушка, — Думаю, я — не первая, кто подверг мир угрозе разрушения. Поэтому вам пришлось согласиться на условия Матери. Ради нас — ваших детей.

— Да, — согласилась Мерта, — наши дети — часть нас, продолжение и самая главная часть мира, способная уничтожить все существующее. Этого мы не смогли предугадать. Потому так и произошло,Кастия. За это нам и предстоит расплата.

Глава 24

— Вот мы и на месте, — сказала Мерта, когда впереди них раскинулась набережная реки Судьбы, освещенная десятками Авилиров, расположенных друг от друга на равном расстоянии.

Около Храма Правосудия Кастия невольно немного отстала от своих спутниц, мирно беседовавших о "рабочих делах". Остановилась в месте, где изгибалась аллея, и окинула взглядом близ лежавшие клумбы. Девушка нагнулась и вдохнула чарующий аромат цветов.

"Жасмин", — само собой в ее голове появилось название скромного кустарника с белыми звездчатыми соцветиями. Этот цветок ей был знаком по человеческой жизни. Именно их они посадили в своем саду с Террином. Те самые незнакомые ей ранее. Судя по всему, куст с невзрачными серо-синими мелкими цветами и пьянящим запахом был собратом этого представителя цветущего сообщества.

С улыбкой она продолжила путь, наслаждаясь плывущим в воздухе ароматом. Ей показалось, что свет Авилиров мигнул.

Она по-прежнему шла по аллее. На ней было великолепное творение лучших воздушных мастериц. Новый аромат духов, преподнесенный вместе с головокружительно объемной корзиной цветов от неизвестного поклонника, сплетаясь с напоенным запахами сотен видов цветов воздухом Смертной обители, кружил голову.

Легкомысленно покачивая на ходу сорванной веточкой, время от времени вдыхала его запах, она предвкушала, как девчонки — Лета и Хита, за которыми направлялась, чтобы забрать на грядущий праздник у Феба, — удивятся, когда узнают, что затевается в Верхнем мире в это вечер.

Приглушенный золотой свет Авилиров напоминал предзакатные часы Верхнего мира, наполняя все теплотой и уютом. Просыпались потихоньку ночные растения и начинали разгораться огоньки на кустах, деревьях, цветах и лужайках. Юные сильфиды, феечки и нимфы собирались в хороводы вдали. Над Обителью зазвенели их негромкие распевы.

"Жизнь прекрасна!" — улыбнувшись, подумала она. Обернулась, посмотреть на ближайший к ней круг, а когда вновь посмотрела перед собой, то едва не уткнулась в возникшую на ее пути преграду.

Девушка слегка отступила назад и разглядела, что дорогу ей преградила высокая громоздкая фигура в черном. Возможно, такое положение было случайным, и он просто вывернулся из-за очередного поворота аллеи, не ожидая ее появления. Все также улыбаясь, она закинула голову, чтобы посмотреть, кого именно встретила и застыла.

Танатос. Главный страх и ужас их мира. Сам его смертейшество Верховный Судья и Палач. Тот самый, чьим орудием работы — Мечом Правосудия непослушную и непоседливую девчонку пугали уставшие от ее проделок няньки. Про него даже ее брат Феб отзывался с осторожностью, признавая, что слышал много всего пугающего, но сам, к счастью, не наблюдал.

— Он — не самый общительный парень из деймосов, — однажды сообщил Феб, когда на одной из вечеринок кто-то назвал его имя, –

— Возможно, это и хорошо, — согласился другой ее брат с легкомысленной улыбкой, — Остальные его братья тоже суровы, но при них меньше шансов подавиться веселящими напитками и умереть.

— Потому что они тебе составят компанию в их распитии, — подхватил кто-то, и разговор о Танатосе на этом закончился. Сам предмет разговора избегал праздников. Никто, кроме его родителей, братьев и, возможно, сестер, даже и не знал, как и чем он жил.

Всем было известно лишь, каким он был при исполнении своих обязанностей, а леденящие подробности об этом надежно излечивало от любопытства к его персоне. В работе же он был настолько суров, что некоторые предпочитали общаться с его отцом — главным Богом Смерти. Один взгляд дядюшки Варда заставлял даже высокомерных Богов признаваться в совершенных грехах со всеми подробностями.

Девушке этого хватало, чтобы бояться и дядюшку, и его старшего сына и наследника до дрожи в коленях. Заочно. На будущее. И в тот миг, увидев его настолько рядом да, к тому же, в рабочем одеянии, она подумала, что ее жизнь закончена. В один миг, забыла, куда и зачем шла, какую шутку затеяла и что запланировала. Сердце забилось, как бешенное, кровь ударила в лицо и потемнело в глазах. Или это вновь моргнули Авилиры?

Кастия вынырнула из воспоминания, поежилась от пробежавшего по спине холодка, неприятно взъерошившего волосы на ее затылке. Заныл, а потом и заболел узор от игл Крови Матери, вольготно раскинувшийся по ее шее и плечам. Напоследок, прежде, чем боль схлынула, будто мелкие иголочки прошлись по всем завиткам, лепесткам и листочкам от затылка до лопаток.

Передернувшись, словно облитая водой кошка, и, вздыбив воображаемую шерсть, Кастия остановилась на месте. Пережидая неприятные впечатления, глубоко и размеренно задышала. Вот, уж кого, она бы не рада была увидеть. В страхе посмотрела по сторонам и наткнулась взглядом на спины ушедших вперед мать и тетки. И больше никого. Ей показалось. Здесь ЕГО не было. К ни го ед . нет

"Слава Богам!" — по привычке скороговоркой произнесла она тихо и ускорила шаг, стараясь догнать родственниц, убегая от неприятного воспоминания.

"Откуда оно взялось?" — подумала она настороженно, — "Это ощущение, что он снова был здесь. Неужели Мать все-таки обманула? И это было предупреждение? Дорогу к реке ей преградит Танатос? Лишит жизни. За что? Да, хотя бы за — как Мать тогда сказала? — "спонтанные всплески непонятной силы", использованные для спасения людей. Чем не нарушение? Или, — девушка даже остановилась, дыша, как загнанный зверек, — срок ее жизни уже истек? Ведь часто Танатос приходил и за такими душами, которые сопротивлялись смерти".

— Ни за что! — твердым голосом сказала сама себе.

Эо обернулась и вопросительно посмотрела на нее. Кастия изобразила дрожавшими губами улыбку, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, отталкивая и опережая родственниц, к реке, чтобы с разбегу запрыгнуть в ее воды, подтверждая свое участие в договоре с Матерью.

Она до дрожи в коленках боялась, что ей не дадут этого сделать. Сама мысль об этом только сейчас появилась в ее голове. Посетовав на свою излишнюю доверчивость, девушка быстрее направилась к реке.

К счастью, Танатос не появился на их пути. Не остановил и не запретил.

На набережной реки их ждала тоненькая девичья фигурка в светлых одеждах. Легкий ветерок трепал ее длинные черные волосы. Тонкие черты лица и добрая улыбка выдавали ее родство с хозяйкой Смертной обители.

— Лета! — воскликнула Кастия, ускоряя шаг и огибая мать, чтобы обнять ближайшую подругу, — Ты пришла меняя проводить? По работе или зову души?

Лета протянула руки и пошла навстречу ей.

— Как ты похожа на… — заговорила она, потом осеклась, помолчала и, как будто, так и было задумано продолжила, выглядывая кого-то за спиной подруги, — на свою маму. Тебе так лучше идет. Не обижайся, милая, — и светло улыбнулась.

— Мы успели, — заявил, выходя с другой стороны аллеи на набережную бодрым шагом Кавед. Следом за ним — Феб. И тут Кастию озарило при виде сразу же смутившейся подруги и пристально разглядывавшего ее брата.

"Ах, вот, значит, кто появился у Феба", — подумала она, улыбаясь. Заметив это, брат сурово свел брови, одарив красноречивым взглядом. Кастия продолжила улыбаться, стараясь не слишком пристально разглядывать парочку, явно скрывавшую свои отношения. "Вот вам и причина странного поведения брата," — девушка перевела взгляд на реку Судьбы и забыла обо всем другом. Вот она — ее цель.

Впервые она ощутила, что эти воды не несли угрозу ни ей, ни ее родным. Как бы не вела себя Мать, демонстрировавшая обиду, пренебрежение и желание наказать и уязвить окружавших, река этого не повторяла. Она манила и звала, и Кастия почувствовала, как ее охватывает нетерпение. Ей до ломоты в суставах захотелось отозваться и шагнуть туда, улетая мотыльком на свет. Наверное, это и ощущали души,

К ее радости, родные не стали разводить долгие проводы. Поочередно девушка обняла отца, мать, брата, Лету, при этом незаметно подтолкнув ее к Фебу и подмигнув ему, одобряя выбор, и напоследок — тетушку. Всей кожей и, особенно, там, где раскинулся узорчатый шрам от колкого кустарника, ее влекло к реке, заслоняя любые мысли. И, наконец, подарив всем прощальную улыбку, она вошла в реку.

Кастия сделала один шаг, другой. Длинный подол платья сразу же намок, но не облепил ноги, а лег на поверхность и поплыл следом за хозяйкой. Вокруг нее с зеркала реки поднялись клубы тумана, заполняя пространствоУже зайдя в воду до середины бедра, услышала позади себя всхлипывания. Вспомнив, что позади нее остались родные, еще шаг, и они, возможно, долго не увидятся, обернулась на прощание.

— Я люблю вас! — негромко проговорила она.

Несмотря на заманчивое предложение вредного творца, Кастия даже мысли не имела оставаться здесь. Да, позади нее были ее родные. Но не менее родные ждали в мире людей. Благодаря реке и дару Матери, она теперь была дома и там, и здесь.

Как сказала ей на прощание бабушка Велла: "Твой дом там, где твое сердце". В данный момент сердце Кастии выбрало мир людей. Когда-нибудь она вернется сюда.

— Я скоро вернусь к вам, — пообещала она, пропадая в тумане.

***

Крепкий и надежный каменный дом возвышался на высоком берегу у моря. Вокруг был обширный засаженный двор — садовые и цветущие деревья и кустарники, ровные ряды грядок с травами и овощами. От дома вела вниз к пляжу удобная лестница. За прошедшие циклы она не раз пользовалась ею, чтобы, пройдя берегом, повидаться с родными.

"Как он мог все знать?" — в который раз подумала она, — "И так уютно обустроить?" И снова почувствовала себя виноватой, что испугалась. Струсила и спряталась. С тяжким вздохом поднялась с нагретого солнцем камня и направилась обратно. Теперь ей предстоит исправлять, и первый шаг к этому она делала прямо сейчас.

Она медленно брела вдоль моря, осторожно переступая босыми ногами по сыпучему песку и чувствуя необычайную легкость в мыслях. Впервые за долгое время ощущала себя почти счастливой и беззаботной. Она приняла решение и намеревалась следовать своему плану.

Был прекрасный и солнечный день. Море ласково плескалось. Над ним летали, громко перекликиваясь, чайки, заприметившие рыбу. Волны набегали на берег и возвращались обратно, оставляя клочья пены и водорослей. Буквально в шаге от берега на мелководье среди разноцветных, омытых и округлых камней резвились тоненькие, как ленточки, серебристые мальки. Временами они поднимались настолько близко к поверхности, что, казалось, сейчас выпрыгнут, чтобы глотнуть воздуха.

Остановившись почти на границе сухого песка, на расстоянии в ладонь от набегавших волн и рискуя быть ими застигнутой, вскинула лицо к солнцу. Зажмурилась и постояла так, принимая солнечные ванны.

Мираж, сон — как хочешь, так и назови, но произошедшая встреча казалась такой реальной! И не могла же она придумать это. В голове затихали слова "Значит, будь смелой! Будь самой собой!", сказанные бабушкой Веллой. Кастия грустно улыбнулась.

— Бабушка, знаешь, как это тяжело — быть смелой? — заметила она вслух, — Но я буду. Намного сложнее "быть собой". Что это значит, как осуществить?

— Кастия? — окликнул ее взволнованный женский голос.

Девушка обернулась. К ней быстро шла, размахивая на ходу светлой тряпкой, мама. Кастия подняла брошенные неподалеку сандалии и пошла ей навстречу.

— Что ты делаешь, дочь? — подозрительно спросила Ялма, приблизившись поближе.

— Думаю, — призналась дочь.

— О чем?

Девушка слегка мимолетно улыбнулась матери. Завидев неподалеку огромный валун, наполовину зарывшийся в песок и камни, предложила:

— Присядем, мам?

— Что-то все-таки произошло? — как-то обреченно поинтересовалась женщина.

— Нет, — ответила девушка, устраиваясь на валуне и наклоняясь, чтобы обуть сандалии, — я долго думала, сидела на пляже у дома и решила… Мам, я переезжаю домой. Хватит мне праздновать труса. Пора привыкать…

— Ох, а я-то чего подумала! — с облегченным видом сообщила Ялма, всплескивая руками, — Смотрю, бредешь обратно. Да с таким видом потерянным, что испугалась.

— Не потерянным, а задумчивым, — возразила дочь, — Знаешь, может я заснула, но мне бабушка привиделась.

— Моя мама? — удивилась женщина.

— Да, она меня поругала. Сказала, что я — взрослая, и мне пора снова стать собой, — улыбнулась девушка, пожав плечами, — Я не поняла, что она имела в виду…

— Некоторые ее слова я понимала значительно позднее, — призналась мать задумчиво, — а иные и вовсе недавно. А ведь ее уже давным-давно нет с нами, но мне порой кажется, что она рядом.

— Что ты думаешь по поводу моего переезда обратно? — прямо спросила девушка.

— Что, наверное, ты права. Тебе стоит вернуться. Не всю же жизнь прятаться, — ответила мать и неожиданно предложила, — Давай, я тобой перееду?

— Куда? — испугалась Кастия.

— В ваш дом, — ответствовала женщина, — Вдвоем нам нестрашно будет.

— Мам, какое "вдвоем". Там же живут Кара, Сорен и девчонки!

Женщина помялась, отвела взгляд, рассматривая песок под своими ногами и, решившись, пока дочь терпеливо ждала результата ее раздумий, сообщила:

— Мы обсудили все и предложили Каре и Сорену переехать к нам. Мы с отцом уже немолоды, а дом у нас — большой. Всем места хватит, — посмотрела на Кастию с видом " Может, передумаешь?".

— Нет, я возвращаюсь, — покачала головой Кастия, — Со мной может пожить Санни, — предположила, — Хотя, я не думала, что они уедут…

— Чем тебе не нравится моя компания? — возмутилась мать, — Хоть от отца твоего отдохну!

— Завтра он передумает и отдаст тебе назад тот стол на террасе, из-за которого вы спорили, — усмехнулась дочь и продолжила, — а если ты переедешь к нам… со мной, — поправила себя, — то он придет посмотреть, "как вы тут без меня устроились", полюбуется на тебя, потом на рабочий сарай Террина и останется с нами жить.

Кастия улыбнулась, глядя, как мать закатила глаза и пожала плечами.

— Вы долго без друг друга не выдержите, — тихо продолжила девушка и вздохнула. Ялма поняла все правильно и крепко обняла ее.

— Я не знаю, как тебе сказать, Кас. Наверно, лучше прямо и сразу, — осторожно проговорила она. Дочь обеспокоенно нахмурилась, чувствуя, как защемило сердце.

— Мария пришла. Она сообщила, что городской совет…, — Ялма помедлила, подбирая слова, только Кастия уже все поняла и, закрыв глаза, молча слушала, не скрывая слез, — Утром в море на поиск пропавших ушли в последний раз, — выдохнула мать, — Кроме тех, кто был на сегодня назначен, в море отправились Верт, Ярет, Страй… Твои братья очень расстроены. Они и другие рыбаки, чьих родственников не нашли, против окончания поисков, но… Люди говорят, что проверили все острова вокруг. Смотреть на более дальние расстояния — не имеет смысла, ведь больше четырех недель в открытом море или на скалах никто не выживет. Мария сказала, что наши хотят найти людей, если надо, то заплатить, и обследовать еще раз скалы и пещеры… Возможно, продвинуться дальше по расстоянию.

— У меня же есть на это деньги, так? — спросила задумчиво Кастия. — Нужно узнать у Сорена и Страя, чем я могу располагать. И тоже могу оплатить поиски… Возможно, Верт прав — надо расширить зону поиска. Посмотреть направление течений, посчитать расстояния…

— Сколько ты будешь искать? — сочувствуя, прошептала мать.

— Столько — сколько понадобится, — решительно ответила девушка, поднимаясь с валуна, — Папа еще не вернулся? Мне надо с ним это обсудить. Пойдем домой, мам. Мне еще вещи собирать…

— Пойдем, — легко согласилась Ялма, — Мне тоже, — заметив вопросительный взгляд дочери, сообщила, — вещи. Я же с тобой перееду. Только попрошу твоего отца не перевозить все его инструменты… А за нашим домом Кара и Сорен присмотрят.

— Ох, мам, — вздохнула девушка, покачав головой.

— А что, я — тоже упрямая, — заявила Ялма, — и не брошу тебя.

— И папу, — добавила дочь, — Ты в лечебницу пойдешь сегодня?

— Конечно, — кивнула женщина, — Ты со мной?

Кастия кивнула и, обернувшись, вновь посмотрела на море.

— Он жив, мам. Я это чувствую, — сказала она.

Эпилог

Где-то в Междумирье. За миг до возвращения на Синтери

Когда туман рассеялся, еще ничего не видя вокруг, Кастия почувствовала, как схлынула вода, оставляя ее на твердом, возможно, каменном полу. И снова вокруг клубился разноцветный туман, как тогда, когда шагнула под водопад.

"Куда же делась река Судьбы?" — подумала она, пытаясь сквозь вихри и клочья дыма что-то рассмотреть вокруг. Ответом ей стал, как и прежде, звук капели, перерастающий в гул водопада.

— Мне пока не надо обратно, — громко сказала она, — Вы сказали, что мы еще встретимся и поговорим.

Мать всего сущего снова с ней играла. Досадливо поморщившись, девушка попробовала пройти вперед, как тогда, в первый раз. Туман не пропустил, сомкнулся стеной, останавливая. Она сделала шаг назад. И вновь не получилось.

— Э… Мать всего сущего? Вы здесь? — несколько неуверенно позвала девушка, задумавшись, что случилось за время ее отсутствия.

Да, разговор был у них нелегким, но они все равно договорились и поняли друг друга. Уходя в мир Богов, чтобы повидать родителей, она испытывала к нелегкой в общении прародительнице признательность. Конечно, она — сложная и невероятно изворотливая, но ее искреннее переживание за созданный мир, как бы она не пыталась его скрыть, привлекало и трогало до глубины души.

— Ох, ну разумеется, — гулко раздалось в тумане, — Ты все равно явилась?

— Да, а вы не ждали? — удивилась и одновременно обрадовалась ее появлению Кастия.

— Как сказать… Надеялась, что ты затеешь заговор, пожелаешь меня свергнуть, поднимешь всех на войну, захватишь власть, — поделилась своими соображениями Мать.

— Не надейтесь, — твердым голосом отозвалась девушка, — По-моему, и вам это хорошо известно, желающие вас свергнуть отсутствуют, иначе зачем вы так рьяно навязываете мне наследство?

Мать всего сущего проявилась, сложившись из тумана в виде огромной пустынной кошки. Золотые глаза сверкнули. Создание склонило голову набок и напоказ зевнуло.

— Я думала, что мы уже прошли этот этап, — задумчиво сообщила Кастия.

Животное несколько раз раздраженно хлестнуло себя длинным хвостом по бокам и грациозно ступило к ней, давя и массой, и количеством зубов в пасти, скрежеща когтями по каменному полу.

Поняв, что главное в этой ситуации — не струсить, девушка замерла на своем месте. Кошка пару раз обошла вокруг предполагаемой жертвы и вновь растворилась в тумане.

— Я не передумаю, — предупредила Кастия.

— Хорошо, — отозвалась Мать всего сущего, вновь возникая перед Кастией теперь уже в своем человеческом обличье, — Договор в силе. Ты все еще уверена, что тебе нужен Террин?

— Да, конечно, — ответила девушка, удивившись вопросу и поняв, что именно расстраивало ее собеседницу.

— Тогда — не пожалей о своем решении, — отрывисто бросила Мать, добавив зловещим тоном, — Возврата — не будет.

Все вокруг вдруг залил яркий белый свет. Когда он схлынул, девушка открыла глаза и оглянулась. Она была дома. Вернее, почти — на пляже у подножия скалы, на вершине которой Террин построил их дом.

Вот только вместо моря клубился все тот же туман. С сожалением Кастия поняла, что это — не мир людей. Она по-прежнему находится в гостях у Матери всего сущего. Очередная проверка? Внутренне собираясь, даже боялась предположить, что будет дальше.

— Кастия? — удивленно произнес знакомый голос. Похоже, его обладатель совершенно не ожидал ее увидеть.

— Террин! — окликнувшего ее мужчину девушка сразу же узнала и быстро заозиралась по сторонам, ища его.

Из клубящихся теней, которые располагались с той стороны, где в мире людей были отвесные скалы, выступила высокая темная фигура. Кастия бросилась ей навстречу. Она немного не дошла до мужа, когда вдруг остановилась и замерла в нерешительности, разглядывая и узнавая.

Это был Террин, но она не знала его таким. Хотя внешне расхождений не было. Возможно, так его изменили одежда. Высокий, крупный и подтянутый, облаченный в черные облегающие одежды. А ведь он не любил мрачные цвета, предпочитая, как и все синтерийцы, светлые, более удобные для их климата, моря и солнца.

Черные волосы мужчины были коротко подстрижены и зачесаны назад, открывая высокий лоб и резковатые крупные черты лица. И никаких взлохмаченных кудрей. С такой прической он выглядел значительно старше и суровее. Выражение его лица было другим. Террин, которого она знала, таким не был — жестким и сдержанным. Ее муж — смешливый, любил посмеяться и подурачиться.

Но глаза были прежние или то, как он на нее смотрел. Спокойный серый цвет, умевший темнеть почти до черного цвета. И в их глубине, где-то под глыбами этого темного льда, горел знакомый ей огонь.

Кастия подошла поближе к мужчине, не отрываясь от родных и любимых глаз на этом почти незнакомом лице. Он следил за ней, не отводя взгляда. И это придало ей сил преодолеть последние шаги до него. Она была готова бороться за свою любовь и счастье. Так просто не отступится. Все эти дни без него, ужасающая реальность потери и необходимость жить дальше одной — если есть возможность переломить ситуацию, то она это сделает.

Встав почти вплотную к мужчине, Кастия протянула обе руки и, обхватив ими лицо мужчины, потянула его поближе к себе, заставляя наклониться.

— Это, правда, ты? — спросила она, не дожидаясь ответа, приподнялась на цыпочках и легко коснулась губами его губ, как делала это раньше. Затем еще раз. Привычно скользнула руками по его шее, плечам и обхватила их, прижавшись к твердой груди и, разомкнув губы, прихватила его нижнюю губу, углубляя поцелуй.

И тут он, как и прежде, перехватил ведущую роль. Поцелуй стал более страстным и глубоким, а потом внезапно прервался. Она обхватила его за талию и прижалась плотнее к груди, боясь расцепить дрожавшие пальцы. Он глубоко вздохнул.

— Кастия, солнышко, ты жива. Боялся, что ты все же пойдешь в город, — прошептал, прижимаясь лицом к ее волосам. Потом слегка отстранил от себя, чтобы заглянуть в лицо.

— Город почти сразу накрыло второй волной, — проговорила она и с трудом призналась, — Террин, Дейда нашли. Он погиб.

— Значит, я все же не успел, — с горьким сожалением покачал головой мужчина.

— Дейд знал, что Элия дома, — видя, как мрачнеет муж, сообщила Кастия, — он ее отправился спасать. Их нашли обоих.

— Все остальные?.. Страй? — быстро спросил он, предполагая худшее.

— В нашей семье все остальные, к счастью, живы, — радуясь, что сможет порадовать, сказала она, — Мы тебя ищем. Но нашли? Ведь так?

— Временами я был здесь, — скривившись как от боли, ответил он, — ничего не знаю о том, как вы там, Кас. Туман впервые рассеялся, и из него появилась ты…

И это его "Кас" — как прежде, раньше, когда еще не было катастрофы и долгих недель тревог, страхов и горя. Она всхлипнула и крепче стиснула руки.

— Ты вернешься? — спросила, готовая умолять. Он кивнул.

— Конечно, вернусь… Если ты этого хочешь.

Она смотрела в его лицо, находящееся совсем близко от ее. Оно затуманилось, и она поняла, что вновь плачет. А он был необычайно серьезен и молчалив. Не сводил с нее глаз, но ничего не говорил. Как будто всегда был другим человеком, не ее мужем. И тут ее осенило.

— Террин, — выдохнула Кастия, — ты — не человек, да? Тогда, кто ты?

Мужчина криво усмехнулся, ожидая этого вопроса и наконец получив. Даже расслабился, ответив:

— Верховный судья или Палач, к твоим услугам, — и склонил голову, теперь уже проверяя ее реакцию и ожидая ответа.

Кастия замерла в потрясении от услышанного. Ее пальцы, по-прежнему сцепленные за его спиной, дрогнули, разжимаясь.

— Танатос, — прошептала она, невольно отстраняясь и окончательно размыкая объятия.

В последний момент он успел удержать ее, инстинктивно схватив ускользавшие ладошки. Тут же, спохватившись, разжал пальцы, слегка придерживая. Если Кастия хотела, то могла легко освободиться, но не стала. На мгновение она замерла.

Ей показалось, что сердце тоже пропустило удар. Почувствовала, что ей не хватает воздуха. Лишь усилием воли смогла сдержать дрожь и не вырвать у него свои руки. И то, больше от того, что подкосились колени, и его руки ее поддержали, по привычке привлекая к себе. Террин замер, ожидая, как она поступит.

Кастия прижалась лбом к его груди, украдкой перевела дыхание и затаилась. Вдох — выдох. И так до тех пор, пока не смогла дышать ровно, без свиста и одышек. За это время затекло шею, и она, не задумываясь, покрутила головой, не отрывая ее от опоры. Инстинктивно, как раньше, когда даже и не знала ни про Танатоса, ни про то, что может быть его женой.

Он слегка расслабился, обнял крепче. Ладонь легла на ее шею сзади и слегка помассировала. Одно только его имя ей вернуло ранее пережитый ужас. Девушка вновь вспомнила об их единственной, и, в общем, ничего не значившей встрече незадолго до ее рокового праздника, все рассказы из прежней жизни. Собственно говоря, она успешно справилась сама и с уничтожением мира, и убиванием самой себя. Помощь Танатоса ей не потребовалась.

Где-то на краю сознания промелькнула услышанная от бабушки история о "сошедшем с ума Боге Смерти". Все это вместе с откровениями Матери и историей их мира создало странную картину в ее голове.

Он тоже был ребенком Богов и Богом, разумеется, учитывая, что уже к ее появлению на свет успел создать или накопить впечатляющую репутацию. Возможно, был результатом опытов. Почему "возможно"? Скорее всего, точно им был. Ей вновь вспомнились расстроенные и заплаканные серые глаза тетушки и ее слова о вине перед миром.

Он же — сын Варда и Мерты. Поэтому тетушка и выглядела настолько постаревшей! Припомнились и иначе зазвучали утешительные слова Эо и ее просьбы потерпеть и подождать. Смерти нет места в мире людей в настоящем обличии. В отличии от Эо, Каведа и других, которые, нарушив ограничения, посещали мир людей, она этого сделать не могла, чтобы хоть краем глаза увидеть сына. Лишь, если бы он умер, и она приходила его забирать.

"Вообще, это — жестоко!" — решила она, — "А если он умирал не раз? Каково его матери это видеть". Вцепилась пальцами в его рубашку, слегка потирая гладкую ткань. Вспомнила, как ее подруги, дочери Варда и Мерты, часто говорили, что их мать грустит по тем временам, когда чаще видела старшего сына, который стал всех избегать. Это было до его исчезновения. Когда, собственно, оно произошло?

Его ладонь снова скользнула по ее шее, осторожно ощупывая тонкие линии на коже.

— Больно? — тихо спросил он, — У тебя раньше не было таких узоров на шее и…

— Спине. Это проявилось в этом облике, — пробормотала Кастия, — знакомство с колючками Крови Матери. Там долгая история, потом расскажу, как-нибудь. Это не больно обычно. Хотя на вид — то еще зрелище, должно быть.

— Покажешь? — шутливо поинтересовался он.

Кастия отстранилась и озадаченно на него посмотрела. Террин слегка улыбнулся.

— Когда ты его успела получить? — встревоженным тоном поинтересовался он.

— В ту ночь, когда пробудила древнее чудовище, почти уничтожила мир и погибла, — перечислила свои "заслуги" девушка и представилась, — я — Кастия, дочь Эо.

— Тебя раньше звали Ия? — вспомнил он, — Когда ты все это успела провернуть? А производила впечатление хрупкого цветка.

— Ты помнишь нашу встречу? — удивилась она.

— И как ты меня боялась до дрожи в коленях? — отозвался он хмуро.

Она осторожно отстранилась и посмотрела на Террина. Его лицо было абсолютно спокойно, но это — только видимость. Она видела, что для него действительно важно то, что здесь происходит. И он не делал никаких лишних движений, чтобы помешать ей все понять и самой решить.

— Как ты тут оказался? — спросила она, и тут ее осенило, — Это из-за тебя в ту ночь старшие собрались на Большой Совет? Поэтому, когда пробудился Змей, никто не смог пробить закрытый контур?

— После моего последнего поступка обязанности на себя взял Адриен, но всей власти, очевидно, не получил, раз не смог пройти, — предположил Террин и задумчиво кивнул, — что еще произошло тогда?

— Твои братья очень переживали. Теперь понятно, что из-за тебя, — задумчиво сообщила девушка, — в ту ночь они напивались в моем дворце. Феб сказал, что, наверное, у деймосов есть для этого повод. Ты был тем поводом. За что ты сюда попал? — спросила, неуверенная, что имеет право об этом спрашивать.

— За то, что превысил свои полномочия, — просто ответил он, — и разрушил часть мира. Считая, что вершу правосудие и защищаю справедливость, чрезмерно увлекся, уничтожая все вокруг. Но, к счастью для всех, и сам едва не погиб. Душу отправили в реку Судьбы на перерождение.

— Сколько раз ты умирал в этом мире? — спросила девушка. Мужчина пожал плечами, отказываясь отвечать. Суровый, отстраненный, неестественно спокойный и бесстрастный, чужой на вид и по поведению, но это был все равно ее Террин.

— Ты передумала? — сказал Террин, заглядывая в ее лицо в поисках ответа.

— Нет, — покачала она головой, — Какой выбор сделал ты перед приходом сюда?

— Я выбрал тебя. Ты останешься со мной? — спросил мужчина, разглядывая ее растерянное личико.

— Да, — с замиранием сердца ответила Кастия.

— Точно уверена? Ты боишься Танатоса, а он — это я.

— Я не знаю Танатоса так, как люблю тебя, — смущенно улыбнулась Кастия и призналась, — Думаю, наша жизнь немного изменится теперь. Недавно моя бабушка вернулась.

— Она будет жить с нами? — продолжал улыбаться он, готовый принять новую родственницу. Стоит ли из-за этого переживать?

— Надеюсь, что нет, — неожиданно для мужчины ужаснулась девушка, — Это — Мать всего сущего.

Террин озадаченно хмыкнул, а Кастия продолжила:

— Так, что, понимаешь, с такой родственницей Танатоса мне уже бояться глупо.

— Как же я раньше без тебя жил, Кас? Как я тебя люблю, мое солнышко, — признался и строго попросил, — Ты только замуж не выходи, пока я к тебе возвращаюсь.

— Постараюсь, — с улыбкой пообещала она, — Только ты поторопись, а то у моей бабушки возникло столько идей, что мне без тебя страшно.

Террин счастливо засмеялся, притягивая ее к себе.

— Спасибо, что ты в меня веришь, — прошептал он, — Вместе мы и с ней справимся и со всем миром.

— Обещаешь?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог