Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
«Болящий дух врачует песнопенье»: о конструктивной роли вокализма в стихе
Звуковому строению стиха традиционное стиховедение никогда не придавало такого значения, как метрике, ритмике, строфике. Исключение — звуковая организация правого края стиха, — краегласие, рифма. Но рифма в изоляции от стихового ряда, которому принадлежит, оказывается совершенно внешним элементом стиховой конструкции — механической скрепой между графически и ритмически разбитыми строками. Такими скрепами можно соединять вполне хаотические звуковые последовательности (что мы и наблюдаем в графоманском «рифмоплетстве»). Но стихи иного рода соблюдают — в этом наше убеждение — и соблюдают, по видимости, бессознательно некоторые законы «звукоряда», законы, нигде эксплицитно не изложенные. В этой неэксплицированности — их основное отличие от элементарных правил распределения силы — слабости (метрики).
Звуковая сторона стиха (для которой не найдено даже точного термина: «оркестровка», «звукопись», «эвфония» — каждое из этих названий по своим причинам неудовлетворительно) обращала на себя исследовательское внимание в случаях яркой изобразительности (типа: «Как бы резвяся и играя / Грохочет в небе голубом») или выразительности («звуковой жест», по Ю. Н. Тынянову, типа: «И в суму его пустую / Суют грамоту другую» — артикуляция «у» передает «говорение по секрету»), вообще выдвинутости звучания, «благозвучного» (типа бальмонтовского) или, наоборот, «режущего ухо» футуристическое[1]. Новое внимание к общему звуковому строю стихотворной речи связано с идеей звуковой квазисемантики работы В. К. Журавлева и с соссюровской идеей анаграммы относящейся более к буквенному, чем к звуковому строю.
Во всех, кроме последнего, случаях речь идет в сущности, не о конструктивном, а о декоративном значении звука: могут быть стихи со «звукописью», а могут — без. Функция звукового строя в стихе тем самым уподобляется функции фигур, тропов, то есть необязательных, факультативных элементов, а не грамматике, без которой не может быть построен самый аскетичный стиховой текст. Даже Ю. Н. Тынянов в «Проблеме стихотворного языка» противопоставляет ритм — конструктивный фактор, направленный «вправо» «прогрессивное действие», звуковому повтору этим и исчерпываются звуковые явления в «Проблеме», действующему регрессивно.
Наша идея состоит в подходе к звуку в стихе как к носителю определенной высоты — и к звуковому строю (не «повторам», а всем видам дистрибуции звуков) как определенной организации высот, «мелодии». Таким образом, стих — в преобразованном виде — содержит в себе обе основные характеристики музыки: ритм и высотную организацию. Вторая характеристика, на наш взгляд, так же конструктивна в стихотворном языке, как ритм в описании Ю. Н. Тынянова: т. е. формо‑ и смыслообразующий фактор, действующий сплошь, как грамматика, а не как тропы и фигуры.
Как стихотворный ритм иноприроден физическому, акустическому ритму музыки («доли» стиха — не хронометрические единицы), так и высотная организация стиха не может быть приравнена к абсолютной высотной шкале и тем более — измерена интервалами. Это как бы «идеи» относительной друг к другу высоты звуков.
Носителями высоты в первую очередь, естественно, являются гласные; еще у́же — ударные гласные[2]. Расположив русские гласные по высотной шкале, от «и» до «у», мы изображаем движение вокализма стиха. Стихотворный текст в отличие от опытов Андрея Белого, искавшего тот же путь анализа рассматривается дискретно. Непрерывная линия высотности целого стихотворения менее информативна, чем сопоставимые между собой отрезки строк-стихов.
О красоте высотного построения можно судить лишь в сопоставлении со словесным рядом. Вот пример такой красоты: 1. Свирель запела на мосту. 2. И яблони в цвету. 3. И ангел поднял в высоту 4. Звезду зеленую одну 5. И стало дивно на мосту 6. Смотреть в такую глубину 7. В такую высоту. А. Блок, «Арфы и скрипки».
Первые четыре строки опевают нисходящее движение: нисходя каждый раз со все более низкого звука (и — я — а — у) и все более решительно. Чудесно колебание, всплеск вверх с самого низа в 4‑й строке. Нисходящее движение, казалось бы, противоречит «содержательной» теме «поднятия в высоту», но это противоречие мнимое: высота дана в глубине, в отражении, наблюдаемом с моста.
Другой пример довольно простой красоты вокального построения: 1. Облаком волнистым 2. Пыль встает вдали 3. Конный или пеший 4. Не видать в пыли 5. Вижу кто-то скачет 6. На лихом коне 7. Друг мой друг далекий 8. Вспомни обо мне.
Все строки кроме пятой (вообще нужно заметить, что в восьмистишии пятая строка, место золотого сечения, часто выделена — см. ниже, Баратынский) — построены как
Последние комментарии
4 часов 14 минут назад
13 часов 5 минут назад
13 часов 8 минут назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 23 часов назад
3 дней 1 час назад