Сибукина голова (СИ) [Сергей Владимирович Мякин] (fb2) читать онлайн

<p>

Террором ничего поделать нельзя с животным,</p>

на какой бы ступени развития оно ни стояло.

<p>

 </p>

<p>

М.Булгаков. "Собачье сердце"</p>

   В очередной раз погружаясь в воспоминания, Шарлон

   (или Cибук...

   или Иван... Джон... Жан... Иоганн... склоняясь на разные лады, древнее имя накладывалось на современное, и он уже с трудом отдавал себе отчет в том, кем же был на самом деле... впрочем, теперь это уже не имело большого значения)

   вновь возвращался в кажущуюся невероятно далекой, тусклой и вместе с тем пугающе-запредельной прошлую жизнь, когда...

   ... мир был простым, понятным и однообразным. Еда... ароматные похлебки... тающие во рту аппетитные кубики, которые большой крылатый хозяин по имени Рунг Ниирлаг доставал из ярко раскрашенной упаковки... сон... снова еда... огромный дом... маленький хозяин, который тоже давал еду, а еще часто гладил и бормотал что-то ласковое... прогулки... улицы... другие огромные дома крылатых хозяев

   (непонятное слово "ангелы" иногда всплывало откуда-то в голове, но тотчас же погружалось обратно в темные глубины далекой чужой памяти)

   ... общение с себе подобными, гуляющими с другими хозяевами... обнюхивание... гортанные звуки... рычание... схватки, прерываемые окриками хозяев... и влечение...

   Да, то самое влечение, которое заставило его побежать за одной из тех, которые бродили сами по себе, без хозяев. Несмотря на ее острый уличный запах и трепку, которую Шарлон получил через несколько минут от ее мохнатого дружка, мгновения близости с ней по-прежнему оставались самым ярким из воспоминаний.

   ... Подворотни... помойки... объедки... Магазин, где красиво одетым крылатым существам давали еду, а его иногда подкармливала добрая продавщица...

   И страшный промозглый день, когда вместо нее оказалась другая, злая, с яростным хлопаньем крыльев и визгливым криком: "Пошел отсюда, паразит вонючий!" облившая его кипятком и выставившая на улицу...

   ... Дикая боль... вой... холод... отчаяние, когда хотелось только одного - лечь, заснуть и больше не просыпаться...

   И, наконец, новый хозяин - пожилой, лысеющий и хорошо одетый. На его крыльях была теплая шерстяная накидка, и это означало, что он предпочитал ходить пешком, а не летать, наверное, уже стал слишком стар для полетов. Приблизившись к Шарлону, он произнес "Ой, бедняга, что же с тобой сделали... Пойдем со мной, ты-то мне как раз и нужен" и слегка погладил его по голове. Тогда Шарлон не понимал, о чем говорят хозяева, но обычно отчетливо ощущал, какие чувства и намерения они вкладывают в свои слова. От нового хозяина исходили добро и сочувствие - даже большие, чем от грубоватого Рунга Ниирлага - и это было ясно как день, но за его искренней доброжелательностью скрывалось что-то еще - нет, не злое, но какое-то глубокое, таинственное и очень страшное, от чего хотелось бежать - быстро и без оглядки. Впрочем, бежать было некуда, обваренный бок болел нестерпимо, и сил сопротивляться тяготам бродячей жизни больше не оставалось. Шарлон попытался зарычать, но издал лишь жалобный скулящий стон, а потом покорился своей судьбе...

   А дальше... Шарлон в пятый раз перелистывал дневник доктора Бориана Мантла, сверяя обрывки своих воспоминаний с чеканно-логичными записями. Недавно обретенный и постепенно укрепляющийся разум с каждым разом позволял понять всё больше и больше из этого набора волшебных знаков, которые еще несколько месяцев назад были бы для Шарлона просто набором бессмысленных закорючек.

   3.11.1254. Сегодня профессор наконец выбрал реципиента - первый объект своего уникального опыта. Это обыкновенный бродячий ринт - один из сотен несчастных, брошенных хозяевами или потерявшихся существ, обитающих в подворотнях и на помойках. У него сильно обожжен бок - наверное, какой-то негодяй обварил его кипятком. Профессор не мог пройти мимо, безучастно глядя на его страдания, и взял его прежде всего из милосердия, потому что для эксперимента, наверное, следовало подобрать кого-нибудь породистого. Например, приобрести в питомнике большеголового марилана, отличающегося наивысшим коэффициентом интеллекта среди ринтов и наиболее подходящего для проверки теории о существовании у них высокоразвитой працивилизации. Эзотерики утверждают, что именно мариланы и дикие ринты, живущие в лесах Центральной Алтиции, являются далекими потомками древней культуры бескрылых карликов, артефакты которой время от времени находят при археологических раскопках. Хотя, по мнению профессора, показатели интеллекта, способность к дрессировке и даже размеры головы в данном случае ни о чем не говорят, а являются скорее признаками адаптации к современному миру и могут даже затруднять нашу главную цель - разблокирование остаточной информации, хранящейся в подкорке. Сегодня, когда мы в очередной раз обсуждали этот вопрос, он высказал предположение, что, подобно тому как знания о ритуалах первобытных племен сохранились только у наиболее отсталых из наших народов, сведения о доисторической культуре могут остаться прежде всего у самых примитивных и обездоленных существ, хуже всего адаптированных к нашему миру и как раз относительно отстающих по традиционным интеллектуальным показателям. Не знаю, эксперимент покажет... Впрочем, сейчас задача номер один - вылечить несчастного Сибука (профессор назвал его так в честь мифического существа - одного из тех, кого эзотерики считают посредниками между нашим миром и миром Великих Древних), спящего сейчас у батареи после укола обезболивающего, перевязки и обильной кормежки. А пока я прячу этот дневник в потайное место и не говорю о его существовании никому, даже профессору Пре'о'Браагу. Он бы не одобрил моего увлечения этим эпистолярным жанром, поскольку о подлинных целях нашего эксперимента пока не должен знать никто, ведь официально мы получили грант на исследования в области омоложения организма, продления жизни и повышения физической выносливости.

   5.11. Сибук чувствует себя лучше. Стал бегать по комнатам и даже запрыгнул на стол, свалив при этом вазу. Наша домработница Тирдана хотела сделать ему выволочку, но профессор остановил ее со словами: "Не трогайте его! Во-первых, он еще болен, во-вторых, поднимать руку на животных недопустимо, а в-третьих, этим вы все равно ничего не добьетесь, кроме как озлобите его. С ними можно только лаской". Вообще Сибук рычит и шипит на всех - меня, Тирдану и кухарку Дирину, но только не на профессора. Когда Пре'о'Брааг гладит его или говорит что-то вроде "Сибук, ты хороший, молодец, иди сюда" или "Сибук, давай кушать", он жалобно скулит и смотрит в глаза профессора с каким-то подобострастием и испугом - как будто чувствует, что его ждет.

   8.11. Бок Сибука почти зажил. Сегодня мы сняли с него повязку и вывели гулять на поводке. Он радостно визжал и порывался бежать, натягивая поводок до предела, особенно когда увидел бродячего оллина, за которым хотел погнаться, как делает большинство его собратьев. Был момент, когда мне очень хотелось его отпустить, чтобы он остался обычным ринтом и прожил положенную ему жизнь со всеми ее мелкими заботами и мимолетными радостями.

   Аппетит у Сибука отменный, в обед и на ужин съел двойную порцию и еще просил добавки, Дирине даже пришлось опять в зоомагазин слетать. И хулиганит - запрыгнул на стол и свалил на пол тарелку, а потом растерзал чучело крылатого дракона - любимый талисман профессора. Брааг только слегка пожурил его, а потом улыбнулся и, покачав головой, сказал "Какой резвый. Это кровь предков в тебе играет. Ну ничего, это пройдет. Скоро мы зов твоих более далеких предков услышим".

   12.11. Наконец нашелся донор. Каллам Чиаган, бродяга двадцати восьми лет, смерть от передозировки наркотика. Я пытался возражать, что мозг деградировавшего бездомного наркомана - далеко не лучший вариант, и следовало бы подождать кого-нибудь другого, но профессор был непреклонен. Он сказал, что нам нужен именно такой донор, потому что на тело опустившегося бездомного никто не претендует, он молод, его мозг физически не поврежден, а прием наркотических средств как раз разблокирует древние отделы подкорки, которые отвечают за память о далеком прошлом, и именно этим обусловлены многие галлюцинации, возникающие у подобных субъектов, а мы с его помощью соединим генетическую память предков двух видов. Операция прошла блестяще. Несмотря на остановку сердца и дыхания, профессору удалось совершить задуманное. Он злился, что я недостаточно оперативно выполняю его команды, кричал, что у меня этот пациент уже десять раз бы умер, потом оттолкнул меня и сам делал искусственное дыхание, со слезами на глазах свистящим шепотом повторяя: "Сибук, живи! Дыши, умоляю тебя, не уходи! Ты мне дорог! Нас ждут великие дела!" Не знаю, в большей степени благодаря чему - выдающемуся мастерству профессора, этим проникновенным словам, по интонации похожим на молитву, чуду или божественному провидению, но пока всё завершилось удачно - эпифиз пересажен, реципиент жив и спокойно спит под наркозом.

   На глаза навернулись слезы. Хотелось протяжно завыть, но раскрывать свое присутствие в чулане и знание о тайнике не хотелось, и Шарлон усилием воли заставил себя сдержаться. Следующие несколько страниц он перелистнул бегло, не желая возвращаться к ужасным ощущениям тех дней...

   13.11.Пациент проснулся, издал несколько нечленораздельных звуков, типичных для ринтов, и попытался подняться на кровати...

   14.11. Это кажется невероятным, но в ходе эксперимента появляются явные признаки прогресса. Сибук идет на поправку, у него отличный аппетит, причем он с большим удовольствием ест кашу с добавкой мяса, чем стандартный корм для ринтов. У него начали выпадать клочья шерсти, а рост увеличился на два с половиной декрона, хотя он является взрослой особью и расти более не должен. Изменились и издаваемые им звуки - теперь вместо рычания он говорит что-то вроде "Ос...ос-ям...ос-ям...ееж...евс"...

   ...профессор расшифровал смысл этих звуков. Нет, это никакое не древнее заклинание, а всего лишь произнесенные в обратном порядке слова "Свежее мясо"

   ... Продолжается интенсивное выпадение шерсти, а рост увеличился уже на шесть декронов.

   17.11. Сибук вырос уже почти на одиннадцать декронов и наполовину лишился шерсти. Но самое главное не это, а то, что у него на спине появились два отростка - зародыши крыльев или по крайне мере двух дополнительных конечностей!

   ... бегал по комнате, выкрикивая какую-то бессмыслицу, среди которой стали появляться и знакомые слова "Да здравствует революция!", "Смерть врагам народа!", "Полную, пожалуйста", "Еще дозу" и еще несколько выражений, которые я не могу передать на бумаге в силу их крайней непристойности.

   .... О Господи, что мы наделали? Какой бардак мы натворили. Вот вы, доктор, как думаете, кого мы создали?", - с тяжелым вздохом спросил профессор. "Новое живое существо, которого...", начал я и хотел сказать "еще не знала природа", но он прервал меня нервной тирадой: "Каллама Чиагана мы получили! Бездомного пьяницу и наркомана, ранее судимого за кражи! А то, что в новом обличье, так какая, к черту, разница? Вот кому я теперь его покажу? Да, сначала восхищаться будут, а потом, когда он рот свой поганый откроет, что мы делать будем?

   В дневнике было еще много разных сложных слов и витиеватых фраз, от которых в появлялась резь в глазах. Впрочем, всё это было хорошо знакомым и столь же болезненным. Шарлон перевернул страницу, подбираясь к самой сути, в которую он сейчас, при очередном прочтении, хотел окончательно вникнуть, пользуясь удобным случаем. Хозяин Бориан Мантл как всегда ушел на весь день, а его супруга Вилимана пошла гулять с новорожденным и хотела взять с собой и Шарлона, но он не пошел, притворившись крепко спящим.

   18.11. В тот момент, когда мы уже были близки к отчаянию, наш эксперимент вышел на новый уровень, и есть все основания полагать, то мы все же приблизились к решению нашей сверхзадачи. Вскоре после пробуждения Сибук пробурчал что-то невразумительное и несколько нецензурных слов, а потом вдруг закричал: "Все в убежище!" "Пси-атака!" "Воздушная тревога!" и забился под кровать, а через несколько минут впервые с начала эксперимента произнес осмысленные слова, обращенные к нам:

   - Вы ангелы?

   На несколько мгновений мы застыли в нерешительности, обдумывая услышанное. Наконец профессор ответил, скрывая свое крайнее изумление под маской легкого удивления:

   - Почему вы так решили?

   - Ну... у вас крылья, но вы не птицы и умеете говорить - значит вы ангелы, - сказал пациент. Он говорил со странным акцентом каким-то высоким удивленным голосом, совсем не похожим ни на рычание ринта, ни на бормотание и выкрики Сибука-Чиагана.

   - Но ведь в нашей религии ангелов описывают совсем не так. У них нет крыльев, потому что они им просто не нужны. Ангелы незримы и очень редко становятся видимыми, но они прозрачны, могут принимать любую форму и перемещаться в пространстве силой мысли, - стремясь установить контакт с пациентом, профессор процитировал слова Священного Писания, в которое, впрочем, нисколько не верит, будучи убежденным атеистом. Его слова повергли Сибука в полное недоумение. Он зарычал, потом произнес несколько слов на незнакомом гортанном языке, нервно потряс головой и сказал с растущим возбуждением и испугом:

   - Неправда. Я отлично знаю, как выглядят ангелы. Почему вы не говорите мне правду? Где я? Вы на самом деле псионики, а я у вас в плену?

   - Успокойтесь. Вы в больнице, восстанавливаетесь после операции, сейчас вам надо..., - начал профессор, но Сибук прервал его градом вопросов:

   - После пси-атаки? Или бомбардировки? Как война? Им нанесли ответный удар? И почему вы такие большие, странные и с крыльями? Кто вы, черт побери? Инопланетяне?

   - Мы врачи, которые только что вытащили вас почти что с того света, - с максимальной доброжелательностью ответил Пре'о'Брааг. - Вы долго были без сознания, но сейчас вашей жизни и здоровью уже ничего не угрожает. Скажите, пожалуйста, как вас зовут? Мы не знаем этого, потому что вас доставили сюда без документов.

   На лице пациента (которое, к слову, уже почти полностью очистилось от шерсти и стало приобретать черты, отчасти напоминающие молодого лириана) появилась гримаса сомнения, переходящего в испуга и панику.

   - Иван... или Джон... Жан... нет, Шарлон... или Сибук, - я не знаю. Умоляю, скажите, кто я? Что со мной? Помогите! Я, кажется, схожу с ума, - свистящим полушепотом пробормотал он, а потом скороговоркой забормотал на непонятном языке.

   - Вы больны. Сейчас мы дадим вам лекарство, - сказал профессор, и мы вышли из комнаты на несколько минут, чтобы обдумать план дальнейших действий. Немного посовещавшись, мы вернулись, неся стакан сока с растворенным успокаивающим порошком и собираясь сменить тактику общения.

   - Возьмите, это поможет вам, - я протянул стакан пациенту, который сидел на кровати, обхватив голову руками. Дождавшись, пока он выпьет сок, профессор ласково и проникновенно произнес:

   - Мы не хотели вас травмировать... Понимаете, мы действительно в некотором смысле ангелы, которые возродили вашу душу из небытия. Ваш мир давно погиб, и нам с вами прежде всего надо вернуть память о нем. Расскажите нам, что вы помните, а мы вам в этом поможем.

   - Ангелы... все-таки ангелы... Значит, я в раю... Как давно я умер? Какой сейчас год? - со слезами на глазах спросил несчастный.

   - Одна тысяча двести пятьдесят четвертый от основания Тарионской империи, или восемнадцатый по революционному календарю, - ответил Пре'о'Брааг.

   - Одна тысяча двести пятьдесят четвертый... Нет, не может быть, ведь когда началась война, был... какой же был год?

   - Мы поможем вам это вспомнить. Пристально смотрите на мою руку, - сказал профессор, поднимая блестящий шарик, применяемый для гипноза. - Сейчас я буду считать, а вы будете успокаиваться и вспоминать, что с вами произошло. Десять... девять... ваши руки становятся тяжелыми... восемь... вы смотрите только на предмет в моей руке... вы неподвижны... вам хочется спать... семь... шесть... вы слышите только мой голос и отвечаете на мои вопросы... пять... Как вас зовут?

   - Иван... Иван Николаев...

   - Четыре... вы спокойны и позволяете воспоминаниям войти в ваше сознание, но не боитесь этого, потому что они больше не могут причинить вам вред... три ... Какой у вас год? Что там происходит?

   - Две тысячи семьдесят девятый, - прошептал пациент с полузакрытыми глазами. - Первого февраля псионики начали войну. После первой пси-атаки больше половины людей сошли с ума и превратились в зомби. Анна тоже потеряла рассудок... Объявили чрезвычайное положение... Псиоников искали, но они прятались и начинали новые атаки. Тогда в районах, где они скрывались, стали сбрасывать бомбы. Потом они захватили самолеты и тоже стали бомбить города... А потом..., - он перешел на нечленораздельное хриплое бормотание и схватился за горло.

   - Успокойтесь, это всего лишь воспоминания, это было давно и теперь больше ничем вам не грозит... два... вы спите и реагируете только на мой голос... один... Итак, что с вами произошло?

   - Не знаю... в последнем выпуске новостей сказали, что после бомбардировок начались необратимые изменения в атмосфере. А потом... я был в убежище, когда стало нечем дышать... душно... помогите... я умираю...

   Потом он заснул, а мы с профессором долго обсуждали достигнутый успех. Это даже не успех, а триумф! Мы действительно доказали существование доисторической цивилизации, по уровню развития намного превосходящей нашу, и узнали о причинах ее гибели. Профессор показал мне статью в журнала о сверхъестественном, где описываются аномальные зоны, в которых иногда происходили провалы во времени и пространстве, и вернувшиеся оттуда лирианы рассказывали о параллельном мире бескрылых разумных существ, в котором их принимали за крылатых ангелов - посланников Бога. Значит, подтвердилась гипотеза о возможности соединения остаточных воспоминаний подкорки ринтов и лириан с извлечением информации о предыдущей культуре. Профессор был прав во всём, и я в очередной раз восхищаюсь его интеллектом и невероятным предвидением. Теперь осталось получить от подопытного более подробные сведения и сделать их достоянием общественности, а также расшифровать древний язык. Профессор начал составлять словарь, в котором собрал уже более трехсот слов.

   19.11. Подопытный хорошо выспался, а после пробуждения сразу вспомнил обстоятельства вчерашнего дня. Он вырос еще на шесть декронов и теперь выглядит почти как обычный низкорослый лириан, а на его спине растут крылья - сегодня это стало отчетливо видно. Похоже, в его сознании объединились личности Каллама Чиагана и древнего существа по имени Иван Николаев. В разговоре его интонация постоянно сбивается с грубовато-развязного тона умершего от передозировки наркомана на удивленно-испуганный голос представителя доисторической цивилизации. Это создает определенные неудобства, но вместе с тем позволяет нам получать ценнейшую информацию. Чего стоит одна фраза: "Я вот сейчас допёр, как тупо мы живем - ни гипернета, ни головизора, ни аэромобилей, и еду самим надо готовить. С ума сойти вообще! А ведь какой был кайф - весь день сидеть дома и кнопочки нажимать - сразу и обед приготовится, и стол накроется, и поболтать с кем хочешь можно, и истории прикольные посмотреть. И сейчас бы так жили, если бы эти уроды-псионики всё не разрушили. Хочу в прошлое, блин!" Потом вторая сущность то же самое иными словами повторила и рассказывала еще много подробностей о доисторическом мире, в котором умели передавать на расстояние любую информацию от новостей, которые мы читаем в газетах, до фильмов и постановок, подобных тем, что идут у нас в театрах. Они создали машины, способные делать за них всю работу - строить дома, готовить пищу, перемещать их по земле, воде и воздуху в любое место планеты, подбирать лекарства, исцеляющие практически все болезни. Сначала это привело к благоденствию и процветанию, а потом - к праздности и безделью. И против этого восстали так называемые псионики - сторонники развития духовно-психических способностей. Они требовали положить конец засилью техники, несущему лень и деградацию, а вместо этого направить свой разум на то, чтобы научиться общаться друг с другом без слов, установить связь с другими мирами во Вселенной и жить в гармонии с природой. Не находя понимания у большинства населения и особенно у властей, они подняли восстание, пытаясь силой воли подчинить своему влиянию всех людей на планете. Это удалось им лишь частично и привело к войне, в которой обе стороны стали применять оружие колоссальной разрушительной силы. В итоге цивилизация погибла, а немногочисленные оставшиеся в живых ее представители одичали и деградировали, постепенно превратившись в полностью утративший культурные навыки гибрид людей и собак - животных, которые они держали в качестве домашних (мы выяснили это, попросив Ивана изобразить облик доисторических существ).

   Во второй половине дня пациент заявил, что не желает более сидеть взаперти, а хочет куда-нибудь сходить. "В пивную хочу, не могу без пива", - произнесла сущность Чиагана, но через несколько мгновений другой голос сказал: "Ну, если у вас тут дома посмотреть нечего, то сводите меня на какое-нибудь представление". Надо признать, его просьба вполне законна, и, хотя мы и пытались поначалу его отговаривать, но все же согласились. Я в очередной раз замерил его рост, шею, плечи и талию, после чего отправился в магазин и купил ему костюм и накидку, скрывающую еще не выросшие крылья.

   20.11. Сегодня мы сходили в цирк. Иван с восторгом смотрел на клоунов, акробатов и фокусников, а на обратном пути рассказывал о подобных представлениях в предыдущем мире. А потом вышел конфуз. Уже недалеко от дома он увидел переходящего дорогу бродячего оллина и погнался за ним со злобным рыком. Я догнал его на другой стороне улицы, когда оллин уже благополучно скрылся в подвале, но своим поведением мы привлекли внимание революционного патруля, который спикировал на нас и потребовал документы. Отсутствие паспорта у нашего подопечного, его поведение, сбивчивая речь и недоразвитые крылья вызвали подозрения. Нас доставили в участок, где профессору пришлось рассказать всю правду. Сначала нам не верили и даже хотели арестовать по подозрению в шпионаже и продержали в камере до вечера, пока по просьбе профессора лично не пришел заместитель начальника краевого отдела Управления прогрессивной науки Мардон Лапирал - давний приятель и пациент профессора. Чиновник пришел в восторг от рассказа о нашем опыте, хотя и пожурил профессора за то, что мы сразу не поставили Управление в известность о его результатах. В итоге участковый комендант извинился перед нами и выдал нашему подопечному временный документ на имя Сибука Шарлона (мы выбрали его совместно с учетом пожелания подопечного, вспомнившего, как его звал прежний хозяин, а "Сибук" звучит хоть и несколько необычно, но менее странно, чем "Иван").

   21.11. Я проснулся на рассвете от ужаса и странных звуков. У меня было такое чувство, что мою голову стягивают тугим обручем и наполняют чуждыми мыслями и идеями. "Подчинись высшему существу, носителю вечного истинного знания, и стань частичкой нового единого мира", звал безмолвный голос, идущий как бы и снаружи, и изнутри. С улицы доносилось хлопанье крыльев и возбужденные возгласы. Я выглянул сквозь щель ставней и увидел множество лириан, кружащихся вокруг дома и бросающих на него странные взгляды, в которых сочетались бессмысленная пустота и какая-то фанатичная преданность. Снизу доносился протяжный вой сотен ринтов. Бросившись в гостиную, я увидел там нашего подопечного, неподвижно сидящего в любимом кресле профессора в странной позе с обращенным куда-то в бесконечность отрешенным и вместе с тем горящим взором, полным какой-то темной и безумной решимости.

   - Шарлон! Иван! Что с тобой? Что случилось? - спросил я, обращаясь сразу к обеим сущностям подопечного, но получил ответ от совсем другого существа.

   - Я Нин-Цзао-Ван, повелитель великой империи высшей духовной истины, пришел наставить вас на путь божественного света! Подчинитесь воле высшего разума, преклоните колени и впустите в себя великую идею всеобщего единения душ, - произнес он низким вибрирующим голосом, буравя меня немигающими глазами, излучающими красноватое свечение.

   Я хотел что-то возразить и даже успел подумать "Как это похоже на некоторые из наших революционных лозунгов", прежде чем мои ноги подогнулись помимо моей воли, и я опустился на колени, не в силах издать ни звука, а мое сознание словно подернулось серовато-красной пеленой и стало заполняться каким-то новым содержимым, растворяющим личность и зовущим идти к каким-то неведомым высотам и глубинам по воле высшего голоса.

   Я вышел из ступора дикого рева и звуков борьбы. Профессор, по-видимому только что вышедший из своей спальни прямо в пижаме, схватил пациента за горло, а тот, рыча и вырываясь, отчаянно отбивался, нанося Пре'о'Браагу удары в живот и голову. Наконец он вырвался, оттолкнул профессора и схватил тяжелую вазу, намереваясь использовать ее как оружие и окидывая нас бешеным красным взглядом.

   Дальнейшее мое поведение подчинялось скорее инстинктам, чем разуму. Я отчетливо ощущал, что если мы не покончим с этим немедленно, то навсегда останемся рабами страшной силы, выпущенной на волю нашим экспериментом. Собрав остатки воли, я бросился на него с рычанием, заглушающим его собственный рев. К счастью, физически он еще не слишком окреп и не достиг среднего роста. Я повалил его на пол, и мои пальцы судорожно сомкнулись на его горле. Он извивался, лягался и хрипел. Мне ничего не стоило свернуть ему шею, но профессор остановил меня. То, что он сделал дальше, кажется безумием, но... вопреки всем законам медицины обратная операция прошла успешно. Сейчас он спит, а в наши двери ломится толпа полубезумных фанатиков, с трудом сдерживаемая милицией. Впрочем, она быстро рассасывается, по-видимому, не столько из-за вмешательства стражи, сколько из-за прекращения воздействия выпущенных нами на свободу сил ада (или древних псиоников, что, наверное, почти одно и то же).

   Шарлон перевернул еще две страницы, исписанные неразборчивым почерком. В конце среди малопонятных каракулей с трудом удавалось прочитать слова "донос... представители ревкома... контрреволюционными опытами и агитацией... мы ответили, что он разговаривал, еще не означало... наука еще не умеет... превращается обратно... все равно арестовали профессора и его покровителя Лапирала... что бы все-таки могло случиться с миром, если... это существо и этот дневник очень опасны, и их следовало... я все-таки лириан разумный, а не древнее чудовище или революционный фанатик... взять к себе... наблюдать... и дневник мне слишком дорог... спрячу...".

   Он положил тетрадь обратно под половицу под массивным шкафом, крадучись вышел из чулана и, повиснув на ручке двери, плавно закрыл ее за собой. Потом он запрыгнул на окно и стал наблюдать за возвращающейся с прогулки Вилиманой.

   "И все-таки как мне повезло. И выжил, и в подворотне не остался, и разум обрел. Правда, не знаю пока, что мне с этим разумом делать - хозяевам признаваться страшно, после того случая они могут неправильно понять, поэтому лучше пока в тайне хранить. Да и зачем разум напоказ выставлять? Вот хозяева гордятся этим, а у самих столько забот - только и говорят о том, что кого-то грабят и убивают, и как бы самим выжить и себе пропитание добыть. А меня и кормят хорошо, и ласкают, и даже на прогулке с подругой Слиной можно пообщаться. Ведь я у нее тоже понемножку разум пробуждаю, и теперь мы на расстоянии друг друга чувствуем. Слина, ты слышишь меня? Мой хозяин скоро домой вернется и как поест, я сразу гулять попрошусь, а тебе знак подам, так что ты тоже своего расшевели, чтобы в парке встретиться... Так что и вправду повезло мне... А вот если у всех ринтов сознание проснется, а лирианы будут к нам плохо относиться, то тогда... когда-нибудь...", - размышлял Шарлон, глядя на появившуюся из-за облаков луну, слегка подвывая и виляя хвостом.