Чудовище (СИ) [Нейлин] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Где-то там, за железной решеткой, за полотнами черной паутины, притаилось самое страшное существо из всех, что видал этот мир и что мог увидеть любой из миров. Где-то там, скрытое от его глаз. Хладнокровный, жестокий убийца. Чудовище. Он знал это как никто другой. Он встречался с ним лицом к лицо. Он не понаслышке знал как остры его когти. Самое жуткое… И самое прекрасное. Он знал, что оно чует его запах и чувствует его присутствие. Можно было приказать показаться. Можно было приказать страже сорвать черную завесу, которой оно окружило себя. Можно… Но не нужно. Он стоял и ждал, когда оно покажется по доброй воле. Не сегодня, так завтра. Рано или поздно.

В самом деле, в этот раз ему повезло – черная паутина шелохнулась. Показался стройный силуэт. Затем из темноты явился окутанный черным лик. Черные волосы. Черное платье. Белое, словно маска, лицо. Алые губы. Прожигающая зелень немигающих глаз.

Их взгляды встретились. Он не выдержал первым. Слишком невыносимо. Никто не мог вынести ее взгляд более пары ударов сердца.

– Снова будешь стоять и пялиться? – ровный голос, без единой эмоции. Все та же застывшая маска. – Почему ты здесь? – просто вопрос, даже без намека на любопытство.

– Это дом моего отца. Лучше скажи, почему ты здесь?

– Потому что слуги твоего отца меня здесь заперли.

Просто ответ. Не возмущение. Не жалоба. Враг должен сидеть в клетке – это естественно. Они враги. Враг сильнее. Хочет в клетку посадит, хочет – съест. Ей не на что жаловаться.

– Я не об этом. Почему ты ушла от себе подобных?

– Захотелось.

Коротко, ясно и совершенно бессмысленно. Отличное объяснение, но никакой информации.

– Почему ты захотела уйти?

Он бы тоже ушел. Но он другой. И она другая. У него свой мир. У нее – свой. Они несовместимы, но что-то заставило ее покинуть то привычное и родное, что у нее было. Но что?

– Почему это тебя интересует?

Опять стена из непонимания. Она не огрызалась. Не уходила от ответа. Она в самом деле не понимала, почему может быть интересна причина ее поступка, а не результат.

Немигающий взгляд. Ни единый мускул не шелохнулся на белом как маска лице. Ни сейчас. Ни в другой раз. Это не игра. Не притворство. С этим лицом она говорит. С этим же лицом она любит и убивает. Медленно. Жестоко.

У него мерзко зазудело плечо там, где его когда-то пронзил ее кинжал. Кинжал был не единственным, но напоминало о себе почему-то только оно.

– Любопытство, – попытал он удачу.

Это она должна была понять. Теперь перед ней выбор: удовлетворить его или поиграть, помучить своим молчанием.

– У меня были причины.

Еще один круг.

– Какие?

– А что ты мне дашь взамен?

Торг? Хоть какой-то успех. Стража и этого не добилась. Только молчания. Даже когда ее допрашивали с пристрастием она не проронила ни звука.

– Чего ты хочешь?

Она молча изучала его. Думала, что попросить? Знала, но не признавалась?

– Здесь плохо кормят.

Просьба? Требование? Констатация факта?

– Хочешь мяса?

– Хочу.

– Если я пообещаю завтра двойную порцию, скажешь?

– Нет.

– Тогда чего ты хочешь?

– Выйти из клетки.

Наглость? Попытка? Или опять констатация самого очевидного желания?

– Это невозможно.

По зеленым глазам едва заметно скользнула мигательная перепонка. И снова пристальный взгляд.

– Ладно… – он сдался.

Разговор зашел в тупик. Другого не намечалось. Они еще какое-то время смотрели друг на друга, затем ей наскучило и она скрылась в глубине клетки.

Чего он еще ожидал? Разговора по душам? Трепетных признаний? У нее были причины. Возможно он их даже видел. Спросить напрямую? Нельзя. Для нее слишком унизительно. Она уйдет и больше не станет выходить. Должен быть другой путь. Хочет есть? Пусть будет так. Он знал, что такое голод. Морить пленницу голодом было бессмысленно, жестоко и даже опасно. Уж лучше сытый демон, чем голодный и злой.

Новый день. Зачем он пришел сюда? Там в глубине… За черными полотнами паутины… В этот раз она вышла чуточку раньше.

Снова холодный немигающий взгляд и застывшее словно маска лицо.

– Сегодня кормили лучше?

– Да.

– Хорошо.

Она смотрит. Ждет вопросов? Ей любопытно, что он скажет в этот раз?

– Хочешь чего-нибудь еще?

– Хочу.

Он выждал, будет ли продолжение. Не дождался. По зеленым глазам едва уловимо скользнула мигательная перепонка.

– Чего?

– Выйти.

– Нет, из еды. Или из вещей.

– Молоко.

Он удивленно распахнул глаза. Кровь – это бы он понял. Рыба… Птица… Но молоко?

– Хочешь молока?

– Да.

– Не знал, что демоны его пьют…

Молчание. Не видит смысла объяснять? Не поняла, что это была попытка разговорить ее? Поняла, но не поддалась на провокацию?

– Хорошо. Пусть будет молоко. Еще что-нибудь?

Молчание. Хочет, но ждет подвоха? Стыдно признаться?

– Кровь.

– Постараюсь добыть.

– Человеческая подойдет лучше всего.

Не требование. Не просьба. Констатация факта.

Скользнула мигательная перепонка.

– Ладно…

Пусть понимает как хочет. Может он просто принял к сведению.

Холодный взгляд пронизывающий душу. Так она смотрела и на своего любовника, и на врагов, и на него. Как сейчас, так и тогда, в их первую встречу о которой он не хотел вспоминать. Но там было что-то еще. Щемящее чувство неправильного. Что-то связанное с ней.

– Может тебе скучно? Могу принести пару книг.

– Что такое «книги»?

Вопрос. Просто вопрос. Абсолютно честный.

– Сборники текстов… – чуть растерянно попытался он переформулировать.

– Что такое «тексты»?

– Ты не умеешь читать? – наконец догадался он.

Молчание. Только мигательная перепонка скользит по зеленым глазам. Вряд ли она может ответить, если не знает, что это такое и зачем это надо.

– Твой муж никогда не писал?

Молчание. Пристальный, но равнодушный взгляд.

– Символы на бумаге? Ты их когда-нибудь видела?

– Да.

– Но ты не знаешь, что это?

– Нет.

– Твой муж не объяснил?

– Нет.

– А ты не спрашивала?

Молчание.

– Почему?

Молчание.

– Они мне были ни к чему.

– Но разве тебе не было любопытно?

Молчание.

– Он бы сам объяснил, если бы счел нужным.

Теперь замолчал он.

– Ты не хотела спрашивать первой?

– Да.

– Почему?

– Потому что он мой хозяин. Был.

– Тебе нельзя было спрашивать?

– Можно.

Молчание. Ощущение чего-то неправильного. Чего-то неуловимо очевидного.

– Ему не нравились вопросы?

– Да. Очень.

– Ты из-за этого ушла?

– Нет.

Молчание.

– Из-за того, что он делал?

Молчание.

До сих пор он думал, что демоны мучают только врагов, но что если… Нет, не может быть. Ее? Редкое сокровище, которому они поклонялись? Почти божество? И тем не менее, что-то заставило ее уйти, а сейчас заставляет спокойно сидеть в клетке, даже не пытаясь из нее вырваться.

– Что он делал?

Молчание. Неудивительно: демон никогда не признает свою слабость.

– Ладно… прости. Это твое дело. Значит только молоко и кровь.

– Спасибо.

Она без предупреждения ускользнула в глубь камеры. Он выждал. Убедился, что сегодня она уже не появится и пошел прочь.

Еще один день и он снова у решетки. На этот раз с цветами. Раз она не умела читать, может хоть они скрасят ее одиночество? Тишина. Он как всегда молча ждал, пока она не появится из глубин черной паутины. Или не появится вовсе. Такое тоже могло быть.

Черный занавес, которым она завесила решетку, колыхнулся и из темноты снова выплыло белое, застывшее лицо с холодными, безучастными глазами.

– Доброе утро, – как ни в чем ни бывало пожелал он.

– Почему?

Молчание. Скольжение мигательной перепонки.

– Что «почему»?

– Почему ты считаешь, что это утро доброе?

– Просто так говорят. Желают, чтобы оно было добрым.

– Зачем?

– Такое приветствие, если встречаешь кого-то утром. А что у вас говорят при встрече?

Молчание. Думает, можно ли выдать врагу эту информацию?

– «Да благоволит тебе тьма».

– Тебе будет приятнее, если я буду здороваться так?

– Нет.

– Тогда «доброе утро».

Молчание. Прямой взгляд, который невозможно выдержать дольше пары ударов сердца.

– Я принес тебе цветы.

– Зачем?

Он растерялся.

– Подумал, что они красивые и тебе будет приятно, если в твоей камере будет что-то еще, кроме камней и паутины.

– Зачем ты убил их?

Вот так! Стоя напротив самого опасного чудовища из всех, он почувствовал себя извергом и убийцей невинных цветов.

Молчание. Мигательная перепонка.

– Тебе жалко цветы?

– Я не понимаю, зачем их уничтожать.

– Я их не уничтожил. Они все равно завянут, не зависимо от того срезать их или нет. Если поставить их в вазу и держать в чистой воде, они простоят почти так же долго, как если бы остались в земле.

– Их нельзя есть. Зачем они тебе?

– Они красивые. На них приятно смотреть. От них приятно пахнет. Тебе жалко цветы?

– Нет. Я не понимаю, зачем их убивать.

– Их специально вырастили, чтобы потом срезать и украсить свои дома.

– Если тебе эти цветы нравятся, почему ты не совьешь гнездо возле них?

Теперь уже молчал он. Существо без зазрения совести убивавшее таких как он и таких как оно, предлагало не ломать растения, а переехать к ним жить. Интересная мысль. Оригинальная. Непонятная.

– Если ты так ценишь жизнь, то зачем убивала людей? Зачем мучала меня?

– Это интересно.

Молчание.

– Почему? Чем это интереснее срезанных цветов?

– Вы можете защититься. Вы реагируете. Вы чувствуете. Вас можно съесть.

– Но ведь именно поэтому это так ужасно! – не выдержал он. – Мы чувствуем. Нам больно. А цветам все равно. Они вырастут снова.

– Они не могут защититься. Вы можете. В чем радость, быть сильнее цветов?

– Все дело в этом? Соревнование, кто сильнее?

– Нет. Вы это заслужили.

– Чем?

– Вы уничтожаете.

– Что уничтожаем?

– Все. Леса. Реки. Горы. Нас.

– Мы берем только то, что нам необходимо. Ради выживания. И защищаемся.

– Почему? Зачем вам мертвые леса?

– Нам нужны дома. И огонь. Нам нужны поля, чтобы выращивать пищу и пастбища для животных.

– Почему? – она замолчала, видимо размышляя, как сказать так, чтобы он понял. – Чем вас не устраивает лес? В нем полно деревьев, чтобы плести паутину. В нем полно пищи и мертвых веток, чтобы жечь огонь.

– Мы не живем в паутинах. Нам нужна защита от дождя и ветра. Мы боимся холода. Он может нас убить.

– Вы слабые.

Простая констатация факта. Желание задеть или обидеть здесь ни при чем. И все-таки обидно…

– Да, возможно. Но мы иначе не можем.

– Тебе поэтому нравится убивать цветы?

Молчание. Как сложно, что-то ответить, когда тебя выставляют гнусным убийцей беззащитных цветов…

– Их специально вырастили. И им все равно, где цвести.

Молчание.

– Тот кто вырастил, в праве делать все, что ему вздумается?

– Да. Это всего лишь цветы. Они приносят нам радость и в этом весь смысл их выращивать.

Он не понял, что он такого сказал, но она вдруг скрылась в глубине своей клетки.

– Люцифер?

Некоторое время он еще стоял перед прутьями. Потом осторожно наклонился и положил цветы на землю. Может когда он уйдет, она все-таки взглянет на них? И почему он чувствует себя таким виноватым?

Еще один день. Садовник очень удивился обнаружив наследного принца в клумбе с цветами, а Келефиндель осознал, что в кровати все-таки спать приятнее, пусть и не так красиво. Срезал еще пару цветов и отнес к себе в комнату.

Снова стальные прутья и ожидание. В этот раз она не спешила выходить.

– Знаешь, я сегодня ночью пытался спать в цветах, – не дождавшись, пока она появится начал он. – Это было очень холодно, жестко и у меня до сих пор ноет поясница… Может и цветам там холодно? У себя в комнате я о них хорошо забочусь. Часто меняю воду. Позволяю бабочкам и пчелам к ним прилетать. Не думаю, что они страдают о того, что я их срезаю и ставлю в вазу.

– Почему ты спал среди цветов? – белое лицо выплыло из темноты так неожиданно, что он невольно отпрянул.

– Ты сказала, что это лучше и я попробовал.

– Разве мои слова имеют значение?

– Ну… Вдруг ты была права? Я думаю, ты действительно была права… Просто я не создан, чтобы спать на земле под открытым небом.

Молчание.

– Я принес тебе крови.

Он протянул ей выточенную из тыквы флягу. Она приняла подарок, но пробовать не стала. Отставила в сторону.

– Можешь не стесняться. Я знаю, что ты это будешь пить, так что какая разница вижу я это или нет?

Молчание. Никакой реакции.

– Слушай, тебе здесь должно быть ужасно скучно. Просто скажи, чем тебя можно развлечь? Хочешь бумагу и карандаш? Или краски?

– Зачем?

– Рисовать… – растерялся он.

– Как это делают?

– Ты не знаешь, что такое рисунок?

– Нет.

– Ну… это изображение. На бумаге. Попытка передать то, что ты видишь или воображаешь.

– Зачем?

– Не знаю… – честно признался он. – Просто это интересно. А иногда красиво. Можно на стену повесить. Ладно… Чем демоны развлекаются?

– Питаются.

– И все?

– Еще спариваются и играют.

– Во что играют? – оживился он.

Молчание.

– Тебе не нравятся такие игры, – наконец призналась она.

– Откуда ты знаешь?

– Мы уже играли.

Он попытался вспомнить, но потом сообразил, что под игрой она подразумевала совсем не то о чем думал он. «Игра» – значит вот что это для нее было. Просто «игра». Вся его боль. Его страдание. Ножи, резавшие его на части. Пламя, обжигавшее кожу. Капельки кислоты. Все это всего лишь игра… Безумный бег от крадущийся по пятам смерти. Тоже игра. Он выиграл, но ему не понравилось. Или… Что, если он не выиграл? Что, если он просто не знал правил?

В этот раз первым ушел он.

Новый день. На этот раз он захватил с собой простую игру: доска на шестнадцать ячеек и камушки. Кто первый соберет – тот и выиграл. Снова ожидание. На этот раз она долго не выходила. Вышла, когда он уже думал уйти.

Платье из черной паутины было особенно закрытым. На щеке ожог от солнца. На руках перчатки. Когда-то, когда они встречались не здесь, он часто видел на ней этот наряд.

– Что они с тобой сделали?

– Играли.

– Прости. Мне жаль.

– Я выиграла.

– Что?

– Я им ничего не сказала. И тебе не скажу.

– Я здесь не за этим.

– Хорошо.

Молчание. Мигательная перепонка скользит по зеленым глазам. Теперь это уже не кажется странным.

– Я хотел тебе кое-что показать, но если ты сегодня не в настроении…

– Показывай.

– Уверенна?

– Да.

Он опустился на пол и разложил доску. Она осталась стоять.

– Садись, иначе мы не сможем играть.

– Я не хочу играть.

– Эта не та игра. Садись. Я тебе покажу.

Она осторожно приподняла подол платья, чтобы сесть, и ему на секунду открылись сочащиеся кровью следы железа.

– Очень больно?

– Нет. Хозяин умел играть лучше, чем слуги твоего отца.

Молчание.

– Мне очень жаль.

– Почему?

– Это жестоко.

– Мы с тобой тоже играли.

– Да. Поэтому я знаю, что это плохие игры. Никто не заслуживает такого обращения.

– Мы враги.

– Возможно. Но разве это оправдание? А твой хозяин? Разве он был твоим врагом?

– Он был моим Повелителем и мужем.

– И он все равно это делал.

– Он имел право.

– Нет. Никто не имеет таких прав. Тем более тот, кто называется твоим мужем.

– Ты не понимаешь.

– Я понимаю.

– Ты не один из нас.

– Неважно. Если любят, то защищают, а не бьют.

– Он защищал.

– От кого?

– От других. И от таких как ты.

– А кто защищал тебя от него?

– Он был моим хозяином. Он имел право.

– Тебе это нравилось?

Молчание.

– Значит, для тебя это нормально?

– Тот, кто сильнее, имеет право. У каждого есть право защищаться и если он не способен на это – сильнейший одержит победу и сделает то, что сочтет нужным.

– Зачем? – теперь пришла его очередь спрашивать.

– Потому что может.

– Это не ответ. Зачем это делать?

– Чтобы доказать превосходство.

– Зачем?

– Ради удовольствия. И чтобы доказать, что достоин быть старшим.

– Это низко. Смысл демонстрировать силу на том, кто заведомо слабее?

– Но ты же срезал цветы.

Опять эта констатация.

– Цветы не чувствуют боли.

– Тогда в этом еще меньше смысла.

– Что?

– Ощущать чужую боль интересно. В этом есть смысл. Уничтожать не получая ничего взамен – бессмыслено.

На этот раз он смотрел на нее долго, внимательно, не мигая, а потом встал и ушел, потрясенный столь извращенной логикой. Лишь потом он спохватился, что забыл доску с камнями.

Еще один день. На этот раз он захватил пару рисунков и несколько книг. Одна совсем простая. Детская. В другой – стихи.

Ожидание.

– Доброе утро.

Это сказала она, не он.

– Доброе утро, – улыбнулся Келефиндель. – Я принес тебе кое-что.

Он развернул рулон из нескольких рисунков с пейзажами и цветами. Не мигающий взгляд уставился на изображения. Холодно. Равнодушно.

– Что это?

– Рисунок. С цветами.

Она внимательно смотрела на него. Водила глазами по листу.

– Они странные, – наконец констатировала она.

– Да? Почему?

– Не похожи на настоящие.

По мнению Келефинделя рисунок был мастерским. Вряд ли кто-то мог нарисовать лучше.

– Почему? Что в них не так?

– Их не слышно.

– Это рисунок… – растерялся он.

– И они не пахнут.

– Ну да, конечно.

– В них странные цвета.

Он еще раз внимательно посмотрел на изображение с будто бы живыми цветами.

– Но тебе нравится?

– Не знаю.

– Они красивые?

– Да. Пожалуй.

– Хорошо.

Он развернул следующий лист. С морским пейзажем.

– Что это?

– Море, – удивился он.

– Я видела море. Оно не похоже.

– Значит тебе не нравятся эти рисунки?

– Они странные.

– Хорошо. Завтра принесу краски и бумагу. Можешь сама нарисовать, как считаешь нужным.

Молчание. Наверное она не понимала, что он от нее хочет и зачем приходит сюда. Он тоже не совсем понимал.

– Ладно. Тогда я тебе покажу стихи.

Он открыл книгу на первой попавшейся странице, полистал в поисках чего-то понятного даже демону и зачитал. Опять о природе. Ее демоны понимают.

– Интересное сочетание слов.

Констатация факта. Но теперь сделанная самостоятельно. Без уточняющих вопросов.

– Да.

– Ты видишь их в этих символах?

– Да. Хочешь и тебя научу их видеть?

– Да.

В этот раз он задержался до вечера, а простенькая книжка так и осталась в ее клетке. На следующий день он принес карандаш, кисти, краску и целый альбом с листами. Еще через день у нее было, что показать.

Келефиндель озадачено уставился на листы раскрашенные и закапанные самыми разными красками.

– Красиво, – тем не менее похвалил он. – Очень интересные цвета.

– Это ветер.

Тонкая рука указала на синие, желтые и зеленые всполохи.

– А это летняя ночь.

Вихри розового, красного и фиолетового с желтыми крапинками.

– Отлично, – похвалил он. – А не хочешь попробовать нарисовать то, что ты видишь?

Молчание. Взгляд зеленых глаз мечется между рисунками и посетителем.

– Я рисовала то, что вижу.

В этот раз в голосе все-таки прозвучали чуть озадаченные нотки.

– Да? Прости, я не понял. Главное, что тебе понравилось рисовать. Тебе же понравилось?

– Да. Можно я оставлю рисунки?

Он улыбнулся.

– Конечно. Они твои. Хочешь, я принесу клей, чтобы ты могла повесить их на стены?

– Нет. Я повешу их на паутину, – решила она.

– Отлично. Хочешь поиграть в камушки или заняться чтением?

Она училась быстро. Вскоре она уже сама читала сборник стихов. За ним последовали простенькие рассказы. Наверное она в них много не понимала – они были о его народе и слишком чужими – но ей нравилось.

Самое жуткое чудовище этого мира… Он учил его читать и писать, словно ребенка. Пестрые рисунки с переливающимися красками вскоре занимали почти все стены его клетки. Самое страшное существо на свете… и самое прекрасное. Сбежавшее из одной клетки и угодившее в другую. Вот только кто в это поверит?