Помолчим? [Tooina] (fb2) читать онлайн

- Помолчим? [СИ] 656 Кб, 183с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Tooina

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Три, два, один…

"Главная проблема — во мне"

Ален Делон.

Рав.


[Три]

Долго упирался, отказывался и сквернословил, но слово лучшего друга, а по совместительству — начальника, — закон. И теперь стоять мне целый день при параде листовки раздавать… Где я так накосячил!?

Оделся ещё так кричаще. Брючки, рубашечка, шляпка. Чем не Ален Делон, а? Красавчик, звезда Голливуда! Вот и стоит эта звезда в центре города, на перекрестке, недалеко от какого-то там собора, улыбается всем прохожим, спешащим по своим делишкам, впихивает листовки спортивного клуба. Где. Я. Так. Накосячил!?

На часах только семь утра.

Я стою минут пятнадцать, но уже готов швырнуть эту стопку в ближайшую урну. А в Аккорде на заднем сиденье, между прочим, ещё около тысячи! Как. Я. Мог. На. Это. Согласиться!?

Моя скорпионья натура скоро жалить начнёт, но, нет, актер из меня, и правда, хороший — протягиваю листовку очередной женщине и улыбаюсь… как там Никита сказал? «Доброжелательно и располагающе». Только вот из нас двоих добренький точно не я.

Зачем ему новые клиенты, а? Почему не нанять промоутеров? Нашел, блин, тоже мне, бесплатную рабочую силу.

Ладно, хорош. О, точно, тут недалеко сестра у Ника жила с подругой, пока к мужу не переехала. А сейчас там кто? Сдают вроде кому-то.

В наушниках поёт Кобейн свою вечную «Smells Like Teen Spirit»:

"Hello, hello, hello, how low?"

[Привет, привет, привет, чего кислая?]

Утренний зной кочегарит открывающиеся магазины, выжигает подъезжающие троллейбусы и прогоняет автобусы с остановки через дорогу. Все проходят мимо, улыбаясь в ответ парню, танцующему под грохочущую из наушников "Нирвану", протягивающему листовки и улыбающемуся… как там? Доброжелательно и располагающе.

Рядом на асфальте сидит Стасик, прислонившись к серости дома середины прошлого века, лыбится беззубой улыбкой, потрёпанной жизнью. Ему скоро на работу — на паперти стоять через дорогу, а пока он смотрит на мои танцы и искренне хлопает в ладоши. Хороший мужик, жаль только, что без ног. Сегодня будем с ним компаньонами, хоть потрещим. Сколько лет я его тут видел, а мимо него всё пробегал, ни разу не остановившись..

О, впереди ко мне по разгоряченному асфальту бежит какая-то девчонка. Судя по всему, опаздывает на автобус. Впопыхах застегивает желтенькую косуху, не жарко? Поправляет каштановые волосы. Замечает наконец мой взгляд, изучающий её семенящую фигурку, и… перебегает дорогу в неположенном месте, не дойдя до пешеходного, который я торжественно оккупировал.

Быстро попрощался с одиноким одиннадцатым маршрутом, увозящим злостную нарушительницу, да и продолжил дальше.

"Hello, hello, hello, how low?"

На часах уже три.

Раз десять охлаждался в машине, но парящее солнце испепелило всю мою самоуверенность. К черту! Ещё и этот грёбаный костюм. Здесь бы в плавках одних плясать, авось и клиенток бы завтра в зале прибавилось.

Стасик через дорогу устало жуёт подогнанный мной пирожок с фаршем, изредка посматривает на меня и кивает в знак поддержки. Да, я чувствую себя как после двухчасовой пробежки, а всего-то стою весь этот грёбаный день на одном месте и гоняю по кругу Кобейна.

Ещё немного, Рав. Терпи.

О! Какая знакомая утренняя косуха вывернула из-за автобуса с гордой циферкой "Одиннадцать" на лобовом..

Ну, привет! Эй, посмотри на меня! Я ещё бодр и свеж, как не вышколенный жеребец.

Девушка останавливается у светофора, наконец смотрит по сторонам и замечает меня прямо напротив с другой стороны проезжей части.

Ну, привет! Улыбнусь тебе.

Даже отсюда, блин, заметил, как вздрогнула и повернулась на девяносто градусов. Проследил за удаляющейся фигурой, что метров через двадцать вновь перебежала дорогу в неположенном. Ха, забавно!

Пять вечера.

Последняя стопка скоро закончится. Я уже еле держусь на ногах и мысленно дожариваю Никитку на костре. Мой аккорд манит к себе в прохладный салон, Стасика, минут двадцать как, забрала его свита — подсчитывать заработанный куш. Ещё нем-но-го!

Выбрасываю огрызок наливного яблока, что протянула мне сердобольная продавщица из соседнего ларька за красивые серые глаза и шуточки, искрящиеся из меня весь этот долбанный день.

Возвращаюсь на место и чуть ли не вскрикиваю от радости, надвигающейся на меня… Смотрит себе под ноги и не замечает ничего вокруг, убирает волосы в хвост, наматывая резинку. Снова куда-то торопится в своём сереньком облегающем платье… и проходит мимо моей вытянутой руки. Недолго думая, крикнул ей вслед:

— Вот мы где наконец-то встретились…

Сработало! Разворачивается и поднимает свои карие глазки с длинными ресничками. Всматривается в лицо и, не найдя во мне ничего важного, почти решается уйти.

— Вот мы где наконец-то встретились! Какую программу хочешь? Кардио, силовую, а может… меня?

Девочка нервно хихикнула и выдернула свою руку из моих цепких пальцев, поглаживающих её кисть и оставляющих на прощание свёрнутую листовку. Развернулась и, не говоря ни слова, качнув на прощание бедрами, перебежала дорогу… Да, снова в неположенном месте.

"Hello, hello, hello, how low?"

[Два]

Стою возле входа в одно популярное кафе, где за столько лет уже стал постоянщиком. Ощущаю источаемый аромат наваристого мясного бульончика, впитавшегося в мои волосы. Сушусь под вечерним солнцем, изучая случайных прохожих.

В следующий раз точно не буду заказывать суп, собираясь поставить на место очередную красотку. Снова еле выдержал неделю — снова ничего интересного. Я выгорел, как всегда, за два последних дня, насладившись вкусом победы в дешёвой игре, что она, как и все, посчитала за отношения… Смешно.

Кто-то бежит с работы, кто-то ругается, что не успел на мигающий зелёный, и чуть под колёса не бросается, вовремя одумавшись, а ждать до следующего почти две минуты. Дамочки спешат из соседнего торгового центра… о, смотри-ка, не дамочки.

Сегодня не в косухе? Только то самое серое платье. А неплохая фигура, неплохая… Девчонка несёт впереди себя пакет из не самого дорогого магазина брендовых конвейерных шмоток и снова сосредоточенно смотрит лишь себе под ноги. Как интересно…

Уже решаюсь идти, но, видимо, мои флюиды наконец-то доползли и до неё. Поднимает голову и замирает, встретившись с моим взглядом. Три, два, один..

Делаю шаг на встречу, снова дёргается и сиюминутно подносит откуда-то взявшийся смартфон к уху, стремительно зашагав в направлении пешеходного перехода. Правильно, только больная бы стала перебегать кольцевое.

Аж Кобейн опять запел:

"Hello, hello, hello, how low?"

[Один]

Слоняюсь туда-сюда от индивидуалки к индивидуалке, строю глазки и фальшивенько обворожительно улыбаюсь тренирующимся в основном зале клиенткам. Надоело уже, год от года одно и то же, вообще ничего нового и интересного. Ну, разве что жена Никитки, появившаяся в прошлом году. К счастью, на жен чужих у меня табу, не считая одну выпотрашенную селёдку… ну да не будем об этом.

— Что задумался, аборигенчик? — Орет на всё Белинского новоявленная жёнушка лучшего друга, откидывая свою рыжую шевелюру назад и выпячивая свой шестой, вроде как, месяц вперёд, подпирая ручками с острым маникюром. Понятно, почему у Никитки спина разодранная…

— Сгинь, ведьма! — Улыбаюсь я Лесечке и машу рукой из своего закуточка. Она подходит к Лидке — местному администратору — и помогает пристроить кого-то, кого мне особо и не видно.

Подстрекаемый чистым любопытством выныриваю из-за колонны и узнаю неплохую задницу, что провожал взглядом всю эту неделю.

Леська, не почуяв пока неладное, (любит она от меня баб отваживать, ведьма — одним словом), спрашивает у, зуб даю, той самой девчонки её контактные данные.

И… та-дам… сквозь шум голосов, вздохов и бренчащих гантелей я точно слышу манящее, нежное, ненавистное:

— Екатерина…

Леся оборачивается ко мне, предчувствуя запах возможной крови, и орёт моим ликующим бабочкам:

— Фу! Равиль! Даже не думай! Не думай, я сказала!

Амброзурой своей грудной клетки закрывает новую цель, что, не подозревая о грядущем, ещё что-то спрашивает у администратора, но уже, блин, поздно… Отсчёт закончен.

Девочка влипла. Девочка попалась.

"Hello, hello, hello, how low"


Ноль

"И только имя твоё я в кармане ношу, Никому не расскажу, не поведаю быль.

"(Колизей — "Имя твоё")

Рав

Слышу, как Лидочка один за другим хвалит наших тренеров, пока Леся своими алыми губами беззвучно посылает меня куда подальше, но явно не к ним. Стану слушаться? Да не дождутся.

— Лид, а про меня не забыла?

Оказываюсь совсем близко, Леся шепчет проклятия, хватается за голову, разворачиваясь на 180 к названной ранее причине моего улучшающегося настроения.

— Забудешь про тебя… — Кидает Лида, стараясь как обычно не зарычать на меня перед посетителями и сохранить на разрисованном лице распологающую улыбку. — Екатерина, это…

— Даже не думайте к нему идти! — Перебивает Леся и не даёт договорить Лиде, которая, как пить дать, этому очень рада.

Девочка тем временем наконец оборачивается ко мне, поднимает голову, едва заметно вздрагивает и отворачивается обратно.

— Между прочим, у меня нет плохих отзывов. — Улыбаюсь я всё сильнее. — Что бы Вы хотели, Екатерина? С какой целью пришли к нам? Может быть, — Я хочу ещё больше съязвить, замечая, как напрягаются её плечики, но продолжаю как можно спокойнее — У нас очень популярен пилатес, и, знаете, совсем недавно открылось новое направление — Poly Dance, кстати, занятия ведёт одна из лучших танцовщиц нашего города. Не интересует?

— Равиль! — Шипит Лидка, прекрасно зная, зачем я предлагаю обычно посетителям поучиться акробатике на пилоне.

А это, между прочим, на самом деле — тяжёлый труд, где грация, изящество и просто красота движений оттачивается, как минимум, месяцами. Настоящее искусство, на результат которого простым обывателям можно смотреть часами… Ну, если бы я мог так долго просто смотреть на девушку, конечно. Пока вот не получалось.

— Не мешай нам работать, пожалуйста.

Новая знакомая снова не отвечает. Леся что-то шепчет ей чуть ли не на ухо, та в ответ явно поддакивает. Ну, значит, говорить точно умеет, а то мало ли. Опираюсь о колонну и жду хоть какой-то развязки.

— Значит, можете ходить только во вторник, среду и четверг?

Девочка кивает в знак согласия.

— Я в эти дни свободен! — Безбожно вру, получая в укор тяжёлый взгляд администраторши и жест ручкой от беременной мадамы. — Вам в какое время было бы удобнее? — Уточняет дама-мадама. — Утром. — Доносится трепет арфы до моих перепонок, подавая идею для нового комплимента этой малышке. — Я свободен, Лид. — Повторяю, получая в ответ ту же реакцию. — Даже не надейся. — Добавляет к жесту Леся. — Я уже нашептала, что с тобой лучше дел никаких не иметь, особенно ей. Правда, Екатерина?

Девочка наконец прерывает нашу небольшую перепалку.

— Простите, но я тороплюсь, не могли бы мы уже закончить? Запишите меня, пожалуйста, на занятие по боксу во вторник в девять часов, хорошо? Ещё, если можно, плаванье в среду и, так уж и быть, пилатес в четверг. Сколько с меня?

Ух, какая длинная симфония. Так бы слушал и слушал её.

Лида быстро подсчитывает, распечатывает план занятий на месяц, где в каждой строке вторника черным по белому отпечатано «Светошев Никита Федерович», получает оговоренную сумму и любезно прощается с девушкой, что уже засеменила к выходу. Куда это она так спешит?

Отдаляюсь от колонны и получаю тычок в грудь от рыжей ведьмы, верящей в то, что просчитала все возможные ходы.

— Ты даже не надейся подговорить Никиту и поменяться с ним во вторник! Вы у меня тогда оба за уборщиков до конца года будете, понял? Я буду следить за тобой, макака ты местного разлива.

— Я же говорил, что не местного. — Уточняю и увожу её на кухню пить чай.

Достаю из холодильника тортик, проношу прямо перед её носом, ставлю на стол. Вскрываю упаковочку и подвигаю к ней, пока она старается грациозно упасть на рядом стоящий стул.

— Даже не думай, что задобришь меня таким образом!

Протягиваю ей одинокую ложку, включаю чайник, достаю две кружки.

— А ты? — Налетает на сметанное нечто. — Я на сушке с сегодняшнего дня. — Курица и кефирчик? Так вот почему Никита.. Кивнул. — Ты его своими пирогами раскормила..

Улыбнулась… наливаю кипяток, ставлю на стол, приземляюсь рядом, поджимаю ногу к себе и постукиваю подушечками пальцев по стеклянной столешнице, выбивая ритм той самой песни, что не даёт мне покоя уже с неделю.

— Рав. — Обрывает ход мыслей Леся, заставляя вспомнить о её существовании. — Что опять? — Когда ты уже отпустишь её?

Отпиваю глоток, в очередной раз зарекаясь больше не пить горячий. Потираю обожженную губу. Улыбаюсь тому, как этот пирожок уплетает торт. Стану к осени дядей, и что тогда?

— Я давно уже забыл и отпустил. — Кому ты врешь? Ты бы своё лицо видел сейчас. — Может, просто девушка эта понравилась. Нет такого варианта?

Леся кривит губы, отламывая ещё один кусочек и спокойно произносит:

— Пойми уже, что не все такие, как твоя бывшая. — Которая из? — Шучу, не желая больше ворошить прошлое. — Ладно, Лесь, ты отдыхай. Никита как раз скоро освободится, я пойду пока.. — Я предупредила Лиду, чтобы та даже не думала давать тебе её контакты.

Рассмеялся.

— Вот же ведьма, а! — Равиль. — Смотрит в глаза. — Это всё ради тебя. Перестань уже мстить прошлому и отыгрываться на всех, кто попадет тебе под руку.

Встаю из-за стола, выливаю чай в раковину, ополаскиваю кружку, намереваясь уйти.

— Лесь, не забывай, я сеанс психотерапии не заказывал, извини.

— А стоило бы уже.

Выхожу из кухни и как можно спокойнее иду к выходу. Стараюсь не хлопнуть дверью и также тихо дойти до машины и сесть внутрь. Тихо. Спокойно, Рав.

Телефон как раз удачно зазвонил, подключаю к USB и вывожу звонок на экран. Принимаю вызов, полностью совладав с эмоциями.

— Да, мам. — Ты не занят? — Нет, уже освободился. — Хорошо, я что звоню… ты не мог бы заехать к нам в субботу, я для Лесечки вещи нашла твои. — Мама! — Ну, не упрямься. Она не против их взять, они в тот выходной заезжали с Никитой, а от тебя я похоже не скоро внуков дождусь в твои-то почти 27.. — Всё, отключаюсь.

Скинул звонок. Недолго думая, набрал СМС, соглашаясь заскочить в выходные. И зачем, скажите мне, Светошевым нужно это старое тряпьё? Всё равно же всё новое решили покупать.

Только развернулся на встречную полосу, как впереди у остановки заметил мельтяшащую девчонку, активно жестикулирующую и чуть ли не кричащую что-то в трубку. Опаздывает, значит, ну-ну, заметно. И как быть?

Проехать мимо или застать врасплох? А что я, собственно, теряю? Правильно. Ничего.

Подъезжаю к обочине и оставляю машину на аварийке, стараясь не сильно хлопнуть дверью и не испугать явившееся видение. Она вновь хватается за голову и резко оборачивается ко мне. Улыбнулся, перепрыгивая через высокий бордюр.

— Екатерина, Вас подвезти?

Девушка сжимает губы, опускает замершую возле лба руку и отключает звонок, даже не попрощавшись. Любит она, кажется, уходить по-английски.

— Нет, спасибо. — Не местная?

Приподнимает бровь. Судя по всему, опять прав.

— Все в округе знают, что днём здесь автобус не дождешься. Пару рейсов пускают только на утренние и вечерние часы, ты сюда, наверное, как раз на последнем автобусе и приехала… Тебя подвезти? — Нет, спасибо. — Заладил её полненький ротик, набирая в телефоне что-то. Такси? Ну, конечно. — Девушка, здравствуйте, остановка на Белинского в сторону центра. На Красную..

О, какой знакомый адрес. Тот самый дом, возле которого раздавал в начале недели листовки, куда пару раз по юности после тренировок заходил с Никитой на чай с плюшками.

— Садись, подвезу. — Нет, спасибо. И я на «ты» с Вами не переходила.

Улыбнулся. Отошёл немного, сел на скамейку. Смотрю на неё. Совсем юная же еще. Сжимает руки на груди в явной нерешительности, хочет так спрятаться и старается вообще избегать моего прямого взгляда, едва уловимо вздрагивая от каждой проносящейся мимо машины. Хоть и старается казаться сильнее, чем есть, но нет в ней ещё напускного безразличия к вполне невинному происходящему, что поголовно встречается у более опытных девушек. Неужели… неопытная… девственница поди? Усмехнулся. Ну, не впервой в принципе.

— Сколько тебе?

Упрямится.

— Так и будешь молчать?

Кивнула. Рассматриваю черный брелок с серебрянным логотипом любимой марки — английская «H» с едва заметными скруглёнными краями. Просто и лаконично. Посмотрел на неё.

— Думаешь, съем тебя?

Поджала губы в полной решимости не отвечать.

— Снимаешь квартиру здесь?

Опять молчит.

— Судя по потрепанным кроссовкам деньги особо не водятся, а на такси тратишься..

Отвернулась в противоположную движению сторону и делает вид, что рассматривает стенд с выцветшими объявлениями.

— Кать.

Дрогнула. Ждёт, что буду также дистанцию держать? Вот ещё. Как же… ненавижу это имя. Сколько лет прошло, столько воды утекло. А до сих пор каждую Катеньку хочется перемолоть и выплюнуть.

— Сколько тебе? Восемнадцать, девятнадцать? — Двадцать один. — Удостоила ответа, недалеко ушёл. — И перестаньте, пожалуйста, со мной разговаривать…

Да сладкая какая…

— Снимаешь квартиру? Какой подъезд? — Отстаньте, пожалуйста. — Садись в машину — учись экономить и не отказываться от бесплатной помощи.

Резко разворачивается, уже решаясь съязвить, но захлопывает ротик, верно считав мою довольную улыбку.

— Либо садишься сама, либо еду за тобой. — Отстаньте. — А то что? — Больше не приду.

Не сдержал смешок.

— Тоже мне угроза. Будто напугала этим. Садись, я не обижаю маленьких девочек.

Рядом притормаживает белое такси с желтыми шашечками, девочка срывается с места и уже через пару секунд захлопывает за собой дверь. Слишком сильно. Слишком громко.

Провожаю машину взглядом. Медленно встаю со скамейки, иду к мигающему фарами "Аккорду". В конце концов, я предупреждал.


Катерина.

Водитель насвистывает какую-то мелодию, включает кондиционер и косится на меня..

Я стараюсь держать спину ровнее, но внутри всё сейчас готово выпорхнуть наружу. Если у меня и есть инстинкт самосохранения, то это именно он сейчас и всю эту неделю запускает в моем организме цепочку ответных реакций на каждое приближение этого сумасшедшего.

— За нами машина какая-то едет прямо с остановки, это за Вами? — Немного притормаживает. — Не останавливайтесь, пожалуйста.

Водитель кивает и продолжает плестись, собирая на своем пути откуда-то взявшиеся пробки. Как этот Равиль вообще понял, что я неместная? И кроссовки у меня нормальные… тоже мне, сыщик.

— Простите, а я похожа на иногороднюю? — Спрашиваю дедушку пенсионного возраста, прекрасно усвоив за весь свой опыт работы, что в большинстве случаев таксисты очень любят поговорить.

Тот даже свистеть перестал, придирчиво осмотрел моё лицо, улыбнулся и произнёс:

— Да вроде нет. А ты, это, откуда?

Перевела тему, спросив, много ли заявок сейчас и как давно таксует. Тот, конечно же, начал рассказывать, что бывало и лучше, поочередно сообщая о всех своих детях и внуках, что только благодаря ему одному и держатся. Так и доехали с ним до дома. Расплатилась, оставив ему небольшую сдачу на мороженое. Вышла из машины. Только ступила пару шагов, как позади раздался звук шеркнувшего обо что-то железа. Оглянулась, та самая машина собирает все кочки и ямы нашего двора. Ещё и мигает мне дальним.

Нет, это уже сталкер какой-то! Этого мне ещё не хватало. Сбежать сейчас? Да, ноги в руки и вперёд, Катя!

Но вместо этого я отхожу к тротуару, давая возможность таксисту наконец развернуться и уехать отсюда, и смотрю на водителя Хонды почти немигающим коченеющим взглядом.

Глушит машину прямо посреди двора, выскакивает и несётся на меня. Уже только от одного этого готова подорваться до дома, но, думаю, он и погнаться следом сможет. И едва ли я смогу далеко убежать, судя по реактивной скорости его приближения.

Встаёт рядом, излишне радостно оглядываясь по сторонам.

— Никогда больше не садись в такси на переднее сиденье.

Упираю руки в боки, чем ещё больше смешу его.

— Уезжайте немедленно!

Стараюсь не поднимать лишний раз голову и смотрю на ошмётки асфальта под ногами.

— Это такой спектакль сейчас для меня?

Ничего себе самомнение. А губа не лопнет?

— Что?

- Строишь из себя недотрогу?

Удивлённо хлопаю глазами и перевожу взгляд на него… Стереть бы с лица это выражение. Какой он высокий всё-таки. Он же на самом деле симпатичный. Точнее… знающий об этом и наслаждающийся тем трепетом, что может вызвать его обманчивая внешность. Серые глаза, скулы, выверенные черты лица..

— Так и будешь молчать?

Кивнула.

— Запомни тогда ещё одно — если тебя кто-то преследует, надо драть со всех ног, а не стоять истуканом. — Говорит он, растягивая на лице явно не доброжелательную улыбку. — Дай свой телефон. — Вот ещё, а ключи.. — От квартиры, где деньги лежат? Можешь пока оставить себе. Но судя по всему, сбережений там нет, верно?

Вот же…

Собственно, а что я хотела-то, остановившись сейчас? Он похоже совсем ничего не понимает. Разворачиваюсь и ухожу. Но шагов через десять меня догоняют и нагло разворачивают за руку.

Выдергиваю ладонь, ощущая зашкаливающую от резкого притока крови пульсацию, рекошечащую в уши.

— Да что Вы себе..

Он ухмыляется, смакуя каждое брошенное слово.

— Ты. Мне. Понравилась.

Попятилась, уткнувшись в калитку из черных железных прутьев.

— Поэтому лучше дай телефон сама. Иначе залезу в личное дело. — Отстаньте, пожалуйста.

Снова улыбнулся и слегка приблизился ко мне.

— Я ещё даже не приставал. — Даже не думает взгляд поднять с губ. — Приходи во вторник, иначе буду сутками караулить. Договорились?

Точно! Ненормальный. И что делать? Упираться дальше? Нет, лучше просто кивнуть. Не стоит лишний раз его провоцировать.

Да, именно так. А теперь разворачиваемся и пытаемся открыть несчастную калитку. Тихо, спокойно, не дергаясь под его чёрствым взглядом. Просто доходим до двери спокойным шагом, ищем ключи, открываем подъезд, залетаем внутрь, не оборачиваясь и хватаемся наконец за перила у лестницы… Тихо. Спокойно. Такие подолгу не задерживаются, найдет себе цель интереснее, красивее и умнее и исчезнет. Всё закончится. Так что… тише. Не боимся. Рав.

Подъезд, кстати, тот же. За столько лет ничего не изменилось. Слишком много совпадений на один квадратный метр. Может, она же и снимает? Надо у Никиты спросить, вдруг знает что-нибудь.

Возвращаюсь к машине, о, я её даже не заблокировал, сажусь внутрь, раздражаясь от мысли, что снова сейчас задену защитой все эти дурацкие выбоины. Ну, сам знал, на что шёл, покупая машину с таким низким клиренсом.

Интересно, как быстро она сдастся и перестанет строить из себя не пойми что? Посмотрим.

Набираю номер друга, тот уже должен был освободиться. Из трубки почти сразу раздается:

— Эй, ты уехал что ли? Тут Леся про какую-то девушку рассказала..

На заднем плане кричит великий рассказчик: "Не какую-то, а Екатерину. И даже не думай, Равиль, на неё смотреть, Сансу спущу!"

Вот же рыжая ведьма. Грозится ещё пастью своей собачатины, что в первый день знакомства мне чуть… ой, да неважно, что она мне там чуть не откусила.

— Скоро буду. Никит, слушай, у тебя сестра на Красной жила, да?

— Ну?

— А Аня её ту квартиру сдаёт сейчас?

— Вроде. Она же как-то осенью ещё говорила, что студентку к себе пустила. Не помнишь? Хотя куда тебе…

"Студентку", значит… Ладно, разберусь.

— А что? Квартиры своей стало мало? — Острит счастливый будущий папаша, пока на заднем плане смеётся причина его вечно хорошего настроения.

— Да нет, просто мимо проезжал, вспомнил… Ладно, Ник, скоро буду. Спроси у своей, надо ей что-нибудь в магазине купить…

— Докторскую купи! — Выкрикнула Леська под разрастающийся смех лучшего друга. Ну, докторскую, так докторскую.

Отключился, выворачивая из закутков дворика этого дома, посещать который явно придется ещё далеко не раз.

— Значит, до вторника, Кать. Посмотрим, что ты из себя представляешь.

Первый вдох. Небольшой и неровный

Рав.

Долго оттягивал этот момент. Впрочем, как всегда. До последнего не хотел возвращаться домой. Собрал пару баров, совратил пару дам постарше себя, оставил их, завалился в пустой зал. Вспомнил, что Никитка женился и больше здесь не ночует. Хотел вызвонить Димку, но тот же женится в эту пятницу, и ему, черт возьми, не до старого друга, что с дуру бесится, как обычно.

Можно было бы заснуть в машине, но утром не хочется собирать свою спину по кусочкам, да и, если честно, где бы я не засыпал, итог будет один.

Куда бы я не уходил, где бы не забывался и у кого бы не ночевал, с собой я беру себя самого, а это похуже палёной водки.

Подъезжаю к старенькой трехэтажке, что пленные нацисты строили в середине прошлого века. Глушу мотор, выдыхаю, захлопнув дверь слишком громко. Здороваюсь с курящим у подъезда Сашкой, что в своих кругах величают «Гризли», обмениваюсь с ним парой фраз, захожу в темноту этого дома, пропитанного сыростью, гарью, как всегда — газом и толикой кошачьих испражнений. Забегаю на лестничную клетку, подхожу к двери. Подпираю её ногой, попадаю с третьего раза в замочную скважину, дёргаю за ручку.

Вхожу в тягостную темноту длинного коридора, скидываю с себя кросовки и сразу же разделываюсь с футболкой, стаскиваю штаны, запинаясь о ножку старого трельяжа, едва успевая схватиться за косяк вечно открытой двери ванной. Захожу внутрь, не включая свет стаскиваю носки, боксеры, включаю воду, залажу в это видавшее лучшие годы корыто. Ложусь и стараюсь сейчас отогнать желание утонуть и захлебнуться, вцепившись в изорванную шторку ванной. Вода медленно обволакивает каждую клетку, оставляя меня со своими мыслями. Единственное, на что я способен этой гребанной ночью — не слишком изящно подохнуть. Но и на это у меня не хватит силенок.

Задерживаю дыхание, вода всё поднимается и поднимается. Темная шевелюра уносится ввысь, поддаваясь ритму какого-то танца, я напрягаю костяшки и наконец закрываю глаза, отдаваясь гулу этого круговорота.

Прочь. Уходи. Исчезни. Выметайся.

Давай, мальчик, тони. Давай, мальчик, делай истошный вдох. Давай, хватайся пальцами за край ванной. Давай, мальчик, изгибайся. Ты же можешь… Только не выныривай.

Не смог? Трус. Ну, открывай глаза. Успокаивай бьющееся наконец сердце, тяжело дыши и впервые почувствуй за этот день, что всё-таки ещё хочешь жить. Хочешь же, потому и трусишь.

Исчезни.

Как там она сказала? Ничтожество. Неудачник. Никчемная тварь. Продолжить? Скидываю кистью остатки воды, протираю лицо, всматриваясь в темноту. Зрение уже приспособилось и даже подсказывает моему задолбавшемуся мозгу, что передо мной просто кран, из которого изредка падает пару капель ледяной воды. Всего-то кран. Выныриваю из ванной, цепляя с вешалки первое попавшееся полотенце.

Накидываю халат и ухожу на кухню, откопав в слабом свете холодильника непросроченный пакет кефира. Оборачиваюсь к окну. Замечаю, как в пятиэтажке на третьем между четвертым и шестым окном вновь отпрыгивает девчонка, что продоху мне не даёт с её пятнадцатилетия. Следила. Опять. Забавно..

Запахиваю халат ради приличия, но в принципе, можно и не стараться, едва ли в этой мгле можно хоть что-то разглядеть.

Ухожу в зал, падаю на диван, что давно уже должен был развалиться от моих посягательств. Стараюсь абстрогироваться и не замечать голосов за почти что картонной стенкой. Снова соседи начинают жизнь в полночь. Снова ссорятся мать и сын, не поделив домашний быт. Ему бы съехать давно, а он всё сидит и сидит на её обеспечении и пособии по инвалидности.

Закрываю глаза…

Снова ты. Убирайся. Уходи. Исчезни. Господи, пожалуйста. Уходи. Хотя бы сегодня.


Мысли мои просты. Словами не описать. Где-то живёшь в мире ты, одним этим заставляя молчать. Где-то живёшь и дышишь, спокойно смотришь в окно. Ты опять не услышишь. Тебе, как всегда, всё равно. Мама, прошу тебя, эй! Словами не передать… Слово не воробей… Улыбнись и скройся… опять…


Три часа ночи. Вскакиваю, прогоняя дурное наваждение. Ухожу на кухню, снова достаю кефир, выпиваю залпом прямо из пакета. Выкидываю в урну, оборачиваюсь к окну… Она перестанет когда-нибудь?

Снова шевеление между четвертым и шестым..

Неужели совсем не понимает, что я их всех ненавижу? Плевать. Не до неё сейчас. Пусть хоть сутками возле дома караулит, говорил же не раз, что несовершеннолетних дурочек не трогаю.

Ухожу в комнату, отрываю в шкафу чистое бельё. Выуживаю джинсы с футболкой, беру ключи с полки, уронив заодно в кромешной мгле всё её содержимое. Коридор мгновенно наполнился ароматом моего парфюма. Прекрасно, этого ещё не хватало… хруст стекла под ногой. Вроде не проколол… Выхожу, захлопнув дверь. Сбегаю на улицу, включая автозапуск. Сажусь за руль, убираю с нейтралки, вслушиваясь в тихое урчание давней мечты. Тихая ночь, красная подсветка спидометра… Уезжаю отсюда.

"Hello, hello, hello, how low?"

Открываю железную дверь своей любимой работы. Захожу за стойку администратора. Включаю ноутбук, ввожу неизменный пароль. Нахожу на сервере папочку с данными клиентов. Отсеиваю ненужных новичков за сегодняшний день.

Вот она. Нашел наконец-то. Вчитываюсь в её небольшое дело.

— Так. Ты у нас — Екатерина Васильевна Левинская, 5 мая родилась, значит. Да, точно, двадцать один.

Выключаю всё, достаю из подсобки одеяло с подушкой, заползаю на маты, пытаюсь безрезультатно заснуть.

Через час не выдерживаю. Беру телефон и ищу её профиль в одной социальной сети. Долго искать не пришлось, правда страница от посторонних глаз почти полностью скрыта, но яркий зелёный шарик продолжает мигать, сколько я на него не смотрю.

Похоже, не одному мне нынче не спится.


Катерина.

Только зашла домой. Уже начало светать. Нет, всё-таки придется менять работу. Едва ли протяну так до конца года. Хоть и платят неплохо, но контингент, этот ненормированный график, весь этот постоянный аврал, что приходится на пятницу и субботу, выбивает из колеи на всю следующую неделю.

Сегодня только разобрали склад, что за четыре свадьбы подряд превратился в огромную помойку с протухшей водой из-под цветов, обляпанным оазисом, расплетенными лентами и горой грязной посуду из Кэнди Бара.

В принципе, мы даже быстро справились..

Только почему я каждый раз прихожу и пытаюсь не зареветь от навалившейся усталости? Я же не слабачка какая-то, не такое выдерживала, но почему так, а?

К черту. Утром всё равно начинать неделю заново. Снова день проведу за компьютером, снова съезжу на пару встреч вместе с Натой.

Черт, хочется всё бросить.

Если бы кто-то мне сказал, что устраивать чужое счастье — это просто неблагодарное занятие, я бы раньше лишь рассмеялась. А сейчас… да, черт возьми, да.

Ладно. Надо, как обычно, выдержать планку, сходить в душ и хоть немного поспать.

Ещё и со вторника ездить в зал. Блин, могла бы выбрать место поближе и подешевле, но нет же. Подумала, что судьба впихнула в руки листовку. А это не судьба вовсе, а помешанный какой-то. Блин, могла бы и по фигуре его догадаться, что он далеко не промоутер.

Ладно, деньги заплачены. Раз решилась наконец заниматься на людях, надо отходить хотя бы месяц… Ох, даже страшно немного…

Второй вдох. Загазован

Катерина

— Кать, расслабьте плечи. — Вторит мне снова Никита Федорович. — Переносим центр тяжести и стараемся бить не рукой, а всем корпусом. Понимаете разницу?

Да ничего я не понимаю! Пробую — снова не получается. Ну, как так!? Не могу. Вся взмокла за этот час. Такое чувство, что я просто пробка, застрявшая в горлышке бутылки, которую в бой курантов пытаются выкрутить всем, что только попадётся под руку. Не понимаю!

Мне немного стыдно за свою неуклюжесть… и от этого я становлюсь, очевидно, ещё глупее. Ошибаюсь во всем, начиная от простого сжатия кулака, до расположения ног. Ну, как это запомнить? Кто знал, что всё это не так просто..

— Кать… не так. — Вновь повторяет тренер, что, к слову, оказался не таким уж и старым, как я его себе представляла. Точнее — совсем даже не старым.

Держится на ринге с завидной уверенностью, отвечает на многочисленные вопросы и помогает всей собравшейся пятерке, что уже неплохо справляются, не то, что я.

Выдыхаю, проводя по отсыревшему лбу перчаткой.

— Всё. Все молодцы. Заканчиваем.

Наконец-то! Готова рухнуть сейчас прямо тут, но лучше бы доползти до душевой и тихо скатиться там по стеночке.

— Екатерина, останьтесь.

Все проходят мимо, бросая на меня изучающие взгляды, безрезультатно пытаюсь нацепить на своё лицо хоть что-то живое и повернуться к нему.

— Для первого раза молодец.

Слабо улыбнулась.

— Техника со временем придет, ты не переживай. — Начинаю нервничать из-за того, что ещё и он перешёл на "Ты". Может, это место такое? — У меня жена в первый раз себе чуть руку не вывернула.

Слава Богу, женатый. Наверное, просто приветлив, нечего бояться.

— Так вот, смотри, в чём тут разница..

Делает шаг ко мне, инстинктивно заставляя отшатнуться. Встревоженно смотрит, не понимая, почему я.. Дверь вдруг хлопнула. Оглянулись.

Снова он. Принесла нелёгкая… я уже поверила, что отстал и переключился. Судя по довольной улыбке, отсвечивающей в мою сторону, этого мне явно ждать не стоит.

— Никит, Вы продолжайте, я тут посижу.

Заскакивает на ринг и наглым образом садится в угол, поджав ноги к себе.

— Ну, и что ты тут… — Кричит в ответ тренер, но замирает, обернувшись ко мне. — О, точно. Я и забыл. Ты та самая Катя? — Можно мне идти уже?

Чувствую, как в дальнем углу чокнутый ухмыльнулся.

— Подожди. — Прерывает молчание, судя по всему, его близкий друг. Иначе как ещё объяснить эту фамильярность? — Так. Сейчас покажу.

Оборачивается.

— Рав, иди сюда.

Вскакивает, в два счета оказавшись рядом. Да зачем со мной-то вставать, а? Отошла от него подальше.

— Кать, смотри. Когда ты работаешь только рукой, получается примерно это. — Он выкидывает руку и едва касается щеки Равиля. — Запомнила?

Кивнула.

— А когда переносишь весь корпус, оставаясь при этом в одной точке, получается примерно следующее.

Подаётся вперёд туловищем и со всей силы впечатывает кулак прямо в челюсть… мать вашу!

Равиль зажмурился, возвращаясь в стойку, сплевывает кровью прямо на пол. Кровью! Настоящей кровью! Красной. Вытирает рукой губу.

А дальше так и продолжает стоять и смотреть мне в глаза, слегка улыбаясь. Точно. Они чокнутые. Оба. Где тут выход!? Сглотнула, словно ощутив оскомину во рту.

— Разницу видела?

Кивнула, пытаясь побороть подступившую дрожь.

— Я оставался на одном и том же месте, но при этом нанёс противнику разный урон. Рав, вытяни руку.

Тот послушался, Никита Федорович повторил за ним.

— Видишь, мы с ним примерно одного роста, одной комплекции, но руки у него немного длиннее. И если он будет переть, мне с твоим ударом не дожить и до десятой секунды. Почему?

— Потому что так Вы даже не дотянетесь до него.

Равиль опять взглянул на меня, улыбнувшись… Да, я иногда разговариваю. Не обязательно так на меня смотреть.

— Именно. Теперь смотри… разницу между прямым и боковым мы отработаем с тобой позже. Пока же встань на мое место и попробуй ударить так, как я тебе сейчас показал. — Его? — Пискнула, показывая пальцем на эту застывшую мумию.

Почему молчит? Он вообще нормальный? А, ну, да, о чем я… точно, нет. Абсолютно не нормальный.

— Да. — Отвечает наконец Никита Федорович, ещё раз переведя взгляд с меня на того самого. — Но..

Вот, как можно позволять себя бить!?

— Почему нет? — Это неправильно.

Мумия подала голос.

— Встань уже напротив. Сколько можно ломаться? — Да не буду я.

Повернулась к нему.

— Ты понять хочешь или нет?

Немного щурится, заставляя одним тяжёлым взглядом засунуть свой язык подальше.

— Да, Кать, просто потренеруйся на нём. — Поддерживает свою же идею Никита Федорович, сам спрыгивая с ринга и направляясь куда-то в сторону двери. Да ну нет.. — Как я понял, он на тебя глаз положил, вот и покажи ему, что нечего девушек красивых трогать.

Тоже мне "красивых".

— В следующий вторник проверю результат.

— Но… Вы то куда!? — Пискнула.

Обернулся к нам.

— Рав, тронешь её, зубов не досчитаешься. — Да помню я. — Доносится позади.

И что!? Что, блин, ему сделают!? Зачем оставлять меня один на один с ним!? Это что за место такое? Да его даже удар в лицо не берёт. Эй! Да какого…

Дверь захлопнулась. Черт. Черт. Черт. Зачем я вообще сюда пришла!?

— Что застыла?

Зажмурилась…

— Успокойся и повернись ко мне.

Выдохнула. Ладно, спокойно. Нормально всё. Опять нервничаю на пустом месте. Повернулась.

— Встань туда, где стоял Ник.

Сделала шаг вперёд, стараясь не смотреть на его лицо.

— Ты драться научиться хочешь?

Кивнула.

— Тогда отбрось эти ужимки и повтори то, что сделал сейчас Никита. — Но.. — Страшно тебе?

Подняла взгляд.

— Я с Вами на "ты" не переходила. — Это я уже слышал.

Поджала губы.

— Ну, как? Решилась? — Почему нельзя практиковаться на груше или на манекене..

Усмехнулся.

— Меня пожалела? — Да… нет… Да блин. — Сжала перчатками лицо. Посмотрела на него и замерла. Губа немного кровоточит, а он улыбается, словно ничего и не произошло сейчас. Чокнутый! Выдохнул.

— Ладно, давай уже. Потом поговорим, зал минут через десять надо освобождать. — Тогда может я пойду лучше.. — Бей уже. — Я никогда не.. — Да Господи…

Резко подаётся вперёд, заставив сжаться на месте и смотреть откуда-то взявшейся загнанной мышкой.

— Что замерла? Либо бей, либо беги.

Ноги сами шоркнули назад, пытаясь отдалиться от его приближения.

— Если побежишь сейчас, поцелую у двери.

Ошарашенно поднимаю глаза снова натыкаясь на безбашенную улыбку.

— Что!? — Что слышала. Бей, говорю. — Доносится до меня, пока пытаюсь отвести взгляд от засыхающей капли крови в уголке его губ. — Нет. Я не смогу.. — Не провоцируй.

Да черт возьми. Как он там делал..

— Ты всё равно ростом не вышла. Ну, куда ты целишься? В грудь мне бей.

А… да, точно, так удобнее.

— Что дрожишь? — Я не дрожу. — Ударь уже. Зачем ты сюда пришла? Кому что хочешь доказать? — Начал повышать дицебелы, что разносятся по полупустому помещению. — Обидел кто? Руку поднял или похуже? Может, комплексы хочешь свои преодолеть? Поэтому такая застенчивая?

Он продолжает ухмыляться, следя за тем, как я сжимаю кулак, ставлю ноги в нужную позицию, заношу руку и утыкаюсь перчаткой прямо в его солнечное сплетение. Прикусил губу. Выдохнул.

— Выше немного бей и корпусом уже наконец работай. — Комментирует он, немного согнувшись от удара. Блин, больно, наверное? Ай, черт-черт, что я творю!?

— Да не хочу! Хватит! Спасибо…

Разворачиваюсь, долетаю до канатов, спрыгиваю. Раскрываю липучки на перчатках, бросаю их в рядом стоящий контейнер. Выбегаю из зала, наткнувшись на взгляд той администраторши. Прошмыгнула в раздевалку и захлопнула за собой дверь, только после сообразив, что тем самым заставила обернуться всех присутствующих, а их оказалось не так уж и мало…

Слабо улыбнулась в знак извинений и на негнущихся ринулась к шкафчику. Какой там код то? С третьего раза ввела три цифры, что настоятельно рекомендовала запомнить та девушка за стойкой ресепшена. Лидой зовут, кажется.

Схватила приготовленное белье, ринулась в душевую.

Только под струями теплой воды смогла признаться сама себе в том, что я его, черт возьми, ударила. Ударила живого человека! Не просто махалась в воздухе или пыталась бить грушу, а… ударила-живого-человека. Настоящего человека!

Черт. Я же… Нет, надо извиниться, наверное. Но стоит только вспомнить его улыбку… обойдется!

Да блин… Что я такая мягкотелая-то!? Он же смеётся надо мной явно! Вон как про комплексы сказал…

Наконец переоделась, собрала рюкзак, закинув в него спортивную форму, закрыла ящичек. Только вынырнула из раздевалки, как меня окликнула Лида.

— Как Вам первое занятие? Понравилось?

Кивнула, не решаясь сказать правду, что так и осталась вертеться на языке.

— Прекрасно. Завтра у вас бассейн. — Излишне сочувствующая интонация коснулась моих ушей, когда я проскользнула наконец к дверям.

Думает, что не встану с постели после сегодняшнего? Да, может быть и так. Но стоило только выглянуть на улицу, как у дороги завелся слишком знакомый автомобиль, как бы ставя меня перед фактом, что… жалела та девушка явно не из-за завтрашней атрофии мышечных волокон.

Ну, что ему ещё надо от меня, а!? Что я такого сделала-то? Чуть не застонала.

— Ты домой? Я подвезу.

Пройти мимо? Всё повторится вновь, я уверена. Последний автобус придет сюда минут через десять. Стоять на остановке рядом с ним опять? Нет. Точно нет. Ни за что!

— Садись, Кать. — Доносится его голос из машины.

Ладно. Ладно, ладно, хорошо.

Солнечный летний денёк: рядом воркуют голуби, цветет что-то, привлекая пчёлок, машины проносятся одна за одной. И всё бы хорошо, но я всё-таки иду в его направлении, пытаясь уверить себя, что так легче отделаться и забыть. Надо просто сыграть по его правилам. Не зайдет же он сейчас слишком далеко. Просто довезет до дома.

За такое, Кать, обычно благодарят, а не сбегают на вызванном такси… Такому радуются, но разве я была когда-то нормальной?

Да, просто протянуть руку, дотронуться до ручки, нажать, дёрнуть и сесть внутрь, плавно закрывая за собой дверь. Плавно. Молодец. Неплохо получилось. Теперь тихо выдохнуть и постараться не реагировать на него. Никак. Рав.

Села! Черт, аж к окну отвернулся, чтобы она не заметила мою до жути слащавую морду.

Как прилежная девочка пытается застегнуть ремень в щеколде, отворачивается у окну. Ух, заводит.

Вдруг оборачивается и спрашивает, пока мы медленно плывём по асфальтированной прямой.

— Зачем Вы дали себя ударить? — И что в этом такого? — Как это что!? У Вас же кровь и там опухло всё.

Коснулся пальцем губы. Я бы сказал, где у меня опухло..

— Тут что ли? — Да. — Тьфу, ерунда такая. — Улыбнулся. — Почему Вы не увернулись? Не успели? — Не захотел. — Как можно вообще не хотеть увернуться, когда на вас такое летит!?

Так мило взволнованно спрашивает, пытаясь отгородиться рюкзачком. Да не съем я пока, не сейчас.

— Знаешь, мы со Светошевым дружим лет семнадцать уже…

Она на мгновение посмотрела, но тут же уткнулась обратно.

— Когда мне было лет десять, родители переехали в этот город. Мать подала документы в неплохое, по её мнению, учебное заведение, так я и попал в один класс вместе с ним. Знаешь, я тогда был таким тихим, замкнутым, домашним мальчиком. Тем самым, кого обычно любят шпынять ребята поборзее и постарше, пытаясь самоутвердиться за счёт этого паренька, и старательно не замечают учителя. Видела таких? Вот тогда я уворачивался, семенил и боялся..

​​​​​​- «Но»? — Едва слышно.

— Меня посадили с Никиткой за одну парту. И в один из дней, когда мой ранец вновь выхватили и начали затаптывать малолетней гурьбой, Никитка, делавший всё это время вид, что меня не существует, не выдержал и кинулся на них всех… Один. Я же так и остался сидеть на своём исписанном не самыми приятными словечками стуле.

Снова посмотрела своими карими глазками с длинными ресничками. Лёгкий румянец, выжидающий взор. Заинтересовал наконец-то?

— Как думаешь, победил?

Пожала плечами. В ответ рассмеялся.

— Конечно же, нет, Кать. Но за это я до сих пор ему благодарен.

— А потом?

— Поплелся за ним после уроков. Он в тот день пришел в зал к своему отцу, получил нагоняй от него за ссадины и грязную форму, ткнул в меня пальцем, рассказав всё произошедшее. Я же забился на лавочку и просто следил за тем, как он пытается драться, снова и снова нападать на взрослого мужика такой же комплекции, как Никита сейчас.

— Захотели также?

— Да, наверное. Так и ходил смотреть, через месяц выпросил у матери перчатки и помчался с ними в зал. Получил от него в лицо в первом же спарринге, перетерпел и раз на десятый понял, что это не так уж и страшно, как он и говорил. Намного хуже, когда подставляешь спину, пытаясь сбежать от кого-то. — Улыбнулся, возвращаясь из давних воспоминаний. — Кстати, вот также, как ты сегодня.

Промолчала. Минута к минуте, а она так и не пытается завести разговор. Остановился у светофора, пытаясь заставить себя не смотреть на её ноги. Ну, Рав, там ещё и лицо есть где-то. Черт, какие же ноги-то, а…

— Так и будешь молчать?

Губы дрогнули.

— Откуда Вы приехали? — Дальше будешь Выкать?

Кивнула. Выдохнул. Ладно, никто не говорил, что будет легко. Что там спросила…

— Из Казани. Отцу дали тут повышение, выделили рабочую квартирку. Мама была очень счастлива, всё строила почти идеальный домик из нашего захолустья на отшибе.

Немного помолчал. Перевела взгляд.

— Опять «Но»?

Улыбнулся.

— А потом просто спустя пару лет отец под Новый Год повесился.

Вздрогнула… ну, ничего не поделаешь. Бывает и такое. Я, вот, похоже, по его стопам иду.

— П..простите…

Прервал.

— Глупости. — Правда, я не хотела.

Наивная совсем? Да не бывает вас таких…

— Пустишь на чай?

Резко отвернулась, замолчала. Усмехнулся. Ну, конечно. Никто же и не сомневался.

"Hello, hello, hello. How low?"

Третий вдох. Первой иголочкой

Катерина.

Мы почти подъехали к дому, как он вдруг спросил.

— Слушай, ты не голодная? Я бы сейчас быка съел. Тут недалеко место есть неплохое… У меня там знакомый кашеварит.

И пока я решаю, как ему культурно отказать, он под бибиканье тормозящих автомобилей срывается с места и проезжает нужный мне поворот.

— Эй!

Повернулся ко мне и улыбнулся, чуть задрав голову.

— Сейчас пожуём только что-нибудь. Сто процентов — есть хочешь. — Я дома поем.

Отвернулась и сильнее вцепилась руками в ремень. Хотя, казалось бы, куда ещё сильнее-то.

— Не бузи. Денег нет? Я же заплачу. — Не надо.

Поворачиваем в противоположную дому сторону и паркуется прямо напротив «Океана». Серьёзно? Вот это его «неплохое» место!? Да этому заведению в обед сто лет, и это нисколько не преувеличение сейчас! Тут этим духом неподдельного этикета и рыбы каждый сантиметр пропах! Была у нас как-то свадьба в этом месте..

— Ну, так и будешь сидеть? — Уже открыл мою дверь и протягивает мне руку.

Это сколько я сейчас тормозила, сидела и смотрела на входную группу этого ресторана?

— Извините, но я туда не пойду. — Тебя на руках отнести?

Что за… Подняла голову к его лицу, он смеётся. Ну, конечно. Весело ему, улыбается. Опустила взгляд на до сих пор вытянутую руку.

— Отойдите, пожалуйста. Я выйду.

Не шелохнулся.

— И пойдёшь со мной?

Ага, конечно.

— Мне домой нужно. — Ждёт кто-то там?

Поджала губы.

— Ха, я так и знал! Выходи давай, в чём проблема? — Вы не расслышали? Уберите руку. Не пойду я туда! Мы не одеты, это неприлично и вообще…

А вот теперь смех еле сдерживает… Поспешила добавить.

— Туда в таком виде точно не пускают.

Вдруг дверь позади него раскрылась, и из ресторана вышел с сигаретой в зубах какой-то мужчина кавказской наружности, хлопающий себя по пиджаку явно в поисках зажигалки.

— О. — Сигарета повисла. — Рави, Салям! Ты ли это!? Что тут..

Душегуб оборачивается и спешит по-пацански поздороваться с мужчиной.

— Слушай, Мах, накормишь, а? Жрать хочу, ты себе не представляешь…

Косится в мою сторону, пока я отстегиваю ремень и вылезаю из машины, стараясь не привлекать к себе лишний раз внимание.

— Только у меня тут золушка туфельку забыла и вообще, говорит, не при параде. Прикинь?

Чувствую на себе взгляд этих двоих, перепрыгиваю бордюрчик, стремительно ускоряясь в сторону дома. Позади отчётливо слышу:

— Ва. Хорошо бежит. Ну, догоняй что ли? — Ща она хоть за поворотом скроется, а то так неинтересно.

Мамочки-и-и. Юркнула за угол, держа рюкзак впереди себя и перебирая ногами со всех сил.

Ничего-ничего! Мне здесь всего два дома пробежать, дорогу на светофор перейти, и я буду почти дома. Не-е-ет, не успею. Резко затормозила и юркнула в небольшую затемненную арку, в которой подальше как раз расположен служебный вход «Океана».

Через пару секунд помимо мельтешащих прохожих и мяукающих возле меня кошек увидела спину пробежавшего Равиля, отошла вглубь и прижалась к стене. Сердце бьётся как бешеное, отдаваясь куда-то в онемевшие пальцы. Кошки мяукают, давно привыкнув к царящему аромату тухлятины.

Немного подождать, ещё чуть-чуть… он не заметил. Сейчас поймёт, что упустил, и скоро спокойно уйдёт. Главное не дёргаться раньше времени..

Через дорогу видна остановка с киоском. Там всегда кучу мелочей продают. Надо будет зай…

Взвизгнула, оказавшись в этом закоулке один на один с ним.

— Плохо прячешься. — Отстаньте.

Помотал головой, ухмыляясь и медленно надвигаясь на меня. Да бли-и-ин..

— Ну, пожалуйста, что я такого сделала-то тебе? Не трогайте меня. Что вы все..

Замер.

— Кать, ты за кого меня принимаешь? Пошли пообедаем. Просто спокойно вдвоём поедим. Что, я за тобой каждый раз бегать должен? — Да черт возьми, не хочу я! Понимаешь ты или нет?

Вдруг улыбнулся, а я, окончательно осмелев, сделала шаг на встречу.

— Вы все только о себе и думаете. Я на столько доступно выгляжу? Что вы прикопались-то, а!?

Прошла мимо него, пошел следом, держась на расстоянии.

Вышла на улицу, чуть не врезавшись в пробежавшего мальчугана. Затормозила. Позади раздался смешок. Да блин..

— Что ты смеёшься? Весело тебе? Найди себе уже кого-нибудь другого, ладно? Прилип как банный лист. — Сама-то заметила, как на «ты» перешла?

Замерла… и правда же. Да и чёрт с ним! Он продолжил:

— Кать, серьезно, по-хорошему прошу, пошли поедим?

Резко обернулась, чуть не наткнувшись на него. Подняла взгляд к лицу…

— Да не ем я рыбу! Терпеть её не могу.

Он, кажется, впервые сейчас улыбается по-настоящему… Не наигранно, не ради привлечения внимания и не высмеивая… и это так странно. Никогда не видела таких красивых ямочек на щеках…

— Что сразу не сказала? — А меня вообще кто-то спрашивал?

Отвела наконец взгляд, рассматривая стену с наклеенными объявлениями. «Куплю квартиру», «Отдам котят», «Работа», «Купим волосы..»

— Кушать хочешь? — Вкрадчиво интересуется он дотрагиваясь до меня нотками мурчащего котёнка. Поёжилась..

— Хочу.

Правда же, хочу.

— Но с тобой я за один стол не сяду. — Почему нет?

Посмотрела на него. Вот! Вот оно! Снова это выражение лица! Всё-то он про всех знает… Выдохнула.

— Слушай. Давай на чистоту, ладно?

Кивнул.

— Я прекрасно понимаю, зачем ты ко мне прицепился..

Улыбнулся ещё шире.

— Только… — Прикусила губу, быстро решая, как именно сказать. — Только этого не будет. Ясно?

Стерите уже кто-нибудь это выражение…

— Я не знаю, что ты там обо мне подумал, но ты точно не по адресу..

И кому я это говорю? Тихо. Разворачиваемся и просто уходим. Спокойно. Медленно. Не бежим. Да, именно так. С высоко поднятой головой. Около уха вдруг раздалось.

— Слушай, у тебя масло есть? Пошли тут заскочим в ларёк за твоим домом, там такая женщина классная овощами торгует, закачаешься! Я у неё скидон выпросил как раз на той неделе.

Замерла, медленно повернув к нему голову.

— Ты не расслышал? — Что ты не такая и ждёшь трамвая?

Шумно выдохнула, он всё нависает надо мной, убрав руки в карманы спортивных штанов.

— И? — Только и смогла выдать. — Круто же. — Опять улыбается. — Рави-и-иль… — У тебя голос просто фантастический, — Да ну ё-моё. Пошла-ка я да побыстрее. Кидает в догонку. — тебе говорили об этом? Кать, и фигура у тебя отличная, так что заканчивай комплексовать.

Да я чуть ли не на десятой скорости иду сейчас, обгоняя один за одним медленных прохожих. Почему он всё не отстаёт?

— Ты в пятьдесят второй живёшь?

Резко затормозила и обернулась к нему.

— Что!? — О, точно. У Ани же квартиру снимаешь? — Откуда… у администраторши посмотрел!? — Не, я до адреса не дошел.

Закатила глаза. Ткнула ему в грудь пальцем.

— Отстань. От. Меня. Пожалуйста. Равиль, сколько раз надо повторить!? Да не получится у тебя со мной ничего. Ничего! Слышишь!?

Ну, почему он всё улыбается-то и как заведённый болванчик кивает!? Мне уже реветь хочется из-за того, что он такой твердолобый!

— Так масло-то есть или нет?

Да блин..

— Есть. — Накормишь? Я прям даже пальцем тебя не трону… кстати, а чо ты маникюр не делаешь? У тебя, конечно, пальчики ничего… Ну, так что? Поедим?

Прохожие все сторонятся нас, стараясь не смотреть на меня, что так и не убрала от него свою руку, и этого твердолобого душегуба, что сейчас косится на мой палец и не перестает улыбаться.

— Равиль. Уезжай, пожалуйста. — Накорми и уеду.

Выдохнула… Развернулась и пошла наконец в сторону дома.

Нет, точно нет. Ни за что. Да ему поверить — себя не уважать. Знаю я таких! Почти каждая свадьба ими кишит. Увидели наивную девочку и пошли хвост распушать! Тоже мне… короли ночной Вероны.

Перешла дорогу, стараясь не замечать под ногами его тень. Так… в ларёк я похоже за батарейками не зайду. Откуда он про Аню узнал? Как вообще номер квартиры вычислил? И что мне теперь делать…

— Кать, давай так. — Раздается позади. — Мы сейчас с тобой сделаем салатик, а я взамен не буду трогать тебя на тренировках. Идёт?

Обернулась.

— Вообще отстанешь и не будешь трогать меня!

Явно сейчас ухмыльнулся.

— По рукам.

Тише. Не визжим. Оборачиваемся и идём к этому гребанному ларёчку. Шаг за шагом. Накидываем рюкзак на плечи, поднимаем голову выше и не плавимся, ощущая на себе его взгляд. Заворачиваю за угол, как вдруг позади раздается его голос:

— О, Стасик, привет! Ну, как работа?

Подхожу к ларёчку, кишащему богатым ассортиментом: наливные яблоки, спелая груша, слива, лук зелёный и репкой, зелень, морковь, картофель. о, помидоры..

— Девушка. — Женщина отрывает взгляд от сканвордов и наконец смотрит на меня безразличным, видавшим лучшую жизнь взглядом. — Можно мне помидорки..

— Сколько?

Ой… да… сколько? Перевожу взгляд на Равиля и не могу оторваться..

Он сидит на корточках и что-то рассказывает какому-то бездомному, тот в ответ улыбается и чешет свою седую бороду дырявой перчаткой. Равиль вдруг словно магнитом поворачивает голову ко мне, встаёт и произносит.

— Погоди, сейчас я тебе яблок помягче у Юльки куплю.. — Да она цены гнёт… — Говорит дедушка. — Что ты, что ты!? Не стоит.. — Ну, и ей детей кормить надо. — Комментирует Равиль, наконец подходя ко мне. — Юль, привет.

Женщина буквально на глазах расцвела и поправила свой не без того притягательный бюст, заставив меня чуть ли не подавиться.

— Слушай, собери Стасику яблок побольше и покрасивее, ладно?

Названная кивает и отслюнявливает пакет, дотягиваясь второй рукой до красной коробки.

— А нам бы с девушкой килограмм помидорок да огурчиков. — А, так вы вместе? — Улыбается женщина, взвешивая получившийся пакет.

Равиль кивает и несётся с яблоками к дедушке. Оборачиваюсь к лавке.

— Так, что там дальше? — Вновь безэмоционально спрашивает Юленька, поднимая взгляд от калькулятора. — Помидоры? — Килограмм. И огурцы… тоже.

Женщина поджала губы и потянулась к овощам. Через мгновение Равиль оказался рядом. Снова слишком близко. Расплатился, получив приличную скидку и обворожительную улыбку в довесок.

Иду за ним, пытаясь не отставать. Он всё что-то увлеченно рассказывает, а я понять не могу, как и зачем эта спина направляется к моему дому. Вот, зачем!? Салат!? Пусть рыбу свою ест!

— Кать, — На ходу оборачивается ко мне. — А ты всегда такая молчаливая?

Поджала губы, стараясь не закричать на него с просьбой не идти так — у нас во дворе яма на яме яму закрывает! А он идёт чуть ли не вприпрыжку! Нет, он точно какой-то ненормальный. Хотя какая мне разница, пусть ноги себе ломает.

Встал возле калитки, ждёт, когда я открою. Дотрагиваюсь до первой цифры и замираю в нерешительности… это дурная идея, но, может, сбежать?

— Кать, либо один лёгкий обед, либо я караулю тебя повсюду. — Чокнутый. — Ага, и ты мне понравилась. Рав.

Девственница. Триста процентов из ста! Зуб даю! Прям точно! В глазах застыло то самое «и хочется, и колется». Охренительно же! А это её «точно не получится» — ха-ха-ха, и ещё раз «ха».

Реснички дрожат, румянец на щеках, боится и одновременно пытается дерзить. Смешная до умопомрачения. Медленно нажимает на циферки, сама не осознавая, что так я их ещё лучше запомню.

Ой, попала ты, Катька, ой, попала.

Оборачивается.

— Слушай, уйди, пожалуйста. — У тебя не прибрано?

Подняла взгляд.

— Что? А… да! Точно! Не прибрано. — Мне плевать, я же поесть. — Там гора посуды.. — Да хоть гора трусов.

Что я только о её заднице-то думаю, а..

И? Кого ждём? Что замерла? Мы о чём говорили-то? А..

Схватил за калитку, потянул на себя. Лишь вздохнула и пошла дальше. Вот и правильно, из двух зол выбирают меня.

— Правильно, Кать. Кстати, а что ты Выкала-то?

Подошли к двери, сняла рюкзак, копается, ключ ищет.

— Рабочая привычка. Вы так лучше понимаете, что ничего вам не светит.

Рассмеялся.

— Когда ты своим ротиком холодно цедишь-то? Тебе там какие-то неуверенные в себе олигофрены попадались?

Нашла ключ.

— Ты с этим завязывай. Знаешь, по себе скажу — наоборот ещё больше заводит.

Вздрогнула. А я объясню.

— Подчинение, детка, и доминирование.

Чуть не задохнулась… Ой, какие мы будто невинные.

— Господи, убирайся уже, ну.

Улыбнулся.

— Открывай уже, открывай, Катюш. Правда, есть хочется. Мы же договорились, я не трогаю — ты кормишь.

Забавно сжимает перед собой кулачки и чуть ли ножкой не топает..

Равиль, перестань смотреть туда, ну. Сейчас с ней закончишь и цепани кого-нибудь тогда, а то этот цветочек ещё обрабатывать и обрабатывать.

О, всё? Успокоилась? Вот и прекрасно. Заходим под писк сработавшего домофона.

Точно, Анькина квартира. А мебель где вся? Ну, и зачем ей двушка, если живёт одна? Заглянул в зал — надувной матрас… Ой, остановись, Равиль, остановись, не надо тебе думать о том, как он заманчиво проваливается при каждом движении. А, да, мы ж на кухню. Посуды, естественно, не оказалось.

Ничего особо и не изменилось, разве что плита новая, ту синюю бандуру я никогда, наверное, не забуду. Впрочем, в моей каморке примерно такая же — от отца ещё стоит.

Сел за стол, притянул ногу к себе.

Пролистываю список «друзей» в той самой социальной сети. Отметаю блондинок, брюнеток, шатенок. Всё не то, всё не так. Губы не те, глаза не такие, бедра некрасивые, голос не радует, душа не лежит. Да что такое-то, а!?

Снова перевожу на неё взгляд. Малышка медленно моет овощи, даже не замечая, что в шуме сильного напора воды сейчас тонет мой тяжёлый выстраданный вздох. Понятно, охотничий инстинкт играет на полную — хочется мне похоже только её. Ну, быва-а-ает, скоро пройдет, проверял уже.

Так, ладно. Что там у нас по плану? Помочь, поговорить, поесть, поулыбаться и если что поцеловать. Тихонько, легонько, нежненько, в щёчку.

С..собака Баскервилей! Катерина.

Отобрала у него нож, быстро заправила салат, поставила перед его носом миску, села напротив, стараясь не рассмеяться от того, как это животное уплетает целое блюдо.

— Будешь?

Помотала головой.

— Что так?

Пожала плечами.

— Оставить? Я просто всё могу сейчас съесть. — Ешь.

Улыбнулся, принимаясь за дело. Закончил, показала рукой в сторону двери, отбирая посуду. Убрала в раковину, включила воду и вдруг окочанела от… внезапного порыва его горячих губ, медленно спускающихся по моей шее.

О, Господи. Словно тысяча иголок насквозь, подавила огромный ком и резко ударила локтем назад — прямо в живот.

Ойкнул, подействовало. Схватилась за шею, обернулась к нему и почти закричала.

— Убирайся. Черт возьми! Равиль, убирайся отсюда немедленно!

Он расправил плечи, улыбнулся и спокойно пошёл себе куда-то в сторону прихожей.

Господи… Господи. Хватаюсь за стену, медленно скатываясь на пол. Не могу убрать руку от шеи, которая словно горит от змеиных укусов. Желудок скручивает и отдается в голове рекошетящим гулом захлопнувшейся двери.

Тихо. Дышим. Спокойно. Дышим.

Вытираю слезы, что вдруг стремительно полились градом. Крупные, соленые, прожигающие. Слезы несправедливости… ну, почему!?

Почему я постоянно притягиваю только таких идиотов!? Почему!? Где все эти вымышленные принцы из сказок, что защищают своих принцесс от таких вот проходимцев? Почему мне только одни кобели и попадаются, а!?

Ну, на лице написано что-то? Лампочка горит!? Бирка с «Я доступна»!? Да блин, ну, почему, а!? Нашли себе лёгкую цель.

Вновь всхлипываю, хватаясь за ручку дверцы. Надо встать и выключить до сих пор льющуюся воду… Да и чашку его домыть.

Просто жить дальше. Всё в порядке. Ничего не случилось! Ничего. Не. Случилось. Как обычно. Повезло, что хоть свадьба на этой неделе только одна, надо будет к маме в субботу уехать. Не могу в этом гадюшнике больше. Не могу! Рав.

Сколько я не пил? Примерно год? С того самого вечера, как Леська вылила на мужа бывшей кильки ведро с краской… Да, точно! Сильно меня пробрало сегодня… точно, вся причина в этом Хеннесси, что я медленно тяну и заливаю в уши какую-то дичь какой-то блондинке.

— Я медленно дотронусь до твоих волос, проведу пальцами по ушку, хочешь?

Она вроде ничего, не перебрала, но едва заметно кивает и поджимает не самые удачные губы. Хаа, ну, ладно. Дотрагиваюсь до её кожи.

С..собака, Катя, срочно вали из моей головы со своей шеей! Не мешай забываться.

Девушка, как её там? Ольга… ну, или Полина… вздрагивает и подвигается ближе, совершенно наплевав на последний танец молодых и красивых окольцованных дурачков.

Свет приглушен, плавная музыка, я наглаживаю шею очередной блондинки, лицо которой забуду на утро… но почему у меня перед глазами ты стоишь, а?

Вот словно это ты сейчас прошмыгнула за эти портьеры с пучком своих каштановых волос, в джинсах и голубой рубашке в клеточку, держа перед собой какой-то баул.

Стоп, Кать, ты что ли!?

Отдергиваю руку от блондинки, пропуская мимо её недовольный вздох. Музыка стихает, свет загорается. Остатки гостей слушают пламенную речь молодоженов, блонди обижается и уходит к себе собирать остатки торта, а я так и смотрю, как ты аккуратно двигаешься по залу, извиняешься перед этими пьяными мордами и забираешь рамочки с номерами столов. Проморгался. Не, точно ты.

Димка с Мариной ушли к родителям, а возле тебя вдруг останавливаются два знакомых мне мужика. Встаю. Ой, бошка моя… Нет, точно встаю! — Девушка, у Вас такая улыбка красивая, давайте сфотографируемся? — Плетутся ещё. — У нас сегодня друг женился, представляете? — Ты улыбаешься, отдергиваешь свою руку и пытаешься пятиться назад. — Девушка, ну, всего одно фото! А поехали с нами к пруду, а? Сейчас только тортик с шампусиком возьмём и в путь.

Снова хватают за руку. Не, ну, это уже ни в какие ворота.

Подхожу, отдергиваю от тебя Кирюшку, что, кажется, служит какой-то шишкой в полиции. Тот оборачивается и сразу начинает быковать. Пользуешься моментом и убегаешь за портьеры. Правильно, вот тут тебе надо сбегать, молодец..

— Эй, что ты творишь, а!? Рав, блин, козлина! Девку из-за тебя упустили! — Пакли к ней свои не тяни больше.

Подбочинились.

— А то что? Тебе ж с поясом своим драться нельзя, сразу на уголовку залетишь. Забыл? — Кирюш, да тут все подтвердят, что ты сам запнешься и об стол носом сейчас уйдешь, веришь? Со мной она. Моя, понял?

Второй ретировался сразу, Кирилл оценил мой боевой настрой, хмыкнул и удалился в сторону другой юбки. О, да, той самой блондинки — она-то уж сюда как раз за этим.

Тихо сползаю на стул и отказываюсь от предложения взять себе тортик на дом. Всё равно туда не сунусь сейчас, а то точно утоплюсь.

Время стекает в меня новой бутылкой Хеннесси. Людей становится всё меньше и ты наконец выныриваешь из своего закутка. Бросаешь на меня недовольный взгляд, поджимая очаровательные губки и хмуря бровки. Приступаешь за дело.

Собираешь остатки номерков, стёкла, какие-то вазы на тонкой ножке с цветами и какой-то зелёной штукой, какие-то там подвесочки, пиалочки, свечки и прочую свадебную лобуду. Умело оборачиваешь всё в тряпочки. А, чтоб не разбилось, да? Присаживаешься на корточки к столу молодоженов, и, пока я допиваю свой стакан, ловко отстегиваешь какую-то громадную юбку от скатерти. Быстро сворачиваешь это пятиметровое нечто и складываешь всё в откуда-то взявшийся баул.

Подходишь к мольберту с «Планом Рассадки» (это я молодец, отсюда прочитал), снимаешь огромную раму с ножек и относишь к выходу.

— Тебе помочь? — Уходи уже.

Продуктивный разговор.

— Я скучал. — Да, охотно верю, вспоминая твою блондинку.

Какую блондинку? А, ту что ли? Как её там? А, неважно… Да ты моя маленькая… Оторвался от стакана, зажевав последней долькой лимона. Поморщился.

— Ну, это и есть твоя работа?

Кивнула, оценивая опустевший зал придирчивым взглядом.

— И ты одна всю эту красоту наводила? — Нет, конечно, только убираю одна.

Взяла десятилитровое ведро от цветов, направилась куда-то в сторону уборной. Нет, надо помочь, наверное.

Встал, еле удержавшись на ногах. Черт, зачем я пил вообще? Сделал пару шагов, обогнув откуда-то взявшийся стол. Та-а-ак..

— Не трогай тут ничего! — Взвизгнула, выходя с пустым ведром. Ха, это к несчастью… — Я помогу спустить. Ты на чем сюда? — Газель уже ждёт.

Кивнул. Как серьезно у вас всё… газель целая ждёт. Ладно хоть не антилопа-лопа-лопа-лопа. Опускаю прихваченный стакан и перестаю изображать танцы с бубнами… Вот, улыбнулась! Схватил какой-то баулище, захватил мольберт.

— Боже, там стекло, только не разбей! Равиль, ты слышал!?

Такой голос чистый… Кивнул, насвистывая себе мотив давно вызубренной песни, переставляя ноги и стараясь не оплошать. Ой, двери такие узкие… или это я такой широкий?

"Hello, hello, hello. How low?"

Кажется, я и правда скучал. По твоей шее и цитросовому аромату. По бретельке бежевого бюстгальтера с явной буковкой «B»… Вот дали же тебе родители имечко, а! Даже грустно стало… хоть не вой тут.

Четвертый вдох. Холодной дрожью

Катерина.

Раз за разом спуская реквизит к машине, изучаю его фигуру, что медленно переставляет ноги и движется куда-то в сторону выезда. Он не думал, что такси можно вызвать прямо сюда?

— Кать, ты всё? — Спрашивает водитель, закрывая зевок ладонью. — Да, Лёш, сейчас только последний раз всё проверю. — Ну, давай быстрее уже. На сколько они задержались? — На час. — Оплатят хоть ожидание? — Пусть с Натой говорят, даже уточнять не буду.

Мне надо бы развернуться, однако, я так и продолжаю стоять и смотреть на его спину, что вдруг повернула к лестницам, насколько я помню, спускающимся по длинному склону к небольшому дикому пляжу, который владельцы этого ресторана ещё только собираются облагораживать.

И что он там забыл?

— Кать! — Ворчит Лёша, бибикая в довесок. — Кать, я спать хочу!

Равиль уже скрылся из моей зоны видимости, а я только сейчас решаюсь сделать пару шагов назад, развернуться и ринуться в ресторан.

Перекидываюсь парой фраз с официантами, проверяю зал. Нет, вроде бы всё в порядке.

Выхожу на улицу и залажу в теплый салон давно знакомой трёхметровой газельки. Лешка тушит сигарету, запрыгивает в кабину и, наконец, трогается с места.

Машина дёргается, а я, как и всегда, молюсь, чтобы хрусталь на кочках не разбился. Хоть сколько его не оборачивай, а шанс..

— Лёш, ты не видел, тут парень по лестнице не поднимался? — Какой ещё парень?

Зевает, потирая глаза и дергая передачу, хмурится, включая любимую радиостанцию. Проезжаем мимо спуска, стараюсь рассмотреть хоть что-то в этой мгле, но кроме отблеска чернеющего пруда вдалеке ничего не разобрать.

Куда он делся? Ушел? Зачем ему туда спускаться? Это небезопасно. Неужели он на столько напился, что..

— Черт! — Выкрикнула. — Лё-ё-ёш. — Что забыла? — Недовольно кидает мне. — Слушай. — Судорожно перебираю мысли. — Можешь за косарь все вещи к нам поднять, а? Только Нате не говори, пожалуйста..

Косится на меня, как на дурочку.

— Ну? — Я спать хочу, что ты удумала!?

Останавливаемся возле ворот. Да нигде этого душегуба не видно…

— Лёш, три тысячи! — По рукам.

Отстегиваю ключи, ещё раз объясняя ему, что надо уложиться за полчаса, иначе позже консьержка в офис просто не пустит. Он кивает, забирает свои заработанные, я напоминаю ему о том, чтобы не забыл оставить ключ, и вылетаю из машины, громко хлопнув дверью.

Похоже, я чокнулась.

Но… где он!? Ночной порывистый ветер касается запястья, гонит меня, заставляя переходить на бег. Внизу шумят бьющиеся о берег волны, а я несусь к лестнице по краю тропинки, пытаясь разглядеть хоть что-то.

Где он!? Где этот чокнутый!?

Боже, может, не стоило Лёшу отпускать? Погорячилась. А если он утонул!? Если что-то случилось, вот что я одна смогу сделать? Спокойно. Ресторан работает, просто позову на помощь, кто-нибудь точно услышит… Хотя, судя по пустой площадке, звать придется долго.

Подбегаю к лестнице, Хватаюсь за перила, стараясь перешагивать пару ступенек. Пролет, ещё один, ещё. Чувствую, как под ногами сыпятся бетонные крошки.

Замедляю шаг, всё больше погружаясь в промерзлую темноту этого места, невольно оборачиваюсь и прощаюсь со светом оставшегося позади ресторана. Сейчас могла бы спокойно ехать в офис, а не бежать по разрушающейся временем лестнице, хватаясь за оржавевшие перила, стараясь не думать о том, что кроме Равиля на этом пляже может быть сборище каких-нибудь, к примеру, маргинальных личностей сомнительной наружности, и бежать обратно вверх по этому спуску я буду явно не так быстро.

— Рави-и-иль! — Кричу, естественно, не получая ответа.

Касаюсь смеси гравия и песка, что хочет затянуть меня в свою трясину. Оглядываюсь, но совершенно не могу здесь ничего разобрать. Выуживаю из кармана смартфон, с третьего раза, стараясь не слушать колотящееся сердце, кричащее о возможной опасности. Включаю фонарик, проводя светом из стороны в сторону. Недалеко от меня в кустах что-то шевельнулось. Какая-то палка словно перепол… Подпрыгиваю и пячусь назад.

— Змея! Господи! Мать моя! Змеище!

Откуда-то позади внезапно раздалось, укратив мой возглас.

— Что ты орёшь!?

Оборачиваюсь и свечу фонариком туда, откуда услышала его голос. Метрах в двадцати, и правда, он. Сидит, опираясь на какую-то огромную корягу.

— Блин, тут змея!

Закрывает лицо от яркого света и медленно шипит мне что-то не совсем членораздельное, из чего я понимаю только пару фраз.

— Это маленький ужонок… ты намного опаснее.

Медленно подхожу к нему.

— Выключи фонарик. — Кидает он, явно приложив немалые усилия для такого связного предложения.

Убираю телефон обратно в карман, оказавшись рядом.

— Что ты здесь делаешь?

Молчит.

— Это шутки у тебя такие?

Хотя какие шутки, он же не знал, что я его видела. Глаза наконец привыкли к темноте, сумев рассмотреть его поднятое ко мне лицо.

— Ты о чем? — Что ты здесь забыл? — Не твое дело.

Не отводит голову.

— Равиль! — Что? — Зачем ты сюда спустился? Я подумала, что ты… тебя нигде не было видно..

Усмехнулся.

— Тебе-то что, Кать? Зачем приперлась?

Вдохнула побольше воздуха, выдохнула.

— Действительно, надо было плюнуть на тебя и спокойно уезжать домой. Ну, нашли бы твой труп завтра — мне-то какое дело, верно? Потонул бы тут в пьяной горячке, мне то что, действительно! Тоже мне добрая девочка.

Я жду хоть какого-то проблеска благодарности или извинений, но он всё также молчит и смотрит куда-то на другой берег.

— Равиль, ты уходить собираешься?

Молчит.

— Пойдём на верх… ты сейчас не в состоянии..

Вздрогнула от смеха какого-то сумасшедшего, что только прикидывается сейчас человеком. Что с ним!?

— Пойдешь? — Слушай, вали уже, а то я за себя не ручаюсь. — И что ты сделаешь?

Усмехнулся.

— Равиль, пойдем, пожалуйста. Я застыла. Ещё такси, как минимум, полчаса ждать.. — Я не просил идти за мной. — Да что ты заладил!? Что ты здесь забыл, а!? Сколько можно уже тут сидеть, пьяная ты морда! Вставай быстро, иначе..

Снова перевел взгляд на меня. Да, мы оба знаем, что за моим «иначе» ничего не стоит. Он вдруг дотягивается до моей руки и тянет меня к себе.

— Что ты… — Стараюсь не закричать.

Отпустил руку, подведя меня ближе. Не решаюсь сдвинуться с места, смотря на него сверху вниз. Равиль все не поднимает голову, словно боится встретиться со мной взглядом. Нет, это вряд ли. Такие, как он, точно бояться не будут.

Так бы и стояла, как истукан, не зная, то ли уходить сейчас, плюнув на всё, то ли ждать проблески здравомыслия, но вдруг еле разобрала.

— Кать.. — Что? — Помоги мне. — В чем? — Не убегай.

Инстинктивно сделала шаг назад.

— Я и так тут стою. Слушай, давай я всё-таки кого-нибудь позову..

Молчит. Не решаюсь сдвинуться с места, не понимая, почему помимо жуткого амбре от него сейчас веет каким-то… одиночеством. Да, точно, именно им, которое поголовно встречается у представителей "веселящих" профессий.

— Случилось что-то?

Поднимает голову.

— Помолчи.

Понятно, не мое дело.

— Я тогда пойду лучше.

Естественно, никуда не ухожу. Он тяжело выдыхает, снова хватая за руку и притягивая к себе. А потом просто обнимает за талию и отвечает на мои трепыхания только одним:

— Постой так.

Так и стою, вздрагивая от растекающегося тепла его хватки, что змеиным кольцом не даёт выбраться. Да я и не пытаюсь оттолкнуть, глуша в себе раз от раза возникающий протест, прекрасно понимая, что сейчас моё тело сродни подушке или игрушке-антистрессу. Захотел обнять и выплеснуть все — вот, пожалуйста, обнимай.

Ну, сама виновата, могла бы сейчас сидеть в уютном салоне и не дрожать не то от ветра, не то от страха, ожидая, что он сделает дальше.

— Равиль. — М.

Надо попросить его отпустить или отшутиться, или ещё что… Но почему-то не могу.

— Случилось что-то?

Снова молчит и держит талию ещё крепче, я же сжимаю кулаки, что так и повисли в воздухе, не решаясь оттолкнуть его.

— Равиль, прекращай. — Помолчи и просто потерпи немного.

Ну, прекрасно! Будто мне делать больше нечего, как дышать парами коньяка, слушать шум волн, перебиваемые вихрем и судорожным биением сердца, всматриваться в траву рядом, разглядывая, не вылезет ли откуда ещё одна змейка.

Да черт возьми, может, для него это в порядке вещей, но меня так никогда не обнимали, и я наивно надеялась, что буду в этот первый раз хотя бы испытывать симпатию..

— Я ненавижу свадьбы. — Вдруг выдаёт он, наконец поднимая голову к моему лицу. Боже, лучше бы дальше молчал и смотрел куда-то в сторону. — Я тоже.

Усмехнулся.

— И работаешь на них?

Кивнула.

— Опусти уже руки. Не затекли?

Опускаю вниз и разжимаю кулаки, но так чувствую себя ещё более неловко. Вновь сжимаю словно висящие тряпки, которые надо бы куда-то заткнуть. Вкрадчиво произносит.

— Можешь на плечи положить… — Вот ещё, размечтался. В себя пришел? Можем идти? — Нет.

А вот теперь я точно начинаю паниковать.

— Не дергайся.

Легко сказать! Выдох. Так, надо его отвлечь.

— Почему свадьбы не любишь? Зачем сюда пришел?

Молчит, снова смотря на воду. Да не больно то и хотелось. Лишь бы не лез только.

— Равиль, отпусти, пожалуйста, я такси вызову, пока ресторан не закрылся.

Кивнул, наконец отпуская. Отпрыгнула подальше, до сих пор ощущая, как сильно от его рук нагрелась рубашка.

Тело пробирает озноб, сжимаюсь и еле произношу название этого места в трубку, получая в ответ неплохую стоимость поездки. Одни траты кругом! Сейчас бы стаскала пакеты, занесла все коробки и спокойно бы домой отправилась. А так ещё утром спешить на работу, проверять и распаковывать всё.

Буквально сразу отвечаю на входящий, слушая голос девушки, оповещающий о том, что нам назначен серый Ниссан с таким-то номером, который, как и всегда, не запомнила.

— Вставай, минут через десять приедет.

Он, на удивление, слушается и даже в состоянии идти за мной и медленно подниматься по лестнице самостоятельно. Может, преувеличила и зря беспокоилась по поводу его опьянения? Всё молчит, а я не вижу смысла говорить с ним о чём-то.

Подходим к воротам, извиняюсь перед сонным матерящимся охранником, замечая вдалеке свет фар приближающейся машины. Да, вроде бы та самая.

— На Красную?

Спрашивает таксист, когда Равиль наконец-то погрузил свою тушу в салон и хлопнул дверью.

— Да.

Машина трогается с места, я приоткрываю окно, не дав тому запотеть, не в силах больше дышать этим запахом. Да и перед водителем, посматривающим на нас в зеркало заднего вида, стыдно.

— Только Вы меня высадите, а он дальше поедет..

Таксист не успевает возмутиться.

— Я там же выйду. — Обрывает причина моего дурного настроения… Надо было уехать. Молчу, чуть ли не прижимаясь к двери, он же закрыл глаза и откинулся на спинку, изредка тяжело выдыхая.

Любуюсь огнями ночного города, пролетая по нашей набережной. Каждый раз, возвращаясь с работы, не могу оторваться от этого вида. Наверное, это одна из причин, что меня держит здесь и не даёт сорваться и уехать обратно. Подъезжаем к дому, я начинаю рыскать в поисках пятисотой купюры, одновременно пытаясь привести это рядом развалившееся нечто в чувства. Прошу остановиться водителя у дороги, что он и делает. Выходим.

В центре, как и всегда в это время, никого. Только собор слабо подсвечивается фонарями, и изредка проносятся резвые гонщики.

— Слушай, ты где живёшь? — Я туда не поеду. — Отрезает опять и самостоятельно идёт в сторону моего дома. — Сегодня просплюсь во второй комнате. Она всё равно у тебя пустует.

— Я тебя туда не пущу! — Если начала спасать, тогда не бросай обратно.

Это что за ерунда такая? Бред какой-то пьяного мужика.

Но боюсь противеться и просто иду следом, смотря за тем, как он самостоятельно переходит дорогу, огибает дом и открывает калитку. Ерунда. Полнейшая ерунда! Опирается о железную дверь, тяжело вздыхая, и смотрит на меня, пока я подхожу и не решаюсь доставать ключи.

— Открывай. Мне просто надо проспаться сейчас. Утром уйду. — А я тут при чем? — Я не просил тебя идти за мной, поэтому получай.

Вот чтобы ещё раз я рванула так за кем-то! Откуда в его абсолютно хмельной башке всё это!? Так и стоим, смотря друг на друга. Уф, надоело уже.

— Равиль…

Вздрагивает.

— Пущу только при одном условии, что ты там ничего не тронешь! В том числе — меня. Понял? — Не боись, я сейчас не в состоянии тебя домогаться.

Прямо-таки обрадовалась, ага. Лучше бы просто ушел куда-нибудь. Тогда он тоже обещал, что не тронет, а в результате… Отдернула руку, что уже направилась задеть место его касаний. Уф, ладно, закрою его на ночь на защёлку и сама запрусь в комнате от греха подальше.

Пятый вдох. Хмельной

Рав

Знаешь, если бы ты не пришла сегодня, я даже бы удивился. Ну, видишь же — пережил ещё один день.

Знаешь, мам, ты умело делаешь вид, что всё в порядке. Наверное, мне не стоит приходить к тебе, да? Тогда зачем ты звонишь и напоминаешь о себе?

Ты же так любила ту дрянь, правда? Помнишь?

«Какая хорошая девочка, как тебе повезло, Равиль. Ты бы за неё держался. Цепочку бы ей, колечко. Предложение бы сделал. Смотри, на одной любви далеко не уедешь.» — и правда же, не доехали даже до чертового ЗАГСа. Она как и ты. Как и все вы по сути своей.

Что ты молчишь сегодня? Снова? Лучше бы я подох? Кажется, так ты мне говорила всё моё детство? Да, примерно так. Спасибо, мам. Я очень тебя… люблю. Исчезни. Уходи. Выметайся из моей головы. Желательно — навсегда. Резко открываю глаза, щурясь, стараясь подавить стоящий шум похмелья и разглядеть в темноте, где нахожусь. Ничерта не понятно, только кто-то дернулся рядом.

Хватаю за руку и тяну на себя, пока не успела сбежать. Девушка, точно. Вопрос только когда я её подцепил и какого дьявола ещё и заснул с ней. Сжимаю тонкое запястье.

— Аай, отпусти, пожалуйста..

Ууух ты. Какой знакомый голосок. А что это мы тут делаем? Совсем страх потеряла и в себя поверила? Или я по-пьяни тебя всё-таки развел? Ничерта не помню. Бесцеремонно, конечно, но..

— Ты какого хера тут делаешь?

Открыла было рот, закрыла… а руку вырвать и не пытаешься. Чо, правда развел? Хотя, едва ли ты была бы тогда одета.

— Вообще-то ты в моей квартире.

Ну, вопрос не снят.

— Что тут забыла? — От твоего выхлопа вся квартира провоняла. Я… форточку зашла открыть.

Опёрся на локоть. Всматриваюсь в твой силуэт, не отпуская руку. Врёшь же.

— И случайно ко мне присела?

И? Что это ты дёргаешься? Понравилось возле меня? Да, я даже бухой весьма ничего.

— Если проснулся, выметайся домой, пожалуйста.

Улыбнулся, проводя большим пальцем по венам на твоём запястье. Будоражит? Отдергиваешь руку. Вскакиваешь и вылетаешь из комнаты. Ох, сама невинность. Ну, так даже веселее.

Закутываюсь с головой в простыню и стараюсь не ныть не столько от головной боли, сколько от онемевшей спины. Спасибо, хоть одеяло на пол постелила. 


Катерина

Да что такое-то, Катя!? Какого дьявола тебя опять понесло о нем волноваться! Ну, стонал во сне человек, с кем не бывает. Ну, разбудил этим посреди ночи, с кем не бывает… Да ни с кем не бывает!

Ушла на кухню, поставила чайник. Достала любимую кружку с розовой свинкой и села за стол. Через пару минут он всё-таки вышел из комнаты и направился в мою сторону, держась за голову. Раскалывается, наверное.

Отвела взгляд, изучая рисунок на обоях. Да, будто почти за год не запомнила эти алые цветочки на сером фоне…Нет, всё равно нечего на него смотреть и вообще бы лучше уйти к себе! И запястье бы перестать держать, мало ли — за руку он схватил. Тоже мне — событие года.

Так, значит, убираем сейчас руку. Встаём и уходим обратно спокойным шагом.

Только вскочила, как надо мной раздалось:

— Села обратно.

Ноги сами подкосились и прижали меня в стул. Доковылял до раковины, взял первую попавшуюся кружку, налил холодной из-под крана, высушил до последней капли, повторил.

— Дыру уже прожгла. Мужиков бухих не видела?

Здравствуйте, сама галантность. Отвела взгляд. Обернулся.

— Ты утром собираешься куда-нибудь? — Да. — Зайди на обратном пути в ларёк какой-нибудь, купи кефир, ладно?

Глаза сами в его сторону побежали. Он ничего сейчас не попутал!?

— Что зависла? — А ты домой не собираешься? — Нет.

Опустошает третий стакан. Опёрся о столешницу с самодовольным видом, словно это я у него в гостях и вообще в ножки кланяться должна. В зеркало бы посмотрел, да на него взглянуть страшно! Вон взлохмоченные волосы в разные стороны, серые искрящиеся глаза, красивые скулы, ямочки, подбородок с откуда-то взявшейся щетиной… И пьет он сейчас так жадно, словно в последний раз. Всё! Хватит на него смотреть…

Сел напротив.

— Вот, Кать, что ты всё молчишь, а? Слушай, а посимпатичнее у тебя ночного комплекта нет? А то эти штаны с кофтой… Куда вскочила? Садись обратно. Вот, правильно, молодец. Поговорим? — Не о чем. — И что, тебя даже ничего не интересует? — Интересует.

Едва заметная ухмылка понеслась в мою сторону. Даже боюсь представить, что он там себе надумал.

— И что же? — Когда уйдёшь?

Подобрал левую ногу к себе, отчего его не без того приталенный и помятый костюм ещё больше натянулся.

— Меня вообще-то держит ещё, если ты не заметила. Так что точно не сейчас. Мне бы в себя прийти, я душем тут воспользуюсь? Чо ты злишься? Лицо попроще сделай.

Сглотнула.

— Да ладно… Не переживай, у меня в обед занятия, так что к тому времени точно уйду, если, конечно, попустит. — Откинулся на спинку стула. — Если нет, то уж потерпишь меня ещё немного.

Я всё смотрю на него и не могу понять, почему… почему я его до сих пор не выгнала!? Дьявол его побери, мне его жалко что ли? Нет, не жалко. Ну, наверное, не жалко..

Он тем временем загадочно улыбнулся, напомнив чеширского кота (если у того, конечно, были ямочки) и приблизился ко мне, оперевшись руками о стол и положив туда свою голову.

— У тебя очень красивые глаза.

Раздражённо поджала губы.

— Нет, серьезно. Я только сейчас заметил в них темные крапинки. — Ты там в душ хотел? Вот и иди.

Ухмыльнулся, отдалившись.

— Пойдем вместе?

Вскочила. Выключила закипевший чайник, убежала в комнату, пытаясь не думать о том, что взглядом он всё-таки проводил. Только хлопнула дверью, раздалось.

— Про кефирчик, Кать, не забудь. И я там полотенце какое-нибудь возьму, ладно?

Сжала кулаки, протяжно выдохнула. Надоел! Посмотрела на часы, только три утра, скоро начнёт светать. Надо дождаться шести и уехать на работу, разгребать последствия ещё одной свадьбы.

Взяла телефон. Забронировала один билет на автовокзале. Да, где-то к часу должна успеть… Ещё час на автобусе, и где-то к трем я точно приеду к маме.

Но… его-то как отсюда выпроводить!? Придётся заходить домой после работы, проверять, ушел ли. И пусть до автовокзала здесь рукойподать, но… всё равно обидно.

И как это? В квартире его оставить? Ну, в конце концов, он знает Аню, и не думаю, что что-то здесь может произойти… да и брать-то тут нечего, разве что мой ноутбук, но это быстро решается путём закрытия двери на замок.

Да, точно, пусть проспится и выметается уже.

Дотянула до шести, выскочила из квартиры и уехала на работу. Провозилась до одиннадцати, попросив на прощание консьержку ничего не говорить Нате о вчерашнем. Вернулась обратно и зашла-таки в магазинчик возле дома! Вышла из него с пакетом кефира..

Катя, прекращай уже!

Поднялась домой, открыла дверь и замерла у порога. Он сидит на полу в коридоре (словно тут табуреток нет) и смотрит на меня взглядом голодного уличного кота. Наконец вскакивает, вырывает из моих рук пакет кефира и уносится с ним на кухню.

— Ну, что встала как не родная? Проходи, гостем будешь.

Да, действительно, это же я у него в гостях. Так, всё! Вещи в дорогу собираем и выпроваживаем его отсюда!

*---*

Слышишь, детка, а давай помолчим? Оставим на завтра все свои разговоры. Знаешь, детка, в этом мире много причин Умолчать. Не кричать. Не падать до ссоры. Слышишь, детка? Знаешь, а мне тяжело. Вдыхаю твой шёпот сердечного ритма. Пойми, милая, моё прошлое не ушло… Мне жаль. Но едва ли это ошибка.


Рав.

Выпиваю пакет залпом, выкидываю в мусорку.

— Я вообще-то тоже хотела. — Раздается за спиной детский голосок. — Можешь сходить ещё за одним, я не откажусь.

Молчит. Вот, опять! Оборачиваюсь и замечаю сжатые кулачки и сомкнутые губы. Ух, какая красивая… Не смог сдержать улыбку, отчего она ещё больше нахмурилась.

— Вижу, тебе лучше?

Опёрся о раковину позади, кивнул.

— Покинь мой дом. — И добавляет. — Пожалуйста. — Слушай, а на весёлую блудную дорогу ты тоже с «пожалуйста» посылаешь?

Закатила глаза и ушла в комнату, надувная губки, пошёл следом. Смотрю, как она носится по комнате и собирает какие-то вещи, книги с подоконника, скидывает всё в черную дорожную сумку.

— Кать, уезжаешь куда-то?

Кивает, увлеченно что-то рассматривая. Присела на корточки возле шкафа и ищет что-то в большой белой обувной коробке. — Куда?

Молчит, всё перебирая какие-то побрякушки. Наконец выуживает оттуда какой-то маленький кулончик на тонкой серебряной цепочке, откидывает распущенные волосы назад, слегка выгибаясь и опоясывая шею.

Шумно выдыхаю.

— Помочь застегнуть?

Вздрагивает и испуганно переводит взгляд. Отшутиться? Вместо этого просто молчим. Наконец, берет себя в руки, вскакивает, хватает сумку и стремительно проходит мимо меня.

— Кать. — Уходи.

Улыбнулся.

— Тебе не понравилась наша ночь вместе?

Вздрогнула, развернулась и снова ткнула в грудь пальцем.

— Твои плоские шутки как обычно не в тему.

Посмотрел на руку.

— Не такие уж они и плоские.

Схватил, сама же дразнит и переступает черту какой раз подряд. Либо совсем не опытная, либо неплохая актриса. Хотя, может и то, и другое.

Убираю кисть вниз и второй притягиваю за талию. Шугается, упираясь свободной в грудь и заранее отдаляясь подальше… Боже, этот её стан просто восхитителен.

— Ррравиль… отпусти немедленно… — Вздрагивают её губы. Улыбнулся.

К черту, порхай, мой мотылечек, всё равно к утру подохнешь. Отпустил руку и доброжелательно улыбнулся. Неплохой из меня актер, что ни говори. Отпрыгнула, не отводя от меня глаз. А надо бы бежать. Опять забыла? Натаскать бы её по самообороне, конечно…

— Кулон хотел рассмотреть. Что это за камень?

Схватилась за безделушку, крепко сжав свои пальчики.

— Нефрит. — Камень жизни вроде?

А взгляд-то поменялся… Да уж, хоть где-то пригождается мамкино увлечение — девок хомутать, надо маме тортик купить сегодня. Поблагодарить… и забрать уже эти чёртовы детские вещи. Ну, чего молчим?

— Куда уезжаешь-то? Тебя проводить?

Конечно же, не ответила. Развернулась и пошла к двери… ой, надоела уже! В два счета приблизился, выхватив сумку.

— Эй! — Я провожу. — Отдай! Ты..

Попыталась вырвать, поднял руку кверху. Ну, давай, мотылёк, попытайся ещё раз, приближайся ко мне, ну. Замерла от моей улыбки, поджала губы и пошла наконец надевать обувь.

— В другой город. — Домой?

Кивнула.

— К родителям? А кулон зачем? — Не твоё дело.

Рассмеялся, обулся следом.

— Ну, Катерина, шо Вы начинаете? Нормально же общались.

Спустились вниз, заметив на первом этаже какую-то излишне заинтересованно поглядывающую старушку, что только в след нам с Катькой не крикнула «ходят тут всякие, сквозняки пускают, шантропа!». Прям зуб даю, что хотела.

Идёт немного впереди, колышется в такт песенке, напеваемой под нос. Волосы движутся в такт, слегка убегающими волнами от небольшого ветерка… О, достижение, я наконец-то оторвал взгляд от её задницы. Хотя нет, вру.

— Катюш.

Обернулась, вопросительно посмотрев.

— Дай руку.

Опять губы сжала, уже решилась развернуться обратно.

— Милая моя, хватит бояться.

Прямо-таки плечи вверх поползли… Улыбнулся вновь.

— Страшно? Давай так, если хочешь, чтобы взял за руку, так и стоишь, пока я считаю до пяти..

Рядом проходит старичок, опираясь на трость, наблюдая за тем, как двое молодых-красивых замерли возле калитки. Интересно, Стасик на месте? Хотя сегодня суббота, может и где-то у другой церкви, где прихожан побольше.

— Если же нет, просто разворачиваешься, и идём дальше.

О, вот это я понимаю внутренняя борьба! Ночь с ней в одной квартире поспал, а уже засомневалась. Ха, забавно.

— Раз. Стоит. — Два. Глаза молят о пощаде, но не дёргается. — Три. Вздрагивает и уже хочет развернуться.. — Четыре-пять. — На одном дыхании подаюсь вперёд и хватаю за руку. Теплая нежная ладошка, такая маленькая и хрупкая по сравнению с моей. Сильнее сжал ее попытку вывернуться. — Зачем на бокс-то записалась? — Захотелось.

Медленно идём с ней рядом, я пытаюсь шутить после не самого весёлого похмелья, а она сторонится и стесняется каждого взгляда встречного прохожего. Мне хочется закрыть её своим потрепанным пиджаком и прижать к себе крепче… Наверное, я, правда, вчера перебрал.

Проводил до автовокзала, только возле маршрутки отпустив её. Вся раскраснелась, словно за руки ни с кем не держалась. Не стал даже пытаться поцеловать. Милая такая… Даже жаль её немного. Она на это сказала бы, наверное, "Себя пожалей лучше…" и добавила бы "Пожалуйста."

Зашёл в первый попавшийся гипермаркет, купил пакет жратвы. Сегодня вроде Светошевы должны явиться, а у нас холодильник пустой, Леська точно будет возмущаться. Так, значит, сейчас на тренировку, а потом и к маме можно заскочить…

О, я, кстати, так и не спросил, когда Катька вернётся… Хотя, какая разница. Всё равно во вторник придёт. Так… а "Аккорд" я вчера вроде у зала оставил. Да, точно.


Отработал, съездил до матери, вручив заранее купленный торт, стараясь, как обычно, не заходить в дом отчима и поскорее забрать пакеты с каким-то тряпьем.

Светошевы так и не приехали, свалили со своей собачатиной куда-то за город… На пляж вроде, даже меня не позвали. Ладно, шмотки потом отдам.

Уехал домой, сам поражаясь тому, на сколько зациклился на этой девчонке. Нет, надо попытаться переключиться на кого-то ещё…

"Hello, hello, hello, how low?"

Черт возьми, Равиль! Уже третий час ночи, хватит смотреть на зелёный огонек в её профиле! А может, написать ей, а? Нет, точно нет!


Шестой вдох. Поминутно, построчно

Рав.

Обновляю её страницу снова и снова. Не могу отделаться от мыслей, гоняя их словно лошадей по ипподрому. Чёрт, чем она занимается? Может, болтает с кем-то или смотрит кино? Едва ли зависала в каком-то клубе, не похоже же на неё. Интересно, в её городке вообще есть они? Да, наверное, как и везде.

Ну, и какого черта я ищу в поисковике все притоны этого места обетованного, а?

Откинул смартфон. Ушел на кухню, налил воды, залез на подоконник.

А может, парень у неё там? Ну, мало ли. Вдруг, я всё-таки ошибся? И кулончик этот от него? Вполне логично же. И сейчас Катеринка тихо стонет, сгорая от поцелуев какого-то козла… А может и не тихо, кто её знает. Ну, один хрен — козла.

Кулак как-то сам собой в подоконник влетел… Что это мы злимся? Выдохнул. К черту… К черту!

Хотя нет, едва ли тогда была бы в сети. Ну, по крайней мере… я бы ей точно телефон в руки не дал. А если и есть, и даёт, значит — точно сам подвинется.

Вскочил и сбегал за смартфоном, вернулся на то же место. Что я решиться-то не могу? Не ребенок же.

Кликаю «Подписаться», мгновенно считываю изменившийся виджет с отправленным уведомлением. Вроде бы такая мелочь, а сердце сжимается, как в первый раз. Да, давно меня так не пробирало.

Ответит или нет? Скорее всего нет.

Время переливается в десятки минут. Я так и сижу на подоконнике и постоянно обновляю её страницу, обнадеживая себя тем, что она просто не видела, может, даже спит уже давно, забыв выйти из социальных сетей.

— Кать, ну, что тебе стоит-то, а? — Тихо шепчу себе под нос, не в силах оторваться от телефона. — Сложно что ли?

И тут же приходит подтверждение заявки. Ха, отличненько! Аж чуть не подпрыгнул тут же.

Посмотрел в окно… снова движение между четвертым и шестым. Она спит когда-нибудь вообще или только следить и умеет? Блин, надо было хоть футболку надеть, опять про эту мелкую забыл.

Спрыгнул, отправился на диван. Лег на живот и смотрю теперь на экран, не переставая улыбаться.

А информации о ней-то почти и нет на странице. Пара фотографий с пейзажами и одна неуверенная — себя. Слегка испуганный взгляд и натянутая улыбочка, так, скорее ради приличия, чем взаправду. Кажется, я всё-таки был прав по поводу комплексов. Ну, и что за ними стоит? Ладно, узнаем.

"Друзей" тоже не больше пятидесяти, это Вам не мои 5 тысяч… И зачем меня тогда добавила? Поэтому медлила? Сомневалась? Со школы её особо никого, не то, что у меня — чуть ли не весь класс в сборе, столько лет прошло. Хулиганье, в конце концов, выросло и слегка поумнело, да и я давно научился ставить на место…

Музыку с видеозаписями скрыла, вот же мотылёк, а! Эй, дай мне зацепку хоть какую-нибудь ещё. Где эти мили сопливых цитаток, где ноготочки с бровками? Ладно, черт с тобой. Даже у Светошевой вся страница забита этим.

Ну, нашел с кем сравнивать… Этот рыжий бронепоезд уже давно Никитку под себя подмял. Ему бы только об этом не ляпнуть, а то опять отхвачу.

Кликаю на личные сообщения. Касаюсь клавиатуры более уверенно.

3:46 Я: Не спится? Как добралась? 3:48 Кэти: Нет, всё в порядке.

Да что ты совсем со мной говорить не хочешь, а? Хотя, ответила же. Выдохнул и чуть не закашлялся от прочитанного далее..

Катерина набирает сообщение.

3:49 Кэти: Ты почему не спишь? Прошла голова? 3:50 Я: Не спится. Ага, спасибо, всё отлично.

Идиот. Что как первый раз-то, куда все мысли делись из башки?

3:53 Кэти: Ясно. 3:53 Я: Что сейчас вокруг тебя? Что за окном?

Неее, Рав, ты, черт, серьезно? «Что у тебя за окном?» — да ночь там, что еще-то!? Просто, блин, спроси прямо, спит она с кем-то или нет… Хотя, какая мне разница, даже если и спит! Почему каждая минута так тяжело даётся-то?

3:58 Кэти: Форточка приоткрыта, слушаю стрекот сверчка и смотрю на Луну зачем-то. Рядом? На ногах спит кошка, изредка посапывая. Напротив — на стене фотография мамы с отцом, но в темноте очертания почти не разобрать. Я столько раз видела её в детстве, что кажется, уже и так могу описать это фото, даже не всматриваясь.

Перечитываю и не верю, что она это написала…Снова печатает.

3:59 Кэти: Извини, это бред какой-то. Спокойной ночи. 3:59 Я: Стой. Подожди. 4:00 Я: Я позвоню?

Блин, будто ответит. Нажимаю на вызов в углу экрана и слушаю гудок за гудком. За стеной снова шумят соседи, а я их только заметил. Ну, возьми, пожалуйста, Кать… возьми. Первый вызов не отвечен.

4:03 Кэти: Не стоит.

Снова слушаю гудки. Протяжно, растянуто.

— Ты ненормальный. — Разносится тихое звучание нежной арфы в этом гадюшнике… Задерживаю дыхание, не сразу ответив. — Поговори со мной. Что на той фотографии? Свадебная? — Да. — Замолчала, словно оценивая, стоит ли решаться говорить дальше. — Знаешь, у мамы там такие кудри с начёсом, ну, которые были поголовно у всех в девяностые. Белое платье с кринолином. Оно до сих пор пылится в одном из шкафов. В руках небольшой букетик полевых цветов. — И фата?

Раздается тихий выдох сродни небольшой улыбке. Вслушиваюсь, словно нахожусь с ней рядом, явно не на расстоянии пятидесяти километров..

— Куда же без неё. — У неё, наверное, твои глаза и улыбка? — Эй, как ты догадался? — Взволнованно защебетала, забыв о шепоте. — Просто предположил, Кать. Знаешь, сдаётся мне, ты очень похожа на свою маму, хоть я её и не видел… Тихая, мирная, спокойная.

Если бы вы ещё оставались такими, а не предавали при первом удобном случае… Ладно, упустим.

Наверное, лишнего сказанул. Замолчала, заставив возвратиться в эту халупу с орущими благим матом соседями.

— Не пугайся.

Молчит..

— Кать.. — Папа, знаешь, тоже улыбается. У него такой дурацкий малиновый костюм… Мне кажется порою, что это единственное, где я видела его улыбку… Да и оба они здесь такие счастливые.

Чувствую, как слегка защимило, дрогнул голос. Эх, Катерина, лучше бы ты фатой восторгалась.

— Я понимаю. Но уверен, что это лишь маска.

Даже не думает ответить, только протяжно выдохнула, думая, что я не услышу.

— Тебя же невозможно не любить.

Опомнилась, мгновенно собравшись и быстро прощебетав..

— Перестань. Извини ещё раз. Спокойной ночи. — Подожди, не отключайся. Кать, так какая там сегодня Луна? — Посмотри сам. — Мне не видно, в окно светит фонарь, вид закрывает соседняя пятиэтажка.

Снова прерываю её молчание.

— Включишь видео? — Нет! Нет уж, точно нет!

Слишком явно отрицает, вновь забыв про громкость. Улыбнулся, нажимая на ту самую кнопку. Секундное ожидание и загрузка включающейся камеры.

— Привет. — Поворачиваюсь на спину и держу телефон на вытянутой, смотря на своё отражение. Футболку так и не надел, но едва ли она испугается одних плеч. — Ну, как я тебе? Красавчик, правда? — Скромности не занимать.

Дернул бровью, не стирая с лица довольную улыбку. Не отключилась же… черт, восхитительно! Словно старшеклассник, ей Богу!

— Твоя очередь, Катюш. — Нет уж, точно нет!

Чувствую, как улыбается.

— Ну, просто покажи мне Луну, Кать… и кошку, какая там у тебя кошка?

Скользнули смешинки и небольшой шорох. Через мгновение включила камеру. Едва различимый чёрно-белый комочек на её подогнутых ногах, спрятанных за светлым платьем. Так, спокойно, Рав, оставь мысли при себе, не порти момент.

— Красивая. — Только ей уже одиннадцать.

Кошка, словно почуяв, что говорят о ней, подняла голову и тут же перевернулась на спину, слегка потянувшись. Катя же перевела камеру к окну. Едва различил промелькнувшие старенький ковер, массивную батарею. В ответ нам, и правда, светит красноватая Луна, укрытая наполовину.

— Телефон особо не передаёт.. — Да нет, вижу. Ты права, сегодня она прекрасна.

Отключила камеру. Уже подумал, что явно отключится следом, но вновь прошептала.

— Почему ты не спишь? — Не хочется.

Разобрал лёгкий шорох.

— Ложишься? — Наверное, да. — Когда обратно? — Завтра вечером, последний автобус в четыре, знаешь, это так неудобно, а если кто-то.. — Слушай, давай я тебя часов в девять заберу? Погостишь подольше.

Замолчала..

— Кать, учись соглашаться уже, мне же не сложно. — Нет. — Не придумывай лишнее. Мне всё равно вечером нечего делать, да и до города твоего всего ничего. — Нет, это неправильно, да и..

Замолчала.

— Что? Ну, договаривай. — Не хочу, чтобы тебя родители видели.

Рассмеялся… Да ты мой сладкий ребенок на третьем десятке..

— Ну, блин, скажи, что подруга… Брутальная такая под два метра, с лёгкой щетиной, неплохим прессом, ну и… мучающаяся по утрам от.. — Замолчи-и-и.

Всё-таки рассмеялась.

— Ну, красивая же баба из меня получится, правда же? — Блин, Равиль, не смеши, пожалуйста..

Я улыбаюсь её голосочку и стараюсь запомнить эту интонацию… искреннюю, нежную.

— Ну, так как? Красотка? Красотка же, да? Кать, огонь же баба, а?

Достучался-таки.

— Да. — И что тебе в ней нравится? — Ямочки, когда улыбается. — Выпалила, а я замер, впервые не справившись с потоком её наивности. Выдохнул.

— Кать, я приеду завтра. Так что даже не думай уезжать, ясно? — Но.. — Всё равно приеду, даже если уедешь на автобусе, чтоб он у тебя по дороге, кстати, сломался. Потом будешь мучаться угрызениями совести… Я тебя во вторник доконаю этим, поверь мне! — Блин, ну, ладно.

Улыбнулся, черт возьми, она вообще заметила, что отвечает на лёгкий флирт?

— Я напишу тогда адрес, скажу, где лучше остановиться, чтобы вопросов ни у кого не возникло. — Будем скрываться? — Да. Я отправлю тебе тайный шифр, капитан. — Заговорчески шепчет она, не в силах скрыть смешинки. Ох, Кать, почему ты не рядом… — Только следуй моим указаниям. — Милая, не говори так…

Тут же собирает расплескавшиеся эмоции.

— Как? Почему? — Кать, мне ничего не стоит сорваться сейчас, найти тебя и переступить через твой страх оказаться со мною рядом.

Отключилась… так и знал. Смотрю на белое мерцание. Испугалась всё-таки, а я даже и тысячной доли своего напряжения не сказал.

4:41 Кэти: Лихвенцева, 107. Возле пустыря. Спокойной ночи, капитан. 4:42 Я: Сладких снов, моя принцесса.

Господи, выплыть бы потом самому. Надо отвлечься, черт возьми! Хватит улыбаться так, Рав! И-ди-от.


Катерина.

— Мам, она просто по пути здесь, заберёт меня. — Собираю свои вещи и стараюсь не оборачиваться к дверному проёму.

— Кать, уже так поздно, может, ты лучше завтра поедешь?

Улыбнулась, остановившись..

— Мамуль, я же уже не маленькая.

— Да, я иногда забываю об этом. Знаешь, папа с вахты звонил, передавал привет.

Киваю, прекрасно понимая, что это не так. Не стал бы, не в его характере. Он же у нас ух-какой, не до проявления чувств ему.

— Когда он возвращается? — Спрашиваю ради приличия.

— Так через две недели, Катюш.

Беру свои вещи, целую её в щеку, глажу Муську. Накидываю кофту, читая его сообщение и стараясь не краснеть перед мамой.

— Мамуль, я позвоню, как приеду.

— Может, Рината всё-таки тут переночует, а? Куда в такую темноту..

— Мам, не начинай.

Вновь целую её и выхожу за дверь. Спускаюсь по лестнице и замечаю силуэт новоявленной Ринаты впереди.

— Блин, я же просила ждать в машине.

Снова забирает сумку, улыбнувшись. Кидает на заднее сиденье, уже хочу сесть следом, но он берет под локоть и ведёт вперёд.

— Блин, я поняла, отпусти.

Открыл дверь, усадил. Вдохнула цитрусовый аромат салона. Застегнула ремень. Он наконец сел рядом и посмотрел на меня.

— Как доехал?

— Поплутал у вас, но потом вспомнил про навигатор.

Впервые говорит сейчас, отчего стремительно отворачиваюсь, боясь, что даже в темноте мои щеки пылают красным. Уф, Кать, вы просто вчера говорили, ничего же не было. К тебе же подкатывают на свадьбе, а тут-то что!?

Выехали. Откинулась на спинку и закрыла глаза, изобразив напускную усталость. Это лучше, чем перебирать крупинки ощутимого молчания. Чувствую, как иногда посматривает в мою сторону.

— Кать, куда тут? Телефон выключился.

Открыла глаза, сориентировавшись, какую улицу проезжаем.

— Налево, потом по плотине прямо и..

Улыбнулся.

— Не так быстро, принцесса.

Ну, блин. Опять отвернулась.

Выехали на трассу, включил радио, вновь закрыла глаза. Так непривычно находиться с ним рядом. Зачем я вчера позволила ему… зачем добавила? Зачем всё это сейчас? Зачем…

Очнулась только от света уличных фонарей.

— Блин.. — Подскакиваю и вытираю губу.

Он смеётся и выворачивает на главное шоссе.

— Ты очень мило сопишь.

— Извини, пожалуйста.

— Спать надо раньше ложиться. — Кидает он, не смотря на меня.

— Кто бы говорил. Ты вообще спал?

Помотал головой.

— И работал?

Кивнул.

— Ты чокнутый?

Снова кивнул. Ну, да, действительно, могла и не спрашивать.

— Слушай, езжай лучше домой тогда.

— Нет.

Посмотрел на меня.

— Кать, я переночую у тебя?

— Вот ещё!

— В той комнате. Сложно тебе что ли?

— Да, блин, сложно. Останови машину, пожалуйста.

Усмехнулся. Выпалила, закрыв лицо рукой.

— Я серьезно думала, что ты просто подвезешь, думала, заплачу за бензин, блин… О, вот же я идиотка…

— Посмотри на меня.

Нет уж.

— Кать, не придумывай лишнее. Посмотри на меня.

Подняла глаза.

— Так-то лучше… В общем, если коротко, я терпеть не могу свою квартиру, стараюсь там вообще не появляться. Вместо бензина, просто пусти к себе, обещаю под утро свалить и не тронуть без твоего согласия… В конце концов, я же тебя бухой не тронул? Нет? Нет. Тогда чего боишься?

Себя боюсь, кажется… себя саму.

— Ну?

— Нет.

Улыбнулся.

— Это твой окончательный ответ?

— Конечно.

Седьмой вдох. Ночной тишиной

Катерина.

Отстегивает ремень следом за мной, касается ручки двери.

— Рави-и-иль! — Замираю, так и не открыв свою.

Улыбнулся, откинулся на спинку, посмотрел на меня, передавая взглядом посыл наглого чеширского кота, который явно не понимает, почему его остановили. Да, действительно, что такого-то..

— Нет. Я сказала, что не пущу. — Совсем? — Конечно!

Наигранно вздохнул и постучал пальцами по рулю.

— Тогда поехали заправимся, раз предлагала. — Давай, я просто деньги переведу? — Только коснулась ручки, нажал на кнопку блокировки. — Эй! Ну-ка, открывай давай.

Снова растянул свои губы и помотал головой.

— Равиль, блин! Да чтоб я тебе ещё раз поверила! — Выпалила в сердцах, так и дергая эту дурацкую дверь. Усмехнулся.

— Поверишь, милая, и не раз.

Ну, замечательно, а!? Хорош капитан! Рав.

Медленно движемся в сторону ресторана, а она даже не пытается смотреть по сторонам. Надулась и периодически бубнит, стоит мне только проехать мимо очередной заправки. Миленькая такая.

— Мясо-то хоть ешь?

О, первые признаки жизни.

— Да ну неет… Не пойду никуда. — Значит, в машину принесу. — Я сбегу, как только откроешь дверь. — Кать, очень глупо было говорить о своих дальнейших действиях. Думаешь, выпущу, испугаюсь? Серьезно? Даже если драпанёшь, я же говорил, поймаю и поцелую. Не хлопай глазками, не поможет.

Отвернулась к окну. Вроде не переигрывает, так только нервничает и пальцы перебирает. Хотя бы без пустых истерик, уже хорошо.

— Куда едешь? — В «Постой».

А вот тут точно переиграла.

— Не пойду, точно не пойду! Слушай, остановись уже, а? Я такси вызову..

Схватилась за телефон, оглядывается по сторонам, пытаясь взглядом зацепиться за какое-то место.

— Кать, давай просто поужинаем. Или моя золушка снова не в праздничном одеянии? — Не твоя, не золушка, не принцесса.. — И «не милая». Я понял. — Ага. Остановишься? — Нет, конечно. Не глупи, принцесс.

Надулась ещё больше и отвернулась к окну, сжав покрепче своими маленькими ручками смартфон.

— Можешь попробовать уговорить… — Вкрадчиво произношу я, стараясь обуздать свою руку, тянущуюся к её напряженному бедру.

Рав, блин, сотри эту улыбку, этот сочный кусочек испугается и точно сбежит через окно.. Посмотрела, поджала губы, отвернулась.

— Видишь — сама не хочешь себе помочь, а там, между прочим, ничего такого бы и не было. — И что там? — Прошептала в неуверенности. — Просто легонько возьми меня за руку. — И всё? — Ага.

Сомневается же ещё, красота такая! Останавливаюсь у обочины, включаю аварийку. Да, от неё только взять за руку, дальше уж сам, надеюсь. Если только сразу в морду лица не получу… Хотя нет, надо аккуратнее.

Попыталась-таки открыть. Без-ре-зуль-тат-но.

— Не порти замок. Хватит двери дергать. Ручку свою давай уже.

Ну, давай, Кать, нравлюсь же. Я же не слепой. Слабенько, но точно нравлюсь. Выставляет руку и отворачивает голову к окну. Слишком заметно вздрагивает, когда мои пальцы сковывают её.

— Посмотри. Видишь, ничего в этом нет. Зачем бояться? — Я не боюсь.

Да, малышка, я заметил.

— Всё? Могу такси вызвать?

Откидываюсь на кресло, закрываю глаза, притягивая свою руку вместе с её ладошкой к своему сиденью. Не вырывается — уже хорошо.

— Поговорим? — Не о чем. — А вчера.. — Забудь, я вчера погорячилась.

Улыбнулся, не открывая глаз.

— Кать, кто тебя заверил, что тебе надо бояться таких, как я? Работа? Кто внушил тебе, что я не могу быть искренним? И, в конце концов, откуда эта неуверенность в своём женском начале, а?

Слабый голосок.

— Какая ещё неуверенность.. — То есть, с другим согласна? — Нет.

Усмехнулся, поймал.

— Значит, доверяешь мне?

Попыталась вырвать.

— Малыш, в этом нет ничего постыдного. — Перестань, пожалуйста.

Открываю глаза, чтобы просто убедиться, что сейчас она отведет взгляд обратно. Прав. Провожу подушечкой большого пальца по нежной коже на сгибе её ладони, сам ощущая, как плавится подо мной. Тяжело выдохнула, явно борясь со своими ощущениями. Смутилась.

Детка, я же могу красиво, хочешь? Ещё ничего не сделал..

— Ты же такая хрупкая, зачем строишь из себя того, кем не являешься? — Ничего я не строю..

Улыбнулся и притянул руку к губам, просто задержавшись на ней.

— Да, милая, я заметил. Катерина

Твою мать! Катя! Мать твою. Выдерни руку срочно! Что ты застыла!? Стери с лица это идиотское выражение… О, Господи! Нет, ну, нет… Словно добыча, попавшая в плетущуюся сеть. Стежок за стежком, узелок за узелком… Черт! Надо отсюда выбираться!

Какого черта у меня рядом с ним полностью отключаются мозги!? Как это вообще возможно!?

Наконец отдергиваю руку, возвращает обратно, обжигая своим дыханием. Мне не верится, но, кажется, правда… его губы скользят по руке, при том что сам он ведёт себя так, словно ничего и не происходит.

— Черт возьми, Равиль! Перестань.

Опять усмехается. Да что он ко мне привязался!?

— Пожалуйста, отпусти. — Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты всё-таки попросила сейчас нечто иное.

Да мать его… да чтоб он там..

— У тебя такие пальчики, Кать… — Да отвали ты..

Непроизвольно шумно сглотнула застрявший воздух, когда он вдруг прикусил мне запястье! Нет, реально!? Мне не почудилось!?

Перевожу взгляд и встречаюсь с раскаленным железом. Да нифига они не серые! Коричневые крапинки прямо у зрачка сейчас словно поглощают всё, плавят и искрят. Даже в сумеречном освещении видно…

— Зрачки у тебя расширились. — Комментирует он, наконец отстраняясь. — Ты чокнутый. — Мы это уже проходили. — Я же просила.. — И это уже проходили. — Ненормальный. — Ну, так что, Кать, поедим или мне всё-таки довольствоваться тобою? — Очень смешно. — Значит, тобою? — Старается говорить серьезно, но губы сами расплываются в хищной улыбке. Весело ему, приехали. — И как много дурочек повелось на это?

А вот тут не сдержался, ухмыльнулся. Блин, я надеялась, что отпугну, заставив смутиться.

— Рад, что тебя стала интересовать моя жизнь.

Наконец отпустил, сцепила руки на груди и постаралась отодвинуться ещё ближе к двери. Как её открыть? Ну, как!? Может, дотянуться до его стороны? Там только бы кнопочку нажать.. Посмотрела.

Нет, это словно реку с крокодилом пересечь. Того и гляди — кинется.

— Многие, Кать. Но не переживай, я не повторяюсь. — Что?

Аа… да, мы же там про..

— Со школы идёт?

Отключает аварийку и выруливает на дорогу. Город, на удивление, опустел. Только из окон многоэтажек горит свет, да дорога подсвечена фонарями, изредка пробирающимися к нам внутрь.

— Ты о чем? — Неуверенность. Дай угадаю, хомячком раньше была?

Поджала губы и через пару секунд все же выпалила.

— Сам ты хомячек!

Снова Усмехнулся.

— Если хочешь, можешь называть так. Ну, так что, оттуда?

Опять отвернулась к окну.

— Не только.. — Катюш, ты очаровательна. — Вздохнул. Неловкое молчание (с моей стороны уж точно). — Помнишь Махмеда? — Кого!? — Ну, тогда ещё… мужик возле «Океана» вышел покурить. — Аа.. — В памяти всплыло то самое "ну, догоняй". — Так вот, у него брат в «Постое» обитает. — Поваром?

Оторвался от дороги, скривил губы и изогнул бровь. Понятно, видимо нет.

— Ну… — Усмехнулся. — Да, пусть будет «поваром». Только ему это не говори.

Темный салон, шум работающего двигателя. Он уверен, что сегодня меня не отпустит. Мошка, кажется, попалась.

— Можно я не буду заходить? — Почему? — Работы хватает… Не люблю этот пафос. — Вот ерунда какая. — Посмотрел, оголив свои ямочки. — Ладно, тогда здесь поедим. Шауху какую-нибудь попрошу сделать.

Даже смешно стало.

— Серьезно? Шаурма и «Постой»? Там самое простое — это хрустящие тарталетки с какой-нибудь частью горного барашка с сыром Горгонзола*, поданные с вином исключительно с юга нашей родины…

Ну, опять улыбнулся. Взял с подставки свой смартфон, озарил салон слабым светом, набрал кого-то. Раздались протяжные гудки.

— Да. — Рявкнули с той стороны. — Камиль, дарова, узнал? — Рави, ты что ли? — Как-то и голос подобрел сразу. — Ага. Слушай, Кам, накормишь? — Вообще не вопрос. — Только нам бы в машину что-нибудь простенькое. — Нам? — Ага. — Есть предпочтения? — Рыбу не ест. — Рыбу!? Ха, это ты не про неё тогда.. — Не звезди, смущаешь девушку.

Я, и правда, чуть под землю не ушла. Тут же. Прямо в салоне его машины.

— Слушай, долго ты.. — Камиль, эндәшмә [Молчи]. Будем минут через десять.

Отключился.

— «До-о-олго ты» — Решила передразнить, сохранив ту интонацию. — По разному бывало. — А самые продолжительные?

Посмотрел опять, прищурившись.

— Заинтересовал? — Не больно-то и хотелось.

Всё-таки ответил.

— Несколько лет. Очень давно. — Отвернулся к дороге. Так и доехали дальше молча.

Но вместо того, чтобы припарковаться у территории, он вдруг вывернул на дорогу, ведущую прямо ко входу в двухэтажный комплекс на берегу пруда, умело проехал под открывшимся шлагбаумом и направился дальше. Блин, даже персоналу туда нельзя… А, нет, не ко входу. Проехал мимо отворота. Ещё пара метров и остановился, заглушив машину.

— Сиди тут, я быстро.

Отцепил ремень и вылетел из машины. Какая же у него спина… Стоп! Какая ещё спина!? Этого мне ещё не хватало! Ну, нет уж! Отвернулась..

До воды рукой подать, всего-то пару метров. Здесь же явно запрещено парковаться просто так… Какой же вид красивый на город. Фонари превращаются в линии, уходящие за горизонт. Небольшая рябь крошит отражение ресторана на кусочки. Позади гуляют дамочки, разукрашенные донельзя. Может, он там где-нибудь затеряется всё-таки, а? Ну, зачем ему сюда возвращаться… а из машины можно и сбежать… сейчас только ещё немного тут посижу..

Спустя пару минут дверь открылась. Сел, поставив мне на ноги крафтовый пакет, ноги сразу окутало тепло.

— Ну, доставай уже. Всё равно заставлю, Кать.

Залезла в пакет, достала пару контейнеров, передала ему — сложил все на торпеду. Достала длинную продолговатую картонную упаковку с чем-то… ну, скорее всего — с шаурмой. Протянула ему.

— Не, это твоя. С бараниной.

Заглянула, достала вторую. Протянула ему.

— Надеюсь, ты у меня над душой стонать не будешь?

Улыбнулась.

— Это зачем ещё? — Рыба.

Отвернулась к окну, пытаясь сильно не засмеяться.

— Если ты сам не будешь заставлять меня её есть..

Зашуршал упаковкой, пробубнил, жуясь.

— Приятного аппетита.

Кивнула, так и не притронувшись к своей.

— Что ещё? — Ничего.

Ну, не говорить же ему, что мне чудовищно неловко…

— Ешь уже. Хватит меня бояться. В контейнерах оказался плов. Кто бы мог предположить, да? Он был настолько потрясающим, что я не заметила, как Равиль начал шутить по поводу добавки, отбирая вилку с внезапно опустевшим контейнером. Всё-таки кухня здесь замечательная…

Отнес всё обратно. Надо ему хоть спасибо сказать. Вернулся, сразу выехали. Даже немного расслабилась… получается, просто накормил же, как и говорил. Хоть и дома могла..

— Кать, дай руку. — Вот ещё. — Да не буду я тебя целовать сейчас. Помоги мне просто, дай руку. — Чем помочь? — Руку давай уже.

Вытянула кисть, сразу схватил правой и положил на рычаг переключения скоростей. Накрыл своей.

— Не дергайся только.

Да что это… да что за… не отпускает ещё. Только плавно руководит, дергая за рычаг.

— Да что я доверчивая-то такая, Равиль!? — Не, ты же реально помогаешь. — И каким образом моя рука помогает твоей?

Улыбнулся. Понятно, никаким.

— Кать, в чем проблема? За руку уже держал, с тобой спал, по телефону говорили… Кстати, ночую я всё-таки у тебя.

Обернулась.

— Что!? Да с какого.. — Ну, мы же так и не заправились. — Равиль, блин! — Да что такого-то. Не буду я тебя трогать нынче. Договорились?

Отвернулась обратно.

— Катюш, не дуйся.

Сам ты «Катюш»! Сам ты «Не дуйся»! Поблагодарить его? Да вот ещё! Раннее утро. Открываю щеколду и выхожу из своей комнаты. Крадучись, пробираюсь в ванную, закрываюсь. Подхожу к зеркалу и замираю.. Оттуда глядит самая настоящая панда. Опираюсь о раковину, рассматривая себя.

Синяки под глазами размером с Мариинскую впадину, странный блеск в глазах и искусанные губы. Вот, Кать, молодец! Не спать ночь из-за своих переживаний!? Почему бы и нет!

Вздрогнула от дребезга замка и бархатистого сонного тембра за дверью.

— Катюш, милая, пусти, а? Мне очень надо… Ну, прям очень.

За-ме-ча-тель-но. Черт возьми, он, действительно, до сих пор в моей квартире. И нет, тихо точно не уйдет…

--

*Горгонзола — один из наиболее известных итальянских сыров, отличающийся характерным островатым вкусом.

Восьмой вдох. Со шквалистым ветром

Катерина.

Вылетела из ванной, стараясь не замечать его силуэт. Так, бегом на кухню, завтракаем, выпроваживаем, дожидаемся открытия книжного, идём туда, потом на работу..

— Ты всегда в таком спишь?

Чуть кастрюлю не выронила.

— Отстань и уходи из моей квартиры. — Ну, фактически, она не твоя. Хочешь, помогу с арендой?

Обернулась.

— Что?

Его величество уселся за столом, вновь поджал ногу к себе и лицезреет деревья за окном. Интересно, наверное, как те колышется от сильного шквалистого ветра.

— А? — Очнулся, отвернулась обратно. — Говорю, давай я с Аней поговорю, заселюсь в соседнюю, ты будешь в своей. — Вот ещё. — Какие проблемы? Ты ж меня не первый день знаешь.

Кастрюля повторно звякнула прямо в тон его наглости.

— Равиль, успокойся и выметайся из моей квартиры, пожалуйста.. — Пожааалуйста. — Пробубнил одновременно со мной, передразнивая. Тяжело выдохнула… Спокойно, Катя, он просто ненормальный. — Кать, я же тебе интересен.

Достала яйца из холодильника, огурцы, творог. Поставила кастрюльку с водой и двумя куриными на огонь..

— О, мне тоже свари.

Оглядываюсь к нему, стараясь не запустить пачкой творога и огурцом. Повторно выдыхаю.

— Ты. Мне. Не. Интересен. — Да ну!? То есть ты с каждым встречным за руки держишься? — Да! — Выпалила со злости, кинув продукты на стол.

Усмехнулся и вкрадчиво продолжил, пока я отвернулась к плите, решив, что обойдусь без яиц, хватая заодно с сушилки первую попавшуюся тарелку.

— Ну, вот, тем более, в чем проблема? Если ты так не избирательна в связях.. — Равиииль!

Обернулась к нему, смотрит на меня и еле сдерживает смех.

— Тебе не смешно? — Нет. — Серьезно, Кать? У тебя красивая улыбка, что ты злишься с самого утра?

Промолчала. Да, действительно, что я злюсь!? Что такого-то? Подумаешь, у меня по дому ходит посторонний мужик. Ладно, хоть одетый. Что такого-то!? Ух, прибила бы.

Села напротив него, вывалила творог в чашку, перемешала, покрошила огурец. Начала есть. Это неотесанное существо десять раз привлекло к себе моё внимание, сглатывая и чуть ли не в рот заглядывая.

— Равиль!

Посмотрела на эту молящую физиономию.

— В конце концов, я же тебя вчера накормил.

Закатила глаза… да блин-блин-блин. Подвинула тарелку на середину стола.

— Только немного..

Вскочил и прискакал обратно с ложкой в руке.

— Вот, так и надо было сразу! — Комментирует он, не переставая улыбаться. Почерпнул полную, съев за один раз почти половину. — Эй! — Не жадничай. — Сначала кефир, теперь творог… — Треснула своей по его ложке, что уже собралась собрать остатки моего завтрака. — Хватит! — Я всего одну ложечку съел, Кать. — Зато какую! — Не бузи.

Посмотрела на него. Снова эти дурацкие ямочки..

— И часто ты так завтракаешь?

Кивнула.

— За фигурой следишь? — Типа того.

Всё-таки доел. Ещё и под полотенцем нашёл пачку хлебцев. Моих! Любимых! С черникой! Распечатал и сидит хрустит ими.

— Будешь? — Протягивает один. — Какая честь. — Выхватила из руки. — Ты смешная, Кать. — Комментирует мою персону, продолжая хрустеть и разглядывать мою физиономию. — Наивная такая, невинная.

Снова поджала губы и отвернулась к плите. Так, сейчас у нас 6 утра… магазин откроется в восемь, успею немного позаниматься и можно будет уходить..

Встала, забрала посуду, отобрав от него ложку, что он явно не планировал отдавать, похоже, надеясь на что-то ещё. Включила воду.

— Сейчас собирайся и уходи. Дверь можешь просто захлопнуть. — А ты? — Ты меня услышал? — Ага. — Вот и славно.

Выключила кран, ушла к себе излишне высоко держа голову. На последних шагах не выдержала, юркнула за дверь и снова закрылась на замок. Так, что там у нас… сначала разминка, потом шея, руки, пресс, выпады..

Быстро переоделась в обтягивающие легинсы и спортивный топ, включила ритмичную музыку на телефоне. Вот и славно. Спустя час выползла из комнаты, распустила волосы и почти дошла до душа, как вдруг откуда-то из кухни раздался протяжный свист..

— Какие формы, Кать..

Не сдержалась. Смачно выругалась и залетела в ванную стрелой. Катя! Блин! Катя! Что не проверила-то, ушел он или нет!

Смотрю в зеркало на свои раскрасневшиеся щеки и уверяю саму себя, что это от тренировки. Да, блин, именно от неё я сейчас стою и цвету спелыми помидорами.

Надо его выгнать! Просто взять и выгнать. Но сначала привести себя в порядок, ополоснуться, умыться и закутаться в самый длинный халат. Обернулась к шкафчику, достала оттуда огромный серый балдахин, который с мамой покупали в мои пятнадцать.

— Подойдёт. — Прошептала, стаскивая с себя оставшуюся одежду. Рав.

Какая же она забавная, и смущается, и злится, и боится. На самом деле думала, что уйду? Ну, да, похоже на неё.

Доедаю пачку хлебцев, выкидываю обёртку, ухожу в якобы свою комнату. Сворачиваю одеяло, убираю на подоконник. Принюхиваясь к вчерашней футболке..

Прокашлялся… Нет, точно. Надо сюда вещи перевезти, раз на то пошло. Спал я сегодня не так уж и плохо, просыпался лишь раз, и судя по тому, что она с утра у лица моего не сидела, значит, не стонал. Ну, бывает, не каждый же день девчонку пугать.

Кстати, да, как-то я упустил это из виду… Поговорить с ней, объясниться по поводу моих кошмаров? Хотя она ничего не спрашивает. До сих пор даже про Аню не спросила… все мои «знакомые» уже давно бы извелись.

Вновь ушел на кухню, заглянул в холодильник. Стянул оттуда огурец.

Ну, может, она и наелась, а мой организм вот истошно стонет от двух малюсеньких ложек творога, хлебцев и толики огурца.

Надо ей продуктов купить будет сегодня. Она на работу сейчас? Так, а у самого-то там что… вроде с 9-и первое занятие. Потом в машине проверю.

Наконец вода затихла, через пару минут вышла в какой-то бесформенной лобуде. Вздохнул… да, действительно, а чего я ждал-то? Дефиле в бикини? С этим точно не к ней.

— Что ты здесь до сих пор делаешь!? — Начинает с порога, поправляя полотенце на волосах. Платье огибает фигуру… слушай, а когда руки подняла, не всё так уж и плохо с этим бесформенным покрывалом… — Огурец ем. — Какого лешего, Равиль!? — Не бузи. — Уходи уже, а? Пожалуйста, блин, уходи! Что ты прицепился-то? На мне свет клином сошёлся? — Горячится, чуть ли руки себе не заламывая. — Пока что да. — Урезонил.

Впервые посмотрела в глаза, не спрятав слегка ошарашенное выражение.

— У-би-рай-ся. — Можешь попробовать выгнать, возьми за руку, уйду.

Рыкнула, всплеснула руками и ушла к себе. Закрылась и только потом выкрикнула.

— Ты надоедливый! Бестолковый! Напыщенный! Индюк.

Усмехнулся, дожевав несчастный огурец.

— Приятно познакомиться, ты мне тоже сразу понравилась.

А в дверь всё же что-то полетело. Книжка какая-то, наверное..

Спустя минут двадцать вышла из своего закутка. Прошёлся по ней взглядом, доедая вторую упаковку пяти процентного йогурта с натуральной добавкой из сока вишни.

— Тут, Кать, слишком много сахара. — Застонала, закрывая лицо руками и чуть притопнув ножкой. — Ты лучше наш бери, с жёлтой такой этикеткой. — А мне этот больше нравится! — Выпалила она, решительно приближаясь ко мне. О, неужели огребу наконец-то? — Так и будешь тогда по часу с живота сгонять.

Застыла, на секунду потеряв разъяренный вид. Опа, больная все-таки тема, да? Вздрогнула, развернулась и пошла в противоположную сторону.

— Кать, у тебя отличная фигура. Это видно даже за этой бесформенной синей кофточкой! — Крикнул вдогонку, вскакивая со стула и на глаз закидывая баночку в урну. А, да, ложку ещё помыть.. Может, ну на неё пока? Точно… потом скажу, что забыл и напрошусь обратно.

Вышел за Катей в коридор. Проследил, как надевает кроссовки, последовал её примеру. Тихо вышли из дома. Закрылась, спустились вниз. Снова идёт слегка впереди, чуть ли не прыгая на встречу ветру. Интересно, она всегда такая радостная по утрам?

Только вышли из калитки, как она резко вздрогнула и замерла.

— Забыла что-то? — Спрашиваю, огибая её силуэт. — Ты не слышишь? — Отвечает, сосредоточенно оглядываясь по сторонам. Огляделся, пытаясь понять, что её остановило. Ничего примечательного, берёза какая-то, обычный дворик, урны недалеко, рядом проезжая часть, забитая машинами, прохожие бегут туда-сюда.. — Кого? Услышала что.. — Тссс… — Шикнула и подняла указательный палец.

Среди всех случайных звуков, шумного понедельника и шелеста листвы… тихое… протяжное… «Мяяяяу». Оба поднимаем головы.

— Котёнок же! — Комментирует взволнованная мать Тереза, уже планируя лезть за этим мелким серым комочком, вцепившимся в ветку. Схватил её за шиворот, получив взгляд разъяренной фурии, отодвинул назад. Вздохнул, слабо представляя, как его сейчас доставать.

— Тебе это точно надо, Кать? — Спрашиваю я, кривясь и слабо веря в отрицательный ответ. — Конечно! Ты посмотри, какой он крошечный! Как он вообще туда.. — Собаки, может, загнали.

Ой, зря я это сказал. Ой, зря… Героиня чуть ли не повторила свой рывок, но вовремя остановилась, почти влетев в мою внезапно развернувшуюся к ней грудь.

— Да достану я его, подожди только!

Вроде успокоилась.Котёнок всё продолжает мяукать… сколько тут? Метра три до него? Ну, в принципе, не высоко.

Подпрыгнул, уцепившись за первую ветку… вроде выдержала, подтянулся и уцепился ногой за крону ствола. Серый комок истошно зашипел. Дааа, замечательно, умеете вы оба благодарить!

Посмотрел вниз, может, подшутить над ней? А то стоит, чуть ли руки в мольбе не сложила. Ой, ладно, достаточно.

— Кис-кис-кис-кииис.

Пытаюсь вразумить испуганное создание, держась одной рукой за ветку, второй же стараясь дотянуться до него. Ай, зараза, царапается ещё!

— Что ты так смотришь-то, чудик? — Не пугай его! — Она за тебя ещё заступается..

Котёнок взглянул вниз, откликнувшись на её призывы, а я успел схватить того за шкирку, потянул на себя. Это нечто окончательно перепугались и вцепилось-таки мне в руку. Да, прекрасно, мать вашу, заслужил. Катя орёт внизу.

— Дай-дай его мне! Я успокою!

Меня бы кто успокоил..

— Чтобы он тебе глаза выцарапал?

Тааак, граждане-товарищи… и как тут теперь… спрыгивать? Ну, в принципе, ладно. Умудрился схватить котёнка покрепче, второй рукой ухватившись за ветку. Медленно сполз по дереву.

Катя тут же выхватила несоображающую животину из рук состоявшегося спасателя и принялась котейку наглаживать.

— Маленький, перепугался весь, ничего, малыш, сейчас я тебя дома молочком напою..

Посмотрел на неё, про меня эти двое, кажется, забыли. Ну, понятно. Я бы, может, тоже хотел бы..

— И что ты планируешь с ним делать? — Пока что надо успокоить.. — А дальше? — Свожу в ветеринару.. — Здравая мысль. Дальше? — Посмотрим.. — Только не говори, что себе хочешь оставить..

Подняла виноватый взгляд на меня.. Ясно, понятно всё с Вами.. ​​​​​​Зачем-то пошел за ней. Она, кажется, этого даже не заметила, вся поглащена желтыми молящими глазками, сырым носиком, длинными усами и мяукающих ртом… или что там у кошек? А, да, ещё белым пятнышком на груди.

— Это девочка! — Радуется добрая душа, показывая её мне. О, значит, все-таки моё присутствие Катерина заметила. — Кать, давай я в ветеринарку отвезу, мне к девяти в зал бы.. — Спасибо… только… — Да оторвись ты уже от неё! Дошла до холодильника, достала блюдце и налила немного молока. — Ой, оно, наверное, холодное..

Закатил глаза, чуть в дверной косяк не вписавшись.

— Кать, в кого ты такая, а!?

Улыбнулась, не отводя взгляд от оголодавшего животного.

— Аня-то против не будет? — Я позвоню, узнаю, конечно… — Посмотрела на меня, улыбнувшись. — Знаешь, ко мне в прошлую квартиру забежал щенок..

Усмехнулся.

— И ты тоже решила его оставить? — Выключи сарказм, пожалуйста. Так вот, я тогда снимала студию с одногоуппницей, она возвращалась домой, а за ней забежало чёрное нечто. Та сначала подумала, что это крыса и начала протяжно визжать..

Улыбнулся.

— Я только выходила из душа..

Лучше бы избавила от подробностей, ну, допустим.

— А там он забился в углу и скулит.. — И?

Подняла голову вновь и довольно выдала.

— Я подала объявление в социальных сетях, и уже на следующий день откликнулись его хозяева. Он сорвался с поводка..

Погладила котёнка.

— Знаешь, за эти часы кто мне только не написал, все хотели забрать его себе… некоторые потом даже возмущались, что я отдала пёсика хозяевам… Там просто порода была какая-то, уже и не помню название. — И как ты поняла, что это хозяева? — Понимаешь, он очень боялся всё это время, а когда увидел того мужчину, сразу же рванул к нему.

Котёнок наконец справился с чашкой, слизывая остатки молока с мордочки. Аккуратно взяла его на руки.

— Ну, идём? Она вроде бы визуально в порядке, но осмотреть всё равно необходимо… Хотя, не стоило её, наверное, сразу молоком..

Выдохнул.

— Кать, ты, может, ей сразу килограмм корма ещё купишь, а?

Глаза загорелись… понятно, зря сказал. Вышли из дома, укутала в свою кофту. Дошли до машины, опять хотела сесть на заднее.

— Ага, конечно, я не твой персональный водитель, чтобы ты на заднем каталась..

Выехали.

— Только куда.. — У меня… знакомая… — Упустим подробности. — Вет. врач в одной круглосуточной клинике, попробуем сначала туда.

Катя кивнула и о чем-то задумалась. Так, ещё час. Судя по пробкам, обратно ей придётся на такси…

— Знаешь, я сейчас поняла.. — Что? — Просигналил плетущейся колымаге. — Ты же очень похож на… — Замолчала, но тут же продолжила. — Уличного щенка.

Брови зажили своей жизнью. Повернулся..

— Что!?

Попыталась оправдаться.

— Вот щенком меня ещё не называли, прям удивила наконец-то, Кать! — Прости… Но правда же… Ты только строишь из себя довольного жизнью, сытого, взрослого пса.

Аж дослушаю.

— А сам плетешься за каждой встречной в поисках… приюта… и теперь вот прибился ко мне, совершенно не реагируя на то, что тебя пытаются прогнать.

Аж присвистнул.

— Неплохие параллели, конечно… Неплохие.. — Извини.

Отвернулась к окну. Так и едем, слушая мурлыканье свернувшегося в клубочек котенка. Так и плетемся. Она, котёнок и щенок бродячий. Ну, прекрасно, что я ещё могу сказать. Катерина.

Вижу, что задела его гордость, аж костяшки побелели. Но как и того Жольку… его тоже нужно просто передать следующим хозяевам, умудрившись не привязаться к этим ямочкам и серым глазам с карими огонечками внутри.

Да, Катя, помни об этом. Не забывай. Иначе одного сердца в себе не досчитаешься…Посмотрела на его руку. Левая вся исцарапана тоненькими алыми полосками.

Нет, так точно оставлять нельзя!

Девятый вдох. Противоречивый

"Don't leave me alone with me."

[Не оставляй меня наедине с собой.]

(A.Hepburn — Under)

Катерина.

Уточнила у хозяев квартиры по поводу кошки — оказались не против. Почти решилась спросить у Ани по поводу этого сумасшедшего, но в последний момент заволновалась и положила трубку.

Как же это чудо назвать?

Она оказалась пушистым здоровым котёнком месяцев трёх, уже к вечеру освоилась, когда я наконец вернулась домой с работы, даже выбежала встречать меня в коридор. Правда тут же убежала под шкаф на кухне, но всё-таки высовывала наружу свой маленький черный носик.

Равиль, к счастью, не объявился. Так что ужинали мы с Марой вдвоём в тихом почти семейном кругу. Да, пусть будет "Мара".

Остаток вечера зачем-то раз от разу обновляла его страницу и стирала своё не отправленное желание написать ему — хотя бы поблагодарить за спасение Мары. Ну, неужели ему совсем не интересно? Чем он занимается? Наверное, нашел кого-нибудь попроще, гоняется теперь за ней, обнимает без причины…

Откинула подушку, слезла с окна в полной решимости плюнуть на всё это и больше им не интересоваться.

Ушла на кухню, приготовила себе скумбрию, накормила котенка… Сижу теперь, ковыряюсь в рыбе, которую терпеть по идее не могу. Нет, неужели ему совсем не интересно, как она? Или он обиделся? Может, извиниться? Наверное, некрасиво получилось, не надо было ему в лицо всё так говорить…

Да почему он…


В результате, к утру накрутила себя до последнего винтика и решила точно-точно о нём больше не думать, даже если прямо перед носом появится сейчас на тренировке. Да! Всё, хватит! Не переживаем о нём и не думаем!

— Екатерина, Вы меня слышали? Вы себя плохо чувствуете? — Врывается в мой гул взволнованный голос Никиты Федоровича.

Мне что-то говорили? Вообще не слышала. Это я на столько о Равиле не волнуюсь, да? Ну, прекрасно… Смотрю на тренера глазами непонимающей улитки, он в ответ тяжело выдыхает, рукой показывает на маты, где уже во всю упражняются другие клиенты. Вновь столкнулась с любопытно-беспокоящимися опусами, извинилась и постаралась всю оставшуюся часть не думать о том, что всё-таки этот самодовольный Чешир с ямочками так и не появился. И даже после окончания занятий, когда Светошев снова оставил меня обсудить моё никчемное состояние, я всё не могла оторваться от двери, ожидая, когда же она раскроется. Нет, не раскрылась.

— Кать, что происходит? — Всерьез интересуется Никита Федорович, осматривая оставленный инвентарь.

— Ничего. — Передаю пару небольших гантелей.

— Вы не выспались? Даже в прошлый раз было лучше.

— Извините.

Он сжимает губы, явно о чем-то задумавшись.

— Вы точно хотите заниматься?

Встрепенулась.

— Да, конечно, у меня же заплачено..

— Деньги мы можем вернуть.

— Нет, я… правда.. — Замялась. — Мне это очень важно. Я долго не могла решиться.

— Тогда в чем дело? Кать, постарайтесь уже сконцентрироваться на том, что делаете, витание в облаках оставьте, пожалуйста, за этой дверью. — Показал точное направление. — Может быть, Вам индивидуалку попробовать? Только у меня сейчас абсолютно нет времени..

Почему внутри что-то зажглось..

— Это намного дороже?

— Сделаем скидку, не переживайте об этом. Если согласны. — Подходит к двери, открывает, иду следом. — Подойдите сейчас к Лиде, уточните время.

Кивнула, он ещё раз вздохнул и ушел куда-то окрикнув уборщицу с просьбой убрать зал.

Развернулась, подошла к приветливо улыбающейся администраторше.

— Екатерина, Вы что-то хотели?

И почему я постоянно пасую перед этой белоснежной улыбкой, подведенными бровями и фигурой песочных часов. Очень красивая, правда.

— Можно перевестись на индивидуальные?

Та кивнула и погрузилась в экран ноутбука.

— В какое время? День оставляем тот же? Если раннее утро, могу предложить 10-ь часов в соседнем "Весеннем зале".

— Хорошо, а вести кто..

Девушка улыбнулась, посмотрела в глаза и протянула каждый последующий слог напамаженными губами.

— Диляра Ахметовна. Отличный тренер, от неё все девушки в восторге! Вам точно понравится..

Киваю и стараюсь улыбнуться в ответ этим солнечным лучикам. И надо бы прыгать от счастья, но почему-то не прыгается..

Почему я ждала, что это будет он? Зачем мне это? Хватит думать о нем. Хватит..

Когда все нюансы были решены, ушла до своего шкафчика, нырнула в свободную душевую кабину, привела себя в порядок. Выпорхнула из раздевалки и… Снова его не увидела.

Нет, хватит искать его.

Снова проплыла мимо стойки ресепшена, только в дверях сообразив, что не ответила на прощальный па милой девушки. Вынырнула на улицу, вздохнула, нигде не заприметив его машину.

— Кать, ну, можно же ему написать? Что в этом такого? — Бичую сама себя, пиная рюкзак перед собой, медленно направляясь в сторону остановки.

Нет, я точно не могла в него влюбиться! Точно! Это что-то иное! Да и во что там влюбляться!? В его плоские шутки, в неадекватное поведение, в настойчивость, в то, как он пьет чай, поджав ногу к себе, как заглядывает в глаза и улыбается своими дурацкими ямочками, как задумывается о чем-то, выпадая из общей реальности, как зачем-то спускается к воде…

Нет, точно не влюбилась. Просто… Просто..

Перехожу дорогу, дохожу до остановки и просто плюхаюсь на скамейку, поворачиваюсь к стенду с объявлениями — а они всё те же.

Нет, это глупость какая-то… Просто за мной и не ухаживали никогда, поэтому… Наверное, поэтому — за неимением большего я и волнуюсь. Да, я должна переключиться и признать, что скорее всего он наигрался.

Не совсем же глупая, понимаю же все.

Разве ему может быть со мной интересно, когда рядом такое количество умопомрачительных девушек? Нет, точно нет.

Надо радоваться, Кать… Почему ты грустишь?

Поднимаю голову к небу, смотрю на солнышко, жмурясь и улыбаясь впервые за эти сутки. Всё проходит, пусть и он наконец выветрится из моей головы, пока не поздно.

Тихо зашла в подоспевший автобус, уселась на свободное кресло, скользя взглядом по опустевшим улицам.


Неужели он обиделся? Просто взял и плюнул, да?


К вечеру моё желание написать ему переросло здравый смысл. Рассудок поднял белый флаг со словами "Делай что хочешь, но жалеть я тебя потом не буду."

19:16 Я: Привет. Если что с котёнком все в порядке, кушает хорошо.

И… всё. Отправилось!

Застонала, закрывая лицо руками, пугая своими плясками подбежавшую Маруську. Вот же я идиотка! Он же не ответит. Да не нужна я ему, хоть ты тресни.

Откинула телефон куда-подальше, только открыла холодильник, как раздалось протяжное пиликанье, ринулась к столу, разблокировала и…

Отшвырнула обратно.

Снова рванула к холодильнику, услышав повторное пиликанье. Как они там говорили? Стою теперь, открываю злосчастный кефир и шиплю слащавым голосочком:

— Уважаемая Екатерина, оцените, пожалуйста, качество обслуживания оказанной услуги. Всегда Ваш РайСовБанк.

Да качество Вашего обслуживания точно такое же, как и этого чокнутого — когда Вы по настоящему нужны, чёрт до Вас докапаешься! Нашли, когда вспомнить, я у Вас с неделю назад рабочую карточку забирала.

Идиот. Чертов идиот! Ненормальный придурок.

Сначала сожрал все мои мысли вместе с остатками творога и йогуртов, а потом даже ручкой не помахал.

Чокнутый..

Ну, неужели… Правда… Всё?

Почему мне так обидно.

Ушла заниматься, наконец выкинув всё это из своей глупой непутёвой головушки. На середине, подтягиваясь, вспомнила, что маме с того вечера я так и не позвонила. Нет, у меня, конечно, бывает такое, да и она уже давно привыкла, но надо бы набрать её, извиниться.

Бросила всё, ушла на кухню, снова потрепав мяукающую Мару, играющую с моими босыми ногами.

Взяла телефон и замерла… 7 не-про-чи-тан-ных сообщений от… Равиля.

Моргнула. Пришло восьмое.

Разблокировала.

Читаю от последнего.

"20:07 Равиль: Спустись на первый, у тебя домофон похоже не работает.

20:02. Буду через пару минут.

19:45. В общем, я тут закупился, что не съедите — мне отдашь.

19:25. Животине с молока нормально было? Ты будешь тот йогурт? Овощи все ешь, фрукты? Тут нарезка мясная лежит… Кароче, я жрать хочу, Кать.

19:18. Ты не занята? Дома? Я приеду в течение часа."

Остальные какими-то идиотским улыбающимися смайликами. И? Что это я вдруг заулыбалась!? Нет уж, припёрся? Что он тут забыл?


Спустилась до первого, открыла дверь характерным пиликаньем. Теперь смотрю на него, пытаясь взять себя в руки и высказать всё этим довольным ямочкам.

— Я скучал. — Улыбается он, отодвигая меня пакетищами к стене. Поднимается по первому пролету. Оборачивается. — Так и будешь молчать?

Моргнула. Кивнула.

— Ну, представь тогда, что я не к тебе, а к котенку. Как хоть назвала?

— Мара. — Отвечаю, поднимаясь следом.

Обернулся, вздохнул да и пошел дальше.

— Злой дух, значит? Ну, посмотрим.

Сжимаю зубы покрепче, чтобы не высказать всё ему прямо сейчас. Черт возьми, что он делал-то всё это время? Где пропадал? Захотел — притащился обратно!? Вот ещё!


Смотрю, как он распаковывает второй пакет, заполняя мой маленький холодильник до отказа. Куда нам столько? Даже если это чудовище останется жить возле холодильника. Да и зачем вообще!?

— Ну, не закроется же, Равиль.

Обернулся, усмехнувшись.

— О, принцесса наконец-то заговорила.

Фыркнула и ушла к себе в комнату, захватив довольную Мару, закутавшуюся в огромный опустевший пакет крупной торговой сети с гордой красной циферкой. Похоже, её всё устраивает..

А меня?

Беру телефон, закрывая за собой дверь, натыкаюсь на его неотвеченные, поддаюсь нелогичному порыву, отправляю ему одну строчку.

20:24 Я: Ты был занят? Я волновалась.

Здравствуйте, приплыли..

Отчётливо слышу его возглас за стенкой.

— Катюш, а вслух слабо?

20:25 Я: Слабо. Зачем пришел?

— Соскучился, Катюнь. Не по тебе, так по этой… как ее… Маре.

20:25 Я: Иди по другим скучай.

Точно рассмеялся.

20:26 Равиль: Ревнуешь — это уже хорошо. Кать, честно написать или сказку придумать?

20:29 Я: Честно.

20:31 Равиль: Понимаешь, в чём проблема — чем больше мы с тобой занимаемся платоническим сжиранием мозгов друг друга, тем дольше мне придётся сжигать неистраченную… энергию в зале, чем я и занимался в перерыве между работой, сном, жрачкой и вечерними попытками доказать себе, что собачка верностью не страдает.

20:36 Я: Доказал?

— Не задавай глупых вопросов, Кать. Не притащился бы сюда. Выходите обе, я Вам мяса оставил.

Ага, конечно, делать мне больше нечего. Только… почему я так смутилась?

20:44 Равиль: Не веришь? Выходи, давай уже поговорим нормально. Я скучал, ждал, когда напишешь.

20:46 Я: Если бы не написала?

— Да что ты такая упрямая, выбирайся уже из своей темницы и компаньонку свою захвати.

Так и продолжаю лежать на диване, сверля взглядом нашу переписку.

20:51 Равиль: Не написала бы, всё равно пришел бы. Не переживай, я настойчивый.

20:52 Я: Ты дурной.

20:54 Я: Какое там мясо? Есть ещё? Ты не доел?

Хохот.

— Иди уже, Кать. Сплю я видимо снова у тебя?

Выглянула за дверь.

— Нет уж! — Подняла голову и наткнулась на его ухмылку прямо напротив двери. Отсалютовал телефоном, ушёл на кухню.

— Выходи, Кать, хватит уже ломаться. Не маленькая же, пошли поговорим.

Сглотнула, ощутив отчётливо пробежавшие лапки по ступне. Ох, Мара-Мара, куда ты!? Не ведись ты на запах копченостей и его улыбку.

Ох, не ведись…

"All the sanity I've ever owned… gone"

[Всё моё здравомыслие… исчезло]

(A.Hepburn — "Under")

---

* "Мара" — в европейской мифологии — злой дух, демон, садящийся по ночам на грудь и вызывающий дурные сны, сопровождающиеся удушьем под его весом, отчего сами дурные сновидения также стали носить имя кошмара.


Десятый вдох. Поверхностный

See, I'm afraid [Видишь, я боюсь]

Of the darkness and my demons [Тьмы и своих демонов,]

 And the voices, say nothing's gonna be okay,

[Голосов, повторяющих, что всё не будет в порядке]

(A.Hepburn — "Under")

Рав.

Что я там нес? Перечитываю своё сообщение с «платоническими», неплохо, конечно, завуалировал, ну да ладно. Она наконец вышла, окинула поляну серьёзным взглядом и пошла за кружкой к раковине. Вдруг резко обернулась и шикнула.

— Перестань её гладить! Чуть не подпрыгнул вместе с Марой. — Жалко что ли?

Котёнок мяукнул и продолжил ласкаться о мою кисть. На самом деле, не думал, что вызову в этом комочке приступ неудержимой ласки, меня животные обычно обходят стороной, что голуби, что кошки, что Леськина собака — будь она не ладна. Видимо, чувствуют моё гнильцо. Губы расплылись в ухмылке.

— Жалко. — Налила кипяток, закинула пакетик с небольшой долькой лимона. — О, слушай, можешь мне сделать?

Повернулась, рассмеялся, совсем осмелев..

— И лицо попроще сделай заодно. Сложно что ли? Поухаживай, я ж в гостях. — Серьёзно!? Ты вспомнил, что в гостях? Ничего себе! Завтра снег выпадет.

Цокнул.

— Не драматизируй.

Взяла ещё одну кружку, бросила свой пакетик, налила кипяток. Схватилась за лимон, замерла.

— Ага, без сахара. — Комментирую я под любвеобильное мурлыканье серого комочка.

Снова обернулась.

— Откуда Аню знаешь?

Резко выпрямился и даже убрал ногу со стула, чему ещё больше обрадовалась Мара.

— Опа, наконец-то! Заинтересовал, дожили! Юху, несите гитару, сейчас спою.

Поджала губки, чуть ли не кинула в меня кружкой (Да, я заметил эту попытку), села напротив.

— Ешь, тут вот салатик с брынзой и помидорами, я прям старался… — Комментирую, пока она зачем-то копается в телефоне. — Тут вот нарезочка, фруктики, хлебцы твои любимые. Ешь-не хочу.

Выставила указательный и поднесла телефон к уху.

— Кому.. — Помолчи.

Даже отсюда слышу гудки.

— Мам, привет. Как ты? — Укоризненно смотрит на меня, выбивая пальцами чечётку по своей кружке, как бы намекая, что если что кипяток всё-таки полетит в мою распрекрасную охмуревшую физиономию. Ну, Окей. Достал хлебец, положил на её тарелочку, пододвинул салатик, насадил на вилку целую стопку мяса. — Да, всё в порядке. Извини, что в воскресенье не позвонила. Да, мам, я тоже тебя люблю. Приеду на следующих выходных. Там папа возвращается? Правда? А, да, ты говорила… Спасибо, мам, и тебе спокойной ночи. А? Та девушка..

Вдруг посмотрела на меня, перестав накручивать локон на палец. Прыснул. Не, серьезно!? Обо мне речь? Я ж шутил тогда..

— Да, у неё всё в порядке. Пока мам, люблю тебя. Целую, засыпай пораньше, не смотри долго телевизор..

И чем дольше она говорит, тем дальше я отвожу взгляд и кусаю себе губу, стараясь не дать внутри завыть пронзительной скрипке. Выдохнул. Нет, не надо мне подобного. Оставьте себе все эти Ваши телячьи нежности..

— Что с тобой?

Оборачиваюсь, ломанно улыбнувшись.

— Ничего, Кать. Ешь уже. Что ты там спрашивала? Про Аню? — Убрал чайный пакетик, слегка сморщившись от капнувшего на кисть кипятка. — Её ещё со школы — это лучшая подруга Никиткиной сестры. Мы сюда приходили пару раз, вот такое совпадение.

— Серьезно? — Ага, сам удивился. Как тут в судьбу не поверишь, да? — Усмехнулся. — Часто важное вертится прямо перед твоим носом.

Заметил, как отвела взгляд. Хотя казалось бы — ничего такого и не сказал. Отпила чай, подкинула Маре немного сыра. Та с радостью спрыгнула с меня и слопала всё, уплетая вместе со своим кормом.

— А кто такая у вас Диляра… отчество забыла.

Улыбнулся, вспоминая о ком речь.

— Ахметовна? — Кивнула. Продолжил. — Дильчик — у нас звезда звездой в женской категории. Крутая женщина, кстати. Только не говори, что Ники тебя на неё спихнул?

Кивнула, недовольно протянул.

— Я-я-ясно. Ну, ладно, она на самом деле потрясная. Завтра же бассейн с утра?

Снова кивнула.

— Отвезу тогда. — Сразу присек взглядом. — Не спорь. Ну, ещё вопросы?

Наконец взялась за салат. Положил голову на кисти, улыбнулся.

— Вкусненько, да? — Нормально. — Ответила, стирая со своих губ масляный след… Да твою дивизию, как же мало мне надо, чтобы забыть об усталости после двухчасовой… Нет, так я точно с катушек слечу. Схватился за горячую кружку. — Ты не обиделся на вчерашнее? — На что? — Ну.. — Про щенка? — Прыснул. — Нет, не переживай. Забавная ты, Кать. Это всё, что интересует?

Пожала плечами, пережевывая нарезку.

— Тогда давай я начну, если что поправишь. — Кивнула. — Ты у нас девушка из полной семьи, тебе 21 годик, без вредных привычек, по ресторанам, кроме работы, не шатаешься, ведёшь исключительно домашний образ жизни, читаешь книжечки и любишь украшения с нефритом. Добренькая, порядочная, иногда заносчивая, но в целом прекрасный образец. Дальше… есть несущественные заморочки по поводу своей внешности, текущие примерно со школы, что вполне решаются путём самоанализа и добротного… — Прокашлялся. — уважения. Что-то ещё? А, да, особняком стоит полное отсутствие опыта.

Если старалась не слушать, то тут даже подавилась. Запила чаем.

— Какого опыта? — Моргает. — Того самого, Кать. Я же не слепой. Боишься, что больно будет? Ну, знаешь, у каждой по разному.

Вскочила, метнулась к раковине, выливая чай.

Вздохнул.

— Дурочка, я вообще про влюбленность сейчас. Кто-то доживает вместе до старости, кто-то не доходит до ЗАГСа… — Попытался улыбнуться, но, кажется, выгляжу на столько жалко, что даже села обратно. — А у тебя?

Да, видимо на столько жалко.

— Отвечать обязательно?

Кивнула.

Закинул ногу в привычное положение, откинулся на спинку, сцепив руки на груди, уткнулся взглядом в потолок.

— Мне-то, да, печально было. До ЗАГСа, кстати, не дошли на самом деле — прямо на выкупе в университетской общаге поставила меня — влюбленного оленя — на место прямо перед всеми своими подружками, активно обсуждающими её колечище на безымянном пальце не от меня. А я со своими цветочками, росписью, клятвой в вечной любви и колечком в бархатистой алой коробочке в ЗАГС её так и не вытащил. Пришел тогда один, как идиот, надеясь, что она так не смешно пошутила. Всё стоял и ждал, очередь наша давно прошла, раза четыре был обруган сотрудницей того заведения со словами «Не мешайте работать». Гости с моей стороны начали расходиться, желать мне какую-то ерунду, которую я даже не помню… а я.. — А ты?

Снова это выражение наивного ребенка. Как тебя обидишь-то такую, а?

— А я, Катюш, стоял и ждал, когда придет моя… — Поморщился, но всё-таки выдал. — Екатерина. Да, я не говорил? Одно имя.

Закрыл глаза, стараясь не думать о том, почему сейчас этот цветочек отодвинулся от меня подальше.

— Дождь начал моросить, через полчаса перейдя в ливень. Слышала что-нибудь о примете такой? — Если молодожены под дождь попадут, счастливыми будут.. — Ага, всю жизнь. Ну, как, Кать… — Открыл глаза, так и сидит. Жалости мне ещё не хватало. — Похож на счастливчика? Или для этого невесту надо? Выйдешь за меня? После дождичка в четверг.

​​​​​Проигнорировала.

— Долго стоял? — Ну, на столько, что схватил тогда простуду и слег летним месяцем с температурой на следующее утро. — Она в тот день не пришла? — Вечером к ЗАГСу приехала.

Замолчал, вспоминая наши крики в общаге, разорванные пригласительные, испорченный оливье, все эти вздохи, напряжённые плечи с пощёчинами, хватание за голову, её не надетое приталенное платье молочного оттенка с небольшой фатой, что так и провисели до того момента, пока она не швырнула их в меня вместе с укатившимся колечком.

— И? — Не выдержала.

Улыбнулся.

— Что «И»-то, Кать? Не я первый, не я последний. Высказала мне напоследок, что я ломаю её жизнь своей незатейливой бесцветной любовью, что тряпка, не способная сделать по-настоящему счастливой, да и двинулась к своей подаренной Ауди. — А… но.. — Не все такие? — Прервал оцепенение. — Уверена? Тут дело не в меркантильности, Кать. Скорее в приоритетах, если выберешь кого получше и свято поверишь в псевдо любовь к нему, разве не поступишь примерно так же? Я просто красивая игрушка, Катюнь.

Ухватился за хлебец, откусил.

— Которая становится ненужной, когда находят альтернативу. Только Арлекинчик усвоил урок и создал свой небольшой кукольный театр, начав быстро разыгрывать сценку за сценкой, пресыщаясь Вашими изящными пачками и различными балетными позициями. По началу это было интересно, потом превратилось в рутину, привычку сверкать глазками, сорить комплиментами, загораться и быстро остывать, выиграв. А, да, ещё и говорить всё прямо в лоб, чтобы было совсем уже вашим душенькам побольнее. Мерзко, да?

И правда, носик дернулся.

— Не отводи взгляд. Помнишь Леську? Ну, ту рыжую ведьму, что за тебя заступалась. Я пытался на неё спорить год назад от нечего делать. — Как так? Зачем? Разве так можно…

Улыбнулся.

— Легко и просто, Катюнь. Берешь одного лучшего друга, одну девушку, что ему понравилась, ловишь его на какой-нибудь ерунде и даёшь ему две недели её охомутать. Неплохо, да? — Это… низко.

Поморщился.

— Думай, как хочешь, Кать. Никитка просто влюбился раньше, чем понял, какой ерундой это ему грозит. Они, кстати, счастливы. Так что я не на столько придурок, чтобы совсем уж отрицать это. Просто большинство из вас и из нас тоже прежде чем дойти до окончательной подписи в документах умеючи перебирает далеко не одно сердечко, выбирая кого-то получше. Я не прав?

Нахмурилась и спустя пару минут все-таки спросила.

— Почему та девушка… Катя… почему она так… — Знаешь, мы планировали эту чёртову свадьбу за пол года. Точнее — даже не так… мы подали документы за пол года, а откладывать стипендию с зарплатой я начал где-то за год. Но, извините, — Раскинул руки, пожав плечами, театрально вздохнув. — Оказался не влиятельным папиком с толстым кошельком, что однажды заглянул к нам из соседней республики. Аккурат за месяц до того самого дня. Она просто удачно залетела, Катюнь. Порхала от счастья, наконец вынырнув из этого доширака, дешёвых сосисок и прочей студенческой нищеты. Он не такой уж и плохой мужик, идеал скорее — все при нём, и положение, и рожа, и слащавость. А я? Ну… «какая же ты тва-а-арь, Рави́ль».

Слегка прищурился, усмехнувшись.

— Жалко меня стало?

Прячет взгляд, кивнув.

— Их лучше пожалей, Катюнь. Она иногда забывает о своей короне и снисходит до простых смертных, наведываясь к подружкам… да-да, студенческим. — Положил голову на руки. — Пару раз доходила и до меня. — И ты… Только не говори, что.. — Слушай, для наивной девочки золушка не так уж и глупа. — Улыбнулся, получив в ответ милое фырканье. — Да, давал ей то, что она и желала. А хотела она нежного томления, засосов под Луной и неплохого секса на заднем сиденье машины. В последний раз даже помешался на ней.

Сморщилась прям вся.

— Не переживай, Кать, стонала она не в «Аккорде».. — Да я не.. Улыбнулся. — Не ври, напряглась вся до кончиков пальцев. Ну, ещё вопросы? — А… сейчас? — Стонет ли? — Блин, ты можешь не быть таким… пошлым!?

Улыбнулся.

— Стонет, Катюнь, не переживай, но только не от меня. Примерно год назад — был последний раз, закончившийся небольшой разборкой с её мужем.

Отвернулась.

— Ты… её. до сих пор любишь?

Не сдержал улыбку.

— Не, всё-таки ты глупышка.

Посмотрела своими взволнованно блестящими глазками, закрыла горящие щёчки ладошками.

— Нет, Кать, да и не факт, что вообще любил. Страдал диким желанием заполучить её — да, отомстить за обиду — да, доказать себе что-то — да. Похоже на любовь? Неа, не думаю. — Но свадьба же.. — Мы были вместе столько лет, что как-то верилось в любовь до гроба. Ещё вопросы?

Мара убежала в дальнюю комнату.

— А… папа? Ты говорил, что он.. — Неплохо ты с темы на тему скачешь. — Прости. — Да ладно. — Снова зажмурился. Потерев глаза сгибом кисти и запустив ладонь в волосы. — Давай потом о нём, ладно? Нет желания сейчас душу ворошить. — А про бывшую девушку..

Улыбнулся.

— Про селёдку-то? Ну, рассказал же в общих чертах, значит, как-то пережил уже. Только, Катюнь, раз уж мы откровенно — мой тебе совет, когда я как раз начну остывать, не принимай это близко к сердцу, ладно? Ты чудесная, но на меня точно не стоит надеяться. — Я и не думала. — Да, малыш, поверил.

Взглянул на часы, уже почти десять. Как раз мило зевнула.

— Мне уехать?

Кивнула, улыбнулся. Не откажешься от любой возможности выпроводить меня, да?

— Уверена? Я могу просто заснуть в той же комнате, только дай себя ненадолго обнять. — Вот точно нет.

Встал, выпивая остывший чай залпом.

— Хочешь, я подарю тебе Луну? — Луну? — Наивненько удивилась. — Ага, давай снимай свою пижамку, одевайся потеплее и спускайся к машине. Завтра, кстати, прогуляемся, с тебя платье, каблуки и макияж.

Ополоснул кружку, ушел в коридор, погладив на недолгое прощание Мару. Шепнул ей же.

— Либо твоя хозяйка сегодня не придет, либо я вернусь вместе с ней.

Из кухни раздалось:

— Я всё слышала, Равиль! — Собирайся, золушка, собирайся. Жду в карете.

Но этой ночью мне точно лучше не спать. Ну, и зачем ей это всё было рассказывать? Оправдаться вдруг захотел? А оно-то надо было, а?


Одиннадцатый вдох. Поглубже

Катерина.

Положила телефон на старенький советский трельяж, ручки которого надёжно скреплены чьей-то резинкой. Не удивлюсь, если там спрятаны какие-нибудь пожелтевшие журнальчики и газетенки.

21:59 Равиль: Катюнь, только не динамь меня. Жду.

Перечитываю сообщение в третий раз, прикусывая себе губу, чтобы не улыбнуться. Нет, я точно пожалею об этом! Может, все-таки ну его, а? Какая ещё может быть Луна? Неужели я так легко клюнула!? Да черт возьми, почему я улыбаюсь!?

Треснула костяшками по лбу, но только ойкнула в ответ, мою улыбку этот жест самобичевания так и не сбил.

— Мар, ты за главную! — Крикнула и скрылась за дверью.

Каждый лестничный пролет приближает меня к этому незаурядному идиоту, я даже попыталась остановиться, но ноги не захотели меня слушаться и пошли дальше. И вот — я уже за железной дверью, иду в сторону нашей калитки, слегка напрягая взгляд из-за яркого света фонаря, что как нельзя кстати вдруг загорелся (видимо, управляйка все-таки ответила на молитвы жильцов и поменяла в нём лампочку).

И почему мне вспомнился Маяковский с его «Если звёзды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?». К чему это я вообще?

Лязг закрывшейся дверки наконец вернул меня в реальность, а я тут, понимаете ли, к парню иду впервые… кажется… на свидание. Да? И плевать, что парень этот редкостный… кобель, от которого надо бежать сверкая подошвой.

Катька, стираем эту странненькую улыбку, замедляем шаг, а то ты его сейчас своим ураганом «Катрин» сметёшь и не заметишь, как он красиво стоит… Да просто, мать его, стоит и всё! Смотрит в свой телефон и чему-то улыбается.

Господи, почему из всех принцев, рыцарей, мужиков и даже просто идиотов, именно у этого редкостного… кобеля… такие вот потрясающие ямочки!? Зачем ты ему столько насыпал обаяния, а? Дал бы ему совести побольше, может, и не улыбался бы он сейчас так..

О, нет, я точно схожу с ума.

Начала в него влюбляться. Твою мать! Это катастрофа, катарсис, ужас и армагеддон в одном флаконе.

Ну… почему… я… так… улыбаюсь… и… молчу, а? Равиль, только ничего не говори, пожалуйста..

— Я уже хотел идти за тобой.

Говнюк.

— Ну, садись. — Открывает пассажирскую, следую указаниям. — Слушай, надо было накинуть хотя бы ту желтую косуху..

Ирод обходит, садится рядом.

— Хотя… у меня на заднем где-то завалялась джинсовка… Ты в ней, наверное, утонешь.

Дьявол.

— Катюнь, пристегнись.

Медленно трогается с места, вальсируя по остаткам асфальта. Я стараюсь не смотреть на него, но у меня это впервые совершенно не получается. Определенно, вот оно, я влюбилась! Естественно! Он только рассказал про своё прошлое, сказал, что на него точно-точно не стоит надеяться… и, блин, естественно! Я на это клюнула.

— Равиль, черт, какой же ты говнюк, а..

Он видимо что-то говорил до этого, иначе почему его мимика стремительно затормозила, не завершив задуманное. Посмотрел на меня, кивнул и закрыл рот.

— Ты вообще слышала что-нибудь? — Ты что-то говорил, да?

Прикусил губу, улыбнувшись и выехал наконец из нашего чертового двора.

— Что? — Не выдержала первой. — Что «что»? — Улыбаясь во все тридцать два, выдал в ответ. — Что ты там говорил? — Почему это я говнюк? — Разве нет? — Ну, допустим…

Да почему ему смешно-то? Продолжил.

— Так, смотри, ты высоты боишься? — А? — Бэ. — Ну… нет, вроде. — Отлично. — И? — Без «и». — Да блин, Равиль! — Слушать меня надо было, а не в облаках витать.

Надулась..

— Я не витала. — А что ты делала?

И вот я понимаю, что сейчас он просто играется, дразнится, не переставая смотреть в зеркала, но… почему я не могу заткнуться!?

— Смотрела. — На что?

Не отвечаем. Рот молнией. Не отвечаем. Не надо ему это знать… На ямочки его, на что еще-то.

— На меня? — Повернулся ко мне, мило улыбаясь.

Да вот так я и поверила в эту милую физиономию! Ага, как же!

— Катюш, забавная ты.

Замолчи-и-и, пожалуйста, просто замолчи… мне хочется взвыть и уйти сквозь землю, а мы это уже проходили и не раз! Нет, я точно в него влюбилась.

И это худшее, что могло со мной произойти! Сцена закончена, отвернулась к окну. Тем временем он снова везёт меня куда-то. Снова ночью. И снова я не сопротивляюсь. Где мои мозги!? Куда они поплыли? Ау, серая жидкость, ау!?

Только сейчас начинаю улавливать куда мы направляемся.

— Мы..

Он повернулся, слегка прищурившись… хотя что тут в этих сумерках толком разберёшь, только слабый свет от приборной панели да фонарей.

— К тебе на работу? — Завершаю я наконец логическую цепочку. Кивнул.

— Зачем?

Пожал плечами. Ну, ладно, пункт назначения известен. Только… зачем!?


Рав.

Наконец доехали, отрыл все-таки свою джинсовку, вышли из машины, накинул ей на плечи, взял за руку. Вздрогнула.

— У тебя всегда руки такие холодные?

Хотела что-то ответить, но просто кивнула, определенно смутившись.

— Не парься, согреем.

Подвел к двери, откопал связку ключей, щёлкнул где надо, зашли внутрь. Она идёт позади и даёт руководить собой, а я просто с ума схожу от того, что она наконец не пытается меня уколоть! Твою дивизию, как это круто! Может, её сразу в душ утащить или прямо тут начать, а?

Оглянулся. Нет, нельзя. Вывел к служебному входу, даже не пытается уточнить ничего.

— Там, конечно, не так уж и высоко, но мало ли..

Поднялись по лестнице на второй этаж, остановился возле небольшой дверцы.

— В общем, тут Светошевы недавно ремонт затеяли, у нас второй вообще до Леси не использовался, с ним были одни проблемы, да и как бы не учитывался этот чердак нигде. А потом появилась эта фурия со своими идеями, ремонтом… Тут ни остекления сейчас, ничерта, только тонны грязи и едва ли пахнет романтикой, скорее пылью. Но тебе понравится. — С дороги ничего такого не видно.. — Да, это всё во двор добро выходит, да и ремонт тут идёт по чуть-чуть, своими силами и моей спиной, реже Никиткиной. Вообще, любят они меня эксплуатировать…

Заметно хихикнула.

— Тебя!? Да это ты скорее кого угодно заставишь плясать под свою дудочку..

Улыбнулся, толкнул дверь и потянул за собой. Кромешная тьма пустого пространства, гуляющий ветерок по всем этим квадратам, обшарпанные колонны, мешки цемента и строительный мусор под ногами…

Я веду её за собой все дальше и поражаюсь сам себе — твою мать, Равиль, это ты называешь романтикой, это разве красивенько!? Да я диву даюсь, как она от меня ещё не сбежала!

С ней вообще всё идёт не по плану. Все эти галочки перестали ставиться ещё тогда в подворотне "Океана", когда она заявила, что не ест эту чёртову рыбу. Все идёт странно, несуразно, я таскаю её по каким-то закоулкам, желая при этом только одного — не переставать целовать её всю.. И, мать твою, главное здесь именно «не переставать». Вообще бы не отпускать её. Узнать бы получше…

Нет, хотя бы сегодня она растает!? А дальше — хоть с плеча руби. Не отпущу. Задолбало. Хотя о чем я вообще думал!? Это, может, для меня неплохое место, но явно не для женских ног. Наконец подвожу её к самому краю. И она на самом деле замирает, как и я когда-то.

— Здесь на днях поставят стеклопакеты, а пока… круто же, правда?

В углу манит старенький б/у-шный диван, и я хотел бы сразу переместиться, но вместо этого просто встаю позади, опираясь руками в остатки невыкорчеванной деревянной рамы, жмурюсь от всей этой тишины и вдыхаю поглубже всю эту чёртову ночь с запахом её шампуня. Давно меня так не тянуло к кому-то..

— Тут… удивительно..

Открываю глаза и пытаюсь понять, чему она поражена. Катя же всё это время молчала и смотрела на небо, где Луна, как и всегда, в этой точке города кажется особенно яркой, большой, полной, манящей и настолько родной, что даже мерещется — вот же она… протяни только руку, и она будет твоей.

Только смотрю я уже давно не на небо. Да и думаю не о том..

​​​​Нет, хватит. Заигрался. Тянусь вперёд, зарываюсь в её волосы и касаюсь губами шеи, она вздрагивает и пытается вывернуться. Вдавливаю обратно, заставляя нагнуться в оконный проем. Чертова романтика… Всё не так.

Дыхание быстро сбивается, и я уверен, что не у меня одного.

— Отпусти, пожалуйста..

Опять это «Пожалуйста». Нежный цветочек, милая золушка, встретившая отмороженного придурка.

Сжимается от каждого лёгкого поцелуя, стекающего вниз… напрягает свои плечики и пытается закрыть шею ладошками, Я в ответ лишь рычу и пытаюсь дотянуться до её кожи.

— Остановись..

Замираю, осознав, что она не… шутит. Серьёзно.

— Остановись, ну же!

Пытаюсь ухватиться хоть за что-то взглядом и всё-таки делаю шаг назад, отпуская её. Мгновенно оборачивается, так и держась за шею. Поторопился. Определенно — да. Поторопился. Она сейчас не играет. Вот он — взгляд испуганного зайчика. И мне, минимум, надо бы всучить звонкую пощёчину, но…Время идёт. Взгляд не меняется. Рука не поднимается, она не отбегает.

​​​​​​Мы оба замерли и смотрим глаза в глаза. Надо хотя бы моргнуть. Отшутиться. Она может сейчас уйти. Хлопнуть дверью, включить голову и больше не пускать меня на порог своей квартирки. Нет, вот этого бы совсем не хотелось..

— Кать… — Наконец отвожу взгляд. — Лучше помолчи..

Ныряет под моей рукой и идёт прямиком к дивану. Не снимает мою джинсовку, наоборот укутывается в неё и закидывает свои ноги, скинув кросовки.

Хлопает по дивану рядом… Подхожу, сажусь, запуская ладонь в волосы и тут же переплетая пальцы перед собой. Мне, твою мать..

— Стыдно..

Поднимаю голову к ней. Повторяю.

— Извини, мне стыдно. Я.. — Что сказать!? Пытаться оправдаться!? Да тут в штаны не заглядывай, и так всё понятно. — Хотел.

— Но? — Но..

Да какие «Но»!? Дополняет сама.

— Но не спросил.

Спрашивать? Может, и разрешения за руку подержать тоже надо было или.. Да, черт возьми, права! Стыдно именно по-этому.

— Но не спросил. — Повторяю я. — Надо было? — Наверное. — Разве ты бы согласилась?

Отвела взгляд.

— Вот и я об этом же, Кать. Я понимаю, что ты сейчас, наверное, думаешь, нахрена я тебя сюда притащил.. — Да нет. Переспросил. — Нет!? — Наверное, тебе тут нравится, поэтому… решил показать… — Замялась. — Луну.

Ага, конечно, Луну. Да, здесь и правда отличный вид и всё небо как на ладони. Но нет же…

— Я свихнулся. — Да. — Отвечает, ещё больше зарываясь в куртку. Тут, и правда, прохладно… — Кажется, я тоже… только не трогай меня пока, ладно? Просто давай посидим… подумаем… помолчим… хорошо?

Откидываюсь на спинку, нервно выдыхаю.

— Ладно, Кать. Давай помолчим.

Берёт меня за руку своими ледышками и шепчет, чуть ли не извиняясь..

— Так теплее. — Можем спуститься. — Сажусь ближе, она на самом деле замёрзла в этой своей тонкой рубашке. Порвать бы все пуговицы, скинуть её..

Мои планы рушатся. Стены здравого смысла трещат под натиском какой-то ерунды. Как 21-летняя девчонка может так ломать всю мою систему, а!? Как? Кажется, пора учиться всерьёз её спрашивать, да? Но лучше бы просто пока помолчать… и утащить её пить чай на кухню.

Горе-романтик. Равиль, кажется, облажался.

Но почему-то от этого хочется улыбаться.

Поднес её ладошки к губам, дую.

— Ладно, Кать. Пошли уже вниз. Ничего не вышло.

— Да нет… ты, кажется, своего добился. — Отобрала руку и пытается надеть обувь. — Пошли вниз. Поставят окна, может быть, повторим. Здесь очень красиво… Но холодно! Мог бы это продумать… Тоже мне герой-любовник.

Улыбнулся… Кажется, я в ней не ошибся. А теперь чаем бы напоить с печеньем каким-нибудь. Вроде бы оставалось… Плакали моя безуглеводная диета вместе с желанием закончить с ней побыстрее, ой, плакали…

Двенадцатый вдох. Осторожнее

Рав.

Милая такая, стесняется каждого взгляда. Держит кружку, жуёт печеньки и искренне старается не улыбаться. Слабо выходит.

— Ты обмолвилась, что у тебя папа возвращается на следующей неделе, я верно понял?

Кивнула, отпивая очередной глоток.

— Познакомишь?

Замерла, помотала головой, почти не раздумывая.

— Почему нет? — Это ещё зачем?

Повторяю.

— Почему нет, Кать? — Улыбнулся как можно обворожительнее. — Боишься? — Просто это как-то поспешно. — Отвела взгляд, рассматривая кухню. Переводит тему. — Почему ты не ешь? Пей чай. — Не хочу. — Я думала, ты тоже будешь.. — Ну, как видишь, нет.

Бесполезный разговор наконец зашёл в тупик.

— Согрелась? Отвезти домой?

Кивнула. Окей, без вопросов.

Даже напрашиваться не стал. Вот, какой я молодец! Только поймал на слове, что отвезу утром обратно, и… да, каблуки и макияж на вечер никто не отменял. В принципе, так оно и вышло. И теперь ожидая её появления на парковке возле её дома, не могу понять, с какой радости мне вдруг уже пятый раз звонит незнакомый номер. Точнее, не то, чтобы "незнакомый"…

— Привет. — Раздается Катин голосок рядом, заставляя вздрогнуть и спрятать телефон, как нашкодивший ребенок.

Милый узор плетеных босоножек, кажется, на танкетке. Поднимаюсь взглядом до красивых коленных чашечек, встречаюсь с пышным подолом светлого платья с небольшими милыми цветочками нежно голубоватых оттенков, не сдержал улыбку. Поднимаюсь выше. Катя определенно смущается, всё поправляя небольшой пояс на талии. Цепляюсь за нюдовый маникюр, беру за руку.

— Не волнуйся. — Вкрадчиво. — Ты чудесна.

Завила локоны, накрасила реснички, акцентировала губы… И эта вся красота мне? Мне одному. Шикарно же! Мило… Потянул в сторону машины, дернулась и покачала головой.

— Почему нет? — Может… просто пройдемся?

Улыбнулся, сжав ручку крепче, а то мало ли, украдут ещё. Снова холодные пальчики, ничего, сейчас согреем.

Медленно идём в сторону центральной аллеи, как раз проходя мимо несчастного «Океана», грохочащего блюзом на всю округу. Так не звучит даже республиканский театр на пике своих премьер, расположившийся через дорогу.

— Нервничаешь? — Немного..

Слегка спотыкается и сжимает руку крепче. Улыбнувшись, вздыхаю, притягиваю к себе, взяв под локоть.

— Равиль..

— Что?

Не перестаю улыбаться и тревожить дыханием её волосы.

— Это слишком близко. — Разве? Ну, потерпи, лучше так, чем ты по моей вине переломаешь себе обе ноги. — Я просто.. — Да, я понял, что не умеешь. — Снова напряглась. — Ничего страшного. — Люди смотрят, Равиль.

Осмотрелся, ну, если только некоторые… Проходим мимо отреставрированных приземистых двухэтажных домиков середины позапрошлого века, что давно уже облюбовали разные бутики. Кто-то даже обернулся, обогнав черепашек. Прохожие, действительно, задерживаются на нас, но всем по большей части всё равно на воркующую парочку.

— Ты преувеличиваешь.. — Я преуменьшаю. — Шепчет, отворачивая щёчки к отражению витрин того или иного бутика, но вырваться не пытается.

И это, действительно, здорово.

Я впервые за долгое время просто иду рядом с красивой девушкой и борюсь с желанием мурлыкнуть от этого довольным котом. Ну, разве это не здорово? Круто же.

— Рав! — Возвращает в реальность чей-то смутно знакомый голос. Катя вздрагивает и убирает руки, замедляя шаг.

Ага, давай, отдались от меня ещё, сделай вид, что мы не знакомы.

Так и делает, пока я сплетаюсь языками с каким-то давним знакомым, имя которого даже не вспомню под паяльной лампой, не переставая держать Катю на виду, постоянно к ней оборачиваясь. Быстро заканчиваю, сразу беру её ладонь в свою, идём дальше.

Сворачиваем к огромному книжному, за которым прячется здание оперы и балета. Катерина же только начала расслабляться и даже попыталась мне всерьез рассказать о том, как прошел сегодняшний день, как вдруг история повторяется. Меня снова окликнули… И на этот раз голос явно не мужской. А потом ещё и ещё. И, вашу мать, она от этого каждый раз закрывается всё больше и больше.

В результате, через час мы наконец спрятались в безлюдной аллее небольшого парка, куда я её почти приволок. Катя просто идёт рядом и особо не реагирует на моё желание разговорить её, отшутиться о причинах моей внезапно свалившейся популярности.

— Кать, я же не планировал.. — Я понимаю. — И? В чём тогда дело? Ну, увидели нас вместе какие-то люди, кому какое дело, Кать?

— 7 человек… — Выдала и отвернулась.

Сглотнул. Ну, прекрасно, она ещё и считала..

— Опять облажался, да?

Смотрю на её спину и острые локоточки… Даже кулончик этот нацепила..

— Кать, я же не специально..

— С тобой всегда так? — Спокойно спрашивает, слегка развернувшись.

Приняв тон за чистую монету, подбегаю и иду следом, опять улыбаясь.

— Нет, конечно, но у меня, действительно, много знакомых. Просто… кости так пали, Кать. В чем дело? Даже если и было их… семь… в чем проблема? Всем всё равно, с кем я был..

Она вдруг тихо прерывает.

— Знаешь, я так глупо себя чувствую… меня разглядывали, будто какой-то ширпотреб рядом с тобой. И эти девушки… Равиль, откуда у тебя столько знакомых!? Мне уже начало казаться, что тебя здесь знает каждый столб, обтянутый платьем-карандаш или завернутый в шикарный деловой костюм.

Не смог сдержать смешок.

— Равиль, это не смешно! Мне хочется провалиться сквозь землю! Постоянно рядом с тобой мне ужасно не комфортно, понимаешь? Сейчас ещё и все эти люди… и если такое для тебя в порядке вещей… — Закипает Катя, начав даже активно жестикулировать… — То выбери себе цель получше…

Хватаю за предплечье, разворачиваю, поддаюсь вперёд и внаглую захватываю пухлые губы, притягивая к себе. Да, бесцеремонно, да, не спрашивая. Да, совсем охмурел от её взволнованного голосочка.

Вот оно. Её оцепенение. Добрался наконец, замерла. Думал уже, состарюсь быстрее.

Тем временем, испуг сменился непониманием, то переросло в растерянность, а я все давлю, уже явно требуя мне ответить..

— Не бойся. — Шепчу нежнее, на мгновение оторвавшись.

Слегка выдыхает и судорожно хватается за загнутый рукав рубашки. Отводит голову, в конец растерявшись… Ухмыльнулся, поцеловав в щеку.

Наигранно вздохнул, отдалился. Молчим..

Катя умеючи прячет взгляд, рассматривая брусчатку под ногами, кусает губу и, кажется, слегка пошатывается. Снова беру за руку.

— Идём?

Машинально кивнула и сделала шаг вперёд, отчего её едва заметно повело, глубоко выдохнула и, кажется, взяла себя всё-таки в руки. Если честно, жаль, мог бы тогда на руках понести.

— А теперь, золушка, рассказывай… — Начинаю, не дожидаясь тычков о сорванном первом поцелуе. — Откуда у тебя столько комплексов? Почему тебя так забодит мнение первых встречных и, да, — Сжимаю руку, улыбнувшись. — Не целовалась никогда толком?

В ответ Катюня только тяжело вздымает грудь и вновь прикусываешь губу. Мило же, разве нет?

— Не ответишь?

Мотает головой.

— Воды в рот набрала?

Кивнула, улыбнулся. Так и идём, едва удаляясь от её смущения, робости и какого-то наивного страха.

Уже начинает темнеть, даже включили фонари. Решаюсь проводить домой и снова не напроситься к ней. Ей бы обжиться этой мыслью, переспать с этим осознанием, что пора уже раскрываться мне, перестать вздрагивать лишний раз и прятать своё смущение, что валит уже просто через край.

Свернул на тихую улочку, дабы не встретить по пути кого-нибудь ещё. Немного дальше даже виден её дом… Вывернули во двор между стариной и огромным несуразным торговым центром, но в принципе это не имеет никакого значения..

Вдруг над нами гаснет самый обычный дворовый фонарь, заставляя замереть в неловкой паузе.

Мгновенно сковывает тишина, словно мы и не в центре города… я держу за руку маленькую напуганную канарейку, которой явно кажется сейчас, что всё это неспроста: что даже фонари гаснут именно над нами, что весь мир крутится вокруг нас, и что, наверное, все люди сейчас также замерли. Какая же до одури наивная! Разве этому миру в действительности есть до нас хоть какое-то дело?

Только ты и я… Улыбнулся. И никого больше.

— Знаешь, — Обернулась на мой голос. — Если бы мы были знакомы хотя бы пару лет, я бы не раздумывая сделал тебе предложение. Серьёзно, Кать, без шуток.

Зажмурилась, выдохнула. Быстро шагнула вперёд, отдернув руку и прижав ту куда-то к области сердца..

Неплохо, Равиль… Видимо, прямо в цель.

Только вот не учел, что так долго ты сам не выдержишь. 


Катерина

Забежала домой и впервые ощутила на щеках откуда-то взявшиеся слезы. Нет, правда?

Потрепала Мару, упав на колени прямо в прихожей. Коснулась ладонью лица, снова всхлипнув, откинула назад непослушные волосы.

Он на прощание снова поцеловал и просто улыбнулся тому, как я глупо вырвалась и опять отшатнулась.

— Это нелогично… Всё неправильно.

На губах теплится его дыхание, аромат древесных оттенков до сих пор витает повсюду, прочно пробравшись под мою кожу.

"Но почему мне так… обидно? Как он может говорить такое, касаться, притягивать, смотреть на меня… так серьёзно, но при этом явно играя? Как он может так спокойно наслаждаться этим? Он же видит причину, почему со мной так сложно. Десять раз ткнул уже в меня ею. Да, не было у меня никого, не умею я по простому… И ему точно не стоит доверять… точно не стоит!" — Вторю себе это снова и снова, но уже поздно… я поверила.

Телефон пискнул, разблокировала. Вытерла слезы.

23:17 Равиль: "Спокойной ночи, сокровище. Прекращай бояться, ладно?"

Касаюсь клавиатуры, но не решаюсь ответить.. Наконец выдыхаю и отправляю последнее набранное.

23:20 Я: «А если этот страх — единственная соломинка, уберегающая от падения на острые камни?»

Перечитала, стукнув себя по голове. Так наигранно вышло. Смешно ему, наверное… Встала с колен, ушла в ванную — пора снимать всю эту красоту. Золушка исчезла. С меня достаточно, хватит переживать об этом.23:21 Равиль: «От всего себя не убережешь. И кто сказал, что ты обязательно упадешь, разбившись?» 23:21 Я: «Мне кажется, что так и будет.» 23:22 Равиль: «Забудь об этом. Сейчас есть ты и я. Я всерьез предлагаю встречаться. Ты против? Думаю, нет, но тебе сто процентов страшно. Ну, Кать, что скажешь?» 23:27 Я: «Да. Мне страшно.» 23:28 Равиль: «Приму за положительный ответ. Сладаих снов, засыпай и перестань накручивать.»

Может быть, он прав? Может, попробовать… дать себе шанс потерять голову? Нельзя же быть такой пессимисткой!

Ну, вот! Теперь мне стало ещё больше стыдно за свою неумелость и отсутствие вменяемости… Что делать-то, блин!? Я не понимаю!

Тринадцатый вдох. Долгожданный

Рав.

Сколько сейчас там? 12-ый час? Поздновато для походов в гости, конечно, но всё-таки набираю Никиту.

— Да-а-а… — Сонно и яростно. — Что тебе, любовь моя? — Вам домой надо что-нибудь?

Тягостное молчание, глубокий вдох на той стороне линии, и наконец:

— Лесь, Равиль сейчас приедет..

Ведьма еле слышно бормочет.

— С него мандарины — Зевнула. — и пожевать что-нибудь.

Отключился. Выехал наконец от Катиного дома. Теперь бы найти тут круглосуточный где-то… придется крюк дать — единственный магазин только ближе к работе.

Через полчаса заявился к ним. Позвонил в дверь, как вдруг из-за нее раздалось протяжное рычание и еле слышное Никиткино «Свои». Да, потревожил покой Саныча.

Радушный хозяин распахнул свою обитель в одних трусах, окинул сонным взглядом мои вытянутые пакеты со жратвой, кивнул в сторону кухни, зевнув, и удалился в спальню.

​​​​​​Прошел по указанному направлению, уселся за стол, посматривая в ответ на пожирающую взглядом Сансу. Та облизнулась и улеглась на пол, как бы предупреждая, что всегда готова подорваться.

— Ну, извините, королевна, что разбудил.

В комнату прошлепала растрёпанная рыжая ведьма, зевнула и кинула в ответ:

— Извинения приняты. Чайник поставил?

Улыбнулся. Санса проводила взглядом хозяйку.

— Обижаешь. — Никита завалился спать, отправил меня к тебе. Говорит, если что будить. Так… — Испытующе посмотрела на меня. — Натворил что? Будить?

Усмехнулся.

— Не, нормально все.

Села напротив. Как раз достал мандарины и соленые крекеры.

— Ну, что скажешь? — Я у вас переночую. — Это-то понятно. — Зевнула. — Ты чего взлохмоченный такой? Светишься весь. Где шатался?

Поджал ногу к себе, улыбнувшись.

— Нигде.

Положила руку на живот, прищурившись и сжав губы. Вздохнула.

— Поверила, аборигенчик, пове-е-ерила..

Посмотрел на животину, та так и лежит, склонив голову на лапы и подняв взгляд ко мне. Протягиваю печеньку, вильнула хвостом.

— Нечего мне собаку всякой дрянью пичкать! — Потянулась и отобрала от меня. — Самой мало.

Демонстративно закинула в рот. Санса же тяжело фыркнула своим чернявым носом и закрыла глаза.

— Вот не даёшь ты нам контакт наладить, построить плотину любви и взаимопонимания.. — Она тебе не твои выдры, чтобы плотину строить. — Лесь. — Что? — Чистит мандаринку, морщится и кривит губы. — Я, кажется, начинаю понимать Никитку. — В плане? — Продолжает изгаляться над цитрусовым. — Тебе на самом деле иногда хочется заткнуть рот.

Прыснула..

— Ладно, рассказывай давай, что тебя, мальчик мой, тревожит? — Ничего.

Привстала.

— Ну, не больно то и хоте-е-елось. — Склонила голову на бок. — Ладно, тогда диван сам найдёшь, знаешь где…

Продолжает стоять и ждать, когда среагирую… выдерживаю положенные пол минуты, вздыхаю, показываю на стул.

— Третью неделю не могу из головы выбросить одну..

Леся замерла и тут же выдала:

— Я тебя тут поздравить должна?

Кивнул.

— Ну, поздравляю. Вот же девчонке не повезло.. — Знаешь, я боюсь, что всё повторится. — Что именно? — Проглотила дольку. — Вообще все. — А ты якобы к ней серьёзно? — Наверное.

Леся не дожевала, подавившись и как заорёт:

— Страсть семи горгулий! Никитка, иди за тортиком!

В стену что-то ударило. Скорее всего тот в комнате долбанул каким-нибудь будильником, оповещая о том, что во сне он видел все наши торты с горгульями. Ведьма процедила:

— Извини, праздника не будет. Жри печенье.

Взял мандаринку, начал чистить. Вроде бы ничего, спелые, крупные такие, хоть и урвал со скидкой последние.

— Ну, и кто эта несчастная?

Продолжаю снимать кожуру.

— Не скажешь? — Не стоит пока.

Дочистил, разделил на дольки, протянул голодающей.

— И как сильно ты запудрил ей мозги? — Пока не особо. — Что это так? Хватку теряешь или… — Замерла, словно впервые увидев. — Подожди… ты сейчас… совершенно серьёзно?

Кивнул. Брови Примадонны поползли вверх.

— Да как так-то? Как это произошло? Кто она? Что за девушка пытается из макаки человека сделать? — Лесь.. — Да поздравляю я тебя так… Смотри только счастье своё не потеряй. — Ненадолго задумалась, скривив губы, изучая предложенный фрукт. — Ладно, сейчас Никиту пришлю, раз со мной откровенничать не хочешь. Да и живот начал ныть — спать пора.

Кивнул. Ушла, держась за поясницу. Убрал всё, ушел на своё место, оккупирую которое с каждым месяцем все реже и реже. Вот он — мой любимый неудобный диван, вот она — моя деревянная подушечка.

Всё меньше поводов лезть в их семью. Что хотел, придя сюда? Успокоиться, поговорить? Убедить себя в чем-то? Сам не знаю.

Вдруг в ногу ткнулось что-то мокрое, разглядел собачью моську.

— Сань, а ты оказывается добрая..

Собака чавкнула и улеглась на пол. Отвернулся, безрезультатно пытаясь привести мысли в порядок.

Достал телефон из-под подушки, открыл Катин профиль… На меня смущенно смотрит милая девушка, отвергающая мысли о своей уникальности, не понимающая, насколько она прекрасна, и как этому миру повезло, если даже во мне всё начало мерцать яркими красками.

Может, как раз единственное, что я могу для неё сделать, — это убедить ее в своей красоте, заставить полюбить себя по-настоящему? Чтобы хотя бы это осталось, когда всё полетит в известном направлении.

Вдруг Санса вскочила и через мгновение на мою спину обрушилась тонна, именуемая в младенчестве Никиточкой.

— Аай… — Пытаюсь выбраться, но борьба в принципе всегда за ним оставалась

— Не стони, девчонка! — Ржёт ещё. — Да тебя в слона превратили! Совсем зажрался уже.

Друг скатывается и пихает меня к стене, ложится рядом. Собака, что все это время крутилась, виляя хвостом, довольно падает обратно к дивану.

— Ну, что там у тебя? Леся пела что-то про девушку. — Эта ведьма на той неделе зарекалась порчу навести, если что с ней натворю.

Никита задумался.

— Зарекалась, говоришь? — Выдержал паузу, складывая в уме последние события. — Да ну, серьезно, Левина!?

Закрыл рот кулаком… Удивлению нет предела.

— Леська же тебя покромсает… Нет, ты… Катя? Та самая? Да ну неее.. — "Да ну" дааа..

Продолжает сверлить.

— Не жалко её? Она же ребенок совсем. — Ну, 18 давно есть. — Я не про возраст, ты же сам понял.

Отвернулся. Никита опять начал.

— Рав, ты бы её не не трогал…

Процедил сквозь зубы.

— Какое тебе дело? — Не истери. Нечего девочке нервы портить. Ребенок она ещё, видно же, напуганная птичка. — Ага, канарейка. — Да хоть пеликан! Понимаешь… С ней серьезно надо, от поцелуя до гроба, а не как ты — воспламенил и выбросил. — Не все отношения заканчиваются красным бархатом.

Молчит, нагоняя дурные мысли.

— Я хочу попробовать, Ник. Всерьез.. — Сможешь? Мне за эти года уже начало казаться, что ты по-нормальному не умеешь. — Глупо обещать что-то. — Вот и я о том же. — Вздохнул. — Ладно, давай аккуратнее с ней, а то тебя не только Леся выпотрошит.

Улыбнулся, закрыв глаза. Тоже мне, великие защитники. Катерина

Как говорит моя 80-летняя бабушка "Я ждала, и ты свой борщ подождёшь", хоть никогда и не уточняет, чего именно ждала, а ещё из любимых, сидя у дома, — "Я девушка молодая, могу и на бетоне посидеть". Следуя её примеру, жду такси уже с полчаса, сидя на огромном бетонном ограждении, так как больше негде, а ноги после свадьбы готовы сами отстегнуться, да и это самое освещенное место в этой подворотне.

Машина до сих пор не назначена — вот, что значит ночь с пятницы на субботу. Вот она, вся прелесть рабочего района.

Смотрю в приложение на грустный смайлик, обновляю — так и ничего. Не хотят они ехать в тьму-таракань за какие-то сто пять рублей и ноль ноль копеек в два часа сорок четыре минуты, когда все кафе и рестораны кишат заявками рублей на триста.

Может… Его всё-таки попросить? Сегодня какая-то чертовщина с машинами, здесь даже ни одна до сих пор не проехала.

2:51 Я: Извини, не мог бы ты мне помочь?

Фух, отправила. Хотя он вроде не в сети, спит, наверное, давно, да и говорил, что с чердаком занят..

2:52 Равиль: Выкладывай.

2:53 Я: Не могу машину дождаться. Если тебе не трудно, не мог бы ты… приехать, пожалуйста.

2:54 Равиль: Пиши в следующий раз без этих реверансов, просто адрес, Кать.

Написала.

2:56 Равиль: Выехал. Минут пять подожди.

Пять? Так быстро?

Обновила приложение — ничего… Отменила заявку.

Так и не рискнула выйти за рамки освещённого круга и сильно обрадовалась, вскочив, когда свет фар ослепил со стороны главной дороги.

— Долго ждала прежде, чем написать? — Спрашивает Равиль, пока я закажу в машину и пристегиваю ремень. Добавляет. — На эту гадость ещё раз сядешь, ноги в рогалик скручу.

Кашлянула..

— Минут сорок.

Тот взметнул бровью, укоризненно глянул, заставив немного поерзать и отвернуться, а сам… приблизился и поцеловал в щеку.

— Мододец, что написала. Только не тяни так больше.

— Вдруг ты занят.. — Рука сама горящую щеку закрыла.

— В три часа ночи? Серьезно? Чем? — Наконец тронулся с места, разворачиваясь.

— Ну… Спишь?

Погасил свет в салоне.

— Как видишь, нет. Кстати, ночую я опять у тебя. Надо учить тебя целоваться, Кать.

Ладони похолодели, и в груди… словно камень лёгкие придавил… От неожиданности, наверное.

— Что-ч. то!? — Голос не слушается — Да нет уж! Вот ещё, придумал такое…

Даже так вижу его довольную улыбку.

— Не бойся, Кать, я не кусаюсь.

Лучше бы такси дождалась. Так и едем… он что-то безмятежно бормочет о том, что у него тут квартира не далеко, чтобы всегда "писала-звонила-любила", а я… а мне… а как..

— Да не обижу я тебя, что ты вздрагиваешь. Ау? Ауу.. — Щёлкнул пальцами перед носом. — Дышать там не забывай, ладно?

--

Катерина

Как я могла позволить ему войти? Зачем он сейчас жуёт свои творожки, йогурты и мои хлебцы, при этом так самодовольно улыбаясь? Может, закрыться в своей комнате? Срабатывало же все это время.

— Чего ждёшь? — Спрашивает ещё, облизывая чайную ложку. В глазах так и пляшут нубийцы с барабанами. — Ничего.

Насыпала корма котёнку, просидела рядом с ней, погладила ту от кончика ушей до серенького хвоста. Надеюсь, ей со мной не скучно, хоть и приходится работать до поздней ночи. Точно! Работа! Завтра же свадьба, уф, я спасена!

— Мне вставать в шесть, я спать! — Ринулась в свою комнату, он крикнул в спину. — А как же я? Развернулась моя глупая голова. — А что ты? — Ты меня тут оставишь? Отправишь в пустую комнату спать на тонком одеяле?

Вот же… говнюк. Ушла к себе, закрылась на замок. Утро выдалось суматошным, оставила ему записку вместе с дубликатом ключей, чтобы потом ушел и закрыл квартиру. Даже поверила, что именно так он и сделает, поэтому удивления моему не было предела, когда я читала и переваривала вместо обеда пришедшее сообщение, одновременно пытаясь залезть на стремянку, приклеивая к тюли необходимый реквизит. Нет, лучше позже перечитаю.. С бэк-стеной было покончено, взялась за президиум, и хотела бы не вспоминать о нем, но лёгкие грузик так и не отпускает… Перечитала пришедшее.

14:04 Равиль: Мы с Марой ждём. Ты опять допоздна? Встретить?

Добавил, спустя пару минут. «Мы соскучились, Мара голодная, я тоже. Во сколько заканчиваешь?»

Ната незаметно встала за спиной и довольно прошептала:

— Ух ты, у Катеньки кто-то появился… — Выхватила телефон, что-то рассматривая, пока я вскакивала и неслась за ней. — Слушай, давай мы вечером без тебя, а то недождется ещё… Красивый такой, слушай. Жаль, что я замужем и уже не так хороша..

Улыбнулась, отбирая телефон обратно.

— Нат, тебе всего-то сорок один. — Вот, и твой папаша постоянно пиняет меня возрастом. Когда он там возвращается? — Поинтересовалась скорее ради приличия, чем из чистого интереса.

— В следующие выходные. — Сама замялась, не в силах решиться попросить папину сестру не рассказывать ему ничего… Ой, была-не была. — Нат, только родителям не говори, ладно?

Та перестала нанизывать бусинки на леску, поправила пару узелков, окинула меня слабой улыбкой и просто кивнула в ответ.

— Не переживай. Давай лучше поторапливайся и лети домой. — Выгонять.. — Кормить, глупышка, кормить!

Да там целый холодильник завален же. Тоже мне, голодные они.

Закончили к пяти, уехала на склад — разбирать вчерашнюю свадьбу. Нет, ни за что к ним не сунусь. Это просто стыдоба какая-то! Телефон пиликнул. Открыла сообщение и чуть телефон не выронила. Он мне фотографию отправил… Посмотрела ещё раз — фото себя и Мары на кухне… Ест вроде бы даже что-то.. Следом пришло СМС.

18:07 Равиль: «Приезжай и перестань надумывать то, чего не будет.»

И как это понимать? Да у меня весь день в голове на заднем фоне на репите стоит голос его с «Будем учить. Будем учить… учить..» Вот ещё! Придумал чего.

18:11 Равиль: «Кать, творог купи, закончился. Я тут пасту приготовил, ответь мне уже. Когда освободишься?'

Он вылитый щеночек, скачущий под ногами и привлекающий к себе внимание любыми доступными способами… А улыбка на фото такая милая, чудесная, светлая, даже и не скажешь, что эти ямочки не так уж и чисты.

18:15 Я: «Выброшу мусор и приеду.»

Стукнула себе по голове, прикусила губу побольнее — непременно пожалею об этом…


Четырнадцатый вдох. Небольшой и неровный

Катерина

Открыла входную дверь, зашла внутрь, копаясь в сумке в поисках телефона, закрыла замок, обернулась и опять замерла. Снова он сидит на полу и ждёт меня, только на этот раз вытянул свои ноги, наглаживая потягивающуюся Мару.

— Ты на самом деле помнишь о наличии табуреток в этом доме?

Посмотрел, улыбнулся, вскочил и был таков. Прошла следом, отметив, что из кухни, и правда, приятно пахнет. Он на самом деле что-то приготовил, и оно ещё и съедобное?

Ушла в комнату переодеваться, вышла в стареньком спортивном костюме. Обернулся на моё шерканье, оглядел с ног до головы, хмыкнул и потянулся обратно за тарелкой. Аккуратно села за стол перед огромной порцией спагетти с фаршем, принюхалась — аппетитно.

— Ешь уже. — Упал напротив. — Спасибо. — Прошептала, стараясь не смотреть никуда кроме тарелки. — Рукава загни. — А? — Бэ. Ты вроде не царевна-лягушка, не стоит загребать.

Кофта, на самом деле, растянута. Зато… зато никакой интерес я не вызываю! Принялась за еду, накручиваю спагетти, откусываю и каждый раз почему-то стесняюсь. Явно вся красная уже. Ещё и Равиль просто сидит, как всегда ногу поджав, смотрит на меня загадочно (явно от слова «гад»), прищурившись и улыбнувшись. На половине тарелки не выдерживаю.

— Спасибо. Было вкусно.

Встаю, почти успеваю убрать, он тянется и забирает первым, вытягивая вторую руку вперёд ладонью вверх. Нахмурилась.

— Что? — Вилку давай.

Отдала несчастный столовый прибор, тот довольно улыбнулся и поглотил всю оставшуюся порцию.

Нет. Иногда я его совсем не понимаю.

Выпила воды, ушла к себе. И уже умудрилась почти заснуть, но резко вскочила, вздрогнув от вибрации, пробравшей по ноге. Поначалу даже не поняла, в чём дело. Зазывание повторилась, достала гаджет.

20:41 Равиль: «Зайду?»

Следом дурацкий смайлик. А потом ещё и ещё.

— Нет. — Выкрикнула. — Я рядом посижу. — Раздалось в ответ.

Всё равно же не отстанет, да? Отодвинула щеколду, села обратно.

Сидим на матрасе напротив друг друга. Замер в одном положении, даже не говорит ничего, и это с каждой минутой настораживает всё больше.

— Что надумала себе? — Ничего.

Протянул кисть, даже не коснувшись, — вздрогнула.

— Заметил, — Вздохнул. — Кать.

Продолжаю смотреть в одну точку, не в силах замедлить сердечный ритм. Испугалась, наверное.

— Кать, просто возьми меня за руку. — Мы это уже проходили. — Так и сижу, поджав колени. — Тем более, что ты волнуешься? Не последний же я ублюдок в конце концов.

Перевела взор, выдохнула, положила руку.

— Снова холодные. — Перебирая пальцами подушечки. — Можешь зажмуриться, так легче.

Послушалась, уловив небольшой прогиб почти подо мной. Открыла глаза — лёг к стене, руку так и не отпустил, потянул за собой, не встретив сопротивления.

— Просто обними меня. — Тихо под стать звукам за запахнутым окном. Продолжил немного громче. — Если хочешь, я буду ждать.

Закрыл глаза и… и… и всё? Серьёзно? Вот прямо точно всё? Просто рядом полежит? Даже не заметила, как сама глупо выдохнула. Держу его руку, ловя каждый спокойный выдох. Он же заснёт так, разве нет?

Осторожно подвинулась ближе, закрывая глаза, отпускаю руку и замедляю дыхание, прижимаясь ближе. Кажется, он даже не заметил. Неужели, правда, заснул?

Вдыхаю нотки чего-то древесного, впервые разобранного сандалового дерева, что тут же обволакивают, убаюкивая, проникая в самую глубь, мягко ложась его кистью на талию. Никогда бы не подумала, что такой жест может нести за собой… спокойствие? Кажется, да.

Вдыхаю глубже, словно стараясь запомнить эту глупую иллюзию безоговорочного доверия… к нему. Обнимает крепче, подбирая к себе, кажется, всю. Открыла глаза, стараясь не думать о том, какие широкие плечи, твердая грудная клетка да и вообще…

— Ой-ой.

Замолчала, изучая его яремную ямочку.

— Что? — Также тихо и абсолютно спокойно. — Мне тесно. — Это приятно?

И что ответить? Солгать? Правду?

— Пожалуй, да.

Уголки губ расплылись в улыбке. Ничего не ответил, опустила голову, уткнувшись в его грудь.

— Мне становится жарко. — Ворчу, лишь бы вообще что-то сказать. — Это приятно? — Повторяет вновь. — Пожалуй, да. — Уверена, опять улыбнулся.

Снова молчание, только стук учащенного сердцебиения откуда-то из-под его футболки, ход часов и тихие глубокие выдохи.

— Тебе… там… удобно? — Ищу повод хоть как-то развеять всю эту несуразицу. — Более чем.

— Может, поговорим уже? — Говори.

И всё..

— О чём? — О чём хочешь.

Опять замолчал, только зачем-то вдохнул поглубже и поцеловал мои волосы, одарив толпой бесконтрольных мурашек, заставивших дрогнуть каждую клеточку.

Так… надо срочно о чем-нибудь заговорить… Пришёл на помощь.

— Расскажи про себя. Как жила, где учишься, на кого, кто друзья. — Замер. — Что там со школой?

Закрыла глаза.

— Я почти маркетолог. — Ух ты. — На выдохе. — А я то думаю, что ты у меня всё оцениваешь и сомневаешься..

Улыбнулась, продолжив.

— В следующем году диплом. — Выбрала тему? — Ну, да, наверное. — Это хорошо. Как к декору пришла? — Просто нужна была работа, а у папы как раз сестра набирала штат, вот и напросилась… — Дай угадаю, начальница твоя? — Угу. — Шепнула ему в грудь. — Только скорее всего через месяц буду увольняться ближе к концу свадебного сезона.

Снова поцеловал макушку.

— Равиль.. — М? — Зарылся в волосы. — Мы так и будем лежать?

Почувствовала, как улыбнулся.

— Ты хочешь перейти к следующему этапу? — Нет. — Вот и я так думаю. — Снова коснулся волос. — Продолжай дальше. — О чём рассказать? — Друзья? — Ну, у меня есть пара подруг… С одной из них я даже жила, помнишь, рассказывала про собаку?

Выдохнул заодно с подтверждением.

— Правда мы… редко общаемся. — Поспешила добавить. — Уверена, что это дружба? — Да. Мы всегда готовы помочь друг другу, сколько бы времени до этого не проходило впустую… — Рядом с ним мои слова так глупо звучат.. — Что ж, засчитано. Дальше? — Осенью во вторую комнату заедет Лера..

Строго оборвал.

— Этого мне ещё не хватало.

Не сдержала улыбку.

— А это уже не твоё дело. — Шепнула, закрыв глаза.

Равиль лишь кашлянул, не ответив.

Снова укутываюсь его теплом, мягкими касаниями, обжигающим дыханием, трепетом и уютными поцелуями. Слой за слоем накидываю и растворяюсь, впервые с ним боясь оттолкнуть и что-то испортить. Это совершенно не укладывалось бы в голове, если бы внутри не царило волоко его пульса, и я могла трезво и здраво мыслить.

Выдохнула. Наверное, давно пора отдаляться..

— И почему ты такая нежная?

Кажется, неправильно разобрала. Подняла голову, даже боясь представить, как сейчас нелепо выгляжу. Наверное, след на щеке остался, и волосы все растрепались… Вдруг встретилась с его серыми, поскорее закопавшись в оцепенении.

— Ты… это..

Улыбнулся.

— Не смотреть так?

Карие крапинки замерцали, взгляд такой… кровожадный. Наконец выдохнул, убрал руку, откинул голову и перекатился на другой бок, лицом к стене.

— Можешь спину обнять, если хочешь. — А.. — Хотя нет, меня пока вообще не трогай и лучше, знаешь, помолчи. — Выдохнул, поджав ноги к себе, закрывая лицо руками. Продолжил почти смеясь. — Ох, Кать, не бойся только, но что ты за наказание-то мне, а?

Забавно, и чего мне бояться? Всё же вроде… в порядке. Что это с ним?

И вот дёрнуло меня коснуться его спины… моментально, кажется, кто-то то ли застонал, то ли зарычал.

— Вообще не понимаю, как ты так долго пролежала, ничего не заметив. — Ты о чем?

Опять застонал, тяжело выдохнув. Через пару секунд проговорил, как ни в чём не бывало.

— Ни о чём, Катюш.

Вскочил и мельком оглянулся только у двери.

— Сейчас… — Замялся. — Воды попью, приду, продолжим… Вспоминай, что там у тебя со школой связано.

Удалился. Да что там, собственно, вспоминать? И почему я так покраснела? Щеки горят до безумия. Температура что ли?

Пятнадцатый вдох. Второй иголочкой

Рав.

Сижу на кухне, допивая третий стакан воды.

Вроде уже успокоился, даже вновь накатило осознание того, на сколько девушка, лежащая ещё недавно рядом, до мурашек неопытна, невинна и восприимчива ко всему.

Она впитывает всё, но при этом не может всё новое, что обретает форму переживаний, выплеснуть. С кем ей поделиться? С кем обсудить то, что я да и каждая из недо-бывших давно пережила до меня. Все эти тонкости конфетно-ванильно-букетных, когда сердце трепещет впервые, колени поджимаются… И что там ещё у нас впереди?

Первый вздох, первое объятие, первый поцелуй, первая влюбленность, да и первый секс в конце концов, будь он не ладен.

С кем ей? С подругами, которых держит на расстоянии? С мамой, которой желает не смотреть долго телевизор и беречь себя?

У кого спросить совета, уточнить, не торопится ли она, позволяя мне даже просто коснуться её, а оно как вообще — в отношениях-то быть? А надо ли вообще мне что-то позволять или не позволять и даже после свадьбы? А тут стоит ли ручку задерживать подольше?

Она совершенно не знает правил и унижать её этим не хочется. Не хочется причинить вред, о наличии которого она догадается только став опытнее — к следующим отношениям. Банально не хочется калечить и просто играть на её неопытности.

Блин, да я сегодня просто мог взять её руку и положить себе на ширинку и заверить на полном серьёзе, что это нормально, что все так делают.

И она бы смутилась, но через пару роптаний приняла бы всё за чистую монету.

Это было бы самым безобидным скотским поступком, кстати. Мог двинуться дальше и надавить.

Мне аж тошно.

Не стал же, сбежал со своими штанами глотать водичку. А почему?

С кем ей поговорить-то?

— Мар, с тобой, может?

Котенок даже носом не повел. Вот и я об этом же.

Поэтому идём шажочками, проговаривая все свои действия, чтобы она не захлебнулась в этих своих чувствах.

А что я собственно хочу-то от этой принцессы, а? Переспать с ней, влюбить, заставить забыться? А дальше что? Растоптать? Снова петь песни о том, что «Извини, стонешь неплохо, но не переросло в большее»? Как я там люблю-то обычно?

Вот не хочется же играть по этому сценарию. Не надо ей такого, ребенок Катя совсем. Или как там Никита сказал?

Откинулся, треснувшись темечком о стену. Опять не помогло.

А если она… как все? Погорюет и завтра забудет. Если… потом, я сам буду… не нужен? Пора признать, что я просто трус… И стараюсь не задерживаться ни у одной именно из-за этого..

Отпил воды, круговорот мыслей не отпустил, давя горло ещё сильнее.

Именно из-за того, что меня самого только держат красивым предметом, боготворят, но при этом совершенно не замечают.

Ждут ухаживаний, колечек, цветочков, поцелуев, красивых слов, всей этой мишуры, которую в принципе не жалко.

А что там у тебя внутри, Равиль? О, есть что-то! Да ну, нам бы попроще и поспокойнее. А, да, или коронное — вздыхать и делать вид, что "понимают", что у меня там так тухнет, благоухая розами, не иначе. В розовых очках-то и с зажатым носом и мухи над душой покажутся пчелками.

"Понимают", как меня это всё до чёртиков бесит.

Все эти умные глазки, словечки, фразочки, повествующие о любви, вздохи о том, как бы удачнее показаться со мной на зависть подружек или какого-либо бывшего, чтоб локти кусал и на стены лез, упустив такую красоту.

А сам я… ну, что ты там себе переживаешь, мальчик? Душа у тебя болит? Ну, бывает, иди сюда, поцелую, только встань поудачнее, селфи сделаем, в сеть залью.

Никто собственно и не обязан вести себя иначе.

И я это давно понял и осознал.

На столько давно, что уже из игры переросло в привычку гнаться, но к себе не подпускать, заканчивая все в большинстве случаев после первого "слияния душ", хотя нет, раньше, чаще затухаю на селфи, конечно.

Стоит пресытиться и уйти, хватаются, начинают выть о вечной любви, от которой аж скулы сводит и блевать тянет. Клянутся в ней же и тут же проклинают такую неблагодарную скотину, забывая об этом чуть ли не на следующий же день.

Что такое — эта ваша любовь, а? Что вы все ею прикрываетесь? Единство душ, совместимость, взаимопонимание и прочий хлам? Или банально, чтоб горячо и сладко, и бабочки порхали?

Бесит.

Не понимаю. Не знаю. Не привили!

Ещё раз треснулся головой и сжал костяшки.

Я же, в принципе, из себя Ахилла то и не строю, сама же видит, что уязвим не только пятой. Надо ей такого? Не герой, хоть в лепешку расшибусь. У меня из достоинств только внешность да дерзкие замашки, которыми обычно и беру.

А теперь эти замашки надо засунуть на дальнюю полочку и быть к ней по-настоящему внимательным, впитывать каждую эмоцию, слово, жест. Стоять и ждать реакции..

А ради чего? Ради того, чтобы она доверилась и влюбилась?

Не… я брежу. Да ну нафиг. Ерунда такая… Мотнул головой.

Не, точно нет. Преувеличил и приукрасил. Не так всё в их головушке устроено, можно же просто напором и конфетами с цветочками, по стариночке, нашёл о чём заботиться.

Ладно, время возвращаться.

Встаю, убираю стакан, глажу котёнка за ухом и бреду в комнату в приподнятом настроении. Замираю в дверях, сдирая с лица слепок застывшей улыбки. Моё сокровище так и лежит, подложив руку под голову и поджав немного ноги. Она же прекрасна… по-настоящему совершенна, зачем я ей такой? Непутёвый. Нестабильный.

Надо быть борзее.

Ложусь рядом, поворачивается на спину, опираюсь на руку, разглядывая её лицо. То, как пара прядей легла на лобик, как искусаны губы, как движутся ресницы, пребывая в полной уверенности, что я не обижу.

Не обижу? Точно? Наверное, уже бы обидел.

— Так что у тебя со школой? — Выдыхаю каким-то не своим голосом.

— Ты действительно хочешь знать?

— Угу.

Тянется, доставая из-под подушки смартфон. Замечаю, как открывает социальные сети, заходит на свою страницу и открывает альбом с замочком на боку — скрыт из общего доступа, да и скорее всего вообще от посторонних глаз.

Замирает и прижимает телефон к себе в нерешительности. О, не спугнуть бы.

Не успеваю заверить в чистоте своих помыслов. Глубоко выдыхает и протягивает мне. Отважный ребенок.

— Вот, смотри, только не смейся, ладно?

​​​​​Тяжело вздыхаю, отбирая гаджет, что она всё-таки еле выпустила из своих пальчиков.

Листаю фотографии одну за другой.

Вот она — настоящая, вот фото датированное пятью месяцами ранее, милые щёчки немного пухлее, вот ещё одно — два года назад — на меня глядит милая до безумия и моей улыбки малышка, такой сладкий пирожочек, что я сейчас плюну на свои замашки и на неё наброшусь, искусав и попробовав.

О, стерите кто-нибудь эту улыбку. Она же прям секси-шмекси-пирожок. Твою мать, Катя.

Посмотрел на неё.

— Смешно тебе?

— Ща обухом по голове дам.

— Все на столько плохо? — Пытается ещё забрать телефон, красота такая! Вскакиваю и поднимаю руку кверху, получая обиженное "Равиль!".

— Что "Равиль"-то?

— Отдай.

Тут даже детские фото есть. Особенно цепляет одно единственное, где она искренне улыбается и даже светится, оттопыривая ручками подол платья. Такой славный карапуз с двум косичками и бантиком.

— Сколько тебе тут?

Вздыхает и поджимает губки.

— Пять.

— Такое солнышко..

— Потому, что круглая? — Бросает Катерина и отворачивается от меня, пока я складываю в голове, как она вообще пришла к этому умозаключению.

Понятно, комплексы. Ложусь рядом, приближаюсь ближе, кладу голову на плечо, целую в висок.

— Не дрожи..

Молчит, только взгляд прячет постоянно.

— Ну, и кто разбил тебе самооценку?

— Да все. — Тихо произносит.

— Все?

— Да.

Многословно.

— Конкретнее?

— Равиль, ну, не надо, а.

Целую снова и кладу руку на осиную талию, провожу взглядом. Ох, я бы подержался..

— Говори уже, иначе укушу.

Вот, улыбнулась и смутилась, умничка.

— Да все..

Жду ответа.

— Знаешь, в раннем детстве это обычно не замечаешь. Тебя считают миленькой и пухленькой. Потом в старшей группе садика над тобой начинают смеяться потому, что аппетит хороший и мама с папой твоей же комплекции. Потом приходит начальная школа, где уже сама осознаешь, что с тобой что-то не так. Все поголовно твердили, что я изростусь и это пройдет, а я не понимала тогда ещё, что..

Замолчала… слегка прикусил мочку уха, требуя продолжения.

— А все эти походы к педиатру? Мне было лет девять, когда маме при мне сказали, что у меня ожирение какой-то стадии, как я себя довела до такого, как я себя буду любить, да и кто меня вообще полюбит, а мама виновато опустила взгляд и даже не заступилась за меня, словно я прокаженная какая-то.

Тяжело вздохнула, пытаясь опять спрятать потревоженное. Поцеловал.

— Продолжай.

— Это было постоянно, у врачей, учителей, парикмахеров. Наверное, с тех пор я и ковыряюсь в еде, ненавидя себя за то, что устроена не так. Что на мне лишняя ложка борща, которого я себе лет пять уже не позволяла, скажется тремя тоннами.

Поджала губы и вырвала руку, закрывая ею глаза.

— Тише… Давай договорим.

— Я же не ела ничего толком, но только посадила себе этим здоровье ещё больше. А эти одноклассники! Ты не подумай, к классу шестому я научилась огрызаться и меня даже зауважали, но я уже поняла, что я не как все. Что я неправильная, понимаешь? Когда на медосмотре девочки делятся весом друг с другом, спрашивают у меня, а я вру, принижая цифру, но они даже от неё хихикают, вычитая из той свою. Мне же тогда никто не объяснил, что есть предрасположенность, есть гормоны, всё это я узнала позже. Что голодание не лучше спорта, к которому никогда не была приучена. Что только занятия над своей силой воли ежедневно могут довести мой вес до нормальной цифры.

Такая глупость — "нормальный" вес, "нормальная цифра. Продолжаю слушать.

— Тогда я всего этого не понимала, голодала, а потом жалела себя, заедая бабушкиным борщом или маминым пирожками.

Совсем уж начала вздрагивать. Да моя ты сладкая..

— А они такие вкусные, Равиль! Я их не ела столько лет, даже научилась нос воротить от их запаха. Запаха моего детства, понимаешь? Давлюсь самым любимым — пюрешечкой с маслом, вкусной выпечкой, бабушкиным борщом со сметаной и сухариками, папиной жареной картошкой с золотистым луком. Никто такую больше не умеет! Даже пирожными, что постоянно приносила мама с работы… со сгущенкой.

И она совсем вырвалась, уткнувшись носом в подушку.

— Я… Я… Да все, абсолютно все! Мне казалось, что папа меня не обнимает именно потому, что его мечта иметь дочь-балерину с треском рухнула вместе со мной, не прошедшей отбор в балетную школу. Но… видишь? Вот она я! Похудела, держу вес в границах дозволенного, даже ты повелся, а папа… так и не… не обнял.

— Катюш. — Тихо шепчу, обнимая за плечи. Всё вздрагивает и глотает слёзки. — Да моя ты милая девочка..

— А ещё… да! Я подумала, что влюбилась в семнадцать. "Оказываются, слоны тоже умеют влюбляться!" — именно так мне сказал тот мальчик, когда я решила по глупости довериться одной из бывших подруг, а та всё рассказала ему. Мне так стыдно было..

Обрываю.

— Глупая, да за что!? За что тебе стыдиться, Кать?

Она поворачивается, шмыгнув носом, смотря недоверчиво изапуганно своими красивыми покрасневшими карими. Слезинки до сих пор выжигают следы на щеках.

Нельзя? Можно? Нельзя? Можно?

Вытираю пальцами, улыбнувшись.

— Тебе меня жалко? — Спрашивает, опять нацепляя на себя чувство вины.

Вздыхаю. Можно.

Прикусываю себе губу, улыбнувшись её открытости. Наклоняюсь к губам, легко целую, чувствуя, как она затаила дыхание и вцепилась в кисть. Провожу кончиком языка, тут же прикусываю нижнюю, манящую до безумия. Смотрю в глаза..

До сих пор не дышит.

— Не смотри так. — Выдыхает и шмыгает носом, вытирая упавшие слезы. Успокаивается, надеюсь?

— Знаешь, что подумал, только взглянув на фотографию двухгодовалую?

— Что? — Опустила ресницы. — Какой я слоненок?

Помотал головой, не в силах сдерживать свои руки и не подбирать её под себя. А, да, надо же убрать эту долбанную улыбку поехавшего сладкоежки.

— Ты… очень. — Целую в щеку. — Очень. — За ухом. — Очень. — Шею, слегка прикусывая, дорожкой поцелуев. — Просто до умопомрачения. — Возвращаюсь к губам, выдыхаю. — Соблазнительная.

Упёрлась все-таки в грудь. А там сердце вышибает рёбра, гарантирую.

— Равиль, перестань… да кому я..

— Мне. И все, кто считает иначе, просто не получили ещё справки о полном кретинизме.

Губы дрогнули.

— Мне жаль, Кать, что мы не встретились раньше. Может, научил бы любить себя без этих вот жертв, как с твоей, так с моей стороны. А, да, ты тогда была ещё несовершеннолетняя, да?

Оттолкнула и совсем смутилась, сдерживая улыбочку.

— Ну, ничего, подождал бы.

Опять ложится на спину, отворачивая лицо.

— Не подставляй мне шею, Кать. И без неё держусь из последних сил.

Попыталась вскочить. Схватил за руку, дёрнул обратно. Так и лежим, молча. Я слежу за тем, как снова размеренно движутся ресницы, как дыхание касается её губ… Тихо, едва уловимо.

— Что у тебя с родителями? — Буднично и не задумываясь.

Непроизвольно вырвалось вызубренное.

— Не лезь.

Вздрогнула, испугавшись. Идиот… зажмурился, прикусив губу, простонал:

— Кать… Просто я не хочу об этом.. Я..

— Не хотел? — Посмотрела в глаза.

— Угу.

— Но крикнул.

— Да.

— Ощетинился?

Замер и только через мгновение сообразил и улыбнулся.

— Да какая я тебе собака, Катюшка!? Сколько можно уже…

Так и лежим.

Я давно прильнул к подушке, изучая её нежный профиль. Утонченные линии, нежная по натуре своей. Милая, ранимая, чуткая, понимающая. Чем не сокровище? Чем не солнышко?

Только бы не перегореть.

Сам не заметил, как начал подыгрывать.

— Знаешь, родители Никитки постоянно держали боксеров, а у Леськи вообще Стаффорд. И мне кажется, что за свою жизнь я таких собак немного понял. — Ты это к чему? — Ну, если уж я щенок, то тогда дай мне шанс хотя бы стать бойцовской собакой.

Улыбнулась и повернулась на бок, сжав мою кисть в области солнечного сплетения… Продолжил намурлыкивать.

— Не знаю, как другие породы, но эти очень привязаны к своим хозяевам, хоть и нуждаются в сильной руке. Им всегда нужно знать, что есть кто-то выше по иерархии в семье, иначе из милого пёсика они становятся неуправляемым существом, скачущим по диванам. Но при этом, Кать, ради тебя и твоего спокойствия они сделают всё, что угодно.

Немного повернула голову, зевнув, закрывая глаза, тихо произнесла:

— Будешь скакать по диванам?

Улыбнулся, поцеловав макушку, вдохнув полюбившиеся цитрусовые.

— Если ты попросишь, Кать.

Вздохнула и крепче прижала к себе мою кисть.

Только вот не учел, Равиль, что все эти боксёры и стаффорды чаще всего оказываются на улице именно из-за того, что хозяева бегут за щенком с красивой моськой и обёрткой попрезентабельнее, не в силах потом справиться с норовом и нравом таких собак, которых, оказывается, надо просто любить, холить и, самое главное, воспитывать априори постоянно.

Оказывается, они не на один день, а на всю их собачью жизнь. К этому и не готовы хозяева, ломая собачкам психику. А те потом скулят себе, расхаживая искалеченными по лесам да приютам, ну, или ходят по рукам, как я. Но мы же нехорошие, да? Кусаемся, на людей бросаемся, да? Вот это вот всё, что кишит рядом с псом с искалеченной психикой любой породы. А кто виноват-то? Пёс? Точно?

Но ты же не такая, да?

Не сдерживаюсь, улыбнулся, шепчу, утопая в твоём спокойном дыхании. Заснула милой пушинкой впервые рядом со мной.

— Мы в ответе за тех, кого приручили. Только выполнишь ли ты сама эту истину, моя девочка, не выбросишь, когда надоем?

Мать вот не смогла. Да и не обязана. Поэтому я такой.

Вдыхаю аромат волос твоих, закрываю глаза. Посмотрим, Катюш, пока не уверен.

Шестнадцатый вдох. Налегке

Рав.

Очнулся почти сразу от мелодично завывающего смартфона, на автомате нажал на прием, положив телефон на ухо. Сокровище сжало мне руку покрепче и что-то недовольно проворчало во сне, вдохнул поглубже этот нереальный аромат обыденного… счастья? Да ну, серьезно?

— Да. — Шепотом отвечаю, наконец соображая, зачем вообще взял трубку. В ответ тишина, посмотрел на экран — тот же номер, сколько можно разыгрывать эти спектакли? — Слушай, не звони больше.

Почти скинул, вдруг раздалось:

— Ты не один?

Смотрю на экран, раздраженно щурясь. Мне почудилось, или это нечто на самом деле ответило? Ахренеть, она умеет говорить.

— Не твоё дело.

Скинул звонок и сразу же выключил гаджет. Завтра всё равно планов с утра никаких. Прижался к Кате, обняв покрепче. Выспаться бы не помешало. Интересно, получится ли? Вдохнул поглубже и зарылся посильнее.

На удивление, да, получилось. Еле раскрыл глаза из-за яркого назойливого луча. Окна выходят на запад, значит, сейчас явно часов двенадцать или побольше.

Кати рядом не оказалось, зато на её месте лежит и играет с солнечным лучиком Мара. Потискал ту за загривок, котенок в ответ вцепилась в руку и начала с той играть. Не, с этими двумя точно что-то не так. Откуда столько доверия ко мне?

Откопал смартфон, включил. Сразу посыпались пятнадцать пропущенных. Во, чокнутая. Удалил все и поставил номер в блок. Хотя, едва ли это поможет. По крайней мере, в прошлый раз уже через неделю ответил на новый неизвестный и наткнулся на это же молчание. Боже, идиотизм такой, словно дыхание моё записывает.

Встал с матраса, доковылял до ванной, попеременно потягиваясь в разные стороны, включил в раковине воду. Осмотрел свое слегка отекшее лицо. Но выспался же явно! Поразительно.

Простоял под контрастным душем пару минут, спер её огромное полотенце, накинул на плечи. Сколько можно уже вчерашнее надевать — надо сюда шмотки привести. Прошмыгнул в комнату, закрыл за собой дверь.

Через минуту пришло сообщение. 12:47 Кэти: Кушать будешь? 12:46 Я: Я не одет. 12:47 Кэти: На сколько? 12:48 Я: Футболка воняет. Слушай, тут в соседнем доме с торца шмотки продают, купи мне что-нибудь, ладно? Наличку можешь в кошельке в прихожей взять.

Немного погодя снова.

12:52 Кэти: Ушла, иди ешь.12:53 Я: Ок. Вышел, погремел крышками от кастрюль. На поздний завтрак у нас овсяная каша с паровыми… зразами? Ну, неплохо. О, ещё и компотик из сухофруктов.

13:00 Кэти: Напиши размеры футболки и носков.

Улыбнулся.

13:00 Я: А нижнее белье? 13:01 Кэти: Нет. 13:01 Я: Да. 13:02 Кэти: Нет! 13:02 Я: Да.

Настроение бьёт ключом, Катерина явно смущается и именно из-за её реакции хочется раздражать её ещё больше, я поглощаю кашу с котлетами со скоростью метеора, добираюсь до добавки. Минут через 20 скрипнула дверь, звёздочка пронеслась на кухню, запыхавшись, бросила пакет прямо напротив меня и с этой же скоростью скрылась в комнате.

13:20 Я: Спасибо, и не стоило смущаться. Это же просто тряпки. 13:21 Кэти: Сам ты "просто тряпка".

Ой, как мило мы сердимся.

13:22 Я: Как скажешь, спасибо в общем. Я сейчас на работу, тебе надо куда-нибудь? 13:22 Кэти: Нет. По воскресеньям работаешь?

— Кать, иногда, но сейчас я туда мусор выкидывать. — Крикнул, переодеваясь. — Может, хватит уже переписываться?

13:23 Кэти: Не хватит.

Опять улыбнулся.

13:25 Я: Так и будем переписываться? Нас разделяет всего-то стенка. Надоел уже? 13:27 Кэти: Ага.

Вот же какая красота! И что это за «Ага»-то? Дополнила: «Тебе помочь? Можно с тобой?» Мешки вывозить? Очень смешно.

13:28 Я: Собирайся, жду в машине.


Еле припарковался во дворе, зашли через служебный. Поднялись, пропустил вперёд и получил наконец одобрение. Теперь стою, слушаю, восхваляюсь, улыбаясь.

— Ого! Это ты все один делаешь? Тут так много всего… Ты молодец, честно!

Оделась ещё так миленько, в штаны спортивные да футболку со Спанч Бобом. Реально думает, что дам что-то делать?

Вдруг схватилась за мешок с деревянными обломками.

— Руки убрала!

Обернулась, недоумевая.

— Не трогай! Руки в ноги и прошла красивой походочкой до дивана.

— Давай я..

Усмехнулся, отбирая добычу.

— Попробуй только, подхвачу и донесу вместе с мешком..

Фыркнула и тихо прошептала.

— Я тяжёлая..

И это ни черта сейчас не игра же. Моргнул. Ещё раз моргнул. Сделал лицо попроще. Выдохнул.

А, ладно, что ей объяснять-то впустую?

Шаг вперёд, улыбка на лице, и теперь слушаем сбивчивый выдох то ли недовольства, то ли оцепенения, поднимая её на руки.

— П..п..поставь.

Посмотрел, куда там приземлился мешок, оценил заваленный путь до дивана и пошел бодрой походочкой довольного мужчины. Ну, красавчик же, что!?

— Тебе разве не тяжело?

Опустил взгляд на эту виноватую моську, вздохнул. Нет, всё же придется объяснять.

— Еще раз подумаешь о подобном, будем испытывать меня на прочность. Хочешь узнать, как?

А что это мы глазки отводим и сглатываем? О чем подумала? Да ты моя сладкая. Ухмыльнулся.

— Руками шею обними и получай удовольствие.

Послушно переплела руки и прижала голову к груди. Черт, сердце сейчас выпрыгнет, и это явно не из-за внезапной "нагрузки"! Сколько эта пушинка там? Пятьдесят? Селёдка вроде весила килограмм на двадцать больше, да и повыше была, конечно… Так о чем это я? А, да..

— Не тяжело, Кать.

Донес до дивана, аккуратно опустил, улыбнувшись и поцеловав в лоб напоследок. Снова еле сдержала улыбку и отвела взгляд, прижав ноги к себе.

— А что мне делать-то?

Обернулся, уцепившись за колонну.

— Можешь пожрать заказать. Суши хочешь?

Без ответа.

— Вот, закажи. Я проголодаюсь, да и думаю, мы здесь надолго.

— Может, помочь всё-таки чем-нибудь?

Да что ты такая хорошая-то, сказано же сидеть на своей прекрасной заднице и не травить меня своим… присутствием.

— Ну, наслаждайся тогда и сиди ровно.

— Чем?

— Мной, Кать, мной. — Одарил улыбочкой и развернулся, направляясь наконец к горе мешочков. В ответ не прилетело ничего, а мне не захотелось оборачиваться и ловить её взгляд.

Я. Слишком. Сильно. Впутываюсь. В. Неё.

Это огромная проблема, которая аукнется мне таким боком, случись что с этими "отношениями". Твою мать, лучше бы просто развел и переспал.

Может, ещё не поздно на попятную?

Обернулся..

Катерина

Навалилась на спинку и смотрю, как он грациозно идёт, словно зверь, заприметивший свой обед. Кто же знал, что это так завораживающе? Надо отвести взгляд, иначе прожгу в нем дыру. Вдруг обернулся и замер на мгновение, всматриваясь в мою сторону. Подавила аукнувшее сердцебиение, стремительно отвернулась. Схватилась за телефон.

— С чем суши? Большой сет?

Спустя мгновение, словно очнувшись, ответил.

— Побольше. Без разницы, только заказывай на четверых.

Переспросила.

— На четверых?

— Да вот подумал… Надо тебя поближе со Светошевыми познакомить. Или хочешь в более торжественной обстановке?

Растерялась, смутившись и явно испугавшись… я же… ужасно выгляжу!

— Ну, значит, устраивает. — Ответил за меня. — К твоим родителям в эту субботу съездим, Кать.

— Нет..

— Это не обсуждается.

Семнадцатый вдох. Мурашками

Рав.

Провазюкался с мусором до вечера. Светошевы как раз приехали к доставке, спустились на кухню. Пока ходил в душ, Катя с Лесей организовали простенький салат и теперь сидят рядышком, о чем-то шепчутся.

Светошева старательно отводит взгляд от еды заморской, жуёт салатик и тяжело вздыхает.

— Что, Лесь, не докторская? — С порога нарываюсь на неприятности.

Ведьма отрывается от принцессы, пихает ногой Никитку, что как раз колдовал над чаем. Тот оборачивается и… Ржёт конем. Ха, чувство юмора-то у нас с ним одно на двоих!

Дал пятюню, сел с Катей рядом.

— Нельзя ей сырую рыбу, боимся..

— Ну, здесь куриные же есть.

Аж глаза загорелись и салатик отодвинулся. Сразу палочки распаковались и даже слюнки потекли.

Подвинулся ближе, уткнувшись в милую шейку. Смутилась, закрыла лицо рукой, но не отстранилась.

— Ну, что, ведьма, успела грехи мои выдать?

— Да нужен ты нам больно. — Отвечает подобревший, жующий рыжик. — Мы тут вообще не о тебе, а о Дилярке..

— А что с ней? Во вторник познакомятся..

— Не, Диля на повышение квалификации рванула, так что нынче ты за неё.

Не сдержался, заулыбавшись во все тридцать два… Катя же отвела взгляд и тяжко вздохнула.

Леся треснула палочками по столу, взяла чай и торжественно произнесла:

— Катенька, если он тебя обидит..

Дальше не слушал, замечая только фразочки типа "шкуру спущу", "Сансе отдам" и "ты мне так нравишься".

— Браво! Примадонна! Браво! — Оборвал я, пропев последнюю строчку знаменитой песни известной исполнительницы. Та наконец кивнула и отстала от моей Катерины.

Катюня, же, отдам должное, выслушала эту оду с улыбкой на лице и даже взяла меня за руку в какой-то там особо трепетный момент.

Никита же накапливал жирочек, уплетая за троих Светошевых, пока его глава семейства тиранила мою стойкую половину.

— А вообще… он же нас никогда с девушками не знакомил, да? — Обращается к мужу. Тот подавился вассаби, перевел загнанный взгляд с меня на рыжулю и не прожевав ответил:

— Ну, да..

Не будем уточнять, что Никита повидал меня далеко не с одной, но… их я, действительно, не знакомил. Да и не заявлял я ещё ни разу ничего, что сказал сегодня.

— Он же нам позвонил и говорит.. — Сдает меня эта женщина, отбирая суши. Никитка лишь снисходительно улыбается и тянется в ответ к шестому месяцу. — Вы приходите, новость есть… А тут суши и ты, Кать. Он же в тебя влюбился..

Дрогнул и тут же замер, не поверив своим ушам. Нет, она точно говорила что-то про влюбленность? Я? Влюбился? Да с какого… Увлечен, очарован, окалдован..

Но эта ваша "любовь"… Что это вообще такое?

— Эй, ты что застыл, аборигенчик?

Перевел взгляд..

— Ничего, ешьте уже.

Подложил Кате роллы да побольше. Так. Ерунда… Надо бы домой её отвезти и..

— Слушай, Никит… Давай-ка Кате занятие перекинем на неделю, ладно?

Все повернулись ко мне… а, надо же оправдаться..

— Ну, что я с собственной девушки деньги буду брать?

Рассмеялись. Даже Катя смутилась и не заметила, что..

Впрочем, шепнул ей на ухо "За твою свободу во вторник беру желанием", та смутилась ещё сильнее и кивнула, согласившись… Вот. И волки сыты, и Равиль слился..

Я же… боюсь. Определенно боюсь! Твою мать, вляпался. Боюсь признать очевидное.


Неделя милой переписки и разговоров по ночам принесла с собой целую гору моей неуверенности в том, что она… будет со мной.

Будет же? Твою мать. Пусть будет. Надо привязать её к себе посильнее… чтобы не одному мне было сложно потом… твою мать.


Поэтому я рву вперёд в эту субботу и творю то, в чем сам до конца не уверен. Закапываю себя глубже, определенно стараясь привязать её к себе посильнее. Тонуть уж вместе. Ворковать ночами, чтоб не забыла? Окей. Познакомиться с родителями, чтоб потом вспоминала? Окей…

— Равиль, может, не надо, а?

Сколько раз она уже повторила это? Десять? Да, точно, раз десять по дороге к дому её родителей. Будто это что-то изменит.

Подъезжаем, паркуемся. Беру пакет с провизией с заднего сиденья, тяну за собой.

Домофонная трель, лестничный пролет и вот она — та самая дверь.

Катя совсем зажалась, глубоко выдохнула, закрывая глаза. Взял за руку, ущипнув второй за нос. Та еле взглянула..

— Не бойся, я не пугливый.

Слабо улыбнулась и сама нажала на звонок.

А сердце-то дрогнуло… ну, и кто же там у нас?

За дверью вдруг раздалось басистое рявканье "Это мой дом!", следом щёлкнул замок и дверь распахнулась пошире и погромче. Обладатель премии мужик всея подъезда, тот самый в трениках и майке, с сединой почти под ноль и комплекцией гризли (есть у меня сосед такой), а по совместительству — отец этой крошки, взглянул на меня, особо задержавшись на подвернутых зауженных джинсах, с широкой пряжкой и разодранными коленками, поморщился, выругался и опёрся рукой в косяк. Да, надо было костюм надевать по-любому..

— Кать, заходи. — Снова посмотрел и тыкнул в меня пальцем. — А твоей ноги тут не будет.

Понятно, знакомство поколений сразу не задалось. Улыбнулся пошире..

— Очень приятно, дядь Вась, Равиль.

Протянул руку. Тот обдал взглядом рыжей Примадонны и сцепил руки у груди. Ничего, видал таких. Прикусил губу, расплываясь ещё сильнее.

Катя пискнула за моей спиной "Ну, па-а-ап", тот нахмурился ещё сильнее, мама показалась в дверях. Да, на самом деле похожи. Миловидная женщина с седеющим каре и до жути добрым взглядом.

— Вась, ну, что ты мальчика..

Тот обернулся и выплюнул:

— Да где ты мальчика увидела!? Мать, ты посмотри, кого она притащила!

Улыбнулся, прикусив губу.

— Дядь Вась, просветите, и кого?

Катя сжала мне руку со всей силы, закрыл её ладошку своей. Отец ещё больше взъелся.

— Тебе слова в этом доме..

— Не давали? А чо так? По выдаче только?

— Да ты.. — Вырвался из рук своей жены, сжал кулаки, явно с целью увидеть мое отступление.

— Ну, давай, только Катю вы здесь больше не увидите.

Все замерли. Катюшка вытянулась струной, вскинула руки к голове и тихо простонала. Тот наконец нашелся.

— Ты мне, мальчик, подерзи ещё.. — Доходит глухая хрипотца, которая могла бы напугать, но… как-то не пробрала до должного эффекта.

— Всё-таки "мальчик", значит?

Отец скривил губы, смачно выругавшись. Ладно, продолжу.

— Ну, дядь Вась, так и будем на пороге стоять, или пустишь уже?

Прищурился, выдержав приличную паузу.

— Пить умеешь? — Под тихие вздохи и причитания жены.

Опля, осада крепости дала результаты.

— Убедиться хочешь?

Перевел взгляд на дочь впервые за эти пять минут.

— Ой, борзый сучонок, ой, борзый… И что, Катюх, нравится?

Улыбнулся тому, как названная наконец перестала белеть, убрала руки от лица и даже кивнула в ответ.

— Нравлюсь, видите? Ну, пускаешь?

Мама сдержанно улыбнулась, вздохнула и наконец отвела этого главу семейства куда-то вглубь квартиры, наверное, на кухню, крикнув напоследок:

— Разувайтесь, у меня холодец как раз застыл и салатики почти готовы. Катенька, проходите пока в зал.

Меня два раза звать не нужно, потянул этот алмаз неограненный в правильном направлении.

Обычная квартира типовой планировки, непримечательная мебель и тот самый советский сервант во всю стену. Ковер на полу, диван посредине комнаты, кресло в тон рядом, стол-книжка с двумя табуретками, да телевизор-ЖК не первой свежести. Что там сейчас включено? Аншлаг? Ну, да, похоже..

Обои, клеенные лет десять назад, и белёный потолок, а, да, огромное количество кашпо со всякими там цветочками повсюду, от подоконника до этого же серванта… Теперь ясно, что надо было дарить её маме.

А ещё зеркало… и именно оно привлекло меня больше всего. Обычное, овальное, советское. Но отражение просто нереальное: я стою у подоконника, притянув к себе это чудо.

Смотрю на неё и диву даюсь. Это маленькое сокровище совсем избегает смотреть на себя, да и на меня тоже. Смущается до моего безумия и улыбки..

— Что у меня там? Желание?

Встретилась с моим отражением. Почувствовал, как напряглась под моими руками.

— Да.

— Тогда повторяй за мной.

Сквозь неуверенность и недоверие, вздохнула..

— Повторяй "Я".

— Равиль, что за ерунда?

Улыбнулся, подув на локоны.

— Укушу при отце, повторяй давай.

— Ой, ладно! Я..

— "Прекрасна".

Снова посмотрела в глаза, поджала губки и вздохнула. Не верит же… глупышка.

— Я жду.

— Прекрасна.

Выдохнул.

— Умничка. Давай-ка, Кать, с сегодняшнего дня возьмём за правило стоять так возле зеркала и повторять то, что ты сказала сейчас.

Улыбнулась, смутившись и попытавшись вырваться.

— Равиль. — Убрала прядь волос с лица и спрятала запылавшие щёчки. — Не говори ерунды.

Положил голову на плечо, склонившись. Выдохнул.

— Да, точно, так и будем делать. Каждый вечер, когда я буду рядом, будем убеждать тебя в этом, пока не станет привычкой, и не признаешь очевидное. Повторишь ещё раз?

Пытается развернуться, не даю, поцеловав шею. Ох, сладкая моя..

— "Я прекрасна"! Только остань уже!

Отпустил руки, сразу же вырвалась.

— Вот и умница, начало положено.

В комнату зашёл отец с двумя гранеными рюмками в одной руке и бутылкой с какой-то красной мутью в другой, зыркнул в нашу сторону, но ничего не сказал. Поставил своё богатство на стол, взглядом указал на место нового сражения. Чувствую, пора прощаться с печенью.

Ну, что, Равиль, как тебе такой поворот? С отцами я ещё не бухал, конечно… да и вообще как-то не сторонник, но тут же война двух идиотов. Проигрывать нельзя.

Восемнадцатый вдох. Не хмельной

Рав.

— "Равиль", говоришь? — Отец ошпаривает холодным прищуром.

Сажусь на диван, Катя уходит на кухню, но через пару секунд возвращается с зимним салатом, слабо улыбаясь. Косится на бутылку и на меня, едва заметно мотая головой. Это что за знаки такие?

— Ты ему не подсказывай, иди лучше матери помоги.

Перевожу взгляд с кошки, прошмыгнувшей мимо Катерины в дверях, — чёрно-белой, той самой — и замечаю, что взгляд у дяди Васи, конечно, искрит, но с таким лютым предвкушением… что сдаётся мне, муть эта вышибет меня быстро и надолго, это вам не коньяк с пятью звёздочками. Так… Значит, война войной, а солому себе стелить самому.

— Как я понимаю, ночую я тут?

Могучая рука замирает на скрипнувшей крышке.

— Это ещё почему?

— Ну, за руль же я точно не сяду, а ночевать в машине не останусь из принципа.

Муть дрогнула и даже сдвинулась к хозяину. Рука вдруг убралась с горлышка бутылки и потянулась к ложке с салатом.

— Нет, ночевать ты здесь точно не будешь… Ты вот мне скажи, что она в тебе нашла?

Поднимаю свою неотразимую улыбочку к его холодным и почти колким.

— А что вас не устраивает?

Кривит губы.

— Ну, вот ты скажи, ты кто вообще? Чем занимаешься? Чем на жизнь зарабатываешь?

— Тренер. — Хмурится ещё больше, но не перебил. — На жизнь хватает, долгов не имею, машина своя, квартира… от отца.

— А отец..

— Умер.. — Добавил. — давно.

— Мать?

— Живёт с отчимом. Братьев и сестер нет. Ещё вопросы?

— Служил?

Вот, как знал же! Прям чувствовал, что всё к этому сведется.

— Нет, но хотелось..

Вот она — улыбочка превосходства, вот они — стереотипы былого поколения.

— А что это так? Больной, хворной тунеядец?

— В детстве ставили астму.

Покосился, ухмыляясь.

— Тебе!? Астму? Да не смеши!

Улыбнулся и потянулся наконец к салату. За дверь не вышвырнули — уже достижение.

— Я ж говорю, в детстве. Последний приступ был в пять.

И я уже жду очередной укор, но он как-то вдруг осунулся и произнес едва слышно..

— Мать, наверное, намучалась… И что… больше не повторялось?

— Спорт творит чудеса, как видите..

— Но шанс же есть? У меня сестра — астматик..

Обуздал удивление.

— Та самая, которая декоратор?

Кивает, тяжело вздохнув. Переспрашиваю..

— Там же краска, пыль, всё это вот..

Снова кивает.

— Надо же так любить профессию.

— Ой, не хочет она заканчивать с этим, ещё и Катьку туда втянула… Я ей сколько раз говорил, лучше бы в офисе своем дальше сидела, но, нет, надо ей здоровье губить..

— Может, любимое дело..

Тот закрывает глаза и откидывается на спинку.

— Да какое дело, сынок… Разве это того стоит? Сколько раз скорую вызывали… у меня все воспоминания из детства, не поверишь, состоят из скорой и медиков, выкачивающих из её тонких венок лишний воздух. Дура она… а ты… служить, говоришь, хотел?

Снова смотрит в глаза. Кивнул.

— Вот и дурак. Родина Родиной, а подохнешь там, мать не переживет..

Взгляд мой всё-таки дрогнул… а жаль.

— Да, мне в комиссии в первый раз сказали примерно это же.

— Сколько тебе?

— Двадцать семь.

Хлопнул ладонью по колену, да и встал вдруг с дивана. Обернулся..

— Виски будешь? Хороший. Дорого обошлась бутылка… С Москвы привез нынче, в этом самом магазине в аэропорту купил, ну, как его там… ай, не важно… думал, стоять будет, под новый год бы открыли с матерью, а тут ты такой.

— Ночую тут?

Василий хохотнул и впервые по-отечески улыбнулся.

— Ага, со мной в зале, мать к Катьке отправим..

Поднял палец вверх и добавил..

— Ты даже не думай к дочери ночью уйти, придушу под утро, не заметишь.

— Да я и не собирался..

— Ой, да конечно! Бывали молодыми, знаем, плавали… То-то Катька за тебя всё держится..

Вышел из комнаты, оставляя меня осмысливать всё сказанное и наглаживать вдруг прильнувшую кошку. Ещё и эта ко мне лезет… Добрею что ли? Блин, у нас же там Мара. Катя еду-то хоть оставила?

Вернулись всем составом, ещё и бутербродов каких-то запечённых принесли, потянул Катю за руку, усадив рядом. Её мама уселась за стол и всё смотрит на меня да улыбается.

— Мы там вам привезли.. — Вспоминаю про оставленный в коридоре пакет с фруктами, шоколадом, соком и прочей ерундой.

Смущённо отвечает.

— Да-да, Катенька все уже достала, не переживай.

Такая интересная у неё семья, конечно. Для отца она "Катюха", для матери "Катенька"..

— Равиль, у тебя имя такое интересное… ты крещёный? Или ты..

— Мать, ну, что ты к парню-то пристала? Дай поесть спокойно..

Катя совсем робеет и ковыряется в тарелке, под столом беру за руку и сжимаю большим пальцем кисть, немного наклоняясь к ней, шепчу как можно тише, делая вид, что тянусь к салату, накладывая ей побольше.

— Ничего не знаю, но сегодня ты спокойно ешь и не бежишь потом с двумя пальцами в туалет. Засеку, пиняй на себя.

— Да я и не думала..

Улыбнулся, оценивая нетронутую тарелку.

— Да, Катенька, я заметил.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Василием, тот смотрит непонятным прищуром… Вдруг выдыхает, хлопает по столу ладонью и говорит, веселея на глазах.

— Знаешь что за настойку я тебе предлагал?

Отрицательно киваю.

— Шишки кедровые пятилетней выдержки.

Из меня так и вырывается "ммм".

— Только ее не каждый выдержит, у нас сосед с Красноярска привез пару лет назад, так мы только пригубить и можем..

Понятно, лесной дух бы меня быстро усмерил.

— А тут я такой нарисовался..

Василий кивает и тянется к бутылке, мама останавливает руку, Катя впивается в мою.

— Ну-ка, женщины, успокоились обе, перестали белеть. — Смотрит на меня. — Ты вообще… Как? Будешь?

— А надо?

— Ну, смотри сам..

На удивление виски оставили до нового года, старался развлечь компанию рассказами о себе, и мне это вроде бы удалось… Незаметно убрался стол, включился телевизор, и даже моя Катерина положила голову на плечо, заставляя понять, что приступы учащенного сердцебиения у меня случаются все чаще.

По телевизору отглаголили новости, мама с отцом ушли разбираться с кроватями.

— Ты извини, если что не так..

— Не говори глупости, Кать. У тебя замечательная семья, да и отец тебя очень любит..

Поцеловал макушку и всё-таки добавил.

— Я же справился, да?

Услышал, как выдохнула, улыбаясь.

— Ты ещё сомневаешься?

— Знаешь, с первого курса с родителями не знакомился… Думал, облажаюсь опять.

— Правда? Так долго! Но..

Осеклась под взглядом вернувшихся родителей, договорить не успела, как и дать друг другу осознать, что всё это закручивается всё больше. Что я там хотел? Тонуть вместе? Ну, морской узел начал затягиваться, поздравляю, Равиль.

Умчалась к себе.


Старался не спать, но мгла взяла своё. Снова затягивает в темноту, в тот самый день далёкого прошлого.

Убирайся, исчезни, выметайся. Лучше бы ты не родился.

Вскакиваю с дивана, давя вырывающийся хрип. Слабо соображаю, почему в кресле спит её отец… ну, или делает вид, едва ли меня можно было не услышать.

Сдавливаю гудящие виски, пошатываясь бреду на кухню, начиная различать предметы в темноте. Дыхание по-тихоньку выравнивается… твою мать, я же не пил, да и Катя рядом, с чего опять-то?

Наливаю в стакан ледяной из-под крана, падаю на табуретку возле окна. Всматриваюсь в далёкую алую Луну. Полнолуние, все страхи выходят наружу? Да нет… ерунда такая.

Вздрагиваю от вдруг загоревшейся лампы. За спиной раздается голос её отца.

— А я думал уже идти тебя душить у Кати..

И он басисто смеётся собственной шутке. Надо смеяться, Рав. Потираю глаза, но не решаюсь обернуться.

— Разбудил я Вас, да?

Замечаю краем глаза, как тот садится рядом, протягивая руку к моему пустому стакану. Вдруг говорит совершенно серьёзно.

— Давай-ка, разобьешь ещё. Меня мать потом за этот сервиз на кусочки покрошит.

Решаюсь встретиться взглядом, тот по-доброму щурится, едва улыбаясь.

— Ну, что ты ждёшь? Что выгоню сейчас? Ну, разбудил ты меня, девчонки спят, не слышали.

Осматривает стакан и ставит тот на стол.

— Поговорим по-человечески?

Киваю.

— Катя говорила, что я вахтовик, да?

Снова кивнул.

— Так вот, я мастер на буровой в одном далёком-далеком посёлке в глухой Сибири, куда добираться пять часов на самолёте и столько же на вертушке… Работа тяжёлая, всяко бывало за эти два десятка. Знаешь, сколько мужиков я повидал? Приезжают, думая деньжат быстро подзаработать, а у нас там… условия… не квартирные… ну да ладно.

Он вдруг тушуется и снова берет стакан в руки, разглядывая грани.

— И таких вот сцен там я, поверь, повидал много. Иногда такие медведи белугой воют.

Открываю рот, думая отшутиться, не даёт.

— Да погоди ты… Кого как жизнь ломает, Равиль, это я тебе в силу своего опыта скажу. Не ты первый, не ты последний. Знаешь, у нас задержался один осетин, он после восьмого года седой весь, а парню же и сорока нет… Так что, рассказывай, не юли, девкам не выдам.

Постарался улыбнуться, принять беззаботный вид, не помогло.

— Руки сначала успокой, потом доказывай мне, что все в порядке.

Сжимаю ладони покрепче.

— Не хочешь? Часто у тебя так?

— Раньше да.

— А сейчас что? — Загадочно улыбается всей своей физиономией. — Дочь моя?

Кивнул.

— Ну, хорошо. Кстати, умело ты Катюху есть заставил..

— Спасибо.

Тот встаёт и направляется к холодильнику, достает оттуда холодец, берет две вилки и ставит на стол.

— Присоединяйся давай, что как неродной..

Отказываться глупо, да и я уже начал дышать ровнее. Сидим вдвоём, уплетаем холодец. Закинул ногу в привычное положение и даже решился поверить в эти давно забытые отцовские нотки в голосе дяди Васи.

— Знаете, у меня отец повесился.

Тот вздыхает и жуёт дальше.

— Я ещё в средней школе был. Он же из-за матери. Видимо, думал, что та вернётся с выдуманной работы и увидит его в ванной.

Перестает жевать и вслушивается в молчание. Обрывает уносящиеся мысли.

— Но вернулся ты?

— Да, он ещё живой был. Следом пришла мать от будущего отчима, наговорила мне с горяча и выгнала к соседям.

Долго молчим… тот опять возвращает в настоящее.

— Катя знает?

— Не всё.

— Не рассказывай ей лучше, сам справишься. С матерью не говорил за столько лет, как я понимаю?

Выдохнул подольше.

— У нас либо серия упреков, либо, как сейчас, взаимная симпатия на расстоянии. Звонит, когда что-то нужно, не больше.

— Ну, её тоже осуждать глупо, мало ли, что у них было..

Снова закрываю глаза.

— Давайте закончим на этом? Холодец отменный… никогда такой не ел.

— Ой, юлил бы ты поменьше, давно бы со всем справился. — Вздыхает. — Ладно, пошли спать, а то чавканьем перебудим всех.

Подзывает заглянувшую в дверь кошку.

— Мусь, разбудили тебя? Ай, нехорошие какие…

Оглядывается ко мне, положив руку на плечо, сжимая то.

— Поговорим ещё, забудется наконец… а с квартирой той… лучше избавься, не к чему самому вспоминать и жизнь семейную там начинать, если ты, конечно, всерьез… Ну, понял меня?

— Понял.

— Вот и молодец.

----

---

​​​​​​В голове всё крутится эта фраза. Застряла, аж клещами не вытащить.

«Вот и молодец».. Вот и молодец. Да разве? Вот и молодец. Вот и молодец..

Дотянул до 6-и утра. Не заснул, что не удивительно. Всё лежал и думал под мелодичный храп дяди Васи… о… ну, насущном. Старался понять, как себя вытянуть, не давая возможности себе же загубить эту маленькую принцессу.

Не совру, я хочу выбраться… дико завидую её семье. Точнее — её родителям. А ещё точнее — их совместно прожитому.

Вот этому тупому обывательскому счастью. Когда не существуешь, а живёшь… с человеком, который тебя не продаст. И пусть обои не новые, диван скрипит… но… не предаст.

Так бывает?

Заставил себя наконец отбросить всё вместе с мурлыкающей остаток ночи кошкой со своей груди, вскочил на ноги и отправился наконец в ванную. Услышал топот лапок за спиной с явным направлением в комнату Катерины.

Вот и молодец..

Скрип старенькой двери, щелчок, голубая плитка с серыми зазорами, тусклый желтенький свет, лязг щеколды, не самое радостное отражение в зеркале и наконец вывернутые ручки крана, а следом шум ледяной воды.

Нет… точно… надо с матерью поговорить… Если я хочу жить нормально.. Хаа… я и нормально? Вообще в голове не укладывается.

Закрываю глаза, окатывая лицо ледяной водой. От первого соприкосновения вздрагиваю, нагибаюсь к крану пониже.

— Очнись, Рав. Очнись… — Тихий бессмысленный хрип самому себе… Мгновение переливается в минуты.

Смотрю в зеркало в упор… ну, мальчик, не в первый раз же. Вроде получше? Нет, нихрена не помогло.

— Вот и молодец.

Закрываю кран, стягиваю с сушилки полотенце… вытираю руки так, словно кожу заживо сдираю… бросаю полотенце обратно, открываю замок, делаю шаг вперёд, толкаю дверь и натыкаюсь..

Ух, аж дрогнул.. Оба молчим… Катя стоит напротив, сжимая кулачки перед собой, только смотрит сонными настороженными глазками на мое лицо. Ну, Окей, помолчим.. Дует щёчки, о чем-то задумавшись.

Смотрю, жду, изучаю в ответ. Время тянется, словно я под сильными антидепрессантами. Нет, не выдерживаю сам же, не успеваю заткнуть самоиронию, расплываясь в дешёвой улыбке родом из затхлого борделя.

— Нравлюсь? — Вылетает по-скотски.

Зачем? Вот, зачем? Словно жду, что она всё поймет, обнимет и… пожалеет? От осознания своей трусливости скулы сводит ещё сильнее.

Да почему она всё также напряжённо смотрит? Резко протягивает кисть, заставляя вздрогнуть, от прикосновения. Стирает замершие капли с излишне напряжённых скул. Улыбка сходит на нет, вся фальш электрическим разрядом глушится, словно она мой собственный заземлитель.

От её касания выдох вырывается сам, а следом за ним и порыв, точнее — дикое желание обнять и сжать покрепче. Да, именно сейчас.

Закрываю глаза и делаю шаг вперёд. Не хочу видеть в ответ испуг, просто действую и укутываюсь в наконец приблизившемся тепле. Её тепле. Родном. Необходимом. Обволакивающем.

Я сдаюсь. Мне не хватало её неделю. Все эти хитрые планы с целью привязать её покрепче вдруг ударили обухом и проорали, что щеночек привязался сам, нацепил ошейничек и готов подставить пузико, только… любите? Не бейте? Терпите?

Бред. Полнейший бред.

Глубоко вдыхаю ее присутствие, замираю, едва справляясь с диким давлением в моих же лёгких. Хрипящий выдох… крепче. Её же немного ведёт? Да, точно. Но не вырывается — это хорошо. Хорошо..

Только дыхание едва касается ключиц.

Стараюсь дышать ровнее, успокаиваюсь. Повторяю, что надо уже отдалиться.

Ладно, хватит… хватит, Равиль. Отпускай.

Да только руки не слушаются. Катерина начинает сопротивляться, словно чувствуя, что я изменился. Видимо, наконец проснулась. Вот, да, точно, сейчас постарается вывернуться.

Давай, Рав, отпускай. Не позорься..

Целую макушку и слегка отстраняясь, убираю руки и сцепляю их покрепче, ато не слушаются.

— Вот и молодец. — Говорю уже скорее сам себе, стараясь нормально улыбнуться и оторвать взгляд от её лёгкой потерянности, выдоха, сведенных бровок и сжатых губ.

Катерина всё смотрит в глаза и наконец огибает мою тушу, на прощание отталкивая и до кучи хлопая дверью, закрываясь в ванной.

Вот… и… молодец.

Закрываю глаза на выдохе, слушая, как льется вода за дверью.

Так, ладно, собираем шмотки, и под. любым предлогом валим домой. А Катя? Ну, погостит тут денёк, никуда же не денется, надеюсь..

Девятнадцатый вдох. Несостоявшийся

Рав.

Вот только я не умею с ней говорить. И вся моя решимость, стремительность и вот эта вот скала действия, что выкинула меня самого к порогу коттеджика вдруг раскрошилась на мраморную плиточку, осыпалась по кирпичикам к моим видавшим иной свет кроссовкам.

— Блин, лучше бы у Кати напросился на экскурсию… идиот. — Шепчу сам себе, наконец решаясь позвонить в звонок.

Следом (отмечаю про себя, что как-то слишком быстро) замок щелкает, дверь отваряется. Нет, ждала мама явно не меня. Как всегда, улыбку на мгновение перекосило.

— Мам..

Мимика ожила.

— О, так это… ты..

Вытягиваю руку с коробкой её любимых конфет, словно в темноте прокладывая себе путь.

— Ты бы позвонил.. — Я не во время? — Да нет, проходи..

Снова скрывается на кухне, пока скидываю кроссовки, сдавливая на тех пятки, кидаю их также в прихожей рядом с идеально начищенными 43-ими отчима и 37-ыми на шпильке мамы.

А, не, ещё про малого забыл.. Что там у него? Найки оригинальные? Отчим опять постарался.

Разгибаюсь, поправляя футболку. Замираю, рассматривая отражение на двери. Ну, красавчик же..

По всеми одобренному сценарию я должен бы пройти в зал, усесться на диван, дождаться, когда она соизволит выйти, обменяться парой фраз и поскорее уйти с чувством выполненного сыновьего долга. Это наш стандартный вариант.

Есть ещё один, которому я сейчас и следую. Захожу на кухню, закрываю дверь и сажусь в кресло её мужа. Мама, что всё это время делала вид, что не слышит движений слонопотама, который специально всё делал погромче и даже преднамеренно шваркнул ножками того самого кресла об этот кафель, наконец оборачивается ко мне, выключая варочную панель.

— Мам, как дела?

Сжимает губы потоньше… Почему я пошел именно в нее? Откидывает черную прядь, нервно убирает конфеты в холодильник, хлопая дверцей, и только потом произносит словно выточенной интонацией.

— Что-то случилось?

Теперь считаю до пяти я. Сжимаю губы прямо как и она, стараясь улыбнуться.

— Ты влип во что-то? — С чего бы? — Чего тогда смотришь так?

Поправляет рукава на фирменной рубашке цвета слоновой кости с небольшим пятнышком на груди от сваренного только что супчика по её рецепту, родом из моего детства. Моего любимого. С щавелем, на мясном бульоне. Мм, аж живот свело.

Отвожу взгляд, чем видимо убеждаю её ещё больше. Начинает открыто нервничать.

— Говори уже. Что натворил?

— Ничего.

Осматриваю кухню, отмечая, что мама снова скупила безделушки — новые слоники из малахита красуются на полке с изящными тарелочками с синей каймой и каким-то славянским узором. Не, их-то я вроде видел раньше… Поворачиваю голову, натыкаюсь на их ореол семейного счастья — огромную фотографию в золотой рамочке толщиной с моё запястье… Малой сидит в кресле, отчим стоит рядом, положив руку на мамино плечо, а та присела на подлокотник, обнимая мелкого. Улыбаются… Чисто так, светятся, хоть солнечные очки не напяливай.

Сколько сейчас этой шантропе? Семь? Совсем большой мальчик, уже ходит в подготовишку..

— Да? — Вздрагиваю, переводя взгляд на неё.

Подбоченилась. Встречаюсь с её недовольно серыми, пожирающими моё желание поговорить. Определенно думает, что сцену сейчас закачу. По крайней мере, все признаки на лицо — завалился без предупреждения, расселся где не стоило… Что я там хотел? Спросить что-то? Не. Хватит. Не сегодня.

— Мам, я… с девушкой встречаюсь.

Хмурится ещё больше.

— И? — Я вас познакомлю, ладно?

Пытается спрятать выдох облегчения за лёгким кашлем, закрывает рот ладонью и отворачивается.

— Хорошо.

Вот и поговорили. Долго молчим. Встаю и направляюсь к двери… в последний миг не выдерживаю, оборачиваюсь и встречаюсь с её глазами.

— Ты не рада?

Та слегка улыбается и, будто всё в порядке, спрашивает. Приветливо так, миленько.

— Приезжайте в следующее воскресенье?

Молчу, надеясь, что скажет ещё хоть что-нибудь.

— Ладно, я позвоню, мам. — Угу, хорошей дороги, сынок.

Ну, вот…Точка. Можно уходить. Живот только предательски заурчал, пока я обувался под её пристальным взглядом.

— Голодный? — Угу. — Шнурую как можно быстрее. — Не забывай кушать. — Да, мам, хорошо.

Резко встаю и легонько целую в щеку, та в ответ поправляет рукав моей футболки, убирая невидимую пыль, да машет рукой на прощание. Захлопываю дверь и выхожу на палящее тридцатиградусное.

Так… выдох. Что я там хотел? Экскурсию… надо Мару накормить, раз мне даже ключи доверили. Поделом тебе, Равиль, поделом. 


Катерина

Куда он так резко сорвался? Интересно, надолго?

— Катенька, лепи давай. — Возвращает мама в реальность, где мы стряпаем пельмени с фаршем и капустой.

Поднимаю взгляд на папу, что как-то странно подмигивает мне и заговорщически улыбается.

— Мать, дай девке в облаках полетать.

Обе вздыхаем и закатываем глаза.

— Ну, паап..

Тот вдруг смеётся. По доброму. Искренне… и это так на него не похоже. Берет новый сочень и старательно пытается слепить что-то. Только у него как всегда получается не пельмень, а целый чебурек..

Мама вздыхает, отбирает у него ложку, протягивая скалку и очерчивая тем самым обязанности.

— Катай давай лучше, смотреть тошно.

Улыбаюсь. Почему раньше я не обращала внимание на эти мелочи? По ноге вдруг прошла вибрация. Потом ещё одна и ещё… И вот доставать телефон совершенно не хочется, но судя по настойчивости, это может быть только..

— Ой, ответь уже. — Вмешивается папа. — Кому? — Стараюсь совладать с лицом. — Кому-кому. — Дразнит. — Катька, ты красная вся, как рак прямо.

Подскакиваю и под гогот и фырканье выхожу из кухни. Закрываю за собой дверь и иду в свою комнату, нажимаю на вызов.

— Да?

— Через полчаса буду, собирайся,прогуляемся.

Смотрю на стену, падая на диван. Из трубки доносится шум пролетающих автомобилей. Определенно едет где-то по трассе.

— Мы пельмени лепим.

Короткое молчание.

— Ты их будешь?

— Нет.

— Полчаса, Кать.

И отключился. Даже перепроверила.

Только почему так некомфортно? Он же не обязан… ну, помощь предлагать или ещё что. И интересоваться, занята ли я… не обязан.

Но..

Смотрю на смартфон, потом снова на часы. Полчаса? И что выбрать? Надо помочь родителям.

Возвращаюсь на кухню и как ни в чем не бывало сажусь обратно. Мама старается заглянуть в глаза, папа молчит, старательно раскатывая сочни. Вдруг все втроём вздрагиваем от повторной вибрации… Принимаю вызов, отворачиваясь и собираясь вновь уйти.

— Дай отца.

Замираю и непроизвольно оборачиваюсь.

— Зачем?

— Просто передай трубку, Кать.

Протягиваю папе, тот вопросительно смотрит, на что лишь пожимаю плечами. Берет трубку и вдруг деловито произносит.

— Алло… Да. — Пытаюсь вслушаться, но так и стою под взглядом мамы. — Полчаса? Хорошо. Ждём. Сметану купи в ларьке.


Равиль

Долбанная квартира, долбанная сталкерша, долбанный дом.

Крепко сжимаю руль и все усерднее давлю на газ. Прокручиваю свободной рукой в телефоне 8 пропущенных с неизвестного и гору СМС. Блочил же номер. Твою мать, опять новая СИМ-карта, оперативно.

Черт дёрнул заехать туда… Не, руки ей определенно стоит оборвать, теперь весь подъезд от этих записулек отмывать. Как эту хрень стереть-то теперь?

Ладно, разберемся..

Въезжаю в город, проношусь по набережной и уже ближе к дому окончательно беру себя в руки. Даже шучу с продавщицей, забирая у той последний пакет местной молочки и пару пирожков.

Преодолеваю пустырь, залетаю в подьезд. Так, теперь любой ценой вытащить её из дома и не попасться на их пельмени, если вдруг будут приглашать..

Старательно отказываюсь и всё-таки краду принцессу из башни. Только вот принцесса что-то молчит. И ладно бы просто молчит, но поглядывает же и дует губки.

В очередной раз не выдерживаю, усаживая её в машину.

— Что?

— Ничего.

Закрываю за ней дверь, считаю до пяти, иду на водительское. Сажусь и снимаю с ручника, выезжая на главную дорогу.

— Куда мы?

— Увидишь. — Давлю улыбку. Всё в порядке, просто зол и голоден. Это пройдет. — Кать, ноги закрой..

— А? — Теряется.

Вздыхаю. В голове вдруг возникает дикая идея обернуть её в те сарафаны, в которых она расхаживает дома. Те самые, что явно достались по наследству… хоть ноги не видно.

Прикусываю губу. Нет, надо поесть, срочно. Торможу рядом с вывеской какого-то ресторана. Катя всё вопросительно смотрит, но всё же выходит за мной и направляется к парадному входу.

Секьюрити окатывает наше не парадное одеяние недоумевающим взглядом, но не вмешивается, давая зайти внутрь.

— Ты голоден? — Убыстряет шаг, чтобы оказаться рядом. — Мы могли у нас..

— Не могли. — Грубо обрываю, сам не понимая причину.

Замирает, заставляя встать у зарезервированных столов. И чего? Обиделась?

Оборачиваюсь и почти произношу извинения, но замечаю, что смотрит она куда-то позади меня.

— Что такое? — Поворачиваю голову, вздрагиваю от прикосновения её ладони. Сжала руку. Возле окон светится чужое счастье, молодожёны активно обсуждают что-то с администратором, по-хозяйски тут жестикулируя. Только сейчас замечаю, что здесь совсем немноголюдно. Пара столиков заняты, да одинокий бармен протирает стаканы. Голоса парочки разносятся по залу. Да, акустика хорошая, ничего не скажу… Димке бы тут понравилось, любит он свадебки вроде.

Вдруг невеста осекается на слове "гирлянда", встретившись взглядом с почти висящей гирькой на моей руке.

— Катя.. — Договаривает блонди, делая шаг на встречу. Жених на мгновение окидывает нас безразличием да уводит администраторшу в сторону. Не, это, конечно, очень занятно, но..

Оборачиваюсь к своей недотроге и цежу сквозь улыбку.

— Кать, я жрать хочу.

Наконец отлипает от руки, смущается и позволяет себя усадить. Бегом подлетает заскучавший официант, а следом и невестушка нависает над столиком. Катя ищет в моём лице поддержку, а я не понимаю, от чего спасать… может, пожру — пойму? Ну, не суть.

— Лер, ты выходишь замуж? — Наконец взрывается.

— Да, извини, что не сказала. Мирон очень хороший… Ты приходи к нам.. — Запинается, но всё же продолжает. — В следующую субботу в 3-и в ЗАГС напротив Дома дружбы народов, ладно?

Катя кивает и с излишне показным интересом погружается в меню.

Девушка прощается, напоминая про свадебку, приглашает зачем-то меня и отчаливает к своему будущему муженьку.

Дожидаюсь официанта, делаю заказ и даже якобы спокойно принимаю Катино "ничего не буду".

Порция овощного рагу заходит на ура, даже почти не замечаю, как меня сверлят взглядом, но при этом молчат.

Приближаюсь к бифштексу, наблюдая, как не заканчивается апельсиновый сок напротив. Разрезаю мясо и с чувством собственного достоинства переставляю тарелку Катерине Васильевне.

Та слегка изумлена и даже чуть-чуть негодует.

— Ну, так что? Не знала про свадьбу?

— Угу. — Берёт протянутую вилку золотце.

— Жениха хоть знаешь?

— Ну.. — Протягивает и пробует первый кусок. Я уже начал добреть, от того даже начинаю улыбаться. — Не то чтобы..

— Понятно. Кто это? Подруга?

Кивает, мило жуясь. Эх, так бы и смотрел на нее.

— Лутсая.. — Проглатывает кусок и отводит взгляд, будто нашкодила. — Которая в сентябре должна заехать в квартиру..

И я прям начинаю воодушевляться, даже задавил в себе иронию по поводу их великой "Лучшей" дружбы.

— Да что ты говоришь.. — Сам осмысливаю представшую возможность. — Как интересно. Ну, что, Кать… значит, в выходные пойдем на свадьбу, а потом к моей маме..

Обрывает удивленно.

— Куда?

- Ты слышала.. — Улыбаюсь пошире.

— Зачем?

Да, действительно, зачем? Ещё и свадьба эта, будь она не ладна.

Двадцатый вдох. Осознанный

Рав.

Прогулялись по аллее и отправились собирать вещи. Как никак, завтра на работу. Да и Мара днём не хотела меня отпускать, совсем заскучала одна. Никогда бы не подумал, что меня будут встречать, почувствовав ещё в подъезде, с таким замяукиванием, что аж даже у меня сердце щимит, а отпускать так вообще — чуть ли на дверной косяк не прыгая.

Попрощались с родителями, закинул вещи в багажник, дождался пока моя домашняя девочка перестанет обнимать маму, словно на век прощаясь, и сядет наконец на свое законное — рядом со мной. Дверь хлопнула, машина тронулась.

— Ты довольна? — Буднично спрашиваю, высматривая, не поворачивает ли кто из подворотни.

Замечаю, как Катерина кивает и старается не улыбаться. Поднимаю правую руку, поворачивая ладонью вверх.

— Тогда требую вознаграждение. — Совершенно серьезно ожидаю ладошку.

Катя отворачивается к окну, но руку всё же даёт. Возвращаю на переключатель передач. Вот теперь и я в порядке.

— Кать.. — М? — Холодные.

Выдохнула, явно улыбнувшись. Оборачивается и спрашивает тут же:

— Равиль, вот почему ты такой.. — Какой? Ну-ка, похвали меня. — Начинаю фантазировать. — Я красавчик, да? — Самоуверенный. — Обрывает Кэти, но я то что? Я непоколебим, продолжаю. — Незабываемый.. — Как ядерная бомба.

Аж губы сжал да прищурился, погрозив ей её же кулачком. Катя не сдерживает улыбку. Ладно-ладно, продолжаем..

— Сильный? — Упрямый. — А настойчивость — не порок…

Вздыхает.

— Ладно-ладно, что ты сказать хотела? — Уже ничего. — Ну, Кать… — Играючи стону, проезжая табличку с названием её города. — Ни-че-го. — Смеётся Катя, показывая язык и зажигая огоньки в моей дурной голове.

​​​​​- Ух, не делай так больше. — А то что? — Всерьез поверила в себя. — Узнать хочешь?

Та кивает, уже давно не сдерживая улыбку. Ей весело, а у меня почему-то дыхание перехватывает и шторки закрываются, стоит ей только меня подразнить. Ух, чекнуться можно.

Шумно выдыхаю через рот раза три, пролетая мимо встречки. Сокровище всё смеётся, а я прикусываю себе губы и заверяю сам себя, что первый раз на обочине — явно не то, о чем она мечтала. Ух, Катя, где там твои бабушкины сарафаны.

Глубоко вдыхаю воздух, стараясь переключить внимание на дорогу. Весь оставшийся путь едем молча. Сворачиваю в огромный гипермаркет прямо на въезде в столицу, и чуть ли не тащу её за собой.

— Равиль, куда ты так спешишь? — Я голоден, Кать.

— Но ты же ел..

Ой, лучше промолчу.

— Домой закупимся, будем киношку смотреть.

— У меня? — Верно мыслишь.

Остановилась, обернулся, так и держась за руки.

— Ты против?

Помотала головой и потянула вперёд.

— Тогда возьмём поп-корн.

Да потащила меня в совершенно ином направлении — к другому входу. Схватила первую попавшуюся тележку, и вручила её мне, взяв под руку.

— Да я гляжу, ты осмелела, принцесса. — Заключаю, рассматривая этикетки бесполезных товаров. — Просто начала доверять, кажется.

Улыбнулся, задержав взгляд на банке с кукурузой.

— Это хорошо. — Не знаю, Равиль, не знаю…

Закидываю к нам в тележку гору продуктов, так и не отпуская ее руку.

— Так что ты хотела сказать тогда? — Когда? — Ну, в машине. — А… — Задумалась, поправляя локоны и смотря куда-то в даль. Будто там есть что-то интересное… ну, я же не там, что смотреть-то? — Хотела сказать «почему ты такой нежный», но уже поняла, что ошиблась.

Переспрашиваю…

— Нежный? — Ну, мне показалось, что тебе… — Поднимает наши руки, скрещивая пальцы. — Важны прикосновения.

Улыбнулся.

— И почему передумала?

Отвернулась, хитрая лисичка, явно пряча ответ.

— Ну, можно я не буду отвечать? — Неа, раз уж начала, говори.

Фыркнула, да схватила с полки первую попавшуюся шоколадку.

— Кать, ты всё равно её не будешь.. — А вот и буду. — Заверяет ещё, пока тяну её за руку. — Окей, закидывай, съешь дома при мне.

Прикусывает-таки себе губу, явно поняв, что стоит смотреть, что хватаешь, если хочется уйти от ответа.

— Надо было тебя возле прилавка с колбасой протащить, может и там прихватила бы чего…

Огляделся, увидев вывеску с бакалеей.

— Ну-ка, пошли, милая моя..

Смеётся, упираясь.

— Ну, Равиль, хватит…

Останавливаюсь.

— Не пойдем? — Нет, пожалуйста, не хочу. — Окей, принцесса. Тогда признавайся. — Хитрая улыбка у меня уже даже не прячется, сокровище вздыхает, признавая, что всё же попалась. — Ладно. — Прикусила губу, но всё же решилась. — Ты не так уж и часто пытаешься меня… поцеловать.

Резко отвернулась, явно начав смущаться. Может, доказать обратное прямо тут? Что мне стоит? Просто развернуть сейчас, да коснуться губ. Действительно, что мне стоит? Нет уж, спасибо, и так самообладание out of control, а тут ещё и подобное — точно пробки вышибет. Вот так и стою, улыбаясь, как последний дурак. Считаю до десяти, но совсем не успокаиваюсь.

— Равиль, нам надо сливки? — Переводит тему. Выдыхаю. — Да, Кать, взбитые.

Осматривает прилавки, пожимает плечами и ведёт меня дальше.

— Нет, я тут их не видела.

И что мне с ней делать-то теперь, а? Потону в этом конфетно-букетном, уж только не сорваться бы.

Поцелуев ей, видите ли, мало! Недостаточно я, значит, пытаюсь. Ох, Катя-Катерина… Не танцуй на не остывших углях босыми ногами, плохо кончится…


Катерина.

— Мне кажется, или Мара похудела? — Распаковываю пакеты возле стола на кухне, краем глаза смотря, как серенький комочек поглощает молоко в миске, будто век поголодав.

Равиль вдруг подходит сзади, проскальзывая руками по талии. Мгновенно теряюсь, не зная, что делать с толпой мурашек. Тот же прихвостень просто достает шоколадку из пакета, к которому я ещё не прикасалась, и отдаляется, словно ничего сейчас и не произошло. Передергиваю плечами..

— Ты хоть видела, что хватала? — Напоминает мою оплошность.

Посмотрела на этого изверга, читающего обёртку шоколадки..

— И что там?

— С крекерами и карамелью, Катюнь. Какой интересный у тебя вкус.

Отворачиваюсь, нет, надо как-то выкрутиться..

— Равиль..

— Что, сокровище?

— А можно я не буду?

Затянувшееся молчание заставляет обернуться. Он стоит всё с той же шоколадкой. Слишком серьёзен, о чем-то задумался?

— Ты чего?

Дёрнул головой и выдавил улыбку.

— Какой фильм будем смотреть?

Фильм? Я и забыла… Не дожидается ответа, закидывает пакет с нераспакованной молочкой в холодильник, хватает поп-корн и уходит в комнату, напоследок выкрикнув.

— У тебя пять минут, дольше мы с Марой ждать не будем.

Котёнок бежит следом и тут же скрывается за скрипнувшей дверью… да, и кто из нас её хозяин?

Ой, а где эта шоколадка кстати? Не забрал же он её с собой?


Я лежу с ним рядом, делая вид, что и правда смотрю это кино. Какая-то глупая комедия в его смартфоне, что он держит на вытянутой руке, второй же наглаживает серый комочек, так удачно расположившийся на его животе.

— Ты не смеёшься. — Все же произношу я, сама себе признавая, что весь фильм только на него и смотрю.

Поворачивает голову, едва улыбнувшись.

— Ты тоже.

Всё продолжаем смотреть друг на друга, как вдруг он выключает телефон, убирает заснувшую Мару, поворачиваясь ко мне.

— Ну, рассказывай, что там у тебя с этой Лерой?

Падаю на спину, рассматривая потолок.

— Так всё же?

— Ну, я даже не знала, что она с кем-то встречается.

— Как ты там говорила? Дружба на расстоянии… Вот только дружба ли это? Как тогда сказала? Ты за нее горой, если что-то случается… Так, может быть, те самые взаимоотношения — это не только твои бои без правил, но и желание поделиться чем-то обыденным, какой-нибудь радостью? Кать, ты можешь сколько угодно оказываться рядом в тяжёлые периоды, но обыденность важна не меньше. Я не прав?

Едва улыбнулась..

— Да, что-то типа того.

— Обидно?

Задумалась, вздрагивая, снова взял руку..

— Не знаю, не понимаю, что чувствую. Я рада, правда… И я не должна обижаться..

— Почему? Я уже говорил, нет ничего плохого в том, что ты испытываешь те или иные эмоции, будь то обида или даже ненависть или страсть.

Цокнула, едва взглянув на него. Нет, огоньки в глазах не пляшут… скорее устал.

— Вымотался сегодня?

— Типа того, не переводи тему. — Коснулся моего носа и провел линию вниз, к губам. — Краснеть начинаешь..

Отвернулась.

— А я ещё ничего и не сделал. Ну, либо ты там себе нафантазировала уже, либо красителя наелась..

— Какого ещё красителя..

Рассмеялся.

— Значит, нафантазировала?

Помотала головой.

— Ни чуточки? — Притворяется обиженным. — Ну-ка, Катерина Васильевна, повернитесь.

Продолжаю смотреть в стену.

— Кать..

Всё же вновь поворачиваюсь на спину. Он вдруг смеётся и тут же поднимается на локоть, доставая из-под подушки что-то шуршащее..

Поднимаю голову, замечая шоколадку.

— Ну, нет, Равиль, не надо… я не шучу.

— Три дольки, Катерина, хорошо?

— Ну, пожалуйста..

— Четыре дольки.

— Но..

— Пять. Так и до всей плитки дойдем, Кать.

Ловлю его взгляд, на что он только кивает, да начинает распаковывать мое наказание.

— Только три, не больше.

— Хорошо, сокровище, уговорила. — Сводит брови, но тут же наигранно говорит. — Ой..

Чувствую подвох.

— Что?

— Она растаяла под подушкой.

Фыркаю..

— Отлично, давай её заморозим?

— Размечталась. — Щёлкнул по носу и отломил кусочек, ещё и к губам моим поднес.

Теперь смотрит да ухмыляется… нет, лучше бы я на колбасу согласилась.

— Ты читал, сколько там калорий? Там один сахар, Равиль.

Улыбнулся..

— Ты сама её выбрала, дорогая, себя и вини.

Всё смотрю на него, медленно начиная вставать. Он даже отодвигает руку, также следя за мной. Надо действовать плавно и потом быстро сбежать в ванную, или даже во вторую комнату..

— Кать.. — Ухмыляется ещё, валяясь с Марой. Пальцы уже все в шоколаде, а ему хоть бы хны… так, ладно, что-то я задумалась.

Сползаю с матраса и не разрывая зрительного контакта семеню в направлении двери, встаю с корточек..

— Я не буду, Равиль. — Победоносно произношу, делая шаг назад.

— Это я уже понял. Но есть одно "но"..

— И какое? — Второй шаг.

— Ты забыла? — Ухмыляется и вдруг отправляет несчастный ломтик к себе в рот.

— О чём?

— Что я тебе обещал, если ты сбежишь?

— Когда?

Вздыхает, демонстративно облизнув палец. Ой, чувствую, надо ускоряться.

Разворачиваюсь и опрометью кидаюсь из комнаты. Почти успеваю схватить ручку двери, но вдруг непроизвольно разворачиваюсь и тут же влетаю в эту же дверь, что разделяет меня, его и моё спасение. Жмурюсь, ожидая удар головой, но почему-то там оказывается только его рука.

Равиль слишком близко… и дышит, как сумасшедший… стрелой пролетает мысль, что обещал тут же поцеловать, если сбегу… Тогда ещё, на первой тренировке. Но почему-то медлит, смотря на меня так отстраненно, будто заглядывая куда-то дальше.

— Равиль, ты чего?

Вздрогнул… снова отшутится или сделает вид, что всё в порядке? Взгляд вернулся ко мне и даже ямочки начали проявляться, но пока он приходит в себя, встаю на цыпочки, едва дотрагиваясь своими его замаранных губ, даже так ощущая растаявший сахар, и выныриваю под застывшей рукой.

Вот, теперь точно бегом отсюда! Только почему он так и стоит?

--

Рав.

— Ты чего?

Замечаю наконец встревоженные глазки да слегка приоткрытые губы напротив. Красивущая она всё-таки, что не говори, притягательная. Вдруг едва касается моих губ своим теплом, ударяя электрическим разрядом, чтоб уж наверняка, тут же отрываясь.

И если мне нужно было столько лет, чтобы осознать, как сильно мы с ней похожи, то поймет ли это она сама? Как там пишут в этих псевдо-психологических пабликах? "Все проблемы в тебе самом"?

А они не так уж и далеко ушли от истины, если забыть, конечно же, что правда всегда относительна… Не замечаю, как хмыкаю, разворачиваясь и прижимаясь к двери. Улыбаюсь этой девочке как можно более искренне, но отчего-то настороженность её так и не проходит.

Вздыхаю.

— Что? — Что с тобой? — Просто задумался. — О чём?

Отвожу взгляд в сторону, замечая, как возле стеночки перебирает лапками Мара, направляясь на кухню.

— Пойдем чай попьем? — Возвращаю Катю в свою реальность. Та явно ждала ответ, но вот готов ли я — едва ли думает об этом. Безрезультатно выжидает пару секунд, вздыхая напоследок и всё же кивнув. Поднимаю ногу в привычное положение, убирая заварку. Мара наконец выбрала не меня, а свою миску с кормом, но Катерина же так и продолжает излишне интересоваться моей персоной. Делаю вид, что не замечаю всего этого.

Что-то я подзабыл, что отношения или их подобие несёт за собой такие вот обеспокоенные взгляды и все эти переживания.

— О чём думаешь?

Едва улыбнулся.

— О том, как не порвать сейчас чайный пакетик. Чего не пьешь? Остыл уже. — Ты тоже. — Парирует мне ещё, наконец притрагиваясь к чашке со смешным поросёнком. — Что-то случилось? — Нет. — Посмотрел в глаза, взмахнув ресницами покрасивее, чтоб забылась, да ещё и улыбнулся, раз ямочки по душе. — Кстати, твои три дольки никуда не исчезли. — Ты не заметил, что я тебя.. — Что? — Поцеловала..

Улыбнулся… да как тут не заметить? Не поцелуй, конечно, но для начала не так уж и плохо.

— И что? — Ну, я попробовала вкус.. — Милая, это исключительно твоя инициатива.

Надулась, поднимая тем самым мне настроение. Наконец вновь посмотрела.

— Что? — Ты не задумывалась, что все твои комплексы не парят повсюду, не в этой шоколадке и одежде не того размера, а находятся только в одном месте? — И где же?

Немного подаюсь вперёд, подушечкой пальца касаясь её лба, сдвигая непослушные пряди.

— Вот тут.

Катя резко отодвигается, скрипнув табуреткой, напугав при этом Мару… Убираю руку к кружке, делаю глоток поглубже, отмечая про себя, как скоро стемнеет.

— Ну, так что? — Это понятно. Америку не открыл. — Да, подобное часто говорят, но одно дело слышать где-то, а совсем другое — осознать.

Скрещивает руки, явно насторожившись.

— Равиль, хорошо, и что дальше? — А дальше пойми, что весь твой кокон вьётся вокруг тебя самой только потому, что именно ты не смогла принять и переварить всё, а отнюдь не из-за других. Не из-за того, что кто-то там тебе что-то сказал или посмотрел не так, а потому, что именно ты зациклилась на этом, дав подобному просочиться.

— Я знаю.

Ухмыльнулся. — Знаешь? — Да, я ничего ни от кого не требую.. — Разве? Все мы требуем, чтобы нас любили. А если уверяем в обратном, то отверженно врем сами себе в первую очередь. — И что?

Молчу, заставив повторить вопрос.

— Я абсолютно такой же, Кать… и, знаешь, я понадеялся, что смогу дать тебе что-нибудь, подлатать твою неуверенность.. — Но?

Улыбнулся.

— Да без "но", этого добра у меня хватает. — Тогда в чем проблема?

Встаю, отношу кружку в раковину, споласкиваю и убираю на место. Оборачиваюсь… Катерина так и сидит, смотря и ожидая…

В чем проблема? Только в том, что лучше бы быть вместе целостными, без этих вот коконов и прочего. Иначе, если их не размотать, они так и будут стягивать себя самого внутри, постепенно разрушая всё и отдаляя нас виток за витком. И если с этим цветочком всё понятно, то моя «неуверенность» тоже вполне объяснима. Точнее, стала объяснимой..

Да, это как дважды два, всё поведение, вся ненависть основывается только на том камешке, что я сам в себя же и кинул… давным-давно.

Протянул руку, подзывая её. Встала безропотно, направляясь за мной… к трельяжу в коридоре.

— Ну, что, Кать, повторим?

Ловлю в отражении её лёгкое сопротивление и непонимание смысла всего этого. Наваливаюсь спиной на стену, притягивая её за плечи, давая шанс посмотреть на себя саму. Вздыхает.. Так и держу, впитывая цитрусовые нотки, чувствуя её пульс под указательным, что лег как раз на сонную артерию..

— Скрести руки и дотронься до ладоней. — Слегка хлопаю.

Недоверчиво следует, прикасаясь ко мне. Ловлю взгляд, перехватывая её руки, позволяя её ладошкам коснуться собственных плеч.

— Чувствуешь себя в безопасности? — Ну, наверное. — Эта поза — словно объятие — помогает вернуть спокойствие, восстановить самоконтроль. — Вздохнул. — А ещё даёт тебе шанс прочувствовать себя саму. Когда тебе больно, когда ты сомневаешься во всем на свете, когда тебе кажется, что ты никчёмная или наоборот, что весь этот мир ужасен.. — А ты? — А я? — Замираю, ненадолго задумавшись, стоит ли говорить…

Ну, посмотрим, смогу ли? Откроюсь ли, выжимая каждое слово в этой прихожей, смотря на Чертов типовой трельяж советского времени.

— Пойми, когда умер отец, у меня были серьезные проблемы с матерью, да и со всем белым светом тоже, из-за чего она таскала меня по недоученным псевдо-психологам, работая из-за этого на трёх работах, пропадая сутками, но думая, что так я со всем справлюсь… Полностью задвинула свои отношения с отчимом, только в моё совершеннолетие вернув их. Я терпеть его не могу, но если объективно, он не такой уж и плохой мужик… хотя, может и дрянь последняя, если позволил маме в одиночку со всем разбираться и поднимать меня такого вот..

Прикусил губу. А стоило вообще об этом?

— Кстати, один из таких психологов оказался даже почти толковым, рассказал мне вот про эту позу. — Ещё поджимаешь ногу к себе, когда сидишь..

Ух ты… Мило, что замечает мелочи.

— Подсознательная поза эмбриона, я знаю, Кать. — Тоже ищешь спокойствия? До сих пор? Тебе из-за папы снятся кошмары?

Игнорирую, запоминая наше отражение… Вполне даже красивенько.

— Ответишь?

О как, настаивает? Едва заметно ухмыльнулся.

​​​​​- А оно тебе надо?

Даже кивнула. Эх, этот встревоженный носик ещё и беспокоится.

— Я просто не переварил, Кать, сказанные слова, поступки и прочую глупость. Не отфильтровал их, только сейчас начиная понимать, что всё, что я слышал, это лишь защитная реакция и точно такая же несостоятельность собственной матери. Просто кокон, не больше. Мол не такая уж я никчёмная тварь, а скорее только, что тогда она не справилась сама с собой. И когда я впитал то, что не следовало, пошел по её же пути, притягивая к себе нитку за ниткой показной ненависти…

— Когда просто хотел, чтобы тебя любили?

Ну, не дурно. Только если отца уже никак не вернуть, то… маму? Мы за столько лет так сильно отдалились, уже и не верится, что сможем не ждать друг от друга новый ушат взаимных обид. Не, утопия какая-то.

— Кать, мне уйти надо.

Кивнула.

— Не подумай… слушай, чем маркер со стены можно отмыть? — Спиртом каким-нибудь? Или растворителем…

Достал из заднего кармана телефон, смотря за тем, как она наконец убирает руки с плеч, оголяя ключицы..

— Ну, в десятом часу растворитель я едва ли найду, а вот со спиртом ещё есть шанс. Так что там, Кать, ты должна сейчас сказать, стоя у зеркала?

Забыла опять?

— Что я.. — Замялась, но всё же явно помнит. — Прекрасна?

Выдохнул, едва коснувшись губами плеча, вдохнув вместе с тем давно желаемое ощущение… спокойствия? Уверенности, что всё будет идти так, как надо, что эта девочка — моё долгожданное, нежное, обетованное. Аж вздрогнул..

— Так, Светошева бы выдернуть. — Говорю сам с собой, завязывая кроссовки.

— Ты на работу? Там с чердаком что-то?

— Не, в квартиру, надо исправить кое-что..

— Тебе помочь?

Поднимаюсь, скользя по её застывшей у стены позе. Эх, черт, красота такая. Этого вот счастья мне ещё не хватало на ночь глядя..

— Нет, Кать, лучше отдыхай.

— Будешь ночевать там?

Ехидно улыбнулся, сцепив руки перед собой.

— А что?

— Ну, — теряется, — говорил, что не любишь то место..

Вздохнул, сделав шаг на встречу, да так и застыл, ожидая…

— Ну, Катерина, чего стоим?

— Что?

— Целуй давай, зря жду что ли?

Ладонь закрывает личико раньше, чем я успеваю договорить. Катя непроизвольно разворачивается, явно желая сбежать от огня.

— Пользуйся, пользуйся моментом, пока даю шанс освоиться.

Выглядывает из-за угла.

— Равиль, да что ты такой…

Вздыхаю, подзывая ладонью к себе. Сокровище кусает губы, приближаясь навстречу и не отрывая взгляд. Видимо, всё же решилась… обнять? Ну, тоже неплохо. Тепло скользнуло её ладонями, сцепившимися где-то на моей спине. Прильнула, явно сейчас чувствуя, слыша, ощущая, как моё сердце теряет контроль из-за неё.

И когда было такое? С кем ещё? Кажется, что ни с кем.

— Ну, так что… Я красавчик? — Разряжаю воздух самоиронией под видом привычной шутки. Кэти лишь вздыхает, так и не отпуская, не разжимая руки.

Не. Надо валить, пока не натворил чего-нибудь запрещенного. Как там ведьма говорила? Труд из меня человека сделает? Ну, пойдем значит облагораживать подъезд старенькой трехэтажки, авось поможет..

И вроде бы хочется быть сильным рядом с ней, такой прямо мечтой-суперменом, а вместо этого я… как там? Показываю, что есть внутри… даю Кате всё это распробовать.

Не, ну, не идиот ли? Охомутал бы красивыми сказками или отпустил бы к кому-нибудь "понормальнее". Но нет же, вцепился. Да и есть ли они эти "нормальные"? Хрен знает, не встречал.

Может быть, оно так и должно быть?

--

Погасил смартфон, вслушиваясь в недовольство лучшего друга. Что он там бубнит до сих пор?

— Никит, не начинай. — Обрываю, оттирая очередное признание в светлых и невинных чувствах черным маркером..

— Да что не начинай-то? Ты не устал ещё сам?

— Я её не трогал.

— Судя по надписям..

— Да твою мать, — Оборачиваюсь. — Говорю же, ненормальная.

— Рав, я тебя знаю, как свои пять..

— Видать, плохо знаешь.

Ник наконец замолчал, вдавливая губку в стену. 2 часа уже с ума сходим, время полночь, тут даже водка перебила все остальные запахи.

— Ладно, извини.

Отмахиваюсь.

— Да ладно уж.

— Слушай, заявить не хочешь?

— На что?

— Ну, вандализм там, преследование..

Отмахнулся.

— Мелкая она ещё, мозги на место не встали.

Спустя полчаса всё же заканчиваем.

— Пусти руки помыть, а то у Леськи сейчас нюх, как у собаки. — Подходит к двери, ловя мой обречённый вздох. — Да ну, не ломайся, что я там не видел? Не девица, не расплачусь.

Хмыкаю, но всё же поворачиваю ключ, как всегда, с усилием. Только распахиваю дверь, как оттуда молниеносно веет моими духами, прям прямым попаданием в нос.

— Чёрт, Равиль. — Тянет Никита, жмурясь и кашляя.

Ухмыльнулся.

— Ну, как? Желание не отпало?

— Ты бы хоть проветрил..

— Да с коридора фиг вытянешь..

Обернулся, пропуская… Ники сразу поднял ручки, сдаваясь.

— Не, тогда я точно буду на диване спать. Леська твой парфюм на дух не переносит.

Захлопнул дверь, так и оставляя благоухание нетронутым.

— Духи как духи..

— Хоть форточки открой.

— Они открыты, тут полностью надо на день раму открывать, а для этого..

— У тебя нет времени, я понял. — Развернулся, наконец спускаясь по лестницам. Я тем временем собрал пару законченных бутылок да почерневшие тряпки. Надо у баков не забыть остановиться..

— Ты куда сейчас?

— Не знаю, к Кате, наверное..

Чуть в него не врезался, тот развернулся и тут же переспросил.

— К Кате?

— Ага.

— Вы уже на той стадии?

Аж прыснул, подходя к машине.

— Тебе какое дело? Опять меня жизни учить будешь?

Ник смерил тяжёлым взглядом, а потом как заржет.

— Не, определенно нет. Ты бы тут тогда скакал от счастья..

Сразу проносится "как щеночек хвостиком виляя", зажмурился, вытирая глаза рукавом толстовки.

— Светошев, захлопнись уже.

— А то что? — Всё смеётся.

— Пешком домой пойдешь.

Слон заржал пуще прежнего, садясь на пассажирское.

— Тоже мне — напугал. — Пристегнул ремень. — Что, Равилька, постигаешь азы терпения?

— Завали, Никиточка.

— Да уж, бедная девочка, достался же ты ей..

Посмотрел на мои надутые щеки, что тут же тяжело выпустили воздух.

— Ладно, не обижайся, Джульетта.

Рыкнул.

— Светошев..

Высаживаю его возле дома, в знак вечной дружбы получая ещё один подкол. Перечитываю в смартфоне Катино «Если что возвращайся» и выжимаю педаль газа. Ну, надеюсь, не спит ещё.

Двадцать первый вдох. Неровный

Рав.

Если бы кто-то мне сказал, что я на самом деле буду это делать… Да ещё хотя бы пару месяцев назад, тут же у виска покрутил да послал в далёком направлении. Мол, да вы что, с дуба рухнули? Да все эти конфеточки не про меня, да я не такой..

Такой… ещё как "такой".

Катерина спит рядом, мило сопя в подушку, я смотрю на её веснушки и почему-то не перестаю выглядеть улыбающимся идиотом, хоть сам заставляю себя держать лицо. Не знаю, сколько времени я не спал так с девушкой. Тем более, с той, к которой похоже что-то испытываю. В голове не укладывается.. Именно поэтому я хочу запомнить её сейчас.

Поднимаю смартфон с включенной фронталкой, подвигаясь ближе, следя за тем, чтобы этот пупс с растрепанными волосами попал в кадр. Она бы никогда не согласилась… до последнего бы отказывалась, но разве стоит упускать подобное? Чик… и в памяти моего смартфона наконец появилось хоть что-то ценное, за которое я точно получу люлей, если Катерина узнает..

Ну и хорошо.

Убираю гаджет, чувствуя как в груди разливается что-то нежное, киселеобразное. И это так незнакомо, что аж живот сводит. Снова поворачиваюсь к ней, стараясь запомнить все точки и линии этого личика. Вздрагивает, приоткрывая глаза… Сразу жмурится от ночных фонарей, передергивая плечами. Протягивает руку, касаясь явно проявившейся щетины.

— Ямочки. — Едва слышно бормочет, вновь засыпая… ну, нет, я так не играю. ​​​​​​

"Don't want to lock me up inside [Литий — я не хочу замыкаться в себе.] Can't break free until I let it go [Не смогу освободиься, пока не отпущу воспоминания.] "(Evanescence — «Lithium») ​​​​​​

Приближаюсь, задерживая её кисть на своей щеке. Едва касаюсь дыханием губ, что всё это время готовы были то растоптать, то превознести. Подаюсь ближе, слегка целуя.

Вот только не знаю, чего ждал… но тут же, чувствуя её на мгновение замерший вдох, убираю кисть, поворачивая на спину. Катя что-то бормочет, а я даже разобрать не могу или не пытаюсь, наваливаясь сверху, перекидывая ногу через нее. Опираясь на локти возле лица, касаюсь кожи спящего цветочка, который тут же хочется собрать и спрятать, больше никому не показывая..

Сокровище наконец резко открывает глаза, пока бесцеремонно целую шею. Пытается вытащить руку из моей, второй безрезультатно отталкивая. Словно загнал её..

— Р… — Даже голос не слушается. — Р… Равиль, остановись..

Прикусываю мочку, получая в ответ лёгкое содрогание. Тут же целую, второй рукой не давая вывернуться.

— Твою мать… — Всерьез боится. — Тише. — Отпусти, блин, — бесполезно. — Отпусти же.

Ногой ударяет мне в коленную чашечку, а я так и не могу попросить её успокоиться. Из груди рвется дурь, но вовсе не речь.

— Катерин. Тише. — Отпусти сейчас же. — Отворачивает голову, когда пытаюсь приблизиться к губам. — Я ничего тебе не сделаю. — Ага, я вижу. — Сомневается, словно я душевнобольной. — Кать, просто поцелуй. — Это не поцелуй. — А что? — Отрываюсь, наконец отпуская руку с явно красной полосой от моих пальцев. — Ты одета? Да. Я пытался сделать что-нибудь с нижним бельём? Нет. Это просто поцелуй, Кать..

Всё недоверчиво смотрит.

— Тебе понравится, просто не сопротивляйся. — Заверяю своё невинное сокровище, сам не зная, сдержусь ли.. Наконец иду во банк, зная, что поступаю по-скотски.

— Кать, ты же этого и хотела? Просто расслабься и не отталкивай меня, ладно? — Там… внизу. — Катерина пытается приподняться, дабы избежать соприкосновения с тем, что она наконец-то заметила. Ей неловко… всё спонтанно. А если учесть, что она просто спала и думать не пыталась, что Равиль тут уже столько дней, как запостигался учению выдержке и терпению… ну, да… кобелина.

— Всё в порядке. — Выдаю единственное, что наконец пришло в голову. И я бы хотел сказать что-то типа, что "извини, я не сдержался, крышу рвет, но это нормально почти". Почти… поэтому слова не идут, Катя лежит, нервничая и смущаясь.

Мне кажется, что я всё-таки кретин и идиот в одном флаконе. Но все же решаюсь произнести.

— Ты только пообещай не убегать сейчас. — Всё же кивает, потому я перекатываюсь на прежнее место, убирая с неё свои ноги. Катерина поправляет платье и садится, поджав колени. Едва заметно вздрагивая… но не ревет же?

— Что с тобой? — Сажусь рядом, дотрагиваясь до щеки. — Ничего. — Убирают руку своей дрожащей. — Просто перенервничала, надо успокоиться..

Вот не придурок ли я, да? Вдыхаю поглубже, падая назад, закрываю глаза ладонью.

— Кать. — М? — Лучше? — Не знаю. — Повернись ко мне. — Не хочу. — Боишься? Просто испугалась? — Я не… не тебя. — Да, я знаю, что не меня. Всё в порядке… Повернись, сейчас будет легче.

Слушается, робко выжидая в ответ.

— Смотри… сейчас твоя очередь. Я весь в твоём распоряжении. Могу рубашку снять, хочешь? Отомстишь мне, хоть что делай.

Хорошо, что сокровище у меня не на столько впечатлительное и в обморок от одних слов не падает… даже улыбнулась наконец.

— Может, спать? — Не, Кать, потом ты ещё долго не решишься.

Выуживаю из-под себя края футболки, снимая ту. Кэти даже не смотрит, но в принципе я и не сомневался.

— Кать, я закрываю глаза. — Но.. — Да не бойся ты, просто изучи тактильно. Это не сложно… Если хочешь, конечно.

Слышу вдох, искренне решая соблюдать все правила. Может, с этого и надо было начинать, а не зажимать её, блокируя все действия? Да-а-а, пёсик, мозгами тебя всё же не наделили.

— Только, пожалуйста, не смотри на меня. — Что тебе там нравилось? Ямочки? Вот, могу поулыбаться. До плеч дотронься, до торса, я весьма завидный манекен, правда же? — Замолчи, пожалуйста.

Всё же прячу смех, пытаясь расслабиться. Медлит… Не решается, но торопить бессмысленно — всё должно идти от неё самой. Без моих подсказок, иначе будет уже лёгкая форма принуждения, которым я её по дурости, шутки ради, пугал в первую встречу.

Так, кто я там? Манекен? Отлично. Манекены не говорят… и не вздрагивают, когда вместо ожидаемой щеки чувствуют неуверенное касание, ведущее от лёгких к прессу. Тонкой линией… Мышцы тут же напрягаются под каждым дюймом её движений. О, дайте мне кто-нибудь побольше терпения. Сжимаю простынь до онемения пальцев. А та, словно зная, следует к рукам, плавно спускается по венам, очерчивая линию за линией..

Вдруг чувствую, как матрас рядом продавливается. Непроизвольно открываю глаза, замечая, как Кэти ложится рядом, положив руку мне на живот.

Вздохнув произносит:

— Ты мухлюешь, теперь давай спать.

Да, как же "спать", просто ей всё так. И мне нужно сказать что-то, но в голове вертится только полнейший бред, типа "Кать, не переживай, у меня это тоже в первый раз". Ну, едва ли она оценит сейчас мой юмор, но правда же. Я ж Арлекино-недотрога, который привык всё контролировать.

Чтоб так отдался кому-нибудь?.. да ни в жизнь.

--

Вся рабочая неделя тянулась нежной патокой, начинаясь утром нежными поцелуями за завтраком, заканчиваясь бессмысленными разговорами вечерами. И я даже по-началу насторожился, когда понял, что Катю что-то беспокоит. Но сейчас мне немного смешно, когда после напряжённых мыслишек в её головушке, пока мы ели лёгкий салат, Катя наконец выдала:

— Мне нечего надеть.

Постарался не хихикнуть и не подаваться салатом, но… в общем, не вышло. Вообще в последнее время плохо прячу эмоции.

— В смысле? — Смог выдать, наконец отсмеявшись, убирая с губы кусочек брокколи. Смущённая девочка посмотрела на меня, словно я забыл что-то важное (например, день нашей не наступившей годовщины), но все же сказала. — В эту субботу… — Особо это ничего не дало, и лампочка у меня в голове так и не зажглась, видимо было очень заметно, Катя дополнила. — Лера выходит замуж.

Честно, раза с 3 вспомнил, кто такая Лера..

— А что надо? — Красное платье и туфли. — Красные? А, это же можно нынче… свадьбы одноцветные, да? — Не смейся. — Я не смеюсь. — Я вижу.

Одним взглядом умудрилась приструнить просившиеся шуточки.

— Это проблема? Поехали в «Голден», найдем что-нибудь?

Едва заметно кивнула, но так и продолжила сверлить взглядом стол. Так, это видимо не всё..

— Что ещё? — А тебе? — Мне?

Молчит..

— Красное?

Кивнула.

— Неа, обойдутся одной моей физиономией. — Но… Равиль. — Что? — Это..

Усмехнулся.

— Свадьба твоей подруги и там все будет в красном?

Кивнула.

— Напомни-ка, той самой, что до последнего не говорила ничего. Этой, да?

Поджала губки. Кивнула..

— И я должен быть при параде? Почему? — Просто… — Просто все будут… — Оборвала. — Ладно, если ты не хочешь..

Выдохнул.

— Черт с вами, красная бабочка — максимум, — Заулыбалась, а я ещё даже не договорил. — И то я её сниму при первом удобном случае. Ну, — похлопал в ладоши, — собирайся уже, собирайся.

Побежала, оставляя меня одного с недоеденным салатом, немытыми тарелками и мяукающей Марой у ног.

— Что там тебе? Пожрать? Мар, давай тебе красный костюмчик купим? Поедешь с нами, так же положено..

Из комнаты недовольно раздалось.

— Равиль, я все слышу.

Вздохнул.

— А я-то что? Мара не против. — Покорми её. — Есть, сэр. — Мысленно отдал честь, так и не вставая со стула. — Равиль. — Раздалось где-то поблизости.

Обернулся, тут же уткнувшись в ее ладонь.

— Что?

Нагнулась, поцеловав щеку.

— И это всё? — Да. Вздохнул, уходя наконец исполнять поручения. — Эх, Катя-Катерина. ​​​​

— Оно слишком короткое… — Катя смотрит в отражение зеркала, примеряя платьице в неплохом бутике. Совершенно не замечает мой довольный прищур. — Мне нравится. — Оно короткое. — Пытается поправить, оттягивая подол. — Ни сколько. Красивое. — Короткое. — Нормальное. — Короткое, Равиль. — Крутанулась, а от ног я взгляд так и не отвел. — В самый раз. — Коротко же.. — Ты просто не привыкла. — Оглядываюсь по сторонам, отмечая про себя, что обе продавщицы удачно заняты. Шагнул, плотно закрывая за собой штору. Ловлю её отражение.

— Что ты..

Подношу палец ко рту.

— Тише. — Равиль. — Оборачивается, выставляя ладонь вперёд. — Тише. — Ты чего?

Стою, едва улыбаясь.

— Не о том думаешь.

Не верит.

— Не о том? — Ага. Развернись.

Всё равно не верит, беру за руку и тяну к себе, тут же разворачивая.

— Ну, говори..

Мысленно ликую, замечая нотки разочарования..

— Ну, так что? — «Я прекрасна», доволен?

Кивнул.

— Не этого хотела? — Отстань.

Отворачивается, пытаясь расстегнуть молнию на спине.

— Подожди, я помогу. — Отстань. — Ух ты. Посмотрите-ка, Катерина обиделась. — Ничего я не обиделась. — Не поцеловал?

Замечаю, как вздыхает, явно желая послать куда подальше. И это… хорошо. Потому что… не пытается извиниться, не пытается выставить себя виноватой. Шаг вперёд. По крайней мере, я надеюсь на это.

Ловлю замочек, получая в ответ всё то же «Не трогай». Дёргаю его вниз, оголяя линию позвоночника… задерживаю дыхание, рассматривая всю эту красоту. Уф, черт возьми. Ну… она же хотела…

Дотрагиваюсь до нежного бархата, что тут же вздрагивает и замирает, подаюсь вперёд, выдыхая куда-то в область плеча, продвигаюсь дальше, заставляя полосу красного кружева слететь с предплечья. Катя явно замерла, считая пропущенные удары. Стараюсь не смотреть в отражение, наперед зная, что так только спугну её. Взгляд мой ей совершенно не понравится. Вдыхаю отчего-то ставший ледяным воздух и всё же решаясь спуститься поцелуями по линии, словно магнитящей меня.

— Стой.. — Тише, потом остановишь.

Замираю на застежке бюстгальтера, одной рукой удерживая ее бедро, второй скользя по животу.

— Вам помочь?

Вздрогнул. За этим куском ткани сейчас явно излишне правильная сотрудница.

— Нет. — Отвечает Катя, первой очнувшись. — Мы сейчас выйдем.

Тут же доносится «Хорошо», а следом отдаляющееся шаги.

— Я поэтому сказала остановиться.. — Ты ее слышала? — Угу.

Катя оборачивается, искренне улыбаясь. Думал, что смутится, но похоже смущён только я.

— Ты нет?

Выдохнул да и засунул руки в карманы, чтобы не тянулись к этой до сих пор спущенной лямочке…

— Платье берём.

Закрыла глаза, мило усмехнувшись.

— Ладно.

Вот и хорошо… вот и out of control, Равиль.

— Ты всё равно смутишься на кассе, Катерина.

Пытаюсь отыграться.

— Нет, я ничего такого не сделала. — Да что вы говорите..

Кивнула.

— А по твоей улыбке и не скажешь. — Настроение просто хорошее. — Ты покраснела. — И что? — Действительно… Всего-то с мужиком обнималась. — Фактически я тебя даже не обняла.

Потянулась к шторке, легко поцеловав в щеку, да вытолкнула из примерочной, зашторивая вновь.

— Я переоденусь. — При мне слабо? — Момент упущен, Равиль.У-пу-щен.

Усмехнулся… и кто из нас невинная девушка? Как там… как там… Рината? Отлично, мне подходит. Забрал высунутое в щёлочку платье да пошел расплачиваться, стараясь не замечать перешептывания девушек на кассе. Катерина наконец вышла, поправляя лямку джинсового комбинезона. И вот под ним по идее футболка, но почему в голове у меня только её кожа?

— Спасибо за покупку. — Ага, Вам спасибо. — На автомате проговорил, отрывая взгляд от во всю улыбающейся, приближающейся причины моей заторможенности, выхватывая протянутый пакет. Что там вообще? А да… платье… красное.

— Теперь тебе бабочку. — Какую?

Ей ещё и смешно.

— Красную. — Зачем? — Сам вспоминаю. — А, да, свадьба..

Подошла, потрепав меня по голове, слегка вставая на цыпочки.

— Хороший мальчик. — Не трави, укушу.

Вот, умница. Как ветром сдуло, только Катины пятки и сверкнули. Ха, стесняшечка. Отсалютовал пакетом продавщицам да пошел её догонять. Нашел возле магазина мужских костюмов.

— Давай быстрее. — Что? — Приближаюсь к ней. — Скоро закроется..

Поторопился, издали слушая, как ей уже предлагают, наверное, сотню вариантов.

— Нам нужна красная… ну, марсала. — Ах, марсала… — Вторит женщина, заглядывая под прилавок.

Встаю рядом, стараясь не подавать виду, что мне эта красная, та красная и даже вот та красно-красная — все равно… красная.

Продавщица наконец достает коробочку с, зуб даю, абсолютно красной бабочкой, победоносно говоря.

— Вот она, нынче это модный цвет. Осталась последняя, Вам повезло.

Оцениваю взглядом с десяток таких же красных бабочек, шумно вздыхаю, поняв, что вот это мне точно никак не понять, разворачиваюсь и..

— Стоять! — Раздается командный бас. — Ну-ка, быстро мерять.

Радуюсь тому, что всё же это не Катя. Развернулся, встретившись с самым невинным взглядом женщины лет 50-и, расплывшейся в доброжелательности. — Цвет очень красивый, будет отлично смотреться… — Лепечет та, распаковывая орудие пыток.

Катерина едва сдерживает смех и искренне удивляется, когда эту удавку протягивают ей.

— Но я никогда… — Берет в руку. — Да тут все легко. Видите, вот защёлка, просто настройте ремешок.

Просматриваю то на одну, то на вторую. Потом смиряюсь с мыслью, что всё же это неизбежно, слегка наклоняясь к не решающейся особе. То так возьмёт, то покрутит в руке, то опять потянется.

— Ты ещё перекрестись, Кать. — Не богохульствуйте, молодой человек, и стойте спокойно. — Учит мадам с самым смиренным выражением на лице.

Катерина кусает губу, чтобы не рассмеяться. Слегка встаёт на цыпочки, касаясь плеч и пропуская за шеей ремешок. Женщина, явно довольная процессом, побежала за зеркалом.

— Так… замри. — Ага, а то ещё прищемишь мне чего..

Заметил, как улыбнулась, всё также напряжённо пытаясь сконцентрироваться.

— Всё, сейчас только подтянем… — Вся напряжена. — Когда ты так близко… — Начинаю распускать флюиды, но тут же осекаюсь, краем глаза замечая довольную постороннюю улыбку вместе с протянутым зеркалом. Чтоб ещё хоть раз я пошел по магазинам..

— Как хорошо… — Заключает женщина, переглядываясь с Кэти. Та видимо полностью согласна, поправляя края бабочки и наконец отдаляясь. — Знаете, как говорится, «наглецу все к лицу». — Какие интересные у вас маркетинговые ходы…

Женщина смеётся, уходя за кассу.

— Ну, что, Кать, снимай. В ней я точно не пойду.

На удивление, сняли её в два счета.

— Вы женитесь? — Интересуется мадам, протягивая коробочку с этой красной штукой, на что Катя лишь отнекивается. — Как жаль, у нас молодожёнам скидки.. — Не волнуйтесь, потом обязательно придём. — Наконец завершаю наше посещение этого места, утаскивая за собой мило улыбающуюся девушку. Всё, покупок с меня довольно.

— Туфли есть, надеюсь? — Не красные… Но с бабушкиным кулоном будет неплохо. — Отлично, Катя, самое то. — Открываю перед ней дверь Хонды. — Всё, тогда домой.

«Домой».. как быстро её квартира стала мне домом. Даже странно, если учесть тот факт, что ни одно место я раньше таковым не считал. — Кать, ты отлично выглядишь.

Смотрю на наручные часы, отсчитывая, успеем ли доехать до её города. И зачем нужны вообще эти торжества? Тихо расписались, порадовались и пошли детей делать, что всем не..

Обрываю мысль, заметив, что сокровище уже приблизилась ко мне на неплохой платформе.

— Всё равно мелкая. — Заключил, специально её провоцируя.

Аж клатч сжался кулачками да губа прикусилась, чтобы не послать.

— Пошли, малыш. — Слегка приблизился, поцеловав в лоб, распробовав вкус её тоналки. — Ммм, крема я ещё не жрал..

Рассмеялась, стирая пальцем след на моих губах. И не стесняется же, взгляд не прячет.

— Платье всё равно короткое, Равиль. — Слегка выше колена — это не коротко. Вот если бы оно бедра едва прикрывало, из дома бы мы не вышли. — Это не «слегка».. — То есть возможность не выйти со мной из дома тебя устраивает?

Отвернулась, пока закрывал дверь дубликатом… своим… собственным.

— Давай уже руку, принцесса, а то ещё подвернешь свои тоненькие..

Договаривать не пришлось. И чем ближе я подъезжаю к названному местоназначению, тем больше на шею давит эта фиговина.

— Кать..

Убираю руку от бабочки снова и снова.. Кэти осматривается, руководя поездкой, накручивая на палец завитые локоны.

— Может, ну его?

Замерла, взглянув на картину «Равиль не в себе».

— Ты боишься? — Нет, просто не комфортно. — Я не заставляю… но в прошлый раз, у пляжа, ты же был… — Я был бухой.

Рассмеялась.

— Ну, не с самого же начала… — Обижаешь.

Вздохнула удивлённо..

— Подними правую руку.

Послушался… сама переплела пальцы с моими и потянула ладони к переключателю скоростей.

— Я буду с тобой. Если будет нужно.. — Не будет, я ж не трус.. — Когда будет плохо, мы уйдем.

Всё оказалось не так уж и страшно. То ли от того, что свадьба не моя, то ли от того, что Катя почти не отпускала руку. Это оказалась обычная свадебка с нервничающей невестой, которой казалось, что все опаздывают, её мельтешащей повсюду маман и женихом, что либо поддал, либо родился таким спокойным.

В результате, мы отстояли выкуп, регистрацию и даже пол банкета, где я вполне довольно вдоволь уплетал за двоих, иногда подкармливая скучающую Катрин.

— Катя? — Раздался слащавый голос над головой. — А я смотрю весь вечер, ты ли это.. — Привет. — Протянуло сокровище слишком натянуто. — Как ты изменилась… похудела.. — Как видишь. — А то в школе ты была..

Решаю не дослушивать, оборачиваясь с самой обворожительной улыбкой на лице.

— Малыш, что же ты нас не представишь? — Мило лепечу, прекрасно зная, что взгляд у меня ножки то подгибает. Катя вот только сквозь землю хочет провалиться похоже… — Кто это? Мама твоей подруги?

Девушку перекосило, явно вернув с облаков мечтаний в болотистую реальность. Продолжил.

— Знаете, отличный вечер… Вы так постарались. — Я не.. — Ах, извините. Наверное, Вы Катина учительница? Вы так хорошо сохранились, больше 40-ка вам и не дашь. — Хам. — Горькое и обиженное. — И я рад познакомиться.

Отвернулся к окороку, только заметив, что музыка вдруг замерла и стало слишком тихо. Катя не успевает сказать и слова, как подходит ведущий и тащит её на сцену.

— Стоп, Вы куда?

Дядечка-бологур недоумевает, но всё же отпускает Катину руку.

— Мы незамужних… — Она замужем. — Да? — Все вдруг замирают, словно это событие года, обращая взор в нашу сторону. — Ага, кольцо только под платье не подходит. Верно, милая?

Милая кивает, наконец перестав оттирать ладонью кисть.

— Ещё вопросы? — Нет.. — Ну, тогда развлекайте публику, а то все уже заскучали.

Катя садится рядом, всё же пряча взгляд. Твою мать, руки бы этому уроду оборвать… Ладно, где там мясо..

— Спасибо. — Спустя пару съеденных картофелин, слышу, что наконец успокоилась. — Всё в порядке?

Кивнула.

— Будешь?

Протянул банальное оливье, что ещё осталось не тронутым. Милая отчего-то встрепенулась, дрогнула и потянулась к салфетке.

— Ну, если не хочешь.. — Я съем..

Даже замер. Вытерла той руки.

— Честно?

Едва заметно кивнула, забирая тарелку. Даже не верится..

— Тут майонез? — Ну, он не размешан, можешь просто убрать.. — И колбаса… — Морщится ещё. — Да, меню у них эдакое, конечно.

Только вот отобранная у меня вилка всё же тонет в салате, подчерпывая оттуда небольшую порцию.

— Не смотри..

Отрываюсь, хоть раз за вечер переключаясь на гостей. Невеста что-то отпевает в караоке… что-то о светлых чувствах, большой любви. В голос ей вопит пол зала, другая же — исключительно мужская — начинает выяснять что-то между собой.

— Одни клише, твою мать. — Шепчу сам себе, только Катя всё же услышала. — Что? — Смотри, вон тот мужик.. — Это отец Леры.. — Сейчас пойдет бить морду вон тому. — Это… — Замялась на мгновение. — Он за родительским столом жениха. — Какая свадьба без драки, да? — Лихо чеканю, прекрасно зная, что в этот цирк я не полезу ни при каких обстоятельствах. — Может, пойдем? — Я не пробовал торт.

Берёт меня за руку, явно сейчас волнуясь.

— Ладно, едва ли там какой-то шедевр от лучших кондитеров мира.

Встаём, стараясь не привлекать внимание.

— Будешь прощаться? — Едва ли Лера заметит. — Ладно… — Невеста с новой силой завывает куплет. — Тогда есть один способ уйти красиво. — Какой? — Замирает.

Подаюсь вперёд, притягивая к себе за талию. Стараюсь не утонуть в этой романтике, плавно вести в такт пению, не замечая, как она раз от раза давит мне ботинки. Нет, все же не выдерживаю.

— Не взвизгни. — Прижимаю крепче, слегка приподнимая и ставя ножки на свои парадные. — Можешь дышать.

Моя девочка улыбнулась и едва притянулась ко мне… уф, крышу бы только на месте оставило. Касаюсь губ, получая в ответ лёгкий трепет. Ещё помню, как наивно ворчала, что ей мало поцелуев… но, может, хватит уже беречь?

Её пальцы скользят по шее, проникая в мою шевелюру. Мы почти у двери и, если честно, плевать я хотел, как это всё выглядит со стороны.

— Кать..

Отрываюсь, замечая как гаснет свет и льются аплодисменты. Дыхание сбито, чека опять оборвалась.

Дверь отворяется каким-то официантом, давая шанс выйти наружу. Стоит только сделать пару шагов… а потом? Она испугается? Всё снова пойдет по новой? Да, я должен… аж бесит. Отпускаю раскрасневшиеся губы, на последок меня прикусившие, и всё же выхожу отсюда, подхватывая Катерину за талию.

— Лучше выбирай себе друзей. — М?

Улыбается совершенно затуманено..

— Кать. Больше никаких чужих свадеб. — Что? — Если только я тебя потащу, но ни к кому больше.. — Я поняла. Извини, если было некомфортно..

Нет, всё же не поняла. Да и я сам себя едва ли в состоянии понять. Это что сейчас было, Равиль? Предложение? Честно? С какого перепуга вдруг? Атмосфера подходящая, девушка та самая? А то, что это как бы желательно навсегда… Нет? Не отрезвляет?

Не отрезвляет.

Вглядываясь в циферблат, ускоренно направляясь в сторону машины. Десять вечера… Катя идёт позади. Уже не знаю, что происходит, и лучше бы эту ночь провести раздельно. Я похоже трус, да? Определенно.

— Кать, по маме соскучилась? — Конечно.

Обернулся.

— Вот и хорошо, принцесса, сейчас завезу тебя, ладно?

Останавливается, прямо недоумевая.

— Что-то случилось? Ты куда? — К Маре, все хорошо. — Тогда зачем?

Сжимаю губы, дабы чего не ляпнуть. Отсчитываю до пяти и как можно более спокойно произношу.

— Завтра с мамой знакомиться. Думаю, было бы не плохо повидаться тебе с твоей.. — А ты? Мои хорошо тебя приняли. — В следующий раз, Кать… Мара голодная. Да и вообще — Беру за руку, разворачиваясь и продолжая держать оборону, что шаг от шага стает всё ненадёжнее. — Пользуйся моментом, пока мы здесь.

Переспрашивает..

— А ты? — Тебе меня за неделю не хватило? Не тошнит ещё?

Останавливается, заставляя следом замереть.

— Ты… чего?

Что не так? Было резко?

— Всё в порядке. Просто езжай к родителям, хорошо?

Нет, видимо, не хорошо, судя по силуэту, разбивающему воздух кулачком.

— Да, не хватило. Доволен? А тебе? Пресытилась? — Не даю договорить. — Дуреха. Сама виновата.

"Так просто свалить вину на другого."

Рывком беру её на руки.

"Так просто сделать вид, что не виноват."

Преодолеваю расстояние до долбанной машины.

"Сделать вид, что это тебя не касается."

Катя пытается негодовать, сжимая ремешок клатча.

"Словно отдать своё чувство вины кому-то другому."

Ставлю её на ноги, быстро доставая брелок автозапуска. Резким нажатием разблокировав двери, распахиваю заднее, уже намереваясь поместить до сих пор ничего не понявшую Катерину с её «слишком коротким» платьем.

"Кому-то другому, более невинному, чем ты сам."

— Милая, береги голову. — Рычу, стараясь запихнуть внутрь эту драгоценность, что что-то повторяет про «отстань уже». Ага, как же…

"Более наивному и совершенно не заслужившему этот мешок разочарования."

— Кать, ты сегодня такая красивая. — Слащаво цежу, включая неплохого актера, наконец справившись с её ногами, что всё же пытались отпечатать каблук на моем лице. — Малыш..

Даже умудряюсь захлопнуть дверь. Катя наконец включает голову и пятится к другой двери, пытаясь дотянуться до ручки.

— Девочка моя, ты опьянила меня одним взмахом… — В два счета перехватываю руку.. Вздрагиваю от леденого касания её пальцев.

Твою мать.. Только сейчас замечаю, что она как заведённая повторяет только одно..

— Подожди. Равиль, подожди. Успокойся, подожди, нет.

"А оно тебе надо? Лучше прими свою вину сам."

— Кать.

Замер, наконец отрезвев. Система ценностей снова вернулась в нормальное состояние. Зажглась лампочка «Не трогай её» вместе с «Не заставляй её потом пожалеть»

— Успокоился? — Бросает, вздрагивая от каждого моего выдоха.

Отдалился.

— Типа того. — Что надумал? — А ты? Испугалась? — Немного.

Определенно врёт. Только зачем?

— Ты всем раньше пел про красоту, да? — Ответ важен сейчас? — Нет, и так всё понятно. — Ты и правда прекрасна, Кать. — Перестань, ладно?

Молчу, не зная, что ответить. Убеждать? Наубеждался уже.

— Катюш… — Всё хорошо. — Громкий вдох рядом. — Ты устал, поехали домой аккуратно, ладно? — Ты к родителям. — Потому что… — Помедлила. — Поэтому, да?

Усмехнулся.

— Поехали домой, Равиль. — Разве не страшно? — Не на столько, как ты себе нафантазировал.

Я? Нафантазировал? Хорошо, пусть будет так.

Двадцать второй вдох. Колоритный

Рав.

Как же голова раскалывается… Словно я в себя канистру 40-ка градусной вылил. Хотя тогда едва ли бы я был жив, но суть одна.

Переворачиваюсь на бок, тут же потеряв матрас под собой, улетев на пол.

— Да смейся уже, всё равно не спишь. — Так заметно? — Заставило всё же приоткрыть глаза и повернуться к ней. Моя милая, заспанная, с головой укутанная в одеяло. — Угу. — Потянулся, пытаясь расправить все свои косточки. — Как тут можно спать..

Катрин весело фыркнула.

— Раньше тебя и на полу устраивало. — У меня не было другого выбора, иначе ты бы выгнала. — А сейчас, когда.. — Ага, отношения продвинулись, запросы возросли.

Наконец сел, поправляя скатавшуюся футболку. Обернулся к ней и уверенно выдал:

— Погнали в Икею, Кать?

Ожидаемо:

— Это ещё зачем? — Закупимся. — Мне ничего не надо. — А мне диван бы не помешал, или кровать. И столик, и вешалки в ванную, и холодильник побольше где-нибудь..

Катя на удивление решила подыграть:

— А этот? — Пока в коридор поставлю… Я тебя там с работы ждать буду — В прихожей у холодильника? — Конечно. — Сидя на полу с Марой на коленях? — Так точно. Мы ещё вкусненькое что-нибудь сожрем. — Может тебя сразу в холодильнике охладить? — Не, мой вариант лучше.

Улыбнулась, выглядывая из своего укрытия.

— Распаковывайся уже, Катерина. — Иди тогда отсюда. — Но хоть до груди одеяло спустила.

Ухмыльнулся.

— Уверена?

В комнате раздалось протяжное голодное «Мяу», оповещающее, что Маре абсолютно плевать на наши утренние разговоры.

— Ну, так что? Собираемся? — Нет. — Плачу я. — Это не моя квартира, Равиль. Куда потом это всё? — Если что я заберу. Катерина.

«Заберет».. Если что… Если расстанемся? Если разъедемся? Нет, не стоит думать об этом.

— Чего зависла?

Оторвалась от разглядывания стены.

— Что? — В Икею?

Кивнула… в конце концов, почему бы и нет? Я могу сколько угодно жалеть потом… но ещё больше я пожалею, если не сделаю этого, не выложусь сейчас.

Отвела взгляд от длинных подтянутых ног, устремившихся в ванную. Погладила Мару, что так и лезла под одеяло. Еле выпуталась из него же.

— Так… значит, кушать?

«Мяу».

— Катя, багажник не резиновый. — Возмущается, сводя свои симпатичные брови. — Тут есть доставка.. — Ага, но зачем тебе три цвета таких кружек? — Чтобы были.

Усмехнулся, снова показав ямочки, от которых этот магазин явно замер на одно мгновение. Бывает же такое..

— Тогда и эти полотенчики.. — Прихваточки. — Поправила. — Берём. — Обязательно.

Бродим из отдела в отдел, а у меня совершенно в голове не укладывается..

— Равиль..

Оборачивается, отложив канделябр.

— Может, не надо? — Боишься? — Очень. — Ещё с мамой знакомиться, Кать. — Снова нащупав кистью это изящное нечто. — Вот эта штука ей понравится. — Расскажи мне о ней?

Отвернулся, ненадолго задумавшись.

— Она любит бесполезные вещи, всякие безделушки, камешки, статуэточки. Никогда не понимал этого, а вот внешне я в неё. Прям даже ямочки передались. Если хочешь посмотреть на мою женскую копию, но на 20 лет старше — вот моя мама тому пример. — Ей 47? — Не, 45. Родила в 18, выскочив за папу. — Ты… — Даже немного замялась. — Скучаешь по нему?

Отвернулся обратно.

— Так… — Прерывистый вдох. — Высокая, к полноте не склонная, волосы до плеч. — Равиль. — Характер обычный, смеяться умеет, орать тоже.

Повторила.

— Равиль. — Что? — Ты не расскажешь? — Потом… ладно? — Обернулся, улыбнувшись. — Обязательно.

Только вот улыбка эта подбадривающая, но совершенно натянутая. Рав.

Как голова раскалывалась, так и разламывается на части. За весь день так и не отпустило. На лобовом соревнуется дождь с дворниками, всё не определившись, кто же выйграл.

А мама… мама? Катя, кажется, сильно волнуется, но на самом деле чему? Разве она может не понравиться? Особенно сейчас… этой женщине понравится любая, кого бы я не привел. Лишь бы одумался, за голову взялся и перестал доставлять проблемы. 27 уже, да? Не маленький мальчик.

— Кать, давай заедем в одно место..

Переводит взгляд на панель, явно проверяя время.

— Успеем, не волнуйся. Да и маме всё равно, когда мы приедем.

Сворачиваю в крайнюю левую, выжидая, когда загорится зелёный.

Вот… наконец-то. Проносимся мимо горящих дальних и моей решимости, что улетучивается с каждым оставленным позади метром. Ну, если я на самом деле хочу… хочу пустить эту девочку в свою жизнь надолго. Может, хватит уже откладывать знакомство с местом, где я жил всё это время? Дом? Не, точно нет.

— А тут недалеко… — Провожает взглядом поворот. — Да, помню, забирал тебя с работы ночью.

Кивнула, слегка улыбнувшись.

— Мы в мою квартиру. — Я так и подумала. — Улыбнулась шире. — Это здорово. — Ну, в этом я не был бы так уверен.

Катерина в ответ лишь посмотрела, словно пытаясь распознать что-то.

— Пять минут, Кать. Проверь пока в бардачке ключи. Тащить её в эти трущобы было не самой благородной идеей, конечно. Могу представить тысячу «Фи» на тысяче разукрашенных лиц, которые в этом районе ни за что не окажутся. А она? Почему мне вдруг захотелось её привезти? Позади срабатывает сигнализация, блокируя двери. Катерина, обойдя машину, становится рядом, благосклонно улыбаясь. Да, благосклонно… так себе начало.

— Не страшно? Помотала головой. — Кать, совсем? Кивнула.

Ну, хорошо. Дошли до железной двери с облезшей краской, что со второго раза поддалась от маленькой отмычки, что давно уже заменила ключ. Стоило открыть подъезд, как в нос ударили воспоминания — ага, гарь, перегар и остальные зловония. А она ничего, идёт. Поднимается по ступеням, особо не робея.

Останавливаюсь у деревянной двери, которую как-то лет в 18 даже пришлось выносить ногой, когда мама решила жить с отчимом, а меня… «Может, тебе стоит поехать к бабушке? Поступишь в Казань, там хорошие ВУЗы».

— Вот тут я вырос, Кать. — Справляюсь с замком, раскрывая дверь. Духи… осколки. Катя закашливается и начинает смеяться. И это лёгкое касание моей ладони почему-то успокаивает мысли.

— Давно разбил?

А я уже даже не помню. Лишь пожимаю плечами.

— Где тут веник и совок? В ванной? — Катя норовит пройти внутрь, а я не спешу её останавливать.

В конце концов, все мои кошмары лишь в моей голове. А это по сути убитая однушка на отшибе, стоящая не так уж и много на рынке недвижимости. Вот если добавить к сумме аккорд и счёт в госбанке, тогда можно позариться и на квартиру в центре напротив собора. Только аккорд всегда был мечтой, которая едва успела воплотиться. Но… думаю, это не такая уж и плохая идея. В конце концов, Аня, что числится пока ещё хозяйкой квартиры, едва ли будет против.

Сокровище уже успело замести всё и даже найти урну.

— Хочешь… воды? — Усмехнулся, строя из себя радушного хозяина. — К запаху быстро привыкаешь.. — Ага. Там кухня, там комната. Вот как-то так. — Ого, тут есть тайная комната? — Катя уверенно приближается к потайному шкафу. — Ага, вход в Нарнию, не иначе.

Может, мальчик и правда вырос? Или все дело вот в этой девчушке, что исследует мою обитель совершенно ничего не стесняясь?

— О, у нас раньше была такая плита… — Довольно заглядывает в духовку, но тут же морщится. — Равиль, тут нужна ген. уборка. — Даже не мечтай об этом.

Катя подходит к окну, дотрагиваясь до увядшего денежного дерева.

— Я тут не живу, он сражался до последнего.

Милая вздыхает, оставляя цветок в покое. Опирается о подоконник, вдыхая свежесть только прошедшего дождя. Встаю позади, укутываясь её настроением. Голова проясняется, словно вместе с дождем ушел страх того, что она не поймет.

— Если не хочешь, можешь не говорить ничего. — Шепчет Катрин, мило перебирая пальцами мои ладони, нашедшие покой на её животе.

— Кать, я никому не говорил такое, да и как-то не думал, что придётся. Но… мне с тобой хорошо. Вот так, как надо… понимаешь?

Смутилась, слегка кивнув.

— Вот и хорошо. — Выдохнул в шею, поцеловав.

Только вот сейчас. Да, точно. Сейчас. Между четвертым и шестым, на третьем. Блин, мелкая.

— Кать, поедем? Тут недалеко есть кондитерская, мама раньше любила торты оттуда. Думаю, это.. — Хорошая идея.

Игнорирую вибрацию за вибрацией, что уверенно терзают моё бедро. Чокнутой ещё не хватало. Пока Катрин обувалась, успел заметить «Ты пожалеешь» на дисплее, и тут же убрал обратно. Да, вот ещё малолетки меня не запугивали, конечно.

— Идём? — Угу. Кремовый торт с карамельной пропиткой удобно покоится в одной руке, коробочка из Икеи во второй.

— Звони уже, Катя, не бойся. — Я не думала, что твои ро… — Осеклась. — Мама с отчимом… живут в таком доме. — Это лишь обёртка, Кать. Звони.

Наконец дотрагивается до звоночка, что тут же торжественно оповещает о нашем прибытии. Катя нервно перебирает руки и даже прикусывает губы, а мне почему-то хочется утащить её сейчас и зацеловать… но это у нас плохо кончается, так что стою, терплю, нацепив на себя рабочую улыбку. За дверью наконец раздаются шорохи и дверь открывает… Мелкий.

— Что не гуляешь, шантропа? — И тебе привет. — Выдает слишком напыщенный избалованный мальчик. Ему бы бабочку и смокинг, а то это лицо, полное снисходительности, никак иначе не воспринимается.

— Знакомься, Кать. Это малой.

Названный протягивает руку неуверенной Катрин и заявляет, сияя гордостью.

— Леконцев Артём Николаевич. — Катерина. — Явно теряется, стараясь не рассмеяться — Тёмочка, — Раздается позади, магнитом затягивая мелкого внутрь. — Что ты встал на сквозняке..

Мама… во всей красе. В бежевом платье из лучшего бутика города, с макияжем, маникюром, завивочкой — локон к локону.

— Ма, ну, что ты вырядилась.. — Не каждый же день.. — Катю смущаешь. — Подталкиваю локтем внутрь, вручая маме сначала торт, а потом и эту фиговину. — Проходи, солнышко, не стесняйся.

Малой выжидает у комода, наконец соображает, что для его величества ничего не принесено, и устремляется на верх к себе в комнату, крикнув на прощание, что торт его светлость есть не будет.

— Ты не говорил про брата… надо было ему.. — Обойдется. — Я всё слышу. — Улыбается мама, возвращаясь к нам. — Катенька, проходи. Правда Колю вызвали на работу, так что мы уж втроём с вами, ладно?

Катя кивает, явно не найдя слов. Мама кажется сейчас сущим ангелом. А так ли это? Ну, у каждого своё мнение на этот счёт. Идеальные чашечки из её любимого сервиза уже стоят на крепком дубовом столе с льняной скатертью. В пиалах мамино печенье, а теперь и торт рядом, от которого она даже кажется немного растерялась.

— Это тот самый, да? — Кивнул. — Тысячу лет его не ела, Равиль.

Светится, распаковывая упаковку. Ловко разрезает на части, пока Катя деликатно интересуется, нужна ли помощь.

— Не переживай, не переживай. — Вторит мама, уже раскладывая по блюдичкам её давно забытое любимое лакомство. — Знаешь, я так любила раньше этот торт.. — Да, Равиль рассказывал.

Обе улыбнулись, едва встретившись взглядом. И все бы хорошо, но почему мне самому неловко?

— Катенька, а чем ты занимаешься?

И я почти открыл рот, но сразу передумал, получив колкий взгляд от обеих представительниц чудесного пола. Ну, действительно, не меня же знакомить привели.

— Сыночек, будь добр, сходи до Темочки, отнеси ему тортик да поговори, вы так давно не виделись. — Мам, он не будет. — Сходи, дорогой, сходи.

Ловлю Катин взгляд, пытаясь хоть улыбкой подбодрить, но та в ответ лишь пожимает плечами, давая понять, что нет причин волноваться о ней. Ну, не съест же моя мать её, верно? Конечно же, нет.

Беру уже подготовленный поднос со своей порцией и тарелкой для мелкого, вздыхаю напоследок да все же выхожу из кухни. Понятно, девочкам надо поговорить. 


Катерина.

— Кать, ты же знаешь репутацию моего сына?

Кивнула, стараясь держать улыбку.

— Ну, он на самом деле выбился из рук. Понимаешь… мы с ним часто ругаемся… да и я никогда не была образцовой матерью для него… Он сильно переживал из-за Рината — его отца, а я… — Она вся обратилась в воспоминания, словно вглядываясь в отрывки прошлого, транслируемые на белой скатерти. Вдруг зажмурилась, тут же опять улыбнувшись. — Но пойми, каким бы трудным он не был, если он искренне тебя полюбит, он не посмотрит ни на одну. — Да, я знаю, всё хорошо. — Я лезу не в свое дело? — Нет, что вы.. — Ты мне кажешься очень хорошей девушкой, Кать. Он говорил тебе что-нибудь про его прошлые серьезные отношения?

Кивнула, не совсем понимая, ради чего говорить об этом.

— Я тогда только забеременела Темочкой и как-то выпустила из виду эту Катю. — Поморщилась. — Ты уж прости.. — Да что вы.. — Тебе, наверное, неприятно? — Нет, ни сколько.. — Разве? — Мама отпила чай. — Он не плохой парень, но.. — Всё в порядке. — Если он тебя обидит, можешь сказать мне, ладно? Уж я ему задам трепку.

Почему-то стало смешно, но все же решаюсь дослушать.

— Знаешь, — Мама до сих пор где-то далеко, словно сейчас вместе с этим тортом уловила что-то давно забытое. Вот, даже сейчас улыбнулась своим воспоминаниям. — Знаешь, я так ждала этот день, когда он приведет тебя… Ты очень милая, Катя… Прости..

Отводит взор, ломано улыбнувшись.

— Прости, что-то я растрогалась… Я его очень… люблю. Кать, что бы он не думал, понимаешь?

Ладонью закрывает глаза, а я решаюсь встать, бесшумно обогнуть стол и положить руку ей на плечо.

— Он вас тоже очень любит… правда. Вы очень нужны ему, не плачьте..

Едва касается моей ладони, замершей на её плече.

— Ты очень милая девушка… Только люби его, ладно? Не предавай. Я научу тебя чему угодно, хоть супу его любимому, только не предавай его. — Конечно. Не плачьте, ладно?

Всхлипнула, вдруг усмехнувшись.

— Да, едва ли Равиль поймет, что это я тут нюни распустила. — Мигом переменилась, усаживая меня на стул рядом. — Так что, Кать, чем ты занимаешься?

Вот и начался мой рассказ, который изредка комментировался фразами наподобие «Надо Коле сказать, он может устроить к себе» или «Ой, мы с Колей венчались в том соборе»..

И почему-то рука на моей ладони так никуда не ушла, взгляд её серых глаз лучился какой-то добротой, да и сама она внимательно слушала всё, что я успела наговорить. Дорога домой была на удивление пустой. Мне хотелось улыбаться и делиться впечатлениями, но только… Равиль почему-то напряжённо молчал, лишь иногда вспоминая о моем присутствии.

— Что-то случилось? — Всё же не выдержала, пока он доставал пакеты из багажника. — Нет. — Одарил лёгкой улыбкой.

Но разве это «Нет»?


Рав.

«Брось её», «Она тебя не достойна» и «Ты пожалеешь» едва ли тянут на какую-нибудь статью. Надо было сдать её за вандализм, а не играть в святого и всепрощающего. Всю дорогу казалось, что за нами едет такси. Даже теперь кажется, что там за поворотом эта чокнутая. Не, точно нет. Нет же? Не стала бы выслеживать? Едва вздрагиваю и на автомате отвечаю «Нет», сам не понимая на что.

Ладно уж, пакеты сами себя не занесут. Только вот телефон… завибрировал снова.. До последнего игнорирую звонок, но всё же не выдерживаю, когда телефонная трель повторяется. Бросаю пакет на землю, намереваясь послать кого угодно куда угодно… но… но на экране горит Лесин номер.

— Да, Лесь. — Макака, спасай. — Врывается тяжёлое дыхание. — У меня тут… больно..

Мигом запихиваю пакеты обратно, тут же целую Катю в лоб.

— Ты где? Где Никита? — Я дома, Никита к… ай… бабушке… аай… уехал. Скорую… жду.. — Сейчас буду.

Не отключая вызов, что-то произношу Кате, сам не понимая и слова. Целую вновь, задержав ладони на её висках. Срываюсь с места, едва захлопнув багажник.

Катя отходит, давая возможность быстро развернуться по этим чертовым кочкам.

— Эй, ведьма, ты как там? — Да ай… так больно… я аж плачу.. — Ну-ка, говори, что у тебя.. — Равиль… бо-о-ольно.

Сердце вырывается, нога выжимает газ. Светошев в деревне, и что там… мать их..

— Скорая… скорую… ты вызвала? — Да. — Явно из последних сил выревела бестия. — Ты потерпи, Лесечка, только потерпи.. 


Катерина.

Неуверенно разворачиваюсь в сторону дома. Так и не поняла, что случилось… но кажется, что ничего хорошего. Может, стоило ехать с ним? И чем бы я помогла? Тихо бреду к калитке, пытаясь перестать себя накручивать. Вздрагиваю от окрика позади.

— Ой, девушка, помогите..

Оборачиваюсь, замечая протянутую руку, направленную в мою сторону. Какая-то блондинка едва согнулась, держась за живот.

— Помогите, пожалуйста..

Тут же подбегаю.

— Что с вами? — Мне надо дойти… Понимаете, я… — На мгновение теряется. — Я беременна. Помогите, пожалуйста.. — Может, скорую? — Мысленно удивляюсь стечению обстоятельств. — Нет, это всего лишь тонус, не переживайте. Только помогите мне, ладно? — Вы здесь живёте? — Не я… — Оглядывает дом, пока мы преодолеваем под руку калитку. — моя… бабушка. — А в каком подъезде? — Вот… — На мгновение теряется, показывая на мой. — Вот тут, а вы? — Тоже.

Стараюсь держать её крепче.

— Может, вам лучше посидеть? — Не, лучше полежать. Только надо подняться… вы на каком этаже живёте? — На четвертом. — О, и моя тё… бабушка тоже.. — Вы сможете подняться? — Освобождаю руку, второй поддерживая локоть незнакомки, всё же вспоминая, что по соседству и правда живёт какая-то бабушка. — Конечно… Не переживайте. Ой, знаете, кажется, отпустило.. — Точно? — Да-да, — Заверяет, в ответ улыбаясь. — Что бы я без вас делала. Меня Юлей зовут, а вас? — Катя.

Слегка хмурится, но тут же меняется в лице.

— Вам нехорошо? — Нет-нет… давайте зайдём?

Пропускаю вперёд, стараясь отгонять мысли, что поднимается она как-то слишком быстро. Да и срок похоже маленький… но мне-то какое дело? Вдруг на очередном пролёте резко замирает и оборачивается ко мне, треснув себе по голове.

— Вот я растяпа, бабушка сейчас ушла в банк… за квартиру платить… ой, простите меня, пожалуйста. — Да ничего страшного. — Немного сторонюсь, намереваясь её обойти. Как вдруг до меня доносится: — А вы… она скоро вернётся… можно я у вас воды попью? Очень пить хочется, ладно?

Киваю, зачем-то отмечая про себя, что ей, наверное, лет 18. Хотя… мне мои 21 тоже не дашь, максимум — 16.

Поднимаемся к квартире. Пока копаюсь с ключами, девушка что-то щебечет позади. Наконец открываю дверь, встречая у порога Мару, которая заприметив незнакомку вдруг бросилась наутёк.

— Сейчас принесу воды.. — А можно я у вас посижу, Кать, пока бабушка не придет? Не спускаться же вниз, а то вдруг снова тонус..

Киваю, скидывая кроссовки. Уже восемь вечера, надеюсь, что с Лесей там всё хорошо. Может, Равилю позвонить? Спросить, как она? Девушка идёт следом на кухню.

— Юля, — Решаюсь назвать по имени. — Чай или кофе? — Чай, кофе же мне нельзя.. — Ой, извини. — Включаю плиту, проверяю чайник на наличие воды.

Замечаю за спиной какой-то странный едва уловимый звук… словно щелчок затвора камеры, но когда оборачиваюсь встречаюсь только с Юлиной улыбкой.

— А хотите я вам расскажу свою историю? Думаю, вам будет интересно. — Юль, я не очень люблю лезть в чужую.. — Мне скоро восемнадцать. — Пригвоздила девушка к месту, начиная вываливать на меня ушат того, чего я и не просила. — Юль.. — А отец ребёночка он… Я его так люблю. Столько лет, но он встретил какую-то дурочку, и вот теперь я тут. Знаешь, — Переходит на ты. — Нет никакой бабушки.

Стараюсь не дёрнуть бровью, подсознательно нащупав столешницу позади.

— Кать, хочешь знать, кто она? — Нет. — Это ты. Брось его, слышишь? Брось. У него есть я. И только я.

Это напоминает какой-то балаган или бред сумасшедшего. Но всё же решаюсь не рассмеяться и дослушать, не выставив тут же Юлю за дверь.

Девушка же поверила в то, что я вся прямо пала у её ног, продолжила петь о беременности, Равиле, их счастье и подобном.

— Он даже к тебе не торопится, видишь? — Роняет она, довольно ухмыляясь. — Уже двадцать минут прошло, как я фотку скинула, мог бы и приехать, если бы волновался за тебя. Ясно? Ты ему не нужна. Ему вообще такие как ты не нравятся.

Сцепляю руки на груди, едва прищурившись.

— И как давно вы вместе? — Два года. И у нас всё серьёзно, видишь? — Вижу, конечно, Юль. Только будь добра, покинь мой дом. — Нет, я его дождусь, ясно? — Девчушка слишком вспылила, резко вскочив из-за стола. — Хорошо, пусть будет так. — Тебе смешно? — В её глазах явный юношеский максимализм горит под гнетом уверенности в своей правоте. — Нет, Юль, я очень расстроена. И как, родители? Одобряют? — Конечно! — Как вам повезло.

Эх, Равиль-Равиль, как тебе повезло.. 


Рав.

— Не бойтесь, папаша, у неё просто нерв защемило. Это точно не яичник, с ребенком все хорошо. Уже лучше, верно? — Врач обращается к наконец розовеющей Лесе. Та кивает, подтверждая улучшающееся состояние. — Девушка… Олеся Сабировна, такое бывает, да и у вас сейчас нагрузка большая, не переживайте. Было бы что-то не так, вы бы сейчас не улыбались.

Провожаю скорую, заодно выпуская Сансу из туалета. И пусть хоть десять раз она «послушная», но бригада отказывалась заходит в квартиру, только заслышав лай за дверью.

— Лесь, как ты меня напугала… Что за пацан там у тебя такой.. — Ой, обезьянка, не начинай, только полегчало. — Убирает смартфон на столик, снова ложась на диван. — Ты же видел, даже разогнуться не могла..

— Никита скоро? — Да, уже заехал в город. — Вот и хорошо.

Закрыла глаза, положив ладони на живот. Рыжие локоны стекли по подушке.

— Спасибо, что приехал. Извини, если отвлекла.

Чтобы примадонна извинилась — не, такого я даже не помню.

— Всё хорошо, Лесь. Ты всё правильно сделала.

Со стороны прихожей раздался звук клацанья двери, Санса устремилась на встречу хозяину, а тот буквально через мгновение залетел в комнату, кивнул мне и тут же упал к дивану, поцеловав в лоб свою бестию.

— Скорую встретил внизу, всё рассказали. Перепугалась?

Леся кивнула, притягивая его к себе. Так… пора домой. Где там мое сокровище? Надо ей написать, что все в порядке. А то поди заволновалась. О, похоже смартфон оставил где-то…Дрожь прошибает пальцы, взгляд снова попытался сконцентрироваться на экране. Лишь одно сообщение с одной единственной фотографией 37 минут назад, которое я почти отправил в мусорку… но… это наша салфетница. И обои позади эти чёртовы из Катиной квартиры.

«Убирайся оттуда» — Строчат пальцы сами по себе. А следом «Если ты что-то ей сделаешь..» тогда что? Колонией припугнуть? Или чем?

Как на зло по дороге собираю все возможные пробки. Впервые в жизни молюсь всем богам, стараясь глушить в себе норадреналин, с новой силой растекающийся по венам, рождающий страх. Дикий страх, что эта чокнутая что-то ей сделает. Лишит меня всего.

Набираю Катю раз за разом, но телефон так и не отвечает. Стараюсь не накручивать себя, только руки нервно колотят руль, стоит хоть ненадолго встать за кем-то.

— Да твою мать, как так-то. Блин, пожалуйста, не трогай её.

Бросаю машину на аварийке, долетаю до калитки, не слушающимися пальцами ввожу долбанный пароль. Вспоминаю про ключи только у домофона, мигом нажимая на цифры нашей квартиры.

Гудок… за гудком… Вдруг обрывается, разнося по улице звук открывания двери. Сметаю пролет за пролётом, накручивая себя все больше и больше.

Кто нажал на кнопку!? Кто сейчас взял трубку? Только бы она. Только бы она, пожалуйста, Господи, помоги.

Дёргаю за ручку, влетая внутрь. Замечаю под ногами чужие балетки и чуть ли не ору, в последний миг замкнув губы. Страх перетекает в лютую злость, ярость, ненависть, застилающую глаза. Иду на шум чужого голоса, но вдруг замираю, услышав своё. Спокойное… родное.

Вхожу на кухню, хватая с холодильника первую попавшуюся тряпку, накручиваю ту на кисть, направляясь к поехавшей. Слух наконец проясняется.

— Равиль… — Катя. — Подожди, стой.

Ненормальная меняется в лице, верно считав все царившее мысли в моей голове. Вжимается в стену, пока кулак сжимается сам по себе.

— Убирайся отсюда, даю последний шанс. — Иссушенное горло выдало только сухой низкий рык. — Но я люблю тебя. — Эта дура тут же тянется в мою сторону, перестав бояться.

Осматриваю Катю, что взглядом просит успокоиться. Да с чего бы?

— Убирайся. — Но я.. — Девочка беременна. — Заканчивает Катя, одарив нас совершенно непонятным взглядом. — Явно не от меня.

Эта вмешивается. — Но, пожалуйста… что ты в ней нашел, а?

Делаю последний шаг, выкидываю кулак прямиком в столешницу, смягчая удар тряпкой. Заноза вздрагивает от глухого звука, начиная белеть. Выдыхаю..

— Ты выдумала себе образ идеального героя, но это, твою мать, не я. Не порти мне жизнь, слышишь? Найди себе кого-то другого, Юль. — Нет, нет, нет, ты… два года ты… ты… ты мне позволял. — По щекам вдруг полились слезы, губы задрожали, а взгляд так и не оторвался от неубранной со стола руки. — Убирайся, слышишь? Просто забудь. Поступи куда-нибудь, найди себе новую цель, слышишь? Убирайся.

Слезы не трогают, только Катя зачем-то протянула салфетки. Поймал её руку, пока она норовила исчезнуть. Не понимаю, что сейчас в её голове. Не понимаю..

Она смотрит открыто, едва улыбаясь в ответ, заставляя облегчённо выдохнуть и забыть, что позади нас ревёт и прощается с первой одержимостью глупая девочка семнадцати лет.

— Кать, Господи.. — Помолчи. — Обрывает солнце, шагнув ко мне. — Всё в порядке.

Ничего не в порядке… совершенно ничего. Юля растворилась, еле ступая по коридору. Это безумие, кажется, подходит к концу. Даже вспоминаю про забытую машину на аварийке под нашими окнами, в багажнике которой так и лежит символ совместной жизни.

— Как Леся? — Выдыхает в мое плечо. — Просто нерв защемило. — Теряюсь в запахе, что давно стал любимым. — Все хорошо. Кать, это.. — Я сразу поняла… ты бы не стал. — Зачем ты её пустила? — Это случайность. — Не доверяй каждому встречному, прошу тебя. — Слова теряются вместе со мной. — Слишком длинный день, да?

Киваю, не понимая, зачем шаг за шагом Катя тянет в комнату, по пути погасив свет на кухне. Квартира погружается в темноту, лишь уличные фонари едва проникают сквозь тюль.

— Кать, ты.. — Просто помолчи, пожалуйста. Помолчи. Или ты себе уже что-то нафантазировал?

Она бьёт моими тузами, играя моей колодой. Заставляет сесть на матрас, лёгким касанием пальцев пригвоздив мое тело ниц. Мне хочется сказать хоть что-то, но каждый раз, словно чувствуя это, её пальчик касается моих губ, а следом доносится лишь «Пожалуйста, помолчи».

— Твою мать, Катя. — Вырывается, когда вслед за поднимающейся футболкой меня касаются её поцелуи. Лёгкие, едва ощутимые, но совершенно сбивающие с толку. — Равиль, заткнись, ладно? — Пожалуйста… — Передразниваю, впервые в жизни боясь спугнуть чёртово наваждение.

Потому что так не бывает. Невозможно так ломаться от каждого поцелуя, гася в себе желание перехватить инициативу, просто ожидая, что будет дальше.

— Кать.. — Равиль, не надо ничего говорить. Просто помолчи.

Кажется, ты мое солнце.

***
Я повторяю свадебную речь, теряясь в словах. Надо было писать что-то короче, но в принципе сам виноват. Жду её появления, прекрасно зная, что пришел на полчаса раньше. Ладно, как там?

"Наш мир на самом деле бесцветен. И все краски, которые мы ощущаем — лишь плод нашего сознания и восприятия с игрой чистого света. Никто не даст гарантию, что арбуз именно зелёный, для кого-то он может быть синим или серым, и это по идее тоже правильно, но люди называют это болезнью, забывая, что правда относительна, привыкнув чувствовать радости своего полного колорита.

Никто из них не задумывается, каково это — видеть иначе, тонуть в сером оттенке, словно в постоянной мгле, серости, обречённости, пытаясь двигаться дальше, но лишь глубже утопая в трясине.

Помнишь, ты кинула мне как-то, что я щенок, вьющийся за каждой юбкой? Ты права, так и было. Только, Кать, собаки воспринимают темноту и серые оттенки лучше людей.

Вот и я такой же.

Ты зажглась жёлтеньким огоньком в этой серости моей жизни. Я ждал, когда ты наконец-то погаснешь. Ждал, но этого почему-то не происходило. Знаешь, я был поражен… тому, на сколько ты привлекаешь меня, словно притягиваешь по орбите, не давая выгореть и даже охладеть. Ты зажглась жёлтеньким огоньком… и я несразу понял, что это Солнце.

Только, милая, не сгорай. Живи дольше и будь со мной счастлива. Я хочу видеть твою улыбку, виляя хвостом от радости.

Чтобы всю мою жизнь и чуточку больше мы были счастливы.

Только, милая, свети мне и сгори через миллиарды лет. Не иначе.

Знаешь, я не мог понять, что такое эта «любовь», только благодаря тебе я осознал.

Любовь — это то самое, когда я впервые почувствовал себя в правильном месте в правильное время с правильным человеком.

Ты мой правильный человек, мой дом, мой свет, моё сокровище и моя принцесса.

Я люблю тебя, Кать. Как никого и никогда больше. Люблю."

— Ох, Равиль, — Любимый трепет арфы разворачивает к себе. — лучше бы ты просто молчал.

— Ножки подгибаются, да?

— Не иначе.

Моя милая в свадебном платье наконец-то скажет мне "Да".


Оглавление

  • Три, два, один…
  • Ноль
  • Первый вдох. Небольшой и неровный
  • Второй вдох. Загазован
  • Третий вдох. Первой иголочкой
  • Четвертый вдох. Холодной дрожью
  • Пятый вдох. Хмельной
  • Шестой вдох. Поминутно, построчно
  • Седьмой вдох. Ночной тишиной
  • Восьмой вдох. Со шквалистым ветром
  • Девятый вдох. Противоречивый
  • Десятый вдох. Поверхностный
  • Одиннадцатый вдох. Поглубже
  • Двенадцатый вдох. Осторожнее
  • Тринадцатый вдох. Долгожданный
  • Четырнадцатый вдох. Небольшой и неровный
  • Пятнадцатый вдох. Второй иголочкой
  • Шестнадцатый вдох. Налегке
  • Семнадцатый вдох. Мурашками
  • Восемнадцатый вдох. Не хмельной
  • Девятнадцатый вдох. Несостоявшийся
  • Двадцатый вдох. Осознанный
  • Двадцать первый вдох. Неровный
  • Двадцать второй вдох. Колоритный