Overlord. Том 3. Кровавая валькирия [Куганэ Маруяма] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Куганэ Маруяма Overlord. Том 3. Кровавая валькирия



Глава 1. Стая хищников


1

— И это вы называете едой?! — раздался пронзительный, истеричный возглас, сопровождаемый жалобным звоном посуды.

Несколько посетителей ресторана обернулись на шум, остановив взгляд на светловолосой девушке. Она была так прекрасна, что перед её ликом меркло само слово «красота». Пожалуй, она могла потягаться и с Золотой Принцессой, первой красавицей королевства, хотя сейчас точёные черты её лица искажал гнев.

Несмотря на шум, который только что подняла эта девушка, свои крупные кудри она поправила весьма изящным, даже элегантным движением. Наверняка аристократка из далёких краёв, представительница какого-нибудь знатного рода. Девушка сверлила стол, ломящийся от яств, крайне недовольным взглядом.

В корзинке ещё исходил паром свежеиспечённый хлеб с хрустящей корочкой. От одного вида основного блюда у кого угодно потекли бы слюнки: сочный ростбиф средней прожарки был окружён гарниром из сладкой кукурузы и картофельного пюре со сливочным маслом. От салата из свежайших овощей, щедро заправленного соусом, тянулся тонкий цитрусовый аромат.

В ресторане «Сияющего золотого павильона», лучшего трактира Э-Рантеля, в ход шли лишь самые свежие, защищённые «Презервейшн»[1] ингредиенты. И на работу сюда, конечно, принимали только лучших из лучших. И теперь на эти блюда, приготовленные из самых дорогих продуктов руками самых умелых поваров королевства, на яства, доступные лишь членам королевской фамилии, аристократам и богатым торговцам, на эти настоящие произведения искусства, презрительно морщила носик девушка.

У всех, кто слышал её возглас, возник резонный вопрос: чем же она обычно питается, чтобы так говорить?

— Совсем невкусно!

Новое заявление, совершенно не соответствующее действительности, заставило всех на секунду ошеломлённо замереть. И только старик-дворецкий, стоявший, подобно тени, у неё за спиной, сохранял полную невозмутимость. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, даже когда его подопечная обернулась и капризно заявила:

— Подготовь всё к отъезду. Я не желаю больше ни секунды оставаться в этом городе.

— Но, госпожа, уже смеркается…

— Молчать! Я сказала, мы уезжаем — значит, мы уезжаем! Или я непонятно выразилась?!

И только эта детская вспыльчивость наконец нарушила его неподвижную невозмутимость. Дворецкий покорно склонил голову:

— Слушаюсь, госпожа. Я немедленно подготовлю всё к отъезду.

Девушка недовольно фыркнула:

— А раз понял, то будь порасторопнее, Себас.

Со звоном швырнув вилку в тарелку, разъярённая девушка вскочила и вылетела прочь.

Буря миновала. Судя по всему, возвращаться скандалистка не собиралась, и в зале ресторана восстановился мир и покой. Гости вернулись к прерванной трапезе и возобновили разговоры, когда вдруг прозвучал спокойный, полный достоинства голос:

— Прошу прощения за шум, господа, — произнёс дворецкий, аккуратно придвигая к столу едва не опрокинувшийся стул своей хозяйки. Он склонил голову перед остальными гостями, и те, смягчившись, одарили его благосклонными ответными взглядами. В некоторых даже читалось сочувствие.

— Господин управляющий.

— Да?

К нему бесшумно подошёл мужчина, всё это время державшийся в стороне.

— Приношу извинения за доставленные неудобства, — проговорил Себас. — И пусть это и не покроет мою вину за испорченный вечер, я с радостью оплачу всем присутствующим счёт.

Услышав такое, управляющий просиял. В этом высококлассном заведении поразительными были не только блюда, но и цены, и подобная оплата окажется более чем достаточной компенсацией за временные неудобства.

Быстро взяв себя в руки, управляющий благодарно поклонился дворецкому. И то, насколько привычным и непринуждённым выглядело их общение по малоприятному, казалось бы, поводу, говорило о том, что это был лишь один из казусов, возникших с момента прибытия в «Золотой павильон» скандальной госпожи с её свитой.

Себас кинул взгляд в дальний угол зала, где жадно поглощал еду тощий мужчина, и направился к нему. Заметив это, тот неуклюже вскочил и бросился ему навстречу, дожёвывая на ходу.

Среди остальных гостей он выглядел белой вороной. В нём не чувствовалось ни дворянской породы, ни солидности, и дело было вовсе не в наряде — одет он был ничуть не хуже других гостей. Вот только смотрелось это так, будто в приличные одежды вырядился шут — смешно, да и только.

— Господин Себас!..

— Что такое, Зак?

— Я понимаю, что я просто наёмный кучер, и мне не стоило бы даже заикаться об этом, но… Не могли бы вы отложить отъезд? — В голосе того, кого назвали Заком, отчётливо звучали заискивающие нотки. Сидящие вокруг гости нахмурились. Зак так и расстилался перед дворецким — того и гляди, начнёт угодливо потирать лапки, словно муха.

А вот Себас даже бровью не повёл, снисходительно и терпеливо глядя на кучера.

— Боитесь не справиться с каретой ночью?

— И это тоже, господин, но… Но у меня… Мне сначала нужно кое-что сделать.

Зак снова поскрёб в затылке. И хотя волосы у него были чистые, так и казалось, что из них вот-вот посыплется перхоть. Окружающие кидали на него недовольные взгляды, но он, то ли не замечая, то ли не желая замечать, лишь чесался усерднее.

— Не думаю, что госпожа выслушает мою просьбу… А если и выслушает, то в силу своего характера ни за что не изменит решения, — отрезал Себас. — Боюсь, это невозможно.

— Но ведь…

Глаза у Зака воровато забегали, он явно изо всех сил пытался выдумать новый повод задержаться.

— Но, конечно, мы отправимся не сию минуту, — смилостивился над ним Себас. — Понадобится погрузить вещи госпожи обратно в карету. А вы пока можете завершить свои дела. Полагаю, этого времени будет достаточно?

Зак, явно собиравшийся возразить, тут же запнулся, а в его глазах загорелся нехороший огонёк. Себас сделал вид, что не заметил этого. Ведь всё шло по его плану.

— И когда же мы выезжаем?

— Примерно через два часа. Может быть, через три, но не позже — иначе дороги будет совсем не разглядеть. Да, три часа — это предел.

И снова этот хищный блеск. И снова Себас его проигнорировал. А Зак, нервно облизнув губы, выдавил:

— Ну, если так… Если так, то всё в порядке.

— Замечательно. В таком случае прошу, принимайтесь за дело.


Глядя в спину удаляющемуся Заку, Себас невольно помахал рукой, словно разгоняя неприятный запах. Он пытался отделаться от грязного, липкого чувства, никогда не покидавшего его в обществе Зака.

Дворецкий подавил вздох, не выказав ни тени своих эмоций. Он не любил подлецов. Демиург или Шалтир с радостью поразвлеклись бы с такими, как с игрушками, а Себасу было противно даже находиться рядом с подобными созданиями, не то что трогать их.

Обитатели Великой подземной гробницы Назарик рассматривали всех чужаков как существ низшего порядка, а уж людей и полулюдей — и подавно. В новом мире оказалось, что те, за редким исключением, были чрезвычайно слабы, и раздавить или придушить с десяток таких существ вовсе не выглядело грехом. Но создатель Себаса сказал однажды: «Не может называть себя сильным тот, кто отказал в помощи слабому». Себас никогда не изменял этому принципу, однако, проведя некоторое время с Заком, осознал: остальные обитатели Гробницы не так уж неправы.

«Люди… удивительные создания», — иронично хмыкнул он, поглаживая аккуратную бороду и размышляя. Пока что всё шло гладко, однако осторожность не помешает.

На краю поля зрения вдруг показался человек, явно направлявшийся к Себасу.

— Тяжело вам приходится, — протянул он сочувственно. — Теперь ещё и выезжать в такой час…

Подошедшему мужчине было чуть за сорок. Усы его содержались в порядке, ухоженные и аккуратно подбритые, но в чёрной шевелюре уже поблёскивали вкрапления седины, которую уже не скрыть простым причёсыванием. Тугой выпирающий живот говорил не только о приближающейся старости, но и о сытой жизни. Во всём его облике сквозила солидность, если не сказать роскошь.

— Вы господин Болдо? — Себас слегка склонил голову, однако тот жестом остановил его:

— Право, в церемониях нет нужды.

Этот человек по имени Болдо Лоффрей был торговцем, поставлявшим в Э-Рантель изрядную долю завозимой сюда провизии. А так как крепость в военное время являлась одной из важных стратегических точек, владение такой крупной частью рынка делало Болдо довольно влиятельным человеком. Ведь на войско из нескольких десятков тысяч человек требовался огромный запас провианта, транспортировка которого на спинах воинов не только затрудняла марши, но и мешала им быстро вступать в бой. Именно поэтому королевские войска придерживались следующего порядка: неся с собой минимальное количество провианта, они доходили до крепости и пополняли запасы уже здесь. Получалось, что это был непростой город, и торговцы продовольствием и амуницией имели в нём немалый авторитет.

Сложно было поверить, что один из самых влиятельных людей во всем Э-Рантеле заговорил с Себасом лишь потому, что как раз обедал в этом ресторане. Очевидно, на то имелась иная причина.

Но и это прекрасно вписывалось в план.

— Нехороший это человек, Себас, — покачал головой Болдо.

— В самом деле? — сдержанно ответил дворецкий, на губах которого появилась лёгкая усмешка. Они оба прекрасно понимали, о ком шла речь.

— Ему нельзя доверять. Зачем вы вообще его наняли, никак не могу уразуметь?..

Хороший вопрос. Себас перебирал в уме варианты ответа в поисках самого подходящего.

Он не мог рассказать Болдо правду. Но соврать, что он попросту не озаботился проверить репутацию Зака, значило бы сильно упасть в глазах торговца, а этого Себасу совсем не хотелось. Хотя сейчас они планировали уехать из города, но уважение Болдо, как и его услуги, вполне могло пригодиться позже.

— Вероятно, вы правы. Но он так себя нахваливал. Даже если характером и не вышел, госпоже весьма импонирует его энтузиазм, — Себас осторожно и ненавязчиво перевёл стрелки на взбалмошную и истеричную «госпожу».

Болдо вымученно улыбнулся. Должно быть, он был о ней более высокого мнения, и Себас ощутил укол вины. Пусть это было необходимо для дела, пусть у них просто не имелось другого выбора… но это он заставил её играть столь дурацкую роль.

— Вы уж простите, что лезу не в своё дело… Но, по-моему, лучше вам вразумить юную госпожу, пока не поздно.

— Возможно. Однако я стольким обязан её отцу… Неповиновение было бы недостойной платой за всё, что он для меня сделал.

— Что ж, ваша преданность похвальна… — растерянно пробормотал Болдо и добавил: — Помните, я вполне мог бы предоставить парочку своих верных людей.

— Благодарю, однако ваше беспокойство излишне, — вежливо, но решительно отказался Себас.

Тогда Болдо зашёл с другой стороны:

— Разве? Ведь вам и правда не помешал бы скромный эскорт. До столицы всё же путь неблизкий. А с дорогами тут дела гораздо хуже, чем в империи, кто только по ним не рыщет. Так не лучше ли заручиться поддержкой наёмников, которым можно довериться хотя бы отчасти?

За безопасность тракта отвечали феодалы, по чьим владениям он проходил, и за свои услуги они взимали плату со всех путников — так называемый дорожный налог. По идее, это было законное и справедливое вознаграждение. Однако на деле своими обязанностями феодалы пренебрегали, взимая плату даже тогда, когда их стражники ровным счётом ничего не делали. Поэтому многие путники становились жертвами разбойников и примкнувших к ним наёмников, несмотря на формально организованную «охрану».

Золотая Принцесса попыталась решить эту проблему, основав королевский отряд для патрулирования тракта, но он был столь малочислен, что никакого эффекта это не возымело. Провалу затеи способствовали и феодалы, напуганные посягательством на свои дорожные поборы. В итоге охрана тракта так и осталась в руках местных правителей.

Именно поэтому все искатели приключений и торговцы, ступающие на тракт, полагались лишь на себя или на самолично нанятый эскорт. Болдо не был исключением, поэтому он наверняка знал, где найти опытных и доверенных людей. Однако, несмотря на это, Себас не мог принять его предложения.

— Кто знает, кто знает. Но в любом случае госпожа не слишком любит многолюдную свиту и предпочитает путешествовать в одиночестве. И я намерен следовать её пожеланиям, насколько это возможно.

— Даже так?.. — Болдо скривился, как взрослый, столкнувшийся с нелепыми детскими капризами.

— Прошу прощения. Я знаю, что вы лишь желали помочь.

— Право, не стоит. Честно говоря, мне просто хотелось вам услужить — но нет так нет. По крайней мере, мне удалось завязать знакомство. — Болдо обезоруживающе улыбнулся и развёл руками.

Госпожа — дочь зажиточного торговца из империи Бахарут, а Себас — сопровождающий её дворецкий. Именно с такой легендой они прибыли на этот постоялый двор, стараясь поддерживать образ богачей своей расточительностью и капризами. И, разумеется, «услужить» Болдо хотел вовсе не им, а несуществующему отцу госпожи, тому самому богатому торговцу.

Себас улыбнулся собеседнику. Рыбка клюнула на вкусную наживку.

— Я обязательно расскажу отцу госпожи о вашей доброте, господин Болдо.

В глазах Болдо сверкнул тусклый огонёк — и погас уже через мгновение. Словно мигнула на небосводе звёздочка, которую обычный человек и не заметил бы. Но Себасу этого было вполне достаточно, чтобы всё понять.

— А сейчас прошу меня простить, но я больше не могу заставлять госпожу ждать, — добавил дворецкий, едва Болдо открыл рот для ответа.

Торговец, чьи мотивы оказалось так несложно раскрыть, лишь внимательно взглянул Себасу в лицо и вздохнул:

— О-хо-хо… Ну что же, раз так, то желаю вам счастливой дороги. Будете ещё в этом городе — заходите повидаться. Я устрою вам хороший приём.

— Благодарю, мы непременно воспользуемся вашим приглашением.

— Буду ждать с нетерпением.

Глядя на удаляющегося Болдо, Себас задумчиво пробормотал:

— Какие же они все разные…

Как ни странно, торговцем двигала отнюдь не только жажда наживы. Себас чуял в нём искреннее беспокойство за судьбу юной девушки и её старика-дворецкого. Именно из-за таких людей, от всего сердца желающих помочь тем, кто слабее их, Себас не мог проникнуться отвращением ко всему человечеству.

На его губах возникла искренняя, неподдельная улыбка.


Склонив голову и постучав, Себас произнёс:

— Госпожа, можно войти?

Когда он закрыл за собой дверь, в комнате уже ждала склонившаяся в виноватом поклоне девушка. Едва Себас вошёл, она тихо проговорила:

— Простите меня за всё, господин Себас…

Если бы эту сцену увидели те, кто стал свидетелем скандала в ресторане, у них бы, верно, глаза на лоб полезли. Ведь именно эта девушка, ныне кротко склонившая перед дворецким голову, и была той самой истеричной «юной госпожой».

На её лице не читалось и тени раздражения, лишь отстранённое спокойствие, и к дворецкому она обращалась очень почтительно. И лицо, и одежда остались прежними, но внутри этой оболочки словно появился другой человек. Хотя нет, кое-что всё же изменилось: один глаз, левый, если быть точным, теперь был прикрыт.

— Не нужно извиняться. Вы же просто выполняли свою работу.

Себас осмотрел номер, просторный и роскошно обставленный. Для него здесь не нашлось ничего такого уж удивительного, но лишь потому, что ему было с чем сравнивать — например, с обстановкой девятого этажа Великой подземной гробницы Назарик.

Прямо перед ним, в углу комнаты, громоздился многочисленный багаж, уже готовый к погрузке. Кто-то потрудился, не дожидаясь Себаса.

— Я же сказал, что сам всё сделаю.

— Не говорите так! Как я могу просто смотреть, когда вы… — покачала головой Солюшн Эпсилон, одна из боевых служанок.

— Но ведь это я сейчас дворецкий. Прислуга, — морщины на лице Себаса на мгновение разгладились, и на нём проступили неуловимо ребяческие черты. Он добродушно усмехнулся, и Солюшн постаралась изобразить такую же улыбку в ответ. Получилось довольно неловко.

— Да, точно. Господин Себас — мой дворецкий… Но ведь в то же время вы и мой господин.

— Тоже верно. В таком случае я отдам вам приказ как моей подчинённой. Ваша работа на данный момент завершена. Всё остальное сделаю я, а вы, пожалуйста, наберитесь сил перед отъездом.

— Слушаюсь. Я сообщу госпоже Шалтир, что мы скоро отправляемся. Должно быть, она уже заждалась в карете.

Выбрав из кучи багажа самый объёмистый сундук и подняв его безо всякого труда, Себас вдруг спросил, словно лишь сейчас вспомнив:

— Он ведь действует ровно так, как мы предполагали?

— Да. Именно так. — Солюшн накрыла неплотно закрытый глаз ладонью.

— Значит, всё складывается удачно? И где же он сейчас?

— Разговаривает с каким-то оборванцем. Желаете узнать, о чём они говорят?

— В этом нет необходимости. Сейчас я отнесу вещи, а вы пока слушайте, потом перескажете мне всё в общих чертах.

— Так точно.

Лицо Солюшн внезапно исказилось. Уголки глаз опустились, а уголки рта, наоборот, поползли вверх, будто в злой пародии на улыбку. Это была совершенно неестественная для человека гримаса, словно лицо в один момент размягчилось и одрябло, потеряв форму. Теперь оно выглядело так, словно комок глины с нарисованной на нём рожицей вдруг сплющили.

— Кстати, господин, простите, что отвлекаю вас этим, но…

— Что такое, Солюшн?

— Можно я позабочусь об этом человеке, когда всё закончится?

— Да. Если госпожа Шалтир разрешит, можете делать с ним, что захотите, — кивнул Себас.

Солюшн расстроенно подняла брови, и Себас поспешно добавил, стремясь её утешить:

— Я уверен, она разрешит. Думаю, это не проблема, если вам нужен всего один.

— Правда? Тогда прошу, донесите моё желание до госпожи Шалтир! Если это возможно, я бы очень хотела получить того человека.

Лицо Солюшн озарила счастливая улыбка. Любой бы невольно залюбовался ею сейчас, но Себасу стало даже немного жаль человека, вызвавшего у этой девушки такую бурю восторга.

— Так что же он сказал?

— Что он ждёт не дождётся, когда сможет насладиться мной. Возможно, это и мой шанс насладиться им?

Солюшн заулыбалась ещё счастливее, ожидая развития событий с совершенно детской невинностью и нетерпением.

2

Его жизнь пошла коту под хвост. Так думал Зак, торопливо шагая по дороге.

Всё сложилось хуже некуда. Жизнь крестьян на задворках королевства вообще нельзя назвать счастливой. Возделываешь землю, трудишься от рассвета до заката, пока семь потов не сойдёт, а потом ещё и приходится часть урожая отдавать феодалу ни за что. Когда отдаёшь шестьдесят долей из ста — жить ещё можно. Оставшихся сорока долей хватит, чтобы худо-бедно прокормиться. Совсем беда тогда, когда забирают восемьдесят долей. Тут и на сорока-то едва-едва ноги не протягиваешь, что уж говорить о двадцати.

То как раз был год, когда им оставили только двадцать долей. Измотанный Зак вернулся с поля — и нигде не нашёл своей младшей сестрёнки. Она пропала. Он и сам был тогда ещё маленьким и не понял толком, что случилось. Его обожаемая сестрёнка просто исчезла, а родители её даже не искали. Теперь-то он знал почему. Её продали. Сейчас, под начальством Золотой Принцессы, это стало пережитком прошлого, но в тогдашнем королевстве такое случалось на каждом шагу.

Именно поэтому Зак то и дело вглядывался в лица проституток на улицах и в борделях. Разумеется, он не надеялся найти её — если бы и встретил вдруг, то просто не нашёл бы что ей сказать. Он просто и сам не осознавал, что именно ищет и зачем так цепляется за память о той, чьего лица никогда больше не увидит…

Помимо поборов феодалов, ещё одним тяжёлым бременем на плечи крестьян ложилась воинская повинность. Королевство Рэ-Эстизе и империя Бахарут регулярно объявляли друг другу войну, и всех здоровых парней из деревень отправляли на поля сражений. Потеря молодого и сильного работника даже на месяц неизбежно сказывалась на жизнеспособности всей деревни, но были и те, кто считал за честь и радость вырваться из своего родного захолустья.

К тому же семьям и впрямь было в облегчение то, что оставалось кормить меньше ртов. А новобранцам подчас в армии впервые удавалось наесться досыта. Но на этом прелести воинской службы заканчивались. Даже сражаясь не на жизнь, а на смерть, они не могли ждать никакой награды, если не удавалось как-то отличиться. Впрочем, многие отличившиеся тоже ничего не получали. В итоге почётными наградами отмечали лишь самых везучих. А по возвращении в деревню оказывалось, что из-за недостатка рабочих рук урожай в этом году толком не собрали, и неизвестно, как жить на него ещё целый год.

Зака призывали дважды. Но поворотным оказался третий раз.

Война, как обычно, закончилась после короткой стычки, а Заку снова посчастливилось уцелеть. Он направлялся домой, в деревню, когда вдруг встал колом прямо посреди дороги. И в тот момент, когда он опустил взгляд на свою руку и зажатое в ней оружие, на него снизошло озарение.

Ведь можно не возвращаться в деревню, а отправиться искать лучшей жизни.

Правда, путей перед холостым крестьянином открывалось немного: он только и умел, что маршировать. У него не было какой-то выдающейся силы, а уж иных талантов и подавно. Да и знаний негусто, только о крестьянском деле: когда вспахивать поле, какие культуры и когда сажать.

Оставалось уйти в разбойники — прямо так, с казённым оружием наперевес. Заку даже в голову не пришло подумать о родителях, и о том, каково им будет, если он просто сбежит. Они ведь продали сестрёнку — пусть даже для того, чтобы выжить, а не богатства ради, — поэтому никакой любви Зак к ним не питал.

Удариться в бега в одиночку, ничего не зная толком о землях, в которых оказался, было опасным делом, но Заку повезло встретить сообщников — банду наёмников. Конечно, одиночка-крестьянин безо всяких навыков не был особенно полезен. Однако война сильно подкосила их отряд, и им хотелось побыстрее восстановить численность.

Так Зак и стал одним из наёмников. Пусть они были и не совсем настоящими. Хотя во время войны они с радостью служили за деньги, но стоило наступить мирному времени — и они переключались на разбой и грабёж. Пожалуй, можно и не вдаваться в подробности насчёт его дальнейшей жизни.

Гораздо лучше иметь, чем не иметь. Гораздо лучше нападать, чем ждать, пока нападут на тебя. И пусть лучше страдают другие, чем ты сам. Зак хорошо это усвоил. Он никогда не думал, что поступил неправильно. Никогда не сожалел о своём решении. Наоборот, укреплялся в нём всякий раз, когда слышал горестные вопли жертв.


Теперь Зак бежал по нищим кварталам. Солнце уже закатилось за горизонт, окрасив мир багровыми закатными тенями, а он всё отчаянно спешил. От гостиницы было уже довольно далеко, и он задыхался, а со лба градом катился пот. Усталые мышцы просили об отдыхе, дыхание предательски сбивалось, но время поджимало, а потому Заку не оставалось ничего, кроме как подгонять себя и продолжать бежать. Он резко свернул за угол, и тут…

— Осторожнее! — ворчливо воскликнул кто-то, и выросший из ниоткуда силуэт в последний миг увернулся от столкновения.

Громко звякнул металл. От удивления Зак затормозил, вперившись в незнакомца взглядом.

Незнакомец оказался незнакомкой. Перед ним стояла красивая девушка, облачённая в чёрную мантию. Благодаря ей девушка практически сливалась с тенями переулка — выдавали только ярко-сиреневые, будто светящиеся глаза, которые сейчас пытливо изучали Зака. А тот уже так вымотался, что накинулся на неё, словно с цепи сорвался.

— Это ты осторожнее! Проклятье, так и с ног можно сбить! Смотри, куда прёшь! — зло выкрикнул он.

Но девушка даже не вздрогнула от его гневной тирады, а лишь холодно рассмеялась.

У Зака по спине пробежали мурашки, и он невольно попятился. Ему не хватило смелости даже выхватить спрятанный за пазухой нож. Он смотрел на неё как кролик на удава, не в силах пошевелиться. Должно быть, тот звук, когда она отпрянула, — не что иное, как звон доспехов. Дева в воинской одежде — получается, авантюристка?..

«Ой, не с той я связался, не на ту напал…» — навязчиво крутилось в голове, и Зак отступил ещё на пару шагов. Он прекрасно понимал, в какую нехорошую ситуацию угодил.

Нельзя недооценивать её только потому, что женщины слабее мужчин. Зак слышал о сильных командах авантюристов, состоящих исключительно из женщин, — о них как-то рассказывал самый могучий боец их банды. Что же до Зака, то среди тех, у кого в их шайке вообще был меч, он, без преувеличения, оставался самым бесполезным и хилым. Именно потому ему поручили эту работу, а не иную.

Пот, выступивший от бега, моментально сменился нервной испариной: Зак пожалел о своём поступке. И именно тогда, когда страх и отчаяние Зака стало невозможно не заметить, угрожающее выражение на лице девушки вдруг сменилось усмешкой.

— Ммм, ладно. Считай, тебе повезло. Нет у меня времени с тобой связываться. Но если ещё хоть раз здесь увижу — будь готов ответить за всё, — весело заявила она, обошла его и вновь направилась по своим делам.

Зак, не сдержав любопытства, поглядел ей вслед. Она уверенно шагала в сторону заброшенных трущоб. И что подобная красотка позабыла в этот час в таком месте? Там ведь никто и не жил. И хотя ответа на вопрос не нашлось, сейчас у Зака были дела поважнее. Прогнав все лишние мысли, он вновь припустил бегом.

Вскоре он добрался до другой части трущоб, повернув в закоулок между полуразрушенными, грязными хибарами. Закат угасал, и на смену ему на землю наползала тьма. Зак подозрительно озирался, выглядывая в тенях других непрошеных гостей. На самом деле он и так всю дорогу следил, чтобы никто не сел ему на хвост, но нужно было удостовериться напоследок.

Никого. Отдышавшись, Зак удовлетворённо кивнул и постучал в дверь трижды. Выждал пять секунд — и постучал ещё четыре раза. Ответ последовал незамедлительно. Заскрипел пол под чьими-то шагами, и дощечку, закрывавшую окошко в двери, отодвинули в сторону. На Зака глянули два внимательных глаза. Выглянувший мужчина окинул его взглядом с ног до головы:

— А, это ты. Погоди-ка.

Дощечка вернулась на место, не дав Заку даже ответить, а потом в скважине звучно повернулся ключ, и дверь отворилась.

— Заходи.

Изнутри повеяло тухлятиной. После «Золотого павильона» это было всё равно что попасть в другой мир. От всей души надеясь, что быстро привыкнет к запаху, Зак скользнул вглубь дома.

Едва закрылась дверь, тесная лачуга погрузилась во мрак. На обеденном столе неверно мерцала одинокая свеча, но и ей не под силу было разогнать свинцовые тени. Потрёпанный громила, который выглядел ровно так, как положено человеку, посвятившему жизнь насилию и разбою, пододвинул к себе стул и сел. Ножки жалобно скрипнули под его весом. Мужчина был широк в плечах, а на лице и руках, не скрытых одеждой, повсюду виднелись шрамы от меча.

— Ну что там у тебя, Зак? Что-то случилось?

— Всё поменялось… Наша цель собирается в дорогу.

— Что?! Прямо сейчас?

Зак молча кивнул. Громила что-то забормотал себе под нос, в глубокой задумчивости приглаживая взъерошенные волосы, а потом угрожающе нахмурился, взглянув на Зака, который не убедил выбранных в жертву путешественников остаться до утра.

— Чёрт подери! И ты ничего сделать не можешь?

— Да где же? Она сама велела!..

Зак уже рассказывал раньше о нраве юной госпожи, поэтому мужчина уныло опустил голову, потирая виски.

— Да и старикан хорош. Мог бы втолковать ей, что ночью на дорогах опасно. Вот морока… Даже последним дуракам это известно! Эй, а что, если колесо у кареты поломать?

— Поздно, уже вещи обратно грузят. Что, если просто разобраться с ними всеми по-быстрому?

— Ну, и это можно, но… — Мужчина задумчиво уставился в пустоту. — Когда отправляются, говоришь?

— Через пару часов.

— Так скоро… Что же делать? Если связаться с остальными прямо сейчас… Времени маловато, но не каждый день подворачивается такой куш. — Он принялся считать время на пальцах. Зак молча наблюдал за ним, а потом взгляд как-то сам собой спустился на его собственную руку… — Тошнит меня от этих богачей…

А Заку вспомнилась красивая рука госпожи. Таких не бывает у работящих людей. Их руки заскорузлые от холодной воды, ладони все в мозолях от мотыги, а ногти поломаны. Руки госпожи мягкие, как шёлк, — других таких, наверное, не найдёшь и во всём королевстве.

Зак знал, что мир несправедлив, но…

Его зубы обнажились в кривой ухмылке.

— А поразвлечься с ней можно будет?

— После меня. Только за неё выкуп получать, так что губу не раскатывай. Попортишь ещё, — сально улыбнулся громила. Этот разговор, казалось, подстегнул его мысли в правильном направлении, и он поднялся. — Ладно. Я свяжусь с главарём.

— Понял!

— Вас будут ждать десять человек — там же, где обычно. Часа через четыре будь на месте. Если не успеешь, мы сами придём вот с этой стороны. Там всё просматривается, поэтому постарайся, чтобы они до последнего ничего не заподозрили.

3

Карета, запряжённая одной лошадью, стремительно удалялась от крепости.

Экипаж был большим, в нём вполне могло бы поместиться шесть человек, и ещё бы место осталось, а тянула его мощная, жилистая лошадь, справлявшаяся за четверых. В небе висела огромная луна, освещавшая округу лучше любого фонаря. Однако, что ни говори, а отправиться в дорогу в такой час — поразительно глупый и неосмотрительный поступок. Самым мудрым решением было бы остановиться прямо сейчас, зажечь огни, разбить лагерь и поставить часового дежурить до утра.

Над ночью человек не властен. Точнее, человек не властен ни над чем там, куда не попадает солнечный свет. Во мраке таятся страшные звери, нелюди и прочие чудовища. Вокруг множество созданий, которым тьма не помеха и которые с радостью нападут на человека, если выдастся шанс.

Однако же в полной опасностей ночи по тракту катилась карета, мирно покачиваясь. Вместе с ней покачивало и пассажиров, но совсем немного, и не столько благодаря подвеске, компенсирующей тряску, сколько благодаря тому, что тракт был хорошо вымощен.

Вымостить тракт предложила сама Золотая Принцесса, но на данный момент готовы были только отрезки пути, находящиеся под юрисдикцией короля и лорда Рейвена, представителя одной из шести главных аристократических семей королевства. Завершение строительства тормозилось из-за упрямства прочих феодалов: они были убеждены, что мощёный тракт облегчит продвижение войск империи вглубь королевства. К тому же содержать такую дорогу стало бы гораздо дороже. По плану принцессы Реннер все издержки предполагалось покрыть из средств торговцев, но феодалы, боясь потерять право на поборы с путников, отвергли и эту идею, и в итоге тракт так и остался недоделанным, словно полуобглоданная кость.

Этот отрезок пути, пролегающий вблизи крепости, принадлежал королю, и, естественно, его содержали в хорошем состоянии. Но не в идеальном. Карета то и дело громыхала на колдобинах, а её пассажиров слегка встряхивало. Словно сама дорога старалась прервать любой разговор на полуслове: стоило карете подпрыгнуть, как все замолкали.

В карете сидел Себас, рядом с которым расположилась Солюшн, напротив — Шалтир, а по бокам от неё — две вампирши-невесты, её служанки. Зак, естественно, правил каретой, сидя на ко́злах.

На сей раз повисшую тишину прервал Себас, проговорив:

— Я всегда хотел спросить…

— У меня-то? — подняла голову Шалтир. — И что же?

— Похоже, вы не очень ладите с госпожой Аурой. На это есть какая-то причина?

— Да не так уж и плохо мы ладим, — пробормотала Шалтир, скучающе разглядывая ноготок своего мизинца.

Тот был жемчужно-белым, почти два сантиметра в длину. В другой руке Шалтир держала пилочку, хотя ноготь и без того выглядел превосходно. Убедившись, что вмешательства не требуется, Шалтир небрежно кинула пилочку одной из сидевших рядом служанок. Теперь, когда обе руки у неё оказались свободны, она потянулась было потискать груди обеих своих вампирш, но, заметив выражение лиц спутников, смутилась и прекратила.

— Мне так не кажется, — заметил Себас, а Шалтир поморщилась, будто лизнула лимон.

— Я… ну… Ладно. Просто мой создатель, господин Перорончино, так решил — что мне положено быть с ней не в ладах. Вот я и поддеваю её изредка. Возможно, её создательница, госпожа Буку-буку Тягама, тоже решила, что Аура должна меня недолюбливать, — скучающим голосом поведала Шалтир и взмахнула рукой. Их с Себасом взгляды впервые пересеклись. — К тому же мой создатель, господин Перорончино, приходится её создательнице, госпоже Буку-буку Тягаме, младшим братом. Так что в некотором роде мы с ней двоюродные сёстры.

— Так они были брат и сестра?

— Я однажды сопровождала двух других высших существ, господина Люци★Фера и господина Нисики Энрая, в прогулке по своим уровням, и они как раз говорили об этом. — От таких воспоминаний глаза Шалтир наполнились тоской. Ведь и ей когда-то довелось служить столь великим персонам… О, старые добрые времена! — Они говорили, что госпожа Буку-буку Тягама — актриса озвучивания, и очень популярная. Она даже озвучивала эроге[2], — Шалтир и сама не понимала половину слов, но продолжала: — Получилось так, что, когда господин Перорончино купил одно произведение, которого давно дожидался, он даже не смог им как следует насладиться, потому что представлял лишь свою старшую сестру. Он тогда здорово расстроился…

Себас непонимающе наклонил голову:

— «Актриса озвучивания»?.. Видимо, это имеет отношение к чему-то, связанному с голосом. Наверное, речь идёт о песнопениях — что-то вроде менестреля, верно?

Услышав это, Шалтир захихикала:

— Вовсе нет!

— Нет? Так что же это тогда такое?

— Я слышала от самой госпожи Буку-буку Тягамы, что это значит вдыхать во что-либо жизнь с помощью голоса. Иными словами, создавать жизнь. Прямо как создали и нас с вами.

— О-о-о, вот как. Да уж, я был безнадёжно далёк от истины. Спасибо, что просветили меня, госпожа Шалтир.

Все, кого создали высшие существа, подобно Себасу, прямо в момент создания получили определённый набор знаний, однако не всегда могли воспользоваться ими, так как никогда не имели дела с вещами из реального мира, к которым эти знания относились. Именно поэтому подобные курьёзы происходили довольно часто.

Стыдясь своего невежества, Себас несколько раз повторил про себя новую информацию, а Шалтир лишь махнула рукой.

— Да ерунда. Кстати, Себас. Раз уж мы путешествуем вместе, можно и отбросить все эти формальности.

— Вы так считаете, госпожа Шалтир?

— «Госпожа»… Нас же всех создали высшие существа. И я выше по рангу только потому, что высшие так распределили наши должности. Но в остальном-то мы равны.

Это звучало разумно. И то, что Солюшн подчинялась Себасу, тоже было лишь следствием предписанных им ролей. Изначально же они с Себасом были равны по статусу.

— Я понял вас… Шалтир. С этого дня я буду вас называть так.

— Вот и чудненько. Кстати говоря, а у вас с Демиургом что за история?

Себас даже рот открыл от такого неожиданного вопроса. Он подозрительно прищурился, а Шалтир продолжила:

— Твой создатель был не из тех, кто мог ни с того ни с сего приказать относиться к кому-то таким образом. Тогда почему же ты так не любишь Демиурга?

— Почему… Я тоже не слишком понимаю. Как-то само собой так получилось: меня отталкивает что-то, имеющееся в нём. Да и его отношение ко мне, видимо, такое же.

— Хм… Мне правда не понять, я никогда такого не ощущала. Может быть, это чувства создателей, дремлющие в нас?

— Вполне возможно.

Шалтир внимательно глядела на согласно кивнувшего Себаса. Учитывая его должность, он вполне мог знать ответ на вопрос, так долго не дававший ей покоя… Рассудив так, Шалтир всё же спросила:

— А кто живёт на восьмом этаже? Про Виктима я знаю, а ещё?

Шалтир как-то слишком резко переменила тему. Себас приподнял бровь и сурово глянул на неё, пытаясь разгадать, к чему она клонит. Даже сидящая рядом Солюшн заинтересовалась, но Шалтир и Себас были слишком поглощены разговором, чтобы заметить, как она изменилась в лице.

— Однажды глупцы, противостоящие высшим существам, напали на гробницу и дошли до самого седьмого этажа. Но до девятого этажа, где пребывают высшие существа, они так и не добрались. Следовательно, их остановили на восьмом, верно? Я этого почти не помню, меня ведь сразили тогда, но раз они зашли так далеко, то явно были довольно сильны — значит, сильны должны быть и те, кто их остановил. Однако, похоже, никто не знает, кто бы это мог быть… Хотя нет, Альбедо наверняка в курсе, она же всем заправляет в гробнице. Было бы странно, если бы она не знала… — Не обращая внимания на молчание Себаса, Шалтир продолжала: — Не очень приятно осознавать, что есть некто сильнее меня, пусть даже и всего на волосок. Что же это за таинственное создание? Может, даже сам господин Айнз его сотворил?

Себастьяна создал Тач Ми, Демиурга — Ульберт Ален Одл, а Коцита — Воин Такэмикадзути. Но даже Шалтир не знала ни о ком, созданном Айнзом, то есть Момонгой, самым высшим из сорока одного высшего существа.

Поверить, что он никого не создал, было невозможно, поэтому Шалтир логично предположила, что таковое создание и находится на восьмом этаже, о котором она ничего толком не знала.

— Нет, не думаю, что это так, — возразил Себас. — Я только краем уха слышал, но вроде бы существо, созданное господином Айнзом, зовут Актёр Пандоры. Он так же силён, как стражи этажей или я, и охраняет самые глубины Сокровищницы.

— Что ещё за Актёр Пандоры?

Шалтир впервые слышала это имя. Это было и неудивительно, ведь ей, в отличие от Альбедо, не передавались данные обо всех обитателях Назарика. Хотя, если задуматься, вполне логично, что у Сокровищницы есть свой страж. Было бы очень странно, если бы Сокровищницу, в которую можно войти лишь с кольцом «Айнз Ул Гоун», никто не охранял. Особенно её глубины.

Ведь там хранились самые мощные магические предметы, собранные гильдией «Айнз Ул Гоун», — поговаривали даже, что среди них имелись и предметы мирового класса. Так кто же лучше всего подошёл бы на роль стража такого места, если не создание Айнза, высшего среди всех высших существ?

То, что не ей полагалось защищать столь важное место, слегка уязвляло гордость Шалтир, но она утешала себя тем, что с этим ничего не поделать. Именно она, страж первых трёх этажей гробницы, первой вступает в схватку с чужаками, а это не меньшая ответственность, чем стеречь Сокровищницу.

К тому же… Сейчас господин отвёл ей ещё более важную роль.

— Я тоже ни разу его не встречал. Ведь без кольца в те места не попасть.

— Вот как… — хмыкнула Шалтир, и по деланно равнодушной реакции можно было подумать, что она потеряла всякий интерес к разговору. Но Себаса этим было не обмануть, да и она сама, не выдержав, продолжила: — Что ж, видимо, восьмой этаж так и останется покрытым тайной.

— Да. Раз даже нам туда путь заказан — может, там и правда живёт нечто…

— Нечто — это что, например?

— Что-то, что нападёт даже на нас.

— Точно-точно! А на случай, если и оно не справится, — какая-нибудь смертоносная ловушка.

— Но тех, кто смог дойти до седьмого этажа неприступной гробницы Назарик, несмотря на все усилия построивших её высших существ, и нас, стоящих на её страже, вряд ли можно остановить такими трюками.

— Может, всё же заглянем как-нибудь одним глазком? — Шалтир ухмыльнулась, словно ребёнок, задумавший шалость.

Себас улыбнулся в ответ — немного шире обычного:

— Даже если это противоречит воле владыки Айнза?

— Ой, нет!.. Я просто пошутила. Не делай такое страшное лицо.

— Шалтир, от любопытства кошка сдохла. Нам следует терпеливо ждать, пока владыка Айнз не решит, что пришла пора нам об этом узнать.

— Угу, верно… — Шалтир вздохнула. — Так что там наша рыбка? Уже клюнула на крючок?

Себас без лишних вопросов подхватил новую тему:

— Да, похоже на то. Нам только и остаётся, что вытянуть улов.

Шалтир кивнула и облизнулась, а в глубине её алых глаз полыхнул неясный огонёк. Догадываясь, какие именно чувства его зажгли, Себас рассудил, что сейчас самое время донести до Шалтир просьбу Солюшн.

— Кстати, я хотел кое-что попросить…

— И что же? — Шалтир уже явно увлеклась грёзами о событиях предстоящей ночи и была недовольна, что её отвлекли. Себас спокойно продолжил, стараясь утихомирить её раздражение:

— Не могла бы ты отдать человека, что сейчас правит каретой, ей? — Себас кивнул на Солюшн.

— Он же не из зачинщиков, верно?

— Да. Насколько я знаю, он просто на побегушках.

Шалтир закрыла глаза, глубоко задумавшись. Взвесив все за и против, она наконец кивнула:

— Тогда можно. Он и выглядит не особо аппетитно.

— Благодарю за щедрость, Шалтир.

— Да, благодарю вас, госпожа Шалтир… — вторила ему Солюшн.

— А, сущие пустяки, — повернулась к ней Шалтир, улыбаясь непривычно ласково, даже по-дружески. А потом покосилась на Себаса. — Но мы теперь с тобой квиты. Считай, что я ничего не говорила… тогда. Ладно?

Судя по всему, шпилька от Себаса, намекнувшего на неповиновение воле владыки Айнза, сильно её взволновала.

— Хорошо. Я же знаю, что ты не стала бы совершать такие глупости. Это была просто шутка.

— Угу. Если бы ты сказал то же самое, я бы тоже так подумала… И, не подав виду, приставила бы к тебе своих слуг для слежки, а при первом же намёке на предательство отрубила бы тебе руки-ноги на месте, заковала бы в цепи и приволокла к владыке Айнзу.

— Я бы не поступил так с тобой, Шалтир.

— Разве? Но это ведь самый настоящий повод поставить под сомнение твою преданность! Да ты бы наверняка сделал так же, верно?

Себас и Шалтир обменялись довольными улыбками.

— Ну, в любом случае кучер мне не нужен. Мне гораздо больше нравятся милые девушки. Да и отдать его Солюшн звучит как весёлая затея…

— Кстати, как ты собираешься их поймать, Шалтир? С помощью «Паралайз»[3] или «Холд Пёрсон»[4], да?

Перед тем как отправиться в Э-Рантель, Айнз отдал Себасу приказ захватить как можно большелюдей, умелых в магии и боевых приёмах, — но только тех, чьего исчезновения никто не хватится, к примеру преступников. Именно поэтому Солюшн и Себас играли на людях роли глупой дочки торговца и её дворецкого — ждали, пока на соблазнительную наживку не клюнет рыбка вроде Зака.

Роль же Шалтир состояла в том, чтобы выловить весь остальной косяк, следующий за этой доверчивой рыбкой.

— Да ну! Слишком много мороки. Владыка Айнз сказал, что нужно просто поймать их и что ничего страшного, если я выпью парочку и превращу в рабов. Но у нас нет возможности разбираться с каждым по отдельности, поэтому я просто выпью их всех сразу. Всех до единого.

Себас понимающе кивнул, не проронив ни слова. Однако, судя по всему, его всё ещё что-то тревожило в Шалтир, поэтому он, тщательно всё обдумав, проговорил:

— Если бы от нас требовалось именно это, для такой работы лучше всего сгодился бы Демиург. Он ведь умеет управлять чужой волей, как и госпожа Аура с помощью своего дыхания.

Демиург обладал способностью «Заклятье подчинения», могущественной техникой контроля разума. В заданиях, подобных этому, она показывала себя чрезвычайно эффективно.

— Что?! — голос Шалтир внезапно превратился в низкий, угрожающий рык.

Воздух в карете почти осязаемо потяжелел, а от внезапно налетевшего холода по коже побежали мурашки. Кажется, даже лошадь ощутила это — карету сильно тряхнуло. И без того бледные вампирши, сидевшие по бокам от Шалтир, побледнели ещё больше, и даже Солюшн рядом с Себасом затряслась всем телом. Да что там — у самого Себаса, равного Шалтир по силе, вдоль позвоночника пробежал холодок.

Карету наполнила жажда убийства, излучаемая сильнейшей из стражей этажей Великой подземной гробницы Назарик. Шалтир так завелась, что теперь стало очевидно: её перебранки с Аурой и впрямь не более чем детские забавы. Теперь только от дальнейших действий Себаса зависело, не разразится ли в следующее мгновение бой, из которого лишь один выйдет живым.

Белки её глаз побагровели вслед за радужкой, буквально наливаясь кровью.

— Повтори-ка, Себас! Быть может, ты, драконид, готов принять свою истинную форму… — Её глаза, теперь совершенно алые, буравили его пристальным взглядом, — и сразиться насмерть?

— Приношу свои извинения. Я неверно выразился. Просто подумал, что это может быть рискованно… Особенно если сработает «Кровавое безумие».

На эти слова Шалтир ответила лишь молчанием. Себасу стало очевидно: она и сама задумалась.

В «Иггдрасиле» баланс сил поддерживался за счёт того, что могущественные классы наделялись разнообразными слабостями и ограничениями. И одной из слабостей Шалтир было то самое «Кровавое безумие»: поглощая всё больше крови, она постепенно позволяла захватить власть над своим телом жажде, заставляющей убивать направо и налево, и в обмен на возрастающую силу с каждой новой каплей крови теряла над собой контроль.

Айнз выбрал для этого задания Шалтир, способную запросто пренебречь приказом и устроить резню, лишь бы достичь цели, только потому, что взяться за него было больше некому. Альбедо должна была руководить обороной Назарика в отсутствие самого Айнза. А из оставшихся двух стражей, Шалтир и Коцита, выбор пал на Шалтир просто потому, что она хоть как-то походила на человека и привлекала меньше внимания.

Некоторое время Шалтир тяжело дышала, пытаясь то ли потушить пылающий гнев, то ли унять тревогу в сердце. Вздохнув в последний раз, она вновь стала прежней собой, очаровательной и распущенной девушкой. Глаза тоже приобрели свой обычный цвет.

— В общем, стоит мне их выпить, и они превратятся в наших рабов, а мороки станет гораздо меньше. В конце концов, не было же речи о том, чтобы обязательно привести их живыми. Нежить тоже сгодится. Это даже владыка Айнз сказал. А «Кровавому безумию» я не дам себя одолеть.

Полностью выпивая кровь своих жертв, вампиры были способны обращать их в своих покорных слуг. У обычных вампиров при этом получались лишь младшие вампиры, значительно отстающие в плане умственных способностей, но Шалтир умела создавать слуг, практически ни в чём не уступающих обычным людям.

Поэтому, хотя Шалтир и могла сделать лишь ограниченное число таких вампиров, её всё равно можно было считать превосходным ловцом — только, разумеется, если не имело значения, умрёт добыча или нет.

— Вот так-то. Я намерена выполнить задание владыки Айнза с блеском, — уверенно заявила Шалтир, и её глаза сразу же заволокло мечтательной дымкой. — Ведь тогда он похвалит меня: «Ты замечательно справилась, Шалтир. Ты лучшая из моих слуг». А потом скажет: «И посему именно ты должна стоять со мной рядом!»

— Прошу простить мне мои мысли… — искренне повинился Себас. На самом деле он извинялся не только за дерзость в адрес Шалтир, но и за то, что, по сути, высказал своё недоверие ещё кое-кому. — Я даже не заметил, что своими словами не только оскорбил тебя, но и поставил под сомнение решение владыки Айнза. Виноват, что доставил такое неудовольствие.

Но как раз в тот момент, когда Себас извинился перед Солюшн с вампиршами, склонив голову и перед ними, карету вдруг встряхнуло. Лошадь тревожно заржала, цоканье копыт прекратилось.

— Похоже, мы остановились.

— Верно.

Поглощённая грёзами о том, как владыка обрадуется её триумфу, Шалтир озорно усмехнулась. Себас тоже тихо улыбнулся, поглаживая бороду.

4

Десяток мужчин, появившихся из недалёкой чащи, обступили карету полукругом. На каждом из них было потрёпанное снаряжение — не сказать, чтобы хорошее, но и не совсем плохое, — но оружие эти люди явно умели содержать в порядке. Они, уже не таясь, обсуждали добычу и решали, кому достанется выбирать свою долю первым, — не утруждаясь никакими мерами предосторожности. С другой стороны, они ведь проворачивали подобное уже много раз и не видели надобности вдруг осторожничать сейчас.

Зак мигом спрыгнул с козел и трусцой припустил навстречу лесным гостям. Разумеется, перед этим он перерезал поводья и заклинил замок с одной стороны кареты. Теперь открывалась только одна дверца — та, которая вела сразу в лапы разбойников. Обнажённые клинки сверкнули в лунном свете, словно безмолвно предостерегая попавшихся в ловушку путников: если не выйдете сами, будет хуже.

Будто в ответ на это дверца кареты отворилась, и оттуда показался силуэт симпатичной девушки. Зрелище немедленно вызвало оживление: собравшиеся вокруг наёмники и разбойники грубо захохотали, впившись в неё взглядами, полными вожделения.

И лишь один человек замер, поражённый до глубины души. Это был Зак.

Всё его недоумение вполне выражалось единственным вопросом: «Кто это такая?» Он понятия не имел, кто эта девушка, вышедшая из хорошо знакомой ему кареты. Совершенно сбитый с толку, Зак не мог вымолвить ни слова. Когда же из недр экипажа появилась вторая девушка в таких же одеждах, на лицах бандитов появилось сомнение. Их ведь нацелили на совсем других путешественников: на заносчивую и совершенно не знающую жизни дочку торговца и её дворецкого. А потом появилась ещё одна, на сей раз совсем девочка, и при виде неё у разбойников всё остальное буквально вылетело из головы.

Её волосы, словно тонкие серебряные нити, переливались в свете луны, а алые глаза сверкали с соблазнительной хитрецой. С губ онемевших бандитов сорвался восхищённый вздох, подтвердив, что настоящая красота способна — пусть на мгновение — обезоружить даже животную похоть.

Шалтир обольстительно улыбнулась и невозмутимо подошла к мужчинам, пожирающим её глазами.

— Благодарю, что так любезно собрались для меня. Кстати говоря, кто у вас тут главный? Я желаю вступить с ним в переговоры.

Взгляды бандитов обратились на одного из разбойников, а большего Шалтир и не надо было.

— Ч-чего?.. Какие ещё переговоры? — предполагаемый лидер шайки наконец пришёл в себя, стряхнув оторопь от внезапной встречи с самой красивой девушкой на свете, и шагнул вперёд.

— Ах, вы уж простите. Про переговоры я просто пошутила, чтобы выведать то, что мне нужно. Мне правда очень жаль, — неожиданно заявила она.

— Да кто ты вообще… — пробормотал Зак, и взгляд Шалтир немедленно обратился на него, заставив слова застрять в горле.

— Ты тот самый Зак? Я уже пообещала тебя Солюшн, так что отойди куда-нибудь в сторонку, чтобы не задело, ладно?

Некоторые наёмники растерянно переглянулись, но тут…

— Хех. А фигурка у тебя ничего для такой-то соплячки. Я заставлю тебя стонать, сладкая моя…

Один из разбойников, окруживших Шалтир, вдруг протянул руку и накрыл ладонью её крупную не по годам грудь. И сжал.

А в следующую секунду на землю с глухим стуком упала человеческая кисть.

— Будь добр, держи свои грязные руки подальше от меня, — спокойно проговорила Шалтир.

Разбойник некоторое время таращился на культю, в которую превратилась его конечность, и запоздало заорал:

— А-а-а! Рука, моя рука!

— И что так убиваться-то? Подумаешь, кисть отрезали. Терпи, ты же мужчина, как-никак. — Шалтир преспокойно взмахнула рукой. В тот же момент голова несчастного слетела с плеч и покатилась по земле.

В её красивой, тонкой ручке ничего не было, даже захудалого ножичка, и никто не понял, как же она смогла сотворить такое. Разбойники замерли от страха, шокированные развернувшимся перед ними кошмарным действом, и лишь ужас от последующих событий привёл их в чувство.

Кровь из отрезанных частей тела, словно ведомая собственной волей, собралась над головой девушки в огромную сферу. Шалтир и её спутники знали, что это одна из её способностей, «Кровавый бассейн». Однако люди, понятия не имевшие о том, кто такая Шалтир на самом деле, немедленно заключили:

— Заклинательница!

Разбирайся хоть кто-то из них в магии, они были бы конкретнее в выражениях, ведь заклинатели составляли собой крупный класс, подразделяющийся на мелкие разновидности, и против представителей каждой из них требовался свой подход в бою. Из внешнего вида Шалтир — в частности, из того, что на ней не имелось никакого особенного снаряжения, а только платье, — можно было предположить, что она мистик. Однако никто об этом не упомянул, из чего следовал вывод, что никто из присутствующих не обладает даже малейшими познаниями в области магии. Бандиты просто называли «магией» всё, чего не понимали.

Шалтир обвела поспешно наставивших на неё оружие разбойников скучающим взглядом. Она была разочарована.

— Как-то неинтересно даже… Девочки, наведите-ка тут порядок. Оставьте только вот этого и вон того. Понятно?

— Да, госпожа Шалтир.

Державшиеся всё это время позади неё вампирши выступили вперёд и одновременно ударили по лицу разбойника, уже занёсшего над Шалтир меч.

Эффект был как от железной палки. Раздался хлопок, словно лопнул воздушный шар, и разбойника подбросило вверх. Из разбитой головы во все стороны брызнула кровь вперемешку с ошмётками мозгов. Их мокрый блеск в свете луны казался одновременно омерзительным и завораживающим.

Ударом ему снесло половину черепа, и оттуда полезла розовая жижа. Труп упал и шумно перекатился по земле, и именно этот звук, подобно гонгу, ознаменовал начало бойни, в которой каждая капля ужаса и боли разбойников должна была принести Шалтир несравненное удовольствие.


Зак глядел на это всё, неестественно улыбаясь.

Дурная шутка. Сон. Иллюзия. Что угодно — но не правда. Слишком ужасным всё это было, чтобы оказаться правдой.

Жестокая расправа над разбойниками продолжалась, и от тяжёлого запаха крови живот скручивало тошнотой. Руки и ноги отрывались, точно бумажные, а головы лопались, словно переспелые плоды граната. С кого-то сорвали броню, и в мелькнувший белым пятном живот воткнулась рука, выдёргивая наружу мокро блестящие кишки. Теперь они лежали, размотанные по земле на много метров, а несчастный был всё ещё в сознании: люди всё-таки удивительно живучие создания.

Кто-то попытался сбежать, и ему оторвали ноги, оставив кататься по земле от боли. Из культей торчало что-то белое — кости, с которых сорвали мясо. Бедняга отчаянно скрёб руками землю, пытаясь хоть немного отползти от творящегося вокруг ужаса и желая лишь одного: прожить ещё хоть бы одну лишнюю минуту. А нечеловечески красивая девушка звонко смеялась, глядя сверху вниз на припавших к её ногам мужчин, молящих о пощаде.

«Как же так получилось…» — отчаянно вертелось у Зака в голове.

Сколько ни прикрывайся красивыми фразами, а главный закон жизни до жестокости прост: выживает сильнейший. Сильный охотится на слабого, и в этом нет ничего противоестественного. Зак всегда так считал и не собирался этому противиться. Но разве весь этот ужас — не противоестественен?

Такого просто не могло быть. Не было ни одного довода, способного оправдать столь жестокую расправу. Но что он, Зак, мог поделать? Его, по некой случайности, всё ещё не тронули, но стоит ему попытаться сбежать — и они сделают так, чтобы он больше никогда не смог бегать, самым болезненным и отвратительным образом. Он нащупал сквозь одежду кинжал, спрятанный за пазухой. Но почему он такой маленький?! Бессмысленно идти с этой зубочисткой против существ, с невероятной лёгкостью отрывающих людям руки и ноги.

Да и что же он, Зак, сделал, чтобы заслужить такое? У него никогда и в мыслях не было лезть ко всяким чудовищам, а уж тем более переходить им дорогу. Словно пытаясь спрятаться, Зак упал на землю и прикрыл голову руками. Зубы ритмично стучали. Слишком громко. Что делать, если чудовища обернутся на этот звук?

Он отчаянно старался сдерживаться, но зубы продолжали выстукивать дробь против его воли.

Кто они такие, вообще? Откуда взялись? Он же никогда и в глаза их не видел!

Стоило ему подумать об этом, как вдруг…

— Зак, сюда, — окликнул его сзади голос, звучащий невероятно мягко и спокойно посреди этого моря жестокости.

Всё ещё обуреваемый ужасом, Зак обернулся. Там стояла его нанимательница, молодая госпожа.

На лице той, что обычно закатывала скандалы и в чьём голосе вечно звучала спесь, теперь было совершенно другое выражение. В другое время Зак бы, возможно, и насторожился. Но сейчас ему, словно попавшему в иной, незнакомый и страшный мир, одуревшему от ужаса и запаха крови, было совсем не до подозрений.

— Ч-что происходит, кто это?! — визгливо закричал на глупую богатенькую девчонку Зак, но Солюшн лишь смерила его внимательным взглядом в ответ. — Раз везёшь с собой таких чудищ, надо говорить заранее!

Верно. Если бы она сказала, ничего бы и не случилось. Он бы на километр к такой карете не подошёл. Получается, во всём этом кошмаре виновата она.

— Не молчи! Скажи уже что-нибудь! Это ведь ты во всём виновата! Понимаешь, ты!..

Страх и злоба подпитывали его гнев, пока наконец Зак полностью не вышел из себя. Он схватил Солюшн за воротник и яростно затряс.

— Я понимаю. Пойдёмте со мной.

— Т-ты поможешь мне?

— Нет. Просто хочу, чтобы вы сделали мне… что-то приятное напоследок.

Белая, холодная рука перехватила Зака за запястье и потянула прочь.

— Господин Себас не очень любит всё это… Поэтому давайте отойдём хотя бы сюда. Он, конечно, разрешил, но не хотелось бы доставлять ему неудобства…

Зак ничего не понимал, однако то, что его собирались отвести куда-то в сторону, давало слабую надежду на спасение. Он зажал уши, чтобы не слышать душераздирающие вопли, всё ещё раздававшиеся позади. Он ничего не мог сделать. Он ведь был слабаком. Он всё равно не смог бы ничем помочь товарищам, которые намного сильнее его.

— Только прошу, не будьте со мной грубы. Мне бы хотелось, чтобы вы были… нежны, насколько возможно, хорошо? — приговаривала Солюшн.

Она отвела Зака за карету и потянулась за спину, чтобы распустить завязки платья. Что она творит?.. Оторопев от такого зрелища, Зак смотрел на Солюшн, округлив глаза. Но даже этот взгляд не остановил её, и тогда он неуверенно выдохнул:

— Ты что делаешь?..

— Как бы это сказать?.. — загадочно отозвалась Солюшн, распуская под платьем ещё и бюстье.

Холмики её грудей упруго подпрыгнули, словно только и ждали этого момента. Совершенство их формы и сияние белой гладкой кожи заставили Зака жадно сглотнуть.

— Прошу… — словно умоляя о ласке, она подалась навстречу Заку, выставив грудь вперёд.

Тот не мог отвести от неё взгляда.

— Ч-что же мне делать…

Она была прекрасна. В сто раз красивее всех женщин, чьи тела до этого доводилось видеть Заку. Из тех же, что ему посчастливилось обнимать, самой красивой была девушка из одной кареты, на которую они напали. Но когда наконец очередь дошла до Зака, она уже не шевелилась, лёжа с раздвинутыми ногами, словно распластанная на земле лягушка. Даже такой она всё равно осталась прекрасной в памяти Зака, однако… Однако сейчас перед ним оказалась девушка ещё прекрасней — и притом не такая безучастная, как в тот раз.

В Заке вспыхнула искра желания. В паху потеплело, и он, дыша часто и шумно, как пёс, всё же протянул руку и коснулся Солюшн. Кожа словно шёлковая. Больше не в силах сдерживаться, Зак жадно накрыл ладонью чудесную грудь.

Пальцы погрузились прямо в неё. Зак подумал было сначала, что это оттого, что грудь настолько мягкая и пышная. Но стоило ему опустить взгляд, как правда стала очевидна.

Его рука — буквально — погружалась в тело Солюшн.

— Ч-что за дела?! — непонимающе воскликнул Зак, пытаясь выдернуть её.

Но как он ни дёргался, высвободиться не получалось. Напротив, рука погружалась всё глубже. Словно внутри тела Солюшн его ладонь обвили тысячи щупалец и теперь тянули, намереваясь поглотить.

Даже в таких странных обстоятельствах Солюшн нисколько не поменялась в лице. Она просто молча смотрела на Зака. В её глазах читалось холодное любопытство, словно у учёного, вколовшего подопытному кролику смертельный яд и признак за признаком регистрирующего предсмертную агонию.

— Эй, прекрати! Отпусти меня!

Зак сжал свободную руку в кулак и со всей силы ударил Солюшн по голове.

Один раз. Два. Три.

Зак ударил в последний раз, всем телом, изо всех сил, уже не боясь разбить свои костяшки. Но даже тогда, когда кулак угодил Солюшн прямо в лицо, она и бровью не повела, как будто ей было совершенно не больно.

А у Зака, напротив, от странных ощущений по спине поползли мурашки. Казалось, будто он месит кулаками наполненный водой бурдюк, мягкий и упругий. Когда рука натыкается на кость, при ударе должна чувствоваться отдача — но её не было.

Она совершенно точно не была человеком.

Адские сцены происходящего по ту сторону кареты, ненадолго забытые благодаря проснувшейся похоти, вновь ярко обрисовались перед мысленным взором.

Зак задушил собственный отчаянный крик. Он всё понял. Девушка, оголившая перед ним грудь, тоже была чудовищем.

— До вас наконец дошло? — ровно проговорила Солюшн. — Что ж, пожалуй, начнём.

Раньше чем он успел ответить, в поглощённую её телом руку одновременно вонзились сотни игл.

— А-а-а!

— Я её растворяю, вашу руку, — донёсся равнодушный голос сквозь оглушающую боль. Голос Зак слышал, но слова понять был уже не в состоянии. Происходящее попросту не укладывалось в его представления о реальности. — Мне на самом деле очень нравится наблюдать, как что-то растворяется. А вы ведь так хотели войти в меня… Как удачно получилось, правда?

— Ау-у! Чёртов монстр! Сдохни! — выкрикнул Зак и, превозмогая боль, выхватил из-за пазухи кинжал, глубоко вонзив его в лицо Солюшн. Её тело содрогнулось.

— Что, получила?!

Но в тот же миг Зак осознал, что рано радуется. Это было всё равно что резать ножом озёрную гладь. Разве что круги по воде пойдут.

Солюшн, в лице которой так и остался торчать кинжал, взглянула Заку в глаза и спокойно проговорила:

— Мне очень жаль, но у меня стойкость к физическим атакам. Вы не можете ранить меня этим. Всё равно я его растворю.

В воздухе повис резкий запах, и всего через несколько секунд кинжал Зака, превратившийся в обрубок, сам собой отвалился от лица Солюшн. Она растворила стальной клинок. А на месте, где должна была зиять кровавая дыра, оказалось целое и невредимое красивое личико — ровно так, как она и сказала.

— Да что ты вообще такое?! — прошептал Зак, и по его щекам обильно покатились слёзы. Рука всё ещё болела, но страх смерти, которой он сейчас смотрел прямо в глаза, затмевал любую боль.

Разгадка оказалось столь ужасной, что захотелось зажать уши и притвориться, что он ничего не слышал.

— Плотоядная слизь. Времени уже почти нет, поэтому сейчас я вас, пожалуй, проглочу.

Руку Зака затягивало всё глубже в тело Солюшн, непреодолимо, неотвратимо. Сопротивляться было бесполезно.

— Прекрати, прекрати, прекрати! Спасите! Помогите!

Зак выл, кричал и умолял — но его продолжало затягивать. Человеку было нечего противопоставить этой силе. Руку засосало уже по плечо.

— Лилия! — пронзительно выкрикнул он, прежде чем его лицо тоже погрузилось в грудь Солюшн.

А та постепенно заглатывала остальное его тело, словно змея — добычу.


Всего несколько минут, и живых на поляне не осталось. Лишь в воздухе висел резкий, тягучий запах крови.

Хотя нет, один живой всё-таки был. Он отчаянно работал языком, припав к земле: чистил замаравшиеся каблуки Шалтир от ошмётков чьих-то мозгов. Она забавы ради раздавила голову одному из разбойников.

Шалтир удовлетворённо полюбовалась своими туфельками: они вновь сияли как новые.

— Благодарю за усердие. Так и быть, я не буду тебя убивать. Как и договаривались.

Мужчина, чьё лицо всё ещё было искажено гримасой ужаса, с надеждой посмотрел на Шалтир снизу. С колен он так и не поднялся, а сейчас и подавно склонил голову в поклоне и принялся сбивчиво благодарить. Он был похож на собаку. Шалтир взглянула на него снисходительно, а потом щёлкнула мальцами:

— Выпейте его.

Смысл этих слов разбойник понял лишь тогда, когда вампирши встали по бокам от него.

— Ты будешь продолжать жить, но уже как нежить. Как видишь, я тебе не солгала.

Вампирши жадно впились в разбойника, выпивая без остатка. Шалтир наблюдала краем глаза, как из тела уходят последние капли жизни, а сама смотрела в сторону кареты. Из-за неё вскоре вышла, поправляя платье, Солюшн, и Шалтир окликнула её:

— Эй, как там, уже всё?

— Да. Всё прошло чудесно. Благодарю вас, госпожа Шалтир.

— Да ерунда. Мы же все тут из Назарика — коллеги, можно сказать. Кстати, как там поживает тот человек? Вкусил своё наслаждение?

— Как раз сейчас вкушает. Желаете посмотреть?

— А можно? В таком случае я бы не отказалась.

Прямо из лица Солюшн внезапно высунулась мужская рука, а в воздухе повис едкий запах. Он исходил именно от этой самой руки. Под воздействием сильной кислоты с неё уже слезла кожа, а обнажившееся мясо беспрерывно сочилось кровью. Именно она вступала в реакцию с кислотой, выделяя едкие пары.

Рука отчаянно дёргалась в попытке за что-нибудь ухватиться, словно рука утопленника, которого камни тянут ко дну. От каждого яростного взмаха во все стороны разлетались кровавые брызги.

— Прошу прощения, он ещё весьма… активен, — извинилась Солюшн. Её лицо с торчащей из него рукой смотрелось чрезвычайно странно.

В следующее мгновение Солюшн с лёгкостью запихнула руку обратно внутрь, несмотря на то что та до последнего билась и извивалась, как пойманный зверь. Солюшн без проблем вернула её на место и улыбнулась.

— Невероятно. Ты проглотила человека целиком… Но по тебе и не скажешь, ты совсем не изменилась.

— Благодарю. Это всё потому, что у меня от природы внутри гораздо больше места, чем кажется. Такова черта всех хищных слизней — должно быть, некий магический эффект.

— О-о-о… — уважительно протянула Шалтир. — И да, возможно, я задаю слишком много вопросов… но когда он умрёт?

— Ну, если мне дают приказ убить кого-то сразу, то я выделяю более сильную кислоту. Но он так жаждал побывать внутри меня, что, пожалуй, пусть насладится этим хотя бы денёчек.

— Так необычно, я вообще не слышу криков… Это потому, что ты ему и связки кислотой сожгла?

— Нет. Если залить кислоту в горло, он может вообще перестать дышать, поэтому я просто вошла в него частью своего тела и заткнула рот. Так и воняет не слишком сильно.

— Ты столь терпеливо растягиваешь удовольствие… до последней секунды… Снимаю перед тобой шляпу, это достойно уважения. А ты вообще контролируешь этот процесс, со своей кислотой? Можешь разъесть только некоторые места, а остальные оставить нетронутыми?

— Да, контролирую. И способна сделать то, что вы описали. К примеру, я храню в себе несколько свитков и зелий, и они совершенно невредимы. Внутри меня и впрямь просторно, я смогла бы ходить, как обычно, даже если бы поместила внутрь себя вас, госпожа Шалтир. Разумеется, если бы вы не стали там слишком буянить…

— Вы, хищные слизни, и впрямь удивительные создания! Что ж, может, развлечёмся вместе в следующий раз?

— Я не против, но… Где мы достанем игрушки?

Взгляд Солюшн недвусмысленно устремился на стоящих чуть поодаль вампирш. Заметив это, Шалтир заговорщически ухмыльнулась:

— О да, эти девочки тоже весьма неплохи, но я подумывала поймать каких-нибудь глупцов, рискнувших забраться в Назарик… А потом выпросить их для своих нужд у владыки Айнза.

— Дайте мне знать, если получится. Думаю, будет весело поглотить их по грудь, а всё остальное оставить снаружи…

— Ладненько, обязательно дам. Ты, кстати, хорошо поладила бы с нашим пыточных дел мастером…

— Вы о госпоже Нейронист, специалистке по извлечению особых сведений? К сожалению, я совсем не понимаю тонкостей её искусства…

Шалтир, собиравшуюся было спросить ещё что-то, остановил оклик Себаса.

— Солюшн, всё готово. Нам пора отправляться, — проговорил тот, уже восседая на козлах. Он успел заменить поводья, и лошадь с готовностью переступала копытами.

— Да, уже иду, господин. Жаль, что приходится расставаться так скоро, госпожа Шалтир…

Шалтир посмотрела в спину Солюшн, спешно садящейся в карету, и перевела взгляд на разбирающего поводья Себаса.

— Здесь наши пути, видимо, расходятся, — промолвила Шалтир.

— Да? Так тебе удалось обнаружить разбойничье логово?

— Угу. Как раз сейчас собираюсь туда наведаться и найти тех, кто будет интересен владыке. Хоть кого-нибудь, а не то на этот раз получился полный провал.

— Был рад поработать вместе, госпожа Шалтир.

— Спасибо за всё. И встретимся в Назарике.

— Верно. Что ж, прощай.

Глава 2. Истинный вампир


1

В сумраке среди деревьев мелькали два человеческих силуэта. Это были слуги Шалтир и её любимые наложницы, вампирши-невесты.

Звериная тропа вилась сквозь самую гущу леса, а заросли на каждом повороте щетинились коварными мелкими шипами. Но слуги Шалтир продолжали бежать в кромешном мраке невероятно быстро, несмотря на высокие каблуки, и на их платьях при этом не появлялось ни одной затяжки.

Бежавшая впереди вампирша аккуратно несла на руках Шалтир, а вторая волокла за собой что-то похожее на бревно. Они всё ещё находились неподалёку от места, где разошлись их пути с Себасом и Солюшн. Точное расстояние до логова разбойников было неизвестно, но на всякий случай они не сбавляли темп ни на секунду. Внезапно раздался металлический лязг, и первая вампирша остановилась как вкопанная. За ней остановилась и вторая — у неё просто не оставалось выбора: тропа была слишком узкой.

— Почему стоим?.. — взволнованно спросили сзади. Но едва первая вампирша собралась ответить, как в неё вперился ледяной взгляд госпожи Шалтир. Вампиршу пронизала дрожь.

Она прекрасно знала, что характер госпожи не отличается мягкостью и снисходительностью. По спине вампирши пробежал холодок. Шалтир, которую вампирша несла, словно принцессу, с недовольным видом дёрнула ногой. Мгновенно поняв намёк, та ослабила хватку, и Шалтир легко спорхнула на землю, будто птичка, выпущенная из клетки. Первыми земли коснулись стройные ножки в туфлях на высоком каблуке, а следом опустился и длинный подол платья с кринолином, вновь скрыв их.

Наконец оказавшись на твёрдой земле, Шалтир раздражённо поправила искрящиеся серебром волосы и слегка размяла шею. Обе вампирши испуганно сглотнули под леденящим душу взором своей хозяйки.

— Ну, и что случилось?

Шалтир отказалась идти через лес сама, потому что это было чересчур утомительно, да и запачкать только что вылизанные туфли ей совершенно не хотелось. Была и ещё одна причина, однако среди спутниц Шалтир никто о ней даже думать не осмеливался, не то что озвучивать её. Во всём Назарике можно было по пальцам пересчитать людей, которым хватило бы на это храбрости.

Вампирша, удостоившаяся чести заменить Шалтир её собственные ноги, посмела остановиться без приказа. Непростительно. Какой толк в ногах, которые действуют по своему хотению? Вампиршу следовало примерно наказать. А уж как — зависело от причины остановки.

Всё это читалось в тоне, которым Шалтир задала роковой вопрос. Прислужнице ещё повезёт, если госпожа ограничится наказанием: в голосе Шалтир звучала отчётливая жажда убийства.

Власть над жизнью всех жителей гробницы Назарик, кроме тех, кто был создан самими высшими существами напрямую, находилась в руках стражей этажей или стражей уделов, которым они подчинялись. Поэтому любой слуга Шалтир, впавший у неё в немилость, рисковал быть уничтоженным на месте.

Вампирша, прекрасно это знавшая и ощущавшая, что произнесённые сейчас слова могут стать её последними, смиренно проговорила:

— Прошу меня простить, госпожа. Я угодила в капкан.

Шалтир перевела взгляд на стройные ноги вампирши. В одну из них и впрямь впились мощные, грубо выкованные стальные зубья. Капкан явно был рассчитан не на людей, а на сильных диких животных вроде медведя — человеку, будь он даже в поножах, ударом раздробило бы кость. Однако вампиры совсем другое дело.

Зубья капкана вонзились в ногу вампирши, однако не наблюдалось ни признаков того, что её нога сломана, ни даже того, что она вообще ощущала какую-либо боль. Одной из особенностей вампиров было снижение физического урона. Нанести им существенный вред можно было лишь оружием из серебра или других материалов с аналогичными свойствами, а также магическим оружием. Капкан же, выкованный из самого обыкновенного железа, хотя и пронзил ногу вампирши, наносил ей совершенно ничтожный урон. Стоит только открыть капкан — и раны мгновенно затянутся.

Однако со второй своей функцией — затруднить перемещение противника — капкан вполне справлялся.

На железных зубьях не было яда, так что, очевидно, он и не предназначался для убийства. Судя по всему, задачей было лишь замедлить вражеский отряд, отяготив его обузой в виде раненого товарища.

Шалтир покачала головой, мол, что с вами поделаешь, и милостиво бросила:

— Так поторопись и освободись уже.

— Да! Я сейчас!

Повинуясь приказу Шалтир, вампирша немедленно ухватилась тонкими руками за зубастые створки и без труда развела их в стороны. Капкан поддался нечеловеческой — превышающей даже медвежью — силе и разжал челюсти, выпуская пойманную добычу.

Хрупкая красавица разжала медвежий капкан. Поистине сюрреалистичное зрелище для большинства людей — но совершенно заурядное для тех, кто сведущ в способностях вампиров.

— Однако же, раз тут стоит капкан, значит, где-то рядом и те, кто его поставил. Должно быть, мы почти на месте, — задумчиво молвила Шалтир, разглядывая ловушку.

— Да. Пожалуйста, подождите немного…

Вторая вампирша, следовавшая в хвосте процессии, бросила на землю свою бревнообразную ношу. Это был иссушенный человеческий труп, превратившийся в мумию. Но труп был непростым — иначе зачем бы потребовалось тащить в такую даль бесполезный груз? Брошенное на землю тело дёрнулось. Из иссохших пальцев вытянулись длинные когти, а сияющие алым, как у вампирш, глаза таращились в никуда, пустые и лишённые даже проблеска сознания. Из приоткрытого рта выглядывали заострившиеся клыки.

Низший вампир — так звали это новорождённое чудовище. Вот во что превратился недавно выпитый вампиршами разбойник.

Вампирша обратилась к валяющемуся на земле существу.

— Я спрошу у него. Ваше логово — оно уже близко, так?

Низший вампир отчётливо кивнул и издал нечленораздельный звук, напоминающий что-то среднее между рычанием и верещанием.

— Он говорит, что да, госпожа Шалтир.

— Вот как… Тогда подозрительно, что это была единственная ловушка.

Странным показалось и то, что у капкана не имелось ни трещотки, ни другого сигнального устройства, чтобы предупредить лагерь и поднять там тревогу. Не наблюдалось и других ловушек, активируемых сработавшим капканом.

Шалтир окинула окрестности подозрительным взглядом, стараясь разглядеть в кустах засаду или иную ловушку. Вампирши-невесты последовали её примеру, но вскоре Шалтир отрицательно покачала головой:

— Довольно. У нас всё равно нет нужного навыка… — пробормотала она, и провинившаяся вампирша наконец поняла, почему Шалтир была к ней так благосклонна и простила её.

Ни у вампирш, ни у их хозяйки не имелось навыка обнаружения ловушек, поэтому они и не заметили тот медвежий капкан. Именно по этой причине Шалтир пощадила свою неловкую спутницу, посчитав, что неправильно наказывать за то, с чем она и сама ничего поделать не могла.

— Ой, как бы сейчас пригодилась та девчонка! Жаль, что мы не взяли её с собой…

Солюшн имела класс «ассасин» и, ко всему прочему, владела некоторыми воровскими навыками, поэтому обнаружить ловушки для неё было проще простого.

Шалтир задумчиво посмотрела вглубь чащи:

— Впрочем, толку от этих «если бы» да «кабы». Вперёд, к разбойничьему логову.

Вскоре они вышли к убежищу наёмников. Лес редел и редел, пока не кончился совсем, и перед путниками открылась огромная травянистая долина. Из буйной зелени тут и там торчали оголённые кости скал. Это были карстовые воронки.

В самом центре большого котлована щерилась хищной пастью дыра. Из её недр пробивался свет — по-видимому, сразу за входом в пещеру уходил в глубину пологий тоннель. По обеим сторонам высились сооружения, очевидно, рукотворные: связки брёвен, высотой по пояс среднему человеку. Баррикады выглядели совершенно не впечатляюще, как обычные поленницы дров, годящихся разве что в печку. Около баррикад несли вахту двое часовых. Видимо, баррикады должны были защитить их от стрел в случае нападения на логово, пока они поднимут тревогу и вызовут на подмогу остальной отряд.

В обычной ситуации так бы и произошло: часовые быстро засекли бы вражеский отряд на хорошо просматриваемой местности, и это дало бы их товарищам достаточно времени, чтобы взяться за оружие и подготовиться к обороне. Подобраться к логову незаметно было практически невозможно: разбойники позаботились об этом заранее и убрали все валуны, за которыми мог бы спрятаться человек.

Кроме того, на плече каждого несущего вахту разбойника был подвязан крупный колокольчик, чтобы тревога прозвучала, даже если их убьют на месте — когда будут падать бездыханные тела.

Оборона оказалась выстроена с умом, в этом им следовало отдать должное. Но всё же существовал способ обойти все эти непреодолимые для обычных людей преграды.

Магия.

Наложить «Сайленс»[5] и спокойно снять обоих часовых. Подкрасться незамеченными под защитой «Инвизибилити»[6]. Или выманить разбойников подальше с помощью «Чарм Пёрсон»[7].

В предвкушении размышляя по поводу того, какой из этих вариантов окажется интереснее всего, Шалтир вдруг осознала, что до сих пор не знает кое-чего важного для операции.

— А вход всего один?

Низший вампир тут же дёргано кивнул. Шалтир расплылась в широкой улыбке. Раз так, то им и планировать особенно ничего не требовалось. Основательные оборонительные укрепления хороши против внезапных нападений. Настолько хороши, что в надёжно укреплённых местах не торопятся сдаваться даже те, кто обычно предпочитают не ввязываться в драку, если противник превосходит их числом.

Шалтир и её вампирши не придавали численности врагов большого значения. Для могущественных существ, способных давить людей, словно комаров, не представляло никакой опасности или затруднений атаковать в лоб и вступить с ними в открытый бой, сколько бы их в этом логове ни было. Единственное, насчёт чего приходилось беспокоиться, — так это чтобы у пещеры не оказалось второго выхода, и людишки не разбежались, как тараканы.

— Что ж, раз мы уже тут, скрытничать больше не обязательно. Да и не люблю я всяких проныр, действующих исподтишка.

— Вы, как всегда, неподражаемы, госпожа Шалтир, — восхищённо проговорила одна из вампирш. — Мы смогли зайти так далеко лишь благодаря вам.

— Если это попытка мне польстить, то неудачная. Потому что это и так очевидно. В следующий раз придумай что-нибудь поизящнее.

Вампирша поспешно склонилась в виноватом поклоне, но Шалтир на неё даже не посмотрела. Вместо этого она схватила низшего вампира и притянула к себе.

— Я поручаю тебе великую честь быть авангардом нашего отряда, — сообщила она низшему. — Неси это звание с гордостью. Что ж, вперёд! В атаку!

Шалтир изящно размахнулась, и низший вампир полетел, шумно рассекая воздух, в одного из часовых. В броске Шалтир придала ему вращение, поэтому костлявое тело ввинчивалось в воздух, словно бейсбольный мяч.

Ударная волна от столкновения снаряда с целью пригнула траву. Брызнул багровый фонтан, голова и грудь часового разлетелись на куски. Пока земля пропитывалась кровью, второй часовой беспомощно таращился на труп своего товарища. В глазах его читался священный ужас и непонимание. Крайне забавное зрелище для тех, кто нанёс этот сокрушительный удар.

— Стра-а-айк! — провозгласила Шалтир.

— Браво, госпожа!

Шалтир победно вскинула руки, и вампирши наградили её бурными аплодисментами. И хотя вместе с часовым разлетелся на кусочки и низший вампир, этим троим не было до того никакого дела. Он ведь был не из Назарика, так что толку горевать о существе, созданном потехи ради? Кроме того, Шалтир просто-напросто немедленно забывала обо всяких человеческих глупостях вроде обещаний.

— Та-ак, а теперь второй…

Взгляд Шалтир недвусмысленно скользнул по вампиршам, и те, до смерти перепугавшись, немедленно подали ей крупный, с кулак величиной, камень.

— Ладненько…

У логова запоздало звякнул колокольчик, и Шалтир схватила предложенный снаряд. В изящной ручке он казался слишком уж большим и тяжёлым, но мгновение — и эта рука с устрашающей скоростью метнула его вдаль. В следующую секунду, убедившись в попадании, Шалтир победно объявила:

— А это мы будем называть… Хмм, «Двойной страйк»! Ну, как вам?

Наградой ей послужила новая волна аплодисментов.

А колокольчик успел разворошить разбойничье логово. Часовые, караулившие в глубине пещеры, закричали: «На нас напали!» — и их голоса были слышны даже снаружи. Паника разливалась по подземным ходам, словно расплавленный металл по муравейнику. Шалтир мило улыбнулась:

— Ну что ж, начинаем. Ты — спрячься вон в тех деревьях и следи, чтобы никто не сбежал. А ты пойдёшь впереди меня.

— Слушаюсь, госпожа Шалтир.

— Удачи.

Вторая вампирша, повинуясь приказу, резво зашагала впереди Шалтир. Они без происшествий добрались до входа в пещеру, и тут…

Она просто исчезла.

Земля разверзлась у неё под ногами. Ах, нет, не разверзлась. Просто вампирша угодила в очередную ловушку, представлявшую собой глубокую яму.

Шалтир, возможно, и успела бы среагировать, но рефлексов обычного вампира оказалось недостаточно.

— О-хо-хо… — вздохнула Шалтир, глядя на растерянно сидящую в ловушке вампиршу.

Та являлась низкоуровневой прислужницей, не имеющей никаких навыков обнаружения ловушек, и с этим ничего поделать было нельзя. Шалтир прекрасно это понимала и потому простила ей недавнюю оплошность. Но сейчас во вздохе хозяйки всё равно прозвучало разочарование. Лицо Шалтир исказила злая усмешка. В ней не было ни тени сочувствия или симпатии, и даже ни грамма злорадного веселья. Только возмущение.

Ведь если подумать, вполне предсказуемо, что у входа в пещеру окажется какая-то ловушка. И злость на глупость слуги, этого не предвидевшей и попавшейся так нелепо, проявилась на лице Шалтир жестокой улыбкой.

Непростительно. Слуга Шалтир Бладфоллен, одной из самых знаменитых стражей Великой подземной гробницы Назарик, ответственной за несколько этажей сразу, угодила в такую идиотскую ловушку.

С алых губ слетели слова, исполненные жажды убивать:

— Не вылезешь прямо сейчас — прибью.

Вампирша мигом выпрыгнула обратно на край ямы. Белое платье замаралось грязью и землёй, однако иных повреждений слуга, видимо, не получила.

— Не разочаровывай меня больше.

— Прошу прощения, госпо…

— Всё, иди быстрее. Или, может, тебе ускорение придать? Как тому мусору?

Шалтир потянулась к вампирше, будто намереваясь схватить. Та взвизгнула, явно поняв намёк, и поспешила в пещеру. Шалтир спокойно зашагала за ней.

2

Снаружи донёсся какой-то шум. Рука, старательно приводящая в порядок оружие, замерла, и мужчина прислушался.

Крики, топот. Люди бежали целой толпой, кто-то пронзительно кричал вдалеке. На лагерь напали, в этом не было сомнений. Но кто, сколько их и насколько профессиональны бойцы противника, мужчина не определил, хотя обычно разбойники выкрикивали в голос такую информацию, передавая остальным, как их и научили.

Не услышать этих возгласов, если бы они были, он не мог. Хоть он и находился сейчас в своей отдельной комнате, но она всё же оставалась частью пещеры, а вместо двери проём закрывала обыкновенная тряпка. Пусть и довольно плотная, голосов она практически не заглушала.

Банда наёмников «Мечники погибели» насчитывала немногим менее семидесяти членов. И хотя среди них не было никого, способного помериться силой с этим человеком, но в ней состояли тем не менее закалённые битвами вояки, бежавшие с фронта и оставшиеся благодаря этому в живых.

Едва ли в логове «Мечников» мог поднять такую суматоху налёт какого-нибудь мелкого вражеского отряда. Значит, крупная атака? Но мужчина не слышал топота ног врагов наверху, да и вообще не наблюдал иных признаков того, что их собираются брать числом.

— Неужто… авантюристы?

Все странностипроисходящего оказались вполне объяснимы, стоило только предположить, что отряд врагов мал, но весьма профессионален.

Он спокойно поднялся и закрепил оружие на поясе. Затем быстро проскользнул в кольчугу, прицепил кожаную поясную сумку со склянками зелий. Кольцо и ожерелье, наполненные защитной магией, он носил не снимая.

Теперь он был готов. Рванув занавеску в сторону, будто желая сорвать её совсем, он вышел в главный ход пещеры. По стенам через равные промежутки размещались краденые светильники с заклинанием «Континьюал Лайт»[8], горящие так ярко, что можно было позабыть, что находишься под землёй. Этот свет озарил и мужчину.

Он был подтянутый, но не худощавый, а одежда скрывала выпуклые мышцы, будто отлитые из стали, — закалённые не тренировками, а самой войной. Волосы его ещё толком не отросли, чтобы подстричь их нормально, и поэтому торчали во все стороны. Карие глаза чутко ловили любое движение вокруг, а на губах играла холодная усмешка. Подбородок покрывала неухоженная щетина — словно лишайник.

И хотя из-за всего этого он с первого взгляда производил впечатление неряшливого и недисциплинированного человека, в его плавной и гордой походке было что-то от хищника.

Он направлялся ко входу в пещеру, который атаковал противник, когда навстречу ему выскочил кто-то ещё. Лицо знакомое: это был один из наёмников.

Едва завидев мужчину, наёмник расплылся в такой счастливой улыбке, будто они уже победили.

— Что случилось?

— Брейн, на нас напали!

Криво усмехнувшись, Брейн уточнил:

— Это-то понятно. Кто, сколько их?

— А, да-да!.. Двое, обе девушки.

— Девушки? И их только двое? «Синяя роза»?.. Нет, быть такого не может. — Брейн покачал головой и направился дальше, в сторону входа, откуда всё ещё доносились вопли.

Самая могущественная в королевстве группа авантюристов, знаменитая «Синяя роза», состояла из пяти женщин — и одна из них, сущая старуха, в случайном поединке уложила Брейна на лопатки. Да и в империи, как говорили, лучшей в классе ассасинов считалась некая женщина. Сильные противницы — зрелище не такое уж редкое. Может быть, по физическим параметрам женщины обычно и уступают мужчинам, но это неравенство запросто восполнялось способностями к магии. Безусловно, магия — страшная сила. Если б можно было наделить самое сильное тело самой могущественной магией, это значило бы обрести полную неуязвимость.

Брейн постепенно проникался уважением к врагу, рискнувшему столь малым отрядом проникнуть в их логово. Сердце его наполнялось предвкушением встречи с достойным противником и острым желанием поскорее сразиться с ним.

— Можешь остаться тут, — бросил Брейн наёмнику, попытавшему было последовать за ним. — Займись укреплением обороны там, поглубже.

Шаги его становились тем увереннее и мощнее, чем ближе он оказывался к арене, где разворачивалась битва с таинственным врагом.


Его звали Брейн Англаус.

Некогда — обычный фермер. Впрочем, не совсем обычный, ведь он был одарён самими небесами, по-другому и не скажешь. Его дар заключался во владении мечом. Вдобавок к этому судьба наградила его ещё и соответствующим талантом. Потому оружие сидело в его руках как влитое. Брейн не знал поражений. Он даже умудрился вернуться с войны, не получив ничего серьёзнее царапин.

В схватке на мечах он ещё ни разу никому не проиграл, и ему светил путь оглушительных побед. Так считали все, кто знал его, да и сам Брейн в этом не сомневался. А потом случился королевский турнир. Победа не была его целью. Он просто желал продемонстрировать свою силу всему королевству, чтобы все преклонились перед ним, признавая его талант. Но произошло то, чего он совершенно не ожидал.

Поражение.

Первое с момента, как он взял в руки настоящее оружие. Или даже нет — с самого рождения.

Его соперника звали Газеф Стронов. Теперь во всём королевстве и за его пределами Газефа знали как сильнейшего воина — и одновременно действующего капитана королевской гвардии, а тогда оба они практически мгновенно одерживали победы в предыдущих раундах. Но последний поединок турнира между ними двумя получился длиннее, чем все предшествующие, вместе взятые.

Исход поединка решил боевой приём Газефа — «Четыре разящие вспышки». Схватка вышла на славу, её вспоминали до сих пор, и то, что Газеф, выходец из семьи невысокого чина, ныне стоял во главе королевской гвардии, говорило само за себя. Даже аристократы, многие из которых недолюбливали капитана, не смели говорить, что тот слаб или недостаточно владеет боевыми приёмами.

Победителю достались почёт, слава и уважение. А вся жизнь Брейна потеряла смысл из-за одного-единственного поражения. Он не считал позорным проиграть достойному противнику, однако навалившееся осознание того, что он так долго ошибался, считая себя сильнейшим из сильнейших, потрясло его сверх меры. Всё это время Брейн заблуждался.

Он впал в депрессию и ушёл от мира на целый месяц, но нашёл в себе силы превозмочь отчаяние, которое большинство других людей довело бы до бутылки. Брейн отверг множество предложений от местной знати. Он пожелал стать сильнее.

Он закалял своё тело, чтобы стать сильнее физически. Он проводил целые дни за книгами и свитками, чтобы овладеть магией. Он огранял свой талант, дополняя его непрестанными усилиями и трудом.

Поражение сделало из Брейна нечто большее, чем он представлял собой до того.

Он отказывался работать на аристократов, не желая потерять хватку. Для совершенствования всего, чему он научился, требовалось регулярно это применять на практике. Брейн не желал заниматься фехтованием на потеху публике или на арене, чтобы вечером каждого дня смотреть на меч, повешенный на стенку. Ему требовалась работа, которой можно было прокормиться, дающая возможность постоянно участвовать в битвах.

Он не стал авантюристом, зарабатывающим выполнением заказов, лишь потому, что тем нечасто приходилось сражаться с людьми. И хотя отсекать головы монстрам тоже неплохо, это не помогло бы победить Газефа — а именно об этом мечтал Брейн. Поэтому для него крайне важно было иметь возможность встречаться с противниками из числа людей.

Выбор был невелик. И Брейн присоединился к «Мечникам погибели». Хотя на самом деле ему подошла бы и любая другая банда наёмников. Ведь он желал только одного: однажды переписать историю и исправить «поражение» на «победу». Чтобы добиться настоящей силы и получить могучее оружие, он отказался от всего остального. Магическое оружие и так стоило дорого. А ему нужно было не какое попало, а вполне конкретное и совсем не простое.

Далеко на юге, за пределами королевства, в песках лежал город. Изготовленное там оружие, даже ещё не зачарованное, обладало лучшей силой удара, чем сработанное в его родных краях и уже несущее на себе чары. При виде его цены у людей лезли глаза на лоб — настолько дорогим оно было. Брейн хотел именно его.

И он его получил. Свою катану.

Сейчас мощь Брейна была практически запредельной. Он верил, что уж теперь-то с лёгкостью победит Газефа, но не позволял себе возгордиться раньше времени и продолжал изо дня в день выковывать свою боевую мощь, доводя себя до совершенства.

Стоило закрыть глаза, и Брейн видел тот бой как наяву. Видел элегантную манеру фехтования Газефа; видел, как тот буквально растворялся в воздухе и появлялся в другом месте, уходя от приёма, увернуться от которого не получалось доселе ни у кого. Видел нанесённые в единый миг четыре удара.

Он не помнил, как упал, побеждённый. Но помнил победившего — его образ остался выжженным у Брейна в памяти.


Стоило приблизиться к подвергшемуся нападению входу, как в нос Брейну ударил запах крови. А вот криков слышно не было — значит, все, кто сражались там, были уже мертвы. С ними расправились за каких-то пару минут. Сюда послали не менее десятка человек, чтобы выиграть время и успеть выстроить оборону в глубине пещеры. Но если всё закончилось так быстро…

«Если их и правда всего двое — должно быть, они так же сильны, как и я», — Брейн ухмыльнулся в предвкушении боя.

Он зашагал дальше, так же мягко и тихо, на ходу доставая из поясной сумки одно из зелий. Выпил его залпом, и горькая жидкость проскользнула по глотке в желудок. Так, теперь ещё одно… В животе вспыхнул жар, мощной волной разлившийся по всему телу. Под воздействием этого жара мышцы резко увеличились в объёме, так, что даже одежда затрещала.

Такой бурный рост был вызван содержимым бутылочек, магическими зельями. В первой было «Малое увеличение силы», во второй — «Малое увеличение ловкости». Пить зелья было вовсе не обязательно, он мог и просто нанести их на тело, и, если использовать достаточно отвара, эффект оказался бы таким же. Но Брейн почему-то верил, что выпитое работает гораздо лучше, и проглатывал всё до последней капли. Возможно, он лишь сам убедил себя в этом, но убеждение — страшная сила, которой подвластно даже неподвластное.

Брейн нанёс масло на обнажённый клинок катаны. Меч окружило бледное сияние, но оно быстро исчезло, будто впитавшись в металл, — масло под названием «Магическое оружие» временно наделило его магией, заостряя и без того наточенное лезвие.

— Активация один, активация два.

Ожерелье и кольцо тут же среагировали на ключевые слова. Из них потихоньку начала сочиться магия, покрывая всё тело Брейна.

«Ожерелье-глаз», как можно догадаться по названию, защищало его зрение. К этому прилагались в числе прочего стойкость к слепоте, ночное видение и световой фильтр. Какой прок от воина, который даже не может попасть по цели? У авантюристов была довольно распространена тактика, заключающаяся в том, чтобы ослепить цель, выпрыгнуть из засады и прикончить. Как Брейн это узнал? Однажды авантюристы провернули на нём такое, когда у него ещё не было чудесной подвески.

Кольцо же, носившее название «Кольцо магического связывания», позволяло в любое время активировать одно мелкое заклинание, заключённое в нём. Брейн активировал «Лессер Протекшн Энерджи»[9], снижающее урон от энергетических атак.

Ко встрече с противниками, осмелившимися вломиться в логово наёмников столь малым отрядом, нужно подойти основательно, потому что потом может быть поздно. Но теперь он был готов.

Брейн сделал глубокий вдох и наконец выпустил на волю энергию, вскипавшую в каждой клеточке его тела. Теперь сила Брейна, безусловно, достигла своего пика. Должно быть, он сейчас был самым сильным воином, который только мог появиться в роду людском.

На его лице отразилось неукротимое выражение, нередко присущее людям, бесконечно уверенным в себе. Он готов ко всему, и лучше бы таинственные враги стоили такой подготовки.


С каждым шагом запах крови усиливался. Брейн продвигался всё дальше, пока не увидел их — два человеческих силуэта.

— Да вы тут веселитесь, как я погляжу, — лениво окликнул их Брейн.

— Не особо. Я даже «Кровавый бассейн» не могу заполнить, попросту нечем… Видимо, среди вас всё-таки нет никого стоящего, — ответила одна из теней, даже не обернувшись. Очевидно, их совсем не встревожило появление Брейна. Они… ожидали его? Впрочем, он и сам не старался прятаться, поэтому рассудил, что в этом нет ничего удивительного.

Брейн грозно нахмурился.

Ему сказали, что напали две девушки, но одна из них вообще ребёнок, и к тому же… Они что, действительно в платьях? Но спустя секунду он отбросил всякие сомнения насчёт опасности незваных гостей. Ведь над головой нечеловечески красивой девочки покачивался огромный алый шар — по-видимому, из крови.

— В жизни такого не видел… Вы маги?

Они выглядели крайне неуместно в своих роскошных платьях на поле боя, однако если они и впрямь маги, то несложно было догадаться, что латы и доспехи им ни к чему.

— Да, я заклинатель божественной силы. И поклоняюсь своему прародителю Кайнабелю, первому в нашем роду, — проговорила девчонка.

— Каин-Авелю? Не слышал о таком. Какое-то злое божество?

— Ну, можно и так сказать, — она снисходительно кивнула. — Но на самом деле его когда-то победили высшие существа. И отзывались о нём как об и-зи-шном ивент-боссе, — с трудом выговорила девчонка и пробормотала себе под нос: — Я и не ожидала бы меньшего от высших существ.

Брейн тем временем взглянул на её спутницу.

Та тоже оказалась весьма хороша собой, с крупными, чувственно торчащими грудями. Соблазнительную фигуру облегало белое платье, заляпанное багровыми пятнами. Так это она была в авангарде их крошечного отряда?

Он пожал плечами и покрепче обхватил рукоять верной катаны.

— Ладно, это неважно. Я готов к схватке. Если вам ещё нужно время, только скажите.

Девчонка удивлённо покосилась на Брейна, а в следующую секунду тихонько рассмеялась, прикрыв ладошкой рот:

— Какой вы отважный. Точно справитесь в одиночку? Можете и друзей на подмогу позвать, я совсем не против.

— Сколько бы я ни собрал мелюзги, толку с того? Они и тронуть вас не смогут, а вы их проглотите и не подавитесь. Нет, лучше я сам.

Девчонка вздохнула:

— Значит, вас не переубедить, да? Ну, что поделать, если человек не понимает, как далеко от земли звёздное небо… Вот только тянуться руками, надеясь, что однажды обязательно достанешь, — не слишком ли по-детски? Оставьте такие занятия сопля́чкам вроде Ауры. Когда подобным маются взрослые, это жалкое зрелище.

— Без таких людей было бы скучно. Это настоящая мужская романтика, и маленьким девочкам её не понять. — Брейн направил катану девчонке прямо в лицо.

Та со скучающим видом закатила глаза, но уже через мгновение упёрлась взглядом прямо в Брейна.

— Тогда начнём.

Девчонка кивнула в его сторону, и её спутница набросилась на воина, молниеносно и внезапно, словно порыв ветра. Но не было такого ветра, который Брейн не смог бы разрубить.

— В корпус! — взревел он и, размахнувшись со всей силы, обрушил катану на девушку. Мощи этого удара хватило бы, чтобы разрубить пополам закованного в латы воина, и волна воздуха от свистнувшего клинка раскатилась по сторонам.

— Кх…

— Хм. Слабовато, — разочарованно констатировала девчонка.

Удар Брейна настиг девушку в прыжке, и та стремительно отпрыгнула, зажимая плечо. Клинок рассёк её от левой ключицы поперёк груди. Тяжело дыша, Брейн нахмурился, не сводя с противницы взгляда.

Было кое-что, что очень его смущало, помимо самого факта, что он не смог убить её одним ударом: из раны не выступило ни капли крови, хотя при таком попадании можно было ожидать целый фонтан.

«Магия?» — только и успел подумать Брейн, когда с накрытым ладонью раненым плечом начало что-то происходить. Он нахмурился сильнее.

Рана затягивалась, хотя и не очень быстро. Брейн, конечно, слышал о заклинаниях быстрого излечения, но что-то подсказывало ему: это нечто другое. Оставался всего один вариант.

Монстр со способностью к регенерации, выступающие острые клыки, алые глаза, наполненные яростью. И так похожа на человека… Эти размышления в конце концов привели Брейна к верному ответу.

— Вампир… Из особых способностей обладает быстрой регенераций, очаровывающим взглядом, может высасывать жизненную силу или создавать подобных себе низших, выпивая кровь жертв… Стойкость к оружию, стойкость к атакам холодом. Кажись, было что-то ещё… А, ладно.

Последние слова он буквально выплюнул. Всё равно он раскромсает их на куски. Брейн крепче перехватил рукоять катаны.

Девушка распахнула глаза. Алые зрачки казались слишком большими, чтобы принадлежать человеку.

В ту же секунду сознание Брейна подёрнулось дымкой, и на мгновение в груди вспыхнула симпатия к стоящему прямо перед ним врагу. Но он лишь помотал головой, стряхивая наваждение.

— Очаровывающий взгляд? Я не настолько слабоволен, чтобы на меня такое подействовало.

Когда Брейн держал в руках катану, его разум сам становился подобен мечу, и обычными приёмами внушения его было не пронять.

Вампирша с ненавистью оскалилась, но в её движениях чувствовался страх. Будь она уверена в своём превосходстве, набросилась бы не задумываясь. Однако то, что ей дали отпор, явно её отрезвило, а может быть, и убедило, что перед ней противник гораздо сильнее её.

— Дошло? Вот и умница, — оценил Брейн. — Но даже до дикого зверя дошло бы быстрее.

Брейн уверенно шагнул навстречу монстру, а вампирша же, наоборот, попятилась.

Он фыркнул. А та, видимо, поняв, что это вызов, прекратила отступление и снова качнулась вперёд.

Их разделяло примерно три метра. Вампирша могла бы преодолеть это расстояние за пару мгновений, но она мешкала. Видимо, осторожничала, не зная, на что способен Брейн. Но в следующий миг на её лице появилась кривая усмешка, и она внезапно выбросила руки вперёд:

— «Шок Уэйв»[10]!

Ударная волна ринулась на Брейна, искажая пространство. Это заклятие запросто могло бы оставить вмятину на кирасе латного доспеха, а уж если бы подобная атака попала в Брейна, на котором из брони не имелось ничего, кроме кольчуги, он понёс бы значительный урон. Это в одно мгновение перевернуло бы расклад сил.

Однако глаза вампирши удивлённо расширились.

— Сначала попади, а потом уже празднуй победу. Если, конечно, не хочешь, чтоб твои труды пропали даром.

Брейн остался невредим. Он без усилий увернулся от невидимой волны и теперь холодно улыбался вампирше. Та, запаниковав, снова отступила. По лицу её стало понятно, что она всегда рассматривала людей как варварское племя, презирая, как любую заведомо уступающую ей форму жизни. Лишь сейчас она осознала свою ошибку.

Прочитать эмоции Брейна было не так легко. Он не ожидал, что враг использует магию, и ему требовалось срочно переосмыслить свою тактику.

Брейн мечтал о повторном сражении с Газефом, а потому больше всего тяготел к сражениям на мечах. Его способности в магии и рядом не стояли с навыками мечника. Он понятия не имел, каков будет следующий ход противницы.

Поэтому теперь они лишь внимательно следили друг за другом, не пытаясь сократить дистанцию.

Но такой расклад явно не устраивал девочку, наблюдавшую за ними всё это время.

— Эй, меняемся.

Девчонка хрустнула пальцами, и от этого сухого треска вампирша вздрогнула. Она тревожно оглянулась, а Брейн замер. Ему представился идеальный шанс для нападения, но он им не воспользовался, вместо этого следя за перемещениями девчонки.

Она выглядела хрупкой. По контрасту с тоненькой талией и узкими плечиками крупные груди выглядели совершенно инородными, а худощавые руки, казалось, немедленно сломаются, стоит только Брейну ударить в полную силу.

Существовало немало типов заклинателей божественной силы, полагавшихся на веру. Она не походила на клирика, хорошо приспособленного к рукопашному бою, — значит, возможно, представляла собой владеющего магией священника или даже специализирующегося на ней епископа.

Однако если она собиралась сражаться вместо вампирши, значит, твёрдо уверена, что сможет действовать в авангарде. Если только она не… Брейн усмехнулся.

«Не похоже, чтобы вампирша была призванной прислужницей… Может, девчонка и сама некая разновидность вампира?»

Если принять за факт то, что она вампир, — скорее всего, одна из высших. Разумеется, о монстрах нельзя судить по их внешности. Брейн не удивился бы даже, если б оказалось, что она и физически гораздо сильнее вампирши, с которой он сражался до того. Ведь девчонка пожелала вступить с ним в бой, уже увидев его в деле.

К тому же вампирша явно… боялась её?

«Хозяйка, которую боятся вампиры… Это могущественный враг, с которым нельзя терять бдительность».

Разглядывая девчонку, Брейн лихорадочно думал. Каково же её истинное лицо?

«Может ли она быть из легендарных лордов-вампиров? Вроде бы одного из них даже прозвали Разрушителем Держав за то, что он разгромил целую страну… В преданиях сказывают, что его победили Тринадцать героев».

Ну, раз уж герои справились с таким однажды, значит, это не непобедимый противник.

Брейн взял катану поудобнее, направляя всю мощь в вооружённую чудесным оружием руку.

— Я Брейн Англаус! — громко объявил он.

В ответ девчонка состроила странную гримасу. Она явно была не в курсе обычая представляться сильному сопернику… Немного смутившись, Брейн добавил:

— А тебя как зовут?

— А-а-а, так это вы пожелали узнать моё имя! Прошу меня простить! Наверное, Коцит сразу понял бы, но я немного иного мнения о людях, вот и растерялась. Так уж и быть, представлюсь.

Девочка приподняла подол платья в реверансе, будто на балу:

— Шалтир Бладфоллен. Надеюсь, наше знакомство выйдет односторонне приятным.

* * *
Шалтир элегантно поклонилась мужчине, нацелившему на неё остриё меча. Она была уверена, что Брейн не нападёт? Или знала, что сможет с лёгкостью отбить атаку? Выражение её лица говорило само за себя. Она ни капли не боялась Брейна.

Но он избавит её от лишней самоуверенности.

Брейн молча одарил Шалтир острым взглядом, от которого даже у бывалых вояк затряслись бы поджилки. С одной стороны, его возмущала эта самоуверенность, но с другой — даже нравилась. Гордыня того, кто уже считает себя победителем. Гордыня, которая и станет причиной сокрушительного поражения.

В арсенале людей было одно оружие, позволяющее им побеждать монстров, обладающих гораздо большей физической силой. Именно с его помощью Брейн много раз одерживал победу над чудовищами, превосходящими его по базовым показателям.

А приятнее всего было после этого посмеяться над поверженным врагом, который усвоит наконец, что кому-то можно показывать свою гордыню, а от кого-то её стоит скрывать. И это оружие…

— Вы не будете использовать боевые приёмы?

Боевые приёмы…

Особые способности, которыми овладевали воины в погоне за истинным мастерством. Никто ещё не нашёл им толкового объяснения — то ли дело было в силе духа, то ли в ауре, — и потому их иногда называли оружейной магией. В схватке с гораздо более крупным и мощным противником навык «Крепость» позволял выдерживать сильнейшие удары и сражаться на равных. А «Рассекающее лезвие» помогало вложить дух воина в клинок меча и одним ударом разрубить врага пополам. А в схватках с надёжно бронированными врагами было самое время для боевого приёма дробящего оружия «Тяжёлый удар». С временным повышением физической силы посредством «Усиления способностей», снижающим разрыв в силе, победа становилась до обидного лёгкой.

Само собой разумеется, воины старались изучить как можно более разнообразный набор приёмов, и особенно актуально это было для авантюристов, которым так важно уметь приспосабливаться к разнообразным ситуациям.

А вот для Брейна…

— Ха. На таких, как вы? Ни за что, — бросил он ожидающей ответа Шалтир. Разумеется, он солгал. Нужно быть дураком, чтобы раскрывать козыри раньше времени. Медленно выдыхая, он согнул ноги в коленях и вложил меч в ножны. Полная готовность обнажить его.

Дыхание стало медленным и ровным.

Брейн сконцентрировался, и в тот самый момент, когда его сознание сжалось до точки, оно вдруг расширилось, включив в себя окружающие звуки, запахи, предметы, — ему открылся новый мир, в котором он замечал и понимал каждую мелочь, где сам воздух был наполнен подсказками.

Это и был его уникальный боевой приём — «Зона».

Приём покрывал территорию в радиусе трёх метров, что не так уж и много, — но зато в этой области он замечал абсолютно всё. Проще говоря, этот приём максимально повышал шансы Брейна попасть по цели, и в то же время — шансы самому увернуться от атаки. Вкупе с натренированным телом этот приём нельзя было сравнить ни с одним другим по могуществу, которое он даровал владельцу.

Брейн верил: если б даже его обдали градом стрел, с помощью «Зоны» он смог бы выбрать те, что должны попасть в него, и отбил бы их на лету, оставшись совершенно невредимым. Кроме того, она придавала ему такую точность движений, что он мог бы с расстояния вытянутой руки разрубить одно-единственное рисовое зёрнышко.

А ещё…

Живое существо можно убить одним точным ударом по жизненно важным точкам. Если овладеть этим искусством — больше ничего и не понадобится. Вместо погони за универсальностью Брейн решил сконцентрироваться на одном. На том, чтобы нанести смертельный удар на мгновение раньше, чем это сделает противник. Это стремление и породило второй уникальный приём Брейна — «Смертоносный росчерк».

При атаке меч двигался с такой скоростью, что увернуться от него было невозможно, но на этом Брейн не остановился. Он ещё усерднее, чем раньше, закалял своё тело. Он повторял «Смертоносный росчерк» сотни тысяч — нет, миллионы раз. На рабочей ладони появилась характерная мозоль, а на рукояти меча отпечаталась хватка его пальцев.

И однажды появился ещё один боевой приём.

В нём меч разгонялся до таких скоростей, что кровь из нанесённых ран даже не успевала обагрить его. Брейну такая способность показалась достойной божеств, поэтому он нарёк новый приём «Божественным росчерком». Этот приём срабатывал так быстро, что враг даже не успевал понять, что произошло.

Сочетанием этих двух приёмов, «Зоны» и «Божественного росчерка», дающих стопроцентную вероятность попадания и божественную скорость, Брейн наносил роковой удар, от которого невозможно увернуться. Целился он в жизненно важные точки, чаще всего — в шею.

Ну а затем его секретный приём — «Порыв ветра в листьях». Он дал ему такое название из-за звука, с которым кровь хлестала из надрезанной таким образом шеи.

Хотя, наверное, она едва ли станет хлестать из вампира, но попадание в шею всё равно будет означать верную смерть.

— Так вы готовы? — протянула Шалтир.

Брейн не проронил ни слова, продолжая размеренно дышать, и Шалтир скучающе повела плечиком:

— В таком случае я начну. Если у вас есть какие-то возражения, прошу, озвучьте их сейчас.

Время шло, а Брейн всё ещё хранил молчание.

— Я приступаю, — весело заявила Шалтир и зашагала к нему.

«Заткнись. Мы ещё посмотрим, как ты запоёшь, когда твоя голова полетит с плеч», — подумал Брейн, но опять не издал ни звука. Ему казалось: стоит открыть рот — и собранная по крупицам сила рассеется, как дым.

Шалтир приближалась. Она шагала легко и беспечно, совсем не осторожничая, будто на прогулке.

Это не походило на походку воина. Брейн подавил усмешку. Иначе как глупым такое поведение назвать было нельзя. Но подыгрывать ей и сдерживать свою силу он не собирался.

С активированными «Усилением способностей» и «Зоной», он ждал момента, когда Шалтир окажется в радиусе поражения, и он сможет достать её мечом. Она была такой же, как и многие другие глупые монстры, уверенные в своём превосходстве. Разумеется, люди — существа хрупкие. Они уступают другим расам физически и не имеют особых способностей.

«Я покажу всем, кто считает людей существами низшего порядка, как опасно их недооценивать!» — твердил Брейн про себя.

Ведь боевые приёмы и создали именно затем, чтобы люди могли сражаться на равных с существами крупнее и сильнее их.

— Уничтожу. Одним ударом.

Чем самоувереннее были монстры в начале схватки, тем отчаяннее и униженнее они трепыхались, оказавшись поверженными. Если не прикончить девчонку одним ударом, на помощь ей обязательно кинется вампирша. Тогда это будет поединок двое на одного, а создавать себе трудности не желал даже Брейн.

Значит, у него всего один удар. Брейн равнодушно следил за беспечно приближающейся Шалтир и ухмылялся в душе. Она и не понимала, что каждый её шаг — это ступенька на помост гильотины.

Ещё три шага, два.

Один.

И тут…

«Попрощайся с головой!» — мысленно бросил Брейн и целиком вложился в удар. С губ сорвался воинственный вскрик, короткий и острый, как разящий меч.

Катана выскользнула из ножен и, рассекая воздух, устремилась к шее Шалтир. Скорость клинка можно было сравнить разве что со сверкнувшей молнией. Только разглядишь вспышку — а отрезанная голова уже катится по полу. Тысячи повторений дали жизнь приёму, достойному самих богов.

«Ей конец».

Брейн крепко верил в это…

Но его глаза сами собой распахнулись от удивления. Удар рассёк пустоту. Она увернулась от удара, в который он вложился весь, до последней капли. Брейну встретился противник поистине невообразимой силы.

Однако… Он всё-таки задел Шалтир. Тем самым молниеносным ударом — но вот он оказался для Шалтир не страшнее прикосновения бабочки.

В животе резко похолодело. Сквозь зубы Брейна со свистом вырвалось дыхание.

— Быть не может, — прошептал он срывающимся голосом.

Брейн изо всех сил старался сдержать сотрясающую тело дрожь. Он не верил своим глазам. Конец клинка оказался зажат между двумя бледными, как снег, тоненькими пальчиками Шалтир — большим и указательным.

Но она не просто остановила его. Жеманно изогнув запястье под прямым углом, она удерживала меч за ребро, проходящее вдоль тупой стороны клинка, перехватив его на полпути. И не простой удар, а «Божественный росчерк».

Хотя казалось, что она просто легонько придерживает меч, но, когда Брейн попытался налечь посильнее и повести катану дальше или, наоборот, выдернуть её из хватки Шалтир, у него не получилось сдвинуть клинок ни на миллиметр. Как будто он налегал на валун, в сотню раз тяжелее его самого.

А потом давление вдруг возросло, и теперь уже Брейну приходилось прилагать все усилия, чтобы удержать меч на месте.

— Хм. У Коцита тоже есть такие ножички, однако в руках вам подобных они почему-то совершенно не внушают опасений. — Шалтир подвела клинок к глазам и придирчиво осмотрела.

По мере того как до Брейна доходил смысл сказанного, в голове становилось совсем пусто. В груди разливалось тихое отчаяние, и вся его жизнь вновь казалась лишённой всякого смысла. И лишь то, что он уже пережил поражение однажды, не дало ему сдаться сейчас. Подобно тому, как сломанные кости, срастаясь, становятся плотнее и толще, повысилась и его стойкость к проигрышам.

Он не мог в это поверить. Но другого выбора у него не было. Ведь молниеносный божественный удар запросто остановили прямо у него на глазах.

Шалтир вопросительно приподняла бровь, глядя на бледного от пережитого шока Брейна. И преувеличенно разочарованно вздохнула:

— Ну-с, теперь вы поняли? Меня невозможно победить без боевых приёмов. А если поняли, то, может, начнёте драться по-настоящему, не сдерживаясь? — жестокие слова одно за другим срывались с её губ.

— Чудовище… — не выдержал Брейн.

Шалтир невинно улыбнулась, ещё больше похорошев, словно полностью распустившийся цветок.

— Верно. Наконец-то вы меня раскусили! Я бессердечное, безжалостное, жестокое, но весьма милое чудовище.

Она разжала пальцы, державшие клинок, и отпрыгнула — только юбки прошуршали, — приземлившись ровно на то же место, с которого начала наступление. Вплоть до миллиметра.

— Так вы готовы? — повторила она и весело рассмеялась.

Эти слова затмили сознание Брейна гневом. Сколько она ещё будет над ним насмехаться?! Однако вслед за вспышкой злости пришла дрожь: он прекрасно знал, что у Шалтир есть полное право потешаться даже над тем, кто достиг границ человеческих возможностей.

«Сбежать?..»

Брейн ценил свою жизнь. Раз не можешь победить, то беги, чтобы однажды сразиться ещё раз. Выжить, стать сильнее — и в конце концов победить. Брейн верил, что ему есть куда расти.

Но даже если он решит сбежать, придётся как-то нивелировать их разницу в физической силе, хотя это выглядело практически невозможным. Брейн принялся искать боковым зрением, куда ему целиться на сей раз, — не отрывая взгляда от горла Шалтир, чтобы та не смогла предугадать его действия.

Ноги. Он нанесёт удар в наиболее уязвимую часть её тела — за пределами досягаемости рук, уже однажды остановивших удар, в который Брейн вложил все свои силы. С ранеными ногами она не сможет перемещаться так же быстро. И тогда он кинется наутёк.

Решив так, он, не отрывая взгляда от шеи Шалтир, убрал меч обратно в ножны. При активированной «Зоне» он мог нанести точный удар даже с закрытыми глазами — разумеется, нельзя было упустить такую возможность провести противника.

— Я приступаю. — Шалтир снова начала сближение.

Всё было как в прошлый раз. Кроме одного. Раньше Брейн с нетерпением ждал, когда она ступит в область, охватываемую «Зоной», а в этот раз желал в душе, чтобы она вообще к нему не подходила.

Когда он успел стать таким трусом? Брейн в мыслях честил себя на все корки, пытаясь вновь вспыхнуть праведным гневом, но безуспешно. Его боевой дух больше не разгорался. Словно костёр, безжалостно залитый водой.

Брейн напряжённо цыкнул языком, продолжая следить за Шалтир через призму «Зоны».

Три шага, два, один…

Она в «Зоне».

Перед глазами у Брейна, неотрывно смотревшего на обнажённое горло Шалтир, стояла её издевательская усмешка.

Цель выбрана. Лодыжка правой ноги, как раз шагнувшей вперёд. Он вырвал меч из ножен и ударил вниз, стараясь, чтобы собственный вес меча придал ему ещё большее ускорение. Брейн знал: он и впрямь двигался быстрее, чем в прошлый раз. Так быстро, что, будь такой удар предназначен ему самому, он бы ни за что не увернулся.

«Получится!»

Но как раз в тот миг, когда он собирался перерубить тонкую, как и сама хозяйка, лодыжку, немного выглядывающую из-под подола платья…

Рукоять меча выскользнула из пальцев Брейна…

Взгляд его всё ещё был прикован к шее Шалтир, поэтому он понятия не имел, что произошло. Однако «Зона» продолжала снабжать его всеобъемлющими данными об окружении. И теперь она сообщила, что его катана валялась на земле, а сверху клинок прижимал высокий каблук чьей-то туфли.

Этого не могло быть. Но тем не менее это было.

Меч из рук Брейна вышиб тот самый каблук, ударивший по боковой стороне клинка сверху. Но верить в происходящее не хотелось по несколько иной причине. Даже в состоянии наибольшей концентрации он не смог уследить за этим движением. Даже при помощи «Зоны», объекта его гордости.

Протяни он руку, и мог бы коснуться Шалтир — так близко он подобрался. А та смотрела на него с холодной надменностью. Воздух вокруг потяжелел, и Брейну казалось, что его вот-вот раздавит одним этим взглядом.

Дыхание рвалось из груди. Пот лился с него градом, а к горлу подкатывала тошнота. Мир в глазах кренился и раскачивался. Сколько раз он проходил сквозь горнило битв. Сколько раз смотрел смерти в глаза. Но по сравнению с происходящим сегодня всё это казалось теперь детским спектаклем, жалкой пародией на настоящее испытание.

Вдавливающий меч в землю каблук поднялся, и Шалтир безмолвно отпрыгнула на исходную позицию.

— Так вы готовы?

Брейн задохнулся.

Эта фраза, прозвучавшая уже трижды, вселяла в него ни с чем не сравнимое отчаяние. Вслед за этим она наверняка скажет: «Я приступаю». Но Шалтир вдруг перебила мысли Брейна совсем другими словами:

— Так вы… не знаете боевых приёмов? — В её голосе звучала жалость вперемешку с удивлением.

Он втянул воздух сквозь зубы.

Ему нечего было ответить. Да и надо ли вообще отвечать? Он только что использовал их, но каждый из приёмов парировали с такой лёгкостью, так к чему этот балаган?

Прикусив зубами нижнюю губу, Брейн подобрал свою обожаемую катану.

— Неужели вы настолько слабы? Я уж подумала было, что вы будете хотя бы посильнее тех, при входе… Прошу меня простить. Видимо, я так привыкла измерять мощь в метрах, что разница между одним и тремя миллиметрами для меня почти незаметна.

Все усилия были напрасны.

В схватке с Газефом он переоценил себя. Тогда он не успел ещё взрастить свой талант и потому проиграл человеку, вложившему много сил в своё развитие. Именно поэтому то поражение оставило след в душе Брейна. А теперь это чудовище насмехалось надо всем, чего он добился с того момента и ради чего изнурял себя тренировками.

«Так странно… Ведь до сих пор я побеждал всех монстров, как бы они надо мной ни насмехались, как бы ни кичились своей силой…»

Эти мысли уже готовы были поглотить его, но Брейн безжалостно задавил их. И вместо этого…

— А-а-а! — взревел он яростно и обрушил на вопросительно глядящую Шалтир новый удар — всем весом своего тела.

Такая сила могла бы без труда разрубить человека пополам, от макушки до копчика, будь он даже в кованом шлеме. Брейну показалось, что на сей раз он попал, ведь Шалтир и не пыталась увернуться, спокойно глядя на надвигающийся росчерк белого света.

Он постарался прогнать эту мысль — уже не раз став свидетелем её невероятной силы. Неужели сейчас вот так запросто… Мгновением позже его сомнения подтвердились.

Раздался глухой звон, и Брейн уже в который раз за сегодня увидел то, во что было невозможно поверить. Шалтир быстро вскинула руку и отбила атаку двухсантиметровым ноготком левого мизинца. Всё ещё не было никаких признаков, что она прилагала хоть какие-то усилия, — она не сжала пальцы в кулачок, а сам мизинец был расслабленно согнут.

Удар Брейна отбили движением, которое язык не поворачивался назвать даже игривым, скорее уж пренебрежительным. Удар, который рассекал полные латные доспехи, разрубал мечи и раскалывал щиты, не смог миновать женский ноготок.

Собрав остатки вдребезги разбитого боевого духа, он взял себя в руки, вновь вкладывая силы в дрожащую от мощной отдачи руку. Катана ещё раз обрушилась на Шалтир, но и эту атаку отбили без труда.

Шалтир наигранно зевнула, прикрывая свободной правой рукой рот. И так же театрально возвела скучающий взгляд куда-то к потолку. Она и за противника-то Брейна теперь не держала…

И всё равно. Всё равно катана Брейна сверкала, нанося удар за ударом. Но все их постигала одна участь. Все они натыкались на один-единственный изящный мизинчик.

Брейн взревел, и пещера подхватила его голос эхом. Увы, на самом деле это был уже не боевой клич, а вопль отчаяния.

Рубящий удар в бок — отбито.

В плечо — отбито.

В грудь — отбито.

Колющий в плечо — отбито.

В голову — отбито.

В бок — отбито.

Куда бы и откуда бы он ни наносил удары, под каким углом ни летел бы клинок — всё заканчивалось одинаково. Отбито. Словно его катану неизбежно притягивало именно в то место, где окажется злополучный ноготок. В этот момент до Брейна наконец-то дошло…

Носители абсолютной силы. Их уровня невозможно достичь, как ни старайся, как бы щедро ни одарили тебя небеса. Как ни прыгай выше головы — для них твой прыжок всегда будет где-то на уровне лодыжки.

— М? Вы устали? Ну-с, в любом случае ваша пилочка для ногтей немного туповата, не находите? — немного нетерпеливо заметила Шалтир, и рука с мечом замерла в воздухе.

Мог ли он катаной искрошить целую скалу? Вряд ли. Даже ребёнок с самым богатым воображением сказал бы, что это невозможно. Мог ли Брейн в таком случае победить Шалтир? Любой воин, встретившийся с ней в поединке, мог ответить однозначно.

Победить нельзя.

Невозможно повергнуть существо, чья сила лежит за границами человеческого понимания. Если кто и мог сразиться с Шалтир на равных, так это другое подобное создание. А Брейн, к сожалению, всего лишь человек, всего лишь самый сильный воин из рода людей… Да. Как бы он ни старался, лишь из-за того, что он появился на свет человеком, он навсегда останется для таких существ карапузом, размахивающим палкой.

— Я так… старался…

— Старался? Но ведь это бессмысленно. Вот меня создали сильной — и мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы достичь силы. Она всегда была со мной.

На это Брейн горько рассмеялся.

Всё было пустой тратой времени. И чем он только так гордился? Какими талантами?

Конечности отяжелели, словно к ним привязали булыжники. Шалтир молчала некоторое время, наблюдая за ним, а потом звонко рассмеялась:

— Вы плачете? Вас что-то опечалило?

Брейн осознал, что Шалтир говорит, но слова доносились до него глухо, словно через толщу воды.

Он так старательно размахивал своей железной палкой, что лопались мозоли на ладонях. Но всё это было напрасно. И бегал в тяжёлых доспехах он тоже напрасно. И напрасно в одиночку набрасывался на монстров, зубами вырывая победу. Всё, включая само существование Брейна на земле, было напрасно.

Перед лицом по-настоящему могущественного врага он был не лучше тех слабаков, над которыми когда-то смеялся сам.

— Какой же я дурак…

— Вы наигрались? Уже можно заканчивать?

Шалтир хихикнула и шагнула ближе, всё ещё с изящно отведённым в сторону мизинчиком, и Брейн закричал. Но этот вопль не походил больше на воинственный клич — скорее, на крик плачущего навзрыд ребёнка.

Он сорвался с места и побежал.

Брейн подставил спину врагу.

Он уже сполна насмотрелся на силу Шалтир и не сомневался, что она настигнет его мгновенно. Но Брейн просто не думал об этом сейчас. Не мог позволить себе такой роскоши. Просто кинулся наутёк, обливаясь слезами и подставив под удар беззащитную спину.

Милая девочка, по локоть в чужой крови, вздохнула и невинным голоском окликнула его:

— Что, теперь мы играем в догонялки, да? Вы уж точно не дадите мне заскучать. Ну что ж, салочки так салочки! — И рассмеялась. Каменные стены подхватили эхо её голоса.

3

В большую пещерную залу залетал сквозняк. Он с шорохом пробирался в зазоры импровизированных баррикад и касался холодными руками взмокших спин сорока двух оставшихся разбойников из банды «Мечники погибели».

Здесь они обычно ели — просто потому, что из всех подземных полостей этот зал оказался самым просторным. Но теперь он преобразился из трапезной в крепость. Длинный узкий зал находился в самой глубине сети пещер, которую заняли наёмники в качестве своего логова, и от него ветвились более мелкие ходы. Их использовали как личные комнаты, хранилища оружия и припасов. Поэтому именно в нём «Мечники» возвели последние укрепления — здесь они могли повернуть ход битвы, не позволяя врагам взять их числом.

Однако нельзя было сказать, что укрепления эти отличались прочностью. Для начала они просто перевернули столы и навалили за ними деревянных ящиков — получились баррикады. Между ближайшими ко входу укреплениями протянулось несколько верёвок, примерно на уровне человеческого живота. Так они надеялись не дать врагам проскочить между баррикадами с разгона.

А позади заграждений стояли, вооружившись арбалетами и разделившись на три группы, остатки некогда гордых «Мечников погибели». Если дойдёт до перестрелки, ширина зала, по сравнению сшириной входа, даст им однозначное преимущество. А благодаря расположению флангов враги попадали под стрелы, в какую бы сторону они оттуда ни двинулись. Даже если враги решат использовать площадную атаку издалека, в этих условиях она будет не очень эффективной. Наёмники придерживались тактики перекрёстного огня, позволявшей за счёт взаимной поддержки перекрывать все слабости и мёртвые зоны каждого фланга.

Увы, даже под прикрытием баррикад, позволявших им сражаться на равных с превосходящим противником, «Мечники» не чувствовали себя в безопасности. Все они были бледны и напуганы. Они дрожали так, что звенья их кольчуг мелко дребезжали.

В самом деле, в пещерах всегда царила прохлада, из-за чего здесь было особенно хорошо летом, однако сейчас затаившихся наёмников заставлял трястись вовсе не сквозняк. А громкий смех, донёсшийся от входа в пещеру. Эхо исказило голос, и непонятно даже было, кому он принадлежит — мужчине или женщине. Но именно этого звука у «Мечников» тряслись поджилки.

Кто-то принёс весть, что Брейн Англаус, их сильнейший боец, вступил с нападающими в бой и что даже баррикады возводить не надо. Но надежда погибла, едва раздался этот леденящий душу смех.

До этой секунды они верили, что нет на свете никого, способного одержать победу над Брейном.

Сила Брейна была для них чем-то почти священным. С ним не могли сравниться ни имперские воины, ни даже монстры. Он одним ударом отправлял на тот свет огров и кидался на стаи гоблинов, кося их направо и налево. Как ещё назвать человека, способного в одиночку порубить всех «Мечников погибели», вместе взятых, если не сильнейшим?

И этот человек проиграл. Что это могло означать?..

Тот, кто вступил в бой с самим Брейном, теперь смеялся. Ответ напрашивался сам собой. Все его знали, но никто не осмеливался произнести вслух. Лишь переглядывались беспомощно и безмолвно — и неотрывно следили за входом в зал.

Казалось, напряжение звенит в воздухе. И в этот момент…

Топот. Кто-то бежал. Шаги становились всё громче.

Некоторые разбойники шумно сглотнули. В зале воцарилась полная тишина, и только заскрипели, натягиваясь, тетивы арбалетов. Когда из коридора к ним выскочил запыхавшийся мужчина, лишь чудом десятки стрел не вонзились в него.

— Брейн! — выкрикнул предводитель шайки, и вслед за ним это имя подхватили другие, оглашая весь зал счастливыми возгласами. Ведь появление Брейна могло значить только одно: чужаки повержены. Напряжение мгновенно спало. Мечники хлопали друг друга по плечам, Брейна хвалили и поздравляли наперебой.

Его имя повторяли вновь и вновь, как гимн победе, а Брейн так и стоял при входе молча, глядя на озарённые радостью лица соратников. Меч бессильно висел в его руке, поникнув остриём к земле. Совсем не похоже на обычного Брейна, вернувшегося с триумфом. Что-то было не так.

Радостные голоса понемногу стихли, словно задавленные странным молчанием Брейна. А тот бросился к баррикадам.

— Эй, погоди, мы их сейчас разберём!

Но Брейн, словно не слыша, продрался через них силой — и, так и не промолвив ни слова, рванул дальше, будто наперегонки с самой смертью. Ошеломлённые наёмники глядели, как тот открыл дверь в пещеру-оружейную и нырнул внутрь.

— Что это с ним? Забыл там что-то, что ли?..

— Кто знает. Он прям сам не свой был… Но… он что, плакал?

Дверь оружейной с грохотом захлопнулась. Никто так и не понял, что же только что произошло.

Точнее, никто, кроме одного-единственного человека — главаря шайки, чьё лицо исказилось гримасой страха. Лишь он — нет, он и Брейн — знали, в чём дело.

А впереди, в проёме коридора, с тихим звяканьем появилась ещё одна фигура.

Разумеется, никто её не узнал. Значит, это и был чужак, наделавший в логове столько шума. Разбойники мгновенно стихли. Появление живого и невредимого чужака в корне меняло их понимание ситуации: Брейн не победил. Мало того, он сбежал от битвы.

Чужак был всего один, неестественно сгорбленный и некрупный — ростом не выше маленькой девочки. Руки существа безвольно болтались по бокам от тела, а голова висела так, что лица было не разглядеть. Из-за странного положения головы казалось, что шея у него по крайней мере раза в три длиннее, чем у нормального человека.

Чужак неторопливо вошёл в зал, не обращая внимания на то, что длинные серебряные волосы волочатся за ним по земле. Сидящее по фигуре чёрное платье, казалось, было соткано из самой тьмы.

Никто не вымолвил ни слова. От фигуры веяло странной неправильностью и холодом, который, казалось, сжимал когтями сердце.

Она наклонила голову, и за стеной серебряных волос, скрывающих её лицо, зажглись два алых уголька. А потом сузились до чёрточек.

Все поняли, что произошло, хотя и сами не знали как.

Она улыбалась.

Затем девочка подняла голову. Под волосами оказалось самое обычное человеческое лицо, но от этого тем, кто видел мгновение назад неестественный изгиб её шеи, становилось лишь ещё более жутко. Словно на месте лица у неё была выточенная талантливым скульптором мраморная маска.

— Добрый вечер. Меня зовут Шалтир Бладфоллен. Ну, вот и конец? Закончим уже с догонялками? — загадочно проговорила девочка и окинула зал взглядом.

Среди собравшихся тут остатков «Мечников» не оказалось того, кого она искала, и красивые брови нахмурились. На её заявление до сих пор никто не откликнулся, поэтому она продолжила.

— Что, теперь в пря-а-атки? — задорно протянула Шалтир и засмеялась. Видимо, она находила ситуацию весьма забавной, ибо продолжала хихикать, склонив голову. Серебряная копна волос вновь скрыла её лицо.

Наёмники замерли затаив дыхание, а смех Шалтир раздавался всё громче.

— А-ха-ха! Ха-ха-ха! Ах-ха-ха! — заливалась она, медленно поднимая голову.

Сердца разбойников стиснуло ужасом. От нового лица Шалтир у всех разом кровь застыла в жилах.

В нём не осталось ни следа былой красоты. Белки глаз тоже окрасились кровью, сливаясь с радужкой и зрачком. Рот, недавно сверкавший белыми, ровными зубками, ощерился несколькими рядами тонких, похожих на медицинские иглы клыков. Внутренности её неестественно большой, словно развороченной пасти мокро блестели, а из уголков рта текла слюна.

— Ха-ха-ха-а! Ха-ха-ха! — словно кто-то колотил по десяткам фальшивящих гонгов. Слюнявая пасть разверзлась в широкой, от уха до уха, улыбке.

Воздух зазвенел от напряжения. Слишком странным был тот смех, даже если брать в расчёт стены пещеры, искажающие эхом каждый звук.

Кто же она? Девочка? Монстр? Чудовище?

Ни то, ни другое и ни третье.

Она — воплощение истинного ужаса.

Из её пасти так сильно несло кровью, что этот запах быстро распространился по всей пещере. Казалось, сам воздух вокруг подёрнулся красным.

Один из лучников отчаянно заорал и вскинул арбалет. Короткая стрела со свистом разрезала воздух и впилась Шалтир в грудь. Шалтир слегка пошатнулась.

— Пли! — вопль главаря выдернул наёмников из оцепенения, и они все вместе выпустили в Шалтир дождь арбалетных болтов. Они вонзались в бледное тело один за другим.

За пару мгновений оказалось выпущено сорок снарядов. Тридцать один достиг цели. Даже железные латы не выдержали бы такого обстрела. Целых четыре болта торчали из головы Шалтир. Будь она человеком, ей бы давно пришёл конец.

— Неужели всё?.. — с потаённым облегчением прошептал кто-то.

Сжимая своё оружие, «Мечники» втайне молились, чтобы этот кто-то оказался прав. Хоть Шалтир всё ещё и стояла на ногах, она была утыкана стрелами, как подушечка для иголок, и здравый смысл подсказывал, что она не жилец. Однако наёмники уже знали, что это не та ситуация, в которой можно доверять здравому смыслу, и страх не покидал их — лишь притаился глубоко в душе.

Ведомые инстинктом, словно дикие звери, «Мечники» принялись перезаряжать арбалеты.

А Шалтир пошевелилась.

Она развела руки в стороны, широко, но плавно, будто дирижируя невидимым оркестром. Глубоко вонзившиеся в её тело болты зашевелились, понемногу выскальзывая из ран, пока не попадали на землю, словно куча хвороста. На наконечниках не было ни капли крови, да и вообще стрелы выглядели так, будто ими никто и не стрелял.

Шалтир ухмыльнулась. Криво и зло.

Со всех сторон раздались панические вопли, словно дав сигнал для второй волны болтов. В Шалтир один за другим вонзались новые снаряды.

Один болт пробил глаз, другой впился в основание шеи, а уж тем, что попали в плечи и живот, и подавно не было числа. Но Шалтир преспокойно стояла, будто угодив всего лишь под моросящий дождик.

— Ну куда же это годи-ится? — пропела она. — Вы такие милые, так стара-аетесь!

Она шагнула вперёд. А потом — прыгнула. Взмыв под самый потолок, почти касаясь его — а он, между прочим, находился метрах в пяти от пола, — с лёгкостью перемахнула через баррикады. Высокие каблуки шумно звякнули об пол. Все болты вновь повыпадали из затягивающихся ран. Шалтир с костяным скрежетом повернула голову, оглядываясь на судорожно перезаряжающих арбалеты наёмников.

Она снова шагнула и ударила того, кто оказался к ней ближе всех. Не вкладывая в удар вес тела, просто выбросив руку вперёд. Выглядело это совершенно невпечатляюще, но скорость и разрушительность этого удара выходили за все рамки.

Её кулак пробил тело наёмника насквозь и врезался в баррикаду, которая разлетелась в щепки, будто от разрыва снаряда. Щепки в абсолютной тишине осыпались на землю. Зал окутала пелена тяжёлого молчания. Наёмники оцепенело таращились на Шалтир, некоторые — даже не уложив ещё болты на тетиву арбалетов.

А та ткнула указательным пальцем в кровяную сферу, парящую у неё над головой, и вытянула оттуда алую нить. Та послушно струилась за пальцем, складываясь в символ, который Шалтир чертила перед собой в воздухе. Такие символы, похожие на руны или на индийские письмена, назывались магическими письменами.

Шар над головой Шалтир был не чем иным, как «Кровяным бассейном», одной из способностей класса «кровопийца». Кровь всех убитых ею врагов собиралась в сгусток магии, которую она использовала на своё усмотрение. Например, подпитываясь от него, Шалтир могла применять способности, усиливающие магию, не расходуя при этом очки магии.

— «Пенетрэйт Мэджик: Имплозион»![11]

Заклинание десятого уровня, самого могущественного. Тела десятерых наёмников вдруг начали увеличиваться, словно накачиваемые воздухом.

Они не успели даже закричать, лишь посмотрели вниз и осознали, что с ними происходит что-то непонятное. Лица их исказились в гримасе ужаса… А в следующее мгновение раздался хлопок — они лопнули, словно воздушные шары. Шалтир заливисто рассмеялась.

— Прямо как салют! Глядите, как красиво! — Шалтир показала пальцем на фонтан крови, вырвавшийся из быстро сдувающихся тел, и с устрашающей ухмылкой захлопала в ладоши.

Внезапно раздался воинственный рёв, и грудь Шалтир, прямо там, где должно было быть сердце, пронзил со спины длинный эсток[12]. Клинок задёргался вверх и вниз, стараясь расширить рану.

— Сдохни! — Палаш раскроил череп Шалтир пополам и остался торчать в левой глазнице.

— Получай ещё! — Трое наёмников с воплями, полными отчаяния и отваги, накинулись на Шалтир, кто с чем.

Удары сыпались градом. Но даже с торчащим из головы палашом Шалтир стояла совершенно спокойно и лишь противно улыбалась. Она явно не чувствовала никакой боли.

Наёмники один за другим роняли оружие, обессиленные, но продолжали месить её и ногами, и кулаками, а по лицам их текли слёзы. Хотя они и выглядели сильнее и крепче Шалтир, та не прогибалась ни под одним ударом, словно они пытались избивать валун.

Шалтир наблюдала за ними, задумчиво наклонив голову. А потом, видимо, придумав что-то, с хлопком соединила ладони и шумно на них выдохнула. В воздухе разлился удушающе густой запах крови.

Она без труда выдернула застрявший в её черепе палаш — разумеется, ни на лице, ни на голове не осталось и следа повреждений. Но только она собиралась взмахнуть новым оружием, как остановилась. Палаш в её руках посыпался ржавой пылью, быстро разрушаясь. В сознании, затуманенном жаждой крови, всплыло понимание — это был штраф одного из её классов, «проклятого рыцаря». Шалтир разочарованно выкинула разваливающийся на глазах палаш куда-то в сторону и вместо этого просто взмахнула тонкой ручкой.

Три головы тут же слетели с плеч.

— Бегите! Бегите, скорее! Нам с ней не справиться, с этим чудовищем! — выкрикнули несколько наёмников, обращаясь в бегство.

Они растеряли весь свой боевой пыл и пытались скрыться, разбегаясь как тараканы. Шалтир догнала одного из них и схватила за затылок, с силой сжав пальцы. Раздался сочный хруст, как будто содрали панцирь с варёного рака, и голова наёмника лопнула, разбрызгивая ошмётки мозгов. А Шалтир всё смеялась:

— Чего вы так смотрите, а? Бои-и-итесь? Эй-эй, теперь ты водишь!

Остальные беглецы, не сдержав чисто человеческого любопытства, обернулись на странный звук — и наткнулись взглядом на отвратительное зрелище и столь же отвратительную улыбочку кровожадной королевы кошмаров. Её взгляд прямо говорил: «Не уйдёте!» А в следующее мгновение она рванулась уже за ними.

Один из наёмников споткнулся и умолял теперь о пощаде, распростёршись у ног Шалтир:

— Прошу, не надо! Умоляю! Я больше не буду!

Шалтир некоторое время наблюдала за заплаканным мужчиной, скрюченным в отчаянной мольбе у её ног, и наконец криво ухмыльнулась. Наёмник быстро осознал, что значила её улыбка, и побледнел как полотно.

— Хорошо, отпускаю! Давай, лети-и-и!

— Нет-нет, не надо! Прекратите, прошу! — Наёмник судорожно вцепился в её ноги, но та крепко ухватила его за шиворот и подкинула высоко под потолок.

Как наёмник ни цеплялся, а сильные руки Шалтир запросто отодрали его от платья, за которое он ухватился. Бедняга крепко зажмурился. На секунду он оказался в невесомости, но потом сила притяжения всё же потянула его вниз. Руки обожгло болью, наёмник вскрикнул.

Боль, однако, значила, что его всё же оставили в живых. Преисполненный благодарности, наёмник распахнул глаза, только чтобы осознать, что это ещё не конец: тонкие ручки Шалтир аккуратно придерживали его над полом. Она поймала его на лету, не дав разбиться.

Но это был ещё не конец. С ним намеревались повеселиться.

Прямо перед его глазами разверзлась огромная зубастая пасть. Из неё на наёмника пахнуло гнилью и кровью, словно где-то там, в мокром чреве, гнил огромный кровяной сгусток.

— А-ха-ха, с вами так весело! Вы же не думали, что я дам вам просто умереть, а-а-а? Нет-нет, я вас сначала оближу!

— По-помогите!

— Нет-нет-не-е-ет, я слишком давно никого не пила!

Её рот растянулся ещё больше, и теперь в него запросто поместилась бы человеческая голова.

Никто из присутствующих не знал, понятия не имел, насколько могущественен Истинный вампир, монстр из ДДМО «Иггдрасиль».

Из его огромной пасти, образовывавшей полукруг и заканчивавшейся где-то за ушами, торчали два длинных, до подбородка, клыка. Глаза горели алым огнём, а на руках и ногах, похожих на иссушенные ветки, росли длинные когти. Скрюченный, сгорбленный монстр внезапно набрасывался на свои жертвы.

Именно так Шалтир и выглядела сейчас.

Симпатичной внешностью не могли похвастать и обычные вампиры, похожие на гибриды летучих мышей и людей, а уж высшие вампиры — и подавно. Красивыми можно было бы назвать разве что невест-вампиров, вампироподобных монстров, служивших Шалтир. Своей обычной миловидностью Шалтир была обязана исключительно создавшему её члену гильдии, умелому художнику, и тому, что система благополучно приняла и перенесла в игру её модель.

Сейчас же она приняла свой истинный, изначальный вид, облик Истинного вампира.


Шалтир впилась зубами в шею наёмника, упругую, как резиновая игрушка или жирная личинка. Наёмник не знал, что он ощутил раньше — десятки игл, вошедшие ему под кожу, или вульгарно громкое хлюпанье высасываемой крови.

Но уже через секунду его накрыло новое, никогда доселе не испытанное ощущение: конечности сковал холод, и наёмник внезапно осознал, что его стремительно выпивают. Его самого, как сущность, как живое существо, высасывают из его же собственного тела. Отвратительное чувство.

Он хотел было забиться, сопротивляясь, но руки и ноги уже налились тяжестью и не слушались. В глазах тоже начало быстро темнеть.

Шалтир наконец насытилась. Она оторвалась от иссушенного трупа и смахнула длинным, скользким языком капельки крови с губ — а потом широко улыбнулась мечущимся, как крысы на тонущем корабле, наёмникам:

— Ка-ак вас тут ещё мно-о-ого!

Эхо пещеры подхватило отчаянные вопли и рыдания.

* * *
Наконец стихли и крики, и шевеление. Над главным залом повисло тяжёлое безмолвие, и посреди него стояла, ухмыляясь, Шалтир. Шар крови, парящий над ней, стал размером почти с её голову — не хватало лишь чуть-чуть.

— Так ве-се-ло-о-о! — громко пропела она.

Невеста-вампирша, всё это время сторожившая выход в коридоры, чтобы никто не сбежал, ответила с поклоном:

— Главное, что вы довольны, великая госпожа Шалтир.

— А теперь — гла-а-авное блю-у-удо!

Шалтир распахнула дверь, за которой скрылся Брейн. Дверь так и осталась у неё в руках, вместе с петлями и вставленным в замок ключом. Но в тесной каморке не оказалось ничего, кроме кучи мешков и деревянных ящиков.

И запаха, который Шалтир совершенно не ожидала тут учуять. Пыль и затхлость разбавлял свежий воздух — с поверхности. А запах человека таял с каждой секундой. Брейна и след простыл. И даже сквозь «Кровавое безумие», заволакивавшее её сознание кровавой пеленой, Шалтир отчётливо вспомнила порученную ей работу…

Она заорала — то ли в гневе, то ли просто не в силах в этом состоянии облечь эмоции в более членораздельную форму. Шалтир рванула туда, откуда веял прохладный ветерок, расшвыривая мешающиеся ящики и тюки. За грудой припасов скрывалась дыра. Наполовину заваленная почвой и песком, не более метра высотой, — но она была, и оттуда тянуло ночной свежестью.

— Чёрный хо-о-од?!

Обращённый в низшего вампира разбойник сказал ей, что другого выхода из пещер нет. Но он не врал. Он просто не знал о нём. В этом и состоял подвох магии: как ни зачаровывай жертву, она сможет рассказать лишь известное ей. Магия обещает только, что все ответы будут искренними, а уж если она искренне верит в то, что не соответствует действительности, — с этим ничего не поделать.

В отличие от Маре, Шалтир не владела никакой магией, способной убрать завал. А если она воспользуется ещё чем-нибудь довольно сильным, к примеру «Ударной волной», то рискует попросту обрушить на себя свод пещеры.

Брейн сбежал. Эта мысль вклинивалась раз за разом в её затуманенное алым маревом сознание, и Шалтир вдруг осознала, что это на самом деле значит.

Она провалила своё задание.

Лицо Шалтир скривилось в гримасе ярости. Да как смеют эти жалкие людишки делать всё наперекор ей, стражу Великой подземной гробницы Назарик?

Она собиралась наконец дать его бессмысленной жизни цель, заставив служить во славу могущественного Назарика, так почему он не принял такую чудесную участь, а вместо этого позорно сбежал?

Шалтир заскрипела зубами, когда её вдруг окликнула сзади вторая вампирша, которую она оставила сторожить пещеру снаружи.

— Госпожа Шалтир!

Шалтир была так сильно раздражена неудачей, что едва не прибила неуёмную вампиршу на месте: та ведь нашла в себе наглость самовольно покинуть место, где её оставили. Но Шалтир сдержала этот порыв и решила, что вампиршу следует пощадить, если она и впрямь пришла с важной вестью.

— Что-о-о? — прорычала она.

— Сюда направляется группа людей.

— Мм? Ещё го-о-ости? Что ж, дава-а-айте их встре-е-етим! — И Шалтир пронзительно рассмеялась.

4

Шалтир прыгнула прямо в ночное небо, словно птица, взлетевшая над землёй, и приземлилась одной ногой на баррикады при входе — кучу связанных брёвен. Вслед за хозяйкой из пещеры спокойно вышли невесты-вампирши, пока та с ухмылкой вглядывалась в цель, идущую прямо к ним в лапы.

Это оказался небольшой отряд в плотном строю.

Впереди, в авангарде, шли трое воинов, все в разной экипировке. Однако даже на самом скромно оснащённом из них была чешуйчатая броня, состоящая из множества накладывающихся друг на друга металлических пластинок, и у каждого в руках было оружие, а за спинами покачивались большие щиты. За ними шагала рыжеволосая воительница в пластинчатом доспехе. А замыкали шествие легко одетый мужчина с посохом — по-видимому, заклинатель-мистик — и заклинатель божественной силы в робе, напоминающей одеяние священнослужителя, накинутой поверх брони. На шее у него покачивался амулет в форме языков пламени.

Итого: шестеро. Они явно удивились, издалека увидев, как Шалтир выскочила из пещеры, однако методично продолжали сближение, не сбавляя темпа. Выправка выдавала в них профессионалов.

— Непло-о-охо…

Шалтир не собиралась жаловаться. Месить слабых врагов, как тесто, ей тоже нравилось, но иногда хотелось чего-нибудь пожёстче, чтобы на зубах приятно похрустело. Она хищно улыбалась, а в её алых глазах горело радостное предвкушение.

— Оно говорит! — воскликнул мистик, но уже через мгновение выражение удивления растаяло без следа, и лицо его снова посуровело. — Предполагаю, вампир. Уязвимость к серебряному и магическому оружию. Нам не справиться. Отходим, в глаза не смотреть!

Его слишком громкий голос раскатился по всей долине. Остальной отряд немедленно отреагировал на полученную информацию. Шедшие впереди воины схватили щиты и приняли боевую стойку. Их взгляды всё время блуждали, скользя по животу и груди Шалтир и никогда не поднимаясь к лицу. А рыжая воительница в это время забрала их оружие и принялась колдовать над ним, что-то втирая в лезвия.

До Шалтир донёсся еле заметный, но весьма неприятный запах.

Алхимическое серебро. Особое вещество на масляной основе, созданное алхимиками. Слой этого состава на оружии наделял его свойствами серебра.

Обычное серебряное оружие стоило гораздо дороже, а в крепости уступало стальному и потому не подходило для длительного использования. Поэтому многие авантюристы предпочитали серебряному оружию, лежащему большую часть времени без дела, алхимическое серебро, с помощью которого можно было в любой момент придать обычному оружию свойства серебряного.

Сжимая своё оружие, временно отливающее серебром, воины начали понемногу отступать, ни на секунду не выпуская врага из поля зрения. Но даже за их бегством наблюдать было одно удовольствие: группа действовала как единый организм.

— Бог наш, воплощение огня… — забормотал было заклинатель-священник в робе, и как раз когда он собирался поднять свой амулет в воздух, мистик остановил его:

— Не трать время, лучше давай защитные.

И сам начал накладывать заклинания на держащих оборону воинов. Заклинатель-священник вскоре присоединился к нему.

Вообще, это зависело от класса, но в большинстве своём такие заклинатели, использующие божественную силу, опираясь на веру, умели изгонять, подчинять и даже уничтожать представителей нежити, тёмных сил и так называемых ангелов. Однако для всего этого они должны были значительно превосходить своих соперников по уровню. Другими словами, заклинатель-священник, видимо, собирался провести обряд изгнания нежити, но заклинатель-мистик сразу прикинул, насколько они слабее монстра, и вместо этого направил его силы в другое русло.

У Шалтир не заняло много времени определить, кто из них лидер отряда. Её посетила мысль, что надо бы его поймать, как и было приказано, однако жажда убийства, желание вновь увидеть реки крови заволокло её разум.

Ей страшно хотелось убивать, хотелось их раздавить, разорвать на кусочки, искупаться в их крови… Дыхание Шалтир стало прерывистым, а на губах выступила пена.

— «Анти-ивил Протекшн»![13]

— «Лессер Майнд Протекшн»![14]

Два заклинателя накладывали на стоящих впереди воинов всё новые и новые заклинания. И даже в затуманенном «Кровавым безумием» разуме Шалтир проскользнуло лёгкое восхищение: пусть заклинания и были самые слабые, всего-то первого уровня, но они подбирались под ситуацию с умом. Этот отряд не был похож ни на ту кучу наёмников, яростно, но бестолково махавших мечами, ни на глупого воина, который вышел на поединок с ней, даже не зная ни одного боевого приёма. Однако их опытность не имела никакого значения, особенно перед лицом такой огромной разницы в силе.

Эта трогательная в своей бесполезности попытка дать ей отпор стала для Шалтир последней каплей. Её терпение лопнуло.

— Всё, не могу-у-у! Не могу больше терпе-е-еть! — жалобно взвыла она и кинулась в бой.

Она двигалась так легко, будто каждый шаг был танцевальным па, но этого танца никто не успел рассмотреть. Менее чем за секунду Шалтир настигла отряд, так же грациозно и быстро занесла для удара руку и…

Она пробила насквозь щит, проломила броню, не замечая защитных заклинаний, и засунула руку прямо в грудь воина, разрывая кожу, мясо и кости, — чтобы сжать в ладони всё ещё бьющееся сердце. И — выдернула его из-под защиты рёбер.

Воин свалился на землю замертво, а Шалтир продемонстрировала остальной группе зажатый в её руке вишнёво-красный мясистый комок. Рыжая воительница тихо вскрикнула, а лицо священника исказила ненависть.

Удовлетворённая их реакцией, Шалтир с улыбкой произнесла:

— «Анимейт Дэд»[15].

Лишившийся сердца воин преспокойно поднялся обратно на ноги. Теперь он стал зомби, низкоуровневой нежитью. Но ритуал ещё не закончился. Шалтир одним махом заглотила сердце и тут же запустила руку в «Кровавый бассейн», выдёргивая оттуда бьющийся кровянистый комок — пародию на настоящее, живое сердце. Она кинула его прямо в зомби.

Комок, дрожа и извиваясь, словно червь, заполз в рваную рану на груди воина — и тело его мощно вздрогнуло, трансформируясь. Кожа сморщилась и стянулась, облегая тело, из которого словно испарили всю влагу, ногти превратились в устрашающие когти, выдвинулись клыки. Нежить, стоящая перед отрядом, уже не была зомби.

Авантюристы стали свидетелями рождения низшего вампира. Они закричали наперебой, и первым был заклинатель-священник:

— Невозможно! Я ни разу не видел, чтобы вампиры использовали магию такого уровня без штрафов!

— Вот теперь увидел. Всем сохранять спокойствие! Действуем собранно! — остановил его мистик.

— Но…

— Отступать некуда. Нападаем!

— Д-да!

Но паника, посеянная заклинателем-священником, так никуда и не делась, поэтому два оставшихся воина кинулись в атаку на разные цели. Один взмахнул мечом, целясь в Шалтир, а другой — в своего давнего товарища, ныне обращённого в низшего вампира.

— Бог наш, воплощение огня! Изгони нечисть, оскверняющую эти земли!

Амулет заклинателя-священника начал излучать невидимые волны священной силы. Разумеется, это не произвело на Шалтир ровным счётом никакого эффекта.

Она лишь безумно рассмеялась.

Меч одного из воинов вонзился под рёбра низшему вампиру — священная сила затормаживала его, мешая двигаться. Видимо, она подействовала на него потому, что обращение зомби в вампира до сих пор не завершилось, но одна мысль о том, что её создание проигрывает какой-то дурацкой святой силе, вызвало в Шалтир волну чистейшего гнева. Парируя выпады второго воина мизинчиком, она одарила держащегося в отдалении заклинателя-священника злым прищуром.

— Не мешайся! — проорала Шалтир и взмахнула левой рукой, даже не глядя. И это беспечное, почти рефлекторное движение мгновенно снесло второму воину голову с плеч, он упал на землю, истекая кровью из перерубленной шеи.

— «Лессер Стренгс»![16]

На последнего воина наложили ещё одно усиливающее заклинание. Заторможенный священной силой низший вампир и многократно усиленный баффами воин схватились один на один… Пока расклад оказывался для вампира отнюдь не благоприятным.

«Эти двое, похоже, неплохо проводят время. Можно и не вмешиваться, добычи вокруг ещё полно».

Такие мысли роем крутились в голове Шалтир, пока она осматривала поле боя сквозь завесу «Кровавого безумия». Её взгляд неторопливо нашёл заклинателя-священника. Но между ними вклинилась вооружённая мечом воительница. Тоже самая обыкновенная сталь…

Рвение и бессмысленная отвага, с которыми девушка сжимала эту безобидную зубочистку, показались Шалтир трогательными. Даже дрожа от страха, та не отступала, словно крошечная зверушка, ценой жизни защищающая свою норку. От этого зрелища внизу живота разлилось мучительное тепло.

Интересно, как будет звучать её храбрый голосок, если откусить ей палец? А ещё можно ей скормить отрезанные уши. Но перед этим — обязательно глотнуть её кровушки… Это ведь первая девушка, на которую Шалтир довелось поохотиться в эту вылазку.

— Останеш-ш-шься на десерт! — выкрикнула Шалтир, широко разевая пасть, и прыгнула.

Она с лёгкостью перемахнула через рыжеволосую, приземлившись перед заклинателем-священником и мистиком. Раньше чем священник успел среагировать, Шалтир схватила его руку, сомкнутую на амулете, и со всей силы сжала. От невообразимого давления его кости мгновенно раздробило, а мясо и кожа, лишённые опоры, остались уродливо висеть. Заклинатель-священник пронзительно закричал.

Насладившись его воплями, Шалтир благодушно кивнула и решила даровать ему пощаду — то есть избавить от всякой боли. Она взмахнула рукой. Та стремительной вспышкой разрезала воздух — и вся кровь, толчками вытекающая из обезглавленного тела священника, начала собирался в «Кровавый бассейн». Шалтир удовлетворённо кивнула.

И в этот момент кто-то нанёс ей мощный удар в спину. Но, словно огромное дерево, на которое замахнулся неопытный лесоруб, Шалтир даже не пошатнулась. Только торчащее из груди остриё немного мешалось.

— Быть не может… не работает?! Но это же серебряное оружие! — взвизгнула девушка.

Остриё проткнуло грудь как раз там, где должно было быть сердце, но, даже насаженная на меч, как на вертел, Шалтир не остановилась. Странно, раньше у девушки не было серебряного оружия. Видно, забрала у кого-то из павших воинов.

Всё, что сказал заклинатель-мистик, было правильно, и в то же время немного ошибочно. Шалтир могло навредить либо оружие из магических материалов среднего уровня и выше, либо обычное оружие с большим количеством вложенной в него магии, либо оружие определённой стихии. Нанести ей раны самым обычным серебряным оружием было попросту невозможно.

Шалтир, всё так же демонстративно не обращая внимания на воительницу и её меч, воззрилась на ошарашенного заклинателя.

— «Мэджик Эрроуз»![17] — произнёс он с выражением решительности и отчаяния на лице. На Шалтир полетели две стрелы, сотканные из чистого света, — но они были легко и быстро нейтрализованы.

Так работал её навык, «Неуязвимость к магии». Хотя он не являлся панацеей и мог быть запросто нейтрализован некоторыми магическими способностями, но с их разницей в силе это не имело значения: урон от атак заклинателя игнорировался полностью.

Другими словами, мистик не мог оставить на Шалтир ни царапинки.

— Скукотища-а-а!

Шалтир взмахнула рукой, и ещё одна голова, к которой она потеряла всякий интерес, покатилась по земле.

А воин и низший вампир всё ещё дрались, увлечённые друг другом.

Шалтир преспокойно подняла с земли обе отрезанные головы и, хорошенько размахнувшись, швырнула их в сцепившуюся парочку. В каждой голове было килограммов по шесть веса, и каждый из этих снарядов летел с невообразимой скоростью… О последствиях этого броска можно и не рассказывать — всё было понятно и так. Оба драчуна свалились на землю замертво.

А воительница, пока Шалтир не смотрела на неё, вновь и вновь вонзала в её спину меч. Вонзала и выдёргивала. Вонзала и выдёргивала.

Но получилось ли у неё хоть что-нибудь?

С точки зрения Шалтир, не ощутившей ни боли, ни какого-либо дискомфорта, это была просто трата сил. Единственное, чего удалось достичь рыжей, так это наделать дырок в платье Шалтир, но и оно, сотканное из волшебного полотна, со временем должно было само себя подлатать, если только Шалтир останется жива и здорова.

— А вот теперь и десе-е-ерт! Сейчас поку-у-ушаем! — протянула Шалтир, словно ребёнок, оставивший напоследок всё самое вкусное. Вот только улыбка у неё при этом была совсем не детская: злорадная, отвратительная.

Шалтир повернулась к воительнице, как раз занёсшей меч в очередной раз. Взглянув в алые глаза Шалтир, рыжая остановилась. Лишь теперь, глядя в кровожадные зенки чудовища, она осознала, что осталась последней. Слёзы заструились по её щекам, и она отступила — сначала на шаг, потом на два. А потом рывком распахнула поясную сумку и выхватила из неё какую-то склянку.

Шалтир преспокойно наблюдала, всё ещё смакуя запахи крови. Ей стало даже интересно, что же задумала воительница.

А та швырнула склянку в Шалтир. Бутылочка летела, кувыркаясь в воздухе, и Шалтир ухмыльнулась, не выдержав. Конечно, рыжая бросала её всерьёз, изо всех своих невеликих человечьих сил, однако для Шалтир та летела чересчур медленно.

Она запросто могла бы увернуться, однако гордыня, присущая всем, кто считает себя сильным, не позволила бы ей это сделать. Но ещё сильнее упрямства оказалось банальное любопытство. Что это за штука, каково её действие? Но ещё интереснее бутылочки была для Шалтир сама воительница. Пускай и опасно так подставляться, когда в тебя швыряют последнюю надежду, козырную карту, — но интересно же. К тому же Шалтир страшно хотела увидеть лицо рыжей в момент, когда и эта задумка неминуемо даст сбой.

Жажда убийства снова зрела внутри неё, но пока что Шалтир строго держала её в узде. Ей казалось, что если долго отказывать себе в желаниях, то потом, когда они исполняются, дополнительная радость и удовлетворение окажутся прямо пропорциональны времени, на которое они были отложены. Теперь она спокойно глядела, как склянка летит на неё, и лениво размышляла: что же в ней? Может, святая вода или взрывная смесь? В любом случае какая-нибудь бесполезная ерунда. Жалкая попытка сопротивления.

Шалтир решила, что последнюю жертву и правда не следует убивать сразу. Попробовать её крови, пока она ещё дышит… Если девственница — можно допить и до конца. Ну а если нет — Шалтир придумает, как им вместе поразвлечься. Так, чтобы ни одна капля крови по возможности не утекла впустую.

Шалтир лёгким взмахом руки отбила склянку на подлёте. Из открытого горлышка ей на кожу выплеснулась красная жидкость.

И она почувствовала. Слабо, но отчётливо.

Боль.

В голове у Шалтир мгновенно прояснилось. «Кровавое безумие» и дикое желание упиться крови рассеялись. Она ошеломлённо уставилась на источник боли — на руку, которой отбила склянку. Там, куда угодили капли неизвестной жидкости, кожа едко дымилась.

Шалтир перевела взгляд на валяющуюся на земле склянку. Из неё тянулся мягкий, приятный аромат. Но не это привлекло внимание Шалтир, а форма сосуда: точно в таких же хранили зелья в Великой подземной гробнице Назарик.

Видимо, внутри находилось «Малое лечебное зелье». Нежить получает урон от воздействия лечащих предметов. Именно поэтому кожа Шалтир слегка проплавилась под каплями зелья.

— Быть не может! — сотряс воздух её гневный крик. — Поймать её! Она нужна мне живой и невредимой!

Спокойно наблюдавшие издали до этого момента вампирши-невесты тут же кинулись в погоню. Она была недолгой: воительница, воспользовавшись замешательством Шалтир, бросилась наутёк, но вскоре её настигли и привели обратно, крепко удерживая за обе руки. Та, конечно, сопротивлялась, но что мог противопоставить человек двум вампирам? Её с лёгкостью кинули к ногам Шалтир.

— Смотри мне в глаза! — Шалтир схватила воительницу за подбородок, сжимая больно, но не слишком сильно, чтобы ничего не повредить. Было бы весьма неприятно случайно оторвать рыжей челюсть… Шалтир хоть и владела некоторыми священными заклинаниями, но, как нежить, не могла использовать обычные лечебные заклинания.

Воительница заглянула ей в глаза лишь на секунду, но этого хватило, чтобы полный гнева и страха взгляд подёрнулся пеленой, и мгновение спустя лицо рыжей выражало лишь туповатое дружелюбие. Это подействовал навык Шалтир, «Очаровывающий взгляд». Почувствовав, что воительница обезврежена, невесты-вампирши отпустили её руки. Те безвольно упали по бокам, даже не пытаясь схватиться за оружие или поясную сумку. Убегать она тоже не собиралась, и хорошо: у Шалтир была к ней пара вопросов…

И один, особенно важный, она намеревалась задать первым.

Шалтир подобрала укатившуюся в потасовке склянку с зельем и показала рыжей:

— Что это за зелье? Откуда оно у тебя?

— Мне дал его в трактире человек в чёрных доспехах, — спокойно призналась воительница, а Шалтир сковало холодной дрожью.

— Неужели… Нет, быть не может… Однако… что… что за трактир, в каком городе?

— Трактир в Э-Рантеле.

У Шалтир словно ушла из-под ног земля. Она слишком легко догадалась, о каком рыцаре в чёрных доспехах идёт речь. Но если она права, оставался ещё один вопрос: зачем он дал воительнице зелье? Трудно было представить, чтобы он сделал что-то просто так…

— А вдруг…

А вдруг вместе с зельем он дал воительнице некое задание? Или, может, этот подарок всего лишь очередная ступень в плане по укреплению внешних связей Назарика?

Перед глазами Шалтир стоял мужественный образ правителя Великой подземной гробницы Назарик, владыки Айнза Ул Гоуна. От мысли, что она могла помешать планам своего господина, у Шалтир в панике заколотилось сердце.

— И зачем вы сюда притащились? Что вам надо?! — У неё не было времени сочинять любезности, как обычно. Она таращилась на воительницу покрасневшими от напряжения глазами — теперь уже совсем с другой жаждой, нежели ранее. С жаждой поскорее добыть информацию.

— Наша главная работа — патрулировать тракт. Однако недавно появились сведения, что где-то тут обосновались разбойники, вот мы и пошли проверить обстановку. Но нам показалось, что в лесу творится что-то странное, поэтому наш отряд разделился надвое. Мы пришли на разведку.

— Надвое?..

— Да. Мы не знали точно, сколько тут разбойников, поэтому наша группа должна была спровоцировать их и привести в ловушку, ко второй группе.

— Ещё одна группа, значит… — Шалтир недовольно цокнула языком, словно желая сказать: «Да сколько можно с вами, людишками, возиться?» — И сколько вас всего?

— В нашей группе — семеро, включая меня. А в другой…

— М? Погоди-ка, семеро? Разве не шестеро?

Шалтир огляделась, пересчитывая трупы. Трое воинов, мистик, заклинатель-священник, ну, и эта девчонка. Числа явно не сходились. Она с сомнением взглянула на воительницу.

— Да, семеро. В случае чего рейнджер должен был покинуть группу и вернуться в Э-Рантель за подкреплением.

— Что?..

А ведь если подумать, мистик и впрямь говорил так громко… Так громко, что его было слышно на всю долину… Совершенно на всю. Даже затаившемуся где-нибудь среди деревьев рейнджеру.

— Ч-чёрт!..

Шалтир сорвалась с места, словно ураган, и одним махом взлетела на край котлована. Оттуда она огляделась, обозревая окрестности, но даже её вампирские глаза не видели ничего, кроме деревьев. И даже её вампирские уши слышали лишь, как ветер колышет листву и травы.

Шалтир не владела ни способностями к улучшенному восприятию, ни поисковой магией. При таком раскладе разыскивать в огромном лесу одного-единственного человека было всё равно что искать иголку в стоге сена.

— Чёрт побери! — с чувством бросила она.

И этот сбежал. Уже второй — а всё из-за того, что она их недооценила. Шалтир громко скрипнула зубами:

— Дети мои!

Тень у её ног закопошилась, границы её дёрнулись, и из тьмы, словно чернила из чернильницы, выплеснулась целая волчья стая. Разумеется, это были не обычные волки: шерсть их, чернее самой ночи, казалась сотканной из чистой тьмы, а в алых угольках глаз читалась тёмная, выдержанная веками мудрость зла.

Это были монстры седьмого уровня, волки-вампиры.

С помощью своего навыка «Семейный созыв» она могла призвать много различных монстров, но лишь эти выглядели подходящими для того, чтобы выследить человека по горячим следам.

— Туда. Убейте всех людей, которых найдёте в этом лесу! — выкрикнула она, и в этот момент её голос звучал очень похоже на вой.

Десяток волков-вампиров сорвались с места, взрывая когтями землю, и растаяли в чаще. А Шалтир задумчиво глядела им вслед. Она нутром чуяла, что даже такой стаей у них совсем немного шансов нагнать гонца. Ей вспомнилась Аура… Даже если гонец не так ловок, как она, рейнджеры в любом случае хорошо умеют заметать следы и отрываться от погони. Другими словами, дальнейший план ей следовало обдумывать с расчётом на то, что рейнджера так и не поймают.

Шалтир вернулась к воительнице и вновь набросилась на неё с вопросами:

— Тот человек в чёрных доспехах — он давал такие же зелья кому-то ещё?

— Кажется, нет.

— Вот как? Ну, тогда следующий вопрос. Может оказаться, что рейнджер примкнул ко второй группе?

— Нет. У него чёткие указания: в случае разгрома нашей команды оставить второй отряд здесь и возвращаться в город немедленно. Такой порядок действий даёт нам наибольшие шансы остаться в живых.

Они действовали так осторожно и продуманно и даже подготовили план на случай поражения… От этого Шалтир становилось немного не по себе. И тот факт, что её начинают пугать эти люди, только подливал масла в огонь раздражения.

— А не слишком ли вы умничаете для людишек? Если мне всё-таки дадут заправлять вами, я буду обращаться с вами так, как вы того заслуживаете: как с червями! — рявкнула Шалтир, но, сколько ни кричи, одними словами она ничего изменить не могла.

Весть о том, что в лесу завелись вампиры, скоро дойдёт до города. Всё ещё не было ясно, разглядел ли гонец её саму, хотя Шалтир сомневалась, что человеческое зрение позволило бы нормально рассмотреть её ночью, в тёмной низине.

И всё же…

— Чёрт! — смачно выругалась Шалтир и снова погрузилась в свои мысли.

Она вспоминала приказы владыки Айнза.

«На этот раз твоя цель — преступники. Те, чьё исчезновение никого не потревожит и не вызовет вопросов.Если среди ворья тебе попадётся тот, кто умел в магии или знает боевые приёмы, обязательно поймай его — даже если придётся поработить, выпив всю кровь. Если среди прочего сброда окажется тот, кто сведущ в делах сильных мира сего или умел в сражениях, ни в коем случае не позволяй ему сбежать. Но самое главное: не поднимай шума. Если узнают, что за всем этим стоит Назарик, нам это дорого обойдётся. На этом всё».

О да… Она явно оплошала по-крупному.

Шалтир с трудом подавила желание выпустить когти и в отчаянии расцарапать себе лицо.

— Всё в порядке, всё в порядке, всё в порядке… — повторяла она, будто пытаясь убедить себя в этом.

Пусть гонец и передаст, что в окрестностях появились вампиры, — но он ведь не знает их имён, как и того, что они имеют отношение к Назарику. Другими словами, зацепок, благодаря которым можно было бы связать нападения вампиров с Великой подземной гробницей Назарик, не было. Наверняка в столице решат, что наёмниками пообедал дикий вампир — если, конечно, такие здесь вообще существуют. Разумеется, в подобном сценарии многое не сходилось, но информации у неё было так мало, что ничего сложнее уже и не придумать.

Шалтир поглотил целый круговорот мыслей.

Следующий вопрос в том, что делать с воительницей, учитывая сложившуюся ситуацию. То, что она сейчас зачарована, не значило, что она всё забудет. Так что для перестраховки от неё лучше бы избавиться. Однако зачем, зачем владыка дал ей зелье?..

Если предположить, что это не пустая благотворительность, а часть плана, то, убив её прямо здесь, Шалтир может нарушить замысел своего господина… Это было бы весьма неприятно.

С другой стороны, если оставить её в живых, у всех точно возникнут подозрения на её счёт. Почему она одна вернулась с этого задания? К тому же от воительницы они могли узнать, как выглядела Шалтир, — сущая ерунда для самой Шалтир на данный момент, но она опасалась, что это могло аукнуться ей и всему Назарику в будущем. Лучшим выходом было бы связаться с владыкой. Но она не могла использовать «Месседж».

Так как же ей быть?..

— А-а-а… Владыка Айнз будет ругаться… — Шалтир схватилась за голову и тихо заныла, так, чтобы никто не услышал. — Если бы не «Кровавое безумие»… Нет, нельзя так говорить, это ведь неуважение к моему создателю, господину Перорончино. Если бы я смогла взять себя в руки…

Но что толку плакать над пролитым молоком? Как бы она ни поступила теперь, выговора ей не избежать, надо просто избавиться от воительницы… Но как бы сделать это так, чтобы ей попало не слишком сильно? Из двух зол следовало выбрать меньшее. Шалтир думала, думала и думала — так старательно, что из ушей чуть не повалил пар. И наконец додумалась.

Если убить рыжую сейчас, обратного пути уже не будет. Это окончательный выбор. А вот если оставить её в живых, возможных перспектив сразу становится больше — и в итоге всё как-нибудь само собой устаканится. Владыка не будет зол за убийство своей протеже, по какой бы причине он ни избрал её, а город пошумит, пошумит да и утихнет. Всё вернётся на круги своя, рассудила Шалтир после долгих размышлений. Увы, на самом деле это было не столько обоснованное решение, сколько попытка обмануть себя.

— Как тебя зовут?

— Брита.

— Брита, значит… Я уж постараюсь не забыть!

Шалтир оставила воительницу Бриту стоять, а сама отошла немного и подозвала своих невест-вампирш.

— Обыщите тут всё и отступаем.

Она не знала точно, есть ли у них время собирать выпавшие с разбойников предметы, но и упускать возможность замаскировать свои поступки поиском сокровищ не могла. Шалтир с треском провалила задание, поэтому теперь ей предстояло заняться организацией доказательств для своей хлипкой легенды.

— Госпожа Шалтир, а что делать с женщинами?

Взгляд Шалтир обратился на тоскливо стоящую посреди низины Бриту.

— Просто оставь её там.

— Нет, я о других женщинах…

— А?.. О каких ещё других?

— Мы обыскивали пещеры в поисках выживших, госпожа Шалтир, и нашли несколько женщин. По-видимому, их использовали для любовных утех. Как с ними поступить?

У Шалтир дёрнулся глаз. Да что ж такое-то?! Ещё свидетели?

Она снова призадумалась. Если они не видели её лица, то можно их и не трогать, но правильно ли это? И не проще ли их просто поубивать для простоты? Но тогда оставшаяся живой Брита вызовет ещё больше вопросов… Шалтир потёрла виски, совершенно потерявшись. Ситуация становилась слишком сложной.

— Так как нам…

— A-а? А мне-то откуда знать?! — На лице Шалтир появилось недовольство. Зачем они ей всё это рассказали? Не знай она о целой пещере наложниц, могла бы и дальше преспокойно действовать по плану, имея возможность оправдать свои поступки, чем бы они в итоге ни обернулись. Однако проигнорировать их существование теперь значило бы ослушаться прямого приказа её владыки, что представляло собой настоящий бунт.

— Всё, хватит! Не знаю я… — простонала Шалтир. — Не знаю я ничего, поэтому хватит! Оставьте их. Оставьте и уходим! И Бриту вместе с ними посадите.

— Вы уверены, госпожа?..

— Ни в чём я, чёрт возьми, не уверена! Помолчи уже!

— Прошу прощения, госпожа Шалтир.

— Мы отступаем. Давайте быстрее.

Невесты-вампирши синхронно поклонились и взялись за дело, а Шалтир тем временем присела на корточки, закрывая голову руками:

— Отругает… Что же делать… Но ведь… Что такое?

Шалтир подняла голову, глядя туда, где исчезли в чаще волки-вампиры.

— Вы его нашли? — с надеждой спросила она, но ощутила лишь то, как призванные ею вампиры… исчезают один за другим. Их не изгоняли с помощью магии, нет. Кто-то или что-то методично уничтожало их.

Она приняла решение мгновенно.

— Как закончите с той девушкой, следуйте за мной! Я оставлю для вас следы! — выкрикнула она и сорвалась с места, стремительная, словно ветер.

В густом лесу ей, естественно, пришлось замедлиться, но и сейчас обогнать Шалтир не смог бы даже всадник. В считаные мгновения она пробежала лес насквозь и выскочила туда, откуда в последний раз откликнулись её детища.

Там её уже ждали двенадцать человек, все вооружённые по-разному. И не по-простому: и в оружии их, и в одежде чувствовалось нечто недоступное большинству, почти как в одежде Шалтир. От этих людей веяло силой и мощью. И хотя судить Шалтир могла лишь на глазок — у неё не было навыка распознавания силы магических предметов, — но она могла поклясться, что в руках этого отряда находится по меньшей мере легендарное оружие.

Интересно, кто они? Люди, с которыми довелось встретиться Шалтир до этого, не шли с этим отрядом ни в какое сравнение: если те больше походили на крыс, отчаянных, но трусливых и слабых, то эти выглядели львами. Окинув взглядом отряд, она остановила его на одном из мужчин.

«Он… сильный?»

Ошарашенная, она попыталась прикинуть, насколько он силён, но так как сама не являлась воином, то смогла определить лишь одно: он явно был способен одолеть не то что её вампирш-невест, но даже Солюшн, одну из Плеяд.

Шалтир не спускала с мужчины глаз. Точнее, она предположила по снаряжению, что это мужчина, но при ближайшем рассмотрении определить его пол оказалось затруднительно. Мужчина или женщина? Он объединял в себе и те, и другие черты, создавая андрогинное впечатление. Он был невысок и очень молод на лицо — неужто подросток? — и это лишь усложняло задачу.

До самой земли тянулась копна чёрных, как вороново крыло, волос, алые глаза внимательно пронизывали Шалтир насквозь. А в руке незнакомец держал побитое копьё, явно побывавшее во множестве битв.

— Используйте это, — бросил он холодно, и от его слов по остальной группе пробежало волнение, словно ветер по поверхности озера.

Шалтир не понимала, о чём речь, но могла догадаться, что, по-видимому, он имел в виду некий могущественный предмет. Возможно, даже равный по могуществу её единственному божественному предмету.

Люди зашевелились, повинуясь приказу. Но Шалтир даже не глядела в их сторону — следя за перемещениями только одного из них, который, видимо, представлял самую большую опасность.

В центре группы с места двинулась женщина в странной одежде. Оно походило на платье с высоким жёстким воротником и глубоким вырезом на бедре. Ткань сверкала белым серебром, и по нему был золотой нитью вышит взмывающий в небо дракон с пятипалыми лапами. В мире владыки Айнза это называли ципао, китайским платьем.

Однако надето это чудесное платье было на пожилую женщину, если не сказать старушку, чьё лицо испещрили глубокие борозды морщин и чьи ноги, показывающиеся из-под подола, походили на сушёные корнеплоды или на узловатые коряги. Это платье ей совершенно не шло, настолько, что хотелось зажмуриться. Шалтир не выдержала и отвела взгляд.

Это и стало роковым звеном в цепочке событий.

Выпади хоть одно — и всего этого могло бы не случиться.

Не поймай Айнз Нигуна, не дай он разведывательной магии неоправданно жёсткий, с точки зрения теократии Слейн, отпор, не прими они это за пробуждение Лорда-дракона Катастрофы и не отвлекись Шалтир прямо сейчас, — всё могло бы быть иначе. Но все эти «если» накапливались и накладывались друг на друга так долго, что, возможно, последующие события были действительно неизбежными.

Серебряное платье являлось не чем иным, как «Фем Фа Таль». По верованиям Слейна, его оставило на земле божество, веками защищавшее человечество. И сила, заключённая в этом предмете, на голову превосходила силу Шалтир.

Шалтир бросило в холодный пот.

Она, одна из сильнейших стражей Великой подземной гробницы Назарик, дрожала как осиновый лист. А ещё что-то ощущалось невероятно отчётливо внутри неё: шестое чувство вопило об опасности.

Шалтир вскинула голову, ведомая интуицией. Когда её взгляд снова наткнулся на старуху, она мгновенно поняла: вот кого надо убить. Она сорвалась с места, но тут дорогу ей преградил юноша с копьём.

— Сгинь! — Шалтир одним движением послала его в полёт. От такого удара хрупкое человеческое тело поломалось бы, как сухие веточки, но юношу лишь отшвырнуло в сторону. И желания сражаться у него это не отбило.

Шалтир направила заклятие в центр круга, в основном на старуху:

— «Масс Холд Спешиз»![18]

Нескольких она точно поймает. И этот улов наверняка искупит её вину за провал с наёмниками — такое у Шалтир возникло предчувствие.

Но стоило подумать об этом, как мысли стали исчезать, одна за другой, будто кто-то методично убирал их из головы Шалтир. Она не сразу поняла, что с ней происходит, и совершенно растерялась… Даже испугалась, несмотря на то, что была нежитью.

Кто-то контролировал её разум.

Несмотря на то что она, как нежить, должна была иметь полную неуязвимость к контролю разума. В искрах её сознания, ещё не поглощённых пустотой, пылала отчаянная ненависть. Перед глазами проносились бесчисленные варианты развития событий, один хуже другого…

Шалтир завопила пронзительно, и из глаз её полились кровавые слёзы. Она сопротивлялась. Сопротивлялась подавляющей силе, угрожающей запятнать честь стража Великой подземной гробницы Назарик. Но искры разума гасли одна за другой, как Шалтир ни пыталась сдержать наступающую пустоту. Она не могла даже попытаться переместиться: стоило ей отвлечься, и её разумом мгновенно бы завладели.

Шалтир создала «Очищающее Копьё» — этот навык она обрела через один из своих классов. Оно было огромным, насквозь пропитанным священной магией, и, хотя мировоззрение Шалтир было устрашающе близким к «абсолютному злу», даже в её руках копьё могло причинить огромный урон. Использовав очки магии, Шалтир наделила копьё ещё и способностью неизбежного попадания в цель…

Отчаянно, из последних сил сопротивляясь, Шалтир подняла полный ненависти взгляд на ту, что посмела лезть ей в голову. Воин, вооружённый похожим на огромное зеркало щитом, встал между ними, защищая старуху, но Шалтир не замечала его в упор.

Бросок.

Копьё, словно по собственной воле, вырвалось из рук Шалтир. Отголосками гаснущего сознания она один за другим активировала доступные ей навыки — всё, чтобы усилить свою единственную атаку.

Вспышка пронзила воина со щитом насквозь и, не замедлившись ни на мгновение, настигла цель в лице старухи. И воин, и старуха свалились на землю, харкая кровью, их спутники панически загалдели.

Это было последнее, что видела Шалтир.

Интерлюдия

Королевство Ре-Эстизе, столица.

Королевскую резиденцию Ро-Ленте, находящуюся в самом центре столицы, опоясывала стена с двадцатью величественными круглыми башнями, расположенными на равном расстоянии друг от друга. За этими стенами и лежал дворец Валансия.

В одном из его залов, устроенном и обставленном скорее практично, нежели роскошно, заседали представители самых влиятельных родов королевства и другие местные правители. В центре, перед троном с восседающим на нём королём Лампоссой Третьим, стоял на коленях Газеф Стронов, капитан королевской гвардии.

«Он будто ещё больше постарел…» — думал Газеф, сравнивая человека, сидящего сейчас перед ним, с тем, которого он видел всего полмесяца назад. Волосы его обожаемого и уважаемого господина поседели и растрепались, истощённое тело даже из лести нельзя было назвать здоровым, да и цвет лица оставлял желать лучшего. Рукоять скипетра, длинного, как старческая трость, оплетали сухие, похожие на корни, пальцы, а водружённая на голову правителя корона казалась невероятно тяжёлой.

На троне он провёл уже тридцать девять лет, а всего ему стукнуло шестьдесят. В такие годы ему уже давно стоило бы сложить бразды правления и передать их преемнику, но вот незадача: передавать было некому. И не потому, что наследников не уродилось, — уродилось, и даже двое. Ни одного из них нельзя было назвать гением политики, поэтому, вступи любой из них на престол, он быстро стал бы марионеткой в руках главных семей — и все понимали это.

— С возвращением, капитан, — ровно проговорил старик. — Вы хорошо поработали.

— Благодарю, ваше величество! — Газеф склонился в глубоком поклоне, благодаря короля за такую чуткость и внимание.

— Что ж, меня уже ввели в курс дела, но я бы хотел послушать о деталях произошедшего напрямую от вас, капитан.

— Слушаюсь.

Газеф во всех подробностях поведал о том, что случилось после того, как он покинул столицу. Отдельное внимание он уделил таинственному заклинателю Айнзу Ул Гоуну, но ни словом не обмолвился о том, что противниками, предположительно, оказались агенты теократии Слейн. Газеф рассудил, что, чем меньше людей знает о них, тем лучше. К тому же в данной ситуации рассказ о них казался совершенно неуместным.

Поэтому он продолжил свой складный сказ о благородстве случайного странника, бросившегося, вопреки опасности, на помощь деревне, хотя это никак его не касалось и он просто проходил мимо.

— Какая замечательная история. Без раздумий кидаться на выручку слабым — это дорогого стоит…

Но не все разделяли восхищение короля, и в адрес Айнза Ул Гоуна посыпались критические выпады:

— Говорю вам, он наверняка нечист на руку.

— Очередной подозрительный тип, скрывающий своё лицо.

— Обыкновенный заклинатель со странным именем.

Кто-то даже рискнул предположить, что он сам подстроил нападение, чтобы выставить себя в хорошем свете.

Газеф молча терпел, сдерживая бушующий в груди праведный гнев. Он едва держал себя в руках, чтобы не кинуться защищать своего спасителя от этого потока гнусных слов. Увы, у него была причина не показывать своего истинного отношения к происходящему. Всех, кто оскорблял сейчас Айнза, объединяло кое-что общее: они принадлежали к фракции знати, являясь сторонниками шести главных семей.

Королевство Ре-Эстизе представляло собой феодальную монархию, где три десятых территории королевства принадлежали непосредственно королю, ещё треть — шести главным семьям, а остальные четыре части — другим представителям аристократии. И теперь страну разрывали распри двух крупных фракций: последователей короля и последователей главных семей, куда входило более половины членов самой Шестёрки. Их поведение перед королём было не более чем продолжением изнуряющей схватки, не стихающей ни на мгновение.

Именно поэтому Газеф, сторонник короля и его правая рука, остерегался неосторожных заявлений. В словесной схватке он бы быстро проиграл говорливым лордам; речи не его оружие. Поэтому он говорил так, чтобы придраться к его словам было максимально сложно.

«Появление шпионов Слейна слишком удачно совпало с нашим походом… Скорее всего, через границу они проникли уже давно. Значит, в этом наверняка замешан кто-то из главных семей… Или же вся их братия целиком».

Газеф обратил взор на одного из лордов, отличающегося особенно холодным, расчётливым взглядом. Золотистые волосы зализаны назад, голубые миндалевидные глаза, нездорово бледное лицо, будто кожа никогда не видала солнечного света. Длинный и тонкий, он чем-то походил на змею. По-хорошему, ему было где-то около сорока, но эта неестественная бледность старила его.

Именно так выглядел маркиз Рейвен, представитель одной из шести главных семей, который в поисках выгоды метался от фракции к фракции, словно летучая мышь, нигде не задерживаясь дольше, чем того требовали обстоятельства. Он также завёл необычно близкую дружбу с одним из сыновей короля.

«Уж не подумываешь ли ты предать королевство?..»

Поймав на себе взгляд Газефа, маркиз Рейвен сжал узкие губы в вызывающей усмешке. В ответ на это Газеф лишь напустил на себя ещё больше безразличия.

— Что ж, пожалуй, на этом с докладом капитана можно закончить. Есть другие вопросы, которые нужно успеть рассмотреть, — устало проговорил король, и знать немного утихомирилась, прекратив свои выпады. По крайней мере, на некоторое время.

Газеф встал поближе к королю и окинул собравших вельмож изучающим взглядом. Ответные взгляды несли в себе отнюдь не дружеские чувства, но Газеф уже привык: с тех пор как он стал приближённым короля, он постоянно находился под их прицелом.

— Давайте обсудим войну с империей, уже ставшую ежегодной традицией. Думаю, и в этом году они не изменят привычке, поэтому следует ожидать новую провокацию через пару месяцев. Маркиз Рейвен, вам слово.

— Да, ваше величество.

Мужчина бесшумно, словно призрак, выступил вперёд и тихо заговорил.

Никто не перебивал его и не шумел. И неудивительно, ведь маркиз Рейвен имел связи в обеих фракциях и являлся представителем самой влиятельной из шести главных семей; никому не хотелось нажить врага в его лице.

Он расписал всё дотошно, вплоть до количества солдат, которое следовало набрать и отправить в армию королевства каждому из присутствующих, и никто не сказал ему ни слова возражения. Закончив доклад, Рейвен тонко улыбнулся и отвесил поклон:

— На этом всё.

— Благодарю, маркиз Рейвен. Может, кто-то ещё хотел бы поделиться своим мнением?

Собравшиеся вновь загудели:

— В этот раз следует не только дать отпор, но и двинуться дальше, на земли империи!

— Верно, верно говорите. Хорошо, что не только мне надоело вечно от них отбиваться.

— Пришло время показать глупцам из империи нашу истинную мощь.

— Именно так, герцог! Вы совершенно правы!

Зал наполнился смехом знатных мужей в богатых одеждах.

А Газефу страшно хотелось крикнуть: «Уймите свои фантазии!» Может, хоть тогда у него полегчало бы на душе.

Королевство Ре-Эстизе и соседствующая с ним империя Бахарут примерно раз в год сходились в битве на равнине Катце. Ни одна из сторон в этих стычках не несла больших потерь, но лишь потому, что империя явно не была настроена серьёзно. Желай они разгромить королевство, не стали бы из года в год просто разбивать лагерь на равнине Катце и терпеливо ожидать, пока подтянутся королевские войска.

Газеф — а также немногочисленные представители знати с головой на плечах — видели в этом попытки империи истощить силы королевства. Армия Ре-Эстизе держалась на обычных рекрутах, в то время как армия империи состояла из профессиональных воинов. Это подтверждалось тем, что каждый из них носил звание рыцаря.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто сильнее. Это вынуждало королевство набирать больше и больше рекрутов и брать противников числом. А ставка на количество воинов неизбежно приводила к растущим затратам на содержание армии, особенно в плане продовольствия. Разумеется, существовали магические предметы, способные воспроизводить пищу, но, видимо, тот, кто создавал их, думал лишь о питательности, вкус же у созданной еды выходил такой, что даже умирающий с голоду подумал бы дважды, прежде чем взять это в рот.

Поэтому положиться на магию в этом вопросе было невозможно. А так как нападение всегда приходилось на поздний сезон созревания посевов, то рук в деревнях не хватало, не всё успевали снимать вовремя и нужными темпами. Благодаря этому и в сражениях не было особой нужды: силы королевства таяли сами по себе, а вместе с ними — и могущество королевского дома.

Именно поэтому фракция главных семей в упор не замечала огромной проблемы с продовольствием и настаивала на переходе в наступление: им было только в радость, что король теряет силы.

«Стоит только королевству вконец ослабнуть, как империя нападёт уже всерьёз. Они что, правда считают, что все эти игры в гляделки — настоящее вторжение?! Почему они так слепы?»

Газефа раздражали самоуверенные дворянские физиономии. Они считали, что нет силы в мире, способной лишить их могущества.

— Кстати говоря, а не может ли тот подозрительный заклинатель, о котором рассказывал капитан, оказаться агентом империи? Быть может, он проник в королевство в качестве шпиона?

— А ведь точно! Я слышал, в империи есть академия заклинателей. Думаю, такая вероятность довольно велика.

— Хотя имя, если вслушаться, больше похоже на слейнское: личное имя, церковное и фамилия… Но может статься, что это для отвода глаз.

— У меня плохое предчувствие, раз по королевству уже вовсю разгуливают такие личности. Что же с ним делать?..

— Может быть, попробовать его поймать? Нам и так проблем хватает со всеми этими заклинателями из гильдии авантюристов. Надо сделать всё возможное, чтобы как можно быстрее разобраться с ним.

— А сколько денег мы вообще даём гильдии, это же просто смешно! Выплачивать авантюристам, орудующим на территории королевства, вознаграждение за уничтожение монстров на нашей же территории? Просто абсурд!

— Нужно взять этого заклинателя и послушать, что он скажет в своё оправдание.

Газеф не мог больше выслушивать грубости о человеке, который спас не только его, но и деревенских жителей, да и его подчинённых заодно.

— Подождите, — вмешался он. — Этот заклинатель продемонстрировал своё дружелюбие и добрые намерения. Не думаю, что будет мудро даже задумываться о том, чтобы изловить такого человека силой…

Он попытался увести обсуждение в сторону, и многие из дворян скривились.

Газеф своими руками — точнее, вот этой, лежащей на рукояти меча, — прорубил себе путь в высший свет. У него не было ни родословной, ни знакомств, его привело сюда одно лишь воинское мастерство, и потому дворяне, чьи корни восходили к основанию королевства, считали его карьерный рост незаслуженно быстрым и недолюбливали Газефа. И то, что Газефу и впрямь не было равных на мечах в этом королевстве, лишь усугубляло его положение. Высокопоставленным мужам претило быть в подчинении у того, кто начинал с самых низов.

Некоторые дворяне начали перебивать Газефа, недоброжелательно высказываясь об Айнзе Ул Гоуне, и тогда остальной зал наполнялся гулом им в поддержку.

Король со вздохом проговорил:

— Довольно. Мой вердикт: капитан всё рассудил верно.

— Раз уж так считает ваше величество…

Слова короля на время стёрли ухмылки с лиц знати. А Газеф с благодарностью поглядел на того, кому присягнул в вечной верности. Король легонько кивнул ему.

* * *
Наконец очередное заседание, наполненное лицемерием и скрытой за улыбками политической грызнёй, осталось позади. Газеф шёл рядом со своим королём по коридору, стараясь ничем не показать душевную и физическую усталость, всегда сопровождавшую его на подобных сборищах.

В давней битве король серьёзно повредил колено, поэтому он опирался на трость. Походка его всё равно оставалась неустойчивой, но, уважая достоинство его величества, Газеф никогда не предлагал ему помощи. К тому же, если бы кто-то из фракции знатных родов увидел короля таким, неспособным даже перемещаться самостоятельно, требования отречься от престола в пользу марионетки-принца стали бы раздаваться ещё увереннее и громче.

И хотя наблюдать за мучениями короля Газефу было тяжело, выбора не было: король должен держаться на ногах без посторонней помощи. Наконец они добрались до конца коридора, и, когда до королевских покоев оставалось всего ничего, король вдруг произнёс:

— Нам нужна поддержка знати, чтобы сдержать наступление империи. Если возражать им в лоб, королевство развалится и без помощи чужеземцев.

Газеф не был готов к этому разговору и обязательно растерялся бы, не будь эта мысль так ему знакома. Он прикусил губу.

— Даже немного завидую империи.

Ему нечем было утешить короля. Тремя поколениями ранее империя тоже была феодальным государством, но там монархам удалось лишить всю местную знать влияния, и к началу правления императора Зиркнива тот уже обладал абсолютной властью.

Действующий император, Зиркнив Рун Фарлорд Эль Никс.

Юноша, также известный как Кровавый Император — за те реки крови, что он успел пролить за время своего правления. Перед глазами у Газефа встал его образ. Они виделись однажды, на поле боя — когда тот предложил Газефу перейти на его сторону.

Вот это был настоящий, прирождённый правитель.

— Мне очень жаль, что из-за всей этой дребедени я оставил тебя в беде. Не смог даже снарядить тебя толком, прежде чем отправлять на опасное задание… Прости меня. Твои люди погибли из-за этих распрей, так ведь?

— Нет, вовсе нет…

— Всё в порядке, Газеф. Семьям погибших выплатим компенсацию, хотя, конечно, это вряд ли можно счесть за достойное извинение. Я также хотел бы лично встретиться с господином Гоуном, чтобы отблагодарить за спасение моего самого верного помощника.

Это желание звучало благородно, однако организовать личную встречу короля с каким-то проходимцем было бы непросто, тем более что тот спас даже не жизнь самого короля…

— Думаю, этих ваших слов ему будет вполне достаточно, ваше величество.

— Ты так считаешь?..

Король вдруг прервался. В другом конце коридора показались два человека. Особенно в глаза бросалась прекрасная девушка, торопливо шагающая впереди. Красоту её не могли передать ни слова, ни даже рука вдохновенного художника. Король расплылся в улыбке. В своей младшей дочери он души не чаял.

Реннер Тэйре Шарделон Райль Вайселф.

Третью принцессу, в полной мере унаследовавшую красоту своей матери, в народе звали Золотой Принцессой. Сейчас ей было шестнадцать лет. В таком возрасте не грех уже и зятя в дом привести, и по этой причине её внимания пытались добиться многие дворяне.

Одним из объяснений прозвища служила густая копна золотистых волос, ниспадающая на спину принцессы. Цвет её губ, так часто складывающихся в очаровательную улыбку, был подобен бледно-розовому цветку вишни — но тем не менее выдавал хорошее здоровье, а бездонные голубые глаза напоминали синие сапфиры. Расшитое мелким узором белое платье создавало образ, дышащий опрятностью и чистотой, а золотое ожерелье на тонкой шее подчёркивало её благородство.

Позади принцессы держался юноша — едва ли не мальчик — в белых латах. И если бы и нашлось слово, способное описать его, то словом этим было «пламя».

Над широко раскрытыми глазами нависали густые брови. От него веяло железной волей, и эта воля давила на всех окружающих — вызывающе, провоцируя и проверяя на прочность каждого, кто попадался ему на глаза. Его застывшее лицо было щедро обласкано солнцем, а золотые волосы острижены коротко, чтобы не мешать в бою.

Юношу звали Клайм, и даже Газеф считал его тем, с кем не следует связываться. Хотя не то чтобы он не нравился капитану гвардии — скорее, даже наоборот. А вот что не нравилось, так это давящее ощущение, возникающее в его присутствии. Нет ничего плохого в том, чтобы быть серьёзным, но никому не помешает время от времени расслабляться.

Впрочем, Газеф всё-таки понимал Клайма. Многие завидовали тому, что тот сопровождал первую красавицу королевства. Возможно, из-за этого у него даже не было никого, кого он мог бы назвать другом. К тому же он, как и Газеф, родился в семье простолюдинов — даже ещё более низкого чина, чем Газеф. Из-за этого он старался не показывать своих слабостей и не делать ничего, что навлекло бы неодобрение на его хозяйку.

— Здравствуй, отец. Здравствуйте, капитан.

Король расцвёл, глядя, как дочь спешит ему навстречу, и кивнул в ответ на глубокий поклон Клайма.

— Совещание только закончилось?

— Да. Многое надо было обсудить.

— Вот как… А я тоже думала кое о чём. И мне очень нужно спросить, поэтому я ждала и ждала…

— Да-да, извини, что заставил дожидаться.

По лицу принцессы было понятно, что им предстояла вовсе не болтовня за чашечкой чая. Прозвище она заслужила не одним лишь цветом волос. Людей восхищал её острый ум, придумывающий столь полезные для страны законы и организации, а также сияние её поистине золотого сердца.

Почти все её законы были направлены на улучшение жизни простого народа, тех, кто не обладал громкими званиями. Мало того, это была не разовая помощь, изредка сваливающаяся на людей с барского плеча; вместо этого принцесса предоставляла всем желающим шанс исправить своё положение самостоятельно. Хватаясь за этот шанс, люди не только улучшали свою жизнь, но и способствовали росту производительных сил страны, становясь ещё более верными королевскому дому, — так что королевству это тоже оказывалось выгодно тем или иным образом.

Увы, большинство этих законов не выходило дальше дверей зала собраний. Знати не нравилась сама мысль о том, чтобы облегчать жизнь простолюдинов. Однако, несмотря на это, те, кому всё-таки принятые законы помогли и кто знал о том, что происходило за неприступными стенами дворца, отзывались о принцессе исключительно добрыми словами и высоко ценили её.

— Поговорим об этом в покоях?

— Но, отец, сейчас ведь время прогулки! Мы с Клаймом как раз собирались пройтись.

Лицо Клайма, услышавшего, что принцесса поставила прогулку выше разговора с королём, приобрело выражение оловянного солдатика, застыв в напускном безразличии. Газеф даже пожалел его.

«Да уж, характер принцессы Реннер весьма своеобразный… И слуге с этим ничего не поделать».

— Вот как. Ну, тогда иди. Как вернёшься — приходи в мои покои.

— Хорошо. Пойдём, Клайм.

— Ваше величество. — Клайм склонился в поклоне, и тогда Газеф наконец обратился к нему:

— Клайм, не забывай работать с мечом. Ты должен быть готов защитить принцессу Реннер в любое время.

— Так точно! — Юноша с пылом кивнул, а принцесса Реннер слегка надулась:

— Клайм и так справится! Он сможет защитить меня, чего бы ему это ни стоило.

В этом заявлении не было ни капли объективности, но в устах принцессы любые слова казались чистой правдой.

— Пойдём, пойдём скорее.

Реннер нетерпеливо ухватила Клайма за край одежды и потянула прочь. Должно быть, она сделала это машинально, даже не заметив, но на него это явно подействовало — напускное равнодушие превратилось в ещё более непроницаемую, каменную невозмутимость.

— Да, ваше высочество, — глухо проговорил он.

И хотя на лице его не дрогнул ни мускул, пока принцесса буквально тащила его дальше по дворцовым коридорам, во взгляде Клайма читалось вселенское мученичество. Эти двое прилюдно нарушили королевский этикет, но король не сказал им ничего. Только в глазах его проскользнула светлая тоска о чём-то давно потерянном, ушедшем.

— Королю не пристало кого-либо жалеть, но…

Никто не знал, откуда Клайм родом: принцесса просто подобрала его, дитя трущоб, когда ей довелось быть за дворцовыми стенами. Он был тогда тощим и костлявым, как сама смерть, — но этот заморыш, который, казалось, должен был умереть с минуты на минуту, изо всех сил старался защищать ту, что спасла его.

Пожалуй, слово «старался» лишь преуменьшало его достижения.

У него не было таланта ни к мечам, ни к магии, и природа обделила его мощным телосложением. Но шаг за шагом он постепенно приобрёл всё это — и даже больше. Разумеется, из-за отсутствия таланта он не дотягивал до уровня Газефа, настоящего героя. Тем не менее он уже мог бы встать среди лучших воинов в королевских войсках. Увы, некоторые барьеры ему не было суждено преодолеть никогда. Происхождение, авторитет и, главное, положение.

Реннер, как принцесса, стояла очень высоко. Клайму в жизни было не допрыгнуть до такого уровня.

— Я понимаю вас.

— Знаю, что это глупо, но мне хотелось бы, чтобы хоть одна из моих дочерей… могла делать то, что ей по душе. Должно быть… другие дочери были бы очень недовольны, если бы узнали. Наверное, я совсем старик, раз уж такие мысли лезут в голову…

Король пристально смотрел в пустоту, словно там тоже кто-то был.

— Но однажды мне и её придётся обречь на несчастье.

«Если её придётся выдать замуж в этой ситуации, то за кого-то из лидеров фракции аристократов», — подумал Газеф, но так ничего и не сказал. У него не было подходящих слов. В конце концов печаль таких высокопоставленных людей, как король, могут понять лишь равные ему, а Газеф не один из них.

Между ними повисла неловкая тишина. А потом, словно стряхнув чары, они зашагали дальше.

Глава 3. Хаос и осознание


1

Первым, что попалось на глаза переместившемуся Айнзу, был холм. Хотя нет, для холма он был маловат. Скорее, небольшим пригорок, метров шесть в высоту.

Выглядел он так, будто появился здесь уже очень давно: густо порос остролистными растениями, такими же невысокими, как трава на лугу вокруг. Если оглядеться, тут и там возвышалось множество похожих пригорков, благодаря чему ландшафт выглядел вполне естественным. Но, разумеется, это было не так.

Эти пригорки породила магическая сила Маре, одного из стражей Великой подземной гробницы Назарик. И под ними скрывались стены надземной части Назарика.

Айнз активировал «Флай»[19] и мгновенно взлетел над пригорками. Под ногами простирался во все концы зелёный луг, не было и следа некрополя, который окружал вход в гробницу. Он целиком ушёл под землю.

Но Айнз продолжал двигаться вперёд, не теряя времени на любование пейзажами. В следующий момент он испытал ощущение, как будто прорвал тонкую плёнку. Вид внизу мгновенно изменился. Пригорки исчезли, вновь обнажая ставшие для Айнза поистине родными стены Назарика.

Он преодолел магический барьер.

Не снижая скорости, Айнз полетел к самому большому и помпезному центральному мавзолею — именно там и находился вход в Назарик. Сначала он направился было прямо к белой громаде уходящей под землю лестницы, намереваясь влететь прямиком туда, но, увидев собравшуюся снаружи делегацию, умерил своё нетерпение и аккуратно приземлился перед ней.

— С возвращением, владыка Айнз, — почтительно проговорила стоящая во главе толпы девушка в белоснежном платье, и вслед за ней приветствие подхватили и другие голоса.

Этой девушкой была не кто иная, как Альбедо, глава стражей Назарика, самая осведомлённая о сложившейся ситуации из присутствующих. За её спиной держались четыре Плеяды, боевые служанки, а за ними — группа прислужников восьмидесятого уровня.

После того как Айнз связался с Альбедо через «Месседж», он тут же дал Нарберал необходимые указания и телепортировался сюда. О высоте организаторских навыков Альбедо говорило одно то, что с тех пор не прошло и пяти минут — а она уже встречала Айнза во главе целого отряда слуг.

Приятно удивлённый, Айнз поднял руку, отвечая на тёплое приветствие. В другое время он обязательно удостоил бы их и словами благодарности, но сейчас времени на любезности не было.

— Альбедо, мы уже говорили об этом через «Месседж», но…

«…это правда, что Шалтир предала нас?»

Айнз не закончил фразу. Его не отпускало ощущение, будто, если он произнесёт эти слова вслух, они окончательно сбудутся. К тому же говорить об этом открыто перед слугами было небезопасно.

— Да. Желаете переместиться?

— Вот как… Тогда в Тронный зал?

— Да. Юри, передай владыке Айнзу кольцо.

Одна из стоявших за спиной Альбедо служанок, а именно та, которая была в очках, тихо выступила вперёд. На ней красовалась та же форма, что и на Нарберал, униформа боевой служанки, однако отличающаяся некоторыми небольшими деталями.

Экипировка Нарберал была ориентирована на защиту, в то время как у этой служанки — на скорость и лёгкость передвижения, что объясняло отсутствие металлических пластин на подоле. Тяжёлые наручи были усеяны шипами, способными, без сомнения, стать грозным оружием в схватке. Полупрозрачные камешки в голубом колье-ошейнике сверкали не отблесками солнца, но искрами голубого пламени. Волосы её были собраны в причёску-ракушку на затылке, а красивое лицо демонстрировало одновременно невероятную остроту ума и холодную расчётливость.

Это была Юри Альфа, заместитель руководителя боевых горничных. Их настоящим начальником был Себас, но среди служанок именно она исполняла роль лидера.

Она обеими руками несла перед собой поднос, на котором на фиолетовой салфетке лежало оно — кольцо «Айнз Ул Гоун».

Айнз взял кольцо и надел его на безымянный палец. Оно позволяло по желанию носителя перемещаться в любую точку гробницы Назарик, поэтому Айнз обычно оставлял его под охраной стражей, когда покидал её пределы, опасаясь, что оно может быть украдено.

Кольцо надёжно село на кость пальца. Айнз осмотрел его и уверенно кивнул:

— Что ж, идём, Альбедо.

Так как перемещаться напрямую в Тронный зал было запрещено, они активировали свои кольца и переместились в ближайшую к Тронному залу комнату, в Лемегетон. Тяжёлые двери отворились, и Айнз вместе с Альбедо направился к хрустальному трону. Пока они шли, Айнз задавал один за другим вопросы, которые всё это время не давали ему покоя:

— Перед тем как мы начнём, у меня есть пара вопросов. Шалтир изменила нам, но что насчёт Себаса, который был там с ней? Не изменил ли он тоже?

— Нет, признаков измены нет.

— Доклад от него уже был?

— Да. По словам Себаса, они столкнулись с бандой разбойников. После этого Шалтир, предположительно, направилась к их логову, чтобы поймать ещё кого-нибудь. Себас не заметил ничего подозрительного, даже наоборот, сама Шалтир говорила о её верности вам, владыка Айнз.

— Понятно. Другими словами, что-то заставило её переметнуться уже после того, как они разделились.

— Да. С Шалтир были две её прислужницы, невесты-вампирши, но обе они погибли.

— Вот как… Ну, что ещё ожидать от такой мело… Нет-нет, погоди… Это ведь значит, что что-то убило их. Ладно, сейчас я расскажу в общих чертах, что случилось со мной.

Он продолжал повесть о своих похождениях, и, когда они подошли к трону, он не сказал ещё самого важного, про кладбище, поэтому довёл рассказ до конца. Молча дослушав, Альбедо кивнула, подтверждая, что всё поняла.

Айнз сгорал от желания спросить, не наделал ли он сгоряча ошибок, но сейчас ему гораздо больше хотелось узнать кое-что другое. Он взглянул на трон и произнёс ключевые слова:

— Открыть мастер задач.

Появилось полупрозрачное окошко, похожее на меню. Огромная таблица с бесчисленным количеством букв и чисел, разбитая на вкладки. Система управления Назариком.

Стоимость содержания в день, типы и количество прислуги, активированные в гробнице магические устройства, включая ловушки. Отсюда можно было управлять чуть ли не всем, происходящим в Назарике. Во времена «Иггдрасиля» получить к этой таблице доступ можно было откуда угодно, да и открывалась она иначе, но Айнз уже опытным путём установил, что теперь система работала лишь в самом сердце их убежища, в Тронном зале.

«Так надоедает ходить сюда каждый раз, как надо ею воспользоваться… Но раз уж у меня есть кольцо, то не так уж это и страшно».

Айнз привычным движением открыл вкладку «НПС».

Здесь числились имена всех НПС, созданных самим Айнзом и другими членами гильдии. Но отсортированы они были не по алфавиту, а по уровню, от самых сильных до самых слабых. Айнз двинулся сверху, пересчитывая глазами имена… И вдруг остановился на одной из строчек. И молча взглянул на Альбедо.

— Да, я видела. Оно стало таким после того, как…

Стройную колонку имён, записанных белым, теперь разрывало одно, выделенное чёрным. Имя «Шалтир Бладфоллен».

Айнз прекрасно знал, что означают такие изменения. Однако…

Он ещё пару раз перечитал список, чтобы убедиться, что зрение его не подводит. А потом выкрикнул:

— Быть не может!

Если бы его костяное лицо могло выражать хоть какие-то эмоции, в этот момент на нём было бы написано удивление.

— Может, она мертва?.. — Он снова обернулся к Альбедо, всё ещё с надеждой. С надеждой на то, что некоторые вещи в новом мире работают иначе, чем в «Иггдрасиле». Но слова Альбедо разрушили и её:

— Имена мёртвых пропадают из таблицы, оставляя пустое место. А это, полагаю, означает измену.

— А… Да, точно.

Айнз вспомнил, как уже видел такое в «Иггдрасиле». В целом Альбедо была права, но не совсем. Такое и впрямь с некоторой натяжкой можно было назвать «изменой», но на деле смена цвета означала лишь, что разум НПС контролируется третьей стороной, и в результате этого он ведёт себя враждебно по отношению к хозяевам.

«Быть не может», — раз за разом твердил про себя Айнз. Ведь Шалтир представляла собой нежить, как и сам Айнз. Это значило, что, к лучшему или к худшему, психическая магия на них не действовала. Так как же Шалтир умудрилась попасть под её влияние?

Даже версия с предательством звучала убедительнее. А что же до причины, то ею могло быть что угодно. Например, то, что ей не нравилось, как с ней обращаются в Назарике, или что кто-то со стороны сделал ей более выгодное предложение. Если же предположить, что Шалтир никого не предавала, то объяснение оставалосьлишь одно: с ней случилось нечто, о чём Айнз не имел никакого представления, — как, например, и о том, что перенесло его в этот мир.

В сознании всплыло лицо Нфирии. А ведь и верно: если кто-то ещё, кроме него, обладает подобными талантами, то они могли бы сделать возможным психическое воздействие и на нежить.

— Есть ли вероятность, что она находится под воздействием существа или феномена, уникального для этого мира?

— Боюсь, этого я не знаю. Однако известно одно: Шалтир изменила Назарику, и это горькая правда. Советую как можно скорее собрать карательный отряд и выдвинуться за ней.

И тут Айнз осознал кое-что. Те слуги, встречавшие его вместе с Альбедо и Плеядами, случаем не тот самый отряд? Если так подумать, у многих из них имелись атаки, основанные на святой силе, особо эффективные против Шалтир, — большая редкость в Назарике.

Альбедо продолжала, и голос её был твёрд и холоден, словно сталь.

— Командовать отрядом буду я. Заместителями, если позволит владыка Айнз, я намерена назначить Коцита и Маре.

Отряд был составлен идеально. Такой основательный поход ясно выдавал намерения Альбедо: уничтожить Шалтир, и со стопроцентной уверенностью.

Шалтир Бладфоллен была сильна. По базовым показателям силы среди стражей она являлась самой сильной, за исключением разве что Гаргантюа. Обеспечить победу над таким созданием иным способом, кроме как включением в отряд названных Альбедо членов, было бы крайне сложно.

— Как вы на это смотрите?

— Подобные меры преждевременны. Сначала следует выяснить, почему вообще Шалтир перешла на вражескую сторону.

— Вы так добры и великодушны, владыка Айнз… Однако создания, обратившиеся против высших существ, не достойны вашего милосердия.

— Это не так, Альбедо. Речь не о милосердии. Просто для меня загадка, почему Шалтир могла нам изменить.

Если подобное может случиться не только с Шалтир, надо обязательно найти способ этому противостоять. Если причиной всему и впрямь является недовольство своим положением, может оказаться, что и другие слуги, и НПС живут под гнётом похожих чувств, угрожая однажды тоже предать Назарик. Требовалось что-то предпринять, чтобы не допустить повторения такого же с другими.

Если же это действие особого таланта или навыка, то надо научиться бороться с подобными эффектами.

Когда ему сообщили через «Месседж», что созданный членом его гильдии НПС предал их, у него чуть ноги не подкосились от шока. Он чувствовал себя странно: его одолевали чувство вины и горечь, как будто это он, глава гильдии, не смог заслужить доверие и расположение своих соратников. Тем более если этот случай способен потерять статус единичного, и одним НПС дело не ограничится.

Он должен был решить эту проблему, и не как глава гильдии, а как единоличный правитель Великой подземной гробницы Назарик. Отчаиваться было рано. И если Шалтир заставляли действовать против её воли — хотя это и маловероятно, — он был обязан её спасти.

Начальник, который строит из себя невесть что, а сам бросает подчинённых в беде, не достоин быть начальником. Айнз — правитель, и он должен защищать своих подданных.

— Где сейчас находится Шалтир? Можешь дать мне её координаты?

— Прошу прощения, я не владею этой информацией. Мы опасались, что Шалтир может напасть на Назарик, поэтому первым делом поместили под стражу всех её непосредственных подчинённых и разместили на первом уровне группу слуг как первую линию защиты.

— Понятно. В таком случае, может, попробуем сначала узнать, где она? Давай навестим твою сестрицу.

2

Пятый этаж Подземной гробницы Назарик представлял собой ледяные земли, созданные по образцу огромного ледника.

Светло-голубые ледяные глыбы, которые, казалось, светились изнутри, торчали тут и там среди бесконечных снежных просторов, словно причудливые надгробия. С затянутого тяжёлыми тучами неба сыпались белые хлопья снега, и их швырял туда-сюда, словно ребёнок игрушку, изменчивый ледяной ветер. Вдалеке виднелся занесённый снегом лес; деревья стояли как великаны, укутанные белыми одеждами.

Пронизывающий ветер трепал одежду на Айнзе. Вспомнив, в каком виде пришла сюда Альбедо, он спросил:

— Не замёрзнешь? Может, хоть латы свои наденешь? Время у нас есть.

Айнз обладал полной неуязвимостью к атакам холодом, поэтому он не мог замёрзнуть, какой бы мороз его ни встретил. Но с Альбедо дело обстояло по-другому. Возможно, в своей боевой экипировке она и не получала бы урона от царившего тут мороза, но сейчас на ней было лишь обычное белое платье. Айнз предложил ей переодеться ещё до того, как они телепортировались, но никак не мог избавиться от ощущения, что она терпит через силу, чтобы его впечатлить.

Альбедо нежно улыбнулась ему:

— Благодарю за беспокойство, владыка Айнз, но всё и правда в порядке. Такой холод мне не навредит.

Айнз кивнул.

Урон от холода обычно сопровождался площадным эффектом, замедляющим передвижение, однако его содержание обходилось дороговато, поэтому сейчас он был отключён. Может быть, благодаря этому Альбедо не так холодно? Или, возможно, у Альбедо есть некий навык или магический предмет, уменьшающий урон от холода?

Изначально снаряжением НПС снабжали те, кто их создал, и Айнз точно знал лишь арсенал Актёра Пандоры и парочки других, хоть и перепроверил параметры всех НПС сразу после того, как попал в этот мир.

Прогнав эти мысли из головы, он обратил взгляд на большое двухэтажное здание, стоящее прямо перед ними.

Их окружал мир льдин и сугробов, и лишь эта постройка, словно сошедшая со страниц старых сказок, выбивалась из общей картины. Она казалась бы уютной и манящей, если бы не наметённые перед ней сугробы и не иней, сковавший стены. Всё это нагоняло ещё больше жути, превращая сказку в страшилку.

Да и название у этого здания было отнюдь не сказочное.

«Ледяная тюрьма». Сюда бросали всех, кто решался выступить против Назарика.

— Идём? — коротко спросил Айнз, отдирая от косяка примёрзшую дверь. Она поддалась легко, несмотря на сугробы и лёд, словно приглашая путников внутрь.

Стоило приоткрыть дверь, как из проёма ударило морозом. Внутри было даже холоднее, чем снаружи. И это всё-таки заставило Альбедо содрогнуться. Заметив это, Айнз протянул руку и достал из пустоты алую мантию. По краю её тянулся узор, похожий на языки пламени.

— Альбедо, надень это. У неё нет особенных волшебных свойств, но от холода этого должно хватить.

— О, она чудесна! Благодарю! Я буду беречь её всю жизнь как величайшее сокровище!

Айнз ведь не сказал ни слова о том, что хочет отдать её насовсем… Но, видя счастливую улыбку, которой озарилось лицо Альбедо, он не стал возражать и лишь обратил взгляд по ту сторону двери. Прямо в тихий, тёмный коридор, тянувшийся куда-то вглубь.

— Кстати, а выжившие члены «Солнечного писания» тоже ведь здесь?

— Да. Нейронист заботливо за ними присматривает. Как же тепло… прямо как в ваших объятиях, о владыка… — Альбедо захихикала.

— А… вот и хорошо.

Вряд ли в объятиях голых, без кожи и мяса, костей было бы особенно тепло, но и об этом Айнз напоминать не собирался. Он не был настолько глух к чужим чувствам. Отвернувшись от счастливо кутающейся в мантию Альбедо, он величественно зашагал вперёд.

— Не теряй время. У нас его не так много.

— Д-да!

Пассивный навык Айнза, «Благословение бессмертия», сообщал ему местоположение каждой нежити в этом здании. Это раздражало, и Айнз, отключив навык, продолжил идти по покрывающему пол льду, игнорируя иногда попадавшихся на глаза неживых прислужников. Не включи он заранее защиту от помех передвижению, обязательно поскользнулся бы.

— Мне вызвать Нейронист, владыка Айнз? Высшему существу не годится бродить по такому месту без эскорта, тем более где тут что…

— Нет, это необязательно. Да и язык у Нейронист подвешен… слишком уж хорошо. Не то чтобы это было плохо, но сейчас мы очень спешим. Нельзя терять времени.

— Хорошо. В таком случае я потом передам Нейронист, чтобы она впредь не отвлекала вас пустой болтовнёй. И постараюсь донести свою мысль максимально ясно.

— Нет-нет, это тоже не обязательно. Мне это не мешает.

— Но…

Идущая рядом Альбедо нахмурилась, а Айнз горько усмехнулся в уме. Хорошо, что они все заботятся о своём господине, однако такими темпами ему скоро и пожаловаться толком нельзя будет, чтобы кто-то не кинулся что-то предпринимать.

— Всё хорошо. Я же всех вас люблю. Всех вас. И плохое, и хорошее в вас создали мои старые друзья. И если меня не устраивает что-то, что они вложили в вас, это лишь моя проблема, не ваша.

Именно так. И если Шалтир предала их не по принуждению, а потому, что она была такой создана, ему придётся её просто простить. Ведь такой её желал видеть создатель, Перорончино. Вот только не таким он был человеком, чтобы сеять семя раздора в гильдии. Именно это и смущало Айнза. Тот, конечно, был со странностями, однако высоко ценил мир между товарищами.

«Да, причина измены наверняка внешняя. И изменение в списке явно указывает именно на контроль разума… Хотя, конечно, слишком многое ещё не ясно. Нельзя быть уверенным, что устройство мира осталось прежним после перехода, да я уже и не помню всех параметров НПС. К тому же, похоже, их характер частично схож с характером их создателей… Возможно, потому, что никому не под силу запрограммировать абсолютно всё. В таком случае виной всему… настройки её характера? Она была создана такой, чтобы однажды учинить какую-нибудь глупость? Перорончино увлекался эроге — может, потому и предрешил для неё какой-то переломный момент?.. А ведь вполне может быть».

Айнз бессильно вздохнул и лишь тогда вдруг заметил изменения, произошедшие с идущей рядом спутницей. Она молчала, шагая по уходящему вдаль коридору, однако теперь, похоже, не пыталась деловито следовать за Айнзом по пятам, как делала всё это время. Да и взгляд, устремлённый куда-то во мрак, казался расфокусированным и отсутствующим.

Губы Альбедо шевелились. Айнз прислушался…

— Люблю… Люблю… Люблю… — непрерывно бормотала она, словно заевшая пластинка.

— Эй, Альбедо. Всех, понимаешь? Всех люблю.

Альбедо повернулась к нему странно скованным движением.

— Но «всех» — это же включая и меня? Правда ведь?

— А, ну да.

Альбедо очаровательно хихикнула и подпрыгнула на месте, не в силах сдержать радость, — и врезалась головой в потолок. Таково уж бремя нечеловеческой силы.

Потолок раскатисто скрипнул — скорее, даже треснул — и содрогнулся, будто в него врезалось пушечное ядро. Удар наделал столько шума, что из пола и потолка начали выглядывать полупрозрачные нематериальные монстры.

Нежить, населяющая этот дом, — та самая, которую навык Айнза показал ещё при входе.

— Нет-нет, всё в порядке. Ничего страшного, — заверил их он, поглядывая на чуть ли не напевающую от счастья Альбедо. Она, благодаря навыку своей расы, уменьшающему урон, наверняка и боли-то не почувствовала.

Разношёрстная стайка нежити вежливо поклонилась и снова растаяла в воздухе, возвращаясь к своим прямым обязанностям — ожиданию нашествия чужаков.

— Альбедо. Мы скоро уже придём к камере твоей сестры. Ты готова?

Её полное блаженства лицо мгновенно приобрело рабочую сдержанность.

— Поняла. Кукла.

— Да. Давай её сюда.

Альбедо протянула руку к стене, и оттуда материализовалась, падая ей в руки, кукла. Небольшая, по пропорциям и размерам напоминающая младенца.

Айнз забрал её из рук Альбедо и внимательно осмотрел.

— Ну и жуть…

Эта кукла была злой пародией на ребёнка. Она напоминала страшного купидона, и особенно пугающей деталью были огромные, широко распахнутые глаза. Айнз приподнял несуществующую бровь и вновь обратил взгляд в конец коридора. Стена тупика была расписана фреской, а посередине зияла дверь.

Мать, нежно держащая ребёнка на руках. Ничем не примечательная по большому счёту картина. Однако время оказалось к фреске беспощадно: краска местами посыпалась и облупилась, уродуя столь пасторальную сценку. Дитя вообще исчезло практически полностью — на руках у счастливой матери лежали лишь его останки.

Айнз отворил дверь. Та отъехала в сторону совершенно бесшумно, и из недр комнаты на гостей хлынул детский плач. И вовсе не одного или двух детей, да и на эхо это тоже не получилось бы списать.

Десятки, сотни детских голосов сливались воедино и давили на Айнза и Альбедо, словно желая вытеснить их из камеры. Но внутри, разумеется, не видно было ни одного ребёнка.

А всё потому, что они оставались невидимыми.

Камера оказалась совершенно пуста, за исключением люльки в самой середине — её качала хранящая молчание женщина. Облачённая в траурные одежды, она не произнесла ни слова, даже когда Айнз и Альбедо вошли, — лишь продолжала качать, и лица её, скрытого чёрными длинными волосами, было не разглядеть.

В другое время, найдя НПС, игнорирующего таким образом владыку Айнза, Альбедо обязательно устроила бы ему разнос. Но этой женщине она не спешила ничего говорить. И Айнз хорошо знал почему — да и сама напряжённая поза, в которой замерла Альбедо, говорила о многом.

— Что ж, начнём?

— Да, думаю, да. Только будьте осторожны.

Эти короткие фразы, брошенные гостями друг другу, сыграли роль красной тряпки для быка. Покачивания мгновенно прервались, а в следующий миг лежавшие на краю люльки руки с дрожью потянулись внутрь, доставая на свет младенца… то есть нет — очередную куклу.

— Нет, нет, нет, нет! — Женщина широко размахнулась и швырнула куклу в стену. Она разбилась, разлетевшись на мелкие кусочки.

— Мой-мой-мой… Мой ребёнок! — Женщина заскрежетала зубами, и плач, доносящийся от пола и с потолка, начал нарастать. Теперь наконец показались и источники звука: пол был усеян полупрозрачными кусками мяса, похожими на грудных детей.

— Интересно, сколько Табуле стоили все эти монстры…

Монстров пятнадцатого-двадцатого уровней, похожих на новорождённых детей, называли Падшими детьми. В «Иггдрасиле» можно было за внутриигровую валюту разместить в подземельях монстров, не появляющихся автоматически. В случае смерти такие монстры не возрождались, поэтому большинство игроков считали это чересчур расточительным, и пользовались такой функцией разве что любители скрупулёзно отыгрывать свои игровые роли. То, что Табула Смарагдина разместил здесь столько Падших, пусть и низкоуровневых, намекало на то, что подобные увлечения были ему не чужды.

Пока Айнз предавался ностальгическим воспоминаниям, женщина достала откуда-то огромные ножницы и крепко сжала их в руках. Из-под неухоженных, висящих как пакля, волос на Айнза и его спутницу сверкнули яростные глаза.

— Вы-вы-вы! Моё дитя… вы его… моё дитя, вы… Вы забрали его, вы-вы-вы!..

— Надо же, как вы похожи. Она точно твоя старшая сестра, — заметил Айнз.

— А? В-вы так считаете? — немного растерялась Альбедо.

Приняв их неторопливую беседу за проявление враждебности, женщина молниеносно рванулась к ним с явным намерением убить. Она преодолела разделявшее их расстояние в пару огромных шагов, и свободные траурные одежды хлопнули, словно крылья. Огромные лезвия ножниц готовы были проткнуть Айнза насквозь, как вдруг…

— Вот твоё дитя. — Айнз протянул ей куклу, и женщина тут же замерла, словно её поставили на паузу.

Потом отвела ножницы в сторону, снова пряча их на место, и с непередаваемой осторожностью и нежностью взяла куклу на руки. Из груди её вырвался материнский вздох, словно говоря, что больше она ни за что не потеряет своё дитя.

Женщина уложила игрушечного младенца обратно в люльку. И наконец повернулась к Айнзу и Альбедо лицом, всё ещё скрытым за сальной копной волос.

— О, сам господин Момонга и моя милая сестрёнка. Рада видеть вас обоих в добром здравии.

— Давно не виделись, Нигредо. Ты тоже весьма… Я рад, что ты всё та же.

Айнзу лишь потому удалось сдержать себя в руках и спокойно отреагировать на её вспышку безумия, что он уже видел всё это раньше — ещё в игре.

«Кажется, в первый раз я даже вскрикнул».

На душе стало тепло от воспоминаний о том дне. О том, как всех членов гильдии позвали в подземелье познакомиться с новым НПС, и о том, как они, оправившись от страха, все вместе дали Нигредо отпор.

— Давно не виделись, сестра.

Да, именно так. Альбедо с Нигредо приходились друг другу сёстрами. И она, как и Альбедо, была НПС, созданным Табулой Смарагдиной. И насколько Альбедо являлась явным воплощением его любви к милым персонажам с противоречивым характером, Нигредо настолько же явно воплощала собой его любовь к ужастикам.

Безусловно, Табула не был плохим человеком. Лишь… как бы это сказать — своеобразным. В разговоре на обыденные темы он производил впечатление человека умного и солидного, но стоило копнуть поглубже — и всплывали его тёмные стороны.

Стоило Айнзу удариться в воспоминания, как Нигредо разделила густые чёрные волосы пробором, наконец показав своё лицо. Похоже, она сочла, что некрасиво в таком виде разговаривать с гостями, хотя Айнза вполне устраивал и её прежний облик.

Её лицо было слишком странным. Нет, скорее, даже страшным. Оно было совершенно лишено кожи — одни обнажённые мышцы. Не имелось также ни век, ни губ, и голые белые зубы сверкали в её пасти, подобно жемчугам, а выпученные глаза влажно блестели. По отдельности и зубы, и глаза можно было бы назвать красивыми, но всё вместе на столь изуродованном лице производило поистине неизгладимое впечатление.

Лицо, словно сошедшее с кадров фильма ужасов, исказилось ещё страшнее. Отсутствие кожи и губ затрудняло понимание её мимики, но вполне можно было догадаться, что Нигредо улыбается. В отличие от Айнза, лишённого и мышц.

— Так что владыка Момонга желает…

— Ах, прости. Ты же не была в тот день в Тронном зале. Я теперь не Момонга. Меня зовут Айнз Ул Гоун. Можешь называть Айнзом.

Нигредо ахнула, но быстро оправилась и кивнула:

— Хорошо, владыка Айнз.

— Так вот, Нигредо, я хотел кое-что у тебя попросить. А именно — твоей помощи. Нам нужны твои силы.

— Силы, говорите?.. Какова цель, живая или неживая?

— Живая или нет… Да, наверное, живая… Или нет… Ладно, скажу прямо. Цель — Шалтир Бладфоллен.

— Одна из стражей этажей?.. Ох, прошу меня простить, владыка. Если таково ваше желание, то я приступлю к делу немедленно.

В голосе её на секунду послышалось недоумение, но Нигредо быстро взяла себя в руки.

— Да. Прошу тебя, сестра, — проговорила Альбедо.

Нигредо шутливо показала ей большой палец, мол, нет проблем, и начала накладывать необходимые заклятия, одно за другим. Больше половины Айнз уже слышал раньше — если быть точным, прошлой ночью. Их налагала по указаниям Айнза Нарберал.

Нигредо была высокоуровневым НПС-заклинателем, и она занимала одну из самых высоких позиций в Назарике. По виду и не скажешь, но на самом деле набор классов делал её экспертом в области поисковой магии и разведки. Именно поэтому Айнз пришёл к ней, желая найти Шалтир.

Её силы были так огромны, что ответ последовал практически незамедлительно:

— Цель обнаружена.

— Теперь «Кристал Монитор»[20].

Нигредо послушно использовала заклинание, и на появившемся из ниоткуда кристальном экране на лесной поляне, среди деревьев, показалась закованная в латы фигура.

Айнз выдохнул в восхищении.

— Чудесно, Нигредо. Так быстро напасть на след цели… Я и не ожидал меньшего от специалиста-заклинателя.

Но слова похвалы оборвались, стоило изображению на экране стать чётче.

Латы на фигуре были ярко-алые, словно обагрённые свежей кровью. А у шлема без забрала, выполненного в форме лебединой головы, по бокам торчали белые птичьи перья. От груди тянулись к плечам украшения в виде птичьих крыльев, а бёдра прикрывала бордовая юбка. В руках фигура сжимала огромную, странного вида пику, похожую на пипетку с узким кончиком, — такие обычно используют на уроках химии.

Шалтир Бладфоллен владела, помимо прочих классов, самым эффективным в ближнем бою классом из разряда заклинателей божественной силы — она была валькирией, и на экране сейчас изображалась её финальная боевая форма.

— «Пика-пипетка»! Предмет божественной категории, который даровал Шалтир сам господин Перорончино! — ошеломлённо выдохнула Альбедо, разглядев оружие Шалтир.

У Айнза тоже имелись предметы божественной категории, при желании он мог увешаться ими полностью, заполнив все слоты снаряжения, однако создавать их на самом деле было очень непросто.

В «Иггдрасиле» игроки могли усиливать предметы, вставляя в них кристаллы данных, выпадающие с монстров. Однако существовало огромное множество их разновидностей, и для создания предметов божественного уровня требовались так называемые кристаллы данных, очень редкие. Мало того, сосуд для них — например, меч, если речь об оружии, — должен был быть выполнен из редчайших металлов.

Поэтому нередко доводилось встречать игроков сотого уровня, до сих пор не получивших ни одного предмета божественной категории. Даже в гильдии «Айнз Ул Гоун», входящей в десятку сильнейших, у НПС в лучшем случае имелось по одному или по два предмета божественной категории.

У Шалтир Бладфоллен это была «Пика-пипетка». Несмотря на глупое название, этот предмет нёс в себе ужасающую мощь. Существовала разновидность кристаллов данных, которые превращали часть нанесённого врагу урона в очки здоровья для владельца предмета, подлечивая его по ходу битвы. «Пика-пипетка» полностью использовала потенциал этих кристаллов.

— Отправляемся сейчас же.

— А? Н-но погодите! Если Шалтир полностью вооружена, то, скорее всего, вступит в бой немедленно. Нужно подобрать охрану для вас!

— На это нет времени. Если не получится уговорить её, я немедленно отсту…

«Прошу прощения, что прерываю вас, владыка Айнз», — прозвучал в голове женский голос. Это была Нарберал, которую Айнз оставил в Э-Рантеле. Почему она решила связаться с ним именно сейчас, в самый неподходящий момент? Айнз бросил раздражённо:

— В чём дело, Нарберал? Я сейчас…

«Занят». Он хотел сказать «занят», но замолчал на полуслове, потому что вчера ночью именно этими же словами он оборвал «Месседж» от Энтомы. Тогда ему казалось, что он всё делает правильно, что у него не было иного выбора, однако теперь его раз за разом посещала мысль: выслушай он служанку до конца, возможно, они никогда и не оказались бы в таком положении. Он ведь мог тогда поручить Нарберал вызволить Нфирию. Тень сожаления тронула душу Айнза, сведя порыв раздражения на нет.

НПС смотрели на него как на носителя абсолютной власти. Они отдавали приоритет его приказам и указаниям, даже если он откровенно недопонимал ситуацию. Именно поэтому Айнз должен был действовать и говорить лишь на трезвую голову — чтобы не допускать фатальных ошибок.

«Слишком сложное требование для такого, как я…» — устало подумал Айнз и мрачно усмехнулся. Ему вообще никогда хорошо не давалось принятие решений, что уж говорить о тех, от которых зависит так много… Он не сумеет. Это невозможно.

Из ступора его вывело напряжённое молчание: по ту сторону «Месседжа» Нарберал терпеливо ждала, пока её правитель договорит. Опомнившись, Айнз встряхнулся.

«О чём я вообще? Я — Айнз Ул Гоун, глава Назарика и тот, кто даёт всем его обитателям имена. Да, я уже не Судзуки Сатору. “Невозможно”? О, нет. Для Айнза нет ничего невозможного».

— Нет, ничего. Так что там? Раз ты связалась со мной через «Месседж», рискну предположить, это что-то важное?

— Да. С вами хочет поговорить кое-кто из гильдии авантюристов.

— Если у них какие-то вопросы по поводу вчерашнего, то пусть подождут. Хотя нет, вряд ли они насчёт этого.

— Да. Именно так, как вы и мудро предположили, мой владыка, — уклончиво ответила Нарберал, и за этим последовало напряжённое молчание. Она явно сомневалась. Наконец, придя к некоему умозаключению, она заговорила снова: — В самом деле, появилась ещё одна проблема, не связанная с тем происшествием. Она связана… с вампиром.

— С чем-чем? С вампиром?

Взгляд Айнза тут же обратился к кристальному монитору, до сих пор показывавшему готовую к битве Шалтир.

— Он рассказал что-нибудь об этом вампире? Может, особые приметы? Серебряные волосы или алые доспехи?

— К сожалению, нет. Со мной связался обычный гонец, он ничего не знает. Сказал только, что детали происшествия собираются обсуждать в гильдии и что вас хотят видеть там как можно скорее. По его словам, несколько команд авантюристов уже прибыли… На самом деле посыльный всё ещё здесь и ждёт вашего ответа — что мне ему передать?

Айнз закрыл глаза. Точнее, просто слегка притушил огоньки, тлеющие в его глазницах, ведь ни глазных яблок, ни век у него не было.

— Как думаешь, Альбедо? Нарберал сейчас передала мне, что…

Выслушав его объяснение до конца, Альбедо задумчиво опустила взгляд, а потом, через несколько секунд, вновь подняла голову и посмотрела на Айнза:

— Информации о сложившейся ситуации недостаточно, поэтому в данном случае любой выбор имеет и потенциальные плюсы, и потенциальные минусы. Мне кажется, вам придётся просто выбрать тот вариант, который нравится вам больше, владыка Айнз. Хотя я лично не вижу ничего зазорного в том, чтобы не придавать значения проблемам этих… людишек.

Поблагодарив Альбедо, Айнз погрузился в глубокие размышления.

Он обдумал ситуацию со всех сторон. Что случится, если он отдаст приоритет Шалтир, и всё пойдёт по худшему сценарию? Что случится, если он отдаст приоритет делам гильдии, и статус Шалтир изменится?

Представляя себе всё более негативные варианты развития событий, он понял, что тонет в пессимизме. Будь рядом с ним сейчас его друзья, они могли бы решить всё голосованием. Но их тут не было. И, как глава Великой подземной гробницы Назарик, как тот, кто носит их великое имя, он должен был принять решение самостоятельно.

Помучившись немного сомнениями, он всё же пришёл к ответу.

— Альбедо, направь к Шалтир наблюдателей. Я отправляюсь в гильдию Э-Рантеля. Как закончу — отведёшь меня к Шалтир.

— Поняла.

— Ты всё слышала, Нарберал?

— Да. Я передам гонцу, что вы уже в пути.

— Хорошо. Прости уж, Альбедо, но я иду туда.

— Понимаю. Я отправлю к Шалтир несколько слуг, как вы и приказали.

— Рассчитываю на тебя. Да, кольцо я отдам Юри. Забери его потом.

На самом деле он ещё хотел передать кое-что библиотекарю, но решил, что на это времени нет. Поэтому он телепортировался, использовав силу кольца.

Сёстры остались в комнате вдвоём, и напряжение слегка спало. Нигредо, словно выжидавшая этого момента, с любопытством сверкнула глазами на младшую сестру:

— Так что? Шалтир что-то натворила?

— Да. Она предала нас.

— Поверить не могу… Это точно? Взаправду?

— Мне тоже сложно свыкнуться с этой мыслью, но именно к такому мы пришли выводу.

— Тогда не лучше ли её просто убить поскорее? Хотя владыка Айнз, похоже, не желает, чтобы до этого дошло…

— Да. Владыка слишком добр для такого… Хотя нет, он просто сделал вывод, что убить её, не разобравшись в причинах измены, было бы большой ошибкой. Владыка Айнз всегда думает о последствиях.

Нигредо вздохнула, одновременно довольная и недовольная таким ответом:

— Понятно. Что ж, пока твои слуги не доберутся до места и не начнут наблюдение, я буду присматривать за Шалтир отсюда.

— Рассчитываю на тебя, сестра.

Альбедо уже собралась было переместиться, посчитав, что разговор окончен, но вдруг заметила: сестра явно желала сказать что-то ещё. В периоды просветления, когда её сознание доминировало над безумием, она всегда доносила до собеседника то, о чём, по её мнению, стоило сказать. Подобное замешательство могло значить только одно…

— Что не так, сестра? — Альбедо совершенно не хотела продолжать этот разговор, но тень вероятности, что Нигредо может заговорить о чём-то другом, вынудила её это сделать.

— Мне не разрешают покидать ледяную тюрьму, поэтому я не знаю… Этот кусок шпинели всё ещё живёт-поживает в Назарике?

Ну разумеется… Альбедо уже пожалела, что задала вопрос, но не выказала этого ни выражением лица, ни тоном:

— Сестра, не называй её так.

— Я её просто терпеть не могу. Пусть даже её тоже создал господин Табула, как и нас… Шпинель явно создавали каким-то другим образом, по-другому. Надо с ней держать ухо востро.

— Вовсе нет, сестра. Она же прелесть.

— А как по мне, она тебя просто дурачит. Ох, наделает она в Назарике больших бед, бьюсь об заклад.

— Что ж, в этом вопросе мы явно никогда не сойдёмся во мнениях. Я уверена, что она не причинит никому вреда.

— Ой ли? Ну, раз так решила сама капитан стражей Назарика, то так тому и быть. Я не буду спорить. Но помни уж, капитан, что она меня сильно беспокоит. Сильно.

— Хорошо, я запомню. — Альбедо с трудом подавила желание вздохнуть и переместилась.

Обычно она просто отмахнулась бы от тревог Нигредо, посмеялась бы и забыла. Но не сегодня. Сегодня её слова глубокой занозой засели в душе Альбедо.

Все, кого создали высшие существа, беззаветно верны Назарику. Она верила в это. И тем не менее — Шалтир предала их. Может ли это значить, что изменить могут и другие?..

И даже младшая сестрёнка? Альбедо не могла выбросить эту мысль из головы. Хотя на самом деле такое даже могло оказаться выгодным для неё самой…

Когда Альбедо появилась снова, уже переместившись в новую локацию, глаза её застилала пелена упоения и восторга.

— Владыка Айнз, любовь моя! Я — ваша верная собака и ваша раба, — проговорила она, обращаясь к тому, кого сейчас не было рядом. — Даже если весь Назарик станет вашим врагом, я не покину вас.

3

— Ну что ж, Момон. Садись, где свободно.

Помимо него, в комнате было шестеро мужчин. Из них трое — при полном снаряжении, вооружённые и выглядящие угрожающе. Тот, который встал поприветствовать Момона, — безоружный, но тем не менее напористый и даже наглый. Плюс тощий, дёрганый человек в робе и ещё один, дородный, у стены.

Когда Айнз, с которого не сводили внимательных взглядов, наконец уселся, безоружный продолжил:

— Для начала давайте представимся. Я глава гильдии авантюристов этого города, Плутон Айнзак.

Это был мужчина в полном расцвете сил. Он производил впечатление бывалого вояки, и, без сомнения, окружающие единодушно считали его прекрасным воином.

— А это сам мэр, Панасоль Грузе́ Дэй Реттенмейер.

Айнз слегка кивнул ему, и тот ответил ленивым жестом.

Он был достаточно грузен — нет, начистоту говоря, откровенно жирен. Живот сильно отвисал, а под подбородком собиралось столько мясистых складок, что не верилось глазам. Заплывшее лицо походило на морду печального жирного бульдога. Поредевшие с годами седые волосы образовывали вокруг его головы светящийся ореол.

— Рад познакомиться с тобой, Момон, — прогундосил он заложенным носом.

Айнз кивнул свиноподобному мужчине.

— Это глава гильдии волшебников Э-Рантеля, Тео Раксиль.

Тощий нервный мужчина приветственно кивнул Айнзу.

— А эти трое — такие же авантюристы, как ты, лучшие из лучших, гордость всего Э-Рантеля, откликнувшиеся на наш зов. Справа — Игуварг, представитель «Кралгры», представитель «Небесных Волков» Беллот, и Мокнак, представитель «Радуги».

Все трое были в прекрасной форме, соответствующей покачивавшимся на их шеях мифриловым жетонам. Они излучали ощутимую силу. Снаряжение их тоже выглядело заметно дороже и качественнее того, что Айнз видел на других авантюристах в городе, — хотя, с его точки зрения, всё равно бесполезное.

Каждый из них смотрел на Айнза с разными эмоциями, но общим было одно: любопытство.

Один из них — Игуварг из группы авантюристов «Кралгра», вдруг жёстко заговорил, сверля Айнза острым взглядом:

— Я хотел бы спросить кое-что сначала, глава Айнзак. Впервые слышу имя Момон, но тем не менее он носитель мифрилового жетона — должно быть, он совершил нечто особо выдающееся? Что же он такого сделал, чтобы заслужить его?

В его голосе чувствовалась скрытая враждебность, но Айнзак, не пожелав её заметить или попросту проигнорировав, ответил спокойным тоном:

— Он способствовал приручению Мудрого Короля Леса, а также разобрался с происшествием на кладбище, случившимся вчерашним вечером.

— Происшествием на кладбище? — удивлённо спросил вместо онемевшего Игуварга представитель «Радуги», Мокнак. — То самое происшествие с появлением огромных толп нежити?..

— А ты скор сплетни собирать. Ситуация ведь неутешительная, и я приказал особо о ней нигде не болтать. Где ты об этом наслушался, а? — прогундосил мэр. Интонаций в его голосе практически не было, видимо, из-за того, что он дышал ртом. Это выглядело так, словно он читал речь с листочка.

— Прошу меня простить, мэр. Я просто услышал это мимоходом и даже сказать не могу, где именно. Деталей происшествия я, разумеется, не знаю.

Мокнак и мэр переглянулись и обменялись улыбками — Мокнак натянутой, а мэр горькой.

— Ну… На правду не особо похоже, но что уж поделать, — прогундосил мэр. — Должно быть, уйма людей уже в курсе, что нежить разбушевалась… Простите, что прервал вас, господин Айнзак. Продолжайте.

— Нет-нет, ничего страшного, господин мэр. И вот в результате всего этого гильдия рассудила, что Момон достоин мифриловой категории.

— «Всего этого»? Одного происшествия? Просто за то, что он разобрался с одной-единственной проблемой? Не думаете, что те, кто ради повышения в ранге сдавал многочисленные экзамены, будут недовольны? — отбросив всякое уважение, полагающееся по отношению к главе гильдии, с неприкрытой враждебностью заявил Игуварг.

Со стороны прохладно добавили:

— Да, вы уж проясните ситуацию, глава гильдии. Я тоже недоволен тем, что уважаемому Момону присудили мифриловый ранг.

Эти слова принадлежали главе гильдии волшебников, Раксилю. В его лице читалась насмешка, но не столько над Айнзом, сколько над Игуваргом. Каким-то образом до Игуварга совершенно не дошло, что над ним смеются, и он дружественно улыбнулся Раксилю:

— Вот, и глава гильдии волшебников со мной согласен.

Раксиль почти беззвучно захихикал, сжав и без того плотно сжатые губы, словно услышал невесть какую шутку. Ни в этом смехе, ни во взгляде не было ничего дружеского — лишь презрение.

— Считаешь? А мне кажется, наоборот.

— На что вы намекаете?..

— Хватит уже, Игуварг, — продолжил Раксиль. — По мнению гильдии, в рамках этого «одного-единственного происшествия» Момон выполнил задание орихалкового уровня.

— А?! — с глупым видом воскликнул Игуварг.

Раксиль расплылся в издевательской ухмылке:

— Уважаемый Момон вдвоём со своей спутницей — точнее, втроём, если считать Мудрого Короля Леса, — разгромили многотысячную толпу нежити, а также обезвредили человека, проводившего ритуал зла.

— Да ведь если действовать исподтишка, кто угодно с таким справится!

Раксиль обречённо вздохнул.

— Ладно-ладно, ты прав. Только за это я бы тоже не дал уважаемому Момону орихалковый уровень. Но его могущество подтверждают останки некой нежити… — Он выдержал внушительную паузу, разглядывая целую и невредимую броню Айнза. — Костяного дракона. Он сразил грозную нежить, обладающую полной защитой от магии.

— А, н-ну да! Костяной дракон силён! Но ведь любой авантюрист мифрилового ранга победил бы…

— А сразу двух?

— Что?!

Вместе с Игуваргом воскликнули и двое других авантюристов. В их взглядах, прикованных к Айнзу, произошло еле заметное изменение. Они словно прощупывали озеро, меряя его глубину.

— На месте было найдено два набора останков Костяного дракона. А ваши группы смогли бы разнести многотысячную армию нежити, уничтожить двух Костяных драконов и зачинщика всей этой катавасии — и всё это в кратчайшие сроки, пока те не натворили бед? Другие авантюристы, направившиеся на место, утверждают, что нежить была отнюдь не мелочью — среди них были даже злые призраки, которым подвластны чужие души. Вы рискнули бы сунуться в эту смертельную ловушку?

Игуварг молча прикусил губу.

— И позволь мне задать ещё один встречный вопрос. В группе уважаемого Момона был лишь один человек, кроме него, — девушка-заклинатель. Она была бы бессильна в схватке с Костяным драконом, совершенно невосприимчивым к магии. Так вот, смогли бы вы вдвоём — ну ладно, втроём, ведь с ними был ещё и Мудрый Король Леса, — провернуть подобное? — Раксиль уважительно кивнул Айнзу: — Как житель этого города, я искренне благодарю вас за всё, что вы сделали. Одним богам известно, сколько жертв было бы, не прими вы меры вовремя. Но благодарности благодарностями, а из «спасибо» суп не сваришь. Если вам понадобится моя помощь в каком-либо деле, только обратитесь — я сделаю всё, что в моих силах.

— В этом нет необходимости, глава, — проговорил Айнз. — Ведь я просто выполнял задание по заказу госпожи Балеаре.

Раксиль с удовольствием рассмеялся:

— Да, вы и правда заслуживаете орихалковый класс… Или даже адамантитовый. Взяться за подобное дело со столь малым отрядом и притом отзываться о своих заслугах столь скромно, словно это всё равно что старушку через дорогу перевести. А ещё… Ходит слушок, что вашей спутнице подвластны заклинания аж третьего уровня. Признайтесь, это же пустые сплетни, правда?

— Мне весьма лестна ваша похвала, глава… Однако я предпочитаю не раскрывать свои карты.

— Вот как. Очень жаль.

Они обменялись улыбками, отчего Игуварг совсем побагровел и почти выкрикнул:

— Мы бы справились с этим вместе! И малый отряд — это не преимущество вовсе, а признак проблем! Наверняка они просто не смогли даже нормальную группу себе собрать из-за ужасного характера!

Сгустившееся в воздухе напряжение разрядило натужное свистящее сопение мэра:

— Может, хватит уже? Мы не для ссор вас созвали.

Обескураженный Игуварг плюхнулся на место под новую хриплую тираду. Он всё ещё не сводил с Айнза исполненного праведным гневом взгляда, и оба главы гильдий сокрушённо покачали головами.

— Я понимаю, что вопрос силы для вас важен, но сейчас он второстепенен, — прогундосил мэр. — Пора бы уже приняться за то, ради чего мы собрались.

— Благодарю, господин мэр, — кивнул Айнзак.

— За что? Я и сам не знаю деталей произошедшего, поэтому с удовольствием выслушаю их от вас.

— Да. Прошу прощения, стоило обратиться к вам с докладом сразу же…

— Нет, не переживайте на этот счёт. Я был слишком занят делом Стронова… — ответил мэр и снова засопел.

— Итак, к сегодняшней теме…

— Может, для начала стоит проявить друг к другу элементарное уважение и снять шлемы? — иронично вставил Игуварг, и, хотя в словах его имелась толика здравого смысла, тон, которым было сделано замечание Айнзу — единственному, на ком всё это время был шлем, — ясно говорил о личной неприязни. Другие авантюристы нахмурились.

— Нет. Думаю, на сей раз он прав. Это и впрямь невежливо с моей стороны, — с этими словами Айнз преспокойно снял шлем, открывая миру своё созданное магией человеческое лицо — ничем не примечательное, среднестатистическое. — Я прибыл из другой страны, поэтому предпочитаю носить шлем, чтобы не привлекать лишнего внимания и не нажить себе проблем. Прошу прощения, если это показалось вам грубым.

— Тьфу, ещё и заморский фрукт, значит…

— Держи себя в руках, Игуварг. Для авантюристов, защищающих людей от монстров, не существует национальных границ. Это одно из неписаных правил гильдии, существующих с самого её основания, и мне стыдно за то, что приходится напоминать подобные вещи представителю нашей с вами профессии, — Айнзак довольно жёстко оборвал Игуварга, распахнувшего было рот, чтобы продолжить. Осознав, что все присутствующие разделяют это мнение, Игуварг наконец заткнулся.

— Мне приходится делать это, чтобы не ловить на себе косые взгляды лишь потому, что я иностранец.

Некоторые сочувственно улыбнулись на слова Айнза. Игуварг чуть не лопнул от злости, но, когда Айнз медленно водрузил шлем на место, никто не произнёс ни слова.

— Итак, надеюсь, больше нас ничто не прервёт, поскольку я намерен приступить к главной теме сегодняшнего собрания.

— Да, нам пришлось откладывать начало слишком долго, потому что кое-кто опаздывал, — опять встрял Игуварг.

— Да, это моя вина. Прошу прощения, — Айнз виновато поклонился. Он извинялся всерьёз. Воспоминания о прошлой жизни, жизни офисного клерка, и о желании поскорее смыться с собрания, которое всё никак не начиналось, потому что кто-то опаздывал… Айнз слишком хорошо знал это чувство.

На фоне непримиримой враждебности Игуварга это искреннее раскаяние, подкреплённое многолетним опытом, выглядело ещё более подкупающе. Кто-то даже одобрительно хмыкнул, а Игуварг скривился, наконец осознав, насколько ухудшилось мнение о нём у присутствующих.

Но в этой комнате был и ещё один человек, недовольный даже больше, чем Игуварг.

— Всё, хватит. Если ты продолжишь уводить разговор в сторону, завершать свои речи будешь за дверью.

Это был, разумеется, Айнзак. Теперь в его глазах горел огонь возмущения, а от мягкой, отходчивой манеры речи не осталось и следа. И вперён этот горящий взгляд был, естественно, в Игуварга.

Тот согнулся в поклоне, извиняясь. И искреннее смирение в его взгляде заставило Айнза задуматься: если брать во внимание враждебность, которой Игуварг встретил Айнза с самого начала, было бы неудивительно, если бы он и сейчас продолжал упираться, как бунтующий против родителей школьник. Однако он почему-то выбрал повиновение.

Подумав некоторое время, Айнз наконец пришёл к выводу: Игуварг боялся за свою репутацию.

В самом деле, как бы другие члены гильдии расценили ситуацию, когда с собрания авантюристов мифрилового уровня выгоняют одного из участников? Велика вероятность, что для всей гильдии это будет выглядеть как признание такого члена бесполезным, даже если на самом деле это и не совсем так. Поэтому репутация Игуварга в этом случае пошла бы ко дну, как топор.

— Для начала — короткий экскурс. Два дня назад, ночью, группа авантюристов, патрулирующих тракт, повстречала близ Э-Рантеля вампира. Пятеро убиты. Именно из-за этого вампира вас и собрали сегодня здесь…

По мере того как Айнз вслушивался в описание вампира, и без того слабо брезжащая надежда затухла окончательно. Согласно словам выжившего авантюриста, он со страху толком не запомнил ничего, кроме одежды и волос. В его памяти особенно ярко остались «серебряные волосы иогромная пасть». Даже по этому примитивному описанию любой, знающий Шалтир, без труда смог бы её опознать. У Айнза теперь не осталось сомнений в том, кто был этот вампир на самом деле.

«Но почему же так произошло? Я ничего не понимаю… В любом случае надо бы подкорректировать его воспоминания, как только представится возможность».

А пока Айнз хмурил отсутствующие брови, дискуссия продолжалась.

Мэр монотонно пробубнил:

— Ну, я не очень сведущ в таких вещах и не хочу отнимать время лишь одному мне нужными пояснениями. Поэтому я просто посижу в сторонке и послушаю вас, а потом переспрошу, если чего не пойму.

— Вас понял. Так что, господа, какие у вас вопросы?

— «Близ Э-Рантеля» — это от какой именно части города?

— В трёх часах ходьбы от северных ворот. Знаете тамошний лес? Там всё и случилось.

— Какие жетоны были у тех авантюристов?

— Железные.

— Я хочу спросить, а зачем собирать стольких авантюристов ради вампира? Нам что, поторговаться за это задание?

— Точно-точно, с вампиром же даже платиновые авантюристы справятся. Так зачем созывать стольких мифриловых авантюристов на подобную работу?

— Всё просто. Этот вампир чрезвычайно силён, — вставил Раксиль, плотно сжав губы.

На него обратилось множество наполненных сомнением взглядов.

— Это вампир-то? Силён?

— Высокоуровневый вампир… Неужто как тот Разрушитель Держав, лорд-вампир из саги о Тринадцати героях?

— Неизвестно точно, является ли тот вампир лордом, но в стычке с авантюристами он использовал заклинание третьего уровня, «Анимейт Дэд». Надеюсь, мне не требуется объяснять вам, что это значит?

Ответом ему было молчание. Напряжённые лица говорили сами за себя.

— Хм… Ну, разве только мне требуется, — дал о себе знать мэр. — Не просветите?

— Да, прошу прощения, господин мэр.

— Проще говоря, если переводить всё на мерила гильдии, этот вампир владеет магией платинового уровня, — пояснил Раксиль.

Кажется, Панасоль начал понимать, о чём идёт речь, и брови его сдвинулись к переносице.

— То бишь… Хотя нет, достаточно.

Взгляд Панасоля стал острым, внимательным. И эта мелочь преобразила его, вмиг превратив из обрюзгшего бульдога в яростного дикого кабана. Должно быть, это и был истинный облик мэра.

— Вы хотите сказать, что этот вампир владеет высокоуровневой магией и сравниться с ним могут лишь высокоуровневые авантюристы платинового ранга?

— Именно так, мэр.

— Не будет слишком сильным упрощением сказать, что это просто особенно сильный вампир?

— Думаю, нет.

— И как бы вы оценили его мощь в военных единицах?

— Сложно сказать… — пораскинув немного мозгами, Раксиль наконец ответил. — Я говорю сейчас навскидку, так что не принимайте, пожалуйста, мои слова за истину в последней инстанции. Ну, так как вампир — нежить, а нежить не устаёт, а также не испытывает ни жажды, ни голода… Чтобы уж наверняка, я бы сказал, что он равноценен десятитысячной армии.

— Десятитысячной?! — Это известие явно шокировало Панасоля, и он даже окинул взглядом других авантюристов, интересуясь их мнением на данный счёт.

Все, кроме Айнза, авторитетно закивали, соглашаясь с мнением главы гильдии волшебников.

— Пожалуй, дальше объясню я, если не возражаете, — заговорил Айнзак, словно подхватив эстафету у Раксиля. — Авантюристов с классом выше платинового в королевстве имеется примерно двадцать процентов от общего числа. Всего у нас около трёх тысяч авантюристов, а значит, платиновых среди них всего шестьсот, и это на всё восьмимиллионное королевство. Понимаете? Авантюристов платинового уровня и выше у нас совсем немного.

— Да, понимаю… Хотя предпочёл бы не понимать. В таком случае я хотел бы спросить наших господ авантюристов: вы уверены, что справитесь с такой работой? Если нет… как насчёт отправить с вами Стронова?

Газефа Стронова, самого сильного воина королевства. Говорили, что его сила превосходит даже авантюристов адамантитового ранга. Не было бы преувеличением назвать его козырной картой королевства — и его последней надеждой.

Однако Айнзак немедленно отверг это предложение:

— Да, возможно, и впрямь нет воина, способного сравниться с ним один на один. Однако если бы Стронову пришлось сражаться с группой авантюристов, уступающих ему в силе, победила бы всё равно группа. Поскольку, если уж брать Стронова за пример, у любой группы было бы в четыре раза больше разнообразных заклинаний и боевых приёмов, чем у него, и это дало бы им скрытое преимущество и доступ к огромному количеству стратегий. Боюсь, то же самое преимущество будет и у монстра с особыми способностями…

— Хмм…

— Самым правильным выходом из ситуации было бы созвать авантюристов адамантитового и орихалкового ранга. А до тех пор — поставить сильнейших авантюристов на стражу города, чтобы не дать вампирам прорваться сюда.

— Не слишком ли это пассивная тактика? — с сомнением протянул мэр.

— Может, и так, но наиболее выигрышная, если рассматривать наихудший вариант развития событий. Не забывайте, что этот враг сто́ит целой армии.

— Даже представлять себе не хочу такой сценарий… Мощь целой армии в одном лице, способном подобраться незаметно и объявиться где угодно…

Собственно, даже десятитысячная армия не выглядела такой пугающей — прежде всего, потому, что её местонахождение и передвижения сложно было бы скрыть. К тому же на содержание большой армии потребовались бы огромные запасы провианта — вряд ли такая армия, даже оказавшись на территории королевства, смогла бы проводить долгосрочные операции. Но тут-то была не армия, а одно-единственное существо. Существо, владеющее, ко всему прочему, магией невидимости и способное действовать незаметно.

— Глава, я хотел бы высказаться как авантюрист… Боюсь, полноценную охрану города будет сложно обеспечить. Потребуется время, чтобы научиться координировать наши действия…

— Тогда как насчёт того, чтобы хотя бы создать план совместного сражения?

Авантюристы немедленно выразили несогласие.

— Толку не будет. Чтобы действовать слаженно, всё должно быть расписано по секундам, а чем более детален план, тем легче он рушится, если что-то вдруг идёт не так. Лучше нам вообще не объединяться, а сражаться каждый сам по себе. Да и вообще, что же тут делает вампир? Что удалось разузнать гильдии?

— Так как речь о могущественном вампире, даже нам немногое удалось узнать. Только мы подумывали создать развед-отряд, как случился вчерашний инцидент, и их пришлось направить туда…

— Думаете, эти два происшествия могут быть связаны?

— Именно.

— Но ведь Момон уже разобрался с кладбищем. Труп зачинщика и его пожитки дали какие-нибудь зацепки?

Айнзак с напряжённым видом замолк. Это удивило Айнза: глава гильдии, до того уверенно отвечавший на все вопросы, теперь посматривал на мэра, словно безмолвно спрашивая разрешения. Хотя, если подумать, речь ведь шла о человеке, предпринявшем попытку устроить в городе масштабный террористический акт, — разумеется, в этом деле имелись моменты, о которых авантюристам лучше не рассказывать.

— По снаряжению мы сделали вывод, что это дело рук Зуррернорна.

Авантюристы мгновенно помрачнели — им явно было знакомо это название, а вот Айнз слышал его впервые. И сейчас он молился богу, в которого не верил, чтобы никто не додумался спросить что-нибудь про это у него.

«Незнание и вправду страшно… Надо ускорить сбор информации».

— То тайное общество, вовсю пользующееся нежитью? Тогда, возможно, они и к тому вампиру имеют отношение?

— Возможно, их целью было рассеять наши военные силы, одновременно устраивая неприятности в самом городе и за его пределами? Или же оба этих происшествия лишь для отвода глаз, а настоящий план сейчас приводят в действие прямо у нас под носом? Это было бы хуже всего…

— Нужно провести разведку. Рейнджеры доложили, что в окрестностях места, где обнаружен вампир, есть пещера. По слухам, там обосновались разбойники, но…

— Но шанс, что вампир остался там, невелик… Гораздо выше вероятность, что он перемещается. Однако и первый вариант исключать нель… — заговоривший было авантюрист поспешно замолк.

Ничего удивительного — он нёс полную ерунду. Посылать людей туда, где видели вампира в последний раз, равносильно тому, чтобы отправить их на верную смерть, если он всё же остался там. Особенно если его мощь окажется такой, как они предполагают.

Слова авантюриста в этом контексте превращались в многословный эвфемизм для простого: «Идите и сдохните там!»

— Разведку, пожалуй, отложим на потом. В настоящий момент первостепенна безопасность города. Возможно, вампир прямо сейчас пытается пробраться внутрь…

— Да, с помощью магии это проще простого. Здесь же вам не империя, где над столицей курсирует воздушная кавалерия, а в патрулях ходят заклинатели…

С помощью заклинания «Флай» можно было проникнуть в город с воздуха, а с «Инвизибилити» — и подавно войти пешком, оставшись незамеченными. Именно такие козыри давала магия в руки владеющим ею. В подобной ситуации мобилизация войск и укрепление постов — самый очевидный и правильный ход.

— Но без информации с вампиром бороться будет тяжелее. Надо посмотреть, что там с пещерами!

Присутствующие, судя по всему, склонялись к такому варианту, весьма очевидному… и весьма не нравящемуся Айнзу. Ему совершенно не хотелось, чтобы эту форму Шалтир видел кто-нибудь. Он не мог точно спрогнозировать, чем это грозит, но знал одно: если Шалтир будут знать в лицо в городе — да что там, во всём королевстве, — это ещё аукнется, когда они в Назарике вновь возьмутся дёргать ниточки.

Айнз ломал голову, как бы увести разговор от этой темы. И ему пришёл в голову способ, как сохранить внешность Шалтир в секрете. Единственный подходящий способ.

Сглотнув несуществующую слюну, он заговорил:

— Вы ошибаетесь лишь в одном, господа. Этот вампир не имеет отношения к Зуррернорну.

— И почему же, Момон?

— Потому что я неплохо знаю этого вампира. Я гнался за ним всё это время.

— Что?! — Это известие потрясло всех присутствующих.

Айнз ускоренно думал, прогоняя в голове дальнейший разговор. Всё зависело от того, что он скажет теперь.

— Это один из невероятно могущественных вампиров. На самом деле именно ради того, чтобы узнать о них побольше, я и стал авантюристом.

Первым на крючок клюнул Айнзак.

— Погоди-ка, «о них»? Так вампир не один?

— Верно. Их двое. Ту, что с серебряными волосами, зовут… — Айнз замешкался. Он собирался сказать «Камилла», но в последний момент это имя ему показалось чересчур типичным для вампирши. Если среди присутствующих окажутся другие игроки, они мгновенно вычислят Айнза. Но сказать что-то всё-таки требовалось, поэтому Айнз выпалил первое, пришедшее ему в голову. — …Хоньёпеньётт!

— А?.. — нерешительно переспросил кто-то после секундного молчания. У остальных тот же вопрос был написан на лбу.

— Её зовут Хоньёпеньёко.

Айнзу и самому показалось, что он напутал, но, если бы на это обратили внимание, он всегда мог сказать, что оговорился. Имя-то сложное.

— Хоньёпеньё…

— Хоньёпеньёко, — терпеливо повторил Айнз.

И хотя он неосмотрительно присоединил к имени вампира, обычно подчёркнуто европейскому, японское окончание «ко», Айнз понадеялся, что даже игроки «Иггдрасиля» не додумаются к этому придраться. Гордый своей придумкой, он улыбнулся под шлемом.

— В-вот как… Ну, раз уж ты знаешь эту Хонопё… Ай, ладно — раз уж ты великодушно назвал нам имя этой вампирши, так, может, и личность свою раскроешь? Из какой же ты страны? — покосился на Айнза мэр.

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Это совершенно секретное задание. Если бы я открылся вам, мне, возможно, пришлось бы срочно покинуть королевство. Да и превращать это дело в дипломатическое мне не хотелось бы — будет лучше, если мы разберёмся с вампиром, не вмешивая в это власти. Такое пожелание, должно быть, вам хорошо понятно, не так ли, мэр?

Мэр легонько кивнул, а Айнзак, заметив это, задумчиво прикусил губу, пронзая Айнза острым взглядом.

Недоверие Айнзака не задевало Айнза напрямую, но его всерьёз интересовало, верит ли вообще глава гильдии в его легенду. Не противоречит ли он где-нибудь себе? Эти две мысли не давали Айнзу покоя, но он заговорил вновь, прогоняя их. Подпустив в голос злости — совсем немного, чтобы не звучало слишком угрожающе:

— В разведку пойдёт моя группа. И если вампирша окажется там, мы её уничтожим, — провозгласил опоздавший на собрание Тёмный Воин.

И хотя никто не видел за забралом его лица, в голосе читались решимость и уверенность в собственных силах. Кто-то порывисто втянул воздух, словно задохнувшись от сгустившегося напряжения. Атмосфера в комнате вновь поменялась.

— Т-тогда другие группы… — начал было Айнзак, но Айнз перебил его:

— Не нужны. Они будут нас только задерживать. — И слегка махнул рукой, будто отмахиваясь от ненужной помощи.

Это прозвучало грубо, самодовольно и заносчиво. Не так стоит себя вести, стоя перед равными тебе авантюристами. Но эти люди, не раз глядевшие смерти в глаза, подсознательно ощущали, что эта надменность порождена вовсе не спесью, самовлюблённостью или высокомерием, а холодным расчётом. И ещё они чувствовали, что стоящий перед ними воин имеет право всё это говорить. Чувствовали скрытую в нём силу.

Он не был обычным человеком.

Присутствующим теперь казалось, что в комнате стало тесно, настолько реально и ощутимо давил на них авторитет того, чьё тело скрывалось под воронёной сталью лат. Словно перед ними и впрямь стоял авантюрист адамантитового ранга, добившийся успехов, за которыми ни одному из них в жизни не угнаться.

Он — один из тех, кого нарекают героями.

Айнзак поражённо замолк, лишь безмолвно переводя дыхание. И не он один. Мэр, обливаясь потом, дёргал свой воротник, пытаясь его ослабить.

— А что до награды? — выговорил Айнзак в полной тишине, почти шёпотом.

— Обговорим позже. Но я бы хотел иметь небольшие гарантии. Если я повергну этого вампира, то хотел бы получить по меньшей мере орихалковый ранг. Это облегчит мне дальнейшие странствия в погоне за вторым вампиром. Раз за разом доказывать, чего я стою, довольно утомительно.

Все присутствующие без труда поняли, чем продиктована его просьба.

Хотя авантюристы не были привязаны к конкретному городу или даже государству, но всё же на данный момент в Э-Рантеле не было ни одного авантюриста орихалкового ранга. Если бы вдруг Айнз получил звание высокорангового авантюриста, слава о нём вмиг разнеслась бы во все концы. Ему начали бы направлять особо сложные задания, и велик шанс, что благодаря этому он рано или поздно напал бы на след своего могущественного вампира.

Однако был один человек, который всё прекрасно понимал, но кого эта просьба задевала без малого лично.

По полу звучно скрипнули ножки стула. Взгляды машинально обратились на виновника шума — разумеется, не кого иного, как Игуварга, с самого начала цеплявшегося к Айнзу по любому поводу.

— Не верю я в твою силу! Да и о силах вампира мы толком ничего не знаем. Магические ресурсы для создания зомби мог дать и какой-нибудь предмет. Мы идём с тобой!

Игуварг нашёл в себе силы выступить против Айнза, пусть на него и давили окружающие, — антипатия и враждебность к Айнзу оказались сильнее. Он не мог допустить, чтобы наглость чужака сошла тому с рук.

Беллот, явно недовольный поведением товарища, холодно начал:

— Игуварг, по-моему, это уже…

— Я не против, — великодушно разрешил Айнз. Но явно не из дружеских побуждений, потому что следующие его слова были произнесены исключительно холодно. — Однако если вы за мной увяжетесь… То точно умрёте. Все или не все — этого уж не знаю.

Говорил он так спокойно, словно речь шла о вещах вполне естественных. Как будто их судьба уже давно предрешена. От этого тона Игуваргу стало сильно не по себе — и не только ему. Холодок в голосе Айнза леденил душу всем присутствующим без исключения.

Затем Айнз равнодушно пожал плечами:

— Я предупредил. Если вас это не останавливает, так и быть, идём вместе.

— К-конечно, не останавливает! — пылко заявил Игуварг.

Он явно блефовал, но идти на попятную не собирался. Он не мог себе этого позволить, особенно теперь, перед товарищами-авантюристами и представителем власти в лице мэра.

Айнзак, наконец взявший себя в руки за время короткой перепалки между Игуваргом и Айнзом, обратился к Айнзу:

— Хорошо, что ты так уверен в своих силах, Момон. Но какие у тебя на то основания? Не спорю, мы уже видели твою силу в действии. Однако не стоит забывать, что речь о сражении с могущественным вампиром, а это дельце не на раз плюнуть. Мы не можем полагаться на одного-единственного человека, даже если этот человек — ты. Нам нужен план на случай, если ты потерпишь поражение.

Айнз бросил в ответ, почти не задумываясь:

— У меня есть козырь.

— И какой же?

Дабы удовлетворить любопытство Айнзака, Айнз достал из нагрудного кармана кристалл.

— Да это же!.. Быть не может!.. — вдруг воскликнул Раксиль и сбивчиво продолжил: — Я читал о них в редких книгах… О том, что есть где-то в мире магические предметы, в которых заключена небывалая мощь. И это — один из таких предметов… Кристалл, в котором запечатана магия. Откуда у тебя такой редкий предмет?!

— Я потрясён вашими познаниями, — оценил Айнз. — Да, вы совершенно правы. Это кристалл, в котором запечатана магия, если быть точным — заклинание восьмого уровня.

— Что?! Как такое может быть?! — выпалил Раксиль в ответ. Даже у придушенного петуха не получился бы столь пронзительный вопль. Да и лицо его жутко перекосилось при этом.

Удивлён был не только Раксиль. Все — кроме, пожалуй, мэра — замерли, поражённые и потрясённые. Кто угодно, даже имеющий самый небольшой опыт в качестве авантюриста, понял бы слова Айнза и истинную ценность вещи, которую он держал в руках.

— Восьмого уровня? А разве это не просто выдумки?

— Может, и выдумки, но ты представь: значит, и правда есть места, где существует такая магия… Земли, где творились сказки и легенды…

— Быть не может!.. Это… Да это наверняка враньё!

Трое авантюристов, включая Игуварга, с благоговением уставились на кристалл, спокойно лежащий на воронёной стальной перчатке.

— Прошу прощения! Дай мне его на секунду! — сбивчиво попросил Раксиль.

— Зачем? — проявил разумную при обращении с такой ценностью осторожность Айнз.

— Мне… просто у меня, как заклинателя, профессиональный, так сказать, интерес! Клянусь, я ничего не сделаю! Хочешь чего-то в залог — отдам всё, что есть на мне! Вот, ремень, например! — Раксиль принялся трясущимися руками расстёгивать ремень и выдёргивать его из шлёвок, но Айнз остановил его, поспешно бросив:

— Понял-понял. В этом нет нужды. Держите.

— Я тоже — только потрогаю, можно? — вдруг оживился один из авантюристов.

— И я!

Кристалл с запечатанной магией пошёл по рукам, пока не подошла очередь Раксиля. Наконец дотронувшись до желанного предмета, Раксиль совершенно поменялся в лице. Он смотрел на кристалл, лежащий в его ладони, взглядом женщины, которой подарили желанную драгоценную блестяшку. Хотя нет — как мальчик, получивший наконец то, о чём давно мечтал.

— Он прекрасен… Кстати говоря, господин Момон, вы не против, если я наложу на него парочку заклинаний? — Получив разрешение, он с трепетом начал: — «Эппрайз Мэджик Айтем»![21] «Детект Энчантмент»![22] — С каждым новым заклятием его лицо расползалось во всё более широкой улыбке. — Удивительно!

Образ умного и властного мужчины, который он старательно держал всё это время, рассеялся. В глазах главы гильдии волшебников сияло искреннее изумление, он даже говорил теперь иначе — как мальчишка, восхищённый до глубины души.

— Это правда! Здесь запечатана магия восьмого уровня! Мои заклятия позволяют узнать лишь это, но… но это просто чудесно! Невероятно! — вскрикивал он вновь и вновь, словно одержимый. Остальные просто сидели, ошеломлённые таким зрелищем. А Раксиль принялся разглядывать кристалл на свет, потом потёрся об него щекой, даже лизнул — будто и впрямь совсем сошёл с ума.

— У-угомонись уже! Ты что творишь?! — Даже Айнзак никогда не видел его таким. Он поднялся и подошёл к другу, на которого окружающие смотрели со смесью удивления и возмущения. Слишком недостойно сейчас выглядел этот серьёзный муж, занимающий в городе не менее серьёзный пост.

— Дурачьё!!! Да как тут можно угомониться? Это же невероятно! Там же и правда запечатана магия восьмого уровня! Какая именно, правда, не знаю, но ты представь!.. Восьмого! — Ничуть не урезоненный, Раксиль продолжал разглядывать кристалл, и глаза его сверкали диким блеском. На секунду в них проскользнула тень благоразумия, и Раксиль обратил взгляд на Айнза. — Господин Момон, где вы достали этот предмет? Расскажите, прошу!

— Нашёл в каких-то руинах, вместе с кучей других предметов. Разумеется, магия уже была в кристалле. Это мне поведал один опытный заклинатель, которого я попросил оценить предмет.

— Ясно! И где находятся эти руины?

— Очень, очень далеко… Это единственное, что я могу вам сказать.

Раксиль досадливо прикусил губу: он и не надеялся получить другой ответ.

— Не будете ли так добры вернуть, пожалуйста? — вежливо, но уверенно попросил Айнз.

— А… ага… — Раксиль стрельнул глазами по сторонам, а потом неохотно расстался с кристаллом, передав его обратно Айнзу. Понаблюдав краем глаза, как Айнз бережно протирает кристалл куском овчины, он вдруг вымолвил решительно:

— Кстати говоря… Я против того, чтобы вы отправились уничтожать вампира, господин Момон!

Повисла тяжёлая тишина. Айнзак устало закрыл лицо ладонью, но всё-таки страдальческим тоном спросил:

— С чего вдруг-то? Можешь даже не отвечать, всё и так понятно, но… давай. Удиви меня.

Он, видимо, до последнего надеялся услышать что-то другое. Но Раксиль пробормотал:

— Ну, просто… Было бы жаль разбрасываться такими вещами просто так…

Убедившись, что его друг совершенно неадекватен — по крайней мере, на данный момент, — Айнзак решил не брать его в расчёт.

— Ладно, мнением Раксиля по данному вопросу можно пренебречь…

— Да послушайте! Магия восьмого уровня — это же и правда магия мифологического масштаба, она попросту легендарна! Такую ценность пускать на борьбу с одним-единственным вампиром — да это неслыханно!

В глазах Айнзака бушевал огонь. Такую безответственность спускать Раксилю с рук уже было нельзя, поскольку тот действительно вёл себя неподобающе своему рангу. И он сказал Раксилю очень тихо, тщательно сдерживая рвущуюся из груди ярость:

— Прости, Раксиль. Но с нас уже хватит.

Калейдоскоп эмоций, вложенных в эти слова, отрезвил даже Раксиля, и он захлопнул рот, не в силах ничего ответить. На щеках его проступил румянец — должно быть, стало стыдно за своё поведение.

Убедившись, что его друг вновь обрёл способность мыслить здраво, Айнзак вежливо намекнул:

— Мы рассчитываем на тебя, Момон.

Затем он поклонился, а Айнз кивнул:

— Вас понял. — Прорезь шлема обратилась в сторону Игуварга. — Выдвигаемся как можно скорее. Ведь при свете дня на вампиров действует штраф, снижающий скорость передвижения.

— Штраф?.. Ну да, свет — их слабость, и днём они и правда перемещаются медленнее… Мы начнём подготовку немедленно.

— Не обсудишь план со своими товарищами?

— Не проблема. Они у меня всё на лету ловят.

— Ну, если только так. В таком случае у главных ворот Э-Рантеля, через час.

— Час? А не рановато? Солнце ведь нескоро зайдёт.

— Я хочу отправиться в путь как можно раньше. А если кому-то не хватает смелости и нужно время, чтобы собрать волю в кулак, то я дожидаться вас не стану. Есть возражения?

— Понял. Начнём сборы немедленно, — процедил Игуварг, даже не скрывая раздражения, и поднялся.

Айнз проводил его спокойным взглядом, а потом вновь посмотрел на оставшихся:

— Мне тоже пора идти. А вы уж, пожалуйста, позаботьтесь о безопасности Э-Рантеля. Не хотелось бы разминуться с вампиром и… по возвращении застать город в беде.

— Да. Не могу сказать, что вы можете на нас положиться, но мы приложим все усилия, чтобы не допустить этого, — ответил Айнзак. — А вы… Если покажется, что запахло жареным, отступайте.

Айнз кивнул и покинул комнату.

В конечном счёте в комнате осталось трое: Панасоль, Айнзак и Раксиль. В глазах последнего всё ещё читалась тоска от недавнего расставания с удивительным кристаллом.

— Приношу извинения за недостойное зрелище, которое вам пришлось наблюдать, — виновато выговорил он и склонился в поклоне.

— Да нет, не беспокойтесь об этом, — с кислой улыбкой ответил Панасоль. Его мнение о главе гильдии волшебников сегодня явно претерпело разительные изменения.

Раксилю и самому это казалось постыдным, но то совершенно детское восхищение, завладевшее им при виде чудесного предмета, так его и не покинуло. Его отголоски до сих пор звенели в душе. А ещё ему вдруг вспомнилось, как он встретил Лиззи, местного зельевара, и она все уши ему прожужжала про какое-то зелье. Тогда Раксиль не понял её, не в силах уяснить, как можно столь бурно реагировать из-за какой-то склянки с жидкостью, но теперь ему хотелось усмехнуться своей прошлой, равнодушно-холодной ипостаси, прямо в лицо. Он познал сегодня, как тяжело сдержать в себе удивление и восторг при виде чего-то, что ты доселе считал недостижимым.

— Этот предмет был настолько уникален?

Раксиль замешкался. Ему пришлось успокоить сердце, вновь забившееся по-ребячески торопливо, и придать голосу профессиональное спокойствие.

— Да. Он может фундаментально изменить наши представления о магии. До этого момента существование магии даже седьмого уровня считалось не более чем легендой. Сейчас я впервые своими глазами увидел живое доказательство этих легенд.

Уровневая магия — или же просто магия в целом — появилась в этом мире около шестисот или пятисот лет назад. В то время родилось множество героев-заклинателей, однако не было свидетельств, что кто-то кроме Тринадцати героев мог использовать магию седьмого уровня и выше. Это оставалось ничем не подкреплёнными сказаниями.

Деяния некоторых героев саг были столь поразительны, что хотелось воскликнуть: «Даже магия восьмого уровня на такое не способна!» — так что эти истории нередко рассматривались лишь как легенды, с характерными для них эпическими преувеличениями. К тому же никто не мог уверенно сказать, использовали ли хотя бы Тринадцать героев, чьё существование не подвергалось сомнению, магию более могущественную, чем та, что была доступна людям сейчас.

Однако…

Сейчас Раксиля посетила мысль: что, если саги всё-таки не просто красивые выдумки? Он сделал себе мысленную пометку: завтра, как будет свободное время, порыться немного в сказаниях. О короле гоблинов, который сразил множество драконов веткой ясеня; о крылатом герое, парившем высоко в облаках; о воителе зла, разъезжающем верхом на трёхголовом драконе; о принцессе, правящей в кристальном замке вместе с двенадцатью своими верными рыцарями…

— Ну и насколько ему можно верить? — поинтересовался мэр, имея в виду, разумеется, Айнза.

Согласно показаниям выжившей авантюристки, вампир отступил, стоило кинуть в него склянку с зельем, полученным от попутчика в воронёных доспехах неземной красоты. По поводу зелья Раксиль, естественно, сразу обратился к Лиззи. Сыскать лучшего специалиста по зельям в Э-Рантеле было решительно невозможно. Из её восхищённого бормотания Раксиль смог вычленить, что то зелье было для мира зельеварения примерно тем же, что и кристалл с запечатанным заклинанием — для мира магии.

И если владение одним предметом такого уровня сразу наводило на подозрения, то два предмета — уже система. Значит, Момон просто из тех людей, чья амуниция состоит из подобных редкостей. Вопрос состоял в другом: почему это остановило вампира?

Имелись две версии. Первая: Момон и вампир — враги. Вторая: они заодно, и каждый из них извлекает какую-то пользу из сложившейся ситуации. Поэтому вопрос мэра следовало понимать иначе: являются ли внезапно объявившийся авантюрист Момон и вампир друг другу врагами или нет?

— Каков шанс, что эти двое сообщники?

Этот вопрос волновал всех присутствующих. Теперь они попытались восстановить перед глазами образ Момона, прокручивая в голове недавний разговор, приглядываясь и прислушиваясь, не скользнёт ли в его речах нестыковка.

— Мне кажется, шанс довольно мал, — наконец отозвался Айнзак. — А ты как считаешь, Раксиль?

— Я тоже так думаю. Если бы он хотел прикрыть вампиршу, то мог сделать это и более простым способом.

Не было причин так завираться лишь для того, чтобы позволить ей скрыться, выиграв немного времени.

— Может, его цель — получить орихалковый ранг?

— Не думаю, господин мэр. Некоторые авантюристы, конечно, получают и славу, и признание, но никакой власти к этому не прилагается. Каковы привилегии авантюристов этого ранга, Айнзак?

— Возможность браться за хорошо оплачиваемые задания. Растёт известность. Если оказаться в нужное время в нужном месте, благодаря этому можно получить хороший пост, но… больше ничего. Сомнительный путь для тех, кто жаждет власти.

В умах людей слишком укоренился образ авантюристов в виде головорезов, день и ночь зачищающих логова чудовищ. Возможно, они и могли выслужиться, став главами гильдий авантюристов, но вмешиваться в государственные дела даже с этого поста было бы затруднительно.

— Будь его целью деньги, он с одного того кристалла мог бы прожить остаток века и в ус не дуть. Слава же, с его-то силой, и сама его быстро найдёт. Вон, кто-то из стражи, занимавшейся происшествием на кладбище, уже кличет его легендарным героем.

Панасоль кивнул. Одним ударом прикончить нежить, макушкой подпирающую небеса, а потом ещё и разгромить армию нежити помельче, но кишащей так, что земли не разглядеть, — это и впрямь герой, самый настоящий. Так же думали и те, кто видел Момона в деле. Кто-то даже говорил, что им никакие монстры не страшны, пока на их стороне обладатель такой силы.

— Конечно, при всём при том у нас, как это ни печально, нет также и причин доверять ему полностью. Однако его легенда звучит весьма правдоподобно, и я не думаю, что он стал бы показывать нам свой козырь, кристалл с запечатанным заклинанием, если бы считал нас врагами. Поэтому, думаю, верить ему вполне можно.

Мэр и Айнзак лишь скептически посмотрели на Раксиля. Как ни крути, а после недавнего приступа безумия воспринимать его логику всерьёз им было сложно, и эти сомнения были написаны у них на лбу.

— Мэр Панасоль, Айнзак, — терпеливо продолжил Раксиль, — ваши сомнения в Момоне вызваны тем, что он появился внезапно, как снег на голову, — и почему-то именно тогда, когда в окрестностях столицы завёлся вампир. Но мне кажется, легенда Момона прекрасно объясняет это совпадение.

Те утвердительно кивнули.

— Далее: вампирша прекратила нападения, увидев одно из редких зелий, которые носит при себе Момон. Это тоже вполне закономерно, если Момон гнался за ней всё это время, до самого города. Ну а причина, по которой осталась в живых та авантюристка, проста: вампирша хотела, чтобы её местонахождение дошло до Момона.

— Так вот оно что… — пробормотал Айнзак. — Выходит, она желала, чтобы Момон искал её в определённом месте, намереваясь поджидать его там. А девушку она отпустила потому, что из-за зелья подумала, будто та как-то связана с Момоном. Чтобы информация точно нашла адресата. А ведь всё сходится…

— Однако сложно радоваться визиту Момона, раз это именно он пригнал сюда вампиршу, — проворчал мэр.

— Без сомнения, господин мэр, вы правы. Мы также не знаем, из какой он страны и что он за человек, но, думаю, до тех пор, пока он не разберётся с вампиршей, нам следует принимать его радушно и быть начеку. Лично я считаю, что нет нужды искать в нём подвох, однако… — Раксиль вздохнул. — А ещё я хотел бы пообщаться немного с господином Момоном по поводу того предмета. Да и броня у него довольно любопытная…

— Раз уж зашла речь о Момоне, что там с трупами тех, из Зуррернорна? — вставил Айнзак.

— Пропали, — скис мэр.

Изувеченные тела сектантов, которых сразил Айнз, отвезли в охраняемый морг, но к рассвету их уже и след простыл. Предположительно, кто-то пробрался в морг и выкрал их, но никто из стражников не пострадал, да и никого подозрительного они не видели.

Морг был выполнен в виде потайной комнаты, снабжённой к тому же дополнительными помехами, ограничивающими использование, к примеру, телепортационной магии. Поэтому оставалось неясным, каким образом злоумышленники проникли внутрь, и единственной рабочей версией было, что трупы сами растворились в воздухе.

Город перевернули вверх дном, но до сих пор не нашлось ни одной зацепки, способной привести к останкам пропавших зуррернорнцев. И шансы, что таковая вдруг найдётся, таяли с каждым часом. Другими словами, потенциальные улики попросту уплыли у властей королевства из-под носа.

— Тот мужчина проводил ритуал, как-то связанный с нежитью. Может, он и сам ожил и сбежал?

— Исключать этого нельзя.

— Сложная ситуация. У нас нет никаких доказательств… Видимо, наша последняя надежда — то святилище под мавзолеем? Хорошо бы там нашлись хоть какие-то улики…

— Кстати говоря, кажется, Момон туда не заходил, но, думаю, если найдём высокоуровневые предметы — стоит отдать их ему. Как считаете?

— Полагаю, да. Вещи, не имеющие отношения к ритуалу, надо передать ему. В соответствии с кодексом авантюристов.

4

Айнз буквально летел по тракту. В прорезь шлема бил тёплый ветер, от которого у любого живого существа, обладающего глазными яблоками, давно начали бы слезиться глаза. Но так как у Айнза их не было, он просто отстранённо подумал: «А сегодня ветрено, однако».

Он поглядел вниз, где земля проносилась под ногами со скоростью летящей стрелы. Может, ему это просто мерещится из-за того, что она слишком близко, или ещё из-за чего? Айнзу казалось, что они едут гораздо быстрее, чем на самом деле, но страха это ощущение не вызывало. Лишь его тело рефлекторно пыталось сгруппироваться на каждой кочке.

Хамске бежала ровно, поэтому удержаться на её спине не представляло бы большого труда, не будь она, за исключением огромных размеров, обыкновенным джунгарским хомячком. Возможно, проблема была в основном в её округлых формах, вынуждавших наездника широко расставлять ноги. Даже Айнз, обладающий отменным чувством равновесия, не мог расслабиться ни на секунду. Как же тяжело рассекать на хомяке без намёка на седло или стремена. А если вдруг придётся ещё и мечом размахивать…

«Надо бы поскорее сделать для неё ездовую сбрую. Можно заказать у кузнеца, как только он закончит с подставными латами, которые нам скоро понадобятся…»

На мысли эти его навело, скорее, не собственное шаткое положение, а силуэт наездницы, скачущей рядом с ним.

Нарберал верхом на коне. Это был мощный конь, закованный в тяжёлые металлические латы, — его призвал магический предмет «Статуэтка животного: Боевой конь». Девушка искусно правила гигантским скакуном, практически летя над трактом, — это выглядело потрясающе. Собранные в хвост волосы трепал встречный ветер, а тёмный дорожный плащ шумно развевался у неё за спиной, почти не опадая на круп. Такое только в фильмах и увидишь.

Айнз попытался представить со стороны себя, скачущего на гигантском джунгарском хомячке… Картина его совершенно не порадовала.

Он обернулся, бросая взгляд на скачущих позади людей. Это была группа авантюристов из четырёх человек, вооружённых и снаряжённых на порядок лучше «Мечей тьмы», с которыми он недавно разделял один и тот же путь… Затолкав ненужные воспоминания в самые пыльные закоулки памяти, он рассеянно оглядел их коней.

Что за прекрасные кони… Айнз не особо в этом разбирался, однако по одному тому, как переливались их шкуры, обтягивающие мощные, жилистые тела, можно было догадаться: они явно хорошей породы.

Авантюристы тоже скакали как на картинке, выстроившись клином и образовав собой безупречный равнобедренный треугольник.

«И тут я, как дурак, верхом на Хамске. Тот ещё видок, наверное».

Айнза обуревали мрачные мысли, но его мнение явно никто не разделял.

— Что за прекрасный и могущественный зверь! — Один из товарищей Игуварга вдруг поравнялся с Айнзом. В отличие от Игуварга, в его голосе не было ни намёка на враждебность. Движимый любопытством истинного авантюриста, он продолжил: — Кто это? Должно быть, какое-то известное волшебное создание, да?

— Мудрый Король Леса.

Глаза неожиданного собеседника округлились.

— А? Чего?! Тот самый, из легенд?! — выкрикнул он поражённо.

«Я никогда не привыкну к такой реакции. Неужели Хамске настолько… А?..»

Краем глаза Айнз заметил, как Хамске гордо встопорщила свои вибриссы. Ушки она тоже навострила, и теперь, если прислушаться к ощущениям, Айнза стало отчётливее подбрасывать на каждом прыжке — Хамске явно отвлеклась на похвалу.

Айнз стукнул закованной в стальную перчатку рукой по хомячьей макушке, а авантюрист заговорил чуть тише:

— А ведь Игуварг вас описал… Ну ясно, опять ему зависть глаза застит.

— И как же он меня описал? Хотя нет, не говорите. Ваше лицо говорит само за себя.

Авантюрист неловко засмеялся:

— Вы уж его простите. Так-то он… неплохой парень. Взрывной просто, часто не по уму действует.

— Удивительно, что вы с таким товарищем всё ещё работаете в полном составе. Или кого-то уже приходилось заменять?

— He-а, с самого основания никто из наших не погиб, — гордо заявил авантюрист. — А всё потому, что мы дополняем друг друга и характерами, и способностями. Игуварг ведь один из лучших авантюристов.

— Один из лучших, говоришь?.. — Айнз обернулся, встретив испепеляющий взор Игуварга, а затем фыркнул и легонько взмахнул рукой, безмолвно приказывая Нарберал сдержать своё негодование. — Ну, с этим можно только поздравить.

Лишние перепалки им сейчас ни к чему. Есть дела поважнее.

Дождавшись, пока Айнз опустит руку, Хамске вдруг подняла голову, заглядывая ему в глаза.

— Хозяин… Голове больно… — Чёрные глаза-бусинки мокро блестели от слёз.

Айнзу даже стало немного стыдно. Он явно перестарался с тем шлепком. Но и ему не хотелось на такой скорости слететь с импровизированного скакуна, это тоже надо понимать!

Урона от такого падения он не получит, даже если свалится на полном ходу: Айнз уже проводил эксперимент со слугой, имеющим такие же навыки снижения урона, как и он сам. Сбрасывал его с высоты нескольких тысяч метров, а тот даже боли не почувствовал.

Вот только их спутникам такая стойкость может показаться странной. Они проделали весь этот путь в относительно дружественной обстановке, и, по правде говоря, Айнзу не хотелось эту обстановку портить.

— Беги чуточку ровнее. Мне не хочется за тебя слишком сильно цепляться, с моей-то силищей.

— Поняла! Так хозяин беспокоится обо мне? — Глаза Хамске вновь заволокла пелена слёз, на сей раз — слёз счастья.

Айнз приказал ей смотреть на дорогу, а товарищ Игуварга вновь восхитился:

— Вы так уверенно держитесь в столь неудобной позе… Выглядит довольно опасно, даже для того, у кого с чувством равновесия всё в порядке!

— Да я уже привык… Но всё равно думаю прикупить в ближайшее время седло.

— Седло? — немного заволновалась Хамске. — Ну уж нет…

Нарберал кинула на хомячиху тяжёлый взгляд, и та спешно поправилась, стремясь убедить её в своей безграничной преданности:

— Я-я просто шучу, конечно! Ведь слова хозяина — закон для Хамске, и я буду ему следовать, этому закону, да-да!

Хомячьи бока мелко задрожали, и явно не от дорожных кочек. Айнз нахмурился под шлемом.

«Ну, вот запугивать Хамске такими взглядами — это уже слишком. Преданность — это хорошо, но Нарберал явно перегибает палку. Трудно её осуждать за презрение к людям, но для всего есть время и место… Она даже этого не понимает. Интересно, она запрограммирована быть такой? Если да, то с этим, конечно, ничего не поделать, но всё-таки…»

Одно лишь то, что Хамске путешествовала вместе с ним, способствовало его известности. Молва об авантюристе Момоне разлеталась во все концы, но ведь и эта молва могла быть совершенно разной. Один вариант — что Мудрый Король Леса добровольно присягнула ему в верности, а другой — что её удерживают силой, что она напугана и несчастна. На руку светлому образу великого авантюриста Момона играл именно первый вариант. Что в одном, что в другом случае, Айнз оставался хозяином, а Хамске — его слугой, однако ему хотелось предстать перед людьми в лучшем свете, чтобы его известность росла быстрее.

Его должны звать героем, а не тираном.

К тому же у Айнза было предчувствие, что однажды этот факт может стать его козырной картой. Ведь Хамске — первое могущественное создание извне Назарика, присягнувшее ему в верности.

Рассудив, что он обошёлся с Хамске чересчур жестоко, он ласково погладил место, где её стукнул, — так мягко, словно гладил крошечного зверька.

— Хозяин!.. Это очень… смущает, да-да.

А Нарберал так звучно скрипнула зубами, что Айнз услышал даже сквозь лошадиный галоп.

«Так ведь и ты сама виновата! Ну почему ты всё и всех воспринимаешь так серьёзно?.. Понимаю, конечно, ты ревнуешь. Надо бы и тебя чем-нибудь наградить… за верность. Но чем?»

Пока Айнз выбирал между кольцом и каким-нибудь другим сокровищем, Игуварг окликнул его, недобро прищурившись:

— Эй, Момон. Мы на месте.

Айнз кивнул, а Хамске начала потихоньку сбавлять обороты. Одним из преимуществ хомячихи по сравнению с лошадью было как раз то, что они без труда понимали друг друга. Айнз никогда не занимался верховой ездой, поэтому вряд ли он сходу справился бы с лошадью.

«Я стеснялся разъезжать на Хамске, но, похоже, у этого оказался как минимум один огромный плюс: мне не пришлось садиться на настоящего коня. В этот раз всё обошлось, но, возможно, однажды всё-таки придётся это сделать. Надо бы потренироваться — на всякий случай».

Айнз спрыгнул с Хамске и благодарно похлопал её по пушистому боку. Нарберал превратила своего скакуна обратно в статуэтку, а кони авантюристов отправились пастись неподалёку.

— Что ж, идём. А в каком порядке?

— Мы пойдёмвперёд, — проговорил Айнз. — Вы же просто следуйте за нами.

— Мне не особо интересно, что случится с вами, но раз уж прокладываете дорогу — не делайте глупостей и не создавайте лишних проблем для нас, ладно? — раздражённо бросил Игуварг.

Айнзу уже довелось побывать в подобных лесах, нетронутых человеком, поблизости от деревушки Карне. Пробираться сквозь такие заросли непросто — но не для него, увешанного магическими предметами. Для него лесные буераки мало чем отличались от мощёных улиц Э-Рантеля. К тому же он сильно беспокоился за Шалтир и потому шагал быстрее обычного — Игуварг регулярно его окликал, требуя сбавить ход.

И хотя то не были придирки на пустом месте, требование он озвучивал в выражениях столь грубых и столь враждебным тоном, что шагающая рядом с Айнзом Нарберал едва-едва держала себя в руках. Пару раз она чуть не сорвалась, но Айнз всякий раз решительно останавливал её:

— Мы почти пришли. Давай без глупостей.

От этих слов лицо Нарберал приобрело настолько милое растерянное выражение, что Айнз безмолвно усмехнулся. Впрочем, скоро он заметил, что Хамске начала вести себя странно. Она быстро прядала ушами, словно прислушиваясь. Айнз догадывался, что именно её тревожит, поэтому наклонился к хомячьему ушку и шепнул в него:

— Прекрати.

— А? Вы о чём, хозя…

— Если ты прислушиваешься к металлическому бряцанью, то не бойся. Это я устроил. Не обращай внимания.

— Так вот оно что… Простите, хозяин!

— Кстати, за нами никого больше нет?

Вообще-то он поручил Нигредо следить за этим, да и вообще принял множество мер предосторожности, но следовало полностью убедиться.

— Нет, похоже, больше никого.

— Эй, что-то не так? — окликнул их один из товарищей Игуварга, тот самый, что завёл недавно с Айнзом разговор о Хамске. Игуварг по очевидным причинам гордо молчал.

Айнз помахал им и бросил, что всё в порядке.

— Точно? — Видимо, ответ не удовлетворил авантюриста, но, поскольку продолжать диалог Айнз не пожелал, тому ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и умолкнуть.

«Вы уж простите, ничего личного…» — мысленно извинился Айнз, молча углубляясь всё дальше и дальше в лес.

Когда они зашли довольно далеко, позади раздался звон выдернутого из ножен меча.

И ещё один. И ещё. Айнз остановился и преспокойно обернулся:

— Что случилось?

— Не чтокай мне тут, — резко отозвался Игуварг. — Раз вызвался идти впереди, так хоть по сторонам гляди внимательнее.

И в этот раз его товарищи были с ним солидарны.

— Эй, ты там! — рявкнул Игуварг угрожающе. — А ну, выходи, и без резких движений!

Он обращался к большому дереву, достаточно толстому, чтобы за ним мог спрятаться человек. Но пока авантюристы напряжённо сбились в кучу, готовые к схватке, Айнз преспокойно прошагал к дереву. Его пару раз нервно окликнули, но он проигнорировал их. Нарберал и Хамске последовали за своим господином, и если по лицу Нарберал было понятно, что её ситуация врасплох не застала, то Хамске явно робела, поджимая ушки.

Стоило их процессии приблизиться к дереву, как из его тени выступила фигура, облачённая в такие же чёрные, как у Айнза, доспехи, с тяжёлым боевым топором наперевес. Его лунообразное лезвие источало бледное сияние.

С появлением этого грозного воина всех охватило необъяснимое оцепенение. Точнее, не всех, а только часть присутствующих. Айнз преспокойно поднял руку в приветствии:

— Хорошая работа.

— Благодарю, владыка Айнз, — отозвался воин, то есть Альбедо, опускаясь на одно колено. — Так что там с Ша…

— Это ещё кто? Твоя подружка? И вообще, что ещё за владыка Айнз? — опомнившиеся авантюристы наперебой сыпали вопросами.

Для них подобное поведение было вполне естественным, но вот для Альбедо, всё ещё не поднявшейся с колен, это выглядело проступком, достойным немедленной и жестокой кары. Пламя её гнева вспыхнуло и грозно затрещало, готовое поглотить всю округу.

Хамске задрожала, и шёрстка её встала дыбом. Увязавшиеся за Айнзом авантюристы отреагировали примерно так же: они резко побледнели, а на их лбах выступил холодный пот. Они чувствовали смерть, подступившую к ним почти вплотную.

— Я вас представлю. Это мой друг, Альбедо, — не растерялся Айнз.

— Владыка Айнз, называть кого-то вроде меня другом — слишком большая честь… Я же всего лишь ваша верная слуга.

— Верно. В таком случае беру свои слова назад. Она моя слуга. Это достаточное объяснение? И да, Альбедо. Приступай к следующей части, как договаривались.

Пока авантюристы растерянно таращились, не понимая, что творится, Альбедо поднялась с колен и направилась прямиком к ним.

— Ах да, последний вопрос. На него я как-то забыл ответить, — обернулся к перепуганным авантюристам Айнз. — Меня зовут не Момон, моё настоящее имя — Айнз. Но не утруждайте себя запоминанием.

Растерянность этих сильных, уверенных в себе людей была написана у них на лбу большими буквами. Альбедо хихикнула, но смех этот был холодным как лёд.

— Ну а теперь… Альбедо, избавься от них. Поймай одного… или нет, двух на всякий случай. Помехи уже установлены, поэтому можешь не волноваться, что кто-то попытается вызвать подмогу с помощью магии. — Даже Игуварга поразил этот голос, абсолютно бесстрастно раздающий указания. — Трупы отнеси в Назарик. Выглядят они многообещающе, проверим, можно ли из них сделать высшую нежить.

— Слушаюсь.

Альбедо легко взмахнула топором, словно привыкая к длине древка. В этом движении не было ни угрозы, ни враждебности. Словно повар, приноравливающийся к новому тесаку. Разумеется, так — да и откуда взяться угрозе? Альбедо не видела разницы между приказом поотрубать головы низшим существам и просьбой пошинковать морковки к ужину. Не будь здесь Айнза, она наверняка и красоваться бы не стала, размахивая оружием для проверки точности своих движений.

Ни Игуварг, ни остальные толком не понимали, что происходит, но, почувствовав опасность, все, как один, схватились за оружие. Однако их неверящие взгляды всё ещё были прикованы к Айнзу. А тот пожал плечами:

— Уж простите. Я не очень точно подобрал слова там, в гильдии. Правильнее было сказать не «точно умрёте», а «я вас точно убью».

Айнз приговорил их к смерти.

— Я вас предупреждал, но вы и слушать не хотели. Всего этого могло и не быть. Это был ваш выбор. Так имейте мужество принять и его последствия.

Авантюристы не сговариваясь обратились в бегство. Они не обменялись ни знаком, ни жестом. Единогласие их выбора объяснялось тем, что все прекрасно понимали, кто они и кто противник. Они чувствовали, что эту разницу в силе не нивелировать никакой стратегией. Поэтому вместо того, чтобы убегать толпой, они кинулись врассыпную: это давало им больше шансов выбраться живыми.

Альбедо, не ожидавшая такого, замешкалась на мгновение. Несмотря на то что её физическая сила превосходила силу Айнза, вылавливать врагов по одному в густом лесу — сомнительная забава.

Однако первую свою жертву она настигла за долю секунды и парализовала одним из своих навыков. Этого возьмёт живым. Первый человек шумно свалился на землю, как мешок картошки, а чуткий слух Альбедо уже уловил движение второго. В его снаряжении что-то ритмично бряцало, и это бряцание быстро удалялось. Но понять, где именно находится цель, Альбедо мешали обступившие её со всех сторон деревья, заслонявшие обзор. К тому же у остальных беглецов со снаряжением всё было в порядке, и услышать можно было разве что хруст травы и сухих веток под ногами удирающих. Какая досада, что у неё нет классов вроде рейнджера или вора.

Альбедо обречённо покачала головой и приказала:

— Маре, разберись с теми двоими. А грубияну, посмевшему перечить владыке, устроим достойную расправу.

5

Игуварг бежал.

Он знал, что Момон намного лучше него как авантюрист, знал с самого начала, со встречи в гильдии, — просто старательно отрицал. Но стоило ему увидеть внушительный силуэт Момона верхом на магическом существе из легенд, верхом на Мудром Короле Леса, отрицать сей факт и дальше стало уже невозможно. Мифриловому авантюристу не под силу подчинить столь могущественное создание своей воле.

Момон вовсе не завирался. То, что он рассказал в гильдии, не было ни хвастовством, ни враньём. Когда Игуварг это понял, его охватила злоба.

«Понятия не имею, откуда ты такой взялся, но раз нужна информация — так уж и быть, брошу тебе кость. Главное, не лезь не в свои дела».

Для Игуварга Момон был всего лишь чужаком, вторгшимся на его территорию. Он думать ни о чём не мог, его терзала неукротимая зависть: ведь они ради своей мечты гоняли себя и в хвост, и в гриву, сотни раз пускались в самоубийственные походы, мучительно медленно ползли вверх в таблице рейтинга — и вдруг заявляется этот, свалившись как снег на голову, и получает всё прямо с порога, на блюдечке с голубой каёмочкой.

Выпади ему шанс насолить Айнзу, он бы обязательно им воспользовался, не погнушался бы даже распустить слухи, чтобы испортить его репутацию. Собственно, именно за этим он и увязался вместе с Момоном в поход на вампира.

И именно поэтому, когда появился сообщник Айнза в чёрных доспехах, когда сам Айнз объявил, что собирается от них избавиться, — Игуварг без сомнений выбрал бегство. Страх не парализовал его — наоборот, прибавил прыти. Его гнал вперёд вовсе не свист боевого топора, а яростное желание поскорее рассказать в гильдии неприятные детали того, каков же на самом деле этот Момон — точнее, Айнз.

«Сам напросился. Да я во что бы то ни стало вернусь живым, я всем расскажу, что ты сделал, засранец!»

Игуварг так и не нашёл чётких доказательств того, что тот в сговоре с вампиром, но приврать-то всегда можно. Несмотря на вероятность, что прямо сейчас на него со спины обрушится грозное оружие, несмотря на страх за свою жизнь, сжимавший сердце Игуварга, он не мог сдержать рвущиеся из груди чувства — и они отразились на его лице злорадной ухмылкой.

Его совершенно не беспокоила судьба товарищей. Точнее, он был бы не против, чтобы все передохли, если бы это дало ему малейший шанс сбежать.

«Я стану лучшим. Я стану орихалковым, потом адамантитовым. Я встану среди тех, кого называют героями».

Ему не нужны другие сильные авантюристы, ни рядом, ни вообще. Товарищи были для него просто головами, по которым можно пройти, чтобы забраться на вершину. Он обязательно станет подобен тем Тринадцати героям, которые спасли мир. Именно об этом мечтал Игуварг с тех самых пор, как ещё ребёнком слушал в своей крохотной деревушке проезжего барда, распевавшего саги об их подвигах.

А теперь из ниоткуда появился этот чужак, превосходящий его, превосходящий всю «Кралгру», — и то, что чужаку это давалось само собой, без особых усилий, делало его поведение ещё непростительнее.

Бежать. Бежать. Бежать.

То, что Игуварг мог бежать так долго, не выдыхаясь, служило ещё одним доказательством, что мифриловый жетон он заслужил честно.

Но вдруг…

В водную гладь его сознания, безошибочно ведущего его через чащу, словно вдруг швырнули камень. По воде пошли круги. Большие круги. Всё вокруг внезапно… переменилось?

«Где я? Я сделал крюк на случай, если меня ждут там, где я оставил коня, но… Что за?..»

Профессиональное чутьё говорило ему, что он не заблудился. Он там, где и рассчитывал оказаться. Никогда не изменяющее Игуваргу чувство направления было солидарно с чутьём. А вот интуиция почему-то тревожно вопила. По-хорошему, он не должен был потеряться даже в незнакомом лесу, но сейчас совершенно не представлял, где находится. Нет, может быть, ему просто кажется, и на самом деле всё в порядке?

Игуварг выбрал этот вариант как самый логичный, но сам он в него не верил. Поэтому, возможно, ему всё-таки придётся признать то, что признавать ужасно не хотелось бы, но…

— Потерялся? Вот ведь чушь… Это я-то, лесной следопыт, и потерялся?.. — Он даже нервно хихикнул.

Классы Игуварга заточены под работу в природных условиях, поэтому в лесу он обычно был как рыба в воде. Однако сейчас Игуварг не мог избавиться от чувства, будто только что добровольно засунул голову в пасть хищнику.

— Нет, погодите… да тут прямо лабиринт какой-то…

Лес, который был ему чуть ли не домом родным, изменился в мгновение ока, и это посеяло в его душе панику. А в следующий миг случилось это.

Под чьими-то ногами зашуршала трава. Воображение тут же нарисовало Игуваргу грозного палача, со свистом опускающего топор ему прямо на затылок… Он обернулся мгновенно, чтобы встретить опасность лицом к лицу, однако вместо этого столкнулся взглядом с ребёнком, робко выглядывающим из-за дерева.

Игуварг невольно выдохнул. Всего лишь тёмный эльф. Эти создания приходились дальними родственниками обычным эльфам. Гуманоидная раса, обитающая в густых лесах.

«Но что он тут делает?»

Кажется, крупное поселение тёмных эльфов находилось южнее, в ещё не исследованных глубинах леса. Тёмные эльфы предпочитали селиться подальше от людской суеты, в отличие от обычных эльфов, поддерживавших с людьми торговые отношения. Поэтому немного необычно было увидеть тёмного эльфа, да ещё и ребёнка, одного в этих краях.

А тёмный эльф вдруг неуверенно выступил из-за дерева, показываясь во всей красе.

«Девчонка?..»

Одеяние на эльфийке было определённо женским, и вкупе с трогательным страхом, написанным на изящном личике, это пробудило в Игуварге вполне закономерные желания. Его посетила мысль, что она может быть заодно с Момоном, но он отбросил её, даже не задумавшись. Гораздо важнее то, что эта тёмная эльфийка живёт в лесу, а значит, знает тут каждую кочку. Она наверняка сможет вывести Игуварга на безопасную тропу.

К тому же, если опять появится тот воин в чёрных доспехах, девчонку всегда можно будет использовать для отвлекающего манёвра. Продумав всё как следует, Игуварг шагнул к эльфийке, собираясь хорошенько её запугать.

— Эй, ты! — окликнул он девочку, стараясь говорить угрожающе.

Тёмная эльфийка подпрыгнула от неожиданности:

— А… П-простите…

Игуварг ухмыльнулся. Боится. Это хорошо — значит, всё пройдёт без особых проблем.

— Не извиняйся, я просто спросить кой-чего хочу. Иди сюда.

— А… Ну… ну, это… Извините, пожалуйста! — снова выпалила эльфийка.

Игуварг никак не мог взять в толк, за что она так извиняется. Но прежде чем он успел удивиться, девчонка взмахнула посохом из эбенового дерева.

Окружающие растения вдруг превратились в цепи и стремительно оплели Игуварга, полностью обездвижив. Ни вырваться, ни шевельнуться. Игуварг рванулся в одну сторону, в другую — но лозы лишь сплелись туже, не думая поддаваться. Он содрогнулся всем телом. Неужели он, авантюрист мифрилового ранга, не в силах сопротивляться заклятию какой-то соплячки?

Игуварг бился в путах изо всех сил, пытаясь вырваться, но те не поддавались. Чувствуя, как душу переполняет паника, он выкрикнул, отчаянно блефуя:

— Эй, ты, засранка! Если не отпустишь, я тебя на куски порву! — И снова дёрнулся с отчаянным воплем. От натуги по спине заструился пот.

Нерешительно потупив взгляд, тёмная эльфийка приблизилась к нему.

Вблизи Игуварг наконец сумел оценить роскошь её одеяния. И одежда, и броня её были отменного качества — Игуваргу такое прекрасное снаряжение только снилось. А вот глаза… в голове вдруг всплыли слова одного знакомого эльфа.

Но прежде чем он успел довести мысль до конца, над ним взметнулась длинная тень. Девчонка занесла над ним посох. Лицо её всё ещё было искажено страхом, но вот в глазах не читалось ни тени эмоций. Ни следа сочувствия или жалости — мысль о том, что она собирается сделать с этим человеком, не вызывала у неё никаких чувств. Словно этот страх был не более чем тщательно разыгранным спектаклем для двух благодарных зрителей.

И тут их образы вдруг сложились у мужчины в голове: зловещий образ человека в воронёных доспехах — и этой девочки, пугающе равнодушной.

— П-постой! Ты что вообще тво…


Альбедо прибыла на место именно тогда, когда посох Маре обрушился на голову мужчины. Шлем смялся, словно был из фольги, и глаза бедняги вывалились из глазниц. Человеческий череп раскололся, будто спелый арбуз.

— Хорошая работа, Маре.

— О, г-госпожа Альбедо! — Тот даже подпрыгнул от неожиданности. — А я уже закончил! Я-я всё правильно сделал?

Альбедо сняла с головы свой шлем и улыбнулась мальчику. А тот прямо трепетал, глядя на неё снизу вверх.

— Да, всё прошло чудесно. Немного неряшливо, правда, зато действенно. Владыка Айнз тебя точно похвалит.

— Что, правда? — Мальчишка неловко и мило захихикал. Альбедо перевела взгляд со счастливого тёмного эльфа на изуродованный труп.

— А что со вторым?

— А, ну… Я уже… уже его убил. Он там… вон за тем деревом.

— Прекрасно. В таком случае, Маре, перенеси все эти трупы в Назарик, пожалуйста.

— По-по-понял!

Мальчишка отчаянно закивал, улыбаясь от уха до уха и сжимая окровавленный посох. Альбедо улыбнулась ему в ответ.

Что за чудный мальчик. Жаль только, гордости у него ни на грош.

6

— Владыка Айнз, мы закончили.

Альбедо вернулась уже без шлема, держа его под мышкой. Айнз одобрительно кивнул. Они избавились от лишних свидетелей, которым совершенно ни к чему зря таращиться на Шалтир.

Броня Айнза растворилась в воздухе: больше ему не нужно было притворяться. Как же хорошо без этой тяжести…

— Хорошая работа. Трупы убрали, как договаривались?

— Я уже отдала приказ Маре, он доставит тела в Назарик.

— Ну, в таком случае проблема решена. Очень прискорбно, что они пали от руки вампира, но выжившие должны идти вперёд.

— Есть. А что делать с той… штукой, которая на вас повисла?

Повернув голову, Айнз обнаружил, что Хамске и впрямь висит у него на спине, вцепившись в мантию, — хотя он ума приложить не мог, как эта тряпка выдерживала вес здоровенного хомяка. Огромные глаза-бусинки были полны слёз, а шёрстка стояла дыбом, как платяная щётка. Весь этот искренний хомячий ужас был, естественно, направлен на Альбедо.

— Ничего. Это что-то вроде моего питомца. Я назвал её Хамске.

— Что?! Вы назначили это на должность, за которую кто угодно в Назарике жизнь отдал бы?!

— Чего-чего?.. Ах да. Хамске, — это Альбедо, моя верная подчинённая и по совместительству координатор моей крепости, Великой подземной гробницы Назарик. Отныне ты подчиняешься и ей. Поздоровайся.

Хомячиха подняла мордочку:

— Как и сказал хозяин, я — Хамске. И я рада служить вам, госпожа Альбедо, да-да.

— Приятно познакомиться, — немного смягчившись, отозвалась Альбедо.

— Что ж, познакомились — и ладно. Дальше мы с Альбедо идём одни. Нарберал вместе с Маре и Хамске возвращаются в Назарик… И, Хамске, поаккуратнее с предметом у тебя во рту.

— Есть! — немедленно ответила Нарберал чётким и ясным голосом.

Хамске же отозвалась невнятно, будто с набитым ртом, неловко перекатывая за щеками полученный на кладбище разумный предмет.

— П-понятно, всё понятно, хозяин! Но эта штука очень болтливая! А ещё у меня есть важный… Эй, ты, во рту, помолчи! …Важный вопрос! Госпожа Нарберал, со мной же… ничего не случится, меня не скушают?

— Раз ты питомец владыки Айнза, то без его разрешения никто тебя не съест. Я всем сообщу, кому ты принадлежишь, так что можешь не беспокоиться.

Айнз мысленно улыбнулся. Видимо, они неплохо сблизились за время, проведённое вдвоём в Э-Рантеле.

— Ладно. Ну, пойдём, Альбедо.

— Слушаюсь, владыка.

Айнз и Альбедо направились туда, где должна была находиться Шалтир, а Хамске и Нарберал провожали их взглядами, пока чаща не поглотила их.

— Кстати, владыка Айнз. Увидев те трупы, я вдруг вспомнила наш с вами разговор в Тронном зале… Думаете, ничего страшного, что мы не забрали с собой вчерашние тела с кладбища?

— Ну, надо было… — Он собирался сказать ей то же самое, что сказал вчера Нарберал: что им надо было предоставить королевству виновников происшествия, хотя бы в форме изуродованных трупов, но споткнулся на полуслове, когда Альбедо продолжила:

— Возможно, они слишком много узнали о вас во время сражения. Не слишком ли опасно оставлять их тела королевству, когда есть магия, способная оживить мёртвых? У вас были на то особые причины, да?

У Айнза перехватило дыхание — хотя он и без того не дышал. Вообще.

Альбедо зрила в корень.

«Это плохо…».

В этом мире существовала магия, способная воскресить умерших. Другими словами, информацию от трупов здесь можно было получить не только посредством вскрытия.

Айнз вспомнил ту ночь. Двое его противников теперь знают слишком много: и кто Айнз на самом деле, и про Назарик, и даже про способности Нарберал. Они действительно очень опасны, особенно женщина.

Эта ошибка была не из тех, на которые можно просто пожать плечами: мол, ошибся, с кем не бывает. Она была по-настоящему роковой.

Оставалось надеяться, что у них не найдётся поблизости никого, способного на некромантию, однако согласно информации, полученной от «Солнечного писания», как минимум в теократии точно имелось несколько таких людей. Высока также вероятность, что на эту магию способны некоторые авантюристы адамантитового ранга. А ещё нельзя исключать, что у правительства есть кто-то, к кому они могут без лишнего шума обратиться за подобными услугами.

Если высшим чинам Э-Рантеля покажется, что мёртвые преступники могли что-то знать, они начнут готовиться к ритуалу воскрешения. Те люди пытались поставить стратегически важный город под угрозу — вполне логично, что из них захотят вытряхнуть как можно больше информации.

Несуществующее сердце Айнза билось быстро и гулко, отдаваясь в ушах.

«Что же делать…»

Решено. Надо немедленно захватить трупы. Но кому это поручить?..

На месте сражения Айнз приказал Нарберал оставить мертвецов. Стоит ли теперь давать ей же обратный приказ, тем самым признавая, что предыдущие указания были ошибочны?

«Нет, такой ситуации лучше избежать».

Ему не хотелось говорить ничего, теоретически способного пошатнуть верность подчинённых. Не сейчас, когда неясно было даже, почему Шалтир повернула свою силу против Назарика. Не стоит раздавать приказы на горячую голову.

Теперь, кажется, Айнз понимал, почему начальники в его офисе с такой неохотой признавали свои ошибки.

— Всё именно так, у меня были особые причины оставить трупы, — внушительно проговорил он, мысленно молясь, чтобы у Альбедо не возникло мысли в нём сомневаться. — Не беспокойся, у меня всё под контролем… Ну, кроме Шалтир.

— Ах, вот оно что! Вы превосходите самого себя, владыка Айнз. Так вы уже предусмотрели всё, о чём я подумала? Простите, что… недооценила глубину вашей мысли. Кстати говоря, владыка Айнз, а почему вы никогда не используете воскрешающую магию? Я думала, вы будете применять её для сбора информации, например, воскрешая людей…

— А? — озадаченно выдал Айнз. — Я что, тебе не рассказывал? Об экспериментах Демиурга с излечением.

— Если речь о тех, когда он отрубает все конечности, а потом накладывает на них лечебную магию, то да, я слышала об этом.

— Да-да, именно о тех. В таком случае следующий вопрос: знаешь ли ты, что зачаровывают магией воскрешения?

— Вроде бы труп, да?

— Конечно… то есть нет! Хм, может, это я перепутал?..

Айнз и Альбедо некоторое время таращились друг на друга в глубокой задумчивости, пока Альбедо наконец не просияла:

— Ах да, вы же уже рассказывали, владыка! Это я ошиблась. Зачаровывают не труп, а душу.

— Именно. В эксперименте Демиурга это заставляло отрезанные конечности исчезнуть, а потом заново вырасти из тела. И что же, следовательно, происходит с телом, если зачаровать душу заклинанием воскрешения?

В «Иггдрасиле» воскрешение персонажа, вдобавок сопровождаемое штрафом на некоторое количество очков опыта, могло закончиться четырьмя разными исходами.

Исход первый — воскрешение на месте. Исход второй — воскрешение на входе в подземелье или в подобном месте. Исход третий — воскрешение в ближайшем мирном городе. И наконец, четвёртый исход — воскрешение в месте, установленном как «база».

Так какой из этих исходов выбрала бы магия воскрешения в этом мире? Разумеется, больше всего Айнза беспокоила возможность реализации четвёртого варианта, воскрешения на «базе». Если «база» Нигуна была где-то в землях теократии Слейн, было бы величайшей глупостью оказать ему услугу, не просто вытащив с того света, но и отправив прямиком домой с кучей разведанных сведений.

Именно поэтому они не могли провести эксперимент по воскрешению, хотя и то, что они откладывали это исследование, тоже не играло им на руку.

— Так вот оно что, теперь я понимаю! Да, с этим стоит быть аккуратнее. Вы, как всегда, невероятны, владыка Айнз! Я глубоко восхищена вашей предусмотрительностью. — Альбедо восторженно вздохнула и склонила перед ним голову, но Айнз быстро встряхнулся:

— Нет-нет, это же и правда сущая ерунда. Но однажды нам обязательно надо взяться за эти эксперименты… Ну всё, не вешать нос.

Айнз зашагал вслед за Альбедо сквозь лесную чащу.

Глубоко в лесу они наконец набрели на большую поляну. Посреди живописного лесного пейзажа, словно сошедшего с картины, торчала совершенно неуместная здесь алая фигура. Угловатые алые доспехи сверкали в солнечных лучах, делая их похожими на мираж, почти на сказку, — вот только сказку портил запах свежей крови.

Шалтир.

Она ничуть не изменилась с тех пор, как они видели её через кристальный монитор. Похоже, она даже позу ни капельки не поменяла. Айнзу показалось на секунду, что они всё ещё в Назарике и глядят на тот самый экран.

Но в открывающейся наяву картине была некая нотка реалистичности, которую никогда не передаст экран. Запах разбрызганной во все стороны крови.

Айнз попытался отдышаться. На самом деле его тело, конечно, дышать не могло, поэтому он просто притворялся по привычке. А может, и впрямь чувствовал себя запыхавшимся, несмотря ни на что.

— Шалтир, — позвал Айнз, и его голос звучал не хрипло и совсем не так, как у запыхавшегося человека. Это был тот самый тон, который он считал довольно властным и уверенным.

Но ответа не последовало.

Перед тем как окликнуть её вновь, Айнз пригляделся повнимательнее.

Она не игнорировала его. В широко распахнутых алых глазах Шалтир не читалось… ничего. Этот взгляд невозможно было даже назвать осознанным.

Шагавшая чуть позади Альбедо, едва завидев Шалтир, взорвалась гневом:

— Шалтир! Как смеешь ты, даже не извинившись, вести себя так бесцеремонно с владыкой!

— Альбедо, не мешайся! Тихо! Не шевелись! Я запрещаю тебе к ней приближаться! — Альбедо уже собиралась было двинуться вперёд, но жёсткий тон владыки остановил её на полушаге. Обычно Айнз ни за что бы не стал обращаться так к НПС, которых создали его товарищи по гильдии, но сейчас он просто сорвался — настолько его поразило состояние Шалтир.

— Неужели она… Такого ведь не может быть… Поверить не могу.

Он уже видел такое однажды, и тот случай чередой картинок промелькнул у него перед глазами. Состояние, в котором Шалтир сейчас находилась, совпадало с тем случаем практически точь-в-точь. Это сходство глубоко потрясло Айнза, но эмоции быстро сошли на нет, и он хладнокровно заключил: да, скорее всего, именно это и случилось.

Айнз вновь заговорил с Альбедо: высказывая кому-то свои соображения, он и у себя в голове мог всё разложить по полочкам.

— Теперь в этом нет сомнений: Шалтир находится под психическим контролем.

— Думаете, всему причиной то, о чём мы говорили в Тронном зале?

— Не знаю… Но это весьма похоже на то, как мы вытягивали информацию из пленников «Солнечного писания». Без сомнения, это контроль разума. Остаётся открытым вопрос, почему он сработал на нежити, на Шалтир, но это, видимо, результат некоего фактора, уникального для здешнего мира.

Айнз задумчиво скрестил руки на груди и смерил Шалтир, замершую словно каменный истукан, внимательным взглядом.

— Кто-то захватил над ней власть, но перед тем, как ей успели отдать приказ, что-то произошло. Возможно, они просто перебили друг друга… Поэтому сейчас у неё нет никакой линии действий. Конечно, это лишь догадки. Однако если мы войдём в зону поражения или попытаемся атаковать, она может предпринять меры самозащиты. Когда речь идёт о тех, чьё мировоззрение склоняется ко злу, защита обычно выражается в нападении. Так что не приближайся к ней.

— Поняла. Однако это значит, что мы не сможем просто обездвижить её и переместить обратно в Назарик… Если тот, кто захватил над ней контроль, уже мёртв, то можно и не торопиться. Но если он всё ещё жив, находиться тут долго будет слишком опасно.

— Именно так.

Как Шалтир умудрилась попасть под психическое влияние — до сих пор оставалось загадкой. Возможно, в этом мире существовал некий уникальный навык, позволяющий психической магии воздействовать на нежить. В таком случае Айнзу тоже было опасно находиться здесь, так как власть над его сознанием могли захватить тем же способом.

— Немного жаль тратить такую вещь, но я хочу как можно скорее освободить Шалтир от психического контроля…

Айнз пошевелил пальцами. На один из них был надет обычный серебряный ободок. На свету на серебре стала заметна гравировка в виде трёх падающих звёзд. Самое могущественное из колец Айнза.

— Это?..

В ответ на замешательство Альбедо Айнз победно улыбнулся — хотя мимика ему была совершенно теперь недоступна.

— Это редчайший предмет, позволяющий трижды использовать заклинание «Уиш Апон Э Стар»[23], не расходуя очки опыта. Кольцо «Падающая звезда».

Именно ради этого предмета он когда-то слил все свои бонусы в лотерее. Тот был настолько редким, что даже среди членов гильдии «Айнз Ул Гоун» такими владели лишь двое — Айнз и Ямайко. Хотя, вполне возможно, это было не доказательством редкости предмета, а свидетельством того, сколько денег Айнз бестолково вкачал в игру.

Заключённое в кольце заклинание, «Уиш Апон Э Стар», работало по следующей системе: в зависимости от того, сколько очков опыта заклинатель тратил для наложения, ему даровалось определённое количество случайно выбранных желаний. Десять процентов очков опыта даровали одно желание, пятьдесят процентов — пять.

Согласно одному сайту по стратегиям боя, возможных желаний было более двухсот. Какие-то выпадали с большей вероятностью, какие-то с меньшей, поэтому каждое использование этого заклинания сопровождалось страхом, что очки опыта будут потрачены впустую.

А чтобы вообще получить доступ к этому заклинанию, требовалось заработать девяносто пятый уровень в качестве заклинателя. Даже в «Иггдрасиле», где прокачка не была проблемой, на высоких уровнях очки опыта становились весьма важны, поэтому немногие решались разбрасываться ими просто так.

Желания, которые даровал этот предмет с заключённым в нём «Уиш Апон Э Стар», как и у самого заклинания, выбирались случайно, однако шанс выбить что-то полезное был выше, а шанс получить какую-то ерунду — ниже, так что не было бы преувеличением сказать, что это делало заключённое в кольце «Уиш Апон Э Стар» одним из лучших высокоуровневых заклинаний. Всего можно было загадать одновременно не более десяти желаний, а время наложения равнялось нулю — это и впрямь был лучший платный предмет в игре.

Конечно, тратить платный предмет — пусть и сомнительной эффективности, построенный на сущей лотерее, — Айнзу было немного жаль. Но лучше уж пожертвовать кольцом, чем потерять Шалтир. И всё же он замешкался, ибо знал, что у него есть навыки, которые могут потребовать применять запасённые очки опыта. Стоит ли пускать их на это дело?..

Айнз пристально посмотрел на кольцо.

Он надеялся выбить желание, отменяющее все текущие состояния цели. По правде говоря, было и несколько других неплохих вариантов, но именно этот Айнзу вспомнился первым, как самый простой.

Помимо негативных статусов, оно так же убирало и все положительные, поэтому в игре это было не самое вожделенное желание. Айнз усмехнулся. Какая ирония! Именно оно пригодилось бы ему сейчас больше всех.

— Ну хорошо. Кольцо, Ай Виш![24]

Разумеется, предмет активировался бы и от шёпота, кричать было совершенно необязательно. Он вложил в этот крик отчаянную надежду на то, что из двухсот возможных желаний сейчас выпадет именно то, нужное. Чем-то это походило на вопль, которым сопровождали решающую партию в кости заядлые игроки, всё поставившие на кон.

Магия «Иггдрасиля» в этом мире работала точно так же, поэтому активируемое кольцом заклятие должно было положить конец психическому воздействию на Шалтир… Должно? Не факт, но Айнзу искренне хотелось в это верить.

Айнз боялся, что заклинание не сработает. Но и в этом мире кольцо, беспрекословно подчиняясь воле Айнза, высвободило заключённую в нём силу — и красные угольки, тлеющие в его глазницах, резко уменьшились.

— Это… что это?

Странное ощущение, словно новую информацию загружали ему прямо в мозг. А ещё — оглушительный восторг, счастье быть связанным с чем-то невероятно огромным. На Айнза нахлынуло море чувств, знакомых ему по той, человеческой жизни.

Когда волна эмоций улеглась, Айнз осознал, что в этом мире заклятие «Уиш Апон Э Стар» трансформировалось в нечто совершенно иное, чем в «Иггдрасиле».

Когда он узнал о таланте Нфирии, то долгое время был одержим бредовой мыслью: возможно ли украсть этот талант с помощью «Уиш Апон Э Стар»? Как оказывается, мысль была не такой уж бредовой. В этом мире заклинание теперь могло действительно исполнять желания. И хотя всё зависело от объёма затраченных очков опыта, по сути, «Уиш Апон Э Стар» делало невозможное возможным. К тому же в этом мире теперь можно было пожертвовать целыми пятью уровнями, пятьюстами процентами опыта, и это позволяло заклинанию выполнять ещё более несбыточные желания.

Теперь Айнз был уверен, что сможет освободить Шалтир от заклятия.

— Убрать все негативные состояния Шалтир! — победно прогремел его голос, но мгновение спустя красные искры в его глазах вспыхнули ещё ярче.

— Что?!

— Владыка Айнз, что с вами?! — тревожно спросила Альбедо, заметив перемену в состоянии владыки.

А он был просто не в силах ответить. Он только что связал воедино свой долгий опыт в игре, всю информацию с сайтов о боевых стратегиях, всё то, что он успел узнать об этом мире, и, наконец, информацию о том, как работает «Уиш Апон Э Стар», потоком хлынувшую в его сознание. И когда Айнз понял, в чём дело, его обуяли злость и настоящая паника. И несмотря на то, что свойства его класса должны были подавлять эмоции… ярче всего он ощущал страх.

Айнз в смятении выкрикнул:

— М-мы отступаем! Альбедо, сюда! Быстро!

— Да, есть!

Айнз тут же наложил заклинание телепортации, и в следующее мгновение их уже окружали знакомые огромные холмы. Они вернулись домой, они уже были в безопасности — но Айнз все так же резко приказал:

— Альбедо! Следи, чтобы за нами никто не увязался!

— Есть! — Она обнажила оружие и встала рядом с Айнзом, прикрывая его спину.

Айнз освободил руки, чтобы быстро среагировать на изменения обстановки, и напряжённо замер. Некоторое время они так и стояли, пока Айнз не начал понемногу успокаиваться. Альбедо тоже выпрямилась, выходя из боевой стойки.

— Вот дерьмо!.. — По мере того как спадало напряжение, Айнз ощутил, как на смену приходит жгучий гнев. С тех пор как он стал нежитью, сильные эмоции обычно подавлялись, но не теперь. Стоило подавить пламя ярости, как оно вспыхивало с новой силой. — Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Он несколько раз топнул ногой. Грязь полетела во все стороны — если б не дождь, прошедший пару дней назад, он бы точно взметнул целый столб пыли, со своей-то невероятной силой. Но даже это не могло утолить его гнев.

— Владыка Айнз, прошу… У-усмирите свой… гнев…

Уловив нотку страха в голосе Альбедо, Айнз наконец осознал, что вёл себя сейчас вовсе не как владыка всего сущего. Это осознание мгновенно успокоило его, и он глубоко вдохнул, хотя и не мог сделать этого физически. Выдохнул, убирая из груди остатки жара, разбередившего его душу.

— Прости… Я немного забылся. Забудь об этом… недоразумении.

— Ничего страшного, владыка. Благодарю, что прислушались к моей просьбе! Если вы прикажете мне забыть о случившемся — так тому и быть. Но всё же что произошло? Что вас так сильно опечалило? Если бы вы рассказали мне, я бы приложила все усилия, чтобы подобного никогда не повторилось!

— Не в тебе дело, Альбедо. Я активировал кольцо, но, оказывается, даже оно не способно исполнить это желание. — По молчанию Альбедо Айнз понял, что ей мало такого объяснения, поэтому продолжил: — Только одно могло помешать сработать магии высшего уровня.

До этого он предполагал, что причиной случившегося может быть некая особенность нового мира. Однако теперь Айнз мог с уверенностью сказать, что это не так. Он понял это по ощущению, которым сопровождалась попытка наложить заклинание.

— Неужели… вы о…

— Да, Альбедо. Именно об этом. Здесь замешан предмет мирового класса.

В «Иггдрасиле» существовало двести подобных предметов. Они превосходили даже оружие гильдий и предметы божественного класса… Да, среди предметов мирового класса запросто мог быть и такой, который позволял бы подчинить своей воле нежить, при обычных условиях нечувствительную к психическому воздействию.

И тогда Айнз вспомнил о стражах, которые находились сейчас вне Назарика. Возможно, охота велась и за ними прямо сейчас.

Мысленно отругав себя за то, что не додумался до этого раньше, Айнз решительно проговорил:

— Альбедо, прикажи всем стражам Назарика возвратиться в гробницу. Надо будет сразу же проверить, не находится ли кто-то ещё под чужой властью, как Шалтир. В Тронный зал, сейчас же! А потом… в Сокровищницу.

Глава 4. Перед смертельным боем


1

В Сокровищнице, куда переместился Айнз, его встретил ослепительный блеск. Словно мириады звёзд с ночного неба собрали и поместили в этот зал, глубокий, как колодец, — где взгляда не хватало дотянуться до вершины стен, увенчанных недосягаемым потолком. И зал этот был под завязку забит сверкающими сокровищами, от которых попросту разбегались глаза.

В центре Сокровищницы высилась огромная гора золотых монет и драгоценных камней, но даже она не смогла вместить все богатства гильдии — гора плавно перетекала в золотые барханы, покрывавшие всю Сокровищницу. Никому в здравом уме и в голову не пришло бы всё сосчитать, поскольку на это ушла бы целая вечность.

То тут, то там, небрежно погребённые под россыпями монет, валялись самые настоящие произведения искусства. Среди золотых гор можно было навскидку углядеть золотую кружку, скипетр, инкрустированный драгоценными камнями всех цветов и размеров, шкуру какого-то диковинного зверя, отливающую серебром, роскошный гобелен, создатель которого не поскупился на золотую нить, перламутровый охотничий рог, графин из чистого хрусталя, роскошный перстень, источающий слабое сияние, и маску из кожи некоего животного, обильно украшенную чёрными и белыми камнями.

И это была лишь мизерная часть того, что хранилось в этом зале. И где-то тут, в недрах золотых гор, наверняка скрывались ещё сотни две или три подобных предметов.

«Интересно, оно и правда заполнено на шестьдесят шесть процентов?..»

Две из трёх спутниц Айнза восторженно ахнули. Стоя в окружении целого моря сокровищ, он обернулся, чтобы насладиться их реакцией.

Альбедо, сменившая боевые доспехи на привычное белое платье, оглядывалась, не скрывая восхищения. Юри Альфа, которая преподнесла ему телепортационное кольцо по возвращении в Назарик, пребывала в таком же очарованном состоянии.

И лишь та, что даже не ахнула при виде богатств Назарика, внимательно смотрела на своего господина. Её миловидное лицо было столь мертвенно-спокойным, что казалось безжизненной маской. Один глаз, изумрудно-зелёный, поблёскивал холодно, словно самый настоящий камень, второй же скрывала чёрная повязка. Копна светло-медных волос переливалась в свете ламп, золотой рекой стекающем с потолка.

Она была гетероморфом, автоматоном, и звали её CZ2128-Дельта, коротко — Си-Зет.

Она тоже была одной из Плеяд, и её форма горничной весьма походила бы на одежду Нарберал и Юри, если бы не камуфляжная расцветка на аксессуарах вроде шарфа и перчаток и миленькая наклейка с надписью «одна иена», прилепленная на край юбки. На поясе у неё, на манер меча, висел белый автомат.

Что интересно, и это волшебное оружие, и раса автоматонов, и класс Си-Зет, «стрелок», появились в «Иггдрасиле» в рамках крупного дополнения «Падение валькирии».

Юри поправила очки — по сути, просто чёрную оправу без стёкол — и произнесла, не в силах выдержать такой удар по чувству порядка, присущему горничным:

— Владыка Айнз, прошу меня простить, но почему здесь всё хранится в таком виде? Конечно, хорошо, что на всё тут наложена магия сохранности, но, по-моему, это всё равно не лучший способ содержать такие ценности. Вы только прикажите, мы тут же приступим к уборке.

— Осмотрись хорошенько, Юри.

Юри мгновенно исполнила приказ и менее чем через секунду извинилась:

— Приношу свои извинения. Простите мне поспешность моих выводов.

— Да ничего. Ну и да… Всё, что валяется в кучах вместе с золотом, не такое уж и ценное.

Айнз взглянул на то, что не заметила сразу Юри и что заставило её немедленно поменять мнение о состоянии Сокровищницы.

По уходящим ввысь стенам Сокровищницы тянулись до самого потолка бесконечные ряды полок. А на них, словно в музейных витринах, аккуратно стояло то, что блестело почище разбросанного под ногами золота.

Жезл, инкрустированный кровавой яшмой; скарлетитовые латные перчатки, украшенные гранатами; линза из чёрных алмазов, окружённых тонким серебряным кольцом; статуэтка собаки из обсидиана; кинжал, вырезанный из фиолетового аметиста; небольшой алтарь с бесчисленным количеством белого жемчуга; цветок лилии, сделанный из чего-то похожего на стекло и переливающийся всеми цветами радуги; хрупкие искусственные розы из звёздных рубинов; полотно с парящим в небесах чёрным драконом; платиновая корона, украшенная огромным бриллиантом; золотое кадило с россыпью драгоценных камней; ансамбль статуэток из рубинового льва и сапфировой львицы; наручи согненными опалами в форме языков пламени; резной портсигар из красного сандалового дерева; плащ из шкуры золотого зверя; набор из двенадцати тарелочек из легендарного металла апойтакараха; серебряный ножной браслет с камнями четырёх цветов; еретическая книга с обложкой из деманоидного булата; скульптура девушки в масштабе один к одному, отлитая из золота; пояс, расшитый красными императорскими топазами; набор шахмат, где у всех фигур на верхушках красовались разные драгоценные камни, ни разу не повторяясь; статуэтка феи, вырезанная из цельного куска изумруда; чёрный плащ, расшитый россыпью крошечных драгоценных камней; бокал из рога единорога; золотой постамент, из поверхности которого выглядывали шарики кристаллов…

И это лишь малая часть того, что стояло на бесконечных полках.

Помимо этого, в Сокровищнице покоилось и большое зеркало, чей создатель не поскупился на голубые топазы в качестве украшений, и громадный красный кристалл в человеческий рост, и огромная, искусно сделанная статуя воина, отливающая серебром, и каменная колонна с выбитыми на ней неразборчивыми письменами, и даже горсть александрита.

Несметность сокровищ была довольно красноречивым ответом на вопрос Юри, удивившейся, почему они хранятся так скученно.

— Идём.

Две спутницы Айнза ответили в голос, и лишь третья, Си-Зет, безмолвно кивнула.

Айнз наложил на них «Масс Флай»[25], и они вчетвером взмыли над полом. И отсюда, с воздуха, вдруг стало заметно, что по земле стелется лёгкая ядовито-фиолетовая дымка.

Юри безуспешно оглядывалась, пытаясь понять, что придаёт воздуху такой цвет, но она не нашла ни на потолке, ни на стенах никакого фиолетового свечения. Она слегка озадаченно нахмурилась. И тогда ровный голос проговорил:

— Это яд, Юри. Воздух в Сокровищнице отравлен смертельным магическим ядом.

Юри тут же повернулась на голос, сразу наткнувшись на холодные зелёные глаза.

Холодные и пустые глаза Си-Зет. В них не читалось ни тени эмоций. Поэтому, несмотря на завораживающе красивые черты её лица, оно напоминало безжизненную маску. Си-Зет, как автоматон, была запрограммирована скрывать свои эмоции.

— «Кровь Ёрмунганда»?[26] — произнесла она имя самого эффективного отравляющего предмета, приводящего к верной смерти, и Айнз ответил:

— Верно. Я вам этого не сказал, но воздух в Сокровищнице отравлен. Без предмета или способности переносить воздействие ядов вы были бы мертвы уже через три секунды.

— Так вот почему вы выбрали ме… простите, нас?

Да, причина состояла именно в этом. Дуллахан[27] Юри, торопливо поправляющая на носу очки, и автоматон Си-Зет с лицом мёртвым и неподвижным, словно маска. Они обе были гетероморфами, которых их раса наделила от рождения иммунитетом к ядам. На Альбедо яд бы сработал, так как она являлась демоном, но у неё были другие способы обезопасить себя.

— Да, тебя я взял именно поэтому. Но вот Си-Зет я привёл сюда и по иной причине. Я хотел кое-что проверить.

Айнз и его спутницы перелетели через непреодолимые золотые горы и приземлились перед дверью на другом конце зала. Вот только дверью это плоское пятно пустоты прямоугольной формы назвать было сложно. Айнз подошёл к ней, любуясь, словно картиной великого мастера.

— За этой дверью оружейная. Только какой же тут пароль…

— Владыка Айнз, если это оружейная, значит ли это, что прочие сокровища хранятся в других подобных залах?

«А? Альбедо что, не знает устройства Сокровищницы?..»

Айнз наклонил голову. Как бы странно это ни выглядело, это было в то же время логично. Сокровищница не соединялась с основной гробницей, благодаря чему забраться в неё без кольца гильдии «Айнз Ул Гоун» было практически невозможно. Альбедо получила своё кольцо лишь десять дней назад, поэтому нечего удивляться, что она не очень много знала об этих местах.

Да и определить в этом мире, насколько НПС информирован, оказалось не так просто: на это оказывало влияние множество факторов. Поразмыслив над этим немного, Айнз ответил:

— Да, так и есть. Мой друг Гэндзиро любил порядок. Всё должно было быть разложено согласно функциям.

— Это тот, кто создал Энтому?

— Да, верно, Юри. Хотя, наверное, «любил порядок» не очень точное выражение. Если бы он так его любил, то наверняка бы сделал что-нибудь с теми залежами монет. А комнату свою не назвал бы Мусорными покоями. Но вернёмся к теме. Да, всё содержимое Сокровищницы должно быть рассортировано по категориям, например: «броня», «оружие», «аксессуары», «прочие предметы», «расходные предметы», «ресурсы для изготовления» и так далее. Есть отдельная комната, где находятся органы управления Назариком… А, и ещё комната с кристаллами данных.

Благодарные слушательницы послушно следили за указующим перстом Айнза — он по очереди показывал на другие пятна по стенам зала, как две капли похожие на дверь в оружейную.

— Но на самом деле они все в глубине соединяются, поэтому в какую дверь войдёшь — не так важно… О, простите. Заболтался.

— Вовсе нет, владыка. Благодарю, что ответили столь подробно на мой вопрос, — проговорила Альбедо, а две боевые горничные синхронно кивнули, соглашаясь с её словами.

«И чем я занимаюсь? У нас ведь нет времени на это… Стоит мне только заговорить о своём обожаемом Назарике, так меня несёт до бесконечности…»

Айнз повёл плечами и повернулся навстречу тьме — пока что совершенно плоской.

Эта дверь открывалась при помощи пароля. Конечно, её можно было вскрыть и силой — особой магией или навыками вора, — но Айнз не владел ни тем, ни другим. Поэтому ему нужен был пароль. И пароль этот…

Айнз замер на пару мгновений.

Так и есть. Забыл.

Ну разумеется.

В Назарике было немало таких дверей, и Айнз помнил пароли от тех, которыми пользовался довольно часто, но в эту часть Сокровищницы он захаживал редко.

Неудивительно, что теперь, когда пароль всё же понадобился, Айнз не смог его вспомнить. Он и в Сокровищницу-то заходил, только чтобы забрать что-то из богатств на оплату содержания гробницы. А в глубины не заглядывал уже несколько лет.

Так и не вытянув ничего из памяти, Айнз попробовал применить пароль, который срабатывал практически везде:

— «Слава “Айнз Ул Гоун”»!

Но дверь не открылась. Вместо этого на её чёрной поверхности, словно выплывая из глубины, стали появляться буквы. Надпись гласила: «Ascendit a terra in coelum iterumque descendit in terram et recipit vim superiorum et inferiorum»[28].

— Энтузиаст Табула в своём репертуаре, — проворчал Айнз с явным недовольством. Альбедо вздрогнула, услышав имя создателя, но так ничего и не сказала.

Айнз вспомнил одного из тех, кто придумывал все эти трюки. Процентов двадцать всех «фишек» Назарика, будь то загадки или тщательно продуманный интерьер, были делом его рук. Его невероятно детальные примочки потребляли большую часть лимита Назарика по заполнению. Другие члены гильдии из-за этого начали жаловаться, что теперь им не хватает места для собственных задумок, и тогда Табула взял всю вину на себя и решил её искупить. Он приобрёл целую кучу платных предметов, увеличивающих лимит по заполнению.

Айнз с самым серьёзным видом рассматривал надпись на двери. Без сомнений, это подсказка, но что она значит?.. Он глубоко задумался, стараясь выудить ответ из самых пыльных уголков памяти. Это заняло некоторое время, но в конце концов он вспомнил.

— Кажется, пароль таков: «Таким образом, ты обретёшь славу всего мира, и отойдёт от тебя всякая темнота», не так ли? — Айнз поглядел на Си-Зет, проверяя себя.

Та кивнула.

Си-Зет сделал не Табула Смарагдина, но другой член гильдии, также занимавшийся ловушками и паролями, и её начальные настройки подразумевали, что она хорошо знакома с охранной системой Назарика и знает, как её обойти. Она и подсказку наверняка знала наизусть. Айнз не велел ей ввести пароль лишь потому, что хотел додуматься до решения сам. С тех пор как он пришёл в этот мир, Великая подземная гробница Назарик ожила. Айнз желал ступить на эти земли первым, желал первым оставить там свой след, словно на нетронутой снежной пелене.

Словно реагируя на мысли Айнза, тьма начала стягиваться в одну точку. Беспросветная темнота сбилась в покачивающийся в воздухе чёрный клубок, не больше кулака величиной. Пелена мрака, до этого закрывавшая проём, исчезла, и теперь за проёмом открывался новый зал. Словно другой мир: всё педантично и опрятно выставлено на своих местах, ничего похожего на беспорядочные горы золота и утопающие в них сокровища. Как будто на выставке в музее.

Они попали в длинный, похожий на галерею зал с приглушённым светом. Потолки тут были высокие, не менее пяти метров, — видимо, предусмотрено, что сюда могут войти не только люди, — а в поперечнике коридор составлял метров десять. Пол, искусно выложенный сияющим чёрным камнем так, что даже стыков было не усмотреть. В нём, словно в зеркале, отражался приглушённый свет с потолка, и это придавало галерее тихую, возвышенную атмосферу.

По обеим сторонам зала тянулись ряды оружия, не только прекрасно классифицированного, но и красиво выставленного напоказ.

— Идём. — Айнз ступил в оружейную первым, не дожидаясь ответа.

Их встречали вереницы одноручных и длинных мечей, эстоков и фламбергов[29], скимитаров[30] и пата[31], шотелей[32] и кукри[33], клейморов[34] и коротких мечей, бесчисленное количество даг[35]

Разумеется, одними мечами коллекция не ограничивалась. Были и одноручные, и двуручные топоры, и ударное оружие вроде булав, а также пики, луки и арбалеты… Даже если не вдаваться в детали, список слишком длинный, чтобы приводить его целиком.

Было также немало оружия, украшенного столь обильно, что назвать это оружием не поворачивался язык. Его было бы даже в ножны убрать невозможно из-за резьбы и камней в самых неподходящих для того местах. В этих предметах упор явно был сделан на внешний вид, а не на функциональность — и таких в этой комнате было большинство.

Кроме того, изготовлено почти всё здесь было не из обычного железа, а из редких материалов.

У одного из мечей всё лезвие состояло из цельного голубого кристалла, у другого белый клинок украшали золотые узоры, чёрная сталь третьего была испещрена фиолетовыми рунами, а тетива у лука сияла, словно сплетённая из чистого света…

Были и те, по одному взгляду на которые можно было догадаться, как они опасны: двуручный боевой топор, истекающий свежей кровью; огромная коса, на чёрных металлических частях которой то и дело появлялись лица, искажённые гримасами боли; копьё, будто бы сложенное из человеческих рук… Этим внушающим ужас предметам также не было числа.

По одному виду можно было догадаться, что большинство оружия в комнате магическое, но вот предназначение некоторых образцов оставалось туманным. И если лезвие, колеблющееся, словно языки пламени, вело себя довольно красноречиво, то вот какой магией наделён меч, у которого вместо лезвия торчал хлыст, извивающийся, как многоножка, догадаться было решительно невозможно.

Они шли молча, разглядывая всё это великолепие. Пройдя метров сто и миновав несколько тысяч экспонатов, они вошли наконец в прямоугольную комнату.

Должно быть, она предназначалась для отдыха: в ней не было ничего, кроме низенького столика и дивана. А на противоположной стороне от проёма, в который они вошли, чернел второй, ведущий уже в другую галерею.

И атмосфера в ней царила совершенно иная. Если первая чем-то походила на музей, то за вторым проёмом начиналась древняя гробница. Потолки и стены остались прежними, однако свет стал ещё глуше, да и тянулась галерея гораздо дальше. Отсюда было не очень хорошо видно, но вдалеке, казалось, находилась ниша или впадина, в которой покоилось что-то большое.

Сразу несколько взглядов уставились Айнзу в спину с немым вопросом, и он ответил:

— Впереди Мавзолей.

— Мавзолей, мой повелитель? — озадаченно уточнила Альбедо.

— А? Альбедо… тебе не знакомо название этого зала?

«А ведь это я его назвал, это должно было отразиться в истории… Получается, она и о существовании того, кто охраняет Сокровищницу, не в курсе?»

— Ну а об Актёре Пандоры ты знаешь?

— Да. Я знаю, как его зовут и как он выглядит, а также то, что он занимается административной работой. Актёр Пандоры… — Она задумалась на мгновение, а потом без запинки выдала: — Страж удела, ответственный за Сокровищницу, почти так же силён, как я и Демиург. Он присматривает за этим местом в мирное время и подготавливает финансы на случай перехода Назарика в оборонительный режим. Другими словами, он отвечает за финансовые операции.

— Да, но не только. Тебе надо знать кое-что ещё, он…

И тут во втором коридоре показалась фигура, прервав Айнза на полуслове. Все три НПС обернулись.

Фигура выглядела весьма странно. На человеческом теле сидела голова, больше напоминающая уродливого, несимметричного осьминога. Правую половину лица покрывали татуировки в виде неразборчивых букв и символов, очень похожих на те, что появлялись на двери. Бледная, как у трупа, кожа отливала фиолетовым и влажно блестела, словно покрытая слизью. Между четырьмя тонкими пальцами каждой руки тянулись перепонки.

Одето существо было в чёрное обтягивающее одеяние, идеально сидящее по фигуре и сверкающее, точно начищенные ботинки. Тут и там виднелись мелкие детали, выполненные в серебре, и ремни, а на плечах лежала мантия, застёгнутая спереди.

И это существо, которое ничем, кроме как чудовищем, назвать было невозможно, открыло рот. Из него вывалились наружу шесть длинных щупалец — и обвисли до самых бёдер, извиваясь. А пустые глаза, состоящие из одних склизко-голубоватых белков, обратились на Айнза и его спутниц.

Альбедо ошеломлённо выкрикнула:

— Табула Смарагдина, господин!..

Это был один из сорока одного высшего существа. Заклинатель, превосходящий по чистой огневой мощи даже самого Айнза.

— Нет, это не он! — почти тут же вскрикнула Альбедо.

Боевые горничные, повинуясь ещё не произнесённому приказу, рванулись в бой. Си-Зет вскинула свой автомат, уперев приклад в плечо, и навела мушку на таинственную фигуру. Юри с готовностью сжала руки в кулаки и столкнула их на уровне груди. Стальные перчатки звучно стукнулись друг о друга, словно кто-то ударил в гонг. Юри бесшумно скользнула в первый ряд, вставая рядом с Альбедо. Она прикрывала Си-Зет и Айнза, поскольку что стрелку, что заклинателю в ближнем бою делать было нечего.

— Кто ты?! Даже если ты скопируешь лик одного из высших существ, я ни с кем не спутаю того, кто создал меня!

В ответ на это существо, как две капли воды похожее на Табулу Смарагдину, лишь вопросительно наклонило голову.

— Всё ясно. Убить его, — холодно бросила Альбедо, но Плеяды почему-то замешкались. Разумеется, они понятия не имели, кто это существо на самом деле, однако биться с кем-то, настолько похожим на одного из создателей, одного из хозяев… это было как-то неправильно.

Нельзя сказать, что Плеяды в этой ситуации оказались неправы, но Альбедо показала себя с лучшей стороны, без раздумий приняв хладнокровное, жёсткое решение. Это было решение того, кто поставил приоритетом безопасность лица, которое они сопровождали, — Айнза.

Горничные всё ещё не двигались, парализованные противоречием. Альбедо недовольно цокнула языком и уже хотела было кинуться в бой сама, но Айнз успел раньше. Он недовольно бросил:

— Довольно. Превратись обратно, Актёр Пандоры.

Облик Табулы Смарагдины мгновенно исказился, сплющиваясь до неузнаваемости, а уже через секунду на его месте стояла иная фигура. Всё ещё чудовищная, но иная.

Лицо, лишённое всяких выступов вроде носа, было абсолютно гладким и голым. На месте глаз и рта чернели отверстия. Ни губ, ни зубов, ни языка, ни даже глазных яблок в бездонных глазницах — совсем ничего. Одни дырки, словно рисовал его ребёнок.

Совершенно лысая голова, похожая на розовое яйцо, гладко блестела.

Странное создание, как и Нарберал, было доппельгангером.

Это был Актёр Пандоры, созданный Айнзом НПС сотого уровня, по совместительству — ответственный за Сокровищницу Назарика. Он мог скопировать сорок пять образов и воспроизводить их вместе со всеми способностями — правда, лишь на восемьдесят процентов от силы оригинала.

На военной фуражке гордо блестел символ гильдии «Айнз Ул Гоун», а одежда Актёра до боли напоминала форму неонацистов, нашумевших в Европе лет двадцать назад, во время аркологической войны. Он залихватски щёлкнул каблуками и вскинул руку к козырьку, чрезмерно старательно салютуя Айнзу:

— Добро пожаловать, о создатель, владыка Момонга!

— Я вижу, ты тут неплохо держишься…

— Так точно, неплохо! Однако что же привело вас сюда, о создатель, на сей раз? И не одного, но в компании самого главы стражей этажей и двух очаровательных девушек?

Едва страж удела раскрыл свою истинную сущность, Альбедо и Юри отступили за спину Айнза, как и полагается подчинённым. На слова Актёра они отреагировали по-разному. Юри, гордящаяся своим званием в рядах Плеяд, услышав к себе обращение «девушка», подняла очки на лоб. На лице её отразилось недовольство, но столь незаметное, что невнимательный зритель мог бы им запросто пренебречь. Стоявшая рядом с ней Альбедо, пользуясь тем, что Айнз ещё не научился видеть затылком, надулась. Она явно завидовала Актёру, которого создал Айнз. Си-Зет же вообще не изменилась в лице, только опустила оружие.

— Я пришёл за самыми большими нашими ценностями, хранящимися в глубинах Сокровищницы. За мировыми предметами.

— Что?! Неужели пробил час, чтобы использовать их сокрушительную мощь?! — воскликнул он преувеличенно удивлённо.

Айнз нахмурился, хотя бровей для этого у него не было.

Одежда, конечно, тоже так себе, но зачем было создавать парня, у которого всё получается так театрально? Хоть это и был риторический вопрос, ведь знал ответ на него Айнз лучше всех.

Потому что именно он создал Актёра Пандоры. Другими словами, когда-то всё это казалось Айнзу крутым, и, создавая своего первого НПС, он не мог не гордиться своим созданием…

Некогда Айнз считал, что парни в форме выглядят впечатляюще, и решил, что раз уж своего НПС он назовёт Актёром, то и делать всё тот должен театрально. Но когда он увидел своё создание в деле, то только и мог разочарованно выдохнуть: «Ничего себе… он такой дурацкий…» Разумеется, сказал он это довольно тихо, чтобы никто его не услышал, но вполне искренне.

О да, то были тёмные времена. И Актёр Пандоры — их живое воплощение.

Если б другие члены гильдии увидели Назарик таким, с ожившими НПС, многие точно упали бы в обморок. По крайней мере, Айнзу так казалось, хотя назвать поимённо этих впечатлительных он не взялся бы.

«Ну, давай, соберись уже. У тебя нет времени на волнения — которых и быть не должно, раз уж ты нежить», — тихо сказал он сам себе, стараясь взять себя в руки. Пора бы уже.

— Да, именно. Я собираюсь забрать «Алчность и Щедрость», «Сосуд Гигеи», «Катану Бесконечности» и «Картину природы и нации».

— А ещё два?

— Оставь. Это одноразовые предметы. Их сила огромна, поэтому распоряжаться ею мы должны с умом. Или вообще не распоряжаться, пока не найдём способ получить вторые такие же.

— Так это правда… Сила этих предметов заслуженно делает их козырными картами. Они превращают невозможное в возможное и способны изменить саму суть ми…

— Актёр Пандоры, я хочу проверить твои познания. Предположительно, существует всего двести предметов мирового класса. Сколько из них ты знаешь?

— Простите, владыка Момонга. Всего лишь одиннадцать.

Айнз кивнул. Именно столько предметов находилось во владении гильдии «Айнз Ул Гоун». Актёр Пандоры не знал о тех, что были украдены у них из-под носа во время их поисков, как, например, «Атлас». В том, какие знания получили НПС в новом мире, всё ещё оставалось много неясного, но можно считать, что некоторые установки изменились, а совсем уж нелогичные пропали вовсе.

После нескольких дней наблюдения Айнз также осознал кое-что ещё: некоторые черты характера, не заданные начальными настройками, и отношение к другим НПС они, по-видимому, унаследовали от своих создателей. Это демонстрировали, к примеру, отношения Шалтир и Ауры или Демиурга и Себаса.

Айнз улыбнулся про себя.

Словно дети…

Ощущение, что давно вышедшие из игры друзья сейчас тут, с ним, наполняло его счастьем и тоской одновременно. Айнз покачал головой, отгоняя ненужные сантименты.

— Понятно. Прости за глупый вопрос.

— Он не глупый, о владыка. Это вы простите, что познания мои невелики, — ответил Актёр и снова отдал честь. Что бы он ни делал, каждое движение у него получалось слишком подчёркнутым, до фальшивости. Он явно переигрывал.

— Ничего страшного. Мы направляемся в глубины Мавзолея. Есть какие-то новости? Что-то, что требует моего внимания?

— Нет, ничего. Всё тут принадлежит вам, владыка Момонга, распоряжайтесь всем, как только пожелаете! — театрально заявил Актёр, обводя широким жестом владения Айнза. — Однако мне слегка досадно, о владыка. Я подумал, что раз уж сам владыка Момонга почтил эти забытые места визитом, то, значит, пришло время использовать мою силу на благо Назарика.

Айнз остановился и внимательно поглядел на Актёра Пандоры, словно выискивая в нём что-то.

Он рассматривал этот вариант. Настройки Актёра Пандоры наградили его недюжинными мозгами и смекалкой, возможно, даже лучшими во всём Назарике. В мирное время этот потенциал находил выход в виде чудаковатости, но в критических ситуациях такой ум был определённо небесполезен. К тому же практически неограниченный потенциал имели и его способности. Если того требовала ситуация, он мог заменить любого стража на его месте.

Но создал его Айнз вовсе не для сражений и даже не для того, чтобы легче управляться с делами Назарика. А для того, чтобы сохранить хоть где-то облик гильдии «Айнз Ул Гоун» — образы своих друзей.

— Ты наш козырной туз. Не хотелось бы гонять тебя по мелочам.

— Я польщён, о владыка. — Казалось, он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого благодарно тряхнул головой — должно быть, это был вежливый кивок. — В таком случае я и дальше буду посвящать себя делам Сокровищницы.

— Рассчитываю на тебя. И ещё: с этого дня зови меня Айнз — Айнз Ул Гоун.

— Ух ты! Всенепременно, владыка Айнз! — кивнул Актёр, а Айнз развернулся на каблуках, показывая, что разговор окончен. И тут Актёр снова заговорил:

— Однако, владыка Айнз… Я прекрасно понимаю, что я не в том положении, чтобы умничать, но раз наступила ситуация, в которой вы вынуждены использовать предметы мирового класса, то не лучше ли мне покинуть Сокровищницу и вместо этого отважно нести службу на другом этаже?

Айнз промолчал.

На самом деле это было бы разумно.

Актёр Пандоры являлся одним из его сокровищ, но было бы глупо держать его для красоты, а в расход пускать вещь ещё более ценную. Ситуация сложилась критическая, Айнзу следовало принять это и мобилизовать и Актёра тоже. Ему же всё равно, к тому же надо было перенести золото из Сокровищницы в Тронный зал…

Айнз принял решение и обернулся, чтобы объявить его. А там Актёр Пандоры уже вовсю красовался перед его спутницами, прижав руку к сердцу.

— Вау, — проговорила Си-Зет тихо, не дрогнув ни единым мускулом, и эти слова для Айнза были как ножом по сердцу — хотя через мгновение его эмоции резко притухли, стабилизировавшись.

Что бы ни делал Актёр Пандоры, он во всём переигрывал. В каждом движении Айнз, его создатель, видел неприкрытое самолюбование: «Посмотрите на меня, а? Вот я каков красавец!» И всё бы ничего, если бы он и правда был красавцем, а не яйцеголовым. Поэтому выглядел он слегка не от мира сего, настолько «слегка», что любому попавшемуся на его пути зрителю было так неловко, словно тот сам выделывал все эти трюки.

Айнз молча поглядел на Актёра Пандоры. А потом достал из ниоткуда кольцо и кинул — колечко описало красивую дугу и приземлилось прямо Актёру в руки.

— Но это же… Кольцо «Айнз Ул Гоун», оно позволяет носителю… — начал было Актёр, но Айнз жестом прервал его, не желая выслушивать до конца.

— Только помни, ты на скамье запасных. Альбедо, проинформируй всех слуг о его существовании, чтобы не случилось чего. А ты до тех пор не броди нигде, ограничься Тронным залом и Сокровищницей.

— Понятно! — ответили они хором, а Актёр ещё и каблуками щёлкнул, а затем согнулся в поклоне столь глубоко и старательно, что даже пальцы у него оказались напряжённо выпрямлены.

Айнз слегка покачал головой, глядя на этого яйцеголового дурачка. Он ведь неплохой. Да и способности у него далеко не бесполезные. Однако…

«Вау», — вновь прозвучал в голове голос Си-Зет.

«И почему я создал его таким? Почему мне тогда казалось, что это круто?.. Ну, военная форма мне, положим, так и не разонравилась, но всё же…»

Если бы Айнз мог покраснеть, он был бы алым как помидор.

— Эй, Актёр Пандоры. Отойдём-ка на минуту. — Он схватил Актёра за плечи и оттащил его в сторону.

Альбедо и горничным он, разумеется, велел оставаться на месте.

— Это очень важно. Ответь мне честно. Я создал тебя, и ты предан мне беззаветно — мне, и только мне, так?

— Так точно, о владыка! Вы создали меня. Если бы вы приказали мне пойти в бой с другими высшими существами, я бы подчинился, не сомневаясь ни мгновения!

— Ясно, ну тогда… Я тебя по-человечески прошу… Нет, по-мужски… Приказываю тебе, как твой хозяин — ну, или называй как хочешь. В общем, может, хватит салютовать?

Глаза-провалы напряжённо уставились на Айнза. Ни намёка на понимание.

— Как бы тебе объяснить… Постоянно отдавать честь выглядит немного странно, разве нет? Поэтому прекращай. Что же до военной формы… Ну, ты сильный, поэтому ладно уж, бог с ней. Но вот с этим кончай, серьёзно.

— Wenn es meines Gottes Wille[36].

— Это что, немецкий?! И с этим тоже кончай. По крайней мере, на то время, пока я рядом, ладно? Прошу тебя.

— А… Ага, — наконец ответил Актёр, немного туманно, будто не знал, что вообще ответить, но сказать что-то было нужно.

Айнз и сам не заметил, когда их лица сблизились настолько, что, казалось, они вот-вот поцелуются. Он отстранился и снова попросил, уже совершенно бессильно:

— Прошу, пожалуйста. Я и не думал даже, что однажды это будет вызывать во мне такие… эмоции, что их придётся стабилизировать. Мне даже верхом на хомяке скакать было не так стыдно… Поверить не могу. Я бы ещё много хотел сказать, но сейчас мы очень спешим. Поэтому для первого раза хватит.

— Ладно, перед тем как войдём в Мавзолей, нам надо сделать ещё кое-что. Альбедо, отдай своё кольцо «Айнз Ул Гоун» Актёру Пандоры. — Альбедо явно хотела поинтересоваться зачем, и Айнз продолжил: — Это последняя ловушка. Там дальше стоят големы, Аватары, и они нападут на всякого, у кого есть при себе кольцо. И мы с тобой не исключение.

— Ясно… Нарушителям понадобилось бы кольцо, чтобы вообще войти в Сокровищницу. Поэтому они наверняка попались бы в эту ловушку.

— Весьма коварно, не так ли?

— Вовсе нет, я ни о чём подобном и не думала! — воскликнула Альбедо и, неохотно сняв кольцо с безымянного пальца левой руки, завернула его в шёлковый платочек и протянула Актёру Пандоры.

Проследив за процессом, Айнз снял и своё кольцо и положил его в специальную коробочку, которую достал из пустоты.

— Ах, точно! — спохватился Айнз и поместил все кольца из пустоты, которым он ещё не выбрал хозяина, в эту же коробочку. Даже находясь в пустоте, эти кольца считались надетыми на Айнза, поэтому Аватары среагировали бы на них и напали, стоило ему ступить в Мавзолей.

— Госпожа Альбедо… Не могли бы вы разжать пальцы? — вдруг озадаченно проговорил сзади Актёр.

Обернувшись, Айнз увидел, как они с Альбедо перетягивают несчастный платочек.

— М-моё колечко…

— Но, как и сказал владыка Айнз, если вы войдёте туда с ним, на вас нападут. Вы же просто расстанетесь с ним ненадолго, в этом нет ничего стра…

— Что ты несёшь?! Это кольцо дал мне владыка Айнз! И ты… смеешь…

— Альбедо, у нас нет времени. Если не хочешь отдавать кольцо, тебе придётся остаться…

— Прошу прощения, владыка! Я готова!

Она тут же разжала пальцы. Актёр Пандоры вскрикнул, от неожиданности потеряв равновесие и неуклюже отступив на пару шагов.

— Точно? Ну тогда пойдём. Актёр, перенеси часть сокровищ в Тронный зал, Си-Зет и Юри тебе помогут. И уж, пожалуйста, уважай желание Альбедо и пользуйся для перемещений не её кольцом, а тем, что дал тебе я.

— Благодарю, владыка Айнз! — с облегчением воскликнула Альбедо. — Я как раз думала, что ни за что не простила бы, посмей кто-либо им воспользоваться — тем кольцом, что вы подарили мне! Но, разумеется, ситуация сейчас критическая, поэтому я бы смирилась… Я как раз хотела об этом рассказать, но тут вы заговорили, и я осознала, что вы понимали меня и без всяких…

— Есть, владыка Айнз! Но кто встретит вас по возвращении? Кого мне оставить вместо себя? — перебил её Актёр Пандоры.

Прекрасное лицо Альбедо исказилось в гримасе, совершенно не подходящей такой красавице, и Айнз повернулся так, чтобы не видеть её. Ровно настолько же, насколько Альбедо не хотелось, чтобы её перебивали, Айнзу не хотелось портить свои сны о чу́дных красавицах.

— Мы нескоро. Когда закончим, я отправлю тебе «Месседж». Возвращайся на место, как получишь его, — без кольца мы не сможем вернуться.

— Так точно!

Айнз вместе с Альбедо направились в Мавзолей, а Актёр Пандоры и горничные проводили их глубоким поклоном.

В Мавзолее царило полное безмолвие, с потолка лился приглушённый холодный свет — в самый раз для места, где спят вечным сном души умерших.

— Кстати говоря, Альбедо, что ты знаешь о мировых предметах? — проговорил Айнз, хотя ему было и неловко нарушать священную тишину.

— Немногое. Знаю, что это великие сокровища, которые собрали по всему свету высшие существа, и что одно мне разрешено иметь при себе… Вот, пожалуй, и всё.

— Ясно. В таком случае я в скором времени уделю минутку и запишу список тех мировых предметов, которые ещё помню: надёжнее, чтобы этой информацией владел не только я. А сейчас пока расскажу о самых опасных.

И пока они шли, Айнз в общих чертах рассказывал Альбедо то, что знал о мировых предметах.

Мировые предметы. Они имели непосредственное отношение к строению всей вселенной «Иггдрасиля». На ветвях древа миров «Иггдрасиля» когда-то росло бесчисленное множество листьев, но однажды из ниоткуда появилось прожорливое злое чудовище и принялось объедать его пышную крону. Листья опадали один за другим, пока их не осталось всего девять. Каждый из этих листьев породил по одному миру: Асгард, Альвхейм, Ванахейм, Нидавеллир, Мидгард, Ётунхейм, Нифльхейм, Хельхейм и Муспельхейм. Но и на эти листья чудовище разинуло жадную пасть.

По сюжету игры, игроки должны были путешествовать по неизведанным мирам, чтобы спасти свой собственный. Ну а предметы мирового класса были теми самыми листьями, пострадавшими от зубов чудовища, — и поэтому в них была заключена сила целого мира. Сила некоторых прямо била через край.

Многие игроки считали, что эти предметы ломают всю игровую систему, так как лежат далеко за рамками возможного, обозначенными самой игрой. Разработчики же на это отвечали, что «рамки возможного не так узки, как вам кажется», и никогда не шли на попятную.

Видимо, кто-то в компании-разработчике вкладывал особый сакральный смысл в слово «мировой», так как классы и монстры, в названии которых встречалось «мировой», оказывались гораздо сильнее обычных. Были, к примеру, мировые враги, как финальный босс основной сюжетной линии, «Пожиратель Девяти Миров», который обрёл безграничную силу, пожирая древесную крону. Или класс «мировой чемпион», описываемый системой как «Избранный Девяти Миров», который мог получить лишь победитель Турнира.

Пока Айнз объяснял всё это, они наконец вошли в некий длинный зал, по обе стены которого в нишах стояли вооружённые статуи. Это помещение чем-то напоминало Лемегетон, предшествовавший Тронному залу, однако, в отличие от безоружных статуй Лемегетона, тут все каменные истуканы были снаряжены, как в последний бой, предметами исключительной мощи. Их снаряжение не уступало даже боевой экипировке самого Айнза.

— В-владыка Айнз… Это статуи высших существ?

— Да. А ты внимательная. Эти аватары — воплощения моих старых друзей. Но как ты всё-таки заметила сходство? Они ведь совершенно безобразны. Мне кажется, аватары не смогли передать даже десятой доли их крутости…

— Я ведь создана высшими существами, я просто не могла их не узнать.

— Это… правда так работает?

— Да. Но, владыка… название зала и все эти статуи… Неужели это значит, что все высшие существа отбыли в мир иной?

— Это… Не совсем так.

«А может, как раз именно так», — промелькнуло у Айнза в голове, и он отвёл взгляд от статуй.

Альбедо выглядела встревоженной. Как она интерпретировала повисшее молчание?

Неотразимая красавица, опечаленная чем-то, — такое зрелище ни одного мужчину не оставило бы равнодушным. А для Айнза, помимо прочего, она была ещё и бесценным созданием его лучшего друга, той, кто осталась от него в этом мире, — поэтому он ощутил укол вины, даром что являлся нежитью. Он должен был что-то сделать.

Но Айнз, у которого не то что девушки, даже друзей в реальном мире не было, не представлял, что такого можно сказать Альбедо, чтобы утешить её. Он огляделся, судорожно выискивая, на что перевести разговор.

И заговорил о первом же, на что пал его взор.

— К-кстати, видишь вон там четыре пустые ниши? — Убедившись, что Альбедо смотрит в нужном направлении, Айнз деловито заявил: — В одной из них однажды будет стоять и мой Аватар.

Нет, на самом деле этого никогда не должно было произойти.

Ведь именно Айнз делал все эти статуи. Поэтому, если бы он ушёл так же, как и другие, его статуя никогда не появилась бы тут — не осталось бы членов гильдии, чтобы её создать.

Уходя из игры, всю свою экипировку и платные предметы остальные гильдийцы отдавали Айнзу со словами: «Найди им хорошее применение». В память об ушедших из виртуального мира друзьях и чтобы эта экипировка не лежала без дела, он создал с помощью платных предметов големов, на которых её можно было надеть.

Именно поэтому Аватары получились совершенно не симпатичными. Актёр Пандоры копировал всех подряд, в том числе других членов «Айнз Ул Гоун», их изображения остались у него в памяти, однако создать из этого полноценную трёхмерную модель Айнз не смог. Ни вручную, ни с помощью внутриигровых навыков. Поэтому он просто натянул покупные скины на големов — и получились создания прямиком из кошмаров: одни — с непропорционально короткими и толстыми конечностями, другие — с раздутыми, как дыни, головами.

Но и у этого нашлись свои плюсы. Их безобразные черты, а также то, что ни один каменный уродец не был похож на соседа, нагоняли жути, поэтому Айнз поставил их тут, в качестве последних стражей.

«Немного стыдно… Словно тычут носом в слепленные в детстве фигурки».

Но гораздо сильнее, чем стыд, его донимала тоска.

Айнз создавал Аватаров, чтобы было где хранить снаряжение игроков, которые уже покинули игру, — так он объяснял своё занятие тем, кто ещё остался. А иногда оправдывался тем, что просто хочет поставить что-то на страже последних дверей. Однако на самом деле, когда ряды гильдии стали стремительно редеть, словно старая расчёска, у которой выпадают зубчики, Айнз взялся за создание Аватаров просто потому, что ему сильно не хватало тех, кто ушёл. Всё меньше становилось тех, с кем он провёл столько времени в игре.

Он создал Аватаров как напоминание, что в Великой подземной гробнице Назарик у него были друзья. Создал как отчаянную попытку хоть чем-то заполнить оставшуюся после них пустоту.

Именно поэтому он назвал это место Мавзолеем. Когда-то оно называлось просто «глубинами сокровищницы», но Айнз его переименовал. Из обычного коридора превратил в место, где он мог скорбеть по покинувшим «Иггдрасиль» и исчезнувшим без следа товарищам и где они могли покоиться с миром.

«Но мне бы хотелось, конечно, верить, что меня не одного забросило в этот мир… Что они тоже где-то там — точнее, тут…»

Айнз погрузился в размышления, но в этот миг стены сотряс душераздирающий крик:

— Прошу, не говорите так!

Тягучую тоску Айнза как рукой сняло от этого возгласа. Он тут же взглянул на Альбедо — и окончательно впал в ступор. В её глазах стояла плотная пелена слёз, только моргни — и польются рекой.

— Владыка Айнз, о владыка Айнз, милостиво оставшийся с нами, когда другие высшие существа покинули сей мир! О высшее существо, которому все мы должны быть преданы без остатка! Прошу, не говорите так! Умоляю, останьтесь и правьте нами до скончания века! — Альбедо бросилась на колени, а потом распростёрлась у его ног.

Она зарыдала, бессвязно и настойчиво повторяя, словно молитву: «Вы согласны? Согласны?» А эхо каменных стен смешивало мольбы и рыдания в один пронзительный, болезненный вопль.

Айнз никогда в жизни не видел никого, так убитого горем. Ему стало стыдно, что его полушутливая фраза настолько потрясла Альбедо. Он опустился перед ней на колени и приобнял её, приподнимая с холодного пола.

— Прости меня.

Разве не знакомо ему то же самое чувство, из-за которого Альбедо сейчас плакала навзрыд? Разве не чувствовал он себя брошенным, преданным, когда один за другим выходили из игры его друзья?

Тогда, когда бродил один-одинёшенек по подземной гробнице Назарик. Когда одиночество довело его до отчаяния, и день за днём тянулись в этой невыносимой тоске. Разве ему не было одиноко и разве гнев не обуревал его? Так почему же он, пройдя сквозь подобное сам, не смог уловить растущее в душе Альбедо отчаяние и как он мог причинить ей ту боль, которую желал забыть?

Альбедо наконец оторвалась от пола и села, но её лицо всё ещё было залито слезами, и конца-края им было не видать. Айнз достал платок и неловко попытался утереть их — а они всё лились и лились…

Он вновь попытался извиниться, но просто не смог выдавить ни слова. Они просто не приходили. Слишком маленький опыт отношений был у Айнза.

«Как мне её успокоить?!»

Он не знал.

Айнз всё ещё пребывал в растерянности, когда Альбедо подняла голову, умоляюще глядя на него.

— Владыка Айнз, прошу, пообещайте мне, что вы никогда нас не бросите и не покинете этот мир! — дрожащим от слёз голосом проговорила она.

— Прости, но… — начал было Айнз, но замолк. Он кое-что придумал. Но Альбедо явно поняла его превратно и заговорила ещё сбивчивее:

— Но что, владыка? Что? Почему вы не хотите давать это обещание? Вы желаете нас покинуть? Почему? Вас что-то тяготит, вам что-то не любо? Так скажите мне, и это никогда больше не оскорбит ваш взор! А если я тому причиной, то я и себя убью!

— Нет! — повысил голос Айнз, и Альбедо вздрогнула, будто её ударили. — Выслушай меня. Для начала… У нас не так много способов спасти Шалтир. Она под контролем предмета мирового класса, а их влияние безгранично. Сопротивляться ему можно лишь с помощью другого мирового предмета либо же обладая определённым классом.

Айнз вытирал слёзы с щёк Альбедо, словно та была ребёнком. Всё ещё шмыгая и разнесчастно икая, Альбедо выговорила:

— Т-так вы пришли сюда за мировыми предметами?

— Да. Хочу раздать их стражам Назарика. На самом деле есть один верный способ освободить Шалтир от контроля разума. Эффект одного мирового предмета может перебить другой. Просто мне не хотелось бы ими разбрасываться… Эх, никчёмный я хозяин. Дорожу какими-то предметами больше, чем своими верными подчинёнными.

— Вовсе нет, владыка! В-ведь высшие существа приложили столько у-усилий, чтобы собрать все эти мировые предметы! Я тоже с-считаю, что они стоят больше, чем мы.

— Вот как?..

Будь речь об игре, Айнз тоже так считал бы и не испытывал на этот счёт никаких угрызений совести. Однако теперь ему начинало казаться, что это неправильно.

А это значило, что они лишились очередного козыря.

Среди предметов мирового уровня, нарушающих баланс игровых сил, особо выделяли Двадцатку — двадцать предметов, значительно превосходящих по могуществу все другие. Самым известным из них было, пожалуй, «Копьё Лонгиния», стирающее цель с лица земли, — но в обмен стирающее и того, кто его использовал. От него невозможно было откупиться ни микротранзакциями, ни магией воскрешения. Если бы его использовал НПС Назарика, это стоило бы «базе» снижения доступного уровня прокачки на то количество уровней, которым владел пользователь копья.

Из других подобных, совершенно немыслимых предметов Айнз вспомнил ещё несколько.

«Ахура-Мазда» — предмет, способный охватить весь мир, особо эффективный против целей с отрицательной кармой.

«Круговорот У-Син» — позволявший пользователю затребовать у разработчиков «Иггдрасиля» частично изменить магическую систему игры.

«Уроборос» — позволявший затребовать ещё более фундаментальные изменения, чем «У-Син».

И наконец, самый могущественный предмет — «Спаситель Мира», с базовыми показателями не страшнее, чем у подобранной в лесу палки, владелец которого мог бы в одиночку зачистить Назарик со всеми игроками, ведь сила его бесконечно возрастала с каждым сражением.

Мощь Двадцатки поражала воображение, поэтому использовать эти предметы можно было лишь один раз, после чего они исчезали. Гильдии «Айнз Ул Гоун» принадлежало два таких предмета, и их надлежало использовать лишь в случае, если против Назарика применят предмет-антипод. Именно на своих антиподов мировые предметы действовали эффективнее всего.

И ладно бы они просто исчезали после первого использования. Но что, если исчезновение временно и они в конце концов попадут в чужие руки — например, в руки врагов Назарика?

Подземную гробницу охранял от внешних воздействий предмет мирового класса, поэтому полное разрушение ей не грозило, но они всегда могли попасть в осаду. Именно поэтому ни в коем случае не стоило использовать предмет мирового класса для спасения Шалтир.

— Альбедо, я благодарен тебе за твои слова. А теперь позволь мне объяснить, почему я ранее ответил тебе молчанием. — Айнз по привычке глубоко вздохнул, словно всё ещё был существом изплоти и крови. Слова давались ему тяжело. — Я собираюсь сразиться с Шалтир один на один. И поэтому… Я не знаю, смогу ли верну…

— Я знала, что вы решите дать ей бой. Было бы глупо просто оставить её там!

Айнз мысленно кивнул, соглашаясь с Альбедо. Он не знал, почему неведомый враг оставил подчинённую его воле Шалтир без дальнейших указаний, но, когда указания всё же будут даны, ситуация примет дурной оборот. Наружу может всплыть огромное количество нежелательной информации о Назарике.

— Но почему же вы непременно хотите отправиться в одиночку?! Мы ведь можем взять её числом! Неужели мы так бесполезны, владыка?

Айнз терпеливо промокнул слёзы, вновь выступившие на глазах Альбедо, и проговорил:

— Разумеется, нет, Альбедо. Я верю в то, что вы сильны. Но у меня есть три причины поступить именно так. И первая… Я не уверен, что достоин быть вашим владыкой.

— Как вам такое в голову пришло, владыка Айнз!.. — начала было Альбедо, но Айнз остановил её.

— Я ведь должен был предположить, что раз в этом мире гипотетически есть другие игроки, то и предметы мирового класса тоже имеются. Но я не додумался до этого. Так какой толк от дурака вроде меня на столь важном посту?

— От вас есть толк уже только потому, что вы существуете, владыка! К тому же мы ведь будем вам помогать всеми силами!

— И я благодарен за это. Однако в этом происшествии следует винить лишь мою недальновидность.

Если в этом мире существует и «Копьё Лонгиния», любого из высокоуровневых стражей можно безвозвратно уничтожить в обмен на жизнь одного-единственного деревенского мужика. Конечно, ничего хорошего не было в том, что Шалтир попала под чужую власть, однако им в некотором роде повезло. Они отделались лёгким испугом, но это происшествие обратило их внимание на потенциальную опасность.

— И вы хотите искупить свою вину, сразившись с ней в одиночку?.. Но перед кем? Ведь никто не посмеет обвинять вас в чём бы то ни было!

— Это лишь одна из причин. А вот и вторая. Шалтир там была совсем одна. Велика вероятность, что это ловушка. — Альбедо непонимающе наклонила голову, и Айнз продолжил мысль: — Когда мы — ну, члены гильдии «Айнз Ул Гоун» — занимались плеер-киллерством, мы устраивали похожие штуки. Кто-то из членов гильдии становился приманкой, а другие рубили всех, кто на эту приманку клюнул. Иногда приманке, конечно, тоже доставалось, и они даже могли погибнуть, но зато погибали и те, кто посмел поднять на них руку.

— Но, владыка, в таком случае!..

— Погоди-погоди, я не закончил. А знаешь, что нас пугало больше всего во время таких заходов? — Он выдержал паузу, давая Альбедо шанс ответить, но она промолчала. — Когда на группу приманки шла сильно уступающая в числе группа нападающих. Если противник заявлялся малым составом, следовало быть начеку. Это могла быть ответная подстава, и мы рисковали сами попасть в ловушку.

В заплаканных глазах Альбедо скользнула тень понимания, и Айнз выдохнул:

— Ну и третья причина. Я собираюсь убить Шалтир.

— В таком случае пойду я! Вы дали мне предмет мирового класса, я лучше всего подхожу для этой работы!

— Думаешь, у тебя есть шанс? Признайся честно, у кого, по-твоему, шансов больше? — Айнз внимательно поглядел на Альбедо. Та с досадой прикусила губу и сникла. — Ты права, Альбедо… Шалтир сильна.

Шалтир Бладфоллен. Самый сильный страж Великой подземной гробницы Назарик. И даже Альбедо — да что там, ни один стоуровневый НПС Назарика не вышел бы победителем из схватки с ней.

— Именно поэтому сражаться должен я. Единственный, кто сможет справиться с ней один на один.

— Н-ну… Да, если брать в расчёт ваше снаряжение, думаю, у вас есть шанс…

Айнз был при полном параде, в полном комплекте экипировки божественного уровня и из платных предметов — против Шалтир, у которой из божественных предметов было лишь её оружие, «Пика-пипетка». В плане снаряжения у Айнза было огромное преимущество. Однако его шансы оставались невелики по одной простой причине, хорошо известной Альбедо — потому она и ответила так неуверенно.

Шалтир Бладфоллен была естественным врагом Айнза. Он отыгрывал в ролевой игре заклинателя-нежить, поэтому подбирал классы, специализирующиеся на некромантии и прочей магии, связанной с потусторонним миром.

Другими словами, он не заморачивался и создавал свой аватар прежде всего забавы ради.

А вот к созданию Шалтир Перорончино подошёл со всей серьёзностью. Помимо прекрасных характеристик ближнего боя, она была заклинателем, специализирующимся на священной магии, особенно эффективной против нежити. Вдобавок к этому мистическая, потусторонняя магия, специализация Айнза, была не очень эффективна против нежити, коей являлась Шалтир.

Всё это давало Шалтир преимущество в битве против нежити, а у Айнза отбирало самую сильную его сторону.

Далее — экипировка Айнза. Он запросто мог потерять предметы в ходе сражения. И если у него не будет запасного плана на этот случай, его шансы выиграть в честном бою упадут ниже плинтуса, если вообще не исчезнут. Одно неверное движение — и всё, конец.

— Но обстоятельства пока что складываются против меня. Ты ведь это хотела сказать, Альбедо?

В точку. Альбедо дрогнула и отвела глаза.

Айнз был с ней согласен. Он не был уверен, что сможет одолеть Шалтир.

Но… Он собирался продемонстрировать, что звание верховного правителя Назарика в устах всех его слуг вовсе не пустой звук.

— И ты права, Альбедо. Но в то же время и ошибаешься. Ты исходишь из того, что знаешь обо мне и моих способностях, — но ты знаешь лишь то, что тебе позволили знать.

— Что вы имеете в виду, владыка?

— У тебя есть опыт?

— А? Опыт… В чём? — Альбедо моментально покраснела.

— Опыт ведения боя.

— Ах, вы об этом! Думаю, да. Я открыла все возможности, заложенные в меня высшими существами, поэтому, смею предположить, опыта у меня набралось достаточно.

Но Айнз покачал головой. Сражение с Клементиной многому его научило.

— Нет, я о другом опыте. Опыт, позволяющий реализовать потенциал, и обычный опыт, что ты пережила, — это совсем разные вещи. Помнишь тот раз, когда на Назарик устроили особо масштабный рейд? Что случилось с воспоминаниями Шалтир о сражении с игроками?

— Подробностей я не знаю, но, насколько слышала, она лишь смутно помнит, что её убили…

— А кроме этого? Например, как её убили?

Альбедо покачала головой.

— С одиночками, вторгнувшимися в Назарик, мы обычно разбирались самостоятельно, чтоб не тратиться на мобилизацию крупных сил… Думаю, наша жадность всё-таки окупилась, обеспечив меня массой опыта. Поэтому идти должен я. У меня больше всего шансов победить, — невидимо усмехнулся Айнз.

И хотя лицо его не было способно на улыбку, Альбедо каким-то образом почувствовала её, победную улыбку владыки всего сущего. Альбедо покраснела, словно девочка, рядом с которой оказался объект её тайной любви.

— Я глава гильдии «Айнз Ул Гоун», и моя статистика ПВП-сражений доказывает, что выигрываю я чаще, чем проигрываю, — внушительно проговорил Айнз, обращаясь даже не к своим слугам, а к тем, кого сейчас не было рядом. — Я побеждал даже тех, кто выстраивал идеальную тактику, покрывающую их слабости. Так с чего я должен проиграть тому, кто полагается лишь на навыки? А самое главное, я же хорошо знал Перорончино. Помни, Шалтир… Исход битвы решается ещё до того, как скрестились клинки.

— Владыка Айнз, я больше не буду вас отговаривать… — тихо сказала Альбедо. — Но пообещайте мне напоследок кое-что. Что вы вернётесь.

Айнз внимательно посмотрел на неё, а затем медленно кивнул:

— Обещаю. Я одолею Шалтир и сразу же вернусь.

2

Насколько хватало взгляда, вокруг простиралась лесная зелень. Айнз внимательно осмотрелся и сам же посмеялся над своей сомнительной осторожностью: если бы их и впрямь кто-то поджидал, он бы и этого сделать не успел.

Он и так на всякий случай переместился не прямо к Шалтир, а километрах в двух от нужного места. За самой Шалтир он присматривал с помощью магии, но опасался Айнз не её: никто не мог гарантировать, что тот, кто контролирует Шалтир с помощью предмета мирового класса, не затаился поблизости. Но, видимо, беспокоился он зря. Айнз расслабился, опуская уже занесённую для атаки руку.

— Здесь мы разделимся, — обратился он к Ауре и Маре, которые переместились вместе с ним.

Только им Айнз разрешил пойти с ним перед яростным боем.

Большинству тех, кто находился в это время на заданиях за пределами Назарика, он приказал вернуться. Поэтому на данный момент, кроме Маре и Ауры, вне Назарика оставались лишь Себас и Солюшн.

А близняшек-эльфов он взял с собой потому, что намеревался использовать против людей их главную слабость — эмоции. В отличие от чудовищ вроде Демиурга и Коцита, вселяющих ужас одним своим видом, эти двое — милые дети, и на них у людей вряд ли поднимется рука.

Это не исключало возможности, что враги всё равно решат безжалостно их уничтожить, но Айнзу всё-таки хотелось, чтобы на случай чего рядом кто-то был.

«Возможно, я об этом ещё пожалею…»

Айнз поглядел на латные перчатки на руках Маре. Они были совершенно разные и по цвету, и по форме. Правую, судя по всему, делали в стилистике ангела: она была ровная, приятная на ощупь и отливала серебром. А вот левая, видимо, должна была символизировать демона: её покрывали шипы и загнутые когти, а из трещин, напоминающих узором разломы твердеющей лавы, лилось алое свечение.

Айнз перевёл взгляд на Ауру. На бедре у неё покачивался крупный свиток.

— Если наткнётесь на группу врагов численностью больше вашей, немедленно отступайте и возвращайтесь в Назарик.

— Есть… — Аура кивнула, очень серьёзная. Маре поспешно повторил за сестрой.

— Поняли? Немедленно. Это важно, это тоже часть моего плана. К тому же у вас теперь при себе тайные сокровища Назарика, нельзя позволить, чтобы их украли. Помните, что в некоторых ситуациях эти предметы могут оказаться ценнее ваших жизней.

Айнз старался наверняка донести до них эту мысль, и слегка запоздавший кивок Ауры его напугал. Если они решат ослушаться приказа, пусть и в приступе неуместной верности, эта ошибка может стать фатальной.

Они хором ответили «да» — один решительный голос и один дрожащий. Айнз мысленно покачал головой.

«А в самом деле, что для меня ценнее?»

Он не будет использовать мировой предмет для спасения Шалтир. Одно это уже являлось аргументом в пользу того, что предметы для него важнее. Но, как он и сказал Альбедо в Сокровищнице, мировые предметы — бесценные козыри Назарика. Они способны в любой ситуации, даже безвыходной, мгновенно поменять расклад сил. И чёрт бы с этим, если бы других способов спасти Шалтир и правда не было, но они всё же имелись. В такой ситуации умнее не расходовать мировые предметы.

Но если абстрагироваться от подобных мелочей, что же ценнее: НПС, верные подчинённые Айнза, созданные когда-то его друзьями и обрётшие собственную волю и разум, или же мировые предметы, трофеи из игры «Иггдрасиль», с честью взятые в приключениях гильдии «Айнз Ул Гоун» и позволившие им взмыть на вершины рейтингов?

Айнз долго ломал голову над этим вопросом, но ответа так и не нашёл. До того как попасть в этот мир, он ответил бы не мешкая. Но теперь что-то просто не позволяло ему произнести эти слова вслух.

Ведь это НПС его товарищей. Те, в чьи настройки вложены их бессонные ночи, всё многоцветье их эмоций.

«И я… и я сейчас собираюсь убить одно из существ, которые всё равно что их дети. Собираюсь убить дочь Перорончино…»

У Айнза было тяжело на душе. Его мучило что-то похожее на… чувство вины? Однако…

Он глянул туда, где, предположительно, находилась Шалтир.

— Выбора нет. Это единственный способ. Единственный способ разрушить власть мирового предмета, — бросил он решительно и отрывисто, стараясь убедить в этом самого себя.

Аура и Маре встревоженно поглядели на него. Айнзу не хотелось пугать их ещё больше, поэтому он предпочёл сменить тему:

— Можете приступать. Обыщите окрестности с помощью этих штук. — Он махнул рукой на четыре огромных куска плоти, парящие наготове неподалёку.

Двухметрового диаметра и ярко-розового цвета, они были щедро усеяны мутными глазами. Будто кто-то повырывал у дохлых животных глаза прямо с кусками плоти и сшил вместе как придётся. Этих монстров, именуемых Трупоглазами, вызывали через ритуалы создания высшей нежити.

Айнз наделал их столько, сколько позволял дневной лимит: благодаря их способности оставаться незаметными, они были естественными врагами носителей магии и любителей использовать навыки. Да и то, что взгляды многочисленных глаз монстров выглядели затуманенными, словно направленными внутрь себя, было отнюдь не для красоты: они ничуть не хуже Ауры, рейнджера, видели сквозь различные препятствия — а может, даже и лучше. Их боевые возможности были слабоваты для своего уровня, но на сей раз Айнзу оказалась гораздо важнее их способность засекать приближение противника.

Они должны были помогать Ауре.

— Есть! Но будут ли они меня слушаться?

— Будут, с этим проблем не возникнет. А лучше создай с ними ментальную связь. Так тебе легче будет держать под наблюдением все окрестности сразу, а самой — оставаться в безопасности.

— И правда! Сама я перемещаюсь гораздо быстрее, но мы ведь не знаем, что за враги тут притаились. Так и сделаем! Тогда ещё на Маре наложим заклинание скрытности и засядем где-нибудь тут!

— Вот и хорошо. Что ж, я рассчитываю на вас.

Неподвижное лицо Айнза озарила воображаемая улыбка.

* * *
Последним в комнату вошёл Демиург. Он в несколько шагов пересёк её и тяжело опустился на свободное место. Ему даже ничего не пришлось озвучивать — непривычно грубые, резкие движения говорили сами за себя.

— Что ж, можно спросить кое-что? — Его взгляд обратился на Альбедо, сидящую с ними за одним столом. Демиург прикрыл глаза и ровно сказал: — Почему вы допустили это?

Голос его ещё звучал мягко, но все отчётливо ощущали, что за этой мягкостью скрывается кипящее раздражение. Всегда странно видеть обычно хладнокровного человека, силящегося подавить эмоции, наполняющие каждое его слово, каждый жест. Но Демиург сейчас был не просто раздражён — таким его никогда не видели даже друзья, с которыми он вёл себя свободнее.

Альбедо же, на которую и были направлены этот гнев, эта враждебность, переходящие в жажду убийства, вела себя ровно как обычно.

— Так ведь решил владыка Айнз. Я ничего не могла…

— Почему?! — оборвал её Демиург, не дав договорить. Отрезал, словно тяжёлое лезвие гильотины — голову очередного осуждённого на смерть. — Почему ты, не соглашавшаяся даже в Э-Рантель отпустить владыку без охраны, вдруг так легко отпустила его сейчас? Ты ведь наверняка всё ещё за него волнуешься.

Альбедо кивнула. Демиург отчётливо скривился:

— Что ж, я спрошу ещё раз: почему ты позволила ему уйти?!

Воздух в комнате словно звенел от гнева. Совсем не так Демиург обычно проявлял эмоции…

Коцит обеспокоенно поглядел на парочку, устроившую раунд гляделок. Яростный прищур Демиурга против спокойного взгляда Альбедо.

— К тому же часть его «объяснения» была ложью. Ты же понимаешь это? — тяжело спросил Демиург, едва сдерживаясь.

Альбедо вновь кивнула, а Коцит щёлкнул хелицерами. Этот чёткий, высокий звук означал, что он хочет что-то спросить.

— Я рассказала вам всё ровно так, как поведал мне владыка Айнз… — начала Альбедо. — Но вам ничего не показалось в этом рассказе странным? Если задуматься, мы могли бы просто пускать на неё противников волнами, и тогда мы бы наверняка никого не потеряли… А если бы мы регулярно подменяли друг друга, по очереди изматывая Шалтир, риск сошёл бы почти на нет. Примерно это хочет сказать Демиург. Невозможно, чтобы владыке Айнзу не пришёл в голову тот план, до которого додумались даже мы. Иными словами, владыка Айнз намеренно солгал нам, чтобы скрыть иную причину. Настоящую.

— И. Какую. Же?

— Этого мы не знаем… — проговорил Демиург. — Именно поэтому я спрашиваю. Почему ты отпустила владыку Айнза, если прекрасно всё понимала?

— Да потому, что Айнз сегодня совершенно отличался от Айнза несколько дней назад.

На лице Демиурга отразилось непонимание. Он даже глаза приоткрыл пошире, внимательно слушая.

— Его лицо тогда было не лицом мужчины, но… как бы выразиться… Я понимаю, что это прозвучит бестактно и даже грубо, но его лицо раньше походило на лицо ребёнка, мечтающего убежать и спрятаться.

— Я ничего подобного не заметил. Может, тебе показалось? — Демиург стрельнул глазами на кристальный монитор. Там отчётливо вырисовывался силуэт их владыки, шагающего через густой лес. Величественный и ничуть не детский.

— Как знать… Но не думаю, что я могла ошибиться. Ведь я люблю его. — Альбедо мечтательно подняла глаза к потолку.

Демиург и так уже кипел, и этот взгляд лишь подлил масла в огонь.

— И что с то-го? — раздельно процедил он. — Что же изменилось в нём теперь?

— Теперь я вижу в его глазах истинную волю и решимость. И, как женщине, мне — уж простите за такую наглость… мне не хотелось путаться под ногами у возлюбленного, который был столь решительно настроен исполнить собственную волю. К тому же владыка Айнз пообещал мне кое-что. Пообещал вернуться.

Альбедо кивнула, объявляя тем самым, что она сказала всё, что хотела, и тогда Демиург, с чьего лица так и не сошла гримаса недовольства, ядовито бросил:

— Сама наивность. Ты приняла это решение не рассудком, а чувствами. Владыка Айнз — последний из высших существ, оставшихся в этом мире. И если ему вдруг будет угрожать опасность, наш долг — уничтожить источник этой опасности. Мы должны исполнять сей долг любой ценой, будь то недовольство владыки или даже наша смерть. — Демиург шумно встал и направился на выход, более ничего не сказав.

— Куда ты? — негромко окликнула его Альбедо.

— А разве не очевидно? Приведу своих слуг в боевую готовность и… — Внезапно раздался шорох обнажаемого оружия, и Демиурга охватило странное чувство. Он круто развернулся и встретился взглядом с Коцитом, доставшим из ножен катану. Оружие божественного уровня. — Ах вот оно что… Теперь понятно, почему ты так решительно требовала прийти по возвращении сюда. Я прав, Альбедо? Поэтому?

— Верно. Седьмой уровень уже перекрыт, приказ на это отдали я и владыка Айнз. С твоих слуг не спускают глаз. Ты ведь не сомневался, что между твоими указаниями и указаниями владыки я выберу его сторону?

— Это же глупо. Что ты будешь делать, если владыка Айнз погибнет, как ты собираешься ответить за то, что позволила ему умереть? Он — последний, и мы должны преданно служить ему, чего бы это ни стоило!

— Владыка вернётся.

— Где гарантии?! — Демиург широко распахнул глаза. Под веками вместо глазных яблок сверкали бесчисленными гранями драгоценные камни.

— Верь в своего господина. Это твой главный долг, как одного из их созданий.

Демиург несколько раз открывал рот, собираясь что-то сказать, но в конце концов сдался и сжал губы, признав её правоту.

Даже среди НПС Назарика, беззаветно преданных сорока одному высшему существу, представления о том, как должна выглядеть эта преданность, различались. Ничего удивительного, что и Демиург с Альбедо не сходились во мнениях на этот счёт. Мнение Альбедо глубоко поразило Демиурга и заставило задуматься. Однако беспокойство и тревога от этого никуда не делись, поскольку никуда не исчезла вызвавшая их причина. Именно поэтому он заговорил и о других высших существах. Ведь если Айнз исчезнет, подобно остальным, то кому они смогут посвятить свою жизнь? Если их создали служить высшим существам верой и правдой, не значит ли это, что без хозяев их жизнь потеряет всякий смысл?

Эмоции бурлили в груди Демиурга. Пытаясь подавить их, он вернулся в своё кресло и уселся непривычно резко.

— Если что-то случится с владыкой Айнзом, я заставлю тебя уйти с должности предводителя стражей.

— Заставишь. Покинуть. Должность. Пожалованную. Высшим. Существом? Демиург. Это. Неуважение. К. Его. Воле, — возразил шокированный его словами Коцит, но Альбедо лишь улыбнулась.

— Ладно. Но взамен, Демиург, если господин Айнз всё же вернётся живым и невредимым, не ропщи в следующий раз, когда случится нечто подобное.

— Безусловно.

— Итак, Коцит, как ты оцениваешь шансы владыки Айнза на победу?

— Три. К. Семи, — проговорил Коцит, и его голос звучал обескураженно. — Тройка. У. Владыки.

Демиург невольно поёжился. Это звучало неутешительно. Коцит был лучшим воином из всех присутствующих, поэтому его прогноз нельзя было пропустить мимо ушей.

Но Альбедо этот расклад, казалось, ничуть не обеспокоил. Она очаровательно улыбнулась, и в этой улыбке читалась непоколебимая уверенность в силах владыки.

— Неплохо. Ну а теперь давайте посмотрим, как владыка Айнз уравняет шансы, а затем одержит победу.

* * *
Расставшись с Маре и Аурой, Айнз шагал всё дальше, направляясь туда, где находилась Шалтир. Благодаря своим навыкам, он даже в лесу мог не терять ориентации и идти к своей цели напрямую.

Вскоре деревья начали редеть, и Айнз наконец вышел на опушку. Шалтир стояла на том же самом месте, мертвенно неподвижная, словно кукла. При виде неё Айнз ощутил приступ жалости и одновременно злости. На себя. И ещё больше — на того, кто не поскупился использовать предмет мирового уровня…

— Вот дерьмо, — прошептал он. Пожалуй, чересчур эмоционально — чувства били через край, и даже механизма подавления оказывалось недостаточно, чтобы держать их в узде. — Чтобы разыскать друзей, мне нужно, чтобы слава об Айнзе Ул Гоуне гремела повсюду, такова была главная цель. Но, несмотря на то, что пока я действовал тихо и незаметно, чтобы не нарываться на ненужные конфликты, это всё равно произошло. Почему?

Он понятия не имел, кто использовал мировой предмет на Шалтир, кто за ним стоял, какова была его цель.

— Не знаю, кто они и откуда, но если они вытягивали информацию из Шалтир… Я их уничтожу во что бы то ни стало. — Тёмные эмоции овладели им, напитывая сознание мраком. Даже его лицо, неспособное на какую-либо мимику, сейчас будто исказилось злобой и жаждой мести. — Они ещё пожалеют, что были так глупы. Они же не надеялись, что им это сойдёт с рук? Что они могут нарываться на драку, сколько душе угодно, и ничего им за это не будет?

Лишь проговорив всё это, Айнз наконец смог подавить ненужное раздражение. Вот-вот начнётся настоящая битва. Ему срочно нужно взять себя в руки.

— Какой же я дурак. Знаю ведь, что всё можно решить гораздо проще… — Он издевательски улыбнулся. — Возможно, чувствую себя виноватым? Или просто не хочу делать это своими руками… Хочу просто убежать?

Шалтир была сильнейшей из стражей, но её превосходство было не столь большим. Если бы стражи сразились с ней, подменяя друг друга, победа была бы лишь вопросом времени.

Единственная причина, по которой Айнз не выбрал этот вариант…

Он не хотел этого видеть. Как дети сражаются друг с другом не на жизнь, а на смерть.

Если бы кто-то по собственной воле перебежал на сторону врага, предав гильдию «Айнз Ул Гоун», Айнз не сомневался бы ни секунды: предательство есть предательство. Он раздавил бы предателя, изничтожил, выжег с лица земли. Если НПС сам решился на подобное, Айнз обязан был, как правитель Назарика, дать достойный отпор.

С другой стороны, если бы такое намерение оказалось заложено в программе этого НПС, он постарался бы найти компромисс.

Но Шалтир нельзя было отнести ни к первой, ни ко второй категории. Её «предательство» оказалось всего-навсего контролем разума, и в случившемся Айнзу некого было винить, кроме себя. Он сам не предусмотрел этого.

Поэтому он и хотел уладить всё сам. В одиночку.

Айнз снял кольцо. Это был платный предмет, позволявший ему возродиться с минимальным штрафом. Снимая его, он делал исход боя необратимым: чтобы мысль о второй попытке не отвлекала его. Теперь любая ошибка непростительна.

Впрочем, им владело не отчаяние, но стальная уверенность. Айнз поглядел на небо.

— Врагов пока не видно… Да и кроме охранной системы Назарика больше нет никакого отклика. Неужели за нами даже не следят?

Раньше Айнз обязательно принял бы меры по защите от магии, прежде чем заходить на потенциально охраняемую территорию. Одной из таких мер было заклинание, которое он использовал во время сражения при деревне Карне, пресекая разведывательную магию.

Во времена «Иггдрасиля» подобные атаки не затрагивали союзников, поэтому они могли использовать разведывательную магию даже на те зоны, где находятся свои. Но в этом мире, где был снят запрет на «огонь по своим», всё обстояло иначе. Если Альбедо или другие наблюдатели из Назарика попытаются его найти, заклинание сработает автоматически. И в ответ на это активируется защитная система Назарика, и, если не повезёт, Айнз может получить огромный урон просто так.

Поэтому Айнз отключил автоматический ответ на отслеживание и ограничился запросом на локацию, из которой ведётся наблюдение. Так он узнал, что за ними не наблюдают ниоткуда, кроме Назарика.

Айнз не понимал, в чём дело, и это занимало все его мысли.

«Неужели её и правда оставили здесь просто так, без какого-либо умысла?»

— А ещё интересно… Наверное, Альбедо всё-таки поняла, что я вру, да? О-хо-хо… Но я ведь всё равно не могу обещать на сто процентов… Это ведь чистая лотерея, не правда ли, Шалтир?

Разумеется, ответа не последовало. Шалтир просто стояла впереди, с совершенно отсутствующим выражением лица. Внимательно глядя на неё, Айнз мысленно выстроил план сражения… И почувствовал, что ему хочется смыться.

До этого он говорил сам с собой, стараясь себя раззадорить и настроить по-боевому, но на самом деле стоять тут, прямо перед ней, оказалось психологически слишком тяжело…

Несмотря на то что он был готов погибнуть — а возможно, как раз поэтому, — отголоски прежнего Судзуки Сатору пребывали в ужасе. Битва, которая вот-вот начнётся, вовсе не рядовое сражение в «Иггдрасиле», а самая настоящая схватка не на жизнь, а на смерть. Всё будет иначе, чем в боях с Нигуном и Клементиной, где победа была гарантирована огромным разрывом в силе между Айнзом и его соперниками. В этот раз он и правда не знал, выйдет ли из битвы живым, и обстановка на момент её начала складывалась не в его пользу.

Не будь он нежитью и не будь…

— Не будь я правителем Великой подземной гробницы Назарик и не стой за мной вся моя гильдия, у меня бы, наверное, и руку в кулак сжать духу не хватило! — Айнз громко рассмеялся. И даже от такой прямолинейной и незатейливой бравады ему стало гораздо легче.

Он не боялся смерти совершенно. Да и поражение его не пугало. Гордость за гильдию и воспоминания придавали ему сил.

— Я — Айнз Ул Гоун. И под этим именем я непобедим.

Он просто подтвердит лишний раз, что его звание, звание правителя Великой подземной гробницы Назарик, — не пустой звук.

Айнз внимательно поглядел на открыто стоящую Шалтир. Та и не думала пока ничего предпринимать.

— Так что, начнём? — выкрикнул Айнз и начал накладывать заклинания. Из всего набора заклинаний, которыми он владел, он выбрал для проверки одно, защитное заклинание десятого уровня. — «Боди оф Эффалджент Берилл»![37]

Он тихо засмеялся, когда заклятие подействовало. Он ни на секунду не отрывал от неё глаз, но она так и не шевельнулась, ни на миллиметр, ничем не выказывая намерения напасть. Он попал в точку, выиграл в лотерее со своим смелым предположением.

— Как я и предполагал, ты даже к бою не начнёшь готовиться, пока мои действия не станут однозначно враждебными, да? Прямо как в игре.

Точно так же вели себя в «Иггдрасиле» монстры, попавшие под чужую власть. То, что хотя бы в чём-то этот мир подчинялся законам игры, слегка облегчило тяжёлое положение Айнза.

— В таком случае прости, Шалтир, но тебе придётся немного подождать… — бросил Айнз, а потом принялся проговаривать заклинания одно за другим. — «Флай»! «Кастерс Блессинг»![38] «Инфинити Уолл»![39] «Мэджик Уорлд: Холи»![40] «Лайф Эссенс»![41] «Грэйтер Фулл Потеншл»![42] «Фридом»![43] «Фолс Дата: Лайф»![44] «Си-Тру»![45] «Паранормал Интуишн»![46] «Грэйтер Резистанс»![47] «Мэнтл оф Хаос»![48] «Индомитабилити»![49] «Сенсор Буст»![50] «Грэйтер Лак»![51] «Мэджик Буст»![52] «Дрэгоник Пауэр»![53] «Грэйтер Харденинг»![54] «Хэвенли Аура»![55] «Абсорпшн»![56] «Пенетрэйт Ап»![57] «Грэйтер Мэджик Шилд»![58] «Мана Эссенс»![59] «Триплет Максимайз Мэджик: Эксплоуд Майн»![60] «Триплет Мэджик: Грэйтер Мэджик Сил»![61] «Триплет Максимайз Бустед Мэджик: Мэджик Эрроу»![62]

Их было ещё больше — нескончаемый поток заклинаний, которыми слой за слоем окутывал себя Айнз.

— Ну, погнали! — выкрикнул он, закончив приготовления, и слова эти предназначались в равной доле и Шалтир, и ему самому.

В качестве первого хода Айнз выбрал заклинание, слишком сильное даже для того, чтобы называться магией. Оно превосходило десятый уровень: это было сверхуровневое заклинание. Это и звучало-то очень внушительно: «сверхуровневое»…

Подобные заклинания, лежащие за гранью иерархии «уровней», казалось, и были магией, но не совсем. Для начала они не расходовали очки магии, зато их можно было использовать ограниченное количество раз за день. Впервые обретя это заклинание, игрок мог использовать его лишь единожды в день, но после получения семидесятого уровня это число возрастало каждые десять уровней. Максимум — десять раз по числу уровней, необходимых для повышения лимита. В этом они были ближе к навыкам, чем к магии.

Сразу возникал вопрос: мог бы обычный игрок сотого уровня уложить Шалтир, просто скастовав все доступные ему эпические заклинания все четыре минимальных раза подряд?

Бесспорно, сверхуровневые заклинания сильно превосходили по силе заклинания десятого уровня. Если использовать их одно за другим достаточно быстро, мало кто выстоял бы, даже по минимальным расчётам чистого урона. Шалтир не выстояла бы точно. Но дело обстояло совершенно иначе.

Сверхуровневые заклинания невозможно было так использовать. Во-первых, этому мешало долгое время наложения. Ожидание можно было свести на нет с помощью платных предметов, однако от этого никуда не девался штраф за использование эпического заклинания: на время наложения вся остальная группа лишалась возможности использовать какую-либо магию — проще говоря, впадала в магический откат. Это было сделано для того, чтобы исход войн между гильдиями не решала способность закидывать оппонента сверхуровневыми заклинаниями, поэтому на это состояние не действовали ни навыки, ни платные предметы, обычно снимающие откат.

Поэтому игроков, в ПВП-битвах использовавших первым же ходом сверхуровневое заклинание, рассматривали как глупцов. Принято было считать, что тот, кто выкладывает свои козыри вместо того, чтобы пытаться просчитать козыри противника, обречён на поражение. Да и практика эту теорию вроде бы вполне доказывала: немногие после столь неудачного первого хода в итоге одерживали победу.

Но Айнз именно это и сделал. На лице его не отражалось ни нетерпения, ни смятения. Только холодные искры сияли в пустых глазницах.

Вокруг Айнза образовался огромный магический шар, диаметром метров в десять. Он светился бледным голубоватым свечением, а на поверхности его мерцали причудливым прозрачным узором то ли символы, то ли буквы — они менялись так быстро, что рябило в глазах, не останавливаясь дольше, чем на мгновение.

Используй он платный предмет, он мог бы наложить заклинание мгновенно, но Айнз этого делать не стал. Он ненадолго оторвал взгляд от Шалтир и осмотрелся.

— Так тут и не было никакой засады? Или я рано радуюсь? Это ведь прекрасный момент, чтобы напасть…

Во время наложения сверхуровневого заклинания у заклинателей понижалась защита. А частью механизма таких заклинаний являлось то, что, если заклинатель в процессе наложения получит определённое количество урона, заклинание рассеивается, и всё придётся начинать сначала. Именно поэтому классической стратегией было дать заклинателю время, чтобы наложить сверхуровневое заклинание, прикрывая его парой других соратников. Сейчас соратников у Айнза не имелось, и он стоял там совершенно беззащитный — если бы кто-то хотел застать его врасплох, это был идеальный шанс.

Но ничего не произошло. Айнз пожал плечами:

— Осторожничаете? Ну-ну…

Теперь он всё больше убеждался, что это не ловушка, что Шалтир не поставили сюда нарочно, а просто… бросили.

— Что же тут всё-таки происходит?.. Ну, я же не всевидящий, ничего удивительного, что не смог сразу во всём разобраться. Если бы мог, меня бы вообще тут сейчас не было, — пробурчал он, рассуждая с самим собой, и повёл плечами.

Во время наложения сверхуровневого заклинания нельзя двигаться — он только и мог, что стоять столбом, как дурак, и ждать, пока оно сработает.

Пользуясь свободной секундой, он достал из пустоты вогнутую золотую пластину и поместил себе на запястье. Пластина тут же плотно обхватила его руку. На лицевой стороне были выгравированы цифры, и они менялись каждую секунду — по крайней мере, самая правая. Особенных объяснений не требовалось — разумеется, это оказались часы.

Айнз коснулся цифр, настраивая что-то.

— Я устанавливаю время, братик Момонга! — раздался фальшиво-детский, приторный женский голосок, и Айнз даже поморщился.

— И почему у этих дурацких часов не отключается голосовое сопровождение? — проворчал он, но лишь для виду. Инструменты создателя позволяли ему отключить звуки, даже если для простых смертных такая функция не предусмотрена. Айнз просто… не стал этого делать.

Этот голос принадлежал одной из членов гильдии, создательнице Ауры и Маре, носившей имя Буку-буку Тягама. Лишить часы голосового сопровождения значило бы отобрать у них главную, самую ценную особенность.

Она была талантливой актрисой озвучивания, и эти часы, говорящие голосом, не вызывающим у окружающих ничего, кроме недоумения и неодобрительных гримас, были одной из её шуточек над Айнзом. Шуточек, которые зашли слишком далеко. Перорончино, создатель Шалтир Бладфоллен, приходился ей младшим братом, и он весьма близко общался с Айнзом. Именно поэтому Буку-буку Тягама не мудрствуя лукаво зачислила Айнза в разряд друзей своего мелкого братика и относилась к нему соответствующе.

А может, это была вовсе и не шуточка.

Она часто озвучивала персонажей-лоли в эроге. Голос в часах походил на одну из таких ролей: высокий, почти писклявый. Так что, возможно, она без задней мысли записала реплики своим обычным «рабочим» голосом.

На Айнза нахлынули смутные воспоминания. Как Перорончино жаловался ему на то, что расхотел покупать некую игру-эроге, узнав, что одну из ролей озвучивала его сестра… Айнз грустно улыбнулся. Как же давно это было.

— Да уж. Я бы тоже от неожиданности подпрыгнул, если б наткнулся где-то в Сети на её озвучку, — проговорил Айнз, обращаясь к другу, которого уже не было рядом.

Он протянул руку в пустоту и вытащил несколько плоских деревянных палочек, сантиметров по пятнадцать длиной. На каждой было что-то написано: «Цукиёми»[63], «Лук великого Хоу И»[64], «Восстановление Земли», «Железный Кулак Разгневанной Училки».

На поясе Айнза располагалось несколько карманов для свитков, куда он и вложил палочки, — аккуратно, чтобы не перепутать порядок. К тому времени, как он закончил, голубое свечение магического круга стало ярче. Теперь он мог использовать заклинания высшего уровня.

— Так что, начнём? — Взгляд Айнза был наполнен решимостью. — Сверхуровневая магия: «Фоллен Даун»![65]

Глава 5. Игрок против НПС


1

Раздалось шипение — словно горящую палку швырнули в воду.

Сверхуровневое заклинание ослепительно мигнуло, как будто прямо на земле вспыхнуло новое солнце. На мгновение вокруг стало белым-бело. Жар, который не мог породить обычный огонь, хлынул в стороны, жадно пожирая всё вокруг.

Смертоносное зрелище длилось не более пяти секунд. Но почему-то казалось, что это творится в десятки раз дольше.

Наконец ослепительная пелена рассеялась, так же быстро, как возникла, а земля, оказавшаяся в эпицентре вспышки, изменилась до неузнаваемости.

За пределами зоны действия продолжал, как ни в чём не бывало, расти густой лес. Гордо высились деревья, а у их корней подлесок кишел жизнью, как и положено лесной чаще, — так же, как и раньше.

В зоне действия же простиралась дочерна выжженная, иссушенная земля. Совершенно мёртвая. Волна невыносимого жара спалила всю растительность — не осталось ни намёка на то, что менее минуты назад тут хоть что-то росло. Только корни столетних деревьев кое-где ещё остались вкраплениями угля, да тут и там валялись куски стекла — спёкшейся земли. Грунт всё ещё дымился.

Айнз стоял на самом краю другого мира — мира, где не осталось ничего живого, — и всем телом ощущал чьё-то присутствие, пугающе отчётливое. Исходило оно из центра изуродованной жаром земли. И источником этого присутствия могло быть лишь одно существо. Никто иной не выжил бы в том огненном аду.

До Айнза донеслись странные звуки, похожие на смесь подавленного стона и скрипа зубов. Повернувшись туда, откуда доносился голос, он увидел алое пятно посреди угольной черноты и густого серого дыма.

Шалтир чуть хрипловато засмеялась:

— Этого недостаточно, чтобы убить меня, владыка! — Всё её тело дымилось, но она уверенно стояла на ногах. Алые глаза, в которых отражалась жажда убийства, вонзились в Айнза прожигающим взглядом. — Ах, владыка Айнз! Мне даже стало немножечко больно!

Она неторопливо шагнула вперёд. Спёкшаяся почва хрустнула под её ногами. Шаг за шагом сокращая дистанцию между собой и Айнзом, Шалтир взмахнула «Пикой-пипеткой». Та со свистом рассекла воздух, доказывая, что спровоцированная прямой атакой Шалтир всё равно цела — и теперь могла вступить в бой.

Лучше всего Айнз, будучи заклинателем-мистиком, проявлял себя в дальнем бою и с прикрытием в лице других членов команды, поэтому ему крайне не хотелось подпускать к себе Шалтир. Но он не запаниковал и не попятился — остался на месте, неприступно возвышаясь на краю чёрного котлована, словно чемпион, ожидающий очередного претендента на свой титул.

— Сюрприз получился так себе. Но, я вижу, тебе он пришёлся по вкусу, да, Шалтир?

Шалтир расхохоталась, будто и впрямь была от всего сердца рада такому подарку.

— О, вы неподражаемы. Как жаль, что мне придётся убить носителя такой огромной силы, о владыка Айнз!

— «Владыка», значит? Почему ты всё ещё зовёшь меня так? Кто твой нынешний хозяин?

— Странные у вас вопросы. Вы ведь один из высших существ, как ещё вас называть, если не владыкой? А мой хозяин… — Лицо Шалтир озарила искренняя растерянность. — Почему… я сражаюсь с вами, владыка Айнз? А, вы же… Это потому, что на меня напали? Но зачем же владыке Айнзу нападать на меня?.. Получается, я должна изничтожить того, кто на меня напал? Но почему?..

Шалтир тихо бормотала сама с собой, пока наконец не пришла к неким выводам. Растерянности как не бывало — она вновь самодовольно ухмыльнулась:

— Я точно не знаю, но раз уж вы на меня напали, я должна вас уничтожить!

— Вот как… Я понял. Понял, что с тобой…

— Что такое, владыка Айнз? — дразняще протянула Шалтир. — Вы, кажется, уже выдохлись. Уверены, что вам под силу меня сразить?

Айнз задумчиво хмыкнул:

— Выдохся? А ты ничего, случаем, не перепутала? Собираешься победить меня, Айнза Ул Гоуна? Айнз Ул Гоун не знает поражений. В конце концов именно ты будешь распростёрта у моих ног, а не наоборот.

Его слова заставили Шалтир снова расхохотаться.

— Звучит угрож-ж-ж-ающе!

Одержимая жаждой убийства, Шалтир рванулась вперёд, обгоняя сам ветер. Каждый прыжок отправлял в воздух взрыхлённую землю, которая рассыпалась пеплом, — из-за этого казалось, будто земля взрывается под её ногами. Клементина тоже бросилась на Айнза стремительно, но она и рядом не стояла с Шалтир.

Айнз мысленно поблагодарил своё новое тело, которому не требовалось моргать. Она была так быстра, что стоило хоть на мгновение прикрыть веки — и Айнз потерял бы её из виду, позволив нанести себе удар в спину.

Она обгоняла даже собственный голос — смех оставался за ней невидимым следом, впереди же летел кончик её пики, направленный на Айнза. Изначально такие пики применяли конные рыцари, используя при ударе вес и скорость своего коня, но сильные руки Шалтир и огромная скорость легко компенсировали недостаток веса.

Назвать эту серебряную полосу, расчертившую небо и нацелившуюся прямо Айнзу в грудь, смертельным ударом было бы преступным преуменьшением. То был судьбоносный удар, способный решить исход всей битвы одним касанием…

Острый кончик «Пики-пипетки» всё приближался, но Айнз оставался неподвижен.

Лишь проговорил мягко:

— Это довольно опасно, знаешь ли.

И голос его был полон искреннего беспокойства за Шалтир. Ему не хотелось этого делать, но таков был единственный способ прервать разрушительную атаку Шалтир…

Очередной скачок. Каблуки Шалтир вонзились в землю, отталкиваясь, и в этот миг сработало заклинание «Триплет Максимайз Мэджик: Эксплоуд Майн». Три мощные взрывные волны отбросили её далеко назад.

Айнз проговорил ещё ласковее:

— Прости, что моё предупреждение припозднилось, Шалтир. Тут установлены мины. «Максимайз Мэджик: Гравити Мэйлстром»![66]

В сторону Шалтир устремился иссиня-чёрный шар энергии. Если быть точным — энергии увеличенного тяготения, чтодаже на её уровне причиняло изрядное количество урона.

Шалтир мгновенно вернула себе равновесие и взмахнула свободной рукой:

— «Уолл оф Стоун»![67]

Перед ней из земли вырвалась неприступная каменная стена, и сфера «Гравити Мэйлстром» врезалась прямо в неё. Стену сплющило, смяло, и каменная кладка разлетелась на куски — но и сама сфера пропала тоже.

Айнз задумчиво хмыкнул.

— «Максимайз Мэджик: Риб Холд»![68] — вновь взмахнул рукой он, пуская вслед новое заклинание.

Огромные рёбра, вырвавшиеся из-под земли, сомкнулись на Шалтир, словно капкан. Острые костяные кончики глубоко впились в её тело.

Помимо урона, это заклинание ещё и обездвиживало противника на некоторое время, но Шалтир без труда выскользнула из смертоносной хватки. Стойкость к помехам перемещения аннулировала удержание.

Досадливо поморщившись, Айнз заметил:

— Ах да, Шалтир, забыл сказать ещё кое-что. Я везде тут расставил ловушек, специально для тебя. Поэтому не стесняйся, подлетай поближе.

— Даже не думайте, я не поведусь на такую провокацию, владыка Айнз! У вас и в воздухе ловушек наверняка полно?

— Это предсказуемо?

— Да, владыка. Весьма предсказуемо.

Они обменялись смешками. У Айнза даже угольки-глаза, яростно полыхавшие в раже битвы, немного притухли.

Ничего подобного он не делал. В воздухе не было никаких ловушек. Да и на земле тоже. В единственную ловушку, которую Айнз установил, Шалтир уже попалась. Не та это битва, чтобы разбрасываться очками магии в слабой надежде, что по чистой случайности сработает каждая ловушка. Айнз не мог себе этого позволить.

Поэтому, когда Шалтир доверчиво повелась на этот блеф, Айнз улыбнулся. Он сказал это лишь затем, чтобы ограничить её передвижения, — и это сработало. Но расслабляться было рано.

В этой битве бросал вызов именно Айнз. И он буквально ходил по лезвию ножа со своими провокациями. Оступиться — проще простого. Поэтому он не позволял себе радоваться такой мелкой удаче: главная победа ещё была впереди. И на каждом шагу к ней что-то могло пойти не так.

— Но вы и впрямь оправдали мои ожидания, владыка Айнз. Вы ни за что бы не позволили мне так запросто сократить дистанцию! — И в глазах Шалтир, и в голосе читалась искренность. Но желание сражаться не убавилось ни на долю. Оно было таким же искренним, как похвала из её уст.

«Теперь всё всерьёз…»

Умей новое тело Айнза потеть, пот бы с него сейчас лился градом.

«В любом случае всё, что я сейчас могу, — нанести ей как можно больше урона, пока у меня не кончились очки магии…»

Если не получится — для Айнза это станет верным поражением.


Шалтир вновь встала в стойку со своей «Пикой-пипеткой» и пронзила недовольным взглядом преспокойно стоящего перед ней заклинателя. Своего хозяина, Айнза Ул Гоуна.

Она до сих пор не понимала, зачем ей сражаться с тем, кого она должна боготворить, но ею владела уверенность, что это неважно. Что ей не стоит над этим задумываться. Что у неё будет достаточно времени поразмышлять, когда она его убьёт.

Холодно обдумав это и приняв решение, Шалтир улыбнулась. В данной ситуации она была в выигрыше. Всё, что может одна-единственная нежить против неё, — это немного посопротивляться. Но потом она всё равно одержит победу.

Заклинатели, особенно мистики, владели огромной силой, но она зависела от очков магии. Стоило им кончиться, и сила заклинателя сходила на ноль, а на поле боя он становился не опаснее мышки. Шалтир же, даже будучи заклинателем божественных сил, специализировалась и на ближнем бое. Даже если её очки магии закончатся, до тех пор, пока у неё будет хоть немного очков здоровья, она сможет продолжать сражаться.

Именно поэтому нет ничего страшного в том, что она пока не сильно потрепала Айнза. Едва у него кончатся очки магии, поражение будет лишь вопросом времени. У мистиков всё равно нет эффективных заклинаний, чтобы восстановить очки здоровья.

«Следите, владыка, следите, как бы ваши очки магии и здоровья не растаяли без следа! Ах, как я хочу увидеть страх, написанный на вашем лице!»

А какая тактика для этого лучшая? Превратить бой в войну на истощение.

Шалтир стиснула рукоять своего божественного предмета, «Пики-пипетки». Она уже предварительно обрисовала у себя в голове план боя.

Дополнительная способность этого оружия заключалась в том, что каждая успешная атака восстанавливала очки здоровья хозяина пропорционально нанесённому урону. Впрочем, такой эффект даже трудно назвать дополнительной способностью: пика была создана ради этой способности и являлась главным оружием Шалтир. Именно поэтому Айнз не стал призывать никого, кто мог бы прикрыть его и заменить отсутствующих бойцов первой линии: он знал, что слабые монстры для Шалтир просто закуска. Она будет использовать их для пополнения очков здоровья.

«Ах, бедный, несчастный владыка Айнз! Ему приходится сражаться в полном одиночестве, безо всякой помощи!»

Шалтир издевательски ухмыльнулась и наколдовала «Мана Эссенс». Это заклинание позволяло ей видеть, сколько очков магии осталось у цели — у Айнза.

«Так много… Как же он заполучил такую силу?»

У него было в полтора раза больше очков магии, чем у Шалтир. Обыщи весь Назарик — создания могущественнее, чем владыка Айнз, не найдёшь.

«Как и полагается высшему существу, он не обычная нежить… Он — старшая нежить. То есть нет — божественная».

Но, несмотря на это, проигрывать ему Шалтир не собиралась. Для других стражей, возможно, это и был бы проблемный бой, но ей-то что может сделать заклинатель, чья специализация — потусторонние силы? Это будет несложно. Невозможно представить, чтобы ход их сражения развивался как-то по-другому.

«Именно поэтому нельзя терять бдительность. Но почему же при нём всё-таки нет божественной экипировки?»

Роба Айнза выглядела пыльной и потрёпанной. Ни грамма величественности в сравнении с той, иссиня-чёрной мантией, которую он носил обычно.

«Что-то для повышения сопротивляемости? Вполне возможно. Вот только мы далеко не продвинемся, если так и будем стоять и таращиться друг на друга. Надо бы мне подлечиться и подготовиться к долгому бою…»

— «Регенерэйт»![69]

Но не успела Шалтир даже завершить заклинание, которое понемногу восстанавливало бы её очки здоровья по ходу боя — несмотря даже на то, что она нежить, — как Айнз атаковал снова. Ещё один шар повышенного притяжения.

— «Максимайз Мэджик: Гравити Мэйлстром»!

Чёрный шар быстро приближался, и у Шалтир было всего несколько секунд, чтобы сделать выбор. Ей пришло в голову снова поднять каменную стену, но то была чистая защита, противника она при этом никак не заденет. Она должна атаковать, чтобы заставить его слить как можно больше очков магии.

Шалтир выбрала:

— «Грэйтер Телепортэйшн»![70]

Сократить дистанцию, телепортировавшись, и постараться перевести сражение в ближний бой.

Но, вместо того чтобы смениться мгновенно, всё перед глазами исказилось и поплыло. Как будто переход… замедлили.

Она раздражённо фыркнула.

Видимо, это было действие «Дилэй Телепортэйшн»[71], заклинания, мешающего телепортации в бою.

Она была права. Поэтому, хотя Айнз теперь должен был находиться в радиусе поражения, он вдруг оказался довольно далеко. А у Шалтир перед глазами плавали три мигающих сгустка света — «Дрифтинг Мастер Майн»[72].

Мины засекли её, но, прежде чем они успели разорваться, Шалтир растворилась туманом — перешла в форму дымки. Этот навык превращал тело из плоти и крови в неосязаемый туман, но, несмотря на название, то был не туман как природное явление, а скорее астральное тело. Подходящий для вампиров навык, и весьма полезный. Это позволяло избегать атак в материальном мире — в том числе этих трёх взрывов, прогремевших впустую.

— Неплохо! — прокричал Айнз, выпуская следом «Максимайз Мэджик: Астрал Смайт»[73]. Это заклинание наносило один мощный удар, особо эффективный в отношении нематериальных целей. Шалтир попала под удар целиком, а ведь её защита в туманной форме ещё и слегка понижалась.

Эффект навыка оказался отменён, её тело пронзила боль — и Шалтир вновь материализовалась. Из рассечённой губы засочилась кровь, тонкой струйкой стекая по подбородку.

— Невероятно, владыка Айнз! Меньшего я от вас и не ожидала! — искренне похвалила она, но ответа не последовало. Он лишь смерил её подозрительным взглядом. — Вы мне не верите? Но это так. Я правда считаю, что этот приём прекрасно подходит высшему существу, которому я должна служить верой и правдой.

Как Шалтир и ожидала, Айнз был хорош в магии. В особо сильной, так легко истощающей запасы очков магии… Губы Шалтир растянулись в ухмылке. Запас очков магии Айнза значительно обмельчал.

Очки здоровья Шалтир тоже снизились, но не сверх расчётных величин, в то время как Айнз потратил магии гораздо больше, чем она предполагала. Она постепенно отыгрывалась и теперь была на шаг ближе к победе.

«Так, а как насчёт вот такого?»

Шалтир сделала следующий ход.

— «Форс Сэнкчуэри»![74]

Её окутал белый свет, отделяя от внешнего мира барьером из чистой магии. Она больше не могла атаковать, но взамен получила временную безопасность. Барьер поглощал все вражеские атаки. Сквозь магическую пелену она разглядела, как Айнз читает очередное заклинание.

— Правильно. Скорее, наколдуйте ещё что-нибудь.

Впрочем, пока в бою, на первый взгляд, держал верх Айнз. И Шалтир успела уже понять почему.

Не из-за навыков. И даже не из-за хорошего снаряжения.

Благодаря подготовке.

Его преимущества исходили именно из неё, из бесчисленного количества защитных заклинаний, которыми он окружил себя, прежде чем сделать первый ход. Хотя, по правде говоря, все эти заклинания и были первым ходом, а вовсе не тот заряд сверхуровневой магии, который её пробудил.

Сила заклинателя во многом зависела от грамотной подготовки. Разумеется, и Шалтир не была исключением из правила. Именно поэтому Айнз постарался как можно быстрее разрушить стену, которую воздвигла Шалтир, — чтобы не дать ей времени привести защиту в порядок.

Однако целью Шалтир было вовсе не выстроить магическую защиту — с подобными заклинаниями у неё дела обстояли так себе, — а вынудить Айнза использовать как можно больше очков магии. И в этом она преуспела, он немедленно повёлся.

«Ну и ну, вы и впрямь танцуете под мою дудку, владыка Айнз! Но почему же вы не используете ни свитки, ни скипетры, ни волшебные палочки? Хотите сохранить их на потом? Или просто так запаниковали, что забыли об их существовании? Или, может, просто понимаете, что они будут совсем неэффективны против меня, а?»

Айнзово сопротивление магии делало его совершенно невосприимчивым к магии низшего и среднего порядка. И это не зависело от могущества заклинателя-противника. А вот сопротивление магии у Шалтир было напрямую связано со способностями и уровнем противника. Заклинание десятого уровня, пущенное слабым заклинателем, не оставило бы на ней ни царапинки, но вот от могущественных заклинателей, вроде Айнза, она могла игнорировать разве что заклинания первого уровня.

Эффективность свитков же зависела, помимо прочего, от способностей создателя, а создавались они обычно низкоуровневыми, без возможности увеличения уровня задним числом. Поэтому свитки, скорее всего, не пробили бы порог сопротивляемости Шалтир. Возможно, именно поэтому Айнз их до сих пор не использовал.

А пока Шалтир хладнокровно анализировала ситуацию, Айнз наколдовывал новое заклинание:

— «Максимайз Мэджик: Таузенд Боун Ланс»![75]

Вокруг Айнза из-под земли тут и там начали выстреливать огромные костяные пики — тысячи две, не меньше. Скопления пик целенаправленно долбили по барьеру Шалтир, убираясь в землю и вырываясь вновь. В конце концов раздался стеклянный хруст, и барьер разлетелся на куски, а потом и вовсе растаял.

Шалтир раздражённо хмыкнула. Она угробила на этот барьер немало очков магии, а его пробило одной атакой. Шалтир однозначно на это не рассчитывала, но, пока она пыталась переварить случившееся, Айнз атаковал снова:

— Я ещё не закончил! «Максимайз Мэджик: Таузэнд Боун Ланс»!

— «Грэйтер Телепортэйшн»! — Она телепортировалась в небо, чтобы избежать эффекта «Дилэй Телепортэйшн».

— Врёшь, не уйдёшь! «Максимайз Мэджик: Гравити Мэйлстром»!

Должно быть, он каким-то образом отслеживал её перемещения: магия Айнза настигла её сразу после телепортации. Несмотря на то что сражение было в самом разгаре, Шалтир не могла не восхититься смекалкой Айнза. Такое не провернёшь без приличного боевого опыта.

— Ты так спокойна, — проговорил Айнз, которого Шалтир хотела по некой причине стереть с лица земли. — Как тебе это удаётся? Ты ведь сражаешься не с кем-нибудь, а со мной. Мы одного уровня, а снаряжение у меня лучше. Единственное, что делает моё положение невыгодным: в этом бою почти бесполезна моя специализация. В остальном же я в преимуществе. Однако, несмотря на это, я чувствую в тебе непоколебимую уверенность в победе и в том, что ты превосходишь меня. Почему?

Её владыка, её всезнающий и всемогущий владыка был вынужден задать вопрос. От этого Шалтир зазналась ещё сильнее.

Громкий смех сотряс окрестности.

— Ах, владыка! Что ж, позвольте продемонстрировать наглядно. Вы не знали, что я владею вот таким навыком?

Шалтир расцвела в улыбке победителя и активировала «Щит Нечистой Силы». Её тело вдруг начало излучать кровавобордовые силовые волны, и иссиня-чёрный шарик супергравитации, который почти коснулся её, просто отбросило назад. Это был один из навыков Шалтир, годившихся как для защиты, так и для нападения.

Айнз недовольно цыкнул. И если Шалтир фыркала подобным образом, когда всё пошло не так, как она рассчитывала, то у него это означало сейчас исключительную досаду: ловушка захлопывалась, простора для тактических манёвров у него оставалось всё меньше.

А Шалтир, смеясь, активировала очередной навык. В её руках появилось огромное, под три метра, священное копьё. Наконечник у него был особенно массивным, и уже по тому ощущению чистоты, которое он излучал, становилось понятно, что это не обычное оружие. Солнце зажгло на нём прекрасные серебряные отблески.

— Ого… Я такое вижу впервые. Ты призвала его навыком?

Шалтир звонко рассмеялась:

— Храбритесь, владыка Айнз? Ну, посмотрим, на сколько вас хватит. Раз уж и об этом вы ничего не знаете, то позвольте мне объяснить. Этот предмет зовут «Очищающим Копьём»!

Усмехнувшись невежеству Айнза, Шалтир выстрелила. Она не кидала копьё — то само вырвалось у неё из рук и прочертило в небе серебряную черту. Правда, ей пришлось потратить очки магии, чтобы сделать копьё самонаводящимся…

Айнз глухо захрипел, когда копьё пронзило его грудь. Шалтир даже показалось, что неподвижное лицо скелета исказила гримаса боли, и она снова засмеялась.

— Что и стоило ожидать от оружия заклинателя-священника! Довольно эффективно, не так ли, владыка Айнз?

В руке Шалтир появилось ещё одно серебрящееся копьё, и она немедленно метнула его. Оно пронзило воздух так быстро, что увернуться не было шансов, — на сей раз копьё пробило Айнзу плечо. Он вновь глухо вскрикнул.

— Не смей меня недооценивать, Шалтир! «Максимайз Мэджик: Реалити Слэш»![76]

Айнз наколдовал невероятно сильное заклинание, представлявшее собой аналог «Разрыва Пространства» — последнего, самого мощного навыка, который можно было получить, максимально прокачав класс мирового чемпиона. Магический аналог немного уступал навыку в разрушительности, однако всё равно оставался одним из самых могущественных заклинаний десятого уровня.

Неведомая сила пронзила пространство, и из плеча Шалтир фонтаном брызнула кровь.

Но тут…

Заклинание огромной силы, пробивающее даже самую мощную магическую защиту, вдруг отменили. Полетевшая в стороны кровь вновь вернулась в тело Шалтир, словно на обратной промотке. Будто время обратили вспять. Нанесённого урона как не бывало.

Айнз зло вскричал:

— Что это было? Что ты сделала?

— Не удивляйтесь так, владыка Айнз. И это тоже навык, — снисходительно ответила Шалтир.

Айнз раздражённо цыкнул:

— Мои навыки, значит, не работают, а свои ты можешь использовать сколько душе угодно?

— Вы же не думаете, что я мухлюю? Не обижайте меня так, владыка Айнз. Это всего лишь сила, которой наделил меня господин Перорончино. Если вы не можете с ней справиться — не лишнее ли это подтверждение тому, насколько он был лучше вас?

— Так вот что ты пытаешься мне доказать?.. — проговорил он необычно спокойно и тихо. Но прежде чем Шалтир успела этому изумиться, он уже вновь яростно кричал: — Тогда вперёд, Шалтир! Какие бы у тебя ни были навыки, моя магия всё равно сильнее!

— Предлагаете перестрелку? Ну что ж, уж в этом я вам точно не уступлю!

«Максимайз Мэджик: Реалити Слэш» и «Очищающее Копьё» пересеклись. Задело и Шалтир, и Айнза.

Они обменялись теми же атаками ещё раз, и Шалтир внезапно стало смешно. Ведь это выглядело глупо, очень глупо. И в то же время — странно… Зачем она вообще сражается с ним?

Она — Шалтир Бладфоллен, страж первого, второго и третьего этажей Великой подземной гробницы Назарик, созданная служить ей верой и правдой одним из сорока одного высшего существа, членом гильдии «Айнз Ул Гоун», Перорончино. Так зачем же она сражается с Айнзом Ул Гоуном, некогда известным под именем Момонга? Зачем обратила своё оружие против одного из владык?

Будь это приказом её создателя, она бы повиновалась и сражалась в полную силу. Она бы не сомневалась ни секунды, даже если это значило бы обратить против себя весь Назарик. Но ведь сейчас всё было иначе.

Как бы Шалтир ни ломала над этим голову, ответ не приходил. Но и остановиться она не могла. Что-то настойчиво шептало прямо в ухо, что она обязана сражаться. Обязана сразить Айнза во что бы то ни стало.

Очки магии Айнза таяли на глазах, она видела это благодаря «Мана Эссенс». Шалтир хотелось засмеяться, но она сдержалась — и вновь обратила время вспять, восстанавливая здоровье.

Сильные заклинания стоили Айнзу больше очков магии. Особенно выделялось заклинание «Реалити Слэш» — не слишком выгодное в плане соотношения эффективности и стоимости по очкам магии. И то, что он использовал его раз за разом, могло значить только одно: он рассудил, что исход битвы решится тем, сколько очков здоровья он успеет отнять у Шалтир до того, как придётся вступить в ближний бой.

«Его стратегия неплоха. Он правильно старается не затягивать бой, потому что в долгой схватке у меня будет преимущество… А ещё потому, что дебаффы не особо эффективны против нежити».

Шалтир прищурилась, наблюдая за владыкой, кастующим одно за другим невероятно могущественные заклинания.

«Ладно, я даже согласна этому подыграть».

Среди навыков Шалтир были и те, которые можно было использовать до бесконечности, и те, которые можно активировать лишь определённое число раз за бой. К примеру, обратить время вспять, чтобы восстановить часть очков здоровья, она могла не более трёх раз за день. Подобное ограничение распространялось и на «Очищающее Копьё». У «Щита Нечистой Силы» тоже оставалось всего одно использование.

Но она не видела смысла их экономить. Шалтир ещё в самом начале решила завершить поединок в ближнем бою. И магия, и навыки нужны были ей лишь затем, чтобы поскорее измотать Айнза и истощить его запасы очков магии.

«Если у меня закончится мана, я всё ещё смогу сражаться, а вот он — нет. Для него это смерти подобно».

Оружием Шалтир были не только очки магии, но и очки здоровья. Оружием Айнза — лишь магия. И этот разрыв между ними существовал с самого начала боя.

Шалтир ласково посмотрела на беднягу, у которого не было выбора, кроме как раз за разом использовать магию, истощая свои силы и выматываясь. Но взгляд этот не был похож на взгляд матери, глядящей на несмышлёного ребёнка, — скорее, на взгляд, которым сильный награждает слабого, осмелившегося замахнуться на него палкой.

Шалтир использовала «Очищающее Копьё» в последний раз — и получила в ответ «Реалити Слэш». Пришло время начать вторую стадию боя.

— Что ж, а как вам такое? «Саммон Монстер: Тэнс»![77]

— Даже не думай! «Грэйтер Риджекшн»![78]

Призванный монстр тут же растаял в воздухе, а до Шалтир донёсся победный возглас Айнза:

— Я не позволю тебе тянуть время, Шалтир!

«Не стоит с ним шутить. Тогда я перехожу к магии…»

Стараясь сохранять спокойное выражение лица, она наложила заклинание.

— Вот как? Что ж, тогда не будем ходить вокруг да около. «Максимайз Мэджик: Вермиллион Нова»![79]

— «Триплет Максимайз Мэджик: Колл Грэйтер Тандер»![80]

Айнза поглотили языки алого пламени — его слабость.

А в Шалтир, словно в отместку, из появившейся грозовой тучи шарахнули сразу три ветвистые молнии.

Лицо Шалтир впервые за весь бой исказило недовольство. И вовсе не из-за того, сколько очков здоровья она потеряла от этих молний.

«Так он защитился от огня?»

Как бы ты ни был силён, невозможно покрыть все свои слабости. Есть предел даже у самых выгодных сочетаний врождённых устойчивостей, правильных классов и божественных предметов, дарующих стойкость. С другой стороны, сконцентрировавшись на единственной слабости, можно было взрастить сопротивляемость до полной неуязвимости.

Другими словами, Айнз, скорее всего, пренебрёг какой-то другой слабостью, чтобы поднять сопротивляемость к огню.

«Вот засада… Я ведь не знаю, какую именно слабость он оставил».

Чтобы это узнать, требовалось наложить «Лайф Эссенс»[81], позволяющее наблюдать за очками здоровья противника, и испробовать всё по очереди.

«Но это так нудно! Поэтому я просто остановлюсь на элементе, против которого владыка совершенно точно слаб…»

— «Максимайз Мэджик: Бриллиант Рэдиэнс»![82]

— «Максимайз Мэджик: Тру Дарк»![83]

Священный свет объял Айнза, стремясь очистись его от нечистых сил, а тело Шалтир методично разрушала нейтральная тьма.

И тут Шалтир поймала то самое мгновение. Айнз дрогнул, не в силах вынести боль. Он быстро взял себя в руки и попытался замаскировать это под смену позиции, но Шалтир такими дешёвыми трюками было не провести. Он явно терпел боль.

Шалтир безмолвно и незаметно улыбнулась, но в душе она уже смеялась. Вот оно. Слабое место.

Слабость, с которой он толком ничего поделать не мог. Священный элемент смертоносен для нежити. Создать полную неуязвимость очень сложно, а при одновременном поддержании неуязвимости к огню и подавно невозможно.

Они с Айнзом обменялись пристальными взглядами.

Разумеется, Шалтир вновь выбрала «Бриллиант Рэдиэнс».

Кто знает, сколько они так перебрасывались атаками? Шалтир тоже мало-помалу теряла очки здоровья, и если б не втихаря активированный навык, снижавший эффективность магии, они, возможно, докатились бы и до нуля.

«Меньшего я и не ожидала. Если говорить о магии, владыка Айнз на голову превосходит меня и в защите, и в силе атаки. Я использую на нём священную магию вот уже который раз, но по сравнению со мной он практически не пострадал… Хотя, конечно, запас очков магии уменьшился».

Она видела его показатели. Очки магии значительно упали по сравнению с началом боя. Однако в глазницах его всё ещё пылал огонь, имя которому — решимость.

«Прямо в дрожь бросает. Не терпится затоптать эту решимость и увидеть его со взглядом побитой собаки».

Она подавила приятное чувство внизу живота. Будь она в своей комнате, немедленно позвала бы к себе невест-вампирш, но, к сожалению, сейчас не время и не место. Вряд ли она сможет сама о себе позаботиться… Так что деваться некуда — придётся получить своё удовлетворение в битве.

Смерив Айнза развратным взглядом, Шалтир неторопливо облизнулась. Какой у него будет вид, если разрыв между ними вдруг станет ещё больше?

— В таком случае я, пожалуй, подлечусь. «Максимайз Мэджик: Грэйтер Летал»![84]

Живые существа могли восстанавливать здоровье от позитивной энергии и получали урон от негативной. Нежить же ровно наоборот. Именно поэтому «Грэйтер Летал», высвобождавший поток негативной энергии, был лучшим заклинанием восстановления для нежити вроде Шалтир.

— Понимаю. У меня тоже здоровья стало маловато. «Грэйтер Летал».

Шалтир заморгала. Она не могла поверить своим глазам, но рана Айнза стремительно затягивалась, не оставляя ей выбора, кроме как принять случившееся.

— А?.. Но почему вы, владыка, можете использовать священное заклинание «Грэйтер Летал»? Оно разблокировано одним из ваших классов?

— Нет. К сожалению, это не моя собственная сила, её дал мне магический предмет. Он позволяет использовать любое заклинание по моему выбору... Не особо нужная штука, ведь на неё нужно отдать целый слот экипировки, да и усиливающих заклинаний на неё не наложишь, у носителя такое же заклинание получилось бы гораздо мощнее, — проворчал Айнз, накладывая то же заклинание ещё раз.

— Ну вот, всё впустую, — пробурчала Шалтир недовольно.

Впрочем, не такая уж это была потеря — приоритетом было истощить его ману, а она продолжала таять.

Рассудив так, Шалтир использовала «Грэйтер Летал» ещё раз, залечивая свои раны. На сотом уровне подлечиться за один ход не так-то просто:

— «Максимайз Мэджик: Грэйтер Летал»!

И тут…

— «Боди оф Эффалджент Берилл»! — Айнз, подлечившись, наложил на себя защитное заклинание.

Шалтир была заклинателем божественных сил, поэтому Перорончино не дал ей знаний об этом заклинании. Она понятия не имела, что делает «Боди оф Эффалджент Берилл», но заметила, что зеленоватое сияние, недавно окутывавшее тело Айнза, появилось снова, и рассудила, что это одно из защитных заклинаний.

«Правильно. Я уже иду».

Как раз, когда она собиралась броситься вперёд наперевес с «Пикой-пипеткой», у Айнза вдруг вырвалось:

— Да уж, в этой битве всё не в мою пользу.

Шалтир совершенно не ожидала услышать эту тихую жалобу от соперника. Рука, сжимающая «Пику-пипетку», слегка расслабилась.

«Неужели вы наконец это поняли?»

Она хотела даже произнести это вслух, но вовремя рассудила, что это будет слишком грубо по отношению к владыке Айнзу, её господину.

«Господину?.. Владыке Айнзу?»

Каждый раз, когда она пыталась как-то назвать своего противника, эти слова сами собой возникали в голове. Она даже не задумывалась, почему так его зовёт. И это сбивало Шалтир с толку. Раз он господин и владыка, то зачем она с ним бьётся?

Так надо. В этом мире многое не поддаётся пониманию — должно быть, это одна из таких, недоступных Шалтир, вещей.

Но дальним уголком сознания Шалтир также ощущала, что поведение Айнза почему-то тоже нельзя назвать совершенно логичным… Поэтому она окликнула его спокойно, даже радостно, будто они не были посреди сражения.

— Но не лучше ли сбежать из битвы, которая разворачивается не в вашу пользу?

— Возможно, и лучше, но… — Шалтир показалось, что неподвижное костяное лицо скривилось в горькой усмешке. — Я, наверное… Нет, не «наверное». Просто я очень самолюбив, Шалтир. Я не хочу убегать.

Он поднял костлявую руку и взглянул на пустую ладонь — Шалтир зачем-то поглядела на неё тоже.

— Наверное, никому этого не понять, это даже звучит глупо… Но я сейчас по-настоящему чувствую себя главой гильдии. Интересно… почему. Я был главой гильдии с самого начала, но на деле-то либо выполнял всякую непопулярную работу, либо руководил всем в целом. Я не вёл никого вперёд, не стоял во главе отряда. Но сейчас я сражаюсь во имя гильдии в первых рядах. Возможно, теперь я наконец доволен собой.

— Вот как? Может, именно это зовут мужской гордостью?

— Как знать, как знать… Может, это просто… отчаяние. Ладно, хватит скучных разговоров. Прости, мы как-то сбились. Давай продолжим?

2

Шалтир вновь приняла боевую стойку со своей «Пикой-пипеткой» наперевес, а Айнз спокойно смотрел. Чтобы победить, он должен был выжить в ближнем бою.

Броня на спине Шалтир вздулась, и сквозь неё вдруг проросли крылышки, похожие на крылья летучей мыши. Айнз знал, что будет дальше. Несколько крупных летучих мышей, вырвавшись из её спины, взмыли в воздух. Это были старшие вампиры, вызванные «Семейным Созывом». Следом появилась стая мышей-вампиров.

Они были не особо сильные, но просто оставить их своевольничать на поле боя Айнз не мог. Он немедленно начал колдовать:

— «Шарк Сайклон»![85]

Из ниоткуда возник смерч высотой в сотню метров и метров пятьдесят в диаметре. Почти чёрный от поднятой пыли и грязи, он затягивал летучих мышей в центр, не позволяя им выбраться. По краям торнадо метались большие тёмные тени. В потоках ветра плавали, словно в океанских течениях, шестиметровые акулы. Они жадно бросались на летучих мышей, пытающихся лететь против ветра, словно те были кормом, брошенным в воду. Заклинание, особо эффективное против летучих тварей, показало себя во всей красе: акулы в мгновение ока поотрывали крылья старшим вампирами и разорвали их живьём.

Акулы переключились было на мышей-вампиров, но тут нечто врезалось прямо в воронку смерча, прошивая его насквозь. Острый наконечник летел вперёд, разрезая воздух, а за ним тянулся красный след, похожий на языки пламени от ракеты.

Айнз не успел среагировать, и его тело прошила резкая боль. Он чувствовал, как кости его скелета ломаются с громким треском. За то мгновение, на которое Айнз отвлёкся, Шалтир смогла подобраться к нему и вонзила своё зверское оружие прямо ему в грудь. Пика безжалостно раздробила рёбра и проткнула его почти насквозь, до самого позвоночника.

Айнз глухо застонал. Удар священным оружием разом отнял у него огромный кусок здоровья.

К боли он, как нежить, был устойчив. Она, подобно эмоциям, подавлялась, когда достигала определённого предела. Поэтому даже дилетант Судзуки Сатору, не имевший никакого опыта в настоящих драках, спокойно принимал боль и не терял способности рассуждать разумно.

Но эта боль была кошмарна. Он почувствовал, что его жизнь в опасности. Отдалённо похоже на то, как темнеет в глазах от потери крови. И это пошатнуло решимость Айнза — нет, решимость Судзуки Сатору.

Айнз был сильнее этого. Сейчас на поле битвы стоял не Судзуки Сатору. Там стоял высший правитель Великой подземной гробницы Назарик, Айнз Ул Гоун.

Теперь он лихорадочно придумывал, что ему делать, а Шалтир и не думала отступать. Она всё давила на «Пику», немного вытаскивая и вновь загоняя обратно. Айнз ощущал, как его тело колют на мелкие-мелкие кусочки, его приступами прошивала жуткая боль, а очки здоровья продолжали стремительно таять.

Это вынудило Айнза вновь использовать «Боди оф Эффалджент Берилл». Аура зеленоватого сияния, окутывавшая его тело, растрескалась и развалилась на куски.

Заклинание десятого уровня не только снижало урон от физических атак на весь период действия, но и позволяло один раз полностью проигнорировать урон одной атаки.

«Боди оф Эффалджент Берилл» поглотило весь урон от удара «Пикой» и вытолкнуло её из тела Айнза, словно отмотав время назад. Как будто неведомой силой сдёрнутый с пики Шалтир даже не пытаясь подняться или удержать равновесие, Айнз выкрикнул:

— «Уолл оф Скелетон»![86]

Бесчисленные вооружённые скелеты выросли между ним и Шалтир неприступной стеной. Скелеты разом взмахнули оружием, пытаясь дотянуться до Шалтир, но у них не получилось.

— «Максимайз Мэджик: Форс Эксплоужн»![87] — От Шалтир во все стороны метнулась невидимая взрывная волна.

Стена приняла её на себя, содрогнулась, начала выгибаться — и наконец разлетелась на куски. Переломанные кости крупным градом осыпались на землю. Стена исчезла без следа, но не бесполезно для Айнза: она всё-таки дала ему драгоценные секунды передышки.

— «Высвобождение»!

Повинуясь приказу Айнза, три заклинания «Грэйтер Мэджик Сил»[88] одновременно выпустили по тридцать световых зарядов каждая, всего — девяносто. Это были «Мэджик Эрроу»[89], заряды с нейтральным атрибутом. Они были прекрасны в полёте, словно перья из ангельских крыльев, — вот только эти крылья скорее принадлежали ангелу смерти.

Заклинания первого уровня не могли пробиться сквозь магическую защиту Шалтир. Однако её что-то явно насторожило в том, что Айнз использовал заведомо бесполезное заклинание, и она попыталась увернуться, метнувшись в сторону. Но белые росчерки развернулись в воздухе и ринулись прямо к ней, осыпаясь на неё дождём.

Град из девяноста зарядов белой магии практически ополовинил её очки здоровья. Навык Айнза повысил их силу настолько, что теперь они были эквивалентны магии десятого уровня. И это был ещё не конец.

— Вперёд, «Триплет Мэджик: Обсидиан Сворд»![90]

В воздухе появилось три иссиня-чёрных меча, поблёскивающих на солнце. Они тут же устремились в сторону Шалтир, будто ведомые собственной волей. Шалтир отбивала их своей пикой один за другим, словно говоря: «С дороги!» — но мечи разворачивались прямо в воздухе и снова летели в неё. Разрушить эти волшебные мечи физическими атаками было весьма непросто.

— «Мэджик Дестракшн»![91] — выкрикнула Шалтир, израсходовав все оставшиеся очки магии на заклинание, отменяющее любую магию. Два обсидиановых меча и впрямь исчезли, но не третий — он продолжал атаковать Шалтир.

Шанс того, что «Мэджик Дестракшн» отменит чужую магию, зависел от соотношения силы заклинателей. Другими словами, этот оставшийся меч доказывал, кто из них лучший заклинатель.

— Да сколько же можно?! Надоело!.. — Шалтир оставила попытки отбиться от меча и переключилась на Айнза. Атаки меча всё равно были не так уж сильны и не играли особой роли.

Она с силой взмахнула «Пикой-пипеткой», и очередной удар отбросил Айнза в сторону. Тот использовал «Флай» прямо в полёте, чтобы приземлиться обратно на ноги. Но тут…

— Дерьмо! — выкрикнул он, впервые за всю битву потеряв самообладание.

Но дело было вовсе не в резко упавшем здоровье, он вполне мог отыграться. Его поразило то, что происходило с Шалтир. Вытянутое из него здоровье подлечивало её. Намного быстрее и намного мощнее, чем снимали атаки обсидианового меча. Чтобы отыграться за восстановленное здоровье, Айнз начал колдовать снова:

— «Триплет Максимайз Маджик: Реалити Слэш»![92]

Три возникших одновременно разрыва в пространстве причинили Шалтир новые ранения, кровь брызнула в стороны, но та даже не дрогнула. Она вновь подступила к Айнзу, а обсидиановый меч всё ещё следовал за ней, нанося удары.

«Теперь, когда Шалтир израсходовала очки магии, ей ничего не остаётся, кроме как перейти в ближний бой и драться “Пикой-пипеткой”. Это наименее желательный для меня вариант».

Айнз взмыл в воздух с помощью очередного заклинания «Флай», отступая на безопасное расстояние, и вновь использовал магическую атаку:

— «Триплет Максимайз Мэджик: Реалити Слэш»!

Но, несмотря на то, что он стремился увеличить дистанцию, она быстро сокращалась. Между скоростью обычного заклинания «Флай» и его же, но с усилением за счёт навыка, была большая разница.

Всё ещё истекающая кровью Шалтир вновь оказалась прямо перед ним и вдруг резко сжалась в комок. Пространство вокруг неё исказилось, во все стороны ринулись ударные волны.

«Это не “Форс Эксплоужн”, а “Щит Нечистых Флюидов”!»

Ударные волны, порождённые навыком Шалтир, раздробили обсидиановый меч и врезались в Айнза, отбрасывая его далеко назад. Он заскрипел зубами. Должно быть, она усилила и без того могучий «Щит Нечистых Флюидов» какими-нибудь навыками. Айнз наконец приземлился и дальше покатился кубарем по грязи, перевернувшись дважды и трижды, пока «Флай» и его предметы не возвратили ему равновесие, позволив остановиться. То ли из-за отсутствия улитки внутреннего уха, то ли просто потому, что являлся нежитью, Айнз быстро поднялся и повернулся к Шалтир, не ощущая ни намёка на головокружение.

Ему повезло. Айнз совершенно не горел желанием оставаться в ближнем бою. Раз расстояние между ними опять увеличилось, значит, у него появилось время снова использовать магию. Но едва Айнз собрался активировать очередное заклинание, как заметил, что прямо перед Шалтир начал собираться свет. Он дрожал и пульсировал, пытаясь принять человеческий облик.

Айнз знал, что это.

Шалтир наградила его ухмылкой, которой удостаивала тех, кого собиралась безжалостно растоптать, и он мысленно нахмурился.

— Вот и пришло время… Наконец-то пришло. Я знал, что этот момент настанет рано или поздно, но ты решила, что уже пора, да?.. Что пробил час Эйнхерии[93], твоего главного козыря?

Белое свечение окончательно обрело форму. Фигура напоминала саму Шалтир — за исключением того, что Эйнхерия источала слабое сияние и вместо алых лат была закована в ослепительно-белые доспехи. Айнз знал, что они не просто похожи: Эйнхерия не унаследовала часть магических способностей и навыков, так же как и предметы, зато она полностью переняла экипировку Шалтир и её базовые показатели.

Эйнхерии относились не к нежити, но к искусственным расам, как и големы, но показатели защиты у призванной воительницы были почти те же, что и у Шалтир. Проще говоря, это была ещё одна Шалтир, способная лишь на ближний бой.

Появление Эйнхерии не стало сюрпризом для Айнза, но от этого сражение сразу с двумя стоуровневыми противниками не становилось легче.

А потом Шалтир призвала «Семейным Созывом» целые полчища приспешников: к ней на выручку сбежались волки, летучие мыши, стая крыс и множество всяких других тварей. По отдельности никто из них не представлял такой опасности, как Эйнхерия, но численное превосходство игнорировать было нельзя.

«Мелочь я могу вынести разом, одним заклятием широкого радиуса действия… Но как быть с Эйнхерией?»

Айнз собирался понаблюдать за действиями Шалтир, но в этот момент Эйнхерия бросилась в атаку… совершенно одна. Этого Айнз не ожидал. Почему Шалтир ничего не делает? Разве в её планы не входило взять его числом?

Вопрос отпал сам собой, стоило Айнзу кинуть быстрый взгляд на Шалтир. Огоньки в пустующих глазницах вспыхнули ярче.

— Эй, так нечестно! — выкрикнул он, не задумываясь — то опять подал голос Сатору Судзуки, и он звучал возмущённо, даже обиженно.

Так вообще можно было?!

Шалтир восстанавливала здоровье, протыкая «Пикой-пипеткой» самолично призванных приспешников.

Разумеется, эффективность восстановления здоровья напрямую зависела от нанесённого урона. Айнз имел тот же уровень, что и Шалтир, да ещё и с высокими показателями защиты, а вот её приспешники были довольно слабы. Нетрудно догадаться, от кого ей было выгоднее подпитываться. Айнз стоял и глядел, как очки её здоровья неумолимо прибавляются.

По мере того как союзники прибывали, Шалтир пронзала их «Пикой-пипеткой», и те мгновенно исчезали. Очень жестоко — и столь же неожиданно. Впрочем, раз в этом мире можно наносить удары по союзникам, то, наверное, эта тактика вполне оправдана и закономерна.

Айнз взял себя в руки и начал холодно просчитывать варианты, подстраивая план действий под изменившиеся обстоятельства. Однако он всё ещё не мог до конца подавить потрясение, которое настигло его при виде того, как Шалтир безжалостно атаковала своих союзников, чтобы подлечиться, — в «Иггдрасиле» он никогда бы не увидел ничего подобного.

За это время Эйнхерия подобралась к нему слишком близко и нанесла точный удар.

Айнз глухо вскрикнул — его снова отбросило, и Эйнхерия метнулась за ним. Ни один мускул не дрогнул на её спокойном лице. Отступая под градом ударов, он решил, что пришло время сыграть и свою козырную карту. Шалтир не может призывать существ бесконечно, скорее всего, она уже исчерпала свой лимит. А вот если она использует тех же летучих мышей, ещё летающих вокруг, чтобы подлечить себя, дело может принять неприятный для Айнза поворот.

Он и так рассчитывал разыграть эту карту при появлении Эйнхерии, поэтому всё шло ровно по плану — кроме, пожалуй, хитрого хода Шалтир с подпиткой здоровья от собственных союзников.

У Айнза было шестьдесят уровней классов. И один из классов был особенно редким, которым не владел почти никто в «Иггдрасиле». А всё потому, что Айнз не особо заморачивался насчёт силы и просто посвятил себя сбору всех классов, имеющих отношение к потусторонней магии, отыгрывая избранную роль.

То было совпадение, берущее начало из поразительной однобокости способностей Айнза, какую не позволил бы себе никто, пытающийся создать сильного персонажа. Чтобы разблокировать этот класс, требовалось иметь пять уровней по расе «повелитель смерти», мощную специализацию в потусторонней магии и как минимум девяносто пятый уровень. В большинстве игр информация о таких потайных классах мгновенно оказалась бы на сайтах с описаниями игровых стратегий, и о ней узнали бы почти сразу, как кому-то повезло его разблокировать. Однако в «Иггдрасиле» знания ценились слишком высоко, и желающих забесплатно поведать новичкам, скажем, о мировых предметах, было маловато. А особенно сильно дорожили знаниями о классах, которые могли стать козырной картой в бою.

Этот класс назывался «затмение».

Официальное описание класса гласило: «Лишь повелители смерти, истинно властные над ней, могут обладать сим классом и, подобно тени луны в солнечном затмении, ставить под сомнение саму жизнь».

Айнз собирался активировать навык, получаемый на пятом уровне класса «затмение», лимит которого ограничивал его одним использованием на сто часов.

Главный козырь класса «затмение». Навык под названием «Цель Всего Живого — Смерть».

В ту же секунду за спиной Айнза появился циферблат, стрелки которого указывали на двенадцать. Айнз использовал ещё одно заклинание:

— «Вайден Край оф зе Банши»![94]

По воздуху волнами пробежали круги, словно отброшенного в воду камушка, и окрест разнёсся душераздирающий женский вопль. Все, кто слышал его, мгновенно умирали. Выстоять против него было непросто, благодаря тому, что у Айнза это заклинание усиливалось бесчисленными навыками. На Шалтир оно, разумеется, не подействовало, так как она была нежитью. И на Эйнхерию тоже — она, как искусственное создание, обладала полным иммунитетом к мгновенной смерти.

Необычно было то, что некоторые приспешники, не имевшие неуязвимости, также не погибли с первого раза. Айнз отметил это, но не слишком впечатлился. Это ничего не меняло. Всё шло так, как и должно.

Громко клацнули шестерёнки, и стрелка часов за спиной Айнза медленно поползла по кругу, ведя обратный отсчёт.

Пока выпады Эйнхерии раз за разом истощали его очки здоровья, Айнз краем глаза уловил движение Шалтир, и его накрыл приступ отчаяния.

«Значит, так просто мне не отделаться, да?.. Говнюк ты, Перорончино, ты что, специально для битвы со мной её создавал?! Воскрешающий предмет-то зачем? Чёрт возьми!» — мысленно пожаловался он на самого близкого друга во всей гильдии.

Старательно уворачиваясь от атак Эйнхерии, он протянул ещё двенадцать секунд, и стрелка часов, совершив полный оборот, вновь остановилась, указывая в небеса.

Активировался главный козырь Айнза.

Мир умер. В то же самое мгновение.

И это были не просто красивые слова.

Мир умер. Целиком.

Тело Эйнхерии, увлечённо размахивавшей пикой, обратилось в белый туман и начало разрушаться. Хотя она и не была живой, а лишь созданием рук человеческих, она погибла мгновенно. Приспешников Шалтир точно так же окутала сила, которой они не могли сопротивляться, и все они умерли, один за другим.

Но этим заклинание не ограничилось.

В радиусе ста метров от Айнза омертвел даже безжизненный по сути своей воздух, и здесь стало невозможно дышать. Попытайся кто-нибудь, нуждающийся в кислороде, вдохнуть — и мёртвый воздух отравил бы его лёгкие, стремительно убивая.

Земля умерла тоже. На те же сто метров вокруг теперь простиралась безжизненная пустыня.

Лишь Айнз и Шалтир остались стоять посреди совершенно вымершей территории. Их фигуры были единственным, что сохранило способность двигаться.

То был козырной туз Айнза. Навык «Цель Всего Живого — Смерть» усиливал заклинания и навыки, одним из эффектов которых является мгновенная смерть. Усиление позволяло убить по истечении некоторого времени даже противника с полной неуязвимостью к мгновенной смерти.

Единственным способом спастись было в течение двадцати секунд использовать какой-нибудь возрождающий предмет. Что Шалтир и сделала.

Воздух и земля омертвели по той же самой причине. Мгновенная смерть подействовала и на них.

В «Иггдрасиле» размах у этого заклинания был немного поскромнее, но Айнз не мог сказать, что это так уж нелогично в приложении к реальному миру. Вот как, значит, выглядит «смерть всего живого».

Неожиданный эффект заклинания удивил и самого Айнза. В «Иггдрасиле» смерть не затрагивала ни воздух, ни землю. Выходит, именно так может измениться игровая магия, привнесённая в реальность… Он едва не покачал головой, созерцая результат своих действий. Но всё же сдержался.

Удивляться открыто ему не позволила гордость.

Он обратился к единственному выжившему существу таким тихим и спокойным тоном, будто всё это было его планом с самого начала:

— Каково же увидеть воочию силу, способную убить даже то, что мертво?

Подул свежий ветерок, рассеивая омертвевший воздух. Он же подхватил и слова двух противников.

— Невероятно! Я, как всегда, под впечатлением, владыка Айнз. Всё моё семейство мертво. Но и ваши очки магии на исходе, не так ли? А моя шкала здоровья практически полная.

Она видела индикатор очков магии Айнза. Почти пустой. Осталось ещё на два или три заклинания — и какое бы заклинание он ни выбрал, этого было недостаточно, чтобы добить Шалтир.

Даже если он использует «Фоллен Даун», сверхуровневое заклятие, особо эффективное против нежити.

— Сколько у вас осталось, на два заклинания десятого уровня? Ваша мощь так впечатляет, что сложно определить на глаз.

— Да, около двух раз.

Он не лгал. Получается, она победила.

Лицо Шалтир озарила лёгкая самодовольная улыбка.

Теперь всё расставлено по своим местам, и их роли распределены. Победитель и проигравший. Победитель — Шалтир Бладфоллен, проигравший — Айнз Ул Гоун.

— Вы были неподражаемы. У вас осталось совсем немного очков магии, а у меня уже полный ноль, да и навыков почти не осталось тоже. Вы и правда сражались достойно.

Она покрепче обхватила пальцами рукоять пики. Всё, что ей оставалось сделать, — прикончить его в ближнем бою.

— Ты права, Шалтир. Я польщён твоей похвалой.

Бровь Шалтир дёрнулась.

Ей не нравилась беспечность в голосе Айнза. В душе зашевелилась, как ядовитая змея, просыпающаяся паника, но Шалтир решительно подавила её. Как она ни думала, как мысленно ни вертела ситуацию, она не видела ни одного способа, позволяющего Айнзу повернуть дело в свою пользу. Он уже использовал свой главный козырь. Так, может, его спокойное благодушие лишь смирение приговорённого, ожидающего казни? Может, это не беспечность, а принятие неизбежного?

Шалтир неторопливо зашагала вперёд, сокращая дистанцию между ними. Она была уверена, что, даже если Айнз решит использовать магию из свитка, она всё равно успеет отбить атаку, поэтому спешить ей было решительно некуда.

Айнз не пытался сбежать. Просто стоял на месте, словно каменный истукан. В этой позе читались решимость и готовность к гибели. Шалтир произнесла:

— Последние слова?

— Хмм… Ну, я хотел бы поблагодарить тебя, Шалтир, — спокойно проговорил Айнз. — За твою искреннюю веру в своё превосходство. И за убеждение в том, что, израсходовав очки магии, я буду не страшнее мухи. Спасибо, что ты дралась, не сдерживаясь, от всего сердца спасибо. Будь ты хоть немного осторожнее, вряд ли всё сложилось бы так же благополучно.

Шалтир ушам своим не поверила.

— А?..

Его слова были совершенно нелепы, вот только рассмеяться почему-то не получалось. А Айнз продолжал, не обращая внимания на удивлённо округлившиеся глаза Шалтир.

— В ПВП, битвах между игроками, важно дезинформировать противника. К примеру, выбрать такую экипировку, чтобы атаки священной магией не причиняли такого уж большого урона, но делать вид, что это не так, — а слабость к огню оставить совершенно не защищённой. Однако да, я слегка просчитался. Я думал, ты используешь «Лайф Эссенс», поэтому использовал «Фолс Дата: Лайф»[95], но в этом, оказывается, и нужды не было. В следующий раз — если он, конечно, будет — следи уж, пожалуйста, и за здоровьем противника. Эти данные могут внести корректировки в твои планы и стратегию.

Не это Шалтир ожидала от него услышать.

Она попросту не понимала смысла сказанного. Точнее, не желала понимать.

Она старалась убедить себя, что Айнз просто никак ещё не может принять поражение, — но это оказалось совершенно не так, он вовсе и не был сломлен. Она отчётливо ощущала решимость и несгибаемую волю владыки. Мало того, он собирался победить.

Шалтир не останавливалась, продолжала идти — но теперь шла ещё медленнее, чем раньше. Что-то зрело в её душе: смутная, неясная тревога…

«Почему он не отступает? У него же нет шансов победить меня на ближней дистанции, ведь он заклинатель-мистик. Это определённо блеф!»

— Когда мой друг, Перорончино, создавал тебя, он много мне про тебя рассказывал. Конечно, с тех пор как я попал в этот мир, я знаю вообще всё обо всех, но всё равно, из всех НПС Назарика больше всего, пожалуй, я знаю о том недоразумении, Актёре Пандоры, и о тебе.

— Вы же сказали… что не знаете… об этих навыках…

Айнз издал тихий смешок:

— Разумеется, это была ложь. Я просто подумал, что, если тебе это сказать, ты станешь вести себя смелее. И, соответственно, неосмотрительнее. Сбереги ты что-то вроде «Щита Нечистых Флюидов» на потом, мне пришлось бы тяжко, и уже сложно было бы предсказать, кто победит.

Шалтир ощутила, как бесполезное для нежити сердце ухнуло в пятки, а на его месте надутым пузырём вспучилась паника — стискивая лёгкие, заставляя столь же бесполезную кровь быстрее бежать по венам.

Сейчас он не врал.

В его словах не было ни грамма лжи. Айнз Ул Гоун стоял перед ней, собираясь победить. У него и в мыслях не было сбегать, потому что он твёрдо верил в свою победу.

Шалтир вдруг распахнула красивые губы и истошно заорала, позволив душащему её чувству обратиться в звук. Это она должна была быть львом, а Айнз — удирающим зайцем, не наоборот. Это она — охотник, а он… нет, всё не так.

Ведь по-настоящему это с самого начала была битва двух львов. Только Шалтир думала о нём как о загнанном зайце, неким образом игнорируя и густую гриву, и хвост с кисточкой.

Одержимая паникой, Шалтир решила закончить бой здесь и сейчас. Она ударит немедленно, а если это его не добьёт — будет бить снова и снова, будет вновь и вновь пронзать его «Пикой-пипеткой», пока не придёт конец. Она размахнулась… Но буквально за мгновение до этого Айнз успел активировать заклинание и одной рукой сорвал с себя потрёпанную робу.

Пика с громким лязгом стукнулась обо что-то жёсткое. Шалтир не поверила своим глазам.

Этого ведь не могло быть.

Удар «Пики-пипетки» пришёлся в нечто, сияющее ослепительной белизной, легко отразившее атаку.

Будь это заклинание, Шалтир бы просто ударила ещё раз, и ещё, пока его эффект не рассеялся бы. Она знала, что у Айнза очков магии осталось всего ничего, и их истощение лишь вопрос времени. Но она замерла, поражённая, пытаясь осмыслить происходящее.

То была вовсе не магия…

А броня.

Белоснежный доспех с огромным сапфиром на груди, источающим очищающий священный свет. Он надёжно защищал всё тело Айнза и без труда остановил разрушительный удар «Пики-пипетки». Айнз внимательно смотрел на Шалтир сверху вниз из-за разницы в росте.

Хотя, возможно, он и в переносном смысле смотрел на неё, бессильную и так глупо попавшуюся на крючок, сверху вниз.

Шалтир полагалось бы рассвирепеть, но у неё даже на это не было времени. Айнз холодно проговорил:

— Я тоже с самого начала планировал завершить сражение так, в ближнем бою.

* * *
По столу шумно врезали кулаком. С такой силой, что красивый, дорогой стол с грохотом подскочил.

Они следили за боем с самого начала, поэтому многострадальный стол грохотал ножками уже не в первый раз, но сейчас он впервые подскочил от удара этого конкретного кулака.

— Невозможно! Это. Броня. Высшего. Существа!

— Господина Тач Ми? — произнесла Альбедо имя одного из высших существ, ни на секунду не отрывая взгляда от кристального экрана.

— Да! Это. Броня. Господина. Тач Ми! — закричал Коцит снова. Похоже, он был весьма взбудоражен происходящим на экране. Мягко говоря.

Сияющие доспехи на Айнзе были призом, вручаемым обладателям класса «мировой чемпион». В «Иггдрасиле» таких комплектов брони было всего девять. Класс «мирового чемпиона» доставался лишь тем, кто одержал победу в официальных состязаниях между игроками. Администраторы игры награждали победителей особой экипировкой.

Тач Ми выбрал эти белоснежные доспехи. Роскошная броня, достойная того, чтобы её носил чемпион девяти миров, обладала способностями, превосходящими даже предметы божественного класса, находясь где-то на уровне оружия гильдии. Так как она выдавалась в награду за победу, конечно, её не мог носить никто, кроме мирового чемпиона, но…

— По-видимому, заклинание «Пёрфект Ворриор»[96], превращающее цель в воина, позволяет избежать штрафов по классам и без ограничения использовать и оружие, и броню, и всё остальное. — В голосе Демиурга прозвучал трепет перед величием его владыки.

— Он продумал всё заранее… — пробормотала Альбедо, обнимая себя за плечи.

Превратившись в воина с помощью магии, он получил возможность использовать экипировку, которую в иной ситуации мог бы использовать лишь носитель определённых классов. Разработчики включили эту лазейку в игру для того, чтобы владением необычной экипировкой вроде сюрикенов, ритуальных ваджр[97] и монашеских роб кашая[98] насладились не только те игроки, кто в самом начале пути сделал «правильный» выбор. Соответственно, эта мера делала доступной и экипировку, надевать которую, по задумке, должен был — и мог — лишь носитель титула мирового чемпиона.

— Поразительно… Он. Всё. Просчитал… Я. В. Восхищении…

Это ещё ничего не решило, но все присутствующие стражи пришли в восторг от смекалки своего владыки — и того, что у него хватило опыта провернуть это на деле.

Затаив дыхание, они следили за сражением своего владыки, приобрётшего в тот день в их глазах ещё больше божественных черт. Каждого переполнял не то восторг, не то восхищение… когда по столу с грохотом врезали снова.

— Это же!.. — снова вскричал Коцит.

3

Лезвие со свистом рассекло воздух. А вслед за этим раздался оглушительный вопль Шалтир.

Растерявшись от неожиданности, она и думать забыла о том, что бой продолжается. Всего на пару мгновений. Но этих мгновений хватило, чтобы катана вошла ей в плечо и разрезала броню, словно горячий нож — масло. Клинок пробил грудину, целясь прямо в небьющееся сердце.

Шалтир дёрнулась назад. Алая броня багровела теперь ещё ярче — по ней струилась свежая кровь, пока её носительница неверяще таращилась на Айнза.

Тот сжимал в руках огромную острую катану, потрескивающую то и дело пробегающими по ней разрядами электричества. Броня Шалтир, относящаяся к легендарным предметам, под её лезвием порвалась, словно мокрая бумага. Даже среди божественного оружия на такое были способны единицы.

Так неужели это… Да. Ответ мог быть лишь один. Оружие в руках Айнза — не просто одно из немногих, но то самое.

— «Такэмикадзути… Мк. 8»? — выдохнула Шалтир вместе с капельками крови.

Айнз вновь взмахнул грозным оружием, но на сей раз Шалтир успела увернуться. Она маячила совсем близко, но недостаточно близко, чтобы попасть под удар. Шалтир порхала, ускользая от выпадов и держа дистанцию, пока что не пытаясь приблизиться, — так проявлялся её страх.

Впрочем, никто из наблюдателей не находил это смешным. По крайней мере, наблюдатели из Великой подземной гробницы Назарик — точно. Наоборот, они прекрасно понимали Шалтир: никто не смог бы вести себя бесстрашно перед лицом оружия, появившегося в руках высшего существа.

И Шалтир не мерещилось, как бы она ни пыталась себя в этом убедить. Перед ней и впрямь было оружие Воина Такэмикадзути, одного из сорока одного высшего существа.

— Я предупреждал тебя, Шалтир. Айнзу Ул Гоуну неведомо поражение, — спокойно проговорил Айнз и шагнул вперёд — Шалтир тут же шарахнулась назад ещё на два шага. — Хочу, чтобы ты знала. Перед тобой — сила всех сорока одного высшего существа, всей гильдии «Айнз Ул Гоун». И хочу, чтобы ты поняла: ты не теряла своих шансов на победу. У тебя их не было изначально.

Айнз говорил тихо и спокойно.

То был голос, наполненный верой в свои слова — и заодно в самого себя. Он всю битву ходил по лезвию ножа, и любой неверный ход предопределил бы его поражение, но теперь он наконец мог отыграться. Она оказалась в ловушке.

Ни у одного из них не осталось очков магии. Очков здоровья у Шалтир больше. Однако благодаря заклинанию «Пёрфект Ворриор», превращающему его в воина сотого уровня, Айнз обеспечил себе превосходство в базовых показателях относительно Шалтир, не являвшейся исключительно воином. Да и в плане экипировки у Айнза дело обстояло куда лучше. Он больше не был в неблагоприятном положении.

И тихие слова того, кто смог превозмочь всё, что с самого начала боя играло против него, прозвучали для Шалтир неожиданно громко:

— Шалтир Бладфоллен. Я — высший правитель Великой подземной гробницы Назарик, предводитель высших существ, как вы называете меня. Так узри же мою силу. И запомни то, что увидишь, навсегда.

То было предупреждение о грядущей атаке.

Айнз ринулся вперёд, занося катану высоко над головой. Шалтир отпрянула, уворачиваясь, и тоже приготовилась к прыжку — она собиралась нанести удар, когда катана обрушится в пустоту. «Такэмикадзути Мк. 8» на самом деле представлял собой одати[99], большой, мощный меч, орудовать которым, как и «Пикой-пипеткой», не так-то просто.

Когда «Такэмикадзути Мк. 8» рассекал воздух, за ним тянулся светящийся след из молний. Шалтир подскочила сбоку, намереваясь ударить, но в этот момент оружие развернулось в воздухе, почти касаясь остриём её груди, — и молниеносно устремилось вперёд, целя под рёбра.

Как бы ни был силён воин, но чем мощнее размах оружия и чем быстрее оно движется, тем сложнее изменить траекторию на полпути. Особенно подвержено этому длинное, габаритное оружие. Следовательно, этот трюк Айнзу удался лишь потому, что бил он не со всей силы. Он догадывался, что от первой атаки Шалтир без труда увернётся, и оставил настоящую атаку на потом: Айнз предугадал и то, что Шалтир попытается достать его сразу после неудавшейся атаки.

Он нападал, продумывая последствия каждой атаки, — один из основных принципов, которых придерживается любой воин. Айнз всего лишь реализовал этот принцип на практике.

Но, если б не то сражение в Э-Рантеле, ему бы такое и в голову не пришло. Он бы просто размахивал мечом, как придётся, и принимал все ответные атаки Шалтир.

Если бы он превратился в воина сотого уровня, но не смог бы при этом использовать большую часть своих новообретённых способностей, всё было бы впустую. Это всё равно что водить машину. И тот, кто только-только получил права, и тот, кто уже освоился за рулём, умеют водить, но реагировать на различные дорожные ситуации они будут по-разному.

Это различие и зовётся опытом. И оно стало главным оружием Айнза в этой битве.

«Увернуться будет нелегко», — спокойно рассудила Шалтир, следя за остриём катаны, стремительно приближающимся к ней. Укол — та атака, которую использовал Айнз, для него самого была не менее опасна, чем для неё. Если Шалтир удастся воспользоваться этой слабостью… ей, возможно, выпадет шанс атаковать самой.

«В таком случае… Мне ничего не остаётся, кроме как…»

Хладнокровно решив пожертвовать левой рукой, она намеренно подставила её под выпад. Когда же клинок вонзился в неё, она рванула её в сторону прежде, чем меч прошил руку насквозь и прошёл под рёбра, — вместо этого катана ещё глубже воткнулась в руку, разрывая мясо и кости. Вдобавок к этому, тело Шалтир теперь сотрясали мощные электрические разряды.

Даже для нежити ощущение вонзившейся острой стали оказалось поистине ужасающим. Но Шалтир вдруг стиснула губы и…

Улыбнулась. Совершенно не той улыбкой, которая положена тому, кто сейчас быстро теряет здоровье. Но это был не блеф: Айнз сделал ровно то, что она хотела. Она напрягла руку, в которую вонзился длинный клинок, и одати мгновенно застрял в мышцах.

Укол мог пройти мимо и привести к тому, что оружие просто-напросто застрянет в теле цели. Такая слабость делала подобную атаку не слишком полезной в бою. И Шалтир, знавшая об этом, решила этой слабостью воспользоваться — теперь она получила шанс атаковать, пожертвовав левой рукой.

Риск, огромный риск — она должна была отреагировать на удар катаны за доли секунды, пока клинок был зажат.

— Дыра в защите! — победно вскричала Шалтир.

У Айнза не было шансов отбить эту атаку, так как одати всё ещё торчал в руке Шалтир. Но как раз тогда, когда она собиралась нанести решающий удар, Айнз вдруг без колебаний выпустил рукоять одати, одного из самых могущественных магических предметов. И вместо этого выхватил одну из деревянных палочек, заткнутых у него за пояс.

— Ха! Глупо! Конечно, вам и правда не отбиться так от «Пики-пипетки», но выбросить оружие совсем? Вы совершили роковую ошибку!

Не цепляться за продолжение схватки с «Такэмикадзути» в руках было хорошим ходом, но без меча Айнзу не победить. Шалтир с усмешкой размахнулась, мысленно поклявшись нанести ему больше урона, чем нанёс его коварный выпад в плечо.

Но удар вновь отбили. «Пика-пипетка» звучно скрестилась с оружием противника.

— А?.. — с глупым видом выдавила Шалтир.

Деревянная палочка пропала. Вместо неё в руках у Айнза появились два кодати[100], которыми он и отбил выпад Шалтир. Один из клинков ослепительно сверкал, словно само солнце, другой же мягко серебрился, словно луна. Ладони Айнза тихо дымились, будто оружие сопротивлялось тому, чтобы им владела нежить.

— Так о какой ты там дыре в защите говорила, Шалтир? Где же она?

— Что? Да что… Как, как это… — Вес меча, пронзившего её левую руку, вдруг куда-то пропал. Это выглядело так, словно стоило Айнзу достать новое оружие, и предыдущее исчезало, ибо не могло существовать с ним единовременно в одном мире. Шалтир догадывалась, что, должно быть, оно не исчезало бесследно — просто возвращалось туда, откуда и появилось.

— Пустая бравада здесь ни к чему. Зачем мне по мечу в каждой руке, если я не умею ими правильно пользоваться? Не умнее ли оставить один, но которым владеешь?.. — пробормотал он тихо, словно разговаривая с кем-то. А затем повысил голос, вновь обращаясь к Шалтир: — Ну, что ты думаешь обо мне теперь? Как там поживает твоя победа?

Не дав потерявшей равновесие Шалтир даже шанса осознать слова, Айнз перехватил «Лунный кодати» и нанёс ещё один удар. Делая вид, что целится в шею, он слегка изменил траекторию. Лезвие почти впилось в плечо Шалтир, но та в последнее мгновение парировала удар громоздкой, неповоротливой пикой.

И, сама того не зная, подставилась. Слишком близко находился Айнз.

Чем больше оружие, тем оно бесполезнее, стоит противнику оказаться в непосредственной близости. Айнз знал это лучше, чем кто-либо, — и действовал умело. Он взмахнул «Солнечным кодати», зажатым в другой руке, и ловко поднырнул под руку Шалтир, сжимающую «Пику-пипетку».

Лезвие вошло совсем неглубоко, но губы Шалтир распахнулись в вопле дикой боли.

Боль от самого удара клинком — сущее ничто по сравнению с выжигающей нервы болью от священной магии, проникающей в кровь подобно яду и охватывающей всё её мёртвое тело. Этой агонии она вынести не могла. А Айнз провернул клинок прямо в ране, вгоняя его глубже в плоть.

— Пусти! — Шалтир было негде развернуться с «Пикой-пипеткой», поэтому она просто лягнула Айнза изо всех сил. Айнз успел блокировать удар мечом, но сила удара всё равно отбросила его на несколько шагов.

И Шалтир снова увидела, как он разжал пальцы, сжимающие рукоять кодати, и достал маленькую деревянную палочку.

Стоило палочке переломиться пополам, как руки Айнза сокрыли массивные латные рукавицы с шипами. Выглядели они устрашающе. Они были так огромны, что, казалось, даже если бы он выпрямился в полный рост, рукавицы касались бы земли.

Айнз воинственно крикнул, устремляясь прямо на Шалтир. Она машинально заблокировала удар «Пикой-пипеткой», но кинетическая энергия от столкновения волной прошла через оружие Шалтир в её тело. Шалтир отшвырнуло назад, словно она и вовсе не блокировала, и огромный шипастый кулак врезался прямо в неё. С её губ сорвался непроизвольный, почти жалобный вскрик. Ударные волны по сути своей не наносили особого урона, да и «Пика-пипетка» всё же защитила от него. Однако на то, чтобы предотвратить потерю равновесия, магических предметов Шалтир не хватало.

Она быстро вернулась в боевую стойку с помощью магического предмета, но всё сознание затопило красным. Шалтир обезумела от гнева.

— Д-да как… Я… Да чтобы я издавала такие позорные звуки?! Прежде чем я разорву вас на кусочки, я всласть наслушаюсь таких же криков от… О-о-о?.. — Стоило ей вновь взглянуть на Айнза, как всю безудержную ярость как ветром сдуло.

Ибо в луке, теперь оказавшемся в руках Айнза, было заключено сияние солнца. Мерцающий наконечник стрелы, уже посаженной на тетиву, был наведён на Шалтир.

— Не может быть… Нет, это какой-то трюк!.. «Лук Хоу И»?

Этот лук получил своё имя от имени героя китайских легенд, который подстрелил из него само солнце. Но мысли Шалтир занимало другое: это было оружие её создателя.

Почти все стражи имели некую защиту от дальнобойного оружия, поэтому, будь то обычные стрелы, беспокоиться было бы не о чем. Но эти стрелы, помимо стандартного физического урона, несли ещё и элементальный заряд, что придавало им магические свойства. Отбить их было невозможно.

«Дерьмо, у меня не осталось очков магии! Я могла бы парировать их, если бы сберегла хоть немного! Да даже навыком отбиться можно было бы! Если бы я знала, что так всё повернётся, оставила бы парочку на потом!.. Нет…»

То, что у неё закончились очки магии и навыки, — это не случайность. Это прямое следствие того, как она билась до сих пор. Другими словами, всё изначально шло по плану Айнза Ул Гоуна.

Глаза Шалтир окрасились алым, и она отчаянно взревела. То был вопль существа, ещё не признавшего поражение, но уже знающего, что вот-вот произойдёт.

— Ах ты!.. Да как ты смеешь, это ведь оружие господина Перорончино! Так всё шло по-твоему с самого начала?! И откуда ты достал его? Где ты его прятал? Сломанные палочки активируют какой-то навык, да?!

Как же он провернул этот трюк? Ему что, благоволит само мироздание?

— Фокусники никогда не раскрывают своих секретов.

— Так это всё-таки фокус, да? Ловкость рук, значит? Невозможно призвать оружие господина Перорончино простыми фокусами!

— Пожалуй, ты права. Это прозвучало неуважительно по отношению к нему. Ну, в таком случае отвечу. Это платный предмет. Но позволь и мне спросить: ты ведь уже поняла, да? Что всё это время плясала под мою дудку.

Шар света закончил расти, и Айнз спустил тетиву. Шалтир знала, что это бесполезно, но всё равно вскинула «Пику-пипетку» в попытке отбить стрелу. Сгусток света взорвался, озаряя всё вокруг.

Пока тело Шалтир жарилось в пекле священного света, она решила: осторожничать нельзя. Она до сих пор толком ничего не сделала, и если так пойдёт и дальше — её просто раздавят. Та броня, может, и хороша, но даже она не может быть неуязвимой против «Пики-пипетки». Какой-то урон всё равно пройдёт. Она прекратит попытки защищаться и сконцентрируется на том, чтобы нанести как можно больше урона. И будет надеяться, что «Пика» сможет подлечивать её достаточно долго.

Из тонкого нежного горла Шалтир вырвался яростный рёв. А тот, кого он должен был запугать, спокойно проговорил:

— Шансы на победу, посмотрим… Ну, скажем, семь к трём. Надеюсь, мне не надо уточнять, в чью пользу?

Айнз вновь принял боевую стойку, на сей раз с огромным боевым топором, источающим сиреневое сияние. Лезвие выточенного из алого кристалла оружия сияло красными гранями. Выглядело оно весьма грозно, не каждый решился бы приблизиться к такому противнику.

Но не Шалтир. Шалтир рванула на Айнза, вкладывая в новый выпад все оставшиеся силы.

— Мне нравится такой финал. Давай, Шалтир! Заключительный раунд!

* * *
— Владыка. Айнз. Победил, — восхищённо сказал Коцит, качая головой.

— И почему же? — спросил Демиург, не обладавший по-настоящему воинскими талантами. — По-моему, битва ещё далеко не окончена. — Разумеется, он верил в то, что его господин одержит победу, но то была слепая уверенность, берущая начало скорее из почитания, чем из объективного расчёта. А Демиург считал, что к любому вопросу следует подходить логически.

— Шалтир. Больше. Не. Защищается. Она. Без. Оглядки. Идёт. В. Наступление. И. Это. Не. Просчёт. Я. Бы. На. Её. Месте. Поступил. Так. Же. У. Неё. Нет. Выбора.

— Да уж. Владыка Айнз без конца меняет оружие, невозможно предугадать, что он сделает в следующую секунду. Она ведь даже не знает, что ещё есть в его арсенале, ей не хватает информации, чтобы построить тактику боя. И увеличивать дистанцию в такой ситуации тоже не вариант — думаю, она тоже это поняла, как только увидела лук. Всё, что ей остаётся, — это перейти в ближний бой, там, где она сможет достать владыку «Пикой-пипеткой». То, что она израсходовала все навыки и очки магии, сильно её ограничивает… Владыка хорошо постарался, — проговорила Альбедо.

— Так вот в чём дело… — кивнул Демиург. — Высшие существа не особенно красовались перед нами со своим оружием, поэтому, наверное, хорошо разбираешься в них только ты, да, Коцит?

Коцит пожал плечами:

— Даже. Я. Знаю. Лишь. Их. Имена. И. Способности. Я. Ведь. Никогда. Не. Видел. Их. В. Деле.

— А, вот как… Что ж, я понял. Проще говоря, стоило Шалтир оставить защиту и перейти в нападение, как владыка Айнз достал боевой топор…

— «Кровососущий. Пожиратель. Плоти».

— Благодарю, Коцит. С «Кровососущим Пожирателем Плоти» он не слишком устойчиво держится на ногах, да и удары получаются не очень меткими. Однако благодаря тому, что Шалтир больше не уворачивается, владыке это не помешает.

— Всё. Шло. Ровно. По. Его. Плану. С. Самого. Начала. Как. Я. Уже. Говорил. Я. Впечатлён.

— Он, должно быть, способен читать будущее, подобно богам, — начала Альбедо. — Он ведь предводитель высших существ, я бы не удивилась, обладай он даром предвидения. Честно говоря… Не будь нас, владыка прекрасно справился бы со всем и один. Наши усилия тщетны по сравнению с его могуществом. И это… даже немного печально.

— Как. Заклинатель… Нет. Как. Воин. Он. Совершенно. Неподражаем. Я. Глубоко. Впечатлён.

— Однако… Это ведь ещё ни о чём не говорит. Идёт битва на количество очков здоровья, и счёт на данный момент не в пользу владыки Айнза.

Альбедо тихо улыбнулась в ответ. В этой улыбке читалась железная уверенность в победе Айнза.

— Ничего страшного. Он и с этим справится.

— Откуда ты знаешь?

— Он — тот, кого зовут Айнз Ул Гоун. Наш правитель, владыка всего сущего. Один из высших существ, возвышающихся надо всем миром. Он поклялся своим именем, что сделает это: «Не будь я Айнз Ул Гоун».

* * *
С каждым ударом их здоровье таяло.

Шалтир немного восстанавливалась от каждого удара, который наносила сама, но Айнз бил так мощно, что на следующий же удар этого «лечения» как не бывало. Но и «Пика-пипетка» тоже не щекотала его, и здоровье Айнза постепенно убывало. Битва теперь шла попросту на износ.

Шалтир достался удар топором, раскроивший броню, раздробивший кости и разорвавший плоть. А в отместку она сделала выпад пикой, и из-под брони Айнза раздался звучный хруст ломающихся костей: один из навыков Шалтир делал её оружие дробящим.

«Я чувствую… Возможно, мне всё-таки хватит оставшегося здоровья?»

У неё оставался шанс победить. Если они продолжат в том же духе до самого конца, она выстоит. Еле-еле, но выстоит.

Стоило им отказаться от защиты, как битва превратилась в обыкновенный мордобой. Шалтир даже не задумывалась, кто из них упадёт первым. Впервые с того момента, как они сошлись в ближнем бою, красивое бледное лицо вместо паники и отчаяния озарила надежда.

Она хладнокровно вела подсчёт нанесённого и полученного урона. И с каждой новой цифрой паника превращалась в злорадство. Теперь Шалтир заливисто хохотала, не в силах успокоиться. Она била и принимала удары сама, почти не осознавая боль: всё, что она видела и чувствовала, — это победа. Она желала победить.

— Ах, какая жалость, владыка Айнз! Похоже, первым закончатся очки здоровья именно у вас! Как видите, в конце концов решающей станет такая ерунда, как различие в базовых показателях!

Айнз опрокинул на неё ушат холодной воды одним-единственным словом:

— Думаешь?

И лишь после слов искусного стратега, который сделал это сражение таким невыносимо трудным, она осознала, как же была глупа.

Нет, не может быть. Он собрался опять повернуть всё в свою пользу… Но как? Шалтир не знала. Зато знал кое-кто ещё.

— Братик Момонга, заданное время истекло! — вдруг прозвенел высокий женский голосок.

Нет, даже не женский — девчачий. Шалтир впервые слышала его, но почему-то он напомнил ей кое о ком, кого она знала… Если бы она попыталась заговорить детским голоском — наверное, именно так бы это и звучало.

— Как думаешь, что за время я задал? Время до чего?

Они ни на секунду не прекращали сражение, но на лице Шалтир всё равно отразилось искреннее недоумение.

— Если до этой секунды всё шло по моему плану, то, должно быть, мне зачем-то нужно было отмерить это конкретное время, так? Ну и что же это за время, как думаешь, Шалтир?

Боевой топор исчез, а вместо него в руках Айнза материализовался белоснежный щит. Он чудесно подходил к броне — словно Айнз взаправду превратился в паладина.

Щит отбил атаку «Пикой-пипеткой» со звучным скрежетом.

Зачем он сделал ставку на защиту? Шалтир подозревала, что этот шаг как-то связан с женским голосом, донёсшимся недавно из часов Айнза, но никак не могла понять, в чём же подвох.

«Пика-пипетка» раз за разом с лязгом ударялась о щит, а Айнз даже не пытался ничего больше предпринять — просто стоял, прикрываясь от ударов щитом. Он полностью перешёл в защиту.

— Разумеется, потому, что я намерен закончить всё. Здесь и сейчас. Мы завершаем сражение.

Но почему? У Шалтир ещё оставалось двадцать пять процентов очков здоровья. Так о каком же конце речь? Шалтир хотелось прокричать это Айнзу в лицо, но слова почему-то не давались.

— При полном здоровье мне не удалось выбить тебя с одного сверхуровневого заклинания. Так почему бы не довести тебя до состояния, когда одного такого удара будет достаточно? Да уж, многовато ты здоровья потеряла в недавней нашей потасовке.

Шалтир окончательно лишилась самообладания и что-то несвязно заорала. Удары градом сыпались на Айнза, не давая ему ни секунды передышки, — как будто оттого, что она помешает ему произносить свою речь, что-то могло измениться.

Лязг! Лязг! Лязг! Между звуками сталкивающейся стали не проходило и доли секунды — так быстро сыпались удары. Словно ливень по жестяной крыше.

Но Айнз отбивал каждый из них с невероятными точностью и грациозностью. Он продолжил с уверенностью человека, который собирался выйти сухим, даже постояв под целым водопадом.

— Я уступаю тебе в ближнем бою, но зато у меня лучше обстоит дело с магической защитой. Ты же понимаешь, к чему я веду? Давай, Шалтир. Тебе остаётся только молиться, чтобы я просчитался в паре цифр.

Шалтир скрипнула зубами — и снова бросилась в атаку. Она била, била и била, прекрасно понимая, какая участь ей уготована. Но даже теперь, когда её красивое личико было перекошено паникой, гневом и отчаянием, Айнз всё равно не мог бы назвать её уродливой.

Он поглядел Шалтир прямо в глаза. Пришло время для последней лотереи.

Перед Шалтир он, разумеется, храбрился, но на самом деле всё ещё могло пойти не так буквально в любую секунду.

Сверхуровневые заклинания походили скорее на навыки, поскольку не использовали очков магии, однако формально они относились именно к магии, поэтому применить их он мог, лишь избавившись от облика воина. Но стоит ему отменить то заклинание, как он потеряет способность носить броню и щит, и те просто свалятся на землю. Он не сможет отбить ни одну атаку, какую бы Шалтир ни решила использовать. Если она к обычной атаке добавит ещё и усиливающие навыки, наложение заклинания может вообще прерваться, и тогда ему конец.

Но это единственный способ победить.

Айнз всё выжидал. Ему нужно было улучить момент, чтобы отменить заклинание обращения в воина, а потом — использовать платный предмет, зажатый в скрытой от Шалтир руке.

Он издал тихий смешок. В ПВП-сражениях в «Иггдрасиле» он никогда не злоупотреблял платными предметами так, как здесь и сейчас. В этом и было различие между реальностью и игрой, между сражением, в котором ты обязан выиграть, и сражением забавы ради.

«Пора!»

Айнза отбил мощный выпад Шалтир старым щитом друга, и его взгляд наполнился решимостью. Он отменил заклинание обращения в воина и вместо него начал колдовать сверхуровневое заклинание. Вокруг него возникли всё те же магические круги, что и в начале боя, и он уже готов был переломить пополам платный предмет в виде песочных часов, но…

Замешкался.

Он почувствовал себя виноватым. Ведь он собирался убить НПС, в которого его друг вложил столько стараний… Это промедление оказалось роковой ошибкой.

Шалтир зубами вцепилась в последний шанс. Едва заметив предмет в руке Айнза, она тут же ударила туда «Пикой-пипеткой», усиленной навыком, собираясь ему помешать.

«Пёрфект Ворриор» уже не действовало, поэтому у Айнза не было шансов увернуться…

Шалтир бросило в холодный пот.

Когда она уже готова была разнести предмет на куски верной «Пикой-пипеткой», по её спине вдруг пробежали мурашки. Она ощутила чьё-то присутствие. Враждебное присутствие.

Шалтир не могла сказать точно, когда именно оно появилось, но совсем близко, у неё за спиной, определённо кто-то был, и он был настроен недружелюбно. Проигнорировать это она не могла. Запаниковав, она отвлеклась от Айнза и рывком обернулась.

Там никого не было…

Лишь безжизненная пустыня, созданная магией Айнза, простиралась на добрую сотню метров. Никого, кроме них с Айнзом. Стоило обернуться — пропало и само ощущение присутствия. Словно ей… померещилось?

— Чёрт!.. — только и успела выкрикнуть она, осознав, что это за трюк. Но было уже слишком поздно.

Песочные часы рассы́пались осколками. Время наложения заклинания сократилось до нуля.

— «Фоллен Даун»! — прогремел голос Айнза, и между ними с Шалтир возникла ослепительная вспышка, поглотившая весь мир.

Шалтир объяло ненасытное пламя. Оно стремительно разрушало её плоть, и Шалтир прекрасно это осознавала. Правая рука обратилась в угли и рассыпалась пеплом. Зажатая в ней «Пика-пипетка» выпала и полетела куда-то в бесконечную белизну — земли больше не было, вспышка поглотила всё, превращая мир в исполинское полотно белого света. Пекло опалило лицо, мгновенно высушив слёзы и пот. Мир ускользал. Всё, что Шалтир видела теперь, — это ослепительный свет.

В горле у неё тоже пересохло — или, может, оно сгорело первым, — но, как бы то ни было, выдавить даже звуки было необычайно тяжело, что уж говорить о словах. Но уйти молча она не могла. Она чувствовала, что должна кое-что сказать. Поэтому тающая на глазах Шалтир Бладфоллен собрала все силы, что у неё оставались, только чтобы хрипло выговорить:

— А… Айнз Ул Гоун, владыка… Да здравствует владыка… О один из высших существ, о сильнейший из Назарика… — смиренно бормотала она, выражая безграничное почтение тому, кто собрал воедино сорок одно высшее существо.

Волны жара пожирали всё то, что привязывало её к этому телу, оно слушалось всё меньше, а на душе было легко-легко… И тогда краем ускользающего сознания она вдруг ощутила присутствие той, кого здесь не должно было быть. Той, кто повернул решающий момент таким образом, чтобы обеспечить владыке победу.

По сути своей, нежить имела полную неуязвимость к психическому воздействию. Но были такие навыки и такая магия, которые, имея схожие с психическим воздействием эффекты, им всё-таки не считались. Этим она и воспользовалась.

Шалтир слабо улыбнулась и ласково проговорила:

— Малявка… — И, покорно закрыв глаза, растворилась в бесконечной белизне.

* * *
Аура наконец отключила навык «Небесный глаз», который был активен всё это время. Вытянутые, словно для тихого поцелуя, губы вновь плотно сжались, и Аура с недовольным видом бросила той, кого не было больше рядом:

— Вот ведь дурочка. Попасть под контроль разума, хотя ты, чёрт бы тебя побрал, нежить? Самая настоящая дурочка.

— Ч-что такое, что-то не так, сестричка?

— А? Да нет, ничего.

Маре попытался проследить за взглядом Ауры, но их со всех сторон окружал лес, куда ни посмотри — ничего, кроме деревьев. Хотя он мог предположить по направлению… что, скорее всего, она наблюдала за битвой их владыки с Шалтир.

С помощью навыков рейнджера Аура могла наблюдать за всем в радиусе двух километров. Именно поэтому их назначили следить за окрестностями вместе с трупоглазами.

— Т-так всё кончено?

— Ага, владыка Айнз выиграл с большим преимуществом.

— Я т-так и понял…

Даже сильнейший страж Назарика не смогла его одолеть. Маре нарисовал в своём воображении силуэт всесильного владыки, того, кто объединял все высшие существа… Он просто не мог проиграть.

— Так что, ну… Нам разве не нужно пойти и подобрать предметы, которые были при Шалтир?

Но Аура вспомнила последнее, что она видела, прежде чем отключить навык.

— Думаю, владыка Айнз сам об этом позаботится. Мы отступаем, как и приказано.

— Ага… — согласился Маре, почувствовав, что старшая сестрёнка не в духе и лучше с ней сейчас не спорить.

Лучшая подруга Ауры мало того что попала под контроль разума, так ещё и подняла меч на их господина, которого они должны обожать, которому должны служить верой и правдой. Ничего удивительного, что её убили, — но всё равно немного больно…

4

Когда Айнз вновь открыл список в Тронном зале, на месте имени Шалтир зиял пропуск, как он и предполагал. Теперь, когда гибель Шалтир подтвердилась системой, можно было считать первый шаг плана завершённым.

От этого зрелища Айнзу стало горько. Разумеется, у него не было выбора, но, лишь увидев обновлённый список, он наконец осознал, что натворил, и даже ощутил нотку вины. Мысленно извинившись перед Шалтир и сглотнув несуществующую слюну, он вновь повернулся к собравшимся в зале стражам:

— Я собираюсь воскресить Шалтир. Альбедо, следи за её именем в списке. Если оно появится таким же, как прежде, чёрным…

— Владыка Айнз, возможно, мы берём на себя слишком многое, но, если это и впрямь произойдёт, прошу, позвольте нам уладить эту проблему, — проговорил Демиург.

Аура и Коцит немедленно выразили согласие, Маре — просто кивнул. Промолчала лишь Альбедо.

— Демиург… — начал было Айнз, но Демиург с жаром перебил его:

— Ваше слово, слово одного из высших существ, закон для нас, владыка Айнз, и я знаю, что мы должны защищать вас во что бы то ни стало, даже ценой собственных жизней. Но, как ваш слуга, я считаю, что мы больше не можем позволить вам подвергать себя очевидной опасности. — Он стрельнул взглядом на Альбедо. — Если Шалтир возродится и останется предательницей, мы, стражи, разберёмся с ней. Вы же, пожалуйста, держитесь от сражения подальше.

Айнз хорошо понимал желаниестражей его защитить и понял, что просто не имеет права упрямо перечить им, как делал обычно.

— Хорошо. Я доверяю это вам, мои стражи.

Они синхронно кивнули, и Айнзу вдруг стало так стыдно…

Никчёмный он господин.

До последнего старался избежать того, чтобы «детям» пришлось сражаться друг с другом, а теперь вдруг просто взял и позволил им сделать это… А ведь причиной всему — его недальновидность. Виноват только он один.

Айнз хотел было тяжело вздохнуть, но, заметив влюблённое выражение лица Альбедо, молча стоящей рядом, подавил в себе это желание.

— Вы озаряете нашу жизнь одним своим присутствием, владыка Айнз. Служению кому посвящали бы мы себя, если бы никто из высших существ не остался в этом мире? Несмотря даже на то, что мы знаем, что нас не бросили, нам было бы просто очень грустно остаться одним.

— Да уж. Оставаться одному очень грустно.

Айнз машинально окинул взглядом Тронный зал, а именно — сорок флагов, развешанных под потолком. Он не обделил вниманием никого, задумчиво разглядывая символы.

— Да. Очень грустно… В Сокровищнице они тоже повсюду… как глупо, — тихо проговорил он, и в этих словах была заключена целая бездна эмоций. Айнз снова взглянул на своих подданных. — Так защищайте меня, стражи! Приступаем!

Они ответили воодушевлёнными восклицаниями и приготовились, а Айнз наконец взял в руки посох «Айнз Ул Гоун», паривший неподалёку в ожидании хозяина, и указал им в угол Тронного зала.

Там лежала гора золотых — целых пятьсот миллионов монет, не больше и не меньше. Именно столько им требовалось, чтобы воскресить Шалтир. Чтобы провернуть это в «Иггдрасиле», ему потребовалось бы ввести часть команд через клавиатуру, но уж здесь за этим-то дело не станет, был уверен Айнз.

Очертания золотой горы вдруг дрогнули, монеты начали слипаться, как подтаявшие шоколадки, пока вся гора не превратилась в жидкость. Золотая река потекла мимо стражей, собираясь в одну большую лужу в центре зала. Стражи изготовились к бою, а сотни тысяч золотых тем временем начали сжиматься, принимая человеческие очертания. Спустя мгновение тело было готово, и золотой блеск начал постепенно таять. Когда он сошёл совсем, посреди Тронного зала лежало бледное, словно восковое, тело с длинными серебряными волосами.

Никаких сомнений. Это была Шалтир Бладфоллен.

— Альбедо! — Айнз не отрывал от фигуры напряжённого взгляда.

— Не беспокойтесь. По-видимому, контроль разума был разорван.

— Вот как… — Айнза наконец отпустило, и его эмоции стабилизировались. Он протянул руку в пустоту, достав свою привычную чёрную мантию, и зашагал к распростёртой на полу Шалтир.

Её глаза были закрыты, а грудь — неподвижна. Она лежала, безучастная и холодная, словно труп, — хотя нежить по сути своей и представляла собой живые трупы, и в этом не было ничего странного.

«Странного…»

Он уже заприметил кое-что. Её грудь вдруг стала такой плоской, что она походила скорее на мальчика, чем на девочку… Айнз поспешно отвёл взгляд и зашарил им по телу Шалтир, тщетно пытаясь найти для разглядывания более пристойное место. Вот только его не было. Её ведь только что воскресили, поэтому одежды на ней не осталось. Совсем. Айнз так запаниковал, что ему даже не пришло в голову отвести взгляд в сторону. По сравнению с теми временами, когда он был человеком, его зрение здорово улучшилось, поэтому он видел всё, вплоть до малейших деталей. Она лежала, обмякнув, со слегка раздвинутыми ногами…

Айнз поспешно набросил на распростёртое тело свою чёрную мантию. Та раскрылась в воздухе и опустилась на Шалтир, прикрывая её наготу.

«И ничего в этом нет зазорного! Я же нежить, у меня отсутствует либидо! Ну, почти отсутствует. Я посмотрел лишь потому, что мне стало интересно, что у неё под одеждой из не заданного настройками. В “Иггдрасиле”-то одежду снять невозможно! Именно за этим я и смотрел, а вовсе не чтобы узнать, растёт у неё там что-нибудь или нет!»

Он и сам не знал, перед кем так старательно оправдывался, но, когда Айнз приблизился к Шалтир, его сознание было в полном смятении. Шагал он медленно, наверное, затем, чтобы дать себе время успокоиться.

Альбедо, стоящая сзади, негромко проговорила:

— Если у вас вдруг появился соответствующий интерес, можете обратиться ко мне в любое время…

Но Айнз проигнорировал её.

Стоило ему подойти ближе, как Шалтир открыла глаза, словно почувствовав его присутствие. Её сонный, не до конца осознанный взгляд окинул комнату и наконец остановился на Айнзе.

— Владыка Айнз?.. — пробормотала она слегка заплетающимся языком, но с неизменной верностью в голосе. И хотя и Альбедо, и система управления Назариком уже подтвердили, что Шалтир вернулась на их сторону, только сейчас, самолично почувствовав её преданность, Айнз выдохнул с облегчением. Он упал на колени и радостно сгрёб её в объятия, помогая сесть.

— А-а-а?!

Она оказалась такой хрупкой, тонкой… по статам и не подумаешь.

Айнз обнял её ещё крепче, не замечая ни удивлённого вскрика, ни выражения полнейшего непонимания на лице Шалтир.

— Я так рад, что всё обошлось… Нет, точнее, прости меня. Это всё моя вина…

— А? Нет, владыка, вовсе нет! Я понятия не имею, что произошло, но вы в этом не виноваты! — холодные руки Шалтир обняли его в ответ.

Айнзу не очень понравилось, что ладони её при этом весьма подозрительно шарили по его спине, чувственно оглаживая, но, в конце концов, она же только что побывала по ту сторону, возможно, теперь просто проверяет своё осязание? В общем, Айнз не стал возражать и позволил ей делать всё что вздумается. Даже тихонько прошептать ему: «Так, значит, мой первый раз случится здесь?..» Айнз всё слышал, но старательно игнорировал.

Зато не стала игнорировать Альбедо. Она проговорила до опасного спокойным тоном:

— Владыка Айнз, Шалтир, должно быть, устала. Стоит дать ей отдохнуть.

— Ты права.

Возможно, на воскрешение НПС распространялись штрафы, подобные штрафам при воскрешении игроков. Айнз ещё не знал точно — всё-таки это было первое воскрешение с тех пор, как он попал в этот мир.

— Детали происшествия давай обсудим позже, но кое-что я хочу узнать прямо сейчас.

Когда Айнз разомкнул объятия, Шалтир явно расстроилась и сердито покосилась на Альбедо, буквально прожигая её гневным взглядом. Альбедо же улыбнулась ей ласково, как обычно. Казалось, они могут вечно играть друг с другом в гляделки, и Айнз уже собирался вмешаться, но тут Шалтир отвела взгляд первой.

— Да, как пожелаете… Кстати говоря, владыка Айнз, почему мы в Тронном зале? Судя по тому, в каком я виде, и по вашей реакции, видимо, случилось что-то неприятное, и вам пришлось поволноваться, да?

— Я как раз хотел спросить об этом. Ты не помнишь, что произошло?

— Н-нет…

— Прости, что мучаю тебя вопросами. Но опиши последнее, что ты помнишь.

Последнее, что Шалтир смогла вспомнить, случилось пять дней назад, после этого воспоминания обрывались. С тех пор и до этого момента — полная пустота.

Айнз мог использовать заклинание десятого уровня «Контрол Амнезия»[101], чтобы, как в Карне, стирать память или просто управлять ею. Но даже изменение коротеньких воспоминаний обходилось в круглую сумму по очкам магии. А уж восстановление пяти дней и подавно будет стоить целое состояние. Обычные заклинатели отродясь не видали столько очков магии, да и для Айнза, даром что он гордился своими малыми сроками восстановления магической энергии, это выглядело нереальным.

Разумеется, нельзя было исключать, что воскрешённые НПС просто запрограммированы терять память о последних нескольких днях, но приходилось рассматривать и другой вариант, хотя Айнз и сам сомневался, возможен ли он: память Шалтир могли стереть несколько заклинателей, действующих сообща.

На данный момент им не хватало данных, чтобы разгадать эту загадку. Известно лишь одно: личность того, кто использовал против Шалтир мировой предмет, не установлена.

«Нехорошо, что мы даже не знаем, чьих это рук дело… Весьма вероятно, что враг теперь только и выжидает момент, чтобы просочиться в Назарик. Хотя, если их план и правда в этом, мы ещё легко отделались. Ну, мы ему за всё сполна отплатим…»

Айнз усилием воли подавил гнев и снова мягко обратился к Шалтир:

— Больше ничего необычного не чувствуешь?

Если тут всё работает так же, как в «Иггдрасиле», она должна быть в полном порядке. НПС не должны терять уровней от этой операции, хотя не факт, что все законы того мира в силе и здесь. Вполне вероятно, что она, как и игрок, понесла штраф в виде потери уровней.

Шалтир придирчиво ощупала себя и наконец ответила:

— Нет, кажется, всё в порядке.

— Вот и хорошо, — только и успел ответить Айнз, когда лицо Шалтир перекосилось в ужасе.

Что-то было не так. Едва отпустившая тревога навалилась с новой силой.

— Владыка Айнз!..

— Что?! Что-то всё-таки не так?

— Грудь куда-то делась.

На лицах других стражей читалось искреннее раздражение. Мол, зачем так пугать-то? Скривился даже Демиург.

— Нашла на что жаловаться. Да если бы ты знала, в каком ты была состоянии до этого, тебе было бы совсем не до груди! — неодобрительно бросила Альбедо, выражая мысль, крутившуюся на языке у всех присутствующих, и Шалтир ощутимо вздрогнула.

Ноги еле держали Айнза. Ему даже показалось, что он вот-вот упадёт на четвереньки от усталости. Стражи один за другим начинали ругать Шалтир, а Айнз отсутствующе глядел на это и думал о воскрешении.

О том, как здорово было бы, если бы Клементина, Каджит и другие люди с того кладбища, возродившись, потеряли часть воспоминаний, как и Шалтир… Но это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Айнз до сих пор не понял, чем вызвана амнезия Шалтир, поэтому не мог быть уверен, что люди, если возродить их магией воскрешения, будут подвержены таким же побочным эффектам смерти, как и НПС, которого вернули с того света горсткой монет.

А пока Айнз размышлял об этом, Альбедо честила Шалтир на все корки, не давая той и слова вставить в своё оправдание. В глазах Шалтир стояли слёзы.

Айнз задумчиво глядел на них, и взгляд его был наполнен тоской. Он чувствовал это, даже не видя себя со стороны.

Он видел Буку-буку Тягаму, отчитывающую своего младшего братишку, Перорончино. Он видел других членов гильдии, со смехом наблюдающих за зрелищем со стороны. И поверх этой картинки накладывались лица НПС.

Айнз тихо протянул руку к ним, будто пытаясь коснуться, но между ними была грань. Стекло, отделяющее то тёплое, уютное место, где собрались вместе стражи, от того, где находился сейчас он. Словно всё это лишь фигурки на экране.

Если он сейчас подойдёт, они, разумеется, склонятся в почтительных поклонах. Но это будет сделано из страха. Не будет того тепла, как когда входишь в комнату, полную давних друзей. Того чувства не вернуть.

А жаль.

Протянутая рука бессильно упала. Словно почувствовав что-то, Альбедо вдруг обернулась и молча посмотрела на Айнза. Его окинули взглядом, полным недоступных, непонятных ему эмоций.

— Что такое? — буркнул Айнз почти сурово, но в следующее мгновение угольки его глаз вспыхнули ярче.

Альбедо ласково протянула ему руку, приглашая присоединиться к ним. Помешкав секунду, Айнз всё же взялся за её ладонь — и его затянули туда, сквозь несуществующую стеклянную перегородку, в кружок стражей.

— Давайте, владыка, будьте с ней построже, пожалуйста! — сказала Альбедо, и другие подхватили.

— Правильно! Давайте, владыка, скажите всё, что вы думаете об этой дурочке!

— Безусловно. Считаю. Что. Жёсткое. Словечко. Придётся. Тут. Кстати.

— Если вы скажете своё бесценное слово, тогда до неё наконец дойдёт!

— Н-но не будьте к ней слишком строги! П-пожалуйста… Если… Возможно…

И тут Айнз рассмеялся. Началось всё с короткого смешка, но потом он захохотал, уже не сдерживаясь. Стражи глядели на него удивлённо и растерянно, а он всё смеялся и смеялся, от всей души, не в силах даже ничего сказать.

Насмеявшись вдоволь, Айнз поглядел на Шалтир:

— Я уже говорил Альбедо, что это не твоя вина. У меня было достаточно данных, чтобы предположить такой сценарий, но я не думал в этом направлении, поэтому винить в произошедшем можно лишь меня. Ты ни в чём не виновата, запомни.

— Благодарю… — пробормотала Шалтир.

— Демиург, объясни Шалтир, что именно произошло. Ты ведь не против заняться этим?

Демиург покорно склонился в поклоне.

— А что с Себасом… — начал было он, но Айнз спокойно заявил:

— Он приманка.

И никто ничего не сказал. Айнз собирался использовать их товарища в качестве наживки, червяка на крючке, — но стражи лишь кивнули. Они придерживались позиции подчинённых: воля владыки Великой подземной гробницы Назарик гораздо важнее, чем безопасность одного из их коллег.

— Мне не хочется так поступать, но придётся. Нам всё ещё неизвестно, почему кто-то нацелился на Шалтир, но вполне возможно, что следующей жертвой станет Себас, так как его видели с ней. Именно поэтому я не призвал его обратно в Назарик и не дал ему мировой предмет… Альбедо, подбери слуг, чтобы тайно приглядывали за ним. Себас, может быть, и приманка, но утащить эту приманку на дно я не дам. Этим наблюдателям скажи, что их долг — вмешаться, если к нему начнут подбираться враги, — обстоятельно отдавал приказы Айнз, и его глаза-огоньки слегка угасли и уменьшились.

«Однажды мы ещё увидим того, кто использовал на Шалтир мировой предмет. Вот тогда он за всё ответит!»

— Будет сделано. Я немедленно приступлю к формированию отряда с учётом вероятного сражения.

— Рассчитываю на тебя. Теперь, благодаря Шалтир, мы знаем, что воскрешение возможно, однако я не хочу снова убивать никого из вас, тех, кого создали мои друзья.

Слова Айнза явно тронули стражей, и они склонились в глубоком поклоне. Ещё бы, ведь владыка Айнз так ими дорожит… Да, слова — страшная сила.

Шалтир, видимо, начала осознавать, что именно произошло: сначала на её лице промелькнуло изумление, а в следующую секунду оно сменилось жгучим стыдом. Айнз успокаивающе махнул рукой, намекая, чтобы она не переживала на этот счёт, и тут кто-то робко окликнул его:

— А… В-владыка Айнз?

— Что такое, Маре?

— Ну, я это, в общем… Мне заняться восстановлением места битвы? Того пятна?

— Нет, в этом нет нужды. Ты разве не знал? — Айнз озорно сверкнул глазами. — Если кристалл с запечатанной магией сильно повредить, его сила вырвется разрушительной волной, уничтожая всё вокруг.

— А? Но… Это правда?

— Нет, прости. Просто выдумка. Но ведь так обычно и бывает: ложь однажды становится истиной. Похоже, кристаллы с магией довольно редки, поэтому проверить этот слух будет некому. Альбедо, пройдись хорошенько по кристаллу Нигуна. А на поломанных доспехах, которые мы заказали выковать, вели кузнецу сделать следы ожогов. Чтобы было понятно, что они побывали в нелёгком бою.

— Будет сделано, владыка.

— И ещё кое-что. Возможно, я был слегка беспечен. Определённо, неподалёку от Назарика ошивается неизвестный и сильный враг. Я собираюсь в кратчайшие сроки приступить к укреплению гробницы. Часть нашего плана — создать армию нежити с помощью моего навыка. Как я уже говорил… А? Или я только Альбедо об этом рассказывал? В общем, это будет задачей номер один. Поэтому я хочу подготовить план по добыче трупов с кладбища Э-Рантеля.

— Насчёт этого я хотела с вами поговорить, владыка Айнз…

— О чём конкретно?

— У меня вопрос насчёт вашей способности создавать нежить… Из людей получается лишь средняя нежить, да и то довольно слабая, верно?

— Да, совершенно верно. И что?

Нежить из трупов бойцов «Солнечного писания» получалась не сильнее сорокового уровня. Если задать выше — магия со временем начинала расточаться вместе с телом-сосудом, пока нежить не исчезала совсем.

— Я думала над вашим приказом раздобыть свежих трупов… Как вы смотрите на то, чтобы поэкспериментировать над кем-то ещё, кроме людей?

— Ты же, надеюсь, не на слуг Назарика намекаешь?

— Нет-нет, ничего подобного, владыка Айнз. Я имела в виду… нелюдей. — Альбедо улыбнулась коварно, но от этого не менее очаровательно. — Аура обнаружила деревню людоящеров. Может, нападём и разгромим её?

Эпилог

Беллот, глава «Небесных Волков», группы авантюристов мифрилового класса, открыл двери в гильдию. В тот же миг на него обратились взгляды других авантюристов, полные уважения и зависти.

Привычный Беллоту вид. Вот только энтузиазм в этих взглядах немного поугас по сравнению с прошлым месяцем.

«Ну, ничего не поделаешь». Беллот мысленно хмыкнул. Да уж, с некоторых пор их определённо сместили с почётного пьедестала.

Он пробежал взглядом задания на доске объявлений. Какая жалость, ни одного задания мифриловой категории. Такие задания, доступные лишь авантюристам столь высокого уровня, вообще попадались нечасто, но сейчас их полное отсутствие объяснялось вовсе не тем, что монстры вдруг притихли. А тем, что кто-то буквально сметал с доски все задания мифрилового уровня и выше.

— Опять господин Момон постарался.

Это имя Беллот произнёс слегка ворчливо. Имя того, кто всего месяц назад уничтожил могущественного вампира.

То была битва не на жизнь, а на смерть — жестокая и беспощадная. Беллот не наблюдал её своими глазами, но хорошо представлял масштаб сражения по тому, во что превратилась после него поляна. Неудивительно, что никто из людей Игуварга, пожелавших сопровождать Айнза, не выжил. Вся «Кралга» сгинула целиком.

Что ж, участие в такой схватке — верная смерть.

Земля вокруг оказалась выжжена вырвавшейся из заточения в кристалле магией. В нём была заключена такая сила, что даже земля обратилась в песок. Если бы не этот кристалл, им бы никогда не победить вампира. Но больше всего удивляло другое…

«Они уцелели…»

И эти самые уцелевшие, вернувшиеся с триумфом, выглядели в глазах Беллота большими чудовищами, чем тот могущественный вампир. Сила, которой обладал Момон, была так велика, что Беллот не мог даже заставить себя обращаться к нему запросто, по одному имени.

Снова открылась дверь, и по гильдии, словно ветер по полю, прокатилось оживление. Помяни, что называется, чёрта… Беллот обернулся тоже, уже подозревая, кого он увидит там. И он не ошибся.

В дверях стояла фигура, о которой только и было разговоров в городе, фигура Тёмного Воина Момона.

За спиной у него висели два огромных меча, а сопровождала его красавица, каких на всём свете сыщется немного.

— Да у него весь доспех с адамантитом… Сколько же он стоил?

Высококлассный латный доспех, за чёрный цвет которого Момон и получил своё прозвище в народе, по возвращении из битвы был в плохом состоянии. Местами обожжённый, а местами чуть ли не насквозь пробитый глубокими следами когтей, теперь он выглядел так, будто только что вышел из-под рук кузнеца, сияя как новенький — ни вмятины, ни царапины. Ещё бы, ведь гильдия волшебников собрала всех магов с подходящими навыками и классами, чтобы его починить.

А на груди сияло удостоверение героя, живой легенды, последней надежды человечества на спасение от более сильных рас, — адамантитовый жетон.

Заслуги Момона были так велики, что даже орихалковый ранг — столь высокий, что никто в Э-Рантеле ещё не дослуживался до него, — стал бы преуменьшением его способностей.

Появление героя, подобного героям из легенд, вызвало в гильдии небывалый ажиотаж.

— Третий адамантитовый авантюрист во всём королевстве…

— Неужто это… Тёмный Воин Момон? А сзади, за ним — Прекрасная Принцесса Набэ, неописуемая красавица…

— Эй, а ведь это они там, в лесу, повыжигали всю землю. Говорят, одними боевыми приёмами, но…

— Да нет, быть того не может. Если это всё боевыми приёмами… такое уже за пределами человеческих возможностей, разве нет?

— А может, он один из тех, чьи пределы немного шире? Ведь авантюристы адамантитового ранга — лучшие из лучших. Не удивлюсь, если он адамантит среди всех адамантитов.

Под взглядом бесчисленных глаз Момон неторопливо проследовал к стойке. Переговаривавшиеся с дежурной регистраторшей насчёт заданий авантюристы расступились, уступая ему дорогу. На лицах их было написано глубокое почтение — и страх.

Момон преспокойно обратился к регистраторше:

— Я закончил все взятые задания. Подыщите мне ещё работы.

Глаза у регистраторши стали на пару мгновений как плошки, и Беллот знал почему. Все взятые Момоном задания подходили лишь для авантюристов мифрилового класса, поэтому они рассчитывали, что это займёт его надолго. А тот управился с ними так быстро, словно его в соседний трактир послали сбегать.

О да. Он щёлкал мифриловые задания как орешки. Как и полагается высококлассному авантюристу.

— Ого, да у нас тут конкурент наметился? Как бы всем на мель не сесть, — проворчал Беллот, конечно же, не всерьёз.

У тех, кто дослужился до мифрилового ранга, было накоплено достаточно денег для того, чтоб остаток жизни жить припеваючи — если, разумеется, ничего особенного вдруг не случится. Те, кто зашли так далеко и всё ещё продолжали работать, делали это уже не ради денег.

— Ах, господин Момон, прошу меня простить, но сейчас нет ни одного задания, подходящего вам. Приношу глубочайшие извинения! — Регистраторша поднялась и склонилась в глубоком поклоне.

— А… — Момон вдруг прервался на полуслове. А через несколько секунд заговорил вновь: — А, вот оно что. Ну и хорошо. У меня появились неотложные дела, так что я вернусь в трактир. Пришлите за мной туда, если вдруг срочно понадоблюсь. Адрес есть?

— Да. «Сияющий золотой павильон», верно?

Айнз слегка кивнул и с шорохом набросил на себя алый плащ.

Когда он проходил мимо, Беллот услышал его тихое бормотание. Слишком тихое, чтобы понять, о чём же он там говорил себе под нос.


А были эти слова приказом к развёртыванию небывалой военной мощи в далёких, далёких землях.

— Прикажи Гаргантюа активироваться. Вызовите Виктима. Выдвигайтесь, как только вернётся Коцит.






Примечания

1

Preservation — «сохранность» (англ.).

(обратно)

2

Эроге — японские эротические визуальные новеллы.

(обратно)

3

Paralyze — «парализовать» (англ.).

(обратно)

4

Hold Person — «удержать человека» (англ.).

(обратно)

5

Silence — «тишина» (англ.).

(обратно)

6

Invisibility — «невидимость» (англ.).

(обратно)

7

Charm Person — «зачаровать человека» (англ.).

(обратно)

8

Continual Light — «вечный свет» (англ.).

(обратно)

9

Lesser Protection Energy — «малая защита от энергии» (англ.).

(обратно)

10

Shock Wave — «ударная волна» (англ.).

(обратно)

11

Penetrate Magic: Implosion — «проникающая магия: внутренний взрыв» (англ.).

(обратно)

12

Эсток — меч для пробивания лат.

(обратно)

13

Anti-Evil Protection — «защита от зла» (англ.).

(обратно)

14

Lesser Mind Protection — «малая психическая защита» (англ.).

(обратно)

15

Animate Dead — «оживить мёртвых» (англ.).

(обратно)

16

Lesser Strength — «малое повышение силы» (англ.).

(обратно)

17

Magic Arrows — «волшебные стрелы» (англ.).

(обратно)

18

Mass Hold Species — «массовое удержание существ» (англ.).

(обратно)

19

Fly — «полёт» (англ.).

(обратно)

20

Crystal Monitor — «кристальный монитор» (англ.).

(обратно)

21

Appraise Magic Item — «оценка магического предмета» (англ.).

(обратно)

22

Detect Enchantment — «обнаружить чары» (англ.).

(обратно)

23

Wish Upon A Star — «загадать желание на звезду» (англ.).

(обратно)

24

I wish… — «я желаю…» (англ.).

(обратно)

25

Mass Fly — «массовый полёт» (англ.).

(обратно)

26

Ёрмунганд, «Мировой змей» — третий сын Локи и великанши Ангрбоды в скандинавской мифологии, морской змей столь длинный, что опоясал всю землю и укусил собственный хвост.

(обратно)

27

Злой дух из ирландской мифологии в виде безголового всадника.

(обратно)

28

Цитата из Tabula Smaragdina, «Изумрудной Скрижали», египетского литературного памятника. «Эта вещь восходит от земли к небу и снова сходит на землю, воспринимая силу как высших, так и низших областей мира» (по переводу К. Богуцкого).

(обратно)

29

Фламберг — меч с волнистым клинком.

(обратно)

30

Скимитар — восточная сабля.

(обратно)

31

Пата — индийский меч с обоюдоострым лезвием.

(обратно)

32

Шотель — абиссинское холодное оружие, похожее на серп, режущей является внутренняя сторона изгиба, а не внешняя.

(обратно)

33

Кукри — тяжёлый непальский нож, также называемый коротким мечом.

(обратно)

34

Клеймор — двуручный шотландский меч.

(обратно)

35

Дага — кинжал для левой руки при фехтовании шпагой.

(обратно)

36

Wenn es meines Gottes Wille — «как пожелает мой бог» (нем.).

(обратно)

37

Body of Effulgent Beryl — «тело из лучезарного берилла» (англ.).

(обратно)

38

Caster’s Blessing — «благословение заклинателя» (англ.).

(обратно)

39

Infinity Wall — «бесконечная стена» (англ.).

(обратно)

40

Magic Ward: Holy — «защита от: священной магии» (англ.).

(обратно)

41

Life Essence — «эссенция жизни» (англ.).

(обратно)

42

Greater Full Potential — «улучшенный полный потенциал» (англ.).

(обратно)

43

Freedom — «свобода» (англ.).

(обратно)

44

False Data: Life — «фальшивые данные: жизнь» (англ.).

(обратно)

45

See-Through — «видеть насквозь» (англ.).

(обратно)

46

Paranormal Intuition — «паранормальное чутьё» (англ.).

(обратно)

47

Greater Resistance — «улучшенная устойчивость» (англ.).

(обратно)

48

Mantle of Chaos — «мантия хаоса» (англ.).

(обратно)

49

Indomitability — «неукротимость» (англ.).

(обратно)

50

Sensor Boost — «обострение чувств» (англ.).

(обратно)

51

Greater Luck — «улучшенная удача» (англ.).

(обратно)

52

Magic Boost — «усиление магии» (англ.).

(обратно)

53

Draconic Power — «драконья сила» (англ.).

(обратно)

54

Greater Hardening — «улучшенное укрепление» (англ.).

(обратно)

55

Heavenly Aura — «райская аура» (англ.).

(обратно)

56

Absorption — «поглощение» (англ.).

(обратно)

57

Penetrate Up — «повысить пробиваемость» (англ.).

(обратно)

58

Greater Magic Shield — «улучшенный магический щит» (англ.).

(обратно)

59

Mana Essence — «эссенция маны» (англ.).

(обратно)

60

Triplet Maximize Magic: Explode Mine — «утроение, полное усиление магии: взрыв мины» (англ.).

(обратно)

61

Triplet Magic: Greater Magic Seal — «утроение магии: улучшенная магическая печать» (англ.).

(обратно)

62

Triplet Maximize Boosted Magic: Magic Arrow — «утроение, полное усиление, повышение уровня магии: магическая стрела» (англ.).

(обратно)

63

Цукиёми — имя синтоистской богини луны, также метафоричное название самой луны.

(обратно)

64

Хоу И, «Охотник», «Стрелок И» — легендарный борец с чудовищами из китайских мифов, сбивший из лука девять злых солнц, угрожавших спалить Землю.

(обратно)

65

Fallen Down — «низвергнутый» (англ.).

(обратно)

66

Maximize Magic: Gravity Maelstrom — «полное усиление магии: гравитационный вихрь» (англ.).

(обратно)

67

Wall of Stone — «каменная стена» (англ.).

(обратно)

68

Maximize Magic: Rib Hold — «полное усиление магии: рёберная хватка» (англ.).

(обратно)

69

Regenerate — «регенерировать» (англ.).

(обратно)

70

Greater Teleportation — «улучшенная телепортация» (англ.).

(обратно)

71

Delay Teleportation — «отложить телепортацию» (англ.).

(обратно)

72

Drifting Master Mine — «дрейфующая управляемая мина» (англ.).

(обратно)

73

Maximize Magic: Astral Smite — «полное усиление магии: астральный удар» (англ.).

(обратно)

74

Force Sanctuary — «убежище силы» (англ.).

(обратно)

75

Maximize Magic: Thousand Bone Lance — «полное усиление магии: копьё тысячи костей» (англ.).

(обратно)

76

Maximize Magic: Reality Slash — «полное усиление магии: разрыв реальности» (англ.).

(обратно)

77

Summon Monster: Tenth — «призвать монстра: десятый уровень» (англ.).

(обратно)

78

Greater Rejection — «улучшенное отклонение» (англ.).

(обратно)

79

Maximize Magic: Vermillion Nova — «полное усиление магии: новое зарево» (англ.).

(обратно)

80

Triplet Maximize Magic: Call Greater Thunder — «утроение, полное усиление магии: вызов улучшенной грозы» (англ.).

(обратно)

81

Life Essence — «эссенция жизни» (англ.).

(обратно)

82

Maximize Magic: Brilliant Radiance — «полное усиление магии: ослепительное сияние» (англ.).

(обратно)

83

Maximize Magic: True Dark — «полное усиление магии: истинная тьма» (англ.).

(обратно)

84

Maximize Magic: Greater Lethal — «полное усиление магии: улучшенная летальность» (англ.).

(обратно)

85

Shark Cyclone — «акулий циклон» (англ.).

(обратно)

86

Wall of Skeleton — «стена скелетов» (англ.).

(обратно)

87

Maximize Magic: Force Explosion — «полное усиление магии: взрыв силы» (англ.).

(обратно)

88

Greater Magic Seal — «большая магическая печать» (англ.).

(обратно)

89

Magic Arrow — «волшебная стрела» (англ.).

(обратно)

90

Triplet Magic: Obsidian Sword — «утроение магии: обсидиановый меч» (англ.).

(обратно)

91

Magic Destruction — «разрушение магии» (англ.).

(обратно)

92

Triplet Maximize Magic: Reality Slash — «утроенное полное усиление магии: разрыв пространства» (англ.).

(обратно)

93

Эйнхерии — в скандинавской мифологии лучшие воины, которых валькирии забирают с поля боя и переносят в Вальхаллу.

(обратно)

94

Widen Cry of the Banshee — «расширить: крик банши» (англ.).

(обратно)

95

False Data: Life — «фальшивые данные: жизнь» (англ.).

(обратно)

96

Perfect Warrior — «идеальный воин» (англ.).

(обратно)

97

Ваджра — ритуальное и мифологическое оружие в индуизме и др. религиях, соединяющее в себе свойства меча, булавы и копья.

(обратно)

98

Кашая — традиционная одежда буддийских монахов.

(обратно)

99

Одати, «большой меч» (яп.) — один из типов длинных японских мечей.

(обратно)

100

Японский меч, слишком короткий, чтобы считаться дайто (длинным мечом), и слишком длинный, чтобы считаться кинжалом.

(обратно)

101

Control Amnesia — «управление амнезией» (англ.).

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1. Стая хищников
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 2. Истинный вампир
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   Интерлюдия
  • Глава 3. Хаос и осознание
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  •   6
  • Глава 4. Перед смертельным боем
  •   1
  •   2
  • Глава 5. Игрок против НПС
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Эпилог
  • *** Примечания ***