Неприкаянные [Юлия Бузакина] (fb2) читать онлайн

Неприкаянные Юлия Бузакина

Глава 1

Таисия

О нем говорили все. В нашем офисе не было ни одного человека, который бы не знал, что в эту пятницу прилетает сын генерального директора компании по продаже недвижимости «Южный Вектор».

Андрей Афинский, тридцатидвухлетний бизнесмен с внушительным списком финансовых побед на американском рынке ценных бумаг, вдруг решил вернуться домой, в Россию. Само по себе событие было грандиозным и пафосным, и отец не находил себе места в преддверие грядущей встречи.

— Представляешь, за пять лет проживания в Америке Афинский успел так прославиться, что о нем писала даже «Нью-Йорк-таймс», — с придыханием делилась со мной информацией высокая и плоская, как доска Лида из отдела бухгалтерии. Ее белые волосы, вечно засаленные и жидкие, были собраны в тощий хвостик, но это не мешало ей чувствовать себя фотомоделью с подиума. — А еще говорят, он бесподобно хорош собой.

— Мне ни к чему эта информация, — резко оборвала ее я и принялась набирать в чайник воду из кулера.

— Ах, да, ты же выходишь замуж… как жаль, — с легкой усмешкой в голосе произнесла Лида.

— Боже! — я подкатила глаза и хлопнула дверью приемной.

Нет, на самом деле мне нравится моя работа. Но, признаться честно, Юрий Сергеевич немного старомоден. Он не стремится к изменениям, у нас в приемной нет кофемашины, и гостям предлагают только чай с молоком. Наша компания работает в условиях дикой конкуренции, и мы проигрываем другим продажникам по всем фронтам. Девиз Юрия Сергеевича — тише едешь, дальше будешь. Поэтому все смирились и тихо прозябают в тухлом болотце с громким названием «Южный Вектор».

Я, как примерный секретарь и личный помощник гордого отца, слушала сплетни в пол уха. По большому счету, мне не было до Андрея Афинского никакого дела. Я готовилась к собственной свадьбе, назначенной на конец мая, и так сильно переживала, что за последний месяц похудела на восемь килограммов. От прежней веселой девушки с красивыми формами остались лишь длинные светлые волосы — моя личная гордость — и огромные голубые глаза. Все деловые наряды висели на мне, как на вешалке.

— Таисия, дорогая, тебе надо хоть немного отвлечься от своей свадьбы, — сочувственно коснулась моей руки заглянувшая по делу главный бухгалтер Дарья Михайловна — милая шатенка с удлиненным «каре».

С Дашей мы дружили, и не было ни одного события в моей личной жизни, о котором она бы не знала.

— Не могу, — укладывая распечатанные документы в файлы, покачала головой я. — Сегодня вечером московские партнеры Феликса будут ждать нас в баре. Им не терпится познакомиться с его будущей женой.

— А как там платье? Платье ты присмотрела?

Я сглотнула.

— Не спрашивай…

Свадебное платье было головной болью. То, что нравилось моей маме, не нравилось будущей свекрови. То, что выбирала свекровь, категорично не устраивало мою маму. Меня не спрашивали.

Нет, что ни говори, а Феликс Йоффе — отличная партия. Между нами ощутимая разница в возрасте — целых одиннадцать лет, но он — единственный наследник сети отелей на побережье, а я — простая русская девушка. Моя мама больна сахарным диабетом, и ее пенсии хватает лишь на то, чтобы покрыть стоимость лекарств. Сестра Ира работает штатным психологом в центре занятости населения. Наших с Ирой зарплат едва хватает, чтобы сводить концы с концами.

Феликса подкупили моя честность и порядочность. А еще — то, что в двадцать один год я оставалась непорочной. По правилам семьи жениха секс мне светил только после свадьбы, и честно говоря, меня это очень беспокоило. Каким бы привлекательным внешне не был Феликс, а периодически мне становилось не по себе от его странного отношения ко мне. Он сдувал с меня пылинки, относился, как к хрупкой и дорогостоящей вещи, и никогда не позволял себе заходить дальше легких поцелуев. Его предложение руки и сердца восьмого марта на глазах у моей семьи сначала показалось мне розыгрышем.

Но Феликс безумно нравился маме и Ире. У меня, миловидной нищей «Золушки», не было ни единой возможности сказать «нет» такому влиятельному жениху.

В общем, весь офис готовится к завтрашней встрече с мифическим Андреем Афинским и обсуждает его достоинства, а меня ждет мучительный вечер в баре, где партнеры влиятельного бизнесмена Феликса Йоффе будут пялиться на меня со всей своей московской снисходительностью.

В шесть часов вечера я спускалась на первый этаж нашей компании в серебристом лифте вместе с Дашей.

— Тася, я знаю, что тебе нужно, — внимательно посмотрела на меня подруга.

— Ты о чем? — непонимающе подняла глаза я.

— Ты очень переживаешь из-за свадьбы, поэтому никак не можешь выбрать платье. Знаешь, моя знакомая держит салон французских платьев. Хочешь, завтра в обеденный перерыв я отвезу тебя к ней? Без всяких мам и бабушек, которые не дают тебе свободно вздохнуть?

Я посмотрела на Дашу. Как она догадалась о том, что мне нужно, когда даже я сама не подумала зайти в салон без свиты из назойливого старшего поколения?

— Знаешь, кажется, это именно то, что мне сейчас нужно, — сжала руку подруги я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Если переживем нашествие великого преемника Афинского, я тебя отвезу, — подмигнула мне подруга. — Желаю отлично провести вечер в баре.

— Спасибо.

Я улыбнулась, нащупала в сумочке ключи от подержанной «хендай акцент» золотистого цвета и заспешила на подземную парковку. Феликс заедет за мной в семь тридцать. У меня совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок перед еще одной важной для моего жениха встречей.

Щелкаю сигнализацией и сажусь на водительское сидение. Вспоминаю, что опять пропустила обед. Если так будет продолжаться и дальше, к свадьбе от меня останется одна полупрозрачная тень.

Я медленно плыву по загруженной автомобилями дороге в сторону дома. Весна распускается во всей красе, кружит голову цветочными ароматами, а я грущу.

Не знаю, почему во всех любовных романах, которые я люблю читать перед сном, так превозносят свадьбу. Лично я чувствую себя выжатой, как лимон. Все эти знакомства, чопорные семейные традиции, постоянные переживания, что я не понравлюсь кому-то из родственников и партнеров жениха. Да одно платье чего стоит! Позавчера вечером во время примерки моя мама и будущая свекровь чуть не поссорились. Хорошо, что мы взяли с собой мою старшую сестру Иру. Она быстро нашла способ разрядить ситуацию. Иначе дулись бы друг на друга до самой свадьбы. А главное — никто из родственниц ни разу не спросил у меня, какое платье хочу я. Честно говоря, я уже никакого платья не хочу.

Вот я и у дома. Паркуюсь возле подъезда утопающей в зелени девятиэтажки, быстро взбегаю по ступеням к лифту, и он несет меня на четвертый этаж.

— Тася, ты что-нибудь сегодня ела? — озабоченно выглядывает из кухни моя мама. — Почему-то шестое чувство подсказывает мне, что не ела.

— Сейчас перекушу, — обещаю я. С тревогой посматриваю на часы — время прихода господина Йоффе уже близко. На ходу выхватываю вилкой из тарелки ароматную котлету в панировке и запихиваю ее в рот. Бегу в душевую, потом подправляю макияж, закалываю свои роскошные светлые волосы красивой заколкой и открываю шкаф. С восторгом замираю — оттуда на меня смотрит очаровательное шифоновое платье. Яркие цветы на темно-синем фоне смотрятся восхитительно. Платье делает меня похожей на героиню любимых книжек — нежную и романтичную. Я достаю желтые туфли-лодочки на высокой шпильке и быстро завершаю свой образ с помощью дорогих духов, подаренных Феликсом. Я пахну весной и свежими цветами. Я очаровательна.

На сотовый телефон приходит сообщение от Феликса: «Я уже возле твоего подъезда. Сейчас поднимусь».

Улыбаюсь и с нетерпением жду его прихода.

Феликс, как всегда, неотразим. Шатен с серыми глазами и аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой, в стильном пиджаке, классических брюках и дорогих кожаных туфлях, он с нежностью целует меня в губы. У него в руках аккуратный букет тюльпанов и коробочка конфет в форме сердечка.

— Привет, любимая. Ты готова?

— Поставлю цветы, и можем идти, — улыбаюсь я.

Мама выглядывает из кухни.

— Какие вы красивые, — со слезами умиления вздыхает она. — Идеальная пара. Мужественный жених и юная невеста. Давай цветы, Таисия. Я поставлю их в воду.

Я с улыбкой отдаю маме подарки Феликса и вешаю на руку кожаный пиджак. Это на случай, если станет прохладно. Мой будущий муж подставляет мне свой локоть, и мы чинно выдвигаемся на встречу с его московскими партнерами, прилетевшими к нам на побережье на несколько дней.

Бар, в который мы с Феликсом направляемся, расположен на живописной набережной, у самого моря. К тому времени, как внушительный французский седан «Renault Sandero» паркуется у бара, солнце начинает клониться к закату. Море кажется не изумрудно-синим, а золотистым.

Феликс первым выбирается из машины и открывает мне дверцу. Я ступаю на асфальт и с удовольствием подставляю лицо теплому весеннему бризу.

— Феликс Йоффе! Неужели это ты?! В самом деле? — слышу резкий мужской голос за спиной. В возгласе сквозит презрение, и от этого даже у меня по коже бегут мурашки. Переполненная любопытства, я оборачиваюсь и тут же нервно сглатываю. Передо мной стоит привлекательный мужчина. Широкие плечи, русые волосы, аккуратно подстриженные баки и незабываемые, пронизывающие насквозь ореховые, с золотинкой глаза. Четкая линия подбородка гладко выбрита, а чувственные губы изогнуты в легкой усмешке. Спортивный пиджак из твида распахнут, под ним облегающая черная футболка, сквозь которую прорисовываются идеальный пресс. Темно-синие джинсы плотно облегают бедра, гармонично сочетаясь с замшевыми спортивными туфлями на шнуровке.

Я невольно замираю и хлопаю густо накрашенными ресницами.

— Привет, Афинский, — с небрежной усмешкой отзывается мой будущий муж и протягивает руку незнакомцу. Я замечаю на запястье мужчины швейцарские часы «консул» с золотым циферблатом и коричневым кожаным ремешком, а потом чувствую, как мой язык примерзает к нёбу.

Афинский? Он сказал: «Афинский»?!

Глава 2

Незнакомец с отвращением смотрит на протянутую руку моего жениха и не подает свою в ответ. Я чувствую, как между мужчинами растет напряжение. Оно такое сильное, что, кажется, еще недавно спокойный и умиротворенный пейзаж резко электризуется и трещит по швам.

Я плохо понимаю, что происходит, но начинаю догадываться. Во-первых — передо мной мифический Андрей Афинский, которого так ждет весь офис компании «Южный Вектор». Во-вторых, что-то не так в отношениях Афинского и Феликса, а в-третьих, этот самый Афинский произвел на меня такое сильное впечатление, что от волнения вспотели ладони, а язык безнадежно примерз к нёбу.

— Что заставило тебя вернуться в наше захолустье? — чувствуя себя не в своей тарелке, насмешливо приподнимает темную бровь Феликс.

— Рано или поздно все дети возвращаются в родовое гнездо, — холодно пожимает плечами Афинский.

Черт, презрение в манере общения делает его безумно сексуальным, и я не могу оторвать глаз от его губ.

— У тебя очаровательная спутница, — ореховые глаза окатывают меня дерзким взглядом. — Познакомишь?

В голосе сквозит издевка.

— Моя невеста, Таисия, — металлическим тоном произносит Феликс.

— Очень приятно, Андрей, — кивает мне завтрашний фейерверк нашей компании. Потом поворачивается к Феликсу.

— Признаться, я очень удивлен, что ты планируешь свадьбу… ты, разве забыл, что случилось с Диной?

— C Диной? — обретя способность говорить, непонимающе сглатываю я.

— Дины больше нет, — тушуется Феликс.

— Я знаю, что нет.

— Послушай, Андрей, мы торопимся. Ты выбрал неудачное время. А кто прошлое помянет, тому, сам знаешь. Глаз вон.

— Не в нашем случае, — пронизывая моего суженого полным ненависти взглядом, ледяным голосом отвечает Афинский.

— Нам пора, — Феликс судорожно хватает меня за локоть и тянет в сторону входа в бар.

— Было приятно познакомиться, Таисия, — улыбается одними уголками губ Андрей, но его взгляд все такой же пронизывающе ледяной.

— Мне тоже, — чувствуя неловкость, оборачиваюсь я.

Наш случайный попутчик стоит у спуска к пляжу, засунув руки в карманы джинсов. Весенний бриз играет его слегка взлохмаченными русыми волосами. Андрей Афинский на фоне золотистого заката мрачнее самой темной тучи, но он безумно красив в этом образе. Еще секунда — и тяжелая дверь захлопывается. Нас с Феликсом поглощает полумрак бара, но образ Афинского против воли впечатывается в мое сознание.

В моем сердце смятение. Я еще пока не могу понять, откуда оно — то ли от внезапно поразившего меня Афинского, то ли от упоминания загадочного имени Дина, крепко связанного с моим нынешним положением.

«Что же случилось с Диной?».

Бар мигает веселыми огнями на фоне кирпичных стен. Танцпол пока еще пустует, но свободных столиков почти нет.

Друзья Феликса уже ждут нас за большим столом у стены. Их трое — Игнат и Петер, процветающие московские адвокаты, а у Артура свой собственный бизнес — небольшая пивоварня. Ради Артура все и собрались — он хочет продавать пиво в нашем городе.

Феликс заказывает нам по бутылочке светлого пива «Стелла Артуа» — себе безалкогольное.

Артур пробует пиво, морщится и взахлеб рассказывает про свой отменный продукт.

Я улыбаюсь и тихонько потягиваю из бутылки свое, но в душе никак не проходит осадок от встречи на набережной. «Кто такая Дина?» — разрывается от тревожного любопытства мой мозг.

«Не в нашем случае»

Чего я не знаю про Феликса? Что они не поделили с загадочным Афинским? Почему после этого «не в нашем случае» Афинский уехал из России на несколько лет?

Я не могу этого знать, ведь мы с Феликсом познакомились всего пять месяцев назад. У нас почти нет общих друзей, потому что мы из разных социальных слоев. И мы проводим не так много времени вместе — семейный бизнес отнимает у Феликса уйму личного времени. Что ж, мне остается лишь дождаться окончания вечера и спросить у будущего мужа.

Когда время показывает двадцать один десять, разгоряченные пивом и легкими закусками мужчины решают составить компанию двум девушкам за соседним столиком, а я с опаской поглядываю на часы. Завтра меня ждет рабочий день, и задерживаться в баре я не планирую.

Феликс перехватывает мой взгляд и понимающе кивает. Подзывает официанта, расплачивается за угощения, и вскоре мы оказываемся на прохладном воздухе.

— Феликс… — я внимательно смотрю на любимого мужчину, который всегда казался мне надежным и верным, как скала.

— Да, Тася? — нащупывая в кармане пиджака брелок с ключами от машины, отзывается он.

— Кто такая Дина, Феликс?

Мой мужчина вздрагивает. Ключи от машины со звоном падают на асфальт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не важно, Тася. Дина уже давно в прошлом.

— Я не знала, что у тебя до меня были отношения.

— Отношения?

Феликс садится на корточки и пытается нащупать ключи на темном асфальте.

— А как еще назвать вашу перепалку с незнакомым мужчиной у входа в бар?

— С Диной у меня не было никаких отношений, — качает головой он.

Ключи наконец у него в руке, и мы садимся в машину.

— А что тогда? — не унимаюсь я.

— Не важно, — качает головой он. — Просто забудь то, что говорил этот выпендрежник с большой буквы.

— Кто он тебе? Вы были раньше знакомы?

— Мы были друзьями. До определенного момента, — Феликс напряжен, как никогда. — Давай сменим тему, хорошо, малышка?

— Хорошо, — буркаю я. Мне понятно, что Феликс врет. Скорее всего, у него были отношения с загадочной Диной. Или это был загадочный любовный треугольник, в котором участвовал и Афинский.

Машина несется по ночной дороге, а меня разрывают противоречия. Ответы Феликса только еще больше меня запутали.

Вот и мой район. Феликс останавливает «седан» возле подъезда.

— Проводить тебя до двери?

— Нет, я дойду сама, — пытаюсь улыбнуться я.

— Тогда до завтра, — он касается ладонью моей щеки. Склоняется ко мне и нежно целует меня в губы. Поцелуй скользит, будоражит, сильные теплые руки гладят мою спину, притягивают к себе крепче, и тревога, овладевшая моим сознанием, постепенно рассеивается. Я успокаиваюсь в его теплых руках. Прижимаюсь к груди и чувствую, как сильно бьется его сердце. Какая разница, из-за чего Феликс и Афинский не поделили загадочную Дину? В конце концов, каждый имеет право на собственное прошлое. Дина была до того, как появилась я.

Глава 3

Утром я тороплюсь на работу. Мои светлые волосы собраны в строгий тугой узел, но вот серое платье-футляр с рукавом три четверти болтается на мне, как на вешалке. Это все из-за того, что я теряю вес. Жизнерадостно-желтые лодочки на высокой шпильке только подчеркивают мою нездоровую стройность, и от этого я чувствую себя не в своей тарелке. Надо сменить гардероб или начинать есть в обеденный перерыв. Если учитывать, что перед свадьбой средств у меня в обрез, то, наверное, придется покупать двойную порцию хот-догов.

Обычно по пятницам босс собирает нас на расширенную планерку, где мы обсуждаем тактику продаж строящейся недвижимости. Сегодня шестое чувство подсказывает мне, что грядут перестановки. Вряд ли появление Афинского будет просто дружеским представлением родного сына. Скорее всего, он встанет у руля папочкиной компании. Черт, мне предательски хочется еще раз увидеть Афинского. Знаю, мне предстоит скорое замужество, но ведь украдкой полюбоваться привлекательным мужчиной мне никто не может запретить. Я же не собираюсь порочить свое имя и заводить с ним какие-то интрижки.

Я паркуюсь на подземной парковке и смотрю на время. До начала рабочего дня еще полчаса. Что ж, отлично, я кофеманка. Как раз успею купить кофе в маленьком ларьке «Кофе с собой» рядом с входом в наше здание и насладиться его ароматом.

— Американо, с ванильным сиропом, — протягиваю двухсотрублевую купюру продавцу, расставляющему посуду у кофемашины я.

Тот жизнерадостно делает для меня любимый напиток и отдает дымящийся пластиковый стаканчик вместе со сдачей.

Сжимая папку с документами под мышкой, я перебегаю дорогу и захожу в наше здание.

Обычно в приемной пусто. Я всегда прихожу раньше, чем Юрий Сергеевич. Готовлю горячий чай, проверяю все его запланированные на этот день встречи.

Я уверенно открываю дверь приемной и врезаюсь в широкую спину. Это точно не Юрий Сергеевич. Спустя мгновение я узнаю того самого Афинского, которого мне безумно хотелось увидеть по дороге на работу.

— Ой! — я вскрикиваю, но горячий кофе беспощадно расплескивается мне на руку и платье.

Торопливо поставив стаканчик на свой рабочий стол, я начинаю искать бумажные салфетки.

— У вашей порции кофе потрясающий аромат, — бархатным голосом произносит мой новый знакомый. Достает из кармана пиджака пепельно-серого костюма свой платок и протягивает мне.

Я украдкой поглядываю на него. Андрей чертовски элегантен в сером цвете, который идеально сочетается с белоснежной рубашкой и галстуком в строгую полоску. Нервно сглатываю и дрожащими руками принимаю помощь. На миг наши взгляды встречаются, и он меня узнает.

— Таисия? Какой неожиданный сюрприз… — разочарованно потирает гладко выбритый подбородок он. — Не думал встретить вас еще раз.

— Я здесь работаю, — виновато улыбаясь за пролитый кофе, поясняю я.

— Так значит, это вы тот ответственный сотрудник, которого так нахваливал вчера вечером отец?

— Не знаю, меня же там не было…

— Да, вы были на набережной со своим женихом, — мрачнеет Андрей. — А вот помощник-то у моего отца точно один. Думаю, разговор шел про вас.

— Спасибо.

В душе на миг становится тепло от того, что Юрий Сергеевич высоко отзывался о моих способностях. Если учитывать, что я работаю в компании всего девять месяцев, это отличный результат.

— Но, милая Таисия, если вы собираетесь и дальше оставаться на этом месте, вам придется поработать над гардеробом.

Я снова сглатываю и поднимаю глаза. В моем взгляде сквозит недоумение.

— Ваше платье, — потирая подбородок, поясняет Афинский. — Оно на два размера больше. Вы что, донашиваете одежду за старшей сестрой?

— Платье?… — чуть не плача, хлопаю густо накрашенными ресницами я.

Вот так, с чертовски сексуальной улыбкой этот дерзкий мерзавец отправляет меня в нокаут. Ему не нравится мое платье. А ведь рабочий день еще даже не начался.

— Вы же… можете приобрести собственную одежду, которая будет вам по размеру? — продолжает сверлить меня взглядом он.

— Это мое платье… — в отчаянии развожу руками я. — Просто я очень сильно похудела… я переживаю из-за предстоящей свадьбы!

— А зачем вы тогда выходите замуж? — брезгливо морщится мой будущий босс.

— Потому что… потому что… — я не могу ответить ничего вразумительного. Глаза застилают слезы. Мне так обидно, что кажется, я сейчас разрыдаюсь прямо здесь, у стаканчика кофе, одиноко стоящего на моем рабочем столе.

— Таисия, вы что, не знаете, для чего выходите замуж? — удивленно таращится на меня дерзкий нахал в роскошном костюме. — Вы же… любите своего будущего мужа? Вам хорошо с ним? Просыпаться по утрам, вместе готовить завтрак?

— Прекратите… — растирая слезы, шиплю я.

— Я не понимаю…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Афинский выглядит растерянным. Не зная, что делать, он хватает подстывший кофе и сует мне в руку.

— Вот, выпейте. И, пожалуйста, прекратите плакать! Иначе мой отец подумает, что я вас обидел…

— Чтобы вы знали, господин Афинский, я не просыпаюсь в одной постели с моим женихом! — жутко злясь на себя за слезы, перехожу в атаку я.

— … Как же вы собираетесь замуж, даже не попробовав жить вместе с этим мужчиной? — не унимается он.

— Потому что я приличная девушка! Я не прыгаю в постель к мужчинам до свадьбы!

— Вы что… девственница?

Кажется, я его окончательно добила, потому что он отшатывается от меня, как от прокаженной.

— Успокойтесь, это не заразно, — немного придя в себя, бурчу я и отчаянно оттираю щеки от слез его платком. — Для вас уж точно. У меня простая семья, мы на пороге свадьбы, поэтому мои кредитные карты опустошены. Но я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы не раздражать вас своей одеждой.

— Простите меня… — обескуражено пропускает сквозь пальцы свои русые волосы Андрей. — За то время, что жил заграницей, я привык к совершенно другому дресс-коду. Помощник генерального директора — очень важная должность. Вы — лицо нашей компании, Таисия.

— Говорю же, я что-нибудь придумаю. А если честно, то половина сотрудников ходят на работу в чем попало. У нас нет никакого особенного дресс-кода.

— Я это исправлю, — хмуро обещает Афинский.

Я искоса посматриваю на него. Почему-то я уверена — он действительно это исправит.

Остаток утра перед планеркой я веду себя, как мышка. Забившись практически под стол, печатаю в компьютере нужные документы и отправляю их в принтер.

— Таисия, с понедельника у нас в приемной должен быть кофе. Это обязательно, — нависает надо мной преемник моего босса. — Свяжитесь с магазином и попросите доставить самую лучшую кофемашину.

— А это впишется в бюджет? — с опаской поднимаю на него испуганные глаза я. Честно говоря, про кофемашину я тоже думала, но у Юрия Сергеевича высокое давление, поэтому он пьет только чай. Гостей он тоже поил чаем с молоком. Приемная работала на его потребности, а себе я покупала кофе в маленьком ларьке через дорогу.

— Просмотрите в интернете предложения и пришлите мне те, которые вам понравятся. Я так понимаю, вы тоже не против кофе?

— Я только за, — опасаясь, чтобы он не передумал, быстро киваю я.

На мгновение в его ореховых глазах мелькают озорные искорки.

— Вот и отлично. А скажите, мой отец всегда приходит на работу так поздно?

— Он приходит к десяти, — пожимаю плечами я. — Но вы разве с ним сегодня не виделись?

— Вчера вечером я был в гостях у родителей. Но у меня здесь есть собственная квартира, и я даже не подумал, что отец может прийти позже. Ну, да ладно.

До десяти часов утра еще целых сорок минут. Андрей Афинский стоит в дверях приемной и сверлит придирчивым взглядом спешащих на работу сотрудников. Я же судорожно ищу в интернете кофемашину, потому что мне очень хочется, чтобы в приемной разливался аромат дорогого кофе. Я кофеманка. Для меня чай с молоком — это бррр.

— Да, с дресс-кодом придется что-то делать, — разочарованно бормочет Афинский десять минут спустя.

— Мы же не в столице, — понимающе протягиваю я.

— Это совсем не значит, что сотрудники должны быть одеты так, будто собираются на пикник.

Я снова утыкаюсь в компьютер. Да, он снова прав. Может, мы поэтому и не можем конкурировать с другими компаниями? Потому что нам хорошо и уютно в маленьком болотце под названием «Южный Вектор»?

Что-то подсказывает мне, что с сегодняшнего дня все изменится.

Планерка длится два часа. У Афинского-младшего дар подчинять себе людей. Притихли все, даже самые активные сотрудники из отдела рекламы. У меня ноет рука, я не успеваю записывать нововведения, которые придется оформлять в приказы. Юрий Сергеевич сконфуженно потирает подбородок. Видимо, он тоже не ожидал, что сын в первый же день бросится все менять. Но Андрей Афинский не достиг бы такого успеха в делах, если бы вместо того, чтобы работать не покладая рук, тихо попивал чай с молоком у себя в приемной.

В обеденный перерыв в приемную осторожно заглядывает Даша.

— Тась, — сбивчиво шепчет она. — Едем в салон? Я договорилась. Там как раз сегодня новое платье привезли.

Я хлопаю остекленевшими глазами и медленно вспоминаю, что у меня нет свадебного платья. Если Афинский и дальше будет так напирать на нас с нагрузкой, я забуду прийти и на собственную свадьбу, потому что буду заказывать очередную кофемашину для его комфорта.

Глава 4

Мы с Дашей едем в свадебный салон на ее «ауди».

— Как тебе наш новый босс? — весело интересуется она.

— Безумно привлекателен и невыносим, — устало качаю головой я. — Наше знакомство началось с того, что он предложил мне сменить платье.

— Мерзавец, — сочувственно фыркает Даша. — Впрочем, на планерке он несколько раз повторил про дресс-код. Можно подумать, от того, что нас переоденут в деловые костюмы, продажи пойдут вверх.

— Как знать, — задумчиво отвечаю я.

Вот и салон «Невеста из Парижа». Кажется, здесь я еще не была.

Приятная консультант провожает нас в комнату с большим зеркалом и мягким диваном, возле которого стоит журнальный столик, заваленный каталогами свадебных платьев. Пока мы смотрим свежий французский каталог, нам приносят кофе.

— Сегодня доставили платье из новой коллекции, — улыбается консультант. — Не хотите примерить?

— А почему бы и нет? — переглядываемся мы с Дашей.

Девушка выносит платье, и я теряю дар речи. Еще никогда свадебное платье не было таким очаровательным. Кремовое, с открытыми плечами, оно струится шифоновыми волнами до самого пола.

Я иду следом за консультантом в примерочную, где она помогает мне переодеться. Я зачарованно смотрю в зеркало. Еще никогда платье невесты не сидело на мне так чудесно. А нежный кремовый оттенок идеально сочетается с тоном моей кожи.

— О, мой Бог… — прикрывает рот ладонью Дарья. — Оно великолепно!

Я прижимаю руки к груди, и в глазах стоят слезы радости.

— Я его хочу… мы же можем заехать вечером, чтобы купить платье?

— Оставьте задаток, и я отложу платье, — понимающе кивает консультант. — Пять тысяч рублей.

Я киваю. Быстро переодеваюсь обратно в свое серое платье-вешалку и открываю сумочку. Моего кошелька в ней нет.

— Как же так? — судорожно сглатываю я.

— Может, ты оставила его в приемной? — волнуется Даша.

— Не знаю…

— Я займу тебе деньги.

— Нет, нет… в конце концов, кому понадобится дорогущее свадебное платье до конца рабочего дня?

— Может, лучше послушать подругу? — сочувственно посматривает на меня консультант. — Еще одно такое же платье придет только через месяц.

— Ничего страшного, мы успеем его забрать.

Не знаю, почему в тот миг мной овладело глупое упорство, но я не взяла деньги взаймы у Даши.

Весь остаток перерыва я взахлеб рассказывала маме и сестре по телефону, что платье наконец нашлось, и вечером можно будет его примерить.

Кошелек в приемной я так и не нашла. Пришлось звонить в банк и просить заблокировать все мои карты во избежание мошенничества.

В шесть часов вечера в моей машине сидели мама и сестра Ира. Они сгорали от любопытства и скептицизма — надо же, Тася нашла платье сама, даже не спрашивая совета у старшего поколения.

Мы быстро добрались до салона «Невеста из Парижа» и я уверенно повела родственниц к платью своей мечты.

— Здравствуйте, — на пороге встретила нас все та же милая консультант.

— Мы за платьем из новой коллекции, — улыбаясь, выдохнула я.

— Да, я вас запомнила… — девушка нервно сглатывает. — Только платье… его купила другая невеста.

— Как…купила? — краска отливает от моего лица.

— Вам надо было оставить задаток. Мне очень жаль.

Мама и Ира переглядываются.

— Тася, ну забрали, и Бог с ним! — первой находится мама. — Давай посмотрим другое. Здесь не меньше сотни платьев.

Я отрицательно качаю головой. У меня такое ощущение, что у меня из-под носа увели не просто платье. У меня вероломно стащили мечту, которая еще в обед была такой реальной. К горлу подкатывает комок и спустя миг по щекам катятся слезы.

— Только не плачь! — пугаются все.

Но сегодня точно не мой день. Утро началось с неприятного столкновения с Афинским, потом я потеряла кошелек, а теперь еще и платье забрали. Я пытаюсь успокоиться, но у меня ничего не получается.

Расстраивается даже консультант. Меня усаживают на диванчик, суют бумажные салфетки, воду и наперебой уговаривают взять себя в руки, потому что это всего лишь платье и из-за него не стоит плакать.

— Это было мое платье! М-мое… — всхлипывая, всплескиваю руками я.

— Тася, успокойся. Маме Феликса прислали каталог свадебных нарядов из Москвы. Там и выберем платье, — похлопывает меня по плечу мама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Худо-бедно мне удается взять себя в руки. Что ж, наверное, все же платье было не мое.

— Поехали домой, — устало вздыхаю я.

— Хорошая идея, — уверенно кивает Ира.

Дома за ужином сестра с интересом посматривает в мою сторону.

— Ну, же, Тася, расскажи, как прошло нашествие Афинского-младшего?

— Не спрашивай… — угрюмо качаю головой я. — Он потребовал от меня сменить гардероб. По его мнению, я донашиваю одежду старшей сестры.

— А-ха-ха, — вырывается у нее смешок. — Так и сказал?

— Представь себе.

— Да, ладно… Он, наверное, думает, что твоя старшая сестра весит килограмм сто пятьдесят?

Я несколько секунд смотрю на нее, потом представляю себя на месте Афинского, который спросил, чьи вещи я донашиваю, и меня начинает трясти от смеха.

— Бедный, бедный Афинский… он же представил, какая я толстая, — хохочет Ира.

— Перестань… у меня уже слезы на глазах выступили… — хватаюсь за живот я.

— Слушай, Тася, ну, хоть Афинского же надо засунуть за пояс? — спустя минуту ухмыляется сестра.

— Каким это образом? Подогнать старые платья в ателье? Но у меня даже кошелек украли…

Ира вздыхает.

— Знаешь, я откладывала деньги тебе на свадебный подарок. Но если хочешь, можем завтра утром отправиться в ТЦ и купить тебе пару блузок и юбок. Если твоего нового начальника не устраивает твой внешний вид, сделаем тебя такой, что он будет пускать слюни.

Я улыбаюсь. Идея заткнуть Афинского с его придирками по поводу моего гардероба мне по душе.

— Когда на свадьбе родственники станут перечислять подаренное добро, я встану и скажу, что подарила тебе новые шмотки, чтобы сразить мерзкого босса, — смеется Ира.

Я уже в постели, когда мне звонит Феликс. Он не в городе — очередная поездка в один из отелей. В лучшем случае он вернется завтра.

— Тася, любимая, как ты? Мама рассказала мне про платье. Не переживай, мы обязательно подберем другое.

— Наверное… — пожимаю плечами я. На самом деле я уже ничего не хочу. В голове против воли всплывает воспоминание об утреннем инциденте с Афинским. «Таисия, вы что, не знаете, для чего выходите замуж?»

— Тась… нам с тобой надо отдохнуть от этой безумной гонки со свадьбой, — прорывается сквозь мои мысли Феликс. — Давай, если завтра удастся подобрать тебе платье, сорвемся и уедем к морю до вечера воскресенья?

— Только ты и я? — оживает в моем сердце надежда.

— Только ты и я, — улыбается на другом конце провода он.

— Хорошо…

— Завтра я заеду за тобой в полдень. Мама будет ждать нас на обед.

— Договорились.

Мы еще некоторое время болтаем о всяких глупостях. Потом я выключаю сотовый и закрываю глаза. Мне хочется, чтобы этот безумный день растворился в моем сне. Завтра будет утро, и я верю — все наладится.

Ранним утром звенит будильник, который я забыла отключить с вечера. Чертыхаясь, я открываю глаза и вижу перед собой озадаченную Иру.

— Тась, с тобой все в порядке?

— Да, а что? — протирая глаза, посматриваю на сестру я.

— Ничего, просто… под утро во сне ты бормотала ужасные ругательства в адрес какого-то Андрея.

— Наверное, я высказывала Афинскому все, что думаю о его высокомерии, — улыбаюсь я. — Хотя бы во сне это же не возбраняется?

— А он симпатичный?

— Очень.

— Тогда быстро завтракаем, и вперед — в торговый центр. Надо подобрать тебе достойные шмотки для работы.

— Не уверена, что наше закисающее болотце, которое на грани разорения, заслуживает растраты твоего подарка на свадьбу, — озвучиваю свои сомнения я.

— Дело же не в болотце, Тася. Дело в Афинском, — лукаво улыбается сестра в ответ. — Кажется, он зацепил тебя сильнее, чем потеря свадебного платья.

— Черт с ним, с платьем. Какая разница, в каком одеянии я буду у алтаря? Это же всего один день. И за это мне не заплатят зарплату. К чему такие расстройства? Я вчера так горько плакала, а по большому счету, ведь все платья одинаково белые. А вот на работу мне придется ходить еще долго.

— Ну, до первого декрета, точно, — посмеиваясь, открывает дверь ванной комнаты Ира. — Учитывая возраст Феликса, в декрете ты окажешься довольно скоро.

Я хмурюсь. Мысли о декрете как-то не приходили мне в голову, и честно говоря, они меня не очень радуют.

Ближе к обеду в моем гардеробе появляются две приталенных блузки — одна из белого шелка с мелкими пуговичками-бусинками, другая черная, строгая, с воротником-стойкой. Две строгих юбки — алая и черная. И очень красивый светлый пиджак, который можно носить под любые вещи.

— О-о, да ты та еще штучка! — пока я примеряю облегающую блузку и юбку, веселится Ира. — С понедельника твой босс будет пускать слюни.

Я невольно улыбаюсь. Только надо ли мне, чтобы Афинский смотрел в мою сторону с нездоровым вожделением?

«Он не будет. Он же знает, что ты выходишь замуж, — успокаивающе шепчу себе я. — Да и фотомодель Лида, похоже, в пятницу впервые за все время работы пришла с чистыми волосами. В понедельник она оденется в деловом стиле, и Афинский не сможет устоять».

Я вдруг вспоминаю, что не сказала Феликсу о том, кто мой новый начальник. Шестое чувство шепчет мне, что мой жених будет вне себя от злости. Но я не хочу испортить выходные своим признанием. Оставлю его на потом.

— Ир, а давай купим мне красивое белье?

— Зачем?

— Феликс обещался отвезти меня к морю. Впервые за пять месяцев знакомства мы будем ночевать в одном номере, — краснею я.

— О. Ты что, думаешь, что он лишит тебя невинности до свадьбы? — недоверчиво ухмыляется сестра.

— Ну, он же не бревно — спать в одной постели с невестой и даже не прикоснуться к ней?

— Что-то я сомневаюсь… ну, да ладно, давай купим. Только тогда я иду на свадьбу даже без букета цветов. Когда будут оглашать подарки, я залезу под стол.

— Я подам тебе туда кусочек свадебного торта, — смеюсь я.

Мы сворачиваем в магазинчик женского белья. Сестра покупает мне черное кружевное белье и полупрозрачный кремовый пеньюар.

— Надеюсь, ночь у моря останется в твоем сердце самой романтичной, — все еще недоверчиво посматривает на пакет с подарком Ира. Толкает стеклянную дверь торгового центра и мы оказываемся на шумной, залитой солнцем улице.

— Знаешь, Афинский спросил у меня, для чего я выхожу замуж, и я не нашлась, что ему ответить… — вздыхаю я. — И все эти поездки Феликса по отелям, странные правила семьи, беспрекословное подчинение его интересам — они выбивают из колеи.

— Тась, у нас простая семья. Думай о Феликсе, как о новых материальных возможностях. Когда ты выйдешь замуж, у тебя все изменится, понимаешь? Не надо будет считать каждую копейку, изворачиваться, чтобы приготовить на ужин что-нибудь вписывающееся в бюджет…С милым рай в шалаше только первый год. А потом это ад, — с горечью произносит сестра.

Я знаю ее трагедию. Год назад она развелась с мужем. Причина банальна — отсутствие материальной базы. Они ютились у Демида, потом у нас в квартире со мной, мамой и бабушкой, но зарплата хирурга в обычной больнице, где даже лекарств по квоте не всегда хватает — это кошкины слезы. Зарплата психолога тоже не фонтан. Демид был отличным мужем, но он не умел зарабатывать. Он умел только спасать людей. И в один день что-то сломалось. Они с Ирой разбежались. Сестра так и не смогла пережить их разрыв. Со стеклянными глазами она твердит, что «так лучше для всех», но я знаю, что она до сих пор любит Демида, который практически бесплатно спасает людей в операционной днем и ночью.

— Хочешь, угощу тебя пластиковым стаканчиком кофе? — желая ее поддержать, начинаю выгребать из сумки мелочь я.

— Да, пожалуй… Кофе, это все, на что был способен мой бывший муж… — грустно улыбается Ира.

Я считаю десятирублевые монеты. Добавляю мятый полтинник, и как раз хватает на два стаканчика «американо».

Продавец уличном павильоне с улыбкой делает нам два кофе, и мы с сестрой усаживаемся на лавочку под небольшим фонтаном торгового центра. Солнце слепит глаза, брызги фонтана приятно освежают, а мы с Ирой пялимся в серую тротуарную плитку. Иногда лучшее лекарство для разбитого сердца — кофе и молчание.

Глава 5

Афинский

Я медленно бреду по набережной, засунув руки в карманы джинсов. Море всегда меня успокаивало, но сегодня оно бушует. Темно-синие волны бьются о камни пенящейся россыпью брызг и вновь отступают. Вдалеке виднеется изумрудная полоса. Кажется немного странным, что спустя пять лет на набережной ничего не изменилось. Здесь, дома, оно мне нравится больше всего — суровое, не всегда теплое, с красивыми синими и изумрудными оттенками, плещущееся у подножья скал, оно завораживает, наполняет душу свободой и вот — мысленно ты уже паришь над скалами вместе с чайками.

Дина любила море. Она могла смотреть на него часами. Оно ей никогда не надоедало.

Я останавливаюсь и смотрю с опасного обрыва вниз. Со скалы срывается обломок и на головокружительной скорости летит в бурлящую стихию. Всего миг — и его поглощают волны.

Дины больше нет. Ее тоже поглотила мгла. Так же, как и обломок скалы, она мелькнула яркой стрелой и погасла. Она никогда не сможет стоять здесь и любоваться суровой красотой природы. Это так горько и так больно, что у меня сводит скулы. Можно ли смириться со смертью того, кто тебе дорог? Не знаю. Кажется, время не лечит. Оно только притупляет боль от потери.

Я бы никогда не вернулся в Россию, но мой отец тяжело болен. Пару недель назад он позвонил и сказал, что больше не может руководить компанией по продаже недвижимости, и вынужден уйти на покой.

После его звонка я вдруг понял, что бегу по кругу. Несколько лет подряд бегу по одному и тому же кругу, объятому пламенем дикой боли. Я не могу изменить прошлое, не могу вытравить из своей души горечь потери. И на смену панике пришло смирение. Я должен вернуться домой. Вернуться и похоронить Дину по-настоящему. Иначе мне никогда не начать все сначала.

И вот, я здесь. Иду по знакомой дороге через набережную в дом отца, чтобы провести вместе с ним и матерью выходной вечер. Но, черт, как же больно. Воспоминания имеют коварное свойство прятаться в знакомых местах. Даже спустя несколько лет их оттуда не вытравить. Они встают за каждым знакомым поворотом, за каждым обломком скалы, за каждой опасной тропинкой. А самое обидное — в первый же вечер встретить здесь того подонка, который виноват в смерти Дины.

Мало того, что он продолжает наслаждаться жизнью в то время, как Дины вот уже несколько лет нет в живых, так еще и собирается жениться.

Милая, невинная Таисия в бесформенных нарядах и не подозревает, что творилось здесь в прошлом. Она даже внятно не может объяснить, для чего выходит замуж, что уж говорить о ясном видении ситуации. Мне жаль Таисию, но я ничем не могу ей помочь. Это ее выбор.

Вот и калитка. За забором родительский дом с уютным садом. Пионы перед входом еще не цветут, но бутоны уже набухли и вот-вот распустятся. Дина любила, когда цвели пионы. Не знаю, как у мамы хватает душевных сил продолжать ухаживать за садом. Лично мне все эти годы хотелось обратить прошлое в пепел — лишь бы снова не ощущать боли, которую хранят в себе напоминания.

Словно чувствуя мое приближение, мама появляется на пороге. Ее лицо озаряет счастливая улыбка.

— Андрей! — спешит она мне навстречу по выложенной плиткой дорожке. — Мой дорогой! Иди скорее, отец едва сдерживается, чтобы не начать резать запеченное в духовке мясо!

Я виновато улыбаюсь. С моей стороны было нечестно бросить родителей и при первой же возможности бежать в другую страну.

Я бодро иду по дорожке к дому и крепко обнимаю маму. В горле першит. Как же мне их не хватало…

— Сын! Наконец, — посмеивается у распахнутого окна отец. — Я собирался начинать без тебя. Пообедаем в беседке, насвежем воздухе? Погода отличная сегодня.

— Пообедаем, — соглашаюсь я.

Беседка. Еще одно страшное место, которое пропитано воспоминаниями. Когда садишься в беседке, вдалеке видна полоса синего моря. Райское место, которое теперь больно ранит.

Мама накрывает стол. Отец ставит на стол бутылку хорошего коньяка и достает небольшие хрустальные стопочки.

— Пока мать не видит, — весело подмигивает мне он.

Я придвигаю к себе порцию коньяка и вдруг понимаю, что только я один испытываю боль от воспоминаний. Это с непривычки. Родители давно смирились. Они просто радуются тому, что у них снова есть я.

— Ох, Андрюша, привел бы ты к нам невесту, — словно читая мои мысли, роняет фразу мама. — Неужели там, за кордоном, никого не встретил?

— Нет, мам. Там у девушек сознание устроено немного по-другому, — посмеиваюсь я. — Но теперь, когда я здесь, обязательно поищу невесту себе под стать.

— Обещай, что приведешь ее к нам в гости, — лукаво посматривает на меня отец.

— Обещаю.

— За это и выпьем.

— Выпьем.

Перед глазами отчего-то всплывает заплаканная Таисия с пролитым на бесформенное платье кофе. Я хмурюсь. Таисия совсем не то, что мне нужно. Конечно, жаль, что невинной девушке придется стать женой монстра, а она об этом даже не подозревает, но меня не касается личная жизнь подчиненных отца.

— И что ты медлишь? — отец посматривает на меня с усмешкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Прости, — обескуражено усмехаюсь я и тут же опрокидываю в себя горячительную жидкость.

Мама расставляет на столе мои любимые блюда — запеченное мясо, дымящийся молодой картофель, салат из свежих овощей и домашний хлеб, который она делает сама.

— На десерт будет твой любимый пирог с грибами, — обещает она.

Я улыбаюсь. По груди растекается приятное тепло от того, что для меня приготовили пирог.

После сытного обеда мы с отцом разговариваем о его компании.

— Па, ты запустил дела… — качаю головой я.

— Извини, — виновато пожимает плечами он. Морщинистые руки подрагивают. В поблекших глазах мелькает горечь. У меня в горле снова першит.

После обеда я долго стою у края беседки и смотрю вдаль, на синюю полосу моря.

— Красиво, да?

Отец становится рядом и начинает набивать трубку табаком.

— Очень красиво, — соглашаюсь я.

— Как думаешь, компанию удастся спасти от разорения?

— Не знаю.

У меня не хватает мужества сказать ему правду. Компания пойдет ко дну. Ее не поднять.

— Андрей, я… не знаю, какие методы ты будешь использовать, чтобы сохранить компанию, но только не увольняй Таисию. Она проработала у нас девять месяцев, и я еще ни разу не встречал девушки отзывчивее. У нее простая семья. Отца давно нет, много денег уходит матери на лекарства, так что, даже если Таисия и совершит какую-то оплошность, это не повод для увольнения. Если она останется без работы, ее семье будет не на что существовать.

— У нее есть очень состоятельный жених, — с презрением фыркаю я.

— Чтоб он провалился… — бормочет отец.

Отчего-то в глубине души мне очень хочется, чтобы проклятие отца сбылось. Чтобы Феликс провалился сквозь землю в самый горячий ад и перестал прикрываться своей показной религиозностью.

— Не переживай, па. Я не собираюсь никого увольнять, — касаюсь плеча отца я. — Таисия останется работать столько, сколько пожелает.

— Мальчики, идите в дом! Я накрыла сладкий стол в гостиной у камина! — зовет нас мама через распахнутое окно.

Я невольно улыбаюсь. Все же, хорошо, что я вернулся домой.

Солнце клонится к закату, когда я все по тому же пути вдоль набережной возвращаюсь к себе домой. Я вышагиваю по выложенной плиткой дорожке и чувствую, как свежий ветер и морская сырость пробираются под одежду.

Возле спуска к пляжу уютными огнями зазывает бар. Мне вдруг хочется зайти внутрь. Это очень странное чувство — когда несколько лет живешь в другой стране, принимаешь ее правила, а потом внезапно приходится вернуться в точку, с которой все начал. Оглядываешься вокруг и понимаешь, что остался совсем один. Прежние друзья о тебе забыли, а новые остались там, за чертой.

Я подхожу к бару и толкаю дверь. В лицо тут же бросается громкая музыка и веселый говор — в субботний вечер бар у набережной полон посетителей.

Мне удается протиснуться к барной стойке. Я заказываю себе порцию виски со льдом и с интересом осматриваюсь вокруг.

— Андрей!

Расталкивая посетителей своими внушительными локтями, ко мне идет давний знакомый — оперуполномоченный Шкуратов. Я невольно улыбаюсь. Миша почти не изменился. Все такой же неповоротливый.

— Ну, здорово, коли не шутишь, — посмеиваясь, протягивает мне свою лапищу он.

— Какие уж тут шутки, — пожимая руку, смеюсь я.

— Что отмечаешь?

— Точку невозврата.

— Да, ладно. Выхода нет только из одного места. Нам туда еще рано, — подзывая бармена, грохочет он.

— Точно, рано, — приподнимаю стакан с остатками виски я.

— Но когда в нашей глуши появляешься ты, Афинский, все с ног на голову становится, — ухмыляется Шкуратов. — Признавайся, с сегодняшнего дня я снова не смогу спокойно спать по ночам? Отряд особого назначения сразу заказывать?

— Угомонись. На этот раз причина банальна. Я вернулся, потому что отцу тяжело управляться с делами. Компания идет ко дну.

— Уверен? — недоверчиво посматривает на меня Шкуратов. Его брови — домиком, сросшиеся на переносице, подпрыгивают вверх.

— На все сто процентов, — киваю я. — Так что, давай лучше выпьем. Я угощаю.

— Люблю, когда ты так говоришь, — довольно ухмыляется он. — Давай напьемся!

— С удовольствием, — посмеиваюсь я.

После второй порции виски по груди растекается приятное тепло. Танцующие на небольшом танцполе девушки с вызовом посматривают в нашу сторону.

Мне хочется продолжения банкета. Хочется подсесть к милым созданиям, стреляющим в нас взглядами, хочется влюбиться и окунуться в бурлящую позднюю весну с головой. Но почему-то я не могу. Я думаю про Таисию, которую еще можно спасти.

Глава 6

Таисия

Уже вечер. Я с нетерпением жду приезда Феликса. Красивое белье на мне, его скрывает все то же шифоновое платье с цветами на синем фоне, и мой разум будоражат фантазии о том, как это произойдет в первый раз. Как крепкие руки Феликса станут ласкать мое нежное тело, как он прижмет меня к своей сильной груди, а его губы будут шептать мне признания в любви. Феликс намного старше меня, и я рассчитываю на его богатый опыт в общении с женщинами. Он просто обязан доставить мне внеземное наслаждение.

Звонок в дверь прерывает мои сладкие грезы о том, что должно будет произойти, и я бегу отпирать.

Феликс на пороге. Он все такой же неотразимый. Я с интересом посматриваю на его светлые брюки и футболку, и меня окутывает приятный аромат дорогого парфюма.

Мои глаза светятся от восторга. Я висну на его шее. С нежностью касаюсь ладонями его щек. Он перехватывает мой взгляд и все понимает.

— Бойтесь своих желаний, Таисия. Ибо они могут исполниться, — грозно произносит он.

Я смущенно улыбаюсь и опускаю глаза.

— Мы поедем кататься на яхте в открытое море, — продолжает испытующе смотреть на меня будущий муж. — Ты когда-нибудь ночевала на яхте, Тася?

— Нет, — растерянно улыбаюсь я. Почему мне кажется, что в душе Феликс осуждает меня за мою радость от того, что мы останемся наедине?

Он недоволен, это заметно по его слегка сдвинутым бровям. Кивком головы указывает мне на выход и я, совсем не понимая, в чем провинилась, делаю шаг к двери.

— Я уехала! — громко говорю в сторону кухни и вкладываю свою руку в горячую ладонь Феликса.

Его французский седан «Renault Sandero» несет нас в сторону пристани. Там ждет яхта.

Феликс ставит машину на стоянке и помогает мне выбраться наружу. Крепко сжимая мою руку, он уверенно ведет меня к пристани.

— Мы будем только вдвоем? — с любопытством вытягиваю шею я.

— Конечно. Уйдем подальше в море и встанем на якорь, — загадочно улыбается мне мой будущий муж. Его глаза все такие же холодные, как и перед выходом из дома.

Я окончательно подавлена. Не могу понять, отчего радость может быть поводом для изменения отношения ко мне? Видимо, этого Феликс и добивался — стереть счастливую улыбку с моего лица с помощью неодобрения. Он скользит по моим понуро опущенным плечам и в его взгляде мерцает удовлетворение.

Мне уже не хочется на яхту. Я хочу вырвать свою руку из его цепкой и горячей ладони, поймать такси и отправиться домой. Но почему-то я не смею идти на поводу у своего желания, а лишь покорно следую за Феликсом.

Белоснежная яхта, на которой я оказываюсь спустя пять минут, принадлежит к разряду мини-судов. В носовой части судна имеется зона отдыха. За ветровым стеклом уместился комфортный угловой диван, металлический стол, мини-холодильник и бар для спиртных напитков. Деревянные ступени ведут вниз, в небольшую каюту.

Когда мы с Феликсом ступаем на борт этого чудесного судна, солнце почти тонет за горизонтом. Море приобретает бронзовый оттенок, легкий морской бриз нежно ласкает и навевает покой, но у воды уже прохладно.

— Иди в зону отдыха, там теплее. Я сейчас спущусь в каюту и принесу плед, — решает мой будущий муж.

Я неуверенно делаю шаг за стекло и осторожно сажусь на край мини-диванчика у стола.

Впервые за пять месяцев знакомства мы с Феликсом остались наедине. Внезапно мне становится страшно. Я хотела оказаться с ним в постели, но теперь, всем своим телом ощущаю напряжение. Я даже не знаю, откуда пришло это чувство. Может, от того, что вокруг нет ни единой души и чувствуется лишь сырое дыхание моря. А может, это инстинктивный страх перед тем, что должно произойти. Или недовольство жениха так сильно выбило меня из колеи?

На столе, уставленном угощениями, поблескивают свечи, но они не успокаивают, а еще больше нервируют.

«Возьми себя в руки, Тася, — отирая о платье вспотевшие от напряжения ладони, уговариваю себя я. — Это всего лишь несколько мгновений дискомфорта».

Феликс возвращается из каюты с пледом и укутывает мои плечи. Опускается рядом со мной на диванчик и нежно целует меня в щеку.

— Шампанского, Тася?

— Да, пожалуй, — пытаясь улыбаться, отвечаю я.

Он уверенным жестом выдергивает пробку из бутылки и разливает искрящийся напиток по бокалам.

— За мою очаровательную спутницу, — приподняв бокал, сверкает серыми глазами Феликс.

— Спасибо, — растерянно киваю я и жадно отпиваю глоток шампанского.

От еще одного осуждающего взгляда у меня начинают дрожать колени. Видимо, так много шампанского в окружении Феликса пить не принято.

— Для нас приготовили кальмара. Попробуй, тебе понравится, — услужливо накладывая белые кольца, сдобренные лимонным соком, медовым голосом предлагает он.

Я же после еще одного холодного взгляда чувствую себя так, будто меня заморозили. Киваю невпопад, давлюсь всем, что Феликс накладывает мне в тарелку, и с отчаянием думаю о том, что приближается время, когда я окажусь с ним один на один в тесной каюте. Ничто в жизни меня не пугало так, как предстоящая первая ночь с Феликсом. И я не нахожу никакого объяснения тому, что сейчас происходит. Что со мной? Я ведь так ждала этого момента. Я даже уговорила Иру потратить остатки сбережений на комплект дорогого белья! Почему же я так сильно боюсь Феликса?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Солнце окончательно скрывается за линией горизонта, и на яхте становится темно. Мерцают только свечи на столе.

Феликс скользит по мне полным вожделения взглядом. Медленно притягивает меня к себе и накрывает мои губы жадным поцелуем. Откидывает в сторону плед и проводит горячей ладонью по моей спине.

«Началось…» — мелькает догадка в моей взбудораженной шампанским голове, и тело начинает бить мелкая дрожь.

— Ты ведь… этого хотела, верно, милая? — произносит он, и в его голосе звучит осуждение. В его серых глазах я не замечаю ничего, кроме холодного блеска. Я хочу отстраниться, но он снова впивается в мой рот грубым поцелуем.

Я окончательно осознаю, что совсем его не хочу. Я хочу на берег.

Но жадные губы впиваются в мой рот, жалят жесткой щетиной и заставляют задыхаться.

Он замечает, что меня трясет, отстраняется и задумчиво проводит ладонью по щеке.

— Тебе холодно?

— Немного, — не желая признаваться, что меня трясет от страха, шепчу в ответ я.

— Тогда идем вниз. Там я согрею тебя как следует, моя маленькая… Именно так, как ты этого хотела.

Я вжимаюсь в диванчик, мечтая раствориться в нем и оказаться где угодно, но только не на этой проклятой яхте.

Феликс поднимается, крепко берет меня за руку и увлекает за собой вниз по ступеням.

Преодолев полумрак тесного тамбура, мы оказываемся в каюте. Феликс зажигает мягкий нижний свет, и моему взору открывается широкая раскладная кровать, ворох декоративных подушек в углу и пушистый ковер на полу.

Будущий муж заглядывает в мои глаза и касается ладонью моего подбородка. Почему-то его прикосновения кажутся обжигающими. Я чувствую, как у меня стучат зубы.

— Тебе страшно? — приподнимает бровь он.

— Да, — прикусив припухшую от его жестких поцелуев губу, шепчу признание я.

— Правильно, — удовлетворенно кивает Феликс. — Жена должна бояться своего мужа. Так сказано в писании.

Я сглатываю. Мне кажется, он возбужден от того, что я его боюсь.

Ноги становятся ватными. Кажется, еще немного, и я неизвестно от чего грохнусь в обморок.

Мой будущий муж медленно стягивает с себя футболку. Моему взору открывается его крепкий, натренированный в спортзале торс. С вожделением посматривая на меня, сбрасывает с ног мягкие туфли из светлой кожи и опускается передо мной на одно колено. Обхватив ладонями мои одеревеневшие ступни, он одну за другой снимает желтые лодочки.

Мои босые ноги утопают в густом ворсе. Я нервно сглатываю. Феликс поднимается с колен и теперь нависает надо мной, словно огромное изваяние.

Я чувствую его запах, запах возбужденного хищника. Отчаянно заглядываю в его серые глаза, и от страха немеет все тело. Феликс довольно ухмыляется. Он в восторге от моего состояния. Ему очень нравится, когда я подавлена.

Он обходит меня и останавливается за моей спиной. Кладет руки мне на плечи, и я всем телом чувствую их тяжесть. Неторопливо тянет вниз змейку на моем платье. Я с ужасом наблюдаю за тем, как шифон сползает с плеч, ненадолго задерживается на бедрах и падает к моим ногам.

Горячие ладони Феликса касаются моей обнаженной спины, и мне кажется, что прикосновения обжигают меня каленым железом. Никакого вожделения нет. Только страх. Дикий страх перед этим странным хищником.

Мне хочется кричать. Хочется вырваться из его крепких объятий и бежать обратно на палубу.

Но я продолжаю стоять перед ним в ажурном белье, которое подарила мне сестра и обреченно рассматриваю пояс его брюк. Выпячивающаяся твердая выпуклость сигнализирует об одном — он обязательно сделает со мной то, о чем я мечтала, но это будет совсем не ночь, наполненная любовью. Он сделает это в наказание за то, что я слишком многое позволила. Там, дома, я позволила себе проявить инициативу в вопросе, который отчего-то для него под запретом.

Феликс окатывает меня затуманенным от желания взглядом и щелкает застежкой бюстгальтера. Кружевные чашечки падают к моим ногам, заставляя дрожать еще сильнее. Ловким движением он разворачивает меня к себе лицом. Впивается в мои губы властным поцелуем и прижимает меня к стене. Сдавливает руками мои запястья и поднимает их над головой. Его губы снова касаются моих. Я ощущаю животом его эрекцию, и между ног все сжимается от панического страха.

Я ощущаю себя настолько беспомощной и униженной, что на глаза наворачиваются слезы. Не выдержав напряжения, я всхлипываю.

Он касается пальцами моих припухших губ.

— Посмотри мне в глаза, Таисия, — хрипло приказывает Феликс.

Я с трудом заставляю себя поднять глаза.

— Запомни раз и навсегда: ты моя. Но я возьму тебя только после того, как мы с тобой будем обвенчаны в моей церкви, и ни часом раньше. Вытрави из своей души все грешные помыслы, пока не поздно. Иначе мне придется тебя наказать.

Я чувствую, как подгибаются колени. Перед глазами все плывет. Он отпускает мои руки, и я медленно сползаю вниз по стене. Феликс успевает подхватить меня в последний момент и подталкивает к постели.

— Спи, Таисия. Еще не время предаваться любовным утехам, — приказывает он.

Страх охватывает мое сознание диким пламенем. Сердце колотится в висках, и я не смею ослушаться его приказа. Феликс укрывает меня мягким одеялом. Монстр куда-то исчез. Феликс Йоффе снова сама доброта и заботливость.

Видимо, мое сознание не в силах выдержать напряжение и унижение, и я мгновенно засыпаю.

Когда я открываю глаза, вокруг темнота. В маленькое окошко каюты пробивается лунный свет. Феликс крепко спит на другом краю кровати.

Я тихо сажусь на постели. Мои вещи — аккуратно сложены. Желтые лодочки лежат на боку.

Я натягиваю на обнаженное тело одеяло и с ужасом смотрю в сторону крепко спящего будущего мужа. Что со мной было? Как он смог так сильно меня загипнотизировать, что я даже боялась дышать? Почему он не взял меня, как это делают все нормальные мужчины, а только раздел и пристыдил за мои неосторожные надежды на первый секс?

Боясь даже вздохнуть, я соскальзываю с постели. Собираю свои вещи и на цыпочках выбираюсь из каюты.

Море качает яхту на волнах, и одеваться в проходе жутко неудобно. Кое-как я натягиваю на себя белье и платье, и босиком поднимаюсь на палубу. Луна уже закатилась и вокруг непроглядная тьма. Лишь вдалеке виднеется мигающий огнями отелей берег. Мое сердце разрывается от дикого желания оказаться на твердой земле и больше никогда не видеть Феликса. Я с отчаянием смотрю в сторону суши и готова расплакаться. Я боюсь разозлить Феликса своим поведением.

Немного отдышавшись, я закрываюсь в дамской комнате. Привожу себя в порядок. Потом выбираюсь обратно и осторожно присаживаюсь на край диванчика.

Волны тихо бьются о корму в темноте, а меня трясет от предрассветного холода.

«Кто такая Дина?! — ударяется в панику мой мозг. — Что с ней произошло?! Отчего она умерла?!»

Видимо, судьба благосклонна ко мне. Вдалеке я вижу катер водного патруля. Спасатели приближаются к нашей яхте на большой скорости.

— Где хозяин судна, девушка? — в громкоговоритель спрашивает у меня полицейский с катера.

— А что случилось? — прикрываясь от слепящего глаза фонаря, подхожу к корме я.

— Встав здесь на якорь, вы нарушили правила. Вам придется проехать с нами, чтобы заполнить протокол!

— Да, конечно, — отчаянно бьется радостью мое сердце.

Я подхватываю желтые лодочки и сумочку, и именно в этот момент на корме появляется Феликс.

— Что происходит? — недовольно рычит он. — По какой причине вы мешаете нашему отдыху?

— Вы нарушили правила, — безразлично пожимает плечами полицейский. — Прошу следовать за мной. Придется оформить протокол.

Феликс злится, но ему ничего не остается, кроме как согласиться с полицейским.

Наша яхта под контролем водного патруля движется к пристани.

Когда мы сходим на берег, я чувствую себя такой счастливой, что готова целовать асфальт.

— Таисия, я вызову тебе такси, — как ни в чем не бывало, с нежностью берет меня за руку Феликс. — Поезжай домой.

Он снова душка. Сама заботливость. Тот самый Феликс, которым я была очарована пять месяцев назад и которому сказала твердое «да» восьмого марта у себя дома.

— Хорошо, — отчаянно киваю я.

И когда такси уносит меня в сторону дома, я чувствую себя так, будто выиграла в лотерею. Только отчего-то мне кажется, что на кону был не денежный приз, а моя собственная жизнь.

Глава 7

— Тася, все в порядке? На тебе лица нет… — испуганно отпирает мне дверь сестра.

Я смотрю на часы в прихожей. Начало четвертого.

— Нет, не все… — качаю головой.

— Что случилось?…

— Поставь чайник, я жутко замерзла.

Я сбрасываю с ног желтые лодочки и обессилено плетусь в кухню.

Ира уже хлопочет над электрическим чайником. Я прикрываю дверь кухни, чтобы не дай Бог, не разбудить маму. Сажусь за стол, и на меня обрушивается дикая усталость. Кажется, я даже не могу пошевелить рукой, не то, что говорить.

— Что произошло, Тася?

Сестра ставит передо мной кружку с крепким черным чаем и садится рядом.

— Ира… я больше не хочу замуж.

— Феликс был груб с тобой в первый раз? — обеспокоенно заглядывает мне в глаза она.

— Феликс ненормальный, Ира… я… я даже не знаю, как объяснить то, что произошло на яхте… — хватаю ее за руки я.

— Просто расскажи все по порядку.

Я отчаянно жмурюсь. Придвигаю к себе горячий чай и сглатываю ком в горле. Сбивчиво рассказываю обо всем, что со мной делал в каюте Феликс. О том, что я испытывала дикий страх, что уснула, как убитая по его приказу. Про патруль, который заставил нас посреди ночи возвращаться к пристани.

Ира напряжена.

— Черт, а ведь он казался идеальным мужчиной… — бормочет она.

— Я боюсь его. Там, на яхте, мне было очень страшно. Он… он сказал, что я принадлежу ему одному, и должна это запомнить. И что он не станет предаваться со мной грешным утехам до тех пор, пока нас не повенчают в его церкви.

— Что еще за церковь? Терпеть не могу фанатиков. Надо от него избавиться.

— Как? Если я сейчас скажу ему «нет», он меня ни за что не отпустит. Как у него получилось полностью парализовать мою волю, когда мы остались наедине?

— Я не знаю, черт побери! Но религиозный фанатизм — это очень страшно. Так, ладно, выпей пару капсул «персена» и ложись спать. Утро вечера мудренее. Сейчас, на эмоциях, мы ничего не можем предпринять.

— Мы вообще ничего не можем, — обреченно роняю голову на руки я. Все тело бьет крупной дрожью. — Сама посуди, Ира! Кому интересно, что случится с нищей девчонкой, у которой из родственников только сестра и больная диабетом мать?!

— Успокойся, Тася! Паника — не лучший советчик, — кладет передо мной две капсулы «персена» Ира.

— У него была какая-то Дина… — бормочу я.

— Что еще за Дина? — замирает рядом со мной сестра.

— Дина, которой больше нет, — глухо поясняю я. — И с этим всем как-то связан Афинский.

— Черт… Что еще за Дина? Она умерла?

— По всей видимости, да.

— Давай поищем Афинского в сетях. Иногда фотографии многое говорят о человеке, — тянется за моим сотовым Ира.

— Думаешь, все так просто? — поднимаю голову я.

— Не уверена, но попробовать стоит.… В Америке пользуются инстаграм? Не знаешь?

— Нет… может, твиттером?

— Ну, не одноклассниками точно…

Ира заходит в инстаграм под моим именем. Вбивает в поисковик фамилию Афинский. Нам везет, он высвечивается сразу же. Мы жадно впиваемся глазами в найденные фотографии.

— Юхууу, да он красавчик! — улыбается сестра. — На актера одного похож… как его…Леви…Леви… а, черт. Не вспомню.

Мы листаем фотографии. Какие-то деловые партнеры, улыбающиеся в тридцать два зуба белоснежной американской улыбкой, девицы в облегающих вечерних платьях, тоже с лошадиными и неестественными улыбками. Ничего важного. Жизнь успешного американского бизнесмена.

— Давай полистаем истории, — прошу я.

— Он увидит.

— И что?

Тоже ничего особенного. Какие-то вручения грамот, снова люди с улыбками. Все на английском языке. И вдруг…. «Тебя больше нет». Фраза на русском и фотография миловидной девушки с длинными светлыми волосами в черной рамке. Я смотрю на дату. Пост сделан в прошлом году, восемнадцатого сентября.

Мы с Ирой переглядываемся.

— Кто она?

— Может, любимая девушка? — высказываю предположение я.

— Хм…

Сколько мы не листаем посты на его страничке, подсказок так и нет.

— Черт, — хлопаю ладонью по столу я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не узнаешь, пока не спросишь, — пожимает плечами Ира.

— Я похожа на сумасшедшую, задавать такие вопросы незнакомому мужчине? Здравствуйте, Андрей Юрьевич! А как умерла ваша любимая девушка? Расскажите, пожалуйста, поподробнее! Да он меня уволит сразу же!

— Ну, тогда не знаю. Если хочешь, можем зайти на страничку Феликса.

— Он увидит, — качаю головой я.

— Черт, Афинский твой тоже увидит, что мы к нему заходили.

— Я не думаю, что Афинскому есть дело до своей странички. Он последний пост делал две недели назад, еще до приезда сюда, — отмахиваюсь я.

— Идем спать, Тась… уже половина пятого, — зевает Ира. — А что делать с твоей ситуацией, решим утром.

— Да, точно… Запри дверь на все замки на всякий случай.

— И шваброй подопру обязательно.

— Не смешно…

Я поднимаюсь из-за стола и ставлю кружку с чаем в мойку.

Удивительно, но мне удается заснуть.

Меня будит пронзительный звонок в дверь. Я накрываю голову подушкой, но противная трель пробирается и туда.

— Да откройте же кто-нибудь! — кричу я.

Снова трель. И тишина в прихожей.

— Черт! Да кто там растрезвонился?!

Мы с Ирой одновременно появляемся в коридоре. Я — заспанная, кое-как запахнувшая халат, и она — из ванной, завернутая в полотенце.

Я отпираю замок и распахиваю дверь.

— А кто из вас Таисия? — во весь рот улыбается парень из службы доставки.

— Я Таисия, а что? — посматриваю на огромную корзину роз и заморских фруктов.

— Вам сюрприз! Распишитесь!

Мы с Ирой переглядываемся. Я черкаю роспись в накладной и забираю корзину. Она тяжелая, и я ее ставлю на пол.

— Что еще за сюрприз? — выдергивает красивую открытку с пушистыми белыми котятами Ира.

«Приятного утра, моя маленькая девочка. Блажен тот, кто попалил в себе всякий нечистый помысел и всякую душевную скверну». Внизу стоит подпись Феликса.

Я отшатываюсь от корзины так, будто фрукты и розы посыпаны ядом.

— Выбрось их… — сдавленно прошу сестру.

— Вот еще, — подхватывает корзину она и несет в кухню. — Я обожаю фрукты. А твой Феликс путь борется со своей скверной, сколько его праведной душе угодно.

По-хозяйски выдергивает розы, открытку и вышвыривает их в распахнутое окно.

Приоткрыв рот от удивления, я смотрю, как роскошные цветы на огромной скорости летят вниз и изо всех сил ударяются об асфальт. Нежные алые лепестки разлетаются в стороны. Почему-то мне их совсем не жалко. Вот проехал озорной мальчишка на велосипеде и раздавил головки, а я с каким-то нездоровым наслаждением наблюдаю за тем, как цветы мучительно умирают на асфальте.

Вибрирует мой сотовый в кармане халата. Я посматриваю на экран. Лицо Феликса, улыбающееся самой доброй на свете улыбкой. Перед глазами все плывет. Внутри что-то сжимается от страха и отвращения. Я нервно сглатываю и осторожно кладу телефон на подоконник. Мне безумно хочется сбросить его следом за цветами и наблюдать, как какой-нибудь другой мальчик переедет велосипедом сладко улыбающееся лицо Феликса. Вовремя вспоминаю, что телефон нужен мне для работы и отдергиваю руку.

— Возьми трубку, — шепчет сестра. — Иначе он что-то заподозрит. Только поставь на громкую связь.

Я хмурюсь. С недоверием смотрю на экран, но не успеваю. Включается автоответчик.

«Привет, это Таисия. Я сейчас не могу подойти к телефону, но вы можете оставить мне сообщение».

Короткие гудки.

Я медленно сползаю по стене.

— Как мне от него избавиться?! — вцепившись руками в волосы, шепчу я.

— Притворись больной. Когда он перезвонит, скажем, что у тебя поднялась температура, — метается по кухне сестра. — Нельзя, чтобы он догадался, что мы хотим от него избавиться! По-крайней мере, до тех пор, пока у нас не будет хоть какого-то плана.

— У нас не может быть плана… — стонаю я. — Феликс — чудовище! Помешанный на религии психопат!

— Слушай, а давай я Демиду позвоню, пусть он с инфекцией договорится? Уложим тебя в больницу до самой свадьбы.

— А как я на работу буду ходить?

— Тогда ври, что вчера подцепила простуду!

— Он не поверит! Он может, и немного не в себе, но он не дурак, Ира!

Телефон вибрирует снова. Я обреченно смотрю на улыбающееся лицо Феликса. Мне придется взять себя в руки и ответить.

Я набираю в легкие побольше воздуха и нажимаю на прием вызова.

— Привет, Таисия.

— Доброе утро, — пытаюсь улыбнуться я.

Он по-прежнему зовет меня «Таисия», а не «Тася», и это настораживает.

— Сегодня привезли каталог элитных платьев. Моя мама очень хочет, чтобы ты выбрала, какое тебе по душе.

— Может, она выберет сама? — жалобно блею я.

— Что значит, сама? Это же платье невесты, — снова нотки недовольства в его голосе.

— Просто… я не очень хорошо себя чувствую. Кажется, я простыла.

— Ничего страшного. Побудь сегодня дома, а я заеду за тобой завтра после работы.

— Хорошо…

— Кстати, тебе понравились подарки, которые утром принес посыльный?

— Да, розы очень…красивые, — я смотрю в окно и вижу, как их жалкие ошметки сметает метлой дворник.

— Отлично. Жди меня завтра вечером.

— Буду ждать, — ненавидя себя за трусость, продолжаю блеять я.

Глава 8

Еще никогда в жизни я так не радовалась понедельнику. Перебегая улицу за порцией кофе перед началом рабочего дня, я отчаянно молилась Богу, в которого почти не верила, чтобы у Феликса что-нибудь случилось, и он не заехал за мной вечером.

Помня брезгливый взгляд Афинского в сторону моего несчастного серого платья, в это утро я очень постаралась выглядеть на все сто. Облегающая юбка, шелковая блузка и стильный светлый пиджак сидели на мне идеально. Над макияжем я тоже потрудилась. Пусть мой мерзкий новый начальник знает, что я не какая-то там серая мышка, у которой нет нормальных вещей.

— Девушка! — обрадовался продавец у кофемашины. — Наконец вы вернулись! Вы же у меня свой кошелек забыли в пятницу!

— Правда? — замираю я. — И все деньги на месте?

— Конечно! Я не беру чужих средств, — посмеиваясь, протягивает мне голубой кошелек он. — Вам один кофе с ванильным сиропом, как обычно?

Краем глаза я замечаю, как у двери нашего «Южного вектора» мелькает статная фигура Афинского.

— А давайте сегодня две порции вместо одной, — против воли улыбаюсь привлекательному видению я.

С картонной подставкой и двумя порциями кофе, зажимая подмышкой объемную сумку, я тороплюсь в сторону работы.

Вот и приемная. Афинский стоит у открытых дверей, скрестив руки на груди. Видимо, он тоже заметил меня на другой стороне улицы и теперь ждет, когда я доберусь до места.

Черт, как же он хорош. Сегодня не в костюме, просто в светлой рубашке, которую украшает черный с серебристым тиснением галстук, и стильных черных брюках со стрелками. Этот образ идеально сочетается с черными кожаными туфлями. Вот для чего природа создает таких идеальных мужчин? Чтобы женские сердца разбивались от отчаяния?

Афинский скользит взглядом по двум порциям кофе, и его губы против воли растягиваются в опасную для женщин улыбку.

— Доброе утро, — первой здороваюсь я.

— Доброе… вы решили, что рядом со мной надо употреблять в два раза больше кофеина? — в его ореховых глазах мелькают смешинки.

— Нет, вторую порцию я купила для вас. И если вы мне поможете, то я его не расплескаю, — притормаживая рядом с ним, поясняю я.

— Очень мило с вашей стороны, только не следовало тратиться… — он выхватывает у меня из рук картонную подставку с обеими порциями кофе.

— Да ладно вам, — я улыбаюсь. — Сегодня утром мне вернули кошелек. Наверное, я родилась под счастливой звездой.

— Нет, в самом деле? Сколько денег я вам должен, Таисия? — идет за мной в приемную он.

— Нисколько. Раньше я каждое утро делала чай для вашего отца. Вы пьете кофе. Считайте, это маленькая частичка моей безумной радости по поводу возвращения кошелька со всеми кредитками.

— Ладно, я куплю вам что-нибудь на десерт. Вы любите шоколад?

— Да, — расплываюсь в улыбке я. — Особенно молочный с миндалем. Вам очень идет эта улыбка, вы это знаете? — протягивает мне стаканчик с кофе мой босс. — Вот такая — искренняя и добрая.

Я чувствую, как заливаюсь краской и смущаюсь. Быстро выхватываю у Афинского свою порцию кофе и отхожу к окну, на приличное расстояние.

Он внимательно смотрит на меня, замечает мое смущение и едва заметно усмехается. В его ореховых глазах снова мелькают озорные золотинки.

Я тороплюсь спрятаться от его всепроникающего взгляда и выглядываю в окно. Тут же мрачнею от воспоминаний. Феликс никогда не говорил мне, что ему нравится моя улыбка. А в наше последнее свидание он сделал все, чтобы стереть ее с моего лица.

Афинский отчего-то не торопится в свой кабинет. Он устраивается со своим стаканчиком кофе на краю моего рабочего стола и продолжает сверлить меня взглядом.

— Таисия… скажите, а для чего вы заходили на мою страничку в инстаграм?

— Я?..

Упс, промашка. Как же с ним сложно. Я заливаюсь новой волной краски и стараюсь не смотреть ему в глаза. Судя по его настрою — он не злится. Ему просто интересно.

— Ну, да, вы… зачем?

— Мне было интересно, — пожимаю плечами я.

— Вы что-то искали?

— Ничего особенного… разве что ваше семейное положение, — пытаюсь перевести все в шутку я.

— Зачем? Вы же собираетесь замуж?

— У меня сестра в разводе. Активно ищет спутника жизни…

Боже, что я несу?!

— Это та, у которой большой размер одежды?

— Почему сразу большой? То была моя одежда.

— Кстати, сегодня вы выглядите потрясающе.

— Спасибо. Извините, я больше не стану заглядывать к вам на страничку. Это было просто женское любопытство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну, вот зачем мы с Ирой полезли к нему на страничку? Мне так неловко, что хочется провалиться сквозь землю.

— Я не женат, Таисия, если вам так интересно. И у меня нет постоянной подружки. Я свободен. Так и передайте своей сестре, — посмеивается Афинский. — А на мою страничку вы можете заглядывать, сколько хотите. Я могу даже отправить вам запрос о дружбе через фейсбук.

— Не стоит, — окончательно тушуюсь я.

Но он достает из кармана брюк айфон последней модели и с улыбкой на лице загружает социальную сеть.

Я хмуро наблюдаю за тем, как у меня в телефоне высвечивается запрос о дружбе.

— Ну же… — дерзко приподнимает бровь он. — Вы что, отвергнете меня?

Я поднимаю на него глаза. Афинский почему-то резко прекращает дурачиться. Некоторое время мы пристально смотрим друг на друга, как будто изучаем. Я вдруг осознаю, что он мне нравится. Нравится так сильно, что все остальное меркнет.

— Так вы… примете мой запрос о дружбе, Таисия? — отчего-то севшим голосом переспрашивает он.

— Да, конечно, — я утыкаюсь в телефон и жму нужные кнопки. От странного волнения у меня подрагивают руки.

— Вот и отлично, — обескуражено потирая гладковыбритый подбородок, мой босс забирает остатки своего кофе и уходит в свой кабинет.

Я бросаюсь к своему рабочему столу, загружаю компьютер и стараюсь не поднимать голову до самого обеденного перерыва. В моем сердце буря. Как? Как такое возможно? За две недели до свадьбы внезапно осознать, что мужчина твоей мечты — новый босс?!

— Таисия, после обеда вам придется пробежаться до соседней улицы, — вырывает меня из размышлений голос Афинского. — Там расположена контора строительной компании «ЮгСтрой». Они должны отдать нам несколько студий, чтобы мы могли выставить их на продажу. Заберете документы и принесете их сюда.

— Андрей Юрьевич, а вашего отца сегодня не будет? — решаюсь поднять глаза на босса я.

— Нет. Сегодня прием у доктора. Он плохо себя чувствует.

Я понимающе киваю.

Про состояние здоровья Юрия Сергеевича я знаю почти все: и какие лекарства он пьет, и как померить ему давление, если станет плохо. Что можно из продуктов, а что может вызвать приступ. Такова моя работа.

— И еще — через десять минут к нам придет специалист из отдела рекламы и маркетинга. Проводите его ко мне.

— Хорошо, Андрей Юрьевич.

— Ах, да, и разошлите приказ — всем сотрудникам отдела бухгалтерии соблюдать дресс-код. Я заметил, что некоторые не услышали.

Я улыбаюсь. Лида притащилась в слишком откровенном коротком платье алого цвета и уже пару раз заглядывала в приемную вроде как по делу. На самом деле даже мне ясно, по какому делу она здесь вертится. Видимо, Афинского задело, что его приказ не выполнили и неуклюжая попытка соблазна пошла прахом.

— Нет, лучше откройте почту бухгалтерии и напишите письмо под диктовку, — спохватывается мой босс.

Я открываю почту и вбиваю требование, которое диктует Афинский. Пока он не видит, внизу ставлю от себя приписку: «Новый босс не любит красный. Ему нравятся строгие девушки в очках, одетые в деловом стиле». Воровато посматриваю на задумавшегося возле окна Афинского и быстро жму «отправить».

В обед приезжает сотрудник из отдела доставки магазина бытовой техники. Я с восторгом потираю руки — рядом с моим рабочим столом отныне поселилась роскошная кофемашина. Упаковка отменного кофе и две кружки с логотипом достаются нам в подарок.

— Андрей Юрьевич, здесь надо расписаться за доставку, — передаю в переговорное устройство я.

— Распишитесь за меня, — бурчит он. — Оплата все равно уже прошла по карте.

Я отпускаю сотрудника из отдела доставки и с вожделением достаю из упаковки инструкцию.

— Таисия, не включайте кофемашину, пока не прочтете инструкцию! — слышится грозный голос Афинского из переговорного устройства.

— Я уже читаю… — отзываюсь я. — Но здесь все как-то сложно…

— Техника в руках у женщины — всегда катастрофа, — фыркает он и вскоре появляется в приемной.

— Дайте сюда, — выдергивает у меня инструкцию босс. — Кофемашина стоит слишком дорого и покупку еще одной бюджет компании точно не потянет.

Следующие полчаса мы пытаемся сделать кофе по инструкции. Андрею Юрьевичу просто необходимо всем руководить, даже таким простым процессом, как нажатие трех кнопок на новой кофемашине. Я невольно улыбаюсь. Мне хорошо рядом с ним. Мне нравится, как он говорит. Нравится его стиль в одежде. И мне приятно, что первую чашку кофе он делает для меня, и только вторую — для себя.

— Таисия, тот сервиз, из которого мой отец угощал своих посетителей, давно вышел из моды. И у одной из кружек отбиты края, — распахнув дверцу шкафа, высказывает свое недовольство он. — Пожалуйста, приобретите новый. Но прежде чем будете покупать, пришлите мне фотографию.

— Да, Андрей Юрьевич, — отодвинув в сторону чашку с дымящимся кофе, черкаю в своем блокноте очередное задание я.

— Приемная должна выглядеть также хорошо, как и вы, Таисия, — улыбается он, и в его глазах снова появляются те самые озорные золотинки, которые заставляют меня смущенно заливаться краской.

После обеда я бегу по улице в строительную компанию «ЮгСтрой». Забираю нужные бумаги, расписываюсь и на противоположной стороне улицы вижу небольшой магазинчик с вывеской «Посуда». Перебегаю дорогу и оказываюсь в небольшой посудной лавке, прохладной и уютной.

— Андрей Юрьевич, — зажав телефон ухом, рассматриваю сервизы на витрине я. — Я в магазине, здесь есть отличный чайный сервиз. Я вам сейчас пришлю фото.

— Вам он нравится, Таисия?

— Да. Но он стоит две тысячи с копейками.

— Если он вам нравится, можете не присылать мне фото. Я сейчас переведу деньги на вашу карту, которая привязана к номеру телефона. Только не забудьте чек, пожалуйста.

— Хорошо, — непонятно чему улыбаюсь я и с интересом разглядываю выбранный сервиз.

Мне нравится темно-синий, он смотрится дорого и одновременно строго. Как раз для нашей приемной.

Мой сотовый взрывается тревожной трелью именно в тот момент, когда я вваливаюсь в приемную с купленным сервизом. Я знаю — мне звонит Феликс. Внутри что-то скручивается в тугую пружину, а потом резко раскручивается волнами отвращения. Руки жалко дрожат. Перед глазами снова всплывает яхта, полумрак каюты, и я чувствую страх.

«Возьми трубку!» — приказываю себе я. Аккуратно ставлю на стол покупку, зажмуриваюсь и нажимаю на прием вызова.

— Привет, моя милая девочка, — льется в уши его сладкий голос, и мне кажется, что я начинаю сползать под стол.

Глава 9

— Таисия, сегодня вечером нам не удастся поужинать с моей мамой. Она не очень хорошо себя чувствует, — продолжает говорить со мной сладким голосом душка Феликс.

— Что… произошло?

— Сердце давит, и пульс высокий.

— Передай, пусть скорее поправляется.

— Обязательно. Я позвоню тебе вечером, когда ей станет лучше.

— Может, мне поехать к вам?

— Ни в коем случае. Мама не любит, когда рядом много людей. Ей нужен покой.

— Хорошо. Я буду ждать твоего звонка.

У меня трясутся руки и вспотели ладони. Я все также блею и повторяю глупый набор стандартных фраз, припасенных для такого случая. Я до смерти боюсь Феликса, потому что знаю — стоит мне ослушаться — и вместо душки выползет жестокий монстр с холодными серыми глазами. Монстр, который испытывает удовлетворение, только когда я подавлена и чувствую себя виноватой. Монстр, который обещал меня наказать, если я сделаю что-то не так.

Феликс отключается, и я жалко сглатываю ком в горле. Как мне от него избавиться?! Как, если я боюсь даже дышать, когда он материализуется в моем телефоне?

В приемной хлопает дверь.

— Отличный сервиз! — проходя мимо моего стола, будто невзначай бросает Афинский.

Я пытаюсь улыбнуться, но разговор с Феликсом полностью изменил мое внутреннее состояние.

— Таисия, я уйду на час раньше. Хочу проведать отца, — внимательно смотрит на меня босс. — Если у вас нет никаких планов на вечер, может, составите мне компанию? Мне кажется, папа будет рад увидеть своего помощника.

Перед глазами всплывает образ прежнего начальника, и я загоняю мысли о Феликсе глубоко в подсознание. Я всегда трепетно выполняла свои обязанности. Моего родного отца давно нет, а Юрий Сергеевич относился ко мне тепло, так, как относятся родители к детям. Несколько мгновений я обдумываю слова босса. Почему бы и не прогуляться?

— У меня нет планов на вечер, и я буду рада увидеть Юрия Сергеевича. Только вашему отцу небудет неловко от того, что вы придете со мной? — все еще немного сомневаюсь я.

— Поверьте, он будет счастлив. Да и мама знает, что я приду, поэтому обязательно приготовит что-нибудь вкусное. Заодно и поужинаем, — дружелюбно посматривает на меня Афинский.

Я вспоминаю, что снова пропустила обед. Это нехорошо, но после звонка Феликса я даже думать о еде не могу.

— Не переживайте, после того, как проведаем отца, я обязательно подброшу вас домой, — обещает босс.

— Не стоит, я на своей машине.

— Тогда нам будет удобнее встретиться на парковке перед набережной. Оттуда до дома моего отца рукой подать.

— Значит, так и сделаем, — соглашаюсь я.

Мысли о Феликсе на некоторое время отступают на задний план.

Когда я подъезжаю к небольшой парковке у набережной, Афинский уже ждет меня. Он стоит, засунув руки в карманы брюк, и любуется полетом чаек над подернутой золотом морской гладью.

Я запираю машину, вешаю на плечо сумку, подхватываю купленный в кондитерской чизкейк — любимый десерт Юрия Сергеевича, и спешу к нему.

— Таисия! — осуждающе посматривает на десерт в моих руках он. — Когда я приглашал вас на ужин к родителям, я не имел в виду, что надо что-то покупать!

— Я знаю. Но это любимый десерт вашего отца. Поверьте, ему будет приятно, что я об этом помню.

— Вы бы могли сказать мне, что надо купить десерт, — продолжает бурчать Афинский.

— Мне хотелось порадовать вашего отца. За те девять месяцев, что мы работали вместе, я успела к нему привязаться, — поясняю я.

— Ладно… только прежде чем мы пойдем ко мне домой, обещайте кое-что.

— Что? — виновато посматриваю из-под ресниц на него я.

— Впредь оповещать меня о том, что вы собираетесь приобретать за свой счет.

— Хорошо…

Я согласно киваю. На миг наши взгляды пересекаются. В глазах Афинского нет холодности и осуждения. Скорее, в них сквозит разочарование от того, что он сам не догадался приобрести угощение для отца.

— Давайте чизкейк сюда, — протягивает руку он. — Раз уж я не догадался что-нибудь купить, то хоть помогу вам его донести.

— Держите, — с удовольствием расстаюсь с неудобной пластиковой коробкой я.

Мы идем вдоль набережной по выложенной плиткой дорожке.

— А вы живете далеко от родителей? — желая разрушить воцарившееся между нами молчание, спрашиваю я.

— Нет. Надо просто перейти через набережную и свернуть в переулок.

— Это новый дом по проспекту, который построили первым?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да. Тогда считалось, что приобретаешь элитную квартиру, — усмехается он. — А потом новостройки стали расти, как грибы после дождя.

— Мы продавали две квартиры из вашего дома. Очень удобная планировка.

— Да. А с пятнадцатого этажа видно бескрайнюю полосу моря.

— Наверное, это романтично — проснуться утром в воскресенье, сварить чашечку кофе и любоваться бескрайним морем?

— Если нечем больше заняться, то, наверное, — соглашается Афинский. — Кстати, если вам интересен адрес, то я живу по втором подъезде, квартира семьсот пять.

— Думаете, я стану вас преследовать?

— Нет, это на случай, если вам любопытно. Как с моим семейным положением, — смеется он. — Так, здесь нам придется свернуть.

Я не успеваю снова залиться краской от досады, как мы притормаживаем перед узкой тропинкой, ведущей в частный сектор. Всего один квартал — и Андрей останавливается перед уютным двухэтажным домом с мансардой и ухоженным садом.

— Мы пришли. Держите свой десерт, — протягивает мне пластиковую коробку он.

Ловким движением руки отпирает задвижку на калитке и ведет меня за собой.

— Есть кто дома? — открывая входную дверь, громко спрашивает Афинский.

В доме витает аромат жаркого и выпечки. Я вспоминаю, что забыла поесть. С этим надо что-то делать, иначе я начну терять сознание посреди рабочего дня.

Из гостиной выглядывает красивая женщина. Ее длинные светлые волосы сплетены в косу, а из одежды на ней легкий сарафан цвета морской волны.

— Сынок! — озаряет ее лицо счастливая улыбка. — Отец, посмотри, кто к нам пришел!

Я догадываюсь, что это — жена Юрия Сергеевича и мама моего спутника — Ольга Николаевна. С ней мы общаемся только по телефону. Каждую пятницу она звонит на работу мужу, попросить меня напомнить ему, что ужин в семь часов вечера и опаздывать на него нельзя.

Из кухни выходит хозяин дома. Он в фартуке. В руке зажата прихватка.

— Андрей, ты привел Тасю! — расцветает Юрий Сергеевич. — Ну, же, проходи, моя хорошая… Мать, где тапочки?

— Привет, па, — жмет руку отцу Афинский. Судя по его виду, он доволен тем, что взял меня с собой.

Суета в просторной прихожей заканчивается тем, что меня обувают в пушистые комнатные тапочки с зайчиками, забирают десерт и ведут в гостиную. Я не успеваю опомниться, как меня уже убеждают, что не отпустят домой, пока я не поужинаю вместе со всей семьей.

— Тася, это даже не обсуждается. Я уверен, что ты сегодня снова забыла пообедать, — хмурится Юрий Сергеевич. — Ты выглядишь еще тоньше, чем в пятницу!

— Я накрою в столовой, — суетится хозяйка дома.

— Может, я тогда помогу? — неуверенно подаю голос я.

— Только если действительно этого хочешь, — похлопывает меня по руке Юрий Сергеевич.

— Да, хочу, — улыбаюсь я.

— Тогда идем, Тася, — взмахом руки зовет меня за собой хозяйка дома.

Я семеню следом за ней в столовую. Я впервые в гостях у Афинских, но дом и его посетители не кажутся мне чужими. Его родители в один голос зовут меня «Тася», и даже серебряные приборы, которые достает из серванта Ольга Николаевна в честь моего прихода, именно такие, как мне нравится. Мне становится грустно, что с Феликсом все не так. Дома у Феликса мне всегда не по себе. Я боюсь что-то испортить.

— Как вкусно пахнет хлеб, — выкладывая на тарелку мягкие кусочки, удивляюсь я.

— Я пеку его сама, — с довольной улыбкой поясняет хозяйка дома. — Если хочешь, могу научить и тебя.

— Очень хочу.

Я ничуть не лукавлю. Дома мы редко печем, но именно этот хлеб мне хочется научиться делать.

Скоро стол накрыт, и Ольга Николаевна зовет мужчин.

Юрий Сергеевич заботливо усаживает меня рядом с сыном, а сам садится возле супруги.

— Раз уж ты, Андрюша, Тасю привел, тебе за ней и ухаживать, — подмигивает сыну он. — Потому что если ее не заставлять, она снова забудет, что надо есть.

Я смущенно улыбаюсь и слежу за тем, как Афинский накладывает мне полную тарелку жаркого и добавляет салат. На какой-то миг он становится и для меня Андреем, и от этого сердце странно сжимается и начинает биться быстрее.

Юрий Сергеевич открывает столовое вино.

— Кто за рулем, тому совсем немножко, а мы с Оленькой выпьем по бокальчику, — разливает в хрустальные бокалы на тонкой ножке светлую жидкость он. — Раньше ведь, как было? Если у тебя есть машина, то ты герой. А теперь у каждого машина есть. И девушку попробуй, напросись проводить до дома. Как это сделать, если она за рулем? За машиной следом бежать? Никакого удовольствия.

— Да, проблема насущная, — посматривая на меня, соглашается Афинский. — Вроде обещаешь девушке, что обязательно подбросишь ее до дома, а она отвечает, что сама за рулем.

— То есть, теперь для того, чтобы девушку хоть как-то заинтересовать — надо из кожи вон лезть. Потому что просто так проводить ее до дома по проспекту, как раньше, уже не получится, — продолжает посмеиваться Юрий Сергеевич.

Мы с Афинским переглядываемся. В его ореховых глазах мерцают те самые золотинки, которые так заворожили меня утром, и мое сердце снова тает.

Разговор плавно перетекает в беседу о делах компании, и я не замечаю, как быстро пролетает время.

Чай Ольга Николаевна предлагает подать в гостиной у камина, и я с удовольствием помогаю ей принести сервиз и десерт.

Глава семьи усаживается в мягкое кресло, и нам с Афинским не остается ничего другого, как сесть на диван. Юрий Сергеевич продолжает подтрунивать над нами. Я тихо ковыряю ложкой в чизкейке и улыбаюсь его шуткам.

Но время неумолимо движется вперед. Нам пора собираться.

— Тася, рецепт, — спохватывается Ольга Николаевна и бежит на кухню.

Мне хочется сказать ей, чтобы она не волновалась, и что я обязательно загляну еще раз, но я вовремя вспоминаю, что возможно, этого не произойдет, и успеваю прикусить язык.

Мы с Афинским снова оказываемся на дорожке, ведущей к калитке. Я украдкой любуюсь ухоженным садиком. Пионы уже набухли и вот-вот распустятся.

Родители выходят на порог, проводить нас. На душе тепло от того, что они нам машут.

— Тася, приходи еще, — просит Ольга Николаевна. — Я научу тебя печь пирог с грибами. Андрюша очень его любит.

— Постараюсь, — туманно обещаю я, и сердце болезненно сжимается.

Мы с Афинским медленно шагаем в сторону набережной. Уже почти темно, и на небе зажигаются первые звезды. Прохладный ветерок пробирается под одежду и приятно освежает. Удивительно, что мы так долго засиделись у Андрея дома. Я вздыхаю. Мне очень не хочется, чтобы наша прогулка до стоянки закончилась, но расстояние неумолимо сокращается.

Мой босс идет, засунув руки в карманы брюк, и его мысли далеко от этого места. Честно говоря, мои тоже. В сознание прорываются тревожные мысли о Феликсе. Мне отчего-то не по себе. Какое-то предчувствие гложет душу, и чем сильнее я отгоняю его от себя, тем активнее оно овладевает моим сознанием. Возможно, Феликс уже звонил мне, а я не взяла трубку. Мне не хочется доставать свой телефон из сумки и проверять пропущенные вызовы. Я бы с удовольствием сбросила его вниз со скалы, только бы никогда больше не слышать голос своего жениха и не видеть его поблескивающие ледяным недовольством серые глаза, да только я знаю, что это не поможет.

Вот и стоянка. Андрей на миг останавливается у спуска к морю.

— Сегодня хорошая погода, вам не кажется? — взглянув вниз, произносит он.

Я невольно становлюсь рядом с ним и тоже смотрю вниз.

— Да, погода отличная.

Это так глупо — говорить о погоде, когда сердце переполняет совсем другое, но я не могу ничего с собой поделать. Я стою и мысленно умоляю Афинского не уходить. Постоять рядом со мной еще совсем немного, совсем чуть-чуть…

Мы так близко друг к другу, что я чувствую аромат его одеколона — свежий, как морской бриз. Мне даже кажется, что я ощущаю тепло, исходящее от его статной фигуры. Мое сердце сжимается от отчаяния — он никогда не будет обнимать меня и шептать признания в любви. Я — невеста монстра по имени Феликс.

Афинский поворачивается ко мне лицом, ловит мой взгляд, и я читаю в его глазах такую же мольбу остаться. Все остальное меркнет в один миг. Он — мой безбрежный океан. Он — моя вселенная. Я заглядываю в его ореховые с золотинкой глаза, и тону в них. Меня больше нет. Есть то чувство, которое вспыхнуло в сердце утром, и теперь окончательно поселилось там, пустив свои крепкие корни.

Афинский едва заметно касается подушечками пальцев моей щеки. Очарованная его прикосновением, я прикрываю глаза. Он медленно склоняется ко мне. Еще немного — и наши губы сомкнутся в поцелуе.

Трель сотового телефона в моей сумке вклинивается между нами как раз в тот миг, когда его губы едва успевают коснуться моих.

Напуганная собственной смелостью и тем, что зашла в отношениях с боссом так далеко, я вздрагиваю.

— Кажется, мне пора домой, — растерянно бормочу я и бросаюсь к своей машине.

— Тася… — вскидывает руку Афинский.

Но я отпираю свою машину, сажусь за руль и быстро выезжаю со стоянки.

Он не пытается меня остановить. Просто стоит на том же месте, беспомощно наблюдая за тем, как я ускользаю от него.

Телефон продолжает тревожно вибрировать в сумке, но я не собираюсь его доставать. Мне все равно, что хочет сообщить Феликс Йоффе. У меня есть целый вечер и ночь, чтобы придумать, как от него избавиться.

Глава 10

Когда я подъезжаю к дому, свободных парковочных мест нет. Мне приходится искать стоянку на другой стороне улицы. Выругавшись и кое-как поставив машину, я спешу домой.

Лифт медленно ползет вверх. В голову приходит мысль о том, что окончание сегодняшнего дня я проведу в свое удовольствие. Феликс у постели своей захворавшей матушки, а значит, я могу принять пенную ванну и привести в порядок мысли. Мне просто необходим план дальнейших действий.

На пороге меня встречает Ира.

— Тася! Где тебя носит? — злобно спрашивает она.

— Я ходила проведать Юрия Сергеевича. Он приболел, — сбрасывая туфли, поясняю я.

Но Ира неестественно бледна и в ее глазах осуждение. Я не могу понять, что происходит.

— А трубку брать тебя не учили?! — слышится резкий голос Феликса из кухни.

— Феликс?

Я вздрагиваю всем телом и шепчу едва слышно, так тихо, что не слышу себя саму. Прислоняюсь к стене, и меня бросает в жар. Я все это время была в компании другого мужчины. Я фактически изменила своему жениху.

«Главное, не подать вида», — возникает спасительная мысль.

В следующий миг мой будущий муж появляется в прихожей. Его серые глаза подернуты ледяной коркой, руки скрещены на груди, и от страха у меня окончательно обрывается все внутри.

— Что еще за шутки?! — хватает меня за запястье он. — Кто засиживается в гостях у старика допоздна?!

— Его жена пригласила меня поужинать… — блею я. — У меня даже не возникло мысли отказаться…

— А телефон тебе для чего?! Я бы забрал тебя после ужина, чтобы ты не ходила одна так поздно!

— Я же на машине… — шепчу я. У меня в глазах слезы.

— Чтобы это было в последний раз, Таисия! — сжимает мою руку еще сильнее Феликс. — Держи сотовый при себе, если решаешь резко менять планы!

— Ты же сам сказал, чтобы я не приезжала к твоей маме… — выдергиваю свою руку я. — Я даже подумать не могла, что ты приедешь…

— Ты обещала ждать моего звонка! — рычит он.

— Я немного отвлеклась и не услышала…

— Чтобы это было в последний раз, запомни!

— Хорошо… — растерянно киваю я.

Потом сглатываю и смотрю на свои руки.

«Скажи ему! — шепчет подсознание. — Пока здесь Ира, скажи, что не пойдешь за него замуж!»

Но мой язык, будто одеревенел. Я даже глаза поднимать боюсь, а о том, чтобы произнести членораздельную фразу — это из раздела фантастики.

— Может, выпьем по чашечке чая? — заискивающе улыбаясь, смотрит на нас сестра. — Феликс принес потрясающие пирожные на десерт…

Я поднимаю на нее глаза. Какие пирожные? Я даже говорить не могу. Как пить чай за одним столом?

— Хорошая идея, — уже мягче произносит мой будущий муж.

— Бегу ставить чайник, — прошмыгивает на кухню сестра.

Я собираюсь ускользнуть за ней следом, но Феликс ловит мою руку и привлекает меня к себе.

— Тася… разве ты не понимаешь, что я переживал все это время? — заглядывает в мои глаза он. — Я думал, с тобой что-то случилось…

Он берет в ладони мое лицо и целует меня в губы. Я прикрываю глаза от отвращения, но не смею противиться его поцелую. Мне хочется вырваться, а вместо этого руки безвольно падают вниз.

— Не делай так больше, Тася… — умоляюще просит он. — Обещай, что будешь брать трубку, где бы ты ни была.

— Постараюсь… — мямлю я.

— Нет, не «постараюсь», а «обещаю».

— Обещаю…

— Вот и отлично. Идем пить чай.

Он мягко берет меня за руку и ведет на кухню. Я не противлюсь. Сажусь рядом с ним и стеклянным взглядом смотрю на очень красивые пирожные с украшениями в форме весенних цветов. Их делали на заказ в кондитерской. Раньше я бы очень обрадовалась принесенному красивому десерту. Но сейчас мне снова кажется, что пирожные посыпаны ядом.

Ира разливает чай в сервизные кружки и болтает взахлеб обо всякой ерунде. Я же настолько напряжена, что не могу различить, о чем ее веселое щебетание.

— Мам, иди с нами чай пить! — зовет сестра.

Приходит мама, и все втроем начинают говорить о свадебном платье. Я смотрю в свою чашку с чаем и не участвую в разговоре. Мне хочется встать и уйти.

— Тася, а ты цвет хочешь только белый? — поворачивается ко мне Феликс.

Я пожимаю плечами.

— А бывают другие?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍—Конечно… красные, например. Мне очень нравится красный цвет.

— Красный?

Кажется, Феликс улавливает, что со мной не все в порядке.

— Тася, что происходит?

— Я устала, извините…

— Может, тогда пойдем в твою комнату? — касается моей руки он.

Ира отчаянно пихает меня под столом. Я вдруг вспоминаю, что мы с ней выбросили цветы. Если Феликс пойдет за мной в спальню, он заметит, что его дорогого букета в доме нет.

— Нет, не стоит. Посидим здесь, — жалко улыбаюсь я. — Ир, можно мне еще немного чая?

Меня тошнит от прикосновений Феликса. Он ведет себя так, будто на яхте не произошло ничего серьезного. А я до сих пор не могу пережить то, что он со мной делал. Говорить о платье после всего как-то не к месту.

— Тася, мне кажется, нам с тобой надо поговорить наедине, — озабоченно говорит мой жених.

— Не сегодня, — отмахиваюсь я.

— Завтра у меня много дел. Мы можем не увидеться.

— Значит, в другой раз.

Феликс обескуражено поглаживает свою бородку. Кажется, он начинает понимать, что накануне перегнул палку.

— Хорошо, тогда проводи меня до двери и хорошенько выспись. Завтра я постараюсь вырваться, чтобы провести с тобой вечер.

— Как скажешь.

Я поднимаюсь из-за стола и первой иду к двери. Спиной чувствую, что жених идет за мной следом.

— Тася… — ловит меня за руки у выхода Феликс. — Там, на яхте… ты неправильно меня поняла. Мы не можем делить постель до свадьбы, потому что так не принято.

— Для этого надо было меня раздевать и пугать? — с отвращением смотрю на него я.

— Тогда ты очень разозлила меня своими мыслями. Это жуткое искушение — находиться с тобой рядом и не взять тебя. Возможно, я сделал что-то не очень правильно, но поверь, лучше предостеречь, чем поддаться соблазну, Тася… Я знаю, о чем говорю.

— Я атеистка, Феликс. И все твои выдержки из писания — они мне ни к чему.

— Тебе не обязательно делить со мной мое мировоззрение. Просто соблюдай правила, и все будет хорошо.

Я с отчаянием усмехаюсь и развожу руками.

— Эти правила очень важны, Тася. Моя мама не очень хорошо себя чувствует, потому что волнуется за нашу свадьбу. Сегодня мне пришлось вызывать ей скорую помощь. А потом ты не брала трубку, и я поехал к тебе. Я испугался, что с тобой могло случиться что-то плохое… Ладно, не бери в голову. Завтра я постараюсь вырваться, и мы с тобой сходим куда-нибудь поужинать.

Мне отчаянно хочется попросить его больше никогда не звонить, но я не могу преодолеть странный страх, который не проходит.

Он склоняется ко мне и нежно целует в губы. Я прикрываю глаза и снова содрогаюсь от отвращения.

Когда за ним закрывается дверь, я чувствую себя так, будто с плеч свалился самый тяжелый груз.

— Неужели ушел? — высовывается из кухни Ира.

— Похоже на то…

Я открываю дверь в ванную комнату и набираю воду. Мне хочется принять пенную ванну и хоть немного расслабиться.

Я уже почти в ванной, когда в дверь заглядывает Ира.

— Тебе надо сказать ему, что ты передумала, — хмуро посматривает на меня она.

— Без тебя знаю, — стягивая с себя одежду, бурчу я.

— Нельзя продолжать притворяться, если решила не выходить замуж. Все эти расходы, болезнь его мамы — затянешь, и для тебя все плохо кончится.

— Думаешь, я этого не понимаю?! Только я хочу хоть немного привести свои мысли в порядок, прежде чем откажу ему. И кстати, ты мне мешаешь.

Сестра продолжает стоять в дверях ванной комнаты, скрестив руки на груди, и никак не хочет оставить меня в покое.

— А где ты шлялась весь вечер?

— Где надо, там и шлялась, — с шумом погружаюсь в пенную ванну я.

— Неужели новый гардероб ударил прямо в цель?

— Представь себе.

— Нет, серьезно? Ты таскалась со своим новым боссом? — широко распахивает ярко накрашенные подкручивающей тушью глаза она. — Тебе что, жить надоело?

Я беру в руку мочалку и подкатываю глаза.

— Отстань, а?

— Нет, Тася! Сначала расстанься с этим религиозным фанатиком, а потом уж пускайся во все тяжкие! Я надеюсь, за сегодня ты не успела расстаться со своей невинностью?

— Не успела, расслабься. Лучше принеси мне еще чая, чем нагнетать. И без тебя тошно от ситуации.

Ира обиженно фыркает и оставляет наконец меня в покое. Я набираю воздуха в легкие и погружаюсь в воду с головой. Завтра мне надо будет сказать Феликсу, что у нас ничего не выйдет. Я люблю другого.

Утром я тороплюсь на работу на своей машине. Как назло, везде пробки, и я нервничаю. Обычно я приезжаю на полчаса раньше, но видимо, сегодня однозначно не мое утро. Я так тщательно укладывала волосы и так долго наносила макияж, что теперь намертво встряла в неподвижную массу машин. На мне маленькое черное платье с замком на спине (единственная вещь из моего старого гардероба, которая смотрится достойно) и новый светлый пиджак, но боюсь, внешняя привлекательность на этот раз не поможет остановить время. К тому же, меня постоянно одолевают мысли о Феликсе, и это нервирует еще больше.

За два квартала до перекрестка я вижу свободный пролет и решаю уйти влево, чтобы добраться через дворы. Резко выворачиваю руль и не замечаю новенькую «БМВ», несущуюся мне навстречу. На такой скорости столкновение неизбежно. Как в замедленном кино, я пытаюсь жать на все педали сразу, но вряд ли эти хаотические действия способны меня спасти.

Всего миг — и меня подбрасывает в салоне, как теннисный мячик. Я больно бьюсь виском и носом о жесткое покрытие левой двери и чувствую, как перед глазами все плывет. Хватаюсь руками за руль, но меня несет, и я со скрежетом впечатываюсь в бетонный столб, ударяясь лицом о руль. О. Мой. Бог. От дикой боли в переносице у меня темнеет в глазах.

Вокруг скрежет и крики. Перед глазами пелена.

Глава 11

Первая мысль, которая приходит в мое не совсем ясное сознание — что придется звонить Феликсу и просить его о помощи. Он, конечно, сразу же примчится и спасет меня. Даже оплатит издержки. Но я стану его должницей, и надежда на скорую свободу рухнет вместе с той суммой, которую он уплатит за разгром, который я учинила.

Мне в дверь стучит девушка, водитель «БМВ».

— Ты совсем охренела?! — кричит она. — Какого черта ты резко вывернула из потока?!

— А какого черта ты неслась на такой скорости?! — морщусь от боли я.

— Девушка, с вами все в порядке? — стучит с другой стороны водитель еще одной помятой машины, оказавшейся поблизости. — У вас кровь на лице. И, кажется, вы серьезно повредили машину с этой неуклюжей попыткой уйти влево. Вам есть, кому позвонить?

Я не знаю, что ответить. У меня дрожат руки и губы. Мне некому звонить, только Феликсу.

— Сейчас, одну минутку… мне нехорошо, — бормочу я. Пытаюсь найти в бардачке влажные салфетки, чтобы вытереть с лица кровь.

И вдруг сквозь шум до моего слуха доносится трель сотового телефона.

«Проклятый Феликс чувствует, когда надо позвонить, чтобы оказаться героем», — проносится в голове. Ничего не поделаешь, придется просить его приехать. Я беру сотовый в руки. Это не Феликс, это мой босс. Нажимаю на прием.

— Таисия, доброе утро. Это Афинский.

— Доброе…

— Я застрял в пробке, Таисия. Вряд ли доберусь до работы раньше, чем через тридцать минут. Здесь жуткая авария.

— Да, я знаю… это… это я попала в аварию…

— О, черт… Ваш «хендай», как я сразу не догадался… — пугается он. — Вы в порядке, Таисия?

Мне стучат уже с двух сторон.

— Девушка, у вас хоть страховка есть?

— Девушка, вам неотложку вызывать?

— Вы, вообще, чем думали, когда собирались уйти вправо?!

— Простите, Андрей Юрьевич, я не могу говорить… — нажимаю на отбой я.

Перед глазами все еще мутная пелена. Переносица и висок дико болят. Мне удается извлечь из бардачка бумажные платочки. Я пытаюсь засунуть их в нос, чтобы хоть как-то остановить кровь. Отстегиваюсь. Вытаскиваю страховку и документы на машину.

— Вызывайте аварийного комиссара, — открывая окошко, обреченно прошу собравшихся вокруг людей я.

Как во сне, краем глаза я замечаю, что на обочину съезжает синий кроссовер Афинского. Он быстро выбирается из машины и перебегает дорогу. Расталкивает хозяев поврежденных автомобилей и оказывается совсем рядом. Я вижу его испуганные ореховые глаза, и губы начинают предательски дрожать.

— Тася…

Он открывает покореженную дверь моего автомобиля и протягивает мне руки.

— Выбирайся, Тася…

Я почти не чувствую ног и буквально выпадаю из машины ему в руки. Босс крепко прижимает меня к своей груди, гладит по растрепавшимся волосам, и я сама не знаю, почему начинаю плакать.

— Ты можешь идти? Давай я помогу тебе…

Нет уже никакого «вы». Есть «ты» и его крепкие руки, которые держат меня, не давая упасть.

Мы добираемся до его машины. Он сажает меня на переднее сидение, включает кондиционер и достает из бокового кармана дверцы бутылку прохладной минеральной воды.

— Тася, я сейчас намочу салфетку и помогу тебе остановить кровь… — он старается говорить спокойно, но я чувствую нотки тревоги в его голосе. — Ты просто сиди и старайся не шевелиться, ладно?

Я всхлипываю и киваю.

Босс мочит в воде салфетку и осторожно оттирает кровь с моего лица.

— Вот, так уже лучше… — тихо приговаривает он. — Скоро приедет неотложка. Они осмотрят тебя на наличие повреждений. Ты ударилась лицом?

— Да, о руль… — шепчу я. — И, кажется, еще о дверь ударилась виском…

Он вздыхает и хмурится. Меняет салфетку на свежую и протягивает мне.

— Возьми, приложи к переносице. Вода прохладная, тебе станет немного легче.

— Спасибо…

Я сжимаю пальцами его теплую ладонь. Заглядываю в его глаза. Я хочу найти в них те самые золотинки, которые так очаровали меня вчера.

— Тася… — шепчет Афинский. — Я знаю, что у тебя на носу свадьба, и это нечестно — пытаться увести невесту из-под венца…

Наши взгляды встречаются. От волнения у меня дико стучит сердце. Дыхание сбивается, и мне не хватает воздуха.

— Я… не хочу замуж… — продолжая сжимать его ладонь, выдыхаю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Правда? — в его ореховых глазах загорается надежда.

Я отчаянно киваю.

Афинский придвигается ко мне ближе. Я чувствую блаженство и смятение одновременно. Притрагиваюсь дрожащими пальцами к его гладковыбритым скулам и растерянно улыбаюсь. Он прижимает меня к себе крепче, и я ощущаю тонкий, едва уловимый аромат его одеколона. Его близость меня пьянит. Кажется, кровь бежит по венам так быстро, что каждая клеточка наполняется волшебным желанием принадлежать ему одному. Я пытаюсь унять дрожь в теле, такую сладкую и волнительную, пытаюсь взять себя в руки, но у меня ничего не выходит. Я таю, словно горячий воск в его объятиях.

Вдалеке слышна сирена. Это скорая помощь и аварийный комиссар. Еще полиция и даже фургончик с корреспондентами местного канала новостей. Для нашего городка авария довольно масштабная, поэтому все службы спасения мчатся на место происшествия по первому зову.

Мне безумно не хочется, чтобы Андрей выпускал меня из своих объятий, и прижимаюсь к нему крепче.

— Не волнуйся, если врачи решат отвезти тебя в больницу, я поеду с тобой, — поглаживая меня по волосам, обещает он.

К нашей машине спешит сотрудник скорой помощи в зеленом костюме.

— Мы можем пройти в вашу машину, — предлагает ему Афинский.

— Если у девушки травма головы, надо двигаться осторожно. Давайте лучше мы отправим ее в больницу, — светит мне в глаза фонариком врач. — Пересаживайтесь в нашу «скорую».

Андрей помогает мне выбраться из машины и провожает меня до «неотложки».

Медсестра усаживает меня на жесткую кушетку и меряет давление.

— Придется проехать в отделение больницы, сделать МРТ, — качает головой доктор. — Так просто не определить степень повреждения.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Только моя сумка с документами осталась в машине…

— Я принесу, — успокаивает меня Афинский.

Пока меня пичкают успокаивающими и обезболивающими средствами, он отправляется за моей сумкой.

— Я поговорю с аварийным комиссаром и приеду за тобой в больницу, — вручая мне сумку, говорит он.

— Спасибо, — шепчу я. Какое же счастье, что Андрей оказался рядом. Даже не знаю, что бы я без него делала.

Перед входом в больницу я обнаруживаю, что в моей сумке нет сотового телефона. В панике, что не смогу позвонить домой, я пытаюсь встать, но медсестра уверенно укладывает меня обратно на передвижную кушетку.

— Пока не проверим вашу голову, никаких геройств и «я дойду сама»! — осуждающе посматривает на меня она.

Я обреченно вздыхаю и ложусь обратно.

В приемнике городской больницы меня встречает Демид.

— Тася, ну ты даешь! — поглаживая отросшую щетину, бормочет он. Огромный и небритый, главный хирург больницы больше похож на бандита, чем на врача. Его белый халат помят, и, кажется, он еще не был дома после ночной смены.

— Да уж, — огорченно отвечаю я. — Дем, позвони Ире. Скажи, что я попала в аварию. Кажется, мой сотовый телефон выпал из сумки. Я не могу его найти.

— Сейчас же позвоню, не волнуйся.

На МРТ очередь, но меня принимают незамедлительно.

— Серьезных повреждений нет, но есть сотрясение, — посматривает на экран монитора коллега Демида. — Я бы оставил девушку до завтра у нас. Лучше понаблюдать за состоянием.

— Конечно, оставим, Славик, о чем речь, — басит бывший Ирин муж. — Она ж своя, родная.

— Бывшая родная, — поправляю я.

— Бывших родных не бывает, Тася, — поправляет меня Демид.

— А как же моя работа? — растерянно смотрю на мужчин я.

— Больничный выпишем. Хотя, твой босс, по-моему, за дверью, ломился уже сюда, — веселеет Демид.

— Да, я очень важный сотрудник, — с гордым видом отвечаю я.

— Не, там что-то еще, — громогласно хихикает мой бывший свояк. — Кажется, Купидон был пьян и плохо целился… посему стрела пролетела мимо Феликса.

— Юморист… — оскорблено фыркаю я. — Камеди батл по тебе, Демид, плачет.

— Еще как плачет… такого кадра потеряли, — гогочет коллега Демида за монитором. — Короче, Дем, у тебя смена закончилась, значит, тебе и катить свояченицу в палату. Все, кто на смене, заняты. Вези ее в изолированный бокс, там как раз место освободилось.

— Может, лучше туда, где люди есть? — жалобно прошу я.

— Зачем? В боксе свой туалет и душ. А в общей палате все удобства в конце коридора. У тебя же сотрясение, Тася. Тебе лежать надо, а не по коридорам бегать.

Демид открывает дверь мощным плечом и выкатывает меня в коридор.

Глава 12

В коридоре мы встречаем Афинского.

— Тася… — мой босс обеспокоенно переводит взгляд с меня на Демида и обратно.

— Оставим у нас до выяснения обстоятельств, — басит за меня Демид. — Если хотите, можете пройти с нами. Поможете девушке устроиться на новом месте. С вами ей будет не так одиноко.

Мне хочется ущипнуть его за свинские подколки, но я сдерживаюсь.

Бокс находится в самом конце коридора, на втором этаже отделения общей хирургии.

— Дем, может, мне лучше вернуться на работу? — умоляюще посматриваю на бывшего свояка я. — Как Андрей Юрьевич без меня справится? Я же его секретарь…

— Нет, — качает головой он и нажимает на кнопку вызова грузового лифта.

— Не волнуйся, Тася, я сам смогу сделать себе кофе, — подбадривает меня Афинский.

В считанные мгновения лифт поднимает нас на второй этаж.

— Приехали, выгружайся, — притормаживает возле крайнего бокса Демид. — Постельное белье сейчас принесут. Завтра утром, в обход, загляну. Если все будет нормально, выпишем. Ире сейчас позвоню.

Он распахивает мне дверь бокса и гордо удаляется в полупустой коридор.

Я робко подхожу к кровати, на которую брошен видавший виды матрас.

— Ира — это твоя сестра, которой срочно требуется новый спутник жизни? — насмешливо интересуется Афинский.

— Типа того… А Демид — ее бывший муж, — пытаюсь улыбаться я.

Подхожу к окну и выглядываю в больничный двор. Из окна видно кусок облупившейся стены соседнего здания и часть парковки.

Нет ничего тоскливее, чем оказаться в больнице в разгар весны. Интересно, как Демид может проводить здесь все свободное время? Я бы умерла от депрессии.

— Тоска… — поворачиваясь к Афинскому, жалко улыбаюсь я. — Мне уже хочется обратно на работу.

— Нет, лучше оставайся до завтра здесь, — устраиваясь рядом со мной у окна, шутит мой босс.

— А что там с аварийным комиссаром?

— Твоя страховка сможет покрыть только половину ущерба. Остальное придется выплачивать.

— Даже представить не могу, во сколько все это обойдется.

— Страховые агенты уже работают. Думаю, через пару часов все станет ясно.

Нет, все же я сильно ударилась. В голове неприятно шумит.

— Андрей Юрьевич, а мой телефон… вы его не видели в машине?

— Нет, к сожалению не видел. Разве его нет в сумке?

— Нет. Наверное, где-то выпал.

У Афинского разрывается сотовый. Он нажимает отбой и прячет его во внутренний карман светло-коричневого пиджака из плотной ткани.

— Тася, для тебя я Андрей. Договорились?

— Да, — неловко улыбаюсь я.

— Насчет твоего жениха…

— Я совершила ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни… — шепчу я.

Афинский берет меня за руки.

— Послушай меня внимательно. Феликс — опасный человек. Но пока ты здесь, тебе ничего не угрожает. Без выписки тебя не выпустят. Телефона у тебя нет, а значит, он не может с тобой связаться.

— Он ведь… не совсем нормальный, да?

— Можно и так сказать, — мрачнеет босс.

У меня на языке крутится вопрос про Дину, но сотовый моего босса трезвонит снова и снова.

Он озабоченно смотрит на экран.

— Мне надо быть в другом месте, Тася.

— Да, босс, — киваю я.

— Лучше Андрей.

Я смущенно улыбаюсь.

— Я приеду ближе к вечеру, как только разгребу дела в «Южном Векторе».

— Я буду ждать…

— И не вздумай сбегать из больницы до моего возвращения.

— Ни за что на свете…

Афинский касается пальцами моей щеки. Я прикрываю глаза от удовольствия, сжимаю его теплую ладонь своей рукой, но его сотовый разрывается от звонка снова и снова.

— Прости, меня ждут дела, — вздыхает он.

Мой босс исчезает за дверью.

Я устало опускаюсь на скрипучую кровать. В голове каша. Безумное счастье от того, что Афинский только что пообещал приехать ко мне вечером, захлестывает с головой.

Я не знаю, как буду выкручиваться с аварией, но обязательно что-нибудь придумаю.

«Что ж, возьму кредит. В любом случае свадебное платье покупать не придется, а значит, я не совсем разорюсь, если возьму долг у банка, — мелькают мысли в моей травмированной ударом голове. — А Феликсу скажу, что все кончено, при первой же встрече».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Медсестра приносит комплект постельного белья, который пахнет хлоркой, большую плитку молочного шоколада с миндалем и пачку апельсинового сока «Рич».

— Молодой человек попросил передать вам угощение. А я помогу постелить. С вашей травмой лучше много не двигаться, — услужливо принимается за работу она. Видимо, Демид уже успел рассказать своим подопечным, что в бокс привезли его родственницу с разбитой головой.

— Спасибо, — забирая с тумбочки шоколад, смущенно киваю я. Афинский не забыл, какой шоколад мне нравится, и от этого на сердце становится тепло.

Когда медсестра уходит, я решаю умыться. Все же хорошо, что душ и туалет находится в палате. Голова начинает болеть, и мне уже не хочется бродить по коридорам.

После ванной я укладываюсь в постель, распечатываю шоколадку и от нечего делать пялюсь в больничный потолок.

На некоторое время мне даже удается задремать.

Я просыпаюсь от того, что в палату шумно вваливаются мама и Ира.

— Тася! Ты живая? — бросается ко мне мама. — Как это случилось?

— Неудачно выскочила на встречную полосу, — морщусь я.

Протираю глаза и сажусь на постели.

— Молодец, каскадер, — хмыкает Ира и садится рядом. — Сколько денег мы теперь всем должны?

— Еще точно не знаю…Но не волнуйтесь, я возьму кредит. В конце концов, у меня пока есть работа.

— Накануне свадьбы нам меньше всего нужны новые долги, — огорченно разводит руками мама. — Почему бы не позвонить Феликсу? Он такой душка. Сразу же решит все твои проблемы.

— Послушайте, — поворачиваюсь к родственницам я. — Только не осуждайте меня. Я не пойду замуж за Феликса. Я его не люблю.

— Тась, ты чего, а?.. — чуть не плачет мама. — Головой так сильно ударилась, что сознание перевернулось?

— Мам… Поверь — я не буду счастлива, если стану женой Фелика. Поэтому ни в коем случае не звоните ему, хорошо?

— Как же… ты ему скажешь? После того, как мы вчера обсуждали твое платье?

— Просто скажу, и все.

— Ой, горе-то какое… машину разбила, замуж не пойдешь… — закрывая лицо руками, всхлипывает мама.

— Отставить причитания, — фыркает Ира. — Тась, а ты Дема видела?

— Видела.

— И как он?

— Все такой же неухоженный и помятый. Ему жена нужна, — посматриваю на сестру я.

— Ну, да, как же. Небось кто-нибудь из молоденьких медсестричек его уже пригрел. Что я, не знаю, что ли, чем они все тут в свободное время занимаются?

— Это если свободное время есть. А у Демида, насколько я знаю, его всегда в обрез.

— Это ты так думаешь.

— Он сказал, что бывших родных не бывает. Наверное, так и не встретил новую возлюбленную, раз обо мне печется, — пожимаю плечами я.

Ира мрачнеет. Я мысленно злорадствую. Так ей и надо. В их случае я полностью на стороне Демида.

— Тася, я привезла тебе обед. Гречку и тушеное мясо. И я не уйду отсюда, пока ты не съешь все до единой крошки, — осуждающе смотрит на меня мама. Потом достает из сумки контейнер с едой и вилку.

— Давай, ешь.

— Ага, ешь. А мы посмотрим, — согласно кивает сестра.

Я вздыхаю и берусь за привезенный обед. Не отстанут же, пока не съем.

— А воды вы не додумались купить?

— Яблочный сок, — лезет в сумку мама.

— Спасибо, у меня есть апельсиновый.

— Я принесу воды. На первом этаже есть аптека, — подкатывает глаза Ира.

— Я захватила твой домашний халат и белье, — достает пакет из сумки мама. — Еще полотенце, зубную щетку, мыло и пасту.

— А косметичку взяла? — умоляюще смотрю на маму я. Косметичка мне нужна больше, чем воздух. Ведь к вечеру сюда приедет Афинский.

— Конечно, взяла, — достает ярко-оранжевую косметичку со всеми принадлежностями она.

— Ты мой спаситель! — прижимаю к груди милую сердцу вещицу я.

Ира возвращается из аптеки с бутылкой воды.

— Ладно, раз тебе больше ничего не нужно, мне надо возвращаться на работу, — вздыхает она. — Мам, давай я подброшу тебя до дома. Хорошо, что у нас осталась хоть одна машина.

— И не говори, — ухмыляюсь я. У Иры белая «Веста», за которую она уже третий год не может выплатить автокредит.

Я снова остаюсь в гордом одиночестве. Ну, хоть можно переодеться в длинный пушистый халат и комнатные тапочки. Намного удобнее, чем пытаться спать в маленьком черном платье.

Я тащу косметичку и халат в ванную комнату. Там есть осколок небольшого зеркала, и мне будет можно заново нанести макияж. К возвращению Андрея я должна выглядеть на все сто.

Я смотрю на свою припухшую переносицу и накладываю на нее толстый слой тонального крема. Я крашусь так старательно впервые в жизни. Мне просто необходимо быть красивой для Андрея. Потому что Андрей так сильно запал в мое сердце, что чувства не смогла приглушить даже полученная утром травма.

Возле зеркала я провожу почти сорок минут, и результат превосходит все мои ожидания. Я как будто сошла с картинки модного журнала. Улыбаясь, я открываю дверь ванной и врезаюсь в чей-то крепкий торс. Сердце радостно подскакивает, но через мгновение обрывается и летит куда-то вниз. Улыбка сходит с моего лица. В костюме цвета марсала передо мной стоит Феликс.

Глава 13

Мой жених внимательно смотрит на меня. В его взгляде недоверие и много вопросов.

— Феликс… — жалко пытаюсь растянуть губы в улыбку я, но руки безвольно опускаются.

— Почему ты мне не позвонила?

— Потеряла телефон…

Мне так страшно, что, кажется, я прилипла к полу.

Я чувствую аромат его одеколона и начинаю медленно задыхаться.

— Тебе сказала мама, что я в больнице? — улыбнуться выходит как-то неестественно.

— Нет. Мужчина, нашедший твой телефон на месте аварии, позвонил с него мне.

— А… Понятно.

— Я съездил в твою страховую компанию и все уладил. Никаких проблем не возникнет.

— То есть? — пугаюсь я.

— Я оплатил ущерб.

— Но… это же… очень много…

— Да, милая. Очень много. Поэтому за руль ты больше не сядешь, — хмурится Феликс. — А сейчас бери вещи, и поехали домой.

— Меня оставили до завтра, — сглатываю я.

— Нет, милая. Я был у врача, который делал тебе МРТ. С тобой все хорошо. Небольшой ушиб, но серьезного сотрясения нет. Так что, бери вещи, я отвезу тебя.

— Я не поеду. Демид сказал, что с головой нельзя шутить, и что меня отпустят только завтра.

— Демид — перестраховщик. Сама же знаешь — он может думать только о том, как бы снова забраться под юбку твоей сестричке.

— Феликс, я не поеду.

Я смотрю в окно. Электронные часы, мигающие у входа в приемник, показывают начало третьего. До приезда Афинского еще очень долго.

Феликс ласков и добр ко мне, и это очень нехороший знак.

— Давай, я помогу тебе собраться, — не терпящим возражения голосом предлагает мой жених.

Я прислушиваюсь в надежде, что по коридору ходит кто-то из персонала. Тщетно. Все, будто вымерли. Ни посетителей, ни медсестер.

Феликс скидывает мои вещи в пакет. Я не знаю, как его остановить.

— Мне же надо одеться, — растерянно бормочу я. — И посетить врача, прежде чем мы уйдем.

— Не надо, Тася. Здесь близко грузовой лифт. Я донесу тебя на руках.

Феликс стоит передо мной, как мощное каменное изваяние. Его пиджак цвета марсала распахнут и из-под него виднеется белоснежная футболка. Я чувствую исходящую от него опасность. В голове стучит одна-единственная мысль — бежать, пока не поздно.

В какой-томомент я срываюсь с места, дергаю входную дверь и уже почти в коридоре. Но Феликс успевает подхватить меня за талию и разворачивает к себе лицом.

— Что ты делаешь, Тася?

— Хочу предупредить персонал, что я ухожу, — глупо пожимаю плечами я. Но мой голос дрожит, выдавая с головой.

— Ты боишься меня? — удивляется Феликс.

— Я не должна уходить, пока меня не осмотрит Демид!

— Что за глупости! И без Демида все ясно!

Внезапно он подхватывает меня на руки и быстро распахивает плечом дверь палаты.

— Не надо, Феликс! — пытаюсь вырваться я. — Мне нужно надеть хотя бы туфли…

— На улице почти лето. Все будет в порядке, Тася. Отлежишься немного дома, и все будет хорошо.

Двери грузового лифта захлопываются, и мы с Феликсом едем вниз. Мне так страшно, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Я задыхаюсь от приторного аромата его туалетной воды. Я упираюсь ладонями в его крепкие плечи, но он продолжает крепко прижимать меня к своей груди.

Я успокаиваю себя тем, что он отвезет меня домой. Там, в присутствии мамы и Иры я точно смогу сказать ему правду. Сейчас я просто боюсь говорить о том, что свадьбы не будет.

«Он привезет меня домой, и тогда я скажу ему правду».

Феликс выносит меня через черный ход. Мне кажется это странным — то, что меня выносят на руках в одном халате и комнатных тапочках украдкой ото всех.

«Он привезет меня домой, и тогда я скажу ему правду».

Он сажает меня на переднее сидение своей машины и заботливо пристегивает.

— Я не поеду! — пытаюсь вырваться из машины я.

— Поехали, милая. Тебя ждет сюрприз, — улыбается мне жених.

— Нет! Нет! Нет!

Кажется, у меня начинается истерика. Я пытаюсь сбросить с себя ремень безопасности, но Феликс толкает меня обратно на сидение и захлопывает дверь.

Я вижу, как он стоит у машины и продолжает улыбаться. Бью ладонями по стеклу и кричу: «Помогите!». Редкие прохожие даже не оборачиваются в нашу сторону. Меня захлестывает отчаяние. Как же так? Меня увозят из больницы средь бела дня, и никому нет до этого дела?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В салоне пахнет чем-то сладким, и я чувствую, как медленно слабею.

«Он привезет меня домой, и тогда я скажу ему правду», — крутится в голове.

Я даже не могу с собой бороться. Просто проваливаюсь в сон. Перед глазами все меркнет.

…Розовые лепестки. Они кружат меня в своем хороводе, созданном нежным дуновением весеннего ветра. Почему-то на мне нет никакой одежды, только лепестки. Много, много розовых и алых лепестков. Я пытаюсь открыть глаза, но у меня плохо получается. В голове шумит странная музыка, и я никак не могу понять, откуда она льется. Меня окутывает сладковатый аромат сандала. От аромата мысли тягучие, словно липкий мед.

Медленно я открываю глаза. Комната мне совершенно незнакома. Просторная и светлая, она наполнена солнечным светом. Я вдруг осознаю, что на мне действительно нет одежды. Осторожно приподнимаюсь и понимаю, что спала на круглой постели, усыпанной лепестками роз. Их так много, что я могу в них укрыться. Лепестки повсюду — на пушистом белом ковровом покрытии и на подоконнике.

Я нервно сглатываю. Который сейчас час? Судя по яркому солнцу — самый разгар утра.

Мне неуютно без одежды и мне нужна ванная. Медленно поднимаюсь с усыпанного лепестками роз ложа и осматриваюсь в поисках хотя бы белья, но одежды нигде нет.

Одна из стен полностью зеркальная. Я вижу свое отражение и заливаюсь краской от смущения. Еще никогда мне не приходилось видеть себя без одежды в полный рост.

На миг я задерживаю взгляд на своих волосах. Они сплетены в косу и скреплены заколкой с россыпью мелких бутончиков алых роз.

Растерянная и смущенная, я касаюсь волос. Кто сплел мне косу?! Смотрю на свое тело. Я еще девственница, или уже нет?

Пятен крови нигде не видно. В голову приходит спасительная мысль о том, что Феликс не мог ничего со мной сделать, пока нас не повенчают в его церкви.

Феликс!!!! От ужаса сердце обрывается и летит куда-то вниз. Ладони становятся влажными. Память медленно возвращается.

Феликс похитил меня из больницы. Он усадил меня в машину и наполнил салон каким-то усыпляющим газом.

Меня начинает бить крупной дрожью. Горло сдавливает спазм. Я похищена!

Подбегаю к окну. Пытаюсь его открыть, но оно не поддается.

Далеко внизу, у подножья скал, бушует море. Солнце настолько яркое, что слепит глаза.

Где я, черт возьми?! Что это за место?!

Я бросаюсь обратно к странной круглой кровати, чтобы замотаться хотя бы в простынь, но… простыни нет. Она вшита в матрас. Покрывала тоже нет. Только горы лепестков.

Я подбегаю к входной двери и пытаюсь повернуть ручку. Тщетно. Я заперта в странной белоснежной комнате с круглой кроватью, усыпанной лепестками роз.

Глава 14

— Эй, там есть кто-нибудь?! Откройте!

За дверью подозрительная тишина. Я начинаю догадываться, что Феликс завез меня в один из своих отелей — очень уж комната похожа на гостиничный номер.

Поворачиваюсь и вижу, что дверь в ванную приоткрыта. У меня вырывается вздох облегчения. По-крайней мере, здесь есть туалет.

Осторожно подхожу к двери. Просторное помещение погружено в полумрак. Посреди комнаты на небольшом подиуме стоит округлая белоснежная ванна. По краям мерцают свечи в подсвечниках. Ванна наполнена водой. В ней тоже плавают лепестки роз.

«Черт с ней», — направляясь к нужному мне месту, отмахиваюсь от тревожно-тягучих мыслей я.

Аромат сандала становится все насыщеннее. Музыка, очень похожая на ранние альбомы «Энигмы», звучит отчетливее.

Я спускаю воду. Поворачиваю ручку хромированного крана в овальном рукомойнике цвета темного золота и тщательно мою руки. Нигде нет полотенец — только одно, совсем маленькое, предназначенное для рук.

Вытираю руки и смотрю на свое отражение. Зеркало, словно заколдовано — помещено в витиеватую округлую оправу такого же цвета темного золота, как и раковина.

Следов от удара о руль почти не осталось. Переносица все еще немного ноет. Место удара головой припухло, но, в общем, я чувствую себя намного лучше, чем должна после такого столкновения.

В отражении я вижу мерцающую в свете свечей воду в ванной.

Медленно подхожу к подиуму и касаюсь пальцами воды. Она горячая. Капли светятся на моих пальцах.

Горячая вода манит. Почему-то мне безумно хочется в нее погрузиться.

Я слышу шаги за дверью ванной комнаты и вздрагиваю.

В дверях появляется Феликс. Он в одних спортивных брюках. Судя по внешнему виду, он только что вернулся с пробежки или из спортивного зала.

— Тася, ты встала?

— Да… — я смотрю на него, и язык снова деревенеет. — Где мой халат, Феликс? Почему нигде нет моей одежды?

— Твой халат был совсем старым, Тася. Я выбросил его. Как только примешь ванну, тебя ждет новая одежда.

— Что это за место? Почему я здесь? Ты же обещал отвезти меня домой!

— Я и привез тебя домой, моя милая девочка. Сюда мы переедем после свадьбы.

— Но… почему?…

— Я же сказал, тебя ждет сюрприз. Я привез тебя домой. Туда, где с сегодняшнего дня ты будешь жить всегда.

— А мама? Ира?! Им ты сказал, что увозишь меня?!

— До тех пор, пока мы с тобой не пройдем обряд в моей церкви, тебе незачем с ними видеться. Прими ванну, переоденься и позавтракаем. Сегодня теплый день, после завтрака тебе понравится греться на солнышке на фоне бескрайнего моря.

Я смотрю на него с ужасом. Перевожу взгляд на воду. Снова чувствую сладковатый аромат, и мысли становятся тягучими, как мед. Я начинаю понимать, что все дело — в благовониях. Они действуют на меня очень странно. И почему-то они не действуют на Феликса.

— Ну, же, не упрямься, Таисия, — ласково говорит со мной он. — Тебе очень понравится принимать ванну, поверь мне.

— А полотенца? Где все полотенца?

— В шкафчике. Красиво сложены, — указывает мне на стоящий в углу небольшой деревянный шкаф жених.

Черт, я его не заметила.

— Забирайся в ванну, Таисия. Ты же не хочешь завтракать грязной?

Что-то определенно не так, но я не могу уловить, что именно. Мой мозг словно каша. Я снова подчиняюсь Феликсу.

С опаской я ступаю на подиум и забираюсь в тепло-горячую ванну.

Меня тут же окутывает аромат блаженства. Глаза закрываются сами собой. Совсем рядом я слышу голос Феликса, но плохо разбираю, о чем он говорит. Кажется, о том, что он поможет мне принять ванну.

Мое тело больше мне неподвластно. Его пронизывают неведомые доселе ощущения. Кожа покрывается мурашками. Низ живота сводит от дикого возбуждения. Соски становятся тугими и твердыми.

Горячие ладони Феликса касаются моих плеч. Медленно, разжигая огонь, гладят груди и опускаются на живот. С моих губ срывается стон. Я хочу вырваться, но не могу.

Феликс старательно намыливает меня. Его пальцы скользят все ниже, туда, где меня еще никто не касался. Осторожно раздвигают нежные складочки и легко надавливают на горошинку клитора.

Я хочу оттолкнуть его. Мне безумно хочется сбросить его руки со своего тела, но я почему-то не могу.

— Ты даже не представляешь, насколько сильно я хочу тебя, Таисия. Не представляешь, чего мне стоит сдерживать свои желания. Сегодня вечером я отвезу тебя в мою церковь, — продолжая поглаживать скользкой от мыла ладонью меня внутри, ласково приговаривает он. — После обряда я наконец смогу взять тебя, как подобает мужу.

«Что за обряд?» — в сознание прорываются обрывки мыслей, но из-за благовоний я почти не могу соображать. Руки Феликса везде. Они касаются меня, мылят и гладят. Все тело горит, я чувствую странное возбуждение от прикосновений, но собрать свои мысли так и не получается. Они расплываются, как сладкая патока. Мне кажется, что я провалилась в какую-то тягучую массу, темную и тепло-горячую, и никак не могу из нее выбраться. От прикосновения рук Феликса мне не хватает воздуха. Кажется, если он не прекратит меня трогать, я задохнусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он отпускает меня, но ненадолго. Вскоре я, замотанная в широкое полотенце, оказываюсь у него на руках. Он несет меня обратно в комнату. Туда, где нет ничего, кроме лепестков роз. Усаживает на постель и тщательно вытирает.

В комнате не пахнет ничем сладким, и я постепенно прихожу в себя.

Теперь я могу контролировать свои мысли и с опаской осматриваюсь по сторонам.

— Смотри, Таисия, шкаф за зеркалами.

От звонкого голоса Феликса я вздрагиваю. Поворачиваюсь и вижу, как он одним нажатием ладони сдвигает часть стены в сторону. Гардероб встроен в стену.

Неловко прикрывая полотенцем обнаженное тело, я подхожу к открывшемуся гардеробу. В нем много женских вещей.

— Когда ты успел купить мне вещи? — удивленно поворачиваюсь к хозяину гардероба я.

— На прошлой неделе. Я подумал, что тебе будет приятно обновить гардероб, — улыбается он. — Примерь вот это платье. Оно мое любимое.

Длинное, из темно-красного шифона, присобранное под грудью, платье невероятно притягательно.

— Но… под него нужно белье… — растерянно принимаю из его рук платье я.

— Да, конечно. Обязательно красное, — спохватывается Феликс.

Выдвигает один из ящиков комода и достает оттуда комплект дорогого кружевного белья пронзительного, алого цвета.

Я в смятении.

— Откуда ты… узнал мой размер?

— Это же не сложно.

Несколько мгновений Феликс смотрит на меня.

— Переодевайся. Я жду тебя в столовой на первом этаже.

— Феликс, мне надо позвонить маме! Они с ума сходят от беспокойства! — ударяюсь в панику я.

— Нет, Таисия. Никакой мамы.

Его голос внезапно становится холодным. «Таисия» не означает ничего хорошего, я прекрасно помню яхту.

— До тех пор, пока мы не пройдем обряд, ты останешься здесь, в нашем доме. Советую хорошо себя вести. Иначе мне придется наказать тебя. Ты же не хочешь, чтобы я привязал тебя к кровати?

— Нет…

Страх снова сковывает все мое тело. Он хватает за горло стальной хваткой, не давая вздохнуть.

— Вот и отлично. Жду тебя внизу.

Феликс подчеркнуто холодно разворачивается и быстро уходит из комнаты.

Я бросаюсь к окну. Пытаюсь его открыть, но оно наглухо забито. Хотя, какой смысл его открывать, если внизу нет ничего кроме скал? Если попытаюсь выбраться, просто разобьюсь вдребезги.

Я задыхаюсь от паники. Что еще за его церковь? Какой такой обряд? Почему я должна быть невинной?

Через несколько минут мне удается немного успокоиться. Я понимаю одно — Феликс опасен. Пока я здесь, мне нельзя его злить.

Я покорно надеваю белье и платье. Почему-то у меня такое чувство, что платье кто-то уже носил. Едва уловимый аромат, почти не ощутимый…может, это ополаскиватель для белья, а может, чьи-то духи. В любом случае, на платье нет бирок, и оно не пахнет новым. Мне становится не по себе. Я осматриваю платье. Ничего особенного. Вспоминаю, что злить Феликса нельзя, и отгоняю новую волну паники. Может, Феликс взял все эти вещи в секонд-хенде? Чтобы не привлекать внимание? Как бы там ни было, мне придется его надеть и спуститься.

Я выглядываю из комнаты. Роскошная белоснежная лестница с коваными перилами ведет вниз, в просторный холл. Босыми ногами я ступаю по ступеням и оказываюсь на первом этаже. Ступни утопают в пушистом ковре, и я осторожно шагаю дальше к столовой.

Мне дико хочется получить хоть один намек, хоть один признак того, что это за место, но, увы. Никаких подсказок. Все белоснежное, залито солнечным светом и стерильно-чистое. Такое чувство, что здесь давно не жили люди.

Окно в столовой до самого пола. Из него тоже вид на скалы и море.

— Тебе нравится вид из окна, Таисия?

Феликс возникает за моей спиной внезапно, так резко, что я вздрагиваю.

— Да, красиво.

Интуиция подсказывает мне, что надо во всем соглашаться. «Соглашаться, чтобы выжить», — всплывает странная мысль.

— Я рад, что угодил тебе.

Он подходит ко мне. Берет мою руку и касается ее губами.

— Прости, я не могу тебя целовать так, как ты любишь. Я боюсь не сдержаться и овладеть тобой прямо здесь, в столовой. Мне очень тяжело подавлять свои инстинкты, Таисия. Ты же не будешь обижаться на меня?

— Нет, что ты… — я пытаюсь улыбаться наивно и искренне. — Я подожду, сколько требуется.

— Спасибо.

Он сжимает мою руку в своей. Подводит меня к столу, уставленному угощениями, и я чувствую, как сильно проголодалась.

— После завтрака мы с тобой погуляем в саду. А потом мне придется на некоторое время оставить тебя в доме. Ты же дождешься моего возвращения?

— А… церемония, она будет завтра? — осторожно интересуюсь я.

— Нет, милая. Сегодня вечером.

— А платье у меня будет?

Я стараюсь, изо всех сил стараюсь косить под дурочку.

— Да. Скоро я привезу его.

— Хорошо…

Мы завтракаем в полном молчании. Я стараюсь ничем не выдавать своего страха. Просто давлюсь тостами с джемом и яйцом.

После завтрака Феликс приносит в столовую черные туфли на небольшом каблуке. И снова чувство, что их кто-то носил. У меня начинают мелко дрожать руки. «Соглашаться, чтобы выжить», — мелькает все та же мысль, и я покорно надеваю туфли, которые оказываются мне в пору.

Мы выходим в сад, расположенный перед домом. Самшит и хвоя аккуратно подстрижены, яблони и сливы усыпаны белоснежными цветами, лавочка у самого спуска к морю манит присесть. Уютное место. Своеобразный маленький рай на отшибе мира.

Когда мы проходим мимо спуска к морю, я заглядываю вниз. Увы, даже небольшой кусочек береговой полосы с двух сторон отрезан от внешнего мира скалистыми выступами. Перебраться через них можно только вплавь, но дальше береговой линии нет. Просто обрывы скалы, уходящие в море. То есть, у меня не будет шанса выбраться на берег в другом месте, если даже я сбегу из дома и брошусь вплавь по холодному морю.

— К морю пока не спуститься, — тут же услужливо поясняет Феликс. Зимой был камнепад. Он повредил спуск. Его еще не починили.

— Что это за место? — поворачиваюсь к жениху я. — Поселок?

— Один из бывших отелей. Его перестроили под дом. Рядом нет населенных пунктов. Ближайший поселок в двадцати километрах.

— Ясно…

Один из небольших камней выскальзывает у меня из-под ног и летит вниз. Отскакивает от мелких камней у прибрежной полосы, и его поглощает море. Мысленно я содрогаюсь. Если поблизости нет людей, значит, можно кричать сколько угодно — меня никто не услышит. Мой единственный шанс — попытаться сбежать от Феликса, когда он повезет меня на странную церемонию в его церковь.

«А что, если он меня свяжет? Или снова заставит надышаться странным сладким благовонием, от которого я теряю способность размышлять?» — подкатывает ужас к моему горлу.

— Таисия, ты любишь детей? — продолжая всматриваться в береговую полосу внизу, подает голос Феликс.

Я вздрагиваю.

— Детей?.. Конечно, люблю.

Зачем он спрашивает про детей?

«После церемонии он заставит меня родить ему ребенка», — догадываюсь я. Вспоминается шутка Иры о том, что, судя по возрасту жениха, в декрет я уйду довольно скоро. Шутка из нормальной жизни. Грудь сдавливает дикая тоска. Я хочу домой! Хочу обратно в свой офис, хочу видеть Афинского и подтрунивать над глупой Лидой! Я хочу слышать голос сестры! Неужели меня никто не ищет?! Никто не бьет тревогу?

— Я имею в виду детей, которые не являются тебе родными.

Снова камень вырывается у меня из-под ног и летит вниз.

— Те, которых берут из приюта? — жалко сглатываю я.

— Не совсем. Сможешь ли ты полюбить чужого ребенка, как своего?

Я с отчаянием поднимаю на него глаза. К чему он клонит?! Что мне ответить, чтобы он остался доволен?!

— К-конечно. Дети — это же счастье, Феликс.

— Даже если тебе придется отказаться от шанса завести собственного в угоду чужому?

— Так, сразу, очень сложно ответить. Отказаться от шанса завести собственного навсегда? Или на время?

— На ближайшие три года точно.

Он испытывающе смотрит на меня холодным взглядом. Будто тестирует. Только вот на что тест?! Но от того, смогу лия его пройти, зависит мое будущее. Наступит ли оно вообще.

— Мне всего двадцать один год. Я могу родить ребенка и в тридцать. Куда мне торопиться?

Под его взглядом я снова жалко блею и заискивающе улыбаюсь.

— Хорошо. Это тот ответ, который был мне нужен, — удовлетворенно кивает Феликс. Ласково берет меня за руку и ведет вглубь сада.

У меня подгибаются колени. Кажется, я только что прошла очередной тест на одобрение.

Мы бродим по саду еще минут десять. Феликс рассказывает мне про свои отели. Больше ни слова о ребенке.

— Тася, мне надо ехать в город. А тебе надо отдохнуть перед тем, как я заберу тебя на церемонию.

— А разве… мы не позовем на церемонию Иру и маму? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет. Там будет только моя мама. Этого достаточно.

Я нервно сглатываю. Получается, его мама в курсе всех происходящих странностей? Голова начинает противно болеть. Я потираю виски и морщусь.

— У тебя нет случайно таблетки от головной боли, Феликс?

— Идем в дом, я принесу тебе аспирин.

Мы поднимаемся наверх все по той же роскошной лестнице. Феликс пропускает меня в спальню, с которой началось мое утро.

— Устраивайся на постели, я принесу тебе аспирин. Здесь тепло, но если захочешь укрыться, плед можно взять в гардеробе.

— Хорошо.

Я забираюсь на постель с одной единственной мыслью — чтобы Феликс поскорее убрался.

Он покидает меня, но ненадолго. Возвращается с таблетками, водой в длинном прозрачном стакане и стопкой модных женских журналов.

— Вот, если станет скучно, можешь почитать «Караван историй». Там много интересного, — кладет журналы на комод рядом с кроватью он.

Я беру аспирин и растворяю его в стакане с водой. Быстро выпиваю и ставлю стакан рядом с журналами.

Феликс отодвигает зеркала и достает из шкафа теплый плед. Заботливо укрывает им мои босые ноги.

— Спасибо за заботу, — улыбаюсь я.

— Я буду заботиться о тебе всегда, Таисия.

Он склоняется ко мне. Сжимает мою руку в своей и дарит мне нежный поцелуй в губы. Я заставляю себя ответить на поцелуй.

— Только не оставляй меня здесь одну надолго, — прошу я.

— Не волнуйся, я вернусь через пару часов.

На миг он сжимает обе мои руки своими крепкими пальцами, а потом быстро выходит из комнаты.

Я слышу щелчок. Меня снова заперли.

Глава 15

Афинский

Образы. Темные и тяжелые, они выныривают из прошлого и давят на грудь. Снова и снова я стою у опасного участка дороги, на котором разбилась Дина. Я знаю — она проедет именно здесь, и жду ее, чтобы предотвратить катастрофу. Дина не должна умереть. Я не могу позволить, чтобы она умерла.

Свет фар прорезает темноту. Машина несется на огромной скорости.

Я выбегаю на дорогу и машу руками. Я кричу так громко, что хрипну.

Но автомобиль проносится мимо меня. Спустя пару секунд его заносит. Он летит в поле, переворачивается два раза, и…

— Таисия! Тася! Нет, Тася, нет!..

Я резко открываю глаза. Рубашка насквозь мокрая. Все тело трясет.

Черт, я задремал в кресле под утро.

Мне душно, нечем дышать. Поднимаюсь и подхожу к окну. Далеко внизу за полосой моря занимается рассвет.

«Наверное, это романтично — проснуться утром в воскресенье, сварить чашечку кофе и любоваться бескрайним морем?» — звенит в ушах голос Таисии.

Я распахиваю окно. Судорожно втягиваю воздух полной грудью и нащупываю свой сотовый в кармане помятых брюк. Смотрю на экран. Ни одного пропущенного вызова или сообщения. А значит, Таисию так и не нашли.

— Черт, черт, черт!

Я с силой бью кулаком по стене. Кажется, я вернулся на пять лет назад. В тот же самый кошмар, только тогда в главной роли была моя сестра Дина. А теперь похитили Таисию.

Я виню себя. Как я мог оставить ее одну в больнице, поверив, что она в безопасности?! Неужели все эти телефонные звонки по поводу идущей ко дну отцовской компании были важнее, чем жизнь Таси?! Она же ясно дала мне понять, что совершила ошибку, приняв предложение Феликса Йоффе!

От бессонной ночи у меня раскалывается голова. Я иду на кухню, чтобы принять таблетку и заварить себе кофе. В сознание стучатся обрывки воспоминаний о прошедшем вечере.

Когда я попал в больницу, было уже начало седьмого. Раньше просто не мог — дела в компании навалились все сразу, одним махом. По дороге я позвонил в страховую компанию Таисии, чтобы узнать сумму ущерба. Агент ответил, что все улажено. Этот факт меня насторожил. Разве что сестра Таси успела взять где-то деньги, но где? В быстрозайме?

Ответ пришел сам по себе, именно в тот момент, когда я обнаружил пустую палату. Брошенные на полу вещи Таси и ее сотовый телефон, который мы потеряли в момент аварии.

Я бросился к охране, но они ничего не видели. Чтобы посмотреть видеозапись у входа в больницу, мне пришлось звонить Шкуратову.

«А говорил, что на этот раз все будет тихо и мирно», — недовольно пробурчал тот. Но примчался в больницу сразу же, с уже оформленным разрешением на доступ к информации.

Камеры зафиксировали момент, когда Феликс выносил Тасю из больницы. Небольшой кусочек стоянки перед черным входом просматривался камерами наблюдения. И то, как он закрыл ее в машине, а потом, тщательно проветрив салон, сел за руль и уехал из больницы.

Нам на помощь быстро примчался Демид, бывший Тасин свояк. Вместе с Демидом и Шкуратовым мы поехали к Тасе домой, в надежде, что Феликс отвез ее туда. Тогда мы все еще не верили в похищение.

Но сестра и мать в один голос утверждали, что никто не приезжал.

«Тася сказала, что не пойдет замуж. Что скажет об этом Феликсу при личной встрече», — всхлипывая, твердила одно и то же ее мать.

«Вы не оплачивали издержки по аварии?» — спросил у сестры я.

«Что вы! Откуда у нас такие деньги? Тася планировала оформить потребительский кредит. Теперь, когда ей не нужно платье и свадебные расходы, она надеялась выплачивать долг из зарплаты», — отвечала потерянная сестра.

«Неужели Феликс оплатил ее счета?» — обеспокоенно потирал отросшую щетину Демид.

«Похоже на то», — окончательно раздавленный мрачными перспективами, пробормотал я.

По городу объявили операцию «перехват». Но мы опоздали. Тасю похитили несколько часов назад. Машина Феликса уже успела покинуть пределы города и осесть в каком-то гараже.

Самое страшное, что события повторялись с точностью до мелочей.

Пять лет назад Дина пропала примерно по такой же схеме.

Моя младшая сестра была увлечена Феликсом Йоффе. Она любила его до безумия, но он не предлагал ей замуж. Он никогда не нравился мне, этот Йоффе. Что-то с ним было не так. Дина же не хотела никого слушать. А однажды она ушла из дома и не вернулась.

Мы искали ее, и не смогли найти. Она, будто растворилась. А Феликс продолжал жить своей жизнью с одном доме с родной матерью. На допросах он утверждал, что не знает, где Дина.

Мы думали, она погибла. Через несколько месяцев мы почти смирились, и уже больше не верили, что Дина найдется.

Но приблизительно год спустя, поздним вечером, сестра позвонила мне на сотовый. Она умоляла о встрече.

Я до сих пор помню ее срывающийся голос.

«Я на машине, Андрей. Мне так много нужно тебе сказать… так много. И у меня почти не осталось времени…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Помню до сих пор, как меня прошиб холодный пот. Как от тревоги и почти животного страха за ее жизнь, жизнь сестры, спустя год оказавшейся живой, сдавило горло.

«Скажи, где ты, и я приеду!»

«Я на его машине, это серебристый «нисан». Я еду в сторону города по шоссе».

«Я выезжаю тебе навстречу. Только не отключайся, пожалуйста».

«Заряд в телефоне очень низкий. Он гонится за мной, Андрей. Пожалуйста, приезжай скорее».

«Кто? Кто гонится, Дина?!»

Я до сих пор помню, как бежал к своей машине. Помню проливной осенний дождь, щедро поливавший город в ту ночь.

Нарушая все правила, я несся по мокрой и опасной дороге в сторону выезда из города, к шоссе, по которому ехала моя сестра.

Она больше не отвечала. Видимо, сотовый телефон просто сел.

Я вылетел на трассу и даже не успел сбавить скорость, как мне навстречу на бешеной скорости несся серебристый «нисан». А за ним следом летела черная иномарка без номеров.

Иномарка нагнала «нисан» как раз в тот момент, когда я резко нажал на тормоз. Водитель «нисана» не справился с управлением. Его понесло по мокрой дороге, и он улетел в поле. Перевернувшись, серебристая машина неуклюже завалилась набок.

Страшное предчувствие сдавило грудь. Я выбрался из своего автомобиля и бросился к «нисану». Грязь прилипала к моим туфлям, замедляла, не давала идти вперед, но я не сдавался. Чувство вины и отчаяния, от того, что все это время Дина была жива, а мы прекратили поиски, сводило меня с ума.

«Только бы она была жива! Только бы была жива», — крутилось в голове. Как же будут счастливы мама и отец, если Дина вернется…

По размокшей земле мне удалось добраться до застывшей после удара машины.

— Дина! Дина! — не своим голосом звал сестру я. Дергал изо всех сил заклинившую дверцу, и все продолжал повторять ее имя.

Подушка безопасности мешала мне добраться до ее тела. Кое-как я справился с препятствиями и осторожно вытащил сестру из машины.

Ее лицо было залито кровью. Она не дышала.

Я подхватил ее на руки. Из груди вырвался крик. Горло сдавили глухие рыдания.

Нас поливал дождь. Непроглядная тьма и жидкая грязь мешали мне идти обратно к трассе, но я крепко прижимал Дину к себе, все еще веря, что ее можно спасти.

Я донес ее до своей машины, осторожно положил на заднее сидение и только тогда позвонил в службу спасения. Но Дина была мертва.

…Резкая трель будильника в сотовом телефоне вырывает меня из воспоминаний. С трудом осознаю, что я не на трассе, а в своей квартире. Моя рубашка мокрая не от осеннего дождя, а от приснившегося кошмара. И на этот раз я потерял не Дину. У меня украли Тасю. Милую Тасю, которую я посмел довести до слез в первую встречу, указав на неприличное платье. Девушку, которая без разрешения поселилась в моем сердце, подкупив его искренностью и добротой. Когда я вел ее домой к родителям, я думал о том, что на самом деле исполняю их просьбу — привести в дом невесту. Да, Тася была чужой невестой, но мне так хотелось, чтобы она была моей. Тот ужин вчетвером у моих родителей — словно так и должно быть всегда. Я и Тася.

А теперь у меня украли еще один шанс начать нормальную жизнь. Его снова украл Феликс Йоффе.

Я бессильно сжимаю кулаки. На этот раз я не сдамся. Не сдамся до тех пор, пока Феликс не окажется в тюрьме. А если что-то произойдет с Тасей, я не успокоюсь, пока он не перестанет дышать. Сейчас же мне не остается ничего другого, только ждать. Оперативный отдел работал всю ночь, но пока поиск пропавшей из больницы Таисии не увенчался успехом.

В дверь настойчиво стучат. Интересно, кого принесло в начале седьмого? Меньше всего мне сейчас нужны незваные гости.

Я подхожу к двери. Смотрю в глазок. За дверью мнется бородатый свояк Таисии. Кажется, Демид.

Я вздыхаю. Интересно, что ему нужно?

Открываю дверь.

— Извините за ранний визит, Андрей… — без приветствия посматривает на меня красными от недосыпа глазами он. — Я не нахожу себе места.

— Я тоже не нахожу… — качаю головой я. — Заходите, сделаю вам кофе.

— Я взял отгул на работе… — сбрасывая с ног кроссовки, растеряно разводит руками мой ранний гость. — Все из рук валится. Пол ночи с Ирой мать ее отпаивали успокаивающими средствами.

Как же мне это знакомо. Вспоминаю, как мы с отцом отпаивали мою маму. Демид пока еще не знает, что успокоительное не спасет от боли и ночных кошмаров.

Мы проходим на кухню. Я включаю кофемашину. Вспоминаю, как радовалась Тася, что точно такую же купили нам в офис, и кажется, грудь раздирают острые когти.

— Я знаю, вы всего лишь ее начальник, и ничего нам не должны… — закрыв бородатое лицо руками, бормочет Демид. — Просто… мне больше некуда идти.

— Да, я ее начальник, — остервенело шлепаю по кофемашине ладонью. — И я самый большой болван на свете. Я жутко виноват перед ней. Мне не стоило оставлять ее в больнице.

— Это я виноват, а не вы. Я заставил ее остаться на сутки в боксе. Если бы мы ее не изолировали, то возможно… возможно, все сложилось бы по-другому.

Я вздыхаю. Подаю Демиду кофе и подхожу к окну.

— Феликс убил мою сестру.

— Как… убил? — замирает тот.

— Вот так… похитил, а потом убил. Суд ничего не смог доказать. Слили на несчастный случай. В деле написано, что Дина не справилась с управлением. В ее смерти некого винить. Никаких доказательств того, что за ней неслась по трассе черная иномарка без номеров, не сохранилось.

— Мы должны найти Тасю, — с ужасом пялится в горький кофе Демид. — Должны, слышите, Андрей?

— Должны… вот только я… не знаю, где ее искать. Когда пропала Дина, мы прочесали всю округу. Заходили в каждый дом, допрашивали жителей близлежащих районов. Ее никто не видел. Она просто растворилась.

— Надо искать там, где он обитает. У него есть сеть отелей. Возможно, если искать в тех местах, мы сможем спасти Тасю.

— Там уже побывала оперативная группа. Никаких доказательств…Ничего, понимаете, Демид? Дину он прятал от нас почти год. Мы думали, она умерла. А ей как-то удалось вырваться и сбежать. И она разбилась.

— Нельзя же сидеть, сложа руки! Это преступление!

— Согласен с вами. Нет ничего страшнее, чем бездействие и ожидание. Предлагаю поехать в полицейский участок. Возможно, там мы сможем что-то узнать.

— С удовольствием.

После кофе мы с Демидом отправляемся к Шкуратову. Но в полицейском участке разводят руками — Феликс Йоффе нигде не объявлялся. Его нет в отелях, он не оплачивает покупки кредитными картами и не разговаривает ни с кем по своему сотовому телефону. Определить местоположение тоже не удается — его сотовый попросту выключен.

— Чертовы сектанты! — рычит Шкуратов. — Я думал, мы их выкурили отсюда пять лет назад!

Кажется, время тянется бесконечно. Мы все в отчаянии. Тася, словно канула в воду. Точно так же, как и Дина несколько лет назад. Меня утешает только то, что Дина прожила с Феликсом целый год, прежде чем ей удалось сбежать. А значит, он не станет лишать жизни Тасю. Она нужна ему для чего-то другого. Вот только для чего?

Глава 16

Таисия

Я снова осталась одна. Дверь надежно заперта, окно ведет к обрыву. Даже если его выбить, мне не выбраться. Слишком высоко. Я просто разобьюсь о камни.

«Неужели меня никто не ищет?! Где Демид, который днем и ночью топчется в своем хирургическом отделении?! Он что, не заметил мое отсутствие в палате?!»

Истерика подкатывает к горлу, и мне хочется кричать.

«Даже если заметил, где он будет меня искать? Если я даже сама не понимаю, куда попала?»

Я обреченно утыкаюсь лицом в подушку. С остервенением стряхиваю с постели лепестки роз. Они меня раздражают. Теперь я всегда буду ненавидеть розы.

«Надо взять себя в руки! Меня спасет только холодный расчет».

Одежда… ее кто-то носил. Беспокойство постепенно отступает. Я поднимаюсь с постели и осторожно касаюсь журналов. С ними что-то не так. Я вдруг понимаю, что они старые. Впиваюсь глазами в дату выпуска — пять лет назад.

Их купили пять лет назад. Для кого-то… кого-то другого. Внутри что-то обрывается. Ладони потеют от страха.

Я подхожу к зеркалам. Осторожно сдвигаю одно из них в сторону. Перед глазами открывается небольшой гардероб со встроенными ящиками для белья.

Я медленно перебираю вещи на вешалках. Три платья-миди, два цветных летних сарафана, свободные брюки и блузки. Ничего особенного. На некоторых вещах сохранились бирки. Но даты покупки нигде нет. Скорее всего, их просто не успели надеть.

Я осматриваю шкаф. В верхнем ящике аккуратно сложено нижнее белье. Оно чистое, но оно кому-то принадлежало. Трусики, лифчики. И один очень странный бюстгальтер, с отстегивающимися чашечками. На бирке надпись «бэбимама». Скорее всего, название магазина. Дрожащими руками я ощупываю чашечки. Его тоже кто-то носил.

«Сможешь ли ты полюбить чужого ребенка, как своего?»

Я медленно опускаюсь на пол. У Феликса есть ребенок? Ребенок, о котором никто не знает?

Мне нехорошо. Кажется, в комнате закончился воздух, и мне больше нечем дышать. Если у него есть ребенок, то почему о нем никто не знает? И чьи вещи в шкафу?

«Конечно же, мамы ребенка! Лифчик для кормления! Просторные блузки и сарафаны. Здесь жила женщина, которая ждала ребенка!»

Я засовываю бюстгальтер для кормления обратно в ящик. Пытаюсь найти что-то еще. Хоть что-то, что даст мне ответ на вопросы.

Все остальные ящики пусты. Я становлюсь на четвереньки и ощупываю дно гардероба. Выдвигаю две пары туфель и босоножки с серебристыми замками. Одна из стенок немного отходит. Там лежит небольшой конверт с потертыми краями.

Трясущимися руками я достаю его из потайного места и открываю. Внутри несколько фотографий. Я узнаю лестницу, по которой спускалась час назад. Девушка, очень похожая на меня. Длинные светлые волосы, милое личико. Она в просторном платье. Видно, что в положении. Еще одна фотография сделана в саду. Волосы девушки сплетены в такую же косу, как и мои сегодня утром. Она улыбается. На руках держит завернутого в одеяльце грудного ребенка.

На обратной стороне дата пятилетней давности. И подпись: «Дина и Эрик».

Мои руки начинают дрожать крупной дрожью. «Дина умерла». Я жалобно сглатываю и ощупываю свое новое платье. Я наконец понимаю, что одета в платье Дины. Вечером Феликс отвезет меня в свою странную церковь.

«Что случилось с Диной?! Отчего она умерла?! Где маленький Эрик?! Как со всем этим связан Афинский?!»

Тяжело дыша, я отползаю от шкафа. В панике путаюсь в длинном платье. Запихиваю фотографии в конверт и прячу их обратно. Заставляю туфлями. Задвигаю зеркала и отползаю обратно к постели. Мне безумно хочется снять с себя чужие вещи, но кроме них в комнате ничего нет. Я поднимаюсь с пола. Вижу себя в полный рост в зеркале и пугаюсь. Губы предательски дрожат.

«Мой единственный шанс спастись — это попробовать сбежать, когда Феликс будет везти меня в свою странную церковь. Надеюсь, она находится в городе», — сжимая кулаки, размышляю я.

Время тянется бесконечно. Я стараюсь больше лежать, чтобы сохранить силы для побега. Голова снова начинает болеть. А еще, кажется, у меня клаустрофобия. Я задыхаюсь в закрытом помещении. И я хочу пить.

Солнце клонится к закату, когда за дверью снова слышатся шаги. Это пришел Феликс.

Щелчок — и свежий воздух проникает в помещение.

— Тася, как ты здесь? Не скучала?

— Скучала, — едва слышно отзываюсь я. В горле все пересохло от жажды.

— Я принес тебе платье. Посмотри.

Он с улыбкой кладет на постель платье из алого шелка. По краям оно оторочено золотистым тиснением. Очень странное платье для непонятного обряда, после которого Феликс сможет любить меня по-настоящему.

— Нравится?

— Очень, — бормочу я.

— Идем вниз, Таисия. За ужином я хочу познакомить тебя кое с кем.

— Мне надевать платье?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, наденешь его позже.

С кем он собирается меня знакомить? С такими же психами из его секты?

Я стараюсь ничем не выдавать своего страха и покорно следую за Феликсом на первый этаж.

Стол накрыт на три персоны. Куриное мясо, запеченные овощи и картофельное пюре заставляют меня вспомнить о том, что с самого утра я ничего не ела.

Феликс отодвигает мне стул и загадочно улыбается. Наливает в бокал минеральной воды.

— Садись, Таисия. Сегодня у нас гости. Я приведу кое-кого.

Я стараюсь дышать ровно и унять дрожь в руках. Беру бокал и осторожно пью воду.

Он уходит в соседнюю комнату и вскоре выводит оттуда маленького мальчика.

«Эрик?»

От страха мой язык прилипает к нёбу. Ребенок, которого я видела в одеяльце на фотографии. Это не игра моего больного воображения. У Феликса есть сын.

— Смотри, малыш, это мама.

Феликс поднимает мальчика на руки и подносит к столу. Судя по поведению, ребенок его хорошо знает. Он прячет лицо на шее у отца и украдкой с любопытством посматривает на меня. Я жадно впиваюсь в него глазами. Ребенок ухожен. Он одет в красивую рубашечку и джинсы.

— Мама…? — жалко сглатываю я. Пытаюсь улыбаться, но у меня не выходит. Руки дрожат так сильно, что я уже не могу это контролировать. Мне кажется, что за последние сутки я просто свихнулась вместе с Феликсом. Вчера утром я ехала на работу в надежде увидеть своего босса, а сегодня я в плену у ненормального психопата, который принес мне ребенка и просит стать его мамой!

Я во все глаза смотрю на мальчика. На вид ему года четыре, а может, лет пять. Я не разбираюсь в детях. У него пронзительные глаза орехового цвета, в которых мерцают так знакомые мне золотинки.

— Это мой сын, Таисия. Его зовут Эрик.

Феликс отодвигает стул и садится за стол вместе с ребенком.

— Эрик застенчивый. Он не любит общаться с незнакомцами.

— А почему… ты раньше не говорил о том, что у тебя есть сын? — подавленно интересуюсь я.

— Ешь, Таисия. Я все расскажу тебе после того, как мы пройдем необходимый обряд. Нас будут ждать через полтора часа.

— Эрик поедет с нами?

— Нет. Эрика заберет няня. Потом, когда мы с тобой вернемся домой, малышом будешь заниматься ты. Ему очень нужна мама, Таисия.

— А где его настоящая мама?

Феликс мрачнеет. В его серых глазах мелькают колючие льдинки. Я мысленно проклинаю себя за вопрос. Ему нельзя задавать подобных вопросов! Если я хочу выжить, его вообще нельзя провоцировать!

— У него нет мамы, Таисия. — Холодно произносит Феликс. — Нет, и никогда не было. Ты станешь его матерью.

Глава 17

— У него нет мамы, Таисия. — Холодно произносит Феликс. — Нет, и никогда не было. Ты станешь его матерью.

Я пытаюсь улыбаться. Улыбаюсь мальчику, но он почти не смотрит на меня. Поглядываю на Феликса, но тот кормит сына со своей тарелки картофельным пюре и полностью игнорирует мое присутствие. Я снова чувствую себя провинившейся. Ужин не лезет мне в горло, но я боюсь разозлить ненароком Феликса и запихиваюсь едой. Ребенок вводит меня в ступор. Его глаза — они такого же цвета, как у Афинского. Кем была Дина моему боссу? Неужели девушкой? Тогда, получается, ребенок — не родной сын Феликса? Он сын Андрея? Кажется, я совсем запуталась.

После ужина Феликс приказывает мне подняться наверх и переодеться в платье, которое он для меня принес.

— Я пока отведу малыша к няне, Таисия. Постарайся собраться скорее. Мы едем на очень важное мероприятие.

— До свидания, Эрик, — я машу ребенку как можно дружелюбнее.

Поднимаюсь наверх. На постели лежит странное алое платье с золотистым тиснением и новый комплект кружевного белья ему в тон. Похоже, Феликс помешан на красном цвете.

Я сбрасываю с себя чужое платье, белье и запираюсь в ванной. Горло сдавливают спазмы. Кажется, меня сейчас вырвет.

Я только успеваю согнуться над унитазом, как желудок выворачивается наизнанку.

Меня всю трясет. Похоже, у меня началась настоящая истерика.

«Нельзя плакать! Нельзя!» — сжимая кулаки, злюсь на себя я. — «Надо успокоиться и собраться с силами. У меня будет один единственный шанс сбежать по дороге, если Феликс не усыпит меня вновь».

Принимаю освежающий душ. Расчесываю волосы и заплетаю их в косу — волосы не должны мне мешать. Думаю про маленького Эрика. Почему Феликс скрывает его ото всех? Ответов по-прежнему нет.

— Тася, ты в ванной? — слышится голос Феликса.

— Уже выхожу.

Я приоткрываю дверь и оказываюсь перед ним в полотенце.

— Ты готова к обряду, Тася?

— Да, конечно.

Нет смысла срываться на истерики. Надо просто попытаться сбежать.

Он протягивает мне коробку с новыми туфлями. Туфли тоже алые, под платье. Я молча беру их у него их рук. Подхватываю платье, белье и снова закрываюсь в ванной.

Мне начинает казаться, что я схожу с ума. Больше всего на свете хочется сорваться на истерику. Упасть на пол, и кричать, что я никуда не поеду с ненормальным фанатиком. Что ни за какие коврижки не пройду обряд, который позволит Феликсу прикасаться ко мне, как к женщине. Но рассудок твердит одно и то же — нельзя показывать свою слабость. Все, чего я добьюсь — это то, что меняпривяжут к кровати или снова усыпят. И тогда мне не выбраться.

Собравшись с духом, я выхожу из ванной комнаты.

— Я готова, Феликс. Можем отправляться.

— Ты великолепна, Таисия… — заворожено шепчет мой будущий муж. Протягивает мне руку, и мы медленно спускаемся вниз по ступеням лестницы.

Мы выходим через парадный вход. У порога стоит черная «мазда». У нее нет номеров. Дом обнесен высоким металлическим забором.

«Феликс поменял машину?» — удивляюсь я.

Феликс открывает мне переднюю дверцу.

— Садись, Таисия.

Я с опаской сажусь на переднее сидение. Слежу за тем, как Феликс подходит к автоматическим воротам и открывает их.

— Прости, из соображений безопасности для моего сына я буду вынужден завязать тебе глаза, — усаживаясь рядом со мной, виновато улыбается он. — Это не страшно. Как только мы въедем в город, я их тебе развяжу.

Черт… Я молча терплю процедуру завязывания глаз каким-то плотным шарфом. Только бы он снова не решил меня усыпить.

Машина трогается с места.

Феликс со мной не говорит. Мне кажется, время тянется бесконечно. Когда у тебя завязаны глаза, очень сложно определить, как долго тебя везут и куда везут. Но вот я слышу шум других автомобилей. Это значит, что мы близко к городу.

— Можешь снять повязку, — слышится голос Феликса.

Я с облегчением выдыхаю и стягиваю шарф с глаз. Какое же это счастье — снова видеть нормальный город, машины и других людей! Сердце отчаянно стучит в висках, в голове шумит. Мы сворачиваем на знакомый мне перекресток. Машины притормаживают на светофоре.

«Сейчас или никогда», — стучит пульс в моей голове.

Я группируюсь и резко кидаюсь к дверце. Распахиваю ее как раз в тот миг, когда светофор перестраивается, и машины спешат проскочить на желанный зеленый свет. Это очень неудачный момент, но я понимаю — стоит мне отказаться от своей затеи, и я стану следующей девушкой Феликса, которая исчезла навсегда.

Я выпрыгиваю в поток машин. Неудачно приземляюсь под колеса несущейся по соседней полосе иномарке, и чувствую очень болезненный удар в бок. Я падаю на обочину, бьюсь о бордюр и ощущаю жгучую боль в боку, коленях и локтях. Мои туфли слетают со ступней, и их отбрасывает в разные стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Скрежет тормозов, столкновения выстроившихся в ряд и не ожидавших моего появления автомобилей. Нечеловеческий крик Феликса.

— Та-и-сия!

«Поднимись! Поднимись и беги, если хочешь жить!» — приказываю я себе. В следующую секунду подскакиваю с перемазанного кровью асфальта и со всех ног несусь в сторону многоэтажных домов.

— Таисия! — ревет Феликс где-то позади меня.

Я знаю, что ранена. Знаю, что он физически очень хорошо натренирован и догонит меня в два счета, только потому, что я босиком, а он в удобных туфлях.

— Остановись, Таисия… ради Бога, остановись…

Слышу, как его голос хрипит где-то близко, и всем телом ощущаю отчаянное желание спастись.

Ныряю в проулок и несусь с такой скоростью, что деревья, машины и окна домов мелькают перед глазами.

Поворот, еще один пролет, и я понимаю, что вынырнула на проспекте. Вижу дом, в котором, по идее, должен жить Афинский. В душе загорается отчаянная надежда на спасение. Я бросаюсь к подъезду.

Женщина у двери набирает код.

— Подождите! — кричу я во все горло. — Подождите, пожалуйста…

Она вздрагивает, оборачивается и со страхом смотрит на меня.

Я бегу к ней со всех ног, так быстро, как только могу. На мое счастье, она ждет.

— Пожалуйста, закройте скорее дверь… — чуть не падая, цепляюсь ей в руку я.

Она испуганно пропускает меня вперед и подъездная дверь захлопывается.

Я с ужасом смотрю в узенькое окошко рядом с дверью. Мечущийся по проспекту Феликс с обезумевшими глазами ищет меня. Прижимаюсь к стене и судорожно сглатываю.

— Вам куда, девушка?

— Пятнадцатый этаж, квартира семьсот пять… — шепчу я.

Она вызывает лифт. Я с опаской смотрю на входную дверь. Если лифт приедет позже, чем сюда доберется Феликс, мне конец.

— У вас кровь на руках.

— Что? — я вздрагиваю. Перевожу взгляд на женщину.

— Кровь. У вас течет кровь.

— Ничего страшного. Я просто неудачно упала…

Стальные двери лифта распахиваются, и я первой вваливаюсь внутрь. Мысленно я молю Бога, чтобы Афинский оказался дома. Потому что если его не будет дома, мне вряд ли удастся спастись. Феликс ни за что не даст мне уйти.

Лифт медленно ползет вверх.

— Может, вам помочь дойти до квартиры? — подает голос женщина.

— Спасибо, я сама.

— Я могу скорую вызвать, если нужно. И полицию.

— В этом нет никакой необходимости.

Больница меня не спасет, а полиция не поверит. Мне поможет только один человек — Андрей Афинский. И я продолжаю молиться, чтобы он оказался дома.

Глава 18

Лифт медленно ползет вверх. На девятом этаже моя попутчица выходит.

Я прислоняюсь спиной к стене.

Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Как же медленно он ползет! Сейчас Феликс догадается, что я нырнула в подъезд и отправится наверх пешком. А у меня почти нет сил звать на помощь. Горло пересохло. Бок от удара стальным бампером сильно ноет. А еще, кажется, я поранила ступни, когда бежала босиком, потому что мне больно ступать.

Тринадцать. Четырнадцать… Пятнадцать.

Щелчок — и стальные двери распахиваются. Я с опаской выглядываю на площадку. Тишина. Шагов на лестничной клетке не слышно. На цыпочках я выскальзываю из лифта. Растерянно осматриваюсь по сторонам. Номера квартир расплываются. Семьсот три, семьсот четыре. Я иду вперед. За спиной щелкает лифт. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Нет, на этот раз лифт едет выше, на шестнадцатый этаж. Смотрю на пол и пугаюсь — я действительно порезала ступни. За мной тянутся кровавые следы.

Я сжимаю кулаки и приказываю себе идти вперед. Слева плывут цифры на добротной металлической двери. Кажется, семьсот пять. Я прислоняюсь к двери и отчаянно жму на дверной звонок.

«Только бы он открыл… только бы открыл…» — мысленно повторяю одно и то же. Шок после удара машиной прошел. Глаза закрываются сами собой. Все тело начинает ныть.

Дверь резко распахивается. Я не удерживаю равновесие и падаю в чьи-то крепкие руки.

— Тася!.. — слышу сдавленный крик Афинского. Он подхватывает меня на руки и несет в гостиную.

Опускает на диван и заглядывает мне в глаза.

— Тася, милая, что произошло? Скажи мне, что с тобой сделали?

— Ничего… я сбежала… — шепчу в ответ я.

Андрей прижимает меня к своей груди и неистово гладит по волосам и спине.

— Как же я переживал… Места не находил… мы все не находили… — срывающимся голосом бормочет он.

— Феликсу хотелось, чтобы мы с ним прошли какой-то обряд, после которого он сможет обладать мной на правах мужа. Я выпрыгнула из машины на светофоре. Он гнался за мной, но мне удалось попасть в твой подъезд прежде, чем он меня настиг…

— На какой машине вы ехали?

— На черной «мазде». На перекрестке случилась большая авария из-за того, что я выпрыгнула из машины.

— Где он держал тебя, Тася?

— Не знаю… в каком-то странном доме на отшибе.

Афинский продолжает прижимать меня к себе одной рукой, а второй уже выхватывает сотовый телефон из кармана брюк и начинает куда-то звонить.

— Андрей, только не отправляйте меня в больницу… Пожалуйста… — прошу я.

— Нет, конечно, нет, Тася… я тебя теперь никуда от себя не отпущу, — успокаивающе обещает он.

Я расслабляюсь. Слышу, как Афинский что-то возбужденно говорит в трубку, и перед глазами все меркнет.

Я прихожу в себя от резкого запаха нюхательной соли. Широко распахиваю глаза и всхлипываю.

— Все хорошо, Тася… — слышится голос Демида.

— Пожалуйста, принеси воды… — шепотом прошу я.

— Прежде чем я принесу воду, разреши мне осмотреть тебя на наличие повреждений.

— Хорошо.

— У тебя болит что-нибудь?

— Меня сбила машина. Удар пришелся в правый бок.

— Ляг на диван.

Я осторожно ложусь и позволяю Демиду прощупать мой живот.

— Здесь больно?

— Немного.

— А здесь?

— Нет.

Его пальцы уверенно скользят и надавливают в местах, где расположены внутренние органы.

— Вроде серьезных повреждений нет. Только ушиб, — выносит свой вердикт мой свояк. — Уже иду за водой.

Он исчезает в дверях гостиной и вскоре возвращается со стаканом воды. За ним следом входят Афинский и еще один мужчина, которого я не знаю. Спустя пару минут я понимаю, что передо мной следователь. Жадно пью воду и пытаюсь уловить суть задаваемых мне вопросов.

Следователь подробно расспрашивает меня о том месте, где я провела последние сутки. Я стараюсь отвечать, но почему-то упорно молчу про Эрика и фотографии, которые нашла в зеркальном шкафу. Я скажу об этом только Афинскому. Потом, когда мы останемся наедине. Мне надо знать, кто такая Дина. Возможно, получив от Андрея недостающую информацию, я смогу сложить достоверную картину произошедшего.

Демид сидит передо мной на корточках и обрабатывает перекисью водорода стесанные локти и колени. Жутко неприятная процедура. Я морщусь, но терпеть получается совсем плохо.

— Феликса же поймают, да? — с надеждой смотрю на следователя я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Обязательно, — кивает он.

— А черную «мазду», разве не удалось остановить?

— Нет. Ты спаслась, потому что он прекратил преследование и быстро вернулся к своей машине. Он ускользнул из города до того, как ты успела сообщить нам нужную информацию.

Я вздыхаю и обреченно смотрю на стесанные колени.

— Мы поймаем его, Тася, — хмуро обещает Афинский. — А пока идем в ванную. Тебе надо смыть кровь. И давай выбросим то странное платье, которое на тебе надето.

Я согласно киваю. Я бы выбросила даже белье, только бы больше никогда не вспоминать о том, что меня похитили.

Андрей протягивает мне руки и помогает подняться.

— На ступни пока не ступай, — предупреждает Демид. — Ты сильно порезала правую ногу.

Андрей подхватывает меня на руки.

— Может, я сама? — смущенно посматриваю на него я.

— Вот еще. В квартире три мужчины, а раненая девушка должна идти сама? — с улыбкой отзывается он.

В ванной Андрей осторожно ставит меня на прохладный кафель. Включает теплую воду и помогает развязать тесемки на странном красном платье.

— Ты справишься сама?

— Думаю, справлюсь.

Я сбрасываю с себя платье. Забираюсь в ванну и сую ноги под теплые струи.

— Пожалуйста, выбросьте платье, — прошу Афинского я. — Лучше быть совсем голой, чем в этих странных вещах.

— Я принесу тебе свою футболку или длинный халат.

Он забирает платье и выходит из ванной. Я остаюсь наедине с самой собой. Без смущения стягиваю белье и бросаю его на пол. Подставляю лицо и волосы под теплые струи и беззвучно плачу. Я все еще не верю, что мне удалось спастись.

Афинский осторожно заглядывает в ванную и оставляет на небольшой стиральной машинке широкое пушистое полотенце и халат.

Долго находиться под струями воды невозможно. На колени и локти попадает вода и от этого они жутко саднят. Я смываю с волос шампунь и стараюсь как можно быстрее промокнуть намокшие ссадины полотенцем.

Выбираюсь из ванной. Несколько мгновений смотрю на белье, которое мне выдал Феликс, а потом без сожаления запихиваю его в одноразовый пакет. Я ни за что не надену эти вещи.

Заматываюсь в халат Афинского и осторожно открываю дверь ванной комнаты.

Следователя уже нет, зато на журнальном столике в гостиной меня ждет горячий чай и бутерброды с ветчиной и сыром.

— Тась, ты оставайся до утра лучше здесь, — озабоченно глядит на меня Демид. — Мало ли что этим сумасшедшим в голову придет. Мама и Ира — сама знаешь, хлипкая защита. Я утром перед работой заскочу, привезу твои вещи.

— Если только хозяин квартиры не против, — посматриваю из-под опущенных ресниц на Афинского я.

— Хозяин не против, — улыбается мне с дивана тот. — Выпьешь горячего чая, и в постель. Тебе нужен покой.

— Ладно.

Я сажусь между мужчинами и беру в руки кружку с горячим чаем. Чувствую, как на меня резко наваливается усталость. Глаза закрываются сами собой.

— Я, пожалуй, пойду, — поднимается с дивана Демид.

— Спасибо, что приехал, — улыбаюсь бывшему свояку я. — Если сегодня увидишь маму, обними ее за меня. Скажи, что я в порядке.

— Обязательно скажу. А завтра утром завезу твои нормальные вещи.

Афинский поднимается следом за Демидом и провожает его до двери в прихожей. Заперев дверь, возвращается в гостиную.

— Ты ничего не съела, — скрестив руки на груди, недовольно встает передо мной он.

— Я пытаюсь, — честно признаюсь я.

— Сделать еще чай?

— Да. С сахаром, пожалуйста.

Андрей забирает у меня кружку и уходит на кухню. Я слышу, как шумит чайник. Пытаюсь собраться с мыслями, но мой мозг, будто превратился в желе. Я не могу думать. Не в силах анализировать или спрашивать у Андрея про Дину.

«Утром… спрошу у него утром», — окончательно сдаюсь я.

Андрей возвращается с кружкой горячего чая.

— Я не отпущу тебя спать, пока ты не съешь бутерброд, — хмурится он и садится рядом со мной.

Я вздыхаю и откусываю кусочек бутерброда.

— Придется взять тебя под контроль, — качает головой Афинский. — На работе обедать будем только вместе.

Я вспоминаю нашу приемную, и по сердцу растекается тепло.

— Мне не терпится вернуться к работе, — вздыхаю я.

— Не раньше понедельника.

Я заглядываю в его ореховые глаза. В них мерцают те самые золотинки, которые заставляют мое сердце биться сильнее, и я невольно улыбаюсь.

— Идем, Тася, — протягивает мне руку он. — Если не хочешь есть, давай я отведу тебя в спальню.

Я сжимаю его теплую ладонь и осторожно наступаю на ноги. Он подхватывает меня на руки. Несет в спальню и осторожно опускает на двуспальную кровать. Если бы я не чувствовала себя такой разбитой, мне бы показалось это романтичным. Но все, что я могу — позволить Андрею заботливо укрыть меня мягким одеялом. Глаза закрываются сами собой.

— Спи, принцесса, — тихо шепчет Афинский. Его губы с нежностью опускаются на мою щеку. Я улыбаюсь и проваливаюсь в сон.

Глава 19

Я открываю глаза. Вокруг полумрак и тишина. Пытаюсь приподняться на локтях и тут же чувствую резкую боль. Локти содраны. Со стоном я оставляю эту идею и откидываюсь обратно на подушки. Пытаюсь присмотреться к интерьеру.

Это спальня. Какое счастье, что нет лепестков роз и круглой кровати. Поднимаюсь, теперь уже осторожнее, и с любопытством верчу головой по сторонам.

Стены отделаны кирпичной кладкой. Постель уютная и мягкая. Стена слева занята искусственным камином и висящими в рамках миниатюрами. На них изображено нарисованное карандашом море. Струящиеся вниз голубые занавески обрамляют широкие квадратные окна. Пол устелен пушистым светлым ковром.

Даже легкая попытка согнуть ногу или руку заставляет испытывать дискомфорт.

Я осторожно сажусь на кровати и выглядываю в окно. На линии горизонта занимается рассвет. Вдалеке видна бесконечная полоса моря.

Здесь все пропитано им, Афинским. Именно поэтому мне так хорошо. Кажется, я бы узнала это место из тысячи других.

Я пробую встать на ноги. Наступать все еще больно, а стесанные колени превращают попытки передвигаться в настоящее испытание на прочность.

Кое-как я добираюсь до двери и выглядываю в просторный холл.

Слева вижу вход в ванную комнату. Справа двойные стеклянные двери, которые ведут в гостиную.

Я добираюсь до ванной. Включаю воду и жадно пью из-под крана. Освежившись, решаю, что на этом мои подвиги закончены и пора обратно в постель. Слишком сильный дискомфорт доставляют содранные колени.

Открываю дверь и сталкиваюсь с Афинским. Я невольно вздыхаю — майка, спортивные брюки и легкая щетина делают его неимоверно притягательным и домашним.

— Все в порядке, Тася?

Я киваю.

Один шаг мне навстречу — и он притягивает меня к себе. Касается ладонями моего лица, с нежностью гладит спину. Я прижимаюсь щекой к его груди и слышу, как бьется его сердце. Душу пронзает дикое желание принадлежать ему.

— Я хочу тебя… — будто читая мои мысли, шепчет мне в шею он.

Я запускаю пальцы в его волосы. Его губы обрушиваются на мои. Я с жаром отвечаю на поцелуй. Руки Андрея скользят по моей спине, гладят бедра, и внизу живота все сводит от сладкой истомы. Я ощущаю дикую потребность в нем, как в мужчине. Подаюсь навстречу, и с губ срывается тихий стон.

Кажется, мы оба охвачены какой-то странной лихорадкой, от которой нет другого лекарства кроме откровенных объятий.

Я нащупываю край его майки и тяну ее вверх. Мне безумно хочется гладить его обнаженный торс. Я схожу с ума от желания коснуться губами его солоноватой кожи.

Андрей стягивает майку через голову, отбрасывает ее в сторону и мягко притягивает меня к себе.

Я сжимаю ладонями его небритые скулы. В моем взгляде мольба не останавливаться.

Его пальцы нащупывают пояс халата и осторожно развязывают. Губы опускаются на шею и мягко покусывают. Руки касаются упругой груди, гладят ее и сжимают. Терзают по очереди тугие горошины сосков, сначала мягко, а затем все интенсивнее.

Все мое тело пронизывает возбуждение, и я со стоном подаюсь ему навстречу. Его пальцы ловят край халата и окончательно освобождают мои плечи. Я обвиваю его шею руками и со стоном погружаюсь в терпкую патоку новых ощущений.

Андрей подхватывает меня на руки и бережно прижимает к своей груди. Тело охватывает неведомая доселе сладкая истома. Я с наслаждением вдыхаю его запах. Усыпаю нежными поцелуями его губы и колючие щеки.

Он распахивает дверь спальни плечом и мягко укладывает меня на постель. Гладит по волосам и заглядывает в мои глаза. В его взгляде немой вопрос. Я обхватываю его шею руками и тяну к себе.

— Люби меня… — запуская пальцы в его взлохмаченные русые волосы, шепчу я. — Пожалуйста…

Он склоняется надо мной, и накрывает мои губы поцелуем. Терпкий и властный, этот поцелуй наполняет меня желанием. Губы медленно скользят по шее, опускаются на горящую от возбуждения грудь, ласкают и покусывают.

Я подрагиваю от волнения. Слышу, как он избавляется от своей одежды, и впиваюсь ладонями в его широкие плечи. Кажется, буря новых ощущений захватила меня без остатка.

Андрей кладет теплую ладонь мне на низ живота и мягко скользит вниз.

От его нежных поглаживаний у меня между ног разгорается настоящий пожар. Я с трудом контролирую свое дыхание, провожу рукой по его волосам и выгибаюсь ему навстречу.

Он придавливает меня собой, и это безумно приятная тяжесть. Заглядывает в глаза, будто желая угадать мои мысли, и уверенно втирается бедрами между моих ног. Я ощущаю жар его тела, чувствую, как его твердый член касается моего лона, и меня бросает в дрожь от страха и возбуждения.

Андрей накрывает мой рот поцелуем. Прижимает к себе еще крепче, не давая ускользнуть от предстоящего соития, и в следующий миг я широко распахиваю глаза и судорожно впиваюсь пальцами в его плечи.

Он замирает внутри меня, давая привыкнуть к новому ощущению. Я начинаю паниковать, но Андрей лишь прижимает меня сильнее к своей груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С моих губ срывается вскрик. Я чувствую саднящую боль, слышу, как стучит его сердце, как сбивается его дыхание, и как он как он постепенно ускоряет ритм, врываясь все глубже, и заставляя извиваться под его натиском.

За несколько мгновений до разрядки он выскальзывает, и мы пачкаем простынь.

Меня потряхивает.

— Прости, принцесса. Это инстинкт, его невозможно контролировать… — притягивая меня к себе, шепчет Афинский.

Я ничего не отвечаю — слишком много ощущений захватывают мое тело и душу, и просто нет сил говорить.

Его руки скользят по моей спине и смыкаются внизу живота. Он с наслаждением вдыхает запах моих волос и нежно целует в ложбинку у основания шеи.

Саднящее ощущение между ног постепенно стихает, и я с удовольствием устраиваюсь в его объятиях под мягким одеялом. Его пальцы скользят по моей обнаженной груди, гладят низ живота, и я чувствую, как по телу растекается блаженство.

— Ты моя… — хрипло шепчет мне в шею он. — Только моя…

Я улыбаюсь и сжимаю его ладони своими пальцами. Он — мой океан. Моя вселенная, в которой я растворяюсь без остатка.

Глаза закрываются сами собой, и мы засыпаем в объятиях друг друга.

Глава 20

Когда я снова открываю глаза, за окном уже самый разгар утра. Афинского рядом нет, но я слышу, как шумит вода в ванной. Сердце радостно подпрыгивает.

Спустя пару минут Андрей заглядывает в спальню в одном набедренном полотенце.

— Доброе утро, — улыбаюсь я.

— Доброе.

Несколько мгновений он смотрит на меня с пронзительной нежностью, а потом садится рядом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Смотря, что ты имеешь в виду, — отвечаю я и чувствую, как щеки заливает румянец.

— Все, — лукаво улыбается он и в глазах мерцают так полюбившиеся мне золотинки.

— Колени жутко саднят, а в остальном — счастье есть, — смущенно сообщаю я.

— Да, уж, неприятное повреждение, — морщась, посматривает на мои колени он.

— А еще, кажется, я испачкала простынь, — мы вдвоем таращимся на доказательство того, что так нужная Феликсу моя невинность уже в прошлом.

— Сейчас отправим простынь в стиральную машинку, — спохватывается Афинский.

Я тянусь за халатом и осторожно опускаю ноги на пол.

— Скоро Демид завезет твои вещи. Он уже звонил.

— Было бы очень хорошо.

Андрей помогает мне подняться.

— После ванной приходи на кухню. Я приготовлю для тебя отличный кофе, — посматривая в мою сторону, приглашает он.

— Если доберусь до ванной, то обещаю прийти, — усмехаюсь я.

Когда я выбираюсь из ванной, на кухне царит аромат свежесваренного кофе. Афинский в спортивном трико и футболке возится у столешницы.

— Держи свой кофе, принцесса, — ставит на стол передо мной чашку с дымящимся напитком он. — Сейчас приготовлю тебе яичницу с беконом.

— А как же работа? Из-за меня ты опоздаешь… — спохватываюсь я.

— Нет ничего важнее тебя, Тася. К тому же, папа чувствует себя лучше. Он меня подменит. Так что, наслаждайся спокойно кофе.

Я беру чашку и подхожу к окну. Из кухни не видно море. Только небольшой уютный скверик с вечнозеленой хвоей.

— Ты говорил родителям, что я пропала?

— Говорил, — кивает он и ловко вскрывает ножом упаковку с беконом. — Они очень переживали, Тася. Ты им пришлась по душе.

Воспоминания о последних моментах в доме Феликса медленно окутывают мое сознание беспокойством. Я отпиваю маленький глоток кофе. Пришло время озвучить свои вопросы.

— Андрей, вчера я не все сказала следователю.

Улыбка медленно сходит с его лица.

— Почему?

— Скажи мне, кто такая Дина?

Он на миг замирает. Потом отставляет сковороду в сторону и медленно подходит ко мне.

— Моя младшая сестра.

— Феликс был ее мужем? — с тревогой заглядываю в его глаза я.

— Нет. Но они некоторое время встречались. А потом она пропала. Мы искали ее, и не нашли. Через год она мне позвонила. Понимаешь, мы считали, что она мертва, а ее все это время где-то держали…

Андрей проводит по лицу рукой. В его ореховых глазах отчаяние.

— Я до сих пор чувствую себя виноватым перед ней, Тася… Мы искали несколько месяцев, а потом сдались. Если бы я или мои родители были настойчивее, возможно, ее бы удалось найти раньше. Мы бы спасли ей жизнь.

— А почему она умерла? Что с ней случилось?

— Ей удалось сбежать. Она позвонила мне поздним вечером. Сказала, что за ней кто-то гонится, и что ей надо очень многое мне рассказать. Но она не успела… Был конец сентября, шел сильный дождь. Дороги размыло. Она разбилась у меня на глазах…

Андрей тяжело вздыхает и смотрит в окно.

Я вспоминаю фотографию в черной рамке в его инстаграм. Начинаю понимать, из-за чего Афинский сбежал заграницу. Он не мог жить с чувством вины. Оно грызло его изнутри, а знакомые места только усиливали эффект. Он уехал из страны, но видимо, его это не спасло.

Я стараюсь держать себя в руках. Теперь картина полностью сложилась. Феликс похитил Дину и заставил родить ему ребенка. Он держал ее в том же доме, что и меня. Только мне удалось сбежать сразу же, а ей пришлось жить с ним целый год. Скорее всего, Эрику было уже два или три месяца, когда она решилась на побег.

— Андрей, Феликс держал меня в той же комнате, что и Дину. Он заставлял меня носить ее вещи.

— О, боже…

— Это еще не все… Дина родила ему ребенка. Маленького мальчика. Его зовут Эрик.

— Какого ребенка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Афинский бледнеет. Во все глаза смотрит на меня.

— Какого ребенка, Тася? — испуганно повторяет он.

Я сглатываю ком в горле. Стараюсь припомнить все, что видела. Рассказываю про вещи в зеркальном шкафу, про фотографии. И про знакомство с маленьким мальчиком, которого зовут Эрик.

— На вид ему годика четыре, может больше. Я не умею определять возраст детей. Но его глаза — они такого же цвета, как у тебя, Андрей. Честно говоря, я думала, что Дина — твоя бывшая девушка, и ребенок тоже твой.

Афинский в шоке. Кажется, своим рассказом я нанесла ему удар в спину, и теперь он судорожно глотает воздух, пытаясь прийти в себя.

— Я должен был догадаться… должен был догадаться, — бормочет он.

— Мне очень жаль, Андрей… правда, жаль.

— Ребенок… этот психопат пять лет прячет ребенка!

Его руки подрагивают, и, кажется, ему не хватает воздуха.

— Черт! Черт! Черт! — бьет кулаком по стене он. — Дина хотела сказать мне про ребенка, а телефон банально сел! Она хотела, чтобы я помог ей спасти ребенка…

— Андрей… — я хватаю его за руки. — Успокойся, пожалуйста! Ребенок в полном порядке! Он вел себя так, будто очень хорошо знает Феликса.

— В порядке?! Разве можно быть уверенным в поведении психопата, повернутого на религии, Тася?! Сегодня он его любит, а завтра сбросит вниз со скалы, потому что тот не захочет учить какой-нибудь религиозный стих!

Я сжимаюсь в комок и испуганно отступаю. Андрей прав.

— Прости, что напугал тебя, — спохватывается Афинский. — Это очень больная тема, а теперь она ожила вновь.

Он порывисто хватает меня за плечи и прижимает к своей груди.

— Хочешь, поедем, поищем дом? Вдруг мне удастся его узнать? — с надеждой поднимаю на него глаза я.

— Сначала надо посоветоваться со Шкуратовым. Он занимался делом Дины. Замени меня у плиты, я созвонюсь с полицейским участком.

Я наскоро допиваю кофе и начинаю готовить завтрак вместо Андрея. В пол уха слышу, как он разговаривает по телефону.

— Пробей по базе все данные. Сейчас мальчику должно быть около пяти лет. Возможно, его регистрировали. Имя — Эрик…

В моей голове сумбур. Маленький мальчик оказался ребенком Феликса и Дины. Одного не пойму, почему его прятали? И почему для Феликса была так важна моя девственность?

Когда Афинский возвращается на кухню, мной уже принято решение.

— Андрей, если надо, после завтрака я поеду с вами на поиски дома.

— Ты еще не очень хорошо себя чувствуешь, — озабоченно смотрит на меня он.

— Достаточно хорошо для того, чтобы сесть в полицейскую машину и прочесать окрестности. Как только Демид привезет мои вещи, можем отправляться.

Трель дверного звонка оповещает о том, что мой бывший свояк легок на помине.

Афинский идет открывать.

— Тася, привет, — заглядывает на кухню Демид. — Как ты?

— Уже лучше. Как там мама?

— Ничего, успокоилась. Ждет тебя домой. Вот твои вещи, Ира передала.

— Спасибо.

Я заглядываю в пакет. Там просторное трикотажное платье голубого цвета, белье и удобные кеды. То, что нужно моему израненному после бегства от Феликса телу.

— Останешься на завтрак? — встает за моей спиной Афинский.

— Нет, меня ждут пациенты. Надеюсь, Тася, тебя я там больше не увижу.

— Я тоже на это очень надеюсь, — улыбаюсь я.

— Все, убежал.

Демид взмахивает своей огромной ладонью и исчезает за дверью.

— Идем завтракать? — слышу за спиной мягкий голос Андрея я. Он притягивает меня к себе и дарит поцелуй в ложбинку у основания шеи.

— Идем, — шепчу в ответ.

Я чувствую, как его руки мягко скользят по моим бедрам, отодвигают полы халата и нащупывают обнаженную кожу. С наслаждением прикрываю глаза. Так приятно ощущать себя только его. Принадлежать только ему одному. Пусть это всего лишь утро в его квартире, и все остальное пронизано зыбкой неизвестностью и переживаниями — мой маленький островок счастья здесь, в его сильных объятиях.

Он медленно разворачивает меня к себе. Губы плавно опускаются на мои. Я обвиваю его шею руками и отвечаю на поцелуй — сначала робко, а потом все увереннее. Низ живота наполняется жаром. Дыхание сбивается. Его откровенные поглаживания, властные поцелуи… Мне нравится, как мы постепенно теряем ощущение реальности, растворяясь друг в друге.

— Завтрак, Тася… — выдыхает мне в шею Афинский.

— Да, точно… и мои вещи… надо наконец переодеться…

Я неохотно отрываюсь от него. Каждая клеточка моего тела противится этому.

— Идем завтракать, — с сожалением выдыхаю я.

После завтрака мы отправляемся в полицейский участок.

Оперуполномоченный Шкуратов озадаченно потирает небритый подбородок.

— Мальчик нигде зарегистрирован не был, — качает головой он. — Мы подали запросы в близлежащие больницы. Никаких документальных подтверждений его существования нет. Если ребенок и появился на свет, то роды проходили дома.

— Какая мразь… — сжимая кулаки, рычит Афинский. — Он заставил мою сестру родить ребенка дома? Без всякой медицинской помощи?

— Не понимаю этих чертовых сектантов! — вторит ему Шкуратов. — Возможно, нам что-то даст допрос его матери, туда сейчас поехали наши ребята. А мы отправимся на поиски дома, где держали Таисию. Вы готовы попробовать, Тася?

— Да, конечно. Я за этим и приехала. Но разве нельзя проверить по базе данных дома, принадлежащие Феликсу Йоффе?

— Беда в том, Таисия, что всю принадлежащую Феликсу недвижимость уже проверяли, и не раз. За ним и его матерью не числится подобный дом. По официальной версии он живет вместе с матерью в черте города.

— Но он убеждал меня, что мы будем жить в этом месте после странного обряда, и я стану мамой его сыну. Значит, дом все же принадлежит ему.

— Возможно, нет. Он мог взять его в пользование у своего братства, на которое у нас никак не получается выйти. Они очень хорошо прячутся.

— Тогда поехали искать. Возможно, удача будет на нашей стороне.

Мне немного не по себе, но я очень хочу, чтобы странная история с моим несостоявшимся замужеством завершилась. Если мы сможем найти дом, то возможно, Феликса арестуют, а маленький Эрик будет в полной безопасности.

Шкуратов зовет еще одного сотрудника полиции и ведет нас к стоящей у входа в участок неприметной ладе «веста кросс». Меня сажают на переднее сидение рядом с водителем.

— Начнем с перекрестка, на котором ты выпрыгнула из машины. С той стороны въезд в город только один, — включая зажигание, произносит Шкуратов.

Следующие несколько часов мы колесим по окрестностям. Пытаемся найти бывшую гостиницу, перестроенную под двухэтажный дом, с видом на море.

Два или три раза нам кажется, что удача на нашей стороне. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что это не тот дом.

— Так можно ездить до бесконечности, — начинает терять надежду Афинский.

У Шкуратова звонит сотовый телефон.

— Это ребята, которые поехали к матери Феликса, — оживляется он.

Мы с Андреем замираем и с придыханием ждем новостей.

— Мать ничего не знает про другой дом, — разводит огромными ручищами Шкуратов пару минут спустя. — И про ребенка тоже ничего не может сказать. Она говорит, что ее сын собирается жениться на хорошей девушке по всем правилам, и у него не может быть никаких внебрачных детей. В их семье так не принято. Если сын собирается привести в дом невестку, то та обязательно должна быть непорочной.

— Какое странное правило, — потирает подбородок Афинский.

— Ее сын живет с ней и занимается своими отелями. Других домов у него нет. Он планировал после свадьбы привести жену к матери. Сезон только начинается, работы невпроворот. Говорит, вчера вечером Феликс уехал в отель у бухты. Я возьму людей, мы поедем туда. А вам предлагаю пока немного передохнуть. Ваше присутствие при допросах нам совсем ни к чему. Вы только собьете с толка следствие.

Мы с Афинским переглядываемся. Шкуратов прав — теперь это дело полиции.

Нас высаживают у полицейского участка.

— Устала? — с сочувствием посматривает на меня Андрей.

— Есть немного, — киваю я. Все же, вчерашнее падение дает о себе знать. Мне нужно в постель.

— Поехали, я отвезу тебя домой.

Он открывает мне переднюю дверцу своего синего кроссовера, и я осторожно сажусь внутрь.

— Твоя мама не очень удивится, если я провожу тебя до двери? — включая зажигание, улыбается он.

— Думаю, нет. Она будет рада, что у меня появился такой обаятельный защитник, — подмигиваю ему я.

Мама не просто рада — она убеждает Андрея остаться с нами пообедать.

— Я приготовила превосходные тефтели в сливочном соусе. Не прощу себя, если такой привлекательный мужчина уйдет от нас голодным, — заливается соловьем она.

— Останешься? — с надеждой заглядываю в глаза Андрею я. Почему-то мне очень хочется, чтобы он остался.

— Если женщины просят, я не могу им отказать. Но обещай мне, Тася, что после обеда ляжешь в постель.

— Обещаю. Ванная здесь, — показываю на маленькую деревянную дверь я.

Андрей исчезает за дверью, а мама с любопытством посматривает в мою сторону.

— Я так понимаю, это не только твой новый босс, но еще и новое увлечение? — тихо спрашивает она.

— Представь себе, — смущенно улыбаюсь я.

— Честно говоря, прошлой ночью я думала, что у меня разорвется сердце. Как тебе удалось сбежать от Феликса, Тася?

— Не спрашивай… — я качаю головой и сажусь на мягкий уголок. — Наверное, я просто очень хотела жить дальше. Но еще раз на такой прыжок под колеса других машин я вряд ли решусь.

— Кто бы мог подумать, что у Феликса на уме такие страшные вещи.

Мама накрывает стол, и я замечаю, как у нее дрожат руки. Я порываюсь ей помочь, но она меня останавливает.

— Нет, Тася. Сиди спокойно. Тебе надо больше отдыхать.

— Как хочешь, — возвращаюсь на место я.

Мама удовлетворенно кивает и достает из холодильника салат из свежих овощей.

В кухонном проеме появляется Афинский. Я улыбаюсь и взмахом руки приглашаю его сесть рядом со мной. Он садится за стол, и я сжимаю его руку в своей.

Мама ставит перед нами две тарелки, полные ароматных тефтелей и жареной картошки.

— М-м-м, обожаю жареную картошку, — радуюсь я.

— Я тоже, — придвигая к себе тарелку, соглашается Афинский. — Все эти бесцельные поездки вызывают зверский аппетит. Кстати, когда я был маленьким, мама часто читала мне книгу «Малыш и Карлсон». Так вот, я заставлял ее делать тефтели, которые готовила мама Малыша.

— Значит, я не зря сегодня приготовила тефтели, — расцветает моя мама.

Мы с Андреем переглядываемся и непонятно чему улыбаемся.

— К чаю будет лимонный пирог. Ира делала вчера, — направляется к электрическому чайнику на окне мама.

— Ира? — удивляюсь я. — Она же сроду ничего не печет.

— Демид у нас ночевал. Вот она и расстаралась, — усмехается мама. — Даже с собой ему сегодня утром два куска пирога положила.

Мы с Андреем снова переглядываемся.

— Кажется, не такой уж он и бывший, этот ваш Демид, — осуждающе посматривает на меня Андрей. — А ты еще хотела мне свою сестру сосватать.

— Да не хотела я… — давлюсь смехом и листьями салата. — Я просто не знала, что тебе сказать, когда ты спросил про инстаграм.

После обеда мама уходит из кухни, а мы с Андреем еще долго пьем чай. Вернее, чай мы совсем не пьем. Его пальцы массируют мое запястье. Губы нежно касаются ложбинки у основания шеи, и я чувствую, как по телу рассыпаются волшебные мурашки от его легких прикосновений. Мое дыхание сбивается, когда он впивается в мои губы и жалит их рваными поцелуями. Внутри меня разгорается пожар. Усталость растворяется в наслаждении. В наслаждении прикосновениями. В наслаждении взглядами. В наслаждении сплетением рук.

— Я буду скучать по тебе сегодня вечером… — выдыхает мне в шею Андрей. — Безумно буду скучать.

— Я тоже, — ловя его взгляд затуманенным взором, шепчу в ответ. Запускаю пальцы в его взъерошенные русые волосы, и плавлюсь, словно теплый воск в его объятиях.

— Выгоняй меня, — поглаживая мою спину, просит он. — Иначе все мои дела встанут окончательно, а компания папы разорится.

— Ладно, — грустно вздыхаю я. Поднимаюсь с уголка и беру его за руку. — Идем, я вытолкаю тебя за дверь.

— Не грусти, завтра суббота, я обязательно приду к тебе в гости. Если будешь нормально себя чувствовать, куда-нибудь сходим.

— В кино? — загораются восторгом мои глаза.

— Хорошо, — притягивает меня за талию он. — Вечером закажу билеты в кино.

— Я буду ждать. Очень, — продолжая трепетать в его руках от переполняющих чувств, бормочу я.

— До встречи завтра.

— До встречи.

Я щелкаю замком, и Афинский, чмокнув меня в губы, исчезает за дверью.

После его ухода я захожу в свою комнату, ложусь на кровать и проваливаюсь в глубокий сон.

Когда я просыпаюсь, за окном ночь.

«И почему меня никто не разбудил?»

Осторожно сажусь на постели. Колени жутко ноют, когда пытаешься шевелиться. Но в целом сон подействовал на меня самым целительным образом. Я смотрю на часы в своем сотовом телефоне. Почти одиннадцать вечера. Мне жутко хочется принять душ.

Я отправляюсь в ванную. С наслаждением отдаюсь теплым струям, стараясь как можно меньше мочить колени. Вспоминаю утро, крепкие объятия Андрея в его спальне, его откровенные ласки и поцелуи, и ощущаю, как внизу живота растекается горячее тепло. Мне безумно хочется, чтобы он оказался сейчас рядом. Чтобы прижал меня спиной к своей груди, и гладил, гладил… Жалил поцелуями мои плечи и грудь, заставляя выгибаться от наслаждения.

И вдруг, среди слишком откровенных фантазий в моей голове внезапно щелкает — дом можно найти, если отправиться вдоль побережья на катере. Я могу узнать спуск, который огражден с двух сторон скалистыми выступами.

И как мне не пришло это в голову утром, когда мы бесцельно ездили по окрестностям?

Глава 21

Я выбираюсь из ванной. Кое-как заматываюсь в полотенце и бросаюсь в свою комнату, к сотовому телефону.

В «Фейсбук» от Афинского два сообщения. Первое гласит о том, что он взял билеты на места для поцелуев на вечерний сеанс в воскресенье, а во втором пожелание спокойной ночи.

Но какая ночь, если я выспалась, и меня переполняют эмоции?

Я судорожно набираю его номер и с придыханием жду ответа.

— Тась… скажи, что с тобой все в порядке, — сонно ворчит на другом конце провода он.

— Конечно, в порядке. Прости, что звоню так поздно. Я была в душе, и мне в голову пришла идея.

— О, я весь во внимании, — хихикает Афинский. — Даже сон прошел.

— Нет, нет, — смущенно бормочу я. — Идея совсем не о том, о чем ты сейчас подумал.

— Ты совсем не фантазировала о нас в душе? — разочарованно протягивает он.

— Фантазировала, — усмехаюсь я.

— И ты хочешь попробовать заняться любовью в душе?

— Очень. Но звоню я совершенно не поэтому.

— Ладно, не томи. Обещаю больше не смущать тебя расспросами.

— Я подумала, что если взять катер и покататься вдоль побережья, можно узнать ту небольшую бухту, в которую вел спуск из сада в доме Феликса. Спуск зимой был поврежден камнепадом и его не починили. Но если я увижу сад и лестницу, мы отыщем дом.

— Как мне не пришло это в голову! — восклицает Афинский. — Я просто упустил момент про спуск к небольшой бухте. Ты о ней почти не говорила.

— У тебя есть катер? Если нет, можем взять напрокат.

— У отца есть. Он любит морскую рыбалку.

— Значит, завтра мы можем отправиться на поиски?

— Думаю, можем. Я позвоню тебе утром.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— И тебе спокойной ночи.

Но разве можно заснуть теперь, когда меня переполняют чувства?

Я иду на кухню и включаю чайник. Впервые за последнее время мне хочется есть по-настоящему. Я забираюсь в холодильник и достаю оттуда сыр, колбасу и даже сливочное масло. Да, знаю, жутко вредно есть такой калорийный бутерброд на ночь, но ничего не могу с собой поделать.

Когда я отправляю в рот добрую половину щедро смазанного маслом бутерброда с колбасой и сыром, в кухне материализуется Ира.

— Тася! Как хорошо, что ты дома. И ешь. Удивительно. Твой босс обладает волшебными способностями?

— Да, он мой личный волшебник, — мычу я.

— И, судя по всему, волшебство уже свершилось, — скептично посматривает на меня сестра.

— Представь себе, — спокойно соглашаюсь я.

— И как ты себя чувствуешь после этого?

— Прекрасно. Моей невинности больше не существует, а значит, Феликсу я совсем ни к чему. И еще, теперь я знаю, кто такая Дина. Она младшая сестра Андрея. Но от моего знания стало только хуже. Феликс все эти годы прятал ее ребенка. Мальчик даже нигде не зарегистрирован.

— Твою мать… и он собирался на тебе жениться!

— Да. Планировалось, что я стану ребенку приемной матерью.

— Бывают же на свете такие уроды… — качает головой Ира.

— Он держал Дину взаперти. Там же, где и меня… Мне кажется, он не выпускал ее до рождения ребенка. А после его рождения ей как-то удалось сбежать. Только одного не пойму — почему она оставила малыша с отцом, а не забрала с собой?

— Может, это и к лучшему. Он остался жив.

— Жив, но разве это нормально — прятать ото всех малыша и нигде его не регистрировать? Судя по поведению мальчика, он хорошо знает Феликса и совсем его не боится. Значит, Феликс о нем заботится.

— Может, Феликс чего-то боится? Или кого-то? Поэтому никому не показывал Дину и Эрика?

— Бред. Не проще ли было жениться и жить, как все нормальные люди?

— Да уж… та еще головоломка. Этих фанатиков не понять.

После позднего и вредногоужина я отправляюсь к себе в комнату и еще долго не могу заснуть. Все думаю про Эрика. Нет ничего хуже, чем находиться в полной власти Феликса. Ребенок еще слишком мал, чтобы это понимать. Остается надеяться, что Феликс его по-настоящему любит и не причинит вреда. С этими мыслями я проваливаюсь в сон.

Утром меня будит вибрирующий сотовый телефон. Едва разлепив глаза, я смотрю на экран. Афинский.

— Доброе утро, — пытаюсь говорить бодро, но выходит сипло.

— Доброе, соня! — слышны насмешливые нотки в голосе Андрея. — Значит, меня вчера раззадорила, а теперь спишь?

— Я и себя так раззадорила, что едва уснула под утро, — оправдываюсь я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мне придется заставить тебя встать, моя милая принцесса, — продолжает весело звенеть в трубке Андрей. — Потому что я уже успел одолжить у отца небольшой катер. Ты с нами? Или уже передумала?

— Конечно, с вами! Дай мне немного времени, чтобы собраться.

— Заеду за тобой через час. Тебе хватит часа?

— Хватит. Я уже в процессе, — откидывая одеяло в сторону, оповещаю я.

Через час я полностью готова. Волосы собраны в высокий хвост, чтобы не мешали, а из одежды на мне белоснежные брюки с широкими брючинами (хорошо, что я люблю удобную одежду), светлая майка и удобные легкие кеды. Для морской прогулки в самый раз. На улице пасмурно, поэтому я беру с собой розовый кардиган с коротким рукавом.

Звонок в дверь сигнализирует о том, что за мной приехали.

— Мам, я уехала, — заглядываю на кухню я.

— Удачной морской прогулки, — слышится ответ.

Да, я сказала, что еду на прогулку. Я просто не могу сказать ей правду.

— Как ты себя чувствуешь? — громыхает Афинский, как только я открываю дверь.

— Намного лучше, чем в тот вечер, когда добралась до твоей квартиры, — улыбаюсь я. — Колени болят, но у меня широкие брюки, так что дискомфорт чувствуется не сильно. Главное, не сгибать ноги слишком часто.

— Хорошо, я доставлю тебя на машине прямо к катеру, а там тебе не придется много двигаться. Только вертеть по сторонам головой.

Он притягивает меня к себе и улыбается. Я обвиваю его шею руками, чувствую аромат его туалетной воды с нотками морского бриза, и таю от счастья.

— После того, как ты осталась на ночь в моей квартире, без тебя там очень одиноко, — многозначительно шепчет мне он.

— Ну, может, ты тогда пригласишь меня на чашечку кофе после нашей морской прогулки? — касаясь ладонями его гладко выбритых щек, улыбаюсь я.

— Все зависит от того, что мы нагуляем.

Когда он прижимает меня к себе, я теряю голову. Не могу ни о чем думать, только о том, как сладко целуют его губы и как нежно могут гладить его руки.

— Поехали, принцесса. Папа ждет нас на пристани.

— А он, что, поплывет с нами?

— Он сказал, что не может позволить кому-то другому вести его судно, — поясняет Афинский и крепко сжимает мою руку в своей. — Так что вперед.

Мы идем к лифту, который медленно спускает нас на первый этаж.

— А ты сказал отцу про истинную причину нашего путешествия? — уже возле машины спохватываюсь я.

— Про ребенка не сказал, Тася. Они с мамой сойдут с ума, если узнают, что у Дины есть сын, которого прячет Феликс.

— Мне жаль, что так вышло. — Вздыхаю я. Совсем не хочется, чтобы родители Андрея переживали.

— Тась, не говори так. — Хмурится он. — Я считаю счастьем то, что тебе удалось вырваться из плена. Когда ребенок родился, его уже похитили. Он не подозревает, что находится во власти психопата. Остается только надеяться на то, что Феликс к нему привязан по-настоящему и не причинит вреда.

— Он говорил, что ребенком занимается няня. Возможно, мальчик не все время находится под его надзором. Если Феликс в разъездах по своим отелям, за мальчиком присматривает кто-то другой.

— Все эти наши «может» — только предположение. Чтобы узнать наверняка, нам надо попасть в дом.

Афинский отключает сигнализацию и помогает мне забраться на переднее сидение своего «кроссовера». Машина трогается с места. Мы едем к причалу.

Юрий Семенович ждет нас у входа на пристань. Капитанская фуражка как у Остапа Бендера делает его похожим на боцмана.

— Тася! — раскрывает мне объятия он. — Как же я счастлив видеть тебя!

— Я тоже…

Прижимаюсь к нему и чувствую невероятное тепло от нашей встречи.

— Куда вас везти? — провожая нас к своему небольшому катеру, интересуется отец Андрея.

— Вдоль берега. Надо осмотреть окрестности с воды, — туманно отвечает Афинский. — Поплывем в сторону выезда из города.

Он помогает мне преодолеть ступени, и мы оказываемся на судне. Подержаное, но крепкое, оно внушает надежду, что на этот раз поиски увенчаются успехом.

Серое небо и волнующееся сизое море совсем не настраивают на романтичный лад. Но катер медленно набирает вход, а мы с Андреем по очереди смотрим в бинокль его отца, пытаясь отыскать хоть что-то, напоминающее спуск к морю.

Начинает накрапывать противный мелкий дождик.

— Уйди в рубку, Тася, — зовет меня Юрий Семенович.

— Нет, — качаю головой я.

— Вымокнешь и простынешь. Не хватало еще, чтобы в довершение всех своих приключений ты подхватила простуду, — бурчит он.

В какой-то момент нашего путешествия вдали мне удается заметить нечто, напоминающее заброшенный спуск.

Я с волнением сжимаю руку Андрея. Мне не нравятся клубы дыма, напоминающие низко летящие грозовые облака.

— Твою мать… — срывается ругательство у него. — Па, давай подойдем ближе к берегу! Неужели пожар?

— Плохо дело… — ворчит в рубке Юрий Семенович. — Если второй этаж надстраивали, точно использовали легковоспламеняющиеся материалы. Проще всего использовать легкий по весу материал, если дом не рассчитан на второй этаж.

Наш катер приближается к скалам. Черные клубы дыма обволакивают поломанный спуск и тянутся над маленьким кусочком пляжа.

— Он поджег дом! Вот сволочь… — сжимая от бессилия кулаки, рычит Андрей. — А вдруг там ребенок?

— Нет, нет… — испуганно качаю головой я. — Феликс заботился о ребенке. Он не смог бы так поступить.

— Мы можем подплыть ближе?! — поворачивается к отцу Андрей.

— Еще пара-тройка метров, не больше… какой ребенок?

Но Афинский не отвечает. Он напряженно всматривается в открывшийся нам пейзаж.

— Черт, если мы поплывем обратно к пристани, а потом попытаемся найти дом сверху, на машине, потеряем время. Придется плыть.

Андрей с отчаянием свешивается с кормы, пытаясь на глаз рассчитать расстояние до берега. Потом стягивает с ног туфли, носки и джинсы. Снимает через голову футболку.

— Я должен убедиться, что дом пустой, — поворачивается он к нам.

— Я с тобой, — судорожно хватаю его за руку я.

— Ни в коем случае. Ты не так хорошо плаваешь.

— Я поплыву с тобой, — начинает разуваться Юрий Семенович. — Никто не плавает в бухте лучше меня. И скажите, ради Бога, о каком ребенке идет речь?!

— Потом, — отмахивается Афинский. Его глаза горят диким отчаянием. Я понимаю его боль — он чувствует себя виноватым в смерти Дины, и спасти ее мальчика для него важнее всего на свете.

— Только поклянитесь мне, что вернетесь невредимыми, — прошу я.

— Позвони Шкуратову, — протягивает мне свой сотовый Андрей. — Скажи, что мы нашли дом, он в поселке рядом с бухтой, и что здесь пожар. Передай ему координаты.

— Хорошо.

Андрей больше не говорит со мной. Он легко перемахивает через борт судна и ныряет в мрачные волны. Отец снимает одежду и опускается в воду следом за ним.

Я стою в носовой части судна, впившись ладонями в стальной борт, и с тревогой наблюдаю, как двое мужчин плывут в сторону спуска. Их головы мелькают в волнах, то исчезая, то появляясь. Мое сердце сжимается от страха. Нигде нет гарантии, что поврежденный камнепадом спуск выдержит их подъем.

Спохватываюсь, что надо позвонить Шкуратову и включаю сотовую связь.

— Почему вы поплыли без меня?! — ревет в трубку оперативник. — Немедленно поднимитесь в рубку и сообщите мне координаты!

— Д-да, хорошо…

Я бегу в рубку. Дрожащим голосом передаю ему координаты.

— Скоро будем, — рявкает он.

Я бросаюсь обратно к корме. Андрей и его отец уже выбираются на берег. Я вижу, как Андрей дергает поручни поврежденной лестницы, пробуя ее на прочность. Задирает голову вверх, проверяя, не сорвется ли случайный камень.

Один за другим, они с отцом взбираются наверх по лестнице и исчезают за лавочкой в саду. Я смотрю им вслед с тревогой и страхом. Кажется, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Мысленно я умоляю Андрея и его отца только об одном — вернуться обратно на катер целыми и невредимыми.

Глава 22

Афинский

Жутко неудобно ходить по земле босиком и в мокрых плавках. Но моя душа мечется от отчаяния. Наконец я в том месте, где от нас прятали Дину. В месте, где она провела последний год своей жизни, и где выносила своего мальчика.

Лавочка у спуска к небольшой полосе пляжа, цветущий яблоневый сад… если бы это место попалось мне на глаза просто так, я бы подумал, что это — рай на земле. Но нет. Сейчас для меня это ад.

Я задираю голову наверх. Надстроенная мансарда пылает ярким пламенем. Не дожидаясь отца, я бегу к входной двери. Как странно, она не заперта. Как будто кто-то ждал гостей.

— Андрей, подожди меня! — слышу голос отца за спиной.

— Нет, пап! Я пойду один! Я должен убедиться, что в доме никого нет!

Не дожидаясь ответа, я врываюсь в помещение. Все вокруг заполнено сизым дымом.

Судя по всему, я попал на кухню. За ней роскошная столовая в белоснежных тонах. Окна в пол с видом на бухту. И белоснежная лестница на второй этаж. Все заволокло дымом. Я бегу через просторный холл, распахиваю одну за другой двери и не своим голосом зову Эрика.

— Эрик! Эри-и-ик!

Нигде ничего нет. Нет вещей, нет предметов, используемых в быту. Везде пусто. Такое ощущение, что здесь никогда никто не жил. Или съехал, забрав с собой вещи.

Глаза слезятся от дыма. Становится жарко, и совсем нечем дышать.

Я взбегаю на второй этаж, толкаю плечом дверь.

Все пылает. Пылают вещи в шкафу, пылает круглая кровать. Огонь очень быстро пожирает пространство. Отец прав, мансарда надстроена из легковоспламеняющихся материалов.

Заглядываю в ванную, там тоже пусто. Понимаю, что надо уходить, иначе обрушатся перекрытия. И тут под ногами замечаю фотокарточку, сделанную на полароид. С одного конца она обгорела, а с другого нет. Я поднимаю ее с пола и быстро выхожу. Дышать уже почти невозможно.

Сбегаю вниз по лестнице, и слышу, как за спиной обрушивается дверь. Она падает на ступени, и я едва успеваю перемахнуть через перила. Перед глазами все плывет. Надо выбраться на улицу, иначе можно потерять сознание.

Я вырываюсь из горящего дома и наталкиваюсь на отца.

— Кого ты искал, Андрей? — с беспокойством заглядывает мне в глаза он.

У меня в руке обгоревшая фотография.

Я смотрю на фотографию. На ней Дина. У нее на руках грудной ребенок. На обратной стороне подпись: «Дина и Эрик». И дата пятилетней давности.

— Эрика… — бормочу я, и чувствую, как горло сжимают спазмы.

Отец выхватывает у меня из рук фотографию и медленно опускается на лавочку у спуска. Его руки дрожат.

— Он… держал ее здесь с ребенком?

— Похоже, что так, — киваю я. — Место, где были вещи Дины, подожгли специально. Чтобы не оставить никаких следов…

Я чувствую дикое отчаяние. По лицу против воли катятся слезы, и я не могу их остановить. Пинаю ногой камни, и они летят вниз. Сжимаю кулаки от бессилия. Осознание того, что Дина была так близко, а мы ее не нашли, сводит меня с ума.

Вдалеке слышна пожарная сирена.

— Пошли отсюда, па, — растирая слезы по колючим щекам, кивком головы зову отца за собой я.

— Как же… как же так… — бормочет отец.

Я вижу беспомощность и горе в его глазах. У меня тоже нет сил уйти. Такое чувство, что Дина все еще здесь, среди нас, а мы ничем не можем ей помочь.

— Феликс сбежал. Он увез ребенка с собой, — втягивая грудью задымленный воздух, поясняю я.

Отец молчит. Смотрит на фотографию дочери и внука и у него трясутся плечи.

— Пап, как ты себя чувствуешь?

— Как может чувствовать себя отец, потерявший любимую младшую дочь и оказавшийся на месте ее похищения? Как будто я вернулся на пять лет назад…

Он прижимает фотографию к груди.

— Я не могу плыть с тобой, Андрей. Фотография размокнет, и тогда я потеряю последнюю связь с Диной. Прости. Я дождусь службу спасения или твоего Шкуратова. Мы с ним тоже давние знакомые. Он одолжит мне плед и отвезет домой.

— Не говори маме про Эрика, — прошу я. — Она не выдержит.

— Не скажу, — вздыхает он.

Я порывисто прижимаю его к себе.

— Плыви к Тасе, Андрюша. Тася твое настоящее. А мне позволь остаться здесь со своими воспоминаниями. Я не могу уйти так быстро. Мне надо попрощаться с дочерью.

— Хорошо…

При мысли о Тасе мне становится немного легче. Милая, добрая Тася. Какое же счастье, что Бог сохранил ее нам.

Я подхожу к спуску. Оборачиваюсь.

— Пап, мы его найдем. Мы отыщем Эрика.

Он кивает. Дым застилает все вокруг, и становится невозможно дышать. Со стороны трассы мчатся пожарные машины. Я смотрю на отца, беззвучно плачущего над фотографией, и мое сердце обливается кровью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Иди, Андрей! — неловко машет мне он. — Встретимся дома!

Я спускаюсь к береговой полосе и ныряю в волнующееся море. Плыву в сторону катера, где на корме застыла Таисия. Ветер треплет ее волосы, распахивает кардиган, но она упорно продолжает смотреть в мою сторону. Я знаю — она ждет меня. Ждет так сильно, как не смог бы ждать никто другой. Потому что она моя. Моя любимая Тася.

Потом все мешается в одну картину. Тася хватает меня за мокрые руки, расспрашивает про дом. Я наскоро обтираюсь найденным на судне полотенцем. Одеваюсь и одновременно рассказываю про фотографию.

— Надо отогнать катер на пристань и отправляться в полицию.

— Твой Шкуратов просил координаты. Он едет к дому.

— Значит, мы тоже едем к месту пожара. Собери вещи папы в пакет.

Тася начинает собирать вещи, а я поднимаюсь в рубку. Судно снимается с якоря и полным ходом движется обратно к берегу.

Удивительно — на этот раз нам удается быстро отыскать дом. Его секрет — в том, что он находился не в населенном пункте, а стоял отдельно, сразу за небольшим съездом с трассы. Он скрыт от любопытных глаз короткой лесополосой, и его невозможно приметить, если не знать, что он существует.

Когда мы подъезжаем к железному забору, дождь усиливается. Клубы дыма застилают все вокруг.

Автоматические ворота распахнуты настежь. Две пожарных машины поливают дом снаружи, но от мансарды вряд ли что-то останется. Объятая пламенем, она постепенно обрушается на первый этаж.

— Вещи, Тася. Папе надо одеться, — поворачиваюсь к девушке я.

— Вот, держи.

Она протягивает мне пакет.

— Побудь в машине, — прошу я. — Там слишком много дыма.

— Ладно…

Я выбираюсь из «кроссовера» и торопливо захожу во двор. У лавочки в саду Шкуратов и следователь, допрашивавший Тасю у меня дома. Они беседуют с моим отцом.

— Афинский! Разве я не просил тебя не вмешиваться в дела следствия? — рычит Шкуратов.

— Извини, не могу усидеть на месте, — огрызаюсь я.

Протягиваю отцу пакет.

— Пап, я привез вещи.

— Спасибо, сынок. Погода сегодня совсем не летняя, — немного оживляется тот.

— Где фотография? — смотрю на мужчин я.

— Ее на некоторое время придется изъять, — хмуро поясняет Шкуратов. — Дата на обратной стороне — это вещественное доказательство.

— Не пытались узнать, кому принадлежит дом?

— Уже пробиваем. Как только что-то станет известно, я тебе позвоню.

— Спасибо.

Я смотрю на отца. Он уже почти закончил одеваться, застегивает шведку.

— Поехали домой, сынок, — тяжело вздыхает он.

— Да, едем, — киваю я.

Оглядываюсь вокруг. Дом, со стороны казавшийся маленьким раем, весь окутан серым дымом. Пожарные активно тушат огонь, но пока тщетно.

На душе тяжело. Кажется, мы снова хороним Дину. Только теперь в языках пламени умирает то место, которое стало ее последним пристанищем. Место, в котором появился на свет ее ребенок. Все, что у нас осталось от Дины — обгоревшая фотография. И Эрик, которого нам еще предстоит найти.

Мы с отцом подходим к моему «кроссоверу». Я открываю ему заднюю дверцу. Жду, пока он устроится, и только тогда сажусь за руль.

— Дом почти сгорел… — не может поверить Тася.

— Сгорел, — соглашаюсь я.

Включаю зажигание, и вскоре машина выезжает на трассу. Мы едем в город.

— Я отвезу тебя домой, хорошо, Тася? — спрашиваю у девушки я. — Мне надо побыть с родителями.

— Конечно, — она понимающе улыбается и мягко сжимает мою руку своей. — Звони мне, когда посчитаешь нужным.

— Спасибо за понимание.

Я останавливаюсь возле подъезда Таси и выхожу из машины за ней следом, чтобы проводить до двери квартиры.

Когда мы оказываемся в лифте, она берет меня за руки.

— Андрюш… на вас с папой лица нет. Не оставляй его сегодня без присмотра, ладно?

Я смотрю на нее несколько мгновений. Порывисто прижимаю к себе.

— Спасибо, — шепчу неловко.

Лифт останавливается, и мы выходим на лестничную клетку.

— Нет, правда, — продолжая сжимать мою руку, говорит Тася. — Я работаю у вас уже почти год, и за это время успела выучить все его состояния. Я не знала, что он потерял дочь.

— Папа очень ее любил… мы все любили, — сглатываю ком в горле я. — И Эрик — он часть Дины.

— Я понимаю, Андрей.

Тася сжимает ладонями мои щеки. Подтягивается на цыпочках и крепко целует в губы.

— Я тоже не смогу спать спокойно, пока мы его не найдем, — пронизывая меня взглядом, шепчет она.

— Обещай, что не станешь выходить из дома одна, — я глажу ее по волосам. Нежно целую в губы, снова и снова.

— Обещаю. Я вообще никуда не стану выходить, пока ты мне не позвонишь.

— Вот и хорошо.

Я крепко прижимаю ее к себе. Все мое тело противится тому, чтобы отпустить ее от себя, но мне надо возвращаться к отцу.

Я жду, пока она исчезнет за дверью, и медленно иду к лифту. Как странно. Пять лет я убегал от себя самого, а стоило мне вернуться в страну — и все события ожили вновь. И среди хаоса, пронизанного тревогой и страхом, внезапно возникла любовь — моя Тася.

Глава 23

Отец ждет меня в машине.

Я сажусь за руль и включаю зажигание.

— Пап, ты как? — смотрю в зеркало.

— Отвези меня домой, Андрюша. Мне надо принять лекарство. Сердце расшалилось.

— Уже едем, — разворачиваю машину я.

— Тася в порядке? — безжизненным голосом спрашивает он.

— Да. В полном порядке. Дома мама и сестра, так что, думаю, ей ничего не угрожает.

— Береги Тасю, Андрюша. Она… настоящая, понимаешь?

— Понимаю, — улыбаюсь я.

— Нет, я серьезно. Она проработала у нас девять месяцев, и я никогда не встречал более заботливого сотрудника.

— Да я тоже серьезно, па, — посматриваю на родителя в зеркало я. — Как только закончится страшная история с Феликсом, обязательно на ней женюсь.

— Шутишь все… — отмахивается он.

— Да какие тут шутки! Женюсь, говорю же. Домой к вам ведь ее привел. Как ты думаешь, привел бы я просто так на ужин девушку? Лидочку из твоей бухгалтерии, или еще кого-нибудь?

Мы вместе смеемся. На душе становится немного легче.

— Этот ребенок, Андрей… мальчик, которого прячет Феликс…

— Пап, мы его найдем. Клянусь, найдем, — тут же заверяю я.

— Держи меня в курсе событий, хорошо?

— Обязательно. Но, прошу, не говори пока ничего маме. Я не хочу, чтобы она чувствовала то же самое, что и мы с тобой, понимаешь? Из этого отчаяния, из него нет выхода. В нем задыхаешься. Я сойду с ума, если буду знать, что мама тоже задыхается.

— Да, знаю. Мне очень хорошо знакомы твои чувства, сынок. Надеюсь, мы найдем Эрика.

— Мы его найдем. — Хмуро утверждаю я.

Мама встречает нас у дома.

— Нашли дом? — с интересом заглядывает нам в глаза она.

— Нашли, — отмахиваюсь я. — Только дом сгорел.

— Как… сгорел?

— Вот так… Покорми нас обедом, а? Я жутко проголодался, — кладу руки ей на плечи я. Мне очень не хочется, чтобы она и дальше задавала свои вопросы. Если мама заподозрит неладное, начнет переживать.

— Обожаю, когда ты так говоришь, — она улыбается и сжимает мои щеки ладонями. Точно так же, как Тася полчаса назад. И я внезапно осознаю, по какой причине прикипел к Тасе. Против воли улыбаюсь — у них с мамой много общего.

— Кстати, Андрюша, — будто читая мои мысли, лукаво посматривает на меня она, — когда ты снова приведешь к нам Тасю? Посидели бы вместе, выпили вина. Вы с папой приготовили бы мясо и овощи на гриле.

Я сглатываю. Именно так мы проводили время, когда была жива Дина.

— А давай, на следующие выходные? — оживляется отец. — Мы с матерью с утра поедем на рынок, выберем мясо и овощи, а ты приведешь нам Тасю.

— Ладно, — сдаюсь я. — Если вы так хотите, я уговорю Тасю прийти к нам на обед. А теперь покормите меня.

— С удовольствием.

Мама похлопывает меня по спине и подталкивает ко входу в дом.

Я покидаю родителей, когда начинает вечереть. Оставляю машину на стоянке, она мне сегодня больше не понадобится — до моей многоэтажки рукой подать. Всего лишь перейти через набережную.

Но сейчас мне не хочется идти домой. Все, чего я хочу — это забыться. Хотя бы на время облегчить свое состояние порцией крепкого виски.

Захожу в бар. Субботний вечер, бар забит посетителями. Клубная музыка оглушает. Кто-то извивается в безумных танцах у танцпола, кто-то шумно пьет пиво. Некоторые курят кальян.

Я подхожу к барной стойке. Заказываю себе сразу двойную порцию виски и залпом опрокидываю ее в себя.

В кармане джинсов вибрирует сотовый телефон.

— Афинский, ты? Чего у тебя музыка орет? В баре, что ли? — слышится бас Шкуратова.

— В баре, да, — придвигая к себе вторую порцию спиртного, морщусь от его голоса я.

— Тогда не уходи, я сейчас буду.

— Отлично, — бормочу я и отключаю телефон.

Снова залпом пью виски. Именно сейчас я никого не хочу видеть. Кажется, это отчаяние никогда меня не отпустит. Дом сгорел, а вместе с ним сгорели доказательства того, что Дину держали на втором этаже.

— ЗдорОво, — слышу за спиной знакомый голос Миши, и его лапища тут же ложится на мое плечо.

— Какие новости? — рассматривая дно пустого стакана, мрачно интересуюсь я.

— Сейчас расскажу. Минеральной воды, пожалуйста, — подзывает бармена он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я хмурюсь.

— Так что там с домом?

— Дом по документам был оформлен на твою сестру, Андрей.

— Что? — бледнею я.

— Что слышал. Он принадлежал Дине. Был приобретен ею пять лет назад.

— … сгоревший дом был собственностью сестры?

— Да.

— И тем, что он сгорел, возмущаться никто не станет, потому что…

— Потому что с того света еще никто не возвращался, — басит за меня Шкуратов.

— Ничего не понимаю…

— Да что тут понимать? Все было очень ловко построено. Оформленный на Дину дом не бросал подозрения на Феликса. Мы проверяли принадлежащее ему имущество, но ни разу не догадались проверить имущество твоей сестры.

— У нее точно не было никакого имущества. Она закончила институт и нигде не работала. Дина жила с родителями, а я тогда только купил свою квартиру на проспекте. Вот и вся недвижимость. У нее просто не было средств, чтобы что-то покупать.

— Андрей! Вот ты вроде умный мужик! Это Феликс купил дом. А оформил его на Дину, чтобы никто не придрался. Нам же и в голову не пришло, что у Дины может появиться недвижимость. Мы искали пропавшую девушку.

Я с горечью сжимаю стакан. Сволочь Йоффе. Он провел нас, как маленьких детей.

— Это еще не все, — хмуро придвигает к себе стакан Шкуратов. — Вчера мы ездили в отель Феликса у бухты. Угадай, что мы там обнаружили?

— Что?

— У отеля две недели назад сменился хозяин.

— Как…сменился?

— Он продал всю сеть отелей. Сделка прошла две недели назад. Я думаю, он не просто так похитил Таисию. Скорее всего, планировался обряд, после которого он собирался увезти ее и ребенка. Исчезнуть навсегда. Не удивлюсь, если побег планировался по поддельным документам. Он не рассчитал, что Таисия может внезапно взбрыкнуть прямо на трассе. А сейчас он или затаится, или попытается бежать с ребенком.

— Но зачем?! Для чего все так усложнять?!

— Дина была похищена. Она погибла. Остался незарегистрированный ребенок. Думаешь, этого мало для побега?

— Твою мать… А ведь если он планировал побег, он мог сделать новые документы и на ребенка… Никто не придерется к приятному мужчине, путешествующему с мальчиком…

— Я думаю, надо прогуляться до дома его родной матери и понаблюдать. Сегодня суббота, кто знает, когда собираются на свои песнопения странные сектанты? Возможно, как раз самое время. Проследим за его матушкой и узнаем, где находится их дом, или как оно там называется.

Я смотрю на время в сотовом телефоне. Начало шестого.

— Едем.

Достаю бумажник и расплачиваюсь за напитки. Вдвоем со Шкуратовым мы выходим из бара. Ловим неприметную попутку и называем адрес.

Глава 24

Через десять минут мы уже у нужной нам улицы. Шкуратов протягивает водителю двести рублей, и мы выбираемся из машины.

— Его мать зовут Адиной. Она из очень богатой еврейской семьи. Почти все родственники в Израиле.

— И почему она не едет к родственникам?

— Не знаю. Ее муж отсюда родом. Говорят, она очень тяжело переживала его смерть. Думаю, поэтому и не уезжает.

Мы быстро шагаем по асфальтированным дорожкам. Останавливаемся у большого углового дома из красного кирпича. Невысокий забор из профнастила, калитка со странными иероглифами. Во дворе ухоженный садик. Цветут сливы и яблони, зеленеет газон. На задней стороне двора стеклянная теплица и еще одно небольшое, высокое строение. Собаки во дворе нет.

Шкуратов, засунув руки в карманы джинсов, обходит забор с правой стороны.

— Машина матери во дворе. Значит, еще никуда не уезжала, — задумчиво произносит он.

Нам навстречу по улице идут две женщины в странных черных платьях и черных платках. Подобное платье было на Таисии, когда она пришла ко мне на квартиру.

Мы со Шкуратовым переглядываемся. Чтобы не вызвать подозрений, присаживаемся на самодельную лавочку у соседнего дома.

Женщины проходят мимо нас. С другой стороны улицы тоже идут люди. Все в черном. Женщины в черных платьях и платках. Мужчин не видно.

— Черная месса? — морщится Шкуратов. Достает пачку сигарет.

— Прямо у нее дома? — беру у него сигарету я.

— Посидим еще немного.

— Посидим.

Мы прикуриваем и делаем вид, что беседуем.

Женщины все идут. Мне уже начинает казаться странным такое стечение дам почтенного возраста.

— Скоро начнется чтение… — слышится откуда-то справа. — На чтение нельзя опаздывать. Сегодня мы сольемся с душами усопших.

Я осторожно поворачиваюсь. Две пожилых женщины беседуют между собой.

— Они собираются прямо в доме у матери Феликса? — удивляюсь я.

— Может, сегодня какой-то особый день? — почесывает заросший щетиной подбородок Шкуратов. — Я насчитал тринадцать человек.

— У мамы Феликса вечеринка?

— Слишком мрачно для вечеринки.

— Давай зайдем во двор? — предлагаю я.

— Мы не женщины.

— И что? Приткнемся где-нибудь в углу и послушаем.

— Чуть позже.

Мы ждем еще десять минут. На улице пусто.

— Похоже, все приглашенные уже в доме, — подводит итог нашего странного ожидания Шкуратов. — Настала наша очередь.

Нам везет — калитка открыта. Как ни в чем не бывало, мы идем по дорожке к главному входу. Дверь, ведуща в дом, надеждно заперта.

— Надо заглянуть в тот странный домик, — указывает на строение рядом с теплицей Шкуратов.

Толкает плечом двойные двери с цветной мозаикой, и мы оказываемся в странном месте. Высокие сводчатые потолки, неяркое освещение. Холл ведет в просторную гостиную у камина. Везде горят свечи. Они повсюду — на полу, на лестнице, ведущей на второй этаж. В центре комнаты стоят два длинных угловых дивана из черной кожи. Диваны образуют квадрат, в центре которого небольшой столик из кованого стекла. Разглядеть, что на столике, нам не удается. А вот места на диванах почти все заняты.

Дамы почтенного возраста разливают чай из черного чайника в черные сервизные чашки с блюдцами. Откуда-то сверху льется органная музыка. Со стороны все выглядит, как чаепитие, только в черном цвете. Чай пьют с удовольствием. С каждым глотком на лицах присутствующих все меньше напряжения. Их окутывает какое-то лишь им одним понятное умиротворение.

На лестнице появляется женщина. Она в длинном алом платье, точь в точь, как у Таси. В руках она сжимает книгу в черном кожаном переплете. На обложке выбиты точно такие же странные иероглифы, как на калитке.

Волосы женщины, когда-то каштановые, а теперь подернутые сединой, собраны в гладкий пучок. Она надевает на голову красный шелковый капюшон и спускается к своим подопечным.

— Это Адина, мать Феликса, — шепчет мне на ухо Шкуратов. Я понятливо киваю.

Гостьи, все как одна, ставят чашки на длинный узкий столик. Поднимаются со своих мест и низко кланяются.

Короткий кивок головой — и женщина занимает место у камина. Без всяких предисловий начинает читать странные стихи на непонятном языке. Через некоторое время одна из гостий наклоняется к журнальному столику. У нее в руке некое подобие курительной трубки. Она что-то поджигает.

«Наверное, благовония», — мелькает догадка в моей голове. Вспоминаю, что в обычном храме на богослужениях священники тоже используют благовония.

Горящая трубка передается по кругу. Женщины берутся за руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Усопшие души, придите к нам! — резко восклицает хозяйка дома.

— Придите! Придите! — повторяют за ней следом гостьи.

Они вдыхают благовония и начинают покачиваться в такт органной музыке. Нестройный хор голосов вторит странным молитвам хозяйки дома.

Эффект диффузии заставляет нас озадаченно переглянуться — это не благовония. Гостиная благоухает марихуаной.

— Так, хватит с меня концертов, — бормочет Шкуратов. — Идем, пора вызывать группу захвата.

Никем не замеченные, мы выбираемся из дома.

— Просто мечта, а не свекровь, — нажимая на кнопки в телефоне, фыркает Шкуратов. — Кружок «Умелые ручки» для пожилых дам, вашу мать! Щас всех повяжем! Пятнадцать суток ареста за употребление марихуаны у себя дома дамочке обеспечено. А если найдем у нее траву, там и до суда недолго. Посмотрим, что хозяйка этого странного бомонда будет рассказывать мне на допросах!

Скоро к дому подъезжает микроавтобус со спецназом.

Засунув руки в карманы джинсов, я с интересом наблюдаю, как со двора по очереди выводят обкуренных бабушек с испуганными глазами. Даже представлять не хочу, какому обряду бы подвергла Таисию мама Феликса. Достаточно уже и песнопений с марихуаной.

— Вы за все заплатите! За все! Ваши действия не останутся безнаказанными! — слышатся крики матери Феликса.

— Лучше волнуйтесь, чтобы ваши действия не расценили, как подходящие под уголовное наказание, — презрительно фыркает Шкуратов. — Если у вас дома найдут наркотики, вам не отвертеться. Пойдете под суд за хранение и сбыт. А вот вашим гостьям, как минимум придется заплатить штраф за курение марихуаны.

— Михаил Владимирович! — прерывает нас один из спецназовцев. — Там на заднем дворе в стеклянной теплице целая плантация конопли.

— Надо же. Такие милые старушки… — растерянно разводит руками водитель микроавтобуса. — Никогда бы не подумал, что они занимаются оккультизмом…

— Очень милое хобби у вас, Адина, — посматривая на мать Феликса, ухмыляется Шкуратов. — Садоводничать любите?

— Это не ваше дело!

— Как же, не наше? Вот ежели бы вы лук и морковку выращивали, не наше было бы. А у вас конопляная плантация.

— Это сорняки! В теплице давно ничего не растет! — в отчаянии выкрикивает хозяйка дома.

— Ну, а гостей своих, вы для чего опоили и обкурили?

— Вам не понять, для чего. Это ритуал! Приобщение!

Шкуратов листает книжку в черном переплете.

— С падшими душами, значит, общаетесь? Оккультными науками занимаетесь?

— Да! Я экстрасенс! Очень сильный, между прочим! Не советую вам…

— Ладно, поехали. В участке мне расскажете про свои способности.

— Миша, можно и мне с вами? — подхожу к Шкуратову я. — Пожалуйста. Я все равно не смогу больше ни о чем думать.

— Ладно, поехали. Свидетелем пойдешь. Только, чур, никаких вопросов не задавать.

— Договорились.

В полицейском участке из-за привезенных старушек настоящий балаган. Мало того, что они ведут себя странно — то плачут, то смеются, — так еще и мест в коридоре не так много.

— Слушай, Шкуратов, бабулям предлагаю штраф выписать и отпустить, — морщится следователь. — Они все равно не в себе. А вот Йоффе придется оставить для допроса.

— Для допроса? — щетинится Шкуратов. — Она у нас задержится надолго, мой дорогой друг Вениамин! У нее конопляная плантация на заднем дворе! И оккультное строение, очень похожее на часовню!

Допрос длится два часа. Выводы неутешительны — мать Феликса Йоффе ничего не знает о проданных отелях. И ей непонятно, отчего на ее родного сына наговаривают непонятно что. По правилам семьи он обязан жениться на непорочной девушке и привести ее в дом к матери.

— У моего сына не может быть ребенка! Не может, понятно вам?!

— А какому странному обряду должны были подвергнуть Таисию? Опоить странным чаем и принять в ваше женское сестринство?

— Вас не касаются тонкости оккультной науки!

— Очень даже касаются! Пять лет назад погибла девушка! С ней был тесно связан ваш сын! Настолько тесно, что до сих пор воспитывает ее сына! Ребенка, нигде не зарегистрированного! И мы очень хотим знать, почему Дину похитили!

— Мне нет дела до какой-то Дины! А про ребенка я впервые слышу!

— А про Дину, значит, не впервые? — скрестив руки на груди, щетинится Шкуратов.

— Не впервые, да! У моего сына были с ней отношения! Но я сразу сказала ему — нет! Союз с порочной девушкой невозможен!

Я сжимаю кулаки. Порочной моя сестра точно не была.

— Зачем же ее тогда похитили?! Заставили родить ребенка?! — рычит Шкуратов.

— Мне ничего неизвестно про похищение! Еще пять лет назад Феликсу было сказано твердое «нет» насчет вашей Дины! В случае женитьбы он терял все привилегии, включающие владение отелями! А ребенок вне брака — это вообще нонсенс! Такой ребенок не имеет права на существование!

— Мне кажется, Адина, это ваш притон со всеми вытекающими последствиями не имеет никакого права на существование. И вы сама вряд ли выйдете отсюда в ближайшее время, — приподнимает бровь следователь Вениамин. — Еще раз спрашиваю, где Феликс?

— Еще раз отвечаю — он в одном из отелей!

— Отели проданы две недели назад!

— Это бред! Феликс не мог продать отели без моего ведома!

— Получается, что мог, — с усмешкой посматривает на нее Шкуратов. — Вопрос в другом. Куда он отправился со всеми средствами?

— Хотите сказать, что он сбежал?! Мой сын никогда бы так не поступил.

— Видимо, вы его недооценили. Потому что был кто-то дороже вас. Подозреваю, что этот кто-то — маленький мальчик по имени Эрик. Феликс планировал усыпить вашу бдительность, приведя Таисию на странный оккультный обряд. А потом он собирался исчезнуть. Вместе с мальчиком и своей будущей женой. Его план сорвала сама Тася. Она выпрыгнула из машины по дороге к вам в гости. В любом случае, со вчерашнего дня Феликс Йоффе объявлен в федеральный розыск. На будущее — советую вам сотрудничать со следствием. Иначе никакие оккультные знания не помогут вам скосить срок за хранение наркотиков.

Адина смотрит на нас с ненавистью и отчаянием. Видимо, ей действительно нечего сказать. Ее сын сбежал с денежками, полученными от продажи отелей.

— Идем, Афинский, — кивает мне Шкуратов. — Она больше ничего не скажет.

Мы выходим из кабинета следователя. В коридоре уже не так много дам преклонного возраста. Видимо, кого-то уже успели забрать родственники. Судя по очереди в дамскую комнату, их понемногу начинает отпускать от чая и марихуаны.

У входа в участок Шкуратов достает сигареты.

— Мы просто обязаны найти Феликса, — отказываясь от предложенной порции никотина, устало произношу я.

— Найдем. Утром придет ответ по запросу насчет его банковских карт и счетов. Возможно, нам удастся отследить его передвижение, — выпуская колечки дыма изо рта, отвечает он.

Я чувствую себя жутко разбитым. У меня был тяжелый день. В голове сумбур, а сердце тоскует по Тасе. Кажется, надо взять небольшую паузу и позволить следствию заняться поисками Феликса.

Глава 25

Таисия

Я захожу в квартиру. Стягиваю с ног кеды. Снимаю кардиган. Размышляю о доме, который сгорел дотла. Когда Феликс появился в моей жизни, я думала, что в его лице приобретаю защитника. А, оказалось, получила монстра, который угрожает моему физическому и душевному благополучию.

Увы, мне некому жаловаться. Ира может в лучшем случае напиться со мной от безысходности, а мама… она итак слишком много из-за меня переживает.

Заглядываю на кухню и с удивлением обнаруживаю там Иру и Демида.

— О, приветик, — удивленно вытягиваю шею я. — Тебя каким ветром занесло? Не уж то весенним?

— Да так, чайку выпить зашел, — слегка смущенно ухмыляется гость. Судя по горящим глазам и взъерошенным волосам, перед моим приходом пили они далеко не чай. Вернее, они не пили чай вовсе.

— Ну, что ты пристала, — фыркает Ира. — Если мы в разводе, то это не означает, что мы не можем дружить.

— Ну, да, дружить, как же… — усмехаюсь я. — Что, старая любовь не ржавеет?

— Таська, кончай прикалываться, — смущенно притягивая к себе чай, басит Демид.

Я искоса посматриваю на него и улыбаюсь. Весело наблюдать за тем, как такой огромный мужик смущается, будто ребенок.

Но если честно, мне не за что осуждать Иру. Рядом с таким экземпляром, как Демид Кудрявцев, даже через год после развода вряд ли можно устоять. Глаза — зеленые, волосы — темно-русые, да и рост недюжинный. Представляю, как хирург Кудрявцев в белом халате уверенной походкой плывет по отделению на утренний осмотр пациентов, а молоденькие медсестрички растекаются горячим воском по больничному полу ему вслед.

И, да, он — единственный мужчина, которому идет трехдневная щетина не от того, что он ее специально отращивает, а потому что ему банально некогда следить за собой. У него в приемной люди умирают. Их спасать надо. Он и ночует в приемной, если случаи особо сложные.

Я вздыхаю и украдкой посматриваю на Иру. Видимо, весна берет свое. Теперь моя сестра решила приглашать Демида «на чай» между его дежурствами, а тот рад стараться. Что ж, все лучше, чем никакого мужчины в доме.

— Тася, ты бы отдыхала больше, — осуждающе посматривает на меня Демид. — А не гуляла без присмотра по улице.

— Я не гуляла. Мы с Андреем искали тот дом, — поясняю я. — А чай еще остался?

— Остался, — сверлит меня взглядом Ира. Видимо, ей хочется, чтобы я поскорее ушла. — И пирожные даже есть.

— Демид принес пирожные? — улыбаюсь я.

— Да. Мои любимые, заварные. Из простой кондитерской. И перестань все время глупо лыбиться!

— Обожаю заварные пирожные, — пожимаю плечами я.

— А что с домом? — спрашивает Демид.

— Дом сгорел.

— Как, сгорел?

— Вот так… его подожгли. Мы успели как раз на пепелище.

— А Феликса так и не нашли?

— Пока не нашли.

— Не вздумай ходить одна, пока его не найдут.

— Ни за что… особенно, если учесть, что у меня больше нет машины.

Ира наливает в кружку чай и ставит передо мной.

— Я буду возить тебя на работу, Тася. Не хватало еще, чтобы мою сестру снова похитили.

— Спасибо.

Я придвигаю к себе чай. Воцаряется недолгое молчание, а я все думаю — как же хорошо, что Демид снова сидит с нами за столом. Весь год после их с Ирой глупого развода мне его не хватало. Может, к лучшему, что я разбила машину. И вообще, за эту неделю, будто пролетела целая эпоха. В понедельник я шла на работу с одними мыслями, а сегодня, в разгар субботы — все совершенно иначе. Две разных Таси. И вторая мне нравится больше первой.

Ира и Демид идут в прихожую. Долго болтают у входной двери. Я допиваю свой чай с пирожным и чувствую, что силы меня окончательно покидают. «Наверное, надо больше спать, чтобы восстановиться после моих неудачных падений», — размышляю по дороге в свою комнату я.

Только и успеваю коснуться головой подушки, как сон поглощает мое сознание.

Я просыпаюсь, когда часы показывают почти десять вечера.

Протираю глаза, иду в душ. У меня теперь все наоборот. Днем я сплю, а ночью жутко хочу есть и совсем не могу заснуть.

Видеозвонок от Андрея раздается как раз в тот момент, когда я успеваю переодеться в мягкий халат и собираюсь сделать набег на холодильник.

— Привет… — я против воли улыбаюсь.

— Привет, — он тоже улыбается. Но выглядит уставшим.

— Как папа?

— Насколько может позволить ситуация, в порядке.

— Очень хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А как ты? Я скучал по тебе.

— Я тоже. Даже не представляешь себе, как сильно я скучала.

Я томно вздыхаю и заглядываю в его ореховые глаза.

— Хочешь, заберу тебя завтра к себе домой? Проведем вместе воскресенье? — он вновь улыбается, и я чувствую, как по коже бегут мурашки.

— Хочу…

— Ладно. Тогда в полдень буду у тебя. Устроим романтический уик-энд?

— А свечи будут?

— Обязательно… Честно говоря, я очень давно не приглашал девушек на романтические свидания. Поможешь мне создать атмосферу?

— С удовольствием. Даже платье подберу соответствующее. У Иры есть такое. Голубое, с глубоким вырезом в области груди. Короткие платья мне все равно в ближайшие пару недель не носить.

— У нас еще есть билеты в кино, на вечерний сеанс.

— С местамидля поцелуев?

— Конечно, а ты как думала? — тихонько посмеивается Андрей. — Предупреди маму, что завтра я тебя заберу на весь день.

— Хорошо… — мечтательно втягиваю грудью воздух я.

— Тогда до завтра.

— До завтра.

Андрей отключается. Позабыв про холодильник, я иду в комнату сестры.

Ира читает книгу в постели.

— Тася? Я думала, ты давно спишь.

— Я с обеда спала. Какой теперь сон?

Я пожимаю плечами и присаживаюсь на край кровати.

— Ир, одолжи мне свой голубой сарафан на завтра.

— Вот еще! А я в чем пойду?

— А ты куда-то идешь?

— Да, на выставку картин.

В моем взгляде сквозит недоумение.

— Что? В галерее открыли выставку «Необычный взгляд на искусство. Картины современных художников», — поясняет сестра.

— Возьми мое короткое черное платье, — прошу я. — Мне теперь никак нельзя надевать короткое, а у меня завтра свидание с Андреем.

— Твое короткое черное платье выглядит чересчур вызывающе.

— Разве ты идешь одна?

— Нет, я иду с Демидом. Его позвали друзья. Меня ждет вечер в компании врачей, Тася. Короткое черное платье будет ни к месту.

— А что носят врачи? Белые халаты? — ухмыляюсь я.

— Не мели чушь! Определенного дресс-кода нет, но после выставки нам придется пойти в ресторан с главврачом и его супругой. Голубое платье будет как раз в тему. Черное — нет. Оно слишком короткое, а у меня толстые ноги.

— С каких пор у тебя толстые ноги? — озадаченно посматриваю на Иру я.

— Слушай, это мое личное мнение, ясно? У меня толстые колени и я не хочу демонстрировать их в ресторане.

— Ладно… — огорченно вздыхаю я. — Поищу что-нибудь у себя в гардеробе.

Проблема в том, что я не ношу длинных платьев. Весь мой гардероб состоит из коротких нарядов. Ира же с подросткового возраста вбила себе в голову, что у нее толстые колени. Профессия психолога мало помогла избавиться от глупого убеждения, поэтому ее гардероб состоит из длинных вещей.

— Открой шкаф и посмотри что-нибудь еще. У меня полно длинных сарафанов. Не обязательно брать самый лучший, — подает голос сестра.

С коротким вздохом я подхожу к ее шкафу и распахиваю зеркальные дверцы. Перебираю вешалки с сарафанами. Нет, в самом деле, не могу же я идти в кино со стесанными коленками? Это будет очень не эстетично.

— Ладно, забирай голубой, — наблюдая за вешалками, сдается Ира. — Я надену вон то, строгое платье-футляр цвета розовой пенки.

— Спасибо, — расцветаю я.

— Только если собираешься совершить набег на холодильник, сначала отнеси сарафан к себе в комнату. И не вздумай завтра посадить на него пятно.

— Конечно, нет! — прижимая к сердцу голубой сарафан из льна, убеждаю Иру я.

Все следующее утро я с придыханием готовлюсь к свиданию с Андреем. Белоснежное ажурное белье, идеально выведенный макияж, уложенные с помощью утюжка волосы, голубой сарафан из льна и кремовые туфли на высоком каблуке с открытым носом — Афинский не сможет устоять, пусть даже платье и не мое.

— Тася, я возьму твои духи, — заглядывает в мою комнату Ира.

— Забирай навсегда. Их дарил Феликс. Не хочу, чтобы о нем что-то напоминало.

— Спасибо. Я не брезгливая. Главное, что они дорогие и очень хорошо пахнут. Кстати, будь осторожна с такими свиданиями, — забирая с полочки духи, вещает Ира. — Обязательно предохраняйся. Еще неизвестно, женится на тебе этот Афинский, или нет, в случае непредвиденных обстоятельств.

— Ты это о чем? — отрываюсь от зеркала я.

— О нежелательной беременности. Или ты думаешь, что у нас есть средства на воспитание незаконно появившегося на свет ребенка?

— Ира! Все настроение испортила… Лучше за собой следи! — злюсь я.

— Мы с Демом просто друзья. Ясно? — ухмыляется она.

— Видела я вчера ваше «просто друзья». От дружеского секса тоже появляются дети, между прочим.

Пронзительная трель дверного звонка заставляет нас обеих вздрогнуть.

— Это Андрей, — подскакиваю со своего места я и бегу открывать.

Смотрю в глазок. Да, у двери Афинский в красивом светлом пиджаке и джинсах. По сердцу растекается тепло — у него в руках красивый букет розовых пионов.

Я втягиваю грудью воздух и быстро отпираю дверь.

— Привет, — улыбается мне мой босс. — Готова к свиданию?

— Да.

Я становлюсь на цыпочки и целую его в губы.

— Цветы для моей красивой подружки, — с улыбкой вручает мне букет он.

— Спасибо… как же очаровательно они пахнут, — прижимая букетик к груди, вдыхаю аромат пионов я. — Поставлю в воду, и можем идти.

Проходя мимо своей комнаты, показываю Ире язык. Она презрительно фыркает.

— Мам, у меня свидание! Я уехала! — заглядываю в кухню я. — Поставишь мои пионы в воду?

Мама жарит у плиты сырники.

— Конечно, — улыбается она. — Спроси у Андрея, не хочет ли он выпить чая?

Я смотрю на Афинского. Его пронзительный взгляд в сторону моего декольте кричит только об одном — нам просто необходимо поскорее остаться наедине.

— Нет, не хочет, — игриво касаясь его глаковыбритой щеки, улыбаюсь я.

— Ну, ничего, скормлю Демиду, — вздыхает мама. — Он точно не откажется.

Глава 26

Крепко держась за руки, мы покидаем мою квартиру. Я сгораю от нетерпения. Мне, как и Андрею, хочется снова оказаться наедине в его уютной спальне с видом на бесконечную полосу моря.

— Как продвигается следствие? — усаживаясь на переднее сидение синего «кроссовера», интересуюсь я.

— Главная цель пока так и не достигнута. Феликс продал все отели две недели назад и растворился в неизвестном направлении, — качает головой он.

— Как, продал?

— Вот так. А самое интересное, продал он их тайком от матери. Видимо, собирался исчезнуть с тобой и ребенком, но ты разрушила его планы.

— Куда же он собирался уехать?

— Ума не приложу. На данном этапе Феликса Йоффе объявили в розыск.

Я вздыхаю.

— Предлагаю сделать небольшую передышку, — поворачивается ко мне Афинский. Касается пальцами моей щеки и улыбается. — Сегодня мы с тобой не будем думать о Феликсе. Мы займемся кое-чем более приятным.

— О, да… — прикрывая глаза от удовольствия, шепчу я. — Свечи, вино и только мы вдвоем.

Андрей склоняется ко мне. Его губы нежно скользят по моим губам. Я обвиваю его шею руками и отвечаю на поцелуй. По телу медленно растекается желание, терпкое и горячее.

— У меня дома есть вино и шоколад, — шепчет мне в шею он.

Я запускаю пальцы в его русые волосы.

— А свечи?

— И свечи тоже есть… не хватает только присутствия милой девушки.

— Одна милая девушка в голубом сарафане готова восполнить этот изъян… — продолжая ерошить его волосы на затылке, выдыхаю я.

Андрей заглядывает в мои глаза. В его взгляде плещется бесконечная нежность.

— Тогда не вижу причин оставаться здесь, — скользя по моей шее губами, отвечает на мой выдох он.

Это безумно приятно — касаться друг друга. Гладить и целовать. Его кожа, его запах. От близости Андрея у меня голова идет кругом.

— Поехали… — шепчу я.

Афинский нехотя отрывается от моих губ. С вожделением посматривает на меня и заводит машину. Мы едем к нему домой.

Лифт медленно поднимает нас на пятнадцатый этаж. Андрей прижимает меня к себе, его губы впиваются в мои жадным поцелуем, язык скользит в мой рот, и я, прикрыв глаза от удовольствия, неистово глажу его шею и плечи.

Квартира номер 705 — именно то место, в котором я чувствую себя так, будто после долгих скитаний наконец попала домой. Не знаю, почему. Наверное, дело не в месте, а в его хозяине.

Пока я сбрасываю туфли в прихожей, Андрей уже хлопочет на кухне с бокалами и бутылкой белого вина.

Я вешаю сумочку на вешалку и проскальзываю на кухню. Бокалы уже наполнены.

— Конфеты в коробке, надо только нарезать сыр… — открывает холодильник Афинский.

Я улыбаюсь. Сама не знаю, чему. Просто подхватываю двумя пальцами бокал, и губы глупо расплываются в улыбке.

— За встречу у тебя дома, — приподнимаю бокал я.

— И за самую очаровательную девушку в голубом сарафане, — выгребая из холодильника суши и запакованный имбирь, подмигивает мне он.

Бокалы легко стукаются друг о друга.

— А где свечи? — отпивая глоток вина, интересуюсь я.

Андрей отодвигает ящик и достает оттуда пачку небольших круглых свечек.

— Класс… идем в спальню? — игриво посматривая на него, предлагаю я.

— Прямо сразу? — озадаченно зависает над столом он.

Я усмехаюсь и обвиваю его шею руками.

— В спальню, потому что из окна видно море. Море, понимаешь? И там есть очень красивые миниатюры, сделанные графическим карандашом. Если поставить свечи на камин, а угощения разложить на небольшом подносе, то будет очень романтично. Пить вино, любоваться морем и картинами. Кстати, кто автор?

— Я, — подхватывая меня на руки, смеется Андрей.

— Правда? — заглядываю в его ореховые глаза я.

— Правда. Раньше я очень любил рисовать.

— А почему… бросил?

— После исчезновения Дины жизнь перестала иметь смысл.

Андрей тяжело вздыхает.

— Извини… — касаясь его щек ладонями, прошу я.

— Не извиняйся. Ты вернула мне смысл, — шумно целует меня в губы он. — Так что, прочь мрачные мысли, и вперед, в спальню. Наш романтический уик-энд начался.

Его спальня. Место, которое стало моим пристанищем в ту ночь, когда я сбежала от Феликса. Андрей возится возле музыкального центра, а я торопливо расставляю свечи на камине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебе нравится Стинг, Тася? — поворачивается ко мне Андрей. — «Sea Dreamer», мне кажется, как нельзя лучше подойдет к нашему свиданию.

— Учитывая атмосферу твоей квартиры и вид из окна, точно подойдет, — соглашаюсь я. И тут же тягучие, драматические мотивы песни Стинга заполняют пространство. Сиа дример… Я улыбаюсь и по очереди зажигаю маленькие свечи на камине.

— Я за вином, — сообщает Афинский и исчезает за дверью.

Свечи мерцают мягким пламенем, в бокалах плещется вино, Стинг напевает о мечтах, а из окна видно залитое почти летним солнцем море.

— За мою самую красивую девушку, — приподнимает бокал Андрей.

— И за моего художника, — улыбаюсь я.

Бокалы звонко стукаются друг о друга. Пара глотков терпкого вина, и наши губы сливаются в сладком поцелуе.

— Андрей, а ты умеешь рисовать портреты? — заглядываю в глаза с ореховыми золотинками я.

— Раньше умел. Теперь уже и не знаю. А ты хочешь, чтобы я нарисовал твой портрет?

— Да. Это было бы очень романтично. Я повесила бы его в своей комнате и дразнила бы Иру. Демид точно не умеет рисовать.

Афинский улыбается.

— Он умеет другое, Тася. То, что, к сожалению, не подвластно мне. Ему удается спасать жизни. А я никого не смог спасти. Ни сестру, ни ее сына.

— Не вини себя. В такой ситуации и Демид бы ничего не смог поделать. Вряд ли можно остановить машину, которая летит на огромной скорости. Ты же не супер-мен из фильма.

Я поглаживаю Андрея по руке. Он грустно улыбается.

— Ты права, Тася. Мне надо просто смириться с тем, что все так сложилось.

— Смириться и верить, что мы найдем Эрика, — поправляю его я.

— Да, — с благодарностью сжимает мою руку он.

Стинг начинает петь «Иншаллах». Вечная песня, о смирении и надежде на благословение в исполнении задуманного.

— Потанцуем? — посматривает на меня Андрей.

— Прямо здесь? — удивляюсь я.

— А почему нет?

— Вот именно, почему нет? — смеясь, подаю ему руку я.

Еще миг, и мы плавно движемся в медленном танце на фоне мерцающих свечей и сияющей вдалеке синей полосы моря. Иншаллах. Надежда и упование. Внезапно возникшее сильное чувство — наша взаимная симпатия. Притяжение, без которого было бы невозможно существование человечества на земле.

Губы Андрея с нежностью опускаются на мои. Мне кажется, наш поцелуй длится бесконечно — язык Андрея скользит у меня во рту, заставляет дыхание и пульс сбиваться, и кажется, я не хочу никаких угощений. Я хочу принадлежать ему одному.

— Ты прекрасна, — отрываясь от моего рта, тихо шепчет он. Проводит пальцем по моим губам и снова нежно целует их.

Я обвиваю его шею руками, заглядываю в его ореховые глаза, и тону в них, будто в самом глубоком омуте.

Его пальцы скользят по моей спине, гладят, и мягко нащупывают застежку на сарафане. Она плавно едет вниз, заставляя меня сгорать от предвкушения волшебства.

Андрей с вожделением смотрит на белый ажурный лифчик и медленно приспускает бретели вниз. Одна за другой, они падают вслед за сарафаном.

Он гладит мои обнаженные плечи, его руки скользят по спине, а губы жадно впиваются в ложбинку у основания шеи. Я прижимаюсь к его сильному телу, и меня бросает в дрожь от неприкрытого страстного желания.

Осторожно щелкает застежка на лифчике, и Афинский уверенно тянет чашечки вниз. Его взгляду открывается моя грудь с пламенеющими в отблесках пламени ярко-розовыми сосками. Затаив дыхание, он по очереди приникает губами к тугим горошинам сосков.

Мое тело пронзает наслаждение. Я запускаю пальцы в его русые волосы и подаюсь навстречу его горячим ласкам.

Мы оказываемся на постели. Я нащупываю край его черной футболки и тяну ее вверх.

— Подожди немного… — хрипло бормочет он и быстро стягивает ее через голову.

Нет большего наслаждения, чем гладить ладонями крепкие мышцы его груди. Я приникаю к его коже губами. Покрываю его бицепсы нежными поцелуями и прикрываю глаза от удовольствия.

Его ладонь уверенно ложится на низ моего живота. Затаив дыхание, я ощущаю, как она движется ниже, отодвигает резинку ажурных трусиков и мягко сжимает нежную плоть.

Его рот накрывает острый сосок правой груди и игриво посасывает его. С моих губ срывается стон. Тело, такое мягкое и податливое, выгибается ему навстречу. Пальцы его руки, ритмично лаская, уверенно проникают внутрь, ложатся на клитор и скользят в горячее нежное лоно. Я тихо всхлипываю и откидываюсь на мягкие подушки.

— Какая ты влажная… — Прижимая меня к себе одной рукой, и продолжая массировать внутри второй, прерывисто выдыхает мне в шею Андрей.

Я не отвечаю. Я просто не могу говорить. Меня полностью захватило происходящее между нами. Каждая клеточка моего тела наполняется желанием. Андрей покрывает горячими поцелуями мою грудь, терзает губами тугие горошины сосков, и продолжает интенсивно массировать меня внутри. Ощущения от его прикосновений и ласок такие острые, что не выдерживаю и вскрикиваю.

— Сейчас, принцесса, подожди меня немного, — крепко целуя меня в губы коротким поцелуем, Андрей отпускает мое тело.

С моих губ срывается разочарованный вздох. Я слышу, как он стягивает с себя джинсы, и как шелестит в небольшой тумбочке обертка от упаковки презервативов.

Отбросив в сторону смущение, я стягиваю с себя сарафан.

Андрей возвращается ко мне. В его глазах золотистым огнем горит желание. Медленным движением руки он стягивает с меня трусики и отбрасывает их в сторону. Устраивается между моих ног и срывает обертку с защитного средства. Я все еще немного смущаюсь тому, что на нас нет одежды. Но внизу живота все сводит от страсти. Я безумно хочу принять его в себя. Хочу ощутить себя заполненной им.

Обезопасив нас двоих от нежелательных последствий, Андрей опускается на меня и накрывает мои губы властным поцелуем. Я чувствую, как он сначала мягко, а потом все увереннее заполняет меня собой.

Между ног все сжимается сладким спазмом, и я, желая ощутить его как можно глубже, подаюсь навстречу. Он гасит у меня на шее приглушенный стон, и двигается во мне быстрее.

Я комкаю простынь, пытаюсь держаться за его плечи, и растворяюсь в безумной страсти.

Руки Андрея сжимают меня крепче. Мое дыхание сбивается. Тело откликается на каждое прикосновение, на каждый вздох. Внизу живота все сводит в тугую пружину, и я, громко вскрикнув, утыкаюсь ему в плечо. Он вбивается в меня резко, глубоко, заполняя собой без остатка. Я чувствую, как сладко сжимаюсь вокруг него, и как волна горячего тепла окатывает бедра и низ живота. Чувствую внутри его финальные толчки. Наше дыхание — одно на двоих — становится прерывистым. Желание, лишая способности мыслить, полыхает ярким пламенем, и за ним следует разрядка — будто взрыв тысячи волшебных искр, она накрывает нас одновременно.

Андрей придавливает меня своим телом, а потом откатывается на подушки.

— Это было… так… волшебно… — подрагивая всем телом от недавно пережитого оргазма, бормочу я.

— Иди ко мне, — тянет меня к себе на грудь он.

Я с удовольствием устраиваюсь в его объятиях, и мы тихо лежим, слушая, как бьются наши сердца. Андрей ласково перебирает мои светлые волосы и лениво целует меня в макушку. Я вдруг осознаю, что Стинг все еще поет свои песни в музыкальном центре.

Не знаю, сколько мы так лежим. Время теряет счет, когда растворяешься в блаженстве близости с любимым мужчиной. Раньше я не знала, что есть такое наслаждение — вдыхать запах его кожи, прижиматься к его телу и ощущать волшебные мурашки, которые разлетаются в разные стороны от его прикосновений. У камина пылают свечи, сквозь полупрозрачные шторы виднеется полоса бесконечного моря, а мы продолжаем прижиматься друг к другу.

— Может, подать тебе вина? — обводя пальцами мои губы, заглядывает мне в глаза Андрей.

— Можно… — глупо улыбаюсь я.

Андрей приподнимается. Быстро натягивает белоснежные боксеры и подсаживается к небольшому столику.

— Ничего, если я просто накину на себя покрывало? — закусив губу, томно посматриваю на него я.

— Ничего. Ты и без покрывала очень гармонично вписываешься в картину, — посмеивается он.

— То есть, я без одежды тебя не смущаю? — прикрывая грудь и бедра покрывалом, подбираюсь к нему сзади я.

— Поверь, ни капли не смущаешь… — протягивает мне бокал вина он. — Разве что будоражишь воображение и кое-что пониже.

Мы переглядываемся и замираем. Я медленно отпиваю вино из бокала и чувствую, как рука Афинского забирается под покрывало и ложится на низ моей спины. Его ладонь настолько горячая, что по позвоночнику растекается жар, который постепенно окутывает низ живота. Я поднимаю на Андрея затуманенный вожделением взгляд и читаю в его глазах жадное ответное желание.

Похоже, наше помешательство друг другом только начинается.

Резкий рывок, и я, едва успев поставить бокал на край столика, снова оказываюсь под тяжестью мужского тела. Мое тело выгибается под ним, и я обхватываю шею Андрея руками.

Я чувствую, какой он твердый, и от этого низ живота сводит от желания. Подаюсь ему навстречу и испытываю легкий дискомфорт от резкого вторжения. Андрей, перехватив мое напряжение, замирает во мне. Заводит мои руки над головой и усыпает поцелуями мою шею и плечи.

Я слышу, как с его губ срывается стон наслаждения, и этот стон тут же теряется в нашем рваном дыхании. Я снова растворяюсь в его нежных поцелуях. Вдох, выдох — я подаюсь ему навстречу. Его язык дразнит, играет с моей грудью, пальцы скользят по коже мягким бархатом.

Вот он прижимает меня к себе и снова начинает двигаться внутри. Медленно, растягивая удовольствие, погружается только головкой, а потом исчезает. Снова дразнит, а потом врывается полностью, заполняя меня собой без остатка, и заставляя вскрикивать от наслаждения.

Я не знаю, сколько длится эта сладкая пытка — время просто теряет счет. Есть только эта спальня, слияние наших тел и безумное наслаждение, которое дарит охватившая нас двоих безумная лихорадка.

Движения Андрея во мне постепенно ускоряются. Он вбивается рывками, глубоко, уже не дразня исчезновением. Мое тело сотрясают темные сладкие спазмы, с губ срывается громкий крик, и я чувствую, как Афинский, содрогнувшись, придавливает меня собой.

Кажется, весь мир прекратил свое существование. Я расслабляюсь в блаженной истоме и закрываю глаза.

Афинский целует меня в шею и отпускает. Устраивается рядом и нависает надо мной сверху.

— Тася… — с улыбкой заглядывает мне в лицо он.

— Кажется, я куда-то улетела… — приоткрывая глаза, смеюсь я.

— Пора возвращаться… Хочешь, прогуляемся до набережной и пообедаем в каком-нибудь уютном ресторанчике?

— О, да. Кажется, я готова съесть слона.

— Очень хорошо, — садится на кровати Андрей. — Потому что нам просто необходимо вернуть обратно твой нормальный вес. Одевайся и я угощу тебя блюдом из слона.

— Такого блюда не бывает, — тянусь за одеждой я.

— Бывает, — очень честно заглядывает мне в глаза Афинский. — Вот увидишь.

Я смеюсь. Усаживаюсь на край постели и начинаю натягивать на себя белье.

Вскоре мы покидаем квартиру. Крепко держась за руки, медленно идем по проспекту, усаженному соснами и хвоей. Я чувствую себя немного уставшей, но дико счастливой.

— Когда-нибудь я обязательно нарисую тебя обнаженной на фоне камина, — заговорщицки шепчет мне на ушко Афинский.

Я сжимаю его руку и улыбаюсь.

— Буду ждать, — прильнув к нему, шепчу в ответ.

Глава 27

Туристы уже понемногу съезжаются в наш город, поэтому сегодня набережная полна посетителей. Для пляжного сезона еще рановато, у нас холодное море, а вот для прогулок вдоль береговой линии и наслаждения цветением магнолий — самое то. Через неделю-другую в цветниках начнут распускаться розы, городские парки полностью преобразятся, и тогда вокруг будет настоящий рай.

Андрей останавливается у входа в уютный ресторанчик европейской кухни.

— Если ты хочешь блюдо из слона, думаю, нам сюда, — подталкивает меня к двери он.

Я улыбаюсь.

Официант провожает нас на второй этаж.

— Куда сядем? — спрашивает Андрей.

Я вижу свободный столик у окна.

— По-моему, у окна будет самое то, что надо, — перехватывает мой взгляд официант.

— Кажется, да, — соглашаюсь я.

Андрей улыбается и ведет меня к столику.

Я сажусь на мягкий диванчик. Белоснежная скатерть, легкая музыка лаундж, потрясающий вид на лазурное море — даже удивительно, что я никогда не бывала в этом месте.

— Как я могла упустить из вида такой прекрасный ресторан? — с восторгом принимаю меню из рук официанта я.

— Шампанского? — смотрит на меня поверх меню Афинский.

— Да. И кто-то обещал мне блюдо из слона, — подмигиваю ему я.

— Хорошо. Выбирай, какого слона ты будешь есть.

— Жареный картофель с грибами и свинину на гриле.

— Овощи на мангале не хочешь?

— Хочу.

— А десерт?

— Графские развалины с малиной.

Андрей снисходительно кивает и подзывает официанта.

— Мы будем жареный картофель с грибами, свинину на гриле, овощи на мангале и запеченного лосося. На десерт графские развалины с малиной, две порции. И пока будут готовиться блюда, принесите бутылку французского шампанского, — просит официанта он.

— И еще кофе, — добавляю я. — Два кофе американо.

Блюда готовятся на ресторанной кухне, а мы с Андреем медленно потягиваем шампанское, слушаем музыку и наблюдаем за яхтами вдалеке. Мое сердце переполняет блаженная безмятежность. Это именно тот момент, когда понимаешь друг друга без слов и говорить совсем не хочется.

Нашу ленивую безмятежность нарушает шумная компания.

Я удивленно приподнимаю бровь, потому что краем глаза замечаю сестру Иру под руку с Демидом. С ума сойти, Демид не в помятой майке и джинсах, а в светлом пиджаке и классических брюках. С ними еще пара — степенный мужчина в очках и, судя по всему, супруга в строгом платье.

— Кажется, моя сестричка и ее знакомые доктора тоже приметили этот ресторан, — тихо оповещаю сидящего спиной к лестнице Андрея я. — Думаешь, стоит сделать вид, что мы их не заметили?

— Почему?

Андрей оборачивается. Кивает Демиду.

— Тася! — тут же слышу я бравый возглас сестры. — Надо же… какая встреча.

Ее взгляд придирчиво скользит по голубому сарафану. Ира ищет пятна. Шампанское уже успевает ударить в голову, и меня разбирает смех.

— Привет, — машу всем я.

К счастью, Ира догадывается, что у нас свидание, и компания докторов садится за свободный столик в другом конце ресторана.

Андрей в недоумении.

— Для чего они развелись? — провожая их взглядом, спрашивает он.

— Ире показалось, что так больше нельзя, и она решила, что порознь им с Демидом будет проще, — пожимая плечами, поясняю я.

— Совершенно необдуманное решение.

— Полностью согласна.

Андрей наливает нам еще шампанского. Официант несет на подносе наши блюда.

— О, да, идите сюда, мои слоники, — довольно потираю руки я.

— Не встанем, пока ты не съешь все, что заказала, — угрожающе приподнимает указательный палец Андрей.

— А я и не собираюсь вставать, пока все не съем. Еще вторую порцию десерта попрошу принести.

— Ну, ну, — сжимая приборы, усмехается он.

Телефон звонит как раз в тот момент, когда мы приступаем к кофе и десерту.

— Это папа.

Лицо Афинского — такое мужественное и красивое, мгновенно мрачнеет, и он торопится ответить на звонок.

— Привет, пап. Как ты?… Да, мы недалеко от вас. На набережной в ресторанчике… Да, обязательно зайдем.

— Что случилось? — пугаюсь я.

— Папа просил заскочить к ним домой. У него есть какие-то соображения насчет местонахождения Феликса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Откуда?

— Ума не приложу, Тася…

Идиллическая безмятежность с видом на море безвозвратно разрушена. Мы быстро допиваем кофе. Андрей подзывает официанта и расплачивается кредитной картой за ужин. Сгорая от любопытства, я торопливо поднимаюсь из-за стола.

Вместе мы подходим к лестнице и машем на прощание Ире и ее компании.

Андрей толкает входную дверь плечом и первым выходит на улицу. Я на миг с восторгом замираю. Наступающий вечер бесподобен. Море спокойно. Воздух теплый и пахнет смесью цветов и соленого бриза.

Мой спутник притягивает меня к себе за талию, и мы уверенно шагаем через набережную сквозь толпу таких же наслаждающихся прекрасным вечером отдыхающих.

Мы молчим. Наши мысли заняты одним и тем же вопросом — что могло прийти в голову Юрию Семеновичу?

Вот и переулок, который ведет в ухоженный частный сектор. Уютный дворик с цветущими пионами.

Андрей ловко поддевает замок на калитке с обратной стороны, и мы оказываемся во дворе его родителей.

Юрий Семенович показывается на пороге.

— Андрюша, ты с Таисией…как хорошо, — расплывается в улыбке он. — Тася, иди, я тебя обниму.

Я успеваю взбежать по ступеням и уже готова утонуть в крепких объятиях своего прежнего босса, как в окно выглядывает мама Андрея.

— Как хорошо, что вы пришли! Будем пить чай, — радуется она.

— Хотите, помогу накрыть? — вызываюсь я. И пусть мой желудок протестует против еще одной порции чая после такого обильного обеда в ресторане, здесь главное — процесс.

— Конечно, Тася. Жду тебя на кухне. Я сегодня пекла такие булочки — пальчики оближешь! — жестами зовет меня в дом Ольга Николаевна.

Глаза становятся влажными. Не знаю, когда семья Андрея успела стать для меня такой родной. Его квартира, дом родителей, их общество. Мне так хорошо рядом с ними. Как будто среди этих людей моя душа нашла настоящий приют.

Мы с мамой Андрея приносим в гостиную чайный сервиз и поднос с угощениями. Булочки ароматно пахнут ванилью, и даже после нашего с Андреем слоновьего обеда мне хочется их попробовать.

— Если разрезать булочку и намазать ее клубничным джемом, будет очень вкусно, — подмигивает мне Юрий Семенович и берет в руки нож.

— А еще можно добавить сливочное масло, — подсказывает Андрей. — В детстве я обожал на завтрак булочки со сливочным маслом и джемом.

Юрий Семенович помогает жене разлить чай в красивые фарфоровые кружки.

— Знаешь, Андрюша, я тут разбирал фотографии в комнате Дины и кое-что вспомнил, — как бы между делом произносит он.

Андрей с опаской посматривает на мать, но отец продолжает говорить.

— Когда она только начала встречаться с Феликсом, была так окрылена чувствами. Тогда Дина еще делилась с нами своими мечтами, планами на будущее…

Юрий Семенович замолкает. Видимо, ему трудно справляться с чувствами.

— Так вот, как-то вечером она рассказывала мне, что Феликс обещал отвезти ее на греческий остров Миконос. Она даже сделала загранпаспорт — так сильно ей хотелось увидеть место, которое еще зовут Венецией. Дина рассказывала мне, как ей хочется кваритру в доме с уютным цветочным балконом…

— Он мог наговорить ей что угодно в порыве страсти, — хмурится Андрей. — Венеция — это совсем не Греция, папа. Прошло столько лет! Ты мог все спутать.

— Знаю, знаю, это похоже на бред отчаявшихся сумасшедших. Но я подумал — а что, если Феликс решил бежать туда, на этот остров?

— На остров или в Венецию? Да и зачем? — непонимающе разводит руками Андрей. — Ехать в другую страну с незарегистрированным ребенком проблемно.

— Каким…ребенком? — удивленно произносит Ольга Николаевна.

Мои глаза распахиваются от страха. Андрей не хотел, чтобы его мама знала о ребенке, и случайно оговорился.

Мужчины тоже пугаются. Смотрят друг на друга. Отец вздыхает и сдается первым.

— Ладно, уже… Оля, Феликс прячет ребенка, который был у них с Диной.

— Ребенок? У них с Диной был ребенок?! Но… как?

Фарфоровая кружка со звоном бьется о блюдце.

— Мы не знаем… — с отчаянием проводит по волосам Андрей. — Его видела Тася. Мальчика зовут Эрик, и он нигде не зарегистрирован.

Ольга Николаевна прикрывает рот рукой. У нее в глазах плещется безумная тревога.

Я нервно сглатываю. Похоже, с этого момента в нашей компании на одного неприкаянного больше.

— И вы не говорили мне?! Да как вы могли?! — беспомощно взмахивает руками она. Ее губы дрожат. Да, нас теперь действительно на один больше.

— Прости, мам… я не хотел, чтобы ты чувствовала то же, что и мы с папой. Это отчаяние, безысходность — от них можно свихнуться.

Андрей поднимается с дивана и подходит к ней. Пытается обнять, но она только отталкивает его от себя.

Я подавлена. Растерянно тереблю ручку фарфоровой кружки и не знаю, куда деть глаза.

— Тася, с мальчиком все в порядке? Он здоров? — бросается ко мне Ольга Николаевна.

— На тот момент, когда Феликс меня с ним познакомил, все было хорошо, — пытаюсь осторожно подбирать слова я.

— А как он выглядит?

— Похож на Андрея… — я улыбаюсь. — Глаза такие же точно… сначала я думала, что Дина была невестой Андрея, и это его сын. А оказалось, что Дина — сестра.

— Дина и Андрюша внешне были похожи… — понимающе кивает она. В глазах плещется отчаяние. Такое же, как то, которое я периодически улавливаю во взгляде Афинского.

— Мам, следствие ищет Феликса, — вступает в разговор Андрей. — Его найдут, обязательно. Рано или поздно он где-нибудь засветится. С ребенком трудно долго играть в прятки. Особенно, если мальчик не зарегистрирован.

Но все эти увещевания, попытки успокоить друг друга вряд ли могут восстановить идиллию, которую с таким трудом создали родители Феликса, смирившись с потерей младшей дочери. Известие о том, что есть ребенок, которого украли и прячут ото всех, способно свести с ума.

Чай больше никому не идет в горло.

Мы с Андреем собираемся уходить. Всю обратную дорогу молчим. Каждый из нас думает о Дине. Погибшая несколько лет назад, она будто ожила. Ее призрак никак не может успокоиться.

— Тась, я провожу тебя и вернусь к родителям, — виновато посматривает на меня Афинский. — Прости, что все испортил. Билеты в кино пропадут.

— Ты не испортил. Будет кощунственно идти развлекаться в кино, когда твои родители в таком состоянии.

Я останавливаюсь и касаюсь ладонями его колючих щек. Подтягиваюсь на цыпочках и нежно целую его в губы.

— Завтра увидимся в офисе.

— Давай я заберу тебя утром на работу.

— Нет, Ира подвезет меня. Будет совсем нехорошо, если сотрудники заметят, что я выхожу из твоей машины, — улыбаюсь я. — Никто не знает, что моя свадьба не состоится.

— Ладно.

Он берет меня за руки, притягивает к себе и крепко обнимает. Я поднимаю голову и вдруг замечаю на небе тысячи мерцающих звезд.

— Как красиво… — шепчу ему.

Андрей тоже задирает голову верх и улыбается.

— Потрясающее небо.

Мы стоим, крепко прижавшись друг к другу и наблюдаем за периодически падающими звездами. Мы так близко, что мне слышно, как бьются наши сердца.

— Я люблю тебя, — срывается несмелое признание с его губ.

Он касается моих волос, с нежностью пропускает их сквозь пальцы и заглядывает в мои глаза.

— И я…люблю…

Сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Андрей медленно склоняется ко мне и накрывает мои губы осторожным поцелуем. Я чувствую, как по коже во все стороны разлетаются волшебные искорки. Обвиваю его шею руками, закрываю глаза, и мне кажется, что мы вдвоем взлетаем к мерцающим на небе звездам.

Мне начинает чудиться, что все не случайно. Нас с Андреем затянуло в воронку бесконечности, в которой переплелись прошлое и настоящее. Как будто какие-то невидимые пути пересеклись в одном месте и дальше есть только одна дорога. Дорога, связывающая меня, Андрея и остальных участников трагедии крепкими нитями.

«Возможно…потому что сердце матери не может быть спокойно даже после смерти. Оно не обретет свой вечный сон, пока не будет знать, что оставшийся ребенок находится в полной безопасности», — беспокойно скачут в моей голове философские мысли.

На следующий день Ира привозит меня на работу на полчаса раньше.

Я стучу каблучками по пустому холлу и открываю ключом двери приемной.

Вокруг тишина. Я кладу сумочку на свой рабочий стол и включаю кофемашину. Пока готовится кофе, подхожу к окну и распахиваю его настежь. Солнечное утро просачивается в приемную, и я с удовольствием втягиваю полной грудью свежий воздух.

Андрея еще нет.

Вздохнув, я подхватываю кружку с горячим кофе и сажусь за компьютер.

Пальцы сами собой стучат по клавиатуре.

«Греция, остров Миконос».

Гугл-поиск выдает информацию.

«Остров Миконос находится в Эгейском море и относится к Кикладскому архипелагу. Он популярен благодаря праздничной летней атмосфере. В барах на многочисленных пляжах здесь громко играет танцевальная музыка, а в престижных ночных клубах, открытых до рассвета, выступают диджеи с мировым именем. Основной достопримечательностью острова являются ветряные мельницы XVI века, расположенные на холме неподалеку от города Миконоса.

Город Миконос, также известный как Хора, лежит у окруженной холмами бухты на западном побережье острова. Он похож на лабиринт из узких улочек и украшенных бугенвиллией белых домов-кубиков с синими дверями и ставнями. Главная торговая артерия города — улица Матоянни, на которой открыты дорогие магазины, уютные кафе и художественные галереи. В районе Маленькая Венеция много прибрежных баров, рыбных ресторанов и домов с цветными балконами. Неподалеку расположена белоснежная церковь Панагия-Парапортиани, получившая известность благодаря своим неровным очертаниям».

Маленькая Венеция! Вот о чем рассказывала Дина своему отцу.

В дверях приемной показывается Афинский.

— Как вкусно пахнет кофе, — улыбаясь, подходит к моему рабочему столу он. Кладет руки мне на плечи и целует в щеку.

— Доброе утро, — сжимаю его теплые ладони я.

— Что у тебя на экране?… Тася, ты веришь в домыслы моего отца?

— Здесь есть Венеция, Андрей.

В моем взгляде пылает надежда.

— Какая Венеция? — разворачивает к себе плоский монитор он.

— Вот, читай. Там, даже написано про цветные балконы.

— …В районе Маленькая Венеция много прибрежных баров, рыбных ресторанов и домов с цветными балконами…

— Твой папа говорил про цветочные балконы, но видимо, он немного исказил информацию.

Улыбка медленно сходит с его лица.

— Думаешь, мы похожи на сумасшедших, если готовы охотиться за такой призрачной надеждой? — заглядывает в мои глаза он. Во взгляде — уже ставшее привычным отчаяние, помешанное на внезапно мелькнувшей надежде.

— Я думаю, если есть надежда, мы просто обязаны проверить на истину слова Дины.

— Я позвоню Шкуратову, — Андрей целует меня во вторую щеку и достает из кармана пиджака сотовый телефон.

Он уходит в свой кабинет, а я продолжаю сверлить взглядом яркие фотографии — лазурную гладь Эгейского моря, белоснежные дома-кубики с цветными балконами и смешные старинные мельницы. Почему-то мне кажется, что у нас есть шанс. Шанс найти Эрика в греческом районе с названием Маленькая Венеция.

Глава 28

Самолет медленно набирает скорость и взмывает вверх. Я чувствую, как теплая ладонь Андрея мягко ложится на мою руку. Кладу голову ему на плечо и расслабляюсь.

Да, мы решили лететь в Грецию. Следователь по нашему делу покрутил пальцем у виска, но Шкуратов уговорил его подать поисковый запрос в дружественную Греческую республику.

Чтобы не терять время, мы с Андреем купили два билета на самолет и зарезервировали номер в приятном отеле «Семели» на острове Миконос.

На данном этапе до посадки в Афинах остается всего-то каких-то три-четыре часа.

— Андрюш… а что мы будем делать, если найдем Эрика? — спрашиваю я.

Его губы с нежностью опускаются на мою макушку.

— Заберем его домой. А еще, думаю, по приезду из Греции независимо от исхода наших поисков я отведу тебя в ЗАГС.

— Куда? — резко отодвигаюсь от него я.

— Во дворец бракосочетания, — спокойно поясняет он.

— Зачем? — на моем лице недоумение.

— Нехорошо соблазнить девушку, признаться ей в любви, а потом не жениться.

Он пытается сдержать улыбку, но у него плохо получается. В ореховых глазах мерцают озорные золотинки.

— Ты что, делаешь мне предложение? Прямо сейчас, в самолете?

— Да.

В салоне появляется стюардесса с небольшим подносом, на котором бутылка шампанского, два бокала и небольшая коробочка шоколадных конфет в форме ракушек.

— Ваше шампанское, — подмигивает Афинскому она.

На подносе я замечаю маленькую бархатную коробочку синего цвета.

— Но… почему сейчас? Почему не в отеле? — мое сердце бешено колотится от волнения. Не то, чтобы я не хотела быть вместе с Андреем, просто… я не готова вот так внезапно снова согласиться выйти замуж.

— Потому что с самолета нельзя сбежать… — смеется Андрей. — Возьми шампанское, Тася. Вчера вечером я пообещал себе, что на греческую землю мы сойдем уже женихом и невестой.

Я с волнением сглатываю ком в горле и беру с подноса бокал шампанского.

Он открывает коробочку. Смотрит на меня пронзительным, наполненным любовью взглядом.

— Я знаю, мы знакомы совсем недолго, но… ведь для того, чтобы распознать родственную душу, не нужны годы. Ты или чувствуешь своего человека сразу, или не почувствуешь его никогда. Лично я влюбился в тебя в тот момент, когда ты появилась в приемной с двумя порциями кофе. С той самой минуты я не представляю свою жизнь без тебя, моя маленькая принцесса… Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

Я хлопаю влажными от переизбытка эмоций глазами. На дне бархатной коробочки сверкает россыпью камней очаровательное колечко.

На нас с улыбками таращится весь салон. Я понимаю, что от меня ждут ответа, что надо что-то сказать…

— Да, — едва слышно шепчут мои губы.

Андрей медленно наклоняется ко мне и скрепляет свое предложение нежным поцелуем. Отрывается от моих губ и неловко пытается вытащить колечко из коробки. Со второй попытки ему это удается, и вскоре оно сверкает на моем безымянном пальце.

Я пытаюсь осознать неожиданное событие, и даже нет слов, чтобы описать мое состояние. Радость, смятение, восторг… все это время я могла думать о чем угодно, но только не о скором замужестве. Неудачи с Феликсом мне хватило с лихвой. А теперь Андрей застал меня врасплох с неожиданным предложением руки и сердца в самолете. Мне не остается ничего другого, как согласиться, ведь я тоже его люблю.

Я смотрю в его глаза и растерянно улыбаюсь.

— Как только вернемся домой, сразу же подадим заявление, — целует меня в губы он.

— Как скажешь.

Мы добираемся до цели нашего путешествия только к вечеру. Селимся в «Семели» — белоснежном отеле, наполненном уютом и неповторимой греческой атмосферой. Наш номер на двоих называется гостевой комнатой. Двуспальная кровать разделяется небольшой перегородкой и несколькими ступенями, которые ведут к наполненному бурлящей водой квадратному джакузи. Это потрясающе — можно принимать ванну вдвоем. А если надоест, на уютном белоснежном балкончике с маленьким круглым столиком и двумя раскладными креслами нас ждет прохладное вино и панорама Миконоса.

Все же, двойной перелет сказывается на моем состоянии. Я чувствую себя жутко уставшей.

— Кажется, горячий душ и ужин в номер именно то, что нам сейчас нужно, — будто читая мои мысли, произносит Андрей.

Я согласно киваю.

Он кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза.

— Иди первая в душевую кабинку, а я пока закажу ужин. Вино или шампанское?

— Вино. Если можно, сухое.

— Красное или белое?

— Белое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я неотрывно смотрю в его глаза. Он накрывает мои губы поцелуем, и я медленно плавлюсь в его руках, забывая обо всем на свете.

— Кажется, кто-то собирался принять душ? — запуская пальцы в мои волосы, шепчет он.

— Это была я… — прижимаясь к его сильному телу, шепчу в ответ.

Горячий душ — именно то, что нужно моему уставшему телу. Я полностью отдаюсь во власть теплых струй. Смываю с себя усталость перелета, тщательно вытираюсь широким махровым полотенцем и надеваю длинный вафельный халат. Выглядываю из ванной комнаты и босиком спускаюсь по ступеням мимо джакузи.

— Ужин будет через полчаса. Если принесут раньше, расплатись моей кредиткой, — указывает на свой бумажник на прикроватной тумбе Андрей.

Он исчезает за дверью ванной комнаты, а я остаюсь наедине со своими мыслями и почти спрятавшимся за горизонтом солнцем.

Распахиваю балконную дверь и выхожу на свежий воздух.

С балкона виден Миконос, с его белоснежными домиками и лабиринтом узких улочек. Здесь все пропитано соленым Эгейским морем, зеленью пальм и безмятежностью. Это так…по-гречески, что я с головой погружаюсь в гармонию и окончательно расслабляюсь. Смотрю на новенькое кольцо на пальце и против воли улыбаюсь. До меня наконец начинает доходить смысл произошедшего сегоднясобытия. Я выхожу замуж. Только на этот раз, несмотря на головокружительную скорость меняющихся декораций, все происходит так, как и должно быть.

Сердце переполняют чувства. Мне не терпится поделиться новостью с мамой и Ирой.

Я любуюсь еще немного вечерней панорамой и возвращаюсь в номер. Достаю почти разрядившийся сотовый телефон, набираю номер мамы.

— Привет, мам… мы добрались, да… да, все просто волшебно. Тут такая красота!.. Фотографии? Конечно, вышлю… В инстаграм завтра выложу все, что смогу сфотографировать, обещаю. Сегодня очень устали, никуда не пойдем… Мам. Мне надо кое-что вам сказать. Андрей сделал мне предложение… Да, по-настоящему…

Я слышу крики мамы: «Ира, иди сюда! Ира!.. Ты представляешь, наша Тася снова получила предложение руки и сердца!» Улыбаюсь. Глаза в тот же миг становятся влажными.

— Пришли фотку кольца! Немедленно! — вырывает у мамы из рук трубку Ира.

— Иначе не поверишь? — меня разбирает смех.

— Ни за что не поверю!

— Ладно, сейчас пришлю…

Телефон почти сел, но я успеваю сфотографировать кольцо на своей руке и отсылаю доказательство сестре на ее номер.

— Отослала. Все, до завтра, девочки. У меня зарядка заканчивается, — успеваю послать голосовое сообщение, и телефон выключается.

Андрей выбирается из ванной комнаты в таком же халате, как у меня.

— Я думал, принесли ужин, — разочарованно произносит он.

— Нет, это я разговаривала с мамой и Ирой. Телефон разрядился как раз в тот момент, когда я пыталась отослать Ире фото твоего утреннего подарка.

— Ты сказала им, что выходишь замуж? — улыбается он.

— Да. Но Ира не поверила…

— Ничего, когда мы вернемся, ей не останется ничего другого, кроме как стоять на церемонии и утирать слезы умиления платочком.

Стук в дверь оповещает нас о том, что нам принесли ужин. Андрей достает из бумажника кредитку и идет открывать.

После ужина мы забираем остатки вина и устраиваемся на балконе.

— Поверить не могу, что мы с тобой в Греции, — мечтательно выдыхаю я. — Не удивительно, что Дина хотела здесь поселиться.

— Вся эта история с Диной так запутана… — разливая вино в бокалы, качает головой Андрей. — Мне кажется, что мы с тобой гоняемся за призрачной надеждой, которой на самом деле не существует.

Я подхватываю бокал. Отпиваю глоток сухого вина.

— А если мы найдем Эрика? В самом деле, Андрей? Что мы будем делать дальше?

— Я еще не знаю, Тася. Я его даже ни разу не видел. Единственный, кто имел возможность познакомиться с Эриком — ты. С твоих слов мы знаем, что у Феликса и Дины есть ребенок.

Андрей горько вздыхает и тоже отпивает немного вина.

— Честно говоря, я не очень верю в то, что мы его когда-нибудь найдем. Я устал захлебываться отчаянием за эти годы. С чувством вины и так очень сложно жить. А теперь все обострилось. И если мы не найдем Эрика, не знаю, сможет ли моя душа смириться с поражением.

— Попробуем завтра погулять по кварталу Маленькая Венеция. Вдруг нам повезет?

— Конечно. Думаю, будет лучше, если мы немного замаскируемся. Если Феликс действительно здесь, мы можем ненароком его спугнуть.

— Замаскируемся?

Я задумчиво верчу в руках бокал. Возможно, идея насчет маскировки здравая.

Следующее утро мы начинаем с завтрака в уютном ресторанчике отеля. Их огромных окон ресторана видно Эгейское море и скалистые выступы скал. Греческая еда, атмосфера бесконечного праздника и расслабления сквозит в каждом уголке.

Наша одежда максимально подобрана так, чтобы не выделяться на общем фоне. На мне свободные белоснежные брюки палаццо и бледно-розовая туника из шифона. Волосы собраны в узел и спрятаны под шляпой с широкими полями. Андрей тоже изменил своему стилю — он в коричневой рубашке с коротким рукавом и в светлых брюках из хлопка. На диванчике небрежно брошены кепка и очки. Мы свободно вливаемся в общую атмосферу греческого релакса и, кажется, не бросаемся в глаза.

После сытного завтрака нас ждет прогулка.

Миконос — город на острове — похож на лабиринт из узких улочек и белых домиков с синими дверями и ставнями. Главная торговая улица Миконоса — улица Матоянни. Чего здесь только нет — и дорогие магазины, и уютные кафе, и даже художественные галереи.

У меня — простой девчонки, которая никогда не была заграницей, разбегаются глаза. Хочется всего сразу — и купить символическую для этого места картину, и не спеша выпить кофе в уютном ресторанчике. А больше всего мне хочется отправиться на пляж. Окунуться в изумрудное Эгейское море и долго плавать. Оставить все тревоги хотя бы на время и раствориться в греческой гармонии.

— Не отклоняйся от цели, — шепчет мне на ушко Афинский. — Смотри по сторонам. Вдруг мелькнет знакомое лицо.

Увы, нам не везет. Нигде нет и намека на присутствие Феликса.

— Давай закажем такси и попросим отвезти нас в Маленькую Венецию, — предлагает Андрей.

— Идея хорошая, — чувствуя, как начинает припекать полуденное солнце, соглашаюсь я.

Водитель на ломаном английском сообщает нам, что лучше всего вернуться в интересующий нас район на закате. Именно тогда стулья кафе и ресторанчиков разворачивают к морю. Можно насладиться отменным вином и прекрасным пейзажем.

Мы выбираемся из автомобиля, и я заворожено замираю — недаром Маленькая Венеция считается самым богемным местом на острове. Я думала, что увижу огромный район с развитой инфраструктурой, но оказалось, что Маленькой Венецией называется небольшой участок у самого моря с двух и трехэтажными домами. Деревянные балкончики хозяева раскрашивают в яркие цвета.

Небольшой спуск от ветряных мельниц по вымощенной камнями дороге между белоснежными домиками — и вот, мы на пляже.

— И где же их искать? — растерянно оглядываюсь по сторонам я.

Глава 29

На пляже не очень много посетителей — начинается жара, и все спешат в номера.

— Интересно, Дине удалось здесь побывать? — останавливаясь у кромки воды, задумчиво произношу я.

— Она пропала прежде, чем это случилось… — отвечает Андрей. — Побудь у моря, Тася. Я расспрошу владельца кафе. Может, он что-то знает про недавно переехавших в этот район русских эмигрантов, отца и сына.

— Да, конечно.

Андрей поднимается по вымощенной камнем дороге между белоснежными домиками с цветными балкончиками, а я снимаю босоножки и лениво прогуливаюсь по влажному песку. Придерживая шляпку рукой, всматриваюсь в лица людей, надеясь узнать Феликса.

Мои надежды тщетны, также как и расспросы Андрея. Он возвращается ни с чем.

— А что, если нам приехать сюда вечером? — предлагаю я. — Водитель такси сказал, что вечером здесь много людей и очень красиво. Сейчас жарко, все спрятались в дома.

— Ладно. Только купим воды. Солнце действительно припекает.

Держась за руки, мы с Андреем подходим к небольшому кафе на первом этаже одного из домов. В тени прохладно и хорошо, и свободных столиков всего несколько.

— Ты еще не проголодалась? Можем заодно и пообедать, — посматривая на гостей кафе, аппетитно поглощающих греческие блюда и щедро запивающих их вином, предлагает Андрей.

— Даже не знаю. Так жарко. Мне хочется только пить.

— Тогда, может, мороженого?

— Мороженого с удовольствием, — оживляюсь я.

— Выбирай место.

Мы садимся за освободившийся деревянный столик в тени дома у самой кромки моря, и услужливый официант подносит нам меню. Я снимаю очки и шляпу, потому что от шляпы мне только жарче, а прятаться, похоже, не от кого.

Мимо кафе торопливо идет женщина с ребенком. Длинный красный сарафан развивается от горячего ветра. На вид ей лет пятьдесят, и она, скорее, похожа на бабушку-цыганку, одну из тех, которые вымогают деньги у случайных прохожих, чем на мать.

Я бы не обратила на пожилую даму никакого внимания, если бы солнечный свет на пару с ветром не сыграл злую шутку — на миг высветившееся странное золотое тиснение на сарафане возвращает меня в тот день, когда я бежала из плена Феликса.

— Андрей. Платье… ее платье! — впиваюсь в руку любимого мужчины я.

— Платье?

Он оборачивается и тоже видит женщину с ребенком.

Не знаю, напекло ли нам головы солнце, или отчаяние достигло своего пика, но мы с Андреем почти одновременно подскакиваем из-за столика и бросаемся следом за дамой с ребенком.

— Женщина! Стойте! — кричит Андрей.

На нас оборачиваются любопытные прохожие и посетители кафе.

Дама в красном сарафане поднимает голову. В ее глазах испуг.

В тот же момент откуда-то справа появляется дым. Серый и тяжелый, он быстро окутывает все вокруг. С неба начинает сыпаться мелкий черный пепел.

— Пожар! Пожар! — слышны крики на греческом, на английском, и даже на русском.

Пламя вырывается с одного из цветных балкончиков на третьем этаже. Начинается суета. Люди вскакивают со своих мест в кафе. Кто-то фотографирует событие на телефон, другие бегут спасать свое имущество на случай, если пожар перекинется на другие балконы.

Дама в красном сарафане подхватывает на руки ребенка и бросается бежать.

Мы с Андреем растерянно переглядываемся и со всех ног несемся за ней следом.

— Стой! Стой, кому говорят! — кричит Андрей.

Видимо, ноша тормозит. Мальчик напуган. Он начинает громко плакать и вырываться у женщины из рук. В какой-то момент она неловко выпускает его на раскаленную дорогу. Затравленно смотрит на нас, стремительно приближающихся преследователей. Окончательно бросает мальчика на дороге и бросается в сторону одной из узких улочек.

В два счета мы оказываемся рядом с ребенком.

Мое сердце бешено колотится где-то в горле. Я впиваюсь глазами в мальчика, пытаясь понять — над нами сыграло злую шутку провидение, или счастье, наконец, улыбнулось?

— Мама… — цепляясь ручонками в мои белоснежные брюки, по-детски наивно произносит он. — Мама…

— Где твоя мама, малыш? — пытаясь перевести дыхание, наклоняется к нему Андрей.

— Мама, — указывает на меня пальчиком тот.

Это Эрик или нет? Если Эрик, как он запомнил меня и узнал? Я в растерянности. Ведь к своему стыду я не могу точно сказать, тот ли это ребенок. Я его видела один раз, и я была в жутком душевном состоянии.

— Позови его, Андрей. — Тихо прошу я.

— Что?

— Громко позови его по имени.

— А… хорошо…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Андрей осторожно выпрямляется и отходит от нас на несколько шагов.

— Эрик! — громко произносит он.

Мальчик вздрагивает и оборачивается.

У меня с сердца, как будто, в один миг срывается и падает самый тяжелый камень.

— Эрик… — не веря своему счастью, Андрей неловко улыбается. — Ты Эрик?

Мальчонка кивает, и продолжает крепко держать меня за брюки. Я подхватываю его на руки. Да, это он — Эрик. Сомнений быть не может.

— А где папа, Эрик? — заглядываю в маленькие глазки я.

— Там… — указывает на дымящиеся балконы он.

Мы с Андреем переглядываемся. Дым застилает все вокруг. Ветер и сухая, жаркая погода делают свое дело — пламя перекидывается на соседний балкончик.

— Этот пожар очень напоминает мне сгоревший дом, в котором держали Дину, — возбужденно говорит Афинский. — Тебе не кажется, Тася?

— Кажется… — киваю я.

— Я должен попасть в квартиру, — с отчаянием смотрит на огонь Андрей.

— Нет! Ни за что! Хоть все сгорит дотла! — цепляюсь ему в руку я. — Звони своему Шкуратову, пусть полиция разбирается! Эрик у нас, а что будет делать Феликс, мне не интересно!

— Мы не можем украсть Эрика!

— Учитывая, что мы не первые пытались его украсть, думаю, на данном этапе это самый лучший выход! Лови такси, и уходим отсюда, Андрей! Та цыганка в красном платье не вызывает у меня доверия! Куда она делась? Почему она убегала от нас с Эриком на руках? Возможно, потому что украла его у Феликса?

Я продолжаю прижимать к себе мальчика. Он цепляется мне в выбившиеся из прически волосы и, похоже, тоже не собирается выпускать.

— Мы не можем уехать!

Андрей берет меня за плечи.

— Возьми Эрика, и подождите меня в кафе. Там много людей, вас никто не тронет.

Я не успеваю даже взмахнуть рукой, как он растворяется в толпе.

Со стороны дороги несутся пожарные машины и карета скорой помощи. Я прижимаю к себе мальчика и с отчаянием слежу за мелькающей между зеваками фигурой моего любимого мужчины.

Эрик обхватывает мою шею так крепко, что мне трудно дышать. Я инстинктивно поглаживаю его маленькую спинку.

— Папа пит… папа спит… — захлебываясь, бормочет он.

— Где спит? — не понимаю я.

— Там! — снова указывает на дом мальчик.

— Не переживай, дядя Андрей его сейчас разбудит, — обещаю я.

Вокруг нас крики и суета. Повсюду летит мелкий черный пепел. От дыма слезятся глаза. Мое сердце разрывается на части от тревоги и страха за любимого мужчину.

Не знаю, сколько проходит времени. К дому, который усиленно тушат пожарные, подъезжает полицейская машина. Врачи у кареты скорой помощи, ждут, не понадобится ли кому их вмешательство. Полицейские что-то говорят докторам. Те достают носилки и вскоре исчезают за дверью вместе с сотрудниками полиции. Другие сотрудники оцепляют вход, не давая посторонним зевакам подойти слишком близко.

Я стою в толпе вместе с остальными любопытными. В моих глазах отчаяние. Не понимаю, зачем потребовались врачи. Все, что мне нужно — это чтобы Андрей вышел из дома целым и невредимым и обнял меня.

Спустя полчаса мои руки деревенеют от тяжести Эрика, который заснул на моем плече. Дверь открывается, и на палящей жаром и дымом улице я вижу его, Афинского. Все тревоги вмиг исчезают. Меня захлестывает безумная радость, что он в полном порядке. Андрей что-то говорит греческому следователю и вертит в руках какие-то бумаги.

— Андрей! — машу ему свободной рукой я.

Эрик просыпается и начинает плакать.

— Тише, тише, — пугаюсь я.

Андрей торопится мне навстречу.

— Тася, полицейская машина отвезет вас с Эриком в отель. Не стой, идем в машину.

Следователь что-то говорит на греческом, и машет нам рукой в сторону полицейской машины.

Когда нас усаживают на заднее сидение, я наконец с облегчением выдыхаю и укладываю спящего мальчика себе на колени.

— А как же Феликс, Андрей? — когда машина отъезжает с места, с тревогой спрашиваю я. — Эрик говорил, что его папа спит.

Именно в этот момент входная дверь снова распахивается, и врачи выносят на носилках тело, накрытое простыней.

— Феликса больше нет, — хмуро сообщает Афинский. — Его отравили вином. Квартиру подожгли, а Эрика хотели похитить. Я подозреваю, что в преступлении замешана мать Феликса. Шкуратов сказал мне по телефону, то вчера ее выпустили под залог. Думаю, она знала про это место и просто решила отомстить сыну за предательство. Цыганам очень выгодны дети. Они хорошо умеют выпрашивать деньги у состоятельных туристов.

— То есть… если бы я случайно не заметила тиснение на красном сарафане, мы бы потеряли Эрика навсегда?

— Тася, милая, — Андрей берет меня за плечи и заглядывает в мои глаза. — Давай не будем фантазировать на эту тему. Мое истерзанное чувством вины и безысходности сердце просто больше не выдержит трагедий.

— Давай…

Я растерянно слежу за погрузкой тела в карету скорой помощи. Не верится, что под простыней мой бывший жених.

— Я все равно ничего не понимаю. Так много невыясненных вопросов… Почему погибла Дина? Зачем Феликсу так нужна была моя невинность? Для чего он хотел, чтобы я прошла через странный обряд?

— Вопросов много, — соглашается Андрей. — Надеюсь, мать Феликса прольет свет на эту запутанную историю. А пока полицейские будут сопровождать нас, Тася. Дело в том, что Эрик является гражданином Греции. Он родился здесь, в городе Миконос.

— То есть… Дина все же жила в Маленькой Венеции?

— Не просто жила. Она родила здесь Эрика, — с горечью поясняет Андрей. — Судя по информации, которой владеют местные полицейские, последние месяцы перед родами она провела на этом острове. Я уже ничего не понимаю… А Феликс не сможет прояснить ситуацию.

— А вдруг нам и на этот раз повезет? — с надеждой смотрю в его ореховые глаза я. — Адина раскается и расскажет всю историю.

— Мне бы твой оптимизм, — касаясь пальцами моей щеки, усмехается он.

Я смотрю на спящего Эрика. Слышу, как Андрей звонит отцу и произносит всего одну фразу: «Мы его нашли».

В горле отчего то першит. Поправляю маечку с принтом из какого-то мультика и примирительно вздыхаю. Впереди нас ждет много испытаний, но самое главное свершилось. Мы нашли ребенка, которого по непонятным никому причинам скрывал от людей Феликс Йоффе. Мне остается только надеяться, что следствие прольет хоть какой-то свет на все остальное, и наш пазл сложится в одну картину.

Глава 30

— Мама, мама! — прорывается сквозь сон детский крик.

Плач. Опять.

Я вздрагиваю и сползаю с постели.

— Эрик, все хорошо… мама здесь… — подхожу к кроватке и беру его за ручки.

— Клади сюда, — слышен сонный голос Андрея. — Пусть спит с нами.

Я укладываю мальчика на нашу кровать и обессилено усаживаюсь рядом.

Хэппи энд? Возможно, в книгах он есть. А вот в реальной жизни после кульминационного хэппи энда все самое сложное только начинается.

Когда мы с Андреем бросились на поиски Эрика, у нас не было никакого плана на будущее. Мы думали, что привезем его домой, и все будет хорошо. Бабушка и дедушка были готовы оформить на себя опекунство и воспитывать внука. Его ждала собственная комната и огромная порция любви от счастливых до безумия родственников.

Но что-то пошло не так. Это стало понятно еще в Миконосе. Эрик не подпускал к себе никого, кроме меня. Он решил, что я его мама. Видимо, Феликс держал его взаперти, и мое появление в сгоревшем доме Дины произвело на малыша неизгладимое впечатление. Каким бы безумным не был его отец, а Эрик, как и все малыши, верил каждому его слову.

После процедуры на определение родства с помощью забора ДНК греческие власти пошли нам навстречу и разрешили забрать мальчика в Россию, но с одним условием — в ближайшее время мы должны оформить документы на опекунство.

Юрий Семенович бросился собирать документы в тот же день. Но Эрик! Он решил по-другому. Напуганный и отстающий в развитии, он вцепился в меня мертвой хваткой и напрочь отказывался отпускать даже в ванную комнату.

Нам с Андреем пришлось отложить все свои планы. Мы были так напуганы новой ответственностью, что переехали в дом его родителей. Каждый из нас думал, что так будет проще. Что у Эрика пройдет адаптация, он привыкнет к новому дому, и спокойно будет жить с бабушкой и дедушкой.

Но прошло уже десять дней, а дело так и не сдвинулось с места. Эрик вытянул из меня все силы. Я уже даже не понимаю, кто я и чего хочу. Я устала. Знаю, это плохо, но морально я оказалась не готова к внезапно свалившемуся на голову материнству. Принять чужого ребенка, у которого сплошные проблемы — с нервами, с разговорной речью — очень сложно.

Андрей тоже оказался не готов к такой нагрузке. Наши безоблачные отношения начали проседать. Ссоры, усталость, и никакого продвижения вперед у Эрика — вот наше настоящее.

В последние десять дней мы словно переселились в ад, из которого нет выхода.

Эрик цепляется мне в руку и засыпает на моей стороне постели.

— Давай я его перенесу в кроватку, — шепчет Андрей.

— Попробуй, — соглашаюсь я.

Он осторожно подхватывает мальчика на руки. На цыпочках несет его в кроватку и уже почти кладет на подушку, как Эрик резко просыпается. Ночную тишину прорезает его новый крик.

— Черт! Ну, сколько можно?! — я не выдерживаю, всхлипываю. — Спи, Эрик! Невозможно не спать по ночам!

— Тася, не кричи на него. Он ведь не виноват, что оказался заложником ситуации, — просит Андрей.

— Я не железная, Андрей! Я не подписывалась на этот кошмар! Прости, кажется, у меня просто больше не осталось сил.

Невзирая на рыдания Эрика, я хлопаю дверью спальни.

— Тася, ну, пожалуйста… — умоляюще произносит мне вслед Афинский.

Но я больше не могу. Кажется — еще один миг рядом с Эриком, и я окончательно свихнусь. Мне уже не хочется ничего — ни свадьбы, ни счастливой семейной жизни. Я хочу домой. К маме и Ире. Я хочу выспаться и не слышать эти душераздирающие крики Эрика по ночам.

Я скидываю с себя пижаму. Натягиваю белье, летнее платье и выхожу в просторный холл.

Из второй спальни выглядывают родители Андрея.

— Тася, что случилось?

— Ничего, — отмахиваюсь я. — Простите… это слишком большая ответственность. Я больше не могу. Мне надо побыть одной.

Это очень некрасиво — сбегать из дома посреди ночи, когда плачет ребенок. Но, кажется, меня ничто не сможет остановить.

— Тася! — Андрей выходит из спальни. Эрик у него на руках, и он снова плачет.

— Я хочу домой. Прости, что не оправдала твоих ожиданий. Наверное, тебе не стоило делать мне предложение. Я никудышная мать…

Хватаю сумочку, надеваю сабо и оказываюсь на улице. Смотрю на часы в сотовом телефоне. Начало третьего. Быстро иду по пустой набережной, сворачиваю на проспект и спустя десять минут оказываюсь около своей многоэтажки.

Набираю код от домофона. Длинные гудки. Очень долго нет ответа. Я роюсь в сумочке. Ключей нет. Видимо, я оставила их у родителей Андрея в очередную истерику Эрика.

— Кто? — наконец слышится сонный мужской голос.

— Это я, Тася…

На миг я пугливо замираю. Может, звонила ни в ту дверь? Откуда мужской голос в нашей квартире? Но быстрый щелчок свидетельствует о том, что я не ошиблась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поднимаюсь на лифте и вижу, что дверь квартиры уже приоткрыта. В проходе стоит заспанный Демид в помятой майке и трико.

— Ты что здесь делаешь, Тась? — удивленно смотрит на меня он.

— А ты? — нервно сжимаю сумочку я.

— Да так, в гости пришел и решил на ночь остаться.

— Вот и я решила на ночь вернуться…

Я прохожу мимо него и в прихожей вижу Иру. В шелковом халатике и с растрепавшимися со сна волосами.

— А я все думала, когда ж ты сбежишь от них, — насмешливо посматривает на меня сестра. — Ты продержалась довольно долго.

— Не смешно… — бурчу я. И чувствую, как глаза заполняют слезы.

— Эй, ты чего, Тась? Ты только не плачь… — пугается Демид.

— Я никогда не думала, что быть матерью так трудно…

Все. Потоки горьких слез льются по щекам, и я уже не в силах их остановить.

— Я… я считала, что люблю Андрея… а получается, что не люблю… потому что я так больше не могу…

— Конечно, ты не можешь. Ты же добровольно взяла на себя такую непосильную ношу, сестренка… Чужой ребенок с проблемами в развитии и родную мать способен довести до истерики. А неподготовленную морально девчонку, у которой инстинкт материнства отсутствует, и подавно.

Ира качает головой.

— Идем на кухню, приготовим чай, раз ты всех разбудила.

Из спальни выходит мама.

— Тася, что случилось? — пугается она.

— Я сбежала от Андрея…

Демид усаживает меня за стол и сует бумажные салфетки.

— Почему? Он тебя обидел?

— Нет… я не справилась с собой.

— Дем, достань кружки и пирожные, — командует Ира.

— Я смотрю, Дем тут неплохо устроился? — всхлипывая, бормочу я.

Ира подходит ко мне, садится рядом и берет за руки.

— Тася, мы снова сошлись. У нас будет ребенок.

— Ребенок?

Кажется, слово «ребенок» сейчас способно вызвать во мне только бурное отрицание.

— Да, — радостно кивает Демид и ставит передо мной коробку с любимыми пирожными Иры из дешевой кондитерской.

— И давно вы его ждете?

— Выяснили на прошлой неделе.

Ира улыбается. Я вдруг подмечаю, что она изменилась. Ушла куда-то эта ее природная грубость и, кажется, она светится изнутри.

— Поздравляю… надеюсь, ты будешь лучшей матерью, чем я…

Я снова растираю по щекам слезы. Ничего не могу с собой поделать. Они льются из глаз против воли.

— Тася… — Ира шумно втягивает в себя воздух и сжимает мою руку. — Быть приемной матерью — это совсем не то, что быть родной. Это не значит, что ты плохая мама. Ты просто была не готова к тому, что на тебя свалится проблемный ребенок. Я уверена, что твой Афинский в таком же смятении, как и ты. Вряд ли ему намного легче. Скорее, сложнее. Потому что на его плечах больше ответственности, да еще и груз вины перед сестрой давит на грудь.

— Я всех предала, Ира… предала Юрия Семеновича, Андрея… они думали, что из меня получится достойная мать, а я… я просто убежала из дома посреди ночи. Разве нормальный человек так бы поступил?

— Ты никого не предала. Ну, скажи, ты обещала кому-то, что будешь мамой ребенку, который свалился всем, как снег на голову?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он выберет меня своей мамой… С самого начала опекунство собирались оформить на себя родители Андрея.

— Послушай, тебе надо немного передохнуть. Побыть наедине с собой, понимаешь? Только так ты услышишь, чего хочет твое сердце. Никто не в праве заставить тебя стать матерью чужому ребенку.

— Да, наверное…

Еще один звонок в дверь заставляет нас вздрогнуть.

— Сегодня ночь посещений? — удивленно идет открывать Демид.

Ира разливает в кружки чай. Демида долго нет. Видимо, пришел Андрей, и они беседуют на лестничной клетке.

Мужчины обсуждают ту же самую тему, что мы. Я вдруг догадываюсь, что Андрею тоже не с кем поговорить о том, что он чувствует. Теперь, когда моя истерика закончилась, я ощущаю стыд за свой срыв.

— Тась, пей чай, — гладит меня по руке мама. — Все будет хорошо, вот увидишь.

Зря она пытается меня поддержать. Потому что от слов поддержки к горлу снова подкатывается ком, и я боюсь, что не справлюсь.

Через пятнадцать минут мужчины появляются на кухне.

— Привет! — жизнерадостно улыбается Ира.

— Добрый вечер, — произносит Андрей.

В его глазах нет осуждения или упрека. В них плещется тревога и страх.

— Извини… — уткнувшись в кружку, бормочу я.

— Это ты меня извини…

— Садись рядом с Тасей, Андрюша, — поднимается со своего места мама. — Я пойду, прилягу. Слишком много впечатлений для моей нервной системы.

Мама уходит. Андрей садится рядом и берет меня за руку.

— Ребенок, он же не виноват, что у него родители погибли… — садится напротив нас Демид. — Он один остался, понимаете? Был отец, а теперь вокруг него чужие люди, чужой дом. И первые дни самые сложные. Не будет резких изменений, можете не надеяться. За десять, двадцать дней ничего не изменится. Но если вы будете выполнять рекомендации врачей и постоянно с ним заниматься, через полгода, возможно, увидите какой-то результат. И здесь романтики не будет никакой. Здесь только трудиться надо. Мне жаль, Тася, что ты оказалась в такой сложной ситуации. Правда, жаль. Но здесь — либо ты берешь на себя обязательства и идешь до конца, или отказываешься и живешь спокойно.

— У меня есть знакомый специалист. Детский невролог, — вступает в разговор Ира. — Раз уж на вас свалился ребенок, нельзя его бросать.

Я смотрю на расплывающиеся капли чая на дне кружки. Демид и моя сестра правы. Никто не виноват в том, что мы с Андреем бросились искать Эрика. Эрик нашелся, и теперь только мы можем помочь ему справиться с проблемами.

— Да, чувствую, романтики в наших отношениях уже действительно не будет, — вздыхаю я.

— Тась…Я не переживу, если ты от меня уйдешь, — сжимает мою руку Андрей.

— Я сама этого не переживу.

Сглатываю ком в горле и поднимаю на него глаза.

— Может, нам надо начинать строить семью? Раз у нас теперь есть ребенок?

— В каком смысле?

— Переехать от твоих родителей к тебе, расписаться наконец и воспитывать Эрика самостоятельно?

— Ты уверена, что у нас получится?

— Нам надо взрослеть, Андрей. Мы так испугались ребенка, что поселились у твоих родителей. Но лучше не становится. Какая разница, где Эрик будет не спать? У них, у тебя? Честно говоря, если бы мы переехали к тебе, я чувствовала бы себя спокойнее. Я люблю твою квартиру. Там есть свободная комната. Можно сделать детскую.

Андрей берет меня за руки и заглядывает мне в глаза.

— Ты уверена, Тася? Уверена, что нам надо усыновлять Эрика? Обратного пути уже не будет. Со всеми вытекающими последствиями.

— Я уже все равно не смогу жить по-прежнему.

Андрей прижимает меня к себе.

— Тогда подадим завтра заявление в ЗАГС?

— Подадим.

— Ура-а-а! Свадьбе быть! Горько! Горько! — хлопает в ладоши Ира.

Мы с Андреем переглядываемся. Он наклоняется ко мне и дарит нежный поцелуй.

Я выдыхаю. Касаюсь ладонями его щек. Заглядываю с такие любимые уставшие ореховые глаза с почти угасшими золотинками.

— Я люблю тебя, Тася, — целуя мои ладони, шепчет он.

— Я тоже тебя люблю.

Прижимаюсь к его груди и закрываю глаза. Знаю, наш путь не будет усыпан лаврами. Но он уже определен. Эрик так отчаянно цепляется за меня, что будет предательством отказаться от него сейчас. Похоже, я сделала свой выбор.

Эпилог

Год спустя

Конец мая. Я стою у кромки воды и пытаюсь разглядеть дельфинов, которые накануне подплывали к берегу, а сейчас плещутся у буйков и никак не хотят приближаться.

Легкий бриз ласкает мое лицо и руки, треплет волосы и свободное платье из шифона.

— Мама, вон они! Вон!

Эрик судорожно впивается в мою руку и указывает пальчиком в линию горизонта.

— Ты уверен?

— Да! Да!

Я вытягиваю шею, но яркое солнце слепит глаза так сильно, что ничего не разглядеть.

— Да вон же они, мама!

Один из дельфинов подпрыгивает и снова ныряет в воду, разбрасывая по сторонам тысячи брызг.

— Вижу! Вижу!

Я пытаюсь включить камеру в телефоне, чтобы записать удивительное событие на видео, но, как назло, не могу найти нужную кнопку. В моем положении это нормально — седьмой месяц беременности кого угодно сделает неповоротливым.

— Мама, папа приехал!

Эрик бросает мою руку и бежит к ступеням, ведущим на набережную.

Я поворачиваюсь. Да, из синего «кроссовера», припаркованного на стоянке, выбирается Андрей.

Я с досадой оставляю идею заснять на видео дельфинов и направляю камеру на Андрея и Эрика. Получается как раз в тот момент, когда Андрей подхватывает мальчика на руки и подбрасывает в воздух.

Он замечает, что я снимаю видео, и с улыбкой машет мне в камеру. С Эриком на руках спускается к воде и целует меня в щеку.

— Как себя чувствуют мои девочки?

— Довольно не плохо. Сегодня мы толкаем маму не так сильно, — умиротворенно опускаю взгляд на свой округлившийся живот я.

— Вот и отлично. Думаю, пешая прогулка до дома дедушки маме не повредит.

Сегодня суббота и по традиции мы идем обедать к его родителям. А утром моему мужу звонил следователь по делу похищения. Спустя год все частички пазла сошлись в одну картину. И я очень хочу знать, какими красками она написана.

— Что сказал следователь? — внимательно смотрю на мужа я.

— Много интересного. Я расскажу тебе, когда мы окажемся у меня дома. Терпеть не могу по нескольку раз пересказывать одно и то же.

— Я же умру от любопытства, пока мы будем идти к твоим родителям!

— От любопытства еще никто не умирал, — посмеиваясь, притягивает меня к себе Андрей. — Эрик, бери свой самокат, и вперед, к дедушке домой.

Мальчик деловито подхватывает самокат и тянет его по ступеням вверх. Сейчас, год спустя, это совсем другой Эрик. Он уже почти не помнит прежнего отца. Он спокойно спит, а занятия у психолога помогли нам понемногу преодолеть проблемы с речью и отставанием. Правда, мне пришлось оставить работу в компании «Южный вектор», и теперь у моего мужа новый секретарь. Не подумайте ничего плохого — ей пятьдесят шесть и она отлично справляется со своими обязанностями.

И да, я жду ребенка.

«Спи, пока можешь!» — назидательно советует в телефонную трубку Ира. Их с Демом малышу уже три месяца, и у него начали резаться зубки. Со всеми вытекающими последствиями.

Всей делегацией мы чинно подходим к дому свекров.

В беседке накрыт стол. Юрий Семенович у порога раскуривает трубку. Он в капитанской кепке — это очень нравится Эрику.

— Деда — капитан, привет! — Эрик влетает во двор и несется на самокате по дорожке к дому.

— Привет, мой хороший! Как поживаешь? — Юрий Семенович поднимается с порога нам навстречу. — Тася, как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — улыбаюсь я.

— Андрюша, Тася! Как раз картошечка подошла! — выглядывает из окна кухни Ольга Николаевна. — Сейчас будем обедать!

— Пойду, принесу коньяк, — довольно потирает руки хозяин дома.

Стол уставлен вкусными блюдами, и вся семья приступает к обеду.

— Ну, будем здоровы, — приподнимает хрустальную стопку Юрий Семенович.

— Да, будем. Тася, твое здоровье, — приподнимает стопку Ольга Николаевна.

— Спасибо, — улыбаюсь я. С трудом дожидаюсь, когда же все выпьют и приступят к горячему.

— Андрей, я больше не могу, — легко пинаю под столом коленом мужа я. — Немедленно рассказывай новости.

— Какие новости? — переглядываются родители.

— Я был у следователя.

Андрей отодвигает тарелку.

— Кажется, история немного прояснилась.

— Неужели?

Юрий Семенович отставляет стопку в сторону.

— Мать Феликса спустя год захотела просветить следствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍За столом воцаряется гробовая тишина. Только Эрик стучит вилкой в тарелке, пытаясь наколоть картофель.

— Нашу Дину она не приняла сразу. Дина не соответствовала ее требованиям. Феликс должен был привести в дом непорочную девушку, и только после обряда и благословения матери мог жить с ней, как с женой. Она пригрозила лишить его наследства, если он продолжит отношения с неподходящей под ее требования избранницей. Дина к тому времени уже носила ребенка. Зная страшные наклонности родной матери, Феликс решил спрятать от нее Дину. Не знаю, по доброй воле Дина исчезла, или нет, но Феликсу удалось провернуть свою аферу. Эрик родился в Миконосе, а потом по какой-то причине все трое вернулись в Россию, в дом, который был куплен на имя Дины еще до отъезда. Эрику было около трех месяцев, когда мать случайно узнала о доме на отшибе. Каким-то образом Дине удалось сбежать. По дороге в ночь, когда погибла моя сестра, на черной машине неслась Адина.

После смерти Дины Феликс прятал мальчика от людей. Он выбрал Тасю себе в невесты, потому что она полностью подходила под требования матери. А еще она чем-то была похожа на нашу Дину. За две недели до похищения Таси Феликс тайком от матери продал всю сеть отелей. Он планировал усыпить бдительность матери и сбежать в Миконос вместе с сыном и Тасей. Таисия нарушила его планы, выпрыгнув из машины, и тогда он бежал вместе с ребенком.

Дом, в котором держали Дину, а потом Тасю, подожгли последователи Адины. Они же, по ее заказу в отместку за предательство отравили Феликса в его квартире в Маленькой Венеции. За работу местным цыганам Адина пообещала в подарок ребенка. Нашего Эрика. На счастье, мы с Тасей вовремя заметили странную женщину. Вот и вся история.

Я нервно поглаживаю свой большой живот. Мне до сих пор страшно представить, что бы было с Эриком, если бы ветер и солнце не всколыхнули сарафан цыганки.

— Интересно, Феликс планировал держать меня на привязи? — вырывается у меня вопрос. — Вряд ли я бы согласилась ехать с ним в Грецию по доброй воле.

— Судя по состоянию Эрика, на тот момент, когда мы его нашли, у Феликса уже были довольно серьезные расстройства психики. Он рьяно увлекался религиозными трактатами и всеми силами пытался противостоять материнскому увлечению оккультизмом.

— Как же хорошо, что все закончилось положительно, — выдыхает Ольга Николаевна.

— Да, — глажу по головке Эрика я. — Нам было безумно трудно первое время, но мы справились.

— Пусть душа нашей Диночки, наконец, успокоится, — наливая коньяк в стопки, произносит Юрий Семенович.

— Да. Теперь она может быть спокойна, — придвигая к себе свою порцию, грустно кивает Андрей.

Вся семья, кроме на с Эриком, молча выпивает коньяк.

В моей душе странное умиротворение. Тревога, которой было пропитано пространство все это время, внезапно рассеялась. Как будто Дина окончательно успокоилась и тоже растворилась в пространстве.

В тот же миг в моем животе просыпается маленькая девочка. Она больно пинает меня под ребра, и я вздрагиваю.

— Дерется? — улыбается муж.

— Похоже, у нас будет маленькая футболистка, — с упреком посматриваю на живот я.

— Если футболистка, то самая лучшая в мире, — многозначительно поднимает палец вверх Юрий Семенович.

— Деда, а на рыбалку поедем? — болтая ножками под столом, спрашивает Эрик.

— Не поедем, поплывем! — с придыханием обещает тот. — Прямо завтра с утра и поплывем! Андрей, ты с нами?

— А куда ж я денусь? — отзывается мой муж.

— Ой, вот и отлично. А мы с Тасей пока пирог испечем. Испечем же, Тася? — с надеждой посматривает на меня Ольга Николаевна.

— Конечно, испечем, — расплываюсь в улыбке я.

— Наслаждайся вкусностями, пока можешь, — с любовью поглаживает меня по спине Андрей. — Ира вон уже на диете второй месяц сидит. Но что-то никак не похудеет.

— Знаю я, как она сидит, — скептично ухмыляюсь я. — Демид только и успевает пирожные из кондитерской домой таскать.

Все вместе мы переглядываемся и начинаем весело смеяться. И я думаю, что, наверное, так и должно быть. Именно это и есть настоящая семья. Когда неважно, сколько пирожных ты съела. Важно другое — то, что рядом с тобой все счастливы.

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог