Дракон и солнце 2. Снег к снегу (СИ) [StarGarnet] (fb2) читать постранично

========== Глава 1. Штиль ==========

 

Солнце взошло на западе и село на востоке. Оно медленно и величаво тонуло за линией горизонта, за пламенеющей рябью бесконечных горьких вод, и больше в мире не было ничего. Лишь море, лишь небо без края и смерть, идущая по волнам вровень с подступающей ночью.

Мачты с поникшими парусами сухо скрипели, покачиваясь вместе с палубой. Последнее существо, еще жившее в этой пустыне, распласталось на досках, ловило вечернюю прохладу страшными черными губами, тяжко хрипело, уже не пытаясь встать - тонкий стальной луч, красный от прощального поцелуя солнца, пригвоздил его к просмоленному дереву так же надежно, как игла держит южную бабочку.

Игла. Знал бы Джон…

Ее обступали призраки. Вот вышел вперед капитан - его череп расколот и в нем до сих пор торчит побитый жизнью топорик. Вот девятипалый моряк, сально шутивший, прохаживавшийся на ее счет с самого порта. Вот Бродяжка, безглазая, ободранная, щерится кровавыми зубами, счастливая, что судьба наконец-то догнала верткую послушницу и Многоликий Бог заберет свое. Вот Дейенерис Бурерожденная, валирийский клинок в сердце валирийской дочери…

…нет, нет, это лишь мечты. Она не убила ее, не смогла. Джон помешал. Джон привел драконов. Джон стал драконом. Джон подарил ей Иглу… это он убил ее. Он враг.

Очередной хрип вылетел из пробитой груди. Картина, вставшая перед глазами, была такой живой и отчетливой, такой желанной, такой правильной…

Блеск валирийского клинка, наконец-то вволю напившегося крови Таргариена, бледное лицо, обрамленное непослушными кудрями, черные от боли глаза, неверящие, молящие… и наконец пустые. Сталь, закаленная драконом, - в сердце дракона, навеки, навеки…

Она сморгнула слезу - одну-единственную, огненно жгучую, будто выточенную из самой горькой соли, какую способны породить море и отчаяние.

Еще один призрак наклонился к ней, упираясь ладонями в мослатые колени. Он ухмылялся, словно спрашивая: “Ты же знаешь, кто на самом деле твой враг? Знаешь?” Валирийский клинок прочно сидел в его горле.

Она не продала кинжал, как советовал Джон. Она просто предложила его капитану в обмен на экспедицию, и тот согласился, даже не задумавшись. Наверное, за такой кинжал можно было получить и два корабля, и не нанять, а купить вместе со всей командой.

Отдала, просто отдала. И ни разу с момента договора она не усомнилась в том, что он вернется к ней снова, раньше или позже, так или иначе. Сейчас эта уверенность виделась как неоспоримое дурное предзнаменование, но тогда это просто не пришло ей в голову, которую кружили шум волн и чаячий крик.

И в конце концов кинжал снова оказался в ее горячей ладони - словно сам собой возник в суматохе драки, кипевшей на палубе, среди безумных людей, застрявших в скорлупке под мертвыми парусами. Выхватила она его у кого-то из-за пояса, голенища или из печени… теперь уже не узнать.

Она не помнила, кто был первым. Кто, давясь вязкой слюной, первым предложил убить ее, чтобы насытиться мясом, напиться крови и унять иссушающую жажду, дочь беспощадного штиля? Она помнила лишь, кто был последним - этот мослатый, пригвоздивший ее к палубе ее же собственным мечом и тут же убитый кинжалом, послушно слетевшим с ее руки.

Все ее существо молило о буре, о шторме, который напоил бы ее, умыл палубу от крови, унес с собой и паруса, и трупы, и под конец ее саму. Небо было чистым и светлым, но ей уже случалось видеть, как быстро все может измениться. На суше буря не налетает так скоро и внезапно, как в море; там облака собираются нехотя, наливаются сизым, и ветер выбивается из сил, гоня это упрямое, ленивое стадо высоко над полями. В море шторм нападает как дракон - молниеносно, свирепо и без пощады.

Но день уплыл, сменившись вечером и ночью, а буря все не шла. Вместо нее лишь выпала роса, которой, казалось, едва хватило, чтобы смочить запекшиеся губы. И настало новое утро, чистое, яркое, пронизывающе прекрасное. Солнце согрело приколотую к доскам бабочку, высушило ее дрожащие крылышки, потом поднялось повыше присматриваясь - и стало медленно, размеренно выжигать из нее остатки жизни.

Люди состоят из воды, она наполняет их, течет по венам. Проткни их - и вода вытечет. Солнце сушит их, вялит как рыбу, опаляет своим негасимым огнем. Солнце - это дракон… дракон, ныряющий в море на закате.

Мослатый висел поотдаль, запутавшись в снастях, покачивался, как гротескная кукла, кивал поникшей головой в последних отсветах солнца - и он же стоял рядом с ней, истекая мертвенным светом, и ухмылкой встречал ночь, в которой она присоединится к их команде мертвецов.

Не сегодня… не сегодня…

Но сегодня заканчивалось. Игла поднималась из ее груди, как стрелка солнечных часов, отсчитывавших последние минуты ее жизни. Подарок брата,