Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ) [StarGarnet] (fb2) читать онлайн
- Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ) 2.79 Мб, 798с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - (StarGarnet)
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
До свадьбы Сансы и Джендри оставалось около двух месяцев.
Торжество пройдет с королевским размахом, решил Джон. Дени с ним поспорила, потом поспорила еще, потом пригрозила правом вето, а под конец смирилась, и они, страдая, начали выгребать последние крохи из казны. Дейенерис ворчала, что Санса не заслужила пышной свадьбы и что все затевалось лишь для того, чтобы сбыть ее с рук, но Джон упрямо стоял на своем.
- Я знаю, что она не заслужила, - говорил он. - Не думай, что я забыл ее интриги. Но это делается не ради нее.
- В Королевской Гавани отирается Валло Моринис, скромный служитель без высоких титулов, - помахала письмом Дени. - Почтительно осведомляется, как здоровье, и очень хочет денег.
После этого разговора Железный Банк, настырно намекавший на очередные выплаты, тоже был приглашен.
- А пожалуй, так даже лучше, - усмехнулся Джон. Дени, неоднократно пытавшаяся разведать, что задумал муженек, подозрительно к нему присмотрелась, но промолчала, зная, что расспрашивать бесполезно. После второго посещения Скайрима любезный супруг обнаружил в себе неистощимые запасы вредности и упрямо отмалчивался - значит, точно затевает нечто такое, что она не одобрит.
Впрочем, у нее все еще была надежда, что удастся либо догадаться, либо, на крайний случай, разузнать у драконов - которые, кстати говоря, целыми днями пропадали в полях и горах, разыскивая золотые жилы. Но увы, то ли Север был не слишком богат недрами, то ли им не удавалось заглянуть достаточно глубоко, но пока что результаты поисков не обнадеживали.
Все-таки подземное царство - не их стихия, вздохнул Джон и пошел к младшему брату за советом. Древние корни тянутся далеко; кто знает, что они могут нащупать?
Но Бран его удивил.
- Обрати взгляд к морю, - посоветовал провидец. - Оно многое в себе схоронило.
Одавинг выслушал эти мудрые слова, которые передал ему Джон, и призадумался:
- А что, в вашем мире люди тоже рискуют возить сокровища на утлых лоханках?
- О да, - обрадовался Старк, пытаясь представить, сколько кораблей могло затонуть в том же Узком море.
- Глупые люди, - фыркнул Салокнир, облизываясь и нетерпеливо поводя хвостом.
- Хорошо, что вы умеете нырять, - рассмеялся Джон.
- И не только это, - заверил его Одавинг и взлетел вслед за собратом, напугав лошадь Джона. Та заплясала и чуть не сбросила седока.
- Да уймись ты, трусиха, - натянул он повод, успокаивая бедное животное. - Скоро мы будем зверски богаты.
Прошло не так уж много времени, и уединенное пустынное местечко далеко за Стеной покрылось остовами затонувших судов. И правители и драконы дружно сошлись на том, что творить свои дела будут подальше от людских глаз - ни к чему подданным знать, что королевская чета внаглую мародерствует. Теперь Джон смотрел на кладбище кораблей, древних и поновее, а Дени, кутавшаяся в шубку рядом с ним, ела припасенный бублик и готовилась подсчитывать доходы.
- Смотрите и учитесь, - самодовольно глянул на них Салокнир, а потом рявкнул: - Юв Хет Сив!..
В корабле по соседству забренчало. Ящер, придирчиво прислушавшись, наморщил нос, подтопал поближе и выпустил поток огня в поросший ракушками ветхий борт. Трухлявые доски рассыпались пеплом, и Джон отважно сунулся в брюхо судна, ища сокровища. У дальней стены каюты, сплошь облепленной остатками сгоревших водорослей, лежал на боку древний, кованый сундучок. С виду он был невелик, но когда Джон попытался его приподнять, то чуть не надорвался и корыстно возликовал.
- Дай-ка я, - мимо Джона просунулась огромная голова Салокнира на гибкой шее и, деликатно раскрыв пасть, ухватила сундучок. Вынырнув наружу, дракон раскусил добычу, как драгоценный орешек, и ручей золотых монет потек на землю.
- Неплохо для начала, - обрадовалась Дени.
- И сколько тут? - присмотрелся к монетам Джон.
- Тыфять форок, - Салокнир выплюнул остатки сундучка.
- А долг у нас?..
- Двенадцать миллионов, - скорбно отвечала Дени.
Джон начал было впадать в тоску, но услышал, как на дальнем краю кладбища кораблей жутко и гулко хохочет Дрогон.
- Кажется, он нашел что-то покрупнее, - обрадовался дракон и взлетел проверить. Джон прибрал под крылышко рассыпанное золото и они прогулочным шагом пошли между кораблей.
- Как он там говорил?.. - запамятовала Дени.
- Юв Хет Сив, - напомнил Джон. Как и всегда, Крик состоял из трех слов - Золото, Здесь, Найти.
- Юв!.. - лениво крикнула она на пробу. В корабле зазвякало, и королева довольно откусила еще кусок бублика: - Ага…
Они пошли дальше, время от времени покрикивая на остовы и слушая, как схороненное в деревянных утробах откликается на зов - то дребезжит тихо и слабо, то грохочет, как сходящая лавина.
- Двенадцать не двенадцать, - воспрял духом Джон, - но сколько-то мы здесь найдем.
- И Санса получит бесстыдно пышную свадьбу. Но тебе-то это зачем?
- Я хочу донести до всех важных лиц, что зима близко, - упрямо сказал он. - Свадьба - прекрасный повод собрать их вместе.
- Хочешь испортить сестре торжество? Она тебя прибьет.
- Пусть попытается, - хмыкнул он. - Да и что за свадьба без мордобоя?
- Никто не любит скучные свадьбы, - согласилась жена и снова крикнула: - Юв!..
Забренчало.
Они обогнули очередной истлевший скелет корабля и увидели всю троицу, блаженно развалившуюся на золотых россыпях. Россыпи были тонкими, но площадь покрывали приличную - вполне достаточную, чтобы там могли с комфортом разместиться три дракона. Дени подняла откатившуюся монетку:
- Чеканили в Волантисе.
- Половина наша, - тут же заявил Салокнир.
*
Найденное золото было решено переплавить и отчеканить монеты заново. Ни Дени, ни Джон не планировали объяснять Железному Банку, откуда у них взялись столь необходимые средства и почему деньги имеют такой разношерстный вид. Драконы - за малую мзду - вызвались помочь состарить свеженькие монетки.
- Мы превращаемся в законченных мошенников, - посетовала королева. Звучало это тем более неубедительно, что она только что с довольным урчанием валялась в погашенных долговых расписках и горстями подбрасывала их к потолку.
- Мы честные люди, - заспорил Джон. - Мы не спалили банк к чертям и все еще должны десять миллионов.
- И на будущее у нас припрятаны два, - снова заурчала Дени. - И я собираюсь поваляться и в них тоже, прежде чем отдам этим хапугам.
- Можем поваляться вместе, - с намеком глянул на нее муж, и она поманила его за собой.
До свадьбы оставалось полтора месяца.
*
Одавинг спустился с небес на землю, распугав детишек, и Джон лихо съехал вниз, на ходу выпуская из-под крылышка Призрака и Арью. Давно они не бывали на настоящем Севере - а Арья, можно сказать, не бывала вовсе.
- Кто к нам пришел! - наскочил на него со спины старый друг и стиснул с такой неистовой страстью, будто Джон был незабвенной медведицей, всенародно известной Тормундовой зазнобушкой.
- Не лапай короля, - потребовал Старк, выкручиваясь из ужасной хватки. - Имей уважение.
- Мы колен не преклоняем, - стоял на своем рыжий великан, даже не думая вести себя с величеством хоть немного почтительнее. - Мы смелы и искренни в своих чувствах, не то, что вы, южане.
Джон оглянулся на детишек. Те с веселым писком подбирались поближе к Одавингу, который косился на них с усмешкой, отскакивали назад, внезапно оробев, но тут же снова лезли вперед - ведь дракон же, как устоять! Джон подумал, что слова вольного недалеки от истины и южанам здесь есть чему поучиться.
- Тормунд, как у вас тут дела? - спросил он, хмуро оглядывая раскинувшуюся в снегах стоянку.
- А как им быть? - удивился тот. - Живем, бьем тюленей, рыбу заготавливаем, дышим полной грудью. Заходи, угощу от души. Забыл, поди, вкус настоящей северной браги?
- И хотел бы забыть, да не могу, - помотал головой Джон. - Но я сюда не за этим… Что-нибудь странное случалось? Сам знаешь, о чем я.
Рыжий задрал бровь и уставился на него орлиным глазом, а потом приговорил:
- Ничего не случалось… но ты, похоже, что-то видел. Не говорят о таком на улице да при детях. Идем.
Затащив Джона в юрту, он потянул на стол мех со сквашенным молоком и два рога.
- Пей, - повелел рыжий, впихнув рог с выпивкой Джону в руки.
Джон глянул в рог и подумал, что выпить и впрямь не повредит. Отхлебнув, он сморщился от едкого, терпкого вкуса, и Тормунд тут же расхохотался:
- Как был неженкой, так и остался. Ну, рассказывай.
- Я был далеко на севере, - сказал Джон. - В самом сердце Зимы. Там, во льдах, ждут своего времени Ходоки. Голубые глаза…
Тормунд одним духом осушил рог и снова потянулся за мехом.
- Твоя сестра, - тяжело начал он, - убила Короля Ночи. И вся его армия развалилась вслед за ним. Я помню, как катились по костям их пустые головы. А теперь ты приходишь и говоришь, что все начнется сначала. Вас, ворон, что, не учат приносить хорошие новости?
- Черные крылья, черные вести, а ты чего ждал? Ночной Дозор будет восстановлен, но сейчас вы единственная сила на Севере. Получается, вы наш авангард.
- Аван… что? - не понял одичалый.
- Передовой отряд, - невесело улыбнулся Джон. - Но вы ведь не армия и уж точно не моя армия. Я прихожу сюда как друг, а не как король. Вы первыми столкнетесь с ними, первыми и пострадаете. Если Вольный Народ решит укрыться за Стеной, мы вас примем. Может, так будет даже разумнее. В конце концов у вас тут дети.
- Мы не побежим лишь из-за твоих слов, - фыркнул Тормунд. - Пойми меня правильно, я-то тебе верю. Знаю, что ты не врешь и тебе не померещилось с перепою. Но в прошлый раз Ходоки спали тысячи лет. Было бы позором и глупостью бросать всю нашу жизнь и бежать от тени чьих-то слов, даже твоих.
Джон призадумался. Тормунд прав, в прошлый раз Ходоки спали так долго, что в их существование все давно забыли верить. Но если прислушаться к предположениям Нуминекса, то получалось, что на сей раз такой отсрочки им не видать.
- Я тебя предупредил, - сказал он и, отчаянно выдохнув, от души хлебнул кислого пойла. - Боги, до костей продирает, как вы это пьете… Налей еще.
- Задал ты мне задачу, - нахмурился Тормунд, берясь за мех. - Они же все верят, что беда позади, а тут опять ты, ворона… Как мне теперь быть? И рассказать невозможно, и не рассказать нельзя.
- У меня, представь себе, та же беда, - саркастично улыбнулся Джон. - И даже хуже. Наши южные лорды разбегутся с блеянием, едва я начну говорить. Они не видали того, что видели мы с тобой.
- Ха, - выпучил глаза Тормунд и залихватски опрокинул в себя рог. - А помнишь, как мертвяки перли по озеру? Лезли к нам наверх прямо друг по дружке, а этот меченый, Пес, троих одним ударом!..
- Помню, как тебя чуть не сволокли в это самое озеро, - усмехнулся Джон.
- Помню, как тебя туда сволокли, - захохотал великан и пошел искать еще выпивку. Погрохотав какими-то дровами, он наконец-то преуспел и вернулся к столу с новым мехом и широкой ухмылкой поперек рыжей бороды. - А теперь ты, стало быть, предлагаешь повторить все заново? Да у меня дочки едва пережили прошлый раз, смазливое ты отродье.
- Я красивее их обеих вместе взятых, ты сам сказал, - качнулся на грубом чурбане Джон. – А красивым все позволено. В том числе приносить дурные вести.
И он пытливо заглянул в свой рог, в котором почему-то почти ничего не осталось. Стоило лишь привыкнуть к обжигающей горло кислятине, как она полилась туда сама собой.
Любопытно, а каково летать пьяным?..
*
Тем же вечером выяснилось, что летать пьяным совершенно не интересно. Лежишь в лапе дракона, ничего вокруг себя не видишь, тошнит и мерзнут свисающие из горсти ноги. Жизнь кажется бессмысленной и потраченной зря, а дома ждет жена, которая еще долго будет отчитывать его за глупый риск. И она вряд ли станет слушать, что Одавинг даже не пустил его к себе на спину, заявив, что разбившийся в лепешку Король Севера здесь никому не нужен.
Впрочем, к тому моменту, как до Джона добралась разъяренная Дени, того уже на все корки распек Нуминекс, так что ей оставалось только пожалеть несчастного мужа, которого дракончик своим: “Пьющая мать – горе в семье!” успел довести до самых настоящих слез. Теперь королева сменила гнев на милость и лишь пыталась сообразить, как снять любимого с крыши, куда его по настоянию Нуминекса высадил Одавинг. Пока что диспозиция оставалась следующей: Дени жалеючи смотрела на Джона, возмущенный дракончик раздувался и тощал, а пьяный Старк обнимался с горгульей и, запинаясь, провозглашал, что готов обратиться даже к Молаг Балу, если тот сможет помочь им в неравной борьбе. Словом, дела обстояли совсем плохо и спас ситуацию лишь подоспевший Салокнир, который, филигранно работая коготком, перетащил Джона к Нуминексу в гнездо. Тот потянул на себя знакомый волчий воротник, закопался в плащ и наконец-то заснул.
- И ведь так и не проболтался, зачем ему эта преступно богатая свадьба, - недовольно мотнула головой Дени.
- Учитывая то, с каким аффектом он тут поминал Молаг Бала, - протянул Нуминекс, - я бы посоветовал начать беспокоиться.
*
Проспавшись и получив от дракончика повторный нагоняй, Джон опять засобирался в дорогу. На сей раз он почему-то направился прямиком к Дрогону, долго о чем-то с ним шептался, а потом, бестрепетно забравшись на драконью спину, умчался в неизвестном направлении. Когда Дени вышла на поле навестить детку и прогуляться до Белой Гавани по делам, обнаружилось, что Лорда-Мудреца умыкнул муж. Одавинг с Салокниром только разводили крыльями.
- Что он творит? - беспомощно спрашивала Дени. - Не упал вчера, хочет убиться сегодня?
- Они отправились в Черный Замок, - сообщил Одавинг. - Якобы посмотреть, насколько там все плохо.
- И это полная чушь, поскольку он там уже был, - добавил Салокнир, - и прекрасно знает, насколько все плохо.
- Но почему Дрогон? - недоумевала она. - Эти двое, мягко говоря, не слишком ладят.
- Нам тоже интересно, - сощурился Салокнир. - И мы вполне можем полететь и посмотреть, что они затеяли.
- Меня возьмите! - истошно заорал прилетевший Нуминекс и тут же, не слушая ответа, плюхнулся к Одавингу на спину, вцепившись коготками в костяной шип.
- Куда ты лезешь, наглая мелочь?! - взревел тот, дергая спиной.
- Я хочу к маме, - упирался дракончик. Согнать его так и не удалось.
И так драконий отряд вылетел из Винтерфелла и отправился в погоню за блудным Довакином, от которого было совсем уже непонятно чего ждать.
Одавинг и Салокнир умостились на Стене, и Дени, сощурившись, глянула с головокружительной высоты на замок. Далеко внизу, заняв большую часть двора, расселся душенька Дрогон. В уголке стоял Джон - весь в черном и словно бы какой-то скособоченный. Нуминекс спорхнул со спины Одавинга и, кружась, начал снижаться.
- А мне-то туда как… - завозилась Дени, и Одавинг дунул на нее:
- Файм!..
- И-и-и! - заверещала бедняжка, пушинкой плывя вниз. Джон поднял голову и в ужасе замер.
Дрогон поймал ее на крыло и дал сойти на снег с достоинством, более подобающим королеве. Дени одернула одежду и деловито похрупала по снегу к мужу.
- Здесь меня и убили, - сказал тот, махнув рукой в угол двора.
Она запнулась и остановилась, как вкопанная. Темный, унылый угол, простой, почти нищенский - обычный, как тележная колея на дороге, страшный и окончательный в своей будничности. Вот прямо здесь?..
- Ночной Дозор должен быть восстановлен, - произнес Старк. - Но и реформирован тоже. Я пока только продумываю новый устав.
- Для этого надо было лететь непосредственно сюда? - спросила она. - Да еще и на Дрогоне?
- У нас общая цель, - откликнулся тот, склоняя к ней огромную голову. - Защитить тебя.
Джон молча кивнул. Отсвет от Стены глушил цвета, и сейчас он выглядел так, словно его лишь недавно подняли со снега в этом смертном углу. Пустая разоренная крепость окружала их, как мрачное надгробье вечному ожиданию и пустым надеждам - надеждам на честь, память, на завершающую победу. Оглядев руины, Дени наконец поняла, почему Джон решил поразмыслить именно здесь: слишком многое тут напоминало ему о том, что было сделано неверно и что придется исправить в будущем.
- Книги и документы отсюда давно вывезли вместе с воронами. Я сказал вольным, что они могут забирать все, что им понадобится, - заговорил Джон более живо. - Припасы, оружие… Кладовые почти пусты, но это не страшно. Они не тронули ничего из одежды, - засмеялся он. - До сих пор не любят черное. Да и толку от черного в снегах.
- Кладовые должны сейчас волновать тебя в последнюю очередь, - покачала головой она. - И какая-то там одежда.
- Не скажи, - заспорил муж, и Дрогон захихикал, соглашаясь.
- Ишь, спелись, - фыркнула Дени и полезла к детке на теплую спину.
Нуминекс, запропавший где-то в недрах крепости, вынырнул наружу, полоща светло-серыми крылышками. За ним к Джону летел какой-то рваный клок, то и дело пропадавший в тени построек.
- Зерно, - требовательно заявил ворон, сваливаясь к нему на плечо. - Старк.
- Мне кажется или это плохой знак? - насторожилась Дени.
- Я и сам не знаю, - растерялся Джон. - Это ворон Мормонта. Наверное, сбежал от всех… и гляди-ка, все еще жив.
Он поднял согнутую руку и ворон перебрался к нему на предплечье, глядя в лицо глазками-бусинками.
- Старк, - снова настоятельно потребовал ворон. - Зерно.
- А я-то думал, что расстался с тобой на веки вечные, - вздохнул Джон. - Кошмарная ты птица.
Ворон издал пару резких звуков, словно хохотал над его наивностью.
- Ну, будет в семье одной вороной больше, - пожала плечами Дени. - Переживем. Пихай его за пазуху и полетели.
- За пазуху? Какой-то он… - засомневался Джон, глядя на это взъерошенное, мокрое от снега, в высшей степени сомнительное сокровище. - Лучше я его под крылышко…
- Никогда не прячь воронов, - остановил Джона Нуминекс.
- Как Кель? - он с новым вниманием пригляделся к вредному питомцу.
- Как Кель.
*
Подбираю всех подряд, горестно думал Джон, чувствуя, как гадкая птица возится в тепле за пазухой. Подбираю драконов, волков, вольный народ… маленьких девочек, больших девочек, древних вампиров…
А теперь вот это.
- Старк, - ехидно крякнул ворон, высунул наружу непомерный клюв и стал клевать застежку.
- Не смей, - зашипел Джон, пытаясь запихнуть его обратно. В ответ негодяй чувствительно ущипнул его за ладонь прямо сквозь перчатку.
Они приземлились у ворот Винтерфелла и Джон с облегчением отдернул ворот камзола, выпуская гадость на волю.
- Старк, - деловито заявил ворон и усвистал к окнам спальни.
- Надо было скрутить ему башку, - вздохнул Джон и заторопился следом.
Когда они с Дени прибежали в спальню к детям, то обнаружили, что няньки суетятся вокруг люльки с полотенцем, пытаясь накрыть мерзкую птицу, а младшенький Старк веселится, тряся перед вороном погремушкой - крашеным пузырем с сухим горохом внутри.
- Зерно, зерно, - одобрительно кряхтел ворон, не без изящества уворачиваясь от нянек.
- Идите, - отпустил встревоженных женщин Джон и повернулся к детям.
- Кажется, он самовластно усыновил нашего сыночка, - возмутилась Дени, глядя, как ворон прыгает по краю люльки и весело стрекочет. - А все ты. Надо же было додуматься назвать ребенка Джиор.
- Это было наитие, - беспомощно развел руками тот. - И ты была не против.
- Признаю, сама виновата… Что ж, надо и этого как-то назвать, - вздохнула она. - Не можем же мы обращаться к нему: “Эй, ты!”
- Я могу, - не согласился Джон.
Ворон повернул к ним голову и каркнул:
- Хо!
- Допрыгаешься, - пригрозил Джон.
Ворон высказался более отчетливо:
- Хоар!
Дейенерис непонимающе смотрела на птицу, а в голове Джона вдруг забрезжило смутное воспоминание.
- Был в Дозоре лорд-командующий Хоар, - промолвил он, - брат Харрена Черного. Варг? Или это… как там Партурнакс говорил… инкарнация?
- Хоар, - отчетливо повторил ворон.
- Посоветуйте мне, лорд-командующий, - печально глянул на него Джон. - В ваши времена в Дозоре было десять тысяч мечей. Сейчас ситуация куда плачевнее.
- Ха-ха-ха, - насмешливо разинул клюв ворон. В глотке птицы зияла такая чернота, что Джону показалось - еще немного и он увидет там, в глубине, нездешние звезды. - Старк.
- Что?..
- Бран.
- Кажется, ему нужен другой Старк, - начал догадываться Джон.
*
Как и всегда, долго искать Брана не пришлось. Джон и Дени обошли его с двух сторон, профессионально забирая в клещи, и Старк ткнул брату в нос взъерошенной птицей.
- Знаком ты с этой персоной? - требовательно спросил он. - Утверждает, что он Хоар.
- Память Хоара, - поправил его Бран со своим всегдашним невозмутимым видом. Ворон слетел с руки Джона и запрыгнул провидцу на плечо, от чего Бран тут же обрел законченный вид - казалось, что именно ворона-то ему и не хватало для завершения образа.
- Память, - недоверчиво повторила вслед за ним Дени.
- Вороны разумны, - сонно объяснил тот. - Но некоторые из них представляют собой нечто большее. Такие птицы носят в себе память, пока не найдется кто-то, кто сможет ее воспринять.
- А я-то уж думал, что это варг, - хмыкнул Джон.
- Хоар не был варгом, - покачал головой Бран.
- Сколько же лет этой птичке? - изумилась Дени.
- Вороны живут долго, - хмыкнул провидец со смутным оттенком веселья. - Некоторые - намного дольше прочих.
- Десять тысяч мечей, - затосковал экс-командующий. - Я видел, во что превратился Дозор, да и вы тоже. Как они могли тысячи лет поддерживать все в боевом состоянии, а потом превратить в руины за какие-то триста?
- Кажется, я знаю, - вздохнула Дени. Джон непонимающе посмотрел на нее, и она вздохнула снова: - Ты сказал, что он был братом Харрена Черного. Наш с тобой неугомонный прапрадедушка Эйгон спалил Харрена в его великом замке, Харренхолле. Несмотря на это, Ночной Дозор тогда не выступил против Эйгона, соблюдая клятву не вмешиваться в дела Семи Королевств…
- Но как это связано? - Джон все еще не понимал.
- Эйгон привел с собой драконов, - почти простонала Дени. - Драконов, которым нипочем стены! Которых никто не может остановить! Для них не было угроз, кроме их же собратьев!
- И люди решили, что могут переложить свою ношу на них, - наконец-то понял он.
- Север забыл, - подтвердил провидец, задумчиво поглаживая птицу по глянцевитым перьям. Ворон довольно жмурился, явно чувствуя себя на своем месте. - А драконы вымерли. Иронично.
- Скорее трагично, - сказал Джон и помрачнел: - Похоже, мы оказали Вестеросу медвежью услугу, окончив вторую Долгую Ночь за несколько часов. А потом еще и развели тут драконью благодать… Получается, людям нельзя давать расслабляться.
- Люди должны служить, - напомнил ему провидец. - Драконы - нет. Драконы - это чудо и ужас, а не средство.
- Что ж, - пожал плечами король, - все как обычно, валар дохаэрис. Пора бы всем об этом вспомнить.
До свадьбы оставался месяц, и черные птицы, летя на своих черных крыльях, уже разнесли приглашения, собирая Вестерос на торжество.
========== Глава 2. Белая свадьба ==========
Праздник такого размаха, как тот, что затеял Джон для сестрицы, стоило бы проводить не в Штормовом Пределе, а в самой Королевской Гавани. Но столица по-прежнему лежала в руинах и, как то ей было свойственно, кишела нищим людом, не желавшим ни учиться, ни работать. Избегая смущать бездельников бараньим боком и прочими лебедями, Джон и Дени направили весь свадебный ресурс в Штормовой Предел.
Бедняга Джендри уже сходил с ума от приготовлений, репетиций и примерок и только робко интересовался, не отпустят ли его немного поработать в кузнице - или хотя бы поуправлять своим немалым наделом. На это приглашенный персонал, знающий толк в пышных церемониях, только фыркал и продолжал изобретать семиярусный свадебный пирог.
Санса, в противовес жениху, была счастлива. Сидя в Винтерфелле и считая дни до свадьбы, она купалась в кружевах и жемчугах, мечтая о том, как наденет все это и пройдет королевной среди ликующей толпы. Радость ее омрачала лишь Арья, которая вечно забегала своровать то перчатки, то кокетливое, в оборочках, невестино исподнее.
- Очень мило, - хмыкнул Джон, отобрав у волчицы изжеванные перчатки. - Отдам садовникам в теплицах.
Когда наконец все важные особы собрались и настал великий день, сбылась еще одна мечта Сансы - в Штормовой Предел ее торжественно привезли на спине Одавинга, и сам король (всего лишь братец Джон, напомнила себе она) галантно подал ей руку, помогая спуститься вниз.
- Запомни этот день, сестренка, - прошептал ей на ухо Джон, продолжая улыбаться народу, - поскольку больше такого не повторится.
Санса, чья голова кружилась от счастья и полета, его даже не услышала. Вокруг реяли стяги, приветственно орала толпа, ей подали коня в позолоченной узде - при чем тут какой-то Джон…
Дейенерис, в отличие от невесты, его фразу слышала и мимо ушей не пропустила, чувствуя, как оживают внутри самые худшие подозрения.
Ей живо вспомнилось, как одним из предшествующих вечеров она подобралась к мужу, засидевшемуся у стола за расчетами, и навалилась ему на спину, обнимая.
- Скажи, - вкрадчиво начала она, - а какие у тебя планы насчет свадьбы?
- Сама знаешь какие - ответил он, устало потирая глаза. - Пир на весь мир. Как-никак мы вбухали в это целое состояние. А драконы исполнят свое новое сочинение, дабы вложить в дремучие умы немного ответственности.
- Это я знаю, - продолжала мурчать она, накручивая на палец прядь его волос. - Зима близко и все прочее… Я спрашиваю про твои тайные планы.
- В чем ты меня подозреваешь? - вяло возмутился он, отодвинув стопку бумаг. - Ведь явно же подозреваешь.
- Если ты, - она потянула прядь заметно сильнее, и Джон ойкнул, - собрался затеять что-то этакое, я хочу знать.
- Этакое - это что, например? - уточнил он, пытаясь высвободить волосы из ее цепких пальцев.
- Например, призвать Молаг Бала. А то высказывал ты как-то раз такие намерения.
- Я был пьян и в отчаянии, - засмеялся он. - Ты же понимаешь, что я не сделаю ничего подобного. Собственноручно угробить тысячу человек - да у меня даже сил на такое не хватит!
- Спасибо и на том, - усмехнулась жена.
- А может, и хватит… - вдруг призадумался Джон с научным интересом, и Дени снова дернула его за прядку, отвлекая от неподходящих мыслей.
И теперь, глядя, как он под приветственные крики ведет Сансу к коню (в позолоченной узде, чтоб этому Железному Банку провалиться!), Дени мучительно пыталась понять, что же такое изобрел ее безумный муженек. Ведь точно изобрел!..
Но все катилось своим чередом, свадьба началась и продолжалась торжественно и без неприятных неожиданностей. Более того, казалось, сама природа не против порадовать счастливую чету - на небе ни облачка, чудесное летнее утро перетекло в прекрасный же летний день, и Штормовой Предел, оправдывая свое название, не позволил даже легкому ветерку испортить прическу невесты.
Впрочем, одно обстоятельство все же нарушало общее благолепие. Арья, которую вместе с Призраком не могли не взять на торжество, то и дело норовила куда-нибудь влезть, кого-нибудь напугать и что-нибудь стянуть и съесть, а под конец села невесте на подол и чуть не сорвала церемонию. Лапочка Призрак вел себя как паинька, но останавливать проказы Арьи даже не пытался - только ухмылялся, вполне осознанно изображая из себя благодушного идиота.
Септон сиял хрустальной короной, рассыпая повсюду радужные блики, смущенный и радостный Джендри покрыл плечи Сансы богато расшитым плащом, и они повернулись к собравшимся - красивая пара, обещавшая процветание этому краю. Санса млела от счастья, а перед ее внутренним взором снова и снова возникали несокрушимые стены Штормового Предела, понятные и надежные, совсем как человек, стоявший рядом с ней. Оттаяв, она доверчиво стиснула руку жениха, и Джендри чувствовал, как тревога постепенно начинает утекать, сменяясь надеждой на счастливое будущее.
Улыбка не сходила с лица Джона, будто была приклеена.
После септы молодые супруги отправились в богорощу засвидетельствовать почтение Старым Богам. Бран заранее предупредил Сансу, что сделать так не только можно, но и нужно. Сам провидец, к слову сказать, предпочел остаться в Винтерфелле, аргументировав это тем, что кто-то же должен приглядеть за Нуминексом - раз уж тот в отсутствие настоящих родителей провозгласил себя почетной мамой.
После того, как дела с богами были улажены, начался пир, завершившийся через пять часов семиярусным пирогом, а на закате драконы снизошли к простым смертным и, для порядка поломавшись, исполнили новую песню. Дени почувствовала, как закипают в глазах непрошенные слезы.
Джорах, принявший удар мечом вместо нее, умерший там, на поле, в ее руках; Визерион, страшный и словно незнакомый, истекающий огнем из пробитой шеи; горы трупов, смрад погребальных костров… Это не должно повториться, думала она. Что бы ни задумал Джон, пусть действует. Это не должно повториться.
Глубоким вечером, когда все было позади и они уединились в отведенных им покоях, Джон устало сказал:
- Все они - те, кто гулял сегодня на свадьбе… теперь они знают, что могут потерять. Скоро узнают и то, с чем могут столкнуться.
- Делай что должен, - промолвила она, положив руку ему на плечо. - Ты никогда нас не подводил. Даже когда убил меня.
Он мучительно скривился и открыл было рот возражать, но она помотала головой.
- Я действительно так думаю. Ты был прав тогда, хоть еще и не умел понимать, куда ведет тебя чутье. Пусть оно ведет тебя и дальше.
Он тяжело вздохнул, накрывая ее руку своей, но так ничего и не сказал.
*
На следующее утро, взяв в помощь сира Давоса и Бриенну Тарт, Джон собрал самых значительных лордов Вестероса и не забыл прихватить Валло Мориниса, скромного служителя без высоких титулов.
Хайгарден, Дорн, Речные Земли, Долина, Север, Острова - все самые важные шишки были здесь, и Джендри, к сожалению, тоже. Оглядев пятнадцать человек, собравшихся в небольшом, пустом зале, он мысленно порадовался, что среди них почти не было женщин - впрочем, Бриенну, как и сира Давоса, задуманное не коснется. Увы, Яру Грейджой он избавить от предстоящего не мог.
- Милорды, миледи, - издалека начал он. - Вы цвет Вестероса, его надежда и защита.
Милорды согласно, но с ноткой беспокойства заворчали. Думают, я хочу стрясти с них денег, мысленно хмыкнул Джон. Я, конечно, хочу, но об этом позже…
Валло Моринис, не являвшийся ни лордом, ни цветом Вестероса, встревоженно шнырял глазами по сторонам.
- Вы знаете девиз Старков, - продолжил Джон. - Зима близко, и это не просто слова. Это новости, которые я приношу вам сегодня на черных крыльях. Сир Давос, леди Бриенна, подойдите ко мне.
Сир Давос, так и не избавившийся от простонародной суетливости, как и от привычки искать на груди мешочек с костяшками, подошел к нему и встал по правую руку. Бриенна, гулко топая и скрипя доспехами, заняла место по левую. Остальные, как заметил Джон, подобрались и стали стягиваться в центр зала, исподтишка озираясь. Нельзя их винить, подумал он. В Вестеросе у свадеб, как и у бастардов, плохая репутация. Особенно хорошо об этом было известно лорду Эдмуру Талли, который здесь тоже присутствовал.
А был ли сам Джон хоть на одной нормальной, приличной свадьбе? Его собственный опыт говорил, что это мероприятие всегда проходит странно и даже страшновато. Хотя, отметил он, Джендри держался куда спокойнее других. Удивлен, но не испуган, и на том спасибо…
- Эти двое достойнейших людей, как и лорд Джендри, уже знакомы с тем, что вам еще только предстоит увидеть.
В данный момент по виду лорда Джендри никто бы так не сказал. Бедняга явно понятия не имел, о чем речь.
- Подойдите ближе, милорды, леди Яра, - потребовал Джон. - Почтенный господин Моринис, вы тоже.
- Что же мы должны увидеть, ваша милость? - спросил принц Дорна, молодой мужчина, гибкий и опасный - и явно смелее прочих.
Джон с сочувствием посмотрел на них и крикнул:
- Файм Нейл Дайн!..
Опустевший зал отдался гулким эхом, и сир Давос пошатнулся.
- Ч… что?.. где…
- Я заберу их на время, - сказал Джон. - Заприте зал, а на все вопросы отвечайте, что у нас идет долгое и важное совещание. Если что, пусть обращаются к ее милости.
Он подошел к узкому окну-бойнице, выходившему на море, и встал в проеме. Хлопанье крыльев возвестило о том, что неподалеку объявился дракон.
- Файм!.. - крикнул Джон и, оттолкнувшись, пушинкой выплыл из окна. Сир Давос и Бриенна, кинувшиеся к бойнице, увидели, как Дрогон подхватывает его на лету и уносит куда-то над ослепительно сияющим морем.
- Лети в полную силу, - закричал Джон, перекрикивая ветер. - Нам надо успеть обернуться за день.
- Тогда спрячься получше, - прогудел тот, надежно устраивая его в теплой горсти. - А то тебе ноги ветром оторвет, а я посмеюсь.
*
Когда Джон обсуждал с Дрогоном свой план, тот поначалу всячески упрямился и негодовал. Ему совсем не хотелось лететь в такую глушь, не хотелось сотрудничать с подлым убивцем, а сама мысль о том, что Одавинг и Салокнир развлекут и отвлекут народ лучше, чем он, вызвала в нем прямо-таки бурю эмоций.
- Ты родной этому миру, - убеждал его Джон. - И летаешь здесь быстрее, чем они. И вообще - ты должен помочь мне защитить твою маму! Хорош упрямиться.
Теперь, когда трения и споры остались далеко позади, а самая непростая часть плана была осуществлена, Джон просто свернулся в клубок в драконьей лапе и задремал, не желая ни о чем думать. Поздно беспокоиться, да и зачем? Если эти красавцы что-нибудь себе отморозят, это им только на пользу пойдет и в будущем послужит хорошим напоминанием.
Дрогон снизился и осторожно выпустил Джона на снег. Чудовищный холод ударил со всех сторон, и Старк крикнул:
- Сив Дал Бекс!
Из-под эфирного крылышка тут же появились (уже не выпали кувырком) все двенадцать лордов и Валло Моринис, а рядом с ними огромной черной грудой рухнула одежда, которой Джон запасся в последнее посещение Черного Замка.
- Одевайтесь. И побыстрее, иначе околеете, - приказал он и потащил из груды верхний плащ.
Может, им и хотелось повозмущаться и поорать - а может, даже прикончить его прямо там, кто знает, - но холод убеждал лучше любых слов. Когда лорды, дрожа и синея прямо на глазах, утеплились, натянув шарфы, плащи, толстенные меховые опорки и капюшоны, кто-то из них - уже было не разобрать, кто - тряским от озноба голосом спросил:
- Где мы?
- На севере. В сердце Зимы, - ответил Джон и повел их за собой в снежную полутьму. - Идите следом и ничего не трогайте.
Опорки помогали. Ноги все еще чувствовались, когда он довел обманутых гостей до самой ледяной стены и остановился.
- Смотрите, - глухо сказал он из-под шарфа. - Это наше будущее.
- Ходоки, - задушенно произнес Джендри, выходя вперед из толпы. Неверящие синие глаза над шарфом сверкали почти так же, как глаза нежити за спиной Джона. - Но мы… мы убили их! Короля Ночи…
- Этих защитило сердце, - ответил Старк. - И его не берет ничто, ни валирийская сталь, ни драконий огонь.
Глаза изо льда смотрели на них с насмешкой.
- Но это же ребенок, - прошептал кто-то.
- Еще недавно он был помладше, - мрачно ответил Джон. - Он растет. А кроме него там есть и другие. Идемте.
Он двинулся в обратный путь, но обернулся, не слыша шагов. Все тринадцать стояли у стены, не в силах сдвинуться с места.
- Идемте, - повторил он. - Живым тут не место.
Выведя их из твердыни Ночи, он снова собрал их в тесную группу и спрятал, после чего с облегчением свернулся в теплой лапе Дрогона, чувствуя, как отогреваются мерзлые кости.
Вскоре дракон приземлился во дворе Черного Замка и Джон по-новой выпустил несчастных лордов на свет.
- Можете снять капюшоны, - сказал он. - Здесь не так уж холодно.
- Я бы поспорил, ваша милость, - смело высказался все тот же дорниец и зябко закутался в плащ.
Джон усмехнулся, глядя, как многие другие стаскивают с себя мешавшие шарфы и озираются по сторонам. Стена, нависавшая над ними, была настолько велика, что они даже не сразу ее заметили. Но наконец все головы повернулись к ледяной громаде и замерли, осознавая, где оказались на этот раз.
- Это, - сказал Джон, указывая на окружающее запустение, - то, во что превратился Ночной Дозор. Здесь все было почти так же, когда я пришел сюда впервые. Разве что людей чуть больше… Скажите мне, господин Моринис, - повернулся он к скромному служителю, - что, кроме золота, сможет предложить мертвецам Железный Банк, когда Узкое Море замерзнет и они придут к вам? Конечно, для того, чтобы это сделать, им придется сперва покончить с нами. И тогда мы присоединимся к их армии. Так что же вы сможете им предложить?
Моринис съежился в своем черном плаще.
- Ничего, - выдавил он наконец. - Но Железный Банк может предложить кое-что вам.
- Не сомневаюсь, - ответил Джон. - И мы обсудим это позже. А сейчас, милорды, - повернулся он к остальным, - я хочу, чтобы вы поняли простую, но важную вещь. Вчера мы праздновали свадьбу лорда Джендри, - он кивнул Баратеону, задумчиво насупившему черные брови, - а сегодня Вестерос заново обручается со Стеной. Никто не будет бежать, лгать и отнекиваться, когда придет время. А оно может прийти даже слишком скоро.
- Штормовая сталь, - вдруг заговорил Джендри. - Драконы говорили, что она сильна даже против нежити…
- И вы вооружите этой сталью новых воинов Дозора.
- Но драконы, - наконец-то вспомнил лорд Тиррелл, - они же…
Дени была права, подумал Джон. Как быстро люди норовят переложить свои дела на других.
- Драконы приходят и уходят, - фыркнула Яра, согревшаяся быстрее других и распахнувшая тяжелый душный плащ. - С чего им защищать нас, если мы сами ленимся это делать? Железные Острова поддержат Ночной Дозор!
- Мы далеко от Севера, - не пожелал уступать ей дорниец, - но не бежим от драки. Дорн поддержит Дозор!
- Речные Земли с Дозором, - сурово высказался лорд Эдмур.
Дальше все пошло как по маслу. Дрогон пристально наблюдал, как люди обнаруживают в себе решимость и ответственность, и довольно поигрывал кончиком хвоста. Джон с надлежащей серьезностью выслушивал заверения и отмечал, кто, как Яра, был искренен, а кто не до конца осознал происходящее и лишь поддался общему настроению. Что ж, тех, кто не вполне проникся, можно будет прокатить туда снова…
- Нам пора возвращаться, - сказал он. - Исчезновение такого количества важных людей недолго останется незамеченным. Особенно пропажа виновника торжества.
Послышались смешки и Джон чуть повысил голос.
- Вы все видели сами и знаете, что нам грозит. Планы и детали мы обсудим позже. А пока что вернемся на праздник. Думаю, там еще остался пирог.
*
На закате Дрогон добрался до Штормового Предела. Посмеиваясь, он помог Джону пролезть обратно в бойницу и полетел искать маму - сообщить ей, что зал наконец-то можно отпереть.
Выпустив лордов обратно в привычную для них среду, он увидел, что холод врубился в каждого из них как зубило, вошел, как ледяной гвоздь. Даже в глазах Валло Мориниса то и дело будто вспыхивал отсвет северных огней. Нельзя побывать в сердце Зимы и уйти без зазубрины в душе. Окружающая теплая и уютная повседневность теперь казалась им летней дремой, которая может развеяться в любой миг.
- Оставьте плащи себе, - сказал Джон. - И если когда-нибудь вам покажется, что все это было лишь кошмарным сном, они послужат вам напоминанием.
Двери распахнулись и появилась королева - как показалось Джону, несколько взъерошенная. Следовавшие за ней сир Давос и Бриенна немедленно приблизились к Джону, всем своим видом настаивая на объяснениях.
- Лорд Джендри, - натянуто улыбнулась Дени и покосилась на Джона, явно еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться любимому мужу в наглую лживую физиономию. - Ваша молодая леди-жена чувствует себя без вас совсем потерянной.
- Ступайте, - напутствовал беднягу Джон. - Вы знаете, что делать. Объявите людямновости.
Джендри кивнул и вышел из зала в сопровождении остальной знати, на удивление сплотившейся и готовой поддержать его, свидетельствуя о новой - или же очень старой - напасти.
- Ничего не затеваешь, как же, - прошипела Дени.
- Я ознакомил их с обстоятельствами, - задрал нос Джон, не чуя за собой особой вины, а потом повернулся к сиру Давосу и Бриенне. - Хотел бы я рассказать вам новости получше, но увы. В связи с угрозой Ходоков мы не сможем выделить больше средств на столицу. Вам даже придется слегка поужаться. Хотя, полагаю, - он снова обернулся к Дени и усмехнулся, - теперь мы можем рассчитывать на приличную отсрочку у Железного Банка.
Королева сдержанно улыбнулась, но было видно, что в глубине души она разом простила мужу-врушке как минимум половину прегрешений.
- Ходоки, - неверяще протянул сир Давос, бездумно протягивая беспалую руку к груди, где давно уже не было счастливого мешочка с костяшками.
- Все… все было зря? - вырвалось у Бриенны. Джон точно знал, что в этот момент она вспоминала о Джейме Ланнистере. Можно было бы удивиться, почему, ведь Джейме погиб не в Винтерфелле, а много позже, но Старк знал и то, что Бриенна всегда, каждый миг своей жизни, помнила о Джейме Ланнистере.
- Жизнь не бывает зря, - ответил он.
*
- Санса была вне себя, - пожаловалась Дени поздно вечером, распуская хитро закрученные косы. - Я даже испугалась.
- Не верю.
- В отличие от тебя, - сурово выпрямилась жена, - у меня пока не появилась привычка лгать направо и налево. Санса, повторяю, была вне себя. Арья ее отогнала.
- Хотел бы я на это посмотреть, - поневоле рассмеялся Джон и тут же схлопотал рассерженный шлепок по плечу.
Впрочем, Дейенерис быстро сменила гнев на милость (ведь отсрочка, отсрочка по платежам!), заулыбалась и села перед зеркалом, распустив волосы. Джон ловко выхватил у нее щетку и стал причесывать ее сам - ощущение льющихся в пальцах шелковых прядей всегда заставляло его сердце замирать. Дени прижмурилась, подставляя голову под ласковые руки.
- Интересно, - вдруг сказала она, - а если бы ты тогда не дошел, если бы так и погиб на Севере?..
- Я и погиб.
- Да, но тебя же так просто не убить. Ты всегда выкручиваешься. Просто представь - сидят они все в Малом Совете: Тирион, продажный Бронн и этот твой предатель Сэм, Великий Мейстер без единого звена в цепи… а тут Ходоки.
- Они не успели бы о них узнать, - хмыкнул Джон, накручивая на палец длинную серебряную, с золотым промельком, прядь и осторожно отпуская ее, позволяя завиться свободным локоном. - Дрогон покончил с ними намного раньше.
- Да, верно, - злорадно хохотнула она. - Так им и надо. А то ишь, “моя королева”…
- Это Тирион тебе написал? - засмеялся Джон. - Я все хотел спросить, что он там насочинял.
- Вот это и насочинял. Двуличное существо. Хотя есть в нем все-таки и хорошее.
- Во всех есть. Называется свободой выбора.
Она засмеялась и поймала его руку.
- Кстати, о выборе. И что ты теперь собираешься делать? Или это опять страшная тайна?
- Никакой тайны, сплошные будни. Завтра мы обсудим первые необходимые действия: восстановление Черного Замка, рабочие руки, средства… Стену тоже надо отстроить, но это куда сложнее. Мне нужно будет поговорить с Браном. В ней магия, а он запирается и не хочет ничего объяснять.
- Бран совершенно невыносим, - надулась Дени. - Пока тебя не было, я все спрашивала его, когда ты вернешься - и вернешься ли вообще. А он отвечал так мрачно и загадочно, что становилось страшно. Теперь-то я знаю, почему. Но тогда я боялась, что дело будет в тебе.
- А я, стало быть, не страшный, - расстроился Джон.
- Когда как, - она успокоительно похлопала его по руке, и он с довольным видом снова взялся за щетку.
- И почему мы не носим короны? - Дени пытливо уставилась на их общее отражение в зеркале. - Нам бы пошли короны.
Он недовольно отмахнулся.
- На Севере в короне холодно. И у нас и без того вполне венценосный вид - особенно когда летаем. Нам для подтверждения статуса вовсе не нужно, чтобы какая-то чушь все время съезжала с головы… И зачем тебе корона? Ты и так красивая… Боги, какая же ты красивая, - выдохнул он, наклоняясь и обнимая ее за плечи, по которым скользили блестящие локоны.
- Еще бы, ты так старательно меня расчесал. Совсем как Арью, когда она цепляет колтуны… И теперь, когда я такая красивая, что ты собираешься со мной сделать? - поддразнила она его.
- Что-нибудь страшное, - прищурился он с улыбкой.
- Волнующе ужасное?..
- Ужасно волнующее.
*
Празднование продолжалось еще три дня, проходя вперемежку с совещаниями и обсуждениями. Джон успокоил лордов, сообщив, что Ходоки не появятся у ворот ни завтра, ни даже через год. Время у них есть, и это время надо потратить с пользой. Лорды кивали и вдумчиво морщили чело. Морщенье чела, видимо, приносило какой-никакой прок, поскольку некоторые из них время от времени рожали дельные мысли.
Нагрузив всех напоследок обязательствами, Джон отправился прощаться с Сансой, для пущей слезливости прихватив с собой обоих волков. За время пребывания в Штормовом Пределе Призрак успел снискать всеобщую любовь (особенно у поваров), а Арья - сложное и смешанное отношение (особенно у поваров), и Джон считал, что должен поскорее увезти их отсюда ради их же блага. А то еще немного - и свирепые лютоволки уже не смогут бегать на своих жирных, откормленных лапках.
Санса встретила их в личных покоях, довольная и непривычно румяная. Теплый климат и морской воздух определенно шли ей на пользу.
- Чудесно выглядишь, - поприветствовал ее Джон. - Куда ты спрятала мою бледную несчастную сестру?
- Не знаю, о ком ты, - отвечала Санса, запуская пальцы в густую шерсть Нимерии. - Вы, ваша милость, изволите сейчас говорить с леди Баратеон из Штормового Предела.
- Ты счастлива? - присмотрелся к ней Джон, хоть и сам видел, что да - счастлива. - И помни, дитя, врать королю - преступление.
Санса странно напряглась, словно вспомнила что-то больное из прошлого, и вот тут-то Джон немедленно признал в этой цветущей женщине свою бледную несчастную сестру.
- Леди уже никогда не вернется, - прошептала Санса. - И я не прошу оставить здесь Нимерию… - Она глянула волчице в наглые желтые глаза и строго сказала: - Ты села мне на подол прямо в септе!
Арья откровенно ликовала, оскаливая клыкастую пасть.
- Негодница, - любовно стиснула Санса волчицу.
- Как супружеская жизнь? - продолжал невоспитанно допытываться брат. - Если что, ты только скажи, и я сразу оттяпаю ему голову. Лично.
Санса сквозь слезы засмеялась.
- Он добрый. И сильный. И нежный, - зарумянилась она. - А у меня больше нет шрамов… благодаря тебе, чудовище, - и она снова стала ерошить Нимерии густую шерсть. - А когда у нас будут дети… надеюсь, они будут похожи на него.
- Самокритично, - не удержался Джон от сарказма.
- К счастью, они уж точно не будут похожи на тебя, - не осталась в долгу Санса. - Ты сумасшедший. Украл моего мужа!.. Боги, я говорю совсем как Дейенерис, - рассмеялась она. - Она так же ругала драконов, когда украли тебя.
- Были же времена, - задумчиво улыбнулся он, гладя холку родного Призрака. - А насчет детей не зарекайся. Если родится кто-нибудь в кудряшках, можешь назвать в мою честь.
- Я подумаю, - она наконец отпустила Нимерию и выпрямилась. - Спасибо тебе. Что не снял с меня шкуру за все мои предательства.
- Это никогда не поздно сделать, имей в виду, - с ядовитой лаской шепнул Джон, обнимая сестру, и Санса неловко сморщилась, не зная, смеяться ей или верить. Наконец он сказал, отпуская ее: - Ладно, сестренка. Мы ведь не навсегда прощаемся. Обживайся, привыкай, управляй. Если что, пиши. И просто пиши.
Дверь скрипнула и в покои вошел Джендри, задумчиво разглядывавший некий букет.
- Мейстер сказал, что… - начал он и наконец заметил Джона в окружении волков. - Ваша милость.
- Мы уже прощались, - сказал Джон, но тут Арья, решив, что никак не может устоять перед искушением, подскочила к Джендри и взгромоздила передние лапы ему на плечи. Ростом волчица оказалась на голову выше лорда Баратеона и теперь явно наслаждалась моментом, глядя на него сверху вниз.
В первое мгновение Джендри замер - а кто бы не замер? Но очень скоро он преодолел страх и отважно потянулся к нахальной мохнатой морде - поступок тем более безрассудный, что молодой лорд знать не знал о судьбе Арьи; это так и осталось секретом между драконами и волками.
Нимерия милостиво позволила ему погладить меховое ухо, а потом снова встала на все четыре и требовательно потащила из его руки букетик.
- Лучше будет отдать, - засмеялась Санса, переглядываясь с Джоном. Как же, Арье Старк наконец-то преподнесли цветы!..
Джендри не понимал, почему Старки так веселятся, но букет все же отдал. Арья с цветами в пасти протолкалась в дверь и гордо потрусила по коридору.
- Что ж, и нам пора, - заявил Джон, погладив Призрака. - Желаем счастья молодой чете.
Нагнав Арью, он припрятал обоих волков и, поплутав по переходам, выбрался наружу через стену, не желая торжественных проводов.
Дени уже ждала его на поле за крепостью Предела, лежа на спине Дрогона и греясь на солнышке. Одавинг с Салокниром шушукались о чем-то в сторонке.
- Залезай, - позвала она Джона, похлопав по черным пластинам. - Этих, видишь ли, одолело вдохновение и они сказали, что никуда тебя не повезут.
- Мы хотим написать еще одну песню, - вынырнул из секретного обсуждения Салокнир. - А для этого нужно подробное собеседование с очевидцами.
- Очевидцами чего? - спросил Джон, уже и сам начиная догадываться.
- Того, что там, - жутким голосом прогудел Одавинг, играя надбровными пластинами. - Далеко-далеко, на глухом и страшном Севере…
Джон подумал, что песня о том, как лорды Вестероса побывали в сердце Зимы и вернулись рассказать об увиденном, придется вполне кстати.
- Вы, главное, в детали не вдавайтесь, - попросил он. - Так, по верхам, поэтичненько…
- Не учи нас врать, - хмыкнули драконы.
========== Глава 3. Безумное предложение ==========
Дени вошла в спальню и увидела, что Джон стоит у окна - в каждой руке по ребенку. Дети сладко дремали, прислонившись к папиной груди, и безнаказанно пускали слюни на папин же камзол.
- Наслаждаешься семейной жизнью? - улыбнулась она, глядя, как Джон, потерявшись в мыслях, тихо покачивает младенцев.
Он повернулся к ней, выглядывая из детей, как из букета цветов.
- Я говорил с Браном, - сказал он, и свет солнца в окне сразу показался Дени чуть глуше и бесцветнее. Разговоры с младшим Старком, как правило, не приносили особой радости, а то и вовсе пророчили несладкое будущее.
Она терпеливо ждала продолжения.
- Я все спрашивал его, - снова заговорил Джон, - как восстановить Стену. Как возродить ее магию. И он наконец-то ответил. Может, память Хоара что-то для него прояснила…
- Определенно мне это не понравится, - пробормотала она, впитывая глазами весь его облик. Джон стоял в теплом солнечном луче с двумя увесистыми сонными птенчиками в руках - сейчас с него можно было бы писать картину, но, как и все прекрасное, это не могло длиться вечно. Ведь Бран, этот ужасный Бран, опять соизволил что-то сказать, и вскоре вся их жизнь полетит кувырком.
- На Стене всегда должен быть Старк, - произнес Джон, и сердце Дени облил мертвый холод.
Вот оно. Это все-таки происходит. А теперь он скажет, что это его долг, и он всегда, и никогда, и вообще…
- Вот уж не думал, - с отстраненной, какой-то чужой усмешкой продолжал муж, - что однажды мой братишка станет лордом-командующим.
Дени посмотрела на него широко распахнутыми глазами, а потом промолвила, на нетвердых ногах пробираясь к кровати:
- Мне нужно присесть.
*
На Стене всегда должен быть Старк.
Когда Джон услышал эти слова от самого Брана, его захлестнуло чувство неизбежности. От судьбы не спастись, и некоторые обеты живут долго - куда дольше, чем хотелось бы. И пусть он - сплошной позор, нарушивший все свои клятвы, похоже, что жизнь твердо вознамерилась вернуть его на положенное место. Но он ведь и так это знал, понял в тот самый миг, когда увидел в толще льда голубые глаза Иного.
- Что ж, - произнес он, - значит, Стена.
Уж не с этим ли связано видение драконов, задумался он. Он бьет клинком в ледяную стену - может, это та самая Стена… его Стена?..
Бран бесстрастно смотрел на него, поглаживая ворона на плече.
- Старк, - проскрежетала птица и ласково потерлась клювом о щеку Брана.
Джон встрепенулся и уставился на брата, вдруг осознавая очевидное.
- Ты тут не единственный Старк, - хмыкнул провидец.
- Но ты хромаешь на обе ноги!..
- А мейстер Эймон был слеп.
Джон вспомнил выбеленного жизнью и зимой старика - незрячего, проводившего свои дни среди книг и писем, которые читали ему другие. В своей жизни Джон не встречал никого умнее и мудрее него - если, конечно, не считать драконов… и, увы, лорда Харкона.
- Вороны живут долго, - повторил Бран уже сказанные однажды слова. - А некоторые - намного дольше прочих. Ни при твоей жизни, ни при жизни твоих правнуков у Ночного Дозора не будет другого лорда-командующего.
- У меня будут правнуки? - обрадовался Джон.
- Да, - ответил Бран и добавил: - Если.
- Если что?
- Не знаю.
Джон уже давненько не слышал ничего столь же тревожного, как эти два коротких слова. Если Бран чего-то не знает, вполне вероятно, что оно берет свои истоки в Обливионе. А Обливион…
Джон помотал головой, избавляясь от ненужных тревог. Обливион ему неподвластен. Пусть все идет как идет.
- Не так уж я и хромаю, - высокомерно добавил Бран. - У меня теперь всего один костыль.
*
- Бран, - промолвила Дени, пытаясь переварить новости. - Кто бы мог подумать.
- Уж точно не я, - неверяще засмеялся Джон. - А ведь его назвали не только в честь дяди, но и Брандона Строителя. Странные петли плетет судьба.
От его смеха дети проснулись и дружно потянулись к интересным и непонятным кудряшкам.
- Ай, - скривился Джон, когда малышка Дейна от души дернула его за волосы.
- У нашей доченьки королевская хватка, - загордилась Дени. - Мы тебя не отпустим, так и знай.
Он улыбнулся, стараясь запрятать свои сомнения поглубже.
Если, сказал Бран. Если…
*
Из Королевской Гавани пришли волнующие новости. Красный Замок все-таки решил оставить за собой последнее слово и рухнул окончательно, исчезая с лица земли в клубах дыма и зеленых сполохах. Из-за печального состояния и неисчерпаемого запаса закладок с Диким Огнем великое строение не рисковали использовать, но все же несколько людей погибли при обрушении. Теперь Дени и Джон, прибывшие на место катастрофы, ходили вокруг горы битых камней, и пытались понять, как они к этому относятся.
- Если честно, - наконец сказала Дени, - давно хотела это сделать. А тут оно вроде как само…
Одавинг скребанул лапой по завалу и алчно предложил:
- А давайте тут пороемся.
Всю следующую неделю Гавань сотрясали крики: “Голз!” Камни убирались в стороны, складываясь в горы по краям, фундамент все больше обнажался, и становилось видно, что подземелья уходят гораздо глубже, чем кто-либо себе представлял.
- Может, там есть сокровища, - суетился на краю провала Нуминекс, которого Джон упорно не желал пускать в опасное место.
- Там черепа драконов, - расстроила его Дейенерис. - Балерион, Вхагар, Мераксес… и многие другие.
- Они пустые, - помотал головой Салокнир. - Здешние драконы не такие, как мы.
- В чем-то это даже к лучшему, - сказал Джон, которому вопрос костей не давал покоя еще со времени первого прибытия из Скайрима. Один такой череп поменьше он даже утащил из подземелья и приволок к Одавингу и Салокниру для проверки. Ведь тело Рейгаля все еще лежало где-то на дне моря…
И до сих пор лежит, подумал он. Но это просто кости.
Они все рылись и рылись в недрах фундамента, находя то замурованные скелеты, то чьи-то драгоценные заначки - тут десять тысяч, там двадцать, вот и нахапали, хозяйственно радовалась Дени, - и в конце концов докопались до самых глубоких уровней, затопленных морской водой. Вода так и манила к себе.
- Очень это странно, - задумчиво протянула Дени, водя рукой в воде. - Превесьма. Так и тянет нырнуть…
Нуминекс завертел хвостом и скакнул к краю, заглядывая вглубь.
- Куда? - спохватился Джон. - Мы не знаем, что там!
- И не узнаем, если будем тут сидеть, - заявил дракончик с подростковой непокорностью. - Где твой авантюрный дух?
И бултыхнулся в воду, прижав крылья к узким бокам.
- Да чтоб тебя, - выругался Старк и бухнулся следом, даже не скинув сапоги. Дени только вздохнула, смахивая с одежды брызги. А ведь все, все говорили, что ей суждена судьба отца. Шептались по углам, плели заговоры и утверждали, что она свихнулась. Но в этой семье, подумала она, самодовольно охорашиваясь, она определенно самая вменяемая…
Джон вынырнул, отфыркиваясь и отплевываясь, и выпихнул на поверхность истошно кашляющего дракончика.
- Сиди тут, чудо, - прорычал он и нырнул обратно. Нуминекс, плеща крылышками по воде, подгреб к Дени и она втянула его к себе на колени.
- Кажется, я еще не совсем вырос, - самокритично заявил он, встряхиваясь и осыпая ее брызгами с ног до головы.
- Что там? - спросила она, устраивая его поудобнее.
- Яйцо, - буднично сообщила мелочь, словно не понимая, насколько невероятно звучало это короткое слово.
Спихнув с себя дракончика, она на четвереньках метнулась к краю, отчаянно вглядываясь в темную воду. И в самом деле, разве стал бы Джон бултыхаться там из-за чего-то незначительного?
Драконьи яйца тяжелы как камни, тверды как сталь, почти вечны. Сколько оно хранилось там? Откуда взялось? И, самое главное, как любезный муж собирается с ним всплывать?..
Джон вынырнул снова, отчаянно хватая ртом воздух, и откинул с лица мокрые волосы.
- Достал, - радостно сообщил он.
- И где, где оно? - нетерпеливо заторопила его Дейенерис.
- За пазухой, - обиженно ответил он, подгребая к краю. - Оно же неподъемное. Я еле выплыл, спасибо, что волнуешься.
Всю дорогу из подземелий на свет Джон ревниво придерживал руками надутое пузо камзола и только наверху наконец-то предъявил находку. Яйцо оказалось зеленым в золотых разводах. Ряд за рядом его покрывали блестящие чешуйки, прочные и изящные, и ни одна из них не была сколота.
- Оно живое? - с надеждой спросил Джон.
Драконы, склонившие огромные головы к нежданному сокровищу, уверенно подтвердили:
- Живое.
- За это и замка не жалко, - выдохнула Дени, с нежностью касаясь сверкавшей на солнце глубокой зелени.
*
Следующие несколько дней все вертелось вокруг яйца. Яйцо было везде, оно было всюду, и главным вопросом было то, как его высидеть. Дрогон на этот счет ничего полезного сказать, увы, не мог - разве что, невинно глядя в небо, предложил наконец-то прибить Джона и торжественно спалить его на погребальном костре со всеми почестями. За это Пожиратель Мира огреб от мамы по рогам, а вопрос так и остался без ответа.
Джон, знать не знавший о таких предложениях, ел с яйцом, пил с яйцом, гулял с ним по окрестностям, вызывая гнев и ревность Нуминекса, а потом утащил находку в постель, из которой Дени его немедленно вышвырнула, предложив не сходить с ума. Яйцо, к слову сказать, она не отдала и так с ним и заснула, пока Джон обижался и жаловался на жену сочувственно внимавшим волкам. Ночевать ему пришлось в комнате, которая прежде принадлежала Сансе. Вокруг громоздилось сплошное рукоделие, и иголка в волосах отнюдь не улучшила его настроения.
Напряженности добавляли и постоянные споры о том, чей будет дракон и как его назвать. Яйцо изумрудно блестело, играло золотом и словно насмехалось над ними, одним своим существованием внося разлад в семью. Древние же драконы ни капли не помогали и только покатывались со смеху.
Словом, обстановка накалилась до предела, когда Дени наконец-то додумалась положить яйцо в люльку детям, и маленькая Дейна тут же вцепилась в него обеими ручками.
- Так вот чей дракон, - улыбнулся Джон. - Кажется, меня отпустило.
- Я только что вспомнила, как я тебя люблю, - вздохнула Дени, уютно приваливаясь к нему. - А то в последнее время ты был такой противный. Совсем ума решился с этим яйцом.
- Не я таскал его с собой в купальню.
- Ты ему читал!
- А ты пела.
- Ты бы тоже пел, да не умеешь.
- Это правда, - нехотя признал он, и Дени засмеялась, чувствуя, что ее тоже, кажется, отпустило.
Джон притянул ее к себе и молча смотрел, как дочь сопит, уткнувшись крохотным лобиком в чешуйки. На контрасте с изумрудными переливами пухлые детские пальцы казались еще более розовыми, чем обычно. Глядя на эту беззащитную маленькую ручку, Джон все думал-думал, а потом выдал:
- Не знаю, как там живется простым людям… и знать не хочу. Но я не могу позволить Ходокам уничтожить наш мир. Наш с тобой. Нашу семью. Наших детей и драконов. То, что мое, я не отдам никому.
- Да ты превратился в законченного собственника, - поддразнила его жена.
- А кому от этого плохо, - не смутился он.
*
Торжественный переезд Брана в Черный Замок - точнее, в те руины, что от него остались, - как обычно, сопровождался сплошным жульничеством. Джон, Одавинг и Салокнир извлекли из-под крылышка лошадей, основательные запасы провизии и несколько десятков северян, вызвавшихся быть первыми добровольцами в славном деле возрождения Дозора. Половина этих северян были Дозорными и прежде, и теперь, вернувшись домой, смотрели на Стену со странным чувством успокоения.
Так же на свет явились неразлучные волки и толстый Сэм, несчастный и с длинным списком.
- Я, конечно, всегда готов вспомнить обет, - пыхтел он, - и верно служить, как клялся…
Джон окинул его взглядом, далеким от снисходительного, и подумал, что искренности в этих словах маловато. Впрочем, кому какое дело.
- Никто от тебя этого не требует, - успокоил он толстяка. - Просто проследи за тем, чтобы библиотека и архив документов были в полном комплекте… А кстати, - вспомнил он, - найди мне книгу Хмурого Камня Йа Ви. Не уверен, что она есть у мейстеров, но ты поищи. И не только в Цитадели.
- Никогда про нее не слышал, - задумался Сэм.
- Не сомневаюсь. Она про Асшай.
- Я ведь уже присылал тебе сочине…
- Да, знаю, - перебил его Джон. - Для твоего сведения - я его не верну. Считай это платой за то, что и тебя я в Дозор не верну.
- Ты изменился, - обиделся Сэм.
- Вы изменились, ваша милость, - ровным голосом поправил его Джон, глядя в темный угол двора и вспоминая о том, как Тарли прибежал к нему в крипту склонять к измене и предательству.
Ты - король, истинный король Семи Королевств, сказал тогда наследник Рогова Холма, который до того не потрудился хотя бы прийти и поздороваться. Простое приветствие, простой разговор двух друзей, которые давно не виделись… Здравствуй, Джон, неужели правда, что тебя убили наши братья? Как я рад, что ты снова жив!..
Но, видимо, тогда Сэм посчитал, что такие церемонии настоящим друзьям ни к чему.
- Прости… те… ваша милость, - стушевался тот. - Просто… я не думал, что еще хоть раз здесь окажусь, - и он с трудно скрываемой ненавистью глянул на Стену, дышавшую на них холодом.
- Я не потащил тебя со свадьбы в сердце Зимы, - хмыкнул Джон. - Будь благодарен хотя бы за это. И не смотри на нее так. Однажды она может оказаться тем единственным, что будет отделять тебя от очень неприятной смерти.
- С каких пор ты начал меня ненавидеть? - всплеснул списком Сэм, уязвленный всем этим колючим разговором настолько, что опять забыл, как положено обращаться к вышестоящим.
- Ненавидеть? Тебя? - удивился Джон. - Экий ты фантазер, друг мой. Ступай, займись делами. Их у нас много.
Тяжело переваливаясь, толстяк поплелся к бывшим покоям мейстера, а Джон смотрел ему вслед, внутренне улыбаясь от мысли, что Сэмвелл Тарли посчитал себя достойным ненависти.
Жизнь слишком коротка и хлопотна, чтобы тратить ее на чужие обиды, думал он. Он больше не неприкаянный сиротка, который мечтает быть полезным и тем самым оправдать свое существование. Он уже не герой, который рискнет всем, чтобы защитить первого встречного, и не милосердец, который простит и поймет грешных людей, какую бы пакость они ни сотворили.
Он король. А у королей никогда не кончаются дела и обязанности, и пора бы к ним вернуться…
За спиной послышались неровные шаги, и Джон обернулся, уже зная, что увидит Брана. Теперь тот и в самом деле щеголял с одним костылем, а привезен сюда был на спине дракона - ибо оказалось, что Трехглазых Воронов, как и обычных, прятать нельзя.
Устав от того, что драконы вечно сообщают о таких вещах, когда он уже почти сделал глупость, Джон потребовал у них подробный список того, что не следует прятать под крылышко. Те капризно поломались, а потом перечислили то, что он и так знал: Свитки, вороны и драконы, если они не дали на то согласия.
- А почему вы никогда не прятали меня? - поинтересовался он.
- Так ты же у нас проблемный, - напомнил Салокнир. - То с Кель повсюду ходишь, то привязан к Тид-Аран. И не забывай, ты тоже дракон, да еще и придурковатый. Можешь вывалиться просто по глупости, а никому тут не нужна дыра в боку.
- Конечно, есть и многое другое, что нельзя прятать, - призадумался Одавинг, пока Старк демонстративно дулся, обижаясь на правдоруба. - Принцы Даэдра, вода из моря вероятностей…
- Не могу представить, чтобы я захотел такое прятать, - заморгал Джон.
- Да чего только в жизни не бывает, - философски молвил Одавинг, а язва Салокнир засмеялся:
- Особенно в твоей.
Бран подошел к нему и остановился, окруженный довольными волками.
- Мы хотим прогуляться в лес за Стену, - сообщил он, и Арья присовокупила к этому заявлению радостный тявк.
- Прости за вопрос, но ты туда дойти-то сможешь? - нахмурился Джон.
- Вполне.
- И все-таки. Лес сейчас проходимый, но под Стеной всегда лежит снег. Можем тебе лошадь поседлать… Или, - оживился Старк, - прикажу запрячь Сэма в саночки.
- Не надо. Все равно он никогда не сравнится с Ходором, - сказал Бран с ноткой ностальгии и потянул носом холодный воздух. - Чардрева поют… - Он с усмешкой глянул на Джона: - Пока тебя не было, Дейенерис все косилась на меня и спрашивала, не таю ли я желания вернуться на престол.
- Она шутила, - хмыкнул Джон.
- Она да. Но другие… На юге уже давно истребили чардрева. Я был там почти слеп. Бесполезный король-калека. А люди верили, что я всеведущ. Смешно.
- И все же ты отправил меня на Стену, - сказал Джон. - Я не был благодарен тогда, но я благодарен теперь.
- Знаю, - кивнул провидец, поглаживая ворона, топорщившего перья у него на плече.
- Как там Херма-Мора? - спросил Джон, которого предыдущий разговор о книгах и Асшае навел на тревожные мысли. - Не беспокоит?
- Нет. Его вполне устроил сборник песен о Флориане и Жонквиль.
Джон засмеялся, а потом посмурнел, вспомнив свои опасения.
- И все-таки… если он нашел сюда лазейку, то могут найти и другие. Ты говорил, что Старые Боги их не пропустят, но…
- На всех уровнях бытия идет война, - пожал плечом Бран. - Она никогда не кончается и лишь меняет облик. Не беспокойся о том, на что не можешь повлиять.
*
Поздним вечером, когда все намеченные на день дела были закончены, Джон, устав руководить, уединился в покоях лорда-командующего. Некогда здесь царил Старый Медведь, а потом и он сам - так недолго и, увы, так бестолково.
Он откинулся на спинку жесткого кресла и посмотрел на бумаги, покрывавшие стол, словно их отсюда и не вывозили. Скоро за этим столом придется сидеть Брану. Хотя кто знает? Сегодня братишка уковылял в лес в компании волков и Одавинга, да так и не вернулся - видать, был не в силах расстаться со своими любимым чардревами. Возможно, этот стол никогда не познакомится с новым лордом-командующим.
Джон как раз размышлял, кого отправить за Браном в эту глухую темень (поисковый отряд или одного дракона?), когда заявился Хоар и скрипуче сообщил: “Старк. Хорошо.”
Вот и славно, вздохнул Джон. Похоже, провидец, заглянув в будущее, понял, что скоро его начнут искать с фонарями, и решил для порядка отметиться. Приятно знать, что у братца есть понимание бытовой ответственности.
Джон скормил прожорливой птице сухарь и с радостью выставил его за окно. Уселся обратно за стол, сладко потянулся, хрустя позвонками, - и насмешливо фыркнул, вспомнив, как озадачил Сэма поисками книги, которой, возможно, и в природе-то нет, поскольку Херма-Мора уволок единственный экземпляр…
Читать книги в Апокрифе было почти невозможно, но вдруг это как раз тот редкий случай, когда книгу действительно стоит прочесть? И к тому же, признавал Джон, ему просто захотелось нагрузить Тарли невыполнимым делом. Говоря по правде, тот его раздражал. Джон больше не хотел себе врать, оглядываться на былую дружбу и старые добрые времена, ведь для самого Сэма, как оказалось, все это не имело никакого значения. Тарли предал его, предал Дени, а посему Сэм ему больше не мил и точка. Так что пусть запомнит, как обращаться к королю, и поищет эту несчастную книгу.
Ему вспомнился цветной томик, который с таким увлечением читала Серана. Что-то про мальчика с белой совой… А у нас тут мальчик с черным вороном, которого никак не вытащить из леса, подумал Джон, пытаясь сосредоточиться на настоящем, но перед глазами все возникало лицо Сераны, которая торопливо пробиралась сквозь страницы, взволнованно глотая строчку за строчкой.
Там, в кургане, прямо у него на глазах волшебная девушка читала книгу, пришедшую из мира, чуждого даже Нирну, и это казалось тогда таким обыденным и нормальным. Сейчас при попытке осознать, что это и в самом деле происходило, у него начинала кружиться голова.
Серана была рядом, она смеялась, шутила, дулась, раз за разом спасала его из всяческих безобразий, а теперь он здесь и больше никогда ее не увидит. Он не видит ее даже во сне. В его сны приходила только Хладная Гавань, только яма, унизанная ржавыми иглами, и когда он просыпался, его била дрожь при мысли, что на самом деле он все еще там и нынешняя жизнь ему лишь мерещится. Это случалось не так уж часто, но достаточно часто, чтобы он начал бояться приближения ночи.
Иногда он задавался вопросом, а что же снилось Харкону все те тысячи лет, что прожил древний вампир. Зима в Атморе, снежная тюрьма, его мертвые дети? Или ритуал, тысяча убитых, собственная кровавая смерть?..
Если бы мне снилась Серана, думал Джон, ах, если бы…
Он сцепил пальцы, злясь на себя прежнего, не умевшего ценить то, что подарила судьба. Ему казалось, что еще немного - и в дверях как живая снова встанет Красная жрица и молвит с этой своей загадочной древней улыбкой: “Ничего ты не знаешь, Джон Сноу.”
Но Джон Сноу мертв, Мелисандра, думал он. Есть Джон Старк - и у него есть семья, любовь и дети, есть долг перед Семью Королевствами и Севером, есть будущее, которого не было и не могло быть у Джона Сноу…
Вот только у Джона Сноу была Серана, а у Джона Старка ее никогда не будет, вздохнул он и безнадежно уронил голову на руки поверх бумаг. Дени получила возможность отпустить Дрого, закрыть рану, но ему такого шанса не дали - оторвали по живому и оставили вечно вспоминать.
Наверное, нельзя получить все сразу, вздохнул он, вылезая из-за стола и бухаясь на твердую холодную постель. После этого длинного дня у него не хватало сил даже скинуть сапоги. Лежа поперек кровати, он потянул на себя тяжелое покрывало, отсыревшее за месяцы заброшенности, и провалился в сон, надеясь, что Старые Боги избавят его от жуткой ямы хотя бы в эту ночь.
Но то ли боги были чем-то недовольны, то ли память иного мира оказалась им неподвластна, но яма вернулась и иглы привычно пронзили его насквозь, не давая встать с колен. Единственным отличием от прежних снов было полное отсутстствие света. Ни лучика, ни мутного проблеска в высоте - непроницаемая темнота покрывала его глаза, и, может, именно потому он впервые сумел осознать, что это сон.
В Хладной Гавани далекий свет обещал надежду, возможность спасения - простой способ довести до отчаяния, ведь спасения оттуда не было. Здесь же царила абсолютная тьма - и эта тьма говорила о том, что он потерялся. Заплутал в собственных страхах, в тоске по утраченному, в ужасе перед будущим, которое неизбежно придет, сияя своими ледяными глазами.
- Всегда приятно влезть к тебе в голову, Довакин, - раздался знакомый голос. - Хотя, полагаю, в это чудное местечко ты совсем уж никого не пускаешь.
Джон дернулся и заморгал, бесполезно вглядываясь в мрак ямы. В нем начал подниматься черный ужас, по беспросветности сравнимый с темнотой вокруг.
- Это сон, - прохрипел он, в который раз пытаясь освободиться. - Тебя здесь нет…
- Так и тебя здесь нет. А я - просто маленькая заноза, от которой ты не можешь избавиться, - продолжал голос, ударяясь о стены и странно искажаясь.
Джон слепо поднял левую руку - свободную, не пришпиленную к боку, - и в отчаянии повел ею по сторонам, словно пытаясь схватить собеседника и насадить на шипы рядышком.
- Убирайся, - простонал он безнадежно.
- Сколько враждебности. А ведь так весело время проводили… А знаешь, - продолжал голос, еще больше меняясь, - если тебя так привлекают острые штуки, то в твоей голове есть место и получше. Пойдем туда, мне там нравится.
Шеогорат, наконец-то догадался Джон, когда иглы исчезли и он брякнулся на каменный, устланный снегом и пеплом пол. Подняв голову, он увидел ожидаемое и неизбежное зрелище - Безумного Бога на Железном троне.
- Чудное креслице, - Шеогорат любовно погладил торчащее лезвие. - Произведение искусства! Сколько в нем боли и гнева, страсти и надежд, сколько безумия… а вы взяли и расплавили такую красоту.
Наконец-то обретя подобие душевного равновесия, Джон поднялся на ноги и пошел к трону. Вокруг тихо падал снег.
- Мы его расплавили, - сообщил он, - потому что он абсолютно бесполезен. С него неудобно стирать пыль и ему не нашлось места в драконьем хозяйстве.
- Рад, что ты научился брать себя в руки, - Шеогорат знакомым манером, совсем по-харконовски, задрал бровь. - Умение, которое тебе еще не раз пригодится.
Он снова погладил подлокотник и наигранно вздохнул:
- Жаль, очень жаль… Такой был артефакт, уникальная точка доступа! А теперь единственный Железный трон, который я могу занять, остался в твоей голове. Что ж, надеюсь, ты счастлив, истребитель креслиц, - и Шеогорат обиженно уставился на него своими бельмами.
- Я не счастлив, - ответил Джон. - Мне только что снилась яма, я скучаю по Серане, во льдах спят Ходоки, а ты все никак не хочешь оставить меня в покое.
- Да как же мне оставить тебя в покое? - закудахтал тот, откровенно потешаясь. - Я ведь обожаю наблюдать, как ты мучаешься! Оставить в покое, нет, даже не проси, - он вскочил с трона и разом оказался возле Джона, приятельски обняв того рукой за плечи. Все тело немедленно прошило жгучей болью, и Джон еле сдержался, чтобы не взвыть. Драконья кровь явно не дружит с Обливионом…
- Я вот тут подумал, - Шеогорат, все еще не отпуская его, взмахнул свободной рукой, - ты же ни разу на нем не сидел. Сейчас мы это исправим…
И без дальнейших проволочек Безумный Бог швырнул его вперед. Джон с размаху упал на трон, порезался о лезвие и зло зашипел, нянча руку.
- Ничего особенного, - заявил он наконец, оглядывая торчащие со всех сторон клинки. - На спине дракона куда лучше.
- Избалованный ты, я смотрю, - ощерился Шеогорат, подошел и наклонился к нему, уткнув ладонь в грудину. Джон почувствовал, как рубец, оставшийся на груди после удара Арьи, начинает печь огнем. - У меня есть для тебя предложение, Довакин.
- Отпусти, - упрямо завозился Старк, но ладонь надавила сильнее, прижимая его спиной к вееру древних мечей.
- Уверен, что даже такое глупое и наивное существо, как ты, - продолжал Энн Мари, не отводя от него пустых белых глаз, - сумеет оценить его по достоинству.
Джон беспокойно покосился на клинки, которые начали извиваться стальными змеями. Их острия поворачивались в его сторону, словно безглазые головы, лезвия скрежетали, оставляя друг на друге зазубрины.
- Что за предложение? - спросил он, мечтая поскорее проснуться. Но что толку просыпаться? Если Шеогорат повадился гулять в его голове, он придет и в следующую ночь и во все грядущие.
- Очень славное предложение, - обрадовался Безумный Бог, расцветая в ужасной улыбке. - Ответ на все твои молитвы. Сможешь разом решить задачи, что не дают тебе жить.
Если, сказал Бран. Вот оно, это если…
- Тебе-то это зачем? Ты же любишь смотреть, как я мучаюсь, - фыркнул Джон.
- Люблю, - развеселился Шеогорат еще больше. - Потому и предлагаю.
- А если я откажусь? - для порядка спросил Старк, пытаясь встать с трона, но тяжелая рука его не отпускала.
- Тогда, - задумчиво присмотрелся к нему Энн Мари, и клинки снова начали извиваться, заглядывая Джону в лицо, - я подарю тебя Молаг Балу. А то он что-то дуется на меня в последнее время…
- Это нечестно, - разозлился Джон.
Шеогорат покатился со смеху. Энн Мари так хохотал, что даже отпустил свою добычу, и Джон наконец-то смог отлепить спину от мечей.
- А ваш Иной играет честно? - спросил наконец Безумный Бог, когда устал веселиться. - Была у меня в хозяйстве пара вещиц, что могли бы тебе помочь. Их, правда, Магнус одолжил, да так и потерял, распустеха. И попали мои бедные сокровища к существам с интеллектом кагути… один захотел стать новым Магнусом, а другой возомнил, что он - это я. Нет, ну ты только представь! - и Безумный Бог опять бессильно расхихикался.
- Не могу, - честно ответил Джон. - Я вообще не понимаю, о чем ты.
- И не надо. Так даже веселее.
Джон вздохнул и уже по доброй воле откинулся на холодную спинку трона.
- Что я должен сделать?
- Развлечь меня, - был короткий ответ. Шеогорат стоял напротив, боком к трону, и Джону показалось, что Безумный Бог замер во времени. Энн Мари повернул голову и посмотрел на него с усмешкой: - Устрой представление, да позабористее.
- Танцую я так себе, - предупредил Старк. - А петь совсем не умею.
- Танцуешь ты прекрасно, - усмехнулся Шеогорат. - Ты просто не видел себя со стороны… Что ж, судя по твоему растерянному виду, придется все-таки дать пару подсказок.
Джон молча ждал.
- Время относительно, - изрек Безумный Бог. - Пространство относительно.
- И даже само действие относительно, - повторил Джон слова Партурнакса. Увы, он до сих пор не понимал, что они значат.
- Ты ж моя умница, - ощерился Шеогорат. - Уверен, ты уже слышал слово “облечение”.
- Ты же знаешь, что слышал! - возмутился Джон. Рубец на груди все еще пекло после прикосновения божественной руки.
- Чудно, чудно, - потер ладошки Энн Мари. - Итак, подсказки. Внемли! Будущее неприкосновенно. А ты - тайна, которой не спастись через смерть.
- Э-э… - призадумался Джон.
Упиваясь его растерянностью, Шеогорат снова счастливо заквохтал, нарушая снежный покой тронного зала своим куриным смехом.
- А если я все-таки откажусь? - в отчаянии спросил Джон, стискивая подлокотники Железного трона.
- Тогда, - ласково заверил его бог, - я возьму тебя за ручку и отведу к Молаг Балу. Ему будешь демонстрировать свой козий характер. Тебе предлагают избавление от всех бед, а ты упрямишься. Испортил тебя Партурнакс, избаловал.
- Согласен на все, - Джон тут же пошел на попятный.
- Тогда держи, - и Энн Мари кинул ему что-то маленькое. Джон не задумываясь поймал и только потом увидел, что это кольцо. Серебристое, с темным вытянутым камнем, оно холодно блестело на черной коже перчатки, и вспыхивали в глубине камня нездешние искры - то зеленые, то фиолетовые.
- Это моя печать, - промолвил Шеогорат. - Когда будешь готов, ступай к сердцу и надень его, - повелел он и зловеще добавил: - Но не тяни слишком долго, а то я расстроюсь.
Расстраивать Безумного Бога в планы Джона не входило. Разве что скреблась вголове маленькая, робкая мысль, что все это лишь сон…
А вдруг не просто сон? А как же Дени? И дети? И всё, и все…
- Надолго я… - начал он, но Шеогорат не дал ему договорить.
- Время относительно, и годы умещаются в один миг. У тебя его будет сколько угодно. А потом его будет лишь столько, сколько у тебя найдется сил.
- Я по-прежнему ничего не понимаю, - проворчал Джон, сжимая кольцо в ладони, - но чувствую, что выбора мне не оставили.
- Почему же, оставили. Просто он тебе не нравится.
*
Джон проснулся в рассветной полутьме, дрожа от холода. Покрывало сползло с него, голова раскалывалась от боли, и ему казалось, что он не спал вовсе, а вместо этого всю ночь разбирал чьи-то каракули. Или вышивал алтарный покров при лучине.
В ладонь больно вмялся маленький твердый предмет. Джон сжал пальцы еще крепче, желая оттянуть момент, когда ему все-таки придется посмотреть на печать Безумного Бога и признать, что он и впрямь согласился на предложение Энн Мари.
Он встал с кровати и с трудом разогнул суставы, задубевшие от тяжелого сна. В окошко пробивался робкий серый свет, привычный и понятный, совсем не похожий на цветные искры в темном камне печати.
Не тяни слишком долго, предупредил его Шеогорат. На мгновение Джон подумал о том, чтобы хоть на день вернуться в Винтерфелл, но потом отказался от этой мысли. Он не может рассказать об этом Дени. Даже Нуминексу, наверное, не может. И Призраку…
Кто знает, что случится около сердца Зимы? Куда он попадет, надев кольцо? Джон знал, что такое облечение, вот только Безумный Бог забыл уточнить, в кого ему предстоит облечься.
Он снял со стены Длинный Коготь и стал затягивать пояс. Придирчиво осмотрел теплые зимние сапоги, натянул перчатки на меху и, взяв с сундука тяжелый плащ с капюшоном, вышел из покоев лорда-командующего, тихо затворив за собой дверь. Вот и все сборы, а впереди - неведомо что… Ему казалось, что вся его жизнь осталась за этой грубой темной дверью.
В этом новом и нежданном безобразии его утешало лишь одно. Он не может долго находиться возле сердца, а значит, облечение не должно занять много времени. Вряд ли Шеогорат отправил его на смерть - смотреть, как кто-то уныло замерзает, не слишком интересно. Годы умещаются в один миг, сказал Энн Мари, а это означает, что он уйдет и вернется почти сразу же…
Или же он просто ничего не понимает и Безумный Бог действительно отправил его на смерть. Но даже так лучше, чем попасть к Молаг Балу… хотя… А действительно ли Шеогорат способен отправить его к Молаг Балу? Или просто запугивал?..
Джон несчастно хмыкнул. Он прекрасно понимал, что подождать и проверить не отважится, а стало быть, и рассуждать тут не о чем.
Салокнир уже поджидал его в пустом сумеречном дворе.
- Что-то происходит, - прошипел ящер, недовольно, по-кошачьи, повиливая концом хвоста. - Расскажи.
- Я должен попасть к сердцу Зимы, - полушепотом сказал Джон. - Я не могу объяснить.
- Не можешь или не хочешь?
- И то и другое…
- Что-то происходит, - повторил Салокнир, хищно изгибая шею, словно готовясь к невидимой атаке. - Оно может убить тебя, может убить нас всех. Ты хоть понимаешь, что творишь?
- Нет, - признался Джон. - Но у меня нет выбора.
- Врешь, - уставился на него дракон.
- Хорошо, есть, - сознался Джон. - Либо страшное и неведомое, либо Молаг Бал. Давай хотя бы улетим туда, где нас не подслушают.
Салокнир недовольно кивнул, и вскоре они взлетели над Стеной. Джон увидел, как вдалеке от кромки леса поднимается в воздух крохотный Одавинг. Внизу ползли к воротам три точки - Бран и оба волка.
Прости, Призрак, мысленно взмолился Джон. Я не возьму тебя с собой… но я постараюсь вернуться, обещаю.
Они прилетели на какую-то непримечательную полянку в лесу, где их могли подслушать разве что белки - и Старые Боги. Лик на белой коре чардрева гневно смотрел на человека, притащившего в родной уязвимый мир осколок Обливиона.
- Говори, - потребовал Салконир.
- Шеогорат потребовал, чтобы я его повеселил, - несчастно сказал Джон. - Я должен снова пройти облечение.
- Облечение кем?
- Не знаю. Он сказал, что будущее неприкосновенно, и еще что-то про Магнуса… Кто такой Магнус?
- Архитектор Нирна, - махнул хвостом Салокнир. - Будущее неприкосновенно… Теперь понятно. В очень рискованную игру ты влез, Довакин.
- Я ничего не понимаю, - Джон сел на поваленный ствол дерева, съежился и опустил голову в ладони.
- Он хочет отправить тебя в прошлое, - пояснил Одавинг. - Впрочем, это-то понятно, сложно пройти облечение в будущем. Но в этом прошлом ты должен избегать поступков, которые изменят будущее.
- Наши действия всегда определяют будущее, - выпрямился Джон. - Мне что, ничего не делать?
- Ты не должен менять будущее, которое для нас уже в прошлом. Все, что случилось в Скайриме, должно остаться неизменным. Иначе… я даже не рискну представить, что может произойти. Да… - скорбно протянул он. - И дошло же до такого.
- Может, прямо тут его прибьем? - задумался Салокнир, оценивающе глядя на Джона. Тот уставился на вредного ящера и сказал в ответ:
- Тогда с Дени и Нуминексом будете объясняться сами. И с Дрогоном.
Драконы все еще не выглядели убежденными. Джон подумал и выкинул главный козырь:
- И с Партурнаксом.
- Веский аргумент, - добродушно кивнул Одавинг. - Раз Партурнакс вернул тебя сюда, а не оставил умирать в Тид-Аран, значит, верит в твой успех. Может, вы там даже встречались.
- В прошлом? - призадумался Джон.
- Почему нет?
- И он мне потом ничего не сказал?!
- Ты будто не знаешь Партурнакса, - рассмеялся Салокнир, но тут же снова помрачнел: - Это по-прежнему опасно, Довакин. Начав облечение, ты поставишь под угрозу оба мира.
- Это ровно то, что могло бы развлечь Шеогората, - хмыкнул Одавинг.
- И то правда, - согласился Салокнир. - А что он еще сказал?
- Что у меня козий характер, - припомнил Джон и удивленно посмотрел на драконов, когда те искренне расхохотались на два голоса. - И что смерть меня не спасет… или как-то так.
- Про характер мы промолчим, - мило улыбнулся Одавинг, - а остальное вполне понятно. Если ты умрешь там, то не вернешься. Ты просто умрешь.
- И что тогда будет?
- Примерно то же, что было бы, зарой мы тебя на этой полянке. С той лишь разницей, что нам не придется ни с кем объясняться, - сказал Салокнир и подозрительно призадумался.
- А знаешь что? - оживился Одавинг. - Облекайся, развлекайся, весели старого мошенника - и постарайся не помереть. И все будет хорошо.
- Вам уже не терпится от меня избавиться, - расстроился Джон. - Ладно, летим, что время зря тянуть.
*
За прошедшее время у твердыни Ночи теплее не стало. Страдая от холода, Джон поплотнее закутался в плащ и повернулся к драконам.
- До встречи, - сказал он.
- Мы верим в тебя, малыш, - кивнул Одавинг.
- И ты верь в себя, - напутствовал его Салокнир. - Скоро увидимся.
- Очень скоро, - проворчал Джон, гадая, сколько времени займет этот безумный квест.
И он похрупал по белоснежному насту вперед к сосулькам, чувствуя, как в спину ему упираются два одинаково тревожных взгляда.
Бедные драконы, подумал он. Вот уже который раз их судьба зависит от хрупкой пылинки по имени Джон. Я вернусь, пообещал он мысленно, понимая, что драконы волновались не только за себя, Нирн или даже Вестерос. За него они тоже боялись и искренне желали ему успеха.
А ведь успех возможен, вдруг подумал он. Ответ на все твои молитвы, сказал Шеогорат, решение всех задач, что не дают жить. С чего Джон взял, что облечение непременно должно кончиться плохо? Успех возможен. И тогда…
Стена приблизилась и голубые глаза с ненавистью глянули на него сквозь лед, словно знали, зачем он пришел. Он усмехнулся им в ответ, снял с левой руки перчатку и надел кольцо.
========== Глава 4. Под флагом цинизма ==========
Едва печать оказалась на пальце, как его накрыла грозовая тьма, и смех Безумного Бога зазвучал в голове:
- Ха, решился все-таки! Молодец! Умница!..
Джона швырнуло куда-то вниз - если в этой прошитой молниями буре вообще был низ, - а вокруг внезапно загрохотали какие-то пошлые ящики и бочки. Один такой ящик влетел ему углом в череп, и буря исчезла вместе со всем остальным миром.
*
Он очнулся от того, что на голову ему вылили ведерко воды.
- Ну ты и соня, - сказал смутно знакомый голос. - Тебя даже вчерашний шторм не разбудил…
Джон рывком подскочил, разбрызгивая воду с мокрых волос. Этот голос, более того, эти слова - он уже слышал их, точно слышал! В Каирне, у костра…
На мгновение он поверил, что и в самом деле проснулся в могильнике душ, а все, что случилось позже, ему просто приснилось. Но воздух привычно проходил в легкие, клыки не царапали губы, а значит, он человек и не носит в себе алтарную кровь. Костра не видать, лишь тусклый фонарик коптит в углу, освещая ящики и какие-то корзины, а напротив…
Джон присмотрелся сквозь мокрые, свисающие на лицо пряди.
- Я Джиуб, - сообщил его собеседник то, что Джон и так уже знал. Одноглазый данмер со шрамом через все лицо, вполне живой и ничуть не похожий на бестелесного призрака, зацепил за крюк пустой металлический кувшин, из которого только что его окатил, и присмотрелся: - Хорошо же тебя приложило… Имя-то свое хоть помнишь?
- Дж… - начал было Джон и, запнувшись, раскашлялся. Уж кому-кому, а Джиубу он не может назвать свое настоящее имя. Он - тайна, так сказал Шеогорат… и как ему теперь называться? Джиуб ведь наверняка не последний, кто об этом спрашивает.
Не глядя на эльфа, он помотал головой.
- Да как меня только не обзывали, - сипло выговорил он наконец и подумал, что лучше бы эта водичка пролилась ему в рот, а не на голову. Пить хотелось зверски. - Где мы?
- Говорят, мы уже приплыли в Морровинд, - довольно сообщил данмер. - Нас выпустят, это точно.
Приплыли в Морровинд… Так он на корабле. Теперь понятно, почему эта тесная комнатенка ходит ходуном. Хватаясь за ящик, Джон привстал, чтобы осмотреться при свете фонарика, но Джиуб завертел бритой наголо головой, бдительно прислушиваясь, и потянул его обратно:
- Тихо, стражник идет.
Низкая дверь со скрипом приотворилась и в проеме показался дюжий бородач в кожаном доспехе. Он глянул на Джона с неодобрением и хмуро сообщил:
- Твой выход. Следуй за мной.
Стражник смотрел только на него, и Джиуб тихонько отступил в полутьму трюма, не желая раздражать доблестного служителя закона.
Джон оглянулся на обеспокоенного данмера. Только что тот был уверен, что выпустят обоих, но стражник пришел лишь за одним из двух, и судьба эльфа по-прежнему оставалась неприятной загадкой.
Хотел бы я рассказать, что ждет тебя впереди, подумал Джон. Святой Джиуб, герой Вварденфелла, Проводник Душ в Каирне… Мирак Второй.
А что ждет его самого, вдруг занервничал он. А если опять потащат на плаху? Насколько он помнил, в Тамриэле с казнями долго не тянут.
Он встал на ноги и тут же схватился за стену, когда голова чуть не лопнула от накатившей боли. Да, приложило его хорошо, живым бы остаться. Грустно было бы помереть, так и не успев сделать ни одной глупости.
Ковыляя по темному трюму вслед за стражником, он с трудом оставался на ногах и все хватался за какие-то сальные гамаки - море нежно баюкало корабль на своих волнах, и эта ласка казалась Джону немилосердной качкой.
Как же ему себя назвать, думал он, страдая от колотья в голове. Он не мог воспользоваться ни одним из своих имен и не хотел брать имена тех, кого знал. Испугавшись перспективы нового свидания с Молаг Балом, он не дал себе времени ни подумать, ни задать драконам правильные вопросы. Просто ринулся вперед очертя голову, а ведь Шеогорат предупреждал его…
Ты - тайна, сказал Безумный Бог. Тайна с интеллектом кагути, мог бы сейчас добавить сам Джон, небеспричинно ударившийся в самокритику.
Все, что ему оставалось, это признать собственный непроходимый идиотизм и назваться Флорианушкой-дурачком. Право слово, ни одно имя не подойдет ему лучше.
Следом за стражником он пробрался по грязной лестнице, миновал еще один ряд гамаков и остановился, чувствуя себя какой-то ветошью под суровым взглядом охранника.
- Давай, полезай на палубу и постарайся вести себя прилично, - ворчливо сказал страж и мотнул бородой в сторону люка в потолке.
В тусклом свете фонаря Джон протянул руку к лестнице, собираясь вылезти наружу, - и замер, лишь теперь заметив, что на нем не привычный камзол, не удобные штаны и теплые зимние сапоги, а какое-то замызганное тряпье, которое не подобрал бы даже нищий в Королевской Гавани.
И, конечно, ни пояса, ни Длинного Когтя…
Он так и стоял с вытянутой вперед рукой, пытаясь осмыслить ситуацию, и охранник сварливо заторопил его:
- На палубу, заключенный!
Джон, не вполне выйдя из ступора, качнулся вперед и полез вверх по лестнице к люку, который еле сумел открыть.
- Все вы, бретоны, чахлые, - ухмыльнулся охранник, глядя на его несчастную возню, - а туда же, воровать, лошадей угонять… Тьфу, стыдоба.
И под эти нелестные слова Джон наконец-то сумел прорваться на палубу.
Солнце, игравшее на воде, ослепило его и вызвало новые судороги в ушибленной голове. Отчаянно щурясь, он пытался разглядеть, куда занесла его судьба, но видел только жуткую тварь, громоздившуюся в отдалении. Пугающе огромный жук стоял в воде на длинных гадких лапках, и кроме него Джон уже не замечал ничего и никого.
К нему шагнул еще один охранник, на сей раз ради разнообразия редгард, и заслонил собой ужасного жука.
- Вот нужное место, - махнул он рукой в сторону трапа и пристани. - Иди в док, там покажут, как пройти в канцелярию.
Стараясь не смотреть в сторону чудища на тонких ножках, Джон еле-еле побрел по трапу. У них тут аж целая канцелярия, думал он, вот в этой-то деревне из трех лачуг…
Еще с палубы было видно, что поселение невелико и малолюдно. Охранник, явно поджидавший на пустынной пристани именно его, был заметен, как нож, торчащий из стола.
- Наконец-то вы прибыли, - вежливо обратился к нему этот румяный страж порядка, а потом озадаченно заглянул в бумажки, - но в наших записях не указано, откуда.
В моих тоже, хмуро подумал Джон. Да у меня и записей-то нет. Бородач почему-то посчитал меня бретоном, ну и пусть…
- Из Хай Рока я, - нагло сообщил он. - Родился и рос там несчастным сиротинушкой.
- Замечательно, - снова разулыбался стражник.
- Да что в этом замечательного? - обиделся Джон, глядя, как тот чиркает угольком в своих записях. Правду люди говорили, Империя любит списки.
- Без сомнения, здесь для вас самое место, - лучезарно продолжал страж, чей доспех осенял знакомый дракон, заключенный в ромб. - Следуйте за мной в канцелярию, чтобы закончить формальности с вашим освобождением.
А за что меня посадили-то, размышлял Джон, тащась за охранником. Неужели и вправду за кражу лошади? Тогда почему освобождают? Интересно, а в этих их списках где-нибудь сказано, как меня зовут?..
Имперец привел его к двухэтажному каменному домику, стоявшему прямо возле дока и указал на деревянную дверцу. Джон, придерживая больную голову рукой, потянул дверь на себя и вошел.
Внутри было душно и темно. Первое можно было терпеть, а второе оказалось нежданной благодатью и спасением после ослепительного блеска солнца на пристани. Моргая и привыкая к полумраку, который разгоняли несколько свечей, он приблизился к столу, за которым сидел благообразный старикан в коричневой мантии.
- Присаживайтесь, - гостеприимно повел он рукой, указывая Джону на грубый деревянный стул. - Меня зовут Сокуциус Эргалла, я помогу вам заполнить необходимые бумаги. Ваше имя?.. - и он приветливо уставился на Джона своими добрыми глазками.
- Неужели его нет в ваших записях? - съязвил тот, плюхаясь на стул.
- При задержании вы указали имя Джулиан, - пожевал губами старикан. - Это верная информация?
- Вернее не бывает, - проворчал Джон.
Джулиан, скажите на милость. Возьмем Джона, добавим Флорианушку - и вот что получается. Удружил ему Энн Мари, ничего не скажешь.
- Меня так дядя Шео назвал, - сообщил он конфиденциально.
- А родители? - вдруг заинтересовался старикан.
- Сирота я, - скорбно повторил Джон и без спросу потащил к себе запотевший серебряный кувшин и кружку. Наконец-то напившись желанной воды, он начал выплескивать свою горемычную историю: - Маму с папой никогда не видал, даже не знал, кто такие…
Сокуциус внимал с интересом, который было трудно предположить в служителе канцелярии, и Джон почувствовал, что его начинает заносить, словно в нем внезапно проклюнулась маленькая вредная Арья. Слова сами рвались изо рта, как табун из ворот.
- Рос без семейного тепла, - разглагольствовал он, - попадал в нехорошие истории, а потом дядя Шео меня подобрал и назвал в честь Юлианоса…
- Сиротам часто дают имена в честь богов, - важно кивнул старик. - Юлианос, бог логики и наук… Достойный выбор.
- Ага, - икнул Джон. Вода, спешно проглоченная пополам с воздухом, давала о себе знать. - Чтобы я был поумнее.
- Будем надеяться, еще поможет, - сочувственно молвил Эргалла.
Джон приложил холодный кувшин к больной голове и недовольно посмотрел на старика. Будем надеяться… А в честь кого назвали тебя, Сокуциус?
- У меня интеллект все-таки повыше, чем у кагути, - сообщил он надменно. - И это куда больше, чем я могу сказать о многих знакомых.
Эргалла удивленно на него уставился. Последняя фраза Джона, да и сам тон явно выбивались из портрета, который старик уже успел себе составить, и Сокуциус заинтересовался странным заключенным еще больше.
Того и гляди назовет цацой, подумал Джон.
Между тем Эргалла снова зарылся в бумаги и наконец вынырнул из них, любопытно щуря глазки:
- В письме, которое мы получили ранее, упоминалось о том, что вы родились под определенным знаком. Под каким?
Довакин мы, подумал Джон. Под знаком дракона.
- Забавно, что вы спросили, - сказал он. - У меня как раз сегодня день рождения.
- Интересно, - протянул старикан, но во лжи уличать не спешил.
- К чему все эти вопросы? - указал на бумаги Джон, так и держа живительный кувшин у головы. - Для дела или просто для порядка?
- Одно другому не мешает, - наставительно сообщил Сокуциус. - Вас освободили по особому указу императора Уриэля Септима Седьмого. Вам предстоит интересная работа с интересными людьми. Но для начала заполним анкету, чтобы знать, каковы ваши сильные стороны и таланты.
- О, у меня полно талантов, - язвительно заверил его Джон.
- Кража лошадей в них входит? - наставил на него перо Эргалла.
- Очевидно, что нет. Хотя вообще-то я очень удачливый.
- Удачливый, - старикан со скептичным хмыком чиркнул что-то в бумагах. - Глядя на вас, Джулиан, ни за что бы не догадался.
- Понятная ошибка человека, который не знает всей истории.
Эргалла рассмеялся и снова чиркнул что-то в анкете.
- Я так полагаю, - сказал он, - другая ваша сильная сторона - это все-таки интеллект. Хорошее имя дал вам дядя.
Джон пожал плечами, мысленно поминая дядю нелестными словами.
- Куда чаще меня спасала привлекательность, - честно признал он. - Я всем нравлюсь и потому до сих пор жив.
- Полезное свойство, - радовался дед, продолжая пестрить пером в бумажках. - Ну, а навыки?
- Меч, лук, кинжал, - начал перечислять Джон. - Меня учили сражаться. Умею быстро бегать и далеко прыгать.
- А магия? Бретоны всегда славились талантом к тонкому искусству.
Видимо, я окажусь единственным бретоном, который не способен наколдовать даже искру, подумал Джон и посмотрел на левую руку, в которой больше не скрывался дар огня.
Некая мысль заскреблась где-то на задворках сознания, но Эргалла смотрел на него ожидающе, и Джон, вспомнив о том, что он все-таки Довакин и знает слово Йоль, сболтнул:
- Говорят, у меня талант к магии разрушения. А еще я немного знаком с алхимией, - нагло заявил он, смутно припоминая, что в некоторые зелья кладут грибы.
Ну а что? Другие, поди, и этого не знают, подумал он, а потом снова глянул на левую руку и понял, что же его так обеспокоило.
Кольца-печати не было. Вернее, быть-то оно было, и Джон его прекрасно чувствовал - но увидеть не мог. И скорее всего, заподозрил он, снять его тоже не получится.
Значит, оставаться ему тут до победного конца. Или до смерти, что тоже вероятно. И что тогда? Он просто свалится у стены, и вскоре Одавинг с Салокниром поймут, что затея не удалась? Или он совершит какую-нибудь ошибку, исказив будущее, и тогда Алдуин не будет спасен, и Дени останется мертва, и мир вспыхнет и разорвется, забрав с собой в небытие и людей, и драконов?..
Джон беспомощно потряс головой, пытаясь осознать ситуацию. Вот он сидит здесь, в канцелярии, на этом старом скрипучем стуле - и одновременно стоит там, у ледяной стены, в холодном дыхании сердца. И так он будет стоять весь тот долгий миг, что живет здесь, в Тамриэле…
Издалека до него долетел встревоженный оклик:
- Джулиан!..
Джон не сразу понял, что обращаются к нему. Поморгав, он посмотрел на Сокуциуса и болезненно скривился:
- Ударился головой во время шторма. Переживу.
- Мда… ну, хорошо, - забубнил старик, перекладывая бумажки. - Язык у вас подвешен как надо, это я тоже тут отметил… А голова пройдет…
- Очень на это надеюсь, - сухо отвечал Джон. - И что теперь?
- Вот ваша справка об освобождении, - указал на документ Эргалла. - На выходе покажете ее капитану Селлусу Гравиусу, чтобы получить пособие.
Пособие!.. Джон так и вспыхнул, оскорбленный до глубины души. Потом его взгляд упал на тюремные обноски, и гнев поутих. Кто мог бы признать короля в таком оборванце? Да и надо ли ему, чтобы в нем признавали короля…
Он взял справку со стола и поднялся, поворачиваясь к дверям.
- Советую оставить кувшин тут, - закряхтел Сокуциус. - Мы же не хотим, чтобы вас арестовали за расхищение имперской собственности?
- Не хотим, - согласился Джон, против воли расставаясь с упоительно холодным кувшином.
- Пройдите по коридору, а потом в дверь направо, - напутствовал его охранник у двери, все это время стоявший немой тенью в полумраке.
Джон кивнул, вышел в коридор, и дверь в канцелярию тут же затворилась за его спиной.
Мгновение постояв на месте, он пошел вперед и заглянул в первую комнату направо. Там на столе кого-то ждал обед, и он посчитал, что это не та дверь, что ему нужна. Но следующая привела его в тупичок с бочками, и стало ясно, что путь его все-таки лежит мимо чужой еды.
Голова немилосердно кружилась, в ней будто что-то сжималось и подергивалось, отчего начинало нешуточно мутить, а свечи, теплившиеся в комнате, двоились и троились. Нащупав рукой лавку, он сел у стены, пытаясь прийти в себя. Справка сухо хрустнула у него в руке, и он наконец-то заинтересовался, что же там понаписал почтенный Сокуциус.
Строчки так и скакали перед глазами, и читать было тяжело.
“Справка об освобождении из-под стражи, эдиктом императора Уриэля Септима Седьмого, округ Вварденфелл провинции Морровинд…”
Вварденфелл, задумался Джон. Это же остров с Красной Горой, тот, что они с Сераной видели с берега Солстхейма - сплошные клубы пепла и алое марево. Но сейчас он все еще цел, этот остров…
Джон снова уставился в справку.
“Заключенный по имени Джулиан, бретонского происхождения, освобожден по особому указу. Заверено Сокуциусом Эргаллой, агентом Имперской канцелярии в Сейда Нин.”
Сейда Нин. Наверное, так называется этот городишко.
Его взгляд упал на дату, красовавшуюся ниже подписи: шестнадцатое число месяца Урожая, год 427 Третьей эры.
Третья эра! И год… это же за двести лет до скайримских событий!
Джону стало нехорошо. В больной голове начали копошиться какие-то обрывочные воспоминания об Обливионском кризисе, убийстве императора… да-да, вот этого самого Уриэля!.. Кризис завершился благодаря жертве Мартина, тайного сына Септима, а помог ему в этом заключенный… освобожденный по приказу императора…
Нет-нет-нет, торопливо затряс головой Джон и тут же сморщился от вернувшегося колотья. Шишка под волосами росла такая, словно из его несчастного черепа лез наружу сам дядюшка Шео, уставший скучать на Железном троне. Неужели Энн Мари втравил его в Обливионский кризис? Только не это, ему совсем не хочется бодаться с Дагоном, которого Сангвин ласково кличет Мерусиком.
Хотя нет, не сходится. Императора убили в столице, прямо рядом с тюрьмой. А здесь происходит что-то другое…
Ладно, решил Джон, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Сейчас надо вылечиться, разжиться деньгами, оружием… лошадью, в конце-то концов…
Влажные волосы лезли в глаза. Недолго думая он оторвал от грубого рукава полоску и насколько смог собрал их на затылке в хвостик. Потом огляделся по сторонам и понял, что если уж решил разживаться добром, то начинать можно прямо тут.
Мы все-таки хотим расхищать имперскую собственность, мысленно сказал он Эргалле и пошел за мешком в тупичок.
Вернувшись, он побросал в рогожное нутро хлеб из корзинки и симпатичную непочатую бутылочку со стола. Потом вычистил шкатулку на полке, облегчив ее на пригоршню монеток, прихватил плохонький кинжал и серебряное блюдце, а под конец, решив почтить традиции, стянул с полки книгу. В Тамриэле любое путешествие надо начинать с книгой в обнимку.
Книга была, к слову сказать, об астрологии. Хоть узнаем, что за знак-то у меня, хмыкнул Джон и вышел через другой вход во внутренний дворик.
Среди травы ему попалось под ногу что-то твердое, и он отчетливо осознал, что надо как можно скорее найти себе приличные сапоги на хорошей подметке. В этих тряпичных обмотках он долго не протянет. Охая, он наклонился и обнаружил в истоптанной траве кольцо - плохонькое, медное, с тусклым зеленым камешком. Внутри красовалась гравировка: “Фаргот”.
И что бы это значило, задумался он, закидывая кольцо в мешок и толкая вторую дверь, за которой рассчитывал обнаружить капитана и обещанное пособие. В конце-то концов ему очень нужны сапоги.
*
Капитан был великолепен в своих золоченых доспехах и вел себя с редким достоинством. Судя по всему его виду, он хорошо осознавал возложенный на него долг: сиять Империей в этом жалком городишке. Получив справку, он окинул Джона любопытным взглядом и поинтересовался насчет мешка.
- А, это… - махнул рукой Джон. - Так, собрали на дорожку.
- Ну, дорога предстоит не слишком длинная. Вам нужно будет отправиться в Балмору к Каю Косадесу и передать ему этот пакет.
После этих слов Джону был вручен означенный пакет. Судя по виду, весу и шуршанию в нем опять были какие-то бумажки - разумеется, ведь Империя любит списки и документы.
- А вот ваше направление к самому Косадесу, - капитан порылся на столе и передал еще одну бумагу.
- И вот для этого-то меня выпустили из тюрьмы? - удивился Джон.
- Я не знаю, для чего вас выпустили, - поджал губы Селлус. - И знать не хочу. Думаю даже, что мне не нужно это знать. Важно то, что указ о вашем освобождении исходит прямиком от императора, как и задание в Балморе. Посему советую выполнять его со всей тщательностью и ответственностью. Да, все это очень загадочно, но так уж действует Империя. Молча. Тайно.
Ты - тайна, снова вспомнил Джон.
- Но я же просто конокрад, а не агент, - произнес он вслух, криво щурясь от вновь накатившего спазма в черепе.
- Вы… - Селлус пристально присмотрелся к нему. - У вас с головой все в порядке? Говорят, вы очень странно себя вели, когда сходили с корабля.
- С головой у меня сейчас очень плохо, - сквозь зубы ответил Джон. - На меня упал ящик. Во время шторма… А как найти этого Косадеса? И как добраться до Балморы? Я еще ни разу не бывал в Вварденфелле.
- Тогда вас здесь многое удивит, - искренне рассмеялся Селлус. - Добраться до Балморы несложно - идите на север мимо Пелагиада. Но я бы посоветовал взять силт страйдера. Дешево, быстро, а главное - безопасно.
- Силт что? - не понял Джон.
- Его легко заметить. Это очень, очень большой жук, - пояснил Гравиус, и бедный Старк осознал, что чудище на противных лапках никуда не делось и все еще поджидает его на выходе из канцелярии. А что еще того хуже, местные на нем, оказывается, ездят и ему предлагают.
- А что насчет Кая? - повторил он свой первый вопрос. - Там-то можно обойтись без жука?
- Не уверен. Спросите в трактире “Южная Стена”, там его знают. А жук, кстати, не так уж и плох. Советую.
- Да уж, - покосился Джон на свою, с позволения сказать, обувь. - Все лучше, чем в этих опорках ковылять аж мимо Пелагиада.
- Виноват, чуть не забыл, - капитан потащил из вороха бумаг кошелек с пособием. - Сто дрейков, хватит на первую пору.
- Знал бы, что меня так озолотят за кражу лошади, - заворчал Джон, принимая мешочек, - украл бы две.
Капитан долго смеялся.
- Вы мне нравитесь, - наконец сказал он. - Тем более жаль вас разочаровывать. В Вварденфелле нет лошадей.
Попрощавшись с Гравиусом, Джон вышел на улицу - тихую, сельскую, - где немедленно столкнулся с каким-то малорослым лесным эльфом. Малыш отлетел и упал.
- Ну, давай, топчи, - оскорбился эльф, валяясь на земле. - Чего еще от вас, имперцев, ждать.
- Прости, - сказал Джон, поднимая босмера на ноги и отряхивая его. - И, между прочим, я бретон.
- Точно, - оживился эльф. - Ты же один из тех, кого сегодня высадили на пристани. Надеюсь, имперцы с тобой хорошо обращались…
Один из тех, кого высадили, подумал Джон.
- А данмера они тоже отпустили? - спросил он. - Такого бритоголового, одноглазого…
- Да, видел его. Он уже ушел из города. Прямо во все лопатки улепетывал. Чему удивляться, имперцы те еще гады. Они у меня кольцо украли, клянусь!
- Украли кольцо, - не поверил Джон, внутренне радуясь, что Джиуба все-таки отпустили.
- У них это еженедельный ритуал, - горячился маленький босмер. - “Давайте потрясем Фаргота!” Фамильную ценность отобрали, скоты…
- Так это ты Фаргот, - наконец-то догадался Джон и полез в мешок. - Вот твое кольцо. На дворе валялось.
Мелкий эльф ухватил простенькое колечко и воззрился на него с таким восторгом, что Джону стало смешно.
- Теперь, - непререкаемо заявил босмер, - ты мой лучший друг. И не спорь. Я всем расскажу, особенно Арриллу. Он тоже мой друг, у него тут таверна и лавочка. Пойдем, познакомлю. Кстати, как тебя зовут-то, мой лучший друг? - спросил он, ведя его по улочке.
- Джулиан, - хмыкнул Джон и призадумался: - Лавочка, говоришь? А там можно сбыть с рук серебряное блюдечко? Я его у имперцев спер.
Фаргот потащил его вперед еще веселее. Стало быть, можно, понял Джон.
*
Аррилл оказался альтмером и в самом деле держал лавочку. Продав блюдце и неоткупоренную бутылочку (какой-то там флин), Джон разжился относительно новыми сапогами - черными, но с кучей странных белых накладок.
- Хитин, - объяснил Аррилл, - популярная в Морровинде броня.
- А лечебные зелья есть? - с надеждой спросил Джон, расползаясь по прилавку.
- Все разобрали, - развел руками торговец. - Фаргот, твое время сиять.
Босмер выскочил вперед, вознося вверх свое драгоценное колечко.
- Ничего не понимаю, - простонал Джон. В голове усердно трудилась целая артель молотобойцев.
- Целебное кольцо, зачарованное, - провозгласил Фаргот и натянул ему украшение на палец. - А теперь активируй.
- Чего? - совсем сполз Джон, чувствуя, что того и гляди начнет пускать слюни на прилавок.
- Впервые вижу бретона, не умеющего работать с зачарованными вещами, - расхихикался Фаргот.
- Я умею, - заявил Джон, даже не моргнув глазом. - Просто мне ящик на голову упал.
- Сосредоточься, - стал руководить Аррилл. - Почувствуй пульс.
Джон, которого совсем сплющило, вдруг понял, что удар по черепу мог оказаться куда серьезнее, чем казалось. Он может умереть прямо тут, если не попытается прыгнуть выше головы и провернуть колдовской фокус, к которому от природы не способен.
- Пульс, - тупо повторил он, сжимая вялую руку. В глазах плыло, а кольцо Фаргота, обхватившее палец, вдруг показалось будто бы живым. Имелось в этом что-то противное, но сейчас ему было не до капризов. Он вспомнил уроки Сераны, учившей его поглощать пепельных отродий, и попытался потянуть тепло, стучавшее в кольце, в собственные вены.
Так вот она какая, магия, понял он, чувствуя новую сладкую силу, которая заструилась по жилам и стала вымывать из его головы боль и тяжесть.
- Смотри-ка, оживает, - заржал Аррилл совсем не по-альтмерски, глядя, как глаза нового знакомого проясняются.
- Отличное кольцо, - сказал Джон, возвращая Фарготу его сокровище. - Где бы мне такое раздобыть?
- Если сам зачаровкой не занимаешься, то это в Гильдию Магов. В Балморе у них есть отделение, - подсказал Аррилл.
- Не занимаюсь, - покачал головой Джон, радуясь вновь обретенной легкости и отсутствию боли. - Я только людей профессионально убиваю.
- Это очень кстати, - обрадовался Фаргот. - У нас тут контрабандисты по соседству окопались. В пещере, направо за мостком.
- Но сперва предлагаю тебе прикупить оружие получше, - и Аррилл широко повел рукой, хвастаясь ассортиментом.
Все эти корявые поделки и оружием-то трудно назвать, подумал Джон, с тоской вспоминая Длинный Коготь. Он мысленно подсчитал свои сбережения и снова мотнул головой.
- А луки есть? - спросил он.
*
В новых сапогах, с легким хитиновым луком и мешком за спиной (в мешке - книга!) он прошел по мосточку и свернул в сторону, ища пещеру. Ему не столько хотелось пограбить контрабандистов, сколько найти уединенное место и как следует все обдумать. В исцеленной голове толклось целое стадо суматошных мыслей, и он просто не мог заставить себя иметь дело с жуком, а потом с неведомым Каем Косадесом, пока не разберется в этом хаосе.
Под растопыренными, в полотнах воздушных мхов, деревьями росли какие-то грибы. И на самих деревьях тоже росли грибы. Джон вспомнил Хадвара, а потом - с уколом в сердце - родную Арью, и понял, что грибов ему не избежать. Книга и грибы, смирись, Довакин, и начинай собирать.
Напихав в мешок местных сыроежек и разлапистых, с тарелку, коричневых плюх, которые пахли мокрой корой, он пошагал дальше и вдруг остановился, услышав в высоте истошный вопль.
- Аааааааа! - верещало нечто, падая прямо с неба.
Джон в недоумении поглядел вверх, по привычке ища дракона, с которого свалился этот недотепа, но небеса были пустыми. Третья эра - и все драконы сейчас мертвы. Почти все…
Недотепа между тем долетел до матушки-земли и с кряком распластался посреди пыльной дороги. Было очевидно, что он мертв.
Джон подошел поближе, пошевелил тело носком сапога. Расшитая нарядная мантия, а шапка, шапка-то какая! Невероятный желтый колпак с меховой опушкой можно было бы продать тому же Арриллу, но вряд ли эльф захочет купить вещицу, которая сверху донизу в чьих-то мозгах. Он посмотрел на пятна крови, медленно проступавшие на мантии, и стал поспешно обшаривать труп, пока кровь не замарала все ценное, что могло быть у погибшего.
Порывшись, он добыл пару десятков дрейков, снял с тела пояс с незатейливым мечом, и вытащил из обширного кармана три странных свитка и записную книжечку с тиснеными звездами на кожаной обложке. Потом вздохнул, ухватил труп за ноги и потащил к противному болотцу по соседству.
Если его кто-нибудь сейчас увидит, то могут обвинить в убийстве, но если оставить тело на дороге, будет еще хуже. Ладно, уже потащил, что уж теперь, решил Джон и скинул труп в тину.
Болото булькало, затягивая несчастного в глубину, а Джон пошагал дальше, не теряя надежды найти контрабандистов. В болотце еще полно места.
Найденный меч его не впечатлил. Когда-то его плохо выковали, а потом плохо ухаживали, и сейчас Джон смотрел на стальной клинок с долей сочувствия. Одно дело, когда ты древнее фамильное сокровище из валирийской стали и все с тобой носятся; совсем другое, когда ты простой захудалый меч, вышедший из рук второсортного кузнеца… Печально все это.
Старый знакомец грязекраб, каких хватало и в Скайриме, злобно пополз к Джону от очередного болотца. Тот уже раскрыл было рот, чтобы крикнуть: “Йоль!” и разом заполучить и мир в округе, и обед, но Крик застрял у него в горле.
Он не то чтобы не мог использовать Голос - мог, да еще как. Просто его наконец-то осенила очевидная мысль: нельзя.
Нельзя, чтобы кто-то его услышал, нельзя, чтобы люди заподозрили в нем Драконорожденного. Он в Третьей эре, а значит, Серана все еще спит в крипте, а Харкон сходит с ума в Волкихаре и если до него дойдут слухи…
Ты - тайна, сказал Шеогорат.
Джон оглянулся по сторонам, совсем забыв о крабе, который упорно двигался к нему, героически преодолевая сажень за саженью на своих коротких лапках. Вокруг никого, но кто знает, как далеко могут улетать Крики? Драконы слышат их за сотни лиг; ветер шепчет Седобородым; небо разносит Голоса по воле Кан. Пока он под открытым небом, его Голос не должен звучать.
Грязекраб как раз дополз до него и жадно щелкнул клешней, готовясь отхватить противнику ногу в хитиновом сапоге. Относительно новом.
- Да отвали ты, - фыркнул Довакин, обошел агрессора и пошагал себе дальше, оставляя обиженного краба позади.
========== Глава 5. Прелесть ==========
Над головой шуршали разлапистые деревья. Воздушный мох меланхолично свисал с веток жреческими рукавами и колыхался от легкого бриза с моря; проскользнув под очередным таким рукавом, Джон понадеялся, что за шиворот ему не насыпались какие-нибудь заразные жучки. Как-то не производил Вварденфелл безопасного впечатления, да и вообще… жуки…
Перевалив через холм, он спустился на берег и наконец-то увидел под горой искомый вход. Деревянная дверь, обрамленная парой арок, напомнила ему данмерское зодчество в Вороньей Скале. Красиво устраиваются контрабандисты в Морровинде, ничего не скажешь.
Водная гладь навела его на новые мысли. Джон подобрался поближе к воде и, наклонившись с камня, глянул на свое отражение. Все охотно верят, что он бретон; может, он теперь и выглядит иначе? Было бы удобно…
Из воды на него смотрел все тот же хорошо знакомый Джон - бледный и насупленный, с расползшимся хвостиком и свисающими вокруг лица черными прядями. Отражение качалось в прибое, подрагивало, шло рябью, но это по-прежнему был он.
И как теперь быть, задумался он. Данмеры живут долго; возможно, кто-то из них окажется способен узнать его в будущем. Тот же Джиуб… хотя он ведь ни словом не обмолвился тогда, в Каирне, что они уже встречались. Может, не разглядел в полумраке трюма, а может, просто не посчитал нужным разглядывать.
Но ведь есть и другая вероятность, вдруг понадеялся Джон. Что, если все это происходит не по-настоящему? Время относительно и даже само действие относительно; что, если он сейчас не в прошлом, а совсем уж неведомо где, в каком-нибудь плане Обливиона, где события просто разыгрываются по-новой - безумный спектакль для развлечения Безумного Бога.
Джон вздохнул и понял, что проверять не осмелится. К тому же драконы ведь тоже тревожились, что что-то происходит. Очень были этим взволнованы и даже замышляли зарыть его на полянке, а это о чем-то да говорит. Словом, как на все это ни смотри, путь у него один: пройти облечение до конца - пройти так, словно все это его единственная реальность и смерть окажется именно смертью, а не жульническим побегом обратно в свой мир.
Все по-настоящему и все серьезно, и еще ни разу на кон не было поставлено столь многое. Он посмотрел на море, над которым золотилось солнце, и подумал, что за ним, севернее, лежит Солстхейм, а дальше - Скайрим.
Скайрим, где спит в крипте Серана, и ему нельзя ее будить. Скайрим, где на вершине Монавен скучает Партурнакс, но ему не доведется ни увидеть старого дракона, ни поговорить с ним. Там, за морем, - так близко и так ужасающе далеко - лежит Скайрим, в который Джон уже не вернется.
А еще за этим морем стоит неприступный Волкихар, укутанный в туманХладной Гавани, и лорд Харкон определенно не тот человек, с которым Джону стоит сейчас встречаться…
Внезапная мысль захватила его разум. Шеогорат наблюдает за ним: веселится, потирает руки в ожидании новых петель судьбы, известных ему, но неизвестных Джону. Но ведь нынешний Шеогорат - это Шеогорат из прошлого, который с ним не знаком. Тогда какой ему интерес…
Некоторое время Джон честно пытался представить, как соотносятся прошлое, будущее и Обливион, а потом понял, что еще немного - и он просто рехнется от непосильной умственной натуги. Тут без толку гадать, смирился он. Что знают Принцы Даэдра и чего они не знают, ведомо лишь самим Принцам. Ясно было одно: если нынешний Шеогорат знает, почему он здесь, и наблюдает за ним, значит, и другие, возможно, тоже…
Молаг Бал. Херма-Мора.
На время Джон перестал дышать, осознав, что влез не просто в рискованную игру. Драконы явно преуменьшили степень опасности. Он влез не в игру, а прямиком в ловушку, и выход из нее лишь один - выжить и пройти облечение.
А наградой за это будет ответ на все его молитвы. Избавление от всех бед. Знать бы еще, в чем это будет выражаться… но, сидя здесь, он этого точно не выяснит.
Джон пригладил волосы и завязал их заново. Ему уже приходилось ходить с такой прической, дело привычное. Если подумать как следует, в будущем все знают, что Джон Сноу - это сплошные кудряшки, немного дракона и никакой магии. А вот приглаженный бретон Джулиан - это же совсем другое дело…
Вот только жаль, что Призрака здесь нет, подумал он, слезая с камня, - и замер. А вдруг есть? С одной стороны, это сплошное счастье, а с другой… приметный белый волк, который вылетает прямо из воздуха… да, после такого его, конечно, никто не вспомнит и не узнает!..
- Призрак, - позвал Джон, и боясь и надеясь.
Море тихо шумело, набегая на берег, вороша брошенные на песок водоросли. Скрипела ветка, потряхивая долгим полотном мха.
Чему удивляться… Ведь он стоит сейчас перед сердцем Зимы, а Призрак замер во времени вместе с Арьей и Браном и даже горластым, настырным Хоаром. И Дени, наверное, склоняется к детям, и улыбка не сойдет с ее лица, пока время не пойдет дальше.
Но все они там, а он здесь - и Призрак не появится. Может, это даже и к лучшему.
Джон несчастно скривился, ненавидя себя за крохотный проблеск облегчения и в то же время понимая, что на этот раз он и впрямь остался один. Впервые в его приключениях его никто не сопровождает и не поддерживает; драконы не прилетят ему на помощь и не растолкуют непонятное, и почти наверняка его больше не хранит воля Акатоша. Он один, сам по себе.
Что ж… Посмотрим, на что ты годишься, Довакин.
*
Дверь под двойной аркой скрипнула и пропустила его внутрь, обдав затхлым запахом пыли и запустения. Странно, подумал Джон, захлопнув за собой дверь и спускаясь вниз по лестнице к двери пониже. Как-то не похоже на убежище бандитов; казалось, здесь никто не появлялся еще со Первой эры.
За второй дверью обнаружилось длинное и странное помещение. Вдоль стен стояли постаменты с урнами; между ними виднелись человеческие черепа на кольях, и у каждого на макушке ютилась зачарованная тусклая свеча. Общая обстановка была вполне похоронной, и кости, валявшиеся прямо на полу, ее только усугубляли.
Джону оставалось лишь одно - признать, что он заблудился и пришел совсем не туда, куда надо. Фаргот сказал, от мостка направо, а он… да, он, увлекшись грибами, свернул налево.
На мгновение у него возникла мысль, что делать ему здесь нечего и, пожалуй, пора с позором вернуться обратно в городок, чтобы начать поиски заново, но потом он заупрямился. С тех пор, как за ним затворилась дверь, его не оставляло очень странное чувство. Прислушавшись к себе, он с удивлением понял, что это чувство освобождения. Здесь его не услышат; здесь он может быть собой и позволить себе любой Йоль, какой пожелает.
И к тому же.. только пришел - и сразу на выход? А вдруг тут ценное, а вдруг интересное? Да, он собирается грабить могилы. Мертвым деньги ни к чему, а ему надо спасать от собственного безрассудства целых два мира, так что покойникам придется потерпеть.
Ах, если бы все было так просто, язвительно подумал он чуть позже, когда выяснилось, что покойники в Морровинде несговорчивые. Терпеть они не желали и натравили на расхитителя некий, как бы выразиться, дух. Полупрозрачное существо, похожее на половинку скелета в тряпице, налетело на него из полумрака, шипя и бросаясь комками пламени.
Джон увернулся от атаки и, чувствуя, как в крови вскипает искренний восторг, крикнул:
- Йоль Тор Шул!
Дух с треском развеяло в потоке огня и на пол шмякнулся странный зеленый кусочек. Счастливо улыбаясь, Джон обошел кусочек и отправился интересоваться свитком, лежавшим рядом с урной на одном из алтарей.
Свиток Адского Огня, прочитал он заголовок. Ну, это мы и сами можем, хмыкнул Довакин, запихивая находку в мешок. Но на всякий случай пусть будет. Мало ли что, вдруг опять горло сядет, простуда прихватит, а ведь в Морровинде наверняка еще полно таких вот духов… если только он опять не пришиб последнего.
Глянув на лежалый скелет под ногами, он подивился оптимизму местных мух - бренчат над голыми костями, которым, поди, уже стукнуло больше, чем Валерике, - а потом встревоженно прислушался к поскребыванию и побрякиванию, которое донеслось из-за следующей двери. Кто-то там определенно был - и этот кто-то только что слышал Крик.
А если там человек, заволновался Джон. Что тогда - убить его? А ведь придется…
Проклиная собственную беспечность, он распахнул дверь и рука сама собой выхватила плохонький стальной меч из ножен. Он настолько ожидал увидеть человека - возможно, растерянного и испуганного, - что даже не сразу понял, кто ухмыляется ему из полутьмы гробницы.
Меч свистнул, и череп скелета снесло с костяной шеи, а обезглавленное тело брякнулось на пол, объятое синими молниями. Рукоятка меча, странно живая, медленно остывала в руке Джона.
Зачарованный, понял он, оглядывая клинок, к которому сперва отнесся с таким пренебрежением. Заботливо убрав меч в ножны и усмехаясь собственному невежеству, он наступил на ржавое копье, выпавшее из рук скелета, и прошел вперед - в следующий зал, где у постамента с урной завлекательно маячил сундук.
Мерзкий сундук оказался заперт. Джон недовольно потряс его, слыша, как внутри что-то бренчит, потом отпустил и отступил назад, ища что-нибудь подходящее, чтобы поддеть крышку.
Ах да, скелет же, вспомнил он и вскоре вернулся к сундуку с изъятым у поверженного врага копьем. Была бы здесь Арья, подумал он, со всеми ее отмычками, и шуточками, и смешочками. У него даже есть для нее грибы!..
И он должен вернуться домой, чтобы она могла снова родиться и жить. Ну, держись, сундук.
Поддев край крышки ржавым жалом, он попытался пропихнуть его дальше и почувствовал, как за его спиной пятка копья стукнула обо что-то непрочное. С постамента рухнула урна, разбилась, противно задребезжав черепками, и по полу покатилось нечто металлическое.
Джон обернулся и увидел среди черепков горстку черного праха, а на нем - старый, покрытый патиной ключ. Как, оказывается, все просто…
Вскрыв сундук, он заглянул внутрь и вскоре извлек непритязательное железное колечко. Вспомнив сокровище Фаргота и меч, он понадеялся, что и в этом убожестве может скрываться маленькое чудо, но, как он ни старался найти в кольце хоть каплю магии, оно молчало.
Разочарованно выдохнув, Джон бросил колечко в угол и подумал, что все-таки зашел сюда не совсем уж зря. И всласть покричал, и повоевал, и про меч разузнал…
Он двинулся было к выходу, но задел мыском сапога что-то маленькое и оно забренчало по полу. Наклонившись, он увидел, что это еще одно кольцо - но кольцо не чета той дряни из сундука. Это был скорее перстень, серебристый, тонкий, но увесистый, чем-то похожий на печать Шеогората, к которой Джон уже привык и почти ее не замечал. Плоский фиолетовый камень строго и холодно блестел в тусклых огнях склепа.
Как раз пойдет к тюремному тряпью, ухмыльнулся он и натянул кольцо на средний палец, рядышком с печатью, которая уверенно сидела на указательном.
То, что кольцо живое, Джон понял сразу, едва его надел. Но что оно делает? Он попытался сосредоточиться и почувствовать пульс, но в этом артефакте биения не было - было ровное постоянное напряжение, которое, наверное, оказывало на него некое воздействие, но понять, какое, он не мог.
Что ж, можно выяснить и позже, подумал он. В крайнем случае - просто продать, наверняка оно что-нибудь да стоит, а ему как раз нужны приличные штаны…
Возвращаясь к выходу и шагая вдоль ряда постаментов, он вдруг приметил на одном из них свиток, который пропустил раньше. Собираясь забрать добычу, Джон протянул к нему левую руку - и замер, увидев призрачную табличку, повисшую в воздухе.
Свиток Храбрости Телвина, гласила табличка. Ниже была приписка: на разок.
Он сморгнул, но табличка не исчезала. Он попятился от сомнительного свитка, и надпись наконец-то пропала, а Джон заторопился к двери, боясь, что затхлый воздух склепа все-таки ему чем-то повредил. А может, все еще сказывался удар ящиком…
Взлетев вверх по лестнице, он толкнул дверь и выскочил наружу - но перед этим, увы, успел увидеть новую табличку с коротким и ясным словом: “дверь”.
Он с размаху сел на землю, схватившись руками за голову, боясь, что начинает сходить с ума, а перед глазами плавала надпись: “Джон Старк. Дурень каких мало.”
Джон выпрямился и посмотрел на морской горизонт. Новая мысль пришла ему в голову и он прошипел:
- Шеогорат!.. Ты это устроил?
Ответа не было. Некоторое время он сидел, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли в кучку, а потом решился и вытряхнул рогожный мешок прямо на землю. Выпали похищенные у Империи хлеба, разлетелись грибы, шмякнулась книжечка в обложке со звездами.
Джон закусил губу и протянул левую руку к книжечке.
Дневник Тархиэля.
Замечательно. А как у нас обстоят дела с грибами, подумал он, наводя руку на бурую шляпку в пятнышках. Светящаяся сыроежка - и приписка: водное дыхание. Синяя шляпка: лиловый копринус… хождение по воде. И еще какие-то знаки вопроса…
Алхимия, осенило Джона. Грибы - это ингредиент. А хождение по воде, стало быть, свойство этого - он снова навел руку - копринуса.
Позвольте, подскочил он, хождение по воде? Это вообще возможно? И его находка вот так запросто рассказывает ему обо всем, что окружает его в этом странном мире?..
Ни за какие штаны он не продаст это сокровище. Он готов расстаться даже с теми, что у него есть, и прикрываться книгой об астрологии, лишь бы не отдавать эту безумную и прекрасную вещь.
- Прелесть, - промолвил Джон, глядя на изящное строгое кольцо, и подумал, что в первую очередь ему нужны не штаны получше, а перчатки, поскольку наверняка найдется много желающих оторвать такую ценность вместе с рукой.
Собрав все обратно в мешок, он встал и повернулся к гробнице. Надо забрать свиток, а еще интересно, что же за зеленый шматочек выпал из духа…
Родовая гробница Самарисов, подсказало кольцо, едва он взялся за дверь. Джон глянул на него с благодарностью и стал спускаться вниз.
Свиток Храбрости Телвина лежал на прежнем месте, терпеливо поджидая, когда нервный расхититель гробниц за ним вернется. Шматочек тоже лежал там, где упал, - кольцо строго и кратко сообщило, что это эктоплазма, вес 0.1, увеличение ловкости, и приписало пару вопросительных знаков. Сам Джон приписал бы их куда как побольше. Что такое эктоплазма? Одна десятая чего? И что надо сделать с этим сопливым шматком, чтобы он действительно увеличивал ловкость?
Гадливо морщась, он ухватил загадочную эктоплазму двумя пальцами и поднял повыше, разглядывая с сугубой неприязнью. Если из этого делают зелья, это что же, их потом надо пить? Копринус вон даже и вспоминать-то противно…
Хотя опять-таки хождение по воде… кто ж откажется…
Так и не решив, как он к этому относится, Джон заозирался по сторонам, думая, куда бы положить зеленую гадость. Не совать же ее в мешок к хлебам…
Внезапная мысль пришла ему в голову и он целеустремленно направился в дальний зал к сундуку. Подняв с пола подходящий черепок, он сложил в него эктоплазму и потянулся к сундуку, у которого сразу вывесилась табличка: “Сундук. Можно класть и ложить.” Джон скривился от внезапной безграмотности кольца и пристроил на дне черепок с остатком духа, а потом стал выгребать из мешка помятые грибы и складывать их по соседству.
Свитки, книги и бумажки он, поразмыслив, решил пока оставить при себе, а хлеб просто выкинул. После соседства с копринусом его вряд ли можно есть.
Заперев сундук и оставив ключ в замке, он крикнул:
- Файм Нейл Дайн!
Хранилище исчезло.
Вот так и обрастают сундуками, подумал Джон, вспоминая сокровищницу Партурнакса. У старого дракона, поди, тоже все начиналось с какой-нибудь мелочи.
*
Когда он подходил к Сейда Нин, уже начинало темнеть, а в желудке откровенно урчало.
- Как там наши контрабандисты? - весело прищурился Аррилл, увидав Джона на пороге.
- Процветают, полагаю, - вздохнул тот. - Я свернул совсем в другую сторону и весь день скитался среди болотец. Мне нужна карта.
- Хм, надо поискать, - задумался Аррил, глядя на полки, заваленные барахлом. - Хотя я бы сказал, - усмехнулся он, - что сейчас тебе куда больше нужны ужин и постель.
- А можно мне еду прямо в комнату? - заворчал Джон. - Устал как собака.
- Можно. С тебя десять дрейков, - Аррилл заглянул куда-то в подсобку и подозвал слугу. - Веди гостя в комнату и принеси ему ужин.
Джон безропотно отсчитал требуемое и пошагал за вредным на вид престарелым данмером, предвкушая еду, долгожданный отдых и увлекательное (почему бы не помечтать) чтение перед сном. Во сне его, возможно, опять поджидает яма, так хоть вечер приятно провести.
Комнатка, крохотная и бедная, с пыльным оконцем, почему-то показалась ему донельзя уютной. Пристроившись у стола с парой свечей, он влез в мешок и добыл оттуда всю накопленную литературу.
Так, тут у нас пакет для загадочного Кая… Джон повертел в руках пакет, отмечая, что тот весь облеплен печатями и вскрыть его незаметно не получится. Тайны, тайны… и главная из них - он сам.
Отложив пакет, он взял направление, врученное Селлусом Гравиусом.
“Джулиан,” гласила бумага, “вы получили эти указания и пакет документов. Никому его не показывайте…”
Джон услышал, как по лестнице взбирается слуга с ужином и поспешно сунул таинственный пакет обратно в мешок. Никому так никому.
Слуга небрежно стукнул в дверь и вошел внутрь, не дожидаясь ответа.
- Ужин, - сообщил он таким тоном, словно Джон был перед ним непростительно виноват.
- О, - оживился Довакин, решив, что вредный слуга не уйдет из комнаты, не проникнувшись к нему самой искренней симпатией. - Должен сказать, у меня ведь сегодня значительный день - я впервые знакомлюсь с кухней Вварденфелла. Но сначала, - посуровел он, - назовите ваше достойное имя.
Данмеры любят вежливость и церемониал, припомнил он. Еще бы, ведь за недостаток уважения тут могут и голову снести. Забавное место Морровинд.
Слуга приосанился и даже допустил на лицо смутный проблеск улыбки.
- Меня зовут Сарор Невети, - сообщил он с хмурой гордостью, - и вы правы, это очень древнее имя.
- Я был в этом уверен, - кивнул Джон, которому было абсолютно все равно. - Ну, не мучайте, расскажите, что на ужин.
- Пепельный батат и мясо гончей, - проворчал Сарор с подозрительной неуверенностью. - Пожалуй, для чужеземца, непривычного к нашей еде, это тяжеловато… Я схожу на кухню за хлебом и крабовым мясом.
- Благодарю.
Едва данмер исчез за дверью, как Джон вытащил драгоценное кольцо, которое припрятал перед входом в город, и, натянув его на палец, повел рукой над ужином.
Кувшин. Содержимое: вода. Вес 0.4. Процент примеси цинка 0.001. Боги, да что это значит вообще…
Пепельный батат. Печеный.
Мясо гончей. Сарор в него плюнул.
Вот ведь так и знал, беззвучно захохотал Джон и снова с любовью посмотрел на кольцо.
Прелесть!..
Данмер вернулся с новым подносом и на этот раз был куда любезнее.
- Я бы рекомендовал, - конфиденциально сообщил старый эльф, - попробовать при случае вяленую скрибятину. Пища богов.
Вяленая скрибятина. Пища богов. Джон серьезно кивнул, удивляясь, почему еще не пластается по полу в корчах смеха, и они торжественно обменялись подносами.
Что ж, первая проба прошла успешно, подумал он, пихая за обе щеки крабье мясо, в которое никто не плевал. Данмеры сложный народ, и иметь с ними дело придется на каждом шагу, а у него больше нет преимущества, которое имелось у Довакина с драконами за спиной. Придется выкручиваться самому.
Наевшись и напившись воды (с примесью цинка), он снова взялся за направление к Косадесу.
“…никому его не показывайте. Не пытайтесь прочитать документы. Пакет запечатан и ваши попытки вскрыть его будут обнаружены и наказаны…”
Мы этого, конечно, не хотим, подумал Джон. Впрочем, расхищать имперскую собственность мы тоже поначалу не хотели.
Дальше шли указания насчет трактира “Южная Стена”, где могли сообщить местоположение Косадеса. Подписано все это было неким Глабрио Белльенусом, личным секретарем императора.
Джон убрал направление к пакету и ненадолго задумался о том, что все происходящее, несомненно, будет иметь большие последствия. Политическая это игра или нечто более загадочное, но, так или иначе, сейчас разворачивается важная историческая глава. Обычно конокрадов не выпускают из тюрем по указу аж самого императора. А значит, ему придется проявлять всю возможную осторожность, чтобы не сбиться с пути и ничего не напортить…
Он перенес свечи к кровати и устроился на подушке с дневником Тархиэля. Может, в нем найдется объяснение, почему этот бедняга свалился прямо с неба.
Дневник оказался на эльфийском. Живописные закорючки напомнили фалмерские письмена в другом дневнике, который с такой легкостью читал Харкон и который еле разбирала Серана. Джону живо вспомнилось, как она морщит лоб, припоминая забытые слова: ” Я всегда хотел… нет, мечтал… мечтал танцевать… нет, сражаться. Сражаться в битвах, как мой отец…”
Танцуешь ты прекрасно, сказал ему Шеогорат. Так вот что он имел в виду.
Джон снова ухватил кольцо и повел рукой над страницей. Надежды оправдались: в табличках начал появляться понятный текст. “Кажется, я нашел правильную формулу для заклинания,” гласил дневник. “Теперь я смогу путешествовать на большие расстояния…”
Джон вытащил три свитка, изъятых у покойного. Прелесть сообщила, что это Свитки Полета Икара, позволяющие прыгнуть на много лиг. Хм… рисковый был парень этот Тархиэль. И вот чем все закончилось.
Тем не менее, выбрасывать их Джон не стал. Мало ли, вдруг понадобится убить кого (спасибо, Арья, за науку) или избавиться от очередного тела…
Одна из фраз в дневнике привлекла его внимание: “Никто ранее не был способен на подобное: подняться с земли, оказаться в небе…”
Ничего ты не знаешь, Тархиэль, подумал Джон, загасил свечи и заснул прямо посреди свитков.
Снился ему жук. Жук сладко и нежно пел, шевеля усиками, и брал своими лапками пепельный батат из его рук.
*
Поутру, собравшись и наскоро поев, он пошел к Арриллу за картой и более подробными указаниями, где же все-таки скрываются контрабандисты. Оказалось, что идти надо как раз мимо жука, и Джон тут же прикупил еще и сырой батат.
Идя к помосту, у которого обретался силт страйдер, он смотрел на батат и вспоминал, как однажды пробовал его на грядках у Вороньей Скалы. Тогда ему не понравилось, но, может, в печеном виде оно чуть более съедобно?
Поднявшись к данмерше-погонщице на помост, он вежливо поинтересовался, нравится ли силт страйдерам вот этот овощ, и она внезапно и удивительно расцвела.
- Не знала, что чужеземцы разбираются в таких тонкостях…
- У нас принято приходить к лошадям с яблоком или морковкой, - сказал Джон, впоминая Снарка, арьину Серсеюшку и свою белую винтерфелльскую кобылку, которую он не без иронии назвал Пати. Партурнакс никогда не узнает, в честь кого. - Я силт страйдера только вчера увидел, не могу пройти мимо.
- Иллиниси, - ласково позвала данмерша. Жук подвинулся, заурчал и трогательно потянул передние лапки к батату. Джон мгновенно пересмотрел свое вчерашнее мнение.
- Мне нужно будет отправиться в Балмору, - сказал он под деликатное хрупанье Иллиниси. - Сегодня получится?
- Конечно.
- Прекрасно, - обрадовался он. - Вот только схожу с контрабандистами разберусь.
- А, эти, - махнула рукой эльфка. - Там сидят, в Аддамасартусе. Всем уже которую неделю лень их поубивать. И что толку, что имперцы щеголяют повсюду в своих красивых доспехах.
Да, Империю тут определенно не любят, понял Джон, шагая среди болотец. Интересно, а я-то на чьей стороне должен быть?..
*
Едва он вошел в пещеру, как к нему кинулась темная эльфка с кинжалом.
- Ты будешь долго мучиться! - посулила она раздраженно.
А ты нет, подумал Джон и спустил тетиву. Потому что я добрый.
Он не был уверен, что в пещере придется убить абсолютно всех и не рискнул использовать Голос. И к тому же, с неудовольствием признал он, все известные ему боевые Крики - Йоль, Струн, Ри Вааз - причиняли порядочно страданий. Уж лучше стрела - быстро и насмерть.
Он прошел мимо костерка, у которого сохла лодка - похоже, контрабанду в Сейда Нин возили именно на ней. Отважный народ эти эльфы, ведь лодка-то, прямо скажем, не очень. Дальше пещера поворачивала направо и шла вниз, а глубине в свете факелов тускло плескала вода. Лезть в воду совсем не хотелось, у него все-таки пакет в печатях…
- Умри! - высказался очередной данмер в робе и попытался прижучить вторженца огненным шаром. Сполох пламени пролетел мимо, а Джон расстался с еще одной стрелой. Впрочем, на фоне бедняги данмера, расставшегося аж с целой жизнью, потеря не смотрелась такой уж значительной.
Вы уж простите, мысленно повинился Джон перед контрабандистами, представленными трупом под ногами. Но у меня важная миссия. Так что я буду просто вас убивать, не вникая, как вы дошли до жизни такой.
Прикончив еще одну эльфку, которая безуспешно пыталась достать его, швыряясь странными заточенными костями, он осмотрел лук в свете костра и увидел, что тот уже пошел трещинами. Дрянь, а не лук, но, с другой-то стороны, он ведь и стоил лишь немногим дороже батата.
Чинить его не было смысла, и Джон просто бросил лук на землю, а потом занялся обыском трупов и ящиков, громоздившихся у стены. Чудесное кольцо, как всегда, здорово помогало, определяя то лунный сахар, то скуму (стоимость 500!), то подушки.
Контрабанда подушек, подивился Джон. Как все непросто в Морровинде. Или бандиты припасли их для себя?
Не сказать, что он заметно обогатился в этой темной пещерке, но все-таки сумел набрать несколько десятков дрейков и пару средненьких украшений на продажу. На паршивое, неухоженное оружие разве что не плюнул, но вот что действительно порадовало его сердце, так это штаны - новые, темные, вполне удобные, - и несколько свитков.
Отпирание дверей Ондузи, заклинание, которое открывает замки. Джон начинал задаваться вопросом, как он вообще ухитрялся жить без магии. По прибытии в Балмору он прямо-таки обязан заглянуть в Гильдию… ну хорошо, не обязан. Но очень хочет и заглянет.
Осмотревшись по сторонам и увидев, что дальше пещера уходит под воду, он пошел обратно к выходу, подбрасывая в руке непонятный ключ. Кольцо заверяло, что это невольничий ключ, но откуда бы в Морровинде взяться рабам?..
Дорога к выходу вела налево, но впереди виднелась в полумраке еще одна лестница, которую он прежде не заметил. Поднявшись, он отпер калитку и за ней, в тесном природном загоне, узрел троих - каждита и двух аргонианцев. У каждого из них на правой руке имелся тяжелый, странно блестящий наруч.
- У тебя есть ключ! - обрадовался каджит. - Ты освободишь меня?
Джон моргнул и выговорил:
- Конечно…
Отпирая замок на наручнике, он никак не мог понять, как такое вообще возможно. Он не помнил, чтобы на Солстхейме были рабы…
- Неужели в Морровинде есть рабство? - спросил он, когда наручник спал с помятой лапы каджита.
- Есть, друг, - печально отвечал тот, поникнув ушами, но тут же снова расцвел в клыкастой кошачьей улыбке. - Но Баадарго теперь свободен!
- Давайте-ка теперь вы… - Джон повернулся к аргонианцам, которые с надеждой переминались у него за спиной. Возясь в полутьме с наручниками, он сказал: - Контрабандистов я поубивал, и там осталось какое-никакое оружие и еда. Если хотите, возьмите лодку, она тут рядом сохнет.
- Спасибо, - прокряхтела аргонианка, и ее улыбка трогательно напомнила ему нарочито умильные драконьи морды, когда они язвили и прохаживались на его счет - что случалось частенько. Где они сейчас, эти драконы - мертвы, заперты в ловушках…
- Как тебя зовут, друг? - спросил аргонианец, растирая руку.
- Дж… Джулиан, - почти без запинки выговорил он.
Он вышел следом за ними из каменного загона, все еще держа в руках ключ и один из наручников. В этой вещи чувствовалась магия, притом очень нехорошая, и Джон подумал, что с этим, пожалуй, стоит вдумчиво разобраться.
Направив особожденных к залежам подушек, он пошел к выходу, убирая наручник и ключ в мешок - к свиткам, сахару и скуме, которую в обязательном порядке собирался кому-нибудь продать.
Ведь стоимость - пятьсот, так сказала Прелесть. На это можно полтора месяца жить в таверне Аррилла. Или вусмерть закормить жука бататом.
========== Глава 6. Новобранец ==========
Оставив позади топкие болотца, поросшие грибами и камышом, Джон вернулся обратно к Иллиниси (как же быстро он привык называть жука этим нежным именем) и сказал погонщице, что самое время отправляться в Балмору. Та глянула на солнце, высоко стоявшее в небе, и согласно кивнула.
- Через полчасика прибудем, - сказала она. - Меня зовут Дарвейм, а с тебя четырнадцать дрейков.
- Я Джулиан, - бодро представился врушка Джон, отсчитывая нужную сумму. - А он летает или бегает?
- Она, - поправила его Дарвейм. - Сам увидишь.
Джон с непривычки неловко влез в углубление, расположенное в толстом панцире, и устроился на сиденье с потертой подушечкой. По бокам от сидения были прочные ручки.
- Держись как следует, - предупредила его погонщица и встала впереди, сунув ноги в ременные петли. - Вперед, Иллиниси! - скомандовала она и потянула какой-то шнурок.
Жук резко ухнул вниз, приседая на своих невероятных ногах, а потом так же упруго пошел вверх и прыгнул, оставляя Сейда Нин внизу. Джон схватился за ручки, чувствуя себя почти так же, как на взлетающем Одавинге. Небо привычно и радостно скакнуло ему навстречу, и он завертел головой, ловя потоки ветра. Иллиниси плавно парила в воздухе, постепенно снижаясь, и стало ясно, что это тонконогое существо - настоящее чудо, нашпигованное магией до самых усиков.
Пружинисто приземлившись, силт страйдер оттолкнулся снова, и Джон чуть не рассмеялся от искреннего счастья, которое вскипало в нем юркими пузырьками. Вот уж не думал он, что в мире без драконов найдется что-то способное их заменить. И уж точно не предположил бы, что это будет огромная прыгающая блоха, любительница батата.
Небо помрачнело, сгущаясь дождем, и Дарвейм пустила Иллиниси ровной рысцой. Наверное, погодные условия имели тут некоторое значение.
Впереди в дымке показался город - не слишком большой, но заметно больше Сейда Нин. Разделенный надвое рекой, он был сплошь каменный и архитектуру имел своеобразную - нечто среднее между склепом, миеринской пирамидой и глиняным курятником.
- Балмора, - сказала Дарвейм, останавливая удивительного жука рядом с помостом, и обернулась к Джону. - Ну, и как тебе… о, ты мне наврал. Ты уже ездил на силт страйдерах, - протянула она наполовину разочарованно, увидев его довольную физиономию. А она-то, поди, ожидала, что глупый чужеземец помер от страха или выпал по дороге.
- Никогда не ездил, - заверил ее он. - Но обязательно поеду снова. А где тут таверна “Южная Стена”?
- Это на той стороне Одай, - махнула она рукой за реку. - На улице Труда. Бывает, захожу туда, там очень неплохая суджамма…
- Мне в Альд’Рун, - важный данмер поднялся на помост и полез в панцирь, даже не дождавшись, когда Джон выберется. Наниматель плюхнулся на подушку и потряс мешочком: - Заплачу вдвое, только не прыгай!..
Джон наконец-то вылез наружу и погонщица снова сунула ноги в петли. Он посмотрел вслед рысящей Иллиниси и покрутил головой, приводя себя в более деловой настрой. Он же все-таки агент-конокрад, тайна Шеогората, и он здесь не для того, чтобы на жуках кататься. А для чего он тут, придется выяснять у Косадеса.
Спустившись по крутой лестнице, он пошагал к реке, перешел мост и остановился в нерешительности.
- Я ищу улицу Труда, - обратился он к гуляющей по берегу данмерше. - Точнее, “Южную Стену”.
- А, это недалеко, - глянула она. - Недавно в нашем городе?
- Только что прибыл, - честно ответил он. - На силт страйдере.
- Бедняга, - прыснула она. - А бледный-то какой. Тебе и впрямь не помешает выпить. Иди прямо, а потом чуть направо, там увидишь вывеску.
- Благодарю, - кивнул он, даже не пытаясь убеждать ее, что это его обычный цвет лица, а поездка была прекрасной. Кто ему поверит, все ведь знают, что бретоны чахлые.
Он заглянул в “Южную стену”, расспросил о Косадесе, которого тип за барной стойкой назвал старым пройдохой, а заодно перекусил, поскольку после всех утренних приключений и полета на жуке в нем проснулся заметный аппетит.
- Хочешь совет? - подмигнул бармен, которого звали Фейн Риэлль. - Всегда носи с собой кувшин суджаммы. Сил придает будь здоров, а ты…
- А я бретон, - хмыкнул Джон, а сам подумал, что уже набегался с кувшином, спасибо.
Печеный батат и впрямь оказался вполне съедобен. Глядишь, скоро и до скрибятины дело дойдет, размышлял он, шагая по улочке, где должен был проживать Косадес. Добравшись до самого конца, он уперся в невеликий домик, похожий на склеп-курятник даже больше, чем прочие, и постучал в дверь. Дверь без вопросов растворилась и его пустили внутрь.
Перед ним стоял загорелый полуголый мужик в обтрепанных штанах. На лице его цвела странная улыбка, и лысина, обрамленная короткими седыми волосами, мягко сияла в свете свечей.
- Я ищу Кая Косадеса, - сказал Джон, настороженно оглядывая углы замызганной комнатенки и выискивая кого-нибудь более вменяемого на вид.
- Это я, а что? - продолжал улыбаться мужик.
- А то, что меня, Джулиана и конокрада, к вам направил капитан Гравиус. С пакетом.
Улыбка померкла и даже бодрая лысина, казалось, уныло потускнела. По всему было ясно, что Каю совсем не хотелось работать - и неудивительно, учитывая рассыпанный у него на столике лунный сахар.
- Так, - попытался взять себя в руки Кай. - Значит, капитан Гравиус. Направил. И велел передать пакет. Позволите взглянуть?
- С большой неохотой, - честно ответил Джон и, стряхнув с плеча мешок, передал жутко секретные бумаги.
Косадес хмыкнул, взломал печати и бухнулся на шаткую кровать. Джон, не спросив разрешения, подвинул себе стул и устроился у стола, ожидая, пока тот ознакомится с документами.
- Ну что ж, - наконец высказался Косадес, чье лицо наконец-то приобрело более собранное выражение, - император хочет, чтобы вас приняли новобранцем в Орден Клинков.
- Куда? - Джон не поверил своим ушам. Дядя Шео, за что ты так со мной…
- Понимаю ваше удивление, - развеселился Кай. - Это, надо сказать, большая честь для конокрада.
- Э-э, - вежливо отвечал Джон.
- Вступив в наш Орден, вы должны будете выполнять мои приказы. Как у вас с исполнительностью?
- Я очень обязательная натура, - сообщил Довакин, он же Дракон Севера. - Но несколько творческая.
- Это не так уж плохо, - Кай покосился на горстку сахара. - Что ж, новобранец Джулиан, добро пожаловать. Я мастер шпионажа и управляю Орденом здесь, в Морровинде. Выполняйте мои приказы и мы с вами поладим.
Теперь Джон уже не удивлялся тому, что в итоге все скатилось до Эсберна и Дельфины.
- Что за приказы? Чем вообще занимаются Клинки? - спросил он, прикидываясь, будто слыхом не слыхивал ни об убийцах драконов, ни об Обливионском кризисе. Впрочем, и Косадес обо всем этом тоже, понятное дело, не слыхал.
- Мы глаза и уши императора здесь, в провинции. Но кроме нас здесь хватает и других гильдий и фракций, и тебе стоит узнать о них побольше.
- Гильдия Магов? - радостно насторожился Джон.
- В том числе. На стороне интересов Империи так же выступают имперский культ, почитающий Девятерых, и Легион. Ну и, разумеется, Гильдия Бойцов и отчасти Гильдия Воров. Эти все время цапаются с Камонна Тонг… Да не смотри ты на меня, Джулиан! - огрызнулся он на Джона, уже открывшего рот для новых расспросов. - Сходи в “Южную Стену”, поговори с Хабаси. Она тебе все изложит в красках.
- А те, кто не на стороне Империи, - они-то чьи интересы представляют? - задал вполне очевидный вопрос Джон.
- Данмеров. В первую очередь это Великие Дома - Редоран, Хлаалу и Телванни. А так же есть Храм, Мораг Тонг и Камонна Тонг. И еще эшлендеры, но они кочевники, живущие в юртах среди пустошей. Вольный, видишь ли, народ, на политику плюют.
Разумеется, Джон тут же заинтересовался вольными эшлендерами.
- Я мало о них знаю, - признался Кай. - Живут заметно севернее, грабят караваны. В Балморе их не бывает.
Чему удивляться. Вольный народ всегда живет севернее и кого-нибудь грабит. А когда некого, то друг друга. Или ему все же удалось хоть немного отучить Тормунда от этой дурной привычки?..
- А что за Храм? - продолжал приставать Джон. - Он чем-то отличается от веры в Девятерых?
- Ну, во-первых, богов у них в три раза меньше. Во-вторых, боги эти какие-то… сомнительные. Впрочем, в самом Храме жрецы расскажут тебе лучше, чем я. Сходи, поинтересуйся.
- Исчерпывающая информация, - надулся Джон. Никакой пользы от старого пня, все только сходи туда, сюда сходи…
- А я тут не для рассказов, а для приказов, - заявил довольный Косадес. - Кстати, это он и есть. Первый приказ. Ходи, разговаривай с людьми, осваивайся. Вступи в какую-нибудь гильдию, выполни пару заданий. Тебе нужна шпионская легенда, ну и пусть все думают, что ты обычный приключенец по найму, здесь таких полно. Вот тебе двести дрейков на обзаведение, сними жилье и купи одежку поприличнее.
Да кто бы говорил, подумал Джон, глядя на заросшую седым волосом голую грудь мастера шпионажа.
- Где Гильдия Магов? - упрямо спросил он.
- Перейди реку и двигай на рыночную площадь. Они неподалеку обретаются. И Гильдия Бойцов там же. Все, проваливай, новобранец Джулиан, - и Кай снова с нежностью покосился на сахар, а потом - с куда меньшим удовольствием - на документы, которые по большей части все еще оставались непрочитанными.
Джон уже взялся за ручку двери, когда Косадес ворчливо его окликнул:
- А ну стой, конокрад. Ты хоть замки-то вскрывать умеешь?
- Только ключом, - признался Джон.
- Откуда ты взялся такой на мою голову… Сходи все-таки к Хабаси, пусть эта каджитка хотя бы азам тебя обучит.
Выходя наружу, Джон подумал, что если так и дальше пойдет, его того и гляди превратят в Арью.
Ну и пусть. Раз сестренки тут нет, придется ему отдуваться за двоих.
*
Вскрывать замки - это прекрасно, но магия важнее, решил Джон и направился прямиком на рыночную площадь. Побродил посреди прилавков, где чем только не торговали, купил какое-то мясо на палочке, и стал выискивать Гильдию Магов. Когда ему попалась лавка с изысканной вывеской “Галантерея”, он заново оглядел тюремную рубаху и подумал, что Кай все же прав. Кто знает, может, в таком виде его и на порог Гильдии не пустят.
Сменив арестантские обноски на приличную рубашку и тускло-фиолетовую куртку, он наконец-то натянул на руки темные перчатки и вздохнул с радостью. Под перчаткой пряталась Прелесть, которую больше не надо было все время разыскивать в мешке. Мешок, кстати, тоже надо бы сменить, а то через худую рогожу того и гляди посыплется лунный сахар - прямо под ноги важным городским стражникам, которых тут хватало.
Поднеся руку к недоеденному шашлычку, он прочел - мясо крысы, копченое, - и призадумался, как к этому отнестись. Вроде как вкусно, а вроде как крыса, но все вокруг это едят и не жалуются… Да уж, суровое место Морровинд. Джон наконец-то понял, что Херма-Мора имел в виду, когда сказал: “Многие знания - многие печали.”
Хватит отвлекаться, решил он и целеустремленно пошел вдоль домов. Разыскав вожделенное место, он вломился в двери Гильдии и почти сразу наткнулся на данмершу, которая копалась в сундуке.
- Здрасте, - навис он над дамой и заглянул в сундук, где рядочками стояли зелья. Увидев их пузатые бока, Джон понял, что его отсюда не вытащат даже упряжкой. Лечебные зелья! И здесь его могут научить их делать! И ходить по воде!..
- Хочу учиться магии, - сказал он.
Дама распрямилась и строго посмотрела на него своими красными глазами.
- Бретон, - прищурилась она. - Ну, допустим. А польза нам от тебя будет?
- А то ж, - ответил он и добавил: - Люблю и умею убивать гадов.
- Каких именно гадов? - въедливо спросила она.
- Любых.
- Славно, славно, - оживилась дама, явно узревшая для себя какие-то приятные перспективы. - Стало быть, хочешь вступить в нашу Гильдию. Хорошо. Готов ли ты… как тебя звать-то?
- Джулиан, - бодро ответил Джон. Чужое имя уже начинало слетать с его уст, как родное.
- Готов ли ты, Джулиан, быть другом своим коллегам, уважать их труд и не вредить ни в малом, ни в великом?
- Готов. Если, конечно, кто-нибудь из них не окажется гадом, - уточнил он.
- Ну, это-то разумеется, - обрадовалась дама. - Думаю, мы поладим. Меня зовут Ранис Атрис, я глава отделения Гильдии здесь, в Балморе. Прогуляйся, познакомься с коллегами. Ажире, кажется, нужна была помощь, поговори с ней. В общем, будь милым и полезным, учись как следует - и сможешь получить повышение в чине.
- А сейчас я кто? - заинтересованно спросил он.
- Просто Союзник. А ты чего ждал?.. Погоди-ка, - она вдруг по-новому к нему присмотрелась, - Бретон Джулиан? Кажется, именно тебя разыскивает Ларриус Варро.
- С чего бы? - удивился он. - Кто он вообще такой?
- Легионер из Форта Лунной Бабочки. Приглашает побеседовать. Какой-то у него к тебе интерес, - задумчиво прищурилась Ранис.
- Ну, пусть подождет пока, - махнул рукой Джон. - А где Ажира?
*
Ажира оказалась каджиткой и поприветствовала его выразительным “вар-вар-вар”.
- Новый знакомый, - заурчала она. - Не хочешь ли немного помочь Ажире?
Он глянул на алхимические штучки, загромождавшие ее стол, и, чувствуя себя Арьей, дорвавшейся до мечты, сказал:
- С радостью.
- Ажире нужно изучать грибы, - трагично воздела лапу каджитка.
- Джулиану тоже, - он плюхнулся на соседний табурет и начал болтать: - Мне попался один такой копринус, но я не знаю, как его…
- Копринус! - подскочила Ажира. - Да-да, а еще нужны светящаяся сыроежка, банглер бейн и гайфа фация. Неси их Ажире, друг Джулиан, и мы их изучим. Их полно растет на Горьком Берегу, у Сейда Нин, но не вздумай есть банглер бейн. Ажира будет плохо спать, если ты его съешь и помрешь. Очень ядовитый.
Ядовитый. Будем знать. Мало ли.
- Завтра принесу, - сказал он. - Дело к вечеру, а мне еще надо найти жилье.
- Друг Джулиан может жить прямо тут, - погладила его лапой котейка. - Членам Гильдии предоставляются свои комнатки.
- Я ужасно храплю, - сказал он. - Просто чудовищно.
Ажира тут же пошла на попятный:
- Друг Джулиан может снять домик за площадью. Маленький уютный домик, который сдает Ра’Вирр, хороший знакомый… очень хороший.
*
Хороший знакомый Ра’Вирр, разумеется, тоже был каджитом, держал мелкую лавочку рядом с Гильдией и, провожая Джона к домику, урчал так же ласково, как Ажира.
Домик оказался и впрямь невелик. Этот крохотный куриный мавзолей ютился за лавкой старьевщицы и вид имел скромный и неприметный - мастершпионажа наверняка бы одобрил.
- Всего сто дрейков в неделю, - с гордостью сообщил Ра’Вирр. Джон прикинул, сколько у него средств, и стал въедливо осматривать, что же ему предлагают за такие царские деньги.
Жилье состояло из одного единственного помещения и было скупо обставленно самой простой и бедной мебелью: кровать, стол, пара стульев, грубые полки и шаткий комод, на котором стояли кувшин и тазик для умывания. В углу ютился очажок, и Джон обрадовался, что ему не придется все время питаться рыночной крысой на палочке. Скорее всего, там же, на рынке, эту крысу и поймали.
В полу виднелся люк.
- Подвал? - спросил Джон, стараясь не показать своей радости. Будет где разбираться с сундуками и всем, что он спрячет под крылышко.
- Конечно, как же без этого, - фыркнул Ра’Вирр. - Пепельные бури иногда долетают даже сюда, до Балморы. Да и вообще штука полезная… - загадочно замялся он.
Джон посмотрел на кота с задумчивостью, а потом таинственным шепотом спросил:
- А вот подскажи мне, дорогой друг. Если бы, предположим, я знал, у кого достать немного скумы… просто предположим… кому я мог бы ее продать?
- Ра’Вирр знает, что торговать скумой запрещено имперскими законами, - заворчал тот. - И сахаром торговать запрещено, и воровать… а рабство, стало быть, можно, - обиженно надулся он. - Вот бы наоборот.
- Но ведь Хабаси это, наверное, не пугает, - закинул крючок Джон.
- Хабаси сладкий сахарок, - заурчал каджит. - Хабаси может помочь… очень много с чем может помочь. А еще, - зашептал он, воровски прикрывая морду лапой, - всякое говорят о поместье Гораков в Кальдере. Но ты не слышал об этом от Ра’Вирра…
- Конечно, нет, - с невозмутимым видом отвечал Джон.
Заплатив коту за неделю вперед и получив ключ, Джон тут же заперся в доме и полез в подвал. Там было грязно и пусто, если не считать пары грубо сколоченных стелажей у стены. По углам свисала паутина, давно заброшенная хозяином-пауком за недостатком мух. По размерам подвал был, возможно, даже больше комнаты наверху.
- Сив Дал Бекс! - крикнул Джон и сундук немедленно явился, лишь чуть лязгнув ключом в замке. Еще немного, и у него начнет получаться извлекать все в строгом порядке и без кувырков.
Он осмотрел грибы, которые оставались свежими и не пожухшими, поскольку лежали вне времени. Эктоплазма ютилась в уголке в своем черепке, и Джон подумал, что ему надо бы разделить сундук на отделения, чтобы ингредиенты не смешивались. И прикупить каких-нибудь плошек и емкостей. И… и добыть еще один сундук.
Сложив к грибам скуму и сахар, а заодно и зловещий наручник с ключом, он убрал свое богатство обратно под крылышко и вылез из подвала с похудевшим и полегчавшим мешком.
*
К позднему вечеру, исходив рынок и лавки, он натащил в дом целую кучу нужного и важного. Блошиный тюфяк с кровати был выброшен вон и его место занял новый - пусть тонкий, зато свежий, и сверху не слишком кусачее одеяло. На столе появились тарелки, кружки, корзинка с хлебом и миска с бататом. Отдельно лежал пучок скрибятины, которая Джону изрядно напомнила вяленого кальмара. Может, и не пища богов, но съедобно и не крыса, уже хорошо.
Воду пришлось тащить из колодца в новом ведре, купленном все у того же Ра’Вирра. Шагая по улице с плещущим ведерком, он подумал, что жизнь простого человека, без слуг и мейстера, ему не больно-то нравится. Хотя, с другой стороны, была в этом и какая-то особая прелесть…
Вернувшись домой, он устроил котелок в очажке и, ожидая, пока вскипит вода, задумался, чем же его так радует этот нищий быт. И через некоторое время ответ пришел: все дело в том, что он здесь один.
Больше не нужно ни перед кем выглядеть хорошо - разве что для дела. Не надо бояться, что кто-то отвернется от него, разлюбит, испугается. Его зашвырнуло в неизвестную часть истории, его определили в имперские агенты под руководством мастера-шпиона - маловероятно, что впереди ждут честные подвиги. Здесь, в Морровинде, ему не суждено быть благородным героем - хотя, если подумать, он уже давно расстался с благородством.
Сколько преступлений он совершил в своей жизни? Нарушил все свои клятвы, казнил ребенка, предал и убил королеву. А потом, словно всего этого было мало, подменил императора и стал двоеженцем.
И все же его радовало осознание того, что Серана не шарахнется от него, если он опять затеет массовые казни, и Призрак не будет смотреть с укоризной, когда он по уши извозится в Обливионе. Дени могла бы его понять, Дени - родная драконья душа и знает, что такое необходимость и коварство… но она замерла там, во времени. И чтобы она могла попенять ему за все его выходки, ему сперва придется вернуться.
А он пока что совсем не представлял, как это сделать.
Котелок вскипел, и Джон устроился за столом, обкусывая то горбушку, то скрибятину и запивая все это горячей водой. Свечи, прихваченные в лавочке, приятно светили на грубый стол, и почему-то возникало чувство, что все будет хорошо. Скорее всего, просто от сытости, подумал он и завалился на кровать с книгой по астрологии. Пора бы узнать, что же за знак он себе присвоил.
Оказалось, что знак Воина. Также выяснилось, что этот знак являлся хранителем трех других созвездий - Лорда, Леди и Коня; прочитав про них, Джон подумал, что это довольно точное описание волкихарского семейства. А Серана и в самом деле чем-то смахивала на лошадку - все лишь бы резвиться… Как там Харкон говорил? Летом родилась, один ветер в голове и колокольчики…
Да, верно, она же родилась летом. Ну как есть Лошадка! Джон хмыкнул и подумал, что в астрологии определенно скрывается здравое зерно.
Он попытался вспомнить, под каким знаком прошли его прошлые путешествия. Когда он явился в Скайрим впервые, был самый конец лета, а значит в небе опять-таки главенствовал Воин. Что ж, вполне подходит. Он тогда шел почти строго по прямой, прорубаясь вперед, не глядя по сторонам и не замечая, сколь многое пропускает.
Но вот следующее путешествие… Второго Зерна, девятнадцатое, сказал тогда Арнгейр. Джон полистал книгу и нашел нужный знак.
Тень. А ведь и это правда. Рядом с ним была Арья, варг, захвативший Безликую, и почти весь их путь проходил в скрытности и потемках. Да и сам он на время стал тенью - облекся в прежнего себя и стал Джоном Сноу.
Джон отложил книгу и растянулся на жесткой кровати, вспоминая эти не столь уж далекие времена.
Серана спит в крипте, думал он. До нее рукой подать, несколько дней пути - и он снова увидит ее… вот только она его не узнает. Это не та Серана, с которой он расстался на поляне у Тид-Аран.
Он закрыл глаза, мечтая поскорее заснуть и больше не испытывать этой тоски, которая снова заворочалась внутри. Где-то в груди тянуло, жало, мучительно ныло; он хорошо знал это чувство утраты, как знал и то, что нет никакого средства его унять. Так было, когда он убил Дени; так было, когда Призрака оторвали вместе с куском сердца.
Дени и Призрак ждут за остановившимся временем. И он еще увидит Арью. Но Серану - уже никогда.
Если бы он хотя бы мог встретиться с Партурнаксом, поговорить с ним, выплеснуть все свои сомнения…
*
В черноте зашевелилось что-то огромное и белая рогатая голова повернулась к нему.
- Довакин?
- Партурнакс! - подскочил он и увидел, как тьма, заполонившая его сон, разлетается клочьями, открывая глазам вершину прекрасной заснеженной Монавен.
- Ты меня знаешь, - промолвил дракон с редким для их породы удивлением. - Странно, ведь я-то тебя… постой. Ты наверняка из будущего.
- Я… - радостно начал Джон.
- Замолчи, Довакин, - прервал его Партурнакс. - Мне нельзя этого знать. Я не вижу ни единого из твоих времен, ни прошлого, ни будущего, ни даже мыслей. Ты перетекаешь из одного момента в другой, не останавливаясь… У меня от тебя голова кругом идет, - поморщился он.
- Как я сюда попал? - огляделся Джон. - Я же спал…
- И теперь я тебе снюсь. Видимо, ты очень этого хотел, - рассмеялся белый мудрец. - Стало быть, я настолько тебе дорог?
- О да, - с радостью отвечал Джон, чувствуя, как сердце затапливает бесконечное счастье.
- Приятно знать, - довольно завозился Партурнакс, устраиваясь поуютнее. - Раз пришел, давай побеседуем. Но только не о будущем. И не о прошлом, - подумав, добавил он. - Лучше об общем и всяком философском.
Джон оглянулся и увидел разверстую Тид-Аран, в которой вились снежинки и искры. Он хорошо помнил, что такое эти искры. Партурнакс сторожит душу Алдуина, сидит тут век за веком и ему, бедняге, одиноко и скучно…
- А мы можем поговорить об астрологии? - спросил Джон.
- Прекрасная тема, - оживился дракон. - Звезды не лгут.
- Вот, например, знак Воина, - завел про насущное Джон. - Получается, что это мой знак, но…
- Это кто ж тебе сказал? - захохотал дракон. - Знак Воина устойчив, прочен. А ты будто Змея, что вьется среди звезд, как среди густой травы. Она непостоянна и не имеет своего сезона, и ты тоже. Ужасно перетекаешь, - поморщился он. - Прямо хоть не смотри.
- Э, Змея, - скис Джон.
- Другое ее название - разумеется, малоизвестное, - Дракон, - усмехнулся Партурнакс. - Мы тоже непостоянны и вьемся среди времен, не привязанные ни к каким сезонам, кроме одного - войны.
- Война идет на всех уровнях бытия, - вспомнил Джон слова Брана. - Она никогда не кончается и лишь меняет облик. Эвгир унслаад.
- Нескончаемый сезон, - кивнул дракон. - А теперь вернемся к астрологии, - продолжал болтать он.
*
Проснувшись поутру, Джон чувствовал себя куда лучше и тут же уселся читать про Змею. Книга категорично сообщала, что таки да, Змея непостоянна и путешествует по небу. В какой-то мере можно было считать, что его день рождения - здесь и сейчас, в Вварденфелле, - приходится на день начала облечения, а это вполне могла оказаться Змея. Рожденные под этим знаком могут быть как благословенны, так и прокляты, и Джон пока не был уверен, к какой категории относится он сам.
Но расстраиваться по этому поводу он не спешил, а наоборот ликовал, что снова увидел старого мудрого гада, который так лихо попользуется им в будущем для своей выгоды. Джон и хотел бы возмущаться и обижаться на Амбициозного Жестокого Тирана за все его интриги, но не получалось. На Партурнакса было просто невозможно обижаться.
Словом, вчерашняя тоска развеялась, мир посветлел, а внутри зачесалось желание натворить что-нибудь этакое. Кажется, он и в самом деле превращается в Арью. Она была бы рада… да что там, просто счастлива, что братец наконец-то перестает быть скучным и грустным.
Джон нырнул в подвал и достал для Ажиры образцы грибов, а потом, бодро помахивая мешком, отправился в Гильдию. К счастью, он так старательно обдирал деревья и хапал в честь сестры все поганки подряд, что сейчас у него имелось в наличии все по списку.
Дальше начался сплошной балаган. Благодаря чудесному кольцу ему было достаточно указать пальцем на гриб и назвать содержащееся в нем полезное свойство - на самом деле прочитать табличку, но кто об этом знает?..
- У друга Джулиана есть знания, - мурчала Ажира.
- Недостаточные, - скромничал он, - Я даже зелья готовить не могу. Мне недавно ящик на голову упал, все из-за этого.
Ажира тут же полезла смотреть, что же такое нехорошее творится с его головой, и с урчанием разворошила весь хвостик.
- Да меня уже подлечили, - еле отбился он, затягивая волосы заново. - Но ты все равно поучи меня готовить зелья.
- С простого надо начинать, с простого, - ворковала котейка. - Бери ступку и натолки вот это сушеное крабье мясо. И хлебушек.
- Зачем? - изумился Джон, подозревая, что она его разыгрывает.
- Магия, - воздела когтистый палец Ажира. - Ее надо извлечь и воссоздать в виде зелья. Неужели Джулиан не чувствует?
- Чувствует, - неуверенно соврал он, прислушиваясь к сушеному крабу.
- Хорошо, хорошо… Толки.
Сушеное мясо и хлебушек навели его на неожиданные мысли. Никто не носит с собой в поход свежее мясо и хлеб, только сухари и соленое-вяленое, чтобы не тянуть лишний вес…
- А обязательно зелья? - задумался он оторвавшись от ступки. - А если лепешечки налепить… такие, знаешь, маленькие, сухие. Их брать с собой удобно.
- Нужен связующий элемент, - встопорщила усы Ажира и стала сыпать терминами: - Вода нейтральна, универсальна. Наименьший процент ошибок. Эктоплазма могла бы подойти, но только чистая, рафинированная… Принеси Ажире эктоплазму, - категорично потребовала она. - Хоть пару плюшек. И раз уж все равно за ней пойдешь, набери кое-каких цветов у озера Амайя, мне надо отчет писать.
Эктоплазма, вздохнул Джон. Сам виноват. А потом ему же и скормят это сопливое нечто во имя науки…
Из хлебушка и крабов получилось простенькое снадобье, которое снимало усталость. Натолченную пыль Ажира смешала с водой, прогнала через какой-то агрегат, потом другой, поварила в третьем - и наконец-то зелье было готово. Джон смотрел на чашечку с ужасом и восторгом и очень хотел похвастаться перед Арьей.
- Пусть добрый друг идет за цветами, - мурчала кошка, ласково выпихивая его из алхимического закутка в общий зал. - И эктоплазму не забудь.
- Где ж я ее возьму, - упирался Джон. Допустим, один шматок у него есть, но Ажира-то требует два!
- А ты поищи, - ворчала кошка и стала шипеть ему на ухо, щекоча усами. - Там гробница есть, каких-то Андрано…
У стеллажей в глубине зала заворочалась тень и на свет показалась суровая орка.
- А ну оба подошли сюда, - потребовала она. Ажира мотнула хвостом, то и дело казавшимся на свет из-под синей робы, но послушалась. Джон, вздыхая и по традиции немного боясь орков, потащился следом.
- Ажира ничего такого не делает, - сразу стала отпираться кошка. - Добрый друг Джулиан хочет помочь ей с отчетом…
- Добрый друг Джулиан мог бы помочь и мне, - недовольно призналась орка. - Если ты собираешься в гробницу Андрано за эктоплазмой…
- Ажира ничего такого не говорила! - закряхтела каджитка.
- В общем, прихвати там череп Ллевула, - прогундела орка ему в самое ухо. - И никому не говори. А я обещаю тебе услугу или я не Шарн гра-Музгоб! - и она внушительно распрямилась.
- Цветы! - подпрыгнула Ажира, пытаясь перетянуть внимание обратно на себя. - Отчет!
- Девушки!.. - взмолился Джон.
- Пфе, - послышался сзади тонкий голосок, - тебе, усатая, уже двое помогают? А пари все равно выиграю я!
И мимо них, важно задрав узкий носик, прошествовала лесная эльфка в истошно цыплячьей мантии с позументами.
- А это кто такая вредная? - заинтересовался Джон, впечатлившись величавой осанкой и мантией.
- Гальбедир, - проворчала Ажира. - Мы с ней поспорили, кто раньше станет Странником.
- Масалини, мне надо в Кальдеру, - пропищала Гальбедир, входя на помост в уголке. Симпатичная бретонка неподалеку легко взмахнула рукавом, и Гальбедир исчезла.
- Чего? - обомлел Джон.
- Ты прежде не телепортировался? - удивилась Шарн.
- На него ящик упал, - сообщила Ажира так, будто это что-то объясняло, а потом вприпрыжку ускакала к себе, потирая лапки. Джон проследил за тем, как она вернулась, таща длинный синий камень, и упрыгала наверх, но понять, что происходит, не сумел.
- Упал ящик? - спросила Шарн и присмотрелась. - А так и не скажешь. Знаешь, а у тебя хороший череп…
- Давай я лучше принесу тебе череп Ллевула, - сказал Джон, боясь, куда может завести его интерес орки.
- Да не ори ты так, - зашипела она. - Нет, я не некромант. Вовсе нет. Некромантия в Морровинде запрещена. Я не некромант!
- А у меня вот как-то раз был Грамкин… ну да ладно. В общем, я тоже не некромант, - сказал он и подумал: а все потому, что скряга Дюрневир зажал третье слово… Ри Вааз - и хватит с тебя, чтобы с Молаг Балом воевать.
Вслух он спросил:
- Чего там ждать-то, в гробнице?
*
Шарн к экспедиционным вопросам подошла с ответственностью - не то, что Ажира, которая, как оказалось, бегала подкладывать Гальбедир фальшивый Камень Душ, пока та была в Кальдере. Орка вооружила Джона неплохим клинком - простым, но ухоженным и зачарованным на удар огнем. Шарн, конечно, не знала, что имеет дело с Азор Ахаем; наверное, ей подсказало чуткое орочье сердце, хмыкнул Джон, на пробу взмахнув и покрутив мечом. Тот был одноручным, куда легче и короче, чем он привык, но в руке лежал ладно и удобно.
- Почему ты здесь? - удивилась Шарн. - Тебе явно место в Гильдии Бойцов.
- Хочу учиться магии, - пожал плечами Джон. - Мечом махать я и так умею.
- А что ты знаешь о магии?
- Ни-че-го. Только про грибы.
- Лечебные заклинания, боевые - хоть что-нибудь? - продолжала допытываться она. - Ну, свитками-то пользоваться умеешь?
Джон гордо сообщил, что умеет. Особенно Древними, подумал он про себя. Шарн тут же притащила ему пару свитков лечения и пару огненных, заявив, что раз уж он идет воевать с нежитью, то пусть хоть не с голыми руками.
- А меч? - удивился он.
- Зачарованные объекты исчерпывают заряд, им нужно время, чтобы восстановиться - так же, как наполняется водой колодец. Или их можно зарядить Камнями Душ, но их тоже сперва надо заполнить…
- Подложила, - прибежала довольная кошка. - Пусть друг Джулиан запишет список цветов.
Джон влез в мешок и вытянул оттуда дневник Тархиэля, который все забывал выложить - а теперь стало ясно, что выкладывать и не надо.
Перелистнув эльфьи каракули, занимавшие первые несколько листов, он открыл на пустой странице, взял перо и, смирившись, сказал:
- Говори.
*
Допрыгав до Сейда Нин на жуке - жук был другой и возница другой, но восторг все тот же, - он прошел мимо пещеры контрабандистов и двинулся дальше по дороге. С запасом насобирав нужных цветов (а заодно и ненужных, но тоже алхимических), он добрался до гробницы и наконец-то дал себе волю - порадовал душеньку и Йолем, и Фусом, от которого так славно разлетались кости скелетов. Подобрав череп Ллевула и прочие приятные мелочи, он разжился еще одним сундуком и почувствовал, как внутри растет сладкое чувство жадности.
Боги, да почему же ему тут так хорошо? Джон решительно этого не понимал. Нормальное, правильное приключение - это боль, тоска и страдания, а не вот это вот веселье и сгребание добра…
Так и не найдя ответа на этот философский вопрос, он вернулся в Сейда Нин и остановился у Аррилла, где старый Сарор с радостной гордостью выслушал его похвалы скрибятине, а потом старательно, как любящая нянька, застелил ему постельку все в той же снятой на ночь комнатенке.
И почему его все так любят, задался еще одним неразрешимым вопросом Джон. Чуть ли не каждый встречный принимает его, как любимого брата. Когда он бродил по рынку в Балморе, стражники вежливо осведомлялись, как ему нравится город и были готовы всячески помочь - но тут же крысились на людей куда более приличных и достойных с виду. Загадка, подумал он и скосил глаза на палец, где была невидимая печать.
Внезапная мысль пришла ему в голову, и он стащил Прелесть с левой руки, перекинув на правую.
Печать Шеогората, опознала невидимое кольцо Прелесть. Увеличивает привлекательность. Увеличивает уязвимость к Обливиону.
Джон знать не знал, что означает это зловещее “уязвимость к Обливиону”, но на всякий случай начал волноваться.
========== Глава 7. Головоломки ==========
Ни один визит в Тамриэль не обходится без мешка с черепом, думал Джон, шагая к Гильдии и таща в котомке останки Ллевула Андрано. Квест не хуже многих других, но какая все-таки мрачная традиция.
Решив вопросы с черепом, цветами и пропавшими отчетами, которые пришлось разыскивать по всему зданию Гильдии - Гальбедир так просто не сдавалась, - Джон пришел к Ранис и с достоинством потребовал повышения, которое ему немедленно дали и притом дважды. Теперь в рядах Гильдии он числился даже не Начинающим, а Странником - и это вызвало взрыв возмущения со стороны и Ажиры и Гальбедир, которых Ранис мучила и не повышала вот уже который год. В результате обе помирились и теперь сидели в общем зале и с горя распивали флин, косясь на Джона с тягостным недоумением.
- Странник, - трагично пропищала эльфка. - И это бретон, не знающий ни единого заклинания!
- Приходи завтра, я тебя поучу, - сказала Шарн с довольной улыбкой. Череп Ллевула сделал ее поистине счастливой. - В счет услуги.
- Ажире опять нужны цветы, - икнула кошка. - Пусть Джулиан отведет ее к яичной шахте возле Одай. Золотой канет и вереск и этот… пробочник.
- Вечер на дворе, - запротестовал Джон. - Темнота какая!
- У Ажиры кошачий глаз, - отмела возражения каджитка. - А ты страдай, Странник! Это утешит Ажиру…
- Ладно, пойдем, - вздохнул Джон, чувствуя себя немножко виноватым. - Ты хоть идти-то можешь?
- Приблизительно…
Как выяснилось, “приблизительно” означало, что время от времени кошка бухалась на все четыре, но при этом по-прежнему шустро скакала вперед. Почти что Призрак, подумал он… только нетрезвый и говорливый.
- Если смешать копринус с чешуей, можно ходить по воде, - цитировала каджитка свой знаменитый отчет, который так и не позволил ей добиться чина Странника (зато позволил Джону).
- С чьей чешуей? - спрашивал опальный друг, спотыкаясь на берегах реки Одай.
- Ажира не скажет, - вредничала кошка, снова падая на четыре лапы. - Ажира скажет другое. Тут есть гробница рода Тарис, а там…
- Эктоплазма, - вздохнул он. - Ажира, я ничего не вижу!
- Так тебе и надо, друг Джулиан.
- Но я упаду и убьюсь!..
- Ладно, ладно, - заворчала она. - Люди тоже могут научиться. Делаешь руками вот так и говоришь… - дальше последовало непроизносимое шипение.
Шипение Джон невесть с какого раза, но сумел повторить, и ночь на пару мгновений стала ясной и прозрачной, будто во сне. Не успел он обрадоваться, как кошачье зрение исчезло, а Ажира попеняла ему, что надо держать концентрацию, а не глупо радоваться, словно какой-нибудь недалекий босмер. Джон догадался, что речь опять шла о заклятой подруге Гальбедир.
- Данмеры не любят, когда их родовые гробницы грабят, - посетовала Ажира. - Так что мы сделаем это тихо-о-онечко… Точнее, ты будешь грабить. Ажира полежит рядом.
Ну все, подумал он, теперь никаких Криков. Доставай меч, Джон Старк, и вспоминай, чему тебя учили.
Спустившись по лестнице вниз, они уткнулись в дверь, которую Прелесть определила как “дверь, ловушка”.
- Ловушка, - тупо сказал Джон.
- Так доставай щуп, - завозилась Ажира.
- Какой щуп? - не понимал он, думая, что надо было все-таки заглянуть к Хабаси, как советовал Кай.
- Рр, когтем неудобно, - заворчала каджитка, ковыряясь у двери. Дверь полыхнула зеленым, и непонятная магия отскочила в Джона, который тут же бревном свалился на пол и ушибся.
- Паралич, - глянула на него Ажира. - Нужен пробочник, очень нужен… Пусть друг Джулиан полежит тут.
И она стала карабкаться вверх по лестнице, нетрезво спотыкаясь. Джон не мог даже посмотреть ей вслед: только лежал, пялился в потолок и слышал, как она то и дело чуть не падает со ступенек ему на голову.
Вот не надо брать с собой попутчиков, подумал он с отчаянием, а потом задумался - будь он тут один, кто бы принес ему пробочник? Серану, помнится, тоже парализовало, но она-то была вампиром и проморгалась в два счета. Зато в другой раз именно Джону пришлось извлекать из нее ядовитый дротик…
Его как раз начало отпускать, когда Ажира вернулась, и за это время он успел натерпеться немало страху, поскольку за дверью кто-то злобно скребся и шипел. Он слабо завозился на полу, чувствуя себя медузой на берегу, а каджитка уже пихала ему в рот пробочник - корявую веточку, а может, корешок, приговаривая при этом:
- Зелье лучше, но пробочник пойдет. Только язык немеет… У Джулиана немеет язык?
Не то слово, хотел сказать он, но не смог. Паралич отпустил его окончательно и он встал на ноги, но чувствовал себя так, будто лишился рта. Приложить бы вредную кошку Фусом, да горло не слушается - ситуация в целом, увы, не новая. Вот только после того, как Харкон залил в него ведро алтарной крови, у него хотя бы слюни не текли.
- А-хи-хи, - высказалась каджитка, в которую, казалось, вселилась неугомонная Арья, и распахнула дверь. За дверью копошился дух предков - этого деятеля Джон тут же огрел мечом, жалея, что это не Ажира.
Они прошлись по небольшой гробнице, где Джон пограбил, а котейка насобирала запретных ингредиентов из убитой им нежити, и наконец заглянули в комнатку, похожую на молельню. На пюпитре лежала заброшенная книга. Он смахнул с нее пыль и стал читать, время от времени утирая рот рукавом, поскольку пробочник все никак не сдавался.
Книга Восхода и Заката, провозгласила Прелесть. Сама же книга на первой странице сообщала, что это сборник афоризмов, связанных с Трибуналом.
Джон знать не знал, что такое Трибунал, но афоризмы его увлекли и он вступил в жаркий мысленный спор с книгой.
- “О богах ничего, кроме хорошего”, - категорично заявляла она.
- А то что? - цинично интересовался Джон.
- “Не может быть двух мнений об Истине”, - не сдавалась та.
- Мнений может быть сколько угодно, - ерничал он, - это истина одна.
- “Любой ребенок безгрешен”, - выкинула козырь книга.
- Тебя к сердцу Зимы отнести? - встречно спросил Джон.
- “Учись в служении”, - зашла она с другого бока.
- Ну да, - тут пришлось согласиться. - Валар дохаэрис.
- “Лучше пострадать от зла, чем совершить его!”
- Ходор, - Джон держался из последних сил.
- “Другим нельзя, тебе можно”, - коварная книга добила его мечом двойных стандартов.
- Ладно, так и быть, заберу тебя с собой, - мысленно согласился он и потянул фолиант с пюпитра в мешок. Слюни наконец-то унялись, и стало как-то веселее.
Они покинули гробницу и вышли в дикую природу, где Ажира начала собирать цветы в широкие рукава, а Джон с переменным успехом практиковался в заклинании ночного зрения. Ночь то светлела, обнаруживая в себе гигантские грибы и веселую каджитку, то снова обретала чернильную непроницаемость, от которой становилось страшновато. В Скайриме небеса зачастую были расцвечены авророй, отражавшейся в снегах, и ночь там редко бывала такой густой.
В конце концов его начало мутить от попыток удержать фокус, и вернувшаяся Ажира, протрезвев и сменив гнев на милость, сердобольно пояснила, что мана, то бишь магические силы, не беспредельна и надо уметь чувствовать, когда приближаешься к краю. Взяв его за руку, она довела его сквозь темень до самого дома (куриного мавзолея) и ускакала в здание Гильдии.
А Джон, устало зевнув, побрел отсыпаться.
*
Проснувшись поутру, он задумался своей сонной головой о том, что надо бы все-таки сходить к Хабаси, а еще стрясти с Шарн услугу и научиться чему-нибудь этакому, а прежде всего… о да, прежде всего надо разобрать награбленное в гробницах и посмотреть, что там можно съесть, что почитать, а что продать.
Но едва он спустил ноги с кровати, выяснилось, что жизнь уже все решила за него. На столе рядом с краюшкой лежала, приколотая дротиком, записка от Кая. В записке говорилось: “Как проснешься, рысцой к дядюшке, племяш. К.”
Как же много у меня, оказывается, дядюшек, подумал Джон, сжег записку и уселся за стол, вяло жуя краюшку. Будем считать, что он проснулся очень поздно…
С удовольствием порывшись в добыче и распределив, что оставить, а что продать, Джон вытащил из подвала две книги и засел за чтение.
Одна называлась “Поучения благой Альмалексии” и содержала в себе простенькие побасенки с сомнительной моралью. Двойные стандарты процветали и здесь, стараясь не отставать от Книги Восхода и Заката. Джон с интересом прочел историю о скрибах, в которых ради развлечения швырял камни маленький мальчик Сота Сил, - не мучай других ради забавы, давила на жалость благая Альмалексия. С еще большим интересом он прочел следующую притчу, где лорд Вивек размозжил черепа паре кагути лишь за то, что они уродливы и оскорбляют его своим присутствием. Благая Альмалексия почему-то считала, что этим Вивек доказал, что уродливость внешняя, как правило, скрывает уродливость внутреннюю.
Давнее воспоминание зачесалось у него в голове. Вивек и кагути, такое и захочешь забыть, да не забудешь…
Молаг что, спрашивала тогда Арья Арнгейра.
“…блудил с Вивеком, наплодил кагути и алитов… и Министерство Правды, храни нас Кинарет…”
Да, так старик и говорил. Джон посидел в растерянности, не зная, что и думать, - ведь благая Альмалексия только что черным по белому рассказала ему, как Вивек пришиб пару собственных потомков, и наставляла поступать так же. Потом он решил, что без бутылки флина вряд ли в этом разберется, и взялся за следующий образец данмерской литературы.
Тридцать шесть уроков Вивека, проповедь пятнадцатая, гласил заголовок. Он поперхнулся. И чему же блудивший с Молаг Балом Вивек может их научить? Хотя, наверное, многому, цинично усмехнулся Джон.
“Это было в дни Ресдайна, когда кимеры и двемеры жили под мудрым и доброжелательным правдением АЛЬМСИВИ и их героя Наставника… Наставник иногда не знал, что делать. Вивек всегда был рядом для совета…”
Джон хмыкнул и подумал, что и он растерялся бы, если бы такой вот Вивек стал ему советовать. А ведь в Книге Восхода и Заката тоже мелькало какое-то Альмсиви…
Дальше пошло и вовсе странное. “Величайший враг - Шармат, фальшивый спящий. Остерегайся выбрать неправильную дорогу. Остерегайся преступления доброжелательности.” Джон пригорюнился, чувствуя, как эти слова неожиданно перекликаются с его собственными мыслями. Не быть ему героем в Морровинде…
“Иди безоружным в его логово с этими словами власти: Аэ Гарток Падхоме (Чим) Аэ Алтадун…”
Слова Власти, подскочил он. Ротмулаг? Но это совсем не похоже на драконий. И к тому же их не три, объединенных в Крик, а больше… и ни одного из них он не знает и не понимает. Не помогала даже Прелесть. Видимо, перевести слова власти ей было не по силам, а может, скептично подумал он, это просто бессмысленный набор звуков, поскольку Вивек, кажется, сумасшедший.
“Временный миф - это человек”, продолжал изгаляться Вивек. “Достигни неба жестокостью. Эту магию я дарую тебе: мир, которым ты будешь править, всего лишь мигающая надежда, и ты должен быть письмом, написанным в неопределенности.”
У Джона возникло странное чувство, что он читает какой-то неполноценный Древний Свиток. За этими словами стоял некий смысл, больший смысл, который и сам Вивек оказался неспособен уловить и донести до читателя. Возникало впечатление, что этот бедняга окунулся в море Апокрифа, да там и спятил.
Джон мог его понять. После пятнадцатой проповеди и его собственный мозг начал завиваться непостоянной змеей, скользя между словами и безнадежно ища спрятанное в этом словесном хаосе.
Пойду-ка я лучше к Каю, решил он, отшвырнув безумную книгу. Заодно спрошу, кто такой Вивек.
*
- Слышал, ты за пару дней поставил Гильдию Магов на уши, - приветствовал его Кай.
- Протестую, - возмутился Джон. - Я был исключительно мил и полезен и принес грибы. И Шарн теперь должна мне услугу.
- Молодец, - похвалил его Косадес. - Услуга - это как раз кстати… Ты быстро осваиваешься. Но все-таки сходи к Хабаси.
- Да, я как раз собирался…
- И еще, - перебил его шпион. - Тебя искал Ларриус Варро, загляни к нему в форт Лунной Бабочки. А теперь о деле. Я изучил документы и у меня есть для тебя первое задание. Нам нужно получить кое-какие сведения от двух персон. Одна из них как раз Шарн, а другой - Хасфат Антаболис из Гильдии Бойцов. С Шарн у тебя все хорошо, но Хасфат в обмен на сведения тоже захочет от тебя какую-нибудь услугу…
- Сведения о чем? - спросил Джон, извлекая на свет дневник со звездами и потянув со стола перо. Надо купить походную чернильницу, подумал он.
- Объясни мне, Джулиан, - наклонился к нему Косадес, - ты и в самом деле собрался записывать всю ту секретную информацию, что я скажу?
- Да, - честно признал Джон и, быстро почиркав в дневнике, показал ему вестеросские буквы. Буквы гласили: “Меня зовут Джон Старк, я Драконорожденный”. Последнее слово, впрочем, было написано драконьими царапками.
- Хм, ну хорошо, - довольно отклонился назад Кай. - Шифр, ишь… Пиши. Так хотя бы не напутаешь. Хасфат Антаболис. И Шарн. Пусть изложат все, что знают о секретных культах Нереварина и Шестого Дома.
- Шестой Дом, - сопел Джон, старательно сосредотачиваясь на вестеросском алфавите.
- Да. Есть мнение, что существует некий секретный культ, который связан с недавними странностями и пророчествами Нереварина.
- А Нереварин - это что? - спросил Джон и вдруг обмер.
Партурнакс же говорил об этом, говорил, когда объяснял, что такое облечение! Был давным-давно герой Неревар…
- Не что, а кто. Воплощение лорда Неревара Индорила, погибшего много веков назад. Некоторые данмеры верят, что сирота и изгнанник, рожденный под определенным знаком от неизвестных родителей, однажды объединит все племена данмеров, изгонит чужеземцев и вернет прежние обычаи.
- Это рабство, что ли? - фыркнул Джон.
- К сожалению, рабство здесь сохраняется и сейчас, - поморщился Кай. - Пришлось пойти на это вопреки всем законам Империи. Для провинции Морровинд было сделано исключение.
Я сирота и изгнанник, думал Джон. И родителей не знал, и вообще Змея. Довакина - в Нереварины. Да чтоб тебе треснуть, дядя Шеогорат. И тебе, дедушка Партурнакс, тоже.
“Нереварина считали инкарнацией Неревара, называли Нереваром возрожденным, но правда в том, что это был совсем другой герой, который тем не менее действительно исполнил пророчество…”
Я помню, что ты мне тогда наболтал, старый интриган, заскрипел зубами Джон. Ты все знал!..
- Понял. Выясню, - сказал он и подумал, что костьми ляжет, но вытрясет из Шарн и Хасфата все сведения, которые у них есть. Хорошо, что орка ему уже задолжала…
- Маленький совет, - сказал Кай, явно обрадованный целеустремленным выражением, которое появилось на лице подопечного.
- Зайти к Хабаси?
- Да, и к Ларриусу в форт. А еще в книжный к Дорисе Дарвел. У нее есть очень неплохие карты, общие и помельче. А еще вот тебе книга, “Краткая история Морровинда”. Ознакомься.
Да, карты понадобятся, подумал Джон. А еще чернильница и рюкзак попрочнее. И ведь скоро снова платить за жилье…
- Кому можно продать скуму? - уставился он на шпиона. - Так, чтобы меня на этом не поймали.
Косадес смерил его изучающим взглядом, а потом сказал:
- Зайди к Хабаси. А если тебе в лапки попадется сахар, то его куплю я.
Джон кивнул, убрал дневник, книгу и уже встал, собираясь уходить, но потом обернулся:
- Кто такой Вивек?
- Один из богов Трибунала, которым поклоняются данмеры, - объяснил Кай, явно удивившись внезапному вопросу.
- Вивек - бог? - ошеломленно заморгал Джон.
- Да, и в Храм тоже загляни, - засмеялся шпион. - Но не делай там таких глаз, а то могут и проклясть за неуважение. Храм неплох и помогает бедным, но это же все-таки данмеры.
*
От Косадеса Джон направился прямиком к “Южной Стене”, где благодаря протекции мастера-шпиона был без вопросов принят в Гильдию Воров, а заодно узнал, что Хабаси хочет бриллиант. Бриллиант так бриллиант, вздохнул Джон и постарался не морщиться, когда ему предложили свистнуть камешек у Налькарии из Белой Гавани. Джон надеялся, что это все-таки другая Белая Гавань.
Тем не менее ему продали пару отмычек и щупов и быстро, со смешками и шуточками, обучили основам взлома. Он пошевелил неловкими пальцами, непривычными к такой тонкой работе, и подумал, что у Арьи все это получалось куда изящнее. Ну, что уж теперь. Вот она родится, подрастет - и уже он ее научит…
Зайдя к Шарн, он озадачил ее вопросами про Шестой Дом и Нереварина, и орка, ворча и сопя, взялась за перо. Сама обещала, сама виновата - или она не Шарн гра-Музгоб?
- Я тебе меч подарила, - дулась она. - А ты заставляешь меня писать отчет.
- Хороший меч, спасибо, - мило улыбнулся он.
Потом он заглянул в книжный, посмотрел на цены и, вздыхая, отправился торговать награбленным. Разжившись деньгами, он купил все, что хотел, и наконец-то мог идти на встречу с неизвестным Хасфатом.
Как и предупреждал его Кай, тут тоже все работало по принципу взаимной выгоды. Антаболис попросил его прогуляться в Аркнтанд - ржавые руины неподалеку от форта - и принести ему двемерскую головоломку.
- Этакая небольшая безделица, - покрутил руками в воздухе Хасфат. - Вроде кубика…
И посмотрел на Джона с сомнением.
- Я знаю, что такое кубик, - раздраженно отвечал Довакин, думая, сколько раз в его горемычной жизни ему еще придется это повторять. - Лексикон?
Сомнение во взгляде Хасфата тут же сменилось уважением.
- Нет-нет, именно простая головоломка.
Он отметил руины точкой на карте, сообщил, что вход открывается ручкой на какой-то трубе, и предупредил, что по соседству видели бандитов. Джон только пожал плечами и сказал, что Хасфат уже может садиться и начинать писать отчет - как раз закончит к тому времени, как он вернется. Антаболис посмеялся и благодушно кивнул.
- Ажира, родная, - сказал он, снова заглянув в Гильдию, - я иду в двемерские руины, тебе что-нибудь принести?
- Рр, добрый друг, - заурчала каджитка. - Принеси Ажире обрезки металла и стекло-сырец.
- Это-то зачем? - обомлел Джон. - Их ты тоже толочь собираешься?
- Двемерский металл при определенном нагреве токсичен, его вываривают и получают настой, - объяснила она и с удовольствием повторила: - Выварривают-вар-вар-вар.
- А стекло?
- Можно и натолочь, - хихикнула кошка. - Подсыпать тому, кто задает много вопррросов… В нем тоже магия, лже-Странник, - насупилась она.
- Ладно, если найду, принесу, не дуйся.
- На вот тебе полезные зелья, для тебя делала, - смягчилась Ажира.
- А как там наша эктоплазма? - спросил он, понизив голос.
- Очищается. Не все сразу. Иди, иди, кыш, - замахала она лапами.
*
До форта было около получаса пути. Джон заглянул внутрь, радуясь знакомой архитектуре, напоминавшей и Вестерос, и Скайрим, и, отыскав внутри Ларриуса Варро, выслушал от него трогательную историю о плохих людях и хорошем офицере. Плохие люди подкупили судью, чтобы тот отпускал на волю преступников, да и вообще упорствовали в том, чтобы оставаться плохими, а хорошего офицера это безмерно печалило. Он даже готов был подарить очень-очень славный подарок тому, кто заставит плохих людей исчезнуть. На вопрос Джона, где найти плохих людей, Варро дал классический ответ:
- Загляните к Хабаси.
Да что он знает, этот хороший офицер, подумал Джон уходя. Ведь Хабаси-то хочет бриллиант, а у него пока туго с бриллиантами… Хотя, если поразмыслить, “пока” - это звучит неплохо. Оптимистично звучит.
Обогнув форт и поднявшись на холм к монументальному ржавому мосту, он прикончил и обобрал какого-то норда совершенно бандитского вида, дернул ручку на трубе и вошел в двемерские руины.
Рявкнув Ква и принарядившись в драконий доспех с рожками, Джон подхватил факел у входа и пошел по руинам, как по ровной дороге. Бандиты в Аркнтанде действительно были, но долго это не продлилось. Вскоре повсюду валялись одни лишь трупы, а Прелесть исполнительно сообщала: “Продал жену-аргонианку в рабство… Украл гуара, так и пошло… Заложник для выкупа, пытался спастись.”
- Бывает, - вздохнул Джон над телом невинной жертвы и пошел дальше.
Головоломку он нашел довольно быстро и сунул в новенький рюкзак, а потом стал просто грабить в свое удовольствие. Хабаси успела шепнуть ему на ушко, что двемерские вещицы разлетаются, как горячие пирожки, в том числе и потому, что торговать ими запрещено, а стало быть, все хотят себе в дом преступную миску и ложку - для хвастовства и чувства исключительности. Помня эти слова, Джон собрал все кубки, кувшины и прочую посуду, какую нашел, стащил их в двемерский же сундук и припрятал под крылышко, собираясь как следует на этом поживиться.
В приливе ностальгии он надеялся, что ему попадется двемерский кинжал вроде того, каким он когда-то отбивался от корусов в Черном Пределе, но пока что не везло. Двемерское копье, топорик… кинжала не было.
Что ж, не все сразу, подумал он, заглядывая в ящик рассохшегося шкафа и вытаскивая оттудапригоршню странных серебристых монет. Пятьдесят дрейков за одну, провозгласило кольцо обменный курс. Мы богаты, моя Прелесть, подумал Джон, подбрасывая монетку в воздух и радуясь, что эта-то уж точно не приземлится безумным Таргариеном кверху.
В маленьких ржавых бочонках нашлись те самые обрезки и стекло, которые требовала Ажира. Заодно там нашелся рубин, пара изумрудов и бриллиант для Хабаси. Глядя, как он искрит и играет даже в тусклом свете факела, Джон ощутил приступ сожаления, что с такой красотой придется расстаться, но потом вспомнил, что у него есть дела и поважнее. Его того и гляди объявят Нереварином, не до бриллиантов тут.
Джон еще раз полюбовался на камешек, а потом интересу ради провел над ним Прелестью. Уменьшение ловкости, был ему ответ, и он крепко задумался, кем надо быть, чтобы крошить алмазы в зелье, да еще с таким поганым эффектом. Или их тоже вываривают?..
По дороге ему попалось несколько ловушек и он, надеясь на защиту доспеха, стал осторожно вскрывать их щупом. Толку от этих стараний было немного - хорошо, хоть доспех знал свое дело лучше, чем начинающий вор, и защитил Джона от всего, что в него полетело. Но один замок, простой, как батат, ему все же удалось взломать, и Довакин немедленно возгордился, опять мечтая расхвастаться перед Арьей.
Уткнувшись в значительного вида запертую дверь, Джон потоптался перед ней в сомнениях, вспоминая ворота Волкихара, но потом решил пожалеть свои многострадальные кости и не рисковать. Все-таки он уже не вампир, и вышибать ворота собственным боком ему, помнится, не рекомендовали…
Вскрыть дверь тоже не получилось - он только попусту сломал обе отмычки, - и он решил, что на этом его грабеж окончен.
А хотя… Он вдруг припомнил, что в рюкзаке у него до сих пор лежат свитки отпирания Одуси или как-то так - среди моря впечатлений он успел о них забыть, - но потом зевнул и понял, что устал. Пора вернуться в Балмору и раздать всем положенное: Ажире обрезки, Хасфату кубик, Каю отчеты. Потом под покровом ночи привести к себе в дом Хабаси и сбыть ей сундук с посудой. А сюда он может вернуться и позже…
Выбравшись наружу из руин, он зашагал под вечереющим небом обратно по мосту, где на него налетело нечто противное. Большая то ли птица, то ли ящерица с кожистыми крыльями гадко кричала и все пыталась клюнуть его в темечко.
- Да отвали ты! - рявкнул он и махнул клинком Шарн, отсекая летучей пакости голову. На голове торчало большое красивое перо - одно-единственное. Джон посмотрел-посмотрел, да и выдернул перо на память. Хоть чем-то себя утешить, подумал он, глядя на разодранную перчатку и расклеванную правую руку, которой он поначалу закрыл голову от атак.
Он выпил одно из лечебных зелий, что дала ему с собой Ажира, но оно почему-то почти не помогало. Рука вроде бы зажила, но чем ближе он подходил к Балморе, тем хуже ему становилось. Ему казалось, что в суставах появился песок и они начинают помаленьку превращаться в кашу. Еле дотащившись до города, он поплелся к Гильдии в надежде, что там ему все-таки не дадут помереть.
- Друг Джулиан принес… - начала было Ажира и встопорщила усы, увидев, в каком он виде. - А ну садись, - повелела она и стала рыться на полке с бутылочками. - Не то! Не то!.. А, вот.
- Что со мной? - умирающим голосом спросил он, взяв пузырек.
- Ты заразился. Адская подагра, обычная болезнь, не Мор, хвала Алкошу… Пей, пей, помогает.
- Меня поклевала какая-то тварь с крыльями, - нажаловался Джон. - А я из нее, гадины, перо выдрал. Оно тоже заразное? - спохватился он.
- Нет, нет. Отличное перрро, - урчала котейка. - Из него можно сделать зелье левитации.
- Леви… чего?
- Ну, чтобы летать.
Джон откинулся назад и закрыл глаза. Летать… невероятно.
- Где мои обрезки? - потрясла его за плечо Ажира.
*
Оклемавшись после приступа подагры, Джон сбегал домой в подвал, потом одарил Ажиру обрезками и стеклом, забрал отчеты у Шарн и Хасфата, прочитал их, на всякий случай переписал и заявился к Каю.
- Вот, - торжественно сказал он, отдавая мастеру-шпиону бумаги.
- Ты слишком эффективно действуешь, - нахмурился тот. - Я начинаю тебя подозревать. И шифр этот… Иди, ленись, займись чепухой. А еще лучше - напейся, иначе я могу велеть прирезать тебя в переулке.
- Не советую, - хмыкнул Джон. - Кстати, Ларриус Варро искал меня для того, чтобы я избавил мир от плохих людей. Он сказал, их пятеро и среди них есть кузнец и…
- Этих я знаю, - махнул рукой Косадес. - Члены Камонна Тонг, данмерской преступной организации. Обычно торчат в таверне “Клуб Совета”, всех посетителей распугали и даже обслугу. Вадуза Сатрион, Мараса Арен, Мадраль Тирит, Танелен Велас, Совор Трандел… что смотришь, записывай!
Джон достал дневник и стал строчить имена, думая, что теперь он ну совсем как Арья (список!) и что надо будет потом эту страницу выдернуть и сжечь. Уж больно много на ней компромата, начиная с фразы: “Меня зовут Джон Старк…”
- Записал? А теперь слушай. По закону ты не можешь просто взять и напасть. Это убийство. А если разозлишь их, они налетят все вместе…
- И тогда я буду вправе их убить, - пожал плечами Джон.
- А сможешь ли?
- Маловероятно, - прикинул он свои возможности без использования Криков. - Думаю, для начала я просто загляну туда и осмотрюсь. Как раз вечер на дворе.
*
Несмотря на свое заявление, в “Клуб Совета” он торопиться не стал, а вместо этого пошел ворковать с Хабаси, задаривать ее бриллиантом и соблазнять сундуком. Котейка соблазнилась без лишних вопросов - лишь проурчала голосом, от которого у Джона все внутри сладко замерло, что он теперь повышен в чине и будет именоваться не Лягуха, а Мокроух. А еще подарила зелье невидимости, которое действует в течении тридцати ударов сердца.
- Прррримеррно, - проурчала она, привалясь к его плечу и гладя по груди лапкой. Джон таял и с трудом сдерживался, чтобы не почесать ее за ушком. Теперь понятно, почему Арья обнималась с каджитами.
Нет, но Джулиан Мокроух! Как звучит…
Договорившись с Хабаси о деловом свидании в ночи, он вышел из “Южной Стены”, чувствуя, как на воздухе у него слегка прояснилось в мозгах. Хабаси, не без причин носившая прозвище Сладкоголосая, совсем задурила ему голову Впрочем, по поводу сундука они сошлись на предварительной сумме в тысячу дрейков, так что не так уж и задурила… или задурила?
Ладно, неважно, ведь она такая милая, решил он и пошагал к “Клубу Совета”.
Вот уж где-где, а там было совсем не мило. Недалеко от входа торчал мрачный кузнец, который больше делал вид, что торгует, чем действительно торговал. Как и прочие дома в Балморе, большая часть таверны уходила под землю, и, спустившись вниз по лестнице, Джон обнаружил в главном зале еще троих, шушкавшихся за дальним столиком. Две женщины и мужчина, все данмеры. Где еще одна?
Джон навалился на стойку и попросил бутылочку флина.
- Как идут дела? - спросил он хозяина, радостно полезшего к полкам при виде нового посетителя. Пустая таверна говорила сама за себя.
- Идут, - ответил тот, ставя бутылочку на стол, и прошептал, поведя глазами на дальний столик: - Но не у меня.
- Понятно, - промолвил Джон, запуская руку в рюкзак. - Знаете, а дайте мне, пожалуй, две бутылочки флина и еще суджамму…
Хозяин снова радостно отвернулся к полкам, и Джон тут же опрокинул в себя зелье Хабаси. Преступники за столиком встрепенулись, едва Джон пропал - еще бы, да он собственных рук не видел! Перескочив через стойку, он врезал хозяину по голове, мгновенно обретя при этом видимость, и крикнул:
- Муль Ква Див!
Преступников золотые рожки не смутили. Они прекрасно поняли, что их пришли убивать - их бедой было то, что они не знали, кто именно к ним пришел. Уложив бессознательное тело трактирщика на пол под стойку, Джон на всякий случай выхватил меч и снова крикнул:
- Ри Вааз!..
Вы, поди, еще и каджитами торгуете, подумал он, глядя, как обе данмерши отлетают переломанными мертвыми куклами. Джон выскочил из-за стойки и важный эльф в белых штанах, рискнувший пойти на него с кулаками, тут же схлопотал оголовьем меча между глаз. Даже при таком ударе зачаровка на огонь дала о себе знать, оставив на сером лбу обоженное пятно. Кажется, я спалил ему мозги, подумал Джон, поворачиваясь к следующей назначенной жертве - кузнецу, как раз сбежавшему с лестницы с веселым желтым топориком наперевес.
Кузнец был настроен решительно. Джон, не напрягаясь, отвел удар топора мечом Шарн, крутанулся и вбил локоть противнику в горло. Тот свалился, дергая раздавленным кадыком, а Джон почувствовал, как что-то легонько тюкнуло его в спину - словно ребенок бросил веточку.
Он повернулся и увидел, что в дверях, ведущих еще ниже, стоит данмерша с луком и как раз снова спускает тетиву. Стрела клюнула его в грудь и бессильно упала, отскочив от драконьего доспеха.
На мне висит судьба двух миров. Думаешь, ты способна убить меня, дура, подумал он, а затем подошел ближе и, не заморачиваясь, свернул ей шею руками в сияющих перчатках.
Он огляделся. Крови нигде не было. Прикончив хрипящего кузнеца, он поспешно сбегал наверх и запер дверь на засов. Пока на нем этот доспех, лучше не пускать сюда посторонних. Вернувшись в общий зал, он стащил тела в кучу, проверил всех кольцом, сверяясь со списком, и спрятал трупы к сундукам под крылышко.
Спустившись вниз, он заглянул в комнатки, предназначенные к сдаче постояльцам, но все они, к счастью, пустовали. Он, конечно, знал, что Камонна Тонг выжила всех из этого заведения, но убедиться было не лишним. Что ж, обрадованно вздохнул он, на сей раз невинных жертв нет. Разве что хозяину досталось, но этот ущерб ему компенсирует прибыль от новых посетителей.
Доспех наконец-то развеялся, и Джон, ухватив кувшин с водой, от души окатил беднягу хозяина. Тот заворочался, стеная и хватаясь за голову, и Джон помог ему сесть, а потом дал лечебное зелье Ажиры из рюкзака.
- Что случилось? - спросил несчастный. - Это вы меня?..
- Ну что вы, - скорбно отвечал Джон. - Они ведь и на меня напали. Но не волнуйтесь. Больше они не вернутся… Сколько с меня за флин?
========== Глава 8. Обычный день в Морровинде ==========
В глухой ночи двемерский сундук был торжественно продан. Хабаси, довольно ворча, ускакала во тьму, ведя за собой тащивших контрабанду помощников, а Джон остался со смутным подозрением, что его надули и обсчитали. Но и тысяча дрейков лучше, чем ничего, так ведь?.. ну правда же?..
Впрочем, даже больше тысячи, ведь он продал Хабаси еще и пару бутылочек скумы, каждую по двести дрейков - не пятьсот, как обещала Прелесть, но все же…
Вспомнив, что Кай приказал ему лениться и напиться, Джон откупорил бутылочку флина. Глотнул, обомлел от чудного вкуса, поморгал - и заснул.
Проснулся на следующий день совсем не рано, недовольно оглядел одежду, в которой спал, и задумался, где в Балморе можно найти баньку и прачечную.
Ра’Вирр поворчал, но указал-таки направление, шипя при этом, что гадкие данмеры не пускают каджитов, потому что шерсть и вообще, вылизывайтесь, мол, сами. Джон посочувствовал, а потом засомневался, стоит ли ему идти в бани и щеголять там у всех на виду приметными шрамами.
Осторожность победила. Прикупив одежду на смену, он, недовольно сопя, натаскал домой воды из колодца. Приводя себя в приличный вид возле обколотого тазика, он горестно вспоминал купальни Винтерфелла и думал о том, что двух смен одежды ему не хватит даже на простую жизнь без приключений, а с учетом того, что впереди наверняка ждут очередные зубодробительные путешествия, очень скоро его наряд, как всегда, превратится в лоскуты.
Приведя себя в порядок, он снова почувствовал себя человеком и уселся за стол, чтобы как следует вникнуть в отчеты Шарн и Хасфата и подумать, чем ему все это может грозить.
Отчеты не радовали. Хасфат писал главным образом о Шестом Доме - Доме Дагот, который был давно уничтожен, но, возможно, остатки его все еще сохранялись у Красной Горы силами некой темной магии - что само по себе звучало зловеще.
Шарн сосредоточилась на культе Нереварина, популярном в некоторых племенах эшлендеров: те ждали возрожденного Неревара, сироту и странника, который низвергнет ложных богов Трибунала, изгонит чужеземцев и вернет древние традиции. Культ, разумеется, пришелся не по нраву Империи, да и Храму тоже, а стало быть, находится в статусе запрещенного.
Также имелось какое-то мутное пророчество, да еще и в стихах.
Опять пророчество, поморщился Джон и мысленно попенял драконам, что они так мало рассказали ему о Морровинде.
А ведь и правда, встрепенулся он. О чем они только не рассказывали! И про Исграмора успели, и даже про Каирн. Про эйлейдов повестовали очень увлекательно и обливионский кризис изложили в деталях, которые он, конечно, сразу же забыл. Но хоть бы слово о Морровинде…
А может, они это нарочно? Может, Партурнакс их заранее предупредил ничего не рассказывать? Ведь наверняка же предупредил.
Что ж, теперь уже не спросишь, вздохнул он и решил вернуться к насущным делам. В отчете Хасфата был список книг о Нереваре, которые тот советовал поискать в лавке Дорисы. Джон хмыкнул и подумал, что будь рядом Харкон, ведь наверняка сказал бы, что в них сплошное вранье и все было не так.
На миг у него возникло искушение заявиться в Волкихар и подробно расспросить Папулю обо всем этом нереварском безобразии. А что? Харкон ведь пока не знает, что Джон - Довакин.
Усмехнувшись собственным идеям, он сел к столу и начал составлять список заклинаний, которые надеялся выучить в первую очередь, и зелий, которые хотел найти и прикупить, а еще лучше - научиться делать самому.
Хождение по воде, лечение, невидимость. Что-нибудь боевое, огненный шар, сосулька всякая… Джон покусал перо и быстренько нацарапал: призванный лук. Он до сих пор хорошо помнил тот невероятный лук, который наколдовала Серана. Потом, как всегда, пригорюнился насчет третьего слова, которое зажал Дюрневир.
А ведь можно же пробраться в Каирн и спросить! Но как он туда попадет без Сераны, и к тому же опять отдавать часть души - на этот-то раз какую? И у него нет Свитка, а без Кель Дюрневир его просто прикончит по приказу Хозяев. Нет, не надо ему туда попадать, да он и не сможет. Харкон ведь не смог, а вампир все ж таки разбирается в магии лучше него. Да кто угодно разбирается в магии лучше него…
Список нужных заклинаний лежал на столе и будто бы взирал на него с насмешкой.
Так, что же еще нужно, задумался он, обгрызая перо. Ах да. Левитация! Отпирание замков! Ондузи! Джон вдохновенно застрочил дальше.
*
В Гильдии на список посмотрели, посмеялись и добавили туда несколько полезных пунктов.
- Лечение - это славно, - бурчала Шарн. - Но есть еще и болезни, обычные и Мор, а также яды. Насчет болезней это в Храм, а вот исцелению от яда я могу научить.
- Не забудь про захват, - пищала Гальбедир. - Души-то в Камни ты как ловить собираешься, руками?
- И еще пометка и возврат, - сообщила бретонка Масалини, заведовавшая помостом. - И вмешательство Альмсиви, но это тоже в Храм.
- Хоррроший набор приключенца, - урчала Ажира. - Мы тебя научим, а ты будешь нам таскать ингредиенты.
- И Камни Душ, - тут же присовокупила Гальбедир.
- И… сам знаешь что, - зловеще зашептала Шарн, будто в Гильдии был хоть один человек, кто не знал о ее исследованиях.
- А мне бы просто денежек, - мечтательно промолвила Масалини.
У Джона уже голова шла кругом от избытка дам и требований. Даже с драконами и то было проще.
Но, видимо, мирозданию показалось, что женщинами он малость обойден и в зал, гордо развевая подолом, вошла величественная альтмерша и уставилась на него сверху вниз.
- Мы даже прибыть не успели, а Ранис нам все уши прожужжала, - заявила она. - Так это ты наш знаменитый новый Джулиан?
- А куда вы дели старого? - с опаской уточнил Джон.
- Лучше не спрашивай, - раздался мужской голос и к Джону приблизился суровый данмер. - Марайн Дрен, - представился он.
- Да где же вы были-то все это время? - возрадовался Джон, наконец-то завидев в цветнике Гильдии хоть одно мужское лицо.
- Пытался перевестись в отделение Кальдеры, - мрачно отвечал тот.
- Мы ставили полевые опыты, - сообщила альтмерша. - Познакомимся, я Эстирдалин.
- Очень рад, - кивнул Джон.
*
Обучение началось с того, что Джона свели вниз в тренировочный зал, а все маги пошли за ним кучкой, радуясь бесплатному развлечению. Еще бы, не каждый же день в Гильдию забредает неуч, который хочет все и сразу!..
Над Джоном издевались так и сяк, сказали, что левитацию ему еще рано, огненный шар позорно летел куда попало и сосулька выходила кривая и мелкая, а потом Шарн, сияя клыкастой улыбкой, и вовсе его отравила.
- А как лечиться от яда, если яда нет? - резонно спросила она и мечтательно добавила: - Хороший у тебя все-таки череп.
Джон понял, что либо он опять, как в трактире Аррилла, прыгнет выше головы, либо очень скоро и сам станет ингредиентом. Пришлось поднатужиться. Шарн выглядела и довольной и разочарованной одновременно.
Лучше всего у него почему-то получался призыв лука.
- Странно, - удивлялась Эстирдалин. - Вообще-то это не самое простое заклинание и я дала его тебе просто для смеха… А попробуй вот это.
- Что это? - спросил замученный, выдохшийся Джон.
- Призыв скампа.
- Погоди, погоди, - запищала Гальбедир и убежала, чтобы вскоре вернуться с Камнем Душ. - Вот теперь давай.
Джон призвал скампа. Маги с радостным улюлюканьем начали швыряться заклинаниями и ловить тупо озиравшегося бедняжку в Камень, пока Джон пил очередную бутылочку, восполняя ману. И все равно его уже тошнило.
- Я правда не понимаю, - с интересом щурилась Эстирдалин. - Но у тебя невероятный талант к призыву. Прямо-таки уникальный.
Еще бы. С самого первого его появления в Скайриме от него только и было слышно: “Призрак, Призрак!..”
Внезапная мысль обожгла его и вспомнилась табличка над печатью: уязвимость к Обливиону. Нет, тут дело не в таланте, а в том, что сотворил с ним Шеогорат. И чем, интересно, это может грозить?..
- Эх, была бы у нас звезда Азуры, - завздыхала Гальбедир.
- Опять ты об этом, - зафырчала Ажира.
- Что за звезда? - заинтересовался он, вынырнув из своих мыслей.
- Даэдрический артефакт, - пояснил Марайн, тоже повеселевший от таких необычностей в родном скучном подвале. - Она способна вместить даже очень мощные души и не разрушается после использования.
- И еще дает возможность постоянной зачаровки, - Гальбедир с жаром стиснула ручки на груди. - Вещь действует все время, а не только при активации.
Джон вспомнил Прелесть и подумал, что, возможно, кольцо было создано с участием этой самой звезды.
- И где ее взять? - наивно спросил он.
- Ха-ха, - насмешливо зашевелила усами Ажира. - Святилище Азуры затеряно где-то на юго-восточном побережье. Оно не всем является. Но даже если ты и найдешь его, если Азура сочтет тебя достойным хотя бы узреть великую статую, это еще не значит, что ты получишь звезду. Гальбедир даже святилище не нашла, хррр.
- А ты… - боевито начала эльфка, но так и не придумала, чем поддеть вредную подругу. Видимо, Ажира святилищ не искала.
- Хочешь попробовать призвать даэдрота? - альтмерша подсунула ему очередное заклинание. Гальбедир, жадно сощурив черные глазки, потянула из рукава какую-то штучку, похожую на солнечную ватрушку.
Джон шарахнулся.
- Нет, - сказал он. - Кого угодно, но не даэдрота.
Лишний раз привлечь внимание Молаг Бала? Только этого ему не хватало.
- У, какой ты скучный. Ну, тогда вот, призови Золотую Святошу.
- С ума сошли, - заворчал Дрен, но его не стали слушать и со словами: “Ну а вдруг?” впихнули Джону в руки инструкцию.
И Золотая, и Святоша - это звучало хорошо и более-менее безопасно. Джон смело взялся за заклинание - и осел на пол, пока в глазах все темнело и уплывало, а к горлу подступала дурнота.
- Замучили парня, - донесся издалека голос Марайна. - Да у него на такое и маны-то не хватит, постыдились бы, жадины.
- Ничего, с каждым бывало, - зафырчала Ажира и сунула Джону в руку очередной пузырек. - Пей, полегчает. Но сложных заклинаний тебе сейчас нельзя, а то надорвешься.
- Продолжим позже, - заулыбалась Гальбедир, помахивая ватрушкой и чуть ли не облизываясь.
*
Джон выбрался из Гильдии и, пошатываясь, пошел в “Клуб Совета”. После напряженных упражений ему вдруг страшно захотелось есть, а дома не осталось ни крошки.
В таверне было не то чтобы многолюдно, но все же веселее, чем вчера. За одним из столиков угощались легионеры из форта, за другим переговоривались бретон и имперец, за третьим собралась компания данмеров относительно миролюбивого вида.
Заказав себе обед, среди которого был какой-то загадочный скаттл, Джон устроился в уголке и жадно уткнулся в тарелку. Скаттл оказался на любителя, но есть было можно. Заморив первый голод, он поглядел на суету, послушал говор, ожививший зал, умилился на радостного хозяина, а потом вспомнил, что под крылышком у него до сих пор кукуют пять трупов, а в форте ждет славный подарок.
Ларриус Варро был очень доволен.
- Удивительно, - говорил он, - как плохие люди взяли и чудесно исчезли.
- Хорошей сказке - хорошее завершение, - пожал плечами Джон. - А славному рассказчику - славный подарок.
- Но ведь хорошему офицеру, - прищурился Варро, - не нужно волноваться, что они появятся снова?
- Ни в коем случае.
После этого легионер подарил ему кольцо, сообщив ему, что это подарок императора и что оно очень-очень славное - и полезное, если надо куда-нибудь проскользнуть. От себя же Варро презентовал Довакину книгу с многозначительным названием: “Биография Королевы-Волчицы”. Книга тут же напомнила ему о том, что надо бы заглянуть к Дорисе.
Вернувшись в Балмору, он завернул в книжный. Увы, ни одной из книг, указанных в списке Хасфата, там не нашлось, но Дориса обещала поискать или даже заказать доставку, если получится.
И снова Джон скосился на печать. Увеличивает привлекательность. Ну, должно же хоть что-то быть хорошо…
- Если уж речь зашла о доставке, - сказал он, - было бы прекрасно заполучить карту Скайрима. И Солстхейма.
- Это неожиданный запрос, - засмеялась Дориса.
- Наверное, - согласился он. - Но я люблю карты. Это форма искусства.
Форма ностальгии, добавил он мысленно.
Дориса обещала поискать.
Пройдясь по рынку, он запасся едой и, предвкушая тихий вечер, наконец-то заперся в родном курятнике в надежде, что хоть сюда никто не прибежит с ватрушкой и просьбой кого-нибудь призвать.
Биография оказалась не чья-нибудь, а Потемы. Джон хлопнул себя по лбу - ведь мог же и догадаться. Волчья Королева, ну как он забыл!
Прочитав книгу, он долго лежал на кровати и думал, что сочувствует несчастной правительнице, на которую столько всего свалилось. А ведь он и ее череп таскал в котомке… были же времена.
*
Поутру он, обойдя Гильдию подальше, направился прямиком в Храм. Вопрос, как Вивека вообще зачислили в боги, до сих пор не давал ему покоя.
В Храме было похоронно и погребально, совсем как в тех гробницах, которые он уже успел избавить от духов предков и прочей нежити. Совсем как в оссуарии, где они с Сераной поджидали когда-то заговорщиков.
Джон ухватил первого попавшегося данмера в жреческой рясе и сказал, что хотел бы узнать больше об Альмсиви и лорде Вивеке. Данмер смерил его подозрительным взглядом и поинтересовался, зачем это чужеземцу.
- Нельзя игнорировать богов, - наставительно сказал Джон, глядя на жреца, как на малое дитя. - Особенно тех, что завоевали уважение такого достойного народа.
Данмер разом помягчел и пустился в рассказы. Оказалось, что некогда данмеры (тогда еще кимеры) поклонялись иному, ложному Трибуналу, состоявшему из Азуры, Мефалы и Боэтии, но потом узрели, осознали и припали к груди истинных Живых Богов, кои суть Вивек, Альмалексия и Сота Сил.
Истинные боги. Зазноба Молаг Бала, дура с двойными стандартами и мальчик, мучающий скрибов, подумал Джон, продолжая сохранять на лице выражение почтительного интереса.
- Альмсиви ведут и наставляют нас, - глаголил жрец, и Джон наконец-то сообразил, что Альмсиви - это всего лишь соединение имен Трибунала. Никакой тебе загадки. - Лорд Вивек освящает своим присутствием город его имени, а всеблагая Альмалексия сияет нам в храме Морнхолда. Они рядом с нами, мы можем видеть их и говорить с ними. Кто еще может сказать такое о своих богах?
Я вот как-то говорил с Акатошем, вспомнил Джон. Точнее, он со мной, и я чуть не помер, даром что дело было во сне. Люди не способны выдержать присутствие бога; чушь эта ваша Альмалексия. В будущем о ней никто и не вспоминает, стало быть, ей недолго осталось сиять.
И кстати. Где же, любопытно знать, сияет Сота Сил?
- Это удивительно и достойно молитв, - сообщил Довакин, сохраняя все тот же непрошибаемо серьезный вид.
- Я восхищен, - завел привычную уже песню данмер, - что чужеземец способен прикоснуться к пониманию нашей веры. Если ты хочешь узнать больше, то здесь, в храме Балморы, есть библиотека. Некоторые книги можно купить, дабы не расставаться с мудростью Трибунала и дома.
- Я читал Книгу Восхода и Заката, - похвастался Джон, - и мое сердце тронули поучения благой Альмалексии. Но особенно я хотел бы изучить Тридцать шесть уроков лорда Вивека.
- Это достойная цель. Но уроки были рассеяны по Вварденфеллу, и теперь верующие ищут их по всей земле. У нас есть переписанные проповеди… Обратись к Ллатино Хлаалу, она в нижнем зале, - проводил его к лестнице жрец.
Джон спустился вниз, отыскал названную жрицу и прикупил у нее пару томов с очередным бредом Вивека - и не томов даже, а бумажных обложек с тоненькой проповедью внутри. Джон крякнул от жадности, поскольку за каждую хотели двести дрейков. Переписанные… да там, поди, ошибок целая куча.
Заодно он прихватил то, что советовали ему маги, - заклинание для исцеления болезней и, конечно, Вмешательство Альмсиви. Брошюра с инструкцией гласила, что оно возвращает заблудившееся дитя на порог ближайшего храма.
Следующую четверть часа он провел, отбегая от ворот и снова возвращаясь к храму с помощью заклятия. Что сказать, это было весело.
Забежав к Каю, он сбагрил ему немного сахара и этим отчасти компенсировал свои расходы на религиозную литературу. На вопрос, как все идет с отчетами, Косадес недовольно скривился и стал гнать его прочь, говоря, что на сей момент обсуждает все это с центром, а такие дела быстро не делаются.
- У нас тут тонкая и сложная ситуация, - ворчал он. - Займись чем-нибудь для души и не маячь. Уж не ведаю, что ты сотворил с теми пятью, но само то, что я чего-то не знаю, меня раздражает. Ты, - Кай выделил это слово, - меня раздражаешь. И я раздражаюсь еще больше от того, что ты заслужил повышение. Проваливай, Начинающий. Надо будет, сам позову.
Джон, довольный, словно его только что расхвалили, вымелся за дверь и пошел к дому, собираясь ознакомиться с новой порцией божественных откровений, но, проходя мимо Гильдии Бойцов, был умело перехвачен господином Антаболисом.
- Джулиан, - воскликнул он, - а я как раз хотел с тобой поговорить. Эта головоломка, что ты принес…
Я ни в чем не виноват, тут же мысленно напрягся Джон, готовясь ко всяким неприятностям.
- Я с ней повозился и мне удалось сделать ключ, - продолжал болтать Хасфат, не отпуская его. - Не знаю, для чего он, но…
- В Аркнтанде была одна серьезная запертая дверь, - припомнил Джон, облегченно переводя дух. - И я совсем не против прогуляться.
Хоть двемерские руины в Морровинде и близко не такие красивые, как в Скайриме, подумал он. Все ржавчина да ржавчина, климат, что ли, такой? Зато, может, там еще завалялись бриллианты…
*
Джон пробежал по известной ему части Аркнтанда, прихватив по дороге пару не замеченных прежде кружек, и наконец добрался до двери, которую вчера почти что решился проломить собственным телом. Хитроумный ключ, врученный Антаболисом, подошел, хоть и застревал при каждом повороте. Двери с разывающим уши скрежетом распахнулись и пропустили его на нижние уровни.
Он тепло (Йоль!) поприветствовал металлическую двемерскую животину, цокавшую ножками по железным полам, вскрыл ей покореженный корпус и выудил оттуда изумруд и разрушенный Камень Душ. Изумруд тоже помутнел и треснул от жара и Джон с сожалением выбросил его, решив в дальнейшем просто брать паучков за ножки своими чудными перчатками (Муль!) и тюкать об стену.
Побродив по галереям, он набрал кое-какого добра, включавшего в себя новые Камни Душ, рубин и пригоршню двемерских монет. Он как раз ссыпал их в рюкзак, когда на него налетело из полутьмы нечто призрачное. Какое-то существо с бородой, в странной шапке и хламиде, попыталось уделать его магией, но Джон, забыв обо всех своих решениях, выдал очередной испуганный Йоль и духа развеяло.
А вот и эктоплазма для Ажиры, подумал он, добывая с пола шматочек. Вот только что это такое было? Джон поежился, понимая, что привидение подозрительно напомнило ему литые головы, украшавшие двемерские руины Скайрима. Неужели?..
Духи двемеров попадались ему снова и снова, но ни один из них не пожелал вступить в разговор. Партурнакс говорил, что двемеров забросило в иное измерение, но похоже, что здешние обитатели погибли до тех событий и потому до сих пор болтаются нежитью по галереям Аркнтанда. Интересно, куда они отправляются, когда он разрушает их последнюю связь с этим миром? Уходят к своим или уносятся еще дальше?
Ответа ему, конечно, никто дать не мог.
Завернув в очередной зал, он остановился и с опаской заглянул в яму, где алела самая настоящая лава. Жидкий ужас, лениво ворочавшийся внизу, гудел, шипел и источал невыносимый жар, от которого трескались губы и начинали запекаться глаза. Иногда в этой раскаленной массе что-то щелкало и разлеталось брызгами, и от этого становилось еще неуютнее. Отшатнувшись от края, Джон двинулся к выходу, собираясь покинуть небезопасное место, но потом остановился, сам удивившись новой мысли.
- Сив Дал Бекс!
Перед ним появились сундуки, в которых он сберегал неизученный наручник, грибы и дрейки - таскать все деньги с собой уже становилось тяжеловато, - а рядом с ними пять свеженьких трупов, сложенные в кучу.
Обшарив покойных и сняв с них все ценное и интересное, он побросал тела в лаву, посмотрел, как они начинают быстро чернеть и загораться в ужасном жаре, а потом пошел дальше.
Дени меня не узнает, подумалось ему с каким-то глухим отчаянием. Когда я вернусь, она меня не узнает…
*
Очутившись в Балморе прямо на ступенях сурового храма, Джон ухмыльнулся, прикинув, сколько времени сберег себе этим мгновенным перемещением, и отправился в “Клуб Совета”. Уж там-то благодарный хозяин точно не наплюет ему в мясо гончей, которое он, кстати, еще не пробовал. Да и вообще, пока что из всего, что он ел в Морровинде, самыми вкусными были копченая крыса и вяленая скрибятина. Джон призадумался, а не окажется ли, что они и есть тут самое вкусное. Прискорбно, коли так.
Заглянув в Гильдию, он вручил Ажире новую порцию эктоплазмы, а взамен получил внезапный подарок.
- Добрый друг часто уходит в опасные места, - урчала Ажира. - Мы с Гальбедир сделали одну штучку…
И она протянула ему простенькое колечко с зеленым камушком, чем-то похожее на сокровище Фаргота.
- Паррралич - это смерррть, - урчала кошка. - Ажиры не будет рядом, вар-вар-вар… Обратись к кольцу для исцеления, - и она ласково погладила его лапой.
Джон посмотрел на колечко в ладони и понял, что скорее всего милая котейка только что спасла ему жизнь. Нарваться на паралич где-нибудь в диком месте, в окружении неведомых чудищ…
- Спасибо, - сказал он, а потом решил, что этого мало, и крепко обнял.
Отпускать не хотелось. Я Арья, думал он. Я вскрываю замки, убиваю на заказ и обнимаюсь с каджитами. Кстати, о замках…
В обмен на рубин он выклянчил у Шарн инструкцию к отпиранию дверей Ондузи.
- Почему Ондузи? - удивлялся он, глядя на название.
- Да просто имя мага-автора, - пожала плечами орка. - А может, фамилия, кому какое дело.
Джон расстроился. Какое-то простенькое объяснение, а он-то думал…
Потом он пошел приставать к Марайну, имея целью научиться левитации, но данмер ни в какую не соглашался.
- Рано тебе, - ворчал эльф. - Сперва замедление падения изучи. Ну поднимешься ты высоко-высоко, а дальше что?
Джон вспомнил беднягу Тархиэля, понял, что Дрен прав, и стал приставать уже насчет замедления. И хождения по воде.
- А потом ты его не удержишь и упадешь в воду, - пессимистично нудел Марайн. - И там тебя рыбы закусают. А они у нас знаешь какие?
- Откуда столько неверия? - возмущался Джон.
- А был у нас один такой, как ты. Резвый. Хочу то, хочу это… Съели скампы его косточки.
- Я только что из Аркнтанда пришел, - задрал нос Джон. - Прошел сверху донизу. Даже с духами двемеров воевал и все еще жив, - при этих словах он подумал, что Дрену не стоит знать, с кем еще он в своей жизни воевал.
- Хм… - жадно заерзал эльф. - А тебе не попадались там такие вот серебристые монетки? Их сплав… очень высокая сопротивляемость… в некоторых опытах… хм…
- Попадались, - уставился на него Джон и побренчал рюкзаком. Дрен воззрился на мешок с откровенным вожделением. - Обменяю пять штук на хождение по воде. Еще десять на левитацию.
- Жулье ты, Джулиан, - вздохнул данмер. - И скоро убьешься. Держи, вымогатель, - он передал Джону инструкции и с просветлевшим лицом ссыпал в карман монетки. Потом подумал и заиграл бровями: - А если ты все-таки навернешься в воду, тебе понадобится водное дыхание… Отдам еще за пять монеток.
- Это кто еще тут вымогатель, - заворчал Джон, снова заглядывая в рюкзак.
Сердечно распрощавшись с довольным Дреном, он пошел выискивать Эстирдалин. Найдя ее в компании Ранис, которая была чем-то очень недовольна - судя по всему, самой Эстирдалин, - он стал скромно маячить на периферии, пытаясь привлечь внимание альтмерши.
Эльфка намек поняла, не растерялась и сумела быстро спастись от главы отделения, заявив, что их новому Джулиану нужна помощь. В благодарность она даже предложила чему-нибудь его научить - желательно, конечно, чему-нибудь веселому. Эстирдалин вообще производила впечатление особы легкомысленной и живенькой. Наверняка же ведь Лошадка, подумал он и тут же спросил об этом вслух. Эльфка заржала, наглядно доказывая, что он прав, и спросила, чего же их новый Джулиан от нее хочет.
- Мне нужна теоретическая справка, - занудно завел Джон, не желая признаваться, что осмотрел подаренное хорошим офицером Кольцо Окружения и аж присел от его цены: двенадцать тысяч…
- Какие мы серьезные, - вытянула губы дудочкой эльфка и потерла ладошки: - Давай лучше призовем кого-нибудь. Или вот лук ты умеешь, а стрелы-то нет!
А ведь и правда. Про стрелы Джон как-то не подумал.
- Давай стрелы, - обрадовался он и они пошли в тренировочный зал. По дороге он по-прежнему гнул свое: - А что за заклинание такое - хамелеон?
Именно этот эффект создавало Кольцо Окружения.
- Для отвода глаз. Невидимость лучше, но сложнее и к тому же слетает сразу же, как только ты в чем-то меняешь мир.
- Это как?
- Подкрадешься к кому-нибудь - и тырк! Красться можно, тырк - нет. А хамелеон позволяет и то и другое, но все же внимательный глаз тебя заметит… Итак, стрелы! Внимай.
Джон внимал.
*
После краткого, но полезного урока Эстирдалин он поднялся к Гальбедир, которая обитала на самом верху Гильдии. Поблагодарив за кольцо, он вывалил ей на стол встречную горку подарков в виде мелких заполненных Камней Душ.
- А как вообще зачаровывают предметы? - заинтересовался он.
- Это и очень просто, и очень сложно, - сморщила носик Гальбедир. - В одну руку объект, в другую - Камень, в голове - сосредоточенность на заклинании. А потом перегоняешь через себя энергию из Камня в объект.
- И все? - не поверил Джон.
- Ха! Процесс требует высочайшей концентрации, а у тебя с этим… ну, так. Поймай какую-нибудь крысу да зачаруй что-нибудь. А я посмеюсь.
- А вот попробую, - упрямо сказал он. - Ты еще не знаешь, какой я молодец. Кстати, а где ты искала святилище Азуры?
Гальбедир легла на стол, заходясь тоненьким хохотом, похожим на комариный писк. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но снова пласталась поверх рассыпанных Камней, бессильно маша на Джона рукой. Довакин оскорбленно надулся, отчего эльфку сплющило еще больше. Глядя, как она задыхается, а ее лицо приобретает оттенок зрелой свеклы, он всерьез испугался за ее хрупкое босмерское здоровье и попытался отвлечь, расспрашивая, что это за золотая ватрушка лежит на столе. Он хорошо помнил, как вчера Гальбедир трясла ею в предвкушении Золотой Святой.
- Это Великий Камень Душ, - мечтательно сощурилась она. - Если зарядить его Святошей, он будет стоить… угадай!
- Тысячу? - рискнул Джон.
- Тысячу стоит унылый скелет, - хмыкнула зачаровательница, махнув в сторону Камня, похожего на хрустальное яичко.
- Значит, побольше, - увлекся он. - Хорошо… Пять?
Гальбедир потащила с подноса хрупкую фиолетовую растопырку.
- Вот, - ткнула она ему растопыркой в нос. - Это Большой Камень. С дреморой. Не совсем пять, ближе к семи.
- Тридцать восемь? - вознесся в мечтах Джон, думая, сколько батата он мог бы купить на такие деньги. Или сразу целого силт страйдера…
- Восемьдесят, - оглушила его Гальбедир.
- Да кто же его купит-то? - заморгал он.
- Телванни, например. Правда, эти скорее просто отнимут. Хотя Дивайт Фир вполне достойный маг, с ним можно вести дела… Не то, что этот гадкий Нелот, - зафырчала она, а Джон прямо-таки почувствовал, что начинает седеть.
Нелот! Он совсем забыл про Нелота… Вот уж кому нельзя попадаться на глаза! Даже ради восьмидесяти тысяч дрейков…
- А еще, - продолжала Гальбедир, - говорят, в Кальдере есть покупатель. Но он не со всеми хочет дело иметь. Дрена вот прогнал.
- Что за покупатель? - прищурился Джон.
- Не поверишь… Скамп. Очень странный. В поместье Гораков. Да это неважно. Никто из нас не способен призвать Золотую Святую. Решили, раз ты такой талант, вдруг повезет… Прости.
- Бывает, - пожал плечами Джон. - Но все-таки больше так не делайте.
- Конечно, конечно… А вот между прочим, в отделении Кальдеры есть один противный тип, Фольмс Мирель. Он способен создать свиток призыва Святоши, но нам не продает. Обижается на Эстирдалин, а страдаем мы все.
- А Дрен у вас что, двойной агент? - засмеялся Джон. - Пытался перевестись в Кальдеру?
- Ну да, - заныла эльфка. - Он же данмер, глядишь, нашли бы общий язык, обсудили н’вахов, выпили, подружились… так нет. Везде неудача. Ранис вон даже членские взносы собрать никак не может.
- Каких еще н’вахов? - с опаской спросил Джон.
- Чужестранцев. Не любят данмеры чужаков. Здесь, в Балморе, еще неплохо, а ты попробуй зайди в какой-нибудь Альд’Рун. Или в Садрит Мору, не приведи тебя судьба.
- Так где святилище-то? - снова закинул удочку Джон.
- Да ну тебя, - расхихикалась Гальбедир. - Говорят, на юго-восточном побережье. Великая статуя смотрит на восход, в одной руке луна, в другой - звезда… Помрешь - сам виноват.
*
Вернувшись из Гильдии домой, Джон с переменным успехом попрактиковался в подвале, запирая извлеченный из-под крылышка сундук ключом и отпирая магией, а потом, разыскав завалявшийся в проповедях Вивека заполненный Камень Душ, попытался зачаровать перчатку на ночное зрение. Камень раскололся, душа улетела, а перчатка осталась как была. Да, права была Гальбедир. Не так-то это легко.
Что ж, не все сразу, подумал он и потащил из рюкзака проповеди. Почитаем на сон грядущий, что там этот безумец написал…
Завалившись на кровать, он открыл одну из книжечек и узрел: “Проповедь тридцать четвертая.”
Джон призадумался, а потом все же пролистал скупые странички, но, как и ожидалось, ничего не понял. Что ж, наверное, не лучшая идея - читать книги с конца. Тридцать четвертая часть, а ведь их всего тридцать шесть.
Он взялся за другую книжечку, надеясьчто у следующей проповеди порядковый номер окажется поменьше.
“Вивек лежал с Молаг Балом восемьдесят дней и еще восемь…”
Проповедь полетела в угол, а Джон все моргал, пытаясь прийти в себя.
Так это правда, подумал он почти в истерике. И вот это - их бог? Этому они детей учат и в храме книжки продают?..
Или он просто неверно понял?
Подобравшись к ужасной проповеди, он поднял ее с пола и все-таки стал читать дальше. Увы, оказалось, что так все и есть. Это правда, и они учат этому своих детей, и Вивек их бог.
========== Глава 9. В погоне за звездой ==========
Джон изучил карту и подумал, что поиски звезды Азуры, пожалуй, стоит начинать с Сурана. Как раз за этим городом и начиналось то, что могло считаться юго-восточным побережьем. Карту испещряли островки, и он задумался, с которого из них может смотреть на восход великая статуя. Увы, Гальбедир ему в этом помочь не могла.
Он заглянул к Каю и получил добро на поход по пустошам.
- Надеюсь, там ты и сгинешь, чересчур эффективный сотрудник, - проворчал шпион, оглядывая Джона с недовольством, а потом посоветовал зайти к Налькарии из Белой Гавани и как следует запастись зельями.
Джон так и сделал. Он уже накупил зелий у Ажиры, но на все путешествие их могло и не хватить.
Заплатив Ра’Вирру еще за три недели, он нанял очередного жука и двинулся к Сурану. Наверняка в его отсутствие кошак от души пороется в его хоромах. Еще вчера Джон обнаружил, что в доме кто-то был, а приметный клок шерсти на полу говорил сам за себя. Спрятав в тайные сундуки все ценное, он раскидал по комнатке немного денег и скрибятины, поставил на полку пару двемерских кружек и биографию Потемы, а в подвале заныкал пригоршню лунного сахара - Ра’Вирру будет чем себя развлечь.
Звезда Азуры, думал он, взлетая к облакам и паря на силт страйдере. Это, конечно, ценный приз, но еще больше он хотел услышать от самой Азуры что-то важное, что-то, что прояснило бы для него нынешний хаос.
Чем-то ты ее заинтриговал, сказал тогда на свадьбе Сангвин. Может быть, это все еще так, и леди Азура, покровительница прорицаний и видений, позволит ему обнаружить ее святилище. Джон не знал, на что надеяться, поэтому просто надеялся на хорошее.
*
Суран ему не понравился. Казалось бы, приятный городок, похожий на Балмору, но живописнее, и все же Джона не оставляло гнетущее ощущение, будто рядом затаилась опасность. Чем дальше он уходил по побережью, тем легче ему становилось, и он решил, что в будущем постарается Сурана избегать.
Вода плескалась совсем рядом, и в Джоне снова взыграла Арья. Где твой авантюрный дух, спрашивал его Нуминекс на развалинах Красного Замка. А вот он, ответил Джон и произнес заклинание хождения по воде.
О боги, о боги, беззвучно разевал он рот, скача по водной глади и чувствуя, как почти теряет концентрацию. В прозрачной глубине под ним вертелись значительного размера рыбины. Иногда они чуть выпрыгивали из воды и казали на воздух хищные зубастые морды, и становилось ясно, что Марайн Дрен предупреждал его неспроста.
Джон добежал до островка, оказавшись по ту сторону воды и бухнулся на берег. Сколько же в Морровинде магии! И откуда ее столько, вдруг задался он вопросом. В Скайриме он не видел, чтобы люди ходили по воде…
Он пошагал вперед мимо роскошных гигантских грибов, время от времени пощипывая какие-то алихимические травки и с вожделением вспоминая ступку, которую видел в продаже у Налькарии. Ступка была идеальна, и Джон безмерно ее хотел. Может, к тому моменту, как у него хватит на нее денег, он научится чему-то большему, чем просто толочь хлебушек. Научится чему-то достойному такой прекрасной ступки.
Над головой, светя синим брюхом, летали нетчи - огромные, с корову, то ли жуки, то ли медузы. Поначалу он даже удивлялся, что его это так мало смущает, а потом подумал и понял, что просто привык к тому, что над головой летает что-нибудь огромное. Да и к тому же нетчи им совершенно не интересовались - в отличие от другой, куда более неприятной особи. Откуда-то издалека, противно крича, заявился скальный наездник - гадость вроде той, что поклевала его возле Аркнтанда, - и Джон раздраженно разобрался с ним, наколдовав лук и стрелы.
Когда солнце помаленьку начинало катиться к закату, он увидел впереди нечто загадочное. Огромный комплекс с растопыренными изгибами и извивами, вырастал за холмом, и весь его вид говорил об опасной чужеродности - а в Морровинде, где летают нетчи и столько странного вокруг, это кое-что да значит. Вряд ли стоит туда идти, подумал Джон… и, конечно, пошел прямиком туда.
Внутри это сооружение - то ли крепость, то ли дворец - сплошь заросло золотым канетом, среди которого шарахались ужасающе вонючие скампы. На Джона они кидались, едва завидев, но почему-то совсем не интересовались дамой, которая прогуливалась посреди кустов. Спросив у дамы, что это за странное место, он получил ответ, что это Альд Сота, святилище Мехруна Дагона, и чуток попятился. Но тут в небе взгрохотнуло, закатное солнце затянуло грозовыми тучами, полило - хочешь не хочешь, а пришлось искать убежища внутри странной крепости, где все углы были головокружительно кривыми, а по первому же коридору гулял дремора. Растерявшись, Джон еле отбился.
Оказалось, что здесь есть и другие посетители, и все они, увы, немедленно нападали, едва его завидев. Джон обозлился - он же просто прячется от грозы! - и, натянув на себя золотые рожки, пошел по святилищу, зачищая территорию для личного пользования. Противники ему попадались то так себе, то посерьезнее, а у одной из противниц обнаружился дивной красоты эбонитовый щит стоимостью во многие тысячи.
Хм, а тут совсем не плохо, обрадовался жадный Довакин и пошел дальше.
В одном из залов ему попалось нечто странное. На стол, заваленный свитками и монетами, был водружен человеческий (а может, эльфийский) череп с монетками в глазницах. Из макушки черепа торчала рукоять того, что Прелесть опознала как даэдрический танто. Джон вытащил загадочный танто - и понял, что памятный двемерский кинжал был не так уж и хорош.
Стоило ему прикоснуться к одной из двемерских монеток (пригодятся, ведь у Марайна Дрена в рукаве припрятано еще много заклинаний), как за спиной замогильно заухало, и на него налетел бородатый призрак в шапке. Танто, даже не зачарованный, расправился с ним за один удар - даэдрический клинок входил в эфемерное тело, как в живую плоть, и кромсал его словно бы на нескольких уровнях сразу.
Не поверив своему счастью, Джон схватил следующую монетку, и бой повторился. Танто по-прежнему проявлял себя великолепно. Надо будет найти для него ножны…
Собрав в сундук неподалеку все, что валялось на столе, он подумал и взял заодно и череп - пусть Шарн развлечется, - а потом, предвкушая новую добычу, целеустремленно пошел вперед.
У одной эльфки он отобрал (посмертно, конечно) несколько даэрических дротиков. Дреморы, гулявшие тут и там, после напряженных боев погибали, оставляя в куче пепла свои сердца, которые, как оказалось, были ценным ингредиентом, и двемерское оружие. К тому моменту, как он, разобравшись с враждебными местными, добрался до недр святилища, он весь оброс вещицами, которые разбросал в Нирне дядюшка Сангвин - одно только Кольцо Изгиба Жидкости чего стоило. То есть стоило-то оно всего полторы тысячи и само по себе было не слишком примечательным - немного улучшало увертливость тем, кто, как Джон, упорно не желают носить доспехи, - но название-то, название!..
И к тому же доспехи у него были. Свои золотые рожки он не собирался менять ни на что.
Он остановился перед огромной статуей Мехруна Дагона и призадумался. Под ногами изваяния лежали принесенные сюда дары, и среди них Довакина весьма соблазнял чудесный эбонитовый палаш. Но разумно ли воровать у Принца Даэдра?..
Четырехрукая статуя молчала и не торопилась ни карать, ни давать добро на грабеж.
Я только посмотреть, подумал Джон и потянул с постамента клинок. Он даже не удивился, когда за спиной привычно зашумело и очень серьезный дремора двинулся к нему с возмущенным ревом.
Меч уже в руках, что зря время терять, рассудил Джон и обрушил клинок на противника. После жаркого, но не слишком долгого боя он наклонился и подобрал еще одно сердце.
- Хм, - сказала статуя. - Победил. Что ж, пользуйся… смертный.
Джон вздрогнул и обернулся. Статуя по-прежнему возвышалась над ним, уходя головой в потемки огромного зала, и больше не промолвила ни словечка.
Он пожал плечами, собрал всю добычу и направился к выходу, размышляя, кончилась ли гроза и сколько, интересно, он успел нахапать в этом храме. Если так и дальше пойдет, безумная мечта о личном силт страйдере вполне может осуществиться… и к тому же ступка, ступка за четыре тысячи… Оставался лишь вопрос, кому продать драгоценную добычу. Дому Телванни? Или разузнать, что там за таинственный скамп в Кальдере?..
А еще он думал о том, что Принцы Даэдра - по крайней мере, некоторые - довольно равнодушно относятся к тому, что люди льют кровь и ведут себя по-свински прямо перед алтарем.
Хотя, может, именно этого они от нас и ждут, вдруг понял он. Им нравится смотреть, как мы танцуем.
*
Он уже не первый день бродил по островкам и побережью. За это время он успел ограбить не одну бандитскую пещеру и освободил столько предназначенных в рабство каджитов и аргонианцев, что хватило бы на заселение деревни. Разбойничьи логова предоставляли ему и убежище, и еду, и повсюду, покопавшись, можно было найти скуму и лунный сахар, которые Джон старательно собирал под крылышко.
В красивой, поросшей фиолетовыми кристаллами пещере он обнаружил вредную некромантку, которая вознамерилась сделать зачарованный череп и из него. Он ушел оттуда, подбрасывая в ладони Кольцо Чернокнижника, сиявшее зловещим алым камнем.
Совсем на краю, среди кучи мелких островков, он натолкнулся на еще одно даэдрическое святилище - Бал Фелл - и призадумался. Но гулявшие по округе дружелюбные орки сказали, что бояться нечего, и он вполне может войти внутрь, дабы полюбоваться на великую статую Безумного Бога.
Так. Джон насупился и направился внутрь, рассчитывая получить кое-какие ответы от дядюшки Шео.
В первом же зале ему попалась еще одна компания орков, которые радостно встретили его и угостили мацтом. От выпитого у Джона чуток помутилось в голове и разыгрался внезапный кураж. Орки отправили его в левое крыло святилища, помахав ручкой и сказав как следует поразвлечься.
Левое крыло полнилось разными странными даэдра и Джон поразвлекся. Потом долго изучал зарубленного им Алчущего - неприятное бледное и костлявое существо с рылом дудочкой. Вспоров тощую грудь даэдра замечательным танто, он вытащил наружу сердце и стал искать, где вымыть руки. Пришлось идти аж наружу, на морской бережок.
Вернувшись в святилище и больше не отвлекаясь на пирушки и мордобой, он дошел до внутреннего зала, где его встретила статуя Шеогората - огромный каменный дядька с бородкой и тросточкой.
- Ну и удружил ты мне, о великий, - склочно сказал Довакин, останавливаясь перед постаментом.
Раздался куриный смех.
- А что тебе не нравится? - спросил его Безумный Бог. - Разве ты плохо проводишь время?
- Прекрасно провожу, - заворчал Джон. - В этом-то и дело.
- Капризная цаца. На тебя не угодишь. А я ведь тебе подарочек припас, - демонстративно расстроился Шеогорат.
Джон посмотрел на сундук под ногами статуи.
- Да-да, вот этот, - подбодрило его божество. - Открывай.
- И сразу после этого за моей спиной опять окажется дремора. Или десять. Или еще что похуже.
- Какой ты недоверчивый. А вдруг не окажется? - радостно закудахтал Энн Мари. - Но знаешь, - продолжил он чуть позже, - у нас тут для смертных правила простые. Кто выжил, тот и прав.
Джон сам удивился тому, насколько большой камень свалился с его сердца после этих слов. Но потом ему в голову пришла новая мысль и он усмехнулся:
- А если я сделаю вот так? - и рявкнул: - Файм Нейл Дайн!
Сундук исчез.
- Ах ты ж хитрая чушка, - обиделся Безумный Бог. - Ну, раз уж ты спер у меня и подарок, и сундук, и зрелище, подари мне встречный подарок.
- Какой?
- Сам подумай.
Джон полез в котомку, волнуясь, чем бы порадовать невменяемого дядюшку. Свитки, зелья, какая-то еда. Отмычки, пустые Камни Душ. Бутылка скумы и пригоршня лунного сахара, которые он чуть не пропустил в недавнем бандитском логове, да так пока и не убрал к остальным запасам.
Смутное воспоминание зашевелилось у него в голове. Каджиты величают Акатоша Алкошем, великим богом-драконом котов. А Шеогората они зовут Скумным Котом - легко догадаться, почему…
Он вытащил сахар и выложил его на постамент. Потом поставил рядом фиолетовую бутылочку.
- Угодил, - одобрил его выбор Энн Мари и выпихнул Довакина из святилища обратно на бережок. Джон плюхнулся на песок и охнул, потирая ушибленное место. Что ж они все так любят швыряться людьми…
Он вспомнил, как Молаг Бал забросил их с Сераной в неведомую глушь, и снова неверяще огляделся по сторонам. И угораздило же его согласиться на это облечение… хотя какой у него был выбор?
Шеогорат угрожал отдать его Принцу Гнева, но как бы ни была страшна подобная перспектива для самого Джона, еще страшнее было бы снова стать вампиром - а значит, порталом, который открыл бы Пожинателю Душ дорогу в его родной мир. У него не было никаких сомнений, что именно это и случилось бы, исполни Шеогорат свое обещание.
Согласившись отправиться в прошлое, он поставил под угрозу оба мира. Не согласившись, обрек бы лишь один - свой собственный.
На самом деле это и выбором-то трудно считать, скривился он. Обычно такое называют ультиматумом.
*
Он шел через островки, оставляя за собой след из убитых скальных наездников. Эти гадкие крылатые и визгливые твари нападали на каждом шагу: и на берегу, и когда он шел по воде, сопровождаемый голодными рыбами. Наездники падали в море и рыбы раздирали их в лоскуты, плеща во все стороны кровавой пеной. Хорошо было одно: в связи с такой напряженной обстановкой Джону просто пришлось наконец-то выучиться как следует держать концентрацию, чтобы не падать в воду и одновременно призывать лук.
Очередная тварь хрипло закричала в высоте над головой. И где Джиуб, когда он так нужен, думал Джон. Когда он уже наконец займется этой напастью? Теперь стало понятно, за что одноглазого данмера провозгласили святым. Наездники были подлинным бедствием.
Наткнувшись на руины корабля, он влез в трюм и в истлевшем сундуке, рядом со скелетом капитана, нашел даэдрический вакидзаси. Это был небольшой, чуть изогнутый меч, новенький, словно только что откованный. С нарядных ножен отвалился волглый, источенный влагой ремень. Подивившись сохранности оружия и странному названию, Джон осмотрел клинок и подумал, что тот напоминает меч Харкона - только меньше и без нетопыриных крылышек на гарде.
Тяжелый, удивился он, взмахнув на пробу. Танто тоже был увесистый, но все-таки не настолько заметно.
Привесив вакидзаси на пояс и отправив под крылышко танто в ненадежных самодельных ножнах, он вылез из трюма и стал отжимать волосы - ради Крика пришлось сунуть голову в воду.
На очередном островке ему попалась деревянная дверь в холме, а возле нее - странное существо, топтавшееся у входа, будто охранник. Существо было размером с лошадь и тоже о четырех ногах, но больше походило на насекомое. Оно прохаживалось, шипало травку, шевелило усиками и на Джона не глядело. Решив не раздражать неведомую животину, он прошел мимо, не приближаясь.
Курс на восток привел его к очередному островку, на котором возвышался очень симпатичный купол. От островка на север, к матерой земле, вела дорожка из выглаженных плоских камней. Дальше на восток лежало только море.
Выглядело все это приятно, но вряд ли было святилищем Азуры. Ведь должна быть статуя…
Джон подошел к двери под куполом, и кольцо сообщило, что это место называется Магия. Хорошее название, подумал он, смело входя внутрь, и споткнулся, увидев выставленные на обозрение черепа, которые явно должны были охранять это место.
Что-то не слишком хорошо они с этим справляются, подумал он, извлекая тяжеленький вакидзаси. Сейчас мы эту Магию разъясним… другим нельзя, мне можно. Съешь это, Книга Восхода и Заката.
Внутри Магия была куда мрачнее, чем снаружи. По круговым коридорам болтались костяные лорды, этакие летающие полускелеты, бродили трупы, скроенные из кусков тел и просто скелеты - с мечами, топориками, ржавыми щитами. Внизу валялись кости и бренчали мухи; наверху расположился маг, как раз колдовавший над очередным обрывком мертвого человека. Джон подскочил к нему и раскроил череп, даже не потрудившись открыть рот и что-нибудь крикнуть.
А может, зря я его, запоздало засомневался Довакин. Ну сидел он тут, ставил опыты, как Шарн… А сколько народу сам Джон успел угробить за прошедшую неделю? Может, это ему следует валяться тут с разваленным черепом?
Он навел кольцо на тело и прочел: Дельвам Андарис, убил и замучил более четырехсот смертных.
Надо же, подумал Джон. Мне еще есть куда развиваться.
Большой зал был скупо обставлен столами и стеллажами с книгами. Тут можно переночевать, решил он, замечая в отдалении удобную кровать. Очередной день идет к концу, а святилища все не видать. Сколько он уже таскается по этим кочкам - семь дней, восемь? Видимо, придется вернуться к Сурану и пойти по побережью, ведь островки он уже обошел.
Он прошелся вдоль стеллажей, собирая и стаскивая на стол разбросанные книги. Литература тут соответствовала обстановке: все про Обливион да про нежить. “Вампиры Вварденфелла”, том первый… А вот и том второй!
Джон схватил обе книги и потащил их к столу со свечами. Вампиры были ему темой не чужой. Очень больной темой они были, прямо скажем…
Устроившись, он прислонил книгу к стопке других, достал из рюкзака еду и стал увлеченно читать, жуя скрибятину и запивая вином, найденным в запасах бывшего хозяина Магии - которого, кстати, он уже ограбил и скинул вниз, к прочим костям.
*
Вмешательство Альмсиви занесло его в Молаг Мар, очень мрачный городок, больше похожий на крепость-пирамиду, насквозь пронизанную ходами и помещениями. Оттуда он на силт страйдере добрался до Сурана, снова передернулся от ощущения опасности и по-новой двинулся в путь, разыскивая святилище. Может, Азура окажется милосерднее Шеогората; тот-то ничего полезного ему не сказал - разве что подтвердил, что прекрасно знает и помнит злосчастного Довакина.
И еще неизвестно, что за подарочек подсунул ему Энн Мари - у Джона все не доходили руки вытащить на свет свои богатства и разобраться, что он там нахватал.
Выбравшись из города на знакомое уже побережье, он не стал перебираться через воду, а пошел вперед на восток, вскоре оказавшись в неприветливой, усыпанной пеплом местности. В похожих краях он бродил на Солстхейме. Джон покосился на север, где должна была быть Красная Гора, но расстояние и дымка скрывали ее от досужих глаз. Тем не менее, пепел и угли из ее жерла иногда долетали даже сюда - из-за розы ветров, а может, имелась и другая причина.
В его путешествии по побережью ему попалось еще аж два святилища Безумного Бога - Энн Мари тут явно и очевидно уважали. Одно называлось Зайнтирарис, и Джон с удовольствием ограбил всех, кто накинулся на него внутри. Великая статуя молчала, но с веселой насмешкой следила за тем, как он тащит с постамента дары и воюет за них с дреморами. Взамен даров к ее ногам легла кучка сахара и встала пара бутылочек. За время дороги по берегу Джон успел зачистить еще одну пещеру с контрабандистами и освободить томившихся там несчастных рабов, так что теперь был богат скумой и раздавал ее направо-налево.
Второе святилище лежало существенно восточнее и носило название Алмурабаларамми. Джон затряс головой, боясь, что не случилось ли у него чего-нибудь с глазами. Или с головой. Или с ученым кольцом…
Но нет. Алмурабаларамми и все тут.
В этом святилище повторилось все то же самое, что в Зайнтирарисе - бои, упоительный грабеж и скумные подношения взамен утянутого. Все это было замечательно, но Джон потихоньку начинал думать, что Шеогорат попросту выжил Азуру с этого побережья, и найти ее статую уже не удастся никому.
Покинув Алмур-и-так-далее, он вышел в более живописную местность. Выжженные пустоши, окружавшие Молаг Мар, остались позади; вокруг парили синебрюхие нетчи, растопыривались грибы и креш-трава выпускала к небу длинные стебли с одним-единственным туго закрученным лепестком.
Именно среди этой благодати Джон впервые в жизни повстречал кагути - легендарное существо, о котором он столько слышал, но все не доводилось познакомиться.
Кагути оказался крупной тварью в толстой шкуре и на двух кривых, когтистых лапах. Когда это существо, наставив бивни, бежало в его сторону, казалось, что лап должно быть четыре, но, осмотрев тело, он увидел, что кагути почему-то быстро кончается.
Не знаю, не знаю, думал Джон, ходя вокруг тушки. Эти бивни… чем-то и впрямь похож на голову в рогах - ту, над алтарем. Видимо, их порода удалась в папу.
Когда он распрямился, он увидел выступающее из-за высокого каменного гольца видение - полускрытую дымкой стройную фигуру и луну в ее руке.
Великая статуя Азуры возвышалась над миром, глядя на восход. Под ногами статуи, прямо в постаменте, скрывалась овальная дверь. Ничего похожего на все уже виденные Джоном святилища, никаких закрученных выростов и странных углов. Лишь статуя - и небо над ней.
Он потоптался у входа, к которому было не так-то легко пробраться по скалам, и наконец, решившись, вошел.
Внутри было темно и тихо. Никого во всем огромном зале, лишь изваяние в дальнем конце. Здесь нечего было грабить и, к счастью, никого не нужно было убивать. Джон выдохнул и зашагал вперед.
- Довакин, - зазвучал голос, который он слышал лишь раз, но запомнил на всю жизнь.
Кажется, меня узнают все Принцы Даэдра, подумал он. И это очень, очень плохо…
- Бедный мой Неревар, - призрачно молвила Азура. - Шеогорат, как всегда, ведет нечестную игру.
У Джона екнуло сердце. Вот знал же, знал, что все это будет сплошной катастрофой! И при чем тут Неревар? Это уж точно не про него…
- Разве можно так играть судьбой и Воплощением, - продолжала сетовать леди. - Впрочем, это не твоя вина, Довакин.
Он облегченно перевел дух, но Азура, как оказалось, еще не закончила:
- А теперь этот сын пустоты еще и портит мне эксперимент, - громыхнула она куда более внушительно. - Послужи мне, юный дракон, и получишь то, что поможет тебе на пути.
Он покорно кивнул. А какой у него выбор? Сам ведь сюда пришел, никто не заставлял.
- Мы с Шеогоратом заключили пари, - звучал голос Азуры. - Он утверждает, что одиночество сводит с ума, я же стою на том, что оно способствует покою и размышлению.
Джон робко подумал, что тут он, пожалуй, согласен с Энн Мари.
- Я приказала одной из моих жриц уединиться на острове севернее Дагон Фела. Если она сможет прожить там сто лет в молитве и размышлениях, моя теория будет доказана. Век почти истек, но Шеогорат пытается сорвать опыт. Отправляйся туда, избавь остров от его прислужников и принеси мне доказательство его вмешательства.
Шеогорат… вмешивается, сказал тогда Партурнакс. Теперь вот и Азура недовольна. Джон едва не хихикнул.
- Но не подходи к мудрой женщине, - строго предупредила Азура. - Я вижу на тебе печать, Довакин. Не стань для нее последней каплей. Не балуйся.
- Могу я спросить?.. - скромно произнес он, впервые заговорив с тех пор, как вошел в святилище.
- Исполни мою волю, - величаво отказала Азура. - А там посмотрим.
*
Выбравшись наружу на ватных от волнения ногах, он посмотрел на вечереющее небо, в котором пряталась непостоянная Змея, и стал осторожно сползать со скал вниз.
Повторять снова весь путь от Молаг Мара и до святилища ему не хотелось и он затоптался на лужайке, пытаясь поставить магическую пометку. Его уже мутило, когда на макушкой наконец-то вспыхнули и осыпались вниз розовые искры, говорившие, что заклинание удалось. Теперь он сможет вернуться сюда из любой части Вварденфелла - если, конечно, сумеет произнести заклинание возврата.
Выпив бутылочку, отчасти поправившую ему ману, он перенесся в суровый Молаг Мар, попетлял по переходам и добрался наконец до жука.
- Буря собирается, - покачала головой возница. - Сегодня никуда не двинемся. Приходите завтра, мутсэра.
- Вы сможете отвезти меня в Дагон Фел? - спросил он, чувствуя, как ветер усиливается. Буря и в самом деле была близко.
- Силт страйдеры не ходят так далеко на север, - сказала погонщица. - Ищите другие пути.
Он переночевал в гостинице Молаг Мара, чувствуя себя до крайности неуютно в этой тяжелой пирамиде, и утром с облегчением выбрался наружу, даже не позавтракав. К тому же ему сейчас подпрыгивать, а это лучше делать на пустой желудок.
- Могу отвезти до Сурана или Вивека, - предложила ему выбор возница.
- Вивек, - выбрал он. В Суране ему почему-то не нравилось, а Вивек… ну, любопытно же посмотреть, что там освящает своим присутствием автор проповедей.
Город имени Вивека оказался скопищем унылых пирамид наподобие той, что составляла весь Молаг Мар, только тут пирамиды были куда больше и выше. Джон посмотрел на все это и подумал, что Миэрин и Юнкай выглядят гораздо живописнее и приятнее - и это даже невзирая на все их проблемы с рабством.
Хотя можно подумать, тут рабства нет, фыркнул он, сжевал-таки кусок хлеба, унимая несчастный голодный желудок, и пошел нанимать другого силт страйдера до Балморы.
Добравшись до родного курятника, он обнаружил, что двемерские кружки, как и сахар в подвале, пропали, а из его повседневной кружки - глиняной и с узором в виде скальных наездников - торчит записка. В ней говорилось: “Как вернешься, сразу к дяде. К.” Джон недовольно посмотрел на записку, а потом - так же недовольно - на кружку. Когда он ее покупал, он еще не знал, что наездники такие доставучие.
Сразу к дяде, ха. Дядя ж разве накормит, подумал Джон и пошел в “Клуб Совета”. Там на каких-то радостях гуляли Ажира и Гальбедир. Едва его увидев, они стали с двух сторон дудеть ему в уши, что теперь они Странники и скоро поднимутся еще выше. Правда, придется заплатить взносы…
Джон подумал, что взносы-то скорее всего и есть причина грядущего повышения, но говорить это вслух не стал. Пообещав, что забежит в Гильдию попозже, он распрощался с ними и пошагал к Каю.
- Где мои кружки? - спросил он с порога.
- Я их продал, - глянул на него шпион. - Вот твои дрейки. А эти - за сахар. Ты сдурел, такие вещи на виду оставлять?
- Сам-то, - Джон махнул рукой на столик с приметной горсткой. - И вообще это было для Ра’Вирра, он там роется.
- Хватит с него и денег со скрибятиной, - махнул рукой Косадес. - И не равняй меня с собой. Другим нельзя, мне можно.
Кто-то читал святую книгу, подумал Джон.
- Словом, так, - хлопнул ладонью по столу Кай. - У нас тут помаленьку кое-что проясняется, и мне надо, чтобы ты отправился в Вивек…
- Э-э, - замямлил Джон. - Я не могу.
- Убил там кого? Не слыхал о таком. Ну, сходи к Фейну Риэллю, заплатишь ему, он все утрясет. Или у тебя денег не хватает?
- Да не в этом дело, - махнул рукой Джон. - Я был в святилище Азуры и она дала мне задание, и теперь мне надо добраться до Дагон Фела.
- О как, - вытаращился на него Косадес. - Что ж… это даже интереснее, чем… а впрочем… Что, правда Азура? Сама Азура?
Джон кивнул, гадая, что же за прислужники Шеогората ждут его на острове и как ко всему этому отнесется Энн Мари. Хотя он ведь сказал: кто выжил, тот и прав…
- Леди Азуру мы злить не будем, - рассудил Кай. - Отправляйся, но постарайся лишнего не задерживаться. Наши дела тоже еле терпят.
- А как мне туда добраться?
- Телепортируйся в отделение Гильдии в Садрит Море, а там возьми судно до Дагон Фела. Так быстрее всего. В самой Садрит Море ни с кем не связывайся. Телванни - сложный народ, особенно Нелот.
- А при чем тут Нелот? - обмер Джон.
- Так он сидит в Тель Нага, прямо в середке Садрит Моры. Держись от него как можно дальше. Варро тебе подарил кольцо, вот и пользуйся.
Джон так и планировал.
*
Заглянув в подвал, он вытряс из награбленного кое-какие ингредиенты, с десяток свитков, которых там накопилось много, и несколько заполненных Камней помельче - заполнял он их не сам, а просто нашел у убитых некромантов, - и теперь хотел притащить мешок подарков в Гильдию. Череп для Шарн он завернул отдельно в глухую тряпку.
Сундук Энн Мари завлекательно блестел полированными боками, но Джон не решился его открыть. Мало ли что оттуда выскочит. Лучше потом, когда у него будет время на долгое лечение после.
Спрятав все прочее добро, он подхватил подарки и пошел в Гильдию, размышляя, чем бы ему запастись против слуг Шеогората. Или удастся просто их уговорить?..
Обрадовав магов, он отправился в Садрит Мору и там, не задерживаясь в местном отделении Гильдии, выскользнул наружу и активировал Кольцо Окружения.
Не то чтобы Джону впервые приходилось пробираться тайком по улицам города - он хорошо помнил ужасный путь через Солитьюд с Валерикой на руках, как помнил и Вайтран, где Лидия была им весьма недовольна. Но Садрит Мора, этот витой грибной лес, раскидывавший в небе крученые отростки и гигантские шляпки, сам по себе вызывал некоторый трепет. Уж очень он был чужеродным, а если вспомнить, что буквально в двух шагах Нелот…
Джон прибавил ходу и наконец-то выскочил на пристань. В приступе болезненной тревоги и желания поскорее сбежать из опасного места он сумел разыскать и растолкать сонного капитана и выгнать его на глубокую воду, пообещав заплатить вдвойне.
Ветер попутствовал и в Дагон Фел они прибыли ранним утром. Увидев рыбацкие хибары и родные лица нордов, Джон чуть не прослезился. Будто не в Дагон Фел причалил, а в Рифтен. В свете серенькой зари он глубоко вдохнул сырой, пахнущий рыбой воздух, зажмурился и на миг представил себе, что это действительно Рифтен.
Что Арья где-то рядом, бегает по рынку и озорничает, что они едут в форт, что вскоре он отправится в крипту…
Джон встряхнулся и постарался вернуться в настоящее.
- Что такой счастливый, бретон? - добродушно спросил его проходивший мимо норд со свернутой сетью на плече.
- Я из Скайрима, - сообщил Джон. - Будто снова в Рифтене…
- Ха! - рассмеялся тот. - Устал от здешней пылюки, поди?
Джон задумался и понял, что еще как устал. Ему не хватало снега, не хватало холода и кристальной ясности воздуха за Стеной. Он кивнул:
- Ужасно устал.
- Я все думаю, не переехать ли на Солстхейм, - норд начал делиться мыслями с понимающим человеком. - Туда корабль ходит из Хуула, но вот не знаю, когда соберусь.
- Запамятовал, Хуул - это у нас где? - заинтересовался Джон.
Партурнакс говорил, что он никогда не вернется в Скайрим, но про Солстхейм-то старый интриган ничего не говорил! Да и Адрил Арано, советник Ллерила Морвейна, помнится, со всей строгостью предупреждал их с Сераной - мол, тут вам не Скайрим. Тут Морровинд!
А значит, можно…
- Хуул - рыбацкая деревенька, но с портом, - махнул рукой норд куда-то на запад. - На северо-западном побережье.
Решено, подумал Джон. Рано или поздно, но он обязательно отправится на Солстхейм.
Расспросив норда, не видал ли кто на островках чего-нибудь странного, он получил приятный ответ, что да, на одном кое-что мелькает. Вроде как огонь, да на ножках! Но у того островка никогда ничего не ловится, так что никто туда и не плавает. Джон попросил отметить островок на карте и довольный пошел к побережью.
*
Притаившись за проливом, Джон разглядывал огонь на ножках, который упоминал норд. Огненный атронах, даэдрический элементаль, гулял меж двух холмов за песчаной полосой берега. На холме шевелилось нечто неразборчивое - возможно, Алчущий, предположил он, напрягая глаза, - а вдалеке виднелся скальный наездник, который вился над грибом и хрипло горланил. Бедная женщина, подумал Джон. Тут каждый бы рехнулся.
Призвав лук и стрелы, он как следует прицелился и сумел-таки достать шевелящееся на холме. Потом настала очередь атронаха. В этого Джон не попал, но здорово разозлил, и элементаль выбежал на песок к воде, тут же став куда более удобной мишенью.
Двое, довольно посчитал Джон. Осталось прибить наездника и готово, думал он, бодро торопясь по воде к островку, где тлело на песке тело атронаха.
Он не успел дойти до берега, как из-за холма появилось еще одно существо - несимпатичное, но внушительное. Голем, составленный из отдельных валунов, тяжко бухая, шел по берегу, и Джон поспешно призвал лук, готовясь разделаться со следующим врагом.
Враг поднял руки и Довакину под ноги ударила разветвленная молния. Концентрация слетела с него, как яблоневый цвет в бурю, и он полетел в воду, поднимая тучу брызг. Плохо дело-то, думал он, захлебываясь и сталкиваясь нос к носу с зубастой рыбиной, пока тяжеленький вакидзаси тянул его ко дну. Молния ударила снова и рыбина медленно и трагично всплыла, а Джон, которого опять тряхнуло, начал загребать обратно к берегу, подыхая от удушья и скребущей боли в горле.
Выбравшись на берег, он стал истошно кашлять, отчаянно дергая воротник куртки, и продолжалось это, пока рядом с ним не расплавило песок еще одной молнией. Катнувшись в сторону, он обернулся и сквозь слезы на глазах увидел, что штормовой атронах топчется по берегу рядом с телом огненного собрата и снова заносит руки.
Поспешно поджав под себя ноги, Джон вскочил и метнулся в укрытие за камни, а оттуда за массивный земляной холм. Придется зайти с другой стороны, подумал он, все еще болезненно откашливаясь.
Просидев в укрытии с добрую четверть часа, он осторожно выглянул и увидел, что атронах наконец-то покинул берег. Обратившись к Кольцу Окружения, он прошелся по воде и полез на холм мимо тела Алчущего, обходя опасное место поверху. Приглядевшись, он увидел, что вокруг маленькой хатки, притулившейся в объятиях холмов, отирается куда больше даэдра, чем он думал. Помимо штормового атронаха, гулявшего в отдалении, тут был еще один Алчущий (рыло дудочкой), и даэдрот (храни нас Кинарет!), и некая позлащенная дама в скупых доспехах и шлеме с крылышками.
Может, это и есть мудрая женщина, задумался Джон. Ну откуда ему знать, как выглядят жрицы Азуры? Сейчас он хорошо знал и понимал лишь одно - еще немного, и крики наездника сведут его с ума.
Скатившись с холма вниз, подальше от глаз даэдра, он призвал лук и сбил надоедливую тварь. Торопись, Джиуб, спасай Вварденфелл, без тебя нам очень плохо!..
Чары хамелеона гасли, постепенно развеиваясь, и Джон активировал Кольцо Окружения снова, а потом упрямо полез на холм.
Сперва он снял даэдрота. С удовольствием посмотрев, как тот валится дохлым на землю, Джон разделался с Алчущим и опять в сомнениях уставился на даму в крылышках, которая волновалась и потряхивала выхваченным мечом.
Поразмыслив, он решил, что это скорее всего не мудрая женщина, а еще одна даэдра. Во-первых, прочие гады не обращали на нее никакого внимания, будто она своя, а во-вторых, позолоченная, простите, задница - это, наверное, даже для жриц Азуры чересчур. Будь что будет, отчаянно выдохнул он и спустил тетиву.
Золоченая дама дернулась, повернулась и стала целеустремленно лезть на холм, издавая странные, какие-то металлические вопли. Несмотря на чары хамелеона она явно видела, где он. Джон снова выстрелил и снова попал, но это лишь ненадолго заставило ее согнуться. В третий раз он выпустил стрелу, когда она была совсем близко и он уже мог видеть огонь Обливиона, кипящий в ее золотых глазах. Дама упала и больше не поднималась.
Ух ты ж.
Он утер лоб, а потом встрепенулся, краем глаза заметив, что к нему опять торопится штормовой атронах. А про тебя-то я и забыл, злобно подумал Джон, вскинул лук, который уже начал мерцать, готовясь исчезнуть, и отправил элементалю в середку последнюю стрелу.
Все-таки лук - это хорошо, подумал он. Даже невзирая на все его ауриэльские приключения.
Поведя Прелестью над полуголым трупом, он прочел: Стаада, Золотая Святая.
Так вот ты какая, Золотая Святоша. Убиваешься в три раза сложнее, чем даэдрот (храни нас Алкош!), и видишь сквозь чары. Что ж, всегда полезно знать…
На пальце Стаады мерцало знакомое кольцо-печать. Наверное, именно его следует принести Азуре, подумал он, а потом поднял странный зеленый меч, которым Святоша собиралась его зарубить. Стеклянный, удивился он, осматривая острое лезвие. Щит, все еще державшийся на ее руке, впрочем, был обычным ростовым, совсем неинтересным, да еще и пробитым насквозь даэдрической стрелой.
Сердца даэдра - ценнейший ингредиент, подумал он и с сожалением глянул на красавицу Святошу, а потом вспорол ей грудину.
Он как раз трудился над сердцем поверженного даэдрота, когда за спиной послышались тяжелые шаги. Он оглянулся и обмер, увидев жирнющего и могучего зеленого гиганта в рогах и чешуе, целеустремленно топавшего к нему с западной части островка. Джон глянул на свои руки, измазанные черной кровью, и понял, что не удержит сейчас ни меч, ни лук.
Кинувшись к воде, он пискнул заклинание и побежал по волнам, торопясь на тот берег. Марайн Дрен и Эстирдалин, что бы я без вас делал, благодарно подумал он, и, сполоснув руки, снова призвал лук, благо зеленый исполин все еще торчал на берегу, так и напрашиваясь на стрелу.
Стрел пришлось потратить с десяток. Джону даже жалко стало беднягу даэдра, который все никак не хотел помирать. Но уж начал дело, так надо заканчивать, и к тому же ему ведь нужно вернуться и обойти весь остров - вдруг кого-то пропустил…
*
Заклинание возврата сработало далеко не с первого раза, но в конце концов перенесло его на полянку рядом со святилищем Азуры. Проклиная все на свете, Джон осторожно полез по скалам: острейший стеклянный меч в одной руке, узелок из куртки - в другой. В куртку пришлось завернуть сердца, которые он вырезал из врагов для пользы и своей и Гильдии. Убрать все это под крылышко он не мог, пока не окажется далеко от неба.
Он буквально упал внутрь, приветствуя полумрак и тишину святилища. Захлопнув за собой дверь, он наконец-то спрятал добытое и пошел к статуе, волоча за собой окровавленную куртку и думая о том, что вот ведь, придется полоскать ее в море и опять ходить в мокром.
- У меня есть доказательство, - сказал он, возлагая на постамент кольцо-печать и тихо радуясь, что оно не попыталось само собой налезть ему на палец. Кто знает, что из этого вышло бы.
- Как и было явлено, - буркнула Азура. - Напачкал ты мне тут.
По залу прокатилась мерцающая волна, накрывшая в том числе и Джона, а Королева Ночного Неба довольно вздохнула:
- Так-то лучше… Прими мой дар, Довакин. Он тебе еще пригодится.
Кольцо-печать исчезло с постамента, а вместо него явилось красивое темное солнышко с закрученными лучиками. Колесо, вдруг подумал он, вспоминая художества Ходоков.
- Благодарю, леди Азура, - сказал он и тут же смутился: - Или лорд… я… простите.
- Леди мне по нраву, - снизошла та. - Ты хочешь спросить меня о многом, но знай: я отвечу лишь на один вопрос. Выбирай осторожно.
Джон задумался, а потом вскинул глаза на великую статую, кутавшуюся в сумрак.
- Все это… иллюзия, сон или происходит по-настоящему? Настоящий Нирн, настоящие события?
Азура помолчала, а потом ответила:
- Да.
========== Глава 10. Хлопоты и награды ==========
Сидя в панцире силт страйдера, который ввиду влажной погоды не скакал, а размеренно рысил к Вивеку, Джон мрачно думал о том, что опять лопухнулся. Ответ Азуры можно было толковать как угодно. Она могла ответить на самую первую часть его вопроса, а могла и на последнюю. Да, иллюзия. Да, по-настоящему. Или “да” на все…
Говорить с Принцами Даэдра еще труднее, чем с драконами. Те, конечно, посмеивались над ним по-доброму, но потом все же разъясняли сложные вещи простыми словами, а Азура…
Хоть бы два вопроса дала! Он ведь так и не спросил, можно ли прятать ее подарок или он, как Кель, опасен для здоровья.
Ха. Ну, спросил бы он. А она опять сказала бы: “Да.”
Джон фыркнул, нахохлился и вяло подумал, что есть в этом приключении и положительные стороны. Он получил чудо-звезду (об этом он пока никому не скажет), нахапал кучу добра (неведомо,кому его теперь продать), а мерцающая волна в святилище вычистила не только заляпанные кровью полы, но и его одежду, включая куртку, и он снова мог щеголять в чистом и сухом (дождь вроде собирается). Словом, все не так уж плохо, да и в конце-то концов, он ведь сразу собирался отнестись к происходящему всерьез. Он первый ответил себе “да”.
Под пасмурным небом монументальный Вивек смотрелся еще противнее. Джон вылез из жука и пошел в это скопище пирамид искать Гильдию Магов, чтобы поскорее добраться до дома.
Впрочем, когда он ее нашел, ему в голову вдруг пришла светлая мысль. Пока Кай не впряг его в новое задание, он может быстренько пробежаться в Кальдеру и узнать, что там за скамп…
*
Кальдера оказалась маленьким приятным городом, скорее имперским, чем данмерским, и теснилась внутри крепостной стены, надстраивая верхние этажи по мере надобности. Джон не удивился бы, если бы оказалось, что кое-какие постройки держатся только на магии.
Спросив, как пройти к поместью Гораков, он получил в ответ недоумевающий взгляд, но путь ему все же указали. Войдя внутрь, он понял, почему встречный босмер так удивленно отреагировал на вопрос.
В первой же комнате, обширной и запущенной, храпели за столом трое орков. Повсюду валялись бутылки и объеденные кости, а воздух казался темным от густой вони. Со второго этажа доносилось посапывание, недовольные писки и стеклянный звон.
Джон с опаской миновал орков, поднялся по лестнице и увидел ушастого скампа, рывшегося в бутылках.
- Привет, Кальдера! - заорал гаденыш при виде Джона. - Я тут на неделю!.. Если бы… На самом деле я тут, кажется, надолго, - при этих словах его большой губастый рот грустно обвис.
- Это ты покупаешь всякое? - спросил Джон, с трудом удерживаясь, чтобы не заслонить нос рукавом.
- У меня есть манифест, - икнул скамп и в надежде на чудо потряс бутылкой, но та как была, так и осталась пустой. - Плачу чистым, беспримесным золотом, - похвастался мелкий вредитель. - Бес! Примесным!
- Зачем так акцентировать, - поморщился Джон при слове “Бес”.
- Могу купить твой вакузась, - скамп ткнул пальцем в меч Джона. - Дам за него сорок восемь.
- Сорок восемь чего? - подобрался тот, вспоминая, что цену в сорок восемь тысяч “вакузасю” назначила Прелесть.
- Тысяч, - скамп грустно потряс еще одной бутылкой. - Это в пересчете на дрейки. Беспримесное! - снова заорал он, будто находил в этом какое-то утешение. - На вот тебе манифест.
И он сунул Джону в руки бумагу, в которую явно кто-то сморкался.
“Мы, Ползун,” прочитал Джон кривые буквицы с отчерками, роднившими их с рунами Обливиона, “признаем годными к покупке оружие и доспех даэдрический, стеклянный, эбонитовый и двемерский, а такоже любой артефакт, а такоже Камень Душ с даэдра любой принадлежности. Для проведения сделки потребна скума.”
- Скума? - удивился Джон.
- Да, - глухо подтвердил скамп, пока его волосатые, какие-то козьи, хоть и с пальцами, ноги дергались, торча из ящика с бутылками. - И даже тут все кончилось… Неси мне скуму и я куплю твой вакузась.
- Ты и так предлагал его купить, - развеселился Джон.
- Я сказал, что могу. Я не сказал, что куплю.
- Я слышал, ты не хочешь торговать с другими. Даже за скуму?
- Да я бы… - шмыгнул носом Ползун. - На тебе печать, - он указал когтистой лапкой на левую перчатку Джона. - С тобой можно иметь дело.
- Вот как… А подвал тут есть?
- Есть, да кому он нужен. Там даже пауки сдохли.
- Я еще вернусь, - пообещал Джон и с облегчением покинул провонявшее поместье.
На улице от него все шарахались, так что отыскать обратную дорогу к Гильдии оказалось не так-то легко. Наконец какой-то стражник, закрывшись рукавом, все-таки сжалился над ним и указал дорогу.
- Не ходили бы вы к Горакам, - проворчал он через рукав. - Ведь в жизни же потом не отмыться…
А вот Марайн Дрен после скампа заявился в Гильдию приличный да нарядный, вспомнил Джон. Может, у магов на этот случай есть что-то полезное? Сейчас и спросим, хмыкнул он, увидев знакомую вывеску.
- О нет, и ты туда же, - вскричала какая-то женщина, стоило ему лишь войти, и выпихнула его за дверь. Выйдя следом, она взмахнула руками и вонь чудесным образом исчезла.
- Научите меня, пожалуйста, - взмолился Джон.
- Маг? - задрала бровь она.
- Я Дж… Джулиан, - он с трудом вспомнил свое фальшивое имя. За время беготни по диким местам оно совсем забылось. - Забыл представиться, когда прибыл. Я новенький. Из отделения в Балморе.
- Ах, это ты Джулиан, - обрадовалась она. - У, какой ты симпатичный. Пошли, научу. Я много чему могу тебя научить, - захихикала она.
Страшно представить, с опаской подумал он. У меня жена, подумал он уже с паникой, вдруг забоявшись фокусов с приворотами. Маги же, кто знает, чего от них ожидать!..
Надо делать зелья самому, пришел он к очевидному выводу.
*
Перезнакомившись со всеми в отделении Кальдеры, он особое внимание уделил Фольмсу Мирелю, о котором Гальбедир говорила, будто он способен создавать свитки призыва Святоши. Когда Джон закинул на сей счет крючок, Фольмс деликатно покашлял и сказал, что устав Гильдии запрещает продавать такие свитки начинающим. Дескать, ранг Странника и сопутствующие ему умения недостаточны, и он, Фольмс Мирель, не имеет права рисковать сотрудниками, продавая им столь опасную продукцию.
- А какой ранг был бы достаточен? - тут же заинтересовался Джон.
- Мистик, - начал набивать себе цену эльф. - Или выше.
Надо поговорить с Ранис, подумал он. Кажется, у меня тут есть шанс.
В Балморе он с удовольствием пообнимался с Ажирой и пошел общаться с главой отделения, по дороге заметив, что Шарн ходит довольная, хоть и с подбитым глазом - видимо, череп из Альд Сота дал сдачи.
- Мне нужен ранг Мистика, - прямо сказал он.
- Хм, - прищурилась данмерша. - А мне нужны членские взносы. Ты тут на днях пару сердец даэдра принес… Сам вырезал?
Джон с достоинством кивнул.
- Я же говорил, что умею убивать гадов.
- Хорошо, хорошо… Значит, так, - выпрямилась она. - Отправляйся в Пунаби и стряси с Манве членские вносы. Она Гильдии две тысячи задолжала. Там же рядом, в Сулипунде, обосновался Лларар Берелот, бывший Телванни. Его нужно либо убедить присоединиться к нам, либо убить.
- Вот прямо так, - хмыкнул Джон.
- Телванни, которые не с нами, это Телванни, которые могут создать очень много проблем. Так что вперед, займись. Справишься с обоими - повышу до Мистика. Правда, тогда тебе тоже придется заплатить членские взносы.
- Да не вопрос, - кивнул он. - Вопрос, где это самое Пунаби.
Ранис объяснила, а потом вдруг призадумалась:
- Слушай, ты же бываешь в Суране. Может, заглянешь и там в святилище по соседству? Раз ты такой специалист по сердцам.
- Что за святилище? - корыстно спросил Джон.
- Молаг Бала. Бал Ур. И не забывай снимать шкуру со скампов, прямо с загривка, она тоже… эй, ты куда?
Джон вымелся из Гильдии наружу и прислонился к стене, пытаясь отдышаться. Неужели все маги малость не в себе? Он вспомнил Фаральду и Урага, вспомнил рассказы Арьи о том, как в Колледже ее выкрасили в зеленый. Вспомнил пьяненькую Ажиру, потащившую его собирать среди ночи пробочник, и данмера, замучившего четыреста с чем-то душ… Получалось, что все-таки да, маги не в себе.
И они еще назвают меня сумасшедшим, снова обиделся он на шуточки драконов, а потом пошагал к Каю, который его уже заждался.
*
Кай распек его за долгую отлучку, а потом жадно спросил:
- Ну, как дела с Азурой?
- Она разрешила задать вопрос, - сник Джон. - Но только один. И я задал. Я спросил про одну очень важную вещь: правда это или ложь… а она сказала “да”. И в итоге я так и не знаю.
Кай посмотрел на него с сочувствием, а потом пожал плечами:
- Принцы Даэдра, чего ж ты хотел. Жив остался, будь благодарен и за это. Да и клинком ты, смотрю, разжился дельным, - Косадес кивнул на вакидзаси. - Смотри, чтобы тебя из-за него не убили… А теперь слушай. Мне нужно, чтобы ты отправился в Вивек и поговорил там с тремя нашими осведомителями. Записывай. Первая - это Аддхиранирр, она из Гильдии Воров. Обычно она находится в округе Святого Олмса, но можешь уточнить у Хабаси. Второй - Хулейя, он из Мораг Тонг. Это морровиндская гильдия убийц, - объяснил Кай, видя взгляд Джона. - Вполне законная, кстати, и уважаемая. Он в Квартале Чужеземцев, в трактире “Черный Шалк”. Третья - Мехра Мило, жрица Храма, работает там в библиотеке. Будь осторожен и постарайся не раздражать ординаторов. Вот тебе двести дрейков для взяток.
- И о чем мне их расспросить?
- Да все о том же. Шестой Дом, культ Нереварина, подозрительные события и совпадения. Все, иди.
Покинув Кая, Джон зашел в “Южную Стену”, чтобы уточнить местоположение Аддхиранирр, но не успел и слова сказать, как в уши ему полилось сладкое урчание о том, что Хабаси опять что-то нужно. На сей раз котейке был нужен ключ от поместья Нерано. Не понимая, что творит, Джон пообещал принести ключ и, лишь выбравшись на улицу, сообразил, что его снова надули. Ну, что уж теперь.
А ведь какой-то ключ у него был, встрепенулся он. Ключ от поместья, который он забрал у важного (в белых штанах!) эльфа из Камонна Тонг, вот только он не помнил, Нерано или нет. А еще там подарочек Шеогората…
Джон шустро припустил домой. Ему не терпелось добраться до подвала и как следует порыться в своих сокровищах.
*
Сверяясь с засморканным манифестом Ползуна, Джон начал сортировать награбленное, раскладывая на три кучки: скампу, в обычные лавки и себе. Книги он вытащил наверх и приткнул на полку, но потом подумал и утянул обратно в подвал самые подозрительные: про вампиров и прочую нежить, а так же труды под названиями “Аркей - наш враг” и “О подготовке тел”. Некромантская литература тут, в Морровинде, вряд ли найдет понимание.
Ключ от поместья Нерано и в самом деле лежал среди гор добра, и Джон убрал его в карман, чтобы снова не потерять. Сосчитав, сколько ему заплатит скамп, он мысленно воспарил в небеса на уже почти что купленном силт страйдере, и старательно утрамбовал сокровища в сундук. Больше ста тысяч, и это даже без вакидзаси!
Джон обернулся и посмотрел на самодовольно лоснящийся сундук с подарком Шеогората. Надо все-таки выяснить…
Вскрыть замок никак не получалось. Джон сломал все имевшиеся у него отмычки - а их было порядочно, с учетом того, сколько бандитов он ограбил. Отпирание Ондузи тоже не помогло, и он со вздохом сожаления потянул из кипы свиток Разбивателя Замков Екаша. Ученое кольцо клялось, что этот свиток способен взломать что угодно.
Щелк. Замок открылся и Джон радостно поднял крышку. В него тут же полетело зеленое облачко, от которого его парализовало, а за спиной зашипел дремора.
Ну здорово, подумал он, панически вытягивая магию из подаренного Ажирой колечка, спрятанного под перчаткой. Паралич отпустил его почти мгновенно, и Джон как раз успел увернуться от булавы, которую противник с радостным рыком обрушил на него сверху.
Подхватив красивый эбонитовый щит, он закрылся от следующей атаки, почувствовав, как под ударом в локте что-то заклинило, а потом врезал дреморе сапогом под голень. Потеряв равновесие, враг свалился рядом, а Джон катнулся в сторонку и рявкнул:
- Ри Вааз!..
Выкуси, дремора. Ты сдуру зашел в подвал к дракону.
Нападавший рассыпался кучкой праха, любезно оставив после себя сердце и двемерскую булаву, а Джон со стоном сбросил с руки щит и стал вправлять локоть. Больно было аж искры из глаз, и он, глотая невольные слезы, стал искать в завалах добра что-нибудь лечебное.
Но наконец-то здоровье было поправлено, и он влез в сундук, гадая, ради чего он так страдал.
Внутри лежали сапоги. Обычные такие желтые сапожки, но когда он потянул их наружу, то понял, что вряд ли в них вообще можно ходить - до того тяжелые. Сапоги Легкой Походки, сообщила Прелесть, и Джон укоризненно подумал, что кольцо над ним издевается.
Описание сапожек пестрило обещаниями: и скорость увеличивают, и замедляют падение… Джон подумал-подумал, да и натянул их на ноги, сбросив разбитые в хлам хитиновые. Потянув из сапожек магию, он подпрыгнул и стал медленно опускаться вниз - и так же стали стремиться вниз его настроение и бодрость. Проклятые сапожки крали из него все силы и висели на ногах как две гири. Уж лучше хитиновые, хотя и их пора бы заменить на что-то попрочнее.
Да ну вас, обиделся Джон и стащил с ног подарочек. Продам эту вашу Легкую Походку скампу. Сколько она стоит-то?
Табличка опять запестрила циферками.
- Сколько? - обомлел Джон, увидев напись: 140000. Он сморгнул, боясь, что у него что-то с глазами, но Прелесть стояла на своем. - Спасибо, дядюшка, - пролепетал он, разом изменив мнение о подарке.
*
Он распродал все нахапанное оружие, которое не годилось придирчивому скампу, сбагрил в лавки зелья поплоше и разный хлам, а потом забежал к Хабаси и вручил ей драгоценный ключ, который лишь по счастливой случайности не отправился в лаву вместе с важным эльфом. Хабаси прожурчала, что теперь он повышен в чине и будет зваться Джулиан Топотун, отчего Джон начал прямо-таки воспарять без всяких заклинаний левитации. В награду за ключ Хабаси вручила ему солидный мешочек с полутысячей дрейков, но и мешочек не мог удержать его на грешной земле.
Оправдывая новое звание, он пошел гулять по городу, наверняка раздражая этим Кая. Но что за Топотун без приличных сапог, решил он и заглянул в лавку, приискивая себе новую обувку взамен разбитых хитиновых.
Мешочек чуть-чуть похудел, но Джон не желал успокаиваться и отправился к портнихе Мили Гастиен на замеры для пошива одежды, с тоской вспоминая удобные кожаные камзолы и дублеты, в которых ходил дома. А здесь жарко и все носят тряпичное, то есть неделя приключений - и прощай, курточка.
После утомительных обмеров он вручил Мили задаток, благословив начинать, и бодро потрусил к Дорисе Дарвел: вдруг она успела достать что-нибудь про Неревара.
- Сожалею, книги еще не пришли. Карт Солстхейма тоже не нашлось, - вздохнула она, и он вспомнил, что просил ее и об этом. - Разве что у военных есть, в форте, но это на самом Солстхейме… Но зато есть прекрасная карта Скайрима, - и она развернула на прилавке плотный рулон.
Джон с волнением глянул на знакомые названия. Солитьюд, Вайтран, Маркарт, обозначенный бараньей головушкой. Море Призраков, Глотка Мира…
- Спасибо, Дориса, она прекрасна.
Вернувшись домой, он прикрепил карту на стену и добрых полчаса стоял перед ней, разглядывая в подробностях и вспоминая, как путешествовал то от форта в крипту, то из Маркарта в Вайтран.
Волкихара на карте не было. Тайный замок оставался тайным.
*
На дворе уже сгущался вечер, но Джона не оставляло беспокойное чувство. У него под крылышком лежат самые настоящие сокровища! Сколько можно откладывать! Я приду, Ползун, ты только дождись!..
Он выскочил из дому и буквально побежал в Гильдию.
- Мне в Кальдеру, - крикнул он Масалини, взлетая на помост.
- Непоседливый ты наш, - усмехнулась она, взмахивая рукавом.
Ссыпавшись по лестнице мимо озадаченного Фольмса, он выбежал на улицу и припустил к ближайшей таверне. Там он купил ящик какой-то ужасной выпивки и поволок к поместью, имея целью напоить орков вусмерть, чтобы не мешали.
Обрадовав семейство Гораков, которое ни капли не удивилось его появлению, Джон свалился в подвал, заперев люк, и насколько мог тихо выдал:
- Сив Дал Бекс!
Это все-таки не Фус, от него стены не трясутся, подумал он. В крайнем случае поубиваю их всех…
Как выяснилось чуть позже, орки так звенели кубками и, топая в пол ногами, ревели свое, орочье, немузыкальное, что на какие-то там драконьи упражения в подвале совсем не обратили внимания - только удивились, что он бегает туда-сюда и таскает за собой скампа вместо того, чтобы сесть, выпить и спеть хорошую песню.
- Вот твоя скума, - сказал Джон, сунув Ползуну бутылку. - А вот товар, - указал он на богатства, рассыпанные по грязному полу подвала.
- О, сапожки, - оживился поганец. - Дай-ка я их примерю…
- Я тебе шкуру с загривка сниму, - пригрозил Джон. - И в зелье замешаю.
- Не надо шкуру, - заныл Ползун, а потом хлебнул скумы и завертел в воздухе когтистыми ручками. Между ручками появился сияющий кусок золота. Скамп гордо протянул его Джону: - Беспримесное!
Тот резво потянулся к куску и, конечно, уронил, не рассчитав усилия. Прелесть при наведении на тяжеленный слиток сообщила: “Золото. Беспримесное. Цена 140000”. Сапожки между тем деликатно исчезли с пола.
- А оно не пропадет, как только я отсюда выйду? - подозрительно спросил Джон, разглядывая неровный, ужасно притягательный кусок.
- С чего ему пропадать, - пожал голым плечиком Ползун и снова хлебнул из бутылки. - Так, щит эбонитовый… на такие у нас много заказов, - забубнил скамп и опять завертел ручками. В ладонях проступал кусок существенно меньше прежнего, но тоже очень симпатичный.
Когда на полу остался лишь танто без ножен, с которым Джон, владелец вакидзаси, все же решил расстаться, скамп вытряс себе в рот последние капли и захныкал:
- Кончилося. А без скумы никак.
Довакин посмотрел на него недовольно и достал еще одну бутылочку, которую припас ровно на случай подобных капризов. Вот ведь как знал.
Ползун оживился, быстро обменял танто под отчасти сожалеющим взглядом Джона и потянулся к его поясу.
- Вакузась?
- Мое, не трожь, - одернул его Довакин. - А что за заказы?
- Да обычные, - махнул ручкой скамп, жадно глотая скуму. - Придут, помрут, потеряют, а я собирай.
Я вооружаю Обливион, понял Джон.
Выгнав скампа из подвала обратно к орущим оркам, он быстро припрятал неподъемные куски золота под крылышко и вылез наружу.
Выйдя за дверь в глухую ночь, он опробовал новое заклинание, которому его научили в Гильдии, и увидел в свете фонаря, как отчистилась не только куртка, испачкавшаяся в пыльном подвале, но даже грязный мешок у двери по соседству вдруг залоснился и заблестел рогожей. Впрочем, горловина мешка, неровная, с торчащими нитками так и осталась растрепанной - а Джон-то уже понадеялся, что тот стал совсем новым. Но есть магия, а есть чудо, надо же различать.
*
Вернувшись домой, он сложил золото в сундук Шеогората - самый прочный из всех - и некоторое время любовался на него при свете фонарика. Золото лежало и блестело, и даже не думало исчезать. Беспримесное, в который раз сообщила Прелесть, а Джон вдруг додумался до интересной мысли.
- Юв!.. - крикнул он, вспомнив, как они искали деньги в старых кораблях.
Золото тонко и сладко откликнулось, звеня и переливаясь непостижимыми оттенками. Не грохотало, как монеты из сплава, а пело, словно баюкало его колыбельной, и он наконец-то понял, почему драконы любят золото - и особенно почему они любят на нем спать.
Спрятав свои сокровища, он зевнул и вылез наверх, где снова столкнулся с картой на стене. Уставившись на родную вайтранскую лошадку, он вспомнил расшитое такими же лошадками полотенце, накрывавшее корзинку, и то, с каким удовольствием Дени уплетала пирожки Люсии…
Корзинка. Корзинка! Джон заметался по комнатке, бегая из угла в угол. Он притащил корзинку под крылышком, притащил с собой в Вестерос, а значит…
А значит, не видать ему силт страйдера. Все это золото получит Железный Банк, получит Дозор, получат казна и разоренный Винтерфелл.
Ответ на все твои молитвы, сказал тогда Шеогорат.
*
Вивек громоздился перед ним, неуютный и непонятный. Как вообще можно кого-то найти в этом нагромождении пирамид, подумал Джон, впал в отчаяние - и пошагал к Кварталу Чужеземцев.
После унылых петляний по коридорам и лестницам он все же разыскал нужный трактир и несчастного аргонианца из Мораг Тонг, которого притесняли не любящие н’вахов данмеры. Дитя Чернотопья вежливо и грустно попросило Джона помочь ему добраться до книжной лавки друга Джобаши, и Довакин, оглядев пьяных задиристых эльфов, задумался, чему же Хулейю в Мораг Тонг вообще учили - не напрягаться задаром? Ничем другим объяснить миролюбие тренированного убийцы он не мог.
Распихав хорохорившихся данмеров, он вытащил аргонианца наружу и застрял на перепутье, пытаясь сообразить, где лавка, - задача куда как сложнее, чем разбираться с местными.
Когда они наконец-то добрались до нужного места, Хулейя передал ему отчет для Кая, но Джон так просто уходить не пожелал и затащил аргонианца в удобное креслице среди книжных полок. В лавке Джобаши вообще было очень уютно и обстановка способствовала ученым беседам. Хулейя быстро размяк и стал делиться знаниями.
Оказалось, что истории уже были известны разнообразные Нереварины, каждый из которых в итоге оказался лжепророком. Джон пожал плечами и подумал, что уж кто-кто, а сам он точно окажется лже-Нереваром. Что, впрочем, не помешает ему добиться своего, в чем бы оно ни выражалось.
Хулейя рассказал ему, что эшлендеры ненавидят Великие Дома, оттеснившие их на самые бедные и бесплодные земли. Они видят в Нереварине вождя, что поведет их отвоевывать свое не только у Империи и чужеземцев, но в первую очередь у данмерской родни, изгнавшей кочевников в пустоши.
Любые изгнанники ждут своего Короля-за-Стеной, подумал Джон.
Распрощавшись с Хулейей, он вышел за порог, чуток поразмыслил - да и перенесся прямо в храм с помощью Вмешательства Альмсиви.
Храмовый комплекс был огромен. Выглядел он странно, неприветливо и чересчур симметрично - гораздо хуже даэдрических святилищ, в которых чувствовались и живая мощь, и природная прихотливость. Джон вспомнил статую Азуры, излучавшую покой и тайну под ясным небом. У украшавших террасу изваяний Вивека - во всяком случае, Джон предполагал, что это Вивек, - были абсолютно сумасшедшие глаза.
Подкатив к нарядному сине-золотому охраннику и уставившись прямо в его закрытый шлем, изображавший чье-то лицо, Джон потребовал проводить его в библиотеку. Охранник (ординатор!) поперхнулся от подобной наглости; казалось, даже его кованое золотое лицо немного исказилось от изумления, но в конце концов он все же указал приставучему чужеземцу дорогу.
Едва ли не первым, что увидел Джон, ввалившись в библиотеку, были очередные Уроки Вивека на полочке. Ординаторы попытались отнять у него тощую книжку, но Джон совершенно по-козьи упирался и все вопрошал, как они смеют гнать верующих от вымени мудрости.
- Альмсиви каждый час! - цитировал он Книгу Восхода и Заката, и ординаторы в конце концов сдались, проворчав, что ему будет позволено уплатить Храму за перепись великих слов.
- Обратись к Мило, все равно она там без толку болтается да ересь всякую читает, - пробурчал ординатор, получив двести дрейков. - Ей только на пользу переписывание святых трудов.
Как удачно вышло, радовался Джон, шагая среди рядов книг. Ухватив Мехру Мило за рукав, он усадил ее за стол, подвинул к ней бумажку и внушительно прошипел, чтобы она начинала писать отчет для Кая. Да, прямо сейчас. Да, прямо здесь. А он пока перепишет ту чушь, что насочинял Вивек.
Следующие полчаса они провели в молчании под скрип перьев. Наконец Мехра разогнулась, потирая натруженную руку, и прошептала:
- Зайди к лавку Джобаши, это в…
- Знаю.
- Вам с Каем нужна книга “Продвижение истины”. Запрещенная…
Джон фыркнул. А еще говорят, мол, об Истине двух мнений быть не может. Врет Книга Восхода и Заката.
Прижимая к груди переписанные страницы, в которые был зарыт отчет Мило, Джон вернулся к дверям, расшаркался перед ординаторами и вернул им священный томик. Потом, беря пример с Арьи, расстроил их обещанием, что обязательно вернется снова, и выбрался из Зала Мудрости, чтобы опять повиснуть на несчастном ординаторе снаружи - а где тут округ Святого Олмса?
Позднее для Джона было большим удивлением узнать, что, оказывается, ординаторов, храмовых стражей Ордена Дозора, все боятся.
*
Кай говорил, что Аддхиранирр принадлежит к Гильдии Воров, и, шагая вдоль унылой стены пирамиды, Джон задумался, где же ее искать. Для начала надо, наверное, зайти в какой-нибудь притон…
Порыскав там и сям, он в конце концов поймал за хвост слух о том, что любезная Аддхиранирр прячется в подземельях, поскольку ее вот уже который день ищет агент имперской канцелярии.
Это не про меня ли речь, заволновался Джон, но потом подумал, что вряд ли, ведь каджитка знает Косадеса и работает на него осведомителем… Ладно, на месте разберемся, решил он и полез в канализацию.
Поначалу ему не очень везло и вместо вороватой кошки он все находил каких-то заразных крыс - одну даже сумел поймать в Камень Душ и возгордился, - а потом и вовсе забрел в тайное святилище Мехруна Дагона, где на него молча налетели сразу трое.
Вот лишь бы драться, возмутился Джон и расшвырял их Криками, а затем, в качесте назидания, обобрал до нитки. Закончив с грабежом, он вышел наружу, представляя тот кусок золота, который Ползун отвалит ему за добытый даэдрический меч, и философствуя о том, что на вопросы везения и невезения можно смотреть с разных сторон.
Каджитку он в конце концов нашел. Ворчливо фыркая, она отправила его разбираться с агентом, и Джон полез обратно наверх, радуясь, что выучил заклинание для избавления от грязи и вони. В канализации и того и другого хватало с избытком, и ходить в таком виде среди приличных людей было бы, как минимум, подозрительно.
Люблю магию, подумал он, глядя, как все пятна волшебно исчезают с его куртки.
Агент канцелярии оказался странным мужиком в роскошной юбке, который расспрашивал об Аддхиранирр каждого встречного-поперечного. Так он ее никогда не найдет, подумал Джон, а потом, нагло глядя мужику в глаза, сообщил, что сам ее искал, но не успел застать: подлая кошка уже уплыла на материк.
- Оно и к лучшему, - воспрял духом агент. - Мне как раз туда.
Аддхиранирр была довольна, как сытое котятко, и наконец-то согласилась поговорить о культе Шестого Дома. Оказалось, что упомянутый Дом нанял всех контрабандистов в округе для перевозки чего-то исключительно тайно-секретного. Чего именно - она, увы, не знала.
Что ж, пожал плечами Джон, придется Каю удовлетвориться и этим.
Купив в лавке Джобаши “Продвижение Истины”, он отправился в таверну и снял себе комнатку. Ночевать в пирамидах ему не нравилось, но куда деваться, когда вечер на дворе?
Зарывшись во все накопленные за день бумажки, он выяснил для себя несколько новых вещей.
По рассказам эшлендеров получалось, что Неревар собрал кочевые и оседлые племена, чтобы противостоять захватчикам с запада и их союзникам двемерам. Он поклялся, что будет чтить Предков и права Земли, и тогда кланы объединились, чтобы дать бой у Красной Горы. В великой битве двемеры были загадочно уничтожены, чужеземцы изгнаны, после чего соратники Неревара из Великих Домов предали его и убили, а себя сделали богами.
Вот прямо так и сделали, задумался Джон. Пришли и сообщили - мы боги, поклоняйтесь? Как-то этого маловато… Мутная история, решил он и взялся за “Продвижение Истины”.
Еретические идеи книги сводились к простому: пресловутый Трибунал взошел к божественности вовсе не через происхождение или хотя бы подвиг и служение, а получил силы из того же источника, что и Дагот Ур, - источника темного и неизвестного, скрытого в Красной Горе. Сведения из Апографа, тайных писаний Храма, позволяли предположить, что для этого Трибунал использовал некие нечестивые инструменты, созданные двемерским чародеем Кагренаком.
Также в книге упоминалось о том, что все известные ныне рассказы о битве при Красной Горе не сходятся меж собой, как и рассказы о непорочных подвигах Трибунала. Эшлендеры считали поклонение Живым Богам ересью и предательством Предков, а жрецы-отступники полагали, что Трибунал бессовестно утаивает от паствы и тяжесть угрозы, идущей от Дагот Ура, и убывание собственных божественных сил.
А есть ли что-то, что Трибунал не утаивает, подумал Джон. Не зря пророчество называет их ложными богами - когда-то это были просто кимеры, да притом не из лучших.
Отложив книгу, он пролистал собственноручно переписанные уроки (двадцать седьмая проповедь) и вздохнул. После сегодняшних открытий он начал сомневаться, что во всем этом найдется хоть капля полезного, и все же…
Когда он впервые познакомился с бреднями Вивека, ему показалось, что он читает странный, искаженный Древний Свиток, - там действительно мелькало нечто истинное, некий смысл за бессмыслицей. А почему бы и нет? Написать телегу чуши и закопать в ней зернышко правды для того, кто сумеет найти… но для этого пришлось бы предположить, что Вивек хочет, чтобы кто-то это зерно нашел.
Он глянул в проповедь и увидел выделенную отступами фразу: “Первое значение всегда скрыто.”
Ладно, убедил, решил Джон. Дам твоей писанине еще один шанс.
*
Покинув Вивек и добравшись до Сурана, он выбрался в поля и пошел, пугливо озираясь и подозревая каждый встречный куст в том, что тот скрывает святилище Молаг Бала. Давящее чувство опасности тоже настроения не улучшало.
Но знает ли Молаг Бал, что он тут? С тех пор, как Джон попал в Морровинд, ему ни разу не снилась яма. Ни единого, и он потихоньку начинал подозревать, что и дома она снилась ему лишь по воле Шеогората. Запугать, измотать - и в итоге добиться своего с небывалой легкостью… Подлый Энн Мари.
Тем не менее игнорировать опасность, которая сейчас явственно нависала над его головой, не стоило, и он вздохнул с облегчением, когда Суран остался далеко позади.
Миновав Марандус, древнюю данмерскую крепость, он вышел на усыпанную пеплом дорогу к Пунаби, где его немедленно начали заедать скальные наездники. Поубивав их с десяток и сумев поймать в Камень лишь одного, Джон начал всерьез задумываться о том, чтобы зачаровать пучок стрел на захват души.
Или… Он вспомнил одного из побитых в таверне данмеров и метательный нож, выпавший из пепельной руки. Нож, возможно, будет даже лучше стрел: меньше, легче, удобнее носить с собой. Без всякой выгоды подстрелив еще одну тварь в небе, Джон окончательно решил, что сообразит себе пару таких ножичков, и вошел в дверь пещеры Пунаби.
Манве, сверился он с дневником. Членские взносы, две тысячи дрейков.
- Эй, - позвал он, осторожно идя среди огромных кристаллов, которыми поросла вся пещера. - Я ищу Манве!..
- Тихо ты, болван, - зашипела темная эльфка, торопливо шагая ему навстречу. - Как у тебя вообще хватило ума сюда влезть, да еще топать и орать? У нас тут эксперимент!
- А у кого его нет, - насупился Джон. - С тебя взнос в Гильдию. Плати две тысячи, и я сразу уйду.
- А если не заплачу? - уперла руки в бока Манве.
- Тогда я приду обратно с бродячей труппой скампов, - заверил ее Довакин. - У меня очень тесные отношения с благим Шеогоратом.
Очень тесные… Он сидит в моей голове, и мы, можно сказать, помолвлены, подумал он, ощущая на пальце кольцо-печать.
- Ты забавный, - захихикала эльфка и стала мягонько выпихивать его вон из пещеры. - Подожди меня у входа. У нас тут правда эксперимент…
К тому моменту, как она вернулась, у входа уже лежало с пяток трупов наездников, которых Джон пострелял, защищая свою несчастную жизнь.
- Вот, - сказала она, протягивая солидный мешочек, и уставилась на наездников. - О, ингредиенты. Очень мило с твоей стороны.
Джон скромно пожал плечами и спросил, как пройти в Сулипунд.
Сулипунд был не пещерой, а вполне себе куполом, похожим на приснопамятную Магию, - разве что внутри кишмя кишело не нежитью, а бретонами и босмерами. Отыскав Лларара Берелота, он передал ему предложение Ранис Атрис, выслушал отказ и завлекательно помахал перед носом важного эльфа мешочком с монетками.
- И сколько их тут? Двадцать, тридцать? - хмыкнул Лларар.
- Двадцать две.
- Вы очень дешево цените меня, Джулиан, - задрал нос эльф.
- Они двемерские, - коротко ответил Джон и тут же заполучил Берелота с всеми потрохами.
Перенесясь в Балмору к храму, он неверяще встряхнул головой - такая мгновенная смена обстановки все еще казалась чем-то непостижимым. Решив оставить все дела на завтра, он пробрался закоулками подальше от досужих глаз и вернулся домой, где в его отсутствие кто-то снова успел порыться. Хорошо хоть, он забрал с собой драгоценную карту со стены…
Надо научиться запирать дом как следует, разозлился Джон и вдруг призадумался. Если есть отпирание дверей Ондузи, то, может, есть и запирание?..
*
У него были прекрасные планы на следующее утро, но то ли он сам себя сглазил, размышляя о яме, то ли была еще какая-то причина, однако всю ночь ему снились ужасающе мерзкие сны.
В одном из них его, словно невесту на свадьбе, вела под руку высокая фигура в золотой маске. Вокруг толпились мертвецы, и с каждым из них странный спутник говорил, смеялся, шутил, как с живыми, пока Джон силился вымолвить хоть словечко, но не мог. Он снова не мог дышать, снова лишился Голоса, и теперь лишь разевал рот, как рыба на льду.
Он проснулся в испарине, втягивая горячий воздух Балморы, и долго лежал, пытаясь успокоиться. Это сон… просто сон, подумал он и, вяло шатаясь, потащился к столу хлебнуть водички. Крохотный ночной фонарик тлел в углу уютным желтым светом, и в этом свете он свалился обратно в кровать в надежде спокойно уснуть, но не тут-то было.
Неизвестный в золотой маске вернулся. Он стоял, скрываясь за блеском свечей, и в этом блеске Джон увидел перед собой стол, на котором лежало тело.
- В Доме Владыки много комнат, - произнесла маска. - Не бойся, я освободил тебя из рук врагов.
Каких еще врагов, заволновался Джон, протягивая бесплотную руку к собственному мертвому телу на столе и вдруг замечая, что на неподвижной груди нет ни единого шрама.
Тело, похожее и в то же время непохожее, открыло глаза и зашевелилось, и Джон снова проснулся, на этот раз еле удержав в себе крик. Не просто крик… он почти что крикнул: “Йоль!”, собираясь спалить свое чудовищное подобие с черными глазами.
За окном брезжил рассвет. Заснуть в третий раз он попросту не рискнул.
*
В ожидании, когда ленивая Балмора воспрянет к новому дню, он сидел дома и практиковался в магических дисциплинах. Выразилось это в том, что он испортил все заряженные Камни Душ, пытаясь хоть что-нибудь зачаровать, а потом швырялся крохотными огненными шарами в очажок. Наконец ему даже удалось поджечь дрова. Джон обрадовался, решил, что на этом упражений пока что хватит, и уселся завтракать. Потом сосчитал свои немалые средства, скопившиеся после продажи всякой ерунды в лавках, обрадовался еще больше и стал собираться по делам.
Получив отчеты и бегло с ними ознакомившись, Кай потер щетинистый подбородок, призадумался, а потом сказал:
- Хорошо справляешься, повышаю тебя до Странника. Мне надо все это обдумать, а ты пока можешь заняться своими делами.
- Дела-то всякие бывают, - протянул Джон. - Я вот хотел сплавать на Солстхейм.
Кай удивился.
- Зачем?
- Да так, - пожал плечами Король Севера. - Люблю снег.
- Странный ты. Ну, как хочешь. Вот тебе двести дрейков, развлекайся. Думаю, в ближайшую неделю ты мне тут не понадобишься.
Покинув Кая, Джон развел бурную деятельность. Сперва прикупил пару подходящих ножей и потащил их к Гальбедир для зачаровки на захват души. Оставив эльфку тужиться и морщить тоненький носик, проводя магический акт, он вломился к Ранис и гордо вручил ей дань, полученную от Манве. Ранис гладила мешок, молчала и смотрела на него испытующе. Джон не стал ее долго мучить и сообщил, что Лларар Берелот скоро присоединится к Гильдии.
- Отлично… Мистик, - сыто сощурилась глава отделения. - А теперь клади мне на стол взнос, живенько, живенько.
- И сколько с меня? - зажадничал Джон.
- Двести септимов.
- А септим - это что? - заволновался он.
Ранис посмотрела на него с изумлением, и он поспешил оправдаться ящиком, упавшим на голову. Оказалось, что септим и дрейк - это одно и то же, просто называют монеты то по аверсу, где находится изображение императора Септима, то по реверсу, украшенному символом Акатоша. Вытаскивая из рюкзака мешочек, выданный Каем, Джон, как и когда-то в Скайриме, задумался, сколько же в этих монетках на самом деле золота, если за один септим можно купить всего лишь батат или рваную тряпку, которую кто-то в приступе безумия посчитал рубахой.
Того золота, которое скамп выдал ему в зачет четверти миллиона дрейков, хватило бы на чеканку примерно пятидесяти тысяч вестеросских драконов, ведь никто не льет монеты из чистого золота (беспримесного!). А если немного пожульничать со сплавом, можно получить даже шестьдесят, которые заполнили бы сундук Шеогората как раз доверху. И все равно какой-то дорогой получается батат. Может, скамп его надул?
Выйдя от Ранис, он навел Прелесть на одинокий септим в руке и прочитал: дрейк. 1 штука. Содержание золота 2,045 процента.
Джон попытался подсчитать, запутался, но в итоге пришел к выводу, что либо бедняга Ползун ему здорово переплатил, либо у дрейков сильно разнится состав. Ясно было следующее: золото в Морровинде не слишком ценят, магии ненормально много, а вот батат - да, действительно дорогой.
Заглянув обратно к Гальбедир и оплатив ей морщенье носика и Камни, потраченные на зачаровку, он припрятал коварные ножички в голенища сапог и, довольно топая, прошествовал к помосту, где бретонка Масалини стала зазывать его на чашечку чего-нибудь и разговоры о Хай Роке.
Моих знаний о Хай Роке не хватит не то что на чашечку, а даже на ложечку, подумал Джон и вежливо отказался.
- Опять куда-то несешься, - расхихикалась Масалини. - И все еще не убился. Мы все тут, надо сказать, удивляемся, особенно Дрен. Хотя, конечно, шкура дракона здорово помогает…
Джон, почти взобравшийся на помост, споткнулся и уставился на нее.
- К… какая шкура?
Раскусили! Раскрыли, вопило что-то внутри него. Все пропало!..
Масалини уставилась на него в ответ.
- Ты же бретон, - непонимающе протянула она. - Это наш расовый дар… Ты что, не умеешь… да как ты жив-то до сих пор?! - всплеснула она руками.
Джон, понятное дело, тут же слез с помоста и заинтересовался, какая такая шкура ему расово полагается. У него, конечно, есть золотые рожки, но беда в том, что есть они только в подземельях, а штормовой атронах чуть не прикончил его на свежем воздухе.
Масалини рассказала, и показала, и научила. Джон довольно вздохнул, глядя на броню призрачных чешуек, облепившую его с головы до ног, и почувствовал себя еще больше Довакином, чем всегда.
- Как о таком вообще можно не знать? - продолжала изумляться магичка.
- А мне ящик на голову упал, - вспомнил любимую отговорку Джон и снова целеустремленно полез на помост.
В Кальдере он, как обычно, напоил орков, зазвал скампа в подвал и разбогател еще на двадцать тысяч вестеросских драконов (в перспективе, после чеканки), а после вернулся в Гильдию, чтобы отправиться в Альд’Рун - как оказалось, именно оттуда силт страйдеры возили народ в Хуул.
Когда я вернусь, подумал он, из дома наверняка даже тюфяк сопрут…
Ну уж нет. Альд’Руну придется подождать еще полчасика, решил он и пошел приставать к Фольмсу насчет свитков Вызова Святоши и к магам в целом - насчет запирания Ондузи.
Вернувшись домой, он, злорадно ухмыляясь, запер дверь Замком Фенрика. Выкуси, Ра’Вирр. И ты, Кай Косадес, мастер шпионажа, тоже выкуси, подумал он и с легким сердцем отправился в Альд’Рун.
========== Глава 11. Ностальгия ==========
Не успел Джон выйти из Гильдии Магов в Альд’Руне, как наткнулся на нервного бретона, суетившегося у входа. Заинтересовавшись несчастным заикой, он спросил, в чем дело, и получил развернутый ответ - даже чересчур развернутый, и это если исключить из него все “э-э”.
Бретона звали Луи Чернозем и не так давно он отправил на Солстхейм экспедицию на воздушном корабле, чтобы разыскать в суровых снегах курган Хротмунда, а в кургане - Амулет Заразительного Очарования. Бедняга Чернозем мечтал нравиться женщинам, и без амулета ему ну никак.
- Почему воздушный корабль? - спросил Джон, уже не удивляясь и такой диковинке. -Почему просто не приплыть на обычном?
- О, но ведь… ведь формация! - опять пустился в объяснения Луи. - Хротмунда убил в схватке волк, огромный белый волк… И курган - это формация камней… в виде волка! Видно только сверху!
- Вот как, - протянул Джон и подумал, что это судьба. Кто ж откажется посмотреть на огромного белого волка. - Я как раз собираюсь на Солстхейм. Погоди, сейчас вернусь.
И он нырнул обратно в двери Гильдии, чтобы скупить весь тамошний запас зелий левитации и замедления падения. Заклинания он, конечно, знает, но зачем рисковать?
Чернозем вломился следом за ним и хвостиком таскался по Гильдии, заламывая руки и заикаясь. Проводив Джона до самого помоста к силт страйдеру, он драматично прошептал тому в ухо:
- Онджаг!.. Волка… Волка зовут Онджаг. Не перепутай, иначе курган будет заперт навечно!..
Курган, пело сердце Джона, когда он всходил на помост. Драугры! Солстхейм! Красные ягодки! Волки белые!..
В Хууле он, ничего не замечая по сторонам, пронесся среди рыбацких хибар к пристани и, забравшись на кораблик, прочно устроился на носу. Каджит С’Вирр поставил парус, и суденышко, покачиваясь на волнах, отчалило.
*
Через пару часов, проведенных Джоном в воспоминаниях и предвкушениях, кораблик причалил к пристани, рядом с которой возвышался форт Инеевой Бабочки. Сам Джон в нем прежде не бывал: тут, помнится, хозяйничали драконы, которые сперва объелись пепельными отродьями, а потом притащили данмерам тело генерала - Кария, что ли…
Ветер нес запах сосен и снега с гор, и он радостно вздохнул, чувствуя, как в легкой морровиндской одежде его бодряще прохватывает холодком. Тут, в южной части острова, было еще тепло; он знал, что на севере Солстхейма холод не уходит никогда. Когда они были там вместе с Сераной, снег покрывал деревню скаалов даже среди лета.
Надо разжиться плащом, довольно поежился Джон и соскочил с корабля. Следом за ним на пристань сошли несколько данмеров и имперцев, угрюмых и озябших, явно не знающих, куда идти.
- И где тут эта их Воронья Скала… - забухтел один из них, подозрительно озираясь. Джон встрепенулся.
- Я как раз туда собираюсь, могу проводить, - сказал он.
Компания оживилась, радуясь такому повороту и довольно отмечая, что предложивший неплохо вооружен.
- Только нам сперва надо к Карниусу Магиусу, - потер подбородок один из них. - Отметиться, что прибыли…
- К нему проводить не могу, - пожал плечами Джон. - Не знаю такого.
В итоге они все вместе пошли в форт: компания - к Карниусу, кто бы он ни был, а Джон - за одеждой к местному снабженцу. Разжившись подходящим кожаным кафтанчиком, теплыми сапогами, надежными перчатками и черным, с волчьим воротником, плащом, он натянул на себя обновки и сразу же почувствовал себя молодым, счастливым и в Скайриме.
Заодно он прихватил и карту, кое-как нарисованную местными умельцами. Карта была странная. Скупо изображенная речка, озеро в северной части, деревня скаалов и форт - вот и все чем, она могла похвастать. На ней не значились даже шахты. Вот же лентяи.
Воронья Скала ждет, подумал он радостно, и повел утеплившихся данмеров к памятному месту, общипывая по дороге знакомые красные ягодки с кустов.
- Их можно есть, - подбодрил он рабочих, ежившихся в своих плащах. - Сразу теплее будет.
Краснея сопливыми носами, те с благодарностью взялись за куст.
По дороге они прошли мимо входа в курган, который Джона весьма привлекал. Впрочем, свой интерес он благоразумно постарался скрыть, решив, что обязательно заглянет туда позже.
Дело шло к вечеру, и он начал волноваться. Они вышли на побережье: пусть не усыпанное пеплом, оно все же было узнаваемым. Вон впереди виден мыс, где они с Сераной нашли Камень Земли… Но где Воронья Скала?
На берегу мерцали два факела. Джон подошел к ним и понял, что это и есть тот самый залив, в котором уютно располагалось данмерское селение. Просто его еще не построили. Вороньей Скалы пока что нет ни на карте, ни на Солстхейме…
Он оглянулся на лес и камни за спиной и заметил мужчину, спешившего к ним от скальной формации. В руке он тащил мешок.
- Пришли, - ворчливо обрадовался он. - Я Фалько Галенус, заведую делами шахты тут, на месте. Будущей шахты, - поправился он. - Ты же вернешься в форт доложить Карниусу?
- Я на него не работаю, - мотнул головой Джон. - Просто проводил народ. А что?
- Да мне бы передать образцы, - потряс мешком Фалько. - Эбонит. Надо убедить инвесторов, что сюда стоит вложить деньги.
- Ладно, передам, - легко согласился Джон и подумал: шахты должны заработать. У этого места будет долгая история, но для начала его должны хотя бы выстроить.
Распрощавшись с рабочими, которые начали обустраиваться в лагере, он закинул мешок на плечо и вышел обратно на берег. Вон там будет пристань… а там, дальше - поместье Северин, где Серана забыла чудо-кирку… а вот тут - рыночная площадь, где данмеры будут плясать свои суровые боевые танцы… и целовальный конкурс, которого он совсем не помнит, тоже будет здесь.
- Эй, - позвал его Фалько, подходя сзади. - Может, хоть поешь с нами перед дорогой?
Джон обернулся, вырвавшись из воспоминаний, и вежливо отказался, сославшись на то, что до форта путь неблизкий, а уже вечереет.
А на самом деле - до кургана, думал он, идя по своим собственным следам. Хочу в курган, в драуграм.
*
Вломившись в каменную дверь кургана Колбьорн, он с восторгом встретил драугра, болтавшегося по коридору, и поприветствовал беднягу Йолем. Обойдя тлеющие останки, он сунулся вглубь и вскоре понял, что курган совсем невелик - коридор да зал с нишами, в которых лежали вмороженные в лед кости.
Сталгрим, колдовской лед, вспомнил Джон и будто наяву услышал вкусный хрупающий звук, с которым Серана откалывала от глыбы ледяные куски. У отца в закромах был шлем из сталгрима, рассказывала она тогда. Уж не с гор ли Моэсринг Харкон его привез, подумал Джон, вспомнив побасенки Папули.
Посреди зала лежала тесаная каменная глыба, явно устроенная там для важного покойника. Вытащив из-под крылышка свои сокровища, Джон добыл из кучи вещей уютный ночной фонарик - с некоторых пор он предпочитал спать при свете, - и прихваченный из дома тюфяк. Тюфяк он кинул на глыбу, а потом расселся с удобством и стал поедать хлеб со скрибятиной, болтая ногами и разглядывая знакомую нордскую вязь на стенах.
Наевшись, он растянулся на тюфяке, укрывшись плащом, и уже начал было уплывать в благодатный сон, как вдруг вспомнил…
Вяло ругаясь, он вылез из-под плаща и в свете фонарика взялся натягивать сапоги. Забыл закрыть дверь!..
Запечатав курган изнутри Замком Фенрика, он вернулся и завозился, устраиваясь на глыбе. Ночевать в гробнице почему-то было куда уютнее, чем в Балморе, и очень скоро сон снова начал утягивать его в теплую, приветливую темноту.
*
Наутро, славно выспавшись, он порылся по углам и обнаружил небывалую ценность - несколько свитков Ужасного Мертвеца. С нежностью вспоминая верного Грамкина, Джон припрятал свитки в надежде обсудить их с Шарн, а потом засобирался в дорогу. Эбонит сам себя не доставит.
В форте он имел утомительный разговор с Карниусом Магиусом. Получив образцы руды, тот воодушевился, попытался залучить Джона в компанию и всучить ему какие-то акции, но Довакин усердно отпирался, не желая ввязываться в долгосрочные обязательства.
Потом ему довелось столкнуться с неким Джелином, служителем культа Девятерых, который повис на нем с требованием помочь. С чего Джелин взял, что Джон вообще хочет и должен ему помогать, было неясно. Мало ли куда он данмеров провожал, что с того?
Но священник продолжал ныть. Оказалось, что его протеже, некая Мириса, очень любит проповедовать, более того - полагает, что умеет. Посему дурочка отправилась на север к озеру Фьялдинг, куда ее совсем не приглашали, и уже давно о ней ничего не слышно.
- Да ее, поди, волки съели, - хмыкнул Джон.
- Это ужасно! Не говори так! Прошу, найди Мирису!..
- Ну, если попадется, - пожал он плечом и тут же забыл об этом разговоре.
Дальше Джона призвал к себе капитан Карий, который хотел знать, почему солдаты в форте ходят вялые и мрачные, и надеялся, что человеку со стороны они доверятся больше, чем начальству.
Джон очень быстро выяснил, что местная вялость - от недостатка горячительного, а виноват в этом еще один священник, Антониус Нункиус, который верил, что спиртное вредно, а унывать - нормально, и потому попрятал всю выпивку в форте к себе в шкаф. Джон пообещал, что не выдаст его, если святоша перестанет мучить солдат, а для него самого старательно и красиво перепишет шестнадцатую проповедь Вивека - ту, что лежит на столе.
Нункиус ныл, страдал, говорил, что это ересь, но в итоге сел переписывать, а Джон бросил надоевший форт и отправился гулять по Солстхейму.
Временами ему казалось, что за ним крадется какая-то тень. Кто-то неотступно следовал за ним, хоронясь за опушенными инеем кустами, но угрозы он не чувствовал: скорее уж это были озлобленность и несчастье. За ветками ему померещился белый бок, мохнатый хвост, но стоило ему повернуться в ту сторону, как лес тут же стал спокоен.
Он начал привыкать к этому преследованию и в какой-то момент почти забыл про него, заинтересовавшись зайцем. Давненько он не ел хорошего мяса…
Стрела сорвалась с тетивы и заяц без единого звука отлетел к пушистой ели. Джон радостно пошел было к добыче, уже предвкушая хороший обед из зайчатинки, как из кустов неловко, боком выломался белый волк и схватил чужого зайца жадной пастью.
Призрак! Джона окатило ужасом и радостью, но они тут же схлынули, едва он увидел полоску вдоль хребта и темноватую морду. Нет, не Призрак. Просто очень большой северный белый волк, и к тому же - Джон присмотрелся к опасливо отступавшему похитителю зайца - хромает на заднюю лапу.
Бедняга совсем отчаялся, если решился красть добычу у вооруженного, сытого и опасного человека…
Снова вспомнив Призрака и свои прогулки по лесу бок о бок с жизнерадостной Арьей, он мысленно потянулся к волку, пытаясь прикоснуться к его звериному сознанию.
“Я друг”, сказал Джон. “Я не буду нападать.”
Волк съежился и как-то виновато тряхнул зайцем в пасти, словно спрашивая - я оставлю?..
Зайца Джону было не жалко, а вот волка - еще как. Но он хорошо помнил, что даже Призраку он сумел скормить лечебное зелье лишь ценой больших усилий, а уж этот-то друг из леса его точно к себе не подпустит. Или подпустит?
“Я хочу помочь”, на удачу попробовал Джон, садясь на корточки и протягивая вперед руку.
В зверином уме вдруг мелькнуло видение пушистых спинок и толстых лапок, окутанных родным сладким запахом, и Джон наконец-то догадался - не волк. Волчица. Теперь понятно…
Он снова мысленно потянулся к ней со всей благожелательностью, на какую был способен, пытаясь убедить, что он ее не обидит. Волчица то почти верила ему и делала робкий шаг вперед, то снова отступала, оседая на помятую лапу. Если бы можно было просто крикнуть: “Кан!” и успокоить ее, безнадежно подумал он.
Видимо, подумал он это так громко, что Крик передался напрямую в ее разум. Волчица насторожила чуткие, надежно утепленные мехом уши и неловко порысила к нему - так открыто, будто знала всю жизнь.
“Кан,” повторил Джон и положил руку на ее мохнатую холку. Потянувшись к больной лапе, он постарался вспомнить, чему его учили в Гильдии. Лечить других - совсем не то же самое, что лечить себя, но он должен хотя бы попытаться.
В правой руке приятно затеплилось нечто живое и стало перетекать в тяжелую, покрытую мехом лапу. Теперь, когда волчица была рядом, он видел набухшие на ее животе сосцы, и ошибиться стало невозможно - она недавно ощенилась, и где-то неподалеку, в заповедной норе ее ждут волчата.
Тепло еще не полностью перетекло из руки, а непоседливая животина уже заплясала, переступая на лапах, словно проверяла работу лекаря. Ей явно полегчало и теперь она с удивлением трясла несчастным зайцем, словно удивляясь, с чего вдруг стало так хорошо.
Фыркнув, она как-то странно мотнула головой, словно собралась ласково его боднуть, но забоялась, а потом почти бесшумно исчезла в кустах.
Вот так, Джон Старк, усмехнулся он ей вслед. Нечего на зайцев рот разевать. Хватит с тебя и скрибятины, пищи богов.
*
Он бродил по округе, любуясь на опушенные снегом елки и скучая по Призраку. В конце концов ноги принесли его к очередному кургану, который назывался Эдард и этим его очень заинтересовал. Джон смело вошел внутрь, прошагал по коридору - и попятился, увидев, что наступает на него из полутьмы.
Это тоже был волк, но очень давно и окончательно неживой. Жалкий скелет в лохмотьях мертвого мяса и сухожилий подкрадывался к нему, ощерив зубы, но почему-то не находя в себе сил напасть.
Кто ж тебя так, подумал Джон, не зная, что делать. Убить волка? Или принести ему зайца? Или все-таки убить - просто из сострадания…
- Ри Вааз!..
Тело, теперь окончательно мертвое, брякнулось на пол, а Джон подумал, что все это ужасно грустно, особенно если вспомнить название кургана.
Спалив останки, из которых наконец-то освободилась душа, он нехотя пошел по захоронению дальше, различая в нишах глыбы сталгрима и просто слежавшиеся кости. Насколько у него было прекрасное настроение после исцеления мамы-волчицы, настолько же противно ему было сейчас.
Заметив прогнивший сундук, Джон все так же кисло подошел к нему и небрежно вскрыл, не ожидая найти чего-то стоящего, но даэдрическая секира стоимостью в полсотни тысяч разом подняла его боевой дух. Наверное, опять вмешивается Энн Мари, подумал Джон, присваивая подарочек. Так мило с его стороны немного меня подбодрить…
Выбравшись из кургана, Джон пошел дальше и вскоре наткнулся на гробницу побольше и посолиднее. Несмотря на недавнее приключение, он все же решил рискнуть и сунулся внутрь.
Как и прочие, что попадались ему нынче на Солстхейме, этот курган, носивший имя Джолгейрр, был совсем невелик. В глубине зала виднелся постамент, на который кто-то очень давно сложил доспехи, копье и, как ни странно, книгу. Книга была раскрыта, словно приглашала ее прочесть.
Древний язык был плохо понятен и Джон прибег к помощи Прелести. “Падение Снежного Принца”, прочел он и жадно углубился в книгу.
Когда эту историю рассказывал Харкон, это звучало так обыденно. Так же обыденно, как рассказы драконов о том, что было тысячи лет назад, а для них случилось будто вчера и притом было не самым волнующим, что им довелось наблюдать. Но те, кто записали события у гор Моэсринг, были настолько потрясены увиденным, что разразились целой поэмой в честь принца фалмеров - пусть врага, но достойнешего из достойных.
Джон отступил от книги, глянул вперед, где в нише лежало истлевшее тело, превратившееся в голые кости, и подумал, что лучше бы от Снежного Принца осталась только книга. Кости как-то портили впечатление и напоминали, что смерть всегда остается смертью, как бы красиво она ни смотрелась со стороны.
Заперев дверь кургана, он стал устраиваться на очередной ночлег. Ну да, кости, да, принц… но ведь ночь же на дворе. Так подумал простой парень Джон, кинул тюфячок на пол, решив не тревожить книгу и доспехи, и улегся, но заснуть поначалу не мог.
Ему вспоминалась Заповедная Долина, где он впервые услышал эту историю, вспоминался кошмарный Харкон, шагавший к ним по льду озера, словно призрак неотвратимой судьбы, вспоминался мерзкий хлюпающий кувшин в чешуйках, а больше всего - Серана, с которой он уже никогда не увидится.
*
Волны размеренно шуршали, набегая на холодный берег, облизывая ступени пристани, скрытой под нависающей скалой. Девушка стояла на террасе, облокотившись на перила, и все смотрела, как снежинки медленно кружат в воздухе, опадая в стылую горькую воду Моря Призраков.
Не веря своим глазам и не в силах отвести взгляд, Джон медленно пошел вверх по ступеням, и Серана с удивлением воззрилась на него с высоты террасы. Ее глаза сияли янтарем, знакомым и ужасным.
- Людям здесь не место, - сказала она наконец. - Как ты сюда попал?
- Не знаю, - честно ответил он.
Он и по сей день не знал, как ему удалось очутиться на вершине Монавен, и уж точно не представлял, как оказался здесь, на тайной пристани Волкихара. Разве что Партурнакс был прав, он просто очень этого хотел.
Но ведь и Сераны здесь быть не должно. Она спит в крипте за лиги и лиги отсюда… они оба спят, вот в чем дело.
- Ты какой-то странный, - поморщилась она. - Я не могу тебя разглядеть. Твое лицо… оно все время словно уплывает. Но, - встряхнулась она, - ты не должен здесь быть. Ты человек, а людям тут…
- …не место, - улыбнулся он.
- …опасно, - поправила его она.
Он посмотрел на пустынное море, в которое валил усилившийся снег, и затосковал от того, как одиноко все это выглядело. Словно последний, окончательный приют для заблудившейся души.
- Печальная картина, - промолвил он.
- Тут спокойно, - она снова облокотилась на перила.
- Я бы сказал, безысходно. Пойдем, - он потянул ее за руку. - Погуляем.
Серана вздрогнула, вырвала у него руку и ожгла надменным взглядом:
- Ты хоть знаешь, кто я?!
- Вампир, - кивнул Джон. - Дочь Хладной Гавани. А ты что же, думала, я приглашаю на прогулку всех подряд?
От неожиданности она расхохоталась и согласилась подать ему руку. Джон свел ее со ступеней, ощущая, как в нем растет новое чувство - или даже лучше сказать, новая возможность. Теперь, сойдя с пристани и встав на берегу, где волны уже набегали на мыски его сапог, он ждал, пока эта удивительная новая возможность полностью раскроется. Непостоянная Змея, не привязанный к земле дракон…
- Прогулка окончена? - ехидно спросила Серана.
- Нет, - покачал он головой. - Она только начинается.
В том числе и для меня, подумал он и почувствовал, как по позвоночнику пробегает странная дрожь, и кости начинают словно бы расти и удлинняться.
- О боги, - прошептала Серана, когда черный дракон повернул к ней рогатую голову и сказал:
- Садись, чего ждешь.
Оттолкнувшись, он взлетел, чувствуя, как на спине возится и замирает от ужаса и восторга драгоценная пылинка. Волкихар остался внизу, вместе с противным туманом, даже во сне холодившим его крылья, вместе с памятной башней, которая сейчас пустовала.
Взмах и еще один - и впереди уже видна скалистая арка Солитьюда. Реют флаги над Синим дворцом, суетятся на улицах люди, которые даже не поворачивают головы, когда их накрывает гигантская тень. Они не видят нас, подумал Джон, ведь мы оба спим и это сон…
И весь Скайрим лежит под моим чешуйчатым брюхом… А-ха-ха, возликовал он, уносясь еще выше, и Серана заверещала на его спине в изумлении и радости. Солнце пробилось сквозь пасмурный, затканный тучами день, блеснуло на снегах Монавен…
Крохотный Партурнакс глянул на них вверх и проворчал:
- Как ты смеешь трясти надо мной хвостом, Довакин? Наглая же молодежь пошла.
- Только не тинвак, пожалуйста, - смиренно попросил Джон, кружа над Глоткой Мира. - Я просто девушку катаю.
А сам подумал, что для Сераны их беседа, наверное, звучала, как непереводимый чудовищный рев. То-то она так испуганно притихла.
- Ну, катай, катай, - разрешил Партурнакс. - Только подальше отсюда. Нечего ей на меня любоваться.
И то верно, мысленно согласился он и заложил крутой поворот к Вайтрану - разукрашенному знакомыми лошадками, осененному живым Златолистом.
Когда они повернули на запад и стали приближаться к Волкихару, она сжалась на его спине и прошептала:
- Я не хочу туда возвращаться…
Драконы слышат даже шепот, понял Джон. Вот так и узнаешь, что ни к чему было перекрикивать ветер… И хоть бы один ему об этом сказал!
- Чего же ты хочешь? - спросил он, спустившись на безлюдное побережье.
С неохотой соскользнув с его спины, она подошла к нему - крохотная, хрупкая - и сказала:
- Я хочу… хочу жить в мире, где летают драконы.
- Возможно, однажды, - усмехнулся он, зная, что это неведомое “однажды” уже начинает проступать на горизонте будущего.
- Ты еще придешь? - с мольбой спросила она.
- Приду, - пообещал он.
Может быть, он еще не раз навестит ее во сне, но однажды - однажды! - он придет наяву. Придет в крипту, похороненную под обвалом, и вода утянет их в свою черную глубину, и они впервые сомкнут объятия, еще даже не успев назвать друг друга по имени. И вся их жизнь навеки изменится.
*
Наутро Джон долго привыкал к тому, что он, оказывается, все еще человек. За короткий сон он так освоился с тем, что велик, силен и прекрасен, будто само солнце, что теперь чувствовал себя как черти что.
Вывалившись из кургана, он сощурился на солнце и похрупал по снежку на восток. По дороге он сбился с пути, попетлял в елках и в конце концов пришел к покрытому льдами озеру, на берегу которого возвышался вполне солидный домик.
Тирск, Медовый Зал, сообщила Прелесть, едва он поднес руку к дверям.
Не успел он войти внутрь, как его тепло поприветствовала румяная дева в волчьей шапке:
- Добро пожаловать в Тирск, друг!
- И вам не хворать, - обрадовался Джон, глядя на зал, живо напомнивший ему о Вайтране. Тут даже свой череп имелся - в глубине зала, на постаменте, - но, к счастью, не драконий, а человеческий.
- Поговори со Скйолдром Волчьим Бегом, - махнула рукой дева. - Он вождь нашего клана и всегда лично приветствует вновь прибывших!
Скйолдр и в самом деле радушно принял Джона, тут же вручил ему кружку и похвастался, что такого зала и такого меда не сыщешь даже в Скайриме.
- В Скайриме я живал, - кивнул Джон, - но такого зала и впрямь не видел.
- Да что бретон в меде понимает, - фыркнул норд с медведем на голове. - Тоже, поди, пришел нас жизни учить? Пха!..
Учить жизни? Джон уставился на громогласного мужика, внезапно вспоминая Мирису, которую его просили поискать.
- А вот между прочим, - заявил он, отхлебывая из кружки, - я лично знаком с Акатошем и Ал… - он икнул, - …дуином.
- Кому-то мед ударил в голову, - заржала румяная.
- Нет, правда, - упирался Джон. - Мы с Мирисой очень много об этом…
- Хо-хо, - расплылся в злорадной улыбке грубиян в медведе. - Вот я тебя сейчас с ней запру.
- Так она тут, - обрадовался Довакин и задрал голову к потолку: - Эй, Мириса!
Откуда-то сверху донеслось истошное:
- Спасите, люди добрые!..
- Там определенно кто-то вопит, - уставился Джон на похитителя. - И это не Алдуин. Веди ее сюда, да поживее.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать? - важничал мужик.
О, подумал Джон. Я мог бы перечислять свои титулы даже дольше, чем Дени. Если бы захотел, конечно.
- Я тот, кто может оттоптать тебе всего медведя, - сообщил он. - Твое счастье, что обычно я не бью дряхлых старух.
Медовый зал чуть не развалился от хохота счастливых нордов. Клан обрадованно начал стягиваться в круг, предвкушая веселое зрелище. Скйолдр тоже не вмешивался - то ли интересовался, как покажет себя забавный гость, то ли просто был в эйфории от выпитого.
- Я тебя на клочки порву! - взревел мужик. - И в обрывках поваляюсь!
- Ха, - только и ответил Джон и снова прильнул к кружке. Мед был и в самом деле знатный, не чета той жуткой выпивке, что подсунул ему Тормунд.
Задира уже шел к нему, со скрежетом извлекая меч, и Джон предусмотрительно расстегнул застежку, сбрасывая плащ на лавку.
Он увернулся от первого удара и даже успел поставить опустевшую кружку на стол. Медовый клан рассредоточился, окружив их и радостно подбадривая. Как заметил Джон, легко уходя от второй атаки, симпатии тут явно были не на стороне его противника. Видать, он не первый, кого этот тип достает.
Он пнул лавку под ноги врагу и со злорадством посмотрел, как тот падает.
Норд неуклюже, но резво вскарабкался на ноги, и по его налившимся кровью глазам стало ясно, что дело все же закончится чьей-то смертью. Джон извлек из ножен “вакузась” и крутанул его в руке, вспоминая, как недавно летал в небесах, и весь Скайрим лежал под его крылом. И чешуйчатым брюхом.
Противник попятился, будто увидел перед собой чудовище. Нагло сунувшись в чужую голову, пьяную и доступную, Джон понял, что узрел бедняга норд - на миг в его глазах весь медовый зал занял исполин, которого тут не могло и не должно было быть.
Глупый болтун не сумеет промолчать о том, что видел. Слухи о Довакине, да еще так близко к Скайриму и лорду Харкону, - это совсем не то, что ему сейчас нужно. Что ж, зато теперь дяде Шеогорату точно весело, вздохнул Джон.
Норд помотал головой в медведе и снова двинулся вперед. Клан вокруг ликовал при виде драки, явно не заметив зловещих перемен в их противостоянии. Джон со всей определенностью решил, что убьет невезучего врага, но сделать это надо было так, чтобы не вызвать лишних подозрений…
Эрих Недостойный, исполнительно сообщила Прелесть, когда левая рука Джона мазнула по плечу противника.
- Хорош уворачиваться! - взревел Эрих, снискавший себе столь говорящее прозвище. - Дерешься как баба!
- Врежь ему за нас, бретон! - тут же завопила румяная дева, маша руками. - Или я сама ему врежу! А это, - призадумалась она, - не по правилам…
- Кто ж виноват, что ты за мной не поспеваешь, - издевался над противником Довакин. - Буду звать тебя Спотыкучие Ноги, так и знай.
Эрих взревел и кинулся к нему, занося тяжелый меч. Вакидзаси прошил его волчью куртку и высунулся наружу из спины, волоча на окровавленном кончике ворсинки меха. Джон отпихнул навалившуюся на него неподъемную тяжесть, высвободив клинок, и Эрих свалился на пол рядом с очагом.
- Нет бы обсудить все по-дружески, - вздохнул Джон, глядя, как из груди норда выходит последний вздох. - Где Мириса-то? - повернулся он к остальным.
- А ты ее отсюда заберешь? - с надеждой спросил Скйолдр. - Надоела она нам. Пить не пьет, только разглагольствует и веселиться мешает. Мы даже обрадовались, когда Эрих ее запер. Потом, правда, решили отпустить, да все как-то лень.
- Забери настырную дуру! - присоединились к просьбе остальные.
- Не вопрос, - легко согласился Джон. - Но сперва налейте еще кружечку. Переживаю я. Все-таки человека убил.
- Эрих сам напрашивался и уже давно, - утешила его румяная. - Переживем. Замени его на грахла - и никто не заметит разницы.
- Что за грахл? - заинтересовался он, с радостью принимая новую кружку.
- Да кто его знает. Чудище, говорят, каких поискать.
*
Мириса оказалась уроженкой Хаммерфелла и ее смуглое лицо смотрелось странно и чужеродно среди румяных, кровь с молоком, физиономий северян.
- Больше не приходи, - выпихнули они ее за дверь. - Скучная ты.
Джона, однако, провожали иными словами, приглашали заходить и даже пообещали назвать почетным нордом. Распрощавшись, он вышел наружу, в ясный снежный денек, и теперь стоял, блаженно улыбаясь. Мед в крови разыгрался по-полной и вызывал желание резвиться. А ведь ему еще тянуть эту зануду до самого форта…
Они пошли на юг, огибая озеро Фьялдинг по краю.
- Какие ужасные, грубые люди, - стенала Мириса. - А скаалы эти, поди, еще хуже. Стадо дикарей! А я к ним со всей душой…
- Скаалам не нужны твои проповеди, - сообщил протрезвевший на морозце Джон. - Они и без тебя прекрасно справляются.
- Свет Девятерых… - упиралась Мириса, но он ее перебил:
- Они знают Девятерых. Просто именуют их иначе. Они знают ход времен, чтут природу и все живое, а значит, в их сердцах есть и Акатош, и Кинарет. Они дорожат семьей, а значит, знают Мару. Они упорны, честны и терпеливы, они ценят и хранят знания, так что им близки и Стендарр, и Юлианос. Они понимают прекрасное и наслаждаются жизнью, как учит Дибелла, а жизнь в этих краях суровая - и потому им ведом Аркей. Они не сильны в торговле, но умелы в ремеслах, а значит, в их жизни нашлось место и Зенитару. И уж поверь, - усмехнулся он, - они знают и уважают Драконорожденных. Так чему же ты можешь их научить?
- Я… - начала она и запнулась. - Мне надо подумать.
- А вот это никогда не лишнее, - согласился Джон. - Могу дать совет, если хочешь.
- Какой?
- Если снова соберешься к скаалам, меньше говори и больше слушай.
*
Они заночевали в чьей-то заброшенной землянке, вырытой под холмом. Всю ночь у запечатанного магией входа кто-то настырно скребся и утробно ворчал, отчего даже Джон чувствовал себя неуютно и почти не спал, надеясь, что Замок Фенрика не подведет. Мириса так и вовсе не сомкнула глаз и поутру выглядела совсем несчастной.
Форт был все ближе, и он предвкушал, что хоть там сможет как следует отдохнуть. Все эти надежды пошли прахом, когда он увидел сорванные ворота и порушенные местами стены. Он, конечно, знал, что однажды форт превратится в руины, но не рановато ли все это началось?..
- Что случилось? - остановил он одного из солдат, бродивших по двору и бесполезно пытавшихся навести порядок. Без руководства они так немногого добьются, подумал он и спросил: - Где капитан?
Солдат посмотрел на него стеклянными глазами и ответил:
- Они пришли среди ночи… они украли капитана!.. Оборотни…
Оборотни проломили каменные стены? Джон снова оглядел масштаб разрушений и подумал, что дело тут явно в чем-то большем. Отправив Мирису в святилище к Джелину, он призадумался насчет того, чтобы взять корабль, вернуться в Вварденфелл и заняться своими прямыми делами, пока его тут не пришибли, но сразу же почувствовал, как внутри возникло тошнотворное чувство неправильности. С тех пор, как он очутился в Морровинде, он еще ни разу не ощущал ничего подобного.
В будущем драконы принесут к Вороньей Скале тело генерала. Само по себе это мелочь, неважная, незначительная, но ведь за какие-то заслуги капитана повысили до генерала - и, может быть, эти заслуги имеют исторический вес. Но ни заслуг, ни повышения не случится, если сейчас он бросит Кария на произвол судьбы…
Оборотни, фыркнул Джон. Оборотни украли капитана, да это даже произнести смешно. Зачем он вообще им нужен?
Пока он ел, размышляя, с какой стороны взяться за это дело, его разыскал Нункиус и стал всплескивать руками и махать рукавами, рассказывая, как все это было ужасно, и какой это ужасный остров, и ужасный форт, и как он, Нункиус, непременно тут умрет.
- Все мы когда-нибудь умрем, - философски заметил Довакин. - Ты проповедь переписал?
- Да, но какая разница, ведь мы все… - опять заметался священник.
- Нюнькиус, - весомо сказал Джон, - тащи сюда проповедь и уймись уже.
Пока разобиженный нытик ходил за проповедью, Джона настигла некая Гаэа Артория. Она бухнула возле его тарелки череп и сказала, что раз уж он так хорошо разбирается в скаалах, то пусть сходит к ним и разузнает про волков-оборотней и капитана.
Мириса уже всем разболтала, подумал Джон и покрутил в руке череп.
- А это мне тут зачем? - спросил он. - Для аппетита?
- Это череп скаала-воина, мы его нашли в одном захоронении. Отдай им, им наверняка понравится.
- Если я, - уставился на нее Джон, - раскопаю могилку твоего дедушки и принесу его череп - тебе понравится? Говори честно.
Артория фыркнула и сказала, что она-то не скаал, и к тому же череп-то, вот он - уже есть и всем тут мешает.
- Отнеси, - не сдвигалась с места она.
- Ладно, - согласился Джон. - А теперь проваливай и дай мне поесть.
Череп пялился на него пустыми глазницами и ухмылялся щербатыми челюстями, и он недовольно отвернул его от себя.
Спасти капитана… Чем только не приходится заниматься. И ведь никуда не денешься, ибо будущее неприкосновенно.
========== Глава 12. Все родное, все свое ==========
Джон пропутешествовал обратно с юга на север через весь остров. По пути он останавливался в одном из курганов на ночевку, но, увы, так и не сумел дотянуться ни до Сераны, ни до Партурнакса. Может, однажды, вздохнул он поутру и потопал вперед, чтобы к обеду добраться до деревни скаалов.
В прошлый (будущий?) раз он ее не слишком хорошо разглядел, больше занятый препирательствами со Сторном, а чуть позже - издыханием на морском берегу. Впрочем, по общему впечатлению перемен было немного: все те же добротные срубы, все те же меховые наряды и бодрый румянец. Помахав одной из женщин неподалеку, он с тщательно скрытым ехидством провозгласил:
- Мир вам, мудрое племя скаалов!
По рассказам Сераны именно так к ним обращался Алдуин.
- И тебе поздорову, незнакомец, - довольно заулыбалась женщина.
- На имперский форт напали оборотни, - он решил перейти прямо к делу. - Я пришел к вам посоветоваться.
- Иди в большой зал, - махнула она рукой себе за спину. - Поговори с Тарстеном Клыком Сердца. Он наш вождь.
Тарстен выслушал историю о нападении, получил в руки череп и разворчался:
- Эти имперцы совсем не умеют оставлять вещи там, где им место.
- Я им так и сказал, - пожал плечами Джон.
- Радостно слышать. Ты, похоже, не такой пустоголовый, как прочие из форта, и все же именно тебе придется принять ношу их искупления.
Джон насупился.
- Я не признаю принцип коллективной ответственности, - сообщил он и подумал, что не слишком хочет убивать Тарстена. Но если придется…
- Не знаю, о чем ты толкуешь, - Клык Сердца прежде явно не слыхал таких ученых слов. - Но я знаю, - продолжил он, наставительно воздев палец, - что земля должна быть едина. Глупые люди из форта, они роют и копают, и разрушают, ничего не давая взамен. Ты должен загладить их вину и восстановить равновесие.
У Джона зашевелилось смутное подозрение. Неужели опять заставят обходить Камни? А у него больше нет под рукой дракона, чтобы сделать это за полчаса. И как быть с Криками, он же не может так глупо раскрыть себя…
- Поговори с нашим шаманом, - повелел Тарстен и Джону пришлось смириться. Может, шаман что-нибудь скажет?
А может, как и в прошлый раз, шаман поймет, кто он и что он, и Джону придется его убить. Вот ведь… Боги, лишь бы это не оказался долгожитель Сторн, было бы совсем уж неудачно.
- Как шамана-то зовут? - спросил он напоследок.
- Корст Ветроглазый.
Отлично, повеселел Джон. Не Сторн. Уже легче…
*
Отыскав хату шамана, он вошел внутрь и запнулся на пороге, увидев мужчину, до удивления похожего на него. Шаман был старше, выше, светлее волосами, но лицо… И что теперь будет?
Корст тоже разглядывал его с долей недоумения, а потом высказался:
- Возможно, в тебе есть кровь скаалов, гость. Уж не пошел ли твой род от одного из изгнанников?
Вообще-то пошел, подумал Джон, вспоминая, как Эйгона и его сестер изгнала из Валирии огненная буря. Но вслух - уж врать так врать! - сказал:
- Я из Хай Рока. А там и Скайрим недалеко…
- Любопытно, - оживился Корст. - Я чувствую в тебе волка. Это совсем не по укладу, но попробуй-ка призвать Каэнлорна.
Опять кого-то призывать, запереживал Джон. Вечно всем надо, чтобы он кого-то призвал…
- Это кто-то из Обливиона? - с опаской спросил он.
Шаман оскорбленно выпрямился.
- Нам противны даэдра. И особенно старый Херма-Мора с его поползновениями. Каэнлорны - это священные духи волков, которых мы чтим. Ну вот точно ты семя изгнанника, бестолочь.
А теперь я чувствую себя, словно вернулся в родной Хротгар, с умилением подумал Джон.
- Стало быть, волки, - сказал он. - Можно попробовать.
Некоторое время потребовалось на то, чтобы научить его особому заклинанию, которое главным образом состояло из мысленного воя на воображаемые луны, и наконец Джон решился попробовать, надеясь, что из воздуха не явится Призрак.
Волк был белый, но с темноватой мордой. Очень симпатичный волк.
- Каэнлорн тебя признал, - обрадовался шаман. - Тем правильнее будет возложить Ритуал Даров именно на тебя.
Пфф, мысленно зафырчал Джон, как рассерженная кошка. Всё переиначивают для своей пользы. Ушлые скаалы…
- Камни? - обреченно спросил он.
- Тебе все же что-то рассказывали, - просиял Корст и пустился в разъяснения: - Ритуал Даров повторяет подвиг Аэвара Каменного Певца. Вот тебе свиток с повестью и карта, чтобы ты не путался.
Джон поник, осознавая, что беготни по острову уже не избежать.
- Я вообще-то пришел узнать об оборотнях, - сказал он, привычно гладя мохнатую холку зверюги, радостно ухмылявшейся рядом. - Они напали на форт и украли капитана.
- Оборотни, - помрачнел шаман. - В последнее время их стало чересчур много. Но пока что я не могу тебе помочь. Равновесие нарушено, и без Единения земли мои силы невелики.
- Ладно, раньше начну, раньше закончу, - вздохнул Джон. - Какой первый Камень?
- Камень Воды, - недовольно глянул на него шаман. - Ты бы хоть повесть прочел. И куда катимся… Иди от деревни на запад до самого ледника Мортраг, а дальше на юг по побережью. Так хоть не заблудишься.
*
Сунув нос в повесть, Джон впал в отчаяние. Каэнлорн сидел рядом и утешительно терся об него мохнатой мордой, но это мало помогало.
Сказ об Аэваре был прост, как сапог, и бескомпромиссен, как удар в нос. Начинался он так: скаалы, живя в юном мире среди баланса и благоденствия, стали жирными и ленивыми, и тогда пришел Враг. Врага знали под многими именами, в том числе и как Тартаага, Пожирателя Мира…
Тут Джон обиделся за Алдуина, которого опять оплевали и скорее всего с кем-то спутали.
В тот раз Враг пришел под личиной Жадины. Он похитил у скаалов дары Создателя, и теперь солнце их не грело, деревья не приносили плодов и жизнь в целом стала мало похожа на жизнь. Но ни шаман, ни старейшина, ни главный воин не шли разыскивать дары, утверждая, что нужны племени. Вызвался юный Аэвар, не воин и не шаман. Он сказал, что племя не сильно пострадает, если его не станет, и отправился в путь…
И там ему пришлось плыть.
Джон опустил повесть на колени и пригорюнился. От Камня Воды нужно пройти к морю - и плыть! Нырять!
Он больше не вампир. В такой холодной воде он утонет быстро и безвозвратно… и что теперь делать?
Наверняка есть зелья, способные защитить от холода, но он не умел их готовить. Возможно, существуют артефакты - кольца, амулеты, - но их у него тоже нет. Есть красные ягодки, но их явно будет недостаточно…
И все же тошнотворное чувство неправильности не появлялось, а значит, он на той дороге, на которой должен быть. Значит, Единение должно случиться; именно так скаалы смогут выжить для будущего, в котором он снова к ним придет.
Джон сунул нос в повесть, надеясь найти там подсказку, но свиток был категоричен: он должен идти к морю, найти на островке Пловца - черного хоркера - и плыть следом, и нырять в глубину, чтобы добыть Дар Живой Воды.
Каэнлорн снова толкнул его веселой мордой в плечо, отскочил и стал валяться в снегу кверху брюхом, скаля белые зубы. Джон посмотрел на него, вспомнил, что он король и не должен все на свете делать сам, и осторожно запустил варговское щупальце волку в голову.
Теперь он видел себя со стороны, сидящим на поваленном стволе, с повестью на коленях и белыми, как у Брана, глазами. Волки умеют плавать, думал он. А волшебные волки, наверное, совсем не боятся холода…
Выскользнув из чужой головы, он благодарно потрепал Каэнлорна по густому загривку, и они пошли дальше к леднику.
На полпути волк исчез, видимо, подустав сопровождать нового знакомца. Джон не слишком обеспокоился - Призрак тоже уставал, но потом появлялся снова. Когда будет нужно, достаточно лишь позвать. Но все же интересно, задумался он, почему Каэнлорн его признал? Сам-то Джон знал наверняка, что пошел вовсе не от скаалов, но как-никак волчья кровь в нем есть. Или, возможно, остров принял его после того, как он помог волчице…
И он снова глупо разулыбался, вспоминая драматичное похищение зайца.
Миновав странный ледяной дворец, он стал приближаться к леднику, смутно припоминая, что в этих краях были руины со словом Гол и охранял их очарованный Мираком Фовенсил.
Но сейчас руин было не видать. Вместо них над снегом вставала ледяная стена, и Джон понял, что это и есть Мортраг, и руины похоронены где-то в его недрах. Он подошел к стене и уставился на свое мутное отражение.
Егопронзило странное чувство, что в этот момент два мира пересеклись, слились в одно целое, словно огромная игла сшила два лоскута воедино. В это мгновение и здесь и там он стоит перед ледяной стеной, и ему казалось, что он почти что видит голубые искры глаз в глубине Мортрага.
Джон отшатнулся, не желая искушать судьбу. Мало ли…
Как там Харкон говорил? “Ледяные колдуны, несущие зиму и способные убивать драконов… только этого нам тут не хватало!”
Папуля прав. Нирну такое ни к чему, согласился Джон и поспешил прочь от стены, пока следом за ним в этот мир не переползла белая чума Ходоков.
*
Вспомнив свой давний северный опыт и уютно переночевав в снежной норе, Джон отправился вдоль побережья и наконец-то пришел к Камню Воды. Каэнлорн явился на зов и радостью бултыхнулся в воду - волк явно не испытывал никаких неудобств, связанных с ужасающим холодом, убивавшим всех, кто худее хоркера.
Толстый черный Пловец, родня тюленям, бодро позвал вперед, и Джон, уютно пристроившийся в голове волка, последовал за ним. Неутомимый Каэнлорн греб вперед своими мощными лапами (лапищами!), а потом нырнул в холодную глубь, устремляясь к Дару Живой Воды. Чудесный волк видел его искру на дне так же ясно, как Джон видел солнце в небе.
Хотя строго говоря, как раз сейчас, пребывая в волке, он никакого солнца не видел и только надеялся, что его брошенное тело не пожрут там, на берегу, волки настоящие.
Довольный Каэнлорн вернулся со склянкой в пасти и сложил ее к ногам беспамятного тела, после чего Джон наконец вернулся в себя и вылил живую воду на Камень, чувствуя себя сумасшедшим садовником, который пытается растить каменное дерево. Камень оделся волшебными пузырьками, и первый Дар был возвращен.
Славно. Осталось еще пять…
Если бы Джону пришлось снова рассказывать Мирисе о скаалах, сейчас он непременно добавил бы, что они очень любят отправлять гостей в обход их драгоценных Камней. Ее счастье, что она до них не дошла - вряд ли ее, как самого Джона, признал бы Каэнлорн. Ну, хоть “Гол!” кричать не пришлось, и то хорошо.
Следующим на очереди был Камень Земли, а это означало, что Джон сможет завернуть в Воронью Скалу и порадоваться шахтерскому гостеприимству. Сами на ужин приглашали, теперь не отопрутся.
Утомившись шагать, он высмотрел медведя и стал подбираться к нему с нетривиальными намерениями. Ему пришлось долго улещивать и приваживать капризного мишку, но оно того стоило. Рассевшись на толстой спине, он рысцой потрусил вперед, от уха до уха ухмыляясь собственной наглости. Каэнлорн весело бежал рядом и, судя по всему, был не последней причиной, почему медведь поддался на варговские чары. Джон подумал, что еще немного - и он, как одичалый Варамир, сможет назвать себя Шестишкурым.
Отпустив медведя задолго до прибытия в Воронью Скалу, он отправился к Камню Земли и выяснил, что теперь ему придется искать Пещеры Скрытой Музыки и учить Песнь Земли. Поставив у Камня пометку, чтобы было проще возвращаться, Джон отправился в Воронью Скалу и напросился на ужин, с удовольствием замечая, что за несколько дней они уже успели возвести тут какие-то временные постройки.
Переночевав у шахтеров, он отыскал поутру Пещеры и влез внутрь, где ему сперва пришлось поубивать порядочное количество драугров, а потом слушать и повторять ерунду за странными пыхтящими сталагмитами, дудевшими как огромный и неблагозвучный рог. Ну, хоть музыка несложная, вздохнул не наученный петь Довакин.
А откуда ему было научиться петь, когда под проклинающим взглядом Кейтилин Старк зачастую и слово-то сказать было боязно. Большую часть жизни он скользил по Винтерфеллу, как нежеланная тень, а потом отправился на Стену, где было совсем уж не до песен. Хотя Пип иногда пел… а Игритт его убила.
Где-то в глубине души Джон ее так за это и не простил. Что ж… По мудрому наблюдению Дени драконы злопамятны. И память у них долгая.
Вернувшись к Камню, он, страдая, спел ему как умел, и тот откликнулся, продудев все ту же немудрящую песенку, а потом облекся зелеными искрами. Вот народ-то в Вороньей Скале удивится, подумал Джон и влез в повесть, ища, что дальше по списку.
Камень Зверя, да это же возле Тирска, возмутился он, узнав, что Аэвара Каменного Певца (теперь понятно) носило по Солстхейму, как пьяного. Камень Дерева гораздо ближе, и какая разница, в каком порядке возвращать дары? Косадес дал ему неделю на прогулки и скоро начнет искать с фонарями, тут не до буквальности.
Забравшись на пригорок, на котором возвышался Камень Дерева, Джон потоптался по жилистой северной травке и подумал, что где-то в глубине, под его сапогами, спрятан, похоронен в веках храм Мирака. Там, в толще земли, коптят вечные факелы, бродит нежить и статуи злобных каменных рыб разевают редкозубые пасти, вознося молитвы Херма-Море. Там все еще висит распятым на цепях скелет дракона…
- Однажды я до тебя доберусь, изменник, - прошипел Джон, зная, что Мирак вряд ли его услышит. Хотя кто знает…
Задание, связанное с Даром Деревьев, оказалось несложным. Буквально в двух шагах паслось синее существо, очень похожее на то, что когда-то пыталось не по-рыцарски ударить Джона копьем в спину. Вокруг существа скучали очарованные охранники-спригганы. У существа были припрятаны священные семена Первого Дерева, и Довакин, не мучаясь моралью, просто подстрелил синеухого. Спригганы разбрелись, Джон добыл семена, вернулся к Камню и пошел сажать их тут же на пригорке. В этот момент он и впрямь мог бы почувствовать себя садовником, но чувствовал себя скорее несчастным идиотом, который занимается не своим делом.
Однако Дар был возвращен, Камень Дерева пустил в воздух пушинки, словно одуванчик, а Джон задумался, куда ему податься теперь. Если следовать повести, то следующим должен быть Камень Солнца далеко на юго-восточной оконечности острова. Джон уже нарушил последовательность, но Камень Дерева, кажется, не возражал - вон как пушится. Впрочем, все остальные Камни лежали севернее, ближе к деревне, так что Солнце было выбором не только соответствующим повести, но и самым логичным.
Поставив метку около Камня, он снова отправился на поиски медведя и уже скоро ехал рысью с ветерком, словно на резвой, но слишком толстой и скользкой лошади. Медвежья шкура так и ходила под ним ходуном.
Когда они пересекли реку, Джон отпустил уставшего мишку и забился в очередной курган, чтобы переночевать.
Видимо, топтания вокруг храма Мирака не прошли незамеченными, поскольку в его сон заявился аж сам Херма-Мора.
- Здравствуй, Довакин, - лениво забухтел он, поводя щупальцами и моргая тысячей глаз.
- Дрем Йоль Лок, - брякнул Джон, не подумав.
- Невежливо так говорить, - флегматично упрекнул его Принц Даэдра, а потом тряхнул щупальцем, - но я не обижаюсь. Вот, возьми книжечку…
Джон уставился на яркий томик с картинкой и оторопел. Опять, опять эта книжка! Да что же в ней такого-то!..
- Зачем ты пришел? - спросил Джон. - Прибрать к рукам еще одного Довакина?
- Ты здесь лишь наполовину, вертлявый Змей. И души поглощать не можешь. А мне от тебя надо лишь одно… - Херма-Мора подлетел совсем близко, забирая Джона в холодные, цепкие щупальца. - Не забудь сказать им.
- Что сказать? - вымолвил тот, обмирая в жуткой хватке. - Кому?
- Сам знаешь, - глянула ему в глаза тьма.
*
Джон проснулся и увидел, что сон оказался не просто сном и его действительно навестили. Томик лежал на полу, пугающе яркий и чужеродный, а внутри были все те же ровные мелкие строчки. Видимо, Замок Фенрика Принцам Даэдра не помеха. Особенно когда им хочется срочно допечь Довакина. Или, скажем, предложить щупальце дружбы.
Джон хотел было спрятать книжку, чтобы не соблазняться сейчас чтением - он хорошо помнил, как не мог оторвать Серану от очередной главы, - но потом стал придирчиво осматривать томик. Драконы предупреждали его не прятать под крылышко воду Апокрифа… что, если коварный Херма-Мора нарочно намочил эту и без того сомнительную книжонку?
Хотя нет, он ведь чего-то от него, Джона, хочет. Чтобы он что-то сказал… Но кому? И что?
Ладно, потом догадаюсь, решил он и стал собираться к Камню Солнца.
Камень возвышался на горушке, с которой было видно море и далекий Вварденфелл. Оглядевшись по сторонам, Джон вспомнил, как это будет выглядеть, когда Нелот разведет здесь повсюду свои замечательные грибы.
Нелот! Джона снова окатило паникой. Нельзя с ним встречаться, ни за что, никогда. Хорошо, что хоть сейчас его здесь нет. Впрочем, телваннский маг переместился сюда после извержения Красной Горы, а оно еще не случилось. И хорошо бы, чтобы такого не случалось все то время, пока Джон здесь…
Камень Солнца повелел освободить украденное солнце из Залов Полумрака, и призванный Каэнлорн бодро повел своего нового друга к этим самым Залам, скрытым в пещерах неподалеку. Совсем как Призрак, умилялся Джон, интересно, а почту он носить может?..
Нет, нельзя. Белый почтовый волк - это слишком уж приметно. Люди такого не забывают.
В Залах Полумрака был вовсе не полумрак. Там не было видно вообще ничего, и Джон задействовал все свои невеликие магические умения, чтобы применить науку Ажиры, спасительное ночное зрение. Тьма прояснилась, и оказалось, что Залы - на деле ледяные туннели - кишмя кишат драуграми.
Сейчас будут кишеть немного меньше, усмехнулся Джон, цитируя незабвенного Папулю.
Он пошел по туннелям, радуясь чудесному луку и раздавая каждому встречному драугру по стреле-другой. Процесс настолько его увлек, что он пропустил тот момент, когда лук начал мерцать и пропал, оставив Джона нос к носу с недобитком.
Драугр вдумчиво глянул в глаза своей жертве и съездил не успевшему раскрыть рот Довакину по уху. Джон упал, возмутился, выхватил зачарованный нож из-за голенища и прикончил-таки вредную тварь. Потоки души - или что от нее оставалось у нежити - улетели к нему в рюкзак, и звезда Азуры, которую он не рисковал убрать под крылышко, издала тоненькое “динь”.
Джон полез в рюкзак, достал сокровище и проверил его Прелестью.
Звезда Азуры (драугр), сообщило кольцо.
Можно что-нибудь зачаровать, лихорадочно думал он. Постоянное зачарование, говорила Гальбедир… например, на ночное зрение…
Из туннеля опять что-то полезло и он нехотя отвлекся от артефакта.
- Ри Вааз! - рявкнул он, сидя на полу и даже не разбираясь, что за тварь к нему пожаловала.
Тварь оказалась упорной и живучей и рявкнуть пришлось еще аж дважды. Осмотрев огромную синюю тушу в шипах и бивнях, он повел кольцом и прочел: грахл. Так вот они какие…
Даже у мертвого грахла глаза продолжали гореть красным пламенем, будто у вампира, пусть и не волкихарского рода. Вспомнив историю Аэвара, Джон выдернул этот кипящий глаз, болезненно гревший ладонь, и понес вперед, ища украденное солнце.
В конце туннеля брезжил слабый тусклый свет. Добравшись до него, Джон уткнулся носом в очередную ледяную стену, за которой плавало грустное холодное солнышко.
С огромным чувством удовлетворения он впечатал глаз грахла в эту преграду и увидел, как по ней начинают бежать трещины и солнце яростно разгорается, наливаясь теплом.
Стена взорвалась, брызнув осколками, и свет, выплеснувшийся в туннель, опрокинул Джона на спину. Он ударился об лед, но почти не почувствовал этого, радуясь теплу, прокатившемуся по нему на пути к свободе.
Такие квесты мне нравятся, подумал он, приподнимаясь на локте и оборачиваясь вслед солнышку. Словно освободил очередного дракона…
Залы осветились. Теперь шагать обратно было куда приятнее и проще, и вскоре он выбрался наружу и вернулся к Камню. Тот засиял искрами, заиграл солнечными зайчиками, а Джон, немного на это полюбовавшись, перенесся обратно к храму Мирака. Камень Зверя его уже совсем заждался…
*
Заглянув в Тирск, Джон, веселый и пьяный, пошел к искомому Камню, а оттуда - вкруг озера, искать и спасать от врагов Доброго Зверя. Зверь оказался белым медведем, окруженным толпой все тех же синих дикарей. Бок о бок с медведем и Каэнлорном Джон быстро расправился с мелкими неприятелями, гоня от себя мысль, что в чем-то они все-таки симпатичные и их жалко.
Рьеклинги, вот как они зовутся, выяснил он, поведя кольцом над трупами.
Медведь был ранен, и Джону пришлось повозиться, извлекая из него стрелу. Вспомнив опыт с волчицей, он как следует подлечил мишку и они вместе отправились обратно к Камню. Медведь улыбался - дивное и дикое зрелище.
Оставив нового знакомца у засветившегося Камня - медведю там явно нравилось, - он снова заглянул в Тирск и предупредил, чтобы Доброго Зверя не трогали и не обижали. Медовый клан торжественно поднял кружки, не менее торжественно поклялся и на радостях снова его напоил.
А будь тут до сих пор Эрих Недостойный, подумал Джон, фыркая медовой пеной, наверняка бы побежал убивать медведя просто из вредности. Хорошо, что я его пришиб.
Отоспавшись в уютной комнатке на мягких шкурах, он вышел в путь к последнему Камню, надеясь, что после этого скаалы наконец-то уймутся и расскажут ему об оборотнях.
Он прогулялся до могилы Гленсхула, как от него требовали Камень и повесть, и выпустил ветер из Мешка Жадины, вспомнив при этом слова Арнгейра: “Поймай ветер в кувшин - останется ли он после этого ветром?” А вдруг Жадина и в самом деле имел отношение к Алдуину…
Стань скаал жирным и ленивым - останется ли он после этого скаалом? Правильно Алдуин у них дары отобрал, люди не должны расслабляться. И было бы совсем уж славно, если бы они избавились от ужасной привычки чуть что отправлять его, Джона, в обход Камней.
Завершив Ритуал Даров, он гордо вернулся в деревню в сопровождении Каэнлорна, был одарен реликвией скаалов - булавой Аэвара, которую тут же задумал продать скампу (пятьдесят тысяч на дороге не валяются), после чего Тарстен навесил на него новое задание - расследовать преступление.
- Какое еще… - заныл Джон. - Мне бы про оборотней узнать.
- Я верю, что твое сердце может быть со скаалами, - Клык Сердца покосился на Каэнлорна, - но надобно испытать твой разум.
- У меня прекрасный разум, - заворчал Джон и подумал: какие вы вредные. Вот теперь я точно продам вашу булаву. Вслух же он спросил: - Что именно случилось?
- Ригмор Полурукий обвиняет Энгара Ледяную Гриву в краже мехов. Меха действительно были найдены в доме Ледяной Гривы. Это серьезное преступление и карается либо изгнанием, либо жертвоприношением волкам. Энгар выбрал волков, но требует расследования
- Кража мехов - изгнанием? - опешил Джон. - Жертвопри… Полурукий?!
- Ты как себя чувствуешь, друг скаалов? - присмотрелся к нему Тарстен. - Может, тебе передохнуть, поспать? Вы, южане, хлипкие.
- Пойду с шаманом поговорю, - нахмурился Джон и вышел из большого зала, таща на плече тяжеленный подарочек.
У шамана он свалил булаву в угол со словами: “Можно, я ее пока тут оставлю?” и стал расспрашивать о преступлении. Корст описал Ригмора как человека умного и хитрого, а Энгара - как славного и честного воина и охотника, а потом посоветовал поговорить с Ризи, женой Энгара.
- Жертвоприношение волкам, - неверяще промолвил Джон, потрепав внимавшего Каэнлорна по загривку.
- Через волков душа очищается и становится готова к новому воплощению, - сурово объяснил шаман, и Джон тут же вспомнил Арью, воссоединившуюся с Нимерией. - Изгнание же… участь страшная и позорная. Поговори с Ризи, друг. С Энгаром и Ригмором тоже.
Энгар и в самом деле оказался прямым и честным парнем, но Ригмор произвел на Джона совсем не то впечатление, что некогда другой Полурукий, Куорен. А ведь Куорена ему пришлось убить, чтобы втереться в доверие к одичалым. Теперь история повторялась и он подозревал, что именно Ригмор, а не Энгар отправится к волкам. Полурукий явно лгал.
На всякий случай Джон поинтересовался у него, как он смотрит на изгнание и священную казнь. Энгар выбрал волков, но Ригмор сказал, что такая казнь - варварский обычай, и изгнание предпочтительнее.
- Зачем умирать, когда можно жить? - спросил он.
Я это учту, подумал Джон.
Посетив Ризи, он сразу же понял, что она, как и Ригмор, лжет, а потом и вовсе вынудил ее признаться в измене и принести письмо, в котором Полурукий всячески пытался увести ее от мужа.
- Останови все это, - попросила она. - Мой муж хороший человек и не заслужил такой судьбы.
- Он скорее не заслужил такой жены, - глянул на нее Джон. - Ты знала, но молчала, когда его обвиняли. Тебя стоило бы изгнать вместе с Полуруким.
- Нет!.. - ужаснулась Ризи. Каэнлорн зарычал на нее совсем как Призрак, и Джон усмехнулся:
- Духи того и гляди от тебя откажутся.
И ушел, оставив предательницу-жену маяться от страха за свою судьбу. Он жалел лишь о том, что с ним нет Нуминекса: вот уж кто не дал бы этой Ризи проходу! А то все бедняжку Дени изводит, и это прямо рядом с ним, Джоном Старком, убивцем и двоеженцем…
Тарстен прочел письмо, кивнул и отправил Джона к Ригмору.
- Ты сумел во всем разобраться, - сказал он. - Тебе и завершать это дело.
Полурукий даже не пытался отпираться. Когда Джон привел его к Тарстену и огласил приговор - изгнание, - Ригмор лишь посмотрел на свою изувеченную руку. И он, и Тарстен, и сам Джон понимали, что калеке не выжить в снегах.
Я убил одного Полурукого, подумал Джон, но не убью второго. За меня это сделает природа. Я не скормил бы Призраку такую пакость, как Ригмор, и Каэнлорну тоже не скормлю.
- Ты сделал жестокий выбор, - сказал ему Тарстен, - но, вероятно, мудрый. Возможно, ты тоже похож на волков, которых мы чтим.
И внимательно посмотрел на Каэнлорна. Джон наклонился и потрепал довольного волка по уху.
Когда он вышел из большого зала, его уже поджидал Корст.
- Что еще? - утомленно спросил Джон. - Разве я недостаточно почтил ваши традиции?
- Достаточно, - согласился тот. - Но тут дело в ином. Все недавние беды складываются в нечто единое, и я боюсь, друг мой, что начинает сбываться пророчество Кровавой Луны, а ты можешь быть его частью.
Я всегда часть пророчества, подумал Джон. С самого рождения.
- Идем со мной к озеру Фьялдинг и ты все увидишь сам, - поманил его шаман, и они отправились вниз по холму.
Над озером вставал столб огня.
- Огонь из воды, огонь изо льда, - промолвил Корст. - Это очень странно. Тарстен уверен, что это дело рук Аэслипа, древнего драугра, живущего в пещерах под озером, но и пророчество говорит об огне из стеклянного глаза…
Все-таки придется нырять, понял Джон и насел на шамана с требованием обеспечить ему защиту от холода.
*
Добравшись до пещер под водой, он долго стоял у входа и размышлял, почему вода не попадает внутрь. Наверное, старая рухлядь, рекомая Аэслипом, что-нибудь тут наколдовала, подумал он в конце концов и пошел вперед: перебил в ледяных коридорах порядочно драугров и ужасных костяных волков, потом спустился еще ниже, в пещеры под пещерами, и там наконец обнаружил Аэслипа, который даже не думал прятаться.
- Пришел, чтобы убить меня? - скрипуче поинтересовалась ветхая развалина.
- А здесь есть более важные дела? - для порядка спросил Джон и тут же услышал, что да, есть.
Оказалось, что в давние времена Аэслип был скаалом, но погряз в темной магии и был изгнан. Найдя эти пещеры, он обнаружил, что глубоко в недрах устроила себе логово группа инеевых даэдра, которые собирались уничтожить все живое на острове. Джон понял, что эта история ему определенно что-то напоминает, и стал слушать с еще большим интересом.
- Я возвел барьер, который не пропускает их наружу, - повествовал драугр. - Но я старел, мои силы утекали, а бывшие соплеменники не желали меня слышать. Я обратился к своим познаниям и стал тем, кого ты сейчас видишь - драугром, пожирателем плоти.
- А даэдра? Разве их нельзя уничтожить? - спросил Джон.
- Можно, - усмехнулся Аэслип. - Но на их место приходят новые. Я больше не могу сражаться. Я стар даже для нежити и недолго протяну. Я отправил послание и призвал друга, но он все еще не пришел. Может быть, он уже мертв. Но даже если он получил мою весть, он уже не успеет… И все же я рад. Перед самым концом боги наконец-то оказались милостивы и прислали мне в помощь дракона.
Джон отшатнулся.
- Мне придется убить тебя, - сказал он. - Никто не должен знать.
- Не трудись. Скоро я умру сам, Драконорожденный. Но сперва я уберу барьер и мы очистим нутро Солстхейма от ледяных тварей. Твоих сил должно хватить, чтобы уничтожить их портал. Моих не хватило…
Как поистине трагично, думал Джон, идя по туннелям и вычищая из всех углов инеевых атронахов, пока Аэслип с трудом ковылял следом. Что за грустная судьба - нести свой дозор веками, в полном одиночестве…
Они пришли в конец туннеля, напомнивший Джону Залы Полумрака. Но здесь в ледяной стене не томилось грустное солнышко - вместо него вихрился сизый портал. Наверное, он очень древний, подумал Джон. Древнее Аэслипа и, возможно, древнее барьера, который сдерживает Обливион. Маленькая точка, игольный прокол в защите, крохотная брешь в плотине…
Он набрал в грудь побольше воздуха, стылого и мертвого, вспомнил Скайрим под крылом, вспомнил лицо Дени и сплетенные ручки детей - и снова, как в Залах Полумрака, отпустил солнце на волю:
- Йоль Тор Шул!
Портал померк, пошел клоками. Крик прозвучал снова, а затем еще раз, и наконец от сизой воронки не осталось и следа. Лишь стена плакала растаявшим льдом, чертя кривые следы в саже и копоти.
- Все позади, - заскрипел Аэслип, и Джон обернулся. - Все позади, и я тоже… Возьми в дар, Драконорожденный, - поднял он трясущуюся сохлую руку с чем-то маленьким. - И пусть тебе хватит воли продолжать свой собственный путь…
Не успел Джон встречно протянуть руку, как Аэслип рухнул навзничь и по льду покатилось гладкое кольцо. Древний драугр лежал у него под ногами, тощий, как кость, с обмороженной дочерна кожей, полностью и окончательно мертвый.
- Теперь твой дозор окончен, - промолвил Джон.
Он хотел дать Аэслипу огненное погребение прямо там, в ледяных пещерах, но потом решил, что тот должен хоть после второй своей смерти оказаться под звездами родного Солстхейма, который так долго хранил, не ожидая даже благодарности.
Подобрав кольцо, он поднял легкое, сухое тело на руки и сотворил заклинание возврата, вернувшее его обратно на берег к Корсту.
Глубокой ночью костер догорел и они молча вернулись в деревню.
========== Глава 13. Зловещие знаки ==========
За три дня Джон успел уткнуться в три ледяных стены и две из них уже развалил. Мортраг все еще возвышался к западу от деревни и дышал холодом в мир, но что-то подсказывало Довакину, что долго это не продлится. Так или иначе, а руины со словом Гол должны будут явиться на свет.
Но что же мир пытается ему этим сказать - что ледяные стены можно разрушить? Так это ему давно известно. Но как разрушить сердце Зимы, в котором силами Иного сберегаются Ходоки?..
Впрочем, сейчас даже это было не самой насущной проблемой. Не успели они с Корстом вернуться с озера, как оказалось, что деревню атаковали оборотни.
Он хорошо помнил огромную остроухую тень в полях Вайтрана, зверя, от которого Серана так отчаянно пыталась его загородить. Здешние оборотни были мельче и куда пушистее, но Джону было некогда восхищаться их роскошными хвостами и мохнатыми штанами - хотя, признавал он, в другое время ему даже понравились бы эти ладные желтоглазые чудища.
Сейчас, выхватив “вакузась” и изо всех сил подавляя в себе очень необходимый Йоль, он вертелся на дворе вместе со скаалами, отчаянно пытаясь выжить в мешанине меха, клыков, мечей и секир. Каэнлорн без вопросов вступил в битву бок о бок с другими призванными волками и даже медведями, и в конце концов, несмотря на потери в рядах, деревня все же выстояла.
Бродя среди раненых, Корст и некоторые другие лечили своих сородичей, и он захотел было присоединиться к ним и помочь в меру скромных сил, но шаман отогнал его на безопасное расстояние и зловещим шепотом поведал, что Джон был заражен.
- Чем? - удивился он.
- Если не исцелишься, - мрачно отвечал Корст, - через три ночи станешь таким же, как они, - махнул он рукой на пушистые тела, лежавшие среди домов.
- А я… а у меня… - заволновался Джон и стал вспоминать, что же он такое купил в Храме и как оно звучало. Излечение болезней, обычных, не Мора…
Отойдя в сторонку и усевшись на колоду для рубки дров, он полез в рюкзак за страничками с инструкцией. Вот оно… должно помочь…
Он долго старался, пытаясь повторить странный пасс рукой, доупирался до тошноты, но в конце концов справился с не таким уж мудреным заклинанием и побежал к шаману проверяться на волчью заразу.
Но у Корста был поистине неистощимый запас неприятных новостей, поскольку после беглого осмотра он сообщил Джону, что волноваться теперь надо не о болезни, которой больше нет, а о Тарстене. Вождя, как оказалось, под шумок умыкнули.
Совсем как капитана, подумал Джон и разозлился. Ведь говорил же он им! Но его, как всегда, не слушали.
- Мы были глупы, - вздохнул шаман. - Уже давно у нас похитили Тотем Клыка и Когтя, необходимый для проведения Ристаага, священного обряда охоты. Мы думали, что он нам уже не пригодится…
- Да как вообще можно такое подумать, - фыркнул Джон, покачиваясь и зеленея после своих магических упражнений.
- Мы были глупы, - повторил Корст. - Наши воины отправятся в гробницы Скааларов, чтобы вернуть Тотем, и мы призываем тебя возглавить отряд, Блодскаал. Духи не зря послали нам тебя в этот трудный час.
- Блодскаал? - удивился Джон.
- Ты доказал, что твое сердце с нами. Теперь ты кровный друг племени.
- Благодарю, - коротко склонил голову Джон, а потом выпрямился. - Но хотелось бы сперва немного поспать. Я день путешествовал и ночь воевал.
- Нам всем нужен отдых, - согласился Корст. - Займи дом Ригмора, друг, отныне он твой.
*
Путешествие в гробницы Скааларов прошло, как и ожидалось. Много шума, много суеты, повсюду волчьи хвосты - и призванных Каэнлорнов, и оборотней, обсидевших захоронение. Добыв Тотем из жадных лап, Джон отправил воинов обратно в деревню радовать Корста, а сам пошел по побережью, желая побыть в одиночестве.
Морской берег, как всегда, был внушителен и суров, но валявшиеся там и сям дохлые хоркеры изрядно портили картину. Джон поморщился, глядя на разбросанные повсюду несчастные тушки, а потом споткнулся, узнав место.
Вот он, камень, где сидели они с Сераной. Вот берег, где он лежал день и ночь, пока Дюрневир с Алдуином пытались спасти его раздробленное на части тело. Джон поднял голову вверх и глянул в пустой воздух, пытаясь представить перед собой первенца Акатоша и снова ощутить золотистый свет, заливавший мир вокруг него.
Как давно и как недавно это было. Хуже того, это еще только будет.
Он сел на памятный камень и закрыл глаза, пытаясь представить, что Серана снова рядом, но одиночество не уходило и вскоре ему стало холодно. Он уже не вампир, чтобы спокойно сидеть где заблагорассудится…
И все же он оставался на месте. Волны с шуршанием набегали на берег, с моря несло влагу и она оседала на лице, будто недавние слезы. Чувство заброшенности и печали было настолько полным и законченным, что начинало казаться почти совершенным. Как тогда сказал Дюрневир? Для дракона нет ничего проще, чем угодить в ловушку меланхолии…
Но долго предаваться тоске ему не дали. Шаман настиг его и тут, сообщив, что Ристааг назначен на эту ночь и Блодскаал непременно должен принять участие.
- Здесь куча дохлых хоркеров, - сообщил Джон. - Это что, сезон такой?
- Это такое пророчество, - помрачнел Корст. - Хотя это еще только предстоит проверить.
Джон пожал плечами и отправился в дом Ригмора, чтобы немного поспать и отдохнуть перед священным обрядом, который - он был уверен - тоже пойдет наперекосяк.
Дом, темный и одинокий, ему не нравился. Неудивительно, что Ригмор пытался залучить сюда женщину - пусть даже чужую жену, - чтобы хоть немного осветить эту берлогу и принести в нее радость. Наверное, у калеки была мрачная жизнь, подумал Джон, но мнения своего не изменил: изгнание было ровно тем, что заслужил Полурукий, пытавшийся украсть счастье у другого.
Может, если поставить сюда побольше фонариков, будет лучше, гадал он, вспоминая рощу Сангвина. Разноцветных фонариков…
В конце концов он все-таки заснул, а когда проснулся, дело шло к вечеру, и настала пора отправляться на церемонию.
Ристааг и в самом деле пошел наперекосяк. Рольф Длинный Зуб, вместе с другими соплеменниками встретивший Джона на берегу озера, сказал, что они будут охотиться на Духовного Медведя, и повел его вперед. Почти сразу компания, растянувшаяся среди елок, начала неумолимо редеть. То справа, то слева раздавались крики и рычание; проверяя места схваток, Джон снова и снова обнаруживал трупы и огромные волчьи следы.
Каэнлорн предупредил его, когда оборотни изготовились напасть и на них с Рольфом, так что Джон, лишенный возможности использовать Крики, все же сумел отбиться подручными средствами. После этой жаркой драки Духовный Медведь, наконец-то явившийся из леса, уже мало его смутил. Хотя, признавал Джон, с почетным гостем церемонии управился главным образом Рольф - у Довакина было больше опыта в езде на медведях, чем в охоте на них.
- Отнеси сердце Ветроглазому, - сказал охотник. - Ты хорошо потрудился, Блодскаал. Я горд называть тебя другом.
Джон взял огромное сердце и призадумался, куда его положить. Неудобная штука испачкала ему все перчатки, скользила, марая все жиром - наверняка тоже духовным, - и норовила вывалиться из рук. Кое-как он дотащил ритуальную вещь до деревни и впервые задумался о том, что, кажется, соскучился по Вварденфеллу и уже хочет обратно.
Что ж, драконы часто называли его капризным. Должен же он как-то это подтверждать.
*
Вопрос мертвых хоркеров не остался без внимания. Корст заявил, что это тоже может быть знаком наступления времени Кровавой Луны, и попытался выпихнуть Джона на очередную прогулку - выяснять детали в замок Карстаага, то самое любопытное ледяное строение неподалеку от Мортрага.
- Что за Карстааг? - спросил Джон, не торопясь снова бежать и соваться неизвестно куда. Конечно, все равно придется, но неплохо бы хоть что-то заранее разузнать.
- Инеевый гигант. Мы жили с ним в мире многие годы, но сейчас он внезапно исчез…
Джон уже начал привыкать к исчезновениям важных особ и больше не считал это ни внезапным, ни странным. Кто-то собирал их для некой загадочной цели, и Довакин даже обиделся, почему это его, такого примечательного дракона, до сих пор обходят вниманием.
- Возможно резню среди хоркеров устроили рьеклинги, - задумчиво промолвил Корст. - Надо сказать, они довольно глупые и задиристые и умеют натворить бед просто от нехватки ума. Они служат Карстаагу, но без его надзора могут устроить невесть что. Поговори с ними, разузнай. Тебе не пройти в замок через главный вход, но наши разведчики недавно нашли подводный туннель…
Джон выставил вперед ладонь, призывая шамана замолчать.
- Я никуда не пойду без защиты от холода, - сказал он. - Я не собираюсь околевать в воде. Для этого я слишком молод и хорош собой.
Шаман поневоле рассмеялся, глядя на пафосную физиономию Блодскаала, и пошел намешивать для него согревающие зелья.
Несколько часов спустя Джон стоял на берегу и с тоской смотрел то на свинцовые волны, плескавшие о камни и лед, то на свой замечательный плащ и кожаный кафтанчик, которые безнадежно промокнут, стоит ему лишь сунуться в воду. И как ему потом выживать в ледяном замке? Когда он нырял в озеро, Корст наколдовал на него какую-то оболочку, которая сохранила одежду сухой, но шамана здесь сейчас не было. А вот вход в туннель был прямо неподалеку - но он прятался в воде и никакая известная и доступная Джону магия не могла вывернуть его на сушу.
Найти курган по соседству, раздеться, спрятать одежду под крылышко - и что потом? Тащиться полуголым по снегам обратно? Хотя, задумался он, если поставить тут метку… а потом вернуться полуголым… да хоть бы и совсем голым!..
И поскольку это была его единственная исполнимая идея, он так и сделал: поставил метку и потащился от замка через горы Моэсринг на юг, где там и сям попадались подходящие курганы. Долго же Корсту придется его ждать.
А Каю Косадесу и того дольше. Неделя, выданная Джону на отдых, уже вышла, но вернуться он не мог. Каждый раз, как он задумывался о возвращении, его одолевало все то же муторное чувство неправильности - и он, конечно, оставался.
Горы Моэсринг, думал он, озирая крутые заснеженные склоны. Стало быть, здесь Харкон когда-то воевал… а по собственным словам Папули - развлекался. Видать, хорошо развлекся, фыркнул Джон. Вон там до сих пор какие-то руины коптят.
Ну, нет, решил он некоторое время спустя. Харкон, несомненно, виновен во многом, но вряд ли конкретно в этом - иначе оно перестало бы коптить еще тысячелетия назад.
Джон подошел ближе к обломкам и понял, что это определенно что-то двемерское. Смутная мысль шевельнулась у него в голове и он подскочил, вспомнив заику бретона, который просил какой-то амулет из чьей-то гробницы…
Но какой? Из чьей? И еще имя волка… Прямо хоть возвращайся обратно и на этот раз - записывай.
Джон обошел место крушения и обнаружил несколько тел разбившихся и околевших данмеров, а потом и их капитана, оставившего после себя дневник.
Полистав мерзлые страницы, Джон воспрял духом, несмотря на грустную картину вокруг. Команде корабля все же удалось найти Проклятье Хротмунда, и курган находится совсем неподалеку. А ему как раз очень нужен курган…
Джон полез в рюкзак в поисках завалявшихся на дне зелий левитации и замедления падения. Добыв парочку, он заодно вытащил наружу и один из свитков Ужасного Мертвеца и с внутренним сочувствием оживил нехорошей магией труп капитана.
- Имя волка? - спросил он в надежде на чудо.
Капитан ворочался в снегу и издавал даже не шипение, а какой-то треск.
- …г… к…
Ты, Довакин, как есть балда, выругал себя Джон. Мало того, что он нежить, так еще и промерз насквозь. Не сможет ни встать, ни говорить…
Добив беднягу капитана по второму разу, он встал на ноги и вдруг вспомнил: Онджаг! Волка зовут Онджаг. Все-таки треск из промерзлой груди оказался не совсем впустую.
И ради чего я так издеваюсь над трупами, вздохнул Джон. Ради того, чтобы заика Чернозем мог нравиться женщинам? Позор…
Он стал подниматься на гору, а на самом верху принял зелье левитации и впервые в жизни ступил на воздух. Держа наготове зелье замедления падения, он двигался все выше, и вскоре земля осталась далеко внизу, а вокруг него был только снег, тихо сыпавший с темного вечернего неба. Джону захотелось остаться в поднебесье на всю ночь, а то и на всю жизнь, но время поджимало и он стал оглядываться, ища формацию.
Какие-то каменные кривули лежали от него к северо-востоку. На волка они походили мало - но больше, чем все прочее, которое было совсем уж ни на что не похоже. Джон пошел к кривулям среди сыплющего снега, чувствуя себя, словно во сне. Даже ходить по воде не было так странно и чудесно.
Зелье стало выдыхаться и он выпил другое, замедляя полет вниз. У входа в курган потусторонний голос строго потребовал назвать верное имя, и Джон отчеканил: “Онджаг!”, после чего его без вопросов пропустили внутрь, где ему пришлось убить еще костяного волка. Откуда они берутся, задумался он. Просто больно смотреть…
Похитив амулет с постамента, в который был вбит огромный черный боевой топор, он сунул побрякушку в рюкзак к дневнику капитана. Дневником он собирался натыкать Чернозему в нос, чтобы тот больше никогда не вздумал рисковать чужими жизнями ради подобной чепухи.
Устроившись на ночлег, он заложил руки за голову и уставился в неровный потолок, тускло освещенный ночным фонариком. Мысли его снова и снова возвращались к Аэслипу.
Он рассказал Корсту лишь долю правды, когда вернулся. Он поведал о том, как маг-драугр сторожил покой и жизнь на Солстхейме в течение многих веков, а потом, чувствуя, как убывают силы, бросил все, что оставалось, в последнюю атаку на портал. Свою роль в произошедшем Довакин скромно свел к боям против инеевых атронахов, и казалось, что Корст этим вполне удовлетворился.
Никому не нужно знать о его участии. И даже если он и сыграл большую роль, чем рассказал, подвиг Аэслипа все равно оставался подвигом. Пусть так и будет.
Кольцо, которое драугр оставил ему, как последний дар, Джон привесил на шнурок и спрятал под рубаху. Близость этого гладкого ободка почему-то грела сердце и добавляла решимости, а решимость - Джон был в этом уверен - ему еще не раз понадобится.
*
Поутру, обпившись шаманских зелий и переместившись на берег в одних подштанниках, Джон прыснул, вспомнив рассказы драконов о берсерках (“Напьются меда и бегают голые!”), а потом подумал, что уж кому-кому, но не драконам судить вольных нордов. Сами-то летают в чем Акатош родил и ведь не стыдно.
Совсем развеселившись, он бултыхнулся в море и спешно погреб к подводному ходу. Зелья действовали и водичка пока что казалась приятно бодрящей, но с каждым мгновением она становилась все более бодрящей и Джона это немного тревожило. Хорошо хоть, заклинание водного дыхания можно было использовать прямо в глубине, без слов, а то ему пришлось бы туго.
Вампиром быть удобнее, мысленно взвыл он, вылетая из воды на лед и прыгая от холода с ноги на ногу.
- Э, какой уродливый, - прокряхтело малорослое синеухое чудо в глубине туннеля. - Слишком высокий.
- Спасибо, - сказал Джон, стуча зубами, а потом подошел к рьеклингу и крикнул: - Гол Ха!..
Пусть Запретным Словом он больше не владел, но остальные-то два никуда не делись. Джону было безразлично, кто его слышал, сколько рьеклингов бегает по этим туннелям, знают ли они, что такое Довакин или хотя бы дракон, и скольких из них ему придется убить, дабы остаться тайной Шеогората. Сейчас его волновало лишь одно - одеться и согреться.
- Сив Дал Бекс!..
Вот он, кафтанчик, вот они, сапожки, ликовал Джон, поспешно обтираясь запасной рубахой и натягивая сухие подштанники. Рьеклинг перетаптывался рядом и смотрел на нового хозяина с обожанием, не смея тревожить, пока тот облачается.
Одевшись и закутавшись в упоительно теплый плащ, Джон наконец-то перестал стучать зубами и синеть, а вместо этого устремил строгий взгляд на рьеклинга и спросил:
- Это вы хоркеров поизвели?
- Нет, хозяин, не мы. А Криш совсем не при чем, - замотал головой синий.
- А Карстааг где?
- Прежний хозяин исчез, - надулась мелочь. - Ушел с большими волками. Криш не знает, куда. Криш хотел захватить замок для себя, но теперь будет служить новому хозяину.
- Ты хоть понимаешь, кто я? - спросил его Джон.
- Ты хозяин, - удивленно посмотрел на него рьеклинг.
Довакин покачал головой и крикнул:
- Файм Нейл Дайн!
Сокровища, все еще лежавшие на льду, убрались с глаз долой, и Джон снова пристал к Кришу:
- Что происходит в замке?
- Тут, внизу, ходят грахлы, - Криш поежился. - А наверху всем заправляет Далк. Тупой Далк. Лизоблюд.
- Пойдем наверх, - решил Джон. - Кроме грахлов тут никого?
- Теперь уже никого, - вздохнул Криш, и Джон понял, что можно было и догадаться. Грахлы твари тупые и злобные, так что… да, теперь никого.
Они пошли вверх по туннелю. По дороге Джон управился с тремя грахлами с помощью незаменимого “Ри Вааз!”, а когда они добрались до прохода на верхние этажи, Криш обрадованно запрыгал:
- Захватим замок, хозяин! Туда не пройти без благословения прежнего хозяина, но у Криша оно есть!
Тогда хорошо, что я сразу тебя не пришиб, подумал Джон.
Рьеклинг поводил ручками у ледяной двери и та приотворилась, приглашая их внутрь. Интересно, подумал Джон, шагая все вверх и вверх. Когда они с Сераной наткнулись на рьеклингов в будущем, те бегали полуголыми и говорили на каком-то непонятном наречии - что-то вроде “ворра-вурра-гурра”, то есть совсем не разобрать. А Криш разговаривает по-человечески; он одет, обут и при оружии - своеобразном, но кованом и требующим большего умения, чем то приснопамятное дикарское копьецо.
И почему же они так одичали? Может быть, потому, что Карстааг так и не вернулся?..
Они вышли в огромный зал, занятый длиннющим ледяным столом, уставленным тарелками, кубками и всем прочим, чтопотребно для пира. На отдельном возвышении красовались исполинские мисы с человечьими черепами.
Куда ни приду, везде людей едят, вздохнул Джон и вскочил на стол, поскольку к ним с Кришем уже устремились несколько враждебно настроенных рьеклингов.
Малютку быстро прикончили и Джон - не без тайного облегчения - отомстил за его смерть, постреляв из лука всех остальных малюток. В зале стало тихо и пусто - только мертвые рьеклинги повсюду да черепа в мисах. Джон обошел стол, не найдя на нем ничего съедобного, покопался в сундуках по углам, а потом вошел в двери следующего зала - как оказалось, тронного.
Величественные колонны несли на своих вершинах сине-зеленые огни, словно кто-то уловил и поместил туда клочки северного сияния. Повсюду царили лед и холод, безмолвие и блеск, и надо всем этим - титанический ледяной трон на возвышении.
Джон на трон, конечно, тут же залез, поболтал ногами, замерз, но все равно похвастался сам себе, что теперь он точно Король Ночи.
Где же ты, мой верный Грамкин, взгрустнул он и полез рыться в промерзлых сундуках за троном, а потом подвел итог этой вылазки.
Поход в замок обернулся пустой тратой времени. Карстааг исчез - почти наверняка туда же, куда и капитан с Тарстеном. Рьеклинги мертвы и уже вряд ли что-нибудь скажут, а хоркеры - тем более. Живут тут небогато, грабить больше нечего, так что на сей момент все его достижения - это добытый для Луи Чернозема амулет.
Тьфу.
*
Перенесясь к магической пометке на берегу, он закутался в плащ и побрел обратно к деревне, с содроганием вспоминая, как еще недавно скакал на этом бережке голым. Больше никаких заплывов в северном море, решил он. А если шаман изобретет еще какую-нибудь чушь, пусть ныряет сам.
Но, похоже, Корсту Ветроглазому надоело размениваться на чепуху и он заманил уставшего Блодскаала к себе на ужин и разговор с явной целью огорошить его чем-то важным.
Для начала Джон, с трудом оторвавшись от заячей похлебки, исполнительно доложил о том, что Карстаага увели оборотни, а рьеклинги не виноваты в том, что на хоркеров напал падёж. Корст покивал, словно и сам уже все знал, и завел разговор о Пророчестве Кровавой Луны.
- Легенда гласит, - вещал шаман, глядя, как Джон по уши зарывается в миску, - что один раз в каждую эру наступает время, когда демон-бог ступает на землю в сопровождении своих гончих. Он Охотник, и о его пришествии вещают три знака. Первый - огонь из стеклянного глаза…
- Это мы видели, - кивнул Джон.
- Второе - прилив скорби, - мрачно перечислял шаман. - Тела хоркеров по всему побережью. И третье - восходящая луна, красная от крови жертв Охотника.
- Массер вроде бы всегда красный, - пожал плечами Джон.
- Но не настолько же, - фыркнул Корст. - Выйди на двор да сам посмотри. А перед этим… прими вот это, - и он протянул Джону длинный меч в ножнах, по размерам сходный с Длинным Когтем. - Наступают темные времена и уже скоро нам следует ожидать Игры Охотника.
Джон принял меч и бережно выдвинул его из ножен на ладонь. Клинок был льдисто-белым, чуть прозрачным, словно тающий лед.
- Сталгрим? - не поверил он своим глазам.
- Что-то ты все же знаешь, Блодскаал, - усмехнулся Корст. - Он зачарован и поражает врагов пламенем. Никто не ожидает этого от ледяного клинка. Отныне пусть он поет свою песнь в твоих руках.
Песнь Льда и Пламени, подумал Джон.
Он встал из-за стола и полностью извлек меч, чувствуя, как удобно, почти привычно тот ложится в руку. Это был не Длинный Коготь, нет, - но это мог быть его брат.
Прости, мой верный “вакузась”, вздохнул он. Ползун будет рад заполучить тебя в свои лапки. Возможно даже, какой-нибудь очередной дремора попытается отхватить мне голову именно тобой.
Он на пробу взмахнул мечом, сделал несколько выпадов, слушая, как тот гудит, рассекая воздух, и вспомнил слова Шеогората: танцуешь ты прекрасно.
А теперь, любезный Энн Мари, я еще и петь умею, подумал он.
- Что такое Игра Охотника? - спросил он, убирая бесценный меч в ножны.
- Она меняется от эпохи к эпохе, - нахохлился за столом Корст, только что с удовольствем наблюдавший, что воин, похоже, достоин меча. - Деды наших дедов говорили о времени, когда Охотник и его гончие вырезали целые племена. Их доставляли в его Угодья и гончие охотились там на людей. В другую эпоху Охотник выбирал всего одну жертву, и если ей удавалось продержаться до захода Кровавой Луны…
- А удавалось? - тут же спросил Джон.
Шаман пожал плечами.
- Так говорят. Тогда Охотник возвращается в свое царство демонов до следующей эпохи.
*
В ночной темноте Джон вернулся в дом Ригмора, который вовсе не считал своим, и снова оглядел подаренный меч. Отточенный сталгрим с легкостью срезал ворсинки с мехового воротника и без лишних возражений запалил огонь в очаге, стоило лишь легонько тюкнуть по полену. Не то чтобы меч посчитал дрова достойным противником - он просто слушался желаний нового владельца.
А ведь это довольно цинично, усмехнулся Джон, разжигать костер таким выдающимся оружием. Хотя Серана, например, искру из Древнего Свитка вышибала, так что это просто хорошая традиция…
Чувствуя себя немного виноватым, он сменил вакидзаси на нового друга и положил даэдрический клинок к булаве Аэвара, лежавшей в углу и освещавшей холодным призрачным светом деревянное ведро и метлу. Чем среди прочего хороши скаалы, так это тем, что тут, кажется, можно оставить что угодно и знать, что найдешь это в целости по возвращении. Даже звезду Азуры.
Было ясно, что рано или поздно за ним придут так же, как за всеми прочими. И Джон это знал, и Корст Ветроглазый - потому и вручил ему этот дивный меч.
А если придут, то зачем тянуть?
- Я жду, - весомо сообщил пустой комнате Довакин и плюхнулся на кровать - без плаща, но в полной экипировке, распихав по карманам лечебные зелья. Закрыл глаза и внятно услышал, как кто-то ворчит и лезет когтистыми лапами в дверь, которую Джон нарочно не запер.
*
Он очнулся в небольшом зале, где лед севера причудливо соединялся с кривыми углами даэдрических святилищ.
Перед ним возвышался гигант, схожий с человеком телом, но не размерами. Лицо гиганта скрывал череп исполинского оленя с ветвистыми рогами, и Джон наконец-то понял, о каком Охотнике шла речь.
Хирсин, Даэдрический Принц, Отец Зверолюдей.
Можно было догадаться и раньше, но по какой-то причине Джон совсем не ожидал встретить еще одного Принца Даэдра на Солстхейме. Ему казалось, что и одного Херма-Моры уже с избытком хватает, чтобы не давать этому небольшому острову скучать.
К тому же драконы почему-то почти не рассказывали ему о Хирсине. То ли считали, что там и рассказывать особо нечего, то ли… то ли им запретил Партурнакс.
- Ты прибыл, - внушительно прогудел Принц, крутанув в хватких руках острейшее копье. - Остальные уже давно здесь, ты последний.
Не моя вина, что твои гончие так нерасторопны, подумал Джон, хотя вслух ничего подобного говорить не стал.
Хирсин на эти непочтительные размышления никак не отреагировал. Возможно, в отличие от Херма-Моры или Молаг Бала он в принципе не интересовался чужими мыслями - лишь сноровкой и увертливостью назначенной жертвы.
- Для участия в битве я отобрал самых достойных, - продолжал вещать Хирсин, и Джон тут же обоснованно загордился, размышляя, впрочем, о том, что это было вполне предсказуемо. Положа руку на сердце, если не он - то кто?..
- Карий - от имперцев, Клык Сердца - от скаалов, инеевый гигант Карстааг, - гудел Принц, - и, разумеется, ты, Довакин. Я давно не сражался с подобными тебе и предвкушаю нашу встречу.
Тут Джон гордиться перестал и начал волноваться. Сражение, которое длится, пока не зайдет Кровавая Луна… Плохо дело.
- Но мы сойдемся лишь в том случае, если ты преодолеешь все преграды в моих охотничьих угодьях. Другие уже ушли вперед. Я дал им фору, ведь ты… Довакин, - усмехнулся Принц, и Джон понял, что Хирсин, даже не влезая в чужую голову, все же не отказывает себе в удовольствии изгаляться над людьми.
Не хочу быть вампиром, подумал он капризно. Хочу быть Даэдрическим Принцем и безнаказанно потешаться над смертными.
- Успехов, - ехидно пожелал ему Хирсин и исчез, а Джон увидел овальную дверь, которую прежде загораживал Охотник.
Что ж… вперед, Довакин. Сам напросился.
========== Глава 14. Такие разные встречи ==========
Джон шагнул сквозь овальный проем и пошел среди льдов, навалившихся на даэдрические изломы святилища. Это был лабиринт, пустой и холодный, и он довольно скоро заплутал среди странных поворотов. Уткнувшись в тупик, который украшала ледяная статуя оборотня, он раздраженно фыркнул и повернулся, чтобы идти обратно, но за спиной тут же полыхнуло красным, а голос, мало похожий на человеческий, прорычал:
- Умри!..
Он пригнулся и метнулся в сторону, вскидывая меч, который уже давно извлек из ножен. По клинку скрежетнули и упали на пол отсеченные когти, и мохнатый оборотень с рыком прыгнул на него, светя желтыми глазами. Еле увернувшись, Джон наудачу полоснул мечом и вспорол напавшему брюхо. Выпавшие внутренности задымились в морозном воздухе ледника, и оборотень стал исчезать все в том же красном свете.
Только тут Джон наконец-то заметил, что статуи больше не было. Хитрые изваяния… Лучше к таким не подходить. И совсем уж ни к чему поворачиваться к ним спиной.
А ведь где-то в этом лабиринте бродит Карий, призадумался он. Значит, Крики использовать нельзя. Капитан не должен узнать, кто такой Джон, ведь Кария нужно спасти для будущего… и как это сделать, если лишь один может победить в этом состязании?
Джон помотал головой и решил пока не волноваться на этот счет. Для начала капитана было бы неплохо хотя бы найти, а уж потом думать, как им выбираться.
Он уже довольно долго бродил среди путаницы стен и углов и успел убить четырех волков, когда наконец-то отыскал капитана. Тот держал героическую оборону сразу против двух противников и был весьма благодарен, когда Джон подскочил сзади и без всякого рыцарства напластал гончих Хирсина, как рыбу на рынке.
- Джулиан! - воскликнул Карий, переводя дух. - Ты тоже здесь! Жаль, что тебя втянули в эту подлую игру, но я рад встретить здесь друга.
А Джон-то уже и забыл, что большинство знает его под именем Джулиана. В деревне всем хватало почетного звания Блодскаал.
Карий стоял, болезненно придерживая руку, и Джон полез в карман за зельем.
- Вот, - протянул он пузырек.
- Благодарю, - принял дар капитан и лихо опрокинул в себя склянку. - Я здесь уже давно и они здорово меня потрепали. Мы должны найти путь через лабиринт, так сказал этот рогатый демон. Если мы пойдем вместе, у нас больше шансов…
- Согласен, - кивнул Джон. - А где Тарстен?
- Ушел вперед, - неопределенно мотнул головой Карий. - В центре лабиринта есть мистическая дверь, которая ведет дальше, но я пока не нашел к ней ключ. Он должен быть где-то здесь, в коридорах.
- Значит, поищем ключ, - согласился Джон, и они пошли прочесывать свою ледяную тюрьму.
Спустя сотню поворотов и десяток убитых оборотней они все же отыскали в закоулке сундук, где хранился ключ: черный, украшенный зубцами круг с тлеющей багровой сердцевиной.
Преодолев еще двести поворотов и еще пару десятков врагов, они доволокли свои усталые ноги до мистической двери в центре - она больше походила на реющее в воздухе полотно, но Джон не стал придираться. Главное, чтобы ключ подошел.
- Я не пойду дальше, - вдруг заявил капитан. - Я устал и ослаб, я буду лишь задерживать тебя. Иди вперед, Джулиан, и выиграй эту нечестивую игру за нас обоих.
- А как же ты? - обеспокоился Джон, имевший множество причин печься о благородном капитане.
- А я, - не без ехидства усмехнулся тот, - останусь здесь и прослежу, чтобы ни одна тварь не сунулась за тобой во врата. Будь осторожен, - помрачнел он. - Карстааг - дикое животное и наверняка попытается тебя убить. А Клык Сердца… он беспокоит меня. Что-то в его глазах… будь осторожен.
- И ты тоже, - сказал Джон и протянул ему еще один пузырек. - Нет, возьми, - уперся он, когда Карий начал отказываться. - И постарайся выжить. Ты нужен будущему, капитан.
*
Ледник Мортраг, Внутреннее Кольцо, сообщила Прелесть, когда он проходил сквозь мистические врата. Впереди ждал еще один забег по лабиринту, и Джон устало тряхнул мечом, таким же увестистым, как Длинный Коготь. Кольцо Аэслипа скользнуло по груди, исчерченной шрамами, и он выпрямился, делая первый шаг вперед.
Как и капитан, Тарстен попался ему где-то на полпути, среди кривых поворотов и безумных углов, придавленных ледником. А долго ли протянет Мортраг после этого состязания, вдруг задумался Джон.
- И ты попал сюда, друг? - удивленно и обрадованно приветствовал его Клык Сердца. - Идем скорее! Карстааг уже ушел вперед и теперь он может выиграть эту битву! Но вместе мы пройдем через все препятствия!
Вместе так вместе, согласно кивнул Джон и подумал, что Карий был прав. Глаза Тарстена блестели болезненным энтузиазмом, не слишком уместным в таком-то месте и таких обстоятельствах. Не упорство человека, намеренного выжить, но азарт волка, настигающего добычу…
Джон не знал, надо ли ему спасать Тарстена, как Кария, но на всякий случай придержал ту’ум при себе. Но так же - на всякий случай - он старался, чтобы предводитель скаалов не оставался у него за спиной.
Они попетляли по лабиринту, который был существенно меньше первого, по ходу дела истребили порядочно оборотней и наконец уткнулись в очередные реющие врата.
- У меня есть ключ, - торжествующе повернулся к нему Тарстен, - а твое время вышло. Дальше я пойду один.
На это Джон лишь лениво поднял брови. Обиженный собеседник тут же ударился в амбицию:
- Эта Охота для Клыка Сердца и только для Клыка Сердца! Многие поколения пережил я с этим кольцом Хирсина на пальце! Охота принадлежит мне по праву рождения! Клык Сердца один должен встретиться с Охотником, один должен заслужить всю славу этой Охоты! Смотри, с какой силой я рожден! Узри Клыка Сердца в его истинной форме!
И с этим словами он превратился в симпатичного оборотня в пушистых штанишках. Оборотень выставил когти и зарычал, щуря желтые глаза.
- Сам узри, - сказал Джон и рявкнул: - Муль Ква Див!
У него золотые глазки, а у меня золотые рожки, думал он, насмехаясь. Джон Старк, ты прямо как Мирак. Узри, дескать, силу Истинного Драконорожденного! Воздух, что ли, на Солстхейме такой, что всех тянет хвастаться?..
Оборотень, оглушенный Криком, который даже не был атакующим, жалко съежился, и Джон, сделав выпад, пронзивший беднягу насквозь, успел поймать последнюю мысль своей жертвы, последнюю картину, которую узрели желтые глаза волка: драконью пасть прямо напротив, пасть, унизанную рядами и рядами клыков.
Неужели все норды, которым суждено умереть от моего клинка, видят такое перед смертью, горестно задумался Джон. Плохо, конечно, но главное, чтобы этого не увидели те, кто должен жить.
Волчье тело, вытянувшееся на полу, снова обратилось в человеческое, и Джон, вовсе не радуясь всему произошедшему, стал обшаривать его в поисках ключа.
*
Следующее место было совсем не тем, что он ожидал увидеть. Карстааг поджидал его не в лабиринте. Это был огромный зал, и если бы тут был ключ к вратам на дальней стороне, гигант уже давно нашел бы его. Это место последнего сражения, понял Джон.
В отличие от предыдущих участников Карстааг не сказал ему ни слова. Гигант ринулся вперед, не смущаясь ни золотыми рожками, ни призрачными драконьими зубами. По ощущениям Джона в голове этого покрытого белой с сизым шерстью исполина не имелось вообще ни единой мысли - лишь боевая ярость огромного животного. Каким бы ни был Карстааг, пока царил в своем ледяном замке, сейчас от этого ничего не осталось.
А ведь рьеклинги были при нем куда цивилизованее, расстроился Джон и двинулся навстречу сопернику.
- Струн Ба Кво! - крикнул он и призвал лук, пока Карстаага трясло под ударами молний. Стрелы полетели одна за другой, гигант глухо и горько стонал, и с каждой новой выпущенной стрелой Джон все сильнее напоминал сам себе Рамси Болтона. На душе было непередаваемо мерзко.
Чтоб тебе треснуть, Хирсин…
Наконец Карстааг упал и больше не двигался, хотя молнии все еще били в пол и в его стоявшую дыбом шерсть. Лишь подергивались пальцы на огромных откинутых руках, и искрил встопорщенный мохнатый загривок.
Джону было совсем тошно. Настолько, что он забыл о награде, которая ожидает победителя этой гонки.
Зал полыхнул красным и перед ним снова появился Хирсин.
- Так-так, - хмыкнул Принц, легко крутя ужасное копье. - Довакин, конечно, стал избранным. Ну, тут удивляться нечему… Уверен, ты понимаешь, с кем тебе биться дальше. Тебе выпала величайшая честь, о которой может мечтать смертный: стать моей жертвой.
Джон устало посмотрел на самодовольного Принца.
- Я хочу спросить тебя, впрочем, - вкрадчиво поинтересовался Хирсин. - Что, по-твоему, делает охотника великим? Сила? Скорость? Коварство?..
Разум, подумал Джон, но понял, что в словах Принца, несомненно, скрыт какой-то подвох. От него требуют выбрать, а выбор всегда определяет судьбу…
- Коварство, - ответил он, вспоминая Партурнакса, хитрющего и непревзойденного интригана.
- Хорошо, - кивнул Отец Зверолюдей, - ты выбрал. Сражаться с тобой во всем моем величии было бы не спортивно, так что ты предстанешь перед одним из моих аспектов - тем, что ты выбрал сам. На веселье осталось мало времени - Кровавая Луна скоро скроется за горизонтом…
- Лишь один вопрос, - Джон поднял голову и уставился Принцу в черные прорези оленьего шлема. - Он был последним?
Хирсин кинул взгляд на поверженного инеевого гиганта и пожал плечами:
- Какая разница?
Такая, что теперь я от твоего аспекта даже рожек не оставлю, сжал зубы Джон.
А Хирсин тем временем снова осветился алым светом, вдруг ужимаясь до человеческого роста.
- Беги, - сказал он, наставляя копье, но Джон просто утек в сторону, на ходу извлекая меч.
Он не слишком верил, что на Принца подействуют Крики, но попробовать стоило…
- Фус!
Аспект чуть качнулся, но снова завертел копьем, наступая.
А может, мне его просто спрятать, нездорово усмехнулся Джон, тактически отступая и отводя выпады клинком. Нет… предупреждали драконы, не прячь Принцев Даэдра. Как в воду глядели.
Он даже не пытался призвать Каэнлорна. Джон здорово подозревал, что тот, как и Призрак, не слишком любит Обливион. В этой схватке придется справляться самому.
- Йоль! - крикнул он, снова отступая. Аспект Хирсина орудовал своим копьем так шустро, что времени хватало лишь на урезанные Крики. А что было бы, если бы я выбрал скорость, задумался Джон и порадовался, что на этот раз вроде бы не слишком лопухнулся.
Пропустив копье мимо себя, он опасно крутанулся и полоснул клинком по бедру противника. Аспект немного сбавил скорость и Джон воспрял духом. Он уязвим, а значит, битва еще не проиграна.
Меч запел свою Песнь Льда и Пламени, выгрызая куски из врага, отправившего на смерть инеевого гиганта, возможно, последнего в своем роду. Аспект все больше спотыкался, все чаще пропускал атаки, неуклюже и жалко уворачиваясь. Копье уже не мелькало, словно молния, а неловко совалось в пустой воздух, каждый раз не находя цель.
А Джон… Джон устал. Устал бегать по ледяным коридорам лабиринтов, устал рубить мохнатые лапы, устал надрывать горло - но противник гнулся, подавался, проминался под атаками, кольцо Аэслипа стучало в шрам и отступать было нельзя.
И вот наконец под очередным ударом Хирсин обмяк, разъехался ногами по гладкому полу, стоя в неустойчивой, негодной для атаки позиции, и Джон, задыхаясь от усталости, повел гудящий меч прямо на его рога.
Голова противника даже не поднялась. Лишь свистнуло копье, только что бессильно царапавшее пол, ударило вверх быстрее змеи, и щека взорвалась болью, а Джон ослеп на один глаз.
Он упал на бок, держа скрюченные пальцы у головы, не в силах сжать распоротое лицо в ладонях. Паралич стиснул его мертвой хваткой, и он отчаянно потянул спасительную магию из колечка Ажиры.
- Коварство, - сказал Хирсин, распрямляясь.
Мир странно искажался в единственном видевшем глазу, и Принц плыл и колыхался то ближе, то дальше от него.
- Вставай, Довакин, - позвал Хирсин. - Мы не закончили.
Джон с трудом приподнялся на колено. Ему казалось, что на его плечи лег весь ледник, что половину его лица стесало, и теперь там зияет раскрытая рана, и глаз стекает на оголившиеся зубы. Боль расползалась, начиная захватывать и вторую половину лица.
- Вставай, - повторил Принц. - Или ты уже готов умереть?
- Только… стоя… - прохрипел Джон, поднявшись на ноги, но все еще не в силах разогнуться.
- Ха-ха, - обрадовался Хирсин. - Люблю упрямцев.
Джон рывком распрямился и два зачарованных ножа, прежде прятавшихся в голенищах сапог, полетели вперед. Он сам их выбирал. Они были ему по руке.
Аспект рухнул на спину. Один нож торчал из глазницы рогатого черепа, другой - из правого ряда ребер. Хирсин заскреб ногами по полу, собираясь встать, а Джон, наконец-то добившийся настоящего перевеса в свою пользу, никак не мог отыскать меч - тот слишком далеко улетел по гладкому полу.
Но ведь можно обойтись и без меча… Он снова призвал давно рассеявшийся драконий доспех и, подхватив копье Охотника, вбил его в грудь врага.
Вбил не тем концом, потому что почти ничего не видел.
- Коварство, - невнятно повторил он немеющими губами вслед за Принцем, чье тело уже начало исчезать в алом свете, оставляя вместо себя черный с багровым ключ. Пара ножей звякнула и упала на пол.
Джон постоял несколько мгновений, опираясь на копье, а потом полез в карман за зельем, но никак не мог попасть туда рукой из-за доспеха.
Страдая и кривясь, он сполз на пол и снова безнадежно потянулся к лицу, боясь прикоснуться к пульсирующей ране.
Может, это яд, догадался он и стал вспоминать, чему его учила Шарн, да еще такими суровыми методами. Ради всех богов, она же его отравила… Такое просто не может забыться!
Найдя в себе еще немного сил, он сотворил заклинание и сразу почувствовал, что ему полегчало. Лицо перестали резать невидимые ножи, веки чуть разомкнулись и он понял, что оба глаза у него на месте - просто один из них на время закрылся.
Он посидел, ожидая, пока сойдет доспех, а потом влез-таки в карман - и добыл, и выхлебал вожделенное зелье.
Стало еще веселее, хотя лицо все еще дергало. Припрятав под крылышко законную добычу в виде копья, он подобрал ключ и все свое оружие, которое разбросал по залу.
Стоило ему подойти с ключом, этим куском Обливиона, к мистическим вратам, как зал затрясло, и последним, что он увидел, уносясь неведомо куда, были сыплющиеся с потолка глыбы льда вперемежку с камнями.
*
Солнце, игравшее на белых холмах, ослепило его, и он сожмурился, мучаясь от вернувшейся боли в лице. Кто-то захрустел снегом, шагая к нему, и радостный голос Кария вдруг зазвучал слишком близко и громко, болезненно отдаваясь в голове:
- Ты выжил, друг!
Джон обернулся.
- Эк тебя… - крякнул капитан. - Вставай, идем.
- В деревню, - настаивал Джон, пока Карий помогал ему встать. - Там шаман.
Почему рана не заживает, лихорадочно думал он. Он вылечился от яда… вроде бы. И зелье выпил…
Коварство.
Подлое даэдрическое копье подлого аспекта подлого Хирсина.
Они потащились по снегу, оставляя за спиной обломки Мортрага. Вот и третья ледяная стена разрушена, подумал Джон. Карий тем временем довольно болтал, как он караулил врата, да как все затряслось, да как он - пуф! - оказался снаружи и как ему нравится быть живым.
- А мне, - кряхтел Джон капризно, - нравится быть еще и здоровым.
До деревни они тащились часами и прибыли лишь глубокой ночью. Карий, исполнив свой долг перед боевым товарищем, завалился спать крепким, глубоким сном, а Джон плавал между дремотой и явью, отчаянно стараясь не впадать в бред. Кто знает, что он начнет болтать… а то и вовсе гаркнет: “Йоль!” А ведь все вокруг, как всегда, деревянное.
На следущее утро капитан объел гостеприимную деревню, сердечно распрощался с Джоном-Джулианом, который в своем состоянии его даже не признал, и отбыл в разоренный форт в сопровождении пары гордых собой и Блодскаалом охотников. Довакин остался в чужой постели - подавлять рвущийся наружу бред и терпеть шаманские примочки, шепотки и всякое прочее варево из целебной травы.
Иногда ему мерещилось, что он снова лежит на берегу и из него рвутся наружу чужие души, каждую из которых он считал своей собственной. Он пытался ловить их руками и звал Алдуина, безмерно пугая этим Корста, который к Тартаагу-Мироеду относился, конечно, с почтением, но без особой любви.
То ему вдруг казалось, что он плывет все в той же маленькой лодке посреди океана, и Дени спокойно спит напротив, свернувшись на носу, доверив ему привести их суденышко туда, куда следует. Он встряхивался, просыпался, видел над собой темный потолок и оборачивался к сонному, уставшему от бдения Корсту:
- Я что-нибудь говорил?..
- Нет. Спи.
Однажды, в момент просветления, он вдруг наскреб в себе силы и призвал Каэнлорна, который с радостью забрался к нему на постель и улегся рядом, согревая своим мистическим боком. Двоеженец, а теперь и двоеволчец Джон, изменяя родному Призраку, прижался к другу и наконец-то заснул спокойно.
*
- Дрем Йоль Лок, Довакин, - сердечно поприветствовал его Партурнакс.
- Дрем Йоль Лок, чудо Тамриэля, - обрадовался Джон, по-домашнему плюхаясь в снег Монавен.
- Заходит ко мне иногда один ужасный тип, - засплетничал дракон. - Делится новостями, рассказывает о тебе всякие гадости. Он говорил, ты тут Хирсину по рогам навалял?..
- Именно что по рогам, - расхихикался Довакин с неудержимым злорадством, понимая, что под ужасным типом Партурнакс, конечно же, подразумевал Шеогората.
- Но это же такая прелесть, - расплылся в умильной улыбке Партурнакс. - Коварство!.. Уверен, Хирсин давно не сталкивался с таким выбором.
- И теперь он мне проходу не даст, - горестно вздохнул Джон. - Мстить будет, затравит своими гончими. А потом, поди, шкуру снимет и на себя наденет.
Будто одного Рамси Болтона было мало, подумал он, расстраиваясь от перспектив.
- Да ну что ты. Он, как мне сказали, просто счастлив. Встретил такого замечательного противника. Хирсин любит саму игру, а не себя в игре, так что не волнуйся. Ты еще и поживешь и полетаешь.
Джон вскинул голову.
- Однажды, - осторожно выбирая слова, сказал он, - некто умный и красивый сказал, что у смертных есть шанс переродиться драконами. Где-нибудь, когда-нибудь… Такое вправду возможно?
- Почему нет? - прищурился Партурнакс.
- А я? - отважился спросить заветное Джон.
- А что ты? - рассмеялся исполин. - Ты уже дракон. И никем другим не станешь - ни в этой жизни, ни в следующей. Тем, кто дошел до этой ступени, назад дороги нет.
- Уже дважды, - промолвил Джон, - норды видели на моем месте дракона. Раньше такого не было.
- Ты растешь, учишься, - повел крылом Партурнакс. - Вот оно и проявляется.
- Но мне нельзя!.. - всплеснул руками Джон. - Я тайна! Никто из людей не должен знать, что я Довакин! Тех двоих я убил, но как мне быть дальше?
- На тебя не угодишь, - старый мудрец зафырчал совсем как Шеогорат. - То тебе не так, это тебе не этак. Капризная цаца. Ну, увидела тебя пара нордов. Ну, стало в мире на пару нордов меньше. Это что, повод отказываться от своей природы?
Последние слова дракона отозвались в нем, как гонг, разбудивший не столь уж давнюю память. Отказываться от своей природы…
Он вспомнил, как Дени заперла подрастающих Рейгаля и Визериона в подземелье из-за того, что Дрогон спалил ребенка. Когда он услыхал эту возмутительную историю, у них даже случился небольшой скандал.
- Я не знала, что делать! - оправдывалась Дени. - Они совсем от рук отбились, меня еле слушали, а тут эти кости… ребенок же!
- Ребенок, - кипел Джон, мама Нуминекса. - Они тоже были детьми! Ты заперла лишь двоих из трех, но сколько костей тебе принесли после этого? Нисколько? Поспорю на Длинный Коготь, что этот ребенок подавился ослиным навозом, а крестьяне его спалили и подсунули тебе, зная, что ты задаром раздаешь коз, стоит лишь пожаловаться!
- А как надо было? - вспыхнула Дени, которая тоже никогда не отличалась смиренным характером. - Джорах говорил, что драконов нельзя приручить…
- При всем уважении к Мормонтам, - упирался Джон, - не припомню, чтобы они держали в хозяйстве драконов. Нашла кого слушать!
- А больше было некого!
- Себя! - топнул он ногой. - Себя надо слушать! А ты их в подвал… То-то я удивлялся, что Дрогон намного больше!
- Ну, так он ел! Угощался чужими стадами.
- А его братьев ты голодом морила?!
- Не морила! - прорычала она, окончательно разозлившись. - Они ели за троих! А еще я им скармливала предателей и заговорщиков! И будь добр об этом помнить, изменник!
- Я-то помню, - горячился Джон, впервые не смутившись этим вполне обоснованным обвинением. - Но драконы не растут в неволе! Им не еда нужна, а свобода! Как ты могла отказаться и от них, и от себя?!
- Я свой урок выучила! Больше не отказываюсь! Вот тебе моя природа! Фус! - рявкнула жена и он отлетел к стене, снеся подвернувшийся по дороге стул.
Увидев, как он сипит на полу, пытаясь вдохнуть после удара о каменную кладку, Дени сменила гнев на милость, подошла и села рядом на корточки.
- Живой? - заботливо спросила она, еле скрывая торжествующую улыбку.
- Хорошо поговорили, - с трудом выпрямился он. - Все-таки нельзя устраивать тинвак в закрытых помещениях.
- Я была не права тогда, - сказала она. - Но я поступила так, как считала наилучшим. Прошлого не изменишь, так что хватить меня упрекать. Впрочем, - она поднялась на ноги и надменно выпрямилась, - если хочешь продолжить, пойдем в поле. Пущу твои клочки по ветру.
- А пойдем, - ухмыльнулся Джон, предвкушая веселый драконий поединок.
Нельзя отказываться от своей природы, подумал он и понял, что Партурнакс прав.
Дракон ерзал напротив него, глядя на него то одним глазом, то другим, словно любопытная ворона.
- Какой ты противный, - заворчал он. - Явно ведь о чем-то думаешь, а я не могу прочитать… Только голова кругом пошла.
- Такой уж я есть, - развеселился Джон, радуясь, что ему удалось озадачить аж самого Партурнакса, пусть даже и невольно. - А вообще-то во мне есть еще и волк, - сказал он неуверенно. - Может, мне им прикрываться?
- И все решат, что ты оборотень, - расхохотался дракон. - И прибьют. Ну, рискни, забавное ты существо. Для твоего сведения, - сказал он учительским голосом, - в давние времена, когда среди нордов ходило много Языков, некоторые были настолько сильны, что люди видели на их месте драконов. И это были не Довакины… Будут спрашивать, скажи, учился в Хротгаре у самого Арнгейра. А потом тебя выперли вон за бездарность, - захихикал старый гад.
- У Арнгейра, - повторил Джон, пропустив вредную шуточку мимо ушей, и задумался. Это сколько же лет дедуле, если он есть уже сейчас и будет двести лет спустя? Или правду говорят, что горный воздух дюже полезный?
А сколько проживет Серана? Вультурьйол тогда обмолвился, мол, капелька медитаций - и через сотню лет она сможет стать Языком…
*
Он проснулся и тут же почувствовал, что с ним что-то не так. Все лицо как-то придавило, глаз не открывался и в целом ему было душно и неудобно.
- Тихо, тихо, - остановил его Корст, когда он потянулся к лицу. - Не трогай повязку.
- Что… - начал было Джон, с трудом шевеля челюстью.
- Мне удалось остановить и запереть яд, но извлечь его я не могу, - повинился шаман. - Тебя ранил демон и тебе придется искать помощи у тех, кто знает о демонах больше моего.
- У магов, - понял Джон. Сев на кровати, он все же осторожно ощупал лицо и понял, что большая его часть скрывается под повязкой. Вот она, уязвимость к Обливиону. А он-то все гадал, в чем она заключается. - Что ж… мне надо всего лишь дойти до форта, а оттуда в Вварденфелл. Спасибо, - повернулся он к Корсту.
- За добро платят добром, - кивнул тот. - Ты спас нас от Кровавой Луны. Ведь Охотник мог бы устроить ловлю прямо тут.
Джон оглядел темный дом Ригмора и сказал:
- Я хотел бы вернуться к вам снова, но не уверен, что смогу. Я был бы рад, если этот дом займет кто-то еще. Оживит его.
Корст пожал плечами.
- Как пожелаешь. Наши двери всегда открыты для тебя. Возвращайся, и любой примет тебя у своего очага, Блодскаал.
*
Джон собрался в дорогу, привесил за плечо мешок с булавой Аэвара и вакидзаси, а потом вышел наружу, щурясь единственным глазом на свежий снежок. Славное место эта деревня, простое и чистое… беспримесное, хмыкнул он, а потом вдруг помрачнел.
Не забудь сказать им.
Он наконец-то понял, чего хотел Херма-Мора, садовник людей и собиратель знаний. Именно знаний он и хотел…
Корст был неподалеку и Джон замахал ему рукой, приглашая подойти. Спустившись между елок к морю, он остановился на памятном берегу, рассчитывая, что здесь, в шуме волн, их точно не подслушают какие-нибудь ушлые ребятишки.
- Я знаю, что скаалы давно хранят свои тайны от Херма-Моры, - промолвил он. - Тем печальнее говорить то, что я должен сказать. Однажды - не сейчас, века спустя, когда драконы вернутся, - Солстхейм захватит сила, которую я не могу назвать. После к вам придет Драконорожденный, и, чтобы он смог справиться с угрозой, вам придется открыть ваши знания Херма-Море. Тот потребует их в оплату за помощь и другого выхода не будет.
- Когда вернутся драконы, - промолвил Корст. - Что ж, это будет отчетливым знаком… А они вернутся? - вдруг спросил он с некоторой боязнью, явно вспомнив, как Блодскаал в бреду звал Пожирателя Мира.
Джон пожал плечами.
- Пока что это лишь возможное будущее, - наконец сказал он.
Возможное будущее, которое я вполне могу нарушить, если скажу кому-нибудь что-нибудь неподходящее. Как же тяжело приходилось Партурнаксу, понял он. Вечные загадки, вечные недомолвки… Кажется, от вещей такого рода получает удовольствие только Энн Мари.
*
Прошагав через лес, Джон вышел к озеру Фьялдинг. Глянув в сторону Тирска, он решил, что заходить туда не стоит, поскольку там его наверняка опять напоят, а это было бы некстати. Он и без того слишком задержался у скаалов и теперь его не оставляло чувство, что надо торопиться.
Озеро лежало перед ним, покрытое надежным, прочным льдом, и он решил идти прямиком, не тратя времени на кружной путь по берегу. Там, конечно, до сих пор зияет пролом, из которого раньше било в небеса странное пламя, но даже с одним глазом Джон сумеет его разглядеть и уж как-нибудь туда не упадет.
Из-за повязки было тяжело дышать. Щека и лоб ныли и зудели, когда обливионская пакость возилась внутри, пытаясь выбраться из шаманской ловушки. Страдая от неудобств, Джон тащился по озеру, проклиная Хирсина, пророчества и все Кровавые Луны в мире, а заодно и бинты, которые мешали ему добраться до щеки и как следует ее почесать.
На озеро сыпал легкий редкий снежок, делавший этот пасмурный, но светлый день чуть приглушеннее, а все углы и изломы льда мягче. Его легкая завеса скрывала мелькающую вдалеке темную фигурку, и Джон не сразу увидел, что кто-то идет ему навстречу прямо по озеру. Из-за единственного зрячего глаза ему было трудно оценить расстояние, а из-за снега - хотя бы разглядеть, кто это. Наверное, какой-нибудь скаал возвращается с охоты. А может, Мириса? Решила еще разок испытать свою проповедническую удачу…
Он вспомнил другое затянутое льдом озеро и другую темную фигуру, которая шла к ним с Сераной под светом двух лун. Чувство ужаса и полнейшей, окончательной катастрофы, которое обрушилось на него тогда при появлении Харкона, было трудно забыть. Джон и по сей день считал, что это был один из самых страшных моментов во всей его жизни, а ведь на страшное его жизнь была богата…
Он добрался до пролома, начал обходить его и запнулся, снова глядя на фигуру, которая стала явно ближе.
Нет. Не может быть…
Что ему стоило поваляться в бреду на день дольше? Что ему стоило пойти кружным путем? И разве было так сложно заглянуть в Тирск и напиться? Почему, ну почему он пришел на озеро именно сейчас?!..
Он присмотрелся снова, напрягая единственный глаз, - может, все-таки ошибся? Но чем ближе становилась темная фигура, тем понятнее было, что никакой ошибки нет, что это действительно лорд Волкихара, Харкон собственной персоной… и что ему делать здесь, на этом ледяном озере, так далеко от дома? Явился погулять по памятным местам? Если так, то не Джону его судить - он и сам приплыл на Солстхейм ровно для этого.
Или… или Харкон уже успел каким-то чудом прознать о Довакине?..
На мгновение у него возникла мысль, что надо бежать, бежать со всех ног, но было поздно - теперь, после того, как он так долго стоял у полыньи, внезапное бегство показалось бы подозрительным, а если Харкон его в чем-то заподозрит, если почует какую-то тайну… Джон прекрасно понимал, что от вампира-лорда ему не убежать.
Ты сам этого хотел, сказало что-то внутри. Желал Джон это признавать или нет, но где-то в глубине души он хотел воочию увидеть хоть кого-то из тех, кто олицетворял собой недосягаемый Скайрим, и теперь судьба, насмехаясь, предоставила ему такой шанс. Наслаждайся, Довакин, сам просил.
Харкон приблизился и окинул его взглядом, который показался Джону странно потухшим. И дело было не в том, что сейчас глаза вампира смотрелись зелеными и человеческими, без страшного янтарного блеска. Джон хорошо помнил, что, даже заново обретя смертность, вредный Папуля сохранил во взгляде целую орду бесенят. И во всей Долине не нашлось никого, кто намекнул бы ехидному лорду, что это довольно рискованно - дразнить Довакина-вампира, которому он причинил столько неудобств.
Но сейчас Харкон выглядел постаревшим, угасшим и существующим просто по привычке, и все тысячи прожитых лет лежали на его проклятой душе мертвым и бесполезным грузом. Незнакомец у полыньи не вызвал у него никакого интереса, и заговорил он, казалось, лишь потому, что Джон чересчур упорно на него таращился и все никак не желал отводить единственный глаз.
- Неподходящее место для раненого, - сказал лорд надтреснутым голосом, пугающе безжизненным и древним.
- Неподходящее место для кого угодно, - глухо ответил Джон из-под повязки, про себя благословляя Хирсина и его подлое копье. Когда почти вся твоя голова перемотана бинтами, есть шанс, что в будущем тебя не узнают даже те, кто будет очень пристально разглядывать. А Харкон будет.
- Мне назначена встреча, - сказал лорд со странной усмешкой, словно и сам недоумевал, зачем тут оказался. - А вот почему ты здесь, не ведаю.
- Аэслип мертв, - сказал Джон, наконец-то понимая, какого именно друга позвал драугр. Чему удивляться. У обоих древних чудовищ был большой счет к зиме и ее отродьям - на том, видать, и сошлись.
Харкон шагнул к нему и Джон еле удержался, чтобы не попятиться.
- Что ты об этом знаешь? - требовательно спросил лорд, и стало ясно, что отвечать надо быстро, исчерпывающе, но при этом не вызывая лишних подозрений. Легко сказать, подумал Джон. От безнадежной ауры безумия и звериной тоски, окружавшей Харкона, сводило зубы, а мысли начинали путаться, снова и снова убегая к вершине башни.
- Он просил помочь ему, - честно ответил Джон. - Там было полно инеевых даэдра, а потом какой-то портал… Он его закрыл.
- Как? - взгляд Харкона наконец-то заострился и теперь резал как лезвие и Джон с трудом оставался на месте, подавляя в себе желание бежать.
- Не знаю… Я не силен в магии. А он умер почти сразу после этого.
- Это там тебя приложило? - кивнул лорд на его бинты.
- Нет, это… это уже позже. Я его похоронил. Сжег тело на берегу, - Джон мотнул головой в сторону. - Когда он просил о помощи, он сказал, что позвал друга, но тот уже не успеет.
Увидев, как лицо лорда еле заметно дернулось, Джон почувствовал проблеск сострадания к тому, кто не задумываясь превратит его жизнь в ад, если узнает, чтоперед ним Довакин.
Серана говорила, что ее отец всегда мечтал вернуть лето в Атмору - вот только у Молаг Бала были иные планы на своего питомца и он не собирался позволять Харкону следовать желанным путем. Джон вдруг понял, что никогда не задумывался, как именно вампиру, страдавшему от безумия почти такого же древнего, как он сам, удалось вырваться из тисков одержимости. Сколько воли требуется, чтобы противостоять Молаг Балу? Исходя из печального личного опыта, Джон мог предположить, что очень, очень много. Много воли, много желания - и крохотная искра памяти, точка отсчета, опора, за которую можно ухватиться в момент затмения.
А вдруг именно для того он и оказался на этом озере? Он не изменил будущего, рассказав Корсту о Херма-Море. Напротив, теперь оно пойдет именно так, как должно. Может, и Харкона надо лишь немного подтолкнуть, и тогда в нужный момент его слова принесут плоды - потом, позже, когда древний вампир увидит пророчество и поймет, что очень скоро на его глазах еще один континент будет стерт из жизни вслед за Атморой.
- Это меня он ждал, - признал Харкон сухо и холодно. - Я опоздал. Он говорил что-нибудь перед смертью?
- Кое-что, - ответил Джон и полез под волчий мех за ворот кафтана. Оборвав со шнурка кольцо Аэслипа и понимая, что этим не то чтобы роет себе могилу, а скорее строит замковую башню, он протянул дар драугра Харкону. - Кажется, он бредил. Просил передать другу… И еще кое-что сказал, но я не понял…
- Что сказал? - нетерпеливо спросил лорд, забирая и рассматривая кольцо.
- Атмору можно вернуть, - просто ответил Джон. - Так он сказал.
Харкон вскинул на него ошеломленные глаза, а потом рванулся вперед и сжал его плечо так, что Джон чуть не закричал от боли. Тошнотворное чувство опасности, неправильности происходящего нахлынуло на него, заслонив собой даже ауру безумия, и мир повис на ниточке, готовый сорваться в пропасть.
- Ты слышал его последние слова, - встряхнул его Харкон со знакомым бесовским огоньком в глазах, наконец-то сверкнувшим сквозь апатию - и, увы, не сулившим хорошего. - И видел, как он закрыл портал.
- Я не…
- Не силен в магии, да, - усмехнулся Папуля. - Но я уверен, что смогу достать из тебя это воспоминание. А дальше не твоя забота.
В голове Джона пронеслись панические мысли о подземелье, в котором ему уже довелось побывать, и о том, что будущее нельзя менять, а значит, Харкона нельзя ни убивать, ни прятать - да и как его спрячешь? Только Голосом, а это прямая дорога все в то же подземелье…
А между тем вторая рука лорда уже вцепилась в его локоть, сосредоточенное лицо приблизилось и в зеленых глазах вдруг начал посвечивать знакомый янтарь. Джон почувствовал, как чужая воля, смешанная с магией Обливиона, пробивается сквозь защитные барьеры его разума, и понял, что с ним того и гляди случится та же беда, что с заговорщицами из семейки Северин. Харкон, не желая лишних хлопот, а также писков, визгов и прочей жалкой борьбы за жизнь, решил без затей очаровать смертного, а уж разобраться с его памятью лорд сможет и попозже.
А ведь чего там только нет, в этой памяти! Драконья кровь, Серана, Свитки… Джон отчаянно пытался вытолкнуть чужака из своего разума, понимая, что еще немного - и мир будет не спасти, а на горизонте мыслей уже трепетало подлое желание сдаться и больше никогда ни о чем не переживать.
Уязвимость к Обливиону, обреченно вспомнил он, с дрожью ощущая, как рушатся одна за другой преграды в его сознании и вампирское жало приближается к свободной воле. Драконы внушению не поддаются, но даже будь он хоть трижды драконом, Шеогорат здорово подкосил его своей печатью.
Харкон снова встряхнул свою жертву и сощурился, явно удивленный, что внушение все еще не подействовало. Того и гляди вампир начнет что-нибудь подозревать, обмер Джон, а если он начнет подозревать…
Среди черного отчаяния он вдруг вспомнил, что у него все еще стоит метка около замка Карстаага, и привычно шевельнул рукой, надеясь, что заклинание не подведет.
Перед ним расстелился морской берег. Помятое плечо и локоть до сих пор стонали от хватки вампира, но самого Харкона нигде не было видно. Джон неверяще закрутился на месте, выискивая своего кошмарного противника, и увидел вокруг себя лишь тихий снег, сыпавший на гальку и лед побережья.
Лишь теперь он понял, по краю какой пропасти только что прошелся, и бухнулся на берег, переводя дух.
Нельзя играть с такими, как Харкон. Нельзя рисковать. Джон Старк, дурень каких мало, неужели ты до сих пор этого не понял?
И все же, и все же… Мир снова выровнялся, гнетущая искривленность исчезла. Более того, он чувствовал себя так, словно совершил нечто правильное, пусть и очень рискованное. Даже во время сражения с рогатым демоном, аспектом самого Хирсина, Джон не чувствовал такой запредельной опасности. Наверное, подумал он, лорду Волкихара это польстило бы.
Что ж, форту, кораблю и Каю Косадесу придется подождать. Сегодня он уже не посмеет соваться туда, где вампир может начать его искать.
Вздохнув, он потрогал надоевшие бинты и пошел через снега к кургану Хротмунда, чтобы переждать опасное время и подумать, что ему делать дальше.
Хочешь не хочешь, а нужно признать очевидное. Харкон проснулся, вышел из своего странного убитого настроения - и теперь он не успокоится. Особенно после того, как Джон обнадежил его насчет Атморы. Но где он станет его искать - у скаалов? Корст знает, что он из Хай Рока. В форте? Да, наверное, там помнят, что он приплыл из Хуула, но не знают, откуда он пришел в сам Хуул. На Солстхейм его никто не отправлял, у него не было здесь никаких дел, кроме сугубо личных, о которых он и не думал кому-то рассказывать. В форте могут назвать имя Джулиан, но мало ли сирот называют в честь богов…
Казалось бы, беспокоиться особо не о чем, но Джон все равно волновался. Настолько, что в конце концов распотрошил и стянул с себя повязку, переоделся в вварденфелльскую куртку, спрятал заодно с булавой приметный плащ и кожаный кафтан, а потом - была не была! - произнес заклинание Вмешательства Альмсиви, которое должно было перенести его в ближайший храм Трибунала. Он не был уверен, что из этой затеи что-то выйдет, но что он теряет?
Курган исчез, а взамен него вокруг волшебно возникли тусклые глинобитные стены. С вечернего неба шел мягкий теплый дождь.
Джон оглянулся и увидел позади себя арочную дверь храма Трибунала, а сбоку от нее какого-то данмера, воспринявшего его появление как нечто само собой разумеющееся.
- Где я? - спросил Джон.
- В Гнисисе, - незаинтересованно отвечал эльф, а потом вдруг насупился, указывая на рытвину на его лице: - Мор подцепил?
- Тюкнули топориком, - мотнул он головой и толкнул дверь в храм.
В храме на него посмотрели, обозвали чужеземцем, недовольно покрутили носами, тыча в рану какими-то стеклянными палочками, и попеняли, что так долго тянул. Наконец произнесли пару заклинаний с весьма болезненным эффектом и сообщили:
- С вас семьдесят дрейков.
Я в Морровинде, воспарило сердце Джона. Тут всем плевать, почему у н’ваха демонический рубец на пол-лица. Тут не Скайрим. Это Морровинд, мир пыли, вранья и кагути, мир скампов и корысти, мир, где никто его не знает.
Расплатившись, он вышел наружу, шевеля щекой и радуясь тому, что лицо снова целое. Казалось бы, мелочь, но такие простые вещи люди начинают ценить лишь тогда, когда есть с чем сравнивать.
Он направился к помосту с силт страйдером, но, поднявшись наверх, замешкался, приметив внизу, в реке, какого-то эльфа.
- Что это он там сидит? - спросил он у погонщика.
- Не знаю. Но сидит давненько.
Да его же там рыбы сожрут, забеспокоился Джон, спустился с помоста и подошел к воде.
- Ты зачем туда залез?
Ответом ему был истошный вопль:
- Хайнаб украл мои штаны!
Я точно в Морровинде, подумал Джон и пошел покупать бедняге штаны.
========== Глава 15. Паранойя ==========
По дороге из Гнисиса в Альд’Рун Джон ежился в панцире силт страйдера и размышлял о перспективах - и чем больше он о них думал, тем больше пугался. Зная Харкона, он был уверен, что тот, растревоженный обещанием драугра, не сдастся и продолжит его искать, а значит, спокойной жизни пришел конец. Бретон Джулиан успел изрядно наследить в Балморе и Гильдии Магов и найти его в Вварденфелле будет проще простого, если он останется на прежнем месте, в съемном курятнике Ра’Вирра.
Но будет ли Харкон искать его в Вварденфелле, вот вопрос. Допустим, размышлял Джон, тот знаком с заклинаниями пометки и Вмешательства. Поставил метку на озере, отправился в Гнисис, узнал, что перепуганное существо в бинтах там не появлялось, и вернулся обратно на Солстхейм искать дальше - в Тирске, у скаалов, в форте…
Несмотря на то, что Вварденфелл был не первым и не главным местом для поисков, Джон понимал, что уже не сможет жить легко и беззаботно, не оглядываясь поминутно за спину. Во всем Нирне лишь Молаг Бал страшил его больше Харкона - и поскольку эти двое связаны друг с другом, пакостный Принц вполне может надоумить своего последователя, где искать. Разве что Молаг Балу совсем не хочется мстить Довакину за разрушенные в будущем планы… но было бы смешно рассчитывать на милость Короля Насилия.
И если вампиру все же удастся его поймать, сколько времени потребуется Харкону, чтобы вытрясти из него сведения, где спит Серана, как найти Валерику, Свитки и сам лук?..
Мне конец, подумал Джон. Вылезая из панциря жука и спускаясь по помосту вниз к Альд’Руну, он все с большей убежденностью размышлял о том, что родовая гробница Тарис, расположенная в укромном закутке неподалеку от Балморы, не так уж и плоха. Ведь надо же ему где-то жить…
Впрочем, от этой темы он быстро отвлекся, едва не свалившись с помоста под порывом ветра. Ветер нес в себе песок и пепел и набирал силу с каждым мгновением. Отплевываясь от пыли, Джон заслонился рукавом, но это мало помогло - очередная из пепельных бурь, известных на весь Морровинд, лишь начиналась и ему нужно было срочно найти укрытие.
Угли, принесенные ветром, упали ему на рукав, прожгли дыру и Джон с шипением завертелся, охлопывая руку и думая, какого пекла он все еще ходит по Морровинду без плаща с капюшоном - вещи тем более необходимой, если учесть недавнюю встречу и его новый, безумно дорогой меч. Пусть рукоять была традиционной северной ковки, а ледяной клинок скрывался в ножнах, все же знающие люди могут догадаться - хотя бы по сталгримовому навершию.
Но это уж как всегда. Купить бедняге штаны мы можем, а позаботиться о себе - ни в жизнь. Хотя плащей в лавке было завались и притом на любой вкус - светло-бурые, темно-бурые, грязно-бурые…
Из-за попыток потушить рукав он потерял направление и теперь, стоя среди крепчающей бури, совсем не знал, куда идти. Найти в этом мраке Гильдию Магов уже не представлялось возможным, и, слепо выставив руку вперед, он побрел сквозь пепел в надежде наткнуться хоть на какой-нибудь дом и попросить убежища.
Ему наконец-то повезло. Ведя рукой по шершавой стене, он добрался до двери и ввалился внутрь под арочный свод, нанеся вместе с собой горку песка.
- Простите за вторжение, - сказал он, пытаясь сморгнуть пепел. - Я потерялся в буре…
Темная эльфка, стоявшая поотдаль, смерила его взглядом, а потом вдруг выставила в жуткой улыбке лошадиные зубы:
- Настал час пробуждения, - провозгласила она. - Дагот Ур просыпается! Он идет вперед во всей своей славе и его народ будет ликовать, а враги его должны рассыпаться пылью!
Пару мгновений Джон смотрел на нее, не веря собственным ушам, а потом уточнил:
- Это ты сейчас про бурю?
- Не буря, - отвечала она. - Милость Дагот Ура!
- Что ж ты не ликуешь на улице как положено? - окрысился Джон, у которого до сих пор болела обоженная рука.
Вместо ответа данмерша выхватила кинжал и кинулась на него, все так же жутко скаля длинные зубы.
- Ри Вааз! - крикнул он, помня, что после этого Крика не остается крови, да и стены ходуном не ходят. Хотя сейчас, в такую погоду, кто бы это заметил…
Эльфка брякнулась на пол сломанной куклой, а Джон запер дверь Замком Фенрика и сухо промолвил:
- Спасибо за дом.
*
Эльфку, как выяснилось, звали Ханарай Ассултанипал. Обыскав тело, он нашел не только ключ от дома, которым немедленно запер дверь в дополнение к магическому замку, но и странную красную фигурку, слепленную из пепла и неведомо чего еще. Фигурка была теплой и гадкой и он отложил ее в сторону, брезгуя лишний раз прикасаться.
Он обошел дом, построенный по знакомому еще с поместья Северин укладу - большая часть помещений здесь находилась под землей. По всему получалось, что Ханарай жила тут одна, и не просто жила, но и обустроила в кладовке молельню, где имелись и другие пепельные статуэтки, и гобелен со зловещими знаками, и куски странного, омерзительного мяса, лежавшие в корзинке, словно жертвенное подношение. Вероятно, дары для Дагот Ура, предположил Джон и свалил эту пакость в соседний ящик - заодно с гобеленом и корзинкой. Потом немного подумал и утрамбовал туда же труп тощей Ханарай, рассчитывая избавиться от всего этого разом где-нибудь в очередном подземелье.
Как следует вымыв руки и залечив ожог, он устроился на кухне и стал задумчиво грызть палочку соленого риса, размышляя о том, что нет худа без добра. Никто не знает, что он сюда вошел; никто не увидит, как он отсюда выйдет - для того есть Кольцо Окружения с чарами хамелеона и заклинания телепортации.
Джон догрыз рис и откинулся на спинку стула, чувствуя, как напряжение наконец-то оставляет его - впервые с тех пор, как Харкон схватил его на озере. Надолго или нет, но, по крайней мере, сейчас у него есть надежное убежище.
Комнатка с молельней располагалась глубоко внизу, ниже основных подземных помещений. Побегав туда-сюда по лестнице, он расчистил ее от всякой дряни, а на освободившемся месте наконец-то извлек из-под крылышка свои сокровища, которые за все время на Солстхейме так и не удосужился разобрать.
Сложив в отдельную груду оружие на продажу скампу, он выудил из кучи барахла амулет и дневник, которые надо было отдать Чернозему и про которые он в очередной раз совсем забыл. Долго сортировал зелья и набранные там и сям ингредиенты, приводил в порядок книги, растрепанные листы с заклинаниями и проповеди Вивека, считал дрейки - и насчитал более десяти тысяч. Вполне достаточно, чтобы наконец-то прикупить у Налькарии вожделенную алхимическую ступку.
Ему снова попался под руку рабский наруч и он повертел его, изучая - подавляет магию, сказала Прелесть, - а потом защелкнул. Повозившись так и сяк, испробовав на наруче и отмычки, и Ондузи, Джон пришел к выводу, что ничем, кроме ключа, гадкая вещь не отпирается. На миг у него возникла шальная мысль опробовать наруч на себе, чтобы понять, что именно кольцо подразумевало под подавлением магии, но потом решил, что лучше не рисковать. А то как бы не вышло, что эта штука может попросту его убить - с его-то иномирным происхождением и печатью Шеогората. Лучше просто выбросить наруч вместе с трупом, да и все.
Подняв из груды добычи широкий надежный пояс, снятый с тела Тарстена, Джон задумался и достал из рюкзака звезду Азуры. Даже если зачаровать не выйдет… что ж, пояс-то все равно останется и на него можно будет привесить тяжелый ледяной меч. Нынешний узкий ремень, в котором он щеголял еще со времен Сейда Нин, для такого оружия был хлипковат.
Сосредоточиться на заклинании, вспомнил он поучения Гальбедир. С учетом того, что зачаровывать пояс он собрался на ночное зрение, проще всего будет погасить фонарик и остаться в полной темноте.
Он закрыл дверь в кладовку, устроился на полу посреди разбросанного богатства и потушил свет. Держа под одной рукой звезду, а под другой пояс, он сотворил заклинание, сделавшее глухую тьму вновь проницаемой для глаз, и попытался перегнать его в пояс. Магия елозила в голове, как ком теста, и Джон засопел от напряжения, чувствуя себя самым бесталанным из всех бретонов. Звезда Азуры грела руку, словно говоря, что начать стоило бы с нее, и в силу отсутствия всякого положительного опыта в зачаровке он решил довериться прославленному артефакту.
Энергии хлынули сквозь него, подхватили заклинание и стрелой вылетели из левой руки, уйдя в безгласный кусок кожи и стали. Ночное зрение исчезло, а Джону вдруг стало пугающе легко и он поплыл, не в силах уцепиться за реальность, от которой в окружающей темноте все равно почти ничего не осталось. Он даже не почувствовал, как упал на пол, - звезда вырвала из него все силы вместе с заклинанием, и его поглотило беспамятство.
*
Когда он очнулся, первой его мыслью было, что произошло что-то ужасное. Вокруг темнота и тишина, его нашли, он попался, он опять в каменном мешке, в подземелье, где повсюду лишь стены…
Дернувшись в панике, он своротил ногой какое-то барахло, что-то зазвенело, покатилось, и он наконец-то вспомнил, что до сих пор остается в кладовке сумасшедшей Ханарай, где прошлой ночью так упорно пытался превзойти Гальбедир в искусстве зачарования. Потянув к себе пояс, Джон, повозившись, застегнул его наощупь и обрадованно вздохнул, когда мир вокруг прояснился, обретя чуть зеленоватые кошачьи оттенки.
Удалось, возликовало что-то внутри. Действительно удалось! Ему, от природы не способному к магии… удалось!
Мысли понеслись вскачь, спотыкаясь от неуемной корысти. А если левитацию… а если невидимость… а лечение…
Интересно, спросил иной, рассудительный Джон, перебивая эти сияющие мечты, весьма любопытно, и сколько же я тут провалялся? День, два? Может, год? Дороговато выйдет за зачаровку…
Впрочем, судя по тому, как припахивал труп, засунутый в ящик, один день прошел точно. Джон сморщился, злясь, что не попрятал все лишнее перед экспериментом, убрал ящик под крылышко и пошел колдовать по всему дому, убирая с вещей слабую въедливую вонь.
Боги, во что я превращаюсь, подумал он, сев на сундук с беспримесным золотом. Дени меня не узнает…
Припрятав все добро до лучших времен, он прихватил дневник и амулет для Луи Чернозема и поднялся наверх, чтобы перекусить и выяснить, закончилась ли буря. Приткнувшись у стола и обгрызая засохший кусок хлеба, он долго и вдумчиво смотрел на вешалку у двери, пока наконец не сообразил, что можно радоваться: грязно-бурый плащ с капюшоном, ровно такой, какого ему отчаянно не хватало вчера, висел на гвозде - оставалось лишь протянуть руку и взять.
В трубе очага уже не свистело и не выло. Буря кончилась. Он произнес заклинание Вмешательства и очутился на пороге альд’рунского храма Трибунала, с удовлетворением отметив, что на дворе утро - из погруженного в землю дома Ханарай это было вовсе не очевидно. Добравшись до Гильдии Магов, он разыскал Чернозема и молча отдал ему и дневник и амулет, уже не испытывая никакого желания читать морали. После всего пережитого Джону было попросту все равно.
Луи пришел в восторг и немедленно захотел наградить отважного приключенца. Джон посмотрел на маленький мешочек, в котором позвякивали монетки, и не без иронии спросил:
- И сколько их там? Двадцать, тридцать?
- Сорок, - заулыбался Чернозем.
- Мило. Спасибо, - Джон принял мешочек и опустил его в рюкзак.
- Э-э… они… конечно, двемерские, - засуетился Луи и с удивлением вытаращился на странного бретона, который невесть почему стал заходиться не вполне здоровым смехом. На все попытки разузнать, в чем дело, Джон лишь махал рукой, и в конце концов озадаченный Чернозем оставил его в покое.
Отсмеявшись, Джон вошел в здание Гильдии и пошел по переходам, выискивая помост.
- Мне в Кальдеру, - сказал он, с неудовольствием думая о том, что опять придется зайти в трактир и купить дряни, чтобы напоить орков. Если бы можно было этого Ползуна куда-то переместить… или даже проще. Сделать снотворное помощнее и тогда оркам, глядишь, хватит и одной бутылки.
Дождись меня, алхимическая ступка, подумал он с нежностью.
*
В Кальдере он с удовольствием поторговался с Фольмсом за свиток призыва Золотой Святоши - сошлись на десяти двемерских монетках за штуку и Джон с радостью прикупил сразу два свитка. Пусть будут, мало ли, как дело повернется, рассудительно думал он, а в тайне от самого себя уже мечтал об амулете постоянной левитации. Двемерские монетки снова оправдали себя, как средство обмена, и Джон призадумался насчет того, чтобы на лишние дрейки (все равно кукуют под крылышком, тяжесть неподъемная) прикупить каких-нибудь бриллиантов и рубинов. Все-таки проще с собой таскать.
Магичка, еще в первый раз проявлявшая к нему повышенный интерес, снова стала строить глазки поверх горшка с ивовым пыльником, потом подобралась поближе и Джон вдруг ощутил к ней небывалую симпатию, а заодно и сводящее с ума головокружение. Она такая очаровательная, словно вторая Хабаси, размякнув думал он, пока земля уплывала у него из-под ног, а данмерша тащила его в уголок поговорить о том о сем и познакомиться поближе.
Усаживая его в кресло, она надавила ему на плечо, с которого все еще не сошел синяк, оставленный Харконом, и Джон подскочил на месте - и от боли и от вернувшейся подозрительности. Почему ему так нравится эта эльфка? Почему она напоминает ему Хабаси? Что вообще происходит?..
Дурея от обожания, смешанного с болезненной тревогой, он еле удрал от настырной магички и, выскочив на улицу, кое-как продышался. Вот как знал, что в ход пойдут всякие мажьи штучки. Скоро опоить чем-нибудь попробует. А еще говорят, что данмеры не любят н’вахов… ха, если бы.
Обстряпав свои дела со скампом и разбогатев на двести тысяч дрейков в золотом эквиваленте, Джон довольно любовался на нажитое, пока Ползун ликовал, скача по подвалу и опасно взмахивая острейшим “вакузасем”. Пусть, вздохнул Джон. Скамп по-прежнему отчаянно переплачивал, сохраняя соотношение пять дрейков к одному вестеросскому дракону, а за такое и вакидзаси не жалко…
Забоявшись возвращаться в Гильдию, где его могли снова встретить какими-нибудь фокусами, он воспользовался Вмешательством Альмсиви и с радостью обнаружил себя в Балморе. Как все, оказывается, просто.
Отчистившись от вони и наведя хамелеоньи чары, Джон припустил к Каю, который и без того ждал его на неделю дольше, чем надо бы. Проскользнув в дверь, он еле успел увернуться от клинка, которым Косадес поприветствовал внезапного, скрытого магией гостя.
- Кай, это я, Джулиан, - сипло взмолился Джон, когда имперец, сияя лысиной, отвратительно ловко припер его локтем к стене.
- Придурок, - плюнул Косадес, отпуская его. - Какого Вивека ты так вламываешься?
- Меня кто-нибудь искал? - спросил Джон, подозрительно озирая бедную комнатушку, словно ожидал, что из-под стола того и гляди явится Молаг Бал собственной персоной.
- А кто-то должен? - нахмурился мастер-шпион. - Да сними ты эти чары, голова кругом идет!..
- Я не умею, - признался Джон.
- Что натворил? - не отставало начальство. - Кому ты вообще сдался? Говори, раз уж начал.
От таких вопросов Джон начал чувствовать себя Арьей. А ведь он сам неоднократно вот так же ее допрашивал: “Что натворила?..”
- Ничего я не натворил, - заворчал он, следуя Арьиному канону, - но могут искать. Не знаю, кто. Норды. Вампиры.
- Ох ты ж, - крякнул Кай, плюхнувшись на табурет. - Знаю, что Ра’Вирр у твоего дома отирался, но замок открыть не смог. Норды в Балморе за лигу видны. Новых тут не появлялось, а все свои наперечет. Вампиров тут и вовсе не бывает. Никто тебя не искал.
- Славно, - Джон плюхнулся на стул напротив и задал еще один мучавший его вопрос: - А почему Хабаси такая милая? Я рядом с ней себя не помню и думать не могу.
- А-ха-ха, - развеселился Косадес. - Кошки и так-то само очарование, а эта прощелыга еще и духами поливается. Жучиный мускус Телванни. Название ужасное, но зато каков эффект! А ты, стало быть, особенно подвержен, - присмотрелся он к Джону, постепенно проявлявшемуся из-под хамелеона. - Ну, что сказать. Воспитывай в себе устойчивость. Иначе туго придется.
Уязвимость к Обливиону, подумал Джон. Телванни в этот мускус, поди, сердце даэдра крошат или еще какую-нибудь дрянь. Насколько же проще было в Скайриме, вздохнул он. Отсюда, из Вварденфелла, казалось, что там почти вся магия обходила его стороной.
А может, так оно и было, вдруг заподозрил Джон. Может, благословение Акатоша защищало его и от этого. Но теперь Шеогорат сделал его даже уязвимее, чем он мог быть сам по себе… Подлый Энн Мари.
- Любопытно мне, - прищурился мастер-шпион, - среди всех этих приключений у тебя найдется время на то, чтобы поработать?
- Э-э, да, - собрался с мыслями Джон. - Конечно.
- Хорошо. Нужно, чтобы ты поговорил с Хассуром Зайнсубани в Альд’Руне. Он покинул пустоши, чтобы стать богатым торговцем, но может многое рассказать нам и о своем народе, и о культе Нереварина.
Увидев, что Джон уже подхватился с места, Косадес дернул его обратно.
- Сперва дослушай. Нельзя просто свалиться незнакомому человеку на голову и потребовать рассказать о запрещенном культе. Для начала надо вызвать к себе расположение…
- Я и так всем нравлюсь, - горестно сообщил Джон, вспомнив кольцо-печать и подлость дяди Шео.
- Даже слишком. Полейся мускусом Телванни и вряд ли сможешь пройти по улице. Но эшлендеры народ суровый, так что не рассчитывай на одно лишь обаяние. У них много традиций, в том числе они любят дарить и получать подарки. Вот тебе сто дрейков, узнай, что ему по душе… Да что ж тебе на месте не сидится?! - рявкнул шпион, видя, как подчиненный в очередной раз пытается удрать, не дослушав.
Джон понимал, что такая непоседливость не красит его в глазах начальства, но беда была в том, что его снова начала одолевать тревожность. Ему казалось, что пока он двигается, он в безопасности, но стоит остановиться - и его тут же настигнут.
Увы, объяснить это Каю он, конечно, не мог.
- Ищи Хассура в таверне Альд Скар, это достаточно респектабельное место, - сказал Косадес. - Вот теперь можешь идти, непоседа. И о чем только император думал… Проваливай, - выпихнул он молодежь за дверь.
Оказавшись на улице, Джон тут же почувствовал себя будто голым и открытым всем взглядам - и это при том, что на улочке не было видно ни единой живой души. Спрятавшись за дом, он снова навел на себя чары и хотел было пробраться домой, но потом остановился, прижавшись к нагретой солнцем стене, призадумался и наконец-то понял, что его беспокоило помимо общей тревоги.
Он ведь так и не знает, что творится сейчас у скаалов. Был ли там Харкон, спрашивал ли о нем? А может, вообще вырезал всю деревню…
Добравшись до дома, Джон снова запер дверь всеми доступными способами, залез в подвал, переоделся в солстхеймскую одежду и перенесся к замку Карстаага, где у него до сих пор оставалась метка.
В конце-то концов Каю незачем знать, что в Альд’Рун он будет добираться не из Балморы, а из Гнисиса. Какая разница, расстояние-то почти одинаковое…
*
Он очутился на сером берегу и со смешанными чувствами вдохнул соленый воздух, холодивший грудь. Потом призвал Каэнлорна и спросил:
- Ты сможешь найти Корста?
Ну не обойтись ему без почтового волка, что поделаешь.
Каэнлорн радостно завертел пушистым хвостом и побежал по берегу.
- Приведи его ко мне! - крикнул ему вслед Джон. Волк весело тявкнул в ответ и исчез.
Должно же хоть что-то быть хорошо, улыбнулся Джон, с щемящей нежностью вспоминая Призрака, оставшегося дома.
Он неторопливо брел по берегу в сторону деревни, до которой было три-четыре часа ходьбы, размышляя по дороге обо всем, что случилось, и гадая, как быть, если Харкон все же до него доберется.
А действительно ли лорда Волкихара нельзя убивать?..
Джон старательно перебирал в памяти все события, случившиеся с ним с тех пор, как он прибыл в крипту, и постепенно начинал приходить к выводу, что в отсутствие Харкона вампирские приключения могли бы пройти куда проще и безболезненее. Разве что с драконами в Долине ему пришлось бы разбираться самому, но и это дело не сказать что невыполнимое.
Вот только кто тогда стал бы императором и охранял Серану и ее дитя? Кто будет спасать Атмору, которую навеки оставил позади даже великий герой Исграмор? И кто объяснил бы самому Джону простые и очевидные вещи, которые тот столь упрямо старался не понимать и не замечать?
И, если подумать, не будь Харкона, история с пророчеством могла бы затихнуть на века. Все могло пойти совсем не так, и Джон не встретился бы с Сераной, и в будущем Тамриэль не обретет нового Довакина, а вместо этого лишится барьера и останется без защиты.
Как ни крути, а получается, что убивать Харкона все-таки нельзя. Не говоря уж о том, что в глубине души совсем не хочется.
Но, о боги, как же страшно думать о том, что древний вампир может быть где-то неподалеку…
Услышав хруп снега и тяжелое топотание, Джон поднял глаза от берега и увидел чудную картину - Корста Ветроглазого верхом на призванном медведе. Каэнлорн трусил рядом с мишкой и довольно ухмылялся.
- Уверен, это связано с твоим другом, - сказал Корст без лишних околичностей.
Значит, Харкон действительно был в деревне, понял Джон.
- Он…
Он мне не друг, хотел сказать он, но вместо этого сказал иное:
- Он вампир.
- Это я и сам понял, - кивнул Корст, слезая с мохнатой спины и отпуская медведя. - Вижу, тебя вылечили, я рад.
Джон кивнул, а потом спросил о тревожном:
- В деревне все хорошо? Ничего не случилось?
- Нет, но в Тирске был погром. Огонь на озере разбудил древнее чудовище, Удурфрукта, спавшего в пещерах под берегом, и тот пришел в медовый зал. Некоторые погибли… Но твой друг с ним разобрался.
Он мне не друг, опять возмутился Джон и опять промолчал, подумав, что Тирску крупно повезло. Папуля вполне мог сорвать зло на румяных нордах, а вместо этого ему под горячую руку подвернулся древний монстр.
А еще он подумал, что древних монстров на Солстхейме что-то слишком уж много. И это даже не считая Харкона, который тут просто проездом.
- Что ты сказал ему обо мне?
- Ничего, Драконорожденный.
- Корст, я же тебя прибью сейчас! - в отчаянии рявкнул Джон, растерявшись от такого прямого заявления, а потом спросил: - Я все-таки бредил?
Шаман расхохотался, глядя на его несчастное лицо.
- Еще как бредил! Не скажу, что многое понял, но я понял главное - ты тайна, - и он кивнул на скрытую печать. - Ты говорил, что века спустя к скаалам придет Драконорожденный. Это будешь ты?
Джон неуверенно пожал плечами, не зная, как ответить и что вообще теперь делать. Корст понял, что ответа не дождется, и заговорил снова:
- Вампир пришел к нам и рассказал о Тирске, а потом спросил, не появлялся ли здесь раненый из медового зала. Все сказали, что нет, и разбрелись по своим делам, но я, как шаман, не мог пустить кровопивца свободно разгуливать по деревне. Так что я его увел, расспросил и выяснил, что его интересовал вовсе не Тирск, а ты и твои дела с Аэслипом.
- И? - подтолкнул его Джон, радуясь, что Харкон ошибочно соотнес его бинты с погромом в Тирске. Приятно знать, что и лорд Волкихара иногда промахивается мимо цели.
- Я просто повторил твою историю, Драконорожденный. Если у тебя есть причины скрываться и скрывать свои достижения, кто я, чтобы спорить? Он спросил, куда ты собирался дальше, и я сказал, что ты упоминал Хай Рок и Скайрим, но ничего более точного.
Джон облегченно выдохнул. Значит, Харкона все же пустили по ложному следу. И можно жить спокойно, если только…
Если только не вмешается Молаг Бал. Но это вопрос уже не к скаалам.
- Спасибо, - сказал он, - что сохранил тайну.
- Драконы действительно вернутся? - спросил его шаман со знакомой встревоженной ноткой.
- Вероятно, - кивнул Джон. - Во всяком случае я очень на это надеюсь.
- Тебе виднее, Драконорожденный, - с сомнением промолвил Корст Ветроглазый. - Мы опасаемся силы Тартаага, и не без причин. Могу я рассчитывать на беседу об этом?
- Не в этот раз, - вздохнул Джон. - Надеюсь, я сюда еще вернусь. Но сейчас мне пора.
- Приходи в любое время, - кивнул шаман. - Только будь добр, постарайся больше не приводить за собой вампиров.
Джон неловко улыбнулся, вспоминая, что однажды не только приведет к скаалам Серану, но и сам на то время будет сплошным оскорблением природе.
С сожалением отпустив волка, он распрощался с шаманом, заодно вручив ему на хранение теплый плащ, которым не хотел привлекать внимание в Гнисисе, и перенесся к храму Трибунала.
А теперь, подумал он, оказавшись среди глинобитных стен, самое время вернуться в лавочку, где продают грязно-бурое и темное-бурое. Плащ Ханарай он оставил в Балморе, а северный кафтанчик вкупе со сталгримовым мечом неплохо бы прикрыть. И к тому же теперь, после всех волнующих событий, он по Вварденфеллу и шага не сделает без капюшона…
*
Отыскав в Альд’Руне нужную таверну, а в ней - Хассура Зайнсубани, эшлендера-торговца, Джон в самых учтивых выражениях спросил его о традициях подарков и одним лишь этим внезапно тронул сердце сурового данмера.
- Понимаю, - сказал тот. - Ты хочешь подарить мне продуманный подарок, но не знаешь меня достаточно хорошо. Ладно. Давай возьмем твою искреннюю мысль и доброе намерение как знак твоего подарка. Ты вел себя учтиво и мне хочется помочь тебе. Так о чем ты хотел бы меня расспросить?
- О традициях вежливости, принятых среди вашего народа, - начал Джон, свято уверенный, что рано или поздно ему придется иметь дело с кочевниками и было бы хорошо узнать хоть что-нибудь, чтобы не вляпаться. - И о культе Нереварина.
- Это интересный вопрос, - поднял острые брови эльф. - Основа этого культа - ненависть к чужеземным захватчикам и надежды на возрождение великого ашхана Неревара, который изгонит их из земель данмеров. Наибольшее влияние этот культ имеет в племени Уршилаку, и их вождь, ашхан Сул-Матуул, - его защитник. Уршилаку кочуют за своими стадами, но обычно держатся ближе к Морю Призраков, - Хассур поставил точку на предложенной Джоном карте. - И если ты хочешь посетить их, то твой вопрос о вежливости вполне уместен.
- Как мне вести себя, чтобы не оскорбить Сул-Матуула и его племя? - спросил Джон, думая совсем не об этом, а о том, как он соскучился по Призраку. И по всей своей семье…
- За вход в юрту без приглашения могут вызвать на поединок. Но стоит уйти, когда попросят, и ты будешь прощен. Особенно осторожно нужно вести себя с ашханами. Обычной вежливости вполне достаточно, но если оскорбить их, они могут напасть без предупреждения.
- Или тоже вызвать на поединок? - уточнил Джон.
- Бывает и такое, - кивнул Хассур. - Вызов ради забавы можно отклонить, но если речь идет о защите чести, отказ равен позору. Также стоит помнить, что эшлендеры поклоняются предкам и не потерпят пренебрежительного к ним отношения… К слову, культ Нереварина не связан с почитанием предков. Это отдельное течение, созданное несколькими женщинами-провидицами. Шаманка Нибани Меса из Уршилаку - Видящая в этом культе… Хм, пожалуй, это основное из того, что тебе могло бы быть интересно. У тебя остались еще какие-нибудь вопросы?
- Нет, - покачал головой Джон. - Благодарю за время и беседу.
- Мне было приятно, - кивнул данмер, сдержанно улыбнувшись. - Я даже задумался, не навестить ли родные края. Все же стоит иногда возвращаться к корням…
Неправ был Кай, думал Джон, идя к Гильдии Магов, чтобы побыстрее добраться до Балморы. Оказалось, что и одного обаяния вполне достаточно. Даже подарок покупать не пришлось…
И все же прав был Кай. Если на него попадет хоть капля этого их жучиного мускуса, живым ему от обожателей не уйти.
*
- Где тебя носило весь день? - возмутился шпион, когда Джон явился к нему с докладом глубоким вечером. - Телепорт до Альд’Руна, разговор, телепорт обратно! А ты где шатаешься?
Джон развел руками и пробубнил: “Вампиры…”
- Да еще и вырядился невесть во что, - продолжал бухтеть Косадес. - Переоденься в местное, ты не на Солстхейме. И оголовье у меча прикрывай… Ума не приложу, что с тобой делать!
- А кто-то говорил, что я чересчур эффективный сотрудник, - нагло заявил Джон, вольготно рассаживаясь на стуле.
Косадес заворчал что-то неразборчивое, но вряд ли лестное, а потом порылся на столе и перекинул ему пару бумажек.
- Пора бы тебе узнать, - сказал он, - зачем тебя сюда направили.
- Чтобы выдать за Нереварина, - рискнул обнародовать свою догадку Джон.
Кай посмотрел на него со сложным выражением, в котором смешались раздражение и удовольствие.
- Может, и не зря, - сказал он. - Но дело в том, что… как бы не оказалось, что ты действительно Нереварин.
- Это вряд ли, - покачал головой Джон.
- Откуда тебе знать? Его Величество считает пророчество истинным. Император призывает нас отнестись к этому делу со всей серьезностью, и так мы и поступим. Что ты выяснил у Зайнсубани?
Джон рассказал. Косадес выслушал, покивал головой и присудил:
- Что ж, отправляйся. Поговори с Сул-Матуулом и Нибани… как ее?
- Меса.
- Молодец. Вот тебе двести дрейков на расходы. Вперед.
Джон взял мешочек и призадумался.
- Они ведь кочуют. Возможно, придется поискать.
- В Маар Гане есть разведчица Нулено Тедас, можешь посоветоваться с ней. Но поиски в любом случае займут время, я это понимаю. Стало быть, чем раньше отправишься, тем быстрее найдешь. Пошел, пошел, Нереварин.
- Поспать-то можно? - зафыркал Джон.
- Пока можно. У тебя аренда до послезавтра оплачена. Оплачена мной. Ты мне должен двести дрейков.
Джон поспешно припрятал только что выданный на расходы мешочек и предложил вместо этого возместить долг лунным сахаром.
- Загляни завтра, - проворчал Косадес. - Сочтемся…
*
Он шагал по мосту, переходя реку по пути домой, когда дорогу ему перегородил какой-то данмер с факелом в руках. Джон попытался обойти его, но эльф тоже сдвинулся на шаг в сторону, снова заступая дорогу.
- Я Спящий, один из тысяч, - торжественно провозгласил он, - и я принес тебе весть.
Джон с подозрением уставился на жесткое лицо данмера, наполовину ожидая, что тот, как Ханарай, того и гляди покажет лошадиные зубы.
Подозрения почти оправдались.
- Дагот Ур призывает тебя, Джулиан, - наступал эльф, - и ты не можешь противиться своему господину. Шестой Дом возвысился, и Дагот - его слава.
Кажется, уже каждая собака в Морровинде знает мое имя, подумал Джон. Что довольно забавно, поскольку оно не мое.
- Уйди с дороги, - сказал он вестнику, но тот не двинулся с места, продолжая смотреть на собеседника с видом, исполненным всяческого величия. Довакин поджал губы, выдохнул и спихнул данмера с моста прямо в реку. Факел с шипением погас, но Джон благодаря своему зачарованному поясу прекрасно видел, как эльф совершает возмущенный заплыв к набережной.
- Он господин и отец горы, - булькал Спящий, барахтаясь в брызгах. - Все приветствуют его как плоть или как прах!
Джон поднял брови и пошел себе дальше. Сейчас его занимали куда более важные мысли, чем какой-то там Дагот Ур, а именно - где ночевать. Он очень не хотел возвращаться домой, боялся спать один, боялся того, что может поджидать его в кошачьем курятнике…
А если отправиться в Альд’Рун, подумал он и уже почти повернул к Гильдии, но потом замедлил шаг. Он ведь даже не знает, где дом Ханарай, он зашел туда в бурю, случайно… Это укромное убежище ему еще только предстоит найти.
Но идти домой было сейчас выше его сил. Паника снова начинала подниматься внутри, затапливая все его существо до краев, и ноги несли его к дому все медленнее и неувереннее. Уже почти решив отправиться в гробницу Тарис, он вдруг вспомнил ласковое мурчание Ажиры: “Друг Джулиан может спать прямо здесь…”
Он радостно сменил направление, ускорил шаг и вошел в двери Гильдии, разыскивая свою самую любимую каджитку.
- Ажира, - сказал он, заглядывая к ней.
- Добрый друг, вар-вар-вар, - обрадовалась она, сонно позевывая за своим столом. - Что случилось? Говори скорее, Ажира хочет баиньки…
- Я… - начал он и запнулся, а потом отчаянно выложил все как есть: - Мне страшно спать одному.
Ажира аж проснулась от такого заявления, но потом снова благостно смежила раскосые глазки:
- Плохие сны, да… Такое настало время… Друг Джулиан может уютно поспать с Ажирой. Но пусть обещает не храпеть.
- Обещаю, - обрадованно кивнул он и потянулся следом за каджиткой.
Кошки - дальняя родня драконов…
*
Ему снова приснился некто в золотой маске. Джон до сих пор не знал, кто это такой, но когда незнакомец протянул к нему руку, на него, как прежде, накатила паника и он попытался сбежать - но не смог. Не мог бежать, не мог кричать, а незнакомец все шептал что-то, будто накладывая заклятие…
- А-а! - Джон подскочил на лежанке, чувствуя, что голос больше не застревает в горле. Но все-таки не Йоль, и на том спасибо.
- Вар-вар-вар, - недовольно и басовито заурчала Ажира, крепче обхватывая его лапами и сминая обратно к себе под бок, словно подушку. - Не храпеть, - сонно предупредила она, и Джон с облегчением вжался в теплую котейку, понимая, что он все еще в Гильдии и некто в маске ему просто приснился.
Однако незнакомец был весьма настойчив и, стоило Джону заснуть, тут же приснился снова.
- Лорд Неревар Индорил, давно забытый, скованный заново! - приветственно распахнул ему руки неведомый в маске. - Трое лгали тебе, трое предали тебя! Тот, кого предал ты, был три раза прав! Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур, преданный вассал, верный друг, молит тебя прийти и взобраться на Красную Гору! Под Красной Горой, как прежде, разбить оковы, сбросить проклятую кожу, вымести н’вахов из Морровинда!..
Джон заполошно дернулся и проснулся, думая о том, что кожу все-таки предпочтет оставить при себе.
- Друг Джулиан уютный, но слишком нервный, - заворчала каджитка и полезла с лежанки. - Ажира сделает тебе настойку для спокойного сна…
Она сходила куда-то и вскоре вернулась, таща в лапе стакан с какими-то намешанными травками.
- Пей или выставлю за дверь, - пригрозила кошка. - Ажира не любит, когда ее будят каждый час.
Испугавшись альтернативы, он выпил предложенный стакан и понял, что, кажется, теперь и в самом деле сумеет крепко заснуть. Надо будет попросить рецепт, думал он, уплывая в темноту. Для орков… в Кальдере…
*
Поутру, заполучив ценный рецепт, он все-таки вернулся домой, где, разумеется, не нашлось ничего страшного или подозрительного - даже кошачья шерсть не валялась по полу, поскольку Ра’Вирр не справился с Замком Фенрика. Никто тут не появлялся, ничто не таилось в углах, не было ни ловушек, ни засады, лишь свет из оконца повседневно освещал кружку со скальными наездниками и красовалась на тарелке скрибятина.
Джон помотал головой и подумал, что встреча с Харконом его все-таки изрядно подкосила. Он не припоминал за собой таких приступов страха до этого - разве что дома из-за жутких снов о яме он не радовался наступлению ночи, но это ведь другое…
А теперь еще и Дагот Ур, незнакомец в золотой маске. Или это его посланник? Впрочем, кто бы это ни был, он явно не способен отличить Довакина от Нереварина, фыркнул Джон и стал готовиться к путешествию.
Переодевшись в местное, он достал из закромов залежи дрейков и сбегал к Налькарии за ступкой. В довесок к ступке он приобрел реторту, кальцинатор и перегонный куб, а также мудрую книгу о том, как всем этим пользоваться. Налькария смотрела на него, как на дитя, даже не скрывая ухмылку, а Джон снова полез по полкам и нахватал запас пузырьков для зелий, несколько бриллиантов для торговли и подкупа, а потом еще и вцепился в сундучок, специально оборудованный для перевозки хрупкого алхимического оборудования.
Оттащив сундучок домой, он заглянул к Мили Гастиен и выяснил, что одежду на смену для него уже пошили и можно забирать.
- Замечательно, - радовался Джон, разглядывая одну из темных курток. - Будет что рвать в походах…
- Такую красоту? - возмутилась Мили, хорошенькая бретонка, и отчаяннно сжала куртку. - Не отдам!..
Не без труда отвоевав у портнихи законно приобретенную одежду, он пошел к Ра’Вирру и оплатил аренду еще на месяц, а потом поспешил к Каю, возместил ему расходы сахаром и попросил приглядывать за домом.
- Беспокойно мне, - подпер щеку рукой Косадес, зевая и сонно растекаясь по столу. - Что там эта шаманка тебе наговорит…
- Мне сны снятся, - сболтнул Джон. - Очень нехорошие.
- Какие? - блеснул глазом взбодрившийся мастер-шпион.
- Сегодня снилась фигура в золотой маске, назвала меня Нереваром.
- Это у тебя просто вчерашние впечатления не улеглись, - отмахнулся Кай.
- Мне эта маска еще две-три недели назад снилась, - упирался Джон. - Это явно что-то значит.
- Ты меня беспокоишь, Джулиан, - заерзал Косадес. - Ты же не будешь мне врать? Один совет. В Морровинде, если тебе снятся тревожные сны, Храм говорит, что ты ненормальный. И они хотят запереть тебя в сумасшедший дом. А если тебе снятся тревожные сны и ты думаешь, что они могут что-то значить, тогда Храм считает, что ты либо пророк, либо ведьма. И они все равно хотят запереть тебя в сумасшедший дом. Так что лучше молчи об этом.
- Шаманку я все же спрошу, - упрямо заявил лже-Нереварин.
Косадес пожал плечами и согласился, что тут, наверное, вреда не будет, а Джон подумал, что Храму стоило бы уделить больше внимания всяким там Спящим, которые пристают к приличным людям на мостах Балморы.
Покинув Кая, он отправился в Гильдию, на радостях подарил Ажире бриллиант и взошел на помост, чтобы отправиться в Альд’Рун и начать свое путешествие к лагерю Уршилаку. Ему не терпелось узнать, кем представлен в Морровинде вольный народ, - Хассур Зайнсубани ему в целом понравился, и теперь Джон размышлял, насколько другие эшлендеры окажутся похожими на него.
К тому же глушь и пустоши представляли собой идеальное место, чтобы потеряться, пропасть из виду и скрыться от всех, кто его ищет. Увы, Джон больше не чувствовал себя спокойно ни в Балморе, ни в любом другом городе.
========== Глава 16. Наглый н’вах ==========
Прибыв в Альд’Рун, Джон пошел от Гильдии Магов не к порту силт страйдеров, а дальше в город, пытаясь понять, куда же его понесло во время бури и где дом Ханарай. Довольно скоро обнаружилось, что найти его несложно - это был один из немногих домов, у запертой двери которого все еще лежала куча песка и пепла. Джон оглянулся на ступеньки за спиной, вспомнил, как спотыкался на них под ветром, и окончательно убедился в том, что его тайное убежище прямо перед ним.
Заходить сейчас внутрь смысла не было и он направился к силт страйдеру, чтобы через пару часов оказаться в Маар Гане. Как оказалось, этот шахтерский городок был здорово похож на Альд’Рун и пеплом тут мело даже сильнее. Покинув жука, Джон натянул капюшон и завернул к аванпосту, чтобы найти разведчицу Нулено Тедас и разузнать дорогу к племени Уршилаку.
- Хм, - задумалась она. - Тут сплошь горы. Иди вдоль фояды Бани-Дад, там у моря обломки судна, береговой знак. Обойди горы по воде, если умеешь, как раз выйдешь куда надо. Можно пройти через горы чуть раньше, но там даэдрические руины.
- Руины, - с интересом протянул Джон, но, заметив взгляд разведчицы, поспешно принял благоразумный вид: - Но их же можно обойти?
- Да, конечно. Только не уткнись в двемерскую крепость. Аккуратнее надо, осторожнее…
Джон понял, что в своем корыстном ликовании уже не может сохранять приличный вид, поблагодарил Нулено и поспешно откланялся. Двемерские руины! Даэдрические! Грабь, гуляй, тащи добро!.. Обойти, ха!
Решив перекусить перед многообещающим путешествием, он пошел по городку и уперся в храм Трибунала. А нет ли тут проповедей Вивека, задумался он и толкнул дверь. Джон до сих пор не прочел, что там для него переписал Нункиус, - запрятал листы до лучших времен вместе с подозрительным подарком Херма-Моры, на который даже смотреть лишний раз боялся. Но если тут, в Маар Гане, что-нибудь есть, можно и прихватить - неизвестно, когда его еще раз занесет сюда судьба.
Джон споткнулся и забыл, о чем думал, увидев высокомерного дремору, посетившего этот скромный храм. Даэдра торчал неподалеку от гигантского валуна в центре небольшого зала, блестел рогами и вороненым доспехом и взирал на Довакина, как на ветошь.
Собравшись с мыслями, Джон подвалил к служителю и поинтересовался, правда ли это дремора или ему мерещится с недосыпу.
- Правда, - скуксился жрец. - Стоит тут, оскорбляет паломников. И ведь не выгнать.
Джон присмотрелся к эбонитовому мечу, которым щеголял даэдра, и понял, что в храм он зашел не зря.
- Эй ты, - сказал он, подходя к дреморе, - чего стоим?
- Еще один смертный, - обрадовался тот. - Скоро я полакомлюсь твоим костным мозгом.
- Да, мозг тебе необходим, - дразнился Джон.
- Ха! Неплохие слова для родившегося не с той стороны гуара!
- Зато ты с той. Чистопородный.
Рука дреморы легла на оголовье дорогущего меча, который жадный Король Севера в мечтах уже вовсю продавал скампу.
- Когда я убью тебя, - любезно сообщил рогатый, - я изнасилую твой труп. Не волнуйся. Я сделаю это нежно.
- Лучше волнуйся за свой труп, - многообещающе прищурился Джон и извлек из ножен Песнь.
Сталгрим душераздирающе заскрежетал об эбонит, зал наполнился звоном и лязгом клинков. Служитель храма так радовался и лез вперед, следя за сварой, что почти попал под раздачу - Джон еле успел увести меч в сторону.
- Ага! - взревел дремора, рванувшись в брешь в обороне. - Сейчас я тебя…
Джон совершенно не по-благородному лягнул его под ремень и двинул мечом по рогам. Остался приметный скол.
- Ах ты ж скотина! - обиженно заорал дремора и исчез.
- Чего? - опешил Джон и завертел головой, озираясь. - А ну вернись, трухло!
- Да что ж вы такое говорите, мутсэра? - запричитал служитель. - Ушел - и Молаг Бал с ним!
- И то правда, - разом остыл он, мимолетно размышляяя о том, что бедняга дремора, кажется, и впрямь испугался за свой труп. - А у вас проповедей Вивека не найдется? У меня вроде как квест.
- Проповедей нет, - развел руками жрец. - Но есть камень с надписью! Раз у вас паломничество, то это то, что надо.
Джон пригляделся к надписи.
“Здесь Мехрун Дагон занес сей камень над данмерами. Вивек стал дразнить Мехрун Дагона, и тот бросил камень в Вивека вместо данмеров.”
Хуже детей, право слово, подумал Джон, а вслух сказал:
- Замечательный камень.
*
Он со спокойной душой путешествовал по пустошам, собирая вредозобник (помогает от яда) и стреляя скальных наездников (достали!), когда столкнулся с тремя оборванцами у костерка. Поначалу он хотел подойти к ним и разузнать дорогу, но движение, которое началось в их крохотном лагере при виде путешественника, выглядело как-то недружелюбно.
Оставив за спиной трупы тех, кто пытался его ограбить, Джон пошел дальше, стреляя наездников и собирая вредозобник.
По пути ему попадались то пещеры контрабандистов, то убежища магов - в одном из них, укрытии со странным названием Шиши, он обустроился на ночь, предварительно перебив каких-то вояк, которые еще до него успели перебить там всех чародеев Телванни. И каким, интересно, чудом в Морровинде вообще сохраняется хоть какое-то население, удивился он, плюхаясь на чужую кровать с книгой “Рецепты алхимика”.
Книга его увлекла настолько, что он вытащил на свет свой новый сундучок со свежекупленным оборудованием и начал стряпать противоядие - вредозобника у него было завались, как и мяса крысы, еще одного нужного ингредиента.
Спустя полтора часа экспериментов у него был пузырек с прозрачной жидкостью, которую Прелесть определила просто, но не без гордости: “Противоядие. Работает.” Джон долго смотрел на пузырек, как на неведомое чудо, а потом, решив отметить свой успех, выпил флина и сладко заснул.
Поутру он снова от души повосторгался пузырьком, а потом собрал вещи и выполз наружу, где ради разнообразия было солнечно и совсем безветренно. Бодро пыля по фояде, некогда руслу лавовой реки, он увидел впереди двемерские руины, возвышавшиеся на скале, и попытался найти дорогу наверх, но так и не сумел. Наверное, подобраться к ним можно было лишь с той стороны.
Дойдя до конца фояды, он уперся в рассохшийся остов корабля, вспомнил, как был обретен в трюме чудесный “вакузась”, и полез изучать останки судна. А вдруг?..
Спустившись в трюм, он столкнулся там с ходячим вооруженным скелетом и интересу ради запустил в него зачарованным на захват ножом, прежде так хорошо уложившим аспект Хирсина. Скелет оказался покрепче Принца Даэдра. Он поскрипел к Джону, не смущаясь ножом в черепе, и пришлось добивать его Песнью. Звезда Азуры тихо динькнула в рюкзаке и Довакин стал радостно прикидывать, что бы этакое ему зачаровать на этот раз.
Помимо скелета, впрочем, в трюме не нашлось ничего интересного, и он вылез наружу, решив проверить каюту на корме, раз уж пришел. Хотя какой смысл, спрашивал он себя. Этот корабль - береговой знак, тут все обыскали до него и не по одному разу…
Видимо, не все, удивился он, обнаруживая на полу еще один скелет, а неподалеку - солнечную ватрушку вроде той, что махала Гальбедир. Великий Камень Душ, и притом пустой, понял он, взяв ватрушку в руки. А у него ведь есть пара свитков призыва Золотой Святой…
Помня, как непросто было свалить Святошу в первый раз, он решил подождать с экспериментами до лучших времен и убрал Камень в рюкзак. Хотя руки, правду сказать, чесались. Восемьдесят тысяч, говорила Гальбедир. Камни с даэдра любой принадлежности, говорил Ползун…
Джон потряс головой, отгоняя жадные мысли, и вернулся обратно к фояде. Не так далеко отсюда он видел проход в горах - вероятно, тот, о котором говорила Нулено. Бегать по воде вдоль берега, конечно, весело, но долго и отнимает силы, а там - Джон насупился - там все-таки рыбы… Лучше пойти по надежной земле.
И опять потянулись мимо камни и колючки, а над головой снова и снова возникало очередное верещащее чудовище. Что-то Джиуб не торопится спасать Вварденфелл, сварливо думал Джон, отстреливаясь и отмахиваясь от пакости.
Дорога привела его на ту сторону гор, и он увидел даэдрические руины, живописно раскинувшиеся в пустошах. Он обрадованно потрусил вниз со склона, примечая впереди какую-то пещерку с дверью, но тут погода сменилась и небо в считанные минуты затянуло пыльными полотнами. Из интереса пещерка превратилась в необходимость, и Джон, откашливаясь, вломился в спасительное подземелье, запечатав дверь и оставив бурю снаружи.
Чуть не наступив на мертвого скампа, валявшегося под ногами, он прошел внутрь и столкнулся с данмершей, которая недобрым голосом заверила его:
- А теперь ты умрешь! - и швырнулась огненным шаром.
Что, вот так сразу, расстроился он. А поговорить, а побеседовать?..
- Струн Ба Кво!
В пещере разразилась гроза, в считанные секунды убившая и эльфку, и скампов, болтавшихся внизу, и ее подругу-альтмершу, высунувшуюся из соседнего прохода. Дождавшись, когда молнии утихнут, Джон прошел вглубь и обнаружил записи, где упоминалась скрытая где-то в пещере могила с баснословными сокровищами. Воодушевившись, он пошел искать и быстро уперся в воду, уходившую под скалу. Хочешь не хочешь, а придется плыть…
Он бултыхнулся вниз, с опаской сунулся в туннель, проплыл в следующую пещеру и из-под воды увидел разгуливавшего по берегу дремору. Выбравшись наружу, Джон вступил в неравный бой - неравный для даэдра, у которого не было драконьего доспеха, - а потом присвоил себе по праву победителя отличный эбонитовый топорик.
Заклинание, очищавшее от грязи, одежду высушивало, но не всегда до конца. Передернув плечами, к которым неприятно липла сырая ткань, он фыркнул и подумал, что не стоило и стараться - все равно ему еще плыть обратно.
Большая и красивая каменная дверь, которая почти наверняка скрывала за собой гробницу, была заперта и замком, и ловушкой. К замку у Джона был ключ, оставленный дреморой, а ловушка… ну что ловушка. На нем все еще драконий доспех.
И он смело потянул на себя тяжеленную дверь, которая тут же бросила в него трескучий красный сплолох. Магия отшвырнула его на пол, доспех задрожал и со звоном лопнул, оставив без защиты. А защита ему сейчас определенно пригодилась бы, поскольку из-за двери показалась разозленная Золотая Святоша.
Ватрушка, вспыхнуло в голове жадного Довакина, и он, даже не встав с пола, метнул в красавицу-даэдра нож Захвата, а потом рявкнул:
- Ри Вааз!
Вот как все просто, подумал он. Если ты в подземелье, конечно. Он был уверен, что под небом подобная стычка не окончилась бы так быстро и легко.
Вытащив Камень Душ из рюкзака, он проверил его кольцом и убедился, что Гальбедир была права. Восемьдесят тысяч…
Что со мной стало, пригорюнился он, сидя на полу с драгоценной ватрушкой в руках. Куда подевалось то юное и наивное, чистое душой создание, которое когда-то отправилось на Стену, чтобы благородно послужить человечеству?
Ах да… его убили.
И кстати, цинично припомнил Довакин. У того юного существа не болела голова о государственном долге в десять миллионов. Да и вторжения Ходоков со дня на день никто не ожидал.
Он убрал Камень Душ в рюкзак, а потом пошел обчищать могилу, которая действительно сохранялась за дверью. Забрав у покойного скелета даэдрическое вооружение - секиру, щит, шлем, - он не забыл прихватить и вовремя замеченный высоко на стене артефакт с красивым названием Символ Элейдона и стоимостью в двести тысяч. После этого горстка драгоценных камешков, набранная там же по сундукам, казалась просто безделицей. Джон небрежно ссыпал их в рюкзак и заспешил прочь из гробницы. От зловонного спертого воздуха начинало тошнить и плыла голова.
Выбравшись обратно к трупам скампов, он высушился как мог, плюхнулся в чужой гамак и стал лениво качаться, отталкиваясь ногой. Интересно, размышлял он, а не выйдет ли в итоге так, что он перетаскает и продаст Ползуну пол-Вварденфелла? Хотя почему бы и нет. Он хорошо помнил столб пепла и красное марево, плывшее над горой. Скоро остров будет уничтожен и отсюда уже никто ничего не вытащит…
Джон никак не мог вспомнить, из-за чего полыхнула Красная Гора. Ему ведь наверняка что-нибудь да говорили, возможно, Арано или Велет, или еще кто-то из данмеров в Вороньей Скале, но он не помнил. Единственное, что он знал, это то, что извержение случилось за поколения до его появления в Скайриме. Возможно, до катастрофы осталось не так уж много времени.
Он качнулся снова и задумался, как же ему предупредить об этом Ажиру, Кая и всех прочих. Ведь никто из них, как всегда, не станет слушать…
*
Выгодно прогулявшись по даэдрическим руинам (имени Дагона), а потом и по двемерским (монетки!), Джон решил, что пора бы перестать отвлекаться на наполнение казны, а вместо этого наконец приступить к своим обязанностям, смешно сказать, Клинка. Он двинулся к побережью, с отвращением вспоминая, как спихнул ящик с Ханарай к двемерам в лаву, и все пытался отвлечь себя мыслями о том, какими же окажутся эшлендеры.
Впереди показалось какое-то пыльное нагромождение и, приглядевшись, он понял, что это юрты. Чем ближе он подходил, тем унылее все это выглядело. Наверное, надо очень любить пыль и колючки, чтобы жить вот так, подумал Джон, вспоминая нарядную, убеленную снегом деревню скаалов.
Посреди лагеря булькала какая-то черноватая лужа. Вокруг нее там и сям занимались своими делами обтрепанные тощие эльфы: что-то чинили, вырезали, перетирали. Бренчали сухие трубочки, подвешенные к юртам. Джон посмотрел на лужу, на данмеров, на унылые трубочки и подумал, что вести себя учтиво выше его сил.
Прошагав мимо лужи и стараясь не замечать любопытных взглядов, он прошел к самому большому навесу с колокольчиками, где наверняка обитал их вождь. Протянув руку к занавеси центральной палатки под навесом, он прочел: юрта ашхана.
Замечательно.
Джон смело отвел занавесь в сторону и нырнул внутрь. Эх, Дени бы сюда, мелькнула мысль. Она-то знает, как говорить с гордыми кочевыми народами.
Сухой, покрытый морщинами данмер нетерпимо глянул на него и выплюнул:
- Как вы здесь оказались? Убирайтесь прочь или мне придется собственноручно вас убить.
- Сожалею, но вы не сможете, - ответил Джон. - Мне хватит двух ударов сердца, чтобы покончить с вами, достойный ашхан.
- Так ты убийца, - выпрямился Сул-Матуул. - И кто послал тебя? Храм? Эрабенимсун?
- Леди Азура, - Джон увидел, как ашхан оторопел от такого заявления, и поспешил закрепить эффект, предъявив дар Принцессы Даэдра, - сказала, что ее звезда поможет мне на моем пути. Я не убийца.
- Звезда Азуры, - промолвил вождь, увидев завитки темного солнышка, масляно блестевшие в свете фонариков. - Говори, наглец.
Голос гордого кочевника, впрочем, стал звучать добрее. То ли звезда произвела на него благоприятное впечатление, то печать Шеогората исподволь творила свое черное дело, заставляя проникнуться симпатией к настырному гостю.
- Я пришел учиться, - сообщил Джон, чем вызвал в ашхане еще большее изумление. Сул-Матуул расхохотался и бухнулся на складной стул:
- Учиться! - хохотал он, хлопая себя жилистыми руками по коленям. - И чему же ты надеешься учиться у нас, наглый пришелец?
- Я вижу сны, где Дагот Ур зовет меня Нереваром, - честно ответил Джон. - Мне сказали, что пророчества Нереварина говорят обо мне.
- Это не может быть правдой. Ты чужеземец. И к тому же неучтивый.
- Тогда зачем я ему? - уставился Джон на вождя. - Н’вах, никто и ничто, вдруг привлек внимание Дагот Ура? Я не прошу вас о доверии. Я знаю, что его надо заслужить.
Только бы не заставили обходить еще какие-нибудь камни, мысленно взмолился он.
Сул-Матуул посмотрел на него испытующе, а потом промолвил:
- Мы не говорим о пророчествах с чужаками. Если ты хочешь узнать то, что знаем мы, ты должен быть одним из нас. Но чтобы войти в племя Уршилаку, ты должен предстать перед судом предков.
Джон терпеливо слушал, гадая, в чем этот суд предков может заключаться.
- Если ты переживешь обряд посвящения, я нареку тебя другом клана, - торжественно пообещал Сул-Матуул.
- Я готов, - сказал Довакин, так же известный как Блодскаал, друг Вольного Народа и приемный внучок Седобородых. Сам же он ехидно подумал, что скоро побратается со всеми затворниками и изгнанниками, каких только найдет. Что ему какие-то Уршилаку, если он подружился с самим Партурнаксом.
- Ты ведь не знаешь, чего я потребую, - усмехнулся ашхан.
- Эшлендеры высоко ставят честь и не потребуют недостойного, - подловил его Джон.
- Это так, - важно надул щеки вождь. - Но я потребую опасного.
Джон тут же свел брови домиком и состроил самый жертвенный вид, на какой только был способен.
- Либо я Нереварин и предки меня примут, - изрек он, - либо я не Нереварин и тогда мне лучше сгинуть, чем стать слепым орудием Дагот Ура.
- Хорошо сказано, незнакомец, - одобрил ашхан, не сумевший устоять перед бровками. - Что ж, слушай. Ты отправишься в Погребальные Пещеры Уршилаку и принесешь мне лук Костегрыз Сул-Сенипула, моего отца. Предки будут судить тебя. Дух отца будет судить тебя. Возвращайся с луком - и я назову тебя другом. Но не раньше.
Всем всегда нужен лук, вздохнул Джон и хотел было спросить, где находится захоронение, но Сул-Матуул заговорил сам:
- Ты, конечно, не знаешь, как найти Пещеры, но это я могу подсказать. Ступай вдоль воды на восток, у каменной пирамиды поверни на юг и иди, пока не увидишь дверь в горе, обращенную на север. Духи нападут на тебя. Бейся с ними или избегай, но сумей добыть лук.
Звучит почти как мольба, вдруг подумал Джон. Кажется, они тут совсем истосковались по Нереварину, раз надеются, что наглый заезжий н’вах все-таки может им оказаться.
- Благодарю за возможность, - кивнул он и вышел из юрты, как его и просили с самого начала.
*
Добравшись до недалекого берега, он поставил пометку, чтобы было проще возвращаться, и потопал на восток, высматривая каменную пирамиду. После всех своих посещений Юнкая, Миерина и даже Вивека он ожидал чего-то более существенного, чем кучка камней на берегу, но, похоже, под пирамидой тут понимали именно это.
Ну, они ведь и народ немногочисленный, оправдал эшлендеров Джон и задумался, сколько их там было-то в лагере - сто, сто пятьдесят? Такой скудной силе никакой Нереварин - будь он даже сам Довакин - не поможет изгнать чужеземцев из Морровинда.
Повернув, как было сказано, на юг, он пошел вперед среди однообразных колючек, гольцов и всхолмий. Чем-то эта местность напоминала Каирн - такая же унылая, безжизненная и способная запутать любого в своих изгибах и ложбинах. Красная Гора, громоздившаяся высоко впереди и сбоку, служила неважным ориентиром. Да, она указывала на юго-восток, но размеры ее были таковы, что юго-восток становился весьма растяжимым понятием.
Окончательно потерявшись среди пустошей, Джон с искренней радостью поприветствовал дверь в горе - не ту, что была ему нужна, но ту, за которой его ждал ночлег и отдых. Впопыхах извинившись перед родом Лландо, он ввалился в их семейную гробницу, расшугал там всех духов и расположился на тюфячке среди постаментов с урнами. Неподалеку от него тускло шелестел замогильными голосами круглый бассейн, заполненный костями и прахом.
Очень скоро этот шелест Джона так достал, что он выискал в завалах добра кусок скрибятины и со всем почтением возложил ее, как дар, на край бассейна. Голоса заткнулись и он снова растянулся на тюфячке, размышляя, а не придется ли с утра вернуться к пометке и начать поиски сначала. Ноги, уставшие от ходьбы, протестующе гудели, а мозг уже рождал нехорошие идеи насчет того, чтобы перебить несчастное племя, подчинить шаманку и ашхана полезными словами Гол Ха - и выяснить все, что надо, без всяких там предков…
Почему нет, спрашивало его нечто внутри. Они все равно обречены. Красная Гора извергнется и уничтожит и Уршилаку, и их бедный лагерь, и все вокруг до самого материкового Морровинда.
Джон помотал головой, отказываясь думать в этом направлении дальше. Логика подсказывала, что отчасти он прав, но она же говорила, что время извержения ему неизвестно. Сколько осталось до катастрофы - год, десять, полвека? За такой срок многое может случиться. И к тому же, даже если на нем и висит судьба двух миров, он еще не готов превратиться в чудовище. По крайней мере, пока не готов…
*
Высунувшись утром наружу, он тут же столкнулся с очередным уроженцем здешних мест - скальным, чтоб ему, наездником. Джон уже призвал лук и собрался было сбить мерзкую тварь, но потом задумался и нырнул обратно за дверь.
Крылья… крылья - это то, что ему сейчас нужно. Крылья и глаза, способные различить добычу с высоты.
Заперев дверь Замком Фенрика, он улегся поудобнее и попытался нащупать наездника снаружи, над гробницей. Никогда прежде он не пытался вселиться ни в кого, кроме Призрака, который сам звал его в свой разум. Джон налаживал связь с медведями на Солстхейме, лечил волчицу, лез к пьяным в голову, но ведь это не то же самое…
Умница Призрак уже давно привел бы его прямиком к погребальным пещерам, но Призрака тут не было. Даже Каэнлорн оказался не способен явиться сюда, в Вварденфелл, - Джон не раз пытался призвать его, но, похоже, для волка это было слишком далеко от дома. За ночь пустоши вряд ли стали понятнее и проходимее, так что у Довакина не оставалось иного выбора, кроме как оседлать тупую крикливую тварь, что болталась снаружи и гадила на колючки.
Я ведь летал драконом, думал Джон, наконец-то дотянувшись до жертвы и с недовольством втискиваясь в крохотный глупый мозг наездника. Я был велик и прекрасен, а теперь… какой позор.
Оседланный варгом наездник неуклюже захлопал крыльями, чуть не ухнув вниз, а потом, тяжело переваливаясь на воздушных потоках, полетел к берегу в поисках прославленной пирамиды эшлендеров.
Великое строение обнаружилось там же, где и вчера, и, повернув от кучки камней на юг, наездник потянулся вперед строго по прямой, нацелив хищный клюв на Красную Гору.
Вот она, гробница Лландо, увидел Джон знакомую дверь в горе и труп крысы, подбитой им неподалеку. Подумать только, а ведь сейчас я лежу там на полу в темноте…
От гробницы наездник продолжил свой неуклонный полет на юг и вскоре впереди показалась еще одна дверка. Снизившись, Джон увидел знакомые узоры, которые попадались ему в лагере. Покрутившись по местности, он постарался запомнить колючки и булькающие лужи, а потом покинул чужое тело, с облегчением вернувшись в гробницу.
Пару часов спустя он добрался до нужного места и в очередной раз подумал, что даже наездником летать куда быстрее и проще, чем бегать на усталых человечьих ногах. А насколько лучше быть драконом…
Правда, в этом случае, саркастично усмехнулся он, крохотная дверка оказалась бы слишком мала, чтобы пропустить его внутрь во всем его драконьем величии.
Погребальные Пещеры Уршилаку действительно были пещерами - необработанные, утыканные вулканическими столбами, на которых сидели сохлые мумии. Там и сям ему попадались бродившие по округе скелеты, и Джон вспомнил, что знает заклинание огненного шара - в самый раз для нежити…
Кинув яркий шарик в скелета, он пришел к неоднозначным выводам. То ли нежить попалась особо непробиваемая, то ли маг из него посредственный, а может, все это вместе взятое - в любом случае было ясно, что пора перестать кривляться и строить из себя великого колдуна, а вместо этого лучше достать меч и добить скелета, который все лез знакомиться.
Судя по тому, как настойчиво стражи Пещер пытались его убить, предки Джона не одобряли. Смирившись с тем, что здесь его не любят, он пошел рыться по углам и вскоре отыскал стеклянный ростовой щит, который вполне мог бы заинтересовать Ползуна. Оживившись и окончательно наплевав на предков, Джон взялся грабить мумий, рассчитывая, если спросят, свалить вину на мертвых приключенцев - вон их тут сколько валяется…
Призрак Сул-Сенипула обитал где-то в конце очередной каменной кишки, хранившей в себе остатки неких древних строений. Кто и когда возвел здесь эти грубые колонны, было неясно, да и неважно - лук в призрачных лапках был Довакину куда интереснее.
Отобрав у предка заветный Костегрыз, он огляделся, проверяя, не пропустил ли чего-то ценного, а потом с радостью сотворил заклинание возврата, переправившее его обратно на морской берег у лагеря.
Вломившись в юрту, Джон вручил лук и посмотрел на ашхана щенячьими глазами, намекая, что пора бы эшлендерам взять его в свою дружную семью.
- Да, это Костегрыз, лук моего отца, - признал Сул-Матуул и повернулся к настырному н’ваху: - Ты прошел посвящение и я нарекаю тебя другом клана… мм, как тебя по имени?
- Джулиан.
- Возьми этот лук, друг клана Джулиан, и носи его с честью.
- Благодарю, - сказал Джон, благоразумно молча о том, что его призванный даэдрический лук уж всяко лучше, чем это старье.
- Ступай к Нибани Меса, нашей шаманке, - величаво кивнул ашхан. - Пусть она испытает тебя и проверит на соответствие пророчествам… Но скажу прямо, мне трудно поверить, что ты можешь быть Воплощением.
- Мне тоже, - пожал плечами Довакин.
- Нереварин - последняя надежда эшлендеров, - провозгласил Сул-Матуул с подлинным трагизмом. - Я не позволю ни одному чужеземцу украсть ее у нас.
Войти в юрту ты мне тоже не позволял, сочувственно подумал Джон. А что в итоге вышло.
Он покинул тяжело призадумавшегося ашхана и отправился к шаманке. Ее шатер оказалось несложно найти по почетному коврику у порога. Потоптавшись по узорам, он сунулся внутрь и увидел сухопарую эльфку в одеянии, сплошь расшитом перышками и хвостиками.
Эльфка тут же пихнула его на какой-то колченогий складной стул, подбоченилась и стала пристально разглядывать.
- Ну, как я вам? - не выдержал Джон.
- Слишком милый, - вынесла приговор шаманка. - Но череп неплохой, - со знакомым интересом прищурилась она.
И теперь из меня, как из друга клана, сделают еще одного стража в погребальных пещерах, с нездоровым смешком подумал Джон.
- Ладно, об этом еще рановато, - с неудовольствием проворчала Нибани и плюхнулась на покрытое шкурами седалище напротив. - Так ты думаешь, что ты Нереварин? Воплощение Неревара?
- Так считают некоторые, - пожал плечами он. - В том числе Дагот Ур. А я предпочел бы знать все, как оно есть.
- Есть множество пророчеств о Нереварине, - помолчав, сказала она. - Некоторые утрачены, некоторые сомнительны. Самые известные - это Незнакомец и Семь Видений. Во многих пророчествах говорится о неизвестных родителях и определенном знаке…
- Сирота я, - опять завел свое Джон. - Родителей не знал. А еще я Змея.
Нибани заволновалась.
- Знак Дракона, - протянула она. - Интересно… но еще ничего не доказывает. На знамени рода Индорил были Луна-и-Звезда. Некоторые говорят, у Неревара было особое родимое пятно, другие говорят, что он обладал магическим кольцом с этим знаком. Но у тебя его нет, так что…
- Разве Сул-Матуул не сказал? - прервал ее Джон и вытащил маслянисто блестевшую звезду. - Луны у меня, правда, нет, но если речь о символе Азуры…
Шаманка подхватилась с места, отобрала артефакт и довольно заворчала, вертя его так и сяк и чуть ли не пробуя на зуб. Наконец она ухватила со столика какой-то амулет и живенько, не напрягаясь и не падая в обморок, перегнала в него убиенного в трюме скелета.
- Э! - возмутился Джон.
- Давно такой хотела, - сказала Нибани, возвращая опустевшую звезду и разглядывая свежезачарованный амулет. - Считай это продуманным подарком. Так о чем мы, дорогой друг… как тебя, кстати?
- Джулиан. И мы о пророчествах, - вздохнул Джон, которого только что бессовестно обокрали. И его еще называют наглым. Взять и спереть чужого скелета, ну какова коза.
В данный момент он, конечно, отказывался вспоминать, как этим же днем сам лихо избавлял от ценностей чтимые захоронения.
- Пророчество “Незнакомец”, - воздела руку шаманка и продекламировала стихотворение, в котором Джон нашел немало литературных изъянов, но вслух придираться не стал. Содержание как таковое его мало заинтересовало. Подобные вирши могли бы относиться к любому пророчеству, даже к тем, которые он уже успел осуществить. Разве что последние строчки несколько тревожили…
“Многие испытания должны решить судьбу Незнакомца, погибели проклятий. Множество пробных камней испытывают Незнакомца, многие падут, но один останется.”
Всегда что-то остается, думал он. Ледяная стена, голубые глаза…
- Что ж, ты сирота и знак у тебя подходящий, и символ Азуры имеется, - сказала шаманка. - Но Нереварина называют погибелью проклятий. Сколько проклятий были разрушены благодаря тебе?
Джон призадумался и стал считать. Во-первых, конечно, Алдуин…
- Храни нас предки, ты о чем там задумался? - всплеснула руками Нибани. - Я же шучу! Даже если ты Нереварин, ты еще не начал…
- Погоди, не мешай, - отмахнулся Джон и вернулся к подсчетам.
Алдуин. Потом Дюрневир. И волкихарцы - он все-таки поучаствовал, хотя главное признание, конечно, положено Призраку… И еще Виртур, что уж. И до какой-то степени даже он сам со своей знаменитой Тид-Аран. А волкихарцев считать вместе или порознь?..
- Пять, - наконец сказал он. - Или семь, это смотря как считать.
- Предки, - осела шаманка. - А казался вменяемым… Есть пророчество, называется “Семь проклятий Шармата”. Я его не знаю. Говорят, у оседлых людей, Жрецов-Отступников в храме ложных богов, есть книги, где оно может быть.
- Шармат… что-то я такое слышал, - заерзал Джон.
Он же видел это, видел именно слово в книге… Точно, проповеди Вивека! Шармат, ложный спящий. Опасайся преступления доброжелательности…
- А это не Дагот Ур? - спросил он.
- Именно он, - призадумалась Нибани. - Но Семь Проклятий мне неведомы. Я знаю пророчество Семи Видений. Слушай…
- Можно я запишу? - взмолился Джон. - Мне не запомнить так много.
- Это священное знание… - начала было она, но потом смирилась: - Ладно, записывай. “То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что было недоделано, будет доделано…”
Даже я поучил бы их писать стихи, подумал Джон. Хоть я совсем не поэт.
- “В определенный день от неизвестных родителей возродятся Луна и Звезда,” - продолжала Нибани. - Это первое испытание, и с ним мы разобрались. Второе испытание: “Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему. Проклятие Плоти убежит от него…” Да о чем ты опять задумался?!
Джон поднял на нее отсутствующие глаза:
- Я был вампиром. Уже нет.
Нибани округлила рот.
- Это… это может быть ответом, - удивленно произнесла она. - Хотя я полагала, что Проклятие Плоти - это корпрус… Ты исцелился? Как?
- Трудно объяснить, - покачал он головой и расстегнул куртку и рубашку, показывая окруженный пятном сажи рубец: - Вот.
- Надо же… Хорошо, - взяла в себя в руки шаманка, уняв дрожь в голосе. - Третье Испытание. “В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять.” Но и это ты исполнил… что опять не так? - раздраженно спросила она.
- Я был в не пещере, а в святилище, - заспорил он. - На юго-восточном побережье.
- Так ты не был в Пещере Воплощения, - оживилась она. - А я-то уж начала думать, что ты и Великие Дома успел объединить.
- Зачем бы мне? - искренне удивился он, а потом вспомнил, как украл гостей со свадьбы, и умолк.
- Четвертое Испытание! - торжествующе провозгласила шаманка. - “Голос странника объединит Дома. Три Дома будут звать его Наставником.”
- Вот уж кем-кем, а Наставником меня пока не называли, - хмыкнул он, скребя походным перышком в дневнике.
- Может, и не назовут, - съехидничала она. - Объединить Дома может только чудо… Пятое! “Рука странника объединит Велотов. Четыре племени назовут его Нереварином.” Ну, до этого пока далековато…
А у нас дома, заносчиво подумал он, меня не четыре, а куда как побольше племен признают. Нереварином, конечно, не зовут, но Королем-за-Стеной провозгласили бы в момент, и уговаривать бы не пришлось…
- Шестое, - частила шаманка. - “Он чтит кровь племени неоплаканного. Он поглотит их грех и будет возрожден…”
- Это как-то… - завозился Джон. - А если я не хочу? Что значит “поглотит грех”?
- Я не уверена, - посерьезнела шаманка. - Неоплаканное племя - это может быть Шестой Дом, Дом Дагот. Или двемеры. Поглотить грех, наверное, означает искупить чужой грех…
- Двемеры в своей истории порядочно нагрешили, - пожал плечом Джон. - Но их ведь больше нет. А вдруг из-за них пророчество неисполнимо?
А сам с волнением вспомнил, как лично поучаствовал в уничтожении последнего из снежных эльфов, которым от двемеров и так досталось. От такого ему не отмыться. Что, если теперь пророчество действительно неисполнимо?
- Не может такого быть, - оптимистично тряхнула головой Нибани. - Седьмое Испытание: “Его милосердие освободит проклятых фальшивых богов, соберет разбитых, спасет безумных.”
- Альмсиви? - уточнил он.
- Очевидно. Пророчество завершается словами: “Одна судьба. Он произнесет закон для народа Велота. Он говорит про их землю и нарекает их великими.”
Джон придержал при себе мнение насчет этой лирики - особенно в свете грядущего извержения Красной Горы - и спросил:
- Откуда вообще взялось пророчество?
Он наполовину ожидал услышать, что из Древних Свитков, но Нибани словно бы растерялась.
- Это древние слова, друг клана, - сказала она. - Древние и чтимые. Но их источник… возможно, Азура?
Джон поразмыслил и кивнул, решив не лезть в эту тему слишком глубоко, а потом просмотрел свои записи и спросил:
- А кто такой Велот?
- Пророк Велот, тот, кто привел эшлендеров в эти земли много столетий назад.
Хорош пророк, подумал Джон, а потом решил, что плохие стихи, которые представляло собой предсказание о Незнакомце, тоже надо бы записать. Хотя они вроде были в отчете Шарн, но все-таки.
Нибани с готовностью продекламировала стишок снова. “Предсказание изречено, но все отрицают его…” Никто не послушает меня, думал Джон, строча в дневнике. Никто не поверит, что скоро Красная Гора уничтожит весь остров.
Как поистине трагично. Но чего еще ждать от пророчества.
Он спросил Нибани о четырех племенах, и шаманка стала в красках расписывать кочевые кланы Вварденфелла. Несмотряна благородные эпитеты, которые Нибани щедро раздавала дальним родичам, Джону стало ясно, что ему еще повезло и Уршилаку из них всех самые порядочные.
- Что ж, - наконец сказала она, когда у Джона иссяк поток вопросов. - Ты не Нереварин. Пока что не Нереварин. Но ты можешь им стать. Это загадка и притом непростая…
- Не загадка, а облечение, - заворчал он. - Шаги мертвого.
- Ты понимаешь, - обрадовалась она. - Хорошо. Мне нужны утраченные пророчества. Когда добудешь их у жрецов-отступников, возвращайся ко мне, и мы, возможно, поймем, что делать дальше.
Когда мы это поймем, мрачно подумал Джон, очень может случиться, что делать мы этого не захотим. Кто знает, почему эти пророчества утрачены - по глупости, небрежности или из злого умысла? Или, напротив, из доброго? Пророчества-то всякие бывают. Например, о тирании солнца.
Но раз уж дама просит…
========== Глава 17. Что прячут слова ==========
С помощью Вмешательства Альмсиви Джон перенесся в Гнисис и подозрительно огляделся. В пустошах, несмотря на тучи наездников, было спокойно и привольно, но стоило ему вернуться в оседлые края, как он тут же заволновался, не ищет ли его неугомонный Папуля. Выглянув из-за глинобитной храмовой ограды, он не увидел ничего тревожного, но словил на нос первую каплю дождя и поспешил скрыться в храме. А вдруг там найдется еще один дремора?
Дреморы не было, но были проповеди Вивека за номером двадцать один. Уплатив храму положенную дань, он получил на руки переписанные странички и уселся в уголке почитать.
Проповедь начиналась многозначительно. “Священная книга Колеса. Первое: спицы - это восемь компонентов Хаоса, упроченные по закону времени…”
Джон опустил проповедь на колени и задумался, вспоминая слова Дюрневира: этот мир устроен по плану. Такое, знаешь, здоровенное колесо…
Он снова зарылся в записки Вивека и прочел дальше: “…статическое измерение, иногда боги ящеров называют это Выдающимся. Это колесо рептилий, свернутый спиралью потенциал…”
И опять он уставился мимо проповеди, вдруг осознавая, что это ему напоминает - бредни Септимия Сегония о Древних Свитках. Ужасная книга, которую принес ему ужасный Ураг, и Джон читал ее в библиотеке Колледжа, заслоняясь от орка целой стеной из чужих сочинений.
Может, Вивек и не заглядывал в Древние Свитки; может, его обретенной божественности хватало, чтобы совать нос куда не следует даже без помощи Кель. Но эти жалкие попытки переложить увиденное в слова выдавали его изначальную человечность, ограниченную, смертную, прячущуюся за поэзией.
Джон был уверен, что спроси он об этом свернутом рептильном потенциале Партурнакса, тот живенько разложил бы все по полочкам - простыми словами и без придури. А кстати… ведь можно и спросить!
Он воодушевился и решил, что надо поскорее добраться до дома и залечь на несколько дней с книжками и полезными снами. А еще навестить Кая, доложить об успехе миссии. И сбегать к Ползуну…
Вскочив с места, он бодро пошагал к выходу, по дороге вручив оторопевшему жрецу завалявшийся в рюкзаке подувядший вредозобник.
- Семь благословений вам, - сказал он, с нежностью вспоминая шуточки Арьи. - Во имя Альмсиви.
*
В Альд’Руне снова изрядно мело и пылило, что Джону было только на руку. Проскочив по опустевшим улицам, он прокопался сквозь пепел у порога и залез в дом Ханарай, после чего начал запираться на все замки и загораживаться ящиками с соленым рисом.
Обустроив у дверей надежную защиту, он отряхнул руки и наконец-то вздохнул спокойно. Кай ждет его еще нескоро - ведь кто знает, где их искать, этих кочевников? - так что несколько дней можно провести здесь. Еда и вода у него припрятаны, книг полно, а если повезет, может, и с Партурнаксом удастся поговорить… или с Сераной…
Джон вытряхнул свои сокровища, собираясь достать для ознакомления шестнадцатую проповедь, но увлекся подсчетом добычи - и вскоре сидел на полу и ошеломленно таращил глаза в стену.
Полмиллиона дрейков. А если точнее - пятьсот пятьдесят тысяч. Больше ста тысяч вестеросских драконов. Именно на такую сумму он ухитрился в этот раз награбить.
Кое-как проморгавшись, он вернулся к реальности и тут его взгляд упал на злополучный яркий томик, подаренный Херма-Морой - конечно же, без всякой задней мысли, просто от щедрот.
Джон нехотя потянулся к томику и взял его в руки. Серана ведь читала его… Читала и как-то все обошлось, если не считать того, насколько трудно было оторвать ее от зловредной книжки. Но раз уж у него есть время, может, лучше приступить прямо сейчас? Если он зачитается, он хотя бы никуда не опоздает… наверное.
На всякий случай поубирав все остальное под крылышко, он пристроился у стола со свечами и открыл первую страницу.
*
Гады. Гады! Они пихают в волшебные палочки сердца драконов, подскочил Джон, чуть не подавившись краюшкой. Да как так можно… скоты!
Книжка была ужасна. Непонятная, жалостливая, увлекательная и возмутительная, а главное - про магию. И немного про драконов, к которым в этом книжном мире люди смели относиться, как к ингредиенту. Неудивительно, что Вультурьйол спалил гнусную книжонку, не разбираясь.
Он читал дальше и дальше, не зная, что солнце уже давно село и снова встало, и лишь когда ему стало казаться, что в глазах у него полно жгучего песка, он наконец-то оторвался от очередной главы и пошел искать кровать, пошатываясь от усталости и переизбытка впечатлений.
Сэму бы эту книжку, подумал он, засыпая и все еще видя перед глазами ровные строчки и сонмища букв. Он ведь хотел быть волшебником…
*
- Как жизнь, Довакин? - поприветствовал его Партурнакс с ухмылкой, и Джон, встрепыхнувшись, оглядел вершину Глотки Мира, понимая, что к встрече не подготовился.
- Рептильный потенциал, - брякнул он первое, что вспомнилось.
Кажется, он еще ни разу не видел, что Партурнакс так хохотал. Джон сидел в снегу, с любовью озирая рогатого белого исполина, и чувствовал, как щемит сердце - а ведь они бы его в палочку… в палочку!
- Я читал ужасную книжку, - сказал он.
- Да, ужасную, - кивнул дракон.
- Ты знаешь? - удивился Джон.
Партурнакс кокетливо повел крыльями.
- Мне рассказали.
Джон догадывался, кто именно разносит слухи и сплетни за его спиной. Благодаря печати Шеогорат наблюдает за ним и наверняка знает все, что он делает. А потом бежит сюда, чтобы перемыть ему косточки…
- А еще я читал уроки Вивека, - вздохнул он.
- Это я понял, - хмыкнул Партурнакс. - А еще я понял, что ты ничего не понял.
- Мягко сказано, - возмутился Джон. - Этот Вивек вообще не дружит со словами!
- В первую очередь он не дружит с головой, но это неудивительно. Знаешь, - протянул дракон, - он ведь написал все это лишь с одной целью. Признаться.
- В чем? - судейски сощурился Джон.
- Много в чем, - захихикал Партурнакс. - В преступлении, например.
На фоне этих последних слов хихиканье старого дракона выглядело, мягко говоря, неуместным, и Джон позволил себе предположить, что преступление - это далеко не все, чем Вивек мог бы его удивить.
- Да, - довольно плеснул хвостом ехидный гад. - Их там тридцать семь.
- Кого? - Джон уже не знал, что и думать.
- Уроков.
Тут дитя Акатоша расхохоталось настолько ужасно, что Джон заподозрил, что на самом деле он уже давно утонул в глубинах Обливиона и Молаг Бал попросту морочит ему голову. Ну никак не ожидал он от Партурнакса такого сатанинского хохота.
- Ладно, не время сейчас об этом, - унял веселье дракон. - Вивек, конечно, много куда сунулся и много лишнего узнал, но это еще полбеды. Хуже то, что в силу своей ворованной божественности он не сумел удержать при себе то, о чем следовало бы молчать. Он не понимает, что важно, а что нет, и потому говорит и делает что попало. Все они таковы.
- Альмсиви?
Партурнакс фыркнул.
- Они насмешка над всем, что есть истинного. Жалкое зрелище. И весьма трагичное.
- Но ведь то, что он писал, правда, - задумался Джон. - Про колесо… Хотя сверх этого я мало что понял. Какой-то потенциал…
- А ты уверен, что понял хотя бы про колесо? - благодушно усмехнулся Партурнакс.
Джон поразмыслил и признал, что нет, не уверен.
- Колесо, о котором ты говоришь, расположено не в пространстве, а во времени, - наставительно сказал дракон. - А потенциал… что ж, в основе любого мира лежит спираль потенциала. А иначе как он будет развиваться?
Джон все еще не понимал и усиленно морщил лоб.
- Но как одно соотносится с другим? - спросил он. - Колесо и спираль не одно и то же, в чем-то они вообще противоположны…
- Ты бы понял, если бы увидел двемерскую музыкальную шкатулку, - расхихикался Партурнакс. - Со съемными цилиндрами. Были у них такие забавные штучки. Противно бренчали, но забавные… Посмотри на небо: солнце восходит каждый день, но дни не одинаковы. Колесо - это лишь уровень восприятия, оборот по спирали мерой в один день, год или эпоху. Вот только Вивек, бедняга, сам не понял, что увидел.
- А что он увидел?
- Время, конечно. Прошлое и будущее влияют друг на друга, тебе ли не знать, Довакин из других дней. Конечному смертному разуму это представляется змеей, кусающей свой хвост. Вот и ты сейчас идешь по своим же следам, которых еще не оставил.
Джон открыл рот и осел в снегу, вдруг понимая, что именно говорит ему старый мудрец.
- Теперь ты увидел, - засмеялся Партурнакс. - Вивек пытался вернуться в прошлое. Хотел исправить то, что было сделано. Но он не понимал того, что ведомо всем драконам.
- Чего? - спросил Джон, уже зная ответ.
- Свершившееся неприкосновенно. Да. Он пытался исправить то, что уже было сотворено в будущем - а для него в человеческом прошлом, - и время бунтовало, отправляя его в никогда, в кромешный бред за своими пределами. Но ты, - уставился дракон на своего крохотного младшего собрата, - ты другое дело. Тебя не спасет относительность. Не повторяй его ошибок, Довакин. Помни, что будущее неприкосновенно.
- Постараюсь, - пролепетал Джон, с запоздалым содроганием вспоминая свои мысли о том, можно ли убить Харкона.
- И раз уж зашла речь об ошибках Вивека, - сурово насупился Партурнакс, - не путайся лишнего с Молаг Балом. Это никого до добра не доводило.
- Он знает, что я здесь? - спросил Джон, впадая в отчаяние.
- А должен? - хмыкнул дракон. - Смотри, не скажи лишнего.
- Мм… - Джон задумался, как бы сформулировать каверзный вопрос. - Принцы Даэдра живут вне времени…
- Я даже не буду начинать объяснять, - захихикал Партурнакс. - Вне времени людей, так тебе будет понятнее.
- Они могут знать будущее?
- Чье? И какое? - каверзно спросил ящер. - Вот ты, скажем. Ты знаешь будущее всех людей без исключения, но чем тебе это помогает?
Валар моргулис, подумал Джон и вздохнул: ничем.
- А Азура? - снова попытался он. - Она же заведует прорицаниями…
- Заведует, - густо хохотнул Партурнакс. - Но ее прозрения, скажем так, на любителя. Пророчества многозначны, толкования забавны.
- Но если будущее неприкосновенно… - упирался Джон.
- Для тех, у кого оно свершилось, - да. Все прочее - лишь вероятность, зыбкая, одна из многих. Повод для любопытства, но не для мести - если тебя это волнует.
- Ну, меня многое волнует, - увел он в сторону опасный разговор. - Вот, скажем, звезду Азуры можно прятать под крылышко?
- За время? - хитро прищурился Партурнакс. - Конечно, почему нет. Попав в материю, артефакты даэдра живут по ее законам. Нельзя прятать то, что существует в разных временах или местах одновременно.
Вот как все просто, подумал Джон, чуть не рассмеявшись от облегчения. А то все списки выкатывали: Кель - нельзя, воронов - нельзя…
- А вот Шеогорат… - вернулся он к теме будущего, но Партурнакс строго его оборвал:
- Никогда не думай о Шеогорате.
*
Джон проснулся, возмущенный этим советом, неизменным и неисполнимым, подумал о змее, кусающей себя за хвост, и уставился в полутемное пространство, освещенное парой бумажных фонариков.
Будущее неприкосновенно для тех, для кого оно уже свершилось. Так сказал старый мудрец, но это по-прежнему не отвечало на вопрос о том, чего ему, Джону, ждать от Молаг Бала.
Что ж, остается лишь надеяться, что ему не придется это выяснять, подумал он, с ворчанием сполз с кровати и пошел рыться в припасах, поскольку желудок с вчерашнего запойного чтения совсем подвело.
Напихав в себя невкусной данмерской еды, он вытащил на свет проповеди Вивека, полистал их и понял, что Партурнакс, конечно же, как всегда прав. Вивек действительно пытался переиначить прошлое, которое то и дело давало ему сдачи, и что еще того хуже, этот недобог и сам понимал ошибочность своих действий - но остановиться не мог. Хоть и осознавал, пусть смутно, разницу между созданием будущего, как обычно живут люди, и его исполнением - тем, чем занимался сам Джон на Солстхейме, подталкивая в нужную сторону то Корста, то Харкона.
И Серану тоже, вдруг понял он. Она ведь говорила ему - тогда, в Вечерней Пещере, - что-то изменило ее, что-то случилось, пока она спала…
Он случился. И она захотела жить в мире, где летают драконы. Так она скажет потом Партурнаксу и за это удостоится звания золотца.
Да, не зря волновались Салокнир и Одавинг. Он даже во сне творит не пойми что, без всякого контроля. Как они вообще рискнули его сюда отпустить?
Джон съежился в комок, обхватив себя руками и заново осознавая, что все еще стоит перед сердцем Зимы в твердыне Ночи. И голубые глаза жгут его своим ледяным огнем, и оба дракона смотрят в его далекую спину, не зная, чем все закончится. Он почти чувствовал эти взгляды, и от этого на душе становилось как-то… неописуемо.
Решив отвлечься от переживаний, он снова вцепился в сомнительный подарок Херма-Моры и вскоре его настойчивость была вознаграждена. Книжечка рассказала ему, как высидеть драконье яйцо.
*
Покопавшись в свитках, набранных тут и там, Джон вытащил из кучи свитки призыва и задумался. Призывать Золотую Святошу лишь ради эксперимента было бы дорого, да и опасно, а у него так и чесались руки попробовать что-нибудь зачаровать. И поскольку Нибани похитила его честно нажитого скелета, Джон решил, что для ученических поделок ему вполне подойдет либо скамп, либо огненный атронах, благо свитки были. Но скампы воняют, после этого ведь и в дом будет не зайти…
Подготовив внизу местечко для боя, он призвал атронаха и тут же понял, что сделал это зря. Магическое существо возмутилось, что его бесцеремонно оторвали от обливионских дел, заметалось по комнате и подпалило подушки, которые Джон так старательно убирал подальше от места битвы.
- Да стой ты на месте! - рычал он, гоняясь за атронахом и пытаясь прицелиться в него ножом Захвата. Один нож уже пролетел мимо и торчал из корзины, которую бузящий элементаль тоже поджег. От дыма было трудно дышать, и Джон порадовался, что заранее припрятал под крылышко все свое добро, в особенности ценное и горючее, вроде свитков. Даже собственный невеликий опыт подсказывал ему, что магические эксперименты обычно идут не так, как ожидалось.
Но чтобы настолько не так, мысленно взвыл он, увидев, как вспыхнула кровать. Элементаль глянул на него горящими глазами и метнул огненный шар, от которого Джон еле увернулся.
- Фус! - рявкнул Довакин, и пламя легло вдоль Крика, как трава под ветром. Атронаха припечатало к стене, а второй нож наконец-то нашел для себя удобную мишень. - Ри Вааз!..
Звезда Азуры динькнула, и Джон, закашлявшись, бегом побежал подбирать нож, мельком отмечая, что от исчезнувшего атронаха на стене осталась оттиснутая в саже фигура, смутно напоминавшая человеческую. Интересно, что же подумают данмеры, когда все-таки решат заглянуть в заброшенный дом. Ведь он-то сюда уже точно не вернется…
Оставив позади пылающие хоромы, он перенесся обратно к пометке на берегу Моря Призраков, которую, к счастью, так и не сменил на метку в доме Ханарай. Вот было бы неудачно - угодить прямо в эпицентр пожара. Да и отираться возле храма в Альд’Руне, когда он весь пропах дымом и перемазан в саже, тоже было бы подозрительно…
Отсюда, от лагеря Уршилаку, он мог бы попасть в Гнисис, но что потом? Возвращаться в Балмору, где его тут же заприметит Кай и потребует отчета? Поразмыслив, он решил пробраться в двемерские руины и продолжить свои эксперименты там.
Лучше бы я призвал Святошу, злился он, огибая лагерь и жалея о потерянном убежище. Теперь и впрямь придется прятаться в родовой гробнице Тарис под Балморой.
Добравшись до руин, он обустроился в одной из комнат и снова разозлился, глядя на огнеупорные стены. Вот где надо заниматься подобными вещами, а не в жилом доме среди подушек и корзин. Но что поделаешь, вздохнул он и расселся на полу - под одной рукой заряженная звезда (так тебе и надо, атронах), под другой - амулет, заранее припасенный для зачаровки. У Джона были вполне амбициозные планы - он хотел себе постоянную левитацию.
Заклинание левитации было сложным и явно не его уровня - все, что у него получалось, это время от времени чуток подниматься над полом, то и дело болезненно плюхаясь обратно. Но он все равно продолжал стараться, по-козьи упираясь и вспоминая, как летал над Скайримом, и ветер гудел в его крыльях…
А они их - в палочку!..
Отвратительное воспоминание снова вспыхнуло в его голове, и он в очередной раз бухнулся на пол, чувствуя, как энергии из звезды проскользнули по его телу и ушли в амулет. Навалилась сонливость, и он стал уплывать в темноту на железном полу, гадая, что же за зачаровка могла получиться при таком-то фокусе.
Сегодня явно не мой день, понял он, когда проснулся и с опаской опробовал амулет. Да, тот позволял неограниченно левитировать, вот только при этом напрочь пропадал слух и возникало жуткое чувство навалившейся на плечи горы. Джон с недовольством посмотрел на ироничную бирюльку и подумал, что даже это все-таки лучше, чем ничего.
Пройдясь по разграбленным руинам, он прихватил еще один сундук и отправился в Гнисис, а оттуда через Гильдию Альд’Руна - в Кальдеру, где снова споил орков и повел деловое общение со скампом. Добычи было много, скумы тоже понадобилось немало, и в итоге Ползуна так развезло от каджитского пойла, что он начал выдавать куски золота то в форме копытца, то буквы “а” - конечно, местной, тамриэльской. Джон на эти художества только пожал плечами. В конце-то концов золотое копытце было не худшим, что случилось за этот долгий день.
Строго говоря, он даже не знал, какой именно сейчас день. Он провел столько времени в диких местах и помещениях без окон, что теперь даже не мог предположить, как долго его не было. Ясно было одно: в небе солнце, время обеденное, а он ужасно хочет спать и потому пойдет прямиком домой, где никто не будет ему мешать. Во всяком случае он очень на это надеялся.
*
Когда он проснулся, то обнаружил, что у стола с удобством расселся Косадес - сидит на его стуле и пьет из его кружки с наездниками. Замок Фенрика явно не был помехой мастеру-шпиону. Джон пошарил рукой у кровати и швырнул в него сапогом. Сапог пролетел мимо, но ведь главное - заявить о недовольстве.
- То, что ты Нереварин, - наставительно сообщил Кай, помахав дневником со звездами, - не дает тебе права швыряться в начальство.
- Пусть начальство не пьет из моей кружки, - сонно пробухтел Джон и нашел второй сапог. - Сколько меня не было?
- Девять дней. Ты быстро управился. Так что ты узнал?
Джон сел и стал натягивать сапог, который так и не бросил. Потом похромал за вторым.
- Я узнал, - сказал он, - что могу стать Нереварином. Если выполню пророчество.
Косадес полистал дневник и прочел:
- “Голос странника объединит Дома…” Ну-ну, удачи. Честно говоря, я до сих пор не привык к мысли, что Нереварин может оказаться не просто суеверием.
- А я не привык видеть тебя полностью одетым, - проворчал Джон. - Но я же не жалуюсь… Нибани сказала, что ей нужны утраченные пророчества, а для этого нужно связаться с жрецами-отступниками, которые прячутся неведомо где.
- Найти их не так сложно, как кажется, - отмахнулся Косадес. - У нас тут возникла другая проблема. Форт Пестрой Бабочки отправил патруль в Гнаар Мок. Они искали связь контрабандистов с Шестым Домом и, похоже, нашли больше, чем рассчитывали. Поговори с Раесой Пуллией в форте.
- А от меня что требуется? - подозрительно уставился Джон.
- Добраться до базы. Все разузнать. Убить Дагота Гареса, жреца Шестого Дома. Дело это опасное, так что не торопись. Подготовься как следует, не лезь туда очертя голову. Вот тебе четыреста дрейков на расходы, - Кай пихнул лежавший на столе туго набитый мешочек. - Патруль нашел вход на базу в пещере Илуниби под Гнаар Моком, но единственный выживший был болен корпрусом и бредил. Раеса расскажет тебе подробности.
- Я уже слышал про корпрус, - задумался Джон, вспоминая слова Нибани.
- Я мало об этом знаю, - недовольно поджал губы Кай. - Никогда не видел ни одного больного. Говорят, все тело покрывается жуткими наростами и человек сходит с ума.
- Это лечится? - с опаской спросил Джон.
Кай пожал плечами.
- Попробую разузнать, - сказал он без особой уверенности. Потом заглянул в опустевшую кружку с наездниками и вспомнил: - Да, кстати. Ты, помнится, спрашивал… Кое-кто искал тебя.
- Кто? - встрепенулся Джон, снова проваливаясь в паранойю.
- Во-первых, некая бретонская девица. Явно влюбилась, - заржал Кай, а Джон отчаянно покраснел от неловкости и злости поровну.
- Во-вторых, данмер, - Косадес сделал драматическую паузу.
- Тоже влюбился? - съязвил Довакин.
- На твое счастье, нет. Он из Сурана. В Гильдии Магов он слышал, что ты хорошо управляешься с разными даэдра, а у него родовую гробницу дреморы прямо сплошь обсидели и нужно привести ее в порядок.
- Что за гробница? - чуть успокоился Джон.
- Сандас или как-то так.
- Может, и загляну, если будет по пути. А как данмера-то зовут?
Кай уставился на него по-совиному и моргнул.
- Не помню…
Джон снова заволновался и подумал, что не будет соваться в подозрительную гробницу даже ради дорогущего даэдрического оружия. А девица… Может, и влюбилась, спасибо дяде Шеогорату. А может, это коварный Папуля ловит его на живца. Так или иначе, из Балморы пора уносить ноги.
Когда Косадес ушел, оставив его собираться и готовиться, Джон полез в дневник и прочел там часть пророчества: “Проклятие Плоти убежит от него…”
Нибани думала, что это предсказание связано с корпрусом, пока он не сбил ее с мысли своими вампирскими идеями. Что, если она была права… но тогда, наверное, не стоит волноваться. Партурнакс ведь говорил, что Нереварин сумел исполнить пророчество.
Вот только Джон и поныне не был полностью уверен, что он и есть тот самый Нереварин. Как бы не оказалось, что все это - больная шутка Шеогората, который наконец-то сумеет - не черной ямой, так корпрусом - свести свою любимую жертву с ума. И в какой-то мере это действительно было бы ответом на все его молитвы, ведь если он заболеет и спятит, ему уже ни о чем другом не придется беспокоиться.
*
Он отправился в Гильдию, а потом в храм с целью разведать о страшной болезни побольше, но повсюду его встречали лишь разведенными руками и тягостным признанием, что не знают. Все что-то слышали, но никто не видел - и уж совсем никто не знал, как это лечить.
- И зачем дорогому другу такое знать? - спросила Ажира, топорща усы. - Джулиан выглядит здоровым…
- Джулиан хочет и дальше оставаться здоровым, потому и спрашивает, - вздохнул он, понимая, что Ажира, конечно, сказала бы ему, если бы знала.
Он прихватил с собой побольше зелий от болезней и от Мора, догадываясь, что против корпруса этого будет недостаточно, но болеть в его планы в принципе не входило - какая-нибудь очередная адская подагра вряд ли скрасит ему путешествие, так хоть без нее бы обойтись.
Переместившись в Альд’Рун и виновато, украдкой покосившись в сторону дома Ханарай, он прошел к воротам и выбрался наружу. Форт Пестрой Бабочки был здесь неподалеку и Джон пошагал по дороге, высматривая каменные стены среди перьев вредозобника.
Раеса Пуллия сообщила ему, что пещеры Илуниби нет на картах, и посоветовала расспросить местных в Гнаар Мок.
- Последний выживший патрульный, - сказала она, - говорил, что Дагот Гарес перебил всех и оставил лишь его, чтобы он передал послание.
Послание, скажите на милость. То есть Спящих, которые цепляются к людям прямо посреди улицы, Дагот Уру показалось мало, подумал Джон, а вслух спросил:
- И что за послание?
- Спящий просыпается, Шестой Дом поднялся, всякое такое, - фыркнула Пуллия. - Звучало как бред. Но он ведь и бредил.
- А корпрус? - спросил Джон, которого весьма тревожил этот вопрос.
Раеса передернулась.
- Я про это слышала, конечно, но видеть своими глазами… Мы его даже не узнали, разве что по доспехам. Кости перекручены, весь в наростах, он говорил сам с собой, как во сне. Солдаты были потрясены. Честно говоря, я и сама немного обеспокоена.
Немного, скептично подумал он. Всего лишь немного…
- Как добраться отсюда до Гнаар Мока?
- Никак, - пожала она плечами и указала на карту. - Это рыбацкая деревенька на Горьком Берегу, вот здесь. Но из Альд’Руна туда нет дороги, перебираться через горы станет лишь тот, кто умеет летать. Проще вернуться в Балмору и оттуда пешком по побережью, - и она потыкала пальцем в неровное нагромождение островков и заливчиков на карте.
Джон посмотрел, прикинул расстояние и понял, что от Альд’Руна дорога будет покороче, а летать он как раз-таки умеет благодаря недавно обретенному амулету с кривой любительской зачаровкой.
Он распрощался с Раесой и вышел из форта обратно в безжизненные, устланные пеплом пустоши. Ему показалось, что на гребне холма стоит какая-то фигура, но стоило оглянуться и присмотреться, как он увидел, что это просто высокий камень. Не желая снова впадать в паранойю, он откинул тревожные мысли и углубился в пустоши, следуя на запад к горам, за которыми скрывалось не такое уж далекое побережье.
Амулет честно отрабатывал свое, позволяя ему с легкостью преодолевать склоны, но при этом не позволял услышать, что творится вокруг. То и дело очередной скальный наездник подбирался к нему в вечерних потемках и цапал клювом, полным всяческой заразы. Устав лечиться и заполошно подскакивать от атак, Джон покрутился по местности и, обнаружив очередную гробницу, отправился к ней переночевать.
На сей раз это было захоронение неких Хлеранов. Спускаясь по лестнице вниз, он благословлял данмеров, обустроивших такие удобные закутки по всему Вварденфеллу. А нежить… ну кому она когда мешала, подумал он, открывая дверь во внутренние помещения.
Кошачье зрение выхватило из темноты ряд алтарей с урнами и фигурку, сидевшую на полу поотдаль. Фигурка обернулась на звук шагов и жалобно проурчала:
- Друг?.. Помоги Шаварри… Шаварри сломала себе хвост… и лапку.
В кои веки раз живой приключенец, подумал он и заторопился к каджитке, которая, жалко съежившись, баюкала лапу. До этих пор ему попадались лишь безнадежно мертвые останки, и приди он сюда на неделю позже, возможно, опять наткнулся бы на труп…
Скинув с плеча рюкзак и жалея неудачливую котейку, он полез внутрь и стал копаться там, выискивая нужный пузырек. Под руку лезли сплошь деньги да свитки, и он настолько погрузился в свои поиски, что не услышал шорох позади.
Что-то налетело из угла, сгребло в удушающий захват и стало выжимать из него сознание. Немногие существа в Нирне были способны на такую каменную хватку и еще меньше среди них было тех, с кем можно столкнуться в темном склепе…
Вампир. Возможно даже, вполне конкретный вампир, который Джону был чересчур хорошо знаком. Тут бесполезно лягаться и вырываться - единственным способом спастись оставалась магия, и пока сознание его еще не покинуло, он попытался сотворить заклинание Вмешательства Альмсиви. Получилось у него или нет, он так и не понял. Зеленоватый склеп исчез, мир уплыл - но так и не вернулся.
========== Глава 18. Ловушка ==========
Когда он очнулся, то понял, что ему бесконечно плохо и тошно, что он лежит на полу, а кто-то со сладострастным урчанием сосет его шею, то и дело облизывая кожу чудовищно шершавым языком.
- Да сколько можно, оставь еду в покое! - раздался незнакомый голос. - Пусть отлежится.
- Шаварри нравится, - снова заурчало прямо над ухом. - Шаварри уютно.
Вампиры. Снова вампиры. Заманили в свое логово и едят. И та каджитка одна из них, а вовсе не искательница приключений, сломавшая лапку и хвост…
Утешало лишь одно. Будь на месте нападавшего Харкон, Джона не жрали бы на полу склепа, а уже давно везли на корабле в Волкихар в каком-нибудь стальном гробу. Но его совершенно определенно жрут на полу склепа, а значит, он все еще в Вварденфелле, рядом с Альд’Руном.
Он попытался снова сотворить заклинание - на этот раз возврата - и его согнуло в страшном спазме, таком, словно из него заживо вынимали душу - ощущение знакомое и по-прежнему неприятное. Каждитка недовольно заурчала и потянула его обратно к себе.
- Очнулся, - сказал женский голос.
Если у Джона и были планы делать вид, что он пока не пришел в себя, теперь это стало бесполезно. Преодолевая муторное бессилие, он открыл глаза - и в панике заморгал, когда увидел вокруг лишь непроницаемый мрак. Как только с него сняли меч вместе с поясом, ночное зрение его покинуло и теперь он не видел ничего - в отличие от вампиров, шуршавших совсем рядом.
- Звезда Азуры, надо же, - задумчиво протянул мужской голос.
- И меч редкий, - хмыкнул еще один вампир и тут же вскрикнул, уронив клинок.
- Тебе же сказали, зачаровка на огонь, - снова заговорила невидимая женщина. - Нет, все надо руками схватить… Эй ты! - повелительно крикнула она, явно обращаясь к Джону. - Откуда у тебя артефакт Азуры? Говори, раз проснулся.
Я вам сейчас скажу, подумал Джон, преодолевая дурнотную слабость. И Фус скажу, и Йоль, и все прочие слова, которые вы заслужили…
Он раскрыл рот, чтобы исполнить задуманное, но из горла вырвалось лишь сипение, а его снова настиг спазм.
- Немой, что ли? - удивился мужчина.
- Ну и ладно, нам-то какая разница, - отвечал другой и продолжал шуршать, роясь в чужих пожитках.
Каджитка Шаварри потянула Джона обратно и снова присосалась усатой мордой к его шее, пока он безуспешно пытался справиться с ужасом и понять, что случилось. Он все еще дышит, но тогда куда подевался голос… где Голос?..
Новая мысль пробилась сквозь эти тревоги и перекрыла собой все. Уязвимость к Обливиону. Он может заразиться, снова стать вампиром. И тогда они убьют его за ненадобностью и он попадет к Молаг Балу…
- Зелье ему дай, - проворчала женщина. - А то вылакаешь досуха, так и помрет.
- Не помрет, - уперлась каджитка. - Он нравится Шаварри.
Но потом кошка все-таки решила последовать разумному совету, поднялась и исчезла в темноте. Он пошевелился, бездумно пытаясь отползти, словно надеясь, что тогда вампиры его уже не найдут, и услышал, как по полу со звяканием скребет что-то металлическое. Что-то тяжелое на его руке, которую он с трудом мог приподнять.
Та подлая штука, рабский наруч, понял он, ощупав запястье. На другой руке, судя по весу и неудобству, красовался еще один такой же, и теперь он не сможет использовать ни магию, ни Голос. Ведь Голос - тоже магия, чистейшая драконья магия…
Значит, нужен ключ, понял он, валяясь на полу и пытаясь собраться с мыслями. Даже два ключа - и наверняка они разные, и наверняка у разных вампиров, а он пока не мог представить себе, как добыть хотя бы один. От потери крови ему было совсем нехорошо и очень трудно думать, но куда деваться - никто его не ищет и выбираться придется самому. Судя по голосам, их тут четверо…
Четверо вампиров. Ну да, можно сказать, он уже почти выбрался.
Пока Джон, оценив ситуацию, впадал в черный сарказм, Шаварри вернулась и ткнула ему в губы пузырьком.
- Пей, - сказала она.
*
Когда он очнулся в очередной раз, то увидел вполне мирную картину: светились фонарики, данмер читал какую-то книгу. Женщина, высокая светловолосая северянка, вышивала что-то на пяльцах. Эти пяльца, с которых свисало долгое полотно, казались настолько неуместными в склепе среди кровопийц, что он заморгал, пытаясь понять, не снится ли ему все это.
Но женщина продолжала вышивать, а на его руках по-прежнему блестели наручи, отражая желтый свет фонариков.
- Проснулся, - произнес кто-то за его спиной. - Можно есть.
Жесткие руки схватили его за плечи, вздернули повыше и в зажившую шею снова впились клыки. Он почувствовал, как из него уходит жизнь, как холодеют ноги и начинает отказывать голова. Сколько он так протянет? А ведь никто за ним не придет, хотя сейчас Джон, наверное, был бы рад даже Харкону. У того все-таки были масштабные, эпического размаха цели… не так обидно, как стать пошлой едой для провинциальных вампиров.
Кровосос сыто оторвался от него и бросил на пол.
- Пей, - и ему сунули в лицо зелье.
*
Это повторялось снова и снова. Он просыпался, чувствовал, что не может даже поднять рук, не то что встать; со временем уже и глаза почти не открывались - лишь слезились от тусклого света фонариков, и Джон начал понимать, что целебные зелья недолго будут поддерживать в нем жизнь. Рано или поздно его выпьют досуха и вышвырнут вон пустую шелуху. И тогда… тогда он попадет к Молаг Балу.
Пока он плавал в полузабытье, мучаясь этими бредовыми мыслями, Шаварри тискала его словно подушку, урча и подминая себе под бок, совсем как Ажира. Странное пристрастие кошек к Довакину вызвало бы в нем изрядное любопытство, будь он здоров, но сейчас приставания Шаварри лишь усугубляли и без того печальное положение. Он поймал себя на предательской мысли, что ждет очередного вампирского кормления, чтобы на время выпасть из мира и не думать уже ни о чем.
- Вар-вар-вар, - довольно сопела Шаварри, щекоча ему щеку усами.
Маясь от разброда в голове, он сосредоточился на одной-единственной задаче: ему нужно выбраться. Как угодно, любыми способами, но выбраться из этой ловушки…
Он с трудом повернулся к каджитке, обнял ее и, истощив на этом все свои невеликие силы, заснул. Но перед этим - он точно слышал, - “вар-вар-вар” стало громче и радостнее.
*
Ему снилась Дени - улыбающаяся, с распущенными, сияющими на солнце волосами. Он любовался на нее, не в силах отвести глаз и не замечая, как солнце постепенно гаснет, уходя за тучи, и сияние теряет свой блеск. Дени склонила голову и тьма текла по ее волосам, делая их черными, как ночь без единой звезды.
Когда она распрямилась, ее глаза полыхали янтарем, и он увидел, что и лицо стало другим. Вместо Дени на Джона смотрела Серана и с ее подбородка медленно капала чужая кровь.
Он проснулся, дрожа от больного озноба, и сперва не понял, почему ему так плохо - не по-привычному плохо, когда он подыхал от слабости и безнадеги, а как-то вроде и знакомо, но все же по-новому погано.
Ему потребовалось время, чтобы осознать ситуацию, для разума почти неприемлемую. Его затолкали в ящик, такой тесный, что было даже удивительно, как они вообще ухитрились умять туда живого человека. Когда он запихивал в ящик Ханарай, она все-таки была мертва и ей уже не требовалось дышать.
Ящик куда-то несли, причем несли споро, быстро, не останавливаясь. Он пошевелился, но со всех сторон были стенки, дно, крышка - что угодно, но только не свобода. И зачем все эти хлопоты? Сидели бы себе в гробнице и ели его спокойно, а он бы поднапряг последние силы, соблазнил Шаварри и сбежал в Илуниби убивать местных… они с ума сошли, так с едой обращаться, он же задохнется!..
Джон снова заерзал в своем тесном гробике, стукаясь подбородком о согнутые, притиснутые к груди колени, и с нарастающей паникой понял, что дышать ему и не надо. Он обратился, и доказательством тому были клыки, которые, как всегда, не слишком помещались во рту.
Он обратился!..
Но куда его несут? И главное, кто? Вампирам нет проку таскать его повсюду в ящике, особенно теперь, когда он не годится в пищу.
Самые пугающие предположения зароились у него в голове. Возможно, до него все-таки добрался Харкон. Или его хотят продать магам для опытов - очень маловероятно, что приятных. Или алхимикам на ингредиенты. Или его просто хотят сжечь на колу на городской площади в назидание другим…
Джон был уверен в одном: что бы ни ждало впереди, оно ему не понравится.
*
- Шаварри так не хочет! - глухо доносилось сквозь стенки ящика. Ящик вампиры сгрузили (неведомо где и куда), сожрали всех, кто занимал это место раньше (с ним не поделились), и теперь препирались по поводу дальнейших планов.
- Мы должны, - говорила северянка. - И он сказал, что в награду нас избавят от не-жизни! Мы исцелимся!
- А Шаварри не хочет исцеляться, - упиралась кошка. - Шаварри хочет забрать его себе, он уютный. И Шаварри ему нравится!
- Мы не оспариваем такие приказы, - сказал один из данмеров. - Тут не о чем рассуждать.
- Шаварри вас больше не любит, - обиделась каджитка и, судя по всему, куда-то ушла.
- Но почему Бал Ур? - спросила северянка. - Рамимилк был куда ближе.
- Рамимилк разрушен. Да и не наше это дело. Если мы исцелимся, какая разница, где это произойдет?
Слушая это, Джон в какой-то момент почти поверил, что сумеет сломать ящик. Наручи с него не сняли и он по-прежнему не мог пользоваться магией или Голосом, но слова “Бал Ур” значили для него столь многое, что какой-то там ящик его не… не… не!..
Удержит.
Провались ты в пекло, мерзкая коробка, мысленно взвыл он, без пользы упираясь и не в силах даже толком вдохнуть в своем сплющенном состоянии. Они его в двемерский сундук запихали, что ли? Вообще не поддается…
Некоторое время он продолжал бороться со своей крохотной тюрьмой, но потом стало окончательно ясно, что даже увеличенные вампирские силы не помогут и ящик победил. Была бы у него возможность рявкнуть Муль и натянуть на себя доспех! Но наручи не пускали, а снять их…
Джон замер, осмысливая новую идею. У него нет времени соблазнять каджиток, да и делать это, когда тебя смяли и согнули в три погибели, сложновато. А между тем ему надо выломаться из этой западни до того, как они придут в Бал Ур, святилище Молаг Бала, иначе лишь боги знают, что может случиться. Боги и отдельно взятые Принцы Даэдра.
Значит, надо снять наручи. Подтянув к себе левую руку, которая была расположена посвободнее, под выгнутой крышкой, он начал прогрызать основание большого пальца, стараясь не откусить его напрочь. Все-таки ему этими руками еще воевать и мир спасать.
Мысленно он саркастично полагодарил своих похитителей за то, что они уже согнули его в бараний рог - самое подходящее положение, чтобы сжиматься от боли. Рука снова и снова пыталась зарасти и он почти отчаялся справиться с задачей, когда наконец почувствовал, как посреди изжеванного мяса свободно ходит перемолотый сустав. Цапнув наруч клыками - сейчас их размеры были очень кстати, - он потянул его с изувеченной, скользкой от крови руки, скрипя и клацая зубами по железу.
Наруч соскользнул и Джон уронил голову, расползаясь в кашу от облегчения, пока заживающую руку покалывало и подергивало. Вот почему Харкон не остановился на полумерах, а сразу залил в него алтарную кровь, понял он запоздало. Вампира такими оковами не удержишь. А теперь надо освободить вторую, обессиленно думал он, все еще не находя в себе решимости пройти через это снова.
А через что его заставит пройти Молаг Бал? Может, слегка пожеванная рука тут не худшая перспектива?
Разом обретя новые силы, он потянул наверх правую руку, зажатую между дном и корпусом. Снятый наруч, перемазанный в тускло пахнувшей крови, проскользнул мимо него и глухо ударился о дно, пока Джон пытался подтащить руку поближе к зубам.
Приближающиеся шаги заставили его замереть.
- Что-то стукнуло…
- Вряд ли он.
- Мало ли. Меч видела? И сам приказ… тут задумаешься. “Доставьте в Бал Ур”, да часто ли мы такое слышим?
- Проверим, - сказала северянка, и в замке прямо над его ухом заскрежетал ключ. -Заодно посмотрим, как поживает наш выкуп.
Он попытался спрятать освобожденную руку, но было уже поздно. Данмер, подозрительно склонившийся над сундуком вместе с северянкой, мгновенно увидел, что их добыча наполовину выбралась из ловушки, рывком выдернул Джона наружу и с размаху приложил головой о край сундука.
*
Он очнулся где-то в лесу, среди ночной прохлады. Вокруг мерцали огоньки светлячков и мир казался юным и тихим, никогда не знавшим войны. В отдалении он увидел парочку, убежавшую от далекого праздника в деревне, и пошел к ним, чтобы выяснить, где он оказался. Как он тут оказался, спрашивать было бы наверняка бесполезно.
Они обернулись к нему смущенно - ведь он оторвал их от поцелуев, - но без враждебности. Джон открыл было рот, чтобы спросить их, что это за место, и увидел, как на их лица наползает первая тень смертного ужаса.
- Труп… Ходячий труп… - лепетала девушка, отступая назад и путаясь в высокой траве. Парень пытался заслонить ее, но было видно, что все мысли и геройские побуждения могут оставить его в любой миг и он помчится прочь, вопя от страха.
- Где я? - спросил Джон, не узнавая свой голос.
Девушка не выдержала и побежала. Джон просительно поднял руку, глядя на белого, как мука, парня:
- Я не…
…не причиню вам вред, хотел сказать он, но понял, что очень, очень хочет причинить им вред. Голод накатил на него, как приливная волна, а эти люди, этот парень, который упал, неловко ступив назад, - их кровь могла бы спасти его от мучений…
Да чтоб им в пекло провалиться, этим тупым крестьянам, он же не собирается их убивать! Поел и пошел, зачем все эти визги? Ярость накрыла его вслед за голодом и он рванулся к запутавшемуся в траве пареньку, мгновенно найдя теплое биение на его шее, такое сходное с пульсом магии и такое вожделенное. Клыки прокусили кожу, не представлявшую собой никакой преграды, и кровь хлынула ему в горло, разом погасив муки голода.
- Вот, - сыто сказал он, отрываясь от шеи, сверкающе-белой в свете лун, - всего лишь немного крови, я же не зверь…
Он глянул на тело, обвисшее у него в руках и понял, что парень мертв. Джон уронил труп и посмотрел вслед девушке, радуясь, что хотя бы она уже далеко.
Он загрыз человека. Снова - и теперь здесь нет Призрака, чтобы остановить его. И его не хранит Акатош, чтобы он мог жить одним лишь солнышком, не истребляя вокруг себя все, в чем найдется капля крови. И наверняка ему нельзя не то что произносить, но даже думать слово Йоль.
Джон побрел в сторону от трупа, не зная, как теперь быть. Как излечиться, если нет ни Длинного Когтя, ни Арьи, способной попасть в самое средоточие зла, не задев живого. Если Фалион еще не родился и не выучился. Если рядом нет ни одного дракона, способного подсказать выход из ловушки. Есть Партурнакс, но получится ли снова до него дотянуться? У него остался только Шеогорат - Безумный Бог, который любит смотреть, как Джон мучается.
Он наткнулся на прудочек и остановился на берегу, глядя на огни в далекой деревне. Испуганная девица уже наверняка добралась до дома и скоро его начнут искать. Соберут отряд, придут сюда с кольями и факелами…
Надо уносить ноги, но куда? Есть магия и Вмешательство Альмсиви, но сможет ли он теперь хотя бы появиться на пороге храма без риска быть распознанным? Харкон и Серана с виду были людьми, если не считать клыков, которые у них то появлялись, то исчезали, и горящих глаз, которых люди не видели вовсе. Но кое-какие вампиры, встреченные Джоном в Скайриме, были очень далеки от всего человеческого.
Он склонился с берега и глянул в спокойную воду. Оттуда на него смотрело исчерна-бледное и осунувшееся чудище с заметными клыками и бельмами вместо глаз. Нет… к людям ему определенно нельзя.
Пометка до сих пор стоит у лагеря Уршилаку, на пустынном побережье Моря Призраков. Если он отправится туда, то сможет найти хотя бы временное укрытие и подумать, что делать дальше.
Он огляделся, впервые замечая, какая высокая трава его окружает, какие густые кроны у деревьев, шелестящих под ночным ветерком. Это даже не Вварденфелл, это летний Скайрим, а то и вовсе что-то неведомое. Сработает ли тут магия Морровинда и Трибунала? Есть лишь один способ выяснить…
Он сделал нужное движение пальцами, мечтая увидеть безлюдный морской берег, - но вместо этого снова оказался возле трупа парня, а вдалеке виднелась подступавшая, грозно шумящая толпа.
Вмешательство Альмсиви - и снова все тот же труп. Толпа была уже неподалеку, она придвигалась рывками, словно сама состояла из вампиров, все ближе, ближе…
Джон проснулся, дрожа в ознобе, шевельнулся - и чуть не заорал от боли в плечах. Проклятый сундук снова стискивал его со всех сторон, а руки были вывернуты назад, и обе - в наручах. Похоже, вампиры из гробницы твердо решили доставить его в Бал Ур.
Сундук неровно качало, словно его поспешно несли по бездорожью. Топот нескольких пар бегущих ног лишь подтверждал эту догадку. А ведь вампиры могут двигаться очень быстро и ночью они не устают. Они насытились там, в том загадочном месте, где ему почти удалось сбежать, они торопились вперед по приказу какого-то важного незнакомца, и с каждым их шагом святилище Молаг Бала становилось все ближе.
Будь что будет, смирился он. Сейчас ему не удрать и нет смысла тратить силы, а до любых новых шансов придется дотерпеть.
Где ты, моя Тид-Аран, вздохнул он. Какой грустной стала без тебя жизнь.
*
Они снова останавливались где-то на ночь - или, засомневался он, чтобы переждать день? Сами опять кого-то ели, Джону опять не предложили. Забыв все свои благоразумные намерения, он еще раз попробовал вывернуться из наручей, но добился лишь того, что вывихнул плечо, и теперь страдал и от этого тоже. Ему было тесно, неудобно, ужасно голодно и очень больно, поскольку плечо, вытянутое и вывернутое назад, все никак не вправлялось и не заживало. Услыхав, как он возится, сундук пнули и сказали, что выдернут ему ноги, если он не перестанет ерзать. Джон поверил похитителям на слово и теперь маялся насколько мог тихо.
Шаварри все бурчала, что недовольна, и однажды - тут его сердце воспарило, - попыталась украсть сундук. Аж целых несколько мгновений Джон благословлял прославленную вороватость каджитов и даже был готов воспеть этот порок в песне, но увы, Шаварри тоже дали по ушам и сказали не искать бед на свой облезлый хвост.
Джон скис и, раз уж ничем другим заняться не мог, задумался, чем же он так зацепил каджитку-вампиршу. Тем, что обнял? Наверное, это довольно трогательно, когда твоя еда тебе верит, пусть и в полубреду. Но ведь немертвая котейка и до этого носилась с ним, как с любимой игрушкой, и лапала так же самозабвенно, как прежде Ажира.
Кошки - дальняя родня драконов…
Он вспомнил, как обнимал Партурнакса и каким это было счастьем. Вспомнил, как спал под боком Дюрневира, чувствуя себя до безобразия спокойно и защищенно; вспомнил, как Серана лежала на спине Вультурьйола с таким блаженным видом, словно все ее мечты сбылись. Обниматься с драконом - все равно что обниматься с исполинской кошкой, самой большой, мудрой и теплой кошкой в мире…
Уютный - вот слово, которым его постоянно называли и Ажира, и Шаварри. Они могут не понимать, что в их мохнатые лапки попал дракон, но они это чувствуют. А сам он разве не таял от одного присутствия Дени, от тепла, которое затапливало его сверху донизу?
Серана, вдруг понял он, бедняжка Серана, она оказалась в его объятиях, едва успев выпасть из саркофага, она плыла в его руках, пока воды несли их под скалами в Черный Предел. Он обнял ее на башне, будучи не в силах иначе выразить благодарность, а под конец, на поляне у Тид-Аран… чем больше она его тискала, вытирая слезы о камзол, тем труднее ей было его отпустить.
Наверное, после его ухода ей стало полегче. В Скайриме полно драконов, которые будут только рады с ней возиться, да что далеко ходить - тот же Вультурьйол почти с самого начала носился с ней, как курица с яйцом, а Партурнакс и вовсе зовет золотцем.
Но сейчас она спит в крипте, в каменном гробу, и вряд ли ей намного удобнее, чем ему. Что бы ни ждало впереди, ему нужно выжить, сделать все как надо и направить будущее в правильную сторону - в ту, где Серана сможет покинуть свою тысячелетнюю тюрьму и жить в мире, где летают драконы…
Джону захотелось пнуть стенку сундука и спросить похитителей, долго ли они еще собираются копаться, когда важные особы ждут его в Бал Уре. Но теснота не позволяла буянить и, чуть остыв, он подумал, что это даже к лучшему. Кто их знает, этих вампиров, а ноги ему еще пригодятся.
*
В недрах сундука было мало интересного и совсем уж ничего съедобного, и от голода он начал впадать в странный болезненный транс. То он задремывал, то снова просыпался, когда кто-то из носильщиков спотыкался на кочке - или когда Шаварри, верная своим кошачьим симпатиям, снова начинала бухтеть, что недовольна. Но дорога все бежала вперед и в конце концов завершилась, когда на вампиров кто-то напал.
Джон лежал на боку в своей тесной тюрьме и слушал, как снаружи кого-то с ворчанием раздирают в клочья. Он даже не знал, за кого ему переживать, но на всякий случай переживал за Шаварри - из них всех она была его наилучшим шансом спастись. Я прямо как Игритт, подумал он, валяюсь тут и размышляю о том, как соблазнить врага…
Судя по голосам, все вампиры остались более-менее целы, и вскоре сундук потащили дальше. Бухнула дверь, а на Джона нашло знакомое чувство опасного внимания, которое он уже испытывал в Суране. Значит, они в Бал Уре. А его похитители, похоже, только что разорвали какого-то даэдра из тех, что любят пастись у святилищ.
Его охватила неуемная дрожь. Бал Ур! А он вампир и дорога ему теперь одна - прямиком к Молаг Балу. Теснота сундука навалилась на него удушающей неизбежностью, в голове снова возникла яма, в которую его сознание падало и падало, оставляя на шипах последние клочки вменяемости. В приступе панического ужаса он не сразу понял, что мир все еще идет, как шел, и в нем по-прежнему не чувствуется той жуткой неправильности, искривленности, которая нахлынула на Джона, стоило ему угодить в хватку Харкона. Сейчас он мог думать лишь об одном - что угодно, что угодно, лишь бы вырваться!..
Сундук грохнул об камень и все замерло. Внимание заострилось на нем, довольное, даже веселое, и знакомый голос вкрадчиво повелел:
- Отпустите его.
Спотыкающиеся шаги, скрип ключа - и крышка откинулась. В первое мгновение Джон замер, не в силах пошевелиться, хотя происходило ровно то, чего он так хотел, - его освобождают! Данмер наклонился, схватил его за вывихнутое плечо и выдернул наружу. Джон выпал из сундука и увидел над собой исполинскую статую. Рогатая голова терялась в высоте, а вокруг маревом плыл раскаленный воздух, поднимавшийся над лавой, ворочавшейся где-то в пропасти, - услышав этот гул и треск однажды, его уже трудно было с чем-то спутать.
Все тот же данмер поднял его на ноги и расцепил наручи, соединенные за спиной. Плечо тут же с щелчком встало на место. Джон повел глазами по сторонам, чувствуя рядом что-то притягательное, необходимое, - и остановил взгляд на прямой темной эльфке, стоявшей у алтаря. Спотыкаясь, он двинулся к ней, и она величаво кивнула ему:
- Что тебе угодно, безжизненный?
Эта величавость слетела с нее в одно мгновение, как только он рванулся к ней и вцепился в серую шею, такую сухую и бумажную с виду, но таившую в себе горячий ток крови. И все-таки даже за восторгом насыщения и обновления он чувствовал, что Молаг Бал наблюдает за происходящим и еле сдерживается, чтобы не хохотать.
- Полегчало? - участливо спросил его Принц и Джон кивнул, отпуская осушенный труп. Куда подевался солнечный вампир, чудо Скайрима? Теперь он - обычная проклятая нежить, живущая за чужой счет.
Вампиры возились за его спиной, с трепетом ожидая награды, но боясь просить. Джон обернулся к ним и они попятились: кажется, никто из них не ожидал, что Король Насилия станет так нянчиться с пленником. Скорее всего, подумал Джон, они полагали, что его попросту принесут здесь в жертву вместо того, чтобы заботливо обихаживать и кормить жрицами.
А между тем Молаг Бал еще не закончил удивлять свою паству.
- Верните украденное, - повелел он и кровопийцы покорно потянулись к подножью статуи, складывая на него Песнь в ножнах, которую они избегали брать за рукоять, и звезду Азуры, и рюкзак, набитый дрейками, зельями и бриллиантами. Когда на постамент легла похищенная Прелесть, о которой он до этого момента и не вспоминал, Джон чуть не рассмеялся от облегчения.
Вопрос был лишь в одном: что за это потребуют?..
- Вам обещали избавление, - произнес Молаг Бал, - и его вам обеспечит Довакин.
Джон качнулся, ошарашенный таким заявлением, и заметался мыслями. Так Молаг Бал знает его или нет? Все Принцы сходу видят, что он Довакин, но видит ли Отец Чудовищ, что он ТОТ САМЫЙ Довакин? И если нет, то откуда знает, что Джон умеет исцелять вампиров? А если да, то почему сам Джон все еще не в яме?
Или же он просто слишком наивен и речь тут идет не об исцелении…
- Избавь их от не-жизни, Довакин, - подбодрил его Принц. - Я знаю, тебе это будет приятно.
Вот тут он прав, гневно раздул ноздри Джон и потянулся к Песни.
Рукоять обожгла его ладонь, как пригоршня углей, и он с шипением отдернул руку.
- Ха-ха, - всхохотнул Молаг Бал, не удержавшись. - Что ты как дитя, за игрушки хватаешься. Довакин ты или кто?
А ведь Партурнакс так же говорил… Фусом их, Йолем.
Джон посмотрел на наручи, сковавшие его Голос, понимая, что ему снова придется увечить себе руки, - и вдруг увидел, как оковы расстегиваются и с лязгом падают на пол.
- Так-то лучше, - ласково промолвил Принц. - Вперед. Займись ими.
Онемевшие вампиры даже не пытались сбежать, и он заподозрил, что дело тут не только в страхе, но и в чужой воле, прибившей их к земле. Не удосужившись глянуть в их лица, он сбросил обоих данмеров в лаву Фусом, прикончил Ри Ваазом северянку, а потом повернулся к Шаварри.
- Гол Ха!..
- Хозяин, - стиснула лапки каджитка.
Молаг Бал захохотал, аж лава взбурлила.
- Ну, забирай ее, рабовладелец, - веселился он. - Надоест - прикончишь.
- Зачем я тут? - спросил Джон, решив прояснить этот животрепещущий вопрос.
- Чтобы послужить мне, разумеется. Ты слишком ценен, чтобы закончить жизнь чьей-то едой. Лучше уж я приберу тебя к рукам, полезное существо.
Джон насупился, понимая, что мир все еще не искривляется, а значит, именно так все и должно идти.
Нет, не может быть, тут же возмутился он. Служить Молаг Балу, да какого пекла!..
- Несколько заданий тут и там, - мечтательно промолвил Принц Господства и Джон тут же представил себе, что это могут быть за задания. Потом поразмыслил еще немного и решил: нет, на самом деле он не представляет. И не хочет представлять. Но ему ведь все равно расскажут…
Он устало сел на постамент около собранного с воров имущества и вздохнул.
- Чего ты хочешь? - спросил он, глядя в пол.
- Молаг Грунда, моя дочь, сбежала, - недовольно заворчал Молаг Бал, и Джон удивленно вскинул голову. У Молаг Бала есть дочь?
А тот продолжал с истинно отцовской яростью:
- Удрала с каким-то отребьем, инеевым атронахом. Говорил я ей не путаться с этими скотами! Но нет, не слушает. Наказания не боится, перечит! Отрастила себе куриные ноги!
- Молодежь, - посочувствовал Джон с умудренным видом, а сам вспомнил, как Харкон обзывал его оборванцем и не пускал Серану замуж.
- Я этим сыт по горло. Ступай в пещеры Дабдилла под горой Ассарнибиби, - ворчливо повелел Принц. - Убей их здешние формы, отправь во внешние миры. Но учти, Довакин, она очень сильна. Все-таки, - самодовольно добавил он, - она дочь Молаг Бала. Не помри раньше времени.
- То, что мертво, - завел нежить Джон любимую песню, - умереть не может.
- Много ты знаешь, - хмыкнул Принц. - Иди. Если преуспеешь и вернешься, я выполню одно твое желание.
- Любое? - обмер он.
- В пределах разумного. Но учти, я не избавлю тебя от твоего проклятия.
- От вампиризма, - поник Джон.
- От печати, - удивил его Молаг Бал. - Иди и ощути на себе все прелести не-жизни - и хорошее, и плохое. А там поговорим. Ведь ты непременно вернешься, - усмехнулся он.
*
Забрав свои мудреные и немудреные пожитки, он мстительно сбросил опостылевший сундук в лаву, поманил за собой Шаварри и они стали выбираться из пещеры, осторожно продвигаясь по витому узкому мостику, повисшему над бухтящим пеклом. Статуя возвышалась совсем рядом, занимая чуть ли не всю пещеру, но Джон избегал смотреть на нее, раздавленный собственным моральным падением. Мало того, что он принял задание Молаг Бала, так еще и не чувствует по этому поводу никаких особых терзаний… и как до такого дошло?
Но хуже всего было то, что он ощущал благодарность. Сам факт, что Принц Даэдра освободил его от кровопийц, от оков, от треклятого сундука, уже был достаточно волнующим, а если прибавить к этому грядущее избавление от вампиризма, тут и вовсе оставалось лишь вознести хвалы и признать, что и драконы могут пасть.
И все-таки Шеогорат привел его за ручку к Молаг Балу… Подлый Энн Мари.
В туннелях подземелья им попалась Золотая Святоша, в которую Джон, почти не задумываясь, швырнул единственный оставшийся у него нож Захвата и, добив Ри Ваазом, поймал в звезду. Посмотрим, на что она сгодится, вяло подумал он и с чуть большим оживлением подобрал с тела противницы отличный эбонитовый меч. Песнь пришлось убрать подальше, ведь теперь он не мог даже взяться за ее рукоять. С Длинным Когтем таких бед не возникало - легко орудовать зачарованной валирийской сталью, когда тебе покровительствует сам Акатош. А теперь…
Ну, а ты чего хотел, непостоянная Змея? Джон вспомнил книгу по астрологии, вспомнил, что рожденные под этим знаком могут быть как благословенны, так и прокляты, и со всей определенностью понял, что теперь он относится к последним.
А ведь Партурнакс предупреждал его не путаться с Молаг Балом. Раеса Пуллия говорила ему, что к Гнаар Моку лучше идти по побережью от Балморы. Но он решил, что знает лучше.
Шаварри тащилась следом и время от времени с обожанием гладила его лапкой по плечу. Джон ежился и утешал себя тем, что в перспективе постарается ей помочь. Когда сможет удержать в руках Песнь…
Они выбрались на верхние уровни святилища, где он поставил пометку и сунулся было в овальную дверь, ведущую наружу, но сразу же метнулся обратно, шипя от боли. Они добирались до Бал Ура большую часть ночи, а к нынешнему времени успело пройти и утро. Солнце стояло высоко в небе, заливая светом окрестности, и этот свет начал беспощадно палить его, стоило лишь выглянуть наружу.
Но ведь Серана и Харкон спокойно ходили под солнцем, страдал он, пока обоженное лицо восстанавливалось. Ходили и не горели, разве что чуть дымились иногда…
И какой же ценой им досталась их порода, вспомнил он. Принеси в жертву тысячу-другую невинных, Довакин, и тоже станешь вампиром классом повыше. А если не готов, сиди и жди заката, как все. Или можешь поискать Папулю, может, он по доброте и широте натуры обратит тебя во что-то более приличное, чем это чудище с бельмами.
Джон обернулся к Шаварри, заглянул в ее белесые глаза. Они не светились жаркими огоньками и в полумраке было легко ошибиться, приняв ее за живую. А клыки у каджитов никого не удивляют.
- Будем ждать здесь, - вздохнул он и кошка тут же подобралась к нему под бок, урча и собираясь сладко вздремнуть.
Джону было не до сна, но ласковое мурлыкание и присутствие хоть кого-то рядом постепенно стали его убаюкивать. Даже с кошкой-вампиром лучше, чем совсем без кошки, подумал он, а потом вздохнул: а еще лучше, когда рядом Призрак. И совсем уж хорошо, когда Дени… Но ни за какие блага ни в одном из миров он не захотел бы впутать ее во всю эту кашу с Шеогоратом и Молаг Балом.
И снова Джон задался неразрешимым вопросом: а знает ли Молаг Бал, что он ТОТ САМЫЙ Довакин?
Ответа не было.
========== Глава 19. Темнейшая тьма ==========
Ладонь пекло. Джон посмотрел на правую руку, которой не так давно попытался поднять Песнь с алтаря, и увидел, что кожа по-прежнему выглядит больной и опаленной. Странно… разве она не зажила сразу же, как он отпустил меч?
Чернота, горячая, наполненная адски мерцавшими угольками, разъедала его ладонь, росла и ширилась, захватывая пальцы, запястье, глотая рукав и мясо с кости. Рука тлела, горела внутренним огнем, который не собирался гаснуть, и его охватил ужас.
Это из-за того, что я дракон, думал он, беспомощно глядя, как пламя пожирает его изнутри. Вампир не может быть драконом, дракон не должен быть вампиром, это противно всему, на чем стоит мир…
Огонь глодал его тело, причиняя бесконечные мучения, и когда он проснулся на каменном полу святилища, он не сразу понял, что это был лишь очередной кошмар. Призрачная боль все еще оставалась, не торопилась уходить, и только прикосновение мохнатой лапы наконец-то отогнало ее прочь.
- Плохой сон, - заурчала Шаварри. - Злой сон, но просто сон. Ведь хозяин теперь вампиррр…
Джон моргнул и уставился на каджитку.
- У вас… у нас это обычное дело? - спросил он сиплым после сна голосом.
Он не помнил, чтобы что-то подобное снилось ему в период прошлого обращения, но ведь тогда он почти не спал. А если и спал, то либо попадал в Каирн, либо валялся под боком у драконов, либо и вовсе был в таком глубоком обмороке, что не видел ничего. Разве что был тот наполовину вещий сон о Стене, но это же совсем другое дело…
- Мы часто видим плохие сны, - вздохнула кошка. - Плата за жизни, плата за кровь.
Слова Шаварри натолкнули его на новую мысль: а ведь он снова проголодался. Кого он загрызет на этот раз?
Джон встал на ноги и с тоской глянул на лаву, исходившую маревом в каменном бассейне посреди зала. Нырнуть бы туда с головой и тогда больше уже ни о чем не придется думать…
Он нахмурился, вдруг осознавая, что слишком часто размышляет о смерти, как о выходе, стоит лишь ситуации показаться безнадежной. Единожды допустив мысль о самоубийстве, потом трудно избавиться от этой идеи, простого и соблазнительного способа решить все проблемы разом. После того, как он обратил против себя Драконобой, в его голове словно завелась маленькая Тид-Аран, место, ласково манившее в смерть, обещавшее покой и забвение во льдах, - и расположилось оно аккурат между черной ямой и Шеогоратом на Железном троне. Крохотная выставка чудовищного, его личный паноптикум. Интересно, кем и чем прирастет этот архив после нынешнего путешествия?
Он горько усмехнулся, вспомнив, как совсем недавно недоумевал, почему ему так хорошо в Морровинде. Сплошная магия, веселье, безоглядный грабеж, а ведь правильное приключение - это боль, тоска и страдания…
Ну, вот тебе страдания, Довакин. Накаркал - наслаждайся, уж теперь-то все как надо.
Он боязливо сунулся за дверь и увидел, что солнце село, оставив на память о себе рдеющую полосу над горами. Можно идти.
- А где у нас гора Ассарнибиби? - спросил он, мельком удивляясь, что с первого раза запомнил головоломное название. Видимо, с перепугу.
- Где-то на севере, - махнула Шаварри. - А по дороге все пепел, лава, колючки. Еды не найти, - вздохнула она, поникнув ушами.
Джон порылся в имуществе, нашел карту - гора на ней имелась. Нахмурившись, он покопался в рюкзаке повнимательнее и понял, что зелий почти нет, бриллиантов стало поменьше, а кольцо, подаренное Ажирой, и вовсе пропало.
- Где мое колечко? - заволновался он. Паралич штука страшная, а они оставили его без защиты, сволочи. - Куда дели?
- Делас его продал, - пожала плечами Шаварри. - Что вампирам паралич? Нас он не берет. А зелья твои мы тебе же и давали, хозяин, - она снова душевно к нему приникла, водя лапкой по плечу. - И для поправки, и от заражения… Зачем нам еще один вампир?
- А бриллианты? - скаредно придирался он.
- Немного камешков Делас спихнул, но меч и все прочее мы даже не пытались продать. Очень дорогое… Почему у хозяина все такое дорогое?..
- Потому что я сам сокровище, - безапелляционно сообщил Джон. - Ладно, идем, бессовестная.
Выбравшись из святилища, они зашагали в обход гор, пытаясь держать курс на север, но выходило все как-то петлями. Дорога виляла среди камней и лавы, но столкнувшись с указателем, который гласил, что к Ассарнибиби - это вон туда, в глухомань, Джон немного приободрился и порысил вперед по осыпающей базальтовой крошке.
Привычка быть вампиром быстро вернулась. Больше сил, выше скорость, собственное тело кажется легким и куда более подвижным - все бы хорошо, если бы не голод, грызущий нутро своими ржавыми зубьями. В очередной раз болезненно царапнув губу клыком, Джон раздраженно поклялся самому себе, что дочке Молаг Бала не жить. Даже если она хороша собой, умна, мила, прекрасно воспитана и бесконечно добра. Впрочем, это вряд ли.
- Шаварри голодная, - ныла каджитка, вклиниваясь в его мысли. - Хозяин был такой вкусный и уютный, а теперь что? Плохой хозяин.
Джон молча скрипел зубами.
В конце концов они оба не выдержали и устроили охоту на здоровенную крысу, шнырявшую поотдаль.
- Это есть-то хоть можно? - спросил он, поднимая подстреленную крысу за голый хвост и брезгливо морщась. Говорил ему Харкон не жрать что попало, да и вид у добычи был, как бы выразиться, не очень. Жареная, кусочками и на палочке она, возможно, смотрелась бы лучше, но уж что есть, то и есть - пакость пакостью, вся облезлая… У Джона даже возникло подозрение, что крыска чем-то больна.
- Хозяину такое есть негоже, - заявила Шаварри, жадно оглядывая зверька, и хапнула тушку когтистой лапой. - А вот голодным кошкам в самый раз.
Джон скептично задрал бровь, но в конечном счете не мог не согласиться. Да и что толку спорить, если в считанные мгновения от крысы только хвост и остался. Шаварри икнула, бодро постучала себя в грудь, выплюнула комок шерсти и поскакала дальше по пеплу. Джон, голодный и насупленный, потащился следом, злобно пиная камни.
Прошло совсем немного времени и раздражающая бодрость покинула котейку, а потом она и вовсе согнулась, закашлялась, плюясь мокротой, и проныла:
- Шаварри нехорошо…
Ну точно, заразная крыса-то! Вампиры вроде бы ничем не болеют, но Мор явление особое, местное, да еще и магическое, так что каджитка могла и подцепить. Джон посмотрел на захворавшую обжору, полез в котомку и стал искать зелье от моровых болезней. Несколько пузырьков он покупал и вряд ли вампиры скормили их ему там, в склепе…
Ага, вот.
- Пей, - вредно сказал он, помня, что в гробнице только это от них и слышал, и сунул ей в нос флакончик. - Разве тебе не говорили, что не надо жрать все подряд без разбору? Даже мне говорили!..
А еще, призадумался он, у вампиров-лордов была примечательная способность есть других вампиров. Он помнил, как Серана угрызла вампиршу в подземелье, пока Призрак валял по полу чьи-то кости и гонял облезлых адских псин. Посмотрев на Шаварри не без определенного интереса, он понял, что этот путь для него закрыт. Котейка выглядела и пахла абсолютно несъедобно. С тем же успехом он мог бы попытаться наесться шубой или шапкой.
Шаварри придирчиво принюхалась к зелью.
- Э-э, - заворчала она, но лекарство проглотила и поморщилась, высунув шершавый язык: - Злой хозяин.
- Так-то лучше, - утешительно похлопал ее по спине Джон и пошагал вперед, с опаской поглядывая на чуть посветлевшее небо. Они плутали по пустошам всю ночь, утро было на подходе, и им нужно было поскорее отыскать какое-нибудь укрытие на день. Пока что ничего подходящего было не видать.
Небо неумолимо бледнело. Джон начал всерьез беспокоиться и прикидывать, не вернуться ли заклинанием возврата обратно в святилище, а потом разведать дорогу, вселившись в скального наездника, но пока что его останавливала мысль о том, что тогда Шаварри обречена.
Когда Харкон схватил его на озере и Джон в отчаянии сбежал к пометке у замка Карстаага, древний вампир не смог последовать за ним, хотя в тот момент весьма надежно держал его за плечо. А значит, заклинание не способно перенести двоих.
Глянув на каджитку, Джон не без отвращения к самому себе задумался, зачем он вообще оставил ее в живых. Из жалости, из странной благодарности? Или чтобы попытаться исцелить? У него даже Длинного Когтя нет, а получится ли сделать это Песнью, еще вопрос. Но даже если получится, что потом - отослать ее как можно дальше, велеть все забыть, чтобы кошка никому не проболталась о Драконорожденном? А она хоть знает, что это такое?..
- Шаварри, - начал он, - ты знаешь, кто я?
- Ты хозяин, - кисло отвечала она, рыская среди жестких перьев вредозобника в поисках укрытия.
- Да, но помимо этого? - не отставал Джон.
- Мы не знакомимся с едой, - пожала плечами каджитка. - Какая разница, как зовут хозяина другие. Мне это не интересно.
Джон вдруг вспомнил, что вампиры стащили у него Прелесть и вполне могли выяснить, что он не просто безымянная еда, а “Джон Старк, дурень каких мало”. Что ж, хорошо, что они уже мертвы. Но вот Шаварри, которая слышала, как Молаг Бал напрямую называл его Довакином…
- Меня зовут Джулиан, - заявил он и, поскольку упреков во лжи не последовало, продолжил: - Ты хоть понимаешь, как я стал твоим хозяином?
- Не очень, - насупилась кошка. - Каким-то заклинанием. Подлый хозяин. Шаварри недовольна.
- Это ты-то недовольна? - возмутился Джон. - После того, как оставила меня голодным, да еще и Мор подцепила? Спаси меня небо от таких рабов.
- Шаварри просто хочет уютно обниматься и вкусно кушать, - гнула свое каджитка, вертя головой по сторонам и вдруг оживляясь: - Пещера!
Джон уставился вперед и увидел среди двух озер лавы проход и за ним грубо сколоченную дверь, заграждавшую вход под скалу. Пиран, назвала пещеру Прелесть, когда Джон толкнул незапертую дверь и они с Шаварри ввалились внутрь, в благословенную тень. Кто бы ни занимал эту каменную нору, скудно озаренную красными свечами, ему можно лишь посочувствовать, подумал Джон, запирая вход Замком Фенрика. Они с кошкой не уйдут отсюда до ночи, так что местным обитателям придется либо потесниться, либо…
Из-за поворота появилась кривая хромая фигура, похожая не человеческую. На незнакомце были только обтрепанные штаны и сам он выглядел изрядно больным. Жаль, цинично подумал Джон, чувствуя, как голод грызет его изнутри. Шаварри навострилась было перекусить очередным разносчиком заразы, но Джон строго приказал: “Стоять!” и кошка недовольно затопталась на месте, облизывая клыки.
Больное существо ковыляло к ним, издавая стоны и хлюпы, и Джон быстро разделался с ним, призвав лук, а потом двинулся дальше - ему все казалось, что в пещере есть кто-то еще… кто-то более съедобный.
Вскоре его надежды оправдались. Из боковых проходов к ним с Шаварри кинулись аж трое данмеров, почти голые, прикрытые лишь какими-то скупыми тряпицами, - эльфы явно были не в своем уме и перли на гостей, размахивая дубинками, но выглядели при этом относительно здоровыми. Джон вскинул лук и прострелил одному из нападавших бедро, успешно выведя из боя первое блюдо. Потом проделал то же самое со вторым, пока Шаварри, не разбирая дороги, помчалась вперед и накинулась на оставшуюся данмершу. Вскоре оттуда слышалось чавканье прожорливой кошки.
Джон покачал головой и подошел поближе к добыче, внимательно оглядывая на предмет болезни. Нет, все в порядке, решил он наконец. Есть можно…
Он как раз доел первого данмера, когда по пещере разнесся сухой треск и стены осветились холодным голубоватым светом. Джон вскинул голову и увидел, как в Шаварри, с урчанием угрызавшую худую эльфку, впивается молния, а подальше, в полутьме, шевелится странное существо в балахоне. Кошка грохнулась наземь, а Джон, увернувшись от второй молнии, рявкнул: “Вульд!” и мгновенно оказался возле нападавшего.
Из-под странного узкого капюшона торчало серое рыло дудочкой, будто у Алчущего. Короткое движение руками, треск позвонков, - и рыло уже смотрело в другую сторону, вытянувшись поверх спины в балахоне. Пепельный упырь, сообщила Прелесть, опознав труп.
Джон бросил пакость на землю и обернулся к Шаварри, ожидая очередных жалоб и претензий, но котейка по-прежнему лежала, где упала. Лежала, плоско вытянувшись, как-то слишком неподвижно, а самое тревожное - молча.
Джон подошел к ней, уже понимая, что увидит, и тут последний оставшийся в живых данмер решил напомнить о себе:
- Благословенна вечная плоть и Дагот Ур, отец горы! - и отважно швырнул во врага дубинкой.
- Про тебя-то я и забыл, - зловеще обернулся к нему Джон и, подойдя ближе, аккуратно стукнул его головой о камни. - Полежи пока, помолчи.
Повернув безвольно обмякшую Шаварри на спину, он увидел смертный оскал, растянувший мохнатые щеки, и понял, что надеяться не на что. Она была мертва и теперь ее душа у Молаг Бала.
Он сам не знал, почему ему так тошно. Шаварри была не то чтобы хорошим спутником, не то чтобы приятной личностью… она его ела, в конце-то концов, и не собиралась прекращать, пока кто-то не вмешался и не нарушил приказом Принца Даэдра их мирную вампирскую жизнь в гробнице. И все-таки, все-таки…
Он уже почти крикнул: “Йоль!”, желая упокоить хотя бы ее тело, если уж не смог помочь душе, но вовремя остановился. Нельзя ему сейчас такое.
Подняв вялый труп на руки, он скинул его в гудевшее поблизости озерцо лавы. Потом побросал туда же пепельного упыря и двух мертвых данмеров и отвернулся, не желая смотреть, как чернеют и сгорают тела.
Пройдясь по пещере, он нашел алтарь со знакомой пепельной статуей и знакомые же куски странного гадкого мяса, которое кольцо определило как “корпрусное”. Судя по отсутствию в пещере какой-либо другой еды, это мясо данмеры употребляли внутрь.
Неудивительно, что они подвинулись умишком, поморщился Джон, а потом подхватил тряпки, сброшенные эльфами в угаре любви к Дагот Уру. Порвав чужую одежду на полосы, он вернулся к данмеру, лежавшему в беспамятстве, чтобы связать его и оставить на завтрак. Не самая здоровая еда, но кто знает, когда попадется следущая…
*
Вампирская предрасположенность к кошмарным снам уже начинала его бесить. Спать спокойно никак не получалось, а если принять во внимание данмера, который очухался и завозился в своих путах, прославляя Дагот Ура, обстановка стала и вовсе негодной для отдыха. Джон встал, без раздумий съел идиота и взялся за поиски наездника в небе над пещерой, чтобы разведать дальнейший путь.
Лежа на полу пещеры и одновременно рыская варговским щупальцем в небе, он наконец-то словил очередную крикливую гадину и увидел, что дело идет к вечеру. Как раз есть время на разведку.
Не так далеко от Пирана имелся очередной купол, где почти наверняка засели маги, но рассматривать его как убежище Джон не стал - слишком близко. Полетев дальше, он покрутился над давно сгоревшим лесом, оглядел ненадежный мост, повисший над лавовой протокой, а потом присмотрел справа в холме подходящую пещеру. Запомнив дорогу, он вернулся в собственное тело и стал поджидать темноты.
Искомая пещера оказалась логовом работорговцев. Пожрав всех, кто попался ему по дороге, и наконец-то - впервые! - ощущая умиротворенную сытость, он подхватил невольничий ключ и направился к загону, где томились рабы.
Там его ждал сюрприз. Ящерки и кошки сбились в дальний угол, зашипели, показывая разномастные клыки, замахали лапами в наручах, требуя, чтобы он немедленно ушел прочь.
- Вампир! - шипели они. - Убирайся! Демон!..
Джон посмотрел на них с укоризной.
- Я вас освободить пришел, - сообщил он меланхолично, который раз в жизни чувствуя себя Дейенерис Таргариен, которую ну никак не хотят понять простые смертные.
- Пссс, - не поверили зверолюди. - Уходи.
И кинули в него корешком. Корешок безвредно отскочил от его плеча, Джон вздохнул и встречно кинул в них ключом.
- Разбирайтесь сами, - сказал он. - Бандитов я уже убил. Но советую немного подождать и дать мне уйти, иначе вам не поздоровится.
Рабы с подозрением посмотрели на ключ, потом обратно на чудовище, а Джон, для порядка вздохнув еще раз, пошел обратно к выходу, размышляя о том, что до утра еще есть время, а к западу от пещерки он видел двемерские шпили. Он вполне успеет туда добраться, если не будет петлять среди гор, а воспользуется своим бракованным амулетом левитации.
А еще он подумал: им здорово повезло, что он сыт и не хочет сейчас злиться. Как-то не привык он к тому, что его аболиционистские порывы встречают с такой неприязнью. Обычно все улыбаются и называют другом, а тут… какая гнетущая атмосфера взаимонепонимания.
Бедная Дени. Уж кто-кто, а она-то хорошо знакома с подобной неблагодарностью.
Выйдя наружу, он выловил из рюкзака амулет, а потом, скрипя зубами и с трудом вынося вес невидимой горы, навалившейся на плечи, поплелся по воздуху к тающим в ночи шпилям. По дороге его немного развлек придурковатый гуар - здоровенная и тупая рептилия, на которой, наверное, можно было бы даже ездить верхом. Гуар все суетился внизу, не в силах добраться до добычи, беззвучно хлопал пастью и тянулся в небо короткими передними лапками. Джон посмеялся, не услышав из-за амулета даже собственного смеха, а потом наконец добрался до шпилей, уже хорошо видимых в слабом рассвете, и нырнул в стальное нутро Мзанченда.
Двемерское наследие, как обычно, порадовало его россыпью ценных камешков и монеток, а особенно Джона вдохновило столкновение с центурионом, патрулировавшим коридор. Поскольку Довакин, не будь дурак, натянул на себя золотые рожки прямо у входа, шансов у центуриона не было - рука в сияющей перчатке пробила защиту на груди машины и вырвала наружу механическое сердце, в котором бегал жаркий красный огонек.
- И чего я вас так боялся? - самодовольно спросил Джон у рухнувшего с грохотом корпуса, а потом полез рыться во внутренностях центуриона, ища Камни Душ и прочую полезную для бартера шпинель. Он уже успел нахватать камешков в закромах у бандитов, почти возместив ущерб, нанесенный вороватыми кровососами, а теперь, после прогулки по доступной части руин, был и вовсе в прибытке. Кисло глянув на заваленный проход, не дававший сунуться поглубже, он подумал, что все-таки не стоит жадничать лишнего. Ведь он здесь только для того, чтобы переждать день и идти дальше…
Выполнять квест Молаг Бала, ради всего святого.
*
Его не оставляло странное чувство - смесь наведенной, пришедшей извне уверенности, что все хорошо и правильно, и одновременно подспудной тревоги, желания бежать прочь. Он чуть пошевелился и понял, что лежит то ли на постаменте, то ли на каменном столе, и что-то жесткое не пускает его встать.
Ресницы будто склеило, но в конце концов ему удалось приоткрыть глаза и увидеть размытый рыжий свет. Джон слабо зашевелился на столе, снова пытаясь приподняться, и над его правым плечом чуть склонилась фигура в алом. Длинные волосы покачивались вдоль бледного лица, отражая свет факелов.
- Ты не там ищешь, - сказала Мелисандра. - Кровь это жизнь, но кости - опора и память. Кости хранят. Кости помогают. Сила драконов улетает в небо, но кости помнят.
Ее лицо расплывалось и двоилось, словно само было играющим языком пламени. Джон сощурился, пытаясь сосредоточиться на ее ускользающих чертах. Он все еще не проснулся в достаточной мере, чтобы по-настоящему испугаться.
- Такие, как он, нечасто попадаются, знаешь ли, - сказал другой голос, тоже знакомый. - Что, если ты ошибаешься?
- Кости помнят, - с уверенностью повторила Красная Женщина. - На них строятся сильнейшие чары. С помощью шепота и молитв из них можно вызвать тень и надеть на другого, как плащ.
Кто-то приблизился к столу и над левым плечом Джона воздвигся его неизбывный кошмар.
- Жаль уродовать, - Харкон все еще не решался на непоправимое, а Джон увидел, что в руке вампира блестит острейшее лезвие ножа.
- Не зарезав ягненка, жаркое не приготовишь, - пожала плечами жрица.
- И много зарезала? - ехидно спросил лорд.
Гораздо больше, чем надо, мысленно взъярился Джон, снова пытаясь встать и впадая в панику от собственной беспомощности. Мелисандра смотрела на него сверху вниз все с той же пугающей спокойной улыбкой, которая словно говорила: мне открыты тайны, человек, и потому я не спрашиваю, чего хотел бы ты.
Янтарные глаза чуть приблизились. Харкон сощурился, примеряясь к плечевому суставу жертвы - к левой руке, той, где прежде скрывался дар огня.
Да не слушай ты ее, выл запертый в своей голове Джон, как всегда не в силах произнести ни единого слова вслух. Ты не первый король, которого она сбивает с толку! Ее Рглор давно пытается пожрать Старых Богов, онпожрет даже Обливион, когда их защита рухнет! Уж насколько ты сумасшедший, но не настолько же!..
Звезда. Это слово вбилось в его разум откуда-то извне и, казалось, не несло в себе ничего страшного, но образ огромного кипящего шара огня, растущего на горизонте Уль, Вечности, - образ, пришедший вместе со словом, - испугал его даже больше, чем нож, который наконец-то опустился и вошел в его сустав, навечно отделяя руку от тела.
*
Джон проснулся на ржавом двемерском полу, дрожа от обессиливающего ужаса. Вампирские кошмары чем дальше, тем больше превращались в его маленький личный ад. Может, снова перестать спать?..
Образ раскаленного ревущего пекла все никак не желал уходить из головы. Неужели такое бывает, задумался Джон. А драконы знают? А Партурнакс?..
Что за жизнь у нас, пригорюнился он. С одной стороны - вечные льды и зима, дышащая в мир смертью, а с другой - дымный рок Валирии. Песнь Льда и Пламени, эвгир унслаад, бесконечный сезон войны…
Да ну вас, встряхнулся он. Пусть боги играют в свои игры. А он будет играть в свои.
Улегшись обратно на пол, он потянулся наружу, к небу, и стал искать очередного наездника, чтобы его оседлать. Как и во многом в жизни, в этом была своя ирония.
Проследив дальнейшую дорогу на север и полетав по тамошним окрестностям, он приметил подходящую гробницу под холмом и уже собрался покинуть тело гадкой, пусть и полезной, скотины, как свистнула стрела и наездник, завалившись на поврежденное крыло, полетел вниз, беспорядочно хлопая широкими перепонками. А все потому, злился Джон, что эта дурья башка привлекла к себе внимание идиотскими воплями, на которые даже он, варг, не мог повлиять. Тупая птица любила и умела орать. Вот чего она совсем не умела, так это заткнуться.
Внизу отирался подозрительно знакомый данмер.
Джиуб, да чтоб тебя, выругался Джон, весьма болезненно плюхнувшись под ноги эльфу. Нашел время очищать Вварденфелл!..
Из-за хаоса, взметнувшегося в глупой головенке наездника, он застрял и никак не мог выпутаться, чтобы уйти обратно в собственное тело. А Джиуб, проклятый живодер, наклонился и выдернул из макушки птицы большое перо.
Ай, возмутился варг-Довакин и наконец-то сумел выскочить из ловушки, почти мгновенно приходя в себя на полу в двемерских руинах. Вот ведь… А он-то еще за этого мера переживал.
Дождавшись сумерек, он покинул Мзанченд и потопал прямиком через горы, время от времени обращаясь к амулету левитации. Побочные эффекты магической бирюльки его раздражали и утомляли, но все-таки она здорово упрощала путь, позволяя не петлять среди бесконечных отрогов. Кроме того, сверху все выглядело иначе и узнавать местность было куда легче, если буквально повторять путь наездника, - а стало быть, можно и потерпеть.
Почти всю ночь он добирался до нужного места. Опознать его оказалось проще простого - по трупу без пера в голове. Джон скорбно потер макушку, все еще помня это крайне неприятное переживание, и вломился внутрь. Как бы не оказалось, что и Джиуб тоже решил там заночевать…
Но нет, гробницу явно никто не тревожил. Видимо, у будущего святого было больше уважения к мертвецам, чем у Дракона Севера.
Разобравшись со скелетами, пытавшимися охранять чей-то последний покой, он наткнулся в глубине склепа на скелет вполне мирный, лежавший недалеко от запертой ключом и ловушкой двери. При скелете имелся меч, похожий на харконовский, разве что гарда была перевита змеями, а не хвалилась нетопыриными крылышками. Стальная катана, сообщила Прелесть. Джон поднял ржавый меч, взмахнул им на пробу, и проржавевший клинок, обломившись под собственной тяжестью, с лязгом грохнулся на пол рядом с чешуйчатым шлемом.
Порывшись в мешке при скелете, он нашел рассыпавшееся на части послание, из которого худо-бедно становилось ясно, что за дверью с ловушкой хранится сокровище - жезл Хаседоки, который, конечно же, кто-то стережет. Довакин мысленно благословил свои золотые рожки и вышиб дверь ногой.
Треск дерева, вспышка от сработавшей ловушки - и вот он уже внутри и разглядывает еще один скелет, обнимающий красивый синий посох. Как утверждало кольцо, жезл Хаседоки был способен дать владельцу временную и не слишком надежную защиту от магии. Джон только пожал плечами. Для защиты - и притом вполне надежной - у него есть рожки и шкура дракона. А жезл был хорош лишь тем, что стоил уйму денег.
Отправив сокровище под крылышко, он уселся у стены, несыто глядя на скелет за дверью и мечтая кого-нибудь съесть. Под эти голодные мечты он уплыл в сон и провел так весь день, а под вечер вдруг с удивлением понял, что ни единого кошмара ему так и не приснилось.
Восприняв это как милость судьбы, он проследил дорогу до следующего подходящего ночлега - древней данмерской крепости Фаленсарано - и отправился в путь.
*
- А ну стой, ингредиент! - истошно завопила магичка-альтмерша, пытаясь попасть в него шаровой молнией.
Какое неприветливое это ваше Фаленсарано, подумал Джон, уворачиваясь от молнии, и подскочил к эльфке, впиваясь в ее шею. Вся крепость была нашпигована магами, которые, разумеется, тут же начали охотиться за ним с целью пустить на опыты и алхимические потрошки. Джон никак не мог посмотреть на такое с пониманием - особенно в свете недавнего кошмара, - а потому всерьез взялся за местное население и существенно его проредил. По ходу дела ему попались кое-какие даэдра, а потом яма, в которую маги сбрасывали кости, - она болезненно напомнила ему костяную свалку Волкихара, где Серана схоронила его в гробу. Единственное, что радовало в нынешнем бардаке, было даэдрическое копье, которое он отобрал у подвернувшегося дреморы, и прочие нахапанные тут и там безделицы. И, конечно, то, что он наконец наелся.
Переждав день, наполненный плохими снами, и разведав дорогу, он вышел из крепости, с удовольствием оглядывая траву и деревья. После того, как он несколько ночей плутал по выжженной земле среди лавы и пепла, несмелые ростки виквита и пыльная травка казались ему сплошной роскошью и буйством природы.
Очередным приютом на день ему стала пещера с забавным названием Пулк, где гнездились несколько бандитов. Джон сморщился, ожидая очередного столкновения с капризными рабами, которые не желают принимать свободу из нечестивых рук вампира, но рабов тут не нашлось. Только скума, сахар, драгоценные камешки и несколько пустых Камней Душ, в том числе и две солнечных ватрушки. Джон вспомнил, что у него хранятся два свитка Святоши, и алчно подумал, что пора бы употребить хоть один из них для обогащения. Но объевшись бандитами, он заленился снова воевать, забрался на чужую лежанку и заснул, надеясь, что в этот раз его минуют кошмары.
Как всегда, надежда не оправдалась.
*
Стена дышала холодом, и из его рта, из выстуженной груди уже давно не вырывался пар. Пока подъемник, скрипя и протестуя каждой своей доской, рывками двигался вниз, Джон мрачно смотрел на снежинки, легко и беззаботно кружившие за прутьями.
Стоило ли подниматься, подумал он. На Стене продолжался все тот же ад: усталые, изможденные люди снова и снова сбрасывали вниз упорных мертвецов лишь для того, чтобы, брякнувшись вниз, эти трупы опять начали свое восхождение. Хорошо, когда удавалось размозжить им голову - такие враги уже не возвращались. Но раз за разом попадались те, чьи головы держались на ледяных скобах, криво, но прочно приставленные обратно, возможно, даже от чужих тел. Джон не хотел и не видел смысла об этом задумываться.
Выходы наружу были завалены камнями, залиты льдом, и Ходоки не могли пробиться сквозь эту преграду: их останавливала древняя магия, вложенная в землю под Стеной. Сейчас синеглазые Иные ждали снаружи - им некуда было торопиться. А поднятая ими нежить, костлявые вихты, все лезли и лезли вверх на гребень Стены, куда не достигала магическая защита. Не раз и не два Джон отчаянно сожалел, что этой защиты не хватало на всю высоту Стены… но откуда взять столько силы? Им оставалось надеяться лишь на оружие в собственных руках.
Он уже много месяцев ждал, когда прибудет новая поставка обсидиана с Драконьего Камня, и прекрасно понимал, что не дождется. К нынешнему моменту они расстреляли все стрелы, что у них имелись, и на Стене осталось лишь несколько клинков из драконьего стекла - остальные упали вниз, застряв в гнилых ребрах и пустых черепах, упали вместе с людьми, которых голод и ветер валили с ног. Так погиб Пип, чудом переживший атаку одичалых на Черный Замок, так погиб Боуэн Марш. Джон сам видел, как их обоих не раз сбрасывали вниз под Стену, но, светя мертвыми голубыми глазами, они неуклонно ползли вверх, назад к своим братьям.
Драконьего стекла не было. Не было стрел, почти не осталось дров и не осталось лошадей, чтобы привезти топливо из леса у Кротового Городка. А выйти за Стену теперь стало невозможно.
Что было гораздо хуже, у них не осталось еды. Те вороны, что принесли им письма недели назад, тоже были съедены. По заслугам, окрысился тогда сир Аллисер. За такие вести, хрипел он простуженно, их стоило бы съесть живьем.
Королева Серсея, первая своего имени, выражала обеспокоенность и провозглашала, что Ночной Дозор получит всю необходимую помощь, как только королевские войска покончат с Безупречными, занявшими Ров Кейлин, и сумеют продвинуться на север.
Джон смял послание, жалея, что это не горло лживой гадины. Было очевидно, что Серсея и не думает отбивать Ров Кейлин у Безупречных, которые встали насмерть в чужой стране, желая отомстить за свою погибшую юную королеву и ее молодых драконов - теперь ни ей, ни им уже не стать взрослыми. Серсея бросила Север на произвол судьбы, ожидая, пока Король Ночи сделает за нее всю работу и уничтожит северян, столь упрямых и склонных к мятежам.
Наверное, в Королевской Гавани день и ночь производят возы Дикого Огня, думал Джон, дрожа от обессиливающего холода. Когда Безупречные падут, армия юга займет Ров и утопит мертвецов в пламени. Утопит в этом пламени нас и наши голубые глаза.
Он вошел в трапезную, где ежились у очага его братья, похожие на кучи грязной шерсти и свалявшегося меха. Сир Аллисер глянул на него колючими глазами поверх черной дыры, служившей ему теперь вместо обмороженного носа, но промолчал. Он мог не любить лорда-командующего, но не мог винить его в том, что в этот час Дозор остался один. Зима вошла в полную силу, и даже если Север и хотел бы поделиться с ними скудными крохами, что сберег после Войны Пяти Королей и Бойни Двух Королев, дороги стали непроходимы. Да и не было их уже, этих дорог.
- Пора бросать жребий, лорд-командующий, - просипел Отелл Ярвик.
- Незачем, - скривился сир Аллисер, не дожидаясь, пока Джон ответит. - Наш Сэм Смертоносный уже неделю не может встать. Стоило бы взяться за него, пока на его костях еще остается мясо.
Джон обвел слезящимися глазами осунувшиеся, похожие на черепа лица. Черные от мороза щеки, черные носы, черные провалы глазниц. Они выглядели чуть ли не хуже, чем те, за Стеной. Вот только в отличие от мертвецов у мужей Дозора уже не осталось в глазах ни единого проблеска. Весь свет и разум давно пожрал голод.
Они проиграли.
Джон сжал зубы, чувствуя, как они шатаются в деснах, а потом хрипло сказал:
- Мы все равно что мертвы. Неважно, кого мы съедим сегодня, а кого завтра. Помощь не придет. Рассвет не придет. Все, что нам осталось, - это подняться на Стену и драться.
- Мы еле стоим!..
- У нас нет стрел!..
- Нас слишком мало!..
- Хватит! - каркнул он, и крик бухнул в темные мерзлые стены. - Они там, за Стеной, мертвы, но сражаются! Вы хуже этих ветхих костей? Как долго вы надеетесь так прожить - еще день? Может, два? Неделю?
Братья молча смотрели на него гноящимися, запавшими глазами, смотрели так, словно он в одночасье рехнулся прямо у них на глазах. Они не понимали того, что видел он.
- Нам осталась лишь война, - сказал он. - И мы будем сражаться. Мы проиграли и мы мертвы, но мы будем сражаться. Встать.
Груды шерсти зашевелились, со стоном распрямляя иссохшие ноги. Сир Аллисер, качаясь, выпрямился и его глаза на бледном, заросшем седой бородой лице - эти ожившие глаза над страшной черной дырой - вдруг показались Джону молодыми и счастливыми.
- Я понесу флаг, - сказал Скорбный Эдд. - Всегда хотел понести флаг.
- У нас нет флага, - глянул на него Джон.
- Есть, - заспорил с командующим Толлетт и помахал пруточком с черной тряпкой. Рваный лоскут вился в воздухе острым клином, словно драконье крыло, и сердце Джона Сноу, девятьсот девяносто восьмого лорда-командующего Ночного Дозора, защемило от внезапного чувства, что где-то в мире, в каком-то очень далеком мире, все еще может жить нечто прекрасное.
Ковыляя между чудовищных сугробов к подъемнику, он слышал, как следом тянутся, спотыкаясь, его умирающие братья, а в голове все вертелись странные, незнакомые слова: эвгир унслаад, эвгир унслаад…
Нескончаемый сезон. Война.
Откуда он знал их? Что это за язык, что за речь, которая рвется из его горла, согревая надтреснутые, умирающие связки?
- Эвгир унслаад, - прошептал он вслух - и вспомнил.
Я - Джон Старк. Я - Эйгон Таргариен. Я - щит, охраняющий царство людей. Я дракон, а драконы не боятся и не бегут от битвы. Я дракон, и каждый из нас - и непостоянная Змея, и Воин.
Ты дракон, шепнула ему Дени из самой глубины обмороженного дочерна сердца. Ты умеешь летать.
Ветер распахнул его плащ, поднимая тяжелые полы в воздух, расправляя, словно рваные, уставшие крылья, и Джон наконец-то позволил себе быть.
Крик, восторженный вопль провожал его, пока он поднимался, взмывая в хрусткое звездное небо, крик встретил его на Стене - приветствие обреченных, которые увидели вечность и поняли, что на самом деле никогда не умрут.
Обещанный огненный меч, поток света из черной драконьей глотки рассек неумолимую ночь, и Стена благодарно заплакала, когда пламя смахнуло с нее ничтожную погань, осквернявшую своим присутствием ледяную гладь. Голубые глаза погасли, почерневшие кости полетели вниз, а следом ринулся новый поток жара и света, погрузивший армию Ночи в огненное море.
Насколько хватит сил…
*
Джон проснулся, чувствуя себя странно и страшно. Очередной вампирский сон, который должен был загнать его, словно хищник - свою добычу, вдруг сам оказался в когтях чудовища и распался на лоскуты, утратив силу. Каким-то непостижимым образом Джон все еще ощущал, как испуганно дрожит в его хватке обессилевший кошмар, слабый и напуганный, будто живое существо, узревшее смерть.
Так тебе и надо, непрощающе подумал Дракон Севера, мотнул головой, стряхивая остатки сна, и деловито полез за картой, чтобы выяснить, далеко ли до Ассарнибиби. Судя по тому, что Фаленсарано он уже давно миновал, путь оставался недолгий.
Выбравшись из Пулка, он пошагал на север и спустя пару часов наткнулся на костерок под холмом. У костерка грелась одинокая данмерша, судя по одежде - из эшлендеров. Джон накинул капюшон своего грязно-бурого плаща и, блюдя осторожность, остановился в паре десятков шагов от нее.
- Да хранят тебя Предки, - вежливо начал он. - Я ищу пещеры Дабдилла.
- Отдохни у моего костра, незнакомец, - улыбнулась она. - Ночь темна…
…и полна ужасов, подумал он. Таких, как я.
- Я болен, - покачал он головой. - Не хочу разносить заразу. Мне сказали, в пещерах есть знахарка, что может помочь.
- Тогда ступай по этой тропе, - махнула рукой эльфка, больше не пытаясь его уговаривать. - Иди по ней до второй развилки, а потом сверни к холму налево. В нем, меж двух деревьев, найдешь то, что ищешь.
- Благодарю, - кивнул он и пошагал вперед.
========== Глава 20. Избавление ==========
Вход в пещеры Дабдилла обнаружился именно там, где и обещалось. Нырнув в провал под холмом, Джон начал спускаться вниз, и довольно скоро унизанная корнями земля, висевшая над его головой, сменилась на скальный массив и кристаллы. Пробившись сквозь пару атронахов, гулявших по туннелям, он пришел к перекрестку, где один из проходов преграждала вполне цивилизованная дверь. Вряд ли там сходу найдется дочка, подумал он, но все же вломился в чужие покои полюбопытствовать.
Обитательница хором встретила его смешком:
- Замечательно. Вампир. В Морровинде. И все еще жив… так сказать, - она захихикала. - Тоже ищешь Молаг Грунду?
- Ну да, - признал Джон, не смущаясь.
- Ты не первый.
- И сколько их тут было? - заинтересовался он.
- Да кто ж считает? - усмехнулась альтмерша. - Дочка-то в папу, поди ее прибей. Отец Чудовищ, наверное, уже рвет и мечет.
- Не сказал бы. Он был в довольно благодушном настроении, - пожал плечами Джон. - А ты что тут делаешь? Место-то опасное.
- Не для меня, - отмахнулась она. - Я тут атронахов пасу, опыты ставлю. Ну и ваши потрошки собираю, Грунда не возражает.
- Как мне ее найти?
- Левитировать умеешь? - спросила эльфка, прищурившись. - Если нет, то туго тебе придется. Можешь сразу возвращаться туда, откуда пришел.
- Умею, - похвастался Джон, с гордостью вспоминая лежавший в кармане бракованный амулет.
- Тогда ступай по среднему проходу вниз, в яму. Туннели изрядно петляют, но в конце концов все ведут к ней. Мимо не пройдешь… И даже не пытайся меня съесть, - снова захихикала она. - Ну, или попытайся. Надо же мне как-то себя развлечь.
Джон заинтересовался, шагнул вперед и тут же больно ударился лбом о невидимую стену.
- Ай, - отступил он, смаргивая невольные слезы. - Ладно, понятно. Спасибо за подсказки, пойду. И даже не мечтай о моих потрошках, - сварливо добавил он из дверей.
- Ну-ну, - хмыкнула она.
Повернув от двери налево, он пошел по среднему проходу и соскочил в яму, о которой говорила магичка. Дальше начались сплошные петли и повороты, повсюду вода по колено, и Джон с ворчанием нацепил амулет левитации, не желая мокнуть. Слух тут же отключился, так что Алчущий, бесшумно выскочивший из закоулка, оказался для него неприятным сюрпризом - как оказалось чуть позже, не последним.
Пещеры уходили все глубже, зарываясь под гору. Джон то и дело оставлял на стене стрелки, чтобы не блуждать по собственным следам, но время от времени подземные ходы все же возвращали его на прежние места. В очередной раз полюбовавшись на подсохшую кровь Алчущего, которой он нарисовал метку, Джон скривился и недовольно повернул в другую сторону. И как эта эльфка находит тут дорогу, задумался он и стал приглядываться к стенам повнимательнее.
Довольно скоро он заметил двойной скол на выступе, слишком ровный, чтобы быть случайным, и стал искать такие сколы дальше по туннелю. Знаки, оставленные магичкой, привели его к двери в знакомом даэдрическом стиле, и Джон раздраженно зафыркал, думая о том, что альтмерша могла бы подсказать ему сразу. До чего же вредный народ эти эльфы.
За дверью лежали все те же ходы и туннели, местами сдобренные даэдрическим кривокосием. Что это за камень, подумал Джон, проводя рукой по темной поверхности, цветом напоминавшей запекшуюся кровь. А вдруг, мелькнула у него мысль, это и есть кровь? Кровь Обливиона, с которой он был знаком ближе, чем хотелось бы…
Ходы приобрели более архитектурный вид, а в отдалении все лучше чувствовалось некое присутствие. Он уже ощущал нечто подобное в Бал Уре; разница была лишь в том, что здесь им никто не интересовался. Кажется, Молаг Грунда знать не знает, что по ее душу опять кто-то пришел.
Джон снял амулет, уже замучивший его глухотой и горой на плечах, и стал осторожно пробираться вперед, чтобы разведать обстановку.
За очередной аркой открывался большой зал. В высоте разместились одна над другой две огромных платформы, возле которых курились дымом светильники, а внизу, полускрытые постаментом с жаровней, занимались непотребством две странные фигуры.
Да у нее и правда птичьи ноги, вытаращил глаза Джон, разглядывая Молаг Грунду, которая миловалась с каким-то ледяным существом. Кожистые крылья, скорпионий хвост - ничего не скажешь, дочь Молаг Бала выглядела впечатляюще. Джон спрятался обратно за камень и призадумался, как бы ему приступить к делу.
В конце концов он пришел к выводу, что все попытки выполнить задачу скрытно обречены на неудачу. Эти двое вряд ли помрут с одной стрелы, и ему все равно придется натягивать золотые рожки и воевать лицом к лицу - так зачем зря время терять?
- Муль Ква Див! - рявкнул он, облекаясь в доспех, и сразу же, не дожидаясь, пока парочка сообразит, что к чему, рванулся к ним с мечом в руке: - Вульд На Кест!..
Разорвав объятия, чудовища вскочили, изготовившись к бою. Джон подскочил к дочке на куриных ножках и сделал ложный выпад, от которого она уклонилась с небрежным изяществом, всплеснув в воздухе широкими крыльями. Лицо, мелькнувшее перед ним, было незабываемо прекрасным, и Джон мельком подумал, что это наверняка маска, обман, а потом и вовсе выбросил это из головы, поскольку любовник Молаг Грунды как раз швырнул в него целой ледяной горой.
Джон увернулся - совсем не так изящно, как крылатая даэдра, - и, слыша за спиной грохот бухнувшей в пол глыбы, крикнул:
- Ри Вааз!
Атронах пошатнулся, отступил, а на Джона снова налетели крылья, которые хлопали и били его, снося с ног и кружа голову. Не понимая, где верх, а где низ, он широко махнул мечом и почувствовал, как клинок полосует живое. Молаг Грунда пронзительно, по-птичьи, вскрикнула и ударила его ядовитым хвостом. Жало скрежетнуло о доспех, который зашипел от яда, но пока держался, и Довакин снова перешел в атаку, метя в плечо противницы. Тяжелое лезвие упало, отделяя крылатую руку от тела, и Джона вдруг скрутило мучительное воспоминание о сне, где с ним сотворили то же самое.
Не жалей, твердил он, как молитву, не жалей, не жалей…
Меч вонзился ей между ребрами пониже левой груди, высокой и по-девичьи нежной. Джон вырезал из даэдра достаточно сердец, чтобы знать, где оно находится.
Выдернув клинок, покрытый глянцевитой черной кровью, он решил поберечься от сюрпризов и снова крикнул:
- Ри Вааз!
Но это было уже лишним. Тело свалилось на пол, бессильно распластав единственное оставшееся крыло, и Джон, не тратя времени, обернулся к недобитому атронаху, который все еще мог быть опасен.
Инеевый даэдра осел на пол, стоя на одном колене, не в силах оправиться от Крика, нарушившего связь духа с телом. Джон пригляделся к нему и подумал, что такие ледяные рожки он определенно видел - и притом очень далеко отсюда…
- Откуда вы приходите? - спросил он.
Атронах поднял голову и издал звук, похожий на хруст ломающегося льда, а потом уставился на тело погибшей возлюбленной. И без перевода Джону было ясно, что его только что обматерили и говорить с ним не станут.
Если бы, думал он, если бы я мог поймать его душу и достать оттуда нужные знания… Но под рукой не было ни Валерики, ни Дюрневира, которые справились бы с этой задачей, а сам Джон не притязал на подобный уровень мастерства. Атронах был загадкой, которую ему не решить, а значит, все, что оставалось, это отправить его следом за дочкой во внешние миры, как и требовал Молаг Бал.
Проклиная собственную магическую несостоятельность, он приблизился к атронаху и разбил мечом ледяную голову. Рожки брызнули в разные стороны и раскатились по полу цвета запекшейся крови. Было в этом что-то болезненно поэтичное.
Остерегайся преступления доброжелательности, вспомнил Джон проповеди Вивека. Достигни неба жестокостью.
Да… все бы хорошо, вот только неба не видать, подумал он озлобленно. Обернувшись к Молаг Грунде, он снова поразился тому, каким утонченно прекрасным было ее лицо. Где она сейчас и что сотворит с ней за непослушание ее ужасный родитель…
Лучше об этом не думать, замотал он головой и обратил взгляд к нависающим платформам. В надежде отвлечься от того, что он только что учинил, и на что, вероятно, обрек влюбленную пару, он надел амулет и двинулся вверх, разыскивая добычу. От одной мысли о сундуках и сокровищах его сейчас тошнило - как, впрочем, и от любой другой мысли, - но и оставлять за спиной ценности, а потом бесконечно корить себя за мягкосердечие тоже не хотелось.
Чутье его не обмануло. На обеих платформах и в самом деле нашлись сундуки, а в них - приличный улов. Джон невесело хмыкнул и подумал, что никакая он не Змея. Он определенно прибыл в Морровинд под знаком Ящика, непостоянного, не привязанного и падающего на голову. Вероятно также, что некоторые особо сведущие именуют этот знак созведием Коробочки или даже Гроба. Эту теорию подтверждало все, начиная с удара по черепу и заканчивая сундуком, в который его упаковали для доставки в Бал Ур. И теперь он бегает по поручениям Короля Насилия…
Он вспомнил, как Шеогорат грозился отвести его за ручку к Молаг Балу, если Джон не согласится на его чудесное предложение. Сейчас было вполне очевидно, что Энн Мари сбил его с толку, обманув туманными формулировками. Шеогорат ведь ни разу не сказал, что получив согласие Джона на этот балаган, он его НЕ отведет. К сожалению, в этом имелась своя логика - безумная, но какой же еще ждать от Безумного Бога.
И путешествие, и бой и, самое главное, чувство моральной разбитости заставляли глаза устало слипаться. Он больше не хотел ни о чем думать, лишь лечь и забыться сном, чтобы хоть на время выпасть из пакостной реальности, но мысль о том, что все это может попросту присниться ему заново, да еще и уснащенное бредовыми подробностями, заставила его встряхнуться.
Нужно вернуться в Бал Ур. Нужно исцелиться, а потом… потом, может быть, удастся отдохнуть. Если только Молаг Бал не задумал для него еще чего-нибудь, да похуже нынешнего.
Джон собрался с духом, готовясь к возвращению в свой маленький страшненький ад, и шевельнул рукой, творя заклинание возврата.
Перед ним возник знакомый зал с бассейном, заполненным лавой, и три норда, неведомо зачем забредших в это зловещее место. Норды, не разобравшись, кинулись его убивать, а Джон так устал от всего, что просто распотрошил их, даже не пытаясь успокаивать. Прятались они тут от очередной грозы или пришли поклониться… какая теперь разница.
Да нет, одежда сухая, подумал он, потрогав ближайшее тело. И что здесь забыли норды, вдруг насторожился он, чувствуя, как в нем оживают все прежние тревоги. Уж не из-за него ли они сюда явились?
Он снова, теперь куда внимательнее, осмотрел и обыскал тела, но не нашел ничего, что указывало бы на их принадлежность к Волкихару и Харкону. Обычные люди, не вампиры. Впрочем, это ведь еще ни о чем не говорит…
Собрав с тел небогатую добычу, он двинулся вглубь святилища, по дороге убивая и обирая даэдра, которые успели тут расплодиться за прошедшие несколько дней. Остался позади туннель, в лицо дохнуло жаром раскаленной лавы и Джон вышел в пещеру с исполинской статуей.
Даже не утруждаясь ползать по опасному узкому мосточку, он надел амулет левитации и прошел к изваянию по воздуху, надеясь, что Молаг Бал не затеет какие-нибудь речи, пока Джон его не слышит. А то ведь неловко выйдет, Принц и рассердиться может…
Добравшись до статуи, Джон стянул амулет и устало плюхнулся на постамент возле гигантской ноги.
- Сиди спокойно, - повелел Молаг Бал и Джон почувствовал, как его буквально начинает выворачивать наизнанку потрохами наружу. Вампирская зараза сочилась из каждой поры и вскоре вся его одежда пропиталась его же собственной кровью. Спокойно сидеть не получалось. Он свалился на пол, корчась в судорогах, вспоминая, как кричала Серана на вершине церкви Ауриэля.
Наконец агония закончилась и некоторое время он лежал, не в силах даже поднять головы. Еле-еле он подгреб под себя руки и ноги и сел, болезненно сглатывая горькую слюну. Казалось, его того и гляди стошнит.
- Я… - начал он тряским голосом. - Я ведь даже… ничего не…
- Я и сам знаю, что тебе нужно, - наставительно сообщил Отец Чудовищ.
Как там сестренка говорила? “Иногда Даэдрические Принцы сами решают, что мы от них чего-то хотим. И решают, чего именно.” Похоже, Молаг Бал где-то разжился сборником афоризмов Арьи Старк.
Он осмотрел пропитанную кровью одежду и подумал, что ее придется выкинуть. Когда Серана и Харкон снова обратились в людей, они хотя бы не истекали кровью из всех пор, словно больные неведомой болезнью. Наверное, осколки солнца просто выжгли в них всю вампирскую часть. Джон запоздало проникся к беднягам сочувствием, а потом вспомнил, где находится, и поднял голову к статуе.
- Могу я кое-что спросить?
- Конечно, - хмыкнул Молаг Бал. - Ты вопрос мне… а я тебе.
Джон поразмыслил и решил, что это не так уж опасно и можно рискнуть.
- Откуда берутся ледяные даэдра?
- Из Обливиона, конечно, - сообщил Принц с непонятной досадой.
- Это не ответ, - возмутился Джон. - Все даэдра из Обливиона!
- Это единственный ответ, - насмехался Король Рабов, а Джон раздраженно подумал, что совсем не умеет разговаривать с Принцами. Даже Азура, и та его обманула и запутала…
- А теперь ответь ты, - вкрадчиво сказал Молаг Бал и Джон опасливо сжался, вдруг ощущая, как от голоса ужасного собеседника начинают дребезжать кости. - Кто ты такой?
- К… как кто? - подавился Джон, чувствуя себя мышкой в мышеловке. - Ты же знаешь, что Довакин!
- Довакин, который явился из ниоткуда, - подозрительно протянул Принц. - Тебя не было здесь прежде…
Внимание Молаг Бала сосредоточилось на нем, пытаясь проникнуть в его сознание и соскальзывая, не в силах зацепиться. Партурнакс тоже пытался его прочитать и не смог, вспомнил Джон. Старый дракон говорил, что не видит ни одного из его времен, что Джон бесконечно перетекает из настоящего в настоящее. Впрочем, это почему-то не помешало тому же Харкону почти суметь его очаровать.
- Хм, - с неудовольствием промолвил Принц. - Какой ты хлипкий. Копнуть поглубже, и ты уже не оправишься. Сразу видно, работа Шеогората, старой скотины… А ведь ты можешь мне пригодиться.
- Да я же совсем бесполезный, - жалобно заныл Джон.
- Не прибедняйся. С дочкой-то справился, бессердечный прохвост. Ты еще принесешь мне славную жертву. Попозже.
- Не хочу, - в Довакине взыграл боевой дух. - И не буду.
- Захочешь, когда время придет. А будешь кривляться, упрямая коза, так вампиризм я могу и обратно вернуть. Долго ли умеючи? Так что веди себя хорошо, дитятко, - злорадно засмеялся Принц. - Иди погуляй пока. Надо будет, призову.
- А кто приказал тем вампирам притащить меня сюда? - спросил Джон, забыв об условиях, на которых ему разрешили задавать вопросы.
- Я и приказал, - Принц почти что удивился. - Невменяемый сыроед все уши мне прожужжал тем, какой ты замечательный. Не знаю, не знаю… Пока что я вижу, что ты хлипкий и придурковатый, и тебя было очень трудно найти. И откуда безумный пройдоха тебя такого выкопал?
- Э-э-э… это вопрос? - завозился Джон.
- Разумеется. Отвечай.
Джон заморгал глазами, глядя по сторонам и пытаясь придумать, что бы такого соврать - да кому, самому Молаг Балу, ради всего святого!..
- Я… я… не помню… - промямлил он и сам удивился, до чего это вышло убедительно. Джон Старк, бедная глупая сиротка, скорбит головушкой, воды не замутит…
Изваяние зафыркало, как разъяренный бык.
- Я недоволен! Шеогорат обещал мне полезного, а кого подсунул? - он примолк и более спокойно, даже словно бы по-дружески сообщил: - Вот никак понять не могу: то ли ты обнаглевшее жулье, то ли блаженный.
- Меня ящиком по голове стукнуло, - пискнул Джон. - Я был в трюме… и шторм…
- Понятно, - оборвал его лепет Принц. - Ненавижу хрупкие вещи. Но что поделаешь, дареному Довакину в зубы не смотрят. Придется нянчиться с тобой. Ступай, да смотри не помри, - недовольно проворчал он на прощание и выпихнул гостя из святилища прямо под ноги гулявшему по окрестностям даэдроту.
Ну замечательно, возмутился Джон, еле отбившись от зловредной рептилии, и побрел к реке неподалеку. Кровь на одежде постепенно запекалась и жить становилось все неудобнее.
Стоило ему сунуть в воду измазанную куртку, как на облако крови тут же налетела целая туча рыб и растерзала одежду в клочья. Джон еле успел отскочить назад, чтобы сберечь хотя бы пальцы. Фусом бы вас, подумал он, глядя, как беснуются в воде зубастые твари.
Заклинание так до конца и не справилось с грязью и кровью, и он побрел в безымянную глушь, ища подходящую пещеру или гробницу. Возвращаться в таком виде в город было, конечно, нельзя.
Он шагал по осенней травке, размышляя обо всем случившемся. Как ни печально смотрелось настоящее, были в нем и хорошие моменты. Он больше не вампир и солнышко, которое катилось по небосводу, уже не сдирало с него заживо кожу и мясо. А Молаг Бал, хвала всем богам, не может его прочитать и не знает, что он из будущего… и, похоже, что и самого этого будущего Принц тоже не знает. Он ведь не Азура с ее прорицаниями и не Херма-Мора, любитель бултыхаться в Пределе Разума. А Шеогорат - вполне в духе своего безумия - решил умаслить собрата-даэдра и извиниться за свои интриги заранее, за двести лет до всех событий.
Что ж, могло быть и хуже, утешил себя Джон и обрадованно встрепенулся, увидав под горой знакомую двойную арку. Очередная гробница поджидала его, готовая гостеприимно принять на ночь и дать убежище. Иронично. Пусть он уже не вампир, но склепы ему по-прежнему все равно что дом родной.
Забравшись внутрь и перебив всех скелетов, он взял первую попавшуюся урну и потащил ее к реке набрать воды. Как следует прополоскав сосуд от могильной пыли, он вернулся в гробницу и стал приводить себя в порядок. Добыв из запасов новую чистую одежду, старательно пошитую Мили Гастиен в Балморе, он подумал, что портниха точно не одобрила бы то, что рыбы сотворили с его модной курточкой. Хорошо, что бретонки здесь нет, усмехнулся Джон и начал набивать живот человеческой едой, которой не едал уже больше недели. Сперва его пичкали зельями, потом все кровь да кровь…
Он снова человек, подумал он, растягиваясь на тюфячке и уплывая в сон. Больше ему не будут сниться вампирские кошмары… разве что обычные, его собственные…
*
Волны размеренно шуршали, набегая на холодный берег, облизывая ступени пристани, скрытой под нависающей скалой. Девушка стояла на террасе, облокотившись на перила, и все смотрела, как снежинки медленно кружат в воздухе, опадая в стылую горькую воду Моря Призраков.
Глупо улыбаясь, Джон заспешил вверх по ступеням и Серана с удивлением воззрилась на него с высоты террасы. Ее глаза сияли знакомым янтарем.
- Людям здесь не место, - сказала она наконец. - Как ты сюда попал?
- Не знаю, - ответил он то же, что и прежде, понимая, что она напрочь забыла их предыдущую встречу.
- Мне кажется, я тебя знаю, - вглядывалась она в него, а потом затрясла головой. - Нет, не может быть. Я даже лица твоего не вижу…
- Мы спим, - успокоил ее Джон. - Это просто сон.
- Что ж, пусть, - отвечала она, облокачиваясь на перила. - Здесь спокойно. Только жаль, что небо пустое.
- Тебе не хватает чаек? - усмехнулся он, догадываясь, о ком она на самом деле говорит. - Противные же птицы.
- Не чаек, - заворчала она смущенно. - Я сама не знаю. Мне просто кажется, что оно какое-то пустое… Да и не так уж тут теперь спокойно, - она с тревогой отвернулась от моря и посмотрела на вход в замок. - Там какая-то возня.
- Пойдем посмотрим, - предложил он легкомысленно.
- Это опасно, - засомневалась Серана. - А ты человек…
- Это не опасно, - заверил ее Джон. - Мы спим, нас никто не увидит.
А сам уже лелеял тайные планы осмотреть Волкихар и попробовать разузнать, что задумал Харкон и действительно ли он его ищет. Когда еще представится такая возможность?..
На этот раз Серана сама подхватила его за руку и потянула к знакомой двери. Правда, у самой двери их ждал сюрприз: ни взяться за ручку, ни открыть ее у них не получалось.
- Может, надо просто пройти? - предположил Джон, почесав в затылке. - Мы же спим, мы бестелесные.
Серана по своей привычке вытянула губы дудочкой, призадумавшись, а потом нырнула прямо в толстые доски, составлявшие тысячелетнюю дверь. Джон хмыкнул, последовал за ней и тут же очутился в знакомом подземелье, заваленном костями и гробами. Облезлых псов не было видно, но в остальном все выглядело куда хуже, чем он помнил. Намного хуже.
- Я… - Серана запнулась. - Я здесь очень давно не была. Тут словно дикие вампиры поселились… какой мрак.
Джон задумался, вспоминая потухший, апатичный вид Харкона на озере. Судя по этому подвалу, лорд Волкихара самоустранился из жизни замка так же, как и из всей прочей жизни. На сколько лет? Века, тысячелетия?
Они прошли по захламленным коридорам и переходам и вышли в мертвый садик, где под звездами колыхался прозрачный туман.
- О, - вздохнула Серана, - да что здесь случилось?
Джон осмотрел внутренний двор и задался тем же вопросом. Вокруг были сплошные руины; вход, к которому вела терраса с двумя некогда изящными, а теперь полуразрушенными лестницами, был завален камнями, но так оно было и в будущем. А вот башни, которые он помнил целыми - разве что без части крыши, - сейчас выглядели сущими развалюхами. Одна из них стояла и печально осыпалась, у другой и вовсе сползла набок верхняя половина.
- За этой дверью был вход в главный зал, - пролепетала Серана, указывая на террасу с лесенками. - Бывало, мы выходили сюда вечером… мы… это отец сделал! - всплеснула руками она. - Он не простил того, что мы сбежали! Тут был мамин садик, и он… он его уничтожил!..
Джон молча смотрел, как она устремляется к зарослям сорняков в углу двора, и думал о том, что такие разрушения вряд ли под силу даже Харкону. Что здесь произошло - буянил дракон, налетел ураган? Или случилась катастрофа вроде той, что унесла в море пол-Винтерхолда?..
- Ты даже не представляешь, - причитала Серана, - насколько красивым может быть что-то, что мастер лелеет в течение столетий… а отец… ну как он мог?..
- Ты уж прости, - не сдержал иронии Джон, - но неужели ты ожидала, что он будет полоть ваши грядки после того, как вы его бросили?
Серана оторопело заморгала, глядя на него.
- Мы не то чтобы бросили… Ты не понимаешь, - протянула она. - Да и откуда тебе знать…
- Какими были твои родители? - спросил он.
Она задумалась.
- Они оба сложные натуры. С мамой я могла поговорить обо всем, довериться, но отец… Он упрямец и язва, и мы часто ссорились. Потом мирились. С ним было интересно, весело. Но потом опять что-нибудь… так и жили, - она как-то беспомощно усмехнулась, разведя руками. - Семья - вечное поле боя. Но после обращения они оба словно помешались. Постоянно ругались, спорили о чем-то, куда-то пропадали и опять ссорились. Искали для себя все больше силы, магии, власти…
Из-за Атморы, подумал Джон. Все это было из-за Атморы, и никто не хотел им помочь.
Словно услышав его мысли, она сказала:
- Они оба мечтали вернуться домой, но это было единственным, в чем они сходились. Их идеи, методы, поиски - все было поводом для ссоры. Меня они к этому даже не подпускали. А потом появилось это пророчество, - вздохнула она. - И все, что оставалось от семьи, умерло. Были лишь двое сумасшедших - и я.
- И? - подтолкнул ее Джон.
- Мама сказала, что мы должны спрятаться. Что отец совсем лишился рассудка, что мы в опасности… и, глядя на эту разруху, я убеждаюсь, что она была права.
- Спятили они оба, - хмыкнул Джон, - но ей ты почему-то безоговорочно поверила. Знаешь, не всегда нужно принимать чью-то сторону в конфликте. Можно быть и третьей стороной. Сдается мне, в твоем возрасте пора бы уметь принимать самостоятельные решения, а не слушаться маму.
Серана вспыхнула.
- Да что ты понимаешь? Ты же просто… человек! Мне сотни лет, а ты…
- А я задал вопрос, на который у тебя нет достойного ответа, - задразнился Джон. - Вот ты и злишься. Вот-вот разревешься.
- Ты прямо как отец, - совсем раскраснелась она. - Он тоже вечно издевался. Лучше не беси меня!
Джон захохотал и сел на какой-то обломок.
- Такие у тебя методы? - смеялся он. - Затыкать всех, кто не согласен? Но мы-то спим и тебе придется меня терпеть.
- Я не желаю тебя терпеть, - пробурчала она, отворачиваясь, и попыталась общипать листья с сорняка, но даже этого ей сделать не удалось - пальцы просто пролетали насквозь. Джон с удовольствием посмотрел, как она, обозлившись, топает ногой и уходит от него на другую сторону дворика, где в полутьме виднелся старый могильный камень. Он мельком задумался, кто под ним похоронен, и снова уставился в напряженную спину обидевшейся Сераны.
Валерика и Харкон перестарались, опекая свою последнюю дочь. Правда, для начала они втравили ее в ритуал, который способен напрочь исковеркать все живое и разумное в человеке, и Джон эту идею по-прежнему не одобрял. Но, сдругой-то стороны, они и сами от участия не отказывались, не выставили дочь жертвой вместо себя. Может, все это и было чудовищно, но хотя бы честно и поровну, признавал он.
Но потом, словно стремясь загладить вину, они напрочь отстранили ее от своих поисков и усилий - и в итоге получилось наивное балованное дитя возрастом в сотни лет. Что ж, будущие приключения это малость подправят, улыбнулся он, вспоминая, как Серана впервые по-настоящему решилась на бунт - обобрала отца, распекла мать, сбежала из дома и начала водить дружбу с драконами и оборванцами.
Он встал с обломка, подошел к ней и нахально обнял со спины, пользуясь своим драконьим очарованием, которое, как известно, пуще кошачьего.
- Не злись, - сказал он. - Я не хотел тебя расстраивать.
Я просто хотел, чтобы ты задумалась, мысленно признался он, но вслух эти слова так и не произнес. Вместо этого он сказал:
- Пойдем посмотрим, что за возню ты там слышала.
- Ну, пойдем, - все еще обиженно пробубнила она, но из рук уже не выворачивалась и глазами, как в прошлый раз, не полыхала.
Они просочились сквозь длинный завал камней и оказались на широкой галерее, с которой открывался обзор на главный холл. Справа от себя Джон не без содрогания приметил лестницу в Собор и двери, которые однажды наглухо за ним захлопнутся.
Внизу в зале переругивались два вампира, в одном из которых он признал Вингальмо.
- Я даже не знаю, с какой стороны за это браться, - сопел эльф. - Я привык к более утонченной деятельности.
- Книжки писать любой может, бери да скреби по бумаге, - бухтел второй, с виду норд. - А ты почини ползамка. Сразу станет видно, кто тут чего стоит, - и он гордо приосанился, заложив большие пальцы за пояс.
- Что ты понимаешь в архитектуре, - презрительно вздернул нос альтмер. - Нужны сложнейшие расчеты…
- Наш лорд вам что приказал? - спросила вредным голоском проходившая мимо девица. - Дом в порядок привести или языками чесать?
Джон наклонился с галереи, опершись на локти, и стал с удовольствием наблюдать за непростой вампирской жизнью. Серана тоже заинтересовалась обсуждением и устроилась рядом.
- Да иди-ка ты, душа моя Фьюра, подальше, - заворчал норд. - С каких пор ты у нас инженер?
- Вы бы хоть кости для начала вымели, - фыркала девица, не давая оппонентам спуску. - Сами набросали - сами и выносите, свинятины.
- Собачкам тоже надо что-то есть! - отпирался норд. Джон глянул на черных зубастых тварей, угрызавших под столом чьи-то ребра, и подумал, что доля правды в этом имеется.
- Отец никогда бы такого не допустил, - протянула Серана, оглядывая замусоренный холл. - Выглядит так, словно его тут веками не было.
- Может, и не было, - сказал Джон, задумавшись, по каким местам и континентам могло носить лорда Волкихара в поисках ответов. Или Харкону все настолько опротивело, что он уже ни на что не обращал внимания?..
Внизу продолжалась перепалка.
- Хорош нас поучать, - пыхтел норд на вампиршу. - Сама-то, поди, вот ни столечко не вложишь в наш общий труд.
- У меня другие задачи, - гордо задрала нос вампирша. - Милорд мне приказал и я ищу одного бретона. Такое поручение не для ваших жалких умишек, инженеры.
Джон почувствовал, как все внутри похолодело. Он ведь так и знал…
- Зачем ему бретон? - удивился Вингальмо.
- Для опытов. Тебе-то что? - окрысилась Фьюра. - Я радуюсь уже тому, что Харкон наконец-то ожил. Если ему для счастья нужен бретон, я ему хоть весь Хай Рок притащу! Надеюсь, вы успеете к этому времени тут хотя бы подмести!
- А ты права, - пригладил бороду норд. - Харкон был что-то больно веселый в последнее время, того и гляди кто-нибудь помрет. И замок приказал починить. А когда в прошлом веке мне на голову камень с потолка упал, так ведь даже здоровьем не поинтересовался.
Такая чувствительность, обнаружившаяся в брутальном норде, ни у кого не вызвала понимания. И Фьюра и Вингальмо насели на беднягу с насмешками. При этом пол, отметил Джон, все еще никто не мел. Ему захотелось кинуть в вампиров подсвечником и рявкнуть, чтобы пошевеливались. Но даже если бы он мог, вряд ли это разумно: все-таки они ищут бретона…
- А и правда, зачем ему бретон? - задумалась Серана.
- Сказали же, для опытов, - пожал плечами Джон, осознавая всю иронию ситуации.
- Как спокойно ты это говоришь. Мог бы и посочувствовать бедняге, - укорила его Серана и иронии тут же стало в два раза больше. Джон вздохнул.
- На! - вредно сказала Фьюра, впихивая метлу Вингальмо в руки.
- А-ха-ха, - обрадовался норд, но тут же получил вторую метлу в личное пользование.
- И ты тоже, Ортьольф, - прошипела девица. - Иначе все милорду расскажу!
- Да сам-то он где? Опять пропал? - спросил Вингальмо, неприязненно держа метлу двумя пальцами. Ну конечно, подумал Джон, как кости на пол швырять, так мы не чинимся, а как прибирать - так мы аристократия.
- Я заметил, как он заходил в Собор, - припомнил Ортьольф. - Неделю назад, может, больше. А с тех пор не видал, и в Собор не войти. Да разве это новость? Он годами из своих покоев не показывался.
Вампирша недовольно скисла:
- Но мне же надо ему доложить!..
- Да сколько ж можно, отвали, зараза! - взревел норд. - Видишь, мы уже метем, только отстань!
Вингальмо насупился и взял метлу покрепче. Джон с упоением наблюдал, как высокомерный альтмер пытается постичь основы уборки.
- Да не о вас доложить, - совсем растерялась Фьюра. - Ладно, когда Харкон появится, скажите, что я вернулась в Морровинд.
И она ушла куда-то в боковой проход, пока Джон на удивление спокойно осваивался с фактом, что был прав с самого начала и о беззаботной жизни можно забыть.
Серана рядом с ним выпрямилась и решительно уперлась ладонями в перила.
- Хочу увидеть отца, - сказала она. - Я его сотни лет не видела. Хоть и кажется, что мы расстались позавчера.
Да там уже не сотни, подумал Джон. Там тысячи.
Она целеустремленно двинулась к Собору, но по дороге свернула направо и стала подниматься по другой лестнице.
- Ты куда? - удивился Джон, радуясь, что в Собор они все-таки не пойдут.
- В его комнаты, - отвечала девушка и проскользнула прямо сквозь закрытую дверь.
В покоях лорда Волкихара было пусто и тихо. Повсюду была сплошная пыль и книги, и пыль на книгах, которые давно никто не открывал или, наоборот, не потрудился закрыть. Он осмотрелся и подумал, что не выходить отсюда годами можно было разве что впав в беспробудный сон. Впрочем, если судить по самой Серане, для вампиров в этом нет ничего необычного.
- Что за кровь? - шарахнулся Джон от огромной кляксы на стене.
- Откуда я знаю? - пожала плечами Серана. - Может, пришиб кого. Или завтраком хряпнул об стену. Они с мамой вечно хлебали из бутылок. Озлобились после ритуала и упрямились… я, конечно, тоже… но иногда срывалась.
- Вообще не понимаю, о чем ты, - затряс он головой.
- Мы вампиры, - несчастно посмотрела она на него. - Мы совершенные жнецы, и все, кого мы съедаем, отправляются к Молаг Балу. А Пожинатель Душ смотрит нашими глазами и наслаждается агонией жертв.
Джону стало тошно. Сколько людей и меров он сожрал за те дни, что был вампиром? Он не считал, но, кажется, больше двадцати…
Теперь понятно, почему вампиров ненавидят - настолько, что не желают принимать из их рук даже освобождение из рабства.
- Чем сильнее голод, тем выше наши силы, - виновато бубнила Серана. - Они требуют выхода, голод требует насыщения… Иногда я просто не могла удержаться. А родители упирались, не желали радовать Молаг Бала. Только жертвы приносили в положенный день года, тут уж никуда не денешься, - она снова посмотрела на кляксу и покачала головой. - Нет… кажется, это просто что-то магическое.
- Как спокойно ты это говоришь, - злопамятно съязвил Джон.
- Ну, а чего ты хотел от сумасшедшего?
А и правда, подумал он. Серана тем временем сбегала наверх по лестнице, заглянула еще в какую-то дверь сбоку и застряла у стола, заваленного книгами и бумагами.
- О, - неверяще протянула она, глядя в какой-то пыльный манускрипт.
- Что там? - спросил Джон, заинтересованно потрусив к ней. Когда еще выпадет шанс безнаказанно порыться в записях ужасного Папули? Такую удачу упускать никак нельзя.
- Тут схема обработки этерия, - сказала Серана, безуспешно пытаясь перевернуть лист своими бесплотными пальцами. - Да какая сложная… А мне всегда казалось, что школа Изменений его не интересует.
- Может, это твоя мама постаралась? - предположил он, вдруг замечая другой манускрипт, с которого не так давно смахивали пыль и брали в руки. Манускрипт распух от вложенных листов и был переплетен в кожу, на которой были начертаны знакомые царапки - “Дова”…
- Нет, это его почерк, - она снова глянула в записи: - Какие-то полевые исследования. И к этому моменту мы уже ушли. Сколько же времени прошло? Здесь указан 778 год…
- Какой эры? - уточнил Джон.
- Что значит, какой эры? - не поняла она, и стало окончательно ясно, что она проспала тысячи лет. И после всех этих веков действительно верила, что их распрекрасный садик сохранят? Какая наивность.
- Неважно, забудь, - сказал он, с жадностью глядя на книжку с царапками и безмерно страдая от невозможности ее прочесть.
Впрочем, сам по себе тот факт, что ее недавно брали в руки, уже о многом говорил. Драконы еще не появились в Тамриэле и ничто не предвещает, что появятся, а между тем Харкон снова вернулся к старым исследованиям. Возможно, проговорился Корст или - даже более вероятно - в Тирске пересказали его пьяную похвальбу о знакомстве с Акатошем и Алдуином. Джон вспомнил сажу, покрывшую лед в пещере Аэслипа, и впервые задумался, а нет ли способа определить, что огонь был именно драконий, а не какой-то еще.
Он знает, понял Джон. Он был там, в туннелях под озером, он видел опаленный лед. Он знает, что столкнулся с Драконорожденным, и теперь ни за что не оставит поиски. Может, драконов сейчас и нет, но ведь пророчество о тирании солнца упоминало об их возвращении. “В годину раздора, когда драконы вернутся в царство людей…” Слышал ли Харкон об этом условии? А если слышал, что мешает придержать вампира-Довакина в подвале до лучших времен, просто на всякий случай?
Да… уж не везет так не везет.
Серана несыто оглядела стол и вздохнула, жалея, что не может по уши закопаться в записи и почитать, чем же занимался любимый папочка, пока ее не было.
- Удивительно, - сказал Джон, окинув взглядом завалы уникальных рукописей и исследований, - как спокойно он все побросал. Любой же может прийти и порыться.
- Да ну что ты, - захихикала Серана. - Тут ловушек штук пять. Вот, - ткнула она пальцем в угол, - и вот, и вон там… Вингальмо, помню, как-то сунулся, а потом на башне куковал. Так ему и надо.
Тут Джону вдруг стало жаль Вингальмо, которого вечно все шпыняют.
- Ладно, - недовольно сморщилась Серана. - Очевидно, что его тут нет. Пойдем заглянем в Собор.
- Мне что-то не хочется, - закапризничал Джон.
- Я все стояла на террасе и смотрела, как снег падает в море, - жалобно сказала она. - И вот появляешься ты, кто бы ты ни был, и я вдруг могу снова войти в замок… пожалуйста, ну что тебе стоит?..
- Ладно, пойдем, - смирился Джон, уже предвидя, как дальше они пойдут по всем помещениям и башням, обходя памятные окрестности. Ему они были памятны довольно неприятным образом.
Когда он приблизился к дверям Собора, его пробила дрожь и слабость, а в голове снова разверзлась черная яма.
- Ты что? - обеспокоилась Серана, увидев, как он привалился к стене.
Джон постарался взять себя в руки.
- Ничего. Пойдем.
Проскользнув сквозь двери, они увидели знакомую и незнакомую картину. Алтарь все так же возвышался на дальнем конце зала, все так же был увенчан головой в рогах, еле проступавшей в ночной полутьме, но сам зал был полуразрушен и завален грудами костей. Здесь царило пыльное запустение, как и повсюду в замке, и Джон подумал, что, наверное, так бы оно и осталось, если бы не встреча на озере - и его короткая фраза об Атморе, которая вернула древнего вампира к жизни.
Не будь той встречи, каким оказалось бы будущее?
- Папа?..
Серана, как всегда, разглядела отца раньше него. Она заторопилась вперед, к ступенькам, ведущим к алтарю, на которых вытянулось что-то темное.
- Он тебя не услышит, - сказал Джон, шагая следом и внезапно беспокоясь, что события все же повернули не туда и что-то пошло катастрофически неправильно. - Что случилось?
- Его оглушило, - вздохнула она. - Со мной такое однажды было. Молаг Бал так громыхнул, что я только через неделю очнулась…
Джон посмотрел на Харкона, безжизненно лежавшего боком на ступенях, увидел вяло откинутую руку и вытекшую из уха вампира струйку запекшейся крови. Он вспомнил глухую тишину, давящую, сводящую с ума, и запоздало понял, что в тот раз Принц Господства пустил в ход далеко не все, на что был способен. Но сейчас-то что пошло не так?
Конечно, всегда была вероятность, что Харкон чем-то свое начальство разозлил - бесить и раздражать он был мастер, Джону ли не знать, - и Молаг Бал громыхнул просто для порядка и от сварливости натуры. Возможно также, что Принц Гнева был недоволен тем, что упрямого лорда снова понесло на старую дорожку - спасать какой-то, понимаете ли, континент вместо того, чтобы разбираться с пророчеством.
Но был и третий вариант, который тревожил Джона больше других. Молаг Бал не собирался позволять вампиру его искать и тем самым мешать Довакину-Нереварину исполнять уже другое пророчество. Вопрос напрашивался сам собой: что же Принц Даэдра рассчитывает в итоге получить, если вывел из строя аж самого Харкона?
- Вот кому сейчас снятся кошмары, - сказала Серана, не без доли сочувствия глядя на отца.
- Почему? - удивился Джон. - То есть я, конечно, предполагаю, что у него была трудная жизнь, но…
- Потому что спит лежа, - хмыкнула Серана. - Вампирам лучше спать стоя или сидя, иначе Вермина может прийти поразвлечься. В гробу удобнее, хотя бы не падаешь.
- О, - только и ответил Джон, вспоминая, что Серана и впрямь спала в саркофаге стоя. Чего только не узнаешь от этой вампирской семейки…
- Надо его разбудить, - она села на корточки, наклонилась к отцу и попыталась его растолкать, но ее руки пролетали сквозь его плечо.
- Не надо, - взмолился Джон. - С ним ничего не случится.
- Откуда тебе знать? - недовольно глянула она снизу вверх. - Вампирские кошмары - очень пакостная вещь… Пап, просыпайся! - снова завозилась она, пока что, к счастью, без толку. Но что будет, если она действительно приложит усилия? Или шарахнет родителя магией - какой-нибудь молнией, скажем?
Джон заволновался, не зная, что делать, и вдруг почувствовал то, что ухитрялся до сих пор не замечать.
Присутствие. Внимание.
Он поднял глаза на алтарь и столкнулся взглядом с головой в рогах. Молаг Бал был здесь и, несомненно, видел все, что происходит. Поди объясни ему теперь, откуда Джон знает волкихарцев…
- Просыпайся, - повелела ему голова.
Серана встрепенулась, глянув на алтарь, а потом с надеждой уставилась на отца, но тот по-прежнему лежал, не шевелясь и не проявляя никаких признаков сознания. Она подняла глаза на Джона, увидела, как тот исчезает, и моляще протянула руку:
- Подожди!..
Но он уже проснулся.
Черная тень с горящими огнем глазами наклонилась к нему и схватила за куртку на груди, поднимая с тюфяка и швыряя спиной на саркофаг, возле которого Джон устроился на ночевку.
- А ты изрядный лжец, Довакин!
Джон дернулся, пугаясь спросонья, и неловкой рукой снес на пол урну, но тень встряхнула его, не отпуская куртку, и притиснула к саркофагу посильнее.
- Думаешь, я мог не заметить тебя у моего алтаря? - ехидно спросила неведомая тварь, проявляясь из черноты и нависая над ним. Джон с удивлением увидел перед собой человека - или скорее вампира - с породистым и жестоким лицом и наконец-то догадался, кто пришел его навестить. Чему изумляться: и Шеогорат и Сангвин гуляли по Тамриэлю в образах людей, с чего бы Королю Насилия отставать?
- Ты их знаешь, - сказал Принц Даэдра, буравя его кипящими глазами. - Знаешь эту атморскую семейку. Очевидно, что ты из будущего. И что же вы с Шеогоратом натворили, что он так затейливо извиняется?
- Я не знаю, - раздраженно заерзал Джон, взяв себя в руки и решив гнуть свое до последнего. - Он мне все мозги взболтал. Ящиком пришиб. Я даже не помню, как меня зовут… Этот вампир меня ищет, но зачем?
- Ты кое-что ему сказал. Или и этого не помнишь? - усмехнулся Принц.
“Смотрит нашими глазами,” вспомнил Джон слова Сераны. Судя по всему, встреча на озере не прошла для Молаг Бала незамеченной: либо он все видел сам, либо каким-то образом узнал от Харкона. А если так, то Принц знает, что произошло, и врать нельзя…
- Я передал слова драугра, - изображал дурачка Джон, благо что к этому у него был природный талант. - Что Атмору можно вернуть… Разве это важно? Это даже звучит как чушь!
- Некоторые не знают, когда стоило бы заткнуться, - ощерился Молаг Бал и, отпустив Джона, сделал пару шагов по полутемному склепу. - Харкон разузнал про тебя в форте на Солстхейме. И довольно много разузнал. Но теперь он не будет тебя искать. Как ты знаешь, я его обезвредил. А с мелкими шпионами ты и сам управишься.
- Что тебе от меня надо? - безнадежно спросил Джон.
- Чем ты слушаешь? Я же сказал, жертва. И еще кое-что. И, - тут Принц саркастично ухмыльнулся, - подвиг. Это как раз по твоей части, предполагаемый Нереварин. Имей в виду, ты обязан осуществить пророчество. Я даже готов сжульничать и помочь тебе.
Джон уставился на него и задал вопрос, на который не пожелала ответить Азура:
- Это не сон? Это по-настоящему? Все это?
- Конечно, - сурово глянул на него собеседник. - Так что соберись и сражайся от души. А для начала сам перестань шастать по чужим снам и выспись как следует.
И с этими заботливыми словами Принц Господства снова облекся тенью и исчез. Джон сидел на саркофаге и с непреходящим изумлением пытался осмыслить тот факт, что с Молаг Балом, оказывается, можно вполне неплохо общаться. Куда проще, чем с безумным Энн Мари, от которого вообще непонятно чего ждать…
Он вспомнил предупреждение Партурнакса и пригорюнился.
========== Глава 21. Проклятие плоти ==========
Выспавшись по совету Молаг Бала, Джон добрался поутру до Сурана и оттуда поехал на жуке в Балмору. Там он, даже не заходя домой, тайком проскользнул в Гильдию и переправился в Кальдеру, где посетил скампа, а потом вышел за городские ворота в поля. Если верить карте, добраться оттуда до Гнаар Мока не представляло особых сложностей, и Джон целеустремленно зашагал вперед. Хватит с него отвлечений и неурядиц. Может же он хоть одно задание выполнить без осложнений… ведь может же?..
По пути ему попалась подозрительная гражданка по имени Пемени, которая просила проводить ее в Гнаар Мок, а в награду обещала подарить свои волшебные сапоги. Джон скептично посмотрел на нее и сообщил, что сапожки явно на женскую ногу и на него вряд ли налезут, но если ей так уж невтерпеж попасть в деревеньку, дама может идти следом. Пемени сморщилась, но потянулась за ним по пыльной дороге.
Когда ее насмерть заела никс-гончая, внезапно выскочившая из кустов, Джон только пожал плечами и прибил животное, а потом пригляделся к сапогам.
Сапоги Ослепляющей Скорости, сообщила Прелесть. Скорость бешеного гуара, полная слепота. Выглядело так, словно он сам их зачаровывал не в лучший из своих дней.
Джон хмыкнул и прихватил забавные сапожки с собой.
Чем ближе он подходил к Гнаар Моку, тем более заросшей и живописной становилась местность. После тягостного путешествия через пустоши, полные углей и золы, глаз здесь отдыхал на живой, сочной зелени. Поплутав среди болотец, он вышел к побережью, переночевал в подвернувшейся гробнице, а наутро притопал в деревню, где его быстро направили в нужную пещерку, сказав ориентироваться на утес Хартаг - круглую скалу, с которой особо дурные на голову орки любят прыгать на удачу.
Оскальзываясь на гнилых мостках, Джон добрался по протокам до пещеры Илуниби и сунулся внутрь, где столкнулся с выводком Спящих, Видящих и прочего отребья, зачем-то посвятившегося себя Дагот Уру. Поплутав по туннелям, прибив некоторое количество пепельных упырей и попутно ограбив случайного дремору, щеголявшего красивым даэдрическим мечом, он наконец-то отыскал свою цель. Дагот Гарес сам вышел к нему и величественно провозгласил:
- Шестой Дом привествует тебя, лорд Неревар. Или Джулиан, как ты сам себя называешь.
На это Джон только поджал губы и раздраженно засопел. Не объясняться же с этим недоумком, право.
- Надеюсь, - продолжал Гарес, - в этот раз ты пришел сохранить дружбу своего господина, а не предать ее.
- С каких это пор, - прищурился Дракон Севера, - ваш Дагот Ур мне господин? Не равняй других по себе.
- Это так, пока что твоя верность не очевидна, - согласился жрец, - и мы вынуждены считать тебя своим врагом. Но мой господин надеется, что однажды ты проявишь покорность, придешь на Красную Гору и примешь его благодать.
- В этом предложении мне не нравится все, - сообщил Джон, - начиная с выбора слов.
- Лорд Дагот предпочел бы иметь тебя на своей стороне, - вздохнул Гарес. - Но пока ты наш враг, ты наш враг. Вижу, мне не стоит надеяться, что ты опустишь оружие?
- Не стоит, - подтвердил Джон. - Последние слова будут?
Дагот Гарес противно зашевелил хоботком из-под капюшона. Приглядевшись, Джон понял, что это даже не капюшон, а огромный застывший костяной рот, и хоботок - на самом деле вываленный наружу язык.
Боги, да как оно вообще ухитряется разговаривать…
- Благословляю тебя, лорд Неревар, - произнес Гарес, помахав сухими ручками. - Именно так, как желает мой повелитель, ты придешь к нему - его плотью и в его плоти.
- Замечательно. Ри Вааз!..
Дагот Гарес отлетел и шмякнулся недалеко от знакомой красной статуи, похожей на стоячий фигурный саркофаг. Статуя блестела красными глазами и казала острые рожки в сизом дыму, курившемся от изножья.
Перед статуей сохранялось письмо на плотном пергаменте. Джон заинтересовался, сунул нос в корреспонденцию и с удивлением обнаружил, что оно предназначено ему.
Строчка за строчкой Дагот Ур разливался в уверениях, обещаниях и готовности простить какое-то там предательство, которое Неревар против него учинил. Звал на Красную Гору, обещал изгнать чужеземцев и предлагал власть править миром. Вполне вероятно, подумал Джон, что истоки этой власти берут начало там же, где и божественность Трибунала. Ни до чего хорошего эта сила ложных богов не довела.
Джон презрительно фыркнул, скомкав письмо. Он дракон. Смешно даже представить, будто спятивший божок способен предложить ему что-то получше. К тому же Довакину не слишком нравились идеи кого-то откуда-то выметать, а между тем Дагот Ур, как и многие другие данмеры, был несколько нерасположен к н’вахам - и явно ожидал, что Джон по первому требованию побежит гнать прочь из Морровинда и Гальбедир, и Кая, и Эстирдалин, а Ажиру, видимо, продаст в рабство.
Дельфина, помнится, тоже много чего думала. Но где теперь она, а где Салокнир. Да и Алдуин с Партурнаксом, если уж на то пошло…
Тут Джон вспомнил, что он в прошлом, и понял, что размышления его не согласуются с временной линией. Ну и пусть, хмыкнул он и пошел рыться по окрестностям в поисках добычи.
Собрав все, что нашлось ценного, он с интересом повертел в руках амулет с выпученным глазом, который по заверениям Прелести здорово понижал привлекательность. С учетом того, что с ним сотворил Шеогорат, такая штучка еще может пригодиться. Мало ли.
Сотворив заклинание вмешательства Альмсиви, он гадал, куда же его занесет, и с радостью обнаружил, что попал прямиком в Балмору. Каю не придется слишком долго его ждать.
*
- Боги, - прошептал Косадес, когда Джон возник у него на пороге.
- Что? - удивился усталый, но довольный собой Довакин, откидывая капюшон. - Задание я выполнил, Гареса убил. Я молодец.
- Так вот как это выглядит…
- Ты о чем? - занервничал Джон. - Что выглядит?
Шпион порылся в завалах на столе и сунул ему в лицо зеркальце. У Кая в этом бардаке аж зеркальце есть? Ого.
Джон удивленно фыркнул, а потом наконец разглядел, что это зеркальце ему показывает.
Его лицо оплыло, словно нагретый воск, черты исказились. Глаза смотрели мутно и бессмысленно. Он и прежде чувствовал себя не слишком хорошо, но думал, что просто устал…
- Это… это корпрус? - спросил он, видя, как прямо на глазах лицо кривится все больше, а сбоку на шее начинает расти какая-то мерзкая шишка.
- Меня сейчас вырвет, - деревянным голосом сообщил Кай и отошел от Джона подальше, забрав с собой зеркальце.
- К-к-кажется, это не заразно, - попытался успокоить его Джон, сам начиная сходить с ума от тревоги. - Дагот Гарес меня проклял. Это магия.
- Я тут порасспрашивал, - сказал Косадес, прикрыв лицо тряпочкой. Уверения, что корпрус не заразен, явно не слишком его убедили. - Вот как знал, что подхватишь ты дрянь… Есть один такой Дивайт Фир, древний маг Телванни. Содержит Корпрусариум. Пытается лечить жертв болезни.
Дивайт Фир, вспомнил Джон. Гальбедир говорила, что с ним вполне можно иметь дело.
- Значит, пойду к нему, - вздохнул Джон, поворачиваясь к двери.
- Погоди, - остановил его Кай. - Возьми. Подаришь ему эту двемерскую штуковину, он их коллекционирует. И еще вот тебе тысяча дрейков на расходы. И зелья левитации, в башнях Телванни без них никак… Боги, - снова выдохнул он, глядя на лицо подопечного.
Кажется, теперь мне и амулет непривлекательности не нужен, расстроился Джон, подхватил мешочек с деньгами, зелья и странную растопырку, которая предположительно могла смягчить сердце древнего волшебника.
- Тель Фир находится на острове, на юго-запад от Садрит Моры, - напутствовал его Косадес. - Лучше двигай через Гильдию Магов, так быстрее… Только не зарази их там!
- Да не заразный я! - чуть не заплакал Джон, ощущая, как все больше плывут и расползаются и лицо и тело.
Чтоб вам всем опухнуть с вашими пророчествами, думал он, вываливаясь на улицу с растопыркой в руках. Проклятие плоти, придумают ведь… И после такого Дагот Ур всерьез думал, что я посчитаю его другом? Ага, как же!..
А что будет, если даже Фир не сможет помочь? Как вылечиться? Как вернуться домой?..
Внезапная идея возникла у него в голове. Содрогнувшись при мысли о цене, которую может заломить Молаг Бал, Джон шевельнул рукой, творя заклинание возврата, и оказался в святилище, где все еще оставалась его пометка.
Пробежав по залам и туннелям, он на крылах бракованного амулета слетел вниз к алтарю, где до полусмерти напугал своим видом юную эльфку.
- Ай, мамочки! - запищала она и ударилась в бегство, едва не сверзившись с мостика в лаву. Молаг Бал хохотал так, что статуя чуть не рухнула.
- Такая молодая, а туда же, - заворчал Джон. - Не рановато ли ей поклоняться Пожинателю Душ?
- Она лет на сто старше тебя, между прочим, - остудил его праведное негодование Принц. - Ну что, болезный? Уже влип?
Джон неловко повел в воздухе двемерской растопыркой, признавая, что да, влип.
- И сразу ко мне, - зафыркал Молаг Бал. - Тут тебе что, благотворительная лечебница?!
- Никогда не посмел бы так оскорбить, - поспешно заверил его Джон, чувствуя, как от голоса Принца Гнева крякнули все кости.
- В этом пророчестве, - назидательно сообщил Бог Интриг тоном пониже, - самое важное - это гласность. Если я тебя вылечу, кто об этом узнает?
- Но ты же можешь? - с надеждой спросил Джон.
- Может быть. Болезнь божественная, не даэдрическая. Но что ты мне за это предложишь? - вкрадчиво спросило чудовище.
- Э-э, - замялся Джон. Скажи хоть слово - и тут же подловят, уж в этом-то он не сомневался.
- Иди-ка ты куда шел, - хмыкнул Принц. - Старый сплетник уже рассказал мне, что Фир тебя вылечит. И не потому что может. Он не может. А потому что так должно быть.
Старый сплетник? Ну конечно, и тут замешался Энн Мари. Джон чихнул и жалобно утер раздутый, потерявший всякую форму нос.
- Дракон с насморком, - задумчиво молвил Молаг Бал. - Чего только в жизни не увидишь. Даже в моей… Ладно, перекину тебя в Тусененд, к другому алтарю. Иди прямо через горы на северо-северо-восток, до Тель Фир там недалеко.
- Благодарствую, - сварливо ответил Довакин, чувствуя, как буквально весь обрастает шишками и наростами. Еще немного и одежда просто начнет на нем лопаться, не вмещая гнусную раздутую плоть.
Дагот Уру не жить, пообещал он сам себе, пока мир вокруг него колебался, сменяя одно святилище на другое.
*
Перевалив через горы и отбиваясь от надоевших наездников - в одного он даже швырнул отпавшим с него оковалком мяса, - Джон пошагал по воздуху над морем, высматривая впереди грибные башни Тель Фир. Башни и впрямь довольно скоро показались в свежей утренней дымке и Джон прибавил шагу, желая как можно скорее решить больной вопрос. Он уже едва мог держать двемерскую растопырку в потерявших всякую форму руках.
В Тель Фир к нему отнеслись спокойно - видимо, местным обитателям приходилось видеть и не такую степень распада. Симпатичная узколицая данмерша поприветствовала его, назвалась Бейтой Фир и вежливо поинтересовалась, не хочет ли он разграбить сокровищницу.
- А я похоф на того, кто хофет?- спросил ее Джон, глядя на нее с укоризной и с трудом шевеля распухшим языком.
- Ну, я просто для порядка спросила. Отец говорит, надо быть вежливыми и любезными. Болезнь - не повод для дискриминации.
- Мне офень нуфно с ним встрефифься, - загнусавил Джон. - У меня даве ефть рафтопырка.
- О, двемерский когерер, - обрадовалась эльфка. - Ему понравится. Иди направо, а дальше наверх. Летать-то умеешь?
Джон кивнул и поплелся направо, скрипя костями и мучаясь от тошнотворной боли во всем нутре.
Лорда Фира он нашел в студии, осиянной мягким светом огромного фиолетового кристалла. Древний волшебник был принаряжен в полный комплект тяжелой даэдрической брони и Джон, даже невзирая на свое жалкое состояние, тут же задумался, сколько она может стоить. И как, интересно, тощий эльф ухитряется таскать ее на себе, не падая от изнеможения?
- Какая у тебя любопытная двемерская штучка, - хищно присмотрелся старый маг к растопырке.
- Эфо вам, - трагично сказал Джон, протянув когерер и роняя из лопнувшего рукава ошметки гадкого корпрусного мяска.
- Подарок? Мне? - обрадовался Фир, хватая штучку и, как отметил Джон, совершенно не боясь заразиться. - Как мило! И умно. Итак, зачем же тебе понадобилось задобрить меня? - спросил он с хитрой усмешкой.
- Хороф ивдевафься, - обиделся Довакин. - Болефнь не повод для дифкр… мне даве говорифь тявело!..
- Ладно, ладно, чего уж тут не понять, - повел узкой ладонью Фир. - У тебя божественная болезнь. Это одновременно и проклятие, и благословение…
Как и положено непостоянной Змее, досадливо подумал Джон.
- Конечно, жертва не может насладиться чудесной природой корпруса, - увлеченно болтал Фир. - Болезнь уничтожает разум и истощает тело. Но для волшебника это загадка, великолепная тайна, которой стоит посвятить жизнь…
Неужели все старые маги ненормальны, задумался Джон. Хотя да, решил он наконец. Все - и не только старые.
- Я собираю жертв болезни в своем Корпрусариуме, в пещерах под башней, - рассказывал мер. - Бедолаги. Жалкое существование. Постоянная боль. Разрываются от голода и страсти. Безумны, как болотные крысы. Но и удивительны в своем роде. Полностью имунны к заболеваниям, живут вечно, не считая несчастных случаев. Древним волшебникам нужно чем-то заниматься. Когда живешь тысячи лет, хобби необходимо. Мое дело - Корпрусариум.
- Увалось вылефить? - с трудом прошамкал Джон, шлепая перекошенными губами и чувствуя, что почти утратил способность к членораздельной речи.
- Нет, - жизнерадостно махнул рукой Фир. - Но куда спешить? Они живут вечно, да и я пока не тороплюсь к предкам. Время есть.
Только не это, мысленно застонал Джон. Энтузиаст, который развлекается процессом ради процесса…
- И к тому же, - добил его Фир, - вылечу я их - и что? Придется новое хобби придумывать.
Тут Джон и вовсе сел на пол и в полном отчаянии сказал:
- Я Нереварин…
Дивайт Фир присел перед ним на корточки, музыкально звякнув броней, и присмотрелся:
- Нереварин, ишь ты. Хотя бред у жертв корпруса бывает на диво разнообразен. Эшлендеры говорят, Нереварин будет невосприимчив к заразе. А я все думал, может, я заполучу Нереварина себе в Корпрусариум и так никогда этого и не узнаю. Ха. Ха! Нереварин - жирный мерзкий монстр, сумасшедший, как болотная крыса. Разве не смешно?
Джон посмотрел на него, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы искренней жалости к себе.
- Не смефно, - сказал он.
Фир с состраданием покачал головой:
- Чувство юмора напрямую связано с уровнем интеллекта. Твой тебя явно начинает подводить… Ну вот что, - выпрямился он и хлопнул себя по бедрам. - Сходи-ка ты в Корпрусариум, осмотрись. Может быть, скоро он станет твоим домом, ха-ха. И принеси мне сапожки, с которыми все возится Ягрум. Заодно познакомишься с последним двемером.
От удивления Джон даже забыл себя жалеть.
- Да-да, - кивнул данмер, увидев его изумление. - Мой старейший пациент. А когда вернешься, дам тебе снадобье. Оно работает… в теории. Убило все предыдущие образцы, но тебе ведь все равно нечего терять.
Как сказать, задумался Джон. Молаг Бал сказал, что Фир его вылечит - не потому, что может, а потому, что так должно быть. Но, с другой стороны, Молаг Бал предположительно тоже может его вылечить. Вопрос, как всегда, в цене. Фир всего лишь велит принести сапожки и рискнуть жизнью, а вот чего потребует Пожинатель Душ - еще неизвестно…
- И смотри, не обижай пациентов, - строго предупредил его Фир. - Да, они опасны и даже очень, но они в этом не виноваты. Если навредишь им, будешь иметь дело с моим смотрителем.
Джон кивнул, соскреб себя с пола и потащился к выходу.
*
Даже на подходе к Корпрусариуму ужасающе воняло. Надежная круглая дверь, запирающая вход в пещеры, не слишком помогала, и уже с самого нижнего уровня башни хотелось поскорее унести ноги. Джон сморщил и без того перекошенный, раздутый нос и, стоя перед дверью, горестно задумался о словах Фира: возможно, это место станет его домом…
Нет, ни за что. В крайнем случае он обратится к Молаг Балу. А если семейство Фиров попытается не выпустить его из Корпрусариума - им же хуже.
Он зло выдохнул и, сняв засов, толкнул тяжелую дверь, попутно оценивая, долго ли придется ее ломать в случае чего. По всему получалось, что не слишком. Ворота в Волкихаре, прямо скажем, все-таки были покрепче.
Прошагав по туннелю вниз, он встретился со смотрителем - аргонианцем в броне, всем своим видом излучавшим уверенность опытного бойца. Оценив вероятного противника, Джон выслушал его нотацию о том, что больных обижать нельзя, и иронично подумал, как бы это не обернулось против самого смотрителя - ведь по его же словам получалось, что и Джона обижать не следует.
Палец на левой руке ужасно болел из-за Прелести, которую он не додумался снять заранее. Сделать это теперь стало попросту невозможно. Ругая себя и боясь остаться без пальца, он поковылял вперед, вздыхая, хрипя и волоча ноги. К нынешнему моменту вид у него был настолько плачевный, что местные обитатели принимали его за своего и даже не смотрели на гостя. Каждый из них был погружен в свой личный ад, в котором не было места какому-то там пришлому Довакину.
Бродя в зловонных испарениях, он выискивал повсюду обещанного последнего двемера, но кроме жертв корпруса, однообразно гадких и неинтересных, ему никто не повстречался - разве что тут и там попадались сундуки, которые Джон, не утруждаясь вскрыть, просто попрятал под крылышко. На Крики, которые еле удавалось сотворить перекошенным ртом, тут вряд ли станут обращать внимание, а заняться замками можно и попозже.
Прочесав окрестности, он в конце концов вернулся к началу и заметил ровно напротив выхода дверь, ведущую еще глубже. Других вариантов у него все равно не осталось, и он сунулся в дверцу, за которой змеился вниз очередной туннель.
В глубине было мерзко, сыро и совсем уж нечем дышать. Древние волшебники не отличаются добротой, подумал он, и хобби у них, мягко говоря, негуманные. Держать в таком отвратительном месте тех, кого еще столетие назад стоило бы добить просто из жалости…
Еле бредя среди зеленоватых миазмов, Джон щурил слезящиеся глаза, надеясь высмотреть наконец Ягрума, получить сапоги и поскорее отсюда убраться. Ему уже даже не хотелось расспрашивать последнего двемера о судьбах его народа. Сейчас его куда больше волновала собственная судьба.
И ровно в тот момент, когда рассеялись последние крохи любопытства и ему стало окончательно плевать, он углядел искомое в глубине вонючей пещеры. Двемер расположился в закутке, который попытались обставить с некоторой претензией на уют. Тут даже имелся коврик, в который упирались механические паучьи ноги. Ноги поддерживали уродливое тело, раздутое и жирное, а сверху, над изъязвленным брюхом, лепились одутловатые ручки и бородатая голова. Что случилось с родными ногами двемера, Джон задумываться не хотел.
Подхромав поближе, он раскрыл рот, чтобы потребовать сапоги, но язык уже не слушался.
- С… - просвистел Довакин, негодуя, что опять онемел, и потыкал пальцем в собственные сапоги, раздутые и изуродованные.
- Смотри-ка, еще что-то соображает, - обрадовался Ягрум, обращаясь к темной эльфке по соседству. Она посмотрела на Джона и промолвила:
- Отец тебя послал?
Джон недовольно глянул на нее. Да откуда мне знать, возмущенно подумал он, кем вы тут друг другу приходитесь?
- Фир, - хрипло булькнул он, а потом, наконец-то разглядев за шкафом приметный желтый металл, указал на требуемые сапоги и повелительно загреб воздух рукой - мол, давай их сюда.
Двемер процокал ужасными ножками к шкафу, добыл сапоги и повернулся, прижимая их к жирной свисающей груди.
- Передай моему милостивому смотрителю, - сказал он, - что я сделал все, что смог. Только маг-искусник из двемеров способен на подобное. Но только идиоты могли сотворить такие сапоги. Горе моему народу, если нас будут судить по произведениям таких растяп.
Джон протянул руку и захрипел, требуя немедленно передать ему артефакт. Двемер разочарованно глянул на него:
- Неужели даже не спросишь о моей расе? Мне есть что рассказать.
В другое время Джон, несомненно, ухватился бы за такой разговор, но сейчас его куда больше занимало собственное стремительно ухудшающееся состояние. Он хотел было пощелкать пальцами, чтобы двемер пошевеливался, но испугался, что они просто отвалятся, а потому без затей вырвал сапоги из жирных ручек и, не говоря ни слова, похромал обратно к выходу.
Было понятно, что Ягрум нечасто видит тут новые лица, и еще меньше среди них бывает тех, кто до сих пор способны к разумному общению. Двемеру хотелось поговорить, побеседовать о прежнем мире, давно ушедшем, и о новом, ему незнакомом, и до некоторой степени Джон ему сочувствовал. Он даже подумал, что, может быть, вернется сюда снова…
Нет, решил он с внезапно нахлынувшим озлоблением. Он не вернется сюда никогда.
*
- Мои сапожки, - обрадовался Фир, когда Джон вломился к нему в студию, посыпая пол корпрусной мерзостью. - Ну, хорошо, моя очередь исполнять договор. Вот зелье, но у меня есть условие.
Джон глянул на него с негодованием. Он что, мало страдал?
- Ты должен выпить его прямо здесь, - помахал немаленьким пузырем эльф. - А потом я тщательно тебя осмотрю.
Насколько тщательно, заволновался Джон, вспомнив о своих весьма и весьма приметных шрамах. Но деваться было некуда и он кивнул.
- Хорошо, - обрадовался маг и протянул ему бутыль. - Приступай.
Средство от корпруса было ничуть не приятнее самого корпруса. Джон хлебал его, давясь от тошноты, добрых полчаса - или, во всяком случае, так ему самому показалось. Фир увлеченно наблюдал за его стараниями, расцветая от своего научного успеха.
- Прекрасно! - восклицал эльф. - Замечательно!.. Раздевайся, - повелел он, увидев, что бутыль опустела.
Джон отставил склянку и посмотрел на собственные руки, которые уже выглядели кудаприличнее и прямо на глазах становились все тоньше и ровнее. Не задумываясь, он скинул пояс с мечом, стащил с себя изорванную куртку и рубашку и с радостью увидел, что и торс тоже стал похож на человеческий, а язвы затянулись.
- Ну-ка, давай-ка сюда, на стол, - поманил его данмер. - Какие интересные шрамы. Это точно не от корпруса.
- А, это, - махнул рукой Джон, залезая на стол. - Это на память от Молаг Бала, - соврал он, оклеветав Принца Гнева.
- Болят?
- Ужасно.
- Ха, еще бы, - обрадовался Фир. - Так, открой рот… покажи язык… где тут пульс-то у тебя?.. Знаешь, а у тебя хороший череп.
- Да, мне уже говорили, - кисло отвечал Довакин.
Ученый обмял и ощупал его со всех сторон, произнес несколько заклинаний, поскреб зажившую кожу и наконец разрешил встать.
- Ну что ж, - огласил он приговор, - ты здоров. То есть на самом-то деле ты все еще болен, но ни одного побочного эффекта. Удивительно.
- Как это болен? - всполошился Джон, садясь на столе.
- Ты бессмертен и обрел иммунитет к болезням. Конечно, тебя все еще можно убить, но смерть от старости тебе не грозит. О да. Теперь я вполне уверен, что ты Нереварин. Собираешься осуществлять пророчество?
- М-м, да, - нехотя сказал Джон. - Куда деваться.
- Ну, тогда вперед, Нереварин. А я, - потер ладошки данмер, - пойду испытаю средство на других пациентах. Конечно, придется быть осторожным. Ведь ты можешь быть всего лишь исключением…
Я всегда исключение, подумал Джон, а вслух сказал:
- Спасибо.
*
Подобрав меч и сброшенную одежду, он сотворил заклинание возврата и очутился в святилище, где немедленно швырнул в бассейн с лавой зачумленные разорванные тряпки.
- Хорош там отираться, Довакин, - громыхнул голос Молаг Бала. - Иди вниз немедленно.
Джон так и собирался. Но ведь некоторым нужно всегда оставить за собой последнее слово, раздраженно подумал он и потрусил вниз к статуе.
- Давно я не видел такого шрама, - зловеще протянул Принц, а Джон задумался, надо ли было появляться перед ним без рубашки. Теперь ведь проходу не даст своими вопросами…
- Так ты, получается, был вампиром, - размышлял Молаг Бал. - В будущем. И излечился драконьим методом. Чувствую, еще попортишь ты мне кровушки.
- Если бы я знал, - дипломатично ответил Джон и, вытащив из-под крылышка сундуки, стал добывать себе из запасов новую одежду. Мили Гастиен скоро придется вновь взяться за иглу. Это уже третья смена за какой-то десяток дней, горестно подумал он, чувствуя на себе неотступный и неприятно задумчивый взгляд Принца Даэдра.
Переодевшись, он повернулся к статуе и жалобно, боясь ответа, спросил:
- Так я все-таки исцелился?..
- Ты и впрямь решил, что тут лечебница, - хмыкнул Молаг Бал.
- Ну, а к кому мне еще обратиться? - расстроился Джон. - Фир говорит, я все еще болен, но при том здоров. К другим смертным идти смысла нет, Азура запутает, а Шеогорат… это Шеогорат.
- Ты здоров, - раздраженно ответил Принц. - Неужели сам не чувствуешь?.. А что это у тебя там? - вдруг заинтересовался он.
- Где? - занервничал Джон, опасаясь, что на нем опять выросла какая-то шишка.
- Сокровища твои, - засмеялся Молаг Бал и стало ясно, что Принца заинтриговали сундуки. - Кучка золота. Ну, это понятно, любите вы на нем вздремнуть… Но проповеди Вивека? Серьезно?
- Э-э…
Сказать, что Джон почувствовал себя неловко - это ничего не сказать. Потом решил, что спасется наглостью, и заявил:
- Там слова власти. Это правда слова власти?
- Правда, - с удовольствием протянул Молаг Бал. - Но тебе они не пригодятся. Мы говорим на разных языках, дракон.
- Что ж, - скис Джон, - у меня есть Фус и Ро. Как-нибудь перебьюсь. Но там же столько интересного! И где мне достать все остальные части? Глупые данмеры растеряли их повсюду, да еще и переписывают с ошибками.
Молаг Бал опять расхохотался.
- Держи, - сказал он и на краю пьедестала возник переплетенный том. - Интересно будет посмотреть, как быстро ты рехнешься.
*
Джон вернулся в Балмору и недовольно оглядел тряпичные обмотки, которыми пришлось заменить выброшенные сапоги. Излечившись от корпруса, он просто не мог заставить себя снова натянуть обувь, тоже немало претерпевшую за время его болезни. От несчастных сапог уже мало что оставалось - их пришлось разрезать вдоль и поперек, чтобы они хоть как-то вмещали раздутые изуродованные подпорки, в которые на время превратились его ноги.
- Мутсэра, - удивился продавец, увидев на пороге знакомое лицо - лицо, которое совсем недавно капризничало тут на все деньги и перерыло лавку в поисках самых лучших, новых и подходящих сапог, а теперь как ни в чем ни бывало стоит на пороге в обмотках.
- Хайнаб украл мои сапоги! - драматично провозгласил Довакин и буднично добавил: - В Вивеке. Теперь я в основном живу там.
Пусть вампиры ухватят этот лживый слух и побегают по ужасным пирамидам, подумал он.
Обзаведясь новой обувью, он заглянул к Мили, обрадовал ее новым заказом на кройку и шитье, благо что мерки у нее имелись. Бретонка уставилась на него с недовольством и спросила, куда он дел всю ту красоту, которую она ему только что пошила. Джон без зазрения совести повторил историю о Хайнабе из Вивека, а потом отправился к Каю. Начальство, наверное, уже места себе не находит, ухмыльнулся он и вломился в знакомую дверцу.
- Джулиан, - рассеянно поприветствовал его Косадес. - Рад, что ты здоров. Правда, очень рад.
Джон присмотрелся к шпиону с подозрением, кинул взгляд по сторонам и вдруг насторожился, увидев непривычный порядок в холостяцкой берлоге.
- Меня отзывают обратно в Имперский Город, - сообщил Кай и стал ровнять на столе тонкую стопку листов. Потом постучал по ней пальцем: - Здесь сведения, которые могут тебе понадобиться. Учителя Клинков, сведения о Домах. Я произвожу тебя в агенты. Теперь все нереваринские дела ты будешь вести сам. Лично и самостоятельно.
- Отзывают? - вымолвил Джон, разом потеряв веселый настрой, и сел на табурет. - Почему?..
Кай посмотрел на него с долей иронии:
- Внутренняя политика. Некоторых беспокоит мой сахар.
- И почему мне кажется, - рискнул предположить Джон, - что ты отродясь к нему не прикасался?
- Потому что так и есть. Это просто легенда. Никто не заподозрит главу Клинков в бесполезном наркомане на выселках. И к тому же в трущобах сахар - ходовый товар.
- А что там в Имперском Городе?
Косадес пожал плечами.
- Проблемы престолонаследия. Здоровье императора ухудшается, разные группы борются за власть.
Обливионский кризис на подходе, подумал Джон. Мифический Рассвет уже, поди, взялся за свои козни. Жаль, что нельзя рассказать об этом Каю, нахмурился он и снова, уже который раз за это путешествие, понял, каково было драконам утаивать от него критически важную информацию.
- Хотел бы я отказаться от вызова, - мрачно произнес шпион, - но у них там моя семья. Сожалею, что тебе придется выгребать из этой неразберихи самому.
Джон запоздало оценил всю ту работу, что Кай проделывал в потемках за его спиной, и понял, что выгребать самому окажется сложнее, чем хотелось бы.
- Что ты хотел узнать у Азуры? - с усмешкой глянул на него Косадес. - Нереварин ли ты?
- В некотором роде, - уклончиво отвечал Джон. - Но, в целом, да.
- Судя по твоему бледному, но социально приемлемому виду ты исцелился от корпруса, а значит, ты действительно Нереварин. Не знаю, впрочем, стоит ли с этим поздравлять… Оставляю тебе этот дом. Он оплачен на год вперед, пользуйся по своему разумению. И у меня есть для тебя прощальные распоряжения.
Джон и сам удивился, насколько обрадовался этим словам. Пусть в последний раз, но ему все-таки растолкуют, что делать, прежде чем он сойдется с пророчеством лицом к лицу один.
- Отправляйся в Зал Мудрости и отыщи Мехру Мило. Она поможет тебе с утраченными пророчествами. За ней следят ординаторы, так что будь поосторожнее. Если что-то пойдет не так, найди ее личные апартаменты и поищи послание под кодом “Амайя”. Как добудешь пророчества, ступай к Нибани Меса… а дальше я и сам не знаю. Удачи тебе, Нереварин Джулиан.
Косадес тяжело поднялся, кое-как застегнул накинутую куртку, закинул на плечо дорожный мешок и протянул Джону руку для прощания.
- Удачи, мастер-шпион, - ответил Довакин, поднимаясь с места и пожимая твердую сухую ладонь.
- Ах да, - обернулся Кай уже от двери. - Тебя действительно искали. Вампирша из нордов. Сиродильский тип, их трудно отличить от людей.
- Знаю. Я буду настороже.
Кай кивнул и вышел наружу. Когда дверь, скрипнув, затворилась за начальством, ставшим уже привычным и родным, Джон сел обратно на табурет и подумал, что теперь ему будет и вовсе не с кем поговорить.
Кто у него остался? Только Партурнакс… и Молаг Бал.
========== Глава 22. Амайя ==========
В скромном жилище Кая не было даже подвала. Осмотрев домишко, Джон пришел к выводу, что здесь можно разве что переночевать, благо что на нынешний момент еще никто не знает, что он здесь поселился.
Надо снять жилье в Вивеке, подумал он. Снять жилье и как следует наследить по всему городу. Пусть ищут. Вампиры не догадываются, что он в курсе их розысков, так что наверняка примут его сказки за чистую монету. В очередной раз пожалев об уничтоженном доме Ханарай в Альд’Руне, он растянулся на скрипучей кровати Косадеса и незаметно для себя задремал, забыв даже запереть дверь.
Проснулся вечером, подскочив от тревоги, убедился, что вокруг все спокойно, и запер наконец-то дверь, а потом перенесся к храму, прикрывшись плащом и чарами хамелеона.
Невзирая на поздний час в храме все еще продолжалась какая-то вялая деятельность. Разыскав нужную жрицу, он прикупил у нее заклинание избавления от паралича и покинул унылое место, собираясь заняться созданием нового лечебного кольца взамен утраченного. Звезда Азуры с давно пойманной Святошей жгла карман.
Как же противно жить в потемках и скрытности, думал он, идя закоулками через весь город к воротам. За пределами городской черты чувство отверженности немного рассеялось и он двинулся вперед в чуть более приподнятом настроении. Шагая по берегу реки Одай и жуя на ходу горбушку, прихваченную из дома Косадеса, он добрался до гробницы Тарис и расположился там с удобствами, предвкушая, как наконец-то разгребет завалы и наведет порядок во всем, что нахапал по дороге.
Переизбыток двемерских сундуков из Корпрусариума чуть не оказался причиной тяжкого увечья, когда все они повалились на него из-под крылышка. Джон еле увернулся и подумал, что вскоре ему понадобится целый зал, чтобы разбираться со своими богатствами. У Партурнакса, помнится, сокровища расползались по всей вершине Монавен.
Разделив все вещи на нужное, в лавки и скампу, Джон выцепил из добычи золотистый двемерский браслет с бирюзовым камешком и задумался, насколько осуществимы его амбициозные планы по созданию Великого Лечебного Артефакта. Лечение ран, яда и паралича… эх, вздохнул он и честно попытался сосредоточиться на трех заклинаниях сразу.
Ничего не выходило. Он с досадой вспомнил, как легко и непринужденно мудрая женщина Нибани Меса свистнула его скелета, и вдруг задумался - а не обратиться ли прямо к ней? Она уже знает, что у него есть звезда Азуры, и ему не придется посвящать в эту тайну Гильдию Магов…
Только для начала надо сбегать в Вивек и пообщаться с Мило насчет утраченных пророчеств. И снять там жилье, и наследить…
Наконец-то решив для себя этот непростой вопрос, он отобрал кучку дорогих ингредиентов и пригоршню мелких Камней Душ, чтобы поутру порадовать Ажиру и Гальбедир, а потом устроился наконец-то нормально поесть и спокойно выспаться.
*
Ему так и не удалось дотянуться до Партурнакса и получить нагоняй за шашни с Молаг Балом. Хорошо было, впрочем, и то, что ему не явился Дагот Ур со своими бреднями, и все вампирские кошмары вкупе с ужасной ямой, кажется, тоже остались в прошлом. На радостях Джон даже решился на эксперимент, который давно откладывал: с помощью свитка призвал Святошу и поймал ее в золотую ватрушку, чтобы попозже продать Ползуну.
Собравшись, он перенесся в Балмору, он заглянул к Дорисе в книжный и наконец-то выкупил заказанные для него книги о Нереваре, а потом отправился в Гильдию Магов, где даже не успел начать задаривать народ подарками, - его окружили со всех сторон, стали щупать, осматривать и просить позволения провести опыты.
- Говорят, ты был болен корпрусом, - охали маги, таща его друг у друга из рук. - Говорят, Фир тебя вылечил!..
Как там Молаг Бал сказал? В этом пророчестве самое важное - гласность…
Гласность Джону не слишком нравилась.
- Девушки! - взмолился он, выкручиваясь из рук. - И ты, Дрен. Отстаньте, я и так настрадался. Меня вылечили, тут уже нечего изучать, простите.
- Оставьте друга Джулиана в покое, - категорично заявила Ажира и потянула его к себе в закуток, щекоча усами и шипя на ухо, что у нее случился оглушительный успех.
Эктоплазма, вспомнил Джон и трусцой припустил по коридору вслед за воодушевленной кошкой.
- Смотри какие! - радовалась Ажира, тряся перед ним пузырьком с прозрачными горошинами.
- Получилось? - обрадовался он, удивляясь, что его теоретические идеи и впрямь дали реальный результат.
- А сейчас проверим, - захихикала Ажира. - Это противоядие, - сообщила она, показав пилюльку, а потом без всякого предупреждения отравила своего доброго друга Джулиана.
- Э-э! - возмутился он, зеленея на глазах, и трясущимися руками принял из мохнатых лапок заветную горошину. Она мгновенно растеклась на языке и Джон снова почувствовал себя человеком. Не такая уж она и сопливая, эта эктоплазма. И не такая уж противная.
- Теперь озолотимся, - мечтательно закатила глазки котейка и уютно заурчала, а Джона вдруг перекосило от воспоминаний о Шаварри. Он и сам не знал, жалко ему было незадачливую каджитку-вампиршу или просто тряхнуло от внезапно вернувшегося чувства отвращения и беспомощности, которое мучило его в гробнице.
- Будучи автором идеи, - весомо сообщил он, стараясь изгнать из головы все тревожные мысли, - требую свою долю горошков. Я же все-таки приключенец, мне пригодятся.
- Ажира сделала для своего друга хороший запас, - замурлыкала она и вручила ему пару пузырьков. - Тут лечебные, а тут от яда.
Так ему и Великий Артефакт не понадобится, обрадовался Джон. Хотя нет, понадобится. Паралич-то не дремлет…
Расхвалив Ажиру и задарив ее ингредиентами, он с содроганием принял ее объятия и вдруг ощутил, что успокаивается, оказавшись в цепких кошачьих лапках. Воспоминание о гробнице тускнело и рассеивалось прямо на глазах, мир посветлел и Джон, воспрянув духом, убежал к Гальбедир, чтобы зачаровать очередной нож на захват душ. Того единственного, что сохранился после его стычки с огненным атронахом, было все-таки маловато.
Позже он утянул в темный уголок суровую Шарн, достал свиток Зловещего Мертвеца и потребовал пристально с этим разобраться. К нынешнему моменту он успел изрядно устать от сражений и хотел хоть часть ратных трудов перевалить на тех, кому уже все равно. Моральная сторона вопроса Джона мало беспокоила: если он поднимет себе в помощь труп какого-нибудь кагути или подвернувшийся скелет, кому от этого плохо?..
- Адаптировать, конечно, можно, - бубнила орка, изучая свиток. - Немного другой подход к привязке, но можно. Зайди через несколько дней, - сказала она и добавила зловещим шепотом: - И чтоб никому!..
Пребывание в Гильдии, где все увлеченно и с энтузиазмом сходили с ума над свитками и пробирками и все время что-то бабахало, словно вернуло его в первые дни морровиндских приключений и в Кальдеру он отправился во вполне солнечном настроении. Там полоса везения продолжалась: заинтересованной магички было нигде не видать, а семейство Гораков соизволило отбыть на охоту, так что заплеванная хата оказалась в полном распоряжении Довакина и Ползуна.
Закончив дела и оставив скампа упиваться дармовой скумой, Джон вышел на улицу и зашагал обратно к Гильдии, чтобы отправиться в Вивек, а по пути подсчитывал честно награбленное. Получалось, что к нынешнему моменту в его закромах скопилось золота примерно на триста пятьдесят тысяч драконов. Их, конечно, надо еще отчеканить, но это, право же, мелочь…
Триста пятьдесят тысяч. Вроде бы и прилично, но учитывая Железный Банк, разоренный Винтерфелл и разваленную Стену, - капля в море. А ведь есть еще и Королевская Гавань, с которой вообще непонятно как поступить. По негласному соглашению они с Дени поделили сферы влияния: он отвечал за Север, она - за все свои города в Заливе и Великое Травяное Море дотракийцев. Но дела прочих шести королевств, помимо Севера, они старались решать и обсуждать совместно - во всяком случае, когда у них была такая возможность.
И вот теперь, призадумавшись над делами Гавани, он прикидывал, не лучше ли будет сделать сердцем Семи Королевств Старомест. Мало ли чего там хотел прадедушка Эйгон и где он выстроил для своего удовольствия город, от которого одни беды и волнения. Помимо порта Гавань представляла собой невеликую ценность - особенно теперь, когда там не осталось почти ничего, кроме полусожженных трущоб.
Он вдруг вспомнил, где находится, и запнулся посреди улицы, уставившись на непритязательные домики Кальдеры. Вокруг Вварденфелл, Тамриэль, Нирн, другой мир - а заезжий король идет себе по сонной улочке и размышляет, что ему делать с разрухой, которую локально учинил дракон любимой жены. Сочетание было настолько диким, что у него закружилась голова.
Растерявшись и так и не придя к решению насчет Староместа (а куда торопиться?), он зашел в Гильдию, напугал вернувшуюся настырную магичку пучеглазым амулетом Шестого Дома, поторговался с Фольмсом за свиток Призыва Святоши и, растрезвонив всем о том, как он обожает главный город Вварденфелла, отбыл в Вивек.
*
Едва очутившись в отделении местной Гильдии, он перенесся к Храму, полюбовался на статуи с безумными глазами, а потом порысил в библиотеку, где пристал к первому встречному ординатору с требованием найти ему Мехру Мило.
- Зачем? - отбивался тот, явно признав настырного н’ваха, которого надеялся больше никогда не увидеть.
- Она переписывала для меня Уроки Вивека, - Джон возмущенно тряс заранее припасенными листами и мысленно благословлял Арью, у которой, пусть и запоздало, научился устраивать балаган для собственной пользы. - Понасажала кучу ошибок! Такая безответственность - и это в святом Храме!
Ординатор пятился от сумасшедшего фанатика и явно мечтал оказаться где-нибудь подальше. Спас страдальца случившийся по соседству данмер в зеленой жреческой робе.
- Не волнуйтесь так, мутсэра, - сказал он любезно, оттягивая покрасневшего Довакина от стража. - Если вы ищете Мехру Мило, то она сейчас, вероятно, в своих апартаментах. Это напротив служб каноника в Зале Мудрости.
Джон свел жалобные бровки так, что аж лоб заболел, и данмер вздохнул:
- Позвольте вас проводить.
Ординатор облегченно перевел дух, а Джон, кинув на него непрощающий взгляд, для острастки сообщил:
- Я еще вернусь.
Жрец провел его по коридорам и указал вперед.
- Вам нужна дверь справа. Но позволю себе заметить, - вежливо удивился он, - я никогда не видел в чужеземце такого горения веры.
И не увидишь, подумал Джон, а вслух сказал:
- Мне явилась во сне благая Альмалексия, - и благоговейно умолк.
Данмер понимающе покивал, пригласил заходить в Храм, распрощался и оставил его в коридоре, что было очень кстати: дверь в апартаменты Мило оказалась заперта. Джону пришлось поднапрячься, чтобы вскрыть замок отпиранием Ондузи и не всполошить всех по соседству.
Комнатка оказалась невелика и скромна, так что поиски не заняли много времени. То, что Мехры здесь нет, было видно с порога, но на комоде лежала записка некой Амайе, в которой Мило сообщала, что должна зайти в Министерство Правды и передать некий документ Великому Инквизитору. При этом она полагала, что непременно там задержится…
Что ж, Кай предупреждал, что за ней следят ординаторы. И секретный код “Амайя” называл. Похоже, жрица вляпалась и теперь ее обвиняют в ереси или чем-то похуже, а ему, Джону, придется спасать ее из тюрьмы. И не просто какой-то тюрьмы - Министерства Правды, которое вроде как родил Вивек и которое представляло собой огромный валун, висевший прямо в воздухе над Храмом.
Джон снова сунул нос в записку. Среди прочего Мехра писала, чтобы любезная Амайя непременно вернула ей пару свитков Божественного Вмешательства, которые она ей одолжила, а если свитки использованы, то пусть прикупит новые в Гильдии Магов.
Он знать не знал, что это за свитки, но, видимо, они были необходимы для побега. Сунув записку в карман, он покинул комнатку Мило и пошел искать выход из Зала Мудрости, озадачив этим вопросом всех, кто попался ему по дороге. Сложно было понять, чем руководствовались строители этого здания, но уж точно не простыми мирскими удобствами.
Общими усилиями ему помогли отыскать дверь наружу и Джон понял, что в здешних краях у него окончательно и навеки сложилась репутация экзальтированного, но в целом безвредного идиота. Он вздохнул и подумал, что оно и к лучшему - особенно учитывая то, что ему предстоит провернуть.
В Гильдии Магов выяснилось, что свитки Божественного Вмешательства работают по тому же принципу, что и Вмешательство Альмсиви, но переносят не к ближайшему храму Трибунала, а к святилищу Имперского культа Девятерых. Удобная вещь, обрадовался Джон и тут же возжелал выучить заклинание, но его расстроили, сказав, что такового нет. Свитки - и хватит с тебя. Надувшись на несправедливость судьбы, он скупил все свитки, что были в продаже, и отправился искать для себя подходящее, в меру убогое жилье.
Такое он нашел в квартале святого Делина, на нижнем уровне пирамиды, с выходом прямо на улицу, где под пирамидой струилась грязная река. Заплатил за пару недель вперед и устроился на ночлег, предварительно скинув с кровати и выбросив в реку набитый клопами тюфяк.
На жесткой кровати без перинки спалось не слишком сладко, так что полночи Джон ворочался и то смыкал глаза, то снова просыпался, чувствуя, что отлежал себе уже который по счету бок. Здоровому сну не помогали и переживания о том, как же ему спасать злополучную Мехру. Штурмовать Минстерство не выйдет, но и в инфильтрации он тоже не силен…
Услышав, как деликатно позвякивает в замке отмычка, он подумал, что, кажется, какая-то добрая душа пытается преподать ему урок скрытности. И кто же ломится в его дом в эту глухую пору? Ворье, вампиры, Дагот Ур?
Нет, последний вряд ли стал бы возиться с отмычками, рассудил Джон, а потом погасил фонарик, подвинул рукоять меча поближе и потянул наружу нож.
Края двери коротко и блекло осветились, а значит, Замок Фенрика тоже снят. Петли, которые еще вечером нещадно скрипели, не издали ни звука, когда дверь раскрылась и на пороге явился хищно настороженный силуэт.
Ровно полмгновения Джон размышлял, стоит ли пытаться захватить нежданного гостя и расспросить о причинах визита, а потом метнул нож ему прямо в корпус.
Гость свалился на пол, захрипел и помер, лежа ногами в проеме, а головой - в округе святого Делина. Джон высунулся наружу, собираясь утащить тело подальше от случайных глаз, - и увидел в свете далекого факела гребень ординаторского шлема и строгое золотое лицо, обращенное в его сторону.
Страж порядка пошагал к нему и Джон вздохнул. Как в двери ломятся убийцы, так мы ничего не замечаем, а как хороший человек хочет сбросить труп в речку, мы тут как тут…
Ординатор приблизился и опешил, увидев тело.
- Что ж ты натворил-то, гражданин? - раздался из-под шлема совсем не внушительный голос.
Джон удивился такому странному вопросу. Обычно за убийство хватают и волокут в тюрьму, а не ласково укоряют.
- Он первый полез, - оправдался он.
- Кого ты так допек, что они наняли аж Темное Братство? - продолжал изумляться ординатор.
- Бра… - поперхнулся Джон и по-новому глянул на легкие черные доспехи ассассина и шлем с круглыми стеклышками. - Темное Братство?
- Подонки, все они, - заворчал ординатор. - Жди здесь, скоро вернусь.
И исчез. Перенесся докладывать в Храм, догадался Джон и решил, что надо бы осмотреть труп, пока у него еще есть такая возможность.
Вернувшись в комнатку, он снова затеплил фонарик, поспешно застегнул на себе пояс с мечом (мало ли) и вернулся к телу. Обтерев и убрав нож, он присвоил даэдрический танто - на сей раз в прекрасных, надежных ножнах, - и сунул его до поры до времени в рюкзак, а потом стал обшаривать труп в поисках подсказок. Идеальным было бы отыскать зловещую записку с подробными указаниями, кто кого был послан убить и по чьему приказу, но увы, ничего, кроме любопытного эбонитового дротика, обнаружить не удалось.
Кто послал этого убийцу, задумался он. Точно не Харкон и не его вампиры, им он нужен живым, а убийца, судя по экипировке, планировал вовсе не похищение. К тому же лорд Волкихара уже никого нового не пошлет: в настоящее время он выбыл из игры, спасибо Молаг Балу.
Дагот Ур? Этот безумец бредит на своей Красной Горе, засыпает Джона глупыми снами и не менее глупыми посланиями, устными и письменными. Вряд ли он соблазнился бы столь непоэтичным подходом. Хотя, учитывая то, что упертую Змею даже корпрус не берет… И все-таки нет, маловероятно.
Кая отзывают в Имперский Город, а на предполагаемого Нереварина тут же совершается покушение. Вот в этом могло быть зарыто зерно истины…
Или, хмыкнул он, убийца просто ошибся. Мало ли кто жил в этой каморке до него; возможно, как раз к Джону у наемника никаких дел-то и не было.
Пара ординаторов появилась неподалеку от него и Джону пришли в голову сразу две вещи. Во-первых, похоже, что у патрулей выставлены определенные пометки в городе, чтобы оказываться в нужном месте как можно быстрее. А во-вторых, возможно, это и есть его законный шанс попасть в Министерство.
Стражи приблизились и Джон состроил самое несчастное лицо, какое умел, собираясь ныть и канючить, пока не добьется своего. Ординаторы затосковали, явно его признав, и он еще больше вдохновился - никуда они от него не денутся, родимые. Он и сам не знал, что в ординаторах есть такого, что он просто не может пройти мимо и не испортить им жизнь. Почему-то эти стражи порядка в сине-золотых доспехах будили в нем странную и непривычную зловредность.
- Мы отведем вас в канцелярию Дозора, - сообщили они к его великому удивлению. Даже просить не пришлось.
Оказалось, что он рано обрадовался. Канцелярия была совсем не тем местом, куда ему требовалось попасть, - она находилась на земле в пределах Храма, а вовсе не в висячем валуне. Джона долго допрашивали и расспрашивали, пытаясь докопаться до причин нападения, но он только цитировал Книгу Восхода и Заката да разводил руками, искренне теряясь в догадках. И в самом деле, откуда ему знать, кому понадобилось это покушение?
Устав от пафосных фраз и не добившись никакого толка, ординаторы хотели было отпустить его восвояси, но Джон заупрямился, устроил скандал и потребовал, чтобы ему немедленно предоставили защиту и надежное убежище, пока убийцы не будут найдены, - и при этом все тыкал пальцем в потолок, как бы намекая. Ординаторы, которые к тому моменту были сыты им по горло, тут же сообщили, что надежнее Министерства Правды во всем Вварденфелле ничего нет и он вполне может посидеть там, пока они ищут преступника.
- Благодарствую, - собрал он бровки домиком и заныл: - И зачем кому-то на меня нападать… я же никому ничего плохого…
Ординаторы посмотрели на него с сугубой усталостью. Было очевидно, что к нынешнему моменту они и сами дозрели до того, чтобы заказать беспокойного чужеземца специалистам из Мораг Тонг. Джон даже мог бы подсказать им, где найти одного.
- Ничего, ничего, - увещевали его стражи, выводя под руки из канцелярии. - Все обойдется. Посидите наверху пару дней, а мы пока разыщем виновников. В Министерстве, может быть, не слишком комфортно, но зато безопасно.
Джон подумал, что без печати Шеогората его бы, наверное, уже просто прибили. А так кряхтят, но нянчатся…
На чарах левитации его домчали до валуна в небе и там объяснили ситуацию Великому Инквизитору.
- Я отсюда не выйду, - сообщил Джон уперто, вцепившись в стол начальства тюрьмы, - пока вы мне не предъявите заказчика. И принесите мне Книгу Восхода и Заката, пока я тут.
- Но вы же должны понимать, - увещевали его ординаторы с плохо скрытым раздражением, - что поиски займут время…
Джон высокомерно задрал нос и оскорбительно фыркнул.
- Тогда шевелитесь побыстрее, - повелел он, после чего его поспешно сдали на руки местной охране. Выходя в двери, он услышал утомленный шепот Великого Инквизитора:
- Это тот самый?..
Охрана повела его по туннелям, пока Джон озирался по сторонам и пытался понять, как Вивек ухитрился такое родить и зачем оно вообще висит над городом.
Они добрались до тюрьмы, где в котловане мыкались вокруг костерка арестанты, а в стене виднелись двери отдельных камер. Одну из этих камер, оказавшуюся свободной, и отдали Джону. Понимая, как он всех замучил, он мысленно ухмыльнулся, догадываясь, что держать его взаперти будут как можно дольше.
- Не слишком роскошные покои, - повинилась стража. - Но зато безопасно. Вам что-нибудь еще надо?
- Святые книги. И свечечку. И воды с хлебом. Умеренность во всем! - провозгласил он и уставился на них по-совиному.
- Было бы лучше, если бы вы сдали оружие, - потянулись ординаторы к его мечу, но Джон отпрянул:
- Ни за что. Он мне от бабушки… Колдовать я почти не умею, а вдруг они и сюда пролезут?
- Ладно, обустраивайтесь, - подбодрила его стража и ушла, затворив дощатую дверь.
- А давай, - уловил он шепоток, - запрем его снаружи.
Не без волнения Джон услышал, как в замке скрежетнул ключ, но спустя совсем недолгое время дверь снова отперли и его посетил еще один ординатор, который, сняв золотой шлем, оказался эльфкой.
- Меня зовут Альвела Сарам, - сообщила она, передавая ему Книгу Восхода и Заката, свечку, кувшин и изрядный кусок хлеба. - Очень ловко задумано…
Джон посмотрел на нее и вспомнил, что в письме Мехры и в самом деле упоминалась некая Альвела, которая помогла бы ему проникнуть внутрь.
- Где Мило? - спросил он, вцепляясь зубами в хлеб. После допроса и волнений его стал допекать заметный голод.
- В соседней камере, слева. Торопитесь, она уже давно вас ждет.
- Ее там что, плетьми бьют? - недовольно спросил он, пытаясь прожевать чересчур большой кусок. - Пусть подождет еще чуток. Я есть хочу и, кстати, на меня действительно напали.
- Так это не…
- Это не, - подтвердил он. - Спасибо за книгу.
Альвела оставила его бороться с горбушкой и ушла, а Джон оглядел камеру и призадумался. Он не заметил на заключенных наручей, запиравших магию, так что есть вероятность, что заклинания Трибунала - и Вмешательство, и возврат - здесь просто не работают. Потому Мехра и просила свитки, созданные соперничающим культом.
Но если он исчезнет сам, да еще и ее утащит, это будет смотреться подозрительно - ведь ординаторы знают, что вчера он искал Мило по всему Храму. Значит, придется выкручиваться как-то по-другому.
Прикрывшись чарами хамелеона и деликатно просочившись в дверь, он подобрался к камере по левую руку от него и стал ковырять замок отмычками. Заключенные отирались подальше от дверей, возле костерка, и, к счастью, совсем не замечали, что творится в тени. Он кинул опасливый взгляд наверх, где на помостах скучала и читала охрана, и с облегчением понял, что ординаторам тоже не слишком интересно, что происходит в котловане.
Пробравшись в камеру, он тут же зашипел:
- Мехра, не вопи.
- Ты кто? - вымолвила эльфка, пытаясь разглядеть посетителя.
- Никто, - гордо ответил Джон.
- Джулиан? - сощурилась она.
- Тихо ты. Вот свиток. Куда он тебя перенесет?
- В Эбенгард.
- Это вообще где? - удивился он и с еще большим удивлением выслушал, что по сути это квартал Вивека, но находится под непосредственной юрисдикцией Империи и Легиона.
- А потом? - продолжал приставать он. - Где мне тебя искать?
- В Холамаяне, - сказала Мило и начала объяснять, как туда добраться.
- Хорошо, замечательно, - заворчал Джон и, помахав на прощание, стал выбираться обратно, чтобы вернуться к себе. Не может же он исчезнуть вместе с Мехрой, придется сидеть здесь и ломать комедию дальше.
Прошмыгнув обратно в свою камеру, он запер дверь Замком Фенрика, пристроил под голову святую книгу и заснул, представляя себе, с каким пылом к нему начнут ломиться поутру.
На следующий день его и в самом деле навестили.
- Мутсэра! - требовательно стучали в дверь. - Вы зачем там заперлись?
- А как же? - заворчал он. - А вдруг они и тут меня найдут?
- Откройте немедленно!
- Сперва докажите, что вы не убийцы, - уперся он. - Альмсиви?..
- Каждый час, - несчастно продолжили фразу из-за двери.
- Ну ладно, - ворчливо согласился он и сотворил заклинание ночного зрения, а потом трагично сообщил, что открыть дверь у него что-то никак не получается. Ординаторы возились с другой стороны, ругались и проклинали косорукого чужеземца.
Наконец с Замком Фенрика удалось сладить и Джона вывели из камеры, сказав, что ситуация несколько прояснилась и Великий Инквизитор хочет с ним поговорить.
- Мы кое-что узнали, - сказал инквизитор, шурша бумажками на столе. - По некоторым сведениям заказчик находится в Морнхолде и убийцы прибыли оттуда же.
- И? - подтолкнул его Джон.
- Морнхолд вне нашей юрисдикции. Если вы хотите решить этот вопрос, вам придется отправиться туда лично, - подытожил данмер.
- Мне самому разбираться с Темным Братством? - осел на стуле Джон. - Да вы смеетесь…
- Увы, - развел руками инквизитор, давя злорадную ухмылку, - ничем не можем помочь. А вот вы нам - возможно.
- Это чем же?
- Прошлой ночью из соседней с вами камеры пропал заключенный. Возможно, вы что-нибудь слышали? - и инквизитор глянул на Джона с профессиональной въедливостью.
Джон уставился на него в ответ круглыми глазами, а потом разразился потоком возмущенных вопросов:
- Пропал? Вот так запросто? И никто ничего не видел? А говорили, тут безопасно!.. - он фыркнул и нахохлился. - Знаете, я лучше и в самом деле отправлюсь в Морнхолд. Хуже-то уже не будет.
- Ах да, - словно только что вспомнив, сказал инквизитор, - вы, говорят, искали Мехру Мило…
- Искал, - подтвердил Джон. - Но теперь мне не до нее. Если она позволяет себе выполнять работу спустя рукава, это на ее совести. Можете сделать ей выговор от моего имени.
- Как угодно, - вежливо отвечал инквизитор, явно разочарованный. - Можете идти.
- Благодарю за помощь, - кисло ответил Джон, а потом встрепенулся. - А как мне добраться до Морнхолда?
- Из-за Мора путешествия ограничены. Найдите в Эбенгарде Асьен Рейн, она переправит вас телепортом.
Эбенгард, подумал Джон. Ровно туда-то ему и надо…
Покинув Министерство, он, как паинька, пошел по Вивеку пешком, даже не пытаясь воспользоваться свитком, чтобы побыстрее очутиться в Эбенгарде. Ординаторы провожали его подозрительными взглядами и наводить их на лишние мысли вовсе не хотелось. Он и без того удивлялся, что его так легко отпустили. Хотя труп в круглых стеклышках говорил сам за себя, и вряд ли ординаторы посчитали, что надоедливый Джулиан инсценировал покушение, лишь бы проникнуть в святая святых. Мехра Мило явно не стоила таких хлопот.
Беглая жрица говорила, что Холамаян находится на юго-восточном побережье. Это был древний монастырь, где скрывались от преследований жрецы-отступники, и Джон даже удивился, что не набрел на него в своих поисках святилища Азуры.
Добираться до монастыря ему предстояло на рыбацкой лодке, поджидавшей в восточных доках Эбенгарда. Разыскав гражданку по имени Блатта Хатерия, он передал ей условленные слова и отчалил, оставляя Вивек позади. Ему по-прежнему не слишком верилось, что Темное Братство охотилось именно за ним, а посему в Морнхолд он не торопился, предпочитая разбираться с более важными вещами - в первую очередь с пророчествами.
*
По прибытии к Холамаяну выяснилось, что время не слишком ему благоволит, поскольку дверь раскрывалась лишь в часы Азуры, на рассвете и в сумерках. Пришлось ждать.
Настоятель Гильвас Барело рассыпался в благодарностях за спасение жрицы из лап ординаторов, а потом указал на стопку книг, которые могут быть ему интересны.
- Мы сделаем для вас список обоих утраченных пророчеств, - сказал он, - а пока можете ознакомиться с этими трудами.
- Благодарю, - кивнул Джон, оглядывая потрепанные тома.
Устроившись с книгами за столкиом в углу, он прочитал названия: “Настоящий Неревар”, “Неревар Луна-и-Звезда”, “Святой Неревар”. Просмотрев их наискосок, он понял, что по большей части уже знаком со всем, что там написано, в том числе и с еретическим мнением эшлендеров. Повсюду упоминалось некое кольцо Луна-и-Звезда, которым владел Неревар, но что случилось с безделушкой, никто не знал. Пропало - и точка. Может, оно и к лучшему, подумал Джон. Одна из книг утверждала, что всякий, кто не Неревар, надев кольцо, был обречен на немедленную смерть.
Пока он изучал пыльные труды, его снова настиг Барело и подсунул новую пищу для размышлений - листы с переписанными пророчествами.
- Здесь добавлены наши толкования, - пояснил настоятель. - А вот это, - он потряс еще одной бумажкой, - дополнительный документ, который мы приготовили специально для вас. Он содержит сведения об орудиях Кагренака.
Знакомое имя, подумал Джон и зарылся в пророчества.
“Семь Проклятий”, как можно было догадаться, содержали в себе список семи проклятий: огня, пепла, плоти, призраков, семени, отчаяния и снов. Комментарии робко предполагали, что огонь и пепел относятся к Красной Горе, плоть - к корпрусу, а сны - к плохим снам, которые повадились сниться многим в Вварденфелле. Джон был с этим толкованием согласен, но не сказать, что сильно в нем нуждался. Куда интереснее были оставшиеся - призраки, семя, отчаяние - но тут жрецы-отступники ничем помочь не могли.
Ладно, фыркнул он и взялся за Потерянное Пророчество.
“Рожденный Драконом и меченый дальней звездой,” заявило оно ему прямо в лоб, и Змея-Довакин, явившийся из другого мира, поперхнулся. Да тут разве что напрямую не написали, откуда он…
Комментарии, однако, были не согласны и заявляли, что Дракон и дальние звезды - это явное указание на чужеземца из Империи. Мыслят локально, хмыкнул он, но, с другой-то стороны, можно ли их за это винить?
А вообще-то можно, решил он. Данмеры расплачиваются дрейками, говорят на всеобщем языке, но при этом вечно забывают, что Морровинд - это провинция Империи и геральдический дракон тут повсюду. В нынешние времена гражданин Сиродила или Хай Рока не может в полной мере считаться в Вварденфелле чужеземцем.
“Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, чтобы сжать урожай неоплаканного дома…”
Кажется, без кольца тут не обойтись, пригорюнился он. И где же его найти? И как надеть, не померев при этом? А потом еще и раздобыть какой-то трижды проклятый меч…
Джон откинулся на спинку стула и задумался, как все это может соотноситься с его собственным миром. Два предыдущих пророчества исполнялись в обоих мирах, хоть и по-разному. Что в Вестеросе подошло бы под “неоплаканный дом” - одичалые, Дозор? По ком никто не пролил и слезинки?
Ходоки, понял он. А когда-то прежде - Дети Леса. “Сжать урожай…”
Он вспомнил голубые глаза в ледяной толще и понял, что меч для такого урожая и в самом деле понадобится особенный. Их ведь даже зачарованный драконом Длинный Коготь не брал…
Джон снова влез в комментарии и там внезапно обнаружил простой и внятный ответ. “Трижды проклятый меч,” гласила запись, “может относиться к оружию, именуемому Разрубатель, в некоторых легендах связанному с битвой у Красной Горы и лордом двемеров Кагренаком.”
Он потянул к себе документ, составленный Барело, и начал читать, испытывая внутри какое-то странное ноющее чувство - то ли предвкушение, то ли испуг.
“Под Красной Горой шахтеры двемеров обнаружили великий магический камень,” сообщал документ. “Лорд Кагренак, высший жрец и маг древних двемеров, выяснил, что этоткамень является сердцем бога Лорхана…”
Джон споткнулся на ровно выписанных буквах и снова откинулся на спинку стула, пытаясь дышать ровно.
Сердце бога. Сердце Зимы. Сердце бога…
С трудом заставив себя успокоиться, он вернулся к чтению.
“…сердцем бога Лорхана, оставленным здесь в эру Зари, в наказание за вред, который Лорхан причинил всем при создании мира смертных.”
Тут Джон немного растерялся и подумал, что ему срочно нужен Партурнакс, который растолкует ему эти мирозданческие сложности. Своим умом он тут точно не обойдется…
Дальше в документе пошли россказни о том, как Кагренак должен был использовать силу сердца для создания некоего бога двемеров и ради этой цели выковал три артефакта - особые перчатки для защиты под названием Призрачный Страж, а также молот Разделитель и клинок Разрубатель. Все три были нужны для работы с сердцем.
“Была у меня в хозяйстве пара вещиц, что могли бы тебе помочь,” сказал тогда Шеогорат, а потом добавил, что их одолжил и потерял Магнус, а нашли существа с интеллектом кагути…
Помня эти слова, Джон здорово сомневался в том, что Кагренак действительно создал молот и клинок. Двемерский мастер разве что выковал волшебные рукавички, чтобы суметь хотя бы коснуться божественных инструментов и не испариться, развеявшись в Уль. Может, еще рукоятки чем-нибудь оковал и выдал за свое, но это уж на его совести. Как бы то ни было, по всему выходило, что именно эти орудия Джону и нужно найти, чтобы покончить с Ходоками. И с Дагот Уром тоже.
По непроверенным сведениям, которые излагались в выборке настоятеля Барело, молот позволял извлечь силу из сердца, а клинок - собрать ее и направить куда требуется. Кагренак, не побоявшись последствий, все-таки отважился коснуться сердца, и в результате все двемеры просто исчезли.
“Мы им тональность подправили,” вспомнил Джон хвастовство Партурнакса. Что за тональность, задумался он, и какие именно “мы”? Интересно, как давно белый хранитель баланса плетет интриги на пару с Безумным Богом?..
После того, как Кагренак доказал свой безграничный гений и социальную ответственность, отправив родной народ в полнейшую неизвестность без шанса вернуться, за дело взялись кимеры. Им тоже было что продемонстрировать.
Имущество Шеогората нашли Неревар и Дагот, пошуршали вокруг сердца, но потом в Нереваре все же пробудился здравый смысл и он отправился к своим советникам - будущему Трибуналу, - дабы обсудить ситуацию, а перед этим велел Даготу сторожить инструменты и никому не отдавать.
Едва вождь исчез за порогом, как Дагот соблазнился и полез к сердцу. Когда же начальство вернулось и потребовало вещи назад, тот уперся и сказал, что поклялся их не отдавать и слово свое сдержит. В результате стычки Дагот был смертельно ранен, а инструменты все-таки отобрали.
Так вот в чем дело, наконец-то понял Джон обвинения Дагот Ура. Тот, помнится, исходил причитаниями, как он был верен слову, а Неревар взял и предал его…
Что ж, ранен он был или нет, но Дагот определенно не умер. Сидит в Горе, сходит с ума, шлет письма и зовет в гости. По какой-то причине ему нужно, чтобы Нереварин заявился прямо к нему. Ну, пусть еще подождет, решил Джон и стал читать дальше.
Неревар и советники забрали инструменты на хранение и, конечно, поклялись страшной клятвой никогда их не использовать, после чего сам Неревар, как было известно Джону, подозрительно быстро помер, а Трибунал провозгласил себя богами. Интересно, это их Шеогорат назвал существами с интеллектом кагути или все-таки двемеров?..
Что ж, история наконец-то прояснилась. Партурнакс говорил однажды, что все свои бредни Вивек написал для того, чтобы среди прочего признаться в преступлении, и теперь было окончательно ясно, в каком. Трибунал нарушил клятву, убил Неревара и присвоил себе божественность. Всего-то, не о чем говорить…
Ложные боги, вздохнул Джон, ну что с них возьмешь. К счастью, теперь у них есть Нереварин, которому самой судьбой предначертано освободить бедняжек от их тяжкой ноши.
Он почитал дальше, но все уже и так было понятно. Сила божественного сердца изменила и Дагота и Трибунал, но если Дагот по-прежнему столь же силен, сколь безумен, то Альмсиви почему-то все больше слабеют и уже почти не способны поддерживать Призрачный Предел, заперший неприятеля в Красной Горе. Жрецы-отступники в своих размышлениях тактично обходили тему безумия, поразившего Трибунал, но Джон как-никак читал проповеди Вивека и имел на этот счет собственное мнение - с которым, кстати, был согласен и Партурнакс.
Его внимание неприятно привлек самый последний абзац: “Трибунал сделал много хорошего для Морровинда и данмеров. Но они поддались искушению орудий Кагренака, и хотя эти инструменты могут показаться кому-то орудием спасения, на самом деле это инструменты рока.”
Мне ведь некуда деваться, подумал он и вдруг взволновался, не получится ли, что эти шеогоратовские штучки сделают его новым Дагот Уром или, еще того хуже, Королем Ночи.
В будущем второго Дагота не появилось, вспомнил он, чуть успокоившись. Да и сама история Вварденфелла, как таковая, закончилась после извержения Красной Горы - все-таки жить на вулкане не лучшая идея.
Вопрос насчет Короля Ночи, впрочем, все еще оставался открытым.
========== Глава 23. Не тот ==========
Утраченные и наконец-то обретенные пророчества требовалось доставить Нибани Меса в лагерь Уршилаку. Холамаян находился на противоположном конце Вварденфелла, и Джон затосковал, представив себе, как будет добираться до нужного места. Заклинание Альмсиви перенесло бы его в Молаг Мар, самое близкое к монастырю поселение с храмом Трибунала, но там, насколько он помнил, водилось полным-полно ординаторов. После того балагана, что он устроил в Министерстве, можно было смело предположить, что список тех, кто разыскивает Довакина-Нереварина, того и гляди пополнится орденом Дозора.
Ладно вампиры - Харкон вне игры, значит, все не так уж страшно. Темное Братство тоже полбеды, эти, наверное, просто ошиблись. Но ординаторы… лишь богам известно, что они теперь думают на его счет и в чем подозревают.
Теперь уже ничего не исправишь, вздохнул Джон и стал думать об альтернативах. Таковых было всего две, если не считать идеи пройтись пешочком: свиток Божественного Вмешательства, который занесет обратно в Эбенгард, и пометка в Бал Уре.
Молаг Бал меня обсмеет, прикусил губу он и, скрепя сердце, сотворил заклинание.
Не успел он проморгаться и понять, что перенесся в святилище, как обнаружил перед собой дремору, смотревшего на него с презрительным недоумением. Джон глянул на его надменно оттопыренную губу и вдруг зашелся искренним смехом, вспомнив любителя дразниться из Маар Гана. Увидев, как жалкий смертный ржет, дремора совсем обиделся.
- Как смеешь ты… - негодующе начал даэдра, но Джон только рукой на него замахал:
- Ой, перестань, - бессильно хихикал он.
- Вон отсюда, - громыхнул голос Принца Гнева и дремору как ветром сдуло. - Довакин, ты бы хоть метку поближе поставил. Учи тебя всему, - заворчал он недовольно. - Чего тебе надобно? Опять захворал?
- Прячусь от ординаторов, - честно признал Джон. - Я у них жрицу украл.
- Одобряю, - мечтательно протянул Король Насилия, словно бы вспомнив нечто этакое, и Джон засомневался, хочет ли он слышать продолжение. Впрочем, что тут думать. Конечно, не хочет!
- Ну, я пойду, - скромно сказал он, отступая к двери. - Простите, что потревожил.
- Куда именно пойдешь? - вкрадчиво поинтересовался Принц.
- К эшлендерам, - уныло завел Джон. - Сперва в Суран, оттуда в Балмору, а оттуда…
Лава в резервуаре стрельнула раскаленными крошками, и Молаг Бал фыркнул, словно огромный бык:
- Хватит ныть! Отправлю тебя к Ашалмавии, это в трех шагах от Хуула. Но не смей совать свой наглый нос в святилище. Они как раз собираются жертву приносить. Будешь мешать, пожалеешь, - и Принц довольно закряхтел в предвкушении.
Джон так и не понял, радовала собеседника скорая жертва или он надеялся, что Довакин ослушается и заработает себе некие неприятные перспективы. Возможно, и то и другое, подумал он, пока его крутило где-то в безвременье.
Над головой возникло ясное небо, в которое тянулись кровавые лепестки, венчавшие купол. Джон посмотрел на них и задумался, а не может ли быть так, что однажды святилище просто выросло из земли. Кровь Обливиона просочилась в Нирн и окаменела, создав головоломные углы и выступы, застыла странными узорами, и теперь он любуется на всю эту причудливую и хищную красоту, как на дикий цветок.
Но ведь и правда красиво, оправдался он перед самим собой, а потом оглянулся на овальную дверь, за которой, если верить Молаг Балу, в этот момент вполне могли приносить кого-то в жертву.
Что поделаешь, пожал он плечами и стал выбираться из путаницы углов к пустошам. Вот так и становятся плохими людьми. Сперва ты убиваешь чужую дочку, потом равнодушно проходишь мимо жертвоприношений, а потом и сам…
А ведь казалось бы, у него перед глазами был весьма поучительный пример того, до чего доводят заигрывания с Молаг Балом.
Хотя, собственно говоря, до чего они доводят? До исполнения всех желаний? Императорства? Счастливого материнства с няньками-драконами?
Странный, какой-то металлический возглас отвлек его от этих противоречивых мыслей. Джон обернулся, нутром чуя, что влип, и увидел, как к нему, помахивая красивым зеленым клинком, торопится Золотая Святая.
Выхватив Песнь, он встал в позицию, одновременно пытаясь сообразить, как ему выжить и суметь поймать красотку в пустую желтую плюшку, которая скучала у него в рюкзаке.
Святоша наскочила на него, сияя яростными глазками, и зеленый клинок скрестился с ледяным, отправив по рукам Джона две обессиливающих молнии. Зачарованный, понял он, уронив из парализованных рук меч и оседая на ватных после удара ногах. Святая, молодецки хыкнув, занесла изумрудное лезвие над его головой, и Джон, плюнув на все, слабенько ткнул в нее ножом Захвата с криком:
- Ри Вааз!..
Вот так. Если Кинарет угодно разнести это по всему белому свету - пусть. Ему уже все равно. Партурнакс и без того знает. И Харкон знает, и Молаг Бал. Людей вокруг нет, а если и есть - что они понимают тут, в своем Вварденфелле? Даже в Скайриме поначалу не больно-то верили, что Довакин - не просто миф.
Присвоив нарядный стеклянный меч и удостоверившись, что вредная Святоша и в самом деле поселилась в ватрушке, он отправился дальше, чувствуя, как на каждом шагу подгибаются ноги. Не в первый раз ему достается молниями, и нет, они ему по-прежнему не нравятся.
*
Старательно вытерев пыльные сапоги о коврик у порога, Джон зашел в юрту и гордо сообщил Нибани, что добыл пророчества.
- Рассказывай, - повелела она, тут же бухнувшись на подушки и пождав ноги. - Говори снова и снова, пока я все не запомню.
Джон скис, подтянул к себе складной стул и стал занудно читать вслух бумажки. Хорошо хоть, пророчества были короткими.
- Прекрасно, - наконец сказала она. - Теперь мне надо выслушать небеса, звезды и предков, а ты иди. Ешь. Спи. Охоться. Приходи завтра и я оглашу тебе приговор.
Джон недовольно посмотрел на нее, раздраженный тем, что его заставляют попусту терять целые сутки, но деваться было некуда. Покинув палатку, он побрел по лагерю, любопытствуя, как проводят свои дни вольные эшлендеры, и довольно быстро пришел к выводу, что не пожелал бы такой жизни своим детям.
Удалившись от стоянки, он забрался в чью-то гробницу и уютно устроился там с сундуками и фонариком. Ему уже давно пора было навести порядок в своем хозяйстве, и он начал собирать раскатившиеся повсюду бриллианты и прочие изумруды, сортировать книги и раскладывать дрейки по сто штук в разные кошельки - для взяток и торговли. И почему они не додумались чеканить монеты разного достоинства, раздраженно хмурился он, завязывая тесемки на очередном мешочке.
Разобравшись с тысячей септимов и отправив мешочки в рюкзак, он ссыпал остальные дрейки в сундук и подумал, что надо бы и их разменять на бриллианты. Куда ему эта куча бесполезного металла?..
Собрав вместе все, что у него имелось на нереваринскую тему, он сел читать книги из лавки Дорисы и с удивлением обнаружил, что Альмалексия, оказывается, была не просто соратницей и советницей Неревара, но и его женой. Надо же…
Стало быть, она убила собственного мужа ради божественности. Милая дама. А не она ли заказала Нереварина Темному Братству - так, на всякий случай, пока Воплощение не пришло и не упрекнуло ее за нарушение брачных клятв?..
Наутро он вернулся в лагерь, где Нибани огласила свое решение.
- Предки и звезды дали мне ясные знаки, - сообщила она. - Воплощением должен быть чужеземец. С благословения Азуры ты должен снять семь проклятий и пройти семь шагов Нереварина.
- Рад, что мы это прояснили, - вздохнул Джон, плюхаясь на стульчик. - Я тут, кстати, корпрусом переболел.
- То есть проклятие плоти все-таки корпрус, - закивала шаманка.
- Да. Словно побывать вампиром было мало, - съязвил он, подумав: и притом дважды.
- И ты излечился! И теперь тебе не страшны ни мор, ни возраст… Это потрясающе! - восторгалась она почти как Дивайт Фир.
- Ага, - кисло отвечал Джон.
Нибани призадумалась, несколько подрастеряв энтузиазм, и наконец промолвила:
- Знаки ясны, но тайна третьего испытания мне не принадлежит. О ней тебе должен поведать наш вождь, Сул-Матуул. Иди к нему.
- Ладно. А пока что, - зловредно улыбнулся он, - друг мой Нибани, не подаришь ли ты мне продуманный подарок?
Шаманка глянула на него с хитринкой в глазах.
- Я старая, мудрая женщина, - похвалилась она. - Ты меня не запутаешь. И если что не по мне, откажу и не поморщусь.
Джон хмыкнул.
- Ничего ужасного. У меня есть вот этот браслет, - он вытащил из рюкзака двемерскую безделушку, - и заряженная звезда Азуры. Зачаруешь его на лечение? От ран, яда и паралича?
- А у тебя такого нет? - изумилась она. - Да как ты жив-то до сих пор?
- Все об этом спрашивают. Сможешь?
- Конечно. А пока иди к Сул-Матуулу, мне нужно время.
*
Ашхан, верный своим гнусным предкам и не менее гнусным традициям, тут же затеял отправить Джона в глухомань.
- Ступай в древнюю крепость Когорун, - повелел он. - Докажи, что в тебе есть дух воина. Я был там однажды и со мной несколько храбрых охотников, но должен сказать - это страшное место и мы едва сумели уйти. Принеси мне слезы корпруса, чтобы я убедился, что болезнь тебя не берет. Принеси мне кубок дома Дагот в доказательство того, что ты был там же, где и я, и видел то же, что видел я. И принеси Теневой Щит, что хранится в самом чреве, чтобы я уверился, что ты прошел Когорун полностью. Возвращайся - и я открою тебе тайну третьего видения.
Джон посмотрел на него с отвращением и уточнил:
- Ты был там с другими охотниками и вы еле унесли ноги. А теперь ты отправляешь туда меня. В этом правда есть необходимость?
- Воинское испытание… - завел ашхан, надуваясь от негодования, но Джон его перебил:
- Я уже прошел одно испытание в захоронениях Уршилаку. И если я один из вас, почему мое слово по-прежнему ничего не значит? Почему я должен доказывать что-то снова и снова?
- Ты переходишь все границы, - надул щеки Сул-Матуул. - Ты ведешь себя неучтиво. Но тебе это простительно, ты же чужеземец… Ты отважно прошел суд предков. Я, право, не понимаю, чего ты испугался теперь.
- Испугался? - вытаращился на него Джон и искренне засмеялся: - Почтенный ашхан, ты даже не представляешь себе места, где я бывал. И они куда как пострашнее заброшенной крепости. Мне просто не хочется стаптывать ноги ради пустяков.
- Когорун не так уж далеко, - нахмурился ашхан, которого смех Джона почему-то привел в нервное настроение. Неужели тоже увидел драконьи зубы, заволновался Довакин. А эшлендер продолжал: - Предки требуют, чтобы ты доказал, что ты истинный воин. Без этого они не откроют тайну третьего испытания.
- Ах, ну если предки, - скис Джон, понимая, что с вредными духами так легко не управишься. - Хорошо.
И все-таки удивительное дело, думал он, выходя из шатра ашхана. Чем мельче племя, тем больше у них уверенности в том, что они могут помыкать им, Джоном, как душеньке угодно. И скаалы хороши со своими камнями, и Уршилаку не отстают…
Впрочем, что далеко ходить. Он хорошо помнил россказни одичалых. Сперва обещали вольную жизнь, свободу и больше никогда никаких приказов. А потом, не переводя дыхания, отправили его карабкаться на Стену и убивать ни в чем не повинных людей, а за нежелание казнить несчастного старика обвинили в нелояльности и в итоге подстрелили. Впрочем, хмыкнул Джон, обвинили его все-таки не без оснований.
А теперь его отсылают в Когорун - тащиться куда-то к Молаг Балу на рога и спать под кустом, накрываясь дохлым кагути. Тяжела судьба Нереварина.
Как же было прекрасно иметь дело с драконами, подумал он с ностальгией. Помогали, объясняли, на себе возили и ни разу не потребовали никаких глупых доказательств воинского духа. Джон хмыкнул, вспомнив, что запросил у него ашхан. Интересно, сам-то Сул-Матуул хоть на миг задумался, насколько это опасно - тащить в лагерь заразные корпрусные ошметки?..
Он заглянул к Нибани, нашел на столике уже зачарованный браслет, но самой шаманки нигде не было видно, как и звезды Азуры. Поискав по окрестностям, он обнаружил ее на побережье, где она в компании пары юных охотников занималась истреблением зубастых рыб. На песочке выстроились эшлендеры с кувшинами.
- Что тут происходит? - требовательно спросил Джон, услышав, как динькнула звезда, в которую только что поймали рыбью душу. - Нибани, иди сюда.
- Не смей указывать мудрой женщине, - зашипело племя, уставившись на него россыпью красных глаз. Еще немного и н’вахом обзовут.
Довакин этими взглядами пренебрег и недовольно посмотрел на Нибани. Шаманка подобрала мокрые юбки и бодро потрусила к нему со звездой в руке.
- Тут такое дело, - зашептала она, оттаскивая его подальше. - В пустошах чистая вода ценность, а звезда Азуры дает постоянный эффект, поэтому…
- Ты кувшины зачаровываешь, - понял Джон, вспомнив чудесно холодный кувшин, которым лечил ушибленную голову в канцелярии Сейда Нин.
- Чтобы вода сохранялась свежей, - кивнула она.
- Ладно. Я иду в Когорун, развлекайся пока. Вернусь, звезду заберу, - строго предупредил он. - Не потеряй ее и детям не давай.
- Какой ты милый, - хлопнула его по плечу шаманка и убежала к воде.
- Спасибо за браслет, - запоздало сказал ей в спину Джон, а потом поставил на берегу пометку и отправился в страшный древний Когорун.
*
До крепости он добирался весь день и часть ночи. Доплелся в потемках, заполз в надстройку на верхней площадке, пришиб там тварюгу в щупальцах и устроился на ночлег, решив, что изничтожать гадов начнет завтра утречком. Тварюгу он выпихнул за дверь, между делом призадумавшись, что же это за штука такая. Чем-то она напоминала Искателей Херма-Моры, но, судя по пучеглазому амулету, явно принадлежала к дому Дагот.
Какая разница, решил Джон, все равно ее птички склюют. Он запер дверь и улегся спать, слыша, как снаружи раздирают труп скальные наездники.
Утром он обошел другие надстройки и углубился в недра Когоруна. Повсюду были нарисованные значки, начертанные мелом бредни и почему-то уйма прялок. Прялки были везде, прялки и табуреты, нагроможденные друг на друга, и от одной Джон отломил пруточек, чтобы подцепить слезы корпруса и запихнуть их в глиняную кружку. Слезы представляли собой шмат желтого гнилого мяса, которое и в самом деле сочилось жидкостью, будто острый сыр, а пахло и того хуже.
Может, он и приобрел иммунитет ко всему на свете, но лучше не рисковать, думал Джон, орудуя пруточком. И зачем трогать гадость руками, когда вокруг столько прялок?..
Кубок дома Дагот ему понравился. С маленькими рожками, снаружи черненький, внутри красненький и даже вроде немного светится, будто углями набит. Довакину немедленно захотелось оставить его себе, поставить на полку и любоваться. Но ведь придется отдать… Ох уж эти предки.
Он спускался все ниже, вычищая коридоры, залы и туннели от полоумных врагов и изумляясь бесконечному запасу прялок. Это уже и в самом деле никуда не годилось. Когда повсюду стало попадаться корпрусное мясо, это и то выглядело более разумно и обоснованно. Хотя не то чтобы Джона радовало корпрусное мясо как таковое. Он еще не успел забыть, как оно валилось с него, как паданцы с покинутой садовником яблони.
В землистых глубинах коптили жаровни, делая спертый воздух совсем уж непригодным для дыхания. Бродя в чаду под низким сводом пещеры, он все утирал уставшие слезящиеся глаза и искал Теневой Щит, но вместо него вдруг обнаружил лучшие в мире перчатки.
Даэдрические, счастливо вздохнул Джон, натянул их на руки и подумал, что не зря прогулялся в этот корпрусный хлев. В приподнятом настроении он пошел по пещере дальше и отыскал-таки щит, после чего тут же сотворил заклинание возврата и оказался на берегу. Сырой холодный воздух, кативший с моря, был слаще любого вина и голову кружил ничуть не меньше.
Окликнув бегавшего неподалеку ребятенка, он отправил его в лагерь за Нибани и Сул-Матуулом. Ребятенок попытался спорить и даже презрительно смотреть, но Джон рявкнул: “Живо!” и юный данмер пугливо припустил по песку к юртам.
- Есть ли объяснение столь наглому требованию, Джулиан? - неласково спросил его ашхан, когда приблизился. По всему было видно, что и пришел-то он лишь из-за уговоров Нибани.
- Есть, - Джон уставился на него в упор. - В отличие от некоторых я не спешу заразить всю общину, - и раскрыл на песке прихваченный в Когоруне ветхий мешок.
Сул-Матуул увидел слезы корпруса в чашечке, сморщился и поспешно отшатнулся.
- Да, - промямлил он и посмотрел на Джона, раскрывшего еще один мешок с дарами. - Ну… вижу, что ты принес и щит, и кубок. Можешь оставить их себе. Ты прошел воинское испытание, я впечатлен…
Кубок мой, подумал Джон. Ура.
- Нибани, заразу надо сжечь, - повернулся он к шаманке. - Срочно. Магией.
Она кивнула, глядя на мерзкую чашечку.
- Теперь, - он повернулся к Сул-Матуулу, - нам с вами, почтенный ашхан, пора побеседовать о третьем испытании.
- Идем в мой шатер, - согласился тот. - Здесь не место для священных тайн.
Оказавшись в шатре, Сул-Матуул покачался с пятки на носок и посмотрел на Джона со значением.
- Третье Видение, - произнес он. - “В пещерах темных видит глаз Азуры и заставляет сиять Луну и Звезду.” Ты должен отправиться в пещеру Воплощения, Джулиан.
- И где она? - спросил Джон, доставая карту и надеясь, что ему просто отметят нужное место.
- Это загадка, которую ты должен решить. Испытание мудрости. “Ушко иглы лежит в зубах ветра…” - заунывно загудел ашхан.
- Э, нет, минуточку! - возмутился Довакин. - Какое ушко? Почему должен? Опять предки? Нельзя просто сказать?
- Если бы все было легко, любой бы стал Нереварином, - отбивался ашхан.
- Так и вижу, как этот ваш любой проходит Когорун, - насмехался Джон. - Предварительно исцелившись от корпруса.
Сул-Матуул вздохнул и спросил матерчатый потолок, за что предки его так невзлюбили и заслали к нему такое неучтивое Воплощение.
- Неучтивое Воплощение, - напирал Джон, - принесло дар свежей воды. Можно же пойти на встречные уступки?
- Можно, - заворчал вождь и отметил-таки место на карте. Боги старые и новые, подумал Джон, благословите Арью Старк в этой жизни и во всех грядущих. Именно у сестренки он научился такой беспросветной наглости.
- Пещера здесь, за руинами Зергонипала. Довольно далеко отсюда, - злорадствовал Сул-Матуул.
- Переживу, - махнул рукой Джон, мысленно уже прикидывая, можно ли ездить верхом на кагути. На медведях он уже ездил, пора бы оседлать и вварденфелльское зверье.
- Но часть загадки тебе все равно придется разгадывать, - мстительно продолжал ашхан. - И звучит она так: “Сон - это дверь, а звезда - это ключ.”
- Ужас, ничего не понимаю, - демонстративно расстроился Джон и умелся из шатра, пока Сул-Матуул еще чего-нибудь не придумал.
Звезда - это ключ, повторил он и пошел к Нибани за своим драгоценным артефактом, попутно вспоминая Холамаян, который открывался лишь в определенные часы в сумерках.
Если что, вышибу дверь, решил он.
*
Подле Зергонипала гуляли орки. Джон посмотрел на них издалека, подумал, что обижать орков не хочет и связываться с ними не будет, и тихонько пробрался мимо, следуя дальше своим курсом. Свернув от побережья на юг, он миновал гробницу Дарелетов, о которой ему говорила Нибани, и стал взбираться по тропинке в гору.
Тропинка привела его в тупичок, с виду не интересный и неприметный, но Нибани предупреждала и об этом. “Звезда - это ключ”, пожаловался ей Джон, и шаманка тут же разрушила всю задумку зловредного Сул-Матуула, не став скрывать, что дверь видна лишь в сумеречные часы, когда на небе появляется звезда Азуры. Артефакт тут, увы, пригодиться не мог. Что ж, зато Нибани успела зачаровать все кувшины в лагере, усмехнулся он. И, наверное, еще пару амулетов для себя…
Он покорно сидел в горном закутке, ожидая, когда сядет солнце и взойдет заповедная звезда. За это время он успел перечитать весь дневник, отчеты и даже от скуки напеть себе под нос Песнь Земли, выученную на Солстхейме. К сожалению, за прошедшее время мелодичнее она так и не стала. Потом начал вспоминать родной дом и гадать, что сказал бы ему сейчас Нуминекс и как он оценил бы его пение.
“Как я рад, что король-то наш - сумасшедший…”
Маленький бесенок словно знал, что утворит в будущем Шеогорат. Джон огляделся по сторонам и в который раз осознал, в какой безумной ситуации находится. И лишь безумец мог на такое согласиться…
Солнце скатилось за горы, с востока по небу потянулась холодная, предвещавшая ночь дымка, и звезды стали чуть виднее в сумеречном небе. Джон нетерпеливо осмотрел тупик. Где же дверь?..
Он отвернулся всего на мгновение, а дверь уже возникла в скале, словно всегда тут и была - массивная, добротная, каменная. Ее украшали луны, звезды и полумесяцы, и такая дверь достойно смотрелась бы и в городском храме, не то что в этой глухомани - для здешних мест она была, пожалуй, даже слишком хороша.
Джон подошел ближе, коснулся камня рукой и дверь величаво отворилась, пропуская его в святая святых.
Внутри все было не так прекрасно. Поросший грибами туннель, а за ним - дикого вида пещера с мумиями и довольно-таки уродливой статуей Азуры посередке. Статуя брюзгливо смотрела на Довакина-Нереварина и держала в каменных руках кольцо с белым полумесяцем и цыплячьей звездочкой.
- Я скорблю о своем несчастном народе, - послышался призрачный голос Принцессы Даэдра. - И пусть они заслужили мое проклятие, я все же скорблю. Но лишь утраченное истинно.
- Э-э, - столкнувшись с Азурой, Джон был как всегда красноречив.
- Возьми кольцо, Довакин, - повелела Матерь Роз.
Джон взял колечко и спросил:
- Какое проклятие?
- Трое кимеров предали своего вождя, лорда Неревара. След их предательства несет на себе все племя. Теперь они данмеры, темные эльфы. Их кожа сера, как пепел, а глаза красны, как угли Горы.
- А не слишком ли это… - начал было Джон, но Азура прервала его.
- Не тебе, - громыхнула она, тряхнув пещеру, - учить меня, что слишком!..
Джон запоздало подумал, что “э-э”, пожалуй, по-прежнему наилучший вариант ответа на все, что скажет Азура.
- Ты не тот Нереварин, что был обещан, - умерила гнев Королева Ночного Неба и вздохнула: - Но другого уже не будет дано. И я скорблю.
- Я не так уж плох, - пожал плечами Довакин, снова отступая от благоразумного “э-э”, и лишь потом понял, что Азура исчезла. Ее присутствие больше не наполняло пещеру - зато здесь появились другие.
Над мумиями воздвиглись прозрачные духи, призраки давно ушедших эльфов. Они неотрывно смотрели на Джона черными глазами, словно призывая его заговорить.
- Вы кто? - спросил он.
- Мы - не те, - был шелестящий призрачный ответ. - Мы не справились. Мы не те. Ты - Воплощение…
- Я не Неревар, - заявил он с самоубийственной отвагой.
- Ты Воплощение. Ты тот, кем он должен был быть, - шелестели голоса, и Джон вдруг понял, что личность и судьба, оказывается, не одно и то же.
- О тебе узнают, - летел по пещере тусклый, безжизненный шепот. - Все будут искать тебя, все будут судить тебя…
Никто не судит драконов, подумал Джон, опуская кольцо в карман. Их либо любят, либо боятся, и третьему не бывать.
- Вам больше незачем тут оставаться, - сказал он духам. - Раз я тот, кого вы ждали, теперь вы свободны.
Они продолжали смотреть на него черными глазами, покачиваясь над собственными телами, иссохшими века назад. Он словно снова забрел в Каирн.
- Мы не те, - шуршало в мертвом воздухе. - Мы возгордились…
Ах, вот в чем дело, понял он. Даэдрические Принцы скоры на расправу. Кто-то нагло покусился на место возлюбленного Азурой Неревара, ну как тут не покарать…
- Йоль! - крикнул он, и пламя охватило мумию рядом с ним. Душа удивленно оглянулась на распадающееся тело и стала таять, исчезая в дыму.
Надо закончить с этим побыстрее, подумал Джон, чувствуя, как першит в горле от тлеющих по соседству светящихся сыроежек и сохлых корней. Он пошел по пещере, поджигая одну мумию за другой, и скоро кольцо пламени вокруг статуи почти сомкнулось, оставляя лишь проход к двери.
- А не слишком ли? - призрачно молвила Азура, вновь возникая в эфире.
- В самый раз, - ответил он, окончательно распрощавшись с безопасным “э-э”. Ничем не оправданное обвинение в том, что он Нереварин неподходящий и приблудный - можно сказать, нереваринский бастард, а вовсе не Азор Ахай, - словно надломило что-то внутри, в самой середке его сознания, и любые чужие слова вдруг потеряли значение.
Драконов не судят. Даже Принцы Даэдра.
Джон отвернулся от огня и, больше не сказав ни слова, зашагал к выходу.
За дверью его уже ждали. Черная тень метнулась к нему и, как прежде возле Ашалмавии, Джон плюнул на все последствия и крикнул: “Ри Вааз!”
Кошачье зрение, которым одарял его зачарованный пояс, даже в ночи позволяло как следует разглядеть нападавшего. Легкие черные доспехи, даэдрический вакидзаси, шлем с круглыми стеклышками - Темное Братство нашло его и здесь, в безымянном месте, где нет ни дорог, ни указателей.
Никакой ошибки не было и нет. Убийцы ищут именно его, поскольку кто-то очень хочет его смерти. Джон с неодобрением поджал губы, понимая, что этот вопрос нужно решать и побыстрее, а для этого ему придется заглянуть в Балмору. В Гильдии Воров наверняка знают что-нибудь на этот счет…
Вернувшись обратно к пометке у лагеря Уршилаку, он наведался к Нибани и Сул-Матуулу и успокоил их, предъявив кольцо с цыплячьей звездочкой.
- Ты Нереварин, - торжественно сказал ашхан, - и я готов объявить об этом повсеме…
- Не надо, - покачал головой Джон.
- Вечно перебиваешь, - надулся тот. - Это невежливо.
- Прощу прощения. На меня покушается Темное Братство и я должен с этим разобраться. Если вы объявите меня Нереварином, я не могу обещать, что они не возьмутся и за вас тоже.
- Разумно, - согласилась Нибани. Джон порадовался, что с такой шаманкой племя Уршилаку, глядишь, не пропадет. Хотя взрыв, взрыв Красной Горы… с этим-то что делать?
- Возвращайся, когда будешь готов, - кивнул Сул-Матуул. - Но что было в Пещере Воплощения? Расскажи нам.
Джон вспомнил свои сомнительные подвиги и совсем уж неуважительное поведение и решил, что рассказывать о таком никак нельзя. Состроив козье лицо, он уперся и лишь твердил, что это священная тайна. Удивительно, но эта корявая отговорка почему-то сработала.
Лишь утраченное истинно, сказала Азура. Джон не был уверен, но ему казалось, что она говорила об утраченном пророчестве. Семь Видений, где все завершалось надеждой на грядущее величие народа данмеров, были лишь мечтой. Огненная буря, пепел и алое марево над Красной Горой - вот что принесет им будущее, ибо оно неприкосновенно.
*
Дом, милый дом, грустно вздохнул он, глядя из тени на куриный мавзолей за лавкой старьевщицы. Теперь надо бы аккуратненько…
Он пролез внутрь, высматривая засады и ловушки, но все было тихо. Впрочем, это не значит, что за домиком не следят. Он сам не помнил, по какое число оплатил жилье, да и жить тут больше не собирался. Смешно сказать, но он пришел сюда лишь для того, чтобы снять замок Фенрика - захочет же Ра’Вирр снова сдать кому-нибудь эту роскошь, - и забрать кружку с наездниками.
Да. Кружку.
На него упал ящик, виноват Шеогорат, отстаньте, сказал он мысленно всем тем людям и прочим разумным расам, которые захотели бы осудить его за глупую привязанность. Но Джон хотел забрать эту кружку не просто с собой, о нет. Он хотел забрать ее домой.
В Винтерфелл.
*
В Гильдии Воров все было как всегда. Стоило ему раскрыть рот и спросить о Темном Братстве, как ушлая каджитка тут же стала искать в этом свою выгоду.
- А Джулиан подарит Хабаси бриллиант? - урчала котейка, приникая к его плечу. - Сведения ценные, очень опасные, вар-вар-вар… Что, если Джулиан не вернется? Хабаси будет смотреть на бриллиант, грустить и вспоминать его…
- Джулиан подарит Хабаси бриллиант просто так, - хмыкнул он, передавая ей камешек. - А Хабаси будет милой и раскажет все, что знает, потому что она дрруг, - ему внезапно удалось воспроизвести кошачье мурлыкание и каджитка расхихикалась до слез.
- Похоже, - пыхтела она, утирая раскосые глазки лапкой. - Ладно, слушай. Тебе нужно в Морнхолд. Хабаси его не любит и с тобой не поедет. Хабаси слышала, что на Великом Базаре есть спуск в канализацию, и там, в подземельях под городом, скрывается Братство.
- А как попасть в Морнхолд? - на всякий случай спросил он, проверяя слова Великого Инквизитора.
- Корабли больше не ходят из-за мора, - задумалась она. - Теперь только через портал в Эбенгарде. Спроси на месте, Хабаси точно не знает. Хабаси не любит Морнхолд и не интересуется им нисколечко.
Выслушав все это, Джон поразмыслил и сообщил:
- Я был бы очень благодарен, если бы ты распустила один слух.
- Хабаси очень идут изумруды, - сообщила кошка. - К глазам самое то.
Везет мне на зеленоглазых, подумал Джон, добывая еще один камешек.
- Какой слух? - смилостивилась она, получив подарок.
- Что я уезжаю в Блэклайт.
- Хи-хи-хи, - опять развеселилась Хабаси. - Смешной ты, Джулс.
Покинув Гильдию Воров, он добежал до родной Гильдии Магов, доложил Ажире об успехе эктоплазменных горошков и безмерно обрадовался, узнав, что Шарн уже подготовила заклинание Ужасного Мертвеца. Получив листочек с инструкцией, он с глумливой ухмылкой подумал: “Как низко ты пал, Джон Старк…” и тут же пристал к орке с вопросами. Шарн строго нахмурилась и посоветовала ему не замахиваться на оживление слишком сильных существ. Животные, всякие там люди - вот его предел.
- Да я же просто ради науки, - отперся он.
- Все мы тут ради науки, - зловеще ухмыльнулась орка, еще больше оскалив клыки.
И то верно. Кого он пытается обмануть.
*
Прибыв в Вивек на силт страйдере, Джон, даже не сходя с помоста, зачитал свиток Божественного Вмешательства и снова очутился в Эбенгарде. Не нужно ему привлекать внимание ординаторов. Наверное, они до сих пор не слишком им довольны…
В Эбенгарде он прошелся по улицам, снова полюбовался на изваяние дракона и подумал, как все это лицемерно: лепить повсюду драконов, восхищаться, превозносить, а стоило тем появиться живьем - тут же кинуться их убивать. Вот и Довакин в итоге людям достанется такой, какого заслужили. Нравится им это или нет, но Алдуину быть.
Разузнав о магичке Асьен Рейн, которая заведовала телепортацией в Морнхолд, он добрался до нее и попросил немедленно его переправить.
- Визиты сейчас ограничены из-за мора, - заупрямилась та. - Могу я спросить о причинах путешествия?
- Меня направил туда Великий Инквизитор, - сообщил Джон, не моргнув глазом. - По делам, о которых я предпочел бы не распространяться.
- О, - округлила она рот. - Я, конечно, вас переправлю. Если захотите вернуться, переговорите с Эффе-Ти в королевском дворце.
- Благодарю, - кивнул он и ступил на помост.
Его завертело, закувыркало между пространствами, и наконец он очутился в помещении, где все было чуточку слишком зеленым: и камень, которым были отделаны пол и стены, и особенно клумба, на которой цвела какая-то буйная поросль. Как-то сразу становилось ясно, что Морнхолд окажется совсем не похож на Вварденфелл. Что ж, подумал Джон, посмотрим, где тут сияет Альмалексия, подлая жена бедняги Неревара.
Аргонианец в фиолетовой робе даже не поинтересовался, кто он такой и откуда заявился, - лишь указал ему выход наружу и сообщил, что сегодня прекрасная погода. Джон поверил ему на слово, а зря: стоило ему покинуть прохладу каменного зала и шагнуть за порог, как на него свалилась оглушающая жара. Раскаленное солнце жарилось в белом небе, и Джон, снова почувствовав себя вампиром, метнулся в тень, чтобы не испечься живьем.
Как там Хабаси говорила? Великий Базар, спуск в канализацию, подземелья под городом… Подземелье - это ровно то, что ему сейчас требуется.
Мне не жарко, мысленно взвыл Джон. Я стою перед сердцем Зимы, мне не может быть жарко! Драконам не бывает жарко!..
Но солнце в небе продолжало безжалостно палить его, пока он тащился через огромную раскаленную плазу к Великому Базару. Как вообще можно ходить по этому чудовищному городу, где почти нет тени?
Джон помаленьку начинал подозревать, что зря сюда сунулся и что у жары есть все шансы прикончить его прежде, чем с этим справится Темное Братство.
========== Глава 24. Подонки, все они ==========
Великий Базар оглушил его шумом и запахами. Повсюду плыли цветные пятна: ткани, лица, кувшины, фрукты, в блеске солнца обретавшие собственное свечение. Джону казалось, что его вот-вот стошнит.
По базару прогуливались ординаторы, которые выглядели куда внушительнее своих собратьев в Вивеке. Серебристые доспехи сияли на безжалостном свету, и Джон притерся к стене, стараясь лишний раз не глядеть на все это великолепие. Притулившись в благословенной тени, узкой и уменьшавшейся с каждым мгновением, он утер лоб и сощурился, выискивая хоть что-то похоже на вход в канализацию.
Ничего подобного было не видать, зато на глаза ему попался нищий оборванец, который шнырял среди толпы, явно ища, чем поживиться. Джон уставился на него в упор, и мошенник со свойственным их братии чутьем на неприятности очень скоро понял, что за ним наблюдают.
Поймав взгляд воришки, Джон поманил его рукой. Жулик оглянулся на ординаторов, заметил, что и Джон жмется от них подальше, и решил, что вреда от общения с типом в капюшоне, наверное, не будет.
Джон пошагал вдоль стены, все еще боясь покидать тень. Он не слышал легких шагов за спиной, но понимал, что парнишка-данмер следует за ним, заинтересованный возможной выгодой.
- Чего хотел? - спросил он Джона, когда они остановились в тени дома.
- Ищу спуск в канализацию, - сообщил тот.
- Впервые в городе? - оживился паренек. - Могу рассказать, что да как…
Джон устало посмотрел на него и подумал, что вряд ли на эти сведения можно полагаться.
- Меня интересует Темное Братство, - сказал он прямо. - Охота тебе в это ввязываться?
Воришка скис и поводил пальцем босой ноги в пыли.
- Просто проводи до спуска, получишь дрейк, - сказал Джон. - И лучше молчи об этом… сам понимаешь.
- Убьют тебя, дядя, - хмыкнул паренек.
Джон порылся в кармане, вытащил одну из монет, валявшихся там на всякий случай, и поманил ею собеседника.
- Тебе что за печаль? - спросил он. - Я к ним с подарком. Веди.
Паренек провел его задворками рынка, где кисли на жаре объедки и зудели жирные синие мухи, и указал на что-то темное под далекой городской стеной.
- Спуск там, через люк, - сказал он. - Ближе не пойду.
Джон отдал ему обещанную награду и отправился к стене, следуя вдоль канала, где плескалась вялая вода и плавал мусор. С содроганием подумав о том, в какой хлев он решил сунуться, он открыл люк и стал спускаться по лестнице, притворив над головой тяжелуюкрышку.
Ему уже доводилось бродить по канализации Вивека, так что Морнхолд его не слишком удивил. Даже обрадовал, поскольку здесь не было той ужасной жары, что царила наверху. Подземелья были обширными, просторными, и свиставший повсюду сквозняк делал это место хоть немного, но переносимым.
Джон призадумался. Город велик, а катакомбы под ним, наверное, и того больше. Как найти здесь братство убийц - и желательно до того, как они найдут его? Или просто пойти вперед, планомерно зачищая окрестности?
Он свернул за угол, знакомясь с территорией, и наткнулся на каджитку, ловко юркнувшую от него в темный закуток.
- Я тебя вижу, - сообщил Джон, счастливый владелец зачарованного пояса.
- Ахния тебя не знает, - зашипела кошка, светя глазами из темноты. - Ахния не будет с тобой говорить.
- Ахния, - улыбнулся он. - Ну, вот и познакомились. Я Джулс.
Каджитка заплевалась и зафыркала, явно злясь на традиции родного народа говорить о себе в третьем лице.
- Просто намекни, - ласково попросил он, - где тут злые люди в черном. Направо, налево?
- А чего Джулс от них хочет? - подозрительно спросила кошка.
- Чтобы их не было. А еще Джулс хочет подарить Ахнии сто дрейков.
Котейка недоверчиво завозилась в своем закутке, так и эдак прижимая чуткие уши. Устав ждать, пока она решится, Джон извлек из рюкзака кошелек с деньгами, завлекательно им помахал и киса наконец-то согласилась перечислить нужные повороты.
- Старый Морнхолд, - сказала она. - Район поместий.
Он кивнул, передал ей кошелек и по беглому взгляду Ахнии понял, что от даэдрических перчаток столько же вреда, сколько пользы. Кошка явно решила, что такому добру незачем пропадать в логове Темного Братства, где глупого Джулса, конечно же, убьют.
Он отвернулся, якобы собираясь уйти, и крикнул:
- Муль Ква Див!
Клинок убийцы безвредно скользнул по драконьему доспеху, а Джон развернулся и впервые применил по назначению замечательный даэдрический танто, которым разжился в Вивеке.
Что ж, хотел он этого или нет, а зачистка подземелий все-таки началась. Уложив обмякшее тело на пол и подобрав с трупа стеклянный кинжал и свои же дрейки, он пошел вперед, следуя указаниям покойной Ахнии и размышляя, правильное ли направление она ему дала.
На всякий случай он начал оставлять на поворотах метки - закопченные круги от огненных шаров. Это было единственным, на что годилась его боевая магия, и Джон с ухмылкой вспомнил, как расхвастался в канцелярии Сейда Нин - у него, мол, талант к магии разрушения. По факту получалось, что заклинаниями именно этой школы он и не пользовался.
По дороге ему попадались то нежить, то крысы, и он цинично подумал, что уж во всяком случае не останется тут голодным. Хватит ли у него духу снова появиться в Морнхолде - по крайней мере, при свете дня, - все еще оставалось под большим вопросом.
Он вспомнил, как расхаживал под солнцем Скайрима, будучи вампиром. Питался светом, красовался румянчиком - это Серана отмечала особо, - удивлял Харкона и Валерику и чувствовал себя прекрасно. Но теперь, с самого прибытия в Морровинд, солнце его мучает, слепит и жарит, словно он какой-то ходячий кусок Обливиона. Он помнил, каким нестерпимо ярким был свет на скромной пристани Сейда Нин, где его встречал приветливый стражник с бумагами.
Может, Акатош от него отвернулся? Из-за того, что он убил Виртура, скажем… а может, еще что-то сделал не так… Или это просто побочный эффект от печати?
Понимая, что ответов ему никто не даст, Джон вздохнул и продолжил мыкаться по канализации.
Рассохшаяся дверь и в самом деле вела в район поместий, в этом Ахния не соврала. Прикрывшись хамелеоном и осторожно просочившись внутрь, он стал пробираться вперед - и замер, вдруг разглядев силуэт караульного совсем неподалеку. Знакомые доспехи, уродливый шлем с круглыми стеклышками - да, он явно пришел куда надо.
Отступив назад, Джон призвал лук и как следует прицелился. Доспехи у убийцы тонкие, легкие, от стрелы такие не спасут…
Затащив тело в уголок, он обшарил его, но ничего интересного не нашел и призадумался. Как ему выяснить, кто его заказал? Где искать сведения? Или просто перебить здесь всех? Нет убийц, не будет и покушений, ведь заказ исполнять больше некому. И к тому же истреблять Темное Братство - это, можно сказать, их семейная традиция…
Тут Джон призадумался еще сильнее. Братство подчиняется Слышащему и Мамуле, это он знал от Арьи - и прекрасно помнил, как та схлопотала половником в лоб за вранье. И чтобы все это могло случиться в будущем, он не должен даже близко подходить к Мамуле сейчас, в прошлом. К счастью, хотя бы убить шута Цицерона риска нет, ведь тот еще не родился.
Так, решил Джон. Вряд ли у Братства есть лишь одно отделение, да и то в Морнхолде. Он вполне может положить тут хоть всех, главное, не подходить к подозрительным большим ящикам и страшным стальным гробам любого рода. Или можно поступить даже лучше - выловить одного убийцу, подчинить Криком и пусть рассказывает новому хозяину, что да как.
Джон с недовольством посмотрел на труп и подумал, что зря поторопился. Потом вспомнил напавшего на него возле Пещеры Воплощения и разозлился еще сильнее. У него была возможность выяснить все, что нужно, еще там, в Вварденфелле, но он сдуру поспешил и просто пришиб врага. Да, с перепугу и в смятении чувств, но кому от этого легче?
Мотнув головой, он стряхнул остатки злости и постарался сосредоточиться на настоящем. Каменистый туннель уходил вперед и выглядел пустым, но вряд ли впереди будет так же пусто. В самом деле, не убил же он последнего…
Джон стал осторожно пробираться вперед, вертя головой и выискивая новые силуэты в уродливых шлемах. Добравшись до обширной пещеры, где в скале виднелась вполне цивилизованная круглая дверь, а в стороны змеились ответвления, он нашел себе сразу три жертвы и кинул в них камешком.
Убийцы забеспокоились и пошли проверять, кто там шуршит. Джон поджидал их, спрятавшись под чарами хамелеона, а когда они оказались достаточно близко, накрыл их Криком:
- Гол Ха!
Убийцы зримо обмякли, растеряв настороженность, но ту’ум, разлетевшийся среди камней, конечно, не мог не привлечь внимания. Из ответвлений полезли новые черные фигуры, и Джон аж охнул, увидев, сколько их.
- Покончите с ними, - шепотом приказал он троим, кивнув в сторону пещеры, и убийцы послушно снялись с места, растворяясь в тенях.
Может, это окажется не так уж сложно, усмехнулся он, наблюдая за озлобленной паникой, разгоревшейся внизу. После того, как пара черных фигур улеглась на пол, схлопотав по отравленному дротику, остальные загудели, как рой ос, - еще бы, ведь дротики-то знакомые…
Убийц, посланных Джоном, быстро обнаружили и бой пошел в открытую. Трое против десятка продержались недолго - может, секунд пять, - но и с собой успели забрать парочку. Еще одного он сам снял призванной стрелой, а потом натянул на себя золотые рожки и пошел вперед открыто, извлекая из ножен меч.
Надо дать Голосу немного отдохнуть, думал он, чувствуя, как убийцы бесполезно пытаются поцарапать сияющий доспех. Горло саднило, следующему Крику придется подождать, а пока что он чуток разомнется…
А ведь это даже не слишком честно, думал он. Что они против него могут? Пусть обученные, пусть хорошо вооруженные - тут и там мелькают даэдрические танто, - но они не драконы и шансов у бедняг никаких. С другой же стороны… сами виноваты.
Краем глаза приметив, как из туннелей появляются новые силы Братства, он понял, что пора бы создать себе новый отряд. Убийцы расползались, пытаясь взять его в кольцо, и сместиться так, чтобы накрыть всех одним Криком, никак не получалось. Решив, что двое - тоже неплохо, он плюнул в них подчиняющим ту’умом, а потом развернулся к оставшимся двум, приложив Криком и их.
Горло протестующе крякнуло, и Джон понял, что все-таки следует поторопиться и добить нападающих, пока доспех все еще держится. Отправив четверых воевать с собратьями, он снова призвал лук и стал торопливо утыкивать стрелами противников, которые приближались неприятно быстро. Попадал он кое-как, но хромой или хотя бы поцарапанный враг все-таки лучше, чем бодрый и здоровый.
Четверо союзников дали ему от силы десять секунд. За это время он успел убить одного и попортить троих, а дальше пришлось снова браться за Песнь. К счастью, доспех с него еще не сошел.
Ногам уже было некуда ступить от трупов. Скользя в чужой крови, он чуть не упал и разозлился на оставшихся убийц, которые оттесняли его в туннель. В какой-то момент все они оказались прямо перед ним и Джон, забыв о планах и расчетах, просто позволил себе быть:
- Йоль Тор Шул!..
Пещеру наполнили вопли умирающих, и он закашлялся, чувствуя, как ноют перетруженные связки.
Выйдя из туннеля, он увидел, что круглая дверь отворилась и на пороге стоит данмер с призванным луком - облаченный в такие же доспехи, что и прочие в Братстве, но без шлема, седой и старый.
- Что ты за тварь? - спросил эльф, неверяще глядя на дым и огонь, из которого вышел Довакин.
- Это ты здесь тварь, - кашлянул Джон, подходя ближе. - Гол Ха!..
Бедное мое горло, подумал он.
Эльф тут же посветлел лицом и стал смотреть на него, как на лучшего друга.
- Я Джулиан, - хрипло представился Довакин. - Кто заказал мое убийство?
- Король Хелсет, - с готовностью доложил данмер. - У меня есть контракт.
- Хорошо, - кивнул Джон. - Внутри кто-то остался?
- Нет, - помотал головой тот.
- А за той дверью? - он указал в сторону еще одной круглой дверцы, прятавшейся в скале справа над головами.
- Возможно, - пожал плечами эльф.
- Так, - стал распоряжаться Джон. - Иди принеси контракт. Потом проверь все трупы и скажи, кого не хватает.
Данмер, в чьей руке уже развеялся лук, с охотой принялся за дело. Для начала трусцой сбегал за компрометирующей величество бумажкой, а потом начал ворошить тела и стягивать с них шлемы. Джон прочитал контракт и подивился, зачем королю Хелсету понадобилось его убивать и кто это вообще такой.
И поскольку источник информации был прямо под боком, он сразу же об этом и спросил.
- Хелсет недавно взошел на престол Морровинда, - отвечал данмер. - В народе говорят, что он отравил прежнего короля, старого Атина Ллетана.
- А он отравил?
- Конечно. И не только его. Хелсет параноик, всюду видит врагов, - болтал данмер, ворочая тела. - В народе его не любят. Эльф с резаными ушами.
- Какими ушами? - не понял Джон.
- Он пытался сделать себе человеческие уши, - фыркнул убийца. - Позор.
Джон призадумался. Сам он до этого о Хелсете и не слышал, но, вероятно, фигура Нереварина, возникшая на горизонте Вварденфелла, показалась тому подозрительной, и свежеиспеченный король поспешил избавиться от угрозы - так, на всякий случай. Надо же, а он-то думал, что это была идея Альмалексии. Кто тут еще параноик, усмехнулся Джон.
- Почти все здесь, - сообщил убийца. - Трое в Вварденфелле на заданиях, не связанных с тобой. Двое, наверное, спят там, - он махнул в сторону двери наверху.
- Сходи разберись с ними, - велел Джон, с которого уже сошел доспех.
Кто выносит приговор, сам заносит меч… Все это хорошо в мирное время, когда ты раз в десятилетие казнишь гонца, даже не потрудившись толком его выслушать. За сегодня Джон срубил достаточно голов, а если дух лорда Эддарда чем-то недоволен, то это уж беда духа лорда Эддарда.
Джон внезапно понял, что встреться он сейчас со своим дядей, которого так долго считал отцом, ему было бы все равно. Не осталось ни упреков, ни горечи, ни жажды признания. Он тот, кто говорит с драконами. Он тот, кого признают драконы.
И этого вполне достаточно.
*
Данмера звали Дандрас Вулес и был он главой здешнего отделения Темного Братства. Джон выяснил это перед тем, как убил его, поставив тем самым запятую в этой неприятной истории. Как-никак король Хелсет пока никуда не делся и в следующий раз может обратиться, скажем, к Мораг Тонг.
До того, как помереть, Дандрас успел рассказать Джону довольно много интересного, в том числе и то, что от жары хорошо спасает шелковая одежда, что Альмалексию давно никто не видел на людях, кто-то развел в подземельях под городом целый заповедник гоблинов, а мать Хелсета, королева Барензия - прекрасная женщина.
Та самая Барензия, подивился Джон, вспомнив книги, которые попадались ему тут и там, а потом махнул рукой. Ну, был у нее роман с Тайбером Септимом, ну, историческая личность. Сколько их уже было, этих личностей.
Собрав с тел даэдрические танто и стеклянные кинжалы, Джон припрятал их для скампа и задумался, стоит ли устраиваться здесь на ночлег. Прежде ему не приходила в голову такая мысль, но после мимолетных слов Вулеса он вдруг осознал, что в любой момент здесь может возникнуть кто-то из Братства, просто вернувшись к пометке. Вот было бы некстати.
Решив, что в гостинице будет безопаснее, он обратился к Вмешательству Альмсиви и перенесся к здешнему храму Трибунала, где, по уверениям Вулеса, уже давно затворилась благая Альмалексия. Джон покосился на храм и решил, что пока что туда не пойдет. Как-то не лежала душа.
К нынешнему времени уже наступил вечер, пусть душный и жаркий, но все лучше, чем та сковорода, на которой он жарился днем. Отчистившись от вони подземелий, Джон пошарил глазами по сторонам и увидел оборванного босмера, отиравшегося под деревьями, высаженными вдоль храмовой аллеи. Эльф наверняка подскажет, где тут какая-нибудь гостиница…
Он пошагал вперед, и босмер, увидев, как он приближается, сам с радостью устремился к нему навстречу.
Будет клянчить, понял Джон и внутренне ощетинился.
- Приветствую, бретон! - заулыбался эльф. - Позволь представиться, я Гаэнор. Не мог бы ты оказать мне кое-какую услугу?
- А платить чем будешь? - вкрадчиво поинтересовался тот. - Натурой?
- О, ты заметил мое бедственное положение, - просиял босмер, ничуть не смутившись. - Дела не очень-то хороши в данный момент. Мне, как бы это сказать, немного не повезло, а это совсем не то, к чему я привык. Но как бы то ни было, - болтал он, словно не замечая сощуренных глаз собеседника, - я ищу небольшой стартовый капитал, чтобы закрутить дело здесь, в Морнхолде. Не мог бы ты одолжить мне, скажем, пятьдесят дрейков?
- Надо быть финансовым гением, чтобы раскрутить дело с полсотней в кармане, - скептично заметил Джон.
- Как я рад, что встретил знатока, - расцвел Гаэнор. - Так по рукам?
- Что ж, - усмехнулся Довакин, - может быть, я дам тебе дрейк, если ты подскажешь, где тут продают самую лучшую и дорогую шелковую одежду.
Эльф опешил, но быстро пришел в себя.
- Я и не сомневался, что ты захочешь лучшее. Сразу видно, что ты богатый бретон. Ты даже не заметишь, если дашь мне эти пятьдесят дрейков. Подумай, сколько добра ты этим совершишь!
- Я уже совершил сегодня порядочно добра, - призадумался Джон. - Если совершу еще хоть каплю, мир может этого и не выдержать.
- Ха-ха, - натужно захихикал босмер, начиная краснеть. - Какой-то дурацкий у нас с тобой получается разговор. Вижу, мне никак до тебя не достучаться. Давай-ка я попробую еще раз, хорошо? - и он пытливо заглянул Джону в лицо своими раскосыми глазками. - Всего десять золотых. Я знаю, они у тебя есть. Для тебя это ничто. Мне они нужны больше, чем тебе! Дай их мне!
- Нет, - коротко ответил Джон, любопытствуя, что же из этого выйдет.
Эльф раздулся так, словно того и гляди лопнет.
- Нет? НЕТ?! - заорал он, брызгая слюной. - Никто не говорит “нет” Гаэнору! Ох, я тебе это припомню, бретон, ты у меня попляшешь! Обещаю тебе!
И с этими словами малютка босмер убежал куда-то в синеющий вечер. Джон пожал плечами и пошел дальше.
Храмовые ворота привели его во дворцовый дворик, где он побывал еще днем, только вывалившись из телепорта. За воротами по другую сторону дворика лежала ужасная плаза Бриндизи Дорум, которая выглядела куда лучше в этот вечерний час. Джон полюбовался на фонтаны, окружавшие скульптурную композицию в центре, полюбовался на саму композицию, где кто-то кого-то убивал, а потом, приметив в уголке голого северянина, устремился к нему.
- Да не крал никто мою одежду! - рявкнуло на него дитя Скайрима. - И ведьмы меня не заколдовывали! Отстаньте все, мне жарко!
- Понимаю, - покивал головой Король Севера. - Я днем чуть не помер. Говорят, шелк спасает. Вот ищу, где купить.
- Шелк? Спасает? - оживился норд. - Пойдем вместе, я тоже хочу.
Да, компания что надо, подумал Джон. Бретон в потертом плаще и могучий голый северянин, еле прикрытый единственной тряпицей. Вся прочая одежда норда свисала с докрасна обгоревшей ручищи.
Они помыкались по Великому Базару, вызвав в народе радостное оживление и тьму интереса. Несколько раз Джону пришлось объяснять, что нет, он не ведьма и не очаровывал этого гражданина Империи, и он тоже начал злиться. Норд, носивший гордое имя Форстааг, все больше веселился, а к тому моменту, как они добрались до магазина одежды, и вовсе ржал в голос.
- Да не ведьма я, чтоб вам провалиться! - огрызнулся Довакин на любопытствующих и спасся от толпы в лавочке, где его встретила надменная лесная эльфка.
- Добрый вечер, - манерно протянула она, даже не дрогнув лицом при виде странных посетителей. - Чем могу услужить почтенным господам?
- Глянь, бахрома, - обрадовался норд и потянул с вешалки нечто в цветастых загогулинах.
- Мне бы что-нибудь шелковое, - с достоинством сообщил Джон, делая вид, что с Форстаагом не знаком. В целом это было недалеко от истины. - Что-нибудь приличное. Темное. Прохладное, немаркое.
- Ого! - ликовал тем временем сын снегов, выискав себе штаны в полосочку. Эльфка заломила руки, кидая то извиняющиеся взгляды на Джона, то встревоженные - на тонкую ткань в грубых ручищах северянина.
- Я подожду, - успокоил он ее и уселся на стул у стены, глядя, как Форстааг бурлит в шелках и купается в роскоши.
Наконец норд обрядился во что-то непереносимое, оставил на прилавке тугой кошель вместе со всей своей старой одежкой и умелся покорять дам, на прощание помахав Джону рукой:
- Бывай, ведьма! А-ха-ха!..
Впрочем, для бедной эльфки страдания на этом не закончились. Сдержанный бретон оказался куда хуже буйного норда, ведь ему требовалось приличное, не в полосочку и, представьте себе, по размеру. Наконец, посмотрев на себя в магическое зеркало, которое продавщица наколдовала прямо на стене, Джон решил, что доволен, и тут же задумался, что же делать с плащом. Его потертый и страшненький, который так хорошо смотрелся среди пустошей Вварденфелла, к новому наряду определенно не шел, а та вышитая темная красота с капюшоном, которой трясла босмерша, была слишком роскошной - и не только для канализации Морнхолда, но даже для его улиц.
Что ж, ему ведь еще в королевский дворец идти, общаться с параноиком Хелсетом и его легендарной мамой Барензией. По такому случаю, наверное, стоит выглядеть прилично.
Расплатившись, он натянул сброшенные на время примерки даэдрические перчатки и наконец-то осознал, что именно из-за них его и не вышвырнули за порог лавки, едва они с Форстаагом сюда вломились. Потрясающие перчатки - сколько от них пользы и сколько проблем. Джон поневоле задумался, каково живется Дивайту Фиру, счастливому владельцу полного комплекта брони, и как, должно быть, часто на него нападают.
Забрав сверток со старой одеждой - хотя вообще-то почти новой, если уж на то пошло, - он разузнал, где тут ближайшая гостиница, и отправился прямиком туда. Попросив принести еду наверх, он поднялся вслед за хозяином в комнату и там без сил свалился на кровать. День выдался не просто длинный, а поистине бесконечный, и Джон так устал, что даже не ощущал голода, хоть и понимал, что поесть ему необходимо. Но он настолько редко бывал в теплых краях, что успел забыть, как жара убивает всякий аппетит.
Еду принесли и он, сев к столу, начал честно ковырять мясо вилкой, уговаривая себя проглотить хоть кусочек за дедушку Партурнакса. Так и не доев, он нахлебался воды из кувшина и поплелся в постель, подозревая, что хорошего сна в этой духоте ему не видать.
*
Когда вокруг него снова засветлели под звездами снега Монавен, он поначалу даже не поверил своему счастью.
- Партурнакс! - всхлипнул Джон, торопясь к старому дракону. - Можно я тебя обниму? Пожалуйста!..
Тот приветливо посмотрел на него и улегся на снег, подставляя пластинчатую щечку в шипах и рогах.
- Ну, давай, попробуй, малыш, - усмехнулся он, и у Джона аж зашлось сердце при воспоминании о его первом визите на гору. Как он явился сюда, еще ничего не зная и не понимая, и как Призрак все истоптал тут своими волчьими следочками…
Он бухнулся в снег и привалился к теплой щеке, чувствуя, что на глаза наворачиваются вполне взаправдашние слезы.
- Я не знаю, что со мной происходит, - пожаловался он, отогреваясь подле самого родного и настоящего, что есть в мире.
- А что с тобой происходит? - прогудел Партурнакс, явно предлагая ему самому над этим поразмыслить.
- Я становлюсь… другим, - выговорил Джон. - Злым. И жадным. Очень вредным. Жестоким…
- Подростковый период, - успокоил его тот. - Проба сил. Это нормально. Что, по-твоему, самое главное в драконе?
- Крылья? - глупо предположил он. Партурнакс хихикнул и предложил подумать еще. Джон рискнул снова: - Йоль?
- Близко, но не вполне, - благодушно молвил гигант.
Тут Джон уже задумался всерьез, перебирая в голове все, что на этот счет знал и видел в своей жизни, и наконец заговорил:
- Вы выше слабостей. Вы цельные, не разбитые… Даже те, кто прошли через ад. Я не знаю, как это назвать.
- Фус и Ро, сила и баланс, - довольно ответил Партурнакс. - Нам ни к чему оправдывать свое существование. Мы существуем, потому что имеем такую возможность, вот и все. Каждый из нас сам себе город и государство, сам себе армия и совет, каждый из нас - Уль, Вечность, и чувствует другие Вечности рядом. Мы знаем, когда начать, знаем, когда остановиться, и помним, что тинвак - это в первую очередь хорошее развлечение. Война идет всегда и всюду, но не бывает истинной вражды между братьями. Есть гнев, но нет ненависти. Есть осторожность, но нет страха. Где есть сила, там всегда должен быть баланс. Тебе же было открыто понимание Фус и Ро?
- Да, но… - Джон призадумался. - Кажется, его стало недостаточно.
Партурнакс хмыкнул и к Джону потянулись золотистые ленты смыслов. Ему чудилось, что в небесах распахнулись черные крылья Алдуина, меняющего мир в горниле огненной бури, а потом земля оделась белизной, остудившей пекло, и ее светлые крылья Джон тоже хорошо знал.
- Баланс, - вздохнул он, мысленно будто бы снова взлетая над Стеной, за которой шипело море мертвецов, и снова сгорая в лучах звезды, вспыхнувшей на горизонте вечности. - Я к этому не готов.
- Будешь готов, - утешил его старый мудрец. - Ты дракон и время твой союзник, а не враг. А теперь, - тут его тон сменился на куда более строгий, - напомни мне, разве я тебя не предупреждал?
- Предупреждал, - заныл Джон, догадываясь, о чем толкует собеседник. - Но он вроде бы ничего… на удивление.
Партурнакс совсем расползся по снегу и театрально застонал.
- Дожили! Молаг Бал ему ничего!.. Это все от одиночества, родной, общаться тебе больше надо. С кем ты вообще разговариваешь? С драконами, Принцами Даэдра, древними вампирами! Твой самый нижний предел - просветленный шаман. Опусти планку-то!
- Не могу я людей всерьез воспринимать, - забубнил Джон. - Пошутить, посмеяться, обмануть их - да, но чтобы всерьез… Был один умный Кай, так и его отозвали. А Молаг Бал в чем-то даже забавный, - по-козьи уперся он.
Партурнакс горестно вздохнул и проворчал:
- Нет, ну, оно для развития, конечно, полезно… Но все же будь осторожен. Он свои прозвища не просто так получил.
- Не волнуйся, - привалился к нему Джон. - Тебя я все равно люблю больше.
- Да еще бы ты любил меня меньше, - расхохотался дракон. - И все-таки. Пора бы тебе уже понимать, что до поры до времени все плохие парни - сплошное очарование.
- Сказало сплошное очарование, - ехидно заметил Джон.
Партурнакс закряхтел и признал, что доля правды в этом есть.
- Что вообще за имя такое - Молаг Бал? - вдруг задумался Джон. - Неужели Молаг Мар в честь него назвали?
- Да Акатош с тобой, - фыркнул дракон. - Еще не хватало. Вот же безграмотный, батюшки… Молаг означает “огонь”, это эльфийское слово. Молаг Бал - Огненный Камень.
Джон кое-что сообразил и пустился в языковые исследования:
- А Балмора тогда что?
- Каменный лес.
- А Херма-Мора?
- Отстань, Довакин! Иногда можно и книжку почитать!..
- Но, - вдруг задумался Джон, - если Молаг Бал - это Огненный Камень, получается, он тоже немножко Йоль?
- Не ищи в нем родства, - вздохнул Партурнакс. - Он живая сила, которая, как и мы, ни перед кем не должна оправдывать свое существование. Но это совсем другая сила и совсем другая суть.
- А Шеогорат? - рискнул спросить Джон. - Он что за сила?
- Он сила, с которой мне приходится сотрудничать, - заворчал дракон. - И тебе тоже.
- А я ведь мог и не согласиться, - своенравно заявил Джон.
Партурнакс опять рассмеялся.
- Наивный ты, малыш. Выбор, который он тебе предложил, заключался совсем не в этом.
- А в чем? - заморгал Джон, вспоминая свои давние размышления. Энн Мари грозился отвести его к Молаг Балу, если он не согласится, но в итоге-то все равно отвел. Кажется, выбора в этом вопросе ему и правда не давали…
- В том, получишь ли ты награду. А в прошлое он отправил бы тебя в любом случае, потому что… ну, посуди сам, ты же здесь.
- Я недостаточно дракон, чтобы уложить это в голове, - забубнил Джон, недовольный собственным скудоумием.
- Твое появление в будущем изменит большой расклад, - буднично сообщил Партурнакс. - Но для того, чтобы он стал удачным, нужно подготовить почву. Для тебя это временной парадокс, а для таких, как Шеогорат, - прогулка с одной горы на другую.
- Так ты уже знаешь это самое будущее? - подозрительно спросил Джон.
- В общих чертах, - сладко заурчал дракон совсем по-кошачьи. - Если ты, конечно, ничего не напортишь, глупый Нереварин.
- Ха, - заспорил Джон. - А вот помню, ты сказал мне, что я никогда не вернусь в Скайрим. А между тем я здесь.
- Уверен, я говорил про будущее, - задрал нос Партурнакс. - А про прошлое я наверняка ничего не говорил. И к тому же… да, ты здесь. Но что-то я не вижу здесь Джона Сноу.
Джон беспомощно всплеснул руками, зафыркал - а потом смирился с тем, что переспорить старого хитреца он не сумеет никогда, и со счастливым вздохом привалился обратно к теплой щеке.
Тревожная мысль, все время мерцавшая где-то на границе сознания, снова вернулась и он замер, вспомнив свой давний кошмар о кипящем шаре огня на краю вечности - звезде Рглора, поглощающей миры и планы Обливиона.
- Как рождаются звезды? - спросил он. - Что они такое?
Партурнакс заерзал и проворчал:
- Ты мог бы назвать их богами. Но они нечто большее. И нечто меньшее.
*
Утром Джон вышел из таверны и довольно сощурился на освещенные ярким светом камни Морнхолда. Благодаря шелковым обновкам жара и в самом деле переживалась спокойно, и он перестал бояться, что умрет от закипевших на солнце мозгов. Гомон, летевший над рынком, уже не стучал в голове, а казался просто оживленным шумом, и он пошел мимо рядов к воротам на плазу, чтобы нанести визит в королевский дворец.
Сбоку слышалась чья-то похвальба:
- Приветствую, уважаемые граждане Морнхолда! Я великий, знаменитый, уважаемый и грозный маг, Овис Велас!..
Маг, хмыкнул Джон. А он-то на мгновение подумал, что тут тоже проповедуют о Талосе. Он не так уж много времени провел в Вайтране, но все равно успел наслушаться, как вопит чудо в робе неподалеку от Златолиста.
- …я поставлю этот город на колени! - заходился Овис, хотя на него по-прежнему никто не обращал внимания. Народ деловито шагал куда-то по своим делам, но тощий данмер не сдавался: - А сейчас позвольте мне продемонстрировать свою силу на одном из ваших несчастных соотечественников!
Какой вежливый. “Позвольте”, ишь…
- Эй, ты! - завопил Овис. - К тебе обращаюсь!
Джон почувствовал, как на него устремилось множество взглядов, и недоуменно посмотрел на Веласа, тыкавшего в него пальцем.
- Да, ты, уродливый бретон! Приготовься испытать всю силу моего гнева!
- Уродливый?! - вызверился Джон. У него возникло странное желание прихлопнуть бесноватого мага красивым чешуйчатым хвостом в рогах, но хвоста - хоть такого, хоть любого - у Довакина, увы, не было. Ведь не сон же вокруг, а всего лишь прискорбная реальность.
Овис швырнул в него кособоким огненным шаром. Джон увернулся, спасая новую одежду, услышал, как сзади кто-то запищал: “Ай! Ай!”, и метнул в мага свой замечательный танто. Велас брякнулся наземь, показав из-под оборванной робы босые пятки, толпа захихикала, а Джон пошел к нему забирать оружие обратно. Заметив ключ, выпавший из кармана противника, он прихватил и его - мало ли, вдруг пригодится…
Сбоку подкрался серебристый ординатор, и Джон, распрямившись, чуть не заорал, столкнувшись нос к носу с кованым лицом шлема.
- Ха, - сказал ординатор. - Велас много говорил, но укусить так и не смог. Ха-ха. Вот же глупый колдун.
- Да кто он вообще такой? - спросил Джон, глядя на труп и радуясь, что его хотя бы не обвиняют в хладнокровном убийстве.
- Судя по виду, бродяга, - задумался страж. - Тут в Годсриче есть поместье Веласов, но никто не видел, чтобы в нем жил хоть какой-нибудь Велас.
Поместье. Будем знать, подумал Джон, незаметно отправляя прихваченный ключ в карман.
========== Глава 25. Домашний арест ==========
После приключения с магом-оборванцем Джон повеселел и через рынок шел в куда более приподнятом настроении - как-никак на горизонте возникла перспектива заполучить себе чужой домик, а это никогда не лишнее. По дороге он подобрал листовку под названием “Доступный язык”, где анонимный любитель истины пытался донести до народа, что Хелсет - плохой парень, отравитель и никудышный король. Злоречивые листовки валялись буквально всюду, но ординаторы, гулявшие по рынку, не обращали на них никакого внимания, из чего Джон сделал вывод, что Храм и корона находятся в негласной ссоре.
Запихав листовку в карман, он надолго застрял у прилавка, где продавали чудные игрушки, вырезанные из дерева и старательно раскрашенные, и ушел оттуда, любовно сжимая в руках фигурки кагути и гуара размером с котят. Детям в подарок, оправдал он себя, с трудом сдерживая идиотскую ухмылку. Словно мало было кружки с наездниками…
И вот так, с игрушками в руках, он заявился к королевскому дворцу, выловил одного из гвардейцев, похожего в своих латах на вареного омара, и непререкаемым тоном потребовал, чтобы его отвели к начальству - у него, дескать, имеются очень важные сведения о Темном Братстве.
Начальство сидело в своем кабинете, звалось гордым именем Тьениус Делитиан и видеть Джона было нисколько не радо, что Довакина, впрочем, не смутило. Аккуратно примостив игрушки у тяжелой чернильницы, Джон хлопнул на стол контракт и сообщил, что намедни вырезал практически все местное отделение Братства, включая Дандраса Вулеса, и что он не сомневается в том, что произошло некоторое недоразумение. Конечно же, его величество дезинформировали насчет Нереварина, возможно, даже намеренно. Так сказал Джон и выразительно глянул Тьениусу в глаза.
Делитиан оживился, спрятал компрометирующий контракт и тут же нажаловался, что дезинформация в Морнхолде - это настоящее моровое поветрие. Вот, скажем, в народе ходят всякие нехорошие слухи и сплетни о короле Хелсете - а он, Джулиан, как человек новый, мог бы оказать величеству услугу, выявив источник лжи и доказав тем самым, что Нереварин не враг короне.
- Для того я сюда и пришел, - кивнул Джон и вытащил из кармана листовку.
Делитиан ухватил экземпляр “Доступного языка”, проглядел его наискосок и недовольно пожевал губами, а потом осторожно поинтересовался, а не хочет ли Джон послужить короне еще немного и найти информатора в Храме.
Значит, Храм и дворец действительно не слишком ладят, подумал Джон. Судя по всем пророчествам, с Альмалексией ему рано или поздно придется иметь дело - и вряд ли оно решится полюбовно, - так хоть бы избавиться от подозрений и покушений местного королька.
- Хорошо, - согласился он и сгреб игрушки со стола, собираясь уходить.
Тьениус не выдержал:
- Зачем вам это, Джулиан?
- Детям в подарок, - честно ответил Джон.
- У вас есть дети? - заинтересовался глава королевской охраны.
- Двое, - ответил Джон, думая про себя: ищите сколько влезет. Только не надорвитесь в поисках, бедняги.
Вмешательством Альмсиви он перенесся к огромным дверям храма и не без внутреннего волнения вошел внутрь, не зная, чего ожидать. Столкнувшись в приемной с данмером в скромной коричневой робе служителя, Джон как-то сразу понял, что тут не Вивек и его фокусы с горением веры вряд ли пройдут. Данмер носил на лице приметный шрам, стянувший правый глаз, но левый смотрел так, словно сходу примечал все слабые и незащищенные места. Взгляд убийцы, а не жреца.
- Ты тот, кто недавно прибыл в Морнхолд, - протянул служитель. - Добро пожаловать в Храм, Джулиан. Мы слышали, у тебя были некоторые проблемы с Темным Братством.
А значит, слышали и о моих приключениях в Министерстве, насторожился Джон, стараясь не коситься на серебристого ординатора, белой горой возвышавшегося чуть поотдаль. В отличие от золотых ординаторов Вивека здешние стражи Храма наводили на него некий смутный ужас и ростом, и мощью, и отвратительно нарядным видом. У Джона не было никакого желания с ними связываться - но и шарахаться от них пока тоже было лишним. Ведь не хватают же его и ни в чем не обвиняют…
- Это была прискорбная ошибка, - сказал он, - стоившая многим жизни.
- Но не тебе, - усмехнулся эльф. - Такой человек мог бы даже удостоиться чести послужить нашей Леди.
Ну что ж, подумал Джон. Все-таки без балагана ему и тут не обойтись. Придется снова изображать религиозное помешательство.
- Ничто не обрадовало бы меня больше, - смиренно свел бровки он, и в этот миг на его ноги наехала шваброй дряхлая эльфка, которая начала старательно скрести и обметать пол вокруг его сапог, то и дело цепляя новый плащ.
- Я убираю этот храм, сэра, - ворчала она, тыча шваброй Джону в ноги. - Он чист, как совесть Альмалексии! Не сорите тут!
Спасаясь от старательной прислуги, Джон отошел в сторону и осмотрелся. С виду храм был куда чище, чем совесть Альмалексии.
- Давайте поговорим в более спокойном месте, - предложил эльф со шрамом и повел Джона в дверь сбоку. - Меня зовут Федрис Хлер. И все же я удивлен… пережить Темное Братство! Должно быть, они послали неопытных исполнителей.
- Вот уж не знаю, - фыркнул Джон. - Но я разбираюсь в этом не так хорошо, как вы.
Шрам Федриса странно дернулся и Довакин запоздало обругал себя и свой несносный ядовитый язык. Мало ли что скрывалось в прошлом этого данмера? Ох, молчал бы ты лучше, змеюка Джон.
- Итак… как же я могу послужить леди Альмалексии? - спросил он, стремясь перевести разговор на другую тему.
- О том судить ей, не мне, - Хлер возвел елейный взгляд к потолку. - Но не так давно до меня дошли тревожные слухи…
И вывалил на Джона безумное задание: разыскать и уничтожить в подземельях Морнхолда армию гоблинов, которую расплодил там злонамеренный Хелсет.
- Вы издеваетесь? - вытаращился Джон. - Целую армию?!
- Они разбегутся сами, достаточно лишь убить их предводителей, - пожал плечами Хлер. - А также двух альтмерских учителей, которые их обучают. Несложная задача для того, кто ликвидировал целое отделение Темного Братства… или меня дезинформировали?
- В Морнхолде, - огрызнулся Джон, - дезинформация - явление повсеместное. Хелсет, конечно, отравитель, но гоблины!..
Хорошо хоть, не надо спрашивать, кто это такие, подумал он мельком. Спасибо Одавингу с Салокниром за все их побасенки.
- Хелсет способен на многое, - пожал плечами Федрис. - А мое дело - блюсти дела Храма и заботиться о безопасности нашего великого города. Так стоит ли мне рассчитывать… - и он намекающе умолк.
Джон понял, что все его попытки прикинуться истовым фанатиком окончательно пойдут прахом, если он откажется. Что же это за верующий, который не хочет по первому кивку богини побежать и сложить голову где-то в вонючем подземелье?
- Гоблины мерзкие твари, - заявил он пафосно. - Им не место в городе нашей Леди. Откуда мне начать поиски?
- Право, не знаю, - заявил довольный Хлер. - Расспросите людей.
Джон косо глянул на него и подумал, что данмер слишком уж откровенно радуется, отправляя его на почти неизбежную смерть - неизбежную для кого угодно, кроме Довакина. И с чего бы Федрису так страстно желать от него избавиться?..
Он уже не знал, что думать и кому верить, и приходил к выводу, что верить в Морнхолде нельзя никому. Единственной радостью во всем этом было то, что ему разрешили шататься по храму и приставать к людям с разговорами. Как-никак ему все еще требовалось найти информатора для дворца.
*
Информатора он нашел в лице некой данмерши по имени Галса Андрано. Джон определенно уже слышал эту фамилию и, поднатужившись, сумел вспомнить, что грабил захоронение Андрано по просьбе Шарн. Точно, мешок с черепом, ну как можно было забыть…
Галса была обеспокоена поведением любимой богини, которая надолго затворилась от своих верных последователей и не желала ни выходить, ни общаться добрых полвека, а теперь вдруг явилась снова и говорит все сплошь мрачно и загадками. Также Галса подтвердила подозрения самого Джона, сказав, что между Храмом и Хелсетом идет борьба за власть и Альмалексия всерьез намерена уничтожить нового короля.
Шутки ради Джон спросил ее о гоблинах и получил внезапный ответ: в народе, мол, давно ходят слухи о странных существах в канализации под Годсричем.
- Неужто гоблины? - всплескивала руками эльфка. - Ужасные создания!
- Наверняка просто слухи, - успокоил ее он, а потом отбыл во дворец, где Тьениус немедленно попытался нагрузить его новыми делами.
- Короля беспокоит предательство, - сказал он, - среди королевских стражей. Вы, Джулиан, поговорите с ними. Скажите, что хотите вступить в их ряды…
Джон сощурился.
- Я похож на человека, который хочет вступить в их ряды?
Тьениус окинул его недовольным взглядом и промолвил:
- Нам известно, что вы - агент Клинков. Уверен, что шпионаж входит в ваши обя…
- В мои обязанности, - перебил его Джон, окончательно разозлившись на Хелсета и его знаменитую паранойю, - входит исполнять приказы императора Уриэля Септима Седьмого. Вы имперец, Тьениус. Он и ваш император тоже. Или вы об этом забыли?
Тьениус как-то тревожно подобрался и замер. Похоже, провинциальные дрязги и возня за влияние настолько поглотили его мысли, что о более высокой ступени власти глава охраны попросту запамятовал.
- Я могу закрыть глаза, - продолжал давить Джон, - на выходку с Темным Братством. Не так уж она нам навредила. Но продолжать творить нечто подобное… уверяю, не стоит. Это понятно?
Делитиан сморгнул, откашлялся и начал издалека:
- О вас было много разговоров. В том числе и о том, что происходило в храме Вивека…
- О да, - ухмыльнулся Джон. - Не сомневаюсь.
- Король имеет некоторые… несогласия с Храмом. Несущественные шероховатости, но…
Джон вздохнул, откинулся на спинку стула и посмотрел в угол, где в узорчатой кадке цвело нечто колючее и похожее на ребристую бочку.
- Вы вообще знакомы с пророчествами Нереварина? - спросил он.
- Доводилось слышать, - осторожно отвечал Делитиан.
- Знаете, что там говорится о ложных богах?
- В общих чертах… очень общих.
- Больше и не требуется, - отмахнулся Джон. - Достаточно знать, что они ложные. Со своими делами, шпионами и предательствами разбирайтесь сами, меня не беспокойте. Мне и Вварденфелла за глаза хватает и в ближайшем будущем я собираюсь туда вернуться. Я служу Империи. Его величеству Хелсету нет нужды обо мне тревожиться.
Тьениус как-то странно на него уставился и Джон понял, что что-то уже успело пойти не так.
- Вернуться в Вварденфелл не получится, - сказал Делитиан. - Мы не знаем, что случилось с телепортом, но перемещения стали невозможны.Возможно, в Вварденфелле усугубилась ситуация с Мором. Сейчас Морнхолд закрыт для входа и выхода.
- А возврат? - спросил Джон, пытаясь вспомнить, где оставил пометку. В Бал Уре… нет, возле лагеря Уршилаку. Он же возвращался к ним из Когоруна, а потом из Пещеры Воплощения.
- Возврат только в пределах города, - Делитиан выглядел обеспокоенным и вскоре стало ясно, почему. - В Морнхолде есть запасы продовольствия, но мы не знаем, сколько может продлиться этот карантин. Хуже того, мы не знаем, кто его ввел.
- Уверен, вы подозреваете, - мрачно сказал Джон.
- Если это Альмалексия, - выплюнул Тьениус, наконец отбросив всю осторожность и дипломатию, - то она сошла с ума.
А вы только сейчас заметили, подумал Джон, а вслух сказал:
- Что ж, раз я остаюсь, займемся чем-нибудь полезным. Мне тут шепнули пару слов о гоблинах под Морнхолдом. Если вам что-то об этом известно, прошу, не стесняйтесь, поделитесь информацией.
- Хлер, - коротко ответил глава охраны. - Его рук дело.
- Зачем? - изумился Джон. - Ему что, голову напекло?
- Для зрелищной победы, - пожал плечами Тьенус. - Нашествие тварей на великий город, который спасает святая Альмалексия.
- А, - понял Джон. - Ну, неплохо.
- И одного-то фанатика слишком много, - скривился Делитиан. - Слухи о Нереварине, который помешался на почитании Трибунала, были очень тревожными.
- Можете считать, что вас простили, - смягчился Джон.
- Вы правда Нереварин, Джулиан? - с интересом спросил Тьениус.
- Я - агент Клинков. Так где гоблины? И кстати, - сообразил он наконец, - предоставьте мне карты улиц, канализации и подземелий. Не думаю, что их можно запросто купить в книжной лавке.
Делитиан посмотрел на него с ухмылкой.
- Для агента вы не слишком хорошо подготовились.
- Темное Братство с вами не согласилось бы, - отбрил Джон. - Я не собирался задерживаться в вашем гостеприимном городе. Карты, будьте любезны.
*
Заполучив карты, Джон отправился в Годсрич, район поместий, чтобы найти там дом Веласа. По всему получалось, что в Морнхолде ему придется задержаться, а значит, без убежища не обойтись.
Проходя через плазу, он снова посмотрел на скульптуру, окруженную фонтанами. Скульптура была посвящена победе Альмалексии над Мехруном Дагоном, и Джон крепко задумался, что же ему теперь делать. Он был почти уверен, что карантин связан именно с его появлением, а значит, у богиньки есть на него какие-то планы и вряд ли они ему понравятся. Вот только что он может противопоставить той, кто на равных билась с Принцем Даэдра? Для победы над Дагот Уром и ложными богами ему нужны инструменты Кагренака, а их пока что как не было, так и нет…
Может, сбежать через городскую стену?
Мимо него прошел ординатор, безжалостно сияя доспехами в свете солнца.
- Альмалексия все знает и видит, - сообщил он наставительно, глядя, как гость не отводит глаз от скульптуры.
Джон отстраненно посмотрел на ординатора и снова уставился на статуи, застывшие в танце битвы. Губы каменной Альмалексии кривились в маленькой злой улыбке.
И как ему сладить с безумной бабой?..
С плазы он направился в район поместий и за пару кварталов до дома Веласа набросил на себя чары хамелеона. Пошуршав среди разросшихся метелок луговой ржи и уберегая шелковый плащ от колючек (кактус, вот как эта штука называется), он проскользнул к задней двери поместья и достал из кармана потертый ключ в надежде, что ему не придется лезть в дом через главный вход у всех на виду.
Ключ не подошел и Джон, вздыхая, стал разминать пальцы, готовясь к заклинанию Ондузи. Наконец замок щелкнул, пропустив его внутрь, и он оказался в пыльном коридоре на задворках дома. Притворив и заперев дверь Замком Фенрика, он осторожно пошел вперед, прислушиваясь, есть ли в доме хоть одна живая душа.
Оказалось, что есть. В холле обнаружился тощий данмер, чем-то похожий на Овиса. Эльф был совсем не удивлен его появлению из недр дома, приветствовал гостя взмахом руки и провозгласил:
- Я Гавис Велас. Чем обязан?
- Имя Овис вам что-нибудь говорит? - вежливо поинтересовался Джон, разочарованный тем, что поместье все же обитаемо.
- Это мой брат, - закивал данмер.
- Он напал на меня на рынке и попытался убить. Я, конечно, защищался. Надеюсь, - тут Джон наконец-то вспомнил о такте, - брат был вам не слишком дорог?..
И все равно вышло не слишком деликатно, мысленно сморщился он. Впрочем, эльф потерей родни не опечалился и только кисло поджал губы.
- Ну… Овис сам виноват. Бедняжка был совсем сумасшедший. Но, - строго выпрямился данмер, - он все-таки был моим братом и я обязан отомстить тебе за его смерть!
Джон и сам не понимал, что сейчас чувствует: то ли тоску из-за глупого эльфьего упрямства, то ли радость, что дом все-таки достанется ему.
Гавис тем временем повел руками и разом призвал двух Святош и жирного зеленого великана - с одним таким Джону уже довелось столкнуться на острове, где жила жрица Азуры. Мельком подивившись магической силе данмера, сумевшего в один миг заполонить дом монстрами даэдра, Джон снова оказался между двух чувств: алчной жадности при виде Святош и все того же раздражения от чужой упертости.
- Э-хе-хе! - радостно и безумно закудахтал Гавис, тем самым окончательно решив свою несчастную судьбу.
Скинув рюкзак, Джон крутанулся, по очереди отправляя ножи Захвата в желанные золотые цели, а потом рявкнул: “Муль Ква Див!” и выхватил меч.
- Скоро я покорю весь Морнхолд! - вопил Велас, суетясь за спиной Довакина и без всякой пользы тыча в доспехи призванным даэдрическим мечом. Джон разделался с одной Святой, услышав, как динькнула звезда Азуры в сброшенном на пол рюкзаке, а потом переместился к следующей красавице даэдра, торопясь отправить ее в пустующую ватрушку, пока заклинание захвата все еще действует. Зеленый гигант, подпиравший головой потолок, бухал следом за ним, не поспевая за проворными золотыми рожками. Джон пришиб вторую Святошу, чье тело тут же развеялось в эфире, услышал за спиной слабый кряк и треск - и обернулся как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как исчезает зеленая образина, наступившая на призвавшего его мага.
От Гависа остался лишь труп со смятой головой и грязное пятно на ковре. Из сухой серой руки испарялся призванный меч. Джон посмотрел на тающий клинок и подумал, что зря не выучил это заклинание, пока была такая возможность. Но тогда ему и в голову не пришло, а теперь - есть ли в Морнхолде хоть одно отделение Гильдии?
Спохватившись, он глянул на рюкзак, опасаясь, что гигант между делом раздавил и его - вместе с зельями, горошками эктоплазмы, драгоценными Камнями Душ и игрушками с рынка, - но рюкзак был цел и невредим.
Убрав тело Гависа под крылышко до следующего подземелья, он свернул грязный ковер в сторону, убедился, что входная дверь заперта, и пошел осматривать дом, которому предстояло стать его убежищем на неприятно неопределенное время. Альмалексия все равно что посадила его под арест, и теперь ему не выбраться из ужасного города, пока он не решит эту проблему.
Но как, как ему справиться с сумасшедшей богиней…
*
В доме Веласа не было подвала - неудивительно, учитывая гигантскую систему подезмелий, растянувшуюся под городом чуть ли не в локте от поверхности. Впрочем, толстые стены и сам по себе тот факт, что в поместье жил безумный маг и никто этого не замечал, убедили Джона, что тревожиться не о чем. Пройдясь по обоим этажам, он убедился, что теперь здесь точно никого нет, а потом поставил пометку прямо посреди холла. Лучше будет пользоваться магией; незачем людям видеть, как он входит в двери дома.
Перед тем, как поставить метку, он, впрочем, решил проверить заявление Делитиана и вернуться к лагерю Уршилаку - и убедился, что глава охраны был прав. Возврата не случилось, лишь возникло крайне неприятное чувство, что его схватили за горло и силой удерживают на месте. Джон покрутил головой, попил водички и сел думать, что ему делать дальше.
Пустой тихий дом окружал его со всех сторон, давил безмолвием. Никого… совсем никого рядом. Нет родного Призрака и не с кем словом перемолвиться, а в перспективах - только Альмалексия и прочие спятившие божки. Еще немного, и он сам начнет свихиваться от одиночества.
Надеюсь, ты доволен, Шеогорат, подумал Джон и встал с места, собираясь взяться за дело. Извлекая карты из рюкзака, он невесело усмехнулся: пусть канализация, пусть армия гоблинов - все, что угодно, лишь бы не это пустое молчание вокруг.
Изучив карту и наметив для себя маршрут, он переоделся в вварденфелльскую одежду, которую было не так жаль гробить в подземельях, и под хамелеоном прошмыгнул через заднюю дверь, чтобы снова спуститься в подземный лабиринт. Люк скрипнул и захлопнулся над его головой, и Джон как-то сразу повеселел. Пусть внизу гадко и грязно, но зато какое поле для деятельности!..
Прибив по дороге очередную гигантскую крысу, он посмотрел на труп и вспомнил заклинание Ужасного Мертвеца, которое подготовила для него душенька Шарн. Джон его даже выучил, но все не было оказии…
Не с первого раза, но крыса все же поднялась с камней и теперь тупо смотрела на него своими глазками-бусинками. Толку с нее не было, но ведь главное - начать, подумал он и пришиб животину, которая впустую тянула из него магические силы. Глядишь, от гоблинов будет больше пользы.
Еще вчера, думал Джон, шагая вперед, всего лишь вчера он мыкался под базаром и старательно изничтожал Темное Братство. А сегодня ему приходится бродить под поместьями, чтобы истребить еще одну сомнительную организацию. Это просто не может быть правдой…
Но именно так дела и обстояли, и в конце концов он получил этому вполне наглядное подтверждение: по просторному туннелю к нему кинулось уродливое, но сильное с виду существо, вооруженное коротким тяжелым копьем и щитом. За существом поспешала здоровенная тварь в чешуе, явно натасканная вместо собаки.
Забыв обо всех заклинаниях на свете, Джон тут же натянул драконьи рожки, подчинил гоблина и тварь Криком, после чего отправил обоих вперед на разведку боем. Чуть позже он нашел их мертвыми, а с ними и трех новых гоблинов. Выбрав самого крупного, он все-таки решился опробовать на нем заклинание Мертвеца и возликовал, когда зеленая туша, хрипя и сопя, поднялась с пола.
Гоблин-здоровяк отнимал заметно больше сил, чем крыса, пусть даже гигантская, но Джон сумел оценить преимущества такого солдата, когда добрался до новой группы врагов. В отличие от живых, подчиненных Криком, мертвое чудище не чувствовало боли и атаковало без устали, не сгибаясь под ударами. Джон не раз видел подобное, когда воевал с мертвецами Вестероса и драуграми Скайрима, но оказалось, что быть по другую сторону, когда неудержимая тварь бьется ЗА тебя, а не ПРОТИВ… о, это нечто особое.
Не зря он все это время с такой нежностью вспоминал друга Грамкина. Но Грамкин, чахлый и сохлый, ветхий от древности драугр, был не ровня этому свеженькому полнокровному крепышу, который как раз расправлялся с третьим по счету противником.
- Гол Ха! - снова крикнул вошедший во вкус Довакин, прихватив в свое войско еще парочку подоспевших гоблинов. Мертвый здоровяк был хорош, но двух таких ему не удержать, и Джон это прекрасно понимал. Если бы у него было больше магических сил…
Но их было столько, сколько было, и изменить этот расклад прямо там, на месте, он уж точно не мог. Оставалось лишь двигаться вперед - и между делом вспомнить о том, что в рюкзаке у него есть пара свитков Святош. Если будет совсем туго, можно запустить позлащенную даэдрическую красавицу прямо в середку всей этой зелени. Или просто вернуться домой, в гостеприимное поместье Веласов, отдохнуть, выспаться, а завтра продолжить…
К этому времени он немного сбился со счета, но позади осталось уже больше тридцати трупов - причем сам он прикончил хорошо если треть от общего числа, - и Джон начал задумываться, сколько всего их может быть. Федрис, конечно, преувеличил, назвав это армией, но и того, что имелось, хватило бы, чтобы устроить в Морнхолде нешуточную панику. Сам Джон продирался сейчас вперед столь малой кровью лишь благодаря драконьим Крикам, а не будь их - долго бы он продержался без любимого Ква? Подумав, он честно признал, что гоблины размотали бы его на потрошки еще полподземелья назад.
И все же, сколько их тут может быть? Ведь всю эту ораву надо чем-то кормить и удерживать внизу до поры до времени…
От этих мыслей Джона оторвало незабываемое зрелище - гигантский гоблин, которого явно доработали магией. Чудовище взревело и наступило на верного здоровяка, раздавив его в лепешку, а потом расшвыряло оставшийся маленький отрядик, который на тот момент состоял из трех гоблинов и одной животины в чешуйках.
И тут, словно для придания ситуации большего драматизма, с Джона сошел доспех.
От растерянности забыв все, что знал и умел, он сумел выдать один-единственный Крик, который почему-то задержался у него в голове:
- Ран Дрем Дайн!
Тварюга остановилась, села на зад и почесалась. Ну да, признал Джон, ошеломленно глядя на обезвреженного врага, да, так тоже можно. Но что теперь с ним делать? Надо покончить с этой угрозой, только вот оно сидит, не нападает, смотрит доверчиво…
Его взгляд упал на кошмарно сплющенного гоблина-здоровяка, вокруг которого расползалась грязная пенистая лужа, и он понял, что ровно такие же лепешки могут появиться на улицах Морнхолда, если он прямо сейчас не добьет эту огромную скотину.
- Ри Вааз!..
Хотя бы быстро, вздохнул он, глядя, как исполин без звука заваливается на спину.
Усевшись на камень неподалеку от побоища, он утомленно ссутулился, чувствуя, как гудят усталые ноги. В горле привычно першило и ныло, мана подошла к опасной границе, за которой начинались тошнота и муть, а бодрое настроение сменилось пресыщенностью от смертей вокруг. Сколько еще длиться этому танцу?..
Он вяло порылся в рюкзаке, нашел пузырек, который восстанавливал магические силы, выпил, но облегчения почти не почувствовал. Зелье было слабеньким, а может, просто выдохлось, но в любом случае лучше не стало. Джон с отвращением огляделся, думая о том, стоит ли продолжать или лучше сделать перерыв… но не выйдет ли так, что остатки армии этой же ночью спустят на город? Да и чья это на самом деле армия - Хелсета или Хлера? Здесь, в Морнхолде, Джон совсем не понимал, чего ждать от окружающих - казалось, что тут все в той или иной степени сумасшедшие.
Он снова полез в рюкзак, надеясь найти зелье помощнее, и наткнулся на звезду Азуры, в которой скучала Святоша. Теплые загнутые лучики зацепились за перчатку и Джон с надеждой потащил артефакт наружу, внезапно осознавая, что, возможно, все не так уж и плохо. Магия, вот же она…
Сжав звезду в ладонях, он попытался потянуть силу в себя и упал назад, ударившись спиной о камни. Поток, хлынувший в его жилы, был слишком силен, чтобы он мог его удержать. Большая часть магии вырвалась из звезды и развеялась, а Джон лежал на спине, пытаясь сморгнуть рой цветных искр и вспоминая, как когда-то сдуру объелся пепельным отродьем. Да-да, объелся и валялся бесполезным кулем на полу, пока Серана разбиралась с противниками. А если сейчас на него наткнется какой-нибудь случайный враг? Он ведь даже головы поднять не сможет, бери тепленьким…
Надо избавиться от лишней силы, додумался он наконец. Надо куда-то ее сбросить…
Борясь с головокружением, он повернулся набок, увидел неподалеку гигантскую тушу гоблина-предводителя, понял очевидное - и произнес заклинание Ужасного Мертвеца.
Дальше дела пошли проще, если не считать того, что ноги Джона все еще не держали и он без церемоний заполз к своему боевому монстру на загривок. Искры кружили перед глазами, выплясывали, как пьяные, предводитель бодро рыл землю лапой, и Джон пустил его по туннелям, еле вспомнив, что пора бы облачиться в рожки. Воевать он сейчас не мог и с трудом воспринимал то, что творится вокруг, но драконьего доспеха хватит, чтобы просто выжить…
Предводитель, следуя неразборчивым понуканиям, потоптал все оставшееся воинство, а потом сошелся со вторым таким же гигантом - Джон только и успел, что отцепиться от грязной холки и откатиться в сторону, и теперь валялся под стеной, заставляя себя не уплывать в сонное забытье. Нельзя проворонить момент, нужно добить того, кто выживет. Ри Вааз, напоминал он себе, Ри Вааз…
Когда с обоими монстрами было покончено, он обругал сам себя за легкомыслие и решил больше никогда не пытаться подпитываться от звезды. Потом вспомнил, что забыл артефакт там же, где уронил, и потащился назад по дорожке из смятых и рваных трупов. Разыскав потерю и проклиная все на свете, он поплелся обратно - ведь учителя-альтмеры все еще были где-то здесь.
Уже, наверное, ночь на дворе, думал он, плутая по подземелью и суя нос во все закоулки. Ну, хоть искры перед глазами унялись, и то хорошо.
Заглянув в очередную дверь, он увидел две высоких фигуры, острые уши и вытянутые лица, желтые в свете факела, обрадовался и крикнул:
- Струн Ба Кво! - а потом выскочил наружу и захлопнул дверь, запечатав ее Замком Фенрика. Гроза, разразившаяся по ту сторону, грохотала вперемешку с истошными криками. Потом была только гроза. Потом все смолкло.
Да, подумал он. Хорошо быть Довакином. Никак и никаким образом он не прошел бы здесь без Криков и магии, просто прорубаясь мечом. Может, разве что в тени, с луком… и то сказать, сколько стрел ему пришлось бы с собой тащить? Телегу?
Он заглянул в пещеру к альтмерам, чтобы не оставлять за спиной сюрпризов, нашел письмо, подписанное буквой “Х” и призадумался, кто же на самом деле этот “Х” - Хлер или Хелсет?
Серьезных оснований верить Тьениусу у него не было. В городе карантин, и теперь это боевое гоблинское стадо проще прибить, чем прокормить. Но рассчитывать, что кто-то справится с этой ордой в одиночку, конечно, смешно. Так что можно считать, что его сюда отправили либо для того, чтобы добить - раз уж Братство оплошало, - либо ради проверки перед более серьезными делами.
Время покажет, решил он, а потом с чувством исполненного долга перенесся возвратом в поместье, где заполз в первую попавшуюся кровать прямо в грязных сапогах. Ему казалось, что еще мгновение с открытыми глазами - и он просто умрет от усталости.
С каждым проведенным здесь днем Морнхолд нравился ему все меньше - и это притом, что ужасный город и поначалу-то восхищения не вызывал. Проваливаясь в сон, Джон подумал о том, как отчаянно ему хочется поскорее отсюда убраться - и как сложно будет это сделать.
*
Проснувшись ближе к полудню, он посмотрел на себя, по уши облепленного грязью подземелий, провонявшего кровью и гоблинами, и понял, что в таком виде в люди выходить нельзя. К счастью, в Морнхолде имелась какая-то хитрая система - судя по виду, двемерская, - подававшая воду прямо в дома.
Сбросив с себя грязную одежду и швырнув ее вместе с испорченным покрывалом в угол, он потащился мыться, а потом, проредив запасы провизии Гависа, наелся и стал приводить в порядок сапоги, пояс и ножны. Одни только даэдрические перчатки держались молодцом - грязь будто страшилась замарать их великолепие. Джон в очередной раз вспомнил Дивайта Фира и подумал, что, возможно, полный комплект брони - это самое то, когда возишься с корпрусными больными.
Нет, ну надо же было так все заляпать, злился он, отчищая ремень от гоблинской крови. Даже заклинание не помогает!..
Переодевшись в сбереженный шелк, он перенесся к храму и там к нему обратилась со скромной просьбой немолодая данмерша по имени Мехра Гелас. Она собирала пожертвования на больницу при храме.
То есть на армию гоблинов у них деньги есть. А на больницу… Впрочем, эльфка ведь в этом не виновата, подумал он, выгребая из кармана куртки несколько дрейков.
Федрис Хлер был в странных настроениях. Трудно было сказать, был ли он разочарован снова видеть Джона на пороге или все-таки рад, но, так или иначе, эльф признал заслуги Довакина под прикрытием и вознаградил его сундучком с деньгами. Джон посмотрел на сундучок и понял, что поднять его, может, и сумеет, а вот донести куда-нибудь - вряд ли. Да и куда? Перетащить в поместье? Толку ему от этих денег. Уж лучше подольститься к Альмалексии…
- Я слышал, - сказал он, подбирая слова, - что в больницах всегда рады дополнительным средствам. С радостью пожертвовую эти деньги лечебнице при Храме.
Такого Федрис не ожидал и заморгал своим красным глазом, обычно холодным и цепким.
- Джулиан, вы, возможно, уберегли город от большой катастрофы, - ответил он. - За это, конечно, положена награда.
- Лучшей наградой для меня было бы узреть нашу Леди, - заявил Джон, даже не задумавшись. Главное, попасть к предательнице, а там как-нибудь само пойдет, думал он. Надо же выяснить, почему она его не выпускает.
- О, - Хлер принял строгий вид, - если на то будет воля самой Альмалексии.
- Тогда я подожду, - сообщил Джон не без некоторой угрозы. - А пока что не отказывайтесь от искреннего дара. Я тут встретил Мехру Гелас, пойду обрадую ее.
Пусть Хлер не думает, что ему возвращают деньги обратно. Сказано на больницу, значит, на больницу.
- Приходите снова, Джулиан, - кивнул Федрис. - Служите нашей Леди и однажды ваше желание может сбыться. Такие, как вы, нужны Храму.
Такие, как я, везде нужны, хмыкнул Джон, переносясь обратно ко входу, где все еще тосковала целительница Мехра.
Не желая идти из храма прямиком во дворец, он отправился гулять по рынку, где купил свистульку в виде скального наездника. В таком виде омерзительное создание смотрелось вполне мило. Можно будет когда-нибудь подарить Арье, ей точно понравится…
Продавец, который уже успел его запомнить, полез рыться под прилавком и сказал, что у него есть кое-что более интересное, после чего осторожно, таясь от других, предъявил фигурку аргонианки в недвусмысленной позе. Джон посмотрел на фигурку, потом на продавца, укоризненно сказал, что игрушки ему для сына с дочкой, а потом спросил, не бывает ли в продаже драконов.
Смутившийся продавец просветлел лицом, снова нырнул под прилавок и добыл нечто толстое с махонькими крылышками и прелестными рожками.
- Пожиратель Мира, - отрекомендовал фигурку он.
- Судя по брюху, он уже откусил кусочек, - прищурился Джон и, конечно, купил этот жирный тотемчик Алдуина.
Заявившись к Тьениусу, он по традиции пристроил фигурки на стол к чернильнице и доложил о победе над гоблинами.
- А там у вас что? - спросил Делитиан, заглядывая за чернильницу.
- Тартааг, - гордо отвечал Джон и ласково погладил пальцем черные рожки. - Мироед, если вдруг непонятно.
- Но как вам удалось разобраться…
- Не спрашивайте, - прервал его Джон. - Я люблю и умею убивать гадов. Остальное - вопрос удачи.
Глава охраны посмотрел на него и протянул:
- Мы ничего не слышали о вас прежде, до Вварденфелла.
- А должны были? - хмыкнул он. - Мне не так уж много лет. Я недавно на службе.
Но некоторые из вас нынешних, подумал он, еще доживут до того времени, когда услышат и обо мне, и о Тартааге.
- Его величество король Хелсет, - задумчиво произнес Делитиан, - пока что не определился насчет вас, Джулиан. Но королева Барензия изъявила желание с вами встретиться.
- Почту за честь, - ответил Джон, впервые за день не кривя душой.
========== Глава 26. Дамские прихоти ==========
Барензия, думал Джон, пока его вели по зеленым коридорам дворца. Любопытно будет посмотреть…
Остановившись перед очередной дверью, стражник строго глянул на него сквозь прорези шлема, явно призывая не баловаться, и позволил наконец-то проникнуть в королевские покои.
Немолодая данмерша с белыми, как молоко, волосами приветливо улыбнулась ему:
- Подойдите поближе, сударь, я вас плохо вижу.
Джон приблизился, ехидно размышляя, стоит ли сделать реверанс поизящнее или Барензии хватит и короткого поклона. В конце-то концов он даже перед Алдуином не приседал, хотя там было от чего прийти в восторг.
- Располагайтесь, - любезно повела она рукой, указывая на креслице напротив. - Я слышала, вам причинили некоторое неудобство.
- Не стоит беспокойства, ваша милость, - ответил Джон самым своим вежливым голосом. - Я не сомневался и не сомневаюсь, что все это просто несчастное недоразумение.
- Не вполне, - покачала седой головой королева, и Джон подумал, что не будь он знаком с Партурнаксом, он, несомненно, купился бы на искреннюю скорбь, что осенила лицо Барензии. Старушка не прочь поразвлечься интригами, понял он. Впрочем, чему удивляться. Речь идет о троне ее сына, и к тому же такое древнее существо, как она, наверняка срослось с коварством еще века назад.
Джон состроил на лице выражение почтительного интереса и наклонился чуть вперед, ожидая, чем она собирается его озадачить.
- Морнхолд, - начала королева, - город с двойным правлением. И трон, и Храм искренне пекутся о его благе, но не всегда видят это благо одинаково.
Джон сочувственно кивал.
- Боюсь, мы были введены в заблуждение относительно вас, Джулиан, - мягко улыбнулась она. - И, как не прискорбно, именно Храм был источником этой ошибки. Не хотелось бы думать, что нас дезинформировали намеренно, но в наше время не знаешь, кому можно доверять.
- Как и в любое другое, - не удержался Джон от сарказма и Барензия прыснула, словно молоденькая девчонка. А он продолжал, нагло уставившись ей в лицо: - Надеюсь, вас не оскорбят мои слова, ваша милость…
- Говорите, - милостиво кивнула она, блестя хитрющими глазками.
- Единственный, кому я полностью доверяю, - сообщил Джон, выпрямившись в кресле, - это император. И если он говорит, что некие боги - ложные, значит, так оно и есть.
Барензия улыбнулась.
- Нынешним утром вы пожертвовали Храму пятнадцать тысяч.
- Разумеется, - пожал плечами Джон.
Она расхохоталась.
- Кем бы ни стала Альмалексия, - сказала она наконец, - она была рождена одной из нас. Будет благоразумным опасаться богов со слабостями смертных.
- Я всецело за благоразумие, - кивнул Джон и самокритично подумал, что не ему такое говорить - с его-то авантюрными замашками и умением ввязываться в нехорошее. Одна только вчерашняя поездка на предводителе гоблинов чего стоила.
- Меня беспокоит карантин, - заговорила Барензия прямо. - В последнее время Храм ведет себя особенно скрытно и делает вещи, которые трудно объяснить с позиции разума. Как и вы, я всецело доверяю нашему императору, - она улыбнулась и Джон вдруг уловил смутный образ из далекого прошлого, мелькнувший в седой голове.
Тайбер Септим?..
- Вы уже сделали шаги в нужном направлении, - продолжала королева. - Найдите ответы, Джулиан. Но будьте осторожны с Федрисом Хлером, доверенным лицом Альмалексии. Он фанатик.
Джон вспомнил свои впечатления от этого в высшей степени сомнительного доверенного лица и промолвил:
- Он определенно не всегда служил в Храме.
- О нет, - махнула рукой Барензия. - Говорят, он был наемным убийцей. А теперь возглавляет Руки Альмалексии, самых сильных ее бойцов.
- Убийцы бывшими не бывают, - заметил Джон.
- Он полностью предан своей Леди. Не недооценивайте его, Джулиан. Он опасен и станет еще опаснее, если посчитает, что вы занимаете слишком много ее божественного внимания.
- Тут уж ничего не поделаешь, ваша милость, - поджал губы Джон. - Я не виноват, что моложе и красивее.
- Как бы это не вышло вам боком, юноша, - предостерегла его Барензия, подавляя невольную улыбку. - Альмалексия была рождена смертной женщиной и не лишена наших страстей. Вам стоит беречься не только Хлера. К слову о безопасности… Надеюсь, вы хорошо устроились в городе?
- Я не остаюсь на одном месте, - покачал он головой.
*
Распрощавшись с королевой, он покинул дворец и побрел к таверне, чтобы спокойно поесть и поразмыслить о ситуации. По сути Барензия не сказала ему ничего нового. Корона явно ожидает, что получит от его действий свою выгоду, но помогать вряд ли станет. Ну, лишь бы не мешали, для начала и это неплохо.
Джон припомнил еле слышное шуршание, которое доносилось из-за ширмы в покоях королевы-матери. Поначалу он думал, что там скрывается охрана, но потом предположил, что это сам Хелсет - и мимолетная мысль, ухваченная из головы Барензии, это подтвердила. Король-параноик не мог присутствовать при разговоре явно, но и пропускать беседу тоже не хотел.
С ним еще будут проблемы, обреченно понял Джон и отставил опустевшую тарелку. С ним, с Хлером… с кем еще в этом чудном городе? Будто ему вампиров было мало.
Кстати, встрепенулся Джон. Если вампиры не успели прибыть в Морнхолд сразу вслед за ним, то здесь их, вероятно, нет - и не появятся, пока длится карантин. Что ж, должно же хоть что-то быть хорошо, повеселел он и вышел из таверны, где его тут же перехватил ординатор. Джон буквально почувствовал, как кувырнулось в желудке мясо гончей. Не лежалось ему спокойно под строгим взглядом стража порядка.
- Лорд архиканоник призывает тебя явиться в Храм, - сообщил ординатор. - Не заставляй его ждать, бретон.
- Да я бы ни в жизнь, - истово замотал головой Джон и перенесся к дверям храма, подальше от нервирующего охранника.
Лорд архиканоник, он же Гавас Дрин, тощий данмер с несчастным лицом, сообщил Джону, что тот должен снова послужить своей Леди - отправиться в катакомбы Старого Морнхолда под храмом и сопроводить туда викария Урвела Дулни, юное дарование, которому велено очистить скрытый там Алтарь Мертвых. Алтарь, мол, давно заброшен, осквернен и теперь собирает к себе всяческую нежить, а такое никак не можно допускать под святым-то местом.
Джон вздохнул, осмотрел предложенного к сопровождению перепуганного Дулни и сказал, что займется этим позже, а пока просто ознакомится с катакомбами.
Вернувшись домой, он переоделся в походное, так и не отчищенное до конца после вчерашней войны с гоблинами, и подумал, что это уже ни в какие ворота не лезет. Третий день в Морнхолде - и в третий раз ему приходится разбираться невесть с чем, когда вокруг без всякой пользы ходит столько нарядных и откормленных высших ординаторов. Но нет, этих бездельников берегут, расшвыриваются Нереваринами.
Забравшись в подвалы храма, он нашел люк, спустился вниз и пошел очищать катакомбы, которые и впрямь обсидела нежить. Тут даже толком пограбить было нечего, и Джон совсем скис, недовольный такой унылой работой. Но куда деваться: ему нужно попасть к Альмалексии и Храм этим вволю попользуется, раз уж подвернулся под руку такой бескорыстный герой.
Интересно, гадал он, а что еще они для него придумают? Ведь рано или поздно подземелья в Морнхолде кончатся. Куда тогда его зашлют?
Наконец дорога была свободна и относительно безопасна. Вернувшись в Храм, он ухватил Дулни и потащил вниз, по дороге прошипев, чтобы тот не путался под ногами и избавил своего проводника от любых инициатив. Никогда не знаешь, в каком уголке затаился недобитый дух предков, и рисковать незаменимым жрецом Джон не собирался.
- Без самодеятельности, ясно?
Дулни испуганно кивал.
- Просто чтоб ты знал, - фыркнул Довакин, недобро вспоминая Виртура, - я вообще викариев не люблю.
И поволок жреца дальше мимо разбросанных повсюду костей.
- Это ты их всех?.. - робко спрашивал Дулни, пока Джон целеустремленно тащил его вперед за локоть.
- Шевелись, - огрызался Довакин, которому в очередной раз все на свете опротивело - и особенно подземелья. Единственным, что его сейчас утешало, была мысль о пузатой фигурке Алдуина, которую уже никто у него не отнимет. Да. Это лучшее, что у него есть в этом проклятом городе.
Молитвы вокруг да около алтаря заняли у дарования порядочно времени. Джон сидел в стороне на камне, подальше от благого сияния, и ждал, когда викарий закончит свои дела, чтобы отправить его обратно в храм.
- Ну, давай. Вмешательство Альмсиви, - Джон посмотрел на Дулни, как на идиота. - Вперед, чего ждешь.
- Я не… мне никогда не приходилось, - мотал головой тот. - Я ведь живу при храме, зачем мне…
Вот уж чего-чего, а такого Джон не ожидал. Теперь вместо того, чтобы быстро сдать викария архиканонику и отправиться домой в кроватку, ему придется тащиться обратно пешком, да еще и под руку с дарованием. Уму непостижимо.
Когда они вернулись, было уже за полночь, и за архиканоником пришлось посылать особо - будить, вытаскивать из постели и заставлять принять выполненную работу.
- Если я могу трудиться сутками во славу Альмалексии, - сурово заявил Джон какому-то послушнику, - то и Гавас Дрин может. Ведите его сюда.
Архиканоник заявился в ночной рубахе, опираясь на серебристое копье.
- Отлично, Джулиан, - сказал он, душераздирающе зевая. - Позволь вручить в дар от нашей Леди…
И протянул копье, чуть не упав и моргая сонными глазками.
- Ладно, - смягчился Джон. - Вот вам ваш Дулни. Приятных снов.
- Загляни к Федрису, - помахал ему на прощание Гавас и исчез за дверью, а за ним и перепачканный пылью и грязью викарий, робко бормотавший слова благодарности.
Джон тупо смотрел им вслед, стоя с подарком в руке.
- К Федрису? Что, прямо сейчас? - спросил он в пустоту.
Опираясь на копье, как на посох, он потащился в приемную и там столкнулся с меченым Хлером.
- Джулиан, - обрадовался тот. - Я говорил с Леди сегодня. Ей могут пригодиться навыки такого сильного воина, как ты.
- Прямо сейчас? - утомленно повторил Джон, повисая на копье.
- Ты не готов послужить нашей Леди? - злорадно оживился эльф.
- Готов умереть, если она прикажет, - он с трудом раскрыл слипающиеся глаза и уставился на Хлера. - Но зачем помирать так бесполезно? Чем ехидничать, лучше бы научили вашего Дулни вмешательству Альмсиви. Это из-за него нам пришлось везде ходить пешком.
Федрис сбавил напор и закивал.
- Выспись, отдохни. Задание будет непростым… Приходи завтра.
- Тогда до завтра, - согласился Джон и вышел за высокие двери.
В темноте аллеи что-то зашевелилось.
- А вот и ты, бретон! - раздался смутно знакомый голос, и к Джону двинулось невеликое существо в полной эбонитовой броне. - Давно тебя тут поджидаю!
- Ты еще кто? - спросил Джон, чувствуя, что начинает звереть.
- Не узнаешь? - ликовало существо под закрытым шлемом. - Ну еще бы, ведь теперь я выгляжу совсем не так! А вот ты все тот же оборванец, ха-ха! Мне тебя даже жаль, знаешь ли…
Босмер, сообразил Джон. Попрошайка. Эбонитовая броня… Смотри-ка, оказывается, нищенство может быть прибыльным.
Почему-то злоба, вспухшая внутри болезненным пузырем, сдулась и рассеялась. Над беднягой Гаэнором будто бы зареяла крылами благая смерть и Джону было до какой-то степени его жаль.
- Я обещал, что ты попляшешь! - радовался эльф, в своем неведении крыл не замечавший. - А кстати, я говорил, что никогда не проигрывал в схватке?
И с этими словами он устремился к Джону, потрясая эбонитовым мечом. Тот стоял, устало опираясь на копье, и поджидал его у дверей храма, а потом тихо, с грустной нежностью молвил: “Фус…”
Сила без усилия. Дуновение… Ну, мало ли кто что сказал себе под нос? Нет, Кинарет, мы не будем сейчас это обсуждать.
Эльфа словно толкнуло под колени и он, пролетев вперед, брякнулся Джону под ноги лицом в пол. Довакин перевернул копье и вогнал его босмеру в корпус, как некогда прежде - коварному аспекту Хирсина. Эбонитовая кираса была испорчена, как и остаток вечера.
- Зачем вы сорите тут, сэра! - заворчало сбоку, и в сапоги Джону опять ткнулась швабра. - Я же просила вас, ведь просила же!..
- Простите, - сказал он, ухватил труп и перенесся в дом Веласа.
Нет, определенно - все здесь в Морнхолде сумасшедшие. И сам он ничем не лучше.
*
Ему снилось, что он стоит на самом краю мира, на обрыве, за которым расстилалось сплошное ничто. Из пропасти безвременья медленно взошла луна, холодная, белая. Она повисла прямо перед ним, дыша равнодушным холодом, и он все никак не мог найти в себе сил отступить назад, отодвинуться от ее мертвящего пустого лица.
В душу заползла серая, присыпанная пеплом тоска, и он подумал, что все это тоже часть мира - эта бездна, которую не вмещал рассудок, и этот холод, заморозивший даже само время. Вечность, Уль, которую явили ему драконы, была живой и наполненной смыслами, но стоя здесь, на краю, он видел совсем другую вечность, покойную и мертвую, чуждую для тех, в ком горит огонь.
Откуда-то он знал, что на самом деле никакой иной вечности нет. Она всегда одна и та же, отличаются лишь глаза, что смотрят на нее - и видят то одну сторону, то другую.
Он проснулся и уставился в низкий потолок спальни Веласа. Подзакопченный, в крапушках и трещинах, он был понятным и обыденным, и Джона помаленьку стало отпускать. Образ луны утонул где-то в недрах разума и тревожно холодил мысли, словно намекая, что однажды непременно вернется, а пока что - так и быть, живи, искорка. Джон раздраженно подумал, что те, кто так восхищаются Азурой и ее Луной и Звездой, просто никогда не видели ничего подобного.
Ну… зато у него есть Алдуин. Джон скосился на пузатую фигурку, которую заботливо пристроил на столик у кровати, и улыбнулся. Надо будет ее все-таки спрятать. А проповеди Вивека, наоборот, достать, сколько можно откладывать столь увлекательное чтение…
Он хотел поваляться еще немного, но повседневный мир тоже требовал свою долю внимания, и Джон, сопя, стал вылезать из кровати.
Сколько дел, сколько дел, думал он, перебирая в голове насущные хлопоты. Сходить к Хлеру, выполнить очередное зубодробительное задание, избавиться от трупа… По сути это уже стало каждодневной рутиной. И даже нет смысла наряжаться в приличное, ведь жара немного спала, а его наверняка опять отправят в какой-нибудь свинарник под храмом.
Заявившись в приемную, Джон тут же столкнулся с Хлером и выслушал, что на этот раз потребно богине.
- В руинах старого храма есть склеп, который давно завалило. Сейчас проход расчистили. Он расположен в северо-западной части канализации. Отыщи Ленту Лабиринта Барилзара и принеси нашей Леди.
- Что за Лента? - уточнил Джон.
- Не понимаю, зачем тебе знать подробности, - посуровел лицом Федрис. - Богиня велит, ты исполняешь, все просто.
- Но я же должен знать, что искать!
Хлер пожал плечами и за деталями отправил его к архиканонику. Гавас Дрин, которого Джон застал в кабинете, с большой неохотой разъяснил, что Лента Лабиринта - это кольцо, очень мощный артефакт, созданный магом Барилзаром еще во Второй эре.
- Не знаю, зачем оно нашей богине, - поежился Гавас. - Наверное, оно поможет ей лучше заботиться о своих людях… хотя мне трудно это представить.
Тут из-за книг высунулся Дулни и робко помахал Джону рукой.
- Здрасте!..
Джон хмыкнул.
- Говорят, в склепе полно нежити, - вспомнил архиканоник, которого физиономия Дулни навела на новые мысли. - Будь осторожнее, Джулиан.
- А вот вчера!.. - в восторге завопил викарий, в ажитации подпрыгивая на месте. - Там было столько костей!..
- Я пойду, - заторопился Джон, спасаясь от обожателя, так внезапно свалившегося на голову.
Не надо было тянуть этого Дулни за руку, думал он. Да и вообще, слишком много времени они провели бок о бок, а ведь печать Шеогората не дремлет…
Спустившись в знакомый люк в подвалах храма, Джон стал рыскать по канализации, ища место, где недавно проводились горные работы. В конце концов он набрел на остатки обрушения и углубился в туннель, за которым нашелся и склеп, и обещанная туча нежити.
Главное, чтобы снова не накрыл обвал, думал он, продираясь сквозь непоседливых покойников. Ему вполне хватило и крипты, откуда пришлось так долго и мучительно вылезать. Впрочем, теперь все иначе, ведь у него есть заклинание возврата, вспомнил он и повеселел. Да, насколько проще пришлось бы ему в Скайриме, умей он колдовать.
И все же интересно, откуда в Морровинде столько магии, снова задался он прежним вопросом. Джон уже не удивился бы, если бы оказалось, что ее источник, как и источник божественности Трибунала, - это сердце бога, скрытое в Красной Горе. Он вспомнил слова Партурнакса о том, что Шора уже давно лишили сердца и тот растит новое из героев, и задумался, сколько же в Нирне подобных покалеченных богов - Шор, Лорхан… Или это один и тот же бог?
Джон сморщился от собственного невежества и решил, что непременно прояснит этот вопрос подробнее. Конечно, когда сумеет отсюда выбраться.
По его собственным ощущениям он уже успел исходить весь склеп вдоль и поперек иочистить его от нежити не меньше трех раз, но ничего похожего на зловещий артефакт ему пока не попадалось. А вон в тот закоулок он уже заглядывал? Ведь всегда что-нибудь да пропустишь.
Он свернул за поворот, глянул на грубые колонны, подпиравшие кривой потолок, и приготовился к драке, увидев, как из-за колонн выползает что-то темное. Еще один лич в балахоне, сколько вас уже было…
Лич остановился, затоптался на месте своими костяными ногами и почтительно отошел в сторону, а из-за поворота явилось новое лицо - ветхое, блеклое, в древних обломках доспехов, рваных бинтах и тряпках. На оголившемся черепе чудом держалась присохшая седая борода, а на макушке сияла нетронутым золотом корона.
- Тебе не место здесь, дитя из живой плоти, - клацнуло умертвие кривыми зубами.
- С кем имею удовольствие? - учтиво осведомился Джон, берясь за меч понадежнее.
- Я Барилзар, - был ему ответ.
- Тогда ты наверняка знаешь, где Лента Лабиринта, - обрадовался Довакин, изрядно уставший болтаться по душной гробнице.
- Лента не должна покинуть склеп, - ожидаемо заскрытничала нежить. - Это кольцо вообще не должно было появляться на свет. Это было моей глупостью и стало моим проклятием. Теперь я обречен всю вечность пребывать в этом состоянии не-жизни, чтобы не позволить моему творению уничтожать умы и души смертных.
- А что насчет бессмертных? - поинтересовался Джон, имея в виду не столько Альмалексию, сколько себя.
- А что насчет них? - заскрипел Барилзар, словно в упор не замечавший золотые драконьи рожки. - Уходи немедленно, человек. Любой, кто бросит вызов моему року, заплатит за это жизнью.
Ты уж прости меня, старик, поджал губы Джон. Но не успел он раскрыть рот и крикнуть: “Вульд!”, как Барилзар оказался прямо рядом с ним, а на Довакина обрушилась сплошная непроницаемая чернота. Рожки звякнули и пропали, не выдержав чудовищной силы атаки, и в живот Джону вонзилось лезвие меча - сунулось и тут же убралось, словно коснулась язычком змея.
Без единой мысли в голове он упал на колени, а потом и на четвереньки, и жизнь выхлестывала из него вместе с криком:
- Йоооль!..
Отклонившись в сторону, он всем телом мотнулся слева направо, стремясь накрыть огнем как можно больший угол, и услышал, как трещат в пламени тряпки и раскалываются древние кости. Барилзар что-то завопил, сгорая в драконьем пламени, и умолк, рушась на пол, а Джон, одной рукой зажимая живот, шарил другой по земле, разыскивая труп. Что-то ткнуло его в спину, что-то острое, и он понял, что лич все же осмелился приблизиться к поутихшему пламени. Джон слепо шарахнулся в сторону, под руку попался раскаленный металл - ветхая нежить наконец-то сыскалась. Обжигаясь до крика, он схватил останки Барилзара в охапку и сотворил заклинание возврата.
Едва очутившись на полу холла, он откатился в сторону от оплавленных доспехов и раскаленных костей и попытался сосредоточиться на магии в спрятанном под перчаткой браслете. Сила потекла в его жилы, утишила боль, уняла кровь. Ее хватило ровно настолько, чтобы не помереть прямо там, на полу, и Джон, рвано дыша, откинулся на спину, понимая, что этого мало и надо снова шевелиться, искать лечебные горошки… наощупь…
Он все моргал и моргал, жмуря незрячие глаза, и наконец заклинание Барилзара стало спадать. Присмотревшись, он различил на полу тлеющую груду, а поотдаль свалившийся рюкзак. Шевельнувшись, Джон взвыл от боли в ожогах, но все же сдвинулся с места и поволок непослушное тело к мешку. Засыпая пилюли в рот, он думал о том, что сбежать все же было хорошей идеей. В таком состоянии он вряд ли сумел бы отбился от остатков нежити в склепе.
Лечебное средство, как всегда, утянуло его в сон, и, проваливаясь в беспамятство прямо на полу поместья, рядом с коптящим трупом, он мимолетно успел подумать - а что случилось с Лентой?
Вдруг он ее расплавил…
*
Проснувшись и убедившись, что все еще жив-здоров, Джон подобрался к Барилзару и стал выискивать артефакт, оглядывая обугленные костяные пальцы. Кольца не было - ни целого, ни расплавленного.
Похоже, придется вернуться в склеп, горестно подумал Джон. Где-то же этот маг запрятал свое сокровище…
Он встал, глянул на труп на полу и подумал, что каждый день разбираться с новым телом ему уже опротивело. Когда закончил свои горькие дни Аэслип, Джон дал ему достойное погребение, но возиться с Барилзаром не хотелось - в том числе и потому, что упертая старая нежить не соизволила повести себя по-человечески и все подробно объяснить.
Нежить, задумался Джон. А не спрятал ли Барилзар колечко прямо в себе, задался он вопросом и, помедлив ровно мгновение, взялся ворошить останки. Полетели в стороны обрывки, свалилась с черепа корона - и в желтоватой кости блеснул красный камень, прежде прятавшийся за золотыми зубцами.
- Вот ты где, - обрадовался Джон и выломал кольцо из черепушки.
Обтрусив артефакт от осколков, он осмотрел находку, хмыкнул и положил ее на пол возле рюкзака. Ни с виду, ни по ощущениям Лента Лабиринта не походила на что-либо выдающееся - в ней даже не чувствовалось магии. Тем не менее, когда он повел над кольцом своей верной Прелестью, табличка сурово предупредила: “Лента Лабиринта. Порождение Барилзара. Опасность!”
Что ж, Прелести виднее, пожал плечами Джон и пошел приводить себя в порядок для визита в храм. После того, как он пообнимался с горящим трупом, походную одежду можно было смело выбрасывать - копченые тряпки теперь годились разве что на трут. Одни лишь даэдрические перчатки держались молодцом. Джон вспомнил описание Призрачного Стража, чудесных рукавичек, позволявших взяться за орудия Кагренака, и снова задумчиво глянул на перчатки.
Нет… вряд ли ему могло так повезти. Это просто перчатки.
*
- Зачем ты пришел? - Федрис Хлер недовольно оглядел его, отмечая умытый вид и шелковый плащ. - Разве тебе не нужно выполнять приказ нашей Леди?
Джон глянул ему в здоровый глаз и помахал кольцом с красным камешком.
- Лента Лабиринта, - осекся Хлер. - Не хотел бы я быть тем, кто ее наденет… Иди к Дрину, он знает, что делать.
И что в этой Ленте такого, что все аж приседают, удивлялся Джон, шагая к архиканонику. На вид самое обычное, наипростецкое кольцо. Хоть бы страшную легенду рассказали, так ведь и этого нет.
Дрин при виде побрякушки ожидаемо пришел в благоговейный ужас и стал мягко выпихивать Джона вон из комнаты. Джон выпихнулся без особых возражений, учитывая, какими влюбленными глазами таращился на него из-за книжек Дулни.
- Ты должен поговорить лично с Альмалексией, - сказал Гавас, когда они очутились в коридоре. - Надеюсь, ты понимаешь, какая тебе оказана честь.
- О да, - с жаром подтвердил Джон, тут же подбираясь. Не зря он мотался по грязным подвалам, наконец-то его согласны допустить в святая святых…
- Ступай в Высокую Капеллу, - повел рукой Дрин, который как раз довел его до приемной. - Не заставляй ее ждать.
Джон поправил плащ, одернул куртку, смахнул пылинку со штанов и под злобным взглядом Хлера прошестовал к массивным дверям, возле которых бдили два высших ординатора.
В Капелле было темно и гулко и на одно короткое мгновение ему вспомнился волкихарский Собор. А ведь он выглядел намного светлее и уютнее, с удивлением понял Джон. Даже когда был по маковку завален чьими-то костями…
В середине погруженной в мрак Капеллы, на возвышении столбами стояли Руки Альмалексии. Пятеро ординаторов, высоких и суровых, сиявших даже в этой темноте, несли заведомо нетрудную службу - охраняли пять углов в присутствии богини. Сама Альмалексия висела посередке в темном воздухе, рыжая, полуголая, в татуировках.
У Неревара был никудышный вкус, подумал Джон, а потом удивился и призадумался, заметив светлую кожу богини. Азура говорила, что прокляла всех кимеров за преступление троих, но вот перед ним одна из Трибунала - и все следы предательства тщательно скрыты, спрятаны от глаз. И чужих, и ее собственных, словно на ней, золотой и пресветлой, нет никакой вины.
- Иди, - поманила его богиня. - Искупайся в свете Моей Милости.
Он шагнул вперед и поднялся к ней по ступеням, сохраняя на лице выражение почтительного трепета.
- Добро пожаловать, Джулиан, - улыбнулась она морковными губами. - Или, возможно, я должна называть тебя другим именем?..
Даже Молаг Бал оказался не способен узнать, кто я на самом деле, подумал Джон. Вряд ли Альмалексия пробьется сквозь защиту Шеогората. Скорее уж она намекает на то, что я - воплощение ее несчастного мужа…
Решив унять вечную наглость и вести себя скромно, Джон лишь поклонился, как бы оставляя право выбора за богиней.
- Время для этого разговора еще придет, - снова растянула она губы. - Я знаю, что ты исполнил мое повеление, и, воистину, служение мне - это служение всему Морнхолду. А теперь, мой верный и послушный слуга, позволь мне освободить тебя от твоей ноши.
- С радостью, - ответил он, протягивая ей Ленту, и добавил: - Если это действительно то, что нужно. Кажется, оно пустое.
- Да, угли силы в нем еле тлеют, - согласилась Альмалексия, принимая кольцо. - Но его все еще можно пробудить.
И никому из нас это наверняка не понравится, подумал он мрачно.
- Я благодарю тебя, друг Джулиан, - пропела богиня, щуря золотистые глазки. - Мне было приятно встретить тебя. Я вижу в тебе то, чего уже давно ни в ком не видала… Благословляю тебя Моим Светом, - и она повела рукой, окатывая его лучами, резкими и жгучими во мраке Капеллы.
Джон почувствовал, как от внезапной тревоги ему стягивает всю кожу на черепе и уши пытаются по-кошачьи прижаться к голове. Альмалексия что-то с ним сделала, но что…
- Я счастлив служить, - произнес он с запинкой, надеясь, что она примет это за приступ обычного религиозного восторга.
- И ты послужишь, - милостиво кивнула Альмалексия. - Попозже. А сейчас отдыхай, ты славно потрудился.
Да уж, подумал Джон. Заводить разговор о перекрытых порталах определенно рановато. Придется подождать, пока люди не начнут голодать и устраивать погромы прямо на Великом Базаре.
*
Покинув Капеллу, Джон вышел в приемную, где столкнулся с поджидавшими его Хлером и Гавасом Дрином.
- Что сказала наша Леди? - ревниво спросил одноглазый эльф.
- О… - старательно заблеял Джон, строя бровки. - Она… о-о…
- Да, такое бывает, - засмеялся Гавас. - Особенно когда видишь ее впервые.
- Она велела мне отдохнуть, - Джон наконец-то подобрал безопасные слова. - И сказала, что в будущем я снова смогу ей пригодиться.
В глазу Хлера отчетливо читалось: надеюсь, хоть тогда ты наконец сдохнешь, мерзкий бретон. Архиканоник, у которого к Джону претензий и счетов не было, закивал, сказав, что богиню нужно слушать, так что пусть Джулиан и в самом деле идет отдыхать.
- Алтарь, да потом кольцо, - заботливо кряхтел Дрин. - Это ж сколько забот! Отдохнуть, конечно, надобно…
Я знаю, что вам плевать на какого-то н’ваха, капризно думал Джон. Если бы не печать дядюшки, вы бы меня, поди, и на порог не пустили. Хотя на ревнивого Федриса, кажется, даже печать не действует… что, вообще говоря, странно.
Выбравшись на улицу, он перенесся обратно в поместье, бухнулся в первое попавшееся жесткое кресло и задумался.
Что же Альмалексия с ним сделала? Как это определить?..
Джон Старк, дурень каких мало, у тебя ведь есть волшебное кольцо!
Он поставил локти на колени, опустил голову на руки и закрыл глаза. Ну, давай же, моя Прелесть, не подведи…
“Джон Старк. Эйгон Таргариен. Драконорожденный. Начало облечения - в знаке Змеи. Находится в адаптированном теле бретона Джулиана, уроженца Хай Рока. Установлена ментальная защита. Установлена метка слежения.”
Чего только о себе не узнаешь, подумал он с тяжелым вздохом и поднял голову. Так, значит, даже это тело изначально не его. Его родное тело стоит перед сердцем Зимы, а сознание растянуто между мирами. Потому-то он и оказался способен к магии - потому что к ней был способен настоящий Джулиан, кто бы он ни был.
И что же с этим Джулианом стало? И что будет с ним потом, когда Джону наступит время возвращаться домой и забрать с собой все свои шрамы, умения, Голос и лицо, а главное - память?..
Не о том ты печешься, Довакин, усмехнулся он этим тревогам. Альмалексия поставила метку, чтобы следить за ним. Вряд ли она знает его мысли, но, возможно, теперь она способна видеть его глазами, как видит через своих питомцев Молаг Бал. Он вспомнил слова ординатора на плазе. Альмалексия все знает и видит, сказал тот…
Как же. Тем, кто все видит, такая метка ни к чему. Как минимум, самозванная богиня просто хочет быть уверенной, что Воплощение - угроза ложным богам - в пределах досягаемости. И, вероятно, ей важно знать, чем он занят, с кем общается и на что способен. Он ведь только что пришиб Барилзара, а это задача не из самых простых…
То есть больше никаких Криков, понял он. Никаких драконьих доспехов и золотых рожек - нельзя же раскрывать все свои умения сходу, рано или поздно эту даму нужно будет чем-то удивить. Опять придется вести себя тихо и скрытно, и даже хуже того - от этой метки не спасут ни подземелья, ни подвалы. Теперь богинька сможет найти его где угодно.
Что ж, встряхнулся Джон. У него все еще есть прекрасный меч, призванный лук, Кольцо Окружения и заклинание Ужасного Мертвеца. Как-нибудь да пробьется через все, что замыслит подлая Альмалексия.
Во всяком случае ему хотелось так думать.
Комментарий к Глава 26. Дамские прихоти
Некоторое время новых глав не будет. Пока что не знаю, когда я к этому вернусь.
========== Глава 27. Странные дни ==========
Первым неудобством, с которым Джон столкнулся, оказалась недоступность всех тех богатств, что лежали у него под крылышком. Невозможность пользоваться Криками отрезала его и от скопленных дрейков, и от чудного алхимического набора, и даже от сменной одежды и запасов еды.
Джон начинал жалеть, что пожертвовал увесистый сундучок больнице. Пятнадцать тысяч ему бы сейчас пригодились. После того, как он разорился на шелковый наряд и замечательные фигурки, на руках у него осталось около трехсот дрейков, а помимо этого - звезда Азуры, дневник, отмычки, свитки Святош и лечебные горошки. И еще, как некое глумление судьбы, - уроки Вивека, которые он загодя вытащил из закромов. Теперь они, сменив фигурку Алдуина, лежали на прикроватном столике и словно насмехались над ним, напоминая о всех тех книгах, до которых ему уже не добраться.
Впрочем, в поместье ведь тоже есть книги, подумал он и пошел обходить свои владения. Что-то же тут должно быть: еда, запасная одежда, деньги в укромных уголках…
Итог его исследований был не таким уж печальным. Он наскреб по закромам еды на неделю, кое-какую страшненькую одежку и двести дрейков денег, а потом и вовсе набрел на маленький оазис: рабочий закуток, где имелась россыпь ингредиентов в баночках и средней паршивости алхимические инструменты. Воодушевившись, Джон тут же пошел изучать кактус в кадке, украшавший холл, - вдруг на что сгодится?
Кактус годился. Из мякоти этой пузатой колючки можно было сделать зелье паралича, а в разрозненных записях бывшего хозяина дома даже отыскался вполне внятный рецепт и Джону не пришлось изобретать его самому. Исколов все руки, он управился-таки со зловредным растением и спустя пару часов любовался на несколько пузырьков с парализующим ядом. Оставив их настаиваться для пущей крепости, он отправился на кухню перекусить, а потом завалился на кровать с уроками Вивека.
Как и ожидалось, чтение было не из легких. Когда-то Джон уже совал свой любопытный нос в проповедь за номером тридцать четыре и ничего не понял, но и первый урок, как выяснилось, был ровно таким же бестолковым. В голове у Вивека творился чудовищный бардак с прыжками по временам и вероятностям, и одолев несколько проповедей, Джон понял, что внятной истории тут не дождешься. Это были сплошные загадки, загадки в загадках - “Первое значение всегда скрыто” - и чтобы найти ответы, Джону требовались куда большие знания, чем те, что у него были. Он даже не сразу понял, что некая Айем, упоминавшаяся тут и там, - это Альмалексия.
Но кое-что он все-таки сумел выловить из этого словесного хаоса и отложил книгу, призадумавшись.
За ложным Трибуналом повсюду просвечивали трое Принцев: Азура, Мефала и Боэтия - Трибунал истинный, изначальный, тот, что привел кимеров в Морровинд. А в Морровинде есть Красная Гора, хранящая сердце бога Лорхана - источник великой силы.
Сколько желающих найдется на такую силу? Да сколько угодно, фыркнул он сам себе, и среди Принцев Даэдра наверняка тоже есть претенденты.
И одного он знает лично… нет, как минимум - двух. А вообще-то - трех.
Решив пока не углубляться в эту мысль, Джон снова взялся за проповеди. Лучше будет сперва прочитать их целиком, книжечка-то, прямо скажем, небольшая - всего тридцать шесть уроков…
Тридцать семь, вдруг вспомнил он слова Партурнакса и поспешно перелистал страницы. Старый хитрец нарочно заострил на этом внимание, а ведь Партурнакс, как и Шеогорат, ничего не говорит просто так…
Тридцать седьмая, замер он, увидев, что это правда.
Кромешный бред, с которого началась проповедь и которого он совсем не мог уразуметь, вдруг сменился вполне членораздельным текстом, простым и, как ни странно, понятным.
“Свет изогнулся, и где-то история наконец-то оказалась отменена.”
Джон откинулся на подушку и поднял глаза к потолку, вспоминая мерцание Кель, водоворот между мирами, а следом - снег и пепел над Красным Замком и склоненную к нему черную рогатую голову. И Дени была жива, и он знал, что никогда и ни за что не убьет ее. История была отменена.
Но Вивеку такого шанса не дали. Было нечто, что этот несчастный хотел изменить, снова и снова заглядывая в прошлое, снова изгибая свет, борясь со временем, так страстно желал изменить - и не мог, ведь время сильнее смертных. Даже тех смертных, что сумели украсть чужую божественность.
Но что же Вивек хотел исправить - убийство Неревара, своего друга и вождя? Предательство - тяжелая ноша, Джон знал это, как никто другой. Но есть груз и более тяжкий, и ему он тоже был ведом. Так искалечить чье-то сознание может лишь любовь, которой не дано было жить.
Что ж, позволим высказаться самому автору, подумал Джон и вернулся к проповеди.
“Свет изогнулся, и Вивек проснулась и отрастила клыки, не желая делать себя складывающейся. Это было новым и лунным началом. И в своём Укушении она рыла туннели сквозь толщу - вверх, а потом вниз, пока её брат и сестра пятнали собой небеса, став трещинами в согласии, едой для скарабеев и Змея. Она забрала своих людей и спасла их, и сидела рядом с Азурой, рисуя в грязи подобие своего мужа…”
Джон поперхнулся, изумляясь, что действительно оказался прав. Вот оно…
Вивек тут же подтвердил: “И мироздание этих слов: АМАРАНТ.”
Амарант, любящий… На этом последняя проповедь кончалась.
Почти все предыдущие проповеди заканчивались одинаково: “И конец этих слов - АЛЬМСИВИ.” Альмсиви были для Вивека концом всему - и словам, и жизни, и свободе. Трибунал заточил его в себе, связал с сердцем бога, с ложью, с безумием Дагот Ура… а бедняга всего-то навсего хотел быть Дочерью Хладной Гавани.
Теперь стало ясно, почему Партурнакс так демонически хохотал, когда говорил о тридцать седьмой проповеди.
Джон сел на кровати, потом встал и начал ходить туда-сюда по комнате, не в силах успокоиться. Последняя проповедь была тайной - в Храме о ней не говорят, эльфы ее не ищут. Но Вивек ее написал, а Молаг Бал получил - самое запоздалое любовное письмо в истории.
Джон опять взял книгу и перелистал к началу, где ему попадалось нечто, говорившее непосредственно об этом.
“Любовь суть не только составляющая любовных связей и чувств, но, однако, и то, из чего впоследствии проистекает недовольство, достойные сожаления ограничения, загадки, в которых содержатся намёки, понятные лишь возлюбленной паре и кажущиеся слишком длинными.”
Загадок с намеками в этой писанине хватает, фыркнул Джон, понимая, что ему придется перечитать все это заново и притом не один раз. Впрочем, общая мысль ему уже была ясна.
Вивек хочет быть Дочерью Хладной Гавани. Молаг Бал почти наверняка тоже этого хочет. А между тем до обретения лука Ауриэля осталось всего каких-то двести лет.
Впрочем, раз Джон здесь, значит, лук зловредный Принц все-таки не получит - а если и получит, то в иное время и не от него. Но артефакт все же придет в мир из-за древнего барьера, а это само по себе открывает новые возможности. Бесконечная игра богов, людей и драконов, эвгир унслаад…
Джон вздохнул, накинул плащ и отправился гулять по городу. Сидеть в поместье в компании любовных бредней Вивека стало просто невыносимо. И что это он вчера жаловался, что его опять отправляют в подземелья? В подземельях куда интереснее, чем киснуть дома.
*
Погуляв по Годсричу, он набрел на Зал Мастеров, где для начала столкнулся с придурком-подмастерьем, который все вертелся перед ним то правым боком, то левым, утверждая, что скоро станет героем. В доказательство почему-то предъявлял свои ногти - дескать, смотри, какие ухоженные.
Джон отпихнул его с дороги и сунулся в чад кузницы, где данмер в возрасте, Болс Индален, ворчливо извинился за своего негодного ученика.
Побродив по Залу Мастеров еще немного, он еле спасся от ценителя утвари, который все клянчил, чтобы Джон притащил ему побольше всяких разных мисок. Потом забрел к зачарователю Элберту Нермарку, где немедленно прилип к прилавку с пустыми золотыми ватрушками. Одна ватрушка стоила двести дрейков, а Джон, увы, как и в начале своего пути, снова был на мели.
Но ватрушки! Их тут пять!..
- Если, скажем, я поймаю в такой Камень лича, - спросил он Элберта, - за сколько вы его купите?
- Лича? - недоверчиво фыркнул тот. - Не самая простая задача, а вы, уж простите, не выглядите…
Тут Нермарк запнулся, внезапно замечая даэдрические перчатки и танто.
- Пять тысяч, - сказал он наконец. - Больше никак.
Джон подумал, что скамп наверняка заплатил бы ему все пятьдесят, но Ползун, во-первых, далеко, а, во-вторых, не скупает души нежити. Пять тысяч лучше, чем ничего, рассудил Довакин и решил разориться на ватрушку.
- Пять тысяч и остальные Великие Камни, - заторговался он и Элберт тут же согласно закивал. - Придержите их до завтра.
Склеп не зачищен до конца, подумал он, выходя из Зала Мастеров. По меньшей мере один лич там все еще должен быть - тот, что ткнул его острой железякой в спину, пока Джон пластался на полу и вслепую искал тело Барилзара.
Вернувшись домой, он переоделся для похода в подземелья в чужое и убогое и бодро переправился к храму, где Федрис, царь приемной, посмотрел на него одноглазым волком и спросил, чего ему опять неймется.
- Леди тебя не звала!
- Кто запретит надеяться? - пожал плечами Джон. - Но раз не зовут, тогда я в склеп. Там нежить недобитая, а мне разминка нужна.
Хлер заворчал что-то себе под нос, но возразить ему было явно нечего.
Вообще-то это правда, думал Джон, спускаясь в подземелья, по которым успел заскучать. Когда привыкаешь все время двигаться, лежать с книгой уже становится тяжеловато.
Он продвигался вперед, пока что не встречая ни одного врага, и наконец почуял, как тянет горелым. Прилипшие к камням сажа и ошметки наглядно показывали, где именно вчера случился бой с Барилзаром, а рядом с пятном запекшейся крови лежала забытая даэдрическая клеймора, которой маг вспорол ему живот. Даже если лича тут уже нет, обрадованно подумал Джон, клеймора - это тоже хорошо…
За колонной заскреблось, заклацало, и его сердце ликующе кувырнулось. Вот он, родимый, ухмыльнулся Джон и приготовил нож Захвата для броска. Лич появился из-за поворота, поднял сухие ручки, в которых трещал клубок молний, и Довакин, вдруг вспомнивший, что сегодня он без рожек, поспешно шарахнулся за колонну, пытаясь вспомнить, как облечься драконьей шкурой. Масалини ведь учила его, идиота…
Серебристые чешуйки облепили его сверху донизу, смутно светясь сквозь рукава грубой рубахи, и Джон наконец исполнил то, за чем пришел, - метнул в лича нож Захвата и наскочил на него с Песнью в руках, полыхнувшей при ударе в мертвые кости. В рюкзаке динькнуло и Джон проклял все на свете, вдруг соображая, что заполнилась не ватрушка, а звезда Азуры.
Интересно, он хоть что-нибудь может сделать как надо?..
- Только не говори, что ты тут последний, - простонал он, глядя на окончательно дохлое существо.
Он убрал нож и меч и, подхватив клеймору, печально потащился по склепу, уже ни на что особо не надеясь. Не так далеко отсюда были развалины Старого Морнхолда, еще недавно полные святотатственной нежити, но там пошаманил Дулни и теперь все портит благой алтарь. И куда податься Довакину с пустой ватрушкой?..
- Эй, - позвал он и с надеждой прислушался, не скребется ли кто по углам.
Судьба сегодня ко мне добра, подумал он, увидев еще одного лича, торопившегося из глубины туннеля.
Расправившись с врагом - на сей раз вдумчиво и без сюрпризов, - он снова подхватил клеймору и вернулся прямиком домой.
Камень Душ с личем стоил аж все шестьдесят тысяч, но по нынешним временам Джон был согласен и на пять. Хоть еды в дом купить - учитывая карантин, лучше заранее запастись, чем потом голодать и есть человеков по темным углам. Да и зелья нынче дорогие, а ведь горошков Ажиры надолго не хватит - во всяком случае, если он и дальше будет вляпываться так же, как с Барилзаром.
Дорогущую (восемьдесят!) клеймору Джон без церемоний закинул на шкаф в надежде, что ее оттуда не сопрут. Спрятать меч под крылышко теперь стало, увы, невозможно.
Он вернулся к Нермарку и провел оговоренную сделку, а потом приник к прилавкам, выбирая, что еще может пригодиться ему в будущем. В итоге к уже приобретенным Великим Камням добавилось по свитку невидимости и возврата, а затем кольца хамелеона и опять-таки невидимости - простенькие, слабенькие и уж точно не ровня Кольцу Окружения, но… пусть будут, решил он. Мало ли. Учитывая, сколько к нынешнему времени набралось желающих за ним поохотиться, никакая невидимость лишней не будет.
Отдельный интерес представлял собой Амулет Сумерек, позволявший вызывать ходячий труп.
- Я не некромант, - с честным лицом сообщил Джон и ухватил амулет. Насколько этот ходячий труп хорош в бою, не имело значения - главное, чтобы врагов на себя отвлекал.
Нермарк так и маслился от счастья. Еще бы, весь в прибылях, обобрал меня до нитки, подумал Джон - и потребовал скидку, которую немедленно получил.
Вернувшись домой, он глубоко вздохнул, чувствуя, что провел день с заметной пользой, но потом его взгляд упал на проповеди и он снова скис. Этот орешек все еще оставался недорасколотым.
*
На книжных полках Гависа Веласа сыскался любопытный труд под названием “Дом Забот”. Сидя за ужином, Джон с увлечением и понятным живым интересом прочитал о тех, кто этот Дом Забот составляет. Четыре угла, четыре Принца Даэдра, знаменующих собой самое темное Зло - Шеогорат, Молаг Бал, Мехрун Дагон и Малакат. И любой из них, несомненно, был бы рад наложить свои жадные лапы на сердце Лорхана.
Что ж, подумал Джон, добросовестно жуя скрибятину, с точки зрения той же Дельфины я тоже чистейшее зло, что уж говорить о душеньке Партурнаксе. Кому это когда мешало.
Однако этот злонамеренный квадрат нельзя совсем уж недооценивать. Шеогорат, хихикая и глумясь, заслал его сюда исполнять пророчество, которое еще невесть чем аукнется. Молаг Бал… ну, это же Молаг Бал - весь в далеко идущих планах, хитростях и странных привязанностях. А бодливый Мерусик своими рогами скоро прорвет барьер…
А ведь точно, захлопал глазами Джон. Точно! Мехрун Дагон, Принц Разрушения, божество стихийных катастроф, - и так тихо себя ведет! Он тут даже на сцене не появлялся, разве что разрешил умыкнуть палаш из святилища…
Во всю эту картину не вписывался один лишь Малакат, покровитель орков. Книга даже не потрудилась объяснить, чем он так уж плох. Но для простоты можно предположить, что плох, потому что плох.
Джон мысленно представил себе квадрат, из углов которого тянутся лапки к сердцу в центре. Но сердце захватили для себя Дагот и Трибунал. Дагот сидит в самой середине, возможно, держа некий ключ к сердцу, и Трибунал окружает его со всех сторон, отгораживая от хищного четырехглавого Дома.
Вот только интересно, задумался Джон, какой именно это Трибунал - ложный или истинный? Может статься, что на сердце претендуют Азура, Мефала и Боэтия, а до поры до времени просто крутят как хотят своими смертными марионетками. В играх богов ставки высоки и партии длятся очень долго…
Джон подпер голову рукой и тут же перед его глазами вывесилась табличка: “Джон Старк. Заложено зерно вампиризма. Опасность!”
- Да чтоб тебя, - выругался он, вспоминая слова Отца Чудовищ: “Вампиризм я могу и обратно вернуть. Долго ли умеючи?..”
Печать Шеогората, зерно вампиризма, метка Альмалексии. Ну и влип, подумал Джон, вспоминая прекрасные времена, когда спасаться надо было всего лишь от Харкона. Отодвинувшись назад и скрипнув стулом по каменному полу, он с внезапным озлоблением пнул ножку стола и подумал, что Харкон ему бы сейчас очень пригодился - и интриги бы объяснил, и подлинную историю рассказал, и проповеди Вивека растолковал. Как лицо, не вовлеченное в ситуацию, древний вампир вполне мог бы ему помочь…
Джон живо представил себе лорда Волкихара, свободно рассевшегося на соседнем стуле. Нога на ногу, бровь углом и очевидные слова: “Не обманывай себя, Довакин. Я лицо очень даже вовлеченное.”
Разумеется, вздохнул Джон. Ведь именно Харкона Молаг Бал назначил искать пресветлый лук. Именно он должен был добыть его из-за барьера и принести в мир. Джон вспомнил крик Гелебора: “Он ждет тебя, Дочь Хладной Гавани! И тебя, проклятый король!”
Может, потому-то Молаг Бал его и обезвредил - как лицо вовлеченное. Хотя, вдруг удивился Джон, зачем Виртуру был нужен лорд Волкихара?..
Теперь это уже вряд ли можно выяснить, вздохнул он, а потом качнулся, удерживая стул на задних ножках, и задумался, где бы ему найти еще кого-нибудь такого же древнего и знающего, как Харкон. И желательно не в Скайриме…
Кинув случайный взгляд на сброшенные перчатки, лежавшие на краю стола, он понял, кто ему нужен - Дивайт Фир. И его домашний двемер, которому тоже есть что рассказать. В Корпрусариум Джон спускаться, конечно, не собирался. Уж как-нибудь он убедит древнего эльфа доставить болезного наверх. Маленькая загвоздка в том, что для начала ему надо вернуться в Вварденфелл, а перед этим так или иначе разобраться с Альмалексией.
Кстати, а что насчет других - Азуры, Мефалы, Боэтии? Чего следует ждать от них? Азура наговорила ему гадостей, но все же отдала кольцо… которое Джон так ни разу и не надел.
И не наденет. Еще не хватало.
*
Весь следующий день он валялся дома и тосковал, пытаясь разобраться в том, что насочинял Вивек. К сожалению, воин-поэт даже не пытался быть понятным и прямо говорил: “Я письмо, написанное в состоянии крайней неопределённости.”
Эти слова Джону уже встречались. Пролистав до нужного места, он перечитал пятнадцатую проповедь, которая когда-то попалась ему самой первой, и снова попытался понять слова, которые Вивек явно обращал к Нереварину: “Величайший враг - Шармат, фальшивый спящий. Остерегайся выбрать неправильную дорогу. Остерегайся преступления доброжелательности. Ты один можешь прогнать его, хоть и приходишь ты снова и снова.”
Интересно, задумался Джон, а сколько Нереваринов было до него? Или разум Вивека просто подкосил избыток событийных вероятностей?
И вот оно, то самое: “Временный миф - это человек. Достигни неба жестокостью. Эту магию я дарую тебе: мир, которым ты будешь править, всего лишь мигающая надежда, и ты должен быть письмом, написанным в неопределенности.”
Звучало все это зловеще и до противного точно, если вспомнить, что Джон по сути человеком и не был - он лишь носит временную, на одну жизнь, маску. Джона Сноу больше нет, и северная стужа его больше не сковывает. Все улетело прочь - и воспитание Эддарда Старка, и позор жить бастардом, и стремление доказать свое право на место в мире. Драконья душа в смертном теле начала разворачивать крылья, она растет и набирается зла, чтобы суметь выжить и пробиться - пробиться к мигающей надежде, к миру, которым он должен править, к миру, где его ждут. А пока он здесь, он - письмо из неопределености в будущее. Письмо тем, кто его еще не знают и неизвестно, узнают ли.
“…я хочу жить в мире, где летают драконы.”
“…Атмору можно вернуть.”
“…малыш, ну, посуди сам, ты же здесь.”
Но сможет ли он действительно пробиться?..
Джон уставился в стену и задумался, а понимал ли сам Вивек, что он тут понаписал. Или у божка было свое, принципиально иное видение ситуации?
Помотав головой, он постарался избавиться от лишних, бесполезных сейчас тревог и стал читать дальше, начиная даже находить некоторое удовольствие в разгадывании бреда.
Отдельно от всего прочего его повеселила история о Вивеке и его очередном отродье. Похоже, этот тип действительно родил Министерство Правды, а оно взбунтовалось и полетело прямо на город, над коим Вивек его и остановил, подвесив в воздухе. А удивленному Неревару сообщил: “Если любовь этих людей ко мне когда-нибудь иссякнет, пусть эта сила уничтожит их.”
Джон вспомнил валун из храма Маар Гана и мимолетно удивился, почему добрый Вивек не подвесил и его. А ведь Министерство-то действительно висит - он видел это собственными глазами и даже внутри побывал…
Ох ты ж, вот ведь. Он неприязненно поежился и опять постарался выкинуть лишние мысли из головы.
В тридцать шестой - последней по официальному счету - проповеди описывалось сражение при Красной Горе, которое с правдой было схоже разве что именами. Но одна фраза, стоявшая особняком от прочих, была настолько тревожной, что Джон никак не мог ее пропустить.
“Красная Гора взорвалась, ибо Наставник зашёл слишком далеко в поисках Шармата.”
Красная Гора взорвалась, но пока что не взорвалась. Получается, Вивек видел будущее и знает, что однажды случится извержение… потому что Наставник зашёл слишком далеко в поисках Шармата.
Так это буду я, обреченно понял Джон.
В который раз он вспомнил, как они с Сераной стояли на берегу Солстхейма и смотрели на пылящую пеплом гору, укутанную дымами и алым маревом. Тысячи людей погибли, может быть, десятки тысяч…
Ты должен исполнить пророчество, сказал ему Молаг Бал. А еще прежде он говорил о жертве и о том, что Джон сам захочет ее принести - когда наступит время.
Так это был я, закрыл он глаза. Простите меня.
*
Следующий день прошел так же безрадостно. Выбравшись ненадолго из дома, чтобы запастись едой, Джон шел по улицам, как во сне. Все вокруг шагают по своим делам, щебечут, ссорятся - кажется, они даже не знают, что город закрыт и скоро начнутся проблемы с поставками. И уж тем более они не знают, чему суждено случиться позже…
Затронуло ли извержение Морнхолд? Он не помнил. В голове всплывали какие-то обрывочные воспоминания о городе Блэклайт, который вроде бы был столицей Морровинда в скайримские времена, а значит, Морнхолд, наверное…
Вернувшись домой, он бухнулся в кресло и уткнул голову в ладони. Принести в жертву тысячи ради того, чтобы вернуться домой. Чтобы спасти свою семью и своих людей - и то неизвестно, как ему это удастся…
Я превращаюсь в Харкона, подумал он. Говорил ведь Партурнакс, не надо путаться с Молаг Балом.
Но какой у него выбор? Дагот Ур сидит в Красной Горе и насылает на Вварденфелл безумие, мор и пепел. В его руках сердце бога, и никто, ни слабеющий Трибунал, ни даже Принцы Даэдра не способны его обезвредить. А Аэдра, как известно, в дела смертных почти не вмешиваются.
Остановится ли Дагот Ур, когда обратит остров в королевство пепла, или мор и бури пойдут дальше? Полетят в материковый Морровинд, на Солстхейм, в Скайрим…
Джон представил себе деревню скаалов - усыпанную золой, полную безумных чудовищ. Представил Вайтран, где Златолист увял на двести лет раньше, а жители превратились в раздутые бредящие мешки корпрусного мяса. И когда посреди этого ада откроются врата Обливиона, уже никто не встанет на пути Принца Разрушения и его орды. Из опыта с Шаварри он знал, что Мором - и наверняка корпрусом - способны заболеть даже вампиры.
Тамриэль падет, и тогда Джону будет некуда и не к кому отправляться. Он так и останется в ледяной расселине, мертвый, как преданная им Дени, как весь его мир, который накроет тень Дрогона. А Скайрим… а Серана? В каком мире она проснется - в мире, наконец-то дождавшемся Тартаага?
Долгожданная огненная буря, конец времен, который ознаменует появление Алдуина, будет милостью для Нирна и его же окончательным падением в ничтожество, ведь Алдуин все еще разбит, рассыпан на искры. И если мир все же сумеет возродиться - он возродится ущербным, как старая, умирающая луна.
Безумию Дагот Ура должен быть положен предел, его связь с сердцем должна быть разорвана, но само сердце… что с ним делать? Джон беспомощно покачал головой, страдая от собственной ограниченности, невозможности заглянуть за пределы, положенные смертному разуму, и узнать нужное.
“Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, чтобы сжать урожай…”
И принести в Вварденфелл огненную бурю.
Ему вспомнилась Королевская Гавань, полыхающая, полная истошных воплей и ужаса. Вспомнилось и то, как мало людей, хоть живых, хоть мертвых, нашлось в Красном Замке после битвы, а ведь шел слух, что туда в поисках убежища стеклось чуть ли не полгорода. Но на деле единственное, что в замке имелось в избытке, это закладки Дикого Огня.
Серсея ненавидела Королевскую Гавань, подумал он. Там погибли ее сыновья и отец, по тем улицам ее, гордую королеву, гнали нагую и обливали нечистотами. Она не отказалась бы от победы в войне, она желала ее, но победа труднодостижима, когда в противниках дракон. А потому остается лишь насладиться последним горьким триумфом - ведь ничего в мире, даже короны и власти, она не жаждала так сильно, как увидеть ненавистную Гавань в огне. И этот огонь пришел к ней сам, его надо было лишь немного раздуть, подтолкнуть, разозлить - а потом, уходя, поджечь последний фитиль. И отчаливая от тайной пристани, увидеть, как погибнет новая королева, наконец-то воссевшая на трон своих предков.
И так бы оно и случилось, если бы Дени оказалась хоть капельку милосерднее.
Но она не приняла капитуляцию и не остановила Дрогона. Она помнила Миэрин, где ее Безупречных убивали по закоулкам, и больше не желала снисходить к пугливой и подлой людской натуре. Они разбудили дракона и пожали плоды.
И именно поэтому оставшиеся будут жить. Из-за того, что пылала Гавань, из-за клинка в ее сердце, из-за двери в лучшее будущее на самом краю мира, в ледяной расселине.
Но если бы Дени оказалась хоть капельку милосерднее…
Достигни неба жестокостью.
Да чтоб тебе провалиться, Вивек, горько подумал Джон. Прямо в Хладную Гавань, которая тебе так мила.
*
Он надеялся снова увидеть Партурнакса, но всю долгую ночь сны крутили его в каком-то бреду. Он бесконечно плутал по местам вроде бы знакомым, но незнакомым, где к нему липли чужие люди - хватали за руки, дергали, тянули, - и каждый из них обвинял его в чем-то, упрекал и требовал. Под конец ему пришлось буквально проталкиваться сквозь качавшуюся, как море, толпу - лишь для того, чтобы, вырвавшись, сорваться в безлунную пропасть.
Джон проснулся, не сразу понял, где находится, и возмущенно подумал, что вообще-то он уже не вампир и какого пекла ему такое снится. Утерев лоб, покрытый холодной испариной, он с отвращением прочитал повисшую перед глазами табличку: “Джон. Убил четыреста девяносто пять одухотворенных.”
- Четыреста… - начал он вслух и запнулся, внезапно осознавая, что уже давно превратился в массового убийцу - и даже не заметил этого.
И зачем ему об этом сообщают? Мол, раз уж начал, так к чему останавливаться? Добавим еще тысчонку-другую, а может, десять…
С болезненным любопытством он спросил себя, кого именно кольцо подразумевало под одухотворенными. Для начала, конечно, людей и меров. И, несомненно, драконов - он ведь когда-то убил одного. Вампиров, наверное, тоже учли, разумных кровопийц никак нельзя отнести к обычным безмозглым мертвецам. Джон и сам успел побыватьвампиром - даже дважды - и, исходя из личного опыта, начал считать, что они куда ближе к даэдра, чем к нежити.
А вот драугры и фалмеры вряд ли входят в этот список, иначе число жертв было бы вдвое больше. Один только Скулдафн чего стоил, да и Долина тоже - правда, там веселую обязанность истреблять фалмеров довольно быстро присвоил себе Харкон. Кстати, а Гелебора тоже засчитали Джону или это записано на личный счет душеньки Призрака?
И все же - четыреста девяносто пять. Так много?
Джон вспомнил, как обшаривал побережье в поисках великой статуи Азуры. Вспомнил спасенных рабов, радостно шевеливших своими каджитскими ушками, и трупы бандитов и работорговцев под ногами, трупы по всей пещере - одной, а потом и другой, и третьей, и пятой… Вспомнил, как кормился живыми, будучи вампиром. А если добавить к этому многочисленные святилища Принцев Даэдра, Логово Темного Братства, случайные встречи тут и там…
И в итоге - четыреста девяносто пять. Так мало?
Хм, поджал он губы и стал вылезать из постели.
Вынужденное безделье постепенно начинало становиться привычным, и он болтался по дому, листая книги и жуя попавшееся под руку съестное. Сразу по прибытии в Морнхолд на него обрушилось столько боев, а потом так много душераздирающих откровений, что передышка, пусть заполненная тоской и скукой, в чем-то была даже полезна.
Под вечер он нехотя выбрался из дому. Во-первых, его могли затребовать в Храм или во дворец, но далеко не все там знают о его убежище, поэтому придется пройтись, мозоля глаза ординаторам и королевским гвардейцам. Во-вторых, он хотел запастись лечебными зельями, а для этого надо отыскать аптеку - зря, что ли, Нелот объяснял ему, что это такое?
На площади Великого Базара в мрачном свете факелов давали представление “Ужас замка Ксир”. Так растолковал Джону происходящее один из зрителей и заодно рассказал, что вчера на ведущего актера было совершено покушение.
- Прямо на сцене! - восхищенно захлебывался данмер.
- И как, удачно? - спросил Джон не без цинизма.
- Еще бы, - оскорбился тот. - Когда нанимают Мораг Тонг, покушения всегда удачны.
Не дай боги кто-нибудь наймет вашу Мораг Тонг, чтобы убить меня, подумал Джон. От них ведь и мокрого пятна не останется.
- Народу-то полно, - он оглядел толпу у сцены.
- Конечно! Сегодня новый актер. Всем интересно, а вдруг его тоже убьют?
- Такое как пропустить, - закивал Джон и пристроился сбоку посмотреть спектакль. Арья, помнится, все нахваливала одну постановку в Браавосе, хоть и злилась, что папу там отразили недостаточно почтительно.
“Ужас замка Ксир” был пьесой милой и недлинной и навел Джона на новые воспоминания о Нелоте. Он и прежде подозревал, что эльфий колдун проводил живодерские эксперименты на людях, а после всего, что прозвучало со сцены, окончательно в этом уверился. Вот и новый актер заявил прямо с подмостков: “Мне говорили, что таковы все Телванни.”
Правда, сказал он это по другому поводу. Ну, неважно.
Кинув пару дрейков в кувшин для сборов, он пошел прочь от сцены, глядя в густо-синее, усыпанное звездами небо и размышляя о том, что сегодня все аптеки, наверное, уже закрыты. Можно вернуться домой, а завтра…
Кто-то влетел в него на бегу, вцепился в плащ. Джон с трудом оторвал от себя юную темную эльфку и встряхнул ее:
- В чем дело?
Данмерша лишь таращила раскосые глаза, безумные от нутряного животного страха.
- Там… там… - она все тыкала пальцем в ворота к плазе.
Оставив эльфку, он пошел к дверям, где поначалу его перехватила стража, но потом приметила меч на поясе.
- Ты вооружен, - кивнул один из них, - ступай, помоги, если сможешь.
Вот ведь, подумал Джон, проникая в приоткрытую дверь и пропихивая к Базару пару встречных напуганных до икоты горожан. Хоть из дому не выходи…
На плазе творилось нечто невообразимое. Скульптура в центре была расколота и из земли лезли какие-то жуткие твари, похожие на гигантских скорпионов и странных то ли ящериц, то ли бескрылых птиц. Высшим ординаторам наконец-то нашлось дело, достойное их красивых доспехов, и, глядя на бой, Джон подумал, что недооценивать этих воинов Храма, конечно, не стоит. Прямо на его глазах ординатор с легкостью изничтожил кроваво-бурого скорпиона размером с саблезуба, в то время, как такой же скорпион по соседству убил королевского гвардейца одним ударом хвоста.
Джон вовремя вспомнил, что на нем сплошь шелк - одежда в самый раз для жары, но для боя не годится, - и призвал лук. Лучше не подходить к этим тварям близко, целые кости ему еще пригодятся.
Зверюги не желали дохнуть с одной стрелы и даже с двух не хотели. На каждую уходило три-пять выстрелов; хорошо хоть, призванные даэдрические стрелы были способны прошить их толстую шкуру и броню.
Но что они такое? Джон многое повидал в своей жизни, в том числе и ни на что не похожие двемерские машины, но таких тварей ему видеть не доводилось. Впрочем, кажется, не только ему.
- Что это? - шатнулся к нему гвардеец, которому Джон только что помог управиться с серебристым ящером. - Кто это такие?!..
- Иди во дворец, - велел он. - Предупреди. Запритесь, поднимите всю охрану.
Гвардеец даже спрашивать не стал, кто Джон такой, чтобы ему приказывать. Только кивнул и заторопился к воротам, подволакивая ногу в смятых доспехах, которые явно познакомились с чьей-то клешней.
Призвав новый колчан стрел, Джон сместился поближе к провалу и снова начал оттягивать тетиву.
Наконец по всей плазе валялись лишь туши зверюг, прореженные там и сям телами раненых и мертвых защитников - большей частью гвардейцев, хотя виднелись и ординаторы. Несчастных горожан, не успевших убраться с плазы вовремя, здесь тоже было с избытком. Переступая через тела, он подошел ближе, чтобы рассмотреть загадочных врагов, но в него тут же вцепился ординатор:
- Я видал тебя в храме, - рявкнул он. - Расскажи Федрису, живо!
Джон в отличие от гвардейца головы не терял и немедленно разозлился на повелительный тон, но все же сумел удержать гнев при себе. Раз уж он взял на себя труд прикидываться скромнейшим и самым преданным из слуг Леди, ему не по чину возмущаться.
Перенесясь к храму, он поспешил внутрь и начал рассказывать Хлеру о событиях на плазе.
- Да, да, - тот потер меченый шрамом лоб с растерянностью, какой Джон от данмера совсем не ожидал. - Мне уже доложили…
- Что это за твари? - недоумевал Джон.
- Не знаю. Двемерские? Они частично механические… - Федрис выдохнул и собрался с мыслями. - Отправляйся в пролом. Выясни, что там происходит.
- Я? - со скепсисом глянул Джон.
- Ты, - уставился на него Хлер и в его красном глазу снова затлел огонек непримиримой ревности.
Этот данмер не успокоится, пока не загонит меня в гроб, думал Джон, шагая обратно к плазе. Впрочем, пытались-то многие, а удалось только Серане…
Сейчас было очевидно одно: так или иначе, а передышка закончилась.
========== Глава 28. Город смерти, город мании ==========
Джон вернулся на плазу, где помаленьку растаскивали трупы и раненых. В провал среди обломков статуи уже успели спустить хлипкую лестницу и он остановился перед ней, набираясь окаянства. Лезть в темную яму - хоть в эту, хоть в любую другую, - совсем не хотелось.
Наконец он поставил ногу на ступеньку, которая ходила под ним ходуном, и начал сползать вниз, провожаемый подозрительными взглядами ординаторов. Хоть Джон и сообщил им, что его направил сюда уважаемый Федрис, стражи Храма все равно проявляли бдительность и подозревали его просто на всякий случай. Учитывая эпизод с Барилзаром, удивляться тут было нечему.
Как он быстро выяснил, лестница в яме была больше для вида. Ступеньки, жалобно скрипевшие под ногами, быстро кончились, а дальше началась кривая каменная кишка, по которой пришлось ползти, цепляясь за трещины и выступы. Джон пожалел, что не приготовил свой бракованный амулет левитации заранее. Сейчас тот лежал в рюкзаке, а рюкзак вольно болтался на плече и всячески мешал выживанию. На всякий случай Джон начал вспоминать заклинание замедления падения. Было очень похоже, что оно ему понадобится…
Обошлось. Соскочив на землю, он пробрался по коротенькому туннелю и тихонько выглянул из пролома под потолком в огромный зал, откуда доносились узнаваемые лязг и треск.
Внизу между высоких колонн воевали неизвестные пришельцы и двемерская охрана - сферы, пауки, даже пара центурионов. Пол был усеян чешуйками, обломками скорпионьих хвостов и золотистыми деталями, отлетевшими от механизмов.
Понаблюдав за этим дивом, Джон отполз назад по туннелю и призвал лук, а потом под чарами хамелеона пристроился над самым залом и начал избавляться от всех врагов по очереди, не разбирая, кто птицеящер, а кто двемерского производства.
Став трехсторонней, война сразу пошла быстрее и наконец в зале наступила тишина. Джон осторожно сполз вниз по поваленной колонне, которая удобно пролегла от пола прямо к пролому - слишком удобно, чтобы это было случайностью, - и стал осматривать поверженных врагов.
Мерзкий фабрикант, сообщила Прелесть при наведении на серебристого птицеящера с рогом на носу. Да разве мерзкий, удивился Джон. Чем-то даже на дракончика похож - молодого, тощего и без крылышек.
Гигантский фабрикант - так обозвало кольцо большущую тварь, вблизи уже не так похожую на скорпиона. Джон поддел пластины, заглядывая под панцирь и увидел внутри грубую облезлую шкуру. Неужели им не больно, задумался он, оглядывая механические лапы, приклепанные к живому телу. Или больно?..
Лучше об этом не думать.
Что ж, хотя бы с двемерским мусором все было более-менее ясно, и он стал просто выковыривать оттуда шпинель, рубины и мелкие Камни Душ. На одной из сфер он обнаружил несколько своеобразных метательных ножей - не слишком удобных из-за тонких металлических рукояток, но если обмотать их полоской кожи…
Джон опробовал нож на мерзком фабриканте, неподвижно лежавшем в десяти шагах, и охнул, увидев, как клинок входит по самую рукоять. Эти ножи лучше, чем тот памятный кинжал из Черного Предела, даже лучше, чем танто, да простит ему Обливион такие дерзкие мысли!..
Сунув нос в дверь в конце зала, он прошелся по помещениям, пристрелив мелкого центуриона и две пыхавших паром сферы, порылся в шкафах и сундуках, а потом с новым корыстным интересом начал осматривать древние двемерские книги, чудом сохранившиеся в этом закутке.
Поведя кольцом над страницей и почитав сугубо технический текст, Джон подумал, что мог бы озолотиться на двемерских переводах. Но для этого у него нет времени, а вот как средство задобрить Дивайта Фира эти книги очень даже пригодятся. Да и Ягруму будет любопытно снова увидеть родные буквицы…
Джон кинул взгляд в сторону и увидел на полу короткий двемерский меч, а рядом маленькую темную кучку пыли. Пару мгновений он смотрел на нее, все еще не осознавая, что именно видит, а потом понял - и с новым жаром посочувствовал реликту, запертому в Корпрусариуме. Быть последним двемером в мире - ужасно…
Что ж, вздохнул Джон, кучке праха уже не поможешь. Надо забрать меч, перенести книги в дом и отправляться с докладом к Хлеру - пусть не надеется, что настырный бретон сгинул в двемерском подполе.
- Эти штуки, - сообщил он Федрису, когда прибыл в храм, - не двемерские. Сферы и центурионы сражались с ними, защищая руины. И колонны кто-то повалил специально, чтобы твари могли подняться наверх.
Хлер насупился.
- Ясно. Ступай к Альмалексии, - сказал он наконец. - Она тебя вызывает.
Стоя перед дверями Капеллы, Джон снова прихорошился, понимая, как раздражает этим эльфа, и вошел внутрь, в глубокий сумрак.
Он еле успел приблизиться к витающей на воздусях богине, как та заговорила:
- Я рада видеть тебя снова, дорогой Джулиан. Есть кое-что, что ты должен разузнать для меня.
- Там, на плазе… - попытался было он, тыча пальцем себе за спину, но богиня остановила его мягким движением руки:
- Я знаю. Атака на мой великий город… ужасно. Но есть и другие тревожные новости. В городе появился культ, они называют себя Концом Света.
Рановато, подумал он. До Алдуина еще двести лет.
- Разузнай о них побольше, - велела Альмалексия. - О тех, кто еще жив, по крайней мере.
- Э-э, - Джон прибег к отработанной тактике робкого блеяния.
- Многие из них были найдены мертвыми, - пояснила богиня и показательно пригорюнилась. - Мой бедный народ. Боюсь, этот культ может покорить сердца людей.
- Покорить сердца? Когда у них есть ты? - он вытаращил наивные глазки и увидел, как довольно дрогнули морковные губехи.
- Они ослеплены ложью и тьмой, - замурлыкала богиня, будто ей только что налили миску сливок. - Поговори с Мералин Отан, ее брат Севиль был в культе и теперь мертв. Но будь осторожен, Джулиан. Не навреди их главарю, не преврати его в мученика. Воззвания мученика имеют куда больший вес, чем слова фанатика.
Джон склонился в поклоне, всем видом показывая, что восхищен мудростью Леди и готов бежать выполнять любые ее прихоти, а сам тем временем пытался справиться с собственным лицом. Что-то мелькало в голове Альмалексии, пока она говорила о мучениках, что-то странное, золотое, перекрученное, уродливое и страшное - что-то, что Джон был не способен ни распознать, ни даже рассмотреть, - но оно было ужасно и, что еще того хуже, оно доставляло богине радость.
Натянув на себя более-менее приемлемое выражение, он разогнулся и, словив на прощание благосклонную морковную улыбочку, наконец-то покинул Капеллу.
- Где мне искать Мералин Отан? - пристал он к Федрису.
- Сейчас? - фыркнул тот. - Уже нигде. Ночь на дворе!
- Богиня приказывает, я выполняю, все просто, - по-козьи уперся Джон.
- Нас с тобой, - сощурил злой глаз Хлер, - осенил милостивый свет Альмалексии. Но от простых-то смертных ты чего ждешь? Ступай утром на базар, Мералин торгует там башмаками.
- Ну вот, так бы сразу и сказал, - душевно ответил Джон, братски положив ему руку на плечо. Хлер аж перекосился от такой фамильярности, а Довакин помахал на прощание и вышел за двери храма.
*
Вернувшись домой, он хлопнул себя по лбу и чуть не рассмеялся вслух, понимая наконец, как сильно ошибался все это время.
“Нас с тобой осенил милостивый свет Альмалексии…”
Бедняга Хлер уже давно схлопотал себе метку слежения, и когда Джон положил ему руку на плечо, Прелесть тут же это подтвердила. То-то он удивлялся, что на Федриса не действует печать Шеогората, - шпиону попросту положено играть ревнивого фанатика и крыситься на всех, кто подбирается к его ненаглядной Леди.
Хлер знал о карантине - и, конечно, о Нереварине, в одиночку разделавшимся с Темным Братством, - потому и отправил Джона покончить с гоблинами, которых развел одуревший от паранойи Хелсет и которых очень скоро стало бы нечем кормить. А ответ на вопрос, зачем юному королю подобная армия, Джон случайно получил этим же вечером, когда увидел, насколько ординаторы Морнхолда превосходят королевскую гвардию.
Конечно, Тьениус не мог сказать этого в лицо агенту императора, когда тот сообщил, что намерен вытравить зеленых из канализации. Согласился, выдал карты города, свалил все на Хлера - возможно даже по наущению Барензии, предвидевшей и такое развитие событий. Древняя старушка и впрямь любит интриги. И слишком уж любит сына, которому за все его выходки стоило бы надрать резаные уши. Интересно, а они действительно резаные?..
А еще интересно, кто же такой Хлер. Кольцо, увы, умолчало о его статусе, выдав лишь краткое: “Федрис Хлер. Агент под прикрытием. Установлена метка слежения Альмалексии.” Но чей он шпион - императорский, из Клинков или другой организации? Или от одного из домов - Редоран, Телванни? Сам Хелсет из дома Хлаалу, но это, впрочем, не означает, что Хлаалу не могли заслать сюда своего агента, чтобы следить и за богинькой, и за скорбящим головой королем.
Чудные дела творятся в Морнхолде, подумал Джон и пошел спать.
*
Проснувшись чуть ли не к обеду, он выполз на Базар и отправился искать Мералин Отан. Данмерша и впрямь сыскалась среди рядов, которые этим днем гудели пуще обычного, обсуждая происшествие на плазе. Казалось бы, такие дела творятся, поберегитесь, сидите дома, но нет - весь город высыпал на улицы, словно искал новых приключений на свою голову. И, если подумать, сейчас любой, кто влезет повыше и объявит о конце света, с легкостью найдет себе внимательную и сочувствующую публику.
Мералин рассказала о своем брате Севиле и о том, как культ довел его до самоубийства.
- Они верят, что Трибунал потерял силу, - говорила эльфка. - Эно Ромари учит, что скоро откроются врата Обливиона и даэдра вступят на эту землю. Он призывает к очищению, а мой брат его послушал…
- Что за очищение? - спросил Джон, мрачно размышляя, откуда загадочный Ромари мог набраться знаний о грядущем прорыве Дагона.
- Ритуальное самоубийство, - ее голос дрогнул.
- И где мне найти этого пророка? - спросил он.
Она встревоженно схватила его за руку.
- Ты же не веришь в эту чушь?!
- Конечно, нет, - успокоил он ее. - Просто поговорю. Не стоит ему сбивать людей с толку.
Хотя все вы, подумал он еще мрачнее, и до Дагона-то можете не дожить. Потому что я здесь.
Ромари нашелся возле таверны “Крылатый гуар”. Сияя белым балахоном, он проповедовал всем, кто шел мимо, свои сомнительные взгляды. Джон кисло подумал, что с куда большим удовольствием послушал бы про Талоса.
- Мне любопытно, - он оттеснил эльфа в сторону, больно стиснув его худую руку повыше локтя, - откуда взялись столь свежие идеи о вратах Обливиона.
- Это наши верования, - защищался эльф, выкручиваясь. Чувствовалось, что он отродясь не тренировался и не был привычен к дракам и оружию. Джон сжал пальцы покрепче и данмер сморщился.
- Любая вера на чем-то да основана. А что есть у вас - пророчество, Древние Свитки, вещие сны? - издевательски перечислял он и вдруг поймал образ, возникший в голове Ромари, - встающее солнце на багровом поле.
Дернув эльфа следом за собой, он направился к тени под стеной таверны.
- А ну идем.
- Я стражу позову, - набрался смелости Ромари.
- После вчерашнего им не до тебя, - хмыкнул Джон. - Лучше расскажи мне, мил друг, как ты связался с Мифическим Рассветом?
- Не понимаю, о чем ты…
- Все ты понимаешь. Начинай говорить.
- Я не связывался, - признал тот беспомощно. - Моя жена к ним ушла. Я был против, но она… Они фанатики, они откроют врата!
- Это просто очередной культ, - весомо сообщил Джон. - Все, кому положено, о них знают. Не тревожься лишнего.
Какая наглая ложь, подумал он. Впрочем, к тому моменту, как это выяснится, он уже давно закончит свои дела с Альмалексией и уберется из Морнхолда, а дальше хоть трава не расти… увы, скорее всего так и будет.
- Но Манкар Каморан… - снова взволновался эльф.
- Я же сказал, - перебил его Джон, - это просто культ. С ними покончат. Не думай о них и не создавай свой. Ты своими словами уже угробил достаточно душ, хоть это ты понимаешь?
Данмер поднял на него ошалевшие глаза.
- Ступай в больницу, - велел Джон. - Принеси немного пользы. Там уйма раненых, твой белый балахон будет как раз кстати. И больше не трепли языком.
Отпустив руку эльфа, он посмотрел, как бедняга торопится прочь, и подумал: как же это славно, когда слушают без возражений. Как удобно знать чужие мысли и будущее. Как это замечательно - быть драконом.
*
Альмалексия была в ярости. Натянутая слащавая улыбка, которой она приветствовала своего “верного слугу”, продержалась недолго, сменившись перекошенным от злобы ртом.
- Трибунал потерял силу? - зарычала она. - Так они считают?
- Что взять с идиотов, - пожал плечами Джон, легкомысленно запамятовав, что ему положено благоговеть и кланяться.
- О нет, - она спустилась на землю и уперлась в темный пол босыми татуированными ногами в браслетах. - Этим глупцам необходимо напомнить об истинном могуществе бога. Я преподам им урок силы, и ты мне в этом поможешь!
Да что ж тебе неймется, подумал он и торопливо склонил голову, пока она не увидела гримасу на его лице.
- Сейчас мои силы, - раздраженно произнесла Альмалексия, - уходят на раненых. Я не оставлю мой народ страдать без помощи…
А потому, понял Джон, страдания ее народу должен буду принести я.
- Отправляйся в Бамз-Амсшенд, - повелела богиня, топнув ногой, и браслеты зазвенели. - Активируй Карстангз-Бшарн.
- Карстарк-Шарн? - переспросил Джон, искренне не понимая, о чем она толкует.
- Бедняжка, - погладила его по голове Альмалексия, снова приходя в благодушное настроение. - Совсем не знаешь двемерского. А ведь однажды… впрочем, не стоит сейчас об этом.
Он с трудом удержался, чтобы не провести рукой по волосам, стирая чужое прикосновение, как до того еле стерпел, чтобы не скинуть с головы ее пальцы. А ведь предупреждала его Барензия…
- Бамз-Амсшенд - это руины, открывшиеся под городом, - милостиво пояснила богиня. - А Карстангз-Бшарн… Вольный перевод - “погодная ведьма”. Запусти устройство и выставь режим пепельной бури. Я верну им солнце, когда посчитаю, что с них хватит, - усмехнулась она, а Джон возликовал. Больше никакой жары!..
Вот так и становятся плохими людьми, снова подумал он.
- Тебе понадобится это, - морковно улыбнулась она, и в воздухе повисла знакомая растопырка. Похожую он вручил Фиру своими корпрусными руками.
- Когерер, - похвастался знаниями Джон.
- Умница, - умилилась Альмалексия. - Да, это силовой когерер. Не волнуйся, ты сумеешь разобраться, как запустить “ведьму”.
Джон не был в этом так уверен, но радовался уже хотя бы тому, что ему не пытаются снова рассказать, что такое кубик.
- Скоро вернусь, - заверил он довольную, как кошка, Альмалексию, ухватил растопырку и зашагал прочь из Капеллы.
Федрис попытался перехватить его в приемной, но Джон только мотнул головой и прошипел, что не обсуждает повелений богини.
- На нас обоих ее милостивый свет, - процедил он. - Чего еще тебе надобно?
- Ступай, - отпустил его Хлер. - Но найди время заглянуть во дворец. Я слышал, у королевы-матери к тебе дело.
- Прекрасная женщина, - с чувством сказал Джон.
- Прекрасная.
- Поистине прекрасная.
Да что у них там еще стряслось, думал он, выметаясь из храма с растопыркой, которую все пытался прикрыть плащом.
*
Во дворце его проводили к Тьениусу, а тот - сам, лично! - потащил его вместе с когерером к хитроумной Барензии.
- Мы ценим сотрудничество, - такими словами Делитиан проводил его за дверь королевских покоев и Джон предположил, что это либо благодарность за вчерашнего гвардейца-посланника, либо плохо замаскированная угроза. А скорее всего и то и другое.
- Рада снова вас видеть, Джулиан, - душевно заулыбалась интриганка.
- Ваша милость, - коротко поклонился он, мысленно проклиная тяжелую растопырку, которая мешалась в руках.
- Мы еще не встречались, - из-за ширмы появился данмер в расшитом темно-синем с красным наряде. Над молодым лицом поблескивал золотой обруч. - Да… ты можешь оказаться полезным.
- Ваше величество, - снова коротко поклонился Джон, а сам подумал, что даже и королю стоило бы быть полюбезнее. Хелсет явно не обладал даром располагать к себе - видимо, пошел в папу, а не в маменьку.
- До нас дошли сведения, - неприятным голосом продолжал молодой монарх, - что на нашу драгоценную мать готовится покушение.
Джон кинул взгляд на драгоценную мать и увидел, как та мягко улыбается, чинно сложив руки на коленях. Да я же воды не замучу, говорил весь ее вид.
- Это недопустимо, - выпрямился он, взяв растопырку на боевой манер - мол, пусть только попробуют. Барензия еле удержалась, чтобы не хихикнуть. Всем в этой комнате было ясно, что липовое покушение - это просто проверка лояльности, но Хелсет все еще считал, что ему верят.
- Мы обращаемся к тебе, Джулиан, - нудел он, - с повелением защитить нашу королеву-мать.
А что, все гвардейцы вчера закончились, чуть не вырвалось у Джона, но он успел вовремя заткнуться и лишь коротко наклонил голову - уже в третий раз с начала визита.
- Мы ожидаем, что покушение произойдет завтра вечером. Будь здесь и исполни свой долг.
И в четвертый раз…
- Мы сожалеем, - нехотя промолвил Хелсет, - о причиненных ранее неудобствах.
И в пятый…
Джон уже устал кланяться. Поскорее бы убраться из Морнхолда, подумал он, а потом мельком глянул на королевские уши, стараясь не пялиться. Уши были прикрыты золотыми чехольчиками и волосами. Слишком, слишком короткие для эльфа. А может, они просто человеческие? Может, он полукровка? Может, вообще уродился от супружеской измены?..
Ну, хоть не каджит. Их-то уши так легко не спрячешь.
- Можешь идти, - отпустил его король.
И в шестой раз Джону пришлось качнуть головой, обозначая поклон.
Наконец-то спасшись от душного Хелсета, он вывалился обратно в коридор и подумал, что помимо всего прочего у мальчишки очень неприятные глаза. Тусклые, остановившиеся, они будто бы все время смотрели куда-то за плечо Джона и внятно говорили о некотором внутреннем разладе в юном короле.
Намучается с ним Морнхолд… Хотя у них ведь есть я, горько хмыкнул Джон. Нереварин, вестник огненной бури.
*
Вернувшись домой, он призадумался, что ему делать дальше. Покушение назначено на завтрашний вечер, но вряд ли Альмалексия захочет ждать так долго. Просить перенести покушение на день-другой тоже было бы как-то неприлично, а между тем руины могут оказаться совсем немаленькими. Джон хорошо помнил, как плутал по Альфтанду, и еще лучше помнил, в какое отчаяние его ввергло непонятное устройство с кнопочками около Древнего Свитка. И кто сказал, что “погодная ведьма” будет понятнее?
С гневом посмотрев на неудобную растопырку, которую ему было предложено тащить через все руины, он решил, что может позволить себе погулять по Бамз-Что-То-Там, пока ему не захочется спать. Когда захочется, тогда и домой пора, все просто.
Наскоро поев, он переоделся в походное рванье, пристроил новые метательные ножи на пояс за спину, а потом сложил когерер в мешок и затосковал, понимая, что грабить в подземелье придется с разбором, поскольку всю добычу ему тащить на себе. Кстати, об этом…
Джон прихватил с собой еще один мешок.
В руинах со вчерашнего дня ничего не изменилось. Напуганные горожане пока что не совались туда даже ради скромного мародерства, а королевскую гвардию, желавшую исследовать опасное место, не пускали бдительные ординаторы. Джона они, впрочем, признали и с ворчанием допустили до ямы (вот спасибо).
Спустившись вниз с помощью амулета и прошагав в двери, в которые он еще не заходил, он натравил призванный ходячий труп на очередную сферу и начал издалека утыкивать ее даэдрическими стрелами. Труп держался молодцом и все еще был на ногах, после того чудо двемерской мысли развалилось на части. Джон подобрал выпавший из сферы рубин и пошагал дальше в компании хромавшего уродца.
Так все и шло. Сферы искренне верили, что труп им главный враг, и без толку расходовали на него арбалетные болты, а один центурион бедняжку даже пришиб. Довакин, лишенный своих драконьих преимуществ, фыркнул и упрямо призвал новый труп.
Мешок для добычи становился все тяжелее, хоть и лежали там почти сплошь книги, нахапанные тут и там. Джон даже не посягал на то, чтобы прихатить с собой какую-нибудь кирасу. Ему вполне хватало увесистого когерера и книг, оттянувших все руки.
Обшарив не такие уж великие руины, он добрался до последнего тупика, посмотрел на камни, завалившие проход, и здорово призадумался. Фусом тут уже не поможешь, разобрать не получится - а ведь ему надо именно туда. Других неисследованных ответвлений здесь не осталось.
Вздохнув, он полез в рюкзак и достал свиток призыва Святоши. Пусть золотая красавица все разгребает, а он пока в сторонке посидит…
Святая появилась, с треском разорвав воздух, и уставилась на него золотыми глазами.
- Солнце, расчисти проход, - сказал он даме, повелительно махнув рукой в сторону камней. Она оглянулась, издала насмешливый металлический возглас, а потом, соблазнительно покачивая стройным станом, побежала из тупика вверх по лестнице и за угол.
- Ну, здорово, - возмутился Джон, но не успел он дойти следом за ней до поворота, как красотка уже вернулась, держа в руках нечто, похожее на подушку.
Пристроив свою ношу в камнях, она снова глянула на него расплавленным золотом и взмахнула рукой не менее повелительно:
- Поджигай!
Оно взрывается, понял Джон, когда приметил у подушки долгий хвостик. Как-никак он в своей жизни успел кое-что повидать - в том числе и Дикий Огонь в кувшинах с фитилями.
Святоша ухмылялась, явно ожидая, что глупый призыватель подожжет саму подушку. Ха. Размечаталась.
Джон размотал хвостик, подпалил его своим убогим огненным шаром, а потом со всех ног кинулся за угол, слыша, как Святоша хихикает на бегу у него за спиной.
- Какой умненький… Я просто пошутила, - фырчала она, а потом зажала его в угол, закрывая собой, когда за поворотом страшно бабахнуло, а с потолка упало несколько камней.
- Спасибо, - завозился Джон, пытаясь деликатно отодвинуть от себя чересчур пылкую защитницу.
- Привет тебе от лорда Шеогората, - снова металлически хихикнула она и поцеловала его в губы, а потом пропала, рассыпавшись искрами.
Джон поморгал, отлепился от стены и подумал, что приветы у Энн Мари все-таки странные. Ну, хоть передает он их с подходящими гонцами… а то ведь мог бы быть и скамп.
Интересно, а не Шеогорат ли заслал сюда Ползуна? Поразмыслив, он решил, что это возможно, а потом вспомнил, что одну такую же призванную Святошу он успел загнать в ватрушку. Наверное, она на него обиделась…
Джон подумал еще немного и решил, что больше так делать не будет. Одно дело захватить врага в честном бою, но призванную… нет.
Открывшийся проход привел его в широкий подзатопленный коридор, а дальше - в зал, где посередке над пропастью громоздилась странная штуковина с куполами. Может, это оно и есть?
На краю карниза, окаймлявшего пропасть, проснулась от сна сфера-защитница и запыхтела паром, торопясь к чужаку. Джон напустил на нее ходячий труп, который в итоге и сферу с обрыва своротил, и сам упал - канул в темноту без единого звука, как настоящий герой. Джон проводил его взглядом и ступил на узкий мостик.
Подобравшись по ненадежной перемычке к штуке с куполами, он осмотрел три рычага, рамку в стене напротив, повел Прелестью и прочел: “Карстангз-Бшарн”. Стало быть, оно.
Забравшись в мешок, он вынул когерер и стал искать, куда его приткнуть. Пока он крутился вокруг устройства, по ту сторону пропасти ожила еще одна сфера, пустила в него дротиком и от неожиданности Джон чуть не упустил растопырку в пропасть.
- Да провались ты, - рявкнул он и швырнул в сферу свой кривенький огненный шар, а потом с удивлением смотрел, как она, подпалившись, бестолково катается туда-сюда по самому краю и наконец-то падает вниз. Довакин говорит - и мир откликается, с иронией подумал он и снова стал искать, куда пристроить когерер.
Наконец штуковина встала в нужные пазы, устройство загудело, а Джон пошел к рычагам, надеясь, что не обрушит “ведьму” в пропасть, потянув за что-нибудь неподходящее.
Рычаги запустили движущиеся картинки в рамке, и, подергав их туда-сюда, он наконец-то сумел остановить на стене зловещее изображение горы со столбом пепла. Наверное, оно…
“Ведьма” загудела, что-то грохнуло и Джон испуганно схватился за свой амулет левитации, осторожно пятясь к мостику. Решив не рисковать, он все-таки надел амулет, и гул смолк, хотя Карстарк-Шарн все еще продолжала зримо дрожать и пускать по шпилям крохотные молнии.
Да ну вас, решил он, подхватил мешок с книгами и мгновенно перенесся домой, где его тут же приплюснуло к полу. Встать он смог только после того, как снял амулет. Странно, такого раньше не было…
Заупрямившись, он снова накинул амулет на шею - и опять распластался на полу, заметно ушибившись. По всему получалось, что либо амулет сломался, хотя в руинах работал исправно (насколько о нем вообще можно было такое сказать), либо в Морнхолде нельзя левитировать никому, кроме Альмалексии.
Что ж, разумно, поморщился он. Какой смысл в карантине, если любой желающий может просто перелететь через стену.
Надо выглянуть на улицу, подумал он. Узнать, сколько сейчас времени и удалось ли запустить “ведьму”…
Джон тихонько высунул нос из задней двери поместья, скрывавшейся в зарослях кактусов и луговой ржи, и увидел, как пушистые метелки гнет к земле пыльный ветер. Вечернее небо с трудом можно было разглядеть сквозь потоки пепла, вуалями летевшие в воздухе.
Значит, получилось, вздохнул он. Больше никаких спектаклей на базаре, никакой торговли игрушками с лотков. Пора торжественно признать, что Альмалексия все-таки рехнулась.
Переодевшись в приличное, он накинул капюшон и перенесся к дверям храма. Порыв ветра ударил его в бок, затеребил плащ, и Джон отвернулся, уберегаясь от пыли. Ординатор, потерявший половину своего серебряного блеска в тусклой грязной мгле, проворчал:
- Погода какая-то странная, но это не повод для беспокойства. Заходи внутрь, бретон.
Столкнувшись с Федрисом в приемной, Джон только пожал плечами. Ну, а что тут скажешь?
Альмалексия ликовала.
- Пепельные бури в Морнхолде! Такого тут еще не видали! Ровно то, на что я рассчитывала! Теперь моя магия никому не позволит вмешаться в работу Карстангз-Бшарн, а ты, милый… - она зловеще примолкла и он, чувствуя, что сейчас не время для козьих выкрутасов, уставился на нее отчаянно щенячьими глазами. - Ты будешь держать рот на замке.
Джон потупился. Злость внутри шевелилась, как разбуженный от спячки медведь, и изображать из себя восторженного идиота становилось все труднее. Он уперся взглядом в скупо прикрытую грудь богини, до сих пор ощущая на губах странно волнующий поцелуй Святоши.
- Мои силы, может быть, несколько истощены заботой о раненых, - все так же недобро продолжала Альмалексия, - но они никуда не делись, смертный. А мои ординаторы позаботятся об этом глупом культе Конца Света и их главаре.
- Да он же просто… - вскинул глаза Джон, а потом махнул рукой. Что толку пытаться ее переубедить. Что толку их всех тут спасать.
Ни на что не надеясь, он равнодушно сказал:
- Я отправил его работать в больницу при храме. Решил, пусть он лучше спасает жизни, чем отнимает их.
- Ха-ха-ха! - Альмалексия так и покатилась со смеху. - Ты отправил его трудиться во имя мое?
- А как же иначе? - Джон опять взялся изображать блаженного кретина.
- Ну, пусть трудится. Ха-ха-ха!
Значит, Эно Ромари еще немного поживет, подумал он и мельком удивился, что его это почти не трогает.
- Спишь на ходу, добрый друг, - хмыкнула Альмалексия, глядя, как он сонно покачивается. - Отдыхай. И возвращайся завтра. Твоя богиня будет ждать тебя.
Джон в который раз за день раскланялся и поплелся к выходу, тупо размышляя, а не могло ли случиться так, что печать дядюшки навела чары и на Альмалексию. Богинька-то совсем ослабла, а Энн Мари всегда в расцвете сил, старый мерзавец.
Ох, вот ведь. Прав был Молаг Бал, эта печать - действительно проклятие. Но метаться уже поздновато, вздохнул он и сбежал возвратом в поместье.
Бросив плащ на край стола и равнодушно посмотрев, как тот с шуршанием соскальзывает на пол, Джон нога за ногу поплелся наверх и упал на кровать. Новые ножи неудобно уперлись рукоятками ему в спину и он потянулся расстегнуть пояс, думая, как ему теперь быть.
Альмалексия спятила, это очевидно. Ее одержимость своей божественностью скоро доведет их всех до беды. Пепельные бури - это пока что так, мелочь, как и нападение на город…
А кстати, прищурился он, глядя в низкий потолок, уж не она ли устроила этот погром? Кому еще он нужен, да и реакция с ее стороны была такой спокойной, словно она была к этому готова. А ведь как взъерепенилась, услыхав, что Трибунал теряет силы…
Что ж, сил у нее и впрямь маловато. Он ведь сумел считать мысль из ее головы, пусть мимолетную и неразборчивую, а такого ему не удавалось ни с драконами, ни уж тем более с Принцами Даэдра. Но метка на нем все еще стоит, и, судя по тому, как осторожно ведет себя Хлер, обратиться к этой метке она способна в любое время. Значит, придется по-прежнему беречься и держать свои драконьи фокусы при себе. Повезло, что она хотя бы не заметила, как он порылся в ее голове.
Он снова вспомнил размытый образ чего-то золотого и искореженного и поежился, не желая вдумываться Но увы, его собственному разуму, видимо, показалось мало и он тут же подсунул Джону воспоминание о фабриканте с приклепанными к мягкому, живому телу стальными лапами. Допустим, это Альмалексия натравила несчастных калек на город - но где она их взяла? Или сама сделала?..
Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов.
Джон повернулся на бок, подложил локоть под голову и задумался, что же ему теперь делать. Пока что никакого пути из Морнхолда даже не брезжило, а богиня все глубже тонула в соку собственного шаткого величия и задания ее становились все более тревожными. Вскоре подхалимские бровки и наигранный фанатизм ему уже не помогут, а печать… как бы она не довела его до еще большей беды.
Он спросил себя, есть ли надежда, что Альмалексия когда-нибудь сумеет снова мыслить разумно, и тут же грустно посмеялся над собственным оптимизмом. Такая удача, как с Харконом, дважды не повторится. Тот мечтал вернуть к жизни свою родину, но на пути угодил в ловушку одержимости, расставленную Принцем Господства. Альмалексия же добровольно предала всех и вся и потом пеклась лишь о собственной славе. В этом она скорее походила на Мирака, и так же, как Мирак, рано или поздно она сочтет его, Нереварина, угрозой.
Победить Мирака ему помогли драконы и обстоятельства, и драконы же выходили его после, не дав развалиться на части. Но в этот раз помощи ждать неоткуда. Альмалексия слаба, но достаточно ли она слаба, чтобы он смог с ней справиться?
Он вспомнил Руки Альмалексии, ординаторов, серебряными утесами возвышавшихся в темной пустоте Капеллы. Эти стражи даже ни разу не шелохнулись, пока Джон был там, и уж совсем не обращали внимания на то, что говорила их богиня. То ли были под чарами, то ли искренне верили, что она во всем права.
Если дело пойдет совсем плохо, сможет ли он справиться и с ней, и с ее Руками - там, в Капелле?..
Какие безрадостные перспективы, вздохнул Джон. Впрочем, у него все еще есть Пастуший Крик. Целое стадо ординаторов, то-то будет весело…
========== Глава 29. Принцесса Интриг ==========
На следующее утро Джон прибыл к дверям храма, ежась в плаще и чувствуя, как буря буквально сдирает с него одежду - шелковинка за шелковинкой. Внутри он встряхнулся, насыпав вокруг себя пеплом, и сжался в ожидании, когда ему опять навозят по сапогам шваброй и отругают за грязь. Но зато теперь храм и впрямь можно было сравнить с совестью Альмалексии.
Богиня, как всегда, поджидала его в Высокой Капелле. Мерзавка маслилась от счастья, еле удерживая морковные губехи чинно сложенными, а не разъехавшимимся в злорадной гримасе.
- Скрепя сердце, - начала она дрожащим от ликования голосом, - я вынуждена возложить на тебя прискорбную обязанность.
Джон встревожился, не зная, чего ждать. Уж если даже Альмалексия считает что-то прискорбным…
- Я прошу тебя, - продолжала она, - принести успокоение душе моей пропащей Руки.
Джон вскинул на нее неверящие глаза. Убить Руку Альмалексии? Одного из этих серебристых ординаторов? Да, не щадит богинька Воплощение мужа.
- Салас Валор покинул меня, - показательно грустила врунья, - и теперь на каждом углу распространяет отвратительную и грязную ложь обо мне. Он был самым верным моим слугой, таким спокойным и молчаливым. Боюсь, я позволяла ему слишком много… невозможно, чтобы бог и смертный были равны… но он, вероятно, обманывал себя и тешил надеждами… Он опасен и представляет угрозу для нас. Боюсь, ты не вправе пощадить его жизнь.
Ну да, подумал Джон, хватит с меня и помилованного Эно Ромари.
- Действительно прискорбный долг, - вздохнул он. - Но да будет так.
Солидно сказал. Знать бы еще, как все это провернуть ивыжить…
Он покинул Капеллу и озадачил вопросами Хлера, ошеломленно вытаращившего свой единственный целый глаз.
- Убить Саласа Валора? - поперхнулось начальство Рук Альмалексии. - Ну-ну, удачи. Его видели в Годсриче… Рад был знакомству с тобой, Джулиан, - трагично добавил он.
Джон понимал его скепсис и в целом соглашался с такой точкой зрения. Но проиграть и помереть ему нельзя. Придется как-то этого Саласа изничтожить - необязательно честно.
Он вспомнил о зелье паралича, которое настаивалось в пузырьках в поместье, но отбросил эту мысль как негодную. Такое зелье может сработать против среднего бойца, против кого-то неподготовленного или вовсе спящего. Против безмозглого кагути, наконец. Но Рука Альмалексии, чей зачарованный доспех божественно светится даже сквозь пепельную бурю, наверняка защищен от подобных хитростей.
Джон плелся по Годсричу, закрываясь от ветра, и ворчливо размышлял о том, что пыль и пепел могут как сыграть ему на руку, так и обратиться против него, если он решит драться в ближнем бою. Мысль о том, чтобы просто пристрелить Руку издалека, тоже пришлось отбросить - при таком порывистом ветре у него мало шансов попасть хоть раз, а ведь одного раза не хватит…
В буре замаячил ординатор, который даже в такую погоду исполнительно нес свой долг по охране города. Надо спросить, подумал Джон, направляясь к серебряному великану. Может, он видел Руку где-то поблизости, а может, даже видел, как Салас только что утонул в канале… вот было бы удачно…
Ординатор повернул к нему непроницаемое кованое лицо шлема.
- Я ищу Саласа Валора, - сказал Джон, придерживая капюшон под шквальным ветром. - Руку Альмалексии.
- Ты его нашел, - сказала маска, и на миг Джон забыл, как дышать. - Так это ты ее новый пес.
- Я Воплощение, - нагло ответил Довакин, суетясь мыслями, что же ему теперь делать. И ведь даже сбежать нельзя, чтобы подготовиться. Странное чувство подсказывало ему, что Альмалексия почти наверняка сейчас следит за ними обоими.
- Итак, она отправила тебя ко мне, - задумчиво продолжал Рука и по его спокойному, уставшему голосу было ясно, что смерти он давно не боится. Хуже противника просто не придумаешь. - Теперь ты ее фаворит. Кто бы из нас ни погиб, она не останется в проигрыше. Что ж, - Салас расправил плечи, возвышаясь перед Джоном, как снежный утес, - я доволен. Может, так оно и должно закончиться. Я прошу прощения у всех богов и духов - и тебе советую сделать то же самое, поскольку скоро один из нас умрет.
Что мне боги и духи, подумал Джон. Я бы предпочел попросить прощения у тебя, бедняга. Но роль надо играть…
- Ее воля для меня закон, - произнес он пафосно. - Прости.
Из-под шлема донеслось хмыканье, и Рука отступил, извлекая из ножен красивую эбонитовую саблю. Джон стоял на месте, даже не пытаясь достать оружие. Разум Саласа, упорядоченный, готовый к смерти, лежал перед ним, как открытая комната, - оставалось лишь войти в дверь.
И он вошел в эту дверь, вломился, разрушая гармонию и покой, и Салас покачнулся, опуская грозную саблю, уже занесенную для выпада. На миг-другой весь мир смешался в глазах Руки, когда чуждая сущность вторглась в мозг и спутала весь порядок. А когда эта тварь покинула его, оставив за собой слабость и растерянность, он смутно увидел, что к нему движется быстрая фигура и под кованый нагрудник по самую рукоять вонзается даэдрическй танто.
Салас Валор неверяще моргнул под шлемом, поднял глаза на Джона, смотревшего в ответ с изрядной долей сострадания, и стал медленно падать назад.
Варг. Варг посреди города Альмалексии. Откуда провинциальной богине знать, что существует и такое, печально хмыкнул Джон и наклонился к навеки замершему Руке, чтобы забрать свой танто.
Он вспомнил, как однажды расхвастались на горе Дюрневир и Вультурьйол. Мирак не может подчинить нас, хвалились они, потому что у нас каша в голове. Но бедняга Салас был готов к смерти, даже хотел ее - и в итоге именно ее и получил.
Джон снова поплелся по улицам, выискивая какого-нибудь более дружелюбного ординатора, чтобы тот занялся доставкой тела в храм. Мысль о том, чтобы прихватить в качестве добычи хотя бы саблю, вызывала в нем отвращение. И нет, он не собирался жалеть об этом в будущем.
*
- Салас Валор мертв? - богиня заломила татуированные руки, возводя глазки к мраку под куполом. - Какая невыносимая боль…
Джон стоял и терпеливо ждал, когда она перестанет кривляться.
- Ты верно служил мне, - ее взгляд обратился на него, - и я намерена даровать тебе свое божественное благословение. Ты хотел бы получить кожу, прочную как железо? Мою защиту от парализующего ужаса? Или, может быть, ты хочешь всегда купаться в согревающем тепле моего божественного сияния?
Да мне и следящей метки вполне достаточно, сварливо подумал капризная цаца Джон, вовсе не впечатленный предложенными дарами.
- Быстрее! - властно прикрикнула Альмалексия. - Выбирай! Ты не должен заставлять свою богиню ждать!
Совсем вразнос пошла, мысленно вздохнул он и сказал:
- Ничего. Мне ничего не нужно.
Альмалексия спустилась с воздуха, крепко встав на ноги, скрестила руки на груди и окинула его весьма недобрым взглядом.
- Ничего? - молвила она. - Ты уверен, смертный?
- Ничего, - повторил он и уставился ей прямо в глаза: - Лишь один поцелуй.
- О, дорогой Неревар, - расплылась она в улыбке. - Мой драгоценный Неревар… скоро. Скоро.
- Как скоро? - настаивал он с отчаянным видом. Мол, прошу понять и не винить, сгораю от любви к своей богине.
- Ты - Нереварин, дитя пророчества, в этом я убеждена, - улыбалась она. - Я знала это, едва ты появился в моем городе. Но ты еще не вполне вернул себе свое положение, супруг мой.
- Так скажи мне, - настырно приставал наглец, - что я должен сделать, чтобы снова встать рядом с тобой? Назначь любое дело, отправь хоть на край света!
Хоть бы она поверила… Пусть даст ему какое угодно задание, лишь бы выпустила из Морнхолда. А уж там он поищет инструменты Кагренака - и тогда Альмалексии небо с овчинку покажется.
Хотя просьба о задании, что и говорить, рискованная. Предательница совсем потеряла границы - лишь боги знают, что еще она придумает и какую напасть захочет обрушить на город.
- У меня есть для тебя дело, - кивнула богиня. - Ты этого не помнишь, но когда-то Думак, король двемеров, подарил нам с тобой на нашу свадьбу два непревзойденных клинка: Огонь Надежды и Истинное Пламя. Мой меч все еще при мне, в целости и сохранности, но Истинное Пламя… увы, твой клинок был утерян во время сражения при Красной Горе. Ты должен будешь вернуть его.
Отлично, обрадовался Джон. Как раз то, что надо. Подальше от Морнхолда и больше не надо мучить и убивать горожан.
- Меч был разбит, его огонь погашен, - продолжала Альмалексия. - Пришло время тебе, Нереварин, восстановить Истинное Пламя и опять занять свое место рядом со мной. У меня сохранилась одна часть, и я передаю ее тебе, - с этими словами богиня всучила ему чудесно явившуюся в воздухе рукоятку. - Я определила, что две других части находятся неподалеку, в Морнхолде. Отыщи их, возроди свой прославленный клинок и возвращайся ко мне, дорогой Неревар! - и она улыбнулась ему своими губехами.
Джон принял рукоять - неудобную, какую-то кривую, - а потом кисло улыбнулся в ответ, между делом призадумавшись: этот клинок что, действительно горел? Да зачем ему такое. Он же не Берик Дондаррион…
Раскланявшись, он покинул Капеллу и снова пошел допекать Хлера - не слыхал ли тот о частях меча и где в городе стоит поискать странные вещи.
Хлер косился на него красным глазом и бубнил, что занят погребением подчиненного. Точно, Салас, вспомнил Джон. После того, как выяснилось, что из Морнхолда ему все еще нет ходу, утреннее происшествие успело померкнуть и забыться.
- Загляни в музей артефактов в Годсриче, - наконец смилостивился агент под прикрытием. - Можешь спросить у королевы Барензии. Никогда не знаешь, что ей известно, а что нет. И кстати, ты ничего не забыл?
- Ах да, - вспомнил Джон.
- Вот и вали, - окрысился Хлер.
Липовое покушение этим вечером, такое как пропустить. Джон покачал головой и перенесся в поместье, чтобы пристроить на хранение неудобную рукоять.
*
В ожидании вечера он вздремнул, поел, полистал книги на полках - и в итоге, почти завывая от тоски и уныния, вымелся из дому погулять. У них ведь тут музей артефактов, надо бы ознакомиться.
Музей не впечатлял. Джон глянул на пустые постаменты, взял под ручку Торасу Арам, данмершу, организовавшую это унылое место, и повел ее к молоту Стендарра на пьедестале. Рассказывай, родная, думал он, - да очаровывайся мною побыстрее. Куски меча сами себя не найдут.
Оказалось, что в закромах эльфки и в самом деле имелся некий странный щит - двемерской работы и с посторонней деталью, которой не было никакого внятного объяснения. Джон оглядел странный шип, попросту вбитый в центр щита, вспомнил рукоять и подумал, что и металл и работа весьма похожи, а потом незаметно повел Прелестью, проверяя. Кольцо подтвердило, что да, именно этот-то шип ему и нужен. Осталось лишь выклянчить щит, не показывая лишней заинтересованности…
- Трудно сказать сходу, но на артефакт не слишком похоже, - сказал он, возвращая ей поделку. - Мне попадался в руки артефактный щит, Символ Элейдона, вот там, скажу я вам, было на что посмотреть.
- О, - с восторгом выдохнула Тораса. - О, если бы его заполучить!
- Его утянули в Обливион, - горестно покачал головой Джон. - Прямо у меня на глазах.
Насколько он сам приложил к этому руку, он рассказывать не стал.
- Насколько я понимаю, вы много путешествуете, Джулиан, - загорелась идеей эльфка. - Если бы вы могли… мм, пополнить наш музей… И, конечно, вам будет положена компенсация… Правда, мы не можем заплатить за артефакт больше, чем тридцать тысяч, у нас ограниченный бюджет…
- Довелось мне найти одни забавные сапожки, - вспомнил он. - Сапоги Ослепляющей Скорости. Очень смешная, знаете, зачаровка. Я бы их вам с радостью пожертвовал, но они остались в Вварденфелле. А туда я пока что вернуться не могу, ведь здесь столько дел… - и он патетически развел руками.
- Просить у вас этот меч, полагаю, бессмысленно? - стрельнула глазками она, явно заинтригованная сталгримовым оголовьем.
Отдать Песнь? Да она рехнулась…
- Боюсь, что так, - мило улыбнулся он. - Кстати, раз уж речь зашла о мечах, я слышал, что в Морнхолде затеряны обломки Истинного Пламени, меча Неревара. Вам доводилось что-нибудь об этом слышать?
Тораса глянула на него загоревшимися глазами. Сходу стало ясно, что найди она хоть один обломок, тот уже красовался бы на витрине. Иронично.
- К сожалению, нет, - разочарованно произнесла она. - Ах, если бы…
- Ах, если бы, - погрустил вместе с ней Джон и, поболтав о том о сем еще немного, распрощался.
Что ж, похоже, одну часть он нашел, думал он, выходя за порог. Осталось только понять, как ее заполучить. А может, просто пролезть и украсть? Он вспомнил двух ординаторов, охранявших музей, и скис. Ну, не Арья он, уж простите.
Решив, что беспокоиться об этом будет позже, он отправился во дворец. Покушение на королеву-мать - событие важное и отнестись к этому надо со всяческим уважением, опаздывать не годится.
Барензия встретила его все той же милейшей улыбкой и предложила ему подождать убийц за ширмой, выставленной в покоях перед ее спальней. Джон поставил туда стул, достал из рюкзака книжку, прихваченную из поместья, и с удобством устроился, дожидаясь нужного часа.
Когда за дверями зловеще заскреблись, он отложил книгу и достал пару замечательных двемерских ножей, которые на всякий случай заранее полил парализующим зельем. И если Хелсет отрядил для этого дела своих же людей, что поделаешь.
Глядя сквозь щелочку в ширме, Джон увидел, как в двери просачиваются три черных фигуры. Знакомые шлемы с круглыми стеклышками… да они издеваются! Уж кто-кто, а он хорошо знал, что извел все Темное Братство в Морнхолде. Впрочем, их глава, Дандрас Вулес, кажется, упоминал, что трое в тот момент были в Вварденфелле на заданиях…
Ну, допустим. Значит, он добьет остатки морнхолдского Братства прямо здесь, во дворце. Интересно, чем тогда будет допекать его Хелсет?
Пнув и повалив ширму, он запустил в убийц ножами - одним, потом другим, не желая рисковать. Броски с левой руки у него не больно-то получались. Тем не менее, в дверях случилось некое столпотворение, которое еще больше усилилось, когда он швырнул туда и стулом тоже. А что? Он королеву-мать защищает, о дворцовой мебели разговора не было.
Пока третий убийца возился под двумя парализованными телами и тяжелым стулом, Джон извлек из ножен Песнь, подошел и добил его, не разбираясь, ряженый это или настоящий последователь Ситиса. Потом подумал и добил двух других. Даже если это люди Хелсета, король-параноик вряд ли позволит им жить после этого спектакля. А так хоть быстро и без мучений…
Он вспомнил расправу над вампирами и то, как испугалась тогда Серана. Да, молодец Джон. Сегодня к твоему морю жертв добавились еще четверо одухотворенных.
*
- О, мой герой, - разулыбалась Барензия.
- Ваша милость, - кивнул Джон, обозначая поклон. - Рад, что все позади.
- Мой сын захочет наградить вас. Я немедленно прикажу передать ему, что вы отлично справились. А пока присаживайтесь, отдохните…
Я вовсе не устал, подумал он и тут же плюхнулся в креслице, пока Барензия отправляла служанку с радостной вестью.
- Я хотел бы кое о чем спросить, - завел он о своем.
- Конечно, Джулиан.
- Я слышал, что в Морнхолде находятся части клинка Неревара.
- Да, - улыбнулась королева-мать, - для Нереварина они должны представлять особый интерес, несомненно. Не могу сказать, что знаю точно, но я бы советовала приглядеться к клинку Каррода, личного телохранителя короля.
Джон расстроился. Мало ему было музея артефактов, теперь еще и это. Нет бы просто пойти, порыскать по подземельям и отбить куски у очередной нежити…
Снаружи загрохотало, послышалась ругань и стало ясно, что Хелсет споткнулся об стул в дверях. Так ему и надо, вредному параноику.
Когда король заявился в покои матушки, вид у него был слегка встрепанный. Похоже, мальчишка не просто споткнулся, а вполне себе упал. Джон еле спрятал злорадную ухмылку, глядя, как Хелсет с трудом удерживается, чтобы не тереть ушибленный локоть.
- Наша королева-мать жива и благополучна, - провозгласил король. - Мы очень довольны.
Еще бы ты был недоволен, с внезапным озлоблением подумал Джон. У тебя хотя бы есть мать, избалованный гаденыш. Ты даже представить себе не способен, каково жить, когда ее нет.
- Мы, - важно продолжал Хелсет, - считаем уместным и необходимым вознаградить твое преданное служение. Прими этот артефакт, Джулиан. Это церемониальный кинжал моего отца, Симмаха.
При слове “артефакт” у Джона тут же чутко насторожились уши. Может, получится подкупить этим кинжалом Торасу?..
- Благодарю, ваша милость, - кивнул он, принимая награду.
- У меня есть планы касательно тебя, - продолжал Хелсет, вдруг переходя к более человеческой манере речи. - Важные планы. Но прежде ты должен доказать, что способен справиться с действительно сильным противником.
Опять что-то доказывать, мысленно заворчал Довакин, но все же решил послушать, что ему предлагают.
- Мой телохранитель Каррод, - говорил между тем король и у Джона опять вылезли ушки на макушке, - лучший боец из всех, кого я встречал, и он верен мне до гробовой доски. Я хочу, чтобы ты сразился с ним в поединке, Джулиан.
- Мм, - замялся Джон. - А если я его убью?
- Вряд ли, - неприятно засмеялся Хелсет. - Я остановлю поединок, если увижу, что ты явно выигрываешь.
Но не остановит, если увидит, что я проигрываю, ядовито подумал Джон.
- Я встретил его много лет назад, сироту, бродягу, глухонемого ребенка, - ударился в воспоминания король. - У него хватило отваги попытаться ограбить мою сводную сестру, Элисанну… Я взял его к себе, и с тех пор он верно мне служит. Когда пес побит, он будет лизать руку того, кто его кормит, - усмехнулся Хелсет. - Даже если его кормят отбросами.
А ты пренеприятнейший тип, подумал Джон.
- Приходи, когда будешь готов, - сказал Хелсет. - И мы проведем поединок.
- Можно прямо сейчас, - встречно предложил Довакин. - Что зря время терять?
- Может, тебе надо подготовиться? Помолиться богам?
- Это кому, Альмалексии? - фыркнул Джон. - Я готов выйти на поединок немедленно. Впрочем, простите, ваше величество, - елейным голосом заговорил он. - Возможно, это вашему чемпиону нужно помолиться.
- Ему это ни к чему. Проследуем в тронный зал, - обрадовался гадкий Хелсет и пошел в двери.
Смотри опять об стул не споткнись, хмыкнул Джон.
Личный телохранитель короля его мало беспокоил. После Ходоков, армии нежити, даэдротов и прочих Золотых Святых один отдельно взятый боец не казался чем-то таким уж значительным. Куда больше Джона сейчас привлекала идея отжать у Каррода меч - на правах победителя - и разглядеть его в подробностях, как и советовала Барензия.
В тронном зале все было красным - помимо того, что было по-морнхолдски зеленым. Повсюду свисали алые стяги, и Джону было не слишком приятно там находиться. Что ж, раньше начнем - раньше можно будет вернуться домой и выспаться, решил он и встал посреди зала, ожидая противника.
Каррод оказался редгардом и прежде Джон его не видал. Меч в руке телохранителя был похож скорее на саблю странной и неудобной формы, всю в каких-то художественных зазубринах, - в нем отражались красные стяги, и Джон никак не мог разглядеть его получше. Но вроде похож… Такой уродливый клинок вполне подошел бы к уродливой рукояти, лежавшей сейчас в поместье.
- Я говорил, что Каррод никогда не проигрывал? - ехидно заметил король. - Кажется, я забыл об этом упомянуть. Но в любом случае это будет честный поединок.
Ха, подумал Джон. Телохранитель-то в полной броне, а Довакин в шелках щеголяет. Чего уж тут честного.
- Начинайте по моей команде, - повелел король. - Используйте любое оружие и заклинания. Удачи вам обоим… Да начнется бой!
Каррод сразу же двинулся к противнику - и впрямь точно цепной пес, кинувшийся рвать по команде хозяина. О честном бое тут речи и не шло, ведь Джон даже меч не успел извлечь - только скинул с плеч плащ и все еще держал его в правой руке.
После первого же выпада зазубренная сабля Каррода запуталась в гостеприимно раскинутом плаще и полетела вон из руки, сломанной в локте подлым ударом колена.
- Могу его подлечить, - сказал Джон, глядя в глаза ошарашенному Хелсету. - Но лучше позвать кого-то более умелого.
- Ты же даже меч не достал, - распахнул рот король.
- Ты великий воин, - страдальчески подвывал с пола Каррод, баюкая свою бедную руку. Не такой уж он оказался глухонемой.
- Целителя позовите, - сказал Джон, обращаясь к гвардейцам вдоль стен и размышляя, не начнут ли его прямо сейчас убивать. Если так, придется раскрыть перед Альмалексией свою тайну и натянуть золотые рожки…
Кто-то из стражи припустил за целителем, а Джон сел на корточки возле Каррода и размял пальцы, пытаясь вспомнить, как лечил волчицу.
- Сейчас, потерпи, - сказал он и поморщился от боли в колене. После удара о броню оно безбожно ныло и отвлекало.
- Мой отец, - кряхтел Каррод, пока Джон честно пытался его лечить, - дал мне этот меч, когда я был еще ребенком…
То есть ты настолько же сирота, насколько глухонемой, подумал Джон и мысленно посоветовал Хелсету научиться врать получше.
- Он сказал, что никто не сможет победить меня, - продолжал исповедоваться телохранитель, - пока не придет тот, кому этот меч принадлежит по праву. Теперь он твой, Джулиан.
- Спасибо, - искренне ответил Джон и поглядел снизу вверх на подошедшего Хелсета.
- В тебе есть что-то, - промолвил король задумчиво. - Что-то, чего я не понимаю, но обязательно пойму. Идем, Джулиан. Нам надо поговорить.
- А Каррод? - спросил он, понимая, что еще не долечил телохранителя.
- О нем позаботятся, - равнодушно махнул рукой Хелсет. - Идем.
Джон пожал плечами, поднялся и пошел за плащом, в который была замотана сабля. На ходу, морщась от ёкающего колена, он вспомнил о своем замечательном браслете под перчаткой и потянул оттуда целебную магию. Судя по рубцу, уродовавшему лицо Хлера, даже и в Тамриэле не все раны было возможно исцелить. Джон помнил, как жрецы в храме ругались по поводу демонической рытвины, оставленной аспектом Хирсина, и распекали его, что так поздно пришел, - и это они не знали, что его целые сутки выхаживал шаман. Еще бы на день позже - и ходили бы они с Федрисом и Джиубом как братья по шрамам. Так что чем быстрее он вылечит свою родную коленочку, тем лучше. Хромота ему сейчас совсем некстати, да и не идет ни к лицу, ни к прическе.
Они вернулись в покои Барензии и Хелсет сразу перешел к делу:
- Недавнее нападение на Морнхолд было необычным. Прежде никто не видел подобных существ. Мы, - он глянул на мать, - полагаем, что они были созданы некой божественной силой.
- Альмалексией? - уточнил Джон.
- Более вероятно, что это творения Сота Сила, - покачала головой Барензия.
- Я не доверяю людям-богам, - торжественно заявил Хелсет, будто бы ожидая, что это кого-то удивит. - Ты, Джулиан, должен этим заняться. Ты доказал, что ты силен и находчив и мы можем тебе доверять.
И почему это так противно звучит, задумался Джон.
- Разузнай о нападении, - давал ему задания король. - Разузнай о планах Сота Сила и Альмалексии. Если ты и есть Нереварин, это твой долг.
Уел, ничего не скажешь. Ложные боги, пророчество - ему вроде как самой судьбой положено разобраться с этой парочкой.
- Не приходи ко мне, пока все не выяснишь, - продолжал Хелсет. - Альмалексия не знает, что мы можем быть союзниками, используй это себе во благо.
То есть тебе во благо, подумал Джон и мысленно поаплодировал ушлому монарху.
Впрочем, желание короля разобраться с бедовой богиней чужими руками было вполне понятным и никак не препятствовало планам самого Джона. Более того, была надежда, что теперь, раз уж они “союзники”, Хелсет хотя бы на время оставит его в покое.
Выслушав все напутствия и наставления, Джон раскланялся и покинул дворец, перенесясь прямиком в поместье. Размотав плащ, он с сожалением глянул на затяжки и дыры, оставленные зазубринами на подкладке, а потом приложил клинок к рукояти.
Ну точно. Оно.
Какой уродливый меч, скривился он и пошел спать. После трудового дня, полного убийств, насилия и лжи, глаза отчаянно слипались.
*
Ученое кольцо было как всегда на высоте и подтвердило, что подаренный кинжал и в самом деле является артефактом. Джон обрадовался и подумал, что новый день в Морнхолде начинается не так уж и плохо - теперь у него есть вещица, с помощью которой он сможет подобраться поближе к Торасе и щиту.
Глядя на кинжал Симмаха, он поразмыслил и пришел к довольно-таки очевидным выводам: Хлер работает на Барензию. Или, как минимум, работает вместе с ней. Стоило Джону сообщить, что он ищет куски меча, как ему тут же помогают их найти и дают средство для выкупа. Это просто не могло быть совпадением.
Ну и прекрасно, подумал он, отправляясь в музей. Мы ценим сотрудничество.
Тораса от стеклянной штучки была в восторге.
- Церемониальный кинжал Симмаха, - восхищалась она. - Если вы захотите с ним расстаться, мы с радостью его выкупим.
- Позвольте вручить его в дар музею, - торжественно отвечал Джон, а потом, скроив озабоченное лицо, попросил снова показать ему вчерашний щит. - Мне показалось, что в нем все-таки что-то есть. Но я, конечно, могу ошибаться…
Эльфка, которой кинжал затмил все на свете, убежала в закрома, а он остался в компании ординаторов и молота Стендарра. Был ли это действительно молот Стендарра, все еще оставалось неизвестным, и Джон подобрался поближе, протягивая руку с Прелестью.
- Экспонаты руками не трогать, - предупредил его бдительный страж.
- Я не трогаю, - оскорбился Джон. - Я изучаю.
Молот Стендарра, сообщило кольцо, а секундой позже он прочел то же самое и на табличке вполне официальной, рядом с экспонатом. Довакин скептично засопел. Аж самого Стендарра, хм… Хотя почему бы и нет. Ведь был же в его жизни лук Ауриэля. Вот только лук, насколько Джон помнил, не отличался таким чудовищным весом…
- Вес - тысяча? - не поверил он, вглядевшись в цифры на табличке.
- Потребовались усилия четверых носильщиков, чтобы поднять его на постамент, - подтвердил ординатор. - Хотя любой из нас справился бы и в одиночку, - хвастливо добавил он.
- Пф, - закрутил носом Джон, выражая обидное недоверие.
- А вот я сейчас докажу, - напыжился ординатор и ухватился за ручку.
- Экспонаты руками не трогать! - возмутилась Тораса, появляясь из подсобки со щитом.
Джон с сочувствием глянул на охранника: мол, женщины, что с них возьмешь. Любят порядок, не понимают внезапных порывов души.
- Держите, Джулиан, - она протянула ему щит, и ординатор нахохлился.
- Другим нельзя, мне можно, - ехидно заявил Джон, хватая руками экспонат, и тут же наморщил лоб, изображая крайнюю степень озабоченности: - Знаете, мне кажется, что этот шип посередке плохо держится. Вообще стоило бы отнести его к кузнецу, как вы считаете?
Тораса потянула за шип, который и впрямь качался.
- Да, пожалуй, - протянула она. - Сами понимаете, дорогой Джулиан, у нас ограниченные ресурсы. Чинить вещь, которая может и не быть артефактом… очень ограниченные.
- Давайте я его все-таки отнесу, - предложил он. - У меня есть знакомые в Зале Мастеров, думаю, они не откажутся для начала хотя бы его осмотреть.
- Это было бы так любезно с вашей стороны, - обрадовалась эльфка, увидевшая способ сэкономить.
Джон мило улыбнулся в ответ, ухватил щит и сбежал из музея, пока она не передумала и не навязала ему ординатора в попутчики.
*
Болс Индален сыскался на том же месте, что и раньше, - в чаду и копоти кузницы. Глянув на щит, он сразу отправил Джона к своему напарнику, орку Ягаку гро-Глюку.
- У меня тут кое-что из музея артефактов… - начал Джон, но орк уже выхватил из его рук щит и стал придирчиво разглядывать.
- Это не артефакт, - наконец пожал он плечами. - Двемерский щит, довольно древний - Первой эры. Как сюда попала эта чушь, ума не приложу, - и с этим словами орк бодро крутанул шип, напрочь его отломив.
- Чего? - осел Джон, глядя на дыру в середке щита. - Ты что творишь? Как мне теперь его возвращать?
С одной стороны, это было ровно то, что он и сам собирался сделать, ведь ему нужна часть клинка, но с другой стороны… кто ожидал, что останется такая ужасная дыра?
Он начал прикидывать, повезет ли ему найти в двемерских руинах что-нибудь похожее и выдать за артефакт. А если не повезет? Что ж, тогда он будет скрываться от Торасы Арам всю оставшуюся жизнь - или хотя бы все то время, что ему тут куковать до возвращения домой.
Орк, однако, был настроен оптимистично.
- Да не боись, сейчас починим. Тут дел-то на час. С тебя сто дрейков, кстати.
Всего сто дрейков и не надо лезть в руины. Сегодня и впрямь хороший день, обрадовался Джон, добывая из неразлучного рюкзака очередной кошель с сотней.
- А эту хрень можно выкинуть, - кивнул Ягак на шип, но потом призадумался: - Хотя нет, нельзя. Она тоже двемерская… интересная такая хрень.
- О хрени позже, - пресек его рассуждения Джон. - Вот тебе сто дрейков, чини. А я скоро вернусь.
Подхватив шип, пока орк его совсем куда-нибудь не задевал, он перенесся в поместье и, забрав оттуда рукоять и клинок, стал осторожно вылезать через заднюю дверь. Бдительная Тораса мерещилась ему буквально под каждым кактусом. Как же тяжело быть жуликом, вздохнул он, прячась под чарами хамелеона и пробираясь обратно к Залу Мастеров сквозь пепельную бурю.
В Зале ему пришлось подождать, пока ремонтные работы будут закончены. Ягак слышать не хотел ни о каких кусках клинка - он занят, посвящает себя делу, не сметь отвлекать! Джон вспомнил Шарн, такую же нетерпимую к помехам, и убрался подальше, пока раздраженный орк не пришиб его молотом.
Устроившись в холле, он вытащил из рюкзака недочитанную книгу - “Призыв Азуры” - и углубился в познавательное чтение. Среди прочего в ученом труде говорилось, что нельзя призывать Азуру, если в ночь была гроза, ибо все грозовые ночи - время Шеогората. Джон вспомнил молнии и шторм, сквозь которые его зашвырнуло на корабль - да и во всю эту ужасную историю, - и подумал, что автор книги в этих вопросах явно разбирается и знает, о чем толкует. В такую буйную ночь Азура не показала бы и носа.
Он как раз хихикал над рассказом о том, как Молаг Бал являлся смертным в образе Принцессы Интриг, когда из кузни высунулся Ягак и позвал его обратно.
- Вот, - с гордостью провозгласил орк, указывая на сияющий отполированный щит. - Как новенький. Все еще не артефакт.
- Угли силы в нем еле тлеют, - с мудрым видом изрек Джон, цитируя Альмалексию. У него уже начал складываться кое-какой план в голове. - Но их еще можно раздуть.
- Ну, успехов. А где кусочки? - и орк алчно потянулся к грубому мешку, топорщившемуся у Джона в руке. - У тебя были интересные кусочки, давай их сюда.
Довакин раскрыл мешок и предъявил кусочки.
- Это, - сообщил он, - Истинное Пламя, разбитый клинок Неревара.
- Хо-хо, - Ягак загреб обломки и потащил их к верстаку. - С такими материалами я готов поработать бесплатно. Приходи через два дня.
Джон кивнул, подхватил щит и убрался обратно в поместье, где сразу полез в рюкзак за звездой Азуры - в ней все еще тосковал пойманный в склепе лич.
Лишь бы не вырубило надолго, понадеялся он, берясь правой рукой за звезду, а левой за щит. Лишь бы повезло. Должно повезти, ведь сегодня хороший день…
*
- Тораса, вы просто не поверите, - восклицал он, вваливаясь в двери музея. - Взгляните!
И потряс начищенным до блеска щитом.
- Он определенно выглядит иначе, - прищурилась эльфка. - А где же шип?
- В том-то все и дело, - врал Джон, наслаждаясь моментом. - Шип подавлял истинную силу щита. Этот артефакт называется Щит Ночи, вот, попробуйте…
И он навьючил щит ей на руку. Тораса моргнула, оглядывая зал:
- О… ночное зрение… постоянный эффект!..
Еще бы. Единственная приличная, без брака, зачаровка, на которую Джон в принципе был способен. Хоть на что-то сгодился тот гнусный лич. И что самое замечательное, Тораса в жизни не заподозрит, что он сам и зачаровал ее драгоценный экспонат. Постоянный эффект - это вам не баран чихнул.
- Джулиан, вы истинный друг музея! - просияла эльфка. - Я даже готова простить вам всю ту пыль, что вы здесь натрясли, - кокетливо улыбнулась она.
- Пепельная буря, - патетически развел он руками, делая вид, что ни в чем не виноват и к буре не причастен.
- А шип? - заинтересовалась она, обнимаясь со щитом. - Наверное, он тоже непростой, раз сумел подавить такой артефакт!
- Непростой, - признал Джон. - Помните, я говорил вам, что ищу части клинка Неревара, Истинного Пламени?
- И этот шип… - начала соображать Тораса. - Ну да, конечно, Истинное Пламя! Пламя против силы Ночи! Легенды гласят, что меч был разбит у Красной Горы, значит, возможно, прямо в том сражении… значит, этот щит оттуда… может, он даже принадлежал самому Думаку… о!.. - и она истово стиснула двемерскую железку, как любимого ребенка.
Джон молчал и лишь смотрел на нее с доброй улыбкой, предоставляя ей самой додумывать и придумывать все, что душеньке угодно.
- Тот шип, конечно, ваш, - глянула она на него помутившимися от счастья глазами. - И если однажды вы сумеете перековать клинок, я бы с радостью на него посмотрела…
Я сам как Принцесса Интриг, подумал Джон. А что? На высоком валирийском все равно нет разницы.
========== Глава 30. Напарники ==========
Джону было абсолютно нечем заняться. В ожидании, когда Ягак перекует клинок, он болтался по поместью и тосковал, запертый в доме нескончаемой бурей. Вокруг были книги, но читать не хотелось, а проповеди Вивека и вовсе вызывали в нем чувство полной безнадежности одним своим видом.
Он смастерил несколько пробных зелий из тех ингредиентов, что были в доме. Зелья вышли слабенькими и мерзенькими, и он вылил их в сток, отмечая, что вода из труб течет с перебоями. Возможно, пепельная буря, которая и не думала униматься, забила грязью какие-то важные конструкции, а может, беда была в гаснущих силах Альмалексии, которых уже не хватало на поддержку города. Так и до эпидемии может дойти, подумал он, глядя, как из трубы толчками льется ржавая, нечистая жижа.
В связи с такой перспективой он начал сооружать примитивное устройство для очистки: всего-то кувшин с дырками в донце, набитый углем из очага и слоями тряпиц. Нацедив воды, он взялся варить похлебку, бухнул туда лишку специй и потом маялся обожженным горлом, словно после первого в жизни Йоля.
Идти на улицу смысла не было. На Базаре больше не торговали, спектаклей не показывали и не проповедовали. Снаружи теперь не было ничего, кроме пепла и пыли. А внутри был лишь Джон, которому уже хотелось выть от одиночества и бездействия.
Но какими бы долгими ни казались ему эти два дня, они все же истекли и наутро он припустил сквозь бурю к Залу Мастеров, где Ягак гордо вручил ему ужасно неудобный меч - сильно изогнутый, в зазубринах, со смещенным балансом.
- В своем роде замечательный клинок, - провозгласил орк. - Но не горит. Я кузнец, а не маг. Если тебе нужно двемерское зачарование, поговори с двемером.
Джон уставился на него с укоризной.
- Знаю, знаю, - хмыкнул Ягак. - Они все умерли. Но тут народ рыскал по руинам - промышляют, грабят помаленечку, сам понимаешь. Так вот, говорят, что видели там привидение в странной шапке.
- Мне срочно нужно привидение в странной шапке, - хищно подобрался Джон, чувствуя прилив энтузиазма. - Спасибо, Ягак. Меч, конечно, уродский, но работа прекрасная.
- Да не уродский он, - расхохотался орк. - Просто умение для него потребно. И сила. А ты хилый.
- Это правда, - не смущаясь, согласился Джон. - А ножны к этому замечательному оружию прилагаются? - он с сомнением осмотрел круто изогнутый клинок. Хуже аракха, право. - Их вообще можно сделать?
- Вряд ли, - ухмыльнулся орк. - Такое обычно в коробе хранят. Это, как говорится, нестандарт.
*
Нестандарт, ругался Джон, волочась к руинам, пока буря поливала его потоками грязи. Вдобавок к пыльному безобразию в Морнхолде соизволил пойти самый что ни на есть простецкий дождь, и теперь пепел смешивался с водой, создавая поистине незабываемую погоду. Поросли луговой ржи на клумбах превратились в топкое болото, а на что стали похожи кактусы, даже думать лишний раз не хотелось.
Меч Неревара свисал из его руки опасным грузом, так и норовя запутаться в плаще, - не иначе как мнил себя стыдливой невестой в подвенечном уборе. Джон и хотел было оставить неудобную пакость в поместье, но вдруг двемерский дух даже говорить с ним не захочет без этой штуки?
Когда он спустился вниз по шаткой лесенке и углубился в подземный комплекс, то увидел, что в руинах определенно порылись местные. Он помнил, как прежде проходил мимо дверей, где лежали копья и пара кирас - печальное свидетельство рока двемеров, настигшего стражников прямо на посту. Теперь от них оставались лишь две кучки черного праха, и на одну из них кто-то уже успел наступить сапогом.
Как все это печально, подумал он и стал заново обходить руины, выискивая привидение и надеясь, что не столкнется с искателями поживы. Убивать сегодня не лежала душа.
Народная молва не подвела. Дух в шапке отирался в заброшенной, разграбленной кузнице прямо возле здоровенного недостроенного центуриона. Привидение звали Радак, а фамилия его была Стунгнтумц, и Джон не стал даже пытаться запомнить ее или выговорить.
- Что вам всем надо от старого духа? - возмутился Радак, увидев, как очередной приключенец лезет к нему в кузницу, развозя повсюду грязь. - Оставь меня в покое.
- Ты первый двемер, который согласился со мной поговорить, - обрадовался Джон. - Нет, вру. Второй. Первым был Ягрум Багарн.
- Знаешь Ягрума? - оживился призрак. - И как поживает старый жестянщик? Хотя что это я, - скис он. - Понятно, что уже никак.
- Да нет, он жив, - качнул головой Джон. - Подцепил корпрус, лишился ног, цокает теперь на паучьих лапках. Но жив.
Радак таращился на него в молчаливом изумлении. Наконец он поманил Джона призрачными ручками к древнему стулу и повелел:
- А ну-ка присаживайтесь, молодой человек. Так где, говорите, проживает сейчас Ягрум?
- В Вварденфелле, у Дивайта Фира, - сообщил Джон, не видевший особого смысла это скрывать.
- Вот как, - дух заметался по кузнице, - вот как… А скажите, юноша, - резко повернулся он, всплеснув прозрачными полами робы, - есть ли шанс, что вы вознамеритесь посетить… мм… наведаться, так сказать?
- Определенно не сейчас, - Джон выпутал из плаща клинок и с мерзким лязгом взгромоздил его на ржавый стол. - Во-первых, в Морнхолде карантин, никого не выпускают…
- Карантин? В этой убогой деревушке? А что случилось, эпидемия? Кимеры опять разучились мыться? - зафыркал Радак, а потом потянулся к мечу. - Знакомая штучка… Ты кто такой? - инквизиторски уставился он на собеседника.
- Воплощение, - нагло заявил Джон, хотя и по сию пору был уверен, что никакого отношения к Неревару не имеет. - Воплощение лорда Неревара Индорила. И Морнхолд давно не деревушка. И со времен вашего всеобщего исчезновения прошло несколько тысяч лет.
- Меня притянули молнии Карстангз-Бшарн, - задумался Радак. - Где я был до этого?..
- Вот уж не ведаю. Лучше скажи мне, дух, - прищурился Джон, - знаешь ли ты, как заставить этот меч гореть?
- Да зачем? - возмутился тот. - Мечи поджигать - только портить.
- Но мне надо, чтобы горел, - упирался Джон. - Истинное Пламя, понимать ведь надо!
- Пф, - расфыркался двемер. - Вечно у вас, молодежи, все напоказ. Треск, блеск, не цените изящества в простоте. Ну да ладно. Я помогу тебе, а ты - мне.
- Только не проси тебя убивать, - насупился тот. - А то сейчас как заведешь, что устал и хочешь покоя…
- Какая тманц, - Радак отверг его глупости величавым мановением руки. - Ты отнесешь меня в Вварденфелл к моему сородичу и коллеге. И я вежливо и радостно его поприветствую, а потом раскритикую его ножки. Наверняка он сделал их кое-как, - довольно потер руки бородатый призрак. - О да, уж мне будет что сказать! А потом мы увлечемся ученой беседой и… - тут он запнулся, как-то взгрустнул и покосился на Джона: - Говоришь, несколько тысяч лет прошло?
- Три или вроде того, - пожал плечами тот. - Я точно не знаю.
- Но Дивайт-то знает, - уверенно кивнул двемер. - Надо же, этот сорванец все еще жив.
- Ну, он здорово изменился с тех пор, - засмеялся Джон, вспоминая представительного седого эльфа в даэдрической броне. - И как мне тебя туда отнести? Даже если предположить, что я смогу покинуть Морнхолд в ближайшем будущем, я не умею перевозить привидений.
- Видишь кучку? - сморщился Радак. - Сия кучка суть мой прах. И я не могу отойти от него дальше, чем на десять шагов. Собери его в баклажку.
Джон огляделся в поисках подходящей тары, но ничего не увидел. Радак сунул голову прямо в верстак и вынырнул наружу довольный.
- Там лежит, - сообщил он. - Но смотри, вытряси ее хорошенько. Не хочу смешиваться с каким-то там мгнантургн-зинч, это ниже моего достоинства.
Джон добыл из верстака жестяную банку с широкой навинчивающейся крышкой и стал старательно вытрясать из нее то, что двемер назвал так длинно и непонятно. Потом так же старательно стал собирать с пола прах.
- Не упусти ни крупицы, - суетился вокруг Радак. - Провалиться бы этому Кагренаку, отродью гнцугмны!.. Такая безответственность!..
- А правда, что он сделал те инструменты? - невинно спросил Джон.
- Сам-то как думаешь? - расфырчался двемер. - Дутое ничтожество, изобретатель ручки! Лжец, халтурщик, убийца своей расы! Мы были против, мы посылали ноту и депешу! Даже тональную посылали!..
Джон знать не знал, что такое тональная депеша, но, видимо, для двемеров в этом был некий сакральный смысл. Впрочем, ругань Радака лишь подтвердила то, что он и сам думал. Кагренак не изобретал орудий, а лишь приспособил их для двемерскогопользования. Если бы только они действительно умели ими пользоваться… Но, очевидно, приделать к божественному орудию ручку - это еще не все.
Собрав весь прах, какой смог, Джон распрямился и завинтил банку.
- Что теперь? - спросил он. - Меч все еще не горит, знаешь ли.
- Я не мистик, - замотал бородатой головой Радак. - Я кузнец, инженер. Если тебе надо, чтобы горел, идем в Норенен-дюр. Добудем там пиройловую смолу. Полыхать будет - заглядение! - и он благостно прижмурил раскосые, как у всех меров, глазки.
- Норенен-дюр - это где?
- Клади прах в котомку и пойдем, - стал руководить двемер. - Тут недалеко. Это место кривое, косое и полное отбросов и там нечего делать разумному существу. Сам увидишь, как там погано.
Джон только глаза завел. Но что поделаешь - пришлось следовать указаниям духа в шапке.
*
Они добрались до Прохода Идущего - того самого, который пробила взрывом Золотая Святоша, - а потом, покрутившись по руинам, уткнулись в очередной завал.
- Нам нужна подушка с хвостиком, - понял Джон.
- Подушка с хвостиком! - всплеснул руками двемер. - Чему вас сейчас в школах учат? Вам не преподают даже Трех Алмазных Ступеней Пиротехники?
- Я вообще не учился в школе, - отпарировал Джон. - Но про подушку знаю. Вот только не знаю, где ее взять.
- Поверни налево, - трагично вздохнул Радак. - Здесь был склад.
Отыскав подушку и пробив проход, Джон полез внутрь, с опасением прислушиваясь к потрескиваниям в низком своде. Хоть бы не рухнуло, молился он всем богам, хоть бы не как в крипте…
- Ну, так что такое этот твой Норенен-дюр? - спросил он, оказавшись в туннеле по колено в воде. - Звучит как проклятие.
- Хм, - призадумался Радак. - Какое-то у тебя странное образование.
Драконье, подумал Джон. Дюр и означает проклятие.
- Это даэдрический комплекс, - источал презрение двемер. - Скопление невежественных тварей. Есть лишь один бог - логика! Но глупые кимеры поклоняются этим животным! А я говорю - убить их всех!..
- Потерпи, не всё сразу, - успокоил Джон разошедшегося инженера. - И вообще веди себя потише, а то меня из-за тебя прикончат. И останется твоя баночка тут на веки вечные.
К его собственному удивлению, оказалось, что от вспыльчивого двемера может быть уйма пользы. Хоть дух мог отходить от хранителя баночки всего на десять шагов, этого было достаточно, чтобы сбивать с толку и отвлекать всех встречных врагов - а паслось их тут немало. Радак налетал на дремор и прочую нечисть с могильным уханьем и каждый раз успевал сбежать до того, как те прикончили бы его своим замечательным даэдрическим оружием. После того, как Джон вспомнил про Амулет Сумерек и подослал духу в помощь ходячий труп, дело пошло еще веселее. Сам же Довакин, прячась под чарами хамелеона, разбирался с противниками исподтишка, вооруженный своим любимым призванным луком. Меч Неревара валялся у него под ногами, замотанный в грязный походный плащ. К этому моменту Джону уже опротивело таскать эту железку в руке и он просто соорудил из плаща подобие мешка.
Они прошлись по Великой Лестнице, кишевшей нежитью, - там Джон прихватил в звезду Азуры очередного лича. Потом сунулись в Скрежещущие Зубы, где имели очень неприятную встречу с двумя грозовыми атронахами и чуть более приятную - покольку выгодную - с двумя дреморами. Пока Радак критиковал местное зодчество, Джон, лишенный возможности хапать внаглую, стаскивал даэдрическое оружие в кучку у входа, рассчитывая забрать все это при возвращении домой. Радак его действий не одобрял и не стеснялся заявлять об этом каждый раз, как Джон восхищенно цокал языком при виде то черного меча, то зловещего кинжала.
- Дикарские, дремучие поделки, - пыхтел двемер.
- Острые, смертоносные, - спорил Джон. - Да что тебе не нравится?
- Они НЕРОВНЫЕ! - вопил дух в исступлении от того, что попутчик не понимает таких простых вещей. - При ударе их тон дисгармоничен! Они кривые! Ужас!..
- А меч Неревара, стало быть, ровный, - ехидничал Джон. - Да я ничего кривее в жизни не видел.
- Это был подарок, - упирался Радак. - Для кимера. А они любят корявое и сами такие. Никакого музыкального слуха.
Тут Джон был вынужден согласиться. Он еще не успел забыть праздник в Вороньей Скале и дикое, мрачное пение данмеров.
Преодолев Скрежещущие Зубы, они подобрались к овальной двери, которая привела бы их в Цитадель Мин-Дхрур.
- Вот сюда, да, - закивал дух. - Там сидит Каш-Ти Дхрур, у него-то мы и отберем смолу. Но смотри в оба, у него свита.
- А ты на что? - хмыкнул Джон, и инженер приосанился, осознавая свою полезность для их крохотной боевой группы.
А между тем свита у Дхрура и в самом деле была.
А-ха-ха, возликовал Довакин, увидав сразу двух Святош, и притаился в тени, пока Радак отправился раздражать золотых красавиц. Словив дам в золотые плюшки, Джон убил крылатое существо, печально напомнившее ему Молаг Грунду, а потом взялся осыпать стрелами важного дремору на возвышении. Как выяснилось позже, это и был сам Каш-Ти Дхрур.
Разобравшись с остатками свиты, представленными дреморой и Алчущим, Джон добыл у Каш-Ти бутылочку пиройловой смолы, собрал трофеи и поволок их к выходу, где его уже дожидалась груда добычи.
- Здорово мы их! - Радак радостно вился вокруг да около.
- Мы молодцы, - согласился Джон, а потом жадно огляделся: - А что, больше тут ничего нет? Может, по углам пошарить?
- Ничего, - сварливо отвечал двемер, любитель логики и ненавистник абсолютно всего даэдрического. - Давай скорее отправимся в деревеньку. Хочу посмотреть, что они там понастроили.
А вот это вряд ли, подумал Джон, решив, что ни за что не выпустит Радака из поместья. Призрачный двемер на улицах Морнхолда, только этого не хватало.
*
Еле удерживая пропоротый клинками плащ, разъезжавшийся в руках на лоскуты, Джон сотворил заклинание и очутился в поместье, где уронил всю кучу оружия почти что себе на ноги. Радак тут же залетал по холлу.
- Хм, - фырчал он. - Хм… Ну…
- В чем дело опять? - глянул на него Джон.
- Так себе архитектура, - задрал нос двемер.
- Что ж, тут не поспоришь, - согласился Джон. - Я бывал в Маркарте… то есть в Нчуанд-Зел и он действительно прекрасен. Впрочем, я бывал не только там.
- А где еще? - интересовался Радак, пока его волокло вслед за баночкой и Джоном, который стал подниматься на второй этаж.
- В Альфтанде, в Черном Пределе, - припомнил Довакин. - А не так давно был в Аркнтанде, и это просто ржавые руины. Позор, скажу я вам, уважаемый. Кто ж так строит, что даже на три тысячи лет не хватает?
А сам подумал, что у него даже есть кое-какие основания для таких речей. Все-таки Винтерфеллу этих тысяч уже насчитывается больше восьми, да и Стене почти столько же. Правда, стоило ему там немного пожить, как она развалилась… и Винтерфелл тоже…
Ну вот что со мной не так, горько задумался Джон.
- Ты был в Черном Пределе? - оживился двемер. - А что, гадкая, хамская рептилия все еще заперта?
Джон посмотрел на инженера с нечитаемым выражением и ответил, что да, разумеется. Ведь остается еще двести лет до того, как он спасет душеньку Вультурьйола из клетки ложного солнца…
- О! - вскричал Радак, увидав стопку книг, которые Джон выволок из руин. - У вас, юноша, прекрасный вкус в литературе! Если ты, конечно, вообще способен это прочитать, - ехидно добавил он.
Джон взял верхнюю книгу из стопки, раскрыл где попало и как бы невзначай положил руку с Прелестью на страницу.
- Но при увеличении диаметра сопла, - читал он текст в табличке, - возникает ассиметричный поток, способный вызвать опасную для устройства вибрацию…
Он понятия не имел, что несет, но двемера это, несомненно, впечатлило.
- Удивительно. Поистине прекрасно, - восклицал Радак. - Ты неправильно ставишь ударения, но в целом… Я даже и не знал, что среди людей встречаются настолько разумные. А теперь поставь мой прах сюда, я буду упиваться учеными трудами погибших собратьев.
- Да сколько угодно, - согласился Джон, выставляя баночку на столик. - Главное, на улицу не лезь. Если привлечешь внимание к этому дому, нас обоих могут прикончить. А теперь расскажи, что делать с этой чудо-смолой, - и он потряс темной бутылочкой.
- Ты же вроде умненький, - удивленно уставился на него инженер. - Я думал, сам догадаешься. Облить клинок да поджечь. Гореть будет еще сто лет… мм, с поправкой на погодные условия.
Джон призадумался и решил, что займется этим позже. Эксперименты с огнем в закрытых помещениях с некоторых пор его не слишком манили. Сейчас ему хотелось поскорее спрятать в шкаф награбленное, отчиститься от пепла и грязи и завалиться спать. А Альмалексия пусть подождет.
Интересно, задумался он, а она знает, кого он приволок из руин? Двемер сидел в соседней комнате и шелестел страницами, которые неведомо как ухитрялся переворачивать своими призрачными руками. Бормотал что-то себе под нос, а потом стал требовательно вопить, чтобы Джон немедленно принес ему бумагу и мзунцанг.
Джон, который уже устроился в благословенной кроватке, вылез из-под одеяла, и, скрипя зубами, притащил настырному гостю бумагу, перо и чернила.
- Это не мзунцанг, - закапризничал двемер, но получил раздраженный ответ: “Чем богаты!” и заткнулся, зарывшись обратно в книги.
А Джон наконец-то пошел спать.
*
С утра его снова разбудили вопли - на этот раз ликующие.
- Придумал, придумал! Иди сюда и оцени мой гений!
Джон вылез из спальни и сонно сощурился на Радака.
- Да что ж ты так орешь-то? - простонал он.
- Внемли, - инженер упрямо гнул свое, вознося в руке бумажку. - Вот! - и понес околесицу на родном языке.
Джон хотел было спросить, что он такое плетет, но потом вспомнил, что вчера выдавал себя за знатока двемерского, и сказал:
- Не разбираюсь я в таком. Это ты тут гений, а не я. Мой потолок - поливать что-нибудь смолой. Тут вода из труб идет грязная и ржавая, хоть ты что-нибудь с этим сделай.
- А что я сделаю? У меня инструментов нет, материалов нет. Ты мне даже мзунцанг не дал! - прищурилось это злопамятное существо.
Джон покачал головой и зевнул.
- Я пойду спать, - сказал он. - А ты не вопи. У меня впереди непростой день. Вот отнесу тебя к Ягруму, там и будешь выступать.
- Скажите, какой тутц, - обиделся Радак. - А я ведь помог тебе врагов убивать.
- И я очень тебе благодарен. Но это не значит, что теперь я твой раб, - уставился на призрака Джон. - Это ясно?
- Ты почти такой же невоспитанный, как та скотина с крыльями, - забубнил двемер и Джон догадался, что тот снова говорит о Вультурьйоле. С трудом скрывая улыбку, он повернулся и исчез за дверью спальни, пока в голове роились воспоминания самого забавного толка.
“Начни с приятного. - Ты прекрасен.”
Были же времена, подумал Джон, снова укладываясь в кровать и почти мгновенно засыпая.
*
Выспавшись и поев, он пристроил клинок Неревара на каменном полу холла и, глянув задумчиво, пошел за баночкой. Радак был очень недоволен тем, что его отрывают от трудов - и все еще не предоставили мзунцанг, что бы это ни было, - но, услыхав, что сейчас они кое-что подожгут, оживился.
Пристроив баночку в угол, подальше от вероятного пожара, Джон достал бутылек со смолой и неуверенно поглядел на двемера.
- Что смотришь, лей, - подбодрил его тот. - Аккуратно, по линии… да что ж ты делаешь, косорукое чудовище!
- Жидкое, быстро льется, - отперся Джон, глядя на лужицу, стекшую с меча на пол. - Смола должна быть гуще. И вообще этот меч кривой. И гармонический тон у него наверняка так себе.
- Мм, да, вероятно, - нехотя согласился Радак. - У кимерши твоей меч все же был поизящнее. А где она, кстати? Померла?
Да если бы, негодующе подумал Джон. Жива и пакостит.
- Там все сложно. А у нее меч тоже горел? - спросил он, интересуясь на всякий случай. Судя по названию, которое упоминала Альмалексия - Огонь Надежды, - ее клинок был просто обязан полыхать.
- Ты же вроде как Воплощение, - подловил его Радак. - И не знаешь, чем у тебя жена воевала?
- Я Воплощение, а не архив глупых сведений, - отбрил Джон.
- Ну, логично, - согласился двемер. - Кажется, там было что-то синее. Может, молнии, а может, еще глупость какая. Треск, блеск! Таким тутцам, как вы, только того и надобно, - проворчал он.
Молнии, расстроился Джон. Молнии он очень не любил. И что же делать, если придется с ней драться? Ему еще как-то не приходилось проверять, спасают ли от молний золотые рожки. Алхимика сейчас в Морнхолде днем с огнем не сыщешь, а в поместье нет подходящих ингредиентов для щита молний…
Ладно, решил он. Наверное, пока что рано об этом волноваться.
Облив клинок смолой, он отступил в сторону и посмотрел на оружие с сомнением, все еще не желая устраивать в доме пожар. Но деваться было некуда - меч должен гореть, значит, будет гореть. Джон кинул в смолу маленький огненный шарик и посмотрел, как оружие занимается веселым пламенем.
- Ну вот, - хихикнул двемер. - Доволен?
- Да не слишком, - кисло отвечал Джон, думая, как ему теперь дотащить пылающую железку до храма.
- Прекрасно, так тебе и надо. А теперь отнеси мой прах наверх, - потребовал инженер. - Я желаю припадать к светочам разума, подальше от этого даэдрического ашгнзама.
Джон не стал спорить. Отнес баночку, переоделся в нарядное и стал собираться в храм. Глянув на шелковый плащ, он решил оставить его в поместье. На улице все так же сыпало и мело, но лучше получить мешок пепла за шиворот, чем превратиться в живой факел, когда клятый меч запутается на ветру в плаще.
Выложив из рюкзака плюшки, заряженные Святошами, он закинул его на плечо и вышел к Радаку.
- Я понимаю, что от баночки ты далеко не уйдешь, - сказал он, - но в любом случае веди себя тихо. А если вдруг кто-то появится, воры там, убийцы, - спрячься в стене. Или под столом хотя бы.
- А когда ты вернешься? - двемер явно заволновался.
- Не знаю, - пожал плечами Джон. - Тут что ни день, то приключение.
- Смотри, не бросай меня! Ты, конечно, тутц, но как же я без тебя!..
- Я вернусь, - успокоил беднягу Джон.
Он спустился вниз, недовольно посмотрел на пятно копоти, которое уже начало собираться над мечом на потолке, и осторожно взялся за теплую рукоятку. Когда он поднял оружие, на полу осталась пролитая лужица смолы, которая весело полыхала длинным ярким язычком пламени.
Будет гореть сто лет, обещал Радак. Да, хмыкнул Джон, глядя на негаснущий огонек. Если кто-нибудь когда-нибудь решит вломиться в это поместье, то очень удивится…
Держа опасный меч на отлете, он перенесся к храму и под порывами пыльного ветра протолкался в двери, где в приемной его встретил Хлер.
- О, - только и сказал эльф, глядя на безобразие в руке Джона.
- Меня примут? - спросил тот, мотнув головой в сторону дверей Капеллы.
- Разумеется…
Федрис придержал для него тяжелую дверь, пока Джон пытался управиться с кошмарно неудобным мечом, и тихо затворил створку за его спиной. Стоило двери закрыться, запирая его в Капелле, как у Джона возникло мерзкое чувство повторения, словно такое с ним уже случалось. Впрочем, такое с ним и впрямь случалось - в Соборе Волкихара, перед падением в Хладную Гавань.
Альмалексия ждала впереди, на возвышении, как всегда окруженная ординаторами. Джон ровным шагом пошел вперед, по-прежнему держа меч на отлете.
- Клинок перекован! - протянула к нему руки Альмалексия. - Наше время почти настало! Осталось лишь одно препятствие…
Джон глянул на нее, изображая интерес и преданность, а сам подумал, что уже устал держать в руке тяжелую чушку, которая с каждым мгновением, казалось, нагревалась все больше.
- Мой друг и брат, Сота Сил, - запечалилась Альмалексия. - Сколько раз мы с ним сражались плечом к плечу! Как и мы с лордом Вивеком, он проводил много времени среди смертных - давал советы, учил их и защищал. Но вот уже много лет и даже веков никто его не видел. Полагаю, его стало тяготить несовершенство смертных, и он удалился в свой Заводной Город, где полностью изменил свою жизнь, свой мир и сделал все так, как ему нравится.
Джон вспомнил слова Шеогората: “Один захотел стать новым Магнусом, а другой возомнил, что он - это я.” Теперь было ясно, что Энн Мари говорил тогда о безумном архитекторе Сота Силе и Вивеке, любителе лезть в прошлое.
- Заводной Город? - спросил он, лишь бы что-нибудь спросить и потянуть время. У него все никак не получалось собраться с мыслями.
- Логово Сота Сила столь же загадочно, как и разум этого чародея, - молвила Альмалексия, и в ее собственном разуме Джон снова ухватил золотой промельк - нечто ужасное, нечто изуродованное. А богиня продолжала: - Город все время движется, изменяется, его рычаги и шестеренки подвластны только своему хозяину. Именно там он и проводит свои богохульные эксперименты, направляемые лишь его магией и извращенные его безумием.
- Так эти существа на плазе… - намекающе начал Джон, думая о том, что Барензия, вероятно, была права.
- Его творения, - кивнула Альмалексия. Как ни смешно, но на сей раз у Джона не было оснований ей не верить. - Я уже давно подозревала, что Сота Сил вошел в царство Шеогората.
Тогда мы с ним найдем общий язык, ехидно подумал Джон.
- Он уже не тот, кем был раньше, - скорбно поджала пошлые губехи богиня. - Он представляет опасность для Морнхолда и всего Морровинда. Он должен быть остановлен.
- Но как остановить бога? - изображал он наивность, уже понимая, куда и зачем Альмалексия вознамерилась заслать его на этот раз.
- Дитя пророчества, - улыбнулась она. - Мой драгоценный Неревар. Я верю, что именно ты призван судьбой, чтобы положить конец безумию Сота Сила. Я не знаю, получится ли его образумить, но надеюсь, что это возможно. Если же нет… ты должен лишить его жизни.
- Как?! - Джону почти не пришлось изображать растеряность. При всем желании ему было не представить, как выкрутиться из бредовой ситуации. И как же, по мнению богини, дитя пророчества должно одолеть Сота Сила? Да еще в его же собственном городе, где все подвластно лишь самому хозяину, безумному и божественному…
- У тебя есть все, что нужно, - утешила его она. - Меч в твоей руке, великое Истинное Пламя! Он способен убить бога, если его направляют благие намерения. И пусть меня бросает в дрожь от этой мысли, но Сота Сил… смерть принесет ему облегчение, я уверена. Соберись с силами, Джулиан, и сделай то, что должно быть сделано.
Он кивнул, саркастично размышляя о том, что железяка, облитая смолой, вряд ли способна насмерть поразить божественное существо, и неважно, насколько благие намерения ею руководят. Альмалексия гонит его прямиком в ловушку.
- Я отправлю тебя в Заводной Город немедленно, - сказала она, воздевая руки. - Удачи тебе, Нереварин.
Да вот же… Стой, завопил он мысленно, не в силах даже раскрыть рта, когда его втянуло в какую-то серую пустоту и тут же выбросило вон.
Провалиться бы ей в пекло, этой Альмалексии, подумал Джон, очутившись по щиколотку в воде. И Истинному Пламени вместе с ней, совсем разозлился он, когда почувствовал, что рука опасно опустилась и от меча начинает припекать. До чего же неудобно живется, когда ты Азор Ахай.
И куда богиня его зашвырнула? Он прошел несколько шагов вперед, оглядывая неуютный и пустой зал. Впереди и справа в стенах виднелись гигантские шестерни, а позади… Он обернулся в надежде найти выход, но его приветствовала лишь глухая стена.
Альмалексия сказала, что отправит его в Заводной Город, но это место было совсем не похоже на описание царства безумца. Ничто здесь не шевелилось и не изменялось. Простое подземелье, пустое, мертвое…
Джон, плюхая по воде, прошел еще немного и обнаружил на колонне ржавый рычаг. Он потянул скрипучую ручку, молясь, чтобы ничего не рухнуло, а потом увидел, как от шестеренки в стене отъезжает литой диск.
Так это просто двери, понял он. Заводной Город казался все более и более обычным, а слова Альмалексии все более лживыми - хотя казалось бы, куда уж дальше-то.
Джон кинул взгляд на воду, затопившую зал, и, следуя новой, более радостной мысли, кинул меч Неревара на пол, надеясь его потушить.
Истинное Пламя и не думало гаснуть. Шипело, пускало пузырьки, нагревало водицу, но и только. Джон и хотел было оставить его прямо там, но клятый меч стоил сто пятьдесят тысяч и являлся артефактом - так утверждала Прелесть, - а значит, дорога ему прямиком в лапки Ползуна.
Эх, вздохнул он, подцепил меч и двинулся вперед, в недра Заводного Города.
========== Глава 31. Дорогой Неревар ==========
Коридоры, затопленные водой, были пустыми и голыми. Ни украшений, ни фресок, ничего, что могло бы намекнуть на наличие здесь разумных существ. Было неясно, зачем Сота Силу - да, собственно, кому угодно - такой бессмысленный, унылый город. С тем же успехом божок мог бы обосноваться в каком-нибудь простецком подземелье, где нет ни души и никто не придет, поскольку нечего грабить.
Кстати, об этом. Жадный Довакин быстро понял, что грабить и впрямь нечего. Здесь не имелось даже мебели, не говоря уж о сундуках.
В одном из коридоров он увидел очередную дверь-шестерню и открыл ее рычагом на стене. Он ожидал увидеть еще один коридор, но за дверью обнаружилась лишь крохотная каморка, где из щели в природной, необработанной скале журчал водопадик. Вот откуда вода на полу…
Джон ступил вперед и ткнулся сапогом во что-то мягкое. В воде, скрытый рябью и брызгами, лежал труп мерзкого фабриканта, жалкий и тощий. В стене по соседству виднелся еще один рычаг, и Джон, ведомый внезапной и очень нехорошей догадкой, за него потянул.
Дверь закрылась.
Так он все-таки прав. Этот фабрикант пытался здесь спрятаться - от кого-то или чего-то, что напугало его или даже убивало их в этих коридорах. Его не могли здесь запереть, ведь дверь можно открыть изнутри…
Да что происходит в этом клятом городе?
Открыв дверь, он вышел и побрел дальше, чувствуя, что вода постепенно начинает просачиваться в сапоги. Какими бы замечательными они ни были, для прогулок вброд они все же были не приспособлены. Можно было бы использовать заклинание хождения по воде, но не хотелось растрачивать силы так глупо, а зачаровывать сапоги пойманным личем было поздновато. Только и не хватало, что отрубиться прямо среди всех этих тревожных странностей.
Впрочем, вскоре коридоры стали подниматься и он постепенно выбрался в места посуше. Кое-где в залах было совсем темно и лишь горящий меч и пояс ночного зрения позволяли ему продвигаться вперед по этим пустым покоям.
Все же странно, тревожился он, где все? Одна мертвая тварюжка в закутке - этого как-то маловато…
Стоило ему подумать об этом, как из-за поворота выскочил фабрикант - второй встреченный здесь за все время и на сей раз живой. Животина таращила безумные от ужаса глаза и все пыталась поддеть его то рогом на носу, то стальными лезвиями, которыми кончались ее короткие скрюченные передние лапки. Отразив пару ударов мечом Неревара, который он по-прежнему тащил в руке, он широко махнул кривым клинком и напрочь отсек противнику голову.
Ну ладно, драться им можно, недовольно признал Джон, а потом с грохотом бросил меч на пол и выхватил родимую, удобную Песнь, завидев еще двух серебристых фабрикантов.
Покончив с ними, он пошагал дальше и вскоре нашел дверь, за которой - по уверениям ученого кольца - лежали залы Делирия.
Звучит красиво, но как-то тревожно, подумал он, проскользнув в дверь, и увидел прямо перед собой коридор, по которому то и дело пролетали топоры - от одной стены к другой. Похожие ловушки Джон видел в Скайриме и там они были предназначены для защиты захоронений от грабителей. Здесь же…
Вдалеке, в зале за коридором, запищали новые мерзкие фабриканты, припустили к нему, цокая стальными ногами, - и один за другим полегли под равнодушными размеренными ударами широких секир. Джон стоял у входа, глядя на тела и пытаясь понять, что только что произошло и зачем все это. Чем дальше, тем больше ему казалось, что весь Город - лишь арена, где пытаются выжить эти изуродованные существа.
“…и он удалился в свой Заводной Город, где полностью изменил свою жизнь, свой мир и сделал все так, как ему нравится.”
Кажется, именно так говорила Альмалексия. Стало быть, вот этот палаческий коридор - это то, что ему нравится?..
Джон потряс головой, пытаясь избавиться от мучительного и горького чувства, которое возникло при взгляде на фабрикантов, и стал осторожно пробираться между топорами.
Шагая по каким-то лестницам, он вышел на уровень повыше, где все было будто бы ржавым, а с потолка тут и там падали обжигающие искры. В очередном коридоре он нашел выезжающие из пола железные колья, страшные, окровавленные. Они перегораживали проходы и в одном из таких мест лежал еще один мертвый фабрикант, не уберегшийся от шипов.
Это точно арена, подумал он, пролезая мимо ловушек впритирку к стене. Искры сыпались сверху, прожигая шелковую куртку, и Джон в очередной раз мысленно обругал Альмалексию, заславшую его сюда совсем без подготовки. Хотя, если задуматься, богинька явно вознамерилась убить дорогого Неревара, так зачем позволять ему к чему-то готовиться…
Он вошел в следующий зал, размещавший в себе центральный механизм, и там на него кинулись сразу трое ящеров. В очередной раз бросив на пол Истинное Пламя, чтобы не мешало, он припустил к узкой винтовой лестнице сбоку - там врагам было несподручно нападать на него скопом и отбиться получилось без особенных трудов. Впрочем, чему удивляться. Не такое уж и достижение для того, кто к нынешнему времени насчитывает полтысячи убитых одухотворенных, горестно подумал массовый убийца Джон.
Лестница привела его на круговой карниз, откуда были два выхода. Один вел в некую комнату Сохлех, другой расположился в глубокой нише, где валялась отломанная часть механизма, а из стены била струя пара. Выглядело это небезопасно, и Джон решил для начала попытать счастья в комнате Сохлех.
С счастьем там, как и повсюду в Заводном Городе, обстояло худо. Зато имелся гигантский фабрикант, который тут же пополз к вторженцу, клацая по полу чудовищными лапами и загибая стальное жало хвоста. Джон недолго думая натравил на фабриканта ходячий труп - этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь зверюгу, - и, отойдя в сторону, призвал лук.
К тому времени, как он покончил с фабрикантом, тот уже успел своими клешнями отхватить трупу обе ноги, а потому Джон пришиб и призванного помощника. Жалко было скотинку, хоть она и мертвая.
Покинув комнату Сохлех, он вернулся на карниз и стал осторожно пролезать в нишу под струей пара. Хочешь не хочешь, а это был единственный путь дальше.
За дверью в нише лежал зал Теуда, где повторялось все то же самое: искры с потолка, ржавые стены, фабриканты, которые ковыляли к нему из глубины коридора. Но вот чего тут не было совсем, так это ощущения божественности. Джон хорошо помнил дыхание вечности, которым веяло от Партурнакса, купавшегося в лучах солнца на вершине Монавен. Помнил чувство опасности и силы, исходившее от алтарей Молаг Бала. И, уж конечно, он был прекрасно знаком с незримой бурей, которую неизменно приносил с собой Шеогорат.
Здесь не было ничего подобного. Лишь убогие норы в земле, лишь жалкие уродцы, бессмысленно ползающие по коридорам. Разве что, пожалуй, то, что они все еще шевелят своими ужасными лапками, можно было объяснить силой бога - жестокого, безумного бога, который не позволяет этим калекам умереть.
За залом Теуда лежал купол Касии, где вдоль стены пролегал круговой карниз, похожий на тот, что был в зале с центральным механизмом. Разница была лишь в том, что здесь в середке зала возвышалось устройство, бесконечно крутившее по карнизу тяжелый вал. Он размолол бы любого, кто попытался бы там пройти, а между тем именно на карнизе и был единственный выход.
Арена. Точно арена. Ничем другим это место быть не может…
Поднявшись по лестнице к карнизу, он дождался, пока ось вала проедет над ним, распрямился и взобрался на нее, как на бревно. Зачем идти пешком, когда можно ехать верхом, желчно подумал Довакин и спрыгнул к перилам возле ниши. Стоило ему перемахнуть через них и оказаться на карнизе, как под ногами захрустели чужие кости.
Дверь в нише привела его в купол Серлин, где прямо на полу громоздился некий гигантский колокол. Пока Джон его оглядывал, створки в колоколе распахнулись и наружу вылез очередной фабрикант. Прикончив зверюшку, Джон уперся во вновь сомкнувшиеся створки, призадумался и пошел изучать рычаги сбоку. Трубы над колоколом затряслись, послышался тоненький рев, и Джон вдруг понял, что фабрикант, который кричал сейчас внутри колокола, по сути только что родился… если это можно так назвать.
Створки разъехались, выпуская животное на свободу, и Джон мельком успел увидеть, что в глубине колокола раскрыты другие двери, ведущие дальше, в темный коридор. И в очередной раз в этом жутком месте - это были единственные двери.
Увы, пока он возился с фабрикантом, спасая собственную жизнь, створки снова сомкнулись и проход стал недоступен.
Получается, надо проскочить туда, пока новый фабрикант все еще жив, размышлял Джон. Значит, надо создать еще одного… и что же там, внутри происходит? Им наживую приклепывают новые стальные ноги?..
О боги, я не могу, подумал он, бессильно сползая по стенке живодерского колокола. Не могу достичь неба жестокостью…
Он огляделся по сторонам, не веря, что действительно находится в этом аду - направленный сюда ложной богиней, погребенный где-то в земле, под водой и камнями, в городе, где давно живет лишь безумие. Он, король Вестероса, чужак из далекого мира, сидит у стены рядом с трупами несчастных калек и горящим мечом давно почившего Неревара, до которого ему нет никакого дела…
Лицо Дени всплыло из памяти, светлое, как ясная луна, в небесах среди авроры заиграли легкие крылатые тени, и в нем проснулась новая решимость.
Я могу. И достигну. И никогда не буду об этом жалеть.
Джон нашел в рюкзаке свиток невидимости, который прикупил у Нермарка, а потом встал, подхватил меч и снова потянул за рычаг. Из колокола донесся вой, и он прочел заклинание, надеясь что оно подействует и на полыхающий клинок в его руке.
Фабрикант высунул наружу маленькую головку, не понимая, где противник. Джон скользнул мимо него внутрь купола и прошел во внутренние двери. Как бы ему ни хотелось избавить калеку от страданий, он не стал рисковать. Если створки снова закроются, он даже выбраться отсюда не сможет, а потому дорога ему одна - вперед, в темный коридор.
Новые двери привели его в зал Саллаэму, полный ржавчины и искр, а далее в купол Удока, похожий на огромный колодец. Там стоял резкий и кислый запах, от которого щипало в глазах, а под пролегшим вдоль стены карнизом сплошь булькала какая-то грязная жижа. Мерзкий фабрикант кинулся к нему с истошным писком и Джон сшиб его с карниза прямо вниз, в резервуар. Серебристое тело, забившееся в вязкой грязи, стало растворяться, словно его грызли невидимые зубы, и Джон обреченно понял, что этих криков ему не забыть уже никогда - до самой своей смерти, когда бы она не пришла.
Скрипнув зубами и все еще слыша беспомощные вопли снизу, он прошел по карнизу к рычагу и опустил мост к дверям напротив.
И снова залы, снова искры с потолка, снова фабриканты - и гигантские, и мерзкие, и никаких других. Джон вспомнил явно человеческие кости, которые раскатал вал в куполе Касии, и подумал, что Сота Сил определенно запускал в эту душегубку людей. Но если люди не попадались, наверное, он заставляет свои творения драться друг с другом - потому-то их тут всего два вида…
Джон присмотрелся к голове гигантского фабриканта, лежавшего у него под ногами, и насторожился. Что-то знакомое вдруг увиделось ему в искаженных, ни на что, казалось бы, не похожих чертах…
Он присел на корточки, вглядываясь пристальнее, и увидел нос. Растянутый и все же узнаваемый нос сердечком.
Дальше пошло проще. От носа он проследил глаза, изуродованные уши, сросшиеся в шипы мохнатые брыли, деформированную пасть с клыками…
Значит, это каджит. Джон выпрямился и подошел к ящеру, который распластался неподалеку. Аргонианец… ведь видно же! Видно! Как он мог не понять этого с самого начала!..
На миг его снова одолела та же слабость, что и в куполе Серлин, когда он догадался, что ему придется принять участие в рождении нового калеки, но слабость тут же сменилась гневом - гневом, какого он еще не знал. Это было холодное чувство, холоднее льда, холоднее, чем само сердце Зимы.
Маленький мальчик Сота Сил, который кидал камни в скрибов… Кажется, не больно-то много с тех пор изменилось, подумал Джон, ощущая, что холод все еще не уходит. Было похоже, что он не уйдет никогда.
Купол Несовершенства, предупредило его кольцо перед очередной дверью. Что ж, по крайней мере, самокритично, подумал Довакин, открывая круглую створку. За ней лежал круглый же зал, где в высоком потолке бестолково вертелись и потрескивали шестеренки, а на противоположной стороне несли у двери стражу два гиганта, напоминавшие центурионов.
Один из гигантов пошевелился и двинулся вперед, бухая в пол тяжеленными ногами. Джон отступил назад, пытаясь понять, как справиться с непомерным охранником, и уткнулся спиной в запертую дверь.
Ну, разумеется. Чего еще было ожидать.
Отходя в сторону, он сбросил на пол рюкзак, чтобы не мешал, и для начала запустил во врага надоевшим Истинным Пламенем. Меч ударил гиганта в середку и упал, подпалив ему правую ногу, а Джон призвал ходячий труп в надежде, что тот отвлечет противника хоть на пару мгновений, пока сам он будет творить чары хамелеона и призывать лук. Сходиться с этим монстром в ближнем бою совсем не хотелось. Хорошо хоть, второй страж стоит смирно и в бой не лезет - да и вообще, похоже, сломался.
Гигант добрался до трупа и размазал его об стену, а после наступил на рюкзак и шваркнул ногой по полу. Джон, как раз кинувший стрелу на тетиву, ахнул, увидев, как тварь топчется по свиткам, зельям и звезде Азуры. От рюкзака к тому моменту остались лишь кожаные лохмотья.
Чудовище, видимо, не отличалось большим умом, раз принимало рюкзак за достойного противника, и Джон, пользуясь передышкой, стал поспешно унизывать его стрелами, которые, впрочем, не оказывали никакого видимого действия. Гигант казался неуязвимым, а может, таковым и был.
Провалиться бы тебе, подумал Джон и снова призвал ходячий труп. Амулета Сумерек надолго не хватит, а стрелы эту тварь не берут, лихорадочно размышлял он, убегая от исполина на другой конец зала и позволяя ему сосредоточиться на призванном мертвеце. Против этого отродья Сота Сила нужна магия, а он и по сей день был едва способен разжечь огонь в очаге. Джон с завистью вспомнил, как Харкон одним движением руки спалил фалмерскую хижину, и пожалел, что Папули сейчас нет рядом - желательно вампиром и при дивном мече с нетопыриными крылышками.
Невзирая на всю серьезность ситуации, он не удержался от усмешки. Вот только Харкона ему тут не хватало. Джон еще не забыл ужасный сон, в котором лорд Волкихара напрочь отхватил ему руку…
“Кости помнят.”
Голос Мелисандры из сна зазвучал, словно наяву, и он затряс головой, пытаясь прогнать прочь этот призрак из прошлого.
“Кости помнят. Сила драконов улетает в небо, но кости помнят.”
Его взгляд упал на звезду Азуры, целую и невредимую среди месива из зелий и рваных ошметков. Когда он попытался поглотить из нее магию в прошлый раз, его напрочь свалило, и все, что он видел следующие полчаса, были танцующие искры. Но если не поглощать, если сразу выпустить…
Кости помнят. Они помнят дар огня.
Страж уже шел к нему, и Джон, бросив бесполезный лук, метнулся к звезде, хватая ее в правую руку.
Если даже его шрамы перенесли на чужое тело, должна же здесь быть и его память…
Упершись спиной в стену, чтобы не упасть, он поднял левую руку и позволил магии прокатиться по жилам, прямо сквозь сердце, истекая из звезды и выходя наружу через знакомо раскаленную ладонь. Столб пламени ударил в гиганта, отбросил назад, заставил упасть на колени. Сила текла и текла - и наконец исчерпалась, оставив Джона с головокружением и странным чувством ностальгии.
Сморгнув пару робких искорок перед глазами, он вгляделся в поверженное тело, которое больше не шевелилось, а потом перевел взгляд на другого охранника, который по-прежнему не сдвигался с места.
Тихо. Всё тихо. Все мертвы…
И снова, как в куполе Серлин, он сполз по стене, тупо глядя на ошметки рюкзака. Осталось ли там хоть что-то целое? Хотя сейчас, хмыкнул он устало, это совсем-совсем неважно…
Наконец, двигаясь, как дряхлый дед, он сдвинул себя с места и вдруг отчетливо почувствовал под рукой ребристую металлическую поверхность пола. Он поднял руку, непонимающе вглядываясь в собственную ладонь, и далеко не сразу сообразил, что даэдрические перчатки просто пропали. Исчезли, словно не выдержав потока силы, бившего из его руки. Драконы и Обливион не слишком совместимы…
Что ж, это малая цена за жизнь, пожал плечами Джон и встал на ноги. Чуть покачался, изгоняя прочь остатки головокружения, сунул опустевшую звезду Азуры за пазуху и подошел ближе к гиганту.
“Несовершенство”, сказало кольцо. Джон посмотрел на деформированную альтмерскую голову, сидевшую на стальном штыре вместо шеи, сплюнул и пошел за мечом Неревара, пылавшим поотдаль.
Воистину, никакой пользы от этой штуки.
Приблизившись к последней двери, он прочел табличку, выданную кольцом: купол Сота Сил. Вот что охраняли эти творения - правда, неизвестно от кого именно, но теперь ведь не спросишь. Впрочем, можно спросить у самого Сота Сила, но тут уже возникает другой вопрос - а не пора ли ему облечься в золотые рожки?
Нет, еще рано, решил он и вошел в купол.
Железный пол, ржавый купол, шестеренки, омерзительно трещащие и скрипящие по всему потолку. Посреди большого зала громоздилась толстая арка, а под ней находилось нечто, что Джон не смог толком ни разглядеть, ни понять. Ясно было одно - в куполе никого не было. Если не считать треска шестеренок, здесь стояло пустое безжизненное молчание.
Он пошел вперед, вглядываясь в странную конструкцию под аркой, но лишь приблизившись почти вплотную, наконец-то понял, что это и был Сота Сил.
Это было то самое странное и страшное нечто, что Джон уловил в мыслях Альмалексии. Ложный бог, мертвый и изуродованный, висел распятым на стальных жилах, уходивших наверх к арке. Половина золотой маски была разбита, сорвана, и из-под нее виднелось серое лицо, казавшее сломанные зубы в застывшем крике. Тощие руки, растянутые в стороны, скрюченные пальцы, на которых загибались длинные, непомерно отросшие ногти.
Он перевел взгляд вниз, не особо рассматривая золотые доспехи, и увидел, что ног у божка нет вовсе. Вместо них свисали какие-то крученые металлические сухожилия, словно ноги - или что прежде было вместо них - кто-то просто оторвал. Джон проследил взглядом странные толстые канаты, уходившие от остатков ног к арке, а потом заметил еще один такой же, выползавший из затылка Сота Сила.
Снова посмотрев на длинные ногти, он подумал, что божок, получается, подвесил себя сам, по доброй воле, и оставался так уже очень долго. Зачем, для чего? Эта загадка была Джону явно не по зубам. Очевидным было одно: пока Сота Сил висел тут на тросах и занимался невесть чем, кто-то явился в купол и убил его - и притом убил жестоко. Джон уже знал, кто это был.
Позади зашуршало и он обернулся, готовясь к неизбежному. Перед единственной дверью наружу стояла Альмалексия - по-прежнему полуголая, но на сей раз надевшая злую черную маску с бивнями, полностью закрывшую ее лживое лицо.
- Моя богиня, - он с издевкой поприветствовал ее, сделав небрежный полупоклон.
- Нереварин, - ответила Альмалексия, и он догадался, что в этот момент ее вульгарные губы растянулись под маской. - Мой дорогой Неревар… Здесь все закончится. Заводной Город должен был стать местом твоей смерти. Ты должен был стать моим величайшим мучеником! Героический Нереварин, пожертвовавший всем, чтобы защитить Морровинд от безумного Сота Сила! Но ты жив! - тут в ее голосе пробились странные нотки - не злости, но нехорошего удовлетворения. - Ты жив…
Джон прищурился, гадая, к чему она клонит. Время золотых рожек уже почти наступило, но еще немного он может подождать - и послушать.
- Не бойся, - промолвила богиня, расхаживая перед ним взад-перед. - Я продолжу твое дело и спасу народ Морровинда от Дагот Ура, от его пепельных бурь и полчищ. Победа объединит моих людей под знаменем единственного истинного бога - под моимзнаменем! Марионетка-король сложит оружие и склонится к моим ногам. Те же, кто не подчинится, будут уничтожены.
Джон вполне презрительно фыркнул, уже не считая нужным скрывать свое отношение. Как ни странно, Альмалексия не разъярилась, как того можно было ожидать, - лишь наклонила голову набок и мягко продолжила:
- Думаешь мне помешать? Нет, мой милый. Никто не остановит меня на моем пути. Не ты и уж точно не Вивек. Он поэт, глупец, влюбленное ничтожество. Я покончу с ним, как только разберусь с тобой, и он вряд ли даже поймет, что случилось. А вот Сота Сил… Этот всегда был осторожным, он избегал нас и даже заперся в этой дыре. К счастью, ты, мой верный раб, принес мне Ленту Лабиринта, - тут она снова усмехнулась под маской. - Сота Сил не проронил ни слова, когда умирал. Ни единого. Но ты, смертный… Ты будешь кричать. Будешь, когда Заводной Город начнет изменять и кроить твое тело заново. А потом я покажу людям то, что получится. Это будет убедительно… Да, - кивнула она с предвкушением. - Я оставлю тебя в живых. Погибни ты в Городе - и сейчас все уже было бы кончено. Но ты здесь. И скоро ты станешь наглядным примером того, от чего я спасла их, уничтожив Сота Сила.
И снова Джон увидел в ее мыслях нечто изуродованное, почти лишенное человеческого подобия, жалкое и безумное. И снова оно доставляло Альмалексии радость, и на этот раз это был он.
- Ликуй, - потребовала она. - Ведь теперь ты вечно пребудешь со своей богиней.
- Спасибо, но нет, - ответил он, чувствуя, как возрождается внутри ледяной гнев. - Лучше я просто убью тебя, мерзость.
- Чем? - ласково спросила она, извлекая из воздуха полыхавшую синим саблю, и качнула ею в сторону Истинного Пламени. - Вот этим? Мечом, облитым смолой?
- Тебе хватит и этого, - оскорбительно засмеялся он.
- Тебе хватит куда меньшего, - спокойно отвечала она. - Но не волнуйся, ведь я решила сохранить тебе жизнь. Мой дорогой Неревар, кто бы ты ни был… Тебе понравится - рано или поздно.
- Раз дама желает… - сказал он мягко. - Нас разлучит лишь смерть. Клянусь.
Она хихикнула, явно не видя в нем серьезного противника, занесла руку с зеленым колдовским огнем - и покачнулась, когда в нее полетел отточенный, насмерть выученный Крик:
- Фус Ро Да!
Альмалексию снесло с ног и впечатало в стену, а Джон тут же обратился к золотым рожкам, по которым успел соскучиться:
- Муль Ква Див!
Узри силу истинного Драконорожденного, подумал он с иронией и, как прежде в бою с Несовершенством, швырнул опостылевший меч Неревара ей в обнаженный живот. С силой, которую придавали доспехи, бросок вышел куда мощнее: клинок вонзился в татуированное тело и с лязгом пробил стену за ним. Впрочем, богиню это не смутило. С глухим рыком из-под маски она схватилась за рукоять и потянула меч наружу, волоча следом за ним обрывки и кишки. Жуткая рана тут же начала подбираться и стягиваться, но Джон, уже извлекший из ножен Песнь, не дремал и снова ударил Криком:
- Зун Халь Вик!
Синий от молний Огонь Надежды вылетел из руки Альмалексии и загрохотал по стальному полу в отдалении, но богиня, даже не пытаясь вернуть свое оружие, покрепче перехватила меч Неревара и бросилась к нему быстрее, чем его глаз был способен уловить.
Истинное Пламя скрестилось с Песнью, обдав Джона жаром, и он услышал странный слабый звук. Альмалексия коротко и победно зарычала, отскочила и набросилась на него снова. Джон качнулся под ударом, еле пустив кривой меч наотлет, но противница мгновенно атаковала из низкого выпада - и Песнь, встретившая атаку своим стройным белым телом, не выдержала.
Брызнула осколками льда, рассыпалась, звеня по стальному полу, оставляя в руках Джона лишь осиротевшую рукоять…
Доспехи приняли на себя остаточный удар и он отскочил назад, снова крикнув:
- Ри Вааз!
Альмалексия, только что ликовавшая под маской, с воплем согнулась, неловко отступая на пару шагов.
- Зун Халь Вик!
Снова обезоружена, перевел он дух, наплевав на то, что творится с его воспаленным горлом. Даже если оно вообще после этого откажет…
В пекло всё. Если горло откажет, его исцелит Молаг Бал. И пусть постарается, если хочет получить свою жертву!..
- Ри Вааз! - наступал он, видя, что истощившийся после удара доспех почти сошел. Невелика беда, решил он и сунул руки за спину, извлекая из ножен двемерские ножи.
- Йоль Тор Шул! - и один нож полетел вперед вместе с потоком огня, с хрустом и чмоканьем врезаясь в божественную плоть. И снова: - Ри Вааз!
Второй нож впился в заживший живот. Джон быстро наклонился и выхватил ножи Захвата из голенищ сапог.
- Кри Лун Аус!
Поначалу драконы не хотели учить его этому Крику. Но помня, как Вультурьйол разобрался с Мираком в Каирне, Джон все же настоял - мало ли что? - и Одавинг с Салокниром решили, что вреда не будет…
Альмалексия взвыла, едва на нее легла метка смерти, и лишь захныкала, пятясь к стене, когда оба ножа, один за другим, нашли себе новые ножны в ее опаленных ребрах. Джон согнулся и стиснул рукой свое больное, разодранное в кровь горло, глядя, как она сползает по стене, корчась и пытаясь вытащить клинки из своего тела.
Выплюнув кровь пополам со слюной, он вдохнул обжигающе сухой, наполненный ржавой пылью воздух и хрипло каркнул в последний раз:
- Ри Вааз!..
Сдохни, тварь. Просто сдохни, думал он. И моя клятва будет исполнена.
Альмалексия осела у стены, безвольно раскинув руки и ноги, а из-за пазухи у Джона донеслось непонятное “динь”. Он недоуменно, все еще не отойдя от драки, посмотрел на собственный живот, не понимая, чему там звенеть, а потом вспомнил…
Звезда Азуры. Не может быть…
Он вытащил темное солнышко из-под куртки и сразу же ощутил биение жизни внутри. Вот как. Вот как…
- Я ведь обещал, - просипел он солнышку.
Он обещал, что их разлучит лишь смерть. Кто же знал, что она придет столь скоро, с иронией подумал он. А ведь они могли быть так счастливы…
Он глянул по сторонам, словно не понимая, где находится, а потом бухнулся у стены неподалеку от трупа Альмалексии и потянул лечебные силы из браслета. Горлу немного полегчало - хотя бы кровь перестала идти, и то хорошо. Кинув усталый взгляд на тело по соседству, он увидел на пальце богини знакомое кольцо и с кряхтением потянулся к нему по ребристому стальному полу.
Лента Лабиринта, подумал Джон, без всякого уважения пихая кольцо в карман. С этим он разберется попозже…
Совсем съехав на пол, он закрыл глаза и выдохнул, чувствуя, как в теле и в самом его сердце разливается свинцовая усталость. Сам того не заметив, он постепенно заснул, почти не слыша, как цокают у потолка шестеренки.
*
Сон, который ему снился, вполне мог бы оказаться и не сном. Вокруг был все тот же купол, все также вертелась и трещала зубчатая пакость и все так же свисал с арки труп Сота Сила. Единственным, что отличало сон от реальности, была струившаяся перед ним зыбкая фигура, укутанная в туман, подобный лунному свету.
- Ты справился, Довакин, - послышался призрачный голос Азуры. - Не печалься о Сота Силе и Альмалексии. Их извращенному сумасшествию не было места среди истинных богов… нам вполне достаточно одного безумца, - добавила она чуть менее призрачно и куда более ворчливо.
- Я вовсе не печалюсь, - вяло ответил Джон, даже не думая вставать с пола. Ему и там было хорошо.
- Молнии Карстангз-Бшарн утихли, - продолжала Азура. - Народ Морнхолда больше не будет страдать от пепельных бурь. Но то, что ушло, должно уйти… Ступай дальше, Нереварин. Твой путь еще не завершен.
Джон моргнул, нехотя открывая усталые глаза, но Азура пропала, и он понял, что, кажется, проснулся.
То, что ушло, должно уйти, вспомнил он. Да кто их вообще учил разговаривать? Из всех Принцев Даэдра, с которыми он имел дело, понятнее всего изъяснялись вечно пьяненький Сангвин и ужасный-преужасный Молаг Бал. Остальные же словно поставили перед собой цель говорить мудреными загадками.
Хотя нет, вспомнил он, окончательно проснувшись. Меридия тоже не стеснялась рубить правду прямо в лицо.
Он сел и огляделся. Останки Сота Сила все еще висели на тросах; труп Альмалексии валялся рядом. Огонь Надежды освещал синим одну часть зала, Истинное Пламя рдело оранжевым с другой стороны.
Клиночки надо бы прибрать, подумал он и, выйдя на просторное место, крикнул, морщась от першения в горле:
- Сив Дал Бекс!
Мой любимый Крик, умилился Джон, глядя на родные сундуки и кучу добра, собранного по закоулкам подземелий Морнхолда. А он ведь до сих пор все это не разобрал.
С тех пор, как он порылся в Корпрусариуме, у него имелось несколько почти пустых двемерских сундуков, и теперь в два из них отправились артефактные пылающие клинки. Ползун будет счастлив.
Джон снова посмотрел на звезду Азуры и не без некоторого внутреннего трепета навел на нее кольцо.
“Звезда Азуры (Альмалексия). Артефакт. Стоимость 7500000.”
Джон моргнул. Сам по себе тот факт, что ему каким-то чудом удалось уловить душу богини, уже потрясал, но семь миллионов… семь!… с половиной!..
В этот момент он даже не хотел особенно в это вдумываться. Он подумает об этом потом, а пока что просто спрячет звезду, пока очередная ушлая Нибани не зачаровала с ее помощью какой-нибудь амулет из перышка и рыбьей косточки.
Он устроил звезду в сундуке и сел на пол, беспомощно разевая рот. Семь с половиной!..
Его взгляд упал на рукоять Песни и мысли сразу приобрели куда более несчастный настрой. Песнь, его Песнь… уничтожена.
Джон подошел и поднял рукоять, а потом бережно уложил ее в сундук к звезде. Подумал немного, порылся в вещах, откопал тотемчик Алдуина и ласково погладил черные рожки. Есть все-таки в мире что-то прекрасное, подумал он, чувствуя, как его чуть-чуть приотпускает и появляются силы идти дальше.
Нужно посмотреть, сохранилось ли хоть что-нибудь из того, что лежало в рюкзаке. Там ведь его дневник, в нем много ценных записей… Джон подошел к круглой двери, наполовину ожидая, что она окажется наглухо заперта, но дверь отворилась, пропуская его обратно к обоим Несовершенствам и ошметкам котомки.
Походная чернильница разбита, вздохнул он, глядя на темную, уже засохшую лужу. Дневник был разодран, страницы клочьями, некоторые залило, но кое-что все еще можно было спасти. Драгоценные камни в мешочке превратились в пыль, как и две пустые золотые ватрушки, отмычки и дрейки смяло вместе с запасными кольцами для маскировки и лечебными горошками. Последний свиток призыва Святоши тоже был залит чернилами.
Впрочем, другой свиток чудом уцелел - свиток возврата, который он прикупил у Нермарка на совсем уж крайний случай. Джон прихватил его вместе с разрозненными страницами дневника и вернулся к своим богатствам, собираясь спрятать их под крылышко и вернуться обратно в поместье.
Чуть не забыл, фыркнул он и пошел извлекать из тела Альмалексии свои ножи. Странное дело, но труп почему-то не гнил. Впрочем, и Сота Сил висел тут уже порядочно, но все еще не тухнет… Наверное, нечто божественное в них все еще сохраняется. Джон пожал плечами и отвернулся, больше не интересуясь ложными богами. Время возвращаться.
Он сотворил заклинание возврата, но ничего не произошло. Вмешательство Альмсиви… тоже ничего. Хорошо, уперся Джон, наверное, это с ним самим что-то не так. Не такой уж он великий маг, прямо скажем. Но есть же свиток возврата…
Свиток был прочитан, после чего утратил силу, а вокруг по-прежнему трещал шестеренками все тот же купол.
Не может быть, помотал он головой, давя подступающую панику. Не может быть, чтобы отсюда не было выхода. Ведь и Азура сказала, что его путь еще не закончен…
Джон призадумался, глянул на свисающий труп и вспомнил, что говорила Альмалексия. Сота Сил был осторожен, он скрывался… Лента Лабиринта. Точно, именно так она сюда попала…
Он вытащил из кармана кольцо, такое невыразительное с виду, и вдумчиво его оглядел. И архиканоник, и Хлер - оба были в неком священном ужасе от этого колечка, а Хлер даже, помнится, заранее сочувствовал тому, кто его наденет…
Хм. Ну, выбора-то нет, решил Джон и натянул кольцо.
Его тут же будто бы выбросило из мира в какое-то незавершенное, перетекающее пространство, где проступали контуры самых разных мест. От этой мешанины начинала кружиться голова и он сосредоточился на том, что мог узнать, - сумраке Капеллы, где сияли в темноте белые ординаторы.
Стоило ему мысленно потянуться к этому месту, как неведомая сила схватила его и буквально выдавила сквозь пространство, бросив в пятно света среди сумрака.
Ординаторы неуверенно двинулись к нему, занявшему место их богини. Джон сидел на полу, подогнув ноги, и растерянно глядел, как они подходят все ближе и смелее.
- Где наша Леди? - навис над ним один из стражей.
Джон смотрел на него, не зная, что ответить. После путешествия все у него в голове смешалось, ему казалось, что на один миг он словно заглянул в ад, пронесся по нему, как комета, и теперь все еще не мог прийти в себя.
Но ординаторам, конечно, не было дела до его самочувствия.
- Она ушла вслед за тобой, - подступил к нему другой. - Где она?
- Почему ее кольцо у тебя? - присмотрелся третий и вздернул Джона на ноги, слишком сильно сжав предплечье. Кости крякнули и Джон едва сдержал вопль. А ведь они вполне способны растерзать его прямо здесь, если он не найдет нужных слов…
- Мне…нужен… Хлер, - выговорил он. - Срочно… приказ Леди…
Ординатор выпустил его и Джон, стиснув зубы, прихватил поврежденное предплечье другой рукой. От боли то и дело прошибало холодным потом. Ординаторы, все еще не убежденные, что ему можно доверять, отступили, но не все - двое смяли его плечами, взяли за локти и потащили к своему начальнику.
По дороге Джон пытался лечить руку браслетом. Получалось не очень.
- Скажи свои Ручищам, чтобы проваливали, - зарычал он, едва попав в кабинет Хлера.
- Они не мои, они нашей Леди, - строго попенял ему эльф.
- Пусть убираются, а ты дай мне лечебное зелье, - Джон плюхнулся на стул, баюкая руку. - Немедленно!
Выхлебав зелье, он облегченно выдохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза, чувствуя, как треснувшие кости волшебно срастаются и его отпускает.
- Что случилось? - потребовал ответа Хлер и вдруг заметил: - На тебе Лента Лабиринта…
- А на тебе больше нет ее милостивого света, - приоткрыл один ленивый глаз Джон. - Можешь не благодарить.
Федрис заморгал, прислушался к чему-то в себе и снова уставился на него.
- Что произошло?
- А нас тут не подслушают? - заскрытничал Довакин.
- Конечно, нет! Я тебе кто, ребенок малый? Говори уже!
- Альмалексия убила Сота Сила, - он начал делиться новостями. - Нападение на плазе - ее рук дело. Пепельные бури - тоже. К ним и я причастен, к сожалению. В Заводном Городе я нашел Сота Сила мертвым, а потом убил Альмалексию.
- Но как? - не поверил шпион. - Как можно убить бога?!
- Я не знаю, как можно убить бога, - скривился Джон. - Я убил всего лишь Альмалексию, укравшую и растратившую чужие силы. Она на меня покушалась, но оказалась не так уж сильна. Передай это Барензии и Хелсету и пусть они оставят меня в покое. Иначе я приду и за ними.
- Верю, - кивнул Федрис. - Но ты же понимаешь, что люди этого не поймут. Их богиня - и вдруг мертва…
- Конечно, - согласился Джон. - Уверен, со временем вы что-нибудь придумаете. А пока что дай своим ординаторам приказ никогда меня не допекать и в особенности - не ломать мне кости. Заодно отправь послание в Вивек, тамошнему начальству. У них наверняка ко мне много вопросов, придумай что-нибудь обтекаемое, чтобы не лезли.
Хлер задумчиво кивал, а потом спросил:
- Теперь ты покинешь Морнхолд?
Джон фыркнул:
- Жду не дождусь. Карантин снят, а меня тут ничто не держит.
- Тогда в добрый путь, - усмехнулся Хлер. - Было любопытно иметь с тобой дело, ничего не скажешь.
Джон стянул с пальца Ленту и пристально посмотрел на нее:
- И что в ней особенного? Почему все так боятся?
- Я разное слышал, - пожал плечами Федрис. - Говорят, она может забросить человека в некое очень страшное место. Ну и как всегда, власть развращает… Всякое такое.
Джон пожал плечами, сунул кольцо в карман и встал с места.
- Ладно. Я пошел.
И перенесся в поместье - на сей раз без всяких помех и сюрпризов.
*
Чудом не угодив в горящую лужицу смолы - метка, как назло, оказалась совсем рядом, - Джон поднялся на второй этаж, торопясь обрадовать Радака новостями.
Двемера было не видать и не слыхать.
- Радак, это я, - позвал Джон. - Можешь больше не прятаться.
Баночка по-прежнему стояла на столике, но инженер как в воду канул.
- Радак! - настойчиво поторил он, а потом вспомнил слова Азуры.
То, что ушло, должно уйти. Радак говорил, что его притянули молнии “погодной ведьмы”, а теперь эти молнии утихли - и вот его нет.
Джон вздохнул, озирая пустой дом и привыкая к мысли, что Ягруму так и не посчастливится снова поговорить с соплеменником. От Радака остались записи - угловатые двемерские значки - и Джон повел над ними рукой, ожидая увидеть очередной поток технического бреда.
“…ко мне смутно возвращаются формы, многогранные арки постижения и познания. Слова там растут как симметричные, идеальные схемы, а любой звук раскладывается на бесконечную радугу абсолютных тонов. О, если бы я мог вернуться туда из этого пыльного, несовершенного мира, полного невежд, кимеров и даэдрических скотов…”
Джон грустно улыбнулся, надеясь, что и после второго исчезновения капризный инженер все-таки сумел снова обрести свое выверенное, логичное двемерское счастье. Альмалексия сидит в звезде Азуры - ей это только на пользу, как раз подумает над своим поведением, - но зато Радак освободился от баночки и чужого произвола.
Джон пожелал ему всяческих удач и пошел собирать вещи.
========== Глава 32. Выходной ==========
Как прекрасно снова использовать Крики, думал Джон, сгребая награбленное под крылышко. Из всей своей добычи он оставил лишь длинный эбонитовый меч в ножнах - Песнь надо было чем-то заменить, а похожим мечом ему уже приходилось воевать, когда он был вампиром. Не придется долго привыкать.
Плюхнувшись на кровать, он достал из кармана Ленту Лабиринта и призадумался.
Сота Сил был осторожен. Он был подозрителен и не доверял Альмалексии. Ей даже Джон не доверял, а ведь Сота Сил знал ее куда дольше и лучше. Она смогла пробраться к своему давнему знакомцу лишь с помощью этой Ленты, а значит, Заводной Город хорошо защищен и спрятан от подобных вторжений…
Федрис Хлер, конечно, передаст Барензии и Хелсету новую информацию, равно как и сдобренную угрозой просьбу оставить Нереварина в покое. Но Джон помнил тусклые, холодные глаза Хелсета, помнил, как тот поступал и что говорил, и потому мало надеялся, что юный король легко забудет об опасном существе, походя убивающем богов.
Значит, Хелсет может стать - вернее, остаться - одним из его назойливых преследователей. Вампиры, Дагот Ур, Хелсет, а возможно, и ординаторы Вивека. Немалый список, вздохнул Джон, понимая, что ему нужно хорошее убежище. И это убежище у него теперь имелось - вот только уж больно оно было противное.
Но что поделаешь.
Прихватив под крылышко кровать, сундуки Веласа, стеллаж и шкаф, а потом лишив кухню стола, стульев, посуды и корзинок со съестными припасами, он снова натянул на палец Ленту и выискал в мерцающем хаосе знакомый зал с аркой.
Тошнотворное мгновение в серой мгле - и вот он снова в Заводном Городе. Над головой все так же клацают шестеренки, с арки свисает мерзкий труп и валяется под стеной покойная Альмалексия.
- Так, - вслух сказал Джон, набираясь окаянства, а потом облекся в рожки, подошел к арке и со всей дури рубанул мечом по толстому канату, торчавшему из затылка мертвого божка.
Посыпались искры, ударила молния и Довакина отбросило назад на пол. Свет в зале погас, шестеренки остановились и наступила благословенная тишина. Джон знать не знал, что случилось, но в целом его все устраивало. Свет ему и не нужен, ведь есть же зачарованный пояс… а потом можно принести сюда фонарики. Разноцветные.
Знать, судьба у него в Морровинде такая - жить в чужих холостяцких берлогах и мечтать украсить их фонариками.
После этого загадочного происшествия канаты его больше ничем не удивили. Никаких вспышек и искр - простое металлическое плетение, которое Джон, попотев, наконец-то перерубил. Подхватив одной рукой тело Сота Сила, другой рукой он поднял Альмалексию и потащил их прочь из зала, направляясь в купол Удока.
Вот и она, мерзкая жижа. Стоя на мосту, он сбросил тела вниз и посмотрел, как их начинает разъедать и поглощать вязкое болото внизу. Тут вам самое место, сумасшедшие извращенцы. В грязи и забвении.
На мгновение он пожалел, что не снял с богини маску и не рассмотрел подробнее, но теперь было уже поздно. Какая разница, пожал он плечами и пошел обратно, чувствуя, как помаленьку сползает доспех.
Теперь в главном куполе стало слегка приятнее. Тихо, спокойно. И никто не висит с потолка - для хорошей обстановки в доме это важно. Джон рассмотрел странные наклонные столы с кнопками, возвышавшиеся около арки, ничего не понял и решил их не трогать, а вместо этого пошел извлекать из-под крылышка кровать и прочую мебель.
Оставшиеся от дневника ошметки мало чем могли поделиться, и Джон, листая рваные, смятые, испорченные чернилами страницы, подумал, что ему придется снова вернуться к Нибани и записать пророчества заново. Он уже и забыл, что ему теперь положено делать. Объединять племена, Дома?..
Он вспомнил лагерь Уршилаку и почувствовал, что совсем не хочет сейчас туда возвращаться. На душе после всего случившегося было премерзко и ему хотелось просто отдохнуть и забыться хоть на время. Хотелось чего-то чистого, чего-то настоящего…
Смеющаяся морда Призрака возникла у него перед внутренним взором и он выпрямился, удивляясь, почему не подумал об этом сразу.
Он поедет на Солстхейм. Там волки, елки, снег и скаалы. Там его встретят как родного, там свежо и холодно. А Дагот Ур и все прочие пусть пока подождут. В конце концов он имеет право на небольшой отдых.
*
Условным утром он проснулся в кровати под куполом, в свете маленького зачарованного фонарика, и некоторое время лежал, соображая, чем так противно пахнет. Потом понял, что это протухла еда, которую он не убрал вечером под крылышко.
Одевшись в вварденфелльское, он собрал испорченную снедь и поволок корзину к куполу Удока, по пути прихватив остатки рюкзака (не доставайся никому, родная котомка!). Бросил все это в жижу и подумал, что место, конечно, мерзкое, но замечательно подходит для избавления от отходов. Не исключено, что именно для этого оно и создавалось.
До некоторой степени Джону даже начинал нравится Заводной Город.
Впрочем, теперь, когда большая часть механизмов заглохла, здесь и самом деле стало спокойнее. И безопаснее, ведь сюда никто не сунется - кроме Принцев Даэдра, конечно, но от этих можно скрыться разве что на Глотке Мира, и даже там не от всех.
Он вернулся в главный купол, собрался в путь и снова достал Ленту. Мерцающий, плывущий беспорядок возник перед ним, стоило лишь надеть кольцо на палец в простой, из старых запасов, перчатке. Но куда отправиться?
Сумрак Капеллы его вовсе не привлекал - ему не хотелось новой встречи с ординаторами, как не хотелось и выяснять, что сказал им Хлер. Да и в целом в Морнхолде ему уже делать нечего; надо вернуться в Вварденфелл - а там сразу в Хуул и на остров… или сперва заглянуть к скампу?
Еще одно место плавало среди хаоса - бурые стены, знакомый похоронный интерьер. Кажется, один из храмов Трибунала. Альмалексия говорила о том, что хочет покончить с Вивеком - прямо сразу после того, как обратит дорогого Неревара в нечто непотребное. Возможно, это храм Вивека и есть…
Туда ему тоже не хотелось, ведь и там полно ординаторов. А хотелось ему к Партурнаксу, и хаос откликнулся на эту отчетливую мысль, открывая перед ним окно к Монавен.
Старый дракон поднял голову и уставился Джону прямо в глаза, а потом медленно и сурово покачал головой. Нельзя, говорил весь его вид. Джон поспешно отбросил дерзкую мысль о таком путешествии и обидчиво подумал, что вот Молаг Бал наверняка ему обрадовался бы, а не стал бы гнать от порога…
Новое окно сразу же распахнулось перед ним, открывая великую статую в мареве, поднимавшемся от лавы.
- Ступай осторожно, Довакин, - раздался знакомый голос. - Я тебя поддержу, но не сходи с Тропы.
Ободряющее напутствие, кисло подумал Джон и все же сунулся вперед, влекомый больным любопытством.
Хаос принял его и швырнул в сплошную серость. Перед ним протянулась тропа, усыпанная мелким белым песком, а по обе стороны от нее толпились люди, меры, каджиты - все они смотрели на него черными дырами глаз и их кривые рты слали ему безмолвные упреки.
Я что, в Каирне, шарахнулся Джон и далекий голос Молаг Бала тут же одернул его:
- Вернись на Тропу, Довакин!..
Джон глянул под ноги и увидел, что почти сошел с мелкого песка на сухую бесплодную почву этого странного края мертвецов. Вокруг качались ходячие трупы, тянувшие к нему призрачные руки. Кто они, зачем они здесь?..
- Иди вперед, - повелел Принц Господства. - Не смотри на этих жалких скотов. Просто иди вперед.
Джон сглотнул, обернулся, надеясь увидеть дорогу назад - уж лучше Вивек, храм, ординаторы! Что угодно лучше, чем это… ну, почти что угодно. Как-никак ему было с чем сравнивать.
Но дороги назад не было. За его спиной стояли все те же покойники и он вдруг узнал одного из них - данмера, убитого им неподалеку от Сейда Нин, в пещере контрабандистов.
Так это жертвы, начал понимать он. Его жертвы…
Он пошел по тропе, вертя головой по сторонам, вглядываясь в одинаково серые лица и узнавая некоторые из них. Здесь была Дельфина; был Виртур; были Эрих Недостойный и Тарстен Клык Сердца. Волны вины и жалости захлестывали его, пока он шел мимо сотен - сотен! - убитых им людей. Пусть они были бандитами и работорговцами, но теперь - что они такое теперь?
Тропа вела его дальше, а знакомые лица все не кончались. Вот малютка Далк и другие рьеклинги, вот Ахния, а вот братья Овис и Гавис… Здесь был даже попрошайка Гаэнор, и чем ближе он подходил к пламенеющему вдали окну в святилище, тем лучше становилось видно, что впереди его ждет Альмалексия.
Та самая Альмалексия, чья душа сейчас заточена в звезде Азуры?
Несчастье и раскаяние схлынули, утекли прочь, как вода в час отлива. Это морок, иллюзии, понял он. Да, когда-то они были живыми и настоящими, и да, он убил их всех. И он сделал бы так снова, если бы история повторилась. Жертв тут было полно, но невинных среди них насчитывалось совсем немного.
Разрыв приблизился. Он прошел мимо Альмалексии, даже не взглянув на нее, шагнул за пламенеющее окно - и покачнулся, пытаясь вновь обрести равновесие в привычном материальном мире. Ему вдруг показалось, что до этого он шел по потолку.
- Тропа Жертв, - довольно молвил Отец Чудовищ. - Барилзар, несомненно, был одаренным магом, раз сумел создать такой мощный стабилизатор. Впрочем, я знал - и весьма близко - еще одну умелицу, которая открыла Тропу за тысячелетия до него. Полагаю, кстати, что и ты можешь быть с ней знаком.
- Да мне всего-то двадцать четыре годика, - слабо заспорил Джон и сел на пол, уберегаясь от головокружения.
- Ее имя Валерика, - хмыкнул Молаг Бал и Джон не вздрогнул лишь потому, что все еще не мог прийти в себя после путешествия.
- Как я там оказался? - слабо спросил он, пытаясь понять, почему его закинуло в такой ужас. Ведь до этого путешествия длились секунду - хоть в эту секунду ему и была смутно видна Тропа, похожая на ад. Она всегда там была, понял он наконец. Просто он не успевал разглядеть ее в подробностях.
- Когда путь проложен, Лента стабилизирует его и сжимает, - снизошел до объяснений Молаг Бал. - Теперь ты сможешь попасть сюда в один миг.
Вот радость-то, кисло подумал Джон, но потом встрепенулся. Он в Бал Уре, а значит, у него получилось! Он в Вварденфелле…
- Давай, не робей, - подбодрил его Принц, - похвастайся.
- Ну… - замялся Джон. - Я убил Альмалексию.
- И поймал в звезду Азуры, - ужасающе расхохотался собеседник. - Даже не ожидал от тебя такой ловкости.
- Я все-таки дракон, а не какая-то овца, - обиделся Джон, а потом понял, что проболтался. - Ну да, поймал, - признал он нехотя.
- Я хотел отловить ее во внешних мирах, - мечтательно протянул Молаг Бал. - Но удивительное дело, ее там не было. И раз уж ты сам принес ее сюда…
- Не отдам, - отчаянно уперся Джон, вспоминая о чудовищном государственном долге. Увы, он уже понимал, куда клонит Принц Господства. - Она стоит семь миллионов! С половиной! И я продам ее скампу!
- Пф, - пренебрежительно фыркнул Молаг Бал. - Что мне семь миллионов. Да хоть семьдесят. А скамп ее все равно не купит. Лопнет от скумы, надорвется.
- Так это ты его туда пристроил? - осенило Джона.
- Вовсе нет. Но это не значит, что я о нем не знаю. Давай сюда звезду и не спорь. Будут тебе твои миллионы. Или вампиризм. Выбирай.
Джон засопел, косясь на статую и понимая, что выбора ему как всегда не дали. Отчаянно страдая, он выбросил из-под крылышка сундуки и добыл драгоценную звезду. На один миг ему стало жаль Альмалексию, но потом перед внутренним взором снова явилась картина, уловленная им в голове богини, - искалеченное, жалкое, безумное, даже не похожее на человека существо, в которое она собиралась его превратить.
Пусть страдает, ожесточенно подумал он и почти что швырнул звезду на алтарь.
- Ха! - всхохотнул Молаг Бал. - И ведь даже не задумался. Смотрю, она здорово тебя допекла.
- Не то слово, - процедил Джон.
- Отлично, - ласково промолвил Принц Господства и звезда исчезла с алтаря. - Оглянись, вот твои сундуки, - сказал он Джону и ехидно провозгласил: - Беспримесное!
Вот чего Джон от себя не ожидал, так это того, что расхохочется. Искренне, от души, прямо в святилище Молаг Бала, которого он так боялся. Впрочем, было ведь за что. И до сих пор есть. Но об этом он подумает позже…
Джон обернулся и алчно уставился на сундуки. Их было восемь, больших, полированных, окованных стальными полосами, и когда он открыл крышку одного из них, то увидел внутри сплошной, по форме сундука, монолитный блок золота с красивым клеймом - головушкой в рогах. Но, конечно, не той, что обозначает на картах Маркарт. Хотя… там ведь алтарь… Джон вдруг призадумался.
- Юв!.. - наконец крикнул он и золото во всех сундуках сладко запело, откликаясь на зов. На миг ему показалось, что он прямо тут упадет в обморок - до того прекрасным и щемящим был этот звук.
- Надо же, сколько в тебе поэзии, - хмыкнул Молаг Бал.
Да кто бы говорил, подумал Джон. Сами-то с Вивеком…
- Ладно, - промолвил Принц. - Ступай пока. Приходи, когда объединишь племена и Дома. Или когда опять подцепишь болячку, - добавил он с саркастичной заботой.
- Я корпрусом переболел, - гордо отвечал Джон. - Меня никакая зараза теперь не берет. Возможно, даже и вампиризм, - скосился он на статую.
- Хочешь проверить?
- Э-э… нет, - благоразумно сказал он.
Молаг Бал весьма добродушно посмеялся и стал гнать его вон, говоря, что скоро сюда придут с жертвами, так что Джону пора бы и честь знать. Довакин быстренько прибрал свои богатства, которых теперь резко прибыло, и заторопился к выходу, размышляя, а не пройти ли ему по Тропе прямо к скампу.
А почему бы и нет, решился он и натянул кольцо ровно в тот момент, когда из-за угла показалась довольно-таки мрачная процессия.
До чего я докатился, думал он, глядя на мерцающую сумятицу и выискивая Ползуна. Вот он… а вот и подвал…
Он выдохнул и упал в разрыв, второй раз за день ступая на Тропу.
*
Помня о том, что малютка скамп может перетрудиться и лопнуть от скумы, Джон решил, что для начала спихнет ему только пылающие клинки.
Страдая от беспокойства, он оставил все нажитое в куполе и прихватил под крылышко лишь пару сундуков и скуму, после чего переправился обратно в подвал и пошел выкликать Ползуна, мыкавшего день в одиночестве. Семейство Гораков, к счастью, опять было на охоте.
Мелкий вредитель обрадовался гостю и сразу порысил в подвал.
- Да где же ты был? - причитал он. - Я даже соскучился!
Джон не слишком поверил этим речам, трезво предположив, что у Ползуна просто нехватка скумы в организме.
Два здоровенных куска, которые скамп выдал ему в обмен на уникальные мечи, Довакина не слишком впечатлили. Неудивительно, после сундуков-то Молаг Бала, залитых золотом доверху. Куда больше Джона занимала тревожная мысль о том, что он вооружает Обливион. Сама по себе она была не новой, но ведь скоро Обливионский кризис, повсеместно откроются врата…
И кто-то из даэдра войдет в Тамриэль, кося всех клинком святого Неревара. Впрочем, потом этого даэдра убьет шальной стрелой новый герой и пойдет спасать мир - с клинком святого же Неревара наперевес.
Довакин пожал плечами и решил, что это не его забота. Раз тошнотворное чувство неправильности не появляется, значит, будущего он не меняет, а посему и волноваться не о чем. Разве что о глубине собственного морального падения…
Предупреждал ведь Партурнакс. Молаг Бал совсем меня растлил, расстроился он, но потом, поразмыслив, честно признал: разве он хоть о чем-нибудь жалеет? Разве изменил бы хоть один из своих поступков? Ни единого, включая продажу звезды Азуры. Правда, после того, как Несовершенство раздавило его бракованный амулет левитации вместе с рюкзаком, создать новый уже не получится. Жаль…
Да, война с богиней дорого ему обошлась. Амулет, чудесные даэдрические перчатки, рюкзак с добром, звезда Азуры и главное - Песнь.
Но Альмалексия мертва и теперь страдает в гостях у Короля Насилия, а между тем Джон все еще жив, не искалечен и не сошел с ума. Он может действовать, пройти облечение до конца, а однажды он вернется домой - и принесет с собой золота минимум на два миллиона вестеросских драконов.
Он хотел было вернуться в купол прямо из подвала, но потом засомневался и решил, что лучше будет сперва добраться до Балморы. Зайти в Гильдию и к Мили за готовой одеждой, опять купить рюкзак, походное перо, чернильницу и дневник заодно…
Да, в Балмору надо заглянуть, решил он и выбрался из поместья Гораков, направляясь к Гильдии Магов.
В балморском отделении на нем повис весь дамский состав, почти дословно цитируя Ползуна:
- Где ты был? Мы соскучились!
Вам лучше не знать, где я был, подумал он, обнимаясь с Ажирой, все такой же уютной и родной. Пообещав зайти попозже, он сбежал из Гильдии и пошел по лавкам, а потом в домишко Кая, сам удивляясь тому, насколько перестал бояться любого рода преследований. Допустим, кому-то придет в голову глупая мысль на него напасть, что ж… Лента позволит ему сбежать в один момент. А если обстановка будет благоприятствовать Крикам и рожкам, то на Тропе просто появится новый обитатель. И всего-то.
Он уселся на шаткий стул у стола, где прежде выслушивал задания мастера-шпиона, и оглядел простецкое жилье. Насколько иначе все для него выглядело, когда он пришел сюда впервые. Загадочные пророчества, невнятное будущее, пугающие враги… Сейчас все это смотрелось совсем по-другому, и Джону это, пожалуй, нравилось.
*
Он вернулся обратно в купол, порылся в награбленном и отыскал пару подходящих Камней Душ. В одном куковал костяной лорд, прихваченный Джоном неведомо где и когда, в другом - и вовсе скамп.
Может, я просто их нашел, задумался Довакин. Он уже и сам не помнил, где и что награбил и кого убил.
Порывшись еще немного, он раскопал пару амулетов, которые могли бы подойти для зачаровки, а потом стал набирать из сундука дрейки. Дружба дружбой, а за работу Гальбедир нужно будет заплатить.
Набрав пригоршню камушков, двемерских монеток и странных ингредиентов, нахапанных в Морнхолде, он отправился обратно в подвал к скампу, а оттуда - вмешательством Альмсиви прямиком в Балмору, между делом задумавшись, что пометка в доме Косадеса оказалась не так уж нужна.
Озадачив Гальбедир сотворением амулетов левитации и замедления падения, он пошел выискивать Эстирдалин, мастерицу призыва. Вот уже трижды в своей жизни он столкнулся с тем, что меч разбивают прямо в его руке. Сперва в Суровом Доме, потом в Черном Пределе и наконец - Песнь…
Больше он такого допускать не желал.
Эстирдалин радостно приняла в подарок изумруд и научила его заклинанию призыва длинного меча, а потом сказала, что кинжал тоже хорошая штука. Джон, войдя во вкус, выучил и эти чары, после чего с удовольствием метнул кривой, зловещий кинжал в учебное чучело и тут же призвал новый. И снова метнул, и снова призвал.
- Боги, - лицо у Эстирдалин вытянулось еще сильнее, хотя и само по себе было изрядно длинным, как у всех альтмеров. - С какой-то точки зрения… ты ведь настоящее чудовище.
Он пожал плечами и сказал, что Дрен зря волновался. Он вполне может за себя постоять.
- Теперь видно, что можешь, - покачала она головой. - Когда ты впервые к нам пришел, ты был совсем не таким… А правду говорят, что ты Нереварин?
- Есть такое мнение, - поджал он губы. - Может, так оно и окажется.
В общем зале его перехватила Шарн и потащила в уголок, расспрашивая, как у него получилось с заклинанием. Джон вспомнил, как катался на предводителе гоблинского воинства, и заверил ее, что получилось прекрасно. В подробности он вдаваться не стал, зато благодарно поцеловал ее в зеленую орочью щечку.
Задарив Ажиру ингредиентами, он забрал у Гальбедир готовые амулеты и еще немного посидел с ней, печалась о том, как трудно найти святилище да как славно было бы иметь в пользовании звезду Азуры…
Да уж. Знал бы он, что сможет оживить в костях старую память, он так и ходил бы повсюду, раскидывая врагов даром огня. Но теперь этот ценнейший подарок в руках Отца Чудовищ.
Но ведь был же и другой подарок!.. Джон вдруг задумался, пытаясь вспомнить, куда задевал кольцо Неревара, врученное ему самой Азурой. Поначалу он просто таскал его в кармане, но потом…
Мало ему было продать звезду Молаг Балу! Если выяснится, что он еще и драгоценное колечко потерял… или его растерло в пыль Несовершенство… да, такого Азура ему не простит.
Волнуясь, Джон сбежал из Гильдии и вернулся в купол, где начал лихорадочно рыться в вещах, разыскивая крохотную вещицу.
Вот оно, облегченно вздохнул он, рассматривая полумесяц и цыплячью звездочку. Нашлось. Ну, пусть еще поваляется, решил он и забросил кольцо в сундук.
*
Сидя дома - да, теперь это был его дом, - Джон снова рассматривал Ленту Лабиринта и думал, стоит ли прокладывать новую дорогу на Солстхейм. Тропа Жертв была не тем местом, куда хотелось соваться хоть один лишний раз, и Джон поневоле думал о том, что могло бы случиться, сбейся он с пути.
“Не сходи с Тропы,” предупреждал его Молаг Бал и говорил он это не для красного словца. Джону вспомнился муторный тяжкий сон, который снился ему еще в Морнхолде - вскоре после того, как он передал Ленту Барилзара Альмалексии, а перед этим некоторое время держал опасное кольцо при себе.
Да, тот сон. Люди - незнакомые, но будто бы знакомые, люди мертвые, но живые - все хватали его за руки, все тянули, упрекали, заглядывали в лицо провалами глаз. Его крутило по местам, в которых он то ли был, то ли не был, а потом, когда он почти отчаялся выбраться из осуждающей толпы, он все же пробился - и сорвался в пропасть, черную, глухую, безлунную.
Помнится, наутро Прелесть сообщила ему, что он убил четыреста девяносто пять одухотворенных.
Что ж, наверное, это и случается, когда сходишь с Тропы. Ты падаешь в пропасть… и все.
Джон скривился и решил, что лишний раз по Тропе не пойдет. У него уже есть проложенные пути, хватит и их.
И к тому же он просто не хотел идти на Солстхейм таким способом. Остров казался ему местом чистым и незапятнанным, хоть под ним и скрывался храм предателя Мирака. Марать Тропой снег Солстхейма Джону не хотелось.
Впрочем, он в любом случае не собирался отправляться в путь прямо сейчас. После двух путешествий по Тропе и беготни по Балморе и Кальдере он устал так, что ног не чувствовал, и теперь хотел только выспаться. Может, ему даже наконец-то приснится Партурнакс и отдуши наругает за все его выходки…
*
- О, - обрадованно простонал Джон, очутившись под светом двух лун. Надежда его не обманула - вот она, Монавен…
- Ты, Довакин, как есть балбес, - тут же стал отчитывать его дракон. - Надо же такое удумать - пролагать Тропу Жертв сюда, в священное место!
Джон с умилением смотрел на Партурнакса, упиваясь каждым ворчливым словом.
- Тебя могло разорвать, - фырчал дракон. - И зачем мне тут вторая Тид-Аран? Мне и одной-то слишком много!
- А еще я Альмалексию убил, - повинился Джон. - И продал Молаг Балу.
Раз уж его ругают - пусть ругают за все сразу…
Партурнакс непедагогично расхихикался, хоть и пытался строить строгий вид. В конце концов он разоржался так, что хрустнула и осыпалась снежная корка на древней стене.
- Так ей и надо, - наконец выговорил он. - Как она вообще посмела на нас пасть разевать.
- На вас? - удивился Джон.
- На драконов. На тебя, глупый… Кстати, - оживился Партурнакс, - а какие у тебя планы насчет Вивека?
Джон призадумался и наконец сообщил, что пока никаких.
- Но у Молаг Бала они наверняка есть, - развел он руками. - Прочитал я эту тридцать седьмую проповедь…
- Ах, любовь, - старый гад снова начал давиться глумливым смехом. - Не всегда она хороша. Любовь Альмалексии точно не пришлась бы тебе по вкусу.
Джон вспомнил Заводной Город, трубы купола Серлин, в которых рождались к недожизни новые фабриканты, и промолвил:
- Сота Сил ведь был совсем сумасшедшим? Мне показалось, что он устроил там арену…
Партурнакс вздохнул и пошевелил носом, что обычно выдавало у драконов раздражение и недовольство.
- Если бы только арену, - сказал он наконец. - Ты далеко не все там видел. И не надо тебе этого знать. Ты еще маленький.
- Это правда были каджиты? Аргонианцы? - не отставал Джон, но выражению морды старого дракона понял, что свой ответ уже получил. Впрочем, вопросы у него еще не закончились. - Зачем он вообще там висел?!
- Я же сказал, - терпеливо повторил Партурнакс, опять начиная гнусно хихикать, - ты еще маленький.
Джон надулся, а потом вспомнил мерзость на стальных жилах и решил, что на самом деле он и не хочет знать.
- Мне попался двемер, - вдруг встрепенулся он. - Дух двемера. Он вернулся лишь на краткий срок, а потом снова исчез. И он писал о месте, где он был прежде, о гармонии абсолютных тонов… или как-то так. И он был там счастлив. Это то место, куда они хотели?
- Это то место, куда мы их отправили, - ухмыльнулся Партурнакс. - Сами они туда уж точно не добрались бы, косорукие недоучки.
- О, - оторопел Джон. - То есть…
Он-то думал, что двемеры были наказаны за самоуправство, заброшены неведомо куда, чуть ли не в какой-то круг ада…
- То есть им там хорошо? - удивленно договорил он.
- Почему нет? Мы же не звери.
Джон вспомнил свои мысли о том, что коварный младший братец Алдуина уже давно плетет интриги на пару с Энн Мари, и инквизиторски уставился на старого дракона:
- Мы - это кто?
- Мы - это стороны баланса, - ехидно сощурил глазки Партурнакс.
- “Никогда не думай о Шеогорате,” - смиренно повторил Джон. - Да, я знаю. Правда, осуществить это на деле не способен.
- Надо стараться, - строго сказал дракон, но тут же фыркнул: - И к тому же он… вмешивается. Это и дар, и проклятие. В частности для тебя, непостоянная Змея. Я уже привык к тому, как ты весь плывешь, но все равно раздражает.
- А при чем тут… - начал Джон и запнулся, наконец-то понимая.
- Он сидит в твоей голове, - пояснил Партурнакс. - Крохотный осколок, легкий, как крыло бабочки. Это из-за него ты способен приходить сюда и из-за него я не могу тебя прочитать. Я думал, ты уже знаешь.
*
Джон проснулся и стиснул растрепанную голову, словно пытался раздавить ее в ладонях. Шеогорат прямо здесь, в его разуме - с самого начала облечения он занял зрительское место на обожаемом Железном Троне. Удивительным было скорее то, как сам Джон умудрялся это игнорировать. Впрочем, такое было бы не впервые. Игнорировать очевидное ему вообще свойственно, об этом и сам Шеогорат ему говорил - разумеется, в своей загадочной и глумливой манере.
Все это время он считал, что Безумный Бог следит за ним через печать, но похоже, что она всего лишь привязывает его к чужому телу. Джон не раз удивлялся и даже - что уж скрывать! - обижался, что Энн Мари сперва закинул его сюда, а теперь совсем не уделяет внимания. Но ничто не могло быть дальше от истины. Шеогорат прямо здесь. Все это время он был здесь.
Делить тело с неизвестным Джулианом было само по себе достаточно странно и неприятно. Делить голову с Безумным Богом… это вообще ни в какие ворота не лезет!
Джон застонал, понимая, что выразиться может только матерно, и что еще того хуже, Энн Мари все эти кудрявые ругательства уже, считай, услышал…
Несчастный Довакин задрал голову к потолку, ожидая, что на него вот-вот падет божественная кара, но нет, все было тихо.
Теперь я совсем хочу на Солстхейм, горестно подумал он, сползая с кровати. Хочу в курган, к драуграм.
Но никакой Тропы Жертв. Нет, он отправится на остров по старинке, решил Джон и стал одеваться в одежду потеплее. Правда, к нынешему моменту он успел угробить и растерять все свои плащи, кроме шелкового - да и у того вся подкладка в дырах, - а теплый с меховым воротником остался у Корста на хранении.
Ладно, махнул он рукой. Можно купить в форте.
Собравшись, он натянул Ленту и переправился в подвал в поместье Гораков. Покосившись на дверь наверх, он вдруг подумал, что будет неловко, если сюда кто-нибудь случайно зайдет. Поди объясни оркам, как он тут оказался. Он уже почти решил запереть дверь Замком Фенрика, но потом представил себе, как заинтересованные Гораки ее вышибают - как, почему, зачем заперта? Уж лучше пусть будет как есть, смирился он и потрусил к отделению Гильдии, чтобы отправиться в Альд’Рун, а оттуда - в Хуул.
Как же давно он не ездил на силт страйдерах, заулыбался он, увидев высокий помост и знакомые тонкие лапки под горбатым панцирем. Джон проторчал в Морнхолде от силы две недели, но ему казалось, что за это время прошла целая жизнь.
*
- Джулиан! - обрадовался Карий, стоило Джону сунуть нос во двор форта. - Что зубами стучишь, давай плащ дам.
- А давай, - не стал отказываться Довакин, покашлял и закутался в предложенный шерстяной плащ. - На море задувало будь здоров. Я, наверное, помру.
- Все мы когда-нибудь умрем, - философски сказал капитан, а Джон с удивлением на него уставился. Карий заржал: - Любимая присказка нашего Нункиуса. С некоторых пор. Смотрю, лицо тебе подлатали… Кстати, ты с дядей-то встретился?
Джон моргнул, гадая, о котором из его мнимых дядюшек сейчас идет речь, а потом сообразил, что капитан говорит о Харконе, который искал его в форте.
- Он мне не то чтобы дядя, - отрекся Джон. - Сводный и вообще дальний.
А на самом деле он мне тесть, вдруг осознал он. Ужас-то какой.
- Да понятное дело. Ты бретон, он норд… Он и сам говорил, что вы очень дальняя родня и он тебя не видел лет пятнадцать, хотя, - Карий пригляделся, - вообще-то есть что-то смутно общее.
Джон не знал, что на это ответить, поэтому только пожал плечами. При этом он подумал, что Харкон то еще жулье. Сочиняет на ходу, врет всем и всегда разное, и ведь все верят.
- Как тут дела? - спросил он. - Никто не беспокоит?
- Да все неплохо. В шахтах были какие-то неурядицы, но сейчас утряслось. А ты-то сам как жив-здоров? По делу здесь или для души?
- Мне к скаалам надо, - он мотнул головой в сторону севера.
- Могу дать провожатых, - гостеприимно предложил капитан.
- Ой, нет! - чуть не запищал Джон, представив возню с попутчиками. Провожатые, только этого не хватало!..
- Ладно, хоть плащ себе оставь, - засмеялся Карий.
- А вот за это спасибо, - обрадовался он, кутаясь в армейскую шерсть.
Выбравшись из форта, он пошагал вперед, в елки, с наслаждением втягивая холодный чистый воздух. Там медведь, пригляделся он к лесочку. Хочу погладить медведя.
========== Глава 33. Шеогорат… вмешивается ==========
Каэнлорн мгновенно явился на зов и Джон аж рассмеялся от радости, тиская мохнатую шею волка. Зверюга довольно ухмылялась, а он сидел в снегу и хихикал, чувствуя себя то ли в Скайриме, то ли и вовсе дома - словом, счастливым. После Заводного Города это было более чем приятной переменой.
Как и хотел, он погладил медведя - тот не возражал, - а потом они с волком двинулись дальше на север, к деревне скаалов. Ветер, от которого он продрог до костей на море, унялся и день стоял тихий и сонный, умиротворенный. Иногда начинал сыпать пушистый снег и Каэнлорн весело носился за хлопьями, ловя их на свой мокрый черный нос.
Мне больше ничего и не надо, думал Джон. Вот это - и семья. И драконы. Хотя они тоже семья…
Он не торопился, зная, что до деревни в этот день все равно не доберется. Ближе к темноте надо будет подыскать какой-нибудь курган, а пока что можно просто идти, хрупая снегом, и наслаждаться моментом.
Джон поднял голову к небу, представляя в высоте крылатые силуэты, которых там пока не было и не будет еще двести лет, а потом вспомнил слова Партурнакса: “Тем, кто дошел до этой ступени, назад дороги нет.”
Если старый мудрец прав, то в следующей жизни - где бы и когда она ни случилась, - ему и самому предстоит стать драконом. И назад дороги не будет, а значит, возможно, это его последняя жизнь человеком.
Пусть она будет долгой, с надеждой загадал Джон, никогда прежде об этом и не думавший. Пусть у него будет время насладиться ею, прочувствовать хрупкое человеческое бытие, пока он еще не оторвался от земли. Однажды он будет летать в небесах, но уже не будет вот так, как сейчас, ходить по снегу. Не будет дрожать на ветру, не возьмет на руки детей. Не будет сражаться тонким стальным клинком и не будет бояться. Вся человеческая жизнь, и доброе, и дурное, останется позади.
Но сперва мы поживем, подумал он, вспоминая слова Игритт. В этом она была права. Как же она была права, а он лишь сейчас по-настоящему понял, что она тогда сказала.
А ты по-прежнему ничего не знаешь, Джон Старк, хмыкнул он, испытывая странное чувство освобождения.
*
Уже по темноте он вошел в курган Джолгейрр, где был захоронен Снежный Принц. Не то чтобы Джону хотелось снова тревожить чужой покой, но курган был высок и приметен, так что найти его было проще других.
Каэнлорн к этому времени уже исчез, беря передышку, и теперь Джон в одиночестве возился у входа, топоча сапогами и стряхивая с себя снег. Заперев дверь Замком Фенрика, он прошел в главный зал, где собирался заночевать, и вздрогнул, увидев, что на постаменте, прямо на книге, кто-то сидит.
Сидит, болтая ногами, весь в разноперых одежках истошных цветов, и смотрит на него кошачьими глазами.
Джон только вздохнул, глядя на приставучего дядюшку Шео.
- Не ждал личного визита, - несчастно сказал он. - Это из-за того, что я тебя с утра обматерил?..
- Сегодня Тид-Аран в твоей голове закрылась, - надулся Энн Мари. - Так ты станешь совсем скучным. Раньше ты все выбирал между смертями, выискивал гибель получше да покрасивее, а теперь что? Жить желаем?
- Желаем, - подтвердил Джон, скидывая рюкзак в нишу.
- Мы недовольны, - заворчал Безумный Бог, но потом снова воодушевился: - Однако не все потеряно! Ямка пока никуда не делась, - радостно захихикал он.
- Вот почему ты такой? - обреченно спросил его Джон. - Почему ты все время вмешиваешься?
- Такова моя природа, - выпучил на него глаза Безумный Бог и Джон только в этот миг наконец осознал, что глаза-то - именно глаза. Желтые, с вертикальным зрачком, а вовсе не бельма, к которым он уже успел привыкнуть.
- А еще мне просто все это нравится, - продолжал Энн Мари, хлопнув себя по коленкам. - Да и тебе тоже, признай.
- Мне не нравится, - уперся Довакин. - Мы недовольны.
Шеогорат окинул его долгим взглядом и наконец сказал:
- Хочешь знать, каково оно без меня? Как шла бы твоя жизнь, если бы я не вмешивался?
Джон молча смотрел на него, понимая, что в этом точно скрыт подвох, а возможно, даже не один.
- Ну, ладно, ладно, - замахал руками Шеогорат. - Вижу, что хочешь, но стесняешься просить. Конечно, некоторые считают, что смотреть альтернативы - это извращение, но ведь мы-то с тобой люди свободомыслящие, без предрассудков!..
- Для начала - мы вообще не люди, - съязвил Джон, понимая, что и тут ему выбора не предоставят. Похоже, его слова действительно зацепили Энн Мари за живое и Безумный Бог твердо решил доказать. что его вмешательство - это прямо-таки дар небес.
Между тем Шеогорат уже соскочил с постамента и широким движением смел на пол и книгу, и чтимые доспехи, и колдовское копье, а потом взамен всего этого швырнул на каменюку Джона. Тот засипел, пытаясь вдохнуть после удара спиной, а Энн Мари уже пристроился в головах, стиснув обеими ладонями его несчастную черепушку.
- Твоя правая нога тяжелая и теплая, - заботливо забубнил дядюшка. - Твоя левая нога…
- Можно побыстрее? - взмолился Джон, чувствуя, как голова буквально раскалывается в божественных дланях. Раз уж Шеогорат решил его допечь, то надо просто это пережить и пусть оно поскорее закончится…
- Значит, без прелюдии? - обрадовался Энн Мари. - Ну, как скажешь!..
И Джон ухнул куда-то в темноту.
*
Перед ним мелькали знакомые картины: окровавленная плаха, драконья стена в кургане, Призрак на поляне с вмятиной. Его первое приключение в Скайриме последовательно проносилось мимо него, пестря, бренча, топя в полузабытых чувствах. Этот безумный хоровод все кружился и качался перед глазами и вдруг резко стих, сменившись заснеженным залом, где Шеогорат, воссев на Железный Трон, до слез хохотал над судьбой двух миров и одного отдельно взятого Довакина.
Джон стоял сбоку, недалеко от пролома в стене и переводил взгляд с Шеогората на себя самого - тогда еще Джона Сноу, одинокого, потерянного, ничего не понимающего. Но никто из участников давней драмы не смотрел на него самого, словно его там и не было. Он будто бы снова читал Свиток в Тид-Аран и видел картины прошлого, в которое не мог вмешаться.
- Да, мило все это. Забавно, - прокряхтел на троне Шеогорат, чуть успокоившись и утирая выступившие слезы. - Ладно, смертный, ступай себе. Помирай. Или выживай. Это уж как у тебя сил хватит. А у меня, - он уставился на Сноу желтыми кошачьими глазами, - каникулы.
И выбросил его из зала обратно в крыло Пелагия.
И снова прошлое понеслось в лихорадочной пляске, мелькая, не задерживаясь ни на одном мгновении, но все же Джон успел увидеть, как тащит мешок с черепом, как загораживает собой Алдуина от ретивых героев из дома Шора, как спасают Нуминекса…
- Ма!.. - пискнул дракончик и сердце Джона залило беспомощной нежностью. В его жизни было мало моментов настолько же прекрасных, если вообще были. Разве что вот этот…
Дени. Живая. Живая…
Его настолько поглотили полузабытые чувства, что он с трудом мог сосредоточиться на том, что происходило дальше. Он почти пропустил тот момент, где Тириона…
Тириона казнили.
Мысль отдать карлика драконам, чтобы они решили его судьбу, была все-таки чуточку слишком безумной. Куда более сумасшедшей, чем решение утащить череп и спасти Алдуина, поскольку никаких теплых чувств к Тириону у Джона давно не осталось. Спасать драконов - это нормально, когда ты души в них не чаешь. Но щадить того, кто сломал множество жизней и даже не желает этого признавать, - совсем другое дело. И не просто щадить, а играть его судьбой, швырять как косточку…
Отдайте его драконам, пусть побалуются. Идея, которая могла прорасти лишь из семян, посеянных Шеогоратом. Вот только достаточно ли спасенной жизни Ланнистера, чтобы начать считать выкрутасы Энн Мари чем-то благим?
Итак, Тириона больше не было, а история катилась дальше без видимых изменений, и Джон смотрел на мелькающие картины, снова и снова выхватывая милые сердцу мгновения.
Вот Партурнакс роется в своих драгоценных сундуках, вот Снарк купается в озере, а вот и шахта Сидны - Джон подивился, с каким бравым видом он, оказывается, уделал того криминального орка. Со стороны смотрелось весьма неплохо. Затем был Морфал и логово вампиров, Вайтран и пьяная Арья в кошачьей шерсти, и вскоре Джону пришлось весьма стыдиться и страдать, глядя, как карга в перьях лезет к Сноу обниматься.
Роща Сангвина окружила его, посветила в глаза разноцветными фонариками и Джон разнеженно заулыбался, вспоминая, как хорошо было им здесь с Сераной. Поотдаль Арья повисала на дядюшке Сангвине, радуясь подарку, пока Сноу дулся и предъявлял претензии, а Джон вдруг забеспокоился, понимая, что Шеогората там нет.
Как и прежде, Сангвин выпустил их в Тамриэль возле Рифтена, и Джон с удивлением увидел, как его двойник мгновенно встает на ноги, выпрямляется и строго отчитывает Арью за вранье и участие в этом безобразии.
Это был кто угодно, но только не Джон Сноу - не тот наивный, добрый, вечно растерянный Сноу, которым он себя помнил. Облечение не удалось, понял Джон. Оно не удалось, потому что Шеогората там не было. Но что же тогда будет с Запретным Словом? Как закрыть Тид-Аран и не умереть при этом?..
Но история не ждала, пока он все осмыслит. Она неслась дальше и в ней Изран был по-прежнему бородат и ворчлив, а крипта по-прежнему негостеприимна и полна вампиров. Джон с содроганием посмотрел на гору валунов, которые фонтаном полетели от стены, когда Сноу все-таки сумел пробиться сквозь завал и волна камней вынесла его наружу, похороненного под ощеренным, распушившимся от волнения Призраком. Было больно смотреть, как другой Джон еле ползет по камням, ковыляет к водопаду, а потом сваливается под стеной в бреду обращения.
Еще хуже было наблюдать, как Сноу загрыз человека. Джон и сам не так давно пожрал с пару десятков живых и хорошо помнил эту звериную жажду, которая сжигала сейчас другого его. А ведь поток картин замедлился, вдруг осознал он, ощущая, что течение истории приблизилось к нормальной скорости жизни. Он отвлекся от своего двойника и перевел взгляд вперед, к короне из каменных арок.
Серана… там Серана.
Сноу добрался до саркофага, и Джон затаил дыхание, ожидая, когда наконец случится их первая встреча.
Серана, еще не проснувшись, выпала к незнакомцу на руки, но быстро очнулась и отошла на безопасное расстояние. Джон смотрел во все глаза, он почти мог слышать ее мысли - и понимал, что что-то снова пошло не так. Серана боялась Сноу, не доверяла ему, и их разговор был каким-то другим, более холодным, более колючим, почти враждебным.
Я никогда ей не снился, понял Джон. Она не летала на драконе. Она видит перед собой абсолютного незнакомца, который даже не похож на наивного добряка Джона Сноу, ведь облечение не удалось. Я не снился ей, потому что не вернулся в прошлое… потому что Шеогорат не вмешивался.
Он постепенно начинал понимать размах катастрофы - и боялся даже думать, что увидит дальше.
Но дальше все пошло почти так же, как он помнил, и душенька Вультурьйол, кажется, сумел слегка поправить первое плохое впечатление…
Нет, понял Джон, снова улавливая ее страх. Дракон лишь напугал ее еще сильнее - откуда ей знать, насколько добры и очаровательны они могут быть? А ревущее море огня, в котором сгорели фалмеры, - вот оно, прямо перед глазами.
Но может, подъемник сгладит ситуацию? Они ведь должны застрять…
И они застряли. Но Серана так и не рискнула раскрыть перед чужаком, насколько она особенный вампир. Вместо этого сам Сноу, не спрашивая ни советов, ни разрешения, отважился на невиданный трюк. Успокоив девушку довольно-таки небрежными словами, он прижал ее к себе, а потом, потоптавшись на перекошенной платформе, решился, набрал в грудь побольше воздуха и крикнул: “Файм!..”
И они взлетели невесомым облачком, поднимаясь все выше и выше, к далекому пятну света. А ведь этот Крик никогда ему не удавался - по крайней мере, до моря Апокрифа.
Кто же знал, что я так могу, удивлялся Джон. Так рисковать!.. Впрочем, после облечения в сельского дурня ему такое и в голову прийти не могло. А этот Сноу - совсем другой, тот, что начинал проклевываться в нем до облечения. Пробивался, как новорожденный дракончик из яйца…
Вультурьйол дремал на солнышке, Серана пыталась прийти в себя после странного полета, Сноу заслал Призрака к Арье за отчетом. Все шло, как раньше, за исключением того, что лететь на драконе Серане не больно-то хотелось. Но все ее страхи Сноу сурово отмел и сообщил, что либо так, либо сама, пешочком. Бедняжке пришлось смириться, а Джон всерьез призадумался, захочет ли она после всего этого вообще спасать его с башни. Может, там для него все и закончится - в подвалах Волкихара?..
А вот и сам Волкихар. Лодка несла их к замку, повинуясь движению весел, и те двое, что сидели в ней, не замечали тень, скользящую следом по волнам. Я сам как Радак с его баночкой, подумал Джон. Не могу отойти дальше, чем на десять шагов.
Он пригляделся к замку, скрытому туманом, и увидел, что одна из башен по-прежнему съезжает набок. Ее так и не починили, а ведь когда он пришел туда впервые, она была целой…
Он уже знал, что увидит дальше.
Замок был в печальном состоянии. Казалось, что кости, которые в его сне грызли черные псины, так и остались под столами. Никому здесь не было до этого дела, а лицо Харкона, закрытое, холодное, совсем угасшее, внятно сказало ему о том, что лорд Волкихара уже не ищет и не хочет ничего - только забыть всю свою жизнь, как страшный сон.
Конечно, ведь Джона не было в прошлом. Он не встретил Харкона на озере, тот не услышал волшебных слов об Атморе и героический пример Аэслипа его не вдохновил. И все же при виде дочери в голове лорда будто щелкнула какая-то двемерская шестеренка и он довольно гадко поприветствовал Серану, изъявив радость, что к нему вернулось его сокровище.
Не дочь. Свиток.
Джон недоуменно присмотрелся к лорду, отчетливо ощущая, что тому нет дела ни до Свитка, ни до пророчества. Харкону настолько все опротивело, что даже наведенная одержимость уже потеряла над ним власть. Он вел себя так, как от него ожидали окружающие, но не более того.
И что-то он все же задумал… но что? Как Джон ни старался, он не мог этого понять. Единственное, что он понимал, это то, что все опять идет не так. Лорд принял Серану как чужую, да она и вела себя как чужая - настороженно озиралась, даже не поздоровалась. Если ты настолько не веришь ему и боишься, подумал Джон, зачем ты вообще пришла сюда? Зачем сунулась в замок, уже зная от старика-привратника, что Харкон здесь?..
Лорд повернулся к Сноу с видом, словно исполняет обременительную обязанность, и сказал, что в награду за спасение дочери хочет предложить ему высший дар - кровь вампира-лорда. Сноу сухо отказался, сообщив, что он, к сожалению, уже вампир и ждет не дождется, когда найдет лекарство.
Все вампиры в холле встрепенулись, угрожающе заворчали, и Джон подумал, что после этого наглеца просто растерзают, но Харкон лишь пожал плечами и равнодушно ответил, что Сноу пощадят, как спасителя его ненаглядной доченьки. Прозвучало это так же блекло, как и все прочее, а сама доченька стояла поотдаль, не зная, как ко всему этому отнестись. Отца она боялась, но и Сноу тоже не внушал ей особого доверия.
А между тем Харкон, желая поскорее завершить радостную встречу, подвел итоги: раз уж Сноу не желает присоединиться к двору Волкихара, то и оставаться ему тут незачем, а стало быть - пошел вон! После этих слов лорд поднял руку да и вышвырнул спасителя дочки за порог - один в один как Принцы Даэдра, любители запускать людей в полет от своих алтарей. Джона утянуло следом, как Радака за баночкой, и он увидел, как Сноу, с омерзением оглянувшись на замок, садится в лодку и начинает грести через пролив к далекому, почти невидимому отсюда берегу.
Странное дело, но на сей раз эффекта баночки не было. Лодка удалялась, а Джон стоял на берегу, словно имел возможность выбрать, куда пойти теперь. Он оглянулся, увидел, что замковая решетка опущена, но все же пошел по мосту мимо горгулий в надежде, что преграда пропустит его эфемерное тело.
И стоя там, перед решеткой, он наконец-то осознал очевидное. Харкон просто отпустил его, вышвырнул вон - его, Довакина, существо, которое лорд так настойчиво искал прежде. Более того, он отпустил того, кто явно не одобряет вампиров и не хочет быть одним из них. Того, кто способен убивать кого угодно вплоть до драконов!..
И вот эту опаснейшую личность, которая, между прочим, водится с Партурнаксом и Стражами Рассвета, просто берут и выставляют за дверь. В голове не укладывается…
Джон проскользнул сквозь решетку и опять вошел в замок, где отыскал в коридоре Харкона и Серану.
- Свиток, будь любезна, - неласково говорил ей лорд. - Ступай к себе. Надеюсь, ты еще помнишь, где твоя комната.
Серана испуганно глянула на него и сняла со спины Кель.
- Я ведь… - начала она, но Харкон прервал ее древним и злым голосом:
- Доченька, мне плевать.
Забрал Свиток и ушел к себе. Серана привалилась к стене, кусая губу, и Джон, жалея бедняжку, потянулся рукой к ее щеке, по которой уже ползла первая слеза. Да… не такого возвращения она хотела.
Но он даже не успел хотя бы попытаться стереть эту слезу обиды - некая сила подхватила и повлекла его сквозь хоровод цветных пятен, пока Джон не очутился в форте, где Сноу как раз отчитывал Арью.
Он с нежностью смотрел на сестренку, радуясь уже тому, что просто видит ее, и лишь потом уделил внимание самому разговору. Арья успела столкнуться с тремя упорными и теперь пыталась донести до недовольного братца, что некий Мирак с Солстхейма пытается его убить. Сноу слушал вполуха и все злился, как она вообще могла впутаться в такую гнусь с Темным Братством.
Почти сразу после этого Сноу уселся на Вультурьйола и усвистал на Солстхейм, оставив сестру мыкаться по форту, и Джон встревожился: а как же Каирн, Валерика, Дюрневир? И что теперь будет с Сераной?..
Но тут его опять понесло неведомо куда, и он, еле проморгавшись, увидел вокруг себя знакомые волкихарские покои. Джон заозирался, пытаясь понять, зачем он здесь, и увидел, как воздух неподалеку странно и неестественно разрывается. Сквозь разрыв шагнул Харкон, рассыпая по полу мертвых мотыльков. В одной руке он нес Свиток, в другой - Джон пригляделся, не веря собственным глазам, - какую-то кость.
И снова ему вспомнились слова Мелисандры. “Кости - опора и память. Кости хранят. Кости помогают.” То, что вампир нес в руке, явно было магическим артефактом.
Кость была с грохотом закинута на полку, а Свиток лег на край стола, занятого пыльными горами книг и записей. Харкон, сильно щурясь, огляделся, странно усмехнулся, мановением руки спалил трупики мотыльков, вызвав в Джоне мгновенный приступ зависти, а потом стал небрежно, вздымая тучи пыли, сгребать со стола кипы бумаг и бросать их в растопленный камин.
И снова Джона дернуло прочь, повлекло на Солстхейм и он увидел, как Сноу в одиночку, упорно и мрачно пробирается через курган, где находит первую Черную Книгу. Некоторое время Джон глазел на зловещий обливионский том, тихо лежавший на полу, а потом увидел, как двойник вываливается из страниц, весь запутанный в черных щупальцах. Зрелище было премерзкое, но что особенно привлекло его внимание, так это отсутствие яркого томика с картинкой. Неужели и эту книжку насоветовал Шеогорат? То-то Херма-Мора так упорно пихает ее Довакину в руки что в прошлом, что в будущем…
Да что же в ней такого, недоумевал Джон. Там ведь просто написано, как высидеть драконье яйцо!..
И она ему не понадобится, если он не вернется домой, обреченно понял Джон. Он не найдет яйцо в руинах Красного Замка, потому что после неудачного облечения он почти наверняка погибнет в Тид-Аран…
И снова его потащило через море к старому замку, где он увидел, что лорд успел изрядно преобразить свои покои - обильно покропил кровью, пристроил в углы дыбу, клетку, а на опустевшем столе разложил всяческие инструменты, среди которых Джон с болезненным смешком обнаружил половник - вещь особенно необходимую вампиру-лорду, способному порвать голыми руками почти кого угодно. Что бы там ни придумал Харкон, он явно относился к этому с заметной иронией.
Свиток по-прежнему небрежно валялся на краю стола, словно был каким-то бесполезным пустяком, а сам лорд расположился в кресле у камина. Он делал вид, что читает, но было похоже, что он просто смотрел в огонь и кого-то ждал. Возможно, уже давно.
Но Джону так долго ждать не пришлось. В дверь поскреблись, лорд сухо сказал: “Войдите!” и в комнате появилась Серана.
- Я просто хотела поговорить, - неуверенно промолвила она, просачиваясь внутрь и вдруг замечая дыбу. - Это зачем?
- Что зачем? - спросил Харкон, не отводя взгляд от огня.
- Дыба…
- А, - равнодушно ответил тот. - Для души. Чего тебе надо?
- Я просто… - снова начала она, проходя в комнату, и снова запнулась: - Кровь тоже для души? Или ты теперь ешь людей?
- Я вампир, - хмыкнул он. - Конечно, я ем людей. Мне плевать на этот скот, пусть отправляются к Молаг Балу.
- Раньше ты был не таким, - вздохнула она.
- “Раньше” было тысячи лет назад.
- А пророчество? - решилась она.
Лорд оживился и повернулся к ней.
- Надеюсь, скоро я смогу его исполнить, - сказал он, глядя мимо дочери, и Джон вдруг понял, что у древнего вампира что-то с глазами. Они выглядели, как и прежде, - горящие кусочки янтаря, - но чтение Древних Свитков даром не проходит. Кажется, теперь Харкон мог как следует разглядеть лишь огонь в камине. Серану, стоявшую в тени, он уже толком и не видел.
- Я велел распустить слухи о Свитке, - довольно добавил он. - Скоро в Скайрим обязательно заявится какой-нибудь жрец Мотылька.
- Но пророчество приведет нас к катастрофе, - заспорила она слабо.
- Ах, оставь, - досадливо отмахнулся лорд. - Только вернулась и уже взялась меня поучать? Ты не лучше своей предательницы-матери. И к тому же я не спрашивал твоего мнения.
- Ну так спроси! - возмутилась она.
- Да зачем оно мне, - фыркнул он, выбрался из кресла и стал неуверенно подниматься по лестнице наверх. На одной из ступенек он споткнулся, но Серана по-прежнему ничего не замечала. Джон увидел, как отчаянно она смотрит на Свиток, который ее отец беззаботно оставил на столе. Слишком уж беззаботно. Джон ни мгновения не сомневался, что тот сделал это намеренно, хоть и непонятно, зачем.
А правда ли непонятно, зло спросил он самого себя. Опять не замечаем очевидного? Харкону давно все на свете опротивело. А тут Дозорные докопались до крипты, разнесся слух об артефакте, который поймали и вампиры, и оставленное позади пророчество снова вломилось в его разбитый мир, требуя от него действий. Вот он и действует: разозлил Довакина, а теперь старательно обижает и пугает дочь, рассчитывая, что они объединятся и вырвут пророчество из его рук, избавив от постылого груза.
Казалось бы, можно просто поговорить… Но Джон видел отчужденность Сераны, ее недоверие к отцу и не сомневался, что и тот тоже это заметил. Заговори он с ней по-человечески - и она будет продолжать сомневаться, подозревать и в конце концов все равно уверится, что он строит очередные козни. Так не проще ли сразу показать себя с самой худшей стороны?..
Вот только Серана всего этого не видит, как не видит ироничного половника на столе. Едва Харкон ушел и наверху хлопнула дверь, как она тут же схватила Кель, а потом метнулась к выходу, задыхаясь от самого настоящего ужаса. Джон знал, что сейчас она чувствует себя, как в кошмарном сне, где ноги холодеют и обращаются в вату, и во мраке нагоняет монстр.
Если бы он мог ее поддержать! Но он был здесь лишь призрачным гостем, а настоящий Сноу затерялся где-то на Солстхейме. И как тот собирается воевать с Мираком без Дюрневира? Ах да, вспомнил Джон. Ему-то никто не посоветовал: “Сперва спрячь.”
И целовального конкурса тоже не будет. Хоть он его и не помнит…
А Серана меж тем бежала, бежала, торопясь прочь из замка, несясь над водой верткой стайкой летучих мышей, и, словно еще одна невидимая мышь, Джон летел следом, чувствуя, что она устала и вот-вот рухнет в стылое море.
Упав на берег, бедняжка некоторое время лежала, собираясь с силами, а потом снова припустила вперед, а в ее голове стучали слова Сноу: “Как меня найти? Да зачем тебе это. Я ведь со Стражей Рассвета.”
Стража Рассвета, Стража Рассвета…
Его швырнуло вперед по истории, и вот он уже видит, как Серана, трепеща от волнения, входит в форт, где почти мгновенно сталкивается с Израном. О боги, обмер Джон. Вся надежда только на Арью…
И сестренка не подвела. Выскочила мелким бесенком из бокового коридора, пристально посмотрела на Серану и боевито насела на Израна:
- Нечего ее обижать, борода! Она ХОРОШАЯ!
Джон аж рассмеялся сквозь навернувшиеся слезы. Арья осталась собой даже здесь, в этом альтернативном аду.
- Я не ем людей, - пролепетала Серана. - Ну, ем. Иногда. Но не насмерть. Мой отец… тут вот Свиток…
Бедняжка явно не знала, как начать рассказ. Арья усадила ее на скамейку, презрев Израна, который все пытался воздвигнуться над мерзким вампиром и задавить своей праведностью.
- Не маячь, - одернула его Арья. - Прикажи принести девушке вина. Видишь, переживает.
- Вышвырнуть бы тебя за порог, Довакинья сестра, - заворчал глава, но отправил за бутылкой какого-то новобранца. - Ну? Говори, чудовище, - и он снова упер руки в бока.
- Есть пророчество, - начала Серана. - О тирании солнца…
Новобранец притащил затребованное вино. Арья ловко выдернула пробку и сунула бутыль Серане в руки:
- Выпей, полегчает.
Ох уж эта фраза, вздохнул Джон. Серана нервно отхлебнула из бутылки, подавилась, закашлялась и вдруг разревелась прямо на глазах у Израна, которого, к его чести, это здорово смутило и смягчило.
А Джон стоял поотдаль, незримый и бесполезный. От всего, что он увидел, уже было тошно. А от того, что поджидает впереди, ему захочется рыдать, в этом он был уверен.
- Я уже все понял! - вскричал он, задирая голову вверх, но ответ не пришел. Шеогорат не собирался отпускать его так легко. Безумный Бог заставит его расплатиться и за хамство, и за неблагодарность. И если задуматься, то просто посмотреть трагедию - не самая большая цена…
Его снова швырнуло через пространство, в далекий Солстхейм, где Довакин стоял напротив Сторна.
- Гол Ха!..
Необратимые слова прозвучали и Сноу протянул шаману черный том.
- Открой, - холодно велел он.
Прямо на глазах у Джона Сторна поглотила книга и Сноу отправился следом, утянутый в страницы массой черных щупалец.
Но как, все еще не понимал Джон, как он рассчитывает победить? Ведь Дюрневир до сих пор в Каирне! Как сражаться с Мираком в Апокрифе? Сноу ведь, кажется, даже Вультурьйола с собой не взял. Знать бы еще, что он сейчас шепчет Саротару… Джон никак не мог расслышать.
Дальше начался какой-то ад. Когда очарованный Саротар приземлился на площадку, где их в компании двух драконов поджидал Мирак, Сноу просто метнулся к жрецу и впился ему в горло. Он даже не дал дедуле договорить речь. Тот только и успел сказать:
- И вот первый и последний Дра…
На этом приветствие оборвалось, сменившись бульканьем. Джон подумал, что эта версия Сноу, как и он сам, вечно не дает противникам договорить. Что ж, должно же у них быть хоть что-то общее.
А между тем Мирак был еще жив, хоть и не мог выдавить из разорванной глотки ни слова, ни Крика. Сноу мучительно согнулся, начиная как всегда извергать из горла поток праха и пепла - в этом оба Джона тоже были похожи. Вражеские драконы заволновались, начали задумчиво потряхивать головами, постепенно избавляясь от внушения, а Саротар, словно подчиняясь неслышному повелению, схватил обоих Довакинов прямо в гигантскую пасть и взмыл в зеленое небо Апокрифа. Крузикрель и Релоникив помедлили и отправились следом, явно не зная, что теперь делать.
На горизонте ядовитых вод стало вставать черное солнце - Херма-Мора, растопыривая щупальца, шел наперехват, не собираясь отпускать свою добычу.
- БЕКС! - раздался страшный оглушающий Крик и зелень Апокрифа лопнула, обнажая небо Нирна, где крылья Алдуина то и дело закрывали звезды.
На помощь пришла кавалерия, понял Джон, чуть не помирая от облегчения. Так этой военной операцией руководил Алдуин. А Сноу заранее приказал Саротару схватить их обоих.
Но как же барьер между Обливионом и Тамриэлем? Алдуин своим Криком проделал в нем изрядную дыру, которая еле-еле стягивается…
Драконы выбрались из Апокрифа в какую-то пустыню, где тонул в песках неведомый древний город, и Саротар тут же выплюнул полудохлого Сноу, а следом за ним - покрытого золотыми трещинами Мирака.
- Заберите его к Партурнаксу, - кивнул Алдуин в сторону Сноу.
Джон не был уверен, но ему показалось, что золотые глаза первенца снова начинали наливаться зловещей краснотой. Он попытался вглядеться получше, но незримая сила настойчиво повлекла его прочь - прочь от этой пустыни с затонувшим в песках городом, прочь от молчаливых драконов, прочь от звезд.
Он снова был в форте, где Арья и Серана грустно сидели рядышком на скамейке, а рядом с ними - жрец Мотылька с тряпицей на глазах.
Значит, они уже прочитали первый Свиток…
- Нам нужен Джон, - говорила Арья.
- Нам нужны другие два Свитка, - вяло спорила Серана. Было очевидно, что встречаться со Сноу ей не больно-то хочется.
Джон присмотрелся к ее растерянному, бледному лицу и вздохнул. Драконов любят или боятся, третьего не дано. И в этой истории Серана его не любила.
- Джон знает, где один из Свитков, а второй… как-нибудь найдем! - бодро взмахнула рукой сестренка.
Что значит “найдем”, возмутился Джон. Да ни за что я не возьму тебя в Каирн! Потом он вспомнил, что здешний Сноу подходит к делу иначе и заволновался, как бы с Арьей чего-нибудь не случилось.
А вот и он сам, заявился с победой… Джон почувствовал, что эта альтернативная версия самого же себя ему очень не нравится.
Ну разумеется, понял он, приглядевшись. В Сноу уже сидело Запретное Слово и… и все было очень плохо. Облечение прошло неудачно и теперь Слово отравляло саму его драконью суть, которую и без того уже пронизывали багровые нити вампиризма.
Сноу пообщался с девушками и быстро отрядил Арью и дальше помогать Израну, заявив, что ни за что не позволит ей сунуться неведомо куда. Раз они с Сераной ищут второй Свиток, украденный Валерикой, значит, идут в место опасное и наверняка зловредное.
- Я тоже зловредная! - упиралась Арья.
- То-то и оно, - насмехался Сноу. - Мироздание не выдержит, если ваши зловредности сойдутся. Я не пущу тебя на дракона, не спорь.
Арья обиженно посмотрела на брата, топнула ногой и ушла, а Джон запоздало устыдился, что так долго не позволял ей летать.
Пока он корил себя, история понесла его дальше, и вот они уже стоят перед открытым порталом, в котором мерцает больной фиолетовый свет. Джон перевел взгляд в сторону странного постукивания и увидел, как по полу весело скачет кость.
Серана тем временем недоумевала:
- Не понимаю… Ты вампир, но Каирн почему-то считает тебя живым.
- Что предлагаешь? - деловито спрашивал Сноу, поглаживая недовольного лютоволка по холке.
- Ему нужна плата. Придется отдать часть души…
Джон съежился, помня, как магия Сераны вырвала из него Призрака, а Сноу отошел в сторону и задумался, опершись на перила. Наконец он сказал:
- Хорошо.
- Правда? Ты согласен? - обрадовалась девушка, а Джон неверяще посмотрел на своего двойника. Хорошо, слыхали? Джон и сам-то на это согласился лишь потому, что застрял в замке, без Голоса, без помощи, бок о бок с энергичным Папулей, полным планов и идей. А Сноу ради чего рискует? Или просто уверен, что справится?..
- Мама научила меня кое-каким фокусам, - затараторила Серана, но Сноу прервал ее, подняв руку.
- Если уж берешься за это, - сказал он, - постарайся вынуть самую черную часть.
Ах, вот в чем дело, наконец-то понял Джон и завистливо подумал, что, кажется, этот Сноу умнее, чем он. Сам-то он до этого не додумался бы…
- Я постараюсь, - кивнула Серана и занесла руку, сосредотачиваясь.
Черное месиво вырвалось из груди двойника, волоча за собой багровые нити и унеслось вниз, в фиолетовую воронку - вкусная, жирная плата Хозяевам. Сноу упал около перил и несколько мгновений лежал как труп, а потом, не открывая глаз,сказал:
- Ладно… Идем.
Призрак заскулил и лизнул его в щеку, а Серана расцвела:
- Рада, что все удалось.
Они стали спускаться вниз по плавающей лестнице, а Джон смотрел им вслед и видел, что чернота по-прежнему оставалась. Слово успело прорасти слишком глубоко, заразило слишком большую часть души, чтобы от него можно было так легко избавиться.
И к тому же… Мало ли кто теперь сможет найти и получить запретное знание. Встревожившись, Джон начал думать, что это все-таки было плохой идеей, а безмолвная сила уже потащила его дальше, швырнув в следующую часть истории, которую он тоже прекрасно помнил.
Могильник громоздился за его спиной черным курганом, скрывая в своих недрах расчетливую Валерику, а перед ним расселся на обломках Дюрневир - ветхий, осыпающийся…
- И если тебе повезет, - хмыкнул дракон, - она даже останется жива.
- Это как? - не понял Сноу.
- Бей в багровое, - посоветовал дракон. - В самое средоточие. Ты увидишь.
Сноу вытащил Длинный Коготь, поворачиваясь к дверям, толкнул высокие створки и прямо перед собой увидел Валерику.
- Я как раз… - начала она и захлебнулась, когда Длинный Коготь без замаха вошел ей в грудь - вошел чисто и гладко, мгновенно оборвав ее долгую вампирскую не-жизнь.
- Что ж, бывает, - Дюрневир сказал это без особого сострадания.
Серана бежала, буквально летела к ним через площадь, глаза-блюдца, рот открывается, готовясь к крику… Сноу вытянул меч из мертвого тела и стал обтирать его об одежду Валерики.
- Что случилось? - залепетала девушка. - Ты ее…
- Теперь мы сможем покинуть Каирн, - сказал Сноу и Дюрневир за его спиной пыхнул искрами.
- Ты же убил ее! - простонала она, опускаясь на колени рядом с матерью.
- Она хотела отдать меня Хозяевам, - отвечал Сноу и чернота ползла по остаткам его души все дальше и дальше. - Прошу, не смотри так. Я чудовище, она чудовище. Хороших тут уже нет.
Серана отвела от него глаза, на которых даже не было слез. Джону было тошно от того, что он видит. От того, что это… он.
========== Глава 34. Хвала тебе, Энн Мари ==========
Они покинули Каирн, но радости в этом было немного. Джону было очевидно, что драконы не дождутся теперь маленького Довакинчика, а между тем истончившийся барьер протянет недолго. И тогда красноглазый Алдуин пройдется по Тамриэлю огненной бурей, поскольку нынешний мир уже не спасти.
Все было плохо и на глазах становилось еще хуже, но на краткий миг картина посветлела, когда Сноу выловил Арью в форте и указал ей на Вультурьйола.
- Летим, - сказал он. - Пора встретиться с Партурнаксом.
Арья с радостным писком полезла к ухмыляющемуся дракону на спину и, глядя на нее, Джон чуть не рассмеялся, но снова помрачнел, когда увидел, как Серана, отвернувшись, сидит на хребте Вультурьйола и беззвучно глотает слезы. Ее отец спятил, мать мертва, вокруг чужой мир и чудовища куда страшнее нее самой. А сама она никому не нужна и никто не назовет ее золотцем…
Но Сноу этого, конечно, не замечал.
Зато заметил кое-кто другой. Партурнакс присмотрелся к молчаливой девушке, стоявшей на вершине поотдаль от всех, и поманил ее крылом.
- Подойди, золотце, - промолвил он. - Я тебе кое-что скажу…
И зашептал ей на ухо. Джон видел, как у Сераны расходятся скорбные брови и она неверяще смотрит на древнего дракона. И что он ей там наговорил? Что она еще будет счастлива? Что они подыщут ей другого Довакина, более человечного?..
Было бы отлично, горько подумал он.
Серана приободрилась и все они дружно взялись за восстановление Дюрневира. А Джон, озабоченный новой бедой, все приглядывался к Алдуину и теперь был уверен, что глаза первенца и впрямь налились зловещим багрянцем. Неужели он действительно готовится к преобразованию?..
Что ж, хотя бы Дюрневира восстановили как положено. Сноу отправил оглушенную Арью вниз к Седобородым вместе с Вультурьйолом, наказав о ней позаботиться; он хотел было отправить вниз и Серану, но та, оглянувшись на Партурнакса, сказала, что лучше пойдет с ним на Поляну Предков.
Сноу только пожал плечами и стал собирать Свитки. Он забрал второй и третий, и Джон отметил, что на сей раз Партурнакс не стал навязывать ему первый, уже прочитанный - видимо, дракон считал, что Харкона уже не спасти.
Но многого было уже не спасти. Не стало Тириона, не стало Валерики, Империю ожидает скорый крах и Доминион альтмеров сможет отпраздновать свой недолгий триумф, прежде чем и сам исчезнет, смятый ордами Обливиона. И даже зимняя роза так и не расцвела на заснеженной вершине Монавен, а значит, свадьбы не будет…
Но это было и так понятно. Это было бы понятно по одному тому взгляду, которым Партурнакс проводил улетавшего Дюрневира, уносившего на своей спине Серану и Довакина.
Некоторое время Джон стоял на Глотке Мира, глядя на тающую в небе точку, но потом история потянула его дальше и он очутился на Поляне Предков, где Сноу, весь облепленный мотыльками, читал второй Свиток.
Стоило Джону кинуть взгляд на частицу Творения, как в глаза ему прыгнули знакомые круги и символы и он понял, что видит то же, что и Сноу. “Кровь Дочери Хладной Гавани способна ослепить глаз Дракона…” Это было то самое предсказание, что так напугало Валерику.
Сперва Свиток показал нечто не слишком опасное: всего лишь протянутая рука, с которой на золотой наконечник стрелы каплет темная кровь. Но вслед за этим явилось то, что Джон уже видел: гибель дракона, пронзенного стрелой более смертоносной, несущей окончательную смерть - смерть души.
Он вырвался из видения, не желая наблюдать это снова, и огляделся по сторонам, ожидая появления Сангвина. Было ясно, что Шеогорат так и не покажется, но и дядя Сэм их тоже не навестил. А между тем Довакин, не теряя концентрации, требовательно протянул руку в мотыльках и Серана вложила в нее третий свиток, вытряхнув его из чехла.
Третий Свиток, который ему не довелось прочесть в прошлый раз. Джон решил, что должен это увидеть, и настойчиво потянулся сознанием к Кель.
Глаза. Глаза в темноте. Серые, зеленые… голубые. Они смотрели прямо на него, а потом вокруг них, словно оправа, начали медленно проступать бледные размытые лица.
Дочь Хладной Гавани. Проклятый король. Служитель Ауриэля.
Трое. Для полного исполнения пророчества необходимы все трое, понял он. Но что же нужно от них судьбе? Их кровь, кость, плоть? Или сама их жизнь и душа? Он отчаянно вглядывался в темноту за лицами, пытаясь узнать что-нибудь еще, и вскоре увидел еще три пары глаз. В некий год снова сойдутся трое…
Лица колебались перед ним, словно плыли в жарком мареве над лавой. Туманные и неузнаваемые, на миг они словно обретали более четкую форму, начинали казаться знакомыми - и он видел в глубине Свитка Валерику, Харкона, Виртура…
Мысли в его голове заскакали как блохи. Он снова вспомнил непонятные слова, которые кричал тогда Гелебор: “Он ждет тебя, Дочь Хладной Гавани! И тебя, проклятый король!”
Тут Джону наконец-то стало ясно, почему Шеогорат так грубо выбил его из транса, заставив на время ослепнуть. Страшно представить, каких дел наворотил бы благонамеренный Довакин, прочитавший третий Свиток. Например, убил бы лорда Волкихара прямо там, на озере, что в перспективе означало бы полный крах Империи и падение барьера.
Отбросив все разумные предосторожности, он заглянул еще глубже, проникая за горизонт известных событий, и увидел, что пророчество живет и продолжается, растягиваясь в веках. Оно не закончилось - эта игра была готова длиться эпохами. Явление ужасного повелителя - пусть даже и душеньки Партурнакса - было лишь началом, главой из первого Свитка.
Странное давление стало вытеснять его из глубины Кель. Настырное и наглое, оно гнало его вон, не желая учитывать его интересы и свободу личности. Кажется, Энн Мари и тут решил влезть, не позволяя ему увидеть лишнего. Теперь будет и вовсе ничего не понятно, угрюмо подумал Джон, чувствуя, как его влечет прочь от удивительного мира знаний.
Он тряхнул головой и вдруг подумал, что и они с Сераной могли бы подойти под описание: она - Дочь Хладной Гавани, а он - король, обращенный в вампира. Глупый Джон Сноу, который свалился прямиком к Молаг Балу в гости, да еще и вместе с луком. Свалился сразу вслед за кусками Виртура в брюхе даэдрота.
А так ли уж нужен был Пожинателю лук? Помнится, Принц не проявлял к нему особого интереса. Ведь достаточно просто запереть Довакина в черном колодце - и пророчество приостановлено, и драконы остались с носом, и можно уже ни о чем не волноваться. Не отдает лук, упрямая коза, - да и Акатош с ним. Пусть сидит в яме веками и думает над своим поведением. А тем временем барьер рухнет и можно наконец-то навестить Нирн, который уже наверняка соскучился по Принцу Господства…
Но как Молаг Бал мог рассчитывать на успех? Он ведь уже встречал Джона в прошлом и знал, что вампиру, ухнувшему в его яму, еще только предстоит излечиться драконьим методом. Принц должен был понимать, что рано или поздно добыча от него ускользнет… а если нет? Джон попытался представить, что могло бы случиться с ходом времен, не спасись он из черного колодца, но быстро понял, что представить такое ему не по силам.
Он перевел взгляд на своего двойника и увидел, что тот вместе с девушкой уже склоняется над картой, выискивая нужную пещеру. Джон невесело хмыкнул, понимая, что слишком увлекся своими мыслями и пропустил часть истории. Ну, может, оно и к лучшему. И к тому же… как там Партурнакс говорил? Пророчества многозначны, толкования забавны. Наверное, не стоит сейчас сильно на этом сосредотачиваться.
Его снова мотнуло вперед, пронесло мимо Долины, где он мельком видел, как Сноу убивает обоих драконов - не так быстро и красиво, как Харкон, но так же эффективно, - а после поглощает их души. Джону наконец-то стало ясно, почему Алдуин велел унести Довакина прочь, подальше из ночной пустыни, где умирал Мирак.
Значит, Сноу все еще не избавили от этой способности. Джон не знал, хорошо это или плохо. Скорее плохо, наконец решил он, заглянув в мертвые черные глаза двойника, неуклонно шагавшего сквозь остатки жизни к своей последней Тид-Аран. “Когда темное и светлое пойдут рука об руку…” В этой реальности темным был именно он.
Между тем Сноу и Серана уже добрались до вершины церкви, где события пошли знакомым путем. Как и в прошлый раз, Виртур сбежал, а к ним явился Гелебор, которого бешеный братец-викарий успел покусать. Истекая кровью, паладин сказал, что скоро умрет и это к лучшему - ведь тогда истинная тьма не сможет прийти, - и Джон насупился, догадываясь, что и тут Гелебору принесли не вполне правдивую весть от “Ауриэля”.
- Прежде чем я умру, - сказал Гелебор, - примите это…
И он уронил колчан с золотистыми эльфийскими стрелами.
- На них, - сипел снежный эльф, - благодать Ауриэля. Найдите моего брата… принесите ему солнце…
И он словно взорвался изнутри, разлетаясь клочьями света, озарившими ночь. Серана завизжала от боли, закрываясь руками, и Джон увидел, как с ее лица на миг будто сошла кожа. Сноу стоял как стоял, даже не шевельнулся. Видимо, зрелище вспыхивающего и исчезающего в один миг живого существа его уже не впечатляло.
- Нужно убить Харкона, - только и сказал он, даже не глядя на горстку пепла на снегу. - Так советовал Партурнакс и я с ним согласен.
Разумеется, подумал Джон. Он хочет уничтожить еще одну часть пророчества. Не тот случай, когда стоит рисковать и пускать все на самотек, хотя, если подумать, штурм Волкихара безопасной затеей тоже не назовешь.
Серана подняла на него глаза.
- Да, - промолвила она. - Боюсь, он и впрямь убьет меня, я же Дочь Хладной Гавани.
Услышав это, Джон догадался, что Сноу так и не рассказал ей о троих, а слов паладина она просто не поняла. С беднягой Гелебором такое случалось постоянно.
- Он мой отец, - продолжала она, словно пытаясь убедить саму себя. - Или был им прежде. А теперь я не знаю, что он такое. Он совсем обезумел.
Джон тоскливо подумал, что Харкон вовсе не сошел с ума, а всего лишь старательно подвел к этой мысли родную дочь. Он прочел первый Свиток, узнал о возможном скором явлении Молаг Бала в Тамриэле - и после этого стал создавать видимость безумия.
Все ради того, чтобы Серана украла Кель, сбежала, сошлась с Довакином. Чтобы они забрали пророчество из его рук, чтобы спрятали лук от Пожинателя, в то время, как сам лорд мог бы беззастенчиво врать начальству, что вовсю трудится над задачей. А ведь лгать Королю Интриг - задача не из простых… Джон с трудом представлял себе, как это вообще возможно без защиты Шеогората.
Но было похоже на то, что Харкон решил рискнуть. А если все совсем уж выйдет из-под контроля - пусть дочь хотя бы никогда не страдает от того, что поспособствовала смерти отца. Вместо этого она могла бы верить, что избавила мир от чудовища.
Но неужели Харкон не боится попасть к Молаг Балу? И это будучи вампиром, провалившим такое важное задание?..
Ответа не было, а его снова швырнуло вперед. Он уже привык к тому, как его мотает по истории, и не удивился, очутившись где-то в глуши, под боком Дюрневира. Дракон хвалился тем, что им удалось перехватить Виртура, и вручил Сноу лук Ауриэля.
- Учтите, - внушительно продудел он, - Партурнакс требует его вернуть. Так что не помрите. Хотя вы не помрете.
- Но как нам попасть в замок? - продолжала волноваться Серана.
- Мы просто туда придем, - пожал плечами Сноу. - Я все еще вампир. Скажу, что оценил вампирскую жизнь и хочу обратиться. И принес подарки.
- А если они нападут? - сомневалась она.
- Я волшебное слово знаю, - гадко скривился Довакин. - Оно даже на драконов действует.
- На меня нет, - хмыкнул Дюрневир. - Но вампирам, конечно, от него не уберечься… Жаль, - проворчал он, глядя в сторону.
- Чего жаль? - повернул к нему голову Сноу.
- Что вам приходится это делать, - обтекаемо ответил тот, но Джон вдруг заподозрил, что за словами Дюрневира скрывалось куда большее.
Решетка на замковых воротах была снова поднята, и Джон подумал, что это, как ничто другое, говорит о том, что Харкон уже знает. Неведомо как и откуда, но он знает и ждет их.
Сноу спокойно прошел внутрь, даже и не думая ничего пробивать своим боком, и пошагал вперед к холлу. Джон подумал, что и ему, наверное, стоило прийти тогда одному, а не тащить с собой армию. А то ведь такая каша получилась, стыдно вспомнить.
Вампиры, попавшиеся им в холле, удивились, но не более того. Сноу был прав - он все еще вампир, а значит, может войти в замок безнаказанно. И к тому же с ним была Серана, которую Харкон так и не потрудился выставить перед своим двором предательницей и воровкой Свитков. Одно лишь это говорило о том, что дочь здорово ошибается в своих выводах насчет отца, но у Сераны сейчас не было ни времени, ни душевных сил об этом размышлять.
- Лорд Харкон в Соборе, миледи, - кисло сообщил Вингальмо.
- Понятно, - нервно ответила Серана и они стали подниматься по лестнице. Джон остановился внизу у ступеней и вдруг задумался, а стоит ли ему туда идти. Однажды Молаг Бал уже заметил его у своего алтаря, да где - в чужом сне!..
Нет, решил он. Лучше подождать тут. Честно говоря, ему вовсе не хотелось смотреть на то, что будет там происходить.
Судя по тому, что воля Шеогората не швырнула его прямо в Собор к алтарю, дядюшка был с ним согласен - Джону нечего там делать. Теперь оставалось лишь ждать.
И он ждал. Из-за дверей Собора не слышалось ни звука, но в конце концов до него донесся говор совсем с другой стороны: вампирские сплетни, которые обсуждали между собой какой-то данмер и Ортьольф.
- На башне? - ворчал норд, засунув большие пальцы за ремень. - Да ты, поди, опять напробовался своих зелий. Вечно вам, эльфам, что-то мерещится.
- Я знаю, что видел, - разобиделся данмер. - И они разговаривали!
Джон насторожил уши, почти уверенный, что знает, о ком идет речь.
- Если бы это было правдой, - упорствовал норд, - этот ящер уже валялся бы внизу во дворе. Дохлый! Если я пойду и проверю, я найду там дохлого ящера?
- Они не дрались! Я же сказал, они разговаривали! У тебя что, мех в ушах вырос?!
- Возьми свои слова обратно! - рявкнул Ортьольф, оскорбленный таким подозрением. Все-таки есть у вампиров некая неизбывная нелюбовь к оборотням, подумал Джон, а потом стал размышлять, о чем дракон (уж не Дюрневир ли?) и лорд могли беседовать. Может, и эта версия истории сумеет закончиться хорошо? Хотя какое там хорошо, если Сноу отправился убивать Харкона по совету Партурнакса…
Прошло какое-то время - он совсем не мог понять, много или мало, - и из дверей появился измочаленный, в крови и лоскутах, Довакин. В первый миг Джон удивился, почему Молаг Бал так легко отпустил его, но потом вспомнил о стрелах, несущих солнце, и понял, что сила алтаря оказалась на время подавлена, а Сноу сумел ускользнуть.
Следом за Довакином появилась Серана, почему-то сжимавшая в руках черный кристалл, похожий на Камень Душ. Лицо у нее было потерянное и несчастное и Джону снова до боли захотелось обнять ее и успокоить. Но он продолжал сидеть как сидел под боком каменной горгульи, зная, что утешить ее никак не способен. Не здесь, не сейчас.
Когда они вернулись к Дюрневиру, поджидавшему их по ту сторону пролива, тот потянул коготок к кристаллу:
- Давай сюда. Я знаю, что с этим делать.
Серана замялась, сжимая в руках Камень.
- Что это? - подозрительно спросил Сноу.
- Все, что у меня осталось, - вымолвила она. - Тебя это уже не касается.
Сноу даже не хмыкнул, не пожал плечами. Просто отвернулся.
- Я прекрасно разбираюсь в аттракторах, - вцепился в камень Дюрневир и настойчиво потянул его у Сераны из рук. - Не волнуйся, дитя.
Слово “аттрактор” вызвало в памяти Джона не лучшие воспоминания, но зато теперь разговор на башне стал казаться чуть меньшей загадкой - было очевидно, что Дюрневир предложил Харкону способ избежать Хладной Гавани и при этом спасти не только дочь, но и собственную душу.
Джон вспомнил слова самого же Дюрневира - “Впрочем, вы не помрете” - и понял, что лорд, следуя плану драконов, всего лишь сымитировал бой насмерть. Единственным преимуществом Сноу могла бы стать внезапность, но Харкон знал, что они идут. Он ждал их - и ни при каком раскладе Сноу не смог бы победить древнего вампира, если бы тот и впрямь пустил в ход все, на что способен.
Значит, вот как все вышло, вздохнул он и вдруг вспомнил, что говорила Серана в роще. Ей приснился ужасный сон, сон о том, как он убил Харкона в Соборе, а потом ушел в никуда. Неужели и она тогда уловила часть альтернативной истории?..
И насколько же эта история возможна, заволновался Джон. Или правильнее спросить, насколько она до сих пор возможна?.. Он не умел удерживать в голове столько вероятностей разом и не мог до конца осознать, как прошлое и будущее влияют друг на друга. Сейчас он был способен лишь ощущать, как душу все больше и больше забирает в свои лапки холодный страх. Страх оттого, что эта версия как раз и окажется настоящей…
Этот холодный берег, где они сейчас стояли, этот ветер, который поднимал волосы Сераны, это чувство окончательного провала - все казалось таким знакомым, словно он и в самом деле уже это переживал. Чем дальше, тем труднее ему было вспомнить, что реальная история складывалась совсем иначе. Все вокруг обрело леденящий привкус истинности и в сравнении с этим даже черная яма в Хладной Гавани начала казаться давним уютным сном.
- Прощай, - сказала Серана, не глядя на Сноу, и побрела вдоль берега, пиная гальку и белесые куски плавника.
- Пора, Довакин, - сказал Дюрневир, словно готовясь выполнить крайне неприятную обязанность. Сноу кивнул и полез к нему на спину, и вскоре они исчезли в пасмурном небе, а Джон все стоял на берегу, глядя Серане вслед.
Одна, она осталась совсем одна, думал он, чувствуя, как ноет сердце. Девушка уходила вдоль берега, понуро опустив голову, шаркая сапожками по песку и прибрежным камням. Джон видел в своей жизни много печального, но эта картина была поистине трагичной.
Сквозь низкие серые облака пролетела темная тень и вдалеке на берег бухнулся Вультурьйол, распугав толстых хоркеров. Серана подняла голову, всплеснула руками и со всех ног припустила к нему. Даже отсюда Джон слышал, что она плачет на бегу.
Серана добежала до дракона и обхватила его за сгиб крыла, торопясь приникнуть к чему-то теплому и надежному, и Джон улыбнулся при мысли, что даже в этой ужасной альтернативной истории Вультурьйол по-прежнему опекает свою любимицу.
Ему недолго пришлось радоваться тому, что для Сераны нашелся утешитель. Его снова бросило вперед и он увидел, что стоит на поляне перед Тид-Аран. Брат и сестра уже ступили в гиблое место, и сердце Джона стиснуло дурное предчувствие. Облечение прошло неудачно, Херма-Мора не подарил цветной томик, Сноу потерял часть души в Каирне…
Ничто из этого не указывало на счастливый исход.
- Я не могу, - простонала Арья, опуская меч.
- Тогда я тебя заставлю, - знакомо отвечал Сноу. - Гол Ха…
Запретное Слово не успело вылететь из его рта. Арья ударила так быстро, что Джон почти не разглядел движения. Она ударила в самое средоточие, в багровую язву, истекавшую черным. Ударила - и попала точно в сердце.
Тид-Аран задрожала, пошла волнами, закрываясь, и за этой страшной зыбью Джон еще успел увидеть, как мертвый двойник падает на лед, а из его тела вырывается оскаленный Призрак и бросается на Арью, погребая ее под своей огромной мохнатой тушей. У Джона сам собой вырвался крик.
- Арья! - он бросился к месту, где только что была Тид-Аран. - Арья!..
Но его руки лишь схватили пустой воздух. Рана во Времени закрылась, отсекая один мир от другого, и где-то там, далеко за Стеной, в расселине лежат два мертвых тела…
И Призрак остался один. И Дени его уже не дождется. Его лодка затонула.
Джон осел на снег, чувствуя, как грудь разрывает жуткое давление. Если он заплачет, если он позволит себе заплакать, его горло лопнет, его глаза вытекут со слезами… нельзя, нельзя плакать. Он не станет плакать из-за лжи!
И тут он вспомнил.
…Он бежал под ночным небом, таким холодным, что казалось, будто с него того и гляди с хрустом и звоном посыплются звезды. Широкое поле расстилалось перед ним в ночи, наст трещал, но не проламывался под белыми лапами. За спиной цепенел лес, зияя темными провалами меж стволов, а над полем вставала громада Стены - и на ней, далеко под небом, распахнула крылья знакомая тень.
Он обернулся в сторону леса, чувствуя, как позади надвигается нечто. Оно шло в вихрях бурана, в холодном тумане вечной смерти, и те, кто ждали подступавшую бурю, не понимали, какова она на самом деле. Он должен был их предупредить, но волчья пасть не годилась для человеческой речи; должен был добраться до них - до нее! - чтобы оградить, защитить от надвигающейся стужи, но ворота были заперты, решетка опущена, а Стена неприступна.
В отчаянии он взвыл, тоскуя о прежнем теле, способном преодолеть эту непомерную ледяную преграду, - но оно было убито и покинуто им давным-давно…
Тот сон, тот ужасный сон в Долине - это и был исход его пути? Вернуться вместе с Призраком, вернуться бессильной тенью, по чьим следам идут стужа и вьюга? Вернуться голой, бестелесной душой, чтобы на время стать единым целым с драконом, а после - окончательно, навеки уйти. Без слов, даже без прощания, оставив Дени дважды вдовой, а детей - сиротами… или оставив мир в руках Ходоков.
Непролившиеся слезы застряли в горле, будто смерзлись от ужаса в ледяной ком, а в сухих глазах становилось все темнее. Холод внутри ширился, лишая его и воли к борьбе, и всякой надежды. Он уже видел, на что способен Шеогорат. Но что, если это еще не все, на что он способен? Что, если Безумный Бог согнет и выкрутит время, бросив его в самое начало пути, решив, что на сей раз не станет возиться с глупым и неблагодарным Довакином?
Замерев в кромешной тьме, он наконец-то решился подумать непредставимое: что, если все это - правда?..
- Не бойся, малыш, - раздался позади голос Партурнакса. - Ведь все хорошо. Этого никогда не случалось.
- Почему ты меня видишь? - он поднял во мраке слепое лицо. - Меня здесь даже нет…
Темнота стала рассеиваться - медленно, осторожно, словно уберегая его от слишком ярких контрастов. Вершина Монавен, проступавшая в полутьме, была все так же чиста и прекрасна и Партурнакс с состраданием смотрел на Джона, сидевшего в снегу.
- Ты есть. Но это немного другое “здесь”, - сказал он. - Ты видел то, чего никогда не было и быть не может. Свершившееся будущее неизменно и неприкосновенно.
- Почему ты в этом уверен? - вскричал Джон, не в силах избавиться от ужасной картины перед глазами. - А вдруг все случится именно так?
- Конечно, нет, - успокоительно заворковал старый дракон, косолапо подбираясь поближе. - Ну, посуди сам, ты же здесь. Ты в прошлом.
И погладил его коготочком по спине. Джон вздрогнул, замер - и наконец-то взорвался в рыданиях, боясь, что прямо тут и помрет. Помрет от облегчения, понимая, что на самом деле он в прошлом, а значит, будущее уже случилось, а значит, Шеогорат… вмешивается!
- Хвала тебе, Энн Мари, - проикал он, давясь слезами, и Партурнакс от души расхохотался, слыша такую ересь на своей священной горе.
Джон еще долго ревел под боком у старого дракона, чувствуя, насколько целительными оказываются эти слезы. Они смыли ожесточенность, которую поселила в его душе Альмалексия, растопили ужас и омерзение, которыми наполнил его Заводной Город, пробились сквозь высокомерие и расчетливое зло, которому исподволь научил его Молаг Бал. Слезы текли, вымывая грязь из закоулков сердца, и к нему наконец-то начал возвращаться некий неуловимый, но жизненно важный баланс.
- Катарсис, - мудро сказал Партурнакс, поглаживая его коготком по спине. Совсем как Призрака, подумал Джон, начиная понемногу приходить в себя и замечая, что на востоке уже занимается заря. - То, что учинил Шеогорат, было жестоко. Но есть в этом и хорошее.
- Да что в этом… хорошего? - икнул он, все еще не обретя ровный голос.
- Молаг Бал тебя испортил, - дракон строго хлопнул его коготком и Джон ойкнул. - Я ведь предупреждал.
- Да-а, - плаксиво заныл Довакин, утирая нос и до сих пор немного всхипывая. - А когда я про Альмалексию рассказывал, ты вон как хохотал!..
- Другим нельзя, мне можно, - вредно закряхтел тот. - И если я говорю, что Молаг Бал тебя растлил, значит, так оно и есть. Ты сам знаешь, что я прав.
Джон покорно кивнул, уже не думая спорить, а потом вспомнил свои революционные мысли и сказал:
- А ведь получается, он не сможет навредить мне в будущем.
- С чего ты взял? - заинтересовался Партурнакс.
- Ну, я же должен выполнить его задания в прошлом. Ему придется меня отпустить.
- Хм, - дракон завозился, пихая его боком. - Все время забываю, какой ты еще глупенький… Понимаешь, душенька, ему ведь все равно, кто сделает для него всю работу: Довакин или Нереварин.
- Я и есть Нереварин, - призадумался Джон. - Вроде бы…
- Нереварин - это Джулиан, уроженец Хай Рока, - менторски сообщил Партурнакс. - Истинное Воплощение. А ты находишься в его теле. Что, Азура так и не потрудилась об этом сказать?
- Ну, она что-то такое… - стал припоминать Джон. - Было непонятно.
- Как всегда, - зафыркал исполин. - Любит туман напускать. Когда ею прикидывается Шеогорат, он и то говорит доходчивее.
- А он прикидывается? - изумился Джон.
- Главный лицедей нашего околотка, - засмеялся Партурнакс. - От него уже давно все Принцы стонут. Ну, разве что Сангвину весело.
Еще бы, столько пить, подумал Джон, а потом озадачился очевидным вопросом:
- Но если этот Джулиан - Воплощение, то я тут зачем?
- Тебе же только что всё показали, - укорил его дракон. - Ты можешь выполнить задачи Нереварина, но он не может выполнить твои.
- А, - сообразил Джон. - Ну да… А что насчет Молаг Бала? - снова заволновался он. - Он все-таки может мне напакостить?
Партурнакс вздохнул и приступил к объяснениям:
- Ты ему в прошлом не обязателен и даже вреден. Ты исполняешь задачи Нереварина, но при этом закладываешь иное будущее, которое Молаг Балу не по нутру. Так что не сомневайся, он захочет навредить тебе в будущем, он сможет это сделать - и сделает. И если все пойдет так, как ему хочется, ты застрянешь в Хладной Гавани и не вернешься в прошлое, а это вызовет временной коллапс и Мундус, смертный мир, попросту разорвет. А ему ведь только того и надо… Но волноваться не о чем, - радостно заявил он, - тебя спасет Тид-Аран.
- Не о чем, как же, - заворчал Джон, но его тут же перебили:
- Свершившееся будущее неизменно…
- …и неприкосновенно, - кисло продолжил он, но потом сообразил и оживился: - А, ну да. Меня УЖЕ спасла Тид-Аран.
- Умница, - просиял Партурнакс. - А теперь ляг поспи. Альтернативная история - тяжелое зрелище. А как проснешься, погуляй по Солстхейму, пообнимайся с волками, тебя же это успокаивает. Развейся, побеседуй с шаманом. Можешь спеть ему о нас хвалебную песнь.
- Я знаю только одну хвалебную песнь, - застеснялся Джон. - И она про меня.
- Какое упущение, - заворчал Партурнакс. - Ни одной оды драконам? Это мы исправим…
Но не сегодня, подумал Джон, засыпая прямо внутри сна у теплого драконьего бока.
*
Когда он проснулся, то обнаружил, что все еще находится в кургане, а Шеогорат сидит в нише поотдаль и болтает ногами, между делом отколупывая кусочки сталгрима от небольшой глыбки. Закинув один такой кусочек в рот, он с удовольствием захрустел им, как лакомством, и посмотрел на Джона своими желтыми глазами.
- Хвала тебе, Энн Мари, - повторил Довакин, садясь на камне. - Спасибо, что вмешиваешься.
Шеогорат кинул в него очередным кусочком, который приземлился Джону на полу солстхеймского кафтана.
- Наш сахар - твой, друг, - радостно заявил он и исчез.
Джон открыл было рот и тут же закрыл, понимая, что задавать вопросы поздновато. А он как раз хотел узнать, почему у дядюшки такие желтые глаза и куда он дел бельма.
Подобрав осколок сталгрима, Джон сжал его в кулаке и подумал, что обязательно сохранит его на память - но грызть не станет.
Он поднял с пола разбросанные доспехи, которые так непочтительно сбросил Шеогорат, и стал раскладывать их на постаменте. Уложил туда копье, книгу, извинился перед костями Снежного Принца за поведение дядюшки и покинул курган, сразу же за порогом призвав Каэнлорна.
Прав был Партурнакс. Обниматься с волками - это умиротворяет.
До деревни он добрался ближе к вечеру и за это время изрядно оголодал, поскольку еду, прихваченную в форте, уже давно с упоением сожрал под кустом, ворча, будто дикий зверь, - на морозце разыгрался аппетит.
Скаалы встретили его как родного, похвалились новыми узорными саночками в кренделях, а потом наконец отпустили к шаману.
- Эй, - раздался сбоку женский голос и Джон оглянулся. Молодая девица стояла поотдаль и, недоуменно морща лоб, вертела в руках какой-то оковалок. - Я нашла кусок сыра… Чей это сыр?
Джон догадывался, чей. Теперь скаалы будут неделю судить да рядить, чей сыр, ведь нельзя просто взять его себе - за такое волкам отдадут, а то и изгонят… Вот ведь вредный Энн Мари.
Корст был рад. Усадил его за стол, налил похлебки, и Джон, радостно обжигаясь, потащил в рот ложку с варевом.
- Куда меч дел? - строго спросил шаман.
Довакин поперхнулся и уставился на него, даже не зная, с чего начать.
- Не знаю, много ли ты слышал об Альмалексии… - наконец заговорил он.
- Кое-что слышал. Она вроде из богов темных эльфов?
- Да. Была, - поджал губы Джон. - Мы с ней сражались и я ее убил. Песнь… меч разбила она.
- Убил богиню? - Корст хлопнул себя по коленкам и рассмеялся.
- Ложную, - надулся Джон. - И она была премерзкой, скажу я тебе. Мне вообще не понравилось в Морнхолде. Жарко, пыльно, кактусы… Но зато, - оживился он, наворачивая похлебку, - я купил там тотемчик Тартаага. Очень пузатый.
Корст подпер голову рукой и уставился на Джона совсем как Арнгейр.
- И в кого ты такой уродился? - жалеючи спросил он.
- Драконов не судят, - пропыхтел Довакин, скребя деревянной ложкой по дну миски. - И к тому же ты просто не знаешь Алдуина.
- А ты знаешь? - усмехнулся Корст. - И какой он?
Джон задумался, вспоминая первенца. Он видел дитя Акатоша и в самом жалком состоянии, разбитым и умирающим, и во всем величии, когда рядом с ним золотился сам воздух.
- Он разный, - наконец сказал Джон. - Он может вызывать восхищение или ужас, но буре нет дела до того, как мы к ней относимся. Он сила, меняющая мир. Без него, - усмехнулся он, - скаалы станут жирными и ленивыми. Останутся ли они тогда скаалами?
- Так ты все-таки прочел повесть об Аэваре, - обрадовался Корст. - А я-то подозревал, что ты бродишь наобум.
- Почему вдруг? - обиделся Джон.
- А кто Камни в очереди перепутал?
Заметили-таки, виновато сморщился он, а потом честно признал:
- Я не путал, мне просто было лень идти.
- Твое счастье, что драконов не судят, - фыркнул шаман. - Иначе я бы тебе высказал. Еще похлебки?
- Да, спасибо.
*
Как бы Джону ни хотелось остаться на Солстхейме чуть подольше, дела не ждали. И чем быстрее он их завершит, тем быстрее вернется домой, где все то же самое, только лучше - ведь там его семья…
Он уже предвкушал, как вручит Дени пучок скрибятины, пищи богов.
Он мог бы вернуться в Вварденфелл с помощью Ленты, но сама эта мысль была ему противна. Открывать, пусть даже на миг, Тропу Жертв здесь, среди этой гармонии, казалось кощунством, да, наверное, им и было.
И потому сейчас он неторопливо шел к озеру Фьялдинг, кутаясь в свой родной плащ с меховым воротником, а рядом с ним трусил счастливый Каэнлорн, которого уже не получится призвать в Вварденфелле. Джон не спешил покидать чудесный остров. Возможно, ему уже не доведется сюда вернуться. Возможно, он здесь в последний раз…
И некое неумолимое чувство говорило ему, что так оно и есть.
Озеро расстелилось перед ним, просторное, тихое под светлым льдом, и он не мог не вспомнить встречу, случившуюся в прошлый раз. Интересно, вдруг задумался Джон, а в будущем Харкон догадается, что Джон и Джулиан это одно лицо? А если он это и поймет, то когда?..
Жаль, что об этом ему уже не узнать.
Каэнлорн толкнул его головой в бедро и Джон опустился вниз, опершись коленом об лед и обнимая волка.
- До чего же ты славный, - сказал он, ероша белую шерсть. - Я всегда буду помнить тебя, друг.
Он нехотя выпустил волка из объятий и тот, игриво отскочив назад, лизнул его в щеку, радостно тявкнул - и исчез. Джон выпрямился, посмотрел на пустое озеро и понял, что пора.
Вот теперь - пора…
========== Глава 35. Уроки мудрости ==========
Вмешательство Альмсиви отправило его в знакомый и успокоительно обыденный Гнисис и Джон улыбнулся, снова ощущая на лице теплый вварденфельский дождь. Удивительно дождливый город, думал он, поднимаясь на помост к силт страйдеру и заодно приглядываясь, не маячит ли внизу в речке еще какой-нибудь несчастный. Мало ли…
- Мне в Хуул, - сказал Джон погонщику.
- Собираешься на Солстхейм? - спросил тот, кивая на плащ.
- Ну да, - не моргнув глазом, заявил Довакин и подумал: ах, если бы.
От Хуула он повернул на восток и двинулся знакомой дорогой к лагерю Уршилаку через горы. Нибани, должно быть, его заждалась.
Как он ни оттягивал неизбежный момент, в конце концов ему пришлось поставить пометку и отправиться обратно в купол, чтобы сменить слишком теплую одежду на что-то более подходящее.
И вот это - мой нынешний дом, думал он, оглядывая ржавые стены и остановившиеся шестеренки у потолка. Хорошо, что он не перенесся сюда прямо с озера - контраст вышел бы поистине мучительным.
Сюда срочно нужны фонарики, решил Джон, а потом, со вздохом оглядев мрачное жилье еще раз, отправился в подвал скампа, чтобы оттуда вернуться к пометке у Хуула.
Путешествуя по знакомым местам, он все вертел головой, выискивая в небе зловредных наездников, но вокруг было тихо. Кажется, Джиуб наконец-то взялся за дело. Или, усмехнулся Джон, он сам как следует проредил их в прошлый раз. А потом его подвиг припишут одноглазому эльфу… ну и пусть.
Лагерь Уршилаку все еще был на прежнем месте, не торопясь кочевать к другой стоянке. Вытерев ноги о коврик, Джон сунулся к Нибани в юрту и был встречен довольной улыбкой.
- Предки мне поведали, - прямо-таки заурчала шаманка, - что ты покончил с ложными богами.
- Предки преувеличили, - скромно отвечал Джон. - Альмалексия убила Сота Сила, а уж потом - что есть, то есть, - пришел я и убил ее. И при этом у меня пропали все записи, так что я хотел попросить тебя рассказать пророчества заново.
Нибани поворчала, но взялась декламировать. Джон старательно записывал. И снова его внимание привлекла все та же строчка: “Множество пробных камней испытывают Незнакомца, многие падут, но один останется.”
Всегда что-то остается. Ледяная стена, голубые глаза. Или Молаг Бал, Огненный Камень. Этот-то уж точно никуда не денется.
- Значит, теперь мне надо объединить племена, - задумался Джон, глядя в записи.
- Сначала Дома, - поправила его Нибани. - Дома - четвертое испытание, племена - пятое.
- Мне кажется, с племенами будет проще, - заупрямился Джон, не желая снова лезть в политику. Он еще после Хелсета дух не перевел. К тому же камни на Солстхейме он тоже не по порядку обходил, но никто особо не жалуется - разве что Корст придирается, и то больше для виду.
- Мы, племя Уршилаку, готовы назвать тебя Нереварином, - торжественно сообщила Нибани и тут же въедливо на него уставилась: - Если, конечно, ты, милый друг, сумел разобраться с Темным Братством.
- Сумел, - гордо отвечал Довакин.
- Тогда идем к ашхану.
Сул-Матуул печально нарек Джона Нереварином и вручил ему почетный знак - зловещий амулет под названием Зубы Уршилаку, дававший некоторую защиту от парализующих чар.
- Для всех данмеров, - трагично продолжал ашхан, - эти Зубы будут знаком того, что ты Нереварин и того, что Уршилаку пойдут за тобой куда угодно, даже на смерть. И так будет, пока враг не будет побежден или пока ты не погибнешь, или не вернешь мне этот знак.
В общем-то Джон понимал его несчастное настроение. Идти на смерть по требованию какого-то бретона - не самая приятная перспектива.
- А правда, что ты убил Альмалексию? - вдруг оживился ашхан.
- Правда, - кивнул Джон.
Сул-Матуул просиял и хлопнул его по плечу. Никудышный Нереварин явно начал казаться ему хотя бы сносным.
Вернувшись вместе с Нибани в ее шаманскую юрту, он снова запросил сведения обо всех оставшихся племенах, поскольку предыдущие записи растерло в пыль Несовершенство. Развернув новенькую карту, купленную у Дорисы в Балморе, он заново отметил все стоянки и призадумался, с кого бы ему начать. Племя Эрабенимсун стояло лагерем не так далеко от Садрит Моры и Тель Фир, а ведь Джон как раз хотел заглянуть к древнему эльфу…
- Не знаю, стоит ли начинать с них, - покачала головой Нибани. - это воинственное племя, а их ашхан Улат-Пал жесток и вспыльчив. Он бесчестный вождь, его гулаханы настоящие убийцы. Но, - оживилась она, - их шаманка, Манирай, осторожна и разумна. Ищи ее совета.
- Я всецело за осторожность, - заверил Джон, а сам подумал, что кровожадные гулаханы ему и в подметки не годятся с его-то списком жертв. Темное Братство и армия гоблинов могли бы многое поведать о том, как он ходит в гости, и считай повезет, если племя Эрабенимсун вообще выживет после его визита.
*
Фонарики. Джон больше не желал существовать без них ни дня.
Из лагеря Уршилаку он отправился прямо в купол, чтобы выкопать из завалов двемерские книги, но, повозившись в полутьме, понял, что пора обустроить дом и хозяйство.
Прихватив с собой ватрушки со Святошами - их насчитывалось четыре, - он прогулялся к скампу, а оттуда пошел бродить по лавочкам Кальдеры, скупая все фонарики, какие ему попадались.
Вернувшись в свой мрачный дом, он подвинул мебель поудобнее, устроил повсюду разноцветную иллюминацию и наконец-то вздохнул с удовлетворением, а потом стал разбирать вещи.
Стеллаж, прихваченный из поместья, украсился книгами, стопками накопленных бумаг и свитков, а заодно выставкой зелий. Сундуки с золотом, помаявшись, Джон тоже решил оставить в куполе. Конечно, всегда была вероятность, что сюда может заглянуть какой-нибудь игриво настроенныйПринц Даэдра, который похитит все честно нажитое просто шутки ради. Но и таскать сокровища с собой стало слишком сложно. Джон боялся, что при очередном извлечении тяжеленные сундуки могут рухнуть прямо на него. Пусть уж лучше стоят здесь, махнул он рукой.
Поотдаль громоздилась целая куча оружия и доспехов, добытых в Морнхолде и ожидающих очередного визита к скампу. Учитывая то, как удручающе часто у него разбивались, ломались и терялись мечи, Джон пока не торопился продавать запас.
Возле стола стоял сундучок с дивным алхимическим набором - стоял и будто бы глядел с немым упреком, ожидая, когда им наконец-то воспользуются. Джон, усовестившись, отвел взгляд, думая о том, что ему сейчас (как и всегда) не до алхимии, а потом прихватил с полки случайную двемерскую книжку и писанину Радака и отправился по знакомому маршруту - подвал скампа, Гильдия Магов, Садрит Мора.
Проскользнув среди грибных домов, он выбрался на пристань и отправился разыскивать лодочку, которая довезла бы его до Тель Фир.
*
- О, Нереварин, - обрадовался старый эльф, когда Джон возник на пороге его студии. - Как здоровье? Куски не отваливаются?
- Нет, - помотал головой Джон.
- Жаль, жаль, - потер ладошки Дивайт. - Хотя с другой стороны - это же выдающийся научный успех… Ну, а к нам какими судьбами?
- Я с подарком, - Джон состроил самое милое выражение лица. - И со своего рода просьбой.
- Сперва подарок, - сказал эльф и строго на него посмотрел: мол, попробуй не угоди.
Довакин вытащил из котомки припасенную двемерскую книгу и данмер кинулся перелистывать страницы, почти забыв о посетителе.
- Уникальная вещь, - сказал он, когда наконец сумел оторваться от подарка. - Говори, чего хочешь. Мечтаю поскорее от тебя избавиться и погрузиться в ученый труд.
Кажется, в кого-то вселился дух Радака, подумал Джон.
- Я хочу поговорить с Ягрумом, - сказал он.
- Так это же разве просьба, - удивился эльф. - Иди да разговаривай.
- Я туда не пойду, - уперся Джон. - Я Нереварин, меня беречь надо. Поднимите Ягрума сюда.
Древний данмер посмотрел на него, сморщив нос, заворчал, мол, опять тут все дезинфицировать, и поводил рученьками в перчатках, творя некую магию. Паучьи ножки клацнули об пол и жирный двемер, моргая по-совиному, уставился на Довакина.
- Хм, хм, - запыхтел он, подцокивая поближе. - Стало быть, теперь мы хотим поговорить со старым Ягрумом?
- Хотим, - кивнул Джон. - Я был в Морнхолде и…
- Ты правда убил Альмалексию? - оживился Фир, подтаскивая стул и усаживаясь нога на ногу.
- Что, уже все знают? - расстроился Джон, плюхаясь на скромный табурет.
- Хлер писал по секрету, но я, правду сказать, не поверил. И Сота Сил мертв… Жаль. Прежде я не раз бывал у него в Заводном Городе, - Дивайт обхватил колено сплетенными пальцами и, мечтательно щурясь, уставился в потолок. - Впрочем, он уже давно закрыт для любых посещений.
Джон облегченно перевел дух. Только Фира ему не хватало в его куполе.
- При активации Карстарк-Шарн кое-что произошло… - сказал он и тут же был прерван возмущенным воплем Ягрума:
- Карстангз-Бшарн!
- Да мне без разницы, - отмахнулся Джон.
- Тутц!
- От тутца слышу!
Дивайт от души хохотал.
- В общем, - повысил голос Джон, - я повстречался с духом Радака.
Фир тут же заткнулся, а Ягрум и вовсе распахнул бородатый рот, забыв ругаться.
- Радака? Стунгнтумца?!..
- Он сказал, его притянули молнии “погодной ведьмы”. Я даже собрал его прах в баночку и принес в Морнхолд. Он просил доставить его сюда.
- Ну… и где он? - дрожащим голосом спросил последний двемер.
- После смерти Альмалексии Азура заглушила “ведьму” и Радак пропал. Возможно, он вернулся обратно… - в гробовом молчании Джон полез в рюкзак и передал Ягруму записи Радака. - Он написал это, пока был в Морнхолде. И все требовал какой-то мзунцанг.
- Это вон та штучка, - сказал Фир, кивая на тонкое сложное устройство, закрепленное на большой стоячей доске. Джон пригляделся к чертежу, висевшему там же, и подумал, что, кажется, мзунцанг двемеры изобрели не зря. Им было куда удобнее рисовать ровные линии, чем обычным пером.
- “Слова там растут как симметричные, идеальные схемы, а любой звук раскладывается на бесконечную радугу абсолютных тонов…” - прочел вслух Ягрум и уронил записи на необъятное брюхо. - Неужели такое место есть?
- Есть, - кивнул Джон. Благодаря Партурнаксу он знал это абсолютно точно.
- А там не написано, как туда попасть? - заинтересовался Фир, заглядывая в записи. Ягрум с надеждой зашелестел бумажками, а Джон смотрел на него с сочувствием, поскольку уже просмотрел записи и знал, что ничего подобного там нет. Или он просто не понял?..
- Вот, здесь, - оживился двемер. - Поскольку траектория уже была проложена, требуется лишь стартовый импульс. Тут неполная схема развертки, но с этим можно работать. Нужны распределители, тональный гармонизатор, а еще…
- Я хочу кое-что спросить, - сказал Джон, перебивая поток ученых слов.
Фир и Ягрум повернулись к нему с одинаково отсутствующими лицами. Казалось, они уже успели забыть о его существовании.
- Где найти инструменты Кагренака?
- Ах, это, - недовольно фыркнул Фир. - Трибунал упустил их, а офицеры Дагота припрятали на Красной Горе - ценой немалых жертв, замечу. Но что с них проку без Призрачного Стража? Их даже в руки не взять. Я пытался.
Ну, конечно, подумал Джон, уж кто-кто, а этот любитель двемерских поделок не мог пройти мимо такой исторической ценности.
- Но если перчатки создали один раз, то можно создать и второй, - уперся он.
- Я был помощником Кагренака, - мотнул бородой Ягрум. - Но за все это время мне так и не удалось воссоздать их.
- Даром хлеб ешь, - попрекнул его Фир.
- Какая тманц, - отмел упреки инженер, а Джон запоздало обеспокоился, с какой такой целью данмер мог искать инструменты и перчатки. Хотя что тут думать, понятно, с какой! Слава Трибунала покоя не дает, каждому вынь да положь кусочек божественности…
По всему получалось, что расспрашивать дальше будет скорее опасно, чем полезно. Мало ли что может удумать Фир? Что, если Джон уже все испортил, подарив ему книгу… хотя нет. Тошнотворного чувства искривленности не было, значит, все в порядке.
- И зачем Нереварину орудия Кагренака? - лениво глянул на него данмер и Джон почувствовал, что ступает по самому краю.
- Их искала Альмалексия, - соврал он. - Некоторые считают, что о них говорится в пророчествах. Вдруг они мне понадобятся?
- Не исключено. Этими орудиями Трибунал добывал силу из сердца, - пожал плечами эльф. - Сейчас она иссякает. Неудивительно, что любезная Альмуся озадачилась поисками. Видать, она совсем ослабла, если даже ты, мой корпрусный друг, сумел ее одолеть.
- Любезная Альмуся здорово меня взбесила, - процедил Джон, а потом, блюдя осторожность, сказал: - Но сил у нее оставалось маловато, это правда.
Не стоит Фиру знать, что у него в гостях Довакин. Не стоит знать о куполе и о Ленте Лабиринта. И уж совсем не стоит знать о том, что найти инструменты Кагренака Нереварину придется в обязательном порядке. Только второго Папули Джону сейчас не хватало. К нынешнему моменту за ним и так уже охотится пол-Тамриэля.
- Что ж, - сказал он, - будем надеяться, инструменты мне не понадобятся. Иначе ума не приложу, что делать.
- Благодарю тебя, - уставился на него Ягрум, стискивая в жирных ручках записи Радака. - Ты самый замечательный в мире тутц. После него, конечно, - и двемер мотнул головой в сторону ухмыляющегося Фира.
- Хлер писал, ты отобрал у Альмы Ленту Лабиринта, - вспомнил эльф.
- Да, - кивнул Джон. - Но оказалось, что без божественных сил Лента бесполезна. Так что я выбросил ее в море.
Фир всплеснул руками.
- В мо… да как ты мог?!
- Ну, а мало ли? - состроил щенячьи глаза Джон, прямо в этот момент прекрасно ощущавший Ленту на пальце под правой перчаткой. - Все говорили, что она опасна. Вот я и выкинул… на всякий случай…
Спасибо всем богам, думал он, за талант прикидываться безвредным, но милым идиотом! Стоит свести брови домиком - и даже драконы тают, а уж смертным тем более деваться некуда. Но после сегодняшнего разговора ноги его в Тель Фир не будет. Этот древний данмер чуть ли не опаснее Харкона.
- Ладно, пойду, - сказал он, поднимаясь. - Бумажки я вам передал, про Радака рассказал. А меня там лодочка ждет, пора исполнять пророчества.
- И на каком ты этапе? - заинтересовался Фир.
- Пытаюсь всем понравиться, - тяжко вздохнул Джон.
- Ну, это не будет проблемой, - искренне рассмеялся эльф. - Замолвлю за тебя словечко в доме Телванни.
- Было бы замечательно, - обрадовался Джон.
- А все же интересно, - задумчиво протянул Дивайт, снова обхватывая колено пальцами и возводя раскосые глазки к потолку, - что же стало с нашей Айем? Вряд ли мы это узнаем…
- Да чего там не знать, - сурово ответил Джон уже из дверей. - Я отдал ее Молаг Балу.
Фир хохотал прямо как Партурнакс. Ни капельки сочувствия к богине.
*
Визит в Тель Фир посеял в душе Джона огромное беспокойство и, бухнувшись в лодку, он велел плыть к берегу на юго-запад.
- Места там нехорошие, - заныл лодочник, но Джон строго сообщил, что прекрасно знает, какие там места, и потребовал плыть куда сказано.
Высадившись на усыпанный пеплом мертвый берег, он возместил моряку труды и волнения тридцатью дрейками сверх оговоренного, а потом целеустремленно полез на пологие, черные от шлака горы. Насколько он помнил, сразу за ними располагался Тусененд, святилище Молаг Бала. На прошлой карте он был отмечен, но от нее, как и от многого другого, Несовершенство оставило лишь ошметки.
Пробравшись к двери мимо пасшихся в округе даэдра, Джон пролез внутрь и там столкнулся с тремя недружелюбными гражданами, которых возглавлял данмер в стальных латах.
- Вон отсюда, - приказал им Джон. - Или убью.
- Ты кто такой, чтобы… - задрал костистый нос данмер, но тут заговорила статуя:
- Он мой гость. Оставьте нас.
- Ха, - глянул им вслед Довакин, пока четверка трусила к выходу, - а там снаружи атронах болтается.
- Переживут, - фыркнул Принц. - Или нет… Ну, чем сегодня хвораешь?
- Паранойей, - честно ответил Джон. - Заглянул к Дивайту Фиру и выяснил, что тот весьма заинтересован в орудиях Кагренака. Теперь боюсь, что он начнет за мной охотиться.
- Этот мог бы, - Молаг Бал и не думал его успокаивать. - Но пока не станет. Ты же еще не исполнил пророчество. Вот как исполнишь, тут можешь начинать бояться. Вообще-то маги Телванни - жуткие существа. Даже по моим стандартам, - засмеялся он. - А еще они портят моих зверушек, когда ухитряются поймать. Опыты ставят. Хотя иногда получается забавно.
- Каких зверушек? - не понял Джон. - Даэдротов?
- Вампиров, дурья башка. Ну, Дивайт-то сейчас увлекся другим, возится со своим Корпрусариумом. Он тут давненько не появлялся, лет этак пять… - Молаг Бал призадумался и протянул: - Пора бы ему напомнить, когда у меня день рождения и что я хочу в подарок.
- Он… вы знакомы? - наконец-то догадался Джон.
- Ни один тысячелетний волшебник Телванни не стал таковым без знакомства со мной, - хмыкнул Принц Господства. - Думаешь, старый Фир просто так, сам по себе живет уже четвертое тысячелетие? Да еще бок о бок с моим святилищем… Ха!
- Я мог бы и догадаться, - покачал головой Джон. - Что ж, если хотя бы сейчас он меня не тронет, уже спокойнее. А дальше посмотрим…
А дальше я, весьма вероятно, вернусь домой, подумал он. Ищи-свищи.
Выйдя из святилища, он обнаружил четверку запыхавшейся, но живой, победно ликующей над трупом штормового атронаха. На сей раз к Джону отнеслись с куда большим уважением - все-таки особый гость самого Принца Гнева. Спросив у них дорогу к лагерю эшлендеров, который должен был находиться совсем неподалеку, он двинулся вперед по пеплу и вулканическому шлаку, по пути размышляя о том, что ситуация с Фиром чем-то и впрямь напоминает ситуацию с Харконом.
Ведь вампир, несомненно, узнал о нем сразу, едва Джон появился в Солитьюде. Он же везде ходил с костью, спас город от Потемы и вовсе не скрывал, что он Довакин, так что не заметить его было невозможно. Но лорд Волкихара не торопился его ловить, а терпеливо ждал, пока Драконорожденный исполнит пророчество и спасет мир от Алдуина.
И вот мир был спасен, конец света отменен, а Довакин, подлец, взял и исчез, как в воду канул, наверняка безмерно расстроив этим лорда. И с Фиром, поди, получится так же…
*
Лагерь Эрабенимсун находился под очередной черной горой, среди туч пепла и сохлых кустов. Местность была, мягко говоря, неприветливой, эшлендеры вокруг бродили мрачные и косились на его эбонитовый меч с неприкрытым вожделением. Джон сделал самое свое суровое лицо в надежде избежать неприятностей хотя бы в первые полчаса и потребовал проводить его к мудрой женщине. Требование, впрочем, пришлось подсластить десятком дрейков.
- Так ты хочешь исполнить пророчества Нереварина, - глянула на него Манирай, поправив на голове желтенькую тиару. Судя по тому, как легко та сидела на седых волосах, тиара была из жести или чего-то столь же недорогого.
- Не то чтобы хочу, - поправил ее Джон. - Судьба велит. Племя Уршилаку уже нарекло меня Нереварином, - тут он предъявил жутенькие Зубы, - а Нибани Меса говорила обратиться за советом к тебе.
- Да, у меня есть для тебя совет, - кивнула Манирай и указала на подушки, приглашая присесть.
Джон неловко поджал ноги и опустился вслед за ней на засаленную ткань. Сидеть было неудобно.
- Эрабенимсун никогда не назовут тебя Нереварином, - мрачно промолвила Манирай. - Никогда, пока жив ашхан Улат-Пал и его гулаханы. Они ненавидят чужеземцев, они высокомерны и не потерпят, чтобы ими управлял чужак. Ради исполнения пророчества тебе придется убить их.
- Сурово, - нахмурился Джон. - Это испытание? Проверка на лояльность? Или ты всерьез намерена лишить ваше племя всей верхушки? Как-никак назвать меня Нереварином может только ашхан.
- Ашханом должен стать Хан-Амму, - все так же безапелляционно продолжала Манирай. - Он миролюбив и в нем есть семена величия и мудрости.
Плевал я на семена, подумал Джон. Мне главное титул получить, а дальше… все равно гора рванет.
- А сам-то он этого хочет? - для порядка спросил он, вспоминая собственное не столь уж далекое прошлое.
- Неважно, чего он хочет, - отрезала шаманка и Джон еле удержался от смешка. - Его отец был ашханом, и мы жили согласно нашим обычаям - мирно охотясь, не развязывая войн с соседями. Он хорошо правил, пока не был убит Улат-Палом и его кровожадными друзьями. Улат-Пал забрал тогда его топор, а вместе с ним и честь нашего племени. Но теперь Эрабенимсун должны снова начать жить миролюбиво и достойно.
- Хорошо, - Джон встал с подушек, с облегчением распрямляя затекшие ноги. - Одобряю миролюбивую жизнь. Так кого убить надо?
- Ты так уверен в себе? - усмехнулась шаманка, поднимаясь следом.
- А что, предки не сказали? Я на днях убил Альмалексию.
- Я думала, что неверно прочла знамения, - она взглянула на него совсем иначе. - Это было… слишком странно. Дракон, палящий грязь, укрытую золотом…
- Ну, просто я Змея, - поспешно объяснил Джон. - Под знаком Змеи… Словом, ничего странного.
- Ну, тогда слушай, Змея, - улыбнулась Манирай. - Улат-Пала всегда сопровождает его телохранитель Ахаз, хотя из них двоих Ахаз слабее. Также нужно покончить с опытным воином Ашу-Аххе и подлым колдуном Ранаби, который носит отравленный меч. Сейчас они в своих юртах, но завтра пойдут на дорогу искать поживу…
Ждать до завтра в этом хлеву, еще не хватало. Он поблагодарил шаманку за сведения и выскользнул наружу, высматривая самый большой полог.
Ага, вот он. Джон смело вошел в юрту ашхана и радостно воскликнул:
- Как жизнь, старичье?
- Н’вах! - зашипел Улат-Пал и вместе со своим дружком налетел на гостя.
Джон воспользовался действенной техникой запутывания оружия в плащ, а потом от души приложил ашхана локтем по шее. Отгородившись от верного друга Ахаза столбом, подпиравшим юрту, он выхватил из-за спины двемерские клинки и метнул их один за другим в телохранителя. Попал лишь один, но и это было неплохо. Хуже было то, что ашхан, отчаявшись распутать плащ, бросил топор и подхватил корявое хитиновое копье, стоявшее у большой корзины.
Джон не стал ждать, пока его убьют, и быстро призвал ходячий труп, чтобы Улат-Палу было чем себя развлечь. Сам он пошел добивать телохранителя и призывать лук, поскольку снаружи уже доносился некий подозрительный шум.
В юрту, где и так было тесно, вломился воин в желтых костяных доспехах, завопил: “Умри!” и тут же получил стрелу в лоб. Даэдрические стрелы пробивают что угодно, довольно подумал Джон. Они пробивают даже такие твердые лбы, как этот.
Ашхан тем временем покончил с ходячим трупом и повернулся к Джону, жаждая крови. Тот недолго думая подправил копью направление и оно вонзилось в корзину вместо живота наглого чужеземца.
Пока ашхан рычал, снова борясь с застрявшим оружием, Джон бросил лук, призвал кинжал и вогнал его Улат-Палу в печень. Меч он так и не достал. Впрочем, наглядный пример эшлендеров внятно говорил о том, что махать длинномерными жердинами в тесном шатре - не лучшая идея.
Полог зашуршал и в юрту заявился новый желающий подраться. Данмер в зеленом балахоне, окруженный розоватеньким магическим коконом, недоуменно огляделся, не понимая, почему свои лежат, а чужак стоит.
- Ты кто? - на всякий случай спросил Джон.
- Твоя смерть, н’вах, - ощерился данмер и начал водить руками, что-то наколдовывая. Довакин, уже подуставший от агрессии и суматохи, просто пришиб его очередным призванным кинжалом. За время, проведенное в Морровинде, драки и сражения стали для него настолько привычным делом, что по накалу страстей уже мало отличались от обеда или умывания. Тело все делало само, а разум только отстраненно наблюдал за тем, как очередная жизнь оказывается оборвана.
Ибо нечего кидаться на человека из-за неловкого слова. “Старичье” ведь еще не худшее, чем он мог бы их обозвать.
Стрелы вскоре исчезли вместе с луком, а Джон с тихими матюгами наконец-то выпутал из свежепорванного плаща чужой топор и бросил его на пол. Подобрав двемерские ножи, он вышел из юрты, где столкнулся с данмером самого печального вида.
- Это ты Хан-Амму? - спросил он, надеясь, что хоть этого доходягу не придется убивать.
- Манирай все же добилась своего, - горько вздохнул тот. - Нашла кого-то, кто избавит нас от злого вождя. Но я не хочу быть ашханом!
- Если будешь так скулить, - фыркнул Джон, - то и другие не захотят, чтобы ты им был.
А сам не мог не вспомнить, как допекал его Варис своими бесконечными: “Ты истинный король!” И как он несчастно отбивался, бесконечно повторяя одно и то же: “Не хочу, не хочу, я не хочу этого!..”
И ведь действительно не хотел, и вряд ли кто-то сумел бы его заставить - хоть Варис, хоть кто угодно. Личный опыт не мог подсказать Джону подходящих слов, чтобы убедить унылого Хан-Амму в том, как это славно - взять и взвалить на себя ответственность за целую кучу неблагодарного сброда. И как ему теперь подбодрить этого малахольного? Может, отцовским топором приманить? Пожалуй…
- А ну-ка зайди, - поманил он Хан-Амму в юрту.
Данмер с опаской заглянул в скудно освещенную юрту и сперва попятился, увидев побоище, но потом вдруг воспрял:
- Этот топор, Айран-Амму! Улат-Пал забрал его, когда убил отца… - Он потянулся к памятному оружию и замер, услышав слова Джона:
- Это топор ашхана.
Хан-Амму помедлил еще мгновение, а потом все же поднял семейную реликвию с пола.
- Я должен был сделать это сам, - сказал он, сжимая топор в руках. - Я должен был убить их и отомстить за смерть отца…
- Манирай отличает тебя от прочих из-за твоего миролюбия, - заметил Джон. - Она видит в тебе семена величия и мудрости, а не войны. Племени Эрабенимсун нужен новый ашхан, такой, как ты - а не такой, как они, - он махнул рукой в сторону раскинутых по полу тел. - Вы можете жить иначе. Теперь сможете.
- Я… я понимаю, - ответил Хан-Амму, все крепче сжимая рукоять топора. - Я сравнивал себя с ними. Знал, что не хочу и не могу быть таким ашханом, как Улат-Пал. И даже таким, как мой отец.
- Ты можешь быть лучше, - лицемерно заверил его Джон, которому было абсолютно все равно.
- Я понял твой урок, - повернулся к нему данмер. - Я буду ашханом. И я назову тебя Нереварином… Да, - кивнул он, - все здесь знают, кто ты и зачем пришел.
Вот она, гласность. Ну и славно, подумал Джон, дождался появления шаманки и был вознагражден каким-то коричневым поясом в кусочках.
- Захват Эрабенимсун, - все так же сурово сообщила она, старательно скрывая довольную улыбку. - Знак, который расскажет всем о том, что мы нарекаем тебя своим военным вождем. Что ж, - она оглядела трупы, - во всяком случае, драться ты умеешь. А дальше время покажет…
*
Джон покинул лагерь эшлендеров и пошагал подальше по дороге, размышляя о том, что все прошло совсем неплохо. Каких-то полчаса - и вот он уже наречен Нереварином и является счастливым обладателем пояса в кусочках. А что оставил позади кучу мертвецов, так это вроде никого там не беспокоит…
А ведь как мучили его придирчивые Уршилаку! В захоронения сходи, лук принеси, пройдись в Когорун, в пещерной тьме сияет что-то там…
Может, и с остальными племенами будет так же легко, понадеялся он, но тут же скис, понимая, что сперва до них надо хотя бы добраться. Он глянул на карту и призадумался. Оба оставшихся племени находились почти строго к северу отсюда, Зайнаб поближе, Ахеммуза - подальше, на самом северном побережье у островков. Можно было бы вернуться в Садрит Мору и оттуда куда-нибудь на чем-нибудь доплыть: вот, например, Ахеммуза живут совсем рядом с телваннским городком Вос…
Нет, решил он. На сегодня больше никаких путешествий. Он воевал, завалил целую юрту трупами, а до того изрядно наплавался на ветру в лодочке и лазал по горам, боясь Дивайта Фира. Он имеет право на отдых, а все лодки вполне могут подождать до завтра.
Окончательно заленившись трудиться на ниве пророчеств, он поставил пометку сбоку от дороги и сбежал в подвал к скампу, чтобы перенестись оттуда в Балмору и отправиться в таверну. Есть хотелось зверски.
========== Глава 36. Бедные сиротки ==========
На следующее утро Джон вернулся к пометке у лагеря Эрабенимсун и теперь неуверенно переминался на месте, держа в руках свиток. И все бы с этим свитком было хорошо, если бы не одно “но” - он был творением Тархиэля, светлая ему память.
Снова идти пешком и плавать на лодках Довакину было жуть как неохота, а прокладывать новую Тропу - тем более. А свиток-то - вот он, и позволяет прыгнуть на многие лиги, и Джон даже не разобьется в лепешку, ведь у него есть амулеты левитации и замедления падения…
Нацелившись строго на север, он наконец решился, прочел свиток и подпрыгнул.
Земля мгновенно ушла из-под ног и его бросило далеко вперед и вверх, все выше, выше, выше… куда выше, чем прыгают силт страйдеры…
Вот тут-то он наконец понял разницу между полетом на драконе и полетом вообще. Теперь его не защищало тепло, идущее от пластинчатой спины, не укрывала драконья магия. Облако, в которое он влетел, оказалось мокрым, ужасающе холодным и темным, и он тут же продрог и промок до нитки, но даже толком этого не почувствовал - гораздо хуже было то, что он почти не мог дышать и голова у него странно и страшно поплыла…
На высоте двух тысяч шагов над землей Джон потерял сознание.
Он очнулся, когда внизу расстелилась зеленая равнина, вся в округлых всхолмьях, окаймленная морем с россыпью островков, - и эта равнина быстро и уверенно приближалась к нему.
Пару мгновений он все еще не мог понять, что происходит, а потом заорал, понимая, что падает, как однажды уже падал с вредного и злопамятного Дрогона. Но теперь здесь нет Салокнира и никто его не поймает…
- Ааааа! - вопил Довакин, кувыркаясь в воздухе и запоздало пытаясь понять, почему он уродился таким дурнем. Через какое-то время вопль перешел в истерический хохот, а Джон, еле шевеля оцепеневшими руками, наконец-то нащупал на груди драгоценный амулет замедления, который, по счастью, с него не сорвало ветром.
Земля приближалась, теперь уже угрожающе быстро, и Джон, мельком видя какой-то каменный домик и странную скотину у пещерки, воспользовался амулетом, обреченно глядя на Золотую Святошу, которая с улыбкой поджидала его прямо внизу.
Мягко, как хлопья снега, валясь вниз, он уже не мог изменить направление падения. Он даже не мог достать меч или призвать лук, поскольку окоченевшие пальцы отказывались шевелиться. Он просто падал вниз, прямо в ее гостеприимно вытянутые золотые руки.
- Ну, привет, - металлически лязгнула она, поймав его в тесные объятия.
Джон взбрыкнул свисающими ногами и начал поспешно слезать с рук красотки. Едва она его отпустила, как он тут же бухнулся на землю и несчастно уставился на нее из-под растрепавшихся волос.
- Бедный сиротка, - заухмылялась она. - Да не буду я тебя убивать. Я тут с миссией спасения.
Рот Джона, все еще замерзший и потрескавшийся, с трудом округлился.
- А наш-то так ржал, так ржал! - умильно заломила руки Святоша. - Мы уж думали, лопнет.
- Кто? - сипло спросил он.
- Твой самый любимый дядюшка, - хихикнула она и со звуком “пуф!” развеялась в воздухе золотистыми облачками.
Джон сидел на нагретой солнцем травке и тупо глядел в пространство, думая о том, что Тархиэля удавить мало за такие изобретения. Впрочем, он ведь и так уже помер - шмякнулся на окраине Сейда Нин, но, как легко заметить, умницу Довакина его пример ничему не научил.
Странная скотина отошла от пещерки, осмотрела его, обнюхала, шевеля усиками, а потом побрела дальше щипать травку. Джон непонимающе посмотрел ей вслед, неуклюже потер обмороженные уши, вспомнил, что у него есть чудо-браслет, и начал лечиться.
Жаль, что этот браслет не лечит от глупости, снова обругал он себя. Сто, тысячу раз лучше было бы плыть на лодке!..
Но откуда ему было знать? Казалось бы, после стольких полетов на драконах что нового он мог бы испытать в небе? А вот поди ж ты.
Отогревшись на солнце, он стал помаленьку пробуждаться обратно к жизни и завертел головой, гадая, где оказался. Он видел берег, когда падал, значит, он уже на самой окраине Вварденфелла. Получается, племя Зайнаб он пролетел и теперь находится ближе ко второму - Ахеммуза или как-то так…
Сняв рюкзак, который он предусмотрительно надел на оба плеча и даже спереди прихватил лямки веревочкой, он достал карту и понял, что толку от нее сейчас нет. Сперва надо найти на местности что-то приметное…
Он углядел в отдалении дорожный указатель, поковылял к нему на шатких ногах и с облегчением выяснил, что Вос - это вот туда. А море, получается, вот сюда. Джон глянул на карту, увидел, что вполне может пройти до лагеря по побережью, и побрел на север к морю, жмурясь на солнышке.
Больше никогда, пообещал он себе. Никаких прыжков в облака, ни за что.
*
По дороге ему попалось несколько разнообразных даэдра и он уже начал подозревать нехорошее, когда за холмом показались крученые лепестки очередного святилища. Довакин потер жадные ручки и припустил вперед, попутно сгребая дань со всех встречных врагов - замечательные мечи, даэдрические щиты, эбонитовые копья…
Вломившись в овальную дверь, он разделался еще с одним дреморой прямо у входа, а потом услышал громовой голос, идущий буквально отовсюду:
- Проваливай, болезный! Не до тебя сейчас!
- Извините-простите!.. - крякнул Джон и вымелся наружу, забоявшись лишний раз злить Молаг Бала.
Ну кто ж знал, что это его святилище!
Тем не менее, подумав с пару секунд, он все же вернулся, волоча награбленное, спрятал все это под крылышко и только потом окончательно покинул зловещий храм, гадая, что сейчас происходит в его глубинах.
Хотя, наверное, лучше об этом не знать.
Береговая линия не давала заблудиться и в конце концов привела его к стойбищу Ахеммуза - уютному, даже нарядному, привольно раскинувшемуся среди приветливой местности. Джон вспомнил мрачные лагеря Уршилаку и Эрабенимсун, которые заметал пепельный ветер, и подумал, что местные вполне неплохо устроились. Сидят среди плодоносящих кустов, рыбу сушат, выпасают гуаров…
Помнится, Нибани говорила, что у племени Ахеммуза сейчас нет ашхана и его временно замещает шаманка Синнамму Мирпал. Отыскав ее юрту, Джон пролез внутрь, но даже не успел начать объяснять причину визита, как мудрая женщина его отчитала:
- Любезно ли вы обошлись с моими гулаханами?
Джон открыл было рот, но его опять перебили:
- Нет? Вы невоспитанны? Ступайте. Сделайте то, что должны, прежде чем я буду говорить с вами.
Ну все. Это Молаг Балу можно выгонять его из своих святилищ. А какой-то шаманке такое не по чину и не по заслугам.
- Дама, - озлобился Джон, - вы хоть знаете, с кем разговариваете?
- С тем, кто ищет наречения Нереварином, - напыжилась шаманка.
- С тем, кого УЖЕ нарекли Нереварином, - поправил ее он. - и Уршилаку, и Эрабенимсун, и леди Азура. Так что повежливее. А то Альмалексия мне тоже хамила - знаете, чем дело кончилось?
Синнамму скроила несчастное лицо, и Джон удивился, как ловко - даже профессионально - у нее это вышло.
- Наше племя страдает, - завела она вечную песнь всех мошенников. - Мы бедны и несчастны и слабы как дети, а вокруг Мор, чудовища и ужас. Расспроси моих гулаханов, Звездная Змея, и они поведают тебе лучше, чем я, о нашей горькой судьбе…
- Ладно, хорошо, поговорю, - сварливо ответил он, уже понимая, что тут им попользуются в хвост и в гриву. Несчастное страдающее племя жило вдвое лучше, чем Уршилаку и Эрабенимсун вместе взятые, а туда же - мы бедные сиротки, всяк обидеть норовит…
У гулаханов повторилось все то же самое. Жизнь - боль, вокруг враги, не сегодня-завтра Ахеммуза помрут с голоду, доедая последний батат.
- Что проку в пророчествах? Нам нужны дела, а не слова, - давил на жалость Каузи. - Где герой, что спасет нас?
Ты кто, принцесса, чтобы тебя спасать, мысленно фыркнул Джон, с трудом удерживая на лице подобающее случаю выражение.
- Нас терзают голод и болезни, - подвывал с другого бока лоснящийся здоровенький Дутадалк, - и монстры охотятся на нас.
- Нам нужно безопасное место, где нас не достанет Мор, - Йенамму был более прямолинеен. - Это вопрос жизни и смерти.
- Мор достанет везде, - глянул на него Джон, - если не остановить Дагот Ура. И чем быстрее вы признаете меня Нереварином, тем быстрее я этим займусь.
Хороши, ничего не скажешь. Он приходит к ним за ничего не значащим титулом и очередной цацкой с дрянным зачарованием, а они взамен хотят невесть что, ведут себя так, будто он им задолжал, да еще и напрочь игнорируют реальную угрозу. Впрочем, с таким отношением Джон сталкивался уже не первый раз - он хорошо помнил и Суровый Дом, и перемирие в Хротгаре.
И кстати, в обоих случаях дело для обнаглевших закончилось плохо. Есть над чем призадуматься.
- И как нам быть, пока ты будешь воевать на Красной Горе? - опять заныл Дутадалк. - Сидеть тут, бояться, молить предков о твоей победе?
- Последнее не повредило бы, - съехидничал Довакин, а сам подумал, что сидеть и бояться - удел ленивых. Людям действия придумывать страхи попросту некогда.
- Мы племя бедное, смиренное, - насели на него гулаханы. - Найди для нас безопасное место. Поговори с мудрой женщиной.
- Ладно, ладно, - отпихнул их Джон и вымелся из юрты, пытаясь держать себя в руках. Похоже, он зря надеялся, что с Ахеммуза все окажется просто.
- Говори, - рявкнул он, вламываясь в юрту шаманки, - какое такое безопасное место вам нужно? Вам Вивек расчистить или хватит Воса?
Синнамму довольно поправила разноцветные нарядные перышки, украшавшие ее одеяние, и сладким голосочком протянула:
- В былые времена при малейшей угрозе наше племя могло найти укрытие в Альд Даэдрот…
У Джона отвисла челюсть.
- Где? - переспросил он, думая, что ослышался.
- Это даэдрическое святилище. Здесь неподалеку, на острове. Но теперь жрица Хлирени Индавель восстановила храм даэдра и там живут последователи Шеогората. Злые, ужасные люди, - тосковала Синнамму, разглаживая перышки.
Шеогорат, перевел дух Джон. Ну, хоть не Молаг Бал, уже проще. Хотя это как посмотреть…
- Храм запрещает почитать четыре столпа Дома Забот, - продолжала шаманка, - но Хлирени плевать. Последователи Шеогората не отличают доброе от злого.
- С каких пор эшлендеров волнует, что запрещает Храм? - уставился на нее Джон. - Вы же считаете Трибунал ересью.
- Мы племя мирное, скромное, - отбила выпад Синнамму, - мы не ссоримся с Храмом и Великими Домами. Мы просто хотим безопасности.
- То есть на Красной Горе вы мне не поможете? - жалобно глянул он на нее и Синнамму аж подавилась. Джон злорадно засмеялся: - Да шучу. Где этот ваш Альд Даэдрот?
- Вот здесь, - отметила она место на карте, все еще дуясь на него из-за насмешки. - Когда там будет безопасно, ты отведешь меня к великой статуе и я нареку тебя Нереварином. Но знай, - прищурилась она, - если я погибну, Ахеммуза уже никогда тебя не признают.
- Я могу разобраться со жрецами, - пожал плечами Джон, - но Принцы Даэдра вне моей власти. Ты правда думаешь, что в храме Шеогората может быть безопасно?
- Всегда так и было, - уперлась шаманка.
- Надолго ли, - вздохнул он.
*
Путешествие к святилищу пролегало главным образом по воде и Джон призадумался, как ему провести Синнамму по такой дороге. Как бы не вышло, что придется тащить ее на себе.
Ладно, махнул он рукой. Для начала надо хотя бы выяснить, что вообще происходит в святилище.
Ну, а что тут, собственно, может происходить, хмыкнул он, выбравшись на живописный бережок, над которым вздымались каменные цветки храма. Орки, мордобой… словом, танцы. Еще с воды было видно, как некий орк бодро лупит мечом гражданина в синей рясе и ординаторском шлеме.
Поднявшись по разбитой лестнице, пролегшей в холме среди разлапистых грибов, он пригляделся к драке поближе. Кажется, Храм решил вмешаться и испортить мирным почитателям дядюшки всю вечеринку. Жрецы не поленились добраться даже сюда, на островок на отшибе.
И во имя чего Храм так старается, подумал он, кинув в жреца отвлекающим камешком и посмотрев, как орк добивает супротивника. От Трибунала-то уже рожки да ножки остались, да и рожки те - всего лишь Вивек, безнадежно и преступно влюбленный в столп Дома Забот.
- Ты кто такой? - строго спросил его орк. - Не знаю тебя. Пришел потанцевать или ты с попрошайками?
- И то и другое, - признал Джон.
- А-ха-ха, да видно же, что ты из наших, - орк ткнул в него пальцем-сарделькой. - Глаза шальные выдают. Если хочешь танцев, иди внутрь, вот где самое веселье. Поговори с Индавель, там и выпивку найдешь. Только берегись золотых шляп, - предупредил он, а потом подумал и добавил: - Или нет. В целом-то они забавные.
Джон оглянулся на труп в золотом шлеме и спросил:
- Они уже и внутрь залезли?
- И не вылезают, - махнул ручищей орк. - Я так мыслю, они уже прямо там плодятся. Вроде как в улье, но без меда.
Отчасти орк оказался прав. Альд Даэдрот прямо-таки кишел ревностными служителями Трибунала. Помимо них в залах резвились даэдра и любители танцев, которые не разбирали, где свой, а где чужой, так что к великой статуе Джону пришлось пробиваться с боем. Схлопотав ядовитую царапину поперек плеча, он разозлился, плюнул на все, облекся в рожки и просто пошел косить всех подряд, кто попадался ему по дороге. Хорошее место приискали себе для лагеря Ахеммуза, ничего не скажешь. Безопасность так и прет.
Расчистив основные залы, он направился в левое крыло, где обнаружил меньшие статуи Малаката и Азуры. А она-то что тут делает, удивился Джон, но на всякий случай все же пристроил завалявшийся в кармане рубин на постамент к прочим дарам для леди. Сделал он это, конечно, уже после того, как положил конец трехсторонней схватке даэдра, жрецов Храма и поклонников дяди Шео.
В правом крыле происходила та же возня и финал у нее был ровно таким же. Джон прогулялся по всему крылу от статуи Дагона до изваяния Молаг Бала, которое приветливо его спросило:
- А что ты мне принес?
Джон вздохнул и сказал, что сейчас вернется.
Через некоторое время он возвратился, волоча за пышные гребни несколько золотых шлемов и стал выставлять их под ногами статуи. Смотрелось дико, но в своем роде красиво.
- Мило, мило, - заурчал Принц Господства. - Смотрю, они даже с начинкой… Что сказать, угодил. Чего надо-то?
Джон, который попросту срубил шлемы вместе с головами, уныло объяснил, что глупые Ахеммуза хотят укрыться в святилище.
- Ну, пусть, - позволил Принц. - Не буду тиранить твоих подопечных.
Джон облегченно перевел дух и подумал, что теперь надо бы задобрить еще и Дагона. Может, ему хватит эбонитовой булавы?..
- Нет, я тоже хочу голову, - закапризничал Принц. - Свежесрубленную!
- Где же я ее возьму, - увещевал его Джон. - Я уже всех тут убил.
- Не всех, - басил тот, сотрясая стены. - Ступай дальше! И за главным залом сруби золотую голову во имя мое!
Молаг Бал злорадно ржал с другой стороны и бренчал шлемами, а Джон с лицом “не хочу, не буду” поплелся добывать подношение. По дороге он постепенно приходил к мысли, что с какой-то точки зрения Принцы Даэдра не слишком отличаются от драконов. Те тоже вечно капризничают и устраивают тинвак.
Вдобавок ко всему прочему он начинал понимать, почему смертные связываются с Принцами, несмотря на опасности такого общения. С ними интересно, вот почему. Особенно, когда совесть приказала долго жить…
Ведь предупреждал же его Партурнакс! Но что поделать, если Ахеммуза возжелали поселиться именно здесь?
Джон прошел за подозрительно молчаливую статую дядюшки и углубился в недра храма, где тоже шли бои. Срубив голову во имя Мехруна, чтоб ему лопнуть, Дагона, он потащил ее обратно к статуе, которая довольно зачмокала губами и лениво пообещала не вредить, а потом завернул к Малакату.
- Я со скромной просьбой, - сказал он. - Не трогать Ахеммуза, когда они сюда придут…
- Ладно, но с тебя три булавы - фыркнул Принц.
- Отлично, - оживился Джон и потрусил к горе добычи, сваленной в большом зале.
Когда он вернулся, волоча три шипастых эбонитовых булавы, ему хочешь не хочешь пришлось выслушать планы Покровителя орков.
- Я вручу их своим неустрашимым воинам, - взгрохотнул Малакат. - Все узрят мощь моих детей!
- Теперь понятно, почему тебя считают плохим, - насупился Джон. - Мы же договорились.
- Пф, - презрительно отвечал Малакат. - Мои дети не будут показывать свою мощь на Ахеммуза. Жалкие данмеры недостойны их ударов.
- А, ну, тогда ладно, - обрадовался Довакин и порысил к Азуре.
- Меня-то ты в чем подозреваешь? - огрызнулась та, утратив обычную величавую призрачность. - Что я обижу свой народ? Мало того, что поставили мой образ среди этих неотесанных мужланов, так еще и какой-то залетный дракон оскорбляет. Убирайся с глаз долой, Нереварин!
В этом святилище даже изваяния сумасшедшие, подумал Джон, снова возвращаясь в зал к великой статуе.
- День добрый, дорогой дядюшка, - смиренно сказал он.
- Веди, веди сюда Ахеммуза, - задудела статуя. - Люблю этих врушек.
- Ну, еще бы, - заворчал Довакин. - Но сперва схожу к Хлирени.
- Хлебни суджамки, - напутствовал его Шеогорат.
Снова углубившись в недра святилища, Джон повоевал еще немного, а потом добрался до уютного закутка, где жрица Хлирени выпивала в компании скампа и орка, который считал себя каджитом.
- Мне сказали, у вас тут суджамма, - сказал Джон и его тут же втянули в тесный кружок, дали кружку и от души плеснули туда чего-то настолько крепкого, что его повело от одного запаха.
- Ну, - запинаясь, спросила жрица, - как там вообще? Как жизнь?
- Бодро идет, - доложил Довакин, хлебнув из кружки. - Мор, смерть, ложные боги. Я сюда приведу племя Ахеммуза… Да, приведу, и не спорьте, - уставился он на двух абсолютно одинаковых жриц. - Дядя Шео велел…
И он провалился в сон,сползая по плечу орка, который с удивлением смотрел, как бретона сморило с одного глотка.
В странном сне, навалившемся на Джона, ему явился серо-золотой Вивек, которого он ни разу в жизни не видел. Вивек играл на струнной бренчалке и плохо, как все данмеры, пел протяжную лиричную песнь. Что-то о том, как опротивели вольному поэту Храм Ложных Мыслей и Стена Раскаяния. И еще про зерно.
Про упомянутый Храм определенно говорилось где-то в проповедях. А зерно… да кто ж его разберет, этого Вивека, заплевался во сне Джон, разглядывая полуголого божка. Какая-то Стена ему, видите ли, не нравится. Эх, сослать бы весь Трибунал на нашу Стену, думал бывший лорд-командующий. Там, на морозе, вы быстро научились бы носить хотя бы штаны.
*
Он проснулся от пинка в бок и увидел, что лежит на мешках, где прежде сидел бок о бок с орком, а над ним стоит парочка жрецов Храма в своих золотых шлемах. Джон, все еще пьяно моргая, потянулся к мечу, но быстро понял, что пояс с оружием с него сняли.
Ну, сами виноваты, разозлился он и раскрыл было рот, чтобы приложить врагов Фусом, но тут ординатор пониже и потоньше ткнул в него пальцем и расхихикался:
- Ой, не могу, вот рожа-то серьезная!..
- Мяу, - вторил ординатор повыше и помогутнее.
- Да чтоб вас, - обиделся Джон и потащился за поясом.
- А что, Ахеммуза такие же занудные, как ты? - игриво приставала Хлирени, уже снявшая душный шлем. Она даже не подозревала, что пару секунд назад могла превратиться в грязное пятно на потолке.
- Они попрошайки, жулье и врушки, - огрызнулся Джон. - Сверх этого знаю лишь то, что Шеогорат их почему-то привечает.
- Ну, пусть приходят, - пожала плечами жрица и, кряхтя, стянула с себя синюю рясу, оставшись в доспехах. - Ластидрайк приберег для них суджамку.
Пусть им тоже приснится Вивек, снова зафыркал Джон. Вот ровно то, что это бедное, смиренное племя заслужило.
*
Прихватив все награбленное, он вернулся в купол прямо из святилища и призадумался, не прогуляться ли к Ползуну. Несчастные, гонимые миром Ахеммуза уж как-нибудь перебедуют без него еще полчаса.
Набрав целую охапку богатств, он переместился в подвал Гораков и, притащив скампа, усадил его перед горкой доспехов и оружия.
- Приступай, - повелел он, вручив мелкому бесу бутылочку скумы.
- А доспех-то дырявый, - закрутил носом Ползун, придираясь к кирасе Гаэнора, убитого Джоном прямо на ступенях храма милейшей Айем.
- Да, это я его, - похвалился Довакин. - Прямо рраз! - и насквозь.
- Ну, ничего, - тут же пошел на попятную скамп. - Сами починят.
Закончив свои дела в подвале и покинув Ползуна в состоянии блаженного опьянения, Джон вернулся к пометке, которую оставил в лагере Ахеммуза и обнаружил, что на дворе глубокая ночь.
Ну, кто же знал, ворчливо подумал он и нехотя убрался обратно в купол. После дядюшкиной суджамки и дурацких снов про Вивека его совсем не тянуло спать, а влекло на подвиги.
Нет, подвиги в столь поздний час нам не нужны, решил он и улегся на кровать, но заснуть не удавалось. Вспомнив чудесное средство, которое как-то дала ему Ажира, он глянул на алхимический сундук и понял, что все же не настолько бодр, чтобы заниматься алхимией среди ночи. Блуждающий взгляд Довакина сам собой переполз к стеллажу, где красовалась выставка зелий и склянок, и там он заприметил флин.
А что, подумал он, рассматривая пузатую серо-синюю бутылочку. От флина замечательно клонит в сон…
Проснулся он неведомо когда, с чугунной головой. Долго распрямлял одеревеневшее тело и думал о том, что пить спиртное в Тамриэле ему прямо-таки противопоказано. Разве что мед нордлингов не вредит, а все остальное - то с ног сшибает, то напрочь крадет память, то похмелье такое, что лучше смерть…
Кое-как собравшись, он снова вернулся в лагерь и поплелся к шаманке-ашханке, страдая от яркого дневного света.
Та встретила его надутыми губами.
- Мы уж думали, ты не придешь, - укорила она его, словно имела на то хоть малейшее право.
- С чего вдруг? - вяло возмутился Джон.
- Три дня тебя ждем, думали, бросил ты нас, Нереварин, - ныла она.
- Три?! - ужаснулся он и подумал, что Энн Мари в сочетании с суджаммой вечно приводит не пойми к чему. А он сдуру еще и флин добавил. Три дня в глубоком сне, так ведь и помереть можно…
- Конечно, что о нас беспокоиться? Кому мы нужны, - обижалась Синнамму. - Даже Нереварину дела нет…
- Хорош ныть, - оборвал ее Джон. - Я уже все устроил. Ты по воде-то ходить умеешь? - спросил он, подпирая рукой больную голову. От этого состояния ему не помогли ни зелья, ни браслет, и теперь он терпеливо искал в себе силы оставаться на ногах.
Шаманка посмотрела на него придирчиво, поняла, что не стоит искушать судьбу и, поджав губы, сообщила, что предки наградили ее кое-какими силами - скромными и бедными, конечно.
- Хорошо, тогда живее, - подогнал ее он и вывалился из юрты на свет.
Выбравшись к берегу, они потащились по воде к островку. Точнее, тащился Джон, пока Синнамму бодро болталась вокруг, гоняя рыб и шпыняя Нереварина за вялость. Он молча терпел, ощущая, что совсем не в состоянии спорить, и щурился от тошнотворных бликов на воде. Поднять голову, рискуя поймать краем глаза прямой свет солнца, он попросту боялся.
Солнце. От драконов он знал, что Нирн устроен совсем не так, как его собственный мир. Мундус был накрыт куполом и в этом куполе зияла брешь, сквозь которую шел свет Этериуса. Сейчас Джону казалось, что в эту солнечную брешь заглядывает лично сам Акатош, проверяя, что тут творит глупый мелкий собрат - или, правильнее сказать, приемный правнук. Сияло невыносимо.
На островке Джон бухнулся под гриб и замахал на шаманку рукой: дай отдышаться!..
- Смотрите, какой нежный, - недовольно скривилась она.
- Я всего лишь бедный, простой Нереварин, - заныл Джон, с удовольствием наблюдая, как вытягивается ее лицо. - Один на всем белом свете, никому не нужный, несчастный…
Получай, думал он. Попробуй возрази, деваться-то тебе от меня некуда.
Великая статуя дядюшки в молчании взирала на то, как шаманка нарекает Джона Нереварином и вручает ему знаковый амулет - Камень Безумия Ахеммуза. Очень уместно, подумал он, скосившись на изваяние.
Шеогорат, еле дождавшись, пока Синнамму закончит речь, громыхнул на все святилище, как он рад видеть тут мирное, скромное племя, и Джон злорадно просиял.
- Будете каждое утро приносить мне в жертву рыбьи потроха, - кудахтал Энн Мари. - И исполнять танец “Прыг-скок на грибок”. Я вас научу.
- Но… - попыталась было шаманка.
Джон хмыкнул из дверей:
- А я предупреждал.
И пошел довольный, чувствуя, как от радости даже начинает проходить тяжкое похмелье.
*
Вернувшись домой, он полистал проповеди Вивека, но нигде не обнаружил ни слова про Стену Раскаяния. Может, в песне речь шла о Призрачном Пределе, который Трибунал поддерживал, чтобы Дагот Ур не мог уйти с Красной Горы…
У них ведь были инструменты, чтобы разорвать его связь с сердцем. Они могли уже давно исправить если не все, то многое из того, что натворили. А вместо этого продолжали играть в богов ради собственного удовольствия, пока не пришла расплата - бури, и Мор, и пепел, и Дагот Ур, Отец Горы. И остатки совести заставили их создать Предел, который…
Ха, горько фыркнул он, перебивая свои же мысли. Да была ли хоть когда-нибудь совесть у Альмалексии или Сота Сила? Даже судя по тому, что он видел своими глазами, эти двое распрощались с человечностью едва ли не раньше, чем со смертностью. И к тому же вся троица причастна к смерти своего вождя - кому друга, а кому и мужа. Считается, что Призрачный Предел был создан Трибуналом, но теперь Джон начинал подозревать, что подал эту идею раскаявшийся Вивек - а в нынешний день Предел и вовсе живет лишь его силами. Но надолго ли их хватит?
Джон покачал головой, понимая, что на этот вопрос ему и сам Вивек вряд ли ответил бы. Как и на многие другие, впрочем.
Он отложил проповеди и ухватил Книгу Восхода и Заката, которой так любил раздражать ординаторов. А вдруг что-нибудь да подскажет?..
И снова между ними пошел странный мысленный разговор:
- “Слава небесам, приветствуйте их!” - ликовала книга.
- Дрем Йоль Лок, - соглашался Довакин. - Скоро я достигну их жесткостью, не волнуйся.
- “Не собирай урожай на полях Преисподней,” - грозили черные буквицы.
- Запоздал твой совет. Я уже продал звезду.
- “Именем Дыхания и Крови, защити нас!”
- Постараюсь, - вздыхал Дракон Севера.
- “Три руки, три сердца, три глаза!”
- Не Трибунал, а сборище калек, - съязвил он.
- “Скуй Тьму со Светом,” - скромно попросила книга, и он вдруг вспомнил: “Когда темное и светлое пойдут рука об руку…”
Джон призадумался. Вивек хочет быть Дочерью Хладной Гавани. Или хотя бы просто жить вампиром бок о бок со своим обожаемым мужем - Королем Насилия, Пожинателем Душ. Об этом он почти напрямую писал в последней проповеди, но ведь в любом случае Вивек - не та Дочь, что нужна для пророчества. Нужна Валерика…
И все же - темное и светлое пойдут рука об руку. Возможно, Вивек действительно часть пророчества. И ведь никуда не денешься, Молаг Бал наверняка заставит Джона выполнить эту часть и так или иначе отдать Вивека ему, как заставил отдать Альмалексию. Не то чтобы Джон об этом жалел.
Но у него никак не укладывалось в голове, как Вивек, создавший и державший Призрачный Предел, мог хотеть исполнения пророчества о тирании солнца? Ему-то это зачем - разрушение мира, гибель всех разумных существ…
Джон пролистнул страницу и уставился на черную-черную фразу: “Судьба ужасная и печальная, вертящееся колесо Дьявола.”
Колесо.
Но что плохого в колесе, вскинулся он. Партурнакс говорил, что в основе мира лежит спираль, потенциал развития. Колесо времени - солнце встает каждый день, но дни не одинаковы…
Что в этом печального? Зачем все это рушить? Зачем пытаться положить конец тирании солнца, а с ним и Акатоша, дракона времени?
Он не понимал.
Кажется, этого не понимал даже сам Вивек, вопрошавший в последней строке книги: “Как черно мое сердце, пылающее?”
Так насколько же черно твое сердце, Вивек, спросил его Джон. И насколько светел огонь, которым оно пылает? В этой загадке свет ты или тьма?
Ответа, как обычно, не последовало.
========== Глава 37. Куплю жену, дорого ==========
После смиренного племени Ахеммуза Джон был готов к чему угодно и даже удивился, когда Каушад, ашхан Зайнаб, всего-то потребовал от него убить вампира Кальварио, засевшего в гробнице неподалеку. Нибани, давая Джону напутствия и разъяснения, говорила, что Каушад популярный вождь, но туповат и тщеславен, и советовала Нереварину быть сильным и умным - для представительности. Пока что Джон не видел в ашхане ни тупости, ни тщеславия, как и не видел большой необходимости быть сильным и умным.
- Убить вампира? - фыркнул он, не сдержавшись.
- Вампира, - терпеливо подтвердил вождь и Джон постарался унять гордыню, мимоходом размышляя, кто еще тут тупой и с огромным самомнением.
- Где его найти? - уже скромнее спросил он.
- Родовая гробница Нерано находится к северу отсюда, - все так же терпеливо пояснил Каушад. - Но вы не местный и можете заблудиться. Ступайте на запад от лагеря, потом вдоль гор - на север, а за развалинами Нчулефта поверните на восток. Гробница расположена в холме между двумя старыми деревьями.
- Двемерские руины? - оживился Довакин и радостно припустил на запад от юрты ашхана.
По дороге ему попались аж две Святоши, но разговор как-то не заладился. Интересно, задумался он, собирая добычу с золотых тел, их всех шлет сюда Энн Мари или некоторых отправляют другие Принцы? Или они прибегают сами? Или это те красотки, которых он уже ловил в ватрушки, и они хотят мести?
Что уж теперь поделаешь, вздохнул он, шагая к двемерским шпилям в отдалении. За ним вечно гоняется куча народу, а чем Святоши хуже других?..
В руинах было, как обычно, ржаво и прибыльно. Нахватав по углам монеток и камешков, Джон вымелся наружу довольный и отправился искать вампира.
Гробница нашлась в живописном месте, под раскидистыми деревьями, озаренными плывущим к закату солнышком. Внутри все оказалось не так привлекательно. Спустившись вниз по лестнице, он обнаружил разбросанные недавние трупы - судя по записке, лежавшей в стороне, это были какие-то жулики, которые выбрали для своих неблаговидных дел не ту гробницу.
Джон поморщился, пнул защищенную ловушкой дверь (спасибо вам, золотые рожки) и вошел в дальнюю часть склепа, где прятался Кальварио. С этим деятелем он разобрался быстро и бескомпромиссно, просто снеся ему голову, а потом подождал, пока развеются рожки, и вернулся в лагерь Зайнаб.
- Мертв, - промолвил Каушад. - Что ж, возможно, вы и впрямь Нереварин.
Джон возликовал, надеясь на простой исход дела, но потом скис, наконец-то приняв во внимание подозрительное словечко “возможно”.
- Я, - степенно продолжал вождь, - с удовольствием нареку вас Нереварином Зайнаб. По нашим обычаям тот, кого собирается почтить ашхан, должен преподнести некий ответный дар в знак уважения.
Ага, подумал Джон. Вот оно, настоящее задание.
- Я всецело за продуманные подарки, - соврал он и увидел, как Каушад благосклонно кивнул.
- Вы чужеземец и я не заставлю вас гадать, - сказал вождь. - Будет справедливо, если я сам назову дар, который хотел бы получить.
Только не звезду Азуры, только не ее, мысленно взмолился Джон. Хоть звезду с неба, но не звезду Азуры!..
- Лучшим даром для меня будет высокородная невеста Телванни, - вклинился в его молитвы голос Каушада. - Хорошенькая, пухленькая и с широкими бедрами, чтобы родить мне много сыновей.
Тут сказанное наконец-то дошло до Джона, и он бухнулся на складной стул, глядя на ашхана и бестолково моргая.
- Но… как… где… - заблеял он, не в силах даже начать объяснять Каушаду, почему его запрос немыслим и неосуществим.
- Где вам найти высокородную невесту Телванни? - смилостивился ашхан. - Это просто. Посетите лордов Телванни и скажите им, что Каушад, вождь племени Зайнаб, хочет оказать им честь, назвав одну из их дочерей своей невестой.
Джон тупо кивал, все еще не в силах переварить эту дерзновенную мысль.
- Разумеется, лорды будут польщены, - важно продолжал ашхан. - Доверяю вам выбрать из их дочерей лучшую. Посоветуйтесь с моей шаманкой, Сонумму Забамат. Ей известны мои вкусы.
- Непременно, - прохрипел Джон и вывалился из юрты.
Боги, что же теперь делать-то…
Некоторое время он с трагичной усмешкой рассматривал идею умыкнуть одну из дочерей Фира. У старого эльфа их много, глядишь, и не заметит нехватки. Или выменять дочурку на двемерскую книжку? Он даже мог бы приложить к ученому труду схему скарабея, которую вытащил из Нчулефта…
Потом ему в голову пришла чуть более здравая мысль - отправиться в Морнхолд и нанять там в театре актрисульку. Какие-нибудь пять тысяч дрейков, и злодейка замка Ксир чудесным образом превращается в дочь Телванни с пухлыми бедрами…
Да, но сперва покажите мне хоть одну данмершу с пухлыми бедрами, возмутился Довакин, шагая через лагерь к палатке шаманки. Эльфки же тонкие как былинки! И почему всем вечно нужна какая-нибудь дочь? То лук им дай, то дочь, то всё вместе…
Джон начинал подозревать, что Каушад вовсе не туп и не тщеславен, как могло бы показаться на первый взгляд. Скорее уж ашхан проверял хитрость и смекалку Нереварина, ведь войны, как известно, выигрываются не только грубой силой. Поистине драконье коварство, ворчливо признал Довакин, входя в юрту.
- Чего же захотел наш ашхан? - спросила Сонумму, с которой Джон успел познакомиться еще до встречи с Каушадом.
- Невесту, - развел руками Джон. - Высокородную дочь лорда Телванни. Вот думаю, не нанять ли актрису.
- Хм, нет, - помотала головой шаманка. - Лучше отправляйся в Тель Арун. Найди Савиль Имейн, мою давнюю хорошую подругу. Она продает там рабов на Праздничной Ярмарке…
Да уж, хорошая подруга, мысленно поморщился Джон.
- Предлагаешь купить рабыню? - спросил он, сам поражаясь тому, что спокойно сидит и обсуждает такую возмутительную идею. - Не думаю, что среди лордов Телванни есть каджиты. А Каушад не слепой.
- Зачем каджиты? - удивилась Сонумму. - Скажи ей, что тебе нужна красивая данмерская рабыня.
- Данмеры продают данмеров? - искренне удивился Джон.
- Продают то, что продается, - усмехнулась она.
*
Вмешательство Альмсиви перенесло его к храму Трибунала в Восе. Покрутившись по улочкам, он наконец-то выбрался на пристань и отплыл в Тель Арун, расположившийся на острове совсем недалеко от Садрит Моры. Рабский рынок он увидел издалека - его было легко признать по клеткам с товаром, - и задумался, а не приодеться ли в красивое, благо что теплая погода вполне позволяла шелк. Раз уж он выдает себя за рабовладельца, надо выглядеть избалованно и роскошно.
Поставив в укромном закутке пометку, он отправился в купол и натянул на себя морнхолдский наряд. Печально проведя рукой по мелким дырочкам на плечах, прожженным в ткани искрами Заводного Города, он прикрыл их расшитым плащом, а потом расправил плащ на руке и задумчиво осмотрел темную подкладку в дырах и затяжках.
Вот прав был Харкон. Оборванец и есть.
Ну и ладно, решил он. В такую безветренную погоду этого все равно никто не увидит.
В который раз вздохнув о погибших даэдрических перчатках, он натянул простые кожаные, пряча бесценные кольца, а потом вернулся к пометке на рынке.
- Ох уж эта Сонумму, вечно что-нибудь придумает, - развеселилась Савиль, услышав его запрос. - У меня есть подходящая рабыня, молода, хороша собой. Ее можно обучить. Конечно, потребуется ее приодеть…
Джон важно пошуршал плащом, сказал, что это не станет проблемой, и повелел показать товар лицом и бедрами - мол, требуются пухлые.
Из клетки сверкнули раскосые злые глаза, которые мгновенно спрятались за черными волосами, когда рабыня покорно опустила голову и пропищала заученное милое приветствие. Джон посмотрел-посмотрел, подумал и решил, что дикая девица ашхану вполне подойдет. Во-первых, жизнь в пустошах трудная, мягкотелые и робкие там не выживают. А во-вторых, у высокородных дочерей, как правило, тот еще норов.
- Ладно, годится, - снизошел он. - А чем еще торгуете?
- О, - оживилась Савиль. - Ищете что-нибудь особенное или хотите пару рабов для хозяйства?
Хочу освободить их и отправить подальше отсюда, подумал Джон.
- И то и другое, - ответил он вслух. - Надо же чем-то себя развлекать.
- Сейчас у меня есть пять замечательных домашних рабов на продажу, - сказала Савиль. - Каждый стоит тысячу дрейков и…
- А за это? - перебил ее Джон, мотнув головой в сторону клетки.
- Это особый товар, - надула щеки торговка. - Тысяча двести.
- Хорошо, - кивнул он. - Придержите их полчаса, я вернусь с деньгами.
Рабыня снова стрельнула в него злым непрощающим взглядом и Джон со смешком подумал, что девица почти наверняка попытается его прирезать на очередном привале. Ладно, как нибудь договоримся, вздохнул он. Печать дяди Шео-то на что?..
Вернувшись в купол, он выволок из сундука три мешочка по тысяче дрейков, оставшиеся от денег Нермарка за лича в ватрушке. Потом взял пару мешочков, из которых уже успел кое-что растратить, и стал засыпать туда монеты пригоршнями из сундука. В итоге получилось не ровно по тысяче, но Джону было лень считать. Подумаешь, чуть-чуть больше, он не разорится.
Порывшись по сундукам, он нашел еще один подходящий мешок и заполнил и его, а потом затосковал от мысли, что теперь ему придется тащить всю эту тяжесть на себе. Вот уж воистину, никогда не знаешь, где в хозяйстве пригодился бы раб.
С матюгами дотянув мешки, он свалил их Савиль на ноги, утер лоб и потребовал немедленно передать ему имущество. Довольная эльфка отправила помощника за рабами в яму - так она сама изволила выразиться, а Джон лишь понадеялся, что от слова “яма” его не слишком перекосило, - и пошла отпирать клетку с особым товаром.
- Вот, я уже кое-что вбила в ее упрямую голову, - похвалилась она.
- Здравствуйте, сэра, - пропела рабыня, пока ее глаза обещали Джону все муки ада. - Меня зовут Фалура Ллерву, я дочь Андрано Ллерву, лорда Тель Ллерву…
- Андрано - это фамилия, - покачал он головой и повернулся к Савиль: - Вот чему ты ее учишь?
- Да будто дикари отличат, - махнула та рукой.
- Даже я отличаю, - спорил Джон, - а ведь я бретон.
- Ну, теперь она твоя, - легкомысленно захихикала торговка. - Учи чему хочешь, а можешь просто съесть на завтрак.
- На завтрак я меров не ем, - отрезал он, а сам подумал: уже не ем.
Из двери сбоку потянулся малый караван рабов: каджит, имперец, бретон…
- Бретон? - не сдержался он, увидев мнимого соотечественника.
- Не думала, что так быстро от него избавлюсь, - маслилась от выгодной сделки Савиль. - Но при желании из него тоже можно сделать приличного раба.
- Вряд ли. Мы ленивые и капризные, - хмыкнул Джон, глядя, как из двери появляются женщины: одна - рослая и смуглая уроженка Хаммерфелла, а другая и вовсе… альтмерша?
- Вот скажи мне, - уставился он на торговку, - и говори правду. Их тебе что, продали пираты? Ограбили торговое судно?
- Ну, - захихикала она, - так оно или нет, а сделка обратной силы не имеет.
- Да ни за что я не отдам их обратно, - фыркнул он. - Необученные - это же какая удача! - и добавил ласково: - Сам обломаю.
Услышав это, его новые приобретения подняли на него убитые глаза и тут же снова потупились.
Помощник подскочил к Савиль и передал ей связку ключей от наручников, с которыми Джон и сам был знаком куда ближе, чем хотелось бы.
- Теперь они твои, - сказала торговка, протягивая ему ключи. - Передавай привет Сонумму.
- Обязательно, - кивнул он и повернулся к рабам: - Все за мной, не разбредаемся. А ты, - он ухватил Фалуру за руку, - не вздумай что-нибудь учудить… Вперед, мои зверушки.
И потащил дикую девицу к пристани, слыша за спиной шарканье пяти пар слабых от голода ног.
Но Фалура, конечно, учудила. На пристани она почти сумела стащить танто в попытке прирезать нового хозяина, а потом вознамерилась спрыгнуть с корабля, который нес их по волнам к Садрит Море.
- Да сиди ты смирно, - зарычал он, еле успев перехватить ее у борта. - Далеко ли ты уйдешь с этим наручником? Хочешь снова в клетку?
- Провались к Молаг Балу, н’вах, - шипела она, выкручиваясь.
Я уже к нему проваливался, горестно подумал он, волоча от борта брыкающуюся девицу.
- Ну, уплыла бы ты, - сказал он, кинув ее на бухту каната. - Дальше что? Рынок-то рабский прямо тут, рядышком. Хоть бы подождала, пока я спать лягу, дуреха.
- И подожду, - окрысилась она, поджимая голые ноги.
Остальные рабы сидели кучкой на палубе и испуганно смотрели то на непокорную девицу, то на страшного нового хозяина, явно недоумевая, почему он все еще не разозлился всерьез. Джон не знал, долго ли они проторчали в яме и на что это было похоже - хотя втихомолку надеялся, что с ними обошлись все же не так жестоко, как с ним в Хладной Гавани, - но в любом случае всем им были нужны пища, отдых, лечение и безопасность. И уважение.
Но пока что приходилось хоть немного, но играть роль. Дать им надежду раньше времени - и попыток к бегству будет куда больше, чем способна учудить одна отдельно взятая Фалура. Лови их потом и выкупай на рынке по второму разу…
В Садрит Море он дотащил их до местного отделения Гильдии Магов и спросил, могут ли они переместить сразу несколько человек. Фалура все еще не внушала ему доверия.
- Разве что двоих, - недовольно сказала магичка. - И по двойной цене!
- Бриллиантами возьмете? - спросил он и не удивился бодрому “да”.
Наставительно побренчав перед рабами связкой ключей и приказав ждать у помоста, он одного за другим отправил их в балморское отделение, а потом прихватил за бок шипящую Фалуру:
- Ну вот, остались только мы с тобой, милая.
- Да когда же ты спать-то ляжешь, сволочь! - выла она, пока Джон с искренним смехом тащил ее на помост. Маги с молчаливым неодобрением наблюдали, как их коллега творит насилие над личностью.
- Ох, наконец-то, - выдохнул он, оказавшись в Балморе и увидев родную мордочку Ажиры.
- Джулиан, кого ты к нам понатащил? - дивилась Масалини на разношерстный сброд.
- Джулиан покупает рабов, - ворчала каджитка, прижимая уши. - Ажира недовольна!
- Ну и очень зря Ажира недовольна. Лучше принеси зелья, видишь же, что их били, - и он поманил к себе каджита. - Иди-ка сюда.
Кошак боязливо подшаркал к нему и вытаращил глаза, увидев, как Джон начинает ковыряться ключом в замке наручника.
- Хозяин отпускает Эс’Бакху? - неверяще спросил он.
- Да, но вам всем сперва надо подлечиться, - сопел Джон над замком. - Я ей башку оторву, что за кривые ключи она мне дала… А, это не тот…
- Киралинд? - раздался голос Эстирдалин. - Быть не может!..
Джон поднял голову, а потом сунул каджиту связку ключей:
- Поищи нужный, - и повернулся к Эстирдалин, которая уже обнималась с оборванной альтмершей: - Вы знакомы?
- Ну, так, немного. Работали вместе над одним проектом, - легкомысленно кивнула та и вытянула губы дудочкой. - А еще она, кажется, моя сестра…
- Двоюродная-я-я, - в голос заревела Киралинд, повисая на родственнице, а Джон в очередной раз подивился сомнительному альтмерскому юмору.
Смотреть на слезы счастья, которые лила Киралинд, было, без сомнения, приятно, но тут он уловил какое-то движение за спиной и, обернувшись, увидел, как имперец, беспомощно скребя грудь, начинает сползать на пол.
- Боги, да у него с сердцем плохо, - растерялся Джон и плюхнулся на табуретку у стены, слабым голосом заявив: - Я отказываюсь принимать в этом участие. Спасайте их сами, я устал.
Маги засуетились, забегали, начали махать руками и кидаться заклинаниями, но Джон уже не мог сосредоточиться на их возне. Он тупо сидел в сторонке, чувствуя, как мир со всеми его звуками и жизнью уплывает куда-то вдаль, а перед глазами становится все темнее, будто он снова погружается в яму.
Он уже не видел, как Фалура, отступив в сторону от общей толкотни и суеты, молча на него смотрит - на странного, страшного, отвратительного незнакомца, бесчеловечную тварь, с веселым смехом купившую ее невесть для каких мерзостей. Она смотрела, как он сидит на табурете, привалясь плечом к стене, закрыв глаза и с каждым мигом становясь все белее и белее.
Джон не видел ее взгляда и не видел, как она наконец стронулась с места и побежала к Ажире. Сейчас он уже не видел ничего, кроме ямы, внезапно поглотившей его сознание прямо среди бела дня.
- Эй, - его подергали за рукав и он не сразу, с трудом вернулся к реальности. - Это тебе. Та кошка дала…
Он посмотрел в алые глаза Фалуры, потом на стакан в ее руке и спросил:
- Ведь плюнула же туда, да?
- Ничего я не… Не плевала я! - вспыхнула эльфка и спросила неожиданно робко: - Ты правда нас отпускаешь?
- Их, - качнул головой Джон. - Но не тебя, уж прости. Тебе предстоит выйти замуж за вождя племени Зайнаб.
- Эшлендера? - задумалась она. - О них всякое говорят. Но не похоже, что ты отдал бы меня плохому человеку. И к тому же вождь… Быть женой вождя куда лучше, чем рабыней.
- Ты могла бы сбежать, - возразил Джон и взял стакан, вдруг замечая, что рука у него трясется. Проклятая яма совсем его доконала.
- А какой он? - заинтересовалась девица.
- Старше тебя, - он хлебнул зелья, намешанного заботливой лапкой Ажиры, и сразу почувствовал, как светлеет в глазах. - Хитрый, спокойный. И любит посмеяться. Надо мной он посмеялся будь здоров.
- Тогда он мне уже нравится, - невежливо заржала она.
- Вот так, как ты, - укоризненно глянул Джон, - выскородные леди себя не ведут. Ашхану нужна дочь лорда Телванни, а не бесенок вроде тебя.
- Это мы еще посмотрим, - приняла вызов Фалура.
*
Бывших рабов обогрели, накормили и снарядили к новой жизни. Быстро сбегав в купол, Джон притащил еще мешок дрейков и распрощался с Эс’Бакхой, Манилианом, Джадьером и Давиной, которые изъявили самое пылкое желание поскорее покинуть Морровинд и отправиться из Сейда Нин в Сиродил. Указав им путь к силт страйдерам и дав с собой денег на дорогу, он вернулся в Гильдию и посмотрел на тонкую, как плеть, Фалуру, которая сидела за столом и набивала рот какими-то плюшками.
- До пухлости тебе все равно далеко, - скептично заметил он. - Лучше попроси у Ажиры зелье, чтобы раздуло.
Девица показала ему язык, а откуда-то сбоку возникла нарядная Киралинд, уже ничем не схожая с заморенной тенью из ямы.
- Девицы Телванни, - сказала она, ласково потрепав Фалуру по голове, - стройны и изящны. Вот только нужно будет приодеть тебя, оборвыш.
- Завтра, - зевнул Джон. - Не сбеги, - пригрозил он юной эльфке. - На краю света найду.
- Найдет, - заверила хмыкающую девицу лояльная Ажира и ухватила его лапками за локоть. - Ра’Вирр уже сдал домик… Но уютный друг Джулиан может спать прямо здесь. Друг Джулиан хочет спать прямо здесь?
- Еще как, - кивнул он и на одно мгновение взгрустнул, вспомнив куриный мавзолей, с которого все начиналось и в котором теперь поселился кто-то другой. Ну, что уж тут поделаешь, подумал он и попросил у каджитки ее чудной сонной настойки.
Лишь бы не яма, думал он, засыпая под боком у котейки. Лишь бы не яма…
*
Проснувшись совсем не рано, Джон разгладил изрядно помятый наряд, привел себя в порядок заклинанием и отправился в общий зал, где нашел Масалини, Киралинд и Эстирдалин, насевших на неотесанную Фалуру.
- Реверанс делается не так, - всплескивала руками Масалини.
- Я дочь лорда, - сопела упрямая девчонка. - Я лучше вашего знаю, как делать вееранс!
И подобрав обрывки юбки, снова неловко присела. Джон ухмыльнулся из дверей и сказал, что у его сестры - не родной, но вполне высокородной, - получалось и того хуже, так что сгодится.
- Вот! - гордо выпрямилась Фалура. - А он знает, что говорит, этот важный и красивый господин!
- А и правда, где это ты так принарядился? - захихикала Эстирдалин.
- В Морнхолде, - не смутился Джон. - Там было жарко. Ладно, дамы, идемте к Мили, поможете мне одеть эту дочь лорда.
Мили Гастиен была занята и поначалу замахала руками на компанию, заявившуюся в ее уважаемую лавку, но потом признала любимого клиента и состроила извиняющееся личико, указывая на покупателя.
- И почему у вас все такое тусклое, - ворчал здоровяк, копаясь в выставленных нарядах.
- Форстааг? - Джон не поверил своим ушам.
Тот обернулся и просиял:
- Привет, ведьма! А это кто такие? - уставился он на дам. - Твой ковен?
- Мы из Гильдии Магов, - с достоинством ответила Масалини, пока высокие эльфки надменно дулись.
- Я так и сказал, - поднял брови норд.
- Мили, не волнуйся, - поспешил заверить портниху Джон. - Мы пока осмотримся, прикинем…
Магички выпихнули Фалуру на помост и стали прикладывать к ней вешалки с готовой одеждой, а Джон подкочевал к прилавку.
- Друже, хватай что есть, - посоветовал он. - На твой размер тут редко шьют.
- И то верно, - сморщился тот. - Но вот просит душа праздника.
- Тогда тебе не сюда, а на Солстхейм, в Тирск, - разумно рассудил Джон. - После тамошнего меда тебе уже будет все равно, что на тебе надето. И надето ли хоть что-нибудь.
Форстааг уставился на него с просветленным лицом.
- Дело говоришь, ведьма! - взревел он, хлопнул Джона по плечу и, кинув Мили тугой кошелек, умелся с охапкой отобраных вещей. Джон сипел и тихо сползал по прилавку, нянча плечо.
- Я абсолютно уверена, - недобро промолвила ревнивая портниха, потянув его за плащ, - что никогда не шила ничего подобного.
Джон печально посмотрел на нее.
- Мили, хоть ты меня не мучай, - душевно попросил он и растянул на руке полу плаща. - У меня и так жизнь трудная…
Портниха увидела дыры на подкладке и довольно разулыбалась, понимая, что одежда из-под иглы конкурента почти безнадежно погублена.
- Ну, мы тут кое-что выбрали, - сообщила Эстирдалин и бухнула на прилавок гору тряпок.
- Это что? - всполошился Джон. - Это зачем?
- А приданое? - эльфка смотрела на него, как на дитя.
- Соберу я ей приданое, но не тряпки же! Ты хоть представляешь, что там за жизнь в пустошах? Так, - начал распоряжаться он, - вот из всего этого отберите самый красивый и изящный наряд, который достоин дочери лорда. А еще ей нужна хорошая, удобная одежда для путешествия. И… - он задумался, глядя на полки, - Мили, давай сюда украшения, что у тебя там есть на продажу. Сейчас соберем приданое.
- А еще зайдите к Налькарии, - посоветовала портниха. - Прикупите жучиный мускус.
- Без этого никак? - насторожился Джон.
- Ну, вреда-то не будет. И что за дочь Телванни без мускуса Телванни? - согласилась с Мили Киралинд и с любовью оглядела ворохи тканей. - Ах… Думала, навеки этого лишилась…
Джон, сам отлично знакомый с заключением и наручниками, давящими любую магию и надежду, хорошо ее понимал. Не то чтобы его волновали наряды, но свобода… это, конечно, пьянит.
Вернувшись в Гильдию, он снова оставил Фалуру на попечение магичек, а сам сбежал в купол, чтобы добыть для девушки подходящее оружие.
Порывшись в свалке еще нераспроданного, он вытащил наружу стеклянный кинжал в ножнах и решил, что такой ей как раз сгодится. От Воса до лагеря Зайнаб им придется идти пешком через пустоши и он не хотел оставлять Фалуру беззащитной. И к тому же кинжал вполне пойдет как часть приданого…
Бросив в какой-то расшитый кошель с десяток драгоценных камешков, Джон двинулся обратно знакомым путем через подвал Гораков и переместился к метке в Гильдии, где у него сразу поплыла голова. Оказалось, дамы успели открыть бутылочку мускуса и теперь блаженно принюхивались к аромату из тонкого горлышка.
- Уберите это немедленно, - задыхаясь, взмолился он. - Или я умру.
- Аллергия? - заботливо осведомилась Масалини. - У некоторых бывает.
- Да! У меня! У меня бывает! - отчаянно воскликнул Джон, даже не зная, о чем вообще говорит. Что такое аллергия?..
Когда у него чуток прояснилось в голове, он выложил перед Фалурой на стол кинжал и кошель.
- Твое приданое, - сообщил он.
Девица тут же схватила кинжал и вытянула его из ножен, разглядывая льдисто-зеленое лезвие.
- Ты даешь мне оружие? - изумилась она.
- Я дарю тебе оружие, - поправил ее Джон. - В пустошах пригодится.
- А там правда можно ездить на гуарах?
- Не знаю. Я не ездил…
Да уж, подумал он. Вот на ком только не ездил: на лошадях, драконах, медведях, гигантских жуках. Даже на предводителе гоблинов катался, и красивые девушки носили его на руках. А вот гуары - нет.
*
- Я - Фалура Ллерву, дочь Ондреса Ллерву, лорда Телванни, - на все лады щебетала эльфка, учась великосветским интонациям. Время от времени она делала реверансы, что при походной одежде смотрелось забавно и по-прежнему неуклюже. Джон от щебетания устал еще два часа назад, но уж лучше так, чем оттаскивать девицу с ее кинжальчиком от морового кагути. Дорога от Воса до лагеря обещала быть напряженной - особенно если юная невеста была намерена и дальше помогать ему драться с врагами.
- Позволь, я все же доставлю тебя к жениху в целости, - ворчал он.
- А я ведь тебя убить хотела, - хихикала девица. - А сейчас вот смотрю и думаю… у тебя жена есть?
- Есть, - Джон тут же замкнулся, приняв холодный вид. - И двое детей.
- Мм, жаль. Но, с другой стороны, ты просто бретон, а он-то вождь племени! - мечтала она. - Если он вождь, то я буду кто? Вождица?
- Кхалиси, - хмыкнул он.
- Будь здоров.
- Я не чихал, - заспорил он, а потом подумал, что Дени, наверное, могла бы многое посоветовать этой девчушке. Но он не Дени, так что…
Фалура снова сделала реверанс перед пыльным кустом и сообщила растению, что она дочь лорда. Джон посмотрел ей в узкую спину и все же не удержался от наставления.
- Если однажды, - произнес он нехотя, - твоего ашхана ранят, не подпускай к нему подозрительных чужих лекарей. Особенно из вражеского племени. Никогда. Лучше сама поучись лечить.
- Странный совет, - удивилась Фалура.
- Из жизни, - сурово ответил он.
Когда до лагеря оставалось не так уж далеко - шпили Нчулефта в золотистой дымке говорили сами за себя, - Джон загнал Фалуру в чахлые кусты и вручил ей тючок с парадным платьем.
- Вперед, - сказал он. - Переодевайся, я тебя постерегу. Когда придем к Каушаду, ты должна быть хороша как цветочек… и так же молчалива! Смири свой нрав хоть на пару дней, чтобы я успел убраться подальше. Да, и вот еще что, - ухмыльнулся он. - Припадай на одну ногу. Благородная девица не может пройти так далеко по бездорожью и не охрометь. Надо было гуара купить, - заворчал он, вспоминая, что в Восе их как раз-таки продавали.
- Надо было, - хихикнула Фалура, кряхтя и возясь с пышными юбками. - Ты можешь мне тут застегнуть?..
- Не понимаю я в этом ничего, - скис он, глядя на странные крючки.
- Я, что ли, понимаю? Знаешь, где я росла? Там за мусором и каналов-то было не видать!
- Морнхолд? - предположил он.
- Да… Потому и хотела тебя убить. Знаю, что за гады такие тряпки носят. Наглые богатые сволочи!..
Сотрудничая во имя общего дела, они еле-еле управились с затейливым нарядом, после чего Джон, как умел, помог ей пригладить растрепавшиеся волосы.
- Мне уже начинать хромать?
- Еще не пришли. Я скажу, когда пора.
*
Каушад степенно смотрел, как девица приседает в реверансе.
- Меня зовут Фалура Ллерву, сэра, - молвила она нежным голосочком. - Я дочь Ондреса Ллерву, лорда Телванни.
Наблюдая за спектаклем, Джон цинично подумал, что богатое платье способно скрасить даже ее неуклюжий поклон. И все же хорошо, что он не отправился в Морнхолд за актрисой. Фалура была куда более удачной находкой и Каушад ей явно пришелся по вкусу, и к тому же те пятеро уже не сидят в яме…
- Как вам у нас нравится? - любезничал ашхан с невестой.
- Я всю жизнь провела в грибной башне, - потупила шальные глаза Фалура. - Мой отец не позволял мне даже приближаться к гуарам… а их тут вон сколько! - она с искренним восторгом стиснула руки на груди.
Что правда, то правда, с гуарами в Морнхолде не очень, думал Джон, скрывая ухмылку. Зато у богатого жениха их полно…
- Мы поедем на вечернюю прогулку, - пообещал Каушад невесте, а потом повернулся к Джону: - Но сперва я выполню свое обещание и нареку тебя Нереварином Зайнаб.
- Нере… - от удивления высокородная невеста Телванни растеряла весь свой напускной лоск. - Ты же бретон! Чужеземец!
- Столько чудесного в мире, - развел руками Джон.
*
Он вернулся в свой одинокий мрачный купол и сложил на полку все вещицы, которые выдали ему племена в знак признания Нереварином. Теперь к Зубам, Захвату и Камню Безумия добавилась Плеть Зайнаб, представлявшая собой пояс с синими хвостиками.
Пятое испытание пройдено, осознал Джон, глядя на дикарские поделки. “Рука странника объединит Велотов. Четыре племени назовут его Нереварином.” До этого еще далековато, насмехалась над ним Нибани, а теперь… теперь это уже позади.
Ну и балаган же он устроил… Джон засмеялся, вспомнив все недавние события, и вдруг осекся, услышав, как странно и даже пугающе прозвучал одинокий смех в этой огромной жестяной банке.
Он поднял голову к потолку, где замерли ряды шестеренок, и вспомнил, где находится. Купол Сота Сила, Заводной Город - место безумия и мучений, место, где лучше не оставаться слишком долго. Чем скорее он пройдет облечение и покинет это мрачное убежище, тем лучше.
Что же теперь, Четвертое Испытание? “Голос странника объединит Дома. Три Дома будут звать его Наставником…”
А потом - шестое и седьмое, сморщил он нос. Поглотить грех, излечить безумных… Звучало не очень приятно и было неясно, с какой стороны за это взяться, а посему Джон решил пока просто обэтом не думать. Дома так Дома. Стало быть, балаган продолжается.
Он подхватил охапку оружия и запасец скумы и отправился торговать к скампу.
========== Глава 38. Дом воинов ==========
Итак, Великие Дома, думал Джон, листая бумаги, которые оставил ему перед отъездом Кай. Телванни, Редоран, Хлаалу. Ажира учила, что начинать надо с простого, и он подумал, что с домом Телванни, приютом тысячелетних волшебников и гнездилищем Нелота, вряд ли будет просто. И если отложить его на потом, то на выбор оставались Редоран и Хлаалу.
Мерзкий Хелсет принадлежит к дому Хлаалу, вспомнил он и снова перечитал записи Кая. Сторонники Империи, открыты в вопросах религии и культуры, но жадны и амбициозны. Ха, подумал Джон. Вся эта дворцовая шайка в Морнхолде будто бы напрочь забыла, что Морровинд все еще провинция Империи и что к посланнику императора следует относиться со всем уважением, а не отправлять по его голову Темное Братство. Впрочем, особой религиозностью они там и впрямь не отличались - даже благословили его воевать с Альмалексией. Но амбициозность налицо, что есть, то есть.
Отложив лист, он вздохнул и понял, что если уж решил начинать с простого, то приступать к четвертому испытанию надо в доме Редоран. Джон помнил Ллерила Морвейна и его советника Арано сплошь с хорошей стороны, так что дом воинов, серьезных и верных кодексу чести, будто бы сам его зазывал: “Начни с меня!”
Хорошо, пусть будет Редоран. В записях Кая было указано, что их Зал Совета расположен в Альд’Руне, как и поместья большинства старейшин, и Джон, покинув купол, отправился к скампу в Кальдеру, чтобы переправиться оттуда через Гильдию к нужному месту.
Довольный собой, он шагал через пыльный Альд’Рун, приближаясь к непомерной величины плоскому куполу, похожему на панцирь огромного краба. Впрочем, с изнанки это сооружение напоминало скорее нутро тыквы и было перечеркнуто висячими мостками, бежавшими к округлым дверям. По мосткам важно расхаживали стражники в желтых костяных доспехах - помнится, в похожих щеголяли капитан Велет и его воины в Вороньей Скале.
Остановив одного из охранников, Джон спросил дорогу к Залу Совета и ему указали на мостик, тянувшийся к трем дверям на другой стороне тыквы. Пробравшись по качающимся доскам, он проник внутрь и там, в приемной, столкнулся с первым препятствием, неожиданным и неприятным.
Редгард Неминда, важная дама в синем наряде, посмотрела свысока и нелюбезно процедила, что он, конечно, может обратиться к ней, если у него есть вопросы, но было бы куда лучше, если бы он повернулся и ушел.
- Да, у меня есть вопросы, - сказал он. - Каковы причины столь неучтивого поведения?
- Здесь все знают, кто ты, - поджала губы она.
- Разумеется, я ведь этого и не скрывал, - он наклонил голову набок, уже понимая, что просто не будет. Но, кажется, будет интересно. - Я Джулиан из Хай Рока. И какие у дома Редоран ко мне претензии?
- Ты дешевая подделка, - фыркнула она. - Ты прячешься за ложными пророчествами о Нереварине, но капитан Берел Сала говорит, что на деле ты всего лишь агент на службе у имперской разведки. Преступник без чести и совести, вот ты кто. Даже не надейся вступить в наш Дом.
- О, - прищурился Джон. - Ну, если уж сам капитан говорит… А капитан знает, что за клевету вызывают на дуэль?
Неминда открыла рот, закрыла и надулась. Джон еще мог понять гонор темных эльфов, оскорбленных тем, что наглый бретон выдает себя за Воплощение. Данмеры веками мечтают, что Нереварин проможет им вымести н’вахов из родного Морровинда, но редгардам-то в этом какой интерес? Неминду первой же и выметут, но разве она об этом думает - стоит тут и обвиняет его в том, что он гражданин Империи, будто бы это что-то подсудное.
- Это не клевета! - упиралась она. - Разве ты не служишь в имперской разведке?
- Леди, - ласково сказал он, мысленно негодуя, что, оказывается, не только дом Хлаалу страдает забывчивостью, - насколько я помню, Морровинд все еще одна из провинций Империи.
- Да, - кисло согласилась она.
- Возможно, я ошибаюсь, - продолжал давить он, - но служба императору не является преступлением. Или за ночь что-то изменилось?
- Нет… Если вы хотите вступить в наши ряды… - сдалась она, но Джон не без удовольствия ее перебил:
- Не хочу. Разумеется, я уважаю дом Редоран. Но я здесь не за этим.
- Тогда зачем? - почти захныкала она, явно мечтая, чтобы он немедленно провалился в седьмое пекло - и плевать на дыру в полу, которая после этого останется.
- Я бы хотел узнать, где проживает советник Ремас Морвейн, - сказал он, желая начать переговоры хотя бы с кем-то под знакомой фамилией. В записях Кая имелся список советников, но не их местопребывание.
- О, так вы не слышали? - нахмурилась Неминда. - Ремас Морвейн мертв. Погиб, когда их поместье атаковали корпрусные твари. Его вдова Брара сейчас проживает здесь, в Зале, в квартире Морвейн. Она же заняла его место в Совете.
- Ясно, - насупился Джон. Да, просто не будет. - И где эта квартира?
*
На подступах к советнице Браре его задержал бдительный страж.
- Джулиан, - с презрительной миной сказал он. - Фальшивое воплощение. Агент императора. Вне закона. Вне игры. Дом Редоран знает, как поступать с такими чужеземцами, как ты.
- И как же? - вежливо спросил Джон.
- Мы не имеем дела с преступниками, - задрал нос тот. - Мы гоним их от нашего порога и презираем их.
- Пропусти его, Нилос, - послышался голос из-за двери.
Страж сдулся и отступил. Джон прошел мимо, еле удержавшись от глумливой ухмылки, и ступил в покои леди Брары.
- Так это вы Нереварин, - сказала вдова, окидывая гостя пристальным взглядом.
- Похоже на то, - пожал плечами Джон. - У меня даже есть кольцо.
- Украшения меня не интересуют, - отмахнулась она. - Я слышала, вы пережили корпрус… Это правда?
- Да.
- А теперь хотите исполнить пророчества и ищете согласия Совета на наречение Наставником дома Редоран.
- Да, миледи, - кивнул он и подумал, как приятно иметь дело с кем-то собранным и разумным.
- Чтобы вас избрали Наставником, все члены Совета должны отдать вам свои голоса. И чтобы получить мой, вам придется кое-что для меня исполнить.
- Слушаю, - Джон уже догадывался, что последует дальше.
- Уничтожьте тварей, проникших в мой дом, - стиснула она кулаки. - Если корпрус вам уже не страшен, то вы справитесь. Все началось, когда нам прислали пепельную статую, маленькую, липкую…
- Знаю, - снова кивнул он. - Я уже видел такие.
- Найдите ее, - повелела Брара, - и отнесите в храм к Ллоросу Сарано. Он знает, как ее уничтожить. Очистите мой дом, отомстите за моего мужа, Ремаса, и я отдам за вас свой голос. Вот, возьмите, - и она протянула ему ключ.
В доме воинов и испытания должны быть воинские, подумал он, покидая квартиру Морвейн. И к тому же зачистить поместье от нескольких больных - это же просто праздник по сравнению с тем, что ему уже приходилось делать…
В поместье и в самом деле было несложно. Истребив всех калек, блуждавших по холлам и переходам, он разыскал пепельную статую с рожками и отправился в храм, где Ллорос забрал ее и унес на уничтожение. Довольный собой, Джон вернулся к Браре, демонстративно игнорируя Нилоса у дверей, и доложил о том, что все исполнено.
- Я рада, - с достоинством кивнула она. - Как и обещала, я поддержу вас в Совете. Хотела бы я чем-то вас наградить, но…
- Не стоит беспокойства, миледи, - покачал он головой. - Боюсь, в поместье еще не скоро можно будет жить. Там теперь грязновато.
- И все же куда чище, чем было, - улыбнулась Брара. - Наставник - это вождь, который побеждает, герой, который воодушевляет своим примером. Знайте, что я отдаю за вас свой голос не просто по договору, но абсолютно искренне.
- Рад это слышать, - улыбнулся он в ответ.
- Позвольте дать совет, - промолвила она, призадумавшись.
- Конечно.
- Поговорите с Атином Сарети. Он имеет большое влияние на всех в Совете, кроме Болвина Венима, но Болвин… - вдова замялась, а потом махнула рукой: - Насчет него вам посоветует сам Атин.
Распрощавшись с Брарой, он вышел за двери, где снова столкнулся с Нилосом.
- И кто тут вне игры? - прошипел ему злопамятный Джон.
- Все это, несомненно, было большим недоразумением, - поспешил оправдаться Нилос. - Дом Редоран уважает героев и не забудет твою победу над корпрусными монстрами.
- Это пока не победа. Там, откуда они пришли, их еще много, - недовольно ответил Джон и, видя, что доблестный страж его не понял, добавил: - На Красной Горе.
- Ты правда туда собираешься?.. - протянул Нилос, все еще не веря, что в Тамриэле нашлось настолько безумное существо.
- Ну да, - бодро ответил Довакин и пошел к выходу.
В приемной он не удержался и аккуратно показал краешек языка надувшейся Неминде. Гоним от порога, ишь, размечтались. Это еще ни у кого не получалось.
*
Атин Сарети, чей дом находился тут же в тыкве, принял его радушно и сказал, что уже слышал о событиях в поместье Морвейн.
- Вы проявили себя более чем достойно, - кивал Атин. - Именно такого поведения мы и ожидаем от Наставника: решительного и прямого. К сожалению, то, о чем я собираюсь вас попросить, требует иного подхода…
Неужели мне придется выполнять задания для каждого отдельно взятого советника, скис Джон. А потом еще Хлаалу и Телванни, это же работы на месяц!..
Но вслух он, конечно, вежливо сказал:
- Прошу, продолжайте.
- Мой сын, Варвур, - с трудом начал Атин. - Его застали у трупа его друга, Бралена Карварена, и обвинили в убийстве. Все доказательства и в самом деле против него, но я не верю, что мой сын мог сотворить подобное! И все же Болвин Веним, архимагистр нашего Дома, заключил его под стражу в своем поместье и пользуется этим как рычагом давления на меня.
- А Болвин не мог сам подстроить убийство? - поинтересовался Джон.
- Это не в его духе, - покачал головой Атин. - Он жесток и несправедлив, но действует прямо, грубой силой. Хитрости ему несвойственны.
- Свойственны, раз понимает насчет рычага, - не согласился Джон. - Стало быть, Варвура надо спасти.
- Да, - тяжко качнул головой Атин. - И очистить его имя, если это возможно. Сделай это, Нереварин, и я не только отдам тебе свой голос, но и смогу убедить всех прочих советников…
- Всех, кроме Болвина, - уточнил Джон.
- Всех, кроме Болвина, - признал Атин. - С ним дело кончится дуэлью, иначе тебе не стать Наставником. Он никогда не признает чужеземца, каким бы достойным тот ни был.
- Дуэль так дуэль, - пожал плечами Довакин и поймал косой взгляд Атина. - Что, я должен его бояться?
- Наставнику положено быть бесстрашным, - тактично отвечал Сарети. - Это не значит, что он должен быть безрассуден.
- Я всецело за благоразумие, - привычно соврал Джон.
*
Покинув поместье Сарети, он поставил пометку неподалеку от качавшегося мостика и вернулся в купол, чтобы в тишине поразмыслить о своих возможностях.
Строить из себя Арью совсем не хотелось. Красться, воровать чужих сыновей, скрипеть неуклюжими ногами по половицам - все это не его и шансы на успех были смехотворными.
Идти прямо и прорываться с боем - да, это в духе дома Редоран, но все равно как-то малость незаконно. Ломиться в чужой дом, лезть во все двери и убивать стражу - за такое Наставником не назовут.
Оставалась лишь магия. Было вполне очевидно, что драконьи фокусы вызовут много ненужных вопросов и внимания, и посему Джон стал рыться на полках, надеясь, что какой-нибудь свиток или зелье наведут его на дельную мысль.
Свитки Икара… нет, Тархиэль, прыгать мы сегодня не будем. И вообще больше не будем никогда. Хамелеон, невидимость - все не то. Ведь одно дело куда-то пробраться - с этим Джон еще худо-бедно, но справился бы. Но надо же еще и отыскать пленника, а после этого вывести его из поместья. Возможно, Варвур болен, ранен, не может идти, и что тогда - тащить его на себе под хамелеоном?
Джон призадумался. Что возврат, что вмешательство Альмсиви переносят лишь одного - и спасибо им за это большое, ведь только так ему и удалось спастись от Харкона на озере Фьялдинг. И к тому же, как он уже знал из своих приключений в Министерстве Правды и Морнхолде, эти заклинания можно ограничить или вовсе запретить на какой-то территории.
И потому в своей записке Мехра просила… да, да, точно, просиял Джон и вытянул из кипы бумажек свитки Божественного Вмешательства. У него еще оставалась парочка с той волшебной поры, как он спасал жрицу из Министерства. Тогда он прикупил их с запасом и теперь они могут снова ему послужить. Если уж они годятся, чтобы сбежать из тюрьмы Ордена Дозора, то и для поместья Веним сойдут.
Теперь оставалось лишь решить, как ему добраться до самого Варвура. Джон вздохнул, понимая, что уже давно это решил, просто до последнего откладывал неприятную мысль в сторонку. Что ж, ждать больше нечего: пора набраться духу, чтобы снова рискнуть и еще раз пройти по Тропе Жертв.
Но перед этим надо бы придумать, как он объяснит юному Сарети свое появление. Взгляд Джона упал на свитки Икара и в голову ему пришла идея…
Он обратился к Ленте Лабиринта и снова провалился в хаотическую сумятицу, из которой ему довольно быстро явился образ тощего, приодетого лишь в штаны данмера, тосковавшего в крохотной, скудно обставленной каморке. Проверить, действительно ли это Варвур Сарети, не представлялось возможным, но Лента упорно пихала ему грустного эльфа прямо под нос и Джон решил, что рискнет.
Протолкавшись сквозь толпу недовольных жертв, которые к нему так и липли, он выпал сквозь разрыв в пространстве к эльфу на коленки и шепотом заругался, проклиная безответственного вредителя Тархиэля и его экспериментальные свитки.
- Ты… тебя мой отец послал? - робко спросил малость помятый данмер.
- Если ты Сарети, то да, - ворчливо отвечал Джон, одергивая одежду. - Чтоб ему провалиться, этому босмеру…
- Мы уйдем отсюда, да? - с надеждой потянулся к нему Варвур и Джон чуть не шарахнулся: уж больно тот напомнил ему жертв с Тропы - такой же серый, несчастный и приставучий.
- Вот, накинь, - Джон сбросил с себя плащ с капюшоном, который прихватил в лавке Мили. Не все же одной Фалуре обновки, ему тоже нужно.
Данмер закутался в плащ и накинул капюшон. Джон посмотрел, натянул эльфу капюшон совсем на нос и проворчал, что вот теперь хорошо.
- Держи, - он вручил Варвуру свиток Божественного Вмешательства. - Жди меня там, я сразу появлюсь.
Эльф исчез в блеклой вспышке, а Джон подобрался к двери и открыл замок отпиранием Ондузи. Надо же хоть вид сделать, что тут крались и взламывали.
Отправившись следом за Сарети с помощью еще одного свитка, он обнаружил эльфа рядом с собой, а вокруг - знакомые и надежные стены форта Легиона.
- Форт Пестрой Бабочки, - радовался данмер, покачиваясь на худых ногах. Джон вдруг заметил, что тот босиком, а ведь им идти по камням и колючкам…
- Ты знаешь Вмешательство Альмсиви? - спросил он, надеясь хотя бы перебросить сынулю к храму Трибунала в Альд’Руне.
- Меня чем-то поили, - качнулся тот. - Не могу… магии нет.
- Ладно, - вздохнул Джон и повел его за собой в поисках местного снабженца. Кто-то же здесь должен продавать сапоги.
Снарядив Варвура в дорогу, Джон потащил его к родному дому. Приходилось именно тащить, поскольку сил у эльфа было маловато. Неведомо, чем его там поили, но состояние наследника Сарети оставляло желать лучшего, и теперь Джону приходилось почти волочь его на себе.
- Но как ты попал ко мне в камеру? - слабенько восторгался данмер.
- Один босмер Тархиэль, - ворчал Джон, - изобрел тьму всякой чепухи. На самом деле это было ужасно. Больше никогда не буду пользоваться его свитками, - добавил он и подумал, что, по сути, не сказал ни слова лжи. Просто на вопрос не ответил, а так - все правда.
Боги, мысленно застонал он, я превращаюсь в Харкона, лорда-врушку. Или в Партурнакса… Да, пожалуй, второй вариант куда лучше. Второй ему нравится.
- Ты самый лучший, - сонливо признался Варвур и совсем свалился с ног, а Джон, еле успев подхватить эльфа, мысленно взорвался в ругательствах в адрес дядюшки.
Мало того, что теперь ему на себе тащить этого болезного по бездорожью до самого Альд’Руна, так еще и печать Шеогората помутила ослабевшему Варвуру последние мозги. Будто викария Дулни было мало, извольте, еще один почитатель, теперь - в доме Редоран.
Кряхтя, Джон взгромоздил себе на спину беспамятного паренька и поплелся к городу, молясь, чтобы из-за куста не выскочило какое-нибудь дикое животное.
Уже глухой ночью он добрался до входа в город, где его остановил стражник и сурово спросил, кивая на спящего:
- Мор?
- Нет, он просто оголодал, - заверил его запыхавшийся Джон и потянул свою ношу дальше, к тыкве.
Атин был вне себя от счастья.
- Сын! Мой сын!.. Я соберу советников, - сказал он, повернувшись к Джону. - Мы немедленно…
- Э-э, простите, - поднял руку тот, перебивая Сарети-старшего. - Я бы предпочел сперва выспаться.
- Вам отведут лучшие гостевые комнаты, - тут же взялся распоряжаться Атин, а Джон понял, что отказаться от гостеприимства не выйдет. Придется ночевать здесь и спать вполглаза, гадая, кто еще решит попробовать свои силы и придет убивать его среди ночи.
Ну, хотя бы комнаты действительно неплохи, подумал он, озирая предложенный кров, а потом бухнулся на кровать и заснул.
*
Поутру был созван совет, на котором явно и очевидно не хватало Болвина Венима. Впрочем, судя по шепоткам и высказываниям погромче, видеть там архимагистра никто и не хотел.
К тому моменту, как Джона позвали присоединиться, Атин уже успел обработать прочих старейшин - разумеется, при горячей поддержке Брары, которая тоже тут присутствовала, - и теперь, входя в зал, он чувствовал, что отношение к нему здесь вполне благосклонное.
- Доброе утро, - поздоровался он с собранием и повернулся к Атину: - Как Варвур?
Сарети ударился в довольные объяснения насчет виноватой во всем пепельной статуи, которую подкинули его сыну и которую уже успели отправить на уничтожение в храм. Вдова Морвейн меланхолично кивала, явно вспоминая похожую статую, разрушившую ее дом.
- Слова Атина Сарети и Брары Морвейн, несомненно, много для нас значат, - произнес один из старейшин - кажется, Ллетри. - Но мы не можем просто взять и отвергнуть слова Великого Мастера Берела Салы, капитана Дозора, - и он помахал какой-то бумажкой. - Мы были бы признательны, если бы вы дали нам объяснения.
- Позвольте взглянуть, - Джон поднялся с места и с удивлением увидел, что и Ллетри встает одновременно с ним, чтобы чин чином передать бумажку. Да, они явно очень хотят объяснений.
“Возлюбленные жители Морровинда,” вопила листовка, “будьте осторожны! Проявляйте бдительность! Тать по имени Джулиан…”
Тут Джон не выдержал и прыснул со смеху. Тать - это прекрасно.
- Вы находите это смешным? - изогнул бровь старейшина Раморан.
- Честно говоря, да, - Джон вернулся к своему креслу и уселся, бормоча: - Позвольте, я сперва прочту…
Брара ерзала в своем кресле, готовая немедленно кинуться его защищать. У Джона возникло странное и щемящее чувство, что в этом далеком от дома краю он вновь обрел покровительство юной Лианны Мормонт.
- Ну что ж, - наконец сказал он, прочтя беззубые обвинения, подписаные аж самим капитаном Дозора. - Здесь говорится, что я преступник, но нет ни слова о конкретных преступлениях. Если мне назовут хоть одно… - и он выжидательно повел глазами по советникам.
Те молчали и вопросительно переглядывались. Ясное дело, ведь преступлений и не было. А те, что были… о них точно никто не знает. Что же касается бессовестного балагана в Министерстве, так об этом ординаторы и вовсе никогда никому не расскажут, ведь каков позор!..
- Но вы агент Империи, - снова заговорил Ллетри.
- Да. Меня направили сюда, чтобы я выяснил, что за странности творятся с Шестым Домом. Не думал, что кто-то будет против. Ну, разве что сам Шестой Дом… - промолвил он и позволил себе разозлиться: - Разве я мог знать, что меня втянет в пророчества? У меня на родине остались двое детей! - и он посмотрел на Совет с выражением крайнего трагизма - в общем-то, вполне подлинного.
- У вас есть дети? - сочувственно проговорил Атин.
- И почему все так удивляются, - проворчал Джон. - Да, есть. А я торчу здесь, болтаюсь по пустошам и пытаюсь осуществить пророчества Нереварина.
- Но зачем вам это? - удивился советник Аробар. - Вы же чужеземец.
- Я болел корпрусом, - напомнил Джон. - Меня им проклял один из жрецов Шестого Дома по приказу самого Дагот Ура. Вы даже не представляете себе, насколько чудовищна эта болезнь. Но Дагот Ур не остановится на Вварденфелле и Морровинде, Мор пойдет дальше. Я не могу этого допустить.
- И вы уверены, что вы Нереварин, - начал поддаваться Раморан.
- Меня признала леди Азура, - ответил Джон. - И леди Альмалексия. И даже Дагот Ур. Полагаю, им виднее.
- Говорят, леди Альмалексия до сих пор не вернулась в храм Морнхолда, - сказал Аробар. - Вам что-нибудь об этом известно?
- Нереварин, - наставительно сказал Джон, - не нянька богам.
А сам подумал: он им Мор, и бич, и кара с небес.
- Господа, - заговорила Брара Морвейн, - вы судите Джулиана по чужим словам, а надо бы - по его делам. Вы ведете себя так, словно он что-то у вас просит, но все, чего он просит, - это возможность исполнить пророчества и отправиться на Красную Гору, где он будет сражаться с Дагот Уром за нас и наших детей!
Джон умиленно посмотрел на нее. Вылитая Лианна, аж сердце заболело…
- И за своих детей тоже, - добавил он, чуть снизив пафос момента.
Советники неловко заерзали, вдруг осознав, что дело обстоит именно так и что, по сути, это они должны просить его стать Наставником. И в то же время, как ни прекрасны были слова Брары, он знал, что все это тщетные надежды. После его похода на Красную Гору погибнет множество детей.
Атин обвел собрание внимательным взглядом и наконец промолвил:
- Думаю, все здесь согласны…
- Да, - разноголосо ответил Совет, и Ллетри мрачно добавил: - Остается лишь решить вопрос с нашим архимагистром.
*
Не без внутренней тревоги Джон отправился через всю тыкву в поместье Веним, чтобы наконец-то встретиться с самым главным редоранцем и схлестнуться с ним по всем правилам. Не то чтобы он сомневался в своих силах; он даже не слишком боялся, что Болвин велит просто убить его прямо на пороге - судя по рассказам советников, господин Веним весьма кичился своей силой и умением, так что наверняка предпочтет расправиться с наглым н’вахом демонстративно, на дуэли.
Но что потом? Войти в поместье несложно, убить Венима ему наверняка тоже по силам, но вот сумеет ли он после этого выйти?
Ладно, отмахнулся от тревог Джон. На такой случай у него есть Лента.
Добравшись до покоев архимагистра, он для порядка попытался решить вопрос миром и предложил не кочевряжиться и признать его Наставником, раз уж весь прочий Совет согласен. На это Веним сообщил Джону, что тот невежественный глупец и н’вах и что он, Болвин, скорее назовет Наставником обезьяну.
- Вообще-то обезьяна тоже н’вах, - заметил Джон и тут же получил приглашение на дуэль до смерти. Поединок должен был состояться на Арене аж в городе Вивеке - видимо, для пущей наглядности и поучительности, - и явиться туда Джону было предписано в течение двух часов или же род Веним начнет охотиться за ним, как за бешеным гуаром.
- Хорошо, - сказал Довакин и переместился к метке у мостика, чтобы не тратить время на беготню по лестницам поместья.
Выбравшись из тыквы, он пошел в Гильдию Магов и оттуда отправился в отделение в Вивеке, где всех допек вопросами о местонахождении Арены.
- Да мы таким не больно-то интересуемся, - кривились маги, но потом Джона спас аж сам глава Гильдии Требониус, дав подробные указания.
Стараясь не слишком попадаться на глаза ординаторам, он добрался до Арены и сел на скамью над ямой поджидать обещанную дуэль. Он уже думал, что Болвин не явится, когда тот вышел из ворот на песок - весь нарядный, в эбонитовых доспехах. Видимо, на облачение в эту красоту архимагистр и потратил столько времени.
- Иди сюда, бретон! - боевито зарычал данмер.
- Один момент, - кивнул Джон и слез со скамьи. Пробравшись вниз по переходам, он вышел на арену и увидел, что эльф поджидает его, взяв наперевес здоровенную даэдрическую катану. Где же ты, моя Песнь, подумал Джон и извлек из ножен простой эбонитовый меч.
Как и следовало ожидать, Болвин был хорош. Даже тяжесть доспехов и оружия умотала его далеко не сразу, что позволяло предположить, что кое-кто успел перед дракой обпиться всякими полезными зельями. Джон все плясал и уворачивался от жуткого клинка, понимая, что ему, бездоспешному, без золотых рожек, хватит и одного удара, чтобы отправиться прямиком на тот свет.
Темп боя не позволял ему использовать даже варговскую способность смешать все в голове противника и заставить запутаться, как он сделал с Саласом Валором. Оставалось просто драться - честно, по-старинке, выжидая, когда враг совершит ошибку, и изматывая противника, все лучше ощущавшего вес эбонитовых доспехов. Жаль, нельзя их забрать, жадно подумал Джон. Что ж, хватит и катаны. Она тоже неплоха.
Но наконец Болвин начал уставать и, как следствие, злиться - ведь зелья зельями, а на противнике все еще ни царапины. Джон в очередной раз пустил меч Венима наотлет, и кончик слишком длинного клинка взрыл песок, увязнув и потеряв разгон. Болвин пролетел вперед, следуя за собственным неудавшимся ударом, и оказался перед Джоном, словно преподнесенный на блюдечке. Все, хватит возиться. Джон уже тоже начинал уставать.
Эбонитовый клинок взлетел и косо врубился данмеру в бритый затылок, над которым топорщился гребень из жестких волос. Полный доспех - и не носит шлем… зря, подумал Джон, глядя, как судорожно подергиваются на песке ноги в кольчужных штанах. Кровь из обширной раны на затылке стремительно растекалась большой лужей, которую не успевал впитывать песок, и Джон подхватил трофейную катану, пока ее не запачкало.
Он как раз поднимал ножны, брошенные Болвином далеко в сторону, когда ноги эльфа дернулись в последний раз и затихли. Ну вот, еще одна жертва на его Тропе, вздохнул Джон, убрал катану в ножны и двинулся к выходу.
За воротами, в пустынном переходе его нагнала некая девица и тонким голоском защебетала, как ей понравился бой. Джон на мгновение призадумался, как она могла наблюдать дуэль и нагнать его в этом коридоре. Он видел стены арены и понимал, что человек не может так легко спрыгнуть из зрительских рядов вниз. И голос, этот тонкий голосок, он где-то слышал его раньше…
Он обернулся - и увидел перед собой Фьюру. Вампир-лорд, охотница, отправленная Харконом по его душу.
Видимо, по его лицу она поняла, что он встревожился, поскольку рванулась к нему, в одно мгновение преодолевая те несколько шагов, что их разделяли. Джон тут же обратился к заклинанию возврата, но оно почему-то не сработало, а Фьюра уже сгребла его в объятия, по силе равные медвежьим, и его кости начали жалобно трещать.
Лента, подумал он, - и Лента не подвела. Он окунулся в хаотический омут, где, казалось, плавали целые миры, и потянулся к первому попавшемуся окну - каморке Варвура в поместье Веним. Тропа распахнулась, пала ему под ноги, и объятия разжались.
- Ч-что?.. - отступила вампирша, оглядываясь по сторонам.
Джон не поверил собственным глазам, увидев вокруг чудовищное море мертвецов. Список его жертв насчитывал сотни, но тут были тысячи… Чьи они - Фьюры?
Он перевел взгляд на противницу, которая очутилась вместе с ним на Тропе, недоумевая, как такое вообще возможно, а потом понял, что это сейчас неважно. Куда важнее другое: Харкон уже знает, что Джон - Драконорожденный, и Харкон сейчас обезврежен, выброшен из реальности, а значит, и от его посланницы скрывать свой дар незачем.
- Фус Ро Да! - крикнул он, смахивая ее с извилистой Тропы прямо в орду мертвецов. Ту’ум тряхнул призрачное пространство, по воздуху поползли еле заметные, тонкие, как волосок, трещины, и Джон стал поспешно пробиваться вперед, торопясь к каморке. Появившись здесь, вампирша нарушила уже выстроенный путь, и теперь ему придется пройти его заново - только на этот раз среди куда как большего количества жертв.
На ее крик за спиной он даже не обернулся.
Когда он добрался до разрыва, открытого среди каморки, то вывалился на пол, задыхаясь и почти без сил. А ведь в любой момент сюда может кто-то войти…
Заклинание возврата все еще не действовало, Вмешательство Альмсиви тоже. Может, Фьюра каким-то образом перекрыла ему всю магию? Джон скрипнул зубами и понял, что ему придется вернуться на Тропу. Оставаться здесь было слишком опасно.
Он снова обратился к Ленте и увидел плавающие в хаосе окошки. Купол, подвал Ползуна, Бал Ур, похоронный интерьер - наверное, храм Вивека… Дороги в Морнхолд больше не было.
Мгновенно перенесясь в купол, он бухнулся на кровать, пытаясь осознать, что все уже позади. Фьюра разрушила лишь один путь, остальные, кажется, были в сохранности. Вот только Морнхолд…
Не то чтобы Джон собирался хоть когда-нибудь туда возвращаться. Там Руки Альмалексии, там Хелсет, а что хуже всего - там жарко. Но исчезновение проложенного пути тревожило, и он постарался вспомнить, видел ли он дорогу в Капеллу, когда пытался сбежать от Фьюры.
Кажется, нет. Не видел.
Возможно, путь исчез тогда, когда он проложил новый, идя за Варвуром. Значит, всего пять дорог, пять Троп, которые кольцо способно запомнить и поддерживать.
Джон оглядел свои драгоценные сундуки, которые сохранялись в куполе, и понял, что больше ему нельзя так рисковать. Потеря дороги в Заводной Город, защищенный от такого рода вторжений, стала бы настоящей бедой.
Почему-то у него сильно болела левая рука. Он непонимающе посмотрел на нее и понял, что все еще судорожно сжимает в пальцах катану в ножнах. Еле-еле, далеко не сразу ему удалось отпустить трофей, про который он даже не помнил на протяжении всего этого страшного пути.
Но что же теперь случится с Фьюрой, вдруг задумался он, вспоминая, как сам падал во сне в пустую безлунную пропасть.
*
Он выбрался из купола в подвал скампа - единственное безопасное место среди всех прочих, - и снова попробовал сотворить заклинание возврата. Когда вокруг него чудесно возникла гигантская тыква с мостками, он чуть не рассмеялся от облегчения и тут же двинулся к поместью Сарети, где, как оказалось, его уже ждал Совет.
- Мы называем тебя Наставником дома Редоран, - торжественно провозгласил Атин и протянул ему кольцо. - Прими этот знак и носи его с честью. По нему другие будут узнавать тебя как нашего лучшего избранного воина.
- Он и есть наш лучший воин, - проворчал Раморан. - Победил Венима.
- Мы все видели сами, - радовалась Брара.
- Так вы там были, - понял Джон. Во время сражения ему было некогда рассматривать трибуны.
- Конечно, - степенно сказал Атин. - Это было слишком важно, чтобы мы не уделили этому внимания. Мы надеемся на тебя, Нереварин. Тебе предстоит вести нас в войне против Дагот Ура и его полчищ.
Джон серьезно кивнул и промолвил, что в свою очередь надеется, что и другие два Дома сумеют проявить такое же похвальное здравомыслие. В ответ редоранцы посмеялись, а потом посоветовали не принимать слишком близко к сердцу все те глупости, которые обрушат на него Хлаалу и Телванни.
- У меня есть для вас кое-что еще, Джулиан, - произнес Атин и передал ему запечатанный пакет. - Не знаю, что в нем, но его прислали из высочайших кругов Храма.
- Выглядит важным, - Джон повертел пакет в руках. - Благодарю.
Он покинул поместье и вернулся домой, мечтая лишь о том, чтобы поесть и выспаться. Но пакет и в самом деле выглядел важным, и он вскрыл его, чтобы поскорее с этим разобраться.
Если меня хотят отравить этими бумажками, думал он, у меня ведь есть чудо-браслет…
Пакет содержал в себе письмо - и даже не отравленное. В нем архиканоник Сариони, высший священник Вивека, многословно заявлял, что притязания самозванца возмутительны, неправдоподобны и противоречат доктрине Храма.
Тем хуже для доктрины, хмыкнул Джон. Она уже осиротела на двух богов.
Впрочем, дальше письмо обретало более нейтральный тон и сообщало, что в данной ситуации затронуты интересы множества людей и фракций, в частности и интересы Его Бессмертного Величества Вивека, а посему притязания лже-Воплощения все же заслуживают рассмотрения. Сариони предлагал Джону явиться на личную встречу, когда тот будет провозглашен Нереварином четырех племен и Наставником трех Домов.
Ну, почему бы и нет, подумал Довакин. Храм и так слишком долго пытался хранить безучастный вид. Конечно, им интересно, что за чудо у них тут завелось и что ни день мутит воду.
Но сперва ему придется убедить Хлаалу и Телванни, что без него им никак не обойтись. И несмотря на все уже пережитые сложности и осиленные вершины, эта задача вовсе не казалась простой.
========== Глава 39. Пугающий мир поэзии ==========
Джон вернулся в Балмору, припоминая, что у дома Хлаалу там есть представительство. Об этом писал в своих бумажках Косадес, да и сам Джон не раз бегал мимо солидного особняка на площади, когда мотался в лавки то к Мили, то к Налькарии.
Нилено Дорвайн, седовласая и важная, ознакомила его со списком советников и намекающе поморгала, сказав, что у нее имеются кое-какие дополнительные сведения, которые могут быть полезны. Джон намек понял и вручил ей кошелек с сотней дрейков.
- Поговорите с Крассиусом Курио, - довольно сообщила Нилено, ловко утягивая кошелек под стол. - Его особняк находится на плазе Хлаалу в Вивеке. Из всех советников, пожалуй, только он вас выслушает.
- Какой он? - спросил Джон, чтобы потом лишний раз не удивляться.
- Он… - она замялась. - Он иногда может быть очень странным. Но его… слабость может быть вам на руку.
- Он сумасшедший? - напрямую спросил он, наплевав на декорум.
Нилено расхохоталась.
- Нет, - сказала она. - Он вполне нормален.
И что бы все это значило, подозрительно задумался Джон.
Он забежал в Гильдию Магов и там узнал, что Киралинд собирается в Морнхолд, а оттуда - в Сиродил. Попросив ее подождать, он быстренько метнулся в купол и вернулся в Гильдию, таща мешок с сапогами Ослепляющей Скорости.
- Передай это в музей артефактов, - попросил он. - Тораса будет счастлива.
Сам-то он в Морнхолд уже не попадет. Джон с сожалением подумал о том, сколько фигурок и свистулек он так и не успел купить, но что поделаешь.
Переместившись в Вивек, он на всякий случай разжился парой свитков Божественного Вмешательства и, сторонясь ординаторов, пошел искать плазу Хлаалу. Стражи Дозора провожали его недобрыми взглядами, явно зная, кто он такой, но арестовывать пока не торопились. Одно дело голословно клеветать и объявлять кого-то татем, совсем другое - предъявить конкретные обоснованные обвинения. Или хотя бы необоснованные.
Значок весов на стягах Хлаалу навел Джона на мысль, что и тут ему придется направо-налево раздавать взятки. Хотя это не так уж и плохо - уж точно лучше, чем истреблять по подземельям армии и насылать на город пепельные бури.
У поместья Курио отирался еще один ординатор, мимо которого Джон прошел с самым важным и независимым видом, какой только мог изобразить. Все же любопытно, задался он вопросом, что они думают по поводу всего случившегося в Министерстве? Такой, наверное, был скандал…
В поместье его приняли без выходок в духе дома Редоран: не презирали, от порога не гнали, словом, вели себя вполне прилично. Джон воодушевился и пошел к неведомому Крассиусу, надеясь, что хоть эта встреча пройдет без потрясений, похищений и дуэлей.
Крассиус Курио был имперцем, о чем, впрочем, Джон догадался еще раньше, едва услышав имя и фамилию. Средних лет, с волосами и бородкой, все еще не побитыми сединой, советник Хлаалу выглядел человеком, любящим жизнь во всех ее проявлениях. Наверняка он пришелся бы по душе Сангвину, подумал Джон.
На всякий случай он уточнил, действительно ли имеет счастье беседовать с Крассиусом Курио, и тот, блестя живыми темными глазами, с готовностью это подтвердил, а потом с улыбкой добавил тревожное:
- Но ты можешь звать меня дядюшкой Крассиусом.
Джон взволновался и даже отступил к комоду у стены - хоть будет за что ухватиться, когда Курио огорошит его еще чем-нибудь этаким.
- Так ты хочешь получить титул Наставника дома Хлаалу, - молвил дядюшка, и Джон понял, что слухи уже, конечно, расползлись по всему околотку. Да и как они могли не расползтись - после его-то дуэли с архимагистром Венимом здесь, на арене Вивека.
- Не то чтобы хочу, - принял он жертвенный вид. - Скорее должен.
- Наставник - лучший воин Дома, герой, который ведет других, - задумчиво протянул Курио, оглядывая его с головы до ног. - Я видел твой поединок с тем заносчивым редоранцем. Ты даже не представляешь, - воскликнул он, патетично сжав руки, - как я за тебя переживал!
- Э-э… почему? - совершенно по-овечьи спросил Джон и задумался, сколько же там на самом деле было зрителей. А он вообще ничего не заметил…
- Ну как же! - разошелся дядюшка. - Юность и красота, брошенные смерти под ноги! Каждый миг я боялся, что столь прелестный цветок будет растоптан сапогом редоранского убийцы!
- А, ну да, - проблеял Джон, помаленьку отъерзывая к двери вдоль комода. Дядюшка Крассиус начинал его пугать.
- Скажу прямо, пышечка, - вдруг насупился Курио. - Вероятно, тебе удастся убедить Драма Беро, если ты сможешь его найти. Инглинг Полутролль и вовсе не представляет проблемы. Подкупи его или убей, никто не заплачет. Но Веланда и Нивена делают все, что скажет Орвас Дрен, а он НЕ хочет, чтобы ты был Наставником, и не позволит этого никогда.
- Мне опять кого-то убивать? - отчаялся Джон, привалясь к комоду и вдруг, утратив всякий контроль, взорвался: - Да сколько можно! Вы все тут как с ума посходили!..
Дядюшка глянул на него с умилением.
- Мало кто из советников захочет рисковать неодобрением сэра Дрена, - сказал он и с жаром продолжил: - Но твоя яркая страсть, твоя изысканная ранимость заставляют меня презреть опасность и бросить вызов Орвасу!
Теряясь в этом потоке поэзии, Джон с недоумением посмотрел на него.
- Да, солнышко, я проголосую за тебя, - заверил его Курио. - Но сперва хочу кое о чем попросить…
- Кого убить надо? - несчастно спросил Джон.
- Дибелла с тобой, не о том речь! - замахал руками тот. - Все, чего я прошу, это… один поцелуй.
Джон поперхнулся, вспомнил, как сам вот так же поймал врасплох Альмалексию, а потом еле выговорил:
- Я… мне… надо подумать…
- Конечно, цветочек мой! - просиял дядюшка Крассиус.
Джон посмотрел на него с упреком и безнадежно закрыл глаза. Продаюсь за титул, подумал он. Но куда деваться? Энн Мари желает веселиться, тут уж ничего не поделаешь.
- А может, лучше деньгами? - попытался он, приоткрыв один глаз. - Могу заплатить миллион.
Но чудовищная сумма советника не соблазнила. Курио принял неумолимый вид и безапелляционно повторил:
- Поцелуй. Одна штука. Такова моя цена.
И, очевидно, моя, подумал Джон, а потом вдруг глупо и оптимистично понадеялся, что это просто шутка, и едва он согласится, как Курио рассмеется и скажет, что это была проверка или что-нибудь такое…
Размечтался. Его ведь предупреждали.
- Ладно, - сдался он, снова закрывая глаза, и его тут же совсем притиснуло к комоду. Любвеобильный советник, добившийся-таки своего, облапил его со всей страстью и Джон понял, что не сумеет даже спрятаться за мыслью, что это Дени. У дядюшки Крассиуса, изволите ли видеть, имелась борода.
Вот и выходи теперь на поединки. Никогда не знаешь, кто смотрит на тебя со стороны и что при этом думает.
Наконец Курио выпустил его из объятий и восторженно пообещал:
- В твою честь я напишу сонет!
Джон снова приоткрыл один глаз и насколько мог сурово потребовал, чтобы это историческое событие никогда не вышло за пределы комнаты.
- А я напишу туманными намеками, - жизнерадостно заявил советник и уселся за стол, схватив перо. - “Ах, знал ли я, какой сулит восторг…”
Джон пришел в отчаяние. Вот только этого не хватало. Будтомало ему было “Довакин, Довакин!..”
- Я пойду, - вздохнул он, понимая, что дядюшек - что Курио, что Энн Мари - понесло и сонету все-таки быть.
- Заходи, когда договоришься с остальными, - бодро помахал пером Крассиус и встрепенулся: - Нет, постой.
Джон испуганно прижался к стене.
- Я слышал, - Курио вдруг заговорил вполне собранно и деловито, - что Дрен заключил сделку с Шестым Домом. И ты должен знать, что он глава Камонна Тонг. Так что будь поосторожнее, тыковка.
*
Спустившись в нижние уровни Вивека, где гнездились мошенники, жулье и Гильдия Воров, он выяснил, что Драма Беро надо искать в округе святого Олмса, прямо на плазе, в доме с привидениями. Там же на плазе находилось и поместье Инглинга, которого Курио советовал либо подкупить, либо убить.
С господином Беро все прошло легко. Упорство, с которым Нереварин его искал и нашел, расположило советника к кандидату в Наставники и он пообещал голосовать за Джона.
С Инглингом было сложнее - Полутролль затребовал взятку в две тысячи дрейков. Сказав, что скоро вернется, Джон отправился в купол, чтобы набрать вещей на продажу в лавки. После того, как он пачками скупал рабов, а потом одевал их и возмещал Гильдии расходы на кормежку, дрейков у него оставалось всего ничего и пора было восполнить запас.
Поболтавшись по Балморе, он распродал целую кучу барахла, а потом вернулся в купол, чтобы раскидать по мешочкам нужную сумму. К тому времени, как он насчитал две тысячи, у него уже рябило в глазах от бесконечного потока монет. А ведь надо будет снова наделать взяточных кошельков по сотне дрейков, подумал он, устало жмурясь. Как же не хватает казначея…
Утреннее происшествие снова всплыло в памяти и Джон уставился в пространство, выронив очередной дрейк. Тот катился по столу, пока со звоном не упал на металлический пол, а Джон сидел, не в силах переварить то, что случилось. Он целовался с дядюшкой Крассиусом… и как теперь жить?
Безнадежно застонав, он уронил голову в россыпь дрейков и подумал, что это даже как-то глупо - страдать из-за такой мелочи. Чего только в его жизни не было: смерти, потери, всяческие ужасы… ну что такое один поцелуй?
Ладно, выпрямился он и отлепил от щеки монетку. Довакин продался за титул. Бывает. С людьми и получше случались вещи и похуже, и ничего, мир не рухнул…
И, подхватив мешки с двумя тысячами, он отправился обратно в Вивек подкупать советника.
*
Инглинг Полутролль был настолько любезен, что отметил на карте Джона плантации Дрена, Веланды Омани и Нивены Улис, и теперь лже-Нереварин бодро шагал по пригоркам, двигаясь к логову главаря Камонна Тонг. В дороге его сопровождали синебрюхие нетчи, важно парившие в подернутом предвечерней дымкой небе, и там и сям приветствовал пузатый пробочник - глядя на его бутылочный ствол и шапку листьев, Джон снова и снова вспоминал, как они с Ажирой отправились среди ночи в гробницу Тарис. Как же давно это было…
Его время в Морровинде стремительно бежало к концу. Он чувствовал это всем своим существом и разрывался между двух желаний: продлить удивительное путешествие, наполненное приключениями и боями сверх всякой меры, - и просто вернуться домой. Быть мужем, отцом, королем. Слетать в Асшай, в конце концов, и к тому же пора бы лично разузнать, что там к западу от Вестероса.
Но как же жаль покидать Тамриэль…
Оторвавшись от ностальгического созерцания пробочника, он поднял голову и глянул на мостки за рекой - маленькую частную пристань плантации Дрен.
Пробежав по воде, он взошел на причал, стал подниматься по проложенной в береге лестнице и на самом верху столкнулся с охранником.
- Я вас не знаю, - заважничал тот.
- А мне казалось, меня знают все, - нагло уставился Джон. - Неужели вас не предупредили о тате по имени Джулиан?
- Чего надо? - совсем насупился страж.
- Поговорить с Орвасом Дреном.
- Он не захочет с тобой разговаривать, - задрал нос данмер.
- Это уж ему решать, - отбрил Джон. - Вообще-то я несу ему подарок.
- Я люблю подарки, - намекнул стражник.
- Я так и думал. Потому припас этот скромный дар, - и Джон вручил ему припрятанный заранее кошель с парой десятков дрейков. Уж лучше подкупить охрану, чем ждать стрелы в спину.
После этого доброго жеста его пропустили на плантацию и проводили к вилле, у которой прогуливались данмеры в двемерских доспехах.
- Тать по имени Джулиан, - отрекомендовал гостя страж с пристани. - Несет сэра Дрену подарки.
Джон только многозначительно поднял брови, продолжая сохранять неприступный вид. Данмеры заинтересованно его оглядели и пропустили внутрь.
Надо же, как все просто, обрадовался он, входя в двери и тут же сталкиваясь с очередным темным эльфом, который не пожелал пускать его к Орвасу без сопровождения. Скажите на милость, какой ответственный телохранитель, раздраженно думал Джон, все время ощущая между лопаток пристальный взгляд данмера.
Дрен был недоволен, что его беспокоят, и в весьма резкой манере потребовал объяснений, да побыстрее. Джон решил для начала попытаться уладить дело миром и скромно сообщил, что хочет быть Наставником дома Хлаалу, а без согласия Дрена Совет за него не проголосует.
- И ты пришел ко мне, - усмехнулся Орвас. - На удивление мудро для иноземца. Но зачем тебе становиться Наставником?
Джон кинул взгляд в сторону, увидел на полке даэдрические поножи и эбонитовую кирасу и задумался, а надо ли вообще решать дело миром, когда прямо под носом лежат такие сокровища.
Курио говорил, что Дрен не только глава Камонна Тонг, но и заключил сделку с Шестым Домом…
- Я, - патетично сообщил Довакин, - хочу победить Дагот Ура и принести мир в Морровинд.
Реакция Дрена была вполне предсказуемой:
- Мир? - он упер кулаки в бока и выпятил тощее пузо, прикрытое кирасой. - Дагот Ур сделал мне более выгодное предложение! А ты, н’вах… ты сейчас умрешь!
- Муль Ква Див! - не согласился Джон и клинок телохранителя, стоявшего за его спиной, безвредно звякнул по драконьей броне. Если в доме есть кто-то еще, пусть считают, что это был дурацкий бретонский боевой клич. Здешние данмеры настолько презирают чужаков, что вряд ли тратят время на изучение иностранной культуры.
Прикончив Дрена, он обернулся к телохранителю и разобрался и с ним, а потом обчистил тела, прихватил с полки поножи и кирасу и был таков.
Пф, фыркнул он, очутившись в куполе. Вот не хотят эльфы слушать голос разума. Даже любопытно, останется ли в Вварденфелле хоть какое-то население, когда Красной Горе наступит время извергнуться? Или к тому моменту Джон уже изведет большую часть данмеров собственноручно и единолично?
А хоть бы и так, махнул он рукой. Он уже понемногу начинал свыкаться с мыслью, что принесет в Морровинд огненную бурю…
Интересно, вдруг задумался он, бросая награбленное на пол и садясь на стул у стола, а если бы он не вернулся в прошлое, если бы вместо него был какой-то другой Нереварин - может, все пошло бы иначе?
Джон постарался вспомнить обрывки, увиденные в иной версии своей жизни, те моменты, где Сноу был на Солстхейме. Вот он стоит перед Сторном и приказывает шаману открыть Черную Книгу, а за его спиной… за его спиной дымит и плюется пеплом чудовищная гора на горизонте.
Что ж, значит, так тому и быть, вздохнул Джон, опираясь локтями на стол. Бури не избежать. Он подпер голову рукой и задумался, как ему предупредить хотя бы Ажиру и прочих в Гильдии, как, ничего не объясняя, уговорить их запросто все бросить и бежать в Сиродил.
Нет, помрачнел он. Даже бегство им не поможет. Тамриэль скоро накроет Обливионский кризис. Повсюду откроются врата - в Сиродиле, в Скайриме, везде. Бежать некуда…
*
Новости разносятся быстро, дурные новости - еще быстрее. Джон получил этому наглядное подтверждение, когда прибыл в поместье Веланды Омани и был встречен едва ли не подобострастно. Данмерша в летах поприветствовала его, тщась сохранять спокойствие и достоинство, и сообщила:
- Мы уже наслышаны о несчастной смерти Орваса Дрена…
- Результат взаимонепонимания, - лицемерно вздохнул Довакин, вспоминая, как поутру загнал скампу всю добычу с виллы. - Такая трагедия.
- Я уверена, больше проволочек не предвидится, - отвечала она. - Мой голос, конечно, будет отдан за вас.
- Благодарю, миледи, - кивнул он.
- Когда получите согласие всех советников, - добавила она, - вернитесь к Крассиусу Курио. Он вручит вам Пояс Наставника.
- Да-а, - протянул он, разом растеряв всю уверенность. - Конечно…
О-хо-хо, вернуться к дядюшке Крассиусу. Что же на этот раз-то будет? Ему прочтут сонет?..
Но еще не сейчас, помотал головой Джон. У него пока что есть время до этого часа непредставимого ужаса и позора. Ведь надо отправиться к Нивене Улис и получить и ее согласие тоже.
А живет Нивена Улис - он заглянул в карту - прямо через речку от Сурана. Можно было бы перенестись прямиком в Бал Ур и дойти оттуда, но у Джона было стойкое нежелание снова встречаться с Молаг Балом. Тот велел ему вернуться, когда его провозгласят и Наставником, и Нереварином, а этого пока не случилось. И к тому же вдруг там опять кого-нибудь приносят в жертву…
Придя к окончательному решению, он перенесся в Вивек и отправился к силт страйдеру, чтобы прибыть в Суран как положено, по-людски и без лишних свиданий с Принцами Даэдра.
*
Переговоры с Нивеной заняли совсем немного времени. Бедняжка была здорово перепугана тем, что ее навестил убийца сэра Орваса, и трепетала от одного вида милого, тихого, вежливого бретона. Она мгновенно согласилась проголосовать за него в Совете и даже попыталась изобрести какие-то особые слова, чтобы придать своему заявлению убедительности. Джон улыбнулся, покивал и пошел себе довольный обратно в поля, на которые уже спустилась ночь.
Звезды плыли в темном небе среди умиротворенной тишины, и он хотел просто пройтись среди огромных грибов, каких не сыщешь у него на родине. Вварденфелл отличался от прочих виденных им мест какой-то странной, дикой красотой - почему бы не насладиться ею, пока у него еще есть на это время. Здесь уж точно было лучше, чем в жестяном куполе, и дышалось куда свободнее.
Он стоял на поросшем жесткой травкой пригорке и все смотрел, как в небе медленно проплывают тонкие редкие облака. Ему было настолько спокойно, что он не вздрогнул, когда рядом возникла тень с золотыми глазами. Где-то в глубине души он этого даже ждал. Как-никак Бал Ур совсем рядом…
- Ведь красивый же мир, - промолвил Джон. - Откуда такая тяга его разрушить?
Молаг Бал хмыкнул, стоя над душой.
- Посмотри на небо, - сказал он. - Что ты видишь?
Джон снова глянул на звезды, мерцавшие в неизмеримой дали, представил себе черноту, расстелившуюся между ними, и наконец сказал:
- Неизвестность… И ужас.
- И все?
Он вспомнил Вечность, перетекавшую всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками света и смыслов, и признал:
- Я вижу свободу.
- Я тоже.
Джон оглянулся на Короля Насилия, зиявшего в ночи черной прорехой, и вдруг вспомнил слова Вивека из очередной проповеди: “Отсюда я отправлюсь в бой против восьми монстров.”
Да, Вивек многое писал в своих уроках… Джон неплохо помнил главу про Колесо. “Спицы - это восемь компонентов хаоса, укреплённых по закону времени. Это заимствованные кости Аэдра, восемь частей-подарков СИТИСИТУ, сырой земле новой звезды - нашему дому. Пространств между частями-подарками насчитывается шестнадцать, сигнал, формирующий Княжество Демонов - ключ и замок, цикл и мантикора.”
Судьба ужасная и печальная, вертящееся колесо Дьявола…
Он понемногу начинал понимать.
- Кто вы такие? - спросил он. - Вы, Даэдра? Если Аэдра - это кости, то кто тогда вы в этом мире? Что вы даете ему?
- Мы кровь мира, - холодно отвечал Принц. - Мы несем изменения, мы - спираль конфликта, движущая сила жизни. Мы заперты лишь потому, что мы полезны. Мы заключены в восьми костях Аэдра до скончания всех циклов Нирна и мы хотим свободы.
- Все вы?
- Не все. Некоторым нравится эта игра, - презрительно фыркнул Молаг Бал. - Существование в хрупкой условности, в кукольном домике Магнуса. У каждого свои предпочтения. Лично мне колесо не по вкусу.
- Но если ты вырвешься и получишь свободу, - заспорил Джон, - все остальные погибнут.
- Не все, - повторил тот с насмешкой. - Но многие. И что с того?
- Ну, - развел руками Джон, пытаясь объяснить очевидное, - они же живые. Разве можно просто забыть об этом?
Тень глянула на него нездешним золотом.
- Если тебя, - промолвила чернота, - запрут в тюрьму лишь за то, кто ты есть, и построят на этой тюрьме дворец - долго ли ты будешь помнить о том, что они тоже живые?
Ответить на это было нечего, кроме разве что одного…
- Эвгир унслаад, - произнес Джон, наконец-то понимая, что в этих словах скрыт больший смысл, чем ему казалось.
- Да, - промолвил Принц Даэдра, довольный, что его собеседник оказался способен увидеть обе стороны вопроса. - Война. Бесконечный сезон. Я всегда буду искать путь на свободу. Вы будете пытаться меня остановить. Это и есть жизнь, и каждый из нас прав.
- А Вивек тебя любит, - вырвалось у Джона.
- Вивек - существо безрассудное и весьма глупое. Но забавное и игривое, в этом-то его очарование. Вроде кошки.
Кто бы мог подумать, что Молаг Бал любит кошек…
- Я к тебе привык, Довакин, - задумчиво протянул Принц Господства и Джон занервничал. - Ты мне нравишься. Жаль, если в будущем мы станем врагами.
Тут Джон заволновался еще сильнее и подумал, что надо бы как-то себя обезопасить. Хоть чуть-чуть…
- Раз я дожил до прошлого, - произнес он, аккуратно выбирая слова, - значит, врагами мы не станем.
- Или же ты ловко выкрутишься, - засмеялся Молаг Бал. - Я ведь наблюдал за твоими подвигами и должен сказать, ты то еще жулье.
- Ну, не знаю. Может, в будущем я и впрямь натворил невесть что. Но если и так, ты все равно меня не убьешь, - нахально заявил Джон, надеясь, что ментальная защита Шеогората выдержит и не пропустит Короля Насилия в его память. - Я ведь должен буду вернуться сюда, в прошлое.
- Убить не убью, - лениво ответил Молаг Бал, явно развлекаясь этой бредовой перепалкой. - Но помучить-то можно?
- Можно, - смирился Джон, понимая, что рассчитывать на исход получше все равно не приходится, и жалобно спросил: - А нужно?..
- Разве что для души, - засмеялся собеседник. - Совсем чуть-чуть.
Джон вспомнил альтернативу, показанную Шеогоратом, и ответ Харкона на вопрос дочери о дыбе: “Для души.” Лорд Волкихара лгал и смущал бедняжку Серану, чтобы вынудить ее сбежать со Свитком, но Молаг Бал, кажется, говорил вполне искренне…
- Шучу, - утешил его Принц. Прозвучало неубедительно.
Хорошо, что есть такая вещь, как Тид-Аран, подумал Джон с иронией. Всегда полезно иметь одну при себе, чтобы сбежать от Пожинателя Душ.
- Зачем тебе души? - снова пристал он к Принцу Господства. - Та же Альмалексия… Куда ты ее дел?
- У вас, молодых драконов, вечно столько вопросов, - хмыкнул тот. - Да все не те. Ты бы хоть спросил, что стало с бедняжкой Фьюрой.
Рот у Джона сам собой округлился бубликом.
- И что с ней стало? - наконец выговорил он.
- Она, конечно, погибла, - ласково и как-то сыто ответил Молаг Бал. - Страшной смертью к тому же… Но это не беда. Я подожду, пока ты исполнишь пророчество, и верну ее обратно.
- Ты такое можешь? - поневоле изумился Джон.
Тот самодовольно хмыкнул.
- Разумеется. Помню, однажды Валерика все же сумела убить Харкона. Долго старалась и в итоге справилась - молодец, талантливая. Но это было совершенно некстати и не вовремя, так что я его возродил. С тех пор эта дуреха искренне верила, что его вообще нельзя убить.
Джон смотрел на него, ошалело моргая.
- Звучит как бред, - вымолвил он. - Боюсь вникать, о чем ты толкуешь.
- Не бери в голову, - Молаг Бал равнодушно махнул непроницаемо черной рукой. - Это очень давняя история.
Он знает, обреченно понял Джон. Теперь он уже точно уверен, что я буду замешан в пророчестве. Более того, он догадался, что я почти наверняка все помню, иначе откуда бы мне знать Фьюру по имени? Чего еще ждать от Короля Интриг, ошарашил знакомыми именами и посмотрел на реакцию… а я, наивный идиот, повелся.
Но раз уж начал врать, придется пройти весь путь до конца.
- Дагот Ур тоже давняя история, - проворчал Джон, меняя тему. - А до сих пор пакостит.
- Пакостить ему осталось надолго, - хмыкнул Молаг Бал. - Ведь ты, наш маленький герой, скоро с ним покончишь… если только не наделаешь по дороге ошибок. Приходи в Бал Ур, когда решишь дела с Телванни. Нам надо будет кое-что обсудить.
И тень исчезла, развеявшись в ночном воздухе. Джон стоял один на пригорке, пытаясь осознать все, что только что услышал, а потом сел на траву, вспоминая сказанное Партурнаксом: “Понимаешь, душенька, ему ведь все равно, кто выполнит его задания: Довакин или Нереварин.”
Дракон раз за разом предупреждал его, что Молаг Бал - чужеродная и опасная сила, а Джон снова и снова поддавался на обаяние даэдрического чудовища. Может, хоть теперь пора вспомнить слова древнего мудреца и прислушаться к ним?
Молаг Бал печется о пророчестве и желает что-то обсудить - звучит вроде безобидно… да ладно, ужасно подозрительно звучит. Интересно, а знает ли он, что настоящая инкарнация - это Джулиан, бретон из Хай Рока, чье тело и место в истории Довакин занял по воле Шеогората? Джон помнил, как вздыхала и сетовала Азура: “Разве можно так играть судьбой и Воплощением…” Позже Партурнакс подтвердил и прояснил ее слова.
У него вдруг мелькнула мятежная мысль: а что, если Партурнакс ошибся? Что, если Джулиан обычный человек, случайная фигура в этой игре?
Вновь обратившись к верной Прелести, он упер руку в лоб и закрыл глаза, глядя в призрачную табличку: “Довакин, рекомый татем. Находится в адаптированном теле Джулиана, инкарнации Неревара Индорила. Проживает в чужом доме, награбил одинадцать миллионов дрейков.”
К нынешнему моменту Джон был почти уверен, что таблички ему выдает Энн Мари, но после слова “тать” у него исчезли последние сомнения. Дело было вовсе не в кольце. Дело в Безумном Боге, частица которого давно и прочно поселилась в его голове.
А Партурнакс… тот никогда не ошибается. Он сказал, что Джулиан - истинное Воплощение, и так оно и есть. Правда, услышав это впервые, Джон не обратил внимания - тогда он был больше занят своими переживаниями после просмотра альтернативы. А теперь от этой мысли ему почему-то становилось грустно.
*
На следующий день он с тяжелым сердцем вернулся в Вивек, не зная, каких еще сюрпризов ждать от дядюшки Крассиуса. Добравшись до плазы Хлаалу, он прошествовал в поместье Курио, чувствуя себя так, словно там его приговорят к пожизненной каторге.
Ординатор у дверей придвинулся к нему и зловеще прошептал:
- Отринь ересь. Отдайся Троим, Духам и твоему Повелителю.
- Отвали, - нервно отпихнул его Джон, уже сам не понимавший, что творит. А вдруг за оскорбление воина Дозора тут полагается пять лет тюрьмы? Единственное, что он сейчас понимал, это то, что отдаваться никому не собирается. Даже за титул!..
Едва успев зайти в поместье, Джон с порога понял, что дела обстоят хуже некуда. Эльфка, которая в прошлый раз степенно провожала его до нужной комнаты, теперь внаглую строила глазки и благоухала жучиным мускусом Телванни, и Джон побрел к дядюшке Крассиусу, хватаясь за стены и надеясь, что сумеет пережить этот визит.
- Джулиан! - возликовал Курио. - Как я рад снова тебя видеть! Должен сказать, сонет вышел просто замечательный! Столько изящества в каждом слоге!..
Джон посмотрел на него пьяным взглядом и упал в обморок. Последней мыслью, пролетевшей в его помрачившейся голове, было то, как прекрасна подлая эльфка, все еще отиравшаяся совсем рядом.
Очнулся он на чужой кровати и тут же слабыми руками потянулся проверять, есть ли на нем одежда. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что одежды на нем стало даже больше, чем было, - пока он валялся, ему на талию успели повязать богато расшитый синий шелковый пояс.
“Пояс Наставника,” сообщила табличка. “Тебе не идет.”
Умолкните, дядюшка, мысленно прошипел Джон и оглядел безлюдную комнату. Судя по всему, сюда его принесли, чтобы он просто отлежался.
Высунувшись за дверь, он увидел знакомый холл с тремя дверьми и побрел к нужному входу, пугливо водя носом и ощущая, что в воздухе все еще носится коварный аромат.
- Полегчало? - сочувственно глянул на него Крассиус.
- Жучиный мускус. У меня ал… - он запнулся, забыв ученое слово.
- Аллергия? - поцокал языком советник. - Сочувствую. А я-то уж думал, ты от усталости свалился. Обойти всех за пару суток, совсем себя не бережешь.
Джон развел руками, не зная, что сказать, а потом потянул пояс за кисточку.
- Спасибо.
- Тебе спасибо, - покачал головой Курио. - Это ты у нас Нереварин. Тебе все трудности, а мы, советники, лишь проголосовали и вручили почетный знак Дома.
После такого здравого суждения Джон смягчился и даже был готов выслушать позорный стишок, но оказалось, что этого не потребуется.
- А теперь, солнышко, - просиял поэт дома Хлаалу, - позволь презентовать тебе сей скромный, но изящный сонет. Прочитай на досуге и не забывай бедного, одинокого дядю Крассиуса, твоего верного почитателя.
- Никогда не забуду, - хрипло ответил Джон, убирая сонет в карман.
- Ах да, - Курио сменил тон на деловитый. - Мне передали для тебя письмо. Не волнуйся, все абсолютно секретно.
Джон повертел в руках запечатанное послание без указания адресата, гадая, кто решил написать ему на сей раз, да еще и с такими предосторожностями.
Распрощавшись с советником и злобно глянув на смутившуюся эльфку в холле - к счастью, роковой мускус уже успел большей частью выветриться, - он выбрался наружу и пошел искать укромный уголок, чтобы перенестись домой в купол. Кто знает, как исчезновение выглядит со стороны - может, оно совсем не похоже на вмешательство Альмсиви.
Да, думал он. Если бы вампирша-охотница знала о его слабости к жучиному мускусу, ее задача оказалась бы куда проще, а он бы уже плыл в трюме к Волкихару.
Бедняжка Фьюра. Даже сам Молаг Бал назвал ее смерть страшной. Джон вовсе не сочувствовал идее отловить его для экспериментов, но не мог не пожалеть девушку - она-то ведь просто выполняла приказ своего лорда, которого, судя по всему, искренне ценила. В общем-то там есть за что ценить, нехотя признавал он.
И все-таки жучиный мускус - это ужасно. Джон очень надеялся, что дядюшка Крассиус никому не проболтается и не облегчит задачу каким-нибудь очередным врагам Нереварина…
Он вдруг встрепенулся, вспомнив, что ему снилось в обмороке, - а снилась ему все та же лодочка, на которой они с Дени плыли по океану в полную неизвестность. Казалось, он всего лишь моргнул, смахнул морские брызги со щеки, а лодочка внезапно разрослась, взметнулись борта, расправились на ветру тугие светлые паруса, и под ними расстелилась просторная палуба. Корабль устойчиво и ходко шел вперед, и на горизонте уже начинала проступать сизая береговая линия.
О боги, как же я хочу домой, мысленно простонал Джон - и Лента, откликнувшись на призыв, бросила ему в глаза хаос с окошками. Да не сюда, возмутился он, но все же вернулся в опостылевший купол.
*
Секретное и загадочное письмо, которое передал ему Курио, так и манило, и Джон стал поспешно вскрывать печати без знаков и знамен. Что за письмо, почему такое, зачем, от кого?..
“Привет, чересчур эффективный сотрудник…”
Джон опустил листок на стол и в голос рассмеялся. Кай Косадес, ну можно же было догадаться!..
Кай завуалированно писал о том, что в Имперском Городе назревает масштабный кризис, но все будто бы сменяли мозги на хлопчатую вату, не слушают умных людей и не замечают очевидного. Также мастер-шпион, верный своему призванию, успел кое-что разузнать и теперь предупреждал подопечного о том, что Хелсет вынашивает недобрые планы насчет Нереварина - а посему, как только он разберется с пророчеством, ему следует поскорее покинуть Морровинд. Под конец Косадес обиженно попенял Джону, что тот так и не соизволил хотя бы намекнуть, что является профессионалом в своем деле, и продолжал дурачить старика. Вот так и узнаешь, что в какой-то момент начальство, смущенное шифром и эффективностью, и в самом деле замышляло его прирезать. А по прибытии в столицу Кай, конечно, не мог не поинтересоваться насчет своего странного вварденфелльского сотрудника…
Джон снова опустил письмо на стол и задумался. Про себя-то он точно знал, что в шпионаже не силен, но, возможно, Джулиан…
Можно было и догадаться. Разве император отправил бы сюда настоящего конокрада, воришку и безграмотного жулика? Конечно, в жизни всякое бывает, но куда разумнее предположить, что Джулиан был как раз-таки настоящим агентом под прикрытием, обученным и с некоторым опытом. И на эту дорожку его с самого начала направила Азура, знавшая, кто в Тамриэле настоящее Воплощение.
А я занял его тело, подумал Джон. Я украл у него часть жизни - и не просто какую-то часть, а самую важную, самую яркую и живую. И возместить это уже никак и ничем невозможно.
Сказать, что он чувствовал себя виноватым, это ничего не сказать. И все же… Знай он заранее, согласился бы он на предложение Шеогората?
Конечно, согласился бы, признал Джон и попытался смириться с тем, что он и впрямь настоящий тать. Можно сказать, образцовый.
Ладно, все и так уже достаточно грустно, подумал он. Почитаем сонет, чтобы окончательно себя добить и уснуть в слезах.
Он добыл из кармана сложенный листок и углубился в строчки.
Перечитав сонет несколько раз, он заалел, глупо расхихикался, понадеялся, что это не будут петь в тавернах, а потом задумался, не подарить ли это талантливое творение Дени, выдав за свое.
Он вспомнил непомерную сумму, которую предлагал советнику в надежде откупиться. Но даже миллион дядюшку Крассиуса не соблазнил - а ведь это, если вдуматься, до невозможности лестно. Наверное, я могу собой гордиться, заухмылялся Джон и окончательно перестал переживать на этот счет.
В тот вечер он уже не хотел никуда отправляться - и уж точно не к сумасбродным Телванни, - так что пошел рыться на полках среди книг, которые умыкнул из поместья Веласа. Выискав нечто по истории бретонов, он углубился в чтение: надо же хоть напоследок узнать, за кого он себя выдает.
Довольно скоро выяснилось, что бретоны - это потомки манмеров, метисов альтмеров и людей-недийцев. Само название “бретон” происходило от эльфийского слова “берату”, что означало “половина”, и по смыслу соответствовало слову “бастард”.
Джон швырнул книгу в стену и плюхнулся на кровать, закрыв глаза локтем. Все это время в Морровинде его обзывали бастардом прямо в лицо, а он этого даже не понимал.
Ну, спасибо, Энн Мари. Ну, удружил. И как Шеогорат еще не лопнул - столько ржать?..
========== Глава 40. Грибное безумие ==========
В Садрит Мору Джон явился через Гильдию Магов, где его встретили вполне приветливо - не то, что в прошлый раз, когда они с Фалурой направлялись в Вос. Тогда буквально все отделение Гильдии насело на него с упреками, как он расстроил их своим караваном рабов и как они в нем разочарованы. Хорошо, что Фалура быстро вмешалась и разъяснила магам ситуацию, пока Джон стоял в сторонке с видом оскорбленной невинности.
Теперь все ему были рады: улыбались и с готовностью рассказали, как найти в грибном лесу Садрит Моры Зал Совета, а заодно посоветовали начинать разговоры о Наставничестве с Арионом из Тель Вос - маги заверяли, что из всех магистров он самый воспитанный, вменяемый и молодой. Джон поблагодарил за помощь и отправился петлять среди грибов, по-прежнему сторонясь зловещей башни Тель Нага, убежища Нелота. К нему он собирался идти в последнюю очередь.
В Зале Совета он пообщался с представителями магистров, уяснил, что легко не будет, и со вздохом пообещал отнести замечательную новую юбку госпоже Теране, раз уж все равно отправляется в Тель Бранора, где оная госпожа проживает.
Джон припрятал юбку, с трепетом представил, что может ждать его впереди, и для начала решил все-таки последовать совету согильдийцев: начать с самого вменяемого.
Магистр Арион проживал совсем неподалеку от Воса. Чтобы добраться до его покоев, Джону пришлось задействовать амулет левитации и взлететь вверх к грибной платформе - все в строгом соответствии со словами Шеогората: “Прыг-скок на грибок.”
- Да, я о тебе слышал, - Арион не стал тратить времени даром и сразу приступил к делу. - Дивайт Фир замолвил за тебя словечко и к тому же я знаю о решении домов Редоран и Хлаалу. Должен сказать, я с ними согласен - в нынешних условиях мы не можем позволить себе игнорировать пророчества, которые сбываются прямо у нас на глазах. Я проголосую за тебя.
- Благодарю, - кивнул Джон.
- Не торопись с благодарностями, - покачал головой тот. - Тебе еще предстоит иметь дело с другими советниками. Нелот отличается скверным характером, но его можно убедить. В крайнем случае - просто подкупи, в таких вопросах он весьма прагматичен. Госпожа Терана помаленьку выживает из ума, госпожа Драта не любит мужчин. Что же касается архимагистра Готрена, там тебе никто и ничто не поможет. Ты не добьешься от него точного ответа, будь то согласие или отказ. Просто убей его, сбереги себе время.
Джон укоризненно глянул на Ариона и подумал, что это уже становится традицией - убивать в каждом Доме по архимагистру. Интересно, а в доме Телванни в него тоже кто-нибудь влюбится из-за проклятой печати?..
- Когда обойдешь всех и получишь их голоса, возвращайся сюда, - сказал Арион и усмехнулся с некоторым скепсисом: - Желаю успехов, Нереварин.
- Спасибо, - проворчал Довакин.
*
Тель Бранора, подумал он, разглядывая карту. Башня безумной госпожи Тераны располагалась на юго-восточном побережье, где Джон в свое время так долго и старательно искал святилище Азуры, а находил все сплошь храмы Шеогората. Неудивительно, что волшебница Телванни выживает из ума - при таком-то соседстве.
Хотя не зря же он с печатью щеголяет. Может, Терана окажется не так уж плоха и они найдут общий язык?
Может быть… но ведь так же он думал и про Сота Сила.
Делать нечего, вздохнул Джон и пошел нанимать судно до Тель Браноры. Чужая юбка жгла рюкзак и избежать визита к Теране все равно не выйдет, так зачем откладывать?
Высадившись среди нищих рыбацких лачуг, он огляделся и подумал, что Терана не больно-то заботится о своих людях. Все вокруг ходили тощие да чахлые, но, кажется, были рады и тому, что госпожа магичка о них попросту забыла.
Добравшись до раскидистой башни, он снова обратился к амулету и взлетел к платформе, где находился вход в Верхнюю Башню. Выдохнув, он вошел внутрь и споткнулся на пороге, увидев на полу ряды выстроенных яиц: больших перламутровых яиц квама, и некоторые из них уже успели протухнуть.
- Осторожнее, - сварливо предупредил его охранник. - Смотри не разбей.
Джон подбрал метущий по полу плащ и стал пугливо пробираться среди хрупких рядов, стараясь ничего не задеть и не устроить прямо на полу масштабную яичницу. Начало, правду сказать, не вдохновляло, но хотя бы страж оказался вменяемый и объяснил ему, как найти владелицу башни.
Свернув в комнату, осененную еще двумя яйцами, он лицом к лицу столкнулся со сморщенной престарелой эльфкой в канареечной мантии. За спиной Тераны нервно почесывался и намывал морду каджит - совершенно голый, если не считать рабского наруча на лапе. Хорошо, что кошак такой мохнатый, подумал Джон. Голый-то голый, но все приличия вроде как соблюдены.
- Ваша представительница, Фелиса, просила передать вам эту прекрасную юбку, госпожа Терана, - сказал он, протягивая эльфке одежку.
Магичка придирчиво наморщила нос.
- Ну… передавай. А ты кто? Ты тут зачем?
Понадеявшись на хорошее, он ответил:
- Дом Телванни хочет назвать меня Наставником, чтобы я и дальше бегал по их поручениям. Все ждут вашего одобрения.
Терана призадумалась, а на Джона вдруг хлынули потоки спутанных мыслей, теснившихся в голове старой эльфки. Там были черепа, и ковшик, и синие кристаллы в Зале Совета, горящие свитки и мужик с дровами, и какое-то мясо, растянутое на крючьях…
Джон постарался взять себя в руки и не проминаться под этой невольной атакой одряхлевшего разума. В Заводном Городе было куда хуже, но он ведь это пережил и теперь вполне может потерпеть этот хаос еще немного. Так он подумал и терпеливо ждал, пока истертые шестеренки в голове госпожи Тераны все же сумеют сцепиться зубчиками.
- Поручения, - протянула она наконец. - А ты справишься? Юбку-то вот передал как попало. Какая-то она не паучиная… и ты ее даже не надел. А ну-ка надень.
На кота своего ее надень, подумал он, а вслух запротестовал:
- Как можно! Если я ее надену, она уже никогда не станет паучиной!
С сумасшедшими надо говорить на их языке или не говорить вовсе.
- Смотрите-ка, разбирается, - довольно молвила Терана, сложив руки на тощем животе и вертя большими пальцами. - Я тебя проверяла. Хорошо, продолжим. Посмотрим, много ли ты знаешь о паучьих яйцах…
И снова на него обрушился ее мысленный сумбур, в котором при всем желании было не сыскать никакой логики - только мясо на крючьях, и кукла, и ветхие книги…
Ох, вот ведь, подумал Джон и окончательно отпустил вожжи.
- О паучьих яйцах мне известно многое. Но это запретные знания, - многозначительно глянул он. - О таком не говорят вслух.
- А я говорю, - искренне расстроилась старушка и в ее голове словно приопустился какой-то защитный барьер, приоткрылось окошечко, в которое он мог бы успеть проскользнуть и положить на видное место нужную мысль - надо лишь произнести верные слова…
- Дайте мне поручение, - Джон принял суровый вид, - и я всем передам, что вы велите им молчать об этих тайнах. Но для этого я, конечно, должен быть Наставником.
Удалось. Мысль все же сумела проскользнуть, улеглась в извивах бреда и стала для Тераны будто бы своей собственной, родной. Старушка глянула на него с детским восторгом.
- Поручение, да! - воскликнула она. - Будь Наставником! А теперь беги, исполняй! И юбку возьми! Однажды она станет паучиной, это мой дар!
Джон прижал юбку к груди, всем видом изображая вечную благодарность, а сам подумал, что Терану ему искренне жаль. Как это грустно, вот так выживать из ума. И ее имя звучит почти как “Серана”…
Надо как-то донести до бабули, насколько она его осчастливила.
- Когда я состарюсь, - сказал он, стискивая дареную юбку в руках, - я распоряжусь, чтобы меня в ней похоронили.
- Ну все, иди, иди, - махнула госпожа Терана сухой ручкой и заслонилась канареечным рукавом. - А то я сейчас расплачусь.
Джон поспешно умелся прочь, свернул за угол и попытался отдышаться. Но сделать это в башне, наполненной вонью стухших яиц было сложновато, и он заторопился к выходу, пока Терана еще чего-нибудь не придумала.
Убежав из Тель Браноры, он добрался до причала, залез на борт суденышка и приказал плыть к Тель Море, а сам все вспоминал бедную, обманутую им старушку и думал, что все могло обернуться куда как хуже. Терана действительно была сумасшедшей, а безумцы в Тамриэле, как правило, весьма и весьма опасны.
Что ж, обошлось. Теперь на очереди была госпожа Драта, и Джона чем дальше, тем сильнее одолевало чувство, что и там ему придется несладко. Дама, как говорили, не любила мужчин, причем любых, вне зависимости от их расы и возраста, а Джону было уже поздновато прикидываться девицей. Лет десять назад из этой затеи еще могло бы что-то выйти, но теперь, в двадцать четыре и с бородой…
Он грустно почесал обросший подбородок и решил, что будет действовать по обстоятельствам. И да поможет ему всеблагой Шеогорат.
*
Местность рядом с Тель Морой смотрелась поприветливее, чем владения госпожи Тераны, и это даже несмотря на то, что шел сильный дождь. Изрядно промокнув, Джон забрался на верхушку грибной башни и сунулся в круглую дверь, где немедленно попал в женское царство. В доме Драты мужчин не было, и он поежился, гадая, как ему быть.
Дамы провожали его презрительным фырканьем, но дорогу пока что не заступали - вероятно, оставляли расправу над наглецом своей хозяйке.
И хозяйка ожиданий не обманула.
- Как это мужчино сюда попало? - визгливо спросила сухая, серая Драта, подбирая юбки и брезгливо отступая на шаг. - Кто там на страже? Эй, покажите бедной скотинке выход! Оно потерялось! Да, да, - с удовлетворением посмотрела она на него, когда появившаяся охрана схватила незванного гостя под локти. - Полностью потерялся, душой и телом. В темноте, куда не проникает понимание… Так, мусчинко?
Потерялся душой и телом… Слова Драты вдруг натолкнули его на подходящую мысль.
Джон оскорбленно посмотрел на нее из дверей, чувствуя, как капли дождя стекают с волос на лицо, будто слезы, а потом вскричал со всем драматизмом, на какой был способен:
- Я ДЕВУШКА!!! Почему никто не видит?!..
Драта вытаращилась на него, не веря своим ушам, а Довакин озлобленно подумал: “Сама напросилась!” и ударился в причитания. Лейтмотивом великого нытья было то, какие все мужики сволочи (особенно Молаг Бал) и как тяжело честной девушке быть Нереварином (чтоб тебе там икнулось, Крассиус Курио!).
- Это… оно… - Драта настолько удивилась, что даже подошла поближе, в то время, как охрана боязливо отошла подальше. - Девушка? Ты?! Ты себя хоть видел?
- Шео… горат, - проикал он, - запихнул меня… в это тело!
А вот это, между прочим, правда.
- Матушки, - всплеснула руками Драта. - Принц Безумия жесток, как все мужчины! Иди сюда, милая!..
И она стала ласково подталкивать его к столику с чашечками.
- Госпожа Терана, - всхлипывал Джон, оседая на крохотном стульчике и боясь, что в любую секунду может не выдержать и начать сатанински хохотать, - не сумела мне помочь. Только подарила… вот…
Он вытянул из рюкзака паучиную юбку и трагично ею потряс.
- Ну-ну, прекрасная юбочка, - похлопала его по мокрой спине Драта.
- А… а… а как мне ее носить? - спросил он и высморкался в юбку. - Я же теперь уро-о-од!..
- Выпей отвара, солнышко, - советница подвинула к нему чашечку. - Не такой уж ты урод… хотя урод, конечно… и премерзостный… ничего, все обойдется…
- Я Не… реварин, - икал Джон. - А он сказал… женщина? Ни за что!..
- Принц? - бедная Драта честно пыталась понять его слезливую мысль.
- Да-а-а, - расползся он по столику, сжимая в руке чашечку.
- А ты Нереварин? - задумалась она. - Нереварин - женщина? Ха! - вскинула она сухой кулачок к потолку. - Так им и надо, этим свиноголовым самовлюбленным самцам!
- А я что? Я просто хочу убить Дагот Ура, - страдал Джон. - Разве я о многом прошу? - и снова показательно разнылся, чувствуя, что вода на волосах и лице уже начинает высыхать и долго ломать комедию не получится.
- Дагот Ур, - оживилась Драта. - Он тоже мужчина. Гадкий и заразный.
- Он корпрус на меня наслал, - наябедничал Джон, понимая, что почти дожал советницу, и забулькал отваром: - Пророчества… Наставник…
- Да-да, - припомнила советница. - Тебе срочно нужен титул. Не волнуйся, я за тебя проголосую, милая. И пусть эти самцы подавятся! - ликовала она. - И Нелот, и Арион! Ха!..
- Не говорите им пока, - жалостливо попросил Джон. - А то они не пустят меня в Наставники. Из зависти…
- Конечно, душенька, не волнуйся, - снова приголубила его Драта. - Ты сперва разберись с супостатом, а уж там мы им покажем!.. Возьми вот этот свиток, он тебе еще пригодится.
И она протянула ему свиток призыва Святоши.
- Спасибо, - прерывисто вздохнул он и допил чашечку. - Вы лучшая, госпожа Драта. Я вас не подведу… даже если на всю жизнь останусь гадким мужиком, - снова зашмыгал он носом и добавил: - Пойду исполнять пророчество.
- Давай, милочка, - согласилась эльфка. - Ты юбочку-то не забудь!
И вот уже в который раз ему в руки впихнули тряпочный ком. Привычно прижимая юбку к груди, он раскланялся и исчез из башни заклинанием возврата, понимая, что еще мгновение - и нервный хохот будет уже не остановить.
Метка у неговсе еще сохранялась в Вивеке неподалеку от входа на плазу Хлаалу. С точки зрения душевного спокойствия это место тоже было не лучшим выбором, и Джон, не дожидаясь случайного столкновения с Крассиусом Курио, поспешно убрался в купол. Лишь там, швырнув юбку на пол, он наконец-то позволил себе зайтись в приступе нездорового веселья.
Не зря говорят, что безумие заразно. Одного только потока мыслей в голове Тераны было достаточно, чтобы смутить даже самый здравый разум, а когда в твоей голове уже сидит Шеогорат, это становится и вовсе опасно.
Но все это позади, выдохнул он, чуть успокоившись, а затем выудил из припасенного ящика бутылку и хлебнул слабенького вина. Дальше должно быть проще: убить Готрена, поговорить с Арионом. Вот только Нелот…
*
На следующий день он заявился в балморское отделение Гильдии, надеясь, что придуманный им простой и изящный план все-таки возможно осуществить.
- Эстирдалин, - сказал он, отловив альтмершу в коридоре, - ты ведь разбираешься в магии иллюзий.
- И неплохо, - жизнерадостно отвечала та.
- А сможешь меня замаскировать?
Эльфка глянула на него, призадумалась и протянула, что у иллюзий тоже есть свои пределы.
- Да мне не требуется ничего сложного, - замахал руками Джон. - Просто сделай меня постаревшим. Морщины, всякое такое.
- Это можно, - оживилась она и стала разминать пальцы. - Садись, сейчас я тебя преображу.
- А надолго хватит?
- Часа на два. Даже на три, если не будешь сильно лицом шевелить. Глаза закрой.
Некоторое время он сидел, закрыв глаза, чувствуя, как она мнет и тянет во все стороны его кожу и волосы. Лицо то холодило, то пощипывало от магии, а потом все эти ощущения сменились одним постоянным чувством стянутости, словно он слишком долго пробыл на ветру.
- Готово, - похвалилась она, и Джон открыл глаза.
Надо же, подумал он, глядя на побитые сединой волосы, отраженные в магическом зеркале. Вот как я буду выглядеть в пятьдесят…
Эстирдалин постаралась на славу. Признать в этом постаревшем человеке Джона Сноу, молодого владельца черных кудряшек, было решительно невозможно. Джон хмыкнул - и увидел, как его отражение выдало усталую скептичную усмешку.
- Эстирдалин, это просто прекрасно.
- Я бы сказала, грустно, - не согласилась она. - Вы, люди, ведь и впрямь быстро стареете. Вот и ты состаришься и умрешь, а я все еще буду жить и жить и плакать на твоей могилке.
- Ты забудешь меня через день, - поддел он ее и услышал легкомысленный хохоток, похожий на ржание веселой лошадки.
Конечно, забудет, понял он и почему-то почувствовал облегчение.
*
В Садрит Море его даже не узнали. Когда он прибыл в отделение Гильдии, маги, находившиеся по соседству, еле повернули головы, не слишком интересуясь, кто на этот раз воспользовался телепортом - мало ли путешественников здесь ходит. Джон спокойно прошел мимо, делая вид, что он вовсе не он, и выбрался наружу к грибам.
Для Нелота у него был припасен мешочек с сотней двемерских монет - беготня по ржавым руинам позволила ему скопить небольшое состояние, и теперь он собирался применить его на пользу делу.
В Тель Нага гостей не щадили. Левитировать здесь пришлось прямо от порога, а дальше - взлетать сквозь длинную трубу на самый верх, где Нелот, душевное существо, сходу сварливо ему сообщил:
- Чего бы ты ни хотел, ответ - нет.
- Жаль, - не смутился Довакин. - А я надеялся найти для этого мешочка хорошие, надежные руки.
И побренчал монетками.
Услыхав позвякивание двемерского сплава, сладостное для любого мага, Нелот насторожил чуткие данмерские уши и скроил доброе лицо:
- Я умею быть заботливым.
- Сотня сироток, - Джон снова побренчал мешочком, - будет счастлива поселиться в Тель Нага. И они будут счастливы еще больше, - добавил он, передавая мешочек Нелоту, - если вы, магистр, проголосуете за меня на выборах Наставника.
- Наставник, - фыркнул Нелот, ловко утягивая взятку. - И нужны тебе эти хлопоты?
- Очевидно, нужны, - пожал плечами Джон. - Стал бы я иначе возиться с Тераной и Дратой.
- Они согласны? - развеселился маг. - Ха, ну что ж. Дивайт мне тут передавал словцо о Нереварине. Он, правда, говорил, что ты еще совсем дитя…
- Ему кто угодно дитя, - заметил Джон.
- Да, к сожалению, - недовольно заворчал маг, и стало ясно, что и сам Нелот вовсе не кажется Фиру взрослым. - Ну, вижу, ты мужчина основательный, с жизненным опытом. А мне, знаешь ли, все равно. Иди, исполняй пророчества, делай что хочешь. Главное, не вздумай и в самом деле пытаться мной командовать, звать на войну и прочие глупости. У меня нет на это времени.
- У меня, если честно, тоже, - сказал Джон. - Я здесь, чтобы Дагот Ура убить, а со своими делами разбирайтесь сами.
Нелот хохотнул, сообщил, что отдает за него свой голос, и Джон распрощался, размышляя о том, что уж кто-кто, а Нелот-то разберется. Грибы, виденные им в будущем на Солстхейме, говорили сами за себя.
И все же удивительно, думал он, оставив в закутке Садрит Моры пометку и возвращаясь в купол. Из всех магов Телванни Нелот в итоге оказался самой простой задачей, а ведь сколько было страхов…
Теперь оставалось лишь подождать, пока развеется иллюзия Эстирдалин, и можно возвращаться обратно, а там на пристань, нанимать лодку до Тель Арун.
*
Архимагистр Готрен, обладатель длинного кислого лица, встретил его вполне любезно - даже чересчур любезно, подумал Джон. Было очевидно, что мага известили о появлении Нереварина задолго до того, как тот вошел в башню. Судить об этом можно было хотя бы по двум призванным дреморам, стоявшим по обе руки от магистра.
- Вы хотите быть Наставником, - кивнул Готрен. - Да. Понимаю… Но решение по такому важному вопросу требует огромной ответственности. Мне понадобится время, чтобы поразмыслить и обсудить этот вопрос с другими советниками. Оставьте меня.
Джон даже не двинулся с места.
- А что там обсуждать? - нагло спросил он. - Они все согласны. Меня сам Дивайт Фир благословил на подвиг.
Готрен выпучился на него с возмущением. Дреморы стояли с каменными лицами, но Джон чувствовал, что их так и тянет глумливо расхохотаться над возней жалких смертных.
- И тем не менее… - попытался было Готрен, но Джон его перебил:
- Ваш голос - просто формальность. Так что давайте сюда согласие в письменном виде и я пойду.
- Я не позволю тебе стать Наставником Телванни, - окончательно разозлился маг. - Выполняй свои пророчества в следующем воплощении, Неревар.
- Смелые слова, - хмыкнул Джон и покосился на дремор. - Для рожденного не с той стороны гуара.
Услышав такое, Готрен задохнулся от гнева, а даэдра все же не выдержали и покатились со смеху.
- Что вы ржете, твари? - взревел магистр. - Убейте наглеца!
Дреморы, хихикая до слез, нехотя взялись за оружие.
- Ты хоть понимаешь, - ласково спросил его Джон, - что ты последний, кто стоит между мной и Дагот Уром? Так, ладно, - вздохнул он и извлек меч. - Приступим.
Дреморы радостно ощерились и стали подступать к нему с обеих сторон. Один крутил в руках двемерское копье, другой хвалился огромной катаной вроде той, что Джон изъял у Болвина Венима. А может, это она и была - он ведь уже успел сбагрить ее Ползуну.
- Муль Ква Див! - крикнул Довакин, а потом с усилением, которое придавали доспехи, располовинил дремору с копьем.
- Это нечестно, - обиделся второй.
- На войне все честно, - заверил его Джон, отразив атаку, и снес ему рогатую башку. Только после этого он наконец-то соизволил заметить, что архимагистр пытается что-то колдовать и даже бросил в него заклинанием.
Джон шагнул ближе.
- Согласен! - заверещал Готрен, вжимаясь в стену. - Признаю тебя Наставником!
- Поздно. По глазам вижу - не нравлюсь я тебе.
- Но я все напишу! И заверю!..
- Дурень ты, Готрен, - мрачно сообщил Довакин и добавил к своему списку убиенных еще одну жертву.
Подхватив катану и копье, он вернулся в купол и снова стал нетерпеливо бродить туда-сюда в ожидании - на этот раз он ждал, пока исчезнут компрометирующие драконьи рожки, а заодно размышлял о перспективах.
Хоть он и сказал Готрену, что тот последнее препятствие на пути к Красной Горе, в действительности дела обстояли не так просто. У него по-прежнему нет инструментов Кагренака, как нет и понимания того, что с ними делать, когда он их достанет. Пока что все, что у него имеется, это приглашение на беседу с архиканоником…
Избавившись от доспеха, он вернулся в Садрит Мору и оттуда поплыл под ветхим парусом к Восу, где ему предстояло встретиться с магистром Арионом и завершить дела с домом Телванни.
Арион сказал, что все советники уже прислали свое согласие, и ехидно поинтересовался, как там дела с Готреном, на что Джон меланхолично ответил: “Уже никак”.
- Поздравляю, Джулиан, - торжественно заявил Арион. - Теперь ты Наставник Телванни. Надеюсь, ты рад.
- Ни капли. Столько ответственности.
- Ну-ну, - увещевающе молвил магистр. - У меня для тебя кое-что есть, тебе понравится.
И он взял с полки сложенный тючок истошно желтого цвета.
- Это мантия Наставника, - протянул он сверток Джону. - Желаю тебе удачи, Нереварин. Могу даже помолиться за тебя.
Помолиться… Джон вдруг понял, что у него возникла новая и странная мысль, и он распрощался с Арионом, чтобы поскорее вернуться в Садрит Мору.
Отделение Гильдии Магов здесь располагалось в Волверин Холл, крепости Легиона, а где Легион - там и вера в Девятерых. Вдохновившись своей идеей, он вошел в святилище имперского культа и спросил, можно ли приобрести амулет Акатоша.
Служитель обрадовался, расцвел, попенял данмерам за их поклонение Принцам Даэдра и Трибуналу, и вручил Джону красивый резной амулет, где деревянный дракончик обвивался вокруг прямого меча.
- Это наш скромный дар Нереварину, - улыбался жрец. - Мы желаем тебе удачи, и пусть Акатош не оставит тебя в пути.
- Спасибо, - искренне ответил Джон, сжимая амулет в руке и чувствуя, как на сердце почему-то становится чуть легче.
*
Завернув в укромный уголок форта, он обратился к Ленте Лабиринта, чтобы вернуться домой и обдумать дальнейшие действия. К нынешнему моменту у него набрался целый список тех, с кем ему нужно было побеседовать. До одних добраться было проще, но добираться не тянуло; до других был неблизкий, но посильный путь. Третьи же и вовсе оставались вне его досягаемости, разве что вновь случится чудо.
Молаг Бал и архиканоник хотели встретиться с ним после его наречения Наставником и Нереварином. Азуре и мудрой женщине Нибани Меса, наверное, тоже есть что ему сказать. Но как добраться до Сераны и Партурнакса?..
Вернусь в купол, решил он. Отдохну, высплюсь - а там посмотрим.
Лента развернула перед ним плывущий хаос с окошками, и он потянулся к образу своего мрачного дома, стараясь игнорировать пламенеющую дорогу в Бал Ур. Она теснила путь в купол, застилала все, и Джон чувствовал, как его тянет туда аккуратно, но настойчиво. Молаг Бал твердо решил с ним увидеться и было не похоже, что Король Насилия легко отступит. Из любопытства и упрямства Джон попытался покинуть хаос и вернуться хотя бы обратно в реальность, но и это у него не вышло. Окно в Бал Ур распахнулось во всю ширь и Довакина отправило прямо под ноги исполинской статуе.
- Кому было сказано прийти? - громыхнул Молаг Бал и Джон сморщился от того, как жалобно заныли все кости в теле.
- Я хотел сперва выспаться, - оправдался он. - Чтобы на свежую голову…
- Тебя носит по чужим снам, какая там голова, - ворчал Принц. - Неужели ты не понимаешь, что это важно? Научись уже ответственности!
- Ну, вот я здесь, - смирился Джон. - С уставшей головой. Если тебе это подходит, кто я, чтобы возражать?
Молаг Бал фыркнул, явно давая понять, что последний вопрос был риторическим до неприличия.
- Тебя зовут к архиканонику, - сказал он уже спокойнее. - Ты понимаешь, что на самом деле тебя зовут не к нему?
Джон призадумался и наконец-то догадался, что с ним желает встретиться сам ложный божок.
- Говорил же, - оправдался он, - мне нужно выспаться. Туго соображаю… И какие у тебя планы насчет Вивека?
- Я хочу, - мягко ответил Принц, - забрать его к себе. Он тоже этого хочет. Полагаю, ты прочитал его уроки.
- Да, - кивнул Джон и встрепенулся: - Его мне тоже придется убить?
- Да зачем, - отмел глупую мысль Молаг Бал. - Просто прикоснись к нему, этого достаточно. Он не пострадает, уверяю тебя.
- Он и есть та жертва, которую ты хотел получить? - спросил Джон, вспоминая, как на заре их не вполне добровольного сотрудничества Принц выкатил список требований.
- О нет. Одну жертву ты уже принес. Разве не помнишь, как швырнул Айем на мой алтарь? - усмехнулся Принц. - А Вивек - то самое “кое-что”.
- И теперь остается только подвиг, - с некоторым облегчением вздохнул Джон и тут же встрепенулся: - Погоди-ка… одну жертву? Будет и другая?
- “Наставник зашёл слишком далеко в поисках Шармата,” - процитировал Молаг Бал косноязычный труд Вивека. - Жертва придет сама, когда ты покончишь с Даготом. Я Пожинатель Душ, Довакин, - как-то отстраненно, без всякой радости, напомнил Принц. - Когда гора взорвется, душ здесь будет предостаточно.
- Вот как, - промолвил Джон, наконец-то понимая, что Молаг Бал готовится сжать урожай Вварденфелла.
- Такова жизнь. Любопытно, - вдруг оживился его ужасный собеседник, - а где будет проходить твоя? Уже есть планы?
- Не знаю, - пожал плечами Джон. - Может, уеду в Хай Рок. Женюсь, в конце-то концов. Это, конечно, если я вообще выживу, - мрачно добавил он.
- Мелко мыслишь, - упрекнул его Принц. - Кажется, ты забыл, что теперь бессмертен.
- Меня все еще могут убить, - не согласился Джон, размышляя, зачем Молаг Бал завел этот разговор. - А вдруг я помру прямо там, на горе?
- Может, так было бы лучше, - фыркнул Молаг Бал. - Но если ты все же сумеешь унести оттуда ноги, ко мне пока что не приходи. Я буду занят.
- А я-то думал, мы друзья, - огорченно завздыхал Джон и Принц искренне рассмеялся.
- Иди, Довакин, - сказал он наконец. - И не надоедай. В ближайшее время мне будет не до тебя. Я, может, тоже женюсь.
*
Джон вернулся в купол - на сей раз без всяких помех и отвлечений, - сложил мантию Наставника к остальным титульным вещам и сел на кровать. В голове теснилось великое множество мыслей и среди них все мелькала и дразнила одна особенная, неуловимая - крохотная, тревожная мысль, игравшая с ним, словно верткая рыбка.
Отчаявшись ее поймать, он откинулся назад и улегся на кровать, чувствуя, как же ужасно он устал. Бегать среди данмерских упрямцев и убеждать их позволить ему геройствовать вместо них было, конечно, забавно, но все же утомительно. К тому же он убил трех архимагистров, это тоже, как бы выразиться, ноша…
Да куда там, фыркнул он. На его совести столько жертв, что дополнительные три ровным счетом ничего не ме…
Он подскочил на месте и сел, понимая, что все же сумел поймать юркую мысль за хвостик.
Новые жертвы на его Тропе, на Тропе Жертв, через которую Молаг Бал так легко уволок его к себе в святилище. И сможет сделать это снова - всегда, в любое время, пока Джон носит Ленту Лабиринта.
Не надоедай, сказал он. Мне будет не до тебя, уверял он. Казалось бы, удивляться нечему, ведь свадьба и жатва - это же сколько хлопот! Но Джон ни мгновения не верил, что Молаг Бал не заинтересован в его дальнейшей судьбе - ведь он уже знает, что однажды в Тамриэле объявится настырный Довакин, который будет вмешиваться в планы Принца и портить все, что сумеет. Более того, если Нереварин бессмертен, то таких Довакинов окажется сразу двое, что плохо для временного потока. И единственное место, где можно скрыться от времени, это Обливион…
И это единственное место, где можно скрыть лишнего Довакина. Отыграться на нем за выходки второго. Сломать, подчинить и в будущем использовать для своих целей. Возможно, даже подменить одного на другого…
Джон вскочил с кровати и заходил туда-сюда по куполу, не замечая, как сапоги оглушающе грохочут по металлу.
Молаг Бал дал ему понять, что не заинтересован в дальнейшем общении - во всяком случае, в ближайшее время. Что будет очень занят. Что не слишком рад своему долгу жнеца. Ха. Джон прекрасно помнил, как тот был доволен, когда сумел завладеть душой Альмалексии - Пожинатель определенно любит свою работу и никто не убедит Джона в обратном. Все речи Короля Интриг сводились к одному: Довакину незачем опасаться Принца, во всяком случае сейчас, а до будущего он ведь может и не дожить…
Джон сжал кулак, где под перчаткой пряталась Лента, наконец-то понимая, что Молаг Бал попытается перехватить его на Красной Горе - сразу после того, как Нереварин исполнит пророчество. И в этот момент Лента обязательно будет при нем - ведь она нужна, чтобы покинуть опасное место, да и кто расстанется с таким сокровищем по доброй воле?
И если Принцу это удастся… если ему удастся… Джона ждет яма. И на этот раз никто и ничто его оттуда не спасет. Никто даже не узнает, что он там, ведь его место в будущем займет другой Джон. Будет знать лишь Шеогорат, но это слабое утешение и совсем уж никудышная надежда.
От Ленты придется избавиться, понял он. Не сейчас, конечно. Сейчас еще рано, более того, это было бы странно и подозрительно… и к тому же бесконечно жаль. Джон не представлял себе, как будет без нее обходиться, и совсем уж не знал, как ее уничтожить. С этим не справился даже Барилзар, ее создатель, а просто выкинуть столь опасную вещь в пруд - не самая разумная затея.
Но ему ведь предстоит обрести божественные инструменты - где-то, как-то, но он должен их найти. И если ими можно воздействовать даже на сердце бога, то, наверное, и Лента не устоит?
Значит, Красная Гора. Там-то колечку и конец…
========== Глава 41. Подготовка ==========
У Джона даже не было сил радоваться тому, что позади осталась большая часть испытаний и проверок. Змея, Наставник и Нереварин был не в силах собой гордиться или хотя бы успокоиться, чтобы лечь спать и подвести черту под долгим и тяжелым днем. Каждый раз, как он пытался уснуть, его начинало мучить беспокойство, которое снова и снова тянуло его мысли к Ленте - ох, не зря ученое кольцо вопило в табличке: “Опасность!”
А ведь Прелесть предупреждала его не только об этом. Такой же тревожный крик оно выдало о зерне вампиризма, заложенном в нем Молаг Балом.
Джон изо всех сил старался удержаться от паники, чувствуя, как разум пытается сползти обратно в беспросветную черную яму. Не в Ленте тут беда и не в зерне. Это на Молаг Бале надо было написать: “Опасность!”
Партурнакс его предостерегал. Старый дракон ворчал, отчитывал его и волновался. Говорил не водиться с кем попало, не искать в Молаг Бале родства и вообще не быть, как глупый Вивек. Но коли Молаг Бал решил понравиться и произвести милое впечатление, устоять трудно - и уж совсем не под силу тем, кто еще не знает Короля Интриг, тем, кто пока не вкусил гостеприимства Хладной Гавани на собственной шкуре. Даже сам Джон то и дело подпадал под обаяние Принца - и это учитывая все, через что ему пришлось пройти. Стоит ли удивляться тому, что и Вивек поддался коварным чарам…
Джон насупился и вспомнил заунывную песню, которую полуголый божок исполнял в сопровождении струнной бренчалки, - песню о том, как он устал от Стены Раскаяния и как ему потребно какое-то там зерно.
Просто прикоснись к нему, сказал Молаг Бал, и теперь в голове Джона наконец-то забрезжила догадка. Вивек хотел отменить историю, переродиться и стать вампиром - и, судя по всему, именно на Довакина легла обязанность помочь ему хотя бы в последнем. Для этого Молаг Бал и оставил в нем зерно вампиризма, и как только Джон его передаст, то сам навсегда избавится от этой угрозы - если только снова не угодит в лапы Отца Чудовищ.
Его одолело лихорадочное желание немедленно отправиться в храм и проверить, но за прошедший долгий день он так устал и душевно измотался, что решил отложить это мероприятие на потом. Все-таки историческое событие, важное, сложное, и ему нужна соображающая голова…
Но, тем не менее, сама мысль об этом была успокоительной, а еще легче ему стало, когда он вспомнил об амулете Акатоша. Он сжал резного дракончика в руке и нервозная тревога наконец-то оставила его, позволяя спокойно уснуть.
*
Надежда оправдалась. Дракончик привел его к старшему собрату, вольготно рассевшемуся среди родных снегов Монавен.
- Дрем Йоль Лок, Довакин, - поприветствовал его Партурнакс, сладко щурясь на утреннем солнышке. Неужели уже утро, подумал Джон, который, находясь в куполе, не мог уследить за временем. А дракон продолжал: - Ты вышел на прямую дорогу, малыш.
Джон ступил ближе к нему и почти моляще протянул руки вперед:
- Ты ведь знаешь, что ждет впереди?
Партурнакс вильнул хвостом и чинно сложил крылья, принимая неприступный вид.
- Знаю, что может ждать. Но не скажу, - заявил он. - Ты еще не готов воспринимать мир так, как я. Однажды ты увидишь, но не сегодня.
- Но хотя бы ответить на некоторые вопросы ты можешь? - продолжал приставать Джон в надежде прояснить для себя хоть что-нибудь.
- Спрашивай, - снизошел дракон, допустив на морду маленькую улыбочку. - Посмотрим, возможны ли тут безопасные ответы.
- Хорошо, - задумался Джон. - Ты говорил, что Шеогорат отправил бы меня сюда в любом случае, да я и сам это понял… Но дело в том, что он дал мне выбор, откуда именно отправиться.
- Сердце, - воздел коготь Партурнакс. - И в этом твоя награда.
Сердце, подумал Джон. Он должен будет прийти к сердцу Лорхана с инструментами - и как только он выполнит миссию Неревара, он завершит облечение и тогда…
Сердце бога. Сердце Зимы. “Была у меня в хозяйстве пара вещиц, что могли бы тебе помочь…”
От одного сердца он перейдет прямиком к другому и на некоторый срок в его руках будут инструменты, способные расколоть несокрушимый лед и решить судьбу мира. Но срок этот будет очень, очень недолог.
“Время относительно, и годы умещаются в один миг. У тебя его будет сколько угодно. А потом его будет лишь столько, сколько у тебя найдется сил.”
- Я не вернусь с Красной Горы, - спокойно сказал он, теперь уже точно зная, где завершится этот долгий и безумный путь.
- Я вижу впереди Джулиана, - промолвил Партурнакс. - Но он - это не ты.
Джон представил себе, каково придется настоящему Воплощению, когда незванный гость покинет его тело прямо посреди сбывающегося пророчества.
- Он ведь может там погибнуть, - затосковал он. Чувство вины за похищение чужой жизни переродилось в нечто большее - в желание спасти Нереварина от печальной судьбы, которое с каждым мигом становилось все более похожим на обещание.
- Может, это было бы к лучшему, - дракон наклонил голову набок, с интересом рассматривая собеседника. - Только представь, что его ждет. Ты нажил себе порядочно врагов, малыш.
- Лорд Неревар Возрожденный, - заспорил тот, - это не просто какой-то селянин. Уж как-нибудь справится.
Партурнакс от души расхохотался и кивнул:
- Если в нем есть хотя бы половина твоего козьего характера, то да, справится. А я-то уж думал, ты проявишь милосердие и просто позволишь ему умереть героем.
- И ты туда же, - обиделся Джон. - У меня прекрасный характер и вовсе не козий. А милосердие проявлять я как-то разучился. Пусть выживает и потом страдает сколько влезет, не все ж мне одному мучиться.
Тут дракон совсем расхихикался и даже полез утирать прослезившийся глаз коготком.
- Все-то ты о других печешься, душенька, - наконец выговорил он. - О себе подумай. Тебе надо будет закончить все свои дела. Все.
Джон пристально посмотрел на дракона, который в свою очередь глядел на него со значением, хоть и не спешил пояснять свои слова. Лишь качнул тяжелой головой и повторил:
- Все.
Серана, подумал Джон. К ней все еще тянутся тонкие ниточки и ему надо найти способ завершить их историю так, чтобы однажды она смогла начаться.
- Я пока не знаю, как мне все закончить, - признался он. - Но я что-нибудь придумаю.
- Предвкушаю момент, - умильно завел глазки дракон, - когда ты появишься здесь впервые.
Джон вскинул на него глаза и внезапно расхохотался, понимая, как забавно все это должно было смотреться для старого хитреца.
- Ты здорово повеселишься, - заверил он Партурнакса. - Да и вообще, я же прелесть. Жаль только… - вдруг осознал он.
- Чего жаль?
- Ты меня еще встретишь, - вздохнул Джон. - Но я тебя - уже нет.
- Не зарекайся, Довакин. Ведь столько чудесного в мире.
- Да, - протянул Джон, оглядывая незапятнанный снег Монавен, а потом подошел к краю горы и посмотрел на расстелившийся внизу Скайрим, видимый до самого Моря Призраков.
- Чудесное - вот оно, прямо перед нами, - вздохнул он, с любовью глядя на крохотный Вайтран. - Хотя здесь нет и половины той магии, что есть в Вварденфелле.
- Что ты, ее тут полно, - не согласился Партурнакс. - Но все это лишь до тех пор, пока ты не добрался до сердца Шора.
- Вот я так и думал, - повернулся к нему Джон. - Стало быть, и тут тоже буду я виноват.
- Зато мир не погибнет, - утешил его дракон. - Это ведь тоже неплохо, если подумать… А теперь скажи мне, - строго спросил он, - должен ли я снова предупреждать тебя насчет Молаг Бала?
- Нет, - покачал головой Джон. - Я уже и так все знаю. Я только не знаю, где мне добыть чудо-перчатки.
- Ну, это не ко мне, - легкомысленно махнул хвостом Партурнакс. - Это к этому оглашенному - стыдно сказать, Воину-Поэту. И кстати, просто чтобы ты знал, - их можно прятать за время. А вот орудия Кагренака - ни в коем случае.
- А… - растерялся Джон. - Ну… буду знать.
- Умница, - просиял дракон. - А теперь иди сюда и обними своего старого мудрого дедушку, - потребовал он.
- Ты мне не дедушка, - завредничал Довакин, удивляясь, что вообще способен вредничать, когда зовет обниматься лучшая в мире родня.
- Приемный, - настырно набивался в семью Партурнакс.
- Ты мне бабушка, - безапелляционно сообщил ему Джон, раскидывая руки по теплой пластинчатой щеке, и дракон рассмеялся, осторожно прихватив его коготком.
*
Проснувшись, он с любовью посмотрел на дракончика в руке, а потом сполз с кровати и убрал сокровище в сундук к фигурке Алдуина. Оставлять амулет Джулиану он не собирался. Все-таки не настолько он перед ним виноват.
Закончи все дела, сказал ему Партурнакс, и теперь Джон здорово призадумался, с чего начать и куда метнуться в первую очередь - к Нибани, Азуре или Вивеку? Спасовав перед сложным выбором, он решил начать с простого - поел, собрался и отправился в Хуул. Там с тоской глянул в сторону пристани, зная, что на Солстхейме ему уже не бывать, и пошел через горы к лагерю Уршилаку.
Миновав даэдрические руины, которые уже не вдохновляли его ни на созерцание, ни на грабеж, он дотащился до лагеря и скорбно доложил Нибани, что прошел четвертое и пятое испытания.
- Предки поведали мне, что пророчество укоротилось, - сказала шаманка. - Оно сжимается, словно змея, кусающая себя за хвост и пожирающая свою же плоть. Ты на верном пути, Нереварин, и ложный бог ждет тебя в своем каменном храме.
- А предки не поведали, в чем же все-таки заключается шестое испытание? - спросил Джон, все еще мучившийся этой загадкой.
- “Он чтит кровь племени неоплаканного. Он поглотит их грех и будет возрожден…” - нараспев процитировала Нибани, а потом выпрямилась: - Посмотри на меня. Что ты видишь?
Джон замер, глядя в ее красные глаза, и наконец выговорил:
- Вы… Вы - неоплаканное племя.
- Грех троих лег на всех нас, - кивнула она. - Мы все несем тень предательства, даже те, кто не склонился перед Трибуналом. Да, мы не склонились - но и не противились ему. Ты должен помочь нам искупить это. Прости, - развела она руками, - но я не знаю, как.
Зато я знаю, подумал он. И мне это не нравится. Мне не нравится нести огненную бурю, но такова моя задача. Наверное, Алдуин бы меня понял…
- Пора прощаться, Нибани, - сказал он. - Не знаю, когда я вернусь с Красной Горы… и каким я вернусь. Да и вернусь ли вообще.
- Предки сказали, что ты вернешься, - улыбнулась она. - Но также они сказали, что ты будешь совсем другим… Что ж, - пожала она плечами, - наверное, нельзя побывать у сердца бога и не измениться. Удачного тебе пути, Нереварин.
Он вышел из ее юрты и увидел, что весь лагерь уже собрался и ждет его, выстроившись двумя толпами по обе его руки. На мгновение Джон испытал страшное чувство, что перед ним снова расстелилась Тропа - и в каком-то смысле так оно и было. Эшлендеры, его будущие жертвы, трогали его за рукава, гудел слитный гомон прощаний, а впереди поджидал суровый Сул-Матуул, за которым Довакина ждал разрыв с повседневностью и дверь в последнее пророчество.
- Пора, Нереварин, - сказал ашхан. - Нибани сказала, что ложный бог ждет тебя.
- Да, - кивнул Джон. - Но сперва я отправлюсь в Пещеру Воплощения. Мне нужно наставление леди Азуры.
- Это мудро, - улыбнулся вождь. - Я рад, что не прогнал тебя тогда из своей юрты. Ты действительно один из нас и понимаешь вещи как следует.
Вот же врун, подумал Джон, болезненно улыбнувшись.
- Не уходите далеко от моря, - сказал он. - Однажды оно может спасти вам жизнь.
- Тебе было видение? - внимательно глянул Сул-Матуул.
- Нечто большее, - покачал головой он и повторил: - Держитесь моря.
*
Он миновал скромную каменную пирамидку, вспоминая, как насмехался над ней в первый раз, и теперь уходил все дальше по побережью. Проплыли мимо витые лепестки Зергонипала, и Джон свернул в знакомое ущелье, где пролегал путь к Пещере Воплощения. Солнце стремилось к закату и было видно, что ему не придется долго ждать, пока откроется тайная дверь.
Святилище было по-прежнему темным и мрачным, увитым жесткими корнями и полным не самых съедобных грибов, но что-то здесь изменилось. То ли стало легче дышать, то ли уродливая грубая статуя Азуры смотрела на него в этот раз чуть приветливее…
Или нет?
- Ты продал мой подарок Проклинаемому, - отчитала его Азура, едва он подошел.
- Да, - признал Джон. - Будто у меня был выбор.
На это Королеве Ночного Неба было трудно возразить. Недовольно фыркнув, она спросила:
- Зачем ты здесь, юный дракон? Мне больше нечего дать тебе.
- Для себя я ничего не ищу. Я хочу знать, что будет с Джулианом, когда я уйду.
- Он останется, - печально ответила Азура. - Ты украл его жизнь и судьбу, Довакин, и я хочу спросить тебя: ты знал?
- Ты сама сказала, что это не моя вина, - припомнил ее слова Джон.
- Я знаю, чья это вина. Без Шеогората этого и не могло случиться. Но ты - ты знал?
- Нет, - ответил он правду. - Долгое время я даже не подозревал, что нахожусь в чужом теле. Я думал, что все это вообще может оказаться просто сном. Но скажу так, - вскинул он голову, - если бы я знал, я бы все равно на это пошел.
- Хотя бы честно, - одобрила Азура. - А то я часто замечала за тобой безудержную страсть к вранью.
- Не страсть. Необходимость, - поправил он Принцессу, удивляясь, что еще не так давно боялся ее и благоговел. - И теперь мое вранье может спасти Джулиану жизнь. Главное, пусть почаще рассказывает всем о том, как на него упал ящик.
- Не ехидничай, аэдрово отродье, - взгрохотнула та. - Имей в виду, я все еще недовольна.
Джон пожал плечами.
- Я должен быть здесь. Слишком многое от этого зависит. Да, я украл чужую жизнь, и мне жаль. Но я могу выполнить задания Нереварина, - повторил он мудрые слова Партурнакса. - А вот он мои выполнить не может - просто потому, что не имеет о них никакого представления. И все-таки, что с ним будет?
- Он мало что вспомнит и еще меньше будет понимать. Возможно, он даже погибнет, не сумев выбраться с Красной Горы, если только ты ему не поможешь.
- Как?
В грубых руках статуи возникло новое кольцо - уже не с цыплячьей звездочкой, а строгое, украшенное холодным темным камнем.
- Возьми его и надень, когда будешь близко к сердцу, - велела Азура. - Тогда я смогу спасти его после твоего ухода.
Теперь колец у меня больше, чем у Дени, подумал Джон, принимая спасительный артефакт. Хотя еще начиная с печати Шеогората можно было бы уяснить, что не всякое кольцо следует тянуть себе на палец.
- Думаю, я смогу сделать для него кое-что сверх этого, - сказал Джон и поставил пометку в святилище. - Я еще вернусь, - пообещал он и вдруг услышал смешок Азуры - сухой, короткий и на удивление благодушный.
Выйдя из святилища, он достал из кармана Ленту, которую убрал туда на всякий случай, да еще и в платок завернул (нет Молаг Балу никакого доверия), а потом вернулся в купол и уставился на сундуки.
Конечно, его дела здесь еще не закончены. Ему нужно будет наведаться к Вивеку, поговорить, прояснить ситуацию… Но кое-какое наследство для бедняги Джулиана можно начать собирать уже сейчас.
*
Джон сидел за столом и скреб пером в записной книжке, из которой выдернул исписанные прежде страницы. Поначалу он хотел написать нечто вроде письма, но потом решил, что простое перечисление событий, более-менее похожее на дневник, будет более уместным и правдоподобным. Теперь он писал кривые торопливые записи, пытаясь представить дело так, словно дневник заполнялся по ходу событий. Местами, конечно, приходилось изрядно врать - Джон не собирался упоминать ни о Криках, ни о Ленте, которая досталась ему по наследству от Альмалексии. Дескать, выкинул бесполезное колечко в море - и на этом все.
Там и сям он вставлял в текст жалобы на клятый ящик, головные боли и провалы в памяти. Так несчастному Воплощению будет хоть немного понятнее, почему его жизнь стала такой странной.
Дела с Молаг Балом он, разумеется, тоже расписал лишь поверхностно, а про Шеогората и вовсе не упоминал - разве что в рассказах о задании Азуры и о племени Ахеммуза, любителях лезть в сомнительные святилища.
Распрямившись, он отложил перо и потер усталую руку, а потом вдруг заметил, что последнюю пару страниц писал на родном языке. Выдернув компрометирующие листы, он вздохнул и стал переписывать их на местном.
Он оставлял в записях большие проплешины - на случай, если вспомнит что-то важное. А если нет, всегда можно вписать туда рецепт зелья или зарисовать гуара. Рисовал Джон плохо и еще хуже помнил, как выглядят гуары, но так дневник будет живее смотреться…
Устав чиркать пером, он отложил записи на потом и решил сменить деятельность. Вытащив из ряда сундуков наименее заполненный, он выгреб из него вещи и стал складывать туда все книги и записи, связанные с пророчествами и Нереваром, а также записи Кая и письма из имперской канцелярии. Туда же, в сундук, отправились и все разрозненные уроки Вивека в тонких обложках, но единый том проповедей, полученный от Молаг Бала, Джон отложил, а потом и вовсе убрал в рюкзак. Внутреннее чувство подсказывало ему, что эту книгу лучше будет взять с собой - будет чем придавить Вивека, если тот начнет запираться и врать.
Собрав все инструкции к заклинаниям, включая Ужасного Мертвеца (срочно написать “секрет!”), он сложил их к прочим документам, и, закончив на этом с бумагами, перевел взгляд на полку, где сохранялись нереваринские реликвии: почетные знаки племен, облачение Наставника и, конечно, звездно-цыплячье кольцо, которое Джону так ни разу и не пришлось надеть. И ашханы, и шаманки, и советники дружно проявили к колечку полнейшее равнодушие, явно считая, что реальные дела будут поважнее, чем какое-то древнее украшение. Что ж, справедливо.
Поначалу он хотел сопроводить каждый артефакт запиской, но потом подумал, что это будет совсем уж странно выглядеть - все-таки он пытается сделать вид, что Джулиан сам все это собрал и спрятал для сохранности. В дневнике уже описаны знаки племен и Домов, этого должно хватить.
Что еще, задумался он, глядя по сторонам. Что нужно бедному герою, обреченному выживать в странном и непонятном мире? Джон знал это получше многих и потому двинулся к куче оружия, все еще не проданного скампу. Добыв оттуда приличный эбонитовый меч, стеклянный кинжал и даэдрический танто, он сложил все это в сундук, а потом начал горстями насыпать в кожаный мешок дрейки. Сколько тут, прикинул он, пара тысяч, чуть больше? Сгодится.
Дальше пошли полезные зелья, кое-какие свитки, несколько драгоценных камешков и все оставшиеся двемерские монетки. Скрепя сердце пришлось расстаться и с кубком дома Дагот. Тот был, конечно, красивый, черный - и с красным, и в рожках! - но все-таки это было весьма сомнительное творение данмерской магии, а Джон не хотел заполучить на свою голову еще одну Тид-Аран. Мало ли что, лучше поберечься.
Забросив в сундук еще пару стеклянных кинжалов (сгодятся на продажу), Джон поразмыслил и добыл из кучи барахла манифест Ползуна. Может, скамп и не захочет иметь дело с каким-то подозрительным бретоном без печати, а может, и снизойдет. Ведь в конце-то концов в Вварденфелле еще полно неразграбленных подземелий, до которых у Джона так и не дошли руки. Пусть Джулиан тоже развлечется.
“Кальдера, поместье Гораков,” написал он на манифесте, а потом подумал и добавил: “Необходимо заклинание очищения.” И аккуратно пристроил в сундук пару бутылочек скумы.
Потом он вспомнил, что Кай писал ему о нехороших планах Хелсета, и пошел вписывать на этот счет предупреждение в дневник. Может, подземелья Вварденфелла так и останутся неразграбленными.
Мысли о подземельях, грабеже и манифесте настроили его на новый лад. Бросив печься о незнакомом Джулиане, Джон подхватил с пола остатки оружия и отправился в Кальдеру к своему самому любимому скампу.
*
Ползун его немало удивил. Скамп, окосевший от скумы, разменял последний танто на кусок золота и слезно повис у Джона на шее, причитая, мол, люблю, женюсь.
- Куда ты лезешь, - возился Довакин, задыхаясь от вони и пытаясь оторвать от себя когтистые цепкие ручки. - Вы все тут как с ума посходили!..
- Ползун сегодня поэт и певец, - икнул тот, плюхнувшись на мохнатый зад и шмыгая носом. - Хочешь, сыграю на барабане? - вдруг оживился он.
Джон хотел было отказаться, но потом вдруг решил - а пусть. Когда еще доведется такое услышать?
Хоть бы никогда, думал он, выбираясь из поместья Гораков, которым оставил в подарок ящик вина. Вот бы не слышать такого больше никогда-никогда. Игра Ползуна была поистине чудовищна, а если вспомнить, что он еще и пел…
Ну, во всяком случае Джон пристроил остатки скумы. Глядишь, теперь скамп упьется так, что даже забудет, как его звали.
Он проскочил через Гильдию, пугливо озираясь, нет ли на горизонте приставучей эльфки, и отправился в балморское отделение, где вручил Шарн ее клинок, все это время бережно сохранявшийся в закромах.
- Это действительно хороший меч, - сказал он. - Спасибо.
- И скольких ты им убил? - жадно поинтересовалась орка, явно замыслившая нечто некромантское. Джон призадумался и протянул, что не помнит: то ли десяток, то ли два… то ли три…
- Хорошо, хорошо, - радовалась она, а потом, словно набравшись идей от Партурнакса, требовательно ткнула себя пальцем в щеку. - Давай, не стесняйся.
- Я тебя уже целовал, - заупрямился он. - Боюсь избаловать.
- Во всем нужен баланс, - назидательно сообщила Шарн. - Поцеловал в правую щеку, целуй в левую.
- Справедливо, - согласился он и от души чмокнул ее в зеленую щечку. - А теперь зови остальных, у меня к вам разговор.
Когда все маги стянулись в главный зал, Джон в первую очередь потребовал со всех страшной клятвы не разглашать сказанного, а потом предупредил о том, что вскоре Красная Гора может стать нестабильна.
- Когда? - заволновался Марайн Дрен.
- Не знаю, - пожал плечами Джон. - Вскоре. Через неделю, месяц. Может, через год или десять. Понятия не имею. Но разрушения могут быть катастрофическими.
- Откуда ты знаешь? - въедливо глянула Ранис.
- Вы бы не поверили, если бы я сказал. Мое дело предупредить.
- А друг Джулиан разве не будет с нами? - расстроилась Ажира, вцепляясь в него лапкой.
- Не знаю, - тяжело ответил он. - У меня непростое дело впереди. Я, может, помру.
- И все-таки ты Нереварин, - всплеснула руками Эстирдалин. - Кто бы мог подумать…
*
Джон прошелся по рынку Балморы, нахапав тут и там новых безделушек с отчетливым морровиндским колоритом, а заодно скупил стратегический запас скрибятины, которую собирался прихватить домой в качестве гостинца. Потом заглянул к Дорисе в книжную лавку и приобрел там красивый письменный набор с золотым перышком. Посмотрел на него, призадумался и решил, что такие металлические перья явно удобнее, чем обычные заточенные птичьи. Надо будет внедрить это полезное изобретение в жизнь Вестероса. Вот бы еще разжиться где-нибудь мзунцангом - но увы, у него уже не было времени рыскать по двемерским руинам в поисках чертежного устройства. Хотя кто знает, может, схема есть в одной из тех книг, которые он притащил из Морнхолда…
Пусть Одавинг с Салокниром разбираются. А заодно и с замечательной алхимической лабораторией в сундучке. А его предел и в самом деле оказался разве что полить что-нибудь смолой и поджечь.
Дотащив покупки до домишка Кая, он забрался внутрь и спрятал их под крылышко, а потом налегке отправился к силт страйдерам, чтобы еще разок полетать на чудесном жуке и напоследок навестить Сейда Нин, где все начиналось. У него уже сложился план дальнейших действий, в котором позже, увы, не найдется места прогулкам.
Солнце начинало клониться к вечеру, и в Сейда Нин он прибыл в тихий, умиротворенный час, когда хлопоты и суета остались позади. Городок лежал на берегу тихий и сонный, довольный прожитым днем, и Джон подумал, что и сам он, пожалуй, доволен. Это было долгое путешествие, местами странное, местами откровенно страшное, но теперь оно подходило к концу.
Еще не сойдя с помоста, он кинул взгляд на пристань, разглядел там кораблик и поневоле улыбнулся, вспомнив, как спотыкался на мостках, растерянный, с больной головой, полной вопросов без ответов.
Улыбка пропала, когда он вспомнил, какая судьба ждет Сейда Нин. Все эти домики и рыбацкие лачуги на сваях, все жители, которые сейчас предаются законной вечерней лени, будут сметены с лица земли. Да, так и будет - однажды и уже скоро, - но сейчас-то они есть, подумал он, глядя, как реют на ветру полотна воздушных мхов. Этот вечер есть вне зависимости от того, что будет дальше.
В городок он заходить не стал. Не хотелось приветствий, расспросов и вытаращенных глаз - а ты правда Нереварин? Тем более, что Джон и Нереварином-то не был.
Он спустился с помоста и пошагал налево среди болотец. Он уже точно не помнил, в котором из них утопил беднягу Тархиэля, но, с другой стороны, так эльфу и надо. Додумался же до таких ужасных свитков, негодяй.
Грибы, обрадовался Джон, углядев знакомые бурые шляпки. Казалось, в прошлый раз он общипал тут буквально все, но светящиеся сыроежки оказались живучими - выросли заново и уже торчали повсюду как ни в чем ни бывало. Сколько же времени прошло, задумался он. Больше двух месяцев точно, а, наверное, и все три. Можно было бы спросить у почтенного Сокуциуса Эргаллы, но канцелярия вместе со всем городком осталась далеко за спиной и возвращаться туда он не собирался. И к тому же, вдруг вспомнил Джон, он ведь спер там серебряное блюдце и книгу по астрологии. Наверное, и впрямь лучше туда не ходить…
Похитил блюдце. Тать.
Он вышел к морю и посмотрел на север, туда, где за дымкой и расстоянием скрывался Скайрим - все так же далеко от него, ничуть не ближе, чем в начале пути. Но теперь у него есть Лента, которая может привести его прямо к Серане.
Джон нащупал кольцо, скрытое под перчаткой, но не торопился к нему обращаться. Чувство направления, о котором когда-то говорил Партурнакс, сейчас обострилось и вело его из мига в миг, не позволяя сделать ошибку. Он знал, что находится ровно там, где должен находиться, и дальше, всегда, во все времена он будет именно там, где должен быть.
Как отличалось это чувство от того сумбура, который царил у него в голове в первый день… Тогда его захлестывали страх и неуверенность, а боязнь сделать неверный шаг словно стала вторым “я”. Теперь это парализующее чувство исчезло. Он больше не метался, гадая, что происходит и как ему с этим справиться. Ему казалось, что он спокойно и не торопясь пробирается наощупь через знакомую комнату - темную, но понятную.
Солнце сползло за покатые горушки, над морем начала густеть ночная синева, и Джон, глянув в последний раз на водный простор, вернулся обратно в купол. Не глядя по сторонам, чтобы не расстраиваться от обстановки, он пошел к столу и стал рисовать в дневнике гуара - прямо под отчетом о том, как познакомились Фалура и ашхан Каушад.
Гуар вышел страшным, как морровиндская жизнь, но Джон все равно был доволен и стал разрисовывать и другие проплешины в записях, чтобы не пустовали.
Перед тем, как лечь спать, он взял с полки оставшиеся свитки Тархиэля и сжег их, чтобы больше никто и никогда от них не пострадал.
========== Глава 42. Корова, разрисованная синим ==========
Письмо, адресованное Нереварину, призывало его явиться к лекарю Высшего Храма Вивека, Дансо Индулесу, чтобы договориться о встрече с архиканоником. Джон призадумался, как ему извернуться, чтобы визит не привлек излишнего внимания ординаторов, и даже хотел сказаться больным, но потом только вздохнул и махнул рукой. Какое уж там больным - если верить пророчеству, Нереварин уже ничем заболеть не может…
Просто приду и все, решил он. После памятной дуэли с Болвином и беготни в поисках советников Хлаалу он все еще жив-здоров и не упрятан ординаторами в камеру Министерства, а значит, можно смело идти в храм и искать лекаря. Не арестовали раньше, не тронут и теперь.
Перескочив в подвал скампа, он перенесся в Балмору, а там прибыл в Гильдию, где сонно позевывающая Масалини отправила его в отделение Вивека. Вмешательство Альмсиви бросило его к симметричному храму со статуями, и Джон сморгнул, чувствуя, как от переизбытка телепортаций начинает плыть голова. Его даже замутило.
Зеленея и покачиваясь, он подобрался в рассветной дымке к ординатору, охранявшему вход в Зал Мудрости, и спросил, где ему сыскать лекаря в этот ранний час. Страж глянул на его нездоровый вид, попенял за ересь и отправил прямиком к Дансо Индулесу, который оказался вполне себе женщиной.
- Доброе утро, - кисло сказал Джон.
Эльфка засуетилась, заметалась, взмахивая рукавами, и затрещала что-то про секретность, но он оборвал ее причитания коротким:
- Все в порядке. Где архиканоник?
- В своих покоях. Есть секретный вход…
- Да ради всего святого, - снова перебил он ее. - Просто перечисли повороты.
Далсо сделала даже больше - нарисовала ему размашистую карту на листочке. Сверяясь с бумажкой, он побрел по коридорам Высокого Собора, разыскивая Толера Сариони и то и дело натыкаясь на ординаторов, которые провожали его подозительными и недовольными взглядами. Но в это хмурое утро все были такими невыспавшимися, а сам Джон вид имел настолько несчастный и совсем не боевой, что никто даже ни разу не назвал его татем, не говоря уж о том, чтобы пытаться арестовать.
Сариони поприветствовал его, не преминул вспомнить о связи с имперской разведкой, на что Джон лишь вяло кивнул, не пытаясь отпираться, а потом сказал, что их величество Вивек желает сам говорить с Нереварином.
- Вы согласитесь на встречу с ним?
- Ради того и встал спозаранку, - сухо хмыкнул Джон. - Куда идти-то? Не хочется заставлять бога ждать.
- Вы очень спокойны для того, чья жизнь висит на волоске, - отметил архиканоник.
- Вы тоже.
Сариони безнадежно покачал головой, дивясь такой наглости, и передал ключ от дворца Вивека.
- Ступайте, - вздохнул он. - И да помогут вам Предки.
- Слышу ересь, - фыркнул Довакин и покинул архиканоника, попросту перенесясь обратно к статуям у входа.
Дворец, к которому вела лестница среди симметричных водопадов, возвышался впереди, кутаясь в утреннюю дымку. А вот и он, Храм Ложных Мыслей, подумал Джон, неторопливо шагая вперед и наконец ставя ногу на первую ступеньку. Всего лишь еще один куриный мавзолей - разве что немного больше размерами.
“Дверь,” сообщило ему ученое кольцо, когда он добрался до вершины лестницы. “Осторожно, ловушка. Не доверяй корове.”
Джон аккуратно вскрыл замок врученным ключом и увидел, как магическая ловушка разрядилась, сбежав вниз безвредными искрами. Недоумевая, при чем тут корова, и беспокоясь за хрупкий разум дядюшки Шео, которому, кажется, настал окончательный край, он вошел внутрь, в большой зал, освещенный светом нескольких жаровен.
Вивек медитативно висел над каменным треугольником, окруженном тремя светильниками. Ровно таким Джон и видел его в недавнем, навеянном суджаммой сне - полуголым, наполовину золотистым, наполовину пепельно-серым. В отличие от Альмалексии Вивек не спешил совсем уж отрицать проклятие Азуры и прятать его за светлой личиной. Глаза его не были красными, как у всех данмеров, - в них еще мелькал золотистый отблеск краденных божественных сил. Приблизившись и вглядевшись в лицо Воина-Поэта, Джон убедился, что статуи у входа в храм были несомненно изваяны по его подобию - те же широко раскрытые, безумные, отчаянные глаза сейчас смотрели на него вживую.
Впрочем, Вивек все еще пытался соблюсти некоторое достоинство и начал разговор величественно и неторопливо.
- Я ждал тебя, - изрек он с неподражаемой важностью. - Нам есть о чем поговорить.
- Звучит неплохо, - согласился Джон. - Лучше, чем “искупайся в свете Моей Милости.”
- Айем полна любви и милосердия, - заявил Вивек, будто и впрямь надеясь, что ему поверят. Кажется, впереди ждет гора вранья и запирательств, подумал Джон разочарованно. Ну, хоть ординаторы по углам не маячат, и то хорошо. Кроме них с Вивеком в этом огромном пустом зале не было ни души.
- О чем будем говорить? - спросил Джон, решив перейти к главному.
- Молодость всегда нетерпелива, - важно молвил самозванный бог. Довакин не стал спорить. - Поэтому я постараюсь изложить дело покороче. А потом может остаться время и на другие вопросы.
- Времени у нас сколько угодно, - махнул рукой Джон. - Не торопись.
Вивек почти поперхнулся, явно вспомнив, как только что попрекал молодежь в излишней суете.
- Для начала, - заявил он, все еще пытаясь обрести главенство в разговоре, - я предлагаю снять мое проклятие с Нереварина, прекратить преследование жрецов-отступников и объявить на весь Морровинд, что Джулиан - Воплощение, мессия-спаситель и последняя надежда противостоять Дагот Уру и Шестому Дому. Я сделаю это, хочешь ты этого или нет.
- Мне все равно, - ответил Джон. - Но вообще-то можно было сделать это и раньше. Тебе стоило бы уделять больше внимания знакам Азуры.
- Не тебе поучать того, кто достиг Чим и научился изгибать свет, - надулся Вивек. - И не лорду Азуре.
Джон вспомнил, что на сей счет божок написал в своих проповедях. Чим, слово власти, Вивеку вручил Молаг Бал в качестве свадебного подарка. И, уж конечно, никто не усомнится, что намерения его были чисты и искренни. Принц Господства вообще широко известен своей любовью к бескорыстной помощи.
- Если бы ты достиг Чим, - усмехнулся Довакин, - я бы не понадобился.
Вивек смотрел на него огромными глазами, уже не золотистыми, а почти черными от отчаяния. Разумеется, ведь гость оказался трудной персоной и ехидным гадом, не падким на пафос, а другого Нереварина у Вивека нет.
- Я здесь, чтобы покончить с Дагот Уром, - успокоил его Джон. - А спорю просто по вредности характера. К этому уже все привыкли, даже Молаг Бал. Смирись и ты.
Вивек внезапно и как-то странно рассмеялся - почти ревниво, вдруг подумал Джон. Ну еще бы, ведь такое имя всплыло.
- Хорошо, - сказал божок. - Итак, преследований больше не будет. Ты говоришь, что ты здесь, чтобы покончить с Дагот Уром. Я передам тебе нужную силу, артефакт Призрачный Страж. Готов ли ты его принять?
- А для чего еще я проделал весь этот путь? - сказал Джон, чуть не расхохотавшись от общего идиотизма ситуации. Знал бы Вивек, где и с чего этот путь начался.
- Да или нет? - настаивал тот, не давая сбить себя с толку.
- Да.
- Прекрасно. Я передам его тебе, а в обмен потребую клятву. Позже ты можешь исполнить ее или нарушить.
- Ну что за прелесть, - улыбнулся Довакин, начиная понимать, что в Вивеке могло привлечь Принца Даэдра. Воин-Поэт и в самом деле был забавным. - Какой именно клятвы ты ждешь?
- Поклянись перед всеми богами и людьми, перед духами видимыми и невидимыми, перед честью моей и твоей посвятить свою жизнь и Призрачного Стража разрушению Дагот Ура и защите Морровинда и его жителей.
- Нет, - коротко ответил Джон.
Некоторое время Вивек молча смотрел на него, а потом спустился с воздуха, где все это время восседал, скрестив ноги, и встал на треугольный камень.
- Нет? - переспросил он наконец. Джон вспомнил, как вскинулась Альмалексия, услышав его отказ от ее божественных даров, но в голосе Вивека звучал не гнев, в нечто иное. Удивление? Или безнадежность?
- Я скажу, в чем я поклянусь, - отвечал Довакин. - Я клянусь, что приму артефакт и отправлюсь на Красную Гору, где совершу все возможное и невозможное, чтобы избавить мир от угрозы Дагот Ура. И когда это будет сделано… - он приостановился, а потом спокойно закончил: - Моя жизнь будет моей собственной. Ты знаешь, что ждет впереди. Ты не взвалишь на меня свои иллюзии, а я не взвалю на себя вечную заботу об остатках Морровинда.
И снова Вивек засмеялся.
- Я догадывался, что ты не просто герой, - сказал он наконец. - Ты нечто совсем иное.
Джон пожал плечами.
- Я принимаю твою клятву, - согласился бог. - Она искренна и я вижу, что ты даешь слово, как следует подумав. Признаюсь, на это я даже и не рассчитывал. Обычно, - вздохнул он, - клятвы даются, чтобы их нарушать.
- Уж тебе ли не знать, - съязвил Джон, клятвопреступник, двоеженец и цареубийца.
- Да, кое-что мне об этом известно, - смиренно отвечал Вивек, не пытаясь отпираться. - А теперь, - иным, более повелительным тоном заговорил он, - я научу тебя пользоваться Призрачным Стражем. Для этого мы перенесемся за пределы времени. Все закончится быстро, ты даже не…
Вивек запнулся и уставился на собеседника, стоявшего перед ним в черноте безвременья.
- Драконорожденный, - выговорил он с внезапным ужасом и почти с восторгом. - Неужели это действительно возможно?.. Так не должно было быть…
- Я дал клятву, - напомнил ему Джон. - И я ее сдержу. Не будь таким разборчивым. За твоим порогом не стоит очередь из Нереваринов.
- Есть мало слов сильнее драконьих, - молвил Вивек, пытаясь взять себя в руки и справиться с некой загадочной внутренней бурей. - Ты дал клятву, это правда. Хоть тебя и пятнает печать Безумного Бога.
- Не обижай дядю Шео, - строго сказал Джон и услышал в собственной голове далекое счастливое кудахтанье. - Как чужие инструменты хватать, так вы первые, а потом даже не признаете, чьи они на самом деле. Но, к счастью, у вас есть я, а у меня есть печать.
- Тебе не нужен Призрачный Страж, - сказал Вивек, качая головой. - Он нужен лишь смертным… таким, как мы. Сейчас мы вернемся.
Они снова очутились в храме, где Вивек стал ходить из стороны в сторону, пытаясь справиться с очевидным волнением. Джон глядел на его перемещения с легким нетерпением.
- Ты уверен, что он мне не нужен? - спросил он наконец. - А то возьмусь за ручку - и помру.
- Ты воплощаешь обе стороны баланса, - пробормотал божок, погруженный в свои мысли, - орудия не нанесут тебе вреда…
- Вы потеряли их на Красной Горе, - напомнил Джон. - Для начала мне надо их хотя бы найти.
- Теперь они хранятся в цитаделях Веминал и Одросал. Стражи в Призрачных Вратах дадут тебе подробную карту…
И снова его слова угасли среди полутьмы храма, пока божок пытался справиться с растрепанными мыслями.
- Вивек, - позвал его Джон, когда тот умолк слишком уж надолго. - Что мне с ними делать?
Древний кимер остановился и вскинул на него глаза.
- Орудия, - наконец сказал он. - Да. Принеси их в цитадель Дагот Ура и ударь сердце один раз молотом Разделителем, а потом ударь более одного раза клинком Разрубателем. С каждым ударом тон будет все дисгармоничнее…
Можно было бы догадаться, мысленно заворчал Джон.
- Более детальное объяснение есть в моей библиотеке, - Вивек махнул рукой в сторону пюпитра в дальнем конце зала. Джон посмотрел на скупые листочки, ютившиеся на пюпитре, и подумал, что в нынешние времена и такое дерзают называть библиотекой. Слышал бы эту ересь Херма-Мора.
- У тебя, должно быть, есть вопросы, - Вивек попытался взять себя в руки и снова повести деловой разговор. Джон не знал, что так взволновало Воина-Поэта, но оценил усилие, которое тот сделал над собой, чтобы перестать бегать туда-сюда.
- Просто из любопытства, - пожал плечами Джон, - каково быть богом? Оно того стоило?
- Мы не убивали Неревара, - тут же отперся Вивек, тем самым лишь подтверждая невысказанное обвинение. - Эта легенда появилась из рассказа его оруженосца, Аландро Сула.
- Допустим. Но значит ли это, - въедливо уточнил Довакин, - что рассказ оруженосца - ложь?
Вивек принял непроницаемый вид.
- В моей библиотеке, - он снова кивнул на пюпитр, - есть две разные книги о смерти Неревара. Решай сам, какая из историй правдива.
- А непосредственный участник событий будет продолжать запираться, - усмехнулся Джон. - Зачем мне рыться в чужом вранье? Да, возможно, вы не убивали Неревара. Вы просто дали ему умереть от ран. По факту это не убийство, но по сути… Ты ведь и сам признался в своих проповедях.
- Ты читал мои уроки, - косо глянул Вивек.
- С превеликим интересом. Хоть ты и не старался быть понятным. Но я аплодирую твоей смелости. Альмалексия была не столь искренна.
Вивек смотрел на него с безнадежностью.
- Чего ты от меня ждешь? - спросил он. - Извинений, раскаяния?
- Нет, я просто издеваюсь, - честно ответил Джон. - Да и зачем мне твои извинения? Они уже не исправят того, что вы натворили тысячи лет назад. Или даже совсем недавно. Кстати, ты знаешь, что Альмалексия убила Сота Сила и собиралась убить тебя?
- Полагаю, и тебя она тоже пыталась убить, - вздохнул Вивек. - Все это очень печально. Безмерно грустно, что все заканчивается вот так, когда начиналось столь красиво и с такими благородными намерениями.
- Что красивого в убийстве друга и вождя, - фыркнул Джон.
- Не тебе судить, как это бывает! - вспыхнул Вивек.
- Ошибаешься. Я довольно много знаю о предательствах, изменах и убийствах доверившихся. Куда больше, чем хотелось бы. Но могу сообщить, - ехидно сказал он, - что Альмалексия свое получила.
- Догадываюсь, что именно ты прервал ее жизнь, - меланхолично кивнул божок. - Но рано или поздно смерть приходит ко всем нам. И моя придет - возможно, даже от твоих рук, Нереварин…
- Я убил ее, это правда, - признал Джон. - И отдал Молаг Балу. И тебя отдам тоже.
- Ты смеешь угрожать мне? - взъерепенился Вивек, тут же забыв свои лиричные размышления о смерти от рук Нереварина. - Мне, богу, в моем же храме?!
- Я не угрожаю, - Джон спокойно склонил голову набок. - Напротив, я принес тебе подарок. И ты, конечно, можешь называть себя богом - пока, по крайней мере, - но на самом деле ты всего лишь корова, разрисованная синим. Умиротворяющий дар великану. Я читал твои уроки. “Вивек проснулась и отрастила клыки…”
- Он хочет свободы, - сдался Вивек, уже не пытаясь корчить из себя всемогущее божество. - А я хотел счастья для всех народов. Свободы от колеса.
- Мы все хотим, - согласился цареубийца Джон. - И делаем ради этого гору пакостей. Эвгир унслаад.
- Что ж, - выпрямился божок, извлекая из воздуха светящееся копье. - Если ты хочешь драться, мы будем драться. Это даже поэтично. А я ценю поэзию.
- Я не буду с тобой драться, - отказался от вызова Джон. - Я уже говорил, что принес подарок. Ты хотел зерно - оно у меня. Подойди.
Вивек все еще стоял на месте - лишь сменил позу с боевой на спокойную и оперся на копье.
- Ты знаешь, к чему это приведет?
Джон пожал плечами.
- К новому витку истории, - ответил он. - К тому же тебе уже поздновато показывать ответственность. Резвись, как всегда резвился, такова твоя суть.
- Как тебя зовут, дракон? - спросил Воин-Поэт.
- У меня нет имени, - покачал головой Довакин. - Я еще слишком молод. Подойди, бог.
Вивек отбросил копье в сторону и Джон почти сморщился, ожидая лязга и грохота об пол (тон дисгармоничен!), но светящееся оружие развеялось и исчезло, не успев коснуться камней. Бог стронулся с места и подошел к Довакину, почти робко протягивая ладонь вперед.
- Оно в тебе, - прошептал он, рыская потемневшими глазами по лицу Джона и поднимая руку к его лицу. - Вот оно…
- Не могу сказать, что понимаю твой восторг, - хмыкнул тот, чувствуя, как горячая ладонь прижалась к его щеке и вытянула нечто наружу прямо сквозь кожу.
- Мне надоело быть образом, на который молятся, - фыркнул Вивек, чьи черты будто заново прорисовала чья-то уверенная рука. - Я хочу быть собой. Это не означает быть добрым.
- Понимаю, - кивнул Довакин. - Что ж, будь. А теперь изволь передать мне Призрачный Страж. Я дал клятву в обмен на артефакт, а не просто так.
- Я же сказал, он тебе не…
- Ты много чего сказал, - заворчал Джон, идя к “библиотеке” за листочками. - И половина из этого была враньем. Кстати, - он вытащил из рюкзака проповеди и взгромоздил их взамен листочков на пюпитр, - это, кажется, твое. А теперь - перчатки. Или я и в самом деле тебя убью.
“Не доверяй корове.” Дядюшка зря предупреждать не станет. Вон как божок перевозбудился, узнав, что Довакину артефакт ни к чему. Оставь Джон перчатки Вивеку - и что дальше? Тот снова побежит искать орудия и пользоваться ими в свое удовольствие?
Или в удовольствие Молаг Бала? Уж тот-то точно нашел бы инструментам какое-нибудь злодейское применение.
У всех свои планы, у всех в голове козни. Морровинд - страна вранья, подумал Джон и почти выдернул из рук Вивека золотистые двемерские перчатки - тяжелые, от латного доспеха.
- Спасибо, - вежливо сказал он и, бросив их на пол, крикнул: - Файм Нейл Дайн!
Перчатки исчезли, скрывшись в недоступном кармане за временем. Партурнакс, помнится, отдельно подчеркнул, что их можно прятать…
Вивек со смешанными чувствами наблюдал за исчезновением сокровища, а потом промолвил:
- Пусть все идет как идет.
- Воистину, - согласился Джон. - Прощай.
И обратился к Ленте, мгновенно перенесясь из храма в купол Сота Сила.
Походив из угла в угол и поразмыслив об имеющихся возможностях, он в конце концов пришел к очевидному выводу и хапнул с полки бутылек флина, прихваченный где-то в бурных странствиях. Сжав в руке амулет с дракончиком, Джон от души нахлебался вкусного снотворного пойла и завалился в постель, ожидая встречи с Партурнаксом. Можно было бы, конечно, обратиться и к Азуре, но большого доверия она у него все-таки не вызывала…
*
- Дрем Йоль Лок, - хихикнул дракон, нежившийся на солнышке. - А я думал, мы уже попрощались.
- Дрем Йоль Лок, - обрадовался Джон, увидав, что его план удался. - И, строго говоря, мы еще даже не встречались.
- В этом-то и вся прелесть, - совсем сожмурился Партурнакс.
- Вивек утверждал, что Призрачный Страж мне не понадобится, - Джон сходу перешел к сути. - Не то чтобы я ему не верю… но я ему не доверяю. Сив Дал Бекс!
Перчатки появились на снегу, все такие же золотистые, с еле заметным розоватым отливом из-за наполнявшей их магии.
- Какие забавные, - хмыкнул дракон. - Чего только эти меры не придумают.
- Если они в самом деле мне не нужны, - продолжил Джон, - лучше пусть хранятся у тебя. Так мне будет спокойнее.
- Разумно, - согласился Партурнакс. - Мне-то доверять можно. Сам видишь, они на меня не налезут, - и он снова захихикал, цепляя и подталкивая одну из перчаток когтем на крыле, - один в один кошка, играющая с клочком меха. Джон не выдержал и разулыбался.
- Значит, у Молаг Бала скоро свадебка, - протянул дракон, припрятав артефакт. - Опять весь Обливион гудеть будет.
- Ну, должно же у него хоть что-то быть хорошо, - пожал плечами Джон. - Я уже ему напакостил. И еще напакощу. Зато теперь он не пришибет меня сразу, как я появлюсь в будущем.
- Каков интриган, - расплылся в улыбке Партурнакс и потянул его к себе коготком. - Такой миленький. Прямо и не знаю, как тебя отпустить. Нет, правда. Хотел бы я тебя оставить.
- Только не говори, что и на тебя подействовала печать, - рассмеялся Джон, пока Партурнакс со счастливым видом прижимал его к пластинчатой щеке.
- А чем я хуже других, - фыркнул дракон, продолжая тискать младшую родню. - К тому же ты семья.
Сидит тут совсем один, бедняга, снова подумал Джон, прижимаясь к теплой чешуе. Всех родичей перебили, Алдуин рассеян в Тид-Аран…
- Скоро все станет лучше, - пообещал он, обнимая Партурнакса за один из многочисленных рожков.
*
Проснувшись, Джон подумал об очевидном и расхохотался в голос. Ему не нужны артефактные перчатки и никогда не были нужны. На деле он мог отправиться на Красную Гору в любое мгновение, буквально сразу после того, как явился в Морровинд. Нашел бы инструменты и покончил с Дагот Уром…
Но ему пришлось пройти облечение как положено и так и должно было быть. Он должен был прожить все это, пропустить сквозь себя, сделать каждый из шагов на пути, чтобы в конце концов отправиться туда, откуда он начал свою дорогу, - к сердцу Зимы. Должен был спасти скаалов от Кровавой Луны, столкнуться с Харконом и даже Молаг Балом, должен был встретить Партурнакса и Серану…
Впрочем, его дела с Сераной и по сей день не были закончены. Он уже знал, как ему завершить их, но перед этим предстояло провести всю оставшуюся подготовку.
А все же интересно, удалось ли ему действительно избавиться от зерна вампиризма, заволновался он и уткнул руку с Прелестью в лоб, ожидая, когда появится табличка.
“Безымянный дракон,” сообщило кольцо. “Временно носит звание Джона Старка. Нет в тебе зерна, отстань.”
Он хихикнул от последней фразы, а потом задумался над первыми. Носит звание… а ведь это правда, осознал Джон. Когда-то он сгибался под грузом позорной фамилии Сноу, которая всем и каждому кричала о том, что он бастард, стыд и бесчестие своего отца. А теперь он носит фамилию Старк, которая свидетельствует о его праве на Север. И фамилию Таргариен, которая наделила его властью в Семи Королевствах наравне с Дени.
Но и то и другое - по сути лишь звание, титул. Они ничего о нем не говорят и никак его не выражают. На самом деле у него нет имени.
Кто же ты теперь, спрашивала его Арья, едва они выбрались из роковой расселины, и он ответил, что все зовут его Джоном и его это устраивает. Но и это имя нынче стало просто милым семейным обращением…
У него нет имени. Это была странная мысль и отчасти тревожная, но он решил, что не будет сейчас об этом переживать. Пожалуй, оно и к лучшему, что здесь, в прошлом, действует некто безымянный. Пусть в этом времени отпечатается лишь имя Джулиана.
Наскоро поев, он уселся за стол изучать листочки, которые забрал из “библиотеки ” Вивека, и довольно быстро пришел к выводу, что в них нет ничего интересного. Посмеявшись над общим пафосом заявлений, он выписал для себя инструкцию к орудиям дядюшки, чтобы в суете ничего не забыть и не перепутать, а потом сложил все бумаги в сундук для Джулиана и снова уселся за стол с дневником.
“Многие захотят заполучить себе инструменты Кагренака,” писал он, старательно прикидываясь истинным Нереварином. “Дивайт Фир, а возможно, и другие маги Телванни, и даже сам Молаг Бал. Вивек тоже может быть опасен и лучше будет избегать и его, и самого города, где стоит его храм. Я избавлюсь от инструментов на Красной Горе, чтобы уже никто не смог ими воспользоваться, а потом покину Морровинд. Чем дальше я уеду, тем лучше. Возможно, в Хаммерфелл, а может, даже уплыву на Акавир. Вероятно, леди Азура сумеет дать мне какое-то наставление…”
Ну вот, потер занывшую руку Джон. Теперь незнакомый Джулиан хотя бы будет знать, что ему делать дальше.
Сунув дневник в сундук, он быстро перерыл свои сокровища, проверяя, не забыл ли чего важного, и вынырнул из завалов добра со странным, но симпатичным колечком - серебристым, с волчьей головой. Он не помнил, откуда оно взялось, но оно вечно попадалось ему то тут, то там - и снова ускользало, прячась в куче барахла.
“Кольцо Хирсина”, сообщила Прелесть. “Делает человека ликантропом. Не тронь, дурень Старк.”
Джон послушно отложил колечко, вспоминая слова Тарстена Клыка Сердца: “Многие поколения пережил я с этим кольцом Хирсина на пальце! Охота принадлежит мне по праву рождения!”
Джон подумал-подумал, да и отправил даэдрический артефакт в сундук Джулиана. Пусть у Нереварина болит на этот счет голова, а Джон вовсе не собирался лишний раз связываться ни с Хирсином, ни с другими Принцами, равно как и тащить домой любые вещи, способные повредить барьер. Хватит с него и орудий Кагренака, которые тоже небезопасны.
Ну, вроде бы все, наконец решил он, вздохнул, собираясь с духом, и отправил сундук под крылышко. Прыгнув в подвал скампа, который сейчас пустовал, он перенесся к пометке и оказался в Пещере Воплощения.
- Чем порадуешь, Довакин? - не без ехидства поинтересовалась Азура.
Джон извлек сундук на свет и тот увесисто грохнулся на камни перед статуей.
- Это для Джулиана, - сказал он. - Все это ему понадобится, чтобы выжить. Сожалею, но больше я для него ничего сделать не могу.
- Зато я могу, - изрекла Королева Ночного Неба. - А от тебя требуется лишь довести пророчество до конца. Не подведи, Довакин, и я тебя прощу.
Джон с удивлением уставился на статую. На такое снисхождение он, признаться, даже не рассчитывал, а ведь Азура будет на их с Сераной свадьбе…
Да, тут подвести никак нельзя.
- Я справлюсь, - заверил он Принцессу.
- Без Призрачного Стража, - хмыкнула она.
- Он теперь в надежных руках, - ответил он, а сам подумал: в надежных крылышках. Выкусите, Принцы Даэдра и маги Телванни. Партурнакс вам не по зубам.
- Ступай, Довакин, - отпустила его Азура. - Ты меня порадовал. Я этого не забуду.
- До встречи, - сболтнул Джон и прикусил язык, но Азура только посмеялась и оставила эфир над статуей. Видимо, Принцессе не требовались дополнительные пояснения, как и когда эта встреча произойдет.
Он вышел из Пещеры и неторопливо побрел вниз по горушке, размышляя о дальнейших планах. Его дела в Морровинде были почти закончены: он уже скупил все свистульки, предупредил Гильдию Магов, передал записи Радака, а во время последнего визита на Солстхейм успел рассказать Корсту, что вскоре Красная Гора может стать опасна. Шаман пообещал следить и бдить, а в случае необходимости укрыть остров щитом, насколько хватит сил в обновленных Камнях. Из прожитого будущего Джон знал, что сил этих хватит лишь на половину острова, но и это лучше, чем ничего.
Над его головой назойливо завопил гадкий наездник и Джон, ухмыляясь, призвал лук, чтобы сбить вредную тварь. Тушка бухнулась на землю, шумя перепончатыми крыльями, и он подумал, что магии ему все-таки будет не хватать. Телепортация, хождение по воде, призыв оружия… А прогулка в заснеженных небесах, тихих и торжественных, - с чем ее можно сравнить? Только с полетом на драконе, и вот этого его лишить не сумеют. Реющие полосы авроры, легкие крылатые тени под звездами, родной Призрак среди родных елок и Дени, светлая, как летний день… Да, Джону был дорог Тамриэль, но дом был ему дороже.
И уж по чему он точно не будет там скучать, так это по скальным наездникам.
*
Он вернулся в купол и осмотрел свое хозяйство. Сундуки громоздились повсюду - набитые беспримесным золотом, книгами, подарками и скрибятиной. Джон оглядел кровать и на миг задумался, не сбросить ли ее в кислоту в куполе Удока, - он не хотел оставлять здесь никаких следов своего пребывания, - но потом решил, что будет куда проще просто спрятать все это вместе взятое, а разбираться уже дома.
- Файм Нейл Дайн! - крикнул он, чувствуя, что совершает нечто окончательное, и увидел, как все его пожитки разом исчезают, отправляясь за время. Купол опустел и потемнел, лишившись цветных фонариков, и снова стал мрачным и жутким, всем своим видом напоминая о том, что здесь произошло - и не так уж давно. Труп на стальных жилах, подлая Альмалексия…
Все это позади, подумал он, понимая, что эти воспоминания его почему-то почти не трогают. Возня безумцев, замахнувшихся на то, что было им не по силам и не по уму, случилась и прошла, как проходит все на свете, эпоха Трибунала завершилась - позорно и жалко, как и следовало ожидать, - и вскоре ложные боги будут всеми забыты и похоронены в прошлом.
Пусть.
Он обратился к Ленте и перед ним раскрылся хаос, где довольно скоро проступила знакомая корона из каменных арок. Джон сделал первый шаг и выпал на Тропу, которая должна была привести его прямо в Крипту Ночной Пустоты.
========== Глава 43. Время прощаться ==========
Волны размеренно шуршали, набегая на холодный берег, облизывая ступени пристани, скрытой под нависающей скалой. Девушка стояла на террасе, облокотившись на перила, и все смотрела, как снежинки медленно кружат в воздухе, опадая в стылую горькую воду Моря Призраков.
Джон стал подниматься вверх по ступеням, понимая, что делает это в последний раз, и Серана с удивлением воззрилась на него с высоты террасы. Ее глаза сияли янтарем.
- Людям здесь не место, - сказала она наконец. - Как ты сюда попал?
- Я этого захотел, - ответил он, не отводя от нее взгляда.
- Почему… - начала было она и сбилась, вглядываясь в его плывущее, неуловимое лицо. - Мне кажется, я тебя знаю. Нет, не может быть…
- Мы спим, - успокоил ее Джон. - Это просто сон.
- Что ж, пусть, - отвечала она, облокачиваясь на перила. - Здесь спокойно.
- Только небо пустое, - улыбнулся он, становясь рядом.
Серана снова распрямилась и уставилась на него.
- Откуда ты знаешь? - из нее так и посыпались вопросы. - Кто ты? Я ведь знаю тебя! Ты уже был здесь… ты снова уйдешь?.. - она безнадежно всплеснула руками и оглядела пустой снежный горизонт. - Почему я все время одна?!
Он с жалостью глянул на нее и произнес:
- Потому что твоя мать ошиблась в расчетах. Она часто ошибается.
Серана вспыхнула и надулась.
- С чего ты взял, - забубнила она, отъерзывая в сторонку вдоль перил. - Что ты вообще понимаешь…
- Побольше твоего, - искренне рассмеялся Джон. - Я многое о тебе знаю. Ты родилась в Атморе, твой знак - Лошадка, а глазами ты пошла в отца.
Серана вытаращилась на него в изумленном неверии, а потом прыснула.
- Еще никто не называл мой знак Лошадкой. Это… это так мило, - хихикала она.
- Милой девушке - милый знак, - пожал плечами Джон. - Один мудрец утверждает, что ты золотце, и я с ним согласен.
Серана вдруг разрумянилась, словно впервые в жизни столкнулась с такой простой и приятной вещью, как комплимент.
- Мне хорошо с тобой, - призналась она. - Я вообще тебя не знаю, но уже хочу, чтобы ты остался.
- Я не могу остаться, - покачал он головой. - Я прихожу и ухожу, и так бывает всегда. В твоей жизни будут более постоянные вещи, чем я.
Она молча смотрела на него в ожидании, в надежде узнать, что же это за прекрасные вещи, которыми можно заменить чувство уюта и спокойствия, возникавшее в присутствии странного незнакомца.
- Семья, - сказал он, улыбаясь. - Забавно говорить, но ты плохо их знаешь.
- А ты знаешь? - усмехнулась она.
- О да, - рассмеялся он, вспоминая всю череду бурных событий. - Та еще парочка. А еще будут драконы - вот уж кто воистину неподражаем.
- Драконы, - она стиснула пальцами перила. - Они все мертвы…
Джон неопределенно повел рукой.
- Кто бы говорил, - наконец сказал он, намекая на ее вампирский статус. - Ну, мертвы. Кому это когда мешало. Ты еще увидишь Скайрим с высоты их полета.
- Я буду летать на драконах? - расфыркалась она, недовольно хлопнув его по плечу. - Вот теперь ты точно врешь. Обманываешь бедную одинокую девушку, проходимец. За это тебя стоило бы съесть.
- Возможно, - хмыкнул он и потянул ее к себе, не желая больше держаться на расстоянии. Драконы любят принцесс, это известно…
- Как ты смеешь меня лапать? - напоказ возмутилась она и, противореча сама себе, вцепилась в него обеими руками - теперь Джон не мог бы перестать ее лапать, даже если бы захотел. - Какой ты уютный. Можно, я тебя себе оставлю?..
- Нельзя, - он покачал ее в объятиях, с радостью ощущая, как она доверчиво уложила ему голову на плечо. - Я скоро уйду. Должен уйти.
- И около кого мне тогда греться? - жалобно спросила она, потянув его за куртку.
- Около Вультурьйола.
- Это кто?
- Дракон. Вы еще не знакомы.
- Опять врешь, - забубнила она ему в плечо, и было слышно, что она улыбается. - Врушка.
Он снова ее покачал.
- Зачем мне врать? Ты будешь счастлива. Будут приключения, будут страхи и опасности, все в твоей жизни будет…
Серана навалилась на него, уютно устраиваясь в его руках, и мир словно остановился, продлевая в вечности одно мгновение покоя. Они стояли на холодной террасе, у стылого моря за завесой снега, но вампирам привычно спать стоя, и потихоньку Серана начала умиротворенно задремывать. Джон закусил губу, как всегда, не зная, чего ему больше хочется - смеяться или плакать. Смеяться хотелось больше.
Он думал о том, что на самом деле он сейчас спит в крипте, совсем рядом с Сераной и Кель, спрятанными в гробнице. Он помнил, как возрождали Дюрневира, как Свитки вытягивали из драконьей души осколки и пыль Каирна, и потянулся к Кель, прося частицу Творения забрать у Сераны ее вековечную безысходную тоску.
Просто отдай ее мне, думал Джон, ощущая золотое сияние где-то на горизонте мыслей. Я справлюсь.
Серана обмякла у него в руках, стала сползать вниз и исчезать прямо из объятий. Мгновение, другое - и теплая тяжесть девичьего тела развеялась, оставив лишь воспоминание, и Джон вздохнул, выпрямляясь.
Теперь она будет сладко-сладко спать, ожидая, когда придет обещанное тепло и предсказанное счастье сбудется. Ее не будут тревожить кошмары и пустая пристань над холодным морем уже не заточит ее в свой одинокий мирок.
Он наклонился вперед и оперся локтями на перила, глядя, как падает в море снег. Серана исчезла и ее тоска осталась Джону в наследство, когда он забрал это чувство себе, избавив девушку от векового груза. Для человека это была бы тяжкая ножа, но для дракона - лишь еще одно перышко в пуховую подушку меланхолии, которую каждый из них носит при себе и достает в минуту досуга - лишь бы располагала обстановка. Вот как сейчас, подумал он, следя за снежинками, отсчитывающими мгновения. Падают, падают…
На душе у него было так же бело и тихо, как в небе над морем. Дрем Йоль Лок, подумал он, прислушиваясь к теплу, которое умиротворенно дремало внутри, не желая сейчас полыхать и изливаться пламенем, обращая врагов в пепел. Огонь спал, укрытый белизной, и эта белизна была ему знакома. Фус и Ро, так говорил Партурнакс. Это моя грусть, подумал он, осмысливая свое состояние. Моя философская задумчивость. Это прекрасное чувство я никому не отдам.
Однажды Серана проснется, чтобы столкнуться нос к носу с Джоном Сноу - взъерошенным и растерянным, ничего не понимающим, как и она сама. Она забудет свои сны, забудет их встречи и полет над Скайримом, но где-то в глубине ее сознания сохранится то, что он спрятал там, как подарок, - то, что сделает будущее таким, каким оно должно быть.
Серана его еще увидит, но он ее - уже никогда. Теперь эта мысль почему-то не причиняла боли. Глядя в светлое небо, он понял, что ему и не нужно ее видеть. Ему достаточно знать, что она будет счастлива. Веселые и легкие Лошадки быстро отвлекаются - стоит лишь отпустить их в простор.
Пора просыпаться, понял он - и проснулся.
Корона арок окружала его со всех сторон, цельная, еще не тронутая обвалом. Ночное зрение позволяло ему увидеть ажурные своды, но дальше за ними лежала сплошная чернота.
Джон поднялся, с трудом распрямляя закоченевшие руки-ноги. Он спал прямо на камнях и весь его сон Серана была всего в паре ярдов от него - в своем холодном саркофаге, спрятанная в толще коронованой гробницы.
- Однажды я сюда приду, - пообещал он вслух и по платформе эхом загулял шепоток, словно арки запомнили его для будущего.
Он обратился к Ленте и увидел, что дорога в купол исчезла,стертая новой Тропой в крипту. Он этого ожидал, да и возвращаться в Заводной Город все равно больше не собирался. Сейчас его скорее интересовало, сотрут ли новые Тропы путь в Бал Ур или Молаг Бал сумел обрести некоторую власть над Лентой.
Вот и проверим, решил Джон, прокладывая новую Тропу к Призрачным Вратам - крепости, замыкавшей Призрачный Предел и охранявшей вход на Красную Гору.
*
Протолкавшись сквозь обитателей края, где пролегала Тропа, Джон, взъерошенный и раздраженный, вывалился наружу, встряхнулся и фыркнул, вспомнив костистое лицо Виртура, все витавшее и маячившее среди толпы. Если Молаг Бал хоть краем глаза приглядывался к тамошнему населению, то наверняка заинтересовался, что делает на Тропе падший викарий, и по сей день заточенный в церкви Ауриэля.
Он знает, снова мотнул головой Джон. Король Интриг уже все знает. От кольца надо избавляться, и поскорее…
Призрачные Врата высились перед ним в ночном сумраке - толстые решетки и две башни, скорее похожие на купола. В этих тяжеловесных твердынях, носивших имена Башен Рассвета и Заката, обитали паладины, хранившие проход на проклятую гору.
Рассвет - это хорошо, рассудил Джон, с ухмылкой вспоминая Израна, а заодно и свои размышления по дороге в форт. Тогда он гадал, когда же в его жизни вслед за Ночным Дозором и Стражей Рассвета появятся Рыцари Заката. Ну, вот они и появились.
Но все же рассвет был ему больше по душе, так что башню он выбрал сооветствующую, восточную.
Он вломился внутрь и, выловив первого встречного воителя в сине-золотых индорильских доспехах, потребовал проводить его к местной разведке или хотя бы к начальству.
- А ты кто таков будешь? - нелюбезно спросил данмер, явно с трудом удержавшись, чтобы не прибавить заветное словечко “н’вах”. Но услышав короткое “Нереварин мы”, он тут же сменил тон: - Разумеется, мутсэра. Следуйте за мной.
- Мне нужны карты Красной Горы, - уточнил Джон, вышагивая по скругленному коридору. - Кто у вас этим заведует?
- Сельмен Релас и Ралин Отравель смогут ответить на все ваши вопросы, - отвечал ординатор. - Я всего лишь солдат.
- И как тут служится? - не без сочувствия спросил бывший Брат Ночного Дозора, он же - почетный вампир Стражи Рассвета.
Данмер помолчал и наконец признался:
- Туговато. Но мы держимся.
- На границе всегда так, - выказал понимание Довакин.
- Мы надеемся на вас, сэра, - серьезно ответил ординатор и указал на арку, ведущую в круглый зал. - Мы пришли.
- Благодарю, - ответил Джон и направился к паре ординаторов за аркой.
Поговорив с Сельменом и Ралином, он получил на руки карты, где были обозначены проходы в древние двемерские крепости Веминал, Одросал и самую главную цитадель, носившую скромное название Дагот Ур. По словам паладинов получалось, что добираться даже до той крепости, что поближе, Одросала, придется пару дней. Ибо и монстры, и прах, и ветер, несущий угли, - все в этом богомерзком краю настроено против честного данмера.
- То есть погодка там не очень? - наивно глянул на них Джон и с удовольствием посмотрел, как вытянулись и без того худые острые лица. С таким Нереварином, было написано на мрачных эльфьих физиономиях, мы все обречены.
- Мы готовы выступить вместе с вами по вашему приказу, лорд Неревар Возрожденный, - траурно молвил Ралин.
- Что? - Джон аж подавился. - Да вы с ума сошли! Я вас туда не пущу.
Ему даже стало совестно, что он только что их дразнил, прикидываясь идиотом. Они-то, бедняги, честно готовятся к последнему походу и к страшной смерти, если потребуется…
Впрочем, как бы то ни было, брать с собой отряд он не собирался. Джон еще не успел забыть позорную толкотню, в которую превратился великий поход Стражи Рассвета в замок Волкихар, и повторять грустный опыт не желал. К тому же с Лентой Лабиринта он закончит свои дела на Красной Горе за несколько часов. А если сдуру потянет с собой кучку паладинов, то все они сложат там свои данмерские головы, а Джону все равно придется бродить одному, как он и собирался с самого начала.
- Вы останетесь тут, чтобы не пропускать монстров в обитаемые земли, - сказал он, поднимая руку и перебивая их возражения. - Там, на горе, я справлюсь сам, но я не знаю, сколько тварей выживут после гибели Дагот Ура. Разбираться с ними здесь, на месте, и есть ваша задача. Призрачный Предел еще не пал, так что стекаться они будут сюда, к воротам.
Да, Предел еще держится, подумал он. Он видел гудящую и шипящую световую стену, бежавшую по взгорьям в обе стороны от Врат. Предел держится, а значит, Вивек все еще в своем храме, не торопится на встречу с обожаемым исчадием - последний проблеск ответственности перед полным беззаконием. Да и Молаг Бал на сей момент больше интересуется сомнительным приблудным драконом, чем своей невестушкой…
Лента так и жгла ему руку. Джону до одури хотелось избавиться от опасной вещи, но пока приходилось терпеть.
- Мой лорд, вы уверены, что хотите идти один? - не отступали паладины. - Это не просто опасно, это самоубийство!..
- Я уверен, - спокойно отвечал Джон, вовсе не собираясь объяснять свои планы.
- Тогда возьмите хотя бы это, - Ралин отошел в сторону и вернулся с луком в руках. - Он верно служил мне, но вам он понадобится больше.
- Красивый лук, - оценил Джон и пригляделся к лаковым черным рогам, расписанным золотыми львами. - Но…
- Не отказывайтесь, мой лорд, - почти умоляюще вскинул брови эльф. - Это не просто оружие, это лук Ауриэля. Его сила легендарна!
Джон вытаращил глаза, глядя на упругие глянцевые плечи лука. Лук Ауриэля? Ха!..
Данмер насильно впихнул лже-артефакт в руки лже-Неревара и Джон не почувствовал ровным счетом никакого отклика от оружия. Ему ли не знать, что такое настоящий артефакт Отца Драконов, а это… это просто лук, несомненно мощный и явно зачарованный… и почему-то пахнет пепельным бататом.
- Ралин, - весомо сказал Джон, протягивая лук обратно, - я ведь только что сказал, что сюда будут стекаться монстры. Набейте их с полсотни из этого прекрасного оружия и мы с Ауриэлем будем более чем довольны.
- Клянусь набить сотню, мой лорд, - стукнул себя в нагрудник эльф.
Вот и умница, чуть не сказал Джон, но вовремя удержался, ограничившись маленькой доброй улыбкой и кивком. Инцидент с луком настроил его на жизнерадостный лад и теперь он с трудом подавлял в себе неуместное веселье.
А ведь это даже иронично - вот уже третье путешествие приводит его под конец к дарам Ауриэля. Первым был огонь на клинке, вторым лук… а в третий раз и оружие, и герой - оба “лже”.
Паладины толпой проводили его до ворот и пропустили за две толстенные решетки. Джон ступил в пределы Красной Горы и, не оглядываясь, пошел вперед, понимая, что очень скоро пепел на ветру скроет его от глаз тех, кто смотрит ему вслед. Впрочем, найти какой-нибудь выступ, чтобы воспользоваться Лентой, тут не составит сложностей…
Завернув за горушку, он обратился к кольцу и нырнул на Тропу, за которой хаос показал ему пьедестал с клинком, окруженным красными свечами. В конце-то концов, он ведь никогда не обещал, что будет действовать честно.
Тропа уже не вызывала у него никаких эмоций и не утомляла так, как в первый раз. Возможно, он шел по ней полчаса или час, но как бы долго это ни длилось, мрачная дорога в любом случае привела его к цели быстрее, чем путешествие в два дня - целых два дня, и это лишь до первой цитадели из трех!
Он выбрался с Тропы к пьедесталу и завертелся, выискивая врагов, но вокруг было пусто и тихо. Хрустальный клинок светился в багровом полумраке и Джон выдохнул, протягивая к нему неуверенную руку.
А вдруг?..
Пальцы обхватили золотистую, явно кованую двемерами, рукоять и тут же по руке словно пробежала быстрая, колкая искра - пробежала и улеглась, смиренная волей Шеогората, своего хозяина. Джон прерывисто вдохнул и выдохнул еще раз, понимая, что все еще жив и держит в руке легендарный Разрубатель.
“Разрубатель”, сообщило ученое кольцо и ехидно добавило: “Цена 400000.”
Джон перечитал табличку, как всегда запутавшись в баснословных нулях, с грустью вспомнил скампа и вдруг снова услышал, как в недрах его сознания заливается куриным смехом Энн Мари. Ну да, кто о чем, а дракон опять мечтает о беспримесном золоте. Хотя, с другой-то стороны, цену клинку сам Принц и выставил, а теперь, изволите ли видеть, ржет.
Ну, так или иначе, Разрубатель у него есть. Осталось найти молоточек…
Он обратился к Ленте и с интересом увидел, что путь в храм Вивека был стерт Тропой к Призрачным Вратам, а подвал скампа заместила нынешная багряная каморка, где он добыл клинок. Дорога в Бал Ур сохранялась нетронутой, хотя и была проложена раньше, чем путь в кальдерский подвал.
Джон со всей очевидностью осознал, что его худшие тревоги подтверждаются.
Вынырнув из хаоса и поразмыслив пару секунд, он вонзил Разрубатель обратно в пьедестал - торчал там годами, поторчит и еще пару часов. Ни при каких обстоятельствах Джон не собирался выходить на Тропу с инструментами в руках: ни с одним, ни уж тем более с обоими, - в этом случае он стал бы для Молаг Бала слишком лакомым куском.
Значит, придется строить дорогу так, чтобы тот не пожелал схватить его до завершения пророчества. Мало ли… Партурнакс, помнится, тоже пытался перехватить в его в Соборе, но не сумел, и из Хладной Гавани Джону пришлось выбираться куда более долгим и неприятным путем. Нынче Довакин вовсе не собирался облегчать Королю Интриг задачу, предоставляя дополнительные возможности.
Лучше быть параноиком, чем снова, как в прошлый раз, глупо попасться. О да. В сто, тысячу раз лучше.
Он вспомнил загадку, которую задал им однажды мейстер Лювин. Это было давно, можно сказать, в прошлой жизни, но Джон и по сей день ее прекрасно помнил - бредовую задачу о волке, козе и капусте, которых надо было переправить в лодке через реку так, чтобы никто никого не съел. Как бы Джону ни хотелось мнить себя в этой истории волком - или, на худой конец, хотя бы козой, - он прекрасно понимал, что сейчас представляет собой именно капусту, которую с таким удовольствием схрумкает Молаг Бал, если дать ему хоть малейшую возможность.
И что за несчастная у меня судьба, пригорюнился он. Вечно волки, вечно козы, вечно ледяные стены…
Ладно, выпрямился он, собравшись с духом, и шевельнул рукой, ставя пометку. Теперь идем за Разделителем.
Снова Тропа, снова лица и сухое, шелестящее в мертвом воздухе нытье. Джон раздраженно протолкался мимо жертв, будто сквозь толпу на базаре, вывалился в недра цитадели Веминал и, едва увидев, как к нему кто-то мчится, крикнул:
- Муль Ква Див!
Нападавший расшибся о драконьи доспехи и отлетел назад, блестя в свете факелов уродливой золоченой тиарой. Противник был сер и гол и выглядел больным, хоть и превосходил ростом даже рослых нордов вроде Форстаага. Джон не стал дожидаться, пока отродье Дагот Ура соберет мозги в кучку и атакует снова. Испытанный Ри Вааз, опробованный на всех подряд, включая наибожественнейшую Альмалексию, не подвел и тут, оставив от жреца Дагота лишь сломанный труп. Джон фыркнул, презрительно раздув ноздри, и прошел к пьедесталу, где сохранялся золотистый молоточек. Примерно таким же - если не по форме, так по размеру - он когда-то прикончил бритоголового людоеда Стира из племени тэннов.
Сбоку валялась какая-то бумажка и Джон подхватил ее просто интереса ради, а потом взял с пьедестала орудие, снова ощутив, как по руке скользнула и погасла юркая тревожная искра.
Сотворив заклинание возврата, он перенесся обратно в каморку Одросала и с облегчением увидел, что клинок по-прежнему пребывает в окружении красных свечей. Глупо было думать, что кто-то попытается утащить его именно сейчас, в этот особенный день, но мало ли…
Итак, Разделитель и Разрубатель были в его руках. Джон аккуратно положил молоточек к клинку на пьедестал и сел на пол отдышаться. Сердце от волнения так и выскакивало из груди.
В кармане сухо хрустнули бумаги и он вытащил наружу то, что туда напихал.
Свиток призыва Святоши - вдруг пригодится? А не понадобится ему, так пригодится Джулиану, который уже скоро снова вступит в безраздельное владение собственным телом - а заодно всем, что на него надето и навешано. Пояс ночного зрения и верная Прелесть, амулет левитации под курткой, ножи Захвата в сапогах и двемерские метательные клинки за спиной, эбонитовый меч… а кстати.
Джон призадумался и начал нехотя стаскивать с себя пояс, собираясь снять с него ножны. Длинный и увесистый меч хлопал его по бедру, путался в ногах и мешал, а ведь пользоваться им уже не придется. Когда у тебя в каждой руке по орудию Кагренака, тут уже не до простого меча…
Вот так и появляются в древних руинах дорогущие вещи прямо под ногами, подумал он, складывая ножны на железный, в заклепках, пол. На мгновение он задумался, не отправить ли прекрасное оружие под крылышко, чтобы привезти домой, но потом передумал. Кто его знает, этот эбонит - говорят, это запекшаяся кровь Лорхана. Лучше не вредить барьеру без необходимости.
Свиток Божественного Вмешательства, припасенный на всякий случай для Джулиана, он тоже запихнул обратно в карман, где уже сохранялись Кольцо Окружения и кольцо Азуры, которое та велела Джону надеть перед походом к самому сердцу.
Бумажка, прихваченная в Веминале, содержала в себе загадочные строки - наверное, их даже можно было назвать стихами. “Белее самой Белизны! Чернее самой Черноты!” - кричал мятый листок и Джон вдруг снова вспомнил о Фус и Ро, о черных крыльях Алдуина и белых крылах Партурнакса.
“Позор и Сын! Солнце и Тень!” Он читал дальше и начинал осознавать, что, кажется, это написано про него, бастарда и наследника, дракона и призрака в чужом теле. С кем-то в пастве Дагот Ура явно случились провидческие судороги, поскольку речь в этих строках шла не о Нереварине, а именно о нем, захватчике Воплощения.
А свиток все заходился в восторге: “Холодной сталью он пронзает сердце! Нет больше Сил, Проклятий, Заклинаний! Ослабли цепи! Пелена спадает с глаз! Я вижу тебя своими глазами! И везде тишина! Я просыпаюсь! Помню! Боже!”
Джон отложил листок и задумался, что же случится со всеми Спящими и Видящими, когда Дагот Ур падет. Может, именно это и было ответом? Они наконец-то проснутся и вернутся к жизни? И перестанут приставать к людям на мостах Балморы?
Хорошо бы, коли так, подумал он, а потом перевернул листок и добыл из верного рюкзака перышко и походную чернильницу. Кольцо Азуры - это, конечно, прекрасно, но вдруг что-то пойдет не так…
“Пещера Воплощения,” крупно писал он на обороте. “Ответы там.”
Потом достал карту и обозначил пещеру, добавив, что звезда - это ключ и надо ждать сумеречного часа. Помахал бумажками, суша чернила, и запихал их туда же в карманы, где уже почти не оставалось места. Ну, ладно, влезет пара бриллиантов, сморщил он нос и вытащил из рюкзака завалявшиеся камешки. Если Нереварину придется путешествовать до Пещеры самостоятельно, пусть ему хотя бы будет на что поесть.
Он достал флягу и хлебнул небольшой глоток воды, чувствуя, как скребет в горле от пронизанного ржавчиной и пеплом теплого воздуха Одросала. Потом нехотя поднялся, чтобы совершить еще одно путешествие по ненавистной Тропе - на сей раз он собирался прийти прямиком к воротам цитадели Дагот Ура, где, по его личному мнению, очень не хватало волшебной пометки.
Дорога в Бал Ур все еще сохранялась, скромно прячась в сторонке среди прочих окошек. Сколько такта, ехидно подумал Джон, стараясь даже не глядеть лишний раз в сторону пути, который должен был исчезнуть еще две Тропы назад.
Ворота, которые он искал, оказались похожи на вход в достопамятный Аркнтанд, руины недалеко от Балморы. Каменная сфера, плотно сомкнувшая створки, казала неприступное брюхо из тверди горы, а значит, где-то поблизости должен сыскаться рычаг, который ее отопрет.
Джон прошел по Тропе, вывалился к сфере и огляделся, задыхаясь от жара. Он стоял на каменной полке, из которой торчали обломки двемерских строений, а внизу бухтела и курилась дымками раскаленная лава. Это ведь самое жерло Красной Горы, подумал он, обмирая от первобытного ужаса, и поспешно сотворил пометку, торопясь вернуться обратно в каморку к инструментам и воздуху попрохладнее. Близость чудовищной стихии, ворочавшейся прямо рядом с ним, несколько подрывала боевой дух.
Продышавшись в каморке и снова хлебнув водички из фляги, он медленно, боясь того, что может случиться, стянул перчатку и снял с руки Ленту Лабиринта, положив ее на ржавый пол.
Взяв в руки орудия, он опустился на колено и, вдруг забеспокоившись, решил снова призвать доспех - кто знает, чем полыхнет опасное кольцо…
Рожки облекли его, придали силы рукам и он взял инструменты покрепче, примеряясь к Ленте. Жаль, как жаль…
Разделитель упал, блеснув в красном свете свечей, и кольцо жалобно заскрежетало, плющась в кривой плоский кружок. По полу пролегла трещина - металл подался под ударом божественного орудия. Джон скрипнул зубами, полоснул по остаткам Ленты Разрубателем, деля кольцо надвое, и увидел, как полетели во все стороны искры и пол стал разъезжаться под его коленом.
Матюгнувшись, он сгреб остатки кольца, с трудом удерживая неудобные кусочки вместе с Разделителем, и отскочил к стене, пока пол проваливался вниз, открывая еще один ржавый коридор, где гуляла какая-то тварь в балахоне и щупальцах.
Тварь подняла голову, увидела Джона в красивых рожках, обрадовалась, закурлыкала что-то на своем, Дагот Уровском, а Довакин, поминая недобрым словом вот так же развалившийся Собор и падение в Хладную Гавань, вдруг понял, что неизбывная, неистребимая яма в его голове - эта страшная и черная яма! - исчезла. Разрушилась вместе с кольцом, которое могло бы затащить его в ловушку, но теперь не погубит никого и никогда.
Нет больше Ленты, нет зерна вампиризма и Молаг Бал уже не сможет достать его здесь. Не сможет достать его нигде!..
Он рассмеялся, испытывая невероятное чувство освобождения и совсем забыв о твари, упорно кидавшейся в него комками враждебной магии, а потом бесцеремонно прижал к груди орудия, перекинул кусочки кольца в левую руку и наконец-то сотворил заклинание возврата.
Жерло поприветствовало его гулом и постреливанием раскаленной крошкой и Джон тут же зашвырнул в него остатки Ленты. Лава поглотила их, словно это было нечто несущественное, а Довакин, наконец-то осознав, что чудесный доспех защищает его и от жара, и от дыма, задержался на каменном карнизе. Ловя последние мгновения в этом дивном и диком мире, он поднял глаза к красному небу, где за вуалями пепла были почти не видны звезды.
А ведь где-то среди них - Змея, которую он так и не научился отличать…
Пора прощаться, понял он. Прощаться с Вварденфеллом и его кознями, прощаться с Нирном и его магией. Волк, коза и капуста прибыли на другой берег в целости, но впереди еще одна река и на этот раз она пролегает между мирами - от сердца к сердцу.
- Прощайте, - просто и безыскусно сказал он звездам Тамриэля и опустил голову, возвращаясь к насущным делам.
А вот и рычаг. Ухватившись за ржавую загогулину, он потянул за нее и сфера за его спиной стала с грохотом разъезжаться на две половинки, за которыми прятался вход. Припустив туда, он вломился в железную дверь и захлопнул ее за собой с душераздирающим скрежетом.
Сразу от двери вниз вела лестница и Джон чуть не сверзился с нее, едва успев подхватить себя на верхних ступенях. Ну, хоть орудия не потерял, и то хорошо…
Собравшись с мыслями, он обрел некоторое подобие душевного равновесия, которое тут же снова пошатнулось, стоило ему вспомнить, что рюкзак остался в Одросале - упал под ноги твари в щупальцах.
Да и ладно, ожесточенно мотнул он головой, перестал обниматься с орудиями и взял их как положено, по артефакту в каждую руку, а потом начал спускаться вниз по лестнице. Пусть потеря рюкзака станет самой большой его сегодняшней неудачей. В конце-то концов, если вспомнить приключения в Заводном Городе, это даже может стать новой хорошей приметой. Довакин жертвует котомкой - и выигрывает.
И вообще, взлетать надо налегке.
Он повернул направо, собираясь спуститься по следующей лестнице, и приостановился от неожиданности, услышав идущий неведомо откуда голос:
- Ступай, Неревар. Друг или предатель, ступай. Ступай и взгляни на сердце, взгляни на Акулахан. И принеси Призрачный Страж… Он нужен мне.
Ха, подумал Джон. Страж ему подавай, размечтался. Бедняга Дагот и представить себе не мог, что кто-то может взяться за орудия без чудо-перчаток. Какой же дивный сюрприз его ждет. Почти такой же, как когда-то ждал Мирака.
Призрачный Страж теперь на хранении у Партурнакса и там и останется. Джон хорошо помнил, чему учил его дядюшка Шеогорат: сперва спрячь.
========== Глава 44. Фус и Ро ==========
Джон продвигался вперед по древней двемерской цитадели, грязной и ржавой, а голос Дагот Ура сопровождал его чуть ли не на каждом шагу этого унылого пути. Спотыкаясь о нескончаемый хлам, Довакин раздраженно задавался вопросом, почему все бредящие сумасшедшие так старательно избегают уборки, а заодно пытался вспомнить, что он читал про загадочный Акулахан в бумажках Вивека.
Кажется, это был какой-то конструкт, самодельный бог, которого пытались создать криворукие двемеры. Или это Дагот Ур решил повторить их амбициозный проект под названием Нумидиум? Джон так и не вспомнил, а потом решил, что это неважно. Что бы там ни понастроил Отец Горы, вряд ли оно устоит перед орудиями дяди Шео.
- Ступай в зал Сердца, - нудел Дагот Ур. - Я буду ждать тебя там, где мы виделись в последний раз, несчетные века назад.
И с тех пор тут ни разу не прибирали, ворчливо думал Джон, переступая через кучу мусора и поневоле слушая, как безумец торопит его вперед, призывая явиться сквозь пламя и битву.
- Добро пожаловать, Луна-и-Звезда, - лирично молвил хозяин цитадели. - Я приготовил место для тебя. Принеси Призрачный Страж в зал Сердца. Вместе мы избавим проклятых ложных богов от их жалкой участи.
Джон только фыркнул. Когда он сам, лично, избавлял от жалкой участи Альмалексию, что-то он не заметил рядом с собой верного друга Дагот Ура. Одни только обещания, одни лживые посулы. Впрочем, не стоит судить беднягу слишком строго, великодушно снизошел Довакин. Наверное, трудно следить за событиями, когда безвылазно сидишь в такой дыре.
Очередное отродье наскочило на него в коридоре, бухая босыми ногами по железному полу, и Джон коротко ткнул нападавшего Разрубателем, а потом стряхнул тело с клинка. Неприятелей в цитадели было порядочно, но не сказать, что ими так и кишело. И чем они тут занимались все эти века, задумался он. Вокруг лишь грязь, ржавчина и лава…
А Дагот все не унимался:
- Добро пожаловать, Неревар. Вместе с тобой мы решим судьбы Закона и Земли и выбросим из Морровинда беспородных имперских шавок.
У Джона вдруг возникло странное и несколько безумное подозрение, что в ожидании этого часа божок придумал целую гору приветствий - уж чего-чего, а времени у него для этого было достаточно, - и теперь зачитывает их по списку, не в силах выбрать что-то одно.
От этих мыслей его отвлекло очередное нападение - на сей раз не пепельного вампира и не твари в щупальцах, а голого мужика в золоченой тиаре вроде того жреца, что хранил молоточек. Именно молоточком Джон его и приголубил, а потом выслушал возмущенный вопль Ворина Дагота:
- Вот как ты чтишь Шестой Дом и неоплаканное племя? Подойди ко мне открыто, а не крадучись, как вор!..
Джон опять фыркнул, не считая нужным отвечать. Он и так идет вполне открыто - в отличие от Дагот Ура, который прячется невесть где и гудит из стен.
Он глянул вперед и увидел убогую дверцу, за которой скрывалась другая часть комплекса, а может, и сам Отец Горы - и ведь наверняка тоже голый, как и прочие ложные божки.
Надо подготовиться, подумал он с внезапной тревогой. Рюкзак он уже потерял, плащ давно бросил, чтобы не мешал, и карманы битком набил всяческими полезными свитками, и кольцо он тоже…
Кольцо, обмер он, вспомнив, какое безобразие началось при уничтожении Ленты. Увлеченный проломившимся полом и освобождением от черной ямы в голове, он совсем забыл про кольцо, данной Азурой для спасения Нереварина.
Джон поспешно положил орудия на ржавый пол, сдернул перчатку и полез в карман за колечком. Вот дырявая память, еще шаг - и все, Воплощению конец. А ведь Азура будет на их с Сераной свадьбе!..
Боги-боги-боги. Он трясся от запоздалого ужаса, натягивая кольцо на палец. Оно уселось как влитое и блеснуло густым аметистом в свете лавы, а Джон, надев перчатку обратно, прерывисто выдохнул. Вот теперь все как надо. Теперь - можно идти.
Он поднял инструменты, чувствуя, как паника в один миг покидает его, сменяясь наглой уверенностью в собственных силах. Не самое разумное настроение для серьезного боя, но все же лучше, чем дрожать, как мокрый щенок под забором. Пора послушать, что скажет ему Дагот Ур.
“Иди безоружным в его логово,” писал Вивек в своих проповедях. “Преподнеси обе свои руки как абсолютный аргумент. Однорукий король не найдёт лекарства. Однако, приближаясь к Богу, отрежь обе.”
“…отнял себе левую руку и правую руку… Оставь лишь любовь, и ты познаешь лишь горечь соли”.
Но Джон никак не мог последовать этому совету. В каждой из его рук было по орудию и эти инструменты были ровно тем, за чем он явился в Морровинд, в Нирн, в прошлое…
Инструменты, именно. Он идет вперед не ради того, чтобы спасать Дагот Ура или воевать с ним. Вот уж до кого ему совсем нет дела. Он идет не для того, чтобы убивать, и в его руках нет оружия - лишь рабочие инструменты.
Ну да, пожал он плечами. Можно посмотреть на это и с такой стороны. Хотя даже ему ясно, что во всем мире не найдется оружия сильнее.
Толкнув дверь, он вошел в проем и увидел необработанную пещеру, на дальнем конце которой отирался знакомец в золотой маске - серокожий и, как ожидалось, почти голый. Маска с тремя рожками, знакомая еще по балморским снам, выглядела словно тарелка, в которую беднягу Дагот Ура впечатали лицом, да так и оставили.
- Добро пожаловать, Луна-и-Звезда, туда, где творится предназначение, - поприветствовал его бог, подбоченившись.
- Дрем Йоль Лок, - вежливо ответил Джон.
- Я говорю не с тобой, мерзкая ящерица! - громыхнул тот. - Я никогда не говорил с тобой! Я всегда обращался лишь к своему другу!
- Очевидно, что твой божественный голос его не достигает, - сочувственно сказал Джон, вспоминая сон, в котором видел на каменном столе тело без шрамов, так похожее на его собственное.
- Захватчик, - ярилась маска. - Я изгоню тебя прочь и верну своего брата!
- А сил-то хватит? - спросил Довакин, качнув молотом, и Дагот Ур впервые заметил, что рука, державшая Разделитель, не облечена Призрачным Стражем.
- К-как?.. - запнулся он, пытаясь осознать то, что видит. - Как это возможно? Почему ты все еще жив?
- Я часто задавал себе тот же вопрос, - искренне ответил Джон, смещаясь поближе к круглой каменной двери, из-за которой чувствовалось биение чего-то большего, чем разум был способен вместить. - И раз уж мы начали разговор, может, продолжим и пока не будем торопиться убивать друг друга?
- Прежде я не говорил с драконами, - заинтересовался Дагот. - Пожалуй, это будет любопытно… Да, весьма. Давай побеседуем. И сперва я хотел бы услышать ответы на свои вопросы.
- Спрашивай, - пожал плечами Джон. - Посмотрим, смогу ли я ответить.
- Ты не Неревар, это я знал с самого начала, - кивнула маска. - Но по какому праву ты занял его место?
- По праву безумия, - вполне серьезно сказал Джон, слыша в голове радостное кудахтанье.
- Хороший ответ, - удивился Дагот, и сам не понаслышке знакомый с этим правом. - И, пожалуй, единственный, который я готов принять. А есть ли у твоего безумия цель?
- У безумия всегда есть цель, - наставительно сообщил Джон, вспоминая всех одержимых грандиозными идеями опасных сумасшедших, которые встречались ему на пути: Мирака, Харкона, Дивайта Фира, Альмалексию, Вивека и даже, если уж на то пошло, Улфрика Буревестника. Он вспомнил Маданаха, Короля в Лохмотьях, которого когда-то приласкал киркой по голове, и Хелсета, все еще лелееющего планы разобраться с Нереварином. И среди прочих в этот список входил и сам Дагот Ур.
- И какова твоя цель?
- Решить судьбу мира, - сообщил Джон. - В формулировках мы с тобой не так уж и различаемся. Я даже собираюсь вымести кое-откуда н’вахов, хотя тут ты меня вряд ли поймешь.
- Отчего же, - обрадовалась маска. - Уверен, что понимаю.
- Я говорю о даэдра, - пояснил свои слова Джон, погибель Ходоков. - Не совсем о даэдра, но так тебе будет понятнее.
- И, полагаю, ты намерен закончить постройку Акулахана, - закивал Дагот Ур. - Оказывается, наши цели так схожи. Возможно, я зря считал тебя врагом. Почему бы нам не заключить мир и не объединить силы?
- И что мне за выгода? - прищурился Джон.
- Ты дракон и земли Септимов станут твоими по праву. Я же кимер и принесу новую славу своему народу.
- Вот отсюда поподробнее.
- Я освобожу данмеров и свергну ложных богов… - начал было Дагот, но Джон его перебил:
- Тут ты малость опоздал. Альмалексия убила Сота Сила, а я убил ее. И направил Вивека на кривую дорожку прямо к Молаг Балу.
- Отрадно слышать, - обрадовался тот. - Они не смогли смутить тебя своими лживыми обещаниями и клятвами, как смутили когда-то моего друга и брата Неревара.
- Да. Как видишь, твоя мечта стала на шаг ближе к осуществлению.
- Это так, - кивнул Дагот и снова опечалился. - Но я надеялся, что мой товарищ явится ко мне с открытым сердцем, придет с помощью и поддержкой. Без него этот день не так радостен.
- Строго говоря, - усмехнулся Джон, - твой драгоценный друг прямо здесь. Ты рассчитывал, что он поможет тебе в твоей борьбе? Так расскажи мне свои планы и, если они покажутся мне достойными, возможно, я тоже захочу помочь.
- Я не желаю терпеть произвол других богов, - прямо ответил Дагот Ур. - Я хочу вознести свой народ к божественности и дать им свободу.
- Сломать колесо? - невинно поинтересовался Джон.
- Именно так! - воодушевился Ворин. - Акулахан станет предводителем армий, он будет живым богом и зримым символом нашей цели, он посеет и возделает божественную субстанцию, происходящую из Сердца.
- Ты говоришь, что печешься о своем народе, - придирался Джон. - Но данмеры страдают от бурь и корпруса.
- Увы, - согласился Дагот. - Шестой Дом не может быть восстановлен без войны. Просвещение не вырастет без риска огорчить самодовольное, привязанное к традиции стадо. Имея милосердие и сострадание, я испытываю печаль. Но наша миссия справедлива и благородна.
А вот моя - сугубо эгоистична, подумал Джон. Я просто хочу спасти свою семью. Обе своих семьи.
- А что насчет чужеземных захватчиков? - коварно поинтересовался он. - Беспородных имперских шавок? Их ты тоже собираешься выметать вон по рекам крови и с состраданием в сердце?
- Если мы с тобой заключим союз, - выкрутился Дагот Ур, - нам не потребуется воевать. Свободы хватит на всех.
- Тоже верно. Объясни мне другое: зачем тебе Призрачный Страж? Ты надеялся, что его принесет тебе твой друг Неревар, но ведь ты уже черпаешь силу прямо из сердца.
- Божественная работа требует божественных инструментов, - пожал плечами Дагот. - Чтобы закончить постройку Акулахана, нужны тончайшие прикосновения.
Хо-хо, подумал Джон. Хоть кто-то здесь честно признает, что инструменты-то - божественные.
- Призрачный Страж ушел за пределы досягаемости и людей и богов, - нагло заявил он, покачивая Разделителем. - Сейчас я единственный, кто способен держать их в руках.
- Я бы не поверил, если бы не видел собственными глазами, - обреченно произнес Ворин. - И как ты намерен поступить?
- Выслушать тебя, - обнадежил его Джон. - Ты знаешь, что нужно делать. Покажи мне Акулахан и дай наставления, если хочешь, чтобы этот великий труд был завершен как следует.
- Я не ожидал, что ты поймешь, - отступил на пару шагов божок. - Я не знаю, могу ли я тебе верить.
- Ты звал меня столько месяцев, - махнул Разрубателем Джон. - Ну хорошо, не меня. Но твой друг пришел вместе со мной и нас нельзя разделить, как нельзя разделить меня и божественную защиту. Ты хотел спасти свой народ - и вот я стою перед тобой с орудиями Кагренака в руках. Я даже готов забыть, что ты обозвал меня мерзкой ящерицей. Не понимаю, чего еще тебе надо.
Дагот Ур начал ходить взад-вперед так же, как до него нервно вышагивал Вивек. Его явно мучила неспособность довериться залетному дракону и в то же время соблазняло коварное предложение, от которого было почти невозможно отказаться. И если он все-таки откажется - что тогда? Ведь по всему получалось, что Призрачный Страж теперь навеки утрачен, а без него завершить работу не получится…
В этот момент Джон по-настоящему понял, что чувствовал Шеогорат, когда делал предложение ему самому. Понял - и чуть не расхохотался в голос, еле удерживая в себе глумливое ликование.
Дагот согласится, конечно же, согласится, потому что у него попросту нет иного выбора. И тогда Джон сумеет добраться до Сердца, не превратившись по дороге в груду измолотого до неузнаваемости мяса. Однажды ему уже довелось драться с богиней и повторять опыт не слишком хотелось, к тому же Дагот Ур наверняка куда сильнее Альмалексии - не зря же он постоянно купается в могуществе Сердца.
Ворин все никак не мог отважиться на окончательный выбор и Джон решил немного его подтолкнуть.
- Я дракон, - просто и коротко сказал он. - Для нас нет ничего дороже свободы.
Дагот остановился, маска вскинулась и уставилась на него черными прорезями глаз, включая и третий на лбу.
- Это так, - медленно кивнул он. - Здесь нет лжи.
Он снова умолк, в задумчивости опустив голову, а потом распрямился, всем телом повернувшись к невозможному союзнику:
- Поклянись, дракон, - потребовал он. - Поклянись, что не поднимешь ни один из инструментов на меня.
- Клянусь, - ответил Джон, прекрасно знавший, что этого и не потребуется. Достаточно лишь прервать связь с сердцем и долгий путь Дагота будет завершен.
- Тогда идем, - каким-то иным, более легким и молодым голосом позвал его Ворин. - Мы войдем в новую эру вместе, как братья!
- Да, Четвертая Эра уже на пороге, - проворчал Джон, следуя за голым божком.
- Ты тоже это чувствуешь? - сумев довериться, Дагот Ур словно сбросил с себя весь груз тревог и теперь, казалось, был готов резвиться, как пони на лужайке. Джон не без сочувствия подумал, что беднягу обманывают все кому не лень. Если Дагот каким-то чудом выживет в этой истории, то сможет по-новой начать проклинать предателя Неревара, который не держит слова. Вернее, держит, но получается все сплошь не так, как хотелось.
Вот только вряд ли он выживет.
Перед ними разъехались створки круглой каменной двери, и пройдя сквозь проем, Джон увидел великую пещеру, посреди которой громоздился исполинский голем. Он был настолько огромен, что поначалу Джон даже не понял, на что смотрит - а были это плечи и голова истукана, возвышавшиеся за скальным обрывом.
Подойдя к краю, он глянул вниз и увидел, что ноги голема уходят далеко вниз, в колодец, наполненный лавой, а в титанических обнаженных ребрах мерцает сердце бога, к которому тянутся трубы и трубки поменьше.
- Это и есть Акулахан? - спросил он, не веря своим глазам. Вот эту тварь Дагот собирается спустить на Тамриэль? Боги, да Молаг Бал - и тот не так ужасен!..
- Разве он не прекрасен? - мечтательно спросил безумный Ворин, оглядывая свое чудовищное детище.
- Божественен, - еле выдавил Джон, даже не пытаясь изображать восторг. При виде бога вполне допустимо впадать в священный ужас, в этом нет ничего удивительного…
Ему наконец-то стало ясно, ради кого его направили в это путешествие. Вот он, ложный бог. Не Трибунал, не Дагот Ур… Акулахан, монстр, который попрет весь Тамриэль, неся в себе жаждущее жизни сердце Шора. Шеогорат никак не мог допустить, чтобы чужая кукла поломала все его тамриэльские игрушки.
И сам Джон этого допустить тоже не мог.
Он снова наклонился, глядя вниз и увидел, что к сердцу ведет хлипкий дощатый мостик, повисший над лавой.
- Мы спустимся вниз, - заговорил Дагот Ур, отвлекшись от созерцания чудовища. - Нас ждет очень тонкая работа и я буду руководить твоими действиями. Идем.
- Я немного трепещу, - признался Джон. - Чуть-чуть.
Еще бы. Как ему не трепетать, ведь это и есть конец… Конец пути, за которым его ждет царство Зимы.
- Не пугайся величия Акулахана, - улыбнулся под маской безумец. - Он будет так же мудр и добр, как и силен.
- Хорошо, коли так, - поджал губы Джон и побрел следом за Даготом к подъемнику, который казался ничуть не прочнее мостика внизу. Впрочем, рядом с кошмарным исполином хрупким казалось абсолютно все.
Они спустились к Сердцу и божок начал давать наставления:
- Сперва ты должен провести Разрубателем по Сердцу - самым кончиком, снизу вверх, - чтобы направить первый луч…
Джон стоял не шевелясь, мелко дыша и часто сглатывая. От близости Сердца его замутило, как не мутило никогда в жизни. Оно было враждебным ему, оно знало, зачем он явился, и оно готовилось нанести первый удар…
- Ты слышишь меня? - тревожно спросил Дагот Ур.
Джон выдохнул и слабо ответил:
- Да…
А потом качнул рукой, ударяя по Сердцу золотым молотом - снизу, с короткого замаха.
Пещеру тряхнуло. За спиной оборвался и посыпался в лаву ломкий, просушенный до хруста мостик, а Дагот Ур, скорчившись рядом с ним от боли, страшно закричал:
- Что ты делаешь?!..
Ну прости, подумал Джон. Такой уж я криворукий.
- Фус Ро Да! - крикнул он в ответ, сбрасывая противника с уступа вниз, вслед за мостиком.
“Иди безоружным в его логово с этими словами власти: Аэ Гарток Падхоме (ЧИМ) Аэ Алтадун…”
Он поклялся, что не поднимет на Дагот Ура орудия Кагренака, но он ничего не говорил про Слова Силы. И пусть они с Вивеком и Молаг Балом говорят на разных языках, есть мало слов сильнее драконьих…
И сейчас его слово - Фус.
Пора достигнуть неба жестокостью, подумал он обреченно. Пора на миг стать Алдуином и принести земле огненную бурю. Слушая ровный тон, который молот извлек из оглушенного Сердца, и хороня в глубинах души дикий и прекрасный Вварденфелл, он наконец решился и ударил по останку Шора хрустальным клинком.
Ударь один раз Разделителем, потом более одного раза Разрубателем…
Короткий меч снова обрушился на алое сердце. И снова. И снова. Сердце дрожало и искрило, выбрасывая потоки тошнотворной силы, и весь мир вокруг объяли молнии, между которыми гнездилась непроницаемая тьма. Вспышки слепили глаза и раскалывали голову, словно громовые топоры, и Джон зажмурился, не в силах смотреть на грозу, сквозь которую его швырнула воля Шеогората.
- Время пошло! - крикнул где-то в неведомых далях Безумный Бог, заливаясь своим неподражаемым смехом.
Холод ударил Джона в лицо, словно ледяной кулак, и он распахнул глаза, одновременно и боясь и надеясь увидеть знакомые голубые огоньки напротив.
И они были там, и за тот краткий миг, что его не было, их злоба ничуть не оскудела и не померкла. Джон занес молот, внезапно ставший непомерно тяжелым, и обрушил первый удар на нетронутую ледяную поверхность.
Насколько хватит сил…
Стена пошла трещинами, теряя прозрачность, полетело крошево, мерцавшее в свете зеленой авроры. Он вогнал в холодную твердь клинок и лед раскололся, обнажая проклятое дитя, коронованное знакомыми рожками.
Следующий удар Разделителя разбил голову врага в мелкие осколки и снова в дело вступил хрустальный клинок, взрезавший лед, словно хрупкий наст. Разрубатель в его руке нагрелся, обжигая ладонь сквозь толстую кожу с меховой подкладкой, но левая рука, державшая Разделитель, наоборот становилась все холоднее. Он снял перчатку, когда надевал кольцо-печать, и теперь она валялась где-то под ногами. Джон понимал, что у него нет ни времени, ни возможности ее поднять. Стоит хоть на миг выпустить орудия из рук - и данный ему шанс будет исчерпан. Теперь оставалось лишь прорубаться вперед, кроша стену и забивая Ходоков одного за другим.
Но чем дальше он продвигался, тем лучше понимал, что не все из них - те похожие на драугров Ходоки, с которыми он воевал прежде. Это были элементали, инеевые атронахи, и он уже видел некоторых из них сквозь лед. Он вспомнил смех Шеогората и глумливый вопрос: “А ваш Иной играет честно?” Уже тогда Безумный Бог знал, что Иной нашел способ возродить свою армию, пополнить ее новыми сущностями. Арья действительно принеслапогибель большинству Ходоков, когда убила Короля Ночи. Сейчас Джон сражался с чем-то иным.
Откуда берутся ледяные даэдра, спросил он тогда у Молаг Бала, и Принц, насмехаясь, ответил: “Из Обливиона, разумеется. Все даэдра приходят из Обливиона.” Продвигаясь сквозь лед к средоточию Зимы, Джон видел в противниках все меньше сходства с Ходоками и все больше сходства с атронахами, которых он истреблял в подводных пещерах Аэслипа.
Некоторые из них пытались драться. Вмороженные в лед, еще не до конца проснувшиеся, они щурили свои нездешние глаза и заносили руки, в которых трещали сгустки холода. И Разрубатель падал на эти руки, и Разделитель падал на их головы, и Джона снова и снова осыпало искрящимся крошевом, превратившим его волосы из черных в седые.
Но как, как они сюда попали? Что позволило им пройти сквозь защиту, которую удерживают Старые Боги этого мира? Что повредило ее настолько сильно, что у Иного хватило сил дотянуться аж до Нирна…
Акатош, понял он. Бог Времени нарушил целостность барьера, когда явился в обреченный мир и прибрал к крылышкам никому не нужного, бесхозного Довакина, погибавшего в ледяной расселине. А следом за ним явился и Партурнакс, который надорвал барьер еще сильнее - в тот самый миг, когда с боем и пламенем пришел за ним и Арьей сквозь Предел Разума. Возможно, именно тогда в сердце Зимы заблестела глазами новая и враждебная жизнь, влившаяся в тела старой армии. Теперь Джон был почти уверен, что рано или поздно пробьется к тому сокровенному месту во льдах, где крутится сизая воронка портала - тонкая брешь, игольный прокол в защите, маленькая военная тайна Великого Иного.
И если портал не уничтожить, поток врагов будет нескончаемым. Их не удержит ни Стена, ни все людские воинства. Даже для драконов неистощимое море даэдра - это слишком много.
Он уже не знал, как ему удается поднимать молот. Рука отнялась до самого плеча и пальцы на рукояти стали синими. Дыхание, которое поначалу вырывалось изо рта пухлыми клубами пара, стало невидимым в хрустком студеном воздухе, и в груди было почти так же холодно, как и повсюду в этом краю. Но останавливаться было нельзя: по обе стороны от него скрывались во льду десятки, а может, и сотни тел, а впереди громоздилась еще не преодоленная твердь, хранившая в себе портал.
Насколько хватит сил…
Разрубатель снова вошел в стылую гладь и по льду разбежались огромные трещины, а потом всё по правую руку от Джона начало рассыпаться острыми клиньями. Новоявленные, нездешней породы враги полезли из обломков, расправляя скрюченные от долгого безделья руки, и он набрал в замерзшую грудь воздух, чтобы поприветствовать их как положено.
Йоль не шел из холодного горла, застревал на лопнувших губах, оставляя за собой лишь слабый выдох. Джон попробовал снова, ощущая, как начинает теплиться внутри маленький огонек, и наконец пламя в нем разгорелось и вырвалось на свободу.
- Йоль Тор Шул! - крикнул он и услышал далеко за спиной ответный победный рев Одавинга и Салокнира. Драконы приветствовали его, окончательно пробудившегося, преодолевшего холод смерти и проломившего вечную корку льда, которая с рождения облекала его, словно створки раковины.
Элементали истаивали в свете драконьего пламени, а Разделитель и Разрубатель продолжали свою работу, кромсая и раскалывая лед. Со странным чувством освобождения Джон вдруг понял, что все его человеческие силы уже давно закончились и сейчас тело держится на ногах лишь благодаря чистой воле. Он двигался словно мертвец, оживленный чужой магией, или безмозглая двемерская машина, которая рубит и кромсает, потому что такой она и была задумана. Он не знал, шла ли эта сила от божественных орудий или от Безумного Бога в его голове, или даже была рождена его собственным желанием. Он знал лишь то, что ее хватит, чтобы закончить начатое, и этого было вполне достаточно.
Кристальный клинок, такой хрупкий на вид и несокрушимый по самой своей сути, вонзился в новый пласт льда и обрушил еще одну часть твердыни Ночи, но и там были лишь атронахи, которых он встретил новым Йолем. Где же портал?..
- Ри Вааз! - крикнул он, повернувшись строго на север, где лед выпирал круглым горбом.
Горб пошел трещинами и Разделитель с Разрубателем снова взялись за работу, торопясь найти сокрытое в этом исполинском непостижимом яйце. Наконец с чудовищным треском скорлупа расселась, открывая проход в свое нутро, и Джон почти засмеялся, увидев сизый портал.
Вот оно. Вот оно… Спасибо, Аэслип.
- Йоль Тор Шул!..
Портал померк, пополз клочьями, но все еще трепетал и корчился перед ним, как огромный серый мотылек. Джон подошел, тяжело ступая холодными, как смерть, ногами, и занес молот, готовясь закрыть брешь в барьере.
Разделитель ударил в самое средоточие сизого круговорота, а следом за ним пришла и очередь Разрубателя, который взрезал ткань портала, словно морнхолдский шелк. Только что упругая, как натянутое полотно, она подалась и распалась, и Джон, не найдя опоры, провалился вперед, сквозь рассыпающиеся туманные обрывки.
Где я, замер он, вглядываясь в черноту перед собой. Твердыня Ночи исчезла, а с ней исчез и грязный от сажи лед, и лютый холод, и весь мир. Джон стоял на пустом безжизненном обрыве, за которым начиналось сплошное ничто.
Вечность. Обратная сторона Уль, которую он уже видел в далеком, позабытом сне. И как в том сне, перед ним снова взошла луна, выплыла из черных глубин и теперь светила ему в лицо своим холодным ясным светом.
Она молчала, словно не замечая перед собой крохотную пылинку, прилепившуюся к краю обрыва. Она не пыталась вступить в разговор - может, не была на это способна, а может, не способен был он. Великий Иной был прямо перед Довакином, достигшим конца пути. Одно последнее усилие - и призрак Зимы будет навеки изгнан из мира…
Разделитель качнулся в руке и стал медленно подниматься. Луна дышала на Джона морозом, окатывала равнодушным светом и не таяла в свете зари, поднимавшейся за его спиной. Жаркая звезда всходила над седой от холода головой, изливала на него яростные лучи, наделяя новой злостью и силой, достаточными, чтобы убить бога.
Достигни неба жестокостью Ударь один раз Разделителем, более одного раза - Разрубателем…
Луна молчала, купаясь в белой меланхолии. Ее лик излучал спокойствие и некую непостижимую грусть и странное сомнение вдруг поселилось в душе Джона. Крохотным червячком оно начало точить его сердце, а глаза вспомнили все пролитые слезы - слезы по Дени, которую он убил собственной рукой, убил ради всех живущих.
Но разве не ради этого он здесь? Ради всех живущих… Разве оно того не стоит?..
Он знал это чувство, это желание идти по тропе благих намерений. Он знал, куда приводит эта тропа. Неужели он снова ступил на нее - здесь, сейчас?
Перед внутренним взором вдруг возникла статуя Азуры, глядящая на восход. В одной руке Луна, в другой - Звезда, обе равные, обе нужные… Но что будет, если убрать одну из них? Как скоро он увидит огромный огненный шар Рглора, закипающий на краю Вечности, готовый пожирать миры?
И снова ему вспомнились слова Шеогората, сказанные в заснеженном тронном зале: “Кто сможет остановить огненную бурю?”
Лишь Безумный Бог может веселиться, наблюдая, как времена снова и снова нанизываются на одну и ту же простую фразу из нескольких слов, а маленький глупый человечек снова и снова уничтожает баланс…
Фус и Ро. Партурнакс учил его, дал ему новое понимание, огромное и пугающее слабый разум. Древний дракон говорил, что Джон будет готов, когда придет время…
И вот оно пришло. Но готов ли он?
Готов ли он навеки изменить мир, принести огненную бурю, которую уже никто не сможет остановить? Или он здесь лишь для того, чтобы отступить, склоняясь перед естественным порядком вещей, - чтобы оставить за спиной Луну и Звезду, которые продолжат свое кружение и противоборство, позволяя жизни пребывать на хрупкой границе между ними?
Война, эвгир унслаад. Черные крылья, белые крылья… Баланс.
Он помнил, как падал в черную безлунную пропасть в одном из своих снов, и знал, что луна могла бы стать его последней жертвой, последним убийством, за которым уже не было бы ничего - лишь падение с этого безжизненного обрыва и вечная тьма.
Мы знаем, когда начать, говорил Партурнакс. И знаем, когда остановиться.
Джон опустил руку, державшую молот, и отступил от края пропасти, оставляя вопросы равновесия богам. Пальцы сами собой разжались, выпуская тяжелую ношу, но он так и не услышал, как орудия упали наземь. Казалось, они просто исчезли на полпути, а он продолжал отступать, слепо глядя на луну и уже даже не осознавая ее присутствия.
Луна растянулась, расплылась и смешалась с чернотой Вечности, вдруг обернувшись льдом в пятнах сажи, а Джон все неловко пятился назад, спотыкаясь на обломках льда под ногами. Холод глодал его со всех сторон, глаза почти не видели, ослепленные белым светом Иного, и он брел сквозь разоренную твердыню, будто самый первый из Ходоков.
Он наткнулся на что-то твердое и упал - упал прямо на ледяной алтарь, и тот раскололся под ним, а следом захрустели и стали валиться зубцы исполинской короны. Земля загудела, содрогаясь от чьей-то тяжкой поступи, и смутно знакомый голос пророкотал будто из другого мира:
- Мы здесь, братец.
Огромная пасть обдала его жарким дыханием, прокаленным и сухим, как воздух в кузне, и он почувствовал, что начинает двигаться, отрываться от земли. Страшенные зубы сомкнулись вокруг него, погрузив в темноту, ограждая, не давая выпасть из пасти взлетающего дракона.
Они летели где-то в поднебесье, но Джон видел лишь черный свод драконьей глотки и искры, кружившие в ней, словно горячие светлячки. В пасти было тепло, но холод проник в него настолько глубоко, что он никак не мог согреться. Ему казалось, что он просто душа, застрявшая в окоченелом трупе, не способном ни жить, ни отпустить ее.
Драконы приземлились на лесной поляне и Одавинг раскрыл пасть, позволяя Джону мягко скатиться к витым корням могучего чардрева.
- Дыши, - сказал ему Салокнир. - Все позади.
- Ты справился, малыш, - вторил Одавинг и ласково подул на него солнечным теплом. - Просто дыши.
Дыши, шепнули ему Старые Боги, снова принимая его как родню. Ты справился. Дыши.
========== Глава 45. Святой Джон ==========
Винтерфелл заметало снегом. Распахнутые ворота, безлюдный двор, высокие крыши и низкие навесы - все убелила безгласная сумеречная зима. Двери замка темнели перед Джоном, раскрытые настежь, внутрь убегала наметенная снежная дорожка, где не было видно ни единого следа. Он вошел в Великий Чертог, все еще храня в сердце надежду найти здесь хоть кого-то живого, но вокруг царила пустая тишина - лишь в открытые окна, в покинутые двери влетали рои снежинок и оседали вниз, чтобы навеки упокоиться рядом с миллионами своих хрупких сестер. Он шел по знакомым покоям, выкликая имена тех, кого любил, но ни разу до него не донеслось ни ответа, ни вздоха.
Во всех окнах виднелась луна. Она следовала за ним, куда бы он ни пошел, в какой бы коридор ни свернул, и, спасаясь от ее мертвящего взгляда, он устремился вниз, в крипту, в последней, безумной надежде найти жизнь хотя бы там. Но крипта была холодна и пуста - этот долгий темный зал, где рядами застыли Короли Зимы и их седые волки, - и Джон побрел между ними, уже понимая, что не найдет здесь никого. Из всего, что было в мире прежде, ему осталась лишь луна. Луна - и эта черная яма, разверстая гробница, ожидавшая в конце пути.
Вот место для меня, подумал он, остановившись перед открытым саркофагом. Вот где я навеки останусь…
В груди разбухал, катился к горлу чудовищный крик, который обрушил бы всю крипту, весь Винтерфелл, если бы ему дана была воля. Его место, черное, одинокое, упрятанное под землю далеко от неба и всех, кого он любил, зияло и готовилось поглотить его и Джон с трудом удерживал в себе вопль ужаса, рвавшийся наружу.
Ярость, чистая и золотая, вскипела в нем, сожгла страх и словно осветила мертвую крипту. Я не останусь здесь, подумал он ожесточенно. Можно похоронить тело, но нельзя схоронить душу. Это не мое место.
Впереди, в конце крипты, скрипнула дверь, которой там никогда не было. В тяжелых створках прорезалась узкая щель, сквозь которую ударил тонкий лучик холодного зимнего света. Джон вскинул голову и одно долгое мгновение еще оставался на месте, а потом резко зашагал вперед, уже понимая, что скрывается впереди.
Он был прав.
Тронный зал был все тем же, и Железный Трон был все тем же, и дядюшка, занявший любимое креслице, тоже ни капли не изменился - сидел и смотрел своими бельмами, ухмыляясь от уха до уха.
Джон подошел ближе, полыхая от злости, остановился, посопел, а потом нехотя сказал:
- Спасибо.
Шеогорат так и покатился со смеху, а потом умиленно сжал руки на груди:
- Как вырос наш малыш! А я-то думал, ты раскричишься и расплачешься.
- Я могу, - заверил его Джон, нисколько не смущаясь. - Просто решил расставить приоритеты. Сперва благодарность, а уж потом истерика.
- Славно, славно, - закивал Энн Мари. - Ну, признавайся, тебе ведь все это понравилось.
Джон укоризненно посмотрел на дядюшку и скорбно признал:
- Да.
- Жаль, что тебя не запустить в полет еще раз, - пригорюнился Безумный Бог. - Так много возможностей, так много историй… Но увы. Теперь ты слишком дракон - настолько, что даже черная ямка тебя уже не пугает. Как все это грустно. Но что есть, то есть. Больше я не могу оставаться в твоей голове. Мне и так приходилось прилагать для этого немало усилий.
Джон вытаращился на собеседника, наконец-то понимая, что означала та зловещая фраза - “уязвимость к Обливиону”. Он-то все гадал, примерял ее так и сяк к подозрительным моментам, но главным всегда было именно это - осколок Безумного Бога в его голове, осколок, который драконье сознание всеми силами пыталось изгнать.
- Мне даже пришлось ящиком тебя прибить, - мечтательно припомнил Энн Мари. - Но оно того стоило! Давно я так не веселился, - по-куриному расквохтался он.
- И все же с твоей стороны это было сплошной безответственностью, - покачал головой Джон. - А если бы я сделал что-то не так? Ведь оба мира могли рухнуть!..
- Будто я позволил бы тебе сделать что-то не так, - заржал Шеогорат. - Уже забыл, как тебя пластало и мутило? Не так, ха, размечтался. Свершившееся будущее неприкосновенно. Единственное, что ты мог сделать не так, лежало в пределах твоего собственного мира, Нирн бы не пострадал. Но, - несколько недовольно заметил Безумный Бог, - как оказалось, ты все же умеешь учиться на собственных ошибках.
Джон с гордостью вспомнил, как опустил Разделитель, отступая от лика Луны, и скромно заулыбался, понимая, что да, он молодец и умница.
- Ну-ну, святой Джон, - надулся Шеогорат. - Смотри не зазнавайся. Ты и по сей день вполне способен на глупости.
- Не более твоего, - отбрил Джон и с удивлением уставился на то, как бог слезает с трона и начинает тянуть и качать его во все стороны за веер мечей. - Что ты делаешь?..
- Хочу его забрать, - кряхтел дядюшка. - Ишь как прочно сидит…
- Вот прямо так? - обомлел Довакин. - Внаглую, из моей головы?
- Ну, тебе-то он ни к чему. Ты сам говорил, ему нет места в драконьем хозяйстве. А мне пригодится, - и Энн Мари с новым усердием продолжил корчевать трон из пола.
- У тебя были желтые глаза, - вспомнил Джон.
Шеогорат отвлекся от своего занятия и обернулся, светя бельмами.
- Все имеет цену, - ровно сказал он. - Я вмешиваюсь, и моя цена - Серый Марш. Не спрашивай, дракон. Я и так тебя облагодетельствовал, а на вопросы я отвечать не обязан.
- Привел меня за ручку к Молаг Балу, благодетель, - запоздало начал капризничать Довакин.
- Ты сам хотел, - отмел обвинения Безумный Бог. - И хотел, и клянчил.
Джон внезапно вспомнил, как спьяну обнимался с горгульей на крыше Винтерфелла и что при этом говорил, заливаясь слезами. Пришлось прикусить язык.
- Ха-ха, - обрадовался Энн Мари. - Видишь, я иду навстречу твоим желаниям. Привел тебя и к Партурнаксу, и к Серане, и даже к Харкону. Замечу, на Солстхейм он прибыл вовремя. Пришлось отвлечь его приятной беседой в Обливионе.
- О чем беседовали? - светски поинтересовался Джон, наконец-то догадываясь, что встреча на озере Фъялдинг была, несомненно, подстроена - подстроена вплоть до бинтов, поскольку Шеогорат попросту не позволил Корсту его вылечить. Сейчас это было настолько очевидно, что Джон только вздохнул, печалясь о своей же недавней наивности.
- О всяком, о разном… о лошадиных потрохах, - уставился в потолок дядюшка. - Вот скажи мне, - он негодующе глянул на Джона, - почему никому не интересно обсудить лошадиные потроха?!
- Не знаю, - развел руками тот. - Но сочувствую. Если это вообще имеет значение.
- Просто вы все зануды, - заворчал Энн Мари, которому наконец-то удалось расшатать трон. Он поволок любимое креселко вон из пола, а Джон с удивлением смотрел, как за чудовищным артефактом все тянутся и тянутся какие-то длиннющие мерзкие корни. Дядюшка хочет это забрать? Пусть забирает!..
- Так что же теперь получается, - осторожно спросил он, боясь новых идей Энн Мари, - ты покинешь мою голову? Навсегда?
- А тебе будет жаль? - оживился Безумный Бог. - Будешь по мне скучать? Скажи, что будешь!
- Наверняка буду, - нехотя признал Довакин и вдруг забеспокоился. - Погоди-ка! Я стану… нормальным?!
- Звучит так, словно тебе это не нравится, - прищурился Шеогорат.
- Я повидал множество нормальных, - затряс головой Джон. - Я не хочу быть, как они!
- Ты и не будешь. Ты дракон.
Джон вспомнил всех известных ему драконов и успокоенно выдохнул. Нормального в них было мало.
Безумный Бог все еще глядел на него, глядел молча и долго, сохраняя тот же злокозненный прищур. Джон заволновался.
- Чтобы ты не слишком по мне скучал, - молвил Энн Мари, размеренно приближаясь к нему, - я кое-что дам тебе на прощание.
Джон отшатнулся, но бог внезапно оказался совсем рядом с ним и прикоснулся кончиком пальца к его лбу.
- Просто маленький подарок, - хмыкнул он.
От прикосновения Обливиона лоб обожгло словно искрой, но помимо этого, казалось, ничего не случилось. Джон помотал головой и решил, что тревожиться бесполезно. Что бы ни сотворил с ним дядя Шео, разбираться с проблемой придется позже.
- Ну вот, - довольно провозгласил Шеогорат, уперев руки в бока. - Пора прощаться. Я показал тебе множество прекрасных снов, но теперь уж ты сам, сам…
- Прекрасных? - непонимающе моргнул Джон, которому вспоминались все сплошь кошмары - Стена, луна, звезда, - а потом увидел, что дядюшка чудесным образом переместился и снова стоит возле трона.
- Вроде все собрал, - бдительно огляделся Энн Мари, - но лучше проверить. Так… Печать я у тебя взял, частицу себя вернул. Борода - вот она, креселко - здесь… Все. Бывай, Довакин.
И он просто исчез из зала, а вместе с ним пропал и лежавший на полу трон с мерзкими корнями.
Некоторое время Джон стоял на месте, силясь осознать, что все это безумное приключение осталось позади, а потом взошел по ступеням, обогнул развороченный пол и приблизился к пролому в стене, за которым шумело море.
Оно уже не было серым и седым от снежинок. Оно играло синевой и зеленью, катя валы под прояснившимся небом, и Джон понял, что его зима и в самом деле закончилась.
*
Он просыпался в душной тьме и снова засыпал, ощущая рядом родную мохнатую тушу Призрака. С другого бока к нему по-семейному жалась пушистая Арья, гревшая его своим теплом. Иногда его словно бы будили, начинали тормошить, лили в рот какую-то водицу, тянули и мяли больные руки, которые он даже не мог поднять. В оконце проглядывал тусклый дневной свет и снова скрывался, сменяясь ночью, а Джон все отлеживался в покоях лорда-командующего, медленно приходя в себя после безумного похода к сердцу Зимы.
Мучительно пошевелившись, он попытался повернуться и лечь поудобнее, но лишь поерзал и остался как был. Обе руки лежали как колоды, перемотанные бинтами, обоженные и обмороженные.
“…отнял себе левую руку и правую руку… Оставь лишь любовь, и ты познаешь лишь горечь слез…”
Нет, не слез - соли. Но это одно и то же, понял он и проснулся окончательно. Призрак умиротворенно сопел рядом с ним, а Арья сунула ему мокрый нос прямо в ухо и теперь дула туда щекотным дыханием. Он поморгал, глядя в потолок и попытался убрать от себя наглую морду, но сестренка продолжала дуть в ухо и, как быстро заподозрил Джон, делала это нарочно.
Он валялся, греясь между двух мохнатых тушек, рассматривая забинтованные руки, которые все-таки начали немного оживать и шевелиться. Не в первый раз, подумал он, вспоминая давнее нападение вихта и ожог, который пришлось лечить не одну неделю. Ну, будут шрамы - малая цена за живой мир…
Он снова уставился в почерневший закопченный потолок и словно увидел его заново. Потолок, такой обычный, вот он, прямо перед глазами - он есть, а значит, мир и впрямь не рухнул. Значит, жизнь идет дальше.
Пора вставать, понял он. Пора посмотреть на эту самую жизнь и снова оценить все то замечательное, что он так самозабвенно спасал. С кряхтением он начал выбираться из постели, пока проснувшийся Призрак заботливо помогал ему, сунув лобастую голову под локоть. Душенька Арья подтолкнула его носом в спину и Джон чуть не свалился с кровати. Хорошее начало хорошего дня…
Негнущиеся пальцы в бинтах были плохим подспорьем, но он кое-как сумел натянуть на себя одежду и сапоги, накинул плащ, а потом, покачиваясь, пошел к двери. Утренний свет ударил ему в лицо, а холод от Стены ощущался особенно резко после натопленной теплой комнаты. Моргая и ежась в плаще, он побрел вниз по лестнице, пока волки бодро толклись в ногах, угрожая того и гляди скинуть его со ступенек.
- Джон, ты проснулся!
Он вскинул голову на знакомый голос и увидел Сэма, который, переваливаясь, торопился к нему через двор. Точно, Сэм, вспомнил он толстую взволнованную тень в полумраке. Это Сэм поил его зельями, менял бинты, мазал мазью ожоги…
- Спасибо, - сказал он.
- Да что там, - смутился тот. - Драконы так и не сказали, что случилось. Притащили тебя полумертвого и еще ухмылялись. И как ты с ними ладишь?
Джон пожал плечами и беспомощно улыбнулся. Ну как такое объяснишь?
- А где они? - спросил он, оглядывая двор, где гигантская родня все равно не поместилась бы в полном составе.
- Болтаются за Стеной. Тебя ждут… Пойдем, - оживился тот. - Тебе поесть надо.
Кто о чем, а Сэм про еду…
- Пойдем, - кивнул Джон, зябко ежась и понимая, что поесть вовсе не откажется. В особенности если это что-то повкуснее мяса гончей, которое так опротивело ему в Морровинде. - А пирожки будут? - с надеждой спросил он и удостоился изумленного взгляда Сэмвелла Тарли, вовсе не ожидавшего от своего друга и короля таких вопросов.
- Не уверен, - пробубнил Сэм и как-то несчастно глянул на собственный объемистый живот, распиравший стеганый кафтанчик. Видимо, пирожки уже там, понял Джон.
В трапезной ему, как больному, скоренько погрели и налили куриного супа с гренками, а Нимерии и Призраку вручили по хорошей говяжей косточке. Теперь оба волка возились под столом и ворчали друг на друга - каждый считал, что у соседа мосол вкуснее, - а Джон вспоминал адских гончих, угрызавших ребрышки, и чувствовал себя немного в Волкихаре. Было уютно.
- Я пока что еще не искал ту книгу, - виновато просопел Сэм, наваливаясь на свою порцию супчика.
- Какую книгу? - удивился Джон, а потом вспомнил. - А, про Асшай. Я не уверен, что ее вообще можно найти. Но если попадется, дай мне знать.
- Где ты был? - набрался смелости Сэм. - Или это тайна?
- Это тайна, - коротко ответил Джон и заулыбался, представив, как будет рассказывать свои приключения Дени.
- Наверняка это связано с Ходоками, - упирался толстяк, заинтригованный улыбкой и желающий разведать хоть малую толику.
- Ну, в общем, да, - признал Джон. - Надеюсь, теперь эта беда хотя бы отодвинулась во времени.
Он плохо помнил, что происходило у сердца: взмах за взмахом, холод в груди, осколки и ледяная пыль, злые огоньки глаз - все смешалось в его памяти в странную болезненную круговерть, словно увиденную во сне. Он почти начинал сомневаться, было ли это на самом деле, но рука в бинтах, еле способная держать ложку, наглядно подтверждала реальность той короткой войны.
И все же кое-что он помнил. Он помнил, что уничтожил не всех. Ледяные крылья, хранившие тела, расходились далеко в обе стороны, и Джон просто не добрался до каждого из погребенных врагов. Они все еще там…
Ему надо поговорить с драконами. Они должны знать.
Чуть позже он вышел из трапезной, ощущая, как куриный суп приятно греет желудок, и увидел на дворе Брана с костылем, строго озиравшего ветхую башню. Из башни доносилось постукивание и визг пил.
- Рухнет через две недели, - буднично сказал провидец. - Если хоть временно не подпереть.
- Такого лорда-командующего тут еще не видали, - улыбнулся Джон. - Тебя будут либо обожать, либо ненавидеть.
- И то и другое, - Брана вовсе не удивило заявление брата.
- Тогда будь осторожен, - экс-командующий покосился в сторону памятного угла, где его убили. - Не повторяй моих ошибок.
- Как мне передавали, - снизошел до ехидства Трехглазый Ворон, - ты наконец-то научился не повторять свои.
- Да, я молодец, - гордо кивнул Джон, вовсе не смутившись.
- Они ждут тебя снаружи. Запираться сейчас не от кого, так что ворота открыты, - провидец мотнул головой в сторону туннеля под Стеной.
Джон кивнул и похрупал по снегу к выходу.
Драконы валялись на снегу и лениво переговаривались о чем-то на родном языке. Стоило Джону показаться из ворот, как ящеры изогнули гибкие шеи и уставились на него одинаково веселыми глазами.
- А вот и наш герой, - поприветствовал его Одавинг.
- Святой Джон, - вторил ему Салокнир с самой что ни на есть сладенькой улыбочкой. - Какое счастье, что ты достиг нужного уровня Ро, иначе мы бы сейчас не разговаривали.
- Тревожно нам было, - поджал крылышки Одавинг. - Такая, знаешь, зловещая заря занималась в то утро.
- Мы все поняли, когда ты вернулся с орудиями, - насупился Салокнир, запоздало волнуясь. - Это был день, когда ты мог уничтожить мир. Безумный Бог дал тебе силу как спасти его, так и разрушить. Вот только делать что-то было уже поздно. Отпустили блаженного на вольный выпас, сами виноваты.
- Но я же молодец, согласитесь, - пристал к ним Джон, требуя заслуженных похвал.
- Ты молодец, - согласился Одавинг и заухмылялся, вспоминая: - А Сэм-то твой на нас как кричал!
- Ужасно вопил, - подтвердил Салокнир.
- Книжкой в нас швырнул!..
- Кинул бумажкой!..
- Мы чуть не умерли, - самодовольно подытожил Одавинг, всплеснув шипастым хвостом. Джон не выдержал и расхохотался, представив себе это эпичное противостояние, и понял, что горькая обида на друга наконец-то развеялась и исчезла.
- Сэма прозвали Смертоносным, - заметил он. - Теперь вы знаете, что не зря. А вот кстати, - посерьезнел он, - что сейчас творится с сердцем? Там ведь еще остались враги…
- Ты неплохо там похозяйничал, - задумчиво сказал Салокнир. - Алтарь распался и мы смогли войти на чужую землю, чтобы забрать тебя. Иному потребуется время, чтобы собраться с силами, так что до нашествия сотни лет, а то и тысячи.
- Кто бы мог подумать, что там был портал, - протянул Одавинг. - Это оказалось неожиданным.
- Вы не знали? - удивился Джон. - А про то, что я бью клинком в стену, знали… А ведь так оно в итоге и было.
- Мы плохо воспринимаем Обливион, - честно признал Салокнир. - Для нас это слепое пятно. Но поскольку портал ты уничтожил - умница! - нашествие будет конечным, без пополнений.
- Что ж, - пожал плечами Джон, - небольшое нашествие - это не так уж и плохо. Людям нужна внешняя угроза, иначе они начинают грызться друг с другом. А мне нужна Дени, так что давайте поскорее отправимся домой…
- Нет, лучше мы ее сюда позовем, - не согласились драконы, и Одавинг, запрокинув изящную голову, проревел в небо призыв.
- Стой тут, никуда не уходи, - потребовал Салокнир. - Мы хотим посмотреть, как она начешет тебе холку за все твои выходки.
А ведь начешет, понял Джон, глядя на свои забинтованные руки. Скрыть то, что он опять вляпался - пусть и с хорошим исходом, - никак не получится, да он и не собирался ничего скрывать. Просто ему вдруг пришло в голову, что Дени может не обрадоваться, в очередной раз убедившись, что муж у нее - склонный к неоправданному риску идиот.
Пока Джон нервно топтался в снегу, размышляя, как ему умаслить женушку, и гадая, хватит ли для этого двух миллионов, в небе зашумели крылья и Дрогон бухнулся на поле, придирчиво глядя на Джона. А привез ли ты мне подарок, спрашивали эти непрощающие глаза.
Ой, подумал забывчивый Довакин.
Дени изящно съехала вниз по подставленному крылу и бодро пошагала к мужу.
- Ну, как вы тут обживаетесь? - спросила она, в отличие от Дрогона явно не подозревая о чудесах, что случились на днях.
Дени. Дени…
Джон смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова, не веря, что прожил без нее все эти долгие месяцы. Она приближалась с легкой улыбкой на лице, но затянувшееся молчание заставило ее приглядеться к благоверному и она настороженно замедлила шаг.
- Я знаю этот взгляд, - неуверенно проговорила она, боясь собственной догадки. - Я его уже видела… Ты снова где-то был!
Джон немо кивнул, глядя, как она всплескивает руками и торопится к нему, скача по ледяным кочкам.
- Где?! - сыпала она вопросами. - Зачем? Почему? Да как ты мог?!
- Ох, Дени, - простонал он, сжимая ее в объятиях и блаженно тиская, как каджит Довакина. - Дени, моя Дени… Все хорошо.
Она повозила носом по его плечу и умиротворенно вздохнула.
- Твое счастье, что все хорошо, - сообщила она ласково. - А то бы тебе досталось, сокровище мое. На один миг… - начала она и запнулась. - На один миг мне показалось, что ты пропал. Исчез из мира. Но потом все стало как было и я подумала, что мне просто померещилось. А ты, получается, снова учудил, - она оторвалась от него и посмотрела в глаза. - Ну, хотя бы пирожков ты мне привез, авантюрист?
- Нет, - покачал головой Джон, размышляя, а знают ли данмеры, что такое пирожки. - Но я привез скрибятину, пищу богов.
- Ну-ну, - прыснула Дени, а следом за ней расхихикались и драконы, следившие за сценой воссоединения, как за увлекательным спектаклем.
- Вообще-то, - оживился Джон, - я очень много чего привез. Но нам надо найти тихое удобное местечко, чтобы все это разобрать.
- Мы знаем подходящее, - заерзал Одавинг. - Можно прямо сейчас.
Другие драконы, заинтригованные, закивали в предвкушении. Салокнир подставил крыло и Джон, с большой неохотой выпустив жену из рук, стал забираться на шипастую спину. Задача и так была непростой, а тут еще и Дени наконец-то заметила бинты…
- Что случилось? - встревожилась она. - Ты же поправишься?
- Заживет, - он с трудом пошевелил пальцами.
Она только покачала головой, жалея мужа-идиота.
*
Они прилетели к водопадам не так далеко от Винтерфелла. Снег здесь давно сошел и водяная пыль оседала на зеленом, блестя в свете солнца. Джон сполз на землю, стараясь не цеплять бинтами за чешую, и драконы окружили его тесной кучкой, нетерпеливо поводя хвостами.
Он не стал их долго мучить и крикнул:
- Сив Дал Бекс!
Сундуки выстроились на траве, тяжелые, разномастные - одни хвалились полированными боками и массивной оковкой, другие всем видом кричали о двемерской древности, третьи были скромны и грязноваты, покрыты могильной пылью данмерских захоронений.
- Вот это я понимаю, - хозяйственно обрадовалась Дени, глядя на добычу, и стала слезать с Дрогона, торопясь порыться в награбленном.
Джон хитро покосился на нее и крикнул:
- Юв!..
Беспримесное золото откликнулось, запело свою манящую песнь и драконы блаженно разулыбались, а Дени и вовсе скатилась вниз, потеряв равновесие.
- Что это? - тоненьким голоском спросила она, с трудом приподнявшись на руках. - Что это такое…
Джон, сам с трудом устоявший на ногах, довольно улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом и одновременно понимая, что еще пара мгновений - и ему прилетит по первое число, едва драконы откинут крышку почти любого из сундуков. Ведь там оттиснута головушка в рогах, портрет незабвенного Молаг Бала…
И вот это случилось. Одавинг подобрался к одному из красивых тяжелых сундуков и протянул коготок, цепляя крышку.
- Довакин! - взревел он, увидев оттиск. - Во что ты там влез?!
- Я могу все объяснить, - с наглым видом отвечал Джон.
- Тогда начинай!..
- Я убил Альмалексию, - завел привычную песню лже-Нереварин, усаживаясь на край кровати, явившейся вместе с сундуками. - И поймал ее в звезду Азуры, и продал Молаг Балу. За семь с половиной миллионов дрейков.
Пару секунд скайримские драконы смотрели на него, словно не веря собственным ушам, а потом начали хохотать, пока Дрогон потихонечку волок другой сундук в сторонку. Сунув туда любопытный нос, черный исполин довольно продудел:
- Книжечки…
- Он у меня любит читать, - с материнской гордостью сообщила Дени, а Джон облегченно перевел дух, понимая, что вопрос с подарком для мстительного дракона, кажется, решился сам собой.
- Там есть и двемерские, - только и сказал он. - Я подумал, может, кое-какие технические идеи нам тоже пригодя…
Драконы перестали ржать, уставились на него и Джон осекся.
- А что? - сделал он щенячий вид.
- Идеи будут под нашим надзором, - строго сообщил Одавинг. - А то вы изведете всю природу за какие-нибудь пару веков. К счастью, без нас вы все равно не сумеете их прочитать… Надеюсь, хоть эбонит ты сюда не приволок?
- Нет, - отвечал Довакин, гордый своей сообразительностью. - Зато я привез алхимический набор.
- Где? - заерзал Салокнир, жадно озирая сундуки. - Подавай его сюда!
- А где пища богов? - не отставала Дени и пошла открывать все крышки подряд.
Джон с умилением смотрел, как семья лезет в сундуки и возится в нажитых богатствах. Одна только эта картина уже стоила того, чтобы пережить все морровиндские сложности, а когда Дени тоненько запищала, раскопав толстого Алдуина, сердце Джона и вовсе растяло.
- Какой миленький! - щекотала она игрушку. - Рожки!.. пузико!… прелесть!..
- Это даже как-то неуважительно… - заворчал было Одавинг, но рожки покорили и его. Салокнир, впрочем, ничего не замечал, поглощенный созерцанием богатств в алхимическом сундучке.
- Какая странная книжечка, - прогудел Дрогон и Джон вдруг взволновался, услышав новые нотки в голосе черного дракона. Он взволновался еще больше, увидев знакомую обложку с картинкой.
- Она очень странная и в чем-то даже жуткая, - сказал он. - Но из нее я узнал, как высидеть драконье яйцо.
- Моя книжечка, - безапелляционно заявил свои права Дрогон, отъерзывая в сторонку и открывая томик на первой странице.
- Уж и не знаю, что теперь будет, - забеспокоился Джон, глядя в черную спину, загородившую собой водопады.
- Сколько же тут золота? - спросила Дени. Она уже успела пооткрывать все крышки, и теперь драгоценное содержимое невозбранно сияло под летним солнцем.
- Судя по звуку, оно чистое, - наклонил голову Салокнир, чуть ли не облизываясь.
- Беспримесное, - гордо подтвердил Джон и снова встревоженно покосился в спину Дрогона, с головой ушедшего в чтение. - Должно хватить на чеканку двух с чем-нибудь миллионов, если я все правильно подсчитал.
- Можно немного пожульничать со сплавом, - ощерился Одавинг и стало ясно, что великие умы мыслят одинаково. Джон и сам предполагал пожульничать со сплавом… буквально чуточку.
- Можно, - согласился он.
- Аккуратненько.
- Конечно.
- Я вышла замуж за преступника, - покачала головой Дени и потянула из сундука знакомую соломку. - Скажи, что ты хотя бы не женился на ком-нибудь еще, - потребовала она, с удовольствием жуя скрибятину.
- Нет, - отперся Джон и неловко замялся.
- Что? - прищурилась ревнивая жена. - Говори.
- Я обнимался с каджитами, - признался Джон. - И целовался с Золотой Святой. И еще одним бородатым гражданином Империи.
Дени подавилась скрибятиной.
- И как до такого дошло? - прокашлялась она.
- А вот так. В мою честь написали сонет, - трагично признался Джон и Дрогон очень кстати взревел за его спиной:
- Гады!
Уже дочитал до палочек, понял Довакин.
- Я должна узнать об этом во всех подробностях, - сказала Дени. - И про золото, и про Молаг Бала, а особенно - про граждан Империи.
- Но ты же еще не знаешь самого главного! - всплеснул замотанными руками Джон.
- Он был у сердца Зимы, - тут же донес Одавинг.
- Уничтожил порядочно Ходоков, - добавил Салокнир. - И портал.
- И даже не уничтожил при этом мир.
- Святой Джон.
- Наша умница.
Драконы ухмылялись во все пасти, расточая ему хвалы, а Дени смотрела на него, забыв про пучок скрибятины в руке.
- Уничтожил?.. - наконец вымолвила она.
- Основную часть, - кивнул Джон и с сожалением посмотрел на бинты. - Так что нашествие откладывается на долгий срок… Но Железному Банку об этом ни слова, - строго предупредил он, - а то нас лишат выгодной рассрочки по платежам. Да и лордам лучше не знать. Пусть боятся. Проверить-то они все равно не могут, - рассмеялся он злорадно.
- Я вышла замуж за дракона, - обрадовалась Дени и с гордостью посмотрела на тотемчик Алдуина, напрочь игнорируя законного мужа, а потом снова взялась за пищу богов. Джон с улыбкой смотрел, как она со знанием дела расправляется с жестким вяленым мясом. Кто привык к конине, того скрибятиной не напугаешь…
*
Они припрятали сокровища (Дрогон книжку не отдал) и вернулись к Стене, чтобы раздать напоследок ценные указания и забрать волков, а заодно и прославленный меч, который за все облечение так и не покинул ножен.
Дени помогла ему застегнуть пряжку ремня и Джон поймал себя на мысли, что ждет, когда же кошачье зрение покажет себя и полумрак в покоях лорда-командующего прояснится. Но этот пояс зачарован не был.
Он вышел наружу, отыскал Сэма, поблагодарил еще раз и пообещал, что скоро за ним вернется, а потом заторопился к драконам, ожидавшим за воротами, - ему не терпелось увидеть детей и Нуминекса. Как они, наверное, выросли…
Какое там выросли, одернул себя Джон. Прошло несколько дней, как он покинул Винтерфелл, и его отсутствия никто и не заметил, даже Дени. Мир не убежал далеко вперед, пока он мародерствовал в прошлом Вварденфелла; он ждал его - и дождался.
Взлетая в небо, Джон вдруг вспомнил свою первую поездку на силт страйдере, а потом коварный свиток Тархиэля, забросивший его в сырые облака, - вспомнил и улыбнулся, радуясь, что ему довелось пережить и то и другое.
Судьба всегда была к нему добра, понял он со всей отчетливостью. В его жизни есть все, о чем он когда-либо мечтал, и еще больше того, чего он не мог бы даже представить, - подвиги и драконы, любовь и чудеса, бремя и сладость власти. В ней сошлись Фус и Ро, как сошлись они теперь в его разуме - повзрослевшем и окрепшем разуме дракона.
И после всего, после всего-всего - он наконец-то был дома.
========== Эпилог. Наречение ==========
Джон рассматривал ладони, покрытые сетью шрамов. Внутренняя сторона пальцев тоже была в отметинах от божественных орудий и в первые месяцы ему приходилось постоянно разминать руки, чтобы они не утратили подвижность. Однажды, в свой первый год на Стене, он уже проходил через такое - и вот пришлось снова, но на сей раз после куда более тяжких увечий. Он даже думать не хотел, что с ним стало бы, если бы не экспериментальные драконьи зелья.
Теперь, почти полгода спустя, можно было смело утверждать, что руки полностью зажили. Хотел бы Джон сказать это о своем разуме…
Да, днем дела шли прекрасно. Просто отлично шли, если не считать того, что Дени была снова беременна и драконы, верные своему обещанию, переселили душу Арьи в новую жизнь. Казалось бы, чем тут огорчаться, но увы, быстро выяснилось, что Нимерия взяла всевластную королеву под свою опеку и не теперь подпускает к ней никого, храня покой еще нерожденной сестры. Джон был изгнан с супружеского ложа в соседнюю комнату и даже целоваться им теперь приходилось подальше от бдительной волчицы - в купальне или вот как вчера, в шкафу.
Итак,жизнь - в виде мохнатой несговорчивой морды - временно развела супругов по разным спальням. Дени ныла, но мирилась с тем, что ей приходится спать в одной кровати с неразлучной Нимерией и ее коллекцией погрызенных костей. Она даже утверждала, что начала к ним привыкать, но Джон не слишком верил.
Сам же Довакин снова оказался в старой комнате Сансы, откуда с ворчанием выбросил все рукоделие, а вместо этого устроил гнездышко для Нуминекса. Призраку лежанка не требовалась - он просто заползал к Джону под бок и сладко сопел всю ночь напролет. Хоть говяжьи кости с собой не тащил, и на том спасибо. Джон слушал его умиротворенное сопение, таращась в потолок и проклиная Шеогората, оставившего ему такой ужасный подарок.
Альтернатива. Она возвращалась в его сны снова и снова, заполняя разум новыми подробностями, показывая то одно, то другое событие в мельчайших деталях. Просыпаясь в холодном поту, он не сразу понимал, где находится, слушал посапывание волка и мучительно пытался понять, какая из двух его жизней настоящая.
Чему удивляться. Безумный Бог сам признавал - честно, смело и открыто, - что любит смотреть, как Джон мучается. Наблюдать за его страданиями Энн Мари уже не мог, но, наверное, где-то далеко, на Дрожащих Островах, даэдрическую душеньку Принца грела мысль о том, как он напоследок сыпанул юному дракону соли на раны.
Как Джон ни старался, как ни убеждал себя, что без Шеогората альтернатива как раз и стала бы реальностью, но перестать проклинать мерзавца не мог, как не мог вновь обрести внутреннее равновесие. Баланс, выстраданный столь тяжким путем, начинал пошатываться и ускользать.
Был бы здесь Партурнакс, подумал Джон в одну из бессонных ночей и чуть не расплакался от осознания, что древний дракон остался так же далеко, как и мерзопакостный Принц.
Дени отняла у него тотемчик Алдуина, а заодно и весь немалый запас скрибятины, Нимерия отняла саму Дени и семейное ложе, драконы отняли Арью в ее волчьей ипостаси…
Только ты у меня и остался, подумал Джон, поворачиваясь к сладко спящему Призраку и обхватывая мохнатую тушку рукой. Ты и Нуминекс. Родная геральдика…
Раскисая от жалости к себе, он все-таки заснул, чтобы наутро пробудиться с чугунной от недосыпа головой, и теперь вяло валялся, рассматривая исчерченные шрамами ладони. В закрытые ставни кто-то постучал и Джон понял, что к нему ломится со двора один из драконов.
- С добрым утречком, - уныло сказал он, открывая ставень и морщась от солнца, бьющего в окно мимо жизнерадостной драконьей морды Одавинга.
- Не кисни, Довакин, - хмыкнул тот. - Собирайся и полетели. Нуминекса с собой возьми и волчика не забудь.
- Куда летим? - немного оживился Джон.
- Там и узнаешь.
- А Дени?..
- А ей мы пока ничего не скажем.
Вот как. Тут не знаешь, что и думать…
- Меч брать? - с опаской спросил он.
Дракон рассмеялся.
- Не надо.
*
Драконья магия защищала его в полете под облаками, но все же не вполне: Джон чувствовал встречный ветер, от которого разгорались щеки, и холод, бодривший почти так же, как неутоленное любопытство - куда они летят? И зачем?
Ясно было одно - их путь лежал на север. Одавинг целеустремленно летел вперед, а вровень с ним держался Салокнир, на чьей спине надежно угнездился маленький Нуминекс, наглый и довольный. Проплыла под крыльями Стена, расстелился лес, который пока не торопилась заметать снегом новая зима. Интересно, подумал Джон, сколько до нее осталось лет - два года, три, пять? А может, и меньше. Нынешняя была, скажем прямо, короткой.
Когда впереди затеплилось мягкое сияние кроны, он понял, что они приближаются к Вершине Мира, и ощутил, как внутри пробудилась робкая надежда - а вдруг?..
Надежда окрепла, когда он увидел внизу холмики. Полускрытые могучей алой кроной, они все же были хорошо заметны на снегу, который не таял здесь никогда.
Вультурьйол. Дюрневир. И… Партурнакс.
Джон чуть не свалился с Одавинга, так он тянул шею, пытаясь убедиться, что не ошибся, что внизу и в самом деле ждут те, кого он уже не надеялся увидеть в этой жизни.
- Дрем Йоль Лок, Довакин, - забасили гости, с трудом сдерживаясь от хихиканья при виде ошалевшего от счастья Джона. Скатившись с драконьей спины, он кинулся обниматься и повисать на родных чудищах, которые ухмылялись и ласково прихватывали его коготками на крыльях.
- Но как?.. - выговорил он наконец.
- У нас свои пути, - заважничал Вультурьйол.
- Можем же мы прийти в гости? - умильно уставился на него Дюрневир, а великий Партурнакс настойчиво поскреб когтем по насту:
- Где мой любимый волчик?
- Ах да, - вспомнил Джон и выпустил Призрака из-под крылышка. Дракон тут же сгреб ненаглядную животину и стал наглаживать белый мех, попутно делясь новостями:
- У тебя, малыш, родился сын.
Хоть Джон и знал, что рано или поздно это должно было случиться, но все равно стоял и хлопал глазами, пытаясь осознать сказанное. Сын… а Серана теперь мама…
- Такая егоза твой потомок, - заворчал Вультурьйол. - Кудряшками в тебя, лицом в маму, а характером - в дедушку. Арнгейр с ним уже умаялся.
Джон все еще моргал, пытаясь представить себе Седобородых в роли нянек, а заодно вспоминая, что дедушка-то у его сына… будь здоров дедушка.
- Как назвали? - наконец спросил он, пытаясь обрести почву под ногами.
- Ну, мы-то его пока никак не назвали, он еще маленький, - хмыкнул Дюрневир. - А человеческие имена для нас имеют мало значения. Но Серана зовет его Джулиан.
- Что?.. - Джон все-таки сел в снег.
- Понимаешь, такое дело, - довольно протянул Партурнакс. - Кое-что она все-таки начала припоминать… так, промельк, проблеск.
- И, возможно, мы немного ей в этом помогли, - невинно добавил Дюрневир. - Самую капельку. А вот Харкон и сам понял, что ты и Джулиан - одно лицо. Вот только он все понять не может, как такое возможно.
- Всю голову себе сломал, - злорадно заржал Вультурьйол. - Сперва он думал, что ты потомок Джулиана из скрытой боковой ветви Драконорожденных - все-таки Тайбер Септим тоже происходил из Хай Рока. А потом появился Тирион и сообщил, что ты из другого мира, и вся эта стройная теория пошла прахом. Да еще и Фьюра тебя признала. Вот он и гадает.
- И вы ему не сказали? - Джон тоже поневоле начал хихикать.
- Нет, - довольно прижмурились драконы. - Мало ли чего мы ему еще не сказали… Может, когда-нибудь потом.
- А вот между прочим, - влез Салокнир, - теперь ты наконец-то можешь по достоинству оценить прозорливость нашей частушки.
- Э? - не понял Джон.
- Все еще не можешь, - вздохнул тот. - Ну, “сыны снега”, думай, Довакин!
- А, - дошло до него наконец.
- Красноречиво, - оценил Дюрневир. - Что ж, вижу я, что песню про козу тебе слушать еще не по уму.
- Ой, нет, - испугался Джон. - Мне, честно говоря, и сонета хватило. Дени теперь каждый день его декламирует, то строчку, то две… Я, наверное, помру.
Драконы расхохотались, а он решил, что раз уж начал, то незачем и останавливаться, и наябедничал:
- А еще она у меня Алдуина отняла, водрузила на доску и теперь всегда выигрывает в кайвассу.
- Мм, - сочувственно протянул Партурнакс. - Ну, этому горю помочь нетрудно. Я как раз линяю, - зафырчал он и, сняв с себя тяжелую светлую чешуйку, начал скрести ее коготком. - Ты выиграл в игре Шеогората, Довакин, - утешающе молвил он. - Тебе ли жаловаться?
Джон, завороженно смотревший, как из чешуйки начинают проступать странно знакомые контуры, вскинул голову.
- Не уверен, что выиграл, - посмурнел он. - Меня преследует альтернатива и я не могу от нее избавиться. С каждым днем мне все сильнее кажется, что моя жизнь и есть сон.
- Баланс, - воздел коготь Дюрневир. - Этот недо-Аэдра надеется, что сумеет снова его разрушить.
- Да зачем? - горестно всплеснул руками Джон.
- Ты ему нравишься, - просто сказал Партурнакс, и Джон наконец-то осознал, насколько это на самом деле ужасно - стать любимцем Безумного Бога. А белый дракон продолжал: - Однажды он сам тебе сказал - те, кто ему нравятся, долго не живут, зато долго умирают. Ведь нет ничего интереснее, чем смотреть на надрыв живой души и разума… Он любит говорить правду, Довакин. И не его забота, что его слова мало кто понимает. А еще, - строго добавил Партурнакс, - он любит, когда люди привечают его добровольно. И я ли тебе не говорил: никогда о нем не думай?!
Джон виновато моргнул и вспомнил корни, тянувшиеся за Железным Троном. Раз за разом Партурнакс предупреждал его, снова и снова советовал неисполнимое: никогда не думай о Шеогорате. Но Джон не умел следовать этому совету, и каждый раз, как он вспоминал Безумного Бога, корни прорастали в его разум все дальше и глубже. Они тянутся, тянутся… все еще тянутся.
- Он показал тебе альтернативу, - снова вступил в беседу Дюрневир, - чтобы ты осознал степень его вмешательства. И она действительно велика, но… - тут зеленый дракон помолчал и добавил: - Она не абсолютна. Многое ты сделал сам. Но теперь даже ты начинаешь верить, что без куска Обливиона в голове жизнь невозможна.
- Шеогорат очень настырный, - довольно замурлыкал Вультурьйол, тиская Призрака, которого Партурнакс, занятый чешуйкой, выпустил из жадных крылышек. - Если ему удастся, он опять вернется в твой разум. И отправит тебя куда-нибудь еще, историй-то много. Ро - твое спасение.
- Тогда мне конец, - расстроился Джон.
- Ну-ну, - утешительно молвил Салокнир. - Так отчаиваешься, словно ты во всем мире один-одинешенек. Мы же тут не для красоты. Вернее, - добавил он, самодовольно охорашиваясь, - не только для нее.
- Заранее спасибо, - поспешно сказал Джон и снова испугался: - Боюсь представить, куда он надеется меня зашвырнуть.
- Ха-ха, - хохотнул Партурнакс. - Действие относительно. Даже в прошлый раз, знаешь ли, были варианты. Нереварин подходил лучше всего.
- А какие еще? - заинтересовался Джон.
- Сказать по правде, - задумчиво молвил белый дракон, - лучше тебе этого не знать. У Шеогората была масса вздорных идей, как и всегда… Но я был против, так что пришлось тебе стать Нереварином. Эта роль, - ухмыльнулся он, - была в самый раз по тебе.
- Это да, - согласился Джон. - С одной только звездой Азуры вышел такой балаган. Чего я с ней только не делал, разве что в лоб никому не запустил… - тут он призадумался, загрустив об упущенных возможностях, а драконы дружно разоржались. Джон слышал их хохот словно издалека, поглощенный новым осмыслением: - Погодите-ка… Так это не только Шеогорат отправил меня в прошлое? Это была ваша совместная идея?!
- Да, - довольно прижмурился белый дракон, продолжая скрести чешуйку, из которой уже отчетливо прорезались крылышки и толстое брюшко - весьма и весьма знакомые. Джон радостно заморгал, понимая, что скоро и у него будет собственный дракончик для кайвассы, а Партурнакс продолжал: - С тобой всегда все сложно, малыш. Из-за твоих перемещений и прыжков по временам - я не говорю, что ты в этом виноват, - возник пробой между мирами и пророчества стали исполняться параллельно, отражаясь в непричастных к ним реальностях. Акатош успел выхватить тебя отсюда и представить судьбе как своего чемпиона - последнего Драконорожденного, открывшего путь пророчеству. Не попадись ты папе под руку, нам пришлось бы столкнуться с чемпионом Шора, а это совсем иной Довакин…
Джон слушал, немо раскрыв рот. Как это бывало и раньше, стоило Партурнаксу начать говорить - и перед беднягой Старком открывались такие глубины вероятностей и бурелом развилок, что становилось здорово не по себе.
- А что еще того хуже, - мудро вещал дракон, - у тебя ведь и квесты все сплошь невыражаемые - отсюда и драма.
- Что значит “невыражаемые”? - не понял Джон.
- Те, которые можно лишь прожить. Ну, посуди сам, - засмеялся Дюрневир. - Приносят тебя в Скайрим и говорят: ступай, Довакин, влюбись в девушку, начни новую династию и умри в Тид-Аран. Как бы тебе это понравилось?
- Или даже лучше, - добавил Вультурьйол, - выдай Вивека замуж и принеси в жертву Вварденфелл.
Драконы опять расхихикались, но на этот раз не все. Одавинг с Салокниром завозились за спиной Джона и рассерженно затрубили на два голоса:
- Почему вы нам не сказали? Мы же ПЕРЕЖИВАЛИ!..
- Вам тоже полезно, - отмел претензии Партурнакс. - Катарсис еще никому не вредил.
Катарсис, подумал Джон, вспоминая, как заливался горючими, но целительными слезами на Глотке Мира. А виной всему была алтернатива…
- Выдать Вивека замуж, - сказал он задумчиво. - “Когда темное и светлое пойдут рука об руку…” Это ведь было про него?
- Он часть пророчества, - пожал крыльями Партурнакс. - Что уж тут поделаешь. Тирания солнца… разумеется, вампиры могли истолковать это лишь на свой особый манер. Но мы-то понимаем, что речь идет о времени, об оборотах солнца по небу и циклах, измеряющих жизнь мира. Пророчество только началось, Довакин, и будет разворачиваться тысячелетиями. В первой главе выиграли мы - благодаря тебе.
- Молаг Бал… - начал было Джон и остановился, вздохнув. - Не могу сказать, что я ему не сочувствую. Он хочет свободы.
- Его можно понять, - легко согласился Вультурьйол, века остававшийся пленником ложного солнца. Нуминекс, молчавший всю беседу, подобрался к Джону и навалился на его спину, ласково обхватив крылышками.
- У меня лучшая в мире мама, - проурчал он, обнимая своего спасителя.
- Мы все хотим свободы, - согласился Дюрневир, которого с боем вырвали из Каирна, медленно глодавшего его столетиями. - И все мы понимаем Молаг Бала.
- Эвгир унслаад, - веско молвил Партурнакс. - Таков мир. Не могу не заметить, - более весело продолжил он, филигранно вытачивая из чешуйки рожки, - Молаг Бал тобой очень недоволен.
- Представляю себе, - почти пропищал Джон севшим голосом.
- О нет, - расхохотался тот. - На самом деле не представляешь. И не надо тебе знать, насколько сильно он тобой недоволен… Кстати, ты не забыл, что среди прочего обобрал его на семь с половиной миллионов?
Джон вытаращил глаза, внезапно осознавая, что Принц вовсе не собирался оставлять ему заработанную непосильными убийствами казну. Стоило бы Отцу Чудовищ залучить лже-Нереварина к себе в Гавань - и все золотишко из Джона быстро вытряхнули бы вместе с упрямством, непокорством и прочими проблесками надежды. А он-то, наивный, думал, что у них честная сделка…
- Смотрите, опять что-то осознал, - умилился Одавинг, наблюдая, как Довакин ошарашенно моргает.
- Обожаю этот взгляд, - закивал рожками Салокнир. - Никогда не надоест.
- Между прочим, - с хитрым видом сообщил Вультурьйол, - до меня дошел слух - я не скажу, как и откуда, - что Молаг Бал тобой впечатлен.
- Э? - забеспокоился Джон. Новость была из тревожных.
- И превесьма, - захихикал тот в ответ. - Еще бы. Мелкая козявочка вроде тебя ухитрилась обставить его аж два раза подряд. Я бы сказал, что это выдающееся достижение.
- И что мне за него полагается? - с опаской уточнил Довакин. - Сто лет в Хладной Гавани?
- Как минимум, - хмыкнул Партурнакс. - Старый добрый Молаг Бал… Если ты вдруг не понял, это и есть причина, почему тебе нельзя возвращаться в Нирн. Ты мог бы попасть туда снова с нашей помощью, но мы не станем так тобой рисковать. Мы тебя любим.
- Но, - заупрямился Джон, соблазненный нежданной перспективой, - я ведь мог бы не уходить с Монавен. Там-то Молаг Бал меня не достанет.
- Зато достанет Шеогорат, - раздраженно дернул хвостом Дюрневир. - И зашвырнет еще куда-нибудь. И там ты сперва наломаешь исторических дров, а потом ухнешь в Хладную Гавань.
Джон поник, понимая, что тот прав и все надежды оказались тщетными, а потом кое-что сообразил и снова встрепенулся:
- Не хочу показаться невежливым, - замялся он, - но вам-то можно здесь находиться? Один раз ты уже надорвал барьер, - напомнил он белому дракону.
- Потому что появился не здесь, а в вашей богороще, - заворчал Партурнакс. - Что поделаешь, Срединные Боги заупрямились, а мне срочно требовалось тебя добыть. Я довольно-таки могущественное существо, Довакин, - усмехнулся он, - мне нельзя лезть куда вздумается. Но здесь, на Вершине Мира, мое присутствие никому и ничему не навредит. Не волнуйся, это вполне безопасно.
- Хорошо, - расплылся в счастливой улыбке Джон. - Я рад.
- Сейчас ты обрадуешься еще больше, - посулил Вультурьйол и ловким движением фокусника выбросил на снег шкатулочку. - Вот ведь до чего дошло, я теперь, получается, курьер.
Джон потянулся к коробочке и обнаружил внутри письмо. Едва начав читать его, он мгновенно понял, что оно от Сераны.
- Если хочешь написать ответ, - намекнул дракон, - в коробочке есть все необходимое. Кстати, без ответа не уйду.
“Я выучила слово Ро,” писала Серана, “но оно не помогает. Я все еще скучаю по тебе, подлец, и нет, я тебя не забыла, не надейся. Может, я и Лошадка, но не настолько же беспамятная. Помню, люблю, так и знай, и пусть совесть угрызает тебя каждый день.”
Джон улыбнулся, давя смешок.
“Сыночек у нас с тобой толстый и красивый,” хвалилась она дальше. “Между прочим, любезный Вультурьйол поведал мне о том, как ты допекал мирно спящую девушку в ее тихой крипте. А еще он по секрету рассказал, что ты был лже-Нереварином, поэтому я зову сынишку Джулианом. Папу это, конечно, бесит. Он никак не может решить, ты это был или не ты. Ужасно злится и грозит при встрече тебя прибить…”
- Ах да, - хмыкнул Дюрневир, который, как и все остальные драконы, с упоением следил за тем, как Джон читает письмо. - Вот и еще одна причина, почему тебе нельзя соваться в Тамриэль.
- Тесть мною недоволен, - вздохнул Джон. - Ну, бывает. Я не первый, с кем такое случилось. Все же это как-то переживают…
- Вообще-то не все, - заметил Одавинг.
Призрак, весь распушившийся после драконьих коготков, подбежал поближе, принюхался к письму и радостно засопел, маша толстым хвостом. Волк даже попытался похитить письмо со знакомым запахом у Джона из рук, но тот уперся:
- Подожди, я еще не дочитал!..
“…но это он, конечно, не всерьез. К тому же он почти всегда далеко, так что мы нечасто сидим вот так по-семейному и обливаем тебя грязью за глаза,” ехидничала Серана. “Я живу в Хротгаре, вокруг монахи, драконы и сплошное благолепие. Арнгейр торжественно провозгласил себя прабабушкой. Он, кстати, знает, что в мыслях ты нарек его своей приемной бабулей…”
- Хм, - недовольно завозился Партурнакс, - а мне казалось, это я твоя приемная бабуля. Какой ты непостоянный.
- У Довакина может быть две бабули, - напомнил Джон.
- Ишь, выкрутился, - сощурился дракон.
“Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь увидеться, но я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду тебя помнить. Всегда. Живи теперь с этим, двоеженец. И пусть у тебя все будет хорошо, милый.”
Джон закусил губы, пытаясь сдержать растроганную улыбку, которая так и ползла на лицо. Призрак, воспользовавшись этим моментом слабости, немедленно украл письмо и улегся в снег, с упоением обнюхивая бумажку.
- Она ведь счастлива? - спросил Джон.
- Вполне, - утешил его Вультурьйол. - И будет еще счастливее, когда получит ответ. Пиши, - и он подтолкнул шкатулочку, в которой хранились бумага, перо и крохотная чернильница.
“Дорогая Серана,” официально начал Джон и замер, кусая перо. Поразмыслив, он все-таки стал писать дальше: “Слово Ро - оно хорошее, полезное. Не так давно Шеогорат подбивал меня на очень большую пакость, только Ро и спасло, иначе я бы сейчас этого не писал. Жаль, что мне не придется увидеть нашего сына. Уверен, он даже толще и красивее, чем я себе представляю. Но Молаг Бал очень на меня зол, так что в Нирн мне теперь хода нет.
А так у меня все как всегда. Во льдах помаленьку зреют Ходоки, драконы надо мной насмехаются. А еще мне, будучи королем, все время приходится врать, запугивать и манипулировать, и я чувствую себя каким-то чудовищем и уже немного к этому привык.
Пишу торопливо и на коленке (прости за почерк), потому что Вультурьйол усадил меня в снег, дал перо и сказал, что без ответа не уйдет.
Я хотел бы написать гораздо больше, написать длинное продуманное письмо, а не эту каляку впопыхах, но уж как есть, так и есть, поэтому напишу главное: я рад, что мы встретились, и мне было больно с тобой разлучиться. Я ужасно из-за этого страдал, надеюсь, ты счастлива, вредное, ехидное существо. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.”
Чуток поразмыслив, он быстренько дописал постскриптум:
“И передай своему отцу: это был я.”
Драконы, все это время следившие за ним, затаив дыхание, разразились дружным хохотом.
- Кто еще тут вредное существо, - хихикал Салокнир.
- Он заслужил, - задрал нос Джон. - Все так носятся с этим кровопивцем, а ведь я от него изрядно пострадал.
- От Тириона ты пострадал куда сильнее, - напомнил Одавинг, - но про него ты даже не вспоминаешь.
Джон призадумался и понял, что так оно и есть. Как ни прискорбно, но настоящая правда была в том, что лорд Волкихара произвел на него неизгладимое впечатление, которое разобиженный Довакин признавать, конечно, не желал. Проще дуться и поминать каверзы, чем честно сказать: он многому научился у этого злыдня.
- Да, мы за ним приглядываем, - миролюбиво согласился Партурнакс. - Он важен для хода событий, да и вообще личность незаурядная. Есть много причин, почему мы с ним возимся. Мы и с тобой возимся, но ты, кажется, не возражаешь.
- Ну, так то я, - надулся Джон и драконы расхихикались.
- А что, - с интересом глянул на него Дюрневир, - после всего, что пережил ты сам, ты хотел бы отдать его на растерзание Шеогорату? Тот, знаешь ли, весьма им интересуется и уже наполовину прибрал к рукам. Можем же мы хотя бы попытаться удержать баланс?
Джон заморгал и проворчал:
- Без баланса никак нельзя…
- Ты ж наша умница, - обрадовался Одавинг, пока Вультурьйол ненавязчиво подпихивал коробочку поближе к Джону, намекая, что неплохо бы положить туда законченное письмо.
Шкатулка отправилась под крылышко, а Партурнакс строго кашлянул.
- По-моему, вышло неплохо, - сказал он, вертя в когте фигурку, которую наконец-то выточил из костяной чешуйки.
- О, - Джон раскрыл рот, глядя на пузатый тотемчик Партурнакса. Прелестные рожки, крылышки… Либо данмерский мастер, сделавший фигурку Алдуина, следовал оригинальным драконьим образцам, либо старый хитрец просто извлек образ из памяти самого Джона.
- Сможешь побороться с женой на равных, - хихикнул Нуминекс, пока Джон любовался на белое очарование.
- Ну что ж, - торжественно сказал Партурнакс, - приступим к самому главному, ради чего мы собрались. Тебе, малыш, пора получить имя.
Джон уставился на него, растерянно заморгав.
- Драконье? - наконец спросил он, не веря, что это и в самом деле происходит.
- Конечно. Человеческое у тебя есть. И не одно.
- Мы уже давно над этим думаем, - заявил Одавинг и они с Салокниром начали делиться золотистыми потоками мыслей с собратьями.
- Там есть очень даже неплохие, - утешительно шепнул Нуминекс на ухо Джону и покрепче облепил его крылышками, словно побадривая.
А Джон вдруг вспомнил, как давным-давно, на заре времен, привел Арью знакомиться - туда, к драконьей стене в поле у Винтерфелла. А что там написано, спросила она, и ответом ей было…
“Имя для ребенка подбираем.”
В ту пору Дени ходила с животом, который со дня на день круглился все больше, и у Джона ни на миг не возникло сомнений в том, о каком ребенке речь. Но ведь драконы и тогда знали, что детей будет двое… и кстати, вовсе не пытались их как-то назвать…
Так это было для меня, понял он наконец.
- Хорошо, хорошо, отлично, - дудел Партурнакс, нахватав чужих мыслей. - А вот это мне особенно нравится…
И не переводя дыхания, он рявкнул на растерянного Довакина в снегу:
- Од! Ин! Зур!..
Снег. Хозяин. Легенда.
Вся его жизнь была в этом имени. Бастард Сноу, лорд-командующий, Король Севера и Вестероса… но разве он легенда?
- Я легенда? - наивно спросил Джон.
- И уже давно, - вполне серьезно отвечал Партурнакс. - Ты же все-таки Нереварин - не по сути Воплощения, а по факту деяний. А в нынешние времена… увы, ничем, кроме легенды, в Тамриэле тебе уже не быть, ведь ты туда не вернешься. Но здесь, в своем мире, ты легенда, которая живет и ходит среди людей. Хорошо бы им это ценить, - хмыкнул дракон. - И, конечно, ты всегда будешь героем для нас, драконов. Гордись.
- Это честь, - согласился Джон, все еще оглушенный новым именем.
- Собой гордись, глупый, - рассмеялись драконы. - Мы не раздаем имена за красивые глаза, знаешь ли.
Призрак подошел к нему и лизнул в щеку, словно поздравлял с наречением. Джон улыбнулся от щекотки.
- А теперь, - подобрался Партурнакс, - пора бы нам заняться твоей проблемой.
- Какой? - Джон поднял на него глаза, удивляясь, какие такие проблемы у него еще остались. Ему казалось, что новое имя словно встроилось в хребет, давая новую и прочную опору на века.
- Альтернативой.
Хребет дрогнул, но выдержал.
- Что мне надо делать? - спросил он, в глубине души предполагая самое худшее - вплоть до того, что его отправят проживать ее и исправлять ценой немалых усилий.
- Почти ничего, - улыбнулся ему белый исполин. - Просто немного поспать.
Джон непонимающе смотрел на него. Не такого ответа он ждал…
- Драконий сон, - пояснил Дюрневир. - Проживание воспоминаний заново. Помогает разобраться. А в твоем случае - восстановить баланс. Шеогорат - не та сила, которую можно позволить себе недооценивать. Пора оборвать последние нити, которые связывают тебя с Безумным Богом.
- А сколько времени это займет? - с опаской спросил Джон, прикидывая, когда же Дени рожать. А он опять куда-то пропадет…
- День, год, век, - хитро качнул головой Партурнакс. - Время относительно. Время твой союзник, если ты дракон.
- Поспишь несколько часиков, - утешил его Нуминекс. - На общий просмотр этого хватит. Не волнуйся, я тебя постерегу.
Большие драконы весело зафыркали.
- Мы тоже пока что никуда не собираемся.
- То есть мне надо заново посмотреть альтернативу, - выдохнул Джон, готовясь к испытанию.
- Не альтернативу, - они дружно замотали головами. - Твою историю. Настоящую. Тебе надо вспомнить и прожить ее внутри себя - но теперь уже без Шеогората в голове. Тебе надо понять, как много совершил ты сам, своими силами. Не бойся, это не страшно. Ведь было же там и хорошее.
Призрак поощрительно тявкнул, ухватил его зубами за рукав и потянул к белому стволу чардрева. Впервые в жизни он подал голос здесь, не во сне и не в Скайриме, осознал Джон, сжимая в руках фигурку и следуя за другом. Призраку всегда можно верить…
Было и хорошее, подумал он, усаживаясь под деревом, где оказалось на удивление тепло, словно его грели руки Старых Богов. Было и хорошее… По большей части именно хорошее и было, воспрял он духом, наконец-то в полной мере понимая, что снова проживет часть жизни, которую считал безвозвратно ушедшей.
- Готов? - спросил его Партурнакс и Джон с радостью ответил:
- Да.
И мир вокруг исчез.
*
Когда сознание вернулось, он понял, что катит куда-то в скрипучей колымаге, чего никак и ни при каких обстоятельствах не могло происходить. Ни повозкам, ни телегам, ни уж тем более манерным каретам с гербами не было ходу через снега за Стеной. Одичалые же, не пытаясь спорить с природой, таскали свой небогатый скарб на себе. Конечно, иногда, под настроение, в удалом угаре, они могли соорудить волокушу, а то и вовсе саночки, но колесные работы… нет, это определенно не было их коньком.
И все же телега. Джон чувствовал, как она подскакивает на всех встречных кочках и каждый рывок болезненно отдается в замерзшем, разбитом теле. Холодный ветерок шевелил рассыпавшиеся волосы, бегал по спине, и становилось понятно, что теплого плаща у него уже нет. А что есть?
Он с трудом разлепил глаза и завозился на дне повозки, неловко шаря руками в привычных перчатках по стылым грязным доскам. Руки были связаны.
Все это начинало несколько тревожить…
Или нет? Скоро они приедут… скоро достопамятная казнь… Джон понял, что может оставаться одновременно в состоянии знания и незнания, тревоги и спокойствия.
Совершив заметное усилие, он все же разогнулся, оторвался от опостылевших досок и влез на грубую скамью - влез криво, боком, стараясь не кряхтеть от того, как резко вступило в поясницу.
- Ты наконец-то очнулся, парень…
Последние комментарии
13 минут 35 секунд назад
17 минут 14 секунд назад
27 минут 43 секунд назад
33 минут 52 секунд назад
35 минут 58 секунд назад
39 минут 4 секунд назад