К черту психолога! [Алина Копейкина] (fb2) читать онлайн

К черту психолога!

1

— Добрый день! Простите, что заставила вас ждать. Пробки. — прокричала заранее заготовленную речь, едва успела открыть дверь нужного кабинета.

На меня уставилось две пары мужских глаз: одни черные и смутно знакомые, другие- зеленые. Я растерянно перешагнула порог и застыла на месте, не зная, что делать дальше.

— Добрый день! — наконец, ответил зеленоглазый, пристально рассмотрев меня, он сдержанно улыбнулся и указал рукой на большое кожаное кресло, расположенное напротив его стола.

— Яна, если не ошибаюсь? — спросил так же сдержанно, монотонным голосом.

— Да, я по записи. — ответила, двигаясь к указанному месту. Под этим взглядом, я чувствовала себя очень неловко, поэтому устроившись в кресле, сложила руки в замок, и уставилась на ярко красные ногти, пытаясь унять дрожь в теле.

— Значит, все в сборе? Отлично! — произнес хозяин кабинета и я окончательно впала в ступор. Откровенно напрягали две вещи: первая — неизвестно откуда взявшийся молодой человек, который показался мне знакомым, вторая — этот молодой человек, похоже, не собирался покидать кабинет. Мысли в голове закружились в безудержном танце: что он здесь делает? Почему не уходит? Как от него избавиться? Может, самой сбежать, пока не поздно? Но произнести вслух что-либо в таком состоянии оказалось невозможным и я продолжила взволновано разглядывать собственные руки.

— Для начала, я хочу, чтобы вы, молодые люди, посмотрели друг на друга. Познакомьтесь. — доброжелательный голос мужчины казался мне все более противным.

Взглянула на парня — тот развалился в таком же, как у меня кресле и нахально улыбался, глядя в мою сторону. Раздражение. Вот что он вызывал. Оба мужчины дико раздражали и я не собиралась делать то, чего они хотят.

— Привет! — нахал, сидящий рядом со мной протянул руку. Голос его прозвучал мелодично, но мужественно.

— При-вет. — изрекла с трудом, и последние буквы едва прозвучали тихим шепотом.

— Меня зовут Виктор. Тебя Яна. Приятно познакомиться и бла-бла-бла. — так же мелодично и уверенно произнес парень. А я приняла его руку и кивнула, все так же, не решаясь взглянуть прямо ему в лицо.

Телесные контакты — очень щекотливая для меня тема. Не люблю касаться кого-то малознакомого, поэтому едва успев почувствовать тепло его кожи, отдернула руку и спрятала между коленей. Ненавижу чувство неловкости.

— И так, вы познакомились. И, прежде чем мы приступим к работе, хочу объяснить вам обоим, почему я решил проводить совместные сеансы для вас. — наконец-то, услышала заветные слова и смогла мимолетно посмотреть на мужчину, диктующего правила. Выглядит он благородно. Такому легко довериться.

— Раньше таких сеансов я не проводил. Но о вас обоих у меня есть определенные сведения, которые помогли мне составить ваши психологические портреты. Предупреждаю ваше возмущение: у нас будут и раздельные сеансы о самом откровенном, но я хочу, чтоб вы поняли, что вы — противоположности. И вы сможете помочь друг другу не сойти с намеченного пути, а также сможете поделиться собственными мыслями, устоями, идеями и мировоззрением в целом. Насколько я знаю, вы учитесь в одном университете, поэтому проблем с выполнением заданий не будет.

— Начнем, друзья мои? — после недолгой паузы спросил психолог и мы оба закивали головами. Я понимаю, почему терплю это. Мне необходимо пройти этот курс лечения, чтобы папа успокоился и не чувствовал вины за свои ошибки, но почему этот Виктор с наглой улыбочкой, тоже молча соглашается и терпит?

Н-да, спасибо, папочка, удружил. Знал бы ты какие методы применяет твой хваленый Игорь Евгеньевич, врядли бы отправил меня на столь сомнительное лечение, где комплексы твоей «куколки» только возрастут в пару десятков раз.

Сделала глубокий вдох, выдох, расправила плечи и приготовилась к психологическому штурму своей крепости. Только вот глаза поднять все так же страшно. Да и ногти мои, по-моему, просто шикарны.

2

Игорь Евгеньевич отпустил нас с Виктором только спустя два долгих часа разговоров, тестов, и прочей Лабуды.

Он дал нам первое задание, которое мы обязаны выполнить до следующего сеанса. Правда, ни я, ни Виктор не знаем, что это за задание. Психолог дал нам конверты, которые мы сможем открыть только утром следующего дня.

Не знаю, как товарищ по несчастью, а я собираюсь неукоснительно следовать инструкции.

Мне вообще, стало интересно, что такой уверенный в себе и красивый парень забыл в кабинете психолога?

Внешность, манеры, голос и даже запах этого парня, наверняка, привлекали внимание противоположного пола, как мед привлекает мух. Конечно, мух привлекает не только сладенькое, но и зловонное, но в голову, почему-то, пришел образ именно золотистого лакомства. И вообще, парень показался каким-то недосягаемым, чтоли.

Выйдя из кабинета и попрощавшись с психологом, я решила прогуляться до дома пешком. Всегда ненавидела общественный транспорт, а своей машинкой, увы, никогда не планирую обзавестись. После небольшой аварии, панически боюсь приближаться к рулю.

А вот пешие прогулки с наушниками в ушах — то, что доктор прописал!

— Яна! Давай отвезу, куда скажешь? — раздался голос из преградившей мой путь красной машинки.

Никогда не умела определять марки автомобилей. Да и к чему мне это умение?

— Спасибо, я хочу прогуляться. — мой «вежливый» отказ прозвучал намного громче и жестче, чем планировалось, но зато парень принял его безоговорочно. Машина зарычала и резко двинулась с места, обдав меня ледяной водой из лужи.

Что за?! Мое прекрасное нежно голубое платье превратилось в липкую и безобразную тряпку!

— Вот козел! — выкрикнула в след исчезающей машине, не забыв продемонстрировать средний палец, и с удивлением отметила, что вокруг полно людей. Стало неимоверно стыдно.

Все попытки привести себя в божеский вид потерпели фиаско, и я решила, что не умру от прогулки в таком виде. Неприятно, да. Но что поделать?

Внезапно, на плечо опустилась тяжеленная рука и резким рывком развернула меня назад, я даже не успела возмутиться. Только и смогла, что рот раскрыть.

— Может, все же подвезти? — передо мной стоял Виктор. И как-то виновато улыбался.

— Спасибо, не стоит. — еще один вежливый отказ. Не знаю почему, но я не могла хамить. Внутри все кипело от гнева, хотелось назвать его уродом и послать на три веселых, но язык не поворачивался. Я всегда была такой: не умела постоять за себя, наехать на кого-то, оскорбить в глаза. А вот после бури, оставаясь наедине с собой или с близкими извергалась вулканом, изливая всю боль и гнев.

Попыталась уйти подальше от этого придурка, но он даже не подумал отпустить мое плечо, продолжая сдавливать его своими пальчищами. Знаю, что такого слова нет в русском языке, но иначе их назвать нельзя.

Обернулась, вопросительно подняв брови.

— Прости, что облил тебя. Это вышло почти случайно. — даже извиняться не умеет, хам.

— Окей. Забыли. Всего хорошего! — мило улыбнулась на прощание.

— Нет, Ян, не забыли! Давай подброшу тебя до дома? Ну, или платье другое куплю. Ты же промокла. Я вернулся за тобой и не отстану, пока не заглажу свою вину.

— Окей. — ответила, так же, сдерживая гнев. — тогда иди пешком, рядом со мной, и позорься.

— Ты думаешь, что мне и правда может быть стыдно? — улыбнулся парень.

— Мне все равно. Делай как хочешь. — наконец, сбросила его руку с себя и пошла, вставляя наушники в уши.

Любимая песня в акустической записи зазвучала в ушах и я уже была в другой вселенной, забыв о нахале, который к слову, шагал рядом и загадачно лыбился.

— Можно? — спросил он, когда уже вытащил один из наушников и воткнул в свое ухо.

— Да, пожалуйста. — пожала плечами, показывая, что мне не жалко.

Мы так и шли, слушая мои любимые песни, наслаждаясь свежим весенним воздухом и молчали всю дорогу. А перед домом, я поняла, что платье высохло и пятен почти не видно.

Помахала ручкой на прощание и убежала в подъезд.

Не знаю зачем этот парень пошел за мной, но гнев мой, кажется, сменился на милость. Действительно, простила, чтоли?

Оно и понятно, на такого красавца обижаться просто невозможно. Не будь я с детства влюблена в своего соседа, наверняка, втрескалась бы в этого Виктора.

Глаза у него волшебные и ямочки на щеках, и волосы, и плечи широченные…

Поднимаясь на свой этаж, услышала как хлопнула дверь. Неужели, Стасик вернулся?

Колени задрожали, но я продолжила путь. Уже на площадке замечаю парня в черной футболке поло и расплываюсь в улыбке.

— Привет, Янукович! — заметил меня Стасик и раскрыл медвежьи объятия для приветствия.

— Привет, Станиславский! — довольная, как щенок, которого решили погладить, прильнула к соседу. Совсем забыла о грязном платье и растрепанной прическе.

Стасик источал божественный аромат парфюма. Не знаю, что это за запах, но наслаждаться им могла бы бесконечно.

— Где была? — парень отстранил меня, легонько толкая к двери, при этом, сам он, кажется, собирался зайти вместе со мной.

— Да так, к психологу ходила. — промямлила чуть слышно. Не хотела рассказывать всем подряд, но Стасику врать не умела никогда.

Глаза соседа округлились, а брови взлетели в удивлении, но от дружеского подкола, он все же, не удержался:

— Давно пора было! Дай мне ключи! Не могу смотреть, как ты борешься с этим замком.

Пробравшись в квартиру, мы сразу прошли в кухню. Любимое место Стасика в моем доме — холодильник.

— Есть борщ в холодильнике и пирог в духовке. Самообслуживание приветствуется! А я переоденусь пока. — бросила через плечо, уже по дороге в спальню.

— Океюшки. — услышала довольный голос парня и невольно разулыбалась сама.

Любовь к соседу захлестнула меня с детства и никогда не отпускала. Стасик всегда относился ко мне, как к младшей сестренке, защищал, помогал, поддерживал. Он и подумать не мог, что я влюблена в него по уши. В общем, о френдзоне я знаю не по наслышке.

Взглянула в зеркало и ужаснулась: волосы растрепаны, лицо в жутких пыльных пятнах, кончик носа и тот перепачкан.

Решила принять душ, пока Стасик разбирается с едой. Не выходить же к возлюбленному в таком виде.

****

После душа обмоталась полотенцем и по привычке направилась в спальню, напевая под нос любимую песенку о веснушках.

Я не забыла о присутствии в квартире Стасика ни на секунду. Просто привыкла, что он не обращает на меня внимания, как на девушку, предпочитая мне вкусности из холодильника. Он и приходит ко мне, скорее, чтобы поесть, чем увидеться с подругой детства.

Но в этот раз, сосед решил удивить, развалился на моей кровати и крутил в руках книжку, которую я оставила утром.

Заметив меня, он резко вскочил на ноги:

— Янукович… умеешь ты… напугать!

— Станиславский, проваливай из моей комнаты! Я пустила тебя только к холодосу. Кровать неприкосновенна! — пробубнила, стараясь втиснуть в полотенце, как можно больше своего тела. Все же, скромность у меня врожденная.

— Иду. Иду. — странно прошептал Стасик, приближаясь ко мне и не отрывая взгляда от моих глаз.

Это было так странно. Я потерялась в его синих глазах, забыла об отсутствии белья под полотенцем, и о том, что мое тело несовершенно, казалось, если Стас прикоснется ко мне, то я позволю ему сделать с собой все, что ему захочется.

— Ян, больше так не делай. — парень ткнул пальцем в мой живот.

— У меня месяц девушки не было. Могу не сдержаться. — тяжелый вздох и соседа след простыл.

А я даже не успела возмутиться его наглости. Сам пришел в спальню и застал меня полуголой, еще и наезжает.

Но тут же меня осенила мысль: если он сделал этот грязный намек, значит, увидел во мне девушку? Ведь так? А если так, то я должна продолжать в том же духе. Что его смутило? Отсутствие одежды на мне? Ок, парень! Будет тебе одежда! Такая, что ты уж точно разглядишь во мне девушку. Снова.

Роль коварной соблазнительницы я никогда не примеряла на себя, но в любви, как говорится, все средства хороши. Поэтому выбрала тонкий сафан, который смотрится, вообще-то скромно, если носить его с нижним бельем. Но без него…

Заглянула в зеркало и мгновенно поняла, что не решусь в этом появиться перед мужчиной, даже, если это единственный шанс его заполучить. Тонкая ткань настолько облегала тело, что сквозь неё можно было разглядеть все до мельчайших подробностей. Грудь вообще бесстыдно просвечивалась, так что проще уж было выйти голой.

Покрутилась перед зеркалом, и быстро переоделась в джинсы и футболку, в очередной раз, смирившись с родной френдзоной. Лучше оставаться другом, чем щеголять перед ним в таком виде, и возможно, все равно оказаться отвергнутой.

3

К моему сожалению, дверной звонок разбудил меня в тот момент, когда я собиралась окунуться в теплые воды Лазурного моря.

Кого принесло в семь-то утра?!

Лохматая, недовольная и с жутким запахом изо рта, отправилась на расправу с звонящим. Трель не прекращалась до тех пор, пока я не открыла дверь. Даже в глазок не глянула. А зря…

На пороге стоял Виктор. Одетый с иголочки, довольный, будто просыпаться раньше семи утра, для него — глоток счастья.

— Доброе… — заулыбался он, но окинув меня взглядом, продолжил:

— Или не очень доброе утро? Ты почему еще не готова?

— К чему? — мои брови от удивления, поползли на затылок, наверное.

Что он здесь делает? Откуда знает мой адрес? К чему я должна быть готова?

— Ты что, не читала писульку психолога? Мне здесь подождать или впустишь? — парень вёл себя довольно сносно, поэтому, молча указала ему путь до кухни.

Я действительно забыла прочесть задание психолога. Встреча со Стасиком смешала все мои планы. Мы болтали почти до утра обо всем на свете. Полностью опустошили мой холодильник, после чего Стасик ушел, чмокнув меня на прощание. В щеку. Но как же я была счастлива. Так счастлива, что наплевала на ранний подъем.

Вспоминая вчерашний вечер привела себя в порядок. Облачилась в строгий костюм и поспешила разузнать подробности о причинах прибывания гостя на кухне, который, кстати, уже попивал чай из любимой кружки Стасика.

Увидев меня, парень присвистнул:

— Выглядишь круто, но, скорее всего, придется надеть что-то более удобное.

— А! Задание! — смотреть на гостя прямо, не могла себя заставить. Я все время старалась избежать встречи глазами.

Достала конверт от Игоря Евгеньевича и принялась изучать его содержимое.

«Дорогая Яночка! Ваша самая большая проблема — это неуверенность в себе.

Проблема вашего товарища по несчастью, полностью противоположна вашей.

Поэтому, я решил испробовать новую собственную методику на вас двоих.

С этого момента вы обязаны помогать друг другу преодолевать себя.

Утром Виктор заедет за вами в 7:00, вы вместе отправитесь в университет. Он проводит вас на первую пару, вы должны держать его за руку. (не буду вам объяснять этот момент. Пока. позже сами все поймете)

После занятий, вы с Виктором пойдете в кафе, где вашей задачей будет познакомиться с несколькими молодыми людьми и обменяться телефонами с пятью из них!

Задачу Виктора вы узнаете от него самого, когда придет время.

Все претензии выслушаю на совместном приеме. Завтра в 18:00.

До встречи и удачи Вам обоим.»

— Чокнутый дядька! — вырвалось помимо воли, но тут же я вспомнила о присутствии постороннего человека в комнате и прикрыла рот рукой.

— На всю голову! — захохотал сидящий напротив парень.

Мне стало жутко смешно от всей этой дурацкой ситуации, и я рассмеялась во весь голос, совсем забыв о том, как по-дурацки звучит мой смех.

Виктор смеялся вместе со мной, и смех его казался в этот момент таким мелодичным, что хотелось слушать его как музыку.

— Пойдем? Или сливаешься? — вопрос Вика (а мне хочется называть его именно так) прозвучал, как подкол, но я не обратила на это никакого внимания.

Ни секунды не сомневаясь в своем решении, ответила:

— Не сливаюсь. Не могу слиться. Если это поможет, то я готова терпеть издевательства этого психа.

— Переодеться не хочешь? — уже серьезно произнес парень.

— Нет. Такая одежда придает уверенности в себе. Идем? — кажется, я начинаю привыкать к этому парню и даже говорить с ним стала без дрожи в голосе. Почти как со Стасом.

Вик ополоснул кружку в раковине и поставил на место! Вот бы все гости были такими!

Замыкая квартиру, услышала звук открывающейся двери за спиной. Неужели Стасик так рано проснулся?

— Доброе утро, Янукович! Куда намылилась? — голос соседа звучал бодро, будто не было бессонной ночи.

— Доброе, Стас. — ответила, теряясь в своих мыслях и стараясь унять трясущиеся руки. Почему-то встреча этих двоих ввела меня в полнейший ступор.

— Я… в универ твой как раз еду, подвезти? — Боже! Как я могла забыть, что мой любимый переводится в мой университет? Я же на седьмом небе от счастья вчера была, когда услышала эту новость. Три года он учился в другом городе, и мы почти не виделись, а теперь у меня появилась уникальная возможность встречать его каждое утро, ездить в его машине, общаться с ним постоянно, а я должна следовать глупым указаниям психолога. Когда мое состояние приблизилось к истерике, Виктор пришел мне на выручку.

— Она едет со мной. — он приобнял меня за талию и притянул ближе к телу. Меня тут же обдало волной его парфюма с хвойными нотками.

Я только и смогла, что кивнуть в ответ.

— А ты кто? — спросил Стасик, буравя Виктора взглядом.

— Виктор. Приятно познакомиться. Друзья Яны — мои друзья. — Виктор протянул руку моему соседу, а тот принял ее, яростно сжимая вторую в кулак.

Я не знала куда себя деть, как рыба, выброшенная на сушу. Глотала воздух ртом и продолжала молчать. Хотелось послать Вика и уйти со Стасом. Хотелось показать Стасу, что я девушка и уйти с Виком, игриво закидывая ручку на его мощную шею.

— Стас. Может, и меня заодно подкинете? А то мы с Яной всю ночь провели ВМЕСТЕ, боюсь, за руль мне не стоит садиться. — глаза Стаса метали молнии. Он продолжал сжимать руку Виктора и вся его поза говорила о том, что он снова включил режим старшего брата. Защищал мою честь, всеми доступными способами. Я поняла, как звучит эта фраза для других, но меня это ни капли не расстроило и не задело.

Вик вопросительно посмотрел на меня, ожидая ответа. Его черные глаза показались мне такими теплыми, что я даже немного расслабилась и нашла в себе силы кивнуть, соглашаясь.

— Ладно, только сидишь ты на заднем сидении. — ответил Виктор и, наконец, парни расцепили рукопожатие и отправились на выход.

Крепкая рука Виктора все так же, лежала на моей талии, поддерживая физически и морально, а я следовала за ним и представляла какие картины нарисовало его воображение после слов Стаса.

4

Дорога до универа прошла спокойно, если не учитывать злобных взглядов моего старого друга на моего нового друга.

Всю дорогу Вик держал меня за руку, и это казалось таким естественным, что я расслабилась и стала получать удовольствие от тепла, согревающего ладошку.

Выйдя из машины, Стасик молча рванул к главному корпусу, даже не поблагодарил за услугу. Ну и ладно. У нас тут дела поважнее нарисовались: найти нужную аудиторию, и пройти по коридорам учебного здания, как парочка малолетних влюбленных.

Меня не сильно пугала такая перспектива, учитывая то, что друзей в группе я так и не завела. Мой страх перед общением с малознакомыми людьми сыграл в этом большую роль. Первое время некоторые одногруппники пытались общаться со мной, но я, как угрюмая бабка, сидела, уткнувшись куда угодно, только не на собеседника. По этому, со временем все привыкли к тому, что Яна Маркова ни с кем не общается.

Поэтому, вцепивщись в руку, ставшую "родной" В дороге, шла по коридору и изумленно хлопала глазами на обращенные на нас взгляды со всех сторон.

— Удачи! — улыбнулся Вик, подталкивая меня в дверной проем нужной аудитории.

— Спасибо! И тебе! — я искренне улыбнулась в ответ, и даже смогла взглянуть парню в лицо.

Он выглядел таким спокойным и уверенным, что мне захотелось стать такой же. Не долго думая, задрала нос к потолку и проследовала к своему месту.

Девчонки с задних парт тут же оказались рядом. Обычно, я зову их как угодно, только не по именам, поэтому, и сейчас в голове они ассоциировался с прозвищами: рыжая модель- рыжольда, блодинистая стройняшка — кости, полненькая русоволосая красотка-пончита, лиса, джига, и русалка.

— Ты откуда Воронцова знаешь, Маркова? — обратилась ко мне рыжольда, с хитрым прищуром.

— Не знаю я никакого Воронцова. — ответила честно, перебирая в голове фамилии знакомых парней.

— Ага. Понятно. Значит, на ночь подцепил. Расходимся, девочки! Кина не будет. — хлопнула в ладоши пончита, элегантно разворачиваясь на каблучках в противоположную от меня сторону. Вся гоп-компания на каблучках и в юбка, последовала за ней. Кроме русалки. Та скромно стояла переминаясь с ноги на ногу и, то и дело, бросала взгляды на девушек, ржущих в сторонке и отпускающих шуточки в мой адрес.

— Ну, ты это, не горюй, он со всеми так… — поддержала меня русалочка, получившая прозвище за большие и добрые глазищи.

— Что-то я не пойму: о чем они? — я и правда не понимала о чем идет речь, и почему я должна горевать.

— Ну, Воронцов… Виктор. Ты с ним сегодня приехала, за ручку гуляли. Его все хотят, а тут ты… — тяжело вздохнула русалочка, имя которой Арина Журавлёва. — Понимаешь, он ни с кем не встречался раньше всерьез. — на последнем слове, Арину прервал преподаватель по макроэкономике и мы погрузились в работу.

Вот только мысли о Вике не давали покоя. Воронцов, значит. Бабник, значит. Интересно…

Я бесконечно злилась на Вика, сама не зная, за что именно, но понимала, что за помощью к психологу он обратился не просто так. Значит, он хочет исправиться, стать лучше. Как и я. А раз Игорь Евгеньевич решил нас объединить, то мы можем друг другу помочь.

Когда последняя пара закончилась, я, боясь встать с места, представляла, что мне предстоит сделать. Руки и ноги сковала дикая дрожь. Так страшно мне давно не было.

— Янукович! — раздалось над моим ухом.

— Поздравляй друга! Я студент этого ВУЗА! — передо мной раскинулись большие руки, приглашающие шагнуть в объятия. Не долго думая, бросилась ему на шею.

— Поздравляю! — пропищала в широкую шею, наслаждаясь близостью любимого мужчины. Страхи отступили, и я расслабилась. Тяжелая рука опустилась на талию, Станиславский тяжело вдохнул и прижал меня настолько близко, что я смогла почувствовать его всем телом. Я понимала, что такие долгие объятия нельзя считать дружескими, но в то же время, подумала: что, если я пытаюсь принять желаемое за действительное?

Тихонько отстранилась от парня, изо всех сил, стараясь запомнить эти ощущения, этот запах… Стас пахнет мужчиной. Не могу описать этот запах словами, он просто поразительно приятно пахнет… Мужчиной.

— Ян, давай сегодня кино посмотрим? Нам о многом нужно поговорить. Вчера не успели. — Стас говорил тихо, и как-то напряженно. Казалось, он хочет обсудить что-то конкретное, и это пугало не меньше предстоящих знакомств в кафешке.

— Конечно, Станиславский! — улыбнулась, толкая его в плече кулаком. И только совершив этот жест, поняла, что он был мне необходим, чтобы коснуться его ещё раз. Раньше мне было достаточно разговоров с ним, теперь, необходимы прикосновения. Кажется, я становлюсь все более зависимой от этого человека.

— Только не надейся снова просидеть до утра. Я все еще не простила тебе утреннюю выходку. Ты выставил меня в плохом свете перед Виком.

— И это обсудим, — Стасик хитро прищурился, — разрешу даже наказать себя.

Мой рот сам открылся от удивления, а тело бросилось в атаку. Намеки Стаса казались какими-то грязными и в то же время нереальными. Я будто очередной сон смотрю о своей бесконечно безответной любви. Стас не стал сопротивляться, а напротив подставил лицо для ударов, и в тот момент, когда осознала, что не ударю его, за спиной послышалось покашливание.

— Простите, если прервал вас. Ян, нам пора. — в одном из проходов стоял угрюмый Виктор.

5

Станиславский, прости. Нам и правда пора. — похлопала соседа по плечу, наслаждаясь ощущением крепких мышц под ладошкой.

Кажется, скоро мне понадобится помощь еще и нарколога, потому что не могу остановиться и перестать касаться любимого.

— Куда ты собралась с ним? — режим старшего брата активирован.

— Вечером объясню. Это связано с психологом. — прошептала, демонстрируя полное нежелание обсуждать это сейчас.

— Пока, Станиславский. — прогнусавил Вик, пытаясь спородировать меня, но ни я, ни Стас не отреагировали на его жалкие попытки задеть нас.

— Ян, позвони. Я заберу тебя. — крикнул на прощание сосед. И я счастливо улыбнулась ему, давая понять, что с радостью, позвоню.

Виктор усадил меня в машину и сам устроился за рулем так, чтобы держаться за руки. Сейчас в этом жесте не разглядела ничего интимного, больше похоже на поддержку в трудную минуту. А поддержка мне, ой, как нужна в этот момент: ладошки потеют, коленки трясутся, а мочевой пузырь готов лопнуть (у меня так часто происходит от сильного волнения).

Всю дорогу мы молчали. В кафе зашли тоже молча.

Осмотрели помещение, которое оказалось полупустым, и я уж было обрадовалась, что не придется выполнять дурацкое задание. Нет парней — нет необходимости бегать за ними, выпрашивая номера телефонов.

— Едем в ТЦ. — заявил мой сопровождающий, и повел меня за локоток обратно к машине.

Уже в прохладном салоне, Вик, решил заговорить. То ли от скуки, то ли, чтоб меня отвлечь от тяжелых мыслей.

— Ян, а этот твой… сосед. Ты его любишь? — вопрос оказался настолько неожиданным, что я вырвала ладошку из уже «привычной» хватки парня. Неужели, мои чувства так очевидны, что он, зная меня, всего два неполных дня все понял?!

— С чего ты взял? — лучший вопрос, чтобы защититься от нежелательных разговоров.

— Мне показалось, что ты смотришь на него, как преданый щенок. — совершенно не стесняясь ответил этот индюк напыщенный. Тоже мне, эксперт! Безумно хотелось сказать ему что-нибудь остроумное, может, даже, обидеть в ответ, но, как всегда, в таких случаях, мозг отказывался выдавать любую информацию.

Отвернулась к окну, сложив руки на груди в защитном жесте.

— Не обижайся, Ян. Я просто хотел узнать с чем имею дело. — пояснил индюк, уже паркуясь перед входом в ТЦ. Но мне то легче не стало: какой девушке хочется выглядеть в глазах окружающих преданным щенком, выпрашивающим капельку внимания от возлюбленного?!

— Все ок. — ответила, лишь бы, Что-то сказать.

По мере приближения к футкорту руки все сильнее коченели, отказываясь работать, язык будто из мышцы превратился в желе, потому что даже еду заказать себе не смогла. Просто ткнула пальцем в название любимого кофе. Взять сканчик с напитком тоже не смогла — тряслись ручонки так, что держать стакан с жидкостью было опасно.

— Так, Яночка, расслабься! — напутствовал Вик, опустив ладони на мои хрупкие плечи.

— Это не так уж сложно. Главное — привлечь внимание парня, а говорить можешь, что угодно. Они сами за тебя все сделают. Ты красотка! Они мечтают познакомиться с тобой. Ясно?

Кивнула в ответ, хотя и не поверила в сказанное ни капли.

— Отлично! Вперед! — сильные руки толкнули меня в направлении толпы людей и я, будто, оказалась выброшенной на берег рыбкой. Хотелось прыгнуть обратно в воду, пусть даже спасительная влага окажется в пластиковой бутылке. Эта мысль ударила по нервам. Сравнение оказалось очень удачным: сижу в своих комплексах, как рыбка в бутылке. Только судьба рыбки в чужих руках, а моя — только в моих. Поэтому, я должна попробовать. Пусть страшно. Главное, чтоб эффект был.

Расправила плечи и огляделась вокруг: в дальнем углу заметила парня, который явно скучает в одиночестве и по-моему единственный не смотрит в экран телефона. Направилась к нему, натянув, как мне кажется, милую улыбку во весь рот.

— эээээ. — вместо приветствия издала отвратительный звук и тут же спаслась бегствием, не дожидаясь реакции парня.

Может, на первый раз ничего и не вышло, но первый шаг сделан, и я не остановлюсь на этом.

Снова сканирую помещение и замечаю красавчика с модной прической собирающего вещи со стола. Бегу в его направлении, снова широко улыбаясь. Красавчик замечает меня, раньше, чем добираюсь до него — улыбается в ответ, что хорошо. Добираюсь до парня, становлюсь напротив и… ничего! Продолжаю глупо улыбаться, заглядывая в голубые глаза. Несколько секунд парень тоже мне улыбается, но потом, отворачивается и идет к мусорным контейнерам. А я, не придумав ничего лучше шлепаю за ним. От улыбки мышцы сводит, но продолжаю лыбиться.

Парень настороженно оборачивается и хмурит брови. Ответной улыбки не получаю, но бегу за ним, даже, когда он направляется к эскалатору. И на самом эскалаторе сверлю его затылок, пока он не оборачивается.

— Привет! — наконец, говорит голубоглазый. И я, мысленно, подпрыгиваю от радости.

— П-привет. — заикаясь произношу.

— Вы что-то хотели, девушка? — спрашивает, явно намекая на мое глупое поведение. А я в ответ, снова расплываюсь в натянутой улыбке.

— Вы за мной до дома пойдете? Мне начинать бояться? — парень приближается ко мне, задавая вопрос полушепотом. Будто делится секретом.

И вместо того, чтобы еще больше напрячься, я, внезапно, расслабляюсь и киваю в ответ, подыгрывая его заговорщицкому тону.

— Только если не поделишься номером телефона. — сама от себя не ожидала такой наглости и остроумия.

Светлая бровь незнакомца взлетает вверх от удивления:

— Так меня еще не клеили… — и после небольшой паузы:

— Степан. — протянул руку для пожатия, но я проигнорировала этот жест, сделав вид, что не увидела.

— Яна. — ответила просто, и уже искренне улыбаясь, потому что поняла, что преодолела самое страшное — первое знакомство.

— Слушай, сейчас я очень спешу, поэтому давай обменяемся телефонами и пообщаемся вечером?

Согласно машу головой, будто всю жизнь мечтала поболтать с ним. Диктую свой номер, после чего получаю вызов от Степана.

Первый номер есть! Осталось четыре.

Спешно попрощавшись, возвращаюсь на позицию. Краем глаза отмечаю, что Вик смотрит на меня. Не могу распознать его эмоции, но показываю большой палец вверх, и он улыбается.

Высматривая следующую жертву, пытаюсь заранее построить диалог, ибо снова тупо лыбиться, надеясь на решительность парня — слишком глупо. Не каждый поймет мою нерешительность, как Степан, и могут еще и в психушку отправить как особо опасную психопатку, разгуливающую по торговому центру, и пугающую благочестивых юнош.

В какой-то момент, замечаю парнишку, медленно шагающего к выходу. Мне нравится его внешность: высокий, стройный брюнет, одет, как какой-нибудь репер — широкие штаны, толстовка, массивные кроссовки. Большие пальцы заправлены за лямки рюкзака — очень нравится такой вот жест, сама не знаю почему.

Решительно направляюсь в его сторону.

Приблизившись почти вплотную кричу:

— Привет, красавчик. Вашей маме зять не нужен? — парень оборачивается, изумленно оглядывая меня с ног до головы. И я понимаю, что ляпнула несусветную глупость. Мало того, что фраза сама по себе идиотская, так я ее даже переделать не сообразила.

— Что? — голос у парня приятный.

— Говорю: вашей маме невестка не нужна? — исправила фразу и потупила глазки. Стало неловко, но страх отступил. Это как прыгнуть с обрыва — страшно, пока не попробуешь.

Парень заливается смехом, откидывая голову назад и широко раскрыв рот.

— Такая потрясная — нужна. — наконец, отвечает и приближается ко мне.

— Саша. — протягивает руку, которую я, уже принимаю и слегка пожимаю в ответ.

— Яна. — чувствую, как щеки заливает румянцем, но это лучше, чем впадение в ступор.

Саша оказался очень интересным молодым человеком, который пригласил меня выпить кофе, прежде чем, обменяться телефонами. А я согласилась. Мы болтали около получаса и я узнала, что Саша учится в том же универе, в котором учусь я, живет в общаге, ни с кем не встречается, играет на гитаре, пишет стихи и хорошо рисует.

В конце обменялись телефонами и договорились непременно встретиться еще.

Все время, пока общалась с Сашей, не обращала внимания на Вика, который подбежал ко мне, стоило Саше скрыться из поля зрения.

— Что так долго с ним болтала? — спрашивает непринужденно, будто, ради галочки.

— Интересно оказалось! — восклицаю в восторге от переполняющих эмоций. Казалось, сейчас взорвусь от адреналина и радости за себя. Я смогла. Смогла!

— Тебе еще три номера достать нужно, а у меня нет столько времени. Так что давай, закругляйся скорее. — Вик выглядел раздраженно. Видимо, и правда спешил куда-то.

— Я могу сама. Тебе не обязательно ждать. — попыталась успокоить парня, но тот еще больше разозлился.

— Яна, я сказал быстрее! Бросать тебя мне нельзя! — пояснил так, чтобы было предельно ясно: он здесь не по доброте душевной и не по дружбе, а потому что вынужден.

Вик отправился на свое прежнее место, а я немного расстроенная его поведением, пошла на поиски новых знакомых.

Остальные знакомства завязывались по одному сценарию: я здоровалась, улыбалась и протягивала руку для пожатия, после чего получала заветные цифры и прощалась с парнями.

Когда пятый номер был получен, подошла к Вику. Обида все еще бушевала внутри, но я старалась сдержать поток слов, готовых пролиться на его голову.

— Закончила? — устало поинтересовался мой напарник и, получив кивок в ответ, взял меня за руку и повел на выход.

Теплая ладонь согревала кожу, пропуская легкие заряды через все тело. Так приятно и, в то же время, волнительно.

До дома добрались в тишине. У подъезда, Виктор отпустил мою руку. В этот момент показалось, что у меня отобрали что-то очень нужное. Но я не стала зацикливаться на этом ощущении.

— Пока? — произнесла, будто хотела его задержать.

— До завтра! — буркнул парень и быстрым шагом ушел к машине.

Не стала дожидаться, пока он уедет и бегом кинулась в дом.

У двери в квартиру уже ждал Стас.

6

— Привет! — улыбаюсь во все тридцать два зуба, а может и шире, потому что радость при виде парня, ожидающего меня, распирает.

— Ты меня пугаешь, Янукович… Последний раз ты так радостно скакала, когда… — Стас сделал вид, что задумался, и тут же продолжил:

— да никогда!

— У меня был ужасный день! — отвечаю правду, потому что до того, как все получилось, я действительно, считала этот день самым ужасным.

— Учитывая, что провела ты его с этим мажориком — это отличная новость! — Стас улыбается очень наигранно, и я понимаю, что на самом деле, он сочувствует мне.

— Расскажешь? — произнося этот вопрос, сосед указывает на мою дверь, намекая на то, что пора бы и пригласить его.

— Кормить тебя, прожорливого кабана не буду! — протягиваю ключ от квартиры, зная, что он быстрее справится с замком.

— Борща тебе жалко? — хнычет сосед.

Открыв дверь, Стас прямиком направился к кухне.

— Поставь чайник, обжора! — прошу, зная, что болтать мы будем долго и интересно. И хорошо бы, до утра, чтоб не расставаться ни на минуту.

— Ну… — вопросительный взгляд из п чашки.

— Нуууу. Сегодня я знакомилась с разными парнями. И это было потрясающе! — восклицаю с восторгом, желая поделиться своим успехом с любимым другом. Ну и реакцию его хотела посмотреть. Вдруг, заревнует, все-таки. Раз в год и палка стреляет. Так ведь говорят?

Стас молчит.

И тогда я изливаю на него все до мельчайших подробностей: о том, почему это делала, как это происходило, даже внешность парней описала, а он как молчал, так и молчит.

— Что думаешь? Ты понимаешь, для меня это стало таким открытием, что я могу нравиться парням! Что могу так просто подойти к симпатичному парню, заговорить и… заполучить его, если только захочу. Это… так… Потрясно!

— Какой нахрен, потрясно?! Янукович? Ты двинулась совсем? Какие парни? Ты дура?! — никогда раньше Стас не говорил со мной в таком тоне.

Замерла, не зная, как реагировать. Радостное возбуждение мгновенно сменилось гневом и каким-то страхом.

— Ты всегда была красоткой! По тебе все парни сохнут. Ты правда этого не замечаешь? Зачем тебе этот дебильный психолог с его странными методами? — под конец речи, голос парня опустился до полушепота. В глазах больше не было гнева. Лишь печаль и, похоже, жалость. Не о таком вечере с любимым я мечтала. Не о таких чувствах, грезила.

— Я не хочу это обсуждать, Стас. Скажу лишь, что этот метод работает.

— Этот метод делает из тебя легкую мишень для придурков, у которых на уме только одно! — злобно выплевывает сосед, снова повышая голос.

— Хватит строить из себя заботливого братика! Между прочим, те девушки, которых ты используешь… — я редко произношу вслух то, что думаю, но сейчас хотелось бросать слова так, чтоб каждое попадало в цель. Хотела продолжить, но Станиславский, накрыл рот ладонью, призывая к тишине. И это простое действие сработало лучше любого аргумента. Я замолчала, глядя в горящие, почти синие глаза.

— Те девушки пальца твоего не стоят. Понимаешь? — от этих слов по телу пробежалась мелкая и колючая дрожь: очень хочется верить в такие слова, когда их произносит твоя большая любовь.

"Вот только почему же ты тогда с ними встречаешься, а не со мной, такой замечательной?! " — сомневаюсь, стоит ли произносить такое вслух, но, кажется, наша дружба и так трещит по швам. Да и любить безответно я устала. «Все или ничего» — решила для себя и вдруг произнесла это громко и, как никогда, уверенно, потому что хочу, чтобы он, наконец, узнал, понял, что нужен мне не как друг.

Стас долго молчал, видимо, подбирая подходящие слова, чтобы не так сильно ранить. Затем поднял меня из-за стола и притянул к себе. Когда щека легла на его крепкую грудь, поняла, что лицо в слезах.

— Потому что дурак. — наконец, дал ответ, который, на самом деле, ничего не прояснил. Я вот например, тоже считаю себя дурой из-за того, что читаю бессмысленные романчики, вместо классики, но от этого осознания, Я никогда не полюблю классику, и романчики не брошу. Вот и Станиславский, похоже, головой понимает, что я — неплохой вариант, а сердцем… Или чем там еще мужчины женщин выбирают, — нет. Простая истина, которую, на самом деле, я давно поняла, и готова была принять, вдруг пронзила мне сердце. Оно не разбилось, оно просто получило сильное ранение и сейчас требует срочной помощи, и старательного зализывания. Само виновато! Мозг говорил, что мы во френдзоне, а ты ж все надеялось, подпрыгивало в ожидании, когда его примет, тот, кому оно, вроде, и нужно, но не так, как хотелось бы.

— Иди домой, Стас. — я намеренно обращаюсь к нему по имени, чтобы подчеркнуть свою обиду. Пусть знает, что мне больно.

— Я не сказал, что хотел. — не хочу слушать его. Что бы там ни было, пусть оставит это при себе.

— Иди. Домой. — повторяю более четко, чтобы точно расслышал. Но парень не выпускает меня из объятий. Продолжая прижиматься всем телом. Я не пытаюсь вырваться или сопротивляться. Вместо этого, наслаждаюсь близостью. Упиваюсь ею в последний раз, потому что очень серьезно намерена перестать бегать за ним, преданно заглядывая в рот.

— Поговорим завтра, хорошо? — теплые пальцы поднимают мой подбородок и приходится посмотреть в голубые глаза. В них столько нежности, что я теряюсь, и не могу отказать, поэтому согласно киваю.

— Утром я зайду за тобой и мы поговорим по дороге в универ, хорошо? — таким голосом нужно втюхивать крема или сковородки домохозяйкам в качестве консультанта. Просто невозможно отказать, когда он звучит так…

— Тогда сладких снов? — звучит как вопрос, но Стас не ждет ответа, просто целует мой лоб и выходит.

Когда входная дверь закрывается, даю волю чувствам и реву в голос. Почему жизнь так несправедлива, и тот, кто нужен по-настоящему, видит в тебе лишь друга?

Звук смски нарушил тишину, и я, сквозь слезы посмотрела на экран, в тайне, надеясь увидеть номер Стаса.

«Привет! Заеду за тобой в семь. Вик!»

Хочется швырнуть телефон об стену, но мысль о том, что его подарил папа, останавливает. И я прыгаю в постель с историческим воплем.

7

Странно, но после случившегося, я проревела совсем недолго, хотя очень продуктивно. Наревелась и выключилась, даже не заметив этот момент. Наверное, продуктивный плач избавляет от бессонницы. Надо запомнить и взять на вооружение.

Проснулась на пару минут раньше будильника и не стала ждать, пока он завопит. Дело в том, что сегодня я не обязана ехать в универ с Виктором, потому что такого задания от психованного мозгоправа не было. Ждать его я не собираюсь. А Стаса, вообще, планирую избегать, как можно дольше.

Поэтому, нарядившись в черное платье-лапшу, наношу Красную помаду и напяливаю красные туфли на высоченном каблуке. Волосы собираю в высокий изящный хвост. Обычно, я предпочитаю образы попроще, полегче, но сегодня душа просит оформить тушку посимпатичнее.

На цыпочках выбираюсь из квартиры, чтобы не налететь на соседа, воровито оглядываю улицу, прежде чем сделать шаг из подъезда, и только убедившись в отсутствии угрозы, с трудом изображаю походку соблазнительницы.

В наушниках играет любимая музыка, восходящее солнышко, едва касается кожи, утренний город завораживает. Обожаю ходить по городу пешком, особенно в такое время.

Телефон оживает, когда я достигаю порога любимой кофейни. Намеренно не достаю его из сумочки, чтобы не отвечать. Ведь звонит, наверняка, кто-то из парней, от которых я и сбежала.

Совесть немного покалывает, когда понимаю, что Вик не заслужил такого отношения, но все равно продолжаю упорно игнорировать жужжание телефона.

С любимым латте в руках, мысленно пританцовывая и подпевая сладкоголосому певцу, вышагиваю к родному универу.

Суета вокруг заставляет оглядеться и сердце делает стремительный прыжок в пятки, потому что все вокруг смотрят на меня. Начинаю терять равновесие и задыхаться в панической атаке, судорожно вспоминая, не порвала ди я где-нибудь платье, не испачкала ли лицо, руки бесконтрольно трясутся.

За громкой музыкой ничего не слышу и не сразу соображаю, что нужно снять наушники.

— Малыыыыш. Ну прости. Я думал, тебе нравятся эксперименты вне спальни. — слышу знакомыйголос позади и оборачиваюсь. Тут же жалею о снятых наушниках и собственном внешнем виде, потому что народ, явно потишаясь, наблюдает за развернувшимся спектаклем: явно легкомысленная девица убежала от своего богатого мужика, который едет за ней на тачке. Судя по последней фразе, Вик намекал на интимные отношения между нами.

Я вспыхнула, как майский флажок. Сказать что-либо, язык не позволял. Как обычно, в подобных ситуациях, он становился огромным куском поролона, больше напоминающим кляп, чем орган речевого аппарата.

— Милая, садись в машину и мы попробуем то же, только в спальне. — глаза паршивца горят задорным огоньком, игривая улыбка не обещает ничего хорошего. Он включил аварийку, но несколько недовольных водителей сигналили и что-то кричали, обращаясь к нему.

— Садись. — повторяет парень и изгибает бровь, как бы намекая на продолжение спектакля.

Любопытные взгляды со всех сторон и страх быть ещё сильнее опозоренной, толкает меня в машину так, что я практически прыгаю на переднее пассажирское.

Вик кивает, довольно улыбаясь, и трогается, постукивая пальцами по рулю. Совершенно неуместно замечаю, что руки парня мне нравятся: длинные сильные пальцы, выпирающие вены оплетают твердую кисть.

Я несколько раз набираю полные легкие воздуха, но мозг не выдает ничего, что можно было бы обличить в слова, поэтому просто возмущенно выдыхаю.

В молчании мы едем около минуты. Затем меня накрывает облегчением от того, что все люди, смотревшие на нас, сейчас остались позади, и завтра не вспомнят обо мне.

Напряжение резко спадает и я замечаю лукавый взгляд Виктора.

Мы разражаемся смехом одновременно и долго не можем остановиться. Мое внезапное хрюканье, пораждает новую волну хохота и так мы добираемся до ВУЗа.

— Ты чокнутый! — наконец нахожу в себе силы, чтобы что-то то сказать.

— Страшно подумать, что ты кричал до того, как я сняла наушники… — беззлобно делюсь с Виком, на самом деле, уже не чувствуя никакого страха или смущения.

— Поверь, тебе лучше не знать.

— Но ты меня кинула, и не брала трубку, так что — сама напросилась. — в отличие от меня, Вик, кажется, обижен.

— Эй, теперь мы квиты. — толкаю плечо парня кулаком и понимаю, что под рубашкой прячется груда каменных мышц.

— Просто знай, что фантазия у меня богатая, а душа ранимая. — улыбка обнажает белоснежные и ровные зубы, и я невольно любуюсь ими, пока не замечаю, что губы паршивца гораздо привлекательнее зубов. Поспешно поворачиваюсь к двери и прихватив свой кофе, спешу покинуть авто.

Вик берёт мою руку в свою через несколько секунд и тепло, исходящее от его широкой ладони приятно щекочет нервы.

Не знаю, зачем это нужно парню, но сопротивляться не хочу.

****

Внимание со стороны студентов, в этот раз, мне сильно льстит, потому что я начинаю воспринимать заинтересованные взгляды на свой счёт. Только попрощавшись с Виком у аудитории, понимаю, что смотрели на нас обоих и никакого суперперевоплощения, благодаря помаде и каблукам, со мной не случилось. Ну и пусть! Зато девки из группы челюсти на парты сложили, когда поняли, что я второй день подряд прибываю на занятия с знаменитым красавчиком.

Настроение поползло вверх и я настроилась на занятия.

Мобильный взяла в руки только во время лекции и сделала это намеренно, чтобы не было возможности перезвонить Станиславскому на случай, если тот звонил. А он звонил. Увидела три пропущенных. Плюс две смс от нового знакомого, которые я тоже решила проигнорировать. Решу, что с ними делать, после вечернего сеанса у мозгоправа.

При мысли о психологе, перед глазами появилось лицо отца. Он никогда не был образцом для подражания, скорее, наоборот: бросил нас с мамой, когда мне было семь. Мы выжили и без него, но какой ценой. Ценой маминого здоровья. Она пахала на двух работах, чтобы дать мне все, о чем может мечтать ребенок, но она не учла, что самое большое счастье для любого ребенка — это здоровая мама. Она умерла три года назад. Рак не щадит никого.

Папа появился на пороге в тот день, когда мы узнали диагноз. Не знаю, откуда он узнал страшную новость, но примчался сразу и помогал нам до последнего. И сейчас помогает. Теперь мне одной. Именно поэтому я легко простила его. Потому что в самую трудную минуту он был с нами.

Папа считает, что это он виноват в моих психологических проблемах. Я пытаюсь убедить его, что это не так. Потому что точно знаю, причины своих тараканов, но из-за того, что не могу их озвучить, он не верит, думая, что я просто его жалею.

— Маркова! — противный женский голосок раздается прямо над ухом, вырывая из тягучих мыслей.

Точно не помню обладательницу столь мерзких интонаций, поэтому приходится оглядеть барби в розовом, с ног до головы. Красивое, но абсолютно пустое сущетство.

— Чтоб ты знала, утром Воронцов поехал к тебе от меня. — наверное, розовое чудо хочет задеть меня таким заявлением, но я прочла столько любовных романов и пересмотрела сериалов, что давно поняла, что игнор и бездействие в таких случаях — лучшие средства. Потому как правда, какой бы она ни была, обязательно всплывет. Я успела даже подумать о том, что расскажи она сейчас такое о Стасе и я бы вырвала каждую её наращенную ресничку, а чем занимается в свободное время Воронцов, мне не интересно. Совсем.

Собираю вещи со стола и молча ухожу под удивленный взгляд барби. Даже если она сказала правду, меня это не касается.

У двери уже ждал Стас. Сердце застучало где-то в горле и я, задрав нос повыше, хотела горделиво пройти мимо, но сосед не дал свершиться задуманному.

— Яна! Стоять! — решительно схватил мою руку и не дав опомниться притянул к себе. Никогда раньше со мной так не поступали. Но бесцеремонность парня не должна выбивать меня из намеченной колеи.

— Привет, сосед! — намеренно выделяю обращение, чтобы было понятно, что отныне, мы просто соседи. Пусть не думает, что Яночка продолжит ползать за ним, как раньше. Смело смотрю в голубые глаза, в которых бушует океан.

— Ян… Давай поговорим.

— Ещё не все сказал? — демонстрирую заинтересованность, как плохая актриса, послушно складывая руки по швам. Пусть говорит, что хочет, это все равно не изменит моего решения. Я больше не стану вести себя как влюблённая курица. Такой настрой слегка облегчает мое отношение к ситуации и я готова легко отвечать на любые выпады.

— Ян, — он явно нервничает: то судорожно поправляя одежду, то оглядываясь по сторонам. Красивое лицо напряжено. Проскакивает шальная мысль о том, что Стас пытается признаться в любви, но я быстро осознаю её абсурдность, и злюсь на себя за такую глупость.

Мне не хватает только заново надежду обрести, чтобы всю оставшуюся жизнь рыдать, наблюдая в глазок собственной двери, как сосед приодит очередную возлюбленную к себе домой. Нет, уж! Такого счастья мне не нужно! Заберите, распишитесь!

— Яночка, — повторяет Стас и останавливает взор где-то в районе моего декольте. Тяжело сглатывает и протягивает руки на мои плечи. Теплые. Приятно.

— Прости, что обидел тебя. Я не хочу терять своего лучшего друга. — слова Стас подобрал прекрасные. Я тоже не хочу терять друга. Но, к сожалению, Я вижу в тебе, дорогой, Станиславский, не только друга. И пока это обстоятельство не изменится, не могу быть тебе другом. Сказать такое, все равно, что прыгнуть с обрыва, а и так сделала большой шаг в его направлении вчера. Поэтому просто сообщаю правду:

— Я не обижена, Стас. Тебе не за что извиняться. — «ты же не виноват, что не можешь ответить взаимностью влюблённой дурочке» — хочется добавить, но конечно, я никогда не скажу это вслух.

— Правда? — он отступает от меня на шаг и места, согретые ладонями, холодеют. Киваю молча, продолжая удерживать полное спокойствие на лице. Странно, но это не так уж сложно, когда ты всё решил и принял.

— Тогда пойдем кофе выпьем? Я угощаю! — неуверенная улыбка озаряет лицо любимого, и я уже почти согласилась на его предложение, когда за спиной Стаса появился Виктор. Он неспешно поздоровался со Стасом за руку и отстранил меня своим телом подальше от парня.

— Яночка, нам пора. — схватил под локоток и потащил в направлении выхода. Только сейчас я заметила, сколько внимания привлекла наша со Станиславским беседа. Стоя напротив него, я никого не видела. А сейчас заметила оживлённый корридор, полный студентов, косящихся на меня. Отдаляясь от Стаса, смотрю на него и пожимаю плечами: мол- «прости, так вышло». Тот смотрит нам вслед, сложив руки в карманы брюк. Кажется злится, но издалека не могу утверждать точно.

— Куды мы идем, Вик? — наконец соображаю, что нужно бы поинтересоваться.

— Сам не знаю, просто понял, что тебя нужно спасать. И бросился на помощь, так что скажи своим таракашкам, что Вик — рыцарь, заслужил плюсик, на случай, если они решат сравнить меня с кем-то. — парень широко улыбается, но его шутка звучит как не шутка. И я напрягаюсь, потому что не знаю как реагировать на флирт. Если это он, конечно.

— Спасибо. — простая благодарность, но глаза парня сияют. Будто он и впрямь почувствовал себя рыцарем, благодаря мне.

Мы с Виком садимся за столик в столовке. Сомневаюсь, что он здесь бывал раньше, но его поведение никак не выдает этого факта. Мы пьем кофе и болтаем о вчерашнем. Я вспоминаю вечер с соседом и заметно грустнею, но Вик, тут же, находит очередную тему для «поболтать», отвлёк от тяжёлых мыслей.

Он снова привёл меня к самой аудитории и снова все взгляды обращены ко мне. Кажется, я начинаю к ним привыкать, потому что спокойно добираюсь к своему столу, не задрожав и ни разу не споткнувшись. Это успех!

Каждый перерыв между парами, Вик находил меня и мы непринужденно болтали. Мне было некогда грустить и думать о вчерашнем. После пар, он куда-то умчался, пообещав заехать за мной к вечернему сеансу. А я отправилась домой пешей прогулкой.

8

На сеанс к Игорю Евгеньевичу отправилась одна, Вик, хоть и обещал заехать, почему-то не появился.

Игорь Евгеньевич встретил меня, как родную с широкой улыбкой и распростёртыми объятиями. Чувство неловкости накрывает с головой, но я шагаю навстречу грузному дяденьке и позволяю похлопать себя по плечам, радуясь, что он не полез обниматься.

Я долго и эмоционально расписываю, как выполнила задание из конверта, и мозгоправ довольно щурится и кивает на каждое слово.

— Ты должна понимать, что парни, с которыми познакомилась, это лишь малая часть людей, с которыми ты можешь общаться каждый день. — говорит он серьезно. Об этом я не думала.

— Знаете, получив их номера, я поняла лишь то, что могу привлекать парней, а то, что говорите вы — для меня открытие. — говорить с психологом становится просто. Я начинаю открываться перед ним, и возможно, даже смогу обнажить душу, раскрыв свой страшный секрет.

— Яночка, запомни только одну вещь: ты не можешь…Нет, ты не должна начинать романтические отношения, пока не разберешься в себе. Пока не полюбишь, не примешь себя, иначе загонишь себя в ещё большие проблемы. — я и не собиралась завязывать отношения. Стас меня отшил, а других претендентов нет. Согласно киваю, не сомневаясь ни капельки, в том, что романтики в моей жизни не предвидится.

— Те парни, с которыми ты познакомилась. Ты можешь общаться с ними, если хочешь. Можешь забыть о них. Здесь все зависит только от твоих желаний. Но отношения начинать не стоит, пока. — настойчиво повторил и я снова кивнула, соглашаясь.

Игорь Евгеньевич подает мне новый конверт и просит выполнить следующее задание с таким же энтузиазмом, как первое.

Сегодня мы очень тепло попрощались, но не смотря на это, я не решилась спросить о Викторе. Хотя, очень хотелось. Игорь Евгеньевич предупреждал, что будут и одиночные сеансы, но мне показалось, что Вик собирался на сеанс сегодня вместе со мной.

Оказавшись на улице, вдыхаю прохладный вечерний воздух, и радость заполняет меня. Жаль, что не захватила теплой одежды, теперь не смогу прогуляться по парку.

Прячу конверт в сумочку и уже собираюсь вставить наушники в уши, когда слышу знакомый голос:

— Ну как прошёл сеанс? Он тебя пытал, признайся?

Мое сердце слегка подпрыгивает, когда замечаю стоящего напротив Вика. В темноте его глаза выглядят пугающе: будто парень нацепил чёрные линзы, зрачков не разглядеть. Но я усиленно пытаюсь это сделать, сама не знаю зачем.

— Было здорово. — пищу, потому что должна что-то ответить. Хочется спросить почему он не появился на сеансе, но, как обычно, не решаюсь на это. Не хочется, чтобы парень подумал, будто, я хотела бы его там увидеть.

— Ни за что не поверю! Без меня здорово не бывает… — он улыбается, и я понимаю, что все это время смотрю на его лицо, не отрываясь. То есть, я не прячу глаза, как привыкла это делать в общении с другими людьми, а открыто смотрю в лицо парня. От этого осознания бросает в жар и тепло разливается по щекам. Наверняка, сейчас они выглядят, как помидоры. Но даже после этого, продолжаю разглядывать красивые черты.

— Ты слишком самонадеян, приятель. — «приятель»? Серьезно?! Что-то я сегодня слишком осмелела.

— Ты дрожишь. — Вик приблизился на столько, что я не могу разобрать происхождения своей «трясучки». Возможно, виной тому совсем не холодный воздух, а потрясающе крутой парень, тепло которого ощущается на расстоянии. Он не касается меня. Просто очень близко. Так, что я чувствую легкий аромат его парфюма.

— Не подумала о куртке. — смущаюсь своим мыслям и все-таки, опуская взор на свои белоснежные кроссовки. Их мне подарил папа.

— Хорошо, что я достаточно воспитан, чтобы поделиться теплой курткой с милой девушкой. — на плечи ложится мягкая джинсовая куртка и меня просто окутывает мужским запахом. Голова кружится от столь приятных ощущений.

— Спасибо. — благодарно улыбаюсь, и осознаю, что Вик не просто поделился одеждой, но и комплимент отвесил. Мне. Даже не думала, что это так приятно.

— Пойдём провожу. Мне понравилось гулять с тобой пешком. — парень подставил локоть, как настоящий джентельмен, но я проигнорировала этот жест. Не потому что мне так хотелось, а потому что испугалась. Странно, ведь со Станиславским таких неловкостей не случалось. Воспоминание о любимом откликнулось острой обидой, ноября быстро прогнала это чувство, уставившись на сопровождающего меня парня. В профиль, он выглядел ещё идеальнее.

— Почему ты здесь? — не удержалась от вопроса, который очень волновал с момента нашей, определенно, неслучайной встречи.

— Приехал, чтобы проводить тебя. — пожал плечами, продолжая смотреть вперёд, так просто и честно. Всегда завидовала людям, которые не боятся озвучивать собственные мысли и желания. Именно этого мне не хватает. Страх сковывает все мои мышцы и в первую очередь язык, когда нужно сказать что-то откровенное.

— Спасибо, но не стоило. — снова говорю то, что считаю правильным, а хочется сказать, что мне приятно видеть его. Приятно, что он здесь из-за меня. Видимо, мозгоправу придется ещё долго работать со мной, потому что результат, пока нулевой.

— Что в конверте сегодня?

— Ещё не знаю. — отвечаю, при этом бросаясь на поиски заветного письма.

— Давай посмотрим? — похоже, этому парню любопытства не занимать, потому что глаза его засверкали озорными искорками.

— Сначала я сама. — отстраняюсь на пару шагов и зачитываю открытое задание. И злость закипает внутри, готовая вылиться через край, как молоко на плите. Именно молоко. Потому что злиться долго я не умею и ущерба от моей злости ровно, как от сбежавшего молока.

— Кажется, я понимаю, почему этот мозгоправ недоделанный не дает прочесть задания у него в кабинете! — неосознанно повышаю голос до истеричного крика.

Вик выхватывает конверт из рук и разражается громким смехом:

— Повеселимся, детка!

8.1

«Дорогая моя Яночка! Ты уже сделала первый шаг к своему душевному равновесию. И твое следующее задание является своеобразным продолжением первого. Повеселись хорошенечко! Устрой шумную вечеринку у себя дома. Знаю, что для тебя это не просто, но так нужно.»

Вчитываюсь в строчки, написанные кривоватым почерком и, с каждым разом, все сильнее возмущаюсь такому повороту.

Как он себе это представляет?

У меня и друзей то нет! И сближаться я ни с кем не хочу. Не считаю нужным. Но если главные критерии сей вечеринки «шумная» и «веселая», то это вполне реально устроить: включить громко любимую музыку и подвигать попой под биты. Мысленно восхваляю себя за гениальную идею и уже готова её воплотить, когда Вик портит все мои планы:

— В пятницу будет идеально. — плохой! Плохой мальчик! Не тебе задание дали, а Яночке и Яночка уже придумала, как замечательно его выполнит. Похоже, эти мысли отразились на моем лбу огромным шрифтом, потому что широкие брови парня сошлись над переносицей от возмущения:

— Даже не думай отделаться посиделками со своим Станиславским! — впервые парень повысил голос при мне. Его обычно спокойный с хрипотцой баритон зазвучал грозно. Я даже голову в плечи вжала от испуга.

— Я и не думала! — заявила, вполне себе честно, потому что задуманная мной хитрость никак не связана с моим соседом.

— И не думай! Я, конечно, не дятел, но стучать умею. — с намёком произнес разрушитель моих грез и пригрозил пальцем. А я даже загрустить не успела, потому что в слабом свете уличного фонаря разглядела мужскую руку. Я уже говорила, что у Вика красивые руки? Кажется, мужские руки с выступающими венами и длинными пальцами — это мой фетиш.

— Послушай, Воронцов! — впервые обращаюсь к нему, по фамилии. Мне трудно обращаться к людям по имени. Это как переступить через высокий порог доверия. Или пустить человека через этот порог ближе к себе.

— У меня нет друзей. Ясно? Я не могу позвать к себе домой кого попало. — почему-то руки задрожали от такой откровенности. Осознавать это просто, но произносить вслух, да еще и перед таким красавчиком, очень тяжело. Казалось, что меня устраивает такое положение, но оказывается, это не так. Когда слова звучат для других ушей, они будто, обретают силу и бьют тебя по самому больному.

— Я мог бы пошутить сейчас, но не хочу. — пытаюсь распознать жалость в глазах парня, но не вижу её и от этого становится немного легче.

— Я помогу тебе, ок?

Я соглашаюсь и Вик, привычным жестом, берёт мою руку в свою. Я не сопротивляюсь, потому что тепло его ладони приятно согревает и придает какой-то уверенности.

— Знаешь, я тоже не могу похвастаться большим количеством друзей. Настоящих друзей не бывает много. Тут важно не количество, а качество. — мне нравится эта мысль.

— Запишу в свой дневник, чтобы не забыть. — пытаюсь пошутить, но, похоже, парню совсем не смешно. Кажется, кто-то настроился на философский лад. Весь его внешний вид говорит о том, что он предельно сосредоточен на размышлении: от устремленных вдаль, прищуренных глаз до прикушенной нижней губы. О последней мне вообще думать не стоило, потому что, стоило обратить своё внимание на неё, как мозг взбунтовался против меня и нарисовал картинку, изображающую меня с его пухлой губой в зубах. На мгновение стало интересно: каково это — целовать Виктора Воронцова — любимца всех девчонок и некоторых парней нашего универа. У меня нет особых причин, чтобы гнать от себя такие образы и желания, но почему-то я делаю это, а после задумываюсь о том, что в этом нет никакой необходимости.

Единственным препятствием между нами, может стать привычка Вика разбивать девичьи сердца, но разве я боюсь этого?! Если быть честной с самой собой, то во мне нет страха быть брошенной, потому что прежде, чем тебя бросят, ты успеешь испытать весь спектр чувств и эмоций влюблённого человека, а это немало стоит. То есть, я хочу сказать, что бояться отношений — это как быть собственным врагом — стоять на собственном пути к романтическому счастью.

Поэтому, амурных делах у меня все просто — влюбился — рискуй. Боишься — никогда не узнаешь, наверняка, а произойдет ли эта «боль» или будет «долго и счастливо».

Не знаю, почему подобные мысли одолели мою, и без того, дурную голову. Может, вид размышляющего парня так повлиял на «разжиженный» мозг, а может его теплая рука, крепко сжимающая мою подрагивающую, но воображение стало подбрасывать волнующие картинки одну за другой. Поток из кадров «мы прекрасная пара» закончился так резко, как начался, когда в уголке сознания промелькнул любимый друг.

В этот момент я разозлилась по-настоящему, потому что, даже отшив меня, Стас продолжает занимать мое сердце. И это злит!

Злость толкает на необдуманный поступок и я останавливаюсь, чтобы притянуть Вика за руку ближе. Парень удивляется, но кажется ему нравится такая идея и он, с готовностью прислоняется всем телом ко мне.

Крепкие руки притянули за талию так, что дышать стало тяжело. Бедное сердечко застучало в танцевальном ритме, когда губы парня оказались напротив моих. Зрение сосредоточилось только на полных мужских губах и я почти потянулась за поцелуем, но вспомнила слова своего мозгоправа и разочарованно выдохнула, опустив голову на твердое плечо.

Вик разочарованно выдохнул в макушку, от чего по голове пронеслись мелкие мурашки. Не знаю, что со мной происходит. Я абсолютно точно уверенна, что люблю Стаса, но целовать хочется Вика. Кажется Игорь Евгеньевич прав. Нельзя начинать отношения раньше, чем получу результат своего лечения.

— Стас? — без предисловий спрашивает Вик, продолжая прижимать мое млеющее тело к себе. Запах парня кружит голову. Он пахнет хвойным лесом, а это единственный запах, от которого я всегда была в полном восторге.

— Не только. — нахожу в себе силы говорить правду, потому что врать сейчас нет смысла.

— Есть еще конкуренты? — в голосе парня слышно улыбку, он не сильно расстроен, и это радует и задевает одновременно.

— Да. Игорь Евгеньевич. — наконец, моя попытка пошутить обретает успех и тихий смех парня легонько сотрясает и меня.

— Мозгоправ запретил отношения. — звучит как утверждение, поэтому не отвечаю на эту реплику, прижимаясь к ароматному плечу.

— Мне тоже запретил. — зачем-то сообщает парень и отпускает меня, чем сильно разочаровывает. Едва сдерживаю порыв, схватить за руку и притянуться обратно. Было бы забавно, соверши такое именно Я.

— Значит, веселимся как друзья, Яныч. — такое обращение мне совсем не нравится, и Я хмурюсь, но согласно киваю.

Оставшиеся несколько минут пути, Я слушала о планах на мою вечеринку и со всем соглашалась, доверившись опытному тусовщику.

Вик проводил меня до квартиры и мы уже успели попрощаться, когда раздался громкий щелчок соседской двери.

8.2

Ещё до того как дверь полностью открылась, мы оба знали, что из-за неё выйдет Стас. Я нервно уцепилась за палец Вика, в поисках поддержки и он не подвел: сжал мою ладошку так, что стало больно. Каково было мое удивление, когда вместо соседа, из квартиры выплыла высокая и пышногрудая блондинка, при виде которой, даже у Вика челюсть слегка отвисла.

Вслед за ней показался и сам Стас. Парень выглядел так, что не хватало только таблички на лбу со словами: «устал, не беспокоить».

Ревнивая натура мгновенно дала о себе знать: в красках расписала, что именно стало причиной усталости молодого человека, как эта блондинка касалась его и получала поцелуи, которые должны были достаться мне.

Держать лицо перед лучшим другом, который до первого класса сидел на соседнем с моим горшке — глупо. Он знает меня лучше, чем кто-либо, поэтому Я не пытаюсь скрыть любопытства, отвращения, злости и боли, накрывших меня в этот момент.

Глаза-океаны скользят по Вику и задерживаются на его переплетённых с моими пальцах. Стас тоже не скрывает, как ему не нравится эта ситуация и громко фыркает, кивком головы указывая на причину своего недовольства.

— Вы у нас теперь парочка — неразлучайка? — саркастично произносит, — ты от неё вообще отлепляешься?

— А зачем? Чтобы ты прилепился? — Вик спокойно улыбается, но на мои слабые попытки отдернуть и спрятать захваченную руку, только усиливает хватку. Я расцениваю это, как жест, кричащий: «молчать, женщина!» и решаю пойти на поводу у нового друга, потому что стоящая напротив блондинка влияет на меня слишком негативно. Если бы рядом не оказалось Воронцова, то я точно расплакась бы в голос, спряталась в спальне и прорыдала бы неделю напролет. Потому что прекрасно понимаю, чем занимаются парни наедине с такими девушками. Может, боль была бы меньше, если бы он подождал пару дней, после того, как отшил меня. Ну или хотя бы позвал к себе менее привлекательную девушку.

— Ты отвезешь меня, Стасик? — писклявым голоском блондинки можно пугать непослушных детишек. Они точно поверят, что этот писк принадлежит какому-нибудь сказочному страшиле.

Стас кивает, продолжая сверлить взглядом Вика:

— Если бы я только захотел… — бровь соседа взлетела вверх. Я мгновенно залилась краской, потому что поняла, на что он намекает. Хорошо, что Вик и без его намеков догадывается о моих чувствах к этому бесчувственному чурбану. Раньше я не могла назвать Стаса бесчувственным. Что-то в нём изменилось и это что-то превращает моего доброго и чуткого друга в злобного тролля, который провожая свою пассию, нападает на меня. Он прекрасно понимает, что обижает меня, но это его не останавливает.

Мысленно, я уже надела на голову соседа своё мусорное ведро, которое, кстати, по его вине, утром осталось дома совсем одно.

— Хватит стоять на пороге, Вик, идем. У нас планы. — говорю громче, чем следовало, потому что нервы на пределе. От меня не укрылось напряжение Вика, его гуляющие желваки и готовность начать драку. Поэтому отворачиваю парня от нежелательной компашки и начинаю возню с ключами. Злополучный замок открывается быстро, как по волшебству. Я мысленно кланяюсь пред ним и благодарю за доброе отношение.

Вик не сопротивляется и вваливается в квартиру, сверкнув белоснежной улыбкой в сторону Стаса и его подружки.

— Как ты могла полюбить такого урода? — стоило двери захлопнуться, актёрская игра Вика даёт трещину и он искренне недоумевает.

— Раньше он не был таким… черствым. — оправдываю любимого, и тут же понимаю, что сам Вик может оказаться ни чуть не лучше.

— Тогда пора и тебе обратить внимание на других, более достойных парней. — он демонстративно проводит руками вдоль всего тела и наигранно улыбается.

— По-моему, данный экземпляр, такой же б/у-шный, как и тот, что за дверью. — тяжело вздыхаю, намекая на наклонности обоих парней встречаться с толпами девушек.

— Они ушли! — отрываясь от дверного глазка, выпроваживаю Вика за дверь.

— Спасибо тебе! За… всё! — почему-то хочется обнять парня на прощание, но Я не решаюсь и стою как столб.

— Спокойной ночи, Ян. — Вик не лезет с объятиями и Я делаю вывод, что у него не возникло такого желания, потому что этот уверенный в себе человек делает то, что хочет.

Наблюдать за удаляющейся спиной не хочется, поэтому Я, наконец, отправляюсь в уютную гостиную и включаю телевизор.

9

Каждый день, вплоть до самой пятницы, мое утро начиналось со звонка в дверь. Лохматая и жутко недовольная я открывала, обнаруживая безупречно выглядящего Воронцова. Удивлялась его способности выглядеть в семь утра, будто вовсе не ложится спать, всю ночь прихорашиваясь, и бежала приводить в порядок себя, пока гость хозяйничал на кухне.

Сегодняшнее утро не стало исключением. Все началось с дверного звонка. Я, как обычно, открыла пропуская гостя внутрь квартиры, сама при этом старательно чистила зубы и не очень беспокоилась о внешнем виде. Пока не поняла, что вместо «распрекрасного» Вика на пороге стоит взлохмаченный и встревоженный Стас.

Замерла с щеткой в руке, не зная как реагировать на визит друга вообще и его внешний вид, в частности. Всегда аккуратно зачесанные светлые волосы, сейчас выглядели, как взрыв доширака. Руки парня крепко сцеплены между собой. Он переступает с ноги на ногу, не решаясь пройти дальше в квартиру.

Проходится своими океанами по моей скромной персоне и решительно скидывает обувь. Ни слова не промолвив, шагает на кухню, и я семеню следом.

Нарушить молчание сейчас сложновато с полным ртом зубной пасты, чему я несказанно рада, потому что могу оттянуть начало разговора. Не знаю, зачем он пришёл, но сердце подсказывает, что лёгкой и непринужденной беседы, как раньше не произойдет.

Оставляю соседа с чайником наедине и сбегаю в ванную. Внешний вид ни чем не лучше, чем у моего гостя: волосы ещё не причесаны, и кое-ка собраны на затылке, щеки измазаны пастой, зато глаза горят, как два фонарика.

Умывшись, пытаюсь хоть как-то уложить непослушную шевелюру, но понимаю, что смысла в этих движениях нет и собираю конский хвост.

Бросив последний взгляд в зеркало, замечаю, что на халатике появилось огромное пятно от зубной пасты. Пытаюсь его стереть, но руки дрожат от волнения и самым простым решением нахожу сбросить эту тряпку в корзину с бельем.

Появляться перед Стасом в шёлковой пижаме, разумеется, не собираюсь, просто быстро переоденусь, прошмыгнув в спальню. Но Станиславский рушит мой план.

Открыв дверь обнаруживаю его, стоящего с занесенной в нерешительном жесте рукой.

— Хотел постучать. — оправдывается парень, глубоко вздыхая. Быстро отворачивается и убегает обратно на кухню.

Наверное, у меня начинается истерика, потому что наружу вырываются нервные смешки, при виде сверкающих пяток. Вот что значит френдзона. Другой парень остался бы, рассмотрел неприкрытое тело, а этот бежит, как будто перед ним не девушка в пижамке стоит, а здоровенный мужик в стрингах с горящим желанием во взгляде. Больная фантазия у меня, конечно, но на то я и клиент мозгоправа, чтоб вылечить головушку.

С мыслью о том, что Стас не воспринимает меня, как девушку, я смирилась, но обида все равно, безжалостно жжет глаза. И вместо того, чтобы скрыться за дверью и одеться, иду за парнем в чем есть. Знаю, что буду жалеть об этом позже, но сейчас хочется сделать что-то, что выбьет этого засранца из колеи.

Оказавшись под прицелом синих глаз, понимаю, что решительности поубавилось и мне уже хочется прикрыться.

— Одеться не хочешь, Янукович? — кривая улыбочка украшает его лицо. Шумно сглатываю, и продолжаю стоять на месте. Думаю, по глазам должен понять.

— Ян, я мириться пришёл. Хватит играть в обиженку. Тебе не идет. — протянутый мизинец игнорирую, потому что решение прекратить свои муки было осознанным и просиживать свой зад в статусе «подруги» я точно не собираюсь. За долгие годы безответной любви к красавчику- соседу, я натерпелась столько боли, что продолжать это, значит, быть собственным врагом. Только бог знает, чего мне стоят случайные встречи с его бесконечными куклами в дверях квартиры или в подъезде.

Прочищаю горло, чтобы ответ звучал четко, ибо пора расставить точки на ë:

— Стас. Дело не в том, что я обижена. Мне просто не нужна наша дружба. — горло сжимает спазм, который приходится проглотить. Плакать я не буду. Это не должно выглядеть трагично.

— Что значит «не нужна»? Ян, ты так сильно обиделась? — Не хочу, чтобы он извинялся, так он все испортит.

— Нет. Я не хочу общаться с тобой.

— Ладно, — сосед поднимает руки, ладонями вперед, будто сдается,

— Я понял. Тогда так: Я знаю о твоих чувствах, Яна. — слова эхом отдаются в голове. Трудно и дальше играть равнодушную девочку, и я сдаюсь. Слезы обжигают кожу, и я судорожно пытаюсь их стереть.

— Тогда ты должен понять меня. Провожать не буду, слишком спешу. — на удивление самой себе, спокойно захожу в спальню и начинаю подбирать наряд. Голова гудит, а слова произнесенные бывшим другом, повторяются снова и снова. В прошлый раз, я практически призналась в своих чувствах, но получила от ворот-поворот, который приняла почти спокойно. Так почему сейчас осознание приходит с троекратной болью?

Хочется врезать по блондинистой морде со всего размаху чем-нибудь тяжелым за равнодушие в этой фразе. На самом деле, равнодушия не было, скорее жалость и боль. А за жалость бьют сильнее.

— Ян, я не все сказал! — силуэт в дверном проеме, расплывается из-за слез, застилающих глаза.

Пытаюсь спрятать лицо, зарывшись с головой в шкаф. Сильная рука хватает за локоть и выдергивает наружу. Я оказываюсь в руках, обхватывающих талию и не смею поднять лицо.

Теплые пальцы делают это за меня и стирают соленую боль с лица.

Глаза-океаны смотрят с нежностью, щемящей душу.

— Послушаешь? — голос обволакивает гипнотическим облаком и я не могу ему сопротивляться.

— Я всегда знал о твоих чувствах, но не мог ответить на них. — на что я только надеялась? Зачем позволила растопить только что, с таким трудом, выстроенные глыбы? Прячусь в широкой груди и нос обжигает мужской запах, знакомый, родной, и такой приятный, что на мгновение забываю о происходящем.

— Но когда вернулся, и увидел твоего мажорика, понял, что не отдам. Ни одному мужику не отдам свою мелкую «инопланетянку». — вспомнил мое старое прозвище. Так называли меня все, кто был близок. Из-за моей проблемы в общении с людьми, из-за страха перед обществом, из-за неуклюжести, и других «особенностей», не свойственных другим девочкам. Сейчас это звучит даже приятно.

9.2

Услышанное не сразу доходит до сознания, а медленно, но очень уверенно, переворачивая мир с ног на голову. Только что я готова была разорвать связь с этим человеком навсегда, спасаясь от боли, и вот, он говорит то, что разбивает тягучее чувство на сотни мелких сияющих солнечным светом песчинок. Сердце замирает на несколько секунд, чтобы пуститься галоп, ударяясь в грудную клетку.

— Мне трудно сказать "люблю" ТЕБЕ, Янукович. Но, кажется, это именно то, что я хочу сказать. — меня вжимают в крепкое тело до боли в спине и плечах, но согревающее дыхание на обнаженной шее действует, как лучший анестетик.

— Тогда скажи. — жалобный писк вырывается до того, как мозг осознает, что сейчас не время для признаний. Я ни секунды не сомневаюсь в том, чего хочу. В своей безграничной любви к этому человеку, который, наконец, смог ответить взаимностью. Но как и все в моей жизни, этот момент чистейшего счастья происходит не вовремя. Кто-то скажет, что нет неподходящего времени для двух любящих сердец и, возможно, будет прав. Только в моем случае, есть Игорь Евгеньевич и его запрет на отношения с парнями. И зная себя и свои проблемы, я обязана быть послушной девочкой, если хочу, чтобы его "люблю" вылилось в наше "долго и счастливо".

После долгого молчания, Стас отстраняет меня и безнадежно топит в глазах-океанах.

— Ян, я… — закрываю рот ладошкой. Как бы трудно сейчас не было, я должна это сказать.

— Тшшш… — призываю к молчанию и любимый замолкает.

— Послушай меня. — мой вопросительный взгляд и кивок в ответ.

— Я… нездорова. — прежде чем парень испугается, спешу пояснить:

— Психологически. Ты же знаешь. И пока проблемы не решу, не могу принять чью-то любовь, даже твою. — глаза напротив расширяются и напоминают блюдца на праздничном чаепитии, такие же симпатичные и блестящие.

— Твои проблемы — это мелочи, которые мы можем решать вместе.

— Я бы очень хотела, чтобы было так.

— А с мажориком, значит, можно… — Стас отталкивает меня и собирается уйти, но я не могу его отпустить, только не сейчас.

— Я ждала тебя 10 лет. Сколько ты готов ждать? — выкрикиваю отчаянно цепляясь за возможность остановить его. Парень замирает на месте, спина трещит от напряжения. Руки сжаты в кулаки, лица не видно.

— Что у тебя было с мажориком? — кажется от ответа на этот вопрос зависит решение Стаса, но я не хочу, чтобы моя судьба решалась вот так. Любовь, если она настоящая, принимает всего человека, вместе с его прошлым, настоящим и будущим.

— Я спросила первая.

— Нисколько! Ясно?! Я, нахрен, нисколько не хочу ждать! — громкий бас разносится по квартире и мне кажется, что весь подъезд только что узнал, что меня, в очередной раз, кинули. Тело сотрясается в бесшумном рыдании и я больше не хочу ничего слышать.

После срыва, сосед остаётся стоять у двери, но молчит. Наблюдает за моей немой истерикой, но ничего не предпринимает. Я не вижу его, просто знаю, что он там, стоит и ничего не делает, чтобы все изменить.

Очередной звонок в дверь, и мы оба вздрагиваем. Я знаю, кто звонит в дверь и сейчас готова расцеловать его за спасение.

— Кто бы это мог быть? — с лёгкой иронией произносит Стас, и я знаю, что его брови изогнулись в знак вопроса, хотя все так же, не смотрю на него.

— Тебе пора. — отвечаю вытирая слезы, и хватаю теплый халат из шкафа. Появляться в пижамке перед Виком я не готова. Бегу к двери и представляю, как упаду ему в ноги и закричу:

«— Спаситель вы мой! Не вы пришли, вас небо послало, чтоб душу мою спасти!» — хихикаю в кулак, понимая, что плачевная ситуация довела меня до истерически глупых мыслей. Другая девушка плакала бы в подушку, отказываясь от всего, а я бегу такая, волосы назад и в ноги падать собираюсь тому, кто отчасти причиной моей беды является. Ну, дура! Лечиться нужно, определенно.

— Доброе предвечериночное! — улыбается мордаха с ямочками и на душе становится немного легче.

— Привет. — улыбаюсь, пропуская парня и потуже затягиваю толстый халат на талии.

— Ты необычно выглядишь. Мне больше нравятся твои утренние мешочки под глазами и гнездо на голове. Что за беда? — Вик выглядит очень серьезно и, кажется, он уже готов решать мои горе-беды. Еле сдерживаю очередной спазм, и гордо распрямляю спину:

— Все хорошо. Кофе?

— Я сам, ты одевайся.

Из комнаты, наконец, показывается Стас. На секунду, он зависает, глядя на Вика. В океанах — шторм, руки — кулаки.

— О… — протяжно произносит Вик и вопросительно смотрит на меня.

— А запрет?

Я не готова объясняться ещё и с Воронцовым. Предыдущий разговор высосал все соки, и все, на что меня хватает — это отрицательный кивок головой, после которого, спешу, все же, переодеться.

— Янукович! — летит мне в спину. старое дружеское обращение зарапает изнутри, но стараюсь не зацикливаться на плохом и шагаю дальше.

— Сколько нужно! Поняла? — в очередной раз, Стас удивляет меня. Царапины, только появившиеся на сердце, мгновенно заживают. Как мало нужно человеку для счастья. Чтобы сохранить хоть чуточку гордости, прячу улыбку, но не оборачиваюсь:

— Посмотрим. — бросаю через плечо и уже лечу в свою комнату.

10

Подготовка к моей вечеринке полностью легла на плечи Вика. Казалось, что парень так соскучился по тусовкам, что решил наверстать упущенное за счет моего задания. А учитывая утреннее признание Стаса с его согласием ждать меня сколько придется, мое настроение взлетело до небес. Так что я отвечала согласием на любые предложения организатора моей хоум пати.

А этот парень, определенно, знал толк в веселье. С утра он забрал ключ от моей квартиры и отправил меня на пары, попросив лишь пригласить нескольких людей, с которыми могла бы подружиться. Сначала эта просьба меня напрягла, но, немного поразмыслив, решила, что ничего не потеряю, если позову более или менее приятных девушек из группы. А если повезет, то, наконец, приобрету друга в женском лице, какого у меня еще никогда не было. Не то, чтобы я отчаянно нуждалась в этом, но учитывая, последние события, женская поддержка оказалась бы очень кстати.

Шагая по главному корпусу универа, так погрузилась в мысли, что не сразу заметила, что мою скромную персону снова сопровождает множество пар глаз. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с сочувствием, другие — с принебрежением. Видимо, сегодня этим я обязана отсутствию Вика рядом. Ну и пусть смотрят.

Все-таки, Вик не всегда будет рядом, а мне нужно бороться со своими таракашками. Поэтому стараюсь выглядеть спокойной. Никакой наигранности — чистое спокойствие. Правда, расправить плечи все же, удосужилась. Негоже девушке сутулой собачкой по ВУЗУ ходить.

Добравшись до нужной аудитории, заняла привычное место и с любопытством принялась разглядывать одногруппниц. Гоп-стоп компания в юбках и с пластиковыми ресничками сразу отпадает — они и сейчас бросают косые взгляды в мою сторону и что-то обсуждают. Зато Арина Журавлева, заслужившая мою симпатию в момент, когда нерешительно, но поддержала меня после первой прилюдной прогулки с Виком, старательно выводила какие-то узоры в тетради, не обращая внимания ни на меня, ни на сплетниц.

Пока не растеряла пыл, направляюсь к "Русалке".

— Привет. — широко и, как мне кажется, очень мило улыбаюсь девушке. Огромные глаза Русалочки становятся еще больше от удивления. И я начинаю нервничать и сомневаться в своих действиях. От волнения опускаю взгляд и замечаю портрет смутно знакомого парня на белоснежном листе, который тут же скрывается под огромной энциклопедией. Кажется, Арина не хотела, чтобы кто-то видел результат ее художества.

— Привет? — наконец отвечает Журавлева почему-то с вопросительной интонацией. Я не дура и понимаю причину ее отношения к ситуации. Легко заводить дружбу, когда ты — ребенок. Не такой ребенок, каким была я, но другим было достаточно просто поздороваться и представиться, чтобы стать друзьями. В студенческом возрасте легко сближаться в начале первого курса ии когда, когда ты — новенький. И это, опять же, меня не касалось. Я всегда держалась отдельно от всех. В сформировавшемся коллективе, который ты сам всегда игнорировал сложно стать хоть мало-мальски "своим". И я не очень то и хочу стать своей для всех. Но очень хочу сблизиться с доброй и интересной девушкой. И Арина похожа на такую девушку.

— Буду пряма. Я тут вечеринку устраиваю сегодня вечером. Хочешь пойти? — качаюсь с пятки на носок и нетерпеливо перебираю пальцами косичку, свисающую через плечо.

Искренняя улыбка озаряет красивое лицо Арины и волнение, сковавшее тело потихоньку отступает.

— Конечно! На самом деле, я давно хотела с тобой пообщаться, но не решалась. Ты кажешься… очень неприступной. — искренность девушки вызывает теплые чувства и я решаю быть такой же открытой с ней:

— На самом деле, я такой и была. А сейчас решила исправиться. — последнее подобрлось с трудом, сначала я чуть не ляпнула глупое: "решила тебя принять". Это прозвучало бы высокомерно. А я совсем не такая и произвести такое впечатление о себе совсем не хочется.

Арина сгребла свои принадлежности на другой край стола и сама отодвинулась, приглашая сесть рядом и я, с радостным предвкушением, плюхнулась на предложенное место.

Мы обменялисьтелефонами, еще немного поболтали о предстоящем семинаре и договорились о встрече по моему адресу. Оставшиеся пары сидели рядом, много болтать не получалось из-за отсутствия общих тем, но мне показалось, что нам обеим было приятно проведенное вместе время. И звать кого-то еще мне просто расхотелось. Как сказал Вик, друзей и не должно быть много. Достаточно одного, но хорошего друга. а мне так точно не нужна орава девиц, которые могут оказаться вовсе не подругами.

После пар поспешила домой, в радостном предвкушении праздника. Все складывалось просто потрясающе! И я, на крылышках, немного потрепанных, но заклеенных пластырями (так это выглядело в моем воображении), и начавшими заживать, летела к выходу из универа.

— Яна! — незнакомый голос прозвучал сзади, и хотя, совсем не собиралась оборачиваться, потому что привыкла, что в стенах учебного заведения, обычно, зовут других Ян, но не меня, машинально повернула голову на звук.

Меня догонял парень, с которым познакомилась во время первого задания. Кажется, Саша. Сегодня он выглядит точно так же, как в день знакомства: широкие штаны, толстовка, рюкзак.

— Привет! — улыбаюсь, а сама не знаю куда смотреть и как побыстрее сбежать. Мне было интересно пообщаться с ним в прошлый раз, но это происходило на адреналине, кипящем в крови, а сейчас все по-другому.

— Ты очень странная невеста! — не сразу понимаю смысл шутки и начинаю рыться в воспоминаниях, но безуспешно. Тогда парень продолжает:

— Сначала в невестки моей маме напрашиваешься, а потом пропадаешь. на смс не отвечаешь. Рад, что встретил тебя, изюминка. — щелчок по носу указательным пальцем приводит меня в чувства и вызывает взрыв смеха.

— Прости… — все еще смеясь, извиняюсь за игнор. Совсем забыла ответить на смс за своими переживаниями.

— Я была очень занята. — парень выглядит расстроенным и мне хочется поднять его настроение, и не долго думая приглашаю его на свою вечеринку.

10.2

Уже с порога понятно, что в квартире происходит что-то необычное: несколько мужских голосов, перебивая друг друга, что-то обсуждают.

— Я дома! — кричу, освобождаясь от обуви, чтобы мое появление не стало сюрпризом.

— Ты чего рано так? Твой крестный фей ещё не все дофеячил. — в проёме появляется взлохмаченный Вик, он поспешно натягивает футболку, но я успеваю рассмотреть привлекательные кубики на животе, блестящем от пота.

Смущаясь и краснея до кончиков волос, судорожно ищу телефон в сумочке.

— Вообще-то у меня есть кондиционер.

— Как-то не подумал… — пожимает плечами и загораживает проход:

— Рано, может, погуляешь где-нибудь?

— Ты выгоняешь меня из собственной квартиры? — изгибаю бровь, но не могу оторвать глаз от живота парня, обтянутого футболкой, теперь, когда знаю, что под ней скрывается, хочется посмотреть ещё раз.

— Не выгоняю, а избавляю от ненужных забот.

— Тогда схожу к Стасу. — мысль приходит внезапно и сразу же откликается радостным предвкушением.

— Эээ… Нет. Я передумал. Нужна твоя помощь здесь. — Вик чешет затылок. И мне кажется, что на самом деле, он ещё не придумал, чем меня озадачить, но он опровергает это предположение:

— Ты можешь приготовить нам кофе? Парни устали, и нам не помешал бы перерыв.

— Хорошо. Только Стаса позову. — массивные руки берутся за плечи и тянут маленькую меня к кухне.

— Сегодня без него. — беспрекословность его тона, вызывает раздражение, и я пячусь обратно к выходу.

— Я быстро. — Вик качает головой и выглядит очень расстроенным, но меня не переубедить. Хочу, чтобы Стас был здесь. Мне нужна его поддержка.

Звоню в дверь соседа, но никто не открывает. Тогда набираю его номер и слышу звук мобильного внутри, но ответа не получаю. Снова звоню в дверь, параллельно набирая номер повторно. Снова никого. Пробую открыть дверь и она оказывается незапертой. Прохожу внутрь и в ноздри ударяет запах сладких духов.

— Стас! — кричу, как можно громче, чтобы не застать соседа врасплох. Квартира Стаса всегда была, как родная, но сейчас все изменилось, я несколько лет не была здесь. Из спальни раздаются какие-то звуки.

— Стас! — снова зову, но, кажется, меня не слышат.

Подхожу к приоткрытой двери и кровь превращается в кислоту, обжигающую все внутренности, потому что сквозь щель различаю обнажённую спину любимого и наманикюренные пальчики, впивающиеся в смуглую кожу.

Несколько секунд не могу пошевелиться, но смотреть на то, как любимый мужчина обнимает другую — невыносимо. Думаете, Яна залилась слезами?! Нет! Сама не понимаю, почему так, но вместо слез и боли, я испытала невероятную злость. Такую, из-за которой убивают.

Однажды, я видела, как моя мама чуть не задушила нашего шкодливого кота Ваську одной рукой. Она очень устала после и была раздражена до предела, но когда Васька забежал прямо с улицы за диван и сделал свои дела, мамины нервы сдали и она схватила его за шею. Тогда я была ребёнком и не понимала, что происходит, но мамины всегда добрые и любящие глаза, в тот момент показались мне пугающими. Мама крепко держала Ваську за шею, все сильнее сжимая её пальцами, а кот беспомощно барахтался в попытках выбраться из ловушки. Когда Васька перестал сопротивляться, задыхаясь, мама, будто пришла в себя и отпустила кота. Так вот, окажись сейчас я на мамином, а шлюха из-под Стаса на месте Васька, я бы не остановилась.

Услышав эту историю, человек может решить моя мама — была страшным человеком, но я точно знаю, что это не так. Мама была несчастной и очень уставшей женщиной, которая любила меня.

Вернувшись в свою квартиру, трясущимися руками готовлю кофе. С этой минуты, я понимаю, что Стас не только моих страданий не достоин, но и любви. Именно поэтому, сделаю вид, что ничего не случилось и буду получать удовольствие от моей первой собственной вечеринки.

— Позвала своего Стаса? — голос за спиной тихий и сочувствующий. Обещала себе не плакать, но как только понимаю что Вик жалеет меня, слезы проливаются ручьем.

— Ты знал, что он там не один? — сквозь слезы озвучиваю догадку и вместо ответа, парень крепко прижимает мою голову к груди. Тяжёлые руки гладят по волосам:

— Тшшш… Ян, это хорошо, что ты узнала. Лучше знать правду, чем жить в иллюзиях. Очень больно смотреть как жизнь, построенная твоим воображением, столкнувшись с реальностью рушится на твоих глазах, поверь. — дыхание Вика касается моей макушки, легкие поглаживания по волосам и приятный голос успокаивают и я беру себя в руки. Отрываюсь от крепкой, уютной груди и делаю глубокий вдох.

Вик вытирает мои слезы со щек теплыми и чуть шершавыми ладонями. Этот жест трогает до глубины души, потому что никогда не вытирал мои слезы, и я снова сотрясаюсь от рыданий. Вик подает стакан воды, который я осушаю залпом. Сама утираю слезы бумажной салфеткой и натягиваю широченную улыбку.

— Все в порядке, Вик, ты прав. — не хочу портить вечеринку, ради которой он так старается до сих пор. Карие глаза Вика внимательно сканируют мое лицо, парень кивает и забирает приготовленный кофе:

— Ты пока приведи себя в порядок. Я бы помог тебе красоту навести, но боюсь, что ты не придешь в восторг от моих «стилистских» способностей. — мне нравятся шутки Вика. Нравится мальчишеский задор, загорающийся в глазах парня в эти моменты. И его лицо, на секунду замирающее, будто в ожидании реакции собеседника.

— Я обязательно оценю твои способности в следующий раз. — улыбаюсь искренне. Кажется, Вик умеет управлять моим настроением.

11

Первые гости прибыли в тот момент, когда я придирчиво осматривала результат полуторачасовых манипуляций над своим внешним видом.

— Открою! — крикнул Вик из гостиной, и я продолжила стоять перед зеркалом.

Густые каштановые волосы завила в крупные локоны, которые изящно обрамляли лицо. Глаза подвела кошачьими стрелками, ресницы удлинила чёрной тушью, губы — ярко Красной помадой. С нарядом заморачиваться не стала, простые джинсы с высокой талией и чёрный кружевной топ на широких лямках. Девушка в отражении мне нравилась, от заплаканной обиженки не осталось и следа.

Делаю глубокий вдох перед тем, как открыть дверь и решительно шагаю навстречу к гостям.

Первое, что шокирует не-по детски это вид моей гостиной. Большой диван перекочевал из центра комнаты в угол. Напротив расположился огромный овальный стол на низких ножках, которого раньше в моей квартире не было. Так же неизвестно откуда взялось множество кресел-мешков всех цветов радуги. Плазма оказалась на стене, хотя раньше стояла на тв-тумбе. Центр комнаты освободился и, похоже, предназначался для танцев, потому что по оставшимся свободными, углам разместились огромные колонки с мощнейшими по виду, динамиками. Весь потолок усыпан шарами с золотыми ленточками.

На столе множество красивых блюд, которые, пока, не было времени рассмотреть.

Я почувствовала себя главной героиней красивой мелодрамы, где друзья устраивают праздник в честь дня её рождения.

Руки сами собой легли на щеки, а улыбка растянула лицо.

— Боже! Ты и правда тут все… зафеячил. — бросаюсь на шею Вика, только подошедшего в компании нескольких ребят. Он все еще в той же футболке, в которой работал, и ноздри обжигает его мужской запах с нотками свежей хвои. Парень брезгливо отводит мои руки и поясняет:

— Я воняю, как скунс. — если скунсы пахнут, то я готова завести парочку домашних. Вик поворачивает меня к прибывшим гостям:

— Это Яна — хозяйка вечеринки. А это Алена, Настя, — он по очереди указывает на двух очень похожих между собой девушек в розовых платьях, напоминающих вторую кожу.

— Серега, между прочим, мой лучший лучший друг, — понимаю руку симпатичного блондина, и перевожу взгляд на следующего гостя, щуплого парня в очках и галстуке.

— Илья — мозг нашей группы, и Андрей. — последний галантно берёт мою руку в свою и подносит к губам. Мне неприятно такое действие, поэтому отдергиваю её, прежде, чем его губы касаются кожи.

— Андрюха, на Яну твои штучки не подействуют. — улыбается Вик, и подобрав меня под локоток ведёт за стол.

— Вы тут развлекайтесь, пока. Я воспользуюсь твоей ванной? — воображение мгновенно рисует обнажённый торс парня, и в горле пересыхает. Судорожно хватаю стакан, наполненный какой-то жидкостью и только сделав несколько больших глотков, понимаю, что выпила что-то алкогольное.

Голова мгновенно ловит вертолётик, а тело становится невесомым.

— Конечно. — указываю Вику нужное направление, хотя он и так успел изучить мою квартиру.

С наслаждением наблюдаю за удаляющейся фигурой парня, и только, когда он скрывается за дверью, понимаю, что это выглядело неприлично. Гости скромно расположились за столом и принялись что-то негромко обсуждать, меня к себе не пригласили, чему я даже немного обрадовалась.

Следующей пришла моя Русалочка в компании своей сестры. Обе девушки выгля дели шикарно в простых джинсах и рубашках, но внешне оказались абсолютно разными: сестрица моей русалки больше похожа на азиатку, с чёрными прямыми волосами и миниатюрной фигурой.

— Яна, Кристина. Кристина, Яна. — тыкая в каждую из нас пальцем, Арина представила нас, после чего прошагала в квартиру, с сестрой на буксире.

Вернувшись в комнату, застыла в недоумении, потому что, как хозяйке вечеринки, мне полагалось познакомить и рассадить гостей. И мне удалось это сделать без дрожи в голосе или теле, что сначала удивило, а потом порадовало.

Непринужденная беседа завязалась благодаря парням, которые изо всех сил старались понравиться девчонкам.

В разгар беседы прибыл ещё один гость. Мой новый знакомый, Саша. Он пришёл в строгой рубашке и брюках, с огромным букетом белых лилий в руках, что не могло не обрадовать. Я даже подскочила от восхищения крупными, ароматными бутонами.

С широченной улыбкой, растянувшей мои пухлые от природы щеки, прошагала в гостиную, показывая путь к столу Саше. Все гости уставились на меня, зарывшуюся носом в букет, с удивлением. До осчастливленного и немного охмелевшего мозга не сразу дошёл смысл происходящего.

В центре комнаты стоял рассерженный Вик.

11.1

Посвежевший после душа, в белоснежной футболке, обтягивающей мощный торс, с растрепанными волосами и просто невероятно злющими глазами, Вик метал молнии в меня и мой прекрасный букетик.

— Добро пожаловать на НАШУ вечеринку! Можешь присесть здесь! — поддельное гостеприимство вызвало улыбку Саши и тот прошел за стол, параллельно пожимая руки парням и кивая девушкам.

— Все в сборе? Или ты, Яночка, ждешь и других парней? — тон Вика казался доброжелательным и даже веселым, но глаза выдавали напряжение и, кажется внутреннюю борьбу. В голову закралась шальная мысль о том, что Воронцов ревнует, но я тут же отмела её поганой метлой, потому что такие парни не влюбляются.

— Нет, больше я никого не жду! — заявляю уверенно, и ставлю букет в вазу.

— Тогда предлагаю начать веселье! — Воронцов грубовато схватил мой локоть и усадил за стол, сам плюхнулся рядом и принялся наполнять мою тарелку едой, а затем и бокал вином.

Первые несколько минут, как и всегда, между малознакомыми людьми, чувствовалась неловкость, но по мере уменьшения чудодейсвенных напитков из бутылок, ребята расслабились и разговоры потекли рекой. Мы шутили, смеялись, даже немного потанцевали.

В какой-то момент, Вик предложил сыграть в игру, предназначенную именно для таких вечеринок. «Правда или действие». Я никогда раньше не играла в неё, поэтому согласилась с большим энтузиазмом.

Глаза Вика засветились загадочным огоньком и он принялся объяснять правила ничего не понимающей Арине.

По его версии, ведущий задавал любые вопросы каждому игроку, а тот должен решить, готов ли он ответить правду или выполнить придуманное ведущим действие.

Первой роль ведущей выпала подруге Вика, Алене. Каждый заданный ею вопрос участникам, поднимал мои волосы дыбом, и я с ужасом представляла, что же она спросит у меня, потому что все вопросы казались мне очень личными и интимными. Хотя, ребята без проблем отвечали и ни капли не смущались.

— Яна! Сколько у тебя мужчин было? — девчонка ехидно улыбалась, при этом, глядя, Почему-то не на меня, а на Вика. Вопрос конечно, достаточно откровенный и отвечать на него я не обязана, но как только представила, какое задание сможет придумать эта извращенка, сглотнула, чтобы избавиться от слюны мгновенно заполнившей рот и решила выбрать правду:

— Эээм… Нисколько. — опустила голову, чтобы скрыть покрасневшие щеки. А они наверняка выглядят, как перезревшие помидорки. Теплая рука сдала мое запястье, в знак поддержки, и я немного расслабилась. Такие простые и, вроде, ничего не значащие жесты, со стороны Вика, действуют странно действуют на мое тело, вызывая легкую, приятную дрожь. Сжала пальцы в ответ, бросив смущенный взгляд на парня. Он улыбался, и глаза-озера топили меня в необычайной нежности.

— Ооокей. Теперь Витя. — такое обращение к Воронцову заставило меня вздрогнуть и с отвращением посмотреть на говорящую куклу. Дело не том, что мне нравится такой вариант его имени, А в том, как она его произносит. Извращенка сложила губки в трубочку и сделала вид, что глубоко задумалась, постучав при этом розовым ноготочком по собственному затылку. Вик никак не отреагировал ни на обращение девушки, ни на то, что подошла его очередь отвечать.

— Почему ты перестал тусить? — голос девушки стал таким серьезным, что мне даже стало её немного жаль. Кажется, для неё очень важно услышать ответ на этот вопрос.

— Действие. — беспрекословно заявляет парень и широкие плечи заметно напрягаются.

— Поцелуй меня. — Алёна, будто, только и ждала возможности присосаться к парню. Её пухлые губки растягиваются в довольной улыбке, а кошачий взгляд уже прикован к губам Воронцова. Я точно знаю, на что похожа ревность, потому что не один раз ревновала Стаса к его многочисленным мочалкам, но то, что я испытала, услышав требование Алены, не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше.

Внезапно красивые черты лица девушки, её прекрасное платье и фигура показались мне отвратительной вульгарщиной. Руки зачесались от дикого желания схватить блондинистые патлы обеими руками и вытащить упакованную тушку за дверь.

В ожидании ответа Вика, замерли все мои внутренности. Казалось, если парень поцелует её, мое сердце просто выпрыгнет из груди. Секунды тянулись бесконечно, пока, вдруг, парень не сжал мою ладошку ещё крепче. Сделал глубокий вдох и тихо, но уверенно произнес:

— Я посещаю психолога.

11.2

Алена фыркает, выражая недовольство, Вик не отрывая пристального взгляда от девушки, опрокидывет стакан, наполненный виски.

Все, без исключения, друзья Воронцова уставились на него, видимо, забыв о возможности моргать.

— Это многое объясняет. — Андрей разводит руками. Он легче других принимает обрушившуюся на всех информацию и следует примеру друга, осушая бокал с алкоголем.

— Продолжим?! — громкий звук стакана, приземлившегося на стол с подачи Вика, ставит точку в этой истории.

Следующей роль ведущей берёт на себя Арина, прежде чем начать, девушка бросает на меня робкий взгляд и я ободряюще киваю.

На удивление, Русалочка, отлично справляется со своей задачей. Каждый вопрос, заданный очередному игроку, вызывает взрыв смеха всей компании, даже надменная Алена хохочет, прикрывая рот ладонью, когда Арина спрашивает супермодных девушек о том, когда в последний раз они мочились в бассейн, почему они предпочитают противоположный пол, собственному, ковыряются ли они в носу, пока думают, что их никто не видит, и тому подобные глупости. Когда очередь доходит до меня, Арина набирает полную грудь воздуха и выпаливает:

— Как ты закадрила стольких красавчиков? — она искренне улыбается, видимо, считая, что делает мне комплимент таким образом, а я теряюсь и хочу залезть под стол.

Прочищаю горло, уже собираясь выбрать действие, но за меня внезапно отвечает Саша:

— О, это очень интересная тема. Я могу рассказать, как сам попался на эту удочку. — он подмигивает мне, и задерживает взгляд на ведущей. По реакции девушки, я сразу понимаю, что Саша ей нравится, потому что её обычно фарфоровое лицо приобретает оттенок спелого помидора.

— Вопрос ведь к Яне. — смущенно мямлит Русалочка.

— Я никого не…

— Это не ответ. Давай ей действие! — требует изрядно подвыпившая Алена. Я определенно не нравлюсь этой девушке и уже искренне жалею, что приняла её в своём доме.

— Окей. Тогда…. — Арина хмурит брови, видимо, пытаясь, придумать задание для меня. Тем временем, мой рот беспомощно открывается и закрывается в попытке ответить на вопрос и избежать роль шута.

— Ну, пусть будет поцелуй. Целуй того, кто тебе нравится в этой комнате. — я уже хочу сказать, что единственный человек, которого я готова поцеловать сейчас находится в другом месте, когда позади слышу до боли знакомый голос Стаса:

— Как я вовремя. Яночка, прости, чуть не опоздал. Дела. — мои внутренности будто покрываются тонкой коркой льда от того, как правдоподобно и нагло врет этот человек.

Смотрю в родные глаза-океаны и понимаю, что больше не испытываю того трепета перед ними, который заставлял тело дрожать, а сердце выпрыгивать из груди.

Киваю в знак прощения. Медленно поднимаюсь на ноги, и тяну за собой Вика.

Все глаза в этой комнате, а их, не много не мало, больше шести пар, сейчас устремлены на нас, но мне так плевать.

Я полностью растворяюсь в чёрных бездонных озерах напротив и всем существом тянусь к губам.

Воронцов, немешкаясь ни секунды, наклоняется ближе ко мне, и горячие мягкие губы накрывают мои. Тело прошибает электрическим разрядом, когда влажный язык проникает в рот и начинает ласкать мой, руки сами взлетают к мужскому затылку и зарываются в короткие волосы. Чувствую легкие прикосновения к своей шее сзади, и мурашки преследуют каждое движение Вика по моей коже. Вик пахнет так приятно, что голова кружится, как сумасшедшая.

Когда низ живота наполняет незнакомое тепло, а дыхание становится тяжелым и прерывистым, я начинаю крепче прижиматься к сильному телу, желая полностью в нём раствориться. Воронцов сам разрывает наш поцелуй, и я почти скулю от разочарования, потому что не испытывала таких мучительно сладких чувств.

Он все еще держит меня за талию и тяжело дышит, а я все еще не могу обрести равновесие. Не знаю, сколько мы смотрим друг на друга приходя в себя, но в какой-то момент, раздаются громкие хлопки и я осознаю, что все это происходило на вечеринке, в самом центре всеобщего внимания и нам кто-то аплодирует, но единственное, что мне хочется сделать сейчас — это продолжить наш поцелуй.

Вик выглядит так же ошарашенно, как я. Глаза широко раскрыты от удивления, грудь шумно вздымается. Он осматривает окружающих, останавливается на Стасе и, притягивая к себе, прячет мое лицо на своей широкой груди.

Только сейчас я понимаю, что Стас все еще здесь и что все видел.

— Какого хрена? Яна? — я не вижу лица, которое еще совсем недавно считала любимым, но знаю, что оно перекошено яростью и непониманием.

— Видимо, тебе здесь больше не рады. — Воронцов отвечает за меня. Голос звучит спокойно, теплая рука поглаживает плечо, успокаивая и меня.

Стас решает, что мой защитник не достоен его внимания и снова обращается ко мне:

— Яна! Объяснишь?

Освобождаюсь из приятного плена, потому что все же хочу ответить своему дорогому соседу. Вик неохотно выпускает из кольца своих рук, но даёт отойти даже на несколько шагов, следуя за мной.

— Конечно. Я приходила к тебе пару часов назад. — понимаю плечами, и наблюдаю прекрасную картину под названием: «мудак понял, что спалился».

— Ян… — Стас беспомощно опускает руки вдоль тела, затем резко хватает себя за волосы и начинает кружиться в каком-то безумном танце. Сейчас он отчаянно пытается придумать себе оправдание, но это невозможно.

— Ян… — наконец, он останавливается и пытается протянуть ко мне обе руки, но я отпрыгиваю назад и утыкаюсь спиной к телу Вика.

— Я тебя люблю, Ян. — признание звучит, как жалкая попытка все исправить.

— А я тебя больше нет. — произношу без злости и обиды, просто констатирую факт и понимаю, что так и есть.

Никогда раньше не думала, что любовь может пройти в одно мгновение, но сейчас понимаю, что может. Если на ней попрыгали два тела в порыве страсти.

— Слушай… — начинает Вик, обращаясь к Стасу, но тот не слушает и просто выходит, определенно, понимая, что сейчас он здесь лишний.

— Маркова! Да ты еще та роковуха! — восклицает русалочка, возвращая меня в реальность.

— Если ваши вечеринки будут не похожи на эту, не зовите меня! — подает голос Кристина и все взрываются дружным смехом.

Только мне не до смеха. Я безумно хочу выгнать всех и лечь спать, но понимаю, что этого делать нельзя.

Вик занимает своё место, но даже не смотрит в мою сторону. А я, наоборот, не могу оторваться от разглядывания его мужественного профиля.

Несколько минут, раздумываю над тем, стоит ли протянуть руку и обхватить его ладонь, прежде чем решаюсь на этот шаг. Воронцов отдергивает руку, едва я успеваю почувствовать тепло его кожи.

11.3

Чтобы избежать неловкой паузы, Андрей врубил танцевальную музыку и ребята всё разом двинулись танцевать.

Воронцов последовал их примеру и оставил меня за столом в одиночестве. Перемена в его поведении произошла после поцелуя, поэтому я делаю вывод, что парень относится ко мне как другу и, скрепя сердце, приветствую ставшую такой родной и знакомой «френдзону». Успеваю опечалиться своей несчастной судьбинушкой, пожалеть себя бедную и плотно присосаться к бокалу с вином, когда кто-то включает мою любимую песню под которую я давно привыкла изрядно порыдать. В поиске салфетки для утирания слез и соплей рыщу по столу, но найти её, не судьба, потому что Арина хватает меня за руки и тянет к импровизированному танцполу:

— Твоя очередь спасать красавчика! — кричит прямо в ухо, указывая на Вика.

И на пару секунд я зависаю, наблюдая за тем, как прекрасная Алена виснет на шее парня плотно прижимаясь к нему всем телом. Вулкан эмоций извергается, неприятно обжигая внутренности, и я, не раздумывая, бросаюсь «спасать» Воронцова. Почему-то, у меня не возникает сомнений в том, что его необходимо вытащить из наманикюренных лап хищной девки.

Впервые в своей жизни, я подхожу обжимающейся парочке, чтобы увести парня:

— Ты обещал, что все танцы сегодня мои! — нагло вру, при этом ни одна мышца на лице не выдает моего волнения. Вик удивленно переводит взгляд с блондиночки на меня, затем что-то шепчет ей на ухо, а меня передергивает при его губ, так близко находящихся к её уху.

Алена целует его в щеку и отступает, при этом, довольно улыбаясь. Меня бесит её улыбочка, потому что я понятия не имею, чем она вызвана.

Вик обнимает меня за талию и начинает покачиваться из стороны в сторону. Танец с Аленой был другим, настоящим, в отличае от того, что происходит сейчас со мной, но мне плевать. Достаточно того, что девка ушла, а сильные руки лежат на моей талии.

Глаза, в которых не нахожу ни дня ни края смотрят печально. И мне хочется вернуть в них игривую веселую искорку, до этого момента не покидавшую эти озера.

— Я решил, что больше не хочу общаться с тобой, Яна. — грубое заявление выводит из гипноза и мне хочется зареветь в голос.

— Прости, Вик. — произношу почти шепотом, но парень меня слышит.

— Я думала, что нравлюсь тебе. Иначе…

— Ты правильно думала. — отвечает, не дав мне закончить предложение.

— Тогда в чем дело? — искренне недоумеваю, потому что после поцелуя с этим парнем, поняла, что не хочу его отпускать от себя куда бы то ни было.

— В том, что я не тряпка, Яна! И вытирать о себя ноги не позволю! — с этими словами, Вик отпускает меня и направляется к выходу, а я со всех ног спешу догнать его.

— С чего ты решил, что я собралась ноги о тебя вытирать, мужчина?! — вопрос звучит немного резче и саркастичнее, чем мне хотелось бы, но своей цели достигает. Вик оборачивается. Глаза сверкают гневом, желваки просто скачут по лицу.

— Какого хрена ты лезешь ко мне с поцелуем при своём драгоценном Станиславском? Я не собираюсь быть запасным вариантом, и чью-то ревность вызывать тоже не собираюсь. Да иди ты… — пока взбешённый Вик разводит руками и то и дело хватает себя за волосы, произнося гневную тираду, меня посещает догадка о том, что Вик ревнует. Он ревнует и ещё он думает, что я поцеловала его назло Стасу. И хотя, в первую секунду, это так было, все изменилось, стоило ему коснуться моих губ. Я могу все объяснить, могу рассказать о своих чувствах и он поймет. Не сейчас, когда злость бурлит, застилая разум. Позже. Сейчас нам обоим нужно другое.

Подхожу вплотную к парню, касаюсь ладошками лёгкой щетины, обхватываю затылок и тянусь за поцелуем. Парень замолкает, изумленно глядя в глядя, но не сопротивляется. Нежно касаюсь горячих губ, но они остаются неподвижными. Тогда, слегка прикусываю нижнюю губу и барьер между нами мгновенно рушиться, потому что Вик издает громкий рык и сгребает меня в охапку, углубляя поцелуй. Мы оба тяжело дышим и не смущаясь ничего и никого гладим друг друга там, где хотим. Мне дико нравится ощущение твердых мышц под ладонью, нравится, что стоило нам слиться в поцелуе, его тело взмокло и стало приятно влажным. Мне нравится его пьянящий запах. Нравится чувствовать его тяжёлые и грубоватые руки на своей спине, шее, затылке.

— Ян, нужно поговорить. — произносит, тяжело дыша, и не разрывая поцелуя.

— Угу. — мычу в ответ, не желая отрываться от сладкой пытки.

— Ян, психолог. Тебе нельзя… — пытается вбить мне в голову благоразумную мысль, но сейчас мне плевать на все, кроме этого парня. Никогда в жизни мне не было так хорошо. Никогда в жизни я не чувствовала такой жажды прильнуть к чужому телу, как сейчас. Поэтому заявляю с полной уверенностью:

— К чёрту психолога! Не отпущу тебя!

12

— Пап, все нормально! Твой мозгоправ справляется. — в сотый раз заверяю отца в том, в чем сам не уверен. Но если дать слабину и сказать правду, то отец примчится из командировки и обломает все мои планы.

— Виктор, я надеюсь, это так. Я прилечу в понедельник. Здесь есть еще пара дел. И мы вместе сходим поужинать куда-нибудь. Будь молодцом и помни, ради чего стараешься. — очередное напоминание о том, что не выполни я его условия и плакало мое наследство в виде сети ресторанов.

— Да, пап. Все будет окей. Пока. — обещание даю настоящее. Я слишком уважаю своего отца, чтобы отбрыкиваться от него пустыми.

— До встречи, сын. — в трубке звучат короткие гудки, и я с облегчением кладу телефон в карман, потому что у самого дел по горло.

Сегодня я решил помочь своей «подопечной» устроить вечеринку. «Подопечная»- это Яна Маркова, я прозвал её так, потому что мозгоправ, навязанный дрожайшим родителем, поставил моей главной задачей в процессе лечения — заботу об этой девушке. Сначала меня разозлил тот факт, что мне запретили вечеринки, отношения с девчонками, а самое главное — физический контакт с девушками, зато надзор над незнакомой простушкой сделали главной задачей, но со временем, я успокоился. Сам не понял, как это произошло, но в какой-то момент, ранний подъем, чтобы успеть подвести девушку в универ, стал важнее вечерних тусовок и встреч с подругами.

К тому же, Яна оказалась очень приятной девушкой: красивой, интересной, скромной и такой уязвимой, что мне самому захотелось защищать её от всего мира.

Кажется, отец добился, чего хотел, и я, впервые в своей жизни готов остановится на одной девушке и попробовать настоящие отношения, только вот желание мое оказалось не взаимным.

Когда Маркова познакомила меня со своим другом, я сразу понял, что их связывает. Маркова по уши влюблена, но ему глубоко насрать на её любовь. Я знаю это, потому что сам не один раз френдзонил девчонок.

Но сегодня утром что-то изменилось. Я понял это по наглому взгляду засранца, выходящего из комнаты Яны, по её заплаканным, но счастливым глазам. Внутри стало неприятно колоть, но я же мужик, мать его! Не стал раскисать и продолжил своё дело: обещал ведь Марковой вечеринку закатить.

Несколько ребят, моих одногруппников согласились помочь за небольшую оплату труда и работа закипела. Я работал вместе с ребятами, потому что так легче избавиться от непрошенных мыслей.

Раньше я никогда не зацикливался на одной девчонке, хотя многие вызывали сильные эмоции, и желание сильное, но интерес пропадал, стоило мне добиться их расположения. Именно поэтому отец заставил меня лечиться у психолога. Он считает, что в моем возрасте уже ненормально заводить девчонок на пару ночей, никого не любить, ни о ком не заботиться, кроме себя. По его мнению, всему виной ранняя потеря матери. Нет, она не умерла, как вы могли подумать. Она просто нашла другого мужика, забеременела от него и молча укатила на другой материк, даже не попрощавшись с родным десятилетним сыном. Я долго ждал её возвращения, пока не понял, что это бессмысленно. Новая семья и новый ребенок стали её жизнью, а нас с отцом она просто перешагнула, как какое-то препятствие к счастливой жизни. И хотя, отец уверен в том, что причина моего образа жизни кроется в этом, я так не думаю. Мне всего лишь хотелось тусить до утра, пить море виски, чтобы голова отключалась и оставались только инстинкты и ощущения.

Будет очень плохо, если с Яной случиться также, как с предыдущими девушками, получившими мое внимание, именно поэтому я не иду напролом к цели в этот раз. Не хочу добившись этой ранимой и нежной девочки, разбить ей сердце. А я могу.

Мы с парнями тащим мебель в квартиру Яны, когда перед дверью её соседа появляется шикарного вида блондинка. Она окидывает нас брезгливым взглядом, видимо, приняв за простых грузчиков, и с фырканьем отворачивается к двери. Не знаю, заметил ли меня друг Марковой, когда впускал блондинку в свой дом. Мне жутко захотелось пойти и начистить слащавую морду. Зачем парить мозг девочке, которая тебя любит, если твой член ещё не согласен остановиться только на ней? Этого я никогда не понимал!

От марш-броска в соседскую квартиру меня удерживает возвращение Яны. Она смотрит на меня огромными глазищами, явно удивленная чем-то. Я не сразу соображаю, что вышел без футболки. Неужели она настолько чиста, что вид голого торса приводит её в такой ужас?! Мысленно улыбаюсь и злость, закипавшая в жилах отступает. Быстро накидываю майку, чтобы не смущать эту скромницу.

Мы не успели закончить приготовления к вечеринке, поэтому прошу Яну погулять где-нибудь пару часиков, чтобы не испортить сюрприз.

— Ты выгоняешь меня собственной квартиры? — голос девушки звучит пискляво и иронично, но мне нравятся эти высокие нотки, выражающие возмущение. Яна редко решается на прямые высказывания, поэтому, когда это происходит, мой внутренний котяра становится чеширским, потому что уменьшить его довольную улыбку невозможно.

— Не выгоняю, а избавляю от ненужных забот. — заверяю мелкую вредину. Она и правда, мелкая по сравнению с девушками, которых я предпочитал раньше. Её затылок, едва до подбородка моего достает.

— Тогда схожу к Стасу. — Яна легко соглашается покинуть дом, но имя её возлюбленного действует на меня, как красная тряпка, не потому что вызывает ревность, а потому что я мгновенно вспоминаю блонди, вошедшую в его квартиру несколько минут назад. Сильно сомневаюсь, что они там чай пьют или учебой занимаются. И мне сильно не хотелось бы, чтобы Маркова застала своего говнюка с очередной мадамой сейчас. Может, это и эгоистично, но я не хочу, чтобы в день вечеринки, на которую положил столько усилий, Яна ревела, вместо того, чтобы получать удовольствие и веселиться.

Судорожно соображаю, чем бы озадачить девчонку, лишь бы та осталась в квартире. Но Маркову не остановить. Видите ли, ей нужен Стас. Окей. Пусть посмотрит на своего драгоценного.

Хочу пойти с ней, но сдерживаю этот порыв. Может, её дружок, действительно, книжки читает с подружкой, а я тут драматизирую.

Все-таки, они дружат много лет, и если слащавый решил завести отношения с ней, то вряд ли, поступит так.

Я знаю, когда Яна возвращается, потому что во время её отсутствия постоянно вслушиваюсь, пытаясь уловить звук от входной двери. Девушка тихо проходит на кухню. В одиночестве. Наблюдаю за ней из дверного проема.

Хрупкие плечи расправлены, идеальная осанка напряжена. Девушка порхает между кухонными шкафчиками и только дрожащие руки выдают её состояние. Похоже, я был прав и говнюк оказался говнюком.

— Позвала своего Стаса? — спрашиваю тихо, боясь спугнуть не заметившую моего присутствия девочку.

— Ты знал, что он там не один? — голос звучит тихо, не истерично, не на грани, а тихо и смиренно. Она только что смирилась с потерей близкого человека. Её огромные глаза наполняются слезами. Не могу видеть, как плачет та единственная, которую хочется уберечь от боли всеми силами. Крепко прижимаю ее к груди, руки сами запутываются в шелковистых мягких волосах.

— Тшшш… — пытаюсь успокоить мелкую, как настоящего ребенка, но затем говорю то, что совсем не собирался:

— Ян, это хорошо, что ты узнала. Лучше знать правду, чем жить в иллюзиях. Очень больно смотреть, как жизнь, построенная твоим воображением, столкнувшись с реальностью, рушится на твоих глазах, поверь. — я пока не готов рассказать ей о маме, но сейчас имею ввиду именно то, как моя жизнь разрушилась о стены реальности. И разрушил её никто иной, как моя мать.

Я уже собираюсь все отменить, и посвятить вечер утиранию слёз, когда Яна решительно заявляет, что хочет веселиться. Это удивляет и восхищает одновременно и Я рад, что она нашла в себе силы забить на этого придурка.

Ещё пару часов мы с ребятами провели за приготовлениями. И когда пожаловали первые гости, на пороге появилась посвежевшая Яна. Сегодня она впервые выглядела, как подарочек, который хочется распаковать.

Раньше она вызывала лишь желание защитить, обнять, максимум поцеловать. Сейчас же, девчонка вырядилась так, что в штанах стало тесно. Обтягивающие джинсы подчеркнули упругие ягодицы, а кружевной топ, больше похожий на нижнее белье, открыл взору зону, которая имеет какое-то название, но я напрочь его забыл. Короче грудь у Янки потрясная, руки так и чешутся прикоснуться. Но с ней так нельзя, поэтому при первой же возможности смоюсь в душ. Хорошо, что он действительно мне необходим. Воняю как свин.

Реакция Марковой на мои старания радует. Девчонка действительно заценила мою работу. Расплываюсь в широченной улыбке, но вспоминаю, что должен познакомить хозяйку с друзьями.

Я удивлен, что пришла Алена, потому что не приглашал ее, но раз уж она здесь, то пусть смотрит, как самец, которого она считает своим, не смотря на все уверения о невозможности отношений между нами, устроил пляски вокруг другой симпатичной самочки. Ох, и удивится Аленка тому, как просто, но мягко Маркова отшивает меня, а я продолжаю увиваться вокруг неё. Самому смешно, когда понимаю, как выгляжу со стороны, но ничего поделать не могу.

Убедившись, что все в порядке, наконец, сбегаю в душ и холодные струи воды снимают, вызванное моей личной занозой в заднице, напряжение.

12.1

После душа, как наивный первоклассник, которому разрешили носить портфель, понравившейся девочки, спешу к Марковой, но в гостиной меня ждет сюрприз. Рэперок, взбесивший меня в день, когда Яна знакомилась с кучей парней, притащился на мою вечеринку. Ещё и веник с собой принес. Первый порыв — надрать ему задницу и за шиворот вытащить из квартиры.

С трудом сдерживаю себя, чтобы не поддаться этому заманчивому желанию. Яна улыбается так, будто ей вручили что-то очень желанное и ценное, и я жалею, что сам не додумался подарить ей цветы.

Увидев её впервые в кабинете психолога, я подумал, что все это шутка и такая красивая девушка не может настолько недооценивать себя, что ей требуется квалифицированная помощь. Но узнав её поближе, понял, что она, действительно, не понимает, как действует на противоположный пол.

Даже сейчас, стоя с вонючим веником в руках, заливается румянцем и растерянно переводит взгляд со своего гостя на меня и обратно.

Я думал, что те знакомства закончились обменом телефонами и дальше не продвинулись. Простое выполнение сумасшедшего задания. Но нет. Вот он, ещё один говнюк, к которому придется ревновать. Похоже, Яна продолжила общение с ним, раз он приперся. Интересно, остальные её «знакомые» с футкорта, тоже прибудут?

— Добро пожаловать на НАШУ вечеринку! — я намеренно выделяю слово: «нашу», чтобы говнюк сразу понял своё место.

Реакция парня мне не нравится, потому что тот, проигнорировав мой выпад, улыбается и тянется за рукопожатием.

— Все в сборе? Или ты, Яночка, ждешь и других парней? — вопрос звучит шутливо, но я, на самом деле, озадачен этим. Хочется верить, что конкурентов на поле боя за внимание Марковой у меня немного.

— Нет! — поспешно отмахивается девушка, аккуратно размещая свою метелку в вазе, — Больше я никого не жду! — такой ответ вызывает облегчённый вздох. Хватаю Маркову за локоток, и чтобы не успела сбежать и разместить свою симпатичную задницу рядом со своим новым другом, усаживаю на свободное место рядом с собой.

Ухаживать за девушками я умею и люблю, поэтому наполняю тарелку и бокал своей подопечной. Сама она, скорее всего, просидела бы весь вечер на голодный желудок, но не прикоснулась бы ни к одному из блюд. А так, у неё нет выбора.

Когда замечаю, что темы для разговоров поиссякли, предлагаю ребятам сыграть в излюбленную всеми студентами игру «правда или действие» и даже Яна соглашается с озорным блеском в глазах.

По идее, веселая и безобидная игра становится неприятным испытанием для каждого присутствующего, потому что ведущей становится Алена. Я понимал, что она попытается поставить меня в неловкое положение перед Яной, воспринимая её, как соперницу, но отказываться от участия было поздно.

— Яна! — от произнесенного устами бывшей имени Марковой, меня слегка передергивает. Тем временем, Алена задает свой вопрос:

— Сколько у тебя мужчин было? — голосок звучит противно. На самом деле, этот вопрос и меня волнует, но ответ на него, я бы хотел узнать в более интимной и дружелюбной обстановке. Надеюсь, что Яна выберет действие, но эта девочка, в очередной раз удивляет:

— Эммм… Нисколько. — смущенно отвечает и прячет порозовевшие щеки. Реакцию окружающих не замечаю, потому что в этот момент хочется закинуть Маркову на плечо и спрятать от всего мира. Жаль, что не позволит.

Нахожу маленькую ладошку под столом и крепко сжимаю, в знак поддержки.

Кажется от хищного взгляда бывшей не скрылись наши манипуляции.

— Окееей. Теперь Витя. — раньше такое обращение воспринималось мной абсолютно нормально, но сейчас, когда так привык к робко, но нежно звучащему: «Вик», традицонно укороченное имя звучит неприятно.

— Почему ты перестал тусить? — эта чертовка знает меня. И понимает, что отвечать на подобные вопросы я не стану. Не хочется идти у неё на поводу, но говорить во всеуслышание о терапии, я не готов.

— Действие. — выбираю, не успев обдумать последствия.

— Поцелуй меня. — ярко накрашенные губы девушки растягиваются в соблазнительной улыбке. В любой другой ситуации, я бы выполнил её просьбу. Но сейчас, когда в руке лежит хрупкая ладошка, а лицо обжигает горящий любопытством взгляд, я не могу так поступить. Поцелуй я сейчас другую на глазах своей «подопечной» и она навсегда запишет меня в непригодного для отношений плейбоя. Поэтому плюю на собственный дискомфорт и честно, без предисловий признаюсь:

— Я посещаю психолога. — Алена фыркает, понимая, что её только что отшили в очередной раз. На самом деле, её не волновал мой ответ. Она хотела получить поцелуй, утереть нос сопернице. Осушаю бокал с виски, глядя в глаза блондинке, хочу, чтобы она окончательно поняла, что проиграла.

— Это многое объясняет. — Андрюха удивлен, но вопросов, явно появившихся в его голове не задает.

— Продолжим!

12.2

Дальше вечер проходит в довольно дружелюбной обстановке. Девушка, имя которой, я не запомнил, взяла на себя роль ведущей в игре и вся компания расслабилась, потому что девчонка оказалась остроумной, но довольно скромной в своих вопросах.

Я тоже расслабился и перестал следить за ходом игры,полностью сосредоточившись на том, как приятно ощущать нежную кожу под большим пальцем руки.

Воображение уносит меня далеко за пределы этой комнаты, где мы с Яной оказываемся наедине, и она позволяет мне сделать то, чего ещё никому не позволяла. Никогда не знал, что простое поглаживание женского запястья, может так сильно возбудить мужские фантазии.

Возвращаюсь в реальность, только когда предмет моих фантазий встает со своего места и тянет меня за собой. Поддаюсь безоговорочно, потому что чувствую себя застигнутым врасплох. Ненавижу это чувство, когда твои мысли прерывает тот, о ком ты думаешь, и мозг лихорадочно пытается сообразить не сказал ли ты вслух того, чего произносить не стоило.

Яна пристально смотрит прямо в глаза и мне кажется, что я все еще не выплыл из своей фантазии, потому что в следующую секунду, она тянется за поцелуем. Ничего не понимая, да и не желая разбираться в происходящем сейчас, склоняюсь к девушке, и буквально впиваюсь в нежные горячие губы. Как только язык оказывается внутри ее сладкого ротика с легким привкусом сухого вина, в голове что-то взрывается, напрочь отключая мозговую деятельность. Остаются только инстинкты: схватить, утащить, раздеть… В джинсах становится так тесно, что хочется выть. Совершенно перестаю контролировать свои руки, которые, безусловно, радуясь такому раскладу пускаются в путешествие по мягкому и податливому телу. Пытаюсь остановить себя, напомнить, что мы не одни сейчас и радовать зрителей своим стояком будет нечестно по отношению к застенчивой Яне, останавливаю себя на легких поглаживаниях тонкой шеи. Давно мне так крышу не сносило от поцелуя. Так давно, что если говорить точнее — никогда.

Хрупкое тело вжимается в меня все сильнее и я понимаю, что крышесносным этот поцелуй оказался не только для меня и если не остановиться сейчас, то я забью на всë и, как настоящий пещерный человек, утащу девчонку в спальню.

С трудом отрываюсь от нежной девочки, с удовольствием отмечая, что она тоже тяжело дышит, а ещё некрепко стоит на ногах, так что мне приходится придерживать её за талию.

Глаза Марковой горят, как два факела, щеки пылают, руки дрожат. Такой я вижу её впервые и мне нравится понимать, что эта страстная сторона её личности открылась передо мной.

Кто-то из ребят начинает хлопать в ладоши, остальные присоединяются и мы получаем громкие аплодисменты.

Мне хочется выгнать всех и обсудить случившееся с Яной, потому что до сих пор, я не понял с чего это вдруг мне на голову упало такое «счастье». К тому же, попробовав на вкус эти губы, я не готов отказаться от них, даже если с её стороны, это была просто игра.

Осматриваю наших зрителей, в попытках решить, как от них избавиться поскорее, и только сейчас замечаю, стоящего в дверях взбешенного Стаса.

Инстинкт защитника срабатывает раньше, чем здравый смысл, поэтому крепче прижимаю Яну к себе. Конечно, я мог бы кинуться на него с кулаками, чего мне и хотелось, но я с детства привык до последнего обходиться без физической расправы.

— Какого хрена? Яна? — говнюк требует объяснений. Мне нравится, как перекосило его морду от злости и возмущения.

— Видимо, тебе здесь больше не рады. — отвечаю за дрожащую, как осиновый листок, в моих руках девушку. Можно было просто послать его или прогнать прямым текстом, но я говорю именно так, чтобы в словах прозвучал намек на наши с Яной отношения. Пусть мудак думает, что эта девочка теперь моя. Тем более, что в ближайшее время так и будет.

— Яна? Объяснишь? — дрыщ полностью игнорирует меня, и я понимаю, что он просто боится столкнуться со мной лбами, а вот наезжать на девушку, которую сам же обидел, это пожалуйста. Ехидный смешок, готовый вырваться наружу, застревает в горле, потому что Маркова выпутывается из моих объятий и идёт к своему бесхвостому павлину. Не отступая ни на шаг, следую за ней.

— Конечно! — звонко произносит девочка, и продолжает почти весело:

— Я приходила к тебе пару часов назад.

Её признание приводит в ступор не только соседского «одуванчика», но и меня. Только сейчас я понимаю, что произошло. И это понимание обрушивается на меня, как тяжелая бетонная стена на котенка. Пробивает, потому что я успел поверить, что небезразличен Марковой. Думал, что она не похожа на других девчонок и уж точно достойна хорошего отношения к себе.

Выходит, поцелуй со мной был местью возлюбленному. А я, как наивная бабёнка, уже готов был имена нашим детям придумать.

От позорного поступка с высказыванием обвинений, меня удерживает только присутствие друзей. Сквозь пелену злости, застилающую глаза и уши, слышу какой-то лепет мальчика- одуванчика и решаю, что сейчас самое время для мордобития.

— Слушай… — надвигаюсь, готовый обрушить весь гнев на него, но парень, явно, не готов к схватке. Он поспешно выходит из квартиры.

Хотя уйти вслед за ним, было бы лучшим решением, я остаюсь, потому что не хочу выглядеть проигравшим. Мне неприятно быть использованным, но показывать этого не собираюсь.

Вернувшись за стол, пытаюсь сохранять спокойствие. Краем глаза, замечаю, обеспокоенные взгляды Марковой, но полностью их игнорирую. В какой-то момент, зараза пытается вернуть свою руку в мою, вызывая волну такого раздражения, что я не удержался и отдернул конечность.

Стараясь избегать Яну, сам не понимаю, как соглашаюсь на танец с Аленой. Девушка виснет на мне, как делала это всегда, что-то шепчет на ухо, при этом, спускаясь рукой к моему ремню, и я не собираюсь сопротивляться. Возможно, расслабившись с Аленой, я смогу вышибить из башки Маркову.

12.3

Расслабляюсь в умелых руках подружки, двигаясь в такт музыки.

— Ты обещал, что все танцы сегодня мои! — наглая ложь Яны приятно удивляет. Я почти верю в собственное слабоумие, когда смотрю в карие глаза и вижу уверенность в том, что она произносит. Никогда раньше эта девушка не действовала так решительно.

Та тонкая нить, что связывала нас с Аленой рвется под напором Марковой. И мне приходится отлепить от себя бывшую. Я даже не пытаюсь объяснить себе почему.

— Позже поговорим. — шепчу на ухо блондиночке, с досадой отмечая, что столь близкий контакт не вызывает никаких чувств или желаний, а прикосновение липких от блеска губ, и многообещающая улыбочка, вообще показались раздражительными.

Как только Алена отходит, Яна теряет свой пыл и становится менее решительной. Обнимаю тонкую талию и тут же отмечаю всплеск адреналина в крови, потому что пульс учащается настолько, что перехватывает дыхание.

Я был бы счастлив, вызови у моего тела такую реакцию Алена, потому что знаю наверняка, что любое мое желание было бы выполнено ею беспрекословно.

Как только понимаю, что музыка перестала для меня существовать, заглушенная громким гулом в ушах, а ноги тупо топчутся на месте, принимаю трудное, но, верное для себя решение:

— Я решил, что больше не хочу общаться с тобой, Яна. — сейчас это выглядит, как поступок слабака — сбежать от общения с по-настоящему понравившейся девушкой, потому что боишься влюбиться и испытать боль от неразделенной любви, но по мне — лучше показаться слабаком, чем стать им, когда Маркова снова побежит за своим придурошным соседом. Или решит использовать меня, чтобы тот понял, кого теряет. Увольте!

— Прости, Вик! Я думала, что нравлюсь тебе. Иначе… — пухлые кукольные губы дрожат, когда произносят это полушепотом.

— Ты правильно думала. — не хочу убеждать её в обратном, потому что ложь — не мой стиль. Я привык получать все, что хочу без обманов и уловок.

Глаза собеседницы наполняются негодованием и полным непониманием, будто я только что сказал несусветную глупость.

— Тогда в чем дело? — из её уст вопрос звучит смело. Я знаю, что она не привыкла выяснять отношения, но сейчас старается сделать это, со мной. Это дарит надежду на взаимность. Не знай я всех обстоятельств, точно бы присосался к ней в поцелуе, но такое мимолетное удовольствие понесет за собой последствия, которые я долго буду разгребать.

— В том, что я не тряпка, Яна! И вытирать о себя ноги не позволю! — этого говорить я не собирался. Теперь, действительно, выгляжу, как тряпка. Пытаясь сохранить последние крупицы самообладания, отпускаю девушку и спешу на выход. Потому что позволить себе дальнейшее выяснение отношений — все равно, что позволить ей пройтись по моему, и без того, уязвленному эго, в грязных кирзовых сапогах. А к такому я точно не готов.

— С чего ты взял, что я собралась ноги о тебя вытирать, мужчина? — вопрос застает врасплох, потому что Яна, последовавшая за мной — это большой сюрприз. Не могу сказать, что приятный, потому что внутри все бурлит от злости, но определенно неожиданный.

Сейчас мне хочется просто свалить отсюда и найти одного хлыща. Кулаки чешутся от желания пройтись по твердой морде. Умом я понимаю, что разрывающие меня эмоции, сейчас неуместны. После драки кулаками не машут, если и стоило надрать ему задницу, то делать это нужно было на месте, а не после того, как он сбежал, а я разозлился по другой причине, но от этого легче не становится.

— Какого хрена ты лезешь ко мне с поцелуями при своём драгоценном Станиславском? Я не собираюсь быть чьим-то запасным вариантом и чью-то ревность вызывать тоже не собираюсь. — только высказав это, понял, что сам себя закопал и земельку сверху притоптал, чтоб выбираться посложнее было. Нужно было просто попрощаться и уйти, а не предъявлять претензии слабой и влюблённой, до одурения, девушке. Но закипевшая в жилах кровь, продолжает бурлить, а последняя ниточка спокойствия рвется, когда вижу, как брови Марковой сходятся на переносице, а глаза расширяются, будто то, что я говорю удивляет её.

— Да пошла ты… — наконец, решаюсь сказать то, что окончательно поставит точку в этом диалоге. Не хочу заставлять её оправдываться передо мной, не хочу видеть жалость в её глазах, когда она поймет, что меня переполняют чувства к ней. Попасть во френдзону — то ещё наказание, а продолжи я находиться рядом и прощать такие выходки — и звание доброго друга, преданно заглядывающего в глаза, мне обеспечено.

Дальнейшие действия хрупкой и скромной Яны, приводят в ступор и заставляют замереть, потому что она, как грациозная кошка, приближается ко мне вплотную. Маленькие ладошки взлетают к моему лицу и нежно проходятся по щетине, а после — тянут голову вниз, обхватив затылок. Все это происходит, как в тумане, потому что мозг не успевает остыть. В глазах непроходимой скромницы искрится что-то непривычное, новое и совсем не скромное.

Губы обжигает легким прикосновением, но я все еще не могу поверить в происходящее, и боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть это наваждение.

Яна судорожно вздыхает и острыми зубками вонзается в нижнюю губу. Это становится спусковым крючком для меня, потому что, пронзившая боль, выводит из ступора и доказывает реальность мгновения.

Из горла вырывается звук, напоминающий звериный рык и я больше не сдерживаю себя.

Сжимаю хрупкую фигурку, полностью отдаваясь ощущениям, разливающимся по венам горячей лавой. Губы этой несносной девчонки, на вкус, как клубника. От них невозможно оторваться. Мозг отключился, стоило языку проникнуть в сладкий ротик и почувствовать ответную ласку.

Руки пустились в путешествие по плавным девичьим изгибам, исследуя каждый миллиметр гладкой кожи, пропуская дрожь по всему телу. Ответные поглаживания по спине и шее, заводят в самые горячие фантазии.

Дышать становится тяжело, а сдерживать себя от раздевания желанного тела прямо в корридоре — ещё сложнее. В паху пульсирует так, что взрыв неминуем. Толпа людей за стеной — единственное, что сдерживает меня в эту секунду.

Не знаю сколько времени мы наслаждаемся близостью друг друга, потому что потерял счёт времени в этом головокружительном спарринге.

Тихий стон, вырвавшийся из тяжело вздымающейся груди нежной девочки, с трепетом отдающей всю себя навевает непреодолимое желание сделать её своей целиком, но мозг запрещает сделать это. Судорожно вспоминаю причину по которой я не должен сейчас разогнать гостей вечеринки и запереться со своей девочкой наедине.

— Ян, нужно поговорить… — не в силах оторваться от умопомрачительного поцелуя, произношу то, что должен.

— Мггм… — мычание в ответ, больше напоминает тяжёлый вздох-полустон.

Собираю разбежавшиеся по углам затуманенного сознания мысли и на ум приходит единственный аргумент, которому нельзя сопротивляться:

— Ян, психолог. Тебе нельзя…

— К черту психолога! Не отпущу тебя! — совсем недавно эти руки казались хрупкими и слабыми, но в подтверждение слов хозяйки, с несвойственной им силой, ухватились за шею, притягивая ещё ближе.

Сопротивляться нет ни сил, ни желания, но если поддаться эмоциям, то едва успевшее зародиться чувство между нами, будет потеряно безвозвратно, а я слишком эгоистичен, чтобы отказаться от него так быстро.

13

— Яна! — звонкий голос доносится, будто из-за глухой стены. Властный язык покидает мой рот, и я тянусь к губам, в ожидании продолжения своей сладкой пытки. Прерывистое дыхание Вика обжигает шею и я медленно прихожу в себя: поправляю одежду и, наверняка, растрепанные волосы.

— Простите, ребят! — оборачиваюсь на звук приятного голоса. Перед глазами всё плывет, но обеспокоенные глазищи русалки, узнаю сразу. Вот только ответить не в силах, потому что мозг всё ещё плещется в голове кисельной лужицей.

— Твой телефон не смолкал. И… там «папа» звонит тебе, в общем. — кисель мгновенно застывает, мыслительный процесс восстанавливается. Протягиваю руку за мобильным и молюсь всем богам, чтобы Арина не заметила, как дрожит эта предательница.

— Спасибо, Арин. — смущенно улыбаюсь до тех пор, пока девушка не скрывается в комнате.

— Вау… — выдыхает Вик, продолжая держать меня в объятиях. Похоже, появление моей подруги, в столь интимный момент, его совсем не смутило.

— Да… — избегаю прямого взгляда в глаза, и прижимаюсь к горячей груди спиной.

Обычно, папа не звонит в столь позднее время. Но сейчас на экране три пропущенных от него, и это по-настоящему беспокоит.

— Прости, нужно позвонить… — предпринимаю попытку сбежать с телефоном, но Воронцов не горит желанием показаться тактичным. Крепко обхватывает талию обеими руками так, что ноги отрываются от пола.

— Обещаю не подслушивать. — заявляет наглый обманщик, но я не сопротивляюсь и согласно киваю, потому что соединение уже началось и в трубке зазвучал первый гудок.

— Янулик! Прости, что поздно звоню. Но ты ведь ещё не спишь? — папа отвечает после второго гудка и голос его звучит довольно бодро.

— Привет, па! У тебя все в порядке? — задерживаю дыхание в ожидании ответа и тут же облегченно выдыхаю, потому что получаю его:

— Все отлично, цыпленок! Просто соскучился. Хотел предупредить, что утром заеду за тобой, чтобы провести время вместе.

— Хорошо, па! Буду ждать! Во сколько, кстати, ждать? — бросаю обеспокоенный взгляд через плечо на прижимающегося к спине гиганта, и чуть ли не прыскаю от смеха, глядя на то, как он «умело» изображает незаинтересованность, уставившись в стену.

— В девять будь готова! Спокойной ночи, цыпленок!

— Спокойной ночи, па! — почти успеваю отключиться, когда из трубки звучит голос, смачно приправленный истерическими нотками:

— Это, что музыка? Ты вообще дома, цыпленок?

— Я дома, пап! Все завтра! Целую! — поспешно сбрасываю вызов, чтобы разволновавшийся родитель, как настоящая квочка, не примчался спасать свою маленькую, беспомощную цыпу. Благо, отец доверяет мне и устроить проверку в голову ему не придет.

— Цыпленок? — в низком баритоне, раздавшемся у самого уха, слышна легкая усмешка, и это заставляет меня покраснеть до ушей.

— Ты обещал не подслушивать! — упрекаю, пряча лицо в ладони. Сама не знаю, что меня смутило больше: усмешка парня или реакция на его голос, вызвавшая табун мурашек, разбежавшихся по спине и затылку.

— Это звучит мило, но так по отцовски, что мгновенно заглушило моë либидо. — смеется парень и разворачивает меня к себе, открывая лицо. Позволяю рукам лечь на широкие плечи, но жмурюсь до боли в висках, потому что боюсь открыть глаза.

— Не бойся, девочка моя, это ненадолго, нужно только слиться в Страстном поцелуе и все вернется на место! — понимаю, что это шутка, и что шутка довольно-таки, пошленькая, но в душе гремит громкий перезвон сотни колокольчиков, а мелкая Яна в голове отплясывает американский танец победы, и все это под эхом раздающееся: «девочка моя» «моя» «девочка».

Поглаживающие движения шершавых пальцев на шее, успокаивают. Медленно открываю глаза и тону в чёрных озерах, излучающих море нежности. Хочется тянуться за каждым движением ладони, как кошке, выпрашивающей ласки хозяина.

А вот это уже плохо! Я только что избавила себя от щенячьей преданности перед одним негодяем, но тут же готова ластиться, как кошка к другому. Пока не могу назвать его так же, но репутация бабника говорит сама за себя. Трясу головой, переводя дух.

Ведь сама набросилась на него с поцелуями, а теперь боюсь повторить свою ошибку. Но здесь ещё ничего не потеряно. Ведь Я могу просто вести себя более сдержанно и посмотреть, что будет дальше.

— Пойдём выпроваживать гостей? — прикусываю нижнюю губу, потому что понимаю, что ляпнула двусмысленную глупость и снова жмурюсь, вжимая голову в плечи.

— Ян, не бойся меня, пожалуйста! Я не съем тебя и мы обязательно обговорим то, что произошло. Хорошо?

Киваю и снова расслабляюсь от ощущения запутавшихся в волосах пальцев. Кажется, Воронцов, становится моим личным успокоительным. Правда, выводит из равновесия он также быстро, как успокаивает. Может, он станет моей личной эмоциональной качелькой? Как говорится: «туда-сюда-обратно — тебе и мне приятно»? Боже! Что с моей головой?!

— Хорошо… — пожимаю плечами и открываю глаза, но взору открывается лишь мощная грудь, обтянутая тонкой тканью, и мне это нравится, что уж скрывать?!

— Тогда вперёд! вышвырнем наглые задницы засидевшихся друзей!

13.1

— Пап, я не хочу больше ходить к психологу! — эту фразу я готовила всё утро, но решилась озвучить только во время обеда в китайском ресторанчике. Лицо отца вытягивается от возмущения.

— Цыпленок! Твой психолог говорит, что вы почти не продвинулись. Ты же совсем не раскрылась перед ним. — отмечаю, что папа отложил приборы в сторону, а значит, нас ждет серьезный разговор.

— Пап, буду с тобой честна. Он запрещает отношения с парнями и…

— Что-то я не припомню, чтоб ты стремилась к отношениям. — звук барабанящих по столу пальцев напрягает. Мягко берусь за руку, останавливая дробь.

— Папуль, — такое обращение — это маленькая хитрость с моей стороны. Будучи ребёнком, я знала, что стоит назвать отца папулей и он горы для меня свернет. На этот раз хитрость не срабатывает:

— Яна! Это не обсуждается. Только доктор решит, когда придет пора закончить. — кажется, папа настроен более, чем решительно. Лицо напряжено, голос звучит серьёзно. Кажется, любые мои аргументы будут отвергнуты.

— Пап, я влюбилась. — прячусь за большим стаканом с коктейлем, потому что впервые так откровенно говорю с отцом.

О моей влюбленности в Стаса знали все, но это никогда не обсуждалось. Произнести это вслух было сродни неземному позору, взаимностью там и не пахло, и мне казалось, что расскажи я кому-то о своих нежных чувствах и меня засмеют.

Папа ещё больше напрягается и это выглядит, будто он спринтер, готовящийся к старту.

— Яночка, если Стас ответил тебе взаимностью, то он должен подождать…

— Пап, я говорю о другом парне. — осторожно выглядываю из-за своей молочно-клубничной крепости и наблюдаю вытянувшееся от удивления лицо отца. Кажется, он воспринял такую новость с радостью.

— Я думал…. — начинает родитель, но я не хочу говорить о Станиславском.

— Это в прошлом! — уверенно заявляю, потому что на все сто знаю, что теперь это так.

Перед глазами возникает черноглазый красавчик, который, как крадущийся шпион, тихонечко вытесняет образ Станиславского из моей головы, а когда Стас полностью скрывается за воображаемой стеной, улыбается, и спрятав дубинку за спину, пожимает плечами, как бы говоря: «Я не при делах.» На губах тут же расцветает улыбка.

— Пап, я хочу с ним встречаться, но Игорь Евгеньевич, уверяет, что мне нельзя. Типа начинать отношения сейчас, значит закопать их ещё в процессе зарождения. А я не верю в это, пап! — к концу своей пламенной речи, непроизвольно взмахиваю руками, выражая протест. Чувствую себя маленькой девочкой, решившей пожаловаться отцу на строгого учителя.

— Цыпленок… Достойный мужчина, если он тоже влюблен — подождет. — осядаю в кресле, потому что мне нечего возразить. Папа прав и головой я это понимаю, но как же хочется броситься в омут чёрных глаз уже сейчас. Забыть о своих проблемах и наслаждаться близостью заботливого красавчика.

Долгая пауза для нас обоих, означает конец разговора. Папа молча ест, а я обдумываю дальнейшие действия.

До дрожи в руках боюсь бросить в лицо Вику эту информацию. Что, если он, как и Стас, не готов ждать? Или согласится подождать, но за моей спиной будет спать с другими? От этой мысли на спине выступил холодный пот. Во второй раз я такого не переживу. Может, стоит поскорее раскрыть карты перед психологом, чтобы избавиться от запретов? Вот это идея! Хватит прятать свою боль в себе. Хочу счастья без оглядки!

— Пап, ты прав. — сдаюсь, и принимаюсь за обед.

— Умница, моя девочка! — карие глаза родителя обдают теплом, он искренне рад, что помог мне решить эту дилемму. На душе становится легче, но липкий страх предстоящего разговора с Виком не отпускает. Делаю глубокий вдох и перевожу тему. Впервые за долгое время, интересуюсь его семьёй. Папа сияет от счастья.

— Ты обязательно должна познакомиться с братьями! Они давно ждут этого! Хвастают перед друзьями, что у них есть взрослая сестра! — я пока не готова к знакомству с его мальчишками, но согласно киваю, чтобы доставить отцу малую толику радости. Почему-то, отчаянно захотелось сделать папу счастливее.

— Как только закончу сеансы, пап. — морщинистое лицо выглядит огорченным, но я тороплюсь успокоить его обладателя:

— Не хочу, чтобы близнецы узнали меня такой психопаткой. — отец кивает. И больше не настаивает. Знаю, что он давно жаждет привести меня в свою новую семью, но я никогда не соглашалась пойти ему навстречу в этом вопросе. Что изменилось сейчас? Сама не знаю, но эта мысль больше не вызывает во мне всепоглащающей злости и боли. Возможно, в скором времени, мне, действительно, захочется узнать своих братьев и женщину, которая воспроизвела их на свет.

Наша трапеза прерывается телефонным звонком. Поворачиваю экран к себе и сердце наполняется обжигающим теплом, а потом уходит в пятки от воспоминания о том, что я собираюсь сказать Вику.

— Да! — отвечаю не мешкая, даже присутствие папы не останавливает меня.

— Привет, цыпленочек! Ты где? Мне срочно нужен твой очаровательный клювик! — смех в трубке, звучит так заразительно, что шутка про клюв, совсем не задевает.

— Привет, я сейчас с папой. Давай вечером увидимся? — оттягиваю разговор, чтобы пожить в этой эйфории ещё немного.

— Я бы с радостью познакомился с твоим производителем и поблагодарил его за ценный экземпляр.

- Кажется, кто-то в хорошем настроении.

— Это факт. Так что? Познакомишь с родителем? — настойчивости этого парня можно позавидовать.

— Вик, прости, но сейчас не время. — звучит жестко, поэтому пытаюсь смягчить свой отказ:

— Но вечером клюв — весь твой. — игнорирую папин любопытный взгляд, иначе бы провалилась сквозь землю.

— Лааадно. Вечером привезу тебе кукурузки, поклюешь. — очередная шуточка освобождает от чувства вины перед парнем, и я прощаюсь с ним со спокойной душой.

— До вечера, фермер. — сбрасываю вызов и натыкаюсь на сканирующий отцовский взгляд. Без слов понимаю, о чем он мог подумать:

— Пап, я поговорю с ним вечером. Я же сказала, что ты прав… — папа кивает и просит счёт у проходящего мимо официанта.

14

После долгой прогулки с отцом, мои ноги гудят от усталости. Мы обошли парк, наверное, раз двадцать подряд, а потом устроились в уютной беседке при кафе, потому что расставаться все еще не хотелось, а двигаться просто не было сил.

Когда все же решили распрощаться, папа предпринял очередную попытку уговорить меня поехать в его дом, но я твердо отказала, при этом сильно удивившись от мысли о том, что на самом деле, отказываюсь только из-за Вика. Потому что с нетерпением жду встречи с ним и просто не могу отложить её, даже на пару часов.

У двери в квартиру меня ждет сюрприз в виде огромного медведя с табличкой на лбу: «Прости Дебила! Люблю!»

Если Стас серьезно надеется пронять меня этими розовыми соплями, то он сильно ошибается. Нашу дружбу мог бы спасти только простой разговор по душам. Но Стас написал на табличке правду: он — дебил. Сдвигаю эту прелесть к соседской двери и начинаю борьбу с замком, при этом молясь всем богам, чтобы он открылся как можно скорее, потому что за дверью Станиславского слышится какая-то возня.

Дрожащими руками, хватаюсь за ручку, уже готовая спрятаться в своей уютной квартирке, когда дверь за спиной все же открывается.

— Ян. Хотя бы выслушай. Пожалуйста.

Конечно, я узнаю этот голос в ту же секунду, как он начинает звучать, я даже вижу движение губ, знаю, как они произносят каждое слово, при том, что стою спиной к говорящему. Замираю, в попытке понять, остались ли чувства к этому человеку в моей душе и выдыхаю с облегчением, когда понимаю, что переболела. До конца.

— Все в прошлом, Стас. — пожимаю плечами, и пытаюсь изобразить теплую улыбку. Выходит, скорее, оскал, потому что сосед заметно ежится, заглядывая в глаза. Сейчас он напоминает нашкодившего котенка, которого хочется пожурить и погладить по голове. И я бы так и поступила, если бы не бешеный крик моих таракашек с транспарантами в маленьких лапках, гласящими: «Вику это не понравится!»

— Я даже дружить с тобой пока не готова. — заявляю прямо, потому что так хочется.

— Влюбилась, чтоли? — опущенные вдоль тела руки, свидетельствуют о том, что парень готов принять этот факт. А мне совершенно не хочется давать ему надежду, отнекиваясь от собственных чувств. Киваю, сдерживая глупую улыбку. Выглядеть счастливой, отшивая парня — верх эгоизма. Но, кажется, именно эгоисткой я и хочу быть, раз улыбка сама собой, расплывается на все тридцать два.

— Ты должна была просто сказать об этом раньше, а не выставлять меня полным кретином перед толпой ухмыляющихся малолеток на вашей развеселой тусовке! — кажется, Стас начинает злиться, и мне это не нравится.

Прекрасно понимаю, что он имеет право злиться, но в душе красным пламенем вспыхивает ответный гнев:

— Это говоришь мне ты? — мои ноздри раздуваются так, что частично перекрывают взор. Среди роящихся в голове мыслей, и упреков, которые готовы вылететь в обвинительной речи, ухватываюсь за ту, что призывает прекратить этот разговор.

Делаю глубокий вдох и, как можно, спокойнее повторяю:

— Все в прошлом, Стас. Забудь.

Прежде, чем бывший друг, продолжит выяснять отношения, скрываюсь за дверью, защелкивая замок изнутри.

Обзывая себя последними словами, заглядываю в глазок. Сосед загробастал медведя и скрылся за своей дверью, при этом, даже не взглянув в сторону моей квартиры.

Какой же слепой курицей я была, когда думала, что прекраснее соседа, в мире нет парней. И как долго это могло продолжаться?! Год?! Два?! Десятилетия?!

Выходит, появление Воронцова в моей жизни, спасло меня от слабоумия и, возможно, от испорченной жизни.

Ох, не зря папочка прозвал меня цыпленком! Видел задатки полубезмозглой птицы!

Но не смотря на то, что знаю Вика совсем недолго, я уверена, что он не поступил бы со мной так, как это сделал Стас.

Когда руки перестают дрожать от напряжения, а голова освобождается от распирающего гнева, тянусь за телефоном, чтобы написать Вику.

«Я дома и жду тебя» — отправляю короткое смс, без лишних раздумий, чтобы не струхнуть. Зная себя, я могла бы просидеть над этим текстом ещё минут сорок, а потом отказаться от идеи позвать его и лечь спать, изнемогая от сомнений и препирательств с самой собой.

В ожидании ответа гипнотизирую телефон до тех пор, пока трель дверного звонка не прерывает давящую тишину пустой квартиры.

В растерянности понимаю, что вместо манипуляций над внешним видом и приготовления вкусного ужина, просидела, как статуя популярнейшего «Ждуна». Но, тем не менее, бегу навстречу к гостю вприпрыжку, будто, сам Дедушка Мороз ждет за дверью, желая вручить подарки за все пропущенные годы.

14.1

«Глупая! Глупая Яна!» — в сотый раз повторяю про себя, ударяясь головой о стол. Ловлю на себе удивлённые взгляды одногруппников и принимаю невозмутимый вид. А что вы удивляетесь?! Яна Маркова тоже человек и умеет чувствовать!

Монотонная речь преподавателя по философии становится лишь звуковым фоном для прокручивания произошедших за выходные событий.

Встретив Воронцова, я с порога кинулась в его объятия и утонула в мужском аромате. Вик не растерялся и подхватив меня на руки, понес в гостиную. А потом мы целовались. Долго, неистово, будто другой возможности насладиться друг другом не будет.

В момент, когда голова прояснилась, я просто отложила спланированный разговор на потом. Проще говоря: струсила! Мой речевой аппарат, кажется, вспомнил, что всю жизнь он работал не очень-то и усердно, и, следовательно, можно схалтурить и в этот раз. В итоге, мы посмотрели Сумерки и Вик отправился домой. Мне дико хотелось попросить его остаться на ночь, но, в моей головушке, кажется, все же остались крупицы мозга, затерявшиеся, среди клубков перекатиполя, размеренно странствующих по пустынной местности под тихое завывание ветра.

Очередной тяжелый вздох, и рядом со мной оказывается моя новая подруга-русалка. От неожиданности, вздрагиваю и слегка толкаю её локтем. В ответ получаю свернутый листок.

Открывая послание, внутренне ликую. Моя первая записка на лекции. Даже испытываю легкое волнение от такого события.

«Пыхтишь, как паровоз! Видела бы ты свои ноздри, подруга. Делись проблемой!»

Несколько раз перечитываю послание, после чего, решаю, что должна ответить.

«Проблемы с В.» — пишу коротко, но ясно и честно, потому что считаю, что дружба строится на доверии и искренности.

Глаза Арины выражают сочувствие, она кивает и откладывает записку на край стола. Не знаю, о чем подумала эта девушка, но кажется, она примется утешать меня, как только пара закончится.

Как я и предположила, Арина накинулась на меня с расспросами, стоило нам только покинуть аудиторию.

— Этот мудак бросил тебя? — скрывать эмоции русалка совсем не умеет, в голосе звучит жалость и злость одновременно.

— Нет! Он вовсе не мудак! — слишком резко отрицаю, будто если не успею это сказать сию минуту, то в глазах Арины, Вик, навсегда останется мудаком.

— Проблема во мне… — пожимаю плечами, не зная, как объяснить подруге свои чувства.

— Я думала, он тебе нравится…

— Он мне нравится, но существует препятствие. Большое препятствие между нами. Я не могу пока рассказать всего, но… если это не решить, то наши отношения обречены. И … я не знаю, что делать. — судорожно дергаю себя за косички, все больше поддаваясь панике.

В горле образуется ком и я чувствую, что вот-вот расплачусь.

— Слушай, подружка, единственное, чему научила меня мать, так это тому, что о любых проблемах, касающихся не только тебя, нужно говорить. Просто расскажи Воронцову. А дальше, будь, что будет. Или ты думаешь, что мимолетное счастье, построенное на недосказанности, круче искренних, счастливых и, может быть, пожизненных отношений?! — подруга разводит руками. И я замечаю, брошь на её пышной груди в виде симпатичной совы. Почему-то, сейчас эта девушка больше похожа на мудрую совушку из сказки, нежели на русалку.

— Ты права. — качаю головой, продолжая разглядывать карие глаза птички, украшающей наряд подруги.

— Может, по кофе? — уже с улыбкой предлагаю совместный досуг на время перерыва. Раньше я боялась оставаться с малознакомыми людьми наедине, до дрожи в коленках, только потому, что с ними приходилось говорить, а я совершенно не представляла о чем. Сейчас же, тот страх пропал и это мой личный прогресс. И прогресс моего психолога, которого я планирую посетить сегодня.

Арина согласно кивнув, хватает меня под локоток и мы дружным и почти строевым направляемся в кофетерий.

Странно, но всего пара слов, от совершенно нового в моей жизни человека, заставляет меня пойти на такой шаг, о котором ещё час назад я и подумать не могла.

Сегодня я начну новую жизнь, в которой не будет места той боли и неуверенности в себе.

«Вик, ты нужен мне сегодня на сеансе в 17:30» — отправляю смс и убеждаю себя в том, что обратной дороги нет.

«Конечно, цыпленок! Подержу тебя за крылышко.» — вот так, без вопросов и отговорок, он соглашается. И я, в очередной раз, осознаю, что не хочу его потерять.

14.2

Кожаные кресла, в давно ставшем обыденном кабинете, сейчас кажутся совершенно незнакомыми и враждебно настроенными. Пуговки, украшающие их спинки, будто смотрят любопытными глазками, в ожидании интересных подробностей моей жизни.

Игорь Евгеньевич терпеливо смотрит в глаза, тоже ожидая. И я готова начать, но пустующее напротив кресло, выглядит как насмешливый монстрик. Оно будто говорит: Давай, давай… он все равно не придёт.

- Можно я воспользуюсь туалетом? — таюсь тянуть время, надеясь на обещание Вика прийти.

— Конечно, конечно, дверь по корридору направо. — психолог указывает направление. А я молча киваю, и отправляюсь в дамскую комнату.

Стою у раковины минут пять, но потом понимаю, что дальше тянуть бессмысленно. Он не придет. Прикладываю мокрые ладони к горящим щекам, приятный холодок разбегается по всему лицу.

Решение приходит быстро: его отсутствие не может стать оправданием для меня. Я все равно должна рассказать то, что собиралась.

Тень сомнения, витает в воздухе, наводя на мысли о том, что парень, не сдерживающий обещаний, не стоит моих стараний и страданий, но разумная часть меня, хватает длиннющую метлу и одним махом отбрасывает навязчивую тень в сторону и та исчезает. Строго пожурив указательным пальцем, моя разумная частичка, произносит: «ты делаешь это ради себя! И только! А Вик, наверняка, просто не смог прийти…»

Киваю себе в зеркало и возвращаюсь в кабинет.

Открыв дверь, в первую очередь, замечаю, что кресло Вика все еще пустует, но сейчас его глазки-пуговки смотрят на меня с грустью. Переводу взгляд на своё, и сердце наполняется теплом. Не смотря на ситуацию, улыбка сама собой растягивает губы.

— Привет! Прости, что опоздал. Папа… — Вик пожимает плечами, извиняясь.

— Все хорошо, мне нужно было это время. Спасибо, что пришёл.

— Кхм-кхм. — психолог привлекает наше внимание, и указывает мне на свободное место. Послушно занимаю кресло, с опаской поглядывая на пуговки. С этого ракурса, они выглядят, как обычные пуговицы. И я расслабляюсь.

— Вижу, вы, ребята, сблизились… — задумчиво сдвинув широкие брови, произносит мозгоправ.

— Да. — отвечаем в одни голос и тут же, ловим взгляд друг друга. Странно, но ситуация не вызывает неловкости. Мне легко смотреть в серьёзное лицо парня. Его глаза сейчас излучают беспокойство.

— Это хорошо, ребят, но… — не даю Евгеньевичу озвучить вторую часть предложения, потому что не хочу слышать ничего, что связано с предлогом «но».

— Хочу рассказать всё. Думаю, так вы поймёте, в чем моя проблема.

Зеленые глаза психолога загораются любопытством, и он разводит руками.

— Яна, я должен спросить: Виктору обязательно находится здесь?

— Да! — мой голос звучит уверенно.

— Хорошо. Тогда давайте начнем.

Сначала внутренности сводит в узел от волнения и страха быть непонятой. Но я точно знаю, что моя история должна быть рассказана, не только потому, что это часть меня. А еще потому, что мои отношения должны быть настоящими и искренними, в них нет места тайнам.

Когда начинаю говорить, язык плохо слушается, такое чувство, что я слишком много им размахивала и получила наказание в виде укуса пчелы, отчего, он распух и перестал помещаться во рту.

— Когда мне было пять или шесть лет, мама и папа часто работали в ночные смены и оставляли меня у бабушки.

— Здесь я должна уточнить, что бабушка не вставала с кровати много лет, но была в здравом уме и мы с ней весело проводили время. Но папы есть младший брат. Он с детства имел отклонения в развитии и он часто обижал меня, толкнув или ударив. А когда я начинала плакать, то он закрывал мне рот и нос руками так, что я не могла дышать и отпускал, только после обещания не рассказывать никому. Ночевки у бабушки превратились для меня в ад, но рассказать об это взрослым, я не могла. Было страшно. Сейчас я понимаю, что не должна была молчать, но тогда… я думала по-другому.

Две пары глаз смотрят напряженно- зеленые с сочувствием, чёрные- с бушующим гневом. Но никто из присутствующих не перебивает.

— Оставаясь у бабушки, я спала в его комнате, потому что только там было два спальных места. И однажды ночью, он подкрался ко мне в кромешной темноте и подсунул свой причиндал к моему носу… — воспоминания накрывают с головой, чувствую тошноту от едкого запаха, ударившего в нос. В какой-то момент, кажется, что меня вырвет, но глубокий вдох избавляет от необходимости сбежать в туалет.

— Я была неиспорченныи ребёнком и не поняла, что происходит, когда он сказал, чтоб я его поцеловала… Моя природная брезгливость сыграла мне на руку и я отчаянно начала отнекиваться, но он схватил мою голову и вплотную… прижал к тому месту. Он просил открыть рот, но я, даже не понимая, что происходит, не могла. Тогда я решила обмануть его и согласилась. Я была ребёнком… не могла придумать ничего лучше, чем наслюнявить руку потрогать его… будто это рот. Помню, что он был мягкий, как тряпочка. У него ничего не вышло. Он поверил, но, видимо, у него были проблемы, и он просто лег спать, как ни в чем не бывало. Только пригрозил, чтоб никому не рассказала. После той ночи, моя жизнь изменилась. — Я намеренно не смотрю на мужчин, чтобы не разреветься, увидев жалость к себе, или отвращение в глазах Вика.

— Он был подростком и у него была куча друзей, которые на следующее утро во всю обсуждали его секс со мной. Я понимала, что натворила что-то ужасное, потому что все смеялись и осуждающе смотрели на меня. Но самое страшное случилось, когда одна из его подружек хотела уговорить меня пойти к ней в гости. Не знаю зачем, ведь мы никогда не дружили, но после моего отказа, она пошла к маме и рассказала ей о том, что мы с дядей занимались любовью. — в душе образуется пустота. Потому что сейчас Я должна рассказать самую страшную для себя часть истории.

— Мама была в ярости. Она схватила меня руку и потащила в квартиру. Пощёчины, одна за другой обжигали лицо, пока Я не сказала, что так мы назвали объятия, после просмотренного Фредди Крюгера. Мама поверила и забыла обо всем на следующий же день. Она забыла. Но Я — нет. Я думала, что стала плохим человеком. Что никому нельзя говорить о том, что случилось, потому что все будут смеяться, осуждать и даже бить меня.

После небольшой паузы, продолжаю повествование, не поднимая глаз:

— Я ни в чем не виню маму, она была уставшей от работы и вечных финансовых проблем женщиной… но её непонимание вырастило из меня то, что выросло… — тишина становится оглушительной, и Я всхлипываю от, наконец, прорвавшихся слёз. Краем глаза замечаю, как Вик дергается, но остаётся на месте. Скорее всего, Игорь Евгеньевич, его остановил.

— После случившегося, он больше не приставал ко мне. Но его агрессия стала проявляться ещё сильнее. Он бил и душил меня при малейшем разногласии. Когда Я пошла в школу, моим провожатым стал именно он. И однажды, он сорвался так, что чуть не сбросил меня с высокого моста, через который пролегал путь в школу. Помню, свисающие над бурной рекой, ноги в коричневых ботиночках, которые подарил папа. Мне страшно, что пришлось умолять его о прощении. И он простил. Вернул меня на мост и продолжил спокойно идти вперёд, взяв меня за руку.

— Тогда я сказала маме, что готова ходить в школу одна. И она согласилась. Моим спасением стал развод родителей. Звучит странно, но я была счастлива, что мама решила оградить мое общение с родственниками папы.

— Своего дядю Я не видела много лет, чему очень рада. Но я знаю, что сейчас он богатый наследник какой-то компании. У него есть семья, и он счастлив… а я рада, что его счастье находится далеко от меня. — наконец, осмеливаюсь взглянуть на Вика, и то, что я вижу, совершенно не вяжется с тем, что нарисовал мой больной мозг.

15

Глаза Вика напоминают чёрную дыру, поглощающую всё вокруг. Злость, с которой он смотрит, заставляет моё сердце подпрыгнуть к горлу, и рухнуть в пятки.

Его тело так напряжено, что в какой-то момент, мне кажется, что пора бежать, без оглядки, потому что защититься от этой махины, готовой к нападению, точно не смогу. Вжимаюсь в кресло, мечтая раствориться в воздухе прямо сейчас, чтобы забыть этот ненавидящий взгляд.

Страх, сковывает мышцы, и я не могу пошевелиться. Зажмуриваюсь так сильно, что чувствую тупую боль в висках.

— Девочка моя… — шепот у самого уха, слегка обжигает кожу. Мурашки не заставляют себя ждать, но дело не в реакции на парня. Дело в том, что он не злится на меня, а нежно обнимает, и гладит по голове, то и дело путаясь в волосах непослушными от волнения пальцами.

Облегчение накрывает меня теплым мягким одеялом, и тогда я сама не понимаю, что происходит.

Я, как последняя, истеричка начинаю рыдать в голос. Слезы застилают глаза, а звуки, рвущиеся наружу, невозможно сдержать.

Не знаю, сколько времени я проплакала в объятиях Вика, но когда симпатичная блондинка — секретарша принесла стакан воды и вручила его Вику, моя истерика сошла на нет. А в душе поселилась пустота и апатия.

— Хорошо, что ты рассказала это, Яна. Сейчас мы знаем, с чем нужно работать. Я попрошу вас, ребятки, принять тот факт, что совместных сеансов больше не будет. И я, по-прежнему, настаиваю на том, что отношения тебе, Яна, не нужны. А с Виктором мы поговорим позже. — когда психолог начинаетсвою речь, я, будто, просыпаюсь и понимаю, что все это время он был здесь и видел и слышал все от начала и до конца. Но мне так пофиг…

Киваю в знак согласия, потому что так нужно.

Вик застывает на месте, преданно заглядывая в глаза. Наверное, он ждет возражений с моей стороны, но их не будет. Не потому что мне не нужен он или отношения с ним, а потому что озвучив то, что сверлило мои внутренности много лет, истончая психику, закапывая в кучу комплексов, сейчас, вдруг вышло наружу и оставило меня, все с теми же комплексами и высвервленными дырками внутри. Сквозь них может пробиться что-то светлое или просочиться грязь. Поэтому, важнее всего — помочь свету заполнить меня, не оставив места грязи. И единственный верный путь мне подскажет мой психолог.

Пожимаю плечами, принимая стакан с прохладной водой, принесенный секретарём, и жадно пью, не отводя глаз от растерянного парня, расположившегося у моих ног.

— На сегодня сеанс окончен, но завтра я жду тебя, Яночка. С тобой, Виктор, свяжется секретарь и назначит встречу. Сейчас вы свободны. А мне нужно все обдумать.

— Спасибо. — искренне благодарю и поднимаюсь со своего места, принимая помощь Вика, который почему-то решил, что без неё мне не обойтись.

— До встречи, дорогие. — прощается психолог и мы оба киваем, не в силах говорить.

Вик нежно приобнимает меня за талию и выводит на улицу. Прохладный ветерок тут же подхватывает мои волосы и они развиваются так, что закрывают глаза и липнут к губам.

Когда подходим к красивой машине Воронцова, резко останавливаюсь. Осознаю, что не хочу ехать в машине, даже, если крепкая рука парня будет лежать на моей. Хочу идти пешком. Одна.

— Прости, Вик. Я хочу прогуляться. Одна. — не хочу его обидеть, но сейчас мне нельзя идти на поводу чужих ожиданий.

— Яна… Мы должны обсудить то, что ты рассказала. Я должен… — широкая грудь парня высоко поднимается, когда тот делает глубокий вдох, видимо, пытаясь успокоиться. В чёрных глазах — море вопросов, на которые я не смогу ответить сейчас.

— Не должны. Ты хочешь это обсудить. Я — нет. — выпаливаю так, чтобы брюнет не успел продолжить свою мысль.

— Прости. Мы поговорим. Когда Я буду готова к этому. Сейчас — нет. — и я быстро разворачиваюсь по направлению к дому и бросаюсь в бег. Сначала не верю, что Вик так просто позволит мне уйти, но уже через несколько секунд понимаю, что никто не бросился вслед за мной. Нет звука приближающихся шагов или сорвавшейся машины. Замедляю шаг и останавливаюсь, разрываясь между желанием обернуться и посмотреть и жаждой уединения. Первое побеждает. И я все же, оборачиваюсь: Вик стоит на том же месте, обессиленно опустив руки по бокам. Он не смотрит мне вслед, опустив голову, и ссутулив плечи, он просто стоит, не замечая никого вокруг.

Матеря себя и своих тараканов последними словами, делаю шаг назад. Не знаю, что именно заставило меня вернуться, но приблизившись к Воронцову, обхватываю широкие плечи и прижимаюсь к нему так крепко, насколько позволяют силы.

Очень странно, но этот громадный парень, никак не реагирует на мои действия и продолжает стоять, как истукан. Чувствую, как его тело сотрясает мелкая дрожь и ещё сильнее прижимаюсь к нему.

Вик молчит. Долго. Мучительно долго он не реагирует на мои действия, но я продолжаю обнимать его. Когда, наконец, дрожь его тела перестает ощущаться, а тяжёлые руки ложатся на мои плечи, выдыхаю с облегчением.

— Ты выглядел жалко. — наконец, решаюсь пошутить, чтобы разрядить обстановку.

— А ты пахнешь клубникой. — почти неслышно отвечает он и тянет мое бренное тело в машину.

Все-таки, этот парень всегда добивается, чего хочет…

15.1

— Ян. — Вик нарушает тишину, после долгого, но не гнетущего молчания. Мы сидим в машине у моего подъезда уже больше часа. Молча приехали, молча сидим. Похоже, мы оба не особо хотели говорить о чём-либо. Но расставаться, тоже не хотелось. В этой громкой тишине мы были вместе и большего мне не нужно.

Просто сидеть рядом и знать, что моя грусть, или плохое настроение, моя боль не отталкивает. Я могу молчать, плакать, быть раздавленной, но он все равно не хочет избавляться от моего общества.

— Давай пока просто продолжим проводить время вместе? То, что ты рассказала… это страшно и больно. Я хочу раздавить этого ган… Прости… урода.

— Вик… — в очередной раз пытаюсь перебить парня, но он не останавливается:

— Я просто не хочу потерять тебя. Ты… необыкновенная! Ты инопланетянка какая-то… И я впервые… боюсь потерять девушку. Я знаю, как важно сейчас для тебя слушать мозгоправа, но, прошу: давай просто будем… не знаю! Друзьями, которым, изредка, можно целоваться? — в глазах парня вспыхивает игривый огонёк, и я немного расслабляюсь, когда, распознаю его.

Он, по-прежнему, остаётся тем самым Виком. Парнем, в которого я влюбилась: веселым, заботливым, немного эгоистичным, но таким близким.

— Обещай подумать! — просит он, и веселая искорка в глазах, угасает.

Сердце, в очередной раз, делает кульбит. Меня разрывает от наплыва эмоций. Безумно хочется почувствовать вкус его губ, окунуться в тепло и аромат его тела. Раствориться в нём, выкинув из головы все, и быть счастливой в своём безумии. Но на другой чаше весов моя реабилитация и настоятельный совет психолога.

Вик отворачивается и опускает голову на руль. Прячет лицо и от этого жеста, сердце сжимается. Меня осеняет догадка, которая напрочь убивает все разумные доводы и аргументы. Второе «я» Весело отпрыгивает чечетку с табличкой, гласящей «Алилуйя!». Вик ведёт себя так, как вел бы себя неравнодушный человек. Он влюблен! Точно, влюблен, но в такой ситуации, он просто не может признаться в этом вслух.

— Вик… — не хочу давать себе время на раздумья. Парень медленно поднимается, но смотрит куда-то вдаль.

— Вик… — повторяю, чтобы привлечь его внимание, которое он, упорно, не хочет обращать на меня, всматриваясь куда-то вдаль. Он выглядит печально задумчивым.

— Ладно, Яночка. Мы оба устали и я хочу, чтоб ты подумала. Просто подумай. Не Руби сейчас. Пойдем, провожу до квартиры. — я продолжаю сидеть, в то время, как парень выходит из машины, обходит её, открывает дверь для меня и ждет, когда я соизволю последовать его примеру.

Я уже все решила для себя, но Вик об этом не знает, и поэтому, он продолжает стоять, а я — сидеть на месте.

— Блин! Янка! Да я в любом случае, буду ждать тебя! Даже если сейчас отошьешь. Поэтому не парься! — наконец, нетерпеливо выдает он, махнув рукой, и хватает мою ладонь ледяными пальцами, чтобы помочь выйти. Но я снова не двигаюсь. Этими словами, он только укрепил мое решение, заполнив незначительные бреши.

И вместо того, чтобы выйти и попрощаться, я резко тяну его на себя. Вик теряет равновесие и неуклюжим медведем заваливается на меня. Судя по глухому звуку, парень неплохо стукнулся головой при падении, но приземлился, как надо. Лицом к лицу.

В чёрных озёрах мелькает вопрос, но ответ на него я собираюсь дать не словами. Хотя, тоже ртом…

Нежно, почти невесомо, касаюсь твердых губ. Провожу но ним языком. Вик, со свистом, вдыхает, но не спешит отвечать.

Раздвигаю губы языком и провожу им по гладким зубам. Чувствую вкус кофе и мятной жвачки. Сердце стучит прямо в горле, по телу пробегает приятное тепло и задерживается где-то внизу живота. Если так ощущаются знаменитые бабочки, то я рада знакомству с ними.

Проскальзываю между зубами и касаюсь горячего языка.

— Ян… — Вик пытается отстраниться, голос звучит хрипловато и я понимаю, что действую на него также сильно, как он на меня.

— К черту его! К черту всё! — тянусь к ремню парня, но рука останавливается на крепком прессе. Гладкая кожа, покрытая полоской волос сейчас кажется самым приятным, к чему, я когда-либо, прикасалась.

— Ян… — парень снова пытается отстраниться, но я не позволяю. Обхватываю широкую спину ногами и чувствую его эрекцию.

— К черту, Вик! Ты нужен мне! — наконец, парень сдается. Он с громким хлопком закрывает дверцу и накрывает мои губы умопомрачительным поцелуем.

Ну вот и всё, Яночка! Ты попала!

16

Наш марафон горячих поцелуев закончился спустя мгновение. По крайней мере, так мне показалось…

На деле же, мы переместились на заднее сидение и не могли оторваться друг от друга, часа три. Я это знаю только потому что, в определенный момент, когда горячие руки Вика потянулись к застежке моего лифчика, он судорожно втянул воздух и отвернулся. Я, полностью готовая к продолжению, замерла в полной растерянности, и бросила взгляд на панель с часами. Что мешает ему перешагнуть черту, если я хочу этого? Именно с ним и именно сейчас.

— Ян… ты достойна большего в свой первый раз. А я, как настоящее дерьмо, готов сорвать с тебя одежду и…. Тебе лучше не знать, что я творю сейчас в своей голове. — парень отодвинулся на край сидения. Его грудь тяжело вздымается, а руки безуспешно сражаются с ремнем от брюк в попытках застегнуть.

— Вик, перестань. Просто знай, что я готова. С тобой готова. — лицо горит от смущения. Поправляю одежду и снова смотрю на время. Наверное, пора бежать. Неспешно выбираюсь из машины и жду появления Вика.

— Я правда, рад, что ты выбрала меня. — звучит, как-будто, он собрался меня отшить. Внутренне напрягаюсь, но стараюсь держать лицо, чтобы не расплакаться.

— Мы обязательно продолжим, цыпленок. — щелчок по носу указательным пальцем и мой страх растворяется.

— Только в более подходящей обстановке. А теперь — отдыхать. — уточняет красавчик напротив, а мои щеки снова заливаются румянцем.

— Я провожу.

У подъезда мы снова целуемся. Я сама не отпускаю его к машине, пока губы не начинают неметь от напористых ласк. Каждая секунда, проведенная с ним наедине — сладкая пытка, потому что мне безумно хочется большего.

— Позвони, как доберешься. — отталкиваю разгоряченное тело, применив всю силу воли, что осталась во мне.

— Спокойной ночи, курочка. — шепчет у самого уха, задевая губами мочку, на что мои гармоны дико верещат, требуя задержать его и затащить в квартиру. Игнорирую их, но не удерживаюсь от маленькой мести:

— Спокойной ночи, красавчик. — шепчу в самое ухо, наслаждаясь реакцией на мои свои действия. Вик издает низкий рык и отпрыгивает от меня на метр, как-будто я его кипятком окатила. Голова кружится от ощущения власти над самым красивым и потрясающим, во всех смыслах, парнем. Чувствую себя сексуальной девушкой рядом с ним и это приятное чувство, которое хочется продлить.

Вик ждет, пока я скроюсь за дверью, а я спешу поскорее подняться к себе, чтобы посмотреть в окно и проводить его взглядом.

Как только вхожу в квартиру, в дверь стучат. Сердце подпрыгивает от радости и предвкушения, потому что единственный, кого я ожидаю увидеть — Вик. Наверное, он передумал и решил остаться- мелькает воодушевляющая мысль. Открываю, широко улыбаясь, но за дверью ждет очередной сюрприз в виде соседа. В первые секунды чувствую дикое разочарование, пока оно не сменяется удивлением.

Лицо Станиславского украшают два свежих фингала. Нос распух, глаза бегают из стороны в сторону, как у нашкодившего кота.

— Тебе идет… — замечаю, чтобы он не подумал, мне что его жаль.

— Видимо, твой отец тоже так считает. Это он творец сей красоты. — Стасик картинно указывает на свое распухшее до безобразия лицо. Первое, что приходит на ум — он шутит.

— Хорошая шутка… — киваю, при этом закрывая дверь, но засранец успел вставить ногу в проем. Раздраженно ее открываю нараспашку:

— Ты же все равно не отстанешь?

— Янукович, я не шучу. — Стас закрывает дверь изнутри, но пройти дальше даже не пытается.

— Твой батя прилетел, взбешенный, как зверь и с ходу напал на меня с кулаками. Отметелил так, что я чуть кони не отбросил. Он… кричал что-то про маньяка и извращенца. Что ты ему наговорила?

Все внутри сжимается в раскаленный комок. Кто-то сказал ему. В глазах темнеет, к горлу подкатывает тошнота. Ноги подкашиваются, и я оседаю по стенке, пытаясь сдержать рвущуюся наружу истерику. Стас опускается рядом.

— Ян, что с тобой? Ты бледная…

— Янка, твою мать…не пугай! — кричит, срывающимся голосом, и холодные руки обхватывают мое лицо. Прижимает голову к груди, гладит по волосам, и от этих действий, становится еще хуже. Всхлипываю так громко, что самой становится страшно. Стас отпускает меня и уходит, громко топая по ламинатному полу. Ну, как медведь, ей Богу! Через секунду возвращается со стаканом воды и прислоняет его к моему рту, придерживая за затылок второй рукой. Прохладная жидкость немного успокаивает, и мысли начинают сыпаться одна за другой.

Откуда папа узнал об этом? Что именно ему известно? Я совсем не готова к такому развитию событий.

— Стасик, миленький, вспомни, что он говорил! Это очень важно. — заглядываю в когда-то любимые океаны, и вижу в них неподдельную тревогу, но решаю не заострять на этом внимания.

— Я ничего не понял, Ян, честно. Он позвонил в дверь, я открыл и сразу получил кулаком в глаз. Начал спрашивать в чем дело, а батя твой, вообще слушать не хотел. Просто кулаками махал, я только успевал уворачиваться, сначала подумал, что ты ему о нас рассказала, может, приукрасила где-то, вот он и взъерепенился, но он про маньяка кричал, грозил посадить… честно, ничего не понял. — он замолкает и качает головой из стороны в сторону:

— Ян, что случилось? Тебя обидели? Кто? Скажи — я сам его убью! — каждое слово, сказанное другом режет ножом по сердцу. Отец все знает… но почему он прибежал к Стасу?

Хватаю мобильный, и не смотря на позднее время, набираю номер психолога, потому что только он мог растрепать все отцу. Вик не знаком с папой. Мозгоправ отвечает после первого же гудка и голос его звучит довольно бодро.

— Яночка, что-то случилось?

— Что вы сказали папе? — сама не узнаю свой голос, так хрипло он звучит.

— Я сказал, что его дочь нуждается в более серьезной помощи, чем мы предполагали и сообщил о твоей детской травме. Он должен знать. — абсолютно спокойно произносит этот недодоктор.

— Вы вообще не слышали о врачебной тайне?! — сбрасываю вызов и с большим трудом подавляю желание швырнуть телефон в стену.

— Козлина! — шепчу, но ругательство все равно выходит очень громким.

Все это время Стас сидит на полу в прихожей, и наблюдает за мной из-под распухших век.

Присоединяюсь к нему, приняв твердое решение — забыть все плохое, что было между нами.

— Расскажешь? — с надеждой спрашивает сосед, но получив отрицательный знак головой, замолкает и пялится в стену.

Нужно рассудить логически: папа знает о самом факте «насилия», но, раз он прибежал к Стасу, значит, ему неизвестно кто злодей в этой сказке.

Станиславский здорово пострадал, и я не могу допустить, чтобы он и дальше был под подозрением у отца. Ведь в гневе он страшен. Действительно, страшен. Удивительно, что сосед, все еще жив…

Поразмыслив, решаюсь на отчаянный шаг:

— Стас?

— МММ?

— Отвезешь меня к папе? Нужно поговорить с ним.

— Сейчас, Янукович?

— Если не боишься. — толкаю друга плечом, отмечая про себя, что его близость стала по-настоящему дружеской — никакого волнения и трепета в груди.

— Яночка, я отвезу тебя. Только утром. Сейчас поздно и твой отец, наверняка, уже успел успокоить нервы стопкой вискаря. Так что мы поедем утром. И, да, я боюсь твоего батю, особенно, если он, выпил.

— окей. — пожимаю плечами, потому что Стас прав — страшнее папы в гневе может быть только выпивший папа в гневе.

— Пойдем, выпьем чаю и посмотрим кино. Одну я тебя не оставлю, даже не мечтай! — принимаю протянутую руку и послушно шагаю на кухню.

16.1

За ночь удалось поспать часа два, и только благодаря Стасу, который сидел рядом и гладил по волосам. Не знаю, что это дало ему, но меня успокоило на некоторое время.

Проснувшись, обнаружила друга, сидящим на полу у моих ног. Он спал, свесив голову вниз, отчего, наверняка, шея затекла. Сжимаю плечо друга, чтобы разбудить.

— Доброе утро. — его улыбка, кажется такой искренней и теплой, что сердце сжимается от непрошенной тоски.

— Ты так всю ночь просидел? — строго спрашиваю, нахмурив брови.

— Тебе был нужен друг… — пожимает плечами, и сладко потягивается, вытянув длинные ноги перед собой.

— Чтож, спасибо. И сейчас ты мне нужен. Отвези к папе на работу? — бедное сердечко бросается вскачь от одной мысли о предстоящем разговоре с отцом, но оттягивать неизбежное не вижу смысла.

— Только после крепкого кофе и душа. — соглашается друг и направляется на выход. Бросив на меня тоскливый взгляд, добавляет:

— Тебе это тоже не помешает.

Закрыв дверь за удалившимся Станиславским, принимаю душ, следуя его совету. Сваренный кофе не лезет в горло, я то и дело поглядываю на дверь в ожидании возвращения друга.

В итоге, хватаю сумочку и выбегаю на лестничную клетку, потому что ожидание в одиночестве сводит с ума. На удачу, Стас выходит из своей квартиры в этот же миг.

Всю дорогу до офиса, Стас болтает без умолку, и у меня почти получается отвлечься. Но как только серое здание показывается среди многочисленных высоток, руки начинают дрожать так, что даже открыть дверь машины не получается. Стас замолкает и выбирается, чтобы помочь мне с дверью.

В приемной никого нет и это меня радует, я уже почти открываю дверь кабинета, когда слышу незнакомый мужской голос. Понимаю, что у отца встреча и замираю в раздумьях, стоит ли ждать её окончания, но одна фраза незнакомца решает все за меня.

— Моему сыну будет только хуже с твоей дочерью. — голос принадлежит взрослому мужчине, судя по низкой интонации и лёгкой хрипотце в голосе. Припадаю ближе к двери, чтобы расслышать разговор.

— Ты вообще представляешь, какого это, узнать, что твоя дочь все детство подвергалась насилию, а ты тем временем жил своей жизнью?! Я думал, что Яна просто скромна или закомплексована. — голос отца звучит почти отчаянно, он явно растерян и подавлен. Каждое слово дается ему с большим трудом, и мне хочется обнять папу, успокоить и сказать, что в этом нет его вины. Откуда ему было знать, что самый близкий родственник может оказаться озабоченным и жестоким придурком?!

— Мне жаль, друг, но кажется, наша затея потерпела фиаско. Я отправлю Виктора куда-нибудь заграницу на пару месяцев. Думаю, это пойдет на пользу обоим детям. — я не сразу понимаю, что речь идет о моем Вике. Но когда смысл слов доходит до моего сознания, внутри, будто что-то взрывается и разливается по телу отвратительным холодком.

— Янка влюбилась. Это раздавит её. Мы и так полезли не в своё дело с этим сводничеством. Игорь предупреждал… но ТЫ! Ты настоял на этом эксперименте с совместными сеансами! А теперь не смей добивать мою дочь!!! — кажется, сейчас, отец зайдется в истерике, потому что его голос срывается на почти безумный крик. Каждое слово, доходя до моего сознания больно бьет по сердцу. Выходит, наш с Виком психологический эксперимент перешедший в роман, оказался не случайным стечением обстоятельств, а спланированным сватовством. Руки бросаются вскачь и я перестаю их контролировать.

— Ты не предупреждал о сломанной психике своей дочери. И я не желаю своему сыну такого! — холодный голос незнакомца звучит отстраненно, будто он обсуждает покупку капусты, а не живого человека.

— Насколько я понял, твой сын тоже влюблен в Яну. — папа предпринимает последнюю попытку отговорить высокомерного друга. А мои конечности будто обдает кипятком. Отдергиваю руку от дверной ручки и пячусь назад.

— Мой сын делал то, что ему велено. И сейчас сделает. Наследство для него важнее всего. Уж поверь! — отец Вика, а теперь я точно знаю, что это он, произносит эту фразу с гордостью в голосе. Будто говорит не о меркантильности собственного сына, а о его лучших достижениях. Хватаюсь за голову, потому что её разрывает от боли. Нет! Нет! Нет! Этого не может быть. Почему это происходит со мной?!

— Если ты это сделаешь, забудь, что у тебя был друг! — бросает отец и по ту сторону двери раздаются быстрые шаги.

Понимаю, что мне пора убираться отсюда, но ноги отказываются слушаться.

Дверь распахивается и передо мной предстает высокий темноволосый мужчина лет пятидесяти. Он совсем не похож на Вика. Только чёрные глаза выдают родственную связь.

В первые секунды, он растерянно смотрит на меня, но быстро берёт себя в руки и коротко кивнув, проходит мимо.

Мой взгляд застывает на уставшем лице отца. Его плечи поникли, глаза наполнены готовой пролиться влагой. Он долго смотрит мне в глаза, и пожимает плечами, видимо, догадавшись по моему ошарашенному виду, что я все слышала.

Внезапно, отец подпрыгивает со своего стула и указательным пальцем тыкает куда-то за мою спину.

— Что здесь забыл этот ублюдок?

Оборачиваюсь и вижу Стаса, привалившегося к стене. Парень выглядит расстроенным, поглядывает на папу с ненавистью и злостью. Ухмыляется на его слова, но ничего не отвечает.

Говорить с отцом, теперь, я не собираюсь. Достаточно того, что я уже услышала. Но кое-что что ему все же следует знать.

— Я пришла поговорить. Но теперь, — выделяю последнее слово громкой интонацией и длинной паузой,

— все что тебе нужно знать, это то, что Стас не при чем! — бросаю фразу, четко выговаривая каждое слово, и разворачиваюсь на пятках, приготовившись бежать от расспросов, но отец не отвечает и не пытается догнать. Тем лучше!

Горло печет, слезы готовы пролиться в любой момент, но я изо всех сил сдерживаю их. Не хочу плакать. Не хочу поддаваться эмоциям, разрывающим душу и сердце.

Бегу по коридорам, не разбирая дороги, глаза застилает пеленой и я полностью перестаю ориентироваться в этом здании. Просто бегу. Лишь бы подальше от отца.

— Яна! — знакомый голос вырывает меня из полуистерического состояния.

— Постой! Я отвезу тебя, идем! — хватает за руку с такой силой, что невольно жмурюсь от боли.

Стас, не обращая никакого внимания, на мои мучения тащит меня к выходу, и Я понимаю, что без него, Я бы точно не выбралась отсюда.

Сидя в машине друга, даю волю эмоциям. Рыдания прорываются откуда-то изнутри, перекрывая возможность дышать.

«Мой сын делал то, что ему велено. И сейчас сделает.» Как Я могла поверить, что такой как Вик, может быть со мной всерьез?! Все, на что он способен, это менять девушек, как перчатки, а потом жениться на самой подходящей партии. И, судя по всему, этой партией считалась я, до того, как открыла правду о себе.

Теперь, я — испорченный товар, который пришлось вернуть.

Стас молча слушает мои всхлипывания, лишь изредка подавая бумажные платки, для утирания соплей. И, внезапно, меня осеняет, что по сравнению с той болью, что я испытываю сейчас, боль от поступков Стаса была мизерной.

Вытираю лицо и выдавливаю подобие улыбки:

— Мы не едем домой. — это не вопрос, это мое решение, которое я приняла только что.

Станиславский на секунду отвлекается от дороги, чтобы бросить вопросительный взгляд.

— Мы едем в аэропорт, Станиславский! Хочу к морю! Прямо сейчас! Пошло оно всё! — заявляю почти радостно, потому что так и думаю. Я так устала от неудач в своей жизни, от постоянных переживаний и прочей фигни, что послать все к чертовой бабушке и свалить к морюшку — сейчас, это лучшая идея.

Стас долго молчит, продолжая пялиться на дорогу. И Я почти готова умолять, когда друг, тянется к навигатору. Радостно хлопаю в ладоши, наблюдая как Стас молча выбирает маршрут до аэропорта в навигаторе.

16.2

Добравшись до аэропорта, подавляю в себе желание сбежать обратно в свою уютную квартирку, позвать Вика, пока заботливый папочка не отнял его у меня и спрятаться вместе с ним от всего мира. То и дело поглядываю на телефон, в надежде увидеть пропущенный или смс от парня, но там пусто. Сердце сжимается от боли, потому что расценивает молчание Вика, как подтверждение слов его отца. Он делал то, что ему велели. И к моему сожалению, это веление исходило не от сердца, а от расчетливого родителя.

Стас покупает билеты для нас двоих до Сочи, потому что наш выбор пал именно на этот город. Мы оба всегда мечтали побывать там из-за наличия моря и горнолыжки в одном флаконе.

Наблюдаю за уверенными движениями друга, мысленно сравнивая его с Виком. Голова разрывается от непрошенных мыслей.

А что, если Вик не такой? Что, если он был со мной, потому что сам этого хотел?! Бросаю взгляд на Стаса, мило общающегося с работницей аэропорта и от этой картины мозг взрывается. Воображение рисует красивый профиль Вика, улыбающегося также мило этой девушке, затем, вместо неё появляются десятки других девушек, флиртующих с моим парнем.

Злюсь на себя за ненужные чувства, но ничего не могу пожелать с разрывающей изнутри ревностью.

Хватаю телефон, крепко зажимая его в ладони, и бегу к туалетам.

Умываюсь прохладной водой и, все же решаюсь, набрать заветный номер.

Гудки идут мучительно долго, сердце выпрыгивает из горла. Если он не ответит, то я точно сойду с ума.

— Ало. — наконец, в трубке раздается хриплый ото сна голос. Женский голос.

— Вик? — глупо произношу, осознавая всю нелепость происходящего. Но разум упрямо отказывается принимать тот факт, что почти в полдень, на телефон, моего пока ещё парня отвечает сонная девушка.

— Что? не слышно. Витя сейчас не может ответить. Перезвони позже. — Витя?! Мой мозг закипает в очередной раз. Хочу задать миллион вопросов, но голос не слушается. Все происходит, как во сне, когда ты пытаешься кричать изо всех сил, но ничего не выходит. Прочищаю горло, готовая к атаке, но в трубке раздаются короткие гудки.

Первые секунды тупо смотрю на экран мобильного, пытаясь сообразить, что сейчас произошло, и насколько это может быть страшно.

В конце концов, это могла быть его сестра, какая-нибудь. Не все же девушки, находящиеся поблизости, должны быть его любовницами. Боже! Это слово даже звучит страшно!

Оцениваю ситуацию, пытаясь сохранять спокойствие. Вик перезвонит. Обязательно перезвонит. Нужно подождать. Но я не могу ждать.

Набираю номер парня второй раз, и после третьего гудка вызов прекращается. Абонент сам отклонил его.

Не раздумывая, отправляю смс с просьбой перезвонить мне срочно. На этом попытки поговорить прекращаются. Вик увидит смс, и позвонит, если ему это нужно. Не исключаю варианта, что он не позвонит, но надежда не дает разреветься в голос.

Поправляю волосы мокрыми пальцами, умываюсь прохладной водой. Пока во мне есть надежда, могу двигаться дальше.

Возвращаюсь к Стасу. Тот даже не удивился моему исчезновению. Просто ждет у входа в туалет.

Подхожу ближе и изображаю оскал, символизирующий улыбку. Станиславский обнимает меня, не говоря ни слова.

Вдыхаю родной запах и следую за другом, продолжая прижиматься к сильному плечу.

Сидя в самолете бросаю последний взгляд на мобильник перед тем как выключить его совсем. Мысленно успокаиваю себя, потому что после приземления в другом городе, смогу включить его и снова проверить. Возможно, даже обнаружить пропущенный звонок.

Весь полёт я крепко цепляюсь за руку Стаса, потому что жутко боюсь летать. Друг посмеивается надо мной, подшучивает и всячески пытается разрядить обстановку, а я делаю вид, что у него это получается. Только мысли все время пролетают сквозь голубые океаны, к черным озёрам. Если бы Вик был на месте Стаса, то скорее всего, я бы уже забыла о своём страхе.

А после приземления обнаруживаю, что мой мобильник снова пуст.

Я провожу в ожидании три дня. Все время порываюсь позвонить сама, но останавливаю себя, боясь быть навязчивой или снова услышать женский голос на том конце провода.

Я полностью сдаюсь, когда понимаю, что он не позвонит. Осознание приходит внезапно, почти как свалившийся на голову кирпич или что-то потяжелее.

Меня накрывает истерикой. Закрываюсь в ванной и полностью отдаюсь своим чувствам. Громкие рыдания вырываются из груди и не дают дышать. Залезаю под холодный душ и стою так бесконечное количество времени.

Все прекращается, когда в ванную врывается Стас.

Он оценивает ситуацию несколько секунд, а затем влепляет мне пощечину. Легкую, почти невесомую, но ощутимую. И это приводит меня в себя. Рыдания прекращаются, сменяясь дрожью во всем теле. Меня колотит от холода, зубы стучат друг о друга, причиняя боль.

— Выйди, Стас. Я сейчас.

— Хрена с два я выйду! Ты чокнулась? Янукович! Какого хрена ты под холодной водой тут торчишь? — он хватает меня, совершенно не обращая внимания на наготу, вытаскивает из душевой и бережно укутывает в теплый халат. После чего несет на мягкий диван. Готовит горячий чай и усаживается рядом.

— Я терпел твое затворничество три дня. Я приехал ради тебя. Но вместо отдыха, о котором мы мечтали, получил подругу, закрывшуюся от всего мира за стенами номера. Я устал, Ян. Сейчас мы поговорим. Ты всё расскажешь и мы придумаем, что делать дальше. — он передает дымящуюся чашку в мои закоченевшие руки.

Смотрю в упрямые глаза и понимаю, что парень не шутит. И мне придется поговорить с ним откровенно.

17

Стас терпеливо ждет, пока я допью свой чай, но он четко дал понять, что отвертеться от разговора мне удастся. Опустошаю чашку до дна и тяжело вздыхаю, разглядывая друга. Синяки под глазами, стали желтеть, отчего парень кажется неимоверно уставшим.

Почему-то хочется погладить его, как котенка, пригреть и уложить спать. Отгоняя ненужные мысли и набираю в грудь столько воздуха, что её распирает, как надувной шарик.

Голос дрожит, когда пристураю к рассказу, берущему начало в раннем детстве. С каждой фразой, Стас мрачнеет. Под конец моей истории, где главными героями становятся Вик и наши отцы с психованным на всю голову психологом, Стас подпрыгивает с места и бросается вскачь, меряя пружинистыми широкими шагами комнату.

Когда заканчиваю говорить, понимаю, не проронила ни одной слезинки, но оказалась полностью опустошена. Пришла стадия принятия, когда на все произошедшее смотришь, как будто со стороны. Во мне нет больше боли, обиды и ревности. Я это пережила. Так быстро, что сама удивилась этому.

Возможно, Кто-то посчитает меня бесчувственной куклой, потому что так быстро пережить и принять то, что со мной произошло невозможно, но я так устала всю жизнь плакать и жалеть себя, что сейчас на это просто нет сил.

Станиславский падает рядом со мной и долго пялится в потолок, никак не комментируя полученную информацию. Следую его примеру и устремляю взгляд в белоснежный натяжной потолок.

— Хочешь, я ему морду набью? — наконец, изрекает друг и смотрит в упор, ожидая ответа. Задумываюсь над предложением и понимаю, что совершенно не хочу, чтобы Вик страдал. Я желаю ему счастья, не смотря на обиду и боль, причиненную им. А еще, сердце замирает от мысли, что Я могу снова его увидеть.

— Нет. Кажется, я смогла отпустить его. Может, он и сам не знал, что нас намеренно сводили.

— Янааа! — протяжный вскрик разрывает возникшую тишину, и Я отрываюсь от разглядывания потолка.

— Я говорю о твоем дяде-ублюдке! Твоего мажорчика Я вообще к тебе не подпущу больше! — Стас хватается за голову. Я так хорошо его знаю, что могу с точностью сказать, что сейчас парень борется с собой, чтобы не сорваться и не прибить обоих.

— Это было так давно, Стас… Возможно, он и не помнит. Я не хочу мести, потому что… — начинаю лепетать, но друг не дает договорить:

— Какая нахрен разница?! Он должен заплатить! Ты вообще не вдупляешь, что он жизнь тебе сломал? — снова погружаюсь в раздумья и делаю вывод о том, что моя жизнь не такая уж и ужасная.

— Ну не убивать же его теперь? — мои глаза, наверное из орбит сейчас повылазили так Я их выпучила, пытаясь переубедить друга.

— Я не говорю об убийстве. — разводит руками, снова подрываясь с дивана.

— Возможно, стоит дать огоаску… пусть все знают, какая мразь живёт рядом.

— У него семья. Хочешь, просто разрушить его жизнь, ради мести? — настаивая на своём.

— То есть, у него дети есть? — Станиславский выгибает брови от удивления.

— Ты вообще, понимаешь, что он может сделать с собственными детьми, будучи взрослым, если так издевался над родной племянницей, когда был ещё трусливым подростком?! — предположение Стаса сковывает все тело. Холодный ужас прокатывается по спине, мерзкими мурашками.

Воображение мгновенно рисует беспомощного ребенка, закрывающего от взрослого мужчины с косоватыми, пустыми глазами.

— Что ты предлагаешь?

— Нужно хотя бы, поговорить с его женой. Она должна понимать, с кем живёт бок о бок. — бешеное дыхание друга замедляется, потому что он понимает, что победил.

— Ты прав, друг. Ты прав. Нужно узнать его адрес. — тянусь за телефоном, чтобы написать смс отцу. Даже если это станет для него своеобразной подсказкой, все равно, я пишу и нажимаю отправить.

— Ян? — голос друга становится почти привычным, расслабленным.

— Лучше Станиславский. Не зови меня другом. Ок? — звучит так, будто Стасу сложно это произносить.

— «Станиславского» нужно заслужить, друг. — иронично произношу с улыбкой в голосе, потому что мне приятно входить в новое русло нашей дружбы, где больше нет моей безответной влюбленности и обидам.

Ответ от папы приходит мгновенно. Он не интересуется моим состоянием, не спрашивает где я и с кем. Просто присылает адрес дяди.

Наверное, я должна обидеться на равнодушие родителя, но что-то мне подсказывает, что он в курсе моих дел и без меня.

Оказывается, монстр моего детства, сейчас обитает в Москве. Но, конечно же, мне об этом не было известно до сегодняшнего дня.

— Дружище, нужно заказать билеты домой. — лицо Стаса приобретает злобный прищур, как только первое слово слетает с моих губ.

— Ты пользуешься моей добротой, Янукович?

В голову прилетает подушка, а друг, приняв грозный вид возвышается надо мной, как горилла.

Понимаю, что он хочет разрядить обстановку и повеселить меня, но сейчас абсолютно не до этого.

— Папа прислал его адрес. Нужно лететь. А после — вернемся. Уверенна, папа не откажет мне в отпуске. — Станиславский мрачнеет на глазах, опускается рядом и жалобно хнычет.

— Знаю, это эгоистично, но я думал задержаться на денек и, может, у тебя получилось бы развеяться?

— Как ты предлагаешь развеяться? — спрашиваю непренужденно, потому что еще не решила стоит ли остаться.

— Можем в клуб сходить, никакого кино! Даже не думай! — сильная рука закрывает мой рот, прежде, чем он успевает возразить.

— Кино и дома можем посмотреть. А клуб- это движуха.

— Стас, я обещаю, что после разговора с дядей, схожу с тобой в клуб. В Москве.

Друг неверяще смотрит на меня, а затем бросается на поиски мобильника.

— Ты пообещала, Янукович! Повтори на камеру. — предлагает, направив телефон на меня.

— Торжественно клянусь, — прикладываю руку к сердцу,

— что я Яна Алексеевна Маркова, пойду в клуб со своим другом Станиславским, сразу после того, как решу свою проблему. Доволен?!

17.1

— Уверена, что не ошиблась адресом? — спрашивает Стас, оглядывая старенькую пятиэтажку.

— Не похоже на дом для бизнесменов.

Проверяю адрес, пришедший от папы и пожимаю плечами:

— Москва — город дорогого жилья. Может, у него захудалый ларек какой-нибудь. Тоже бизнес.

Бросаю телефон в сумку, и направляюсь к домофону. По пути сюда, я думала, что не смогу ногами передвигать, стоит только добраться до нужного дома, но руки и ноги даже не подрагивают, не смотря на предстоящую встречу с монстром моего детства.

Стас хватает меня за предплечье и притягивает к себе, чтобы зашагать рядом. Сначала, я хотела пойти одна, даже рот приоткрыла, готовясь к спору, но вовремя остановила себя. Во-первых, потому что друга не переспорю, а во-вторых, с ним мне будет спокойнее.

Набираю номер нужной квартиры и жду ответа, с замиранием сердца.

— Слушаю. — раздается женский голос и я выдыхаю с облегчением.

— Здравствуйте! Я ищу Александра Маркова. Он здесь живёт? — на удивление, спокойно спрашиваю и хвалю себя за новый навык «держать себя в руках».

— Кто его спрашивает?

— Яна, его племянница. — вот тут новый навык даёт трещину, и голос подрагивает от волнения.

Вместо ответа звучит сигнал о том, что дверь открыта и можем пройти. Поднимаюсь по лестнице, крепко цепляясь за локоть Стаса. Волнение нарастает, чувствую подступающую дрожь.

Перед дверью замираю, не решаясь позвонить и Стас делает это за меня, тяжело вздыхая. Вижу, как желваки на его лице приходят в движение. Тоже волнуется. Или злится. Сейчас не до разгадывания чужих чувств.

Дверь распахивается и перед нами появляется красивая женщина лет тридцати пяти. Здоровается и пропускает нас в квартиру.

Обстановка внутри оставляет желать лучшего, потому что в глаза сразу бросаются ободранные обои и старая потрепанная мебель.

- Саша сейчас на работе, и просил не беспокоить. — деловито, сложив руки на груди, сообщает хозяйка. И мой мозг мгновенно расслабляется, получив облегчение. Это именно, чего я хотела.

— Я хотела поговорить именно с вами… — теряюсь, потому что до сих пор не узнала имени этой женщины.

— Ева. — подсказывает, не выдывая ни одной эмоции.

— Ева. Я хотела поговорить с вами. О моем дяде.

— Пойдём, за чаем поговорим. Я как раз испекла пирог. — супруга дяди кажется мне очень непростой женщиной, потому что её тон совершенно не вяжется со словами гостеприимной хозяйки.

Соглашаюсь на чаепитие, чтобы немного оттянуть страшный момент.

Мы усаживаемся на крохотной кухне, где едва хватает места для нас троих.

Не смотря на старые мебель и технику, здесь уютно и все вокруг сияет чистотой так, что невольно вспоминается реклама «мистерпрофиль».

— Что ты хочешь? — женщина сверкает взглядом. Смотрит прямо и открыто, с нескрываемой враждой.

— Я хотела поговорить о вашем муже… — начинаю несмело, голос подрагивает, прочищаю горло и пытаюсь собраться с мыслями.

— Если ты хочешь обвинить моего мужа в том, что он маньяк, то ты припозднилась. Уголовное дело точно не заведут, это время ушло. Денег на компенсацию у нас нет. Что-то еще? — открываю рот от изумления, не в силах ответить на столь пылкую речь. Эта женщина все знает, но защищает своего чудовищного мужа?!

— Яна не хочет ничего такого. Я хочу. Будь моя воля — Я бы убил его. Но решает здесь Яна. Она пришла, чтобы предупредить вас, потому что боится за ваших детей. — в разговор вступает Стас. Он говорит спокойно, но я то знаю, что внутри его разрывает от эмоций.

— Ох… — вздыхает женщина, и её глаза наполняются слезами. Железная леди уступает место чувствительной особе.

— Яна, прости. Я думала… — ледяная рука с тонкими длинными пальцами хватается за мою. В глазах женщины волнуется море печали.

— Саша сам рассказал мне о тебе. Это мучило его много лет. Мы с психотерапевтом еле вытащили его из этого ада. Он сильно пил, играл в карты, и мы потеряли все, кроме этой квартиры. Она моя по наследству, так что ему не удалось… — каждое слово этой отчаявшейся женщины достигает моего сердца. Мне искренне жаль её и детей, хотя я даже не знакома с ними. Растерянно молчу, ожидая продолжения.

— Яне тоже пришлось обращаться к психологу. Если вы забыли, пострадавшая сторона здесь она. — вклинивается Стас, и я отмечаю хладнокровие, с которым он взирает на Еву.

— Да, я понимаю. Бедная девочка. Но Яночка, я тебя умоляю: не напоминай ему своим появлением. Он только начал возвращаться к жизни. Открыл новый бизнес и… это наша последняя надежда. Если он сорвется… даже не знаю. — женщина закрывает рот рукой, сдерживая рыдания. Я киваю, не в силах ответить, потому что моя боль сейчас смешивается с её слезами и просьбами. Я не собиралась видеться с дядей, и то что он сам признался в содеянном, ещё и лечился, даёт надежду на то, что он изменился. Рушить их едва устоявшуюся жизнь своим появлением — не входит в мои планы.

— Прошу, Яна, не вороши прошлое. Оставь это позади. Твоя жизнь наладится. Ты молода, у тебя замечательный парень… а мы слишком многое потеряли, чтобы начинать все сначала. — её просьбы стали похожими на мольбу, и я понимаю, что должна что-то сказать, но голос не слушается. Мозг посылает сигналы, складывает речь в голове, но она никак не хочет превращаться в слова.

— Ян, ты в порядке? — Стас касается моего плеча и я киваю, с таким энтузиазмом, будто от этого зависит моя жизнь.

— Яна и не хотела говорить со своим дядей. Так что можете быть спокойны. — друг озвучивает мои мысли и я с благодарностью смотрю в голубые океаны. Без него я бы не справилась сегодня.

Стас поднимается и тянет меня за собой к выходу. Послушно плетусь за ним, будто в тумане.

— Спасибо, деточка. Я желаю тебе настоящего счастья. То, что пыталась предостеречь нас — много стоит. — она обнимет меня у порога, её волосы пахнут персиком, но сейчас это вызывает тошноту, так что я с радостью отстраняюсь и отхожу на пару шагов.

Уже у подъезда Стас останавливает меня, бездумно переставляющую ноги, трясет ухватившись за предплечья, а потом прижимает к себе. Чувствую, как его тело подрагивает от напряжения. Ему тоже не просто далась эта встреча.

— Ублюдок заплатил. — шепчет на ухо, и прижимается ещё сильнее.

— Да, да. — наконец, язык начинает принимать сигналы мозга и я обретаю дар речи.

— Если хочешь, можем поужинать перед клубом. Это звучит, как предложение, чтобы ты не сильно протестовала, но это не предложение, а приказ. Не хлчу, чтоб ты свалилась после первого коктейля. — слышу улыбку в родном голосе, точно знаю, как растягиваются губы друга.

Тело расслабляется под легкими поглаживаниями на спине, и я могу соображать здраво.

— А может, я хочу напиться в хлам, чтобы не помнить, как ты притащил мое бренное тело домой? — Стас хмыкакт и наконец, отпускает меня. Заглядывает в глаза, и с облегчением выдыхает.

— Моя Янукович возвращается? — нас слове «моя» сердце екает. Не потому что я ждала этого пол жизни, а потому что до боли зубах, хочется, услышать это «моя» от другого человека. Отгоняю эту мысль прочь, пытаясь сосредоточиться на том, что есть сейчас.

Я миллион раз слышала фразу: «живи здесь и сейчас», но только теперь понимаю, как это сложно и необходимо уметь жить моментом.

— Твоя Янукович умирает от голода.

18

Подвальное помещение, в котором расположился выбранный Стасом клуб, встречает нас шумными бассами. Вокруг полно нетрезвых людей, их лица невозможно разглядеть из-за мерцающего света, и этонемного пугает.

Стас проталкивается к столику, и я хватаюсь за него, чтобы не затеряться. Остаться одной в этой вакханалье, страшно.

Добравшись до нашего места, Станиславский усаживает меня за небольшой столик и отправляется за напитками, а я, тем временем, смотрю на толпу танцующих. Мое внимание привлекает блондинка в коротких шортах. Она, как беспозвоночное, извивается под музыку, покачивая бедрами. Несколько парней кружат над ней, как коршуны над добычей, но блонди, кажется плевать на всех. И я ловлю себя на мысли, что завидую ей. Не потому что она так привлекательна, и раскованна. Совсем нет. я завидую её умению раствориться в танце и забыть обо всем.

Стас усаживается напротив меня и протягивает красивый бокал с коктейлем. Себе оставляет стакан с виски.

Без раздумий присасываюсь к трубочке и потягиваю прохладную жидкость, по вкусу напоминающую обычный лимонад. Возвращаюсь к рассматриванию красивой блондинки, все также расслабленно двигающейся под музыку.

— Хочешь на танцпол? — перед самым ухом кричит Стас. Отрицательно Машу головой, точно осознавая, что на фоне танцующих девушек, буду выглядеть как подпрыгивающее бревно.

— Тогда схожу за добавкой. Но после второго бокала — не отвертишься!

Стас удаляется, растворяясь в толпе. музыка сменяется и толпа ревет, поощряя диджея. Мне начинает нравится эта атмосфера. В голове что-то щелкает, и я с нетерпением поднимаюсь, чтобы отправиться на танцпол.

Решаю присоединиться к блондинке, неподалёку от своего столика, чтобы Стас с легкостью нашел меня.

Несмело покачиваю бедрами, подстраиваясь под ритм, грохочучих бассов. Блонди, так восхитившая меня, подхватывает мои руки и помогает расслабиться. Светлые глаза дружелюбно сверкают, когда она приближается к моему лицу.

— Я Лена. — представляется девушка, и я громко смеюсь, потому что даже не представляла, что можно так легко знакомиться с людьми.

— Яна. — перекрикиваю музыку, наклоняясь к самому уху новой знакомой, но не уверенна, что та расслышала.

Лена прислоняется бедрами ко мне, игриво подталктвая и в следующую секунду, мне, будто передается её энергетика и уверенность, потому что я закрываю глаза и растворяюсь в музыке. Мне абсолютно плевать, как я выгляжу сейчас для других.

— Почему меня не дождалась, тусовщица? — даже не заметила, как друг оказался рядом. Пожимаю плечами, не желая болтать сейчас. Стас все понимает и с радостью присоединяется к нашему танцевальному дуэту.

В какой-то момент, Лена хватает меня за руку и тянет за собой в неизвестном направлении. Стас недоуменно следует за нами.

Только оказавшись в вип-зоне, понимаю, что блондинка решила потащить нас к своей компании. Здесь музыка звучит приглушенно, так что мы можем говорить, как нормальные люди.

— Хочу выпить. Пойдём познакомлю тебя со своими нетанцующими друзьями, которые кинули меня. — Лена переводит взгляд за мою спину и мило улыбаясь, интересуется:

— А этот красавчик? — я уже открываю рот, чтобы представить друга, но тот не дает мне ответить:

— Стас. — просто кивает. Впервые за всю жизнь, я замечаю, что Стас не пытается флиртовать с симпатичной девушкой. В глазах — ни капли заинтересованности. Это удивляет меня, и в то же время, расстраивает, потому что я не дура. Понимаю, чем вызвано такое поведение.

— Лена! — кивает девушка, продолжая разглядывать моего друга. Ухмыляется своим мыслям и тянет меня за руку.

Мы проходим к круглому столу, где располагается большая компания шикарно одетых девушек и парней. Немного теряюсь, представив, что сейчас придется знакомиться со всеми, но тут же отпускаю эту мысль, расслабляясь. Завтра я их не увижу, а они меня и не вспомнят, так что, пора становиться более раскованной.

— Это мои друзья. — блондинка представляет по очереди всех присутствующих, и плюхается на диванчик рядом с… Виком?!

Сердце подпрыгивает, когда взгляд натыкается на леденящие душу чёрные озера.

— Этот красавчик Виктор. А это, — Лена обводит наманикюренным пальчиком нас со Стасом, — мои новые ТАНЦУЮЩИЕ друзья, Яна и Стас.

Под пристальным взглядом, выворачивающим душу наизнанку, присаживаюсь на край диванчика, рядом с расслабленным Станиславским.

Настроение мгновенно покинуло меня. Стас осматривает меня, застывает на поникших плечах и берёт за руку, сжимая её, в знак поддержки.

Бросаю беглый взгляд на Вика, и сразу же прячусь за плечом друга. Лена, перекинув изящную ручку через широкие плечи, попивает коктейль.

Отказываюсь от предложенных каким-то парнем напитков, потому что в горле першит от подступающих слез.

Как такое могло произойти со мной? Вик постоянен в своем выборе. Его бывшая была такой же стройной блондинкой, с таким же именем. Как я могла поверить, что понравилась ему? Я же совсем не вписываюсь в каноны красоты, по Воронцовски.

Значит, девушкой, ответившей на мой звонок, была эта самая Лена? А я, как дура, ждала звонка от него.

Ещё один взгляд в сторону красивой парочки, заставляет подпрыгнуть с места, потому что Вик шепчет что-то у самого уха Лены, и та загадачно улыбается, глядя прямо на меня. Руки снова бросаются вскачь, так что объяснять своё поведение чужим людям, считаю ненужной формальностью. Выбегаю на танцпол и тут же оказываюсь в сильных руках Станиславского. Конечно, друг не оставит меня одну.

— Ян, пошли они к черту! Ты самая красивая и интересная девушка, из всех, с кем я знаком. А я знаком со многими красотками. Пойдём танцевать?! — речь Стаса никак не влияет на мое состояние, но я полностью согласна с его мнением, насчет: «послать их к черту».

— Пойдём! — соглашаюсь, заметив знакомую мощную фигуру у выхода из випок. Пусть видит, что мне плевать на него и его девок, также, как ему на меня.

Расслабиться на танцполе больше не получается, так что просто двигаюсь, подстраиваясь под других танцующих. Стас тоже не выглядит расслабленным.

Перед глазами то и дело мелькает картинка с обнимающейся парочкой. Трясу головой, отгоняя мрачные мысли.

В какой-то момент, когда у меня уже почти получилось отвлечься, прямо передо мной материализуется Вик собственной персоной. Буравит мою фигуру почерневшими от гнева глазищами.

Замираю от неожиданности и бросаюсь на поиски запропастившегося внезапно Стаса. Но друга нет поблизости. Ушел, даже не предупредив, говнюк!

— Нужно поговорить. — гремит у самого уха, вызывая дрожь во всем теле.

Отрицательно качаю головой, в отчаянии, высматривая макушку друга, но безуспешно.

Вик закидывает мою тушку на плечо, придерживая за бедра. Беспомощно свисаю головой у самой задницы и не удерживаюсь от смачного шлепка по ней.

Хозяин каменной пятой точки реагирует грудным рычанием, и я сдаюсь, опустив руки, вдоль мощного тела.

Вик вносит меня в светлый пустой кабинет. Не в випку, где его, наверняка, дожидается подруга. Не хочет спалиться перед ней, засранец.

— Поговорим!? — ставит на пол, одергивая мое задравшееся платье.

— А есть о чем? — включаю стерву, потому что быть запуганной ланью, просто надоело.

— Что ты забыла здесь? Это место не для тебя! — глаза метают молнии, ноздри расширены.

— Это не твое дело.

— Это мое дело! Какого хрена, Яна? Ты выбрала его? — первый порыв — сообщить о том, что выбора у меня не было и нет. Потому что ты — послушный папочкин сынок и обманщик, который обещал ждать, а вместо этого, точно также, как и Стас, предпочел спать с различными барби. Только такая речь растоптала бы меня, как личность.

Обида и гнев переполняют мой котелок. Молчу, перебирая локон, свалившийся через плечо. Хочется сбежать и закрыться в своей квартирке от всего.

— Ян… — уже спокойно произносит Вик, приближаясь к моему лицу. Замираю от переполнивших эмоций. Близость этого парня сводит с ума.

— Объясни, что произошло? Почему сегодня ты с ним, а я — как чужой человек, охреневаю от этого в сторонке? — теплые руки, обхватывают мои плечи. Тело расслабляется и само приближается к твердой груди, растворяясь в ощущениях. Запах хвои ласкает ноздри, манит, как магнит.

— Ты не сильно переживал, обжимаясь с Леной. — обвинение вырывается против воли, и приводит мысли в порядок. Нужно сохранять хладнокровие. Отхожу на пару шагов к двери, чтобы не попадать под влияние Воронцова.

— Я думал, что у нас все в порядке. — парень потирает переносицу, задумчиво уставившись куда-то мимо меня.

В порядке?! За то время, что прошло, он ни разу не вспомнил обо мне. Не позвонил, не написал. Проводил время с отвязными друзьями и барби в коротких шортах, пока я разрывалась от непрошенных чувств.

— Просто объясни, что произошло? — он больше не пытается приблизиться и я этому рада, потому что так легче соврать. Не хочу, чтобы он знал о моей осведомленности по поводу планов наших отцов. Не хочу признавать, что ждала звонка от него, каждую секунду зажимая телефон в руке, в страхе пропустить вызов.

Вздернув подбородок, гордо заявляю, то, о чем, возможно, буду жалеть, но сейчас мне хочется выйти из этой истории, не оставив ему шанса унижать меня и дальше.

— Это всегда был он. Ты же знал. — слова слетают с губ, разрывая меня изнутри.

18.1

— Это всегда был он. Ты же знал. — слова слетают с губ, разрывая меня изнутри.

Воронцов пристально рассматривает меня, с отвращением и ненавистью. Разворачивается, чтобы уйти, но внезапно, останавливается:

— Лена — моя сестра. — это многое меняет, но не отменяет того факта, что Вик не звонил, и не искал встреч. И не отменяет глупого сводничества нас родителями, которому он, как послушный мальчик следовал шаг за шагом. А стоило, папочке передумать — исчез из моей жизни, тем самым подтверждая своё участие в этой глупой игре.

Равнодушно пожимаю плечами, будто мне плевать.

— Стас будет меня искать. — выбегаю из Тихого помещения первой, чтобы не наблюдать удаляющуюся спину, борясь с желанием догнать, и рассказать все, как есть.

Вик не бежит за мной, как того хотелось бы. Это уверяет в правильности моего решения.

Взволнованный Стас обнаруживается за нашим столиком. Сверкает взглядом в мою сторону и тут же расслабляется.

— Хочу домой. — сообщаю другу, тоном, нетерпящим возражений.

Выходим на свежий воздух и ловим такси.

— Ты была с ним? — напряженно спрашивает Стас, разминая пальцы.

— Если бы ты не свалил в неизвестном направлении, он бы меня не утащил. — почти кричу, срывая злость и обиду на том, кто этого не заслуживает.

— Прости. Я как раз, пошел искать его, хотел поговорить. Чтоб он не приближался к тебе. Ты бы не позволила, вот и свалил молча. Придурок! — выплюнул, размахивая руками, будто, сражаясь с невидимым соперником.

— Ян, ты ведь не простишь такое?! — с надеждой цепляется в мои плечи, заглядывая в глаза. Сейчас в океанах плещется страх.

Не знаю, как ответить. Правда. Мне кажется, что если бы Вик только признался, попросил… Я бы растаяла. Потому что чертовски устала без него.

Молчание делает своё дело и Стаса накрывает. Его грудь сотрясается от смеха. Руки проходятся по волосам, ерошат их, превращая в непослушный ежик. Громкий грудной смех, почему-то не заражает, как делал это раньше, а пугает. Похоже, теперь, я знаю, как звучит отчаяние.

— Боже! — восклицает он, возводя руки к небу.

— Почему сейчас? Почему ты не открыл мне глаза раньше?! Не смотри на меня так, Янукович! Я, наконец-то, понял, что такое френдзона! Ну и хреново же тебе было, подруга!

Не хочу слышать то, что он говорит. Не хочу знать, что причиняю ему боль. Закрываю уши руками, но тут же опускаю их, представив, каково это- делиться своей болью с тем, кто отгораживается так демонстративно.

— Янукович! — смех сменяется задумчивым взглядом, буравящим меня.

— Поцелуй меня! — лицо Станиславского озаряет улыбка. Так улыбаются, когда решаются на какое-нибудь безумие. Чувствую себя героиней сопливой мелодрамы, только хэппи энда, здесь, похоже, не будет. По крайней мере, не с нами.

Приближаюсь к другу, прижимаюсь щекой к груди. Бешеный стук сердца под твердыми мышщами не дает расслабиться. Не могу сделать то, о чем он просит. Это даст ложную надежду, а я не хочу поступать так с ним. Только не после того, как сама пережила подобное разочарование.

— Наше такси… — сообщаю, вдыхая аромат парфюма и, в очередной раз, убеждаюсь, что не испытываю былых эмоций. Этот запах смешивается со многими чувствами: доверия, дружбы, любви, настоящей, братской любви. Хочется закричать от бессилия. Почему не он?! Почему Вик?! То, что сделал Стас, сейчас кажется мелочью на фоне поступков Воронцова. Глупое сердце! Глупое тело! Глупая я!

Казалось бы, бери о чем мечтала долгие годы и будь счастлива… Но нет! Яна Маркова всегда найдет повод для страданий.

В голове пульсирует лишь одна мысль: Стас твой. Сейчас он хочет тебя. Больше не будет череды из различных размалеванных девушек, стоит только поднять голову и потянуться к губам…

19

Вик

После жаркого свидания с Яной в машине я еще долго не мог прийти в себя. Хотя, назвать свиданием то, что произошло, сложно. Это просто крышеснос какой-то: в паху дичайшая боль, в башке раздрай, горло жжет от жажды. В любой другой ситуации, я бы просто воспользовался моментом, забив на рамки приличия. Но с Яной…

С ней так нельзя. Она как хрупкий цветок, который легко сломать, но потом невозможно спасти от гибели.

Впервые в жизни, уехав от девушки неудовлетворенным, я не испытал желания, позвонить другой. Утолить жажду на стороне. Просто сел в машину и отправился домой.

На парковке остановился, открыл окно и уставился на горящие звезды. Нет, я не сопливый романтик, любующийся звездным небом. Просто мысли, одолевающие меня, заставили оставаться на месте и принимать решения. Сложные решения.

Сидя в машине, в ночной тишине, можно хорошо подумать. А подумать было о чем.

Рассказ Яны перевернул мою вселенную с ног на голову. Я не представлял, что такое могло случиться с этой маленькой, но очень сильной девочкой.

Перед глазами, то и дело всплывало заплаканное лицо Марковой, дрожащие тонкие руки, обхватывающие плечи.

Я с самого начала понял, что она — девушка необычная и с ней нужно быть осторожным и заботливым. А узнав подробности трудного детства, понял, что обязан оберегать её.

Первым порывом, разумеется, был — найти её больного родственничка и задушить голыми руками, но перед этим, заставить его пару раз уединиться с каким-нибудь очень сильным и отбитым на всю голову извращенцем. Вот только Яне это не поможет.

Но найти того придурка, все же, стоит. Завтра же попрошу отца напрячь знакомых из органов.

В тяжёлых размышлениях, не сразу понял, что в кармане вибрирует телефон.

— Да.

В трубке раздался голос отца. И я понял, что даже не взглянул на имя звонящего.

— Сынок, ты дома?

— Да, пап. Что случилось?

— Только что Игорь звонил. — кажется, папа чем-то встревожен не на шутку. Не сразу понимаю, что Игорь — это наш психолог, но когда отец продолжает, до меня медленно доходит:

— Он поделился со мной очень интересной информацией. Говорит, ты девочку окучиваешь, с которой на сеансы ходишь. — от слова «окучиваешь» Меня передергивает, потому что то, что происходит между мной и Яной — явно нельзя назвать этим словом. Но я молчу. И слушаю пронзительную речь родителя дальше:

— Так вот. Он настоятельно рекомендовал оставить её в покое. Говорит, ни к чему ей сейчас отношения, особенно если они несерьезны. А уж если серьезны, то ты обязан подождать. Не стоит ломать девочку, сын. — тяжело вздыхаю, откидываясь на подголовник сиденья. То, о чем толкует отец, я успел обдумать много раз, но почему-то, сейчас мне кажется, что это звучит глупо. Как можно оставить ту, что нуждается в твоей поддержке и заботе, в переломный момент её жизни? Или это просто оправдание собственному эгоистичному желанию быть с ней рядом?

— Пап, мы с Яной… — пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить то, что творится в голове, но там столько всего намешано, что ничего не выходит и я тупо молчу.

— Девочка пережила насилие и сейчас становится на путь выздоровления. Твои эгоистичные желания — могут перебиться или подождать. Разговор окончен, сынок. — отец бросает трубку, а я чувствую себя дебилом. Потому что даже не подумал о том, что наш чокнутый психолог все разболтал. А где врачебная тайна?!

К тому же, внезапно проснувшаяся забота отца о чужих девочках показалась слишком уж притянутой за уши. Я то знаю, что его никогда не беспокоили чувства других. Особенно девушек. Вот только в одном он был прав. Кто я такой, чтобы спорить с профессионалом, даже если он немного того?! Все психологи кажутся придурковатыми обычным людям. Но ведь помощь они оказывают реальную. Я вот, вообще, о тусовках забыл, познакомившись с Яной. И о девках разных. Может, он прав и Яне нужно время, а я, больной урод, чуть не залез ей в штаны, сразу после того, как она открыла передо мной свою душу…

Гребанный член! Как ты вообще мог встать в подобной ситуации?!

В общем, решил оставить Яну на пару недель, задвинув свои желания куда подальше. Позже объясню ей все, иначе, она снова попросит остаться, а я, как безвольный мудак, все-таки пойду на поводу своей «второй головы».

От принятого решения, взвыть захотелось. Долбанул кулаком по рулю и отправился в квартиру.

В прихожей обнаружил белые Прада и сразу понял, почему из гостиной доносятся душездирающие вопли какой-то второсортной певички.

— Браааат! — блондинистое чудо в моем халате напрыгивает на меня так, что ноги слегка подкашиваются. Едва устояв, обнимаю сестрицу и только что раздирающие внутренности эмоции утихают.

— Ты чего здесь? — не скрываю удивления, потому что в последний раз виделся с Леной года два назад. Когда она, бросив всё, укатила за своим возлюбленным в Германию.

— Приехала собирать по кусочкам вдребезги разбитое сердце. — только сейчас замечаю, что Лена пьяна. Она отворачивается и идёт к дивану. Там её ждет бутылка белого сухого. Без бокала.

— Что он сделал в этот раз? — говоря «он», я имею ввиду жениха Лены. С ним они встречались по-моему с самого горшка. Наверное, поэтому их отношения постоянно прерывались по вине Димки. Все-таки, мужик есть мужик и на одной женщине на всю жизнь задерживаться сложно. Он постоянно ходил на сторону, а Лена прощала и мчалась за ним по первому зову. Даже учёбу бросила, чтоб только Димочка по бабам не пошел в своей Германии, куда его позвали закреплять диплом.

— Этот раз — последний. Я застукала его в нашей постели со своей подругой. Это был не первый их раз. Поэтому… — Лена отпивает из горла, прижимает бутылку к щеке, и печально улыбается.

— Я бы простила в очередной раз, будь это какая-нибудь одноразовая шлюха, но связь… — она качает головой, устремляя взгляд мимо меня.

— Не могу простить. Или не хочу. Ты бы простил? Хотя, о чем я?! Ты же у нас не влюбляешься… свободный орел, поедающий беспомощных пташек… сколько сегодня съел?! — в другой раз, её слова, повеселили бы меня, и я бы ответил чем-то остроумным, но сейчас… они попадают в самую точку. Глядя на побитую горем сестру, подумал о Яне… и в очередной раз убедился, что принял правильное решение. Нужно дать нам время. Чтобы потом на месте Лены не оказался мой маленький цыпленок.

— Тебе пора спать. — безапелляционно заявляю, и отвожу слабо сопротивляющуюся сестру в её комнату. Укладываю в кровать, а потом долго сижу под её дверью, сам не знаю зачем.

***

Утром, точнее, ближе к обеду, Лена с опухшими, как у жабы глазами появляется на кухне.

— И так, братец, пока я здесь, ты будешь меня развлекать. И отвлекать. — раньше, я бы покивал головой и отправился по своим делам, но сейчас мне и самому нужно отвлечься, потому что руки то и дело тянутся к телефону. Безумно хочется набрать номер Яны и просто услышать тоненький голосок.

Поэтому следующую неделю, я неотрывно приглядываю за сестрой. Знакомлю с новыми друзьями, вожу в кино, и каждый вечер утираю сопли.

В один из таких вечеров, мне позвонил отец и сообщил, что его знакомые нашли дядю Марковой. Сообщил, что говнюк проходит курс психотерапии и страшно раскаивается в содеянном, потому что жизнь наказала его сама. Отец наотрез отказался давать адрес этого урода и велел не вмешиваться в это дело. А я не сдержался и послал его, куда подальше! Все, что касается Яны — мое дело!

Поднял уже своих знакомых, с просьбой достать информацию.

Внутри все кипело от негодования. Отец в своём репертуаре! Вроде, и помог, но все равно, все должно быть так, как он считает нужным!

После разговора с братом однокурсника — крутейшим хакером в стране, на душе стало легче, потому что тот пообещал найти «бедолагу» быстро и точно.

Уселся на диван, уставившись на экран мобильника. Пролистал телефонную книгу до имени Марковой и замер над кнопкой вызова. Набрать её номер казалось — жизненной необходимостью. «Лишите меня воздуха, но дайте услышать её.»

Именно в этот момент, в гостиную выплыла Лена. В коротких шортах и с боевым раскрасом. Такой я её видел впервые.

— Ты куда вырядилась? — не удержался от вопроса, всем видом демонстрируя удивление. За разговорами по телефону, я попросту не заметил, как плачущее существо, преобразилось в красивую девушку.

— Решила хватит ныть. Пойду в клуб! Танцевать! — сетрица кружится, демонтсрируя наряд, который я и так успел оценить, как доспехи «для панели».

— С ума сошла? Какой клуб? Тебя там съедят!

— А может, мне того и надо? — игриво улыбается плутовка, и я понимаю, что не могу отпустить сестру одну.

— Подожди. Сейчас переоденусь. Одна ты не пойдешь.

Лена оживленно кивает, в знак согласия, и только я понимаю, что именно этого она и добивалась.

Компания, собравшаяся за нашим столиком ничуть не скрашивала моих внутренних терзаний. Поэтому я молча сидел и выполнял лишь одну функцию- приглядывать за Ленкой, опустошающей коктейльные бокалы один за другим.

— Хочу танцевать! — наконец, заявила она, и попыталась утащить меня с собой. Но я, разумеется, отказался. Сестрица обиженно фыркнула и пошла на танцпол в гордом одиночестве, потому что никто из нашей компании не хотел идти на переполненный танцпол.

Когда увидел Яну, подходящую к нам, рядом с Леной, подпрыгнул от радости, как щенок, завидевший хозяйку, после долгой разлуки. Сам удивился своей реакции. Но радость сменилась злостью и непониманием, стоило только заметить, топающего за хрупкой спиной Марковой дружка.

Счастливо улыбаясь, Яна присаживается на край дивана, обводит взглядом всех присутствующих и на секунду замирает, встретившись со мной глазами. Улыбка тает на её губах, сменяясь печалью.

Что это, нахрен, значит?! Яна делает вид, что не знакома со мной.

Притащила сюда своего «Станиславского», цепляется за его грабли крепкой хваткой прямо на моих глазах ещё и разыгрывает обиженку. Или это значит, что она сделала выбор?

Я намеренно не звонил ей все это время. Не искал встреч. Хотел дать ей время.

Возможно, это было ошибкой, потому что любящие люди должны поддерживать друг друга в сложные моменты. Но я решил, что мое присутствие в её жизни сейчас только собьет её с верного пути. А она, не долго думая, бросилась в объятия менее принципиального парня.

Сколько раз в день я хотел ей позвонить?! Десять?! Сто?! Наверное, не меньше тысячи. Но я держался. Держался потому что понимал, что наше общение для неё — препятствие. Приятное и тягучее, как сладкий мед, но мешающее собрать себя в кучу.

— Ты привела девушку, в которую я влюблен… с другим парнем. Примешь в клуб брошенок? — сообщаю сестре, обнимающей меня за плечи и та удивленно вскидывает брови, заливисто смеясь. Конечно, ей смешно. Потому что раньше на её памяти, меня не бросали. А я не влюблялся.

Яна подпрыгивает со своего места, как на пружинках и вылетает из вип зоны. Естественно, за ней привязывается и Стас. Провожаю их взглядом, с трудом сдерживая порыв догнать.

— И чего ты сидишь?! Думаешь, сидя на жопе ровно, можно что-то изменить?! — Ленка ударяет меня кулаком по руке, пытаясь привести в чувства.

— Все сложно…

— Ничего не сложно! Я видела, как она смотрит на тебя! Она ведь не знает, что мы родственники?! Представь, что творится в её голове? — внутри все холодеет от этих слов. Если я отлично знал об отношениях Яны и её друга с первого дня нашего знакомства, то в её голове сейчас, наверняка произошел взрыв непонимания. Не стоит исключать и того варианта, что эти двое пришли сюда, как друзья. Дружба длиною в жизнь — это крепкая связь, и никто не в праве рушить её из ревности. Даже, если очень хочется.

Не помню, как вышел к танцполу, как нашел её, плавно извивающуюся, совсем не в такт музыки. В голове пульсировала лишь одна мысль: «найти, забрать, объясниться»

Прошу о разговоре, но Яна упрямо машет головой, продолжая пританцовывать. Пытается выглядеть равнодушной, но в глазах вижу отчаяние. Именно оно заставляет меня перекинуть хрупкое тело через плечо. Как пещерный человек тащу свою добычу. Не в свою пещеру, к сожалению.

Но тихое местечко здесь имеется, туда и направился. Яна возмущается и смачным шлепком опаляет мой зад. Даже не подозревая, как это действует на мое либидо. Крепче сжимаю упругую попу, с трудом сдерживая порыв отшлепать негодницу на прямо здесь.

Занёс свою ношу в кабинет друга, поставил на ноги.

Глаза Марковой сверкнули гневом, когда попытался поправить платье, оголившее соблазнительные бедра.

Яна явно настроена враждебно. И я это понимаю, учитывая картину, представшую перед ней, но все равно не могу удержаться от ревностных упреков по поводу её появления здесь да еще и в компании этого смазливого сморчка.

— Это всегда был он. Ты же знал. — печально заявляет Маркова, а я теряю почву из-под ног, понимая, каким кретином я был, когда бросил её один на один со своими проблемами. Карие глаза смотрят прямо. Без страха и сомнения. Значит, все, что было между нами — просто желание убежать от чувств к лучшему другу- кретину?

А я, дебил, думал, что влюбился.

Собираюсь уйти. Сбежать, как последняя тряпка. Но вспоминаю, что так и не сообщил то, зачем и привёл ее:

— Лена моя сестра. — врядли это что-то изменит, но я хочу, чтобы она знала. Впервые в моей жизни, меня бросает девушка, которую я больше всего на свете хотел удержать.

После её ухода долго стою на месте, как вкопанный. Не знаю, чего я ожидал, когда тащил её сюда.

«Это всегда был он.» — проносится в голове в тысячный раз за пару секунд. Тогда почему ты умоляла меня остаться в тот вечер? Почему льнула всем телом, как кошка? Претворялась?! Или сейчас претворяешься?! Ну, конечно! Она сказала это специально!

Яна не похожа не из тех, кто будет обжиматься с кем попало, лишь бы забыть своего возлюбленного. А я сообщил о родстве с Леной уже после того, как услышал «признание» Марковой. А она, из гордости, наверное, не стала признаваться в своей маленькой лжи.

Черт! Какой же я тупой! В очередной раз, бросаюсь на поиск своего цыпленка. Но никак не могу её найти. Потеряв всякую надежу, плетусь на улицу, чтобы вызвать такси и отправиться к ней домой, но прямо у входа нахожу её в объятиях Стаса. Эта картина будет преследовать меня в страшных снах, потому что, как в замедленной съемке, Яна сама тянется к губам своего друга.

20 

Год спустя

— Яна! Яна! — тонкие голоса моих братьев разносятся на весь дом. Смеюсь, еле удерживаясь на ногах, когда мальчишки налетают с крепкими объятиями. Прижимаюсь в ответ, наслаждаясь детским запахом.

С мальчишками отец познакомил меня пол года назад, когда, закрывшись ото всех, я погрузилась в депрессию. Общение с жизнерадостными пацанами пошло мне на пользу. Я искренне полюбила их, и благодаря им, смогла простить папу.

— Яночка! Наконец-то! — встречает папа, забирая пакет с продуктами.

— А где Стас?

— Пап, Стас свободный человек, он не обязан охранять меня ежесекундно. — в очередной раз, пытаюсь доказать это упрямому родителю, но тот, непоколебим. Он считает, что одну меня нельзя отпустить даже в туалет. Хотя, до появления отца и братьев в моей жизни, я провела в одиночестве около трёх месяцев.

Думать об этом совершенно не хочется. Это было самое трудное время в моей жизни. Беспросветный тоннель из тоски и сожалений. Вик исчез из моей жизни, сразу, после нашего разговора в том клубе, год назад. Я долго высматривала его, среди студентов в универе, но так ни разу и не встретила. Однажды, впала в такое отчаяние, что побежала искать его расписание, но Стас меня остановил. Он сказал, что Воронцов уехал за границу. С того момента, меня прорвало: проплакала весь день, заперевшись в своей комнате, а следующим утром решила, что больше не выйду из квартиры, в которой мне было так хорошо с Виком. Даже Стаса не впускала, не желая оставлять следов его пребывания в квартире. Хотя, до того момента, Стас приходил каждый день, но мое больное воображение решило, что еще один визит друга в святая святых окончательно сотрет дух Воронцова.

Именно Стас забил тревогу и заставил отца притащиться ко мне. Все их попытки поговорить оканчивались моей истерикой. Но однажды, папа привёл мальчишек. Оставил их у двери, а сам отошел. И их голоса, раздающиеся из-за двери склеили что-то внутри меня.

Просто открыла дверь и обняла парней. Обоих сразу. И так тепло стало на душе, что я позволила и отцу войти. А тот убедил меня пройти курс психотерапии снова. У другого специалиста. И это помогло.

Теперь я — новая, усовершенствованная версия себя.

— Привет. — улыбаюсь жене отца и прохожу в гостиную.

Пахнет печеным и я расплываюсь в счастливой улыбке, предвкушая поглащение вкусностей.

Ужин проходит спокойно, в приятной атмосфере, так что пообщавшись вдоволь, прощаюсь со своей семьёй. Теперь я могу назвать их всех семьёй.

А после бегу навстречу со Станиславским.

20.1

— Янка! — Стас ждет меня у входа в нашу любимую кафешку. Здесь подают сказочный яблочный штрудель с пломбиром, который мы с другом поглощаем в считанные секунды.

— Привет! — обнимаю друга, касаюсь колючей щетины губами. И тут же пихаю его в бочину.

— Опять небритый ходишь, Станиславский! Когда ты поймёшь, что легкая небритость — это не твоё? — возмущенно потираю пострадавшую кожу. Небритые мужчины хороши только на обложках журналов. В жизни же, щетина это — зло. Нежная девичья кожа страдает от выдуманной кем-то извращенным моды.

— Ну… всем нравится. Всем, кроме тебя, противная ты девчонка. — Стас смеется, хватая меня за плечи руками и крепко прижимается подбородком к шее, царапая чувствительную кожу. Из груди вырывается смех, вперемежку с писком. Вжимаю голову в плечи, и сбегаю от шутника на пару шагов. Мы оба громко смеемся, привлекая внимание прохожих. Но меня это не волнует. Внимание чужих людей перестало напрягать. Я научилась жить своей жизнью. Так, как хочется мне.

— Разве ты не должна принимать все мои минусы и плюсы одинаково и с любовью? Смотри, какой я джентльмен. — Стас открывает стеклянную дверь кафешки, галантно пропуская меня вперёд.

— О. С дверью я и сама бы справилась. Но спасибо. А вот твоя железная щетина…

— Признай, если б не она, ты бы не смогла отказаться от поцелуев со мной. Она помогает тебе держаться на расстоянии. Так что… — Стас задумчиво потирает подбородок, а затем мило улыбается, разводя руки в стороны.

— Пожалуй, сегодня же избавлюсь от этого препятствия и тебе не устоять. — попытки друга флиртовать давно не раздражают и не вызывают жалости. Стас уверен, что мне нужно время, чтобы принять его любовь. Часто, он говорит об этом в шутливой форме, переводя стрелки, будто это я влюбленная в него дурочка, а он, так и быть мог бы позволить себя любить. Но мы оба знаем, что это не так. Оба знаем, что он ждет. Вокруг него то и дело крутятся красивые девушки, но все они идут мимо, потому что парень, похоже, решил доказать мне, что может быть верным своему выбору. И я давно верю ему и его чувствам, но ответить взаимностью не могу. Хочу всей своей потрепанной душой хочу, но не могу, потому что до сих пор не забыла чёртовы Воронцовские озера.

— Два яблочных штруделя и два латте с миндальным сиропом. — Стас не привык ждать, пока к нам подойдет кто-то из официантов, делает заказ у барной стойки, когда мы даже не успели выбрать столик.

Пока друг дожидается заказа у стойки, отправляюсь на поиски места для вкушения пищи богов. Взгляд сразу же падает на любимый столик у большого окна, но он оказывается занят двумя парнями. Оба сидят ко мне спиной, наслаждаясь видом на хвойный парк напротив кафе. Прохожу к столику слева от них и падаю на мягкое кресло. Здесь тоже можно насладиться видом из окна, просто в другом ракурсе. Кресла этого столика расположены так, что глядеть на улицу приходится повернув голову вправо.

— Привет. — раздается прямо надо мной и кожа головы покрывается мурашками. Этот голос я бы узнала, даже если бы тысячи человек говорили одновременно. Сердце подпрыгивает к горлу, но я упорно смотрю на сосновую макушку захваченную большой чёрной птицей. Кажется, что меня снова начали посещать галлюцинации, как раньше, когда темная макушка мерещилась среди прохожих, а бархатный голос в голове то и дело звал по имени.

— Не хочешь поздороваться со старым знакомым? — раздается уже напротив меня.

Я много раз прокручивала в голове нашу встречу. Представляла, как равнодушно пройду мимо, может быть, слегка кивнув, в знак приветствия, но сейчас, тело охватила какая-то паника. Руки мелко подрагивают, а голова, отказывается повернуться, и встретить того, чьи глаза снились каждую ночь. Может, и сейчас я сплю? Ущипните меня кто-нибудь! Потому что сама я не могу пальцем шевельнуть.

— Ян. — руку пронзает электрическим разрядом, потому что его горячие пальцы ложатся сверху. Это заставляет повернуться и посмотреть перед собой. Я не одергиваю руку, наслаждаясь легким прикосновением.

— Ну, привет. — мямлю очень неуверенно, хоть и хотела этим «ну» продемонтсрировать равнодушие.

— Привет. — повторяет, не отрывая глаз от меня.

Он почти не изменился. Как всегда, выглядит идеально: одет с иголочки, волосинка к волосинке, но у меня нет времени разглядывать внешний вид, потому что, встретившись с озёрами, в которых когда-то тонула добровольно, сейчас тону, против своей воли. Не могу разобрать, что выражают его глаза, упиваясь собственными эмоциями: радость и печаль, боль и безграничное счастье от возможности раствориться в этом омуте, хоть на пару секунд и бесконечная тоска по былым временам. Вот коктейль, который дарит мне один взгляд на Воронцова.

— Как ты? — Вик смотрит прямо, как-будто, и ему сложно оторваться от этой игры в гляделки, и на секунду, мне кажется, что все мои чувства отражаются и в его глазах. Но потом, я вспоминаю о том, что произошло между нами почти год назад, и магия этого мгновения, рассеивается, оставляя после себя горький привкус на языке.

— Отлично. — подтверждаю свои слова, кивая головой, как болванчик на автомобильной панели. Тяну руку на себя, избавляясь от сладкой пытки. Вик не сопротивляется и выпускает её, не шелохнувшись.

Складываю руки на груди, отметая сожаление о том, что не позволила себе ещё чуточку помлеть от его прикосновения.

— Я рад, что у вас, ребятки, все хорошо. — Воронцов поднимается с места, уступая подошедшему с подносом, Стасу. А мне приходится сжать челюсть до зубной боли, чтобы не попросить его остаться.

Вик прячет руки в карманы, кивает Стасу, в знак приветствия, а тот, демонстративно игнорирует его. Ставит поднос на стол и плюхается напротив меня.

— Рад был встрече, Ян. — бросает Вик на прощание и шагает к выходу. Парень, что сидел за нашим любимым столиком, окликает его, но Воронцов продолжает идти, не обращая внимания на друга, который спешно бросает на столик пару купюр и выходит следом. Похоже, это Вик сидел спиной, когда я подошла. И как я могла не узнать эту макушку сразу?

— Все нормально? — Станиславский, явно, обеспокоен, это чувствуется по голосу.

— Дааа. — нагло вру, провожая взглядом широкую спину, обтянутую серым пальто. Желание догнать его и просто поговорить ни о чем, разрывает на куски.

— Какого хрена он здесь забыл?! — возмущается друг, подвигая мою порцию ароматного лакомства.

— Наверное, соскучился по дому. — пожимаю плечами, возвращая внимание своему заботливому… единственному другу. Стоит напоминать себе об этом почаще, потому что появление Вика слегка вышибло во мне установки, которые я тщательно взращивала все это время. А Стас самозабвенно помогал в этом, поливая мой «хрупкий цветок доверия» к людям своей преданностью и любовью.

— Мне все равно. — снова вру. Чтобы успокоить Станиславского, который, судя по напряженным плечам, совсем мне не верит. И пусть так. Зато, чем чаще буду говорить это вслух, тем вероятнее то, что сама себе поверю.

— Янукович! Лопай! Ровняй моську с попой. — Станиславский шутит, и обращается ко мне старым прозвищем, которым, кстати, давно не пользовался. Мне это нравится. И хотя, кусок в горло лезть по идее, сейчас не должен, отправляю в рот лакомство и наслаждаюсь нежным вкусом, закатывая глаза.

— Спасибо. — благодарю друга за вкуснотищу и за то, что он рядом. Всегда рядом. И я точно знаю, что он понимает все лишь по одному слову.

Стас кивает, с аппетитом поедая штрудель, и больше мы не говорим, до тех пор, пока наши тарелки не блестят пустыми донышками.

— Домой. — вопрос друга звучит как утверждение, но я не готова оказаться наедине со своими мыслями сейчас.

— Может, погуляем по парку? — давно я не приглашала Стаса на прогулку сама. Обычно, инициатива исходит от него. Но сегодня мой привычный мир пошатнулся, а значит, нужно его возвращать в прежнее русло. И ждать, пока это сделают за меня, я не хочу.

— Ты меня пугаешь, Ян. Все так плохо? — конечно, Стас не может промолчать.

— Все хорошо, Стас. Я просто хочу побыть с тобой. — знаю, что эта хитрость сработает на «ура», ведь Стасик и сам не хочет оставлять меня одну.

— Окей. Но после посмотрим кино у меня. — кажется, друг решил воспользоваться ситуацией.

— Думаешь, в этот раз — не устою перед твоим обаянием? — как я уже говорила, мы давно говорим на эту тему спокойно. Стас упорно пытается перевести наши отношения на новый уровень. А я сопротивляюсь. Он считает, что это вопрос времени, а я не спорю, потому что хочу, чтобы так и произошло, когда сотру из памяти свою несбывшуюся любовь.

— Я воспользуюсь бритвой. — хитрый прищур, с которым Стас говорит это, поднимает настроение. Мне нравится нравиться Стасу.

Не удерживаюсь от улыбки:

— Надеюсь, ты используешь её по назначению, а не приставишь к моим венам, чтобы добиться своего.

Стас громко смеется, и закидывает руку на мою талию, подталкивая к выходу. Со стороны мы точно выглядим, как парочка влюбленных.

— Когда-нибудь ты доведешь меня до этого отчаянного шага, Янукович. Жо… то есть, сердцем чую.

20.2

«Угадай, кто вернулся в универ?)» — смс от Арины, прочитанное мной ещё пару часов назад, до сих открыто, но ответить на него не решаюсь.

Тупо пялюсь на экран, блокирую смартфон, пытаюсь уснуть, но через пару минут, снова открываю сообщение. И так бесконечное количество раз.

Нужно что-нибудь ответить, иначе, Арина решит, что я игнорирую её. А мне совсем не хочется обижать подругу.

«Если ты имеешь ввиду, Воронцова, то я в курсе. Виделись.» — быстро отправляю, чтобы не передумать и прячу мобильник под подушку. Теперь, когда совесть чиста, может, и уснуть смогу. Но Арина — тот ещё смс-маньяк. Даже в четыре утра, она отвечает незамедлительно. Как-будто, и не спит, ожидая, очередной строчки в мессенджер.

«Ооо… не успел прилететь и сразу помчался к тебе… интересненько!»

— А вот и нет! — рычу в подушку, чувствуя себя сумасшедшей. Мало того, что не сплю в такое время, так еще и с подушкой ругаться умудряюсь.

«Случайно встретились.»

«А ты чего не спишь в такое время?» — одно за другим сообщения улетают к подруге и та сразу принимается за ответ.

«С Сашей общаемся.» отвечает, ни капли не удивив. Эти двое сошлись после вечеринки в моей квартире и до сих пор встречаются. Получается, я соединила два сердца. Здорово, когда влюбленные, даже спустя год в отношениях, продолжают переписываться до утра, наслаждаясь общением друг с другом. Хоть какую-то пользу принёс мой чокнутый психолог. Если бы не его эксперимент, я бы не познакомилась ни с Сашей, ни с Ариной. И они бы не встретились на вечеринке, которую тоже придумал мозгоправ.

«Случайности не случайны» прилетает ещё одно послание, и грудь сдавливает неприятной тяжестью, как только понимаю смысл её слов.

«Я даже спрашивать не буду, почему не спишь ты. Дай ему шанс. Он точно его заслуживает, как и ты.» — отбрасываю телефон в сторону. Не буду отвечать.

Арина прекрасно знает всю нашу историю.

С ней мы сблизились как-то незаметно. Сначала, она просто садилась со мной на лекциях и не приставала с расспросами, а потом заявила, что точно знает, почему Вик исчез с университетских радаров — из-за меня.

Я ответила, что она права, и девушка начала уговаривать меня найти его и дать шанс нашим отношениям. Тогда я не выдержала и выложила все до мелочей. Я хотела выговориться, а ещё хотела, чтобы она от меня отстала, поняла, что Вик уехал не из-за разбитого, как ей показалось, сердца, а из-за отца, который передумал брать в невестки такую, как я.

Арина долго размышляла, попивая коктейль из трубочки, и когда я уже хотела уйти, твердо заявила, что я не права! Тогда я разозлилась и с пеной у рта, стала доказывать обратное, но девушка осталась при своём мнении.

Сказала, что я дура.

Так началась наша дружба. Я обрела подругу, о которой мечтала, а Арина… Не знаю, что получила она взамен, кроме моей любви. Наверное, то чего не хватало ей.

Мне нравится в моей Русалочке все, кроме её маниакального желания примирить нас с Воронцовым. Нельзя вернуть то, чего не было на самом деле.

Так и не сумев провалиться в сон, дождалась звука будильника. Лучше бы, осталась у Стаса на просмотр фильмов до утра, а не сбежала, как трусишка, пока тот скрылся в своей ванной. И Станиславский хорош! Взял бы и пришёл за мной, может же быть настойчивым, когда не нужно. А тут лапки сложил, и мучайся бессонницей, Яна, сколько тебе влезет! Вот возьму и обижусь!

К сборам на учёбу, сегодня подхожу спустя рукава: зубы почистила, гульку собрала — и то хорошо! Если встречу Воронцова, пусть не думает, что ради него прихорашивалась. И зачем я вообще о нёмдумаю?! Ну, встречу, может быть, снизойду до приветствия, а дальше — каждый своей дорогой.

На пороге, как обычно, ждет Стас.

— Без макияжа, ты еще прекраснее, моя беглянка. — отвешивает комплимент, отнимая мой ключ. Проблема с собственным замком, давно перестала быть проблемой для меня, но друг, упорно продолжает помогать справляться с этой «непосильной» задачей.

— И тебе доброе утро! Если бы ты не отправился избавляться от бороды, я бы не сбежала. А так… я заскучала, и захотела спать. — на самом деле, я ушла не поэтому. Просто стало как-то тоскливо на душе, захотелось побыть одной. Вот и все.

— Просто признайся, что устоять перед гладко выбритым горячим соседом — выше твоих сил… — Стас демонстрирует свежевыбритый подбородок рукой.

— и мы, наконец, отправимся в мое логово на ближайшие сутки. — синие глаза сверкают игривым огоньком.

Пошлые намёки, как и любой уважающей себя девушке, мне не нравятся, но когда их произносит Стас, это смешно. Потому что я точно знаю, что он шутит. Даже если наши отношения передут в стадию романтических, он ни за что не станет давить на меня в этом плане.

— Пойдём уже, мачо. — шагаю на выход, не дожидаясь друга. Все равно догонит, как делает это каждое утро.

Погода сегодня радует. Солнечные лучики приятно согревают, прилипая к чёрной куртке. Довольно жмурюсь, и согласно киваю, когда Стас предлагает прогуляться пешком, вместо поездки на его машине. Делюсь наушником с другом, пусть приобщается к прекрасному.

— Ян, — Стас возвращает мне наушник, как только прозвучавшая песня сменяется другой.

— О чем ты думаешь, когда её слушаешь? Точнее, о ком? — глаза Станиславского направлены вдаль. Он не хочет слышать ответ, но зачем-то задает этот дурацкий вопрос.

Конечно, мне хочется, сказать, что мне просто нравится исполнитель, его голос и стихи. Но на самом деле, каждое слово этой песни бьет по сердцу, рисуя в воображении черные, как бездна, глаза, такие же чёрные волосы, широкие плечи и белоснежную улыбку с небольшими ямочками на щеках.

«А может, это любовь? Пусть это будет любовь…» — строка, которая полностью отражает мою надежду, наличие которой я так отчаянно отрицаю.

Ухмыляюсь и закидываю и свой наушник в рюкзак:

— Об исполнителе сладкоголосом мечтаю, Станиславский. Знаешь, какой красавчик?

— Знаю, Янукович. — вздыхает сосед, продолжая пялиться куда-то вдаль.

— Только вот настоятельно советую сместить ракурс своих девичьих мечтаний на другой объект. — улыбаюсь, понимая, на кого намекает друг, и прибавляю скорость, привычный шутливый тон, изменился. Сейчас Стас серьезен. А я не готова к серьёзному разговору.

— Я серьезно, Ян. — поворачивает меня, зафиксировав лицо руками так, чтобы смотреть в глаза.

— Потому что, слушая твою сопливую песенку, Я думал о нас. Но я, бл…ь, так устал бегать за тобой, старательно изображая клоуна… если, ты правда, не готова к отношениям со мной или все еще мечтаешь о своём мажорчике, лучше скажи прямо. Я пойду дальше. Без тебя. Без этой псевдодружбы.

***

— Что значит, псевдо, Стасик? — отцепившись от крепкой хватки, гневно взираю на друга.

Тот вскидывает голову и испускает тяжелый выдох.

— Да то и значит! Этот год я ношусь с тобой, не потому что ты такой прекрасный друг, Яна! Уж ты то знаешь, что однажды наступает момент, когда дружба уходит на второй план. Я дошёл до той точки, когда важнее получить честный ответ, чем сохранить дружбу. — все это Стас произносит очень тихо, спокойно. Почти безэмоционально. Для себя он все решил, так же, как и я когда-то. И теперь единственный способ удержать его рядом — согласиться на отношения.

— Стас…миленький…я… — начинаю лепетать. Страх сболтнуть лишнего превращает речь в блеяние овцы. Как поступить?! Отпустить друга, с надеждой на, что и он переживет эти чувства, или попытаться вернуть свои?

— Ясно. — разворачивается так быстро, что я и сообразить ничего не успеваю, только бросаюсь в бег, вслед за ним. Глядя на удаляющуюся спину, которую не так то просто догнать, понимаю, что не могу его отпустить. Только не сейчас.

— Одно свидание! — выкрикиваю так громко, что несколько прохожих, с интересом начинают коситься на нашу парочку. Скорее всего, со стороны это выглядит, будто, я — влюбленная дурочка, умоляющая парня дать мне шанс. Раньше я бы сквозь землю провалилась заметив такое внимание, а сейчас- плевать. Гордо поднимаю подбородок и спешу догнать парня.

Стас замирает, не оборачиваясь. Ждет, пока поравняюсь с ним.

— Давай попробуем сходить на настоящее свидание? И если не выйдет — поставим наше общение на паузу. — сплетаю наши пальцы, с мольбой заглядывая в синие глаза.

— Одно свидание… думаешь, оно сможет что-то изменить? Или цепляешься за соломинку? — он точно читает мои мысли, потому что именно это и происходит. Я пытаюсь любыми путями удержать Стаса рядом, потому что не представляю, как буду жить без него.

— Я скажу тебе кое-что. А ты обещай подумать. — крепкие руки прижимают меня к мужской груди. Послушно кладу голову, прислушиваясь к быстрому биению сердца.

— Я люблю тебя. И я давно знаю, что девушки лучше мне не найти. Нам хорошо вместе. Всегда есть о чем поговорить, и мы знаем друг друга так, как никто другой. В общем, я хотел дать тебе время, но с появлением мажорика, понял, что больше не могу ждать. — Стас замолкает, сжимая мою голову обеими руками так крепко, что внутри черепа, чувствуется сопротивление. Но я молчу, затаив дыхание.

Упоминание о Вике, почти не трогает, и я решаю, что это знак.

— Хотел сделать это красиво… Блин… Янукович… Выходи за меня? А?

21

Несправедливость всего мира обрушилась на меня! Почему я должна отказать человеку, который всегда рядом? Почему мое сердце сейчас сжимается от тоски, когда должно бы взлететь ввысь искрясь ослепительными лучиками счастья?!

Крепко зажмуриваюсь, наслаждаясь теплом дружеского плеча. Потому что знаю, что после этого разговора, потеряю его навсегда.

— Стас, я… не смогу так.

— Это нет, Янукович? — шепчет в макушку, сжимая, до хруста костей, мои плечи.

— Это нет. — отвечает сам себе.

— Ладно, прости дурака. Но теперь мне нужно время, чтобы принять это. — тиски разжимаются и я получаю не такую уж приятную свободу.

— Время? — переспрашиваю с огромной надеждой, потому что отпустить дорогого человека на время, гораздо проще, чем попрощаться с ним навсегда.

Стас кивает, отводя взгляд в сторону.

— Думала так просто избавиться от надоедливого дружка? — Стас принимает нарочито веселый вид, произнося последние слова, и с моих плеч падает груз размером с Европу.

— Надеялась никогда не избавиться. — закусываю нижнюю губу, потому что все еще стесняюсь признаваться в своих чувствах открыто. Но мой психолог, тот, что адекватный, советовал быть открытой.

— Я пойду. Хочу выпить кофе перед парами. Удачи. — Стас машет на прощание и направляется в противоположную сторону от универа.

Я же, шагаю к учебному зданию, подавляя в себе желание, последовать за другом. Моя привязанность к Стасу вредит нам обоим. Потому что полюбить его заново, Я не смогу, как бы ни старалась. А построить новую жизнь, мы оба сможем только если отдалимся друг от друга.

Добравшись до универа, понимаю, что опоздала на первую пару, поэтому, сразу сворачиваю к столовой. Пара круассанов с шоколадом, точно поднимут настроение.

— Как безбожно вы прогуливаете, Маркова! Я глубоко разочарован. Думал, лучшей студентке на курсе, круассанов не давай, дайте только послушать лекции по истории. Но, увы… вы здесь, а не на моей паре. — не смотря на дичайший испуг, от того, что мой прогул оказался раскрытым, оборачиваюсь на голос историка и широко улыбаюсь.

— Сергей Анатольевич, а вы и сами не удержались от вкусняшки. — прищуриваюсь, указывая на Синнабон, красующиеся на подносе преподавателя.

— А где же ваши оправдания, Маркова? — историк вальяжно плюхается за мой столик и пристально разглядывает мое лицо. От такого внимания, щеки мгновенно наливаются жаром. Все-таки, Сергей Анатольевич очень красивый мужчина, и все студентки посещают его пары с огромным удовольствием. Каждая старается вызубрить все от корки до корки, лишь бы не показаться глупой.

— У меня было плохое утро, мне просто необходимо получить порцию глюкозного счастья. — пожимаю плечами, смачно откусывая круассан.

— На следующем семинаре спрошу с вас вдвое. Плохое утро может повторяться часто, так что это — не причина для порчи диплома и всей жизни в последствии, Яна. — голос преподавателя приобретает наставнические нотки, но сам мужчина улыбается, поднимая бумажный стаканчик с напитком.

— Знаю. Простите. — извиняюсь с набитым ртом, потому что просто не могу удержаться от поедания этого шоколадного безобразия.

— Ваши одногруппники сейчас пишут тест, а я просто дал им возможность помочь друг другу. — мужчина подмигивает одним глазом, а я понимающе киваю. Историк, действительно, часто оставляет нас во время тестов. Побольше бы таких преподов.

Дальше трапеза проходит в полном молчании, а как только наши подносы пустеют, историк, поднимается с места и бросает быстрый взгляд на меня:

— Пора, Маркова. Идемте. Иначе пропустите самое интересное. Мою лекцию.

— Но я же… — пытаюсь придумать отговорку, ибо являться на лекцию, после теста, неудобно, но препод беспощаден:

— Быстро, быстро, Маркова, иначе следующий семинар полностью ваш!

Спешно семеню в аудиторию, чтобы войти первой.

На удивление, никто не обращает внимание на то, что заявилась я вместе с историком. Студентов часто ловят на прогулах и возвращают на пары под грозные взгляды преподавателей. И хотя, я попалась впервые, никому нет до этого дела. Все сдают свои тесты, перешептываясь и пытаясь исправить ошибки в последнюю секунду.

Арина, спокойно передает свою работу и принимается за меня:

— Ты чего опоздала?

— Плохое утро. — грустно изрекаю, вспомнив о том самом «плохом», произошедшем с утра пораньше.

Подруга долго молчит, разглядывая собственные руки, над чем-то раздумывая, но затем шумно выдыхает:

— Тебя искал Воронцов.

Три слова, семнадцать букв… А внутренности скручивает от противоречивых эмоций. Хочется подпрыгнуть от радости, расспросить подробнее: А как он при этом выглядел? Что спрашивал? Для чего искал? Может, мне самой поискать его? Но в то же время, хочется избавиться от этого человека навсегда. Даже имени не помнить.

В итоге, решаю проигнорировать эту новость самым демонстративным способом. Прочищаю горло и обращаю взор на красивого и доброго историка, уже начавшего свою лекцию. Но Арина не сдается, толкает в бок и кивает на свою тетрадь, где гелевой ручкой выводит вопрос, адресованный мне:

«Не интересно?»

«Именно так» — отвечаю корявым почерком, и, немного подумав ставлю жирный восклицательный знак.

«Не кричи на меня!» пишет подруга, тихо хихикнув в кулачок. Дарю ослепительно злобную улыбку и больше не реагирую на подругу до самого звонка на перерыв.

— Все свободны. Всем поки-доки. Маркова, вы задержитесь. — произносит историк, и я даже радуюсь такому раскладу, потому что возможность остаться в аудитории, то что доктор прописал от болтовни Арины на тему моей «несчастной» любви.

Когда дверь закрывается за последним студентом, плетусь к столу историка.

— Вам, Яна, персональное задание. Подготовите доклад к следующему занятию. Прогул вам ставить не стану, но вопросами засыплю. Готовьтесь тщательно. — препод передает мне лист А4 с написанной от руки темой для моего доклада. Пробегаюсь глазами по тексту и оживленно киваю, соглашаясь на выставленные условия.

— Спасибо вам большое! — благодарю мужчину, понимая, что разговор окончен, а мне совсем не хочется отправляться на растерзание подруги.

— Больше не прогуливайте, Маркова. А следующий раз — не прощу. И плакал ваш автомат.

— Ни за что в жизни. — улыбаюсь, собираясь на выход.

— До свидания, Сергей Анатольевич!

— До свидания, Яна. — отвечает, почему-то, провожая меня взглядом. Я не так глупа, чтобы воспринимать это, как симпатию со стороны взрослого мужчины, но лицо, заливается румянцем, против воли. Процессы, протекающие в организме, вообще, не сильно прислушиваются к нашим желаниям. А мои, иногда, и вовсе, восстают против меня.

Прежде, чем успеваю дотянуться к дверной ручке, дверь распахивается и меня обдает холодом, сравнивым с Арктической стужей, потому что на пороге стоит Вик. Очень рассерженный Вик.

****

Мое бедное сердечко забилось где-то в районе левой пятки. Замерла, не зная, как реагировать на столь неожиданное, но в то же время долгожданное столкновение.

Планы по полному игнорированию, кажется, с треском провалились, потому что с таким широко раскрытым ртом, точно невозможно сделать вид, что человек не замечен.

Глаза, сами собой, бегают от растрёпанных чёрных волос до лёгкой щетины и обратно. Пальцы покалывает от желания прижаться к мужской щеке, так что приходится сжать их в кулаки.

— Ты! — выпаливает, наконец, Вик, и хватает меня за предплечье, чтобы в ту же секунду потащить на выход.

Беспомощно оглядываюсь на преподавателя, в надежде на спасение, но тот углубился в бумаги и даже не смотрит в нашу сторону. Мозг лихорадочно пытается придумать выход из этой ловушки, но мысли в панике мечутся из стороны в сторону, размахивая белыми флажками, в знак капитуляции, и все это с громким визжанием и крокодильими слезами, так что понять хоть одну из них просто невозможно. Упираюсь свободной рукой в дверной косяк, пытаясь удержаться на месте, но силы явно, не равны.

— Даже не пытайся. — цедит сквозь зубы Вик, и обходит меня так, чтобы второй рукой подтолкнуть под спину.

Страх выглядеть глупой истеричкой перед историком и другими студентами из корридора, заставляет сдаться и послушно шагнуть в указанном направлении.

Считаю шаги, чтобы не свихнуться от близости Воронцова. На тридцать втором, спокойно выдыхаю: счёт помогает успокоить разбушевавшиеся нервы. Мыслительный процесс постепенно восстанавливается. Перед глазами возникает картинка с взволнованными таракашками (не знаю почему, но свои мысли я представляю именно в виде маленьких, но очень глазастых тараканчиков), обмахивающими друг друга белыми флажками, и распивающими бакальчики с валерьянкой. Делаю глубокий вдох и резко торможу, пытаясь вырвать руку из стального захвата. Мне не нравится чувствовать на себе чужие пальцы. Кожа под ними горит, будто контактирует с сильнейшим аллергеном.

— Я сказал: даже не думай! — грубо повторяет, прижимая меня к себе, но при этом продолжая идти.

Таким Воронцова я вижу впервые. Не знаю, что такого произошло, но похоже, это что-то, сильно его разозлило. И мне бы взбрыкнуть, послать его куда подальше, и отправиться по своим делам, может даже, по башке сумкой зарядить, чтоб неповадно было приличных девушек за руки хватать и тащить куда вздумается, да только крепко прижатый к спине торс, напрочь лишает воли. И я даю себе обещание послать его позже. Как только он отстранится.

Уже оказавшись на улице, под любопытными взглядами студентов, понимаю, что ни слова не проронила, с момента нашей встречи.

— Что тебе нужно? — мой спокойный будничный тон удивляет даже меня. Будто чашку кофе у официанта попросила. Вот это мастерство! Вот это актерская игра… Оскара мне! Два заверните!

— В машину садись. — не просит, приказывает! И это возмущает меня до глубины души. Вспоминаю слова психолога: ты должна только себе, только для себя. А для меня лучший вариант — держаться подальше от этого человека.

— Неважно. — в очередной раз, пытаюсь вырваться из захвата, но снова терплю неудачу.

Оборачиваюсь, чтобы, наконец, заглянуть в глаза, но пугаюсь увидев, какими чёрными они стали: как непроглядная ночь, при чем, очень холодная. От нахлынувших эмоций, съеживаюсь. Глаза предательски пощипывает, так что приходится шумно сглотнуть, чтобы сдержать готовые вот-вот пролиться слезы.

— Лучше бы тебе самой сесть… — почему-то, сомнений по этому поводу у меня не возникает, так что отбросив страхи и сомнения, открываю заднюю дверь, сажусь, и со всей силы захлопываю. Вик и глазом не ведёт на мою провокацию, обходит авто и усаживается за руль.

Воспоминания накрывают с головой, стоит только почувствовать запах кожаной обивки сидений. Моя бледная рука в его загорелой, вкус холодных губ, чувство эйфории, накрывающее с головой от каждого прикосновения.

Бросаю взгляд на водителя, плавно выезжающего с парковки: белоснежный воротник сильно контрастирует с загорелой кожей и чёрной копной волос.

Сердце сжимается от боли, когда счастливые мгновения из памяти сменяются сценой в клубе, где я безжалостно лгу Вику о своих чувствах к Станиславскому. Весь этот год, считала, что поступила правильно, но сейчас, когда широкие плечи парня находятся на расстоянии вытянутой руки, начинаю жалеть. Потому что протянуть эту самую руку и почувствовать горячую кожу, сейчас, сравни, глотку прохладной воды в пустыне.

Крепко зажмуриваюсь и зажимаю обе руки между бедер, потому что сила воли у меня ни к черту!

— Куда ты меня везешь? — шепчу занемевшими губами, даже не надеясь на ответ, но на удивление, мой «похититель» решает ответить.

— Мы поговорим. — холодно и отстраненно. Это совсем не тот голос, который я запомнила. Будто, и парень передо мной совсем другой.

— Ты больной? Прошло больше года! Нам не о чем говорить! — от ощущения нереальности происходящего, срываюсь на крик.

В глубине души, я всегда мечтала о таком вот поступке Вика: пришел, скрутил и утащил в свою конуру, без выяснения отношений и прочих проблем. И даже полгода назад, я была бы счастлива оказаться в ситуации, но сейчас… Стало как-то поздно. Слишком много времени прошло, слишком сильно я изменилась, слишком многое преодолела без него.

Не понимаю, зачем все это сейчас.

— Мы поговорим. — настойчиво повторяет, не отводя глаз от дороги.

От возмущения, мои щеки раздуваются до размеров раскрытого парашюта, но слава Богу, Воронцов этого не замечает, потому что увлечен дорогой.

Складываю руки на груди, сдаваясь. Если он хочет поговорить, то пусть говорит. А я, так уж и быть, послушаю. Вот только что он может мне сказать?

Городские улицы за окном, сменяются диким пейзажем, и я понимаю, что везут меня загород, откуда никак не получится сбежать. Но это Воронцов так думает. А у меня есть приложение с волшебной кнопочкой «вызвать такси». Так что при первой же возможности, укачу в закат на прекрасной карете с шашечечками.

За составлением плана побега, не заметила, как перед нами разъехались высоченные ворота.

Значит, Воронцов привез меня в загородный дом.

22

Смотрю прямо на блондинистое чудо, а вижу лишь пелену, застилающую глаза. От злости, безысходности.

— Повтори-ка. — сквозь зубы, выплевываю просьбу, больше похожую на приказ.

— Не встречались они со Стасом никогда. Янка его отшивала весь год. И я точно знаю почему… — голос девушки звучит, как песня, интонации нараспев намекают на радостную хитрость.

А меня бомбит изнутри. Что значит: «отшивала?» Если отшивала, то зачем мне соврала? Если не было взаимности, могла бы просто отшить, как и Стасика своего. Хотя, я бы не отстал от неё, пока не добился взаимных чувств.

— Я посчитала, что ты должен знать. И вообще, если ты её любишь, А ты её любишь, судя, по пылким взглядам и бешеной реакции на мои слова. Советую поговорить начистоту. Пусть расскажет… Все. — пока я перевариваю поступившую информацию, сжимая челюсть до зубной боли, подружка Марковой, скрывается, за углом, громко стуча каблуками о плитку.

Подавляю рефлекс крушить все вокруг, с силой запихивая руки в карманы, чтобы не начать колотить стены. Я всё-таки не животное. Но мысли тут же улетают к одной вредной заднице, которую я точно отхожу ремнем. Хватаюсь за голову, подавляя в себе садистские мыслишки. Не замечал за собой таких наклонностей раньше. Но ведь раньше меня и не дурачили годами.

Всё! Хватит! Дальше пыхтеть и беспомощно фантазировать — мне не подходит. Направляюсь к расписанию, расталкивая нерасторопный народ плечами.

Отыскать нужную группу, труда не составляет, если быть честным с самим собой, за пару дней дома, я уже посмотрел её расписание раз десять, точно. Глаза сами искали. Бесконтрольно.

Нужный кабинет нахожу тоже быстро, и хотя, большинство студентов покинули аудиторию, все равно распахиваю дверь, в надежде, что моя Маркова, оказалась менее расторопной. Удача на моей стороне, потому что так и оказывается. Только это совсем не радует. Потому что столкнувшись в дверях с растерянной Яной, понимаю, что она покидает аудиторию последней, значит, была наедине с самым привлекательным, по мнению женской половины универа, преподом, какое-то время.

Первая мысль: слишком поздно. Я все прос… л. Ещё историк внаглую пожирает глазами застывшую в проходе фигурку, полностью игнорируя мое появление. Беру себя в руки, и посылаю все в далекое пешее. Потому что даже если Маркова крутит роман с этим мужичком, я все равно хочу услышать ответы на свои вопросы. Имею право.

— Ты! — хватаю свою добычу за предплечье, пытаюсь сдерживать силу, с которой сжимаю хрупкую ручку, но судя по звуку, сорвавшемуся с губ Марковой, это у меня не получается.

Не проронив ни слова, девушка, пытается вырваться, хватается за дверной проем, лихорадочно оглядываясь назад, видимо, надеясь на помощь препода, но тот, Почему-то делает вид, что ничего не видел, и утыкается носом в бумаги. Мне же лучше.

— Даже не думай! — произношу спокойно и уверенно, чтобы действительно исключить попытки побега.

Обхожу Маркову так, чтобы устроиться сзади. Толкаю фигурку на выход, мысленно составляя дальнейший план. Говорить в университете нет смысла. Тащить её в кафе — тоже, сбежит. Нужно место, которое само по себе задержит девчонку, вынудит говорить и слушать. План действий созревает быстро. Загородный дом. Достаточно далеко от города, уединённо и занимать его можно хоть неделями. Никто там не покажется.

Не помню, как оказался у машины и заставил Яну послушно сесть, не помню, как добирался до самого дома. Ничего не помню.

В мыслях вихрем кружились воспоминания: признание Яны у психолога, боль за любимую девушку, как тогда мне хотелось стереть её страдания, забрать себе. А потом боль от её предательства. Тогда я действительно считал себя преданным влюбленным дебилом. Не скажу, что хотел умереть, но жить тоже не хотелось.

Я мог бы начать борьбу с её дружком, если бы не знал о том, что эта девушка уже пережила. Просто не хотел помешать её хрупкому счастью. Отпустил.

А сам последовал совету отца и свалил в Исландию. Думал, что забуду, переживу. Пережил. Но не забыл, потому что весь год, цепляя цыпочек, думал о ней.

А вернувшись домой, первым делом отправился к её дому. Простоял у подъезда часа три, даже не думал входить. Просто стоял, как придурок. Стыдно признаться: ком в горле глотал, успокаивал трясущиеся внутренности, удерживая свое бренное тело на месте.

И в универе, то и дело, искал в толпе знакомый силуэт, а наткнувшись на него, залипал, не в силах оторваться.

Больше всего на свете, хотелось встретиться с ней лицом к лицу, просто поговорить. Но когда увидел её в кафе, в сопровождении дружочка- пирожочка, иначе не назвать, чуть не вывернулся наизнанку. Сто раз успел пожалеть, что хотел её увидеть. Бойся своих желаний называется. Она улыбалась ему. Искренне, тепло. Так, как когда-то, улыбалась и мне.

Не смог сдержаться. Подошёл. Заговорил. Руки коснулся. Только вот эта короткая беседа, ощущение бархатной кожи под моими пальцами, просто землю из-под ног выбило.

Равнодушие со стороны Яны, нарочито спокойно выдернутая бледная ручка… Пришибло, как дубиной по бестолковой башке. Понимая, что не имею права даже на дружбу, потому что никогда не был ей другом, сбежал из этого гребаного кафе, как последний трус.

Так и бегал бы дальше, выискивая темную макушку, в стенах универа, словно маньяк, готовящий нападение, если бы не Арина, решившая сообщить мне правду.

Вот так просто в переполненном коридоре, подошла и ляпнула:

— Маркова тебя любит. Не Стаса. Хоть ты и поступил с ней, как кусок дерьма….- тогда я не придал значения словам про "дерьмо", потому что в голове пульсировала лишь одна мысль: "она меня любит, не его".

22.1

Нервно теребя колечко на среднем пальце, молчу, ожидая действий или слов от Вика. Тот, в свою очередь, тоже не спешит начинать разговор. Припарковавшись во дворе огромного дома, он крепко вцепился обеими руками в руль и уставился перед собой. Не знаю, чем серая бетонная стена так заинтересовала этого парня, но смотрит он так, будто там самый напряженный момент американского триллера показывают.

Отвлекать Воронцова совсем не входило в мои планы, но судьба внесла свои коррективы, смачно пощекотав мой чувствительный нос, который я тут же, безжалостно сжала, но это не помогло избежать громкого чиха. Мне даже показалось, что широкоплечее тело, занимающее водительское кресло, слегка вздрогнуло от громкого звука, но быстро остановило и попыталось скрыть свою реакцию, а в следующее мгновение, Вик уже покинул свое место.

Не знаю, чего я ожидала, но когда дверь рядом со мной распахнулась, а огромное тело Воронцова оказалось рядом — я чуть сознание не потеряла от испуга.

— Рассказывай. — хрипло произносит парень, после чего прочищает горло.

В этот момент, мне хочется рассказать ему всё, даже то, что не касается наших взаимоотношений. В голове образуется такая каша из мыслей и фраз, скопившихся за этот год, что выловить, хотя-бы, одну внятную, совершенно невозможно.

Снимаю колечко с пальца и одеваю его назад, чтобы сфокусироваться на чем-то, кроме лица напротив.

— Яна… — шершавые пальцы обхватывают мою руку, не позволяя продолжать действия с колечком. Кожа, как и раньше, покрывается мурашками от его прикосновения. Будто не было целого года разлуки. Будто ещё вчера мы сладко целовались в этой самой машине, на этом самом заднем сидении.

Пытаюсь вырвать руку, но Вик только сильнее сжимает её, и мне кажется, что вместе с рукой сжимается и мое сердце.

— Пусти. — удаётся вымолвить на одном дыхании. От переполнивших чувств хочется кричать. Мне больно, но в то же время, во мне, будто, зарождается надежда. Буквально чувствую каждой клеточкой, как она разгоняет тягучую тоску по былым временам и моим мечтам.

Когда эмоции бьют через край и на глаза выступают слёзы, а руки бьет нервная дрожь, Вик притягивает меня к себе, прижимая голову к твёрдой груди.

И я тону в аромате хвои и осенней листвы, свойственной только этому мужчине. Только этот запах действует на мой мозг, как выключатель. Я просто тянусь ещё ближе, совершенно забыв о том, сколько боли и обиды принёс обладатель этого самого голововыключательного аромата.

Оказывается, я безумно скучала по сильным рукам, сжимающим меня до хруста костей.

Макушкой чувствую подбородок, покрытый жесткой щетиной. Лёгкое покалывание вызывает очередной табун мурашек от макушки до самых кончиков пальцев.

— Я так соскучился… — произносит на выдохе, губами касаясь моих волос. Смысл разливается теплым ручьем по всему телу, задерживаясь в районе солнечного сплетения горячим комом.

Ощущения и слова сливаются во что-то расплывчатое. Все происходит как во сне.

Молчу, не желая отвечать. Потому что знаю, что стоит только начать говорить и волшебство момента рассеется, растает, как снежная ледяная фигура, красиво сверкающая под ярким весенним солнцем.

Все мое существо хочет остаться в этом моменте. И никогда не вспоминать, почему год назад я приняла решение отказаться от Воронцова.

— Мы должны поговорить, Ян. — произносит, нехотя отстраняясь, и тем самым заставляя дрожать от холода, так внезапно овладевшего моей тушкой.

Киваю, поправляя волосы. Я жутко не хочу, чтобы Вик понял, что со мной происходит.

— Что ты хочешь знать? — глубоко вдохнув, наконец, я решаюсь заговорить. И это становится спусковым крючком для моего спокойствия. Так бывает, когда волнение достигает своего пика: ты вдруг перестаешь трястись и принимаешь ситуацию, какой бы она ни была.

— Ты ведь не встречаешься со Стасом?

****

Только что обретенное спокойствие летит в тартарары, заменяясь гулким стуком сердца в ушах. Я много раз представляла себе, как раскрываю правду перед Воронцовым. Только в моем воображении инициатива всегда исходила от меня, а Вик равнодушно кивал и уходил, потому что убедить себя во взаимности собственных чувств, после случившегося, было невозможно.

А сейчас, он сам задает этот вопрос. И как я должна ответить? Прочищаю горло, чтобы потянуть время, хотя бы немного. Щеки горят от пристального взгляда, с которым я так боюсь встретиться.

Я так устала от собственного поступка в прошлом, устала в пустую мечтать, или размышлять на тему: «а что, если бы…?», поэтому решение рассказать всё, приходит мгновенно и железобетонно на этот момент.

— Я расскажу тебе всё. Но сначала получу ответы на свои вопросы. — хотелось прозвучать уверенно, а вышло… будто ягненок проблеял, потому что в горле пересохло так, что дышать сложно стало.

— Ок. Только я сразу скажу, что знаю о твоей лжи. в начале я поверил, только потому что башню от ревности снесло. Вернулся и начал сомневаться в правдивости твоих слов, а сейчас, сидя с тобой здесь, я точно понял, что любишь ты — МЕНЯ, а не кого-то. Ты можешь доказывать мне обратное сколько хочешь, но я уверен в своих выводах. — теплые твердые пальцы плавно легли на мой подбородок, как всегда, обжигая кожу. Нежно повели мое лицо навстречу черным озерам, всякий раз уносящим меня в свою бездну. Сегодня этот омут дарит вселенскую нежность. Окутывает теплом и каким-то домашним уютом. Почему он не злится? Где бешенство, вызванное обманом?

— Все, что мне нужно знать — это причины твоего поступка, потому что я должен понять, почему моя будущая жена чуть не разрушила наши жизни. — осознание приходит не сразу, но зажигает такой комок ярости в груди, что чары чёрных очей теряют любую власть надо мной, и пальцы, до сих пор ласкающие мои скулы, с легкостью и брезгливостью отталкиваю подальше от себя.

— То есть твой строгий папочка разрешил тебе связать жизнь с ущербной особью? — одна бровь самопроизвольно взлетает вверх так, выражая все возмущение, что кипит внутри.

— Что? Что ты несешь, Маркова? При чем тут мой отец? — голос Вика и правда звучит очень удивленно, так что мой пыл немного утихает, зато в лице и позе Воронцова появляются явные признаки раздражения. Может, моя ярость плавно переходит к нему?

— Не делай вид, что ничего не знал! Потому что после твоего отъезда в это сложно поверить! — моя истерика, в очередной раз, достигает пика, так что удержаться от крика не получается.

— О чем? — шумный выдох и Воронцов принимается массировать переносицу двумя пальцами.

— Послушай меня, я уехал, чтобы быть подальше от тебя и твоего дружка. Потому что меня бомбило от желания набить ему морду и закинув тебя на плечо, укатить в закат. Это ясно?

Эмоциональные качели так утомили за сегодняшний день, что я просто сдаюсь:

— Наши отцы устроили наше знакомство у того психа, чтобы свести. Хотели поженить нас, но когда я рассказала о дяде… Твой папа решил, что я — бракованный товар. Сказал, что отправит тебя заграницу и все пройдет. Я услышала их разговор случайно и не стала ждать… Наверное, поэтому твой отец решил не раскрывать тебе своего участия в этой истории. — кажется, теперь мы поменялись местами с Виком, потому что я пристально рассматриваю его греческий профиль, а он даже не пытается взглянуть на меня.

— Ты идиотка! Ты такая дура, Янка! — меня гробастают в крепкие медвежьи объятия, в которых я тону, не сопротивляясь ни секунды.

— Почему ты ничего не сказала? Я же думал, что ты правда его выбрала. Отпустить хотел, не мешать. Какая же ты дура… Я же влюбился в тебя, как ненормальный… Думаешь, слова отца изменили бы это? — уткнувшись носом в мое ухо, причитает Вик, рапространяя тепло по всему телу. Мне так хорошо, что хочется закричать. «Влюбился! Он влюбился!»

— Скажи это еще раз? — крепко зажмурившись, прошу, потому что слышать такое дико приятно, после целого года сомнений и сожалений.

— Сказать что ты — дура? Ты просто безнадежная дура, Ян. — поднимаю глаза и замечаю озорные смешинки в темных глазах. Мое возмущение, похоже, смешит Воронцова еще больше, потому что могучая грудь начинает слегка вибрировать.

— Влюбился, Маркова. Люблю тебя. — легкие, кажется, напрочь забыли про свою функцию, потому что дыхание задерживается на долгие минуты или часы, даже не знаю. Ведь моих губ касаются твердые, но такие нежные губы Вика.

22.2

Лёгкие касания гладких губ со вкусом мятной жвачки прекратились так же внезапно, как начались. И хотя, мне нестерпимо хотелось снова припасть к источнику наслаждения и углубить поцелуй, я сдержалась. Сейчас мне хватает ощущения тяжело вздымающейся груди и барабанящего сердечного ритма под моим ухом. Но и это у меня бесцеремонно отбирают.

Выровняв дыхание, Вик, отстраняет меня на расстояние вытянутой руки. Его руки. А руки него достаточно длинные, чтобы дистанция между нами стала напрягать мою нервную систему. Вскидываю взгляд, ничего не понимая. Мои симпатичные тараканчики оказываются в шоковом состоянии, хватаясь, кто за грудь, кто за перебинтованную голову, падают навзничь. Слишком уж резко объект вселенского счастья и тепла отобрали у их хозяйки. Для них это удар. Как и для меня. Мне нужно больше Воронцова. Намного больше. Хочу купаться в его нежности, захлебываться от аромата его кожи, тонуть в крепких объятия, задыхаться от страстных поцелуев и бесконечно таять под прицелом чёрных глаз.

Но вместо всего этого приходится сложить руки на груди, надув губы. Это получается непроизвольно, вообще, я не из тех девиц, что добиваются желаемого таким образом. Просто обидно стало.

— Знаешь… — задумчиво произносит Вик, и от звучания его голоса, обида мгновенно рассеивается. Добавляю к списку своих желаний ещё и постоянное звучание над ухом этого удивительного баритона, ласкающего слух.

— Я не хочу выяснять отношения. Просто скажу, что если нужен тебе, ты должна говорить со мной обо всем, что тебя беспокоит. С отцами мы все выясним… Но ты… — он ненадолго замолкает, наверняка обдумывая свою речь, прикусывает нижнюю губу идеальными зубами, будоража мое воображение.

— Да просто верь мне! А я буду верить тебе. Договор? — перед лицом появляется огромный кулак, но я не сразу понимаю его предназначение. А когда понимаю — складываю свой кулачок и протягиваю для «кулакопожатия». Но вместо столкновения кулаками, Вик обхватил мою руку своей:

— Договор? — требовательно повторили, намекая на мое молчание.

— Я хочу согласиться, Вик. Но это так трудно. Верить. — признаюсь честно, на самом деле, испытывая очень большой страх, оказаться отвергнутой из-за своих сомнений. Но врать больше не хочу. Урок усвоен.

— А Стас? Ему ты доверяешь? — Воронцов, как открытая книга, сейчас. Совершенно не пытается скрыть бурю эмоций, овладевшую им: и в данный момент — это ревность.

— Стас — мой друг. С детства. И к тому же, ему я не вручаю всю себя, как хочу это сделать с тобой… — признание дается нелегко. Голос дрожит, а кулак, зажатый в медвежьей лапе, подергивается от напряжения.

— А ты действительно этого хочешь? — акцентируя внимание на каждом слове, Вик, будто, заглядывает прямо в душу своими бездонно черными глазами.

Мечтательная улыбка растягивает мои губы, потому что таракашки безмятежно парят в воздухе с яркими картинками светлого будущего, которое ждет нас, если я научусь доверять этому красивому брюнетику.

— Очень хочу. — активно киваю, подчеркивая остроту своего желания.

— Тогда поработаем над доверием прямо сейчас. — выбираясь из машины, бросает через плечо. Руку обдает холодком в то же мгновение, как она обретает свободу. Не скажу, что долгожданную, скорее, нежеланную.

— Пересаживайся, цыпленок. Мы едем к моему отцу. — Вик подмигивает мне, протягивая ладонь, чтобы помочь выбраться из машины. А меня, в очередной раз, накрывает паника…

22.3

Дорогой, Вик нежно поглаживает мое запястье подушечкой большого пальца, согревая и успокаивая. Все время мы молчим, но это молчание совсем не угнетает. Просто мы оба понимаем, что слова сейчас — излишни.

В динамика играет приятная музыка, неизвестного мне исполнителя, слегка напоминающего по стилю Макса Коржа. За окном уже стемнело, и это добавляет какой-то романтики происходящему.

В общем, к тому моменту, как Вик остановился у красивого здания со стильной вывеской популярной сети ресторанов, мной полностью овладело чувство безмятежного спокойствия. Вопреки ожиданиям. Я то думала, что перед встречей с его надменным отцом, нервишки расшалятся так, что бедному Воронцову придется меня тащить, как мешок с картошкой, из-за подкашивающихся ног.

— Готова? — а вот Вик выглядит взволнованно: плечи напряжены, брови сошлись на переносице, а взгляд сосредоточен на входной двери ресторана.

Представив, какие чувства бушуют внутри этого парня сейчас, делаю глубокий вдох и на выдохе торопливо предлагаю:

— Мы можем отложить этот разговор. Подумать, некоторое время. Если, хочешь. — как можно мягче касаюсь широкого плеча в успокаивающем жесте.

— И, вообще, это необязательно…

— Нет. — решительно отмечает мое предложение, и отрывисто целует в лоб, как маленького, упрямого ребенка.

— Не бойся, цыпленок! Больше я тебя не оставлю, даже если тухлыми яйцами погонишь. — легкий щелчок по носу, и хрипловатый смешок, заставляют возмущенно пропыхтеть что-то невнятное и поспешить на выход.

На пороге роскошного ресторана нас встречает миловидная девушка с огненно-рыжими волосами, заплетенными в изящную французскую косу. Её зеленые огромные глазища, искрятся неподдельным счастьем, когда встречаются с глазами Воронцова. В красивой зеленой форме, подчеркивающей все её прелести, коих, кстати, немало, она выглядит, как сказочная фея. Но я мгновенно именую её ведьмой, потому что так идеально выглядеть могут только они.

— Здравствуйте. — широко улыбаясь, девушка бросает мимолетный взгляд в мою сторону, но даже вида не подает, что заметила мое присутствие.

— Виктор, я рада вас видеть. Ваш столик сейчас занят, но я подготовлю для вас лучшее место в зале. — то, как она произносит его имя, откровенно бесит. Но ещё больше бесит белозубая улыбка этого павлина, который, кстати, вдруг расправил плечи и лукаво поглядывая в мою сторону слегла склонился к рыжей ведьме:

— Спасибо, Марин. Позже мы поужинаем, но сейчас нам нужно к отцу.

— Конечно. Если хочешь, — эта наглая девица решила перейти на «ты», отчего мои щеки раздулись до размера стандартного парашюта.

— Я приму заказ заранее. — продолжила она, продолжая поедать глазами моего, между прочим, Воронцова.

Терпеть такой беспредел я не могу! Поэтому прочистив горло, и гордо задрав подбородок повыше, мертвой хваткой цепляюсь за локоть своего громилы.

— Знаешь… медвежонок, — подбирая ласковое прозвище, слегка подвисаю, потому что не привыкла к сюсюканью с парнем, но быстро нахожусь, после чего, краснею, как помидор, потому что Воронцов окидывает меня таким взглядом, после которого становится ясно, что он долго не забудет этого «медвежонка».

— Я предпочитаю поужинать дома, я приготовила потрясающую пасту. — продолжаю свою роль, чтобы не ударить лицом в грязь этой Мариной.

Вик нежно притягивает меня к себе и ласково улыбается. Кажется, приглашением на ужин, я избавила себя от издевательств за медвежонка.

— Спасибо, Мариш. Видимо, мы не останемся. — голос Вика сочится сожалением, и мне хочется врезать ему промеж глаз, или зубы пересчитать кулачком. Но вместо этого, приходится незаметно щипнуть его в бок, но Воронцова это только веселит.

Марина, продолжая держать улыбку, промямлила что-то вроде: «очень жаль», а я победно ухмыльнулась, оглядываясь на неё. Но этот торжественный момент быстро оборвали.

— Ты понимаешь, что я не откажусь от твоего приглашения? — мягкий шепот щекочет ухо, растекаясь по всему телу приятной тяжестью.

— Медвежонок, значит? — уже откровенно веселясь, Вик, поворачивает меня к себе, очевидно, надеясь смутить. Вот только я не смущаюсь, потому что чувствовать ревность мне совсем не нравится.

— Ты улыбался ей, и тряс хвостом, как павлин в период спаривания. А она и подавно… в общем, в компании таких дам, ты будешь моим медвежонком. — губы сами собой складываются в нелюбимую всеми «уточку», но что поделать, когда обидненько?!

— Хорошо. Но когда у меня появится повод для ревности, я дам тебе самое пошлое прозвище. — мстительный смешок так идет Воронцову, что я невольно замираю от восторга, любуясь ямочками на щетинистых щеках.

Так, подшучивая друг над другом, мы не заметили, как добрались до нужной двери. Я поняла это, по тому, как Виктор замер, ухватившись за круглую ручку. Коротко взглянув на меня, он кивнул, а затем, без стука резко открыл дверь, и притянув мою тушку за талию вплотную к себе, Вик повел меня внутрь.

23

Кабинет Воронцова старшего оставлен по последнему слову дизайнерской мысли: в серых и металлических тонах. Никаких картин на стенах или семейных фото на столе, единственное украшение — огромная карта во всю стену и какое-то экзотическое дерево в большом горшке. За спиной огромное окно, от пола до потолка, с видом на соседнее здание.

Мужчина ни чуть не изменился с нашей единственной встречи, когда парой слов, он разбил мой мир на кусочки. Даже костюм, будто в насмешку, выбрал похожий. Может, у него все костюмы одинаковые?

Первой реакцией Воронцова старшего была счастливая улыбка при виде сына, но стоило его взгляду скользнуть по мне, как губы скривились в брезгливо-раздраженную ухмылку.

— Привет, пап. — небрежно произнес Вик, усаживая меня на серый диванчик рядом с собой. Первые мгновения, я не решалась приземлить свою пятую точку. Вежливость, чтоб её! Но потом, увидев блеск в чёрных глазах, сдалась без боя, и уселась впритык к твердым бедрам парня.

— Не ожидал увидеть тебя сегодня здесь, сын. Привет. — мужчина нарочито спокойно произнес это, переводя взгляд с сына на меня, как бы, негласно задавая вопрос: «какого хрена, она здесь забыла?» Сомневаюсь, что в лексиконе такого человека имеются подобные словечки, но таракашки подкинули именно эту фразу.

— Пришел познакомить тебя со своей невестой. — просил Вик, безупречно играя роль счастливого женишка, который ни сном ни духом не слыхивал об интригах, провернутых, за его спиной.

— Вот как… — печально вздохнул родитель, после чего, задумчиво прикусил нижнюю губу, не обнажая зубов. Значит, вот с каким лицом, вы, господин хороший, продумывали план по сводничеству, а затем по устранению неугодной невестки.

— Знакомься: Яна Маркова. Яночка, а это мой отец Сергей Валерьевич Воронцов. Можно просто «папа». Мы теперь одна большая и дружная семья. — на последних словах, голос Вика приобретает гневные нотки. Ни я, ни «новоиспеченный свекр» не произносит ни единого слова в ответ. Я — потому что жду развязки и не хочу говорить с этим жестоким человеком, который вместо сочувствия проявил необычайную жестокость в момент моей слабости. Почему молчит он — могу только догадываться. Возможно, пытается понять, что именно известно его сыну.

— Ты не рад, что я остепенился, пап? Что за молчание?

— К чему этот спектакль? — наконец, отвечает Сергей Валерьевич, поднимаясь со своего места. Он неторопливо перемещается к окну, и устремляет взгляд куда-то в пустоту.

Не могу описать чувство, охватившее меня в этот момент. Какая-то раздражительно неприятная грусть проходится по рёбрам и задерживается где-то глубоко внутри.

— Ты о чем, па? — а Воронцов младший, тем временем, демонстрирует лучшие актерские качества: удивленно поднимает брови и замирает на несколько секунд, будто действительно, не понимает, что происходит. Странно наблюдать за людьми, играющими определенную роль, когда ты точно знаешь, что это игра.

Вик говорил, что мы поработаем над моим доверием, но вместо этого, кажется, он добавил жирный минус в копилку против себя, потому что обладая таким талантом, он легко может использовать его против меня.

— Неужели, за год не нашлось никого… другого? — отец Виктора осторожничает, стараясь не оскорблять меня напрямую, но тон, с которым он говорит — это уже оскорбление.

— Тадааам! — торжественно раскинув руки мелодично распевает мой медведь.

— Вот мы и пришли к тому, что ты учудил. Ты вообще, не понимаешь, что так нельзя?! Да я, блин, сторчаться там мог за этот год! Это тебе известно? Сын торчок тебя устроил бы больше, чем счастливый сын, который влюбился в потрясающую, кстати, девушку, но неугодную тебе? В твоей голове проскочила мысль о том, что Яна — жертва! Ей нужна была поддержка и забота! Моя, б… дь, забота! — речь Вика звучит сумборно, он с пылом размахивает руками, и тыкает пальцем в направлении неподвижно стоящего спиной отца.

— Я всегда старался для тебя. И я по-прежнему, против таких отношений. твоя мать была такой же, а я, как и ты, хотел её спасти! Знаешь, чем это закончилось или напомнить? — стальной голос не дрогнул ни на долю секунды. Кажется, внутри этого человека — нерушимая скала. Он говорит так, будто я — пустое место.

Сглатываю ком от обиды, но продолжаю сидеть неподвижно и безмолвно. Сейчас, я хочу быть подальше отсюда.

Слова о матери Вика вызывают тревогу и разочарование от того, что мне не известно о его маме ничегошеньки. Похоже, я была так эгоистична, что говорила только о себе, не пытаясь узнать получше объект своего обожания.

— Я люблю Яну и тебе придется полюбить её тоже. — Вик выпрямляется, утягивая меня за собой. Его голос звучит уверенно и спокойно. Тем самым, он завершает разговор.

— Ты хочешь остаться с голой задницей? — прилетает уже нам в спины, но Вик не обращает никакого внимания на вопрос отца. Спокойно прикрывая дверь кабинета, он обнимает меня за плечи и направляет к выходу.

23.1

До самого дома, мы с Виком не говорим ни о чем. Каждый погружен в свои мысли. Каждому есть над чем подумать.

Только оказавшись в квартире, понимаю, каким длинным и насыщенным был этот день. Как будто, судьба решила наверстать упущенное время и преподнести все горести и радости сразу, без перерывов и выходных.

— Здесь все изменилось… — Вик с интересом осматривает прихожую, стоя на пороге.

— Да… Папа решил, что смена обстановки не помешает. — пожимаю плечами, смущенно улыбаясь, потому что в этот момент мы оба понимаем, чей след хотел стереть отец, когда затеял ремонт в моей квартире.

— Не думал, что когда-нибудь окажусь здесь снова. — с тоской произносит мой гость, неторопливо стягивая обувь.

— Почему мы оба так легко сдались? — этот вопрос крутится в моей голове с того самого момента, как мы покинули ресторан.

— Может, нам обоим было нужно это время, чтобы понять, что другие люди нам не нужны? — звучит чертовски приятно, но мне хочется поспорить, громко топнув ножкой. Рассказать, что я и без всяких испытаний знала, что другой мне не нужен, но тут же вспоминаю, что главной виновницей расставания, оказалась я сама и прикусываю язык.

Время не повернуть назад, ошибки прошлого нужно исправлять в настоящем.

Мои размышления прерывает громкое урчание живота. Становится так неловко, что лицо загорается моментально и я просто не знаю, куда спрятаться от внимательного прищура.

— Похоже, не только я проголодался. — ну, конечно, услышал… Такой гром в стенах маленького помещения не мог остаться незамеченным…

Прохожу на кухню, все еще жутко смущаясь, но тихие шаги за спиной, быстро стирают все неприятные чувства, наполняя грудину какой-то детской радостью. Не могу до конца поверить, что он рядом. Что снова МОЙ.

Затылок согревает теплое дыхание, Вик просто дышит в макушку, оставляя мизерное расстояние между телами, но я все равно ощущаю его каждой взбесившейся от эйфории клеточкой.

— Должна признаться. Я тебя обманула. — прикрывая глаза от удовольствия, шепчу, с трудом, складывая буквы в слова.

— Так и знал, что нет никакой пасты. — почти невесомое поглаживание моей шеи костяшками пальцев и дыхание сбивается, как после марафона.

Длинные пальцы плавно перемещаются с шеи до кистей, а затем переплетаются с моими, дрожащими от возбуждения. После долгой разлуки, такие невинные касания, действуют на организм опьяняюще. Никакая страсть не заменит этой нежности.

Как огромный кот, Вик, огибает меня по кругу и мы оказывается лицом к лицу. Губы покалывает от пристального взгляда. Но ни я, ни он, не делаем этого шага, разделяющего нас.

Меня привлекает в нём всё: глубокое и быстрое дыхание, лихорадочный блеск в темных глазах, слегка отросшая щетина, красивые мужественные губы, широкие плечи и изумительный, пленящий аромат кожи, который ощущается даже на расстоянии.

— Закажем доставку? — не разрывая зрительного контакта, Вик прикусывает нижнюю губу, и этот жест вышибает воздух из лёгких. Я забываю дышать, наблюдая за тем, как белоснежные зубы впиваются в мягкую плоть и медленно отпускают её. Физически ощущаю необходимость повторить этот трюк и сокращаю расстояние между нами сама. Поднимаюсь на носочки, чтобы дотянуться до столь желанного рта, но Вик не поддается:

— Так что? — хрипло произносит, а я уже не помню, о чем речь.

— Еда. — подсказывает он, слегка прочистив горло. А мой мозг окончательно отключился, потому что глаза задержались на подпрыгнувшем кадыке. Да, я похоже, совсем сошла с ума, потому что залипла на нём. Вик пробуждает во мне новый фетиш. Мужской кадык. Нет, скорее, кадык Воронцова. Потому что до сегодняшнего дня, эта часть мужского тела, вообще, не привлекала внимания.

Приходится отвернуться, чтобы взять себя в руки и понять, чего от меня хочет этот невыносимый парень.

Прочистив горло, стараюсь говорить спокойно, но голос подводит, и гласные звучат странно высоко:

— Я заказала еду ещё в пути. Скоро доставят. Может, кофе или чай?

Воронцов улыбается, присаживаясь за стол.

— Чай будет в самый раз. — вот у него с произношением все отлично, похоже, только я голову потеряла от близости, а этот… бесчувственный мужлан расслабленно развалился на стуле, наблюдая за мной, в панике собирающей мысли в кучку. А с ним все в порядке. Это расстраивает, но я не хочу, чтобы он понял, поэтому спешно включаю чайник и достаю кружки. В этот момент раздается дверной звонок, и я подпрыгиваю от неожиданности, роняя сахарницу на стол.

— Доставка. — бормочу себе под нос и несусь к двери, охлаждая горящие щеки ладошками.

Вик не следует за мной, и я этому рада, потому что мне нужна минутка, чтобы прийти в себя. Похоже, сегодня, судьба решила окончательно меня добить своими шуточками, потому что, вместе с доставщиком, на пороге, стоит взъерошенный Стас.

— Привет. — неуверенно переминаясь с ноги на ногу улыбается друг, но его улыбка сходит с лица так же быстро, как дар речи покидает меня. Потому что за спиной раздается громогласное:

— Привет!

23.2

Ощущение беспомощности перед сложившимися обстоятельствами лишают способности мыслить здраво. Таракашки — предатели, развернули транспоранты с картинками, изображающими утреннюю сцену со Станиславским. Его озабоченное лицо и глаза, наполненные печальным смирением.

Я совсем забыла о случившемся, как только увидела Воронцова. Но сейчас чувство вины перед другом, навалилось с новой силой.

Оба парня смотрят на меня, ожидая реакции, а мне хочется раствориться в воздухе, до тех пор, пока страсти утихнут.

— Быстро вы… — первым отмирает Станиславский. Его растерянность быстро улетучивается, лицо приобретает надменное выражение. Если бы не знала, о его настоящих чувствах, то решила бы, что он снова включил старшего брата.

— Вик, — зову не отрывая глаз от Стаса, — дай нам минутку. Пожалуйста. — знаю, что ревнивый собственник внутри Воронцова будет сопротивляться, но поговорить со Стасом нужно.

Вик напряженно кивает, и, сунув курьеру, о котором я и думать забыла, крупную купюру, забирает коробки с едой. Сдачи не берет, и, смерив Стаса тяжелым взглядом,

отправляется в квартиру.

Мы оба — и я, и Стас, не отрываясь, смотрим ему вслед. Я не приглашаю друга внутрь. Вместо этого, сама выхожу на площадку, и подпираю стену плечом. Не знаю с чего начать. Да и вообще, разве должна я что-то объяснять?

Намеренно игнорирую пристальное внимание друга. Все это так странно. В груди появляется странное жжение, граничащее с болью. Почему я чувствую боль и стыд за то, что поступаю так, как хочется мне? Неужели, обязательно нужно быть несчастной, чтобы другие были в норме?

— Не грузись, Янукович… — в плечо ударяет кулак — жест, предназначенный для поддержки, но мне он причиняет физическую боль, потому что Стас не рассчитывает силы. Это значит, что слова полностью противоречат его эмоциям. Этого человека я могу читать по глазам и голосу. Ему меня не обмануть.

Потираю ушибленное место, шипя от негодования, и бью в ответ со всей силы, но попадаю в грудь и корчусь от новой порции боли.

— Дуреха. — улыбка друга становится искренней, он обнимает меня, посмеиваясь тихо и беззлобно.

— Просто знай, что если он обидит тебя снова… раздавлю… — последнее слово произносится с какой-то мечтательно-радостной интонацией и это смешит и одновременно вселяет в мое сердце бесконечную благодарность. Мне безумно хочется поделиться со Стасом подробностями сегодняшних открытий, но таракашки визжат о невозможности этого события, отрицательно размахивая пушистыми лапками. Я и без них понимаю, что сейчас тот самый случай, когда счастье просит тишины.

— Стас…Он ничего не знал. — единственное, что могу сообщить другу, чтобы не задеть его чувств, но успокоить. Не хочу, чтобы он думал плохо о Вике, потому что Воронцов не заслуживает этого.

Может, когда-нибудь, Станиславский придет ко мне в гости со своей возлюбленной и мы сможем снова дружить… Но и я, и Стас, и мои умные, но трусливые таракашки прекрасно понимаем, что как раньше, не будет никогда. и сейчас, стоя на лестничной клетке между нашими кватирами, и крепко обнимая друг друга, мы прощаемся навсегда. Не как соседи. Как друзья. Это понимание стягивает внутренности в тугой узел. Перед глазами возникает образ голубоглазого мальчишки, который всегда защищал меня и был рядом в самые сложные моменты.

Хочется разреветься на надежном плече, но я не позволяю себе этого. с глубоким вздохом, отстраняю от себя любимого друга, и шутливо, даже немного переигрывая, шепчу:

— Если он обидит меня, я сама его раздавлю.

— Я в этом не сомневаюсь, малышка. — щелчок по носу, тоже напоминает о его детских выходках. Считая себя старшим и более опытным во всех вопросах, Стас постоянно щелкал меня по носу указательным пальцем, называя малявкой или Януковичем.

Станиславский прячет руки в карманы, и развернувшись на пятках, идет к своей двери.

Долго возится с замком, а справившись, улыбается мне через плечо, абсолютно мальчишеской улыбкой:

— Ты знаешь, где меня искать, если что. — Стас скрывается в своей квартире, а я еще долго стою на месте, прожигая взглядом закрытую соседскую дверь.

23.3

Голод

Вернувшись к себе, я обнаружила Вика, сидящим за столом. Он сидел неподвижно, всматриваясь в большое окно. Он не услышал моего приближения, и я невольно залюбовалась таким Воронцовым. В глубокой задумчивости, он похож на загадочного героя какого-нибудь романа. Густые брови сошлись на переносице, отражая внутреннее напряжение. Он машинально то прикусывал, то поджимал губы, не мигая, и неотрывно продолжал смотреть в окно. Рука подпирающая голову, выглядела ещё мощнее, ещё мужественнее, чем обычно.

Я тихонько подошла к столу, стараясь оставаться незамеченной, хотела обнять его, успокоить, но, как оказалось, меня заметили.

— Долго ты… — так же, сидя неподвижно, заявил Вик.

Я замерла на полушаге. В очередной раз, мозг пустился вскачь, подбирая правильные слова.

— У меня есть повод волноваться? — взгляд, полный неподдельной тревоги, прилип к моему лицу. И это сработало, как спусковой крючок для переполнивших меня, до краев, эмоций.

Вместо ответа, я просто подошла вплотную к Вику. Он развернулся на стуле, глядя на меня снизу вверх. Ногой раздвинула его колени и оказалась зажатой между ними.

Пальцами зарылась в копну мягких, как шелк волос, вдохнула их свежий аромат, и сколько было сил, прижала голову к груди. В следующую секунду, мои бедра были обвиты обеими руками, и притянуты к каменному торсу. Мы жались друг к другу, с отчаянной силой, боясь ослабить хватку и отпустить, даже на секунду.

Наверное, было в этом что-то болезненное, неправильное. Кто-то скажет, что вместо тисков из объятий, нам стоило поговорить, произнести вслух те вещи, которые упустили за целый год, но в ту минуту, нам обоим, было жизненно необходимо утонуть в молчаливой нежности, нужности друг другу. И мы тонули. Судорожно вдыхая и выдыхая запахи кожи, которыми невозможно надышаться.

Я чувствовала, что все мои эмоции и чувства взаимны на ментальном уровне. Для того, чтобы понять это, не нужно было слов. Как раз слова, были лишними.

Нас прервал телефонный звонок. Громкая мелодия выдернула нас из сладкого тумана. Звонил телефон Вика.

Он, потянулся к карману, но одной рукой продолжал держать меня так же крепко. Звонил его отец. Вик не стал отвечать. Поставил на беззвучный и отложил мобильник на стол.

— Не ответишь? — спросила, тут же, прикусив губу, потому что пожалела о своём вопросе.

Вик отрицательно покачал головой, и поднялся со стула. Его глаза загорелись хитрым огоньком, и мне стало не по себе. Но чувство неловкости не успело укорениться, потому что его мгновенно смыло нежностью и напором головокружительного поцелуя, которым Вик пленил мои губы.

Мы целовались долго и мучительно сладко. Страстный напор сменялся лёгкими прикосновениями мягких губ и обратно. Я чувствовала желание Вика, сквозь плотные брюки, и это ощущение пускало жар по моему собственному телу. Тугой узел внизу живота, требовал развязки, но мы оба сдерживались от этого порыва, отдаваясь друг другу душой. Изучая и наслаждаясь сладким томлением.

Мы приняли душ по очереди, а после, улеглись в одну кровать. Ужин так и остался нетронутым, потому что нами завладел другой голод. Голод, который утоляется годами.

Впервые, за долгое время, я спала, как младенец. Крепкая грудь, вплотную прижатая к спине, тяжелые бедра, обвивающие мои голые ноги и горячее дыхание на затылке, действовали на меня лучше всякого седативного.

Эпилог

— Твою … девизию! — восклицает Арина, прикрывая рот изящными ручками.

— Ты себя видела?! — ещё секунду назад, у меня не было сомнений в собственной неотразимости, но округлённые глаза подруги, заставляют метнуться к зеркалу.

— Да Воронцов сорвал настоящий куш! Красивее невесты я еще не видела! — подруга останавливает меня, наполпути к заветному кусочку стекла.

— Испугала… — облегченно вздыхаю, поправляя пышную юбку.

— Нет, правда! Прекраснее буду только я! — шутливо закатывая глаза, Арина повторяет мои действия с моим же платьем.

Я выбрала именно пышное платье, потому что желание побыть сказочной принцессой перебороло симпатию к более современному стилю.

— Пора, дочка! — в комнате появляется папа. Его глаза на мокром месте, он осматривает меня с гордостью и умилением, задерживаясь на лице. Смахивает слезу, пытаясь скрыть её за широкой улыбкой и степенно шагает ко мне.

— Мне страшно… — произношу, когда папин локоть появляется передо мной. я и правда цепенею от ужаса, когда представляю полный зал гостей, с интересом наблюдающих за мной, шагающей к алтарю.

— Цыпленок… — ласковая улыбка трогает морщинистое лицо отца, он протягивает руку к моему носу, но останавливается, прежде, чем успевает коснуться, видимо, боясь испортить макияж.

— какой цыпленок?! — ворчит сам на себя, делает шаг назад, чтобы окинуть по отечески теплым взглядом:

— Ты теперь лебедь. Прекрасный и грациозный. И там. — папа указывает на выход кивком головы,

— тебя ждет тот, кто станет твоей парой. Разве для настоящей лебедки любопытные взгляды — препятствие на пути к любимому? — звучит через чур романтично, но папа в душе именно такой. Романтик. И его слова успокаивают. Наводят на правильные мысли.

Мне просто нужно думать о Вике, терпеливо дожидающемся меня там.

Держась за крепкую руку отца, стараюсь идти красиво, взгляды гостей сопровождают нас все время. Я успеваю заметить Воронцова старшего с большим букетом белых роз, стоящего в отдалении от всех, своих братьев, с восхищением рассматривающих мое платье, даже печально взирающего на меня Станиславского, который, все-таки, пришёл…Волнение нарастает с геометрической прогрессией, плохо действуя на способность двигаться, но как только встречаюсь с сияющими глазами своего жениха, теряю всякую связь с реальностью и решительно преодолеваю расстояние, разделяющее нас.

Наше единогласное «да» не изменит ничего и изменит все в наших отношениях. Но это уже другая история. Долгая, местами печальная, местами взрывная и скандальная, но точно счастливая.

Оглавление

К черту психолога!

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  8.1

  8.2

  9

  9.2

  10

  10.2

  11

  11.1

  11.2

  11.3

  12

  12.1

  12.2

  12.3

  13

  13.1

  14

  14.1

  14.2

  15

  15.1

  16

  16.1

  16.2

  17

  17.1

  18

  18.1

  19

  20 

  20.1

  20.2

  21

  22

  22.1

  22.2

  22.3

  23

  23.1

  23.2

  23.3

  Эпилог