Проклятие Достоевского [Софья Агеева] (fb2) читать онлайн

Софья Агеева Проклятие Достоевского

– Да сними ты эту чертову тыкву! Не видишь, мешается?!

– Миш, – прошептал Семка, – Кажется, она мне подмигивает.

– Ты совсем сбрендил? – Мишка даже у виска покрутил для убедительности. – Просто свечка от ветра колышется, идиот!

– А ты знаешь, как эти штуки называются? Фонари Джека! – задрал нос приятель.

«Умник нашелся», – подумал Миша, но промолчал. Хотя дом на отшибе и ночь на дворе, но лишний раз лучше не светиться.

А вот Семен его мнения не разделял, да и лезть через забор вслед за подельником не торопился.

– Мамка говорит, что Матвеевна – ведьма самая натуральная, – забубнил горе-сообщник, – и проклясть может по-настоящему. В девяностых ее братки ограбить пытались, даже убить хотели. Так она живая вон, зато один из бандюганов через несколько дней утопился.

– А с другими что? – нехотя спросил Мишка, в эти байки он никогда не верил.

– Да их двое на дело пошло, остальные не рискнули. Со вторым нормально все, только потом он сразу в менты подался, хотя раньше их не переваривал. До сих пор вроде служит…

– Ну вот. Раз жив-здоров, значит, фигня это. А утопленник… в то время всякое случалось, наверняка помог кто-нибудь.

– Нет, сам он, доказанный факт.

Но Мишка только отмахнулся, что спорить с балбесом, который, к слову, так и стоял по ту сторону ограды. «Трусит», – с досадой понял Миша. Эх, одному нужно было идти, как и собирался…

Хотя, если честно, еще два дня назад его даже мысли подобные не посещали. Кабы не Танька, Мишка в жизни к Матвеевне не полез, да и вообще ни к кому. Ну его к лешему такой риск – не дай бог поймают и посадят. Оно ему надо?

Оказалось, надо. Нет, не тюрьма, понятное дело, а Татьяна. Она Мишке давно нравилась, но близко к себе не подпускала. Смеялась, мол, нищеброды ей ни к чему. И вдруг позвала на свиданку. Сама! Он, конечно же, пришел, а пока гуляли, девчонка рассказала, что местная знахарка сегодня утром уезжает к дочери на пару дней. Свои сбережения «ведьма» хранила дома, банкам не доверяла. И сигнализацию не ставила, хотя ей предлагали, а ведь у Матвеевны даже собаки нет. В итоге жилище без защиты остается. Под конец зазноба непрозрачно намекнула, что, если Мишка внезапно разбогатеет, они тут же рванут куда-нибудь в Сочи. А после станут жить долго и счастливо где угодно, но лучше в столице. Мишке некстати вспомнились блестящие Танюхины глаза и полные влажные губы, шепчущие с придыханием: «прикинь, ты, я, море и никого вокруг…» Он даже зажмурился, чтобы прогнать наваждение.

Деньги у Матвеевны водились, это всем известно: клиенты к ней на таких шикарных тачках приезжали, аж из Москвы… Плюс у Таньки зуб на «кудесницу»: девка просила жениха богатого наколдовать (вот тоже, вроде не дура, а в сказки верит), но та ей отказала, еще и отругала в придачу. Правда, сразу Мишка все равно не согласился, то есть четко ничего не ответил. И после рандеву поплелся к Семке, советоваться. Как ни крути, а Семен ему лучший друг: одиннадцать лет за одной партой просидели. Но однокашник выслушал и отговаривать принялся, кстати, зря: в такие моменты в Мишку, будто бес вселяется (так бабка, покойница, говорила), ему тут же хочется поступить наоборот. Когда же Семка понял, что разубедить приятеля не получится, вызвался ему помочь. Эх, не надо было соглашаться! Хотя одному жутковато, чего уж там…

– А еще в деревне болтают, – не унимался дружбан, – что ведьма кошек ворует, и птиц ловит, потом чучела из них набивает. Помнишь, у нашей соседки Мурка пропала в прошлую среду?

– Не городи ерунды! Течка у нее, вернется потом с приплодом. В первый раз, что ли?

– Ага, вон чучело вороны сидит, прямо на нас пялится!

Нет, Семка точно издевается. И без того стремно не по-детски, вдобавок темно, почти ничего не видно. Еще и дождь заморосил, а фонарь зажигать опасно.

– Сам ты чучело! – в сердцах Мишка даже голос немного повысил, но голову повернул, куда дружок указывал.

На елке, что у Матвеевны росла чуть ли не посередине огорода, действительно кто-то сидел.

– Видиш-шь? – зловеще прошелестел Сема.

В это мгновение птица издала громкое «карр» и сорвалась с ветки, Мишка даже присел от неожиданности. Но ворона, сделав круг, вернулась на прежнее место.

– Дебил! – рассердился Миша, – Хватит меня пугать, если дрейфишь, оставайся тут, я один пойду.

– Она ж тебя заколдует, – просипел подельник, видно, охрип от потрясения, – нашлет проклятие какого-нибудь… Достоевского!

– Он-то здесь при чем? – простонал Мишка.

– Ну как, «Преступление и наказание»! Забыл? Там Раскольников тоже бабку укокошил…

– Да ты достал уже со своими фантазиями! Я никого убивать не собираюсь! Вчера же объяснял тебе, дуболому! Уехала она! К дочери!

– Да, а тыквы зачем?

– Для антуражу! Праздник как бы.

– Для антуражу, – наставительно изрек Сема, – свечи горящие не оставляют. А если пожар?

– Тоже мне, Шерлок Холмс выискался! – пробурчал Мишка. Он еще раз взглянул на окна, но никакого света не заметил.

Чудная она, Матвеевна, вместо ставен допотопных давно бы стеклопакеты установила, с ее-то деньжищами. И Семка тоже не от мира сего. Но с другом ясно, типа из интеллигентной семьи: мать в школе труд у девчонок ведет, отец – физрук. Семен даже книжки читает, конечно, не классику – фантастику или детективы всякие. А Мишке – лениво, уж лучше фильмец глянуть, боевик там или ужастик. М-да, вот про последний он зря сейчас вспомнил…

А тем временем в пустом с виду доме Антонина Матвеевна, ухоженная пожилая дама лет шестидесяти пяти, вязала внуку носки, сидя в кресле возле неяркого торшера. В принципе, она могла бы включить и люстру, ведь ставни закрыты плотно, но так намного уютнее, а на зрение ведунья пока не жаловалась. На диване, рядом, дремал пушистый черный кот «дворянской» породы.

– Ну что там, Вась? – спросила женщина, оторвавшись от подсчета петель.

Кот открыл один глаз, дернул ухом и ответил самым обычным человеческим голосом:

– Лезут.

– Да сама уже слышу, – проворчала собеседница.

– Не кипишуй, Матвеевна, все ништяк.

– Василий, – ведьма укоризненно покачала головой, – где ты слов таких нахватался? Опять этот свой рэп слушал?

– И что? – Васька гордо выгнулся и задрал хвост, – Я, между прочим, в тренде!

– В тренде он, – вздохнула кудесница, – как был шалопаем, так и остался. А пора бы повзрослеть, вон морда уже седая.

– С пацанами-то как поступишь? – перевел разговор мохнатый, не слишком любивший тему возраста.

– Проклятие Достоевского… – задумчиво протянула Антонина Матвеевна. – А что, мне нравится…

– Обоих проклянешь одинаково? – не поверил Василий, знавший ведьму с самого детства, своего разумеется.

– Нет, конечно. Михаила писателем сделаю, а Семена – фермером. Нашей деревне хорошее, крепкое хозяйство ох как нужно. А мужиков практически и нет – пьяницы одни, только и горазды самогон хлестать.

– Да какой из Мишки писатель?! Он же с двойки на тройку всю жизнь перебивался! Надо бы наоборот тогда. Семка ведь воровать не собирался, хотел напугать дружка как следует, чтобы тот передумал!

– А проклятье – это награда, по-твоему? – ведунья строго посмотрела на кота. – Сема мальчик неглупый, но ленивый, вот пусть за ум и возьмется. Миша тоже лодырь. От работы, правда, не отлынивает, но ему деваться некуда без отца-то, а вот голову напрягать недосуг, – ведьма отложила вязание и повела плечами разминаясь. – Ты же, понимаешь, что известность и слава парню с неба не упадет. Чтобы написать достойную книгу, не только мозги нужны, но и личный опыт, а он шишками да синяками набивается. Михаилу предстоит трудный путь, и работать придется много, и учиться одновременно. Если выдюжит, да упорства хватит – станет настоящим автором, а нет – останется посредственностью.

– Ну ты и крута, – восхитился Василий.

– А то, – грозно нахмурилась ведьма… и рассмеялась.

Васька навострил уши: – Близко уже!

– Прекрасно. Встречу-ка я гостей дорогих…

Мишка двинулся в сторону крыльца, но услышав шум за спиной, обернулся. Семка легко перемахнул забор и пристроился рядом:

– Одного не пущу, наломаешь дров, потом не разгребешься.

Они уже подошли к невысоким ступенькам, когда дверь резко распахнулась и на пороге появилась хозяйка:

– Кому ж не спится в ночь глухую?

– Теть Тонь, – заблеял сообразительный Семка, – так это… Хэллоуин ведь. Мы вот поздравить хотели…

– Хэллоуин в городе, – отрезала Матвеевна, – а в деревне все спят давно, ночь на дворе. И врать мне не надо, Танька еще днем прибегала, сдала вас, как говорят, с потрохами. Опять торговаться пробовала, мол, она меня предупредит, а ей в благодарность мужа наворожу. Все не угомонится никак с женихом своим, богатым.

– Да шутка это, розыгрыш, теть Тонь! А за беспокойство извиняемся, ну и… до свидания. Мы спать пойдем! – и Сема потянул Мишку за рукав куртки, буркнув в самое ухо: – Сматываемся.

– Куда?! А ну-ка, стоять на месте! – у Матвеевны в голосе неожиданно прорезались командирские нотки.

Но Миша и так стоял, даже не шелохнулся. Известие о Танькиной подставе оглушило его похлеще взрыва гранаты.

– Сперва проклятие, – нехорошо улыбнулась ведьма. – Итак, ты, Семен, фермером будешь. Хозяйство большое заведешь, деревенским работу предоставишь. А ты, Михаил, – улыбка у женщины сделалась шире и какой-то зловещей, – романы писать станешь. Возможно, даже прославишься, но здесь уж только от тебя зависит.

– Да какое ж это проклятие? – удивился Семка.

– А вот как лямку начнешь тянуть, так и узнаешь. Вкалывать тебе придется до седьмого пота и кровавых мозолей, помяни мое слово. А теперь, ступайте, мне тоже отдых требуется, – и Матвеевна зевнула, прикрыв рот ладонью.

Семен, так и не выпустивший Мишкину куртку, потащил друга назад, к забору.

– Калитка открыта, – усмехнулась ведунья.

И Семка вильнул вправо. А Мишка так и шлепал за ним молча. Все его мысли вертелись вокруг Танюхиного предательства, остальное прошло лишь по краю сознания.

А на следующий день пришла повестка из военкомата. Быстро они – Мишке восемнадцать исполнилось только неделю назад. Вообще-то, он в армию не особенно рвался, но тут даже обрадовался. Там и о Таньке забыть легче, и о проклятие этом, глупом (хотя Миша в него, естественно, не верил).

После армии Мишка планировал отдохнуть недельки три, а потом работу искать или на курсы какие податься – он еще окончательно не решил. Но судьба повернулась по-другому. Мать его встретила, как полагается, стол накрыла, соседей позвала, родню дальнюю, но была какая-то задумчивая, сама не своя. А утром после празднества огорошила сына новостью:

– Папа твой умер. Болел он, пока ты служил, а два месяца назад скончался. Жена попалась ему бездетная, да и в разводе они уже несколько лет. В общем, квартиру в Москве тебе оставил, трехкомнатную.

Мишка от удивления даже присвистнул, но не расстроился совершенно. А чего переживать? В графе отец у него стоял прочерк. Бабка рассказывала про столичного пижона, который мамке по молодости голову задурил и слинял. А когда о ребенке узнал, прислал денег – откупился таким образом. Ну а мать взяла, времена тогда наступили тяжелые – не до гордости…

– Ты давай не свисти и не радуйся. Какой-никакой, а все ж родная кровь. В общем, поедешь завтра, билет я купила. Тебе надо в наследство вступать, время есть еще, но пока освоишься, то да се. А на вокзале брат Юры встретит… Профессор, между прочим, в университете преподает. Обещал из тебя человека сделать.

Мишка хмыкнул, но промолчал, видел – мать и так извелась вся, вон круги темные под глазами. В столицу он, безусловно, поедет, не пропадать же добру, а вот с профессором этим еще пообщается. Ишь, воспитатель выискался…

Семка прибежал после обеда. Услышав новость, отреагировал на нее так же, как Мишка. Но через две секунды приятеля словно озарило:

– Да это ж проклятие начинает действовать!

– Сем, хватит уже мистикой увлекаться, скоро совсем дурачком сделаешься! Отец заболел еще три года назад. А когда пошли метастазы, он мамку нашел и по телефону с ней обо всем договорился.

– Ну, ну… – усмехнулся друг.

– Да я бы все равно к Матвеевне не залез! – разозлился Мишка. – У нее ж замок стоит импортный, такой гвоздем не открыть!

– Давно понял? – ехидно поинтересовался Сема.

– На следующий день… А ты тоже хорош, мог бы сразу об этом напомнить.

– Я говорил, – пожал плечами Семен, – но ты не слушал.

На поезд Мишку провожали вдвоем: мать и, конечно же, Семка. Уже перед самой посадкой, последний сунул ему какой-то пакет.

– Что это? – удивился Миша.

– Почитать тебе… – смутился дружок. – Ехать больше суток, а у тебя плеер сломался, сам вчера сказал. И вайфая в плацкарте нет…

Мишка сначала хотел выкинуть нелепый подарок, но подумав, не стал. Все-таки какая-никакая, а память. Когда он еще дома появится.

К вечеру Мишке надоело пялиться на проплывающие мимо пейзажи, и он со вздохом вытащил Семкин презент. Так – полистать перед сном. С обложки на него с укором взирал Федор Михайлович, а название гласило: «Преступление и наказание». Миша с досадой захлопнул злосчастную книженцию, повернулся к стенке и закрыл глаза…

Ведьмин кот, Васька, которого в деревне прозвали Меломаном за его странную привычку сидеть под окнами, если из них звучала музыка, смотрел на Мишку с прищуром, будто оценивая. Во сне котяра выглядел огромным, ростом с кавказскую овчарку и шерсть такая же длинная, только черного цвета. Выдержав жутковатую паузу, Меломан вдруг произнес замогильным голосом: «Учись, парень. Теперь у тебя только одна дорога…»