Грома бой [Александра Неэйман] (fb2) читать онлайн

Александра Неэйман Грома бой

Пилот

1.

Мистер Сэндмен, принеси мне сон…

Нет. Я не хочу. Только не сейчас.

Сделай его самым прекрасным в мире…

Ещё пять минут. Пожалуйста.

Подари ему губы, как лепестки розы и клевера…

Да заткнись ты!

И скажи, что его одинокие вечера закончены…¹

Смахиваю телефон с подоконника. Он всё равно не замолкает, только теперь звук доносится откуда-то снизу. Придётся лезть под кровать.

Перекатываюсь из теплой постели на пол. Мобильник между книгой Стивена Кинга и открытой пачкой чипсов. На дне ещё осталось пару ломтиков. Отличное начало утра.

С сыром. Мои любимые.

На пальцах теперь солёные крошки. Слизываю их, чтобы не запачкать телефон. Выключаю будильник.

7:03. Суббота, 1 сентября.

+13 с. Пасмурно.

На дорогах свободно.

Никаких новых уведомлений.

Мягкий ворс обволакивает щёку. Так бы и заснул, завернувшись в ковёр.

Нет, вставай. Надо на пробежку.

Но мне так не хочется.

Да сколько можно? Каждый день одно и тоже. Хочешь начать бегать, но всегда находишь причину, чтобы никуда не идти.

Ну, так сегодня же первое сентября! И погода такая противная. Почему бы не обойтись и обычной зарядкой? К тому же я всё равно уже не успеваю.

Ладно-ладно. Но только чтобы завтра точно начал бегать, ленивая задница!

Поднимаюсь, ноги с трудом разгибаются. В маленьком зеркальце на подоконнике вижу себя. Лохматый, небритый, на щеке след от ворса. Смотрю на рядом лежащие очки. Они у меня такие чёрные, как у Бадди Холли². Правда, она сказала, что в них я выгляжу, как задрот.

И, видимо, это совсем не в её вкусе.

Вращаю плечами. Вчера она позвонила мне. Сама. Предложила встретиться перед школой. И как будто всё в порядке, как будто ничего не произошло.

Разминаю ноги. Мне нужно выяснить, куда она пропала на неделю. Почему игнорировала звонки и смски. И что вообще между нами происходит.

Упор лежа. Пятнадцать отжиманий. Я должен поговорить с ней. Сегодня. Обязательно.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть…

…Седьмой. Восьмой.

– Доброе утро, с вами…

Да-да-да, следующий канал. Что теперь идет по девятому? «Эй, Арнольд». Отлично. То, что надо. Обожаю утренние мультики.

Открываю дверцу шкафчика – её скрип режет ухо. Надо разобраться с этим на выходных.

А вот и моя чайная коллекция. Что бы выбрать?

Усмехаюсь. Хотелось бы, чтобы у меня был широкий выбор, как в «Скотте Пилигриме», но нет. У нас только три чая. Небольшая такая коллекция. Пожалуй, сегодня выпью «Летний букет» с красными ягодами и ностальгией.

Ставлю чайник. Пока он закипает, надо что-нибудь приготовить. Рядом с хлебницей стоят коробки с мюслями и хлопьями – редкостная гадость, не вариант. Закидываю в тостер хлеб, достаю сыр, яйца, сосиски. Представляю себя ведущим кулинарного шоу.

Сегодня мы готовим омлет с сосисками, а к нему бутерброды с сыром. Быстрое и вкусное блюдо, зарядит вас энергией на весь день.

Разбиваем яйца в миску. Вынимаем остатки скорлупы. Добавляем молоко, помешивая вилкой. На этом этапе важнее всего – ломать желтки. Режем сосиски на кружочки. Нарезаем и выкидываем жопки. Все знают, что они невкусные. Бросаем сосиски в яичную однородную массу и солим. Готово, теперь ставим сковородку на плиту.

– Добавь сливочное масло, а то опять всё сгорит.

Это наш специальный гость – мама. И можно предоставить готовку ей. Теперь вы знаете, как вкусно позавтракать.

– Как настроение? Готов к новому учебному году? – спрашивает она.

– Вроде того.

Чайник свистит. Заливаю кипятком пакетик в кружке, вода мгновенно становится красной. Как будто я вампир и по утрам люблю пить горяченькую кровь. Я бы почитал о таком у Стивена Кинга.

– Ты будешь дарить учителям букеты?

– Нет. Я всё равно никого не знаю.

Мама стоит у плиты, и я не вижу ее лица. Сейчас она – большой махровый халат с тёмными волосами. Сковородка шипит, слышу запах поджаренных сосисок.

– Давай поговорим о твоем поступлении.

Нет, мам, только не сейчас. Я хочу просто поесть и посмотреть мультики.

Она подходит и переключает телевизор на первый канал. Нет! Ну, почему?

– Ты решил, куда будешь поступать? Что сдавать? – мама ставит передо мной тарелку. Ну, хотя бы без завтрака не остался.

– Нет ещё. Думаю, историю и общество. Может быть, английский. Дай вилку, пожалуйста.

– Тогда зачем мы перешли в этот технический лицей? На.

Мама всегда говорит «мы», когда подразумевает «ты». Так она показывает своё участие.

– Спасибо. Там и гуманитарный класс есть.

– Но ты выбрал математический.

– Технические знания всегда пригодятся, – маленькими глотками пью чай, чтобы не отрываться от кружки как можно дольше и больше не разговаривать.

Пиликающая мелодия. Это мамин телефон.

– Мы ещё поговорим об этом, – мама уходит, оставив меня наедине с омлетом. И телевизором.

Переключаю обратно на девятый канал. Хельга сидит за партой в костюме, как у дровосека. А, я помню эту серию: в ней перепутали результаты теста на способности Хельги и Гарольда. Тысячу раз её видел.

На дне кружки плавают чаинки. Жаль, что я не умею предсказывать будущее по ним. Тогда бы не мучился, выбирая специальность. А что, если мне тоже пройти какой-нибудь тест? На профориентацию или типа того. Наверняка такие есть, надо только поискать в интернете. Это явно будет полезней, чем гадание на чаинках.

– Тебе семнадцать, а ты всё ещё смотришь мультики? – Женя переключает на спортивный канал, – неудивительно, что твоя подружка перестала с тобой общаться.

Не дадут мне сегодня спокойно позавтракать.

– С чего ты взяла?

– Мне Милка рассказала, что вы уже неделю не общаетесь.

Откуда Милка знает? Может, она ей сказала?

Просто продолжаю дальше есть.

– Не понимаю, почему ты так помешался на ней, – Женя достает из холодильника молоко, наливает его в глубокую тарелку, – она вертит тобой, как хочет, а ты ведёшься. И коленки у неё, как у мальчишки.

– Ничего подобного! И вообще, это не твое дело.

Женя садится напротив меня, поставив перед собой готовые хлопья. Её волосы уже собраны в прическу. И она немного накрашена. Не помню, чтобы она раньше красилась. Ей уже четырнадцать – может быть, она уже и мальчиками интересуется? А что, если у неё уже есть парень? Если её хоть кто-то пальцем тронет, узнаю и спущу его с лестницы.

Мама заходит на кухню.

– Так что насчет твоего поступления?

Женя усмехается.

Да отстаньте вы от меня! Обе!

Беру чашку с чаем и ухожу в комнату. Мама что-то говорит за спиной – захлопываю дверь.

Забрасываю барахло, вроде дневника, ручки и пары тетрадок в портфель. Затем складываю видеокамеру. Благо, она у меня маленькая, много места не занимает.

Надеваю чёрные носки с эмблемой Бэтмана. Застегиваю перед зеркальцем белую рубашку – от самой нижней пуговицы до самой последней на воротнике. Девушкам нравятся парни, которые застегиваются на все пуговицы – я читал об этом. Надо постараться выглядеть хорошо. Никаких галстуков и пиджаков. Иначе все заметят, что не так давно у меня была битловская прическа.

Оглядываю себя. Так непривычно. Раньше мне не приходилось носить школьную форму, разве что парадную на какие-нибудь праздники. Но мне нравится, как эта рубашка подчеркивает мои плечи, они выглядят ещё шире. Может, закатать рукава? Уже берусь за манжет, но отпускаю его, когда вспоминаю про левую руку.

Интересно, а как она будет выглядеть в форме? Вдруг она будет похожа на японскую школьницу? Прямые волосы до плеч, клетчатая юбка выше колена, белые гольфы. И смертоносный шар на длинной цепи. Как у Тарантино.

Беру флакон и наношу парфюм на шею. Последний штрих – очки. Положу их в карман брюк, на случай, если пригодятся. На очень крайний случай.

2.

Останавливаюсь перед подъездом. Дверь тяжко закрывается позади меня.

Стою на крыльце, вдыхаю свежий загазованный воздух. Нащупываю зажигалку в кармане, сжимаю её в кулаке. Иногда так хочется закурить, особенно в такие моменты, как сейчас. Но я не курю, нахрен надо.

Смотрю на детскую площадку перед домом. Пустые качели покачиваются из стороны в сторону. Им как будто грустно, что лето кончилось, дети идут в школу и теперь некому качаться. И деревья какие-то расстроенные. Как будто им тоже надо на учёбу.

Ладно, хватит. Уже пора, а то опоздаю. Прохожу мимо синего «Volvo» и по привычке касаюсь рукой его капота – холодный. Направляюсь к улице, где проходят трамвайные пути. Где-то там остановка, у которой мы с ней договорились встретиться. Но сначала – к ларьку, он как раз по пути.

Столько детей на улице в такую рань. И все в костюмах, с букетами. Почти у каждой второй машины. Я бы тоже купил – розы, тюльпаны, хризантемы, – но не для учителей. Правда, она не любит цветы. Говорит, что неприятно их выбрасывать – это напоминает ей о неминуемости смерти.

Есть идея.

Покупаю в ларьке сырные чипсы и тринадцать разных «Чупа-чупсов».

– Спасибо, до свидания, – забираю сдачу.

Продавщица улыбается мне единственным золотым зубом. Меня аж передёргивает.

Собираю в кулаке маленький букетик из «Чупа-чупсов», стараясь распределять их по цветам. Получается очень даже мило. А я хорош. Может, во мне скрытый талант флориста?

Мимо проезжает трамвай. Провожаю его взглядом до остановки. Высматриваю знакомый силуэт, но никого не замечаю. Значит, она ещё не пришла.

Последний раз я катался на трамвае, наверное, лет в семь. Тогда ещё бабушка была жива. Мы с ней часто ездили на рынок. Мне нравилось сидеть у окна, наблюдать за дорогой. Чувствовать лёгкое покачивание на рельсах. И ветерок из форточки. Настоящая городская романтика.

С предвкушением подхожу к остановке. Уже представляю, как залезу в трамвай, встану у окна. Но тут такая толпа, даже хуже, чем в метро. Какое там окно? Хорошо, если вообще получится влезть и не превратиться в лепёшку. Вздохнув, втыкаю наушники.

Смотрю в сторону домов на углу улицы. Там есть арка, она должна появиться оттуда. А что, если она не придет? Нет, это невозможно. Трамвайные пути сворачивают налево, как раз к её школе – вернее, нашей. Теперь нашей. Другой дороги нет.

Постоянно смотрю на часы. Каждый раз кажется, что прошла вечность, а на самом деле минута. Людей всё больше и больше на остановке. А её всё нет.

Прищуриваюсь. Замечаю что-то около той самой арки. По привычке поправляю очки. И только потом осознаю, что на мне их нет.

Дай забрать тебя, ведь я отправляюсь

на Земляничные поля…

Девушка с тёмно-клубничными волосами. Она – единственное яркое пятно в этой размытой серой массе людей и зданий. Подходит всё ближе и ближе. Моё сердце плывет в маленькой лодке по кишечнику.

Всё нереально,

Поэтому не о чем беспокоиться…

Это она. Это Марго.

Земляничные поля навсегда³

Идёт в мою сторону, затягиваясь сигаретой. Мы так долго не виделись, что, кажется, я забыл, как она выглядит. Маленького роста – даже на каблуках. Всегда держит спину прямо. Выразительный контур лица и вздернутый нос. Губы ни тонкие, ни полные – а то, что надо. И зелёные глаза, в которые заглядываешь и понимаешь – ты пропал.

Выдергиваю наушники. Слышу, как сзади шумят люди.

Марго подходит ко мне, но торопится дальше. Останавливаю её за предплечье. Дым идёт мне в лицо, но не отпускаю руку. Марго смотрит на меня, хочет что-то сказать, но я протягиваю букетик из «Чупа-чупсов».

– Это тебе.

Стук колес. Оборачиваюсь – вижу уходящий трамвай.

Марго затягивается. Выпускает дым через нос, как разгневанный бык.

– Спасибо.

Она выкидывает сигарету. Выхватывает у меня «Чупа-чупсы» и кладет их в сумку. Один всё же разворачивает – яблочный.

– Из-за тебя мы пропустили трамвай, – она берет «Чупа-чупс» за щёку, – и теперь придется топать пешком. Ты доволен?

Не знаю, что сказать. Просто смотрю на неё и улыбаюсь.

– Ладно, пошли уже.

– «Пойдем», а не «пошли».

Ух. Она убила меня взглядом.

– Не выпендривайся. Иначе пойдешь один.

Мы подходим к светофору. Загорается зелёный свет. Переходим дорогу и идём вдоль трамвайных путей.

Странно, Марго не выглядит, как японская школьница. На ней узкие черные штаны – не джинсы, она их не любит, – сапоги выше колена. Пиджак с рукавом немного ниже локтя и белая блузка. Это совсем не то, что я представлял.

– Поверить не могу, что ты сделал это. Сам додумался или подсказал кто?

– О чём ты?

– Это самая тупая идея – взять и перейти в мою школу.

– Да, я не очень силен в математике и других точных науках. Но не всё так плохо.

– Если бы только это, – она вздыхает.

Её руки скрещены на груди, будто закрываются пиджаком от ветра. Мы идем так быстро, я едва успеваю. Дыхалка сдает. Я уже отвык от её быстрого шага.

Сейчас дойдем до какого-нибудь тихого места, и поговорю с ней. Если, конечно, не выплюну легкие на асфальт.

– Выглядишь, как церковный мальчик, – Марго прерывает молчание, – можно носить черные джинсы, ты в курсе?

– Чем тебе не нравятся классические брюки?

Маленькая усмешка в уголке губ. Так и не отвечает.

– А тебе не влетит за красные волосы?

– Ильичка взбесится, но мне плевать. К тому же, они не яркие.

– Кто?

– Волосы.

– Да нет же, кто такая Ильичка?

– Узнаешь потом.

Мы отходим от трамвайных путей, сворачиваем вглубь дворов. Что-то мне подсказывает, что мы идём не к центральному входу. Проходим двор, сходим с дороги к мелким кустам и деревьям.

Марго останавливается около забора.

– Так, давай кое-что обговорим. Я не хочу ничего афишировать. Рот на замок. Договорились?

Первое правило бойцовского клуба: не упоминать о бойцовском клубе.

– Никаких разговоров о том, как давно мы знакомы, откуда друг друга знаем и прочее. А тебя обязательно спросят, уж поверь мне.

Второе правило бойцовского клуба: не упоминать о бойцовском клубе.

– Ладно, я понял.

Пора. Сейчас отличный момент всё выяснить. Пока мы не пошли дальше, останавливаю её за руку.

– Я тоже хочу кое-что обсудить.

– Это обязательно сейчас? – Марго оглядывается по сторонам, – нам нужно идти.

– У нас ещё есть время, мы не опаздываем. Прошлая неделя – что…

Марго прикладывает палец к моим губам.

– Поговорим об этом позже.

Это знак. Если девушка смотрит на твои губы – она хочет поцеловать тебя. Тем более, если касается их. Она хочет – тогда сделай это. Подаюсь вперед и целую Марго.

Она отталкивает меня, ударив в плечо.

–Ву-ху-ху, какие люди!

К нам направляется длинный парень в почему-то голубой, а не белой рубашке и чёрных джинсах. Пиджак он держит за плечом. Русые волосы подстрижены под ноль. Напоминает чем-то английского хулигана.

– Марго, а кто это с тобой? Твой новый ухажер? – он подносит пальцы рогаткой ко рту и высовывает язык.

– Захлопни варежку, Влад, – Марго пихает его в руку, – это мой друг, он теперь…

– Да-да, друг. Так это теперь называется? – он ржёт, запрокидывая голову.

Марго пихает этого Влада снова – не по-злому, а как-то… игриво? Он в ответ толкает её под локоть – тоже несерьёзно.

– Да ладно, ты же знаешь, я любя, – он пожимает Марго руку. – Мы ещё кого-то ждем?

Проходим дальше вдоль забора. У меня щёки пылают. Надеюсь, он не видел наш недопоцелуй. Иначе я дико облажался: спалил всё, как только она сказала этого не делать.

Но ревность внутри надеется, что он всё-таки видел.

Огибаем бетонный блок по какой-то козьей тропе. Выходим к пространству между гаражами и забором. В его центре лежит старая шина. Похоже, это местная курилка.

Мелкий патлатый парень сидит на покрышке. Рядом с ним курит высокая девушка с длинными волосами. Они тоже одеты в черно-белое, как и мы. Я единственный, кто в брюках.

– Какого хр-рена вы так долго? – этот мелкий сильно картавит.

– Да, я уже околела, – девушка сбрасывает пепел в колесо. У неё детское лицо и заметная родинка справа над верхней губой. Где-то мы уже виделись.

Вспоминаю. Это Алиса. Мы познакомились на генеральной уборке класса. Должно быть, это она сообщила Марго, что в классе новенький.

Влад берёт сигарету из-за уха и закуривает. Марго находит в сумке пачку красных «Marlboro», зубами вытаскивает сигарету. Достает старенькую зажигалку фирмы «Zippo» с откидной крышкой. Мне нравится, как она ей щелкает.

– Знакомьтесь, – Марго показывает на меня, – это мой друг, он теперь будет учиться с нами.

– А я тебя помню, – говорит Алиса, – ты в среду на уборку класса приходил. Саша, кажется, да?

Киваю. Мелкий поднимается с шины.

– Тёзка, значит. Я Алекс, – пожимает мне руку и улыбается: у него щёлка между двух передних зубов.

– Очень приятно.

Алекс подходит к Марго. Она протягивает ладонь, чтобы пожать руки, а он вешается ей на шею. Ей не сразу удается вырваться.

– Марго-о-о! – Алекс качается с ней из стороны в сторону, – Я так р-рад тебя видеть. Но знай, я всё равно обижаюсь. Ты пропала почти на всё лето.

– Прости, я была на даче, – она врёт и не краснеет, – там связь плохая.

Я точно знаю, что всё лето Марго была в Москве, за исключением трех дней, когда она действительно была на даче.

– Ну да, ну да… – Алекс демонстративно надувает губы. Как ребенок, честное слово, – ну, письмо бы написала. Или хотя бы открытку. Совсем не скучала по мне… И сейчас даже не обнимешь.

– Ой, да перестань, – Марго закатывает глаза и приобнимает его за плечи.

– Ладно, ладно, – он тут же меняется в лице: снова вижу щёлку между зубов, – Короче, слушай. В следующую субботу…

Отвлекаюсь от их разговора. Английский хулиган стоит передо мной, протягивая ладонь. Из-под манжета выглядывают дорогие часы.

– Я Влад, – когда хочу пожать ему руку, он отдергивает её и смеется. Вблизи могу разглядеть много мелких волосков на его подбородке, – да ладно, я стебусь. Не принимай на свой счет.

А руку всё равно не пожимает.

Алиса выкидывает сигарету.

– Пойдемте уже, и так задерживаемся, – она передергивается, – как же холодно!

– Держи, – Влад накидывает на Алису свой пиджак, – мне всё равно жарко.

– Ещё бы, ты же не в юбке.

Оглядываюсь по сторонам. Через забор и деревья почти не видно школу. Но я слышу, что она где-то там. Смотрю на телефон – скоро уже девять.

– Я думаю, нам пора уже.

– Да сome on⁴, без нас не начнут, – Алекс первым проходит через дырку в заборе, – пойдемте.

Прохожу вслед за всей компанией.

Оказывается, местная курилка граничит с задним двором лицея. Его территория достаточно обширная – моя школа такой похвастаться не могла. Неподалеку располагается спортивная площадка – настоящий мини-стадион с трибунами. Рядом с ним веранды, всякие горки и качели. А мы находимся в необустроенной лесистой стороне – идеальное место для дырки в заборе. Кругом каштаны, липы и берёзы. Замечаю у некоторых корней пустые бутылки, использованные презервативы и прочий мусор. Знал бы директор, какой здесь лес грехов.

Мы спускаемся вдоль забора к толпе детей и родителей на спортивной площадке.

– Никак не могу привыкнуть, что у тебя кр-расные волосы.

– Классные? – Марго усмехается.

– Ха-ха, очень смешно, – Алекс корчит гримасу, – посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я не дам тебе списать английский.

Оборачиваюсь. Влад и Алиса немного отстают. Что-то обсуждают – совсем не слышно. Влад замечает мой взгляд. Рогаткой показывает на свои глаза, затем на меня – жест «я слежу за тобой». Спотыкаюсь о ветку – слышу его смешок позади.

Нам удается примкнуть к линейке, не привлекая внимания. Начинаю задыхаться в этой атмосфере школьного праздника. Все куда-то идут, толпа всё время в движении, и мы прорываемся через неё. Рюкзаки, всевозможные букеты, гирлянды из шариков и шум писклявых детских голосов сквозь музыку. Из колонок доносится «Куда уходит детство». Это самое угнетающее, что можно было включить, да ещё в такую погоду. Меня толкают две малолетки – проносятся мимо, даже не извинившись. Какого черта? Когда я был в их возрасте, я даже чихнуть боялся при старшеклассниках.

– Дорогие ученики! Сегодня мы собрались с вами здесь…

О нет. Торжество начинается.

Марго хватает меня за руку, благодаря этому я не теряюсь в толпе. Мы проходим мимо десятиклассников. Внезапно чей-то букет утыкается мне в лицо. Пыльца попадает в нос, и я смачно чихаю – прямо на цветы. Боюсь, теперь кто-то получит лилии с моими соплями. Спешу скрыться с места преступления.

Наконец, мы оказываемся среди наших одноклассников.

– Опять вы опаздывайте! Влад, иди сюда! Быстрее, быстрее!

Молодая учительница с фигурой груши вручает Владу табличку «11 А» и выставляет его во главе класса. Это Елена Михайловна, наш классный руководитель. Я разговаривал с ней, когда только поступил. Милая женщина, хоть и учитель.

– Предоставим слово нашему директору Светлане Владимировне Быковой.

Ой, я же хотел заснять линейку. Сую руку в портфель, достаю камеру. На середину площадки выходит женщина в тёмно-синем костюме. С ней я тоже разговаривал, когда устраивался в эту школу. У неё в кабинете неудобные скрипучие стулья.

Навожу объектив на директрису, как вдруг –

Яркая вспышка. Блики в глазах. И причина этому – девушка с фотоаппаратом и со стрижкой под мальчика. Что-то мне подсказывает, что она феминистка.

– Улыбайтесь, мне нужны счастливые лица на обложке сентябрьского номера, – она делает ещё один кадр.

– Привет, – Марго, приобняв девушку, целует её в щеку, – познакомьтесь. Саша, это Ира. Ира, это Саша.

Киваю. Ира фотографирует меня. Кажется, я моргнул.

– Очень приятно, но мне пора.

Она убегает в сторону 11 «Б». Отлично, ещё одного кадра мои глаза бы не выдержали.

К микрофону приглашают завуча Ирину Ильиничну. На середину площадки выходит высокая женщина со светлыми волосами – всё, что я могу разглядеть без очков.

– Это и есть Ильичка.

Навожу объектив. Она говорит какие-то поздравления, а я представляю, как она приходит домой и кормит собаку свежим мясом учеников. Привет, я перечитал Стивена Кинга, пока.

Мы заходим в кабинет на втором этаже. Все занимают свои места. Подхожу к Елене Михайловне. Говорю тихо, чтобы никто меня не услышал.

– Елена Михайловна, я должен сидеть на первой парте. У меня зрение плохое.

Она хмурится. Как будто я в чем-то виноват.

– Садись пока что с Кузнецовым, вон там, вторая парта у окна, – Елена Михайловна показывает мне на место рядом с Алексом. Он с каменным лицом машет мне рукой, – потом подумаем, куда тебя пересадить.

Две хорошие новости сразу. Я сижу со странным картавым другом Марго, и мне придется надевать очки в школе.

Подхожу к своему месту. Ноги Алекса на моем стуле. У него полосатые, как Чеширский кот, носки.

– Ты не мог бы? – кладу портфель в проход рядом с партой.

– Конечно, – он убирает ноги, – сорри, я всегда сижу один.

Вытираю рукой сиденье.

– А почему с тобой никто не сидит?

– Узнаешь со вр-ременем, – он выпучивает глаза, отчего мне становится не по себе.

Елена Михайловна подходит к доске.

– Дорогие мои! Вот и наступил последний учебный год. Ещё один рывок – и вы окажетесь на пороге новой жизни. Впереди вас ждет…

Смотрю на Марго. Она сидит вместе с Алисой на третьей парте в центре. Может, мне не пересаживаться? Я, конечно, привык к первой парте, но вид отсюда гораздо лучше.

Чувствую на себе взгляд. Оборачиваюсь – Влад смотрит на меня с последней парты. Тут же отводит глаза. Надеюсь, этот бритоголовый не подстережет меня где-нибудь в подворотне. Конечно, один на один я могу его уделать. Но вот если он придет с друганами…

– И помните: дорогу осилит идущий.

Черт, я всё прослушал.

– Теперь давайте перейдем к организационным вопросам. Проверьте учебники на ваших столах, их должно быть тринадцать. Учебники по английскому вы получите позже, – Елена Михайловна приподнимает очки и подносит к себе бумажку близко-близко, – теперь откройте дневники, заполним их.

У меня на парте лежит дневник московского школьника. На нём Кремль, Юрий Долгорукий, Царь Пушка. Не знал, что дневники нам тоже выдадут. Поднимаю руку.

– Да?

– Простите, а у меня уже есть дневник.

– У нас родительский комитет закупает одинаковые дневники на весь класс. Таково правило. Так что заполняй сейчас этот, а свой можешь отдать кому-нибудь, – Елена Михайловна смотрит на меня поверх очков, – и повесь сумку на крючок.

Одинаковая одежда, одинаковые дневники. Ясно, понятно. Вешаю портфель.

– Так, первую страницу вы заполните сами. Откройте страницу с учителями. Самое важное изменение в этом году – замена в учительском составе. Записываем: учитель русского языка и литературы – Идрисова Ирина Ильинична. Вы её знаете, ваш завуч по учебной работе и замдиректор.

Класс тут же начинает шуметь. Смотрю на Марго – перед ней открытый дневник, руки скрещены на груди. У неё отрешённый взгляд, как будто в никуда. Я замечал за ней это раньше. Иногда она будто выпадает из реальности и смотрит куда-то глубоко в себя. Интересно, она вообще услышала новость?

Марго чувствует, что я смотрю. Переводит взгляд на меня. Подмигиваю ей. Она усмехается, отводит глаза. Наверное, думает, какой я придурок.

Мы продолжаем записывать. Елена Михайловна будет вести у нас алгебру и геометрию. Больше я никого не знаю.

– Теперь открывайте первую неделю. Итак, расписание.

Кругом одна физика, математика, химия. Всего лишь три русских языка и две литературы на неделе. Зато есть теория вероятности. Что это за урок такой?

Дверь в класс приоткрывается.

– Да-да, Ольга Сергеевна, заходите. Мы почти закончили.

– Я на минуточку.

Она похожа не на учителя, а на овечку – беленькую и глупенькую. Ей от силы лет двадцать пять. Такая маленькая, а уже Ольга Сергеевна. И с большой папкой в руках.

Ольга Сергеевна кладет всем на парты листы.

– Здравствуйте, 11 «А», поздравляю с новым учебным годом. Если меня кто-то ещё не знает – я школьный психолог Ольга Сергеевна.

В этом лицее ещё и свой психолог. Хотя я уже ничему не удивляюсь.

– Я раздала вам анкеты. Вы должны в них написать на какую специальность вы идёте, какие предметы будете сдавать и в какие вузы собираетесь подавать документы. Нужно заполнить до пятницы. Принесете их своему классному руководителю, она передаст мне. Спасибо за внимание. Елена Михайловна, я побежала дальше.

Она улыбается и уходит.

– Все слышали? До пятницы я жду ваши анкеты. Дамир, поручаю тебе, как старосте, собрать их и передать мне. А теперь – что насчет чаепития?

Вздыхаю, взлохмачивая волосы на затылке.

3.

Часы на стене показывают шесть часов вечера.

Я на сцене. Так пафосно. На самом деле нет. Интересно, кому в голову пришло переделать обычный школьный актовый зал в студию танцев или как это называть. Причем из сцены, на которой нормальные люди выступают, сделать раздевалку. Просто несколько рядов стульев и готово. Наверное, я чего-то не понимаю и переодеваться на сцене – в порядке вещей. Хоть в остальном, всё как обычно – зеркальные стены, деревянные станки и низенькая преподавательница.

Марго пошла с друзьями в «своё место». Меня не пригласили, так что я вынужден сидеть здесь. Мы договорились встретить наших сестер с танцев. В принципе, это не так уж плохо. У меня нет никого желания тусоваться с друзьями Марго. И я успел зайти домой – поесть, потупить в компьютер. Только не переоделся. Спрашивается, зачем тогда заходил.

Уже заключительная часть – репетиции танцев. Вот до этого ничего не было – только сейчас всё начинается. Хоть есть на что посмотреть. Девочки занимают места и замирают. Их допотопный проигрыватель сначала шипит музыку, а потом играет. Он такой кхе-кхе – и вот идет чистый звук. С первых же секунд девочки оживают. Наверняка, ещё утром, каждая из них стояла перед зеркалом с зубной щёткой и уже слышала эту музыку.

Так, стоп. Если они уже репетирую, значит, занятие скоро закончится. А Марго ещё не пришла. Ничего страшного, она же всегда немного опаздывает.

Наблюдаю за танцем, стараясь незаметно хрустеть чипсами. Особенно хороши девчонки постарше: смотреть на них – одно удовольствие. Стройные, в обтягивающих купальниках. Правда, большинство ещё из категории «ни сисек, ни жопы» – зато как они двигаются! Подобно черным лебедям.

– СТОП! – щелчок и проигрыватель глохнет. – Сначала из-за Корчак!

Все смотрят на эту девочку. И все знают, что не так, кроме меня. Её уши похожи на две красные редиски. Надеюсь, остальные не будут бить её, как в фильмах про балет. Тем более, они вроде как не балерины. Женя говорила, что у них что-то другое. Хотя, если честно – не вижу никакой разницы.

Проигрыватель опять прокашливается, и музыка начинает играть сначала. И всё заново. Съедаю ещё одну сырную чипсинку.

Хлопок двери. Оборачиваюсь – нет, это не Марго. Просто за кем-то из младших пришла мама.

Ну, где же она?

Во время очередной паузы выхожу из зала. Сажусь на лестницу, набираю номер. Гудки. Не берет трубку. Набираю ещё раз. Гудки и абонент недоступен. Может быть, уже подходит?

Слышу шаги на лестнице. Достаю очки из брюк, надеваю их и смотрю в провал через прутья. Какая-то полная женщина спускается, переваливаясь с одной ступеньки на другую. Прячу очки обратно в карман.

Может быть, что-то случилось? Нет, скорее всего, просто задерживается.

Дверь позади меня распахивается. Топот ног. Должно быть, занятие закончилось – лучше мне не заходить. Пишу Жене смску, что жду на улице.

Стою около входа, опираясь на колонну. Когда Марго придет, мы точно не разминемся.

Небо уже не такое серое, как утром. Дождя так и не было. И вообще, не чувствуется, что наступила осень. Такой типичный летний вечер – блики солнца в окнах домов, розоватые облака. Только воздух прохладный.

– Ты бы видела это! У неё щеки раздулись, как два помидора!

Слышу позади смех Жени. Они с Милкой подходят ко мне. Милка протягивает мне руку. Слегка пожимаю.

– Привет, Шурик, – она улыбается, челка лезет ей в глаза, – как поживаешь?

Она называет меня Шуриком, потому что я называю её Милкой – это такая месть. Но я же не виноват, что мне от Марго прицепилось.

– Ты не знаешь, где Марго? Мы договорились встретиться здесь.

Боковым зрением вижу, как Женя хмурится.

– Хрен её знает, – Милка пожимает плечами, – позвони ей.

– У неё вне зоны доступа.

Женя закатывает глаза.

– Пойдемте уже. Не знаю, как вы, а я устала и хочу домой.

Как же я уйду, если Марго так и не пришла? Смотрю на часы – уже полчаса, как должна была прийти. Если она опаздывает, то вот-вот появится.

Женя идёт вперёд, в сторону дороги. Смотрю на Милку. Она качает головой.

– Пойдем, Шурик.

Мы уже у нашего подъезда. Всё было зря. Я не могу это так оставить. Нужно что-то предпринять. Должен быть другой выход.

– Жень, ты поднимайся, а я провожу Милу до дома. А то у меня на сердце будет неспокойно.

Нет, Жень, не смотри на меня так. Я знаю, что ты хочешь сказать: зачем тебе это надо, не бегай за этой девчонкой, ты сходишь с ума и бла-бла. Я должен с ней поговорить.

– Ладно, я предупрежу маму, что ты задержишься.

Спасибо, большое спасибо. Ты лучшая сестра! – иногда. Сейчас они с Милкой быстро попрощаются, и мы пойдем, здесь совсем недалеко. Женя бросает мне на прощанье укоряющий взгляд.

Дверь подъезда захлопывается.

И вот мы одни. Мне всегда неловко наедине с Милкой. Особенно после того случая летом. И она всё-таки её сестра. Почти уверен, что Марго особо ничем не делится. Но мне всё равно кажется, что Милка знает больше, чем я думаю.

– Спасибо, что провожаешь.

– Да не за что, мне не сложно.

Она зачем-то разглядывает меня. Так явно, что это трудно не заметить. Может, у меня пятно где-то на рубашке? Вроде нет. Непринужденно похлопываю рубашку, на случай, если на ней остались крошки чипс.

– Можно задать тебе вопрос? – говорит Милка.

– Ну, в принципе.

– Я знаю, это не моё дело, что у тебя с моей сестрой и всё такое. Но всё же, что между вами произошло? Почему ты пропал на всю прошлую неделю?

Я пропал? Как раз таки наоборот. Что она ей там наболтала?

Смотрю под ноги – у Милки такие же кеды, как у меня. Только размер другой.

– Это сложно.

Мы замолкаем на какое-то время, пока не доходим до их двора.

– Ты решил, куда будешь поступать? – Милка снова прерывает молчание.

– Я думаю над этим.

– А как же ты будешь готовиться? Нужно уже выбрать репетиторов, все дела. Разве нет?

– Это не так легко, как тебе кажется. Вот ты уже точно решила, кем стать? Сомневаюсь.

Милка усмехается.

– Вообще-то да, психологом-дефектологом. Буду заниматься с трудными детьми и всё такое.

Серьёзно? Милка? Усмехаюсь.

– Что? – спрашивает она, – что тебя удивляет?

– Да не, это я так.

– Думаешь, я не смогу? Или что?

Ой, нет. Похоже, она не отстанет. Как бы ей так помягче сказать?

– Нет, не в этом дело. Я просто не думал, что ты из тех, кто… ну… выбирает такого рода профессии.

– В каком смысле?

– Ну, ты больше похожа на ту, которая поступает на журналистику, рекламу или типа того.

– Ха! А ты тогда похож на учителя истории. Рубашка на все пуговицы, эти брюки. Особенно брюки. Только пиджака с заплатками на локтях не хватает.

– Да? А Марго сказала, что в этих брюках я похож на церковного мальчика.

Милка смеется. Они совсем не похожи: Мила выглядит, как обычная девочка-подросток, одевается по-пацански и почти не красится. А Марго? Это Марго. И почему я их всё время сравниваю? Они же не двойняшки, чтобы быть одинаковыми. Даже однояйцовые близнецы могут быть разными, а тут два года разница. Но ведь это не влияет на гены… Ладно, хватит.

Снова молчание.

Милка открывает дверь подъезда.

– Ты не против, если я провожу тебя до квартиры?

– Ну, если хочешь.

Поднимаемся на шестой этаж. Уже где-то семь или полвосьмого, Марго должна быть дома.

Звонок.

Рисую в голове, как открывается дверь, а там она. Может быть, в повседневной одежде. А, может быть, в одном халате и с полотенцем на голове.

Звонок.

Ну же, Марго, открывай дверь. Мне не терпится увидеть её. Почувствовать сладких запах её духов. Прикоснуться к ней. Наверное, слушает музыку или аудиокнигу, вот и не слышит.

Звонок.

Милка суёт руку в джинсы. Нет, давай подождем. Она просто не слышит. Не доставай ключи.

Открывает дверь, за ней темно. В квартире никого нет.

– Спасибо ещё раз, что проводил, – она перешагивает через порог, – кстати, может, как-нибудь покатаемся втроём, как в прошлый раз? Мы с тобой на роликах, Марго на велосипеде. Пока погода окончательно не испортилась.

– Да. Возможно. Может быть, как-нибудь.

Мы прощаемся. Затем я разворачиваюсь и спускаюсь вниз по лестнице.

4.

В голове нет мыслей, только кинопроектор: пленка начинается от «Mister Sandman» на будильнике и заканчивается часами, которые показывают семь двадцать пять. Я смотрю кадр за кадром – и как же хорошо, что эта короткометражка заканчивается. Скоро появятся титры. А может, повезет, и покажут дополнительные сцены.

Качели слегка поскрипывают. Мерзко так, протяжно.

На шестом этаже в ряд несколько тёмных окон. В одном из них зажигается свет – это их кухня, вроде. Должно быть, Милка сейчас приготовит ужин, будет смотреть сериалы. Может, уроки сядет делать – понятия не имею.

В соседнем окне темно. Зато рядом, на балконе, будто бы кто-то стоит у открытого окна. Это может быть белье или просто тень от деревьев. Достаю очки из брюк, чтобы разглядеть получше.

Она смотрит на меня. Красные волосы небрежно собраны. Вокруг облако дыма. Она докуривает сигарету, выкидывает её. Закрывает окно. И уходит.

Окурок красных «Marlboro» у моих ног.

Какой мерзкий скрип.

Он взаправду никакой.

Сидит в своём нигде.

Придумывает никакие планы для никого…

Нет своего мнения,

Нет своей дороги,

Не правда, он такой же, как ты и я?⁵

Часть I. Они

Эпизод первый. Искры

1.

Сажусь в трамвай.

Люди толкаются локтями, наступают мне на ноги. Надо протолкнуться ближе к дверям, ехать не так уж далеко. Мне даже не удается пройти через турникет – меня зажало между женщиной в желтом пальто и усатым мужчиной.

Смотрю на часы в салоне – сейчас двадцать пять минут девятого. Так я и рассчитывал. По моему плану, мы с ней не должны были пересечься до занятий.

Трамвай подходит к остановке у школы. Проезжаю мимо.

Наконец-то удается пройти дальше турникета. Больше всего в таких давках я боюсь споткнуться о ноги других людей. Воображение рисует, как мой череп трескается под напором чьего-то ботинка, мозги разбрызгиваются по тёмным волосам, и глаза выкатываются наружу.

Надо написать об этом в «Подслушано»⁶.

В форточке виднеется большой торговый центр. Толкаюсь ближе к выходу. Трамвай тормозит на остановке. Волна пассажиров подхватывает меня и выбрасывает наружу. Наконец-то. Глоток свежего воздуха.

Мы с Марго не разговариваем друг с другом с того самого вечера. Не понимаю, что она там себе надумала, но меня это не устраивает. И я буду действовать.

К тому же, сегодня 4 сентября. Ровно четыре месяца.

Прохожу через вращающиеся двери.

У каждого торгового центра есть свой запах. Особенно он бросается в нос, когда только заходишь через центральный вход. Чаще всего запах тянется от магазинов, он чувствуется на всем этаже. Например, ароматический шлейф из косметических бутиков. Или запах страниц из книжных. Так я с закрытыми глазами могу определить, в каком торговом центре оказался.

Наш пахнет овощами с сырой землей из «Ашана».

Я единственный покупатель в «Детском мире» в такой безбожно ранний час. Ещё и торможу у каждого стеллажа. Сажусь на корточки, перебираю коробочки с моделями самолетов для сборки.

Такой я ей уже дарил. Такой тоже есть. Здесь не очень-то большой выбор. Придется перерыть все полки – у меня нет времени ехать в другое место. Хоть я и прогулял биологию, на физику надо явиться вовремя.

Ничего не понимаю в этих самолетах, но этот выглядит неплохо. И главное, что клей уже внутри. Проверяю, сколько у меня денег в кармане – ещё хватит на какую-нибудь маленькую открытку. Только не с мишками.

Молодая кассирша ещё зевает, а я уже тут.

– Пакет нужен?

– Нет.

Даже не говорит сумму покупки. Просто берёт мою мятую купюру, отдает сдачу и чек. И на этом спасибо.

Я люблю бегать. Обожаю это чувство, когда кровь разгоняется по всему телу и ветер бьёт в лицо. А потом ты задыхаешься и всё равно не успеваешь на уходящий трамвай.

Почти не опоздал. Стучусь в кабинет, открываю дверь.

– Здравствуйте, можно войти?

Учительница отворачивается от доски. Так и не посмотрел в дневнике, как её зовут. Глядит на часы, затем на меня.

– Новенький, что ли?

Киваю.

– Фамилия.

Все смотрят на меня так, как будто я совершил преступление. Алекс качает головой. Почему-то он сидит на последней парте с Владом. А где же теперь буду сидеть я?

– Лохматый, я к тебе обращаюсь, – по классу проходит смешок, – фамилия твоя как?

– Громов. Александр Громов.

– Зинаида Васильевна, будем знакомы. На этот раз прощаю, но впредь не опаздывай, – когда она говорит, её второй подбородок потрясывает, – за опоздание – проверочная. Понятно?

Киваю. С такими учителями всегда лучше помалкивать. Прохожу на ближайшее место.

– Куда? За первую парту. Сюда, с Николаевой, – она показывает на место у окна рядом с Марго, – чтобы мне тебя лучше видеть.

Через такие большие очки она могла бы меня и в ванной увидеть. Бр-р-р! Проскальзываю к левому ряду вперед. Бросаю на стол ручку, тетрадку.

Марго едва посмотрела на меня. Сидит, откинувшись на спинку стула, руки скрещены на груди. Перед ней открыта блочная тетрадь. Должно быть, она использует её для всех предметов. Записана только дата.

– Чего расслабились? Продолжаем тему.

Прищуриваюсь. На доске, кажется, написано: «Механика. Повторение».

– Так, вот что ещё хотела спросить, – Зинаида Васильевна поворачивается своей тушей к классу, – кто будет сдавать ЕГЭ по физике?

Многие поднимают руки. Даже девочки некоторые. Марго не шевелится, так и сидит в скрещенной позе. Почему? Я же точно знаю, она тоже будет сдавать.

Зинаида Васильевна отмечает что-то на листочке.

– По понедельникам консультационные часы с четырех до шести. Кому надо – приходите. Будем разбирать варианты, особенно сделаем упор на часть С.

Маленькая усмешка в уголке губ Марго.

Я чего-то не понимаю в этой жизни. Например, физику.

Зинаида Васильевна правда считает, что одного урока повторения хватит, чтобы на следующем дать проверочную? Наверное, в её время подростки летом занимались исключительно физикой.

Раздается звонок. У меня есть перемена, чтобы смириться со своей участью.

Кабинет почти полностью пустеет. Неудивительно, время завтрака. У меня урчит живот – я бы тоже не отказался свистнуть яблоко у какого-нибудь льготника. Но я должен остаться. Другой возможности не будет.

Марго взяла с собой только кошелек. А её сумка в метре от меня.

Оглядываюсь по сторонам. Вроде бы никто не смотрит. Надо действовать. Роняю ручку на пол. Лезу под стол, одним махом перекладываю коробочку из своего портфеля в сумку Марго. Замечаю её бордовый CD-плеер – конечно, как всегда, с ней. Хочу посмотреть, что за диск она сейчас слушает, но нет времени. Сажусь обратно.

Подкинуть открытку гораздо легче, так что у меня ещё есть время подписать ее. Только я так и не поднял ручку. Ногой нахожу её под столом, подтягиваю к себе и поднимаю.

Не буду разглагольствовать. Просто рисую молнию, ставлю дату. Подбрасываю открытку в сумку. После урока смоюсь, как можно быстрее, пока она не заметила. Таков план.

Боковым зрением замечаю Дамира. Староста нашего класса. Он идёт ко мне. Что ему нужно? Может, спалил меня?

Подсаживается ко мне. На лице лошадиная улыбка.

– Привет, лохматый, – наверное, он думает, что повторять за учителем – это уморительно, – чего тебя на биологии не было?

– Я был у врача.

– Справка есть?

– Нет.

– Это не есть хорошо, – он жеманно улыбается, – на первый раз я тебя отмажу, но в следующие разы позаботься, чтобы справка была. Окей?

Киваю.

Он хлопает меня по плечу и возвращается к своей компании: толстому парню – его имя я ещё не запомнил, – и двум близняшкам Даше и Веронике. У них длинные черные волосы, лица бледные. Не хотел бы я встретиться с ними в тесном коридоре.

В проверочной всего лишь две задачи. И двадцать минут на их решение.

Мой листок уже весь в зачёркиваниях. Понятия не имею, как найти радиус колеса по его угловой скорости. Я даже не уверен, что проходил это в старой школе.

Зинаида Васильевна сидит за столом и не смотрит на класс.

Кручусь по сторонам. Все пишут, никто волос на голове не рвёт. Смотрю в листок Марго: она печатными буквами пишет слово «ответ». Калькулятор лежит нетронутым.

Её лицо сосредоточено, немного нахмурено. Зелёные глаза бегают из стороны в сторону. Всегда удивлялся тому, какая у неё кожа. Мягкая, немного бледная, ни одного прыщика или покраснения. Красные волосы волнами лежат на плечах.

Все мысли теперь только о том, как я овладеваю еюпод Дэвида Боуи.

Марго чувствует мой взгляд. Успеваю отвернуться прежде, чем она посмотрит на меня. Нельзя, чтобы она догадывалась о моих мыслях. Иначе всё пойдет насмарку.

Просит ластик. Первые слова с субботы. Молча отдаю ей.

Перемена.

В классе Елены Михайловны шумно: одна компания разговаривает в центре кабинета, ещё одна поменьше – около зеркала. А Марго со своими друзьями пьёт кофе у кулера.

Пьёт кофе со своими друзьями, пока я сижу за партой. Один.

Ну, ничего. Кто сказал, что мне кто-то нужен? Я тут как раз дочитываю роман. Хоть я и читаю эту страницу уже минут пять, это всё равно куда интереснее, чем трепаться у кулера.

– Эй, новенький, есть карандаш?

Ко мне обращается одноклассница. Она сидит за первой партой одна, как и я. У неё рыжие волосы, но она не выглядит, как горяченькая-рыженькая. Её портят длинные лохматые кудряшки и веснушки по всему лицу. Выпуклые серые глаза кажутся затуманенными.

– Да, пожалуйста, – протягиваю карандаш, – э, прости, я не запомнил твоё имя.

– Меня зовут Полина. Но ты называй меня Полкой.

– Полкой? Почему?

– Потому что я люблю книжки.

Значит, Полина – то есть, Полка. Теперь точно запомню. Карандашом она что-то подчеркивает на странице.

– А я Саша.

– Я знаю, – она усмехается. – Что читаешь?

– Стивен Кинг, «Мёртвая зона».

– А мне не нравится Стивен Кинг, – Полка кладет карандаш на мою парту, – задумки у него интересные, но пишет он так себе.

– Полка, а можешь что-нибудь рассказать про ваш класс? – игнорирую её высказывание о Стивене Кинге. Нормально он пишет, мне нравится.

– Ну, смотри, – Полка показывает на компанию в центре кабинета, – видишь вон ту, с короткими чёрными волосами? Это Маша Орлова. Первая красавица класса. Из тех, кто всегда ведёт огоньки, вручает букеты. А вот эти все – Графова, Карпов и Каган – её свита.

Да мне, в общем-то, насрать на вашу первую красавицу класса. И на старосту с его компанией тоже. Меня интересуют совсем другие люди.

– А вон те кто? – показываю на компанию Марго.

Полка издает такой противный звук «с-с-с-с», будто у неё рот полон слюней.

– С-с-с-с… ну, они… – Полка заминается, морща нос, – в общем-то, они нормальные ребята. Только держатся особнячком.

Наблюдаю, как Марго смеется над шуткой – то ли Влада, то ли Алекса. Я не узнаю её. Это не та Марго, с которой я привык общаться. Та была уютной, молчаливой и немного странной. А кто эта, я даже толком не понимаю.

Марго, словно почувствовав, что я смотрю, бросает взгляд в мою сторону. Отворачиваюсь, пока она не заметила.

К нам подходит кто-то из наших одноклассников – не помню его имени. Ужасно нелепый. Долговязый и худощавый, но с широкими плечами. При этом руки слишком длинные для тела, а ладони слишком длинные для рук. Длинные пальцы сжимают булочку в пакетике для завтраков.

– Приветствую, – он присаживается за парту к Полке и разворачивает пакетик. Чувствую запах капусты.

Наверное, они хорошо общаются. Вот и отлично – мне не нужно искать поводов, чтобы уйти от диалога. Снова утыкаюсь в книгу.

– С-с-с-с, – опять Полка издает этот противный звук, – ты не мог бы…

Она брезгливо огораживает себя руками. Но одноклассника это не смущает.

– Простите великодушно, но я умру, если не поем, – говорит он и кусает булочку.

– Почему всегда капустка? Ненавижу капусту.

– А зря, – отвечает он с набитым ртом, – капуста полна витаминами и минеральными веществами, такими, как калий, кальций, магний, цинк, фосфор… Любишь Стивена Кинга?

Похоже, он обращается ко мне. Поднимаю глаза. Да, точно. Смотрит на меня и ждет ответа. Не дадут мне сегодня почитать.

– Э… да.

– Я читал только «Спасение из Шоушенка». Не знаю, почему, но фильм мне понравился больше.

– С-с-с-с… может, потому, что Кинг так себе писатель? – встревает Полка.

– Да нормальный он, – уже не выдерживаю я. Получилось даже немного грубо.

– Можно много спорить о его талантах, но глупо оспаривать, что он внёс большой вклад во многие жанры и в искусство в целом. Не только в литературу, но и в кинематограф, – сказал этот парень даже не оторвавшись от булочки. – А мы, кажется, не знакомы. Я Павел. Или Паша. Как угодно.

Он вытирает правую ладонь салфеткой и протягивает мне руку.

– Саша, – пожимаю в ответ.

– Как тебе в нашей школе? Осваиваешься? А ты уже выбрал на какую секцию пойдешь?

– Секцию?

– Это обязательные дополнительные занятия. Для погружения в специальность. Приходи к нам на биологию. У нас интереснее всего.

Обязательные дополнительные занятия? Чего? Надо спросить об этом у Елены Михайловны.

Не успеваю ответить, как раздается звонок.

Звонок в дверь. Тишина. Значит, Жени ещё нет дома.

Скидываю кеды в угол. Достаю телефон из кармана – никаких новых уведомлений. Странно, неужели она до сих пор не заметила коробочку?

Как-то через жопу открываю дверь в свою комнату, так что клюшка в углу падает на пол. Она и так уже еле дышит – квадратный носок округлился, на всём черенке трещины, облупилась краска. Беру клюшку в руки – она уже не подходит мне по росту. Теперь ею только носки из-под кровати доставать. Ставлю старушку на место.

Бросаю сумку под стол. Через голову стягиваю рубашку, снимаю брюки. В глаза бросается шрам – такой же кривой и уродливый, как Горбун из Нотр-Дама. Идет вдоль всего левого предплечья и напоминает мне, почему я никогда больше не встану на лед. Чувствую, как накатывают неприятные воспоминания, отгоняю их.

Пока никого нет дома, буду расхаживать в трусах. Интересно, а Женя делает нечто подобное, когда остается дома одна? Хотя, зная её, она просто слушает свою французскую музыку громче обычного.

Ставлю чайник. В раковине осталась посуда после завтрака – надо помыть, пока мама на смене. На кухне тихо. Только тёплая вода журчит по тарелкам. Я где-то читал, что работа по дому успокаивает, особенно мытье посуды. Хотя, возможно, я просто сублимирую.

Сажусь за компьютер. Подключаю камеру. Просматриваю, что отснял за неделю. Не очень-то много – пару роликов с первого сентября и ещё всякая ерунда, вроде радужного бензина в луже.

Разваливаюсь в кресле, попивая чай. Захожу на страницу Милки в «Вконтакте». Открываю вкладку «Друзья» – Марго нет в «Вконтакте», так что наверняка вся её компания есть в друзьях у Милки. Листаю список – нашел только Иру и Алису. Неинтересно.

Смотрю на телефон – никаких новых уведомлений. Как же так? По моему плану, она должна была обнаружить подарок, растрогаться и позвонить мне.

Ладно, подождем ещё.

Звук оповещения. Нет, это не телефон. Это кто-то написал мне. Открываю вкладку «Мои сообщения». Это Макс. Ну да, кто ж ещё.

15.48: Эй, человек-камера, ты здесь? Мы с Артёмом встречаемся на Коробке минут через 20. Го с нами? Давно не виделись.

В принципе, я хотел бы встретиться с пацанами, погулять часок-другой. Но, по-хорошему, мне надо бы остаться дома. Заняться уроками, или что-то вроде того.

Хотя сегодня только второй день полноценной учебы. Перебьётся как-нибудь.

Пишу в ответ: «Окей».

Надеваю любимую толстовку, джинсы. Наконец-то в человеческой одежде. Наверное, на выходных всё-таки сгоняю в торговый центр и куплю что-нибудь, чтобы не ходить в брюках. Ненадолго же меня хватило.

Выхожу из подъезда. Прохожу мимо синего «Volvo», дотрагиваясь до капота. Холодный.

В наушниках играет System of a Down⁷. Слушал их последний раз, наверное, в классе девятом. Тогда у меня на будильнике стояла их «Chop Suey». Так быстро я ещё никогда не просыпался.

Огибаю здание – передо мной аллея. Дорожка выложена из камня, вдоль неё молодые яблони. Она ведет прямо к её дому.

Иду по дорожке. Никого вокруг нет, только впереди большой мужчина из соседнего подъезда – гуляет со своим ротвейлером. Наверное, он тоже любит это уединенное местечко.

Холодный ветер лохматит мне волосы.

Прохладный летний ветерок обдает меня – глоток свежего воздуха в задушенной Москве. Её красные волосы развеваются пламенем. Она бежит и смеется, что я не могу за ней угнаться.

Легкие сжимаются в спазме, и я останавливаюсь. А она все бежит и бежит. Подбираю с земли яблоко и кидаю ей вслед. Оно пролетает около её пятки – чуть не задело.

– Что, уже сдулся?

Пытаюсь что-то сказать, а вместо слов получается только кашель. Ко мне подходят красные босоножки.

– Тебе надо больше бегать, а то даже за девчонкой угнаться не можешь, – она присаживается передо мной, гладит волосы и смотрит в глаза. – Дыши носом. Дыши.

Что со мной? Нельзя давать волю сантиментам. Ещё сорвусь, позвоню ей – а это не то, чего я добиваюсь.

При этом ты, как бы ненароком, идёшь здесь, где она может появиться.

Вовсе нет. Я просто иду на встречу с друзьями.

Прохожу где-то половину аллеи. Дорожка ответвляется и переходит в тропинку. Недалеко виднеется Коробок – футбольное поле с беговой дорожкой и трибунами вокруг. Вот здесь, завтра, обязательно начну тренировки – это подходящее место для утренних пробежек.

– Эй! – слышу знакомый голос за спиной.

Оглядываюсь. Прищуриваюсь и вижу, как ко мне приближается невысокий толстяк. Улыбаюсь.

– Здорово, Громыч, – подходит ко мне Артём. Мы пожимаем руки и крепко обнимаемся.

– Привет. Как жизнь?

– Отлично, отлично, – он костяшкой потер нос. – Как сам-то? Ты сейчас в каком классе? В одиннадцатом, вроде?

– Да, верно. Только в другую школу перешёл.

– Серьёзно? Опять?

За то время, что мы не виделись, он стал ещё более мордастым. На щеках уже серьезная щетина, не то, что мои мягкие волоски. На лбу появилась глубокая морщина, под глазами тёмные круги. Зато уши все также оттопырены.

– В лицей. Ну ты знаешь его, тот, который у трамвайных путей.

– Да там же одни мажоры учатся.

Мы идем по тропинке к Коробку. Последний раз мы виделись где-то в конце мая – а потом собирались пересечься, но все время что-то мешало. Артём рассказывает, как завел канал на «Ютубе» и выложил там пару роликов по танчикам. Не знаю, кому это до сих пор интересно, но ладно.

Садимся на трибунах Коробка.

– А чего это ты вдруг к мажорам подался? – спрашивает он, – чем тебе та не угодила?

Пока я рассказываю, Артём ни слова не говорит. Только смотрит на меня маленькими ленивыми глазками.

– Ну дела, – он берёт в рот сигарету, хлопает себя по карманам, – и что, ты теперь со своей бабой учишься?

– Вроде как да, – достаю зажигалку, протягиваю Артёму, – но у нас сейчас что-то непонятное происходит.

Он выпускает дым и потирает щетину на подбородке большим пальцем.

– Да, дела.

В общем-то другого ответа я и не ждал. Артём хоть и старше меня почти на три года, опыта с девушками у него ещё меньше, чем у меня. Да и вообще, у нас как-то не принято делиться проблемами друг с другом. Всё, что нас связывает, так это…

– О, еврей наш, – прерывает молчание Артём, – наконец-то, блин. Явился не запылился.

Прыгающей походкой к нам направляется Макс. Судя по клетчатой рубашке и роговым очкам, он всё ещё пытается походить на молодого Вуди Аллена. И выглядит, как всегда, круто.

– Здравствуйте, коллеги, – Макс пожимает нам руки. У него дурацкая привычка жать только пальцы, – наконец-то мы собрались и предлагаю сразу перейти к делу, перейти к обсуждению моей новой идеи, это просто бомба.

«Как дела, Саш? Как новая школа?» – конечно, это вопросы не для Макса. Плевать, что там происходит у меня, у Артёма. Главное – его «проекты». Конечно, блин. Надо было догадаться, что он не просто так нас собирает. А я-то надеялся, что смогу отвлечься, развеяться с друзьями. Позависать в компьютерном клубе или просто поболтать о фильмах, сериалах, комиксах.

– Короче, идея такая, – продолжает Макс, расхаживая перед нами взад-вперёд, – по «Психо» Хичкока, смотрели такой фильм? Неважно, так вот, девушка останавливает в мотеле на ночь, перед сном принимает душ, как вдруг из ниоткуда появляется хозяин мотеля, срывает занавеску и… помогает девушке потереть спинку, потому что он псих, помешанный на чистоте. А? А? Что скажете? По-моему, это наш новый шедевр.

Я не смотрел этот фильм. Наверное, этот тот, где девушку убивают в душе под резкую музыку оркестра. Я видел кучу пародий на эту сцену. Может, идея и неплохая. Но мне сейчас вот только нового «проекта» не хватало. Смотрю на Артёма. У него приблизительно такая же реакция.

– А где мы девушку возьмём? – вздохнув, спрашивает он.

– А это проблема? – усмехается Макс, – можно купить парик, кто-нибудь из нас сыграет, лучше, конечно, либо я, либо Громыч. Так даже ещё смешнее будет.

– Нет, это бред. Нам нужна настоящая девушка. Но ни одна не согласится, я уверен.

– Тогда… тогда… – Макс задумывается, снова расхаживая туда-сюда. Затем резко останавливается и показывает на меня пальцем, – Громыч! А ты можешь попросить эту свою…

– Марго? – удивляюсь я, – нет, не могу.

– Почему? Хочешь сказать, она откажется тебе помочь? Ты, главное, объясни ей, что да как.

– Сейчас не самая подходящая ситуация.

– Ну так, сделай её подходящей. Давай, Громыч, ты что, не сможешь уговорить её? Этот проект обещает быть лучшим, что мы делали за всё это время, так давай сделаем его таким, сделаем его лучшим.

Чувствую, как начинаю злиться.

– Нет, я не буду её уговаривать. Я вообще не хочу вовлекать её в эту дурацкую затею с душем.

Макс хмыкает, скрещивая руки на груди.

– Не хочешь – не надо. А грубить необязательно.

Вставляю ключи в дверь. Не поворачиваются – значит, Женя уже дома.

Звонок. Щелчок.

Захожу в квартиру. Чувствую себя ещё больше подавленным, чем до встречи с пацанами. Сбрасываю кеды в угол. В воздухе летает какой-то аппетитный запах. Чувствую, как живот перекручивает от голода.

– Жень, привет!

Она выглядывает с кухни.

– Ты вовремя, я почти закончила.

– А что у нас сегодня?

– Печёная картошка! Как ты любишь.

Это заставляет меня улыбнуться. Она как будто знала, что я приду в плохом настроении. Мелочь, а приятно. Спасибо, Жень.

2.

Сэндмен, я так одинок…

Открываю глаза. Часы позади Елены Михайловны показывают три часа дня. Значит, осталось пять минут до конца урока. Удачно я вздремнул.

Слышу, как Алекс натоптывает какую-то мелодию. Снова. Не знаю почему, но он всё время отбивает ритмы – карандашом, ногами, пальцами – ему вообще не сидится на уроках. Иногда он ничего не делает, только записывает что-то в блокнот. И нашёптывает себе под нос – так бы и долбанул его головой о парту за его пакли.

Глубоко вздыхаю. Считаю до десяти.

Сегодня пятница. Наконец-то свобода. Куплю какую-нибудь гадость и проведу вечер за компьютером. Может быть, даже передерну пару раз. Пятница-развратница.

Звонок с урока.

Запихиваю всё со стола в сумку.

– Все свободны, хороших выходных, – Елена Михайловна садится за стол, – Саша, задержись только, пожалуйста.

– Я? – Алекс стоит в дверях вместе с Владом и Алисой. Марго, видимо, уже вышла.

– Да нет же! Громов.

Нет, ну почему я! Не хватало ещё, чтобы меня запрягли.

Подхожу к учительскому столу. Мимо проходят одноклассники, а Елена Михайловна что-то ищет в ящиках. Нельзя это сделать позже? Как будто специально задерживает меня. Смотрю на темные волнистые волосики на ее руках. Хочется выдрать их по одному. Пинцетом.

– Ты не сдал анкету.

Вот чёрт. Точно. А я ещё не успел придумать, что там наврать.

– Давайте я вам в понедельник принесу.

– Нет, я уже отнесла все анкеты Ольге Сергеевне. Так что поднимись сейчас в сороковой кабинет и заполни у неё, – Елена Михайловна смотрит на меня поверх очков, – всё надо делать вовремя, тогда не придется тратить время потом.

Киваю. С ней лучше говорить поменьше – ты ей слово, она тебе десять. Придётся идти в этот сороковой кабинет. Вспомнить бы, кто такая Ольга Сергеевна.

Выхожу из класса. Около него меня уже ждут.

– Вы оба к метро? – спрашивает Полка.

– Я да, – отвечает Паша.

– А мне надо в сороковой кабинет. К Ольге Сергеевне, кажется.

Полка усмехается.

– А, ладно. Тогда до завтра, – говорит она, и они вместе с Пашей направляются к ближайшей лестнице.

Хочу пойти за ними, но там стоит Марго со своей компанией. Разворачиваюсь и быстрым шагом иду к другой лестнице, пока она меня не заметила. Придётся сделать крюк.

Завтра будет неделя с той самой субботы, а мы до сих пор не общаемся. Начинаю нервничать. Но не я это начал, не мне заканчивать. Надо быть твёрдым и последовательным. Не позволю помыкать мной, как каким-то сопляком.

Стучусь в сороковой кабинет.

– Войдите.

Это больше похоже не на кабинет, а на какую-то кладовку. Окно, возле него кресло, а напротив шкаф и стол, за котором сидит молодая особа. А, вспомнил. Это же та самая, школьный психолог.

– Здравствуйте. Я не заполнил анкету, меня послали к вам.

– Какой класс?

– 11 «А».

– Отлично, – она подходит к шкафу, перебирает папки, – присаживайся, располагайся. Чаю?

– Нет, спасибо, – проваливаюсь в кресло.

Она дает мне ту же самую анкету. Стол далеко, придется подложить учебник по английскому.

– Напиши специальность, какие предметы сдаешь и куда документы будешь подавать.

Ольга Сергеевна возвращаюсь за компьютер. Остаюсь один на один с анкетой.

Рассматриваю книжные полки. Тут всякие книги по психологии. Половину одной полки занимает некая Яковлева З.Ю. – у неё серия книг про психологические проблемы у подростков, типа посттравматического стрессового расстройства. «З.Ю.» – интересно, какое у неё имя? «Ю» – наверняка, Юрьевна. А «З», должно быть, Зинаида. Яковлева Зинаида Юрьевна. Или Зоя Юрьевна. Или Зульфия. Борюсь с желанием открыть книгу и узнать, насколько я прав.

Смотрю, что ещё есть на полке – папки со всякими тестами. Тестами? Точно. Может, у Ольги Сергеевны найдется какой-нибудь на профориентацию? Отвечу по-быстрому на вопросы – и смогу определиться, и анкету заполнять не нужно будет. Сейчас, по крайней мере.

– Ольга Сергеевна, – я ведь правильно запомнил её имя? – а у вас есть тесты на профориентацию? На подходящую профессию, типа того.

Она кивает много-много раз.

– Да, конечно, – достает с полки красную папку, – сейчас дам тебе. Постараюсь проверить сегодня, в понедельник можешь прийти. И, если захочешь, можем обсудить результаты.

Она вручает мне три листочка. Надеюсь, здесь немного вопросов.

Два с половиной часа. Гребанных два с половиной часа я потратил на этот тест. Чтоб я ещё раз поднялся в этот сороковой кабинет. Лучше бы в анкете что-нибудь наврал – сидел бы уже дома.

Спускаюсь по лестнице. На этажах уже почти везде выключен свет. Слышны только мои шаги и отголоски музыки.

Что? Музыка? Откуда?

Она всё ближе и ближе. Я уже различаю мелодию и слова.

Когда устанешь,

скажи, что не права!

Скажи, что осень

вошла в свои права…

Пятница. Вечер. И только здесь, на третьем этаже школы, откуда-то из конца длинного тёмного коридора доносится звонкий женский голосок под рок-н-ролльный мотивчик. У меня мурашки по коже.

Ну что, Громов, пойдёшь на звуки музыки или зассал?

Да ладно, зачем мне это надо? Уже поздно. Я устал и хочу домой. Что мне до какой-то музыки. Просто пойду дальше по лестнице.

Ссыканул, значит?

Да нет же. Просто не хочу. Мне лень.

Ну да, ну да.

Ладно, ладно! Наверняка просто окажется, что у охранника радио играет или ещё что-нибудь. А я, как дурак, бродил по тёмному этажу.

И не держи комок в руке

зажатый нежных слов…⁸

Иду по коридору. Прохожу мимо доски почёта. Детские улыбки с фотографий на стенах похожи на оскалы. А музыка всё ближе и ближе. Прислушиваюсь к каждой двери. Похоже, это из библиотеки. Теперь можно идти домой?

Тебе что, неинтересно посмотреть на такого же долбанутого, как ты, кому нравится сидеть допоздна в школе?

И как это будет? Загляну, увижу незнакомца и выйду? Хотя, мне Бальмонта надо взять. Но есть же интернет…

А, хватит! Слишком много мыслей. Чтоб меня. Это дурацкое любопытство.

Приоткрываю дверь в библиотеку. Книги на полках в тусклом свете. Музыка играет из дальнего угла. Иду вдоль стеллажей.

– Кто здесь?

Я знаю этот голос.

– Ира?

Она сидит за компьютером, что-то делает, слушает музыку. Рядом пустая чашка и разбросанные письменные принадлежности.

– Ты друг Марго? И ты… – Ира заминается, пытаясь вспомнить моё имя. Забавно, я помню, а она нет.

– Да. Саша.

– Александр, что ты здесь делаешь? – она делает музыку потише.

– Да я за Бальмонтом зашел.

Надо было придумать что-нибудь получше.

– Не хочу показаться грубой, дерзкой или резкой, но ты странный. Почему ты решил сходить в библиотеку за многоуважаемым Константином Дмитриевичем так поздно?

Пожимаю плечами. Что тут уж и странное, так это её речь.

– Ну, а ты что здесь делаешь?

– Выпуск готовлю, сижу верстаю, – Ира отворачивается к компьютеру, – вообще-то обычно этим занимаюсь не я, но, видать, звезды на небе не так сошлись.

Надо хотя бы сделать вид, что я ищу книгу.

– Кстати, ты не сможешь взять книгу без библиотекаря. Так что ты зря пришел.

Она права. Что-то я об этом не подумал. Теперь мало того, что я странный, так ещё и тупой.

Ира вздыхает, что-то печатает. Слышно только щелчки клавиатуры и приглушенную музыку. Тот же самый женский голос.

– А ты одна этим занимаешься?

– Ну… нет, – она зевает. – Просто я единственная, кому это надо.

Должно быть, она одинока. Если у человека есть личная жизнь, он проводит свободное время как-то иначе. Явно не находится в школьной библиотеке в пятницу вечером, как она.

Или как я.

– Ты долго ещё здесь будешь?

– Не знаю, понятия не имею. А что? – Ира переводит взгляд на меня.

– Я мог бы посидеть с тобой. Если ты не против, конечно.

– Ты так клеишься ко мне?

– Да нет же.

Она усмехается. Не знаю, почему, но мне нравится с ней общаться. Она говорит обо всём прямо и открыто, ничего не утаивая. Это подкупает.

– Чай будешь?

– А какой есть? – сажусь в кресло около стола.

– С бергамотом и лимоном, – Ира достает кружку из ящика, – мне он нравится. Такой вкусный, приятный и ненавязчивый.

Она подходит к подоконнику, ставит чайник. Забавно, а она где-то одного роста с Марго. Может, чуть выше. Но фигура какая-то мальчишеская. Мне обязательно каждую девушку сравнивать с Марго? Женя права, я убиваюсь по этой девушке.

Девушке с красными волосами. Где я ещё найду такую?

Ира ставит передо мной чашку. У неё кольца на большом пальце и мизинце. Никогда не видел, чтобы девушки их так носили. Разве что Марго, но она любит носить много колец, так что это не считается.

Опять о ней. Кусаю себя за щеку в наказание.

Пробую чай. Действительно, очень вкусный. Надо запомнить – бергамот и лимон.

– Ты действительно странный, – Ира снова садится за ноутбук, – мы едва знакомы.

Пожимаю плечами.

– А ты сидишь в школьной библиотеке в пятницу вечером. И кто ещё из нас странный?

– И то верно.

Мы снова замолкаем. Не знаю, куда деть взгляд. Рассматриваю всё, что попадется. Ручка с погрызенным колпачком на конце. Тупой карандаш. Ластик.

– Хочешь посмотреть старые выпуски?

Ира достает из стола небольшую папку. Видимо, она догадалась, что мне скучно. Выпуски лежат от последнего к первому. Каждый в своём файле. На всех обложках большими буквами написано «КОЛОКОЛьчик», разными цветами написаны заголовки статей.

Достаю последний выпуск. Май 2012. Посвящен Последнему Звонку, экзаменам – неинтересно. Листаю страницы, чтобы увидеть знакомые лица на фотографиях. Никого не нахожу, кроме Иры – её фотография над колонкой главного редактора. Внизу подпись: «Ирина Беляева, 11 “Б”».

– А почему ты вообще этим занимаешься?

– Человек серьёзно делает что-нибудь только тогда, когда он делает для себя, – она делает паузу, вглядываясь в экран, – набираюсь опыта. Я хочу пойти на издательское дело. Буду издавать книги.

– Должно быть, это интересно.

– Да, безусловно, – Ира отпивает чай из кружки, – а ты на кого идёшь?

– Разве это важно? Всё равно мы все скоро умрём.

Ира смотрит на меня с непониманием. Через пару секунд до неё доходит, и она снова утыкается в экран.

– А, ты об этом. Ты правда веришь в то, что конец света будет?

– Нет. Но мне нравится шутить об этом.

Просматриваю другие выпуски. Оказывается, форму ввели не так уж давно – всего два года назад. В статье, которую написала Ира, написано, что это произошло из-за «недовольства руководством школы отдельной группой лиц». А в последнем абзаце задвигается тема про притеснение свободы самовыражения учащихся.

– Нет! Нет! Что ты делаешь?

Замираю, смотрю на Иру.

– Проклятье! Чёрт бы его подрал! – Ира стучит по крышке ноутбука, – Будь он неладен!

– Что случилось?

– Программа вылетела. Снова.

Ира бьёт кулаком по столу. Её лицо покрывается красными пятнами, почти сливается с помадой на губах. От этого её сильно накрашенные глаза кажутся ещё чернее.

– С меня хватит. Я ухожу. Сматываюсь. Умываю руки.

Она захлопывает крышку ноутбука. Подхватывает сумку и толстовку со спинки стула. Она у нее такая, как у американских старшеклассников. Видимо, это сейчас в моде.

Я быстро допиваю чай и ухожу за Ирой.

– У тебя есть чем закурить?

– Нет. Я не курю.

– Ну и правильно, – Ира закрывает библиотеку на ключ, – а я пытаюсь бросить, но в такие моменты, как сейчас… я полчаса делала макет второй полосы! А он – пф! – и всё.

Кажется, у неё заканчивается словарный запас.

Мы идем вниз по лестнице. Неужели я сегодня таки попаду домой?

– Ты давно общаешься с Марго? – спрашивает Ира.

– А что?

– Просто странно, что ты ещё не куришь. Она и меня подсадила, и Алису.

– Я вообще странный.

– А, ну да.

Мы спускаемся к раздевалке. Моя куртка одиноко висит среди пустых крючков. Хватаю её и накидываю сверху.

Ира все-таки находит сигарету где-то на дне сумки.

– У тебя есть зажигалка?

– Да, вроде была. Сейчас поищу.

– Ты же не куришь, зачем тебе зажигалка?

– Для самозащиты. Если зажать в кулаке зажигалку и ударить, это будет похлеще, чем кастетом.

Ира бросает на меня удивленный взгляд, но ничего не отвечает.

Нащупываю в кармане что-то странное. Маленькое и мягкое. Достаю – это же мой ластик! Тот самый, который я отдал Марго. Что он делает у меня в кармане? И что это на нем?

«5532554».

Прячу в карман, пока Ира не заметила. Протягиваю ей зажигалку.

Далее в программе: «Симпсоны».

Кладу пачку сырного попкорна на колени. Свеженький, только из микроволновки.

5532554.

Эти цифры не выходят из головы. У меня получилось. Это знак. Мне пришлось поломать голову над тем, что это может значит. А потом я понял, что цифры – это буквы на клавиатуре кнопочных телефонов. Она хочет, чтобы я позвонил.

5532554.

С другой стороны, не будет ли это выглядеть так, будто я легко сдался? Что я иду у неё на поводу? Что это она заставила меня сделать первый шаг, а не я её? Тогда стоит подождать. День или два.

5532554.

Звонить или не звонить?

3.

Запрыгиваю в вагон, и двери за мной захлопываются. Успел! Теперь остается только одну остановку по кольцу, и я на месте.

Девушка с веснушками смотрит на меня. Она видела, как я бежал до вагона, обгоняя всех, и как залетел, едва не потеряв голову. Мы улыбаемся друг другу, а потом она смущённо отводит взгляд.

У неё длинные русые волосы. Ямочки на щеках. Должно быть, её зовут Аня. По крайней мере, это имя ей пошло бы. Такое же простое, как и она.

Пытаюсь не пялиться. Но чувствую, как она тоже смотрит на меня. Если бы я был героем романтического фильма, закадровый голос сказал бы, что между нами пробежала искра.

Мы снова встречаемся взглядом. У неё большие карие глаза. Возможно, эта девушка – моя судьба. Мы проживем долгую и счастливую жизнь. У нас будут дети. И мы расскажем им, как увидели друг друга в метро, и это была любовь с первого взгляда.

Она опускает глаза и достает наушник из уха. Я могу подойти к ней, познакомиться, спросить номер телефона. И это будет так просто.

Женский голос говорит: «Станция Новослободская. Переход на станцию Менделеевская». Двери открываются.

Выхожу из вагона, не оборачиваясь.

20:15. Суббота, 8 сентября.

+15 с. Облачно.

На дорогах свободно.

Передо мной неоновая вывеска «ПЛАН Б».

Мы встретились, как и договорились, около мозаичной стены в метро. И кто бы мог подумать, что Марго приведет меня в какой-то клуб.

Стоим на крыльце. Здесь полно таких же молодых людей. Марго выглядит потрясающе: на ней нежно розовое платье и грубая чёрная кожанка нараспашку. Опускаю взгляд на мои кеды и её туфли – Женя как-то говорила, что такие называются батальонами. Как-то так.

– Что мы здесь делаем?

– Это наше место, – Марго выпускает дым в сторону.

То самое, куда они ходили первого сентября.

– Нет, ты не поняла. Что мы здесь делаем? Ты хотела поговорить, разве нет?

– Всему своё время.

Она что-то задумала. И я должен понять её план, пока не оказался застигнутым врасплох.

– БУ! – что-то налетает на меня сзади, – пр-ривет, тёзка.

Жмёт мне руку. Картавый чёрт из табакерки.

– Марго, держи, – Алекс отдает ей что-то вроде пригласительных, – по этому вас пропустят. Мне пора, увидимся позже.

Он ныряет между людей куда-то вдоль клуба, я только его патлы и вижу. Похоже, к чёрному выходу. Откуда у него к нему доступ?

Марго демонстрирует билеты – и нас впускают. Но прежде, чем мы входим, нам застегивают какие-то пластиковые браслеты на запястьях. Они одноразовые, и снять его, не разорвав, невозможно.

– Зачем это?

– Разрешение на продажу алкоголя.

Вот это поворот. Интересно, кто с кем договорился, чтобы мы сошли за совершеннолетних?

Проходим дальше по коридору. Впереди металлоискатель. О нет.

Марго проходит через ворота, охранник с лысой головой проверяет её сумку. Всё в порядке. Теперь моя очередь.

Прохожу и раздается протяжный писк. Охранники настораживаются. Одна и та же история каждый раз.

– Режущие, колющие предметы есть? – охранник с усами проводит ручным металлоискателем около моих карманов и вдоль ног.

– Нет, – бросаю взгляд на Марго: она не злится, что я торможу. Это хорошо. – Дело в моей руке. У меня там пластины после травмы.

Подставляю левую руку усатому, закатав рукав. Лысый подходит тоже поглазеть. Снова протяжный писк металлоискателя.

– Это как ж ты так умудрился? – они ещё несколько раз проводят, чтобы убедиться, что пищит именно рука.

Охранники переглядываются между собой и отпускают меня. Спускаю рукав, пока никто не увидел шрам. Как же я это ненавижу.

– Что, опять?

Киваю. Марго поправляет мне манжет. Не поддаюсь соблазну взять её за руку.

– Пойдем.

Звук бьёт меня по ушам. Внутри клуб совсем не такой, как я его представлял. Небольшое помещение, у стен которого много столиков. Если включить свет, окажется, что это обычное кафе. Не считая сцены, на которой выступает какая-то неизвестная группа.

– Посмотрите, кто к нам пришел! – Влад орет нам в уши, – Королева Марго и её верный Санчо Панса.

Почему я Санчо Панса? Не знаю, но Влад ужасно доволен своей шуткой.

Он отводит нас к барной стойке в углу. Здесь сидят Ира и Алиса, что-то обсуждают за бокальчиками каких-то коктейлей. Вся компания в сборе. У всех на запястьях эти пластиковые браслеты.

Сажусь рядом с Ирой. У неё волосы уложены вверх, на манер хаера, а макияж ещё ярче обычного. Какой-то я один сегодня не модный – в простых джинсах и красной клетчатой рубашке.

– Что, тоже пришел посмотреть на Алекса? – она говорит не так уж громко, но я всё отлично слышу. Видимо, слух адаптировался.

– О чем ты?

Смотрю на Марго. Они с Владом идут к сцене. Слышать бы, что он говорит ей на ухо.

– А? Что ты сказала?

– Говорю, он сегодня выступает. Вместе со своей группой.

Прошло уже минут сорок, как мы пришли. А Марго не предпринимает никаких попыток поговорить со мной. Это была ловушка. Но зачем?

Сижу за барной стойкой, пока другие где-то там в толпе. Я не планировал сегодня пить. Но раз алкоголь сам приходит в руку – пускай. Начнем с легкого. Заказываю сидр.

Группа, которая сейчас на сцене, ужасно раздражает. Качок-солист трясёт длинными волосами, как тру-металлист, а подмышки у него бритые. Позер. Лучше бы он не надевал эту белую майку. Текст песни и вовсе удручает – его не слышно за грязным звучанием. Только пару несвязанных между собой слов.

На стойке разбросаны какие-то черные бумажки, должно быть, флаеры. Подбираю один из них, разглядываю. Сверху большими белыми буквами написано: «NO SHAMPOO» – название какой-то французской группы. Скоро их выступление.

Кто-то трогает меня за плечо.

– Привет, любитель Стивена Кинга.

Ко мне подсаживается Полка. Она выглядит так, будто шла в театр и случайно завернула в клуб.

– Привет, Полка. Тебя Алекс позвал?

– Да, – она садится рядом на высокий стул, – подозреваю, ему нужна была большая группа поддержки.

Усмехаюсь. Делаю глоток из бокала.

– Ты уже дочитал «Мёртвую зону»?

Киваю. Рассказываю свои впечатления – конечно, положительные. Как так получилось, что я обсуждаю книги в клубе? Наверное, так же, как и то, что самая фриковатая одноклассница стала считать меня другом.

Алиса подлетает ко мне.

– Сейчас очередь наших! – на секунду она застопоривается, – привет, Полка.

– Привет.

– Пойдемте, пойдемте!

Алиса практически выталкивает меня на танцплощадку. Наталкиваюсь на Иру, прощу у неё прощения. Оказываюсь за спиной у Марго. Так близко, что чувствую аромат её духов. Вдыхаю полной грудью.

Ведущий поднимается на сцену. Его лысина блестит от пота.

– Как ваше настроение, народ? А? Я вас не слышу! – пока ведущий заигрывает с толпой, Алекс выносит инструменты, а Влад ему помогает. – Как вы знаете, скоро начнется «Рок Битва». Часть этапов, между прочим, будут проходить и у нас в клубе. Так что приходите – и, вероятно, вы увидите наших следующих гостей! Обратите на них внимание, и, может быть, именно благодаря вашей поддержке они получат главный приз – запись собственного диска. Итак, поприветствуйте… The Lizzards!

Из темноты звучит электрогитара, перебегая с одного аккорда на другой. Ритмичная и энергичная музыка напоминает мне розовую жвачку со вкусом тутти-фрутти. Не ожидал такого услышать. Отдаленно напоминает арт-рок или психоделический рок.

Постепенно зажигаются софиты. На сцене четыре тени. Мы стоим недалеко от клавишника. Ира показывает на него пальцем, толкая Алису и Марго – похоже, это Алекс. А я ожидал, что он будет стереотипным гитаристом.

Из-за кулис на середину сцены выходит высокая фигура. Тощая, как гуманоид, с копной кудрявых волос до плеч, лицо с массивной челюстью. Бордовый костюм напоминает мне привет из семидесятых. Фигура подходит к микрофону – мелодия с ударом барабана превращается в минорную, – и солист начинает петь высоким голосом.

Ловлю себя на том, что стою с открытым ртом. Оглядываюсь – Ира и Марго двигаются под музыку, Алиса стоит возле меня и, не моргая, смотрит на солиста. Наверное, она также не может понять, кто это – женоподобный парень или очень страшная девушка.

Мелодия набирает обороты. И с ударом барабана снова переходит в мажор.

На припеве тощую фигуру понесло. Это даже не танцы – сплошное безумие. Машет руками, дергает конечностями и трясет кудрями. Чувствую, как подхватываю ритмы.

Ещё несколько таких перескоков с припева на куплет, с мажора на минор, и песня заканчивается. Я вообще не понял, о чем она, но это было так круто.

– Добрый вечер! – солист тяжело дышит в микрофон, – рады вас всех видеть сегодня. Мы группа The Lizzards, и… Я забыл, что хотел сказать.

Это всё-таки парень.

Он наклоняется к Алексу, положив ему руку на плечи – это как-то очень по-гейски. Тот ему что-то шепчет на ухо.

– Да-да-да, точно, – солист возвращается на середину сцены, – а сейчас маленькая песня про счастливую семью из трех человек. Об Аароне. И Бетти. И Чарли. Песня называется «B.C.»

Удар барабана. Солист начинает петь, очень сильно растягивая слова. С каждой строчкой темп становится быстрее. Мелодия похожа на детскую песенку про паровозик.

Они играют песня за песней, и каждый раз солист готов выскочить из штанов. На одном из проигрышей он распахивает пиджак, оголив грудь – никаких сомнений, что это парень.

Я понял, кого он мне напоминает. Что-то в его образе есть от Зигги Стардаста⁹. Но если Зигги – космическая мессия, то этот парень – просто шут в гриме. Группу спасает только то, что их музыка совсем не похожа на Дэвида Боуи.

Когда начинает играть медленная песня, Ира – наверное, в шутку, – приглашает Марго на танец. Пытаюсь убедить себя, что мне всё равно. А Марго ещё бросает такие взгляды на меня – мол, смотри, Громов, танцую не с тобой.

Нет, я не буду ревновать. Я не буду ревновать. Не буду!

И вот объявляют последнюю песню.

Не замечаю, как Влад оказывается рядом с нами.

– Это было неплохо, – он приводит нас всех к какой-то двери, – хоть я такое и не слушаю.

За дверью оказывается хорошо освещённый белый коридор. Как будто мы прошли через портал и переместились из клуба в больницу. Только здесь нет бабушек.

– Неплохо? Это было ну ваще великолепно, – у Алисы все ещё красные щеки, – Глеб такой талантливый! Ты что, не видел, что он делал на сцене?

– Ты про его педиковатые танцы? – Влад передразнивает взмахи руками солиста.

– Перестань, вовсе он не так делал.

– Наверняка, он бреет ноги под душем и подпевает: «I`m your Venus! I’m your ля-ля ля ля ля-ля!»

Алиса толкает Влада, когда тот задирает ногу, чтобы «побрить» её. Смотрю на других – Ира закатывает глаза, а Марго просто усмехается. Решаю сдержать смех.

Дверь открывается – из неё выходят два парня. По костюмам понимаю, что это гитарист и бас-гитарист в группе Алекса.

– Ребят, лучше уматывайте отсюда, – они проходят мимо нас, – целее будете.

Мы заходим в маленькую комнату с множеством зеркал. В углу сидит девушка– это, видимо, барабанщица. Я её почти не видел со своего места.

Алекс держит длинного парня за грудки.

– Мы же столько р-репетировали, как ты мог забыть половину слов в каждой песне?

Высокий отталкивает его. У них разница, наверное, в две головы, если не больше.

– Да расслабься, Ал, всё же отлично прошло, – он уже не в том бордовом костюме и похож на нормального парня двадцати лет, – ну подумаешь, забыл там пару слов. Подучу потом.

– Это надо было сделать раньше, а не потом!

Этот парень – похоже, его зовут Глеб, – переводит взгляд в нашу сторону.

– Алекс, заткнись, пожалуйста. Ты что, не видишь? Дамы смотрят на нас, – он подходит к Алисе, – позвольте вашу ручку, мадемуазель.

Глеб целует её кисть. Алиса так и расплывается.

– Я ещё не закончил разговор, – никогда бы не подумал, что такой маленький человек может быть таким злым.

– А я закончил.

– Нет, здесь я р-решаю, – Алекс тыкает большим пальцем себе в грудь, – я лидер группы!

– Лидер группы? Да если бы не я, вас бы даже не пустили в этот клуб. И, кстати, лидер, почему ты не позаботился о том, чтобы у нас были собственные песни? Почему мы выходим и просто перепеваем репертуар твоей любимой группы? – Глеб разводит руками. – Чтобы участвовать в «Рок Битве», нам нужны собственные песни.

В одно мгновение Алекс становится красным, как уши той девчонки с танцев.

– Ты всё сказал? Отлично. Я не поеду никуда. Ни на какую вписку. И мои друзья тоже.

– Так даже лучше будет, – Глеб складывает руки на груди, – ещё возится с такой малолеткой, как ты.

– Алекс, как это мы не поедем? – Алиса вмешивается в их перепалку.

Смотрю на Марго – она стоит, облокотившись на косяк двери, и просто наблюдает. Ира стоит рядом с ней, уткнувшись в телефон.

– Если Алекс говорит, что мы не поедем, то мы не поедем, – тут уже вмешивается Влад.

Они вчетвером препираются между собой – перестаю их слушать. Разрабатываю план, как бы слинять отсюда. А то так можно и крайним оказаться.

Из их ора я понял несколько вещей. Во-первых, Глеб организовал вписку в честь дебюта группы, куда были приглашены все желающие и мы в том числе. Во-вторых, Алиса встречается с Глебом. Не знаю, встречается ли он с ней, но она с ним точно. И последнее, самое важное – я проголодался.

Алекс пинает стул так, что тот падает на спинку.

– Отлично! – расталкивает нас и выходит из комнаты, – кто хочет – поезжайте!

Влад уходит вместе с Алексом. Ира и Марго – вслед за ними. Мне ничего не остается, как ехать вместе с их компанией. Я все ещё верю, что была причина, по которой Марго меня сюда пригласила.

Дверь за мной закрывается. Алиса остается в гримерке.

4.

Холодок пробегает от пятки вверх по ноге и добирается до спины. Мурашки по коже. Надо закрыть окно.

Глаза удается разодрать только после нескольких попыток. Надо мной большая хрустальная люстра. Странно, с каких это пор она у меня в комнате?

Потому что это не моя комната. И даже не моя квартира.

Оглядываюсь по сторонам. Я лежу на двуспальной кровати. В одних трусах, но под одеялом – только нога торчит. Рядом спит Алекс задницей кверху, на нём оранжевая строительная каска – что, блин? Каска? А его одежда разбросана на полу. Телевизор на стене горит синим цветом.

Будильник на прикроватной тумбочке показывает пять утра. Рядом с ним фотография нашей директрисы. ЧТО?!

Помню, как Алекс напился в клубе. Как Марго перехватывала у него рюмки, и выпивала сама. Как мы с Владом потащили разбуянившегося Алекса в машину. И Влад сел за руль – это странно, но, похоже, он уже совершеннолетний. Может, поэтому им с Марго и продали семь бутылок виски, когда мы заехали в круглосуточный магазин.

Вспомнил! Мы приехали на квартиру Влада. Помню, как Алекс и Ира танцевали под «Gangnam Style». Но это было уже гораздо позже. Ещё какие-то мутные воспоминания.

– Тост! – Влад поднимается с ковра, взметнув стакан к потолку, – как говорится, возрадуемся, пока мы молоды! Ир, я правильно сказал? Отлично. Вздрогнем!

Выбираюсь из-под одеяла. Натягиваю джинсы – они валялись у меня в ногах. Видимо, я их стянул, когда уже лежал под одеялом. Или их сняли с меня, что тоже не стоит исключать.

Мой мочевой пузырь сейчас похож на шарик с водой – одно неловкое движение, и он разорвется прямо на джинсы. Надо найти туалет.

Поднимаюсь с кровати. Меня заваливает на пол во время поисков рубашки. Так и не нахожу её. Прикрываю ладонью шрам на левой руке – на случай, если столкнусь с кем-нибудь. Иду к двери. Похоже, я всё ещё хмельной – комната двигается вместе со мной. Зачем она преследует меня?

Дверь ведет в зал. Здесь на диване спит Ира. Красная губная помада на её лице похожа на размазанную кровь. На полу пустые коробки из-под пиццы, стеклянные и пластиковые бутылки. В одном месте они стоят кругом, в центре которого раскиданы карты.

Точно. Припоминаю что-то такое.

По радио играют Red Hot Chili Peppers. Рванная мелодия с повторяющимися мотивами. Не слышал её раньше.

Алекс крутит в руках колоду карт.

– Девчонки, а вы умеете в покер?

– Могли бы сыграть на раздевание, – Влад языком перекатывает сигарету из одного края рта в другой. Омерзительно.

Марго лежит на диване, выпускает дым в потолок. На её губах усмешка.

– О нет, Влад, мы не будем играть на раздевание, – говорит Ира, облокотившись на колениМарго, – Слишком! Повторяю, слишком мало девушек. И я не умею играть в покер.

– Твоя правда. У нас тут практически сосисочная вечеринка. Алекс, где твои фанатки? Почему их нет, когда они так нужны?

Пью из стакана. Во рту привкус горькой колы.

– Тогда давайте в дурака. В дурака все имеют, – Алекс тасует колоду, – проигравший выпивает два стакана.

– Признайся, зачем ты хочешь споить Иру? – Влад стряхивает пепел мимо пепельницы, – любая карточная игра к этому приведет.

Ира ногой толкает Влада в плечо.

– Да что? Я разве не прав?

– Тогда что будем делать?

– Давайте в «Правду или действие», – все сразу переводят взгляды на меня, – если человек не хочет говорить или выполнять – выпивает. И цель каждого – напоить другого.

Влад хлопает меня по плечу.

– А Санчо дело предлагает, – он берёт бутылку колы и допивает остатки из горла, – чур, я первый.

Влад крутит бутылку. Несколько капель падает на пол, очертив круг. Чувствую, как немного залипаю – старательно вслушаюсь в музыку, чтобы не заснуть.

– Держитесь, сучки, я вам спуску не дам.

Бутылка указывает на Иру.

– Правда или действие?

– Правда.

– Ну, давайте для разминочки… – Влад почёсывает лоб, – какой на тебе лифчик?

– Всего-то? Ты разочаровываешь меня, – Ира берёт у Марго сигарету изо рта и затягивается. – Белый в черный горошек.

–Вуууу-ху-ху-ху, – Влад издает какой-то нечеловеческий звук, – не переживай, всё ещё впереди.

Бутылка делает круги раз за разом. Алекс перечисляет знаменитостей, с которыми он бы переспал. В том числе и Бреда Питта… мда.

– Да, я бы опр-ределённо трахнул Бр-реда Пита.

– Почему я не удивлён? – спрашивает Влад.

– А что такого? Да, мне больше девочки нравятся. Но если вдруг я встречу шикарного парня… короче, я открыт для экспер-риментов.

– И не только для экспериментов.

– Ой, да пошёл ты, – Алекс толкает Влада в плечо.

– Только не в жопу, пожалуйста! – он наигранно отпрыгивает и оттряхивает себя.

Мы продолжаем. Мне приходится рассказать про свой первый поцелуй. Наверное, все ждали чего-то неловкого и постыдного. Но у меня ничего такого не было. Седьмой класс, под горкой на детской площадке – это было с моей одноклассницей Ленкой Ерголиной. У неё были шершавые губы из-за холода. Во время моего рассказа Марго не смотрит на меня – видимо, ей скучно слушать.

Кручу бутылку, попадает на Влада.

– Что ж, – держу паузу, но на самом деле сдерживаю отрыжку, – Влад, расскажи, как ты потерял девственность.

Все издают недовольный возглас.

– Мы эту истор-рию раз сто слышали, – Алекс поднимается, собирает мусор, – давай что-нибудь другое.

– Ой, да ладно тебе, – Влад усмехается, – я с удовольствием расскажу. Такое не с каждым случается.

– Короче, он трахнул горничную.

– Эй, без спойлеров!

Смотрю на Иру и Марго. Этот разговор забавляет их. Улыбаюсь вместе с ними, и Влад замечает это.

– Алекс, сраный ты гондон! – он кидает пластиковый стаканчик с колой и попадает ему в голову. – Весь кайф обломал. Завидуй молча, девственник хренов! Когда Бред Питт тебя оприходует, тогда и будешь рассказывать!

Алекс показывает в ответ фак, когда Влад отворачивается. Затем уходит с мусором на кухню.

– Всё, все заткнулись, я рассказываю, – Влад прикрывает глаза. – Это было чудесное лето. Мои родители уехали отдыхать, а я остался в Москве. И чтобы я не засрал квартиру, они наняли домработницу.

Усмехаюсь.

– Ну, понятно.

– Нет, дослушай! – Влад злится, и мне это нравится, – мы облюбовали каждый уголок в этой квартире. Особенно этот диван.

– Фу-у-у, – Ира морщится, – какая мерзость, гадость. Просто омерзительно.

Влад ржёт, завалившись на подлокотник дивана. И как раз в этот момент возвращается Алекс с ещё парочкой бутылок.

Игра продолжается.

Ире попадается Марго. Она выбирает правду.

– Расскажи, на что ты можешь потратить огромную, просто бешенную сумму денег. И что у тебя из этого самое дорогое.

Ира так улыбается, будто знает ответ. Наверное, думает, что Марго спасует. Но она усмехается.

– На нижнее бельё, – меня заводит, когда Марго делает такое наглое лицо, – у меня есть комплект за двадцать тысяч.

– Фу, мажорка.

Все прыскают со смеху. Смеюсь ради приличия, но не уверен, что до конца понимаю такой бурной реакции. Возможно, всё дело в том, что это произнес Влад – вот уж кого действительно можно назвать мажором.

– Что-то мне это не нравится, – он смешивает в стакане колу и виски, – никто ещё не выпил. Всё, деточки, хватит соплей.

Влад крутит бутылку вне очереди. Горлышко снова показывает на Марго.

– Отлично, моя первая жертва, – Влад потирает ладони, – правда или действие?

– Правда.

– А теперь ты, Марго, расскажи нам, как потеряла девственность. Если потеряла, конечно.

Марго берёт стакан с пола и выпивает залпом.

– Бам! – Влад делает жест, будто стреляет в мишень, – в яблочко.

Маленькая усмешка в уголке губ. Марго касается бутылки пальцем, медлит, а затем крутит её. Горлышко показывает на Влада.

Уверен, она сделала это нарочно. Не знаю, как, но нарочно.

– Правда или действие?

– Действие, – Влад играет бровями, – ну давай, отомсти мне.

Ира и Алекс переводят взгляды то на Влада, то на Марго, ожидая развязки дуэли.

– Тогда давай. Вываливай.

– Серьёзно? Ты хочешь, чтобы я показал вам свой хрен?

– Ага. Стакан перед тобой, если что.

Влад фыркает, поднимается с пола.

– Да без проблем. Готовьтесь восхищаться.

Расстёгивает ремень и пуговицу на джинсах. Затем ширинку. Смотрит на каждого. Не пойму – он то ли колеблется, то ли выдерживает актерскую паузу. Берётся за штаны, чтобы спустить их. Все замирают в ожидании.

Влад взмахивает руками.

– Идите в жопу.

Марго с лицом победителя вручает ему стакан виски.

Упираюсь рукой в стену. Расстёгиваю ширинку. В этой квартире где-то пять комнат. Я едва не обоссался, пока искал туалет.

Смотрю на себя в зеркало – глаза красные, лицо отёкшее. Обливаю себя водой, брызгаю на волосы. Наношу зубную пасту на палец и чищу зубы.

В ванной два водных пистолета. Они в луже какой-то тёмной жидкости.

Влад возвращается в комнату – в руке у него два водных пистолета.

– Вот мое желание.

Он заряжает их виски с колой.

– Вставай и пей до дна.

Под улюлюканье поднимаюсь с пола. Пол то отдаляется, то приближается. Надо снять рубашку, чтобы она осталась сухой. Бросаю её к девчонкам на диван аля звезда рок-н-ролла.

Влад направляет пистолеты на меня. Считает до трех, и горький напиток льется мне в рот. Я почти не чувствую вкуса, только легкие пузырьки газировки. Большинство даже не попадает, течет мимо с подбородка мне на грудь.

До дна. Я сделал это.

Плюхаюсь на ковер рядом с диваном. Марго поднимает бутылку с пола и подносит ко рту. На сорванной этикетке только «Jack». Как Джек и Страна Великанов. Я уверен, что это сказка – метафора про наркотики. Только наркоман мог обменять корову на так называемые волшебные бобы, а потом из раза в раз забираться на облака.

Ира отнимает бутылку у Марго.

– Тебе уже хватит.

– Спасибо, мамочка, я сама могу решать, – Марго тянет бутылку на себя, – я уже взрослая девочка.

Алекс и Влад брызгаются друг в друга из пистолетов.

– Нет, правда, тебе хватит.

Писклявый смех Влада.

– Ир, отстань.

– Ха-ха-ха-ха!

– Марго-о!

– Ха-ха-ха!

– Я знаю свою меру!

Хлопаюсь на ковёр.

Возвращаюсь в спальню. Мурашки по коже. Балкон открыт нараспашку, в комнату валит туман. Хотя, нет. Судя по запаху – это дым.

Хочу закрыть дверь, но замечаю яркое пятно во мраке. Марго сидит, прижавшись к стене. В одной руке у неё красные «Marlboro», в другой полупустая бутылка виски. На полу валяется сумка.

Подсаживаюсь рядом.

– Чёрт возьми, – Марго делает пару глотков из бутылки, – последний раз я так надиралась лет в пятнадцать.

У нее тушь размазана по щекам.

– А что было в пятнадцать?

Не отвечает. Смотрит в одну точку, куда-то себе под ноги. Между тонких пальцев тлеет сигарета. Жду, когда она снова включится, но этого не происходит.

– Не хочешь поговорить?

– О чём? Я не хочу разговаривать.

Осматриваюсь. В глаза бросается пустая бутылка.

– Тогда давай сыграем в «Правду или действие». По тем же правилам. Стаканов правда, нет, но ничего – будем делать по три глотка.

Марго пожимает плечами.

– Ну, начинай.

– Правда или действие?

– Правда.

Слышу, как сердце играет на тамтаме.

– Почему ты пропала две недели назад? Что произошло? Объясни мне.

Марго подносит горлышко бутылки к губам и делает несколько глотков. Морщится. Кажется, она доходит до своего предела.

– Если ты думаешь, что раз я пьяная, то всё расскажу – ты ошибаешься, – она тушит сигарету.

– Что, хотела сбежать от меня? Наигралась и хватит?

– Нет! Заткнись. Моя очередь. Правда или действие?

– Правда.

– Почему ты перешёл в мою школу? Какого хрена ты всё это устроил?

Смотрю на виски. Могу выпить и не отвечать, как она. Но это будет слишком просто. Делаю вдох, и рот сам начинает произносить слова.

– Мою школу закрыли. Директор проделывал какие-то махинации, по слухам, прикарманил себе три миллиона. С апреля я думал, куда бы мне податься. В итоге, не нашел ничего лучше, как перейти к тебе. Не хотелось приходить в абсолютно незнакомое место в последний год обучения. Искал варианты, но одноклассники, с которыми я более-менее общался, перешли в жопу мира. И вот. К тому же, я подумал, что выучиться на технаря – это шанс на хорошее будущее.

Пока рассказываю, Марго смотрит на меня большими глазами. Её реснички похожи на паучьи лапки. Что, не ожидала, что я всё выскажу?

– Хреново, – наконец-то выдает она, – наверное, теперь жалеешь.

– Почему я должен жалеть?

Марго пожимает плечами.

– Наверняка, ты ждал, что я обрадуюсь. Что будем ходить за ручки, сидеть вместе за партой, хохотать на переменках. А на самом деле…

– Да, всё по-другому, – немного помолчав, добавляю, – и ты другая.

– Поэтому я и не обрадовалась, – Марго скрещивает руки на груди, – да, среди этих людей я такая. Должна быть такой.

Подсаживаюсь к ней ближе.

– А мне всё равно. Ты мне и такой нравишься.

Марго поднимает на меня взгляд. Мы долго смотрим друг на друга. Пытаюсь понять, о чем она думает, но я даже свои мысли не очень-то понимаю.

– Твоя очередь, – Марго не выдерживает, отводит глаза.

– Правда или действие?

– Правда?

– Почему ты так поступила первого сентября?

Марго берёт бутылку в руки. Ну, конечно, ничего другого я и не ожидал – снова пас. Но попытка не пытка.

– Я разозлилась, – она всё-таки отставляет бутылку, – мы пошли в наше место, отлично провели время. Потом Влад вызвался проводить меня до дома, и всю дорогу выносил мне мозг. Что это за парень, какие у тебя с ним отношения и бла-бла-бла. Только отвязалась от него, и тут ты.

Чувствую, как всё закипает внутри.

– Что за нахрен? Какое ему дело до тебя?

– Да забей.

– Кто он тебе, чтобы так лезть в твою личную жизнь?

– Угомонись.

– И почему он провожал тебя до дома?

Сжимаю кулаки. Мне тошно находиться здесь, в квартире этого гаденыша. Жалею, что ввязался во всю эту тусовку, с этими мажорскими замахами, выделыванием друг перед другом и прочей, прочей…

– Моя очередь.

– Я больше не играю.

Марго подтаскивает к себе сумку. Что-то ищет в ней.

– Закрой глаза.

Зажмуриваюсь так сильно, что становится больно. Марго касается моего кулака, гладит предплечье. Расслабляю руку – в ладони оказывается что-то увесистое. Её пальцы кладут мне нечто в рот. Начинаю жевать. Что-то очень вязкое, похоже на ириску. Вкус сиропа от кашля.

Не может быть.

Открываю глаза. У меня в руке пакетик с чёрными дольками лакричного мармелада. Они в виде самолетиков, корабликов и ракет.

– Где ты его достала?

– В нашем торговом центре, – она берёт себе одну, – там на третьем этаже палатка. «Мармеладная помощь», типа того.

Минуты две мы сидим в тишине, поедая лакричный мармелад. По вкусу он даже похож на тот самый, который в феврале мне привозил отец. Марго берет самолетик и кладет мне в рот. Достаю подводную лодку и прикладываю к её губам.

Маленькая усмешка в уголке рта.

– Ты замерз? – она прижимается ко мне, не дожидаясь ответа. Меня обжигают её тёплые руки – похоже, я действительно замерз. Приобнимаю Марго за талию.

Даже не понимаю – это я её поцеловал или она меня, – но мы целуемся. Чувствую лакричную мятность с горечью сигарет. Она касается ладонью моей щеки. Её поцелуй, обычно требовательный и напористый, сегодня мягкий и нежный. Возможно, она просто слишком пьяна, чтобы ворочать языком.

Резкий хлопок. Мы отскакиваем к стене и садимся, как ни в чем не бывало. Оглядываюсь – дверь на балкон закрыта. Видимо, Алекс замерз. Надеюсь, он спросонья не заметил нас.

Марго достает из сумки мою клетчатую рубашку.

– Одевайся, – её голос звучит трезвее, – и пошли ко мне.

Воскресное утро. Над домами ночь с кремовыми разводами рассвета. Так свежо и приятно дышать осенним воздухом. И мне совсем не хочется спать, разве что самую малость. Хотя, может, всё дело в кофе, который мы купили в МакАвто.

Все ещё спят. В том числе метро и наземный транспорт. Но, оказывается, квартира Влада недалеко от нашего торгового центра – двадцать минут вдоль трамвайных путей, и мы уже около остановки на перекрестке.

Весь путь мы практически не разговариваем. Чем трезвее становится Марго, тем больше она погружается в себя. Решаю прервать молчание.

– Точно твои только к вечеру вернутся?

– Да, можешь не волноваться.

Она отпивает кофе и протягивает бумажный стаканчик мне – свой я выпил, едва мы прошли четверть пути. Делаю пару глотков. Какое же наслаждение.

– Сегодня воскресенье. Значит, ты снова пойдешь туда, куда ты мне не говоришь?

– Должна. Но не пойду.

– Почему?

Сколько её знаю, каждое воскресенье к 12 часам Марго куда-то едет. Уверен, это не репетитор. Иначе она бы это так не скрывала.

– Нахрен. Хочу остаться дома и прийти в себя, – Марго выкидывает стаканчик в урну и скрещивает руки на груди. Так она похожа на съежившегося ежика. – И деньги эти потрачу на что-нибудь действительно стоящее.

– А зачем ты вообще туда ходишь?

Марго достает ключи из кармана. Прижимает таблетку к домофону – раздается протяжное пиликание. Значит, не скажет. Понятно.

– Заходи, – Марго запирает за мной входную дверь, – я в душ, а ты иди пока в комнату. Я приготовлю завтрак, когда выйду.

Ну вот, пока я стаскиваю кеды, она уходит в ванную. Шорохи. Интересно, что она снимет в первую очередь? Я бы посмотрел на это. Так, а у меня есть с собой презервативы? А то мало ли. В карманах нет – ожидаемо. Должна же быть какая-нибудь заначка. Что, и в кошельке нет? Блин. Может, сбегать по-быстрому? Только, чтобы она не поняла.

– Марго!

Шум воды. Не слышит. Стучу в дверь. Что-то говорит, ничего не разобрать.

– Я не понимаю, что ты говоришь.

Дверь чуть не задавливает меня. Марго выглядывает, обернувшись ТОЛЬКО в полотенце. Смотреть в глаза, смотреть в глаза! Не ронять взгляд.

– Что?

– У тебя всё есть для завтрака? А то я сходил бы в магазин пока.

– Да, всё есть, – она захлопывает дверь. Щелчок замка.

Что ж, видимо, если что – буду импровизировать.

Захожу в ближайшую комнату, она же – самая маленькая в квартире. Ничего не изменилось: около окна стол и шкаф, слева от двери кровать, над ней две полки. Никогда не понимал, как она может так спать: я бы боялся, что они упадут на меня ночью.

Чувствую себя маленьким мальчиком. Разглядываю всякие девчачьи штучки на её полках – зеркальце, помады, тени в коробочке, лаки всех цветов радуги, всякие карандаши, тюбики и баночки. Они расставлены по неведомой мне системе. Не понимаю, что из этого для чего, всё написано по-французски.

О, а вот этого не было. На верхней полке модельки самолетов – уже склеенные и разукрашенные. Подписаны «Громов-1», «Громов-2» и «Громов-3». Возможно, она собирала их, пока мы не общались.

Прислушиваюсь – вода из ванной ещё не стихла.

Смотрю на прикроватную тумбочку – единственное место, где беспорядок. Вокруг разбросаны карандаши разных оттенков чёрного, линейка, точилка. Приоткрываю альбом, где заложено ластиком – только начатый набросок чертежа.

Ну что, Громов, везде свой нос засунул?

Оглядываюсь. На столе замечаю что-то яркое. Два диска, обёрнутых красной ленточкой. На том, что сверху, изображена девушка в белой рубашке на фоне голубого неба. Альбом называется «Born to Die», певицу не знаю. На корочке второго написано: «Kimya Dawson. Remember That I Love You». Этот я знаю, Марго давно его слушает. Читаю открытку: «Твоя Боб Дилан в юбке и кое-что новенькое. Надеюсь, тебе понравится, ты любишь такую тягомотину. С днем рождения! Алекс».

Не поздновато ли? Хотя, они не виделись всё лето.

Догадка молнией поражает меня. Так вот, зачем они собирались первого сентября.

Что-то она совсем долго. Может, раздеться? Наверное, не стоит. С другой стороны, вдруг она пошла в душ, потому что рассчитывает, что между нами сейчас что-то будет? Тогда я бы уже был наготове. Нет, бред. Зная её чистоплотность, она не станет бросаться на меня со словами «возьми меня, грязная свинья».

Я могу пока присесть на кровать. Прикрою глаза, подумаю о чём-нибудь. А мы завтра вместе поедем в школу или нет? Надо спросить её потом. Потом… попозже…

А? что?

– Эй, ты спишь, что ли? – Марго стоит прямо передо мной. От неё пахнет миндальным мылом и зубной пастой.

– Нет, я просто задумался.

– Ты можешь в душ сходить, пока я готовлю, – она открывает шкаф, достает что-то, – только не засни там.

Ты помнишь, что она сказала? Не засни. А ты уже минут десять тупо стоишь под водой. Надо быстро помыться и выйти.

А ещё она сказала, что какое-то из этих мыл для лица, какое-то для рук, а какое-то для тела. И я не запомнил, что для чего. А для чего эти два – даже не объяснила. Нюхаю каждое и выбираю то, что пахнет не так по-девчачьи.

Надеваю чистую футболку, которую мне дала Марго. Обычно она дает мне футболки её отца, но эту я не помню. На вид, как новая, но пахнет стиральным порошком. И по размеру мне точь-в-точь.

Заглядываю на кухню. На столе стоит тарелка с омлетом и сосисками, рядом глубокая тарелка с кашей и блюдце с бутербродами с джемом. Надеюсь, что каша не мне.

Марго стоит у плиты. Смотрит, как кофе заваривается в турке. Помешивает его ложкой. Её красные волосы собраны на макушке в пальмочку. На ней какая-то ночнушка с длинным рукавом, которая едва прикрывает бельё.

Нужно перестать пялиться. Но, чёрт возьми, как тяжело оторвать взгляд от её тела. Я бы взял её прямо здесь и сейчас. Поимел бы и на полу, и на столе, где угодно – неважно. Заставил бы её кричать от удовольствия.

Марго разливает кофе по чашкам. Подхожу к ней, дотрагиваюсь до талии и тянусь губами к шее. Она выскальзывает из моих рук.

– Хочешь, чтобы я обожглась?

Нет, Громов, это явно не намек, что ты горячий и страстный.

Сажусь за стол. Марго ставит передо мной кофе. Улыбаюсь.

– Ну, наконец-то.

– О чем ты? – пододвигаю к себе тарелку.

– Не люблю, когда ты как хмурая жопа, – она садится рядом со мной.

Пожимаю плечами.

– Неделя была тяжелой.

Марго усмехается.

– Даже Ильички ещё не было, а тебе уже тяжело.

Её разве не было? А, да. Была какая-то старая учительница на замене. Задала выучить любое стихотворение Бальмонта на понедельник. И мне надо бы заняться этим. Значит, сегодня вечер поэзии.

– Ну, а у тебя как неделя прошла?

Марго дует на кофе. Не смотрит на меня.

– Ничего особенного.

Попробую разговорить её.

– Я видел на столе диски и открытку. Я не читал, – добавляю, когда она бросает на меня пристальный взгляд, – вы праздновали твой др первого сентября?

Марго кивает.

– И как?

– Было здорово.

Диалог как-то совсем не клеится. Чтобы ещё спросить?

– И что тебе подарили, кроме дисков?

Марго переводит взгляд на меня. Усмехается.

– Ладно, ты бы всё равно скоро узнал.

Она закатывает правый рукав ночнушки. На предплечье, недалеко от сгиба локтя красуется маленькая татуировка в виде гвоздики с красными лепестками и зелёным стеблем. Напрягаю лицо, чтобы не выдать никаких эмоций.

Она говорит что-то про то, что друзья её удивили, но я не слушаю. Просто пялюсь на её тату. А она ждет реакции. Выдави из себя хоть что-нибудь.

– И как родители отнеслись?

Марго пожимает плечами.

– Никак. Они не видели ещё.

– Уже почти неделя прошла, как они не заметили?

– Но ты же не заметил.

Заедаю свое молчание омлетом.

Нащупываю пульт на прикроватной тумбочке. Щёлкаю по каналам, пытаясь найти что-нибудь интересное – попадаются только скучные семейные программы. Оставляю «2х2», хоть там и идет «Царь горы», который мне не особо нравится.

Доедаю тост с джемом. Марго прижимается ко мне сзади, обнимая ногами. Слышу её дыхание – кажется, она задремала у меня на плече. Её пальцы как будто что-то рисуют на моей спине.

– Может, спать ляжем?

Она мотает головой, зевая.

Тянусь до пакетика с лакричным мармеладом, кладу пару долек в рот. Марго поднимается с кровати, собирает посуду. Провожаю её взглядом, когда она выходит из комнаты. Слышу шум воды на кухни.

Из головы не выходит, что она сделала татуировку и ничего не сказала мне. Разве о таких решениях не говорят заранее? Да и неужели моё мнение ничего не значит для неё? Может, я был бы против.

А может, она не сказала, потому что знала, что ты был бы против?

Шум воды стихает.

Марго возвращается в комнату. Садится рядом со мной вместе с чашкой кофе. Протягивает мне – я забыл про него. Делаю пару глотков – кофе едва теплый.

Марго кладет руки мне на плечи. Массирует их через футболку, впиваясь пальцами. Не больно, но ощутимо. Чувствую её губы на затылке.

Оставляю пульт и чашку на полу.

Её руки касаются моих бицепсов, поглаживая и сжимая их. Губы целуют за ухом. Не двигаюсь, даже стараюсь дышать поменьше – делаю вид, что смотрю телевизор.

Марго пытается уложить меня – поддаюсь ей, опрокидываясь на подушку. Она кладет голову мне на плечо. Гладит живот под футболкой.

Пытаюсь расслабиться. Но как только закрываю глаза, в памяти всплывает её татуировка. Почему именно гвоздика? Не могу представить, чтобы Марго ассоциировала себя с цветочком. Тем более, с таким. Для меня гвоздика – это букеты ветеранам на девятое мая. И вообще, Марго же не любит цветы. Что-то здесь не вяжется.

Да тебе всё равно, что это значит. Ты просто обижаешься, что она не сказала.

Нет, я не должен обижаться. Она же не моя собственность. Может делать всё, что захочет. И она не обязана отчитываться в своих действиях.

Если бы ты правда так думал.

Ля-ля-ля, я тебя не слышу.

– Что-то не так?

Марго выключает телевизор, смотрит на меня.

– Да так, ерунда. Это неважно.

Не пытайся, Громов, твоя улыбка всё равно очень натянутая.

– Тогда забей на это, – Марго приближается к моим губам, – хотя бы сейчас.

Мы целуемся, и чувствую, как у неё на руке выступают мурашки. Какой же я придурок. Возможно, это действительно не так важно? В конце концов, это моя Марго. И мне хорошо с ней. Никакая татуировка не изменит этого.

Улыбаюсь.

– Ты опять замерзла? Я знаю быстрый способ согреться.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Дурак, – Марго пихает меня, – лучше не говори ничего.

Валю её на кровать. Нависаю, целуя лицо. Убираю прядки красных волос, чтобы не мешались. Марго улыбается с закрытыми глазами. Приподнимаю ночнушку. Целую её живот. Касаюсь губами по слегка выпирающим ребрам, подбираюсь к груди.

Она замирает – должно быть, от благоговения. Я хорош.

Мне кажется, я знаю каждую родинку на её теле. Особенно мне нравится, когда они создают созвездия. Треугольничек на лопатке. Ещё один треугольник побольше на бедре. Да, они не отличаются особой оригинальностью. Кроме созвездия родинок на шее, похожих на Малую медведицу.

Провожу пальцами по её талии, дотрагиваюсь до кружев трусиков. Борюсь с желанием сорвать их и бросить на пол. Прежде, чем начать приспускать, смотрю на её лицо.

Марго?

Полное умиротворение. Она спит. Да ладно, не может быть! Почему именно сейчас? Что я не так сделал?

Может, все-таки продолжить? Она проснется, подумает, что задремала. Ей станет стыдно, порадуется, что я не заметил. И все довольны.

Нет! Ты вообще в своем уме? Ты что, собираешься трахнуть спящую девушку?

Конечно же, нет. Я не сделаю этого. Я не поступлю так, я же приличный парень. Но, может быть, она хотела бы, чтобы я продолжил. Может, она не подозревает, что заснула.

Да какая разница? Это аморально.

Да-да, конечно же, это аморально. Я не буду этого делать. Но, может быть, это тот самый момент, когда можно перейти от миссионерской позы к чему-то новому?

Это не что-то новое, а изнасилование. К тому же, у тебя нет презервативов. А ты знаешь, как она бережно относится к предохранению. Теперь представь её лицо, когда ты…

Ладно-ладно, всё. Нет, конечно же, нет. Я и не собирался.

Ложусь рядом с ней, укрываю нас одеялом. Мне должно быть стыдно за свои мысли. Извращенец. Как я только мог сомневаться?

Завожу будильник на телефоне, чтобы мы не проспали до приезда ее родителей и Милки.

Мистер Сэндмен, принеси мне сон…

Сделай его самым прекрасным в мире…

Нахожу телефон на полу. Выключаю будильник.

Марго отрывается от моего плеча. Хмурится, видимо, пытается понять, что произошло.

– Мы заснули?

Киваю, подавляя зевоту.

– Который час?

Она приподнимается, смотрит на часы – уже четыре. Странно, мне казалось, что я заводил всего на два часа. Видимо, во сне перезавёл ещё пару раз.

Должно быть, скоро её родные вернутся. Не хотелось бы встретиться с ними, будучи в одних трусах – я явно не так представлял знакомство с родителями.

– Чай будешь? – Марго откладывает одеяло в сторону.

– Ты знаешь, я пойду уже, пожалуй. Я обещал маме особо не засиживаться у Макса.

Марго кивает. Не смотрит на меня. Что ж, значит, так и надо.

Когда она успела переложить носки? Я их явно не здесь оставлял. Не суть. Быстро оденусь и пойду. Меня ещё дома ждет Бальмонт.

Марго приоткрывает тумбочку, заглядывает внутрь краем глаза и закрывает обратно. Садится на кровать, потягивается. Натягиваю джинсы, стараясь не смотреть на её грудь.

Открываю входную дверь.

– Ну, давай. Спасибо за завтрак, было очень вкусно. Созвонимся?

– Да, конечно, – она улыбается. Как-то натянуто.

Поцелуй в щеку на прощание. И совсем слегка в губы. Может, больше, чем слегка. Или даже не слегка. Она держит меня за шею, притягивая к себе сильнее.

Захлопываю входную дверь.

Одежда валяется на ковре.

Поцеловать каждый миллиметр. Шею. Плечи, особенно где ключицы. Грудь. Я впиваюсь так жадно – ничего не могу поделать с собой. Запах её тела сводит меня с ума.

Между нами осталось только белье. Марго не церемонится: сразу стаскивает с меня боксеры, впиваясь поцелуями в моё тело. А я хочу её помучать – ласкаю под коленкой пальцами, провожу другой рукой по внутренней части бедра. Готов вечность слушать эти постанывания. А что, если пойти дальше?

Снимаю с неё трусы. Она не ожидает того, что я сделаю. Наклоняюсь и покрываю поцелуями низ её живота, спускаясь ниже. Никогда не делал ничего подобного. Марго ладонью упирается мне в лоб – но не останавливает.

В голове раз за разом слышу строчки из «Please please me». Наверное, потому что я прочитал, что кто-то из критиков назвал её первой песней об оральном сексе. Марго хватает меня либо за волосы, либо за уши. Её коленки вздрагивают. Так и должно быть? Я всё делаю правильно?

Пытается что-то сказать. Её ладонь снова упирается мне в лоб – на этот раз настойчивей. Поднимаю голову.

Марго открывает прикроватную тумбочку и швыряет в меня пачку презервативов.

Мы лежим рядом и смотрим в потолок. Как мы оказались на полу? Должно быть, после того, как Марго ударилась головой о нижнюю полку над кроватью.

– Марго, – язык присох к нёбу, – мы все ещё встречаемся?

Она улыбается и издает смешок сквозь зубы.

– Что за глупый вопрос, Громов?.. Мы и не расставались, – из-за тяжелого дыхания она едва может говорить. – Я теперь очень хочу есть, но у меня нет сил готовить.

– Тогда… пиццу?

– Отличная идея, – она переворачивается на живот и подтягивает к себе телефон, – ты какую хочешь?

– Я хочу маленькую «Маргариту».

– Так возьми меня, – Марго смеется и чмокает меня в губы.

Улыбаюсь. Переворачиваюсь на бок, глажу её спину. Оглядываю голые плечи. Как она скользит пальцем по экрану. Марго замечает мой взгляд – отвлекается и лохматит мне волосы, целуя в висок.

Смотрю на татуировку гвоздики на её предплечье. Что же она всё-таки означает?

Я буду твоей жилеткой,

Я буду причиной твоего суицида,

Я буду ду-ду-ду-ду-ду

Я буду твоим лучшим мужчиной¹⁰

Эпизод второй. Кадры

1.

Заскакиваю в открытую дверь кабинета. Браво! Я не опоздал на первый урок c Ириной Ильиничной.

Раскладываю вещи на парте. Алекс смотрит на меня, подпирая голову.

– Что-то ты сегодня поздно, – он протягивает мне руку, сжимаю её в ответ, – обычно ты в пятнадцать минут уже здесь сидишь.

Пожимаю плечами. Я бы пришел раньше, если бы не ждал Марго на остановке. Мы договорились вместе пойти в школу, а она не пришла. Надо позвонить ей после урока – узнать, что случилось.

– Привет, Полка.

Она кивает, даже не повернувшись ко мне.

Сажусь за парту, растекаясь по стулу. Я так хотел заниматься утренними пробежками – и вот сегодня, наконец-то, заставил себя. От трамвая до школы – и даже ни разу не остановился.

– Кстати, как тебе наш перформанс? – вдруг обращается ко мне Алекс.

Ну, зачем он спрашивает? Мне так хочется посидеть и ни с кем не разговаривать. Пожимаю плечами.

– Мне понравилось.

– Что именно? – если бы рядом была лампа, он бы направил её мне в глаза.

– Ну, всё было здорово. Вы молодцы.

– Ещё что-нибудь?

Вспоминаю, что было в клубе, когда Глеб заикнулся о собственных песнях. Алекс не очень восприимчив к критике. Пытаюсь придумать, что ещё сказать. И безуспешно. Мотаю головой.

– Понятно, – он снова ложится на парту, – мне сегодня такой странный сон приснился. В нём была любвеобильная коза.

– Любвеобильная коза? – усмехаюсь.

– Да. Эта коза делает 91 шаг в день сама. Все остальные она делает с помощью своего партнера.

Еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

– И ты видел эту козу?

– Мельком. Она как раз была одна, – Алекс наиграно вздыхает, – интересно, чтобы это могло значить?

Полка поворачивается, убивает нас взглядом.

– Эй, козолюбы, можно потише?

Мы с Алексом переглядываемся. И начинаем ржать. Полка ещё больше сердится, отворачивается, но мы ничего не можем с собой поделать. Мы так смеемся, что одноклассники начинают на нас коситься.

– А-а-а-а, надо записать это, – выдавливает из себя Алекс.

Он достает блокнот в твёрдой обложке, обклеенный фантиками от чупа-чупсов. Но не успевает записать, потому что вместе со звонком на урок раздается хлопок двери.

Ирина Ильинична входит в кабинет. Худая высокая фигура в леопардовой кофте, кожаном корсете и кожаных штанах-клеш. Первого сентября она выглядела иначе. Я не такой её представлял. Чувствую, следующие два урока будут не очень.

Все встают с мест. У нас с Алексом дурацкие улыбки на лице. Стараемся не смотреть друг на друга, чтобы снова не заржать.

Ирина Ильинична подходит к учительскому столу. Кладет учебники, наш журнал. Оглядывает класс.

– Напоминаю, что вы должны соблюдать школьный дресс-код. И распущенные волосы неприемлемы в нашем заведении.

Несколько девочек, в том числе и Алиса, тут же достают резинки и собирают волосы в хвосты. Разглядываю волосы Ирины Ильиничны – прилизанные, светлые с тёмными корнями.

– Кузнецов, вас это тоже касается.

Алекс тут же становится серьёзным.

– Чего? Я же не девчонка.

– С такой длиной ваша причёска выглядит неопрятно.

– Но у меня даже до плеч едва доходит.

Она усмиряет его взглядом.

– Я не буду с вами спорить. Чтобы завтра же пришли с другой прической. Садитесь.

Алекс цыкает. Кажется, теперь я понимаю, почему её никто не любит.

В классе абсолютная тишина.

Ирина Ильинична стучит длинными ногтями по столу.

– Староста, кого сегодня нет?

Дамир встает с места, оглядывает класс. Скажи, что Громова нет, пожалуйста.

– Графовой, Карпова и Николаевой.

Ручка чиркает в журнале. Нет, Громов все-таки присутствует.

– Сейчас будете отвечать ваше домашнее задание.

Судя по всему, зря я надеялся, что Ирина Ильинична забьёт на домашку другой учительницы. Ладно, может, пронесёт и не спросит. Не будет же она опрашивать весь класс?

– И не надейтесь, что пронесет – спрошу всех.

Окей, договорюсь об отсрочке. Уверен, она не поставит мне сразу двойку – мало ли, какие у меня были обстоятельства. Да, я забил на Бальмонта, потому что все выходные тусил со своей девушкой и её компанией – хреновое оправдание, но все мы не без греха.

– Пойдем по алфавиту, – она заглядывает в журнал, – Владислав Быков, выходите.

Влад выходит к доске. У него на лице довольная ухмылка.

– Что вы готовили?

– «Осень».

– Начинайте.

Влад прочищает горло. Выпрямляется. Настоящий молодой Маяковский.

– Бальмонт! «Осень»! Поспевает брусника… – он без запинки пробегается по стихотворению.

Ильичка постукивает ногтями.

– Что ж, за такое чтение могу поставить только четыре. На пять претендовать будете? Я задам дополнительный вопрос по произведению или по биографии автора.

Четыре? Я бы за такое поставил три с натяжкой.

– Ну, давайте, – Влад складывает руки у ремня.

– Встаньте нормально, Вы не на футбольном поле. Назовите направление, в котором писал Бальмонт, и в чём его суть.

Тут-то Влад и повалиться. Сомневаюсь, что он учил.

– Ну, он…

– Кто он?

– Бальмонт.

– Так и говорите.

– Бальмонт был сторонником символизма. Это направление в искусстве, в котором эмоции передаются через образы и символы. Как-то так.

Ильичка наклоняется к журналу.

– Ладно, садитесь, пять поставлю.

Влад довольный идёт к своему месту. И всё? Видимо, она только хочет казаться устрашающей, на деле – вполне адекватный учитель.

– Гордеев, к доске.

У меня сердце падает, когда Ильичка произносит фамилию. Я следующий. Повезло же мне быть в начале списка! Ну, хотя бы Марго не увидит моего позора.

Паша объявляет стихотворение «Пламя». Читает его неспешно, с интонациями. Ирина Ильинична слушает, глядя в окно. Когда Паша заканчивает, она переводит взгляд на класс. Складывает руки замком перед собой. И ничего не говорит.

С минуту в классе полная тишина. Взгляд Ирины Ильиничны бегает от одного ученика к другому, будто ожидает какой-то реакции. Чувствую себя тупым, как будто чего-то не понимаю. Переглядываюсь с Алексом. Он пожимает плечами, по его лицу читаю: «Чел, я понятия не имею, что происходит».

Наконец-то Ирина Ильинична переводит взгляд на Пашу.

– Знаете, почему в классе так тихо?

У Паши брови приподнимаются, будто спрашивая: «Почему?»

– Потому что выбранное вами стихотворение оказалось слишком коротким, чтобы целиком заполнить время, отведенное для вашего ответа.

Задерживаю дыхание. Напрягаю мышцы лица, чтобы не выдать никаких эмоций. Но рот не слушается, всё равно искажается в кривую ухмылку. Ещё немного и я заржу на весь класс.

Это так ужасно, что даже смешно. Она что, серьёзно? Стихотворение Влада было приблизительно такого же размера. Чем ей вдруг Пашино не угодило?

– Гордеев, в каком классе вы учитесь?

Его лицо белое, как будто покрыто мелом.

– В одиннадцатом.

– И вы считаете, что это уровень одиннадцатиклассника? – она качает головой, наклоняется к журналу, – ставлю точку, завтра перед уроками зайдете в мой кабинет и расскажете другое. Садитесь.

Паша идёт к своему месту позади меня. Вижу, как он закатывает глаза. Мне его жалко. Он же действительно подготовился, хорошо прочитал. А Ильичка откровенно завалила его.

– Громов, к доске.

Спускаюсь по лестнице, держа раскрытый дневник перед собой. Понедельник, десятое сентября. Первый урок – литература. И огромная красная двойка напротив. «Садитесь, два» – она сказала так просто, без эмоций. И ручкой (!) влепила черного лебедя в журнал.

Поздравляю, Громов. Вот и твоя первая двойка.

Не замечаю, как останавливаюсь посередине лестницы. Мимо меня проходят чёрно-белые школьники. Смеются, разговаривают, спешат по кабинетам – у них всё в порядке. Их голоса звучат как-то далеко. И двигаются они, как в замедленной съемке.

Я сделал первый шаг в бездну. Окончу школу со справкой, никуда не поступлю. Пойду в армию. Через год вернусь на волю и пойду работать – грузчиком, официантом или того хуже, продавцом-кассиром. Буду получать пятнадцать тысяч в месяц и отдавать их родителям. Вечерами буду напиваться. И мама будет плакать на кухне и приговаривать: «Сашенька, почему ты тогда не выучил Бальмонта?»

Меня отвлекает вибрация телефона в кармане. Смска. Кому я там понадобился?

Это от Марго. Прислала фото – селфи напротив школы. Она здесь. Она пришла.

Захлопываю дневник и бросаюсь вниз по лестнице. Бегу и спрыгиваю, забивая на последние ступеньки. Кажется, меня сейчас стошнит легкими, но цель достигнута – четыре этажа пролетели как один.

Пытаюсь отдышаться. Прищуриваюсь, выглядывая Марго перед раздевалками – не вижу её. Оглядываюсь и замечаю, как она прикладывает пропуск к турникету. Идёт к скамейке, чтобы положить сумку.

Проверяю, застёгнуты ли пуговицы на рубашке до самой шеи. Подхожу к Марго, принимаю непринужденный вид.

– Ты что-то рано. Ещё даже третий урок не начался.

Марго достает наушник из уха.

– Ты что-то сказал?

Чёрт возьми! Да! И это была отличная шутка.

– Говорю, чего ты так поздно? – помогаю ей снять пальто.

– Ну, я проснулась. Выключила будильник. Заснула, – Марго блаженно улыбнулась, – и это было прекрасно.

Ни разу не завидую. Я бы тоже хотел валяться в кровати вместо двух уроков у Ильички.

Марго достает из сумки бордовый CD-плеер. Выключает музыку. Улыбаюсь приятным воспоминаниям.

– А как ты оправдаешь пропуск?

Она вешает пальто на крючок. Не отвечает. Иногда мне кажется, что Марго провела какую-то черту в наших отношениях и, когда я заступаю за неё, молчание, как реакция иммунитета на инородное тело, выталкивает меня обратно на безопасное расстояние.

Любопытно, что же она прячет за этой чертой?

Мы направляемся к столовой.

Замечаю, как Ильичка спускается по лестнице. Теперь даже без очков могу узнать её с любого расстояния. Эту ведьмовскую фигуру ни с кем не перепутать.

– Марго, – дотрагиваюсь до её локтя, – идём отсюда.

Она глядит на меня с недоумением. Да не на меня смотри!.. Поздно. Ильичка нас замечает. Подходит к нам.

– Николаева, почему вас не было на первых двух уроках?

– Мне было плохо, – Марго даже глазом не повела, – у меня есть справка.

Марго, это слишком явная ложь. Она тебе не поверит.

– Знаю я вашу справку, – процеживает Ильичка, – но это не освобождает вас от ответственности за несоблюдение школьного распорядка. Вы не в ПТУ пришли учиться, где на прогулы закрывают глаза. Думаете, волосы покрасили, теперь всё можно?

Не понимаю, о какой справке идёт речь. Марго же сама мне сказала, что проспала. Что-то не сходится – где-то здесь точно ложь. И я уже не уверен, что знаю правду.

– Я не прогуливала. Можете моей матери позвонить. Зое Юрьевне. Продиктовать номер?

Ирина Ильинична сверлит Марго взглядом. Должно быть, накладывает проклятье.

– Чтобы завтра перед уроками зашли в мой кабинет и сдали Бальмонта.

– Хорошо.

Ильичка уходит в столовую. Видать, проголодалась. Мало ей нашей крови.

Смотрю на Марго. Жду, что она скажет, что выкрутилась, или придумала что-то, или наврала, или – да что угодно! Лишь бы не оказалось, что это я в дураках. Но она молчит. И мы заходим в столовую.

Нет, уверен, она не стала бы мне врать. Зачем ей это? В чём смысл?

Да, ты прав. Но теперь относись к её словам внимательней.

Подходим к дальнему столу в углу, за которым сидят Ира и Влад. Они находятся поодаль друг от друга, не разговаривают. Оживляются только тогда, когда мы подходим.

– Здравствуйте, ваше величество, – Влад отодвигает стул и рукой приглашает Марго присесть. Затем он смотрит на меня, – Ах да, ещё место для Санчо Пансы.

Не даю Владу подстебать себя. Сам пододвигаю стул из-за соседнего стола.

– Не стыдно прогуливать Ильичку, ваше величество?

Марго усмехается.

– Да в рот я имела эту вашу Ильичку.

Иногда она всё-таки перегибает палку в выражениях.

– Кстати, ты принесла? – Влад многозначительно смотрит на Марго.

– Конечно.

Она расстёгивает сумку и кладёт на стол две пачки «Parliament». Влад прячет их к себе в карманы пиджака и даёт Марго пару купюр.

– Я тебе ещё что-нибудь должен?

Марго прячет деньги в кошелек. Достает антисептик и протирает руки.

– Нет, всё правильно.

Мы с Ирой переглядываемся. Она закатывает глаза. Странно, а мне казалось, что Владу уже есть восемнадцать – иначе, как бы он водил машину тогда, в субботу? Не удивлюсь, если это папочка купил ему права. Тогда понятно, почему он пользуется интуицией Марго на палатки, где не спрашивают паспорт.

Алекс ставит поднос на стол.

– Чур, пудинг мне.

Мне достается чай и половинка груши. Вторую половинку пришлось отдать Ире. Ненавижу делиться едой. Смотрю, получила ли Марго что-нибудь вкусненькое – у неё каша и йогурт. Нет, пожалуй, обойдусь.

– Марго-о-о, – Алекс хнычет, как ребёнок, – пока тебя не было, я тройку получил по литературе. Мое чтение Бальмонта Ильичке не понравилось, а про лейтмотивы я не смог ответить.

– Радуйся, что не два, как у Санчо, – Влад хлопает меня по плечу, – вот уж кому я не завидую.

Марго смотрит на меня. От её взгляда мне становится не по себе. Делаю вид, что увлечен поеданием груши. Хочется с головой вжаться в рубашку, как черепаха в панцирь. Спасибо, Влад.

Алиса подходит к нашему столику. Все сразу замолкают, уставившись на неё. Она берет стул и садится рядом со мной.

– Прикиньте, дала Ильичке дневник, чтобы как бы за Бальмонта поставить оценку, а она ещё мне замечание по поводу волос написала. Ну, ваще дубу дала, – Алиса берёт йогурт у Марго, – Какие у нас планы на сегодня?

Алекс вскакивает с места. Влад поднимается следом, и они вместе выходят из-за стола.

– Ну, вы серьёзно?

Смотрю на реакцию Иры и Марго. Что мне делать-то? Не успел влиться в компанию, как уже надо выбирать чью-то сторону.

– Ну, а вы что? Ир, Марго? Вы тоже со мной не разговариваете?

– Я Швейцария, я не встреваю в ваши разборки, – Ира смотрит на часы. – Мне пора. И вы не засиживайтесь, скоро звонок.

Она берёт сумку и поспешно удаляется. Алиса закатывает глаза. Смотрю на Марго – она сидит, скрестив руки.

– Марго, ну, а ты что?

Она пожимает плечами.

– Нет, ну скажи, а ты как бы поступила? Ты бы осталась со своими друзьями или пошла бы со своим парнем? Что бы ты сделала на моём месте?

О, а вот это уже интересно. Вглядываюсь в Марго, и она чувствует это, но не смотрит на меня. Пытаюсь угадать, о чем она думает, и что же всё-таки ответит.

– Павлова, я не на твоёмместе.

Чувствую разочарование, хотя и не стоило ожидать чего-то другого.

Алиса закрывает лицо рукой и вздыхает.

– Ты купила сигареты?

Сделка повторяется. Марго кладет пачку ««Vogue»» на стол. Алиса отдаёт ей деньги. Марго снова дезинфицирует руки. Почему они делают это в столовой? Неужели их не волнует, что кто-то может заметить?

Звенит звонок.

Буфет мгновенно становится пустым. Слышу, как малолетки бегут по лестнице, толкая друг друга, чтобы быстрее добежать до кабинета. Алиса благодарит Марго и тоже спешит на урок – у неё учитель по информатике не опаздывает, в отличие от нашего.

Поднимаюсь со стула, прихватив с собой мусор. Марго останавливает меня за рукав рубашки.

– Ты куда?

– Как куда? На информатику. Звонок уже был.

Марго усмехается.

– Ты думаешь, я в школу припёрлась, потому что учиться захотела? Я за тобой зашла.

У меня чуть глаза из орбит не вылезают. Оглядываюсь по сторонам – никого нет, кроме буфетчицы, протирающей столы, и мальчика с какой-то красной повязкой на плече. Наклоняюсь к Марго.

– Ты что, хочешь прогулять? – говорю шепотом, чтобы посторонние уши нас не услышали.

– А ты хочешь в школе тухнуть ещё пять уроков?

Нет, совсем не хочу. Но я никогда ничего не прогуливал. Один раз пытался – сказал маме, что живот болит, чтобы не идти в школу. Она дала мне таблетку и отправила на учёбу. Вот и весь мой печальный опыт.

К тому же, а вдруг мы попадемся? Будут проблемы. Как я объясню прогул? Слишком рискованно. И Елена Михайловна наверняка позвонит маме. Нет, всё-таки это очень плохая идея.

Но так хочется.

Марго ждёт моего ответа.

– А твои друзья не заподозрят ничего, когда заметят, что мы оба пропали?

Она смеется.

– Да кому до нас есть дело?

Улыбаюсь.

– Ладно, а как мы это сделаем? Охранник никого не выпускает во время занятий. У тебя есть план?

Маленькая усмешка в уголке губ.

Марго держит своё пальто. А я несу на руках её.

Воображаю внутри головы рычажок с надписью «Актёрское мастерство». Переключаю его на максимальный показатель.

Подходим к посту охраны. Марго держит меня за шею, наигранно вздыхает и постанывает. Ей бы поступать в актерский с таким талантом. Пытаюсь не рассмеяться, глядя на её лицо.

– Куда вы?

Это тот самый охранник, которого я не люблю – с тупым выражением на лице, поросячьими глазками за квадратными очками. Сидит всё время и раскладывает пасьянсы на компьютере.

– Пропустите, – сильный голос Марго теперь непривычно слабый и дрожащий, – я на лестнице упала, за мной мама приехала, чтобы в травмпункт отвести.

Охранник хмурится. Моё сердце так бьётся, что вот-вот ребро сломает.

– А молодой человек с вами?

– Вы что, не видите? – Марго повышает голос. – Я идти не могу! Откройте дверь, мне же больно!

– Девушка, спокойней! – толстяк поднимается, нажимает кнопку на стене и пропускает нас. – Конечно, грохнешься, если на таких каблуках ходить.

Неужели сработало? Спускаюсь по ступенькам крыльца, иду по дорожке к забору. Здесь повсюду камеры. Лучше не отпускать Марго, пока мы на территории школы.

– Как думаешь, он поверил?

– Нет, конечно, – Марго достает телефон из сумки, – улыбнись.

Она фотографирует нас на фронталку. У меня такое лицо получилось, типа «fuck yeah». Ну ещё бы, не каждый день моя девушка даёт потаскать себя на руках.

Проходим через калитку. Несу Марго дальше, но она просит опустить её.

На улице так хорошо. Оранжевые, красные и жёлтые листья шелестят на деревьях. Ветер прохладный, но солнышко греет. Вот оно – чувство свободы.

Ты хоть понимаешь, что ты прогуливаешь школу? Это же ещё один шаг в бездну.

Да плевать я хотел. Все одиннадцать лет ходил исправно – можно и расслабиться в последний год. А то даже вспомнить про молодость будет нечего.

– Ну что, куда теперь?

– Не знаю, – Марго зажигает сигарету, – это ты меня вынес из школы, ты и придумывай.

– Ха-ха, очень смешно.

Она не пошутила. И мне пришлось соображать, куда нам пойти.

Это кинотеатр «Алмаз». Я как-то привел сюда одну из своих девушек. Он дешёвый, и попкорн тоже имеется – в пятнадцать мои запросы были невелики. Я не был здесь года два, а он почти не изменился.

– Напомни, почему мы именно сюда пришли?

– У меня мама дома после смены. К тебе тоже нельзя. А этот кинотеатр дешёвый, и здесь людей всегда мало. Мы можем пойти на какой-нибудь непопулярный фильм. На последний ряд.

Марго смотрит на меня, усмехается.

– Что ж, ну пошли.

Кажется, мы думаем об одном и том же.

Я не сказал Марго, но ещё одна причина, по которой я выбрал «Алмаз» – это «love seats». Два кресла, соединенные в одно – и никаких мешающих подлокотников. Беру билеты на самые дальние места.

В зале, кроме нас, от силы человека два-три где-то впереди. На это я и рассчитывал – ну, кто в здравом уме в одиннадцать утра пойдет на фильм с названием «Холостячки»? Наверняка какая-нибудь бабская комедия, что-то вроде «Секса в большом городе», только без Сары Джессики Паркер.

Достаю из брюк очки, протираю их рубашкой. Надеваю. Марго тянется через меня к соседнему креслу, чтобы положить пальто. Её грудь прямо перед моим носом. Едва удерживаю себя в руках.

Свет гаснет. Ещё одна фишка «Алмаза» – минимум рекламы. Показывают начальные титры. Здесь играет Кирстен Данст! Обожаю её в «Человеке-пауке». В детстве представлял себя Питером Паркером и хотел, чтобы у меня тоже когда-нибудь была девушка, как Мэри-Джейн – и красивая, и умная, и чтобы я совершал ради неё какие-нибудь супергеройские поступки.

Ой, я так и не сходил в кино на «Нового Человека-паука» с Эммой Стоун. Надо будет обязательно посмотреть.

Марго что-то говорит. Её голос отвлекает меня от мыслей.

– А?

– Зачем тебе очки?

Она приподнимает их. Целую Марго в губы. Мне нравится чувствовать её дыхание на щеке.

Возможно, было бы правильней остаться на информатике, получать знания, а не тратить время на последнем ряду кинотеатра. Но я верю, что время, потерянное с удовольствием, не считается потерянным.

Сеанс закончился. Из всего фильма я понял только то, что жируха выходит замуж, а её подружки – дуры. В том числе, и Кирстен Данст. А ещё где-то на середине просмотра я обнаружил, что забыл куртку в школе.

– Ты же взяла своё пальто, почему ты и куртку мою не прихватила?

Марго пытается не смеяться, но у неё плохо получается.

– Там было много курток, а ты так уверенно пошел. Я подумала, что ты сегодня без неё.

Злюсь на себя – ведь теперь придется возвращаться в школу. Всё-таки из меня плохой прогульщик.

– Позвони мне, когда домой вернёшься, – Марго целует меня в щёку, – договорились?

Киваю.

Дёргаю дверь за ручку. Закрыта. Правильно, сейчас только шестой урок начнется. Охранник раньше его окончания никого не выпускает. Значит, если я войду в школу, то не выйду из нее. И придется либо идти на урок, либо где-то прятаться.

Может быть, хрен с этой курткой? Завтра заберу. Ничего же с ней не случиться.

Ага, а как ты маме будешь объяснять, что ты пришел домой без куртки и не заметил этого? Думаешь, она поверит, что ты настолько тупой?

Да, это не выход. Ладно, что-нибудь придумаю.

Нажимаю на звонок. Дверь открывается. Захожу в здание, прикладываю пропуск к турникету. Тот самый охранник смотрит на меня.

– Что, отнёс девушку?

Киваю.

Сливаюсь с толпой школьников. Какой у нас сейчас урок по расписанию? История. Нет, идти на неё не вариант. Тогда придётся остаться ещё и на общество, ибо будет странно, если на перемене я встану и скажу: «Ну всё, Любовь Александровна, я пошёл».

Что же тогда делать?

Захожу в туалет и прячусь в кабинке. Так я точно не столкнусь ни с кем из одноклассников или учителей. Но долго здесь просидеть не получиться. Да и не хочется весь урок вдыхать эту вонь. Думай, Громов, думай.

Вспоминаю про тот тест на профориентацию. Ольга Сергеевна обещала проверить его к сегодняшнему дню. Решено, пересижу урок у неё, якобы горю желанием обсудить результаты. Совру, что у меня физкультура, что освобожден от неё – уверен, она не станет проверять расписание.

Дожидаюсь звонка на урок. Выжидаю какое-то время, пока шум в коридорах не стихает. Поднимаюсь на четвёртый этаж. Стучусь в сороковой кабинет.

– Здравствуй.

Ольга Сергеевна не узнает меня, хотя мы виделись пару дней назад. Блондиночка, у тебя что, память, как у золотой рыбки?

Нет, конечно, нет. Цвет её волос никак не связан с уровнем её интеллекта. Нельзя быть таким злым, Саш, нельзя.

– Я Александр Громов, из 11 «А». Я в пятницу писал тест на профориентацию, помните?

– Да-да-да! – она подходит к книжному шкафу, – проходи, располагайся. Или у тебя урок?

– Нет, у меня освобождение от физкультуры.

Поверила. Так я и думал. Проваливаюсь в кресло около её стола. Вспоминаю, как писал этот гребанный тест. И теперь не могу отделаться от ощущения предстоящей пытки.

Ольга Сергеевна вручает мне файл.

– Я проверила, как и обещала.

Молодец, рад за тебя. Такой реакции она от меня ждет? Напрягает её простодушная манера общения. Как будто пытается добиться моего доверия. Хотя, возможно, дело не в ней, и я просто не переношу психологов.

Чего ты боишься? Что кто-то залезет в твою голову? Как будто кому-то будет интересно наблюдать за твоими тараканами.

Достаю из файла три листа. «Результаты теста на профориентацию. Ученик: Александр Ильич Громов». Да, это я.

Какая-то таблица. Человек-знак. Человек-природа. Человек-человек. Что это за хрень?

– Если что-то непонятно – спрашивай.

– Честно говоря, ничего непонятно.

– Можно? – Ольга Сергеевна берёт мои листы, – ты проходил тесты, которые должны были выявить твои склонности к тому или иному типу профессий. По объектам труда – это вот эти «человек-человек», «человек-техника», «человек-художественный образ» и другие – можно сказать, что тебе категорически не подходят профессии социального характера, то есть связанные с воспитанием, обслуживанием, общением с людьми. И профессии, связанные с природой, тебе тоже не подходят.

Пока что она ни сказала ничего такого, чего бы я не знал. Я и так знал, что не хочу работать где-нибудь в лесу, копать червячков и прочее.

– Также можешь видеть высокие показатели у типов профессий, связанных с техникой, творчеством и аналитической работой. Что же касается благоприятной профессиональной среды, – Ольга Сергеевна переворачивает страницу, – кроме тех, которые непосредственно связаны с твоими предпочтительными объектами труда, мы можем наблюдать, что тебе также будет комфортно в сфере, где надо работать руками. Имеются предпринимательские задатки.

– И какой вывод из этого всего?

Ольга Сергеевна откладывает мои результаты.

– Выбор твоей профессии зависит только от твоего желания. Тебе подходят многие сферы деятельности, а те, что тебе не подходят, тебе и неинтересны.

Чувствую полное разочарование. Нет, я, конечно, не ждал, что этот тест даст ответ на все мои вопросы. Но он должен был сузить круг моего выбора. А он только расширил его.

Вздыхаю.

– Хочешь знать моё мнение?

Киваю. Хуже уже не будет.

– Судя по результатам, тебе нужно найти творческую профессию, которая была бы связана с техникой и требовала бы от тебя особой усидчивости.

– И какие же это профессии?

– Если честно, навскидку так не вспомню.

И на этом спасибо.

Падаю на кровать. Лицо вжимается в холодную подушку – так приятно. Весь вечер, пока учил физику, алгебру и геометрию, мечтал об этом мгновении. Этот день был таким долгим, и вот, наконец-то, я ложусь спать.

Обожаю этот момент перед сном, когда у тебя есть минут семь, чтобы подумать о чём-нибудь своём. Как бы я хотел пролежать так весь месяц, погруженный в свои мысли.

Разбудите меня, когда сентябрь закончится.

2.

Надо бы сосредоточиться на чём-то серьёзном. На учёбе, например. А я не могу. Вот совсем. Мы помирились, и я получил удар самых нежных чувств. Прям в голову. Если бы я пошёл к доктору, он бы поставил мне диагноз – Марго головного мозга. «Безнадёжно», – сказал бы он, – «совсем безнадёжно». Что бы я ответил? Да ничего. Только бы улыбнулся, как дурак – ещё один симптом. Потом бы доктор спросил меня: «Случалось ли это ранее с вами?» И он не смог бы меня заткнуть.

Я бы рассказал ему всё. От начала и до конца.

Часы на стене показывают больше шести, а занятие ещё не закончилось. Я уже всю задницу отсидел. И встать не могу – опять скажут, что мешаю. Женя снова убьёт меня взглядом.

Может, эти часы отстают? Сверю со своими.

18:04. Среда, 29 февраля.

– 10 С. Снег.

Движение на дороге затруднено.

Нет, всё правильно. Опять преподавательница их задерживает. Я, конечно, всё понимаю, скоро концерт в честь восьмого марта. Но, если так будет продолжаться, мы точно опоздаем в кино и никуда не пойдем. Тогда весь вечер придется слушать нудёж отца по поводу того, что мы нарочно никуда не пошли, что нам бы только в компьютерах потупить – и вообще, ничего нам неинтересно, потерянное поколение и бла-бла-бла.

Как будто мы не знаем, почему каждый раз после возвращения с рейса он дает нам деньги на кино, когда у мамы первый выходной.

Наблюдаю за репетицией. Эти девочки – они так стараются. Особенно Женя – она бредит этими танцами. Видно, что всё свободное время она посвящает им. Отрабатывает дома движения и всё такое. Хотя, подумаешь, это же просто танцы – дрыгайся себе под музыку да и всё.

То ли дело хоккей, да?

Вспоминаю, как раньше ждал каждую тренировку. Как готовился к матчам. Как было здорово после игры пойти всей командой в «МакДональдс». У меня были друзья, девушка и любимое дело – всё было так просто. А что теперь? Друзей толком нет. Девушки тоже. Прежняя форма ушла: наел животик, появились очки. Не знаю, чем заняться в свободное время. И не знаю, что делать дальше.

Позади меня хлопает дверь. Преподавательница убивает взглядом вошедшую девушку, а та даже не замечает смертельного выстрела в свою сторону. Садится недалеко от меня. Интересно, что она здесь делает? Явно не заниматься пришла. Должно быть, как и я, встречает кого-то. Сидит, слушает музыку.

А она симпатичная. Даже очень. И не смазливая. Кажется, немного постарше меня, на год или два. Русые волосы похожи на чёрный хлебушек, который подают в школьных столовых. Обожаю запах его корочки.

Ну вот, теперь я проголодался. А ведь мы даже в «МакДональдс» заскочить не успеем. Придется подкрепиться заначкой лакричного мармелада. Лучше, чем ничего. Подтягиваю к себе рюкзак.

Музыка играет громко, без проблем расстёгиваю молнию. Где-то там, на дне, моя прелесть. Шарю рукой – нащупываю кулёк мармелада. Отлично. Осталось только развернуть пакетик. Нахрена я сделал узелок? Как дедуля. Ещё в очках этих. Неудивительно, что Карина так и не стала со мной встречаться. Я бы тоже не стал. Хотя ладно, очки у меня всё-таки крутые. В них я похож на Бадди Холли.

В памяти всплывает образ горяченькой-рыженькой интеллектуалки. Уже прошло полгода, а Карина всё еще сидит в моих мыслях.

Прогоняю её прочь из моей головы.

Одной рукой развязать не получается. Просто рву пакетик – и дело с концом. Протыкаю его пальцем, достаю сразу несколько долек и кладу их в рот.

Еда богов. И главное – не надо ни с кем делиться. Никогда не встречал кого-то, кому бы нравилась лакрица. Кроме Макса, но он не считается – его нельзя принимать за среднестатистического человека.

Кто-то хлопает меня по плечу.

Оборачиваюсь. Эта та самая девушка. Прячу дольку за щёку.

– Во сколько заканчивается занятие?

– В шесть часов. Они задерживаются, такое бывает.

Девушка кивает и суёт наушник обратно в ухо. Складывает руки на груди, облокотившись на спинку стула. Кладёт ногу на ногу. Даже спасибо не сказала. Почему все симпатичные девушки такие надменные?

А, может быть, они просто считают ниже своего достоинства общаться с такими простыми парнями, как ты.

Достаю ещё одну дольку лакричного мармелада. Она в форме маленькой чёрной подлодки. Не ем – жду, пока уйдет привкус предыдущей.

Хлопок по моему плечу. И снова эта девушка.

– Это что, лакричный мармелад?

– Он самый.

Наверняка, почувствовала его запах – он такой специфичный, как у сиропа от кашля, ни с чем не перепутать. Сейчас скажет что-нибудь вроде: «Как ты можешь есть такую гадость?» Обычно так люди и реагируют. Особенно девушки.

– Можешь угостить меня парочкой?

Смотрю на неё и не понимаю – она что, прикалывается?

Вроде бы нет.

Пока достаю пакетик, она протирает руки влажной салфеткой. Высыпаю несколько долек ей на ладонь. Слежу за реакцией. Она кладёт в рот сразу две штуки. Начинает жевать. Закатывает глаза, видимо, от удовольствия – чёрт возьми, как это было сексуально.

– Я уже где-то год его не ела. Где ты его взял?

– Отец привез из-за границы. В России его мало где можно достать.

– Поверь, я знаю.

Маленькая усмешка в уголке губ. Берёт ещё одну дольку с ладони. Не такая уж эта девушка надменная, как пытается казаться. Или как показалось мне.

У меня дома запасов хватит месяца на два – возможно, даже до дня рождения останется. Может быть, принести ей немного?

Ты что, хочешь поделиться с ней? Она же даже не в твоем вкусе.

Да это здесь не причем. Я просто хочу сделать доброе дело.

Нет, ты просто нашел зацепку, чтобы подкатить к ней. Признайся в этом.

Да пускай даже я её больше никогда не увижу. Мне всё равно. Просто доброе дело. И всё.

Немного мешкаю, но выдавливаю из-за себя слова.

– У меня дома есть небольшие запасы, могу принести, – потом добавляю после паузы, – если хочешь.

Она смотрит на меня. И я утопаю в её зеленых глазах.

– Если только это не трудно для тебя.

Какая-то корявая фраза. Я бы по-другому сформулировал.

– Нет, мне не сложно. В субботу принесу. Договорились?

Преподавательница громко хлопает в ладоши. Это значит, что занятие окончено. Девчонки бегут к сцене-раздевалке – мне пора удалиться. Поднимаюсь с места, прихватываю рюкзак.

– Хорошо, – говорит незнакомка.

Киваю.

– Тогда до встречи, – добавляет она.

Снова эта маленькая усмешка в уголке губ.

– И кстати. Меня зовут Марго.

Суббота. Стрелки настенных часов показывают ровно на четыре. Снова встречаю Женю после танцев. И в рюкзаке у меня пакетик с килограммом лакричного мармелада.

Я сдержал своё обещание той девушке. Не пожадничал, упаковал целый килограмм. И даже ни разу не поддался соблазну открыть пакетик и взять пару долек.

Только я нигде её не вижу. Занятие уже заканчивается, а девушка – её зовут Марго – ещё не появилась. И что мне тогда делать?

Ты все ещё можешь оставить пакетик себе.

Нет, я дождусь её. Или найду другой способ передать мармелад. Я же обещал.

Преподавательница хлопает в ладоши. Сегодня не задерживает.

Выхожу из зала. Может быть, она где-нибудь здесь? Или на лестнице? Нет, я здесь один. Хоть бы номер свой оставила, вдруг она вообще передумала.

– Привет.

Узнаю голос – это она! Я всё-таки дождался.

Оборачиваюсь.

Нет, это не она. Это одна из девочек, с которыми занимается Женя. Её каштановые волосы перекрывают половину лица.

– Ты же Саша, брат Жени?

– Да, это я.

– Я Мила, – она зачем-то протягивает мне руку, слегка пожимаю её, – сестра Марго.

Теперь понятно, почему голоса так похожи.

– Она просила передать, что не сможет прийти. И хотела спросить, когда ты ещё можешь с ней встретиться.

Вот как. Значит, сначала она ведёт себя с тобой высокомерно. Затем видит у тебя лакрицу. Прикидывается хорошенькой. Заставляет делиться. Строит глазки. Вынуждает назначить встречу, чтобы ты мог передать ей ещё больше лакрицы. И кидает тебя. Отлично сработано. Развела, как лоха.

– А знаешь, – расстегиваю рюкзак, – не надо в другой день. Ты же сможешь передать ей это?

Протягиваю кулёк лакричного мармелада. Мила пожимает плечами.

– Да, смогу. Почему бы и нет?

Она берёт пакетик. Назад пути нет. Прощай, килограмм лакричного мармелада.

Мила спускается вниз по лестнице. А я остаюсь ждать Женю.

Ты молодец. Правильно сделал. Может быть, она и поступила с тобой подло. Но ты не опустился до её уровня. Ты хороший парень.

Достаю телефон. В глаза бросается трещина в правом верхнем углу. Смотрю на время. Интересно, а меня заставят идти на Женин концерт?

Ковыряю трещину в углу телефона. Мама толкает меня под локоть.

– Ради бога, хватит сидеть в телефоне, – её шепот орет мне в ухо, – убери его, мы же на концерте твоей сестры.

– Когда будет Женин номер, тогда и уберу.

– Александр!

Вздыхаю. Убираю телефон в карман пиджака. С мамой бесполезно спорить, потому что у неё всегда только один аргумент – «Александр!».

– Лучше достань фотик и приготовься. А то потом в последний момент будешь ковыряться.

Отец шикает на мать.

– Что?

Он качает головой. Мама хмыкает и поворачивается к сцене. Отец подмигивает мне.

Достаю фотоаппарат. Раз в телефоне нельзя сидеть, хотя бы в настройках покопаюсь. Правда, на тапок снимать лучше, чем на эту мыльницу. Но у меня нет выбора.

Антракт!!!

Стою в очереди, чтобы затариться «Твиксами», «Марсами» или «Сникерсами» в местном буфете – мне понадобится много сил, чтобы вытерпеть вторую часть представления. Перетаптываюсь с ноги на ногу. Какое же блаженство наконец-то стоять! Так жопу отсидел, что чувствую, как по ней мурашки бегают.

– Спасибо, что занял мне очередь.

Оборачиваюсь. Ну вот, эта та самая сестра подруги Жени. И сбежать не могу – останусь без сладкого. Придется поддерживать светскую беседу.

Сегодня она в платье – видимо, тоже заставили вырядиться.

– Тебя тоже родители притащили?

– Да. Я весь первый акт раздумывала план побега, – отвечает девушка. Её зовут Марго.

– Правильнее сказать «обдумывала».

Она смотрит на меня, приподняв одну бровь.

– А ты, значит, умник, да?

Подходит моя очередь. Смотрю на цены – долго колеблюсь, что же взять. Беру только «Сникерс» для отца и «Твикс». Взял бы «Марс», но «Твикс» выгоднее.

– Может быть, тебе добавить?

Нет, ещё чего. Девчонка не будет за меня платить.

– Нет, спасибо.

– Ну, как хочешь.

Марго покупает два «Баунти» и «Марс». Уверен, она это нарочно, чтобы показать своё превосходство – мол, смотри, я могу себе это позволить, а ты нет. А я всего лишь-то взял с собой мало денег. Какая же она всё-таки высокомерная сучка.

– Держи, – Марго отдает мне Марс.

Ещё лучше – теперь угощает меня, как будто я девчонка, а она пытается меня закадрить.

– Нет, не стоит.

– Я уже купила, поздно, – она усмехается, – не выбрасывать же.

Она ставит меня в неловкое положение. Нехотя беру батончик.

– Я отдам тебе после представления.

– Потом ходить искать тебя в этой толпе? Давай так – палочка «Твикса», и мы квиты. Идет?

Когда она вот так вот смотрит на меня своими зелёными глазами, я готов согласиться на что угодно. Ох уж эти девчачьи уловки.

– Ладно.

Всё равно отдам ей деньги как-нибудь потом.

Признайся, это было мило с её стороны. Может быть, она всё-таки нормальная девчонка. И мало ли, почему у неё не получилось прийти в ту субботу. А ты так сразу обозлился.

– Ты, кстати, не знаешь, где здесь лестница? Мне надо спуститься в гримерку, передать батончик Милке.

– Лестница где-то далеко. Я знаю, где есть лифт.

Она над чем-то задумывается.

– Ну ладно, пусть будет лифт. Так где он?

Тут надо свернуть за угол, там пройти по коридору, снова свернуть куда-то. Проще проводить, чем объяснять. К тому же, мне так не хочется возвращаться в зал. Снова сидеть в этом жёстком кресле.

– Я могу показать тебе.

– Только сначала пойдем покурим, ладно?

– Я не курю.

– Ну, тогда постоишь рядом, – она направляется к выходу на улицу, – я не выдержу ещё один акт без перекура.

Мы отходим куда-то за угол, где никого нет. Марго достает из сумочки пачку красных «Marlboro» и зажигалку – старенькую, но красивую, с откидной крышкой. Никогда ещё не общался с курящими девушками. Мне так противно от этого зрелища. Ладно, что парни курят, им ничего не будет, кроме рака легких. Но ведь девушки – они же будущие матери.

Марго оглядывает меня с ног до головы.

– Я только сейчас заметила, что ты любишь Битлов.

Как она догадалась? Смотрю на своё отражение в стекле. А, ну да. Из-за прически в этом костюме с галстуком я вылитый молодой Пол МакКартни. Больше не оденусь так.

– Да, но не подумай – я не какой-нибудь там дикий фанатик.

Сказал Саша с битловской прической, ага.

– Мне только некоторые их песни нравятся, где они вдохновлялись Бобом Диланом, – Марго затягивается сигаретой, – Например, эта… как её… Сейчас.

Она достает из сумки бордовый CD-плеер. Вставляет диск – он такой белый, как болванка, на которую можно записать песни. Щёлкает до нужной композиции. Ещё остались люди, которые слушают музыку через диски? Да я лет пять не видел эти плееры в продаже, где она его вообще откопала?

Марго протягивает мне наушник. Узнаю с первых же аккордов.

– «You`ve Got to Hide Your Love Away», альбом «Help!». Правда, я не уверен, что Джон Леннон вдохновлялся Бобом Диланом, когда писал эту песню.

Марго выпускает дым.

– Какая разница? Песня всё равно хорошая.

Мы молчим, слушая Битлз. Мне немного неловко стоять так близко. Пытаюсь вспомнить что-нибудь ещё связанное с этой песней, но безуспешно. Все мысли только о сладком аромате духов с горчинкой сигаретного дыма. Необыкновенно.

Вот, кстати, ещё доказательство, что она не такая испорченная девчонка, как я подумал. Чикульки не увлекаются такой музыкой. И уж точно не слушают её через CD-плееры.

Когда песня заканчивается, отдаю наушник.

– Кстати, – Марго выкидывает сигарету, – хотела передать через твою сестру, но раз уж ты здесь.

Она лезет в сумку. Что-то долго ищет, в конце концов, даёт мне сложенный в несколько раз листочек.

– Не люблю быть должной. Надеюсь, ты примешь это, как благодарность за лакрицу.

Разворачиваю. Это чёрно-белый рисунок самолета, похожий на чертеж. Нарисован простым карандашом, в некоторых местах гелиевой ручкой. В уголке стоит маленькая буковка «М».

– Это потрясающе.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Ну что, покажешь, где здесь лифт?

– Да, пойдем.

Складываю рисунок, прячу его в карман пиджака. Когда-нибудь я посмотрю на него и вспомню про девушку по имени Марго – возможно, единственную девушку в мире, которая любит лакрицу так же, как я.

Сижу за столом. Разглядываю чёрно-белый самолет в рамке. Представляю руки девушки, которая это нарисовала. Как она делает последний штрих и ставит букву «М» в правом нижнем углу. Отвлекаюсь на всё, что угодно, лишь бы не делать уроки.

Надо сосредоточиться. Сочинение по литературе само себя не напишет. Уже заканчивается последняя неделя третьей четверти. Мне нужно собраться, чтобы в итоге четвёрки вышли только по физике и алгебре – остальное уже всё на отлично. К тому же, если слухи верны, и школу закроют, мои оценки послужат хорошей рекомендацией на новом месте.

Первый абзац – вступление. С чего бы начать? Представляю себя в роли критика. Даже надеваю очки для правдоподобности. Итак. «Почему роман Федора Михайловича Достоевского является шедевром не только русской, но и мировой литературы?»

Вибрация телефона. Это смс.

Нет, я не буду отвлекаться. Мне надо сдать сочинение завтра. Тогда пятерка в четверти мне обеспечена.

Смотрю на телефон. Кто же мог написать?

Да как будто ты много кому нужен! Наверняка, Макс с какой-нибудь фигнёй.

Да, верно. Так что это подождет. Возвращаемся к Достоевскому. «Ключевой образ произведения – образ Родиона Романовича Раскольникова». Образ и образ – плохо звучит. Надо переформулировать.

Всё-таки не могу спокойно сидеть, если висит непрочитанное сообщение. Беру телефон. А вдруг что-то важное?

Незнакомый номер. Любопытно. Открываю сообщение. Это от той девушки Марго. Выслала селфи с моей лакрицей. Надо же, уже почти месяц прошел, а она у неё ещё не закончилась.

С чего она вдруг написала мне? После той ситуации в лифте она не стала выходить на связь, хоть я и дал свой номер. И вот теперь – высылает своё селфи.

Ну, что ж.

Беру рисунок в рамке. Подношу поближе к лицу. Фотографируюсь на вытянутую руку. Высылаю фото.

Получаю в ответ смайлик в виде большого пальца.

Я: «Привет, как дела? Что делаешь?»

Не отвечает. Странно.

Я: «Ты есть в контакте?»

Незнакомый номер: «Нет».

Я: «А ты где-нибудь вообще есть?»

Незнакомый номер: «Нет».

И всё? Сама написала и замолчала. Это как-то странно.

Да ладно, всему есть своё объяснение. Возможно, её позвала мама помочь с посудой. На что угодно могла отвлечься. А может, она телефонный маньяк. Всё возможно.

Откладываю телефон. Как знать, когда она ещё напишет?

Возвращаюсь в комнату с кружкой горячего чая. Закрываю за собой дверь. Прислушиваюсь – в коридоре тихо. Отлично, никого не разбудил. А то мама бы опять ругалась, что читаю допоздна, зрение сажаю.

Располагаюсь на кровати. Достаю книжку Стивена Кинга «Мизери». Уже почти дочитал её, совсем немного осталось. Эта первая книга, которую я читаю у Стивена Кинга, и мне она нравится.

Вибрация телефона. Сообщение от «Марго Лакрица». Снова селфи. Сидит с головой под одеялом, в руке бордовый CD-плеер. Смотрю на время – уже почти два часа ночи. Странно, обычно она не высылает фото так поздно.

Я уже так привык, что она всё время рядом. Сначала это была шутка. Мы пару раз обменялись дурацкими фотографиями на вытянутую руку – в основном, кривлялись. А потом и сами не заметили, как это стало нашим общением. Что-то вроде почтовых открыток.

Вот она в торговом центре, пьёт кофе из «Starbucks», на фирменном стакане её имя. А я в это время сижу с джойстиком перед компьютером, только проснулся.

Она – дома, смотрит сериал «Декстер». Я – сплю на уроке физики.

Она – сидит в каком-то белом помещении, скучает. Я – корчу рожу на физкультуре, чтобы поднять ей настроение.

Мне кажется, за это время я сделал больше селфи, чем за всю свою жизнь.

Беру телефон. Держу книгу так, чтобы влезала в кадр. Да, я не сплю, Марго. И тебе привет. Фотографируюсь. Хорошо получилось. Теперь можно отправить.

А может, позвонить ей?

Зачем? Просто вышли селфи, как обычно. Тебя ждет Стивен Кинг, там вот-вот кульминация будет. Я должен узнать, чем все закончится.

Мне кажется, ей грустно. Что-то случилось. Не стала бы она высылать фото в два часа ночи, если бы всё было в порядке.

Набираю номер. Гудки.

– Алло?

– Привет.

Стараюсь говорить, как можно тише. Вдруг кто-то будет проходить мимо двери и услышит. Выключаю свет, раз всё равно читать не буду.

– Ты чего звонишь?

Она тоже шепчет. Кажется, что мы сидим рядом и разговариваем в темноте.

– Ты какая-то тухлая на последнем фото. Всё в порядке?

Она какое-то время не отвечает.

– Честно говоря, не очень.

– В чём дело?

– Забей. Не хочу портить тебе настроение.

Голос у неё и вправду беспокойный. Надо разговорить её.

– Я сейчас читаю книгу про писателя, которого похитила ненормальная фанатка. И она отрезала ему ногу и пару пальцев. Вот это я понимаю – портить настроение.

Слышу смешок на другом конце.

– Ну, так что, расскажешь?

На дверь падают первые солнечные лучи. Понимаю, что всё это время в комнате я был один. И она была лишь голосом в телефоне. Но могу поклясться: пока мы разговаривали, Марго сидела рядом, и я чувствовал её присутствие.

Это будет самое трудное селфи.

Устанавливаю телефон между книгами на полке. Вроде держится. Включаю камеру, отхожу на пару шагов назад. Смотрю в объектив. Начинается запись видео.

Показываю пальцем в объектив. И принимаюсь смеяться. Ну вот, запорол дубль.

Соберись. Это же так просто. Показать пальцем в объектив и губами произнести: «Ты». Потом снова шёпотом «Хочешь пойти». Потом покачать руками, как в вальсе и сказать «на бал». В конце показать на себя большими пальцами и проговорить «со мной». И всё. Ей точно понравится эта пародия на сцену из четвертого «Гарри Поттера».

Снова включаю камеру. Отхожу на прежнее место. Держи серьёзное лицо.

Мне давно кажется, что нам пора начать общаться вживую. После того, как я позвонил ей ночью, мы стали всё меньше высылать друг другу фото, и всё больше созваниваться, особенно по вечерам. Но мне этого мало. Хочу сходить с ней куда-нибудь. В кафе, в кино. Или просто погулять.

После пары попыток наконец-то получилось. Нажимаю «Отправить».

Мы сидим за дальним столиком в кафе недалеко от нашего метро.

– Я ведь правильно понял, что это не свидание? – смотрю на Марго поверх меню.

– Да, это не свидание, – отвечает она, не отрываясь от своего.

Всё правильно. Когда мы договаривались о встрече, ни о каком свидании речи не было. Мы просто друзья. Только почему-то на мне белая рубашка с моим лучшим джемпером, а на Марго тёмно-зеленое платье с длинным рукавом.

Я не очень люблю что-то рассказывать, особенно про себя. Поэтому стараюсь сначала разговорить собеседника, а потом просто поддерживать беседу. И это хорошо работает. Ведь все любят, когда их слушают. Особенно девушки.

Вот только с Марго так не прокатывает. Каждый раз, когда я пытаюсь дать говорить ей, она переводит внимание на меня – и вот я забываюсь и начинаю трещать без умолку. А она только слушает и задает вопросы.

– Как это – снимаешь фильмы?

И тут я вспоминаю, почему не люблю рассказывать о себе.

Мы сидим на качелях, похожих на лодку, друг напротив друга. Так тесно, что мои колени касаются коленей Марго. И я чувствую тепло её тела даже через несколько слоев ткани.

– Ну, – пытаюсь подвинуться, чтобы не смущать её, но от этого наш контакт становится только плотнее, – это не совсем фильмы, скорее короткий метр. В смысле, короткометражки, – добавляю, когда замечаю её непонимающий взгляд, – мы называем их самыми скучными фильмами в мире.

– Мы?

– Да, я снимаю с друзьями. С Максом и Артёмом, я тебе про них рассказывал.

Она кивает и откусывает фисташковое мороженое. Надеюсь, мы замяли тему, а то я чувствую себя неловко.

– А почему вы их так называете? – снова спрашивает Марго.

Затыкаю рот своим шоколадным мороженым в надежде, что Марго забьёт на свой вопрос. Но она смотрит на меня и ждет ответа.

Придется объяснить.

– Мы либо берём классический фильм и делаем его скучным, либо сами придумываем что-то скучное. Ну, например, ты смотрела Хроники Нарнии? Представь себе, если бы вместо Нарнии дети обнаружили просто шкаф с шубами. И это всё. Представила? Так вот, это наш первый фильм.

Марго улыбается, и мне становится легче. Я боялся, что она не оценит всю глупость идеи.

– И много вы таких сняли?

– Штук шесть, – откусываю мороженое, – и один клип, на песню «Человек с ноутбуком». Макс, кстати, заставил нас отправить его на какой-то конкурс. И мы даже победили в какой-то номинации. Я получил грамоту и флешку.

– Дашь посмотреть? И то, и то.

Я не люблю кому-либо показывать наше творчество. Особенно потому, что вначале под пафосную музыку появляется название нашего творческого объединения – «Наспех нарисованная кошка». И, собственно, сама наспех нарисованная кошка. Но Марго так смотрит на меня зелёными глазами, что я не могу отказать.

– Убери, – Марго показывает на свою щеку, – у тебя там что-то.

Ну, конечно, я не мог не перемазаться. Вытираю рукой.

– Всё?

– Нет, не на этой, на другой.

– А теперь?

– Подержи.

Марго отдает мне своё мороженое. Достает из сумки влажную салфетку. Дотрагивается до моей щеки и нежными движениями очищает лицо. Напрягаюсь, что она нарушает моё личное пространство.

Но вдруг понимаю, что я не хочу, чтобы она его покидала.

– Теперь всё, – Марго садится обратно, – ты чего?

– Кстати, в том клипе есть сцена, где я сижу голый в ванной. С ноутбуком и белой маской на лице.

Идиот! Зачем ты это сказал? Я же хотел сказать что-нибудь непринужденное, что-нибудь обычное. А получилось вот это.

– О-о, – Марго усмехается, – а ты знаешь, как заинтересовать девушку. Теперь я просто обязана это посмотреть!

Она улыбается. И мы продолжаем болтать о всякой ерунде.

Просыпаюсь. Но не открываю глаза.

Сегодня 29 апреля. Ровно семнадцать лет назад родился Александр Ильич Громов.

На подоконнике, который служит мне прикроватной тумбочкой, уже стоят подарки. Каждый год я просыпаюсь, а они уже ждут меня там. Специально не открываю глаза, чтобы полежать в предвкушении.

А самое крутое, что сегодня воскресенье. И мне не придется идти в свой день рождения в школу. Подарок, о котором можно только мечтать. Завидую людям, которые родились в праздники – у них всегда выходной. Зато им не понять того счастья, когда ты просыпаешься и понимаешь, что никуда не нужно идти.

Всё-таки открываю глаза. На подоконнике виднеется небольшая коробка. В синей упаковочной бумаге и с золотой ленточкой. Как хорошо меня знает семья – обожаю, когда подарки оформлены, сразу чувствуется праздничная атмосфера.

Поднимаюсь с кровати. Замечаю, что коробочки две. Одна побольше, другая поменьше. Значит, в этом году у Жени для меня отдельный подарок. А ещё рядом пакетик с лакрицей. Видимо, отец припас от меня немного – знал, что я съем всё до дня рождения. Забавно. Он уже уехал, но его присутствие ещё чувствуется.

Разворачиваю маленькую коробочку. В ней лежит флешка на восемь гигабайт в виде Бэтмана. Это точно от Жени. Читаю открытку: «Самому лучшему брату». Улыбаюсь.

Теперь очередь подарка от родителей. Сердце начинает биться чаще. С одной стороны, хочется побыстрее узнать, что там. А с другой – боюсь, что мне не понравится. Хорошо, что я один, будет время подготовить радостное лицо.

Рву подарочную упаковку. Не верю своим глазам. Передо мной портативная полупрофессиональная видеокамера. Сразу вижу, что открытку подписывала мама – не сразу могу разобрать её почерк.

«Дорогой Саша! Пусть у тебя будет сердце, которое никогда не ожесточится, и характер, который никогда не испортится, и прикосновение, которое никогда не ранит. С днём рождения, от мамы и папы».

Это потрясно.

Выхожу в коридор. Смотрю на часы – мама ещё не вернулась со смены. Не успеваю зайти на кухню, как Женя бросается меня обнимать и целовать.

– С днём рождения!

Улыбаюсь, обнимаю сестру.

– Садись, я тебе уже кое-что приготовила.

Усаживаюсь за стол. Женя ставит передо мной тарелку. Омлет с улыбающейся рожицей из сосисок. Улыбаюсь ей в ответ.

– Какие у тебя планы на сегодня? Как отмечать будем?

– Мне хотелось бы сходить в кино на «Один плюс один». Макс сказал – говорят, хорошее кино. А потом можно пиццу поесть. Ты с нами?

– Фильм про супергероев?

– Нет.

– Тогда с удовольствием.

Сегодня определенно мой день.

На улице темнеет. Иду по аллее, вдоль которой растут молодые яблони. За плечами – мама, Женя, торт с задутыми свечками. Подарки. Поздравления от родных, сообщения от друзей в «Вконтакте». День рождения почти закончился.

Почти.

– Привет.

Свет фонаря падает прямо на Марго, и мне не нужно напрягать глаза, чтобы разглядеть её.

– Давно ждешь?

Она мотает головой. Докуривает сигарету и выкидывает её.

– Куда пойдем?

– Может, посидим где-нибудь?

Мы идем дальше по аллее, потом сворачиваем туда, где виднеется Коробок. Рассказываю Марго про флешку и видеокамеру. И про слова в открытке. И о чудесном завтраке. И о кинотеатре. А ещё о том, что сегодня первый раз в этом году поел попкорн.

Мы садимся на трибунах. Мне нравится, что здесь так тихо и спокойно. Никого вокруг нет. Ни машин, ни трамвая не слышно.

– Загадывал желание, когда свечи задувал?

– Да, но я не расскажу о нём.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Ладно, закрывай глаза.

– Зачем?

– А ты думал, я не приготовлю для тебя подарок?

Закрываю глаза. Я действительно так думал. Да, в последнее время мы общаемся очень много. И она стала мне очень близкой подругой. Но всё-таки вживую мы общаемся меньше месяца. Не тот уровень отношений, что ли.

Марго кладет мне в руки коробочку. Маленькую, но нелегкую. Открываю глаза. Не могу понять, что это. Какие-то надписи на французском, а я его совсем не знаю.

Она понимает моё замешательство.

– Это туалетная вода, – она помогает открыть мне упаковку, – мне кажется, тебе понравится такой аромат. В нём нотки кипариса. Рыцари считали его символом силы и мужества.

Брызгаю на запястье. Сладковатый древесный запах. Приятный и ненавязчивый.

– Спасибо, – улыбаюсь.

– С днём рождения, – Марго целует меня в щеку.

Улыбаюсь. Беру её за руку. Её пальцы переплетаются с моими. Сжимаю покрепче. Мы сидим близко-близко, её голова прижимается к моему плечу. Мне нравится чувствовать её тепло.

Подумать только. Месяц назад я едва знал о её существовании, а теперь и дня не проходит без нашего общения. Кто бы мог подумать, что я встречу человека, с которым мне будет так комфортно. При этом девушку.

Она тебе нравится?

Нет, конечно, нет. Мы просто друзья.

Уверен? Друзья не держатся вот так за руки.

Выбрасываю мысли из головы.

Мы бежим прочь от Нескучного сада, дождь преследует нас по пятам. Ни у меня, ни у неё нет зонтика – да кто ж знал, что так ливанёт? Рубашка и шорты прилипают к телу. Смотрю на Марго – её зелёное платье насквозь мокрое, а русые волосы липнут к лицу.

Проваливаюсь в лужу. Вода залила весь кед, я слышу её хлюпанье. Мурашки по коже.

– Куда мы? – Марго едва слышно за грохотом грома.

Не могу ответить – грудь сдавливает, задыхаюсь от бега. Но мы уже рядом, осталось совсем немного.

В метро сухо и тепло. Пытаюсь отдышаться. Но Марго хватает меня под руку и тащит на перрон, в сторону нашей станции.

– Так куда мы? – снова спрашивает Марго.

Пожимаю плечами. Мне хотелось как можно быстрее убежать от ливня. А о большем я не думал.

– Ко мне нельзя. Все дома, – наконец-то выдавливаю из себя.

– А который час?

Достаю телефон из кармана. Вытираю экран.

14:53. Пятница, 4 мая.

+16 с. Дождь.

На дорогах движение затруднено.

– Почти три часа.

Вижу, как Марго мешкает. Её родители приходят после шести. А сестра может быть где угодно.

– Ладно, поехали ко мне.

Заходим в подъезд. Подхожу к лифту, нажимаю кнопку вызова.

– Да пойдем пешком, – Марго бежит вверх по лестнице, – ждать будем дольше.

Пожимаю плечами, иду за ней.

Дверь квартиры захлопывается позади меня.

– Ты могла бы предупредить, – прижимаюсь к косяку двери, задыхаясь, – что живешь на шестом этаже.

Марго отмахивается вместо ответа.

– Вот здесь моя комната, – она открывает ближайшую дверь, – проходи, раздевайся до трусов. Я принесу тебе что-нибудь сухое.

Снимаю кеды. От моих носков остаются мокрые следы на полу.

– Что, прости? До трусов?

– Ты не можешь оставаться в этом, заболеешь же, – она забирает кеды и босоножки в ванную, – обещаю, я не буду к тебе приставать.

– Ха-ха, очень смешно.

Прежде, чем я успеваю зайти в комнату Марго, она окрикивает меня.

– Не смей заходить в мою комнату в мокрых носках!

Снимаю их и закрываю за собой дверь.

Я совсем не готов к такому повороту событий. Хрен с ним, если она увидит меня в этих зелёных боксерах с Халком. Но ведь она и шрам на руке заметит! Хочу закрыться на замок, но тут обнаруживаю, что вместо скважины дырка – как будто кто-то вырезал его.

Дверь приоткрывается, Марго кладет на край кровати одежду. Кажется, она не услышала моё «спасибо». Рассматриваю футболку итреники. Похоже, они принадлежат её отцу.

– Марго!

Она подходит к двери, но не заходит.

– Что?

– А можешь принести что-нибудь с длинным рукавом? Я замёрз.

Удаляющиеся шаги. Через какое-то время они возвращаются. Рука протягивает мне кофту.

Марго выдвигает из-под кровати какую-то коробку. Совсем не пыльная. Внутри огромная коллекция дисков всяких разных исполнителей. Лежат в идеальном порядке, по какой-то своей системе.

Меня удивляет её музыкальный вкус. Наряду с фолком Боба Дилана, она слушает поп-панк Аврил Лавин и Blondie, электронную музыку Леди Гаги, метал Nightwish. При этом в её коллекции можно увидеть Нэнси Синатру и Шер, а также много исполнителей, о которых я даже никогда не слышал, вроде Регины Спектор и Эми МакДональд.

Марго достает какой-то запечатанный диск, рассматривает обложку.

– Ты что-нибудь знаешь о Дэвиде Боуи?

– О ком?

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Ясно. Я тоже.

Пока Марго вставляет диск в бордовый CD-плеер, рассматриваю обложку. Вечерний город, горят фонари. Пустая улица, и только у крыльца стоит фигура в синем костюме с гитарой. Большие жёлтые и красные маленькие буквы гласят: «DAWID BOWIE: The Rise and Fall of ZIGGY STARDUST and Spiders from Mars».

– Откуда у тебя это?

Марго протягивает мне наушник.

– Друг подарил на Новый Год. Всё хотела послушать, но руки не доходили, – нам приходится сесть очень близко, чтобы наушники не выпадали. – Включать?

Киваю. Смотрю, как называется первая песня – «Five Years».

Нарастающий мягкий ритм барабана. Голос, отдаленно напоминающий Джона Леннона, речитативом произносит длинные строки. Тяжёлые одинокие аккорды пианино.

Удар клавиш, как приговор.

Планета Земля погибает.

Осталось всего лишь пять лет и никакой надежды.

Хотел бы я, чтобы мы были такими везунчиками. Но нет – до нашего конца света осталось чуть больше полугода. Навряд ли получится слетать в Лондон, Париж и Нью-Йорк. Я даже не успею закончить школу. И умру девственником.

Представляю, как небо заливается красным, и герой песни ходит по площади, а вокруг ни души. Поёт надрывающимся голосом, что никогда не задумывался, как нуждается в людях. И на другом конце света мы сидим в этой комнате и слышим его крик, но ничем не можем помочь.

Кажется, я видела тебя в кафе-мороженом, попивающей молочный коктейль…

Представляю девушку с огненно-красными волосами, сидящую на скамейке и потягивающую клубничный молочный коктейль из трубочки.

Улыбаешься и выглядишь такой нормальной,

Как ты оказалась в моей песне?

Герой подходит к ней, позади него горящие метеориты рассекают небо. А девушка смотрит на него через солнцезащитные очки и улыбается.

Твоё лицо! Твоя раса! Как ты говоришь!

Я поцелую тебя! Ты прекрасна! Я хочу с тобой прогуляться!

Это самые прекрасные строчки во всей балладе.

Смотрю на Марго. Её глаза прикрыты. Она покачивает головой в такт. А голос певца снова срывается на хриплый крик.

У нас только пять лет,

Всё, что у нас есть…

И песня заканчивается утихающим мягким ритмом барабана.

Марго открывает глаза. Не произносит ни слова. У меня тоже нет желания нарушать тишину. Пусть звучит только голос Дэвида Боуи. Может быть, потом как-нибудь я обязательно расскажу ей про то, как представил конец света и девушку с красными волосами.

У меня смешанные чувства – прошло несколько песен, а я так и не понял, нравится мне этот альбом или нет. Но тут начинает звучать эта песня – на обложке озаглавлена, как «Starman» – и я влюбляюсь в неё с первых аккордов.

Чувствую, что Марго в таком же восторге, как и я. Мелодия, совсем отличающая от всего того, что мы слышали до этого. Броская и легкая. Преобладающее звучание акустической гитары.

Марго устраивается ко мне поближе, кладёт голову на плечо. Одной рукой беру её за талию, прижимаю крепче – и сам от себя не ожидаю такой решительности. Замираю. Должно быть, я позволил себе лишнее. Ощущаю, как живот Марго стал «дышать» чаще – она напряглась. Да, точно, это чересчур. Надо отпустить её и восстановить безопасную дистанцию.

Вот только тело не слушается. Как будто у него своё мнение на этот счёт. И у меня не получается с ним спорить.

Жду, когда Марго отодвинется обратно. Даже готов получить пощёчину. Но ничего из этого не происходит. Марго остаётся рядом. Аромат её духов создает ещё более особую атмосферу.

Вслушиваюсь в музыку – уже середина какой-то другой песни. Я немного выпал из происходящего. Но это неважно. Это всё равно лучший альбом, что я когда-либо слышал.

…И он был в поря-я-я-ядке!…¹¹

Да, это точно. Я в полном порядке. Теперь я понимаю, почему Марго любит слушать диски от начала до конца. Эти песни невозможно воспринимать отдельно друг от друга. Они одно целое, одно существо. И оно как будто пытается что-то мне сказать.

…Сегодня я влюблюсь,

как звезда рок-н-ролла!…¹²

Но я не слушаю, потому что сердце подхватывает пляшущие ритмы. Нос пытается уловить как можно больше ноток аромата духов. Её сладких духов. С моей любимой горчинкой сигаретного дыма, которая еле-еле слышна. Хочу запомнить этот запах. Как и тепло её тела в своих руках.

…Эй, парень! Она просто вау-вау!¹³

Как вдруг! Музыка обрывается. И наступает последняя песня. Я это понимаю, потому что она совсем не похожа на предыдущие. Грустная, даже меланхоличная. Как будто наступает конец, и я вот-вот потеряю что-то важное.

Да, так и есть. Ведь конец этой песни означает, что мы перестанем слушать Дэвида Боуи. И мне придется перестать обнимать Марго. Отпустить её. А потом я пойду домой. И жизнь продолжится. Так же, как она шла до того, как я услышал Самый Лучший Альбом в Мире.

А хочу ли я так же?

Открываю глаза. А Марго уже смотрит на меня. Понятия не имею, о чём она думает.

Но, кажется, я поцеловал её.

О нет, любовь моя! Ты не одна!

Неважно, кем и когда ты была…

Неважно, кого и когда ты видела…

И она ответила мне тем же.

Ты не одна!¹⁴

Эпизод третий. Перекрёстки

1.

Открываю глаза. Что-то я вздремнул немного.

Ещё бы. Опять сижу на остановке, жду её. А она снова опаздывает. Зеваю, смотрю на экран телефона.

08:16. Четверг, 4 октября.

+15 с. Облачно.

На дорогах свободно.

Сегодня четверг. Значит, первый урок – физика. Если она опоздает, то Зинаида Васильевна даст нам обоим проверочную. Марго-то хорошо, она справится. А мне только ещё одной двойки не хватало.

Разглядываю колёса на своих роликах. Так давно их не чистил, надо бы заняться этим в свободное время. Интересно, а зачем Марго попросила надеть их? Она же не умеет кататься на роликах. Может, ей надоело, что я хожу медленнее, чем она?

Дзинь! Звонок, как у разносчиков газет на велосипеде. Он где-то у меня за спиной. Звонит ещё раз. И ещё раз. Что за..?

Оборачиваюсь. Марго летит на велосипеде к перекрёстку: узнаю её по развевающимся из-под шапки волосам – они давно уже не красные, а, скорее, тёмно-рыжие. И, похоже, она не собирается останавливаться. И снова – дзинь!

Сонливость тут же пропадает. Вскакиваю, немного отъезжаю от остановки. Велосипед с Марго сворачивает на дорогу по пешеходному переходу, бросаюсь вслед за ним. Она на полной скорости проезжает по трамвайным путям. Несусь вдогонку. Едва успеваю переставлять ноги, чтобы не попасть колёсами в щели между плит и рельс.

Запрыгиваю на бордюр около светофора, сворачиваю в сторону школы. Марго в нескольких метрах от меня. Устремляюсь за велосипедом, что есть силы – помогают старые спортивные навыки.

– Может, притормозишь?

Я почти догнал её. Но мне тяжело поддерживать скорость.

– Нет времени, цепляйся за багажник.

Чего? Она не шутит?

Силы на исходе. А Марго даже не думает тормозить. Выхода нет – делаю последний рывок и хватаюсь за багажник.

Ветер бьёт в лицо, особенно в уши. Никогда ещё я не летел с такой скоростью на роликах. А мне только и надо, что расслабленно переставлять ногами и держаться за багажник велосипеда.

Только одно может сделать этот момент лучше.

«Я ОРЁ-Ё-Ё-Ё-ЁЛ!»¹⁵

Улыбаюсь. Теперь хорошее настроение на весь день.

– Тебе не тяжело?

Она там что-то говорит про распределение силы тяжести, про ещё какую-то физическую ерунду. Пока Марго смотрит на дорогу, я могу любоваться её попкой. Вспоминаю любимую родинку на правой ягодице.

Мы проезжаем мимо остановки. Мимо тропинки во дворы, куда обычно сворачиваем по дороге в школу.

– Приготовься, сейчас поворот.

Пытаюсь посмотреть, куда мы едем. Видимо, это путь к центральному входу школы.

Марго пристёгивает велосипед к скамейке, на которой я переобуваюсь.

– Заметь, всё равно, в конце концов, мы опаздываем из-за тебя, – она складывает ролики в пакет.

– Я же не могу так в школу пойти, – завязываю шнурки на кедах, – откуда у тебя велосипед, кстати?

– У Милки отобрала на неделю, – Марго достает салфетки из сумки, – вытри лицо, ты весь мокрый.

Мы бежим по лестнице на четвёртый этаж. От урока уже прошло минут пять. Нам крупно повезёт, если Зинаида Васильевна не даст проверочные.

Стучусь в дверь, приоткрываю её. Заглядываю в кабинет: Елена Михайловна стоит перед классом, что-то вещает – а значит, мы не опоздали на физику.

Пропускаю Марго вперёд себя – я же джентльмен.

– Николаева, Громов, давайте быстрее, – у Груши в голосе визгливые нотки, – мы обсуждаем предварительные итоги четверти.

Она кладет на нашу парту какие-то листочки. Марго открывает дневник, вкладывает листочек на страницу текущей недели. Не понимая, что происходит, делаю то же самое. Груша прикрепляет листочки степлером.

– Чтобы в понедельник была подпись одного из родителей.

Смотрю на листочек. Это все мои оценки за четверть. То-то я понять не мог, почему учителя так не напрягаются по поводу дневников. Всё в этом лицее как-то с ног на голову перевёрнуто.

Пробегаю глазами по оценкам – поздравляю, Громов. До конца четверти осталось около трёх недель, а у тебя выходят двойка по физике, а по алгебре и геометрии – тройки. И что-то непонятное с литературой.

Ты скатился. Понимаешь, что это значит? Прощай, золотая медаль.

Нет-нет, ещё не все потеряно – по остальным же предметам пятерки. Если эти исправлю на четверки, всё будет нормально. Никуда от меня медаль не денется.

Ага, утешай себя. Осталось три недели – ты не сможешь исправиться! Представь, как мама огорчится. Как она будет разочарована. Поймет, что ты уже не тот золотой мальчик, на которого она так всегда надеялась. А Марго? Каково это, когда твой парень – тупой неудачник?

Хватит! Это всего лишь предварительные результаты. Ещё успею всё исправить. Это же я, мне всегда всё удавалось. А мама… Маме не обязательно видеть этот листочек. Осталось только придумать, кто бы мог расписаться вместо неё.

– Всё, не буду вас больше отвлекать от физики, – Груша идёт к двери, – не забудьте про подписи!

Да-да, ты не дашь забыть.

Зинаида Васильевна направляется в лаборантскую.

– Мальчики, чего ждём? Маятники сами по столам не разбегутся. Или вы забыли, что сегодня лабораторная работа?

Любуюсь, как тонкие пальцы Марго закручивают винтик на штативе, устанавливая нитку с шариком на нужной высоте. Они кажутся такими хрупкими, но движения такие уверенные.

– Нам нужно рассчитать ускорение свободного падения с помощью математического маятника. Для этого надо отклонить шарик на небольшой угол и секундомером замерить время, за которое он сделает тридцать колебаний. Замеряем пять раз и…

Перебиваю её наигранным храпом.

– О, ты думаешь, что всё знаешь? Ну, давай, делай тогда.

Беру секундомер. Отвожу шарик, как можно дальше – раз уж делать, так с размахом.

– Так, стоп-стоп-стоп.

«Ты сейчас выбьешь кому-нибудь глаз»¹⁶.

– Что не так?

– Если отводить шарик на такой большой угол, создается натяжение нити, которым мы не сможем пренебрегать при расчетах, – Марго отбирает у меня секундомер, – и тогда эксперимент пойдет к хренам.

Она отклоняет шарик на пару сантиметров и запускает секундомер. Через двадцать девять колебаний останавливает время. Странно, должно же было быть тридцать. Ладно, она лучше знает.

– Запиши: тридцать четыре и восемь сотых секунды.

Усмехаюсь, пишу число в таблицу.

– Чего ты ухмыляешься?

– Теперь понимаю, почему ты так уверена в своих силах на олимпиаде по физике.

Проделываем опыт ещё четыре раза. Затем Марго снова откручивает винтик, устанавливает маятник повыше – так надо по условию эксперимента. Дотрагиваюсь до её запястья, помогаю закрепить штатив.

– Знаешь, красивей твоих пальцев я ещё ни у кого не видел.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Ты пытаешься закадрить меня?

– Пытаюсь? Нет, уже закадрил.

Она закусывает губу, чтобы не засмеяться, толкает меня ногой под партой. С трудом подавляю смешок.

Зинаида Васильевна отрывается от журнала, смотрит на нас.

– Громов, Николаева, вы уже закончили? Какие у вас результаты?

– Мы только…

Марго перебивает меня.

– По нашим результатам ускорение свободного падения девять и девять десятых метра на секунду квадратную, плюс-минус общая ошибка – одна десятая.

Смотрю на Марго большими глазами. Мы же даже не начали делать второе условие, не говоря уже о том, чтобы посчитать конечный результат и погрешность. Она просто сказала наобум, не подумав, что Зинаида Васильевна может попросить показать вычисления.

– Какие у вас средние показатели?

Марго наклоняется к листочку. Диктует цифры, которые на половину то, что мы получили, на половину, видать, из её головы. Зинаида Васильевна записывает их, достает калькулятор.

Это жесть. Сейчас она посчитает, и, если не повезёт – у нас будут проблемы. И ладно, если просто ответ не совпадет. Она же попросит показать, как мы считали, а у нас-то ничего нет. И тогда Зинаида Васильевна поймет, что Марго обманула её. И вот это уже будет полная жесть.

Толстые пальцы физички тыкают кнопки калькулятора с таким нажимом, будто чем сильнее нажимать, тем точнее будет результат. Чувствую, как по виску катится капля пота. Во рту пересохло. И, кажется, я забыл, как дышать.

Зинаида Васильевна последний раз нажимает на кнопку.

– Верно. Что ж, хорошо. Тогда сидите тихо и не мешайте остальным.

Она снова утыкается в свои бумаги.

Облегчённо вздыхаю. Смотрю на Марго – она улыбается, записывает числа в таблицу.

– На этот раз нам повезло, но больше так не делай.

– Повезло? – Марго фыркает, – я посчитала это.

– Как ты сделала это без калькулятора и данных?

– Дело в том, – Марго наклоняется к моему уху, – что в детстве мне в мозг установили микрочип, и с тех пор я могу рассчитать всё, что угодно.

– Чего-о?

Марго смеется.

– Шучу. Ты что, поверил? Я просто ответы загуглила.

– А, понятно.

Замечаю, что телефона на парте нет, а в карманах Марго его не носит. Странно, а как же она загуглила? И когда?

Мы спускаемся по лестнице.

– Марго, ты не могла бы расписаться вместо моей мамы?

Протягиваю ей дневник. Она пробегается глазами по оценкам.

Чувствую, как на меня наваливается рука. Узнаю эти часы. Влад встревает между мной и Марго, облокачиваясь на наши плечи. Так и хочется переломать ему кости, чтобы не трогал мою девушку.

– Марго, пойдем покурим, а? – Влад заглядывает в мой дневник, прицыкивая, – Санчо-Санчо, сколько двоек понахватал, ай-яй-яй.

Схватить бы его за шкирку и спустить с этой лестницы.

– Лучше попроси Иру, – Марго отдает мне дневник, – у нее хорошо получается подделывать подписи.

– Что, Санчо, боишься, что мамка по голове настучит?

Надоело. Спихиваю руку Влада с плеча.

– Воу-воу, – он хватается за мой воротник, не отстает, – у тебя какие-то проблемы, Санчо?

Марго встает между нами, расталкивая в стороны.

– Влад, я курить. Ты со мной?

– Конечно.

Они спускаются к двери, выходящей на задний двор школы. Влад посылает мне воздушный поцелуй, подмигивая. Ну, уж нет, вдвоем я их не оставлю.

– Что, Санчо, тоже воздухом решил подышать?

Влад достает из кармана связку ключей с брелоком в виде сисястой бабы. Подбирает один из них и открывает дверь.

Опаздываем на русский язык. К Ильичке.

– Здравствуйте, Ирина Ильинична, можно войти?

Она смотрит на часы. Затем на нас.

– Громов, Николаева. Потрудитесь объяснить, почему вы приходите позже звонка на семь минут.

Влад высовывается из-за наших спин. Прокашливается. От него несет табаком.

– Простите, Ирина Ильинична, мы задержались по моей вине.

Ильичка как будто расстраивается.

– Что ж, проходите.

Хоть раз мне удалось воспользоваться положением Владислава Быкова, любимчика всех учителей. И, по случайному совпадению, сына директрисы.

Подсаживаюсь к Алексу. Его кудряшки собраны в хвостики, по бокам и на макушке, как у пятилетней девочки. Сдерживаюсь, чтобы не заржать.

– Отлично выглядишь.

Он, довольный, кивает.

– Я стар-рался.

На русском всегда уныло. ЕГЭ, ЕГЭ, ЕГЭ. Сидим и решаем варианты. Один за другим. Или разбираем темы, а потом снова однотипные задания. Так скучно.

Одна из близняшек с чёрными волосами – та, что Даша, – пишет на доске предложения, расставляя знаки препинания, и объясняет их постановку. А в это время мы с Алексом играем в морской бой.

Он пишет на бумажке: «А7». Мимо.

Я специально расставляю корабли так, чтобы некоторые колонки были целиком пустые. Своего рода ловушка.

– Николаева, почему вы ничего не делаете?

Оглядываюсь. Алекс прячет бумажку под тетрадь.

Ильичка стоит перед Марго. Становится так тихо, только чей-то стул скрипит. Хочу посмотреть на того человека, который не замер от голоса этой ведьмы да ещё и ёрзает на стуле.

Марго молчит. Её руки скрещены на груди. Просто смотрит в блочную тетрадь.

– Николаева, я с вами разговариваю. Почему вы не работаете с классом? Где ваши записи?

Ну же, Марго, не молчи. У тебя же наверняка хотя бы число написано, тема урока. Покажи ей.

Ильичка берёт в руки блочную тетрадь. Листает её.

– Биология, физика, химия, литература – всё в одну кучу. Вы, наверное, думаете, что самая умная. Однако ваши работы показывают другое. Последняя написана на 17 баллов из 100 – самый худший результат в классе. Часть С даже не тронута.

Марго так и сидит.

– Что вы молчите? Сказать нечего? Николаева, выходите к доске, – Ильичка показывает Даше сесть, – стирайте всё.

Марго медлит, но всё-таки встает. Подходит, проводит тряпкой по доске. Берёт мел. Весь класс с напряжением смотрит, чем всё закончится.

– Написать предложение и расставить знаки препинания, – Ильичка листает страницы из сборника ЕГЭ: наверное, ищет что-нибудь потруднее, – «Гром уже грохотал и впереди, и справа, и слева».

Марго медленно выводит печатные буквы. Они сами на себя не похожи: обычно прямые и устойчивые, теперь же – зябкие.

– Давайте быстрее, весь класс ждет.

На доске написано «Гром». Вспоминаю двойников этих букв на раскрашенных моделях самолетов. Марго останавливается.

– «Гром уже грохотал и впереди, и справа, и слева». Пишите.

Не понимаю, что происходит – Марго застыла.

– Гром. Уже. Грохотал, – Ильичка теряет терпение, – и впереди, и справа, и слева.

Замечаю, как Марго дотрагивается до носа. Смотрит на пальцы. Разворачивается и выходит из кабинета. Дверь за ней захлопывается.

С минуту в классе тишина. Все ждут реакции Ильички. Она подходит к доске, хватает тряпку.

– Позорище. Передайте Николаевой, что за урок я ставлю ей два.

У меня сердце сжимается, когда она одним движением стирает с доски «Гром».

Наконец-то перемена.

Если бы я был Марго, куда бы я пошел?

Спускаюсь на третий этаж. Оглядываюсь по сторонам – в коридоре уже скопилось много народу. Меня это не смущает, всё равно подхожу к женскому туалету и открываю дверь.

Это место все обходят стороной. Фактически, этот туалет считается нерабочим. Ещё бы – во всех трёх кабинках от унитазов только бачки. Я слышал, кто-то подорвал их года два-три назад. Уборную не закрыли только потому, что здесь все ещё осталась закрытая туалетная комната для учителей.

Слышу шум воды из крана. Заглядываю за угол. Марго стоит перед раковиной, наклонившись. Её тёмно-рыжие волосы собраны в хвост. В руках у неё одноразовый платок с алыми каплями. Она выпрямляется, зажимая нос.

Всё именно так, как я и думал: у неё опять пошла кровь.

– Не прячься. Я вижу тебя в зеркале.

– Я и не прячусь, – подхожу к Марго, – ты в порядке? Держи, я собрал твои вещи.

Протягиваю сумку. Она достает из неё таблетницу, бросает сумку на пол. Берёт вату и закладывает нос.

– Ты совсем страх потерял? Это всё-таки женский туалет. Если кто-нибудь из учителей зайдет – отправишься прямо к Ильичке. А если учесть, что здесь ещё и я, то это уже половой акт.

Сдерживаю смех. Он сейчас совсем неуместен.

– И что мне делать?

– Уйди и оставь меня в покое.

За то время, что мы встречаемся, я понял одну вещь: если у Марго пошла носом кровь – значит, всё плохо. Она отмахивается тем, что просто сосуды слабые. Но я-то не дурак. Уже который раз замечаю, что это не случается просто так.

Подхожу, дотрагиваюсь до её плеча.

– Не надо, – Марго скидывает мою руку, – не трогай меня.

– Я хочу тебе помочь.

Она начинает повышать голос.

– Не надо мне помогать, я в порядке. Просто оставь меня одну.

Скрещиваю руки на груди.

– Я никуда не уйду.

Наконец-то Марго поворачивается ко мне лицом. Кровь уже не идет, а из-за ваты её нос кажется очень большим.

– Я сейчас позову кого-нибудь, – Марго прикрывает лицо рукой, – и скажу, что ты домогаешься меня, если не свалишь отсюда сейчас же.

– Ты не сделаешь этого.

– Ты думаешь? – Марго складывает руки рупором, – НА ПОМО-о-о… м-м-м…

Успеваю заткнуть ей рот. Надеюсь, никто не услышал.

– Ты совсем больная, что ли?

Ай! Тру палец в месте укуса. Теперь пару дней болеть будет.

Мы оба замираем. Нет, не послышалось. Кто-то поворачивает ручку двери.

Пулей бросаюсь в ближайшую кабинку. Пытаюсь запереться – замечаю, что замок сломан. Да что не так с этим туалетом? Заскакиваю на бачок, придерживая дверь.

– Девушка, вы кричали?

Голос какой-то учительницы. Не знаю её. Хорошо, что не Ильичка.

– Нет.

– Здесь кто-то ещё есть?

Шаги в сторону кабинок. Замечаю, что под моим весом бачок проседает – из него начинает течь вода. Твою мать!

– Нет, я здесь одна.

С грацией кошки опускаю ногу на пол за унитаз, совсем слегка опираясь на носок. Пытаюсь занять более устойчивое положение. Но у меня хреново получается. Да ещё и рюкзак за спиной мешает держать равновесие.

Шаги удаляются. Наконец-то.

Потихоньку слезаю с бачка, прижимаюсь к стенке. И тут! Дверь в кабинку открывается! Сердце обрывается, воздух встает поперёк горла. Только спустя пару мгновений до меня доходит, что это всего лишь Марго.

– Что ты здесь натворил? Что это за лужа?

Выхожу из кабинки. Перевожу дыхание.

– Это всё бачок. Я сел… Неважно, короче.

Марго возвращается к раковине. Смотрит в зеркало. Достает из рукава ещё один платочек и вытирает пятна с лица.

– А говорил, что не сделаю. Сказала же – уйди. А если бы поймали? Стоило так упираться?

Делаю вдох.

Я бы ей сейчас голову оторвал. Схватил бы за волосы и размозжил мозги об раковину.

Выдох.

Подхожу к Марго сзади.

– Просто я, типа, волнуюсь.

Дурацкое «типа». Не могу пересилить себя и сказать что-нибудь серьёзное без него. Ещё подумает, что я ей там в чувствах каких-то признаюсь или ещё что-то. И буду выглядеть полным идиотом.

Марго переводит взгляд на меня.

– Я, правда, в порядке. Не надо пытаться мне помочь. Я сама справлюсь.

Она замечает остатки мела на пальцах. Тщательно моет руки с мылом. Берёт одноразовое полотенце и вытирает их. Бросает его в урну. И снова принимается мыть пальцы. И так несколько раз – хотя они уже чистые.

– Марго, что ты делаешь? Хватит, – беру её руки, выключаю кран, – кажется, урок уже давно начался.

– Иди. Я всё равно не собираюсь на него.

– Прогуляешь алгебру? И где ты будешь два урока?

– Я пойду домой.

Смотрю на неё с непониманием. Какой ей смысл идти на два урока домой, а потом возвращаться на историю и теорию вероятностей? А, понял. Она не собирается возвращаться.

– Ты из-за Ильички так? Да брось, ты же сама говорила, что она просто озлобленная нетраханная стерва.

Марго мотает головой.

– Нет, не из-за неё. Мне просто надо уйти.

Не может быть такого, что утром всё было замечательно, а сейчас она просто сбегает. Что-то здесь не так.

– Тогда я с тобой.

– Нет, Саш, у тебя и так тройка по алгебре в четверти выходит. Ты должен остаться.

Вздыхаю. Может, всё дело во мне?

– Марго, я не понимаю, что происходит.

Она подхватывает сумку и идет к двери.

– Иди на урок.

Выходим из туалета. Коридор уже пуст. Я опаздываю минут на пять. Придется придумывать какую-нибудь отмазку и выслушивать недовольство Груши по поводу моей несобранности.

– Я тогда позвоню тебе после школы.

– Не надо, я сама наберу тебя вечером.

Мы прощаемся. Разворачиваемся и идем в противоположные стороны коридора, к разным лестницам. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, не обернётся ли она. Долго смотрю ей вслед. И, не дождавшись, ухожу.

Мне кажется, что прошла вечность, прежде чем прозвенел последний звонок.

Спускаюсь по лестнице, еле переставляя ноги. Предвкушаю, как приду домой и завалюсь в кровать. Но мне ещё столько дел надо переделать: домашние задания, итоговый реферат по истории. А ещё Груша дала мне контрольную на дом – чтобы я мог исправить оценки. Но это не горит, отложу до выходных.

Пытаюсь отвлечься. Но вместо мыслей об учебе лезут мысли о Марго. Хочется позвонить ей прямо сейчас. Узнать, как она. Всё ли между нами нормально. Но я знаю, что лучше подождать. Но сколько?

Замечаю на втором этаже Иру. Она развешивает какие-то листовки. Вспоминаю про дневник, решаю подойти к ней.

– Привет, что делаешь?

– Здравствуй, – она протягивает мне листовку, – я организовываю одно мероприятие. Приходи, будет мило, душевно и очень атмо-сфер-но.

Листовка гласит, что одиннадцатого числа будет проходить литературный вечер. Тема собрания: «Поэты Серебряного века». Обещают чай с печеньками и уютную обстановку.

– Ты знаешь, я не очень этим интересуюсь.

Ира хватает меня за плечо, да так крепко, что мне становится больно.

– Санчо, пожалуйста, приходи. Будь другом, мне очень нужно, чтобы это мероприятие состоялось.

Дёргаю плечо, как бы ненавязчиво намекая. Но Ира всё равно не отпускает.

– Зачем тебе это надо?

– Мне нужно сделать репортаж о школьном мероприятии для ШЮЖа. А у нас ничего не намечается в ближайшее время. И я решила провести его сама.

Меня всегда забавляет, когда Ира произносит это слово – ШЮЖ. Ведь невозможно произнести это мягко. Но она так старается.

ШЮЖ – это вторая излюбленная тема разговоров Иры после редакции. Расшифровывается, как Школа Юного Журналиста – если не ошибаюсь, она при МГУ. Ира ходит туда уже второй год, изучает русскую литературу, готовится к поступлению и занимается всякими журналистскими делами.

– Ладно, я приду.

– Спасибо! И кстати, у тебя же есть камера? Возьми её.

Киваю, и только тогда Ира отпускает моё плечо.

– Кстати, Ир, – достаю из рюкзака дневник, – можешь расписаться вместо моей мамы?

– Конечно, – она хватает дневник, в два счета подделывает подпись, – всегда пожалуйста. Не забудь только, одиннадцатого числа, после уроков. Буду ждать.

Теперь я просто обязан прийти на этот литературный вечер.

Дома тоска.

С мамой перекидываемся парой слов, и она идет дальше отсыпаться после смены. Мне и не хочется с ней разговаривать. Про её работу слушать невозможно: мама – старшая медсестра в реанимации, то есть в аду. А тему про мою учебу лучше не поднимать.

Поэтому сейчас я пью чай у себя за столом и доделываю реферат.

Любовь Андреевна, наша учительница по истории и обществу, просто потрясающая. Она понимает, что мы физико-математический класс, поэтому не особо нагружает. Но старается, чтобы предметы были интересны. И, стоит признать, уроки у неё – мои любимые.

А ещё Любовь Андреевна разрешила мне делать реферат про кино. Единственное, попросила озаглавить, как «Искусство тридцатых годов в СССР» и немного добавить про все остальное.

Стук в дверь. Женя заглядывает в комнату.

– Ты занят?

– Немного, а что?

Женя садится в кресло около стола, протягивает мне какие-то бумаги.

– Помоги решить, пожалуйста.

– Помочь или решить?

– Решить.

Просматриваю задания. Это тренировочный ГИА по математике. Замечаю, что он уже решен: на полях стоят минусы, а в самом конце красной ручкой написано «исправить!»

– Жень, это что?

– Неважно, просто реши.

Так. Это не годится. Включаю строгость старшего брата.

– Жень, либо ты скажешь, либо я не буду ничего делать. Почему я должен весь вечер заниматься твоей работой и напрягаться просто так?

Женя закатывает глаза, вздыхая.

– Я написала тренировочный ГИА на два. И мне надо прорешать его заново, но я слишком тупа для этого.

– Перестань, ты просто не хочешь в этом разобраться. Здесь нет ничего сложного. Давай объясню.

Её лицо багровеет, она злится, что я так пристаю к ней.

– Ну, не решу я сейчас это, понимаешь? Сдать нужно завтра, я не усвою ничего за один вечер. К тому же, мне надо репетировать. А я не хочу проблем с учёбой, поэтому пришла к тебе, моему любимому старшему брату.

Использует лесть, чтобы я растрогался и сделал всё за неё. Но со мной такое не пройдет. Соображаю, как ещё до неё достучаться, но тут слышу звонок.

Хэй!

Тебе приходится прятать свою любовь…¹⁷

Вскакиваю из-за стола, хватаю телефон с подоконника. Я знаю, кто это звонит, но всё равно смотрю на экран: входящий вызов от Марго.

– Ладно, я всё сделаю, иди.

Женя так усмехается, как будто всё понимает. Дожидаюсь, когда дверь за ней закроется.

– Алло?

– Алло, ты сейчас занят?

Её голос звучит тепло. Значит, всё нормально.

Встречаемся в середине яблочной аллеи, около нашего фонаря. Держу подмышкой коробочку с моделью для сборки.

– Вот, – протягиваю её Марго, – не успел подкинуть тебе в школе.

Она улыбается, убирает самолетик в сумку.

– Спасибо, только мне их уже ставить некуда.

Это намек, чтобы я их больше не дарил? Ладно, в следующий раз нам будет полгода, тогда вручу последний.

– Марго, ты себя нормально чувствуешь?

Она подходит ко мне вплотную, смотрит снизу-вверх. Переводит томный взгляд то на мои глаза, то на губы. Понимаю, что она играет со мной, но мне это нравится.

– Да-а-а, – её голос звучит намеренно ниже, – а ты себя… нормально чувствуешь?

Хочу поцеловать её в губы, но она уклоняется и смеется. Затем снова подходит близко, встает на цыпочки, но не целует. Тогда я снова порываюсь поцеловать её, и она опять увиливает.

– Что, поймать не можешь?

Она уже говорит своим голосом, но игра не заканчивается. Марго проводит языком по губам, ещё больше дразня меня. Не выдерживаю, притягиваю её к себе и целую взасос.

Мы целуемся до тех пор, пока мимо нас не проходит мужчина с ротвейлером. Марго отрывается и отходит на шаг.

– Ладно, Громов, уймись. Не на улице же.

Усмехаюсь. Беру Марго за руку, и мы идем гулять по привычному пути. И у нас всё в порядке.

2.

Печатаю за компом.

«Привет, пап.

У меня всё нормально. За месяц я освоился в лицее. Правда, оказывается, это не лицей, а школа с уклоном. Поэтому разобраться, что здесь да как, было не трудно. Главные отличия: специализированные классы и секции по развитиям.

Классы делятся на физико-математическое (физмат) и гуманитарное (гум) направление. Но вот, что меня удивило: разделение происходит только после девятого класса, и чтобы попасть на какую-то специальность, надо не только сдать определённые ГИА, но и получить высокие баллы. Потому что девятых классов четыре, а десятых-одиннадцатых всего лишь два. Что происходит с теми, кто не проходит отбор? Лицей шлёт их куда подальше: вот вам неполное среднее образование и делайте, что хотите – идите в колледж или ищите другую школу.

Мне же повезло: оказалось пару свободных мест и я хорошо написал вступительные тесты. Я учусь в физмате, если что.

Секции по развитиям – это отдельная тема. Вроде школьных кружков, только обязательные и не такие убогие. Например, на каждый праздник мы поднимаемся в актовый зал, чтобы посмотреть театральные постановки гумов – и они очень классные. Мне пришлось выбирать между тремя научными секциями, и теперь каждую субботу я хожу на биологические занятия. В основном, там работа с микроскопом.

Помимо этого, в лицее есть обычные школьные кружки, в том числе спортивные. И ещё собрания по интересам – про них я мало знаю, только то, что к ним относится и редакция, например.

Поначалу, я окунулся с головой. Но мой восторг продлился недели две. На деле учебный процесс такой же, как и в моей старой школе. Все эти мероприятия не создают разнообразия, а только напрягают. И большинство старшеклассников стараются не углубляться в это. Потому что ЕГЭ и всё такое – сам понимаешь.

Я пока ни с кем не подружился. Есть одна компания, с которой я общаюсь на уровне «привет-пока». Один раз я с ними потусовался вне школы, но после этого меня никуда не звали. Так что я не больше не пытаюсь с ними дружить.

В этом году сентябрь был изумительным – бабье лето, золотая осень.

А как у тебя дела? Что нового?

Твой Саша».

Нажимаю кнопку «Отправить».

Конечно, я не совсем честен с папой. Я так и не рассказал ему о Марго. И о том, как мы периодически прогуливаем школу. И какое это потрясающе чувство: после уроков прекратить играть в друзей и наконец-то держаться за руки, целоваться… Эти минуты ценнее, чем все золотые листья вместе взятые.

Но папе это необязательно знать.

На доске в классе Груши написано: «9 октября. Классная работа». Сегодня день рождения Джона Леннона. И моего друга Макса.

Позвоню ему после уроков, договорюсь о встрече. Скорее всего, засядем у него дома и будем рубиться в приставку – он не очень любит празднования. Только нужно рассчитать время так, чтобы успеть на вторничный секс.

Сегодня мы с Марго освобождаемся в два часа. Милка допоздна на подготовительных курсах. Родители до шести на работе. Это значит, что как минимум на три часа вся квартира – наша.

Обычно по вторникам Марго приходит в юбке. Так нам не приходится тратить время на раздевание. И я дико возбуждаюсь, когда задираю подол, а под ним кружева чулок.

– Так, – Груша смотрит на часы, – поднимаемся в актовый зал. Следующий урок геометрии потратим на фотографа.

Что? Какого фотографа?

Вспышка. Щелчок затвора.

В актовом зале, кроме нашего класса, ещё 11 «Б», гуманитарный. Мы здесь, чтобы сфотографироваться для выпускного альбома. Только почему-то никто нас не предупредил заранее. Поэтому девочки из обоих классов носятся с расческами, косметичками, некоторые даже с щипчиками для кудряшек – почему они у них с собой? Больший антураж создает Алекс: он играет «В Пещере Горного Короля» на пианино.

Сижу недалеко от сцены, где фотографируют – скоро моя очередь. Туплю в телефоне. Ко мне подсаживается Марго – она одна из немногих, кто не бегает, прихорашиваясь. Неудивительно, она и так хороша.

Странно, сегодня Марго не в юбке. Начну издалека.

– Какие у нас планы после уроков?

– Я иду на русский к Ильичке.

Оглядываюсь, смотрю, не сможет ли нас кто-нибудь подслушать.

– А как же? Ну, ты поняла.

– Кузнецов! – Груша взвизгивает, – прекрати мучить фортепьяно!

Мы с Марго оборачиваемся. Алекс захлопывает крышку, скорчив гримасу.

– Что ты спросил?

– Мы пойдем сегодня к тебе?

Марго пожимает плечами.

– Не думаю, что успеем. К тому же, тебе надо к Груше, ты забыл?

Да, я забыл. Вчера принес ту самую контрольную, и она её не устроила. Сказала прийти сегодня и разобрать ошибки. Совсем не подумал, что консультация выпадает на вторничный секс.

Смотрю на Марго. Украдкой заглядываю в вырез блузки, где край лифчика на вдохе плотно прилегает к груди, а на выдохе, как створка морской раковины, отодвигается, обнажая красоту округлых линий. Кажется, ещё чуть-чуть, и мне откроется жемчужина.

– Кхм-кхм.

Поднимаю взгляд. Марго наклоняется ко мне.

– Держи себя в руках, – её шепот закрадывается в ухо, – иначе я за себя не отвечаю.

Чувствую, как краснеют щеки. Губы подрагивают и расплываются в улыбке.

– Громов!

Не сразу реагирую на свою фамилию. Поднимаюсь на сцену, к фотографу. Сажусь на стул. Какая-то женщина поправляет мне воротник и волосы. Пытаюсь убрать идиотскую улыбку с лица. Но она не сползает. Слышу, как Влад откуда-то сбоку кричит: «Давай, Санчо, покажи страсть!» Но мне всё равно.

Марго хочет меня.

Вспышка. Щелчок затвора.

– Так-так-так, вы готовы к этому?

В буфете много людей, но Влада, похоже, это не смущает. Он стоит во главе нашего стола, поставив ногу на стул. Держит в руках белую коробочку, на боку которой серебристыми буквами написано: «iPhone 5».

– Сегодня утром получил. Прямо из Америки.

Влад кладет коробку в центр стола. Марго сидит, откинувшись на спинку стула, открывает йогурт. Ира волной стучит пальцами по столу. Алекс хочет развернуть коробочку к себе, чтобы рассмотреть поближе, но получает шлепок по руке.

– Не лапать.

Замечаю, как несколько ребят помладше трутся возле нашего стола. Вроде бы не специально, но я вижу, как они косятся на белую коробочку. И я их понимаю: никогда не любил продукцию «Apple» и не пользовался ею, но всё равно интересно же.

– Торжественный момент! – Влад снимает плёнку, медленно поднимает крышку, – вот он! Вот он, телефон моей мечты! Айфон пя-я-я-я-ять!

Новенький «Айфон» смотрится, как картинка из глянцевого журнала. Грациозный удлиненный корпус, ещё не заляпанный и не потрескавшийся. Экран просто огромный – должно быть, использовать его будет неудобно.

А, в общем, больше ничего особенного. Я не впечатлен.

Влад берет «Айфон» в руки.

– Он такой тонкий и легкий, – снимает с экрана плёнку, – по сравнению с этим, четвертый просто кирпич.

– Дай подержать.

Алекс берёт «Айфон», рассматривает его вместе с Ирой. Смотрю на Марго – новый телефон ей не так интересен, как йогурт. Она замечает мой взгляд – маленькая усмешка в уголке губ. С интересом наблюдаю, как ложка касается её рта. Мне хочется быть этой ложкой. Чтобы Марго попробовала и мой йогурт.

Так! Надо отвлечься, пока не перевозбудился. Взглядом прыгаю от школьника к школьнику, пока не замечаю знакомую фигуру в очереди. Кажется, это Алиса. Смотрит в нашу сторону. Отворачивается – видимо, заметила, что я наблюдаю за ней.

Раньше она хотя бы пыталась подходить к столику. А последние недели две только ходит за нами, держась на большом расстоянии. Смотрю на Влада, который вставляет симку в новый айфон. На Алекса, листающего буклетик. На Иру, рассматривающую наушники. Подозреваю, что только я заметил эту тень по имени Алиса.

Часы на стене показывают чуть больше двух часов. После последнего звонка мы спускаемся на первый этаж. Алекс и Влад сматываются, Ира уходит по редакционным делам.

Отхожу в конец коридора, где не так шумно. Набираю номер Макса. Не отвечает – должно быть, не слышит. Обычное дело.

Надеюсь, он не обижается, что мы так и не начали работать над его проектом. Он же должен понимать, что всем сейчас не до этого. И ему тоже, кстати.

Звоню ещё раз. После долгих гудков Макс наконец-то берёт трубку.

– Алло?

– Алло? Привет. С др, короче.

– Спасибо, чувак, – Макс смеется, как-то натужено.

– Ну что, всё в силе?

– Э-э-э, – он заминается, – у меня весь день забит, так что… хотя не, давай встретимся в часика три, на пару часиков, ага, норм? Потусим, как раньше, а? Как давние друзья.

У меня же консультация по математике сейчас. Надо прийти, а то ещё проблемы возникнут с оценкой в четверти.

Да ладно, это твой друг, когда-то даже лучший. Ты же знаешь, он специфичный, ему даже толком некого пригласить, кроме тебя. А восемнадцать не каждый день исполняется. Что, так трудно угодить имениннику? Да и тебе тоже не помешало бы развеяться, пообщаться с кем-нибудь близким.

– Ладно, идёт. Увидимся тогда.

– Ага.

Вешаю трубку.

Не нравится мне это. Может, я зря так поступаю? Ещё не поздно позвонить и перенести всё на субботу-воскресенье. С другой стороны, терять выходные не хочется, нужно заниматься. Да и это просто консультация, даже не урок. Ну, что мне за это будет?

Захожу в раздевалку, толкаюсь между мелких школьников. Ныряю между курток, пока не добираюсь до вешалки нашего класса. Ловлю Марго взглядом, когда она накидывает на плечи кожанку.

– Ты куда?

– Сейчас покурю и вернусь, – она проверяет наличие сигарет и зажигалки в карманах, – а у тебя какие планы? Остаёшься на матан?

– Нет, – надеваю куртку, – мне надо встретиться с Максом. У него сегодня днюха.

– Это который хоккеист или который рыжий?

Мы выбираемся из раздевалки, идём к выходу.

– Который рыжий.

Марго ничего не отвечает. Мы выходим из школы, направляясь к курилке. Через задний двор, мимо полысевших деревьев. Проходим вдоль забора до дырки. Здесь стоят пару ребят из параллельного класса. А я надеялся, что никого не будет.

Марго вздыхает. Хлопает меня по плечу.

– Что ж, пока. Созвонимся.

– Пока, – хочу поцеловать её, но вместо этого только дотрагиваюсь до локтя, – удачи.

Она кивает. И я ухожу по козьей тропе из курилки.

Дежа вю. Вот она, эта самая курилка. С колесом посередине и грязными листьями на земле. Только небо стало темнее, и школьников с сигаретами уже нет – все давно ушли по домам.

А я как будто и не уходил.

Прохожу через дырку в заборе. Быстрым шагом направляюсь к школе. У меня в запасе ещё десять минут до конца консультаций, но я всё равно срываюсь на бег. Несусь между лысых деревьев. Их ветки кажутся чёрными руками, которые пытаются меня схватить.

Чувствую, как вибрирует телефон в кармане. Должно быть, это Макс. Уже звонит, наверное, раз пятый. Хорошо, что хоть не преследует меня. Достало. Пошёл он нахрен.

Выхожу на школьную площадку. Внутрь меня уже не пропустят, так что придётся сидеть у главного входа. Обхожу здание. Улыбаюсь, когда обнаруживаю велосипед, пристегнутый к скамейке.

Значит, я успел.

Достаю телефон, чтобы прочесть смску. Да, от Макса: «Ну чё ты начинаешь?». Ага. Ага. Это я начинаю. Конечно.

Сижу на скамейке. В наушниках на повторе играет «Hey Jude». Лучшая песня, чтобы грустить и не отчаивается одновременно. Подвываю себе под нос вместе с Полом МакКартни: «Na-a, na-a, na-a, na-na na, na-na na – hey Jude!».

Ну, что же она так долго? Консультация уже полчаса, как закончилась. А Марго всё нет да нет. Может, я вообще зря вернулся, чтобы встретить её? Пошел бы домой, поел, поиграл в компьютер, сделал уроки. Зачем торчать так поздно возле школы?

Потому что сегодняшний день, как гребанная Пизанская башня – наперекосяк.

Слышу, как парадную дверь с той стороны открывают ключами. Это охранник. Пропускает Марго, она выходит из школы, спускается с крыльца. Наконец-то.

Поднимаюсьс места, иду ей навстречу.

– Саш? – она подходит, дотрагивается до моих плеч, как будто проверяя, настоящий ли я, -что ты здесь делаешь?

– Решил встретить тебя.

На секунду улыбка вздрагивает на её лице и пропадает. Марго утыкается мне в плечо, сжав лацканы моего пальто.

– Ты в порядке? – приобнимаю её.

Мы стоим так какое-то время.

– Да, – наконец, говорит Марго. Отстраняется, поднимает взгляд к небу, много-много хлопая ресницами, – тушь в глаз попала. Пойдем отсюда.

– Как всё прошло?

Марго отстегивает велосипед. Ведёт его рядом с собой, когда мы направляемся к выходу.

– Очень хреново. Ильичка сказала, что не допустит меня к ЕГЭ, если я не напишу при ней часть С хотя бы на пятнадцать баллов. Из двадцати трех.

– А на сколько ты обычно пишешь?

– Я обычно не пишу, – Марго усмехается, – ладно, не будем о грустном. Как вы отметили днюху Макса?

– Ты же сказала, не будем о грустном.

– Удиви меня.

Рассказываю, как всё прошло. Как прождал Макса двадцать минут. Как потом он заявился с каким-то чуваком и девушкой – снимать тот самый проект. Типа я ему нужен, как оператор. Замалчиваю, что именно я сорвался, говорю, что просто поругались. А потом я ушёл.

– Ну, так что, не будем о грустном?

Марго кивает. Достаёт зубами сигарету из пачки и закуривает.

Мы поднимаемся к её квартире. Смотрю на часы – сейчас полшестого. У нас есть немного времени до прихода её родителей.

– Марго, а, может, мы ещё успеем?

Она достаёт телефон, смотрит на часы. Мотает головой.

– Почему? У нас есть, как минимум, полчаса.

– Да, но… – Марго поджимает губы, – у меня нет настроения для перепихона по-быстрому, понимаешь?

Киваю. Да, я всё понимаю, но всё равно расстроен: на математику не пошёл, с другом не увиделся, с девушкой обломалось. Этот день может стать ещё хуже?

Марго подходит ко мне. Целует в щеку, как-то механически. Мы прощаемся, и она скрывается за дверью.

Прихожу домой. Вешаю куртку, снимаю кеды. Меня встречает мама.

– Саш, привет, – её голос железный, – нам надо поговорить.

Не нравится мне эта формулировка. Только этого мне не хватало.

– Хорошо, – беру портфель, направляюсь в свою комнату, – сейчас, только переоденусь.

Закрываю дверь.

О чём мама хочет поговорить? Оглядываю стол – тетради лежат по-другому. Значит, она копалась в моих вещах. Что она могла найти?

Переодеваюсь в домашнее. Слышу, как мама ставит чайник на кухне. Как ходит по комнате, туда-сюда. Вспоминаются слова, которые я когда-то слышал от Иры: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибки».

Открываю дверь.

Сажусь за стол. Мама наливает себе чай. Её чёрные волосы взлохмачены, взгляд такой уставший, готов заснуть на подушечках под глазами.

– Мне позвонила Елена Михайловна.

О нет, я знаю, что за разговор сейчас будет.

– Саш, что происходит? У тебя проблемы с оценками. Ты пропустил консультацию, прогуливаешь школу. Это так на тебя не похоже. Ты же всегда такой организованный был, ответственный.

– Мам, я всё исправлю.

– Тебе что-то мешает? – она рассматривает что-то в моих глазах, – ты же не занимаешься никакими глупостями?

Мне становится не по себе, отвожу взгляд.

– Мам, я просто ещё не до конца адаптировался. Сама понимаешь, новые учителя, класс…

Кажется, мама и не слушает, что я говорю. Вместо этого осматривает мои руки. Когда замолкаю, она ещё какое-то время изучает мои пальцы. Потом снова смотрит на меня.

– Может, дело в компании, с которой ты общаешься?

– Да ни с кем я не общаюсь. Они просто… – чуть было не сказал «друзья Марго», – просто одноклассники.

– Может быть, что-то ещё тебя волнует? Саш, ты обо всем мне можешь рассказать. Может, ты чем-то увлекся…

– Мам! Хватит, – вскакиваю из-за стола, – у меня всё в порядке! Что ты лезешь ко мне?

Мама поднимается с места, её глаза большие, а на лбу злая складка.

– Я лезу к тебе? – она повышает голос, – я просто не хочу, чтобы ты жизнь свою угробил!

– У меня всё нормально!

– А что ж ты такой психованный?

– Да уж есть в кого!

Ухожу в свою комнату. Одним движением сдвигаю кресло, загородив дверь.

Рухнув на кровать, утыкаюсь лицом в холодную наволочку. Мама пытается открыть дверь, но кресло не позволяет ей. Стучит и кричит: «Саша! Открой!». А я засовываю голову под подушку, как страус в песок. Мамин голос ещё какое-то время бьётся, но, в конце концов, смолкает. И я остаюсь один в своей кроватной пустыне.

– Саш?

Марго ловит меня, поднимающимся на третий этаж. Я избегал кофейных сплетен и сейчас, когда время перекура, провёл половину перемены в буфете. Но она всё равно нашла меня. И это наш первый разговор за день.

– Почему ты прогулял вчера школу?

Пожимаю плечами. Я просто не вышел из комнаты. Чтобы не совершать ошибки.

– Саш, – Марго останавливает меня в пролёте между лестниц, – с тобой все нормально?

Киваю. Мне не нравится стоять здесь, на лестнице, где так шумно и людно. Хочу пойти дальше, но Марго не пускает меня. Мы чуть не сталкиваемся, и я улавливаю сладковатый аромат её духов. Странно, а где горчинка сигаретного дыма? Неужели она не пошла в курилку, чтобы найти меня? Быть такого не может.

– Нет, я от тебя не отстану, – Марго дотрагивается до моего плеча, сжимая его, – я слышала, как Груша тебе высказала. Ты из-за этого такой?

– Какой?

– Как хмурая жопа.

Усмехаюсь. Скрещиваю руки на груди.

– Забей, я просто устал. Много всего навалилось.

– Понимаю, – Марго отпускает меня, – я сегодня пишу олимпиаду по физике.

Да, точно. Сегодня же одиннадцатое.

– Уверен, ты справишься.

Марго улыбается, но какая-то мысль беспокоит её улыбку, уголки рта опускаются. Между нами повисает пауза. Губы Марго приоткрываются, она хочет что-то сказать, но тут раздаётся звонок.

– Твою мать, – говорит Марго через зубы, – поговорим на следующей перемене.

Киваю, хотя знаю, что кофейные сплетни не дадут нам поразговаривать наедине. Поднимаемся по лестнице.

После уроков иду в библиотеку. Сегодня тот самый литературный вечер, о котором Ира напоминает мне при каждой встрече. У меня с собой камера, как мы и договаривались. И кое-что ещё.

Задерживаюсь у двери. Рядом с листочком «ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР» висит афиша с кричащими заголовками: «31 ОКТЯБРЯ. ХЕЛЛОУИН. АКТОВЫЙ ЗАЛ. ВСЕ В КОСТЮМАХ». Усмехаюсь.

Захожу в библиотеку. Слышу, что уже вовсю идёт подготовка к мероприятию. Заглядываю за книжные полки – в читательской зоне на сдвинутых партах разложена скатерть. Какие-то девочки накрывают стол всякого рода вкусностями, а Ира кладёт у каждой одноразовой тарелки чёрно-белые буклетики, похоже, самодельные. Она замечает меня, улыбается.

– Здравствуй! Ты всё-таки пришел.

– Привет, – оглядываюсь, куда бы поставить рюкзак, – да, я же обещал.

Ира показывает, где лежат остальные сумки. Ставлю рюкзак рядом.

– А ты принес то, о чем я просила?

Усмехаюсь. Достаю видеокамеру и штатив. У Иры глаза загораются радостью и восторгом. Именно тот эффект, которого я ожидал.

– Я знала, что на тебя можно положиться, – она обнимает меня, в первый раз за всё время нашего знакомства. Но это не искренне, а так, по-деловому, – кстати, познакомься. Это моя редакция. Ребята, это Саша – сегодня он наш оператор.

Ира показывает на двух девочек и парня. Та, что со светлыми волосами, машет мне. Она напоминает мне солнечного зайчика.

– Привет, я Настя Ватина. Очень здорово, что ты пришел.

Киваю ей. Кажется, она сверстница Жени.

Девочка рядом с ней представляется Агатой. Шучу, что, должно быть, её фамилия Кристи. Но она не реагирует на шутку, потому что её фамилия и вправду Кристи. Тогда я переключаюсь на парня – его зовут Артур – тот самый верстальщик, которого никогда нет. Пожимаем руки – у него маленькая потная ладошка.

Ира смотрит на настенные часы.

– Так, ребят, ускоряемся, скоро начнем.

Пока остальные продолжают приготовления, устанавливаю штатив и настраиваю камеру. В этот момент к нам присоединяется Алиса – видимо, Ира пригласила всю компанию, но смогли прийти только мы вдвоем. Или только мы захотели прийти.

– А Марго будет?

Этот вопрос Ира не адресовывает конкретно кому-то. Но Алиса пожимает плечами, поэтому отвечать приходится мне.

– Нет, она… занята.

Чуть не проболтался, что Марго сейчас пишет олимпиаду по физике.

– Ладно, тогда начнем. Если что – другие подтянутся.

Все рассаживаются по местам. Кроме меня – занимаю позицию оператора. Ира встает во главе стола, на ней фетровая шляпа с широкими полями. Направляю объектив, когда она объявляет вечер открытым.

Ира рассказывает, как всё будет проходить. Оказывается, шляпа здесь не просто так. Её надевает тот, кто хочет высказаться – чтобы никто не перебивал. Шляпу может получить любой желающий.

Таковы правила ЛИТЕРАТУРНОГО КЛУБА.

– А теперь предлагаю сыграть в старую-добрую игру, чтобы у нас осталось что-нибудь на память от нашего единственного и неповторимого литературного вечера, – Ира снимает шляпу и бросает в неё какие-то бумажки, – кто не знает про «Тайного друга»?

Поднимаю руку. Я, в принципе, представляю, что это за игра, но лучше, если Ира объяснит правила на камеру.

– Всё просто. Каждый вытаскивает одну бумажку. На ней имя человека, которому вы должны что-то подарить. Никому нельзя говорить, кто вам достался. Задача каждого – угадать, кто его тайный друг.

Алиса поднимает руку.

– А как нам передавать друг другу подарки анонимно?

– Я предусмотрела это.

Ира ныряет под стол и достает коробку из-под обуви с надписью: «MYSTERY BOX¹⁸». Она обклеена цветной бумагой и разноцветными наклейками.

– Эта коробка будет здесь, на столе нашей редакции. Просто подпишите, кому подарок и всё.

Усмехаюсь – никогда ничем подобным не занимался, это как-то по-девчачьи. Но надо поучаствовать, чтобы не обидеть Иру. Вытягиваю бумажку, когда подходит моя очередь. Разворачиваю – мне досталась Алиса. Ну, могло быть и хуже: мог бы попасться Артур.

Дверь открывается. Все оглядываются. У меня сердце падает – это Ильичка. На ней сегодня тёмно-розовый костюм. Оглядывает всех присутствующих. Так и вижу, как она сверяет наши лица со списками в голове: «Так, это Громов. Павлова. Беляева. Ватина и Кристи. А как этого Артура зовут, я не знаю». Вернее, она, может, и знает, но я не знаю.

– Здравствуйте, Ирина Ильинична, – мы произносим в один голос.

– Здравствуйте. Это литературный вечер?

– Да, – кажется, что Ира нисколько не удивлена её приходу, – проходите, присаживайтесь. Мы только начали.

Ирина Ильинична подходит к столу. Проверяет, что мы пьём и едим. Изучает чёрно-белый буклетик.

– Не буду вам мешать. Продолжайте.

Она садится за стол библиотекаря. Раскладывает тетради – должно быть, нашего класса. До меня доходит, почему она здесь – Ире не разрешили бы провести подобное мероприятие без надзирателя. И кажется, что все тоже поняли это.

Повисает напряженное молчание.

– Давайте я начну, – Ира берёт буклетик, открывает на нужной странице. Замечаю, как она волнуется. – Сейчас прочитаю вам одно из моих любимых стихотворений поэтессы Марины Ивановной Цветаевой, посвященное Александру Александровичу Блоку.

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно единственное движенье губ,

Имя твое – пять букв…

Заслушиваюсь.

Сразу чувствуется, что Ира – гуманитарий. Никто в нашем классе не умеет так читать стихи. Да никому это и не надо – лишь бы выучить, сдать и забыть. Знали бы Пушкин, Лермонтов, тот же Блок, что они пишут не для души, а для школьных оценок. Может быть, так бы не старались подбирать слова.

Улыбаюсь, когда понимаю, что в имени Марго тоже пять букв.

Все хлопают Ире, и я в том числе. Ильичка отрывается от проверки тетрадок.

– А вы знаете, почему пять букв? Ведь у Блока в имени всего четыре.

– Потому что раньше его имя писалось с твёрдым знаком на конце.

Ответ прозвучал молниеносно, никто даже рта открыть не успел. Это было так в стиле Иры. Но нет – это сказал я.

– Правильно, Громов. Всегда бы так отвечал.

Усмехаюсь. Ха-ха. Я молодец.

Никто особо не хочет брать шляпу. Все смущаются, особенно переживают из-за того, что Ильичка следит за каждым нашим движением. Первой осмеливается Алиса. Она читает стихотворение Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека» – такое маленькое, простое, но всеми любимое. И после этого обстановка разряжается – никто больше не боится читать стихи, наоборот, всем хочется поделиться своим любимым. Хожу вокруг стола со штативом и ловлю улыбки, взгляды и настроение. Немного отвлекаюсь и позволяю себе съесть печеньку – в белой глазури с ягодной начинкой.

Именно в этот момент меня и ловят.

– А может, наш оператор тоже что-нибудь прочитает? – говорит Ира.

– Нет, я сегодня только оператор.

Она подходит ко мне сзади, одевает шляпу. Пытаюсь снять, но Ира удерживает её рукой.

– Просим!

И все подхватывают, начав скандировать: «Просим! Просим!» Мне становится неловко от такого внимания.

– Ладно, хорошо.

Беру буклетик, ищу какое-нибудь лёгкое стихотворение. Или то, что я знаю. Ира встает за камеру, направляет на меня объектив. Наконец-то нахожу подходящее.

– Честно скажу, я не люблю поэзию. У меня нет любимых поэтов, нет любимых стихов. Но вот это – оно мне очень нравится.

Делаю паузу. Собираюсь с духом и начинаю читать.

Послушайте!

Ведь, если звёзды зажигают -

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – кто-то хочет, чтобы они были?

Чем дальше читаю, тем меньше мой голос дрожит. Я, конечно, так себе чтец, но все слушают и не морщатся. И мне даже самому нравится.

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают -

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

Мой голос стихает, раздаются аплодисменты. И мне становится так хорошо. И уютно. Как будто мы все – старые друзья, которые решили провести вечер вместе.

Снимаю шляпу. Замечаю взгляд Ильички – всё это время она смотрела на меня, внимательно слушая.

– Ирина Ильинична, может, Вы тоже поучаствуете?

Мои губы выталкивают эти слова прежде, чем я успеваю подумать о них.

– Нет, спасибо, – Ильичка отворачивается к столу, – у меня ещё много работы.

Подхожу к ней, протягиваю шляпу. Чувствую, как все наблюдают за нами.

– Пожалуйста, не отказывайтесь.

Она смотрит на меня исподлобья, поджав губы. Ногтями цепляет шляпу, подтаскивая к себе.

– Ладно. Только шляпу я просто в руках подержу, хорошо? – Ирина Ильинична кладет её на колени. Выпрямляется и объявляет, – Сергей Александрович Есенин. «Чёрный человек».

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Ирина Ильинична не распинается перед нами, размахивая руками, как это любят учителя. Не говорит с идиотским придыханием, как это делаю я. Её голос спокоен, глаза прищурены. Но только холодок бежит по спине от того, как она читает: каждая строчка – это мороз по коже.

Я не знаю, почему именно это стихотворение у Ирины Ильиничной любимое. Может, когда ей было семнадцать, она услышала его на уроке литературы и решила стать учителем. Может, кучерявый юноша-филолог читал ей: «Чёрный человек / Чёрный, чёрный!» – и в глазах его загорался Есенин. А может, не то и не другое – но только «Чёрный человек», спустя много лет, ей снова снится, и спать не даёт всю ночь.

Сказать, что я восхищен, значит, ничего не сказать.

Когда Ильичка заканчивает, первым аплодирую, и все меня поддерживают.

Мы с Артуром раздвигаем парты, ставим их на места. Девочки тем временем приводят библиотеку в порядок, как будто нас здесь и не было. Ирины Ильиничны уже нет.

Собираю аппаратуру в рюкзак. Ко мне подходит Ира.

– Как, думаешь, всё прошло?

– Всё было отлично, – запихиваю непослушный штатив, – мне очень понравилось.

– Правда? Я думаю провести ещё один литературный вечер.

– Если будешь проводить, – застегиваю молнию, улыбаюсь, – я обязательно приду.

Кажется, это именно то, что Ира хотела услышать. Она стоит возле меня, вглядываясь в одну точку и поджав губы: так и вижу, как у неё в голове забегали задумки, цепляясь друг за друга, порождая новые идеи. Но тут какая-то мысль отвлекает Иру, она снова переводит взгляд на меня.

– А что насчет видеоматериалов? Мне надо сделать всё к субботе.

– Ты умеешь монтировать?

– Нет.

Другого ответа я и не ждал.

– М-м-м, – прикидываю, как мне распределить время, – завтра вечером скину, хорошо?

Она кивает, хлопает меня по плечу и снова благодарит. Улыбаюсь, но на душе повисает камень: ещё одно дело, которое надо успеть.

Спускаюсь на первый этаж, прохожу к раздевалке. Выглядываю пальто Марго: его нет – значит, она уже закончила писать олимпиаду. Жаль, а я надеялся, что мы пересечёмся.

Слышу эхо быстрых шагов на лестнице.

– Саша! Саша, подожди!

Оборачиваюсь. Это Алиса. Догоняет меня, тяжело дыша.

– Тебе в какую сторону? – она хватает пальто, накидывает сверху.

– Мне к трамваю.

– О, ваще здорово, – Алиса улыбается всеми зубами, – правда, литературный вечер был ваще улёт? Ира сказала тебе, что хочет снова собраться?

Она не говорит, а щебечет, но не как соловей, а как надоедливая птичка.

– Ага.

– А какую тему ты бы хотел в следующий раз? Мне кажется, было бы очень круто что-нибудь из современной поэзии. Например, русские рок-группы. Что думаешь?

Да что она ко мне привязалась?

– Да, это интересная идея.

– Надо обязательно Ире предложить. А какую музыку ты слушаешь? А какая твоя любимая группа?

Пока мы идем к трамвайным путям, Алиса не затыкается, засыпая меня всякими вопросами. В какой-то момент ловлю нас на том, что мы обсуждаем, в кого у меня такой большой нос. «Ты знаешь, в дедушку», – говорю я. А начиналось всё нормально – с обсуждения биологии, на которую мы оба ходим.

– А ты же общаешься с ребятами? Что у них нового?

Так вот, зачем она на самом деле пошла со мной. А не для того, чтобы обсуждать мой большой нос. Как так-то? Неужели ей не интересен мой нос? Да быть не может.

– Ну, – вспоминаю, что вообще происходило за последнее время, – у Влада новый «Айфон». Алекс работает над новыми песнями. Ира снова пошла в эту свою школу журналистов. И, в общем-то, всё.

– Честно говоря, – Алиса вздыхает, – я надеялась, что вся наша компания придёт, и мы сможем помириться. Мне так их не хватает.

Алиса шмыгает носом. Делаю вид, что не замечаю.

– А как же Марго и Ира? Они же тебя не игнорируют.

– Ну, – она достает платок, вытирает нос, – на переменах вы всё время вместе, вне школы с Ирой я не общаюсь: мы недолюбливаем друг друга. А Марго… ей сейчас не до этого.

Она пытается сказать что-то ещё, но слова выходят всхлипами. Смотрю на Алису – её лицо в момент краснеет и искривляется, как в судороге. По щекам бегут слезы, губы трясутся под тяжестью нечленораздельных звуков. Ей не идет быть несчастной. На самом деле, это никому не идет.

Меня уже воротит от неловкости. Надо же как-то её подбодрить, успокоить. Подхожу к Алисе, неуверенно касаюсь её спины. Немного поглаживаю. В конце концов, обнимаю её – и она затыкается, прижавшись ко мне и уткнувшись в пальто. Мне неудобно: Алиса всего на пару сантиметров ниже меня, поэтому её волосы забиваются мне в нос – в мой большой нос, между прочим. Но всё равно терплю. Надеюсь, нас никто не увидит, а то издалека мы похожи на парочку.

– Алис, не расстраивайся. Не всё потеряно, – глажу её по спине и неуверенным голосом добавляю, – если что, ты всегда можешь поговорить со мной.

Она отстраняется, вытирает глаза платком. Кажется, ей стало получше.

– Прости. Что-то я расклеилась.

– Ничего, я понимаю.

На самом деле, не очень. Мне не часто приходится быть жилеткой – разве что для Жени и мамы. Но они семья, а тут совсем другое дело – я даже не уверен, что мы с Алисой можем назвать друг друга приятелями.

Мы доходим до трамвайной остановки около моего дома. Прощаемся: Алиса идёт дальше, до метро, а я – во дворы. Пока бреду к дому, вспоминаю строчки из Пушкина, которые учил ещё в девятом классе: «Октябрь уж наступил – уж роща отряхает / Последние листы с нагих своих ветвей».

Сажусь на скамейку на детской площадке. Так бы и остался здесь, среди молодых каштанов – лишь бы не возвращаться к учебе. Вздыхаю, прикрыв глаза.

3.

Девятнадцатое октября. Пятница.

Смотрю в окно. Забавно, мой город будто стал туманным Альбионом в то время, как у меня урок английского языка.

Звонок с урока.

Спускаюсь по лестнице. Кто-то окрикивает меня. Оборачиваюсь.

– Санчо, здравствуй, – Ира отводит меня в сторону, чтобы мы не мешали потоку людей, – ты чего в библиотеку не заходил?

– Как-то времени не было. А что?

Ира достает из сумки какой-то бумажный свёрток и впихивает его мне в руку. На нем написано: «Саше».

– Что это?

– Лежало в «Mystery Box». Твой подарок.

Я уже и забыл про эту идиотскую игру. А мой тайный друг, видимо, нет. Интересно, кто это? Скорее всего, не Ира и не Алиса: они написали бы «Санчо».

Разворачиваю свёрток. Внутри оказывается брелок в виде звезды: их раньше продавали в киосках «Печать». Такой прозрачный, с лампочкой внутри. Нажимаю на кнопку, и звезда загорается разными цветами – синим, красным, фиолетовым.

Улыбаюсь. Да, значит, это кому-то нужно.

Мне приходит сообщение. Смотрю на экран – это от Алисы: «Ты где?» Не открываю, чтобы оно осталось непрочитанным.

– Ир, мне надо бежать. Ещё увидимся.

Она кивает. Сбегаю вниз по лестнице до ближайшего этажа. Оглядываюсь, нет ли поблизости Алисы. Не заметив её, захожу в ближайший мужской туалет. Здесь она меня достать не сможет.

Каждую пятницу, как и в эту, в середине дня подряд два урока физики. Злополучное физматовское расписание.

Мы с Марго, как обычно, сидим за первой партой. Ей скучно, поэтому она раскрашивает клеточки в тетради. Мне ничего не остается, как списывать с доски классную работу.

Когда же это наконец закончится? Она чуть ли не каждый день ходит к Ильичке – поэтому никаких прогулок по яблочной аллее. Утром тоже не встречаемся – либо мне нужно сдавать стихи, либо Марго прогуливает.

Это так странно: скучать по человеку, который находится рядом. Вижу её каждый день, но даже поговорить не всегда удается. Это как умирать от жажды в лодке посреди океана – вот вода, но пить её нельзя.

Пишу записку: «Поможешь мне с физикой? Сегодня, у меня дома». Марго долго рассматривает её, затем мотает головой. Одними губами произносит: «Ильичка». Пишу опять: «Может, хотя бы, погуляем после? Пятница же» Марго смотрит на записку. Пожимает плечами – то есть, возможно. Рисует что-то. Отдает мне бумажку. Разворачиваю – три крестика, как три поцелуйчика. Улыбаюсь.

Зинаида Васильевна открывает журнал.

– Так, конец четверти же, – она облизывает губы, – в понедельник ко мне должны прийти: Громов, Карпов и Орлова. Будете писать работу. Без неё оценку не поставлю.

Вздыхаю.

Не знаю, как я это вытяну – физика мне совсем плохо дается. Попросить бы кого-нибудь объяснить пару тем. Но кого? Марго занята. Можно было бы Макса – как ни странно, он любит физику и что-то понимает в ней. Но мы теперь не общаемся, и, скорее всего, не скоро начнём.

Что ж, видимо, придется разбираться самому. Возможно, даже придется задротить все выходные.

Последняя перемена. Мы стоим у кулера, пьём дешёвый кофе.

Это и есть кофейные сплетни. Почти каждую перемену мы собираемся у Груши в кабинете. Разговариваем либо о всякой ерунде – выход пятого айфона, Pussy Riot¹⁹, блюющий Джастин Бибер²⁰, – либо о том, кто что посмотрел, прочитал и тому подобное. Ну, и пару слов о слухах. Почему же тогда «кофейные сплетни»? Потому что, стоя у кулера с одноразовым стаканчиком дешёвого кофе, в белой рубашке, брюках и галстуке, чувствуешь себя офисным планктоном. И это забавно.

– Кстати, р-ребят, – Алекс помешивает кофейный порошок в стаканчике, – тр-ретьего ноябр-ря первый этап «Рок битвы». И мы будем выступать.

Наливаю себе кипяток. Не наполняю до краев, чтобы можно было держать большим и указательным пальцами, не обжигаясь. Жду, пока кофе остынет. Облокачиваюсь о парту.

– У-у-у-у, отлично! – Влад делает глоток, – а где?

– В нашем месте.

– Ещё лучше! Если получится, я возьму машину. Помогу с инструментами и всё такое.

Алекс улыбается, отпивает кофе. Потом смотрит на Марго, сидящей на единственном стуле рядом с кулером, и на меня. Снова на Марго. И снова на меня.

– Р-ребят, а вы чего такие пришибленные?

Марго пожимает плечами.

– Одно слово – Ильичка.

– Ой, да подумаешь, – он подходит, кладет руку ей на плечо, – ты, главное, ЕГЭ напиши. А до него ещё куча времени подготовиться. Я прав?

Марго усмехается, кивает и дотрагивается до руки Алекса. Он отставляет стаканчик на буфетный шкафчик, кладет вторую ладонь сверху. Марго смеётся, делает тоже самое. Теперь они играют, поочередно накладывая руки друг на друга. Как это мило – меня сейчас вырвет.

– Эй, Санчо, – Влад как-то странно смотрит на меня, – у тебя какие-то проблемы?

Должно быть, это провокация.

– О чём ты?

Он взглядом показывает мне на левую руку. Марго и Алекс прекращают дурачиться, тоже уставились на меня. Оказывается, я не заметил, как сжал пластиковый стаканчик и пролил горячий кофе на полрукава руки. Разжимаю кулак.

Марго подается вперёд, но что-то останавливает её. Должно быть, присутствие друзей.

– Тебе дать салфетки?

– Нет, не надо.

Выкидываю стаканчик, быстрым шагом выхожу из класса.

В туалете пахнет сигаретным дымом. Слышу голоса трех парней. Но это не моё дело.

Промыв ткань рубашки от кофе, закатываю левый рукав. Из-под него выглядывает уродливый шрам, вокруг которого кожа покраснела. Кое-где даже вылезли маленькие волдыри. Должно быть, ожог сильный.

Хорошо, что после травмы я почти не чувствую боли.

Поливаю руку ледяной водой. Жду, когда кожа побледнеет.

Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи – и вода одна из них. А ещё я где-то читал, что это успокаивает. И правда, мне становится легче. Я немного вспылил там, в классе, совсем без повода. Ну, подумаешь, она со своим другом развлекается. В этом нет ничего такого. К тому же, это же Алекс. Он безобидный.

Ага. Она развлекается с другом, а с парнем даже поболтать нормально не может.

Звонок. Груша не любит, когда опаздывают – надо идти.

Кожа всё равно красная. Надо будет прийти домой и помазать чем-нибудь. Выключаю воду, отжимаю рукав и спускаю его, чтобы не было видно шрам.

Захожу в кабинет. Через всеобщую суету встречаюсь взглядом с Марго – она уже сидит за своей партой. Кивает мне, спрашивая, мол, ну как ты. Киваю в ответ – это должно значить, что я в порядке.

Подсаживаюсь к Алексу. Он, как обычно, сидит в пол-оборота, подпирая рукой голову.

– Санчо, всё нормально?

– Да, только немного обжегся.

Елена Михайловна заходит в кабинет.

– Так, ребята, – она берёт со стола какие-то бумаги, – пока меня не будет, заполните эту анкету. Я уйду на пару минут, сидите тихо.

Елена Михайловна пускает листочек с первой парты и уходит. Ну и отлично, где пара минут, там и пятнадцать. А потом и геометрия пройдет. Анкета доходит до меня – ничего интересного: нужно вписать предметы, которые я буду писать в виде тренировочных ЕГЭ. Ставлю галочки напротив истории и обществознания – именно они требуются для исторического факультета.

– Ты какой-то рассеянный в последнее вр-ремя, – Алекс берёт листочек, ставит галочку напротив английского и литературы, – то кофе проливаешь, то ручки забываешь.

– А, да, прости, – достаю из пенала ручку, которую он одолжил мне в понедельник, – совсем замотался. Ну, ты знаешь, физика и все дела.

– У тебя проблемы с физикой?

Киваю. Вообще-то сегодня на уроке Зинаида Васильевна говорила об этом, мог бы услышать.

– Ну да, это неудивительно, – говорит Алекс, – знаешь, как все называют физичку?

– Как?

– ЯЗВа. Сокращённо от Якушева Зинаида Васильевна. Понял, да? Типа из инициалов.

Якушева Зинаида Ва… и вправду, ЯЗВа. Усмехаюсь.

– Слушай, – Алекс наклоняется ко мне, понизив голос до шёпота, – я знаю одного человека, который мог бы тебе помочь. Он хорошо знает физику. Очень хорошо.

Приподнимаю брови.

– Ты о Марго, что ли?

– Марго? – Алекс смеётся, – на секунду я подумал, что ты сер-рьёзно. Но она же совсем не знает физику! Я её не осуждаю. Это не всем дано. Да и всё-таки ей в художке физика не понадобится – ну, или куда она там поступает.

Вот тут чуть я не заржал. Ну да, ну да. Не дано. Конечно. Должно быть, в глазах Алекса Марго именно такая – богемная художница и светская львица. Ему и в голову не может прийти, куда она идет на самом деле.

– Ну, так о ком ты говорил?

– Неважно, – лицо Алекса становится таинственным, – только его время дорогого стоит. Сечёшь, о чем я? Можешь ли ты что-нибудь предложить?

– Чего?

Он закатывает глаза.

– Услуга за услугу, допёр?

Киваю.

– Тогда, – он берёт бумажку, пишет на ней что-то и протягивает мне, – держи.

Это номер телефона. Выглядит знакомо. Достаю мобильный, начинаю его вбивать. Мне тут же высвечивается совпадение – абонент «Алекс».

– Это что, твой?

– Блин, – он надувает губы, – я думал, ты не так быстро заметишь.

Когда спускаемся по лестнице, мы с Алексом договариваемся – оказывается, что и ему, и мне удобнее позаниматься сегодня. Так что, после уроков мы двигаемся к нему домой. Подмечаю, что он живёт через дорогу от Влада.

– Проходи, – Алекс снимает кеды, прячет их в шкафчик, – куртку можешь повесить сюда.

В коридор выходит Глеб. Он в домашней футболке и трусах – его ноги похожи на две барабанные палочки. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

– Ты привел друга? – говорит он, опираясь о дверной косяк.

– Да, нам нужно позаниматься физикой.

Глеб усмехается, проходит мимо нас, видимо, на кухню. Как же я раньше не догадался: эти кудрявые каштановые волосы, карие глаза, худощавое телосложение – они, определенно, братья.

Алекс спешит проводить меня в комнату.

Дверь открывается. Обо что-то стукается с грохотом.

– Прости, у меня тут р-рабочая атмосфера.

Оглядываюсь. Мне становится не по себе от этой комнаты. Это даже не комната, а музыкальная студия. На стенах от пола до потолка картонные коробки для хранения яиц. В углу стоят инструменты: больше всего места занимает барабанная установка; рядом с ней, на усилителе, электро- и басгитары. Синтезатор стоит у окна и используется, как стол. Перед ним, на подоконнике, компьютер. Из мебели в комнате только угловой шкаф, к дверце которого припадает сложенный матрас. А также кресло-мешок.

– Присаживайся, – Алекс достает барабанный стул, ставит его перед синтезатором, – Чай будешь?

– Давай.

Пока Алекс ходит за чаем, рассматриваю напольную полку для дисков – она с меня ростом! Коллекция, раза в десять больше, чем у Марго. Тут даже парочка кассет есть. Одна из них подписана рукой, как «One winter». Глаза разбегаются, но знакомые названия всё-таки вижу. Например, альбомы Дэвида Боуи.

Алекс приносит поднос с двумя чашками и тарелкой сладостей. Чай странный – вкус знакомый, но не типичный. Алекс говорит, что это «Черничный маффин».

Надо запомнить.

– У тебя здесь… хорошо.

– Знаю, – Алекс улыбается, – а мама всё вр-ремя ругается, говорит, что засрал комнату. Ну, а нам же надо где-то репетировать, хранить инструменты.

Усмехаюсь.

– А Глеб здесь тоже, как инструмент?

Алекс смеется так, что я вижу щёлку между его передними зубами.

– Кстати, об этом, – он перестает улыбаться, – помнишь, мы договорились, услуга за услугу? Так вот, мне Ира сказала, что ты хорошо снимаешь и монтируешь.

Слава уже вперёд меня идет.

– И?

– Так вот, можешь снять наше выступление на «Рок битве»? Хочу выложить в группу в «Вконтакте». Для поклонников.

Как будто у меня есть выбор.

– Да, конечно. Без проблем.

– Cool²¹, – Алекс разгребает кучу бумаг с текстами и нотами, достаёт из-под синтезатора учебник физики, – так что тебе объяснить нужно?

Смотрю на часы – полседьмого. Родители Алекса уже вернулись домой. А мы всё ещё занимаемся физикой.

У меня вибрирует карман. Наверное, смс. Нет, вибрация долгая и настойчивая. Игнорирую – должно быть, Алиса заметила, что я не ответил на её десять сообщений, и решила позвонить. Когда вибрация стихает, достаю телефон, чтобы убедиться в этом.

Пропущенный вызов. От Марго. Да, конечно, мы же хотели встретиться!

– Я сейчас, на минутку.

Алекс кивает. Иду в ванную комнату, там меня не будет слышно. Перезваниваю ей на мобильный.

– Алло, привет, – на всякий случай говорю шёпотом, – где мы с тобой встретимся?

– Саш, я звонила тебе сказать, что не получится, – Марго вздыхает. Когда ничего не отвечаю, она добавляет, – не обижайся.

– Нет, что ты, я не обижаюсь.

Сам не ждал, что голос получится таким раздражённым.

– Ну, Саш. Ну, дорогой.

– Не называй меня так.

– О-о, я же знаю, как ты это любишь, – должно быть, она усмехается, – обещаю, как только разгребу это дерьмо, мы обязательно погуляем. И не только. Хорошо, дорогой?

Не могу злиться на неё, и она этим пользуется.

– Ладно.

– Саш, – Марго колеблется, – мне правда хочется увидеться. Я… скучаю.

Улыбаюсь.

– Я по тебе больше. Созвонимся.

Короткие гудки.

Возвращаюсь в комнату. Алекс сидит так же, как я его и оставил. Надеюсь, он не догадывается, что я вовсе не отливал, а разговаривал по телефону со своей девушкой.

– Так, продолжим, – он тыкает в рисунок на листочке, – ты понял разницу между напряжением и напряженностью?

– Да. Напряженность – это характеристика поля, а напряжение – это отношение работы поля к величине заряда.

– Отлично! – Алекс хлопает меня по плечу, – не прошло и часа! А вообще, правда, молодец, ты быстро схватываешь.

У меня снова вибрирует телефон. Что, неужели Марго передумала? Достаю его из кармана – нет, это Алиса. Как же она меня задолбала. Сбрасываю вызов. Замечаю, как Алекс косится на экран.

– Что, сегодня вечер не для неё?

– Нет, – до меня доходит, что он сказал, – в смысле, между нами ничего нет, если ты об этом. Я же знаю, она девушка твоего брата.

– Ой, – Алекс отводит взгляд, – если ты захочешь отбить её у Глеба, я буду только рад.

– Почему? Ты все ещё обижен на неё?

– Нет, не в этом дело, – Алекс мотает кудрявой головой, – я на неё не злюсь уже давно, всё нормально. Просто Глеб не тот парень, с которым ей нужно встречаться. Это, конечно, не моё дело, но она слишком хороша для него.

Киваю. Забавно, что Алекс так говорит про собственного брата. Значит, Алисе и вправду стоит держаться от Глеба подальше. Впрочем, это и не моё дело.

Но кое-что меня всё же волнует.

– Ты сказал, что не злишься на неё.

– Ага.

– Тогда почему вы ещё не помирились?

– Шутишь? – Алекс усмехается, – ты что, не заметил, как она теперь обижается на нас? Даже подходить перестала. Пока она не остынет, я даже пытаться поговорить с ней не буду.

– Но…

– Нет, никаких «но». Поверь мне.

Что? Серьёзно? Только потому, что эти двое просто не могут поговорить друг с другом, я теперь должен быть подружкой Алисы? Нет, с ней можно поболтать часок-другой. Но не целыми днями терпеть, как она выносит мне мозг всякой девчачьей ерундой.

Вот напишу ей сегодня вечером и всё выскажу.

Нет, так ты рискуешь поссориться с ней. А значит, со всеми. А значит, и с Марго. Надо придумать что-нибудь получше. Поделикатней.

– Я, наверное, пойду. А то уже поздно, – подхожу к синтезатору, чтобы собрать свои вещи, – спасибо, что с физикой помог.

Алекс вскакивает, чтобы проводить меня.

– No problems²².

Зевая, плетусь вверх по ступенькам. Мои шаги эхом отдаются по лестницам. За что я люблю школу в субботу – звон стеклаэто чувство свободы. Никаких белых рубашек и брюк. А главное – никакой мелюзги. По этажам никто не бегает, в коридорах не толкается. Мелкие спят дома, пока мы, старшеклассники, сидим на секциях по развитию.

Нет, я всё-таки не люблю школу в субботу.

Дверь кабинета биологии уже открыта. Захожу в класс. Пожимаю руку Паше Гордееву, здороваюсь с близняшками Вероникой и Дашей – до сих пор не отличаю их. Полка сидит в дальнем углу класса. Мы киваем друг другу. Прохожу к своей парте, вытаскиваю наушники.

– Габа уже пришла? – спрашиваю всех.

– Нет, мы её не видели, – отвечает Паша, – нам химик открыл.

Смотрю на часы – они показывают без десяти десять. Обычно в это время Татьяна Габриэловна уже здесь, гоняет нас за микроскопами и препаратами. Вот бы она забила, и мы бы пошли домой отдыхать.

Нет, Громов, сегодня ты не будешь валять дурака. Надо готовиться к физике.

Да я помню.

В кабинет заходит Маша Орлова, лицо нашего класса. За ней Катя Графова, её главная подружка. Следом Миша Карпов и Андрей Каган. Вместе с ними приходит гам и хохот – эта компания никогда не появляется бесшумно.

– Капец теперь, – говорит Карпов, этот кучерявый дурак, – мы не пойдем в кино, потому что ты не хочешь?

– В кино я хочу! Но не хочу на этих ваших «психопатов»²³, – Графова бросает сумку на вторую парту.

– Ну ты чё, отличное кинцо же, – Каган облокачивается на парту рядом, – там Фаррел играет и этот, как его, Вуди Харрельсон.

– Да ну! Лучше сходим на «Монстры на каникулах», – обращается к ним Маша Орлова, поправляя чёрные волосы.

И зачем орать на весь класс? Как будто всем остальным есть какое-то дело до того, на какой фильм вы пойдете. Утыкаюсь в телефон, но всё равно краем глаза наблюдаю за их спорами.

– Привет, Санчо, – Алиса возникает у моей парты, – шоколадку будешь?

Она протягивает мне «Альпен Гольд» – молочный, с черничной начинкой. Не очень люблю такой, но всё равно отламываю кусочек.

– Спасибо, – улыбаюсь ей, – прости, что не отвечал на сообщения. Я занят был.

На самом деле, мне надо было от тебя отдохнуть.

– Ничего страшного, я так и подумала, – Алиса садится рядом, – как дела с физикой?

– Потихоньку.

Чтобы не хотелось спать, съедаю ещё немного шоколада. Представляю, как глюкоза поступает в кровь, а затем снабжает мой мозг приливом энергии. Я где-то читал, что именно так взбадривались солдаты в окопах – только вместо шоколада у них были кусочки сахара.

А я всегда такой занудный?

Часы показывают 10:10, когда в класс входит Татьяна Габриэловна, немолодая учительница с короткой стрижкой под горшок и узкими глазами.

– Здравствуйте, – она машет нам рукой, чтобы мы не вставали, – сегодня у нас по плану приготовление временных препаратов. Так, а почему вы не готовы к работе? Почему микроскопы не расставлены? Ребята, ну, не первый раз же пришли.

Поднимаюсь с места, иду к большому шкафу со стеклянными дверцами. Вместе с Пашей и Карповым достаем с полок микроскопы.

– Так, слушаем меня внимательно, – Татьяна Габриэловна поднимает указательный палец вверх, – я расскажу вам план работы. Берёте ваши экспериментальные образцы, которые вы приготовили в прошлый раз…

– Это Вы про банки с мутью?

– Не с мутью, а с водой и жизненной формой. Не перебивайте меня, Андрей, – Габа берёт в руки лабораторные принадлежности. – Для удобства с помощью мерной пипетки поместите небольшое количество воды в чашку Петри. Банку уберите в сторону, чтобы не было несчастных случаев. Затем с помощью микропипетки возьмите каплю воды и поместите её на предметное стекло.

Ставлю перед Алисой микроскоп, сажусь рядом.

– Под микроскопом проверьте, есть ли там инфузории туфельки, – продолжает Габа, – затем поместите сверху покровное стекло, немного придавите его – только аккуратно, не разбейте! Снова смотрите инфузорий и зарисовываете их. На этом можете быть свободны. Когда закончите, не забудьте помыть посуду, вернуть всё на место.

– Ты хоть что-нибудь понял? – шепчет мне Алиса.

Киваю.

Алиса двигает предметный столик, крутит фокусы микроскопа.

– Да где эти чертовы инфузории? – она вздыхает, – может, они ещё не появились? Надо было травы побольше запихать, я же говорила.

– Давай я посмотрю.

– Нет, я сама хочу.

Усмехаюсь. Пока Алиса ищет инфузорий, пишу на альбомном листе тему занятия, препарат, увеличение.

– Ого! – Алиса подпрыгивает на стуле, – Я нашла её! Привет, малышка! И ещё одна! Куда же вы бежите? Стойте, стойте! Мамочке надо вас нарисовать!

– Молодец, – беру покровное стекло двумя пальцами, – давай сюда, я сделаю.

– Подожди минутку… Нет! Ну, Санчо!

Придавливаю стёклышки друг к другу.

– Ну что ты наделал, – Алиса трясёт меня за руку, – ты же убил их! Убил их всех!

Усмехаюсь, помещаю препарат под объектив. Настраиваю фокус.

– Какой ты жестокий! – Алиса складывает руки перед собой, – ты бесчувственный тюрбан, Санчо.

– Это же всего лишь одноклеточные, – смотрю в окуляр, – не принимай так близко к сердцу, ты же будущий врач.

– Ты же будущий врач, – она передразнивает меня, – раз всё знаешь, сам на врача и поступай.

– Нет, спасибо, – улыбаюсь, посмеиваясь.

Звон стекла. Оборачиваемся. Под гогот Карпова и Кагана Катя Графова собирает с пола осколки препарата.

Придурки.

Алиса подтаскивает к себе микроскоп. Случайно заглядываю в вырез её розовой кофточки. За строгой школьной формой я не замечал, какие у Алисы привлекательные формы, стройная талия. В её фигуре нет ничего кричаще сексуального, скорее, полно нежности и хрупкости. Отвожу взгляд, пока она не заметила.

Как же не хватает женского тела. Её тела.

– Алиса, я хотел тебя спросить, – рисую в альбоме инфузорию, – ты собираешься вообще мириться с Алексом?

– Да я бы с удовольствием, – она заглядывает в окуляр, – но я даже не знаю, как к нему подступиться.

– Просто поговори с ним. Напиши, в конце концов. Он же твой лучший друг, вы дружите с первого класса, ты сама мне говорила. Он будет рад с тобой помириться.

– Ну, нет, – Алиса хмурится, – я не хочу, чтобы это выглядело так, что я бегаю за ним. Он всё-таки тоже не прав.

Закрываю лицо рукой.

С самого утра ноет левая рука. Должно быть, перемены в погоде. Какой смысл в частичной потере чувствительности, если всё равно ощущается, как ломит кости?

А ещё голова болит. Но это уже не из-за погоды: сегодня до глубокой ночи занимался физикой. Как и все выходные, в общем-то.

10:13. Понедельник, 22 октября.

–2 с. Осадки.

Движение на дороге затруднено.

Перемена. Пора.

Не иду на кофейные сплетни и слежу, чтобы Алиса меня не преследовала.

Подхожу к библиотеке. Дверь открыта. Библиотекарь, женщина с длинным носом, выдает книжки двум мальчикам. Прохожу вдоль книжных полок до читательской зоны, где на столе стоит «MYSTERY BOX».

Достаю из портфеля бумажный свёрток. Он получился не очень аккуратным, но уж какой есть. Мне пришлось поломать голову, что ей подарить. В итоге, не придумал ничего лучше этого. Прикладываю открытку, на которой написано: «Алисе. Я поговорил кое с кем, он попросил передать вот это». Когда Алиса развернет свёрток, то обнаружит мармелад «Сладкая помощь» с надписью «Давай мириться».

Надеюсь, она поймет намек.

Бегу вниз по лестнице. У меня ещё есть время до конца кофейных сплетен.

На первом этаже, как всегда, много народа. Прохожу к раздевалке мимо двух странныхдевочек – у обеих какие-то красные повязки на руках. Уже не первый раз вижу эти повязки! Не беру в голову, слишком мало времени.

Нахожу куртку Алекса. Это очень просто, потому что у него единственного ярко-оранжевая куртка среди чёрных, серых и коричневых. Оглядываюсь по сторонам. Засовываю в его карман такой же бумажный свёрток и записку: «Алексу от ты-сам-знаешь-кого».

Надеюсь, он поймет намек.

Смотрю на свой листочек, на котором написано только: «Громов, 11 «А». 22.10.12» Передо мной контрольная работа по физике. И я ни черта не понимаю.

К чёрту всё. Я так больше не могу. Сдам пустую работу и уйду.

Нет, ты не можешь всё бросить. У тебя даже тройки в четверти нет.

Я знаю! Знаю! Но что мне делать? Я все выходные занимался этой чёртовой физикой. Решал задачи. Учил формулы и определения. Доставал Алекса по «Скайпу». А теперь не могу решить ни одного номера.

Поднимаю глаза. Зинаида Васильевна смотрит на меня через толстые очки, не моргая. Должно быть, так Энни Уилкс смотрела на Пола Шелдона²⁴. Побыстрее опускаю взгляд.

Зачем? Зачем я попёрся в этот лицей? Пошёл бы в любую другую школу. Там бы доучился, получил золотую медаль. Но нет, мне надо было увязаться за девчонкой с красными волосами. О чём я только думал?

О девчонке. С красными волосами.

Делаю вдох. Выдох. Надо успокоиться. Ещё раз вдох. Выдох.

Ещё раз просматриваю контрольную работу. Пять задач. Допустим, первую я знаю, как решить – она легкая. Что же я могу сделать с остальными? Ну, пятая тоже не кажется сложной. Ладно, решу пока эти, а там посмотрим.

Мне приходится взять ещё пару листочков – предыдущие стали сплошной чернильной грязью. Пока я пытаюсь решать задачи, Миша Карпов – кучерявый дурак – сдает работу. А Маша Орлова, которая, как говорит Алиса, всё время жрёт и не толстеет, получает четвёрку в четверти. И я остаюсь один на один с физикой.

Часы на стене показывают пять – консультация уже полчаса, как должна была закончиться. Зинаида Васильевна поднимается с места, переваливаясь, а её бока будто из желе.

– Громов, ты там заснул, что ли?

Берёт тряпку, моет доску.

– Нет.

– Сдавайся уже, а то ночевать останемся, – она кашляет смехом.

Вздыхаю. Четвёртую задачу мне так и не удалось решить, а насчет третьей я не уверен. Дописываю ответ.

Зинаида Васильевна садится за стол. Протягиваю ей листочек. Она ворчит, что слишком грязно написано. Проверяет работу. У меня сердце ёкает, когда она перечёркивает красной ручкой одну из задач.

– Ну, вот что ты мне пишешь? Что с размерностью? Ну, как у тебя скоростная величина оказалась равна массовой?

Разве я такое мог написать? Заглядываю в листок. И вправду, написал.

– А где четвёртая задача?

– Не решил.

Зинаида Васильевна уставляется на меня.

– Не успел или не знаешь?

– Не знаю.

– Мы похожую в классе решали, – она возвращается к проверке работы, – конечно, ты не помнишь, меньше с Николаевой надо было хихикать. Она, между прочим, физику знает, и у неё скорость не равна массе.

Хм. Точно. ЯЗВа.

Зинаида Васильевна чиркает на работе красную тройку.

– Ладно, Громов, иди домой. Поставлю я тебе тройку в четверти.

– Тройку?

– А ты что, четвёрку хочешь? – голос ЯЗВы колеблется, с высокими амплитудами, как в учебнике по физике. – Ты свои оценки видел? Да ладно с ними, с оценками. Ты свою работу видел? Какая здесь может быть четверка?

У меня глаза щиплет.

– Мне очень нужна четверка. Давайте я ещё что-нибудь напишу.

– Что-нибудь ты напишешь, конечно, но что-нибудь мне не надо, – Зинаида Васильевна снова кашляет смехом.

– Ну, пожалуйста.

– Всё, что ты мог, ты уже написал. Зачем тратить моё и твоё время? Разве я не права?

Она ставит тройку в журнал. И ещё одну в столбец с четвертными оценками.

Выхожу из школы. Под ногами снег – белый, как свежее молоко. Поднимаю голову: снежинки летят, как будто кто-то там высоко высыпает воздушные хлопья. Как будто зима проснулась и решила позавтракать. Я и не заметил, как она пришла.

Переступаю маленький заборчик, отделяющий каменную дорожку от молочных сугробов. Захожу по щиколотку в снег. И ложусь на спину.

Закрываю глаза. Теперь хлопья приземляются мне на лицо. Двигаю ногами и руками, как будто плыву в молочной реке. Чувствую себя печенькой. Хочу быть медовой. Потому что хлопья с молоком вкуснее с медом.

Глубоко вдыхаю холодный воздух. Мои печенюшные конечности размякают в снежном молоке. Становится мокро, особенно голове и ногам в тонких брюках. Но мне всё равно. Я же печенька.

Не знаю, сколько я так лежу. Время наконец-то останавливается. Можно отдышаться. Перестать волноваться. Перестать думать. Хотя бы на немножко.

Слышу, как хлопается парадная дверь школы. Кто-то идет по дорожке. Мне плевать, что этот человек обо мне подумает. Главное, чтобы это был не охранник – он меня сгонит, а я не хочу никуда идти.

Надо мной нависает тень. Открываю глаза. Маленькая усмешка в уголке губ.

– Громов, что ты делаешь?

– Я медовая печенька. В миске молока с воздушными хлопьями.

– Всё настолько плохо? – Марго улыбается, но её глаза усталые и грустные.

Она опускается на колени и ложится рядом со мной. Беру её за руку. Наши пальцы переплетаются. Марго шепчет мне на ухо: «А можно я буду орешком?» Говорю в ответ: «Нет, я не люблю орешки. Будешь шоколадной крошкой». Марго усмехается, сжимает мою руку крепче.

Теперь мы вдвоем размокаем в молоке.

4.

Последний день четверти. Школа уже пустая. А я стою перед учительской.

Листаю тетрадь, повторяя темы. Но не могу сосредоточиться, потому что прямо сейчас Марго пишет последнее сочинение. Я не сомневаюсь, что Ильичка нарисует ей тройку – куда ещё тянуть? – но всё равно вздрагиваю каждый раз, когда открывается дверь.

Вот снова – дёргается ручка. Оборачиваюсь. Из учительской выходит невысокая женщина, должно быть, секретарь. Вздыхаю.

Надо сосредоточиться. Я уже получил оценки по всем предметам, остался последний рывок. Нужно закончить четверть с одной тройкой. Тогда, если вытяну физику на четверку в году, а все остальные предметы – на пятерки, смогу получить серебряную медаль. Хотя, зная Ильичку, она из вредности влепит мне тройку. Но не попытаться будет глупо.

Это же не сложнее, чем признаться маме, что золотая медаль мне больше не светит. Хотя, на самом деле, и это было не так сложно – мама отреагировала спокойно. Оказалось, в её глазах мои проблемы с учебой были связаны с наркотиками. Так что, она рада, что со мной всё в порядке. Успех!..?

Ручка двери поворачивается. Марго выходит из учительской.

– Ну, как всё прошло?

Хочу обнять её, но она не дается. Скрещивает руки на груди, не смотрит на меня. И я всё понимаю.

– Марго, не…

– Иди, я подожду тебя на улице.

Она уходит к лестнице, её каблуки нарушают тишину в коридоре. Марго, я просто хочу, чтобы ты услышала: не переживай – я с тобой.

Захожу в учительскую. В самом дальнем углу кабинет Ирины Ильиничны.

Делаю глубокий вдох. Я готовился. Я всё знаю. Сейчас приду и смогу рассказать любую тему. Выдох.

Стучусь в дверь.

– Войдите.

– Здравствуйте, Ирина Ильинична. Я литературу отвечать.

На столе много тетрадей, документов и папок – всё в идеальном порядке. Около органайзера стоит фотография в рамке: не раз видел, как на ней счастливый бульдог играет с резиновой уткой. Ильичка сидит, как ни в чем не бывало, как будто ничего не произошло, и она не завалила мою девушку.

– Что будете сдавать, Громов?

– Устные темы.

Она открывает наш классный журнал. Показывает сесть напротив.

– Хорошо, – Ильичка складывает руки перед собой, – расскажите про основные направления в поэзии Серебряного века и про их основателей.

Ну, уж эту тему я хорошо знаю! Говорю о символизме, футуризме, имажинизме. Про Брюсова, Маяковского и Есенина. Даже о том, как проявляются направления в творчестве этих поэтов. Ирина Ильинична слушает меня, не перебивает.

– Хорошо, а что вы можете сказать про акмеизм?

Про что?

Смотрю на Ильичку и молчу. Пытаюсь напрячь память, а вместо этого эхом слышу: «Акмеизм, акмеизм, акмеизм…»

Плакала моя четвёрка в четверти.

– Ну, что вы, – она заглядывает в журнал, – Александр? Так хорошо начали. Вам что-нибудь говорят имена Осипа Мандельштама? Анны Ахматовой?

Впервые Ирина Ильинична назвала меня по имени.

– Да, конечно.

– Так что же тогда такое акмеизм?

Помню о «верности нравственным основам бытия» Ахматовой, о «поэтики ассоциаций» Мандельштама. Но в чём заключается этот гребанный акмеизм?

Бормочу что-то невнятное про творчество этих поэтов. Может, получится как-нибудь вытянуть. Хотя я сомневаюсь – это же Ильичка.

– Вы что-то ещё на сегодня готовили?

– Я всё готовил. Можете спросить меня, что угодно.

– Кроме акмеизма? – она усмехается, – ладно, Александр. Придёте домой, ещё раз прочитаете эту тему. Может быть, обсудим в следующей четверти.

Это означает только одно.

– Ставлю вам четыре в четверти.

Полный. Провал.

Стоп-стоп, что?

– Четыре?

– Ну, с вашими двойками за стихотворения на пять вы не тянете, Громов. А так я вижу, что вы работаете. Может, в следующей четверти повезёт – там уж не надо будет ничего наизусть сдавать.

Киваю, мол, да-да, я понимаю.

Четыре. У меня всё-таки получилось.

Ирина Ильинична ставит оценку в столбец. Закрывает журнал.

– Поставьте его на место.

– Спасибо, – улыбаюсь ей так искренне, как могу, – до свидания.

Выхожу за дверь.

Оглядываюсь, нет ли кого в учительской. Я один.

Пританцовываю с журналом в руках. Плевать, что в рубашке и джинсах неудобно – меня распирает от радости.

Да! Да! Какой же я молодец!

Подпрыгиваю, пристукнув в воздухе пятку о пятку. Журнал распахивается, из него выпадают какие-то бумажки – справки и ещё что-то. По-быстрому подбираю их, пока никто не увидел. Открываю на последней странице, складываю их, как будто так и было.

Мне показалось?

Перебираю бумажки. Нахожу ту самую. Нет, не показалась.

«Справка выдана Николаевой Маргарите Александровне», – что-то неразборчивое, – «свободное посещение по состоянию здоровья».

Кладу её к остальным, пока меня никто не заметил. Ставлю журнал на полку.

Поверить не могу. Справка. Свободное посещение. Вот почему она прогуливает школу, не напрягаясь. Вот почему она прогуливает школу. Но что с ней не так? Должны же быть веские причины для свободного посещения. А она все время хвастается своим здоровьем: ни то чтобы серьёзного заболевания – даже гастрита нет. Пожалуй, единственное, что с ней не так – это слабые кровеносные сосуды. Но за это никто бы справку не дал. Или я ошибаюсь?..

Чем больше я об этом размышляю, тем больше вопросов появляется. Надо спросить Марго, что это значит.

А с чего ты взял, что она так легко расскажет? Или, думаешь, она случайно забыла упомянуть об этом?

Да, точно. Это же Марго. Если она не сказала, значит, и не хотела говорить. К тому же, эта справка вполне может быть фальшивой. Это же Марго, это так в её стиле. Как бы там ни было, мне придется всё узнать самому – не представляю, каким образом.

А стоит ли? Хочу ли я знать?..

Нахожу Марго, сидящей на скамейке перед главным входом. Она курит, и, судя по окуркам на земле, это не первая сигарета.

– Тебе не кажется, что не стоит здесь курить?

– Что с Ильичкой?

Она как будто не слышит меня. Затягивается и выпускает дым через нос.

– Ну, – отвожу взгляд, – она мне нарисовала там. Вот. Как-то так.

Мне стыдно, что я сдал, а она нет. Просто потому, что Ильичке я нравлюсь больше.

– Ясно, – Марго тушит сигарету о скамейку, поднимается и быстрым шагом направляется к выходу, – она меня в конец затрахала.

Мне даже не приходится придумывать, как аккуратней поднять тему – Марго выдает всё и сразу.

– Оценку она мне не поставила. Хотя я месяц ходила на её сранные консультации. Общие и личные. Личные, твою мать! Сидела и слушала, какая я тупая шлюха, что даже грёбанное сочинение по грёбанному, мать его, русскому языку не могу написать.

Открываю калитку и пропускаю Марго вперёд.

– И знаешь, что самое весёлое?

– Что?

– Мне теперь надо ходить к ней на каникулах. Пока не сдам, – Марго достает ещё одну сигарету, – сука, как я её ненавижу.

Щёлкает зажигалкой, но та только искрится. Воспользовавшись моментом, выдёргиваю сигарету у Марго изо рта.

– Хватит.

– Что? – она смотрит на меня непонимающе, – Саш, отдай.

– Я сказал, хватит.

Мы смотрим друг на друга с полминуты. Не знаю, что Марго увидела в моём взгляде, но только она убирает зажигалку и прячет сигарету обратно в пачку.

Подхожу к ней. Убираю тёмно-рыжие пряди с лица, заводя их за уши. Притягиваю Марго и целую в губы. Хватает пары мгновений, чтобы она полностью отдалась в мои объятья.

Отрываюсь от поцелуя.

– Всё? Больше не будешь психовать?

Марго кивает. Её лицо меняется, как будто она что-то вспоминает. Отходит на пару шагов. Конечно, мы же всё ещё недалеко от школы, нас могут увидеть.

Звук смс. Марго достает телефон, долго смотрит на экран. Пытаюсь увидеть, кто ей написал, но не удается подсмотреть.

– Пойдешь с нами отмечать конец четверти? – наконец говорит она.

– Когда?

– Сейчас.

Пожимаю плечами. Почему бы и нет? Тем более, пятница.

– Можно.

Марго кликает на два смайлика и отправляет сообщение. Прячет телефон в сумку.

Она поднимает взгляд. Смотрит на меня. Тем же кокетливым взглядом, как тогда, в начале октября, когда мы последний раз гуляли вдоль яблочной аллеи. И я улыбаюсь.

Только где-то, где-то глубоко в себе, слышу чёрный шепот: «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ты забыл?» И он тычет мне в лицо справку о свободном посещении.

– Эй, – Марго щёлкает пальцами, – ты меня слышал?

– Прости, что?

– Говорю, а можно мне ещё немного попсиховать?

– Зачем?

– Ну, – Марго дотрагивается до лацкана моего пальто, – чтобы у тебя был повод поцеловать меня снова.

Заглядываю в её глаза. Окунаюсь в их зеленую глубину. И шёпот захлёбывается.

Мы находим укромное место между кирпичной стеной дома и гаражами. Здесь никто не ходит – навряд ли нас спалит кто-нибудь из школы.

Марго облокачивается о стену, притягивает меня к себе. Обнимает шею. Мы целуемся так, что мне приходится упереться рукой. Её пальцы проскальзывают мне за воротник. Касаюсь её талии под блузкой.

Октябрь был таким напряженным, что я и забыл, какого это – просто целовать её. Мне так этого не хватало. Наконец-то можно забыть об учёбе – хотя бы до середины следующей четверти.

Грохот падающих кегель.

– Да, детка! – Влад снова выбивает страйк²⁵. – Кто король? Я король!

Он проходит за наш столик и разваливается на диване рядом с Алексом. Наливает себе виски из бутылки, которую Марго сумела нам достать, каким-то чудом договорившись с барменом.

Смотрю на счёт. Их команда пока что ведёт. Но сейчас от нас пойдёт Ира – значит, ничего не изменится. И я не ошибся: за два броска она выбила четыре кегли, особо не сократив разрыва.

– У-у-у, – восклицает Влад, – так мы вас быстро надерём, девчонки.

Это он про нашу команду – то есть про Марго, Иру и меня. Пропускаю мимо ушей. Смотрю на Марго: она даже не услышала, что сказал Влад. Сидит, попивая виски. Уверен, хоть мы и пришли расслабиться, её мысли всё равно заняты Ильичкой и русским языком – я заметил тот её взгляд, углубленный в себя.

– Кстати, – Алекс уже навеселе после двух стаканов, – а что мы р-решили с Хеллоуином?

– А что решать? – Влад закуривает, подтаскивая пепельницу к себе, – давайте, как в прошлом году, будем командой «Тайна»²⁶.

– О-о-о, мне со Скуби-Ду весело ВСЕГДА, с ним не скучно НИКОГДА, – Алекс мямлит мелодию, пока наливает себе виски, потом выпивает залпом, – от беды-ы-ы к новой ты бежишь беде! Без еды-ы-ы не останешься НИГДЕ!

Ну, так я и думал. Нетрудно догадаться, кто кем будет. Компания снова в сборе, и я здесь лишний. Честно говоря, не очень-то и хотелось. Как-нибудь обойдусь без школьной дискотеки и костюмированного убожества.

Алиса заканчивает бросать и возвращается за столик. Мы переглядываемся, и она подмигивает мне.

– Нет, я против, – Алиса берёт сигарету у Влада изо рта и затягивается, – во-первых, я не хочу быть снова Скуби-Ду. Во-вторых, нас теперь шестеро.

– Шестеро? – Влад поднимает брови, переводит взгляд на меня, – Ты про Санчо? Он будет с нами?

Я хочу было ответить, что не собираюсь в этом участвовать. Но Алекс опережает меня.

– Конечно! – наливает себе виски, – Он же наш френд! Наш человек!

В два глотка он опустошает стакан до дна. Ира качает головой. Алиса ловит её знак, приобнимает Алекса и отвлекая его чем-то в телефоне. Тем временем, Ира убирает бутылку под стол.

– Окей. А кем он будет? – Влад никак не уймется, – все вакансии в команде «Тайна» уже заняты. Разве что, он может быть Скрэппи-Ду.

– Нет, я не буду этим тупым щенком.

Влад снова смотрит на меня, подняв брови.

– А тебя никто не спрашивает.

– Нет, – в этот раз вмешивается Ира, – Влад, мы придумаем что-нибудь новое. И для шестерых.

– Да! – поддерживает Алиса, – мы можем быть, кем угодно! Например, супергероями.

– Нахр-рен супергероев, – Алекс уже лег к Алисе на колени, его язык еле ворочается, – когда все кругом супергерои – никто не супер, ясно?

Завязывается спор с кучей идей по поводу костюмов. Все так увлекаются беседой, что не замечают, как Марго выбивает страйк и возвращается за столик. А значит, сейчас моя очередь. Пользуюсь случаем, чтобы выйти из разговора.

До этого я играл в боулинг только пару раз, и это было давно. Поэтому я не особо разбираюсь, какой шар лучше выбрать. Беру средней тяжести и цвета, который мне более-менее нравится.

– Да вы задрали! – Влад ударяет по столу, – всё, что вы предлагаете – говно. Каждый год на Хэллоуин толпа супергероев, Гарри Поттеров и героев Тима Бертона. И в прошлый раз мы были лучшими именно потому, что я предложил команду «Тайна». Так почему мы не можем быть снова ею? Только потому, что у нас появился гребанный Скрэппи-Ду?

Кидаю шар, представляя, что собью им Влада. Шар летит ровно по центру – хорошая предпосылка для страйка. Грохот кегель. И все падают, кроме трех – двух справа, одной слева.

– У-у-у, смотрите-ка! У Санчо сплит²⁷.

Твою мать. Вот почему именно сейчас они обратили на меня внимание? Готовлюсь к броску, хотя знаю, что все кегли мне не выбить.

– Стой.

Это Марго. Всё это время она, как и я, не участвовала в разговоре. Почему она вдруг решает вмешаться?

– Влад, предлагаю пари.

Ира и Алиса притихают, а Алекс вылезает из-под стола. Все уставляются на Марго. Влад усмехается.

– Какое пари?

Марго поднимается с места, берёт у меня шар.

– Если я выбью все кегли, то ты заткнешься и согласишься на всё, что мы придумаем. Если у меня не получится – мы примем твои условия. Идёт?

Что за бред? Как она собирается это сделать? Выбить сплит почти невозможно – на такое способные разве что профессиональные игроки. Как я видел, Марго играет достаточно посредственно, и опыта у неё не больше, чем у меня.

– Серьёзно? Это же сплит. Ты не выбьешь все три кегли. Я давно играю, но даже я этого не сделаю. В чем смысл спора?

– А ты что, боишься?

– Я? – Влад прыскает смехом, – валяй, я принимаю пари.

Смотрю на Марго. Она кивает мне головой в сторону столика – мол, вали и не мешай. Отхожу к дивану, но не сажусь.

Марго берёт другой шар. Судя по всему, выбрала полегче – она всё-таки девушка. Кажется, что никто не дышит: все ждут развязки спора. А Марго совсем не торопится. Ходит влево-вправо, что-то вымеряя. В конце концов, встает на позицию. Но не бросает.

– Что медлишь? Поняла, что это безнадёжно?

Марго смотрит под ноги, а затем на дорожку. Под ноги и снова на дорожку. Берёт шар покрепче.

– Нет. Я хочу поднять ставки.

– Поднять ставки? – Влад из развалившей позы садится на край дивана. – Что ты можешь предложить? Мне не нужны твои деньги.

– Я знаю. Предлагаю одно желание.

– Одно желание? – он усмехается, – как в начальной школе?

– Одно желание, и я сделаю всё, что захочешь.

Всё, что захочешь? Она в своем уме? Да мало ли, что этому извращенцу придёт в голову! Марго, одумайся!

– Марго, зачем тебе это? Не надо.

Она шикает на меня. Влад ещё больше ухмыляется. Похоже, его это забавляет.

– Ты предлагаешь купить себя? Вот это прикол.

– Так ты согласен?

– Подожди-подожди, ну прям всё, что угодно, сделаешь?

Марго кивает. Улыбка сходит с лица Влада.

– Допустим. И что ты хочешь взамен?

– Ключи от школы.

– Вот эти? – Влад достает из кармана связку с брелоком в виде сисястой бабы, – хм, не обижайся, Марго, но ты не стоишь того. Здесь ключи от каждого грёбанного кабинета, а ещё подвала и чердака.

Меня всего трясёт от злобы. Почему никто не вмешивается? Почему ни Ира, ни Алиса ничего не говорят? Я бы уже подошел и набил Владу морду, но не могу – я же просто друг.

Друг, мать его.

– Хорошо. Три желания.

У меня волосы на голове шевелятся, когда представляю, что бы я мог сделать с Марго, дай она мне три желания.

– Может, сразу пять?

– Три и точка.

– Хорошо-хорошо, – Влад подскакивает к Марго, они пожимают руки. Он не сразу отпускает её ладонь, – только не плачь, когда промахнешься.

Влад усмехается. Встает рядом, толкнув меня в бок, но я не сдвигаюсь с места. Уверен, он это нарочно.

Марго возвращается на позицию. Снова медлит. Мне кажется, я уже багровый от той злости, что кипит внутри меня. Готов в любую минуту сорваться и выбить из Влада всю мерзость, что он воображает себе о моей девушке.

Бросок!

Шар громом бежит по дорожке. Молниеносно оказывается у двух кегель справа. Сшибает их по центру и летит дальше. У меня сердце останавливается. Кегли разлетаются в разные стороны – и та, что левее, сносит за собой последнюю, третью кеглю.

На экране высветилось: «Spare»²⁸.

– ДА-А-А! – Марго подпрыгивает, взметнув кулак, – Торжество разума! Ты видел, Влад? Видел?

От нашего столика летят хвалебные возгласы и аплодисменты, а Влад стоит, будто мешком пришибленный. Усмехаюсь, хлопаю его по плечу. Только тогда он реагирует.

– Да как? Как ты..? – ударяет кулаком о диван, – это бред какой-то! Ты не могла этого сделать!

Марго подходит к нему с протянутой рукой. Её нос высоко задран, на губах ухмылка. Влад достает ключи из кармана и швыряет их Марго в руку.

– У-у-у, – она сжимает связку и стучит ладонью о кулак, – кажется, я кого-то поимела.

О да, Марго, ты его поимела.

– Тебе просто повезло! Так что не надо тут! – Влад садится за столик, и до конца вечера больше не возникает.

Уже стемнело. На улице не так холодно, как могло бы быть.

Боулинг прямо напротив нашего торгового центра. Так что мы с Марго решаем пройтись до дома пешком, вдоль трамвайных путей. Остальные поехали с Владом на машине. Поэтому мы идём по тротуару и держимся за руки, не скрываясь.

Марго выпивает из горла бутылки, протягивает мне. Делаю пару глотков.

– И всё-таки, как тебе удалось выбить кегли? Повезло?

– Ты забыл? – Марго понижает голос, – у меня же микрочип в голове, могу рассчитать всё, что угодно.

Она смеется.

– Перестань, не смешно.

– Ты бы видел своё лицо, – Марго пучит глаза, изображая меня. Потом её лицо снова становится серьёзным, – а зря ты не веришь. Я, между прочим, прошла в окружной тур олимпиады по физике.

– Правда? Это отличная новость.

Мы проходим мимо стоянки напротив магазина «Перекрёсток».

– Ага. Только мне это нахрен будет не нужно, если меня не допустят к ЕГЭ.

– Не допустят?

Марго делает ещё пару глотков.

– Ильичка сказала, что поднимет этот вопрос на педсовете. После понедельника.

– Перестань, они не имеют права.

– Это ты так думаешь. Ты многого не знаешь, Ильичка, она…

Прижимаю Марго к себе одной рукой за талию и затыкаю её поцелуем. Едва удерживаемся на ногах от такого резкого движения.

– Ну перестань, – она пытается говорить сквозь поцелуй, – ты не понимаешь, как я влипла.

Отрываюсь от её губ. Смотрю в зелёные глаза, положив руки на плечи.

– Я уверен, что всё будет в порядке. Не зацикливайся на этом. Посмотри! Это небо – оно такое красивое. И эти звезды – они очаровательны. Когда мы в последний раз так гуляли? Разве это не лучший вечер за весь октябрь?

Она дотрагивается до моей щеки.

– Ты так пьян.

Ничего я не пьян! Может, только чуточку.

– Я просто хочу сказать – сейчас есть только ты и я, – подхватываю её, приподнимаю над землей, – и это так хорошо!..

Раскручиваюсь на месте, а Марго держится за мои волосы и взвизгивает. У меня уже кружится голова, но не останавливаюсь – как будто чем дольше я буду вертеться, тем быстрее у неё вылетят все плохие мысли из головы.

Чувствую, что начинаю падать. Усаживаю Марго в магазинную тележку, оставленную на парковке. Тяжело дышу, немного заваливаюсь. Марго всё ещё держит меня за волосы. Я целую её то в лоб, то в нос, то в щеки – куда попаду.

– С тебя уже хватит, – она улыбается.

– Нет, я ещё не закончил.

Хватаюсь за ручку тележки, вывожу её со стоянки.

– Что ты делаешь? – Марго хватается за железные прутья по бокам.

– Держись крепче.

Толкаю тележку по тротуару, разбегаясь как можно быстрее. За грохотом колёс слышу, как Марго начинает визжать, просить, чтобы я остановился. Но я вижу, как она улыбается, и бегу ещё быстрее.

В какой-то момент отрываю ноги от земли, и вот тележка уже летит на полной скорости с горки. Летим мимо припаркованных машин, мимо автобусной остановки. Ветер вперемешку с хлопьями снега бьёт в лицо. Мы вдвоём орём во все горло.

Только одно может сделать этот момент лучше.

– Я ОРЁ-Ё-Ё-Ё-Ё-Ё-ЁЛ!

Кричу во всю глотку, и Марго подхватывает мой вопль.

Ты пересек финишную черту,

Выиграл гонку, но потерял рассудок,

Ну и стоило оно того?

Мне нужна ты рядом,

Потому что любовь – это всё, что нам нужно,

Давай возьмёмся за руки и остановим падение…²⁹

Эпизод четвертый. Маски

1.

Солнце ослепляет меня через закрытые веки. Морщусь, отворачиваясь к стенке. Но она куда-то исчезает, и я падаю на пол.

– А-а…м-м-м… а-а-а…

Моя голова. Как чашка с водой, наполненная до краев. И я чувствую каждое её колыхание.

Должно быть, я немного перебрал вчера.

Раздираю глаза. Оказывается, я спал на другой стороне кровати, напротив окна. Поэтому и стенка оказалась в другом месте. Ну, я хотя бы в своей комнате.

Поднимаюсь с пола – вода так и плещется в головной чашке, – перебираюсь на кровать. Замечаю, что вчера заснул в одежде. Стягиваю с себя рубашку и джинсы, бросаю их на пол.

Не хочу вылезать из кровати. Подушка такая мягкая. И одеяло такое тёплое…

Нет! Хватит! Надо приходить в себя.

Поднимаюсь с кровати, бреду к двери. Каждый шаг – новый всплеск воды. Наверное, со стороны я похож на зомби. Также воняю и ковыляю с нечленораздельными звуками. Саша куша-а-а-ать. Нет, я не хочу есть. Саша пи-и-и-и-и-ить. Саша пи-и-и-исать.

Добираюсь до туалета. Щелчок замка. О-о-о-ох, какое облегчение. Подумаешь, что чувствую себя не очень – главное, сегодня первый день каникул. И я проведу его так, как захочу, то есть бездельничая.

Выхожу в коридор. Дёргаю ручку ванны, но она не поддается – закрыто.

– Занято!

О нет, Женя дома. Теперь не смогу расхаживать по дому в одних трусах и делать всё, что вздумается.

Сижу на кухне. Пью кофе и туплю в телефоне.

10:37. Суббота, 27 октября.

+4 с. Пасмурно.

На дорогах свободно.

Пишу Марго, что сегодня останусь дома, приходить в себя. Она отвечает: «Я тоже» и высылает три смайлика в виде пистолета.

Женя выходит из ванной. У неё на голове стоит синее полотенце. Заходит, ставит чайник.

– Что, хорошо вчера погуляли? – достает из холодильника молоко, хлопок дверцы бьёт меня по головной чашке, – ты хоть помнишь, что ты вчера делал?

– Нет, пожалуйста, не напоминай.

– Ты пел Пугачёву! Пугачёву! – Женя изображает меня гнусавым голосом, – А я-я-я про всё на свете с тобою забываю…

Швыряю в Женю салфетку, она уворачивается и заливается смехом.

– Надеюсь, ты скоро уйдешь?

– Что? Нет, – она садится напротив меня со своим завтраком, – куда я пойду? Каникулы же. И у нас много дел на сегодня.

– О нет.

– О да, – Женя расплывается в улыбке, – ты же сам знаешь, завтра мама вернется после смены, а к её приходу дома должно быть чисто. И нам ещё в магазин надо сходить.

Я уже ненавижу сегодня.

Сижу в ванной, размокая в горячей воде, и слушаю радио, станцию «ROCK FM». Таблетка действует, и головная боль больше не мучает меня. Только слабость во всем теле.

Чем бы заняться на каникулах? Целая свободная неделя! Ну, почти – в среду Хеллоуин, а в суббота «Рок битва». Что я буду делать остальные пять дней? Нужно отдохнуть по полной, ведь впереди – ещё одна четверть, Новый год. Конец света, в конце концов.

А завтра выходит сезон «Отбросов»³⁰ с новыми героями. И я ещё не видел, что там в новом шестом сезоне «Теории Большого Взрыва»³¹. А ещё Марго предлагала посмотреть с ней «Американскую историю ужасов», какой-то совсем свежий сериал.

Нет! Мы так все каникулы просрём. Нужно что-то придумать.

Надо пригласить Марго на свидание. Мы давно никуда не выбирались. Можно сходить в кино, хотя бы. Я бы пошел на «007: Координаты «Скайфолл»³². Но Марго не очень такое любит. А я не хочу на «Синистер»³³. Тогда можно пойти на выставку. И опять трудно будет найти что-нибудь, что нравится нам обоим: я не люблю технику, а она – исторические экспозиции.

В любом случае, всегда можно пойти на «Винзавод»³⁴. Чтобы со стаканчиком кофе из «Starbucks» ходить по галереям и ржать над современным искусством. С Марго это так весело.

Улыбаюсь.

Стук в дверь.

– Саш, хватит сидеть! – Женя перекрикивает радио, – мне нужна твоя помощь!

Ну вот, только я начал представлять Марго голой.

Сначала мытье холодильника. А теперь пыль на шкафу в комнате Жени. Вот так плавно обычная уборка переросла в генеральную.

– Когда закончишь, – Женя волочит пылесос за собой, – пропылесось все комнаты.

– А ты что будешь делать? – спускаюсь, отдаю ей пыльную тряпку.

– Я пока полы помою на кухне, в туалете и в ванной.

Она уходит, оставив меня наедине с пылесосом. Вздыхаю, врубаю его. Меня оглушает звук, как из турбины самолета.

Мне всегда нравилось пылесосить. С детства это была моя любимая обязанность. Возможно, потому что я представлял себя охотником за привидениями. Только почему-то все мои призраки прятались в пыльных коврах.

Ложусь на пол, чтобы пропылесосить под Жениной кроватью. Шланг ударяется о коробку из-под обуви – в ней моя сестра хранит всякие личные вещи. Я знаю это, потому что раньше любил читать её дневник – и это было очень весело. Правда, однажды она узнала об этом, мы поругались, и она пообещала рассказать маме, где я храню порножурналы, которые мне покупал Артём. Так что больше я не залезаю в ту коробку.

Интересно, а у всех девчонок есть такие коробки с секретами? Может быть, и Марго хранит нечто подобное у себя под кроватью? Усмехаюсь.

Пока пылесошу у себя и в коридоре, Женя как раз заканчивает мыть полы. И мы вместе идем убираться в спальне родителей.

Эта комната находится ближе всех к входной двери. Она самая маленькая и единственная из спален, которая закрывается на замок. Когда мамы нет, мне нравится здесь валяться на двуспальной кровати и смотреть сериалы на большом телевизоре.

– Жень, я устал! – перекрикиваю самолетный гул пылесоса.

– Да брось, мы уже всю квартиру отдраили! – она протирает фоторамки с нашими детскими фотографиями на комоде, – спальню закончим и пойдем в магазин!

Вздохнув, забираюсь с пылесосом под кровать.

– Что там ещё нужно?

Женя кладёт в тележку два пакета молока.

– Сахар.

– Да, точно, – она берёт меня под руку, – что ты хочешь, чтобы я приготовила?

Пожимаю плечами.

– Может быть, курицу пожарить? Курицу мы давно не ели. Или котлеты?

– Жень, я не знаю! Что хочешь, то и приготовь. Давай домой быстрее.

– Что ты огрызаешься? – она достает с полки сахар, кладёт его в тележку, – с Марго так со своей разговаривай, и пусть она тебе и готовит.

Женя разворачивается и уходит куда-то вглубь магазина. Ну и ладно, не буду за ней бегать. Всё равно на кассе встретимся.

Толкаю тележку в сторону кондитерских товаров. Набираю всяких печенек к чаю – ни мама, ни сестра конфет не едят, – а себе беру парочку шоколадок. И сырный попкорн для микроволновки. Делаю пару шагов и зависаю возле стенда с чаями. Может быть, появился тот, который я давно ищу?

Женя подходит и швыряет в тележку мясо.

– Котлеты.

– Хорошо, – присаживаюсь на корточки, чтобы рассмотреть упаковки на нижних полках, – твой чай ещё не закончился?

– Нет.

Закатываю глаза, когда она снова куда-то уходит.

С того момента, как мы пришли домой, в квартире не раздается ни звука. Только теперь слышится жужжание комбайна.

Захожу на кухню, ставлю чайник. Женя лепит котлеты и кладёт их на сковородку.

– Чай будешь? – открываю шкафчик, его дверца скрипит, – я тут новый купил. Бергамот с лимоном. Меня как-то угостили, он очень вкусный.

– Не буду.

Достаю две кружки. В обе помещаю пакетики с новым чаем. Добавляю сахар только себе. Когда чайник свистит, заливаю кипятком. Переношу кружки на стол.

Женя кладет последнюю котлету на сковородку. Закрывает крышкой и ставит на медленный огонь. Жду, когда, наконец, она сдастся и сядет пить чай со мной. Но Женя встает у раковины и начинает мыть посуду.

Ну и ладно. Захочет – придёт.

Сижу в телефоне. Просматриваю сообщения от Алисы, которые она оставляла в течение дня. Пишу в ответ: «Более-менее. Ничего толком, а ты? Нет, не видел. Посоветуешь?». Лайкую фото Алекса в «Инстаграмме». Делаю селфи с кружкой чая и отправляю Марго.

Через минуту она высылает себя с аудиодиском «Голова профессора Доуля»³⁵. Не читал это, даже не слышал.

Женя садится рядом со мной, берёт нетронутую кружку чая.

– Сахар положил?

– Нет.

Пробует с таким недовольным лицом, как будто я ей рыбьего жира налил.

– Ну, как?

– Сойдет.

Усмехаюсь. Знаю, что Женя только строит из себя обидчивую, а на самом деле, она уже давно забыла, на что дуется.

– Вы с подружками будете праздновать Хеллоуин?

– Да.

– И что вы решили? Мы вот никак костюмы не придумаем.

Женя ломается: вижу, как ей хочется поболтать, но она же гордая, не хочет просто так забывать обиду.

– Мы пойдем на второй «Сайлент Хилл»³⁶, – наконец-то она сдается, – а над костюмами ещё как-то не думали. Как-то не до этого.

– Почему? Хеллоуин уже на следующей неделе.

– Мне надо в понедельник ехать на отбор.

– Уже в понедельник?

Женя как-то говорила, что будет пробовать поступать в какую-то танцевальную студию. Вроде как, нашла подходящую для своего возраста.

– Да. Мне надо будет ехать куда-то в центр, к семи вечера.

– Я поеду с тобой, – отпиваю из кружки, – ещё не хватало, чтобы ты ходила где-то ночью по улицам.

Женино лицо наконец-то избавляется от кислинки. Она немного улыбается.

– Спасибо. Поможешь заодно найти.

– Конечно, – улыбаюсь ей в ответ, – со мной не потеряешься. Я же твой старший брат.

Протягиваю ей мизинец. Она пожимает его своим.

Белый фасад теряется в тумане так, что последний этаж уходит в небо. На каменных плечах барельефов Пушкина, Толстого, какого-то усача – не то Горького, не то Сталина, – и ещё кого-то, кого не могу узнать, лежат погоны из снега.

Понедельник. Одиннадцать утра. А я сижу на скамейке перед школой.

Охранник не пускает меня внутрь, потому что «каникулы, нечего шататься здесь просто так». И теперь мне приходится торчать здесь и мёрзнуть, пока Марго пишет сочинение для Ильички.

Смотрю на часы. Сколько у меня ещё времени? Может, успею сгонять за кофе в ближайшее кафе? Всё равно здесь долго не просидеть – когда замерзну, начну круги вокруг школы наворачивать, а так хоть пройдусь с пользой.

Поднимаюсь со скамейки, иду по дорожке к центральному входу. Кажется, если пройти дворы и выйти на улицу, там рядом будет «Кофе Хауз» или «Шоколадница». Вставляю наушники, ищу какую-нибудь спокойную музыку.

Часы на стене в кафе показывают 11:20.

Много пустых столиков. Много скучающих официантов. Подхожу к барной стойке.

– Здравствуйте, – ко мне обращается парень-бармен.

– Здравствуйте, – вытаскиваю один наушник, – два дабл капучино, один шоколадно-мятный, другой классический. С собой, пожалуйста.

– Что-то ещё?

– Нет.

Он кивает и отходит. Пока жду заказ, смотрю телевизор над барной стойкой, на котором показываются новости без звука.

«"Ледяной дождь" обрушится на Москву. В ночь на среду на территории Центрального федерального округа ожидается ледяной дождь, гололед и ветер с порывами до 22 метров в секунду. МЧС предупреждает автовладельцев о повышенной опасности на дороге и призывает не рисковать, выезжая на трассу на летней резине».

Значит, на Хеллоуин нужно одеться потеплее.

Расплачиваюсь за кофе и ухожу.

Вздрагиваю, когда Марго касается моего плеча. Я играл в телефон и из-за наушников не заметил, как она подошла к скамейке.

– Привет, – поднимаюсь, прячу наушники в карман, – я принёс тебе кофе.

– Спасибо, – Марго берёт стаканчик, отпивает из него. Жду, когда начнёт говорить, но она не смотрит на меня, а свободной рукой что-то ищет в сумке, должно быть, пачку сигарет.

– Пойдем?

Она кивает. Достает красные «Marlboro», зубами вытаскивает сигарету.

Мы, не сговариваясь, направляемся к боковому выходу, от которого рукой подать до трамвайной остановки. Весь путь до неё мы не разговариваем: Марго курит и пьёт кофе, а я просто иду рядом, гоняя мысли.

Видимо, она не сдала. Иначе не была бы такой отстраненной.

– Я не сдала, – Марго прерывает молчание.

Да, я был прав.

– Там текст такой дурацкий был. Я сначала вообще не поняла, о чем он, – она выбрасывает сигарету в ближайшую мусорку, – чё-то там про «отправьте голову в отпуск» – и куча непонятного текста.

– Ну, а что там вообще было?

Марго заминается.

– Я забила, прочитала первый и последний абзац и написала про то, что часто СМИ искажают информацию, а люди всему верят. В примерах указала «Гарри Поттера» – ну ты помнишь, в «Ордене феникса» там «Ежедневный пророк» настраивал всех против Гарри? А второй пример так и не придумала.

Пытаюсь вспомнить что-нибудь. Я бы написал про «451 градус по Фаренгейту» – про то, что там боялись книг, потому что понимали всю опасность информации, как ею можно управлять. А что ещё можно придумать? Вроде ещё в «Мастере и Маргарите» что-то было.

– В итоге, – продолжает Марго, – я написала на баллов десять.

– Это же хорошо! Ты раньше вообще не писала. А почему же Ильичка не засчитала?

– Она же говорила, что надо на пятнадцать.

– Серьёзно?

Марго кивает.

– Что, ей так трудно было закрыть глаза? Прогресс же есть!

– Не знаю, – Марго вздыхает, – давай не будем об этом.

Марго достает ключи, пытается ими открыть дверь. Но не получается – значит, кто-то дома. Скорее всего, Милка. Марго нажимает на звонок, раздаётся протяжное «дз-з-з-з-з-з». Но никто не открывает.

– Ну что она там, спит что ли, – Марго бьёт по двери, продолжая названивать.

Щелчок замка. Наконец-то.

– Я же не на ракете, – Милка стоит перед нами в футболке и пижамных штанишках. Когда замечает меня, складывает руки на груди, – привет, Шурик.

Киваю.

– Просто не надо дрыхнуть до полудня, – Марго заходит в квартиру, раздевается. Прохожу за ней, помогаю ей снять пальто.

– Как русский?

Марго не отвечает. Снимает обувь и уходит в свою комнату, хлопнув дверью.

– Не сдала? – шёпотом спрашивает меня Милка.

Киваю. Подхожу к комнате Марго, но Милка останавливает меня.

– Не трогай её. Пойдем, чаю попьем.

Наверное, она права.

Мы заходим на кухню. Сажусь за стол, а она, тем временем, ставит чайник, достаёт три кружки.

– Какой чай будешь?

– Не знаю, – пожимаю плечами, – любой, только не зеленый.

Милка встает на цыпочки, достает с верхней полки несколько пакетиков чая. Оглядываю кухню – что-то здесь изменилось, не могу понять, что именно.

– Она рассказала тебе, как всё прошло?

– Да, – пересказываю слова Марго.

– Да ладно? – Милка ставит передо мной кружку, садится рядом.

– Да. Обидно, – беру конфетку из корзинки для сладкого, – вот за это я не люблю ЕГЭ. Все говорят, что так получается объективней, но на самом деле очень много зависит от того, кто проверяет.

– Согласна. У нас ещё, например, учитель математики на тренировочном ЕГЭ не засчитывал задания, если ты на черновике не расписал задачу. Это так тупо.

Милка делает пару глотков из кружки.

– ЕГЭ? Ты, наверное, хотела сказать ГИА.

– Нет, ЕГЭ, – Милка отставляет кружку, – я же в десятом классе.

– А, понял. Просто Женя тебя младше на год, и она в девятом. Но она пошла в шесть. Я думал, вы в одном потоке, так сказать.

Милка смотрит на меня с удивлением.

– Шурик, а сколько мне лет, по-твоему?

Так. Она, тогда получается, 97-ого, значит 2012 минус 1997 будет…

– Пятнадцать.

– Ну, да, мне пятнадцать, – Милка усмехается, – но в декабре будет шестнадцать. Я 96-го года.

– Почему?

– В смысле, почему? Я так родилась.

Должно быть, это какая-то ошибка.

– Марго говорила, что у вас два года разница. А она родилась со мной в один год – 95-ый. Значит, ты должна быть 97-ого.

– А, – Милка опускает взгляд, – ты просто не так понял.

Как это не так? Допустим, так: у Марго день рождения в июле 95-ого, а у Милки в декабре 96-ого. Где же здесь два года? Это год и – сколько? Год и четыре месяца.

– Хочешь сказать, что Марго просто округлила? На самом деле, между вами год и четыре?

– Типа того, – Милка дотрагивается до носа, потирает его, – забей, что мы спорим? Это не так важно.

Киваю. Но всё равно это как-то странно.

Слышу шаги в коридоре. Марго заходит на кухню. Она уже в домашнем – в футболке и коротких шортах. Улыбаюсь, замечая её татуировку – я так давно её не видел. Марго подходит к холодильнику, открывает его.

– Саш, ты есть хочешь?

– Да не, не особо.

– Врёшь же, – она достает контейнер из холодильника, – я утром приготовила макароны по-флотски, будешь?

Киваю, улыбаясь. Я действительно всё-таки немного проголодался, а от макарон по-флотски точно не откажусь.

– Ну ладно, – Милка поднимается с места, – я к себе пойду.

– Да сиди уж, – Марго накладывает макароны в две тарелки, – мы всё равно ко мне в комнату пойдем.

– Прия-я-ятного аппет-и-ита-а-а, – говорит Милка нараспев, уходя с кухни.

Пиканье микроволновки.

Сидим на кровати Марго. Она пьёт чай, уже закончив со своей порцией, а я не люблю быстро есть – растягиваю удовольствие. Параллельно смотрим сериал «Американская история ужасов» через телевизор.

– Не понимаю, – Марго постукивает пальцами по пульту, – почему она так себя ведет.

– Ну, – быстро проглатываю, чтобы не говорить с набитымртом, – она же, как типичная четырнадцатилетка – типа такая крутая, сама всё знает…

– Да я не об этом, – Марго перебивает меня, ставит сериал на паузу, – почему Ильичка так со мной? Я же так старалась. Я действительно старалась.

– Я знаю, – беру её за руку, – просто Ильичка придирается к тебе. Так бывает, без причины.

– Нет, – Марго сжимает мои пальцы, – я сама виновата. Но я не понимаю – она же взрослый человек. Она должна быть умнее. Ведь уже прошло столько времени, и я уже не та шестнадцатилетняя оторва, которой была два года назад. Я изменилась, выросла всё-таки.

– Ты чем-то её обидела? – кладу вилку в рот.

– Если в общем – нахулиганила немного. Ничего серьёзного, это даже её не касалось, но, видимо, её это разозлило, – Марго вздыхает, – вот и что мне теперь делать?

– Попробуй завтра ещё раз ей сдать.

– Нет. Она сказала, что ей надоело со мной возиться, что в четверг соберут педсовет, на котором решат, допускать меня к ЕГЭ по русскому или нет.

– Я не верю, что они тебя не допустят. Не имеют права.

– Имеют, я узнавала.

Наконец-то доев, откладываю тарелку.

– Мне кажется, ты слишком накручиваешь себя, – сажусь к Марго поближе, обнимаю её за плечи, – ну скажи, какая им выгода от того, что ты не сдашь ЕГЭ? И, тем более, им надо будет объяснять, почему они тебя не допускают, всякие бумажки делать. Зачем им так заморачиваться? Ильичка просто пугает тебя.

– Может, ты и прав, – Марго прижимается к моему плечу, – но мне всё равно не по себе. И, получается, я зря в этих олимпиадах участвовала, прошла в окружной тур по физике и математике – а ради чего? Чтобы получить бумажку и подтереться ею?

– Нет. Это, конечно, не зря. Подожди, по математике?

– Ну да. А я тебе не сказала?

Я даже не помню, чтобы она говорила, что участвует. Вот, что значит «забегались».

– Марго, послушай меня, – смотрю прямо в её зеленые глаза, – мы что-нибудь придумаем. Только не опускай руки.

Она кивает, а затем целует меня в губы.

Я люблю московское метро. Особенно вечернее, когда в вагоне мало людей. И ты спишь, и все спят. Потому что вы почти дома.

Когда следующей станцией объявляют нашу, больше не смыкаю глаз. Не хватало ещё проспать и уехать до конечной. Пытаюсь слушать французскую песню, которая играет у меня в правом ухе, но она такая успокаивающая, что глаза сами закрываются… слипаются… а вагон качается… туда-сюда… туда-сюда-а-а…

Нет! Подъём!

В окнах вместо чёрного туннеля уже мелькает наша станция. Бужу Женю, которая устроилась у меня на плече со вторым наушником в левом ухе. Она не сразу врубается, что происходит, поэтому мне приходится вытаскивать её из вагона за руку.

– Я-а-а, – Женя зевает, – я что-то задремала.

– Я знаю, – улыбаюсь, – сейчас придём домой, и ляжешь спать. Ты сегодня молодец.

Она улыбается мне в ответ.

Семь минут до дома превращаются в вечность, когда идешь, а асфальт под ногами кажется мягким одеялом.

Наконец-то входная дверь.

Заваливаемся в квартиру, бросаю Женин рюкзак на пол. Помогаю ей снять куртку, раздеваюсь сам.

– Сделаешь мне чай, ладно? – Женя идёт к себе в комнату.

– Хорошо.

Захожу на кухню, включаю телевизор – с ним как-то уютней. Я где-то читал, что люди включают телевизор, радио и прочее, потому что голоса в комнате заставляют их чувствовать себя не такими одинокими. Что ж, возможно, это и правда. Особенно, когда по телевизору показывают «Семейку Аддамс»³⁷.

Женя заходит на кухню, садится за стол.

– Тебе понравилось, как я танцевала?

– Да, я же говорю, ты молодец, – ставлю перед ней кружку, – когда будут результаты отбора?

– Сказали, что через пару дней вывесят на сайте.

– Будем ждать, – сажусь напротив Жени.

Она улыбается. У неё на голове то, что в седьмом классе мы называли «взрывом на макаронной фабрике» – из-за тугого пучка и лака распущенные волосы теперь торчат во все стороны. Женя смотрит на меня, а затем на шоколадку возле моей кружки.

– Можно?

– Да, конечно, – протягиваю ей плитку.

Она отламывает себе немного и съедает кусочек. Мне нравится, когда она вот такая, довольная и радостная. Улыбаюсь, откусываю шоколад и тут же запиваю чаем. Поворачиваюсь к телевизору. На экране маленькая, очаровательная Кристина Риччи³⁸.

«– А ты, дорогая? Где твой маскарадный костюм?

– Это и есть мой костюм. Я изображаю маньяка-убийцу – они ничем не отличаются от обычных людей»

Усмехаюсь. Действительно, отличная идея для костюма на Хеллоуин.

А что, если…? Да! ДА!!! Это потрясающе!

Хватаю телефон и пишу всем сообщения в «Вконтакте».

2.

Марго рисует мне тонкие усики над губой. Щекотно. Только бы не чихнуть на неё.

– Что, так тяжело было свои отрастить?

– Уж прости, за пару дней как-то не получилось.

Маленькая усмешка в уголке губ.

Даже здесь, в туалете на третьем этаже, слышна музыка из актового зала. Узнаю эту песню – «Thriller» Майкла Джексона. Нет сомнений, Хеллоуин начался.

– Откуда у тебя этот костюм?

– Это мой смокинг для торжественных мероприятий. Не заляпай, мне в нем ещё на выпускной идти.

– Ну, уж нет, мы подберём тебе что-нибудь получше, – Марго закрывает карандаш колпачком, – всё, готово.

Поворачиваюсь к зеркалу. Она отлично постаралась – усики выглядят естественно. Но сколько бы Женя не старалась зачесать мои волосы назад, они всё равно топорщатся. Поправляю прическу рукой.

Марго стоит перед зеркалом, наносит красную помаду на губы. Ей очень идет. Особенно при таком контрасте с выбеленным лицом и чёрным париком. И она такая соблазнительная в этом чёрном платье с длинными рукавами.

Теперь мы полностью в образе Гомеса и Мартиши Аддамсов³⁹.

Марго наклоняется к рюкзаку, складывает в боковой карман косметику. Подмечаю несколько полулитровых бутылок «Колы» – тех самых, что мы с ней подготовили у меня дома. А рядом с ними пакет, который я не видел.

– А там что?

– Кеды, – она застегивает молнию, – взяла у Милки. На случай, если ноги устанут.

Улыбаюсь, закидываю рюкзак к себе на плечо.

Поднимаемся к актовому залу, Марго держит меня под руку. Остальная «семья» уже ждёт нас. Влад – дядя Фестер, в чёрном пальто и с такими же чёрными синяками под глазами. Ира, подобно Кристине Риччи, в парике с черными косичками, в сером платьице с белым воротником. А у Алисы на голове швабра серых волос – она бабушка Аддамс.

– Я думала, что помру, пока мы дождёмся тебя, – говорит Ира с надгробной интонацией, обнимает Марго, – мамочка.

– Когда-нибудь, милая, когда-нибудь мы все обязательно помрём, – Марго театрально гладит её парик, – а где твой брат?

– О-о-о-о, – Алиса убирает седые пряди с лица, – почему мне всегда достается самая тупая роль?

– Эй, бабуль, не выходи из образа, – Влад усмехается, – мы же Аддамсы. Мы все чудовищно круты.

– Подожди, ты же Фестер. Ты должен называть меня мамой.

– Разве?

Алиса кивает.

– Та-а-ак, – Марго говорит громко, растягивая слова, – кто-нибудь ска-а-ажет мне, где мой сын? Где Паксли? Чёрт, Гомес! Наш сын потерялся!

– Дорогая, я думаю, – судорожно подбираю фразу в духе наших героев, – он лежит где-нибудь на кладбище, наслаждается могильным ветерком. Не стоит волноваться.

– Нет, папочка, Паксли сегодня отвечает за музыку, – Ира наиграно вздыхает, – надеюсь, он сделает эту дискотеку кошмарной.

Мы все смеется – по-обычному, не как Аддамсы.

– Ладно, идем, – говорит Влад, – пора!

Проходим в актовый зал. Здороваемся с учительницей, которая наблюдает за порядком на дискотеке. Не знаю имени, но пару раз я видел её в коридорах. Она высокая, а на носу с горбинкой квадратные очки.

В темном зале, освещённом дискотечным шаром, уже полшколы. Все в костюмах вампиров, привидений, ведьм и прочей нечисти. И, конечно, много Джокеров. Мало кто танцует, в основном, стоят группками и разговаривают со стаканчиками в руках. Вижу Алекса в будке с музыкальной аппаратурой – он тоже замечает нас.

– Мда-а-а, – голова Влада просовывается между мной и Марго, – Мартиша, ты же принесла нам увеселяемого зелья?

– Разумеется, – Марго дотрагивается до рюкзака у меня за спиной, – всё здесь.

Снимаю его с плеч. Влад расстёгивает молнию.

– Я не понял, – он достает бутылку «Кока-колы», – это и есть твоё зелье?

– Да Влад, ты чё тупишь-то? – Марго откручивает крышку, подносит горлышко к носу Влада. Он отдёргивается, почувствовав запах виски, – пятьдесят на пятьдесят.

– Это гениально, – Влад отбирает бутылку и делает пару глотков.

Марго раздаёт каждому по особенной коле. Тут к нам подбегает Алекс. На нём футболка в черно-белую полоску, шорты – всё, как надо.

– Р-ребята, вы отлично выглядите, – он замечает наши бутылки, – а это то, что я думаю?

– Да, – Марго протягивает ему напиток.

К нам подкрадываются Агата Кристи, похожая на вампиршу, и Настя Ватина, нарисованная улыбка которой выглядит, как у Чеширского кота. Мне кажется, обе немного смущены тем, что подошли к старшеклассникам.

– Привет! – Настя приподнимает фотоаппарат, который висит у неё на шее, – Ир, ты просила…

– Да, конечно, – перебивает её Ира, – друзья мои, один кадр для обложки нового «Колокольчика»!

– Мне надо в будку, – Алекс пытается смыться, но его ловят за шкирку, – ладно-ладно, я понял!

Мы занимаем места, как на семейном портрете Аддамсов. Мы с Марго в центре, и я держу её за талию, а её рука обнимает меня за шею. По бокам от нас Алекс и Ира, а сзади них Алиса и Влад – он держит меня за плечо. Не подаю виду, что меня это напрягает.

Вспышка.

– Ну, как?

– Давайте ещё раз, – Настя снова нас снимает и смотрит на экран фотоаппарата, – теперь отлично.

– Точно? – Ира берёт фотоаппарат и отходит вместе с ним. Вижу, как она просматривает все фотографии за вечер. Что-то замечает и подзывает к себе девочек.

А я вдруг кое-что вспоминаю.

– Настя, – ловлю её, пока она не ушла, – это же ты мой тайный друг?

Она кивает, улыбнувшись, и пропадает вместе с Ирой и Агатой.

– Что ещё за тайный друг? – Марго смотрит на меня, прищурив глаза.

– Я потом объясню.

У нас не получилось долго поддерживать образ семейки Аддамс. При первой возможности Алекс смылся в свою будку. Ира увлеклась своим долгом журналиста и не вернулась. А Влада приманили в свою тусовку Маша Орлова и Катя Графова.

Так что мы втроём – я, Марго и Алиса, – сели в углу актового зала, недалеко от будки со звуковой аппаратурой.

– Не понимаю, что он в ней нашел, – Алиса думает, что из-за музыки я их не слышу, – может, она и симпатичная. Но она ж такая пустышка, эта Орлова.

– А ты что, ревнуешь? – спрашивает Марго, усмехаясь.

– Нет, что ты! Я рада, что он нашёл себе хоть кого-нибудь. И, в конце концов, у меня же есть Глеб. А что было, то было.

Перестаю их слушать. Это так смешно: Алиса думает, что Влад хочет вызвать у неё ревность. Но она ошибается. Зачем ему это? Очевидно же, что его целью является Марго. Я даже не сомневаюсь в этом. Но почему она этого не видит?

Или предпочитает не замечать?

Потягиваю из бутылки, глядя на танцующих привидений. Я, конечно, не ждал ничего особенного от этой дискотеки, но всё выходит куда хуже. Какие-то конкурсы с яблоками в тазике, танцевальные битвы. Радует только подборка песен от Алекса – музыка поддерживает атмосферу вечера, при этом, в основном, звучат известные треки.

И вот опять. Знакомая мелодия. Но не могу вспомнить, что это за песня.

– Марго, ты слышишь? – у Алисы загораются глаза.

Марго прикрывает лицо рукой.

– О, только не эта песня, – мотает головой, – не напоминай мне.

– Да ладно тебе, мы же так любили её! – Алиса вскакивает, протягивает Марго руки, – пошли танцевать.

– Нет, спасибо. Я ещё слишком трезва.

– Не вопрос, – Алиса открывает бутылку Марго и свою, – давай на брудершафт.

Они выпивают сразу по несколько глотков и присоединяются к танцующей толпе недалеко от меня. Из колонок под монотонную мелодию доносится женский речитатив – узнаю голос Леди Гаги. И к припеву окончательно вспоминаю знакомые мотивы.

Встречаюсь с Марго взглядом, когда она губами произносит слова припева: «Он не может прочитать моё покерное лицо!». Маленькая усмешка в уголке рта.

Чем дальше идёт вечер, тем чаще я прикладываюсь к бутылке. Может, хоть алкоголь заставит меня почувствовать веселье. Смотрю на Марго и Алису – они уже и натанцевались, и наболтались. Теперь же сидят рядом и тоже скучают. В какой момент всё пошло не так?

– А теперь немного расслабимся, – из колонок доносится голос Алекса, – белый танец.

Как в темноте может возникнуть звезда, так из тишины раздаются чарующие аккорды акустической гитары. К ним невзначай присоединяются нежные барабаны. И вместе они создают чудесную космическую атмосферу.

Конечно, я знаю эту песню. Это баллада Дэвида Боуи «Space Oddity».

Вижу, как парни и девушки выходят парами на танцпол – кто-то из них встречаются, кто-то просто хорошо дружат. Смотрю на Марго. Она переглядывается с Алексом, кивает ему. Тот ей показывает большой палец. Затем она замечает мой взгляд, мы встречаемся глазами.

И я понимаю, что хочу сделать.

Поднимаюсь с места, поправляю пиджак. Подхожу к Марго. Она смотрит на меня большими глазами, взглядом показывает на Алису, сидящую рядом. Усмехаюсь.

– Ты знаешь, – протягиваю Марго руку, – мне кажется, Гомес пригласил был Мартишу на танец.

Она снова смотрит на меня. Мне уже кажется, что не согласится. Но тут Марго кладёт руку в мою ладонь. И мы выходим на медленный танец.

Три, два, один… Взлёт.

Мы кружимся на месте в ритм песни. Придерживаю Марго за талию, а она обнимает меня за шею. Её зелёные глаза смотрят на меня. И я вижу своё отражение у неё в зрачке. Вот таким она меня видит. Хотя нет, не совсем. В её хрусталиках изображение преломляется, из-за чего на сетчатке глаз Марго я перевернут с ног на голову, после чего уже зрительные нервы посылают сигналы нейронам в мозг и изображение переворачивается обратно.

Я космонавт в космической вселенной головы Марго.

– Что ты так смотришь? – у неё на губах мелькает смущенная улыбка.

Пожимаю плечами.

– Просто ты невероятная.

И я плыву самым невообразимым образом!

И звёзды сегодня выглядят совсем иначе!⁴⁰

Возвращаемся с небес на землю.

Мы с Марго остались последними из семейки Аддамс – Алисе стало с нами скучно, и она пошла в будку к Алексу. А я допил свою бутылку виски с «Колой», поэтому Марго приходится делиться своей.

– Давай, моя очередь. Это легко, – говорю Марго на ухо, чтобы не перекрикивать музыку, – я вижу кого-то на букву «п».

Марго вытягивает шею, чтобы рассмотреть костюмы людей. Оглядывается по сторонам. Холодно, Марго, совсем не там ищешь.

– На «п»? Ты уверен? Я не вижу никого, похожего на паука. Или пантеру. Какие ещё костюмы могут быть на «п»?

Загадочно пожимаю плечами, отпивая из бутылки.

– Ладно, я сдаюсь, – Марго берёт у меня бутылку, – кого ты загадал?

Показываю на Ольгу Сергеевну, которая стоит у дальней двери зала. На ней нет костюма, она в своей обычной одежде – видимо, помогает дежурному учителю следить за нами.

– Ну и кто же она?

– Психолог.

– Так нечестно! – Марго толкает меня в плечо, – это же не костюм. Сейчас я тебе тоже что-нибудь эдакое придумаю.

Она стреляет взглядом по людям, которых мы ещё не загадывали.

– Я вижу кого-то на букву «м», – говорит мне Марго на ухо.

Вглядываюсь в толпу, прищурив глаза. Кто может быть на «м»? Например, мумия. Но никого, обернутого в туалетную бумагу, не видно. Может, не знаю, монах?

– Мумия?

Марго мотает головой, на её губах довольная усмешка. Видимо, она действительно придумала нечто такого, что мне не угадать.

– Ладно, сдаюсь. Ну и кто же это?

Смеясь, Марго показывает на Дамира, нашего старосту. Смотрю на его костюм – что-то похожее на привидение, – и не понимаю, почему же он на букву «м». А! Наконец-то доходит.

– Да, ты права. Он на «м». Чудак на литеру «м».

Мы смеемся. Протягиваю Марго бутылку, но она отказывается выпить, поэтому я допиваю остатки виски с «Колой». Уже чувствую, как накатил этот приятный хмель. И мне хочется танцевать, отрываться, а ещё лучше – пойти домой и затащить Марго в кровать.

Она сидит и о чём-то думает, а в руке держит связку ключей – узнаю этот брелок в виде сисястой бабы. Наклоняюсь к её уху.

– Может, где-нибудь спрячемся и уединимся?

– У меня идея получше, – Марго очаровывает меня своей хитрой улыбкой, – может, устроим пьяное приключение? Небольшой розыгрыш.

Она прикрывает рот рукой – как будто нас кто-то может подслушать! – и шепчет мне на ухо свою задумку. Поднимаясь от живота к ушам, внутренний голос кричит мне: «Давай! Давай! Надо сделать это!» А более-менее трезвые участки мозга мямлят: «Ты что, охренел? Это очень плохая идея! А вдруг вас поймают?»

– Что скажешь? – спрашивает меня Марго.

– Конечно! Давай! – сам по себе отвечает мой язык, который даже не слышал споров в ушах.

Перво-наперво решаем разделиться и собрать туалетную бумагу со всех этажей – я из мужских туалетов, Марго из женских. Этого должно быть достаточно для нашей проделки.

Всё так просто. И так в духе Хеллоуина!

Поднимаюсь на третий этаж, держа в охапке кучу рулонов туалетной бумаги. Слышу чьи-то голоса, разговаривающие на повышенных тонах. Перед учительской стоят Ира и Марго, о чем-то спорят. Подхожу к ним.

– И ты туда же? – Ира замечает меня, – вы что, совсем с ума сошли? Спятили? Сбрендили? Каким ещё словом можно описать то, что вы собираетесь сделать?

– Так, Ир, – у Марго в руках тоже рулоны туалетной бумаги, – ты либо уходишь, либо помогаешь.

– Нет! Я не хочу, чтобы вас обоих поймали!

– Если не хочешь – вставай на шухер.

– Что? Нет! – Ира взмахивает руками. – Я не буду вам помогать! Что-что, но точно не это.

– Тогда уходи, я же сказала. Ты же шла в актовый зал, вот и иди. Ты нас не видела, мы тебя тоже. И всё.

Ира скрещивает руки на груди. Её лицо красное даже через белый грим.

– Это ребячество.

– Я знаю, – Марго касается её плеча, – всё будет нормально. Мы быстренько разбросаем бумагу по учительской и уйдем. Ничего не случится. Ты можешь идти.

Ира молчит какоё-то время. Вижу по её лицу, какая внутри неё разыгрывается борьба.

– Ладно, – наконец говорит она, – я не могу вот так взять и оставить вас.

– Значит, ты останешься сторожить?

Вздохнув, Ира кивает.

– Спасибо, – Марго обнимает её одной рукой и целует в щеку, – если вдруг что, я открыла туалет учителей. Беги туда.

– Ну Марго!

Мы вдвоём прокрадываемся внутрь, закрыв за собой дверь. В учительской темно, только на полу тёмно-желтые полоски света от фонаря, виднеющегося в окнах. Ищу включатель, шаря пальцами по стене.

– Не надо, – Марго ловит мою руку, – здесь камера, видишь?

Она показывает в угол напротив двери. Прищуриваюсь и вижу мигающий красный огонёк.

– И что мы тогда будем делать?

Марго проходит вглубь учительской, не заходя на освещённые участки комнаты. Следуя за ней, чувствую себя секретным агентом, как в компьютерной игре, на подобии «Splinter Cell». Только вместо шпионских примочек у нас в руках туалетная бумага.

Доходим до кабинета, на табличке которого написано: «Заместитель директора Идрисова И.И.». Марго подбирает ключ, по очереди вставляя каждый в замок. Наконец-то один из них проворачивается, и мы открываем дверь.

Марго заходит первой, оставив свои рулоны туалетной бумаги около двери. Подходит к столу, оглядывает комнату. Наблюдаю за ней, стоя у порога около высокого шкафа, тянущегося во всю стену. Марго смотрит куда-то. Её взгляд на уровне верхних полок другого конца этого самого шкафа.

– Что там?

– Ничего, – она переводит взгляд на меня, – давай так: ты рвёшь бумагу, а я её разбрасываю. Нет, стой там. А то мешаться будешь.

Киваю. Сбрасываю рюкзак с плеч и ставлю его к двери. Присаживаюсь на корточки, оперевшись спиной о шкаф. Привожу в порядок разбросанные рулоны туалетной бумаги, выставив все, кроме одного, в стороне. Отматываю кусок длиной в два моих локтя. Отрываю его и протягиваю Марго.

К концу третьего рулона у меня затекает спина и шея. А впереди ещё много. Плюю на всё и сажусь на пол по-турецки. Когда она предлагала устроить розыгрыш, я и подумать не мог, что это будет так скучно. Надеюсь, результат оправдает себя.

В течение получаса комната превращается во что-то очень бумажное. Особенно стол. Его ножки окутаны рулонами, а на рабочем месте целая груда мотков, напоминающая бумажное гнездо.

– Так, а теперь, – Марго садится на край стола, расстёгивает застёжки на туфлях, – нужно украсить лампу.

Марго кидает мне туфли, легко ловлю. Усмехаюсь, ставлю их около рюкзака. А она, тем временем, забирается на стол, держа несколько кусков туалетной бумаги.

Подхожу к столу, разглядывая бумажное гнездо. Оно накрывает почти всё на столе Ильички: тетради, документы, органайзер. И ту самую фоторамку с бульдогом. Беру её в руки, рассматриваю фото. И только сейчас замечаю, что, на самом деле, это фотография маленькой девочки – должно быть, дочки Ильички. Она позирует, и в этот момент влезает бульдог, перекрыв собой полкадра.

Улыбаюсь. Но на душе становится горько. Может, зря мы всё это устроили?

Смотрю на Марго. Она тянется к светильнику на потолке, но не дотягивается.

– Может, не надо? – подхожу к ней, – мы уже достаточно сделали.

– Нет, надо, – Марго берёт со стола Ильички линейку, пробует закинуть снова, – отойди и нарви ещё бумаги.

– Не хватало ещё, чтобы ты грохнулась, – придерживаю её за икру, – поставь ногу мне на плечо.

– Нет.

– Перестань, мы дольше спорить будем.

Она вздыхает с недовольством, но всё-таки упирается ногой мне в плечо. Придерживаю её, поглаживая пальцами. Марго бросает взгляд на меня.

– Эй, не смотри мне под платье, – зажимает подол между ног, – извращенец.

– Да я не смотрел.

– Ну конечно.

Повесив несколько мотков на светильник, Марго спрыгивает на пол и немного заваливается на меня. Ловлю её в объятья.

– Ты в порядке?

– Да, – она держится за мои плечи, – спасибо.

Тянусь, чтобы поцеловать Марго, но она не дается.

– Сейчас не самый подходящий момент.

– Да брось, немного-то можно, – притягиваю её к себе и прикладываюсь к губам.

Сначала Марго отвечает неуверенно, держась начеку, но в какой-то момент сдаётся и перестаёт себя сдерживать. Мы увлекаемся, и я усаживаю её на стол. Чувствую, как теряю голову, ощущая её тело под тонкой тканью платья.

– Громов, не надо, – Марго отрывается от поцелуя, – нас спалят.

Киваю, но продолжаю целовать её в шею. Она откидывает голову, ероша мои волосы. Когда завожу руку в вырез платья, добиваюсь от неё тихого стона.

Щелчок.

В одну секунду отскакиваем друг от друга – кто-то зашел в учительскую, включил там свет. Мы не двигаемся, боясь вздохнуть лишний раз. Что делать? Бежать-то некуда.

Шаги приближаются. И в дверном проёме возникает Ира.

– Вы тут долго ещё? – она засматривается на бумажное безобразие, – ого.

– Ты нас напугала, – подхожу к рюкзаку, складываю туфли Марго в него, как будто так и собирался сделать.

– Да, – Марго слезает со стола, воспользовавшись тем, что Ира на неё не смотрит, – зачем ты пришла? И зачем свет включила? Выруби его, нас заметят.

Ира выбегает из кабинета, и свет через пару секунд гаснет. Марго подходит и вытирает рукой мой рот, недовольно помотав головой. Показывает на ладони следы от губной помады.

Надеюсь, Ира в полумраке не заметила.

– Я думаю, пора уходить, – забрасываю рюкзак на плечи.

– Да. Осталось только…

– На помощь!!! – громкий шёпот из учительской.

Мы выскакиваем из кабинета. Ира стоит у двери, пытается удержать опускающуюся ручку – она дёргается в её руках.

Кто-то пытается зайти.

Подбегаю к Ире, помогаю ей держать. Но тот кто-то будто догадывается, что дверь не закрыта, а на самом деле два старшеклассника не дают повернуть ручку до конца – поэтому дергает ещё сильней.

Стук в дверь.

– Там кто-то есть?

Голос учительницы. Нет сомнений. Мы пропали.

– Я сейчас позову охрану!

Смотрю на Иру – в её глазах застывший ужас. Перевожу взгляд на Марго. Она смотрит в одну точку, соображая, что делать.

Чувствую, как ручка перестает сопротивляться. Прислушиваюсь к отдаляющимся шагам.

– Она ушла? – шепчет Ира.

– Похоже на то, – также шёпотом отвечаю я.

Марго подбегает ко мне, что-то достает из рюкзака.

– Нет, она здесь, – резкий звук застегнувшейся молнии, – только отошла на несколько шагов. Посмотрите вниз.

Марго права: из-под двери ровно течет свет, который прерывается в одном месте тенью.

– Что нам делать тогда?

– Она не будет стоять здесь вечно, – Марго наклоняется к нам поближе, – рано или поздно она пойдет за охранником. Тогда мы убежим.

– С чего ты взяла? – Ира немного повышает голос, но мы с Марго её осекаем, – почему бы ей просто не позвонить ему?

– Откуда ей знать его номер?

– А почему бы и нет?

Шикаю на обеих – тень на полу перемещается. Прислушиваюсь – отдаляющиеся шаги.

Ира хочет открыть дверь, но я её останавливаю.

– Ещё рано.

Марго кивает с одобрением и отбегает в сторону кабинета Ильички. Наблюдаю, как она что-то ищет, оглядываясь по сторонам.

– Громов, где мои туфли?

– Они у меня.

Марго кивает. Какое-то время мы так и стоим: Марго возле стола, а мы с Ирой перед дверью. Представляю, сколько времени нужно учительнице, чтобы дойти до первого этажа. Ещё немного, и можно будет по-тихому уйти.

– Всё, больше нельзя медлить, – в руках у Марго мелькает что-то маленькое, -приготовьтесь.

Марго срывает парик, распуская огненно-рыжие кудри.

– Подожди, ещё… – не договариваю я.

И тут время остановилось…

Щелчок зажигалки. В один миг парик вспыхивает пламенем. И Марго швыряет его в бумажное гнездо на столе.

Если бы мы были героями молодежного сериала, сейчас бы зазвучала какая-нибудь забойная песня с бешенными барабанами и ревущими электрогитарами. По типу «Bad Reputation» Джоан Джетт. А монтаж стал бы рваным, с ускоренными и замедленными кадрами.

… и снова пошло.

– БЕГОМ!

Марго выбегает из кабинета Ильички. Вой сирены! На нас сверху льётся вода!

– ТВОЮ МАТЬ, МАРГО, ТЫ ЧТО НАТВОРИЛА? – Ира распахивает дверь учительской и бросается прочь.

Бегом за ней! Но вдруг Марго разворачивается и бежит обратно. Торможу.

– Ты куда?

Она выдёргивает ключи из замка и срывается с места. Какой-то звон. Марго останавливается. Что-то не так. Ключи где-то на полу!

– Нет времени!

Выбегаем из учительской в коридор. Быстрые шаги на лестнице слева. Бегом вправо! Шаги уже почти на этаже, а мы с Марго отстаем от Иры на полкоридора.

– Ира! Туалет!

Она успевает спрятаться в уборной учителей. А мы нет! Учитель уже на этаже. Между нами только коридор. Нас поймают!

Бросаемся вниз по лестнице. Топот моих ботинок. Шлепки голых пяток Марго по каменным ступенькам. И чей-то приближающийся навстречу бег.

Охранник!

Марго хватает меня за рубашку и прижимает к стене. Повисает на шее. Впивается в губы. Навалившись, телом удерживает меня на месте. Охранник ровняется с нами, бросает «Эй, не в школе же!» и пробегает мимо. Марго кидает ему в ответ «Простите, не удержались!», и мы вновь бросаемся вниз.

Первый этаж. Марго бежит к двери чёрного хода. Останавливается. Догоняю её и приваливаюсь к стене, задыхаясь. Бежать больше некуда. Ключей-то нет.

– Давай через парадный.

– Нет, там камера, – Марго тяжело дышит, – и ты не заметил? На этаже была другая – это эта, как её, психолог. Видимо, спустилась из актового зала. Вторая может быть где-то здесь.

Тишина. Только шум телевизора. За нами никто не гонится.

Марго выглядывает из-за угла, оглядывается по сторонам.

– Жди здесь.

Она бежит к вестибюлю, но сворачивает в подсобку охранника, дверь которой нараспашку. Вижу тот самый телевизор. Марго выбегает оттуда с ключами.

– Ты отдышался? Ещё не конец.

Марго подходит, открывает дверь – но не чёрного входа, а соседнего кабинета.

– Что ты делаешь?

– Нужных не было, – она залетает в кабинет, подбегает к ближайшему окну.

– Ты серьёзно?

Она распахивает его, залезает на подоконник.

– Это наш единственный выход.

Марго босой ногой выбивает железные створки и вылезает наружу. Мне ничего не остается, как следовать за ней. Только мне никогда не приходилось прыгать из окон.

Залезаю на подоконник, свесив ноги наружу. Марго поднимается, оттряхивается от снега. Может, во мне много адреналина, может, много алкоголя. Но я, не поколебавшись, прыгаю на сугробик. Ноги поскальзываются, рухаюсь на задницу. Холод сковывает мне жопу и яйца. От шока не могу сделать вдох.

– Ты дурак, что ли? – Марго помогает мне встать, отряхивает мои штаны, – тут же выступ на стене!

Оборачиваюсь. Да, можно было спуститься на него и спрыгнуть уже оттуда. Как, должно быть, Марго и сделала.

Мы выходим на дорожку, занесённую снегом. Я всё ещё в ужасе от падения. Но тут замечаю, что босые ноги Марго по щиколотку в снегу. Снимаю рюкзак с плеч, протягиваю ей свой пиджак.

– Н-н-н, – её зубы стучат от холода, она достаёт из рюкзака пакет с кедами, – н-набери мне кого-нибудь.

Набрасываю на неё пиджак, пока она обувается в кеды. Когда дотрагиваюсь до её плеч, чувствую, как она вся дрожит. А я, не считая отмороженных причиндалов, более-менее в порядке.

Набираю первый попавшийся номер в списке – Алекс. Не берет трубку. Тогда звоню Алисе.

– Алло?

Протягиваю Марго телефон.

– Алло? Павлова, ты? С-с-слышишь меня? – она уже обутая, тащит меня за руку в сторону курилки, – заберите наши куртки… Меня и Громова… Да я з-з-знаю! Постарайтесь. Я напишу, где мы будем.

Она вешает трубку, отдаёт мне телефон.

– У нас совсем немного времени, чтобы смыться, – её дыхание сбивчиво, а слова дрожат, – до них только д-д-дошло, что произошло… Им ещё не пришло в голову искать нас на улице… Б-б-бежим.

– Марго, куда мы?

– В ближайшее кафе. Пока не замерзли к ч-ч-чёртовой матери.

Мы пролезаем через дырку в заборе и уходим, оставшись незамеченными.

Мне по барабану

МОЯ РЕПУТАЦИЯ!

Ты живёшь в прошлом, это

НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ!

И девчонки делаю то, что хотят,

Чему я в общем-то и следую.

Мне по барабану

МОЯ РЕПУТАЦИЯ!⁴¹

Эпизод пятый. Углы

1.

Меряю шагами кабинет от стены до стены. Так, нет, надо успокоиться. Сейчас зайдут, а я расхаживаю тут, как зверь, загнанный в угол. Сажусь за первую парту. Постукиваю пальцами, нога сама дёргается.

Достаю телефон, проверяю, есть ли сообщения от Марго или Иры.

12:45. Пятница, 2 ноября.

+2 с. Пасмурно.

На дорогах свободно.

Никаких уведомлений.

А ведь вчера всё было хорошо. После безумного вечера я весь день отлеживался – смотрел сериалы, играл в компьютер. Придумал подарок к годовщине, начал его подготавливать. И в тот момент позвонила Елена Михайловна. Вызвала меня в школу – сказала, что предстоит «серьёзный разговор». А потом Марго написала мне, что её тоже вызвали. К директору. С родителями.

И что теперь с нами будет?

Слышу шаги в коридоре. Приближаются к двери. Ручка поворачивается, в кабинет заходит Елена Михайловна. Проходит к столу. Уваливается в своё кресло так, что оно чуть откатывается на колесиках к стене.

Такое чувство, будто она не видит, что я здесь. Занимается, какими-то своими делами – достает из тумбочки папку, что-то заполняет, перекладывает бумаги с места на место.

– Я думаю, ты знаешь, почему ты здесь, – говорит Груша, не глядя в мою сторону.

Не отвечаю.

Груша убирает всё лишнее со стола. Наводит порядок. Затем разворачивается ко мне, закинув ногу на ногу. Дышит на очки, протирает их салфеткой.

– Я вот только понять не могу: зачем ты-то туда полез, Саша? С Николаевой-то всё ясно: она давно утвердилась в нашей школе, как хулиганка. Ну, а ты? Такой хороший мальчик. Правильный. Как тебя угораздило связаться с этой девчонкой?

Сижу, сложив руки и потупив взгляд.

– Саша, давай поговорим, – Елена Михайловна поднимает на меня взгляд, притворно-ласковый, – я хочу тебе помочь. Расскажи мне, как всё было на самом деле. И никто не пострадает.

Должно быть, Марго что-то сказала. И от меня пытаются узнать, правда ли это. Но мы не созванивались, не обсуждали никакой общей версии – я не знаю, что она могла придумать. Надо держать язык за зубами, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Я понимаю, у тебя такой возраст, – продолжает Груша, – бушуют гормоны и всё остальное. Но не стоит вестись на красивую обертку. Как правило, такие особы используют свою внешность, чтобы пудрить мозги мальчикам, вроде тебя.

– Не понимаю, к чему вы это.

– Я это к тому, – Груша нетерпеливо постукивает пальцами по столу, – что между тобой и Николаевой могут быть любые отношения. Но тут дело серьёзное. У тебя могут быть неприятности. Не надо идти на дно из-за мимолётного увлечения. Расскажи, как всё было на самом деле.

Да иди ты в жопу. Марго не какое-то «мимолётное увлечение», она моя девушка.

– Мне нечего вам сказать. Вы всё и так знаете.

– Я знаю то, – Груша пытается казаться добродушной, но слишком давит на слова, – что хороший мальчик связался с дурной компанией. Ввязался в неприятности. И теперь страдает от того, в какое положение он попал.

– М-м-м, спасибо. Но я в порядке.

– Ты хоть понимаешь, – губы Груши вытягиваются в ниточку, – что можешь встать на учет в детскую комнату милиции, вслед за своей подружкой?

– Чего? Марго ставят на учет?

– Нет, её уже не смогут поставить. А было время, она там числилась, да, – Груша расплывается в гадкой улыбке, – и выбралась она оттуда благодаря своей дружбе с Владом Быковым. Ты не знал? Видишь, она почему-то не потрудилась тебе рассказать.

Ничего не понимаю. Она вообще про мою Марго говорит? Какая нахрен детская комната милиции?

– Можно мне воды попить?

– Да, конечно.

Поднимаюсь с места, чуть не уронив стул. Подхожу к шкафчику, достаю одноразовый стаканчик. Наливаю холодной воды из кулера и залпом выпиваю. Наливаю ещё.

Нет, это неправда. Ни на каком учёте Марго не стояла. Груша просто страху нагоняет. Должно быть, думает, что таким образом заставит меня говорить.

Возможно. Но только вспомни, что Марго скрыла от тебя справку о свободном посещении. Что ей мешало так же и детскую комнату милиции утаить? К тому же, тут ещё и Влад затесался. Я так и не узнал, было ли между ними что-то раньше.

Ты что, готов поверить какой-то училке? Марго же твоя девушка. Ты должен доверять ей. Даже если это и правда – подумаешь, не рассказала. Об этом не треплются направо и налево. Это ошибка, и она явно не гордится ей, раз предпочла умолчать.

Сажусь обратно за парту. Допиваю воду.

– Мне всё равно нечего вам сказать. И с чего вы вообще взяли, что я что-то знаю?

– Не морочь мне голову, Громов! – Груша выходит из себя, – я смотрела запись с камеры! Я уверена, ты не просто мелькнул пару раз – ты был в кабинете с самого начала. И ты знаешь, что она сделала это не в состоянии аффекта!

– То есть, меня даже толком не видно?

Смотрю на Елену Михайловну. Она – на меня. Её красное лицо блестит от нахлынувших эмоций. Понимая, что теперь я точно ничего не скажу, Груша берёт телефон и выходит из кабинета. Дверь закрывается – мне не удастся подслушать, кому она звонит.

«Запись с камеры… не просто мелькнул пару раз… ты был в кабинете с самого начала» – значит ли это, что в кабинете Ильички была камера? Как мне тогда удалось не попасть в кадр? Должно быть, попал в слепую зону. Повезло же.

Прокручиваю в голове тот вечер. Как мы с Марго пришли в кабинет. Как она сказала остаться в дверях. А везение ли это?

Елена Михайловна возвращается в кабинет.

– Я позвонила Ирине Ильиничне, – Груша всё ещё взволнована, но её лицо больше не красное, – тебе сделают выговор. И я позвоню твоим родителям.

Киваю.

– Поздравляю. Легко отделался.

Надеюсь, что Марго тоже. Поднимаюсь с места, собираюсь уходить.

– Саш, – Груша останавливает меня, – ну ты хоть понимаешь, что вы натворили? Это же не какое-то мелкое хулиганство. Это уголовное дело. Могли пострадать люди, в конце концов! Это же серьёзно. И всё ради чего? Ради принципа?

Не знаю, что ответить.

– Ладно, – Груша машет рукой, – иди.

Лифт поднимается на мой этаж.

Прежде, чем пойти домой, набираю номер Марго. Гудки проходят, но она не отвечает. Набираю второй раз – сбрасывает. Значит, занята. Тогда звоню Ире.

– Алло-алло? Санчо! Хорошо, что ты позвонил! Ты где?

– Меня уже отпустили. Ты говорила с Марго?

– Нет. Я вообще не знаю, что с ней.

– Я тоже, – вздыхаю, – я пытался дозвониться, но она не берёт трубку.

На секунду возникает неловкая пауза.

– Ир, ты же была в школе? Что с тобой было?

– Да-да-да, – Ира выходит из задумчивости, – у меня была воспитательная беседа с классным руководителем. Представляешь, в учительской камера была, они по ней меня увидели. Но получилось так, что я не при делах. А с тобой что?

– Выговор и звонок родителями.

– Оу.

И снова неловкая пауза.

– Ну, тогда, – Ира нарушает молчание, – позвони мне, если что узнаешь. Держи меня в курсе.

– Хорошо. Пока.

Кладу трубку.

Мама уже дома, поэтому дверь заперта на ключ, а не на щеколду. Захожу в квартиру. Вешаю куртку, снимаю кеды. Замечаю, что Женя тоже дома.

Прежде, чем идти к себе, тихонько заглядываю к маме в комнату. Она отсыпается после смены. Если мама спит, значит, её телефон, который сейчас заряжается на прикроватной тумбочке, выключен. Тихими шагами подхожу к тумбочке. Отсоединяю телефон и по-быстрому выхожу из комнаты.

Мне хватает пяти минут, чтобы добавить абонент «Ел.Мих.кл.рук» в чёрный список и вернуть телефон на место.

Знаю, рано или поздно они всё равно поговорят. Но ключевое слово – «поздно».

Лежу на кухонном диване. Смотрю телевизор, попивая чай. Иногда проверяю, нет ли новых уведомлений.

– Куда ты так рано убежал? – Женя заходит на кухню, ставит чайник, – можешь поздравить меня, я поступила.

– Молодец.

Женя рассказывает что-то про эту самую студию танцев, как она теперь каждый день заниматься будет и ещё что-то, и ещё. Я не слушаю. Смотрю телевизор и только иногда вставляю «ага», «о, здорово», «да, и не говори».

– А у тебя что интересного?

Возможно, моя девушка уже направляется в колонию для несовершеннолетних. Это достаточно интересно?

– Ничего, – пожимаю плечами, – всё, как обычно.

Жене всё равно, что я отвечаю, она целиком в своих мыслях. Берет чай и убегает к себе в комнату.

Никаких новых уведомлений.

Никаких новых уведомлений.

Не могу так больше сидеть. Уже семь часов, а она так и не объявилась. И звонить бесполезно, она всё время сбрасывает. Что ж мне делать?

Остается только одно.

Хватаю джинсы и рубашку с кресла, одеваюсь. Через несколько минут выхожу из дома.

Не знаю, на что я надеюсь. Что, по невероятному совпадению, она с родителями подъедет к дому, а я буду ждать у подъезда? Или у меня получится бросить камушек в окно шестого этажа? Зачем я вообще туда иду?

Да потому что это лучше, чем сидеть дома и гадать, что с ней там происходит.

Подхожу к её дому. Понимаю, что я даже кода от домофона не знаю. Жду под дверью, но, как назло, никто не заходит и не выходит. Осматриваю стену около домофона. Иногда гастарбайтеры где-нибудь мелко карандашом пишут код от случайной квартиры – я так в детстве в подъезды попадал. Но и здесь ничего – стена белая, ни одной надписи.

Ну что, разворачиваемся и уходим?

Нет. Попробую ещё кое-что. Совсем тупая идея, но попытка не пытка.

Набираю номер квартиры, который первым приходит в голову. Чувствую, как сердце бьётся чаще от звука домофоннных гудков.

– Да? – наконец-то из динамика раздается женский голос.

– Это я.

Без каких-либо вопросов мне открывают дверь. Потрясающе!

Поднимаюсь на шестой этаж. Подхожу к заветной квартире. Прижимаю ухо к двери – ничего не слышно. Отхожу, пока никто из соседей не принял меня за вора.

Может, просто позвонить в дверь? А если откроет не она? И даже не Милка? Их родители вряд ли обрадуются гостю в такой момент, тем более мне – сообщнику в поджоге.

Набираю номер Марго – снова не дозваниваюсь. Жаль, что у меня нет номера Милки.

Но я могу написать ей в «Вконтакте»!

Отхожу к окну на лестничной площадке. Быстро печатаю сообщение: «Привет, скажи Марго, что я в подъезде». Отправляю. Мне высвечивается, что пользователь был в сети пятнадцать минут назад. Ну, твою ж мать.

Ладно, просто подожду. Может, она всё-таки прочитает. Залезаю на подоконник с ногами. Приходится обхватывать колени, я едва умещаюсь. Прислонившись лбом к стеклу, наблюдаю, как за окном куча маленьких детей играют на площадке. Вокруг них ходят мамы, папы.

Когда-то всё было так просто. В одной руке ведерко, в другой – лопатка. И только одна проблема – получится ли куличек.

Вскакиваю, когда слышу щелчки замка. Вглядываюсь. Это её квартира? Нет? Ни хрена непонятно.

Да! Это она. Это Марго. Стоит в домашней одежде и тапочках, держит пакет с мусором. Оглядывается по сторонам, пока я не показываюсь.

– Привет, – говорю шёпотом.

Марго кивает, показывает спуститься вниз. Кидает пакет в мусоропровод, и мы вместе идем по лестнице на этаж ниже.

– Почему ты трубку не берёшь? Так сложно дать о себе знать? Что вообще…

Марго затыкает меня поцелуем. Проводит ладонью от моей шеи к щеке, затем к волосам за ухом. Мне так нравится чувствовать её пальцы, как они массируют кожу головы.

– Всё? – Марго отрывается, – теперь поговорим спокойно?

Киваю.

Марго подходит к окну. Наклоняется к батарее под ним, вытаскивает спрятанные между труб сигареты. Достает свою зажигалку с откидной крышкой, припрятанную за резинкой домашних шорт. Мне удается зацепиться взглядом за пару родинок возле её пупка.

– Что с тобой в итоге? – Марго закуривает.

– Потом. Расскажи, что по поводу тебя решили.

– Это долго, – Марго прислоняется к подоконнику, – сначала ты.

Встаю рядом. Я ещё ничего не знаю, но мне уже спокойнее.

Вкратце рассказываю о выговоре. О звонке родителям. Опускаю ту часть, где мы с Еленой Михайловной говорим о детской комнате милиции – я ещё не готов разбираться с этим.

– Ну, я думала, что будет хуже. Действительно, легко отделался.

Она улыбается.

– В общем, слушай. Это такая жопа, – Марго выпускает дым в сторону. – Сижу вчера у себя в комнате, рисую. Вдруг заходит мать, закрывает дверь. Садится ко мне на кровать. И она такая: «Марго, ты ничего не хочешь мне рассказать?»

Усмехаюсь. Если бы мне позвонили и сказали, что моя дочь подожгла кабинет завуча – я бы не стал ходить вокруг да около.

– В итоге, она призналась, что ей Михалыч позвонила. И тут я как начну реветь. Говорю, вот, эта Ильичка, она меня к ЕГЭ по русскому не допускает, не знаю, что на меня нашло, ну и так далее. Мне даже саму себя жалко стало. Может, нахрен эту Бауманку? Во мне такая актриса погибает.

Марго тушит сигарету и выбрасывает её в форточку.

– В итоге, – продолжает она, – приходим сегодня к директрисе. Она показывает видео с двух камер – одна в учительской, другая уИльички. Они черно-белые, качество ужасное. Тебя так вообще почти не видно. Но Ильичка говорит, что это точно мы, типа есть свидетели.

– Какие ещё свидетели?

– Они вчера опрашивали ребят с дискотеки. Пытались узнать, кто в каких костюмах был, – Марго усмехается, – угадай, какая сука указала на нас с тобой.

Пожимаю плечами.

– Влад сказал, что это Дамир. Я даже не удивлена.

Я тоже. Мне больше интересно, почему с Владом ты созвонилась, а со мной нет.

– Ну, и?

– Я сказала, что ничего не помню. И мать им мозги проела, типа, так и так, довели, у ребёнка нервный срыв.

– У тебя был нервный срыв?

– Стебёшься? – Марго усмехается, – в конце концов, обошлось. Мне сделали выговор. Ещё надо возместить ущерб – купить Ильичке новый стол. Это не существенно, возьмём деньги со съёмных. Ещё мать сказала, что мне надо будет теперь ходить два раза в неделю туда, куда…

– Туда, куда ты мне не говоришь? – договариваю за Марго.

– Да, именно. Теперь я буду занята в среду вечером и в воскресенье, как обычно. Ну, и всё. А, ну и, само собой, с русским ко мне больше не будут приставать.

Киваю, улыбаясь. Конечно, хорошо, что всё обошлось. Но что за странное чувство? Как будто меня обманули.

Потому что она действительно тебя обманула.

– Марго, – не уверен, что хочу начинать это, – скажи честно: это ведь не было пьяное приключение? Ты всё придумала заранее. Ты даже знала, где камеры.

Марго опускает взгляд. Вздыхает.

– Да. Я спланировала это. Но всё пошло совсем не так. И я не знала, что в кабинете Ильички тоже камера есть.

– Но почему ты мне ничего не сказала?

Марго не отвечает. О чем-то задумывается, смотря под ноги.

– Скажем так, – она говорит неторопливо, подбирая слова, – я хочу, то есть хотела… в смысле, не хотела – короче, я боялась, что ты не так поймешь. Я… понимаешь, ты… Есть мои вещи, которые ты ещё не знаешь. Но я не хочу, чтобы ты думал, что они делают меня другой. Не такой, как ты меня знаешь. Потому что ты знаешь больше, чем большинство.

Марго переводит взгляд на меня. Наверное, ждёт, что я что-нибудь отвечу. Но я вообще не понял, что она имела в виду.

– Ой, все, – она закрывает лицо руками, – забей, я не умею говорить такие вещи.

– Попробуй ещё раз, – прижимаю Марго к своему плечу, – давай, я тебя слушаю.

– Ты будешь смеяться, – она мотает головой.

– Просто скажи: мы встречаемся не просто так? Я для тебя хоть что-то значу?

Марго убирает руки от лица.

– Конечно, не просто так, – целует меня в щёку, – и да, значишь. Больше, чем просто что-то.

– Ты для меня тоже, – целую Марго около носа.

Мы обнимаемся, ничего не говоря. Чувствую, что всё наконец-то позади. И всё в полном порядке. Только на душе маленький осадок. Как появившейся шероховатый уголок на наших гладких отношениях. Уголок, об который я стукнулся мизинцем.

– Мне уже домой надо, – говорит Марго, но не отпускает меня, – так не хочется возвращаться.

– Почему?

– Ну, ты же помнишь, что мы с тобой делали в кабинете?

Она намекает на наш поцелуй с ласками. Киваю.

– Моей матери и это показали. Так что теперь она знает, что у меня есть парень, – Марго вздыхает, – её сильно переклинило.

– Что, запретила тебе встречаться со мной?

– Громов, ну, что за детский сад? Нет, конечно. Мать сказала что-то вроде: «Марго, ты взрослая девочка. Делай, что хочешь, только без глупостей». А потом весь день выносила мне мозг, как важно предохраняться и всё вот это вот – бе! – Марго передергивается, – как будто я сама не знаю.

Да, её маме беспокоиться не о чем – у Марго явно пунктик на этот счет.

– А ещё она хочет познакомиться с тобой.

– Серьёзно?

Только этого не хватало. Ненавижу знакомства с родителями.

– Расслабься. Я ей никогда не рассказывала про свои отношения. Так что обойдется, – Марго гладит меня по плечу, – я больше из-за отца переживаю. Он мне всыпет, когда узнает, что я натворила в школе.

– Он у тебя строгий?

– Не то слово, – Марго прижимается щекой к моему плечу.

– Не повезло. Нас папа никогда не строил, – улыбаюсь, – хотя его всё равно лучше не злить.

– А я представляла, что он у тебя такой суровый. Он же этот…

– Да, но на нас это как-то не отражается.

Марго вздыхает.

– Уже пора.

Киваю.

Мы целуемся на прощание. Мне хотелось бы взять её на руки и забрать с собой. Уложить в свою кровать, укутать одеялом. И всегда оставаться рядом. Чтобы ей больше не приходилось плакать, нарочно или по-настоящему.

Поднимаемся на этаж выше. Ещё раз целуемся на прощание, мимолетно. Мой взгляд идёт за Марго по лестничной площадке, доходит до её квартиры. И врезается во входную дверь, когда та захлопывается за ней.

2.

На стене клуба «ПЛАН Б» висит плакат, на котором огромными буквами написано: «КРУПНЕЙШИЙ В МОСКВЕ ФЕСТИВАЛЬ ДЛЯ НЕЗАВИСИМЫХ ГРУПП “РОК БИТВА!” Третий отборочный тур» Среди участников вижу «The Lizzards».

Улыбаюсь.

– Ну, и где они? – Алиса топчется на месте, держа в руках сигарету, – у меня уже ноги замерзли.

– Они уже достали инструменты из машины. Алекс скоро принесёт приглашения, – Ира выпускает дым, не отрываясь от телефона, – а где Влад?

– Да вон он, паркуется поближе, – Марго тушит сигарету о мусорку.

Оборачиваюсь. Влад выходит из машины, хлопнув дверью. Выглядывает нас среди толпы людей. Алиса машет ему рукой. Заметив её жест, он быстрым шагом направляется к нам. Что-то меня настораживает в его резких движениях.

– Алекс ещё не выходил? – Влад оглядывается по сторонам.

– И тебе здравствуй, – Ира окидывает его взглядом, – нет, не выходил. А что?

– А давай Марго спросим.

Марго дёргается в сторону, но Влад хватает её за локоть.

– Правильно! Беги, сука, беги! – он выкручивает ей руку за спину, – ты вообще охренела?

Надвигаюсь на Влада, но он останавливает меня, толкнув в грудь.

– Отпусти её.

– Не лезь, Санчо.

Хватаю Влада за пальто и отталкиваю его к стене так, что он ударяется спиной. Марго выскальзывает. Алиса уже готова разнимать меня и ошарашенного Влада – но нет, мы не будем драться. Уж точно не сейчас.

– Да что случилось-то? – Алиса держит Влада, потирая ему спину.

Ира не вмешивается, стоит в стороне, покуривая.

– А вы что, не в курсе? Вот из-за этой, – Влад тыкает пальцем в Марго, – нас четверых отстраняют от Последнего звонка.

– Четверых? – спрашивает Алиса.

– Меня и эту троицу, – Влад показывает на меня, Иру и Марго, – мы теперь персоны нон-грандо.

– Нон-грата, – поправляет Ира.

– Да похрену. Мама сказала, что узнала мои ключи. Они валялись недалеко от кабинета Ильички. Типа это я помог этой психопатке с этой хренью.

– Как ты меня назвал? – огрызается Марго.

– Как слышала! – Влад делает шаг вперёд, – да если бы моя мама не была директрисой, хрен бы ты вышла сухой из воды.

Загораживаю Марго собой ещё больше. Сжимаю кулак.

– Тихо, там Алекс идёт, – Алиса кивает в сторону дорожки к чёрному входу, – давайте не ругаться. Этот вечер очень важен для него, не будем его портить. Поговорим, когда вы все остынете.

Влад оглядывается, смотрит на приближающуюся маленькую фигуру в ярко-оранжевой куртке. Вздохнув, натягивает на себя улыбку.

– Р-ребята, – Алекс подходит к нам, – простите, что задержался. У вас всё нормально?

Он почему-то смотрит на меня. Киваю, слегка улыбнувшись.

– Не прощаем, – Влад хлопает его по плечу, – пока не угостишь нас выпивкой.

Удар стаканов о деревянный столик. Алекс придвигает к девочкам бокалы с глинтвейном, а мне и Владу – просто колу. Влад за рулем, а я не хочу сегодня сильно напиваться, в прошлый раз это ничем хорошим не закончилось.

– За тобой ещё должок, – Влад берет стакан, – выпьешь с нами?

– Мне бежать надо, – отвечает Алекс, – мне ещё нужно переодеться, нагримироваться, пробежаться по песням и ещё… Санчо, а ты принес камеру?

Киваю, показывая ему чехол на шее.

– Да не нервничай ты так, – Алиса берёт его за руку, – всё будет хорошо.

Алекс улыбается, кивает.

– Спасибо, что пришли. Я очень рад.

– Говно-вопрос, – Влад поднимает стакан, – за тебя и группу. Ни пуха!

– К чёрту! – говорим все вместе и чокаемся. Алекс так и светится.

Напоследок он даёт каждому из нас пять. Убегает в сторону двери, ведущей к гримерке. Как только Алекс уходит, за столиком становится тихо. Влад больше не улыбается – сидит, нахмурившись, попивая колу. Марго достает из сумки пачку красных «Marlboro», кладет её на стол. Ира, почувствовав напряжение, утыкается в телефон. А мне как-то всё равно: я даже рад, что теперь этот длинный не будет лезть к моей девушке.

– Что, мы так и будем сидеть? – спрашивает Алиса.

Ну, пожалуйста, не начинай.

– А что ты предлагаешь? – отвечает ей Влад.

– Давайте всё обсудим. По порядку.

– Да нечего тут обсуждать. Всё и так понятно.

– Ну Влад! Блин, реально, – голос Марго раздражен, – ты же знаешь, что я не хотела, чтобы так получилось. Я не нарочно просрала эти ключи.

– Да не в этом дело! – Влад подается вперёд, оперевшись локтями о стол, – я специально позвонил тебе, предупредил. Перед мамой на цыпочках бегал: «Мамочка, дорогая, не надо, не отчисляй её, давай обойдемся выговором!» Я поручился за тебя, который раз уже. И как ты меня отблагодарила? А?

– Да я же ничего не сказала! – Марго бьёт ладонью по столу.

– Вот именно! – Влад ударяет кулаком до звона стаканов, – ты должна была сказать, что это не я дал тебе эти гребанные ключи!

Тишина. Марго и Влад смотрят друг на друга, приподнявшись с мест. Алиса уже готова их разнимать, а я – защищать Марго.

Влад выходит из-за стола.

– Я сигареты в машине забыл.

Он поворачивается и уходит.

– Влад! – Алиса вскакивает, бросается за ним, – Влад, постой!

Её голос растворяется в музыке.

Марго откидывается на спинку стула. Закуривает, звонко щёлкнув крышкой зажигалки. Смотрит на Иру, которая так и сидит, не отрываясь от телефона.

– А ты что, не могла хоть что-то сказать?

– Я в ваши разборки не лезу, – Ира поднимает взгляд, – к тому же, ты сама знаешь, что не права. Могла бы просто извиниться.

– Ой, да иди вы все в жопу.

Марго поднимается и уходит в сторону туалета. Порываюсь пойти за ней, но Ира останавливает меня за рукав.

– Не иди. А то под горячую руку попадёшь.

Вынужден с ней согласиться. Опускаюсь на место.

Я же не хотел пить. Почему же тогда мой стакан наполовину полон виски с колой? Точнее сказать, наполовину пуст. Или почти пуст.

Сегодня в клубе гораздо больше людей, чем в прошлый раз. Как и выступающих групп. Мне казалось, что этот конкурс – ерунда. Но здесь даже судьи есть. Они сидят на втором этаже, и нам их не видно.

Вспоминаю, что обещал Алексу снять их выступление. Самое время подумать, где мне занять позицию для съемки. У сцены лучше не надо, там звук плохой. На танцполе задавят. Остается только у барной стойки. Приглядываю себе уголок, где мало людей.

Отпиваю ещё виски с колой.

Меня смущает, что Ира сидит рядом и не разговаривает со мной. Краем глаза пытаюсь посмотреть, что она делает в телефоне. Из-за близорукости мне не видно, с кем и о чем она переписывается. Но, когда Ира сворачивает диалог, замечаю, что на заставке у нее стоит фото девушки в одном белье и с сигаретой в зубах.

Ей что, нравятся девушки?

Отвожу взгляд в тот самый момент, когда Ира поворачивается ко мне.

– Долго их нет, да?

Киваю.

– Вечно одно и то же, – Ира отпивает из бокала, – кто-нибудь что-нибудь натворит, потом они ругаются по этому поводу, потом игнорируют друг друга, потом мирятся. И по новой.

Допиваю виски с колой.

– Кстати, хотел спросить, – отставляю в сторону пустой стакан, – ты же лучшая подруга Марго?

– Да. И что?

– Значит, ты о ней всё знаешь.

Ира пожимает плечами.

– Наверное.

– Я слышал, что она стояла на учете в детской комнате милиции. И Влад её тогда отмазал. Скажи, чего она такого натворила в тот раз?

Ире явно не понравился мой вопрос.

– Не обижайся, – она складывает руки в замок, – но я тебе не скажу. Если Марго захочет – она сама расскажет.

Киваю. Ясно, понятно. Не стоило вообще начинать этот разговор.

– Не имей привычки совать нос в чужие дела, – продолжает Ира, – только потому, что ты мне когда-то помог, так и быть, я не скажу Марго, что ты пытаешься сплетничать у неё за спиной.

– Я не сплетничаю.

– Ну, вот и хорошо.

Звук вибрации. Ира снова утыкается в телефон – видимо, ей пришло сообщение. Ну и хорошо, мне больше не хочется находиться рядом с ней.

– Наверное, я пойду. Поищу Марго.

Ира кивает, набирая сообщение.

Искать – это сильно сказано. Я знаю, где она. Всё то время, что мы с Ирой одни сидели за столиком, я следил за дверью уборной, и Марго оттуда не выходила. Прорываюсь через толпу людей, захожу в туалет.

Марго сидит возле раковины на каменной плите. В одной руке у неё сигареты, в другой – стакан. Значит, глинтвейн уже выпит, и она перешла к виски с колой. Заметив меня, Марго спускается на пол.

– А ты знаешь, что нельзя сидеть на плитах? – подхожу к ней, похлопываю по каменной поверхности, – застудишься.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Ну, застужусь и что? – Марго отставляет стакан в сторону. – Будешь ухаживать за мной. На руках носить, чаем поить, с ложечки кормить. Только сразу предупреждаю: когда болею, я становлюсь очень капризной.

– Уж как-нибудь с тобой справлюсь, – обнимаю её за плечи, – долго ты ещё здесь сидеть будешь?

– Пока Алекс на сцену не выйдет, – отвечает Марго, даже не задумываясь, – а потом мы пойдем в гримерку, там уже нельзя будет ссориться. Вот только потом, на вписке, надо будет что-нибудь придумать.

– Ну и правильно.

– Серьёзно? – Марго смотрит на меня с удивлением, – и ты не будешь нундеть, что я не права? Что мне стоит извиниться? И прочее, прочее?

– Нет. А зачем? Ты сама знаешь, как я недолюбливаю Влада. Мне абсолютно всё равно, что вы поссорились. Ну, подумаешь, он помог тебе выбраться из этой ситуации. Его никто не просил. Он же сам себе устроил неприятности. И ещё тебя в чем-то винит. Так что ты права, не извиняйся перед ним.

–Ты специально, да? – Марго складывает руки на груди, – теперь я чувствую себя козой.

Пожимаю плечами.

– Ладно, я поняла. Я извинюсь.

Мы вздрагиваем, когда кабинка открывается. Из неё выходит Глеб с какой-то девушкой. Она поправляет юбку, он застегивает ремень. Замечает нас. По взгляду понимаю, что он узнал нас. Мы с Марго переглядываемся. Глеб подходит к раковине. Включает воду, моет руки. И, как ни в чем не бывало, уходит.

Марго касается пальцем моих губ прежде, чем я успеваю что-либо сказать.

– Нет. Я знаю, что ты думаешь. Мы не скажем Алисе.

– Почему?

– Может быть, потом. Но точно не сейчас. Только этого не хватало, – Марго, вздыхая, заводит руку в рыжие волосы, – я что-нибудь придумаю.

Мне как-то не по себе. Я понимаю, почему Марго не хочет рассказывать – мне тоже достаточно драм за последнее время. Но я не знаю, как теперь смогу смотреть Алисе в глаза и молчать.

Какое-то время мы стоим, ни о чем не разговаривая. Марго смотрит в одну точку, куда-то себе под ноги. А я смотрю на неё. Немного подумав, она приходит в себя. Закидывает сумку на плечо.

– Пошли, – Марго подходит и берёт меня за руку.

Киваю.

Мы подходим к столику – за руки, конечно, не держась. Влад и Алиса уже здесь, о чём-то переговариваются между собой, посмеиваются. Заметив нас, замолкают. Отодвигаю стул для Марго, она присаживается.

– А где Ира? – сажусь рядом.

– М-м-м, – Алиса пожимает плечами, – она пошла то ли к бару, то ли к сцене.

Неловкое молчание. Влад садится в полоборота, отпивает колу из стакана. Смотрит на сцену, как будто ему взаправду есть дело до выступления очередной группы. Марго достает зубами сигарету, закуривает.

– Влад, повернись сюда, пожалуйста.

– Зачем? – он даже не посмотрел в нашу сторону.

Алиса пинает его под столом по ноге. Из-за музыки не слышу, что Влад ворчит себе под нос, а по губам читать я не умею. Он разворачивается к столику, положив на него руки. Замечаю, что в его взгляде уже нет прежней злобы.

Марго протягивает Владу мизинец.

– Извини меня.

Влад не сразу, по всё-таки пожимает палец в ответ. Вместе они, как в детском садике, произносят: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А если будешь драться, то я начну кусаться…» Да, нам по семнадцать лет, но мы до сих пор решаем конфликты детскими мирилками.

– На самом деле, я не особо обижался на тебя, Марго. Просто больше так не делай. Не подставляй мою жопу, – Влад начинает сюсюкать, – и, если ещё что-нибудь выкинешь, я тебе лично задницу надеру. И не посмотрю даже, что ты девушка.

Марго усмехается.

– Я серьёзно, – Влад больше не улыбается, – мне слишком дорого обходятся твои выходки. Мне запретили машину водить до конца школы.

– Да ладно?

– Да ладно, – передразнивает Влад, – так что теперь ты должна мне пять желаний.

– Какие еще пять желаний? – Марго тушит сигарету.

– Ты выманила у меня ключи спором. А потом этими же ключами подставила. Так что спор аннулируется, и я получаю свой выигрыш.

– Вообще-то вы спорили на три желания, – вмешиваюсь я, не выдержав.

– А как же компенсация за моральный ущерб, а?

Вот хитрый жук. Ну, пусть только попробует приблизиться к ней. Я ему…

– Чего вы тут сидите? – к столику подходит Ира, у неё в руке фотоаппарат, – наши после этой песни выходят!

О, точно. Мне же ещё надо занять хорошую позицию для съёмки.

Мы поднимемся с мест. Ира, не дожидаясь нас, сразу убегает к сцене. Влад и Алиса следуют за ней и пропадают где-то на танцполе. А мне надо встать подальше, поэтому направляюсь к бару. Чувствую, как кто-то берёт меня под руку. Оборачиваюсь – это Марго.

– Я с тобой потусуюсь, ладно?

Улыбаюсь. Киваю.

Мы подходим к барной стойке. Я сажусь на высокий стул, достаю камеру из чехла. Пока копаюсь в настройках, Марго заказывает нам выпить. На сцену уже поднялся ведущий, разогревает толпу.

Я должен успеть, я должен успеть.

– Наш следующий участник – The Lizzards!

Гаснет свет. В темноте едва различаю, как несколько фигур выходят на сцену, занимают места за инструментами. Раздаются аплодисменты и несколько вскриков – это, должно быть, Алиса с Ирой. Ещё пару мгновений, и представление начнётся.

Навожу объектив. Включаю запись.

Уже поздно. Мы едва влезаем вшестером в серебристую «Toyota» Влада – Алиса занимает переднее сиденье, а Марго и Ире приходится сесть на колени к нам с Алексом. Хорошо, что в темноте не видно, как я поглаживаю талию Марго.

– Мы победили! ПОБЕДИЛИ! – Алекс ещё в клубе успел опрокинуть пару шотиков на дорожку, – р-ребята, это просто невероятно! Ущипните меня!

Ира щипает его за коленку. А Марго – за щёку. А затем я – за плечо.

– Ай! – Алекс дёргается, – да не все сразу же!

– А как ты хотел? – Ира лохматит его кудряшки, – думал, что в сказку попал?

Мы смеёмся. Все вместе. И направляемся навстречу пьяной вечеринке.

– Эх, р-ребята! – Алекс улыбается, – Я хочу спеть! Давайте со мной! Ту туруууу-н! Ту туруууууу-н! Тун тун!

– О не-е-е-е-ет, – кричит Влад спереди, – серьёзно?

– WE ARE FIGHTING DREAMERS!⁴²

Алекс орёт во все горло, раскачиваясь из стороны в сторону. Его песню тут же подхватывают Ира и Алиса.

– Перестаньте! Не позорьтесь!

Влад пытается перекричать их троих.

– FIGHTING DREAMERS!

– ЗАТКНИТЕСЬ!

– FIGHTING DREAMERS!

– Я ЩАС ВАС НАХРЕН ВЫШВЫРНУ ИЗ МАШИНЫ!

– И-ооооо, и-ооооооо, и-ооуоуоуоу!

Мы с Марго смеёмся – не знаю, как она, а я понятия не имею, что это за песня. Чувствую, как пальцы Марго поглаживают мою шею.

– Ладно-ладно! Как насчет этой? – Алекс набирает в грудь воздуха, – ВЗГЛЯНИ ВОКРУГ, ОГЛЯНИСЬ НАЗАД!

– ДУХИ С ТОБОЮ СВЯЗАТЬСЯ ХОТЯТ!⁴³ – кричат ВСЕ, даже Влад за рулем. И даже я.

В окнах мелькает ночная Москва. Мы несемся по свободной дороге и поём песни, слова которых выточены в памяти с детства – из Диснея, Nickilodeon`а и советских мультфильмов.

…КТО-О-О-О-О? – зазывает Влад, – КТО ПРОЖИВАЕТ НА ДНЕ ОКЕАНА?⁴⁴…

…а ещё эта, – говорит Ира, – ты боец! Ты должен быть, как тайфун, о-па-сен!⁴⁵…

… УТКИ! – кричим мы севшими голосами, – у-у-у!⁴⁶…

У меня щеки сводит, но я не могу перестать улыбаться.

Мы будем петь, когда подебим,

Мы будем петь…

Влад делает радио погромче. Качаю головой в такт броской мелодии. Смотрю на окружающие меня лица – весёлые и такие родные. Мог ли я тогда, первого сентября, представить, что эти люди будут называть меня другом? А сколько всего произойдет за пару месяцев? Алекс будет играть на сцене. Ира соберет литературный вечер. А Марго нахрен подожжёт кабинет Ильички. И в тот момент я буду убегать вместе с ней.

Мы напивались в говно. Прогуливали школу. Курили за гаражами. Пили растворимый кофе. Заваливали учебу. Ругались с учителями. Сами ссорились и мирились. Но мы всё-таки прошли через всё это. И не сломались.

Я упал!

Но поднялся снова,

Вам никогда не удержать меня на земле!

В понедельник мы вернёмся в школу. И всё начнется заново. Нас ждут новые невзгоды. Опять подготовка к экзаменам. И конец света. Но плевать! Сейчас перед нами только дорога и огни ночной Москвы. А всё остальное – пускай подождет. До понедельника.

Я упал!

Но поднялся снова,

Вам никогда не удержать меня на земле!⁴⁷

3.

– Что теперь будешь делать?

– Я неважно себя чувствую, – ковыряю вилкой сыр в картошке, – наверное, лягу в спальне родителей. Посмотрю что-нибудь по телевизору.

Женя кладёт тарелку в раковину, включает воду.

– Простудился что ли или что?

– Не знаю, может быть. Мне надо отлежаться.

Она прячет чистую тарелку в шкафчик.

– Возьми у мамы в тумбочке парацетамол или что-нибудь такое. И отдохни.

Женя подходит, прикасается губами к моему лбу.

– Температуры вроде нет, – она приобнимает меня за шею, – зови, если что-то надо будет, хорошо?

Киваю.

Она ставит чайник и уходит к себе в комнату. Выглядываю в коридор – дверь закрыта. Убираю посуду в раковину. Достаю из кармана халата телефон и пишу смс.

Захожу в спальню родителей. Убираю с комода детские фотографии, прячу их в шкаф. Смотрю на себя в зеркало шифоньера – наверное, стоит снять халат и переодеться в домашнее, а то совсем нелепо выгляжу с голыми ногами и в черных носках. Дотрагиваюсь до головы – волосы почти сухие.

Перетаскиваю из своей комнаты в спальню всё необходимое. Переодеваюсь в чёрную футболку и спортивные штаны. Халат вешаю в шифоньер. Прячу бокалы в проём между телевизором и комодом. Трюфельные конфеты туда же. И самое главное – подарочный пакет.

Смотрю на экран телефона.

20:59. Воскресенье, 4 ноября.

+10 с. Пасмурно.

На дорогах свободно.

Ответа ещё нет.

Оглядываюсь – что бы ещё привести в порядок? Ладонью вытираю пыль со спинки кровати. Обтираю руку о штаны. Ещё раз смотрю в зеркало. Немного лохмачу волосы, чтобы не были такими прилизанными.

Наконец-то телефон вибрирует в кармане. Смотрю на экран.

Марго: Перезвоните мне, пожалуйста. 21:05

Сердце садится в лифт и спускается до пяток.

Выхожу в коридор. Женина дверь закрыта, из-за неё доносится французская песня. Надо действовать быстро и тихо. Открываю входную дверь.

Марго стоит передо мной, в чёрном пальто и красной шапочке. От неё тянет прохладой. Маленькая усмешка в уголке губ. Не позволяет себя поцеловать, прикладывает палец к губам.

– Тс-с-с.

Улыбаюсь. Поднимаю Марго на руки. По коже пробегают мурашки от холодных капелек на её пальто. Одной рукой она обнимает меня за шею, другой – прижимает к себе сумку. Закрываем дверь. Из-за сквозняка раздается хлопок. Оглядываемся – Женя не выходит в коридор, значит, всё в порядке.

Родительская комната – единственная спальня, где есть замок.

Щелчок.

Переношу Марго на кровать. Помогаю снять пальто. Она разувается, держа ноги навесу. Достает из сумки пакет, складывает в него сапоги. Убирает в сторону.

– Ну, вот я здесь, – она шепчет, дотрагиваясь до моей футболки, – что дальше?

Сажусь рядом и целую Марго в губы. Она заводит руку мне в волосы. Глажу её талию под кофточкой. Пальцами нащупываю кружева лифчика. Целый месяц я ждал этого момента. Сейчас сорву его и…

– Что, так сразу? Ты нахал, Громов, – Марго отрывается от моих губ, – даже не предложил мне выпить.

Она вынимает из сумки бутылку красного вина. Усмехаюсь – ну да, конечно. Подхожу к щели между телевизором и комодом, лезу за припрятанными бокалами и конфетами. Поворачиваюсь с торжественным видом – жду, что Марго что-то скажет, но она даже не смотрит на меня. Держит в руках какой-то листочек, читает его.

– Что это? – ставлю всё на тумбочку. Возвращаюсь, чтобы достать подарок.

– Неважно. Мусор после сессии остался, – Марго улыбается, рвёт бумагу несколько раз, убирает в боковой карман сумки, – а что это у тебя там?

Оборачиваюсь. Через зеркало шифоньера видно, что у меня за спиной подарочный пакет. И Марго смотрит на него. Ну вот, всё пошло не так, как я хотел.

– Ну, – протягиваю подарок, – типа, с годовщиной.

Марго показывает мне присесть рядом, и я слушаюсь. Берёт пакет, улыбаясь, заглядывает внутрь. Вытаскивает альбом для рисования.

– Это, чтобы ты могла нарисовать меня, как в «Титанике»⁴⁸.

Ложусь на бок, подпирая голову, как та девушка в фильме.

– Ты был бы прекрасной Роуз⁴⁹, – Марго смеётся, – только я не умею рисовать людей. Другое дело – чертежи, – она чмокает меня в подбородок, – спасибо.

– Это ещё не все.

Марго снова заглядывает в пакет. Достаёт из него книгу Стивена Кинга «Мизери».

– Спасибо, – Марго целует меня в щеку, – я знаю, это твоя любимая.

– Да, – улыбаюсь, – открой её.

Марго открывает первую страницу. Сюда вложена обычная болванка в белой бумажной упаковке. На ней написано: «Стивен Кинг. Мизери. Эксклюзивное аудиоиздание».

– Ты же больше любишь аудиокниги. Вот я и прочитал для тебя. И записал.

Марго смотрит на меня большими глазами.

– Ты серьёзно?

– Ага, – киваю, – только сразу предупреждаю – я не очень…

Марго затыкает меня поцелуем. Улыбаюсь. Мы заваливаемся на кровать, Марго ложится на меня сверху. Глажу её спину, спуская руку ниже.

– А у меня для тебя тоже подарок, – шепчет Марго, – закрой глаза, дорогой.

Дорогой. Закрываю глаза, улыбаясь. Ей приходится слезть с меня – её тело проскальзывает совсем рядом с моим пахом. Слышу, как она что-то достаёт из сумки. У меня в руках оказывается тонкая прямоугольная коробочка.

– Можешь открывать.

Открываю глаза. Это не просто прямоугольная коробочка, а упаковочная – как я люблю. Аккуратно вскрываю. Внутри оказывается что-то вроде сертификата. Написано: «КиноШоу для двоих».

– Я долго думала, что тебе подарить. Ходила по магазинам и тут наткнулась на это, – Марго даёт мне буклетик, – в течение года можем сходить с тобой на любой фильм, и его покажут специально только для нас.

– Ух ты, – улыбаюсь, – отложу на случай, если поссоримся.

Марго толкает меня в плечо.

– Да ладно, я шучу, – целую её в щеку, – спасибо.

Мы сидим у спинки кровати. Бутылка уже наполовину пуста.

– Ты хотя бы осознаёшь, что мы уже полгода вместе? – Марго отпивает из бокала, – ровно шесть месяцев прошло с того поцелуя в моей комнате. Я и подумать не могла, что всё так далеко зайдет.

– Я тоже, – съедаю трюфельную конфету, – честно говоря, я был уверен, что ты не станешь со мной встречаться.

– Почему это?

Пожимаю плечами.

– Ты знаешь, что хотел сказать, не надо прикидываться, – она толкает меня в руку, – не заставляй меня вытягивать из тебя клещами.

– Ты так сильно хочешь услышать, что ты красивая?

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Не подлизывайся.

– Обычно тебе нравится, когда я подлизываюсь.

Марго смотрит на меня с непониманием. И тут до неё доходит, что я имел в виду.

– Громов! Ах ты, пошляк! – она поджимает губы, её лицо краснеет в один момент, – хватит ржать, это не смешно!

Не могу сдерживаться – как посмотрю на её смущенный вид, так сразу смех разбирает. Она толкает меня ногами, и я ещё больше закатываюсь.

– Ну всё, тихо, – Марго оставляет меня в покое, – вдруг Женя услышит.

Киваю. Не могу перестать улыбаться, настолько мышцы свело. Да я и не хочу прекращать: Марго сидит здесь, рядом со мной, остается ночевать в моей постели. А дверь в комнату закрыта, и нам никто не сможет помешать.

– Забавно, – Марго отпивает из бокала.

– Что забавно?

– Что ты так думал, – она усмехается, – а ты никогда не задумывался, почему я покрасила волосы в красный?

– Потому что это круто?

– Какой же ты дурак, Громов, – Марго усмехается, – я покрасилась, чтобы понравиться тебе.

Смотрю на неё непонимающим взглядом.

– Вспомни, – Марго садится ближе, облокотившись на моё плечо, – ты рассказал мне про образы, которые пришли тебе в голову, когда мы слушали Дэвида Боуи. Про девушку с красными волосами, которая пьёт молочный коктейль во время конца света. И я тогда подумала, – Марго опускает взгляд, – что я могла бы стать ею для тебя. Такой же девушкой с красными волосами. Для нашего конца света.

Улыбаюсь. Я даже не помню, чтобы рассказывал ей это.

– Забавно, правда? Я ради тебя сожгла волосы, а ты думал, что я не буду с тобой встречаться, – Марго ещё отпивает вина. – А знаешь, как тяжело подбирать одежду? С красным так мало сочетается. И корни быстро отрастают. А ты замечал, сколько бабулек с красными волосами? И я, блин, такая же, как они.

Разглядываю её волосы. Они уже совсем не красные, а просто рыжие.

– Забей, – Марго замечает мой взгляд, – я немного захмелела.

Отбираю бокал, ставлю его на тумбочку. Марго смотрит, улыбаясь, ждёт моих действий. Заваливаю её на кровать, целуя в губы. Она отвечает мне, сжимая плечи. Сую руки под кофточку, глажу её талию. Подбираюсь к застёжке лифчика, но Марго расстегивает его сама.

О, да.

Она, обнажённая, лежит на животе. Опирается на локти, выгибаясь. Сколько бы я не говорил ей лечь ровно, всё равно не подчиняется.

– Чтожтыделаешь, – Марго хватается за одеяло под собой, – не останавливайся, пожалуйста.

Она так очаровательно стонет, а я всего лишь массирую ей спину. Кажется, не только на мне сказался месяц воздержания. Делаю телевизор погромче.

– Марго, тише. И ляг ровно.

Она лицом утыкается в одеяло, руки кладёт вдоль тела. Широкими круговыми движениями растираю ей спину, двигаясь к плечам. Стараюсь не замечать этот странный синяк повыше поясницы – продолговатый, с очертаниями, похожими на буквы.

– Да, да, вот здесь, – говорит Марго, когда я добираюсь до основания шеи, – как же я обожаю твои руки. Такие сильные, но такие… нежные.

– Ты что-то совсем разомлела, – усмехаюсь, – уже приятности всякие говоришь.

Она не отвечает. Переворачивается на спину и, притянув к себе за шею, прикладывается к моим губам. Мы целуемся жадно, будто хватаясь за воздух.

И тут понёслось.

Я заводил и разводил. Подвёл и ввёл. Вводил и отводил. Извёл и довёл.

Лёжа, сидя, на коленях – она отдалась, предалась и сдалась. Ох, это «ар-р-р», слетевшее с её губ, нечленораздельное «га!» на самом пике и «зм-м-м», когда затыкаю её стоны поцелуем.

Под утро мы сваливаемся от усталости, завернувшись в одеяло. Засыпаем в обнимку, касаясь друг друга голыми телами. Кажется, последнее, что успеваю подумать: «Зашибись».

Сквозь сон слышу «пам-пам-пам» Mister`а Sandman`а. Выключаю будильник. Нахрен школу, нахрен новую четверть. Заваливаюсь на подушку, тут же вырубаюсь.

Где-то за дверью шумит фен. Женины шаги. Видимо, она собирается в школу. Обнимаю Марго покрепче, уткнувшись в её лопатку.

Стук в дверь. Ещё один. Который час? Разве Женя ещё не ушла? Стук превращается в настойчивые удары. Марго толкает меня, вылезаю из-под одеяла. Поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны. Должно быть, Женя хочет спросить, как я себя чувствую.

Щелчок замка. Толком не разодрав глаза, приоткрываю дверь. Но только слегка, чтобы не было видно кровать, на которой всё еще спит Марго.

– Доброе утро, – голос Жени какой-то низкий, похож на мужской, – а это ещё что такое?

Мгновенно просыпаюсь. От Жени не может так пахнуть – резким одеколоном и сигаретами. Потому что это не Женя.

Это вернулся отец.

Конец первой части

Часть II. Мы

Эпизод шестой. Бочка мёда и ложка дёгтя

1.

Домываю бокалы. Прячу их в шкафчик.

Поверить не могу, что отец вернулся на неделю раньше. Уж что-что, а такое я не мог предвидеть. Надеюсь, Марго не сильно злится, что всё так получилось.

Отец выходит из ванной в халате. Заходит на кухню. Садится за стол. Должно быть, сейчас будет серьёзный разговор. Он щёлкает по каналам. Останавливается на передаче про диких животных. От его молчания мне ещё больше не по себе.

– Всё убрал? – наконец-то говорит отец.

Киваю.

– И постельное бельё поменял?

Киваю.

Отец ставит пепельницу в центр стола. Зажигает сигарету. Закуривает. Рукой показывает мне сесть напротив. Слушаюсь.

– Ну, давай. Рассказывай. Что это за прелестная особа?

Я бы и рад рассказать всё, как есть. Но слова сами не хотят выходить наружу. Буквально, застревают перед зубами, когда я пытаюсь хоть что-нибудь сказать. И я бы выглядел, как рыбка с глупо открывающимся ртом, если бы не одно «но» – губы тоже не хотят двигаться.

– Если ты так и будешь молчать, я всё расскажу маме. И про барышню. И про пустую бутылку. И про окурки на блюдце. И что школу прогулял. Ты этого хочешь?

Мотаю головой. Только не хватало, чтобы мама обо всём узнала. Папа уедет, а она потом будет лезть в мою жизнь.

– Давай по порядку. Как зовут мадаму?

– Марго.

Отец усмехается.

– Маргарита, значит. Как у Булгакова. Ты читал, кстати? Ладно, сейчас не об этом, – отец затягивается, ставит сахарницу к пепельнице. – И у вас всё серьезно? Или так, ночку потусили и разбежались?

– Мы встречаемся.

– Давно?

– Достаточно давно.

Отец переставляет солонку и перечницу туда же, куда и сахарницу.

– Ну, вы хоть предохраняетесь?

– Пап.

– Что «пап»? Мозгов хватит, – он стряхивает пепел с сигареты, – поставь чайник.

Поднимаюсь, и стул со скрипом отодвигается. Наливаю воду, ставлю чайник на плиту. Стою спиной к отцу, но всё равно чувствую его взгляд на себе.

– А дама темпераментная, да?

Смотрю на отца, пытаясь понять, к чему он это.

– Ты себя в зеркало видел?

Быстрым шагом направляюсь к ближайшему зеркалу – в ванную. Смотрю на отражение и глазам не верю – на шее красуется фиолетовый засос.

Твою мать, Марго.

Достаю из нижнего шкафчика аптечку. Заклеиваю засос пластырем – это на первое время. Надеюсь, он пройдет до завтра. А то весь класс будет обсуждать, был ли у меня секс.

А почему бы и нет?

Усмехаюсь. Но засос всё-таки придётся спрятать.

Возвращаюсь на кухню. Отец провожает меня взглядом до плиты, и по его лицу пробегает ухмылка. Как ни в чем не бывало, разливаю чай по кружкам. Разбавляю папин холодной водой.

Ставлю перед ним кружку. Сажусь напротив.

– Давай по-честному, – отец кладет сахар в чай, – сегодня я первый день на суше. У меня начался долгожданный отпуск. Поэтому я совершенно не в настроении ругаться и прочее. Но в следующий раз, если прогуляешь школу, тебе уже так не повезёт. Мы друг друга поняли? Ты больше не будешь прогуливать?

Киваю. На серьёзном лице отца тут же появляется улыбка.

– Тогда допивай и собирайся. Надо заехать в пару мест.

Папа одним глотком приканчивает чай, отставляет кружку. Поднявшись, подходит и стискивает меня в объятьях.

–Эх, Сашка! – папа хватает мою голову и целует в лоб, – как же я соскучился по тебе!

Он хлопает меня по плечу и уходит с кухни. Я остаюсь наедине с чаем и хороводом посуды в центре стола. Усмехаюсь. Он всегда так делает первое время. На случай сильной качки.

Месяц первый – отец заново привыкает к жизни на суше.

Мы с папой выходим из подъезда. Он идёт впереди, крутя на пальце ключи от синего «Volvo». Снимает машину с сигнализации. Садится за руль. Две секунды, и раздается рёв мотора.

– Куда мы? – сажусь в машину и сразу пристёгиваюсь.

– Сначала в магазин. По дороге где-нибудь цветы купим. Ну и, конечно, – папа треплет меня за плечо, – заскочим в нашу пиццерию.

Киваю, улыбаясь. Стараюсь вести себя сдержано, как подобает взрослому парню. А самого мандраж берёт, как в детстве. Ну, ещё бы! Папа приехал!

Теперь жизнь будет идти совсем иначе.

Мы выезжаем из двора. Едем по дороге к Зелёному – так мы называем магазин, в который ходим только с папой. Мама считает его слишком дорогим для еженедельных закупок. Правда, этот магазин уже синий, но мы всего равно называем его Зелёным.

– Ты смотрел вчера гран-при Абу-Даби? – папа не дает мне ответить, – а, нет, конечно, ты же с девушкой был. Потрясающая гонка. Хэмилтон стартовал с поула, лидировал с отрывом и – бац! – на двадцатом круге сходит из-за проблем с топливом. Феттель из самой жопы дорвался до третьего места. И куча аварий. Жалко, что ты не смотрел.

Я уже давно перестал следить за «Формулой 1», но папа всё равно держит меня в курсе событий.

– А кто выиграл?

– Кимми. Но ему уже всё равно, даже до второго места не дотянется. Думаю, Феттель в этом году станет чемпионом. Уже третий год подряд. А помнишь, когда он только дебютировал в 2007, я тебе сразу сказал, что он ещё себя покажет? Прав я был.

Киваю, улыбаясь.

Сворачиваем в переулок, где находится мой детский сад. За зелёным забором вижу песочницу, веранду и, конечно, качели, с которых однажды я навернулся. Едем дальше, детский сад остаётся позади.

– Давай, рассказывай, что нового.

– Скоро конец света, пап.

– А, брось. Не верь в эту ерунду.

Поворачиваю голову направо – и там моя любимая площадка, куда меня в детстве не отпускали без бабушки. Она выглядит так же, как и раньше: в центре деревянный терем, у которого горка высотой в два этажа. Песочницы, вокруг которых деревянные статуи в виде персонажей сказок. Удобные качели. Я бы и сейчас там погулял.

Вот только, в лучшем случае, я сойду за дурачка, а в худшем – за педофила.

– Ты когда в следующий рейс?

– А что, уже ждёшь, когда уеду? – папа усмехается.

– Нет. Просто в январе выходит новый фильм Квентина Тарантино – «Джанго освобождённый». Могли бы сходить.

– Я думаю, что сходим, – папа улыбается мне.

И вот мы паркуемся около Зелёного.

Выхожу из машины. Дотрагиваюсь до капота синего «Volvo» – тёплый. Улыбаюсь.

В магазине папа берёт тележку и набивает её до предела. Чем-то из действительно нужных продуктов, вроде молока, яиц, мяса. Но, в основном, всякой ерундой. Газировки – «Тархун», «Дюшес», «Байкал». Чипсы, сухарики. Шоколадное печенье, клюква в сахарной пудре, кексы – в общем, всё то, что мама называет «вредным баловством». Три пачки острого соуса, который есть только папа. Шампанское, вино, водка. И огромный торт.

Обожаю ходить с папой за продуктами.

На обратной дороге, по традиции, заезжаем в пиццерию недалеко от дома.

– Заказывай, что хочешь, – папа кладёт передо мной меню, – я такой голодный. Как в том фильме, помнишь? «– Курицу приготовить? Сколько? – Штук двадцать, я сейчас на диете».

Посмеиваюсь, разглядывая меню.

– «Может, ты ещё трех кабанов съешь?»

– «Только двух. На ночь много нельзя»⁵⁰, – папа смеётся вместе со мной, – так, я буду большую острую пиццу. Ты выбрал?

– Я обойдусь маленькой. С ветчиной и сыром.

– Берём большую, если что – дома доешь.

Отец подзывает официанта и передаёт ему наш заказ.

За разговорами с папой время летит быстро.

– А у тебя же вроде была подружка… как её там… Фамилия у неё еще такая, на «Е».

– Ты про Ерголину, что ли? – проглатываю кусок пиццы, – я ж тогда был в седьмом классе.

– Ну, а ты сейчас в каком? В восьмом?

Откусываю ещё кусок, укоризненно глядя на отца. Он что, серьёзно?

– Ой, Саня. Беда, – папа качает головой, – совсем шуток не понимаешь. Не волнуйся, я помню, что ты в десятом.

– Нет, пап.

– Ха, снова повёлся. Конечно, в одиннадцатом.

– Шутка, повторённая дважды, уже не шутка.

– Но ты ж повелся.

Когда папа доедает последний кусок, у меня остается ещё половина пиццы. При этом он заказывает ещё два мороженых.

– Ты уже решил, куда поступать будешь? – папа кладёт в рот сигарету.

– Пока что думаю на истфак.

– И кем ты будешь?

– Историком.

Папа закуривает. Выпускает дым.

– Вот это профессия, так профессия.

– Нормальная профессия, чем тебе не нравится? – забиваю рот пиццей, чтобы больше не разговаривать.

– Тем, что это только время тратить. Ну, отучишься ты четыре года. Получишь диплом. И что? Кем ты работать пойдешь? Учителем? Или в музей, с бумажек пыль сдувать?

Не отвечаю, продолжаю есть. Возможно, тогда мы замнем тему.

– Тебе нужна нормальная работа, – продолжает отец, – востребованная, стабильная, с хорошей зарплатой. Ты же мужик, тебе семью кормить надо. А историком ты себя едва прокормишь.

– Предлагаешь по своим стопам идти? – отвечаю, не выдержав.

– Нет, не надо по моим стопам. Просто выбери нормальную профессию.

– Например?

– Ну, – отец призадумывается, выпуская дым, – бухгалтер, например. Твоя тётка закончила бухгалтерский, а теперь управляет бизнесом. Денег хватает, все счастливы, все довольны.

– Пап, не в деньгах же счастье.

Отец затягивается, выкурив полсигареты за раз. Тушит её в пепельнице, хорошенько раздавив пальцем.

– Хорошо, давай зайдем с другой стороны. А куда поступает твоя барышня?

– Марго хочет в Бауманку. На авиаконструктора.

Папа сначала удивляется, а потом усмехается.

– О, как. Ну, ладно, – он замолкает на пару секунд, – то есть, я правильно тебя понял: она будет инженером-авиаконструктором, а ты – историком? Тебе самому-то не смешно?

Пока папа не сказал, меня ничего не смущало. А теперь я почувствовал себя каким-то маленьким, жалким и глупым.

Официант приносит мороженое.

– Слушай, Саня, – папа берёт ложку и съедает кусочек, – пойми меня правильно. Я не принуждаю тебя заниматься тем, чем тебе не нравится. Просто подумай и выбери что-нибудь оптимальное. Чтобы и грядки целы, и куры сыты. Благо, ты парень умный, способный, можешь себе позволить выбирать. Ты меня понял?

– Да, пап.

– Ты подумаешь ещё?

– Да.

– Хорошо, – папа продолжает уплетать мороженое, – а о чем этот твой «Джанго»?

Возвращаемся домой.

Когда поднимаемся к лифту, замечаю, что кто-то оставил на почтовых ящиках книги. Они немного потрёпаны. У меня в руках тяжёлые пакеты, но всё равно останавливаюсь, чтобы рассмотреть обложки поближе. Жан-Поль Сартр, «Тошнота». Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра». И Джанет Уинтерсон, «Кроме апельсинов, есть и другие фрукты».

– Санёк, ты идёшь?

– Сейчас, – беру книги подмышку, иду к лифту, – тут кто-то книги оставил.

– А тебе-то они зачем?

– Нельзя книги выбрасывать.

Папа ничего не отвечает, только усмехается.

Сую ключ в замочную скважину, но он не поворачивается.

– Чего там?

– Мама уже дома.

– Бл… – папа осекается, – блин. Не успели. Так, оставляем пакеты на лестнице. Япрячусь за стенку. А ты звонишь в дверь и тоже прячешься.

Киваю.

Папа забирает у меня пакеты, кладет их вместе со своими на лестницу. Уходит за угол стены, держа букет роз перед собой. Мы киваем друг другу, только тогда я звоню в дверь и отбегаю.

Так тихо, что мы слышим, как мама подходит к двери. Поднимает крышечку глазка. И спустя несколько секунд уходит.

Папа закатывает глаза, цыкнув. Собираюсь уже пойти и позвонить ещё раз, но он останавливает меня. Сам подходит к двери, нажимает на звонок и букетом закрывает глазок.

На этот раз дверь открывается.

– Илья? – удивленный голос мамы.

– Сюрприз!

– Ты же только через неделю должен был приехать, – много причмокивающих звуков, – а где твои вещи?

– Дома уже. Как чувствовал, спрятал их. Санька, – папа обращается ко мне, – заноси давай.

Хватаю пакеты и несу их в квартиру.

– Забрал сынульку пораньше. У нас же праздник, как-никак, – говорит папа на удивлённый взгляд мамы.

Она выглядит такой счастливой, что даже не замечает, что я не в школьной форме. Обнимает меня за шею и расцеловывает, как будто это я привез папу.

– Мам, ну хватит, – пытаюсь снять кеды.

Мне удается пройти на кухню. Разбираю пакеты. Книги, которые нашел в подъезде, сразу кладу отдельно, чтобы не мешались. Слышу голоса родителей в коридоре, но не могу разобрать их речь. О чем они перешептываются?

Шаги. Ко мне подходит папа, вручает пакет. Огромный и тяжелый. Судя по всему, это подарки.

– Держи.

– Спасибо, – протягиваю папе руку, но вместо того, чтобы пожать её, он обнимает меня.

Закончив раскладывать продукты, ухожу к себе в комнату. Мне не терпится посмотреть подарки. В пакете, как обычно, много всего и сразу. Помимо футболок и другой повседневной одежды, нахожу пару строгих рубашек и несколько галстуков. Прям чувствую себя взрослым. Разворачиваю кулёк с лакричным мармеладом, сразу съедаю пару штучек. Надо будет взять завтра в школу, угостить Марго. Другие сладости откладываю в сторону. Тут ещё сувениры из городов, где побывал отец во время рейса, а также всякие плюшки для моих коллекций: монеты и купюры, открытки, брелки и магниты. Выкладываю всё на стол и откладываю в сторону. Наконец, самое интересное –

Звонок в дверь. Должно быть, Женя.

– Саш, открой дверь! – крик мамы с кухни.

Придется посмотреть позже.

Когда выхожу в коридор, мне в нос ударяет смесь запахов из тушённых овощей, мяса и, наверное, супа. Шум телевизора и стук ножа о деревянную доску.

Открываю входную дверь.

–Привет, – Женя проходит и кладёт сумку, – ты чего так рано? У нас Марго?

– Нет. Мама дома. И не только.

Женя недоумевает, оглядывается по сторонам. Её глаза распахиваются, когда она замечает папину куртку. По-быстрому снимает сапоги и устремляется на кухню.

– Пап? Пап!

Голос Жени перерастает в визг.

Захожу на кухню. Папа обнимает Женю, подняв её над полом.

– Я тоже очень соскучился, – он целует её в обе щеки.

– А ты же только через неделю должен был приехать.

– Сюрприз! – папа улыбается, опускает Женю на пол, – ну, рассказывай, как у тебя дела. Как в студии танцев?

– Мне как раз нужно туда ехать.

– Отлично! Я отвезу тебя.

– Пап, да не стоит. Ты же устал с дороги.

– Давай-давай, – отец треплет Женю за плечо, – заодно расскажешь мне всё, посекретничаем.

Папа уходит собираться. Смотрю на Женю – она будто не верит, что это происходит на самом деле. Мы переглядываемся и улыбаемся друг другу.

Ухожу в комнату, вспомнив, что меня ждут подарки.

Вечером, когда папа с Женей возвращаются с танцев, мы всей семьей собираемся за столом.

– Нет, это не обсуждается, – отец наливает Жене шампанского, – вы все должны выпить за моё возвращение. Санька, подставляй бокал.

Мы выпиваем. И за папино возвращение. И за нашу семью. А потом уже папа один выпивает за каждого из нас. Попутно рассказывает истории с рейса, которые забыл написать по электронной почте.

– Вот что, слушайте, – папа закусывает солёным огурцом, – я хочу поделиться с вами радостью.

– Какой? – спрашивает Женя.

– Вы знаете, я не молодею. И с каждым годом рейсы мне даются всё тяжелее и тяжелее. А жить нам на что-то надо, – папа накладывает себе ещё салата, – поэтому я решил, что пора уйти в отставку.

– Отставку? – переспрашивает мама.

– Да. Я уже всё придумал. Последние три года я откладывал часть зарплаты. И вот мне, наконец, удалось скопить достаточно денег, чтобы купить готовый малый бизнес. Если у меня всё получится устроить хотя бы к январю-февралю, то я больше не поеду никуда. Что скажете?

Мы с мамой и Женей переглядываемся. И я понимаю, что мы чувствуем одно и то же. Чувство, состоящее из радости, но, в основном, из растерянности. Что, неужели после стольких лет папа будет жить с нами? Как это будет? И как он собирается заниматься бизнесом? Не думаю, что он много в этом понимает.

– Эй, семья, что молчим?

– Это здорово, – наконец выдавливает мама.

– И всё? Вы что, не рады?

– Конечно, рады, – мама берёт папу за руку, – просто это как-то неожиданно.

– Не боись. Прорвёмся.

Через какое-то время мы замечаем, что усталость и алкоголь окончательно завладевают папой – он начинает вырубаться прямо за столом. Мы с мамой с трудом отводим его в комнату и укладываем в кровать.

Пока мы его переодеваем, папа не перестает повторять, как сильно нас любит.

2.

– Привет, – Марго подходит и целует меня в щеку, – давно ждёшь?

– Нет. Минут семь.

Как раз вовремя. В конце улицы виднеется трамвай. Возможно, сегодня мы наконец-то придём в школу вовремя.

Проходим через турникет и сразу идём к выходу. Держу Марго за талию, чтобы не потерять её в толпе. Протиснувшись между двумя тётками, встаём около поручня. Кажется, что в трамвае уже нет места, но люди продолжают заходить. И вот меня вжимает в Марго так, что ещё немного, и это будет половой акт.

– Прости.

Она усмехается. Дотрагивается до лацкана моего пальто.

– Как вчера всё прошло?

– Я думал, будет хуже. Папа отреагировал нормально, – хватаюсь за поручень, когда трамвай трогается, – пришлось рассказать, что мы встречаемся. Он спросил, предохраняемся ли мы.

– О-о-о-ох, – Марго закатывает глаза, – почему же все думают, что мы такие малолетние дебилы?

– Ну, ты же знаешь. По телевизору часто показывают такие истории. Я один раз видел, как какая-то малолетняя жируха узнала, что беременна, тогда, когда начала рожать. До этого думала, что аппендицит.

– Что, блин? – Марго хлопает глазами, – а как это можно не заметить?

Пожимаю плечами. Насколько это возможно.

– Должно быть, я какая-то неправильная, раз так парюсь об этом.

– А мне кажется, это как раз таки правильно.

Хотя иногда ты перегибаешь палку.

– Просто, мне кажется, проще предохраняться, чем делать аборты. Да я и не смогла бы сделать, – Марго громко вздыхает, – не знаю, если бы я попала в такую ситуацию, я бы, во-первых, сразу заметила. А во-вторых, бросила бы пить и курить, стала бы лучше питаться. Короче, сделала бы всё, чтобы ребенок родился здоровым. Ну, и воспитывала бы, одна или не одна – без разницы. Да, это была бы жопа. Но, к сожалению, я не могу переступить через свои принципы. И это, видимо, делает меня неправильной.

Мне не нравится этот разговор. Слишком щепетильно.

– Думаю, нам не стоит приходить ко мне, пока папа в отпуске, – возвращаюсь к старой теме.

– Почему?

Странный вопрос. В смысле, почему? Это же наш негласный договор – никаких встреч с родителями.

– Ну, он чаще всего будет дома. Не думаю, что ты хочешь с ним пересекаться.

Марго не отвечает, но мне кажется, она со мной согласна.

Наклоняю голову. Вижу знакомый рекламный щит. Должно быть, мы уже совсем недалеко от школы. Сейчас проедем этот светофор, и там до остановки рукой подать.

– Саш, ты стесняешься меня? – вдруг спрашивает Марго.

– Э… нет. Нет, конечно.

Что-то она сегодня задаёт много странных вопросов.

Наконец-то хриплый мужской голос объявляет нашу остановку. Двери открываются, и мы с Марго буквально выпадаем из трамвая.

– Ты как, жива? – жадно вдыхаю свежий воздух.

– Да, более-менее, – Марго направляется в сторону двора, – пошли, а то на физику опоздаем.

– «Пойдем».

– Да ты задрал уже.

В школе непривычно шумно. Когда мы с Марго подходим к турникету, три наши одноклассницы выпаливают «Здравствуйте!». Замечаю у них на рукавах красные повязки. Елена Михайловна носится по этажу, держа в руках маленький подарочный пакет. Что вообще происходит?

– Громов, Николаева! – Груша ловит нас у раздевалок, – вы почему опаздывайте? Наш класс дежурит на этой неделе, все должны приходить к восьми часам.

– Мы не знали, – говорю я.

– В школу чаще ходить надо, – Елена Михайловна достаёт из подарочного пакета две красные повязки и вручает их нам, – ваша группа на третьем этаже. Быстрее, быстрее!

Она куда-то убегает, оставив нас в покое.

– Марго, что происходит?

– Ты что, в старой школе не дежурил? – она вешает куртку на крючок, – ничего особенного. Ходишь по этажу, следишь за порядком. И не забываешь кричать «не бегать!» малолеткам. Надеюсь, Груша не поставит нас в столовую, там ещё убираться надо.

Хрень какая-то.

Выходим из раздевалки. Марго помогает мне надеть красную повязку, на которой, оказывается, есть надпись: «Дежурный».

– А ты чего в чёрном свитере? – говорит Марго, завязывая ленточки, – не туго?

– Нормально. Это мой единственный свитер с высоким горлом.

– Зачем он тебе? Ты что, простыл?

– Ну, почти.

Убедившись, что никто не смотрит, отодвигаю ворот. Марго наклоняется, чтобы рассмотреть засос поближе.

– Это что, я тебя так? – её голос звучит тревожно.

– Ага.

Жду, что на лице Марго появится испуг. Но она начинает смеяться. Громко и задорно. Как будто её совершенно не волнует, что из-за этого нас могли спалить.

– Да. Ха-ха. Очень смешно.

– Ну, извини, – Марго пытается сдержать смех, – хочешь, я попрошу у Алисы тоналку и замажу?

– Нет, спасибо.

Елена Михайловна снова подходит к нам.

– Вы ещё здесь? – она оглядывает меня с головы до ног, – Громов, а почему ты не в форме?

– У меня горло болит. А в рубашке холодно, – сходу придумываю я.

– Это не годится. Все дежурные должны быть одеты по форме. Чтобы завтра пришёл, как положено, белый верх и чёрный низ. А сегодня я отстраняю тебя от дежурства.

Груша протягивает мне руку. Отдаю ей повязку. Что ж, не очень-то и хотелось.

– Марго, волосы, – говорит Елена Михайловна и уходит.

Мы с Марго переглядываемся и улыбаемся друг другу.

– Надо было тоже прийти не по форме, – она собирает волосы в пучок, – кстати, сегодня же вторник.

– И что?

Марго выжидательное смотрит, будто я должен что-то понять. Бросаю взгляд из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какой-нибудь намёк. На сумку Марго. На её прическу. Блузку, юбку. Юбку. Юбку!

– Мы что, можем сегодня пойти к тебе?

– Да, сегодня же вторник, – Марго поправляет ворот моего свитера, – а у тебя что, какие-то другие планы?

– Нет, но я думал, раз мы в воскресенье, то… ну, как бы…

– Ты что, не хочешь?

– Хочу.

– Тогда договорились.

Марго наклоняется, чтобы что-то сказать мне на ухо, но тут раздаётся звонок на урок.

Надо бежать на физику.

На ближайшей перемене мы с Марго спускаемся в буфет, отлынивать от дежурства. Хотим чего-нибудь перекусить и поболтать вдвоём. Но за дальним столиком уже сидят Алиса и Влад. Так что нам приходиться купить еду и идти к ним.

– Доброе утро, – говорит Влад и пожимает Марго руку. А мне нет, как обычно.

– Санчо, а чего это ты в чёрном свитере? – спрашивает меня Алиса.

– Горло болит, – сажусь рядом с Марго за стол.

Если меня ещё кто-то спросит, почему я в чёрном свитере, я оторву ему голову.

– А чего вы здесь сидите? Кто дежурит? – говорит Марго, доставая влажную салфетку.

– Мы Алекса оставили. Если что, он позвонит.

Марго кивает, улыбаясь. Влад наблюдает за ней, прищурив глаза.

– Ты что, вчера с кем-то перепихнулась?

– С чего ты взял? – Марго нисколько не меняется в лице, открывает йогурт.

– Ну, точно.

– Что точно?

– Ты перепихнулась.

Марго мешает ложкой йогурт.

– Не понимаю, о чём ты.

– Да ты б себя видела, – Влад усмехается, – вся светишься прям. Ну, и кто этот счастливчик?

– Влад, не смешно.

– Ладно-ладно. Не хочешь говорить – не надо.

Усмехаюсь, поедая шоколадный батончик.

– М, кстати, – достаю из рюкзака пакетик с лакрицей и протягиваю его Марго, – это тебе.

– Отец привез?

– Ага.

Марго принимает пакетик и касается моей ноги под столом. Сдерживаю улыбку, чтобы не выдать нас.

– Что это? – спрашивает Влад.

– Лакричный мармелад, – Марго открывает пакетик, – ты не пробовал?

– Нет.

– Влад, не пробуй. Тебе не понравится, – встревает Алиса.

Он отмахивается от неё и берёт у Марго одну дольку. Кладет её в рот.

– Ух ё, – Влад морщится, – какая гадость.

Алиса смотрит на него, и в её взгляде читается: «Я же говорила». Мы с Марго усмехаемся.

– Она ещё к зубам липнет, – Влад сует палец в рот, – дайте салфетку.

– Спорим на пять желаний, ты не съешь три штуки? – говорит Марго.

– Ага, щас. Иди в жопу. Я не буду это есть, ни за что.

Алиса протягивает Владу салфетку. Он выплевывает, что не смог съесть. Берёт бутылку Марго, запивает водой.

– Эй, это же моя.

Влад выдувает сразу половину.

– Это за то, что пыталась отравить меня, – Влад протягивает бутылку, – можешь забирать.

– Оставь себе, – Марго скрещивает руки на груди.

– Так и знал, что побрезгуешь.

Влад показывает ей язык и делает ещё несколько глотков. Уродец.

– Так, ребят, – Алиса смотрит в телефон, – мне Алекс написал. Надо идти, пока Груша нас не спалила.

Мы прячем еду по сумкам и поднимаемся из-за стола.

– Идите, я вас догоню, – Марго бросает взгляд на Влада, – мне надо воды купить.

– Давай-давай, – Влад проходит мимо, хлопает её по плечу. Затем обращается ко мне, – Санчо, ты с нами?

– Нет, меня отстранили от дежурства.

– А, ну и хрен с тобой.

Они с Алисой поспешно уходят из буфета. А мы с Марго, обойдя толпу школьников, встаем в очередь к буфету. Под конец перемены в ней уже мало людей, так что мы должны пройти быстро. Разглядываю витрину, хотя и так знаю все товары.

– Тебе взять что-нибудь? – Марго достаёт кошелёк из сумки.

– Не надо. Я сам.

Марго усмехается.

– Да-да, конечно.

Подходит её очередь. Марго просит бутылку воды. Открывает кошелёк, достаёт деньги. И тут! Моё внимание привлекает фото в прозрачном кармашке. Оно старенькое и похоже на то, что делают на всякие пропуска – лицо в анфас, белый фон. Прищуриваюсь.

И понимаю, что это фото какого-то парня.

На вид ему лет девятнадцать-двадцать. Волосы короткие, но не ежик. Глаза серые, а взгляд стеклянный.

– Следующий.

Кто это? И какого хрена его фото в кошельке моей девушки?

– Молодой человек, вы брать что-нибудь будете?

Что?

А! Ко мне обращается буфетчица. Мотаю головой и отхожу в сторону.

– Пошли, звонок скоро, – Марго выводит меня из буфета, – а ты же вроде что-то купить хотел.

Останавливаю Марго около лестницы.

– Кто он? – смотрю на неё в упор.

– Кто?

– В твоём кошельке.

Марго требуется секунда, чтобы понять, о ком я. Она протяжно вздыхает.

– А, это, – отводит глаза, – это Антон.

– Что ещё за Антон?

– Мой знакомый.

– И часто ты хранишь фотографии знакомых в кошельке?

Звонок на урок.

– Пошли, мы опаздываем, – Марго поднимается по лестнице.

– Так кто он? – поднимаюсь следом за ней, – ты встречалась с ним?

– Давай поговорим потом.

– Ты что, трахаешься с ним?

Марго останавливается. Мы встречаемся глазами. В её взгляде столько же злости, сколько в моём. Чувствую, что она хочет закричать на меня.

– Заткнись. И отвали от меня, – говорит Марго сквозь зубы.

Разворачивается и устремляется вверх по лестнице.

Вот и поговорили.

Большая перемена.

На третьем этаже раздаются хлопки.

– Летел!

– Лебедь!

Мы с ребятами – Алексом, Владом и Алисой – стоим в круге и играем в старую-добрую игру «Летел лебедь». Марго стоит в стороне, прижавшись к стене.

– Вам ещё не надоело? – говорит она после очередного раунда.

– А ты попробуй и узнаешь, – говорит Влад, – или ты слишком стара для этого?

Марго строит гримасу.

– Давай с нами, – говорит Алекс, – впятером веселее. Всё равно делать нечего.

Марго немного мешкает, но всё-таки встает с нами в круг.

– А что делать надо?

– Ты что, в садик не ходила? – спрашивает Влад.

– Представь себе, нет.

– Всё очень просто, – встревает Алиса, – мы все встаём в круг и соединяем руки вот так. Нет, Марго, твоя правая ладонь должна быть поверх ладони Влада. А твоя левая ладонь должна быть внизу ладони Санчо. Справа – сверху, слева – снизу, поняла? Теперь по считалочке хлопаем. Сейчас разберёшься, начинай.

– Летел, – Марго хлопает меня по ладони.

– Лебедь, – хлопаю Алекса.

– По синему, – Алекс Алису.

– Небу, – Алиса Влада.

– Читал, – Влад Марго.

– Газету, – подсказываем ей, и Марго снова хлопает меня по ладони.

– Под номером, – хлопаю Алекса.

– Пусть будет, – он задумывается на секунду, – восемь.

Мы хлопаем по кругу, отсчитывая семь раз. Восьмой достается Марго.

– Смотри, ты сейчас должна ударить Санчо, а он должен увернуться, – объясняет Алиса, – если попадёшь – он вылетит, если нет, то вылетишь ты.

– Дурацкая игра, – говорит Марго и резким движением хлопает меня по руке. Я даже не успел подготовиться.

Усмехаюсь. Отхожу и наблюдаю за игрой со стороны.

В этот момент из библиотеки выходит Ира. Она замечает нашу компанию, подходит к нам.

– Что, дежурите?

– Ага, – говорю я.

Алекс выбивает Алису из игры. Она аж подпрыгивает от его хлопка.

– Санчо, можно тебя на минутку? – говорит Ира. Она выглядит взволнованной.

Киваю. Вместе мы отходим от ребят, встаём около щита с пожарным шлангом.

– О чем ты хотела поговорить?

– По поводу того, что ты видел. На той вписке после выступления Алекса.

А, вот она о чем. После клуба мы поехали на какую-то квартиру. Там было много людей. Разумеется, мы хорошенько выпили. И я, когда искал туалет, случайно застукал Иру с барабанщицей в одной из комнат. Это не было похоже на поцелуи по пьяни. Но я был так навеселе, что не предал этому значение. А потом и вовсе забыл.

– Мне жаль, что ты узнал всё именно так, – говорит Ира, сложив руки в замок, – прошу тебя никому не говорить об этом. Хорошо?

– Хорошо.

– Если ты захочешь перестать со мной общаться, я пойму. Только тогда прямо об этом скажи, а не изворачивайся.

– Ир, всё в порядке. Я, в принципе, не гомофоб.

Замечаю, что после этих слов ей становится легче. Она уже не выглядит такой напряжённой.

– Отлично. Я рада, что мы друг друга поняли.

Она уже собирается вернуться к ребятам, но я останавливаю её.

– Постой, Ир, а кто-нибудь, кроме меня, знает?

– Ребята знают. Больше никто.

– А, хорошо.

Не знаю, почему, но мне вдруг становится приятно, что я знаю этот секрет. Как будто я получил кредит доверия и прошел посвящение в нашу компанию.

– Кстати, – говорит Влад спустя несколько игр, – Алекс, ты не забыл, что я попросил тебя принести? Ты принес?

– Да.

– Народ! – на лице Влада довольная улыбка, – вчера у меня созрела идея одного прикола. Весьма безобидного. Осталось только решить, кто его выполнит.

– Я пас, – сразу говорит Марго.

– А ты и не подходишь. Это может сделать только мальчик.

– Я пас, – говорит Алекс, – я не хочу, чтобы меня потом каждый завуч отчитал.

– А в чем, собственно, прикол? – спрашивает Алиса.

– Суть в том, что я недавно нашёл кое-что у Алекса в шкафу. И нужно, чтобы кто-то из нас троих это надел и до конца дежурства ходил бы в этом.

– А что это?

– Ну, Алис. Это же интрига. Всему своё время. Санчо, что скажешь?

Влад сказал, что нашёл это в шкафу у Алекса. Значит, это может быть полная жесть: от карнавального костюма до какой-нибудь нелепой шляпы. А меня и так сегодня Елена Михайловна отчитала. Да и вообще мне лучше не нарываться.

– Я тоже пас.

– Я так и знал, что вы ссыкуны, – Влад усмехается, – поэтому предлагаю разыграть жребий.

– Почему мы вообще должны в этом участвовать? – возмущается Алекс.

– Потому что тебе, – Влад тыкает в Алекса, – я помогал, а тебе, – Влад тыкает в меня, – я жопу спас. Вы оба мне должны. Так что давайте, дерзайте. Предлагаю сыграть в «Летел лебедь», чего уж придумывать.

Алекс вздыхает и встаёт вместе со мной и Владом в круг. Соединяем руки. Девочки стоят у стены и наблюдают за нами. Бросаю взгляд на Марго – ей совершенно не нравится эта идея.

Мы договариваемся, что дважды проигравший будет выполнять прикол. В первом круге я выбиваю Алекса. И мы с Владом остаемся вдвоём.

– Летел, – Влад хреначит меня по руке так, что чувствую на ладони иголки от удара. Сохраняю невозмутимое лицо.

– Лебедь, – ударяю в ответ, как можно сильнее.

К концу считалочки у нас обоих ладони красные, как обожжённые.

Мне выпадает выбрать номер. Конечно, нечётное. Пусть будет пять.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

– Сука, – Влад дёргает рукой, готовясь в любой момент увернуться.

Делаю вид, что бью, но Влад не ведется. Хлопаю, как можно резче.

И промахиваюсь.

– Да-а-а-а-а! – Влад подпрыгивает на месте, – ух! Ваша очередь, неудачники.

Боюсь, я проиграю только потому, что у меня руки не выдержат.

Алекс подходит ко мне. Мы снова соединяем руки, произносим злополучную считалочку. Летел. Лебедь. По синему. Небу. Благо, Алекс и не пытается бить меня сильно. Читал. Газету. Под номером.

– Пять, – говорит Алекс.

Твою мать.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Алекс бьёт сразу, но я успеваю отскочить. Да!

– Ты долго ещё там? – кричит Влад в дверь мужского туалета.

Ответа нет.

– Эй, звездила! – Влад бьёт кулаком в дверь, – вылезай!

Алекс что-то кричит в ответ. Влад, довольный, отходит к стене и встает рядом с нами.

Дверь распахивается. Перед нами Алекс предстаёт во всей своей красе.

В белой школьной рубашке. И в зелёном клетчатом килте.

Занавес.

Мы заливаемся смехом.

– Да, ха-ха, просто оборжаться можно, – Алекс направляется к нам, и я взрываюсь новой волной хохота от вида его тоненьких волосатых ножек, торчащих из-под килта.

– Откуда у тебя вообще это? – спрашивает Алиса, вытирая слезы.

– Купил, когда мы ездили в Шотландию, – Алекс берёт подол, что заставляет нас смеяться ещё сильнее.

– Я должна это сфотографировать, – Ира достает телефон, направляет на Алекса.

Алекс входит во вкус. Начинает позировать под всеобщий хохот.

– Сфотографируй меня с ним, – Алиса подскакивает к Алексу. Они вместе позируют Ире, обнявшись.

– Алис, сделай вид, что домогаешься его, – кричит Влад.

Алекс смеется, подставляет Алисе задницу. Широко открывает рот, изображая что-то вроде испуга. Алиса с лицом маньяка делает вид, что лапает его.

– Отлично! – говорит Ира.

– Моя очередь, – Влад подходит к Алексу, – держи юбку крепче!

Он подхватывает его на руки, как девушку. Неудивительно, Алекс, наверное, и весит, как девушка. Вместе они позируют Ире.

Пока на этаже не появляется Елена Михайловна. И становится не до смеха.

– Что вы тут делаете? Вы забыли, что вы дежурные? Нельзя кучковаться, разойдитесь по этажу, – наконец, она замечает Алекса, – Кузнецов, это что такое?

– Это килт, – говорит Алекс, встав ровно, руки за спину.

– Я вижу, что это килт, – лицо Груши краснеет, – почему на тебе килт, Саша? Ты же утром пришёл в джинсах.

Мы переглядываемся. Никакой он не Саша. Только Алекс.

– Это перформанс, – выдает он, улыбаясь.

– Переодеться! – Елена Михайловна повышает голос, – мигом!

Звонок на урок.

Кабинет алгебры и геометрии.

Мы заполняем документы, которые нам дала Елена Михайловна. Как я понял, это нужно, чтобы писать диагностические и тренировочные работы. Я уже вписал имя и предметы, которые буду сдавать: история, общество, английский и обязательные. Я уже не хочу поступать на истфак, поэтому пока что выбираю предметы, по результатам которых смогу ориентироваться. Если что – поменяю. Всё равно в январе будем заполнять ещё раз.

Алекс, уже переодетый, подсаживается ко мне за парту.

– Что это вы тут делаете? – он смотрит на листок перед собой.

– Как обычно, – шёпотом отвечаю я, – какой-то договор на согласие обработки данных.

– ЕГЭ, что ли?

Киваю.

Алекс достает из своего пенала ручку. Пробует ею что-то написать, но она не пишет. Перевожу взгляд на свой листок.

Графа «Данные родителей». Это нужно, потому что мы несовершеннолетние? Наверное. Заполняю мамино имя, мобильный телефон. Следом пишу папино имя. Так, не буду писать его номер, а то вдруг Елена Михайловна захочет ему позвонить.

– Санчо, я положил свою ручку в твой пенал, – шёпотом оповещает меня Алекс.

– Зачем мне твоя ручка?

– Она не пишет.

– … и ты хочешь, чтобы я её выкинул? – приподнимаю брови.

Алекс наклоняется ко мне поближе.

– Таков мой замысел.

Мы смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Груша делает нам замечание. Стараюсь сдерживать смех. Но мне настолько смешно, что заполняю договор, даже не вникая.

Сдаём бумаги, и урок продолжается, как обычно.

Наконец-то конец уроков.

Выходим из школы. На улице ноябрьская слякоть. Но не холодно.

– Давай, Санчо, до завтра, – Алекс жмёт мне руку, улыбаясь.

– До завтра.

– Пока-пока, Санчо, – Алиса обнимает меня, – спишемся.

– Да, обязательно, – похлопываю её по спине, – хорошего вечера.

Алиса и Алекс присоединяются к Владу, и вместе они уходят по центральной дорожке. А я сворачиваю в сторону автобусной остановки.

Прищуриваюсь и замечаю, что на другом конце дорожки шагает маленькое пальто на каблуках. Из-под шапки виднеются рыжие волосы. В руках что-то круглое, должно быть, плеер. Это точно Марго. Только она идет чересчур медленно для своего обычного шага.

Усмехаюсь.

Мне удается нагнать её в пару мгновений.

– Девушка! Девушка, подождите, – подбегаю к Марго, – позвольте сопроводить вас.

– С чего бы? – она усмехается, не смотрит на меня, – я не нуждаюсь в сопровождении.

– А как же такая красивая девушка без сопровождения?

Мы останавливаемся.

– Так, Громов, что тебе надо?

Мы уже за пределами школьной территории, поэтому Марго спокойно достает из сумки пачку красных «Marlboro».

– Хотел извиниться.

– За что? – она вытаскивает сигарету зубами.

– Я вспылил утром. И нагрубил тебе.

Щелчок зажигалки.

– Дело не в этом, – Марго выпускает дым, осматривается по сторонам, – я твоя девушка и хочу, чтобы ты доверял мне. Понимаешь?

– Я доверяю тебе.

– Раз ты думаешь, что я ношу в кошельке фотографии своих любовников – нет, не доверяешь.

Не знаю, что ответить. Опускаю голову, сунув руки в карманы. Ну, а что я могу сказать? Да, я ревную. Но я не считаю, что ревность – признак недоверия. А она, видимо, другого мнения.

– Саш, если мы хотим встречаться, – продолжает Марго, – мы должны доверять друг другу. Ты согласен?

– Да, – киваю несколько раз. – Так ты расскажешь, кто он?

Марго усмехается, затягиваясь сигаретой.

– Раньше рассказала бы. Но теперь принципиально не буду.

– Ясно. Понятно.

Она затягивается последний раз и выкидывает сигарету.

– Пошли, – Марго берёт меня под руку, – Саш, поверь, тебе не о чем волноваться.

– Хорошо. Я понял.

Не о чем волноваться – ха! Сначала Влад, а теперь этот Антон. Влада я хотя бы держу в поле зрения и могу контролировать, чтобы он не подкатывал к моей девушке. А этот Антон – кто он? Откуда она его знает? Я понятия не имею. Как тут не волноваться?

Выходим из трамвая на нашей остановке. Чувствую, что в кармане вибрация – смс. На ходу достаю телефон, смотрю на экран.

Женя: «Сегодня в 6, помнишь?»

Да, точно. Утром папа дал нам денег и сказал вечером пойти в кино. Как будто мы всё ещё не знаем, почему каждый раз после возвращения с рейса он спроваживает нас из дома, когда у мамы первый выходной.

– Алиса? – Марго краем глаза смотрит на экран.

– Нет, это Женя, – пишу ответ и убираю телефон, – мне надо к шести подойти к нашему торговому центру. Мы сегодня идём в кино.

– У мамы выходной?

– Да.

– Что ж. Не обещаю, что ты уйдешь от меня вовремя.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Будь моя воля, я бы вообще не уходил.

Мы улыбаемся друг другу. Марго тянется, чтобы поцеловать меня. Но меня что-то останавливает. На секунду мне кажется, что мимо меня, как призрак прошлого, проходит старый знакомый. Показалось?

– Громыч?

О, нет. Не показалось.

Этот голос я узнаю из тысячи. Нежный, словно бархатный, тембр. Раньше он ласкал мне ухо, а теперь – режет слух.

Поворачиваюсь. Передо мной моя бывшая девушка.

– Привет, Надь.

– Привет, – кажется, она рада меня видеть, – а я-то думаю, ты это или не ты. Как дела?

– У меня всё хорошо. А у тебя как?

– В общем, тоже.

Она так изменилась с нашей последней встречи. Из пацанки превратилась в миловидную девушку: подстригла светлые волосы под каре, стала краситься, одеваться женственнее. Её кожа стала лучше. Грудь больше. И, в целом, она повзрослела и похорошела.

Выхожу из ступора.

– Познакомьтесь. Марго, это Надя, мы раньше… ну, хорошо общались. Надя, это Марго, она моя…

– Я его девушка, – перебивает Марго, скрестив руки на груди.

– Очень приятно, – Надя улыбается и бросает на Марго мимолётный взгляд. Знать бы, о чём она подумала.

– А ты же вроде уехала учиться куда-то за границу, – говорю я.

– Да, во Францию. Я участвовала в программе по обмену. Уже год, как вернулась.

– А, вот оно что.

– Да, вот так.

Повисает неловкое молчание.

– Ладно, мне надо идти, – Надя снова бросает взгляд на Марго, – не буду вам мешать.

Мы прощаемся и расходимся в разные стороны.

– Это твоя бывшая? – Марго впервые прерывает молчание, когда мы уже недалеко от её подъезда.

– Как ты поняла?

– У тебя на лице всё написано.

Усмехаюсь.

– Да, мы встречались в девятом классе.

– Почему расстались?

Останавливаемся возле мусорки рядом с железной дверью подъезда.

– Не знаю, – пожимаю плечами, – должно быть, я ей надоел. Я тогда руку сломал, и в то же время мы расстались.

Марго ничего не отвечает. Достаёт из сумки пачку красных «Marlboro», зубами вытаскивает сигарету.

– Ты что, ревнуешь?

– Нет, с чего бы? – Марго с щелчком закрывает откидную крышку зажигалки.

– А кажется, что ревнуешь.

– Когда кажется, креститься надо.

Усмехаюсь.

Марго закрывает дверь позади меня на верхний и нижний замок. На всякий случай.

Бросаем сумки на пол. Вешаем куртки, снимаем обувь. Подхожу к Марго, чтобы прижать к стене, но она не дается.

– Руки, – говорит Марго строго.

– Да, я помню.

На самом деле, нет, я забыл. Идём в ванную, моем руки с мылом и вытираем их досуха. Будь её воля, мы бы ещё приняли душ по очереди, но времени нет.

– Я не помню, чтобы ты о ней рассказывал, – Марго облокачивается о стиральную машинку, снимает колготки.

– О чем ты? – целую её в шею, запустив руки под юбку. Хочу отомстить и оставить засос, но сдерживаюсь.

– О твоей бывшей, – Марго, откинув голову, расстегивает мне ремень, пуговицу, а затем и ширинку.

– А что, тебя это задевает? Ты мне не доверяешь? – усмехаюсь, снимаю с неё трусы.

– Очень смешно, – Марго спускает руки мне в боксеры, – просто ты так пялился на неё.

Так, понятно. Отрываюсь от её шеи.

– Марго, я не изменяю тебе и не собираюсь. Ни с Надей, ни с кем-либо ещё, – усмехаюсь, представив нас со стороны, – понимаю, это звучит не очень убедительно, когда сохранность моих яиц буквально в твоих руках, но можешь мне поверить.

– Ладно, – Марго смеётся и чмокает меня в губы, – пошли в комнату.

– Прости, я опоздал.

Женя демонстративно смотрит на часы – они показывают двадцать минут седьмого. Вздыхает.

– Из-за тебя мы не успели на ближайший сеанс, – она убирает телефон в карман.

– Ничего страшного, пойдем на следующий.

Улыбаюсь, но Женя не разделяет моего хорошего настроения.

– Ага, здорово, – говорит она, – только он через полтора часа. Что мы будем делать полтора часа?

Пожимаю плечами.

– Не знаю, как ты, а я ужасно проголодался. Что скажешь?

– Тебе лишь бы пожрать, – Женя едва заметно улыбается, – ну, пойдем. Только сначала купим билеты.

– Хорошо.

Беру у сестры спортивную сумку, и мы вместе направляется к эскалатору.

– Ты не лопнешь? – Женя смотрит на мое ведерко с куриными ножками и картошкой фри. У самой только салат «Цезарь».

– Как дела в школе? – перевожу тему, макая ножку в соус.

– Нормально, – Женя опускает взгляд, – а у тебя как?

Киваю.

– Так не хочется в субботу куда-то идти.

– Угу, – откусываю кусок, – мне тоже.

Ещё одна новость, которой утром нас обрадовал папа. Нас пригласили на семейный ужин в субботу вечером. Будут все родственники, и нам тоже обязательно надо прийти.

– Ты сегодня какая-то тухлая, – говорю я, прожевав, – что-то случилось?

– Нет. Я просто устала.

– Точно?

– Саш, отстань от меня! – Женя бьёт ладонью по столу.

Ага. Просто устала. Я вижу.

Как ни в чем не бывало, беру немного картошки фри. Замечаю, что Жене становится стыдно за своё поведение.

– Прости меня, – она вздыхает, – просто всё как-то навалилось. Обещаешь, что не расскажешь родителям?

Киваю.

– В танцевальной студии оказалось не так здорово, как я думала. Нет, мне очень нравится там, даже несмотря на то, как я выматываюсь. Но мне тяжело находится в этом коллективе. В лучшем случае – меня игнорируют. В худшем – разное бывает. Один раз меня и ещё одну новенькую заперли в туалете. И мы пропустили занятие.

– Надеюсь, тебя там не бьют?

– Нет. Просто всякие мелкие пакости. Плюс к этому, мой партнер меня ненавидит.

– Партнер? – чуть не давлюсь куском курицы.

– Да, мы вместе танцуем в номере. Его зовут Вольнов. Ему шестнадцать, и он кретин. Постоянно издевается надо мной.

– Давай я приду и побью его.

– Саш, не надо, – Женя улыбается, – я просто поделилась с тобой. Я сама справлюсь. К тому же, важнее то, что я хочу танцевать. А всё остальное – ерунда.

– Хорошо, – беру сестру за руку, – но если что – скажи, и я разберусь.

Женя кивает. Улыбаюсь ей.

Оставшееся время до фильма просто ходим по магазинам. Благо, моя сестра – не фанатка шопинга, поэтому большую часть времени мы проводим в книжном. Жене удается уговорить меня купить ей книгу, фильм по которой вышел этим летом – «Голодные игры». Понятия не имею, о чём это.

А уже после кино мы идём домой и через одни наушники слушаем раз за разом заглавную песню только что просмотренного фильма: Adele – Skyfall.

О, наконец-то пятница.

Последний день помучится и всё – выходные. Правда, завтра надо с утра на спецбиологию. А вечером мы семьей поедем в гости. Но это всё равно лучше, чем сидеть на уроках.

Когда прихожу на остановку, Марго уже ждёт меня. Неудивительно. Обычно утро в нашей семье проходит тихо: все собираются по устоявшему режиму, никто никому не мешает.

Но сегодня папа решил сделать что-то полезное. Поэтому с утра пораньше он занял ванную, чтобы пересадить большой фикус из его комнаты. Сначала Женя распсиховалась, они с папой разорались. Потом и мама к ним присоединилась. Затем и я стал опаздывать из-за толкучки в ванной. Но фикус был пересажен.

Гребанный фикус.

– Доброе утро, – Марго целует меня в губы, поправляет мою шапку, – ты чего такая хмурая жопа?

– Утро не задалось. Вся семья на уши встала из-за гребанного фикуса.

– Фикуса?

– Забей.

Мы решаем пройтись пешком – время ещё есть, а толкаться в трамвае не хочется. Марго рассказывает мне, что к ней вчера двоюродный брат приехал, она нянчилась с маленькой племянницей, они вместе смотрели диснеевского «Геркулеса» и бла-бла-бла. Марго говорит что-то про песню главной героини, но я уже совсем не слушаю.

– Саш, ты когда-нибудь думал о нашем будущем? – спрашивает Марго.

– Что?

Я расслышал вопрос, но не понял, к чему он.

– О будущем, – повторяет Марго.

– Ну, конечно, думал.

– И как ты его видишь?

Усмехаюсь.

– Мне кажется, жизнь особо не поменяется в ближайший век. Будут, конечно, новые технологии, но они будут только улучшением старых. Вот подумай: в начале двадцатого века, да и ближе к концу тоже, все представляли, что к 2012 году мы будем летать на машинах, покорим Марс и другие планеты. А в принципе, мы живем так же, как и сто лет назад.

Марго смотрит на меня. И начинает смеяться. Но не весело, а как-то снисходительно.

– Понятно всё с тобой, Громов, – она хлопает меня по плечу.

А что смешного? Что я такого сказал?

– Ну, а ты как видишь будущее?

– Забей.

Ой, да ну в жопу. Не хочет говорить – не надо. У меня нет настроения, чтобы разбираться, что она там имела в виду.

Мы подходим к трамвайной остановке недалеко от школы. Около неё никого нет. Время поджимает, надо поторопиться.

Вдруг Марго останавливается. Дышит, как будто сильно запыхавшись.

– Ты слышишь это?

– Что?

Марго оглядывается по сторонам. Я прислушиваюсь, но не слышу ничего, кроме шума машин и далекой сирены скорой.

– Нет-нет-нет, – Марго хватает меня за пальто.

– В чём дело?

Не понимаю, что происходит. В одну секунду Марго меняется. Её дыхание становится ещё тяжелее. Лицо застывает. А в глазах то ли страх, то ли ужас.

– Марго?

Ей плохо. Надо что-то делать! Но что? Что я могу?

Да сделай уже хоть что-нибудь!

Подхватываю Марго и усаживаю её на скамейку под крышей остановки. Она обхватывает себя руками, наклонив голову.

– Посмотри на меня, – сажусь перед Марго на корточки, – помнишь, как ты мне говорила? Дыши. Дыши носом.

Марго поднимает на меня взгляд, и я замечаю навернувшиеся слёзы в её глазах. От чего? От боли? Осторожно убираю слезинки большим пальцем. У меня на коже остается чёрная тушь.

– Прости, кажется, я испортил твой макияж.

Не раздумывая, провожу пальцем по своим щекам, оставляя по чёрной полоске, как у Рембо. Я веду себя, как идиот. Неисправимый идиот. Но на лице Марго появляется что-то вроде улыбки.

– Дурак, – выдавливает она из себя.

– Твой дурак, – улыбаюсь, беру её за руки. – Давай. Сделай глубокий вдох. Теперь выдох. Вдох. Выдох. Я рядом. Сейчас тебе станет легче. Только дыши.

Марго меня слушается. И ей действительно становится легче. Дыхание выравнивается. Дрожь в руках пропадает. Взгляд успокаивается. Только губы всё еще белые, как и лицо.

– Молодец, – смахиваю ещё одну слезинку, – давай посидим немного и пойдем в школу. В медпункт.

– Нет, – Марго мотает головой, – я никуда не пойду.

– Вообще никуда?

– Никуда.

Достаю телефон. Часы показывают 8:33. Мы уже опоздали на урок. Смотрю на Марго. Хоть она и пришла в себя, вид у неё болезненный. Быстренько прикидываю варианты.

– Так, – поднимаюсь, – давай-ка я отведу тебя домой.

С горем пополам мы добираемся до квартиры Марго. Несмотря на плохое самочувствие, она настояла, чтобы мы поднялись, как обычно – пешком до шестого этажа.

– Как ты себя чувствуешь? – говорю я, запыхавшись.

Марго кивает. Помогаю ей снять пальто.

Она проходит сразу в свою комнату. А я, первым делом, на кухню. Ставлю чайник. Достаю кружку. Чтобы с ней ни было – низкое давление, боль в сердце, удушье, – чай лишним не будет.

– Какой ты чай будешь?

Заглядываю в комнату именно в тот момент, когда Марго переодевается. Она стоит перед шкафом, вешает блузку. Лифчика на ней уже нет.

– Можешь не заходить пока что? – она смотрит на меня, не прикрываясь, – любой, кроме зелёного.

А, понятно. Ухожу на кухню.

Стучусь в дверь.

– Можно.

Захожу в комнату. Марго, уже переодетая, лежит в кровати под одеялом. Протягиваю ей чай.

– Спасибо.

Марго делает пару глотков, держа кружку обеими руками. Она всё еще выглядит слабой, но лицо уже не такое бледное.

– Марго, что с тобой произошло?

– Ничего страшного. Бывает.

– Ну, как это ничего страшного? – сажусь рядом, – было похоже, будто тебе очень больно. Что это? Что-то с сердцем?

– Саш, правда, забей. Нормально всё.

– Как это забей? А если ты в следующий раз упадешь с пеной во рту?

– Я же не эпилептик.

Отлично! Она не эпилептик! Какое облегчение! Как будто это отменяет тот факт, что я всё еще не знаю, как ей помочь, если вдруг это повторится.

– Просто я хочу знать, чего мне ждать. Мне же нужно как-то действовать.

– Успокойся, ты всё сделал правильно.

А что я сделал-то такого правильного? Вел себя, как идиот, и отвел её домой? Отличный план на случай чрезвычайных ситуаций.

Что-то я распсиховался.

Хочу хлебнуть чая, но замечаю, что не сделал его себе.

Ухожу из комнаты.

– Ты куда?

– Сейчас приду.

Захожу на кухню. Ставлю чайник. Съедаю конфетку из корзинки для сладкого и парочку кладу в карман. Пока жду чайник, иду в туалет.

Возвращаюсь в комнату Марго с чаем. Ставлю кружку на тумбочку, подложив подстаканник. Как меня бесят эти подстаканники.

– Почему ты не хочешь говорить, что с тобой? – подсаживаюсь к Марго на кровать.

– Не хочу и всё, – она отставляет кружку, складывает руки на груди.

– Иногда мне кажется, что ты вообще не моя девушка.

– Почему это?

– В школе мы друзья. А вне неё ты какая-то отчужденная: всё время что-то скрываешь, не договариваешь, слова ласкового не скажешь. Я не вижу от тебя отдачи.

– А чего ты ждёшь от меня? Что я должна делать? Бегать перед тобой на цыпочках и щебетать о своих чувствах? – Марго повисает на моей шее, начинает сюсюкать, – Санечка, миленький, поговори-и-и со мной. Обними меня. Поцелуй меня. Трахни меня. Давай поженимся, я хочу от тебя дете-е-е-ей.

– Перестань. Не смешно, – убираю её руки.

– Что, не нравится? – Марго садится обратно к подушке, – да потому что это не отношения ни хрена.

– А что вообще, по-твоему, отношения?

– Нет никаких отношений. Нет судьбы, из-за которой люди начинают встречаться. И любви тоже нет. Это просто физиология. Есть только химические реакции, гены, гормоны, инстинкты и прочее – сам знаешь. Тогда зачем все эти сопли?

Усмехаюсь.

– То есть, ты считаешь, что всё, что между нами – это просто инстинкты?

– Выходит, так.

Срываю с Марго одеяло и заваливаю её на кровать.

– Что ты делаешь? – она сопротивляется, но я удерживаю её телом, – отпусти меня!

– Как что? Мы же вместе только ради секса. Так давай, за дело.

Позволяю Марго вырваться и отсесть к стене.

– Я такого не говорила.

– Разве? То есть, между нами не только секс?

– Не только.

– Тогда не надо сочинять тут.

Вскакиваю, беру кружку с чаем. Делаю несколько глотков. И еще несколько. Допиваю чай до конца, и только тогда успокаиваюсь. Смотрю на Марго – она наблюдает за мной, завернувшись в одеяло и поджав к себе колени. Наверное, я немного перегнул палку.

И забыл, что с утра ей было плохо.

Сажусь обратно.

– Марго, – пододвигаюсь к ней ближе.

– Не трогай меня.

Она останавливает меня на расстоянии вытянутой руки.

– Прости, я не должен был этого делать. Просто разозлился.

Марго ничего не отвечает. Какое-то время просто смотрит на меня. В конце концов, опускает руку. Подсаживаюсь к ней, целую в щеку.

– Не делай так больше. Это очень жутко.

– Не буду, – беру её руку, целую ладонь.

Марго облокачивается о моё плечо.

– Тыменя тоже извини. Я правда чёрствая, – она целует меня в щёку, – просто мне кажется, что ты и так знаешь, что я к тебе чувствую.

– Значит, всё-таки что-то чувствуешь? И это не просто физиология?

Марго пожимает плечами.

– Деятельность моей нервной системы – это тоже физиология.

– По-твоему, чувства – это всего лишь нервная система? А как же душа?

– Нет никакой души. Есть только нервная система, – Марго делает паузу, – или, если хочешь, душа и есть нервная система. Человек – это биологическая машина. Не более того.

– А в чём тогда смысл жизни?

– В принципе, его нет.

Вздыхаю. Не то, чтобы я верил в Великий Смысл жизни, но и бессмысленной я её никогда не считал. Всё-таки есть что-то, ради чего все живут. Я не хочу верить, что мы рождаемся только для того, чтобы умереть.

– Если бы я думал так же, как ты, я бы уже повесился.

Замечаю, как Марго передёргивает.

– Давай не будет об этом, – говорит она, прикрыв глаза.

Киваю.

Мы молчим какое-то время. Марго ложится ко мне на живот. Глажу её рыжие волосы. Пытаюсь придумать, как разрядить атмосферу.

– Хочешь, я тебе научно докажу, что мы идеальная пара? – наконец-то говорю я.

Марго смотрит на меня, приподняв брови.

– Удиви меня.

– Давай представим условную физическую модель вселенной. Мы с тобой в ней бесконечно малы, следовательно, большинством наших параметров – массой и прочим, – можно пренебречь. То есть мы две точки А и М, как два атома, которые существуют по законам физики в рамках этой модели. Согласна?

– Допустим, – Марго усмехается, – мне интересно, к чему ты ведёшь.

– Насколько я помню, у тебя четвёртая группа крови. Так?

– А это здесь причём?

– Ну, у каждого атома своя природа. А если обобщить, можно принять, что кровь является определяющей в природе человека. Следовательно, в нашей модели точки отличаются друг от друга благодаря составу крови.

Марго задумывается на пару секунд.

– Это притянуто за уши, но ладно. Давай дальше.

– У меня первая группа крови, – продолжаю я, – ты наверняка знаешь из уроков биологии, что носителей это группы называют уникальными донорами, потому что их кровь можно переливать всем.

– А у меня четвертая, и я наоборот могу принимать ото всех.

– Правильно, но не перебивай. Таких, как ты, называют уникальными акцепторами. Получается, что в нашей модели моя точка А по своей природе – донор, а твоя точка М – акцептор. Следовательно, мы можем образовывать донорно-акцепторную связь, одну из самых прочных, между прочим. Это доказывает, что мы – идеальная пара. Что скажешь?

Марго пожимает плечами.

– Это вообще не научно, но очень романтично.

– Вот ты и сама это сказала, – улыбаюсь, – нет ничего научного в наших отношениях, только романтика. Ч.Т.Д. – что и требовалось доказать.

Маленькая усмешка в уголке губ.

В то время, как наши одноклассники сидят за партами и грызут гранит науки, мы с Марго валяемся в кровати и смотрим «Американскую историю ужасов». И мы больше не поднимаем тему об утреннем инциденте.

3.

В этом подъезде воняет кошачьей мочой, а стены разукрашены граффити. Утыкаюсь в большой букет алых роз, чтобы не чувствовать запах. Носу становится щекотно. Вдруг вспоминаю, как первого сентября чихнул в чьи-то лилии. Поспешно убираю от себя букет.

– Пап, а нам обязательно было тащиться сюда? – спрашиваю я.

– У вашей тёти сегодня юбилей, – он вызывает лифт, – это семейный праздник.

И не поспоришь же.

– А почему же тогда мама не поехала с нами? – спрашивает Женя.

Обожаю, когда она встаёт со мной на одну сторону.

– У мамы была трудная смена. Ей нужно отдохнуть.

– А разве семейный праздник – это не отдых? – говорю я и тут же получаю подзатыльник от папы.

Стараюсь придать своему лицу самое простецкое выражение – типа, я действительно не врубаюсь. Женя посмеивается, но не поддерживает мою игру. Раз папа начал раздавать подзатыльники, лучше больше не лезть на рожон.

Железная дверь открывается перед нами.

– О-о-о-о! Илья! Как же давно я тебя не видела!

Тётя Ирина набрасывается на отца с поцелуями прям в дверях. Мы с Женей стоим на пороге и не можем двинуться – ни взад, ни вперёд.

– Мой брат наконец-то приехал! – у меня в ушах звенит от тётиного голоса, – лучший подарок!

Когда нам всё-таки удаётся пройти дальше порога, отец уже где-то в глубине квартиры. Помогаю Жене снять пальто, вешаю его на крючок рядом со своей курткой. Сбрасываю кеды на пол. Женя аккуратно ставит их в угол вместе со своими сапогами.

В коридор выходит Ренат, наш троюродный брат. Он одет чересчур официально – в голубую рубашку с галстуком, брюки. По-моему, с нашей последней встречи его бицепсы стали еще больше.

Что ж, может, у меня и нет такого атлетичного тела, зато у меня есть девушка. Накуси-выкуси.

– Привет, – Ренат пожимает мне руку и кивает Жене, – рад, что вы пришли.

Он провожает нас в гостиную. За большим столом уже сидит вся семья. Тётя Ирина – во главе стола. Её голос заполняет всё пространство комнаты. Слева от неё сидит отец, что-то рассказывает про рейс. Справа дядя Юра, её муж.

Подходим с Женей. Она будто прячется за моим плечом.

– С днем рождения, тетя Ира, – протягиваю букет.

– Желаем здоровья, счастья… – добавляет Женя.

– …чтобы никогда не болели.

– … и близкие были рядом.

– Спасибо, мои родные, – тётя встаёт и обнимает нас обоих своим тучным телом.

Ну всё, отстрелялись.

Садимся с Женей на места рядом с папой. Напротив нас сидят дети тети Ирины. Инна – наша самая старшая двоюродная сестра. Молчаливая, мрачная. Всегда считал её странной. И Витя, мой любимый младший брат. Озорной и шумный мальчик. Кажется, ему сейчас десять. Или двенадцать.

– Женечка, как же ты выросла, – тётя ставит цветы в вазу, – так на маму похожа стала! Илья, а где Аннушка? Почему она не приехала?

Папа прокашливается.

– Ну, у неё была трудная смена. На ногах едва стоит.

– Понимаю, – тётя Ирина кивает, – как-никак жизни человеческие спасает. И, может, кто-то скажет, что она не врач – но, знаете, медсестер часто недооценивают. На их хрупких плечах держится вся медицина! Юр, скажи, а? – она толкает мужа в плечо, – Помнишь, как ты в больнице с грыжей лежал?

И понеслось. Дядя Юра и тетя Ирина в два голоса рассказывают историю, которую все и так уже слышали. И всё бы ничего, но тут вступает наш двоюродный дядя Боря с рассказом о том, как ему аппендицит вырезали.

Не знаю, сколько бы ещё это продолжалось, если бы Ренат не подвез к столу Петра Владимировича в кресле-каталке.

– Дядечка, дорогой наш, как вы себя чувствуете? – тетя Ирина встает из стола, подходит к деду, – посидите с нами?

Он кивает.

– Сейчас вам накрою, – она кладёт Петру Владимировичу салфетку на колени, – Ренат, давай накрывать, раз все уж собрались!

С тоской наливаю себе яблочного сока. Отец сказал, что будет не против, если я выпью, но мне как-то неловко при родственниках.

– Саша, – тетя обращается ко мне именно в тот момент, когда мой рот набит картошкой, – расскажи, как тебе в новой школе?

Проглатываю огромный кусок, он обжигает мне горло.

– Нормально, – отпиваю яблочного сока.

– Не сложно в физико-математическом классе?

– Терпимо.

– Знаешь, что главное? Не лениться. Посмотри на Рената – парень с золотой медалью школу закончил, поступил в МГИМО – сам! – да ещё чемпион Москвы по тяжёлой атлетике.

Пытаюсь улыбнуться. Не стоит говорить тёте, что я больше не иду на золотую медаль.

Минут пять слушаю, какой Ренат потрясающий. Какой самостоятельный в свои восемнадцать лет – мамы нет, а по дому всё делает, да еще за дедом ухаживает. Какой ответственный – и староста группы, и староста потока. Просто чудо-мальчик. Настоящий мужчина.

– Тётя Ира, а вы слышали, что Женя в танцевальную студию поступила?

Женя пинает меня под столом. Прости, сестрёнка.

Пока тетя Ирина расспрашивает Женю, пробую всё, что есть на столе. Кроме салатов, я их не люблю.

Тут вдруг тётя Ира спрашивает папу:

– А как твои остальные?

Папа чуть не давится.

– Нормально. Давай потом.

Не понимаю, о чём они. Да и это меня не касается.

Наконец семья решает, что наступил застольный перерыв – когда все встают и идут либо курить, либо в туалет, либо ещё куда-нибудь. Воспользовавшись моментом, выхожу из-за стола.

На балконе никого нет. Все курящие ушли в подъезд. Приоткрываю окно.

Набираю номер. Прикладываю трубку к уху. Гудки.

– Алло?

Её голос, как глоток свежего воздуха.

– Алло, привет, – прижимаюсь лбом к холодному стеклу, – что делаешь?

– Ничего, в принципе, – Марго делает паузу, – в ванной сижу.

Закрываю глаза. Представляю её тело, покрытое пеной. Она никогда не позволяет заходить к ней, когда принимает ванну. Но сейчас мне кажется, что я так близко.

– Ау, ты ещё здесь? Я спросила, как у тебя дела.

– Да, я здесь, да. Всё нормально.

Уверен, она усмехается.

– Если бы всё было нормально, ты бы не позвонил мне.

Она права. Как всегда.

– Просто не люблю эти встречи с родственниками. Всегда чувствую себя как-то неловко.

– Понимаю. Моя бабка терпеть меня не может, – Марго вздыхает, – и постоянно называет Ритой. Она знает, как меня это бесит, но всё равно продолжает. Карга старая.

Усмехаюсь. Помню, когда мы только познакомились, я долго привыкал к её имени. Оно казалось мне грубым. До этого я никогда не встречал ни одну Марго. Только Риту, она ходила со мной в детский садик. Ненавидел эту плаксу. И имя её ненавидел.

А теперь оно мне кажется самым прекрасным на свете. Одно единственное движенье губ, имя её – пять букв.

– Ладно, не будем о грустном, – продолжает Марго, – кстати, я тут думала насчет твоей теории. По поводу донорно-акцепторной связи.

– И что надумала?

– Если между нами донорно-акцепторная связь, то мы должны образовывать какое-то вещество.

– Ну, да.

– И что же это за вещество?

Вспоминаю таблицу Менделеева. Что бы такое сказать, чтобы ей понравилось? Кислород? Избито. Углерод? Такое богатое вещество, основа всех органических соединений. Но он может быть как твердым алмазом, так и ломким графитом. Так что тоже не подходит. Что бы придумать?

– Это металл, который недавно открыли. Его свойства ещё до конца неизвестны, но уже поражают своей уникальностью.

– Какой еще металл? – удивляется Марго.

– Гро-мар-иум. В честь первооткрывателей.

На другом конце линии повисает тишина.

– Мне нравится, – наконец говорит Марго.

– Да, мне тоже.

Улыбаюсь. Краем уха слышу дверной звонок. В квартире какая-то суета. Должно быть, родственники возвращаются за стол.

– Ладно, мне пора уже, – вздыхаю.

– Давай. Не грусти там, – Марго добавляет напоследок, – целую.

– И я тебя, – вешаю трубку.

Когда возвращаюсь в гостиную, замечаю, что большинство родственников толпятся в коридоре. Восторженный голос тёти Ирины. Голос папы, который с кем-то знакомится. Подхожу к Жене, которая так и сидит за столом.

– Жень, что происходит? – шепчу ей на ухо.

Она пожимает плечами. Придётся идти на разведку.

Украдкой выхожу в коридор. Стараюсь не привлекать внимания. За спинами родственников мне удается разглядеть девушку. Она одета чересчур нарядно, как Ренат.

– Саша, иди сюда, – тётя Ирина подманивает меня к себе, – познакомьтесь. Это Вера, девушка Рената. Саша, его троюродный брат.

– Очень приятно, – говорит эта девушка. Её зовут Вера.

– Мне тоже.

Не понимаю, как мне относится к этой Вере. С одной стороны, она выглядит, как милая и стеснительная девушка. С другой, что-то меня отталкивает в её внешности. Может, слишком большой рот. Или крупный нос.

Но это неважно. Главное, она – девушка Рената. А значит, я даже в этом не смог преуспеть.

Да ладно, может, они разбегутся в ближайшее время.

– Минутку внимания, – Ренат встаёт из-за стола с бокалом в руке, – у нас есть ещё один достойный повод для тоста. Дело в том, что мы с Верой, – он берёт её за руку, – решили пожениться.

Да ладно?!

Этот вечер уже не может стать хуже.

– Ну что, как прошёл вечер?

Мама встречает нас у двери. Она выглядит отдохнувшей.

– Хорошо, – папа помогает Жене снять куртку, – Ренат женится. Нас пригласили на свадьбу летом.

Папа улыбается, но не так, как обычно. Когда мы ещё были в гостях, кто-то позвонил ему. Отец вышел из-за стола со своей обаятельной улыбкой, а вернулся уже с другой – натянутой и напряженной. А потом за всю дорогу до дома он не произнес ни слова.

– Ничего себе, – говорит мама, – а не рано ли? Ему же только восемнадцать.

Папа пожимает плечами.

– Вы её видели? Как она вам? – не унимается мама.

– Ну, милая такая, – говорит Женя, убирая обувь.

– А тебе она как, Саш?

Не успеваю ответить, как папа перебивает меня.

– Не, такие, как она, не в его вкусе. Ему нравятся безбашенные.

Мы с мамой переглядываемся. Она совершенно не понимает, к чему отец это сказал. А я не понимаю, с чего бы это.

Что-то меня это настораживает.

Собираюсь уйти в свою комнату, как вдруг меня окрикивает отец.

– Саш, – папа подманивает меня пальцем, – на минуту.

Мы заходим на кухню. Папа закрывает за мной дверь. Это может означать только одно – серьёзный разговор.

Сажусь за стол. Отец садится напротив меня, у окна. Ставит пепельницу к себе поближе. Перевожу взгляд на телевизор. Идёт реклама средства от изжоги. Мне всё равно, что смотреть, лишь бы не встречаться с отцом глазами. Не знаю, что я натворил, но мне уже не по себе.

– Саш, выражаясь твоим языком, что за фигня?

– О чём ты, пап?

Он выпускает дым, стряхивает пепел с сигареты.

– Мне позвонила твоя классная руководительница, Елена как-то её там. Сказала, что ты со своей девушкой вчера прогулял школу.

Что? Откуда Груша знает номер моего папы?! Она что, экстрасенс?

Договор.

Что?

Договор. Ты в нём написал его номер. Идиот.

Блин, точно.

– Ладно там, что твоя классная наговорила мне про тебя много плохого. Я послушал, потерпел, хрен с ним, – отец затягивается сигаретой, – но мы же с тобой разговаривали и договорились, что ты больше не прогуливаешь. А тут даже недели не прошло, ты опять за старое.

– Пап, ну там…

– Я понимаю, – он меня перебивает, – вы молодые, вам хочется развлекаться, наслаждаться жизнью. Но пойми, если твоя девушка не поступит, она будет сидеть дома или пойдет работать. А ты отправишься в армию. Тебе это надо?

– Пап, нет, я не собирался прогуливать. Мы шли в школу, и Марго стало плохо. Я отвёл её домой. Посидел с ней, убедился, что всё в порядке. И всё.

– А что с ней?

– Не знаю.

Папа усмехается.

– Знаешь, звучит не очень убедительно. Мог бы хотя бы придумать, что с ней.

– Пап, но это правда.

– А я не знаю, как тебе теперь верить, – отец тушит сигарету, – допустим, что это правда. Молодец, не бросил девушку, отвел её домой – где, как я понимаю, никого не было. Настоящий рыцарь. Но как ты мне объяснишь, что вы вдвоём подожгли кабинет завуча?

О, нет.

Мне хочется кричать. Но я просто отвожу взгляд на телевизор. Новости. Сегодня исполняется ровно тридцать лет со дня смерти Брежнева.

– Да, я теперь в курсе, – отец выключает телевизор. – Я обалдел, когда услышал. Чтоб мой Сашка – отличник, спортсмен и просто красавец – пошёл и поджёг кабинет завуча… такого от тебя я не ожидал. И ты ведь ещё что-то сделал с маминым телефоном, чтобы эта твоя классручка дозвониться не могла. Браво! Браво-браво-браво.

Опускаю взгляд. Мне хочется провалиться сквозь землю.

Отец поднимается. Наливает воду, ставит чайник на плиту. Достает кружку. Заваривает чай и возвращается, захватив с собой тарелку с конфетами.

– А ты вообще в курсе, что твоя девушка стояла на учёте в детской комнате милиции? – отец разворачивает фантик и кладёт конфету в рот, – подорвала петардами какие-то там туалеты.

– Какие туалеты? – говорю я, а голос мой тихий-тихий.

– Это я у тебя хотел спросить, какие туалеты можно подорвать в школе.

Туалеты на третьем этаже. Твою мать, Марго.

Пожимаю плечами.

– Ты вообще уверен, что эта девушка тебе по ушам не ездит? Что тебе нужны такие отношения?

Ничего не отвечаю.

– Вот что, – отец берёт ещё одну конфету, – наказывать тебя я не собираюсь. Тебе не десять лет, чтобы я тебя в угол ставил и сладкое отбирал. Матери говорить не буду, ей и без тебя стресса хватает. И, в общем, можешь идти на все четыре стороны и делать, что хочешь и с кем хочешь. Только ко мне потом не прибегай. Я тебя спасать не буду. Ты потерял моё доверие.

Отец съедает конфету.

– А теперь – пилите, Шура.

Поднимаюсь и ухожу с кухни.

Захожу в комнату. Задвигаю за собой кресло, чтобы никто не мог зайти.

Оседаю на кровать. Зажмуриваю глаза, но слёзы всё равно бегут по щекам. Вытираю их рукой. На рукаве остаются мокрые следы.

Надо успокоиться. Всё в порядке. Всё. В порядке.

Да ни хрена не в порядке!

Бью со всей дури по подушке. Удар. Ещё удар. Другой рукой. И ещё! Ещё! Беру подушку и швыряю её в кресло. Хватаю клюшку. Долблю ею по гребанной подушке. И ещё раз! Ещё! Ещё!

Запыхавшись, роняю клюшку на пол. Расхаживаю по комнате, восстанавливая дыхание.

Ещё же вчера всё было нормально.

Грёбанная Елена Михайловна. Какого хрена она позвонила отцу? Неужели ей не насрать? Нахрена она лезет ко мне? Нахрена жизнь портит? Что я ей сделал-то?

И Марго хороша. Охренеть! Она. Подорвала. Туалеты. Неудивительно, что её в школе никто не любит. Ещё и не рассказала ничего, как обычно.

Ты забыл? Она же как-то сказала, что немного нахулиганила.

Немного? Немного?! Это она называет «немного»?! Подорвала грёбанные туалеты. Да как ей вообще это в голову пришло!?

Вздыхаю. Поднимаю клюшку, ставлю её назад в угол. Подушку швыряю обратно на кровать. Переодеваюсь в домашнее, одежду бросаю на кресло. Включаю телевизор. По «2х2» идут «Симпсоны».

Ложусь на кровать, обняв подушку. Мне нравится эта серия. Хоть и видел её сто раз.

Слышу вибрацию телефона на подоконнике. Что там ещё?

Сообщение от Марго: «Спокойной ночи, дорогой ххх».

Следом высылает фотографию себя, сидящей под одеялом с плеером. Она улыбается. Такая домашняя и родная. Разглядываю ключицы, выглядывающие из выреза ночнушки. Ещё вчера я бы умилился. Захотел бы её обнять и поцеловать. Но сегодня всё не так и вообще никак.

Пишу в ответ: «И тебе спокойной ночи, Марго».

Надеюсь, что завтра вернется вчера.

Вчера вечером,

Все мои проблемы были так далеки.

Теперь мне кажется, что они тут навсегда.

Ох, вот бы снова

Наступило вчера…⁵¹

Эпизод седьмой. Дурак и молния

1.

Всего лишь час езды в душной электричке, и вот мы стоим на перроне. Я – с огромным походным рюкзаком на плечах и с большим пакетом из Ашана. Она – с дорожной сумкой.

18:01. Понедельник, 30 июля.

+26 С. Облачно.

Ошибка при подключении к сети.

Москва позади. А впереди только трава по колено и небо. И тишина.

Сколько мы забираемся на этот холм? Наверное, минут десять от силы, но я не уверен. Может, и двадцать минут, и сорок. А, возможно, и целый час. Это вечный, вечный холм.

Футболка насквозь мокрая, шорты липнут к телу. Ноги уже красные от комариных укусов. Как же хочется домой! Сесть в кресло перед телевизором. И чтобы в комнате был вентилятор.

Зачем я вообще согласился ехать с ней на дачу? Я же городской мальчик. Вся эта травушка, полевые цветочки, огородики, леса – это не для меня. А ещё вся эта живность. Мухи, комары, осы. Пауки, которые пытаются залезть к тебе в уши. Ненавижу. Почему природа в ходе эволюции не придумала диваны? Они бы росли из земли, как кусты или деревья. Тогда я бы любил природу. Стал бы её защитником, вступил бы в какой-нибудь «Грин Пис». «Спасём диваны от загрязнения! Скажем «нет» вырубке диванов» – и всё в таком духе. Природа, смотри, какого союзника ты теряешь просто потому, что ленишься придумать диваны.

Да ладно, я знаю, зачем поехал. Она попросила. И я не мог отказать – ей не каждый день исполняется семнадцать.

Между мной и Марго уже метра два. Она выглядит, как яркое красное пятно на фоне неба.

– Ты не могла бы идти помедленнее?

Она оборачивается, смотрит на меня через круглые солнцезащитные очки.

– Что, уже сдулся? Давай, тут немного осталось.

Ага. Давай, Громов, давай.

Наконец-то. На вершине.

Ставлю пакет на землю. Снимаю рюкзак. Потягиваюсь, пытаясь размять уставшие плечи.

Марго достаёт из дорожной сумки плед. Стелет его на траве. Снимает босоножки. От ветерка цветастая длинная юбка немного задирается – любуюсь её голыми коленками.

– Располагайся, – она садится на плед, – тебе достать что-нибудь?

Бросаю кеды на землю, рухаюсь рядом – и ушибаюсь задницей. Это тебе не диван, Громов.

– Воды. Я ужасно хочу пить.

Марго достает из сумки бутылку, протягивает мне. Хватаю её, огромными глотками выдуваю сразу половину.

Она усмехается.

– Видишь вон там дома? – она указывает куда-то далеко, – нам туда.

Прищуриваюсь. Где-то в полукилометре отсюда – огромный лес, а рядом с ним какие-то размытые пятна. Должно быть, это крыши. Содрогаюсь, когда понимаю, какой путь нам еще предстоит проделать.

– М-м-м, хорошо.

– Тебе не жарко в этой штуке? – Марго показывает на мой бандаж на левой руке.

Вообще-то жарко. Даже очень. В принципе, бандаж мне не нужен – я уже давно разработал сустав, а вернуть чувствительность он не поможет. Но это единственный способ спрятать этот жуткий шрам. Не буду же я летом в рубашке ходить.

– Терпимо.

Марго берёт у меня бутылку с водой, делает пару глотков.

Я немного не понимаю, что между нами происходит. После того поцелуя мы, вроде как, вместе – уже около трёх месяцев. При этом она сказала, что не хочет вешать ярлыки «мой парень», «моя девушка». Что это всё лишнее, и нам просто должно быть хорошо рядом друг с другом. Значит ли это, что у нас просто роман на лето? Но почему тогда она держит меня на расстоянии?

Может, эта поездка поможет нам разобраться в отношениях.

Марго открывает калитку.

Перед нами двухэтажный деревянный дом с двускатной крышей. Такой внушительный, настоящий загородный коттедж, а не какая-нибудь дачка-засрачка. Недалеко от него беседка, вокруг которой яблони и вишни. Как ни странно, не видно никакого огородика.

 Возможно, мне здесь понравится.

Минуем какой-то сарайчик, направляемся к дому по дорожке из камня. Вдоль неё растут разные кустовые цветы – белые, голубые, жёлтые, сиреневые, – названия которых я не знаю. Наверное, единственное, что выращивается на этой даче.

Марго открывает входную дверь. Внутри дом оказывается гораздо скромнее: простая кухня почти сразу у входа, дальше виднеется большой зал, особо не заставленный мебелью. Пару дверей, ведущих, видимо, в спальни.

– Ну, как тебе? – спрашивает Марго.

– Мне здесь нравится.

Она улыбается. Ставлю пакет из Ашана около стола. Снимаю рюкзак.

– Нет, рюкзак отнеси на второй этаж. Там будет две комнаты, положи его в дальнюю.

Киваю. Когда поднимаюсь по лестнице, замечаю в зале большой телевизор, а перед ним диван. Как будто и не уезжал из Москвы.

Открываю дальнюю дверь. Сразу понимаю, что это не какая-нибудь гостевая спальня, а комната Марго. Она совсем не похожа на ту, московскую. Та какая-то безликая, в ней мог бы жить кто угодно. А здесь всё дышит Марго. На фиолетово-синих стенах висят чёрно-белые рисунки – узнаю в них её чертёжный стиль. Особенно привлекает внимание нарисованный на ватмане самолет напротив кровати.

Бросаю рюкзак возле кровати. Разглядываю две фоторамки на тумбочке. В одной – чёрно-белая фотография какого-то мужчины с пышными усами, в костюме с военными нашивками. Он стоит на балконе, курит. В правой руке он держит пачку «Marlboro» – скорее всего, красных. В левой – зажигалку «Zippo» с откидной крышкой. На другой фотографии этот же мужчина, только поседевший, вместе с девочкой лет семи стоит около стен Кремля. Девочка держит букет гвоздик. Она улыбается. Узнаю эти зелёные глаза.

Рассматриваю настенную полку над тумбочкой. На ней только парочка старых болванок. И серебряная медаль. Второе место в детских городских соревнованиях по бегу.

– Осматриваешься?

Вздрагиваю от голоса Марго. Она стоит, облокотившись на косяк двери. Давно она здесь?

– Ты участвовала в соревнованиях по бегу?

– О да, конечно.

Она говорит это с таким сарказмом, что будет глупо ей поверить. Должно быть, это её сестры. Кладу медаль обратно.

– Пошли, я покажу тебе всё, – говорит Марго.

Следую за ней вниз по лестнице.

– Смотри, а здесь душ и туалет.

Марго показывает мне на пристройку с двумя дверями рядом с сараем. К моему удивлению, ванная комната похожа на обычную, только отделанная деревом. Никаких садовых шлангов и осиных ульев в углах. Всё цивильно и чисто. То же самое касается туалета – это обычный унитаз, а не дырка в полу.

Кто-то явно сильно заморочился, чтобы обустроить эту дачу.

– Ты понял, как перекрывать воду?

Киваю.

– Марго, а откуда у вас этот дом?

– Дедушка построил его своими руками. А когда-то мы приезжали жить вон туда, – она показывает на постройку, которую я принял за сарай.

– Великолепная работа.

– Да, мне тоже нравится. Мой дедушка вообще был мастером на все руки. А вон ту беседку мы с ним вместе построили.

– Да ладно? Серьёзно?

– Серьёзно, – Марго улыбается с гордостью, – могу даже шрам от гвоздя показать. О, кстати, совсем забыла!

Она берёт меня за руку. Ведёт куда-то сначала по каменной дорожке, затем по траве мимо беседки. И мы оказываемся с другой стороны дома, где нет ничего примечательного. Кроме странного деревянного забора среди деревьев.

– В детстве я безумно любила «Алису в Стране чудес», – Марго неспешно идёт вдоль забора, а я за ней, – и дедушка сделал эту изгородь для меня. Вначале она короткая, а дальше становится всё выше и выше, видишь? Это для того, чтобы я могла бегать туда-сюда и чувствовать, как расту и уменьшаюсь.

Улыбаюсь. Я уже слишком взрослый, чтобы прочувствовать волшебство этой обычной на вид изгороди. Но могу представить, какой бы дикий восторг я испытал, если бы увидел её лет в пять-семь.

Наверное, такой же, с каким Марго проходит вдоль изгороди и сейчас.

– Какие у нас планы на завтра?

За окном уже смеркается. Мы сидим на кухне, ужинаем. Я не знаю, что Марго сделала с обычной картошкой, но это очень вкусно.

– Я не думала об этом, – Марго съедает кусочек, – у тебя есть идеи?

– А как ты обычно празднуешь?

– Обычно я никого не приглашаю, – Марго усмехается, – не знаю, я приезжаю сюда на пару дней. Отдыхаю. А тридцать первого сажусь на диван в большой комнате, затариваюсь чем-нибудь вкусным. И устраиваю марафон «Гарри Поттера». Ещё Милка может заехать, но я попросила её не приезжать в этом году.

Улыбаюсь. Если бы у меня был день рождения в один день с Джоан Роулинг и Гарри Поттером, я бы делал то же самое.

– Хорошо. Давай так и сделаем. Это же твой день рождения.

– Можем ещё устроить пикник на том холме. Если погода будет хорошей.

О нет, снова подниматься на тот холм.

– Отлично. Как скажешь.

– Какой чай будешь? – Марго встаёт из-за стола, ставит чайник.

– На твой выбор.

Она встаёт на цыпочки и достает с верхней полки коробочку.

– Такой подойдет? – она показывает мне упаковку.

Чай называется «Летний букет». С красными ягодами. Никогда такой не пробовал.

– Ага, – улыбаюсь.

Замечаю на столе новенький чёрный «IPhone 4».

– Это тебе родители подарили? Можно посмотреть?

Марго кивает. Беру айфон, нажимаю на кнопку блокировки. Пароля нет. И, в общем-то, он не нужен. Телефон пустой, даже обои стандартные.

– Наконец-то у тебя нормальный телефон. А то тот был ненамного лучше кнопочного.

– Зато тот мой «ненамного лучше кнопочного», – передразнивает меня Марго, – был гораздо удобнее. Если что надо, подключаешь к компу, копируешь-вставляешь. А этот мне мозг выносит.

Усмехаюсь.

– Если хочешь, я могу тебе помочь разобраться. Там, в принципе, не так сложно. Соцсети так вообще легко… а, ну да.

– Ага.

Марго ставит чай на стол, садится напротив меня.

– Кстати, давно хотел спросить: почему тебя нет в соцсетях?

– А зачем мне там быть?

– В смысле, зачем? Там общение. Можно скидывать друг другу музыку, фильмы. Фотографиями делиться. И много всего другого.

– Я не вижу в этом смысла, – Марго добавляет мне сахар, – если человек действительно захочет со мной пообщаться, он мне позвонит. А выкладывать фоточки – зачем? Чтобы похвастаться? Доказать кому-то, что ты живешь полноценной жизнью? По-моему, это что-то, связанное с комплексами. Я считаю, что личное должно оставаться личным. К тому же, можно потратить время на что-нибудь более полезное, чем смотреть картинки в «Вконтакте» и нажимать «Мне нравится».

Усмехаюсь.

– Ну, а чем полезным занимаешься ты?

Марго пожимает плечами.

– Если я хочу как-то провести время, то смотрю всякие документальные фильмы, типа BBC. Могу книгу послушать. Если я устала, то смотрю сериалы или фильмы. А если настроение совсем дерьмо, то смотрю всякую ересь по MTV, типа «Проекта Подиум» или «Топ-модель по-американски», или «Адской Кухни». Я не говорю, что это охренеть, какое полезное времяпрепровождение, но это лучше, чем всё время тупить в телефоне.

Усмехаюсь.

– Ну, каждому своё.

Часы на стене кухни показывают половину двенадцатого. Когда Марго возвращается после душа, она предлагает мне выбрать, где я буду спать. Я, конечно, хотел бы лечь в её кровати, но она наряд ли разрешит. Так что выбираю диван в большой комнате.

Умывшись и переодевшись в домашнюю футболку и шорты, захожу в комнату, где Марго стелет мне постель.

– Я бы и сам мог.

– Мне не трудно, – она встряхивает подушку, – всё, можешь располагаться.

– Спасибо.

Подхожу к Марго и целую её в щеку. Она улыбается, обнимает меня за плечи. Мы целуемся, и не можем оторваться друг от друга, потому что знаем – нам никто и ничто не помешает. Спускаю руки ниже поясницы, прижимая Марго к себе.

Она отрывается от моих губ, отступая.

– Ну, ладно. Я пойду, – зевает, прикрыв рот рукой, – что-то я так устала.

– Да, я тоже, – стараюсь, чтобы улыбка не выглядела натянутой.

– Ну, тогда спокойной ночи.

– Да, спокойной ночи.

Марго чмокает меня в губы. Провожаю её взглядом, когда она поднимается вверх по лестнице.

Заваливаюсь на постель.

Уф. Я так нервничаю.

Первый раз мы с Марго предоставлены сами себе. Первый раз мы не ограничены ни временем, ни местом. Значит ли это, что мы вот-вот переспим? Скорее всего, да. Мы оба понимаем, что это идеальная возможность для нашего первого секса.

Вот только я уверен, что всё запорю.

Мы как-то ночью разговаривали по телефону на откровенные темы. И она говорила, что уже не девственница. И я сказал, что я тоже не девственник. А я-то девственник! Вдруг у меня не получится сделать всё, как надо? Я разочарую её, и она больше не захочет со мной встречаться.

Может, она поэтому держит меня на расстоянии? Догадывается, что я девственник? Говорят же, что женщины чувствуют это. Не знаю, как, но чувствуют. И она не хочет со мной спать, потому что знает, что у меня нет опыта.

Хотя нет. Опыт-то у меня есть. Только печальный.

Вспоминаю ту злополучную поездку на дачу. Мне было четырнадцать, наша команда победила в финале районного чемпионата – и мы поехали отмечать. Артём тогда встречался с Аней или Таней, не помню. Она поехала с нами вместе с подругой. Мы тогда много выпили. Очень много. Мы с той подругой – её звали Даша, – уединились в одной из комнат. И сначала я преждевременно спустил. А потом заснул.

До сих пор стыдно.

А ещё эта рука. Я специально снова начал заниматься, чтобы лучше выглядеть. Подкачал мышцы, скинул пару килограмм. Очки перестал носить, которые ей не нравятся. Ещё бы начать бегать для выносливости – но это ладно, ближе к осени. А этот шрам! Он всё портит. Как Горбун на Нотр-Даме.

Вздыхаю.

Ладно, не стоит себя накручивать. Как говорит папа, не ты первый, не ты последний. Надо ложиться спать. И будь, что будет.

Выключаю свет.

Шипение сковородки. Запах молотого кофе.

Открываю глаза. Мне нужна секунда, чтобы понять, что я не в своей комнате, а на даче, сплю на разложенном диване. Подбираю телефон с пола.

09:37. Вторник, 31 июля.

+24 С. Облачно. Возможны осадки.

Ошибка при подключении к сети.

Я проспал!

Я хотел встать раньше Марго. Принять душ, приготовить завтрак. Подготовиться к празднику. А я проспал! Ну, и что теперь делать?

По-тихому выбираюсь из постели. Беру с собой чистые вещи, зубную щетку и пасту. Подкрадываюсь к кухне, заглядываю за дверь. Марго стоит у плиты, следит за кофе в турке. На ней спортивная майка и обтягивающие шорты.

Прячусь, когда она бросает взгляд в мою сторону.

Мне надо остаться незамеченным. Пробегу, когда она отвернётся.

Дожидаюсь момента, когда Марго отходит к холодильнику, и выбегаю из дома. Дверь хлопает, но, вроде бы, получилось – она меня не заметила.

Я настоящий ниндзя.

– Доброе утро, – захожу на кухню, уже при марафете.

– Доброе, – Марго улыбается мне, раскладывая оладьи по тарелкам.

Подхожу к ней, держа за спиной подарочный пакет.

– С днём рождения, – протягиваю подарок.

Марго берет у меня подарочный пакет. Заглядывает в него. Я купил набор всяких девчачьих штучек в каком-то сильно пахнущем магазине натуральной косметики. Там мыльцо, бомбочки для ванной, ещё что-то. Она любит всякое такое.

– О, спасибо, – Марго целует меня в щеку.

– Тебе правда нравится?

– Конечно. Я люблю этот магазин.

Да! Я идеальный парень.

Улыбаюсь. Сажусь за стол.

– Поздравляю, ты теперь совершеннолетняя.

– Откуда ты знаешь? – Марго достает из шкафчика сироп к оладьям.

– Ну, как же? Все волшебники становятся совершеннолетними в семнадцать.

Она усмехается.

– Да. Точно.

Мы бежим вниз по холму. Мокрая трава хлещет нас по ногам и рукам.

Чувствую себя человеком-жвачкой: и футболка, и шорты, и трусы – всё липнет к телу. Кто бы мог подумать, что будет такой ливень. Именно сегодня, в такой важный день. Но во всём надо видеть хорошее – например, мокрое платье Марго.

– Снимай всё и надень что-нибудь сухое, – она поднимается по лестнице, – я принесу полотенца.

Стягиваю с себя футболку. Бросаю к ней шорты. Перерываю дорожную сумку. Где моя толстовка? Я же точно брал её с собой. Должно быть, переложил в её походный рюкзак.

Марго спускается по лестнице. А я ещё ничего не нашел.

– Надо закрыть окна, а то… – она осекается, увидев меня в одних трусах и бандаже. Подходит и протягивает полотенце, – вот, держи.

Подмечаю, что Марго оглядывает меня с ног до головы.

– Спасибо, – вытираюсь полотенцем.

Марго отводит взгляд.

– Пойду проверю окна. И переоденусь.

Киваю.

Когда Марго возвращается, сижу, уже одетый, на разложенном диване. Удивляюсь, что на ней моя тёмно-синяя толстовка с желтой субмариной, которую я искал.

– Ты не против? – говорит Марго, заметив мой взгляд, – я ничего тёплого не взяла.

– Нет, не против.

Она уходит на кухню и приносит всякие вкусности – мой любимый сырный попкорн, шоколадные батончики, всякие мармеладки, маршмеллоу. А ещё бутылку вина.

– Начнём марафон?

– Да, конечно, – улыбаюсь.

Марго вставляет диск в проигрыватель. Садится на диван рядом со мной. Мы поджимаем ноги и укутываемся вдвоём в плед.

Хорошо, что телевизор огромный – мне почти нормально смотреть без очков.

Начинается фильм. От этой музыки у меня мурашки по коже. Мне как будто снова семь, и я первый раз вижу эту сову, сидящую на табличке «Privet Drive».

– Тисовая улица, – произносим мы с Марго одновременно с закадровым голосом.

На полу пустая бутылка вина и два бокала. Четвёртый фильм стоит наготове.

Мы лежим под пледом с головой, целуемся. Позволяю себе запустить руки под толстовку Марго – и она не останавливает меня. Обнаруживаю, что на ней нет лифчика. Целую Марго в шею, касаясь её груди. Она тяжело дышит.

Чувствую, как Марго гладит моё левое плечо. Спускается по руке. Напрягаюсь, когда она дотрагивается до бандажа. Начинает снимать его. Не выдержав, отдергиваю руку.

Ударяет гром. За окном сверкает молния.

Марго останавливается. Какое-то время мы лежим неподвижно. Затем она вылезает из-под пледа. Встает и уходит на кухню. А я так и остаюсь лежать с возбуждёнными шортами.

Идиот. Почти же получилось!

Злюсь на себя, взбиваю подушку. Кладу её на шорты. Марго возвращается с кухни, в руках у неё новая бутылка вина. Открывает её. Разливает вино по бокалам и тут же выпивает до дна. Затем она садится на диван и включает фильм.

Да, так будет лучше. Попьём вина, посмотрим кино. И ляжем спать. Этим всё и закончится.

Просыпаюсь от того, что Марго встаёт с дивана. Оказывается, я задремал немного, когда пятый фильм начал подходить к концу.

Открываю глаза: она стоит около старого магнитофона, что-то пытается сделать. В конце концов, у неё получается настроить его. Музыка играет с сильными помехами, должно быть, из-за дождя.

– Марго, что-то не так? – наконец, решаюсь заговорить с ней.

– Нет, всё так.

Она садится на диван. Делает глоток вина.

Мне не нравится её настроение. Это же её день рождения. А она какая-то напряжённая – скорее всего из-за того, что я такой дурак. Надо взбодрить её. Разрядить обстановку.

Встаю с дивана. Делаю музыку погромче. Играет Пугачёва – не самый лучший вариант. Но, что ж поделать. Подхожу к Марго, протягиваю ей руку, приглашая на танец. Она сначала смотрит на меня, как на дурака. Но я улыбаюсь, и Марго соглашается.

Ледяной горою айсберг

Из тумана вырастает,

И несёт его теченье

По бескрайним

по морям…

Марго обнимает меня за шею, прижавшись к плечу. И мы кружимся под голос Аллы Борисовны. Пожалуй, это самый странный танец, который у меня когда-либо был.

– Пожалуй, это самый странный танец, который у меня когда-либо был.

– Да, у меня тоже, – Марго слегка улыбается.

Кто ты –

горе или радость?

То замёрзнешь, то растаешь,

Кто ты –

ласковое солнце?

Или мёртвый белый снег?

– Честно говоря, я очень боюсь, – Марго прерывает молчание, – боюсь грома. Иногда мне кажется, что не испугаюсь, когда он вот-вот должен случиться. Но потом всё сжимается внутри. Ты понимаешь, о чем я?

Я понять тебя пытаюсь

Кто же ты на самом деле,

Кто же ты на самом деле,

Айсберг или человек?⁵²

За окном опять гремит, и музыка окончательно превращается в помехи. Марго даже не меняется в лице – хотя, признаться, это было жутко.

– А я не хочу бояться, – продолжает она, – мне так хочется насладиться этим. Всё-таки это не последний гром в моей жизни. Понимаешь?

Обнимаю её покрепче.

– Пока я рядом, можешь не бояться, – улыбаюсь, – к тому же, есть вещи и пострашнее грома.

– Например?

Должно быть, утром, когда я протрезвею, я пожалею об этом. Но сейчас я очень хочу это сделать. Это просто необходимо.

– Давай покажу.

Сажусь на диван и приглашаю Марго сесть рядом. Она слушается.

И тогда я снимаю бандаж.

Марго рассматривает мой шрам. Она молчит, и я уже жалею, что показал его.

– Прости. Тебе, должно быть, неприятно, – пытаюсь надеть бандаж обратно.

– Нет, – Марго останавливает меня, – мне не неприятно. К тому же, я его уже видела.

– Когда это?

– Когда ты спал.

Да уж. Я не думал, что просплю, вот и снял бандаж на ночь. А она, видимо, заметила, когда спускалась.

– Забавно, – усмехаюсь, – я так боялся показать его тебе. А ты уже видела.

– Почему боялся? – Марго бросает взгляд на меня. Не выдерживаю, опускаю глаза.

– Не знаю. Он такой жуткий.

Помехи снова превращаются в музыку. Только теперь это не Пугачева, а ещё хлеще. Марго поднимается, подходит к магнитофону и выключает его.

– Не носи больше этот бандаж, – она возвращается, но на этот раз садится ко мне ближе, берёт меня за руку.

– Шрам тебя не смущает?

– Нет, – Марго замолкает на несколько секунд, а потом добавляет с каплей сомнения, – у меня тоже… ну… есть жуткие шрамы. Хочешь покажу?

Киваю.

Марго задирает правый рукав толстовки, показывает мне руку. Раньше я не замечал. На предплечье, недалеко от сгиба локтя несколько маленьких продольных шрамов в виде тоненьких полос, как от острого предмета. Должно быть, это те самые, про которые она говорила – от гвоздя, когда они с дедушкой строили беседку.

Улыбаюсь.

– Они совсем не жуткие, – наклоняюсь и целую Марго в предплечье.

Она сначала дёргается, но не останавливает меня. И даже расслабляется. Утыкаюсь носом в её кожу, вдыхаю этот чудесный запах. Какая же она потрясающая. И как хорошо, что никакие шрамы нам не помешают. Гора с плеч.

– Слушай, – поднимаю голову, – если тебе так страшно, может, останешься ночевать со мной? Ничего такого, просто ляжем спать. Я не храплю, если что.

Марго смотрит сначала на меня. Потом на мой шрам. Затем снова на меня.

– Хорошо, – она улыбается, – тогда схожу переодеться.

– Только скажи сразу, если ты храпишь или лягаешься.

Громов, да что с тобой не так? Девушка впервые согласилась поспать с тобой, а ты несёшь какую-то хрень.

– Пусть это будет сюрпризом, – Марго чмокает меня в щёку.

Прохладно.

Надо заставить себя открыть глаза. Подняться. Закрыть окно. Иначе я превращусь в лёд. Как Леонардо ДиКаприо. И мне не дадут Оскар.

Приподнимаюсь, зевая. Оглядываюсь. А где Марго?

На подлокотнике дивана лежит её новенький айфон. Значит, ушла недалеко. Должно быть, она в доме. Прислушиваюсь, но ничего не слышу – ни скрипа половиц на втором этаже, ни звона ложки в чашке чая. Может, она пошла в туалет?

Поднимаюсь с дивана, закрываю окно. Возвращаюсь в постель. Пожалуй, пока не буду спать – дождусь Марго, и мы вместе заснём. Так же сладко, как и до этого. Заворачиваюсь в одеяло.

Открываю глаза. Кажется, я задремал. Минут на двадцать.

А Марго всё ещё нет.

Где она? Может, что-то случилось?

Надеваю шорты и тёмно-синюю толстовку с жёлтой субмариной. Сначала поднимаюсь наверх. На втором этаже никого нет. И все вещи на месте. В принципе, ожидаемо. Спускаюсь вниз. Заглядываю в каждую спальню. И даже в чулан под лестницей. На всякий случай.

Захожу на кухню и выглядываю в окно – в пристройке нет света.

Да куда же она делась?

Я обошёл весь участок, но Марго так и не нашёл. Зато обнаружил, что калитка не закрыта. Значит, она точно ушла. Но куда она могла пойти в такую рань?

Наверное, решила прогуляться. Мне остаётся только ждать.

Выхожу из дома, держа в руках чашку кофе. Вдыхаю полной грудью запах хвойного леса и мокрой травы. Спускаюсь с крыльца, иду к беседке, которую Марго построила вместе с дедушкой. Устраиваюсь на садовых качелях под деревянной крышей.

Всё-таки отличная идея – поехать на несколько дней на дачу. Здесь и воздух такой свежий, не то, что в Москве. Тихо так, только трава шумит, и кузнечики трещат. И красиво. Глядишь – а повсюду небо.

Отпиваю немного кофе, покачиваясь на качелях.

Что это за звук?

Поднимаю голову. Прищуриваюсь и замечаю на яблоне маленькое рыжее существо. Оно вприпрыжку бежит по ветке. Это белка? Точно, это белка! Она перепрыгивает на беседку, совсем недалеко от меня. Стараюсь даже не дышать, чтобы не спугнуть её.Никогда не видел белок так близко.

Отвлекаюсь на лай собаки с соседнего участка. Когда перевожу взгляд обратно, белки уже и след простыл. Пытаюсь глазами найти её среди веток яблони, но и там её не видно.

Вздыхаю. Отпиваю кофе.

– Доброе утро, – Марго заходит на кухню с полотенцем на голове, – а я думала, ты спишь.

– Доброе, – стою около раковины, мою за собой кружку, – да я проснулся, не нашёл тебя и не смог заснуть. А куда ты ушла так рано?

Оглядываю Марго. Она в домашнем, держит в руках спортивную майку, шорты и бордовый CD-плеер. Кладет всё на стул, подходит к холодильнику.

– Я просто гуляла по окрестностям, – открывает дверцу, – ты уже позавтракал?

Так и думал.

– Нет ещё, только кофе выпил, – сажусь за стол, – представляешь, я белку видел. Буквально в полуметре от себя.

– Ну вот, а ты ехать не хотел, – Марго улыбается мне, – что будешь?

Смотрю на неё и не могу понять, что не так.

– В тебе что-то изменилось.

– В худшую или в лучшую сторону?

– Нет, – прищуриваюсь, разглядывая лицо Марго, – просто выглядишь по-другому. Не так, как обычно. Но мне нравится.

– Ты действительно не врубаешься или заигрываешь со мной?

– Действительно не врубаюсь.

Маленькая усмешка в уголке губ.

– Я просто без косметики.

Улыбаюсь.

Теперь я, кажется, понимаю, что это такое, когда девушка нравится в любом виде.

Мы сидим в большой комнате на сложенном диване. Смотрим по телевизору Олимпийские игры в Лондоне, а если точнее – женский волейбол, Алжир против России. Наши играют очень круто и ведут 0:1.

– Никогда не понимала смысла в спорте, – говорит Марго, облокачиваясь на меня, – это же так тупо.

– Почему же? Спорт – это круто. И полезно.

– Полезно, когда им занимаешься, а не просто сидишь перед телевизором, – Марго делает звук тише, – сам подумай. Люди тратят миллионы, чтобы смотреть, как другие играют в мяч. Государства вкладывают огромные деньги, чтобы организовать соревнования. Вспомни только, сколько наша страна тратит на Сочи-2014. А на них же можно столько действительно полезного сделать.

Что-то наши волейболистки расслабились. Вели в партии с двукратным отрывом, а сейчас уже 10:13.

– Например?

– А что, дел мало? Развивать науку, двигать технический прогресс. Проводить медицинские исследования. Покорять космос. Да хоть дороги отремонтировать – уже больше толку, чем от постройки очередного стадиона.

– Я с тобой не согласен, – отвлекаюсь от телевизора, – во-первых, спорт – это сублимация. Через него люди вымещают агрессию, не причиняя вреда окружающим. Во-вторых, спортивные соревнования по телевизору мотивируют многих людей так же заниматься спортом, что повышает здоровье нации. А это в интересах любого государства. И ещё, если говорить об интересах государства, народу нужно хлеба и зрелищ. Ну и, конечно, спорт нужен для поддержки международных отношений.

– Чтоб письками меряться, – Марго усмехается, – это, конечно, всё здорово, но я всё равно останусь при своём мнении. Спорт слишком переоценивают. Это не стоит таких денег.

– Ты просто им никогда особо не занималась, вот и не понимаешь этого спортивного духа.

– Да ладно? – Марго встаёт передо мной, задрав майку до груди, – а это, по-твоему, откуда? Давай, потрогай.

Она берёт мою руку и кладёт к себе на пресс. Затем она даёт мне потрогать бедро. И там, и там чувствую твёрдые мышцы.

– Ну, и что? – усмехаюсь, – это ещё ничего не доказывает.

– Тогда пошли, сыграем.

– В волейбол? У тебя есть мяч?

Марго кивает.

– Ладно, пойдем, – поднимаюсь с дивана.

– Я с удовольствием взгрею тебе задницу.

– Ой-ой, уже боюсь.

У нас, конечно, не полноценный волейбол: вместо сетки стул, границы поля чисто формальные. Но разыгрались мы не на шутку.

– Ну, ладно, этот сет ты выиграл, – Марго возвращается с мячом, – ничья, один – один. Меняемся?

Киваю. Мы меняемся сторонами. На улице не жарко, но я насквозь мокрый. Я ожидал, что обыграть Марго будет проще. Но и ей наша игра не дается легко.

– Готов? – Марго подкидывает мяч, – подача!

Мяч летит прямо на меня. Отбиваю поближе к «сетке». Марго рывком подбегает, отражает нижней подачей. Удар слабый, мяч едва не попадает в сетку. Бросаюсь вперед, но уже поздно. Падаю и в подкате отбиваю ногой.

– Эй, так нечестно! – Марго игнорирует пролетающий мяч, – очко в мою пользу.

Усмехаюсь, поднимаюсь с земли.

– Нет, давай переиграем.

– Переиграем? Это тебе не пионербол. Тут всё серьезно.

Выглядываю мяч позади Марго. Замечаю его около дорожки, ближе к калитке. Идея!

– Да ладно, тебе жалко, что ли? – как бы невзначай перехожу на поле Марго.

– Когда я загасила, мы не переигрывали.

Потихоньку двигаюсь в сторону мяча.

– Про «не гасить» мы договаривались, а про ноги речи не было.

– Так это же очевидно, мы же в волейбол играем, – Марго начинает идти за мной.

Оглядываюсь. До мяча ещё несколько метров. Успею ли я прибежать первым? Надо действовать, пока у меня есть фора.

Срываюсь с места.

– Кто первый, тот и прав!

– О, это так по-взрослому! – кричит Марго, но всё равно бросается за мной.

Она нагоняет меня, когда я почти добираюсь до мяча. Между нами завязывается борьба. Мы толкаемся, хватаемся друг за друга и со смехом падаем на землю. Мяч валяется где-то в стороне, и нам нет до него дела.

– Что, не можешь одолеть девчонку? – Марго садится на меня сверху. Но только потому, что я позволяю.

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня.

И тут хлопает калитка.

– Так-так, – Мила идёт по дорожке, – кого я вижу!

Марго вскакивает с меня.

– Милка? Ты что здесь делаешь?

– Сюрприз! Решила приехать, поздравить сестру. Думала, ей тут грустно одной на даче. Хотела составить компанию, – Мила улыбается, бросает взгляд на меня, – а у неё уже есть компания.

– А мы тут в волейбол играем, – Марго помогает мне встать, – познакомься, это мой друг, Саша Громов. Моя сестра, Милка.

– Мы знакомы.

– Да, мы знакомы, – Милка усмехается, – Саня, отнесёшь мою сумку? На второй этаж, первая комната. Спасибо.

Закидываю рюкзак Милки на плечо. Пытаюсь поймать взгляд Марго, но она не смотрит на меня. Ухожу вперёд по дорожке.

Спускаюсь вниз по лестнице. Слышу, что Марго и Милка на кухне, о чем-то разговаривают.

Отодвигающийся стул.

– Он, вроде, хороший парень, – голос Милки.

Замираю. Они говорят обо мне. Подслушивать – не хорошо, но я уже не смогу уйти, не попавшись. Тем более, они говорят обо мне.

– Мы не встречаемся, – голос Марго.

Стук кружек о стол. Льющийся кипяток.

– Ага. Конечно, – снова голос Милки, – может, мне за ним и приударить можно?

Звон ложки о стенки кружки.

Ступенька скрипит подо мной. Голоса тут же стихают. Ничего не поделать. С топотом спускаюсь по лестнице. Захожу на кухню.

– Мил, я положил твой рюкзак рядом с кроватью.

– Да, спасибо, – она улыбается, – сразу видно, настоящий…

– Саш, какой чай будешь? – Марго перебивает Милку.

– «Летний букет», – сажусь за стол.

– …джентльмен, – заканчивает Мила, – ну, и чем вы тут занимались?

Марго игнорирует вопрос. Видимо, отвечать придётся мне.

– Вчера был дождь, так что мы сидели в большой комнате, смотрели «Гарри Поттера».

Мила смотрит то на меня, то на Марго. Снова на меня, и снова на Марго.

– И всё? Как-то тухленько. Значит, сегодня надо наверстать упущенное. Какие есть предложения?

– Мил, – Марго ставит передо мной кружку, садится за стол, – ты же, наверное, устала с дороги. Может, отдохнёшь у себя?

– Нет, спасибо, я в порядке, – Милка едко улыбается сестре, – может, шашлык приготовим? Какая же дача без шашлыка?

– А у вас есть шампуры? – отпиваю чай.

– Да. У нас и мангал есть.

– Только его нужно достать из старого дома, – говорит Марго.

– Не думаю, что это проблема. Саша достанет. Да, Саш?

Киваю. Я с удовольствием поем шашлык. Тем более, я умею его вкусно готовить.

Мы с Марго накрываем столик перед диваном в большой комнате. По телевизору середина футбольного матча между Испанией и Марокко. Люблю Олимпийские игры – всегда есть, что посмотреть.

– Ты что-то не в настроении, – ставлю кастрюлю с шашлыком на столик.

– Есть немного, – Марго садится на диван, положив ногу на ногу.

– Это из-за Милы?

Марго кивает. Сажусь рядом, приобнимаю её за плечи.

– Давай после ужина убежим от неё. Просто пойдем помыть руки и не вернёмся. Ты покажешь мне окрестности.

Марго усмехается. Целует меня в щеку.

Шаги на лестнице. Отсаживаемся друг от друга.

– Что, футбол смотрите? – Милка спускается, переодетая в майку и спортивные штаны, – кто играет?

– Испания и Марокко.

Мила протискивается между мной и столиком. Она наклоняется, и я вижу продольный шрам на её грудной клетке. Я, конечно, не врач, но мне кажется, что такие остаются после операций на сердце. Милка садится рядом со мной, подвинув Марго.

И здесь она мне проходу не дает. Надоело уже.

– А ты увлекаешься футболом? – спрашивает Мила, накладывая себе шашлык.

– Не особо, – кусаю сочное мясо, – больше хоккей люблю. Я раньше играл.

– Ого. То-то я смотрю, у тебя ноги такие мощные. А кем ты был?

Вздрагиваю, когда Мила дотрагивается до моего колена. Марго бросает взгляд в нашу сторону.

– Защитником, – делаю вид, что не замечаю касания.

Марго поднимается с дивана, уходит на кухню. Милка тут же убирает руку.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю полушёпотом.

– Пытаюсь взбесить её, – шепчет Мила в ответ.

– Зачем?

Марго возвращается, кладёт на столик влажные салфетки. Садится не на своё место, а на подлокотник рядом со мной.

– Марго, а ты чего шашлык не ешь? – Милка берёт ещё один кусок.

– Не хочу наедаться на ночь.

– Зря. Хотя бы попробовала. Шашлык действительно вкусный, – затем Милка обращается ко мне, – твоей девушке очень повезло. Не каждый парень умеет готовить.

– Это меня папа научил, – проглатываю кусок, – а так, кроме шашлыка, я ничего особо не умею.

– Ну, а девушка-то у тебя есть?

– Я попробую шашлык завтра, – встревает Марго.

– Ага, хорошо, – Милка снова улыбается сестре той едкой улыбкой, – так что, Саш, у тебя девушка есть?

Мешкаю с ответом. Бросаю взгляд на Марго. Она сказала, что не хочет, чтобы Милка знала о наших отношениях. Но мы не обговаривали, можно ли мне говорить, что я с кем-то встречаюсь.

– Ну, вроде как, нет.

Лучше так. А то, если Милка начнет расспрашивать, я спалюсь на какой-нибудь мелочи.

– Серьёзно? А почему?

Пожимаю плечами.

– Странно. Ты же, вроде, нормальный парень. Я бы с тобой погуляла. А может, правда, сходим куда-нибудь? – Мила снова касается моего колена.

– Так, всё. Хватит, – Марго поднимается с места, – Милка, отвали.

– Что, прости?

– Я сказала. Отвали. От моего. Парня.

Повисает молчание. Смотрю то на Марго, то на Милку. С одной стороны, мне неловко присутствовать при стычке сестёр. А с другой – никогда ещё две девушки не боролись за меня. Я, конечно, понимаю, что это не всерьёз, но всё равно приятно.

Милка усмехается. Отсаживается, и Марго занимает её место. Рядом со мной.

Марго закрывает за собой дверь.

– Ты спишь уже?

– Нет, – открываю глаза.

Она в домашней ночнушке по колено. Убирает свои вещи в рюкзак, а мои аккуратно складывает и кладёт на подоконник. Только тогда гасит свет и ложится рядом со мной.

Вздрагиваю.

– У тебя ноги такие ледяные.

– Прости, – Марго начинает отодвигаться, но я останавливаю её.

– Нет, останься. Мне обычно жарко, так что твои холодильнички весьма кстати.

Улыбаясь, Марго прижимается ко мне, положив голову на плечо. Чувствую, как она согревается. А мне только в кайф.

– Хорошо, правда?

– Да, – Марго прикрывает глаза, – мы с тобой, прям как машина Карно.

– Чего?

– Ничего, – она целует меня в щеку, – спокойной ночи, дорогой.

Дорогой.

Такими словами не разбрасываются. Тем более, Марго. Да, эти выходные на даче прошли не так, как я ожидал. И мы так и не переспали. Но сейчас я понимаю, что это не так уж и важно. Важнее то, что я понял: всё, что между нами, это не просто так. Мы – настоящая пара. Как говорится, наши отношения перешли на новый уровень.

Я ещё не до конца понимаю, как это всё будет. И не знаю, чем это всё закончится. Но чувствую, что могу открыться и не бояться быть непонятным. А это дорогого стоит.

– Марго, – говорю я шёпотом, – я должен кое-что тебе сказать.

– Что? – она приподнимает голову.

– Ну, я тут подумал. Мы же пара. А отношения строятся на доверии и честности. Ведь так?

Марго кивает.

– В общем, я хотел сказать, – вздыхаю, – я соврал. У меня, типа, ещё не было девушек. Нет, были, конечно. Но я ещё ни с кем не занимался… ну, этим.

– Ты что, девственник? – Марго спрашивает не с презрением, а скорее, с удивлением.

Киваю.

Её лицо так близко, что могу видеть в темноте, как она улыбается. Даже почти смеётся. Я ждал какой угодно реакции, но не такой.

– Это не смешно.

– Прости, не в этом дело, – Марго утыкается в мою грудь, сдерживая смех, – просто я, типа, тоже.

– Ты что, тоже девственница?

Марго кивает. Мы смотрим друг на друга. Теперь уже и я посмеиваюсь.

– Какие же мы дураки.

– Говори за себя, – Марго улыбается, – я пыталась тебе намекать.

– Когда это?

– Забей, – она целует меня в щеку, – уже неважно.

– Я рад, что мы это прояснили.

Да, действительно. Как камень с души.

Целую Марго в губы. Она отвечает, прижавшись ко мне сильнее. Мы целуемся – сначала нежно, а затем всё жарче и жарче. Марго забирается на меня. Не останавливает, когда запускаю руку под ночнушку. Переворачиваю нас, чтобы оказаться сверху – и тут раздаётся громкий скрип кровати.

– Как думаешь, Милка уже спит? – шепчу сквозь поцелуй.

– Не знаю, – Марго замирает, прислушиваясь, – может, мы спустимся вниз? И ляжем в родительской спальне?

– Там кровать не скрипит?

– Ага. И она двуспальная.

Мы с Марго переглядываемся. И, не сговариваясь, по-тихому поднимаемся с кровати. На цыпочках подходим к двери. Бесшумно открываю её. Уже собираемся выходить, но тут Марго о чем-то вспоминает. Возвращается и достает из тумбочки косметичку, берёт её с собой. Тихо проходим мимо спальни Милки. Также тихо спускаемся по лестнице. Заходим в комнату с двуспальной кроватью.

И закрываем дверь на замок.

2.

Всего лишь пару остановок в душном трамвае, и вот я на остановке возле школы. Один. С рюкзаком и пакетом с физкультурной формой.

08:16. Среда, 14 ноября.

+3 с. Облачно.

Движение на дороге затруднено.

Прохожу через калитку школьного забора. Иду по дорожке к центральному входу. В наушниках играет песня Джона Леннона «Nobody Loves You». Хотел бы я сменить её на «She Loves You». Ну, или хотя бы на «I Feel Fine».

Мне остаётся совсем немного до входа, как вдруг я кое-что замечаю. Вернее, кое-кого. Замираю. Вытаскиваю наушники.

Влад. И Марго. Вместе идут по центральной дорожке. Он ей что-то рассказывает. Она слушает и улыбается.

– Здорово, Санчо, – Влад подходит ко мне, треплет за щёку, – что, не с той ноги встал?

– Не твоё дело, – убираю его руку.

– А мы с той встали. Правда, Марго? – он приобнимает её за плечи, – с тебя ещё три желания.

Смотрю на Марго. Она отворачивается от меня.

Мы втроём заходим в школу. Проходим через турникет. Влад уходит в гардероб, чтобы снять куртку. В этот момент ловлю Марго и отвожу её в сторону.

– Марго, ты не хочешь со мной объясниться?

– А что, мы уже не в ссоре? – она снимает пальто.

– Я хочу знать, какого хрена ты остаёшься ночевать у Влада и выполняешь его похабные желания.

– Ты серьёзно? Будешь закатывать мне ревностные сцены посередь школьного коридора? – Марго оглядывается по сторонам, – успокойся. Мне надо было где-то остаться на ночь. Я попросила Влада.

– А почему ты меня не попросила?

Марго удивляется, нахмурившись.

– Ты же сам сказал, что к тебе нельзя.

Не нахожу, что ответить.

– Я не собираюсь перед тобой оправдываться, – продолжает Марго, – мы с Владом просто хорошие друзья. Между нами ничего не было и не может быть.

– Ага, конечно. А чего он тогда так доволен твоими желаниями?

Марго хочет что-то сказать, но вместо это тяжело вздыхает.

– Какой же ты. Ревнивый. Дурень.

Влад подходит к нам. На нём ярко-синяя футболка.

– Народ, вы на физ-ру собираетесь? – Влад оглядывает меня, – Санчо, ты в курсе, что в школе надо снимать верхнюю одежду?

Понимаю, что всё ещё стою в куртке. Разворачиваюсь и ухожу в гардероб.

Спускаюсь в подвальное помещение рядом с физкультурным залом. Там находятся две раздевалки, мужская и женская. Но прежде, чем добраться до них, надо пройти темный коридор, напоминающий подземелье: тусклый свет, трубы и решётки, за которыми темнота. Если я когда-нибудь соберусь снимать самый скучный фильм ужасов, обязательно проведу съемки здесь.

Захожу в мужскую раздевалку. В ней только пару человек, в том числе Алекс. Остальные уже ждут урок наверху.

– Хай, – Алекс пожимает мне руку, – ты сегодня идёшь на физ-ру?

– Да, а ты? – швыряю рюкзак на скамейку, достаю из пакета форму.

– Не, мне сегодня лень. Скажу, что ногу потянул.

Усмехаюсь.

Переодевшись, выхожу из раздевалки. Замечаю, что Ира и Марго стоят около женской, о чём-то разговаривают. Ира в парадной форме, с красной повязкой на руке. Что она здесь делает? Ей же надо дежурить.

Увидев меня, они замолкают. Ну, конечно. Наверняка обсуждают, как прошла ночёвка у Влада. Сжав кулаки в карманах, ухожу в сторону зала.

Валентине Игоревне снова лень вести урок. Поэтому мы играем в футбол.

Девочки и освобожденные сидят на скамейке. Бросаю взгляд в их сторону. Марго о чём-то разговаривает с Алексом и Алисой, они смеются. Обтягивающие велосипедки подчеркивают её стройные ноги, а в этой открытой майке её грудь выглядит ещё привлекательней.

Как будто специально вырядилась для этого уродца.

Включаюсь в игру. На противоположной стороне зала моя команда пытается атаковать ворота, которые защищает Влад. «Ворота» – ха! Прикрепили к стене пару железок, вот тебе и ворота. Даже такую мелочь нормально сделать не могут.

Мяч выбивают. Наш вратарь подбирает его. Отдает пас мне. Не раздумывая, подбегаю ближе и целюсь в ярко-синюю футболку. Мощным дальним ударом атакую ворота. Гол. Мяч едва не задевает Влада, но он успевает уклониться.

– Слышь, Санчо, ты чё, охренел? – кричит мне Влад, – договорились же не лупить.

– Не засчитывается! – поддакивает Карпов.

Да похрену. Жаль только, что я промахнулся.

Наконец-то мяч снова достаётся мне, совсем близко от ворот. Влад подбегает, пытается выбить его. В борьбе за мяч задеваю Влада по ногам так, что он падает на пол.

– Штрафной! – он поднимается, подходит ко мне.

– Я в мяч играл.

– Хорош, а, – Влад толкает меня, – ты мне чуть ногу не сломал.

Толкаю его в ответ.

– Пацаны-пацаны, – Паша Гордеев встревает между нами, – спокойно. Давайте штрафной от ворот, и расходимся.

Мы с Владом переглядываемся. Он сохраняет хладнокровное лицо, но я вижу, как в его глазах пробегает злой блеск. Отходим друг от друга к противоположным сторонам зала.

Игра продолжается.

Пока моя команда защищается, стою недалеко от ворот Влада, чтобы в любой момент контратаковать.

– Слышь, Санчо, – Влад подзывает меня пальцем, – погодь сюда.

Подхожу к нему ближе, не отрывая взгляда от игры.

– Чего тебе?

– Я чё-то не понял, – он говорит негромко, чтобы никто нас не услышал, – ты чё ко мне лезешь?

– Я к тебе не лезу. Это игровые моменты.

– Да? Игровые моменты? Что, зассал со мной в лицо разобраться?

Подхожу к Владу ближе. Смотрю прямо в его самодовольную рожу.

– Держись от Марго подальше, понял?

– Чего-о-о? – он хмурит брови, – чё ты там про Марго вякаешь?

– Что слышал.

– Слышь, Отелло, – Влад облокачивается о моё плечо, – давай-ка кое-что проясним. Во-первых, мы с Марго сами разберемся, как нам общаться. Усёк? Во-вторых, – он говорит мне на ухо, – я тебя насквозь вижу. И все мысли твои читаю. Ещё раз к моей подруге сунешься, я тебя в асфальт закатаю. С говном смешаю. Ты меня понял? Найди себе какую-нибудь другую давалку.

Хватаю его за грудки. Влад отпихивает меня, смеётся.

– И это всё, на что ты способен?

Врезаю ему под ребро со всей дури. Раздается хруст. Влад сгибается – что, больше не смешно тебе, да? Он хватает меня за плечо, но я отработанным движением – сверху локтем – сбрасываю его руку и контратакую в голову. Уворачивается, поганец. Ну ничего, я ему ещё дам просраться. Он-то не знает, что я пять лет занимался самыми жестокими боевыми искусствами – хоккеем.

Влад поднимает кулаки. Продумываю следующий удар. Он выше меня, но у меня больше масса. Так что преимущество должно быть на моей стороне. Жаль только, что у меня нет с собой моей зажигалки для самозащиты.

Лицо немеет. Так быстро, и я уже на холодном полу спортзала. Это называется «прописать двоечку».

GAME OVER

Щека. Резкая боль. Вторая щека.

– Громов, твою мать!

Открываю глаза. Марго сидит на мне. Держит за голову.

– Смотри на меня. Ты слышишь? – замечаю, что у неё глаза блестят, – Голова кружится? Тошнит?

Нет, Марго, всё не так плохо, как ты думаешь. Только тупая боль по всему лицу. Приподнимаюсь на локтях. Она и ещё кто-то помогают мне встать. Меня чуть не выворачивает. Но всё в порядке, только голова кружится. Меня усаживают на скамейку. Марго садится передо мной.

Где-то на улице гудит трактор. Что он здесь делает?

– Ну что, получил по щам, доволен? – Марго зажимает мне нос и нагибает голову вперёд. Почему её руки в крови?

Прямо передо мной оказывается медсестра. Щупает нос – эй, аккуратней! – осматривает рот. Спрашивает всё то же, что и Марго. Протирает мне лицо то ли марлей, то ли ватой. Так вот, откуда кровь. Моё лицо – сплошная кровь.

Я будто наблюдаю со стороны. Это происходит не со мной. С кем угодно, но не со мной.

Резкий запах нашатырного спирта.

Нет, это снова я. Всё ещё я. Теперь приходится дышать через рот – нос забит ватой. Медсестра куда-то отходит. Марго осматривает мои костяшки пальцев – они красные, горят и пульсируют.

– Вот нахрена ты полез? Ты что, не знал, что Влад – боксер?

Ты как-то забыла упомянуть.

Кто-то подходит к ней сзади.

– Марго, пойдем покурим, – Алиса берёт Марго под локоть.

– Я не пойду никуда, – она вырывает руку.

Алиса шепчет ей что-то на ухо. Различаю только одно слово – «Ильичка».

– Давай, пойдем. Алекс присмотрит за ним.

Мы встречаемся с Марго взглядом. Киваю ей. Только тогда она соглашается уйти.

Смотрю по сторонам. Оказывается, Алекс всё это время сидел рядом со мной. Да, точно. Это он помог мне встать.

– Ты как, Санчо?

Показываю жестом «более-менее».

Сижу на переднем сидение синего «Volvo». Отец пристегивает меня ремнем безопасности.

– Ну что, поехали в травмпункт, – он заводит машину.

Не хочу в травмпункт. Хочу домой. Лечь в кроватку, укрыться одеялом. И поспать. Забыть об этом дне, как о кошмаре.

– Мне сказали, что ты подрался. Это так?

Киваю.

– А маме что скажем?

– Мячом зарядили.

– Не зарядили, а попали. Случайно, – отец приоткрывает окно, закуривает. – И костяшками не свети.

Киваю.

Чувствую себя, как на американских горках. Меня начинает тошнит от запаха дыма, неровной дороги и частых поворотов.

– Из-за чего хоть подрался? Дай-ка угадаю, из-за этой своей Маргариты?

– Тот парень назвал её шлюхой.

Папа хмыкает. Чувствую, как он хочет сказать что-то едкое, но сдерживается.

– Я бы тоже по морде за такое заехал, – он тушит сигарету, – но меня бы так не ушатали. Почему блок не выставил? Это тебе не хоккей, здесь шлема нет.

Отец стучит по панели.

– Голову беречь надо. Понял?

Киваю.

Прислушиваюсь к гулу в голове. Как будто мои уши превратились в ракушки. И я слушаю море.

Не помню, как отец привёз меня в травмпункт. Как мы ходили по всяким кабинетам, как мне делали рентген. Я как будто во сне, наблюдаю со стороны.

И также внезапно, как во сне, мы уже стоим перед дверью в нашу квартиру. Мама встречает нас, ахает. «Это что такое?». «Все хорошо, мам, в футбол играли, мячом попали. В травмпункт уже съездили». «Что врач сказал? Дай снимок посмотреть». Мама смотрит снимок. Говорит, то же самое, что и доктор – переломов костей черепа нет, сотрясение мозга первой степени. Соблюдать постельный режим. Повезло, что нос остался целым.

Лежу на кровати. Мама даёт мне какие-то таблетки, запиваю их водой. Уходит. Женя сидит около меня. Мы одни.

– Ты как?

– Более-менее.

– С кем подрался?

– В меня мячом попали.

– Ты себя в зеркало видел?

У меня нет сил с ней спорить.

– Ладно, – она укрывает меня, – потом поговорим.

Наконец-то один.

Ложусь на бок к стене. Закрываю глаза. Так спокойно. Слушаю шум в голове – теперь он напоминает мне об ушедшем лете. О шуме травы. О тресканиях кузнечиков.

И о развевающихся на ветру красных волосах.

Тишина

Эпизод восьмой. За и против

1.

Отец подвозит меня до школы. Высаживает у центрального входа. Дожидаюсь, когда синий «Volvo» скроется из виду, и только тогда прохожу через чёрную калитку.

08:18. Вторник, 20 ноября.

+2 С. Пасмурно, без осадков.

Движение на дороге затруднено.

Захожу в кабинет физики. Шум в классе тут же смолкает. Чувствую, как все наблюдают за мной. Это неудивительно: за неделю отёк прошёл, но синяки по-прежнему заметные, желтоватого цвета.

Не обращая внимания, прохожу за первую парту у окна.

Замечаю Влада, он стоит в компании Маши Орловой и её свиты. Делает вид, что не видит меня. У него под глазом синяк.

Странно. А разве я бил Влада в лицо? Не помню.

Постепенно в класс возвращаются голоса. Разговоры продолжаются. И снова никому до меня нет дела. Достаю всё, что нужно к уроку – задачник, тетрадь и пенал. Сажусь за пустую парту.

Звонок на урок. А моей соседки по-прежнему нет.

Ну, и ладно.

Перемена.

Толпа одноклассников направляется к другому кабинету. Стараюсь держаться ото всех подальше. Чтобы никого не видеть и не слышать. Хочу просто пережить этот день и вернуться домой.

– С возвращением, – ко мне подходит Полка.

Что тебе от меня нужно? Почему нельзя оставить меня в покое?

– Спасибо, – демонстративно утыкаюсь в телефон.

Она мнётся возле меня, не зная, как себя вести.

– Как твоё самочувствие? Что врачи говорят?

– Жить буду, – отвечаю, не поднимая взгляда.

– Это хорошо.

Неловкое молчание. Наконец до Полки доходит, что я не в настроении разговаривать.

– С-с-с-с, что ж, – она вздыхает, – рада, что с тобой всё в порядке.

Она неуверенно дотрагивается до моего плеча. «Ободряюще» похлопывает его. И, наконец, уходит.

Спасибо.

За несколько минут до начала урока захожу в полупустой кабинет алгебры и геометрии. Бросаю взгляд в сторону кулера – никаких кофейных сплетен.

Подхожу к своему месту.

– Привет, – протягиваю Алексу руку.

Он убирает ноги с моего стула. Колеблется, но всё-таки здоровается со мной.

– Пр-ривет, Санчо, – Алекс поднимается с места, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – достаю из портфеля вещи.

– Слушай, тут такое дело, – он тщательно подбирает слова, – в общем, нам лучше не общаться какое-то время. Влад – мой лучший друг, и я… ну… как бы… Понимаешь?

Ох. Он что, не мог сказать это до того, как я разложил вещи?

– Да, я понял.

Закидываю портфель на плечо, прихватив своё барахло. Ищу глазами место. Хорошо бы было сесть где-нибудь в углу или на Камчатке. Но, конечно, всё занято.

Подхожу к третьей парте по центру. К пустому месту, где обычно сидит она. Ирония.

– Привет, к тебе можно?

– Да, конечно, – Алиса улыбается, – как ты?

– Более-менее, – сажусь, бросив вещи.

– Голова гудит?

Пока нет. Но, зная тебя, скоро загудит.

– Только иногда.

– Ты на седативных, что ли?

Усмехаюсь.

– Что, так заметно?

Алиса кивает.

Наверное, я выгляжу действительно ужасно, потому что Елена Михайловна ни разу меня не вызывает. И это хорошо. Я всё равно ничего не понимаю, просто тупо списываю с доски в тетрадь. Даже не пытаюсь вникать.

Алиса наклоняется к моему уху.

– Ну, хоть ты мне скажи, – как-то странно она начинает разговор, – давно у вас с ней это?

О нет.

– О чём ты?

– Я про вас с Марго, – она усмехается, – думаешь, это незаметно? Как вы смотрите друг на друга. Как ты бегаешь за ней. И как она с тебя пылинки сдувает.

Невольно приподнимаются брови. Марго? Пылинки? Не было такого, Алиса просто провоцирует меня. Да и я ни за кем не бегаю.

– Между нами ничего нет. Ты придумываешь.

Груша бросает взгляд в нашу сторону. Сидим тихо, пока она не перестает смотреть на нас.

– Ой, да брось заливать мне, – Алиса толкает меня в локоть, – у тебя сейчас нос вырастит, как у Пиноккио. Так вы что, встречаетесь?

Да насрать. Алисе повезло, я сейчас совсем не в настроении. Киваю ей.

– Я так и знала! Так и знала!

– Павлова, Громов, можно потише? – Груша стреляет в нас злым взглядом.

– На перемене поговорим, – шепчет Алиса и утыкается в тетрадь.

Тяжело вздыхаю.

– Я хочу знать всё, – Алиса смотрит на меня горящими глазами, – как вы познакомились? Как вы начали встречаться? Сколько вы уже вместе? Мне нужны все подробности. Поверить не могу, что я была права!

Кажется, теперь я понял, почему Марго не хотела, чтобы о нас кто-либо знал.

– Как ты вообще это поняла? – разворачиваю шоколадный батончик, который мне купила Алиса.

– Да вы особо и не шифруетесь, – она достает телефон, что-то ищет в нём, – вы приходите вместе, уходите вместе. Иногда уроки пропускаете одновременно. А ваш танец на Хеллоуин? А про это я вообще молчу.

Алиса показывает мне фото в телефоне. На нём мы с Марго, пьяные в хлам, спим на диване в обнимку. Причем, я утыкаюсь лицом ей в грудь, а она прижимает меня к себе, держа за волосы.

– Когда это?

– На вписке после концерта Алекса и Глеба, – Алиса убирает телефон, – но это всё мелочи. Мы живем в такое время, когда это мало что значит. Но вот эта драка, а точнее то, что после…

– Что после?

– Ты что, не знаешь? А, ну да. Ты же дома валялся. В общем, – Алиса осекается. – Подожди-подожди. Ты думал, я не замечу, как ты тему перевёл? Рассказывай давай, как у вас с ней всё произошло.

Оглядываюсь по сторонам. В буфете слишком много людей. Мало ли, вдруг какая-нибудь чикулька из нашего класса пройдет мимо, и вот уже все знают, что мы с Марго встречаемся.

– Не понимаю, почему тебя это так интересует, – доедаю батончик.

– Ну, не знаю. Это же Марго. Ты же её знаешь, всегда такая жесткая, прагматичная. Она вечно потешается надо мной. Говорит, мол: «Павлова, как ты не понимаешь, любовь – это иллюзия, бла-бла-бла. Не существует никакой второй половинки, бла-бла».

Усмехаюсь. Да, знакомая песня.

– А теперь у неё самой есть парень, и мне интересно, что она сейчас думает.

– В общем-то, тоже самое.

– Да брось! – Алиса смотрит на меня так, будто я ей вру, – хочешь сказать, она так и не верит в судьбу? В любовь, в конце концов?

Киваю.

– Ну ваще, – возмущается Алиса. – Знаешь, она может говорить, что угодно. Но со стороны-то виднее. Уже все заметили, как она изменилась – смягчилась как-то и всё такое. Алекс считает, что она просто вышла из подросткового возраста, но я сразу просекла – у неё появился парень. Ты бы видел её раньше! Марго – самый угрюмый человек из всех, кого я знаю. Такое не перерастают. Помню, когда она гуляла с Лёхой, он постоянно дразнил её песней Леди Гаги…

– Подожди. С каким Лёхой?

– Ой, а ты не знаешь про него?

Да, блин. Конечно, не знаю.

– Я знаю только про Антона.

– Нет, про Антона я, вроде, не знаю, – Алиса задумывается, – нет, точно не знаю. Короче, с Лёхой и его компанией мы гуляли в девятом классе. Мы с Марго тогда были, как Джон и Пол. Да, я посмотрела тот фильм, «Стать Джоном Ленноном». Аарон Джонсон просто хат-хат-хат⁵³. А в конце я плакала.

Так, надо остановить её, пока она не забыла мысль.

– Рад, что тебе понравилось. А в каком смысле вы были, как Джон и Пол? Что, вы обе слушали рок-н-ролл и мечтали собрать свою группу? – усмехаюсь.

– Нет. Мы обе потеряли родителей. У Марго умер дедушка, а у меня – мама.

Вот ляпнул, так ляпнул.

– Прости, я не знал.

– Ничего, всё в порядке, – Алиса тяжело вздыхает, – так, о чём это я? Мы тогда гуляли с компанией Лёхи. Пили, курили, петарды взрывали. Я встречалась с Коляном, а Марго была с Лёхой, но они не встречались. Она мне так и не сказала, что между ними произошло. Но слухи разные ходят. Вроде как, она его сильно избила. Но я в это не очень верю. Ты же видел Марго – метр с кепкой. Она бы с таким кабаном не справилась.

Эта метр с кепкой подорвала школьные туалеты. Так что я уже ничему не удивлюсь.

– О-о-о-ох, что за время было, – Алиса вздыхает, подперев голову, – и смешно, и грустно.

Она погружается в воспоминания. А я сижу, перевариваю информацию. Сначала Влад, потом Антон. Теперь Лёха. Кто ещё в «Лиге злых бывших» Марго? Одно радует, с первым я уже подрался.

Мы сидим молча до тех пор, пока не раздаётся звонок.

– Нам пора.

– Да, пойдем, – Алиса поднимается из-за стола, – ты мне так и не рассказал ничего.

Усмехаюсь.

– Расскажу. На следующей перемене.

– О, это так мило-о-о, – говорит Алиса, прижимая ладошки к щекам, – вы теперь будете моим любимым пейрингом. Надо придумать название. ГроМар? ГроМа? Нет, звучит плохо. Может, МаГро? Да, так лучше.

Мы спускаемся вниз по лестнице, к раздевалкам. Наконец-то. Я думал, уроки никогда не кончатся.

– Я вообще не понял, о чём ты.

– Ты никогда фанфики не читал? Ну, пейринг – типа пара. И у каждого есть название. Обычно из двух имен. Ромиона, например. То есть, Рон и Гермиона. Понял?

– Да, но зачем ты это придумываешь? Может, лучше расскажешь, что произошло?

Алиса кивает, берёт меня под руку. Наклоняется поближе, чтобы нас никто не слышал.

– А-ЛИ-СА! А-ЛИ-СА! МИ-Е-ЛО-ФОН! – кричит сверху Влад, свесившись через перила.

Алиса закатывает глаза.

– Алиса! – Влад подбегает к ней, наиграно пыхтя, – Алиса! Миелофон у меня!

– Да ты задолбал уже! Этой шутке двести лет.

– Да тебе ж всё равно нравится, – Влад смеётся, легонько щелкает Алису по носу, – сегодня кинцо у меня смотрим, помнишь?

– Да, помню. Но…

– Ну всё тогда, жду тебя внизу, – Влад бросает на меня взгляд, – заканчивай свои дела и идём.

Он усмехается. Уходит вниз по лестнице, напевая под нос «Прекрасное далеко».

– Мне надо идти, – Алиса отпускает мою руку.

– Да, я понял.

– Спроси Марго, она лучше меня расскажет.

– Разберусь. Иди.

Алиса обнимает меня на прощанье. Чувствую, как ей неловко, но мне похрену. Видимо, только один человек сможет мне всё объяснить.

И давно пора.

Звонок в дверь.

Слышу, что в квартире громко играет музыка. Возможно, поэтому никто не открывает. Звоню ещё раз. Музыка становится тише.

Наконец-то Марго открывает дверь.

– Что ты здесь делаешь? – она не высовывается, будто прячется от меня.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – она начинает закрывать дверь, но я останавливаю её.

– Нет, мы поговорим и немедленно.

Марго всё-таки впускает меня. Она явно никого не ждала. На ней растянутая кофта, какие-то пижамные штанишки. Волосы собраны в высокий хвост. Никакой косметики.

Пока раздеваюсь, Марго наблюдает за мной, облокотившись о косяк двери и прикрывая губы рукой. Из её комнаты играет песня – старый хит «Я рисую на асфальте»⁵⁴.

– Кто дома? – снимаю кеды.

– Никого, – Марго уходит в комнату. Выключает музыку.

Прохожу следом. Сейчас она мне всё расскажет. И что случилось. И про Влада. И про Лёху. И про Антона. И вообще про всё-всё-всё.

– Марго, ты в курсе, что в школе происходит?

– Нет, я давно там не была, – она убирает с кровати альбом, который я подарил ей на годовщину, карандаши и прочее.

– Не ври мне. Я знаю, что ты всё знаешь. Что произошло, пока меня не было?

Марго игнорирует мой вопрос, продолжая убираться. Она будто боится показаться мне на глаза.

– Марго, я с тобой разговариваю, – подхожу к ней ближе, – расскажи мне, что случилось.

– Что «что»? Да жесть, вот что! – она поворачивается, начинает кричать, – ты чем думал, когда полез с Владом драться?! Как тебе это вообще в голову пришло?!

Смотрю на Марго и глазам не верю.

– Хватит орать на меня, – повышаю голос, – откуда у тебя это? Ты что, дралась с кем-то? Ты с Владом дралась? Это он тебя так?

Нижняя губа Марго разбита. Ранка уже не кровоточит, но всё равно бросается в глаза.

– Так! Не надо, – Марго разжимает мои кулаки, – давай успокоимся. Пойдем на кухню и поговорим спокойно. Обо всём и по порядку.

Марго ставит чайник.

– Какой чай будешь? – она встает на цыпочки, чтобы достать до верхней полки.

– Любой, только не зеленый.

Она будто знала, что я так скажу – достала упаковку до того, как я ответил. Марго заваривает чай. Ставит две кружки на стол. Садится рядом.

– Это «Летний букет», – добавляет мне сахар, – ты помнишь его?

Киваю. Конечно, помню.

– В последнее время я часто вспоминаю лето, – она вздыхает, – как хорошо тогда было.

Отпиваю чай.

– Так что произошло?

– Да ничего особенного, – Марго теребит рукав кофты, – тебя забрали. Я была вся на нервах. После школы нагнала Влада. Мы начали ругаться из-за всей этой ситуации. Я что-то психанула, вмазала ему.

– Что, прям вмазала?

– Ну да, – Марго показывает костяшки на правой руке, – а там эта Орлова с ним была. Она бросилась нас разнимать. И локтем меня задела. Не думаю, что специально. Потом через пару дней я поговорила с Владом нормально, прояснила всё. И мы больше не общались.

– Влад был с Орловой?

– Они встречаются. Давно уже. Недели две.

Мне нечего сказать. Отпиваю чай.

– Как голова? – Марго разглядывает моё лицо, – что врач сказал?

– Кости целы. Сотрясение. Пару недель и всё пройдет.

– Понятно.

Мы замолкаем. Просто сидим, пьём чай. И так целую вечность. Должно быть, это имеют в виду авторы, когда пишут: «В воздухе чувствуется напряжение».

– Я скучала по тебе, – Марго прерывает молчание.

– Скучала? – опускаю кружку, – могла бы хоть навестить, позвонить. Узнать, как у меня дела.

– Видать, Влад тебя сильно треснул, – Марго осторожно касается моей головы, гладит волосы, – ты же сам сказал, что не хочешь, чтобы я с твоим папой пересекалась. Тем более, как бы я ему показалась с такой губой?

– А не позвонила почему?

– Подумала, что надо оставить тебя в покое. Дать отдохнуть от всего.

Вздыхаю.

– Ты меня обидела.

– Ты меня тоже, – Марго убирает руку, – ты сорвался на меня из-за звонка Груши. Потом пришёл в школу, устроил сцену. Подрался с моим другом. Так я ещё и виновата оказалась.

– Так а зачем ты поперлась ночевать к Владу?

– Да я уже тебе говорила! – срывается Марго, но берёт себя в руки, – мне нужно было где-то переночевать. Я поссорилась с родными. Попросила у Влада перекантоваться. У него и места дохрена, и мне с ним комфортно.

– Комфортно выполнять его желания?

– Перестань. Ничего такого не было.

– Так расскажи, раз ничего такого.

Марго усмехается.

– А ревновать не будешь? А то я теперь не знаю, как ты можешь отреагировать, – она смотрит на мою реакцию, – да ладно, шучу. Я размяла ему спину и рассказала один секрет. Всё. Мы даже не выпивали. И стоило такую шумиху поднимать?

Чувствую, что постепенно остываю, как и мой чай.

– Прости меня. Что устроил всё это.

– Я больше обижаюсь, что ты не доверяешь мне.

И снова она об этом.

–А как мне доверять тебе? Мало того, что я узнаю много плохих вещей про тебя. Так ещё ты говоришь, что всё, что между нами – это так, всего лишь игра гормонов. И, получается, на моём месте мог бы быть любой другой. Ведь нет ничего, что делает меня в твоих глазах более особенным, чем кто-либо ещё. Судьбы, предназначения, всевышних сил – называй, как хочешь.

– Тебя что, принцесса укусила? – Марго берёт меня за руку, смотрит прямо в глаза, – дай-ка я тебе кое-что объясню. Знаешь, почему судьба – это пижня для неудачников? Потому что судьба – это совокупность случайных событий. И, если верить в судьбу, значит, верить, что счастье можно обрести с человеком, которому просто повезло родиться в какую-либо дату или оказаться в нужном месте и в нужное время. И получается, что человек даже не может выбрать, с кем он хочет быть – ведь есть грёбанная теория вероятности, которая уже всё решила за него. Как тебе такое, а?

Она приближается к моему лицу.

– А теперь послушай, что говорит биология, – Марго всё больше заводится, – каждый день мимо меня проходят тысячи мужчин. Тысячи потенциальных партнёров. Какая-то часть из них даже окружает меня постоянно. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что многие из них хотели бы залезть мне в трусы. Но вот, что интересно: из всей этой огромной толпы кандидатов только ты – тот единственный, который запускает во мне механизм из гормонов, инстинктов и генов. Единственный, кто заставляет меня испытывать так называемое «счастье» при одном только взгляде, прикосновении. Разве это не то, что делает тебя особенным?

Лицо Марго оказывается совсем близко от моего. Кажется, я понимаю, о чем она. Вроде бы, такие мелочи – её красные щеки. Тяжелое дыхание на моих губах. Запах светло-рыжих волос. А я уже схожу с ума. Забыть все обиды, развеять сомнения, простить всё на свете – да пожалуйста! Лишь бы прикоснуться и испытать так называемое «счастье».

Мы с Марго набрасываемся друг на друга и сливаемся в горячем поцелуе.

– Нет, только не на полу! Только не на полу!

Слышу, как часы на кухне пробивают шесть раз.

– Тебе пора, – шепчет Марго, – скоро мои вернутся.

Киваю. Но она так и остается лежать на мне, уткнувшись в шею. Да и я не спешу отпускать её из объятий. Проходит минута. Другая. А мы так и лежим.

– Я и не догадывался, что мне тебя так не хватало, – целую её лицо, – может, наплевать на всё? Останусь у тебя. Проведем всю ночь вместе.

Марго усмехается.

– Нет, – целует меня в висок, – поверь мне, ты не хочешь сталкиваться с моим отцом. Да и с матерью тоже. Так что давай, собирайся.

Нехотя вылезаю из кровати. Собираю одежду с пола, одеваюсь.

– Ты придёшь завтра в школу?

– Возможно, – Марго, голая, встаёт с кровати, собирает волосы в хвост, – что у нас завтра? Среда?

Смотрю на неё, в четвёртый раз пытаясь застегнуть пуговицу на воротнике. А, надо кивнуть. Киваю.

– Тогда приходи вместо физкультуры ко мне, – она подходит, помогает мне с пуговицей и поправляет воротник, – позавтракаем вместе под сериал. А потом пойдём к третьему уроку. Что скажешь?

– Да, давай.

Марго одевается в домашнее. Взяв с кухни пакетик, собирает с тумбочки мусор с моей ДНК. Раствором «Мирамистина» несколько раз протирает поверхность. Достает из шкафа далеко заныканную зажигалку «Zippo». Прячет её за резинкой штанов.

Выходим в коридор.

– Я провожу тебя до низу, – Марго надевает тапочки, накидывает пальто, – постоишь со мной, пока буду курить?

– Да, – улыбаюсь, завязываю шнурки на кедах.

Ну, как ей это удается?

Я хотел прийти и высказать всё, что накопилось за эти дни. А как увидел её, сразу всё забыл и поддался эмоциям. Даже извинился. Чтобы снова приходить к ней и смотреть вместе сериалы. Читать нашипереписки и улыбаться, как дурак.

Может, я просто влюбился?

Нет, влюбился я уже давно. А теперь, наверное, полюбил.

Звонок на перемену.

Кабинет ОБЖ находится на первом этаже рядом со спортивным залом. Именно через окно этого кабинета мы с Марго сбегали из школы во время Хеллоуина.

– О-о-о, привет, мои любимые котятки, – Алиса обнимает меня и Марго за шеи, – Марго, я так соскучилась по тебе, мне так было одиноко за нашей партой.

Замечаю, как Марго закатывает глаза.

– Да-да, я тоже скучала, – она хлопает Алису по спине и отходит.

– Пр-ривет, – Алекс подходит к нам, жмёт мне руку, – а вы уже слышали, что ОБЖ сегодня не будет? О, Марго, с возвращением!

Алекс бросается обнимать Марго.

– В смысле «не будет»? А нахрена тогда я припёрлась? – она хлопает его по спине и отходит.

– У нас будет ле-е-е-екция. Про пестики и тычинки.

– И про презики, – добавляет Алиса.

– Серьёзно? Твою ма-а-а-ать, – Марго хватается за голову, – сука, ну что за хрень?

– Надеюсь, нам хотя бы подарят парочку, – говорю я, и ребята поддерживают меня смехом.

Какая-то незнакомая тётка – видимо, лектор, – открывает дверь в кабинет и разрешает нашему классу зайти. Марго, разумеется, занимает место рядом с Алисой. Сажусь за свою парту, достаю блокнот и ручку.

– К тебе можно? – ко мне подходит Алекс.

– А чего с Владом не сядешь?

– Его нет. Он к русскому пр-ридет.

Усмехаюсь.

– Нет, ты не подумай, – Алекс говорит, кусая губы, – я сажусь с тобой не потому, что Влада нет. И вообще, ты, наверное, обижаешься на меня. Я хотел извиниться за вчера. Просто я не так всё понял. Так что, мне можно сесть с тобой?

– Да садись уже.

Алекс улыбается, подсаживается ко мне. Забавно, но я и не обижался на него. Это же Алекс, что с него взять? Он как ребёнок. Хотя приятно, что он всё-таки подошёл и извинился. Значит, конфликты уже позади и всё постепенно становится, как прежде.

– Эй, – шепчет мне Алекс где-то в середине лекции, – хочешь, я не дам тебе нормально слушать?

Пожимаю плечами.

– Я и так особо не слушаю.

– Посчитай, сколько раз она говорит «да».

Что он имеет в виду? Вслушиваюсь в слова лекторши.

– Таким образом – да? – статистика показывает, что презервативы не являются эффективным средством контрацепции, – да? – ведь они защищают только в 97% случаях – да? Следовательно, необходимы и другие меры предосторожности – да? – такие, как…

Всё. Я уже весь красный, еле-еле сдерживаю хохот. А тут ещё Алекс сидит и подхихикивает у меня над ухом.

– Вроде уже семь, да? – шепчет он.

Мы с Алексом переглядываемся. И начинаем давиться от смеха. Лекторша бросает на нас взгляд, но мы ничего не можем с собой поделать. Мы так смеемся, что одноклассники начинают на нас коситься.

Как в старые-добрые времена. Да?

После урока мы поднимаемся вверх по лестнице.

– Ну что, как вам лекция? – спрашивает Алиса, – чё вы так ржали?

– Забей, это долго объяснять, – отвечаю с улыбкой.

– Не знаю, как вам, а мне нужно кофе.

– «Нужен», – поправляю Марго.

– ВР-РЕМЯ КОФЕЙНЫХ СПЛЕТЕН!

Мы поднимаемся на четвёртый этаж. Около кабинета Елены Михайловны нас уже ждёт Ира. Сегодня на ней черные подтяжки. А это не запрещается?

– Здравствуй, Марго. Как ты себя чувствуешь? Нормально? – они обнимаются и чмокаются в щёку. Затем Ира обращается к нам, – здравствуйте.

Киваю.

– Ты пр-рисоединишься к кофейным сплетням? – спрашивает Алекс.

– Если приглашаете – конечно.

Всей компанией заходим в кабинет. Тут несколько ребят из другого класса, но нам плевать – мы идём сразу к кулеру. Завариваем кофе в пластиковых стаканчиках.

– Ну что, у кого какие сплетни? – Алекс садится за последнюю парту.

– Я двенадцатого декабря иду на Леди Гагу, – говорит Алиса и делает пару глотков.

– Она пр-риезжает в Москву? Damn! Почему я не знал об этом?

– Кажется, я тебе говорила.

– Нет. Я бы запомнил.

– Говорила.

– Нет.

Мы с Марго переглядываемся. Она усмехается и отпивает кофе. Улыбаюсь.

– Так и знал, что найду вас здесь, – Влад подходит к нашей компании, здоровается со всеми, кроме меня, – вы видели, что на улице творится?

– Метель?

– Метелище! – Влад заваривает себе кофе, – ну, рассказывайте, что я пропустил.

– На ОБЖ была лекция, – говорит Алиса, – про контрацепцию.

– У-у-у, как весело. Кто-нибудь, дайте мне эту хреновину.

– А у нас она на прошлой неделе была, – Ира передает Владу пластиковую палочку, – момент, когда тётенька натягивала презерватив на банан, покорил весь класс.

– О, а у нас не натягивали, – с какой-то досадой говорит Алиса.

– Если хочешь, я покажу тебе, как правильно натягивать.

– Ну Влад!

Он смеется, а потом вдруг хмурится, посмотрев куда-то.

– Марго, а ты давно с этим ходишь? – Влад отцепляет от сумки Марго какую-то бумажку, – ёпт, она на жвачке.

– Твою мать, – Марго судорожно достает из сумки антисептик и салфетки, – что это?

Влад показывает бумажку, на ней надпись: «Маргошлюшка».

– Забавно. Это же как в «Отбросах». Только не «мартышлюшка», а…, – взглянув на Марго, Влад осекается и перестает улыбаться, – прости.

– Ты же понимаешь, кто это?

– Да, я поговорю с ними, – Влад рвёт бумажку на мелкие кусочки и выкидывает её.

Придурки. Надо было ещё вчера им врезать в коридоре.

Марго протирает всю сумку несколько раз, пока Ира не отнимает у неё салфетки. Тогда Марго обрабатывает руки антисептиком, и только после этого успокаивается.

Повисает неловкое молчание.

– Нам нужно идти, – Алиса выбрасывает стаканчик, – у нас сейчас Ильичка, нельзя опаздывать.

– Да, мне тоже пора, – говорит Ира, допивая кофе.

Все сразу начинают закругляться и постепенно уходить. Только Влад не торопится. Выкидываю стаканчик, закидываю портфель на плечо.

– Санчо, – подзывает меня Влад, – на минуту.

Он ждёт, когда все остальные уйдут, и только тогда начинает разговор.

– Слушай, – говорит он, понизив голос, – я поговорил с Марго, она прояснила мне ситуацию. В общем, между нами произошло недопонимание. И я считаю, что теперь конфликт исчерпан.

Влад протягивает мне руку. Так самоуверенно, с надменной ухмылочкой.

– Ты так считаешь? И теперь я типа должен пожать тебе руку? – вижу, как ухмылочка сползает с лица Влада, – думаешь, разок мне двинул, и я испугался? Буду бегать за тобой, лишь бы снова не нарваться? Нет, я не буду притворяться, что между нами всё в порядке. И если надо будет, я снова буду драться.

– Чё? Что за хрень ты несёшь? – Влад тыкает указательным пальцем мне в плечо, – ты, сука, мне ребро сломал, тебе этого мало?

– Что, прям сломал? – усмехаюсь.

– Нет, там трещина. Но блин, мне теперь около шести недель мучиться, – Влад выпивает кофе и выкидывает пластиковый стаканчик. – Слушай, я скажу прямо. Думаешь, мне это так надо? Дружить с тобой и прочее. Я предлагаю мир только из-за уважения и даже не к тебе, а к Марго.

– Вот именно.

Влад хмыкает. И на его лице появляется улыбка.

– Что ж. Хорошо. Я понял тебя. А вариант холодной войны тебя устроит?

– Вполне.

Мы киваем друг другу. И расходимся.

– Такой снег сильный.

– Да. Сильный, – Марго вытаскивает зубами сигарету из пачки, – какие у нас планы?

Мы подходим к остановке возле школы. Не сговариваясь, идём дальше, в сторону наших домов.

– Не знаю. Может, посидим где-нибудь? Выпьем по чашечке кофе.

– Давай, – Марго выпускает дым в сторону, – только к шести мне надо поехать туда. Ну, ты понял. Я же теперь два раза в неделю.

– Да, я помню. Не просто туда куда-нибудь, а туда, куда ты мне не говоришь, – усмехаюсь. Меня это забавляет. – Долго это ещё будет продолжаться? Может, наконец, расскажешь?

Марго пожимает плечами.

– Потом, как-нибудь, – она кокетливо улыбается, – наверное.

Качаю головой.

– Ах, какая досада.

Марго выкидывает сигарету. Достаёт из сумки маленькую картонную коробочку с леденцами без сахара. Разумеется, делится со мной.

– Кстати, хотела спросить, – Марго берёт меня под руку, – ты что-нибудь говорил Алисе о нас?

– Нет. А что?

Всё. Я попал.

– Просто она спрашивала, нравишься ли ты мне. И, по-моему, она хочет нас свести. Она даже придумала название для нашего пейринга.

Ну, Али-и-и-и-и-са!

– И что нам теперь делать?

– Забить, – Марго усмехается, – если будем тщательней скрывать, наоборот вызовем больше подозрений. Так что, если Алиса хочет, пусть сводит. К тому же, это будет хорошее доказательство того, что ты не гей.

– А я что, похож на гея?

– Иногда ты чересчур эмоциональный.

– Чересчур эмоциональный!?

Марго смеётся и целует меня в щеку.

Мы идём к кафе, а снега всё больше и больше. И его сугробы всё выше и выше. Становится понятно, что теперь он здесь надолго. До весны.

2.

Колокольчики, колокольчики

Звенят и звенят…⁵⁵

Предновогодняя атмосфера всегда наступает внезапно. Просыпаешься в одно утро, а за окном ночь. И в темноте, когда идёшь по улице, замечаешь на вывесках новогоднюю мишуру. Тянущиеся гирлянды между фонарями. И плакат на местной аптеке с надписью: «Дарите здоровье!» – а ниже скидки на лекарства от простуды. И ты понимаешь, что пора выбирать подарки. Украшать дом.

И доставать с верхней полки свитер с оленями.

09:40. Суббота, 8 декабря.

–6 с. Ливневый снег.

На дорогах свободно.

Что-то я сегодня рано.

Поднимаюсь на второй этаж к кабинету биологии. Дверь закрыта – видимо, Татьяна Габриэловна ещё не пришла.

– Привет, – здороваюсь за руку с Пашей Гордеевым, – кто-нибудь ещё пришел?

– Нет, – говорит он и снова утыкается в книжку, – и Габы тоже нет.

Прижимаюсь к стене. Достаю телефон. Сначала смотрю на время. Затем проверяю социальные сети и почту. Захожу почитать новые секреты в «Подслушано». Снова смотрю на время.

Ну, твою мать. Мог бы поспать лишние десять минут.

– Паш, ты знаешь, что мы будем сегодня делать?

– Без понятия.

Надеюсь, мы не будем рисовать. А то я, кажется, забыл пенал с цветными карандашами. Усмехаюсь. Звучит так, будто я на продлёнке в детском садике.

Шаги на лестнице. Быстрые и легкие. Должно быть, это…

– Доброе утро! – к нам поднимается Алиса.

Да. Я так и думал.

– Как настроение? – Алиса хочет обнять меня, но останавливается, – о, какой чудесный свитер!

– Знал, что ты оценишь.

– Конечно! Где ты достал его?

– Это мне сестра подарила. В прошлом году.

– Блин, я тоже такой хочу, но их нигде нет, – Алиса вздыхает, – ты, кстати, помнишь про наши планы после школы? Так вот, Влад сказал собираться к трём, не раньше. Видите ли, он хочет поспать, а потом сходить за продуктами.

– Он не придет в школу?

– Конечно, нет. Не царское это дело – ходить в школу в день рожденья.

Усмехаюсь.

Татьяна Габриэловна поднимается по лестнице. Меховая шапка вся в тающем снегу, а полушубок выглядит так, будто она упала в сугроб. Возможно, так оно и было.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – говорит она холодным голосом.

Точно. Упала.

Татьяна Габриэловна открывает дверь в кабинет и уходит в учительскую. Мы с Алисой проходим к нашему месту.

– Кстати, а Марго пойдет к Владу? Она уже несколько дней в школе не появлялась.

– Не знаю. Я позвоню ей на перемене и спрошу, – сажусь за парту.

Алиса бросает на меня косой взгляд.

– У вас всё в порядке? – спрашивает она, понизив голос до шёпота.

– Да, а что? – хочу сказать нормально, но выходит как-то резко.

– Да нет. Ничего.

Алиса садится рядом. И больше мы не разговариваем.

На перемене нахожу место, где никого нет и точно не будет – на третьем этаже, рядом с библиотекой. В этой части коридора даже свет не включен.

Достаю телефон и набираю номер Марго.

– Да, я слушаю.

Её голос, как утреннее похмелье.

– Алло, привет, – стараюсь говорить негромко, но слышно, – ты в курсе, что мы сегодня собираемся у Влада к трём? Праздновать его днюху.

– Да.

– Ты придешь?

– Да, – снова повторяет она, что невероятно бесит.

– Хорошо, – уже хочу положить трубку, но не выдерживаю и продолжаю, – а что, на школу окончательно насрала?

– Какая тебе разница? – огрызается Марго.

– Ну да, у тебя же есть дела поважнее.

– Да ты задрал уже. Сообщи, когда достанешь голову из задницы, тогда и поговорим. Пока.

– Ага. Увидимся там.

Кладу трубку.

Звонок.

Влад открывает входную дверь.

– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! – Алиса кидается Владу на шею и целует его в щеку.

– Эй-эй, да не так же сразу, – ворчит он, но обнимает её в ответ, – проходите, раздевайтесь.

Мы с Алисой, Ирой и Алексом заходим в квартиру. Замечаю, что Влад приоделся к празднику: вместо любимого им спортивного стиля – голубая рубашка, тёмно-синие джинсы.

– Только предупреждаю сразу. Сидим часов до девяти. Потом ко мне придёт дама, и я не хочу, чтобы она наблюдала здесь ваши пьяные рожи.

– О, ты сама тактичность, Владислав, – говорит Ира.

– Дама – это Орлова, что ли? – спрашивает Алиса.

– Конечно, Орлова, – усмехается Алекс, – не Полка же.

Ни с того, ни с сего возникает неловкая пауза.

– Марго вот-вот должна подойти, – говорю я, чтобы как-то развеять обстановку.

– Я знаю, – говорит Влад, – проходите в большую комнату, я там уже приготовил стол.

Минут через десять раздаётся звонок. Влад уходит открывать дверь. Естественно, это Марго. Слышу, как она поздравляет Влада и отдаёт ему пакет – дзынь! – с бутылками, видимо, алкоголя. Влад благодарит и говорит, что попозже отдаст деньги.

– Всем привет, – Марго заходит в комнату и садится рядом с Ирой.

Она выглядит неважно. Лицо бледное, а золотисто-медные волосы собраны в небрежный хвост. Мы встречаемся взглядом, и тут же отводим глаза друг от друга.

– Ну вот, теперь можно начинать, – Влад заходит, держа в руках бутылку шампанского и бокалы, – сначала шампусик по традиции, а потом – что хотите. У нас есть красное вино, виски и, – Ир, специально для тебя, – ликёр.

Влад открывает шампанское, разливает его.

– Я не буду пить, – говорит Марго, накрывая свой бокал рукой.

– Не будешь? Женщина, ты что, не выпьешь за именинника?

– Мне нельзя мешать алкоголь с таблетками.

Влад усмехается.

– Ну, и что у тебя? Сифилис или герпес?

Ира цыкает.

– Хочешь на себе проверить? – Марго подмигивает Владу.

– Да я же переживаю за тебя. А то, если у тебя от сифилиса нос отвалится, кому ты такая стрёмная нужна будешь?

– Но ты же как-то живешь.

– Господа хорошие, ну, может, хватит? Всем на нервы действует ваш обмен любезностями, – вмешивается Ира.

– Да ладно тебе, Ир. Ты же знаешь, мы так шутим. А на самом деле, души друг в друге не чаем. Верно, Марго? – Влад протягивает ей руку.

– Конечно, – Марго хлопает его по ладони.

Влад улыбается, садится во главе стола.

– Так, – Алекс встаёт с места, – раз уж мы, наконец, все собрались, пр-редлагаю первый тост. Выпьем за виновника нашего торжества. За Влада! С днём рожденья! Будем надеяться, что это не последний.

– Ну, Ал! – возмущается Алиса.

– Да что? До конца света осталось тринадцать дней!

– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! – перекрикивает его Алиса, и мы все подхватываем, чокаемся бокалами.

Выпиваю сразу всё.

– Марго-о-о-о, – останавливаюсь, – меня сейчас вывернет.

Голова так кружится. Белый асфальт всё время рядом.

– Тебя тошнит или прям рвёт? – она держит меня за бок и не даёт упасть к чёртовой матери.

– А какая разница?

– Забей.

Марго доводит меня до скамейки у подъезда. Ух, наконец-то дома.

– Спасибо, что довела, – откидываюсь на спинку, – дальше я сам.

– Громов, это не твой подъезд. Это соседний подъезд Влада.

О. Это хреново.

– Как можно было так нажраться до соплей? Ты вообще не знаешь своей меры? – Марго ходит взад-вперед, сложив руки на груди, – в таком виде тебе нельзя домой. Надо что-то делать. Надо…

А-А-А!

Подскакиваю от холода. На лице холодна-а-а-а.

– Не спать, не спать, не спать, – Марго умывает меня снегом, – пошли, нам надо идти.

Она закидывает мою руку к себе на плечи и помогает мне встать. Мы чуть не падаем, но всего лишь чуть.

Вперёд. Домо-о-о-ой.

Открываю глаза. Я всё ещё не дома.

Оглядываюсь. Мы в кафе. Я – на диванчике, Марго – на стуле не против. Напротив, в смысле. Она сидит, одной рукой подперев голову, а другой держась за живот. Глаза закрыты.

– Марго? – дотрагиваюсь до её локтя.

– Что? – она открывает глаза. Оглядывает столик, затем поднимает взгляд на меня.

– Что мы здесь делаем?

– Чай с бергамотом и дабл капучино шоколадно-мятный, – говорит откуда-не-возьми-взявшаяся официантка.

Марго пододвигает ко мне кружку.

– Пей.

Наклоняюсь и без рук отпиваю кофе. Не хватало ещё пролить или разбить кружку. Марго вздыхает. Садится рядом со мной на диванчик. Отрывает меня от кофе.

– Сможешь куртку снять?

Киваю. Марго расстёгивает молнию, я выбираюсь из рукавов. Она вешает мою куртку рядом со своей курткой. Подожди, это же не куртка, это или пальто, или дубленка, или – что? Я не разбираюсь.

Мне надо узнать о куртках больше.

Марго подносит кружку и помогает мне выпить кофе.

– Мне нравится, что ей приходится так со мной возиться.

– Что ты бубнишь? – говорит Марго, и, похоже, я сказал это вслух.

– Говорю, прости, что приходится со мной возиться.

– Ничего, – Марго целует меня в щёку.

– Ты сейчас очень милая, но это не отменяет того, что ты сделала. Я тебя не прощаю.

Марго закатывает глаза.

– Давай мы не будем об этом. Ты пьян.

– Нет, я хочу понять, какого хрена. Какого хрена ты делала у Антона.

Марго не отвечает. Думает, если она будет молчать, я тоже буду молчать. Но нет, с меня хватит.

– Ты думаешь, это нормально? Сначала не приходишь в школу. Потом не берёшь трубку. Я прихожу к тебе, переживаю, как там моя Марго, вдруг она заболела или чего. А мне её сестра говорит: «А Марго поехала к Антону». Нормально, да? Я не думаю, что ты с ним трахалась, но что я должен думать?

– А, теперь всё понятно. Так вот, зачем ты попёрся гулять со своей бывшей под моими окнами, – Марго отпивает кофе. – Знаешь, что я думаю? Это очень по-уродски.

– А что, ты не доверяешь мне?

– Хватит паясничать, – она еле сдерживается, чтобы не наорать на меня. – Я тебе уже много раз говорила, что тебе не о чем волноваться. Особенно по поводу Антона. А ты продолжаешь выносить мне мозги.

– Я знаю. Но давай я объясню тебе всё, как ты любишь это делать. Понимаешь, я парень. А ты моя девушка. И у меня в инстинктах заложено оберегать свою территорию.

– Вот как? – Марго хочет звучать жестко, но в её голосе какие-то нервные нотки, – как ты правильно заметил, я – твоя девушка. И ты должен защищать меня. Правильно, да? А в итоге ты нажираешься в сопли. Я тащу тебя домой. Привожу в вменяемое состояние. А потом в двенадцать часов ночи прусь к себе. Одна. Так ты, значит, оберегаешь свою территорию?

Беру кружку, отпиваю кофе.

– Что, сказать нечего?

– Дай мне немного времени прийти в себя, и я провожу тебя до дома, – поднимаюсь из-за стола.

– Да брось, я…

– Я сказал, что провожу.

Не дав ей возможность возразить, ухожу в туалет.

И вот мы уже около её подъезда.

– Спасибо, конечно. Но сумку мою было нести необязательно.

Отдаю Марго её сумку.

– Я пойду. Уже поздно.

– Саш, подожди, – Марго останавливает меня за рукав, – извини, что я так поступила. Что уехала и ничего не сказала. Я не думала, что тебя это так заденет.

– Меня задело не то, что ты уехала, а то, куда ты уехала.

– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Но, поверь мне, я тебе не изменяю. Не изменяла и не буду, – Марго тяжело вздыхает, – я бы хотела всё объяснить, но чувствую, что не могу. Сейчас не могу. А пока – ты можешь просто довериться мне?

Поднимаю взгляд и встречаюсь с её глазами. С этими зелёными глазами.

– Думаю, что смогу, – наконец говорю я.

Марго подходит, обнимает меня за шею. Прижимаю её к себе за талию. На прощание целую в щеки и губы.

– Мне точно пора, – хочу отстраниться, но Марго меня не отпускает.

– Думаешь, я отпущу тебя, такого пьяненького дурачка, блуждать по дворам? А вдруг в сугроб упадёшь? – Марго усмехается. – Эх, пошли, горе луковое. Переночуешь у меня. Только будь готов где-то в шесть утра свалить. И чтобы не звука. Понял?

Киваю, улыбаясь.

Мама, заспанная, открывает входную дверь.

– Сынок, а ты часом не загулял?

– Прости, мам, так получилось, – захожу в квартиру, снимаю куртку, – мы так хорошо сидели, все остались, и мне как-то неудобно было уходить.

– Да не приставай к нему, – папа выходит из родительской спальни, – ну, подумаешь, заночевал у друзей? Главное, что предупредил. Пойдём спать.

Папа уводит маму в комнату. Она шёпотом ворчит, что он меня балует. Дверь закрывается, и я уже не слышу, что отвечает папа.

Захожу к себе.

Раздеваюсь, бросаю вещи на кресло. Заваливаюсь в кровать. Вспоминаю, как ещё час назад нежился в объятьях своей девушки. И вырубаюсь без задних ног.

Вррр-вррр. Вррр-вррр.

М?

Вррр-вррр.

Кто-то пишет мне сообщения.

Вррр-вррр. Вррр-вррр.

Да что за дурацкая привычка отправлять по одному слову?

Вррр-вррр.

Ну, твою мать.

Выбираюсь из кровати. На подоконнике телефона нет. Оглядываюсь. На столе тоже.

Вррр-вррр.

В кармане. Точно.

Достаю телефон из джинс. Семь сообщений от Алекса.

11.38 Хай)

11.38 Ты спишь?)

11.39 Лови видео

11.40 Хорошо все таки вчера посидели

11.40 Только мало

11.45 Чё то не грузиться(

11.50 О, всё)))

К последнему сообщению прикреплено видео под названием «др Влада». На превью какой-то момент, когда мы всей компанией сидим за столом.

Ладно. Посмотрю быстренько и лягу спать.

Включаю видео.

После тоста Алиса вручает Владу коробку, в которую мы сложили кучу разных прикольных подарков. Вариант для того, у кого всё есть.

– Ого, как много всего. Ну-ка, посмотрим, что здесь, – Влад достаёт из коробки свёрток, разворачивает его. – Это то, что я думаю? О, да! Леопардовые трусы! Да какие секси-шмекси! Ребят, ну, прям до глубины души.

Нарезка из поздравлений, тостов, разговоров за столом. Лучшие моменты чемпионата по теннису на приставке Wii. Ну и, конечно, всякие дурачества.

Алекс и Алиса в ванной комнате.

– Сейчас мы познакомим Санчо с Пиковой Дамой, – говорит Алиса, она уже изрядно подвыпившая.

– Это будет умор-рительно, – Алекс подхихикивает, – поведёшь его ты?

– Да, конечно. Только снимай и не ржи.

Алекс забирает у Алисы камеру.

– Подожди, а кто будет Пиковой Дамой?

– А ты не сможешь?

– Как? Я же снимать буду.

– Блин, – Алиса выглядывает из ванной комнаты, кричит в коридор, – Ира-а-а, помоги, а.

В ванную заходит Ира, а за ней Влад.

– А ты чё приперся? – спрашивает его Алиса.

– Я тоже посмотреть хочу.

– Да мы же все не влезем.

– Влезем! – Влад отодвигает шторку и залезает в ванную.

– Только не ржать раньше времени, – Алиса берёт Иру под руку, отводит в сторону, – так, Ир, ты будешь Пиковой Дамой.

– Что надо делать?

Алиса берёт руку Иры и вдавливает ей на ладонь немного жидкого мыла. Алекс уже ржёт, но Алиса смиряет его строгим взглядом.

– Вы долго там ещё? – приглушенный голос Марго из комнаты.

– Всё-всё, веди его сюда, – говорит Алиса, а затем переходит на шёпот, – всё, тихо. Ир, встань сюда поближе.

Марго заводит меня в ванную комнату, направляя за плечи. Из-за туго завязанного шарфа я ничего не вижу. Помню, что было ощущение, будто я реально ослеп.

– Здравствуй, Саша, – говорит Алиса низким голосом, – сегодня тебе предстоит встретиться с настоящим воплощением зла. Ты готов испытать парализующий ужас?

– Да, – усмехаюсь.

– Тогда дай мне свою руку, и я познакомлю тебя… с Пиковой Дамой.

Протягиваю Алисе руку. Она, поддерживая меня за локоть, направляет мой указательный палец в сторону Иры. Марго отпускает мои плечи и делает шаг назад.

– Это щека Пиковой дамы, – Алиса проводит моим пальцем по щеке Иры. Та сдерживается, чтобы не улыбнуться.

– Это её нос, – говорит Алиса, направляя палец на кончик носа.

Я всё ещё усмехаюсь, но уже с напряжением.

– А это, – Алиса опускает палец в жидкое мыло, – её глаза.

– Твою мать! – отдергиваю руку, под всеобщий хохот спотыкаюсь об корзину для белья и чуть не падаю, – сука!

Сейчас, когда смотрю на себя со стороны, я тоже угораю, но тогда мне было не до смеха. Это реально стрёмно.

На этом видео заканчивается. Улыбаясь, закрываю его. Уже хочу поставить телефон на блокировку и убрать его на подоконник, как вдруг замечаю, что тут у Алекса целый альбом с личным архивом. Это интересно.

Листаю список видео. Натыкаюсь на одно под названием «др Марго». Выложено 3 сентября 2012 года. Конечно же, включаю.

Алекс держит камеру, снимая на ходу. Судя по его манере съёмки, он уже пьяный.

– Марго, как первая обладательница татуировки, дайте ваш комментар-рий. Как ощущения?

– Бывало и хуже.

Она выпускает дым, усмехается. С краю кадра вижу Влада, Алису, Иру. Они идут все вместе по шумной улице. Узнаю в этих местах дорогу к клубу «ПЛАН Б».

Алекс наводит объектив на себя.

– А? Видали? Мы идеальные друзья, просто the best friends ever!⁵⁶ Скинулись имениннице на тату. Р-ребят, а на мои восемнадцать скинетесь мне на рукава?

Точно пьяный.

– Нет! – говорят они хором.

– Ну и хр-рен с вами, – Алекс закрывает объектив рукой, – смотрите, как я сделаю крутой переход.

Темнота.

Алекс убирает руку. Они уже в клубе «ПЛАН Б», сидят за столиком, выпивают. У Марго на правом предплечье кусок пелёнки, обмотанный прозрачным целлофановым пакетиком.

– А мы продолжаем съёмки с днюхи Маргариты, да, – Алекс едва держит камеру, – смотрите, это мой бокал. Он скорее наполовину полон, чем пуст. Эй! Отдай!

Кто-то отнимает у него камеру. Судя по голосу за кадром, это Ира.

– Давайте каждый что-нибудь скажет на камеру! – Ира направляет объектив на себя, – Марго, моя самая дорогая, самая люби-и-мая-мая-мая, я желаю тебе здоровья и духовного самосовершенствования. Ты лучше, чем ты думаешь. Люблю тебя.

Она обнимает Марго за шею, они чмокаются в губы. Немного ревную, ведь Ире нравятся девушки. Хотя, с другой стороны, все девочки любят такие нежности.

– Ир, направь на меня, – кадр перескакивает на Алису, – Марго, ты знаешь, что я хочу тебе пожелать? Чтобы ты оставалась такой же красивой. А еще – хорошего мужика, – за кадром все сразу подхватывают, – чтобы любил тебя, холил и лелеял. И чтобы ты его любила.

Улыбаюсь. Уверен, Марго, как и я, посмеялась в глубине души.

Влад встает с места, держа бокал.

– А у меня тост! Марго, – он делает паузу, а затем начинает напевать, – ты сегодня взрослее стала…

– … и учёбу ты прогуляла! – продолжают все хором, а Марго улыбается.

И я сам улыбаюсь и немного подпеваю. Они исполняют хит группы «Руки вверх». Всё-таки смотрю на них – на Иру, Алекса, Алису, даже на Влада – и понимаю, почему именно они друзья Марго. Они умеют создавать тёплую атмосферу, с ними приятно расслабиться и забыть обо всем на свете.

– Забирай меня скорей! Увози за сто морей! И целуй меня везде, восемнадцать мне уже!

Восемнадцать мне уже.

Восемнадцать мне.

Восемнадцать.

Минутку, что?

Да не может быть!

Так больше не может продолжаться.

Я пересмотрел видео несколько раз. Нигде открытым текстом не говорилось, что ей исполнилось восемнадцать. Но ведь они же не стали бы петь эту песню просто так? Я просмотрел видео ещё несколько раз. А потом решил загуглить.

И узнал, что в тату-салонах не делают татуировки несовершеннолетним.

Она опять меня обманула!

Слушай, но ведь это ещё ничего не доказывает. Они же были с Владом, он мог договориться. Или у них там знакомый работает. Всё может быть.

Да, но она покупает всем сигареты и всегда добывает алкоголь. Разве это не ещё одно доказательство?

Так она же вроде говорила, что просто знает, где не спрашивают паспорт.

Нет, это я так решил. Потому что, когда я однажды спросил, она многозначительно подмигнула.

Да, но ты подумай. Как ей может быть восемнадцать в одиннадцатом классе? Значит, она либо пошла в школу в восемь лет, либо осталась на второй год. И то, и то – просто бред.

А поджечь учительскую и подорвать школьные туалеты – не бред? Это Марго, пора бы привыкнуть, что в её жизни возможна любая хрень.

Подожди, а ты помнишь, что говорила Милка? Когда выяснилось, что она родилась в 96-ом. Она же согласилась, что у них разница около полтора года.

А Марго говорила, что два. И это больше похоже на правду.

А с чего бы Милка стала врать?

Да не знаю я!

– Громов, – ко мне обращается Ильичка, – надеюсь, вы так напряжённо думаете по поводу романа «Мастер и Маргарита»? Может быть, поделитесь с нами вашими мыслями? Что, нечего сказать? Тогда слушайте и перестаньте отвлекаться.

Киваю. Уставляюсь на Ильичку, но всё равно не могу сосредоточиться.

Так больше не может продолжаться.

Марго вечно повторяет, как важно доверять друг другу, а сама даже свой возраст скрыла. Как мне это надоело! Почему я всё это терплю? Она постоянно врёт, постоянно пропадает без объяснений, а потом я узнаю, что она шляется к своим бывшим. Я уже молчу про потрясающие факты её биографии! Да любой другой уже бы бросил её!

А почему я до сих пор не расстался с ней? Потому что, типа, люблю? И всё?

Ильичка бросает на меня взгляд. Сразу вникаю в её речь.

– Образ Маргариты в романе «Мастер и Маргарита» – это образ любимой и любящей женщины, которая во имя любви готова на всё, – говорит Ильичка, расхаживая по классу, – именно в этом образе – булгаковское представление об идеальной женщине, о вечной любви и женственности. Маргарита воплощает собой глубочайшую философию любви.

Серьёзно? Глубочайшая философия любви? Да они встречались-то месяц или два от силы. Едва знали друг друга. О какой любви речь? Да за весь роман Мастер и Маргарита даже не поговорили толком друг с другом! Они просто писатель и фанатка. Вот и все отношения.

Именно из-за таких историй все и думают, что любовь – самое главное в отношениях. Почему-то считается, что найти себе кого-то сложнее, чем встречаться с этим кем-либо. Типа, если вы уж нашли друг друга, то всё зашибись, остальное неважно. Но, блин, нет! Это не так. Одной любви недостаточно, чтобы жить долго и счастливо.

И мне, блин, недостаточно, чтобы дальше встречаться с Марго!

На перемене выхожу из класса, как можно быстрее. Захожу в туалет. Подхожу к раковине, включаю кран. Умываюсь холодной водой.

Спокойно. Нельзя рубить с плеча. В конце концов, я действительно не уверен, что ей восемнадцать. Надо узнать наверняка.

Мне нужен её паспорт.

Хорошо, ты достанешь его. А что потом? Если Марго правда восемнадцать, что ты будешь делать? Порвёшь с ней?

Не знаю.

Подумай, хочешь ли ты разрушить всё? Ну, подумаешь, ей восемнадцать. Это ничего не меняет. Как если бы ей было шестнадцать.

Да тут дело не в возрасте, а в том, что она это скрыла. Ведь я поздравлял её с семнадцатилетием, она ни слова не сказала.

Может, вы просто друг друга неправильно поняли?

Хватит себя обманывать. Она сделала это намеренно. В любом случае, сначала мне надо разобраться во всем, взвесить все за и против. И тогда принять решение, что делать дальше.

Сажусь за парту.

Не люблю понедельники, потому что утро начинается с двух уроков Ильички. Ну, ладно, один уже позади, впереди – русский.

Оглядываюсь. Марго так и не пришла. Есть вероятность, что она подойдет к третьему, но в последнее время она перестала приходить в середине дня. Так что, сегодня я не получу паспорт.

А почему бы тебе просто не спросить кого-нибудь? Алекса или Алису?

И выглядеть, как дурак? Все знают, а я нет? Да и, если до этого ни разу не всплыло, какова вероятность, что они с ней не в сговоре? Можно было бы спросить Алису, но не хочу, чтобы она думала, что я настолько плохой парень, что даже не знаю возраста своей девушки.

Вздыхаю.

Мне бы посоветоваться с кем-нибудь.

– Эй, Ал, ты когда-нибудь с кем-нибудь встречался?

– Ну да, – Алекс рисует что-то в своем блокноте, – была одна. А что?

– Почему вы расстались?

Алекс пожимает плечами.

– Ну, нам было по четырнадцать – правда, я был в девятом, а она в восьмом. Встр-речались пару месяцев, а потом что-то как-то – раз! – и пер-рестали общаться. Без слёз и скандалов. Потом узнал, что она в больницу легла, я её навестил и тогда понял, что мы больше не пара.

Нет, это не то. Жаль. Хотя, нашел, кого спрашивать.

– А почему ты спрашиваешь?

– Да просто. Интересно.

– Ты сегодня какой-то загруженный. Это из-за конца света? Не переживай, ещё одиннадцать дней впереди, – Алекс протягивает мне блокнот, – на, подними себе настроение.

Усмехаюсь. В этот твёрдый блокнот, обклеенный фантиками из чупа-чупсов, Алекс записывает наши шутки, ляпы на уроках, смешные ситуации. Некоторые перлы сопровождаются его сюрреалистичными рисунками.

Листаю страницы. Улыбаюсь, когда натыкаюсь на любвеобильную козу. Затем открываю «Цитаты великих людей»:

● 

«Средние века – это смута на смуте смуту погоняет» (с) Любовь Андреевна

● 

«Как там говорится? Глаза боятся – в лес не ходить» (с) Алиса Знаток пословиц Павлова

● 

«Чтобы что-то забыть, надо забыть это» (с) Марго Советчик от Бога Николаева

Например, как то, что ты меня обманула?

Закрываю блокнот.

Возможно, когда-нибудь я пожалею об этом.

– Привет, – ко мне подходит Надя.

– Привет, – говорю я, и мы немного обнимаемся ради приличия, – ну что, куда пойдем?

– Можно в кафе посидеть. А то как-то не хочется гулять в такую погоду.

– Согласен.

От метро мы идём в сторону ближайшего кафе. Снег под ногами мокрый, похож на грязную кашу с комочками.

– Я очень удивилась, что ты позвонил, – говорит Надя, – что, мы опять пойдем раздражать твою девушку?

– Нет, что ты. Я сам справляюсь.

Она смеётся.

– Вы помирились?

– Да, всё нормально, – открываю дверь в кафе, – проходи.

Надя проходит вперёд. Официантка спрашивает её, в какой зал мы хотим сесть – в курящий или некурящий. Посоветовавшись со мной, Надя выбирает курящий. Мы проходим за столик у окна.

Мы сидим до позднего вечера, болтаем о том, о сём и одновременно ни о чём. Чашки кофе летят, и я так увлекаюсь беседой, что совершенно забываю обо всём другом. Впервые за долгое время я чувствую, что разговариваю с человеком, который меня действительно понимает – как ни странно! Ведь это девушка. К тому же, моя бывшая. Но это никак не влияет на наше общение.

Только после того, как я проводил Надю до метро, я замечаю, что у меня два пропущенных вызова. От Марго.

Не буду перезванивать.

Достать паспорт Марго гораздо труднее, чем я думал. И дело не в том, что я не могу найти момент и вытащить его из сумки. Шансов было бы больше, если бы Марго хотя бы иногда появлялась в школе. А так мне остается только ждать.

11:12. 13 декабря, четверг.

–12. Снег.

На дорогах свободно.

– О, смотрите-ка, кто пришел! – Влад встает с места, отодвигает соседний стул, – ваше величество, для нас большая честь, что вы, наконец, соизволили предстать пред нами.

Марго садится за стол.

– Заткнись, Влад, – она достает из сумки антисептик и термос. Протирает руки и наливает себе кофе. А, нет, это чай.

– Ты как раз вовр-ремя, – говорит Алекс, – я рассказывал, что мы выступаем в следующий четверг. Полуфинал «Рок Битвы», между прочим! Ты придёшь?

– А следующий четверг – это что?

– Это двадцатое. Накануне конца света, – Алекс игриво приподнимает брови, – так что, ты придёшь?

– Да, конечно, – Марго отпивает чай, – а где это будет?

– В клубе «Yota Space». Это недалеко от кинотеатра «Алмаз», знаешь такой? Там просто обалденный концертный зал. Будет четыр-ре группы, и мы среди них. Я так нервничаю.

– Да ладно, вы с Глебкой наверняка выиграете, – говорит Алиса.

– Ага, если бы только Глебка р-репетиции не прогуливал. Задолбал уже. Чувствую, мы провалимся.

– Ой, не перегибай, – Алиса хлопает Алекса по плечу. – Я, кстати, вчера была на концерте Леди Гаги. Если вкратце, это было охрененно. Во всём. Музыка, спецэффекты, костюмы. Она просто богиня. Единственное, она зачем-то толкнула речь про защиту прав геев. Это было как-то странно.

– А что, в России какие-то проблемы с геями? – Марго усмехается, – а, ну да. У нас же в стране во всём пидорасы виноваты.

Все смеются, но не я. Ничто не радует меня в ней так, как раньше.

– Это, конечно, смешно и забавно, – говорит Ира, – но попрошу без таких грубых высказываний сегодня на литературном вечере.

– Он сегодня? – спрашивает Алекс.

– А какая тема? – говорит Влад, откусывая шоколадный батончик.

– Вы что, смеётесь надо мной? – голос Иры напрягается, – я же говорила вам об этом ещё в конце ноября. И в начале декабря. Мы вместе составляли программу. И вы сами попросили провести его именно сегодня. А теперь – вы не помните?

Алекс и Влад переглядываются, будто спрашивая что-то друг у друга. Затем они смотрят на Марго, повторяя ей свой немой вопрос. Кажется, она, как и они, не знает ответа. Тогда они втроем смотрят на нас с Алисой. Алиса многозначительно моргает ресницами.

– Нет, ну что ты, – говорит Влад, – мы шутим. Конечно, он сегодня. Напомни, во сколько?

– В три, – говорит Ира, и я уверен, она ему не поверила. – Алекс, а ты гитару принес? Ты обещал.

Алекс и Влад снова переглядываются и мысленно о чем-то договариваются.

– Конечно. Она у меня… ну, там.

– Отлично, – Ира оглядывает всех нас, – тогда собираемся к трём в библиотеке. Не опаздывайте.

Ира сказала: «Не опаздывайте». Что ж, это будет просто. У нас шесть уроков, освобождаемся в два. До литературного вечера целый час.

Значит, я успею перекусить.

После звонка спускаюсь по лестнице. Мимо меня проносятся Алекс и Влад, перепрыгивая через ступени. Куда это они? Да похрену.

Так. В буфет или в магазин? В буфет или в магазин? Смотрю, сколько народу толкается около раздевалок. И какой снег на улице. А в буфете всего лишь пару человек и никакой очереди.

Решено.

– Две сосиски в тесте, два яблочных сока и вот этот шоколадный батончик.

Прихватив всё своё добро и сдачу, сажусь за стол в дальнем углу. Достаю телефон. У меня висит новое сообщение – пришло буквально минуту назад. Открываю его.

Марго: Ты где? 14:05

В Караганде.

Пока ем, проверяю соцсети и почту. Читаю ленту в «Твиттере». До конца света ещё чуть больше недели, а шутки на эту тему уже задолбали.

– Приятного аппетита, – подсаживается ко мне Марго.

Всё-таки нашла меня. Киваю.

– Давно не виделись, – она достает антисептик, протирает руки, – почему ты не звонишь? Не пишешь? Мы что, в ссоре?

– Нет, мы не в ссоре.

– Тогда почему ты так холоден ко мне?

Вздыхаю.

– Блин, а можно мне хотя бы поесть без выяснения отношений?

– В смысле?

– Да мы только и делаем, что выясняем отношения. Мне надоело.

– Да пожалуйста, – Марго забирает один из моих соков себе. Она не собирается его пить. Зачем забрала? Да из вредности.

– Это мой сок, – пытаюсь его отнять.

– Я знаю, – говорит она и не отдает.

– Отдай. Я его купил, и я хочу его выпить.

– Тебе для меня какого-то сока жалко?

– Да что ты прикопалась? Что тебе от меня нужно?

– Чтоб ты поговорил со мной!

Оглядываюсь. Буфетчица смотрит на нас. Когда замечает мой взгляд, продолжает протирать витрину, как ни в чем не бывало.

– Хочешь поговорить? Хорошо. Покажи свой паспорт.

– Паспорт? – брови Марго приподнимаются, – зачем тебе мой паспорт?

– Надо мне.

Марго смотрит на меня, пытаясь понять, шучу я или нет.

– Ты уже совсем с ума сошел, – она поднимается с места, – на, забирай свой сок.

Марго оставляет сок передо мной. И уходит.

Так я и думал.

– Где Алекс и Влад? – спрашивает Ира.

На часах уже три часа и десять минут. А их нет. Ира ходит туда-сюда вдоль стола, держа в руках фетровую шляпу.

– Трубку не берут, – говорит Алиса, убирая телефон, – может, пока начнём? А они подтянутся.

– Если вообще придут, – Ира снова смотрит на часы, – договорились же, не опаздывать. И гитара у Алекса. Какой вечер русского рока без гитары?

Марго возвращается в библиотеку с чайником. Оставляет его кипятиться на полу возле розетки.

– Ещё не пришли? – спрашивает она.

– Как видишь, нет, – Ира разводит руками.

– Ну, и хрен с ними, – Марго расстегивает пиджак, снимает его и вешает на спинку стула. Только сейчас замечаю на её белой футболке черную надпись «очень жаль». С жирной точкой на конце.

– Ну, как это «хрен с ними»? У Алекса гитара. Да и вообще.

– Гитара – это ерунда, – Алиса достает телефон, – а кто-то ещё должен прийти?

– Нет. Агата сегодня не смогла, а Настя уже больше недели болеет.

– Ну и всё, – Алиса встаёт с места, – щас всё будет. Отдай мне шляпу и садись. Мы начинаем литературный вечер.

С этими словами она включает какую-то песню на телефоне. Ира одевает на Алису шляпу и садится рядом с Марго. От недовольства и злобы съедает печеньку.

– Я в тоске-е-е-е, – подпевает Алиса и пританцовывает, – дымом в клубе бьет наотмашь по башке-е-е… Обожаю её!

Усмехаюсь. Это что-то из современного рока. Простая мелодия, юношеский голос. Я такое не слушаю. Но песня неплохая. Мне нравится.

И тут распахивается дверь.

– НОЧЬ ДИКТУЕТ ХО-о-О-о-ОД! – Влад орёт припев во всё горло, а за ним Алекс несёт гитару.

– Где вы были? Вы почему опаздывайте? – Ира встаёт с места.

– ГОТОВА ПОЧВА, ИДЁМ НА ВЗЛЁ-о-О-о-ОТ!

– Влад! Влад! Потише! Мы же всё-таки в…

– СЕГОДНЯ НОЧЬЮ НИКТО НЕ УМРЁ-о-О-о-ОТ! – кричит Влад Ире прям на ухо, – И Я!⁵⁷.. Ту-ру-рум! Обожаю эту песню.

Алиса и Влад дают друг другу пять. Мне кажется, Ира скоро взорвётся от такого беспредела.

– Алис, поставь на паузу, – Ира дожидается, когда мелодия остановится и продолжает, – господа хорошие, внимание! Алекс, Влад. Вас не было на прошлом литературном вечере, поэтому я объясню вам правила. Во-первых, у нас есть эта шляпа, которая означает… Вы что, пьяные?

Алекс начинает хихикать. Влад толкает его в плечо.

– Ну, выпили чуть-чуть. Но мы не пьяные, – говорит он.

– Нельзя пить на литературном вечере!

– Нельзя пить вовремя литературного вечера. Но никто не говорил, что нельзя пить до литературного вечера, – Влад смеётся, но быстро перестаёт, – Ир, Ир, успокойся. Всё нормально. Зато мы принесли гитару!

– Да, мы пр-ринесли гитару! – Алекс достает её из чехла и вешает на себя, – тада-а-ам!

Ира садится за стол и закрывает лицо руками.

– Когда-нибудь вы сведёте меня с ума.

Литературный вечер был под угрозой срыва, но нет – дальше всё нормально пошло. И в этот раз всё по-другому. Шляпа оказалась совершенно не нужной, потому что – ну, это же хиты русского рока! «Группа крови», «Оранжевое настроение», «Выхода нет», «Я свободен» – кто будет слушать эти песни молча?

Разве что Марго, которая вообще непонятно, зачем пришла.

– Марго, давай, твоя очередь солировать, – говорит Влад, отпивая чай.

– Давайте попозже. Я пока не готова.

– Что значит «не готова»? Это же всего лишь песня.

– Влад, – говорит Марго и бросает строгий взгляд.

– Хорошо. Тогда ты получишь наказание, – Влад протягивает руку, – дай сюда свой телефон.

– Зачем?

– Ну, дай. Обещаю, нигде лазить не буду.

Марго достает телефон. Вводит пароль, прикрывая рукой экран. Но я вижу, как она нажимает на цифры– 2904. Надо запомнить, на всякий случай. Двадцать девять плюс четыре, как «Тридцать три несчастья» и ноль посередине. Нет, так можно запутаться. А, ладно.

Получив от Марго телефон, Влад принимается что-то в нём делать.

– Раз Марго пока отказывается, тогда очередь Санчо, – Ира вручает мне шляпу, – какую песню ты выбираешь?

– А можно не из буклета? – надеваю шляпу.

– Конечно.

– Секундочку! – Алекс поднимает руку, – я же не знаю аккордов всех песен на свете. Да и я не всё могу сыграть.

– Эту сможешь? – кладу перед ним телефон с текстом и аккордами, которые только что нашёл в Интернете.

Алекс несколько раз внимательно читает, правой рукой перебирая струны на грифе.

– Да, наверное, да. Дайте мне минутку.

– Готово! – говорит Влад и с гордым видом возвращает телефон Марго.

Она нажимает на кнопку блокировки. Экран загорается. И Марго, сматерившись, швыряет телефон на стол. Влад заливается диким хохотом.

– Твою ма-а-а-ать, – Марго вытирает чистые руки об скатерть и почему-то краснеет, – как тебе это вообще в голову пришло?

– Что там? – Алиса берет телефон Марго. Нажимает на кнопку блокировки и отдергивается, – фу, Влад! Едрить тебя налево! Это отвратительно!

– Да что там? – Алекс отрывается от изучения аккордов.

Алиса демонстрирует всем заставку на телефоне. Из-за близорукости, не могу понять, что это. Похоже на какое-то красное массивное дерево с черными сухими ветками. Что за ерунда? Прищуриваюсь и только тогда понимаю, что Влад поставил изображение какого-то волосатого члена. Члена! Блин, Влад, сколько тебе лет? Двенадцать?

– Владислав, это просто… это… – Ира пытается подобрать слова, – это просто неприемлемо. Непозволительно. Недопустимо.

– Это просто жесть, – говорит Алиса и кладет телефон перед Марго.

– Я зна-а-аю, – протягивает Влад. Его лицо красное от смеха, – но это стоило того. Марго, твоя реакция просто восхитительная.

– Нормальная у меня реакция, – говорит Марго, надевая зимние перчатки. Только так она решается взять телефон в руки и всё поменять обратно.

– Нет-нет-нет. Оставь. Это твоё наказание.

– Влад, я не буду ходить с этим.

– Будешь! До конца литературного вечера. Это моё желание.

– Желание? – Марго цыкает, – ты готов потратить целое желание на такую хрень?

Влад кивает, улыбаясь. Марго закатывает глаза и толкает его в плечо. Почему-то она тоже улыбается. Первый раз за вечер.

– Кхм-кхм, – перевожу внимание на себя, – мы отвлеклись.

– Да, давайте продолжим, – поддерживает меня Ира, – Алекс, ты готов?

Он кивает. Берёт первый аккорд. Петь я не умею, так что просто говорю нараспев.

Влад сразу узнает эту песню. Он вообще большой любитель русского рока, так что неудивительно. Другие же подхватывают ближе к припеву. И только Марго слушает, повесив голову и уткнувшись в одну точку.

Ты хороша, как узор

В прямоугольной бумаге…

Она поднимает взгляд на меня.

Ты так хороша-а-а,

Длинные пальцы,

Узкие джинсы,

Шея и плечи,

Но-о-о

Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит!

Я ненавижу, когда меня кто-та-а-а…

Марго отворачивается.

Твои солёные слезы,

кислые мины, душные речи,

весь этот бред!

Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит!

Я ненавижу, когда меня кто-та-а-а…⁵⁸

– Так, а теперь давайте немного развлечемся, – Ира поднимается с места, держа в руках шляпу, – я кинула сюда бумажки с нашими именами. Всё просто, задача – спародировать того, чьё имя вам попалось. Остальные угадывают. Тот, кто будет загадан, будет пародировать следующим.

– Это типа «Крокодила», только с пародиями? – говорит Влад, качаясь на столе, – терпеть не могу «Крокодила». Я никогда ничего не угадываю. Это, конечно, очень весело, но давайте притормозим это безудержное веселье. Предлагаю сыграть в «Две правды, одна ложь».

– Влад, но…

– Очень простая игра! – перекрикивает Иру Влад, – я говорю вам три факта о себе. И вам надо угадать, какой из них ложь. Например. Мой рост метр девяносто. Я никогда не бывал за границей. И я ненавижу сранного «Крокодила». Ну что, погнали?

Ну, в общем, все согласны. Ира, конечно, недовольна, но не идёт на конфликт.

– Поздравляю, – Влад пожимает Алексу руку, – ты прав. Действительно, я бывал за границей и ни раз. Как ты угадал? Ума не приложу. Ладно, давай, твоя очередь. Только давай, что-нибудь крутое.

Алекс задумывается.

– Окей. Раньше я пел в православном детском хоре. Я играю на четырех музыкальных инструментах и осваиваю пятый. И… ну… допустим, я могу шевелить ушами.

– Ал, я сказал, крутые факты.

– Ты можешь шевелить ушами? И ни разу не показал мне? – говорит Алиса, – мы дружим с первого класса, ты не мог не показать мне.

Алекс пожимает плечами.

– А я не верю, что ты владеешь четырьмя инструментами, – говорю я.

– Нет-нет, сто пудово, это уши. Поднимите руки, кто считает, что я права.

Ира безучастно поднимает руку. Влад, с ироничной улыбкой, тоже поднимает руку.

– А разве ты не католик? – внезапно включается в обсуждение Марго.

– Точно! – Алиса подпрыгивает на месте, – ты же католик. Ты не мог петь в православном хоре. Ты пел в католическом. Я права? Я права? А как же уши?

– Да, ты права, – наконец, говорит Алекс, – а ушами я недавно научился двигать. Год или два назад. Смотрите.

Алекс собирает кудряшки в руку на макушке. И показывает, как умеет двигать ушами. Ничего удивительного, но почему-то Алису это очень поражает.

– Ладно, – Алекс отпускает волосы, – твоя очередь.

– Вообще-то нет. Очередь Марго, – Влад усмехается, – она первая предположила. Так что, пусть она теперь загадывает.

– Я всего лишь уточнила, – возражает Марго, – а Алиса угадала. Её очередь.

– Влад прав. Я настаивала на ушах. Так что пусть будет по-честному.

– Я уступаю.

– Марго, – Влад смотрит на неё с ехидной улыбкой, – у меня есть ещё два желания. Соглашайся по-хорошему.

Марго откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Ладно, – она вздыхает. – Вот вам крутые факты обо мне. Однажды я сдавала экзамены пьяной.

– По-моему, ты их каждый год сдаёшь пьяной.

– Влад, не перебивай, – Марго задумывается, – второй факт. До пятнадцати или шестнадцати лет я часто носила обноски сестры. И третий, самый интересный факт. Я встречалась с Владом.

Тут же начинают смеяться Влад и Алиса. С ними подхватывает Алекс – хотя мне кажется, он так же, как и я, не знает причины смеха.

– Марго, ты, кажется, не поняла правила, – Влад постепенно успокаивается, – ложь не должна быть настолько очевидной.

Марго пожимает плечами. Мы с ней встречаемся взглядом. Видимо, так она хотела мне что-то сказать. Что она не встречалась с Владом? Ну, хорошо. Только теперь это уже не так важно.

– Господа хорошие, – говорит Ира, – давайте вернёмся к литературному вечеру.

– Алло? Да, Свет, я же сказала, что сегодня задержусь, – Алиса слушает, что говорят на другом конце провода, а затем вздыхает, – а почему ты одна не можешь отвести его? Хорошо, я приду, как можно раньше.

Алиса кладет трубку.

– Ребят, мне нужно идти, – она встает с места, – мне нужно помочь с Марком.

– Марк – это твой младший брат? – спрашиваю я.

– Мой сводный младший брат.

– Алис, давай я сыграю последнюю песню и пойдешь. Хорошо? – говорит Алекс, настраивая гитару.

– Ладно, – Алиса садится обратно.

Алекс располагается с гитарой поудобнее. Глубоко вздыхает.

– Р-ребят, все вы знаете, что до конца света осталось восемь дней. Да-да, я знаю, я опять об этом. Шутки шутками, но ведь мы и правда не знаем, что нас ждёт дальше. Будет конец света, не будет. И, пока мы все вместе, нашей дружной компанией, я хотел бы сыграть эту песню. Потому что вы мои лучшие друзья. И я вас всех люблю.

Алекс играет первые аккорды. И начинает петь. Негромко так, мягко. Но проникновенно. От этой песни мне становится так тревожно. Как будто конец света уже случился, и мы сидим в тёмном убежище. Последние шесть человек на Земле. Ждём неизбежной участи – когда закончится кислород. И только струны гитары скрашивают последние минуты нашей жизни.

Как страшно умирать молодым.

3.

Её снова нет в школе.

13:55. Понедельник, 17 декабря.

–17 С. Ясно.

На дорогах свободно.

Уже прошла неделя, а я так и не узнал её возраст. И не предпринял ничего дельного. Пора бы уже понять, что нет смысла ждать подходящего момента – он не наступит. Судьба не принесет мне её паспорт на блюдечке с голубой каемочкой. Надо действовать. Надо что-то делать. Что-то решительное, что-то наглое. Думай! Думай! Как мне добраться до её паспорта? Как?

– Сколько до конца урока? Пять минут? – Любовь Андреевна смотрит на часы, – ладно, начинайте собираться потихоньку. Дамир, не забудьте журнал.

А зачем мне паспорт? Ведь есть же…

Какой же я тупой. Как я сразу не додумался!

После звонка подкарауливаю Дамира. Он выходит из кабинета Любови Андреевны последним, держа классный журнал подмышкой.

– Дамир, – улыбаюсь ему, чтобы казаться дружелюбным, – можно мне журнал на минутку? Посмотреть оценки.

– Ты же в курсе, что ученики не могут смотреть журнал без учителя? Вдруг ты что-нибудь там подрисуешь?

Вот ведь, а. Чудак через литеру «м».

– Ну, пожалуйста. Обещаю, я только посмотрю.

Он вздыхает, и всё лицо его показывает, насколько ему влом.

– Ладно, только быстро, – говорит он и протягивает мне журнал.

Листаю страницы. А Дамир пристально наблюдает за мной. Пока он смотрит, я не смогу открыть раздел в конце с данными учеников. Надо что-нибудь придумать.

– Ты долго ещё?

– Одну минуту, – делаю вид, что ищу себя в списке, – ой, я забыл, что там по русскому было.

– Ты издеваешься?

Что же делать? Может, если я продолжу его раздражать, он отдаст мне его?

– Громов, давай быстрее.

– Минутку, – пытаюсь достать из кармана телефон, нарочно торможу, – может, я сфотографирую и отнесу журнал в учительскую вместо тебя?

– Ага, конечно. А вдруг вы опять какую-нибудь проделку задумали? А мне потом отвечать.

– Я ничего не сделаю с журналом. Обещаю. К тому же, ты сможешь рассказать, что это я брал его последним.

Дамир думает пару секунд.

– Ладно. Только не расхаживай с ним по коридорам.

Киваю. И Дамир уходит. Оглядывается напоследок, но всё-таки уходит.

Дамир прав, мне лучше не палиться с журналом. Ухожу в ближайший туалет. Сажусь на подоконник, ищу нужную страницу. Чуть не роняю вложенные справки, но успеваю их поймать. Листаю дальше.

И наконец, нахожу то, что надо.

Николаева Маргарита Александровна, дата рождения: 31.07.1994, адрес прописки: г. Москва, ул. Енисейская, д.13/1.

Ну, хоть имя настоящее. А что это за адрес? Это не наш район. И даже не наш округ. Я понятия не имею, где это. Это вообще Москва? А, ну да. Москва.

Ладно, сейчас это неважно.

Закрываю журнал.

Нет, нет, надо сфотографировать. На всякий случай.

До последнего я наделся, что это не правда. Но теперь у меня есть доказательство. И ей действительно восемнадцать. Охренеть можно. Ну, и что теперь делать?

Ладно, давай подумаем. Тут не так много вариантов. Можно забить. Можно пойти и поговорить с ней, попытаться разъяснить ситуацию. А можно просто бросить её.

Хорошо. Рассмотрим все варианты.

Допустим, я забью. И что тогда? Как я буду продолжать с ней встречаться, если все наши отношения построены на лжи? И – откуда мне знать? – вдруг и дальше будет сплошной обман? Ну, и зачем мне такие отношения? Так что, этот вариант сразу отметается.

Можно пойти и поговорить с ней – это самый разумный ход. Но что я скажу? «Привет, я тут случайно узнал, что тебе восемнадцать». А она такая: «Ну да, и что?». И я такой: «Мне, типа, неприятно, что ты сразу не сказала». Ну, и она, разумеется, скажет: «Ты что, не доверяешь мне?» – и мы опять скатимся в тупое выяснение отношений. А дальше по любимой схеме: поссорились-потрахались-помирились. И снова ничего не изменится.

Получается, остается только бросить её.

Вот так взять и бросить?

Ну… да. Всё равно в последнее время мы только и делаем, что обижаемся друг на друга, ссоримся и ругаемся. А если нам так сильно не нравится быть вместе – тогда в чём смысл?

И то верно. Ну, тогда решено. Возьми трубку и позвони ей.

Нет. Кто же расстаётся по телефону? Это по-уродски. Надо встретиться и, так сказать, глаза в глаза.

Блин, как представляю это, сразу сердце сжимается. Мы же были такой хорошей парой – по крайней мере, мне так казалось. Ведь между нами было что-то такое. Химия, о которой она говорила. Наша донорно-акцепторная связь. Не могло же это просто исчезнуть?

Как же всё сложно.

Мне нужно чудо. Какой-нибудь знак. Чтобы я понял, что всё делаю правильно.

Наверное, лучше подождать, пока эмоции утихнут. Тогда сразу всё станет понятно. Всё, что мне сейчас нужно – это побыть одному.

И чашка сладкого чая.

Захожу на кухню и оказываюсь в густом облаке дыма. Отец, развалившись, сидит за столом. Курит и раскладывает карты. Перед ним коробок спичек. И полупустая бутылка коньяка.

Месяц второй – отец хандрит.

Ставлю чайник на плиту. Открываю окно.

– Хорошо, что ты пришёл, – папа собирает карты и начинает тасовать колоду, – садись, сына, сыграем партейку. Хочешь в покер, хочешь в очко, хоть в дурака – мне всё равно. Давай, ты да я. Посидим, поболтаем по-мужски.

– Пап, я не хочу играть, мне некогда.

Завариваю чай, добавляю сахар. Быстрее, быстрее, пока папа не пристал ко мне.

– Некогда, значит, – он тушит сигарету, вздыхает, – ну, конечно. Я всё понимаю. У вас своя жизнь. Свои заботы. А я вам тут мешаю. Ну ничего, скоро уплыву и снова заживете, как прежде.

Ну всё. Я пропал.

– Ладно, я сыграю с тобой, – присаживаюсь за стол.

Папа, довольный, раздаёт мне пять карт. Что ж, в покер так в покер.

– Всё-таки уплываешь? А как же бизнес? – ставлю одну спичку на кон.

– Тут всё не так просто, – папа отвечает на мою ставку, наливает себя коньяка, – будешь? Я маме не скажу. А, как хочешь. Нет, я пока не уплываю. Я хочу купить кафе. Но ничего подходящего пока не попадается. Менять будешь?

Отдаю две карты.

– Лучше расскажи мне, как у тебя дела в школе.

– Нормально, – стараюсь не показывать лицом, что карты плохие, – я уже влился, всё хорошо идёт. Где-то не парюсь, а где-то пашу, если не понимаю. Так что все пятерки выходят.

– Ну, молодец, – папа отпивает из стакана, – а что с поступлением?

– Готовлюсь.

– На кого?

– На биолога.

Отец поднимает на меня взгляд. И я уже всё понимаю.

– Да, я хочу пойти на биолога. Хорошая профессия. Может, я какое-нибудь открытие сделаю.

– Ага. Как Мендель, например, – отец усмехается, – вот тебе делать больше нечего, как горох перебирать.

Хочу сказать, что работа Менделя не ограничивалась изучением гороха, но спорить с полупьяным отцом бесполезно.

– Тебе никогда не нравится, что я выбираю.

– А ты никогда не убеждаешь меня, что тебе самому это нравится. Ты сам сомневаешься. А если сомневаешься, значит, тебе это и не надо.

– Так ты стал моряком? Не сомневаясь?

– На меня не смотри. Я – это другое дело, – отец откладывает карты, закуривает сигарету. – Я был балбес балбесом. Моя старшая сестра, твоя тётка Ира, всю жизнь за меня уроки делала. Но ничего, я всё-таки добился, чтобы моя семья не голодала. А ты ведь не балбес. Ты умный парень. Из тебя больше толку выйдет.

Вздыхаю. Будь я на самом деле таким умным парнем, каким меня считает отец, я бы уже придумал, на кого поступать. И что мне делать с Марго.

– Вскрываемся?

– Да у меня фигня какая-то, – отец сбрасывает карты.

– У меня тоже.

– Ну, ничего. Не везёт в картах, повезет в любви, – отец усмехается, вручает мне колоду, – как там твоя Маргарита?

– Нормально, – опускаю взгляд, тасуя карты.

Отец хмыкает. Тушит сигарету, выпивает ещё.

– Знаешь, что я скажу? Когда я был в твоём возрасте, девчонки за мной табуном ходили. Всякое бывало. И вот, что я понял и хочу рассказать тебе. Поделюсь мудростью, так сказать. Слушай внимательно, повторять не буду, – отец наклоняется поближе и переходит на шёпот, – выбирать девушку надо по чистым бретелькам бюстгальтера.

– В смысле? – усмехаюсь. Кажется, отец совсем запьянел.

– Если бретельки грязные и затертые, лучше не тратить своё время на эту даму. Раз она это не может держать в чистоте, то что уж говорить про остальное. Улавливаешь мысль?

– Я не понимаю, к чему ты это, – раздаю карты.

– Я это к тому, что не надо заморачивается на одной девчонке, – отец заглядывает в свои карты, – из школьной любви редко что путное получается. Конечно, бывают случаи, когда люди женятся, заводят семью. Но исключения только подтверждают правило. Кажется, так говорят?

Отец меняет одну карту.

– Возможно, когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор и поймешь, что я имел в виду. Ну, а если вы с Маргаритой поженитесь, я подарю вам свой «Volvo».

Ага, поженимся. Конечно. Мы на волосок от расставания. И я не знаю, та ли эта девушка, за которую надо бороться. А ещё я никогда не смотрел, насколько чистые её бретельки.

– Хорошо, ловлю тебя на слове, – ставлю на кон пять спичек, – играешь?

– Ого, Саньке пришли хорошие карты, – папа ставит в два раза больше, – отвечаешь?

Киваю. Почему бы нет? У меня фул хауз, я должен выиграть.

– Вскрываемся, – папа делает пару глотков из стакана, – что у тебя?

– Фул хауз, – кладу карты на стол.

– Ого-го. Это серьёзно.

Улыбаюсь. Уже хочу забрать ставку, но папа меня останавливает.

– Погодь. Глянь, что у меня, – он веером кладет передо мной карты, – Роял флеш, господа. Шучу. Просто каре.

Папа, потирая руки, забирает спички себе. Довольный, как будто выиграл золото всего мира, не меньше. А я не расстраиваюсь. Если я и дальше буду проигрывать, он меня – наконец-то! – отпустит.

Женя заходит на кухню.

– Вы что, оглохли? – она разгоняет дым рукой, – там в дверь звонят.

– А чего сама не открываешь? – поворачиваюсь к Жене, отпивая чай.

– А я никого не жду.

– Я тоже.

– Что за детский сад, – отец поднимается из-за стола, – Санёк, бегом дверь открывать. Жень, а ты сделай папке бутер.

Закатываю глаза. Отставляю кружку чая. Наверняка это какие-нибудь промоутеры, будут предлагать чудо-пылесос или каталоги с косметикой. Не дадут мне сегодня спокойно чая попить.

Открываю дверь.

– Ну, наконец-то. Привет.

Чёрное пальто. Золотисто-медные волосы. Это она. Это Марго.

– Э, привет. Что ты здесь делаешь?

– Я тебе уже раз пять позвонила, а ты не берёшь трубку. Хотела предложить погулять.

Вот как. А может, я не беру трубку, потому что не хочу с тобой гулять? И вообще, видеть, слышать, разговаривать с тобой.

– Ты знаешь, у меня не получится. Дело в том, что…

– Санька, кто там пришёл? – голос папы из конца коридора, – а, Маргарита, здравствуй.

– Здравствуйте, Илья Андреевич, – Марго напролом заходит в квартиру, – а мы с Сашей хотели покататься на коньках.

– На коньках? Отличное дело, – папа подходит, хлопает меня по плечу, – давай, Санька, собирайся. Тебе не помешает проветриться.

– Но…

– Никаких «но». Руки в ноги и бегом. Не заставляй даму ждать.

Вот дерьмо.

Стиснув зубы, ухожу на балкон. За грёбанными коньками.

– Что б ты знала, я совсем не в том настроении. Зачем ты это сделала?

Мы идём по заснеженной дорожке яблочной аллеи. Я несу на плече сумку с двумя парами коньков – моими и Жениными. Они года два пылились на балконе и пылились бы дальше, если бы Марго так в наглую не вытащила меня на улицу.

– Подумала, что мы давно не проводили время вместе. А что, у тебя были какие-то другие планы?

Да, я хотел посмотреть телик и подумать, расставаться мне с тобой или нет.

– Куда мы хоть идём? – игнорирую её вопрос.

– На Коробок. Его как раз залили.

– Серьёзно? Мы взаправду будем кататься на коньках?

Марго усмехается.

– А что, ты зря их тащил?

Может, мне это снится? Это так странно. Мы столько времени были в натянутых отношениях, а теперь – она сидит рядом, надевает коньки. Как будто всё в порядке и так было всегда.

– Марго, что происходит?

– А на что это похоже? – она завязывает шнурки.

– Мы же, вроде как, в ссоре. Не разговариваем друг с другом. И вообще…

– Так, хватит, – Марго перебивает меня, – почему мы не можем просто хорошо провести время вместе? Без выяснения отношений. И лечений друг друга.

Усмехаюсь.

Марго поднимается со скамейки на трибуне. Идёт в коньках по снегу, подходит к бортику и вцепляется в него.

– Так что, ты со мной?

Ладно. Пусть это будет наш последний шанс.

Киваю и надеваю коньки.

Кажется, что так много времени прошло, и я уже разучился кататься. Но мышцы всё помнят. Встаю со скамейки, иду по снегу – так, как будто делал это вчера. Ставлю правую ногу на лёд. Левой отталкиваюсь. И вот я еду. Еду! Смотрю, как лезвия коньков оставляют белые полосы. Наслаждаюсь этим режущим звуком. А самому так страшно, что сердце вот-вот выпрыгнет.

Ещё бы. Я на льду. Впервые за два года.

Резко торможу с разворотом. Оглядываюсь. Марго выходит на лёд, не отпуская бортик. Встает около него. И стоит. И стоит. И стоит.

– Ты что, не умеешь кататься? – подъезжаю к ней.

– Конечно, нет.

– Тогда зачем… а, ладно. Давай, это просто, – протягиваю ей руки, – держись за меня.

Марго хватается за мои запястья. Пячусь назад, увлекая её за собой.

– Двигай ногами. Не бойся. Вот так. И наклоняйся вперед. Хорошо. Правой. Левой. Правой. Аккуратно.

– Мне кажется, я сейчас упаду, – она сжимает мои руки сильнее.

– Нет, я держу тебя. Давай, вот так. Нет-нет! Стой! Стой!

Ловлю Марго, едва не потеряв равновесия. Она вцепляется в мои плечи. Помогаю ей снова встать ровно.

– Я уже пожалела. Ты прав, это была плохая идея.

– Нормально, – выдыхаю, – ты зацепилась носком. Старайся ехать с пятки.

– Мне неудобно. Я будто поскальзываюсь.

Смотрю нам под ноги.

– Может, ты шнуровку плохо завязала?

– Да вроде нормально, – Марго опускает голову и тут же теряет равновесие, – а, твою мать! Твою мать!

Подхватываю её снова. Так мы долго не протянем. Рано или поздно я упаду вслед за ней.

– Давай к бортику, – поднимаю её на ноги.

– Давай!

Возвращаемся на трибуны. Помогаю Марго снять коньки.

– Знаешь, всё-таки коньки – это не моё, – говорит Марго, переобуваясь.

– Да, я заметил, – усмехаюсь, – ты не сильно ушиблась?

– Нет, – говорит Марго, потирая коленку, – чай будешь? Я взяла с собой в термосе.

– Давай.

Она достаёт из сумки термос и пластиковые стаканчики. Разливает чай. От него идёт пар с мятным ароматом. Только дотронувшись до горячего стаканчика, понимаю, что зря я не ношу перчатки.

– Саш, – прерывает молчание Марго, – а почему ты не вернулся на лёд?

– Ты же знаешь. Из-за травмы.

– Ты мне так и не рассказал, что случилось.

Усмехаюсь.

– Это очень забавная история, – завязав шнурки, опускаю ногу, – это произошло 20-ого ноября 2010 года. У нас был матч за выход в полуфинал. Игра была очень напряжённая, мы шли с соперниками нос к носу. Возле бортика завязалась жёсткая борьба за шайбу, двое на двое. Честно говоря, что было дальше я плохо помню. Меня бортанули. Я упал. И не успел среагировать, как кто-то наступил мне на руку коньком. У меня до сих пор в ушах стоит этот хруст. Боль. А дальше помню себя только в палате. Закрытый перелом, обе кости в крошки. Несколько операций, аппарат Илизарова. Восстановление полтора года.

Замечаю, как Марго передёргивается.

– Мне ещё повезло. Из-за перелома иммунитет ослабел, и в декабре я заболел гриппом с осложнением на легкие. Еле вылез. Это сильно повлияло на меня. И вообще, все это стало… ну, чем-то вроде…

– Переломного момента?

Марго достаёт пачку красных «Marlboro», вытаскивает сигарету зубами. Подносит слабый огонёк зажигалки. И останавливается. Секундное замешательство. И Марго убирает нетронутую сигарету обратно в пачку.

– Да, точно. Переломным моментом, – отвожу взгляд. – Несколько месяцев я валялся дома. Прочитал гору книг, посмотрел кучу фильмов и сериалов. Научился монтировать ролики. Именно тогда, кстати, у меня появилась близорукость.

На губах Марго пробегает улыбка.

– Не знаю. Наверное, можно сказать, что я ссыканул вернуться на лёд. И, наверное, поэтому теперь я такой…

Неуверенный. Замкнутый. Нерешительный. Мягкий. Потерянный.

– … какой я есть. Но я вспоминаю, как восстанавливался. Как брал предметы в руку и не мог сказать, какой они формы. Просто не чувствовал, что держу – круглое или квадратное. И понимаю, что лучше я буду ссыкуном, чем переживу это снова.

Марго снимает перчатку. Берёт меня за руку. Да, за ту самую, за левую. Чувствую тепло её ладони. Очертания тонких пальцев. И форму колец на них.

– Ты не ссыкун, – говорит Марго и гладит мою руку, – главное, что ты справился с этим. Ты не дал переломному моменту погубить тебя.

– А, по-моему, дал.

– Саш, – голос Марго становится строгим, – да, это изменило тебя. Но это нормально. На месте сломанной ветки всегда вырастает новая. А на загубленной ничего не растёт. Никогда.

Марго вздыхает.

– Я хотела бы быть хоть чуточку такой же сильной, как ты. Чтобы и на моей ветке были зелёные побеги.

– Марго, – стараюсь говорить, как можно мягче, – а что стало твоим переломным моментом?

Она задумывается. Не смотрит на меня. Её глаза устремлены в одну точку, а взгляд направлен внутрь. Зрачки подрагивают, будто разглядывая воспоминания, как кинофильм.

Губы Марго приоткрываются.

– Я не хочу говорить об этом, – говорит она и переводит взгляд на меня, – пошли отсюда. Я охренеть, как замёрзла.

Марго убирает термос с чаем. Закидываю сумку с коньками на плечо. И мы уходим в сторону яблочной аллеи.

Марго подносит ключ, и дверь в подъезд открывается.

– Спасибо, что проводил.

– Не за что.

Мы вроде как прощаемся, но что-то удерживает нас от поцелуя, объятья или хотя бы чмока в щёчку. Просто стоим друг напротив друга, не встречаясь взглядом, и не знаем, как прервать неловкую паузу.

– Может, зайдёшь? Поговорим обо всем.

– Да. Давно пора.

У меня сердце сжимается. Возможно, сейчас это всё и закончится.

А хочу ли я этого?

Заходим в подъезд. Поднимаемся на четвёртый этаж – самый оптимальный вариант, чтобы и заходящие жильцы не мешали, и родные Марго не спалили. Встаём около окна. Марго наклоняется, прячет сигареты за батарею.

И снова неловкая пауза.

– Саш, я знаю, что у нас сейчас не всё в порядке, – Марго складывает руки на груди, – но я не хочу, чтобы всё заканчивалось.

– Да? До сегодняшнего вечера я думал, что уже всё закончилось.

– Почему?

– Ты знаешь, по многим причинам, – засовываю замёршие руки в карманы, – мы только и делаем, что ссоримся. На учёбу ты не ходишь, а вне школы мы перестали общаться. Ты что-то всё время скрываешь от меня. И вообще, мне казалось, я хорошо знаю тебя. Но ты совсем другая.

– Ты тоже не такой. Я думала, что ты легкий в общении. Но ты агрессивный и ревнивый. И что?

Хм. Это было неприятно.

– И то. Я устал жить в подвешенном состоянии. Я не уверен в наших отношениях. Устал, что с тобой сегодня одно, завтра другое. Я не уверен, что в нужный момент ты будешь рядом.

– Саш, если меня нет в школе, это не значит, что я не рядом.

– Я не об этом, – отстраняюсь от подоконника, хожу взад-вперёд, – у меня уже было такое. Я встречался с Надей, всё было хорошо. А потом она бросила меня. Знаешь, когда? В тот самый переломный момент. Когда она больше всего была нужна мне. И я…

Марго останавливает меня.

– Послушай. Я понимаю тебя. Да, со мной бывает трудно. Но я не Надя. Я не могу обещать, что мы не расстанемся. Что никогда не сделаю тебе больно. Но если вдруг случится вопрос жизни и смерти – я буду рядом. Если, конечно, тебе это надо будет.

Вздыхаю.

– Иди сюда, – шепчет Марго и притягивает меня к губам.

Этот поцелуй чем-то напоминает наш первый. Такой же робкий. Нежный. Неуверенный. Но такой желанный.

Марго отрывается от губ. Кладёт голову ко мне на плечо. Прижимаю её к себе.

– Саш, – шепчет Марго, – кое-что случилось. Я не хочу беспокоить тебя этим, потому что ещё ничего толком непонятно. Но как только станет ясно, я всё расскажу. Обещаю.

– Это что-то серьезное?

– Да.

Что это может быть? Вдруг она больна? Или болен кто-то из её родителей? А что, если она уезжает в другую страну? Это «кое-что» может означать что угодно.

– Почему ты не можешь рассказать сейчас?

– Просто ты ничем не можешь помочь. А я не хочу всё усложнять.

– Зачем ты тогда говоришь это?

Марго поднимает голову. Смотрит на меня.

– Потому что мне страшно.

Обнимаю её покрепче. Хочу просто быть рядом с ней и поддержать, как могу. Но плохие мысли сами лезут в голову. Насколько это «кое-что» – правда? Откуда мне знать, может, это просто способ вызвать жалость и удержать меня? Я теперь не знаю, во что верить.

– Ладно, прости, – Марго отстраняется и складывает руки на груди, – зря я это сказала. Забей.

– Нет, не забью. Как ты там сказала? Если вдруг случится вопрос жизни и смерти – я буду рядом.

Марго улыбается.

– Всё будет нормально, – дотрагиваюсь до её плеча.

– Надеюсь, – она берёт меня за руку, – ладно, я пойду. Уже пора.

Киваю.

Марго целует меня в щеку. И уходит вверх по лестнице. Подхожу к лифту, нажимаю кнопку вызова.

– Кстати, Саш, – Марго останавливается, – зачем ты тогда просил мой паспорт?

– Забей. Уже неважно.

– Точно? – она что-то ищет в сумке. И достаёт паспорт. – Если тебе надо, возьми.

Не верю глазам своим. Красная обложка. Герб России. Никакого обмана. Это действительно её паспорт. Я так долго хотел достать его. А теперь он здесь, передо мной, когда уже не нужен. На блюдечке с голубой каёмочкой.

Поднимаюсь к Марго по лестнице. Она протягивает мне паспорт. Смотрит мне в глаза, почти не моргая. Она понимает, что если я загляну в него, то всё узнаю? Конечно, понимает.

Беру паспорт в руку. Провожу большим пальцем по его шершавой поверхности.

– Держи, – отдаю его обратно.

Марго вздыхает, без слов прячет его в сумку.

– Ты придёшь завтра в школу?

– Скорее всего, да.

– Тогда, может, пойдем вместе к первому уроку? На твою любимую физику.

Марго улыбается.

– Можно.

– Тогда до завтра.

Марго кивает. Хочет уже пойти, но я ловлю её за талию и не отпускаю. Целую на прощание.

Я ошибался. Возможно, всё не так уж плохо. Да, она многое утаила от меня. Но она не врала мне, когда называла «дорогой». Не врала, когда говорила, что скучает. Когда отдала свою девственность. Когда засыпала со мной в объятиях. И не врала, когда говорила, что я – тот особенный, который заставляет испытывать так называемое «счастье».

Может, это просто чёрная полоса в наших отношениях, которую надо пережить? Пережить, как конец света.

Мы целуемся долго и пылко. Вокруг так тихо, что я слышу только наше учащенное дыхание. И вспоминаю ту песню, которую Алекс пел на литературном вечере.

Я просыпаюсь

в холодном поту,

Я просыпаюсь

в кошмарном бреду,

Как будто дом наш

залило водой

И что в живых остались

только мы с тобой.

И что над нами

километры воды,

И что над нами

бьют хвостами киты,

И кислорода

не хватит на двоих.

Я лежу в темноте.

Слушая наше дыхание,

Я слушаю наше дыхание.

Я раньше и не думал, что у нас

На двоих с тобой одно лишь дыхание.

Дыхание…⁵⁹

Эпизод девятый. Конец света!

1.

Я где-то в центре Москвы. Иду к «МакДональдсу» – к тому самому, который был в России первым. Из него выбегают люди, снося всё на своём пути. Но меня это не останавливает, через толпу захожу в ресторан. По огромному телевизору экстренные новости: природные катаклизмы во Франции, Германии, Польше – миллионы человеческих потерь. Конец света начался.

Европа горит, а я подхожу к кассе и говорю: «Двойной чизбургер, картошку фри и колу безо льда».

Мистер Сэндмен, принеси мне сон…

Просыпаюсь. Выключаю будильник.

Доедая бутерброд, щёлкаю каналы по телевизору. Всюду анонсы программ: «Последнее шоу на Земле», комедийный бенефис в честь конца света, «Конца света не будет», «Конец света: каким он будет». Мир сошёл с ума – все говорят о том, что завтра будет конец света. Конец света то, конец света сё. Конец света. КОНЕЦ! СВЕТА!

Как же это надоело.

Про этот день, – 21 декабря 2012 года – говорили ещё лет пять назад. Тогда я был мелким, действительно испугался. Оно и ясно: начался мировой кризис, война в Южной Осетии, все дела. Но теперь я точно уверен, что никакого конца света не будет. Однако СМИ так раскрутили эту историю, что даже те, кто не верят, не перестают говорить об этом. От такого давления даже в голову самого скептичного скептика заберутся сомнения. Особенно тогда, когда видишь, как другие люди всерьёз строят бункеры.

И как мне теперь спокойно не верить?

– Это ужасно, – говорит Ася, одноклассница, которая сидит позади меня. Она будто слышала мои мысли. Поворачиваюсь к ней.

– Что такое?

– Я забыла дома помаду.

Нет, не слышала. Киваю ей с сочувствующей улыбкой, отворачиваюсь.

Смотрю на новогоднюю ёлку, которая одиноко стоит в углу. Представляю, как завтра в неё попадет метеорит и сожжет искусственные ветви дотла. Как и всех людей вокруг. А что, если конец света всё-таки наступит? И это мой последний день? Я так и не увижу Статую Свободы или Эйфелеву Башню. Не прочитаю книги, до которых не дотянулся из-за лени. И не узнаю, станет моей женой Марго или кто-то ещё.

Капец, как не хочется умирать молодым.

Алекс хлопает меня по плечу. Он стоит, с рюкзаком на плечах, и ждёт, когда я пропущу его. Оглядываюсь. Как и он, все уже собрались и уходят. Видимо, я прослушал звонок.

Поднимаюсь с места. Алекс проходит мимо, весь в своих мыслях. Должно быть, думает о сегодняшнем выступлении.

Ко мне подходит Марго.

– Ты идёшь с нами?

– Да, конечно, – заталкиваю вещи в рюкзак.

Марго улыбается и отдает мне какую-то бумажку. Это записка? Видимо, да. Прячу её в карман. Потом прочитаю.

– Так как сегодня вывесили результаты диагностической работы по русскому языку, предлагаю начать наши кофейные сплетни с собрания Клуба Анонимных Неудачников, – Влад делает серьёзное лицо, – кто хочет начать?

Алекс поднимает руку.

– Здравствуйте, Клуб. Меня зовут Александр, и у меня 79 баллов.

– Поприветствуем Александра, дамы и господа, – говорит Влад, и мы хлопаем с нарочито скорбными лицами, – я также приветствую всех собравшихся. Меня зовут Владислав, и я написал на 73 балла. Пока что мой худший результат.

Мы снова аплодируем.

– Держись, товарищ, мы с тобой, – Алекс несколько раз хлопает Влада по плечу. С чувством, с толком, с расстановкой. В ответ Влад благодарственно кивает.

А собрание продолжается.

– Здравствуйте, меня зовут Алиса. У меня 83 балла, и это совсем неплохо.

– Неплохо, неплохо, – повторяем мы и снова аплодируем.

– Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Александр, и у меня 94 балла.

– Пр-ревосходно, товарищ, пр-ревосходно, – улыбаясь, Алекс хлопает, и все подхватывают.

– Он нам не товарищ, – говорит Влад, усмехаясь, – вон из Клуба, Санчо. Ты не достоин носить звания Неудачника.

Усмехаюсь.

Теперь очередь Марго. Она вздыхает.

– Всем привет, у меня…

– Сначала представься, – перебивает Алекс.

– Что за идиотизм, – Марго складывает руки на груди, – всем привет, меня зовут Маргарита, и у меня 22 балла.

Все смотрят на Марго, и никто не аплодирует. Шутки шутками, но её результат действительно отстой. Даже меньше минимума. Сильно меньше минимума.

– Поприветствуем Маргариту, – первым находится Алекс, поддерживаем его аплодисментами, – прими наши искренние соболезнования.

– А теперь выпьем, – Влад поднимает пластиковый стаканчик с кофе, – за наше угробленное будущее, – мы чокаемся, он отпивает кофе, а затем добавляет, – Санчо, вон из Клуба.

– Кстати, о будущем, – говорит Алекс, – завтра конец света.

– Ну Ал, – Алиса закатывает глаза, – лучше подумай о сегодняшнем выступлении. У вас всё готово?

Алекс в очередной раз жалуется на Глеба, Алиса того защищает, а я перестаю слушать. Смотрю на Марго. Она сидит, пьёт кофе, думает о чём-то. Может, «это что-то серьёзное» связано с русским?

Да не, навряд ли.

В записке Марго написано: «554335 45 553» – что означает, как я расшифровал, «пойдём ко мне».

– Зачем ты написала записку? Ты могла бы и так сказать.

Мы стоим на автобусной остановке, ждём трамвая. У меня уши уже замёрзли, а его всё нет. Грёбанный трамвай.

– Ну, типа романтично, – говорит Марго сквозь шарф.

– Только давай сначала заскочим ко мне, я нормальную одежду возьму. Мы же сразу от тебя поедем?

Марго кивает.

– А что мы будем у тебя делать? – закидываю намёк.

– Чаи гонять. Милка дома.

– А, понятно.

Марго заходит в комнату, держа в руках поднос с кружками чая и тарелками. Помогаю ей отнести до стола. Она не обращает внимания, что я раздет по пояс.

– Что будем смотреть? – Марго закрывает дверь в комнату. Расстегивает пуговицы на блузке.

– «Американскую историю ужасов»? – смотрю, как Марго переодевается.

– Мы уже досмотрели сезон, забыл?

Марго собирает волосы в хвост. В одном белье она встаёт перед шкафом, перебирает одежду. Подхожу сзади, касаюсь губами её затылка. Целую шею.

– Не надо, – Марго останавливает меня.

– Да ладно, Милка не зайдет, – дотрагиваюсь до её талии.

– Нет, Саш, – Марго поворачивается ко мне лицом, – нет. В другой раз.

Она целует меня в щёку. Даёт футболку, в которой я обычно хожу у неё дома, а сама переодевается в домашнюю майку и шортики. Достает из шкафа одежду на вечер.

Вздыхаю. Во вторник тоже было «в другой раз». Сегодня тоже. И сколько мне ещё ждать этого «другого раза»? К тому же, завтра может наступить конец света.

– Так что мы будем смотреть? – Марго садится на кровать.

– Давай телик посмотрим, – снимаю джинсы и подштанники. А то она обязательно скажет: «Не смей садиться в уличной одежде на мою кровать».

Марго щёлкает по каналам. Оставляет MTV, где идёт «Проект Подиум».

Клуб «Yota Space» – это совсем не то же самое, что «ПЛАН Б». Если бы эти клубы были фильмами, то «Yota Space» был бы многобюджетным блокбастером с крутыми спецэффектами, а «ПЛАН Б» – милым домашним видео.

– Ты сильно замёрз? – говорит Марго мне на ухо, когда мы – наконец-то! – отстояв большую очередь, заходим внутрь.

– Нормально, – говорю я, помогая ей снять тёмно-зеленую парку, а сам пальцев ног не чувствую. И ушей тоже не чувствую. А в носу как будто сосульки.

Декабрь, ты задолбал, иди домой.

– Вот вы где! – к нам подбегает Ира, хватает нас за руки, – быстрее! Быстрее!

Она тащит нас куда-то сквозь толпу.

– Мы что, опоздали? – говорит Марго.

– Нет, вы как раз вовремя. У нас проблемы.

-Что теперь делать? Что делать? Что нам делать? – Алекс мечется по гримерке туда-сюда.

Влад подходит к нему, хватает за плечи.

– Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Соберись.

– А в чём проблема? – говорю я, закрывая за собой дверь.

Алекс подбегает к нам с Марго, накидывается с объятьями. Он уже в сценическом костюме, с ярким гримом на лице.

– Это просто жесть! Это просто жесть! – его трясёт, как маленького щеночка.

– Так, спокойно, – Марго усаживает Алекса на диванчик, садится рядом, – что случилось?

Алекс вздыхает, берёт её за руку.

– Позвонила под-д-д… – Алекс осекается, хлопает себя по губам, – друг Глеба, сказал, что они выпивали и ему стало плохо. Он не пр-риедет. А мы не можем выступать без солиста!

Алекс опускает голову, закрывает лицо руками.

– Нам пр-ридется отказаться. Другого выхода нет.

– Да не может быть! Он должен приехать! – Алиса прижимает телефон к уху, – трубку не берёт, что ж такое.

– Алис, хватит! Он не приедет, ясно? – Влад подходит к Алексу, кладет руки ему на плечи. – Так, послушай. Все остальные здесь и это главное. Глеб вам нахрен не нужен. Ты сам можешь спеть не хуже.

– Не могу, его голос гораздо выше, – говорит Алекс, не поднимая головы.

– Ну, блин, понизьте тональность или что-то там. Вы же как-то репетировали без него! Ал, ты не можешь просрать этот шанс. Ты должен выйти на сцену.

– Нет, я не могу. Он фронтмен, а не я. Без него нам нет смысла выступать.

Алиса подходит к ним.

– Дайте мне телефон его друга, – говорит она, – если Глебу плохо, я должна поехать туда и быть рядом с ним.

– Алис, ты сейчас вообще не вовремя, – огрызается Влад, – поверь мне, ты не хочешь туда ехать.

– Я без тебя знаю, что хочу! Просто дайте мне номер.

– Алис, забей! Я о тебе же забочусь.

– А я не хочу, чтобы ты обо мне заботился! – Алиса уже кричит во всё горло, – раньше надо было об этом думать! Теперь заботься о своей Орловой! И не лезь в мои новые отношения!

– Хватит орать на меня! – рявкает Влад ещё громче Алисы, – хочешь ехать? Катись на все четыре стороны! Ты как была дурой, так и осталась! Давай, вали отсюда! А когда ты снова приползёшь ко мне и будешь реветь, я не буду тебя утешать!

– Да пошел ты нахрен!

– ЗАТКНИТЕСЬ ОБА! – перекрикивает их Марго.

Влад и Алиса замолкают. Он отходит в сторону, громко выдыхает. Пытается успокоиться. Алиса подходит к Алексу, протягивает руку.

– Ал, дай, пожалуйста, свой телефон.

Алекс послушно отдает. Алиса находит нужный ей номер, записывает к себе и возвращает телефон обратно.

– Спасибо, – она целует Алекса в щеку, – прости, пожалуйста. Удачи.

Он кивает. И Алиса уходит.

Успокоившись, Влад возвращается к Алексу. Ставит перед ним стул, садится.

– Прости, дружище, – Влад хлопает Алекса по плечу, – давай сейчас позвоним твоим ребятам. Позовем их сюда. Вы по-быстрому переговорите, подготовитесь. И выступите. Я уверен, будет не хуже, чем с Глебом. Даже лучше.

– Нет, Влад, у нас не получится. Нет.

– Да почему же? Просто потому, что некому петь? Но ведь ты же можешь. Мы все слышали, как ты поёшь. Ты можешь это сделать. Ребят, скажите, а! – Влад обращается ко мне и к Ире.

Ира просто кивает. Влад закатывает глаза, а затем переводит взгляд на меня.

– Да, Ал, ты очень хорошо поёшь, – говорю я, – и, если уж говорить, ты можешь заменить каждого в своей группе. Ты же сам говорил, что играешь на четырех инструментах. Да ты мог бы и один выступить.

Влад кивает мне. Алекс усмехается.

– Спасибо, конечно, р-ребята, – он вздыхает, – но вы не понимаете. Глеб же не просто поёт. Он делает шоу. И на нём держится всё выступление. А если мы просто выйдем и споём – это будет не то.

– Но это будет лучше, чем если вы вообще не выйдете, – говорит Влад, – там же сидят эти, продюсеры. Может, вы и не выиграете, но они вас запомнят.

– Вот именно. Мы провалимся, и они запомнят это.

– Да не провалитесь вы! Хватит, Ал. Собери нюни. Слышал, что я сказал? Есть проблема – решай её, как пацан. Давай, выйди и зажги там.

Алекс шмыгает носом. Марго прижимает его к себе, гладит по голове. Достаёт из сумки салфетки, протягивает ему.

– Влад, хватит давить на него, – говорит она.

– Что значит давить? Я говорю реальные вещи. Или ты не считаешь, что я прав?

– Я потом с тобой поговорю, – Марго приподнимает голову Алекса так, чтобы встретиться с ним глазами. –Милый, посмотри на меня. Не надо никого слушать. Поступай так, как считаешь правильным. А мы, твои друзья, поддержим любое твоё решение. На то мы и друзья. Ты понял меня?

Алекс кивает.

– Спасибо, – он вытирает нос салфеткой, – можно я выйду?

Марго кивает, отпускает его. Алекс встает и выходит из гримерки.

Влад вздыхает. Поднимается со стула.

– Дайте мне кто-нибудь водички.

Ира протягивает ему бутылку – одну из тех, которые были приготовлены для выступления. Влад открывает её, выпивает сразу половину.

– Хрень какая-то, – он уваливается на диванчик рядом с Марго, – ну, и что ты мне сказать хотела? Ты сама прекрасно знаешь, что я прав.

– Да, ты прав, – Марго складывает руки на груди, кладёт ногу на ногу, – но было и так понятно, что он никуда не выйдет. Он сразу всё решил и просто ждал нашего одобрения. Так что засунь в жопу свою правоту.

Влад хмыкает, но ничего не отвечает. Только делает ещё один глоток.

Минут через десять Алекс возвращается. На его лице уже нет того яркого грима, только несколько разводов.

– Я поговорил с организаторами, объяснил ситуацию. Мы не будем выступать, – он вздыхает, разводит руки, – ну что, обнимашка?

Мы встаём в один большой круг. И все вместе обнимаемся.

Таким получился наш последний день перед концом света.

2.

Сквозь сон слышу громкий стук. Нет, не такой, как когда кто-то стучит в дверь. Это что-то другое. Как будто чистят крышу. Какой урод чистит крышу в такой безбожно ранний час? Переворачиваюсь на другой бок. Но игнорировать стук так и не получается. Он даже будто стал громче.

И вдруг понимаю, что этот стук – в моей голове.

– Ма-а-ам, – стучусь в родительскую спальню, – ма-а-ам.

– Что такое? – мама открывает дверь. Смотрит на меня двумя щелочками вместо глаз.

– Мам, я слышу, как у меня сердце в висках стучит.

– Ты не можешь его слышать, – она дотрагивается до моего лба губами.

– Но я слышу.

Мама закрывает дверь в комнату. Уводит меня на кухню.

– Похоже, у тебя температура, – она открывает дверцу полки под окном, где у нас хранятся лекарства, – ты вчера замерзал?

– Ну, немного.

Мама даёт мне градусник. Сую его в подмышку.

– Покажи горло, – мама берёт меня за голову, заглядывает в рот, – красное немного. А я тебе говорила, чтоб ты холодный кефир на ночь не пил. А ты мне что сказал? «Мам, не приставай».

Мама берёт меня за запястье двумя пальцами. Смотрит на часы. Поднимаю взгляд – они показывают 6:30 утра.

– Сто девять ударов в минуту. Многовато. Давай градусник, – мама отнимает у меня его, смотрит на деления, – тридцать семь и два. Немного повышенная. Сейчас лекарства тебе дам, и к школе будешь, как огурчик.

Вздыхаю.

Я не хочу быть, как огурчик. Я хочу быть, как пирожочек – кусочком мяса, закутанным в одеяльное тесто. И оставленным в духовке-кровати.

– Саш, не забудь выпить сироп! И шапку надень! На улице не май месяц!

Захожу на кухню, уже собранный в школу – в белой рубашке, чёрных джинсах. За столом сидит Женя. Уже позавтракав, она пьет чай, смотрит телевизор. Недалеко от неё стоит сироп от кашля, рядом с ним – столовая ложка.

– Новости к этому часу, – говорит диктор Первого канала. – То, чего так многие ждали, многие опасались, так и не случилось. Обещанный конец света не наступил.

Слушаю, наливая сироп на ложку.

– Впрочем, те, кто верят в это псевдопредсказание, говорят, что рано успокаиваться. Последние подсчеты якобы показывают, что всё случится 22 декабря, то есть завтра. Или 26-ого. Или через год, или через десять лет, или… дальнейшее зависит только от фантазий туристических компаний, благодаря которым…

Усмехаюсь. Вот, как вы теперь заговорили. А раньше…

Ой.

Блин! Твою мать. Я капнул сироп на рубашку. На мою единственную чистую белую рубашку!

Смотрю в своё зеркальце на подоконнике. Я попытался оттереть пятно, и оно стало почти незаметным. Но ведь она наверняка его увидит и будет весь день выговаривать мне, какой я неряха. И что теперь делать? В чем идти?

Открываю шкаф. Ха-ха, смешно. Как будто там найдется ещё одна белая рубашка. Или хоть что-то белое. Я, блин, не люблю белый. Это даже не цвет.

Вздыхаю. Кажется, я уже начинаю опаздывать. Смотрю на часы.

08:10. Пятница, 21 декабря.

–18 С. Облачно.

Движение на дорогах затруднено.

А какого хрена?

Сегодня же конец света. Пойду, в чём хочу. Снимаю рубашку и надеваю свою любимую тёмно-синюю толстовку с жёлтой субмариной.

Я иду против системы. Я настоящий бунтарь.

Уже представляю, как Елена Михайловна будет орать на меня. Может, даже отправит к Ильичке. И та тоже мне выскажет. Ну, ничего. Пусть только попробуют мне что-нибудь сказать. Я им так и отвечу: «Сегодня конец света! И я буду носить, что хочу!»

Не выдержав такой наглости, они поведут меня к директору. Я буду идти по коридору с гордо поднятой головой и нести свою толстовку, как знамя. А ученики вокруг будут смотреть на меня с восхищением. И говорить: «Это Саша Громов! Из 11 «А»! Наш герой!». Но я ничего им не скажу. Только улыбнусь широкой улыбкой. А потом в конце коридора я замечу Марго. Она будет кричать: «Отпустите его! Отпустите! Да что он вам такого сделал!?» И я подбегу к ней. Страстно поцелую, наклонив до пола, как в фильмах. А потом скажу: «Не волнуйся, любимая. Я им так просто не сдамся!»

Да-а-а-а-а. Это будет очень круто.

Мы с Марго заходим в школу. Подходим к раздевалкам. Расстегиваю молнию и распахиваю куртку так, будто под ней скрывается костюм Супермена.

– О, ты сегодня в моей любимой толстовке, – Марго улыбается, – что это ты так?

– Я решил, что раз сегодня конец света, то буду носить то, что хочу.

– А, понятно.

И всё?

Мы идём вверх по лестнице. Мимо меня проходят ученики и не обращают никакого внимания на мой внешний вид. Замечаю, что некоторые из них тоже забили на школьную форму.

– Что у нас сейчас? Английский? – Марго останавливается.

– Да. Я провожу тебя.

Иногда мне обидно, что мы с Марго в разных группах. Я бы помогал ей, она бы знала, что я не такой тупой, как на физике.

Подходим к коридору на третьем этаже. Тут, перед учительской, стоят Елена Михайловна, Ильичка, наш химик и ещё парочку незнакомых учителей. Они разговаривают о чём-то своем. Вот! Сейчас что-то будет!

Мы здороваемся с учителями. Ильичка и Михалыч замечают мою толстовку и… ничего не говорят. Как будто всё в порядке. Как будто так и надо. Да что за хрень? Сначала вы делаете замечания за слишком синие джинсы, а теперь что? Ничего? Серьёзно?

Да ну вас. Вечно вы всё портите.

– Ладно, я пойду, – говорит Марго, когда мы останавливаемся около её кабинета, – увидимся на кофейных сплетнях.

– Да, – улыбаюсь.

После двух уроков английского поднимаюсь на четвёртый этаж. Захожу в кабинет Елены Михайловны и сразу иду к кулеру. Замечаю Марго, она уже здесь. Одна.

– А где все?

– Я позвонила Владу, – Марго заваривает себе кофе, садится за последнюю парту, – он сказал, что Алекс заперся в своей комнате и не выходит. А сам он не захотел приходить в школу в конец света.

– А что с Алисой? Её не было на английском, – достаю пластиковый стаканчик.

Марго пожимает плечами.

– Выходит, мы сегодня одни, – говорю я и сажусь рядом.

– Выходит, что так, – Марго отпивает кофе, а затем добавляет, – странный день какой-то.

– Да. Странный.

– Минуточку внимания, – внезапно говорит Маша Орлова и встаёт с места, – сейчас одиннадцать часов. Всё! Теперь точно конец света не наступит.

Странно, но Зинаида Васильевна ничего не говорит. Обычно она даже за шёпот делает замечания, а тут Орлова встает посередь урока, всех прерывает – и ничего. Поразительно.

– А с чего ты это взяла? – говорит кучерявый дурак Карпов.

– Ну, я где-то прочитала, что конец света наступит в одиннадцать часов по московскому времени.

– А я слышал, что в полночь по часовому поясу в Венесуэле, – говорит наш другой одноклассник, Дима Тимофеев.

– Не в Венесуэле, а в Гватемале, – ещё один голос, теперь Паши Гордеева.

В классе поднимается шум. Все о чём-то спорят: кто-то слышал об ацтеках из одной телепередачи, кто-то в газете прочитал про майа – что вообще происходит? Мы с Марго переглядываемся. Она подносит два пальца к виску и «стреляет» себе в голову.

Тут дверь в кабинет открывается. Заходит медсестра.

– Зинаида Васильевна, можно на минутку? – она говорит таким голосом, будто вот-вот заплачет, – ребята, встаньте, пожалуйста. Минута молчания.

Все поднимаются. Молча оглядываются друг на друга, и у каждого только один вопрос: «Что случилось?»

– Спасибо, – говорит медсестра и уже собирается уходить.

– Елена Борисовна, а что случилось? – спрашивает Зинаида Васильевна за всех.

Медсестра вздыхает.

– Утром умерла девочка из девятого класса. Настя Ватина.

Марго вздрагивает. Начинает бросать вещи в сумку.

Кто такая Настя Ватина?

Через пять минут раздаётся звонок. Марго хватает сумку и пулей вылетает из кабинета. Едва успеваю за ней.

– Марго, ты куда?

– Какой сейчас урок у гумов? – спрашивает она на ходу, – ты помнишь, какой сейчас урок у гумов?

– Нет, я не помню.

Мы пробегаем весь четвёртый этаж, заглядывая в каждый кабинет. Спускаемся на третий. Тут, как обычно, огромная масса учеников. Марго хватает меня за руку, вместе мы пробираемся через эту толпу. Слышу обрывки фраз. «А что это за девочка?». «Я не знаю её». «А что с ней…?». «Я слышала… воспаление легких».

Наконец-то мы выбираемся из толпы и оказываемся у библиотеки. Марго заглядывает в неё, забегает внутрь и зовет меня за собой. Вместе мы просачиваемся между книжными полками. Идём к дальнему углу. Слышу чей-то голос.

Я знаю этот голос.

– Ира, я здесь, – Марго бросает сумку на пол и подбегает к Ире.

Она сидит за столом, где обычно работает над выпусками своей газеты. И плачет. Не просто пускает слёзы, а ревёт навзрыд.

– Марго, ты слышала? Ты слышала? – шепчет она.

– Да, – Марго прижимает Иру к себе, подставив плечо.

Оглядываюсь по сторонам. Неподалеку виднеется читательская зона, где мы обычно собираемся на литературные вечера.

И тут я вспоминаю.

После уроков иду в библиотеку. Сегодня тот самый литературный вечер, о котором Ира напоминает мне при каждой встречи. У меня с собой камера, как мы и договаривались. И кое-что ещё.

– Кстати, познакомься, – говорит Ира с сияющей улыбкой, – это моя редакция. Ребята, это Саша – сегодня он наш оператор.

Она показывает на двух девочек и парня. Та, что со светлыми волосами, машет мне. Она напоминает мне солнечного зайчика.

– Привет, я Настя Ватина. Очень здорово, что ты пришел.

Киваю ей. Кажется, она сверстница Жени.

В темном зале, освещённом дискотечным шаром, уже полшколы. Все в костюмах вампиров, привидений, ведьм и прочей нечисти. И, конечно, много Джокеров. Мало кто танцует, в основном, стоят группками и разговаривают со стаканчиками в руках.

К нам подкрадываются Агата Кристи, похожая на вампиршу, и Настя Ватина, нарисованная улыбка которой выглядит, как у Чеширского кота. Мне кажется, обе немного смущены тем, что подошли к старшеклассникам.

– Привет! – Настя приподнимает фотоаппарат, который висит у неё на шее, – Ир, ты просила…

– Да, конечно, – перебивает её Ира, – друзья мои, один кадр для обложки нового «Колокольчика»!

Вспышка.

– Ну, как?

– Давайте ещё раз, – Настя снова нас снимает и смотрит на экран фотоаппарата, – теперь отлично.

Остаток дня прошел, как в тумане.

Ира и Марго сбежали из школы. И все оставшиеся уроки, перемены я провёл в одиночестве. Пил дешёвый кофе из пластикового стаканчика. Или сидел в буфете. И старался не думать о Насте Ватиной.

И вот, наконец, ушёл домой.

Поднимаюсь на пятый этаж. Подхожу к своей квартире. Нажимаю на звонок.

Что-то я себя неважно чувствую. Сейчас пойду в свою комнату и, наверное, вздремну немного. Я уже и забыл, что проснулся с температурой. Должно быть, таблетки перестали действовать, вот я и расклеился.

Почему-то мне никто не открывает. Видимо, папа куда-то уехал, а Женя ещё не пришла.

Нащупываю ключи в кармане. Уже собираюсь открыть ими дверь, как вдруг моё внимание привлекает брелок в форме звезды. Немного поцарапанный – из-за того, что всё время трётся с ключами в кармане. Нажимаю на кнопку, и звезда загорается разными цветами. Синим, красным, фиолетовым.

Дрожь пробегает по телу.

– Настя, – ловлю её, пока она не ушла, – это же ты мой тайный друг?

Она кивает, улыбнувшись. И пропадает…

3.

Зевая, выключаю будильник.

07:01. Суббота, 22 декабря.

–17 С. Облачно.

На дорогах свободно.

Я боялся, что вечером или ночью что-то всё-таки произойдет. Но конец света так и не случился. Мы пережили его. Наступил новый день. И, в каком-то смысле, новый постапокалиптический мир.

Мир, в котором мне по-прежнему нужно ходить в школу по субботам.

– Доброе утро, Марго, – говорит Влад, пожимая ей руку, – чего тебя на первой физике не было?

– Проспала, – она садится рядом со мной, – ты слышал, что вчера произошло?

– Ты про Настю Ватину? Да, Санчо рассказал мне уже. Только он так и не смог мне внятно объяснить, кто она такая.

– Ну, девочка из девятого класса. Маленькая такая, светленькая. В редакции с Ирой была. Они очень хорошо дружили.

– Дружили?

– Нет, просто дружили.

Влад пожимает плечами.

– Хоть убей, не помню. Кофе будешь?

– Конечно, – Марго улыбается, – наконец-то эта хренотень с концом света закончилась. И Алекс больше не будет доставать нас по этому поводу. Кстати, что с ним?

– По-прежнему, – Влад протягивает Марго заваренный кофе, – сидит в комнате, не выходит. Я хотел его навестить. Но потом подумал, что прибью Глеба, если увижу. Урод, блин. Сорвал выступление, так ещё и спалился перед Алисой.

– Она узнала? – Марго пьёт кофе.

– Да. Наконец-то.

Влад и Марго уходят в соседний кабинет на физику, а я спускаюсь по лестнице на второй этаж. Захожу в кабинет биологии. Странно, вроде пришёл впритык, а никого толком нет. Даже Татьяны Габриэловны. Только Алиса сидит за нашей партой.

– Привет, – подсаживаюсь к ней, – чего тебя на первом уроке не было?

– Потом расскажу.

Она выглядит ужасно. Какая-то опухшая, с отёкшими глазами. Возможно, не спала полночи или даже всю ночь.

– Ты как вообще?

– Я не хочу об этом, – Алиса даже не смотрит на меня.

Вздыхаю. Наклоняюсь к портфелю. Сую руку в боковой карман, у меня там кое-что припрятано. Ага, нашел.

– Держи, – протягиваю Алисе шоколадный батончик, – шоколад помогает выработке эндорфинов. Это, конечно, мелочь. Но хоть что-то.

Она немного улыбается мне.

– Спасибо, Саш, – говорит Алиса, открывая упаковку. Ломает батончик по полам и отдаёт одну половинку мне.

Улыбаюсь.

– Слушай, Саш, – шепчет Алиса, её голос звучит на удивление серьезно, – Марго просила никому не говорить, но я считаю, что ты имеешь право знать. Меня не было на первом уроке, потому что Марго попросила сходить с ней к врачу. К гинекологу.

«Бух!» – вот так упало моё сердце.

– Зачем?

– Я не знаю, она ничего не объяснила. Сказала, вопрос жизни и смерти.

Всё ясно. Это то, о чем она говорила. То самое «серьёзное».

Есть только несколько вариантов. Это явно не болезнь – если бы что-то случилось, мелочь или серьёзное, она бы сказала. Значит, либо она что-то подцепила. Либо беременна. Я здоров, к тому же, мы предохранялись. Да и когда это было? В конце ноября, кажется.

Значит, у неё любовник. Не удивлюсь, если это Антон.

Да что за бред! Она не могла мне изменить!

Ты даже не знал, что ей восемнадцать. Откуда ты можешь знать, что она могла, а что нет? Она двуличная сука!

Нет! Нет! Не говори так! Вернее, не думай так! Надо поговорить с ней! Всему этому есть разумное объяснение!

Какое? Что она залетела непорочным зачатием? Так, что ли? Ты же сам знаешь, что это хрень! Так не бывает! Всё это время она трахалась с этим Антоном! Или с кем-то ещё! А тебе вешала лапшу на уши!

Неправда! Неправда! У нас отношения! Мы любим друг друга! Она не могла так поступить!

Ты можешь думать, что угодно, но факты говорят сами за себя.

Я поговорю с ней. Она всё объяснит.

Ага. Иди, разберись с этим.

После уроков мы с Марго вместе идём домой. Кажется, у неё хорошее настроение. Рассказывает, что недавно посмотрела интересную документалку про технику будущего. Что-то про роботов на складах. Новые сенсорные экраны, которые распознают не только подушечку пальца, но и ноготь, и костяшку – какая к чёрту разница? И ещё про всякую научную хрень.

– Может, пройдемся? Погуляем немного по дворам, – предлагаю я.

– Давай, – Марго улыбается, держит меня под руку.

Мы идем вдоль яблочной аллеи. Вокруг никого. Это самый подходящий момент.

– Марго, ты ничего не хочешь мне сказать?

Она настораживается.

– Нет, вроде. А что?

Вздыхаю.

– Слушай, я так больше не могу, – отпускаю её руку, – я устал от твоего вранья.

– Вранья? – Марго останавливается.

Мы встаём друг напротив друга.

– Да, вранья. Я смирился с тем, что ты врёшь друзьям, врёшь родителям. Но ты и мне врёшь! Я устал от этого.

– Когда это я тебе врала? – она складывает руки на груди.

– О, дай-ка подумать. Давай по порядку. Во-первых, – загибаю пальцы, – ты скрыла справку о свободном посещении. А также о детской комнате милиции. Да, я знаю, что ты подорвала эти грёбанные унитазы. И про Лёху ты ничего не говорила. Особенно про то, как его избила. Хочешь ещё? Ты даже наврала про свой возраст. Почему ты не сказала, что тебе восемнадцать?

Марго смотрит на меня большими глазами, но быстро берёт себя в руки.

– Я не знаю, откуда ты… Хорошо. Да, мне восемнадцать. И что это меняет?

Она говорит спокойно, и это меня ещё больше выбешивает.

– И то! Ты так много врёшь, что мне кажется, что я вообще тебя не знаю! Кто ты такая? С кем я встречаюсь? Я ничего про тебя не знаю. Даже по мелочи. Я даже понятия не имею, какое у тебя любимое число, например. И если так подумать – я даже никогда не видел твой настоящий цвет волос. Могу только догадываться, что ты шатенка, как и Милка.

Она усмехается.

– Вообще-то, Милка – крашеная.

Развожу руками.

– Видишь? Даже это ты от меня скрыла. Марго, что с тобой не так?

– Что со мной не так? Да ты на себя посмотри! – она начинает повышать голос, – ты всё это время копался в моём грязном белье, чтобы – что? Швырнуть мне это в лицо? Я просила тебя не лезть в это. Говорила: «Подожди, и я сама расскажу». Почему ты не послушал меня, а?

– Потому что…

– Потому что тебе насрать! – перекрикивает меня Марго, – как на меня, так и на наши отношения! Ты устал, что я типа постоянно вру? А я устала, что ты ведёшь себя, как ребенок! Ты несерьёзно относишься к нашим отношениям. Ты вообще ни к чему серьёзно не относишься! Ты вообще задумывался, что будет с нами после одиннадцатого класса? А что, если ты так никуда и не поступишь? Тебе абсолютно похрену, что будет со мной, если ты отправишься в армию.

– Мне не по хрену! С чего ты взяла?!

– Да потому что я знаю, что у тебя в голове, – она начинает передразнивать мой голос, – «о-о, моя девушка такая красивая и умная, вот бы она дала мне сегодня. Надеюсь, она запаслась презервативами, а то мне самому стрёмно покупать. И надо подгадать так, чтобы успеть домой к серии «Симсонов». И как это у той бабы так хорошо получается озвучивать Барта?»

– Ты это про Нэнси Картрайт, что ли?

– Да, чёрт возьми, Громов, именно о ней! – Марго снова на меня орёт, – ты ребёнок, Громов! И для тебя я – очередная игрушка. Секс-игрушка. Которую можно трахать до одури и не заморачиваться о последствиях. Только я не уверена, что ты не сбежишь, как только запахнет ответственностью!

– И это говорит мне та, которая только и делает, что крутит мной, как куклой! И пропадает по несколько дней без причины. А, ну да! У тебя же есть какая-то тайна, из-за которой ты так себя ведёшь. Да я устал ждать, когда ты мне всё расскажешь! Сколько мы уже встречаемся? Больше полугода! А ты только и обещаешь, что всё объяснишь, но так ничего и не меняется!

– Давай, топни ещё ножкой. Авось поможет.

Чувствую, как злость начинает распирать меня.

– Ах да, – усмехаюсь, – ты ещё скрыла, что твоя лучшая подруга – лесбиянка. Что я ещё не знаю? Давай, расскажи мне, как вы встречались. Я с удовольствием послушаю.

– Твою мать, а это ты откуда знаешь?

– Знаю что?

Марго поджимает губы и отводит взгляд. Она сама себя сдала. Твою мать. Поразительно. Сам того не зная, я попал в точку.

– Браво, – хлопаю в ладоши, – ты ещё и лесбиянка. Ну, и кто кому отлизывал?

– Я не лесбиянка! – орёт Марго во всё горло, – и не смей называть меня лесбиянкой! Мне было пятнадцать, и…

– Я не хочу это слушать! Конечно, ты не лесбиянка! Ты же трахаешься с Антоном! Мне не даешь, а ему – пожалуйста! Это ты тоже не успела рассказать?! О том самом, «серьёзном». Знаешь кто ты? Ты шлюха! Мерзкая двуличная шлюха! И я…

Бах!!!

Щека полыхает. От такой мощной оплеухи у меня даже глаза слезятся. Не успеваю опомниться, как Марго уже и след простыл.

Подхожу к сугробу. Выбираю более-менее чистый снег и прикладываю к щеке. Холод обжигает кожу, но боль стихает.

Жаль, что к сердцу так не приложишь.

Бреду по аллее к своему дому. Вспоминаю, как мы познакомились. Как первый раз поцеловались. Наши прогулки и посиделки у неё дома. Наши разговоры по телефону. Как мы ездили на дачу. Как праздновали годовщину в спальне моих родителей. Столько всего было. Мы были так счастливы. Куда всё ушло? В какой момент всё пошло не так?

Теперь это неважно. Потому что всё кончено.

Это конец наших отношений.

Я же своей рукою

Сердце твоё прикрою,

Можешь лететь

И не бояться больше

Ни-че-го.

Сердце твое двулико,

Сверху оно набито

мягкой травой.

А снизу

каменное,

каменное

дно…⁶⁰

Эпизод десятый. Красное и белое

1.

Сколько осталось до Нового Года? Неделя? Нет, наверное, меньше. А какой вообще сегодня день? Вторник или среда? А может, четверг? Я не знаю. Вообще без понятия. Во что я превратился? День и ночь задрочу во всякие старые игры, типа «NFS: Most Wanted»⁶¹ и «GTA: San Andreas»⁶². Периодически отвлекаюсь на сериалы – чтобы голова меньше болела. Только иногда вспоминаю, что надо поесть, поспать или сгонять в туалет. Когда это прекратится? Когда я выберусь из этого дня сурка?

Хрен его знает. Ведь стоит мне оторвать взгляд от монитора, как тут же возникают мысли о Марго. И желание повеситься.

– Саш!

Вздрагиваю, когда мама снимает с меня наушники.

– Блин, мам, – ставлю игру на паузу, – я же просил стучаться.

– Я стучалась. Так ты же не слышишь! – она распахивает окно, – хватит за компьютером сидеть. Уже пятый день не вылезаешь! Тебе заняться нечем? Сходи на улицу, погуляй с друзьями. Я тебе денег дам.

– Не хочу.

– Тогда в комнате уберись, в конце концов! – мама берёт со стола четыре пустые кружки, – сидишь тут, как свинья, и грязь разводишь. Ты когда мылся в последний раз? В комнате дышать невозможно!

– Ну мам!

Она уходит, не закрыв дверь. Сквозняком в комнату врывается свежий воздух, нарушая микроклимат моей экосистемы. Хочу запереться. Загородиться креслом. Но ведь мама не отстанет. А потом и папа привяжется. И они вдвоем будут ко мне лезть.

Уж лучше спрятаться в ванной.

Поднимаюсь со стула. Подхожу к шкафу, открываю ящик с нижним бельем. Достаю первые попавшиеся трусы – боксеры с Халком.

Твою мать. Это же те самые.

Я был в них тогда, когда мы с Марго первый раз поцеловались. Я ещё боялся, что она увидит их, когда я переодевался в её комнате. Такой ливень тогда был. А на ней было зелёное платье. И она промокла насквозь. Помню, как красные волосы липли к её щекам, губам. Только это уже было не в Москве, а на даче. Лил дождь, мы бежали с холма. Она так смеялась, когда я спотыкался и ругался на траву. Всё было хорошо. Просто прекрасно. Почему всё изменилось? В какой момент всё пошло наперекосяк? А ведь я так любил её. Она же…

Стоп! Хватит думать о ней! Соберись! А то разнылся, как баба!

Засовываю боксеры с Халком подальше, беру другие. Ухожу в ванную.

Судя по всему, моя ложь прокатила. Я позвонил Елене Михайловне и предупредил, что типа заболел. Должно быть, она подобрела к Новому году, вот и поверила. Сказала, что раз у меня нет проблем с оценками, могу спокойно сидеть дома. «Выздоравливай, Саша». «С наступающим». И всякое такое. А родителям я сказал, что начались каникулы. И никто ничего не заподозрил.

Наверное, так она это и делает. Только ещё предоставляет фальшивые справки или типа того.

Нет! Только не снова!

Смываю пену с лица, так и не побрившись. Нахрен. Надо быстрее выйти, сделать чай и сесть за компьютер. Меня ждет мой черный «Lamborghini» и очередная гонка. Да, вот об этом и надо думать.

Захожу в свою комнату, вытирая волосы полотенцем. Замечаю на столе полторы тысячи рублей – видимо, мама оставила. Может, сходить в магазин и купить что-нибудь? Сухарики, чипсы. Колу или спрайт.

Или что покрепче.

Пока я сидел дома, мороз куда-то пропал. На улицах появились лужи. А я оделся в два слоя: сверху свитер и джинсы, снизу футболка и подштанники. Ну, и пуховик, конечно. Может, вернуться и переодеться?

Эх, ладно. Насрать.

Захожу в продуктовый магазин, находящийся в подвале. Уж здесь-то никто не будет спрашивать у меня паспорт. Да в конце концов, мне семнадцать лет и восемь месяцев! Я могу сойти за совершеннолетнего. Тем более, с такой отросшей щетиной.

С уверенным видом подхожу к прилавку с четырьмя большими банками «Ягуара», – его-то точно продадут, – тремя пачками красного столового вина и двумя пачками чипсов. Нерусская продавщица бросает на меня взгляд. И спокойно пробивает.

Вот так-то. Я не хуже Марго с её паспортом.

Так, надо отвлечься.

Перевожу взгляд на стеллаж возле прилавка. На его полках валяются дешёвые новогодние атрибуты: игрушечные Деды Морозы с выпученными глазами, хлипкая мишура, пластмассовые игрушки на ёлку. И в самом низу, конечно, «всё для подарков» – ленточки и всякая такая хрень.

Так и хочется послать кого-нибудь нахрен на крафтовой бумаге.

Собираю свои покупки в рюкзак и ухожу из магазина.

Идиот. А где ты это всё пить собрался? Домой же не пойдешь. И в кафе не пустят. Ну, и что ты будешь делать?

Это же элементарно.

Достаю телефон. Замёрзшими пальцами вбиваю в поиске: «Кинотеатр Алмаз расписание». Есть недавно вышедший «Хоббит», новый фильм от Питера Джексона. Но билеты дороговаты, да и людей будет много.

Что тут думать-то? Пойди на ближайший сеанс чего-нибудь непопулярного. Ты ж не кино смотреть собрался.

И то верно.

Захожу в кинотеатр «Алмаз». Тот самый, в котором мы с Марго иногда прогуливали школу. В наушниках играет музыка, и мое состояние колеблется между «Get Out of My Life»⁶³ и «Don`t Let Me Down»⁶⁴.

Покупаю билет на ближайший сеанс какого-то русского фильма. Вместе со мной в зале будет ещё полтора человека. Всё равно выбираю место на последнем ряду в углу, чтобы никто меня не видел.

Хочу побаловать себя и купить попкорн. Я обожаю попкорн в кинотеатрах – в отличие от полуфабрикатов из магазина, он по-особенному хрустящий и по-особенному солёный. Именно поэтому мы с Марго его никогда не брали. Ведь целоваться с солёными губами как-то не того.

Твою мать, купи грёбанный попкорн и заткнись уже.

Да я сам себя уже достал.

Вот именно.

Просыпаюсь в зале, когда на экране уже идут титры. Подбираю с пола две пустые банки и пачки из-под чипсов, прячу всё в рюкзак, пока никто не заметил. Выхожу из зала.

Что за бред я только что посмотрел? Какие-то мужики поехали в какую-то глушь. Религиозные подтексты. А ещё голая баба бегала по сугробам. Или мне это приснилось? Надеюсь, что нет – это единственное, что было интересно в фильме. Лучше бы побухал где-нибудь в туалете.

Сажусь на диван, недалеко от кинобара. Куда теперь? В рюкзаке ещё две банки. И красное вино. А ещё один такой сеанс «чего-нибудь» я не выдержу. Да и денег жалко. Может, правда пойти в туалет? Нет, это бред. Нужно придумать что-то получше.

Вздыхаю. Достаю телефон. Бегло листаю список контактов.

Артём, Алекс, Влад, Макс, Марго и Милка сразу отметаются. Елена Михайловна тоже. Мама, папа, Женя – точно не сейчас. Может, позвонить Наде? Мы теперь вроде неплохо общаемся.

Нет-нет-нет. Чему меня и научили сериалы, так это не пить с бывшими – это никогда не заканчивается хорошо.

Возвращаюсь в начало списка. Листаю ещё раз. Артём – нет. Алекс – нет. Алиса… Алиса? А почему нет? Очень даже да. Набираю её номер.

– Алло, – отвечает мне Алиса после долгих гудков, – привет, Санчо.

– Алло, привет. Ты сейчас занята?

– В общем-то, нет. А что?

Её голос звучит ровно, без тех восхитительных и радостных интонаций, которые раздражают и забавляют одновременно. Должно быть, ей тоже хреново.

– Слушай, у меня есть бухло, но нет хорошей компании. Что скажешь?

Алиса задумывается на пару секунд.

– В принципе, можно, – наконец-то говорит она, – где встретимся?

– Не знаю. У тебя есть идеи, где можно посидеть?

– Нет. Может, у меня?

Вскакиваю с кресла.

– А у тебя что, квартира свободна?

– Нет, но к нам не будут приставать. Можешь хоть на ночь остаться.

– Хорошо, – направляюсь к выходу, – тогда напиши, куда подъехать. Ага, до встречи.

Вешаю трубку и выхожу из кинотеатра. На улице уже темно, неприятно и ещё больше грязи, чем было.

Но это уже не так важно.

Алиса живет немного дальше, чем я думал – на метро следующая остановка от моей, а потом ещё пройти пешком минут десять-пятнадцать. Благо, я хорошо знаю этот район, так что её дом удается найти быстро.

Поднимаюсь на четвертый этаж. Оглядываюсь по сторонам. Подхожу к самой дальней квартире. Ёще раз, на всякий случай, сверяюсь с адресом. Вроде бы всё правильно.

Нажимаю на звонок.

– Привет, – Алиса открывает дверь, – ты что-то долго.

– Привет. Да я ехал из «Алмаза», ещё заскочил кое-куда.

Захожу в квартиру. Из дальней комнаты доносится плач ребенка. Должно быть, это Марк.

– Не обращай внимания, – Алиса вешает мою куртку на крючок, – проходи вон туда, где дверь открыта.

Комната Алисы меня немного пугает. Почти всюду на стенах плакаты. Либо со всякими мужиками – Джонни Деппом, Брэдом Питтом, Хью Джекманом и многими другими. Либо с героями сериалов – узнаю только троицу из «Сверхъестественного» и «Зачарованных». А так больше ничего интересного: разложенный диван-кровать, на котором много-много подушек, письменный стол, телевизор на нём, шкаф – в общем, как у всех.

– Э-э, – снимаю рюкзак, – я тут тебе кое-что принес.

Как только расстёгиваю молнию, комнату заполняет самый узнаваемый запах. Достаю из рюкзака бумажный пакет с едой из «МакДака».

– Насколько я помню, ты не любишь гамбургеры. Ты обычно берёшь наггетсы, картофель по-деревенски и шоколадный маффин. Я ничего не перепутал?

– Ты это запомнил? О-о-о, это так мило, Санчо, – она обнимает меня за шею и целует в щёку, – как ты это запомнил? Спасибо большое. Располагайся, можешь сесть прямо на кровать. Чай будешь?

– Нет, у нас же есть кое-что покрепче.

Показываю Алисе содержимое своего рюкзака. Она морщится.

– Серьезно? «Яга»? И… – она рассматривает упаковки, – столовое вино?

– Ну, что есть, то есть.

– Да ладно, – Алиса взмахивает рукой, – мне так хреново, что пофигу, чем бухать. Так, ты садись, а я сейчас приду.

Алиса выходит из комнаты.

Здесь так тепло, что мне становится жарко. Снимаю свитер, поправляя задравшуюся футболку. Вешаю его на спинку стула. Подхожу к кровати. Уже хочу залезть на неё, как вдруг слышу голос Марго в голове:

«Не смей садиться в уличной одежде на мою кровать».

Что, серьезно? Меня будут преследовать её загоны? Что за бред?

Снова хочу залезть на кровать, но бросаю взгляд на свои джинсы. Они по щиколотку мокрые от снега. Где-то даже видны грязевые разводы.

Твою мать, Марго.

В комнату возвращается Алиса, держа в руках поднос. Она закрывает за собой дверь на замок.

– Алис, у тебя есть, во что переодеться? Может, штаны какие?

– Да, конечно, – Алиса ставит поднос на стол, подходит к шкафу, – у меня есть папины шорты. Алексу они велики, так что думаю, тебе будут как раз.

Она достает бежевые шорты и протягивает мне. Пока переодеваюсь, Алиса подходит к столу, раскладывает еду на поднос.

– Ну как, нормально? – говорит она, не глядя на меня.

– Да, отлично.

Залезаю на кровать и утопаю в мягких подушках.

– Ну, и какие у нас планы? – говорит Алиса, отпивая из банки.

Из-за набитого «Биг Маком» рта не могу ответить, поэтому просто пожимаю плечами.

– Может, что-нибудь посмотрим? – не унимается Алиса, – я давно хочу пересмотреть «Принцессу-Лебедь», это мой самый любимый мультфильм. Что скажешь? Или «Дюймовочку»! Я в детстве так переживала за неё и за принца Корнелиуса! Особенно, когда он замёрз во льдах, а она попала к Кроту.

Так, надо быстрее жевать, пока Алиса не превратила наши посиделки в девичник.

– Давай что-нибудь без принцесс.

– Может, хотя бы «Красавицу и Чудовище»?

– Нет.

Алиса вздыхает.

– Ну, а какие ты мультики любил в детстве?

– Э-э-э, – протягиваю я, как дебил, – я любил «Шрека». «Историю игрушек». «Корпорацию монстров» ещё.

– А «В поисках Немо»?

– Терпеть не мог.

– Тогда не знаю, – говорит Алиса и съедает кусочек картошки.

Повисает молчание.

– Ты обязательно хочешь мультики? Как насчет «Хроник Нарнии»? – наконец предлагаю я.

– А давай! – Алиса начинает улыбаться, – мне в детстве так фильм нравился, что я все книги прочитала, от корки до корки. Это моя любимая серия. Ну, после «Гарри Поттера», конечно.

Подавляю воспоминание о поездке на дачу и о девушке с красными волосами, которая родилась в самый магический день года.

На столе поднос с коробками и бумажными пакетами из «МакДака», две пустые банки «Ягуара». Мы с Алисой лежим в углу кровати на подушках, укрывшись огромным мягким пледом, смотрим фильм через телевизор. Рядом на тумбочке два бокала вина.

– Сейчас смотри внимательно. Вот-вот. Вот! Видела, какое лицо было у Питера?

Алиса кивает, лёжа у меня на плече.

– Так вот, в этот момент актёр, когда падал в снег, упал на палку, и она ударила его в поясницу. Он охренел, но сохранил лицо. И этот дубль попал в фильм.

– Откуда ты только достаешь эти факты?

– У меня был лицензионный диск. И на нём можно было посмотреть фильм с комментариями актёров и режиссёра. Так что, я ещё много могу рассказать.

Алиса усмехается. Берет бокал и выпивает ещё.

– Саш, а почему ты позвонил мне, а не Марго?

Вопрос обескураживает меня, как удар под дых. Вздыхаю.

– Мы поругались очень сильно. Возможно, даже навсегда.

– Да ладно? – Алиса подскакивает, смотрит на меня, – что случилось?

– Давай не будем об этом. Не обижайся, но я не хочу задевать эту тему. Понимаешь?

– Да, понимаю, – Алиса ложится обратно ко мне на плечо, – я до сих пор не могу отойти от истории с Глебом. Я столько раз влюблялась и расставалась, но мне казалось, что вот он – тот единственный, которого я так искала. Мы же были знакомы с детства. Я даже была влюблена в него в пятом классе. И, когда мы начал встречаться, я думала, что это судьба. Ведь он был моей первой детской любовью. И вот…

Алиса осекается.

– Прости. Я, наверное, такой бессвязный бред несу. Да и фильм мешаю смотреть.

– Нет, не мешаешь. Ты можешь…

– Просто так ужасно, – перебивает меня Алиса, – обнаружить, что всё, во что ты раньше верил – это полная хрень. Может быть, Марго права, и нет никакой любви, судьбы, родства душ. И мы, люди, просто придумали это, чтобы не чувствовать себя одиноко.

Слышу, как дыхание Алисы учащается – она вот-вот заплачет.

– Ну-ну, – обнимаю её за плечи, – я понимаю тебя. Меня иногда тоже мучают сомнения. Но подумай – как всё-таки люди находят друг друга? Ведь одной биологии мало. Что-то должно свести их в одно время и в одно место, чтобы они испытали эти химические реакции. Так что, я думаю, это всё не просто так. И есть что-то такое, что выше всего. Может, Бог. Может, космос. Может, и судьба. Что думаешь? Я прав?

Алиса кивает, вытирая уголки глаз.

– Так что, не расстраивайся. Ты ещё встретишь того единственного.

– Спасибо, Саш, – она улыбается, – спасибо за поддержку. Ты очень хороший друг. Давай выпьем за то, чтобы у нас обоих всё наладилось.

Мы чокаемся и осушаем бокалы до дна. Бросаю взгляд на телевизор.

– У тебя, кстати, была игра?

– «Хроники Нарнии»? Да, конечно.

– Может, сыграем? Там можно вдвоём.

– Давай, – говорит Алиса и встаёт за ноутбуком, – как раз досмотрим, когда скачается.

– Куда ты прёшь! Куда ты прёшь! Давай комбо! Давай комбо! – кричит Алиса, быстро-быстро тыкая клавиши на клавиатуре, – а-а-а-а, Саш, спасай меня!

– Я не могу! Меня эти грёбанные волки окружили! – дёргаюсь из стороны в сторону вместе с геймпадом, – переключись на мелкую!

Раздаётся стук в дверь.

– Да-да! Я поняла! – Алиса переходит на шёпот, – Саш, давай потише.

– Ага, – улыбаюсь.

Я очень люблю играть в компьютерные игры не один, и Алиса не исключение. Мне этим раньше нравилась Надя и этого мне не хватает с Марго – когда можно провести вечер и просто позависать вдвоём.

Хотя, теперь-то какая разница?

На экране появляется заставка – уровень пройден.

– Фух, – Алиса откидывается на подушки, – я думала, это будет длиться вечность. Ненавижу этот уровень.

Улыбаюсь, ложусь рядом.

– А я ненавижу уровни, где надо играть за Сьюзен и Люси. Они такие немощные по сравнению с Питером.

– Согласна. Я всегда играла либо за него, либо за Эдмунда.

– А я старался всегда за Питера. Я вообще обожал его в детстве, что в игре, что в фильмах, книгах. Он самый сильный, самый храбрый, да ещё красивый и умный. Я хотел быть, как он. Но понимал, что я где-то на уровне Эдмунда – так, паренёк на подхвате.

Алиса пожимает плечами.

– А мне всегда Эдмунд больше нравился.

Мы встречаемся взглядом и долго смотрим друг на друга. Алиса не выдерживает, опускает глаза и смотрит на мои губы.

– Ну что, ещё уровень? – говорит она.

Киваю. Мы выпиваем и возвращаемся за компьютер.

Слышу, как вибрирует телефон. Не мой.

– Алис, тебе кто-то звонит.

Она ставит игру на паузу. Прислушивается. Встает, покачиваясь, берет телефон со стола. Сбрасывает звонок.

– Кто это?

– Глеб, – Алиса старается сказать равнодушно, но ей не удается, – он постоянно мне названивает.

– А чего в чёрный список не добавишь?

Алиса не отвечает. Поднимаюсь с кровати, подхожу к ней. Забираю телефон. Добавляю контакт «Глебушка» в чёрный список.

– Вот и всё, – откладываю телефон.

Алиса вздыхает. Чувствую от неё пары красного вина.

– Саш, можно я спрошу, а ты ответишь честно?

– Ну?

– Что со мной не так? Почему Глеб изменил мне?

Пожимаю плечами.

– С тобой всё нормально.

– Да как же нормально? Если бы со мной всё было в порядке, он бы не стал изменять мне. Я недостаточно красива? Может, грудь маловата? Ведь он не просто изменил мне разок. Он делал это регулярно! Так что со мной не так? Может, я его не удовлетворяла?

Приобнимаю её за плечи.

– Алис, хватит. С тобой всё нормально. Это Глеб – урод.

Алиса утыкается в меня, спрятав лицо. Чувствую, как плечу становится мокро.

– Ну, Алис, – глажу её волосы, – не надо так. Ты ещё встретишь кого-нибудь, кто будет тебя любить и ценить. Ты хорошая девушка. Глеб просто идиот, что упустил тебя.

Она отрывается от моего плеча.

– У меня как будто мир рухнул, – говорит она через всхлипы, – когда я дома, я только и делаю, что смотрю сериалы и сплю. Я не знаю, как мне жить дальше. Не знаю, как быть одной. Ведь он был всей моей жизнью. Мне…

Алиса не договаривает, захлебнувшись новым потоком горьких слёз. У меня самого комок к горлу подходит. Жалко и её. И себя.

– Ты не одна, – приподнимаю её лицо за подбородок, большим пальцем вытираю слёзы с серо-голубых глаз, – я с тобой. Пока я рядом, ты не одинока. Ты знаешь, из-за Марго я тоже прохожу через что-то похожее. Я даже перестал бриться.

– Я заметила, – губы Алисы расплываются в улыбке. На щеках появляются очаровательные ямочки. От моих слов ей становится легче, глаза больше не наполняются слезами. Они то встречаются с моими, то смотрят на мои губы.

И тогда я притягиваю лицо Алисы и целую её. На удивление, она не только позволяет, но и отвечает.

Дурак, ты что делаешь!? Это же Алиса!

Да уже поздно – я сделал то, что сделал.

А как же Марго? Вы же даже толком не расстались! Это измена!

Измена? Да она залетела от другого парня! Может, пора забыть о Марго? Начать новый этап в жизни. Найти другую девушку. Например, по имени Алиса.

Ты пьян. Остановись.

Алиса отвлекает меня от раздумий, поцеловав в шею. Ей хочется большего, как и мне. Перебираемся на диван-кровать. Сталкиваем ноутбук на пол, срываем друг с друга одежду. Она стаскивает боксеры. Наклоняется к моему паху. Покрываюсь мурашками от её дыхания. Она явно знает, что и как делать.

– Ох, охренеть можно, – вырывается из меня.

Алиса бросает на меня взгляд – что-то смешанное из удивления и гордости. Надеюсь, она не догадалась, что такое у меня впервые.

Разогревшись, мы отправляемся в точку невозврата. До последнего мне кажется, что вот-вот она меня остановит. Но Алиса раздвигает ноги и дает познать себя полностью.

О, да.

Сначала немного теряюсь – всё-таки, кроме Марго, у меня никого не было. Но Алиса помогает мне войти в нужный ритм. И, казалось бы, она вся такая милая, а её тело такое хрупкое и нежное. Но мы не занимаемся любовью. Я её трахаю, и этим всё сказано. Мне нравится замечать, как тело Марго… тьфу, Алисы! Конечно, Алисы! Как тело Алисы благодарно отзывается на мои действия. А её стоны раздаются сдержано, но звучат чувственно и проникновенно.

– Саш, подожди, – шепчет Алиса мне на ухо, – подожди…

Останавливаюсь.

– Я что-то делаю не так? – тяжело дышу.

– Нет, всё в порядке, – она гладит мой затылок, – но, мне кажется, у тебя телефон.

Прислушиваюсь. Действительно, из кармана моих джинс раздается вибрация.

– Я подойду?

Алиса кивает.

Вылезаю из тёплой постели, достаю телефон. Сейчас, по иронии, окажется, что это звонит Марго, чтобы помириться. Смотрю на экран. Нет, это папа.

– Алло?

– Ты где? Мама спрашивает, ты домой собираешься?

Блин, я совсем забыл про время. Переглядываюсь с Алисой, и её нагота решает всё за меня.

– Я сегодня останусь у друга.

На том конце провода возникает пауза.

– Что ж, хорошо, – наконец говорит папа и кладет трубку.

Убираю телефон.

– Всё нормально? – спрашивает Алиса.

– Да, – забираюсь к ней в постель, – теперь на всю ночь я твой.

Она улыбается и целует меня в шею.

Я в тоске…

Утро. Бьёт. Меня. Наотмашь…⁶⁵

Просыпаюсь от трезвона будильника. Голова не просто тяжелая, она чугунная. Но это мелочь – выпью таблетку, и всё пройдет.

Зато эта было потрясающая ночь. Одна из лучших в моей жизни.

– Доброе утро.

Комната освещена тусклым фонарным светом из окна. Алиса сидит рядом со мной,прикрываясь одеялом. Она похожа на мопсика: лицо опухшее, а веки отёкшие настолько, что глаза выглядят, как две узкие щели. Лохматые волосы напоминают сухую траву. Не помню, чтобы Марго выглядела так после бессонных ночей.

– Доброе, – отвечаю я.

– Мне кажется, нам лучше одеться, – говорит Алиса, не глядя на меня.

Вылезаю из кровати, прикрывая пах. На секунду в глазах темнеет, кружится голова. Беру себя в руки, натягиваю боксеры и футболку.

– Ты пойдешь в школу? – спрашиваю, надевая шорты.

– Не знаю. Навряд ли, – Алиса встаёт вместе с одеялом, – отвернись, пожалуйста.

Зачем, если я уже всё видел? Ну ладно. Отворачиваюсь. Слышу, как Алиса собирает одежду с пола.

– Чем завтракать будешь?

Пожимаю плечами.

– Чем накормишь.

Алиса, уже одетая, выходит из комнаты. Она не закрывает дверь. Видимо, мне можно не прятаться. Выхожу в коридор, оглядываясь по сторонам. Следую за Алисой.

Мы идём в конец коридора – видимо, на кухню. Слышу впереди женский голос и детский лепет. Твою мать, только не это. Но уже поздно – мы заходим. За столом сидит молодая женщина лет тридцати в халате, с полотенцем на голове. Она кормит Марка, напевая ему придуманную на ходу песенку. Видимо, это мама Алисы. Вернее, мачеха.

– Здра-а-авствуйте, – она бросает на меня смущённый взгляд и продолжает кормить сына.

– Здравствуйте, – жмусь около порога.

– А я ду-у-умала, у нас сегодня твой маленький др-у-ууг, – обращается она к Алисе нараспев, будто мы в бродвейском мюзикле, – представишь меня своему кава-а-алеру? Кава-а-алеру. Да, мой сладкий, да. Кушай, родной.

– Это Саша Громов, и мы просто друзья, – Алиса достает продукты из холодильника, – Саш, это Светлана Ивановна.

– Можно просто Светла-а-ана, – снова протягивает эта женщина, – очень приятно.

– Мне тоже, – оглядываюсь в коридор, – Алис, а где у тебя туалет?

– Там, последняя дверь.

Киваю и ухожу с кухни. Слышу, как Светлана шепчет Алисе: «А он симпатичный парень». Что отвечает Алиса, мне не удается разобрать.

Алиса заходит в комнату с подносом, на котором тарелки с бутербродами и две кружки чая.

– Это жена папы.

– Я так и понял, – помогаю ей поставить поднос, – она… милая.

– Да, мне тоже не нравится.

Алиса включает телевизор, выбирает канал с мультиками. И мы садимся завтракать. Когда отпиваю чай, чуть не давлюсь им. Он зелёный.

«Любой, только не зелёный?» – спрашивает голос Марго в моей голове.

Откусываю бутерброд.

– Съедобно? – говорит Алиса, не отвлекаясь от телевизора.

– Да. Спасибо. Только я не очень люблю зелёный чай.

– Прости. Надо было спросить.

– Ничего страшного.

По телевизору вместо мультиков уже идёт что-то другое. Но мы с Алисой не обращаем внимания, потому что лежим среди подушек и целуемся.

– Саш, подожди, – она отрывается от моих губ.

– Что такое? – целую её шею.

– Давай поговорим.

Алиса настойчива. Приходится остановиться.

– Просто я не могу перестать думать, – она садится по-турецки, – то, что мы делаем… это неправильно. Мне кажется, это ошибка.

– Почему ошибка? – сажусь к стенке, обняв колени.

– Ну, мы же просто друзья. А ты и Марго… да, у вас сейчас всё сложно, но это не значит, что всё кончено.

Усмехаюсь.

– Алис, всё кончено. Она залетела от другого парня.

Её глаза округляются.

– Да ладно? Марго залетела? От другого парня? Марго? Ты в это уверен?

– Ты же сама сказала, что вы ходили к гинекологу.

– Блин! – Алиса хватается за голову, – какая же я дура! Да, я сказала, но я же не имела в виду, что она беременна. Чтобы это узнать, гинеколог не нужен. Выходит, это я вас поссорила? Да ещё и переспала с тобой? Твою мать, какая же я… мразь конченная.

Она закрывает лицо ладонями.

– Алиса, нет, – беру её за руку, – ты ни в чем не виновата. Даже если Марго не беременна, она мне изменила – это факт. Когда я сказал ей это прямо в лицо, она даже отрицать не стала. Просто ушла. Так что, ты здесь ни при чем.

Какое-то время Алиса обдумывает мои слова, глядя в одну точку. Меня возбуждает, как она кусает нижнюю губу.

– Допустим, это так, – продолжает она, – мне слабо в это верится, но ты лучше знаешь ситуацию. Хорошо. Даже если всё это правда, тебя ничего не смущает?

Как же девушки всё усложняют.

– Что меня должно смущать? Нам же было хорошо вместе, разве не так?

– Да, было неплохо, – Алиса запинается, – в смысле, хорошо. Но разве так начинаются отношения? До вчерашнего вечера мы были просто друзьями. А тут немного выпили, переспали – и что теперь? Любовь до гроба? Так не бывает.

– Ну, а если мы вдруг поняли, что нравимся друг другу? Так же бывает.

– А мы нравимся друг другу?

Смотрю на Алису, она – на меня. Пытаюсь услышать внутренний голос – может, он сможет подсказать, что я чувствую к этой девушке. Но он молчит. Тогда спрашиваю желудок: «Что там с бабочками? Летают?». Но он занят – переваривает завтрак. Тут не до бабочек.

– Саш, я тебе нравлюсь? – спрашивает Алиса.

Чувствую себя зажатым в углу.

– Я не знаю, – опускаю глаза. – Вроде нравишься, но я не знаю, как кто. Как друг или девушка. Или, ну… просто.

Алиса дотрагивается до моего плеча.

– Вот и я о том же. Всё происходит слишком быстро. Давай, я не знаю… – она отводит взгляд в сторону и осекается, – бли-и-и-ин. Я вдруг вспомнила. Мы же толком не предохранялись. Надо сегодня же сходить в аптеку.

Алиса поднимается с кровати. Берёт со стола ручку, ставит крестик на руке. Вздыхаю, потирая затылок.

– Алис, так к чему ты всё это? Ты хочешь остаться друзьями?

– Я не знаю, – она пожимает плечами. – Я не уверена, что хочу начинать отношения. И не уверена, что мы сможем остаться друзьями.

Иными словами, любой исход ведёт к ухудшению ситуации. Такое положение в шахматах называется «цугцвангом»: единственный правильный выход – это ничего не делать. Но ведь ничего не делать – тоже нельзя.

– А ты что думаешь?

– Я думаю, мне лучше уйти, – поднимаюсь с кровати.

Сначала Алиса хочет возразить, но в итоге не останавливает меня.

На прощание целую её в щеку.

К счастью, дома никого нет. Женя на учёбе, а родители куда-то свалили. Первым делом, зайдя в свою комнату, прячу рюкзак в шкаф. Надеюсь, мама не будет в нём рыться. Иначе найдет оставшиеся две упаковки красного столового вина. Раздеваюсь, ложусь в кровать. И вырубаюсь без задних ног.

Просыпаюсь под вечер. Беру с подоконника телефон.

16:24. Четверг, 27 декабря.

0 с. Слабый снег.

Движение на дорогах затруднено.

Никаких новых уведомлений.

Смотрю в потолок. Слышу, как на кухне мама что-то готовит. Женин голос, перекрикивающий шипение сковородки и рассказывающий про мальчика из танцевальной студии. Телевизор из папиной комнаты. Где-то там жизнь бьет ключом.

У меня тоже, но ключ этот – гаечный.

Выхожу в коридор, одетый и с рюкзаком на плечах, сталкиваюсь с мамой.

– Ты куда собрался? – она останавливает меня.

– Гулять, – вырываюсь, иду обуваться.

– То тебя из дома не выгонишь, то пропадаешь целыми днями! Ты хотя бы предупреждай, где ты, с кем ты. Придешь ночевать или нет.

– Мам, не приставай, – завязываю шнурки.

– Что значит «не приставай»? Я же волнуюсь. Куда ты идёшь?

– Я не знаю!

– Что у вас тут происходит? – из спальни выходит отец.

– Илья, он опять куда-то собрался и не говорит, куда.

– Мам, ты глухая, что ли? – не выдержав, повышаю голос, – я же сказал, что иду гулять! Куда – не знаю! Что тут непонятного?

– Ты как с матерью разговариваешь? – перекрикивает меня отец, – думаешь, уже такой взрослый, значит, всё можно? Даже матери хамить?

Замечаю, как Женя появляется в конце коридора.

– Да никому я не хамлю! – хочу открыть дверь, но отец останавливает меня.

– Ты никуда не пойдешь, пока не извинишься.

– Да что я такого сказал? Она спросила – я ответил! – снова пытаюсь уйти.

– А ты сам подумай. Что и в каком тоне, – отец отпихивает меня от двери.

– Не трогай меня, – толкаю в ответ.

– Что, совсем оборзел?

Отец надвигается на меня. Пытается ухватить за плечо, но я рефлексом ударяю его руку сверху локтем. Тогда он не выдерживает и хватает меня за грудки. Мы сцепливаемся.

– Саша! Илюша! Перестаньте! – мама пытается нас разнять, но отец держит меня железной хваткой.

– Пап! Саш! – к нам подбегает Женя.

Отец толкает меня в дверь так, что ударяюсь спиной о ручку. Даже рюкзак не спасает. Через боль открываю дверь и убегаю из дома. Слышу, как мама кричит что-то вслед, но я бросаюсь вниз по лестнице и не разбираю слов.

Эй, ты,

Сидишь в холоде один,

Совсем один-один,

Ты меня понимаешь?

Я единственный человек во всем мире. Бреду по вечернему Нескучному саду. В наушниках играет «Hey you» группы Pink Floyd – песня для того, чтобы сидеть в темноте и упиваться своим отчаянием.

Эй ты,

Идёшь в холоде один,

Вечно всем помогающий,

Ты мне поможешь?

Стоит мне отойти от асфальтированной дорожки, как оказываюсь на вершине одного из холмов. Справа и слева – крутые склоны, впереди – пологий спуск. Отсюда почти ничего не видно: только соседние вершины таких же холмов, а также чёрные деревья, деревья, деревья и замёрзший пруд внизу, недалеко от подножья.

Отличное место, чтобы побыть одному.

Сажусь на выступ рядом с берёзой. Прячу наушники в карман, снимаю рюкзак. Сейчас выпью оставшееся вино. Посижу, подумаю обо всём. И всё станет лучше. Надо только успокоиться.

Расстёгиваю молнию. Достаю первую пачку красного столового вина. С ней что-то не так. Она помятая, липкая наощупь. Оставляю её на снегу, сую руку за второй пачкой. Да что это такое?

Твою мать.

Понимаю, что, когда отец толкнул меня в дверь, эта пачка лопнула. И теперь всё дно рюкзака в красном вине.

Ну твою мать!

Вскакиваю и швыряю рюкзак на землю.

– Сука! – топчу его ногами, – сука!!! Сука-а-а-а-а!!!

Ну почему?! Почему всё так происходит?! Я даже выпить нормально не могу! Обязательно произойдёт какая-то хрень!

Хватаю рюкзак с земли и начинаю долбить им по берёзе. Слышу, как внутри бьётся пакет столового вина. Его остатки летят во все стороны, и на снегу остаются кровавые брызги, как из свежих ран.

Удар! Это отец толкает меня в спину.

Удар! Это Алиса рвёт меня на части.

Удар! Это Марго разбивает мне сердце.

Удар! Удар! Ещё удар! Да пошли вы все нахрен!!!

Тяжело дыша, бросаю рюкзак в сторону. Падаю на колени. Горячие слёзы застилают глаза. Вытираю их о снег вместе с соплями. Пальцы краснеют, становится больно. Дышу на них, пытаясь согреть.

Тебе стало легче?

Немного.

Поднимаюсь с колен. Нахожу пачку красного вина там, где её оставил. Открываю крышку и пью прямо из горлышка. Какое же оно невкусное, это столовое вино. Зачем я вообще его купил?

Выбрасываю пачку, не выпив даже половины.

Смотрю вниз с вершины холма. Очертания пологого спуска пропадают в темноте, как в бездонной пропасти. Тьма окружает со всех сторон. Она дышит холодным ветром и зовет тебя. «Давай, только один шаг, и всё останется позади» – шепчет она на ухо, и мороз идёт по затылку. А ты так и стоишь над этой пропастью, над пропастью во тьме.

И ничего не происходит.

Вздыхаю. Надо уходить отсюда.

Замечаю, что рюкзак валяется на уступе чуть пониже. Мне становится его жалко – всё-таки я люблю этот рюкзак. Да и как я уйду без него?

Начинаю спускаться, хватаясь за взрытые чёрные корни деревьев. Вот так, аккуратно. Шаг за шагом. Чуть поскальзываюсь, но не теряю равновесия. В конце концов, спускаюсь и оказываюсь рядом с рюкзаком.

Поднимаю его с земли, отряхиваю от снега. Достаю злополучный пакет красного вина и выкидываю его нахрен. Закидываю пустой рюкзак на плечи. Ну, вот и всё. Теперь обратно.

Мда. Забраться будет труднее. Но я должен справиться. Начинаю подниматься по той горке, по которой скатился сюда. Приходится помогать руками и чуть ли не ползти на четвереньках. Тянусь к корню дерева. Если схвачусь за него, дальше будет легко.

И вдруг!

Правое колено соскальзывает. Я падаю, ударяюсь лицом. И лечу по склону вниз.

Открываю глаза.

Надо мной возвышается холм. Тот самый, на вершине которого я только что стоял.

Охренеть можно.

Осторожно начинаю шевелиться. Чувствую, что потянул много мышц – на ногах, на руках и даже на шее. Но переломов, вроде, нет.

Господи, спасибо.

Переворачиваюсь на живот. Не торопясь, пытаюсь встать. Но боль в правом колене пронзает меня. И я снова валюсь на снег. Твою мать.

Позвони кому-нибудь. Пусть заберут тебя.

Кому я позвоню? Я даже объяснить не смогу, где я. Нескучный сад – это одни сплошные холмы. Надо самому выбираться.

Позвони папе.

Как я ему позвоню? Мы же поругались, он злится на меня.

И что? Он же не бросит тебя.

Нет, я не буду ему звонить.

Ползком у меня получается добраться до замёрзшего пруда. Вокруг него снега меньше, а значит и ползти легче.

Ага, конечно.

Уже через метров десять останавливаюсь. Руки дрожат от локтей до плеч. Я насквозь мокрый – от снега на одежде и от пота под ней. Надо передохнуть. Ложусь на спину, тяжело дыша.

Позвони папе.

Отстань. Я сам справлюсь.

Когда начинаю замерзать, понимаю, что надо двигаться дальше – даже если ещё не отдохнул. Снова пытаюсь встать. Но подняться на одной ноге по мокрому снегу не получается. И я снова падаю.

Чувствую привкус железа на губах. Провожу рукой по лицу. На ладони остается кровь. Должно быть, расшиб себе что-нибудь, когда ударился тогда лицом.

Позвони папе!

Вздыхаю. Видимо, придётся.

Переворачиваюсь на живот. С горем по полам доползаю до ближайшей скамейки. Забираюсь на неё, как будто покоряя Эверест. Замечаю тёмное пятно на правом колене. Должно быть, разодрал всё до мяса.

Сую руку в карман джинс. Достаю телефон. Набираю номер.

Остается только ждать.

Слышу шаги. Открываю глаза.

– Вот ты где, – говорит он, подходя ко мне, – ты как? Идти можешь?

За двадцать пять минут я окоченел так, что даже сказать ничего не могу. Как назло, именно сегодня решил не надевать подштанники. Тепло ж, твою мать! Пытаюсь мотнуть головой.

– Хреново. Так, жди здесь, – он усмехается, – хотя, куда ты денешься-то.

Он куда-то уходит и возвращается минут через пять, неся под мышкой свернутый плед. Раскладывает его на снегу.

– Тебе повезло, что у меня башка варит. Я это в каком-то фильме видел. Давай, погнали отсюда.

Он помогает мне перебраться на плед. Заворачивает меня в него наполовину, а за два свободных конца начинает тащить. И так мы начинаем двигаться по протоптанной дорожке.

Сначала он везёт меня более-менее плавно. Но на последних метрах уже дёргает рывками. Пока совсем не останавливается, тяжело дыша.

– Так, всё. В жопу. Ну ты и жирдяй, Санчо, ей-богу.

Он подхватывает меня вместе с пледом под мышки. Замечаю, что мы уже совсем рядом от велодорожки, где вне всяких правил припаркована серебристая «Toyota».

И, наконец, мы добираемся до неё.

Меня засовывают на заднее сиденье машины. Накрывают пледом. Хлопок двери. Лежу лицом вниз, чувствую запах и вкус кожаной отделки – пытаюсь затолкать язык обратно в рот, но он не слушается. Конечно, здесь же гораздо теплее.

А! А-а-а-а!!! Как больно!

Иголки. Тысячи. Миллионы. Нет, миллиарды. Протыкают каждую клеточку моего тела.

– Ох, едрить налево, – Влад, тяжело дыша, садится за руль и заводит машину, – тебе повезло, что в Нескучном саду только один пруд среди холмов. А так бы хрен я тебя нашел.

Влад пристёгивается. Включает радио. И нажимает на газ.

Открываю глаза.

Смотрю в окно, где мелькают дома вперемешку со снегом. Вслушиваюсь в инопланетный голос Жанны Агузаровой по радио.

Город плывет

в море цветны-ы-ы-ы-ых огней,

Закрываю глаза.

Город живет

счастьем свои-и-и-и-и-их людей!⁶⁶

Пишу маме смс: «Я у друга. Не ждите».

Лежу под двумя одеялами на матрасе, который предусмотрительно был разложен в комнате Влада, когда мы только пришли. Несмотря на то, что я в тёплой кофте, спортивных штанах и шерстяных носках, всё ещё дрожу.

Чувствую, завтра мне будет трындец.

– Я забросил твои вещи в машинку. Только попробуй кому-нибудь вякнуть, что я с тебя штаны снимал, – говорит Влад, заходя в комнату с аптечкой, – я тебе голову в жопу засуну и скажу, что так и было.

Он садится за стол.

– Ну? Ты как? Очухался?

– Более-менее, – сажусь на матрас, сняв с себя одеяла. – Спасибо. За всё. Я у тебя в долгу.

Влад усмехается.

– Да пожалуйста, – он протягивает мне аптечку, – смотри, что у меня тут есть.

Влад открывает нижний ящик, вынимает бутылку виски.

– Притарочка. У меня ещё с сентября две бутылки завалялись, – он наклоняется и достает две стопки, – будешь?

– Нет, спасибо.

– Ну и хрен с тобой, – Влад прячет одну стопку, наливает себе, – может, тогда тебе чай сделать?

– Да, давай. Если тебе не трудно.

– «Не трудно» – ха! Как будто мне сейчас надо выйти из дома, спуститься по тропинке к чайной плантации, собрать лепестки. Ну уж нет, перебьёшься! Попьёшь из пакетика! – говорит Влад и уходит из комнаты.

Пока его нет, перебираю аптечку. В принципе, здесь есть всё, чтобы обработать рану на колене.

– Вот, держи, – Влад возвращается с кружкой чая и конфетками на блюдечке, ставит всё на стол, – я тебе молока с мёдом добавил. Чтоб не разболелся нахрен.

– «З» – забота, – улыбаюсь.

– Да, ёпта.

Влад садится за стол. Выпивает стопку одним махом.

– Слушай, а нахрена ты вообще полез на тот холм?

Пожимаю плечами.

– Гулял, – заворачиваю штанину, осматриваю колено.

Всё не так плохо, как я думал – ушиб, содрана кожа. Болеть, конечно, будет, но от силы недели две. Достаю из аптечки перекись, заливаю рану.

– Вот оно чё! Гулял, значит, – Влад едва сдерживает смех, наливает себе ещё. – Как ж мне повезло с вами, ребята. Одна заваливается ко мне в час ночи в жопу пьяная. Второй по холмам гуляет. Мда-а-а-а. С вами не соскучишься!

– О ком ты? – говорю, стиснув зубы от боли.

– О Марго, о ком ж ещё.

Замираю.

– Она приходила к тебе?

– Ну да, – спокойно отвечает Влад, – буквально пару дней назад.

Она приходила к нему. Пьяная. Небось и с ним перепихнулась. Что, Антона уже мало стало?

Влад наблюдает за мной.

– Да расслабься. Что ты напрягся так? Я не спал с ней.

– С чего ты взял, что меня это волнует?

– Да у тебя на лице всё написано, – говорит он и усмехается, – прямо скажу, мне твоя ненаглядная Марго нахрен не сдалась. И давай уже закроем эту тему.

– Разве она тебе не нравится? – достаю из аптечки «Спасатель».

– Кто? Марго? Пф! – Влад смеётся, запрокинув голову. – Человек она хороший, но как девушка – совсем не в моем вкусе. А если рассматривать её под таким углом: не обижайся, но я даже не считаю Марго красивой. Да, у неё харизматичная внешность. И она очень ухаживает за собой. Знает, как преподнести себя. Но она не красивая.

А разве всё то, что Влад перечислил, не делает Марго красивой? В любом случае, красивая она или нет, это не помешало бы ему ею интересоваться.

– И зачем она к тебе приходила? – прикладываю марлю с мазью на рану.

– Будто ты не знаешь. На тебя жаловаться.

На меня? Жаловаться? Как будто это я во всем виноват. Ничего не отвечаю, перематываю колено бинтом.

– Говорила, типа: «А-а-а, мой, дурак, совсем с ума сошел. Мы поругались, бла-бла-бла. Не знаю, что делать, бла-бла-бла» – изображает Влад Марго писклявым голосом. – Да, я в курсе, что вы встречаетесь. Она мне давно рассказала, ещё тогда, после драки. Кстати, ещё одна причина, почему бы я не стал с ней спать.

Требовала, чтобы я никому не говорил о наших отношениях, а сама Владу проболталась. Ну, конечно, это же Марго.

– А она рассказала, почему мы поругались? – надрываю бинт и завязываю узел.

– Да. Ты, типа, думаешь, что она тебе изменяет.

– Ну да.

– Серьёзно? – Влад хватается за голову, – Санчо, ты дурак, что ли? Нет, я всё понимаю. Почти все девушки слабы на передок. Кто-то больше, кто-то меньше. И Марго не исключение. Но, блин, изменять бы она не стала.

– Ты так уверен?

– Да, блин, уверен. Она слишком щепетильная в этом вопросе. Тебе ли не знать? – Влад берёт с блюдечка конфетку, съедает её, – Марго, сука, личность. Она не из тех, кого можно тискать в подъезде или за гаражами. С которыми можно случайно переспать. Ей нужно уважение. Шёлковые простыни.

– Ты знаешь слишком много для просто друга, – протираю царапины на лице марлей с перекисью.

– Сука, не беси меня, – Влад мнёт фантик и бросает его на стол, – ты ж, блин, вроде не тупой. На золотую медаль идёшь. А тупишь по-жёсткому. Вот я в дела Марго не лезу. Но даже я, блин, допёр, что у неё есть некоторые проблемы. Или ты чё, думаешь, она по приколу таскает с собой антисептики, салфетки там всякие? Она же двинутая на стерильности.

– Я знаю это. И что?

– Ну, не может такой замороченный человек изменять. Тем более, девушка. Она, блин, даже брезгует картинку члена потрогать! Картинку! Я вообще не представляю, как ты уломал её. Хотя… – Влад призадумывается.

В его словах есть доля правды. Может, она не изменяла мне? И я просто накрутил себя? Но ведь я не знаю, насколько она близка с Антоном. Может, на него тоже не распространяется её брезгливость.

– Нет, ладно, она молодец, – продолжает Влад, выпивая ещё, – надо отдать ей должное, она делает успехи. Хотя бы перестала носить перчатки.

– Какие ещё перчатки?

– Да было время, она носила перчатки. Такие чёрные. Она пыталась как-то обыгрывать их. Но мы-то понимали, что это не просто стиль такой. Ведь до неё буквально нельзя было дотронуться – она просто взрывалась в ужасе. Наверное, я единственный, кто знал, откуда ноги растут. Но, честно говоря, лучше бы я не знал.

– Почему?

– Всё-то тебе знать надо. А я, как Шахерезада, распинаюсь тут перед тобой. Рассказываю, рассказываю. Аж во рту пересохло, – Влад выпивает ещё одну стопку, – ладно, слушай.

Беру со стола кружку с чаем, делаю глоток. Горло сразу согревается. Хорошо так.

– Короче, – Влад берёт бутылку, смотрит на неё и отставляет в сторону, – это произошло, когда мы были в девятом классе. Мы не учились вместе, но я часто видел Марго и Алису в буфете, в компании ребят из одиннадцатого класса. Этих парней знала вся школа: они всегда были на виду, плюс толкали травку в туалете, устраивали вписки. Чтоб ты понимал, это не какая-нибудь дворовая шпана, которая семки на портках лузгает. Они были богатенькими детками. С виду нормальными, а на деле – полными отморозками.

Вспоминаю, что уже слышал нечто похожее от Алисы. Только, по её словам, это было забавное приключение.

– Лидером у них был Лёха. И Марго была его девушкой. Ну, вернее, он так думал, – Влад усмехается. – Ближе к делу. Как-то посреди урока физкультуры я зачем-то пошёл в раздевалку. Захожу и вижу: этот Лёха поднимает Марго за волосы с пола. Я сначала не хотел вмешиваться – ну подумаешь, что у этой парочки происходит? А мы встретились с Марго взглядом, и там прям читалось: «Помоги мне». Тогда я подхожу к ним, говорю: «Слышь, ты чё делаешь? Отстань от неё». А Лёха мне: «Иди, не мешай. У нас тут свои дела». Но я-то не дурак, всё понимаю. Оттаскиваю его и с размаху по морде. Он в шоке, прёт на меня – а у меня просто башню сносит. Прописываю ему двоечку и вырубаю нахрен.

Влад замолкает, наблюдает за моей реакцией. Ловлю себя на том, что сижу с открытым ртом. Он улыбается – должно быть, невероятно гордится собой.

– Так мы и познакомились, – продолжает Влад. – К слову, Марго тогда спасла мою жопу, взяла вину на себя. Я не хотел, чтобы она так поступала – если надо, я всегда отвечу за свои поступки. Но Марго сказала, что она и так на учёте, хуже не будет. И добавила: «Подумай о своей маме». Тогда я согласился. И мы всё изобразили так, будто это она его избила. А Лёху я заставил молчать: у меня было два мощных аргумента – правый и левый.

– И тебе сошло это с рук?

– Да. Марго огребла, потому что Лёхе потребовалась медицинская помощь. Но потом я рассказал всю правду родителям. В итоге со всей школы были собраны положительные характеристики, и Марго сняли с учёта. После этого мы не общались. А потом вместе поступили в физико-математический класс. Стали друзьями. Ну и всё. А к чему я это рассказывал? – Влад не даёт мне ответить, – ах да, перчатки. И вот я думаю, что после этого её и переклинило. Нет, конечно, ей повезло, он так с ней ничего и не сделал. Но всё равно, мне кажется, такие вещи очень ломают. Доверие к людям пропадает. Как считаешь, я прав?

Киваю. Вспоминаю наш вечер на катке. Может, этот случай с Лёхой – он и есть? Тот переломный момент, о котором Марго хотела рассказать, но так и не смогла.

– И, кстати, – у Влада уже совсем язык развязался, – мы с Марго хорошие друзья, вроде как. А она до сих пор со мной только за руку здоровается. Даже в день рождения не обняла. А ты думаешь, она спит со мной. Или ещё с кем-то.

– Она мне не рассказывала, – говорю в своё оправдание.

– Ясен пень. Она вообще люто скрытная. Ты знаешь, как она нам тут головы морочит? По поводу поступления. Алекс думает, что она идёт в какую-то там художку. Алисе она сказала, что пойдёт на рекламу. А мне – что не будет получать высшее образование и станет тату-мастером. И все в этот бред верили. Вот только я узнал, что она прошла в заключительные этапы олимпиад по физике и математике. Единственная из всего нашего потока. Тату-мастерша хренова.

Ну, может, она мне тоже наврала насчет Бауманки. Но я хотя бы знал, что она участвует в олимпиадах по физике и математике. Единственный? Видимо, да. Единственный, кто знал.

Влад смотрит на часы.

– Ты видел, который час? Не знаю, как ты, а я завтра собираюсь в школу. Последний день, как-никак, – Влад поднимается с места. – Короче, к чему я это всё. Скажу тебе тоже самое, что сказал ей. Ты, конечно, дурак, что подумал, будто бы она тебе изменяет. Но и она дура, что голову тебе морочит своими недомолвками. Вы друг друга стоите. Так что, блин, идите и разбирайтесь с вашими отношениями. Задолбали. Искренне ваш, Владислав Быков.

Он прячет бутылку в нижний ящик. Убирает всё со стола, выходит из комнаты.

Перевариваю слова Влада. Нет, я знал, что они с Марго хорошо общаются. Но я не думал, что он – тот человек, к которому она приходит плакаться. Которому она доверяет свои секреты. Похоже, она считает его кем-то вроде лучшего друга.

И тут я кое-что понимаю. В тот день, когда мы с Владом впервые встретились, он видел, как я пытался поцеловать Марго. И сработал, как верный пёс. Всё это время он не пытался бороться со мной за неё – он просто оберегал свою подругу. Так мы и столкнулись лбами.

Получается, раз я так ошибался насчёт Влада – я могу ошибаться и насчёт Антона.

– Ты ложишься? – говорит Влад, вернувшись.

Киваю.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной.

Забираюсь под оба одеяла. Влад гасит свет и ложится в кровать. Слышу, как он отворачивается к стенке. Должно быть, спокойно засыпает. А я лежу в темноте, смотрю в потолок и гоняю мысли в голове, как перекати-поле.

Какой же я идиот.

Ведь, по сути, я ничего не знаю про Антона. Я видел его фотографию. Знаю, что она к нему один раз ездила. И всё. Остальное – только мои догадки и мысли. И что я наделал? Марго, конечно, тоже хороша. Что, так трудно было сразу рассказать? Ладно, теперь это неважно. Завтра я пойду в школу, поговорю с ней обо всём. И мы, наконец, разберёмся в наших отношениях.

А как же Алиса?

Твою мать. Это что ж получается: раз Марго считает, что мы просто сильно поругались, значит, я… изменил ей? Твою ма-а-а-а-а-ать!!!

Я должен сознаться во всём Марго. Я не смогу смотреть ей в глаза, если не сделаю этого. Пусть даже она бросит меня – это даже к лучшему. Она не должна встречаться с таким ублюдком, как я.

Нет. Нет! Я не хочу, чтобы она бросала меня. Я же люблю её! Как только она исчезла, всё потеряло смысл. Моя жизнь превратилась в нескончаемый кошмар. И что же, теперь, когда у меня есть шанс всё вернуть – я упущу его? Да никогда!

Как же мне тошно от себя. Хочется содрать кожу и постирать её.

Ладно. Я поговорю с Алисой, она наверняка всё поймет. А Марго не скажу, что случилось. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Зачем её травмировать? Она уже натерпелась с этим Лёхой. Она достойна чего-то лучшего.

Вот именно поэтому ты и должен уйти от неё. Ты ничем не лучше этого Лёхи. Поступи правильно, оставь её в покое.

Почему так будет правильно? А вдруг мы расстанемся, и она начнет встречаться с кем-то ещё хуже? Я просто идиот, а тот может быть тираном.

Или он может оказаться прекрасным парнем, который будет носить её на руках. И она будет с ним счастлива. Они поженятся, она родит ему двоих детей – мальчика и девочку. И они будут жить долго и счастливо.

Нет. Я не выдержу этого. Не смогу смотреть, как она счастлива с кем-то другим, а не со мной. И всё из-за того, что я перебрал и сделал ошибку. В конце концов, каждый может ошибиться. И Марго тоже не святая.

Но она тебе, судя по всему, не изменяла. А ты трахнул её подругу.

Да, я сделал это! И пусть это останется на моей совести. Но я не потеряю Марго. Обещаю себе, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы она никогда не пожалела, что выбрала меня. Чтобы, даже если со временем мы расстанемся, она ни о чем не сожалела. Я буду лучшим мужчиной в её жизни.

– Эй, Санчо, – шёпот Влада отвлекает меня от мыслей, – ты спишь уже?

– Нет, – шепчу в ответ.

– Забыл спросить. Ты на дачу ко мне поедешь? Новый Год отмечать. Мы все собираемся.

Это, конечно, заманчивое предложение. Но вряд ли меня отпустят – семейный праздник и всё такое. К тому же, после такой ссоры с отцом.

– Не знаю. Скорее всего, нет.

– Ну, скажи, если передумаешь, – говорит Влад и снова отворачивается к стенке.

Закрываю глаза.

Завтра же. Завтра же я найду её. И скажу то, что давно должен был сказать.

Я скажу ей: «Марго, я люблю тебя».

2.

Звонок будильника.

Просыпаюсь разбитый, как корыто. Трудно даже разлепить глаза, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти. А ведь надо, я же не у себя дома. Влад сейчас будет собираться в школу.

А мне нужно увидеть Марго и поговорить с ней.

Через силу вылезаю из-под одеял.

Квартира Влада настолько большая, что его родители даже не замечают моего присутствия. Из его комнаты идёт узкий коридор, где есть две двери. Одна ведёт во вторую ванную – я даже понятия не имел о её существовании. А другая – в комнату поменьше, которую Влад называет своим кабинетом. Там у окна стоит огромный стол, на нём компьютер с двумя мониторами, как в фильмах про шпионов. Ещё есть книжный шкаф. На самой верхней полке награды за спортивные достижения, на остальных – диски, книги, пару настольных игр. И тут я замечаю коллекционную статуэтку Умы Турман из «Убить Билла».

Охренеть можно! Если бы я увидел её в магазине, я бы закричал продавцу: «Заткнись и возьми мои деньги!»

Кто бы мне сказал в сентябре, что мы с Владом будем сидеть в его комнате и за завтраком наперебой обсуждать наши любимые фильмы Квентина Тарантино – никогда бы не поверил. А теперь мне даже кажется, что мы можем когда-нибудь стать друзьями. Наверное, хорошо, что я тогда ему ребро сломал – это пошло на пользу нашим отношениям.

Моя одежда, естественно, не высохла. Так что Владу приходится одолжить мне свою. Его рубашка немного мала мне в плечах, а джинсы не подходят по длине. Но это лучше, чем ничего. Да и какая разница? Мне только до дома дойти. Главное, ничего не испортить, а то потом не расплачусь.

На городских часах возле остановки трамвая без пятнадцати восемь. Люди потихоньку выходят на работу или в школу. И только я иду домой.

Надо договориться с ней о встрече. Может быть, встретимся часов в десять, если она не пойдёт в школу. Или я встречу её после уроков. Как раз успею прийти в себя.

Набираю номер Марго. Жду ответа.

Гудок. И связь обрывается.

Что такое? Может, у меня телефон глючит? Нет, всё в порядке. Набираю номер снова.

Гудок. И связь опять обрывается.

Она что, добавила меня в чёрный список? Серьёзно? В чёрный список? Похоже на то. И что мне делать? Как с ней встретиться?

Значит, придётся идти в школу.

Мне понадобилось столько сил и таблеток против простуды, чтобы добраться до школы. А Марго, конечно же, не пришла.

Никто и не говорил, что это будет просто – поговорить с ней. Но я думал, что трудность будет связана с самим разговором, а не с тем, чтобы его добиться. Хорошо, что сегодня последний день и только два урока. Освобожусь и, наверное, пойду к ней домой.

Только надо что-то придумать, чтобы она меня впустила.

Подхожу к своему месту в кабинете Елены Михайловны.

– Привет, – протягиваю Алексу руку.

– Пр-ривет, – пожимает он в ответ, даже не посмотрев на меня.

– Как у тебя дела? – сажусь за парту, – ты давно в школе не появлялся.

– Нормально.

Ясно. Он не в настроении разговаривать. Неудивительно, я тоже.

Мы сидим молча, каждый занимается своими делами – Алекс что-то рисует в своем блокноте с твёрдой обложкой, а я думаю, как мне теперь быть с Марго. Как вдруг к нам поворачивается Полка, сидящая за первой партой.

– Мальчики, с наступающим, – она протягивает нам два прямоугольных свёртка. Скорее всего, это книги.

Мы с Алексом переглядываемся и оба понимаем, что даже не думали что-то дарить Полке.

– Спасибо, Полка, – Алекс выдавливает из себя улыбку, опустив глаза, – а мы думали после праздников поздравлять.

Киваю несколько раз.

– Да, точно. Спасибо. С наступающим.

Она улыбается нам и, смутившись, отворачивается. Мы с Алексом снова переглядываемся. Разворачиваем свертки. У меня оказывается книга со странным названием «Никогде». На обложке написано: «Нил Гейман – сокровищница историй. Стивен Кинг». Ну, раз сам Стивен Кинг рекомендует, надо будет прочитать. Смотрю, что у Алекса. Ему не так повезло, как мне. На чёрной обложке с дымящимся бумажным корабликом нет никаких рекомендаций. Только автор и название – Джон Грин, «В поисках Аляски».

Блин, до Нового года же осталось – сколько? Три дня, не считая сегодня. Надо купить подарки. А я совсем забыл.

– Не буду вас сегодня мучать, – говорит Груша, заполняя дневники, – или всё-таки порешаем пробный ЕГЭ?

В кабинете поднимается протестующий шум.

– Ладно-ладно, – она машет рукой, чтобы класс замолчал, – посидите тихо, пока я занимаюсь с вашими дневниками. А потом проведём классный час, как и планировали.

Марго нет, уроков тоже. И зачем я пришел в школу? Чтобы пить чай с одноклассниками, на которых мне насрать? Получу дневник и свалю нахрен. Елена Михайловна поймет – я ж, типа, болею.

Минут через десять она заканчивает проставлять оценки. Называет фамилии и передает дневники по рядам.

Алекс поднимает руку.

– А можно забрать дневник Павловой?

– Можно.

– И Николаевой! – мигом реагирую я, подняв руку.

Елена Михайловна бросает на меня взгляд, но ничего не говорит. Передаёт нам с Алексом оба дневника. Обложки одинаковые, но я легко узнаю её – он с потёртым корешком.

Как только получаю в руки дневник Марго, меня пронизывает тёплое чувство, будто я обнялся с ней или получил поцелуй в щёку. Ведь это её личная вещь! Насквозь пронизанная её аурой, духом – я не знаю. Представляю, как этот дневник лежал в её сумке, рядом с бордовым CD-плеером и пачкой красных «Marlboro». Не удивлюсь, если почувствую на страницах аромат её духов.

Не могу противостоять соблазну – открываю дневник. Сначала смотрю первую страницу. Здесь только её имя и класс. Следующие страницы со списками учителей и учеником тоже не заполнены. На первой же неделе замечание от Елены Михайловны: «Заполни дневник!» Странно, но расписание написано не почерком Марго. Причем не просто другим, а несколькими. Пару недель заполнены толстенькими буквами и «о», похожими на сердечки – это Алиса. Затем резкие, с сильным нажимом буквы – это Ира. Потом опять Алиса. Опять Ира. А затем много-много страниц с каллиграфическим почерком – должно быть, Милка. Но это только расписание. Остальные поля пустуют, везде красные вопросительные знаки и замечания от Елены Михайловны – «Заполни дневник!», «Пиши д/з!». А ещё парочку от Ильички по поводу распущенных волос и опозданий.

Я ошибся. В этом дневнике полно кого угодно, только не Марго. Жаль, конечно, но не особо. Ведь теперь ей обязательно придётся встретиться со мной, чтобы вернуть дневник себе.

Коварный план.

Поднимаюсь на шестой этаж. Подхожу к нужной двери. Немного мешкаю, репетируя про себя речь. Наконец, нажимаю на звонок.

Слышу шаги Марго. Они подходит к двери. Щелчок – это поднимается крышечка глазка. Сердце начинает биться чаще. Мы так близко, между нами меньше метра. Сейчас она откроет, и я увижу её снова. Повторяю про себя заготовленные слова.

Но тут шаги разворачиваются и уходят.

Да, Марго, я понял, как ты на меня обижена. Но я отсюда никуда не уйду. Нажимаю на звонок ещё раз. И ещё. И ещё. Посмотрим, кто из нас двоих самый упёртый. Звоню, не прекращая, в дверь.

Твою мать.

Проходит минут десять. У меня уже обе руки отсохли. А она не открывает. Но я так просто не сдамся. Начинаю бить в дверь и дёргать за ручку.

Шаги подбегают. Снова раздается щелчок глазка. Ну, давай! Открывай!

Чувствую в кармане вибрацию. Достаю телефон. Усмехаюсь – это она. Это Марго.

– Ты вообще охренел?! – она кричит так, что я слышу её голос там, в квартире. – Хочешь дверь мне расхреначить?!

Ох, как мне её не хватало.

– Я хочу поговорить с тобой.

– А я не хочу.

Ожидаемо.

– Я принес твой дневник.

– И что?

– Хотя бы забери его. И я пойду.

Показываю дневник в глазок. Разворачиваю его на первой странице, чтобы она не подумала, что это мой.

– Да мне насрать, – говорит Марго по телефону, – можешь хоть в задницу его засунуть, я новый куплю.

– Но…

– Ещё раз позвонишь, я вызову милицию.

– Полицию.

– Не нарывайся, – Марго бросает трубку.

Мой план провалился.

И что теперь? Продолжать звонить? Это не сработает. Ждать, когда придёт Милка или её родители? Ну, так себе вариант. Хотя, можно войти внаглую и, как она тогда, позвать её куда-нибудь гулять. Но я не знаю, как она поведёт себя, а просто так светиться перед её родителями не хочется.

Ладно, Марго. Твоя взяла, я отступаю. Но это ненадолго. Я что-нибудь придумаю.

Что-нибудь придумаю.

Спустя где-то четыре часа возвращаюсь к Марго. Но не поднимаюсь на этаж, а иду под её окна. В руках у меня тяжёлый пакет.

Достаю из него свой старый магнитофон. Оказывается, он ещё работает. Отсоединяю провод, бросаю его в пакет. Из кармана достаю только что купленные батарейки, распаковываю их и вставляю в этот агрегат. Никогда не пробовал использовать его не от сети, но надеюсь, что получится.

Нажимаю на кнопку, экран загорается. Да! Работает! Ну, понеслась.

Ставлю звук на максимальную громкость. Поднимаю магнитофон над головой – он, зараза, громоздкий и тяжёлый. Нажимаю кнопку «Play».

И моё сердце остановилось.

Мы не знали друг друга

до этого лета,

Мы болтались по свету,

земле и воде.

И совершенно случайно

мы взяли билеты

На соседние кресла на большой высоте.

Внутри всё сжимается. Мне кажется, что вот-вот кто-нибудь из жильцов высунется из окна и заорет: «Проваливай отсюда!» А его сосед, тоже ругаясь, зашвырнет в меня бутылкой. Но, несмотря ни на что, я продолжаю стоять. И жду, когда она выглянет из окна.

И моё сердце остановилось,

Моё сердце замерло…

И вот её окно открывается. Марго замечает меня. Закуривает и остается смотреть. Не вижу её лица, но она покачивает головой в такт музыке. Улыбаюсь.

И моё сердце остановилось,

Моё сердце замерло…

В голове нет мыслей, только кинопроектор. Мы будто попали в кино, где вместо плёнки – наши воспоминания. Марго, а ты помнишь этот фильм? Наш любимый. Такой смешной и трогательной. Мы пересматривали его раз за разом. И все эти сцены, – как мы познакомились, как мы первый раз поцеловались, как поехали на дачу, – уже должны были приесться. Но это не мешает тебе всё также их любить, разве не так? Потому что это наши сцены. И наш фильм. И ты не хочешь, чтобы он заканчивался.

Моё сердце остановилось…

Отдышалось немного…

А знаешь, что будет дальше? Ты спустишься, мы поговорим. И я скажу, как сильно тебя люблю. И мы снова будем вместе, как раньше. Ведь ты тоже меня любишь, хоть и не признаёшь этого. И мы будет самыми счастливыми.

И снова пошло!

Моё сердце…⁶⁷

Песня заканчивается. Опускаю магнитофон, смотрю в окно. Марго закрывает его и уходит. Жду, когда она спустится.

Проходит две минуты. Её нет. Но это нормально, ей же надо собраться. Надо подождать, и она придёт.

Проходит пять минут. Её нет. Уверен, она уже собралась и скоро появится.

Проходит десять минут. Её нет. Ну, она же девушка. Они же долго собираются. Нужно ещё подождать.

Проходит полчаса. Её нет. Возможно, она решила принять душ. Сейчас выйдет.

Проходит час. Или всё-таки не выйдет.

Беру телефон, набираю её номер. Короткий гудок и сброс – по-прежнему, в чёрном списке.

Серьёзно, Марго? Я потратил столько времени и сил, чтобы придумать это и сделать. А тебя не впечатлило? Жестокая ты женщина. Ты не Марго, ты Маргарет Тэтчер.

Ну, значит, у меня нет другого выхода.

Набираю нужный номер.

– Алло, Влад? Я передумал. Я приеду к тебе на дачу. Только не говори никому, хорошо? Ага. Да. Договорились. До встречи.

Вешаю трубку.

Я сделаю всё, чтобы поехать. Я помирюсь с папой и помою его машину. Я буду просить разрешения у мамы на коленях и вычищу всю квартиру. Если совсем ничего не поможет, я сбегу из дома. Но я приеду и поговорю с тобой, Марго.

Ты никуда от меня не денешься.

17:46. Понедельник, 31 декабря.

–6 С. Пасмурно, снег.

Ошибка при подключении к сети.

До Нового Года чуть больше четырёх часов.

Уже сорок минут мы с Алексом едем в машине к Владу на дачу. За рулем Глеб – он вызвался нас отвести. На переднем сидение лежат пышный букет алых роз и большая коробка пончиков из «Данкин Донатс». Я так понимаю, это для Алисы.

Забавная, конечно, ситуация. Глеб хочет извиниться перед девушкой, которой изменял. Поэтому он едет на дачу к её бывшему парню и везёт с собой чувака, с которым она буквально на днях переспала. И кто Алиса после этого? Правильно, обладательница мужского гарема.

На самом деле, это не смешно. Вся эта ситуация с Алисой меня ужасно мучает. Если бы я мог пережить тот вечер заново, стал бы я спать с ней? Нет. Но, если бы я мог сесть в машину времени, стал бы я что-либо менять? И снова нет. Секс с Алисой – это как объесться шоколадным тортом. Тебя тошнит, но, чёрт возьми, это было вкусно.

– Мы уже подъезжаем, – говорит Глеб, – Ал, позвони Алисе, пусть она нас встретит.

– Я не буду ей звонить, – отвечает Алекс.

– Звони. Иначе я развернусь и поеду обратно. Или высажу вас из машины.

Алекс вздыхает. Набирает мобильный телефон Алисы. Просит её встретить нас у ворот.

Глеб выходит из машины, держа в одной руке букет, а в другой коробку пончиков. Мы с Алексом достаем вещи из багажника.

– Зачем ты приехал? – говорит Алиса, сложив руки на груди.

– Во-первых, я привёз твоих друзей, – говорит Глеб, кивая на нас с Алексом, – во-вторых, я хочу извиниться.

Он протягивает ей букет и коробку пончиков.

– Мне от тебя ничего не нужно, – Алиса отступает на шаг.

– Давай сядем в машину ипоговорим.

– Глеб, как ты не понимаешь? Нам не о чем разговаривать.

Алиса разворачивается и уходит. Но Глеб, отложив подарки на капот автомобиля, устремляется за ней. Останавливает её за рукав.

– Не трогай меня! – Алиса выдёргивает руку.

– Алис, ну подожди.

И тут из ниоткуда появляется Влад. Он хватает Глеба за грудки и валит на снег. Тот, охренев, сбивает Влада с ног, и они вместе начинают кататься по земле.

– Влад! Глеб! Прекратите! – кричит Алиса. Она хочет их разнять, но боится подойти.

Смотрю на Алекса – он просто наблюдает и не думает заступаться за брата. А Влад уже забирается на Глеба, бьёт его в морду. Тогда я бросаю сумку на снег и с разбега налетаю на Влада. Сталкиваю его, он падает на спину. Ошарашенный, готов защищаться. Но, поняв, что это я, разжимает кулаки и поднимает руки вверх. Помогаю Владу встать.

– Здорово, Санчо, – Влад поднимается.

И мы пожимаем руки.

Наверное, первый раз за всё время нашего знакомства.

Алекс всё-таки помогает брату встать на ноги.

– Ты больной, что ли? – говорит Глеб, сплевывая кровь.

– Это тебе за моих друзей, – Влад поднимает снег. – Проваливай отсюда. Чтоб я тебя здесь больше не видел.

– Кто-нибудь, угомоните этого психа, – Глеб подходит к машине, – Алис, возьми, пожалуйста.

– Я сказал, проваливай отсюда!

Влад швыряет в Глеба снежок. Тот уклоняется, избежав попадания в голову. Переглянувшись с Алисой, которая так и не сменяет гнев на милость, он вздыхает и садится в машину.

– Ал, на созвоне, – бросает Глеб напоследок, – всех с наступающим.

Он разворачивает машину и уезжает.

– Нахрена ты это сделал? – говорит Алиса, когда мы все вместе идем в дом.

– Всегда пожалуйста, – отвечает Влад.

Ещё в холле становится понятно, что это не дом, а настоящая американская мечта. Тут не просто все удобства, как в квартире. При желании здесь можно было бы жить круглый год.

– Господа хорошие, здравствуйте, – из кухни выглядывает Ира в фартуке, – всех с наступающим.

Она улыбается, но не выглядит радостной. Её не удивляет мой приезд – мы с Владом решили не держать это в тайне, чтобы не ставить компанию в неловкое положение. Но он понял, что я имел в виду, когда просил никому не говорить.

– С наступающим, – говорим мы с Алексом.

– Ир, ты сейчас такую жесть пропустила, – Алиса уходит к ней на кухню.

Когда вешаю свой пуховик, замечаю, что куртки Марго нет.

Неужели она всё-таки узнала? И не приехала?

– Влад, – при удобном случае ловлю его одного на веранде, – а где Марго? Она приедет?

– Не знаю, она не звонила, – говорит Влад, выпуская дым, – у них завтра вечером самолет, но она обещала приехать.

– Какой самолет?

– Они с семьёй едут отдыхать за границу.

– Ясно. Понятно.

Влад усмехается.

– Да не дрейфь, – он хлопает меня по плечу, – приедет твоя ненаглядная. Вот увидишь.

И она приехала.

Сначала слышу её голос – она здоровается с каждым, поздравляет с наступающим Новым Годом. Затем выхожу в холл и наконец-то вижу её. Удивляюсь перемене в её внешности – из-под шапки виднеются светлые волосы.

Марго замечает меня.

– И ты здесь, – она натянуто улыбается, снимает сапоги.

– Да, я здесь.

Подхожу к ней, помогаю снять парку.

– Надеюсь, ты не будешь закатывать сцен? – говорит Марго едва слышно.

– Нет, – отвечаю также шёпотом.

– С наступающим!

Вздрагиваю, когда передо мной возникает Милка. Я её даже не заметил.

– И тебя с наступающим, – улыбаюсь, скрывая удивление.

– Поможешь отнести вещи? – говорит Милка и вручает мне маленький, но тяжелый чемоданчик.

Киваю. Подхватываю дорожную сумку Марго раньше, чем она успевает возразить. Влад говорит, что на втором этаже есть три спальни, и девочки могут выбрать любую. Марго благодарит его, и мы втроём поднимаемся по лестнице.

Милка выбирает спальню с двумя одноместными кроватями. Кладу вещи рядом с креслом возле окна.

– Чур, я на этой, – Милка достает из чемоданчика косметичку и бросает её на подушку кровати около двери, – хотя, наверное, сегодня мы спать не будем. Кто же спит в новогоднюю ночь?

Марго бросает взгляд на сестру.

– Ладно, – Милка пятится к выходу, – я пойду.

Она уходит, закрыв за собой дверь. Марго кладёт свою дорожную сумку на кресло, расстегивает её. Что-то ищет, перебирая вещи.

Делаю глубокий вдох.

– Марго, я хочу поговорить с тобой.

– Я знаю. И я не хочу, – Марго достаёт какую-то вещь, – отвернись, пожалуйста.

Серьёзно? Ладно. Поворачиваюсь спиной.

– Да брось! Сколько можно обижаться? Давай поговорим, как нормальные люди.

– Как нормальные люди? – Марго говорит и переодевается, – какие ещё нормальные люди? Я же мерзкая двуличная шлюха, ты забыл?

– Ну, прости меня! Я вспылил! – вздыхаю, – я думал, что ты беременна. От Антона.

– Ах ты вспылил! Да я… – она осекается, – подожди, ты думал – что? Что я беременна? От Антона?

– Да. Мне Алиса сказала, что ты ходила к гинекологу.

– Громов, ты вообще в своём уме? – Марго повышает голос, – да, я была у гинеколога! Но не из-за беременности же! Тем более, от Антона! Как тебе вообще такое в голову пришло?

– А что я должен был подумать?! – поворачиваюсь к ней, перекрикивая в ответ, – ты же ничего не рассказываешь!

Марго шикает на меня – нас могут услышать. Она стоит передо мной в облегающем белом платье до колена. Нет, это не совсем белый – кажется, такой оттенок называют цветом шампанского. И я действительно опьянен такой красотой.

– Ты так прекрасна, – предают меня губы и язык.

– Спасибо, – Марго придерживает платье сзади.

Она ничего не говорит, но я понимаю, что ей требуется помощь. Подхожу к Марго и начинаю застёгивать ей платье. Чувствую, как она возмущена дерзостью, с которой я посмел к ней подойти и нарушить установленные ссорой границы. Но почему-то она меня не останавливает.

– Я тебе не изменяла и уж тем более не залетала, ясно? У меня просто нашли фолликулярную кисту, – говорит она громким шёпотом, – ничего страшного. Пару месяцев на таблетках, и само рассосётся.

И всего лишь-то? Усмехаюсь. И из-за этого весь сыр-бор? Я уже привык, что с каждым секретом Марго находится очередной скелет в её шкафу. А тут такая ерунда. Я даже разочарован.

– Почему ты сразу не сказала?

– Я боялась, понимаешь? – Марго тяжело вздыхает, – хотя, что ты можешь понимать? Меня мучали боли, и я испугалась, что это что-то серьёзное, типа рака. Поэтому не говорила. Если бы вдруг подтвердилось, я не хотела, чтобы ты смотрел, как я умираю. Я не хотела причинять тебе такую боль.

Смотрю на Марго. Я и представить не мог, через что она проходила всё это время. Я так увлекся этими тайнами, что не заметил, как моя девушка мысленно себя похоронила.

– Марго, ну прости меня. За всё, – беру её за руку, – ты очень дорога мне, и я не хочу, чтобы всё заканчивалось вот так вот. Я знаю, ты считаешь, что любви не существует, – набираю в грудь побольше воздуха, – но я люблю тебя.

Она убирает руку, усмехается.

– Я тоже тебя люблю. И что?

Марго смотрит на меня, ждёт ответа. А у меня, кажется, уши сломались – через перепонку, как заевшая пластинка, прогоняется раз за разом одна и та же фраза:

«Я тоже тебя люблю… Я тоже тебя люблю… Я тоже тебя люблю…»

– Э-э-э-м, – первое, что вырывается из меня после перезагрузки.

Приятно знать, что любви не существует, но она всё-таки любит меня.

– Ну, и то, – наконец продолжаю я, – да, я не был таким уж идеальным парнем. Но дай мне второй шанс. Давай начнём всё с начала.

– Ну уж нет, – говорит Марго резко, – ненавижу, блин, эту фразу из тупых мелодрам. Начинать всё сначала? Чтобы снова наступить на те же грабли? Да никогда.

– А что ты предлагаешь?

Марго пожимает плечами.

– Учиться на ошибках. И жить дальше.

– То есть расстаться?

– Я этого не говорила.

Не знаю уже, как с ней разговаривать. Что она ещё хочет от меня услышать? Вздыхаю.

– Я, должно быть, ужасно выгляжу. Я недавно упал с холма.

– Нормально ты выглядишь, – отвечает Марго.

– Для человека, который упал с холма? Или просто?

Марго закатывает глаза.

– Чего ты добиваешься? Хочешь меня разжалобить?

– Нет, просто колено болит.

Она поджимает губы. Складывает руки на груди.

– Что у тебя с коленом?

– Да я тут с холма упал. Ушиб сильно.

Чувствую, как Марго злится – то ли на меня, то ли на себя. Но, скорее всего, на нас обоих. Вздыхает.

– Сядь на кровать.

Слушаюсь. Марго перекладывает дорожную сумку на пол, к себе поближе, опускается передо мной.

– Какая нога? – спрашивает она.

– Правая.

Марго осторожно задирает штанину джинс. Но с подштанниками у неё так не получается – мешает тугой бинт.

– Если хочешь, я…

– Да снимай уже и заткнись.

Усмехаюсь. Но, как только Марго бросает на меня взгляд, прячу ухмылку. Расстёгиваю ремень и спускаю джинсы с подштанниками до щиколоток.

– Как тебя угораздило? – Марго разбинтовывает колено.

– Поскользнулся. Упал. Очнулся – гипс.

Улыбаюсь, но Марго не реагирует на шутку.

Она достаёт из дорожной сумки небольшой пластиковый кейс. Открывает его – внутри целая аптека. Находит антисептик, обрабатывает им руки. И только после этого начинает осматривать колено.

– Ты слишком туго перематываешь, – говорит Марго, убирая старую марлю с раны, – и нахрена ты «Спасателем» мажешь? У тебя же здесь корка, он бесполезен. Тебе надо что-то от гематом и отеков.

Она заглядывает в свою аптеку, перебирает мази с разными названиями.

– Ты всегда таскаешь с собой аптечку первой помощи?

– Громов, блин, – Марго достаёт свежий бинт, марлю и прочее, – взяла, значит, надо. Я улетаю за границу завтра.

Она промокает ватный диск «Мирамистином». Одной рукой обрабатывает рванную кожу на колене, другой придерживает ногу. Не замечаю боль, мой мозг полностью сосредоточен на её тонких пальцах. Покрываюсь мурашками от их холодных прикосновений.

– Марго, что с нами не так? Ведь, по сути, нам с тобой ничего не мешает встречаться. Мы не Ромео и Джульетта, которых разлучали родители. Не Анна Каренина и Вронский, которым нужно было скрываться от общества. Мы даже не Белла и Эдвард Каллен, которым не давали покоя то вампиры, то оборотни. Так в чем проблема?

– Мы сами себе мешаем, – говорит Марго, прикладывая свежую марлю с какой-то мазью к ране.

– И что нам делать? Чтобы не мешать.

– Я не знаю.

Марго берёт бинт и начинает перевязывать колено.

– Я разговаривал с Владом.

– Ну, и что?

– Он рассказал мне про тот случай с Лёхой.

Марго ничего не отвечает. Продолжает перематывать колено.

– Я понимаю, это стало твоим переломным моментом. Но помнишь, как ты мне сказала? Ты – не Надя. Ну, так и я не Лёха. Обещаю, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы ты не пожалела, что начала со мной встречаться. Даже если мы расстанемся.

Она продолжает молчать. Рвёт бинт и завязывает узелок. Затем убирает всё в аптечку.

– Одевайся.

Натягиваю джинсы с подштанниками. Застёгиваю ширинку, ремень. В это время она засовывает аптечку обратно в дорожную сумку. Естественно, после всего дезинфицирует руки.

– Спасибо.

– Насчёт переломного момента, – Марго делает вид, что не слышит меня, – когда мы разговаривали на катке, ты подумал, что я говорю про какое-то конкретное событие. Типа твоего перелома. Но нет, Громов. Это было не событие. Это был год в моей жизни, когда одно переломное событие сменялось другим. И эта история с Лёхой – только одно из них и самое безобидное. А теперь подумай, почему мне так не хочется говорить об этом.

Поднимаюсь с кровати.

– Хорошо, я понял, – беру Марго за руку, – в любом случае, был ли это один момент или много, я хочу быть рядом с тобой. И, пока я вижу, что ты тоже хочешь быть со мной, я от тебя не отстану. Так что, давай снова быть вместе.

Марго медлит с ответом. Подхожу к ней ближе. Она позволяет приобнять себя за талию. Хочу поцеловать её, но Марго останавливает меня.

– Мне надо подумать.

Она выскальзывает из моих объятий. Направляется к двери и выходит из комнаты.

И я остаюсь один. Опять один.

Спускаюсь по лестнице. Заглядываю в большой зал. Марго уже сидит с ребятами за накрытым столом. По телевизору идет «Ирония судьбы или с лёгким паром!», но фильм никто не смотрит – все слушают Влада, он рассказывает что-то смешное про детство. Вот он, Новый Год. Вот оно, новогоднее настроение, которое так ко мне и не пришло.

Захожу на кухню. Здесь небольшой беспорядок: на столе бутылки газированных напитков, корзинка со всякими сладостями, возле плиты пару салатов, прикрытые пищевой плёнкой – в общем, всё оставлено для того, чтобы быстро схватить и убежать обратно к празднику. Заглядываю в каждый верхний шкафчик, пытаясь найти хоть какой-нибудь стакан.

– А ты чего здесь?

Оборачиваюсь. В дверном проеме стоит Алиса. Засматриваюсь на её голые коленки, выглядывающие из-под бордового платья.

– Да я попить хотел, – нахожу шкафчик с посудой, беру кружку, – ты не знаешь, где просто вода?

Алиса подходит ко мне. Открывает один из нижних шкафчиков.

– Вот.

Достаю пятилитровую бутылку, наливаю себе воды.

– Ты будешь? – спрашиваю из вежливости.

– Нет, спасибо.

Алиса придерживает кружку, чтобы я случайно не опрокинул её.

– Как у вас с Марго? Вы не помирились ещё?

– Нет. Но надеюсь, что всё-таки помиримся, – убираю бутылку обратно в шкафчик. – Послушай, Алис. По поводу того вечера. Извини, я не должен был…

– Саш, всё в порядке, – она дотрагивается до моего плеча, – не извиняйся. Я сама поддалась эмоциям. Мы просто перебрали и получилось, как получилось. Давай сделаем вид, что ничего не было. И это останется между нами.

– Значит, снова друзья? – улыбаюсь.

– Да. Друзья.

Алиса обнимает меня и легонько целует в губы. Как будто закончив эту смутную главу в наших отношениях. Хоть что-то налаживается.

На кухню заходит Милка. Алиса дёргается в сторону, а потом понимает, как это выглядит. Пытаясь смягчить момент, она поглаживает меня по плечу. Милка бросает недоумевающий взгляд то на Алису, то на меня.

– Вы идёте? – она берёт со стола бутылку «Колы».

– Да, минутку.

Милка выходит из комнаты. Но прежде, чем уйти, ещё раз оглядывается на нас с Алисой. Беру стакан, выпиваю воду.

– Пойдём?

Алиса кивает. Уходим с кухни вслед за Милкой.

Краем глаза смотрю на кухонные часы – до Нового Года остается пару часов.

Алекс разворачивает подарок от Алисы. Это фиолетовая пушистая подушка.

– Охр-ренеть, какая она клёвая, – он прижимает подушку к себе, – откуда ты знаешь, что я обожаю подушки?

Алиса улыбается.

– Да ты ж всё время, когда приходишь ко мне, валяешься на моих.

– Спасибо, – Алекс поднимается, обнимает Алису, – она мне безумно нравится. Назову её Франческой.

– Зачем ты даёшь имя подушке? – спрашивает Влад, усмехаясь.

Ждем, что Алекс скажет что-нибудь странное, как обычно, в своём духе. Например, что каждая подушка – личность, и поэтому ей нужно имя. Или что между ними пробежала искра, и он не хочет, чтобы любовь всей его жизни оставалась безымянной. Или что-то ещё похожее.

Но Алекс просто пожимает плечами.

– Не знаю. Захотелось.

Кажется, мы потеряли нашего Алекса.

– Ладно, народ, – Влад достаёт из-под стола узкие подарочные пакеты, – с наступающим вас всех. Здоровья, счастья… и всего остального. Я, короче, не особо заморачивался, решил вам всем по бутылочке вискаря пригнать. Чтоб ещё на каникулы хватило. А то ж вы все мелкие, сами себе не купите. Ир, тебе ликёр, конечно же.

Влад обходит стол, вручает подарочные пакеты. Каждого поздравляет снова, обнимает всех, кроме меня – мы ограничиваемся рукопожатием. Тут очередь доходит до Марго.

– А ты обойдешься, – говорит Влад, усмехаясь, – ты и так можешь купить. Для тебя кое-что особенное.

– У-у-у, какая честь, – отвечает Марго с улыбкой.

– Но сначала – ты помнишь, что у меня ещё два желания?

– Ну и? – Марго больше не улыбается.

– Я хочу, чтоб ты меня обняла.

– Серьёзно? – Марго поднимается с места, – с каждым следующим желанием ты меня всё больше разочаровываешь. Что дальше? Принести тебе кофе?

– Заткнись и выполняй, женщина.

Марго вздыхает. Встает напротив Влада. Без каблуков она едва достает ему до груди.

– Мне тебя прям так обнимать? Как дерево?

Влад смеется.

– Ради такого случая, так и быть, я наклонюсь.

Влад нагибается, распростерев руки. Внимательно наблюдаю за Марго. Она улыбается, старается вести себя непринужденно. Но по её медленным и скованным движениям понимаю, как она на самом деле напряжена. Однако Марго всё-таки удается обнять Влада.

– Как тебе мой новый одеколон? – он вроде как издевается над ней, но при этом не стискивает её в объятьях, – приятный, правда?

– Да, лучше старого, – говорит Марго, похлопывая Влада по спине.

– Я как будто обнимаю ребенка, ей-богу, – он усмехается, – ладно, хватит с тебя.

Влад отпускает Марго. Она сразу отходит на шаг назад.

– На самом деле, я пошутил. Вот твой вискарь, – он протягивает ей подарочный пакет, – и с желанием я тебя протроллил.

– Что сделал?

– А, ну да, – Влад усмехается, – ты же у нас из каменного века. Простебал я тебя, короче. Не засчитывается желание.

– Чего? – Марго слегка толкает его в плечо, – какого хрена!

– Тост! – Влад ухмыляется, хватает бокал Марго с шампанским, – за то, что все мы здесь сегодня собрались!

Все поднимаются и чокаются бокалами, недовольные возгласы Марго пропадают в шуме. Не добившись справедливости, она сдаётся и выпивает со всеми.

Откладываю вилку. Кажется, я уже объелся. А впереди ещё целая ночь.

– Народ! – Влад сидит на своём месте во главе стола, – до Нового Года осталось меньше часа. Знаете, что я люблю делать в такое время? Вспоминать прошедший год. Вот чем вам запомнился 2012-ый?

– Как Марго подожгла кабинет Ильички, – говорит Алиса, за что получает укоризненный взгляд от Марго.

– Да нет! – раздражается Влад, – ну это, блин, и так понятно. А вот что-то, что произошло в России, в мире. Олимпиада в Лондоне, например.

– Путин снова Президент! – восклицает Алекс, вскинув руки, – уже третий срок! Царь вернулся!

– Что ты такое говоришь! – Алиса толкает его в бок, – как написано в учебнике обществознания, у нас президентская республика с демократической формой правления. И не третий срок. А второй первый.

– Разве так написано?

– Вроде, да. Но у меня четыре по общаге, так что… – Алиса пожимает плечами.

– Кстати, о Путине, – говорит Влад, подливая всем белого вина, – он же нас сегодня поздравлять будет.

– Наконец-то, – говорит Милка, – а то с Медведевым было как-то непривычно.

– Кстати, раз уж мы о политике, – вступает в разговор Ира, – в этом году вышло много глупых, несуразных и абсурдных запретов.

– Ты о «запрете пропаганды гомосексуализма»? – Влад усмехается.

– Да почему ты считаешь, что меня волнует только это? – возмущается Ира, – а закон Димы Яковлева? Оскорбление чувств верующих?

– Его ещё не утвердили, – вставляю я.

– Это неважно. Вы поняли, о чем я. О том векторе, по которому мы двигаемся.

– Может, хватит о политике? – говорит Марго, – мы же Новый Год празднуем, давайте без этой грязи. Есть же другие темы для обсуждения. Между прочим, летом запустили марсоход «Curiosity». Об этом вы помните?

– Да всем насрать на твой марсоход, – усмехается Милка, – в этом году вышли «Мстители».

– «МСТИТЕЛИ»! – вскрикивают одновременно Алекс и Влад.

– И последний фильм Нолана о Бэтмене, – добавляю я.

– А мы, кстати, про конец света забыли, – говорит Алиса.

– Да, точно! – Влад поднимается с места, – мы же пережили конец света! За это надо выпить! Ура-а-а-а!

– Ура-а-а-а-а!!! – подхватываем мы и перечокиваемся.

Вспоминаю, а чем мне запомнился 2012-ый год. Прежде всего, это, безусловно, Марго. Может, конечно, мы окончательно расстанемся, и наша история не сможет называться «Как я встретил вашу маму». Но она всё равно будет занимать значимое место в моей жизни. Как минимум потому, что Марго – моя первая.

Ну, конечно! Я же потерял девственность в 2012 году. Что-что, а это точно запоминающееся событие. Не самое важное, но всё же.

А вот самое главное – это перемены. В 2012 их было особенно много. Новая девушка. Новая школа. И новые друзья. Алекс – мой лучший сосед по парте, без которого уроки превращаются в смертельное уныние. Ира – человек, который приобщает меня к высокому. Влад – тот, кто несмотря ни на что всегда подставит плечо. И Алиса – подруга с самым острым слухом и чутким сердцем.

Их появление в моей жизни – вот, за что я запомню 2012 год.

– Господа хорошие, минуточку внимания, – Ира поднимается с места, – я хочу произнести тост.

Шум за столом смолкает.

– Я хочу, чтобы мы с вами выпили за человека, которого с нами нет. Я хочу, чтобы мы выпили за Настю Ватину, – Ира тяжело вздыхает. – Я знаю, большинство из вас её толком не знало. Но, поверьте, её не нужно было хорошо знать, чтобы понять, каким добрым и отзывчивым человеком она была. Она была маленьким солнышком. Всегда светилась и радовала всех вокруг. И… мне не хватает её. Давайте выпьем за Настю. И за всех, кто уходит слишком рано.

Мы поднимаем бокалы и, не чокаясь, выпиваем до дна.

До Нового Года остается пятнадцать минут. И, пока почти все стоят на веранде с последними сигаретами в этом году, я сижу на диване перед большим телевизором и разглядываю свои подарки.

Алекс подарил мне два диска Битлов – «Help!» и «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band», а ещё альбом Дэвида Боуи «Hunky Dory». Кажется, я понял, откуда у Марго взялся тот диск, который мы слушали 4-ого мая. Ира подарила мне биографию Джона Леннона из серии «Жизнь замечательных людей» и «Цветы для Элджернона» Дэниела Киза. Уверен, она считает, что книга – лучший подарок. Ну, и Алиса подарила мне гигантскую коробку чая с тридцать пятью вкусами, а также большую оранжевую кружку, объемом, наверное, пол-литра или около того.

Усмехаюсь.

Ко мне подсаживается Марго.

– Что смотришь? – спрашивает она так, как будто мы не в ссоре.

– Ничего, просто сижу здесь.

Опускаю взгляд на наши ноги. Её коленка едва-едва не соприкасается с моей. Как бы случайно дотрагиваюсь до её ноги. И Марго не отстраняется. Что ж, хорошо.

– Тебе, наверное, интересно, почему я приехала с Милкой.

Пожимаю плечами.

– Родители не отпускали меня одну, – Марго усмехается, – думали, я сбегу или типа того. А так они нас заберут завтра днём, и мы поедем в аэропорт. Мы улетаем за границу. Это первый раз, когда они решили взять меня с собой.

– Понятно, – отвечаю я, – ты что-то хотела?

Марго кивает. Протягивает мне свёрток.

– Вот, держи. С наступающим Новым Годом.

Удивляюсь. Мне становится неловко, что у меня нет подарка для Марго – я так и не придумал, что ей подарить такого особенного.

– А я боялся, что ты не приедешь, и оставил твой подарок дома, – говорю я заготовленную на всякий случай фразу, а потом добавляю, – ну, он просто такой, что лучше не таскать просто так.

Что ты несёшь? Где ты теперь найдёшь такой подарок, который не так легко таскать? Не надо было оправдываться.

– Да похрену, – говорит Марго, – только я приеду двенадцатого. Имей в виду.

Киваю. Разворачиваю свёрток.

– А мы уже не в ссоре?

– Я сделала твой подарок ещё до нашей ссоры.

Сделала? Убираю подарочную упаковку побыстрее. И не верю своим глазам. Это вязанный шарф в широкую красно-желтую полоску, как у гриффиндорцев.

– Ты что, реально его сама сделала? – разглядываю подарок.

– Реально, – передразнивает меня Марго, – прикинь, я с детства умею вязать. А ещё шить на машинке. Только крестиком вышивать не научилась.

– Это вообще охренеть. Не знал, что ты такая рукодельница. Шарф очень крутой, – набрасываю его на плечи, – и тёплый. Спасибо.

– Не за что.

Марго берёт меня за руку. Но не так, как обычно, а за запястье, что очень странно. Да мне без разницы, пусть хоть за нос хватает – я так скучал по её прикосновениям. Смотрю на Марго, она на меня. Придвигаюсь к ней поближе. Ничего не говорю, боюсь испортить момент. Постепенно приближаюсь – я хочу поцеловать её. Марго касается моей щеки, но останавливается. Тогда я наклоняюсь к её губам ещё ближе и…

– Р-ребят! Вы чего тут расселись? – голос Алекса позади нас, – сейчас же речь Президента будет!

Марго отсаживает от меня. Алекс бегает от стола к дивану, перенося пустые бокалы на журнальный столик. Ну, Ал, как же ты не вовремя! Смотрю на Марго и пытаюсь понять, что мне делать. Но она оглядывается на ребят, которые возвращаются с веранды.

– Все по местам! – командует Влад, – Новый Год уже совсем близко!

И момент окончательно упущен.

Влад хватает со стола бутылку шампанского, подходит к журнальному столику.

– А чей наступает год? – поспевает вслед за ним Алиса.

– Кажется, лошади, – говорит Алекс, запрыгивая на диван.

– Нет, змеи, – Ира садится на подлокотник.

Милка присаживается рядом с Марго.

Ну всё. Теперь хрен его знает, когда мы ещё останемся наедине и найдется ли такой подходящий момент. А там – кто знает, что будет дальше? Ведь Марго может передумать со мной мириться. Если уже не передумала.

– Народ! Приготовьтесь! – Влад ставит телевизор на оглушающую громкость.

Да, точно. Новый Год же.

Каждый берёт со столика пустой бокал, и мы все вместе встаём перед телевизором. Влад держит наготове бутылку шампанского. Часы в нижнем углу экрана показывают 23:54. Остается совсем чуть-чуть.

И вот на экране под торжественную музыку появляется Кремль.

– Начинается! – кричит Алиса.

– Тихо! – Влад делает звук ещё громче.

Перед нами предстает наш Президент – Владимир Владимирович Путин.

– Дорогие друзья, – начинает Владимир Владимирович, – мы провожаем в историю 2012 год. Для нашей страны он был важным…

– Конечно, у нас же были выборы! – вставляет Алекс, и получает пинок от Влада.

Смотрю на экран и не верю глазам. Казалось, только вчера было первое сентября. И вот уже Новый Год. Совсем близко. Ну, почему время идёт так быстро? А у меня ничего не получается.

– …Каждый сейчас вспоминает важные для него события. Встречи. Слова. И все мы ждем, что новогодняя ночь подарит нам удачу. И немного чуда. А оно, как говорят, иногда случается.

Перевожу взгляд на Марго. Она смотрит на экран, но не слушает речь Президента, а думает о чём-то своем. Да, мне тоже не помешало бы чудо. Чудо, которое свело бы нас вместе.

– Дорогие друзья, до наступления Нового Года осталось всего несколько секунд. Желаю всем здоровья, любви и счастья.

Чувствую, как кто-то берёт меня за руку. Кто-то? Да кто же, если не она? Да, это она. Это Марго.

– С праздником вас! С новым 2013 годом!

Бой кремлевских курант! Хлопок шампанского! И шум из криков и поздравлений!

Марго подходит ко мне. Притягивает за затылок и целует в губы.

На глазах у всех.

БО-О-ОМ! – бьют часы на Спасской башне.

БО-О-ОМ!

БО-О-ОМ!..

Конец второй части

Специальный эпизод. Маргаритковый мир

1.

…чёрная рука касается кожи.

Тик.

Так.

Тик. Так.

Секундная стрелка медленно шагает по кругу, издавая этот характерный звук. Тик. Так. Тик. Так. Как по темечку. Тик. Так. Тик. Так. Часы показывают пол седьмого утра.

Марго находит будильник на тумбочке. Одной рукой нащупывает крышку, открывает её и вытряхивает батарейки. Оставляет так, как есть.

Она пытается убедить себя, что ещё чуть-чуть, и она сможет заснуть. Лежа в кровати, Марго то закутывается в одеяло, то убирает его, то переворачивается на бок, то ложится на спину. В конце концов, открывает глаза. Снова видит эти тоскливо бежевые стены номера. Эту одинокую люстру, на которой даже нельзя повеситься. И эту картину в чёрной раме.

Грёбанная картина! Весь вчерашний день она сводила Марго с ума. Мучительные часы в четырёх стенах номера и только это полотно перед глазами. Неперпендикулярное убожество! Это даже не картина, а набор детской гуаши. Никакого чёткого рисунка, композиции. Только буйство красок, намазюканное ребёнком. Ребёнком, у которого, судя по всему, пошла носом кровь – а как ещё объяснить эти красные пятна, перечёркивающие всё собой? Ну ладно, подумаешь – современное искусство, ничего такого. Но эта картина – она ещё и висит неровно. На целых три сантиметра. У Марго было огромное количество времени, чтобы понять, что всё дело – в шляпке гвоздя, она погнулась и…

– Да в жопу, – шепчет себе Марго и садится на постель.

Приятное удивление. Никакой тошноты. Прошёл озноб и жар. Дрожь в конечностях прекратилась. Неужели? Неужели эта тяжёлая акклиматизация закончилась? Да! Марго не верится, что чувствует себя человеком, а не жертвой центрифуги. Осталось только дурацкое чувство, не что-то конкретное, но ощущается во всём теле… однако это неважно. Наконец-то она сможет выйти наружу.

А что, если сделать это прямо сейчас?

Решено.

Марго собирает волосы в хвост. Тихими движениями заправляет постель, краем глаза поглядывая на соседнюю кровать. Милка, как обычно, во сне скинула одеяло, и теперь спит, съежившись от холода. Марго подходит и укрывает сестру, подоткнув одеяло. Затем подкрадывается к спальне родителей. Вместо обычной ругани раздается храп – можно собираться.

На цыпочках Марго подходит к своему чемодану. Достает спортивную одежду, начинает переодеваться. Замечает синяк на бедре. Ничего, под шортами его не должно быть видно.

На экране телефона высвечивается:

06:35

Четверг, 3 января.

Солнце только начинает вставать, рассвет едва касается тёмного неба. По дорожкам среди высоченных пальм и двухэтажных бунгало никто не ходит. Никто не шумит возле бассейнов. Никого нет ни на пляже, ни вдоль остального побережья. Редкие минуты, когда остров необитаем и находится в полном распоряжении любого, кто сможет проснуться в такой ранний час.

Скрип половицы на четвёртой ступеньке.

Марго спускается со второго этажа бунгало. Останавливается и делает глубокий вдох. Холодный солёный воздух врывается в дыхательные пути, освежая её легкие курильщика. Ветер обдувает голые плечи и ноги до приятных мурашек. Пару минут Марго так и стоит на месте, наслаждаясь мгновением.

Она собиралась, как обычно, начать утро с пробежки. Но этот чистый воздух, этот совершенно другой климат, такой не московский и такой новый… какая тут пробежка? Марго открывает глаза и вглядывается в полумрак – где-то там простирается океан.

Выбрав подходящую музыку, она вставляет наушники и убирает бордовый CD-плеер в набедренную сумку. Спускается с крыльца и направляется по дорожке наугад.

Ноги, не подведи меня,

Доведите до финишной черты…⁶⁸

Марго оглядывается по сторонам. Вокруг картинки, которые она видела только в телевизоре. Пальмы – оказывается, они не пахнут кокосами или хвоей, они вообще не имеют запаха. Бассейны с шезлонгами и зонтами. Газоны с автоматическими лейками – трава действительно такая ярко зелёная. Всё это кажется нереальным.

И вот, пройдя сквозь каменную арку, Марго оказывается на берегу океана. Подувший бриз заставляет её поёжится и сложить руки на груди.

Первый раз в жизни Марго по-настоящему понимает, что имели в виду в виду взрослые, когда говорили про неё «океан проблем». Вот, вот это необъятное пространство, без края и дна, бесконечно стремящееся в никуда – это всё она. Неужели люди и правда так думают? Как она, Марго, может быть океаном? Он прекрасен. Прекрасен своей необузданностью, силой природы. Он вечен. А она что? Максимум, грязная лужа под колёсами московских машин. Высохнет без следа через пару дней.

Марго достаёт из набедренной сумки пачку красных «Marlboro». Вытаскивает зубами сигарету. Закуривает, спускаясь к деревянной дорожке, которая идёт вдоль всего песчаного пляжа.

В небе далеко-далеко пролетает самолёт, оставляя за собой след. Марго содрогается, вспомнив заложенные уши, головокружение, непрекращающуюся тошноту и давящие стены салона. Она даже не подозревала, что её организм так плохо переносит полёты. А ведь впереди ещё рейс обратно. И снова акклиматизация.

Марго выдыхает дым и выбрасывает сигарету вместе с плохими мыслями. Высунув наушники, убирает плеер в сумку и садится на холодный песок.

Уже светает. Но надвигающиеся тяжёлые тучи поглощают лучи солнца один за одним. Словно в страхе шумят волны, несутся прочь от горизонта и разбиваются о берег. Изредка слышен резкий крик чаек. Воздух заряжен тревогой.

Только Марго неподвижно сидит и наблюдает из самого спокойного места на Земле – затишья перед бурей.

Правда, чем дольше она смотрит на подступающую к кроссовкам воду, чем дольше чувствует брызги на оголённых лодыжках и икрах, тем больше ей хочется увязнуть пальцами ног в мокром песке. Ощутить волны по колено. И окунуться с головой в бурлящую стихию.

Марго останавливает лишь то, что купальник остался в номере. Хотя когда её останавливали такие мелочи? Марго оглядывается по сторонам – никого поблизости нет. Откладывает в сторону сумку. Она правда это делает? Снимает кроссовки. Совсем сошла с ума? «Определённо», – думает Марго и раздевается до нижнего белья.

Несколько шагов и леденящая душу волна ударяет по щиколоткам. Это совсем непохоже на речку у дачи. Ещё не поздно передумать! Но Марго заходит дальше в воду. Следующая волна чуть не сносит её с ног. Завтра она пожалеет об этом, когда сляжет с температурой! Холод сводит мышцы и не даёт сделать вдох. Марго делает над собой усилие и ныряет с головой в синюю воду.

… паралич потока мыслей.

На пляже появляются первые люди. Марго понимает, что слишком долго отсутствует. Она устремляется обратно в номер, выбрав другой путь – чтобы вдруг не пересечься с родителями. Ей не хочется объяснять, почему она выглядит так, будто решила пробежаться по воде.

Свернув на очередной крюк, Марго оказывается недалеко от главного здания отеля. Её взгляд привлекает белая машина с сиренами. Скорая помощь?..

Давай, поехали! Поехали!

Голова начинает кружиться. На затылке Марго выступают мурашки. Будто кожи коснулось чьё-то горячее дыхание.

Оглушающий вой сирены. Искривлённый уголок губ.

Марго отворачивается, чтобы не видеть машину. Ускоряет шаг до бега. Но это не помогает. Вой всё сильнее и сильнее бьёт по барабанным перепонкам, нанося удар за ударом по рецепторам. Марго закрывает уши ладонями.

Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста…

Воздух комком застревает между гортанных хрящей. Слёзы выступают сами собой и бегут по щекам. Кровь брызгает из носа. Марго не выдерживает и падает на дорожку.

Нет, пожалуйста… Нет, пожалуйста…

Лежа на спине, Марго хватается за горло. Пытается вздохнуть, но грудь сдавливают спазмы. Кое-как открывает набедренную сумку. Таблетница падает на дорожку, но Марго не обращает на неё никакого внимания. Скользкими пальцами меняет диск в CD-плеере и нажимает кнопку «Play». Закрывает глаза.

– Доброе утро, добрый день или добрый вечер, Марго, – раздаётся в наушниках голос Саши Громова, – сразу предупреждаю, я никогда не делал ничего подобного. Поэтому, скорее всего, буду запинаться и не удержусь от комментариев. Надеюсь, это не сильно испортит впечатление от книги. Ну ладно, поехали. Стивен Кинг, «Мизери».

Марго удаётся сделать вдох. Она слушает, как Громов читает первую главу, и её дыхание восстанавливается. Хотя сердцебиение всё равно слишком быстрое. Марго садится, подбирает с земли таблетницу. Спиртовыми салфетками протирает руки и лицо. Ватой затыкает нос.

– «Он видит свет (пускай сквозь дымку), а свет – это хорошо, и т.д. и т.п., так?» Ой, – Громов запинается, – в смысле, и так далее, и тому подобное. Прости.

Марго усмехается. Она чувствует, что он рядом. Машины скорой помощи больше нет. Она не там. В этой комнате только она и Саша Громов, лежат вместе на кровати, и он читает ей книгу. Он пытается быть артистичным, читая реплики за всех женских персонажей (кроме Энни Уилкс) высоким голосом. Правда, иногда чтение его так поглощает, что он забывается и продолжает читать этим же голосом и за мужских персонажей, и за автора в том числе. Конечно, полно и других несуразностей, для большинства это явно не победа на конкурсе чтецов. Но кто сказал, что Марго вообще дала бы слушать кому-то ещё? Нарушать их идиллию? Ведь это не для большинства, это для неё. Так что закатайте губу обратно.

Слушая голос Саши Громова, Марго садится на дорожку. Затем медленно поднимается. На ватных ногах, не спеша, она отправляется обратно в номер, озираясь по сторонам – как будто боясь случайной встречи с нежелательным знакомым.

Марго подходит к бунгало. Она уже поднимается на первую ступеньку, как вдруг её застаёт врасплох мужской голос:

– Где ты была?

Это её отец. Сидит на скамейке недалеко от лестницы, в домашних футболке и шортах. На лице у него ещё прошёл сон. В своих мыслях Марго не заметила отца. Что он здесь делает? У него нет причины здесь находиться.

– Захотела пройтись. Поплавать.

Он оглядывает её сырые волосы, одежду. Марго опускает на себя взгляд. Смутившись, складывает руки на груди, чтобы закрыть разводы от мокрого белья на белой майке.

– Так рано?

Марго пожимает плечами.

– А ты почему не спишь?

Поджав рот, отец игнорирует её вопрос.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, – отошла от перелёта?

– Более-менее.

Марго сжимает кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. Все её мысли занимает тёплая ванна за закрытой дверью. Но она не может просто развернуться к отцу спиной и уйти.

– Я пойду? – говорит Марго, не дождавшись продолжения разговора.

Отец кивает.

Выдохнув, она устремляется вверх по лестнице.

– Не шатайся где попало.

Марго приходится остановиться, чтобы дослушать.

– И почаще пользуйся солнцезащитным кремом, – говорит отец, а затем добавляет после паузы, – особенно уделяй внимание этой своей… розе.

– Гвоздике, – поправляет Марго.

– Неважно. Ты поняла.

Отец бросает взгляд на татуировку и отводит глаза. Марго подмечает, что впервые его брови не хмурятся, когда речь заходит о её тату. Удивительно. Это заставляет её слегка улыбнуться.

– Хорошо, – говорит она.

Отец угукает напоследок, и Марго продолжает подниматься на второй этаж.

Наконец-то в номере.

Марго оглядывает комнату. Милка всё также спит. Дверь в спальню родителей закрыта – мать ещё там? Да или нет? Неважно, главное – ванная свободна.

Не чувствуя себя, Марго подходит к чемодану. Хватает первые попавшиеся вещи и ковыляет в ванную. Её тело до сих пор дрожит.

Чёрт её дёрнул купаться в нижнем белье. Может, начни она утро с пробежки, всё бы было нормально? Никакой панической атаки, никаких флэшбеков. Но теперь это не имеет значения. Надо привести себя в чувства.

Марго запирается в ванной на замок. Кое-как, непослушными руками наводит порядок – поправляет коврик, полотенца и зубные щетки, протирает ванну антисептиком. И почему в номерах нет бытовой химии? Замачивает одежду с солёными разводами в раковине.

В голову настойчиво лезут неприятные мысли, но Марго отгоняет их от себя. А они всё равно возвращаются, возвращаются и возвращаются – вот так, с трёхкратной силой.

Спокойно.

Марго подключает к бордовому CD-плееру внешний динамик. Вставляет диск, один из тех, которые Алекс подарил ей на Новый Год. Альбом называется «Party Girl», исполняет певица со странным псевдонимом Chinawoman. Марго включает музыку и забирается в горячую ванную.

Меланхоличная мелодия и низкий голос из динамика. Умиротворяющий шум воды. Мягкая пена с ароматом лаванды. Марго лежит с закрытыми глазами, откинув голову. Все тревоги остались топтаться у порога ванной. Могут сколько угодно стучаться в дверь, дёргать за ручку – бесполезно. Их чёрным конечностям сюда не добраться. Марго чувствует, как дрожь в руках постепенно проходит. Ничто не помешает ей сегодня.

– Марго, открой!

Закатив глаза, Марго протяжно вздыхает. Это Милка. Приспичило же ей. Марго делает вид, что не слышит. Она ещё не дослушала до своих любимых песен – «I Kiss the Hand of My Destroyer» и «I`ll Be Your Woman». Но сестра долбится так, что заглушает музыку.

– Марго-о-о! Марго-о-о! – крики Милки, как удары кувалдой, – ну, Ри-и-ита-а-а!

Марго сдаётся. Выключает CD-плеер. Спускает воду в ванной. Поворачивает замок и прячется за занавеской.

Дверь распахивается. Марго слышит, как Милка подходит к раковине. Вслед за ней в комнату по занавеске пробирается чёрная тень. Она наклоняется, ополаскивает лицо водой. Берёт зубную щётку, выдавливает на неё мятную пасту.

Спиной Марго припадает к холодной плитке.

– Почему ты меня не разбудила? Нам же на завтрак пора, – говорит Милка, перекрикивая воду, – давай, вылезай, мне тоже надо. И кстати, чем мы займемся сегодня вечером?

Холодная плитка. Хруст костей. Пронзительная боль. Мужские часы на костяшках. Оставь меня в покое!

Марго отскакивает от плитки.

– Тем же, чем и вчера, Пинки, – бросает она небрежную шутку, – попробуем завоевать мир.

Нужно выходить из ванной. Цепляться за Милку.

«Вот Пинки, вот и Брейн! Вот Пинки, вот и Брейн!» – Милка мурлычет себе под нос песню из этого старого мультфильма.

– А ещли щерьёщно? – говорит она с полным ртом зубной пасты, сплёвывает её, – мы же на отдыхе. Надо что-нибудь придумать. Нельзя же всё время торчать в номере и сохнуть по Громову.

Марго находит силы высунуть руку и влепить Милке подзатыльник.

– Эй! – Милка потирает ушибленное место, – слушай…

Слова растворяются, не достигнув даже ушных раковин.

Густой пар. Струйка крови на поверхности воды.

Марго задевает взглядом свою татуировку. Касается пальцем гвоздики на коже. Водит по красному контуру лепестков, затем нащупывает крупный рубец под зелёным стеблем. Марго пытается обвести все черты рисунка одной непрерывной линией. Это помогает отвлечься. Тревога утихает.

Почему так много и всё сразу? Когда это закончится?

Взяв над собой контроль, Марго оборачивается в полотенца. Резко отодвигает занавеску и вылезает из ванной. Присаживается на бортик. Из приоткрытой двери дует свежий воздух. Марго делает медленный вдох. И медленный выдох. Вдох. И выдох. Так намного легче.

– Что ты там сказала? – говорит Марго, и голос ей кажется чужим.

– Я сказала, что возьму твои белые шорты, – повторяет Милка, закончив чистить зубы.

Марго тяжело вздыхает.

– Что значит «возьмёшь»? А тебе кто-то разрешал? Может, они мне самой нужны.

– Ну, надень другие, – Милка залезает в ванну, раздевается за шторкой, – в чем проблема?

– В том, что у тебя полно своих.

Милка выглядывает из-за шторки.

– Тебе что, шорт для меня жалко?

– Нет, но…

– Ну и всё, – говорит Мила, бросает одежду на пол и снова исчезает за шторкой.

Включается душ. Марго снова тяжело вздыхает. У неё нет сил спорить с сестрой, да ещё перекрикивать шум воды. Пусть делает, что хочет, лишь бы не приставала.

Наплевав на утренние ритуалы для лица, волос и тела, Марго выходит из ванной, придерживая полотенца. Садится на свою кровать, достает из тумбочки таблетницу. Из ячейки высыпает на ладонь горстку таблеток «Глицина».

Как будто от этой гомеопатии есть какой-то толк, кроме самовнушения.

Ресторан при отеле напоминает круглый аквариум – вместо стеногромные окна, с видом на бассейны и пляж. Людей немного, поэтому Марго и Милка без труда занимают хорошее место за столиком на четверых.

– Когда мама с папой придут?

Марго пожимает плечами. Ковыряет вилкой свой завтрак. Она думает о том, что произошло утром.

Панические атаки случаются с ней довольно часто, но каждый раз это происходит как в первый. Правда, сейчас она хотя бы знает, что это и как с этим бороться.

«Внезапный страх», «приступ тревоги», «ощущение напряжения» – всё это пустые слова. Для себя Марго поняла: паническая атака – это её запоздалая реакция на травмирующие события из прошлого. Эмоции, которые она когда-то подавила, а теперь не может удержать. Стоит её рецепторам уловить схожий раздражитель, как сознание плывёт, а тело перемещается назад во времени, буквально заставляет пережить всё заново. Забытые ощущения. Болезненные чувства. Страшные мысли. И Марго застревает в этом мучительном приступе репереживания. До тех пор, пока не найдёт способ сбежать.

Почему это происходит с ней? Почему с годами приступы не прекращаются? Как от этого избавиться? Она не знает. И, пожалуй, это самое тяготящее.

Марго отгоняет тяжёлые мысли. После утренних атак она чувствует себя опустошенной, тело кажется хрупкой вазой. Сегодня ей лучше отлежаться. Но стоит Марго представить, как она закутается в одеяло с головой, как тут же замечает две знакомые фигуры. Муж и жена. Хотя со стороны они скорее похожи на отца и дочь.

Если бы вы сидели за соседним столом, вы бы не поверили своим глазам. Пока Марго и Мила завтракают, к ним подходит… Марго. Нет, это не сон и не галлюцинация – вы действительно видите перед собой вторую Марго. Один в один. Тот же рост, то же телосложение, светлые волосы до плеч. Подождите-подождите… до плеч? Волосы настоящей Марго длиннее, чуть ниже лопаток. И вот вы приглядывайтесь и замечаете, что эта Марго старше как будто лет на десять, и нос у неё другой, и губы пухлее. И наконец вы понимаете, что это не Марго, а Зоя Юрьевна – её мать. А рядом с ней стоит мужчина, которого вы сначала не замечаете – крупный, с редеющими к макушке волосами и с хронической усталостью в карих глазах. Его зовут Александр Васильевич. И, как вы уже догадывайтесь, он – отец Марго.

– Доброе утро, солнышки! – говорит Зоя Юрьевна и присаживается за стол. Её красная помада подчеркивает ослепительную улыбку, затмевая глаза. – Океан просто волшебный. Людей почти нет. Искупались замечательно. Меня переполняет энергия и положительные эмоции. Я чувствую себя такой бодрой. Окрыленной.

Марго улыбается про себя, вспомнив свой утренний заплыв. И самое спокойное место на Земле. На секунду она представляет себя снова там, и…

– Наверное, мы в разных океанах были, – говорит Александр Васильевич, берёт у старшей дочери влажную салфетку и протирает руки.

… и нет. Марго снова здесь. За этим столом. С этими людьми.

– Милый, не будь такой букой, – Зоя Юрьевна хочет похлопать мужа по ладони, но останавливается и убирает руку. – Ну, а чем вы тут занимались без нас?

Марго пожимает плечами.

– Завтракали.

– Всё нормально? Мил, вытри руки перед едой. Марго, ты зачем пьёшь кофе? Тебе же нельзя. Давай поменяемся.

Зоя Юрьевна отдает дочери свой свежевыжатый апельсиновый сок и забирает её кофе. Марго не возражает – лишь бы не приставали.

Александр Васильевич достаёт что-то из нагрудного кармана рубашки и кладёт перед младшей дочерью.

– Мил, смотри, что я для тебя нашел. Помнишь, мы раньше собирали? Тебе нравилось.

Мила отрывается от телефона. Разглядывает маленькую ракушку, которую дал ей папа – она похожа на улитку. Раньше Милу забавляли морские раковины причудливых форм. Но то было раньше, в далёком детстве.

– Спасибо, пап, – она прячет ракушку в карман.

Марго замечает это – грязную ракушку в чистые шорты! – но ничего не говорит.

За завтраком семья почти не переговаривается. Родители думают о чём-то своем. Марго, перекусив совсем немного, ждёт, когда сможет уйти. А Мила сидит в телефоне и ест десерт – варенье, приготовленное из апельсиновой мякоти с патокой.

Звук оповещения.

Милка открывает что-то в телефоне. Вдруг замирает, будто что-то вспомнив. И в этот момент варенье с её ложки капает на белые шорты.

На шорты! На чистые белые шорты! Марго кажется, что она буквально чувствует, как лопаются сосуды на белках глаз.

– Милка!

Та вздрагивает и не понимает, что происходит. Марго хватает влажные салфетки.

– Ну, как можно быть такой неряхой? – она пытается отереть пятно, – ты хоть бы отрывалась от телефона, когда ешь.

Мила теряется. Сначала мотает головой. А потом кивает.

– Всё! – Марго бросает на край стола грязную салфетку, – опять Милка мои шорты заляпала. Который раз уже!

– Марго, прекрати! – вмешивается Зоя Юрьевна, – почему ты на негативе? Невозможно каждое утро слушать твой недовольный тон. И не называй так сестру. Мы же не зовем тебя Ритой.

– А что я такого сказала? Я что, должна молчать в тряпочку, когда Мила опять таскает мои вещи и опять портит их?

– Нет, но необязательно же раздувать из мухи слона. Шорты можно постирать или, на крайний случай, купить новые. Это не проблема, мы можем себе позволить и то, и другое.

– Дело не в шортах, а в принципе.

– И что это за принцип такой, ради которого надо портить всем настроение? Ты ведёшь себя деструктивно.

– Не бросайся в меня своими терминами.

Отец хлопает по столу так, что все подпрыгивают от неожиданности.

– Успокоились обе, – говорит он строго.

За столом повисает тишина. Марго делает вид, что пьёт сок из стакана. Зоя Юрьевна смотрит куда-то вверх – это значит, что она мысленно считает до десяти. Мила убирает ложку с вареньем от греха подальше.

– Да, папа прав, – говорит она тихим голосом, – не будем ругаться. Мы же на отдыхе, и сегодня такое прекрасное утро.

Прекрасное утро! Это последняя капля. Марго встаёт из-за стола.

– Марго, стой, – Зоя Юрьевна хватает дочь за руку, – мы ещё не закончили завтракать.

– А я закончила.

Марго вырывается, собирает посуду и уходит.

– Марго!

Поздно – она уже ушла. Для неё всё закончилось. И этот завтрак, и этот день в том числе.

Зато у Милы наоборот, всё только начинается.

– Отстань от неё, – говорит Александр Васильевич, добавляя сахар в кофе, – пусть идёт.

Зоя Юрьевна вздыхает.

– Что я делаю не так?

– Она просто капризная, избалованная девчонка, – Александр Васильевич отпивает кофе. – Привыкла, что дед ей во всем потакал. Вот и бесится, что мы с ней не сюсюкаем. Не обращай внимания.

Зоя Юрьевна хочет возразить, но вместо этого кивает, на автомате улыбнувшись. Мила же со вздохом съезжает вниз по стулу и утыкается в телефон.

После завтрака Мила отправляется искать Марго. Она переживает из-за того, что случилось. Возможно, немного винит себя. Ведь если бы она не отвлеклась, то не испачкала бы шорты.

А всё потому, что Алекс наконец-то выложил фото с Нового Года. И Мила вспомнила то, о чём совсем забыла.

– Ты поговорила с ним? – спрашивает Мила шепотом, когда Марго возвращается со второго этажа и садится за накрытый стол.

– Да, – говорит Марго, не глядя на сестру.

– Ну, и как прошло?

– Нормально.

– Просто нормально? И всё?

– Мил, отстань, а.

– Я сейчас пойду и у Громова всё спрошу.

– Да пожалуйста, – Марго наливает себе вина.

– Вот и пойду, – Мила поднимается изо стола.

Она выходит из большого зала и направляется на второй этаж. Там она Громова не находит, поэтому спускается обратно. Подходит к кухне.

– По поводу того вечера. Извини, я не должен был… – слышится голос Саши Громова.

Мила останавливается возле двери.

– Саш, всё в порядке, – говорит женский голос, скорее всего, Алиса, – не извиняйся. Я сама поддалась эмоциям. Мы просто перебрали и получилось, как получилось. Давай сделаем вид, что ничего не было. И это останется между нами.

– Значит, снова друзья?

– Да. Друзья.

Подозрительная тишина. Мила заглядывает в комнату и видит чудесную картину: эта Алиса, которая, кстати, ей никогда не нравилась, обжимается с Громовым, да ещё и лезет к нему с поцелуями.

Нет, Мила это так не оставит.

Мила снова прокручивает в голове тот разговор Громова и Алисы, который она подслушала почти случайно. И не знает, что думать. Нужно быть дураком, чтобы не понять, о чем эти двое разговаривали. Но, может, это всё-таки не то, чем кажется? Какая-то странная надежда не даёт Миле поверить, что Громов изменяет (вернее, изменял) Марго. Он всегда казался Миле хорошим. Честным, добрым и весёлым. Или это всё овечья шкура?

Ни на пляже, ни в отеле, ни около бара Марго нет. Значит, она в номере. Мила идёт мимо бассейнов в сторону их бунгало, с твёрдым намерением рассказать Марго всю правду. Пусть та сама решает, что делать, а Мила выполнит свой долг сестры, и её совесть будет чиста.

– Марго! Марго! Подожди!

Мила оглядывается на знакомый голос. К ней подходит девятнадцатилетний парень с хорошей фигурой и слишком длинной челкой, которую он всё время поправляет назад. Его зовут Кирилл, и с ним Мила познакомилась вчера.

Да, она назвала ему не своё имя. Ну, и что в этом такого? Мила стесняется своего полного имени, а уменьшительно-ласкательное ей не нравится – окружающие очень быстро превращают его в дурацкое «Милка». А вот такое имя, как Марго, трудно испортить. И Миле кажется, что, называясь таким ярким и редким именем, она сама становится гораздо интереснее и привлекательнее.

– Привет, – говорит Мила не своим голосом, а более низким и кокетливым. Голосом, которым, по её мнению, должна говорить любая Марго в общение с мужским полом.

– Привет, – улыбается Кирилл, – а я тебя увидел, и вот. Может, погуляем?

Вообще-то Мила собиралась найти сестру и поговорить с ней. Но это же сестра, она никуда не денется, так что это может подождать.

– Конечно. Только не на пляж, ладно?

И вместе они спускаются по дорожке в сторону бассейна с водными горками.

Я сижу тут одна,

Создаю твоего клона…⁶⁹

На одеяле один к одному лежат карандаши разных оттенков серого. Рядом с ними – линейка и половинка ластика. Держа альбом на коленях, Марго пытается рисовать. Но, как она не старается, рука всё равно выводит строгие линии, из-за чего рисунок превращается в очередной чертёж.

Зевнув, Марго поднимает голову и в сотый раз натыкается взглядом на эту странную картину в чёрной раме. Кому вообще пришло в голову повесить в номере это уродство? Да ещё и неровно. Совершенно не даёт сосредоточиться. И ведь от неё никуда не деться, её видно из каждого угла номера. Можно было бы, конечно, уйти в соседнюю комнату, но Марго не хочется лишний раз заходить в спальню родителей. Вот и приходится терпеть.

Пересев спиной к картине, Марго открывает чистую страницу альбома. Начинает новый рисунок. Но у неё всё равно не получается заглушить тревожное чувство в себе. Что-то не так с этой картиной, определённо.

Марго замирает. Прислушивается к внутренним ощущениям. И понимает, что чувствует на себе… чей-то взгляд.

Обернувшись, Марго оглядывает комнату. Естественно, никого нет. Снова смотрит на картину. Вглядывается в неё изо всех сил. Что она надеется увидеть? Это же всего лишь дурацкая картина.

Вдруг Марго слышит скрежет – это карандаш в её руке дрожит о бумагу. Сквозь искажённые мазки, как свозь туго сплетённые прутья, на неё таращатся два белых глаза. Навыкате, без зрачков. Они следят за ней. И вот-вот готовы вылезти из чёрной рамы.

От шейных до крестцовых позвонков Марго пронизывает холодящий ужас. Она старается не двигаться и даже не дышать. Будто надеясь, что тогда эти страшные глаза не заметят её. Но они только сильнее впиваются в неё своим мертвенно-бледным взглядом. Их не обмануть, от них не спрятаться. Кажется, никто им не нужен – только она.

Не отрывая глаза от картины, Марго решается подняться с кровати. Сжимает карандаш крепче. Может, это и не картина вовсе? Может, это зеркало Гезелла? То самое, которое с одной стороны как зеркало, а с другой – как стекло. Только почему оно в номере? И кому понадобилось наблюдать за ней?

Чем ближе Марго подходит к картине, тем дальше, кажется, отходят глаза. Наконец, они совсем скрываются за яркими красками. От испуга? Нет, навряд ли. Они как будто затаились. Марго дотрагивается до шершавого полотна – ничего. Проводит пальцем по слою пыли на чёрной раме – ничего. Заглядывает за картину.

И сталкивается в упор. Глаза в глаза. С белым взглядом без зрачков. Из открытой пасти чёрной фигуры воняет слюнями. Рука хватает её за горло…

… С резким вздохом Марго откидывает голову и открывает глаза. Оглядывается по сторонам. Она сидит на кровати, на коленях альбом, в руке карандаш. На белом листе пара случайных линий. Видимо, она не заметила, как заснула. И со спины подкрался старый кошмар. Марго поднимает взгляд.

Нет, это не зеркало Гезелла. Это всего лишь дурацкая картина.

Марго вздрагивает, когда дверь номера распахивается.

– Ты чего здесь одна сидишь, солнышко? – Зоя Юрьевна проходит в дальнюю спальню, – не надоело ещё дуться?

Марго достает наушник из уха.

– Что ты говоришь?

– Говорю, тебе ещё не надоело дуться? – мать возвращается с пляжной сумкой, набитой полотенцами, – ты папину кепку не видела?

– На комоде.

Зоя Юрьевна закидывает кепку в сумку. Мимоходом окидывает взглядом голую стену. Уловив что-то странное, останавливается, снова смотрит на стену. Сначала Зоя Юрьевна не понимает, что не так. Но потом замечает торчащий гвоздь.

– Марго, а где картина? Которая вот здесь висела. С красными пятнами, как от вина.

– Я убрала её, – говорит Марго, не отрываясь от альбома.

– Убрала? Зачем? – Зоя Юрьевна направляется к выходу.

Марго пожимает плечами.

– Она меня раздражает.

Услышав эти слова, Зоя Юрьевна останавливается, хотя уже почти покинула номер.

– Раздражает? Или тревожит? – спрашивает она.

Марго не отвечает. Надеется, что мать всё-таки пойдёт дальше по своим делам. Но Зоя Юрьевна подходит к кровати и садится рядом. Со вздохом Марго закрывает альбом и откладывает его в сторону. Она уже пожалела, что вообще вытащила наушник.

– Солнышко, давай поговорим, – Зоя Юрьевна кладёт руку на колено дочери, – у тебя всё в порядке?

Мышцы напрягаются, чтобы дёрнуть колено в сторону, но Марго подавляет желание отстраниться. Хотя ощущение нарушенного личного пространства всё равно остаётся.

– А что я не так сказала?

– Ты часто говоришь «раздражает», когда на самом деле тебя «тревожит», – Зоя Юрьевна поглаживает колено Марго, – ну, так что не так с этой картиной? Что она тебе напоминает?

Марго вздыхает. Она уже знает, какие дальше пойдут вопросы. А что ты чувствуешь? А где эта эмоция? А какого она цвета? А что ты ощущаешь при этом? И так далее, и так далее, и так далее. Даже на отдыхе Марго не могут оставить в покое, без сеансов мозговправления.

– Давай, Марго. Я хочу понять, что творится в твоей голове.

– Не разговаривай со мной, как с пациентом, – Марго всё-таки отодвигается.

– Ты же не просто так картину сняла, – Зоя Юрьевна настаивает на своём, – я хочу понять настоящую причину. Что тебя тревожит?

– Ты, кажется, собиралась уходить.

– Ничего, я не тороплюсь, – Зоя Юрьевна оглядывает кровать в поисках подсказки, – дело в твоём парне, да?

– Причём здесь вообще мой парень? – Марго скрещивает руки на груди.

Зоя Юрьевна замечает этот жест.

– Зачем ты закрываешься? Тебе неприятно говорить об этом?

– Дело не в моём парнем, – Марго намеренно принимает «открытую» позу, положив руки на колени.

– А может, всё-таки в нём? Судя по тому, как ты яростно отрицаешь, как раз таки в нём. Ты всё ещё вытесняешь своё желание выйти за него замуж и родить ему детей?

Вспышка гнева ударяет Марго в голову. До дрожи в руках её выбешивает, когда её воспринимают, как пустоголовую девчонку, у которой на уме одни мальчишки. Сжав кулаки, Марго сдерживается от резких высказываний и позыва наорать на мать.

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь?

Зоя Юрьевна усмехается. Но быстро возвращает свою ослепительную улыбку.

– Солнышко, ты же сама прекрасно понимаешь. В последнее время твоё состояние неустойчиво. Я не хочу, чтобы тебя снова накрыло. Я думаю, ты и сама не хочешь. Так что давай поговорим, обсудим, что тебя волнует. Я понимаю, ты привыкла к работе в группе, но…

– Я ненавижу группу, – перебивает Марго, – я вообще не понимаю, зачем ты заставляешь меня ходить на эту хрень. Ты правда считаешь, что мне лучше, когда я слушаю про чужое дерьмо?

– Иногда мне кажется, что ты делаешь мне всё назло. Во-первых, тебя никто не заставляет, ты нередко пропускаешь. Во-вторых, ты прекрасно знаешь, зачем тебе это надо – стабильность, самовыражение, социальная принадлежность и прочее-прочее. И кому ты врёшь? Мы обе знаем, что ты любишь арт-терапию, тебе нравится там заниматься. А если нет – так в чём проблема? Не ходи. Ненавидишь группу? Давай найдем тебе индивидуального терапевта. Сейчас только жильцы новые заедут, будем оплачивать с квартирных.

– Ну зачем? Почему обязательно надо кого-то искать, что-то оплачивать? Почему нельзя просто оставить меня в покое? И зачем искать новых жильцов? – Марго заминается, делает отчаянный вдох, а затем продолжает, – почему нельзя вернуть квартиру мне?

Наконец-то. Наконец-то она решилась на этот разговор.

– Мам, я хочу съехать.

Удивленная, можно даже сказать огорошенная, Зоя Юрьевна кладёт ногу на ногу и сцепляет руки в замок. Она не была готова к такому повороту.

– Съехать? С чего это ты вдруг? Только не говори, что из-за Милы.

– Нет, не из-за неё. Я просто хочу съехать.

– Слушай, Марго, – Зоя Юрьевна опускает взгляд, – я понимаю тебя. И я уважаю твое подростковое стремление к самостоятельности. Но я не разрешаю тебе жить отдельно.

Марго чувствует, как снова загорается. Но гасит это яростное пламя.

– Подростковое стремление? Ты что, издеваешься?

Ну, почти гасит.

– Я прожила в той квартире почти всю жизнь. Дедушка завещал её мне. Это моя квартира.

– И что? – спрашивает Зоя Юрьевна, – ты так говоришь, как будто кто-то отбирает её у тебя. Зачем она тебе? Неужели вам с твоим парнем негде заниматься сексом? Так этот вопрос можно решить по-другому, ты только… подожди, Марго. Ты же не беременна?

– Нет, блин, я не беременна! – вырывается у Марго, – что с тобой не так? Ты говоришь о моём парне больше, чем я. У тебя это больная тема? Тогда не надо, блин, вовлекать меня в свой бред. Возомнила себя, блин, Зигмундом, мать его, Фрейдом, а сама с больной головы на здоровую валишь.

– Так, Марго, давай поспокойней и без выражений, – говорит Зоя Юрьевна, хотя сама уже на взводе. – А что я ещё должна подумать? Ты взрослая девушка, живёшь половой жизнью, и тут внезапно заявляешь, что тебе нужна квартира.

– Да! Ну, конечно! Что же ещё! Как будто других причин не бывает!

– Слушай, я была в твоём возрасте…

– А Я, БЛИН, НЕ ТЫ! – совсем не выдерживает Марго, – я, блин, не такая дура! Я не собираюсь залетать хрен знает от кого! Побояться сделать аборт! Выйти по залёту за какого-то другого парня! А потом всю жизнь бросать своего ребёнка на других людей!

Зоя Юрьевна смотрит на дочь с приоткрытым ртом.

– Ты ничего не знаешь! – только и восклицает она.

– Да тебе самой психоанализ нужен! – продолжает орать Марго, – твой брак рвётся по швам, а ты только давишь из себя улыбку! Отец срывается на меня по любому поводу, а ты делаешь вид, что всё в порядке. Почему ты не защищаешь меня? Почему?! Я ему не дочь, чтобы он так со мной разговаривал! А он вообще в курсе? Или ты скрыла это?

– Что за бред ты несёшь?

– Так что, он знает?!

– Заткнись, Марго.

– Знает?!

– Заткнись! ЗАТКНИСЬ!

Зоя Юрьевна замахивается, чтобы ударить дочь по лицу, но вовремя останавливается. Марго замечает это. Что она наделала? Зачем сказала всё это? Она же не хотела. Оно само как-то вырвалось. Опять она это сделала, опять всё испортила. От отвращения к самой себе у неё предательски прорываются слёзы.

Зоя Юрьевна и Марго сидят друг напротив друга, не зная, что сказать. Но тут они встречаются глазами и на мгновение остаются только вдвоём, мама и дочь. Сознание Зои Юрьевны перемещается на восемнадцать лет назад, переживая всё заново.

Летняя ночь. Чужой город. Чужая квартира. Она, молодая Зося, сидит у стола на маленькой советской кухни и боится разбудить людей за стенкой. А на руках совсем крошечная, чудесно тяжёлая новорождённая. Смотрит самыми невероятно красивыми зелёными глазами. Единственное родное существо во всём мире. О чём ты думаешь, Марго? Что происходит в этой маленькой голове? Не плачь, моя девочка, не плачь, мама рядом. Мама рядом…

Марго опускает взгляд.

…в какой момент всё изменилось? Что пошло не так?

Зоя Юрьевна кидается к дочери и крепко обнимает её. Марго утыкается ей в плечо.

– Извини меня.

– Что? – спрашивает Зоя Юрьевна, уверенная, что ей послышалось.

– Я очень разозлилась. И наговорила много лишнего. Извини.

– Пошли. Надо подышать свежим воздухом, – мама берет дочь за руки, помогает встать и отводит её на балкон.

Марго лежит на шезлонге, когда мать приходит на балкон. В руках Зоя Юрьевна держит пачку красных «Marlboro» и зажигалку, которые она достала у дочери. Садится на соседний шезлонг и закуривает. Передаёт дочери пачку.

– С чего ты взяла, что отец тебе не родной?

Марго вытаскивает сигарету зубами.

– Догадалась.

– Ну, молодец. Но ты ошибаешься.

На секунду Марго задумывается, выпуская дым через нос.

– Нет, я не могу ошибаться.

– Серьёзно? Ты будешь со мной спорить? Я, наверное, лучше знаю.

– Но у меня есть доказательства.

– Какие могут быть доказательства? Не смеши меня, – Зоя Юрьевна закашливается, – Ты всегда такие крепкие куришь? Невыносимая гадость.

Она выкидывает сигарету, не выкурив и половины.

– Послушай меня. Что во всех документах написано? Николаева Маргарита Александровна. Поняла? Николаева. Маргарита. Александровна. Если так написано – значит, других вариантов быть не может. Что бы ты там себе не придумывала.

– Но бабка мне это тоже говорила.

– Бабка? Моя мама, что ли?

Марго кивает.

– Она мне с детства долбит, что я тебе всю жизнь испортила.

Ослепительная улыбка окончательно спадает с лица Зои Юрьевны, отчего её пасмурно голубые глаза становятся заметней.

Её мама никогда не скрывала, что не любит старшую внучку. Но зачем ребёнка-то травить? Этого Зоя Юрьевна понять не могла. Как и многое другое в своей матери. Наверное, поэтому много лет назад она собрала чемодан, хлопнула дверью и уехала поступать в Москву, хотя и в родном Петербурге были подходящие вузы.

– Слушай, я понимаю тебя, – Зоя Юрьевна поворачивается всем телом к дочери, – у меня тоже были разногласия с мамой. Сложные отношения с сестрой. Я тоже толком не знала своего отца. Если ты не помнишь, он умер, когда мне было три. И что? Понимаешь, это же…

– Тоже? – перебивает Марго.

– Что тоже?

– Ты сказала, что тоже толком не знала своего отца.

Зоя Юрьевна закатывает глаза.

– В том смысле, что тоже близко никогда не общалась. Как и ты. Не цепляйся к словам.

– Ты не это сказала, – Марго настаивает на своём.

– Нет, это. Я неправильно выразилась.

– Оговорка по Фрейду?

Марго поворачивается к матери с маленькой усмешкой в уголках губ. Зоя Юрьевна улыбается, но не своей обычной ослепительной улыбкой, а искренней и настоящей.

– Дура, – говорит она и толкает дочь в колено.

Марго не помнит, когда в последний раз так сидела и смеялась с мамой, а не разговаривала с её дипломом.

– Я не знаю, что с тобой делать, – говорит Зоя Юрьевна после тяжёлого вздоха, и разговор снова становится напряжённым, – допустим, я разрешу тебе съехать. Как ты себе это представляешь? Как ты хочешь, чтобы я тебя отпустила? Ты же не можешь сама себя обеспечивать. Да это здесь даже не причём. Я не хочу, чтобы ты переезжала. Дело же не в том, что ты хочешь самостоятельности или что-то ещё.

Она делает паузу.

– Марго, я же вижу, что что-то сидит в тебе. Но сбежать не получится, понимаешь?

– Мы опять возвращаемся к этому разговору? И нет, я никуда не сбегаю.

– Да, Марго! Опять! – чуть не срывается Зоя Юрьевна, – тебе нужна полноценная терапия. Мы можем выбрать любую – гештальт, КБТ, психоанализ…

– Нет, спасибо. Я не хочу заниматься этой бессмысленной фигнёй и пичкать себя таблетками. Мне уже хватило этой вашей психологии выше крыши.

Зоя Юрьевна пожимает плечами.

– Твоё дело. Как скажешь, нет так нет. Всё равно пока ты сама не осознаешь, пока сама не захочешь – это всё бесполезно.

– Вот именно, это моё дело. Я сама прекрасно могу справляться, мне не нужна помощь.

– Ну вот и сиди дома. Пускать на самотёк я тоже не собираюсь.

Марго вздыхает.

– Я устала. Ты всё время меня лечишь, как будто я психопатка какая-то. А я в порядке, я здорова. Да, у меня есть какие-то проблемы, но они есть у всех. Так почему я не могу жить нормальной жизнью? И в своей квартире. Почему тебе так трудно поверить в меня? Хотя бы раз!

– Хочешь сказать, если тебя оставить в покое, ты справишься?

– Да!

Марго замирает в ожидании ответа матери.

Зоя Юрьевна вздыхает, откидывается на шезлонг. Она чувствует, как в висках уже начинает стучать. Закрывает глаза и считает до десяти, вслушиваясь в далёкий неспокойный шум прибоя. Ей кажется, она уже перепробовала всё. Уговоры бесполезны. Сделка долго не держится. Насильно не работает. Все эти годы Марго упрямо отказывается проходить такую нужную ей терапию. Вроде получилось начать с малого, с арт-группы. Но и это дочь бросила. Что ещё придумать? Что ещё делать? Руки опускаются.

Ещё немного подумав, Зоя Юрьевна наконец-то говорит:

– Может, ты и права. Может, тебе стоит съехать.

Марго не верит своим ушам. Её глаза загораются.

– Правда?

– Да, ты получишь свою квартиру. Но мы поступим так. Если к началу следующей четверти я пойму, что ты справляешься, я разрешу тебе переехать… ну, скажем, в мае. При этом ты должна ходить в школу, готовиться к поступлению и не иметь никаких проблем с дисциплиной. Договорились?

Зоя Юрьевна протягивает руку. Надеется, что дочь испугается и всё-таки откажется.

– Хорошо, – говорит Марго, но руку не пожимает, – только у меня тоже условие.

– Какое?

– До этого времени я не буду там жить, но буду приезжать. И распоряжаться ей, как мне вздумается.

Такое условие совсем не нравится Зое Юрьевне. Мало ли, что она там устроит.

– Хорошо. Но ключи ты получишь после испытательного срока. Через месяц.

– Полмесяца.

– Месяц. И то, если всё будет хорошо.

– Ладно, – говорит Марго, и они с матерью пожимают руки.

Зоя Юрьевна достает из сумки чехол и надевает солнцезащитные очки, чтобы Марго не видела её покрасневшие глаза. Этот болезненный разговор закончился, и теперь ей тяжело сдерживать эмоции.

– Что ж. Ладно, я пойду. А то папа уже заждался, – говорит Зоя Юрьевна, снова надевая ослепительную улыбку, – и кстати, мне нравится, что ты вернула свой цвет. Так тебе лучше.

– Спасибо, – смущённо отвечает Марго.

Зоя Юрьевна дотрагивается до плеча дочери и наклоняется к её уху.

– Ты не испортила мне жизнь. Надеюсь, ты знаешь это, – шепчет она и целует Марго в голову. – Пожалуйста, выходи на солнце почаще, тебе нужен витамин D. И повесь картину обратно на стену.

Мать уходит, прикрыв за собой дверь на балкон. Марго вздыхает, закрывает лицо рукой.

Опять эта картина.

На дверной ручке номера №6148 висит табличка «Не беспокоить».

– Ты уже уходишь?

Мила поднимает с пола нижнее белье и одежду.

– Да, мне нужно идти, – она натягивает трусы, – уже время обеда, а я договорилась поесть с сестрой. Она жутко обидится, если я не приду.

Интересно, а Марго знает об этом? Навряд ли.

– Ну, ладно.

Кириллу, в общем-то всё равно, что она куда-то собирается и они не пообедают вместе. Лежа под одеялом, он смотрит, как Мила одевается. Она встает спиной к нему, когда надевает лифчик, но Кирилл всё равно вспоминает вопрос, который давно его беспокоит:

– Слушай, а откуда у тебя такой шрам?

– Какой шрам? – косит под дурочку Мила.

– Ну, этот, – Кирилл проводит продольную линию по себе, – на груди.

– А, этот, – Мила поправляет волосы, – да так, остался после одной операции.

– Страшный такой.

«Не страшнее, чем секс с тобой» – думает про себя Мила.

– Ладно, я пойду, – говорит она с натянутой улыбкой, – можешь не провожать.

– Тогда до встречи, Марго.

– Ага-ага.

Мила захлопывает за собой дверь. Больше она сюда не вернется.

Расстроенная, Мила идёт в сторону своего бунгало.

Ей так нравилась идея завести курортный роман – так, ничего серьёзного, просто развлечься. Прогулки по пляжу. Романтичные закаты. Волнующее море. Поцелуи на пристани. Сначала всё так и было. Но потом внезапно стало как-то никак. И дело вовсе не в Кирилле – с ним как раз-таки всё было нормально. А вот Мила почувствовала себя опустошенной. И не знала, почему. Вдруг вспомнилась первая любовь, её нежные и теплые, как кашемировый свитер, объятья. И тот мальчик с кудряшками, который сочинял ей песни. Всё это было так же далеко, как Мила пешком от Москвы.

Когда она открывает дверь в номер, замечает, что Марго лежит на своей кровати под одеялом. Глаза закрыты, в ушах наушники.

Сначала Мила садится в кресло и разглядывает картину на стене. Она ей нравится, только красные пятна немного смущают – напоминают кусочки помидора, который в кого-то бросили. Затем Мила утыкается в телефон. Пытается как-то отвлечься. Но, в конце концов, она сдаётся.

– Марго, – Мила тихонько треплет сестру за плечо, – ты спишь?

Марго отрывается от подушки, вытаскивает наушник.

– Что? – говорит она, не открывая глаз.

– Ты спишь?

– Уже нет.

– Можно мне с тобой полежать? – говорит Мила и, не дожидаясь разрешения, начинает забираться под одеяло.

– Нет, – Марго останавливает её, – не смей ложиться ко мне в уличной одежде. Сначала переоденься, а потом залезай.

С щенячьей радостью Милка снимает с себя футболку и белые шорты – да, она их не стала переодевать, ведь пятнышко совсем маленькое и незаметное, – надевает домашнюю майку и забирается в кровать. Марго не прибывает в восторге, но и не злится.

– Поговори со мной, – Мила устраивается поудобнее, прижавшись к сестре, – мне плохо.

– В чём дело? – спрашивает Марго, подперев голову.

– Я больше не буду встречаться с Кириллом.

– Почему?

– Расхотелось.

Марго усмехается. Ей вспоминается, как в детстве Милка устраивала истерики, потому что Марго не хотела давать ей свои игрушки. Но стоило родителям заставить ими поделиться, как Милка теряла к игрушкам всякий интерес. Она успокаивалась и вскоре бегала, как ни в чем не бывало. А в это время Марго, наказанная, стояла в углу. Хеппи энд.

– Ну, я тебе говорила, что, скорее всего, так и будет.

– Ой, ну конечно, – Милка отворачивается от сестры на другой бок, – ты же такая умная, всё всегда знаешь. Куда мне до тебя! До нашего, как говорит мама, «киндер-вундера».

– Перестань, – Марго толкает её в спину, – я не хотела тебя обидеть. Ну, Мил. Хватит. Мил!

Милка делает вид, что не слышит. Но Марго знает способ, вернее – одну фразочку, которую любит повторять их отец. Её-то Милка точно не пропустит мимо ушей.

– Людк! А, Людк!

– Нет! Нет! – Милка бросается на сестру, – заткнись! заткнись!

Марго смеется, защищаясь от щипков сестры.

– Ну всё, хватит. Хватит.

– Тебе не понять меня, – Милка садится, обняв колени.

– Ну, конечно, – Марго усмехается, – у меня же с Громовым не курортный роман.

Громов! Опять этот Громов! Мила уже ненавидит эту фамилию. И этого парня. Она вспоминает про свой тяжкий груз. Ну, за что ей такая участь – рассказать сестре всю правду? Вот она улыбается, ни о чем не подозревает. А сейчас Мила начнет говорить. И так слово за слово рухнет мир у человека.

Мила вздыхает. Это слишком волнительно.

– Марго, – говорит она, медля, – ты же ещё не ела?

– Нет. А что?

– Может, пообедаем вдвоем? Одни, без родителей.

Марго задумывается на секунду.

– Честно говоря, я не хотела больше выходить из номера сегодня.

Пока Милка не пришла, Марго пыталась уснуть. Ей хотелось отлежаться до конца дня, набраться сил. Чтобы завтра быть бодрой. Снова насладиться утренней пробежкой. Наконец-то позагорать на солнце и снова окунуться с головой в океан.

Почувствовать себя человеком.

– Ты что, плохо себя чувствуешь? – спрашивает Милка.

Марго бросает взгляд на картину в чёрном раме.

– Нет, ладно. Давай пообедаем, – она встает с кровати, подбирает брошенные Милкой белые шорты, – собирайся.

Для этого оранжевого пятнышка нужно что-то посерьёзнее, чем обычное мыло. Какое свинство! Марго чувствует, как вот-вот разорвётся от внутреннего дискомфорта.

Надо постирать шорты. Надо постирать шорты. Надо постирать шорты.

Зачем? Что за срочность? Момент всё равно упущен, пятно уже засохло. Марго подавляет навязчивое желание и оставляет шорты в ванной. Разберётся потом.

По пути в ресторан-аквариум сестры не разговаривают друг с другом. Мила придумывает, как лучше начать разговор о Громове и как рассказать правду. Несколько раз ей кажется, что она готова, но стоит ей открыть рот, как язык заталкивает слова обратно в глотку. Марго же курит на ходу сигарету и думает о чем-то своем.

Разговор всё-таки начинается, но только тогда, когда сестры уже сидят за столом у окна и начинают обедать. И нет, он снова не о Громове.

– Можешь меня поздравить, – говорит Марго, высыпая из таблетницы ещё горстку «Глицина».

– С чем? – Мила перемешивает в тарелке странную смесь из бобов, риса и чего-то ещё.

– Я наконец-то поговорила с матерью. Если выполню кое-какие условия, то к концу учебного года вернусь к себе.

С этими словами Марго отправляет таблетки в рот. Мила так и замирает с вилкой у губ.

– Что, серьезно?

– Да, – говорит Марго и впервые за день улыбается.

К такому Мила не была готова. Она думала, что это ей предстоит делиться важными новостями. А вышло наоборот.

– Марго, зачем тебе это? – говорит Мила, не скрывая своего разочарования.

– И ты туда же, – Марго вздыхает, – ну, как это «зачем»? Я хочу вернуться в свою квартиру. Ты же не думала, что я так и останусь жить с вами, пока кто-нибудь не заберет меня замуж?

Вообще-то, именно так Мила и думала. Она отпивает из стакана кока-колу, чтобы хоть как-то скрыть свои эмоции.

– Я думала, ты за меня порадуешься.

– Ну да, конечно, – говорит Мила, подпирая голову рукой.

Марго усмехается.

– А ты ещё спрашиваешь, почему я съезжаю. Вот, блин, поэтому. Ладно там мать, отец – с ними всё ясно. Ну, а тебе почему так сложно меня поддержать?

– А я, блин, тебя не поддерживаю? – слова возмущают Милу до глубины души. – То есть то, что я твой дневник заполняю, пишу за тебя домашние сочинения, потому что ты, блин, и двух слов связать не можешь – это не считается?

– Считается. И я благодарна тебе. Но не об этом речь, – Марго снова вздыхает, – Мил, пойми ты, я не могу жить в этой семье. Я здесь явно лишняя. Мне надо домой.

– Думаешь, одной тебе будет гораздо лучше? Без мамы, без папы? Без меня?

Марго даже не задумывается над ответом – конечно, ей будет лучше. Не будет матери, которой Марго не нужна ещё с детства. Отца, в котором она чувствует скрытую опасность. Сестры, которая, в общем-то, нормальная, но невыносимая в бытовом плане. Зато будет квартира, которую Марго до сих пор считает своим единственным домом.

Марго берёт Милку за руку.

– Не волнуйся. Когда я перееду, я же не перестану быть твоей сестрой.

Мила вздыхает.

– Ну и, как ты это всё планируешь?

– Мать поставила мне несколько условий, – Марго отпускает руку сестры, возвращается к своему супу, – если справлюсь, она отдаст мне ключи, и я уеду.

– Ты не думала, что она согласилась, просто чтобы ты отстала? А на самом деле ничего не отдаст?

Марго опускает взгляд. Ничего не отвечает.

Мила понимает, что сейчас не самый подходящий момент начинать разговор о Громове. Да дело даже не в этом. Мила вдруг задумывается о последствиях. Стоит ли Марго знать правду? Они же с Громовым наверняка расстанутся после этого.

«И хорошо», – говорит один голос в её голове, – «не надо Марго встречаться с изменщиком».

«Но», – говорит другой голос, – «как она переживет это? Вспомни, как Марго сияет рядом с ним. А вдруг это и есть её счастье?»

Мила хотела бы, чтобы эти два голоса сели к ней на плечи: один бы оказался ангелом, другой – демоном. Тогда и выбор стал бы очевиднее. Но нет, ни один из этих голосов не является ни ангелом, ни демоном. Миле нужно самой решить, как будет правильнее, полагаясь только на – что? Свою интуицию? Рациональность? Или совесть? Она не знает, чем руководствоваться, поэтому откладывает разговор. Опять.

Опять! Ну, сколько можно?

Стоит Марго и Миле выйти из ресторана-аквариума, как тут же к ним подбегает собака. Обыкновенная такая дворовая собака, со странным окрасом, как у коровы – на белой шерсти кляксами расположено несколько черных пятен. Она не лает, только немного поскуливает и виляет хвостом.

Оглушительный хруст.

Марго отводит взгляд от собаки, сжав губы. Что это за день такой сегодня? Она уже жалеет, что вышла из номера.

– Ути, какой миленький, – Мила присаживается, гладит пса по голове, – ты чего тут делаешь?

– Он есть хочет, – говорит Марго, оставаясь в стороне.

– Откуда ты знаешь?

Когда-то давно у Марго была собака – беспородная, как эта, только черная и намного крупнее. Дедушка подобрал её замерзшим щеночком недалеко от дачи. Назвал Мартой, в честь месяца, когда её нашел. Когда родилась Марго, Марта была уже старой, но они всё равно успели подружиться. Поэтому, конечно, Марго знала, как собаки просят еду. Да и трудно было не догадаться – она же не просто так крутится около ресторана!

Марго уходит в аквариум и возвращается с парочкой котлет, завернутых в салфетку.

– Покорми его, – она отдает Милке еду, сама старается не подходить.

Собака с удовольствием уминает котлеты, подъедая даже мясные крошки. Марго улыбается. Хочет подойти к ней и погладить, почесать её за ушком, как когда-то с Мартой. Но стоит Марго представить, как её рука прикасается к грязной шерсти, кожа покрывается неприятными мурашками.

Секунда. Оглушительный хруст.

Вроде бы Марго уже удавалось преодолевать себя. Но то были домашние чистенькие кошки Иры, а не дворовая собака. А вдруг у неё блохи? Марго уже чувствует, как они ползают по её телу, забираются в волосы, залезают под кожу и оставляют в ней личинки. А инфекции! Инфекции!..

Стоп.

Марго прикрывает глаза, делает медленный вдох. Вспоминает одну технику, которой её как-то научили на одном из сеансов терапии. Заставляет себя окунуться в своё состояние с головой. Грязь повсюду. Грязь поглощает. Надо стать грязней. Ещё грязней! Ещё грязней! Ещё грязней! Каждая клеточка тела должна быть грязной. Каждая клеточка тела должна БЫТЬ грязью. Ну же! Давай, давай!

И всё.

Мысли о грязной шерсти отступают. Ощущение ползающих букашек пропадает. Марго делает медленный выдох. Подходит к собаке и дотрагивается до её головы. Сначала одним пальцем, а затем и всей ладонью. Собака даже не замечает, не отрывается от вкусных котлет.

Марго улыбается, облегченно вздыхая. Чувствует на руке песчинки песка – возможно, собака валялась где-нибудь на пляже, грелась на солнышке, – и не обращает на это внимание. Хоть на что-то эти психологи годятся.

– Какой ты хороший, – Марго треплет пса за ушами, уже двумя руками.

Она счастлива, что вышла из номера.

Скрип на четвертой ступеньке.

– Какие у тебя планы? – говорит Мила, когда они с Марго поднимаются на второй этаж бунгало.

– Не знаю, – Марго достает ключ, открывает дверь, – наверное, полежу, посмотрю телевизор.

– А может, погуляем? – Мила всё ещё не теряет надежды поговорить с сестрой о её парне, – найдем тихое местечко. Подышим свежим воздухом. Я могу угостить тебя чем-нибудь. Или можем поиграть в гейм-зоне.

Марго задумывается. Она уже так устала за сегодня. Хочется остаться в номере, отдаться апатии и ничего не делать, ничего не чувствовать. Но с другой стороны – сколько можно? Сколько можно запирать себя, пока другие наслаждаются отдыхом? Разве не она, Марго, сегодня справлялась с атаками? Избавлялась от навязчивых мыслей? Погладила собаку? И наконец-то поговорила с матерью? Да, она преодолела себя и сделала всё это. Да! Она! Сама! А значит, и всё остальное ей по силу. Так почему бы не расслабиться?

– Подожди, у тебя есть деньги? – спрашивает Марго.

– Немного.

– Серьезно? Тебе дали деньги, а мне нет? Это даже смешно, – Марго достает из шкафа клатч, – возьми, что тебе надо, и пошли в бар.

В конце концов, она заслужила отдых. Определенно заслужила!

– Хеллоу, – Марго показывает пластиковый браслет на запястье, который подтверждает, что ей есть восемнадцать, – виски с колой.

Она показывает четыре пальца.

– Марго, может, не надо виски? Я не люблю. Давай выпьем по бокалу вина, – говорит Милка.

– Нет, я сказала виски. А то папе расскажу, что ты уже пьешь алкоголь.

Мила поджимает губы. Это было подло. Бармен принимается за приготовление напитков, но вдруг косится на браслет Милы, спрашивает что-то по-английски.

– Марго, он спрашивает, для кого ты берешь.

– Итс олл фор ми, – Марго хлопает себя по груди, – ай лав дринк вери матч.

Бармен смеется, отдает четыре стакана и снова что-то говорит по-английски. Мила решает не переводить, а Марго только притворно улыбается и уводит сестру за дальний столик.

– Марго, я хочу поговорить с тобой по поводу Громова, – наконец-то набирается смелости Мила, когда в первом стакане алкоголя остаётся лишь капля.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – говорит Марго, отпивая виски с колой.

– Знаешь? – удивляется Мила.

Марго кивает.

– Да, я знаю, что поступила глупо. Но навеселе эта идея не казалась плохой.

Мила удивляется ещё больше.

– О чём ты вообще?

– Ну, о том поцелуе с Громовым, – Марго делает ещё глоток, – а ты о чем?

Мила вдруг понимает, что это хороший шанс прощупать почву. Как она раньше об этом не подумала? Ведь гораздо проще понять, как будет лучше для Марго, если поговорить с ней и увидеть ситуацию изнутри.

– Да, я об этом, – подыгрывает Мила, – это правда было глупо.

– Ну, захотела и сделала, – отрезает Марго, – я не жалею. Может, теперь всё станет проще наконец-то.

Мила вздыхает.

– Марго…

– Не надо говорить, что я не должна была его прощать. Я и так чуть не разрушила наши отношения из-за одной мелочи. Мне хорошо с ним, и я хочу быть с ним. Тем более, он доказал, что для него это тоже важно. Всё, закрыли тему.

Вот и поговорили. Стало ли Миле легче с выбором? Не особо. Но тут до неё доходит то, о чём она раньше не подумала. Марго поцеловала Громова и тем самым обнародовала их отношения. Хотя летом она даже ей, родной сестре, ничего не сказала о своем романе. Получается, теперь у них всё серьезно? Почему тогда Громов изменил Марго?

Слишком сложно.Мила решает, что не будет ничего говорить. Это их дело, пусть сами разбираются. Раз Марго простила Громова, то и она может дать ему второй шанс. Хотя Мила думает, что он его не заслуживает. Но, опять-таки, это не её дело.

Пусть разбираются сами.

– Так что, сыграем во что-нибудь? – предлагает Мила.

Время всё ближе подходит к ужину.

Ветерок, который в течение дня смог разогреться, снова становится прохладным, превращается в неприятные дуновения. Возможно, сегодня ночью, как и прошлой, будет штормить.

Марго и Мила возвращаются в бунгало. Зайдя в номер, они наблюдают следующую сцену. Александр Васильевич сидит в кресле, недалеко от той самой картины, с угрюмым лицом щёлкает каналы по телевизору. Дверь же в спальню закрыта – видимо, Зоя Юрьевна заперлась там. Марго и Мила переглядываются и без слов понимают друг друга.

– Привет, пап, – неловко выдаёт Мила, – а где мама?

Она садится в кресло рядом с папой. Он пожимает плечами. Меньше всего на свете его интересует, что сейчас делает эта женщина. Даже нависшая сверху картина в черной раме волнует его больше. Особенно эти красные пятна, так похожие на лепестки розы.

Марго, предчувствуя неладное, отходит и садится к себе на кровать. Достаёт CD-плеер и затыкается наушниками.

– Пап, – говорит Мила, пытаясь привлечь к себе внимание, – а мы ужинать-то пойдём? Или как вообще?

– Попозже, наверное, – отвечает Александр Васильевич, слегка улыбнувшись младшей дочке. Похлопывает её по руке, – мама отдохнёт, и пойдём.

Мила кивает, взяв папу за ладонь.

И вдруг – раздаётся стук в дверь.

– Кого это ещё принесло, – вздохнув, Александр Васильевич встаёт с места.

Он открывает дверь. На пороге стоит какой-то молодой человек с слишком длинной чёлкой.

– Здравствуйте, – говорит он. И Мила узнаёт голос Кирилла. Она вжимается в кресло, пытаясь слиться с интерьером.

– Здравствуйте, – отвечает Александр Васильевич.

Мила молится, чтобы папа не впускал Кирилла. А лучше послал бы его куда подальше.

– Э-э-э… – парень поправляет чёлку, заводя её назад, – а Марго дома?

– Марго? – удивляется мужчина, – нет, её нет.

– А вы могли бы передать ей вот это?

Кирилл протягивает записку и браслетик, купленный в сувенирной лавке.

– М-м-м… хорошо. Я передам, – Александр Васильевич берёт безделушки и захлопывает дверь перед носом парня.

Мила выдыхает.

– Кто это был? – спрашивает она, как ни в чём не бывало.

Отец подходит к кровати Марго и выдёргивает наушник из её уха. И только теперь Мила понимает, что натворила.

– Что ты творишь? – Марго вздрагивает, открыв глаза.

– Я думал, это ты мне объяснишь, – он суёт ей под нос записку и браслетик, – что это? Что это такое, я тебя спрашиваю?

Марго дёргается в сторону.

– Браслет и бумажка.

– Не притворяйся дурой. Что это? – отец трясёт кулаком с вещами перед её носом.

– Я не знаю, – Марго отворачивается.

– Как это не знаешь? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Марго поднимает взгляд. Александр Васильевич смотрит в её глаза, в эти бесстыжие… в эти красивые, непохожие ни на чьи зелёные глаза. И видит в них как свою радость, так и мучение.

– Ты невыносима! – повышает он голос во внезапной вспышке гнева, – сколько мы здесь находимся?! Второй день?! Ты вчера весь день провалялась в номере! А сегодня к тебе уже шляются какие-то недоноски!

– Да о чём ты? Я не понимаю!

– О том парне! Ты не видела? Припёрся сюда, просил передать тебе! – Александр Васильевич разворачивает записку и начинает её читать карикатурным голосом: – «ми-илая Марго»! «Извини, если что не так»! «Я не хотел тебя обидеть. Ты-ы чу… чудесная»! «Давай встретимся завтра снова. Приходи ко мне»! «Буду ждать». И подпись: Кирилл.

– Что за… – и тут до Марго доходит.

Она переводит взгляд на Милку. Та за спиной отца что-то показывает, пожимает плечами. Марго так и подмывает сказать ей: «Какого хрена?»

Но она ничего не говорит, только опускает глаза. Тогда Александр Васильевич хватает её за запястье, сжав его в тиски до красноты – под цвет тех лепестков розы на картине в черной раме. Хватает не как запястье дочери, родной или даже приёмной, а как запястье какой-нибудь цыганки, танцующей с козой и бубном на площади.

– Что ты себе позволяешь?! – он силой заставляет Марго встать, – мы для этого сюда приехали?! Чтобы ты жопой своей вертела направо и налево?!

– Отпусти, мне больно! – она пытается выдернуть руку.

– Я знаю, когда тебе больно! – отец дёргает ещё сильнее, – почему ты такая?! Почему ты так ведёшь себя?!

– Да не делала я ничего! – не выдерживает Марго. Она пытается вырваться, но не может. Смотрит на Милу, но та, как всегда, боится вмешаться.

– Не надо врать мне!

На крики из соседней комнаты выходит Зоя Юрьевна.

– Что у вас тут происходит? – спрашивает она.

– ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ ВРЁШЬ! – кричит Александр Васильевич, не замечая жену, – Я УСТАЛ ОТ ЭТОГО! ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ ВРЁШЬ ВСЕМ! И ПО КАЖДОМУ ПОВОДУ! ОТКУДА В ТЕБЕ ЭТО?.. ТЫ ВСЯ В МАТЬ!

Повисает тишина. Александр Васильевич оглядывается и зависает.

– Зось, ну… – начинает мямлить он.

Но поздно. Зоя Юрьевна хватает сумку и выходит из номера.

Воспользовавшись моментом, Марго вырывает руку и бросается под кровать. Отец пытается поймать её, ухватив за волосы, но она выскальзывает, чуть не потеряв большой клок. Только под кроватью Марго ощущает, что сильно ушиблась об пол.

– Это ты! Это ты виновата! – бросает Александр Васильевич и выскакивает прочь за входную дверь.

– Пап! – Милка вскакивает с места. Но сначала подбегает к кровати Марго, заглядывает под неё, – Марго, извини! Извини, я не хотела, чтобы так получилось! Я не знала! Марго, слышишь? Извини!

Тяжело дыша, Марго ничего не отвечает. Милка выбегает из номера вслед за родителями.

Только тогда, когда Марго остается одна в номере, только тогда, когда затихают шаги сестры на лестницы, она даёт волю эмоциям. Она плачет навзрыд, но беззвучно, и даже будь у тоскливо бежевых стен уши, они бы не услышали, как она задыхается от бури, захлестнувшей её с головой.

Спустя какое-то время, Марго выползает из-под кровати. Ноги как руки, руки как плети. Из носа течёт кровь. Оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никого в номере нет. Включает лампу на своей тумбочке. Достает из ящика салфетки, вытирает ими слёзы и сопли вперемешку с алыми сгустками.

Может, на этой люстре всё-таки можно повеситься?

Сейчас Марго больше всего на свете хочет оказаться в любом другом месте, только не в этом номере. Но лучше, конечно, в Москве, где её ждет тот самый, единственный человек на всём белом свете, который заставляет её испытывать так называемое «счастье» при одном лишь взгляде, прикосновении.

Марго поднимает глаза. Её взгляд задерживается на той самой донимающей её картине, которая всё ещё висит неровно. И такая злость берёт Марго. Как будто эта картина виновата, что Марго сейчас не с Громовым. Как будто эта черная рамка мешает им в их отношениях. Как будто эти красные пятна не дают ей жить в гармонии и с ним, и с собой.

Рывком Марго поднимается с места. Срывает с гвоздя эту проклятую картину. Хочет выкинуть её – нет! Уничтожить! Разрушить! Разломать черную рамку, разбить стекло, разорвать холст на мелкие кусочки! Марго поднимает картину над головой, размахивается, чтобы ударить её о торчащий гвоздь на стене.

Это ты! Это ты виновата!

Но останавливается.

Что-то не дает ей поступить так, как она привыкла. Какое-то непонятное ей чувство. Марго опускает картину, рассматривает её. А что в ней такого плохого? Обычная картина, ничего особенного. Что за необходимость её уничтожать? Ведь она не виновата, что висит неровно.

И никто не виноват, что так получилось.

Марго вешает картину обратно на стену. На этот раз даже не пытается повесить её ровно. Она наклоняет её настолько сильно, насколько возможно, на самый максимальный угол. И оставляет так висеть.

Заперевшись на замок, Марго уже не первый час лежит в горячей ванне. Она слышала, как вернулись мать и Милка. Как они обсуждали то, что отец снял ещё один номер. Потом разошлись в разные стороны. Она всё слышала, но не стала выходить. Так и осталась лежать, откинув голову в воду и поджав ноги, на подобии позы эмбриона.

В руке Марго держит маникюрные ножницы с чёрными кольцами. Она крутит их между пальцев. И мысленно оглядывается на прошедший день.

Шум волн океана проблем.

Самолёт и акклиматизация. Кошмары. Новые места и ощущения. Панические атаки. Флэшбеки. Ссоры с родственниками. Тяжёлые разговоры. Дурацкая картина. Одним словом – жопа. Весь день через жопу.

И самое спокойное место на земле.

– Доброе утро, добрый день или добрый вечер, Марго, – слышит она в голове голос Саши Громова, как на записи, – сразу предупреждаю, я никогда не делал ничего подобного. Поэтому, скорее всего, буду запинаться и не удержусь от комментариев. Надеюсь, это не сильно испортит впечатление от книги. Ну ладно, поехали. Стивен Кинг, «Мизери».

Она улыбается.

Нет.

Не сегодня.

Марго открывает глаза. И находит в себе силу побороть соблазн и отложить ножницы подальше, к раковине.

Неважно, что будет завтра. Она готова. Готова преодолевать себя снова и снова, несмотря ни на что. Впервые за долгое время у неё появляется шанс взяться за свою жизнь и перестать её разрушать. И она, Марго, сможет в полной мере испытывать так называемое «счастье».

С этими же мыслями Марго ложится в кровать. Она закрывает глаза. Засыпает. Всё смешивается в одном коротком эпизоде её жизни.

Как хорошо, что он закончился. Как жаль, что он закончился.

Отключаюсь, головой ушибаюсь,

Я под землёй,

Я упала, я упала…

Я вне себя, где же я?

Кверху ногами и этому нет конца,

Нет конца!

…

Я, Я справлюсь!

Я, я выживу!

Когда мир рушится,

Когда я падаю и разбиваюсь,

Я вновь поднимаюсь,

И меня не остановить!

И я не буду плакать!⁷⁰

Часть III. Она

Эпизод одиннадцатый. Постоянная Планка

⁷¹

1.

Сквозь сладкий сон слышу, как трезвонит телефон. Разлепив глаза, нахожу его на подоконнике.

Входящий вызов: Ира Б.

Ну, едрить доброе утро. Что ей надо в такую рань? Каникулы же.

– Алло? – прокашливаюсь, – привет, Ир. Что случилось?

– Что-что? – спрашивает она.

– Ну, ты же не просто так в такую рань звонишь.

– Рань? Сейчас почти час дня.

Что? Оборачиваюсь, ищу глазами будильник на подоконнике. И правда – почти час дня. Что-то я заспался.

– Ну… ладно, – присаживаюсь на кровать, – так в чем дело?

Чувствую, что постель неприятно влажная. Оглядываю простынь и одеяло.

– Я хотела попросить тебя о помощи, – Ира вздыхает, – у меня тут ЧП. Я не знаю, кому ещё позвонить.

Замечаю на трусах небольшое пятно. Да твою ж! Ну, ясно, понятно.

– Хорошо, я помогу, – встаю с кровати, держа телефон плечом, снимаю постельное белье, – а что случилось? Где ты?

– Долго объяснять. Я недалеко от метро, во дворе. Там на повороте книжный магазин. Номер дома не знаю, подъезд второй. Тут ещё площадка с зелёной горкой.

– А, я знаю, где это. Хорошо, сейчас приду.

– Спасибо, Саш.

– Ага, – вешаю трубку.

Прикрываясь комом из постельного белья, иду в ванную. Запираюсь в ней. Запихиваю и бельё, и трусы, и ещё что-нибудь из корзины – для прикрытия. Запускаю стирку.

Что это вдруг со мной? Мокрые сны откуда-то взялись. С чего бы? Что мне вообще снилось?

Вспоминаю, и сразу тепло становится внизу живота. Сначала в школе, на столе Елены Михайловны. Потом у неё дома. Мы трахались во всех мыслимых и немыслимых позах. Я и… Алиса.

Алиса.

Она не выходит у меня из головы. Хоть мы с Марго вроде как снова вместе, то и дело я возвращаюсь к той ночи, когда переспал с Алисой. А теперь она ещё и является ко мне в эротических снах. Неужели я всё-таки что-то к ней чувствую?

Нет, ну что ты. Завтра у неё день рождения, увидишь её, и от якобы чувств ничего не останется. Это просто влечение, ерунда. А потом ещё Марго вернётся, тогда вообще отпустит. Ты просто соскучился по Марго. Ну и, конечно, хочешь секса. Это нормально, ты же здоровый парень. Всё в порядке.

Выкинув дурацкие мысли из головы, умываюсь и чищу зубы.

Заворачиваю во дворы около книжного магазина, как мне описывала Ира. Нахожу ту самую площадку, с той самой зелёной горкой – я тут в детстве с друзьями гулял, с тех пор мало что изменилось. Прищуриваюсь, оглядываюсь по сторонам, но Иры нигде не вижу. Хочу позвонить ей на мобильный, но тут –

– Саш! – окрикивает меня Ира. Голос откуда-то справа.

Оборачиваюсь. Замечаю, как она стоит около подъезда, машет мне руками. Я боялся, что с ней что-то случилось, но на вид она в порядке. Так в чём дело?

– Привет, – говорю, когда подхожу к ней.

– Привет, – Ира прям бросается обнимать меня, – спасибо, что пришел. Иди сюда, посмотри.

Она хватает меня под руку, подводит к решётке, которая закрывает приямок подвала дома. Заглядываю туда и вижу там крупную рыжую кошку. Она поднимает голову, смотрит на меня большими глазами, как два блюдца, и начинает мяукать. Замечаю ошейник на шее.

– Это что, твоя?

– Нет, – говорит Ира, – я шла мимо, услышала мяуканье и нашла его здесь. Пыталась достать, но я не дотягиваюсь. Сам он выбраться не может. Мне кажется, у него что-то с лапой.

Вздыхаю.

– А что ты от меня хочешь?

– Не знаю, – Ира присаживается рядом с решёткой, заглядывает в приямок, – Саш, мы должны что-то сделать, мы не можем его тут оставить. Он же умрёт.

Мне никогда не приходилось спасать кошек. Да и начинать мне не хочется. Но уйти тоже не смогу – не прощу себе, что мог помочь и не помог. Тем более, если меня специально об этом попросили.

– Ладно. Подожди.

Присаживаюсь рядом с решёткой, осматриваю её. Промежутки между прутьями достаточно большие, попытаться достать кошку можно. Но если просто протяну руку – точно не достану. Придётся исхитриться.

Проверяю, насколько хорошо решётка держится, дёрнув её несколько раз. Припаяна она крепко, снять не удастся. Но значит, что и провалиться в приямок не получится. Что ж, делать нечего.

– Ир, будь на чеку.

Она кивает. Осторожно забираюсь на решетку, пытаясь лечь на неё всем телом. Она никак не скрипит, не двигается и не прогибается – значит, мой вес должна выдержать. Правда, прутья покрыты снегом и льдом, они скользкие и холодные. Но это всё-таки не мешает мне расположиться на решетке и перевернуться животом вниз.

– Осторожно, – говорит Ира.

Она переживает за меня или за кошку? Ладно, неважно. Просовываю руки, но до кошака дотягиваюсь совсем слегка – вытащить его не получится. Вжимаюсь в решетку всем телом, даже приходится прижаться лбом к ледяному пруту. Больно, неприятно, но благодаря этому после нескольких попыток мне удается схватить кошку за шкирку. А там уже перехватить её другой рукой и взяться обеими покрепче.

– Ир, помоги, – выдавливаю из себя.

Она протягивает руки, и я вручаю ей дергающуюся кошку. Выдыхаю, что наконец-то можно слезть с этих поганых прутьев.

– Это было очень храбро, смело и мужественно с твоей стороны, – говорит Ира, заматывая кошку в шарф.

Ох, ну спасибо.

– Да ладно. Ерунда, – отряхиваю штаны и куртку от снега, – и что ты теперь будешь делать с кошкой? Искать хозяев?

– Это кот. Хозяев? Нет. Что это за хозяева, которые допустили, чтобы их кот провалился под решетку? Тем более, в такой холод. И посмотри, какой он худой и грязный, – Ира показывает мне глаза и уши бедного животного, – явно не первый день на улице. Так что сначала мы идём в ветеринарку. А затем ко мне. Пойдём.

Она направляется в сторону метро, подразумевая, что я иду с ней. Даже не спрашивая, хочу я или нет. А может, я занят? Может, у меня свои планы, а?

Кого я обманываю? Нет у меня никаких планов. А спасать котов гораздо интереснее, чем сидеть дома и смотреть советские комедии по телевизору. Не особо раздумывая, отправляюсь за Ирой.

– Напомни достать тебе перекись, – говорит Ира, одной рукой держа кота на плече, а другой открывая дверь в свою квартиру.

– Ага.

В ветклинике кот проявил характер. Сначала всё было хорошо, его осматривали, щупали живот, даже с градусником всё прошло более-менее нормально. А когда дело дошло до лапы, кот начал орать и убегать. В итоге, мне пришлось его держать и терпеть все укусы и царапины. Зато выяснилось, что перелома нет, только растяжение.

Мы заходим в квартиру. Тут же к нам навстречу вальяжной походкой идёт толстый – я бы даже сказал, отъевшийся, – пушистый рыжий кот, один в один Гарфилд. Он встречает нас, как хозяин, вертится вокруг и трётся об ноги.

– Саш, знакомься, это Илья Ильич, – Ира наклоняется и чешет кота за ушком, – можно просто Ильич. Или Илюша.

– Как Обломов, что ли? – усмехаюсь, снимаю куртку и ботинки.

– Именно.

Ильич вдруг замирает, заметив другого кота. Смотрит на него непонимающим взглядом.

– Так, Саш, – Ира вручает мне спасённого нами кошака, скидывает с себя вещи, – отнеси его в мою комнату, пожалуйста, и запри дверь. Я ещё не знаю, как этот кот ладит с другими. Только смотри, чтобы там Сонечки не было.

– Сонечки?

– Это моя кошка.

– У тебя ещё и кошка есть? И ты третьего принесла?

– Да-да, я сильная и независимая женщина, – Ира достает мне тапочки.

Прохожу в комнату, на которую мне показывает Ира – ближайшая дверь справа. Когда захожу, мимо меня пулей пролетает мелкая полосатая черная кошка. Должно быть, это и была Сонечка. От этих кошек уже голова кругом. Закрыв дверь, отпускаю кота.

Пока Ира где-то там ходит, разглядываю её комнату. Чем-то она напоминает комнату Марго – в ней тоже нет ничего примечательного. Ни упаковок от яиц на стенах, как у Алекса. Ни плакатов с кумирами, как у Алисы. Ни, уж тем более, коридора, ведущего к личной ванной и кабинету, как у Влада. Всё скромно, в бежевых тонах. Единственное, что интересно – книжный шкаф до потолка, вплотную заставленный книгами. Кое-где на полках портреты писателей – узнаю только Гоголя, Чехова, Набокова, Ахматову и Цветаеву. Стоят в рамках, как фотографии членов семьи. На нижней полке замечаю полароидный снимок – синюю бабочку, сидящую на жестяном ведре. Концептуально.

Ира заходит в комнату. Только сейчас, когда я впервые увидел её после праздников, мне бросается в глаза её прическа. Она больше не выглядит, как стрижка под мальчика. Короткие волнистые волосы, которые пробор делит на две стороны. Напоминает что-то американское. Я и не замечал, как сильно у неё отрасли волосы.

– Вот, держите, господин хороший, – она ставит миску с едой на пол.

Кот тут же подбегает, бросается на еду, мурлыча.

– А твои родители не будут против?

– Я живу с мамой, – говорит Ира, поглаживая кота, – предполагаю, она будет не против. Я тех двоих тоже подобрала. Ильича нашла в подъезде Марго, он был маленьким, сидел на лестнице один-одинёшенек. А Соня каким-то чудом оказалась под нашей дверью, ей было полтора месяца, вся больная, блохастая.

Никогда бы не подумал, что Ира, вся такая резкая и сухая, имеет слабость к животным, особенно к бездомным кошкам. Хотя, можно было бы догадаться.

Чувствую, как желудок сжимается и издает завывание горбатого кита. Ну, конечно – ведь я помчался, даже не приняв душ и не позавтракав. Смущаюсь, потому что Ира тоже услышала этот звук.

– Чай будешь? – говорит она, поднявшись с колен.

– Не откажусь.

Таких квартир, как у Иры, я ещё ни у кого не видел. После прихожей проходишь немного вперёд, минуешь дверь в комнату Иры, и вот уже кухня – без двери, без стен. По сути, кухня здесь – самая большая комната. Но при этом, она не располагает к гостям: нет ни дивана, куда можно было бы сесть большой компанией, ни даже стола, где можно было бы собраться всей семьей. Напротив кухонного гарнитура только столик, идущий из стены, как барная стойка, и три высоких стула.

– Я, кстати, прочитал твою книгу, – прерываю неловкое молчание.

– «Цветы для Элджернона»? – спрашивает Ира, не отвлекаясь от плиты.

– Да.

– И как тебе?

– Мне очень понравилось. Я даже не ожидал, – отпиваю немного чая, – открыл и прочитал за один присест. И даже, типа, в душу запало.

Ира улыбается, ставит передо мной тарелку с омлетом и бутербродами.

– Я рада, что тебе понравилось, – она садится напротив меня с чашкой кофе.

– Спасибо. Можешь что-нибудь ещё порекомендовать?

Я бы накинулся на еду сразу, но я же у Иры – приходится сидеть и нарезать омлет ножичком и вилочкой, как на завтраке у английских аристократов. А ещё стараться не класть локти на стол.

– Ты читал «Собачье сердце» Булгакова?

– Нет, – съедаю маленький кусочек, чтобы не говорить с набитым ртом, – не люблю Булгакова.

– Марго тоже не любит, но этот роман ей очень понравился. Как и «Записки юного врача», его же авторства.

Усмехаюсь.

– Ладно. Прочитаю.

Снова повисает неловкое молчание, которое постоянно присутствует в наших с Ирой отношениях. Надо бы уже привыкнуть и не воспринимать его, как неловкое, просто не обращать внимания. Тем более, я с удовольствием поем в тишине.

Ира смотрит в одну точку, водя пальцем по краям кружки.

– Марго сказала мне, что ты теперь в курсе, – она переводит взгляд на меня, – про наши с ней бывшие отношения.

Ой, блин. А я уже и забыл.

– Ну, да.

– Я хотела сказать, что тебе не о чем беспокоится. Я не питаю к ней никаких других нежных чувств, кроме как дружеских. Да и Марго не интересны девушки – впрочем, как и раньше. В тот момент она горела любовью к Антону, но… ты сам понимаешь. И я думаю, что эта любовь перешла на меня, как на близкую подругу. Потом она, вероятно, поняла, что я не могу его заменить, и всё закончилось. А сейчас тем более закончилось.

Хотел бы я знать, что у Марго произошло с Антоном. Но не спрашиваю и не подаю виду, что не знаю – вот ещё, показывать бывшей девушке Марго, что я знаю меньше, чем она.

– Так что? Между нами всё в порядке? – спрашивает Ира, отпивая кофе.

Киваю, а затем кусаю бутерброд.

Мы останавливаемся напротив зоомагазина, который находится около нашего метро.

– Ты домой? Или как? – спрашивает Ира.

– Я люблю зоомагазины. Так что зайду с тобой, за компанию. А потом домой, да.

– У тебя что, есть домашнее животное?

– Нет.

– Тогда это странно.

– Я знаю, – усмехаюсь, – детская травма, родители не разрешили завести собаку.

В зоомагазине Ира набирает вещи для нового кота – переноску, миску, лоток и всякое такое. Я хожу за ней, помогаю нести товары и заглядываю в каждый аквариум, террариум, клетку.

И вдруг мой взгляд приковывает милейшее создание.

Смотрю на него, он на меня. И ко мне приходит самая безумная идея.

– Ир, – одергиваю её за куртку, – а как Марго относится к животным?

– Хорошо, вроде. К моим точно, – она оборачивается, смотрит на моего нового знакомого, – ты что, хочешь подарить его ей? Вот этого вот?

– Ты знаешь… видимо, да.

Запрокидываю голову, чтобы посмотреть на будильник. Уже час, как я лёг в кровать, но так и не заснул. Даже не попытался. Надо перестать залипать в телефоне. Завтра же день рождения Алисы, нужно встать пораньше, сходить за цветами и прочее. Так что, последнее видео и спать.

Нет-нет-нет, сейчас последнее, потом ещё последнее, потом ещё одно последнее. Хватит. Закрывай всё и спать.

Ладно. Выхожу из «Вконтакте». На автомате открываю сообщения и начинаю набирать: «Спокойной ночи, Марго». Останавливаюсь, вспомнив, что она так и не убрала меня из черного списка. К тому же, она за границей, всё равно не стала бы отвечать. Не знаю, почему, но уверен, что не стала бы.

Листаю нашу переписку. В ней давно нет романтичных кадров, которые мы высылали друг другу. Только смайлики, перезвоны, рутинные смски, типа «Ты где?». Сворачиваю переписку, открываю галерею. Листаю фотографии.

Вот мы с Марго на даче у Влада. Алекс подловил нас, когда мы целовались на веранде. Вот фотография с литературного вечера. Не люблю её. Мы здесь сидим рядом, отвернувшись друг от друга. Удалил бы, но Марго здесь хорошо получилась, такая красивая. Рассматриваю вблизи её черты лица, зелёные глаза. Хочется отложить телефон и увидеть их прямо под собой. Чтобы она была здесь и сейчас. Лежала бы рядом. Может, о чем-то рассказывала бы, а может, ничего не говорила бы – без разницы. Лишь бы была рядом.

Но это невозможно, естественно.

Вздыхаю. Открываю в телефоне папку, где только её фотографии. Приятная ностальгия от самых старых снимков. Улыбаюсь, когда нахожу более новые, уже когда мы стали учиться вместе. С Хеллоуина. С годовщины, когда она осталась ночевать. С дня рождения Влада.

И вдруг.

Фотография Алисы. Как она сюда попала? Должно быть, я перепутал и случайно добавил в эту папку, когда сохранял фото с Нового года. Алиса смотрит в камеру, прямо на меня. Улыбается так, что видны ямочки на щеках. Эти очаровательные ямочки на очаровательных щеках. Любуюсь ими, и снова в голове мелькают воспоминания о том вечере.

Алиса, Алиса. Что же мне с тобой делать?

Звоню в дверь.

Так странно. Стоять с букетом белых роз. Для девушки. Странно, потому что я уже забыл, как это – дарить девушке цветы. Сначала выбирать их. Нести по улице. Затем вручать. Я забыл, как это волнительно. И даже приятно. Настолько, что слова Марго о том, что это бесполезный и жестокий подарок, теряют всякий смысл и напрочь забываются.

Наконец-то открывается дверь.

– С днём рождения! – сразу вручаю Алисе букет.

– О, Саша, спаси-и-и-ибо, – она улыбается, приобнимает меня за шею и целует в щёку.

И тут у меня встаёт.

Плевать на всё. В одну секунду подхватываю Алису и целую взасос. Она ошарашена, но с жаром отвечает, обхватывает меня ногами. Уношу её в комнату, заваливаю на диван-кровать. Мы срываем друг с друга одежду. Я готов ублажать её весь день и всю ночь. Алиса целует меня в шею, приближается к уху и…

– Пойду, поставлю цветы в вазу, – говорит она, останавливая моё разбушевавшееся воображение.

Открываю глаза. Улыбаясь, Алиса уходит на кухню. А я остаюсь в коридоре. Стою, как дурак, держа руки в карманах.

Жесть какая-то. Всё хуже, чем я думал. Она мне и вправду нравится.

Что теперь делать?

Чувствую себя невероятно тупо.

Всю дорогу до дома Влада, в разговоре с Алисой я либо нёс всякую хрень, либо вообще не отвечал. Может, из-за этого, а может и нет, ей тоже было как-то неловко. Так что, выйдя из метро и дойдя до трамвайных путей, мы замолчали. И не разговаривали до самой квартиры Влада.

– С днём рождения!!! – раздается крик Влада и Алекса, едва дверь открывается.

Алиса бросается на них с объятьями.

– Спасибо, спасибо, – она целует каждого в щеку.

Точно так же, как меня. Как будто что со мной, что с ними – ей всё равно. Разве я не должен быть более особенным? После того, что между нами было.

Ты ревнуешь? Серьёзно?

Натягиваю улыбку, когда захожу в квартиру вслед за Алисой. Пожимаю парням руки.

– А где Ира? – спрашивает это ангельское создание. Я бы помог ей снять пальто, но Влад меня опережает.

– Она позвонила и сказала, что не сможет прийти, – говорит он, вешая его на плечики, – у неё там что-то случилось, не стала говорить.

Усмехаюсь, снимая куртку. Ага, конечно. Небось решила остаться дома с новым котом. Как же он без неё.

– Да фиг с ней, – говорит Алиса, снимая сапоги, – я, в принципе, так и думала. Ну и ладно, нам и так будет весело. Правда ведь?

– Конечно, – отвечает Влад,

– Опр-ределённо, – добавляет Алекс.

– Тем более, квартира абсолютно свободна.

Замечаю, что у Алекса новая прическа. Волосы на макушке собраны в хвост, а по бокам и на затылке они выбриты. Я таких причесок никогда не видел. Разве что, в мультиках.

– Ал, ты подстригся? – Алиса дотрагивается до его выбритых висков, – очень круто. Тебе идёт.

– Спасибо, – он улыбается. Не так широко, как раньше.

– А по-моему, петушня какая-то, – усмехается Влад, – Санчо, скажи, а?

– Ну, – пожимаю плечами, – ну так.

– Да вы ничего не понимаете! – вскипает Алекс, – в Америке все так ходят! Вот увидите, скоро и в России так будет. И вы копировать меня начнете!

– Ага, конечно, – смеётся Влад, – вот пусть педики на Западе так и ходят. А у нас нормальная страна. С нормальными мужиками.

– Перестань, Влад, – говорит Алиса, – Алекс, не слушай его. Хорошая причёска.

Может, мне тоже подстричься? Только не так, конечно, а просто. А то бесят уже эти волосы. Трудно расчёсываются, долго сохнут. И чёлка в глаза вечно лезет. Надоело уже.

– Чё мы здесь стоим в коридоре? – прерывает молчание Влад и подгоняет всех в большую комнату, – пойдёмте, а. Всё ж стынет.

– Вы что, уже стол накрыли? – спрашивает Алиса.

– Конечно! Мы с Алом всё утро у плиты крутились, запарились конкретно. Ты же именинница! Ты не должна готовить в свой др.

– Ты что, серьезно? Вы правда сами всё приготовили?

– Нет, – говорит Алекс, – мы просто заказали еду из р-ресторана.

– Вла-а-а-ад! Ну, я ж поверила!

Алиса бьёт Влада в плечо, но он уворачивается и начинает её щекотать. Алиса, заливаясь смехом, пытается убежать, но Влад хватает её длинными руками. И вместе они сваливаются на диван в большой комнате.

Но мне всё равно.

Наверное.

– О, упаковка. Саша как всегда, – говорит Алиса, разворачивая мой подарок, – что это?

– Ну, открой и узнаешь.

Когда Алиса избавляется от упаковочной бумаги, ей становится понятно, что это свитер. Но только пару секунд спустя до неё доходит, что это не просто какой-то там свитер, а свитер с оленями.

Визг оглушает меня.

– Саша, спасибо-спасибо-спасибо! – Алиса душит меня в объятьях.

– Я же помню, что ты такой хотела.

– Спасибо! – она целует меня в щеку. Уже второй раз за сегодня, – я прямо сейчас его и надену.

Алиса вскакивает и убегает в ванную.

Улыбаюсь.

Забирай меня скорей, увози за сто морей

И целуй меня везде, восемнадцать мне уже…⁷²

Песня группы Руки вверх крутится снова и снова. Сначала она меня дико напрягает. Неприятные воспоминания и всё такое. Но после нескольких тостов становится всё равно. А уж тем более тогда, когда мы окончательно напиваемся и решаем устроить рыцарский турнир на подушках.

Как нам вообще взбрело это в голову?

– Ту-ду-ду-дум! Ту-ду-у-ум! – Алекс дудит в самодельную трубу из салфетки, – да начнется Турнир Трех Рыцарей! И пускай в этом бою не на жизнь, а на смерть р-решится, кому достанется рука пр-рекрасной принцессы!

– У-у-у-у-у-у! – кричит Алиса, сидя на столе, как на троне, и хлопая нам. Ей очень идет свитер, который я подарил.

– Встречайте рыцарей! – Алекс заскакивает на диван, – Я! Сэр Александр Львиное Сердце!

Он кланяется под бурные аплодисменты Алисы.

– А вот и мои соперники! Сэр Владлен…

– Слышь ты, Львиное Сердце! – Влад стаскивает Алекса с дивана, – сам ты сэр Алекс-пень! А я Владислав! Разъяренный! Бык! Понял, а?

Снова громкие овации Алисы. Кажется, она пьянее нас всех.

– Да ладно! Ладно! – Алекс отходит от Влада, – Санчо, а ты кем будешь?

– А я буду Александром Громовержцем.

– Е-е-е-е! – кричит Алиса и посылает мне воздушный поцелуй. Киваю, как настоящий рыцарь.

– Кто упадёт, тот проиграл! – кричит Влад и бросается на Алекса.

От неожиданности отпрыгиваю в сторону. Краем глаза смотрю на Алису. Она хлопает и ликует, выкрикивая: «Давай! Давай!» – правда, непонятно кому. Кидаюсь на пацанов с подушкой, нанося удары по обоим.

Перья летят во все стороны! Одно попадает мне в рот, и я чуть не глотаю его. Но это неважно! В пылу битвы мы втроём сваливаемся на пол и начинаем бороться. Алекс почти вскакивает, но я хватаю его за ногу. Мне достается подушкой по спине от Влада. Юркий Алекс снова чуть не вырывается, но мы с Владом заваливаем эту мелкую тушку обратно на пол. И он уже не может подняться. В этот момент Влад делает рывок. Бросаюсь ему на шею. Но ему удается выскользнуть. И он в два счёта оказывается на ногах.

– Да-а-а-а-а-а! – Влад подпрыгивает на месте, – Разъяренный Бык снова всех уделал! Кто король, а? Я – король!

Тяжело дыша, отпускаю Алекса. Если б он мне не мешался, я бы мог, конечно, выиграть. Владу просто повезло.

– Ну ладно, пацаны, вставайте, – говорит он, протягивая руки. Помогает нам обоим встать, – это была славная битва.

Поочередно жмём друг другу руки. Да, без обид.

Алиса хлопает в ладоши.

– Мальчики! Это ваще отпад! – она слезает со стола, – а теперь давайте устроим бал! В честь окончания Турнира Трех Рыцарей!

Усмехаюсь. Да уж. Вечер окончательно превращается в девчачью тематическую вечеринку. Ну и ладно. Алиса же так любит принцесс, пусть хоть в день рождения побудет ею.

– Подождите-подождите! Ваше Высочество! – говорит Влад, подхватывая всеобщее настроение, – а как же награждение победителя?

– Награждение после бала! А сейчас – сэр Александр Львиное Сердце! Музыку!

– Одну минуту, Ваше Высочество!

Алекс подходит к ноутбуку Влада. Какое-то время что-то делает в нём, а затем включает музыку – что-то из классики, только на современный лад.

– Бал объявляется откр-рытым!

Время уже далеко за полночь. Мы все сидим на диване перед огромным телевизором. Влад сидит с краю, подперев голову рукой – кажется, он периодически засыпает. У него на лбу помадой нарисована корона. Алиса сидит, головой завалившись на Влада, а ноги устроив у меня на коленях. Слышу, как они иногда перешептываются между собой, но не слышу, о чём. Да и не до этого. Мы с Алексом рубимся в «Mortal Combat 9»⁷³.

– Слушайте, – говорит Влад, подавляя зевок, – давайте уже завязывать. Я чё-то дико спать хочу.

– Может, чемпионат доиграем и пойдем? – предлагаю я.

В отличие от тебя, Влад, у меня нет дома приставки. И тем более, последнего «Mortal Combat».

– Ага! Ага, – говорит Алекс, безумно нажимая на кнопки геймпада.

– А это ещё долго? – спрашивает Алиса.

– Да долго! Долго, – Влад поднимается с дивана, – вы, как хотите, а я пойду спать.

Ставлю игру на паузу.

– Эй! – вскрикивает Алекс.

– Да погодь ты, – поворачиваюсь к Владу, – Влад, ну посиди ещё с нами. Мы ж празднуем. Не отрывайся от коллектива.

– Да я, наверное, тоже пойду, – Алиса встаёт с места, – я тоже уже устала. А вы что, нет?

– Нет, – отвечаем мы с Алексом одновременно.

– Ну, тогда сидите, играйте. А мы спать пойдем, – говорит Влад, – мы тогда с Алисой ко мне. А вы можете на полу, можете на диване – сами решайте, короче. Бельё я вам принесу.

Смотрю на Алису. Она с трудом удерживает тяжёлые веки. Я, конечно, надеялся, что нам удастся посидеть вдвоём и просто поболтать. Но она уже явно не в силах.

– Ладно. Давайте так.

– Отлично.

Влад уходит куда-то, должно быть, за постельным бельем. Алиса идёт в ванную и запирается там. А мы с Алексом остаёмся играть.

– Ну, da-a-a-amn, – Алекс бросает геймпад на диван, – я бы тоже легко выиграл, если б мне выпал Скорпион. А не этот ср-раный Страйкер.

Усмехаюсь. Но выиграл-то всё равно я.

Алекс поднимается с пола. Чуть не падает на диван – туда, вслед за геймпадом.

– Эй-эй-эй, – толкаю его в поясницу, – аккуратней.

– Да я стою! Стою, – шатаясь, Алекс подходит к столу, наливает нам ещё, – Санчо! Ты, кстати, слышал? В апр-реле же выходит эта… ну, игра. Типа «Mortal Combat», только с супергероями.

– «Injustice»?

– Да-да-да! – он вручает мне стакан, плюхается рядом, – я, блин, с детства мечтал, чтобы поигр-рать в такое. Ты пр-рикинь, как это будет круто! Это ж можно будет и за Супермена, и за Джокера, и за Флеша…

– Можно будет устроить схватку Бэтмана и Супермена, – отпиваю немного виски с колой.

– Да-а-а-а-а! Это будет мега-эпик бой! Только очень короткий. Очевидно же, Супермен победит.

Чуть не пускаю виски через нос.

– Да ну? Бэтмэн тоже может победить. Причём запросто.

– Я не хочу с тобой спор-рить, – Алекс подбирает свой геймпад, собирается включить новый бой, – но ни один пр-ростой человек не может победить Супермена. Даже такой крутой, как Бэтмэн. Супермен неуязвим, это факт.

– Нет-нет, подожди, – отбираю у него геймпад, откладываю его в сторону, – да, Супс неуязвим. Но если у Бэтмэна будет криптонит, то Супермен уже не будет таким всесильным. И на равных Бэтс его уделает.

– Ну, вот именно. Если у Бэтмэна будет кр-риптонит. А так нет, – Ал снова берёт свой геймпад, – зачем нам спор-рить? Давай ещё раунд.

Допиваю виски и отставляю стакан.

– Ну блин, потому что ты говоришь, что это… как его… что у Бэтмэна вообще нет шансов. Но это ж, блин, не так. Ты же сам сказал…

– Ладно-ладно. Я согласен! Только давай это… хватит, короче.

– Да он даже без криптонита может хорошенько навалять Супсу!

– Да я понял, понял, – Ал вручает мне мой геймпад, – давай играть. Всё равно каждый останется при своём решении.

– Мнении?

– Ну да, да.

Да ну его. Он ничего не понимает. Вот выйдет игра. Влад её купит, тогда и выясним, кто круче – Бэтмэн или Супермен.

На этот раз мы решаем играть без рандома. Алекс выбирает Лю Кенга. А я, конечно, Саб-Зиро.

– Слушай, Ал, – говорю я, пока бой загружается, – а что у вас там в итоге? Я заходил в вашу группу в «Вконтакте», люди тоже спрашивают. А вы молчите. Какие у вас с Глебом планы?

– Ты про группу? Не знаю, – он проводит рукой по волосам, – я не хочу больше завязываться с Глебом. Ну его, нахр-рен. А как без него, я тоже не знаю. Потому что надо либо делать идеально. Либо никак. Понимаешь? Иначе, в чём смысл?

– А что, без Глеба нельзя идеально?

– Нет, ты всё-таки не понимаешь. Я не вижу эту группу без Глеба. Вся концепция на нём.

– Ну, окей. Но можно же придумать другую группу. С другой концепцией.

Алекс замолкает. Ну и ладно. Не до этого.

Бой начинается.

– Погодь, щас приду, – поднимаюсь с пола и направляюсь в сторону туалета.

А куда мне? А! Конечно, сюда. Иду по коридору, почему-то не включая свет. Да мне и так в общем-то нормально. Вот ещё искать его, включать-выключать. Я уже двести раз сходить успею. Прохожу мимо спальни Влада. И слышу оттуда какой-то звук.

Похожий на стон.

Останавливаюсь, навострив уши. Свет у Влада не горит. Да и по идеи они с Алисой пошли спать. Но я точно что-то слышал. Может, мне показалось? Или это был скрип половиц? Или вообще у соседей?

Я должен разобраться.

Зачем тебе это надо?

Если между ними что-то есть, я хочу знать.

Зачем?

На цыпочках крадусь к спальне. Подхожу к двери и прислушиваюсь.

Зачем?! Зачем ты это делаешь?! А вдруг тебя заметят?

Пытаюсь различить хоть какие-то звуки. Но слышу только стук своего сердца. И ещё, кажется, шёпот. Но это мне может казаться. Скорее всего да, мне кажется. Да блин, если бы они там хоть что-нибудь делали, целовались или трахались, я бы услышал и не сомневался.

А может, они знают, что ты слушаешь? Уж слишком тихо. Если они спят, то почему не слышно, например, как Влад храпит?

Но Влад же не храпит.

Разве не храпит?

Вот! Вот! Я только что слышал вздох! Такой протяжный. Мужской или женский? И что это за вздох такой? Как оргазм или как зевок?

Тянусь к ручке, чтобы открыть дверь.

Нет! Нет! Ты что! Не делай этого!

Я только загляну. Дотрагиваюсь пальцами до рукоятки.

Нет! Не надо! Уходи! Уходи!

Берусь за ручку. Хочу открыть, но слышу шаги. Оглядываюсь. Это из зала. Видимо, Алекс поднялся и пошёл куда-то. Сердце оглушает меня.

Да ну, нахрен!

Тихо и быстро отхожу от спальни Влада, семеню дальше по коридору. Запираюсь в туалете.

Похоже, теперь я никогда не узнаю, было ли у них что-нибудь. Да кого я обманываю? Я и не хочу знать. Всё и так слишком сложно.

Когда выхожу из туалета, снова останавливаюсь недалеко от спальни Влада. Жду, что что-нибудь произойдёт и ответ станет ясен сам собой. Но ничего не происходит. И тогда мне ничего не остаётся, как вернуться в зал.

Алекс уже спит. В той же позе, как он и сидел, когда я ушел.

Вздыхаю. Раскладываю на полу матрас. Расстилаю оставленное Владом постельное бельё на матрасе и на диване. Пытаюсь разбудить Алекса, но он только мямлит что-то и не просыпается. Не хочу с ним возиться. Приподнимаю его и перетаскиваю на диван.

Смотрю на матрас. Ловлю себя на мысли, что хочу домой.

Вздыхаю снова.

– Санёк, – шепчет папа, потрясывая меня за плечо, – Санёк, ты спишь?

– Угу, – мычу в подушку, не открывая глаз.

– Я посижу тут у тебя, ладно?

– Угу.

Слышу, как папа ходит по комнате. Включает телевизор, делает громкость потише. И, должно быть, садится в кресло.

Пытаюсь спать дальше, но телевизор мешает – от него в голове больно. Зачем папа пришёл? Он будто ждёт, когда я проснусь. Ему что-то от меня надо? Приподнимаюсь на локтях, раздираю глаза.

– Пап, что такое? – хочу сказать нормально, но получается шёпотом. Горло болит, вот и голос пропал. Прокашливаюсь.

– Да ничего, – говорит он, не отрываясь от экрана, – сгоняешь со мной в магазин? Завтра Рождество, а у нас продуктов толком нет.

– Прям сейчас?

– Ну, ты позавтракай, соберись. И поедем.

А. Ясно, понятно.

Вылезаю из кровати и ползу в ванную.

– Доброе утро, – бормочу я, когда Женя заходит на кухню.

– Так-то уже день, – она ставит чайник, достаёт из шкафчика чай и свой термос.

Ничего не отвечаю. Посмотрел бы я, как бы она проснулась, если бы вернулась в девять утра. Хотя нет, не хочу смотреть – рано ей ещё так гулять.

Вдруг замечаю, что Женя не просто так заваривает чай, а куда-то собирается. Она выглядит нарядно – в принципе, ничего особенного, свитер и юбка, но обычно она так не одевается. Накрашена больше обычного, да так, что ей не идет. И даже подобие модной прически есть.

– А ты куда?

– Гулять, – Женя закручивает термос.

– А с кем?

– С подругой, – говорит она, уже уходя с кухни. И я не успеваю спросить, с какой.

С какой ещё подругой? Её единственной подругой была Милка. И то, они с ней разругались, потому что, как сказала Женя, «не сошлись во взглядах». Неудивительно. Усмехаюсь, когда вспоминаю, как в восьмом классе Женя пошла на ночёвку к подругам и убежала от них тайком, потому что те решили выпить бутылочку вина. Как я ржал тогда. Ну, действительно. Бутылка вина! Как они посмели! Испорченные девчонки!

Надеюсь, Женя хотя бы догадывается, что я хожу к Марго не в «Монополию» играть.

Ладно, и всё-таки, с кем она пошла гулять?

Мы с папой выходим из подъезда. Он идёт позади, не торопясь, как будто с большой неохотой. Уверен, так только кажется, что папа никуда не хочет ехать. На самом деле, он просто не любит холодную погоду. Уж я-то знаю. Садимся в машину, ждём, когда она прогреется.

– Куда мы? В Зелёный? – спрашиваю, пристёгиваясь.

– Мама сказала, чтобы мы в «Ашане» закупились. Давай только по-быстрому, не будем тормозить. Купим всё самое необходимое – мясо там, яйца, молоко и прочее, – и сразу домой.

Киваю. Значит, не заскочим в мою любимую пиццерию. Ну ладно, ничего страшного. Надо будет, кстати, позвать туда Марго. Да, хорошая идея.

По дороге в магазин мы не разговариваем. Папа на всю громкость слушает музыку из своего детства – всякие причудливые старые итальянские и французские песни. Эдит Пиаф, Далида, Джейн Биркин сменяют друг друга в случайном порядке.

И тут я слышу знакомые мотивы, хоть и сильно переиначенные. Но различаю только два слова – «Bang Bang».

– Это что, песня Нэнси Синатры? Из «Убить Билла».

– Что? – пападелает музыку потише.

Повторяю вопрос.

– А! Возможно. Я не знаю, – и он снова прибавляет звук.

Вздыхаю.

Запах сырой земли в торговом центре. Неповоротливая тележка. Полки, полки, полки. Ненавижу, блин, гипермаркеты. Ходишь, ходишь, а чё ходишь – хрен его знает. Ищешь молоко, а оказываешься в отделе сантехники. А потом обязательно останавливаешься возле газет – почитать про то, как Жанна Фриске впервые показала округлившийся живот.

Какой же она крутой была в «Ночном дозоре». Надо пересмотреть.

Быстро откладываю газету, когда замечаю вдалеке фигуру отца. Отхожу от жёлтой прессы, делаю вид, что смотрю журналы про спорт.

– Молоко взял? – спрашивает папа, неся в руках мясо, всякое другое и ничего вредно-вкусного.

– Нет ещё.

– А чего стоишь? – он укладывает продукты в тележку, – давай, туда и обратно. Встретимся на кассе.

Ухожу так быстро, что забываю спросить – на какой из двадцати-тридцати. Гребанный «Ашан».

Отец хлопает меня по колену. Разлепляю глаза, отслонив щёку от стекла. Смотрю в окно – мы уже подъезжаем к нашему району.

– Что, долго вчера не спали?

Я и не заметил, как отец выключил музыку. Теперь в машине так тихо.

– Ну, достаточно.

– Хорошо время провели?

Киваю, подавляя зевок.

– Ну, а Маргарита твоя как? – снова спрашивает отец. Чего он ко мне прицепился?

– Она уехала с семьей отдыхать. За границу.

– О, я бы сейчас тоже куда-нибудь уехал, – папа усмехается. – Куда-нибудь, где нормальная погода. Ненавижу зиму в Москве. Вроде и не так холодно, но, блин, влажно. И грязь такая. Слякоть, серость. Хоть из дома не выходи.

Месяц третий – отец хочет уезжать.

Да нет, никуда он не уедет. Он же решил, что остаётся. Что хватит с него этих рейсов, мотаний по земному шару. А даже, если уедет, то не сейчас, попозже. Мы же собирались сходить на «Джанго», а он только через пару недель выйдет. Да и вообще. Нет, он не уедет.

– Пап, а как у тебя дела с кафе?

– А что?

– Да я вот подумал, что могу поступить куда-нибудь, чтобы потом тебе помогать. Экономистом, бухгалтером. Или ещё кем-то. Как думаешь, на кого лучше?

Отец слегка улыбается.

– Оно тебе надо? Это же так скучно. Сидеть целыми днями, ковыряться в этих бумажках, счетах.

– Наш школьный психолог сказала, что я усидчивый.

– Кто? Психолог? В школах уже психологи завелись? – папа смеется, так искренне, но с какой-то горчинкой. – Ох, бедные вы школьники. С этими поступлениями, экзаменами. Это, знаешь, что мне напомнило? Мы как-то в рейсе в одном из портов подобрали собаку. Жалко её что-то стало, она ещё беременной была. Ну, взяли и взяли, неважно. Короче, родила она щенков, штуки четыре или пять, не помню. Мы ещё несколько месяцев были в море, они росли, росли и стали выходить из-под контроля. Решили мы при первой же возможности их раздать. Так вот, приезжаем в порт. Выгружаем собак на сушу. А они встали, как вкопанные, и стоят. Стоят на полусогнутых, дрожат. Ни шагу в сторону. Догадываешься, в чём дело?

– Ну?

– Они просто не знали, какого это – когда земля под ногами ходуном не ходит. Они ж, кроме корабля, ничего и не видели даже. Вот такая история.

К чему он это вообще?

– Ну, и? Какая мораль?

– Мораль? – папа усмехается, – не знаю. Сам думай.

Отлично. Помог так помог. Спасибо, пап.

– Так, а что мне с поступлением делать? Куда идти?

Отец пожимает плечами.

– Не знаю, сынок. Тут каждый сам решает. Я ж тебе пытаюсь объяснить, а ты всё равно не схватываешь. Пойми, идеальной профессии нет. У каждой есть свои минусы. Но тут, как с женой. Если ты её любишь, ты готов мириться с её недостатками.

Усмехаюсь.

– Это что, мне в семнадцать уже надо жениться? А если я не готов?

– Во-о-от. Наконец-то до тебя что-то доходит.

Знать бы ещё – что.

Смотрю на часы. Время только восемь часов, а я уже валюсь с ног. Сейчас лягу спать, а потом вскочу в четыре утра. Совсем режим сбился из-за всех этих праздников, днюх и прочее.

Беру телефон с подоконника. Никаких новых уведомлений.

Сегодня воскресенье. Значит, ещё почти неделя до её приезда. Как же это долго. Ужасно долго.

Закрываю глаза. Представляю, как вечером будущей субботы я буду точно так же лежать в кровати. Но она уже будет в Москве. Возможно, мы даже созвонимся. Нет, мы точно созвонимся – нам же надо встретиться до школы. И вот мы разговариваем, договариваемся о встрече. Её голос, такой родной и любимый. Говорит мне: «Ну всё, до завтра. Спокойной ночи, дорогой».

И я засну. Проснусь пораньше в то самое воскресенье, через неделю. Чтобы собраться и увидеться с ней. С моей Марго. И это будет так…

2.

Лифт поднимается на шестой этаж. Выхожу, и сердце начинает биться чаще.

11:58, 13 января, воскресенье.

–14 С. Слабый снег.

На дорогах свободно.

Вот она, квартира Марго. Выдыхаю.

Хочу прихорошиться, но руки заняты большой коробкой. Приходится поставить её на пол. Поправляю шапку и шарф, который она мне подарила. Не могу сдержать улыбку.

Наконец-то я её увижу.

Так, прежде всего – не нервничай. Чего тебе нервничать? Да, вы давно не виделись. Ну и что?

А то. Вдруг она передумала? И теперь не хочет со мной встречаться. Вдруг для неё новогодняя ночь стала ошибкой? А я, как дурак, припёрся в рубашке, в джемпере. Чтобы позвать на свидание. С-В-И-Д-А-Н-И-Е. Которых у нас никогда не было. А ещё этот подарок. Чтоб его.

Да что с тобой? Ты не дурак. Ты идиот. Ты же сам знаешь, что она не передумала. Вчера вы созванивались, договаривались о встрече. И её голос был тёплым, радостным. Она даже сказала, что соскучилась и безумно ждёт вашей встречи. Да! Так и сказала. Скорее, это ты боишься, что не ждёшь этой встречи.

Ха! С чего бы? Конечно, жду. Я же люблю её. Я люблю Марго.

Да, но как же Алиса? А вдруг Марго не так хороша, как она?

Щелчок замка. И входная дверь распахивается. Отскакиваю в сторону, чуть не споткнувшись о коробку.

– … уже придёт! Проваливай отсюда! – доносится из глубины квартиры голос Марго.

– Да ухожу я, ухожу!

Милка выскакивает на лестничную площадку и врезается в меня.

– Ой, извините, – она поднимает голову, смотрит на меня, – а, это ты. Марго! Твой ненаглядный Громов пришёл!

Милка вызывает лифт и убегает, даже толком не поздоровавшись со мной. Что это с ней? Она то ли не в настроении, то ли не рада меня видеть. Странно. Ну, да похрену. Это же всего лишь Милка.

Оборачиваюсь. Марго стоит на пороге. Мы встречаемся взглядом. В одну секунду она затаскивает меня в квартиру. Целует в губы так, будто ей пришлось самой переплыть океан. И всё только ради этого поцелуя.

А мне кажется, что я плыл ей навстречу.

– Првт, – мямлю я, и чуть не прикусываю её губу.

Марго угукает и не прекращает меня целовать. Чувствую, как она развязывает мой шарф. Снимает шапку, дотрагивается до волос. И вдруг останавливается.

– Ты что, подстригся?

Марго разглядывает мою причёску. А я не могу перестать любоваться её лицом. Несмотря на красноватый загар, оно всё равно выглядит бледным. Под глазами тёмные синяки – должно быть, не выспалась из-за перелёта. Но это неважно. Она всё равно прекрасна. Даже не верится. Вот она, моя Марго! Мне нужна только она и больше никто.

– Что? А, да, – улыбаюсь, – да, я подстригся.

Ещё как подстригся! От битловской прически ничего не осталось. На затылке коротко, уши ничего не закрывает. Нормальная такая, обычная стрижка.

– Как тебе? – спрашиваю я, а то Марго так и стоит в ступоре.

– Очень… непривычно, – она дотрагивается до моего ежика, запускает в него пальцы, – волос так мало… Но тебе так лучше.

– Спасибо. Не волнуйся, в других местах у меня по-прежнему много волос.

Да, Громов! Это лучшее, что ты сейчас мог сказать.

Марго смеётся, хочет поцеловать меня в щеку. Но я ловлю её губы и целую, целую, целую. Снова, снова и снова.

Пока не вспоминаю про коробку.

Твою мать! Как я мог забыть?

– Марго, подожди, – открываю входную дверь, – одну минутку.

– Что такое?

Высовываюсь из квартиры. Коробка всё ещё стоит на месте. Как можно было забыть про неё? Придурок! Хватаю подарок и затаскиваю его в квартиру.

Марго смотрит на меня с недоумением, когда я ставлю перед ней коробку.

– Вот, это тебе, – закрываю входную дверь на замок. – Это подарок на Новый Год. Помнишь?

– А-а, – Марго наклоняется, смотрит на дырки в крышке, – я уже и забыла. Что это?

– Открывай.

Пока Марго вскрывает коробку, снимаю куртку и разуваюсь.

– Я знаю, что это неожиданно. Но я не смог пройти мимо.

– Не нагнетай.

Марго заглядывает в коробку. Из небольшой, но вместительной клетки выглядывают два черных глаза и розовый носик. На свет показывается коричневая морская свинка с белой мордочкой.

– Ого. Ого! – удивляется Марго, – это правда неожиданно.

Она достает клетку из коробки, ставит её на тумбочку в коридоре. Рассматривает зверюшку поближе.

– Это морская свинка. Если тебе не нравится, я могу себе оставить. Я уже привык к нему.

– Ага, щас. Обойдёшься, – Марго улыбается, дает морской свинке понюхать палец, – это мальчик? Как его зовут?

– Никак. Я хотел, чтобы ты сама дала ему имя.

– Надо подумать, – Марго обнимает меня за шею, – спасибо большое.

– Тебе точно нравится?

– Это неожиданно. Я понятия не имею, как за ним ухаживать. Но да, он мне нравится. Не волнуйся, – она целует меня в обе щеки и в губы, – пожалуй, назову его Больцманом.

– Боцманом?

– Нет, Больцманом. В честь физика, – Марго берёт клетку и направляется в комнату.

Захожу следом. Чувствую запах хлорки. Она что, протёрла ею всю комнату? Оглядываюсь и понимаю, что везде идеальный порядок. Нет, даже не так. Это не порядок, а я не знаю, что. Учебники в настенном шкафчике стоят от большего к меньшему, без различий по предметам. Предметы на столе разложены симметрично, по группам. А что с полками над кроватью? Я даже со своей близорукостью вижу, что тюбики, баночки и упаковки косметики стоят на одинаковом друг от друга расстоянии, с точностью до миллиметра.

Это капец, как странно. Что-то здесь не так.

Да брось, это же Марго. Она чистюля и любит порядок. Ничего необычного.

– Ну что, какие у нас планы? – спрашивает она, поставив клетку на стол, возле окна.

– Я хотел пригласить тебя на свидание. В мою любимую пиццерию. Там такое приятное место, настоящий ресторан.

– То-то я думаю, что это ты так вырядился, – Марго подходит ко мне, касается пальцами воротника, – а ты уверен, что хочешь куда-то идти? Где-то до четырех квартира будет пустовать. Мы можем заказать пиццу на дом, а до этого… или ты не хочешь?

Она не церемонится, начинает раздевать меня сразу с ремня. А я-то что? Я, конечно, хочу. Но как же свидание? И вообще, я хотел поговорить обо всём, выяснить отношения. Мы же так ничего и не обсудили после того, как чуть не расстались.

А она уже снимает с меня джинсы и подштанники.

– Так, Марго, быстро, – говорю я, расстёгивая рубашку, – мы по-прежнему встречаемся. Мы любим друг друга. И дальше хотим быть вместе. Так?

– Ты ещё спрашиваешь?

– Марго.

– Да, это так.

– Отлично.

С этими словами подхватываю её на руки и несу в постель.

Мы с Марго лежим голые, завернувшись в одеяло. Она гладит моё тело, целует плечи, шею, и каждое прикосновение её губ будто благодарит меня.

– Я не знаю, в чём дело, – шепчет она, сжимая меня в объятьях, – но ты сегодня какой-то не такой, как обычно.

– В хорошем смысле?

– Да, безусловно, – Марго утыкается в меня носом, ластится, как кошка.

Усмехаюсь. Всего лишь пару рекомендаций от Алисы, и моя девушка от меня в восторге. Конечно, есть что-то в этом неправильное, но не могу себя обманывать – я всем доволен.

Ну, почти всем. Почти доволен.

Перебираю светлые волосы Марго. Так хочется запустить в них руку, сжать. Но не просто так, а как тогда. Тогда… с Алисой. Когда она – ну, сделала мне «please please me».

Опять Алиса.

Ну, я же не виноват! Не виноват, что мне понравилось! И что мне хочется ещё! Раньше я как-то не придавал значения, что Марго мне ничего подобного не делала. Ну, не хочет – ну и ладно. Но теперь-то я знаю, как это приятно. Приятно? Да просто охрененно! И что делать?

Да попроси её. Тем более сейчас. Она не откажет.

Да как я попрошу её? Мы же вообще не обсуждаем такие вещи. А если она откажется? А если решит, что я давлю на неё, заставляю? Она же меня не просила, я сам пошёл на это. Наверное, надо подождать, когда ей самой захочется.

А что, если не захочется? Ты так и будешь ждать? Сколько? Ещё полгода? А с чего бы ей вообще должно захотеться? Это же наслаждение для тебя, а не для неё.

Ну, мне же захотелось. Захотелось доставить ей удовольствие. По-моему, это естественная потребность.

Она чистоплюйка. Для неё это НЕ естественно. Слушай, а зачем тебе вообще нужна такая девушка, которой трудно сделать тебе приятное?

Ой, да заткнись. Только не снова.

– О чем ты думаешь? – Марго открывает глаза, смотрит на меня нежным взглядом.

– Ни о чем.

– Нет, ты о чём-то думаешь. Я чувствую, как ты напряжен, – она целует мою кисть, – давай, говори.

Возбуждаюсь, когда её губы касаются моего указательного пальца. Вздыхаю. Видимо, всё-таки придётся поговорить. Иначе я не знаю, что от себя ждать.

– Ладно, – пару секунд молчу, тщательно подбирая слова, – Марго, скажи: ты меня брезгуешь?

Странно, но вопрос не удивляет её. Скорее, настораживает. С чего бы? Марго садится, поджав ноги.

– В каком смысле?

– В прямом, – сажусь рядом с ней.

Марго пожимает плечами.

– Нет.

– Тогда почему… ну, почему ты не… ну это… ну, – на этом слова у меня заканчиваются. Поэтому просто пару раз тыкаю языком в щеку.

– Что? – Марго смотрит на меня, пытаясь понять, что я хочу сказать, – почему я тебе не отсасываю, что ли?

Чувствую, как меня бросает в жар. Щеки краснеют. Ладони потеют. Заниматься сексом гораздо проще, чем разговаривать о нем. Киваю.

– Ну, – Марго отводит взгляд, её щеки тоже краснеют, – ты знаешь, я придерживаюсь правила… Не умеешь – не берись.

Она сказала «ты знаешь»? Это же моя фразочка. Ладно, сейчас не об этом.

– Ну, а как ты хочешь… научиться? – говорить уже легче. Отчасти от того, что она не стала уходить от разговора, а отчасти от того, что она смущена не меньше меня. Может, даже больше.

Марго пожимает плечами. И ничего не отвечает. Разговор заходит в тупик. Нет, теперь мне снова тяжело продолжать эту тему.

– Слушай, – беру её за руку, – в чем проблема? Я тебе противен? Может, не знаю, я плохо пахну?

– Нет, – Марго прокашливается, – пожалуйста, давай без этого.

– Без чего? Да блин, а что не так? В этом же нет ничего такого.

Почему-то она одергивает руку. Потирает ладони так, будто нанесла невидимый антисептик.

– Саш, – Марго дышит так, будто задыхается, – давай обсудим потом.

– Да почему потом? Я же не предлагаю тебе заняться этим в каком-нибудь общественном туалете.

Молча, Марго встает и уходит. Слышу, как она заходит в ванную, включает воду. Кашель, будто она подавилась. Или будто её тошнит. Видимо, от меня.

Ясно, понятно.

Поднимаюсь с кровати. Надеваю трусы и футболку. Ухожу на кухню.

Марго заходит, когда я уже приготовил для нас чай. Краем глаза замечаю, что она успела накинуть халат.

– Извини. Что я так убежала, – говорит она, откашливаясь снова.

Не обращаю внимания. Добавляю сахар.

– Мы сейчас уже пойдем в пиццерию? Или ещё дома посидим?

Не отвечаю. Ставлю кружки на стол.

– Ты меня игнорируешь? – спрашивает Марго.

Сажусь и беру из корзинки конфету. Не хочу сейчас сладкое, но мне всё равно. Лишь бы не говорить.

– Са-а-аш, – Марго подходит и обнимает меня сзади, – ну, что ты говнишься? Мы же так давно не виделись. Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучилась. Ну, чего ты?

Она целует меня в голову, зарываясь носом в волосы. Трогает плечи через футболку. Мне, конечно, приятно, но виду не подаю. Стараюсь не подавать.

– Ну, хватит обижаться.

– Обижаться? – не выдерживаю я, – вот именно. Мы так давно не виделись, а ты даёшь мне понять, что я тебе противен.

– Да нет же! – Марго садится рядом, – Саш, ты мне не противен. Я не брезгую тобой. Просто я не готова. Мне нужно время, чтобы… ну… разобраться с собой.

Опять время? Так же, как в прошлый раз? Когда она говорила, что ей нужно время, чтобы рассказать. А в итоге так и не рассказала. Мы что, отправляемся на второй круг?

– Марго, нет. Я сыт по горло твоим «временем». Временем на то, временем на сё. Мы уже это проходили и ничем хорошим не закончилось. Разве не так? Я понял, это для тебя проблема. Хорошо. Но надо решать её как-то по-другому.

– Ты так из-за минета взъелся?

– Дело не… не в этом. Это касается всего в наших отношениях.

Она не смотрит на меня, теребит рукав халата, будто застирывая его.

– Хорошо. Я тебя поняла, – Марго делает над собой усилие и складывает руки на коленях, – что ты предлагаешь?

Я не знаю. Без понятия. У меня никогда не было таких долгих отношений. Если бы были, тогда бы и проблем не было. Я бы просто учился на прошлых ошибках.

Учиться на ошибках.

Вдруг вспоминаются слова Влада. Я виноват, что дурак, а она виновата, что морочит мне голову своими недомолвками. И если первое не исправить, то второе вполне можно. И да, если бы она сразу мне всё рассказала, было бы гораздо проще.

Так может, это и есть решение?

– Я думаю, нам надо больше разговаривать.

– Разговаривать? – переспрашивает Марго.

– Ну, да. Делиться проблемами, переживаниями. Не держать друг от друга секретов. Поддерживать в любых ситуациях, не только в вопросах жизни и смерти. На этом же строятся отношения?

Что-то как будто щёлкает в голове Марго. Она кивает.

– Тогда поговори со мной, – продолжаю я, – почему это для тебя проблема? Я знаю, что ты знаешь, в чём дело. Скажи мне.

Марго скрещивает руки на груди. Молчит, уставившись в одну точку. Кажется, это бесполезно. Сейчас она либо скажет что-нибудь, чтобы отделаться, либо убежит от разговора.

– Ох, – вижу, как она напрягается, – почему тебе так важно получить какой-то ответ? Проблема же не решится от этого.

– Разве я не объяснил? Я больше полугода встречался с тобой без ответов. И мне это надоело. Чего ты боишься? Что я расстанусь с тобой? Что буду тебя осуждать?

– Я боялась, что ты не поймешь. Да и сейчас боюсь.

– Почему?

– Ну, у меня уже было такое. Что я рассказала кое-что, а человек просто послал меня.

– Но я же твой парень, а не просто человек.

– Он тоже считал себя моим парнем.

– А. Понял.

Интересно, я знаю его? Или это ещё кто-то? А, ладно – неважно.

– Марго, тебе необязательно мне всё-всё рассказывать. Просто не закрывайся от меня. Будь более открытой. Почему ты всё держишь от меня в секрете? Даже нашу половую жизнь. Почему так сложно поговорить хотя бы об этом?

На самом деле, я понимаю её. Раньше я упрекал Марго за молчание. А теперь я сам не лучше. Я вынужден молчать об измене, потому что так будет лучше – для нас обоих. И, наверное, Марго думает так же, когда что-то скрывает от меня.

Вот только у неё это чересчур.

– Ладно, давай попробуем, – она ещё больше напрягается, – но только ты должен мне доверять. Потому что, если я что-то говорю тебе, значит, это правда. И знай, я никогда не врала тебе раньше. Только что-то не рассказывала.

– А как же возраст?

– А ты никогда не спрашивал, сколько мне лет. Я и не уточняла, – Марго усмехается, – ладно, согласна. Здесь я налажала. Извини, пожалуйста.

– Хорошо, – беру её за руку, – так что, в чём проблема?

Марго сжимает мою руку покрепче.

– У меня… скажем так, психологический барьер. Я не знаю, как его преодолеть, мне нужно на это время. Такой ответ тебе подходит?

Усмехаюсь.

– Вполне. Видишь, это не так сложно. Теперь ты можешь сказать что-нибудь мне. Может, тебя тоже что-то не устраивает?

Она задумывается на пару секунд.

– А знаешь, да, – говорит Марго, осмелев, – перестань меня, блин, кусать. Меня это нихрена не возбуждает.

Я думал, ей это нравится.

– Э… хорошо.

– И начни, наконец, покупать презервативы сам. Я уже задолбалась.

– Так я не знаю, какие.

– О, не волнуйся. Я тебе скажу, какие.

Мне нравится, как дерзко она улыбается. Чувствую, что мы ощущаем схожие эмоции. Как будто между нами установился контакт, который мы когда-то потеряли. Или поднялась планка доверия, которую мы когда-то уронили.

Пододвигаюсь к Марго ближе и приобнимаю её за талию.

– А можно тебя ещё кое-что спросить? На другую тему.

– Ну… давай.

– А что у тебя случилось с Антоном?

Марго меняется в лице. Наверное, не стоило так торопиться.

– С Антоном?

Киваю. Вижу, что ей очень неприятно поднимать эту тему. Молчу, чтобы не настаивать. И не останавливать.

– Ну… мы познакомились в больнице, – Марго опускает взгляд и наконец начинает рассказывать, – мне было пятнадцать, ему двадцать, кажется. Мы почти сразу начали общаться. Просто потому, что больше не с кем. А потом стали близкими друзьями. Антон был очень жизнелюбивым. Я уже тогда была сломлена тем переломным событием, с которого всё началось. И он всё время подбадривал меня: «Марго, жизнь слишком хороша, чтобы не наслаждаться ею. Ты не представляешь, что теряешь. Однажды ты проснёшься и поймёшь это, уж поверь». Ну, и всё в таком духе.

Марго замолкает.

– Вы встречались? – спрашиваю с осторожностью.

– Скорее нет, чем да, – она вздыхает, – так, целовались пару раз под лестницей. И на крыше. Он говорил, что я ему очень нравлюсь, но он не хочет начинать отношения в таком месте. Потом, спустя много времени, я поняла, что он бы и так не стал со мной встречаться.

Что-то тут не так. Она бы не скрывала это, если бы всё было так просто.

– А что потом?

– Меня выписали. Я навещала его каждые выходные. Потом и его выписали. А через пару дней он покончил с собой.

Чего-о-о-о, блин?

Смотрю на Марго. Она вытирает уголки глаз.

– Та фотография была вместе с подарком, который он просил передать мне в прощальной записке.

Она берёт кружку и делает пару глотков чая. Мне становится неловко, что я поднял эту тему. Представляю, как я тупо выглядел в её глазах, когда ревновал к мёртвому парню.

– Так значит, ты тогда ездила… на могилу?

– Да. Хотела спросить у него, какого это – гнить в земле на глубине в два метра.

Перед глазами встаёт фотография того парня с короткими волосами и стеклянным взглядом. И тут его рот открывается, из него вылезают щетинистые личинки. Их маленькие лапки скребут бледную кожу, а ротики вгрызаются в неё до тех пор, пока тельца опарышей не прободают лицо когда-то живого молодого человека насквозь.

Вздрагиваю. Пытаюсь выкинуть картинку из головы.

– Прости, я не знал.

– Ничего, всё в порядке, – Марго наконец-то смотрит на меня, – ну, что ты ещё хотел знать обо мне? Давай, пока я откровенная. Моё любимое число? Тринадцать. Мой настоящий цвет волос? На тон темнее этого. Что ещё?

– Ты что, блондинка? – усмехаюсь.

– Не совсем, но типа того.

– Тебе хорошо.

– Спасибо.

Марго встает из-за стола. Хватает кружку и залпом допивает чай.

– Давай собираться. Нам пора, – говорит она и уходит к себе.

Похоже, всё-таки не всё в порядке. Наверное, лучше её сейчас не трогать.

Остаюсь на кухне. Допиваю чай.

Мы идём по яблочной аллее, в сторону моей любимой пиццерии.

– Я вообще не понимаю, что с ней творится.

– Ну, это нормально, – Марго держит меня под руку, – четырнадцатилетние девочки сами не понимают, что с ними происходит.

– Но она ходит гулять с какими-то подружками и не говорит, с какими. Наряжается, идёт куда-то. И ни слова.

Марго усмехается, затягивается сигаретой.

– А ты не думал, что эти подружки – мальчик?

– Нет. Точно нет. Женя не интересуется мальчиками.

– А девочками?

– Нет! У неё в голове только танцы.

– Ну, это ты так думаешь, – Марго хочет стряхнуть пепел, но вместо этого роняет сигарету в снег.

Такая вроде бы мелочь, а почему-то заставляет нас остановится посреди аллеи.

– Всё нормально?

– Да! Да, – Марго прячет руки в карманы парки, – вот я… руки из жопы! Рукожопая. Она ж почти целая была… была… Обидно, блин.

Вроде всё нормально. Но что-то не так. Глаза Марго бегают, старясь не встречаться с моими. Её улыбка больше похожа на судорогу. А дыхание тяжёлое, как после марафона. Беру Марго за локоть, чтобы пойти дальше. Но она так и стоит.

– Тебе плохо?

– Сейчас… сейчас… одну минуту…

Марго прикрывает глаза. Замечаю, как у неё начинает идти кровь из носа.

– Марго?

– Т-с-с-с, – шепчет она, так и не открывая глаза.

Осторожно беру у неё сумку. Благо, Марго не сопротивляется. Какое там свидание? Какая пиццерия? Надо вести её домой. Уложить в кровать, напоить чаем и всё прочее. С трудом нахожу влажные салфетки. Достаю одну. Приобнимаю Марго за плечи и начинаю аккуратно вытирать её нос, губы от крови.

– Спасибо, – она припадает ко мне на плечо. Берёт чистую салфетку и начинает вытирать лицо сама. – Извини. Наверное, у нас не получится сегодня куда-то пойти. Я, видимо, не отдохнула после перелёта.

– Да, я так и понял.

– Не обижаешься?

– Нет, – закидываю её сумку к себе на плечо, – пойдем, я отведу тебя.

Неспеша мы возвращаемся по аллее обратно. Я держу Марго за талию. Мне всё время кажется, что она вот-вот упадет. Хотя не знаю, почему, ведь идет она достаточно уверенно.

Заходим в подъезд. Останавливаемся около лифта.

– Нет, я не поеду на лифте.

Ах да. Как же я мог забыть. Марго не пользуется лифтами, конечно. Приходится сопровождать её до шестого этажа, хоть она и не просила.

– Дальше я сама, ладно? – говорит Марго, когда мы останавливаемся у её квартиры.

– Уверена?

– Да. Родители должны вот-вот вернуться.

Тогда да, мне действительно пора уходить. Не хочу на них наткнуться.

– Раз уж мы решили больше разговаривать, – Марго вздыхает, – Ещё… ну… я чувствую, что мне становится хуже. Я заболеваю. Заболеваю… сильнее.

Обнимаю её крепче.

– Это связано с твоей… этой…

– Да.

– … кистой? – договариваю я.

– Что? – Марго осознаёт, что я имел в виду, – нет, не с кистой.

Понимаю. Я тоже в последнее время чувствую себя не очень – иногда горло по утрам болит, слабость.

– Тогда ничего страшного, – целую её в щеку, – мы справимся. Да?

Марго вздыхает.

– Да, – она открывает ключами замок, – созвонимся вечером?

– Конечно.

Быстро целуемся на прощание. И дверь за Марго закрывается.

«Да. Спокйной ночи дорогой» – приходит от неё ответная смс, и я откладываю телефон на подоконник.

Такой странный день получился. Такой странный день, такая странная Марго. И какие-то смешанные чувства. Я так ждал нашей встречи, вот она прошла, а я то ли рад, то ли не рад.

Может, вообще всё это зря? Может, наши отношения изжили себя, а мы пытаемся воскресить труп?

Ты серьёзно? Ты что, собираешься бросить Марго из-за одного неудачного дня? Перестань. Да, день прошёл не так, как ты ждал. Ну и что? Это не повод, чтобы ставить крест на отношениях. Откуда ты знаешь, что будет завтра? В конце концов, ты же обещал и себе, и Марго, что будешь для неё лучшим мужчиной. А расстаться с ней и подкатить к её подруге – это не только не по-мужски, но и в принципе некрасиво.

Да не хочу я встречаться с Алисой! А вообще… Ладно. Ты прав. Надо ложиться спать, а там посмотрим, что будет завтра.

О, нет. Завтра же школа.

Трамвай позади нас трезвонит и уезжает вдаль.

– Ну и, в общем, мы с Алом до поздней ночи рубились в приставку. А потом спать легли, – заканчиваю я рассказ о дне рождении Алисы.

– Одни? Без Влада с Алисой? – Марго отпивает кофе из бумажного стаканчика.

– Ну, да.

– Ясно.

Наверное, она тоже подумала, что они переспали. Пусть думает, что хочет. Всё равно не хочу в это верить.

Мы сворачиваем вглубь дворов. Идём, как обычно, не через центральный вход, а через курилку. Когда сходим с дороги к мелким кустам и деревьям, Марго останавливается, прям около забора.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Нам нужно кое-что обговорить.

Ха! У меня такое сильное дежавю.

– Ну?

– Саш, я прошу тебя, – говорит Марго, – хоть теперь все наши друзья в курсе, что мы вместе, давай в школе по-прежнему не будем ничего афишировать. Не нужно, чтобы нас обсуждали одноклассники, тем более учителя. Согласен?

Киваю. Мне хватило разговоров с Еленой Михайловной ещё в сентябре.

– И ещё, – продолжает Марго, – давай не обсуждать наши отношения с друзьями. Как говорится, не будем выносить ссор из избы. То, что между нами, пусть остаётся между нами. Ладно?

Похоже на новые правила бойцовского клуба.

– Ладно. Но заметь, ты рассказала Владу, что мы поссорились.

– Да, я знаю. Я не говорила подробностей. Только что мы поссорились и что ты думаешь, что я тебе изменяю. Но я больше не буду ему ничего рассказывать. Я бы и тогда не стала, если бы не нажралась. Извини за это.

Улыбаюсь.

– Тогда и ты меня прости. Я говорил о нашей ссоре с Алисой.

– С Алисой? – Марго морщится, – ну, ладно. Ничего страшного. Только больше не будем болтать языком. Договорились?

– Договорились.

– И не говори ничего Владу про наш секс! Вообще никому, но ему особенно.

Усмехаюсь. Киваю.

Марго встаёт на цыпочки и чмокает меня в губы.

– Пошли. А то опоздаем.

Беру её за руку, и мы вместе проходим дальше вдоль забора, огибая гаражи и бетонные блоки.

Звонок на перемену.

– О-о-о, я думала, я сдохну, – Алиса заваривает кофе, – Ильичка чё-то ваще нудная сегодня была.

– Не то слово, – Влад потягивается, зевая, – я бы сейчас домой ушёл, ей-богу. Но я дал себе обещание, что с этой четверти начинаю учиться. Так что хрен там плавал.

– Да, блин. Я тоже. Полгода до экзаменов осталось, – Алиса протягивает Владу стаканчик и садится рядом, завалившись на него, – кто-нибудь смотрел, когда там где дни открытых дверей?

– Не-а, – говорит Алекс, переписываясь с кем-то в телефоне.

Алиса наблюдает за ним.

– Ты хоть слышал, что я спросила? С кем ты там переписываешься? – она пытается отнять у него телефон.

– Отстань, – Алекс отсаживается от Алисы подальше, но та не унимается.

– Здравствуйте, господа хорошие, – к нам подходит Ира, – а где Марго?

Кажется, Иру вижу только я. Остальные не обращают внимания.

– Сейчас придёт, – отвечаю ей.

Как раз замечаю, как Марго, пробираясь между школьниками, направляется к нам. Путь даётся ей особенно тяжело и долго – она обходит каждого, боясь до кого-либо дотронуться. А малолетки бегают между парт, орут и готовы снести любого на своём пути.

– Здравствуй, – Ира целуется с Марго в щёку, когда та наконец подходит к нам.

– Да, привет.

Марго берёт у меня свою сумку, достает антисептик и влажные салфетки. Протирает всем этим руки до локтя. Ира смотрит на это, хмурится, а затем переводит взгляд на меня. Не понимаю, какой она ждет реакции.

– Марго, можно тебя на минуту? – спрашивает Ира.

– Мне срочно нужно выпить кофе. Давай потом, – Марго проходит дальше, к шкафчику.

– С ней всё в порядке? – шепчет мне на ухо Ира, – она принимает какие-нибудь таблетки?

Какие таблетки? А, ну да. Должно быть, от кисты.

– Вроде как да.

Влад замечает, что я говорю с Ирой. Поворачивается к нам.

– Эй, Ир, привет! – он машет ей свободной рукой.

– Здравствуй, Влад.

– Как там твой новый кот? Жив-здоров?

Ира складывает руки на груди. Замечаю у неё на предплечье пару царапин.

– Он в порядке. Спасибо.

– У тебя что, новый кот? – спрашивает Марго, возвращаясь со стаканчиком кофе.

– Да, а ты не в курсе? – встревает Влад, не давая Ире ответить, – Ир, какой это уже? Третий? Или четвертый? Прости, я со счёта сбился.

– Не вижу в этом ничего смешного, Владислав.

– Разве я что-то говорю?

– Заткнись, Влад, – вмешивается Марго.

Он усмехается и отворачивается к Алисе с Алексом.

Ира смотрит на часы. До начала урока ещё минут пять.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит она, – Марго, не забудь поговорить со мной потом.

– Ладно-ладно.

Смотрю Ире вслед. Такое чувство, будто она просто нашла предлог уйти от нашей компании.

– Да на, на, забирай. Только не хнычь, – Алиса отдаёт телефон Алексу и присаживается к Владу на колено.

Замечаю, как Марго внимательно следит за ней.

– Да блин, я попросил не трогать. Это личное, – говорит Алекс, пряча телефон в карман.

– Личное?

– Да, личное. Пр-редставь себе.

– Народ, не ссорьтесь, – Влад поднимает стаканчик с кофе, – давайте лучше выпьем за последнюю третью четверть в нашей жизни. Всегда, блин, ненавидел её.

– Та же фигня, – поддерживает Алиса, – за последнюю третью четверть!

Мы поднимаем стаканчики, чокаемся и выпиваем. Блин, уже третья четверть. Скоро экзамены. А я так точно и не решил, куда поступать. Как мне готовится-то? Надо что-то с этим делать. Срочно.

– Так, пойдёмте, – Алекс выкидывает стаканчик, – на информатику нельзя опаздывать.

– Да, точно. Алис?

Она поднимается с колена Влада, чтобы он мог встать. Берёт у него стаканчик и выкидывает со своим.

– Санчо, Марго, до следующей перемены, – говорит Влад и направляется к выходу.

– Увидимся, – Алекс следует за ним.

Алиса тоже собирается уходить, но Марго останавливает её.

– На минуту, – говорит она и дожидается, когда пацаны выйдут из кабинета.

О, сейчас что-то будет.

– Марго, в чем дело?

– Павлова, ты вообще нормальная? – сразу начинает Марго, – ты что творишь?

– Я не понимаю, о чём ты, – Алиса неловко усмехается.

– Всё ты понимаешь. Он тебе не скамейка запасных, поняла? И у него вообще-то девушка есть.

Алиса перестает улыбаться. Сначала бросает взгляд на меня, затем снова смотрит на Марго, прищурив глаза.

– Слушай, давай мы как-нибудь сами разберёмся?

Марго задирает голову, чтобы хоть как-то компенсировать большую разницу в росте.

– Нет, в этот раз я не буду закрывать глаза. Ты понимаешь, что нельзя прибегать к нему каждый раз, когда тебя кто-то бросает? Отстань от него. Вы расставались уже два раза. Третьего ваши отношения нахрен не выдержат.

Алиса зло вздыхает.

– Не лезь. Не в своё. Дело, – говорит она и тыкает указательным пальцем в плечо Марго, – следи лучше за своим мужиком. Поняла?

Чего, блин? Какого хрена? Сдерживаюсь, чтобы не выдать никаких эмоций на лице.

Марго отбивает руку Алисы. Они переглядываются, и Алиса уходит из кабинета. Марго допивает кофе. Сжимает стаканчик и выкидывает его.

– Ну что, пошли?

Киваю.

Сука! Да как она вообще посмела? Я думал, мы обо всем договорились. Никому ничего не говорить. А она взяла и отпустила такой жирный намек. Вот и как мне теперь ей доверять? А вдруг она снова разозлится или обидится и вообще расскажет всё кому-нибудь? Будет возможность – выскажу ей. Обязательно. А то вообще охренела. Ведет себя, как шлюха, так ещё и меня подставляет.

Ох. Надеюсь, Марго ничего себе не надумала по этому поводу.

Да вроде и нет.

Мы идём по дорожке к выходу со школьной территории. И Марго ведёт себя, как обычно. Улыбается, держит меня под руку.

– Я, конечно, знала, что ты сердобольный. Но чтоб кошек спасать? Серьёзно?

– Да блин, я не знал, зачем она звонила.

– Как будто ты отказался бы, – Марго смеётся, – да ладно тебе. Не дуйся. Я ж тебя не упрекаю. Мне нравится, что ты такой добрый.

– Добрый? – усмехаюсь.

– Да, – Марго целует меня в щёку, – самый добрый из всех, кого я знаю.

Кажется, я покраснел. Ну, блин.

– Слушай, Марго. Раз уж у нас вчера не получилось со свиданием – может, сходим куда-нибудь в субботу? Либо в ту пиццерию, либо в кино. Или ещё куда-нибудь.

– Давай, – она пожимает плечами, – почему бы и нет. Раз ты приглашаешь.

– Отлично. Я тогда подумаю, как нам лучше.

Маленькая усмешка в уголке губ. Та самая, в которую я влюбился месяцев восемь назад. Давненько она не украшала её лицо.

Останавливаюсь, когда мы проходим через калитку. Наклоняюсь и целую Марго. Она не отталкивает меня, как раньше. Хоть мы и недалеко от школы.

3.

Засовываю комок одежды в шкаф. Вот-вот придёт Марго, а я ничего не успеваю.

10:37. 19 января, суббота.

–1 с. Дымка.

Движение на дорогах затруднено.

Разбираю макулатуру на столе. Тетради в ящик. Учебники на полки. А куда эту стопку бумаги? Как задолбали эти диагностические и тренировочные! Мы же живем в цифровую эпоху! Почему нельзя выслать их по почте? Нет, блин, учителя не ленятся, распечатывают, раздают. Типа, мы их просматривать будем. Да ну нахрен!

Не глядя, выкидываю все работы в пакет для мусора. На всякий случай, всё-таки бросаю взгляд на эту стопку. На меня смотрит диагностическая по математике. Выглядывает уголок тренировочной по биологии. А вон и по русскому… Нет, ладно. А вдруг понадобятся. Достаю из мусора работы. Залезаю на стул. Закидываю стопку на шкаф.

Перебираю оставшиеся вещи на столе. Натыкаюсь на конверт. А это ещё что? Осматриваю его. На нём надпись папиным почерком: «Саше».

А, это.

Откладываю конверт на подоконник. Потом прочитаю.

Звонок в дверь.

Блин-блин-блин! Это Марго. Хватаю пакет с мусором, бросаюсь на кухню. Оставляю его и бегом в коридор. Твою мать! В прихожей Женя, куда-то собирается. Открывает дверь.

– Привет.

– Привет, – говорит Марго и заходит в квартиру, – привет, Саш.

Смущаюсь поцеловать её при сестре. Так что просто здороваюсь.

– Я еле дошла до вас, – говорит она, снимая сапоги.

– Что так? – помогаю Марго снять парку.

– Да там гололёд просто жесть. Я чуть не навернулась пару раз. Кажется, минут двадцать пёрлась, не меньше.

Марго смотрит на меня. Читаю по глазам, как ей хочется подойти, обняться и поцеловаться. Она бросает взгляд на Женю. Та уже обувается в сапоги на каблуке. Да, давай, давай быстрее.

– Там холодно? – спрашивает Женя, накидывая куртку.

– Нет, нормально, – отвечает Марго, протирая руки антисептиком, – но ты бы обулась во что-нибудь другое. Там нереально скользко.

– Давай я сама разберусь, ладно?

Марго фыркает.

– Да конечно. Пожалуйста.

Усмехаюсь. Должно быть, им обеим хочется находиться друг от друга подальше. Наверное, как мне с Владом. Когда-то.

Женя в последний раз смотрит на себя в зеркало. Поправляет пеструю юбку в клетку, берёт сумку.

– Пока. Хорошего дня.

– И тебе, – говорю и закрываю за ней дверь.

Не успеваю защёлкнуть замок, как Марго обнимает меня сзади. Чувствую, какие у неё холодные руки, даже через рубашку.

– Вот мы и одни.

Марго кивает. Поворачиваюсь, целую её в щеку, в шею. На губах остаются её духи – они, конечно, приятные, сладкие, но не на вкус.

– Блин, – вытираю рот об рукав, – я опять съел твои духи.

– Дурак, – Марго смеётся, много-много раз целует меня в щёку, – всегда ты так.

Улыбаюсь.

Мы заходим в мою комнату. Представляю, какой она выглядит в глазах Марго, и мне становится немного стыдно. Никогда в жизни у меня не будет такой чистоты, как у неё. Надеюсь, её это не смущает.

И вроде нет. Марго прижимается ко мне, прикрывает глаза. Наклоняюсь, чтобы поцеловать её, но губы встречают лишь воздух.

– Ты слышал это? – спрашивает она, глядя в окно.

Вечно она портит моменты.

– Что «это»?

– Крик.

Марго подходит к окну. Открывает его и выглядывает, высунувшись чуть ли не наполовину. Что за бред? Встаю рядом.

– Ох, – Марго отступает, – етись оно конём.

Она вылетает из комнаты. Да что за хрень? Выглядываю в окно. Прищуриваюсь.

И замечаю лежащую перед подъездом фигуру. В пёстрой юбке.

– Же-е-ень?!

– Саш! – это действительно кричит она, Женя, – я, кажется, ногу сломала!

Ох, твою мать!

Выбегаю из комнаты.

Дверь подъезда со скрипом открывается.

– Жень? Жень?! – выбегаю и сам чуть не грохаюсь.

Вспышка в памяти. Хруст. Слепящий свет. Кровь на льду. Боль. Боль. Адская боль. Отгоняю страшные воспоминания. Хочу подойти к Жене. Но не могу сделать и шагу дальше плитки под навесом перед подъездом. Меня как парализовало.

Это даже не лед, а огромное зеркало.

– Ты встать можешь? – спрашивает Марго, оглядываясь по сторонам.

– А как думаешь?! – Женя держит правую ногу на весу, чуть не плачет, – сделайте что-нибудь! Вызовите скорую!

Хватаюсь за телефон. Меня всего трясет, пальцы не слушаются.

– Не надо скорую, – Марго бросает сумку на плитку, – Саш, звони родителям. Нам надо в травмпункт.

– Бесполезно! Мама на смене, а папа…

– Ладно, ладно, я поняла.

У меня сердце сжимается, когда Марго опускается на колени и выползает на лёд. Но всё в порядке! Она не падает. Доползает до Жени.

– Головой ударилась?

– Немного.

– Кружится? Тебя тошнит? – Марго подхватывает Женю под мышки и волочит обратно, к подъезду.

– Нет, наверное.

Вместе мы усаживаем Женю, а Марго сбрасывает с себя накинутый шарф и шапку, подкладывает их под неё.

– Сидите. Ничего не делайте. Я щас.

С этими словами Марго подхватывает сумку и куда-то уходит, двигаясь вдоль стены дома.

– Жень, ты как? – сажусь на корточки, обнимаю её крепко-крепко.

– Мне очень больно, – говорит она, всхлипывая.

Вздыхаю, пытаясь успокоиться. Надо собраться. Я нужен ей. Надеюсь, Женя не слышит, как у меня стучит и в груди, и в висках, и в руках.

– Как тебя так угораздило? Ты что, под ноги не смотрела?

– Я смотрела! Да я сделала только два шага!

– Может, это не перелом?

Женя вздыхает, злобно так.

– Нет, Саш. Это точно перелом. У меня до сих в ушах этот хруст.

Передергиваюсь.

– Ну, посмотрим.

К подъезду подъезжает чёрная иномарка. Из передней двери вылезает Марго. Она идёт к подъезду через сугроб рядом, проваливаясь по колено.

– Всё, поехали. Давай, ты за подмышки, я за ноги.

– Зачем? – наклоняюсь и поднимаю Женю на руки.

– А. Ну, ладно.

Марго подбирает шарф и шапку. Все вместе мы проходим через тот же сугроб. Пожалуйста, только бы не уронить её. Пожалуйста, только бы не уронить её. Пожалуйста. Держу Женю так крепко, что ей, наверное, больно. Всё в порядке. Мы преодолеваем сугроб и не падаем. Спасибо.

Мужчина – видимо, водитель, – открывает дверь машины. Засовываю Женю внутрь. Хочу залезть сам, но Марго меня опережает.

– Садись вперёд.

Что? Почему? Дверь за ней захлопывается. Некогда спорить. Сажусь в машину.

Смотрю на Женю – её лицо белое, она еле держится.

– Перестань! Не трогай меня!

– Терпи! – Марго возится с правым сапогом Жени, пытаясь его снять, – это надо сделать! Пока нога совсем не отекла.

С горем по полам, получив пару щипков в руку, Марго всё-таки снимает сапог. Кладёт под ногу сумку, стараясь держать её как можно выше. Пытаюсь разглядеть лодыжку Жени. Она выглядит опухшей, но не сильно. Может, всё-таки обошлось без перелома?

– Держись, нам немного осталось, – говорит Марго, протирая руки антисептиком.

Смотрю на дорогу. Вдруг понимаю, что мы совсем в другом месте.

– Марго, а куда мы? Наш травмпункт не здесь.

– Я знаю.

Сижу в коридоре какой-то больницы, при которой есть травмпункт. Один. Женю отвезли на кресле-каталке в кабинет. Рентген уже сделали, сейчас врач поставит диагноз. Куда пошла Марго – не знаю.

Закрываю лицо руками. Тру глаза.

Бог, я никогда к тебе особо не обращался, да и не особо в тебя верю. Но, если ты есть, пожалуйста, сделай так, чтобы с Женей всё было хорошо. Пусть с ней всё будет в порядке. Я сделаю всё, что захочешь. Я буду вести правильный образ жизни. Перестану ругаться. Я даже перестану дрочить. Только, пожалуйста, Господи, помоги ей.

Марго подсаживается ко мне. Дотрагивается до моего колена.

– Ты чего?

Беру её за руку, сжимаю.

– Ничего, всёнормально.

– Я оформила все бумаги, – Марго протягивает мне паспорт и полис Жени. Прячу документы в её сумку, – так что можешь не думать об этом.

Киваю.

– Сколько я тебе должен за попутку? Я отдам.

– Издеваешься? Говно-вопрос. Расплачивайся натурой, если хочешь.

Усмехаюсь. Целую Марго в щёку.

Почему так долго? Что там с ней делают? Успокаиваю себя тем, что криков не слышно – значит, должно быть, всё нормально. Картинки, где моей сестре отрезают ногу бензопилой, исчезают сами собой.

Смотрю на Марго. Она сидит, обхватив себя одной рукой. А другой зажимая нос салфеткой. Она тяжело дышит, но как бы скрывая это. Как будто хочет, чтобы я не заметил её состояния. Но я-то уже заметил.

– Ты в порядке? – обнимаю её за плечи.

– Да, – она облокачивается о моё плечо, – просто ненавижу, блин, больницы.

Дверь открывается. Мы с Марго вскакиваем с диванчика. Женю выкатывают из кабинета. На правой ноге свеженький белый гипс. Какой-то странный, весь в бинтах. О, твою мать. Что я скажу маме?

– Я же сказала, что перелом. Я была права!

Даже в такие моменты она может быть невыносимой.

– Ой, ну поздравляю, – тыкаю в красно-синие пальцы, покрытые белыми крошками гипса, – чувствуешь?

– Дурак, конечно, чувствую.

Марго шлёпает меня по руке.

– Так, всё. Хватит. Как дети малые. Жень, что врач сказал с тобой делать?

Марго расстилает постель. Вместе помогаем Жене перебраться на койку. Поправляю ей подушку.

Чувствую взгляды других пациенток в палате. Эти бабки, вроде, и не смотрят в открытую, но следят за каждым нашим действием. Особенно за моими. Бесит аж.

В палату входит врач, но не тот, который принимал нас внизу. Этот – настоящий медведь в халате.

– Добрый день, дамы! – говорит он глубоким, громким басом, я аж вздрагиваю, – как вы себя чувствуете? Огурцом? А должно быть огурцом! Чтоб всех на выписку. Хоть завтра!

Он подходит к Жениной койке, опирается здоровенной лапой о раму спинки. В руках держит папку, на нас даже не смотрит. Видимо, это Женина история болезни.

– Громова Евгения Ильинична, значит, да? – он пробегается глазами по листку, нашёптывая себе под нос, – перелом наружной лодыжки… так и так… край большой берцовой кости… ага, со смещением. Угу. Ну, Женя, прямо скажу: такие переломы, как твой, мы очень любим оперировать. Но ты молодая, и так хорошо срастется. Сейчас недельку у нас с лонгеткой полежишь, затем контрольный снимок – и домой, уже с циркулярным. И, а -

Он осекается, оторвав взгляд от папки. Долго-долго смотрит на нас. Вернее, не на нас, а на…

– Марго? Николаева? – спрашивает он.

Марго расплывается в самой натянутой и фальшивой улыбке, которую я когда-либо у неё видел. Именно в такой, какой улыбаются смущенные дети, когда к ним в гости приходят друзья родителей.

– Здрасти, дядя Миша, – говорит она не своим голосом.

Мы с Женей переглядываемся.

– Здрасти-здрасти, Маргарита Сановна! А я смотрю, думаю – лицо знакомое. Я ж тебя вот с таких лет не видел, – он показывает ладонью около пупка, – ну, выросла, конечно! Барышня теперь! Я бы и не узнал, но ты так на Зосю похожа. Один в один мама. Копия.

Марго прикусывает губу, но продолжает улыбаться. Прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть бейджик врача. Михаил Валерьевич, – фамилию так и не могу разглядеть, – заведующий травматологическим отделением.

– Ты к нам какими судьбами?

– А я с подругой, – Марго показывает на Женю, – она упала перед подъездом. И мы с её братом сразу сюда.

– А ты, я так понимаю, брат? – он протягивает свою лапу, пожимает мне руку, – ну, брат, записывай, что надо.

Он мне диктует список покупок: бинты, какой-то чулок и парочку лекарств на будущее. Записываю в телефон.

– Всё? Всё понятно? Тогда оставляю вас. Маргошенька, – он подставляет ей здоровенную ладонь, чтобы она дала ему пять. – Если мимо проходить будешь, заходи.

Он уже собирается уходить, как Марго его останавливает.

– Дядь Миш, на секунду, – она понижает голос до шепота, – а папина палата свободна?

Он усмехается.

– Я тебя понял. Сделаем.

Этот Михаил Валерьевич подмигивает Марго, прощается со всеми и уходит.

А я просто в шоке.

– Марго, а что это было? Там, в больнице, – спрашиваю я, когда мы подходим к моей квартире.

– Мне немного плохо стало. Перенервничала, ничего страшного.

– Нет, я не об этом, – достаю ключи и открываю входную дверь, – я про этого врача, дядю Мишу. И всё такое.

– А. Давай сначала разберёмся со всем, а потом спокойно поговорим.

Ладно. Только надо не забыть спросить снова. А то она подумает, что я забыл, и не станет рассказывать.

Вдвоем мы собираем вещи для Жени. Собирает, в основном, Марго, потому что Женя сказала только ей, что нужно. Должно быть, она не захотела, чтобы я рылся в её вещах. Ну и ладно. Я тоже не горю желанием копаться в белье младшей сестры. У меня, конечно, извращённые вкусы, но не настолько.

Сбегав ещё в магазин за продуктами, потом обратно в больницу, потом ещё раз в магазин, только теперь за успокоительно вредной едой для меня, мы с Марго наконец-то возвращаемся в мою квартиру.

Смотрю на часы. Уже почти восемь. Значит, где-то через два часа мама позвонит после вечернего обхода. И надо ей как-то сказать, что Женя в больнице. Как только подумаю об этом разговоре, сразу так тревожно становится.

– Охрененное свидание получилось, – усмехаюсь.

– Да. Это точно.

Марго ставит передо мной кружку с горячим чаем, садится рядом.

Не знаю, что бы со мной было, если бы не Марго. И что было бы с Женей. Я так растерялся. Даже сейчас, прокручиваю сегодняшний день в голове, и как будто всё это было не со мной. Как будто это был просто плохой сон.

– Марго, спасибо тебе большое. За всё, – сжимаю её в объятиях и целую лицо, шею.

– Да ладно тебе, – она гладит мою спину.

Да какая там Алиса? Да, может, с ней в чём-то проще, где-то лучше. Но это всё меркнет по сравнению с тем, что между мной и Марго. Это не идеальные, но настоящие отношения. И я нереально чувствую, как она любит меня. А главное, как я её люблю.

Улыбаюсь.

– А мне можно называть тебя Маргошенькой?

– Только если я буду звать тебя Шуриком.

Меня аж передергивает. Шурик. Бу-э. Я ж не из фильмов Гайдая, а.

– Слушай, Марго, – вспоминаю про наш разговор, – а кто этот дядя Миша?

Она пожимает плечами.

– Травматолог.

Всё ещё тяжело идёт на разговоры о себе. Ну, ничего. Мы справимся.

– Об этом я догадался. И всё же? Вы что-то про твоего папу говорили. Давай, рассказывай, ты обещала.

Марго вздыхает. Я припёр её к стенке.

– Ну, мой отец – главврач этой больницы. Они с дядей Мишей давние друзья, ещё с интернатуры.

У меня внутри всё каменеет. Это же означает, что я могу познакомиться с её отцом в любой момент. Просто столкнуться с ним в коридоре или кафетерии. И чтобы я не сказал ему, он услышит только одно: «Здравствуйте, меня зовут Александр Громов, и я трахаю вашу дочь». Нет, к этому я ещё не готов.

– А твой отец – он тоже травматолог?

– Нет, он хирург.

Хирург! Да он меня по кусочкам разберёт и на органы пустит. Ты не знаешь куда поступать? Что ж, эта почка тебе больше не понадобится. Ты не знаешь физику так же хорошо, как моя дочь? Ты что, тупой? Ну ладно, зато легкие здоровые. Что-что? Ты лишил её девственности до свадьбы? Что ж, значит, это тебе больше не понадобится.

И вот мои яички висят у него на стене, как охотничий трофей.

– Ух ты. Круто.

– Кстати, ты позвонил папе? Когда он приедет?

Удивляюсь.

– Я что, тебе не сказал?

– Не сказал – что?

– Он уехал позавчера. В рейс.

Марго отводит взгляд. Видимо, ей стало неловко, что задела эту тему. А мне неловко, что ей неловко. Но это мелочь по сравнению с тем, какая злость меня берёт. Быстро беру себя в руки.

– Выходит, – Марго всё-таки нарушает тишину, – ты сегодня дома один?

Да, действительно. Мама вернётся после смены только часов в 12 утра. Отец на рейсе. Женя в больнице. И вот я один-одинешенек в пустой квартире.

Так это же здорово.

– Марго, оставайся у меня.

Она усмехается. Берёт со стола телефон. Звонит Милке и просит передать родителям, что сегодня не придёт ночевать домой.

Счастливый конец ужасного дня. Даже не так. Наисчастливейший конец очень-очень плохого, жуткого, кошмарного дня. Да, именно так.

– Что-то я так устала, – Марго зевает, прикрыв рот рукой, – слушай, а мы закрыли дверь? По-моему, нет. Или да? Пойду проверю.

Марго вскакивает и уходит в коридор.

Странно, я вроде закрывал дверь. Хотя… нет, не помню. Мог и не закрыть. Я так устал, что запросто мог забыть.

Пока Марго нет, включаю телевизор. Щёлкаю по каналам, отпиваю чай. Залипаю на каком-то фильме, где играет молодая Анжелина Джоли. Я его знаю? Вроде, нет. О, здесь ещё Вайнона Райдер. Она такая миленькая. Надо посмотреть, как называется.

Реклама. Делаю глоток, а чая нет. Заглядываю в кружку – оказывается, я уже допил его. И не заметил.

Минутку. А где Марго?

Выхожу в коридор. Она стоит перед входной дверью, не замечает меня. Смотрит в глазок, затем закрывает замки, сначала повернув щеколду, затем ключ. Секунду спустя открывает замки, сначала поворачивая ключ, а затем щеколду. Теперь снова смотрит в глазок, будто начиная по второму кругу. Что она делает?

Хочу уже открыть рот, но тут Марго останавливается, прижавшись лбом к двери. Она говорит себе что-то под нос, как будто ругается.

– Всё в порядке?

Она оглядывается. Смотрит на меня так, будто я застукал её с поличным.

– Да. Всё в порядке.

Марго закрывает замки. Сначала повернув щеколду. Затем ключ.

Я иду в никуда, ни туда, ни сюда…

Я становлюсь никакой, никакой…

Я иду в никуда, ни туда, ни сюда, ни туда, ни сюда…⁷⁴

Эпизод двенадцатый. Потенциальная яма

⁷⁵

1.

Ну, как я раньше ничего не заметил? Такое не случается внезапно, просто так. Я должен был заметить раньше, что с ней что-то происходит. Что к этому всё идет. Почему? Почему я ничего не заметил?

Я очень хреновый парень.

Ладно, отбросим самобичевание на потом. Я должен вспомнить, с чего всё началось. Вспомнить хоть что-нибудь. Может быть, это как-то мне поможет. Хотя бы понять, что к этому привело. И мог ли я что-нибудь изменить или нет.

Давай, Громов, вспоминай.

Вот, точно! Вот! Вот откуда мне знакома эта салфетка! Это было 30-е число. Мы забирали Женю из больницы. Да! Как я мог забыть? Это же я купил Жене эти красивые салфетки, с плюшевыми мишками. Хотел скрасить её пребывание в больнице. И Марго – она, должно быть…

Нет, подожди. Мы забирали Женю из больницы в среду, то есть через полторы недели, как она сломала ногу. Неужели до этого с Марго всё было в порядке? И не было никаких других звоночков?

Так, минутку. Если так подумать… Если так подумать – да, что-то было. Ещё до перелома Жени Марго всё время была бледной, с жуткими синяками под глазами. Я ещё как-то сказал ей, когда мы шли в школу: «Всё в порядке? Ты похожа на зомби». Не помню, что она ответила, но после этого она стала замазывать синяки тональником.

Наверное, это и был первый звоночек. И я его прослушал.

Неудивительно. По большому счёту, всё уже было не так, когда она только приехала. Помнишь? Её комната, насквозь пропахшая хлоркой. Кровь из носа посреди яблочной аллеи.

Вздыхаю.

Мне казалось, что всё налаживается. До того, как мы забрали Женю, вот эти полторы недели – всё было прекрасно. Когда мама была на сменах, Марго оставалась у меня с ночёвками. В ту субботу, после всей той беготни по больницам, мы так устали, что очень быстро завалились спать. А вот во время второй ночёвки…

Ох, это была безумная ночь.

После школы мы пришли ко мне домой. День был и так кайфовый – с утра мы прогуляли физкультуру и химию. Вместо этого сидели в кафе, пили кофе и разговаривали о всяком. Я, наверное, больше часа распинался про номинантов на «Оскар». Конечно, ведь «Джанго» попал в две номинации – за сценарий и за лучшую мужскую роль второго плана. Да и вообще, в этом году там полно интересных фильмов. Например, «Жизнь Пи» и… Так. Сейчас не об этом.

В то утро мы расслабились по полной. Да, всё было в порядке. Разве что, меня смутило, что Марго выпила чашки четыре крепкого кофе. Затем мы пошли в школу. Перетерпели два урока у Ильички. А потом – да, самое потрясающее – мы отправились ко мне.

«Может, выпьем? Раз мы будем одни», – предложила Марго.

Я, конечно, согласился. А почему бы и нет? Я зарёкся не напиваться где попало. Но у себя же дома со своей же девушкой можно. По дороге мы зашли в магазин. Марго выбрала какой-то портвейн, взяла несколько бутылок. Впервые я увидел, как она подходит к кассе и предъявляет паспорт. Это было круто. И я первый раз увидел её банковскую карту. Я понятия не имел, что у неё есть банковская карта. Марго сказала, что хранит на ней свои сбережения на чёрный день. Мне стало как-то совестно, что мы тратим её заначку, но она сама предложила. Раз так – значит, наверное, может себе позволить.

Наверное, нам не стоило пить в тот день. И если бы я знал, как всё обернётся, я бы, возможно, отказался. С другой стороны – если человек ищет повод выпить, он найдёт его в любом случае. А так, хотя бы, это было со мной, с любовью и в безопасности.

Мы не спали всю ночь. Нажрались так, что танцевали по всей квартире голыми. Я не знаю, дело ли в портвейне или в чём-то другом, но атмосфера была настолько душевной, что мы болтали без умолку. И не о какой-то там ерунде. Мы разговаривали о нас, о наших отношениях. И Марго сказала одну фразу, которую я никогда не забуду:

«Если честно, я влюбилась в тебя почти сразу».

Сейчас она, наверное, и не вспомнит, что тогда так сказала. Но ведь сказала же.

А ещё мы говорили о сексе. Долго так, часа три, не меньше. Что, как, где, когда – нравится и не нравится, хотелось бы и не хотелось бы. Разговаривать о сексе было так легко, весело, а главное – приятное. Не меньше, чем заниматься им. В чем мы незамедлительно решили убедиться.

Мне вспоминается кое-что ещё. Как мы засыпали, часов в шесть утра. Марго лежала у меня на груди, гладила мой живот.

«О чём ты думаешь?» – спросил я, почти уснув.

«Я слушаю твоё сердце», – сказала Марго и прикоснулась губами к моей груди. «Иногда, когда мы вот так вот лежим, мне представляется, как этот стук прекращается. Кровь в сосудах останавливается. Твоё тело, которое я так обожаю, перестаёт дышать. Перестаёт жить. И мне становится так страшно. Что рано или поздно, это случится. И я не смогу это изменить».

Я открыл глаза, встретился с ней взглядом. Она усмехнулась и добавила:

«Когда-нибудь ты положишь цветы к памятнику с моим именем и вспомнишь этот момент, когда мы так близки».

Не помню, что я ответил и ответил ли что-нибудь вообще. Я был так пьян, что не воспринял эти слова всерьёз. Да и она была, мягко говоря, не трезвая.

Но я прослушал ещё один звоночек.

Каким же надо быть идиотом, чтобы не насторожиться в тот момент. Чтобы не понять, какой кошмар творится в её голове. Что у трезвого в голове, то у пьяного на языке, разве не так?

Да что уж сейчас об этом. Никто же не умер. Не знаю, но даже сейчас мне не верится, что Марго может покончить с собой, даже если захочет. Хочу думать, что она выше этого.

Вздыхаю. Как будто мне было мало проблем с Женей.

Минутку. Так это что, было в тот же день? Да, точно. После безумной ночи мы с Марго поняли, что ни о какой школе и речи быть не может. Тогда мы поспали пару часов и отправились к ней домой, чтобы отоспаться и не попасться на глаза моей маме. Да-да-да, значит, это было в тот же день. Я ещё был не в себе, когда пришёл к Жене.

«Да нормально, вроде. Только спать очень сильно хочется, почти всё время. Наверное, это из-за таблеток» – ответила Женя на мой вопрос.

«А у меня для тебя кое-что есть».

Я принес немного вещей из дома. Маленькую подушку, чтобы подкладывать под ногу – Женя говорила, что гипс колит ей пятку. Пару книг – «Мизери» и «Цветы для Элджернона». Ещё кое-чего по мелочи. А главное, красивые салфетки с плюшевыми мишками. С ними тумбочка должна была выглядеть уютней.

«Спасибо», – сказала Женя и крепко обняла меня, – «ты бы знал, как я хочу домой. Здесь такой кошмар. Я вообще не знаю, чем себя занять».

«Ну, ты хотя бы одна. А я лежал с пятью стариками. Благодари Марго за это».

Как же я обалдел, когда Женю только перевели в «папину палату». Всего лишь две койки, обе свободные. Личный холодильник. Телевизор, правда, нерабочий. Туалет рядом, на две палаты. Тут же отдельная ванная комната. БАЛКОН. ЛИЧНЫЙ БАЛКОН. Маленький, но БАЛКОН. Женя им, конечно, не пользовалась, но блин. Роскошно, одним словом.

«Да, спасибо ей», – сказала Женя, но скорее так, из вежливости.

Я был не в настроении. Голова гудела, спать хотелось. Но я всё равно заметил, что с Женей что-то не так. Когда я обычно приходил, она очень много говорила. А тут молчала и вообще особо не шла на разговор. Ну, я и не навязывался.

Всё стало понятно, когда пришла мама.

«Привет, родная моя», – она кинулась обнимать и целовать Женю. Потом заметила меня, поздоровалась и снова переключилась на мою сестру.

«Как ты себя чувствуешь?»

«Да нормально».

«Это хорошо. Я тебе фруктов принесла. Бульон из куриной грудки, как ты просила. Оставлю в холодильнике, на ужин поешь».

«Не надо. Не хочу этот дурацкий бульон» – вдруг сказала Женя. «Хочу что-нибудь нормальное поесть».

Мама, мягко говоря, обалдела.

«В смысле? Это же твой супчик. Я его приготовила по твоему рецепту. Нежирный, без соли. Чего ты вдруг так?»

«А зачем? Зачем мне теперь есть эту фигню?»

«Ну, это же твоя диета… чтобы следить за фигурой… ты так говорила» – ответила мама с большими паузами. Не знаю, понимала ли она хоть что-нибудь, но я вообще не врубался, что происходит.

«Мам, ты что, не понимаешь? Я не вернусь на танцы. Знаешь, что врач сегодня сказал? Гипс снимут только в конце марта. Восстановление около полугода. Минимум. Полгода! Ты понимаешь? Да кому я буду нужна через полгода? Я же форму потеряю! Так зачем мне теперь есть эти бульончики?»

Нет, конечно, мама начала возражать. Моя мама, человек с медицинским образованием, стала говорить, что всё восстановится, всё будет в порядке и прочее. Как будто двойной перелом со смещением может пройти бесследно. В общем, они с Женей ещё долго пререкались. А я слушал и не вмешивался.

Несмотря на всю ситуацию, я чуть-чуть завидовал Жене. Нет, я не хотел что-нибудь сломать себе и прочее. Но я бы с удовольствием полежал в больнице, чтобы оправдано не ходить в школу, не быть дома. Ну, а что? Лежишь в одной комнате. Занимаешься, чем хочешь, или вообще ничем. Ешь три раза в день по расписанию. Это же как в санатории, только немного по-другому. Да, очень странное желание. Но иногда я чувствую, как мне необходимо выпасть из жизни и немного отдохнуть.

Усмехаюсь. Домечтался, блин.

Так, что-то я отвлёкся. Надо сосредоточиться на Марго.

Школу она не пропускала. Исправно ходила каждый день, за исключением тех нескольких разов, когда мы вместе прогуливали. Не помню, чтобы замечал за ней каких-то странностей. Всё было, как обычно. По крайней мере, в ту неделю.

Ну вот, например. В субботу мы с Марго и Владом решили сходить на «Джанго». Мы и остальным предлагали, но они не пошли. Алекс куда-то собрался, Ира изначально не хотела. А в то утро я поссорился с Алисой, и, скорее всего, поэтому она отказалась.

Мы сидели на биологии, работали с микроскопом. Алиса мне что-то говорила, я не слушал. Вник только на фразе:

«Я переживаю за него. Он как-то потух. И ещё, по-моему, он сошёлся со своей бывшей. А она та ещё шлюха» – Алиса осеклась. «Ой, только не говори Марго, что я так сказала».

Я тогда подумал: «Да какое Марго есть дело до бывшей Алекса?» Но в итоге просто ответил: «Ага». Больше мы не разговаривали. Не знаю, что Алисе не понравилось в моём «ага», но после урока она отвела меня в сторону и сказала:

«Саш, давай поговорим».

Это прозвучало чересчур серьёзно. Как будто она собралась со мной расстаться. Вот только мы не никогда и не встречались.

«По поводу?»

«Почему ты стал так холодно со мной общаться?» – Алиса зачем-то понизила голос до шёпота.

«Разве?» – я не смог удержаться от сарказма. Наверное, это прозвучало очень злобно, потому что Алиса сразу сменила тон на агрессивный.

«Да, блин! Ты морозишься уже больше недели. Или хочешь сказать, что не избегаешь меня? Не игнорируешь в «Вконтакте»? Типа, мне показалось, да? Да нифига. В чём дело, блин?»

«А ты правда не понимаешь?»

«Нет, представь себе!».

Никакого другого ответа я не ждал. Она же дальше своего носа не видит.

«А ты не помнишь, что ты сказала Марго? Типа, чтобы она не лезла в ваши с Владом дела, а лучше бы за мной следила. Ты вообще охренела? С хрена ты такими словами бросаешься?»

«Да брось. Я же это несерьёзно».

«Несерьёзно? Давай я тоже, блин, подойду к Орловой и скажу несерьёзно, чтобы она за Владом последила. И за тобой заодно. Как думаешь, она отреагирует?»

«Что за фигню ты несёшь?»

«А что за фигню ты творишь?»

Алиса выпустила воздух через пухлые губы, завела челку назад. Хоть я и злился, всё равно невольно подумал, какая она красивая. Ладно, это неважно сейчас.

«Пошел нахрен. Если ты, блин, член в штанах удержать не можешь, не надо потом обвинять меня».

Она оттолкнула меня и ушла куда-то вниз по лестнице. Больше мы с Алисой не говорили. Вообще. До сих пор не разговариваем, хотя прошло уже чуть больше трех недель.

Вздыхаю. Сейчас мне бы, конечно, не помешала её поддержка.

Да… И вот мы пошли с Марго и Владом в кино.

Они, конечно, не подозревали, почему Алиса не пошла с нами. Я надеюсь, что не подозревали. Нет, блин – конечно, нет. Это я какую-то хрень несу. Может, они и поняли, что мы поссорились, но уж точно не могли предположить, по какому поводу.

До сеанса осталось минут двадцать. Мы уже купили билеты, никуда не торопились. Влад предложил взять с собой попкорн, напитки. Я подхватил – мы ж при Владе не будем целоваться, так почему бы нет?

«Марго, а ты что будешь?» – спросил я, заказав соленный попкорн и спрайт.

Она почему-то замешкалась. Потянулась к сумке.

«А у вас есть что-нибудь покрепче пива?» – сказала Марго, доставая паспорт и кошелёк.

«Нет», – ответил бармен.

«Ну, давайте тогда маленький соленный попкорн и пиво, алкогольное».

Мы с Владом переглянулись. Как ж я охренел тогда. Сказать, что я охренел – ничего не сказать. Какое нахрен пиво? И ведь она реально его выпила. Наверное, это единственное, что было странно.

Как же я хочу, чтобы «Джанго» взял все номинации. Такой потрясающий фильм. Типичный Тарантино. Я не люблю вестерны, но этот мне прям понравился. А какой там ДиКаприо!

«Да, блин! Я вообще не ожидал, что ДиКаприо может сыграть злодея. Но, блин, да, он хорош», – соглашался со мной Влад.

Представляю, как мы выглядели в глазах Марго. Шли, как оголтелые мальчишки, и горланили наперебой, какой фильм невероятный. Обсуждали сцену за сцену. Смаковали каждый кровавый момент. Марго даже слова не могла вставить. Она и не пыталась. Уверен, фильм ей понравился не так, как нам. Если вообще понравился. Всё-таки он не такой, как, например, «Убить Билла» или всеми любимое «Криминальное чтиво». Всё же «Джанго» больше для фанатов. Для таких безумных фанатов, как мы с Владом.

Жаль только, что я не сходил на него с папой.

«Ну, я думаю, это не последний фильм Тарантино. Ещё сходите», – ответила Марго, когда я сказал ей то же самое. Мы тогда уже попрощались с Владом и шли по домам. «Это мелочь. Так что, не обижайся на него».

«Да я не обижаюсь. Но он обещал, и я думал, что мы всё-таки успеем вместе сходить. У нас традиция была такая».

Марго усмехнулась. Не помню, как именно она ответила, но смысл был в том, что мне повезло с папой. Не то, чтобы у неё был плохой, просто они никогда толком не общались, не проводили время вместе. А потом она добавила:

«Хочешь расскажу мой самый лучший момент с отцом?»

Я, конечно, кивнул.

«Мне было 8 лет. Я была у логопеда. Мама должна была меня забрать и отвезти домой. Что-то там случилось, и она не успевала. Дедушка тоже не мог, а бабушки тогда уже не было. И вот, приехал мой отец. Забрал меня, мы поехали на машине. Он был усталый, не разговаривал со мной, хотя видел меня почти в первый раз. Мне было очень плохо – я вымоталась, замучилась на занятии, мне было страшно. И, видимо, я выглядела так хреново, что отец посмотрел на меня и предложил заехать перекусить. В итоге мы остановились в каком-то кафе. Там я съела первую пиццу в своей жизни. А после мы ещё зашли в игрушечный магазин, и отец купил мне сову, такую же, как Букля из «Гарри Поттера». Представляешь? Это же вообще что-то нереальное тогда было. Ну, а потом, он отвёз меня домой, и на этом всё закончилось».

Мне было очень приятно, что Марго поделилась этим. Моя идея больше говорить друг с другом реально работала. И я чувствовал, что наши отношения – это действительно что-то особенное для неё. Правда, я не до конца понял, что она имела в виду, когда сказала «увидел почти в первый раз». Должно быть, она подразумевала, что за день.

«Я, блин, с этой совой спала лет до двенадцати, наверное» – добавила Марго, и я улыбнулся ещё больше.

Приближалась выписка Жени. Ей уже наложили другой гипс – не помню, как он по-научному называется, короче, постоянный. Нам сказали, что с ним она будет до конца марта, потом его снимут. Если всё хорошо срастётся, конечно.

«Да нормально всё будет», – сказал Влад, когда мы обсуждали это на кофейных сплетнях. Где-то за день-два до выписки. «Тем более, у неё лодыжка, а не колено. У меня подруга одна как-то колено сломала. Вот это был реальный геморр. Она там постоянно ездила в больницу, ей какие-то градусы увеличивали. Типа, чтобы она сгибать заново училась. И чё, думаешь? Уже года два прошло, так она до сих пор приседать нормально не может. А твоя сестра полежит дома с гипсом, снимут и всё».

«Но у неё двойной перелом со смещением. Я загуглил, там осложнения могут быть с вращением лодыжки».

«Санчо, ну вот чё ты такой, а?» – продолжал Влад. «У тебя всегда стакан наполовину пуст, что ли? Ну так не жмоться, подлей ещё, ёпт».

Алекс засмеялся.

«Я запишу это в наши цитаты великих людей», – сказал он.

«А то. Я ж фигни не посоветую».

Я улыбнулся, переглянулся с Марго. Она, казалось, не слушала нас. Только стояла, пила кофе и массировала висок двумя пальцами.

«Всё нормально?» – спросил я.

Марго кивнула и добавила: «Голова немного болит».

«Чё, перебухала вчера?» – сказал Влад с усмешкой.

«А что, просто так голова болеть не может? Только после бухла?» – отрезала Марго. Это было так грубо и раздражительно, что Влад даже слегка опешил.

«У тебя ПМС? Чего на людей кидаешься?»

Марго попыталась толкнуть его, но Влад увернулся и спрятался за меня, как за живой щит.

«Санчо, видал? А ну, давай, угомони свою женщину. Пока она мне тут горло не перегрызла. Хотя, похоже, здесь и без этого много кровопролития».

Марго уже хотела что-то ответить, но я развернулся и загородил её собой. А потом сказал, как можно твёрже:

«Влад, не перегибай, а».

Мы с ним встретились взглядом.

«Ладно-ладно. Я понял. Извиняюсь» – Влад усмехнулся. Он поднял стаканчик и отпил кофе. «Так что, когда там твою сестру выписывают?»

Тридцатого, в среду.

Тридцатого, в среду нужно было забрать Женю из больницы. Мама была на смене, так что вся забота свалилась на меня. Благо, Влад вызвался помочь с машиной. Ну, и Марго, конечно, меня не бросила.

«Ничего не забудьте, проверьте всё обязательно» – сказала Женя, сидя в кресле-коляске и наблюдая, как мы собираем её вещи.

Мне показалось, что я слышал, как Марго подумала про тупость примет. Почти уверен, что она об этом подумала.

«Жень, а это что?» – сказала Марго, беря в руку скомканную салфетку с плюшевыми мишками.

«А, это можно выкинуть. Нам давали эти таблетки на ночь. Я перестала пить, они мне не понравились».

Марго развернула салфетку и посмотрела, что внутри. Какое-то время она рассматривала эти таблетки. Но потом я отвернулся, а когда увидел Марго снова, салфетки в её руках уже не было. Я был уверен, что она её выкинула.

Как бы не так.

Нет, ну а почему я должен был придать этому значение? Это всего лишь какая-то салфетка. С какими-то таблетками. Которые можно было выкинуть. Мне что, надо было следить за каждым фантиком, который Марго берёт в руки? Серьёзно? Так что я не виноват, что так получилось.

Тем более, мне было не до этого. Тут и Женя, которую надо было возить на коляске, и её вещи, запиханные в несколько пакетов, костыли. Чего только стоит, как мы пытались в обычный лифт въехать. Он вообще не приспособлен для колясок! Ну, хоть Марго сказала, что вообще-то нужен грузовой. Сама она не поехала, как всегда. Так что я почувствовал себя ещё большим верблюдом, на которого всё повесили.

Благо, внизу нас ждал Влад. Он помог мне с вещами, забрав половину сумок.

«Привет, Женечка. Меня зовут Влад, сегодня я твой личный водитель» – сказал он, а затем добавил нарочито громким шёпотом: «Санчо, а ты не говорил, что у тебя сестра такая симпатичная».

Я ему чуть голову не снёс. Если бы он не помогал нам с машиной, я бы послал его нахрен.

Мы вышли из здания больницы. Даже спустились по пандусу, дошли до машины – а Марго всё не было. Вот тогда я немного заволновался. Мы с Владом засунули все вещи в «Volvo», я перетащил Женю на заднее сиденье. Потом взял коляску, чтобы отвезти её обратно, а заодно позвонил Марго.

«Алло, ты где?»

«Я… я… я сейчас приду. Вы уже в машине?»

Мне тогда не понравилось, как звучал её голос.

«Влад с Женей да, а я сейчас коляску возвращаю. Давай встретимся внизу, у лифтов».

Марго согласилась. Я оставил коляску около какого-то отделения и сразу пошёл туда, где мы договорились встретиться. Но Марго всё ещё не было. Я ждал, сколько мог, пока мне не начал названивать Влад. Тогда я решил, что надо действовать.

Как раз из лифта вышел мужчина в белом халате. Должно быть, врач. Вроде не старый, но уже лысеющий.

«Извините, а вы не подскажете, где здесь ближайшая лестница?» – спросил я его.

Он вздохнул всем телом. Как будто я посмел его потревожить.

«Направо по коридору, первая дверь».

«Спасибо» – сказал я и на автомате бросил взгляд на его бейджик.

На нём было написано: «Николаев Александр Васильевич. Главный врач».

Я убежал, как ошпаренный.

Надеюсь, он меня не запомнил. А то представляю, что бы он сказал при нашей первой встречи: «А, это ты? Тот тупой парень, который спрашивает у главврачей где находятся лестницы?»

Мне повезло. Я нашёл Марго сразу, между первым и вторым этажом. Она сидела на одной из ступенек, схватившись за волосы. Сейчас я осознаю, что, возможно, с ней опять что-то случилось. Но тогда я, конечно, ничего не знал и не понимал.

«Марго?»

Она подняла голову. Смотрела на меня так, будто я галлюцинация. Абсолютно потерянный взгляд. Меня это очень напрягло. Но не её состояние, а то, что в машине нас ждали Влад и Женя, а она тут сидела непонятно зачем.

«Ты чего, а? Пойдём уже» – сказал я и протянул руку.

Да, я разозлился на неё. Мне и так было тяжело держать всё под контролем, улыбаться и делать вид, что я спокоен. А тут ещё пришлось побегать за ней.

Возможно, если бы тогда я повел себя иначе, она бы в конце концов всё рассказала. Мне кажется, она действительно готовилась к этому. Неспроста же она стала делиться какими-то личными вещами. Про папу и всё такое. А я вот взял и всё перечеркнул.

Марго встала сама, взявшись за периллу.

Несмотря на моё поведение, она не говнилась и продолжала помогать с Женей. Мы подъехали к подъезду. Мне пришлось нести Женю на руках, а Владу – взять почти все вещи. Марго несла костыли, открывала нам двери, вызывала лифт и всё такое.

«Санчо, может, махнёмся? А то взял себе самое лёгкое, а на меня свалил всё остальное», – Влад всё ещё продолжал флиртовать с моей сестрой.

Потом уже, когда мы со всем разобрались – занесли все вещи, посадили Женю на кухне, – я решил поговорить с ним.

Мы оказались наедине в ванной, когда мыли руки перед чаем.

«Влад, ты ничего не попутал? Чего ты к моей сестре лезешь? Ей всего четырнадцать».

«Да успокойся ты. Я что, дебил, по-твоему? Мне правда это нужно объяснять? Девочкам нравится, когда такие взрослые, красивые и невероятно обаятельные парни, как я, обращают на них внимание. Женя не исключение. Тем более, сейчас, когда у неё стресс, гипс и прочее».

Ну, конечно. Мне, наверное, лучше знать, какая у меня сестра. Ей такое неприятно.

«Всё равно, будь как-то посдержаннее».

«Ты что, боишься, что твоя сестра умрёт от передоза комплиментов? Не ссы, они не вызывают привыкания».

Мы с Владом отправились на кухню. Марго уже приготовила чай и оставила его на столе. Сама она занялась посудой, которую я не успел помыть после завтрака. Я ей сказал, чтобы она перестала, но она не послушалась.

Долго мы не засиживались. Всё-таки все устали – это был будний день, с утра мы были в школе, а завтра снова надо было идти на учёбу. Влад ушёл, а Марго задержалась, чтобы помочь мне разобрать пакеты.

Потом, когда мы прощались, она сказала: «Следи за ней. Она наверняка что-нибудь выкинет».

И в общем-то, Марго была права. Женя напрочь отказалась ходить на костылях. Она вообще отказывалась что-либо делать. Мне приходилось либо таскать её на руках, даже в туалет, либо приносить ей всё в постель. На меня и так уже свалилось всё хозяйство, а тут ещё Женя задергала по любому поводу.

Я конкретно взвыл.

Наверное, ещё поэтому я не замечал, что Марго становится всё хуже и хуже. Я сам еле держался – меня разрывали школа, дом, Женя. А ещё я плохо спал из-за кашля. Но болеть мне было некогда, и я старался не обращать на это внимания.

Зря, конечно. Надо было всё-таки сходить к врачу.

Ладно, так вот. В субботу мы с Марго освободились после школы, шли к нашим домам. Разговаривали о чем-то несущественном, не помню. Как вдруг она спросила:

«Твоя же мама сегодня на работе? Можно заночевать у тебя?»

Это была не самая лучшая идея. Мне было тупо неловко за квартиру. В холодильнике пусто, не помешала бы капитальная уборка. Не помешала бы? Да дома такой срач был! Меня уже ждал нагоняй от мамы, и только от Марго мне не хватало.

«Что-то случилось?»

«Да нет», – она затянулась сигаретой и отвела взгляд. «Мать сказала, что не приедет ночевать, придумала какую-то фигню. Милка решила куда-то свалить на ночь. Я и подумала, может, мне тоже».

«Ты знаешь, это не очень хорошая идея. Мне надо в магаз сходить, дома убраться. Да и Женя ещё».

«Ну, давай я помогу тебе». Когда я задумался, она добавила на полном серьёзе, без издевки: «Или мне всё-таки лучше к Владу?»

Вот ещё, отпустил бы я её к Владу. Я, конечно, ещё немного сомневался – всё-таки мне было как-то неудобно, что Марго будет убираться в моей квартире. Но я так устал, что мне стало похрену. Мне нужна была помощь.

«Зачем это?» – спросила Марго. Она перебирала бутылки кефира.

«Для Жени».

Марго сначала посмотрела на пачку шоколадного молочного коктейля, которую я положил в тележку. Потом перевела взгляд на меня.

«Хочешь, чтоб сцена под ней треснула? Она ж и так на постельном режиме вес наберёт, а ты ещё её откармливаешь».

«А что сразу я? Она сама попросила».

Марго ничего не ответила. Только вздохнула, покачав головой. Выбрала кефир и поправила остальные бутылки на полке.

Вдвоем мы гораздо быстрее наполнили тележку. Несмотря на то, как Марго тщательно выбирала все продукты. Меня это забавляло. Я-то схвачу первое попавшееся и пойду дальше, а она стоит, смотрит сроки годности, проверяет целостность упаковки. Ещё забраковала фрукты и овощи, которые я набрал. Типа яблоки помятые, огурцы неспелые. Выбрала другие. В тот раз, кстати, мама похвалила меня, что хорошо закупился. Или я уже это придумываю. Не помню. Но по поводу уборки точно похвалила.

Я уже хотел двигаться к кассе, как вдруг заметил, что Марго зависла в рыбном отделе. Она стояла перед каким-то аквариумом, уставившись на него.

«Ты чего?» – спросил я, подойдя.

«Посмотри, какая жесть».

Я сразу не врубился. Обычный аквариум с живыми рачками на продажу. Некоторые бежали как бы в стекло, большинство просто сидели. Ничего необычного.

«А что не так?»

«Тебя не смущает, как они пытаются убежать? И почему?»

Да, рачки, которые бежали, были будто в панике. В мутной воде они толкались, забирались друг на друга, буквально бились об стекло аквариума. «Неудивительно», – подумал я. «Тупые членистоногие».

«Посмотри внимательнее», – Марго показала пальцем на сидящих рачков.

Я наклонился, присмотревшись. Ни один из них не двигался. Каждый только смотрел пустыми черными глазками.

И тут до меня дошло.

Они были дохлыми. Остальные же чувствовали, что приближается что-то страшное. И пытались сбежать. Сбежать по разлагающимся трупам своих товарищей. Но в надежде спастись они раз за разом сокрушительно натыкались на стекло. А рачки всё равно не сдавались, бежали и бежали, открывая ротики будто в крике о помощи. Они бежали и не понимали, что всё уже предрешено. Бежали и не знали, что не в силах что-либо изменить.

«Твою мать», – я отпрянул назад. «Мне теперь будут сниться кошмары».

«Мне тоже», – сказала Марго.

Ещё с минуту мы молча постояли напротив аквариума. В конце концов я не выдержал, взял Марго за руку и повел её в сторону касс.

Чувствую, как у меня побежали мурашки по коже. Не надо было вспоминать это.

Хотя дальше было ещё хлеще.

Мы с Марго пришли ко мне домой. Первое, что нас удивило – очень громкая музыка из комнаты Жени. Настолько, что даже разговаривать было невозможно.

Раздевшись, я отнес пакеты на кухню. Каким-то образом смог докричаться до Марго и сказать ей что-то вроде: «Ты подожди, а я щас».

Дверь в комнату Жени была закрыта. Я зашёл, совершенно ни о чем не подозревая. Уже начал ворчать, мол, сделай музыку потише. И тут передо мной картина маслом: Женя, в папиной красной кофте с надписью «Перестройка СССР», сидит на подоконнике, гипс ей совершенно не мешает. Сидит, смотрит в окно и…курит.

Я подошел, выключил музыку.

Женя тут же меня заметила. Испугалась и выкинула сигарету в окно.

«Вот так, да?» – я двинулся к ней, повышая голос. «Значит, до кухни дойти и поесть ты не можешь. За собой посуду помыть тоже. А пойти к родителям и достать из тумбочки папины сигареты – запросто! Гипс не мешает!»

«Не кричи на меня!»

Я схватил пепельницу и швырнул её в стену. Разбил вдребезги.

«Ты что, с ума сошел?!» – заорала Женя.

В этот момент между нами возникла Марго. Она упёрлась руками в мои плечи, пытаясь оттолкнуть меня к двери.

«Саш, успокойся».

«Успокойся?! Да я только и делаю, что ношусь вокруг неё, как придурок! А она, блин, притворяется, да ещё такое вытворяет!»

«А ты только о себе и думаешь!» – Женя спустилась с подоконника, закричала, начиная плакать. «Ты не понимаешь! У меня, блин, жизнь сломалась, а тебе плевать! Тебя только волнует, что я посуду не мою!»

«Я всю пачку заставлю тебя выкурить! И маме всё расскажу!»

«Хватит! Заткнитесь оба!» – перекричала нас Марго и таки вытолкнула меня из комнаты. Закрыла за собой дверь.

«Пусти меня!»

Я мог бы одной левой снести Марго в сторону. Но меня останавливало то, что она девушка, к тому же, моя. И вообще, она же была тут ни причем.

«Саш, успокойся. Иди, пакеты разбирай, пока мясо не разморозилось».

«Нет, ну ты видела? Она курила! Я должен…»

«Я знаю, знаю. Иди, а я поговорю с ней».

«Но это я её брат!»

«Вот именно. Поэтому и иди», – сказала Марго, зашла в комнату и закрыла передо мной дверь.

Марго не было около часа. Пока она была там, я не мог найти себе места. Разобрал пакеты. Убрался в своей комнате. Я успел остыть и осознать, что погорячился. Но это всё равно ничего не меняло. Женя! Курила! Как я такое допустил?

Ох.

В конце концов, Марго вышла из комнаты Жени. Не знаю, о чём они говорили, ни одна мне так и не рассказала. Но после того дня Женя перестала сидеть на моей шее, многое стала делать сама. И не похоже, чтобы она курила. Мы сделали вид, что ничего не было, и стали общаться, как обычно. Маме я ничего не сказал, разумеется.

Это, кстати, уже начался февраль.

Вот тут я начал что-то подозревать. Ага, вовремя. За – сколько? Меньше, чем за неделю. Точнее, за шесть дней. Да, тогда оставалось шесть дней до вчерашнего утра, когда меня разбудил звонок Иры.

А начал я подозревать, потому что в понедельник Марго пришла к третьему уроку. Пришла абсолютно пьяная. Настолько, что заметили все. Даже учителя. И ей бы влетело, если бы мы с Владом не подсуетились. Он отвлёк охранника, и я вывел Марго через главный вход, проскочив под турникетами.

«Это было необязательно», – сказала она, когда мы шли к остановке.

«Ага. Ты на ногах еле стоишь».

«Ты преувеличиваешь».

Однако мы шли, и я держал её за талию, чтобы она нигде не упала. На мои расспросы, зачем она напилась, Марго отвечала уклончиво – «есть повод».

«Зайдёшь ко мне?» – спросила она, когда мы стояли перед дверью её квартиры.

Как будто у меня был выбор. Надо же было уложить её и всё такое.

Марго долго возилась с ключами. Я даже не вытерпел, схватил связку и сам открыл.

Мы зашли в квартиру.

«Не сейчас, Марго, блин», – несла Марго всякий бред, пока я раздевал её и укладывал в кровать. «Она уехала, понимаешь? Свалила в Питер. Как она могла меня броси-ить? А мне, блин, что теперь делать? Ох… не переживай, Саш, я справлюсь. И я не буду больше. Никакого бухла».

Она задремала. Я решил попить чаю. Когда зашёл на кухню, заметил, что один из нижних шкафчиков был открыт. Наклонившись, я увидел внутри несчитанное множество бутылок разного алкоголя – на любой вкус. Я даже не удивился. Типичный шкафчик для семьи, где есть медик. И у моей мамы тоже есть такой, но гораздо скромнее – там бутылок пять от силы. Неудивительно. Кто моя мама, а кто… хм, неважно.

Наверное, оттуда Марго и взяла. Странно только, что она не закрыла шкафчик – это же палевно. Забыла, должно быть.

Вот с того дня я начал следить за её состоянием внимательней. Я не знал, что смысла уже не было. Буквально через день, в среду, Марго пришла в школу последний раз. И теперь неизвестно, когда она появится в ней снова.

Первые два урока – физкультура. Ничего необычного. Я, конечно, заметил, что Марго была бледной, а её глаза – красными. Но в последнее время она часто так выглядела. Так что я не придал этому особого значения.

Половины класса не было. Поэтому после разминки Валентина Игоревна решила, что мы будем просто играть в волейбол. Разделила нас на две команды, я и Марго оказались в одной.

Игра игрой. Из-за относительно высокого роста я стоял впереди, как и Влад. Наша команда проигрывала – девочки сзади часто пропускали мячи. Даже Марго, хотя я знаю, как она умеет играть.

И вот, очередная подача. Мяч в игре. Как вдруг где-то сзади меня – грохот.

Я обернулся. И застыл в ужасе.

Марго. На полу. Без сознания.

Я побежал к ней, расталкивая всех вокруг. Мне казалось, что это ошибка. Что это не может быть она. Но вот я стоял над её телом. Светлые волосы лежали около моих кроссовок. На секунду в голове я услышал Марго: «Нет, только не на полу! Только не на полу!»

Голос Валентины Игоревны вернул меня к реальности.

«У девушки обморок. Мальчики, помогите отнести её в медпункт».

Я, конечно, сразу кинулся к Марго. Алекс и Влад помогли мне поднять её с пола. Её телооказалось ощутимо тяжелее, чем обычно. Из-за этого я чуть не уронил Марго, но Влад вовремя подхватил. Так мы и физручка понесли её на второй этаж. У меня было столько адреналина в крови, что усталость я заметил только тогда, когда опустил Марго на кушетку.

Медсестра выгнала нас из кабинета. Я хотел остаться, но понимал, что так будет лучше.

«Я пойду, принесу её вещи», – сказал Влад. Он старался не показывать, но я всё равно видел, как он волнуется.

Когда он ушел, я попытался подслушать, что происходит. Слышался только голос физручки – должно быть, рассказывала, что произошло. Потом шаги. Я отошёл от двери. Она открылась, и из медпункта вышла Валентина Игоревна.

– Ты её парень? – спросила она.

Я удивился, но кивнул.

– Тогда я тебя отпускаю, поможешь ей добраться до дома. И позвони её родителям.

На этом физручка меня оставила.

Я заглянул в медпункт. В нос ударил запах нашатырного спирта. Марго так и лежала на кушетке, но на боку. Она улыбнулась мне.

«Ты как?» – я подошёл и взял её за руку. Её пальцы были холодными.

«Не очень».

От её голоса я почувствовал облегчение. Да, она чувствовала себя не очень, но она разговаривала со мной, смотрела на меня. Этого было достаточно.

«Я что, напугала тебя?» – Марго сжала мою руку.

«Да, блин», – я сел рядом с ней на кушетку. «Что с тобой?»

«Спать надо больше и есть нормально», – вмешалась медсестра в наш разговор. Она сидела за столом, заполняла бумаги.

«Мне сказали сопроводить тебя домой».

Марго кивнула.

«Да, я сейчас полежу и пойдем».

«Пойдем? Тебе сейчас лучше не напрягаться».

«Молодой человек прав», – снова вмешалась медсестра. Она мне совсем не понравилась. «Пусть родители заберут либо на машине, либо на такси».

Марго поморщилась. Она начала говорить, что отец на работе, но тут раздался стук в дверь. Влад заглянул в медкабинет.

– Можно? Я вещи принёс.

Я забрал у Влада сумку и одежду Марго, положил их на стул возле кушетки.

«Марго, ты как?» – спросил он.

«Жить буду».

«Так, здесь вам не палата для посещений», – опять эта медсестра. «Если хотите поговорить, говорите снаружи».

Я готов был придушить её. Но мы с Владом всё-таки вышли из медкабинета.

«Что с ней?»

«Типа переутомление, я так понял. Сейчас домой, нормально всё будет».

«Вы на машине?»

Я замешкался.

«Не знаю. Надо бы на машине, но папа Марго на работе. А на такси не вариант».

«Почему?» – Влад не стал дожидаться моего ответа. «У вас денег нет, что ли?»

Не знаю, как у Марго, а у меня не было. А спрашивать её мне было как-то неудобно. Владу я не стал ничего отвечать – не хотел чувствовать себя нищебродом по сравнению с ним. Но он и так всё понял.

«Так. Вызывай такси, я оплачу. Это не обсуждается».

«Да не стоит, я сам как-нибудь разберусь».

«Послушай-ка, Санчо», – он положил руку мне на плечо. «Мне плевать, как ты там хочешь разбираться. Я единственный ребенок единственного ребенка единственного ребенка. А эта сучка мне, как сестра родная. Так что заткнись, бери её в зубы и тащи домой. Или я за себя не отвечаю. Понял?»

«Ладно-ладно. Но я отдам тебе».

«Запомни, Санчо. Деньги приходят и уходят, а люди остаются».

Я усмехнулся. Мне понравилась эта фраза.

«Спасибо, что выручаешь», – сказал я и протянул Владу руку.

«На здоровье», – ответил он и дал мне краба в ответ.

Несмотря на то, что Марго уже пришла в себя, я решил, что будет лучше, если к машине я её отнесу. Мне только не хватало ещё, чтобы она грохнулась где-нибудь по дороге. К тому же, нести Марго в сознании было гораздо легче и приятней.

«Правда, я бы сама дошла», – сказала она, когда мы уже стояли перед дверью её квартиры.

«Могла бы просто восхититься, какой я у тебя сильный».

Марго улыбнулась.

«Ты мой герой», – после этих слов она поцеловала меня в щёку.

Я улыбался. У меня сводило руки, но это того стоило.

«Мне неловко, что ты так вокруг меня крутишься», – сказала Марго, когда я принес ей обед в постель.

«Всё в порядке».

«У меня за батареей заначка, возьми оттуда за такси».

«Перестань».

Поцеловав Марго, я устроился рядом с ней на кровати. Спагетти с сосисками – единственное, что я смог приготовить на скорую руку.

«Как ты себя чувствуешь?»

«Лучше», – Марго улыбнулась мне. «Когда ты пойдешь домой?»

«Это ты так непрозрачно намекнула, что хочешь, чтобы я ушёл?»

«Нет. Нет, я вовсе не это имела в виду».

«Да я понял», – я снова поцеловал Марго. Мне хотелось целовать и обнимать её как можно больше. «До прихода Милки я точно буду здесь. А там посмотрим».

Милка пришла домой около четырёх. В это время мы с Марго дремали на кровати. Я решил не задерживаться – всё равно Марго отдыхала, и во мне не было необходимости. К тому же, я чувствовал какое-то напряжение между мной и Милкой. Как будто ей стало не нравится, что мы с Марго проводим время у них дома.

«Я не пойду завтра в школу», – сказала Марго, когда я переодевался в школьную одежду.

«Я так и подумал».

«И послезавтра тоже».

«Хорошо».

Я подошёл к Марго, наклонился к ней.

«Не провожай меня», – поцеловал её в обе щеки. «Завтра приду к тебе после учёбы».

Марго промолчала.

«Прости меня за всё».

Она обняла меня за шею и поцеловала в лоб. Как-то странно. Раньше она никогда так не делала. У меня что-то ёкнуло в груди. Но мы прощаемся, и я ухожу, отогнав плохие мысли. Мне казалось, что всё самое страшное уже позади.

Марго, как и сказала, не пошла в школу. Но ни в четверг, ни в пятницу мы не увиделись – она попросила не приходить, пока ей не станет лучше. Мы стали реже созваниваться – она не брала трубку или говорила, что ей нужно отдыхать.

В субботу утром, 9 февраля, мы с Марго созвонились в перерыве между уроками. И больше мы с ней не связывались – ни днем, ни вечером. Я подумал, что она устала и снова пошла отдыхать. Так я и лег спать, не дождавшись ни звонка, ни сообщения.

Ну, почему я ничего не сделал? Как бы хотелось вернуться и всё изменить. Если бы я знал.

Если бы я знал.

Февраль! Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть,

Весною чёрною гори-и-ит…⁷⁶

Эпизод тринадцатый. Кот Шрёдингера

⁷⁷

1.

Сквозь сон слышу телефон. Долго не открываю глаза. Нахрен школу, хочу остаться в кровати и никуда не идти. Грёбанный кашель. Всю ночь покоя не давал. И только я заснул – сранный будильник! Жду, когда телефон умолкнет – подремлю хотя бы минут пять. Терплю, а он всё трезвонит и трезвонит.

Так, стоп. Сегодня же воскресенье.

Приподнимаюсь на локтях. Это не «Mister Sandman», а «Yellow Submarine», которая стоит у меня на звонке. Раздираю глаза, ищу взглядом телефон. Подбираю его с пола, нажимаю «ответить».

– Алло? – трудно говорить, горло дерёт до сих пор.

– Саш, срочно. Помоги.

Женский голос. Знакомый. Надо было посмотреть, кто звонит.

– Это кто?

– Это Ира.

Смотрю на часы на подоконнике. Стрелки показывают почти шесть утра.

– Ир? Ты хоть знаешь, который час?

– Знаю. У меня ЧП.

Что, опять нужно спасать какую-нибудь кошку? Ага, уже бегу, конечно. Хотя – какого хрена? Кто будет спасать кошек в шесть утра? Видимо, что-то и вправду серьёзное.

– В чём дело?

Ира не сразу отвечает. Слышу её нервное дыхание.

– Я не знаю, – наконец отвечает она, – у меня Марго. Всё плохо. Я не знаю, что с ней.

Вскакиваю с кровати.

Мне хватает сорока минут, чтобы собраться и добраться до квартиры Иры. Щёлкает замок, дверь открывается. Ира уже не такая нервная, как по телефону, но всё равно встревоженная.

– Ты вовремя, – говорит она и швыряет тапки мне под ноги, – если ты сейчас же не заберёшь эту дрянь, я вышвырну её в подъезд.

Встревоженная? Нет, она в гневе. Что за? Что происходит?

– Ир, что происходит? Где Марго?

Ира не отвечает, только взмахивает рукой в сторону комнаты. Сняв куртку и разувшись, подхожу к двери. Неторопливо поворачиваю ручку.

Сердце сжимается от мини-инфарктов. Мимо меня проносится кот. Слышу ругань Иры, кошачий взвизг и шипение, но это далеко, где-то там, на фоне.

Марго.

Марго.

Марго, с закрытыми глазами, лежит на матрасе. Одеяло накинуто сверху небрежно, как на труп. Делаю шаг и наступаю во что-то… скользкое? Смотрю под ноги. По полу тянутся тёмные разводы.

Что за нахрен?

Вдох застревает в горле. Марго… её лицо, руки, нога. Всё в крови.

Не чувствуя тела, подбегаю и присаживаюсь на пол рядом с матрасом. Подношу к Марго руку. Дрожащим пальцем касаюсь её губ. Чувствую тёплое дыхание. Твою мать, она жива! Выдыхаю. Господи, спасибо. Спасибо.

Но она без сознания. И всё ещё в крови. Откуда? Из носа? Возможно. Бросаю взгляд на оба её запястья. Одно в крови, но оба невредимы.

Зачем я это сделал? Она же не стала бы вскрывать себе вены.

Но что-то же дало тебе повод так подумать.

Смотрю на разводы на полу. След тянется аж до комнаты напротив – ванны. Это не из носа. Слишком много. Это надо было протащить её лицом, а на нём ни царапинки. Что, мать твою, здесь произошло?

Ира заносит в комнату кусающегося рыжего кота и запирает его в переноске.

– Что, мать твою, здесь произошло? – говорю я, а голос как будто не мой.

– Т-ш-ш-ш! – шикает Ира, – у меня мама спит за стеной, нельзя её будить.

– Ты вызвала скорую? – говорю шёпотом.

– Скорую? Нет. Зачем?

– В смысле? Она же без сознания! – повышаю тон и закашливаюсь. Настолько сильно и громко, что Ире приходится дожидаться, когда мой кашель утихнет.

– С тобой всё в порядке?

Киваю. Грёбанный кашель.

– Она не без сознания. Она спит, – продолжает Ира, собирая вещи Марго.

Что за бред?

– Ты уверена?

Ира замахивается и влепляет Марго смачного леща. Аж вздрагиваю от хлопка. Марго передёргивается. Морщится, что-то бормочет. Отворачивает голову, а глаза так и не открывает. Только сейчас замечаю, что её волосы мокрые.

– Видишь?

Теперь я вообще ничего не понимаю.

– Блин, Ир, да что происходит?

– Что «что»?! – кричит она шёпотом, отбрасывает одеяло, – вот что! Видишь? Видишь?!

Так вот, откуда кровь. На левом бедре Марго огромный рванный порез, совсем свежий. Всё ещё кровоточит, но слабо – это точно не вена, не артерия. А это что? Около колена. Это… ещё порезы? Только полузажившие. Что, блин?

– Ну почему? – причитает Ира, – почему всегда я? За что она так со мной? Чем я это заслужила?

Замечаю, что Марго сжимает что-то в руке. Раскрываю её кулак – это салфетка с плюшевыми мишками. Кажется мне знакомой. Разворачиваю её и вижу парочку маленьких белых таблеток. Это ещё что за хрень?

– Ир, вызывай скорую. Кажется, она…

– Всё, хватит! Хватит. Вот, – Ира кидает в меня сумку Марго, – давай, переодевай её, забирай и делай, что хочешь. Мне и так отмывать ванную и коридор. Забери её, пока моя мама не проснулась и не увидела это всё.

– Ты меня слышишь? Ей скорая нужна! Куда, я, блин, её заберу? Прям так? К ней домой?

– Нет! Домой к ней нельзя. Она пьяная, её отец прибьёт. Забирай к себе!

– Хватит кричать на меня! – отвечаю таким же громким шёпотом, поднимаясь с пола. – Нельзя таскать её туда-сюда. И у меня тоже мама дома! Я не могу. Ей нужна скорая.

– Да какая скорая! Ногу обработать и всё! День отоспится, и отправишь её домой.

– Нет, Ир. Посмотри, – показываю ей салфетку с таблетками, – ты знаешь, что это за таблетки? Откуда они у неё? Она могла наглотаться их. Надо вызывать скорую.

Ира замирает, вглядываясь в белые пилюли.

– Я не… не…

– А-а-а!.. сука-а-а, мать твою-ю-ю…

Мы с Ирой оглядываемся. Это Марго. Она переворачивается на бок и, как восставший зомби, начинает куда-то ползти, волоча раненую ногу.

– Да куда ты, блин? – Ира вздыхает, садится рядом.

И тут Марго выворачивает наизнанку, прямо на ковёр.

Ира ругается одними губами. Хватает волосы Марго, чтобы она их не испачкала. Помогает ей лечь обратно на бок. Не могу перестать разглядывать это тело, одолжившее лицо у моей девушки. Белую кожу с просвечивающими мелкими венками. Рвотные массы на краешках губ и подбородке. Пустой, абсолютно несфокусированный взгляд.

– Саш! Помоги мне!

Кажется, она даже не понимает, что я здесь.

– Саш!

Перевожу взгляд на Иру. Она смотрит на меня с такой злобой, будто я что-то сделал не так. А я же ничего не сделал.

В коридоре какой-то шум. Мы с Ирой замираем, оборачиваемся к двери в комнату. Кажется, это её мама. Вышла на кухню или типа того.

Ира вскакивает, уложив Марго на подушку. На цыпочках выходит в коридор. Проскакиваю мимо. Скидываю тапочки, хватаю куртку и влетаю в ботинки.

– Саш? Саш! – шёпот Иры.

Входная дверь за мной захлопывается. Спускаюсь по лестнице.

Я не знаю. Не понимаю.

Зачем она это сделала? И что она сделала? Она пыталась покончить с собой? Или всё это – несчастный случай? Как она вообще оказалась у Иры? Пьяная в слюни, да ещё с этими таблетками… Что за таблетки? Она что, наркоманка? Нет, навряд ли. Не похожа она на наркоманку. Да и трудно было бы такое не заметить.

Оглядываюсь. Я уже минут десять стою посередь круглосуточного продуктового магазина с чипсами, газировкой и фирменной лапшой Марго на ушах.

Смотрю на телефон. Ира мне не звонит. Неудивительно.

Что я наделал? Зачем я убежал? Может, ещё не поздно? Может, вернуться?

Ну, вернусь я и что? Что я буду делать? Я всё равно не смогу забрать Марго. Я даже не понимаю, что с ней. А что, если я сделаю хуже? И даже не пойму, что я сделал. Что тогда?

А то, что ты её бросил? Бросил Марго, бросил Иру. Это, по-твоему, лучше? Ты думаешь, Ира знает намного больше тебя? К тому же Марго твоя девушка, а не её. Почему же Ира должна отвечать за неё?

Хватит! Я не знаю!

Вздыхаю. Ну, как я раньше ничего не заметил? Такое не случается внезапно, просто так. Я должен был заметить раньше, что с ней что-то происходит. Что к этому всё идет. Почему? Почему я ничего не заметил?

Я очень хреновый парень.

Ладно, отбросим самобичевание на потом. Я должен вспомнить, с чего всё началось. Вспомнить хоть что-нибудь. Может быть, это как-то мне поможет. Хотя бы понять, что к этому привело. И мог ли я что-нибудь изменить или нет.

Давай, Громов, вспоминай…

Поднимаюсь по лестнице к своей квартире. Открываю дверь ключами. Мама и Женя так и спят, даже не заметили моего отсутствия. По-тихому раздеваюсь и прохожу в комнату.

Телефон молчит.

Пытаюсь заглушить неприятные чувства и отогнать мрачные мысли, пока они совсем не задушили меня.

Так. Успокойся. Сейчас поспим пару часов. Позвоним Ире. Попробуем помочь. Всё будет нормально. И с Марго тоже.

Заваливаюсь на кровать.

С трудом раздираю глаза. Мне очень плохо. Голова какая-то нереально тяжёлая. Нос так забит, как будто сам Пётр I пришёл, увидел моё сопливое болото, сказал: «Здесь будет город» – и заложил Петербург. Надо ещё поспать, за окном всё равно пока что темно.

Вспоминаю всё, что произошло утром. Блин, это был не сон.

Подбираю телефон, смотрю на часы. Ох, блин, твою мать! Сейчас уже пять часов вечера. Поспал, блин, пару часов. Грёбанный будильник.

Набираю Иру.

Долгие гудки.

– Алло? – наконец-то слышится её голос.

Спасибо! Спасибо, что взяла трубку. Только не сбрасывай меня, пожалуйста.

– Алло, Ир, привет, – прокашливаюсь, – ну… как у вас там?

– Нормально, – говорит Ира сухо, но без злобы. Хотя скорее, без открытой.

Вскакиваю, начинаю ходить по комнате туда-сюда.

– Слушай, прости, что я утром так ушел. Я хотел потом вернуться, но вырубился, только сейчас встал. Я, кажется, заболел, – затыкаюсь. Слишком много оправдываюсь.

Ира не отвечает. Долгое молчание. Она вообще на связи?

– Ир?

– Что? – да, на связи.

– Скажи хоть что-нибудь.

– А что ты хочешь услышать? – Ира не дает мне ответить, – «спасибо, что позвонил»? «не переживай, всё в порядке»? Какой ты ждёшь ответ? И правильнее говорить не «прости», а «прощу прощения». «Прости» – это повелительное наклонение. Непозволительно требовать у людей прощения, это высокомерно и грубо.

Останавливаюсь посередине комнаты в замешательстве.

– Э-э… Прощу прощения. Я сожалею. И я хочу всё исправить.

Ира снова не отвечает.

– Как она?

– Да как-как… Нормально, как, – Ира вздыхает, – я всё-таки вызвала скорую. У неё алкогольное опьянение, сильное. Забирать не стали. Вкололи что-то. Сказали, что завтра придёт терапевт на дом и всё выпишет. А сейчас отдых и всё такое.

Выдыхаю.

– А с ногой что?

– Сказали, чтобы в травмпункт сходила и зашила. Перевязку сделали.

Присаживаюсь в кресло.

– Ир, и всё-таки… скажи мне, что произошло.

Она вздыхает ещё тяжелее.

– Я не знаю, – Ира делает паузу, собираясь с мыслями, – я слышала, как она встала под утро. Часа в четыре или пять. Я подумала, что она пошла в туалет. Задремала. Через какое-то время мне показалось, что её слишком долго нет. Подумала, что ей стало плохо. Пошла в ванную, постучалась. Дверь была открыта. Она лежала на полу в луже крови. Рядом были ножницы маникюрные и бутылка. Ножницы не мои – видимо, они были у неё в косметичке. Я сразу позвонила тебе.

– А что было накануне? Я так понимаю, вы вместе пили. Зачем?

– Ты не знаешь? Вчера было три года, как не стало её дедушки. Естественно, я не могла ей отказать.

Так вот оно что. Теперь понятно, почему она напилась. Осталось узнать, причём здесь ножницы и таблетки. Это уже надо говорить с Марго. И почему она пришла к Ире, а не ко мне? Я же тоже мог бы… ну, поддержать её.

– Слушай, Ир, чем я могу помочь?

– Она не может оставаться у меня. Завтра нужно отвезти её домой.

– Хорошо.

Мы договариваемся встретиться утром и вызвать такси. Потом Ира пойдет в школу, а я поеду с Марго. На этом разговор заканчивается.

Сажусь в кресло. Откладываю телефон в сторону. Делаю глубокий вдох. Грядёт какая-то жопа. И я должен собраться. Чтобы больше такой херни, как сегодня, не было. Я должен быть сильнее. Увереннее. Как назло, мне даже посоветоваться не с кем. Так всегда – когда отец нужен, его нет в городе. Да и не стал бы я с ним говорить сейчас. Хрен знает, что делать – я вообще никогда не был в таких ситуациях. Это что-то выше моего уровня. И я должен как-то прыгнуть выше головы.

И как ты собрался это сделать? Как? Хах, вот будь ты Владом, такой бы проблемы вообще бы не стаяло. Он бы разобрался с этим всем на раз-два. Почему ты не можешь быть таким, как он?

Я такой, какой я есть. И за ночь я не стану другим. Надо работать с тем, что есть. В конце концов, у меня тоже есть яйца. Просто надо сжать их покрепче.

Дотрагиваюсь до лба. По-моему, у меня температура. Должно быть, поэтому мне кажется, что я умираю. Это уже не смешно. Надо идти к врачу. Завтра же.

Как это не вовремя.

2.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

Открываю глаза.

Выключаю будильник.

6:30. Понедельник, 11 февраля.

+2 с. Ясно.

На дорогах свободно.

Требуется как минимум минута, чтобы вспомнить – да, сегодня понедельник. Мне надо к врачу. Потом забрать Марго.

Чудом поднимаюсь с кровати. Вся ночь, как в бреду. Надо выпить что-нибудь, позавтракать и собираться. Мне нельзя опаздывать.

Хожу из угла в угол второго этажа, на лестничной площадке у Иры. В руке держу справку – освобождение от школы до пятницы.

Пытаюсь разобрать, что здесь написано – и ни хрена. Терапевт с холодными руками осмотрел меня, послушал и выписал лекарства. Спросил, чем я вообще болел, делаю ли я прививки от гриппа. И всё, мне выписали антибиотики и отправили домой лечиться.

Может, это и к лучшему. Я давно хочу отдохнуть.

Застываю, когда дверь открывается. Но это соседняя.

Убираю справку в карман. Почему так долго? Что они там делают? Хотя, если вспомнить, какой вчера была Марго – нечему удивляться. Пока там Ира её соберёт и прочее.

Отгоняю от себя картинки вчерашнего.

Снова вздрагиваю, когда дверь открывается. На этот раз та. Та самая.

Это она. Это Марго. Выходит из квартиры. Сама, на своих двоих. Да, Ира придерживает её под руку. Но всё-таки Марго идёт сама, хоть и прихрамывая. Она бледная, ненакрашенная. Глаза опухшие, взгляд воспалённый. Должно быть, со стороны я выгляжу так же. Усмехаюсь – мы идеальная пара.

– Добро утро, – говорю я, когда они подходят ко мне.

Ира кивает в ответ. А Марго останавливается, замерев.

– Что ты здесь делаешь?

– А по-твоему, кто ещё может отвезти тебя домой? Я не могу, мне надо в школу, – говорит Ира. Она принуждает Марго идти дальше по лестнице.

– Да я сама бы добралась.

– Ага, конечно. Ты с матраса-то с трудом встала.

Марго шикает на Иру и бросает взгляд на меня. Похоже, она действительно не поняла, что я тогда был в комнате.

– Что? Мы ещё вчера пытались тебя вывезти.

Марго смотрит на меня. Будто ждёт, что я начну опровергать слова Иры. Но что я могу сказать? Только то, что всё так и было. Спускаемся на первый этаж.

– Ир, какого хрена? Я же просила не вмешивать Громова.

– А что я должна была делать? Мне нужна была помощь. И ничего ты не просила.

– А это не очевидно? Ты же всё прекрасно знаешь.

Ира останавливается перед дверью подъезда. Толкает Марго в плечо.

– Какая ж ты! Свинья неблагодарная! Ты завалилась ко мне вечером – я тебя приняла. Ты попросила с тобой выпить – я выпила. Ты нажралась до зелёных соплей – я наплевала на все планы и осталась с тобой. Думаешь, это такое счастье – выхаживать тебя? Обдолбанную и изрезанную, как… как свинью на ветчину! Как бы не так. Посчитай-ка, сколько ещё среди твоих, так сказать, друзей готовы возиться с тобой так, как я?

Смотрю то на Иру, то на Марго и не знаю, как мне вмешаться. И надо ли вообще.

– И что? – отвечает Марго, – взяла бы и позвонила моему отцу, в чём проблема?

– Ага, конечно! Я же не ты. Я не только о себе думаю.

– А может, и зря.

– Да, блин, согласна! В следующий раз, когда на тебя снова накатит, не приползай ко мне. Я не буду тебя спасать.

– Отлично! Супер! – Марго нажимает на кнопку и толкает дверь.

Слишком слабо. Дверь лишь слегка приоткрывается.

– Ты даже дверь нормально открыть не можешь, – говорит Ира и распахивает её до конца.

Такси уже стоит перед подъездом и ждёт нас. Я помогаю Марго залезть в машину. Затем подхожу к Ире попрощаться.

– Напиши мне, когда доедете, – говорит она прежде, чем я успеваю хоть что-то сказать, – и позвони после врача. Не забудь, ладно?

Киваю.

На этом мы расходимся. Ира уходит в сторону школы, а я сажусь в такси.

– Зачем ты так с ней? – спрашиваю я.

Марго не отвечает. Смотрит в окно, скрестив руки. Она ещё хотела положить ногу на ногу, но скривилась от боли. Так мы всю дорогу и сидим, каждый у своего окна, и не разговариваем.

Выходим из такси. Пока я расплачиваюсь, Марго доползает до скамейки у подъезда. Присаживается.

– Не сиди – простынешь, – подхожу к ней.

– Похрену, – она тяжело дышит, старается не двигаться. Кажется, её укачало.

– Тошнит?

Вместо кивка Марго моргает. Сажусь рядом с ней.

Когда её отпускает, мы поднимаемся на шестой этаж – пешком, несмотря на её ногу и общее состояние. Заходим в квартиру, Марго сразу идёт в свою комнату. Уже готова свалиться на кровать, но останавливается. Начинает снимать одежду.

– Ты завтракала? Хочешь, я что-нибудь приготовлю? Или только чай?

Марго не отвечает. Переодевшись в домашнее, присаживается на кровать. Она вся дрожит.

– Давай не будем о еде, – она заворачивается в одеяло, – Саш, нам надо серьёзно поговорить.

– Это не может подождать?

Она вся дрожит. Хочу уложить её и укутать в одеяло, но она не даётся.

– Нет, это надо сейчас.

Подтаскиваю стул к кровати. Присаживаюсь напротив Марго.

– Ну?

Она сглатывает слюну.

– Я не знаю, что ты вчера видел. Но это и неважно. Мы расстаёмся.

– В смысле? – усмехаюсь.

– В прямом. Между нами всё кончено. Я тебе ничего не должна, и ты мне ничего не должен. Ты свободен. Иди домой.

Она настроена решительно. Это начинает веселить меня.

– Да-да, уже бегу.

– Я не шучу. Ты не понял? Уходи.

– Никуда я не пойду.

– А что тебе здесь делать? Я в порядке, – говорит Марго, сотрясаясь от жуткого озноба, – я сама всё знаю и со всем справлюсь. Мне не нужна помощь.

– Ну да, да.

– Да что с тобой не так, Громов? – Марго повышает голос настолько, насколько может, – что у тебя за комплекс такой? Тебе обязательно надо всем помогать. Всех спасать. Гребанный супергерой! Этакий Супермен. Нет, Громомен. Или Громобой. Протри глаза! Все тобой пользуются, а ты и рад стараться.

– Что за бред ты несёшь?

– А что тут непонятного? – продолжает Марго, – все тобой пользуются, и я в том числе. Ты думаешь, у нас какая-то невероятная любовь-морковь? Ты ошибаешься. Любви не существует.

Закатываю глаза. Опять она за старое.

– Ой, блин. Заткнись, пожалуйста, – не выдерживаю я, – мы уже проходили это.

Это её злит ещё больше. Марго пытается подняться, опираясь на тумбочку. Видимо, она намерена выгнать меня силой.

– Да пошёл ты! Задобал! Оставь меня в покое! Пошел вон отсюда! И только рискни сюда вернуться. Я твою жизнь превращу в ад! Тебе мало не покажется! Да я вскрою себе вены, если ты хоть на километр приблизишься!

Выхожу из комнаты. Захожу на кухню и возвращаюсь с парочкой столовых ножей. Кладу их перед Марго на тумбочку.

– Что это? – спрашивает она.

– Ножи.

– Я, блин, вижу, что ножи. Нахрена ты их притащил?

– В смысле «нахрена»? – усмехаюсь. – Давай. Я жду. Вскрывайся.

– Что, блин?

– Я не знал, каким тебе захочется, поэтому принес несколько.

– О, какой же ты… – Марго закрывает лицо рукой.

– Ну, знаешь, мне кажется, это важно – самому выбрать, так сказать, орудие самоубийства. Это знак уважения.

– Хватит. Прекрати.

– Что прекратить? Ты сама начала. Тебя за язык никто не тянул. Так что, давай. Либо ты доказываешь серьёзность всех своих слов и вскрываешь вены. Либо ты балаболка, и я остаюсь. Давай, действуй. Не забудь – вдоль, а не поперёк.

Марго закрывает лицо рукой.

– Почему делаешь ты, а стыдно мне? И… балаболка? Серьёзно?.. Вообще, что за тупая манипуляция?

– Не тупее, чем у тебя, – хватаю ножи и швыряю их на пол, – а теперь сядь, блин, и заткнись. Меня задрал твой спектакль, одни визги и оры. У меня и так голова болит. Села. Быстро.

Кажется, Марго растерялась.

– … не разговаривай со мной так! – только и может она сказать.

– Села, блин, я сказал!

Она послушно опускается на постель. Другое дело. Укладываю её и заматываю в одеяло. Накрываю пледом.

– Всё, лежи, – подтаскиваю стул ближе, сажусь. – Слушай меня. Я устал. Нет, я задолбался. Вместо того, чтобы, блин, нормально поговорить, ты устраиваешь вот это. Сейчас ты берёшь и рассказываешь, что произошло. От начала и до конца. Хоть одно слово не по делу – и мне плевать. Я вызываю скорую и говорю, что ты пыталась покончить с собой. Да, они заберут тебя в психушку, но я буду спокоен, что там ты с собой ничего не сделаешь.

Марго вздрагивает.

– Нет, не надо, – она вздыхает, – я не пыталась покончить с собой.

Да? Знаешь, не похоже. Ножницы, таблетки эти. Сдерживаюсь, чтобы не съязвить.

– Ну а… в чём тогда дело?

– Саш, я не хочу говорить об этом. Это очень долгая история. И мне больно думать об этом лишний раз.

Тяжело выдыхаю.

– Я не прошу тебя выворачиваться наизнанку и изливать мне душу. Я знаю, что у тебя есть какие-то вещи, которые ты хочешь оставить при себе. Пожалуйста. Ты имеешь право. Но, – наклоняюсь вперёд, чтобы быть к ней ближе, – ты меня тоже пойми. Я не знаю, что думать. Мне казалось, у нас всё хорошо. Да, были проблемы. Но это… это не выглядело так, что в один день я увижу тебя на полу в собственной крови. Понимаешь? Просто расскажи, что вчера произошло. Или позавчера, я не знаю.

Дотрагиваюсь до её щеки. Марго прижимается к моей ладони. Какое-то время она ломается. Но всё-таки решается.

– В субботу была годовщина смерти дедушки, – начинает она и отводит глаза, – и на фоне всего прочего… мне было очень плохо. Я позвонила Ире, попросила со мной выпить. Приехала к ней. Ну, посидели, то да сё. Мы нажрались сильно. Ну, скорее только я. Ира заснула. А я не могла. Меня опять мучали кошмары, и… я так устала. От этого. Дальше я плохо помню. Я пошла в ванную. Помню, что я сидела на полу. Я плакала. Помню… кровь. И вот я просыпаюсь в комнате. От боли. Ира мне ногу перекисью залила. И я снова вырубаюсь. Потом помню врачей. Снова провал. Потом вечер.

– А таблетки? У тебя в руке были таблетки. Что ты с ними делала?

Марго сосредотачивается, вспоминая.

– Это были транквилизаторы. Они хорошо усыпляют. У меня был большой соблазн… чтобы поспать. Но я смыла их в унитаз.

Киваю. У меня невольно появляется улыбка – она смыла их в унитаз!

– Так, а…, – запинаюсь, – откуда кровь? Что случилось?

Ей всё труднее и труднее говорить. Мне и самому кажется это всё каким-то нереальным. Как будто это мой больной сон. Не может быть, что всё это на самом деле.

– Ну… я порезала себя. Да, специально. Да, я знаю, что это ненормально. Просто иногда меня накрывает, и я делаю это. Так становится легче. Если бы я не вырубилась, никто бы даже не узнал, – голос Марго начинает дрожать, – вот поэтому я и не хотела говорить. Я знаю, как это выглядит. Нет, я не сумасшедшая. Я не психопатка. И вообще проблема не в этом, это только… Со мной давно такого не было. Чтобы мне было настолько плохо, чтобы доходило до этого…

Марго замолкает. Смотрит на меня, ждёт, что я что-то отвечу.

– Если ты уйдёшь – я пойму, – не выдерживает она, – только уходи тогда быстрее. И не вызывай…

– Марго, скажи честно, – перебиваю её и продолжаю мягко, – у тебя депрессия? Я не про грустное настроение и вот эту всю хренотень, я про настоящую.

Она вздрагивает, как от болезненного укола.

– … я не знаю, что со мной происходит. Мне очень плохо. Как будто пустота разъедает изнутри. Каждый день меня херачат эти грёбанные панические атаки. Каждый, мать его, день. Я так устала…

Наклоняюсь и крепко обнимаю Марго. Чувствую, как она облегчено выдыхает, уткнувшись мне в шею. Очень хочу, но так и не рискую её поцеловать. Я не знаю, заразен ли мой кашель, лучше перестраховаться.

– Почему ты раньше не сказала? – спрашиваю шёпотом.

– Я думала, что ты не поймёшь, – отвечает она мне так же шёпотом, – потому что никто никогда не понимает. И даже я не исключение. Это как принцип суперпозиции в квантовой механике. Ядро атома, одновременно распавшееся и нераспавшееся.

Я знаю только одно в квантовой механике.

– Как кот Шрёдингера? Живой и мёртвый одновременно.

Марго кивает.

Что за странное ощущение? Внезапно я не просто почувствовал, я вчувствовал её переживания. Я помню себя когда-то таким же – и живым, и мёртвым одновременно. Опускаю взгляд на свой шрам на левой руке.

– Ты ошибаешься, Марго, – слова подбираются сами собой, – я понимаю тебя, как никто другой. Я думал, моя жизнь кончилась, когда мне сломали руку. Я чувствовал, что распадаюсь на кусочки, как кости в моей руке. Мне было больно и обидно. Я жалел себя, я ненавидел себя. Иногда мне хотелось застрелиться, настолько это было невыносимо. И мне было стыдно ещё и за это. Ведь где-то в Африке голодают дети, а я всего лишь сломал руку. Но мне от этого было не легче. Я всё равно страдал, я постоянно прокручивал тот момент в голове и думал, как бы мог всё изменить. Думал, насколько моя жизнь была бы лучше, если бы не эта травма. Насколько я был бы лучше. И мне потребовалось 2 года, чтобы пережить это.

– И что же тебе помогло? Психологи, транквилизаторы, антидепрессанты?

– Нет. Я встретил тебя.

Марго усмехается, но не саркастично, а как-то растеряно. Опускает взгляд.

– Да, я понимаю, как это звучит. Но это правда помогло мне. Благодаря тебе, я перестал чувствовать себя ущербным. Тебе, наверное, смешно…

– Нет. Я понимаю, о чём ты. Я тоже перестала чувствовать себя ущербной… в какой-то степени.

Улыбаюсь.

– Мы хорошо влияем друг на друга, – беру её за руку, – Марго, я хочу быть рядом. Помочь тебе так же, как когда-то ты помогла мне.

Смотрю на Марго. Жду от неё ответа. Замечаю, как её глаза начинают блестеть. Марго поднимает глаза к потолку, быстро-быстро хлопая ресницами. Но всё равно не сдерживает слёзы. Хватаю её и прижимаю к себе. Моё плечо заглушает громкий рёв.

Это первый раз, когда она при мне заплакала.

Марго спит, отвернувшись к стене. Она попросила не прикасаться к ней – сказала, от каждого лишнего движения её начинает мутить. Мне приходится сидеть рядом на неудобном стуле.

Слышу шуршание. Это Больцман. Подхожу к его клетке. Бедняга, про него все забыли. Достаю с полки корм, насыпаю ему. Подливаю воды из бутылки, которая предусмотрительно стоит на подоконнике. Надо не забывать заботиться о Больцмане.

Сажусь обратно на стул. Чем бы себя занять? Не знаю. Спать не получается. В телефоне сидеть не хочется. На фоне телевизор шепчет «Проект Подиум» смешным MTVишным голосом.

Я, конечно, понимал, что у Марго есть какие-то проблемы со здоровьем. Но депрессия или что-то вроде неё? Об этом я бы в жизни не догадался. Это даже как-то странно. Иногда я прикидывал, чем она может болеть. Воображал вплоть до тяжелого или смертельного заболевания. Прям как в фильме. Герои влюбляются друг в друга, а потом – недуг, трагедия… Но в жизни, как обычно. Всё гораздо прозаичнее.

Ну, и что теперь? Что мне теперь делать?

Сегодня лучше её не трогать. Пусть отдохнёт. Придёт врач, тогда понятно будет, как да что. И с завтрашнего дня я буду поднимать её на ноги. Выводить из этого состояния суперпозиции, как она сказала.

Дёргаюсь, когда слышу какие-то звуки. Как будто кто-то прошёл по коридору – но в квартире никого нет. Прислушиваюсь – тишина.

Показалось.

Снова какой-то звук. На этот раз похоже на тихий стон. Марго? Наклоняюсь к ней. Она лежит на спине, голова набок. Тяжело дышит. Из приоткрытых губ снова раздаются постанывания.

– Марго? – дотрагиваюсь до её плеча, – Марго!

Она распахивает глаза, резко отбивает мою руку.

– Не трогай меня! – хрипит она.

– Прости. Мне показалось, что тебе нехорошо.

Она оглядывает комнату, как будто проверяя, есть ли тут кто-то или что-то ещё. Протяжно выдыхает.

– Нет, это ты извини. Мне просто… приснился кошмар. Дай воды, пожалуйста.

Беру с тумбочки стакан и протягиваю его Марго. Она медленно делает пару мелких глотков, боясь, что снова затошнит. Замечаю на её лбу испарину – должно быть, у неё жар.

– Ты как?

Марго вздыхает.

– В говно.

Звонок в дверь.

Допиваю стакан воды, чтобы до конца проглотить таблетки, которые мне выписали. Бегу в коридор. Смотрю в глазок. Заглядываю к Марго в комнату.

– Марго, просыпайся. Врач пришёл.

Она кивает, вылезая из-под одеяла.

Ещё один звонок в дверь. Иду открывать.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – отвечает мне маленькая щуплая женщина, – это вы доктора вызывали?

– Да.

Впускаю её внутрь. Это не мой участковый с холодными руками. Вообще не уверен, что видел её в нашей поликлинике. Женщина выглядит совершенно обычно. Без белого халата, в простой повседневной одежде. Так по домам могла бы ходить моя мама, если бы закончила обучение в медицинском вузе.

– Как к вам можно обращаться? – беру у неё пальто.

– Татьяна Сергеевна, – представляется врач, – это вы больной?

– Нет, я родственник. Больная в комнате.

С трудом нахожу тапочки, только большие мужские. И так сойдет. Провожаю врача в комнату.

– Здравствуйте. На что жалуетесь?

Марго рассказывает, что в субботу вечером отмечали день рождения у подруги, выпили, утром стало плохо, вызвали скорую. Вроде ничего такого, по сравнению с тем, что было на самом деле. Но врач всё равно как-то так вздохнула, то ли с укором, то ли не поверив в эту историю.

Звонок в дверь. Это ещё кто?

Не хочу всё прослушать. Но надо идти открывать.

– Привет, – Милка заходит в квартиру, – а ты что здесь делаешь? И что за…

– Т-с-с, – затыкаю её.

– Кто у нас дома? – спрашивает она шёпотом.

– Пойдем, на кухне поговорим.

Милка, блин. Из-за неё придётся тратить время на объяснительные разговоры, на враньё, а не на доктора.

Закрываю за ней кухонную дверь. Милка садится за стол в пол-оборота.

– Это участковый терапевт, – сразу отвечаю.

Милка удивляется.

– Она к Марго пришла? Зачем?

– Марго заболела. Сиди здесь, я всё узнаю и приду.

Выхожу с кухни, закрывая за собой дверь. Отлично. От Милки я избавился. Хочу зайти в комнату, но чуть не сталкиваюсь с терапевтом в дверях. Она выходит в коридор. Милка, блин.

– Татьяна Сергеевна, вы уже уходите? Подождите минутку, – понижаю голос, чтобы никто нас не слышал, – ну, что вы можете сказать?

– Я уже всё девушке сказала. Рецепт и направление на столе.

Направление? Так, не надо мне этого сломанного телефона. Делаю щенячьи глазки настолько, насколько умею.

– А можете мне сказать, как она вообще? И что нужно делать, в общих чертах? Я очень переживаю за…сестру.

Врач вздыхает.

– Состояние стабильное, но похоже на легкое отравление. Через два-три дня придёт в себя, если будете соблюдать терапию. Я направила её на капельницы, один раз в день – можно в поликлинике сделать. Дезинтоксикационные препараты, противорвотные, противосудорожные, витамины. На случай головной боли принимать обезболивающие. Я всё подробно расписала, что когда. Следите, чтобы много пила воды. Есть легкоусвояемую пищу – каши, бульоны. Ну, и не пить, конечно. В ближайшую неделю, как минимум. Но чем дольше, тем лучше, конечно.

– Всё, понял. Спасибо большое, – улыбаюсь.

Мы прощаемся. Как только за терапевтом закрывается дверь, перестаю улыбаться.

Надо собраться с мыслями. Столько всего и сразу. Нужно придумать, как это всё лучше сделать. Но сначала сгоняю в аптеку.

– Заболела, говоришь? – голос Милки за спиной.

Сука, я даже не заметил, как она вышла с кухни. Видимо, стояла за углом и подслушивала.

– Пойдём на кухню.

– Надо рассказать родителям, – заявляет Милка после нашего короткого разговора, – если она так сильно напилась, значит, у неё проблемы. Ей нужна помощь.

Ага, её семья в курсе. Даже Милка.

«Нет, её отец прибьёт» – вспоминаются мне слова Иры. Да и, зная Марго, она не хотела бы их вмешивать.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Да в смысле? – возмущается Милка, – а что ты предлагаешь? Тут нет никаких других вариантов. Нужно сказать родителям, они ей помогут. Мама в Питере, но папа тоже может. Или что, ты сам хочешь разбираться с ней?

– Зачем рассказывать родителям? Она через пару дней поправится. Мы сами можем с этим справиться.

– Мы? – Милка приподнимает брови.

– Я и Марго. И ты, если захочешь помочь.

Она качает головой.

– Мы говорим о разных вещах. Да, алкоголь – это не проблема. Но ей нужна другая помощь. Специалистов. Мы с тобой здесь бесполезны. Это борьба с ветряными мельницами.

Милка права. Если бы Марго просто хандрила, я бы поднял её за день. А она порезала себя. И, судя по тем другим ранам, не один раз. Я без понятия, проблема это или только симптом, но выглядит действительно серьёзно.

У меня сейчас голова треснет.

– Дай мне время. Хотя бы до завтра. Не говори ничего. Я хочу во всём разобраться и подумать. Хорошо?

– Не могу обещать, – упирается Милка.

Выдыхаю, чтобы не наорать на неё.

– Уверен, ты хочешь для Марго только лучшего. Давай не будем спешить.

Милка закатывает глаза.

– Делай, что хочешь. Раз ты такой умный.

Захожу к Марго в комнату. Закрываю дверь и присаживаюсь к ней на кровать.

– Марго, – дотрагиваюсь до её плеча, – просыпайся.

– М? – она поднимает голову, не открывая глаз.

– Я лекарства принёс. Давай выпьем.

Помогаю ей сесть. Даю ей стакан воды и столовую ложку с гелем – это вместо устаревшего активированного угля. Я тоже иногда пью это лекарство, когда съем что-то не то. Отвратительный вкус. Как песка в рот набрать.

– Как ты себя чувствуешь?

Марго кивает, героически взяв в рот всю ложку целиком. Сразу запивает водой. Но только немного – от воды её тошнит.

– Я хотел поговорить с тобой.

– По поводу? – Марго откладывает стакан и ложку, закутывается в одеяло до подбородка. Её всё ещё потрясывает.

– Уже почти пять часов. Мне нужно идти домой. Ты можешь обещать мне, что завтра утром я приду и с тобой всё будет в порядке? В смысле, ты не порежешь себя снова и всё такое.

Марго кивает.

– Саш, я не собираюсь кончать с собой. И резать себя тоже. Это было на эмоциях. Сейчас момент прошёл.

– Хорошо, – обнимаю её, но только слегка, аккуратно, – дай мне свою ключи, я приду завтра, прям с утра. И мы пойдём на капельницу.

– Возьми в сумке.

Киваю. Целую Марго на прощание.

Возвращаюсь домой.

На моём столе стоит чёрно-белый чертёж самолёта в рамке. Тот самый, с буквой М в правом нижнем углу. А в руке держу градусник с отметкой на 38 градусов. Смотрю то на рисунок, то на градусник. То на букву М, то на цифру 38.

Слышу, как костыли шагают в коридоре. Стук в дверь.

– Да?

Женя заглядывает в комнату.

– Ты, кстати, сходил к врачу? Что он сказал?

Прячу градусник.

– Ерунда. Всего лишь сопли, кашель. Таблетки попью, и пройдет. А завтра в школу.

Вроде, она поверила.

Укладываюсь в кровать. Завожу будильник на завтра, откладываю телефон на подоконник.

Закрываю глаза.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

Открываю глаза.

Выключаю будильник на 7:00. Разрушенная голова. Рассыпающиеся конечности. Я должен ещё поспать.

Мистер Сэндмэн, принеси мне…

Выключаю будильник на 7:15.

Мистер Сэндмэн…

Выключаю будильник на 7:30.

Мистер…

Выключаю будильник на 7:45. Нет, тянуть больше нельзя.

Смотрю на экран телефона.

7:46. Вторник, 12 февраля.

+0 с. Слякоть.

Движение на дорогах затруднено.

Вторник, и я не иду на физику.

Встаю с кровати. Закидываюсь таблетками, спреями и по-быстрому собираюсь. Даже не завтракаю. Делаю вид, что опаздываю в школу.

Лифт останавливается на шестом этаже. Подхожу к нужной квартире. Снимаю перчатку, нахожу в кармане ключи, которые вчера забрал у Марго. Тихо открываю нижний замок. Плавно поворачиваю ручку, но дверь не открывается. Видимо, закрыто и на верхний. Странно. Обычно они не закрываются на два замка. Вставляю нужный ключ. Наконец, захожу в квартиру.

Замираю, не успев переступить порог. В ванной льётся вода, скорее всего, из крана раковины. Смотрю на часы – 8:11. Отец Марго уходит в 7:30, а Милка около восьми. Кто же это? Милка проспала? Или Марго уже поднялась с кровати?

Бросаю взгляд на обувь. Мужской нет. Зато лишняя пара женской.

А вдруг это её мама вернулась из Питера? Как я объясню, зачем пришёл так рано? И как открыл дверь?

Успокойся. Зашёл за Марго. Дверь была открыта. Если что – извинишься и уйдёшь. Всё.

Заглядываю за угол. Дверь в ванную открыта.

Не верю своим глазам.

Ира.

Стоит перед зеркалом в белой рубашке, чёрных джинсах. Чистит зубы.

Вешаю куртку и снимаю ботинки. Сначала заглядываю к Марго – она спит. Проскакиваю в комнату на цыпочках. Осматриваюсь. Ага, я так и понял. Ира правда ночевала здесь – на стуле её сумка, вещи.

Отгоняю дурацкие мысли. Да, скорее всего, они спали вместе, но это ничего не значит. Она её лучшая подруга, забей. Сейчас не до ревности.

Замечаю на тумбочке блюдце с окурками. И стакан рядом. Что-то меня в нём смущает. Подношу его к носу. Долго-долго принюхиваясь, всё-таки улавливаю запах – резкий, противный, как бензин.

Устремляюсь в ванную.

– Ир, какого хрена?

Она пугается и попадает тушью себе вглаз.

– Ай!.. – она пытается проморгаться, – как ты вошёл? Я не слышала.

– Ира, блин! Какого хрена?! – ударяю стакан о стиральную машинку, чуть не разбив его, – какого хрена ты сюда припёрлась?! Чтобы угробить её?!

– Тс-с-с-с! – Ира шикает, – не кричи на меня! Что ты разорался? Я вчера вечером пришла навестить Марго. У неё случилась паническая атака. Ей было плохо. Я решила остаться на ночь.

Паническая атака? Неважно. Потом.

– Да? А это ты как объяснишь? – показываю на стакан, – почему вы пили? Как ты это позволила?

– Она не могла заснуть. Мучилась. Просила налить ей немного. Она сказала, что резко бросать пить нельзя, что нужно постепенно снижать дозу. Я загуглила…

– Сука, корвалолу, блин, налила бы ей! Терапевт вчера приходил и сказал не пить. Неделю, как минимум! Неделю! Ты вообще понимаешь, что она отравилась? А ты ей ещё подбавила. У тебя хоть немного мозг работает?

– Раз ты такой умный, где ты был? Почему ты даже не знал, что с ней? И почему в субботу она пришла ко мне, а не к тебе? Да ты вообще ничего не понимаешь!

– Я как раз понимаю! А ты нет.

– Ага, конечно! Это я всё знаю, а не ты! Это я была с ней все эти годы! Если бы ты знал её так, как я, ты бы не ушёл вчера. Да, может, я не так разбираюсь в медицинских штуках. Но я знаю Марго. И я знаю, что она падает на дно и…

– А что ты тогда не останавливаешь её? Раз знаешь?

– Не перебивай меня! Это бесполезно. Ты думаешь, я не пыталась? Единственный человек, который может её остановить – это она сама. И ей нужно дойти до этого дна, чтобы оттолкнуться от него.

– Ага! А по дороге к этому дну она будет резать себя и в один прекрасный день прирежет окончательно. И ты предлагаешь тупо смотреть на это.

– Какой же ты идиот, Громов! Ты даже не знаешь, что такое селфихарм. Загугли, блин. Она не сделает с собой ничего. Но ей нужен кто-то рядом, чтобы поддерживал. Я или ты, неважно. Дай ей время. Она выберется. Сама. И только так. Ты это не исправишь.

– Нет. Нет, я поставлю её на ноги и не буду ничего ждать. Это бред.

– Это не бред! Серьёзно, Саш. Я пыталась и не один раз. Это как биться о стену. И ты расшибёшь лоб раньше, чем стена хотя бы треснет.

– Так может и не надо ломать стену? Можно же найти дверь.

Ира вздыхает.

– Я не уверена, что она там есть.

Мы молча смотрим друг на друга, не знаем, о чём ещё говорить. Ира достаёт из кармана телефон.

– Я опаздываю в школу. Вернёмся к этому разговору вечером. Если захочешь.

Оставляю её одну, чтобы не мешать собираться.

Блин, надо покормить Больцмана. Пока не забыл.

Сижу на кухне. Пью чай и гуглю, что такое селфихарм.

«Преднамеренное повреждение своего тела по внутренним причинам без суицидальных намерений».

Не заболевание, а симптом. Ага.

«Может быть без клинического диагноза или связано с психическими расстройствами: пограничное расстройство личности, большое депрессивное расстройство, тревожное расстройство, расстройство приема пищи, посттравматическое стрессовое расстройство и другие».

Гуглю каждое – ничего не понятно. Это может быть что угодно или ничего. По описанию подойдёт любое, кроме пограничного. Под некоторые попадаю даже я.

«В большинстве случаев, самоповреждение является ответом на сильную эмоциональную, психологическую боль. Из-за того, что внимание пациента переключается на чувство физической боли, эмоциональная боль притупляется – могут временно ослабнуть чувство депрессии, чувство вины, ощущение тревоги, стресса, мучительные воспоминания».

Марго говорила об этом, я помню.

Метод лечения – устранение внутренней причины. Психотерапия. Поддержка близких. Обсуждение чувств, доброжелательные и доверительные отношения.

Откладываю телефон в сторону.

Что делать?

Давай по порядку. Что я знаю о Марго? Было что-то, что она называет переломными моментами. Она страдает чем-то, типа депрессии, какими-то там атаками и самоповреждением. А! Ещё как-то здесь замешан алкоголь. Всё.

Охренеть, как понятно. Прям всё по полочкам разложил, долбанный в рот.

Но что делать-то?

Можно придерживаться старой тактики. Я помогаю ей встать на ноги, не давая ей погружаться в своё состояние кота Шрёдингера.

Можно выбрать путь Иры. Он срабатывал раньше. Пустить всё на самотёк, поддерживать Марго, и она сама найдёт способ выбраться.

А ещё есть вариант Милки. Рассказать их родителям о Марго, они берут всё в свои руки, подключают профессиональную помощь.

Три плана действий. В каждом есть и своё рациональное зерно, и куча подводных камней. Три варианта и один я. Что же выбрать?

К такому жизнь меня не готовила. Она только учила решать варианты грёбанного ЕГЭ.

Допиваю горячий чай. Смотрю на часы – время уже полдесятого.

Вот что. Я выберу то, что будет лучше для Марго. Но позже. Сейчас надо решить насущные проблемы.

Поднимаюсь из-за стола. Беру с полки стакан и наливаю в него холодную воду.

Захожу в комнату Марго. Она всё также спит, зажав одеяло между ног. Подхожу и опрокидываю половину стакана с холодной водой прям ей на лицо.

– Твою мать! – вскрикивает Марго после резкого глубокого вдоха, – что за…

Прыскаю ещё половину.

– Громов, сука! Ты что, блин…

– О чём мы с тобой вчера договаривались, а?! – хватаю её за волосы на затылке, накручиваю их на руку, – ты мне что вчера обещала?!

– Не трогай меня! – она пытается разжать мой кулак, но это бесполезно. Я гораздо сильнее.

– Тебе врач что вчера сказала, а?! Что?! Не пить! Не пить, она сказала!

Тяну её за волосы назад. Марго стискивает зубы. Замечаю в уголках глаз навернувшиеся слёзы.

– Отпусти. Мне больно.

– А печени твоей не больно?! Я думал, ты поняла вчера всё. Ты пообещала.

– Я обещала не резать…

– Ты ещё спорить со мной будешь?

Сдёргиваю с неё одеяло. Закидываю Марго к себе на плечо. Она пытается сопротивляться, кусает меня и царапается. Но она слишком слаба, чтобы это реально помешало мне. Тащу её в ванную. Засовываю её в ванну, прям в одежде.

Включаю душ. Окатываю Марго холодной водой.

Такого оглушительного визга я никогда от неё не слышал.

Мы сидим на кровати в комнате. Марго, голая, греется под пледом. Я сижу сзади, сушу её волосы.

– Я не собираюсь извиняться, – выключаю фен, расчесываю её пряди, – в следующий раз что-нибудь похожее выкинешь, будет ещё хуже. Я, блин, бегаю за тобой, лечу, а ты себя гробишь.

Марго молчит.

– Да пожалуйста, можешь со мной не разговаривать. Я не хочу слушать твои оправдания. Даже если тебе было плохо, ты должна была бороться. Если не могла бороться – позвонила бы мне. Я бы пришёл. Даже посреди ночи.

Марго не отвечает.

– Я не узнаю тебя, Марго. Посмотри, во что ты превратилась. Ты жалкая. Нет, я не про то, что с тобой происходит. Да, у тебя проблемы, ты сама не своя, ты плохо себя чувствуешь. Но Марго, которую я знал, всегда встречала своего врага лицом к лицу, боролась с ним. Никогда не прогибалась под него. Я даже не мог подозревать, через что она проходит. Настолько смело она держалась. А теперь что? Марго идёт на поводу того же самого врага. Ведёт себя, как крыса. Предаёт своих же союзников. Это явно не моя Марго. Какая-то Марго-самозванка. Жалкая самозванка.

Марго снова не отвечает.

– Решай. Моя Марго знает, что я ей не враг. Что я пытаюсь помочь. И мы вместе боремся против её врага. Теперь нашего общего. Поэтому моя Марго сейчас поцелует меня и пойдёт дальше собираться на капельницу. А Марго-самозванка может дальше дуться и сидеть в своём болоте. В одиночестве. С самозванкой я не собираюсь возиться. Лучше пойду домой и займусь своей жизнью.

Марго молчит. Сажусь напротив неё.

– Так что, кто ты такая? Моя Марго? Или самозванка?

Марго вздыхает. Смотрит не на меня, а куда-то в сторону. Достаёт руку из-под пледа, вытирает глаза. Ещё раз вздыхает. Ту же руку кладёт мне на плечо. Затем обнимает меня за шею. Прижимаю её к себе крепко-крепко.

Это она. Это Марго. Моя Марго.

Заваливаемся в квартиру.

Марго падает на табурет.

– Саш. Ведро. Ванная, – она вся зелёная.

Не снимая грязных ботинок, в два прыжка добираюсь до ванной. Два прыжка обратно. Подсовываю Марго под нос ведро. Она обхватывает его руками, тяжело дышит. Снимаю с неё шапку.

– Уйди, – шепчет Марго.

Вылезаю из ботинок, отставляю их в сторону. Ухожу в ванную.

Закрываю унитаз крышкой. Без сил уваливаюсь на него. Облокачиваюсь о раковину.

Я, блин, сейчас сдохну. Одежда насквозь мокрая. Меня шатает из стороны в сторону, даже, блин, сидя. Надо выпить таблетки. Полежать. Отдохнуть.

Слышу, что Марго всё-таки вырвало.

Поднимаюсь. Нахожу в шкафчике салфетки. Смачиваю одну. Шагаю шаг за шагом, шаг за шагом в коридор. Забираю у Марго ведро, стараясь не смотреть в него. Хорошо, что у меня заложен нос.

– Ты как? – сажусь рядом, вытираю её лицо.

– Я уст-тала, – говорит Марго, шмыгая.

– Т-с-с, – успокаиваю её.

Грёбанные капельницы. Поликлиника вроде бы не далеко, но не для нас. Идти пешком было ошибкой. Я, блин, больной. Она вообще никакая и с хромой ногой. Пёрлись через неубранный снег, мокрый и гадкий, под которым местами лёд. На обратном пути не выдержали, взяли машину. Ехать на такси тоже было ошибкой. Марго сильно укачало. Вырвало на улице. Теперь здесь.

Ну и что, блин, дальше делать? Нам ещё целых два раза нужно смотаться. Туда-обратно. Нахрен вообще это надо с такими проблемами.

Может, забить на эти капельницы?

– Давай сюда, – снимаю с себя и Марго куртку. Помогаю ей разуться, – сейчас всё нормально будет.

Увожу её в комнату. Хочу посадить Марго на кровать, но она в уличной одежде. Устраиваю её на стуле.

– Подожди секунду. Я раздену тебя.

Марго кивает.

Приношу ей с кухни два стакана воды и таблетки, в том числе и противорвотные. Надо было, блин, раньше ей дать их. Как я сразу не догадался? Она выпивает всё через силу.

– Молодец, – целую её в голову.

Первом делом стаскиваю с Марго свитер. Снимаю повязку на правом локте – полчаса давно прошли. Зашибись. На месте катетера уже появился синяк. Криворукие медсёстры, блин. Замечаю, что это не единственный синяк. Ещё один на плече. И ещё один. Как будто кто-то схватил её. Они достаточно старые – почему я не видел их раньше?

– Откуда у тебя это?

Марго пожимает плечами – хотя я даже не уточнил, о чём говорю.

Хм. Так, не сейчас.

Переодеваю её в домашнее. Укладываю Марго в кровать. Заворачиваю в одеяло и плед, чтобы перестала дрожать.

– Отдыхай.

Марго кивает, прикрывая глаза.

Так хочется прилечь рядом с ней. Обнять. Погреться. И забить на всё. На следы от моих грязных ботинок в коридоре. На ведро с рвотой. На обед, который нужно приготовить. Пускай этим всем займётся кто-нибудь другой. А я пока спокойно поболею.

Вздыхаю. Выхожу из комнаты.

Оборачиваюсь. Марго заходит на кухню в одеяле, из-под которого торчат две бледные ножки в шерстяных носочках. Какие-то они слишком худые.

– Ты чего встала?

– Не могу заснуть, – Марго садится на стул, – что ты делаешь?

– Пытаюсь разобраться с этой шайтан-машиной, – тыкаю кнопки на мультиварке. Которая якобы должна была помочь мне приготовить суп быстро и вкусно. Но на деле быстро и вкусно получилось сварить только мои мозги.

– Я сама ей не пользуюсь. Мне проще так приготовить.

– Ага, я уже тоже так подумал.

Куда-то нажимаю и – о, чудо! – мультиварка начинает обратный отсчёт. Ставлю воду на плиту. Достаю из холодильника сосиски. Бросаю взгляд на Марго – она никак не реагирует. Значит, её не смущает, что я так хозяйничаю в её доме. Хорошо.

– Как ты себя чувствуешь? – бросаю макароны в кипящую воду.

– М-м-м… бывало и хуже.

Больше не разговариваем, пока я разбираюсь с обедом. Марго смотрит, как я жарю сосиски. Снова мучаюсь с мультиваркой, когда та заканчивает варить суп. В конце концов, накрываю стол. Всё это время она сидит в своих мыслях или слушает ветер в голове. Наверное, я не знаю.

– Приятного, – подсаживаюсь к Марго за стол.

– И тебе.

Она без охоты берёт столовую ложку. Помешивает куриный бульон – водянистый, пресный. Ей сейчас можно только такое. Что-то вроде таких раньше ела моя сестра. Кто ж знал, что когда-нибудь мне понадобится этот рецепт.

Чтобы Марго не чувствовала себя совсем паршиво, глядя на мои макароны с сосисками, я налил и себе порцию супа. Пробую первую ложку.

– Он не так уж и плох, – усмехаюсь.

Быстрее съедаю ещё ложку, чтобы она мне поверила.

– Я знаю, – отвечает Марго с легкой улыбкой, – горячо просто.

С трудом добиваю это подобие супа и приступаю к настоящей еде.

Убираю посуду со стола.

– Спасибо, – говорит Марго.

Не знаю, как, но она смогла доесть свою порцию.

– Пожалуйста.

Включаю чайник. Достаю с полки две кружки. Я ждал этого момента, когда не надо будет отвлекаться на готовку или еду.

– Марго, давай поговорим, – наконец-то начинаю разговор. Ставлю перед нами готовый чай. Сажусь за стол.

– Ну, давай, – она настораживается.

– Смотри, сейчас мы лечим тебя. Через пару дней капельницы закончатся. К выходным перестанем пить таблетки. А что дальше?

– В каком плане?

Сейчас надо очень аккуратно подбирать слова.

– Я, конечно, ничего не понимаю в… этих делах. Но что-то мне подсказывает, что не будет такого, что – щёлк, – и в понедельник ты идёшь в школу. Или ты всё-таки собираешься?

Марго вздыхает.

– Честно? Ты прав. Не думаю, что я готова. Я не могу туда вернуться. Не сейчас, – она делает паузу, опускает взгляд, – я не хочу никого видеть, слышать. Эти лица одноклассников и учителей с усмешками. Эти взгляды, читать в них, типа «а, вот и она, которая грохнулась недавно». Тупые вопросы от наших друзей: «что с тобой случилось?», «ты в порядке?»… ох, вот это вот всё. У меня нет сил выглядеть нормально, делать вид, что со мной ничего не происходит. Ничего не происходит, пока я ношусь по замкнутой лестнице, вверх-вниз, в поисках выхода, которого нет.

Она заводит руку в волосы, зажимает прядь между пальцев.

– Я не понимаю. А что произошло? Я чего-то не знаю? – спрашиваю я.

Марго пожимает плечами.

– Да вроде ничего. А вроде и сразу всё. Вроде бы всё по мелочи – там где-то поссорилась с кем-то, там русский опять завалила, одно, другое, третье… И вот ты сидишь передо мной и спрашиваешь: «Зачем ты пыталась покончить с собой?». А я не пыталась. И вообще не понимаю, как мы пришли к этому разговору.

Мне становится не по себе. Как будто всё это время я стоял на твёрдой почве. А оказалось, что это большая льдина. И вот она треснула. Холодная вода затапливает мои ботинки. Я беспомощен. Мне некуда бежать.

Мне нужна помощь. И ей нужна помощь. Одним нам не выбраться из этого.

– Н-но… это же долго может продолжаться. Неделю. Месяц. Полгода. Это сейчас у меня есть возможность быть с тобой. А потом? В конце концов, нам же школу заканчивать. Ты не думала… получить помощь?

Марго морщится.

– Саш, я всё прекрасно понимаю. Я не тупая. Своей рациональной частью я осознаю, что что-то не так, надо что-то делать. К кому-то обратиться. Но моя иррациональная сторона… это сильнее меня. И я даже не про мысли говорю – хрен с ними. Это на физическом уровне. Одно только желание перебороть себя, сделать что-то… против, сломать систему – и меня накрывает тревога, паническая атака… страх непонятно перед чем. Непонятно отчего… и кости ходуном.

Она поджимает ноги и обнимает свои колени.

– Я только с тобой могу поговорить об этом. Ира уже не слушает меня. Родителям плевать, у них своих проблем хватает. Психологи? Ну… Мне кажется, если я обращусь куда-нибудь, меня положат. А я не хочу. Мне страшно. Антон рассказывал мне, что, когда он как-то лежал, в соседней палате был мальчик, который сдирал кожу с лица. До мяса. Потом пальцы вытирал о стены. Все стены были в ошмётках его лица и крови. Нет уж, я не готова погружаться в это.

Стоп, что?

– Слушай, ты вроде говорила, что вы с Антоном познакомились в больнице. Ну, и…? – смотрю на неё вопросительным взглядом.

– А, ну… – она заминается, – я поняла, о чём ты спрашиваешь. Да, я не уточнила, что была психиатрическая больница. Он там лежал, а я находилась в дневном диспансере – меня туда мать засунула. Ну, это, знаешь, когда тебя утром приводят и вечером забирают. Мы пересекались на групповых тренингах.

– Хорошо… я понял.

Ещё больше новой информации. С которой я не знаю, что делать.

– Наверное, это надо прояснить. То, куда я ходила и не говорила тебе – это был не психолог. Это была арт-терапия. Моя мать считала, что это мне чем-то помогает. Но, по-моему, это на одном уровне с астрологией, гороскопами… хотя рисовать мне нравилось.

– О. Вот оно как… понятно. Я понял, – шевелю мозгами, чтобы как-то направить разговор, – так у тебя… большой опыт в этой… области. Ты вообще знаешь, что с тобой?

– Ну, скорее нет, чем да. В диспансере мне ничего не говорили, а на арт-терапии… ну… – лицо Марго искривляется так, как у неё бывает, когда речь заходит о чём-то антинаучном, – в общем, это не очень информативное… мероприятие.

– Нет. Я о том, можешь ли ты хоть что-то делать, чтобы помогать себе. Тебе же наверняка давали какие-нибудь… упражнения. Психологи же так делают, да?

Марго задумывается. Только сейчас в полной мере ощущаю, как пересохло во рту. Перевожу взгляд на свою кружку. Чай, наверное, уже остыл, а я так и не притронулся к нему.

– Ну, давали что-то, – говорит Марго, – но я не знаю, насколько это будет эффективно.

Делаю пару глотков – да, едва тёплый.

– Я предлагаю так, – отставляю кружку, – ты точно должна перестать пить. Это, блин, самая большая проблема. Я помогу тебе с этим. И с другими какими-либо внешними вещами, по необходимости. А ты занимаешься собой. Чем-то, что поможет тебе.

– Я не уверена, что… слушай, у меня нет проблем с алкоголем. Мне тяжело спать, он просто помогает мне…

– Нет, ничего не хочу слышать, – перебиваю её, – тебе выписали лекарство от бессонницы. Его ты будешь пить, а алкоголь нет. Это даже не обсуждается. Иначе я не вижу смысла что-то пытаться. И мучать друг друга тоже. Я серьёзно.

По глазам вижу, что она понимает, о чём я. Но не отвечает.

– Либо мы проходим через это дерьмо вместе, либо никак.

– Да поняла я, – Марго вздыхает, – хорошо. Как скажешь.

– Тогда договорились.

Беру её за руку, сжимаю холодные пальцы.

– Мы справимся. Я уверен.

Марго кивает.

Закрываюсь в ванной.

Включаю кран. Из него ударяет прохладная струя. Пальцами касаюсь потока, пропуская через них воду. Она бесконечна, как и количество её молекул водорода и кислорода. Ополаскиваю лицо, протираю шею и затылок – почему нельзя сделать вдох кожей? Почему такая роскошь только у земноводных? Пытаюсь высморкать нос.

Переменный успех.

Тихо опускаю крышку, сажусь на унитаз. Смотрю на воду. Её плеск в раковине, эхо о кафель ласкают слух. Успокаивают нервы.

Сейчас бы душ принять. Моё тело такое противно влажное, одежда липнет к нему. Хочется смыть с себя эту кожу, которая не дышит, эту болезнь, которая душит. Лечь в кровать. Отдохнуть. Заснуть без кашля.

Достаю из кармана телефон. Часы показывают полпятого.

Вздыхаю.

Слышу, как в замке входной двери поворачиваются ключи.

А вот и Милка. Наконец-то.

Выхожу в коридор.

– Привет.

Она пробегается по мне взглядом, кивает. Даже не скрывает, что не рада моему присутствию.

– Я сейчас ухожу. Можно тебя на минуту? – понижаю голос до шёпота, – только выйдем на лестницу.

Она закатывает глаза. Достаёт тапки из нижнего ящика стеллажа для обуви.

Мы выходим из квартиры, очень тихо закрыв дверь. Идём к лестнице за лифтом, спускаемся к окну. Встаём друг напротив друга – Милка присаживается на подоконник, а я прислоняюсь к периллам.

– Ну? – она скрещивает руки на груди.

– Ты рассказывала про Марго родителям?

– Пока нет. Папа вчера не ночевал дома.

Странно. Он же главврач, они не дежурят. Ладно, неважно.

– И не рассказывай. Это сейчас ни к чему.

– Это Марго так сказала? – Милка стреляет в меня взглядом, – или это типа ты так решил?

– Мы оба считаем, что не надо вмешивать родителей. Так будет лучше. Марго сейчас в таком состоянии… я думаю, ей нужен покой. Она не готова заниматься этим. Я хочу стабилизировать её, а после убедить обратиться к специалисту. Чтобы она сама к этому пришла, а не тупо засунуть её в какую-нибудь клинику. По-моему, это лучший вариант.

Милка усмехается.

– Она никогда не будет готова. И с чего ты вообще взял, что знаешь, как лучше? Почему ты принимаешь какое-то там решение? Это я её сестра. Я, мама, папа – мы, её семья, знаем, как ей будет лучше. Сколько ты её знаешь? Полгода, год? Мы с ней всю жизнь. А ты никто и звать тебя никак. Может, через месяц-два найдёшь себе другую. Ты же этим сейчас занимаешься? Вот и не лезь.

Она меня уже бесит.

– О чём ты вообще?

– Я слышала ваш разговор с Алисой.

– Какой разговор?

– Не прикидывайся дураком. Ты знаешь, какой.

Твою ма-а-а-ать… Новый год. Дача Влада. Мы с Алисой на кухне. Я так и знал, что это дерьмо мне ещё аукнется! Сука! Милка всё знает! Милка! Это трындец.

Стискиваю зубы, чтобы не палить эмоции. Не позволяю взгляду падать на пол.

Успокойся.

– Э-э-э… напомни. Я правда не понимаю, о чём ты.

– Ха! Ты даже не помнишь, – её интонации становятся ещё резче, – на даче у Влада. Вы стояли на кухне, обсуждали ваш недавний перепихон.

– Ты, видимо, что-то не так поняла.

– Да? А как это можно понять? «Мы были пьяные, давай забудем об этом, бла-бла-бла».

– Ну… да. За несколько дней до этого мы встретились, выпили вместе. Не помню, из-за чего, из-за какой-то мелочи поругались. Сказали друг другу много лишнего. Об этом мы и разговаривали.

Милка смотрит на меня недоверчиво. Но чувствую, что её уверенность пошатнулась.

– А тот поцелуй?

Ну, Алиса!

– Поцелуй? – делаю вид, что вспоминаю, – а, это. Какой же это поцелуй? Дружеский чмок. Ты что, не знаешь Алису? Она всех так целует.

– Громов, я тебе не верю.

Вздыхаю. Делаю вид, типа как она вообще могла подумать о таком.

– Мил, послушай. Я люблю Марго. Так, как никого никогда не любил. Я бы никогда с ней так не поступил. Я бы никогда не стал ей изменять, – показываю ей все десять пальцев, чтобы она видела, что я ничего не скрещиваю, – клянусь, я не изменял твоей сестре. Клянусь, я не изменял Марго. Между мной и Алисой ничего никогда не было.

Милка смотрит на меня и, вроде, начинает верить. Хочется скрестить пальцы на ноге, но она может заметить – тапочки открытые.

Ты будешь гореть в аду. Или что там полагается за ложные клятвы.

Ой, да заткнись.

– Надеюсь, с этим мы разобрались, – складываю руки на груди, – так вот. Я не прошу тебя помогать мне. Но хотя бы не мешай. Не говори родителям. Если ты правда так хорошо знаешь Марго, ты знаешь, что она этого не хочет.

Милка мнётся.

– Блин, да делайте, что хотите! Но если что-то пойдёт не так – я тут же всё расскажу. Ты понял?

– Не пойдёт. Я не позволю.

Она никак не реагирует на мои слова. Поднимается по лестнице к квартире.

– Мне пора. Скоро твой отец придёт.

Марго обнимает меня за шею крепко-крепко. Сердце кровью обливается, как представляю, что надо оставить её одну.

– Завтра увидимся, – целую её в голову, – звони, если что. Обязательно.

– Хорошо, – ей приходится отпустить меня.

– На ночь таблетку.

Она кивает.

– Я помню.

Открываю входную дверь. Бросаю последний взгляд на Марго. Она тоже смотрит на меня. Не отрываю глаз до самого лифта.

– До завтра! – кричу, зайдя в кабину.

– До завтра.

Створки лифта закрываются, и только тогда наш взгляд прерывается.

Мне не хочется этого делать. Но чувствую, что должен.

– Алло, Ир? Ты можешь говорить?

– Алло? Да, – отвечает она встревоженно, – что-то случилось?

– Нет. Всё в порядке. Просто… ты сможешь сегодня переночевать у Марго? Как вчера. Мне кажется, ей нужна поддержка. Я бы сам, но мне лучше не пересекаться с её папой.

– Хорошо, – Ира не задумывается ни на секунду.

– Я подумал о твоих словах. Всё взвесил. Я всё-таки считаю, что Марго надо поставить на ноги. Собрать её. Я хочу сейчас помочь ей стабилизоваться. А потом убедить обратиться к специалисту. Буду рад, если ты поможешь в этом.

– С этим, – поправляет Ира.

– Ну, да.

– Я сделаю то, что в моих силах.

Фух. Хотя бы Ира адекватная.

– Спасибо. Только не давай ей пить, – усмехаюсь.

– Да я поняла уже.

Кажется, Ира тоже улыбнулась.

– Ладно, пока. А то у меня рука замёрзла. Я домой иду.

– До свидания.

Нажимаю кнопку сброса. Убираю телефон в карман.

Завожу будильник на завтра. Падаю лицом на холодную подушку.

Что за безумный день.

Закрываю глаза.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

Открываю глаза.

Выключаю будильник на 7:30. Смотрю на экран телефона.

7:31. Вторник, 13 февраля.

–1 с. Гололёд.

Движение на дорогах затруднено.

Среда. Вот и наступила среда.

Стоя под душем, я конкретно так спускаю пар. Это помогает немного отвлечься. Но только немного. Впереди меня всё ещё ждёт очередной день, в который может произойти чёрте-что и хрен поймёшь, что с этим делать.

Достаю из кармана ключи Марго. Сначала пальцы не слушаются, но я всё-таки открываю ими дверь. Захожу в квартиру. Опускаю взгляд вниз, на обувь – только сапоги Марго.

Отлично. Ира уже ушла в школу.

Слышу, как тихо-тихо раздаются голоса из телевизора. Значит, Марго не спит. Узнаю Хайди Клум из «Проекта Подиум». Сука, я уже знаю, её имя, её голос и название программы – что за нахрен?

Снимаю ботинки и вешаю куртку. Готовый ко всему, направляюсь в ближайшую комнату. Открываю дверь. Заглядываю внутрь.

Марго лежит на кровати, закутавшись в одеяло до самого подбородка.

– Доброе утро.

– Доброе, – отвечает Марго себе под нос, не отрывая взгляд от телевизора.

Фух.

– Как ты себя чувствуешь? – подхожу и целую её в лоб. Заодно принюхиваюсь. Алкоголем не пахнет.

– Голова болит… Я не спала.

Я так и понял. Она бледная, выглядит, как белая простыня после стирки. Будто её полночи замачивали, стирали, полоскали, отжимали и повесили такую мятую высыхать.

– Сейчас покормлю тебя и дам таблетки, – подхожу к окну, открываю его.

Марго кивает.

Переодевшись в домашнюю одежду, иду на кухню. Только переступаю порог – под ногой раздаётся хруст, и стопу пронзает острая боль.

– Ай! Блин.

Снимаю носок. В ногу до крови вонзилось несколько немаленьких осколков. Осторожно вытаскиваю их. Оглядываюсь – весь пол усыпан такими же, на плитке кофейные разводы. Замечаю дужку, как ручку кружки. Сначала одну, потом вторую. Что, мать твою, тут произошло?

Кое-как ковыляю обратно в комнату.

– Марго? А что случилось на кухне?

Её усталые глаза так и не отрываются от экрана.

– Да как обычно. Отец. Гора грязной посуды. Срач. Скандал. Ор. И так далее, – сообщает Марго в телеграфном стиле и вздыхает.

И это было при Ире? Надо поговорить с ней.

– Где у тебя пластырь?

Только в этот момент Марго наконец-то переводит взгляд на меня. Даже вылезает из своего одеяльного укрытия, приподнявшись на локтях.

– Ты поранился? – она открывает тумбочку, перебирает свою аптечку.

– Ерунда. Не умру.

Марго протягивает мне «Мирамистин» и пластырь. По-быстрому обрабатываю ногу и заклеиваю её. Вроде нормально.

– Спасибо.

– Точно ерунда?

– Да. Лежи пока, я сейчас всё уберу и приготовлю завтрак.

Марго кивает. Зачем я так сказал? Как будто бы она собиралась вставать, ага.

Забираю у Марго тарелку с кашей. Сегодня она получилась более съедобной, не такой густой, как вчера. Но Марго всё равно осилила только половину.

– Сейчас постарайся поспать, – протягиваю ей стакан с водой и таблетки, – а на капельницу пойдём часа в три.

Марго выпивает лекарства. Ставит пустой стакан на тумбочку.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – помогаю ей лечь.

– Нет, Саш, правда. Спасибо. За всё, – она вздыхает, – я знаю, что это нелегко, и я…мне очень неловко, что ты так со мной возишься.

– Давай без этого, – укутываю Марго в одеяло, – я же сказал, что буду рядом. Что помогу тебе. Мы же пара не только тогда, когда всё хорошо – помнишь?

Она кивает, слабо улыбнувшись. Целую её лицо много-много раз, пока она не закрывает глаза. Беру пульт и выключаю телевизор. По-тихому выхожу из комнаты.

Сколько не высмаркиваюсь, всё равно нос заложен. Выключаю кран. Смотрю на себя в зеркало: лицо бледное, а нос красный – из-за раздражения. Я выгляжу, как заядлый кокаинщик. Достаю из заднего кармана пакетик с порошком «Антигриппина».

– Говоришь, это самый лучший товар? Что ж, посмотрим, так ли он хорош, – приоткрываю пакетик, вдыхаю апельсиновый аромат, но не чувствую его, – ах… да-а-а… это, мать его, потрясающе… нигга…

Мозги вообще не варят. Даже не могу вспомнить какой-нибудь типичный диалог из фильма. Складываю пакетик обратно в карман.

Пока Марго отдыхает, надо убраться в квартире. Кажется, как она слегла, так никто ни хрена не делал. Только вот пару кружек перебили. И то, так и оставили. Ну конечно, пускай Марго убирает. Кто ж ещё. Больше же некому. А если не уберёт, так наверняка вечером опять ор поднимут.

Тьфу, блин.

Иду на кухню, раз уж с неё начал. Собираю мусор и выношу его за дверь, пытаясь не разглядывать содержимое пакета. Перемываю гору посуды – наконец-то, блин, хоть будет, из чего чай попить.

Оглядываюсь. Надо протереть поверхности от кофейных разводов, пятен от кетчупа… едрить твою. Где, блин, ещё одна губка или тряпка? Заглядываю в шкафчики по очереди. В самом последнем натыкаюсь на… Блин, это тот самый шкафчик медика. Алкоголь на любой вкус. Виски, коньяк, вино, мартини. Подешевле, подороже.

Это очень плохо.

Замка никакого нет. А алкоголя столько, что пропажа одной бутылки будет незаметна. И Марго знает об этом. Твою мать.

Достаю телефон и фотографирую шкафчик. Теперь каждый день буду проверять его.

Закончив с кухней, захожу в большую комнату. И это не спальня, это зал. Я тут раньше никогда не был, но был уверен, что это спальня родителей. А тут ещё одна дверь. Я, блин, столько встречаюсь с Марго, а даже не знаю, что у них четырёхкомнатная квартира.

Открываю дверь в ту соседнюю комнату. Заглядываю внутрь. Ну да, тут двуспальная кровать, это точно спальня. Наверное, здесь убираться не буду. Тут, вроде, не так уж засрано.

Минуточку. Смотрю на разобранный диван позади себя. Затем на двуспальную кровать. Снова на диван. Снова на кровать. Это… странно. Почему он разобран? Здесь же никто не спит, он только мешается.

Ну, как бы, ладно. Они его не трогают, и я не буду.

Тут особо убирать нечего. Протираю толстый слой пыли с комода, телевизора, журнального столика. Книжного шкафа. Рассматриваю книги. На верхних полках всякая классика. На средних я никого не знаю – Выготский, Хорни, Эриксон… а, нет, Фрейда знаю. Тут ещё Анна Фрейд – видимо, жена или дочь. Какие-то ещё книги по психологии. А вот эти мне кажутся знакомыми. Где-то я их уже видел. И имя автора тоже… Яковлева З.Ю.

Беру с полки первую попавшуюся. На обложке написано: «Яковлева З.Ю. Посттравматическое стрессовое расстройство у детей и подростков». Листаю страницы. Ну так, опросники какие-то, диагностика, очень много текста. О, помощь. Это интересно.

Пробегаюсь глазами. Поощряйте клиента говорить о своих чувствах… Говорите клиенту о своих чувствах… Бла-бла… Говорите вашим друзьям и семье о чувствах… Бла-бла… Постарайтесь не проецировать собственные чувства… Ну, короче, я понял. Чувства – это важно.

Заглядываю в конец книги. И чуть не отскакиваю от увиденного. На странице фотография… Марго. Так мне сначала кажется. На самом деле, это не она, хотя очень похожа. Так это… её мама? Нахожу внизу подпись: «Яковлева Зоя Юрьева».

Пытаюсь вспомнить, как зовут маму Марго. Она мне вообще говорила? Нет, не помню. Да, она вроде тоже психолог. Но она ли это? Хрен его знает. Но очень похожа. Ещё раз вглядываюсь в лицо.

Блин, Саш, ну ты чё тупишь-то! В квартире Марго есть полка с книгами женщины, которая похожа на Марго, как две капли воды. Ты правда думаешь, что это совпадение? Или её семья тоже поразилась этому сходству и решила собирать все книги этого автора? Сука, конечно, это её мама, блин.

Ставлю книгу обратно на полку. Возвращаюсь к уборке.

Подхожу к окну и раздвигаю шторы.

– Марго-о-о-о, – говорю тихим голосом, – пора вставать.

Она морщится от ударившего в глаза света.

– М-м-м…

– Давай. Просыпайся, – снимаю с неё одеяло, – надо уже собираться.

Не жду, когда Марго взбодриться, перетаскиваю её с кровати на стул. Она не сопротивляется. Стаскиваю постельное бельё, его давно пора поменять. Отношу его в ванную, забрасываю в стиралку и запускаю её.

Когда возвращаюсь, застаю Марго, озирающуюся по сторонам с удивлённым взглядом.

– Ты что, убрался?

– Да. Везде, кроме спальни родителей и комнаты Милки. Осталось только пропылесосить и полы помыть. Почистить клетку Больцмана и покормить его.

Глаза Марго становятся ещё больше. Кажется, она думает, что я её разыгрываю. Или что я не я, а инопланетянин, замаскировавшийся под её парня.

– Теперь твоя очередь.

– Что?

Подхватываю Марго на руки и несу её в ванную.

– Нет, Громов, стой. Стой! Я не разрешаю. Нет.

Марго, голая, стоит в ванне и прикрывается шторкой.

– Если можешь мыться сама – пожалуйста. Но я не уйду отсюда.

– Да в смысле? Почему я не могу помыться одна? Ты нарушаешь моё личное душевое пространство.

– Даже не пытайся, – складываю руки на груди, – я остаюсь. И шторку убери.

– Ты что, думаешь, у меня в шампуне вискарь спрятан? Или что?

– Нет, но…

– Но что?

Вздыхаю.

– Ладно. Только я всё равно остаюсь.

Сажусь на крышку унитаза. Пытаюсь через шторку разглядеть, что она делает. Но вижу только нечёткий силуэт. Её рука тянется к шампуню. Ага, значит, моет голову. Хорошо. Продолжаю внимательно следить.

Смотрю на часы на телефоне – как же она долго. У меня уже задница затекла. Но вот, наконец-то, выключается кран. Тонкие пальцы хватают с крючка полотенце. Шторка отодвигается. Марго вылезает из ванной.

– Ты как-то долго.

– Было бы быстрее, если бы ты не стоял над душой, – Марго берёт ещё одно полотенце, сушит им голову.

Замечаю тот самый порез на её бедре.

– Как нога? Выглядит охренеть, как плохо.

– И болит так же, знаешь ли, – ей явно не нравится, что я поднял эту тему.

– Надо сходить к врачу и зашить.

– Не надо. Так заживёт, – Марго надевает трусы.

– Края слишком далеко. Ни хрена не заживает. Ты что, не видишь?

Она поворачивается ко мне другим боком. Наверное, чтобы я больше не видел рану. Но порез по-прежнему видно, он слишком большой.

– Мы всё равно идём сегодня на капельницу. Почему нельзя пойти к травматологу и зашить? Это для тебя же лучше.

Одевшись, Марго присаживается на край ванной. Кажется, сегодня она чувствует себя лучше – гораздо увереннее двигается. Но настроение прыгает.

– Я не хочу. Понимаешь? НЕ. ХО-ЧУ, – раздражается Марго.

– Почему? Объясни тогда, – вспоминаю слова из той книги, про чувства, – я же волнуюсь. Расскажи… что ты чувствуешь.

Она закатывает глаза.

– Ты говоришь, как моя мама, – она вздыхает, – ну, что тут объяснять? Я не хочу сидеть перед этим дядькой и врать ему, как это произошло. Не хочу видеть, как он усмехается и не верит мне. Не хочу раздеваться перед ним. Не хочу чувствовать стыд за то, как я выгляжу. И я не только про ногу. И, в конце концов, я не хочу, чтобы он трогал меня. Этого достаточно?

Да уж. Вспоминаю, как тот терапевт трогал меня холодными пальцами. Приятного мало.

– Хорошо. Что ты предлагаешь? Зашить-то всё равно нужно.

– Да ты задолбал уже! – Марго не выдерживает, повышает на меня голос, – зашить, зашить! Да я сама зашью!

– Ну так зашей! – ору я в ответ.

– И зашью!

Марго открывает шкафчик под раковиной, где что-то вроде большой аптечки. Хочет сесть на колени, но морщится от боли.

– Достань вот эти хреновины, вот эту и эту.

Хреновины – это круглые иглы. А также нитки, «Мирамистин» и не только. Ну да, мы же в квартире хирурга. Неудивительно, что здесь так полно медицинского хлама.

– Ты что, реально сама хочешь зашить? – говорю я уже спокойным голосом.

– Раз ты так настаиваешь – да, – Марго тоже отвечает спокойно, хоть и едко, – здесь нет ничего сложного. Я умею.

– Откуда? – достаю всё нужное.

Марго подготавливает ногу и рабочее место.

– Ну, вообще-то, если ты не знаешь, я из династии врачей. Мой отец – хирург. Мой дедушка – военный хирург. И я тоже должна была пойти по их стопам, – Марго усмехается, начинает говорить с гордостью, – дедушка с детства меня готовил. Вместо считалок – медциинские запоминалки. Типа «как на lamina cribrosa поселился crista gali», вот это вот всё. Игры из разряда «покажи структуры черепа». Накладывание швов на курицу. Дедушка говорил, что у меня руки прирождённого хирурга. Да, блин, у меня было весёлое детство.

– Почему ты тогда идёшь на инженера-авиаконструктора?

Марго медлит с ответом.

– Ну, – она дотрагивается до безымянного пальца и мизинца на правой руке, – так получилось. Получилось, что если я и буду кого-то резать, то только себя.

Смотрю на Марго. Она усмехается.

– Расслабься. Это шутка.

Слегка улыбаюсь. Шутница, блин.

Уже пять минут мы сидим в полной готовности и ничего не делаем. Марго держит иглу возле пореза. Я удерживаю пинцетом края раны. И ничего. Замечаю, что у Марго дрожат руки. Возможно, от стресса, а возможно, она всё ещё не до конца отошла от отравления.

– Может, я попробую? Я, конечно, не умею, но ты можешь…

– Нет.

Снова сидим и молчим. У меня уже затекли пальцы. Вздыхаю. Надо как-то поменять руку.

– Смочи ещё раз антисептиком, – говорит Марго строго.

Слушаюсь и брызгаю ногу «Мирамистином». Обильно, как она показывала. Марго перекладывает иголку в левую руку, сгибает и разгибает правые пальцы.

– Нет, я не смогу. Нет.

Она глубоко вздыхает, сжав кулаки до белых костяшек. Убираю всё в сторону, на стиралку. Обнимаю Марго, прижав к себе.

– Ничего страшного.

– Нет, блин. Ты прав, её нужно зашить, – она всхлипывает мне в футболку, – ну почему… почему всё так происходит… почему у меня получается всё вот так…

– Так, тихо-тихо, – заглядываю ей в глаза, вытираю слёзы, – смотри на меня. Смотри. Всё хорошо. Ты просто устала. Но мы всё равно зашьём тебе ногу. Смотри. Мы сходим на капельницу. Потом пойдём к травматологу. Слушай. Я зайду вместе с тобой. Я навру ему что-нибудь вместо тебя. Я всё время буду рядом. Если хоть раз косо на тебя посмотрит, я ему хлебало разобью, поняла? Никому не позволю тебя обижать. А хочешь, хочешь надеть мою футболку? Или толстовку?

Мои слова успокаивают её. Марго кивает.

– Пошли.

– Пойдём, – усмехаюсь.

Она толкает меня в плечо.

Пока Марго лежит в процедурном кабинете, пишу Ире сообщение.

«Ир, привет. Что произошло сегодня утром?»

Повезло. Она почти сразу печатает ответ.

«Доброго времени суток. Не знаю, а что? Я ушла часов в 7 утра. Больше ночевать у них не буду».

«Почему?»

Вижу, что Ира прочитала сообщение. Но медлит отвечать.

«Её папа не в восторге от гостей».

Ясно. Я так и думал.

Уже хочу убрать телефон в карман, но приходит ещё одно сообщение.

«Как она?», – пишет Ира.

«Лучше. Только злая какая-то, и настроение прыгает».

«Ха! :D Не обращай внимания».

Усмехаюсь.

– Почему ты не хочешь показывать? – протягиваю Марго стакан воды и таблетки.

Она сидит на кровати, уже переодетая в домашнее. Выпивает лекарства.

– А зачем?

– Ну, хочу знать, ради чего мы столько мучались, – улыбаюсь.

– Да ладно, там смотреть-то не на что. Шов как шов. К тому же, повязку снимать – нахрен надо.

Марго укладывается на кровать, включает телевизор. У меня уже мозги пухнут от этих программ на MTV, всех этих реалити-шоу и прочей хрени. Я понимаю, что Марго так отвлекается, но можно же что-то другое придумать. Беру пульт, нажимаю кнопку «Off».

Ловлю непонимающий взгляд от Марго. Он превращается в недовольный.

– Я смотрю вообще-то.

– Я знаю. Давай займёмся чем-нибудь другим. Для разнообразия.

– Например?

Выхожу из комнаты. Возвращаюсь с коробкой в руках.

– Что это за хренотень? – спрашивает Марго.

– Не знаю, настольная игра какая-то. Нашёл на книжном шкафу, когда убирался.

– А, это Милки, наверное.

– Давай сыграем, – сажусь за стол и открываю коробку.

Чувствую, как внимательно Марго наблюдает за моими действиями.

– Она же детская, – говорит она.

– Тут написано от восьми и старше. Сойдёт. Давай, поднимайся с кровати. Если проиграешь – покажешь шов.

Марго вздыхает. Наверняка закатывает глаза. Встает с кровати и подходит к столу. Уступаю ей место.

– Ты затеял всё только ради этого? Чтобы посмотреть?

– Раскладывай пока, я за стулом схожу.

– Ага, – Марго вздыхает снова и садится за стол.

– Серьёзно? И это всё?

– Да, – закрываю буклет с правилами игры.

– Да тут же даже думать не надо. Тупо крутишь эту фигню и ходишь по клеткам. В чём тогда смысл?

– Просто получать удовольствие, – ставлю две машинки на старт. На красной машинке розовая фигурка, на синей – голубая, – давай, ты старше, ты ходишь первая. Так в правилах написано.

– Это принципиально важно?

– Выбирай, образование или карьера, – игнорирую её вопрос.

Марго хмыкает. Скрещивает руки на груди.

– А ты что выберешь?

– Конечно же, образование. Это выгодно. Да, надо брать кредит, но зато я потом смогу выбрать и карьеру, и зарплату, причем любые. А без образования можно рассчитывать только на то, что попадётся.

– Тогда я выбираю карьеру.

– Да ладно?

– Здесь же нет варианта «сдохнуть от передоза подзаборной шлюхой»? Тогда в жопу образование. Моя героиня не ищет лёгких путей.

Усмехаюсь. Раскладываю перед Марго две колоды с карточками «Карьера» и «Зарплата». Она вытягивает «Художника» и одну из самых маленьких зарплат. Но невероятно радуется этому.

– Да, твою мать! Я художница-нищебродка. Идеально.

Похрену, что Марго кривляется. Я рад, что игра хоть как-то занимает её.

Через несколько ходов я заканчиваю так называемое образование. Выбираю карточку «Доктора» и самую большую зарплату – в 5 раз больше, чем у Марго. В общем-то, мне вообще везёт. Буквально в два прыжка моя синяя машинка догоняет машинку Марго, и мы оказываемся на одной клетке.

– Ну, привет, красавчик, – Марго достаёт розовую фигурку и сажает её к моему голубому человечку, – куда направляешься?

– Точно не знаю, – улыбаюсь.

– Ну, тогда заедь ко мне.

Марго берёт мою машинку с нашими человечками, ставит её куда-то в сторону, «в кусты», и изображает жаркий секс прям в салоне автомобиля. Затем она достает розовую фигурку, возвращает в свою красную машинку. А заодно утаскивает пару крупных банкнот из моих денег. МОИХ денег!

– Эй! Эй!

– А ты как думал? Ты, блин, подобрал в баре первую попавшуюся художницу, да ещё и нищебродку!

– Марго, это вообще не по правилам.

– Мне насрать, это мои честно заработанные.

Она не принимает никаких возражений, крутит вертушку дальше. Ей выпадает один, и красная машина отправляется на клетку с надписью: «Вы сбегаете, чтобы пожениться! Переместитесь на клетку СВАДЬБА».

– Ха, видишь? Я сбежала. И женюсь.

– Выходишь замуж, – поправляю я.

– Неважно.

Марго добавляет к своей машинке две голубые фигурки. Хотя по правилам надо только одну.

– Дай угадаю, –усмехаюсь, – ты вышла замуж по залёту? И это типа твой муж и сын?

– Нет, ты что. Это оба мои мужа.

Мне уже смешно от того, во что превратилась эта детская игра.

– Ты серьёзно?

– Да! А что такого? У нас большая шведская семья, мы поэтому и сбежали. Чтобы жить втроём. И сбежали мы от таких, как вы, зазнаек-докторов с красными дипломами, которые осуждают нашу свободную любовь.

– Ну да, да. Вы же, художницы-нищебродки, не признаёте брак.

– Конечно. Брак – это пережиток прошлого. Юридическая формальность.

Не уверен, что это всего лишь слова героини глупой игры. Это могут быть и мысли настоящей Марго. Улыбка как-то сама съезжает.

Игра идёт дальше. У меня всё достаточно спокойно. Я тоже женился, завёл двух детей, обе девочки. Благодаря большой зарплате всё стабильно, оформлены страховки на машину, на дом. А каждый ход Марго загоняет её в долговую яму.

– Мда, – вздыхает она, беря очередной кредит, – наверное, сейчас моя героиня думает о том, что надо было выходить замуж за того доктора.

Усмехаюсь.

Марго крутит вертушку, и её фишка попадает на клетку: «Ваша машина попала в аварию». Нужно заплатить много денег, иначе теряешь несколько победных очков. А у Марго и так всё плохо.

– Да ну в жопу, – говорит она, – короче, моя героиня устала от такой жизни, инсценировала смерть, свалила нахрен от этих мужей-дегенератов и начала всё заново.

Марго выбрасывает лишние фигурки из своей машинки и ставит её на «Старт». Я не возражаю, пусть делает, как хочет. От этого даже веселей. На этот раз Марго выбирает дорожку с образованием. Через пару ходов выбирает себе новые карточки – на этот раз «Учителя» и нормальную зарплату.

После этого всё веселье теряется. Марго перестает менять и нарушать правила. Да и вообще смысл игры пропадает, ведь я почти выиграл, а она только снова выходит замуж.

– А жениться обязательно? – спрашивает Марго.

– По правилам да.

– А я не хочу. Смысл выходить замуж за какого-то придурка?

– Почему за придурка?

– Ну так, ты же в другой машине.

Усмехаюсь.

– А за меня, значит, ты бы вышла?

– Конечно! Ты же успешный доктор! – она смотрит на меня и расплывается в улыбке.

Рассматриваю её глаза. Мои любимые зелёные глаза.

– Не, а по-настоящему? Вышла бы? – рот произносит сам собой.

Марго отводит взгляд. Она теряется, улыбка на её губах то исчезает, то появляется снова. Скрещивает руки на груди, откинувшись на спинку стула.

– Ну, я… зависимо от того, зачем.

– В смысле «зачем»?

– Я не считаю брак… чем-то необходимым. Если два человека хотят быть вместе, он им не нужен. Поэтому я из принципа не хочу замуж. Просто так или тем более по залёту. Другой вопрос – это… ну, как бы… дети.

В этот момент Марго бросает на меня взгляд – проверяет реакцию. Она что, думает, я боюсь слова «дети»? Специально не отвечаю ей.

– Понимаешь, меня так воспитывали, – продолжает она, – что в браке обязательно должны быть… как бы дети. Ну и… блин, как бы… я считаю, что вся эта юридическая хрень только для этого.

– А ты не хочешь детей?

– Я? – Марго начинает ёрзать на стуле, – хочу ли я детей? Ну, это биологический смысл жизни. Поэтому, конечно, надо. Но каждый… ну, сам… решает. Вот, например, а ты хочешь?

– Я-то хочу. Не сейчас, конечно. Но когда-нибудь, – говорю я, а потом всё-таки добавляю, – поэтому и спрашиваю.

– Ну, если когда-нибудь… в теории… – Марго кивает.

– То есть «да»?

– Да.

Марго робеет посмотреть на меня, но всё-таки поднимает взгляд. Наши глаза встречаются. Чувствую, как между нами пробегает искра. Не та, что заставляет людей влюбляться друг в друга. Нет, эта похожа на искру электричества. Разряд, в секунду пролетевший по проводам, от одного электрода к другому. Мы поняли друг друга без лишних слов. Признались в мыслях, которые каждый думал про себя.

«КОГДА-НИБУДЬ».

Сердце начинает биться чаще. Не из-за волнения или чего-то такого. Наоборот – до этого оно остановилось. Такими темпами у меня будет аритмия.

Мы отводим взгляд друг от друга. Не знаем, куда смотреть.

– Ты проиграла, – прерываю неловкое молчание.

– Что?

– Ты проиграла. Показывай шов.

– Ты проиграла, показывай шов, – передразнивает меня Марго, – ты неисправим, Громов.

Часы показывают полчетвёртого. Милки ещё нет, но мне уже пора идти. Женя попросила прийти пораньше, сходить в магазин, сделать домашние дела. Она и так злится, что я стал пропадать до вечера, и ей приходится сидеть дома одной целый день. А ещё мне надо кое-что решить.

Складываю футболку и шорты, которые уже стали моими, и убираю в шкаф.

– Ты не знаешь, когда придёт Милка? Мне уже пора.

– Я так понимаю, она сегодня допоздна, – говорит Марго, наблюдая за мной из кровати, – мне кажется, она с кем-то встречается.

– Почему?

– У меня из тумбочки стали пропадать презервативы. Не думаю, что она делает из них бомбочки с водой и кидает с балкона у подруги.

Усмехаюсь.

– Ты сможешь побыть одна? Вечер и ночь. Я бы остался, но…

– Я понимаю, – Марго вылезает из-под одеяла и садится на кровать, – иди и не волнуйся. Если что, я позвоню.

Она провожает меня до двери. Мы прощаемся. Когда дверь закрывается, мне кажется, я слышу за ней грустный вздох.

Возвращаюсь домой.

Заваливаюсь на кровать.

Ещё раз проверяю телефон. Звонков пропущенных нет, смс тоже. Ладно, надо спать. Милка обещала присмотреть за ней.

Завожу будильник на утро.

Даже не верится, что этот день прошёл… в общем-то нормально. Может, я себя накручиваю? И всё не так плохо? Или самый-самый кризис миновал и дальше всё будет только лучше? Тогда и не понадобится ни к кому обращаться – всё само пройдёт. Хорошо бы было.

Отворачиваю к стенке. Завтра День Святого Валентина. Марго не признаёт этот праздник. Но я постараюсь, чтобы она полюбила его. Завтра будет хороший день…

Закрываю глаза.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

Открываю глаза.

Выключаю будильник на 7:00.

Нет, я не буду его перезаводить. Я должен встать пораньше. Смотрю на экран телефона.

7:01. Четверг, 14 февраля.

–2 с. Гололёд.

Движение на дорогах затруднено.

Четверг. И День Святого Валентина. Надо выпить побольше всякий таблеток, чтобы не кашлять каждые пять минут.

Подхожу к двери квартиры Марго. Ищу ключи в кармане. Кажется, я немного переборщил с одеколоном – всё время чувствую его аромат. Стоило ли брить лицо? Я, в принципе, сбрил над губой, в целом подровнял. Но я так и не понял, как Марго относится к тому, что я стал позволять себе отпускать бороду. Вернее, то, что у меня растёт вместо неё на шее и по контуру лица. До настоящей бороды мне ещё далеко.

Открываю замок. Заглядываю в квартиру –на полу только обувь Марго. Из её комнаты, естественно, этот MTVишный голос. Только это не Хайди Клум, а что-то другое, потому что я пришёл раньше. Захожу внутрь.

– Доброе утро, – говорю я, снимая куртку.

Мне никто не отвечает. Не слышит, что ли?

Дверь только слегка прикрыта. Вхожу в комнату. Странная картина: Марго сидит за столом, где клетка Больцмана, видимо, в наушниках. Шкаф открыт, и рядом с ним коробка, как из-под обуви. В ней какие-то вещи. Вроде, в том числе фотографии – насколько я могу увидеть.

– Марго?

Она по-прежнему не слышит.

– Марго, – аккуратно дотрагиваюсь до её плеча, стараясь не напугать.

Она всё равно вскакивает в испуге, резко разворачивается ко мне, замахнувшись.

– … ты охренел? – Марго достаёт наушники, осматривает меня. Как будто пытаясь убедиться, что это я.

– Я несколько раз тебя окликал, ты не… подожди, ты плакала?

Её глаза красные, и на щеках ещё свежие следы от слёз. За спиной она что-то прячет.

– Что случилось? – пытаюсь заглянуть ей за плечо. Вижу только, что с Больцманом всё в порядке. И у него даже есть еда. Марго его покормила, это хорошо.

Она дёргается.

– Всё нормально. Правда. Поставь чайник, я пока всё уберу.

Оглядываю её – это уже вошло в мою привычку. Не видно, чтобы она причиняла себе вред. Она не пьяная. На паническую атаку не похоже. Тогда… всё в порядке?

– М-м-м… ладно, – ухожу на кухню.

Я специально не тороплюсь возвращаться. Она бы сказала, если бы что-то было не так. Значит, это просто что-то личное, и я застал её врасплох. В этом нет ничего страшного.

Стучу в дверь, хоть она и открыта.

– Чайник вскипел.

– Хорошо. Спасибо, – Марго сидит на кровати, собирает расчёской волосы в хвост, – ты сегодня… в рубашке?

Наконец-то она заметила.

– Да, – подхожу к ней поближе, чтобы разговаривать лицом к лицу, – ты же помнишь, какой сегодня день?

– Э… четверг? – Марго откладывает расчёску на полку над кроватью.

– Сегодня День Святого Валентина. И я хотел пригласить тебя на свидание.

– А-а… А!. А? Свидание? Я вообще не очень признаю этот праздник.

– Я знаю. Но это хороший повод выбраться из дома и развеяться.

– Я не уверена, что у меня есть силы куда-то идти.

– У тебя не получится отказаться, – улыбаюсь, – я воспользовался тем сертификатом, который ты мне подарила. Кино на двоих. Я уже всё забронировал. И мы поедем на такси туда-обратно. От тебя только требуется собраться.

Марго вздыхает.

– Ладно. Хорошо.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, расположившись на ковре перед телевизором. В джинсах же нельзя на кровать. Но рубашку я всё-таки переодел, чтобы не помять её и не заляпать.

Идёт второй час, как Марго начала собираться. Благо, она уже на финальной стадии –наносит макияж, сидя за столом. Через отражение в маленьком зеркальце я могу видеть её лицо.

– Сойдёт, – Марго пальцем замазывает синяки под глазами, – надеюсь, ты понимаешь, что я делаю это только ради тебя. Потому что ты организовал всё, пришёл весь такой красивый. Только поэтому.

Усмехаюсь.

– Я старался. Не забудь, нам ещё на капельницу после кино. Сегодня последний день.

– Хорошо. Я очень хреново спала, – продолжает Марго, – часов в 11 вечера у меня случилась паническая атака. Потом кошмары снились.

Вспоминаю ту книгу по психологии: чувства – это важно. Отвлекаюсь от телевизора, теперь я максимально внимательный.

– Почему ты мне не позвонила?

– Ты уже спал. Я не хотела тебя беспокоить, – она убирает что-то вроде тоналки в сторону, берёт тушь, – извини, я не хочу глаза подводить.

– Ну и не подводи. Ты и так красивая.

Маленькая усмешка в уголке губ. Я смог её вызвать. Я молодец.

– И всё-таки в следующий раз позвони мне.

– Да я и сама смогла справиться, – Марго вздыхает, – типа применила дыхательную гимнастику, пыталась переключать мысли. Всё равно было тяжело прийти в себя.

– Главное, что ты справилась. Это же хорошо.

Она ничего не ответила. Но я не забью на этот разговор.

– Ты сказала, что тебе приснился кошмар. Что за кошмар?

– Я не очень хочу разговаривать об этом.

Сажусь к ней поближе. Теперь могу видеть её лицо напрямую, хоть и в профиль.

– Бабушка в детстве мне говорила, что если кому-то рассказать свой кошмар, то он больше не повторится. Мне всегда помогало.

Марго усмехается.

– Я не верю в такие вещи.

– Но, может, попробуешь? Хуже-то точно не будет.

Она убирает тушь в косметичку. Поворачивается ко мне, но смотрит в пол.

– Ну, это не совсем кошмар. Я не знаю, как это называется. Со мной такое происходит время от времени. С тобой такое бывает? Когда ты вроде как просыпаешься, но видишь всякую хрень вокруг, при этом не можешь пошевелиться.

– Нет, у меня такого не было. И что ты видишь?

Звук вибрации. Это Марго пришла смс. Она бросает беглый взгляд на экран, берёт телефон, чтобы ответить.

– Это Ира, – говорит Марго, хотя я не спрашивал, – она предложила провести вечер вместе, но я написала, что не смогу.

– Она хотела провести с тобой 14 февраля?

Марго удивляется.

– … не думаю, что здесь был такой подтекст.

Она откладывает телефон.

– По поводу кошмара, – дыхание Марго учащается, она начинает теребить пальцы, – всегда одно и то же. Как будто кто-то заходит в комнату – не знаю, кто. Я вижу только чёрный силуэт. Он медленно подходит ко мне. А я лежу и не могу пошевелиться. Не могу позвать на помощь. Не могу даже закрыть глаза. А он подходит всё ближе. И ближе. Я уже чувствую его дыхание, неприятно тёплое, – она колеблется, а потом добавляет, понизив громкость голоса, – он зажимает мне рот ладонью. Я начинаю задыхаться. А он… трогает меня. Хочется кричать. Орать. Но я могу… только терпеть.

У меня холодные мурашки пробегают по рукам, ногам и даже по спине. Судя по всему, она никому никогда не рассказывала про это.

– Ну, теперь он не должен повториться, – я протягиваю Марго руку, – а если всё-таки повторится, мысленно позови меня. Где бы я ни был, я перемещусь в твой сон и надаю люлей этому чёрному человеку.

Она сжимает мне пальцы.

– Я попробую, – вздыхает после паузы, – куда мы хоть идём?

Улыбаюсь.

– Недалеко отсюда. Кинотеатр «Салют». Знаешь такой?

Марго мотает головой.

– Нет, не знаю. Первый раз слышу.

Зато я отлично знаю. В детстве мы с Максом и Артёмом часто ходили в «Салют». Типичное советское здание, снаружи и внутри. Два кинозала с устаревшими экранами. И каким-то чудом там был компьютерный клуб на втором этаже. Тесное прямоугольное помещение, набитое компьютерами с новейшим Windows XP. Тридцать рублей в час. При том, что на завтраки мне давали пятьдесят – этого хватало либо на одну сосиску в тесте с банкой газировки, либо на две без. А тут тридцать. Но это была фигня. Набить живот – пятьдесят рублей. А сыграть с пацанами по сетке – бесценно.

Мы с Марго подходим к «Салюту». Останавливаемся перед дверьми, пока Марго докуривает сигарету. Разглядываю фасад здания. Удивительно, что этот кинотеатр ещё жив. И ведь ничуть не изменился. Только афиши поменялись. Интересно, какой он внутри? Может, ремонт сделали? А что случилось с компьютерным клубом? И сколько завтраков теперь нужно отдать за час?

Марго тушит сигарету и выбрасывает её в урну. Тяну на себя дверь – уже не такую тяжёлую, как в детстве. Заходим внутрь.

Оглядываюсь по сторонам. Это даже смешно. Абсолютно всё то же самое. Как будто время остановилось не только лет пять назад, но и с советских времен. Единственное, мне казалось, что всё здесь как-то больше. Помещение шире. Потолок выше. Наверное, так всё и было. Просто я был ниже, младше. И деревья казались большими.

– Поднимемся наверх? У нас ещё есть время, – говорю я Марго.

– Зачем?

– Я тебе кое-что покажу.

Поднимаемся по мраморной лестнице на второй этаж. Как сейчас помню, сразу первая дверь направо. Подхожу к ней. Дёргаю за ручку – не закрыто. Захожу внутрь.

Мда…

А чего ты ждал? Ты знаешь хоть один компьютерный клуб, который остался с тех времён? Кто ходит в компьютерные клубы в 2013 году?

Пустое прямоугольное помещение. Даже не помещение, а коридор. Две двери ведут в туалеты. Не верится, что когда-то здесь были столы и компьютеры. Как они здесь умещались? Как-то умещались. Это точно было тут. В стене так и остались розетки.

– Ты хотел показать мне туалеты? – спрашивает Марго.

– Нет, – усмехаюсь, – здесь раньше был компьютерный клуб. Я часто ходил сюда в детстве.

– Наверное… тут было весело.

– Да, – киваю, – было.

Беру Марго за руку. Спускаемся обратно вниз по лестнице.

Вместо номеров здесь у залов цвета. Мы заходим в красный. Видимо, потому что здесь всё красное – стены, пол, деревянные кресла.

– Пойдём туда, поближе к центру. Можем сидеть, где угодно, – улыбаюсь, – весь зал в нашем распоряжении.

– Давай на второй ряд, – говорит Марго, – тут экран достаточно далеко.

Снимаем куртки. Располагаемся на втором ряду по центру. Марго расстёгивает сапоги. Удивлённо смотрю на неё.

– Что? Раз мы одни, – она закидывает ноги на кресло впереди. – Только не говори, что ты никогда не хотел так сделать.

Усмехаюсь. Снимаю ботинки.

– Что это за ванильное название – «Тепло наших тел»? Это какая-то ванильная хрень, типа «Сумерек»? – шепчет Марго перед началом.

– Не совсем. Он весёлый. И это про зомби. Тут, кстати, играет тот чувак из «Молокососов», который тебе нравится.

– Ш-ш-ш! – она наигранно шикает.

Усмехаюсь.

В какой-то момент отвлекаюсь от фильма и краем глаза подглядываю за Марго. Она кусает губу, но выглядит нормально. Не встревоженная и не слишком усталая. Кажется, фильм её тоже нравится.

Опускаю взгляд. Её кисть как раз лежит на краю подоконника.

Дежа вю.

Наш первый поход в кино. Мы ещё не встречались. Пошли на ужастик «Женщина в чёрном» с Дэниэлом Рэдклиффом. Я весь сеанс дёргался, но не из-за происходящего на экране. Моя левая рука теснилась на подлокотнике с правой рукой Марго. Я то и дело случайно касался её оголённого запястья. Это смущало. Но привлекало больше. Её кожа была нежной и мягкой. Только об этом я и мог думать. Самым-самым нелепейшим способом я попытался взять её за руку. Сначала мы соприкоснулись мизинцами. Я положил свой сверху, якобы случайно. Марго не заметила – вернее, сделала вид, что не заметила. Затем подобрался к её безымянному. Завладел им. И вот так, палец за пальцем, я взял Марго за руку. Мне казалось, это незаметно. Дурак.

Усмехаюсь. Опускаю руку на подлокотник рядом с Марго. Не успеваю ничего сделать, как она кладёт свою ладонь на мою, переплетая наши пальцы. Подношу её кисть к губам и целую каждую фалангу. Марго делает вид, что не обращает внимания. Хотя всем телом наклоняется ко мне ближе.

Хочу её поцеловать, но – вдруг я заразный? И она тоже превратится в кашляющего зомби.

У Марго вибрирует телефон. Смс. Она открывает её. Кто ей пишет? Снова Ира?

Мы поднимаемся по лестнице на шестой этаж к квартире Марго. Мы идём неспеша из-за её ноги. Я только рад, мои лёгкие не выдержат такого подъема.

С каждой ступенькой Марго всё больше мрачнеет.

– Всё-таки, было хорошо, да? – стараюсь завести разговор, – тебе понравилось?

Она только кивает в ответ.

– Не обращай внимания. Я просто хочу спать.

Надеюсь, что так. Видимо, свидание и капельница её совсем вымотали.

И правда, почти сразу Марго заваливается в кровать. Мне ничего не остаётся, как пойти наводить порядок в квартире. А потом пойти в туалет, высморкаться и с лёгким налётом грусти подрочить.

Открываю замок входной двери.

– До завтра, – наклоняюсь и целую Марго в щёку.

Она обнимает меня, целует в ответ, но как-то вяло, отстранённо. Что утром, что сейчас она какая-то встревоженная. Что-то не так.

– Марго? Ты уверена, что всё в порядке?

– Да, – отвечает она слишком быстро.

Скрещивает руки на груди. Пытается не встречаться со мной взглядом. Нет, мне это совсем не нравится.

– Я же не слепой. Я вижу, что что-то не так.

– Это неважно, тебе пора домой, – Марго открывает дверь. Наверное, думает, это поможет ей спровадить меня.

– Значит, всё-таки что-то произошло, – упираюсь руками в дверной проём, – Марго, ты знаешь, что я не отстану. Давай без этого. В чём дело?

Марго вздыхает.

– Если я скажу, ты отстанешь? Пойдёшь домой?

Киваю. Хотя, скорее всего, я уже никуда не пойду.

Марго снова вздыхает.

– Когда мы были в кино, отец написал мне, что ему позвонила Елена Михайловна. Сказала, что я пропустила диагностическую и вообще давно не появлялась в школе, – Марго делает паузу, – мне кажется, что он сегодня что-то устроит вечером.

Быстро закрываю дверь, пока не успеваю передумать.

– Тебе нельзя оставаться.

Мы сидим друг напротив друга, Марго на кровати, я на стуле. Не хочу, чтобы она видела, как у меня дрожат колени, и слышала, как часто бьётся сердце.

Я сильный. Я уверенный. Я справлюсь.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Марго.

Пожимаю плечами.

– Поговорю с ним. Не знаю. Что потребуется, то и буду делать, – стараюсь не качаться на стуле из стороны в сторону, но тело не слушается, и я продолжаю елозить.

Часы на кухне пробивают восемь часов вечера.

Марго качает головой.

– Ничем хорошим это не кончится. Уходи, пока не поздно.

– Не нагнетай.

В коридоре слышатся шорохи. Сердце замирает. Ключ поворачивается в замке. Мы с Марго одновременно вскакиваем с мест. Шаги – это Милка вышла в коридор. Дверь открывается.

– Привет, пап, – радостный голос Милки.

– Привет-привет, – голос, от которого у меня сжимаются все внутренние и пара наружных органов.

Тянуть больше нечего. Мы с Марго встаём и выходим в коридор.

– Привет, – она встаёт около двери в свою комнату, складывает руки на груди.

Её отец кивает. Стоя к нам спиной, он снимает куртку. Его немного качает из стороны в сторону. Тогда в больнице мне показалось, что он гораздо крупнее – может быть, из-за белого халата. А на самом деле мы почти одного роста и телосложения. В плечах я даже буду побольше.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, – говорю, чтобы он наконец-то меня заметил.

Он бросает на меня небрежный взгляд, затем ещё один, но уже более внимательный. Его тонкие губы поджимаются. Боковым зрением замечаю, как Милка по-быстрому сваливает к себе в комнату. Не обращаю внимания – я должен держать взгляд прямо. Это как у животных, отвести глаза – значит, проиграть.

Марго открывает рот, чтобы что-то сказать, но я опережаю её.

– Меня зовут Александр. Я парень Марго.

Она смотрит на меня большими глазами – то ли от удивления и растерянности, то ли от испуга. Да, Марго, больше никакого «знакомого», «одноклассника» или «друга». С этим покончено.

Жду, когда Александр Васильевич протянет мне ладонь, но он демонстративно убирает обе руки в карманы брюк.

– Это ты с ним прогуливаешь? – он переводит взгляд на Марго, кивает на меня, – ещё и наглости хватило сюда привести?

Её отец делает шаг вперёд. Встаю перед Марго, заслоняя собой.

– Она совершеннолетняя и сама решает, что ей делать. Хочет – прогуливает, хочет – домой к себе приводит. Она сама отвечает за свою жизнь.

– Нет, – он делает ещё один шаг навстречу, – пока она живет в моём доме, она будет делать то, что я скажу. Марго знает, что должна ходить в школу и окончить её. И знает, что ей нельзя водить сюда каких-либо парней.

Чувствую, как сзади Марго сжимает мою футболку в кулак и тянет её на себя. Наверное, переживает и хочет, чтобы я отступил. Беру её за руку крепко-крепко. Да, я знаю, что я несу какую-то фигню, что у меня проигрышная позиция. Но я не дам тебя в обиду. Спасибо, что не споришь со мной вслух – это был бы удар в спину.

– Я не какой-либо. Я её парень. И сегодня я останусь здесь на ночь. Потому что, хоть вы и её отец, при всём уважении, я не собираюсь закрывать глаза на ваше неадекватное поведение. И я не буду спать где-нибудь в зале или в коридоре. Я буду спать с Марго, в её комнате. И я буду ночевать здесь каждую ночь, если не досчитаюсь хоть одного волоска на её голове.

Сердце стучит в висках до синяков в черепе. Александр Васильевич сдвигает брови, потирает рукой подбородок.

Твою мать.

Он подходит ко мне ближе.

– Ну, ты… щенок.

Секунда. Боль. И половины мира пропадает. Хватаюсь за стену. Пытаюсь открыть левый глаз. Ни в какую.

Меня хватают за футболку. Несвязный ор прям мне в лицо.

ТЕРПИ! НЕ БЕЙ ЕГО! НЕ БЕЙ ЕГО. НЕ БЕЙ. ДЕРЖИ СЕБЯ. НЕ БЕЙ ЕГО.

С криками, Марго расцепляет нас. Оттаскиваю её за руку, закрываю собой.

Её отец уходит в другую комнату. Только тогда разжимаю кулак.

Лежу на кровати. Прислоняю кусок замороженного мяса, обёрнутый в полотенце, к левой части лица. Марго сидит рядом. Мы не разговариваем больше получаса. Только слушаем, что происходит за дверью нашей комнаты. Тяжелые шаги по коридору. Хлопок двери ванной. Снова эти шаги. Шаги на кухне. Гул холодильника, когда открываешь его. И снова шаги.

Твою мать.

Только сейчас дошло. Надеюсь, Александр Васильевич понял, что я не имел в виду, что буду трахаться с его дочерью сегодня и каждую ночь после этого. Или именно поэтому я и получил с локтя?

Ой, дебил ты, Громов. Умеешь подбирать слова.

Почему ты его не ударил? Надо было ударить. Дать сдачи. Так обидно, унизительно, что ты не постоял за себя. Как будто какой-то мальчик для битья. А ведь ты мог ему ответить. Ты бы вообще мог его избить, не хуже Влада.

Просто я не Влад, мне как-то… я не хотел этого.

И зря. Ты должен был с ним подраться. Показать силу. Чтобы он боялся даже подходить к Марго. Ты же сам говорил про дикую природу! Молодой самец бросает вызов вожаку и всё такое. А ты обосрался с вызовом.

Вздыхаю. Надо отвлечься.

Я не вижу, что с Марго. Злится она, грустит или дышит с облегчением. Может, она в шоке. Или тоже не знает, что чувствовать.

Поворачиваюсь к ней правым глазом. Марго смотрит на меня и, видимо, уже давно.

– Что?

Сейчас, наверное, скажет типа «я же говорила, бла-бла-бла». Но она только мотает головой, отворачивается.

– Марго, я не собираюсь извиняться. Я высказал то, что хотел.

– Нет, я не считаю, что ты должен, – отвечает она шёпотом, – я просто… мне… это было жёстко.

Марго дотрагивается до моей руки с куском мяса. Чувствую, как её пальцы подрагивают.

– Знаю, я должен был…

– Спасибо, что сдержался и не ударил, – перебивает меня Марго.

Моргаю правым глазом вместо кивка.

– Марго-о! – доносится с кухни.

Собираюсь встать, но Марго мне не позволяет.

– Нет, лежи. Я сама поговорю с ним. Нет, – повторяет она ещё раз, когда хочу возразить, – пожалуйста, не вмешивайся. Всё будет нормально. Я обещаю.

Хмыкаю.

– Если что – я приду.

– Хорошо.

Она целует меня в щёку – нежно и в то же время как-то… не знаю. Как будто я раненый солдат, вернувшийся героем с фронта, а она медсестра, которая выхаживает меня долгое время. Марго встаёт и уходит на кухню.

Жду, когда её шаги отдаляться. Выжидаю ещё какое-то время. Откладываю мясо на тумбочку. Встаю и выхожу из комнаты.

Включается кран. Шум воды. Должно быть, Марго встала мыть посуду. Почти уверен, что её отец сидит за столом. Он напевает себе под нос какую-то песню. Я её знаю, но не могу вспомнить.

– Этот твой ещё здесь?

– Да, – отвечает Марго.

Пауза. Только шум воды и ёрзанье губки по тарелке.

– Да оставь ты эту посуду, – огрызается Александр Васильевич, – сядь сюда.

Вода стихает. Шаги Марго. Отодвинутый стул. Напрягаюсь. Готовлюсь в любой момент влететь на кухню.

– Почему ты прогуливала занятия? – вздох, – ты опять за старое?

Слышу, как в стакан наливается жидкость, явно из бутылки. Он что, пьёт? Пытаюсь заглянуть за угол. Нет, лучше не рисковать.

– Нет, – отвечает Марго, – я просто заболела.

– Дыхни.

Она слушается. Отец просит показать руки. Кажется, он знает о её проблемах. В том числе, что она режет себя. Наверное, такое было раньше. Вот только в этот раз он не там ищет.

– А это что?

О чём это он?

– Серьёзно? – возмущается Марго, но в полтона, – ты думаешь, я колоться начала? Это у меня кровь на анализы брали в поликлинике.

– А почему несколько?

– Потому что медсестры криворукие, не могут с первого раза попасть.

Теперь просит показать живот. Это ещё зачем?

Марго вздыхает.

– Что?

– Руки холодные.

Он хмыкает.

– Следишь за весом? Ты опять слишком худая.

– Нет, я не худела, – Марго садится обратно на стул, – я давно такая. И вес в норме.

– Не ври. Я же вижу, что ты на границе.

Снова пауза. Кажется, он выпивает. А она просто сидит и ждёт. Отец снова напевает ту песню. На этот раз узнаю её. «Ты у меня одна», из старого фильма. Моей маме она нравится.

– Тебе завтра на работу, – говорит Марго.

– Я знаю. Могу себе позволить в свой день рождения.

ЧЕГО, блин? У него день рождения? Трындец, а я чуть не побил его. Вот весело бы было. Странно, Марго мне не сказала об этом. Почему?

Пауза. Долгая, томительная пауза. Боюсь пошевелиться – в такой тишине можно услышать любой мой вздох.

– Ты забыла? – наконец-то Александр Васильевич нарушает молчание.

Марго заминается.

– Нет. Я помню.

Отец вздыхает.

Снова напряжённая пауза.

– Ты помнишь свою бабушку Милу? Царство ей небесное, – Александр Васильевич отпивает из стакана, – ты застала её именинные торты? М-м-м…. радость моего детства. Сейчас такие уже никто не может испечь.

Он вздыхает.

– Может, выпьешь за моё здоровье? Или помянешь со мной?

Напрягаюсь. Нет, Марго, пожалуйста. Пожалуйста, не пей.

– Нет, – отвечает она после небольшой паузы, – я не хочу пить.

– Да немного совсем. Один глоток, больше не разрешу.

Марго медлит с ответом. Борюсь, с желанием вмешаться.

– Нет, спасибо. Извини.

Отец ничего не отвечает. Выпивает ещё. И снова принимается напевать.

Ты у меня одна, словно в ночи луна…

Мы с Марго целомудренно лежим в её кровати. Она прижимается к моему плечу, водя пальцем по груди. Я подпер стулом ручку двери, так что никто не сможет застать нас врасплох.

– Мои родители скоро разведутся, – вдруг Марго прерывает молчание шёпотом, – я так думаю.

– Почему ты так думаешь?

Она пожимает плечами.

– Сколько с ними живу, никогда не видела, чтобы они хорошо ладили. Но с этой осени как с цепи сорвались. Чуть ли не каждый день ссоры, скандалы. На нас с Милкой постоянно срываются. Последний месяц так вообще. Сначала отец стал часто не ночевать дома. Теперь мать свалила в Питер, к моей бабке. Типа та заболела, нужна помощь, хотя она всегда была здорова, как лошадь. Карга старая.

То-то я чувствую, что у них дома какая-то напряжённая атмосфера. Как будто тяжёлая туча висит под потолком.

– Мне кажется, у отца любовница, – продолжает Марго, – я давно заметила… не знаю, как это объяснить. Иногда я вижу, как будто у него в голове другая женщина. Но это всё, что я заметила. Он, видимо, очень хорошо скрывает.

– Ты переживаешь из-за этого всего?

– Нет, – чересчур быстро отвечает Марго, – мне вообще насрать.

– Ты уверена?

– Да. Я даже рада. Наконец-то прекратится эта жесть. Никто не будет орать с утра до ночи. Скандалить по каждому поводу. Будет тихо. Прям как сейчас.

Марго проводит рукой по моему животу под футболкой. Да, конечно, не переживает она. Я вижу. Она правда не понимает? Или просто не хочет показывать своих чувств? Нет, скорее всего, правда.

Звук вибрации. Опять телефон Марго. Сегодня она особенно популярна. Вижу на экране звонок от Иры. Время почти к полуночи – почему она звонит так поздно?

– Алло? – Марго прислоняет телефон к уху, которое дальше от меня, так что голоса из трубки я не слышу, – Ир, ты сейчас не вовремя. Нет, всё нормально. Правда. Приезжать не нужно. Нет, Ир… ты что, пьяная? Ир?.. подожди. Да подожди ты!

Марго вылезает из постели. Немного колеблется, что ей делать – выйти из комнаты или остаться тут. В итоге она решает подойти к окну. Не хочет, чтобы я слышал?

– Да, я тебя слушаю, – Марго переходит на шёпот, – и что?.. Угу… угу… давай ты протрезвеешь, и мы потом об этом поговорим, если захочешь. Ты видела, который час? Ты вообще где? Ну тогда ложись спать. Давай… да-да-да, я поняла. Да. Хорошо, мы встретимся. Только ложись спать. Всё, молодец. Давай. Спокойной ночи. И я тебя. Давай, спи.

Как можно быстрее, Марго вешает трубку. Вздыхает. Возвращается ко мне в кровать.

– Чего она?

– Не знаю, – Марго залезает под одеяло, – на неё что-то нашло, я так и не поняла, чего она от меня хотела. Волновалась, как я сегодня буду спать одна.

– А ты… нет, ладно.

Не стоит об этом разговаривать. Ну, нахрен.

– Я – что? – настаивает Марго.

– А ты не думала, что она… возможно, неравнодушна к тебе? – и всё-таки спрашиваю.

– И что? Ты ревнуешь?

– Нет, ну просто… тебя это не смущает? Вы же раньше…

– И что? Раньше было одно, сейчас другое. Она моя лучшая подруга. И если она лесбиянка, это ещё не значит, что она влюблена в меня. Всё это в прошлом. К тому же я в отношениях с тобой. Она это знает.

Ничего не отвечаю.

– Нет, ну а что я должна, по-твоему, делать? Перестать с ней общаться и выкинуть её из нашей компании? Только потому, что может быть, а может и не быть?

– Забей, я просто спросил. Я ничего такого не имел в виду.

Марго ложится на подушку, закрывает лицо руками.

– О чём мы там говорили? – она начинает тереть глаза, как при зуде.

– О твоём отце.

Небольшая пауза, как будто она хотела закончить разговор ещё тогда, а тут мы опять об этом заговорили.

– Я думаю, что он мне не отец.

Чего, блин? В смысле? В смысле не отец? Кажется, я только что услышал, как из шкафа выпал ещё один семейный скелет.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, в детстве, лет в десять, мне очень нравилась генетика. У меня была какая-то энциклопедия, связанная с ней. И там был очень интересный материал про то, как можно определять родителей и детей по фенотипу. Не только тупо по цвету волос и глаз, а по ушной раковине, форме головы и прочее. Я, естественно, начала анализировать. Так я заметила, что я слишком маленького роста, я должна быть выше сантиметров на семь – как раз рост Милки. У моей мамы золотистый оттенок кожи, у отца немного смуглый, а я – белая. Сам понимаешь, это странно. У меня на теле рыжие волосы, ни у кого в семье такого нет.

– Рыжие? Я не замечал.

Марго усмехается.

– Самое интересное. У матери голубые глаза, у отца карие. А у меня зелёные. У дедушек и бабушек тоже таких нет. И это…

– … невозможно, – продолжаю я за неё, – даже при смешении цвета. Голубой и карий не смешиваются.

– Да! – она радуется, что я знаю биологию лучше, чем она думала, – и последнее. Это уже не относится к фенотипу, но это самое яркое доказательство. Ты же знаешь, у меня четвёртая группа крови. У моей матери вторая. А у моего отца… тоже вторая. Как и у Милки.

– А там разве не может плюсоваться?

– Может. Но для образования четвёртой группы нужна вторая и третья. Или вторая и четвёртая, – Марго вздыхает, – из этого всего следует, что мой биологический отец должен быть ростом где-то метр семьдесят. Со светлыми волосами, может, немного рыжими. Белой бледной кожей. С зелёными глазами. И третьей или четвёртой группой крови. Всё это никак не похоже на моего этого отца.

Я в шоке. Я даже представить не мог, что можно вот так вот, по всяким мелочам, вычислить, что твой отец тебе не родной. И что Марго до этого додумалась – хотя, это как раз-таки неудивительно. Блин, если бы я такое узнал, я бы охренел. Благо, в своих родителях я уверен.

– А твоя семья знает об этом?

– Ну, – Марго замялась, – Милка точно не знает. Мать отрицает, хотя я уверена, что она знает. Отец… я думаю, он это понял, но не подал виду. Да блин, мне кажется, что даже мой дед это знал. Любой медик это поймёт, взглянув на группу крови. И на цвет глаз. Это же так очевидно.

– Ты знаешь, кто твой настоящий отец? Где он и… почему?

Марго опускает взгляд. Кажется, я наступил на больную мозоль. Хоть убей, у меня не получается быть деликатным. Я зайду в твою душу, найду там посудную лавку и обязательно перебью весь сервиз.

– Прости, я не…

– Честно говоря, мне в общем-то всё равно, кто он, – отвечает Марго, несмотря на мою неуклюжесть. – Мне понятно, что в любом случае я – случайность. Меня это не смущает. Но вот то, с каким усердием это скрывается. Ну, то есть, знаешь… если бы моя мать была беременна мной, и отец бы стал с ней встречаться – он бы знал, да? И это не нужно было бы скрывать. Это же, типа, благородство. Наоборот, меня бы помыкали этим. А тут такая тишина. Значит, что-то в этой ситуации есть… нехорошее. Может быть, это измена. А может… вдруг я плод насилия, понимаешь?

Я вовремя сдержался, чтобы не сказать: «это многое бы объяснило». Да, Марго права. Всё это действительно странно. Но, мне кажется, это точно не изнасилование. Не знаю, почему. Просто так чувствую. Здесь что-то другое, что-то… более сложное.

– Я не думаю, что это было так. Как бы там ни было, скорее всего, у твоей матери просто какие-то негативные эмоции с этой ситуацией. При этом необязательно, что твой биологический отец сделал что-то плохое.

– Не знаю, – Марго вздыхает, – даже если так. Она же психолог, она должна уметь справляться с такими вещами, осознавать свои проблемы, вот это вот всё.

– Ну вот именно, она же психолог, а не святая. У неё тоже могут быть какие-то заскоки, проблемы, которые она не может решить. Ты бы попробовала поговорить с ней, узнать…

– Я пробовала, – перебивает меня она, – она всё яростно отрицает.

Может, тогда вообще Марго всё надумала? Но не может же быть всё это просто совпадением. Дыма без огня не бывает.

– Может, со временем она всё-таки расскажет. А пока тебе незачем себя накручивать. Что бы там ни произошло, даже если что-то нехорошее – это не делает тебя плохой. Я уверен, что родители тебя любят. Даже твой отец, хоть и как-то по-своему. Я заметил, что он заботится о тебе.

Марго немного хмурится, задумавшись.

– Да и какое это всё имеет значение? Главное, что мы есть друг у друга. Я хочу быть с тобой. Строить с тобой будущее. У нас будет свой дом. Своя семья. Старший мальчик…

– Ой-ой-ой, притормози, пожалуйста, – Марго улыбается, обнимает меня за шею, – давай пока не будем выбирать имена нашим внукам, я тебя умоляю.

Усмехаюсь. Она хочет поцеловать меня, но я не даюсь.

– В чём дело? Я думала, мне показалось. Что ты всё это время избегаешь физического контакта.

– Ну… я заболел немного и боюсь тебя заразить.

– Инфекция? Вирус? – она немного отстраняется, смотрит на меня.

– Не знаю.

– Температура была?

– Да, вот только вчера наконец-то перестала подниматься. Я был у врача, мне выписали антибиотики.

– У тебя грипп, что ли? И ты всё это время шатаешься ко мне? Ты дурак? Ты вообще о своём здоровье не думаешь? Как долго ты болеешь? Что тебе врач сказал? – Марго поворачивается к тумбочке и начинает что-то искать.

– Да ничего он толком не сказал. Лекарства выписал и отправил домой. Справку дал. Завтра мне, кстати, опять нужно будет идти.

Марго укладывает меня и суёт мне градусник подмышку.

– Ты не дурак. Ты – долбодятел.

– А ты сама не замечала, как я кашлял? – зажимаю градусник покрепче.

– Я замечала, но я не думала, что это ГРИПП. Я думала, что это что-то остаточное. Ты же не так давно кашлял всё время, – она целует меня в лоб, – ну, вроде, ничего нет.

– Не целуй…

– У меня прививка! – Марго еле сдерживается, чтобы не наорать на меня. И это, скорее, не из-за того, что она передумала, а из-за того, что за стенкой спит её отец. – И вообще, ты бы всё равно меня заразил, это же не только при физическом контакте. Мы с тобой дышим одним воздухом, лежим в одной постели.

Об этом я как-то не подумал. Ну, я старался руки мыть почаще и тому подобное. Но она права.

– Что у тебя там? – Марго забирает градусник, смотрит на него, – нормально, жить будешь.

Обрабатывает его «Мирамистином» и убирает обратно в тумбочку. Затем поворачивается ко мне и сжимает футболку у меня на груди в кулак.

– Завтра вместе пойдем к твоему врачу. И потом ты пойдёшь домой лечиться. Понял?

Киваю. Но нет, я посмотрю по ситуации. Если ты будешь в порядке, то пойду. Если нет, то останусь.

Хочу поцеловать Марго в губы, но она уворачивается.

– Нет уж. Теперь ты страдай, – целует меня в щёку и ложится ко мне на плечо, – спокойной ночи.

Усмехаюсь.

– Спокойной ночи.

Закрываю глаза.

Выключаю будильник на 7:30.

Достаю из кармана ключи от квартиры Марго. Открываю два замка. Захожу в квартиру.

Что-то не так. Что-то не так, как обычно. Комнату в дверь Марго открыта. Заглядываю – её нет. Прислушиваюсь – шум воды. Она в ванной.

Подбегаю к двери. Стучусь.

– Марго, ты меня слышишь? У тебя все в порядке? Марго-о-о?

Она не отвечает. Дёргаю за ручку – закрыто. Что-то случилось! Бью по двери в надежде, что Марго всё-таки отзовётся. А в ответ только шум ровной струи воды.

Прикладываю все силы, пара ударов и выбиваю дверь ногой.

Марго сидит на полу, прислонившись к ванне. Подскакиваю к ней. На полу лужа крови. На руке продольный порез. Зажимаю её вскрытые вены на запястье.

– Марго! Марго-о-о! – захлёбываюсь в слезах, – на помощь!!! Кто-нибудь, помогите!!!

Я кричу, но никто не слышит. Я кричу беззвучным голосом. Я кричу…

… Открываю глаза, подскочив на кровати. Тяжело дышу через рот. Оглядываюсь.

Комната Марго. Постель Марго. И сама Марго. Лежит рядом со мной. Спит. Целая и невредимая.

Выдыхаю.

Ложусь обратно. Утыкаюсь носом в шею Марго. Прижимаю её к себе, обняв под грудью. Это был кошмар. Всего-навсего кошмар. Я насмотрелся сериалов. Всего лишь кошмар…

Закрываю глаза.

Слышу размеренное дыхание Марго. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдруг – шорох в коридоре. Медленно открываю глаза. Смотрю на дверь. Стул всё также подпирает ручку. А мне всё равно кажется, что вот-вот кто-то зайдёт. Её отец. Сестра. Мать. Чёрный человек. Или кто-то незаметно откроет дверь и будет наблюдать за нами. Или нападёт, стоит мне закрыть глаза.

Так и лежу. То закрывая, то открывая глаза. Просыпаясь от каждого шороха в коридоре. Или от шуршаний Больцмана в клетке.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

Выключаю будильник на 7:30. Сегодня спешить некуда.

Переворачиваюсь на другой бок.

Сквозь сон чувствую возню рядом с собой. Приоткрываю глаза – Марго встает с кровати. Наверное, сейчас вернётся. Утыкаюсь в соседнюю подушку. Она пахнет ею.

Ну, что там опять? Снова какая-то возня рядом. Приходится отвернуться к стенке. Слышу шаги в коридоре. Включается вода в ванной.

Выключаю… а, что? Это не будильник. Раздираю глаза. На телефоне высвечивается входящий вызов. От Марго. Стоп, что?

– Алло? Ты где?

– Доброе утро, – говорит Марго, а на фоне шум воды, – я в душе. Подойди, пожалуйста.

Странно. Ну, ладно.

Встаю с кровати. Оборачиваюсь – простыня куда-то пропала. Зевая, выхожу в коридор. Смотрю на обувь – дома никого, кроме нас. Хорошо, что её отец ушёл и мы с ним не пересеклись. Захожу в ванную.

Взглядом сталкиваюсь со своим отражением в зеркале. Под левым глазом всё-таки фингал. Что ж, бывало и хуже.

Марго сидит в ванне, прислонившись щекой к бортику. Горячая вода льётся ей на коленки, икры, лодыжки, отчего они уже все красные. Бросаю взгляд на швы – они выглядят нормально, Марго их не мочила. В чём дело?

– Всё в порядке?

Марго мотает головой. Не смотрит на меня.

– Что случилось?

Она вздыхает.

– Саш, ты меня сильно любишь?

Не нравится мне это.

– Ну… да. Да, конечно.

– Можешь… – она заминается, поджимает губы, – мне очень неловко тебя просить. Но можешь сходить в магазин? Я тебе карту дам.

А, всего-то. Ерунда.

– Конечно. После завтрака?

– Нет, прямо сейчас.

Удивляюсь. Что за срочность?

– А за чем?

Марго медлит с ответом. Это настораживает. Нет, ну, точно не за сигаретами – мне их не продадут. Явно не просто за продуктами. А что вообще ещё может быть? Тем более, такое, из-за чего она так мнётся. Марго снова вздыхает, прикрывает глаза рукой.

– Да блин, короче… за тампонами.

А-а-а-а… А-а-а-а! Блин. Блин-блин-блин. Блин!

– Э-э-э… хорошо.

Мне кажется, Марго теперь такая же красная, как её ноги от горячей воды.

– Я бы сама сходила, – начинает она тараторить. Я давно заметил, она всегда тараторит, когда сильно смущается или нервничает, – но я даже из ванной не могу вылезти. Милка, сука, стащила у меня всё и не предупредила, а я как-то упустила из виду, началось раньше времени и…

– Марго, да не парься, – перебиваю её, – я схожу. Только скажи чётко, что надо. Чтобы я там не это…

– Да. Конечно, – Марго выдыхает, – спасибо.

Усмехаюсь.

– Да пока что не за что.

Уже минут через десять иду по улице.

Пойду-ка лучше в аптеку, а не вмагазин. Она ближе и людей там меньше. Да и… конечно, Марго объяснила, что ей надо, но… Да ладно, чё я так нервничаю? Куплю и всё. Даже если перепутаю, навряд ли там огромная разница.

Это ты так думаешь. Откуда тебе знать? А потом окажется, что она попросила, например, туалетную бумагу, а ты принёс бумажные полотенца. Подумаешь, вроде не большая разница.

Нет, она же мне точно сказала: синенькие, как из рекламы, которые два в одном – чтобы это не значило. Всё очень просто.

Ага. Посмотрим, как ты будешь объяснять это бабульке-аптекарше.

Да блин, объясню как-нибудь. Ну и в конце концов, я не себе же, я могу чего-то не понимать. Да и очевидно, что не себе. Все всё понимают. И вообще, наоборот. Я крутой. Сразу понятно, что у меня есть девушка. И у нас серьёзные отношения. Ни одна из моих бывших не доверяла мне до такой степени, чтобы я покупал ей тампоны. А Марго доверяет. Так что я должен гордиться собой.

Захожу в аптеку. Никого нет, сразу подхожу к окошку.

– Здравствуйте, – говорит фармацевт.

Ой, нет. Я надеялся, что здесь будет какая-нибудь женщина средних лет. А тут молодая девушка. С пухлыми губами, с яркими длинными ногтями. На вид стервозная. Из тех, которые не хамят, но недовольно вздыхают.

– Здравствуйте. Можно, пожалуйста… тампоны. Синенькие, из рекламы. Два в одном.

– Это которые с аппликатором?

ЧТО, БЛИН?

– Э-э-э… Девушка, мне нужны синенькие. Из рекламы. Два в одном.

– Хорошо, хорошо, – она разглядывает витрину с той стороны, – сколько капель?

– Что, простите?

– Сколько капель?

А, так вот, про что Марго говорила. А я не понял. Блин, а сколько она сказала?

– Какие варианты?

– Три или четыре, – она недовольно вздыхает. Именно так, как я и представлял.

Да, этот разговор уже слишком затянулся. Наверное, это странно выглядит. Зашёл к ней какой-то пацан – небритый, лохматый, с фингалом, – то есть на вид, как молодой алкаш или наркоман. Целенаправленно подходит и начинает требовать тампоны из рекламы. Хоть бы она не вызвала милицию. А, нет, теперь же полицию. Вроде уже привык, но бывают сбои.

– Давайте одну такую, одну такую.

Девушка-фармацевт берёт две пачки и пробивает их. Взглядом проверяю, чтобы она не подсунула мне какие-нибудь другие. Синенькие. Как в рекламе. Два в одном. Всё правильно.

– Пакет нужен?

– Нет.

– Обезболивающе, салфетки – бумажные, влажные?

– Нет.

Чего она лезет ко мне? Что мне сказали, то я и взял. Она называет сумму, я расплачиваюсь картой. Вставляю её в терминал и ввожу пин-код «2904».

Запихиваю по пачке в каждый карман куртки и сваливаю нахрен.

Открываю дверь ключами Марго. Захожу в квартиру.

Вода всё ещё шумит. Блин, я думал, она не буквально говорила, что не может выйти из ванны. Быстро снимаю куртку и обувь.

– Я вернулся, – захожу в ванную, – быстро сходил?

– Я слышала, – она улыбается мне, – да, быстро. Спасибо большое.

Не поднимая взгляда, кладу тампоны на стиральную машину.

– Вроде те, что ты просила. Я забыл, что ты там про капли говорила и купил две пачки с разными. Ну, в общем, разберёшься.

Марго кивает.

– Ещё раз спасибо.

Сижу на кухне. Жду, когда вскипит чайник.

Марго выходит из ванной. Стараюсь не представлять, что внутри неё теперь тампон – синенький, как в рекламе, два в одном. Почему об этом так неловко думать? И так странно. Я даже немного ревную. Типа, только я должен быть чем-то инородным внутри моей девушки. Нет, ладно, это уже сюр какой-то.

– Всё в порядке?

– Да, – Марго подходит к холодильнику, открывает дверцу.

Хорошо. Я справился со своей миссией. Я молодец.

– Ты сходи пока в душ, что ли. А я завтрак приготовлю.

Киваю.

Улыбаюсь. Она готовит завтрак сама. САМА. Неужели всё позади? Мы справились. Мы действительно справились.

Вхожу в комнату с полотенцем на голове. Марго уже здесь, ждёт меня, чтобы позавтракать. Придвигаю стул к кровати, сажусь.

– Приятного аппетита, – Марго протягивает мне тарелку.

– Спасибо. Тебе тоже.

Очередной выпуск «Проекта Подиума». Моего любимчика выгнали прям перед финалом, так что мне не хочется смотреть.

– Слушай, может, переключим?

– Как хочешь, – Марго пожимает плечами.

Переключаю на первый канал. Там идут новости. Начинаю щёлкать.

– Стой! Верни, – вдруг говорит Марго.

– Там же просто новости.

– Верни, – настаивает она.

Быстрее нажимаю кнопку.

– … космического масштаба, – вещает Екатерина Андреева, моя любимая ведущая с детства. – Сегодня жители нескольких регионов наблюдали редчайшее природное явление. Огненный шар скользил по небу, оставляя огромный белый шлейф. Затем – оглушительный взрыв над Челябинской областью. Яркая вспышка. Ударная волна. И град осколков.

Чего, блин?! КОНЕЦ СВЕТА? Он же должен был быть в декабре!

Я сижу с открытым ртом. По телевизору показывают видео с автомобильных регистраторов, где ОГРОМНЫЙ, МАТЬ ЕГО, МЕТЕОРИТ летит сквозь небо. Школьный урок. За окном раздаётся взрыв. Стёкла вылетают из окон. Визги маленьких детей.

– Свидетелями падения метеорита стали сотни тысяч людей. Многим понадобилась помощь медиков. Число пострадавших постоянно растёт.

– Хрена се, – озвучивает мои мысли Марго, – едрить твою мать, грёбанный ты в рот…

Как такое вообще возможно? Я думал, такое только в комиксах бывает. Какой нахрен метеорит? Откуда он взялся? Неужели никто из учёных, блин, не заметил, мать его, МЕТЕОРИТ?

И что дальше? На Москву тоже упадёт?

– … по словам специалистов, предупредить население о падении метеорита было невозможно, – передаёт репортёр. – Современный средства слежения за космосом не позволяют этого сделать. Эксперты говорят, что метеорит упал в безлюдном районе. Скорее всего, от этого не будет негативных последствий для экологии.

Что значит «не позволяют»? На небо, блин, посмотрите, вы увидите! Это же гребанный метеорит! И что значит «СКОРЕЕ ВСЕГО»? Вы пять минут назад не знали, что он, блин, упадёт, а уже говорите, что не будет последствий для экологии. СКОРЕЕ ВСЕГО.

– Жесть, – только и могу сказать я.

– Ну, хотя бы не на город, – отвечает Марго.

– Согласен. Но это всё равно капец, как стрёмно.

Что ещё сегодня произойдёт?..

После завтрака выпиваю таблетки – теперь не прячась в туалете. Марго наблюдает за мной, попивая чай. Мы уже отошли от новости при упавший метеорит, полистав мемчики.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она меня.

– Нормально. А ты как? Как спала?

– Лучше, – она делает глоток из кружки, – тебе когда к врачу?

– К двум. Слушай, тебе необязательно идти со мной. Я могу сходить, потом позвонить тебе и всё рассказать. Зачем ты с ногой попрёшься туда? Лучше полежи сегодня дома, отдохни. Порисуй.

Марго колеблется. Кажется, ночью она была полна решимости пойти со мной, но утренние дела её подкосили. К тому же, у неё наверняка сейчас живот болит и всё такое – Алиса, например, постоянно нам всем ноет, когда у неё первый день.

– Ладно, – наконец говорит Марго, – только позвони мне обязательно. Хорошо?

– Хорошо.

Дверь в квартиру Марго за мной закрывается.

Я даже рад, что уйду сегодня пораньше. Я так устал за последние сутки. Я, конечно, молодец, что схлестнулся с её батей, остался на ночь, поддержал Марго. Но меня как будто выжали. Я не выспался. Глаз болит. А ещё по дому у них что-то делать. Даже ещё раз увидеть Милку – я бы не выдержал. Хочу прийти домой, завалиться в кровать и заснуть под звуки телика.

Если бы не справка, хрен бы я припёрся в эту поликлинику. Ну ладно, хотя бы очередь небольшая. Должно пройти быстро.

Звук оповещения. Открываю «Вконтакте».

Влад: «Санчо, здорова! Ну чё, ты как там? Совсем слёг?»

Ничего себе, какие люди.

«Пока не знаю, ща у врача сижу, а там ясно будет. Может, в понедельник уже приду».

«Да харош уже болеть, без вас не так весело. А Марго чё там как?»

«Не знаю. Она, скорее всего, ещё дома посидит».

«А ты вообще чё сегодня делаешь? Занят?»

«Нет, а что?»

«Да хоть забегу, апельсинок тебе закину. С сестрой твоей поздороваюсь :D»

«Иди нахрен».

Не знаю, хочу ли я видеть Влада. Я хотел спокойной поболеть один. Ну в принципе, почему нет? Поболтаем, развеюсь немного. К тому же, мама только завтра придёт с работы, мы никому мешать не будем.

«Ладно, давай. Приходи часам к 4, я должен буду уже быть дома».

Звонок в дверь. Смотрю на часы. Это, должно быть, Влад.

– Это ко мне! – кричу Жене.

Выхожу в коридор. Открываю замок.

– Едрить ты долго, я уж подумал, что метеорит и на тебя упал, – Влад заходит в квартиру, через плечо у него кожаный портфель, а в руках какой-то пакет, – кто у тебя дома?

– Только Женя.

– О, Женечка. Надо зайти с ней поздороваться.

Влад отдаёт мне пакет, снимает куртку.

– Чё стоишь-то? Это вам, Санчо, – он разувается.

Заглядываю в пакет. Он и правда принёс апельсины.

– Там же натуральный витамин С. То, что нужно для иммунитета, – Влад аккуратно ставит ботинки в сторону, – ща, я руки помою.

Он идёт прямо по коридору к ванне, заглядывая в каждую комнату. Иду за ним. Увидев Женю на кухне, он поздоровался с ней и послал воздушный поцелуй.

– Ну что, что врач сказал? – Влад включает кран, намыливает руки.

– Ещё на неделю дома.

– Но жить-то будешь?

– Буду.

– Хотя бы так, – он выключает воду, – вот это полотенце? Ага, спасибо.

После этого он протягивает мне краба, и мы пожимаем руки.

– Как тебя так угораздило-то? – Влад садится в кресло.

Закрываю дверь в комнату.

– Да не знаю, подхватил где-то.

– Ну, бывает, – он ставит к себе на колени портфель, открывает его, – я не сильно помешал твоим планам? Ну, знаешь, пятница вечер, у тебя есть девчонка, тыры-пыры, во все дыры, ах-ха-ха-ха.

Сажусь за стол.

– Да не, я вчера у неё ночевал. Всё нормально.

– Ву-ху-ху-ху, – Влад усмехается, – ну, конечно, 14 февраля, романтик, флюиды. Это она тебя так разукрасила? В порыве страсти?

Я уже и забыл про фингал.

– Нет, это… ну, короче, это её батя.

– Да ладно? Это ОН тебя, в порыве страсти? – говорит Влад и начинает ржать, – я и не знал, что тебя привлекают мужчины постарше. Ну ладно, а если серьёзно: а чё так? Застукал вас, что ли? Вот, слушай, я дневники ваши принёс. Их в понедельник раздали, вас не было.

Он кладёт мне на стол мой дневник и дневник Марго.

– Спасибо, – убираю их на полку над компьютером, – у нас конфликт случился. Но вроде порешали всё в итоге.

– Ну, хорошо, – Влад осматривается по сторонам, – Санчо, ну ты бы хоть чаю предложил. А то сидим как-то, как бедные родственники. Сбацаешь нам чайку? А, погодь, ты ж болеешь. Да сиди-сиди, я сам. Ты же будешь? Я знаю, что будешь. Хах, заодно с сестрой твоей потрещу.

Влад встаёт и выходит из комнаты. Прислушиваюсь – он правда пошёл разговаривать с Женей. Расспрашивает, как её здоровье, не грустит ли. Сказал, чтобы она ему написала, если вдруг заскучает.

Он возвращается в комнату с двумя кружками в руках, зажимая подбородком блюдце, а подмышкой держа пару апельсинов. Ставит всё на стол.

– Извини, мне было лень туда-сюда ходить, – он вытирает апельсины руками, – ты же шкурку не ешь, как все нормальные люди? Ну, и нормально.

– Чего ты к Жене опять пристаёшь?

– Тише-тише, – Влад садится в кресло, – Санчо, у неё даже возраста согласия нет, я её и пальцем не трону. А вот когда подрастёт…

– … я тебе очко на глаз натяну, – продолжаю за него.

– Как ты можешь быть против нашей любви? А если это взаимно? – он цыкает языком, – эх, Санчо-Санчо… да ладно, не напрягайся, я же шучу. Чего нового у тебя? Помимо болезни и фингала.

Влад берёт кружку, отпивает горячий чай. А я не могу такой кипяток сразу пить. Беру апельсин, начинаю его чистить.

– Да больше и ничего.

– А Марго как?

Случайно сдавливаю апельсин, и из него брызгает сок.

– Хей, полегче. Будь с ним ласков, как с любимой женщиной.

– Не могу говорить про Марго, – откладываю шкурку в сторону, – если захочет, она сама расскажет.

– Ты прям становишься, как она. Теперь тоже слова лишнего не скажешь.

Пожимаю плечами.

– Ну, а вообще, у вас всё в порядке? Между собой.

– Да, всё нормально. Мы на днях обсуждали наши отношения. Ну и, короче, у нас всё серьёзно. Вот прям серьёзно.

– Типа хотите пожениться?

– Ну… мы стали рассматривать такой вариант. Не сейчас, конечно. Но в перспективе.

Зря я ему, наверное, сказал. Мы же с Марго вроде как договаривались не обсуждать наши отношения с кем-либо. Что я хотел этим сделать? Похвастаться ему?

– Я, в принципе, так и думал, – говорит Влад, – но всё равно прикольно. Поздравляю, наверное.

– Ну, а у тебя как дела? Как Орлова? – перевожу быстрее тему.

– Ой, блин. Спасибо, что напомнил, называется.

– Вы расстались, что ли?

Влад морщится. Он немного молчит, как будто раздумывая, говорить мне или нет. Мы с ним, в принципе, никогда не обсуждали его отношения с Машей или с Алисой. Может, я немного в личное залезаю. Но он же меня спрашивает про Марго. Так что всё по-честному.

Усмехнувшись, Влад делает глоток чая и ставит кружку на стол.

– Так, Санчо. Тема щекотливая, так что давай-ка сначала кое-что проясним. Проведём черту, так сказать. У меня есть принцип – я не обсуждаю своих девушек. Бывших, настоящих – неважно. Да, я могу ради смеха письками померится. Но вот эта вот история, когда пацаны собираются побухать и начинают: «а я вчера засадил Наташке», «а вот я отымел Светку», «а я вообще всех вертел» – это не для меня. Нормальные пацаны своих женщин так не обсуждают, это делают только мужетелки. Согласен?

Киваю. Ага, как будто я бывал в таких компаниях. Но пусть Влад думает, что бывал.

– Ну, я считаю, что это некрасиво и неуважительно. Даже не по отношению к девушкам, а по отношению к себе. Но одно дело – хвастать, а другое – просто разговаривать. Так вот, Санчо. Мы с тобой – нормальные пацаны? Мы понимаем эту разницу? Мы можем с тобой нормально поговорить? Без бахвальства, строго между нами.

– А ты сомневаешься, что я – как ты там сказал, – не мужетелка?

– Я думаю, что ты нормальный. Иначе бы я с тобой не считался. Но я хочу быть уверен, что я не ошибаюсь. Так что, Санчо? Ты отвечаешь мне, что ты нормальный пацан?

– Да, отвечаю.

– Хорошо. Договорились.

Влад берёт другой апельсин, устраивается в кресле поудобнее.

– Короче, так получилось, что я оказался меж двух огней. Ну, знаешь, девушкам трудно устоять передо мной, ведь я неотразим, – кривляясь, Влад манерно проводит по волосам, затем продолжает серьёзно, – и я не знаю, что делать. Я как будто между двумя русалками. Только одна сверху женщина, снизу рыба. А другая – сверху рыба, снизу женщина.

Усмехаюсь.

– Вот! Вот про это я и говорил. Я знаю, как это выглядит. Типа я такой несчастный, никакого отбоя от этих девушек.

– Да нет, я не поэтому. Забей, – убираю ухмылку с лица, – на самом деле, я понимаю, о чем ты. У меня была похожая ситуация.

– Да, обычная ситуация совершенно. Но проблема в том, что я-то дельфин. Ну ты понял, да? Дельфин и русалка, они ля-ля-ля-ля, не пара, не пара, ля-ля-ля, – Влад вздыхает, начинает чистить апельсин, – к Маше у меня никогда особо серьёзных чувств не было, а к Алисе всё серьёзное уже прошло. Так что вот, такие дела.

Я специально не стал уточнять, меж каких двух огней он оказался. Но он сам сказал. Выходит, он встречается с ними обеими?

– Зачем тогда тебе всё это надо?

– В том-то и дело, что мне это не надо. Но так получилось. Я встречался с Машей, мне это нравилось. Потом Алиса рассталась с Глебом, переключилась на меня. Нет, я не виню Алису, я, конечно, сам виноват. Я сам создал этот треугольник.

– Ты сейчас с ними обеими, что ли?

– Ну, как бы да. Не говори, я знаю, как это по-уродски. Особенно мне стыдно перед Машей. Ну, знаешь, в каждом любовном треугольнике есть тупой угол. И мне стыдно, что она оказалась им. Поэтому я хочу прекратить это. Но… я не знаю, как.

Он зажжёвывает сразу несколько долек апельсина.

– С Машей у нас хорошие, приятные отношения, – продолжает он, – мне кажется, она влюблена в меня по уши, тем более, я был у неё первым. А Алиса… она сейчас раздавлена, ей нужна поддержка. Да, у нас всё сложно, но она мне близкий человек. И я испытываю к ней… что-то вроде слабости. Из-за этой слабости, в общем-то, всё и пошло к чёрту, но блин. Короче, я хочу всё это прекратить. Но я не хочу никому причинять боль. А без этого невозможно.

Вздыхаю. А что, если бы Влад знал, что Алиса сначала побежала ко мне? И что мы переспали? Только она, видимо, поняла, что я не её тип, и тогда уже переключилась на Влада. Если бы он знал, стало бы ему проще сделать выбор?

Но я, конечно, не могу ему это рассказать.

– Не знаю, что тебе посоветовать.

– Я знаю. Мне и не надо советов. Просто поделился с другом. Именно с другом, – он усмехается, – не с Марго же мне это обсуждать. Без обид, но она же сразу начнёт вопить: «Алиса тобой пользуется! Бросай её и не раздумывай!»

Смеюсь вместе с Владом, но так, не очень искренне. Ох, Влад, ты не представляешь, насколько Марго права. Я почти уверен, что Алисе неважно, будешь ли с ней ты или кто-то другой. Главное, чтобы кто-нибудь.

– Я понимаю, Марго считает, что Алиса – манипулятор. Но, честно говоря, я думаю, Марго слишком хорошего мнения о ней. Я почти уверен, что Алиса искренне верит в каждую свою новую влюбленность. И ей страшно быть одной. Как и всем нам.

– Да. Возможно, – пробую чай, он вроде уже остыл, – и давно у вас это тянется?

– С января где-то.

Усмехаюсь.

– Ну, то есть ты не особо торопишься решить эту проблему? Я так понимаю.

– Дык, я ж тебе говорю. Я хочу это решить, но не хочу ни одну из них отталкивать. Потому что они обе хорошие, и не заслужили этой боли. И именно в данный момент.

– Но… ты же спишь с ними обеими?

Влад смотрит на меня, прищурившись.

– Ну, предположим. К чему ты это клонишь? Нет уж, говори. Сказал «А», давай и «Б». Давай-давай, Санчо.

Ой, блин. Такое чувство, что если я скажу сейчас что-то не так, то у меня фингал будет и под вторым глазам. Отставляю кружку в сторону на всякий случай.

– Влад, я не хочу тебя обидеть. И говорю тебе это, как друг. По-моему, ты беспокоишься не о них, а о себе. Мне кажется, тебе вся эта ситуация удобна. Ну, как бы… давай я прямо скажу, ты трахаешься с ними обеими. Если бы ты действительно беспокоился об их чувствах, ты бы не делал этого. Ты думаешь только о себе, о том, как это по тебе ударит.

– Да нахрен мне это надо? – он немного повышает голос, – я так задолбался от этого! Ты не представляешь, как это выматывает, то с одной, то с другой. Сознательно я бы никогда себя не поставил в такое положение.

– Ты же сам сказал про русалок. Ты сам подумай. Я вот как это вижу: с Орловой тебе хорошо, но, как ты сказал, ты у неё первый, она неопытная; а с Алисой тебе, может, и не очень, но зато она даёт, сосёт… ну, я не знаю, – тут я понимаю, что чуть не спалился, насколько я прекрасно знаю, как хороша Алиса, – короче, удовлетворяет тебя по полной. Ну, и выходит, вот твоя выгода. Получается, что ты боишься потерять не только что-то из этого, но и то, и другое вместе. Без обид, это просто моё мнение.

Я не узнаю Влада. Он как-то потерялся. Сидит в кресле, опустив взгляд в пол. Мнётся, не знает, что ответить. От его самоуверенности уверенность пропала, и остался только он сам. Вот такой, какой он есть.

– Нет, ну я согласен, что в горизонтальном плане Алиса лучше Маши… но я как бы… не рассматривал это с такого ракурса.

Влад замолкает. Глупо было бы это отрицать. Я рад, что он хотя бы честен и со мной, с собой.

– Слушай, ну у меня никогда не было проблем с девушками, – Влад закрывается, положив ногу на ногу, – я никогда не был обделен женской лаской. В этом неувязочка. Зачем мне тогда такие проблемы, если я просто могу найти вообще любую другую?

Пожимаю плечами.

– Я не знаю. Тебе виднее.

Может, он вовсе не такой уверенный, каким хочет казаться. И у него тоже есть проблемы, чтобы начать с кем-то встречаться. А может, та история с горничной вообще выдуманная, и его первая девушка – это Алиса. Хрен знает, как оно на самом деле, он же не скажет.

– Прости, если я тебя задел.

– Да не, не, – он принимает свою обычную позу, широко расставив ноги, выпрямив спину, – ты дал мне пищу для размышлений.

Влад усмехается.

– Спасибо, что сказал это в лицо.

По-моему, он только что зауважал меня ещё больше. Отпиваю из кружки чай, чтобы скрыть самодовольную улыбку.

– Раз уж мы заговорили про неопытных девушек… А Марго как? Ты такой напряжённый, что я теперь сомневаюсь, присунул ли ты ей вчера хотя бы на полшишки. Без обид, просто моё мнение.

Влад начинает ржать. Хах, окей, ты мне отомстил. Молодец.

– Даже если нет, то что?

– Ну, я так и подумал.

– Так я ж болею.

– О, так у вас уже около недели ничего не было? Ну, вот именно, что ты вчера у неё ночевал, а вы даже не помацали друг друга. У вас что, всё настолько плохо? А вы, когда обычно чпокаетесь, вы хоть позы меняете? Или вы так и жаритесь в миссионерской?

Не могу понять. Он меня просто стебёт в отместку или правда хочешь поговорить об этом? Хорошо, что он не догадывается, что на самом деле уже гораздо больше, чем неделя.

– Да хорошо у нас всё.

– Врёшь, – Влад усмехается, – ты никогда не сможешь меня убедить в том, что Марго со всеми своими заморочками может быть крайне раскрепощённой в постели. Знаешь, как это по-умному называется? Когнитивный диссонанс. Ты знаешь, что это значит?

– Ну?

– Ну, это, типа, когда человек видит два конфликтующих между собой понятия, и у него башню сносит, когда он пытается совместить их.

Трындец, уроки русского языка от Владислава Быкова. Кто бы мог подумать.

– Ты от меня-то что хочешь? – спрашиваю я его с улыбкой.

– Раз уж у нас сложился такой откровенный разговор, – Влад кладёт ладонь на грудь, – я готов тебя выслушать. И даже больше! Как твой более опытный товарищ, я могу дать тебе совет. Помочь решить тебе проблемы. Если они решаемы.

А, так вот оно, что. Он, видимо, теперь хочет, чтобы я тоже чувствовал себя неловко. Какие странные обороты приобретает этот разговор. Ну, хорошо, Влад, получай в ответ.

– Ладно, хорошо. Мне, на самом деле, правда хотелось бы обсудить кое-что. Я тоже считаю тебя другом, так что твоя помощь мне не помещает. Строго между нами, ага?

Вдруг Влад становится серьёзным. Он садится ближе, наклоняется вперёд.

– Да, конечно. Ну, и?

Мне становится неловко. Я попал в свою же яму. Я хотел, чтобы ему стало стыдно, что он стебёт меня, когда мне нужна помощь. Думал, может, он даст заднюю. А он правда хочет меня выслушать. И что, теперь правда придётся говорить? А о чём?

– Ну… короче… да, есть одна проблема. Марго правда не во всех аспектах раскрепощена. И в первую очередь это касается орального секса.

– А-а-а-а… я тебя понял. А почему? Ты её спрашивал?

– Не знаю. Она сказала, что это в ней дело, что она сама с этим разберётся.

– Ну да, в ней, ага. Конечно.

– Да в смысле? А почему нет? Раз она так сказала.

– Да потому что все так говорят, – Влад усмехается, – нет, конечно, это в основном её какая-то заморочка. Но ты прям уверен, что ты идеален? Ты сам-то раскрепощён?

– Ага.

– А газон ровняешь?

– Ну, иногда. Причём здесь это?

– Значит, недостаточно. Санчо, ни для никакого не секрет, что у тебя буйная растительность. Поверь мне, я видел тебя в раздевалке. А если сомневаешься, посмотри на свою бороду, и на мои три волосинки на подбородке. Так вот, открою тебе вселенную: некоторым девушкам кусты нравятся, но большинству – нет. Это дурацкий миф, что ухаживают за собой только педики. Типа, настоящий мужик должен быть волосатым. Блин, нет! Короче, наведи порядок, и вот увидишь, она с собой быстрее разберётся.

– Ну да, конечно. Не в этом дело.

– Попробуй! Хуже не будет. Я не говорю делать так, чтоб было гладко, как у ребёнка. Просто сделай аккуратный вид, максимально коротко. Так, кстати, член больше выглядит. Потом спасибо мне скажешь.

– О, ты дал мне пищу для размышлений, – передразниваю я Влада.

– Да пошёл ты!

Оба закатываемся от смеха.

– Спасибо, что навестил.

– Да я только рад был, – Влад накидывает ремень портфеля через плечо, – попрощайся за меня со своей сестрой. Давай, адьё, короче.

Мы жмём руки и даже немного приобнимаемся. Влад выходит, и я закрываю за ним дверь.

Смотрю в коридор – блин, уже полдевятого.

А я забыл позвонить Марго.

Нахожу в комнате телефон – она написала мне три смс.

14:08. Марго: «Ну что?».

14:45. Марго: «Саш?»

17:38. Марго: «Позвони как освободишься».

Твою мать. Набираю её номер. Гудки. Не подходит. Надеюсь, она не обиделась. Набираю ещё раз. Снова не берёт.

Ладно, позвоню позже.

Лежу в кровати. На часах уже пол одиннадцатого. А Марго так и не объявилась. Начинаю уже волноваться. Проверяю телефон – никаких оповещений.

Набираю её гудки. Пожалуйста, возьми трубку. Пожалуйста.

– Алло? – раздаётся шёпот.

Фух, хвала небесам. Выдыхаю облегчённо.

– Марго, извини, что не позвонил. У тебя всё в порядке?

– Это не Марго.

Вскакиваю на кровати.

– А кто это?

– Это Мила. У нас тут… небольшой инцидент случился. Марго ушла из дома, телефон здесь оставила. Она даже своего хомяка прихватила. Но ты не волнуйся, она пошла к Ире.

К КАКОЙ, НАХРЕН, ИРЕ? ЭТО ЖЕ БРЕД ПОЛНЫЙ!

– Я перезвоню.

Кладу трубку.

Набираю Иру.

– Алло? – отвечает она тихим голосом.

– Ир, Марго у тебя? – говорю я прям сразу.

– Нет.

ТВОЮ МА-А-А-АТЬ. Как это случилось? Утром всё же было нормально! Это всё из-за её отца, наверняка он! Почему я не ударил ему промеж глаз, как следует? Почему после врача я не пошёл к ней? Почему я снова не остался на ночь? Я должен был! Где вот она теперь? Где теперь искать Марго?

– Алло-о-о, – слышу голос Иры из трубки, – Саш, а что-то случилось? Где Марго?

Нет, ты не можешь получать всё, что захочешь,

Ты не можешь получать всё, что захочешь,

Ты не можешь получать всё, что захочешь⁷⁸…

Эпизод четырнадцатый. Квантовый Чеширский кот

⁷⁹

1.

– Саш, ты куда? – спрашивает Женя, выйдя в коридор на костылях, – ты же вроде спать ложился…

Я правда надеялся, что она не заметит моего отсутствия? Ну да, я надеялся, но не рассчитывал. У неё всё-таки травма ноги, а не мозга.

– Мне нужно идти, – надеваю куртку, – возможно, я не приду ночевать.

Она неодобрительно смотрит на меня.

– Серьёзно? Ты и так пропадаешь целыми днями, теперь тебя и вторую ночь подряд не будет? Я позвоню маме и расскажу всё.

– Ну и рассказывай, – натягиваю шапку и выхожу из квартиры.

Закрываю дверь на ключ, чтобы Жене не ковылять через весь коридор.

Сейчас что-то около 11 часов вечера. Во дворах никого нет в поле моей близорукости. Всё время оборачиваюсь по сторонам – вдруг случайно увижу Марго.

Наверное, нужно было дождаться утра. Что мне сейчас делать? Куда идти? У меня нет никакого плана или хотя бы направления. А через несколько часов метро закроется, и я даже не смогу перемещаться по городу. Но вдруг нет времени ждать? Да и как я смогу спать в тёплой кровати, зная, что Марго где-то ходит посреди ночи по сугробам и гололёду?

Охренеть, блин, как такое вообще могло произойти! Я до сих пор не верю. Она ушла из дома. Куда, блин? Куда?

Может, она просто психанула? Вернётся через час-другой. А я просто так бегаю посреди ночи.

Нет. Она забрала Больцмана. Значит, всё вполне серьёзно.

Меня всего трясёт изнутри. Мне плевать, если я столкнусь с её отцом. Я изобью его. И он сам будет виноват в этом. Я и так сдержался в прошлый раз. А он снова какую-то хрень выкинул. Милка ещё, блин. «Не волнуйся, она у Иры». Тьфу, блин. Сжимаю и разжимаю кулаки.

Подхожу к подъезду Марго.

Поднимаюсь на шестой этаж. Позвонить или открыть ключами? Да насрать, пусть только попробуют мне что-то сказать. Не я тут заставил человека уйти из дома. Вставляю ключ в замочную скважину.

Захожу в квартиру. В коридоре темно, только полоска мягкого света из-под двери в комнату Милки. Нащупываю на стене переключатель.

Странно. Тут только одна пара обуви, похоже, Милки. А где отец? Что вообще происходит? Разуваюсь, прохожу в комнату Марго.

Кровать не заправлена. Она явно торопилась. Нет не только Больцмана, но и его корма. Заглядываю в шкаф. Ну, одежда на месте, вроде. Я не помню всех её вещей. Наверное, она собрала дорожную сумку, с которой мы ездили на дачу. Поэтому взяла минимум вещей на первое время. Внизу замечаю какую-то оранжевую куртку и мужские ботинки. Кажутся мне знакомыми.

– Пап, это ты? – Милка оказывается у меня за спиной, – Саш? А ты как здесь…

– Что произошло?

Еле сдержался, чтобы не наорать на неё. И от этого мой голос прозвучал так, как будто у меня не голосовые связки из кожных складок, а натянутые железные струны.

– Ну… э-э-э… – она теряется, – не знаю…

– В смысле не знаешь? – надвигаюсь на неё. – Ты здесь живёшь. Ты не можешь не знать.

Милка отходит от меня в коридор. Будь моя воля, наступил бы ей на горло.

– Я правда не знаю… я вышла с кухни, когда… а потом она резко собрала вещи и ушла. Я не знаю.

– С чего всё началось? – скрещиваю руки на груди.

– Папа пришёл домой. Как я поняла, он залез в шкафчик, где стоит алкоголь. И обнаружил, что не хватает пару бутылок. Он позвал нас. Спросил, кто взял. Я сразу сказала, что это не я.

Марго стащила алкоголь? Хрень какая-то. Она бы не стала этого делать. Я же вытащил её из этой ямы.

– А кто тогда?

– Нет, ну, это была я. Но я же не могла сказать папе.

Ударяю кулаком об стену рядом с головой Милки. Она вздрагивает, зажимается и закрывается от меня руками.

– Ты что, тупая?! – кричу ей в лицо, – если не ты, то кто тогда, а?! Ты об этом не подумала?! Ты что, просто взяла и спихнула вину на Марго?!

– Да я не знала, что так получится! Я просто сказала, что это не я. Я не говорила, что это она!

– Ну это же – блин!.. Милка, твою мать, ты понимаешь, что ты наделала?! Ты вообще нормальная?

Дверь в её спальню распахивается. Из комнаты, задрав кулак перед лицом, вылетает… Алекс?

– Отвали от неё, – говорит он неуверенным голосом.

У него глаза такие выпученные, как будто он не ожидал увидеть именно меня. Весь трясётся, только скорее от страха, чем от гнева. Аха-ха-х! Он сжимает большой палец в кулаке. Он что, никогда не дрался? Если он меня так ударит, то сломает себе палец. Меня распирает от смеха.

– У тебя футболка наизнанку, – говорю ему.

Он ещё больше смущается и ничего не отвечает мне. Отмахиваюсь от его кулака.

– Серьёзно? – начинаю расхаживать взад-вперёд, не зная, куда деться, – вы типа вместе? Кто бы мог подумать! Что за херня тут происходит? То есть, твоя сестра уходит из дома, отец хрен знает где, и ты решила притащить своего парня потрахаться? А ты, Ал? Ты правда хотел меня побить? Или что ты собирался сделать? Что, яйца отрастил?

– Санчо, давай выйдем, – мямлит Алекс.

– Да какой я тебе Санчо?

– Пойдём!

Он пытается выпроводить меня на кухню, взяв за плечо. Отталкиваю его, иду сам.

Алекс закрывает за нами дверь.

Сажусь за стол. Он наливает стакан воды, ставит передо мной, а у самого руки дрожат. Присаживается напротив.

– Выпей. Ты очень взвинчен.

Нехотя запрокидываю стакан. Приходится пить маленькими глотками, чтобы горлу было не так больно. Допиваю до дна. Меня потихоньку отпускает.

Какая дикость. Я наорал на Милку. Чуть не подрался с Алексом. Как будто я был пьян собственной яростью. Крепкой, сорокаградусной. Выдержанной в лучших дубовых бочках и приготовленной по оригинальному рецепту.

– Ну, и? – отставляю стакан, откидываюсь на спинку стула. Скрещиваю руки.

– Да, я встр-речаюсь с Милой. Так, ничего сер-рьёзного. Не говори никому, хорошо? Про нас. Так вот, Мила написала мне и рассказала, что произошло. И попросила пр-рийти. Марго ушла, папа пошёл её искать по округе. Потом позвонил, сказал, что пойдёт к какому-то там другу, дяде Мише. Мила не хотела оставаться одна на ночь.

– И что произошло?

– Ну, он обнаружил пропажу. Начался скандал. Я так понимаю, он спустил всех собак на Марго. И она ушла хр-рен знает куда.

– Чего он вообще туда полез? Он что, пил?

Алекс пожимает плечами.

– Наверное.

А, ну тогда понятно. Не ясно только, он всегда был алкоголиком? Или это мне так повезло, что я застал его в лучшее время? Может, поэтому родители Марго и разводятся. Хотя как тут затесалась любовница? Нет, я ничего не понимаю, что происходит в этой семье. Неудивительно, что Марго ушла. Я тоже сыт по горло.

– Мне кажется, ты должен извиниться, – говорит Алекс себе под нос, я чуть не прослушал его.

– Ну, извини. Ты попал под горячую руку.

– Я не про себя.

Ой, блин, иди в жопу, Алекс.

– А она тебе сказала, что это из-за неё всё началось? Что она подставила Марго?

– Слушай, это вообще не наше дело. Не надо нам лезть в чужую семью. Пусть сами разбираются. А Марго рано или поздно сама вернётся.

Мне всё понятно. Встаю из-за стола.

– Я только время теряю.

Иду в комнату Марго.

Ира, блин. Уже где-то десятое сообщение от неё. Отвечаю, что напишу, когда разберусь с этим всем. Хорошо, что Ира не такая отчаянная, как я, и не бежит искать Марго среди ночи. Я не готов ещё и с ней возиться.

Осматриваю комнату. Милка забрала вещи Алекса из шкафа. Так вот, почему они мне показались знакомыми. А зачем это вообще было нужно? На случай, если вдруг её отец вернётся? А он бы что, под кровать прятался? Что за детский сад. Да, я тоже избегал его, но, блин… эх.

Беру в руки телефон Марго. Она оставила его на тумбочке вместе с зарядкой – предусмотрительно. Он ещё не разрядился. Нажимаю на кнопку блокировки.

23:43

Пятница, 15 февраля

До закрытия метро что-то около часа. У меня мало времени.

Я должен понять, куда она направилась. Может, подсказка есть в телефоне? Естественно, тут пин-код. Смотрю уведомления.

Напоминание: «Саша др !!!!».

Это очень мило, но бесполезно.

Напоминание: «Диктофон!»

Что за диктофон? Может, она оставила мне запись? Тогда мне нужно узнать пин-код. Какой у неё может быть пин-код? Я без понятия.

Ввожу число Пи. Блин, нет. Почему-то мне показалось, что сработает.

Я же когда-то видел, как она вводит пин-код. Что же там было… что-то… 3, 0… я помню, что я запоминал, что там типа тридцать три несчастья. Но это только две цифры. Нет, я не вспомню.

Оглядываюсь по сторонам. Какой у неё может быть пароль? Обращаю внимание на стол. На нём лежит CD-диск Аврил Лавин «Under My Skin». И он лежит неровно! Марго бы так это не оставила. Значит, он специально так лежит, чтобы привлечь моё внимание. Наверняка она внутри оставила пин-код. Гениально, Марго!

Открываю упаковку. Диска нет, зато внутри как будто случайно оказалась сигарета Marlboro. Умно. Оборачиваюсь, чтобы вдруг никто меня не увидел. Марго явно не хотела, чтобы кто-то, кроме меня, знал, где она находится. Верчу сигарету в поисках пин-кода.

Вместо этого нахожу какую-то хрень, похожую на ребус.

Цифра – не то 1, не то 7.

Стрелочка вправо.

Четыре прямоугольника.

Блин, Марго. Ты перестаралась с безопасностью. Ты могла бы просто оставить записку! Никто бы в жизни, кроме меня, влюблённого дурака, не додумался бы искать что-либо в твоих дисках. А так ты мне только всё усложняешь.

Время для лучшего решателя паззлов в мире.

Переворачиваю диск другой стороной, где написан список песен. Под номером 1 – «Take Me Away»⁸⁰. Ну, допустим. А под номером 7 – «Nobody`s home»⁸¹. Да я знаю, что никого нет дома! И что тебя нужно забрать! Откуда, блин? Откуда, блин, Марго, я должен тебя забрать? Дебильный ребус.

Неужели я такой тупой?

Ладно, похрен. Не до этого. Стрелочка – это направление. А квадратики? Это типа как ячейки для пин-кода? Их тоже четыре. Нет, вряд ли. Цифра же одна. И она бы не стала делать такой сложный пин-код из букв песни. Или стала бы? Да не, тогда бы она не рассчитывала бы, что я догадаюсь. Значит, это что-то лёгкое.

Может, я что-то упускаю?

Знаешь, что ты упускаешь? Марго! Где-то в Москве! В этом грёбанном городе-миллионнике! В одной из столиц мира! Да она может быть где угодно! Шатается по холодным улицам… и…

Больцман. Она забрал его с собой. Она бы не стала подвергать его жизнь риску. Значит – нет, Марго не может быть, где угодно. Это иллюзия. Если город большой, это не значит, что у человека много мест, куда пойти. Ну не пошла бы она бомжевать на вокзалы! Думай. Если не можешь решить её загадку, просто воспользуйся логикой.

Представляю лист бумаги в голове. Мысленно записываю варианты, которые приходят в голову.

Я.

Ира.

Влад.

Алиса.

Алекс.

Что ещё? Дописываю ниже.

Дача.

Гостиница.

Итак. Это не я – очевидно. Вычёркиваю Иру – уже выяснили. Алекс здесь, так что мимо. Влад и Алиса. Влад и Алиса… надо проверить. На всякий случай.

Пишу каждому смс: «Привет. Марго тебе не писала?». Не хочу поднимать панику, если они не в курсе.

От Влада ответ приходит быстро: «Доброй сука ночи. Нет. Всё в порядке?» Вычёркиваю Влада. Он бы не стал мне врать.

Алиса не отвечает. Наверное, спит. Если бы Марго была у неё, они бы ещё не спали. Это не Алиса. Вычёркиваю.

Остаются дача и гостиница. Опускаю взгляд на ребус на сигарете. Что же это за цифра? Если 7, то это точно не гостиница – «никого нет дома». Дома. Значит, дача. Тем более, прямоугольники похожи на забор.

Она там.

Едрить тебя, Марго, почему так сложно?

Плохо. Я не успеваю на вокзал. Электрички наверняка уже все уехали. Может, всё-таки успею? Нет, мне только час добираться до вокзала. Это бессмысленно.

Значит, с утра надо встать и первым делом поехать. Капец. Час на метро. Потом ожидание. Ещё час трястись в электричке. Потом пешком через грёбанный холм. Он наверняка ещё по пояс в снегу. В снегу… Марго, ты правда сбежала туда, к чёрту на куличики? Как-то не верится. Туда же хрен доберёшься на ночь глядя. Но куда же ещё?

Подожди, а песня точно так переводится? Может, имеется в виду «ничейный дом»?

Достаю телефон. Нет, я не буду слушать Аврил Лавин без необходимости. Гуглю текст песни. Ну… хрен его знает. Это какой-то странный оборот, видимо, двойной смысл. Но в строчке до этого: «она хочет домой». Сойдёт для понимания.

Но это снова тупик. Если бы только был какой-нибудь способ понять, 1 это или 7. Мне бы уже было проще.

Открываю шкаф. Осматриваю каждую полку. Может, тут есть ещё какая-нибудь подсказка, которую я не заметил. Хоть что-нибудь. Я уже в таком отчаянии, что готов сдаться. Всё это бессмысленно. Я не смогу найти Марго. Это невозможно. Даже с её секретными записками.

Вздыхаю.

Мне на глаза попадается ящик с её нижнем бельём. Тут ещё остались вещи – она определенно не смогла бы забрать всё это. Разложено бережно в ряды и по цветам. Приходится перебрать ящик в поисках чего-нибудь. Случайно цепляюсь рукавом за крючок одного из лифчиков. Беру его в руки, чтобы отцепить. Наверное, Марго давно не носит этот – я не помню, когда последний раз видел его на ней.

Взгляд цепляется за бретельки. Они чистые, аккуратные. Почти как новые. Наощупь мягкие. Вздыхаю.

Я не могу сдаться. Это та самая девушка, за которую надо бороться.

Я должен её найти.

На часах уже полночь. А я так и не продвинулся в поисках.

Может, дело в усталости. Или в болезни. Я окончательно запутался. Где я ищу, что я ищу, что мне делать и как мне быть. Мне кажется, я проверил каждый угол в комнате Марго. Даже залез в её коллекцию дисков и посмотрел каждый. Ничего она не спрятала для меня. Всё это какой-то глупый самообман.

Секунду. А это что?

Присаживаюсь на колени. Достаю из дальнего угла самого нижнего отдела в шкафу коробку. Кажется, эта та самая, которую я видел вчера утром. Или позавчера. Неважно.

Открываю крышку.

Перехватывает горло. Это… её памятные штуки.

Аккуратно перебираю их. Это похоже на горстку хлама. Но это очень ценный хлам. Альбом для рисования, который я ей подарил. Фантик из-под яблочного чупа-чупса. Фотографии, очень много разных фотографий, в том числе и детских. Кассета, на обложке которой синим лаком написано «13». Упаковка от презерватива, на нём стоит дата «01.08.2012». Стихотворение Цветаевой «Пять букв», написанное от руки, с подписью «от И». Мягкая игрушка в виде совы Гарри Поттера. Много открыток. И диктофон с картой памяти.

Диктофон! Здесь есть записи. И их куча.

Я не должен был сюда залезать. Но у меня не было выбора. Это должно помочь найти Марго.

Похоже, загадка разгадана.

Включаю кнопку «Play» на диктофоне. Повышаю громкость.

Щелчок.

Мужской голос: (протяжный вздох) я не знаю, как начать. Да и вообще. Как не начну, всё равно будет звучать тупо. Ну, как бы, я же не могу просто сказать – эй, Марго! Привет, как дела?

Щелчок.

Блин, нет. Это что-то не то. Совсем не то.

Выключаю диктофон, откладываю в сторону. Ощущаю, как у меня похолодели руки. Я сделал что-то неправильное. Неважно, чей это был голос. Это что-то… личное.

Вздыхаю.

И снова здравствуй, грёбанный ребус.

Рассматриваю оставшиеся предметы. Как же мне неловко. И ведь непонятно, даст мне это хоть что-то или я просто так вторгся в её личное пространство. Первом делом открываю альбом. Сначала быстро пролистываю, вдруг между страниц затесалась записка. Ответ – нет. Снова открываю первую страницу. Листаю рисунки по очереди. У каждого подписана дата.

12 ноября. Чёрно-белый чертёж с буквой «М» в краю угла. Нечто похожее она рисует всегда. Только это не самолёт, а робот без лица или типа того.

19 ноября. Чёрно-белый чертёж ещё одного робота. На этот раз он изображен не в полный рост, а по плечи. Рисунок незакончен.

6 декабря. Это что-то странное. Похоже, будто она рисовала что-то и стирала из раза в раз. Различаю только овал, разделённый на четыре части.

7 декабря. Хм. Это не чертёж. Это больше похоже на чёрно-белый набросок. Вернее, наброски. Тут есть глаз. Крупный нос. Ухо. Чья-то кисть, как из учебника по анатомии. Буква «М» в краю угла присутствует.

12 декабря. Незаконченный рисунок. Что-то, похожее на плечи и шею. Голова стёрта, остался только нижняя часть овала лица. И… рот?

17 декабря. Портрета робота без лица, но как будто помещённого в координатную матрицу. Получилось очень симметрично. Буква «М» в углу.

19 декабря. Только квадратный корпус робота. И он как будто в рубашке. Может быть, она тренировалась рисовать киборга? Или вообще человека.

23 декабря. Незаконченный рисунок робота с растёкшимися контурами из-за влажных следов.

24 декабря. Ещё один расплывшийся человекоподобный робот.

26 декабря. Портрет… человека? Это похоже на человека. Всё ещё без лица, но с лохматыми чёрными волосами. Буква «М» в углу наконец-то снова появилась.

30 декабря. Снова наброски частей тела. Глаза. Нос. Ухо. Рот. Шея с адамовым яблоком. Это уже точно не робот.

3 января. Это… мой портрет? Мой? Похоже на меня, только очень резкими угловатыми штрихами. Начинаю быстро листать страницы.

4 января. 5 января. 6 января. 7 января. Каждый день – мои портреты. Разные ракурсы, позы. Есть пара, где я сплю без футболки. Она мне льстит, я не такой подкаченный. С каждым днём мягче линии, всё больше деталей, появляются тени. 16 января – появляется синий цвет. Рисунки в той или иной степени становятся цветными. Листаю сразу до последнего рисунка.

13 февраля. Она тогда сказала, что не спала ночью. Это мой самый шикарный портрет. Я тут по пояс, в домашней футболке, которую ношу унеё дома. Как будто моя чёрно-белая фотография с отдельными цветными акцентами, на которую наложили фильтр «рисунок». Не то, чтобы кто-то, кроме Марго, меня рисовал. Но он очень крутой. Настоящий. Усмехаюсь. Она даже бороду мою изобразила.

В углу подписано «МГ». Вздыхаю.

К сожалению, просмотр альбома ничего не дал, кроме тешенья моего самолюбия. Откладываю его в сторону.

Пересматриваю фотографии. Тут в основном детские. Марго года четыре, сидит на кухне с собакой. Фото с бабушкой – она чем-то напоминает мне мою, такая же милая. Вот Марго с дедушкой: похоже на май, они стоят перед подъездом с гвоздиками. Двенадцатилетняя Марго на даче около того забора, который позволяет почувствовать себя Алисой в Стране чудес.

Отдельно лежит ещё одна стопка фотографий. Они как будто изгои, лежат в конверте. Может, здесь я что-нибудь найду? Достаю фото, они чёрно-белые. О-о-о-о, лучше бы я этого не видел. Марго лет 15. У неё тёмные волосы, глаза подведены чёрными тенями, как это было модно пару лет назад. На ней короткий джинсовый комбинезон – мне кажется, он едва прикрывает трусы. И больше ничего.

Болезненная, чуть ли не анориксичная худоба. Торчащие рёбра, тазовые кости. Только-только сформировавшаяся грудь, и Марго даже не пытается её прикрыть. В зубах сигарета. Попади эти фото ко мне пару лет назад, я бы дрочил на них каждый день, пока бы их не разъело от спермы. Но сейчас мне бросается в глаза детская припухлость её лица. Угловатые плечи, таз. Она здесь ещё ребёнок. Очень сексуальный, но ребёнок.

Убираю фотографии обратно в конверт. Я не хочу знать их историю. Надеюсь, это они с Ирой устроили эту фотосессию или типа того. И ничего больше.

Предметы, в которых была моя надежда найти информацию, закончились.

Я в тупике.

Смотрю на часы – уже 00:10. В любой момент могут закрыть двери в метро, пустить последний поезд до конечной. А я всё ещё не знаю, где Марго.

Лежу на полу, запрокинув голову. Мой взгляд упирается в батарею.

Марго переоценила меня. Она, видимо, думала, что разгадать ребус будет очень легко, что он очевидный. А я оказался слишком тупым. Вдруг там информация о встречи? И она ждёт меня где-то. И она не может уйти, не дождавшись меня, ведь без связи мы потеряемся. Трындец.

Снова смотрю на часы – 00:13. С каждой минутой всё хуже и хуже.

Неужели я не успею? Думай, блин, думай.

«Забери меня». «Никого нет дома».

Стрелочка.

Четыре прямоугольника. Четыре прямоугольника…четыре…

!!!!

Смотрю на батарею. Она разделена на ЧЕТЫРЕ секции, которые выглядят, как четыре прямоугольника. БАТАРЕЯ! ЭТО, СУКА, БАТАРЕЯ!

Ну, конечно! Она же прятала сигареты за батареей в подъезде. Это её тайник. Это же так очевидно.

Вскакиваю с пола, лечу со всех ног. Выскакиваю прям в носках из квартиры, даже не закрыв дверь. Бегу по ступенькам на этаж ниже.

Вот она. Та самая батарея.

Запускаю руку за неё. Пачки сигарет нет – конечно же. Но и ничего больше нет. Заглядываю в щель между батареей и стеной. Нет, там точно ничего нет.

Ох, какой же я тупой.

Взлетаю обратно по лестнице. Закрываю за собой дверь в квартиру. Подскакиваю к батарее в комнате Марго. Мне даже не приходится долго искать – буквально сразу моим пальцам попадается бумажка. Всё это время она была у меня под носом. Просто, блин… мне потребовалась какая-то невероятная ментальная эквилибристика, чтобы додуматься до этого.

На всякий случай оглядываюсь. Милка с Алексом по-прежнему в той комнате, моя беготня не привлекали их внимание. Разворачиваю записку.

«2904».

Спасибо, Марго. Я боялся, что здесь будет ещё один ребус.

Беру в руки телефон. Ввожу цифры с бумажки. Подошло! Да, блин, у неё же точно такой же пин-код на карточке. Как я не допёр-то. Ну, ладно.

Нахожу приложение «Диктофон». Действительно, здесь одна запись. Сделана пару часов назад! Это оно! Да! Понижаю звук до минимума, чтобы Милка вдруг не услышала. Подношу динамик вплотную к уху.

От голоса Марго моё сердечко в очередной раз сжимается.

– Саш, я не могу до тебя дозвониться, – шепчет она, – некогда объяснять, мне надо срочно уехать. Я поеду в свою квартиру. Там со мной всё будет в порядке. Не надо ко мне приезжать, ты и так болеешь. Я записываю это только для того, чтобы ты не волновался. Я сама выйду на связь где-то к понедельнику. Не говори, где я. Позаботься о моих вещах, я не смогла взять с собой коробку. Она на нижней полке в шкафу. Блин, ты же не знаешь мой пароль. Ладно, я что-нибудь придумаю.

Придумала, блин.

Что ещё за квартира? Почему я о ней первый раз слышу? Наверняка, она это скрыла ещё тогда, когда всё скрывала, и так и не нашла момент рассказать. Хорошо, она хотя бы в одном месте и, скорее всего, в безопасности. Но меня это всё равно не устраивает. Херня какая-то. Свалила, блин, в свою квартиру. Из её уст это звучит, как «я буду ждать, приди и найди меня».

Самый простой способ – спросить Милку. Она должна знать, это не похоже на какой-то секрет. Но я не хочу, чтобы Милка догадалась, где Марго. Она наверняка расскажет их отцу.

Значит, мне надо самому узнать, что это за квартира и где она находится.

Смотрю на часы – 00:26. Едрить, как мало времени.

Думай, думай.

Ещё раз заглядываю в коробку Марго, чтобы посмотреть свежим взглядом. Нет, здесь ничего нет. Хотя… да! Смотрю на фотографию с дедушкой. Да! Да! Это оно! Гвоздики! У неё татуировка гвоздики. Гвоздика – дедушка. Рассматриваю подъезд. Да, это точно не здесь. Вот, откуда эта квартира. Это квартира её дедушки. Но на фото нет адреса. Блин.

Складываю все личные вещи Марго обратно. Надо забрать их. Оставляю коробку в коридоре рядом с моими ботинками.

Комнату Марго я полностью осмотрел, там я уже ничего не найду. Значит, остаётся… спальня её родителей. Там же должны быть какие-нибудь документы, типа кадастра? Ох…

На цыпочках прохожу через зал. Аккуратно опускаю ручку двери спальни. Вот сюрприз будет, если их отец там. Заглядываю в комнату.

Фух. Его нет.

Захожу и сразу закрываю дверь. Замечаю стол, которого я раньше не видел. Включаю настольную лампу. Первом делом оглядываю поверхность. Никаких бумаг нет. Тут вообще кроме компьютера и двух фоторамок ничего нет. В первой очень молодая женщина с девочкой лет шести – похоже, это мама Марго и Милка. Во второй Марго на даче: ей здесь где-то столько же, сколько на тех стрёмных фото, тоже с чёрными волосами. Только одета нормально, в майке и шортах чуть выше колена.

Обыскиваю ящики.

В них как-то пусто. Обычное барахло, типа салфеток и крема для рук, канцелярские принадлежности, бумага. Заглядываю под стол. А, вот оно что. Здесь стоит железный сейф, накрытый пледом. Конечно. Если документы и есть, то они все в нём наверняка. Но сейф я вскрывать не буду. Хах, как будто бы я смог.

Ну что, теперь прикроватные тумбочки?

Стой! Стой-стой-стой! Не надо! ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ МАРГО! Фото! У тебя есть фото! Фото её прописки!!!

Почему я сразу об этом не вспомнил?!

Достаю свой телефон. Хоть бы я его не удалил. Когда это вообще было? Ноябрь, декабрь? Листаю фотографии быстро-быстро. Так, это мы в клубе «ПЛАН Б», это было раньше. Обратно-обратно. Кажется, вот она. Открываю.

Фото строчки из классного журнала.

«Николаева Маргарита Александровна, дата рождения: 31.07.1994, адрес прописки: г. Москва, ул. Енисейская, д.13/1».

ВОТ ОНО!!!

Смотрю на часы – 00:37. Надо бежать.

Выключаю лампу. Выхожу из спальни, как будто меня тут и не было. Быстро обуваюсь, накидываю куртку и шапку. Хватаю коробку Марго и вылетаю из квартиры. Даже не попрощавшись с Милкой и Алексом. Переживут.

Марго, жди меня. Я бегу.

Только сев в вагон могу перевести дыхание. По дороге к метро я успел загуглить – это станция «Бабушкинская». Другой конец Москвы, почти 40 минут пути. Но хотя бы та же ветка. И там до дома пройти пешком совсем недалеко.

Беру телефон Марго в руки. Он скоро сядет. Надо будет зарядить, когда приеду. Прежде, чем набрать пин-код, замечаю старые оповещения. И до меня только сейчас доходит, что «Саша др !!!!» – это и есть пин-код. Мой день рождения – её пароль. И я всё это время не замечал и не мог запомнить. Какой же я баран…

Обращаю внимания, что, пока я искал информацию про квартиру, пришло новое сообщение. От её мамы. Может, это сама Марго? Вдруг она каким-то образом с ней встретилась.

00:03. Мать: «Марго, ответь».

Нет, это не Марго. Читаю, что было до этого.

19:17. Марго: «Где ключи от моей квартиры? Срочно!».

19:19. Мать: «Дубликат у меня в тумбочке».

19:21. Мать: «Что-то случилось?»

19:22. Мать: «Марго!»

19:26. Мать: «У вас всё в порядке?»

Блин, что делать-то? Надо её успокоить. А то вдруг она тоже подорвётся искать Марго. А как? Пишу смс: «потом оъясню». Блин, букву «б» пропустил. Ну ладно, она поймёт.

Оглядываюсь. Я проехал только пару станций. А впереди ещё штук 15. Как же медленно мы движемся.

Закрываю глаза.

2.

Просыпаюсь как раз вовремя. Станция «Бабушкинская».

Выхожу из вагона. Куда мне? Направо, налево? Ладно, выйду здесь. На местности легче будет сориентироваться. Поднимаю голову и замечаю – над лестницей, ведущей к выходу, хвост самолёта и его турбины. Улыбаюсь. Кажется, я на правильном пути.

Поднимаюсь из перехода метро. Вокруг жуткая темнота. Освещение только от красной вывески «М». Справа трамвайные пути. Куда мне идти? Подхожу к дому в паре метров от меня. Прищуриваюсь, чтобы разглядеть адрес. «Енисейская, 17». У-у-у, так я вышел правильно. Этот дом где-то здесь. Иду прямо, вдоль трамвайных путей.

Район чем-то напоминает наш, но более спальный. Такие же высотки, как дальше, вниз по ветке. Здесь, в общем-то, неплохо. Только темно очень. Ни одного фонаря на всей улице.

Перехожу небольшую улочку около дома под номером 15. Значит, я иду правильно. Стараюсь запоминать вывески, чтобы ориентироваться. «Цветочный маркет». «Рыба вяленая». «Детская обувь». Поднимаю голову – о, так это уже сталинская пятиэтажка, как моя. Может, Марго в такой же?

После дома 15 следующее здание стоит слишком далеко. Видимо, мне нужно свернуть во двор. Только бы не заблудится. С местным освещением это будет очень легко. Иду вглубь по маленькой очищенной от снега асфальтированной дорожке. Вглядываюсь в табличку ближайшего дома.

«Енисейская улица, 13/1».

О, чудо!

Нет, это не пятиэтажка. Здание тоже кирпичное, но здесь только четыре этажа. И тут, конечно, нет лифта. Я таких домов даже не помню. Наверное, они очень старые.

Блуждаю в темноте в поисках нужного подъезда. У меня указан номер квартиры, но с моим зрением это всё равно хождение наощупь. Сейчас бы очки, конечно, пригодились. В конце концов нахожу подъезд – самый крайний.

Дышу на замёрзшую руку. Набираю номер квартиры на домофоне и нажимаю кнопку вызова. Раздаётся пиликанье. Пилик-пилик. Пилик-пилик.

И звонок сбрасывается.

Пробую снова. Происходит тоже самое.

На всякий случай дёргаю дверь. Закрыто.

Ну, тут два варианта. Либо Марго спит и не слышит. Либо домофон не работает. В любом случае мне надо как-то быстрее достучаться, пока я совсем не околел. Или дождаться, когда кто-нибудь выйдет… что вряд ли. Уже больше часа ночи.

Так, ну сначала самый простой способ. В таких домах обычно слабые доводчики. Отставляю коробку с личными вещами Марго в сторону. Одной ногой упираюсь в стену. Двумя руками тяну ручку на себя. Дверь немного поддаётся. Но не открывается. Давай, ещё посильнее! Резко дёргаю, до белых кулаков. Ни хрена.

Нет, это не сработает. Поднимаю коробку.

Смотрю на табличку с нумерацией квартир под козырьком подъезда. Судя по всему, квартира Марго на первом этаже. Пойду-ка поищу окна.

Переступаю через маленький заборчик. Сразу оказываюсь по щиколотку в рыхлом снегу. Иду вдоль стены здания, прикидывая, куда могут выходить окна её квартиры. Хоть бы угадать. А то будет неловко.

Ну, допустим, что вот это окно на углу дома. Скорее всего, оно. Обращаю внимания, что у этого старого дома окна первого этаже ниже, чем обычно. Может, это из-за снега так кажется. Но главное – я могу дотянуться.

Оставляю коробку с вещами в стороне. Встаю на цыпочки. Стучу костяшкой пальца по железному подоконнику. Выжидаю. Тишина. Пробую дотянуться до белой решётки на окне. Хватаюсь за неё, пытаюсь её покачать. Но она слишком плотно припаяна, не издаёт никаких звуков.

Ой, блин.

Оглядываюсь по сторонам – никого нет. Берусь обеими руками за прутья решётки, опираюсь ногой на стену. Пытаюсь подтянуться. Со второго раза более-менее получается. Забираюсь ещё выше. И вот я уже правой ногой на подоконнике. Он ни хрена не выдержит мой вес, но я хотя бы занял устойчивую позицию. Сейчас надо освободить левую руку. Тяжело дыша, отпускаю решётку. Пытаюсь дотянуться до стекла, чтобы постучать.

Секунда! – левая нога скользит по стене, подоконник подо мной прогибается, теряю равновесие, бьюсь локтями и головой об этот злоибучий подоконник. С грохотом падаю на снег.

…

Жив? Жив.

Больно. Жопа, спина. Лоб горит. Чувствую, как на виске становится влажно. Вот уже в ухо затекает жидкость. Едрить. Касаюсь рукой лица – на ладони остаётся кровь. Ну вот, ну опять. Блин. Хорошо, что хоть не на коробку.

Будет теперь шрам, как у Гарри Поттера.

Вздрагиваю от какого-то шума. Поднимаю взгляд. То самое окно, в которое я так отчаянно пытался постучаться, открывается. В темноте не вижу, кто там. Только блеск кухонного ножа.

– … Саш? Саш!

Марго…. иисусьи креветки, спасибо. Спасибо.

Закрываю глаза.

Мне прилетает снег в лицо.

– Я в порядке! В порядке! – отмахиваюсь, – я не терял сознание. Я просто прилёг.

– Почему ты лежишь на снегу? Что ты здесь делаешь? – Марго помогает мне встать, – зачем ты приехал? Я же сказала, чтобы ты не волновался. Как ты меня вообще нашёл?

– Подожди-подожди, не так быстро, – разгибаю спину, вроде всё нормально, – это очень забавная история. Я тебе потом расскажу. Я твои вещи привёз.

– Это что, кровь?

Марго уводит меня в дом, прихватив коробку с вещами. Открывает домофон ключом. Мы делаем пару шагов по ступенькам. Оказываемся перед чёрной железной дверью. Она не закрыта. За ней ещё одна дверь. Ох уж эти старые советские квартиры, в которых вход, как в бункер.

Не успеваю ничего рассмотреть, как Марго заводит меня в ванную, прям в обуви. Закрывает за нами дверь. Снимает с меня куртку. Наклоняет к раковине, начинает умывать лицо.

– Что произошло?

– Я упал, – вижу только, как в слив стекает бурая вода, – полез к окну. Чтобы постучать. Домофон. Не работает.

– Ты дебил, – Марго сажает меня на борт ванны.

Жопой чувствую, что она чугунная.

Над нами с потолка свисает лампочка. Лицо Марго прямо передо мной, я могу его рассмотреть. Зелёные глаза бегают, сфокусировавшись на моём лбу. Тёмные синяки под глазами их совсем не портят. Искусанные губы приоткрыты. Наклоняюсь и целую их.

Марго сначала сопротивляется, ведь я мешаю ей. Пытается отпихнуть меня, уперевшись рукой в плечо. Но в итоге сдаётся и отвечает на мой поцелуй. Притягиваю её хрупкое тело к себе, крепко сжимая в объятьях. Марго же обхватывает мою шею. Будь моя воля, я бы съел её лицо. Будь её воля, она бы оторвала мне голову.

– Да дай мне обработать твою рану, – она больно кусает меня за губу.

– Я так рад тебя видеть, – только и могу сказать я, расплываясь в улыбке.

– Дурак, – говорит она. Но по взгляду вижу, что она тоже рада, что я всё-таки здесь, а не где-то там.

Марго наклоняется к шкафчику под раковиной, достаёт оттуда свою аптечку. Ту самую, в которой, кажется, есть всё.

Она снимает с себя куртку. Закатывает рукава кофты. Моет руки по локоть и обрабатывает их антисептиком. Затем достаёт вату, марлю и пластыри. Перекись.

– Сейчас щипать будет, – она берёт и прикладывает мокрую вату к ране.

– Ай! – вздрагиваю.

Морщусь от жжения. Стараюсь отвлечься на то, как её тонкие пальцы ловко сооружают на моем лбу нечто похожее на повязку.

– Не смотри под руку.

Опускаю взгляд на её лицо снова. Мне так нравится, когда она такая сосредоточенная.

– Я боюсь, что тебе тоже зашивать придётся, – говорит Марго, закончив, – ну, может, и так заживёт. Рана поверхностная. Но в травмпункт я бы сходила.

Киваю.

– Спасибо.

Теперь, когда эмоции утихли, замечаю, насколько на самом деле Марго выглядит плохо. Её лицо помятое, глаза отёкшие. С волосами что-то не так. Они собраны в хвост, но как-то не так, как обычно.

– Что с твоими волосами?

Она сразу понимает, о чём я. Не пытается закосить под дурочку, огрызнуться или сделать вид, что мне кажется. Марго тяжело выдыхает. Распускает хвост.

Мой рот невольно открывается, но я успеваю подобрать челюсть. Её волосы. Такие длинные, красивые. Мои любимые. Теперь едва доходят до плеч, где-то больше, где-то меньше. Нет, это не отец ей искромсал всю голову. Так издеваться над собой она позволяет только себе.

– Я не хотела… оно само… на эмоциях… я хотела порезать себя, попыталась сдержаться, но… и вот.

– Ничего страшного. Отрастут, – пытаюсь улыбнуться непринуждённо. Но челюсть сжимается в каком-то спазме.

Мне не жалко её волосы. Действительно, пусть лучше так, чем как в прошлый раз. Но мне страшно. Наверное, я наивный. Я думал, что раз мы поговорили, то всё наладилось и закончилось. Но вот мы снова в этой точке. Значит, это будет повторяться снова и снова? И мы оба ничего не можем сделать? Это будет происходить вот так, само собой? Я снова чувствую себя таким бессильным.

Но как-то же она жила до этого? Судя по всему, это не первый год тянется. Как-то же она выбиралась раньше. Даже Ира об этом говорила.

Ей всё равно нужна помощь. Она нужна нам обоим.

– Иди сюда, – беру Марго за руку, сажаю её к себе на колено, – всё будет хорошо. Мы справимся. Расскажи, что произошло. А я расскажу, как добрался сюда. Ты будешь смеяться.

Она вздыхает, положив голову мне на плечо.

– Да трындец вообще, – она теребит край моей кофты, – я сидела в комнате, никого не трогала. Отец пришёл домой. Сначала он зашёл ко мне, наорал на меня по поводу тебя. Что я привела тебя, что позволила тебе так себя вести, что ты остался на ночь и бла-бла. И всё это в его день рожденья. Я не спорила с ним, нахрен надо. Он ушёл на кухню. Я слышала, как он разогрел то, что я приготовила. Он посидел какое-то время. Выпил.

– Прости, что перебиваю. Он алкоголик?

– Нет, что ты. Он вообще не любитель. Это сейчас с ним что-то произошло, точнее… ну, мать же уехала. Я так понимаю, не просто так. И вот его понесло. Ну, и… в общем, выпил он. Вдруг зачем-то позвал нас с Милкой. Оказалось, что там пару бутылок пропало. Саш, честно, это не я.

– Я знаю.

– Милка, сука, тоже сказала, что это не она. Конечно, он поверил ей, а не мне. Ну, и пошло-поехало. Он начал орать. Милка убежала, – у Марго начинает дрожать голос и руки, – ему как будто крышу сорвало. Он схватил меня за волосы. Кричал, что он устал от моих выходок. От моего якобы вранья. Что я во всём виновата. Я пыталась сбежать, но он закрыл дверь и не давал мне уйти. Толкнул меня в стену. В замкнутом пространстве у меня началась паническая атака. Меня накрыло. Я умоляла его выпустить меня. Он продолжал что-то орать. У меня пошла кровь из носа. И вдруг он… расплакался. Начал извиняться. Я никогда такого не видела, чтобы мужчина… да даже просто человек так ревел. Он взял меня за голову, начал целовать лицо… меня затошнило от запаха алкоголя… и вообще от того, что он полез так ко мне… я попыталась оттолкнуть его… он начал какую-то хрень нести… про роддом… и короче… короче…

У Марго совсем сбивается дыхание. Глажу её руки, спину. Пытаюсь успокоить её.

– Он сказал, – продолжает она уже со слезами на глазах, – что худший момент в его жизни, это когда он впервые взял меня на руки… был так счастлив, что у него родилась дочь… а потом увидел на бирке пометку… мою группу крови…

Больше Марго не может сдерживаться. Обнимаю её крепче. Я не знаю, что могу ещё сделать для неё.

– Всё это правда, понимаешь?.. – говорит она сквозь прорвавшиеся слёзы, – дело не в ванильной грёбанной херне, типа я все года прожила в обмане, дерьмо сранное… сука, просто в очередной раз я всё разрушила. Я разрушила свою семью одним лишь грёбанным своим существованием…

Хочу ей сказать – нет, Марго, ты не права. Проблема не в тебе, а в твоих родителях. Это они не разобрались в своих отношениях. Ты здесь ни причём. Но она не готова сейчас меня слушать.

Ей надо просто прореветься.

– Мой дедушка убил бы тебя за то, что ты в обуви по дому ходишь.

Марго лежит на диване в комнате, которую она назвала своей. Она укрыта двумя пледами и курткой. Доисторический обогревать топит во всю мощь. Но его тепло ограничивается радиусом на пару метров. Из-за того, что окна не пластиковые, из них сквозит даже сейчас, когда они закрыты. Клетка Больцмана стоит в притык к обогревателю. Но даже он жмётся где-то в углу.

– Ты же сама в обуви. Тут очень холодно.

Она хмыкает и ничего не отвечает.

Я тоже в куртке. Сижу рядом на диване.

Сейчас три часа ночи. На улице -11. А в квартире Марго нет отопления.

Оказалось, что её мать начала на кухне ремонт. Первом делом решили заменить батареи. Но она уехала, поэтому батареи сняли, а новые ещё не поставили. Они стоят прям в коридоре.

Я, конечно, не эксперт. Но, по-моему, здесь жить невозможно. По крайней мере, сейчас. Даже с этим грёбанным обогревателем.

Эта квартира меня докучает. Шкаф-секция во всю стену вместе с сервантом или как это убожество называется. Боюсь представить, сколько в нём хлама хранится. Трельяж в углу. Люстра с тремя тюльпанообразными плафонами. Тут даже ковёр над диваном есть! Ковёр! Даже моя бабушка его сняла в последние годы. А тут до сих пор висит.

Нет, ну я могу понять Марго. Она здесь выросла. Это самая большая комната в квартире. На шкафчиках милые наклейки самолётов. Рабочий стол намного больше, чем тот, который у неё в комнате. Стул недешёвый, с ортопедической спинкой. Он, пожалуй, единственное, что не пахнет «совком». Если разложить диван, здесь человека четыре поместится, мне кажется. В общем, видно, что здесь старались сделать комфортную комнату для ребёнка. Но, конечно, за все эти годы и после всяких съёмщиков всё сильно потрепалось.

Вздыхаю.

– Марго, ты спишь?

Она издаёт какой-то звук, который, должно быть, означает «нет». Но глаза у неё закрыты.

– Послушай меня. Сейчас поспим до открытия метро. И поедем отсюда. Ты здесь не останешься.

– Я не вернусь домой, – бубнит она.

– Я знаю. Мы поедем ко мне.

– К тебе? – Марго даже открывает глаза от удивления, – а как же твоя мама? Женя?

– Ничего страшного.

Она заминается.

– Может, я всё-таки тут останусь? Я не хочу напрягать тебя и твоих родственников.

– А я не позволю тебе оставаться здесь в одиночестве и страдать от своего невроза. Ты моя девушка. Если это кого-то напрягает – это не мои проблемы. Но я, конечно, позабочусь о том, чтобы всем нам было комфортно друг с другом. Так что, пока что поживёшь у меня. Пока я буду решать вопрос с твоими родителями, как и где ты будешь жить. Это не обсуждается.

Кажется, она хочет возразить, но так и не решается.

– А если ты не решишь вопрос?

– В смысле – не решу? Остаться жить у меня – это тоже решение. Хотя бы до конца школы. А там посмотрим.

Марго смотрит на меня как-то странно.

– Что? – спрашиваю.

– Я говорила тебе, что ты меня удивляешь в последнее время? В хорошем смысле. Я не знала, что ты… такой.

О, ты просто не представляешь, как у меня каждый раз поджилки трясутся. Даже сейчас я не знаю, как с этим вообще подойти к маме. ОНА ДАЖЕ НЕ В КУРСЕ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕВУШКА. Вот это прикол. То никого, то сразу: «доброе утро, мама, это Марго, а кстати, она поживёт у нас недельку, а как дела на работе?».

Надо было раньше ей рассказать. И почему я этого не сделал?

– Я всё такой же. Это просто борода.

Марго улыбается. Я целую её в лоб губами, которые почти не чувствую. Закутываю её покрепче, чтобы она не замёрзла, пока будет спать. А сам снова сажусь на диван.

Глаза слипаются. Уже почти сутки без сна. Да и прошлой ночью я толком не поспал. Но я держусь, чтобы не заснуть. Не хватало только, чтобы мы тут замёрзли до смерти.

Опускаю взгляд на Больцмана. Бедняга. Достаю его из клетки. Расстёгиваю куртку и сажаю его к себе за пазуху. Я думал, он будет вырываться. Но нет, он только устроился поудобнее.

Вставляю ключ в замок, и дверь открывается – должно быть, мама ещё не вернулась с работы. Мы с Марго заходим в квартиру. С кухни доносится телевизор. Значит, Женя там.

Слышу, как костыли шагают к коридору.

– Ты вернулся? О. Привет, Марго.

Они кивают друг другу.

Это было саркастично «О»? Или просто удивлённое? Или и то, и другое? Мда, разговор однозначно пройдёт легко и просто.

Захожу в комнату. Оглядываюсь. Надо бы прибраться. Ведь теперь в этом холостяцком уголке будет жить девушка. Моя девушка.

Как-то странно всё это.

Ставлю Больцмана недалеко от батареи – пусть погреется немного. Меня бы кто положил так. Хочу согреться. И поспать. Но нельзя, мама скоро придёт.

– Марго, ты пойдёшь в душ? Я хочу в горячей ванне посидеть.

– Да, наверное, – она тоже очень замёрзла, – только давай сначала тебе лоб обработаем.

Киваю.

Прихватываю тёплые домашние вещи, в том числе и для Марго. Она же берёт с собой аптечку. Мы заходим в ванную. Запираемся в ней.

– Ну вот, готово, – Марго убирает всё обратно в аптечку.

– Спасибо. Иди в душ, я тогда подожду тебя.

Уже собираюсь уходить, но Марго останавливает меня.

– Ты же хотел погреться.

– Ну, ничего страшного, я потом. Не хочу нарушать твоё личное душевое пространство.

Она заглядывает краем глаза в ванну.

– Мне кажется, нам здесь обоим место хватит.

Смотрю на Марго непонимающе. Она серьёзно? Предлагает мне? Что, прям залезть в ванну… вместе?

– Я не хочу, чтобы ты заболел ещё больше, – как бы оправдывается она, снимая с себя кофту, – давай, пока я не передумала.

Я совершенно не готов к такому повороту событий. Но меня долго уговаривать не надо. Со скоростью военного оказываюсь в одних трусах. Марго тоже не отстаёт от меня. Но вот на этапе, когда надо снять нижнее бельё, мы оба тормозим. Не знаю, почему. Мы же много раз видели друг друга голыми. Может, это первый раз, когда после раздевания мы не займемся сексом? Поэтому он такой особенный? Может быть. Я не помню.

Снимаю трусы первым. Хочу прикрыться руками. Мне немного стыдно, что я запустил себя и не воспользовался советом Влада. Да и холод мне не на руку. Ну, уж какой я есть. Поэтому всё-таки скрещиваю руки не спереди, а за спиной.

Марго вздыхает и тоже избавляется от белья. Еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Наконец-то. Наконец-то! Марго тоже не безупречна. Усмехаюсь. Теперь я правда знаю, что у неё склонность к рыжему.

– Только давай не слишком горячую, – говорит Марго, когда мы залезаем в ванну, – а то у меня швы распухнут.

– Хорошо, – настраиваю температуру воды, – так нормально?

– Да, хорошо.

Мы садимся валетом и устраиваемся поудобнее. Я и не догадывался, что моя ванна такая просторная. Мы вполне умещаемся. Марго, правда, приходится закинуть ногу на борт. Но, похоже, это как раз для того, чтобы не намочить швы. А вот мне необходимо держать ноги вместе. Я бы мог их и не сжимать, но от горячей воды у меня вот-вот встанет, а я не хочу смущать Марго в этот и так неловкий момент.

– Тебе нормально? – спрашивает она.

– Да, а тебе?

Она кивает.

Когда вода доходит до уровня выше среднего, чувствую, как мы оба обмякаем в воде, мышцы расслабляются. Не мой член, конечно. Но я уже не зажимаю его, а просто прикрываю коленом. Приоткрываю глаза – да, Марго тоже сидит с опущенными веками. Улыбаюсь, откидываю голову.

– Согрелся? – шёпотом произносит она.

– Угу.

Мог ли я представить, что этот долгий бессонный день закончится вот так? Что я буду кайфовать в одной ванне вместе с Марго? Предел моих мечтаний. Ну, почти.

Стук в дверь прерывает моё блаженство. Мы с Марго вздрагиваем.

– Надо выходить, – говорит она.

Киваю. Это, должно быть, Женя. Сигнализирует, что мама на подходе. Или уже здесь. Блин. Я успел забыть.

Сердце начинает биться чаще. Вот этот момент, которого я всегда так боялся – моя мама знакомится с моей девушкой.

– Давай только договоримся. В основном буду говорить я.

– Хорошо, – Марго собирает волосы в хвост.

В моих спортивных штанах и кофте она выглядит ещё меньше. Усмехаюсь. Целую её в нос.

– Не волнуйся. Всё нормально.

Она кивает.

Открываю дверь. Выглядываю в коридор первым. Слышу мамин голос, она на кухне. Как она ходит по кухне туда-сюда. Делаю медленный вдох и такой же выдох. Выпрямляю спину. Выхожу, ведя Марго за собой.

– Доброе утро, мам.

– Здравствуйте, – говорит Марго.

Мама сначала не замечает, что я один, а потом до неё доходит.

– Здравствуйте… – отвечает мама, немного обескураженная.

– Мам, это Марго. Моя девушка. Марго, моя мама, Анна Федоровна.

Они кивают друг другу. Ставлю чайник на плиту. Замечаю, как мама растеряно смотрит на то, что Марго в моей одежде. Она даже не замечает мою повязку на лбу. Не знаю, о чем мама думает, но она спешит усесться за стол. Марго, кстати, тоже. За всем этим ещё и наблюдает Женя. Она сидит, как всегда, положив ногу в гипсе на диван.

– Да ты не ставь… он только вскипел.

– Хорошо.

Достаю две кружки. Завариваю нам с Марго чай. Стараюсь делать это быстрее, а то молчаливая пауза затянулась.

– Мам, ну в общем… мы с Марго давно встречаемся. У нас всё серьёзно. Поэтому Марго поживёт у нас какое-то время.

Мама делает глоток из кружки. Хоть она и пытается не подавать виду, уверен, она не мало удивлена. Чему она удивлена больше? Тому, что у меня девушка? Что мы давно встречаемся? Или что они так внезапно познакомились? Или что она теперь остаётся у нас жить? Наверняка она не догадывалась, что её ждёт такой сюрприз после работы.

– Марго, а ваши родители как к этому относятся? – мама не смотрит на меня.

– Они не против, – отвечаю я.

– Саш, я не с тобой разговариваю. Дай, пожалуйста, девушке ответить.

Вижу, как Марго немного теряется. Да и я в общем-то тоже.

– Мне уже есть восемнадцать, они не… они считают, что я могу сама за себя отвечать.

– Обещаю, мы не доставим никаких неудобств, – не даю маме что-либо сказать, – я постелю матрас на полу.

– Я буду не только готовить, убирать, стирать и тому подобное для себя, но и помогу с этим вам, – добавляет Марго.

Мама вздыхает. За этим вздохом столько усталости. Мне кажется, ей вообще не до нас. Она просто хочется уже лечь спать после суток. Как и я.

–Слушайте, вы уже взрослые, можете сами решать, как вам надо. Просто это как-то неожиданно… – мама переводит взгляд на Женю, – если твоя сестра не против, твоя девушка, конечно, может остаться.

Мы с Женей переглядываемся. Блин, она может не поддержать меня: всё-таки Марго ей не очень нравится. По-моему, она немного охренела, что все стрелки перевели на неё. Сдвигаю брови, гипнотизирую Женю строгим взглядом.

– Я не против, – говорит она, и у меня камень с души падает, – мы с Марго знакомы. Она помогла, когда я ногу сломала. С больницей помогла.

– А, да? – мама смотрит по очереди на нас всех, – я не знала. А как?..

– Мой отец – главный врач.

– М-м-м… спасибо вам, Марго. И вашему отцу.

Спасибо, Женя. Ты самая лучшая. Настоящая сестра. Я готов тебя расцеловать. Хоть прям щас.

– Хорошо, – мама допивает чай, встаёт изо стола, – приятно было познакомиться. В холодильнике суп есть, можете покушать. Я пойду отдыхать.

– Мне тоже, – Марго тоже зачем-то вскакивает, – хорошего отдыха.

– Спасибо, мам.

Она отмахивается и уходит к себе.

Дверь в мою комнату закрыта креслом. На полу разложен матрас. А мы с Марго лежим в моей кровати.

– Ну вот. Я же сказал, что разберусь, – шепчу я, – теперь мы тоже можем отдохнуть.

Марго усмехается.

– Это было так стрёмно, – она гладит мои волосы, запуская в них руку, – я никогда раньше не знакомилась с родителями.

– Я тоже. Но у тебя вышло лучше, чем у меня.

Мы смеёмся. Я так счастлив, что она снова улыбается. Целуем друг друга. У меня уже совсем нет сил, а Марго усыпает меня поцелуями. Ложится ко мне на плечо.

Маленькая усмешка в уголках её губ.

Закрываю глаза.

Я не знаю, что мы будем делать дальше. Но главное, что мы справились хотя бы с чем-то. Хочу верить, что это начало нашей светлой полосы. Что всё наладится. Ведь у нас есть самое важное.

И это мы.

Мой любимый монстр и я,

Мы везде ходим вдвоем,

Надев один плащ на двоих,

Мы готовы к любой погоде…

Она всегда будет единственной,

Кто стоит между мной и ужасом

Этого, блин, странного мира…

Мой любимый монстр силён,

Если захочет – она тебя убьёт.

Но если сможешь её поцеловать,

Её маленькое сердечко взорвётся…

Она всегда будет единственной…⁸²

Эпизод пятнадцатый. Принцип неопределённости Гейзенберга

⁸³

1.

Мистер Сэндмэн, принеси мне сон…

– Марго, как ты себя чувствуешь?

– Как будто на меня особенно сильно действует принцип неопределённости Гейзенберга.

Непонимающе смотрю на неё.

– Ты не знаешь, что это? – спрашивает Марго.

– Я даже не уверен, говоришь ты про физику, химию или биологию.

– Блин, – она так расстроилась, как будто думала, что про это все знают, – ну, короче. Это такое свойство нашего мира, из-за которого мы не можем знать местоположение электрона и его импульс одновременно.

– А если для тупых?

– Ну, допустим, что в мире существует только два времени. Назовём их «здесь и сейчас» и «перспектива». Здесь и сейчас – это точка. Перспектива – это длинная волна. И вот по принципу неопределенности мы можем знать либо значение точки, либо длину волны. Это я ОЧЕНЬ грубо говоря объясняю. Ну вот, и я хотела сказать, что очень сильно чувствую воздействие этого принципа на себе. Здесь и сейчас я могу чувствовать, что всё хорошо. А что будет в перспективе – хрен знает. Или, наоборот, в перспективе всё будет хорошо. А здесь и сейчас я хрен знает, что блин происходит, далеко я от этого хорошо или близко, всё только начинается или заканчивается. Теперь понимаешь?

– Ну… приблизительно.

Принцип неопределённости.

Здесь и сейчас – хорошо, что в перспективе – хрен знает.

Захожу на кухню. Поднимаю взгляд – уже почти десять утра. Чего она так долго? Мы же опоздаем. Мама ловит момент, когда Марго в душе, подходит ко мне.

– Саш, на минутку, – она берёт меня под локоть и отводит к окну, начинает шептать, – скажи мне: что всё это значит?

– Ты про что?

– Ты понимаешь, – мама многозначительно смотрит на меня, – что у вас произошло? Почему у тебя синяк под глазом? На лбу ссадина?

– Мам, всё это… непростая жизненная ситуация.

– Ну, ты можешь мне хоть что-то рассказать? Я же волнуюсь. Не ввязались ли вы… во что…

Опускаю голову. Я вдруг понял, как это всё может выглядеть со стороны. Я, весь побитый, привожу в дом незнакомую маме девушку и говорю, что она поживёт здесь какое-то время. И девушка тоже потрёпанная. Ну да, всё это, как минимум, вызывает вопросы.

– Нет, мам, ничего такого. Это я упал и ударился. Правда. А у Марго… трудная обстановка в семье. И я подумал, что сейчас лучший вариант для неё – это перекантоваться у нас. Потом я решу её вопрос с жильём.

Первый раз я поделился с мамой чем-то подобным. Обычно я рассказывал о личном папе. Не то, что бы много было о чём говорить. Но всё-таки. А без него как-то и не распространялся о том, что у меня происходит.

– И как ты себе это всё представляешь? Ты же не котёнка с улицы подобрал, Саш. Это всё не так просто. Ну, в конце концов, она же должна что-то есть… это же деньги, время, силы, она или ты будете готовить, а значит, это уже… ну… и это только верхушка айсберга.

Вздыхаю.

– Мам, что ты предлагаешь? Чтобы мы ушли на улицу?

– Мы?.. Нет, но…

– Ну и всё. Я сказал, что разберусь.

Кажется, мама понимает, что со мной бесполезно разговаривать.

– Хорошо. Я поняла, – она поглаживает моё плечо, – не переживай, всё наладится. Ты молодец. Только не бери на себя слишком много. Если вдруг понадобится помощь, обращайся.

Киваю.

– Спасибо, мам.

Слышу, как открывается дверь в ванну. Наконец-то.

– Я пойду, у меня много дел сегодня.

Мама кивает.

– В какую парикмахерскую ты обычно ходишь? – спрашиваю я.

Марго сидит в моём кресле, вытирает волосы полотенцем. Вернее, их оставшуюся часть. Поверить не могу. У неё были такие красивые длинные волосы чуть ниже лопаток. А теперь они доходят только до плеч. Ощущение, как будто она собрала хвост в кулак и отрезала его. Неровно и тупыми ножницами.

– Марго? Ответь мне.

– В ту, которую я хожу обычно, я не пойду, – Марго завязывает полотенце на голове, – во-первых, у меня нет денег. Во-вторых, я не хочу, чтобы мастер видела, что я сделала. Она начнёт спрашивать. Мне придётся врать. Она будет косо смотреть. Небось ещё пару раз скажет, мол, что же ты наделала. Потом наверняка будет обсуждать со своими коллегами. И в следующий раз я приду, они будут смотреть на меня и переглядываться. Я не хочу.

– И что тогда?

– Я не знаю. Нам вообще обязательно идти? Может, хотя бы пару дней подождём?

Ага, конечно. Я же вижу. Ты уже постоянно трогаешь их, теребишь, перебираешь. А потом начнёшь беситься, что тебе не нравятся волосы. Будешь ещё больше загоняться.

К тому же, мама и так напрягается изо всей этой ситуации. Не хватало только, чтобы она узнала, что с Марго происходит и что она способна в любой момент отрезать себе волосы. Мама не поймёт.

– Нет, надо сегодня. Так будет лучше. Как вариант, можем пойти к той девушке, у которой я стригусь.

– Ты хочешь, чтобы я пошла в тот подвальчик с узбечками?

– Моя не узбечка. Её зовут Лиза.

– Дело не в этом. Ты не понимаешь, – Марго вздыхает, – я с детства очень щепетильно отношусь к волосам. Я терпеть не могу стричься. Мало того, что мне чаще всего не нравится, что получается. Так ещё мне очень тяжело новым людям доверить голову.

Да уж, и не только голову.

– Слушай, Лиза хорошо делает. И бюджетно. Тебе уже невозможно что-либо испортить. К тому же, это же просто волосы. Отрастут.

– Нет, ты не понимаешь. Меня это до трясучки доводит. И пока это отрастёт, я буду месяцами ходить и мучаться, мне будет некомфортно, я буду чувствовать себя неуверенно, и…

– Марго, значит, у нас тем более нет других вариантов, – перебиваю её, – давай так. Если тебе не понравится, я постригусь налысо. Буду, как страшная подружка, чтобы на моём фоне ты выглядела лучше.

Она смотрит на мои волосы.

– Тебе вообще не пойдёт.

– Зато прикинь, я буду лысый и с бородой. Или нет, отращу усы. Или козлиную бородку. Или баки, такие уродские, кудрявые, как у гусаров. Вот это страх будет. На тебя даже никто не посмотрит.

Марго улыбается, немного посмеиваясь.

– Ты согласна?

– Нет, НИ ЗА ЧТО.

– То есть, ты будешь любить меня меньше, если я вдруг полысею лет в тридцать? – делаю щенячьи глазки.

Она встаёт с кресла, прижимается ко мне. Театрально вздыхает.

– Ну, если это случится, мы можем пересадить тебе волосы с мошонки.

Давлюсь смешком.

– Фу. Это даже по твоим меркам мерзко.

Марго пожимает плечами. Целую её в лоб. В нос ударяет вкусный запах шампуня. Нежный сладкий аромат.

– Давай, собирайся. Быстрее пойдём – быстрее вернёмся.

Она кивает. Но опускает глаза и перестаёт улыбаться.

Вздыхаю.

Похоже, это будет не просто.

Мы обходим мой дом. Тут сзади несколько подвальчиков, и над одним из них яркая синяя табличка с белами буквами «ПАРИКМАХЕРСКАЯ №1». Марго шумно выдыхает. Мне кажется, я слышу все её мысли. Недовольные и тревожные.

Спускаемся по лестнице. Открываю дверь, пропускаю Марго вперёд. С порога улавливается этот запах любой парикмахерской. Никогда не понимал – что это так пахнет? Краска? Мокрые волосы после профессионального шампуня? Меланхолия секущихся кончиков, оставшихся на полу?

Сразу ловлю взглядом Лизу – она почти закончила с мальчиком лет шести. Поворачивается и тоже меня замечает.

– О, привет, – говорит она сквозь шум фена.

Киваю, опустив глаза.

Я обычно прихожу, говорю два слова и ухожу. Ну, в прошлый раз попросил отрезать побольше. А сейчас надо разговаривать, быть обаятельным парнем, находить контакт… не, конечно, Лиза одна из самых приятных парикмахерш. Ей 26, она немного полненькая, это придаёт ей какой-то мягкости и доброты. Но, блин, это ж сейчас объяснять, врать, как-то сглаживать углы.

Меня аж передёргивает. Как же я не люблю общаться с незнакомыми людьми.

Но надо, Саша, надо.

– Присаживайся, – говорю я Марго.

А сам направляюсь к Лизе.

Смотрю то в телефон, то на Марго. Она сидит перед зеркалом, напряжённая, вцепившись в подлокотники, а Лиза с ножницами бегает вокруг кресла. Пытается привести в порядок оставшиеся волосы. Её ничего не смущает. Она просто делает то, что умеет. У меня даже какая-то гордость за то, что у меня такая классная парикмахерша.

Чувствую вибрацию в куртке.

Это телефон Марго. Я положил его к себе в карман, чтобы он ей не мешался. А теперь он мешается мне. Беру его в руки.

Звонок от «Мать». Сбрасываю.

Мама Марго тут же перезванивает. Блин, а. Как не вовремя. Как её там зовут? Зоя… Юрьевна? Да, точно.

Встаю и быстро выхожу за дверь.

Зоя Юрьевна. Зоя Юрьевна. Здравствуйте, Зоя Юрьевна.

Поднимаясь по лестнице, дрожащим пальцем нажимаю принять вызов.

– Алло, Марго? – голос, похожий на Марго так, что я бы не отличил, не даёт мне ответить, – что у вас происходит? Я вернулась в Москву. Ты где?

– Алло, – приходится прокашляться, чтобы звучать увереннее, – здравствуйте, Зоя Юрьевна.

Замешательство на том конце провода. Воспользовавшись паузой, отхожу немного в сторону от парикмахерской.

– Это кто? – спрашивают меня.

– Меня зовут Саша Громов. Я парень Марго.

Снова пауза.

– Очень приятно, – выдавливает из себя Зоя Юрьевна, – а можно услышать саму Марго?

Набираю воздух в лёгкие.

– Нет, она сейчас занята, – побыстрее добавляю, пока мне не ответили, – и я не хочу, чтобы она сейчас с вами разговаривала. Не-не в том смысле, что я против… я считаю, что Марго сейчас лучше не трогать. И…

– Слушай, Саша, – она всё-таки меня перебивает, – это очень мило, но я хочу поговорить с Марго. Лично.

Подавливаю желание бросить трубку. Хочет она, блин. А где ты была, когда была нужна ей? Как ты вообще могла свалить в какой-то там Питер и оставить своих дочерей? Переживать это всё без тебя. Тем более, ты же, блин, психолог. И ты знаешь Марго. Иди нахрен. Иди. Нахрен.

– Сейчас единственная возможность связаться с Марго – это я. И я готов разговаривать. Если вас это не устраивает, ничем не могу помочь.

Повисает пауза.

Чувствую, как яйца сжались.

Какой же я отмороженный. Так разговаривать с родителями своей девушки.

– Хорошо-о-о, – в итоге говорит Зоя Юрьевна, – я поняла тебя. Объясни, пожалуйста, что происходит.

Начинаю расхаживать взад-вперёд. Вкратце рассказываю про ссору Марго с отцом. Естественно, не упоминаю, что с ней происходило до этого. Я ещё не решил, как лучше сделать.

– И что, Марго теперь собирается жить в той квартире?

Медленно выдыхаю воздух.

– Пока что она живёт у меня. Дальше посмотрим.

Опять пауза.

Этот разговор сводит меня сума.

– Вот что, – говорит Зоя Юрьевна, – раз ты вызвался быть парламентёром, давай встретимся на нейтральной территории и всё обсудим. Сегодня сможешь?

Блин, у меня на сегодня куча дел запланировано. Мне некогда с ней беседы беседовать, чаи гонять и прочее. Но это же её мама, надо как-то подстроиться. К тому же я и так очень борзо себя веду.

– Нет, лучше завтра.

А-а-а-а-а, да что же это такое. Я вообще не могу притормозить.

– Завтра я работаю, – давит она на меня.

Что делать? Уступать ей? Ты это, давай, либо доигрывай свой образ до конца, либо сдавайся и не выёживайся. Мачо хренов.

– Давайте я вам перезвоню и скажу точно. Где-то через полчаса.

– Ну, хорошо, – говорит Зоя Юрьевна недовольным голосом, – жду звонка.

Она вешает трубку, даже не дослушав меня.

Выдыхаю.

Кажется, я весь взмок, несмотря на холодную погоду.

Марго подходит ко мне.

– Ну, что скажешь? – говорит она, скрестив руки на груди.

Поднимаю голову. Невольно приоткрываю рот.

Её волосы стали ещё короче. Спереди они едва ниже овала лица. А сзади совсем короткие, даже не прикрывают затылок. Я без понятия, как называется такая ассиметричная стрижка. Но ей очень идёт.

– Непривычно… но тебе хорошо. Очень.

– Не знаю, – она вздыхает, – у меня ещё никогда не было таких коротких.

– Не-не-не, – поднимаюсь, – ты отлично выглядишь. Уж точно лучше, чем было. Ну, в смысле… даже если… короче, мне нравится. Ты прекрасна.

Марго дотрагивается до затылка, ощупывает голую кожу шеи.

– Спасибо.

Улыбаюсь ей.

Подхожу к стойке, где меня уже ждёт Лиза. Достаю деньги.

Снова включаю обаятельного парня.

– Слушай, Марго, – смотрю на неё, все ещё не могу оторваться от новой причёски, – твоя мама звонила. Она вернулась.

– Моя мама?

Мы подходим к дому Марго. Нужно забрать некоторые вещи из её квартиры. Я хотел один сходить, но она решилась вместе со мной.

– Да. Извини, я взял трубку.

– Зачем?

– Не хочу, чтобы ты сейчас контактировала с родственниками. Оно тебе надо? Я сам с ней поговорил. Объяснил в двух словах, что произошло. Где ты. И тому подобное.

Марго удивляется. Может, даже хочет мне что-то высказать. Типа вмешиваюсь в её личное пространство. Но ничего не говорит. Кажется, она сама понимает, что не хочешь никого видеть, ни с кем общаться. Что так будет лучше.

– Твоя мама предложила мне встретиться с ней сегодня, – продолжаю я, – но я не знаю. Сегодня как-то не до этого. Я хотел убраться дома, окончательно расположить тебя в своей комнате. Поэтому только завтра…

– Нет, не надо, – отрезает Марго, – не надо откладывать до завтра. Встреться сегодня. Я сама с вещами разберусь.

– Ну, как же?..

– Саш, ну я не безрукая, справлюсь, – она бросает взгляд исподлобья, – не надо со мной нянчиться. Я сама могу убраться, разложить всё.

– Мне просто как-то неловко. Ты же, ну… как бы гостья…

– Конечно, я у тебя в гостях. Но я же не на одну ночь посношаться пришла. Мне и так некомфортно, не хочу совсем на шею садиться. Тем более, ты же не один живёшь, а с Женей, с мамой. Особенно твоя мама. Я не хочу в её глазах быть… ну, одной из тех девчонок… которые такие вот… ты понял.

Что-то ёкает во мне. Я как-то и не думал, что Марго тоже может переживать из-за встречи с моими родителями. Как я переживаю из-за её. Да, она ни с кем не дерётся и не вступает в конфликт. Но ей всё равно даётся нелегко это общение.

– А я бы посношался… – само по себе вырывается из меня.

Марго усмехается. Слегка толкает меня в плечо.

– Я тебе одно, а ты мне о своём. Ты хоть иногда можешь думать о чём-то ещё?

– Только о том, правда ли ты сможешь ноги на шею закинуть.

Довожу Марго до крайней степени красноты. Начинаю смеяться. Она бьёт меня ещё раз, но по-прежнему с кокетством.

– Я бы дала тебе проверить, если бы за стенкой не было твоей мамы. В глазах которой…

– Да я понял, понял.

Набираю код от подъезда.

– Слушай, – останавливаюсь около подоконника на шестом этаже, – давай ты всё-таки здесь подождёшь. Не нужно тебе пересекаться с отцом.

– Так-то и тебе не стоит с ним контактировать, – Марго складывает руки на груди.

– Да я заберу вещи и всё. Ничего страшного не произойдёт.

– Ты уверен?

Киваю. Она вздыхает.

– Ладно. Возьми, главное, тёплые вещи. Ну, типа джемперы, пуловеры, кардиганы, – Марго делает паузу, вглядываясь в меня, – кофты, Саш, кофты. Нижнее бельё всё забирай. Платья не надо. Футболки, майки, всякое летнее тоже. Потом это. Ну, ещё возьми блузки белые школьные, если место будет.

– А вещи тебе какие-нибудь нужны?

– Нет, я всё самое важное забрала. Остальное тоже можно потом.

– Обувь?

– Слушай, если ты посчитаешь что-то ещё важным – забирай. А так ничего не надо.

– Хорошо.

Ищу в кармане ключи от её квартиры. Марго подходит ко мне и целует в щёку, приобняв за шею.

– Удачи.

Киваю.

Открываю замок ключами. Сразу смотрю под ноги – мужская обувь здесь, женской никакой нет. Значит, ни с Милкой, ни с мамой Марго не пересекусь. Снимаю ботинки. Расстёгиваю куртку, но не снимаю её – на всякий случай.

Зайдя в комнату, сразу подхожу к шкафу Марго. Бросаю на пол дорожную сумку, которую она взяла с собой и освободила у меня дома. Присаживаюсь на корточки. Первым делом, конечно, нижнее бельё. Скидываю всё разом. А домашние вещи надо? На всякий случай засовываю пару ночнушек с собой.

– А, это ты, – вздрагиваю от голоса позади себя.

В дверях стоит Александр как-то его там – отец Марго.

– Здравствуйте, – не смотрю на него, продолжаю собирать вещи.

Он подходит ко мне ближе. Нависает надо мной.

– Слушай, хорош ей дурака валять. Пускай домой возвращается. Нечего ошиваться неизвестно где.

Ничего не отвечаю. Он ногой отпихивает сумку. Закрывает дверцу шкафа перед моим носом.

Что, поговорить хочешь? Ну, давай поговорим.

Встаю, поравнявшись с ним взглядом.

– Не мешайте. Чем быстрее соберу, тем быстрее уйду.

– Откуда ж вы такие наглые берётесь? – он расправляет плечи, выпячивая грудь и живот, – ты вламываешься в мой дом. Роешься в шкафе моей дочери. Ещё и вякаешь тут что-то.

– А то что, ударите меня снова? – выпрямляю спину, поднимаю подбородок, – а вы только так проблемы решать умеете?

Он останавливается на месте, держит дистанцию. Опять между нами столкновение взглядами, где каждый пытается не отводить глаза.

– Я готов разговаривать, – продолжаю я, – мы с вами по разные стороны, но принадлежим одной монете. То есть, я хочу сказать, мы можем относиться друг к другу как угодно, но проблема у нас одна. И надо её как-то решать.

– Проблема только в том, что ты суёшь нос не в своё дело.

– Нет, это и моё дело тоже.

– Парень, не надо вмешиваться туда, куда тебя не звали. Это дело нашей семьи и никого больше, – он тяжело вздыхает, – пускай Марго возвращается, и мы сами со всем разберёмся.

Что ж, я пытался. Я правда пытался оставаться спокойным. Быть дипломатичным. Но, похоже, это не работает.

– Она не вернётся. Вы не понимаете? В этом и проблема.

– Да куда она денется? Ты думаешь, она первый раз такую фигню выкидывает? Ты очень плохо её знаешь. И ты думаешь, что всё, что она тебе наговорила – правда? У неё серьёзные психические проблемы. В твоих же интересах вернуть её. Чтобы мы с её мамой помогли.

Опускаю взгляд. Не знаю, что ответить. Я правда мало что понимаю в этой ситуации. Конечно, Марго нужна помощь. Но если раньше они ничего толком не сделали, где гарантия, что теперь их действия будут эффективны?

– При всём уважении. Слушайте, помогите сначала себе. А потом беритесь за Марго. Разберитесь, что у вас тут происходит. А пока она будет жить у меня. В моём доме. И отвечать за неё буду я, а не вы.

Он оглядывает меня с головы до ног.

– Пупок не развяжется – такую ношу на себя взваливать?

Не нахожу, чтобы такого ответить. Он усмехается.

– Ну, удачи. Посмотрим, как ты потом заговоришь.

Отец Марго выходит из комнаты, оставив меня одного с сумкой и вещами.

«По себе не судите» – надо было ответить ему. Ну, вот почему хорошие мысли приходят так поздно? Или что-нибудь, типа «у меня яйца не надорвутся, как у вас». Хотя не, он бы мне опять в щи прописал.

Я так задолбался от конфликтов с её родителями. Это же вообще не я. Это так на меня не похоже. Наезжать на взрослых людей. Вдвое старше меня. Мама всегда меня учила не пререкаться со старшими. Уважать их. А я что?

А ты что? Ты защищаешь Марго. Ну, не может она сейчас постоять за себя. А кто-то же должен это делать. Отстаивать её интересы. Кто, если не ты? Милка? Ира? Ну да, конечно. Они-то смогут.

Смотрю на часы. Уже десять минут, как должна была прийти Зоя Юрьевна.

Оглядываюсь по сторонам. Я толком не знаю, как она выглядит. Фото в книге – и всё. Но это же совсем не то же самое, что вживую.

– Саша Громов? – раздаётся сзади женский голос.

Оборачиваюсь, привстав со стула. Чуть не роняю челюсть на пол.

Фото не врало. Она действительно очень похожа на Марго. Вернее, Марго на неё. Яблоко от яблони. От осинки не родятся апельсинки. И ещё куча тупых пословиц в голове.

– Зоя Юрьевна? Здравствуйте, – хочу помочь ей снять верхнюю одежду, но она не позволяет. Тогда отодвигаю для неё стул.

– Так, давай сразу, – перебивает она, – я тебе не Зоя Юрьевна, не тетя Зоя, не как-либо ещё. Просто Зоя. Понял?

Как это? Вот так просто – Зоя? Мне никогда не приходилось так обращаться к женщине, которая годится мне в матери. Но всё равно киваю.

Мы присаживаемся за столик. Зоя Юрьевна кладёт рядом с собой телефон, пачку тонких сигарет и зажигалку.

Я бы перепутал их в темноте. И не в темноте даже. Всё усугубляется тем, что Зоя Юрьевна не выглядит, как мама. Ни по возрасту – ей не дашь больше тридцати. Ни по манере поведения – она держится так, будто я на первом курсе, а она на выпускном. Неудивительно, что родители Марго разводятся. Между ними огромная ментальная пропасть. Что их вообще держало вместе? Натянутый канат из двух детей?

Мы долго сидим в тишине. Она курит сигарету и пристально смотрит на меня, как будто вглядывается в каждый прыщик на моём лице, в каждый недобритый волосок. Отвожу взгляд.

– Я поражена, – прерывает молчание Зоя Юрьевна. Не могу называть её просто Зоей, – ты совсем не такой, как я представляла.

– Это хорошо или плохо?

– Пока не могу сказать, – её губы с красной помадой расплываются в широкой улыбке.

Кажется, с ней будет сложнее, чем с отцом Марго. С ним у меня получалось держать стойку при любых ударах. А с Зоей Юрьевной я плыву, хотя бой даже не начался. Она явно пользуется своим секретным оружием – психологическими атаками. Она не будет нападать с кулаками. Она убьёт меня моими же руками и всем скажет, что это суицид.

Официант приносит маленький капучино для неё, и чай для меня.

– Марго сейчас у тебя, правильно? – говорит Зоя Юрьевна.

– Да. Верно.

– Ты живёшь с родителями?

– С мамой и сестрой. Папа сейчас в командировке. У нас трёхкомнатная квартира в сталинке, если вас условия интересуют.

Она делает ещё одну затяжку. Выпускает дым через нос.

– Ну и что вы собираетесь делать дальше?

– Это я с вами хотел обсудить, – пробую встретиться с ней взглядом и не опускать глаза, – пока Марго может жить со мной. Но это временная мера. Совершенно точно понятно, что она не собирается возвращаться. Она больше не может жить в вашей квартире.

– Дай угадаю. Она хочет переехать в свою, – Зоя Юрьевна усмехается, – ничего нового. Эта пластинка ещё с января крутится.

Сжимаю кулак под столом. Серьёзно? Месяц назад? Если она это говорила ещё тогда, чем вы слушали? Почему ничего не сделали? Чему тогда вообще удивляться! Если уже месяц назад было понятно, что к этому всё идёт? Как меня это всё бесит.

– Ну и… в чём тогда проблема? – стараюсь сказать максимально вежливо.

– В том, что это её очередная манипуляция? Только теперь она ещё и тебя использует. Я не удивлюсь, если она всё придумала или спровоцировала, – Зоя Юрьевна вздыхает, – ладно, неважно.

Зашибись. Почему оба родителя Марго так спокойно реагируют на то, что она ушла из дома? Почему никто не видит в этом проблемы? Нет, я не против, конечно, чтобы Марго пожила у меня. Но её как будто никто не ждёт обратно.

– Марго повезло, – после паузы говорит Зоя Юрьевна, – всё складывается так, что всё равно надо решать квартирный вопрос. Давай поговорим откровенно. Не знаю, говорила ли она, но мы с её папой в процессе развода. Точка невозврата пройдена. Поэтому я также не собираюсь возвращаться в ту квартиру.

– Тогда Марго тоже нет смысла.

– Я об этом же. При других обстоятельствах я бы уже сегодня забрала её от тебя, как миленькую. Но в этом и дело, что мне даже себя девать некуда.

– Вам нужна помощь? – зачем-то спрашиваю я, хотя помочь ничем не могу.

– Нет, у меня всё в порядке, – Зоя Юрьевна делает глоток из кружки, – сейчас я у подруги, с завтрашнего дня буду искать квартиру. Тогда и смогу забрать Марго. Но это займёт какое-то время.

– Почему бы вам не переехать в квартиру на Бабушкинской?

– Во-первых, там ремонт. Я его затеяла, потому что Марго хотела туда съехать. Сейчас всё изменилось. Во-вторых, я к этой квартире никакого отношения не имею. После развода я получу свою двушку, мне проще на это время снять жильё, чем заниматься ремонтом.

– Понятно.

Не знаю, говорить ли ей о состоянии Марго. Вроде сейчас ей лучше. Но что, если ей станет хуже? Стоит ли мне посоветоваться?

– Можешь сделать мне одолжение? – прерывает мои мысли Зоя Юрьевна.

– Да, конечно.

Она достаёт из сумки листок А4 и карандаш. Она всегда носит это с собой?

– Нарисуй, пожалуйста, человека.

– Зачем? – усмехаюсь.

– Я хочу знать, с кем встречается моя дочь.

– Вы это всем парням Марго предлагаете?

– О, ты думаешь, она меня хоть с одним знакомила?

Я пошутил, но ладно.

Смотрю на листок бумаги. Это ещё одна психологическая атака. Нет, всё-таки к такому я не был готов. Интересно, у всех так проходит знакомство с родителями или мне крупно повезло?

Вздыхаю. Ладно. Беру в руку карандаш.

– Мужчину или женщину?

– Как хочешь.

Ну, окей. Значит, мужчину.

Наверняка, это какой-то психологический тест, мне нужно пройти его хорошо. Нужно нарисовать что-то… что-то… ну… нормальное? А что психологи считают нормальным?

– Ты в детстве подбирал котят, щенков? – спрашивает меня Зоя Юрьевна.

Усмехаюсь. Нет, совсем нет. Наоборот. Однажды я кидался камнями в бродячих кошек, которые жили у нас во дворе. Я не пытался попасть по ним, я просто хотел, чтобы они убежали. Потому что девочка, которая мне нравилась, предпочитала кормить их, а не играть со мной.

Наверное, не стоит говорить об этом психологу.

– Нет, не подбирал. А что?

– Нет, ничего. Просто интересно.

Закончив рисовать, протягиваю листок Зое Юрьевне. Она берёт его в руки, начинает внимательно рассматривать со всех сторон.

– Давай уточним пару вещей, – она кладёт листок снова перед собой, – ты не куришь, выпиваешь только иногда и не принимаешь наркотики. Так?

– Это вы из рисунка узнали?

– Нет, просто ты выглядишь весьма здоровым. Усталым, но здоровым.

Пожимаю плечами. Возможно, это был комплимент.

– Ну, наверное. Да, я не курю, пью в основном по праздникам… немного. Наркотики не принимаю и не пробовал. И не хочу.

Она кивает. Подносит кружку к губам и отпивает кофе.

– Расскажи мне, пожалуйста: кто это?

– В смысле кто? – удивляюсь.

–Попробуй представить, кто этот человек. Сколько ему лет? Какой у него характер?

–Ну… я не знаю. Как это… просто человек.

–А если пофантазировать?

Вздыхаю. Вглядываюсь в рисунок.

–Давай для начала – это парень, правильно?

Сначала я вообще не могу понять, что она от меня хочет. Затем у меня что-то начинает получаться. Я представляю своего нарисованного человека. Описываю его Зое Юрьевне, как доброго, спокойного, но сейчас в нём много накопившейся злости – из-за личных проблем и конфликта с членом семьи. Он в общем-то обычный такой парень. Со своими достоинствами и недостатками. Умный. Воспитанный. Дружелюбный. А из недостатков… ну, он не уверен в себе, не всегда понимает, чего хочет.

Это какой-то тест на фантазию? Что это ей вообще даёт?

Ещё Зоя Юрьевна спрашивает про его отношения. Мой нарисованный человек давно встречается с девушкой. Они очень любят друг друга. Он бы хотел на ней жениться, потом когда-нибудь завести семью. Но ему в принципе всё это сложно даётся, ему это в новинку – так долго с кем-то встречаться, строить отношения. И это иногда страшно и непонятно.

Устаю рассказывать. А Зоя Юрьевна ничего не говорит, как будто ждёт, что я скажу что-нибудь ещё. Долго это ещё будет продолжаться? Окей.

–Как думаешь, вы с ним похожи?

–В чём-то да. Я тоже не хочу в армию, – усмехаюсь, – а так, я бы сказал, я более уверенный в себе. Ну и в принципе… я его понимаю.

Может, для этого всё и задумывалось? Чтобы я сравнил себя с ним? Я должен показаться в лучшем свете.

–Я всё-таки на самом деле не такой. Я не боюсь трудностей. Я настойчивый, не такой мягкий, и я гораздо серьёзнее. Я знаю, что я хочу быть с вашей дочерью. Поэтому я здесь и сижу.

–И я тебе благодарна за то, что ты пошёл на этот разговор и стараешься, – Зоя Юрьевна ещё раз смотрит на рисунок, – помнишь, ты спросил меня, хорошо или плохо, что ты не такой, как я себе представляла?

Киваю.

– Я вижу, что ты хороший парень. Немного тревожный, слегка замкнутый. Есть свои комплексы и страхи. Но у тебя хорошая устойчивая психика. Ты уравновешенный, спокойный, стабильный. Большой объём личностных ресурсов. Да, это я увидела по рисунку, – Зоя Юрьевна улыбается, – это меня и удивляет. Ты не тот типаж, который обычно выбирает Марго.

Это плохо?

– … а какой типаж обычно выбирает Марго?

Зоя Юрьевна вздыхает.

– Скажем так, к сожалению, у Марго есть склонность к проблемным людям и токсичным отношениям. По крайней мере, наблюдалась раньше.

Мы замолкаем. Между нами возникает напряжение. Видимо, теперь я пугаю Зою Юрьевну, а не она меня. Может, она боится, что чего-то не разглядела во мне? Может, я из тех, кто выглядят нормально, а потом приходят домой и бьют своих жён. Видимо, её психология не всесильна, чтобы сказать наверняка.

– Зоя, – пересиливаю себя, чтобы назвать её по имени, – я думаю, вам не о чем волноваться. Я не знаю, как могу вам доказать, что я не очередной проблемный человек в жизни Марго. Но я знаю, что люблю её и хочу для неё только счастья.

– Рада слышать.

Больше мы ни о чём толком не разговариваем.

Я рад, что поговорил с её мамой. Но я так и не понял, к чему мы пришли. Сколько ещё Марго будет жить у меня? Когда всё станет понятно? Мы договорились быть на связи. Но что толку от этого?

Возвращаюсь домой.

В квартире стоит шум пылесоса. Мама выглядывает в коридор, чтобы убедиться, что это я. Киваю ей. Её взгляд кажется растерянным. Я уже догадываюсь, в чём дело.

Захожу в свою комнату.

Марго пылесосит под кроватью, стоя на коленях. Оглядываюсь с изумлением.

Моё холостяцкое гнездо! Марго провела генеральную уборку. Больше никаких бумаг на столе. Книги не валяются стопкой, а аккуратно выставлены. На стуле не висит ношенная одежда. И главное – повсюду её вещи. Она выделила для себя целую полку над телевизором – там теперь косметичка, флакончики, вот это вот всё. Заняла весь нижний ящик, где у меня хранилось бельё. Боюсь представить, что в моём шкафу.

Кажется, здесь даже стало пахнуть по-другому.

Марго замечает меня, выключает пылесос.

– Я почти закончила, – она заталкивает коробку со своими личными вещами под мою кровать, – осталось только помыть пол.

– Круто, – топчусь на месте, не зная, куда пристроиться, – тут так всё… изменилось.

– Да… пришлось немного потеснить твои вещи, чтобы всё разместить.

Киваю.

Плюхаюсь в кресло и растекаюсь по нему. Марго закрывает дверь. Садится на пол передо мной, положив руки мне на колени.

– Как всё прошло?

– Устал, – откидываю голову на спинку кресла, – твоя мама выжимает все соки. Сказала человека нарисовать. Разглядывала меня под микроскопом.

Марго бьётся лбом о моё колено.

– Извини. Да, она такая.

– По поводу квартиры – пока что ты у меня. Она хочет снять жильё и тогда забрать тебя.

– А ремонт она не хочет доделать?

– Пока нет, как я понял.

Марго вздыхает. Кажется, это сильно её расстроило.

– Слушай… давай пока не будем об этом всём, – предлагаю я, – нам надо отдохнуть. Восстановиться. Завтра я пойду к врачу, он наверняка продлит мне справку. У нас будет пара недель, чтобы набраться сил. А там уже всё решим. Согласна?

Она кивает.

– У тебя всё нормально было без меня?

– Да, да… – Марго подпирает голову, – я в общем-то была занята, так что ни с кем не пересекалась. Слушай, а Женя вообще выходит из своей комнаты?

Пожимаю плечами.

– Поесть, в туалет и душ. А что?

– Меня просто удивило, что она лежит всё время с закрытой дверью. Не общается с вами. С ней всё нормально?

– Не знаю. Но чувствует она себя не очень.

– Понятно, – Марго встаёт с пола, – переодевайся. Ты, наверное, голодный.

Не поднимаясь с кресла, раздеваюсь.

Будь моя воля, заснул бы прямо здесь и сейчас.

– Ну, что? – спрашивает мама, едва я переступаю порог квартиры.

Они с Марго выходят с кухни. Снимаю куртку и ботинки.

– Я старательно покашлял. Освобождение до пятницы.

Мама выдохнула, весьма недовольно.

– А как же школа?.. Саш, у тебя выпускной класс, экзамены на носу. Как тебя угораздило? И что, вы будете… вдвоём дома сидеть целыми днями?

– Мам, я болею, – снимаю шарф, – врач же не стал бы меня просто так дома оставлять.

– Да ты уже переболел, всё, – мама стоит на своём, – ну кашель, кашель ещё долго может не проходить. Особенно, если лечиться несистематично, как ты.

Пожимаю плечами.

– Мне моё здоровье дороже, чем школа.

Мама оборачивается на Марго. Та складывает руки на груди и опускает взгляд.

– Лечись, значит, нормально. Чтобы больше не пропускать.

Киваю.

Мама уходит обратно на кухню. Мы с Марго одновременно устремляемся ко мне в комнату. Закрываю за нами дверь и заслоняю её креслом.

– Что-то она не в духе, – пытаюсь как-то развеять обстановку.

– У нас был разговор, пока тебя не было, – заявляет Марго.

Разговор?!

– И что? Ты в чём-то накосячила?

Как знал, что нельзя оставлять её одну с моей мамой.

Марго вздыхает. Присаживается на кровать. Естественно, с громким скрипом.

– Мы просто говорили. Обо мне, о моей семье… обо всём. Твоя мама явно… не очень довольна сложившейся ситуацией. Она хорошая, но я…

– Что вы конкретно обсуждали? Что ты ей сказала?

– Правду. Всё, как есть, но без деталей. Я сказала, что у нас произошёл конфликт и что теперь, похоже, я сама по себе, – Марго не даёт мне ответить, – я не хотела врать человеку, который пустил меня в свой дом. Это всё-таки…

– А мне не дали справку.

Она поднимает на меня распахнутые глаза.

– В смысле? И что теперь?

– До пятницы я смогу крутиться. А дальше не знаю. Ты, конечно, всё ещё сможешь быть у нас. Но мне с понедельника нужно будет возвращаться в школу. Так что лучше бы нам до этого времени что-то решить. И с твоим жильём, и с твоей… проблемой.

Марго закрывает лицо руками.

– Капец. Так времени мало…

– Не переживай. Мы со всем разберёмся. Всё хорошо, – приобнимаю её, – я ещё поговорю с мамой. Чтобы разведать обстановку. В любом случае, тебя никто не выгонит. Это главное.

Глажу волосы Марго. Трогаю ёжик на её затылке. Ещё никак не привыкну.

– Чем займёмся сегодня?

Мы так и сидим. Я в кресле, а Марго на кровати. У неё случилась небольшая паническая атака, от которой она всё ещё отходит. Она пожимает плечами.

– Ну, можем посмотреть фильм… – продолжаю я, – или сериал. Ещё можем… м-м-м…

Мои идеи кончились. Ещё и Марго никак не помогает – она лежит и смотрит в стену. Неловкая пауза превращается в неловкое молчание.

– Саш, тебе необязательно развлекать меня. Нам не нужно всё время проводить друг с другом. Мы сейчас вместе 24 часа в сутки – каждый может заниматься тем, чем хочет.

Она права – нам не помешало бы отдохнуть по раздельности. Но так просто? Это такое странное чувство. До этих двух дней, что Марго у меня, её всегда было мало. Всегда нужно было находить время, всегда его не хватало. А тут вдруг – делай, что хочешь, она никуда не денется. И не нужно беспокоиться.

– А чем ты займёшься? – всё равно волнуюсь я.

– Для начала приму ванну, – Марго встаёт с кровати, подходит к своей полке, – посижу, подумаю.

– Хорошо. Я тогда… поиграю в комп. Наверное.

Она берёт косметичку, полотенце. Проходит мимо меня и выходит из комнаты.

Ну, что ж… компьютер?

Мне показалось? Вытаскиваю наушник из уха. Нет, правда – стук в дверь.

Оглядываюсь. Марго нет в моей комнате. Я вообще не знаю, где она. Мне удалось перестать следить за её перемещениями.

– Да, можно.

Мама медленно, будто с опаской открывает дверь. Она боялась, что мы тут голые?

– Ты занят?

– Ну… – смотрю на монитор компьютера, – относительно.

– Надо сходить в магазин. Мне нужна помощь.

Вздыхаю, поднимаюсь с места.

– Хорошо, мам. Сейчас оденусь.

Мама закрывает за собой дверь.

Смотрю на спинку стула. Она пустая. Блин, ну и куда Марго убрала мои джинсы? Они же всегда здесь висят. Заглядываю в оба ящика под телевизором – нет. Открываю шкаф. Три полки по середине – с её вещами. А мои переместились наверх. И всё равно ни хрена не вижу свои джинсы.

Выдыхаю.

Засовываю руку на самую последнюю полку. Там нет. Тогда открываю ящик над дверцей шкафа. Встаю на цыпочки и нащупываю джинсы. Ну и что они тут делают? Я сюда скидываю вещи, которые не ношу, и всякий хлам. Она бы, блин, ещё на Марс их закинула. Нахрена? Как будто они мешают на спинке стула.

Так, стоп. Если она убрала всё со стула… и заняла нижний ящик… где тогда мои носки?

Минут двадцать стою в молочном отделе, обнимаясь с тележкой. Пока мама выберет нормальные яйца, молоко и кефир с правильным сроком годности – проходит целая вечность. Казалось бы, вот он мой шанс.

– Мам, я хочу поговорить с тобой, – повторяю я уже в третий раз.

– Давай, – говорит мама и снова отходит от тележки к очередному стеллажу.

А бегать за ней и вести разговор параллельно с выбором продуктов я не хочу. Тем более, когда я заикнулся о том, чтобы взять молоко с меньшей жирностью, мама так на меня посмотрела… Хотя ещё один пакет молока – для Марго, – всё-таки взяла.

В следующий раз не буду так тупить и сразу попрошу у Зои Юрьевны деньги.

– Мам, и всё-таки. Давай поговорим.

– Ну ты ходи за мной и говори, – мама кладёт в тележку йогурты для Жени, – что, ты не можешь два дела одновременно делать? Я же тебя слушаю.

– Я хотел спросить…

– Пойдем дальше, – она берёт меня под руку и ведёт в следующий отдел.

Вздыхаю. Вот поэтому я и не хотел.

– Так вот… что ты скажешь…

– Посмотри, это мясо нормальное? Я не вижу, – мама вручает мне куриные грудки.

Не злись. Не злись.

– Да, оно сегодняшнее.

– Ты хотел спросить по поводу Марго? – мама кладёт мясо в тележку, мы идём дальше.

Удивляюсь.

– Да. Именно.

– А что ты хочешь услышать? – она останавливается около полки с бытовой химией, – у нас всё есть? Жидкость для посуды не закончилась?

– Нет ещё, – беру с полки несколько пачек салфеток. Судя по всему, они мне ещё понадобятся. – Я хотел узнать, как она тебе? Вы, вроде, разговаривали…

Мама отвлекается на губки. Ищет пачку с теми, которые ей больше всего нравятся.

– И что? Тебе же никогда не нужно было моё благословение.

– Мне просто интересно.

Она опять отвлекается, только теперь на жидкость для унитаза. Проходит пару минут прежде, чем мама решает, что она нам не нужна.

– Ну, на личико хорошенькая. Всё, что нужно, на месте. Зубы здоровые – самое главное.

Усмехаюсь.

– Но?..

– Что «но»? – мама осматривает тележку, – всё, нам больше ничего не нужно?

– Вроде всё.

– Ты донесёшь?

– Да, конечно.

Мама поворачивает к кассе.

– Мне показалось, что ты что-то не договорила, – настаиваю я.

– Ну… Саш, моё мнение – это моё мнение. Выкладывай давай. Я её совсем не знаю, но мне показалось, что она… проблемная, что ли. Не в смысле, что у неё что-то там с семьёй, а в целом. Что она… сложная. Но, в любом случае, не мне с ней встречаться, а тебе. Вы же не женитесь, в конце-то концов.

– Ну, вообще-то… у нас всё серьёзно.

– Клади всё в пакеты, – мама достаёт кошелёк из сумки, – рада за вас. Тебе больше ничего не нужно?

– Нет.

– Точно? – она выразительно смотрит на меня.

Нет, мам. Если мы поговорили о моей девушке, это не значит, что у нас теперь такой уровень отношений, что я готов покупать при тебе презервативы. Ещё и за твой счёт. Нет. Да, я потом попрошу у тебя деньги на них, но ты не будешь присутствовать при этом.

– Точно.

Закидываю рюкзак с продуктами за плечи. Беру оставшиеся пакеты.

Мы идём обратно домой.

Ох, раз уж начали этот разговор…

– Мам, ещё кое-что, – прерываю молчание, – ты же не против, если я на свою дверь замок установлю? Мне просто некомфортно… ну… ну, ты понимаешь, мне хочется как-то…

– Саш, не объясняй. Если тебе надо – сделай.

– Мне деньги нужны. Чтобы его купить. А установлю-то я сам.

Мама вздыхает.

– Домой придём – я тебе дам. Не хочу сейчас в сумку лезть.

– Спасибо.

Больше мы не разговариваем об этом. А я так и не решаюсь сказать: мам, ты не представляешь, как я тебе благодарен за всё. Я всегда знал, что ты хорошая. Но я даже не догадывался, что, чтобы я не выкинул, ты останешься на моей стороне. Даже тогда, когда тебе всё это не особо нравится.

И от этого мне ещё больше обидно за тебя.

Я бы обнял тебя. Но я так ничего и не сказал.

Мы возвращаемся домой.

Мама открывает дверь в квартиру. Нас сразу встречает громкая музыка из комнаты Жени. Как обычно, что-то французское. Мы с мамой переглядываемся.

Раздевшись, отношу продукты на кухню. Проходя мимо своей комнаты, замечаю, что Марго в ней нет. Где она? Может, в душе? Нет, ванная пустая.

Хм.

Помогаю маме разобрать продукты. Затем заглядываю к Жене. Дверь не закрыта, но я всё рано стучусь, прежде чем зайти.

– Вы раньше, чем мы думали, – говорит Женя.

Она лежит на кровати, положив ногу с гипсом на Марго. Чего? С чего вдруг они проводят время вместе? И это не французская музыка. Это ABBA. Почему ABBA? У них тут какая-то своя атмосфера.

– Саш, ничего страшного, если я не помогу твоей маме? – говорит Марго, склонившись над гипсом, – мне надо доделать красоту.

Возле кровати стоит табуретка, на ней полотенце, глубокая тарелка с водой, какие-то инструменты. И лаки. Один из них открыт.

– Э-э-э… ничего, – не знаю, как реагировать на эту ситуацию, – только музыку… потише.

Подхожу, убавляю громкость.

Выхожу из комнаты, закрыв за собой.

– Что это было? – снимаю наушник, когда Марго заходит в мою комнату.

– В смысле?

Ставлю игру на паузу.

– Ну, то, что… ты с Женей?..

– Да ничего, – Марго кладёт косметичку на полку над телевизором. – Я хотела сделать себе ногти, ну и предложила ей тоже.

Вопросительно смотрю на неё.

– Ну, а что?

– Женя не любит эти ваши… ногти.

– П-ф-ф-ф, – Марго усмехается и садится в кресло около стола, – если не делает, это не значит, что не любит. Раньше ей нельзя было, а теперь почему нет? Саш, твоя сестра не такая маленькая девочка, как ты думаешь.

– Ей четырнадцать.

– Ей почти пятнадцать.

Пожимаю плечами. Отворачиваюсь к компьютеру.

– Тебе не нравится, что я с ней общаюсь?

– Я просто не понимаю, зачем ты это делаешь.

– А я не понимаю, почему ты этого не делаешь. Она лежит целыми днями в кровати. Постоянно в четырёх стенах. Одна.

– Она интроверт.

– И что? И я, и ты – мы тоже. Но ты бы так смог?

– Ты интроверт?

– А что, не заметно?

Ну, да. Да, Марго скорее интроверт. Я просто раньше об этом не задумывался.

– Ты не права. Мы с Женей нормально общаемся. Просто ты не видела.

– Ага.

Ничего не отвечаю. Жду момента, когда можно будет снова вернуться к экрану.

– Надо Больцману поменять наполнитель.

Марго встаёт с кресла.

Да, вот теперь можно.

Нажимаю кнопку Esc.

Закрываю креслом дверь. Хорошо, что я попросил у мамы денег на замок. Я уже задолбался строить такие баррикады, чтобы мама не спалила, что Марго спит вместе со мной, а не на матрасе. Хотя я бы не дал ей всё равно лежать на полу. Да дело не в этом. Просто надоело дёргаться.

Марго сидит на моей кровати, мажет руки кремом. Снимаю шорты и футболку, бросаю их на кресло. Прислушиваюсь – мама у себя, смотрит телевизор. Значит, до утра она уже не выйдет.

– Мы спать? – подхожу к Марго.

– Ну да. А что, есть какие-то другие варианты? – она берёт мои кисти и мажет их тоже. На этот раз я даже не сопротивляюсь.

– Я подумал… мы могли бы… то самое.

Сколько мы встречаемся, а я так и не научился предлагать секс, когда он не в порыве страсти.

– В смысле потрахаться? – Марго переводит взгляд на дверь, – не знаю. Меня очень смущают твоя мама и Женя за стеной.

– Да они уже спать ложатся. К нам никто не зайдёт.

– А вдруг услышат?

Включаю телевизор. Делаю его громче.

– Так лучше? – присаживаюсь к Марго на кровать.

И раздаётся скрип.

Марго усмехается. Немного елозит. От каждого её движения этот противный громкий звук.

– Да ладно, ладно. Я понял.

Это всё грёбанный матрас. Мои скудные пикап-навыки тут бессильны.

– Может, на этом? – Марго кивает на пол, где для неё разложено место.

Подскакиваю с кровати, чтобы взять презервативы.

Да, я знаю. Мы оба понимаем, что это хреновый вариант – мы уже когда-то пробовали, и ощущения так себе. Особенно для спины и колен. Но тут выбирать не приходится.

Располагаемся на матрасе на полу. Без особых прелюдий и раздеваний.

Нас хватает минут на двадцать.

Только зря презерватив перевели.

– Завтра твоя мама уходит на работу, – Марго садится и надевает трусы, – спальня будет свободна. Ты хоть кончил?

– Я теперь только ещё больше жду завтра.

Помогаю ей встать с пола. Она морщится, дотронувшись до швов на ноге.

Ложимся в кровать.

Надо что-то с этим делать. Не можем же мы от смены до смены моей мамы жить.

– Всё равно хорошо, что попробовали, – Марго кладёт голову мне на плечо и начинает шептать, – мне было приятно чувствовать тебя так близко. Всё, что сейчас происходит… оно такое странное. Только сейчас мне спокойно.

Улыбаюсь.

– Я очень стараюсь, чтобы тебе было комфортно здесь.

– Ну, я не об этом. Мне всё равно кажется, что я вас ужимаю.

– Нет, всё в порядке. Я сделаю всё, чтобы ты так не чувствовала.

Она целует меня. И вдруг начинает всхлипывать.

– Мне так повезло с тобой… ты единственный, кому мне стало не страшно довериться.

– Тихо, ты чего, – вытираю её слезы, – я же никуда не денусь.

– Я так боюсь всё просрать.

– Ничего ты не просрёшь. Всё будет хорошо, Марго. Я с тобой. Я рядом.

Толком не знаю, что говорить в таких случаях. Но вроде срабатывает, Марго успокаивается.

Крепко обнимаю её. Засыпаю, уткнувшись ей в спину.

09:24. Вторник, 19 февраля.

–10 с. Слабый снег.

На дорогах свободно.

Марго залетает в мою комнату, бросив телефон на кресло. И психанула, и не разбила.

– Придушила бы её.

– Закрой дверь, пожалуйста, – едва успеваю натянуть на себя трусы после душа.

Она на секунду отвлекается от злости и прикрывает дверь.

– Если Женя будет жаловаться на меня, ничему не удивляйся.

– Чего? Что у вас случилось? – продолжаю одеваться.

Марго садится на кровать.

– Мы поругались, потому что… я пыталась уговорить её погулять сегодня, чтобы она подышала воздухом и всё такое. Она начала огрызаться. Типа я лезу к ней. Слово за слово. Короче, мы обменялись парой ласковых, и я ушла.

– А я тебе говорил.

Марго поднимает руки, как будто бы и меня готова придушить.

– Не беси меня. Я пытаюсь вытащить её из этого.

– Откуда у тебя вообще такое желание?

Она опускает руки и вздыхает.

– Не знаю.

Подсаживаюсь к Марго.

– Я подниму тебе настроение, – кладу руку ей на коленку, – мама уже ушла. И знаешь, какой сегодня день? Сегодня вторник. Вторник! Поняла?

Пару секунд она зависает, а потом до неё доходит.

– Серьёзно? Вторничный секс? – Марго улыбается, – я вообще про эту шутку забыла. Как будто это было так давно…

– Не называй шуткой мою половую жизнь.

Теперь у меня получается совсем рассмешить её.

– Дурак, – она берёт меня за футболку, сжимает её в кулак.

Я целую Марго прежде, чем она притягивает меня к себе. Тут же раздаётся скрип матраса.

– Пойдем в ту комнату, – поднимаюсь с кровати.

Мы заваливаемся в спальню родителей. Закрываем дверь на замок.

– Стой, – Марго показывает на кровать.

Оглядываюсь. Мама, видимо, торопилась и не успела её заправить.

– Я щас, – спихиваю плед на пол.

Пока я разбираюсь с постелью, Марго стоит около комода. Замечаю, что она рассматривает фотографии.

– Что ты делаешь? – подхожу к ней сзади, когда уже всё готово, целую в шею.

– Ничего, просто смотрю, – отвечает она, держа в руках фоторамку.

Заглядываю ей за плечо. На фото мы с папой. Мне лет пять. Сижу у него на плечах. Я всегда очень любил эту фотографию. Во-первых, потому что я в зелёном новогоднем свитере, который мне очень нравился. Во-вторых – папа тут молодой и счастливый.

– Это я с папой.

– Я так и поняла, – Марго улыбается, подносит фото ближе к лицу. – Ты тут такой миленький. Кстати, у тебя такая же обаятельная улыбка, как у отца.

Выхватываю у Марго фото из рук. Отхожу к прикроватной тумбочке.

– Я что-то не так сказала?

Засовываю рамку в нижний ящик, хлопнув им.

– Саш?..

– Что? – я вдруг немного повышаю голос, – не надо трогать тут вещи.

Марго складывает руки на груди.

– Какая грёбанная муха тебя укусила?

– Никакая! Я сказал, что не надо. Что тут непонятного?

Она просто разворачивается и выходит.

Я остаюсь в спальне наедине со своей злостью.

Спустя какое-то время захожу в свою комнату.

Марго сидит в кресле. Её глаза немного красные. Чувствую себя ещё более виноватым.

– Прости, – встаю перед ней и беру её за руку.

Она не даётся.

Так тебе и надо, Громов.

– Прости. Я немного психанул.

– Это не даёт тебе права ни с хрена кричать на меня, – Марго складывает руки на груди.

– Я не кричал. Я просто разозлился.

– Если ты не хотел, чтобы я что-то видела или трогала, так бы сразу и сказал. Или если тебе не нравится, что я нахожусь в твоей квартире, я могу уйти и не бесить тебя.

– Да ты здесь вообще ни при чём, – выдыхаю, чтобы не повысить голос снова. Облокачиваюсь о стол, – дело не в тебе. Всё нормально. Забей.

– А в чём тогда? – Марго стоит на своём. Меня это раздражает. Лучше бы она в другом была такой настойчивой.

– Ты здесь ни при чём. Это связано с моим папой. Но я не хочу об этом говорить. Точно не сейчас.

– Это правда? Или ты говоришь это просто так?

– Правда.

Марго хмыкает.

– Прости, что сорвался и повысил голос, – добавляю, протягивая ей руку.

– Ладно, – она берёт меня за пальцы, – хорошо. Я тебе поверю.

Усмехаюсь. Так просто?

– И ты не будешь допытывать меня?

– Ну… нет. Ты же всегда уважал мои секреты, – Марго поднимается, – я тоже терпеливо подожду, когда ты созреешь, чтобы рассказать.

– Спасибо, – обнимаю её за талию.

Марго хочет поцеловать меня в щёку, но я ловлю её губами. Она не отстраняется и позволяет наглеть дальше. Запускает пальцы мне в волосы на затылке. Весь покрываюсь мурашками. Она это замечает.

– Нет, это не значит, что я больше не обижена. Я просто даю тебе шанс исправиться.

– Я тебя не разочарую, – усмехаюсь, тянусь снова поцеловать её.

– Давай сначала в душ сходим.

– Вместе?

Она молчит, но по её улыбке я понимаю, что это «да».

Марго выглядывает из-за занавески.

– Всё, можешь заходить.

Залезаю к ней в ванную. Горячая вода ударяет по холодной спине – дёргаюсь в сторону.

– Извини, мне ещё надо привыкнуть.

– Ты что… э… побрился? – вдруг спрашивает Марго.

Да, блин. Рад, что ты заметила. Утром я подравнял бороду. И снизил остальной уровень волосатости до минимума. Подмышки, грудь, живот – я чувствую себя ещё более голым, чем обычно. А на пах я вообще потратил около часа. Особенно на яйца. Хотел сделать что-то приличное, в итоге психанул… эх.

– Ну, так мы же решили, что сегодня… И вообще, я люблю… освежаться.

– Не замечала, – она усмехается.

Пытаюсь не подавать вида, что смущаюсь.

– Что думаешь? Я похож на кукольного Кена? – заставляю её пальцами дотронуться до моего гладкого лобка.

Марго смеётся.

– Дурень, – она поджимает губу, разглядывая меня, – не знаю, может, и похож. Так и не скажешь. Но ты явно перестарался.

Опускаю взгляд. Это всего лишь второй раз, когда мы вот так вместе. Я в душе не долблю, что надо делать. Мы типа должны мыться? Или что вообще? Смотрю на Марго – она тоже в растерянности, не знает, куда девать глаза, руки.

Ладно. Была не была.

В порыве целую Марго в губы, притянув её к себе, под поток воды. Она отвечает, обхватывая мои плечи. Не отрываясь друг от друга, нащупываем гель для душа. Он пахнет сладким яблоком. Вместе с воздушной пеной мы смываем друг с друга проблемы, ссоры, обиды, плохое настроение и прочую будничную грязь.

Я хочу её. И моё желание твёрдо выдаёт себя. Марго как будто не замечает, но, естественно, она уже заметила. Не хочу смущать её, портить такой нежный момент. Между нами ничего не может быть – презервативы в комнате, да и вообще. Пытаюсь отстраниться, но Марго не позволяет.

И ей, и мне сносит голову.

Отрываюсь от её шеи. Когда мы успели перейти к взаимному петтингу?

Марго тянет мою руку на себя, чтобы я переместил пальцы дальше. Стоя, конечно, ужасно неудобно. Но она так нежно постанывает, что я игнорирую боль в кисти.

Нет, я уже не могу.

Разворачиваю её лицом к стене. К удивлению, Марго в ответ прогибает поясницу, чем ещё больше подставляется мне. Одно движение, и она срывается на громкий стон.

О-о-о-о-о, да-а-а. Да… да… да… да. Да. Да. Да!

– Стой-стой-стой, – тормозит меня Марго где-то через пару минут, – нет, мы так не будем.

Она отодвигается в сторону.

– Мы слишком увлеклись. Так нельзя.

– Да, согласен, – говорю и сразу целую её взасос. И она не против.

Она целует меня, как помешанная. Шею. Плечи. Ключицы. Грудь. Проводит губами по животу. Всё ниже и ниже. Пока не опускается передо мной на колени.

Что ты делаешь, Марго? Хочу спросить, но осекаюсь – она знает, что делает. Кладу руку ей на голову, запускаю пальцы в волосы. Слегка поглаживаю. Чувствую, как её нос нерешительно возится вокруг да около. Не тороплю, хотя сам уже изнываю от желания. И не давлю. Мне всё равно. Пускай даже передумает. Главное, чтобы ей было хорошо. Приятно. Чтобы она чувствовала себя в безопасности.

И вот.

Её неровное дыхание на моей головке. Нежные губы. Горячий язык. Мой глубокий вдох.

Кажется, во мне что-то умерло. Или кто-то. Всё по-другому. Нет зудящего чувства, когда хочется засунуть член лишь бы куда-то, лишь бы в кого-то. Не могу сдержаться – открываю глаза. Марго вся поглощена мной. Никогда её такой не видел. Она прекрасна в своей раскованности. Да, она несовершенна. Но она такая, какая есть, и любит меня так, как умеет. Она свободна в своей любви. Свободна выражать её.

Мой глубокийвыдох.

Опускаю взгляд вниз. Марго сидит передо мной с закрытыми глазами. Её щёки горят. Уголки губ приподнимаются в улыбке. Она вытирает их от частичек меня. Поднимает голову, мы встречаемся взглядом. Её глаза блестят – радостью? Счастьем?

Помогаю ей подняться.

Стоя под душем, мы крепко обнимаемся. И переживаем этот момент под бесконечно долгий шум воды.

Пока вдруг…

– Ты слышала это?

Марго кивает.

Звонок неистово трындит. Кто-то за дверью долбит в него, не прекращая.

Даже Женя вышла в коридор посмотреть.

Марго прячется у меня в комнате. Я весь мокрый, распаренный, но одетый, открываю дверь.

– Ну, и где она? – Милка вторгается в квартиру, – я знаю, что она у тебя.

– И что? – отступаю от такой наглости.

Складываю руки на груди.

– И тебе привет.

– Да-да, – она разувается, снимает куртку, – привет, Жень.

Женя ничего не отвечает. Мне даже не надо видеть, я и так знаю, каким пренебрежительным взглядом она посмотрела на Милку.

– Марго-о-о! – Милка устремляется вперёд по коридору, – где ты, а?

Торможу её. Надо задержать её, если вдруг Марго ещё не успела одеться.

– Мил, что тебе надо?

– Я пришла поговорить с Марго, – упирается она, – мне нужно поговорить с ней.

Марго распахивает дверь и выглядывает в коридор.

– Милка, ты совсем охренела? Ты нормальная вообще?

Видно, что она одевалась совсем наспех. Мокрые волосы убраны в хвост. На ней мои футболка и спортивные штаны – то, что валялось на кресле.

Милка смотрит то на Марго, то на меня.

– Понятно, чем ты тут занимаешься. Молодец, хорошо устроилась, – она заходит в мою комнату.

Иду следом за ней.

– Ты в курсе, что вообще происходит? – говорит на повышенных тонах Милка, – ты знаешь про маму с папой?

– Что именно? – Марго отходит на середину комнаты.

– Про их развод, Марго. Про развод.

Она пожимает плечами.

– Ну, знаю.

– Нет, ты не поняла. Мама подала заявление! Всё. Это всё. Она сегодня утром пришла, – у Милки начинает дрожать голос, – они посадили меня перед собой и сказали, что разводятся. И мама ушла.

Марго медленно подходит к Милке и приобнимает её. Та утыкается носом ей в плечо. Марго тяжело вздыхает, но её лицо остаётся спокойным – кажется, она знала всё наперёд и уже успела пережить это.

– Нам надо выбрать, с кем остаться… я не знаю, они сказали, что любят меня, что ничего не изменится, но уже заставляют меня разорваться, – Мила уже не сдерживает слёзы, – Марго, пожалуйста, вернись. Ты нужна мне дома.

Марго отстраняется от сестры.

– Нет, Мил. Я совершеннолетняя, мне не надо ничего выбирать. И я никому ничего не должна. Я не вернусь.

– Ты должна помочь мне!

– Я с тобой. Но к вам домой я не вернусь.

Милка сжимает кулаки. Вытирает нос.

– Пошла ты нахер, Марго! – она толкает Марго, – ты такая же, как она! Она нас бросила! И ты нас бросила! Я ненавижу тебя!

Милка оглядывается, хватает со стола кружку, которую я оставил утром, и швыряет её в стену.

– Милка, твою мать, ты что творишь?! – кричит на неё Марго, – ты, блин, тупая…!

В секунду Милка бросается на Марго и сваливает её на пол. Сцепившись, они хватают друг друга за волосы. Подбегаю, пытаюсь их разнять. Но не знаю, как.

– Это ты во всём виновата! Ты! – Милка отвешивает Марго по лицу. И получает в ответ удар в бок.

Всё-таки хватаю Милку и оттаскиваю её. Она начинает и по мне стучать кулаками, но терпимо. Сильно стискиваю её, чтобы она не могла шевелиться. Женя, понаблюдав за всем этим, костыляет к себе в комнату.

Марго поднимается с пола. У неё на щеке остались царапины от ногтей.

– Проваливай отсюда. Нахрен.

Милка, вся в слезах и соплях, вырывается из моего захвата, да я её особо и не держал. Выбегает из комнаты. Я иду за ней, чтобы убедиться, что она точно уходит.

Закрываю за ней входную дверь.

– Извини ещё раз, – Марго лежит у меня на плече, – и за Милку, и за кружку. Короче, за всё вообще. За испорченный день. Гребанный в рот, твоя мама убьёт меня. И как я объясню ей, что с моим лицом?

– Марго, всё нормально.

– Нет, блин, это жесть какая-то. Всё вышло из-под контроля.

Она приподнимается с кровати. Садится поудобнее.

– Ты злишься на меня.

– Нет, не злюсь, – глажу её спину, – правда не злюсь. Ты же не виновата в этом цирке.

Марго вздыхает.

– Слушай, как ты считаешь, для звонка не слишком поздно? – спрашивает она.

Смотрю на часы. Всего лишь полдесятого вечера.

– Нет, не звони Милке.

– А я и не собиралась ей. Так что, норм?

Пожимаю плечами.

Марго поднимается с кровати, берёт свой телефон в руки.

– Мне выйти? – спрашиваю я.

– Нет, можешь остаться.

Она набирает какой-то номер. Облокачивается о подоконник. В комнате такая тишина, что слышно гудки.

– Алло? – отвечает голос.

– Привет, мам, – Марго вздыхает, – сегодня ко мне пришла Мила, рассказала всё… ты как?

Не слышу, что отвечает Зоя Юрьевна. Могу догадываться только по тому, как напрягаются плечи Марго.

– Да, я знаю, – она делает паузу, – ну, и что ты планируешь?

Марго слушает маму и теребит короткие волосы на затылке.

– А дальше как?

Её пальцы немного дрожат.

– Мам, слушай. Я не понимаю, зачем тебе тратить время на поиски съёмной квартиры, потом платить за неё ради нескольких месяцев?.. Да, я понимаю, что всё может затянуться. Тем более.

Марго делает паузу. И Зоя Юрьевна тоже молчит.

– Мам, слушай. Я думаю… хватит хернёй страдать. Может, ты всё-таки поживёшь в моей квартире? Вместе со мной.

Вижу, насколько Марго нелегко даются эти слова. Смог бы я так? Согласиться жить вдвоём с человеком, к которому у меня такие противоречивые чувства? Не уверен.

Например, с папой, да?

Нет. Нет… нет.

– Да, я знаю, что там ремонт.

Кажется, Марго едва удерживается, чтобы не сказать: «ещё как, блин, знаю».

– Но ты потратишь на него меньше денег, чем на квартиру. По большому счёту, там только с отоплением проблема. А так жить можно. Угу. Хорошо.

Марго поворачивается лицом ко мне, спиной опирается на подоконник. Её глаза опущены в пол. Губы немного дрожат от волнения.

– Договорились. Мам… всё будет нормально. Я… я люблю тебя. Я тоже тебя. Угу. До связи.

Марго кладёт трубку. Выдыхает.

Она садится на кровать. Приподнимаюсь и крепко обнимаю её.

– Вопрос с жильём решён, – Марго прижимается к моему плечу, – я буду жить с мамой в своей квартире.

Киваю.

– Если надо – я помогу с ремонтом. Не в том смысле, что я хочу, чтобы ты съехала быстрее, – побыстрее добавляю я, – просто могу помочь.

Марго усмехается.

– Да ладно, я понимаю всё, – она целует меня в щёку, – всё хорошо.

– Я забыл тебе сказать. Завтра пойдём снимать тебе швы и зайдём в хозяйственный. Я установлю замок на дверь. И нам больше не придётся дёргаться.

– Надеюсь, твоя мама не против?

– Нет, я уже поговорил с ней. Да и вообще, почему она должна быть против? Я уже достаточно взрослый.

Марго выдыхает.

Когда уже мама проснётся? Мне надо установить замок.

– Саш, твой ход, – говорит Женя.

Беру в руки кубики. Я же зарёкся больше не играть в «Монополию» с этим везучим ребёнком. В прошлый раз, несколько лет назад, мало того, что Женя быстрее всех скупила самую дорогую улицу, так ещё и смогла её удержать. И сейчас ничуть не лучше.

Мне выпадает семь. Перемещаюсь и попадаю на поле Марго.

– Да ну, блин, – отдаю ей несколько купюр, – я так не играю.

– Ты так легко сдаёшься? – Марго берёт мои деньги и складывает их к себе.

– Нет, я просто не люблю «Монополию».

– А мне нравится, – Женя усмехается, – особенно наша, потому что она со Спанч Бобом.

Ход переходит к Марго. Пересаживаюсь на кровать к Жене в ноги. Вот её матрас не скрипит. Хотя у нас кровати одинаковые. Какого хрена?

Ты гений.

Ещё раз пару раз проверяю жопой матрас. Он не издаёт ни звука.

– Жень, у тебя матрас такой классный.

Она пожимает плечами.

– Обычный.

– Слушай, давай поменяемся?

– Зачем? – она отвлекается от игры и смотрит на меня, – я не хочу твой скрипучий.

– Ну-у-у, пожалуйста. У меня спина болит, и мне на нём плохо.

– Ты хочешь, чтобы она у меня заболела?

– Ты сравнила, конечно, мою спину и твою. С твоей точно ничего не будет.

Она мешкает.

– Ну, не знаю.

– Давай. Чего тебе, для брата жалко?

Марго смотрит на меня и усмехается. Наверное, думает, какой я придурок – пытаюсь гопануть матрас у родной сестры.

– Мне не жалко, – говорит Женя, – просто это как-то странно.

– Ну, вот и хорошо. Вы пока играйте, а я их поменяю.

Поднимаюсь и иду в свою комнату.

Мы с Марго сидим на моей кровати и раскачиваемся в разные стороны. Ни звука.

– Ага! Ну, как тебе?

– Это было так тупо, – она улыбается, – придумай какую-то херню про спину. Мне кажется, она тебе не поверила.

– Но и не поняла.

Подхожу к двери. Закрываю её на замок. Этот щелчок приводит меня в восторг. Теперь никто и никогда нам не помешает.

– Всё. Идеально.

Раздеваюсь до трусов и бросаю всё на кресло. Расхаживаю по комнате, вскинув руки. Марго смеется.

– Какой же ты ржачный.

– И дико сексуальный, – подскакиваю к ней и пытаюсь поцеловать её в губы.

– А как же ужин? – говорит Марго сквозь поцелуй.

– Да хрен с ним, с ужином.

Закидываю её ноги на кровать и залезаю сам. Нависаю над Марго, располагаясь у её промежности.

– Стой, – она останавливает меня, сжав ноги и уперевшись рукой мне в грудь, – можно я сверху?

– Нет, конечно, – целую её в шею, – ты обещала мне показать, как ты можешь забрасывать ноги. А потом уже сделаем, как хочешь.

– Хах, ты так уверен, что после этого будешь способен на что-то ещё?

– Да, сегодня не надейся, что я дам тебе поспать.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто кому, – Марго приподнимается на локтях и прикусывает мою губу, – у меня физиологическое преимущество.

Не сдерживаю усмешку.

– Я вымотаю тебя блицкригом.

– Чтобы это не значило, звучит охренеть как не соблазнительно, – она морщит нос.

– Ты не знаешь, что такое блицкриг?

– Блин, мы будем трахаться или устроим викторину по всей школьной программе?

Затыкаю её поцелуем.

Я заставлю тебя умолять о пощаде.

Усмехаюсь.

– Дорвался, да? – Марго прижимается ко мне.

Мы лежим на моей кровати, обнимаемся. Надо бы накрыться, а то у неё начинают замерзать ноги. Мне даже жалко, что мама теперь не сможет увидеть, как мы тут развалились, голые и счастливые.

Утро начинается в два часа дня.

Мы сидим друг напротив друга. Марго доедает рисовую кашу, не отрывая взгляда от телевизора – смотрит «Разрушителей мифов». А я смотрю на неё и не могу перестать любоваться. Её щёчками, которые были бледными и впалыми, теперь же – наливные с лёгким румянцем. Её тонкими пальцами с аккуратным маникюром вместо обгрызенных ногтей. Её расслабленной позой. Она сидит в халате на голое тело, не скрывая ложбинку между грудей.

Марго переводит на меня взгляд.

– Что ты на меня так смотришь?

– Как смотрю? – отпиваю чай.

– Я не знаю. Вот так.

Пожимаю плечами.

Маленькая усмешка в уголке её губ. Марго переводит взгляд обратно на телевизор.

– Ты как?

– Уже получше.

Мы засыпали уже под шаги моей мамы на кухне. И голос Жени в коридоре. Возможно, поэтому у Марго и случился этот приступ. Ей снова приснился тот кошмар с чёрной фигурой, в котором она не могла пошевелиться.

– Чем хочешь заняться после завтрака? – спрашиваю.

Она замирает с ложкой около рта. Вроде хочет посмотреть на меня, но вместо этого опускает взгляд в тарелку.

– Не знаю. Но есть одна мысль…

– Какая? – усмехаюсь.

Марго выдвигает из-под моей кровати коробку. Естественно, не какую-то, а ту самую, где она хранит личные вещи. Она спрятала её сюда. Не знаю, почему именно здесь. Может, потому что коробку с дисками она хранит у себя точно также.

Я немного не так представлял то, чем мы займёмся. Ну, да ладно. Что она хочет мне показать?

– Ты же не слушал?

– Что?

Марго достаёт диктофон. Тот самый.

– Я… ну, я его включил, услышал чей-то голос. Понял, что что-то не то и выключил. Я даже в слова не вслушался.

–Угу… понятно.

Она садится рядом со мной на кровать, упираясь спиной в стену. Держит в одной руке диктофон, в другой наушники. И мешкает что-либо делать дальше.

– Откуда он у тебя? – говорю я, чтобы как-то расшевелить её.

– Это… честно говоря, я забыла о нём, – говорит Марго, подбирая слова, – мне он достался… от Антона. Он оставил его перед смертью, его мама передала мне в запечатанном конверте. И потом… я сама им пользовалась. Этот диктофон – что-то вроде дневника… в самый мрачный период моей жизни.

Выжидательно смотрю на неё.

– Как правило, я не была трезвой, когда записывала что-либо. Поэтому я совершенно не помню, что там. И мне кажется… я готова снова погрузиться в это. Ну, понимаешь, чтобы подумать, переосмыслить… но я хочу, чтобы ты был рядом.

Беру её за руку.

– Конечно. Давай пройдём через это вместе.

Надеюсь, у меня получилось сделать твердый голос. Я не знаю, что нас там ждёт. Может, она и готова, но я не уверен, что готов сам. Как будто мы должны спуститься в тёмный погреб. И ей нужен кто-то, кто будет держать её за руку, чтобы она не оступилась на лестнице. Кто-то, кто будет держать фонарь, чтобы свет не дал потеряться. Кто-то, кто будет отпугивать монстров или показывать, что это всего лишь тень от стула со старым хламом.

Только не кто-то… а я. Ей нужен я.

Марго протягивает мне наушник. Включает диктофон.

На дисплее список из записей, пронумерованных и отсортированных по дате. Всего их 39 – это будет долгое хождение между пыльных полок погреба.

– Всё нормально. Я с тобой.

Она кивает. Марго устраивается ко мне поближе, кладёт голову на плечо. Одной рукой беру её за талию, прижимаю крепче. Она выбирает первую запись. Вот-вот нажмёт на кнопку «Play». Ощущаю, как живот Марго стал «дышать» чаще – она напряглась.

Щелчок. Как звук затвора.

Щелчок. Как смена кадров.

Щелчок.

2.

Принцип неопределённости.

Здесь и сейчас – чёрте-что, в перспективе – всё будет хорошо.

№1. 19 мая, 2010

Щелчок.

Антон: (протяжный вздох) я не знаю, как начать. Да и вообще. Как не начну, всё равно будет звучать тупо. Ну, как бы, я же не могу просто сказать – эй, Марго! Привет, как дела? Ну, как бы, тупо. Как будто всё в порядке. Но ведь ничего не в порядке. (пауза) Думаю, ты уже всё знаешь. Ну да, знаешь. Если диктофон у тебя, значит, всё уже произошло. Надеюсь, мамуля всё-таки передаст его тебе. Хотя, если не передаст, может, даже лучше будет. Извини, я немного… В общем, мне тяжело говорить что-то связное. Так что извини, если будет похоже на бред. (выдох, как будто выпускает дым) Ну, короче, пойми самое главное – дело не в тебе. Это я – ничтожный гандон. Понимаешь, уже давно я понял – у меня только два пути: слезть с этого дерьма или всадить «золотой». Вчера я вернулся домой… а ничего не изменилось. Как будто и не было этих чистых месяцев. Ты бы видела глаза моей мамули, когда я снова… (пауза) Я не хочу так… не могу. Наверное, ты представляла, что мы, типа, как Сид и Нэнси. Ну да, что-то такое было. Но в этом и проблема. Ну, в смысле, во мне. Я не хочу быть твоим Сидом. Раньше – да, хотел. Всё было круто. А потом я увидел тебя после выписки. Нет, Марго, ты другая. У тебя есть будущее. Ты закончишь школу, пойдешь в универ. Заведёшь семью, собаку, купишь себе дачу. Или типа того. Будешь счастлива, короче. И я тебе не нужен. Поверь мне. (пауза, шорохи бумаги) Напоследок, я записал для тебя… цитату из моего любимого фильма. Это что-то вроде напутствия. (прокашливается) выбери жизнь. Выбери работу. Выбери карьеру. Выбери семью. Выбери здоровье, еду без холестерина, медицинскую страховку. Выбери свой первый дом. Выбери друзей. Выбери будущее. Выбери жизнь. (пауза) прощай, Марго.

№2. 21 мая, 2010

Щелчок.

Долгая тишина.

Марго: (вздох)… знаешь что, Антон?.. Это… у меня, блин… даже слов нет. Я, блин, только что вернулась… сука, с твоих похорон. Час, блин, или два назад я стояла над твоим телом. Лежащим в гробу. Смотрела, блин, на твой склеенный рот, потому что челюсть, блин… отвисла после предсмертных конвульсий. И ты… т-ты… шлёшь мне… грёбанную записку… и г-говоришь… (всхлип) выбери жизнь, выбери чё-то там… сранную, сука, цитату из фильма. Г-говоришь, что всё будет в порядке… что я буду счастлива… или типа такого (сильные слёзы)… Да как ты можешь?.. Как ты можешь говорить мне об этом?.. (пауза). Ты же говорил… что всё будет иначе. Т-ты же обещал… обеща-ал… ты обещал, что не бросишь меня. Что мы выйдем и начнём новую жизнь. Ты же знал… з-знал… я не могу без тебя. Почему? Почему? (пауза, слышны только отчаянные рыдания). Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! Ты урод. Самый настоящий урод! Как ты мог так поступить со мной? С нами?! Как ты мог… чтоб ты гнил там… я очень надеюсь, ч-что… не знаю… как это вообще возможно? Я просто… не верю в это… я не верю в это. Ты не мог… не мог…

Щелчок.

№3. 20 июня, 2010

Щелчок.

Марго: я тут переслушала твою сранную записку. Так вот, Антон. Я рада, что у нас ничего не вышло. Ты самовлюбленный эгоистичный хрен. Сид и Нэнси, блин. Да пошёл ты. Пошёл нахрен! Хотел бы, чтобы я тебя забыла – не посылал бы гребанную записку. Хотел бы – сделал бы вид, что ты просто меня кинул. Не знаю. Много способов. А так – ты лицемерное говно. Ты хотел – хотел! – чтобы я плакала по тебе, убивалась. Ходила в трауре. Возможно, винила себя. Ты же этого хотел? Ха! И не надейся. Я, сука, не собираюсь. Между прочим, я уже даже кое-с-кем встречаюсь. Нам хорошо вместе. Надеюсь, ты, блин, наблюдаешь за мной с того гребанного света, видишь, как я с ней целуюсь, и кусаешь свои фантомные локти. Ублюдок.

Щелчок.

№4. 31 июля, 2010

Щелчок.

Марго: с днём рождения, Гарри… с днём рождения, Марго. Я не знаю, зачем это делаю. Сейчас полночь. Я сижу в беседке. А, ты же не знаешь. В общем, я на даче. Мы с дедушкой всегда праздновали мой день рождения здесь. Ну, и… я приехала по привычке. Пришлось взять с собой Иру. Иначе я бы сошла здесь с ума. Но даже с ней тут как-то… пусто. (вздох, пауза) Я понимаю, что это бред. Сижу тут, разговариваю с диктофоном. Как психопатка. Я знаю, что ты меня не слышишь. Но… не знаю. Этот диктофон… как будто в нём кусочек тебя. Как будто я набираю твой номер телефона и могу снова слышать твой голос. Отвечать тебе. И мне хочется верить, что это не слова в пустоту. Что всё-таки ты слышишь. Я хотела сказать… ну, во-первых, извини. Я наговорила какой-то фигни, не знаю, что на меня нашло. Я до сих пор не понимаю, зачем ты это сделал. Почему. Но в общем… (пауза). Раньше я представляла, что приеду сюда с тобой. Покажу тебе этот дом, эту беседку. Мой забор, который дедушка сделал для меня. Мы отпразднуем мой день рождения. Эта мысль очень грела меня долгое время. Помогала проходить через всё то дерьмо. Но теперь тебя нет… (пауза, затем шёпотом) я только недавно осознала, что это была самая настоящая любовь. И очень сильная. Я реально любила тебя. Но столько моментов потеряла, потому что… просто не понимала. Мне не хватает тебя, Антон. (пауза) Я хотела только сказать – теперь мне шестнадцать. Начинается новый этап в моей жизни. И я постараюсь быть счастливой. Выбирать жизнь, как ты и говорил.

Щелчок.

№5. 2 сентября, 2010 года

Щелчок.

Марго: (после паузы)… Я не знаю, как так получилось. Мы даже не пили. Лежали на её кровати, смотрели в потолок и разговаривали. О всякой фигне. Одно мгновенье – и вот мы целуемся. Ещё одно – и мои пальцы в её лифчике. И что всё это значит? Что с этим делать? Надо рационально подумать… (вздох) а в голове только её прелестная грудь и нежные соски. (пауза) Мне и раньше хотелось с тобой посоветоваться. Я не знаю, с кем бы я вообще могла поговорить об этом. Это так… я думала, это что-то… мимолётное. А тут… Не знаю, может, в этом вся проблема? Что, на самом деле, мне нравятся девочки? Но я же не лесбиянка. Я нормальная. И она нормальная. Это взрывает мозг. Я не понимаю… такой бардак в мыслях. Мне было так… хорошо. Спокойно. Но она же… девушка. Моя подруга. Это так странно. Я не знаю, как к этому относится. Ты, наверное, никогда с таким не сталкивался. Что тебе вдруг стали нравиться мальчики. А мне вот… но как же было приятно…. м-м-м…

Щелчок.

№6. 10 сентября, 2010 года

Щелчок.

Тяжелое дыхание, прерываемое всхлипами.

Марго: (шёпотом) извини меня… Прости, Ир… я не хотела…

Щелчок.

№7. 14 сентября, 2010 года

Щелчок. На фоне играет Аврил Лавин.

Женский голос (пьяный): раз-раз… проверка…

Как будто Ира. Но нет.

Алиса: эта штука вообще работает? (удар по диктофону) пш-ш-ш-ш… мы ведём репортаж прямо с места событий. Прямое включение. Мы сплавили сестру Марго с Алексом. Квартира только наша. И у нас самые крутые 40 дней всех времен… и…

Хлопок двери.

Марго: где ты это нашла? (помехи, как будто диктофон схватили). Кто тебе разрешал трогать?

Алиса: да он тут под подушкой лежал. Я ничего не делала. Просто взяла.

Марго: не трогай, блин, мои вещи!

Алиса: да я даже не знала, что это что-то личное! Я думала, что это хлам какой-то.

Марго: ты не слушала?

Алиса: нет! Прости, я не знала, что это что-то важное. Прости.

Хлопок. Голоса стали гораздо тише, музыка громче.

Марго: … (Я хочу кричать и терять контроль)

Алиса: не злись. (…и отпусти) Ну же, Марго… (Я просто хочу…) сюда, ко мне…

Марго: … (…это больно, как в аду)

Алиса: милая… (забудь обо всём, давай убежим)

Убежим. Убежим. Убежим.⁸⁴

Шорохи.

Щелчок.

№8. 17 сентября, 2010 года

Щелчок.

Помехи. Из тишины нарастает звук динамика.

Мужской голос (поверх английского, на фоне бодрой музыки): выбери жизнь. Выбери работу. Выбери карьеру. Выбери семью. Выбери телеящик на полстены, стиральную машину, тачку, музыкальный центр и электрооткрывалки.

Тот же мужской голос: не останавливайся, беги!

Мужской голос (продолжает): выбери здоровье, еду без холестерина, медицинскую страховку. Выбери низкие ставки на недвижимость. Выбери свой первый дом. Выбери друзей. Выбери шмотки для отдыха, выбери костюм-тройку в рассрочку из охренительно дорогой ткани. Выбери набор «Сделай сам» и похмельную рожу воскресным утром. Выбери диван и смотри на нём отупляющие, опустошающие телеигры, запихивая в пасть дерьмовую жратву.

Удивленные возгласы толпы.

Женский голос: Джонни, вперёд!

Мужской голос: выбери смерть в собственной постели по уши в дерьме и моче под присмотром эгоистичных испорченных ублюдков, которых ты же и произвёл на свет. Выбери будущее. Выбери жизнь… Только на кой чёрт мне это надо?

Щелчок.

№9. 23 сентября, 2010 года

Щелчок.

Марго (речь быстрая, неровная): Антон! Помнишь, я говорила, что начинаю новую жизнь? Решено! Ты можешь поздравить меня! Я сваливаю. В другой город! Сваливаю нахрен от этих людей, которые называют себя моей семьёй, от этой безумной семейки, да. Ты прикинь, а? Не переживай. Я не одна. Я с Алисой. Ну, ты слышал её. У неё умерла мама недавно, а отец уже нашёл другую. Так что Алиса со мной. Мы закончим 9 классов. И уедем. Может, пойдём в колледж, чтобы хоть какое-то образование было. Разберёмся. Конечно, нам нужны деньги. И вот до конца года мы их заработаем. Хрен знает как, но я что-нибудь придумаю. Мы сделаем это. Нахрен Москву. Нахрен жизнь в этом муравейнике (истерично смеётся). Грёбанный ты в рот… (выдыхает).

Щелчок.

№10. 30 сентября, 2010 года

Щелчок.

Марго: Извини, что долго не связывалась. Это была сложная неделька. Алиса познакомила меня с тем чуваком, у которого она достала траву. Не надо, не начинай. Это всего лишь трава. Во многих странах она разрешена. Это не хуже обычных сигарет или алкоголя. Да, многие потом переходят на что-то тяжелее. Ты сам говорил мне. Но со мной такого не случится. Я себя знаю. Так вот. Его зовут Лёха, он из одиннадцатого. Алиса говорит, что он богатый и тупой… богатенький Буратино. Такой же с золотыми кудрями, с длинным носом. Но мне как-то похрен. Он придумал, как использовать мои мозги, чтобы подзаработать. Мне, конечно, это всё не очень нравится… ну знаешь… зато за вечер я могу поднять немного денег. Рублей пятьсот, тысячу. Или даже две. Это лучше, чем ничего. Ну, а что? Мы пытались найти работу. Никому не нужны школьники, тем более в учебный год. Хотя мы готовы были даже прогуливать. Так что… что есть, то есть.

Щелчок.

№12. 5 октября, 2010 года

Щелчок.

Марго: ты говорил, что я буду счастлива. И вот. Пожалуйста! Я охренеть, как счастлива! Моя жизнь с каждым днём всё счастливей и счастливей. Уже, блин, не знаю, куда деваться от этого грёбанного счастья. Надеюсь, ты хоть чуточку счастлив так, как я. А, нет, блин, ты же мёртв. Ты же не выбираешь жизнь! На кой чёрт она тебе сдалась? (Пауза) Нахрен Алису. Ты прикинь, она меня кинула. Её спалили, когда она пришла пьяной. Видите ли, её отец понял, что она ночует не у меня, а что мы вместе тусуемся у Лёхи на квартире. Ему, блин, не нравится, что Алиса пропадает там по несколько дней в неделю. А то, что у них дома творится, ему нравится?! Из-за чего она предпочитает быть со мной, у Лёхи, а не там. Что его баба суёт нос в нашу жизнь! Запрещает нам видеться! Это его устраивает?! Теперь они заперли Алису дома. Отец возит её до школы, забирает из школы. Звонят учителям, была ли она на уроках. Ни шагу в сторону. Охренеть, вообще. И Алиса, конечно, хороша. Она даже не пытается сопротивляться. Бежать. Так мало того, её отец натрепал моим родителям всякую хрень. Типа, ой, они там в ночлежке с хачами спят… в какой нахрен «ночлежке»?! Такой бред. Эту квартиру Лёхе снимают родители. Ну да, у него живут там нерусская девушка с её мамой, иногда ещё там бывают какие-то люди. Но я так понимаю, это его девушка. Ну, он точно её потрахивает, а так хрен знает, какие у них отношения. И Лёха, блин, помогает им с жильём, с деньгами. Он вообще такой, ну… у него для всех двери открыты. Его друзья тоже у него живут иногда. Да, там мало места. Но вот этот момент, когда мы раскладываем одеяло на полу, все вместе садимся есть то, что приготовила эта женщина… потом выпиваем, курим, разговариваем обо всём… и становится так тепло, когда столько людей на одной волне… и вот это всё, вот эти люди, типа родители, которым насрать на нас, ещё что там говорят? Ночлежка, серьёзно? Хорошо, что мои родители не могут меня так контролировать. Да, теперь никаких ночёвок, но что мне мешает хотя бы вечера проводить в нормальном месте, где мне всегда рады? (пауза) Нахрен Алису. Пусть, блин, сама разбираться. Делает, что хочет. Нахрен. Я справлюсь. Может, даже одна уеду. Посмотрим.

Вздох.

Щелчок.

№13. 11 октября, 2010 года

Щелчок.

Марго: как же меня все задрали… (вздох). Я была в школе – ну а где ещё, не дома же сидеть, – прогуливала уроки в туалете на третьем этаже. И меня спалила завуч. Ну, эта… Ирина Ильинична. Я ей там хрень какую-то несла, что вот, болит живот, бла-бла-бла, а она всё равно заставила идти к ней в кабинет. Пристала ко мне, почему я во время уроков сижу на подоконнике в туалете. Я молчала. В итоге она достала моё дело. Полистала мои бумажки, говорит, ты же раньше хорошо училась, что вдруг произошло и всё вот это вот. Я ничего не отвечала. Тогда уже она сказала, что вызовет в школу родителей, а мне только этого не хватало. Короче, прицепилась ко мне жёстко. Около часа держала у себя. В итоге, говорит, не хочешь родителей в школу – будешь заходить ко мне каждый день с дневником и с подписями учителей, что я была на их уроках. И к нашему психологу меня направила. Отвела меня к ней, говорит, вот девушка с каким-то там поведением, поговорите с ней. Ещё час сидела, тесты какие-то решала. Это всё в пятницу было. В итоге сегодня эта завуч опять меня вызвала. Опять про родителей заговорили. Вроде как, завтра мама должна прийти, но это не поводу прогулов… что ей от меня надо? Почему именно я? Вот ей делать нечего. (вздох). Антон, почему они не могут оставить меня в покое?

Щелчок.

№14. 13 октября, 2010

Щелчок.

Марго: мне всё равно некомфортно типа «дома». Меня преследует чувство, будто вот-вот меня схватят, заломают руки и отдадут в наркодиспансер или в Кащенко. Мать уже пыталась сдать меня в отделение своей однокурсницы, но я сбежала из машины и потом несколько дней не появлялась дома. У меня нет никаких проблем. Я не сумасшедшая. Не наркоманка. Я просто не вижу свою жизнь такой, как у всех. У меня особый взгляд на это. И всё. В этом нет ничего такого. (Пауза) мы как-то разговорились с Лёхой о семье. У него тоже какая-то херня. Родители разведены. Мать уехала в Киев, по какой причине – не знаю. Отец живёт с новой семьёй. Лёхе снимают эту двушку, чтобы было поближе к школе. Но это формально так, а на самом деле он просто никому не нужен. С 13 лет они его кидали туда-сюда, и вот теперь он живёт сам по себе. Они правда богатые, могут себе позволить. Скидывают ему денег на карточку, навещают пару раз в месяц. Вот, а потом он познакомился с Ясминой, у них любовь и всё такое. Они с мамой сбежали из какой-то республики, я не интересовалась. Лёха считает их своей роднёй. Ему повезло. (вздох) Мне бы так тоже повезло…

Щелчок.

№15. 15 октября, 2010 года

Щелчок.

Марго (речь заторможенная, невнятная): ты будешь смеяться, Антон. Короче… крче… ты прикинь, тут такое произошло. Всё было, как обычно… мы посидели компани-ей… я засиделась, ну и короче осталась у Лёхи, мне… не очень хотелось идти домой. Тьем более поздно… я осталась. Все начали расходиться спать. Мы с Лёхой чёт решили ещё посидеть, нам так было… там на кухне разлёгся Рюмка, поэтому мы закрылись в ванной, чтобы никому не мешать… по приколу мы решили поиграть в карты. На раздевание. Я, естствно, выиграла. Этой тощей жопе пришлось снимать свои трусы от Келвина Кляйна… я так угорела. Мне почему-то вспомнилась эта палатка, «Стардогис»… его член был похож на датскую сосиску – такую же длинную и нелепую. Ты бы сейчас, нврное, посмеялся… датская сосиска. Ага. Ну, может, я придираюсь. И у всех парней писульки приблизительно такие. Я не знаю. Мне не с чем сравнивать, я же… я же так и не увидела твой. Я очень надеялась, что, когда всё закончится, что я бы отдала бы тебе свою девственность. Но закончился ты-ы… и вот теперь Лёха стоит передо мной без трусов. И это всё так смешно. Нет, пф-ф-ф, мы не спали. Он же с Ясминой… ну так, мы пососались немного… потом, когда сидели голые, он чет там бубнил… что горит, жить не может… горит… типа нравлюсь я ему… ну, хрень всё, мы просто перебрали. Он завтра же забудет. Ну я хоть поржала, ах-хах…

Щелчок.

№16. 17 октября, 2010 года

Щелчок.

Марго: (смеётся) это какая-то абсурдная хрень. Ща тебе такое расскажу. Я, короче, не смогла без прогулов – да пошли они в жопу, честное слово, ходить ещё, отмечаться, ну нахрен, – и эта завуч опять меня вызвала к себе, опять долго ко мне приставала. Я ещё с утра накатила, и она, как назло, заметила. Опять подняла вопрос с родителями. Звонит матери, звонит отцу. Отец сразу сказал, что не сможет прийти. А мать, как всегда, лапши навешала, ну и, короче, Ильинична так и не смогла добиться, чтобы кто-нибудь из них пришёл в школу. Я так ржала. Она их задолбала. Мать три раза уже сходила, и на этом её терпение кончилось. В итоге завуч мне стала что-то там задвигать, ну типа ты сама возьми себя в руки, надо учиться, сходи к нашему психологу, ля-ля-ля, можешь обращаться ко мне… ну, я покивала и ушла. Это, конечно, всё очень мило. Но я уже знаю, что хочу, поэтому мне всё это не надо. Уеду в Питер, там поступлю в колледж, потом пойду в медицинский. Стану хирургом, как мечтал мой дедушка. И всё будет нормально. Даже отлично. Вот увидишь, Антон, скоро я буду говорить с тобой, глядя из окна на улицы Петербурга. Вот увидишь…

Щелчок.

№17. 22 октября, 2010 года

Щелчок.

Тяжёлое дыхание.

Марго: (болезненный вздох) неужели это конец? Это будет так глупо. Сдохнуть сейчас. В своей кровати. Вот так. Кажется, у меня сотряс. Или я всё ещё пьяна?.. (стон) как на lamina cribrosa… поселился crista gali… впереди foramen caecum… сзади os sphenoidale… как думаешь, Антон – какова вероятность, что эта хачиха снесла нахрен моего crista gali с моей lamina cribrosa? Нет. Это бред. Меня скорее прикончит селезёнка. Дышать тяжело – значит, точно ребро. Но ребро же не может так гореть. Разрыв? Тогда я истеку кровью до утра. Забавно. Я, может, умираю. А они спят и даже не догадываются об этом. Утром найдут мой холодный труп. И вот. А всё из-за того, что эта женщина, блин, боится, что я отобью Лёху у её доченьки… наболтала что-то на своём, ещё и харкнула на меня. Больная. Нахрен мне сдался этот придурок… я ж не претендую. Они, блин, трахаются, пока я сплю на другой стороне кровати, какое там, блин… (тяжёлый вздох) на всякий случай, если я всё-таки сдохну сегодня. Квартиру Алисе. Ире дачу. И только, блин, попробуйте так не сделать. А, ещё – Милке мою коллекцию музыки. На остальное похрен.

Щелчок.

№18. 27 октября, 2010 года

Щелчок.

Марго (с заторможенной речью): не переживай, Антон. Я не сдохла… всё нормально. Меня снова принимают в нашем кругу. Я теперь веду себя осторожнее, не даю поводов на себя… всякое подумать. Но всё вернулось на круги своя. Мне очень этого не хватало… этого спокойствия. Я вчера даже всплакнула, но не как обычно, а… по-хорошему так. Рюмка ворчал, что я ему всю футболку залила (смеётся). Потом я уже отрубилась, ничего не помню. Так что вот так.

Щелчок.

№19. 30 октября, 2010

Щелчок.

Марго (явно пьяная): Антон… приём… приём… (смеётся)… как слышно? (вздох) жаль, что ты пропускаешь всё веселье…

Щелчок.

№20. 3 ноября, 2010 года

Щелчок.

Марго (с заплетающимся языком): … что со мной происходит? … что я делаю? Мне кажется… Антон, ты слушаешь? Антон? Всё это заходит слишком далеко. Антон, послушай. Мы сегодня празд… праздновали день рожденья Ясмины… Устроили настоящую вписку. Там были все наши тоже… Мы курили, решили попробовать что-то новенькое… И что-то не знаю, что произошло… меня накрыло, хотя я даже не… помню, как ползу по красной плитке… ничего не вижу, как будто глаза закатились зрачками в глазницы… И в какой-то момент я выпала. Смотрела с потолка. Как во сне. Видела, как Лёха заперся с какой-то девчонкой в ванной. Как он лапал её, а она в такой же клетчатой рубашке, как у меня. Он снял штаны, поставил её на колени… она упала… и он воспользовался ей. Сука, просто взял её там, прям на полу… своей варёной датской сосиской… наверн, это была Ясмина. Но от этого нелегче. Почему я дала этому произойти? Почему я смотрела и ничего не делала? А что я вообще делала? Где я была? Я же видела, значит, где-то рядом… но они же закрыли дверь… Я даже не уверена, что это на самом деле было. Я же была на потолке. Антон?.. (прерывается шумом воды и рвотными позывами)

Щелчок.

№21. 5 ноября, 2010

Щелчок. Шум воды.

Марго: (шёпотом) не знаю, что на меня нашло. Может, я перебрала. Или какое-то помутнение? Не знаю. Я бы очень хотела поговорить с тобой об этом. Я же знаю, ты тоже делал это. Ну, ещё бы. Твои порезы – на руках, плечах, шее. Трудно было делать вид, что я их не замечаю. Особенно, когда появлялись новые (вздох, пауза). Ты спрашиваешь, зачем я это сделала? Ну, не знаю. Хотела… попробовать? Узнать, что будет? Что я почувствую? Какое-то дикое желание. Почувствовать. (усмешка) Мама бы сказала, что это околосуцидиальное поведение. Но она много чего болтает. Я не собиралась убивать себя. Невозможно вскрыть себе вены тупыми маникюрными ножницами. Хотя… ну нет, я бы точно не смогла. Я терпеть не могу брови выщипывать, а тут, блин, такое. Я и сейчас не смогла просто взять и полоснуть себя. Поэтому сидела и тыкала кончиками. В одну точку. Было больно. Но ничего не происходило. Даже крови не было. Просто маленький след. Да и боль такая себе. И мне захотелось нажать сильнее. Поелозить туда-сюда. И снова ничего. Да, уже была маленькая ранка. Но это по-прежнему было терпимо. Я попробовала сделать линию. Провела лезвием, как будто пыталась унять зуд. Я всё время ждала, когда станет невыносимо больно, чтобы сразу остановиться. Но это так и не происходило. Боль была. Но она была терпима. Я справлялась с ней. Я могла её контролировать, убирая ножницы или надавливая сильнее. Мне казалось, я вижу, как снимаю лезвием один слой кожи за другим. Голова немного кружилась, из-за частого дыхания. Появилась полоса, такая алая. Я думала, просто покраснение. Но нет, это была кровь. Моя кровь. Только-только я не могла представить, как можно себе навредить. И вот уже довела себя до крови. Она не хлестала фонтаном, не текла ручьём. Она просто была. Мне должно было быть страшно. Но я была в порядке. Наоборот. Меня охватило такое спокойствие. Мне было так хорошо. Немного стыдно, когда представляла себя со стороны. Но это херня. Мне стало казаться, что ни одна боль не сможет сломить меня. Ведь я могу её контролировать. Я сильнее боли. Сильнее этих тупых ножниц. И я со всем справлюсь. (Пауза) я остановилась, когда пару раз случайно доводила себя до вскрика. На коже была небольшая, но глубокая рванная полоса. Вот тогда мне стало страшно. Сейчас я сижу, смотрю на свою руку. Кажется, я переборщила. Обрабатываю перекисью. Думала, что будет чертовски больно. Но нет. Терпимо. Значит, всё-таки терпимо. И сколько я смогу ещё вытерпеть?

Щелчок.

№22. 11 ноября, 2010

Щелчок.

Марго: извини, я всё ещё не совсем протрезвела. Так что, может, буду как-то спутанно говорить… это так неловко. Сейчас что-то типа пять утра… не могу уснуть. Вечером всё было как обычно, но только вот… мы с Ясей оказались одни на балконе. Стояли, курили. И вдруг она говорит: Марго, а что ты помнишь о моём дэрэ? Я чуть язык не проглотила. Она ещё так странно посмотрела на меня. Даже не знаю… это не злость, нет… может быть, печаль… я сказала, что ничего не помню. Она переспросила. Я понимала, о чём она. Но я как-то… растерялась. Я даже не уверена, видела я что-то или нет. Мне так стрёмно стало. Под рёбрами как-то засосало. Я говорю – нет, точно нет. И она снова как-то так на меня посмотрела… и пауза долгая повисла. Потом она подошла и обняла меня. Я так и замерла. Мы с ней не очень-то близки… не знаю, что она от меня хотела.

Щелчок.

№23. 15 ноября, 2010

Щелчок.

Марго: (шёпотом) я так устала. Я не могу так… не могу… как он задрал… каждую ночь этот грёбанный кошмар. Эта чёрная тень. Мне так больно… прошу, отпусти меня. Хватит, пожалуйста… отпусти… (всхлипы) мне приходится выпивать перед сном, чтоб-б-бы ничего не снилось… и то не всегда помогает… (глубокий выдох) проще вообще не спать… лишь бы он не приходил…

Щелчок.

№24. 20 ноября, 2010

Щелчок.

Шум воды. Слышны всхлипы, но уже затихающие.

Марго: (шёпотом) мне сегодня приснилось, что я дома. Выхожу из своей комнаты… в коридор. И слышу… он сидит на кухне. Крадусь к соседней двери. Смотрю через весь коридор. Горит свет. Я не вижу его. Слышу только его тяжёлые ворчливые вздохи. Как он шаркает по полу. Чувствую его запах вперемешку с запахом сигарет. Это всё охватило, заполнило меня полностью, с головы да ног. Как будто я по-настоящему там. Оказывается, я давно забыла, забыла все эти мелочи, забыла его. Как будто и не было этих пятнадцати лет. А тут так ярко. Как наяву. Мне хочется забежать на кухню, броситься на него, обнять. Но… не могу. Такое дурацкое чувство… что он ждёт, когда я приду, чтобы всыпать мне по полной. И у меня такой страх. И перед ним, и… я знаю, что его скоро не станет, и боюсь, что это будет последнее, что он обо мне будет помнить. Мне хочется забежать, сказать, что это не я, что я не такая. Но я… я так и стою в коридоре. И на этом просыпаюсь. (Новые всхлипы) Я так хочу вернуться… обратно. До всей этой жести. Чтобы мне было лет десять. Снова жить дома. Снова вставать в шесть утра и выбираться на пробежку… вместе с дедушкой. Кроме воскресенья, когда можно проснуться попозже и приготовить блинчики. Я хочу… снова увидеть его. Я так скучаю. (Всхлипы ещё сильнее) ну почему? Почему ты умер? Этого не должно было случится. Не сейчас. Ты так мне нужен. Как никогда. Я знаю, знаю… ты бы сказал, что я сама должна уметь решать свои проблемы. Но я бы решала их, зная, что ты присматриваешь. Ты же никогда не бросал меня в воду, чтобы я училась плавать сама. Да, всё равно сама, но около тебя. А сейчас? (Пауза) дед, я в такой жопе. Они завели на меня дело. А я так нажралась, что даже не помню, как угрохала грёбанные унитазы. Я только помню – сижу под раковиной. Ирина Ильинична подходит ко мне. А я смеюсь, меня трясёт, и я… посылаю её на хрен. Она смотрит на меня так… а у меня рот не затыкается, один мат… я разочаровала ещё одного человека, которому было не насрать на меня. Возможно, последнего. Да что со мной не так?! Почему всё это происходит со мной?! Что вообще происходит?! Я не понимаю, не понимаю… это невыносимо. Я больше так не могу. Я устала от себя. Ненавижу себя. Не хочу так жить. Но я не знаю, как по-другому. Не быть собой?.. (Долгая пауза) я всё поняла, Антон. Я поняла тебя. Извини… просто извини.

Щелчок.

№25. 21 ноября, 2010

Щелчок.

Шум воды.

Марго: (шёпотом) привет, Антон. Ты, наверное, уже не надеялся меня услышать. Но, как видишь… я всё ещё здесь. (Вздох, пауза) я не дома. Я всё ещё боюсь, что что-то сделаю с собой, поэтому ушла из дома. Ну, знаешь, бегающий за мной по всей квартире отец с ремнем не добавляет желания жить. Мать тоже на взводе. Всё эти грёбанные унитазы. Вляпалась так вляпалась. Короче, я сейчас у Лёхи. Не знаю, что бы было со мной, если бы он не выручил. Да, у нас очень сложные отношения. То мы дерёмся за последний косяк, то пьяные в говно дрочим друг другу, а потом я отталкиваю его, потому что всё это так мерзко и жалко, и он начинает орать на меня, что я достала его, а потом он начинает плакать… и всё равно всё заканчивается самокруткой на двоих около подъезда. И всё будет по новой. И я буду просыпаться с ним в кровати, когда у него снова случится судорога, приступ беспокойных ног. Жалеть его, пока он корчится от боли и переворачивается с боку на бок. А он будет приносить мне аспирин по утрам и стелить белоснежные простыни на матрас, когда я в очередной раз приползу после ссоры с родителями. Он горит ко мне, но хочет быть с Ясей, не хочет изменять ей. А я… я не знаю, зачем он мне нужен, почему я так веду себя, но… вот я опять пришла. Мы пососались в ванной, я ему вздрочнула. Он пошёл спать к Ясмине. А я сижу здесь, говорю с тобой и отмываю пальцы от его спермы. (Вздох) иногда мне так хочется вернуться в начало осени. Снова любоваться её грудью-двоечкой. И от этого внутри всё так разрывает… я вообще себя не понимаю. Что со мной происходит. Я даже не понимаю, кто мне нравятся больше: мальчики или девочки. Да и это в общем-то неважно. Всё равно никто не может сравниться с тобой, Антон. Наверное, поэтому я тебе это всё и рассказываю. Когда Лёха лезет мне в трусы, я представляю, что это твои пальцы. Что это ты целуешь меня. Знаешь, вокруг столько людей, я могла бы встречаться с кем угодно. Но каждую ночь я слушаю твой голос, а потом ненавижу себя ещё больше за то, что всё это делаю. Меня спасают только затяжки, не дают совсем крышей поехать. (Пауза) ладно, мне пора идти. Спасибо, что ты рядом. Наверное, поэтому я ещё держусь. Выбираю, мать её, жизнь. Хотя какая тамжизнь? Кого я обманываю? Я не смогу уехать отсюда. А больше особо и не на что надеяться.

Щелчок зажигалки.

Щелчок.

№26. 23 ноября, 2010

Щелчок.

Марго: я вернулась домой. Завтра возвращаюсь в школу. Я решила – да долбись оно всё конём. Пусть всё тупо происходит. А я буду просто телом, которое стоит, сидит, ходит туда-сюда, из точки А в точку Б. Моет посуду, делает что-то… обычное, не знаю. И поменьше разговоров. Привет-пока, да-нет и хорошо, мам/пап, я поняла. Хочешь изменить мир – начни с себя, да? Стану тише травы, и шум вокруг меня уляжется. Я надеюсь. Это всё, чего я сейчас хочу. С меня достаточно. Как будто стою на цыпочках по горло в дерьме. И решаю не двигаться, чтобы не гнать волну. Конечно, надо выплывать из этого, но у меня абсолютно нет сил. Я даже на поверхности с трудом держусь. Мне нужна передышка. А потом посмотрим. Сейчас главное – не окунуться с головой.

Щелчок.

№27. 4 декабря, 2010

Щелчок.

Марго (дрожащим голосом): т-твою мать… твою мать… нет, я не мо-гу… (долгая пауза, слышно только тяжёлое дыхание) нет, я должна поговорить об этом. Это тр-трын… трындец. Это не трындец даже, я просто в ахере. (глубокие вдохи и выдохи) нет…

Щелчок.

№28. 4 декабря, 2010

Щелчок.

Марго (слабым шёпотом): зашибись… я нахерачилась крова…корла… корлаволом, хер с ним, и вырубилась прям в шкафу. Я села сюда, как только пришла, потом пошла за той хренью, вернулась… ну неважно, короче. Ох, едрить… Я должна рассказать об этом. Хоть кому-нибудь. Сука, я до сих пор дрожу… Давай по порядку. Обычный день. Я проснулась, собралась… сидела на уроках… на перемене пошла в курилку с Лёхой и нашими друганами. Всё, как обычно. Он позвал меня погулять с ним. Я согласилась, ну как бы. Да, я согласилась. Да, Антон, я знаю, что он с… хотя подожди, зачем я перед тобой оправдываюсь? Ты же не слышишь, тебя вообще не существует! Почему меня должно трахать мнение диктофона?.. Нет, ладно, извини. Извини. Я же вообще не об этом. Короче, так получилось… мы вышли из курилки во двор. Мы – это я, Лёха и вот эти придурки. По идеи, мы должны были разойтись в разные стороны. Но тут во дворе они кого-то заметили. Это был какой-то сопляк из моей параллели. Он гулял с… с собакой (глубокий выдох). Короче, они нагнали его и потащили на детскую площадку. Я была с ними. Лёха начал что-то перетирать с ним, про какой-то долг – я без понятия… Похожее уже было раньше, я ни раз присутствовала при этих ситуациях. Я знала, что сейчас будет драка, и что мне лучше не вмешиваться. Я отошла… отошла к детской горке, закурила. Ну и да, они втроём накинулись на этого парня. Собака схватила Лёху за штанину… но она такая мелкая была, ну как бы… безобидная. Он отвлёкся, с легкостью отмахнулся от неё. Подошёл и… отдал поводок мне. Мне ничего не оставалось, как держать её. А они уже повалили парня на снег и херачили его ногами. Лёха разошёлся, что-то орал, типа… «ты не понял ещё? не понял, сука?»… угрожал ему… а собака тявкала, тявкала… (пауза, нервное дыхание). Лёха подошёл ко мне… и сказал отдать поводок. Я охренела… но я… и тогда он просто выхватил его… также легко, как тогда отделался от этой собачки. Тот парень сказал… нет, проорал… «не трогай Грэя»… а Лёха схватил собачонку на руки… и затянул поводок вокруг её шеи. Парень задёргался, но он не мог… не мог… все начали орать… Парень заплакал, умолял отпустить собаку… эти придурки орали Лёхе, что он перегибает палку, но продолжали держать этого… этого… Лёха орал, что всё под контролем… но ни хрена не было под контролем… а я стояла… и ничего… ничего не делала. Меня как… парализовало… (всхлипы) хруст. Оглушительный хруст… и скулёж прекратился. Одна секунда… одна секунда… и всё. Дальше я себя не помню. И вот я дома… сижу в шкафу и… (слёзы навзрыд).

Щелчок.

№29. 9 декабря, 2010

Щелчок.

Марго: я не появлялась в школе несколько дней. Заперлась дома. Оборвала все связи, не отвечала на звонки. Я давно не была такой трезвой и так долго. Но сегодня мне позвонила секретарша. Меня вызвали к директору. Почему-то без родителей, но я только рада была. Ага, ага… там был следователь. По делу того парня. На меня начали давить, типа у меня совсем дела плохи – из-за детской комнаты милиции. Что я сойду за соучастницу. Но это было лишнее, я и так всё рассказала. Всё, как было. Со всеми деталями. Так я стала главным свидетелем. (Вздох). Я знаю, что это неправильно. Я не должна была закладывать своих. Тем более, Лёху – он всегда меня прикрывал, и он наоборот выгораживал меня, что я чуть ли не спиной стояла, в наушниках… но у меня не было выхода. Во мне что-то щёлкнуло. Я и так ненавижу себя за то, что ничего не сделала. Я могла остановить всё. Я могла отвлечь его. Могла ударить. Но я стояла. Тупо стояла. Я и пальцем не тронула ту собаку – но чувствую, что задушила её собственными руками. Поэтому я должна. Должна делать что-то… хотя бы сейчас. Я не смогу простить себя, если справедливость не восторжествует. (Вздох) мне очень хочется затянуться, но у меня даже заначки нет. Держусь на одних сигаретах. Грёбанный трындец.

Щелчок.

№30. 18 декабря, 2010

Щелчок.

Марго: ты можешь гордиться мной, Антон. Во-первых, я всё ещё трезва, грёбанный ты в рот. Во-вторых. Сначала он пытался шантажировать меня каким-то видео, где я вусмерть пьяная, полуголая творю какую-то хрень, типа на спор слизываю взбитые сливки с живота одного из этих придурков. Ха! Дохлый номер. Мою репутацию невозможно уронить, она и так валяется где-то на земле. Да, теперь вся школа косо на меня смотрит. За спиной перешёптываются. Насмехаются. Ильичка вызвала в кабинет. Мне плевать, это всё херня. Потом он стал угрожать, что доберётся до моих близких. Могло бы сработать. Если бы они у меня были. До кого он там хочет добраться? Не до Алисы же. Про Милку он не знает. Ну и? Что ещё? Я не заберу свои показания. И я не знаю, что Лёха должен сделать, чтобы я передумала.

Щелчок.

№31. 21 декабря, 2010

Щелчок.

Марго: капец я, конечно, в ахере. Это всё кажется нереальным. Буквально месяц назад всё было так, как было. И тут жизнь повернулась на 180 градусов. Я вообще не понимаю – кто все эти люди? Осенью я проводила с ними всё свободное время. Мы ели из одной посуды. Спали спина к спине. А теперь я их не узнаю. Ясмина подошла ко мне около моего подъезда, наорала на меня – требовала, чтобы я забрала показания. Когда я шла по коридору в школе, Рюмка подкрался сзади и попытался затушить сигарету об моё лицо. Я увернулась, и он попал в шею. Придурок. Я, блин, иногда режу себя, какой-то крошечный ожог меня не сломает. Они развесили по всей школе какое-то моё фото с подписью «шлюха». Начали втягивать в это всё больше людей. Это стало такой шуткой – кто больше поиздевается над Марго. Несколько моих одноклассников окружили меня и отобрали мою сумку. Думали, я буду бегать за ней, но я не стала. Они скинули вещи из неё в мужской унитаз и нассали на них. Дома отец устроил мне нервотрёпку, куда я дела всё своё барахло. Я не стала ему объяснять, всё равно бы не поверил. Позавчера кто-то наблевал – наблевал, блин! – на мою куртку. Мне пришлось идти домой без верха. Только Лёха как будто в стороне, но я в это не верю. (Пауза) я не знаю, что делать. Можно запереться дома, но я же не могу так вечно сидеть. Жаловаться кому-то бессмысленно. Тем более, так я покажу свою слабость. А они этого и добиваются. Хотят напугать меня. Пока что у них получилось только запугать тех, с кем я неплохо общалась. Алекс как-то пытался заступиться за меня, но чуть не обделался. Алиса проходит мимо и опускает взгляд. Для Иры я всё ещё не существую. Я пока держусь. Хотя уже задолбалась оглядываться по сторонам.

Щелчок.

№32. 24 декабря, 2010

Щелчок.

Марго: (после долгой тишины, шёпотом) нет, я не с-сдамся… я не сдамся… не сдамся…

Щелчок.

№33. 26 декабря, 2010

Щелчок.

Марго: (тяжёлый вздох) кто бы мог подумать… я даже… ох… (пауза) два сломанных пальца – как дёшево стоит моё чувство справедливости. (долгая пауза)… перед началом урока Лёха подкараулил меня и затащил в подвал… в раздевалку… (всхлипы) прошло два дня, а у меня до сих пор в ушах тот хруст. Оглушительный хруст… моих пальцев под его ботинком. Боль. Шок. Я лежу и даже не могу защититься. Часы на костяшках. Белый потолок с жёлтыми пятнами. Его налитые кровью глаза. Я даже думать не хочу, что он собирался… сделать ещё. Спасибо сыночку замдиректора Быковой. Хоть это ничего и не изменило. Расквашенное лицо не остановило бы Лёху. Что будет в следующий раз? Они накинуться на меня толпой и пустят по кругу? (пауза, глубокий вздох, а затем переходит на шёпот) я забрала показания. Всё.

Щелчок.

№34. 1 января, 2011

Щелчок.

Марго (с заложенным носом): с Новым годом, Марго… (всхлип) мне даже не верится, что прошедший год не напишут на моём надгробии. Это какое-то чудо. Или ошибка. Я не знаю.

Щелчок.

№35. 4 января, 2011

Щелчок.

Марго: … наверное, стоит задуматься, когда твоя так называемая семья улетает за границу, а тебя запирают в квартире с недельным запасом еды, не оставив ключей. Но что тут думать? Я и так знаю, чем заслужила такое отношение. Это моё наказание за всё, что я натворила. И оно удалось. По началу я была только рада сидеть безвылазно дома, бухать и смотреть телевизор. Но вчера вышибло пробки. А щиток в подъезде. И вот уже второй день я сижу без света, электричества. Я хотела попросить у кого-нибудь помощи. Листала в телефоне список контактов – Алиса, Антон, дед, Ира, Лёха, мама, Милка, отец… отличный выбор. Двое мертвы, для троих мертва я. Остальные свалили из страны, чтобы отдохнуть без меня. А если вызову МЧС, мне люлей дадут за сломанную дверь. Ведь никто не поверит, что я не пыталась тупо сбежать. (Пауза). Я потеряла своё прошлое. Упустила настоящее. А благодаря Лёхе, разрушилось моё будущее в медицинском – с двумя сломанными суставами на пальцах я не смогу стать хирургом… Наверное, ты всё-таки ошибался во мне, Антон. Наверное, я не такая другая, как ты думал.

Щелчок.

№36. 5 января, 2011

Щелчок.

Марго: (после долгой паузы) вчера со мной что-то случилось. Я зашла в ванную. И вдруг голова начала кружиться. Появилась сильная тахикардия. Я замерила пульс – больше 120 ударов в минуту. Меня охватил… страх. Сильный страх. Как будто страх смерти. (Сглатывает) даже сейчас, когда я говорю об этом… мурашки по спине бегут. У меня началась паника. Я думала, что умираю. Всё, что я могла думать – «это не инфаркт». Потому что я вспоминала симптомы, и они не подходили. У меня пошла кровь из носа. Это не инфаркт. Это не инфаркт. Это не инфаркт… (пауза) что было потом – я не помню. Наверное, я умылась, ушла в другую комнату или села на унитаз. Это прошло также внезапно, как и началось. Я не спала всю ночь, мне было страшно… вдруг это случится вновь. Что это, блин, вообще было? С тобой случалось такое, Антон? Это может быть из-за бухла?

Щелчок

№37. 6 января, 2011

Щелчок.

Марго: со мной всё в порядке. Больше такого не происходило. Всё в порядке, кроме того, что я всё ещё без электричества. В принципе, я могла бы решить проблему. Можно было бы пойти на балкон. Попробовать закидать окна соседей снежками, которыми слепила бы одной рукой из снега на подоконнике. Но я не буду этого делать. Я не могу. Все соседи наверняка всё про меня знают. Некоторые точно видели, какой скандал был, когда меня в очередной раз пытались отвезти в диспансер. Они не захотят мне помогать. И я не хочу видеть их лица. Не хочу с ними разговаривать. У меня нет на это сил.

Щелчок.

№38. 8 января, 2011

Щелчок.

Марго: они вернулись. (вздох) Мама плакала и просила простить их, что они так поступили со мной. «Это была воспитательная мера». «Мы не знали, что с тобой делать». «Мы боялись, что ты опять что-то натворишь». И всё в таком духе. Меня тут же накормили горячей едой вместо холодного супа, который я ела несколько дней. Вечером мама лежала со мной в кровати. Гладила мне волосы. Кажется, это был один из немногих моментов, когда она не вела себя, как психолог. Мы много разговаривали. Она разрешила мне не появляться в школе, пока не снимут гипс. Но я так ей ничего и не рассказала. Ну, понимаешь, вся эта история… не под замком в квартире, а вообще… вся эта история научила меня, что никому нельзя доверять. Полагаться можно только на себя. Нужно быть сильной, независимой. Может быть, даже жестокой. Бесчувственной, как биологическая машина. Любой человек предаст тебя, как только наступят определённые условия. И знаешь что, Антон? (всхлип) Ты тоже. Ты и так уже знаешь слишком много. Кто угодно может найти этот диктофон и прослушать всё это говно. Поэтому я хочу прекратить всё. И удалить. Прямо сейчас.

Щелчок.

№39. 19 мая, 2011

Щелчок.

Марго: э-м-м-м-м… (долгая пауза) я, блин, даже забыла, как это делается. С чего начать, о чём говорить. Неужели я раньше просто брала и говорила всё, что приходило в голову? Наверное. Я не знаю. Я даже не помню, что здесь записано. Я всегда переслушивала только твою записку… Антон. Когда-то я делала это каждый день. Просыпалась с тобой. И засыпала. Мне нужен был твой голос. Он стабилизировал меня. (пауза) Не знаю, что на меня нашло… хотя нет, знаю. Сегодня годовщина твоей смерти. Ровно год. Я только что вернулась с кладбища. Видела твою маму. Мы немного поговорили. Мне кажется, она была удивлена меня видеть… живой. (пауза) Ну, что ещё… я готовлюсь к экзаменам. Пойду в десятый класс, математический. Ира меня поддержала в этом. Директора уволили – я думаю, это из-за того, что по школе гуляли наркотики. Назначили нового, маму Влада Быкова. Она придумала эту хрень с профильными классами, так что весь сброд пойдёт нахрен. Лёха заканчивает школу, но я не вижу его в коридорах. Меня тоже не отчислили – отец дал кому-то взятку. Раньше я плевалась от мажоров, с которыми учусь. А теперь оказалось, я такой же мажор, как они. (пауза) Раз сегодня твоя годовщина, я подумала о том, что… ну… в общем, я подумала, что могу положить к тебе в могилу ещё один секрет. Потому что… я промолчала об этом, даже когда ты был жив. И, мне кажется, ты достоин знать, что случилось. (пауза) Девятое февраля. Тот день начался как обычно. Мы сходили на пробежку. После душа я пошла готовить завтрак. Дедушка тоже помылся, а потом пошёл вешать бельё. Я слышала, как он прошаркал по коридору, но ничего не сказала, даже не обернулась – у меня почему-то было плохое настроение и мне не хотелось разговаривать. Накрыла стол. Приготовила кофе. Села, залипла в телевизор. На рекламе до меня дошло, что деда долго нет. Позвала его раз, два. А он не идёт. Я подумала, что он не слышит, и пошла за ним. Захожу в комнату, говорю: «Дед, ты что, заснул?» – а он лежит на полу. Подбегаю, с трудом переворачиваю его. В панике что-то делаю, бью по щекам, ору, матерю трёхэтажным матом. Он очнулся. Понимаю – инсульт. (Пауза). На скорой я ехала вместе с ним, держала за руку. Говорила, что всё будет хорошо. Потом его увезли в реанимацию… и я даже не успела сказать ему что-то важное. Что обычно говорят в таких ситуациях. Не успела обнять его. Мне даже в голову не пришло. Это же мой дед, что с ним может случиться? В следующий раз я оказалась рядом с ним уже после слов врача, что он уже не вернётся… Дед лежал без сознания, весь в трубках, катетерах. Я обратила внимание, что не было капельниц. Это говорило больше всех слов. Его не лечили, значит, просто ждали – потому что без вариантов. Я стояла возле него до тех пор, пока меня не попросили уйти. Держала за руку, трогала за плечо, целовала в мокрый лоб, гладила седые волосы… если бы я могла, я бы осталась ночевать возле его кровати-каталки. На следующий день… меня не хотели пускать. «Вам лучше не видеть», «это тяжёлое зрелище», «он уже остывает». Я наврала, что учусь в медицинском и что мне есть 18, только тогда мне пошли навстречу. Дедушка выглядел почти так же, как вчера. Но плечо уже было холодным. Я задрала одеяло и увидела на его коже мраморность. На моих глазах клиническая смерть переходила в биологическую. Всё. Это уже был конец. Он бы давным-давно умер, если бы врачам не приходилось ждать до полной смерти мозга. Разум говорил мне: «уходи, это уже просто тело», а какая-то другая часть отказывалась от всех научных знаний, доказывая, что он чувствует, слышит… я держала дедушку за единственно горячую руку, и из-под его века показалась слеза. «Это ничего не значит, это просто выходят биологические жидкости» – убеждала я себя. Но я всё равно не могла отпустить эти морщинистые пальцы, которые держали меня с пелёнок… перестать смотреть на этот любимый сломанный нос… и слушать тяжёлое дыхание… в то же время разрываться от мысли, что этого человека больше нет ни здесь, ни где-то ещё, в каком-нибудь выдуманном загробном мире… есть только угасающее тело и мои воспоминания о том, как когда-то оно было живое. (Пауза, вздох) Так закончилась жизнь Николаева Василия Андреевича. Он был лучшим дедушкой на свете и остаётся лучшей частью меня. (всхлип) Я очень скучаю.

Щелчок.

Конец плейлиста.

3.

Сижу на стиральной машинке. Горячий пар настолько густой, что я не вижу собственного отражения в зеркале. И не могу подглядеть, что происходит с Марго, огородившейся за шторкой. Она сидит в пустой ванне. Может, минут… двадцать? Сорок? Невыносимо долго. И за шумом воды я слышу только плачущий вой.

– Марго…

– Не трогай меня, – повторяет она снова через рёв.

Вздыхаю.

Этот ящик Пандоры упал на меня и раздавил. Но Марго досталось хуже – на неё вывалилось содержимое.

Кажется, что это никогда не закончится. Только-только она затихает, только-только я готов заглянуть за шторку, как вдруг поток слёз начинает обрушиваться с новой силой. Реки, выходящей из берегов. Моря, ударяющегося о скалистый утёс. Я так хочу помочь! Спасти её от набирающего силы шторма. Но я бессилен, как обычный человек перед стихией. И всё, что мне остаётся – слушать этот грохот волн.

Это так всё… не знаю. Раньше я закипал только от одной мысли, что она может посмотреть на кого-то другого. Сейчас я слушал оды Антону, фантазии о девушках и описание члена Лёхи. И в общем-то… мне насрать.

«Антон?»

«Антон, ты слушаешь меня?»

«С днём рождения, Марго. С новым годом, Марго».

«Я больше так не могу».

Этот голос с диктофона. Никак не могу выкинуть из головы. Вот, что было самым болезненным.

Прислушиваюсь. Плач снова изменился. Теперь он похож на тихие, короткие постанывания, как при сбитом дыхании. Которые в один момент резко становятся громче, превращаясь на длинном выдохе в «м-м-м». А потом снова стихают. Кажется, она успокаивается.

Звук упавшего предмета на дно ванны.

Не выдерживаю. Отодвигаю шторку.

Марго сидит, поджав ноги. Увидев меня, она утыкается лбом в колени. Её тело красное с горящими белыми полосами – как будто она в горячей воде пыталась оттереть кожу. Мочалка валяется рядом, но звук был точно не от неё.

Замечаю лежащий неподалёку бритвенный станок. От его лезвия в водосток стекает алая струйка.

Медленно поднимаю бритву и откидываю её в раковину. Твою мать. Я, блин, был уверен, что ей нечем себе навредить.

– Где?

– Прости меня… прости… я не смогла… – лепечет Марго, начав раскачиваться. Вот-вот её снова накроет волна.

– Т-ш-ш-ш. Где? – твёрдо повторяю вопрос, касаясь её колена.

Марго перестаёт зажимать правое плечо. И я вижу, что оно всё в крови.

– Прости… прости-и-и… – шепчет она, снова утыкаясь в ноги, – брось меня, пожалуйста… брось… я такая… такая…

– Сейчас обработаем.

Залезаю в нижний шкафчик за аптечкой.

С полотенцем на голове Марго молча сидит на моей кровати, немного хлюпая носом. Я туго перебинтовываю её плечо, чтобы кровотечение остановилось. Ничего страшного. Она просто нанесла себе несколько неглубоких, но неровных порезов. Такой бритвой тяжело причинить себе реальный вред. Завязываю узел.

– Ты как?

Марго кивает. Громко выдыхает.

– Прости меня, – говорит она в нос, – если бы я знала, что всё этим закончится… я бы не начинала.

Хочу её обнять, но она не даётся.

– Не надо. Пожалуйста.

Марго садится к стене и поджимает ноги. Располагаюсь рядом, не касаясь её. Так мы и сидим. Я смотрю на неё. А её взгляд устремлен в одну точку. О чём именно она думает? Что так сильно её задело?

Вздыхаю.

– Будешь чай?

– Нет, спасибо, – она всё ещё не смотрит на меня, – я… я всё вспомнила, понимаешь? Всё это… не просто так. Я всё вспомнила…

Киваю. Хотя не очень понимаю, о чём она.

Приношу завтрак в комнату.

Марго не смогла пересилить себя и выйти на кухню. Её глаза красные и опухшие, как от слёз, так и от недосыпа. На подоконнике всё ещё валяются платки, которыми мы останавливали её носовое кровотечение. Надо будет их выкинуть.

– Спасибо, – Марго берёт кружку чая.

Её рука вздрагивает, и она проливает немного на кровать.

– Блин, сука, – её вдруг накрывают эмоции, и вот Марго снова начинает плакать.

– Всё нормально.

Забираю у неё кружку. Пересаживаю её в кресло. Быстро начинаю менять постельное бельё.

Что мне с ней делать? Она, похоже, на пределе. Вот-вот и у неё случится нервный срыв.

Надо постараться не трогать её пару дней.

Ты думаешь, это поможет?

А что ещё делать?

13:14. Суббота, 23 февраля.

–7 с. Слабый снег.

На дорогах свободно.

Женя сидит за столом, когда я захожу на кухню. Смотрит телевизор.

– Саш? – обращается она ко мне, – как там Марго? Я давно её не видела.

– Она плохо себя чувствовала. Сейчас лучше.

– Понятно, – Женя немного молчит, затем добавляет, – я не знала, какие у них проблемы. Я думала, она у нас просто так.

Пожимаю плечами.

– Всякое бывает.

– Может, нам ещё как-нибудь посидеть втроём? Развеяться, в «Монополию» поиграть. Или фильм посмотреть.

– Не сейчас, Жень.

Звонок в дверь.

Кто это? Надеюсь, что не Милка.

Выхожу в коридор. Марго следует за мной, сложив руки на груди. Щелчок замка. Открываю входную дверь.

– Здравствуйте, господа хорошие, – перед нами стоит Ира.

Жестом приглашаю её зайти. Она переступает порог.

– Чай будешь? – предлагаю из вежливости.

– Что ты здесь делаешь? – а вот Марго не так гостеприимна.

Ира игнорирует этот раздражительный выпад в свою сторону.

– Нет, благодарю. Я шла мимо и решила вас навестить. Узнать, как ваши дела, – затем она добавляет, – я ненадолго.

Повисает пауза. Ни Марго, ни Ира не торопятся начинать разговор, тем более я. Становится очень неловко.

– Оставлю вас наедине, – говорю я и ухожу на кухню.

В своей комнате я бы не смог подслушать. А так беспалевно оставляю дверь открытой.

Сажусь на стул. Прислушиваюсь. Они всё равно говорят слишком тихо.

– Ну, как ты? – спрашивает Ира.

– Не жалуюсь.

Чей-то вздох.

– Марго, прощу прощения за тот…

– … я же тебе уже говорила и ни раз.

– Я знаю, но что…

Они переходят на шёпот, и теперь я вообще ничего не слышу. Ладно, меня это особо и не касается. Главное, что Марго не просит спасти её и не говорит, что я насильно удерживаю её в своей квартире. Остальное неважно.

– Выйдем покурить? – доносится до меня голос Марго, – Саш! Мы в подъезд!

Выхожу в коридор.

– Что? А, хорошо, – делаю вид, что занимался своими делами, – пока, Ир.

– До свидания.

Марго накидывает куртку и мои тапочки. Дверь за ними захлопывается.

– Что-то вы долго, – говорю я, когда Марго возвращается минут через пятнадцать.

– Давай не будем об этом, – она садится в кресло, – главное, что разобрались и всё.

Снимаю наушники совсем и выключаю игру.

– Ты как вообще?

Марго показывает ладонью «более-менее». Или это наоборот, типа «не рыба, не мясо»? Непонятно. Она ложится на кровать.

Подхожу к двери, закрываю её на замок. Затем подсаживаюсь к Марго.

– У тебя есть какие-то планы? Или ты свободна? – начинаю я издалека.

– Мои планы – пережить этот вечер и не сдохнуть.

Усмехаюсь.

– Можем скоротать время.

– Тебя правда только секс волнует? – злится она.

– Я думал, тебе это тоже помогает. Расслабиться, отвлечься, снять стресс. Я специально запарился с замком и матрасом, чтобы нам было комфортно. В том числе и для этого.

Она садится к стене. Сжимает кулак, как будто хочет что-нибудь ударить. Или кого-нибудь. То есть меня.

– У нас ничего не получится. Я не я, а кусок говна.

– Тебя так Ира расстроила?

– Ира? Ира… нет, она здесь ни при чём. Я просто чувствую, что не могу, – затем она сразу добавляет, – я не хочу говорить об этом.

– Тебе необязательно что-то рассказывать. Просто объясни, в чём дело. Почему ты так напряжена, что не сможешь расслабиться.

– А ты не понимаешь? – Марго вздыхает, – ты правда не понимаешь? Или заставляешь меня произнести это?

– Правда.

Она ещё раз вздыхает, только ещё тяжелее.

– Ну… я очень рада за тебя.

Ничего не отвечаю. Просто выжидающе смотрю на неё. Я вижу, что, на самом деле, она хочет поговорить. Ей только не хватает немного смелости.

– Помнишь ту странную запись на диктофоне? Про день рождения Ясмины, где я приход словила, – начинает Марго осторожно, – то, что я видела там… и кошмар, который мне снится… это не совпадение. Я вспомнила. Я всё вспомнила.

Она делает паузу. А у меня уже всё похолодело внутри. Я знаю, что она хочет сказать. Нет, блин, нет.

Марго так ничего и не говорит. Слова застревают у неё где-то в горле.

Сжимаю губы. Приобнимаю её за плечи, но только слегка, чтобы не вызвать негативной реакции. Она вжимается в меня, позволяя прижать её к себе крепко-крепко. На удивление, она спокойна. Видимо, уже всё выплакала в предыдущие дни.

Шепчу ей на ухо.

– Если я когда-нибудь увижу Лёху – я убью его.

– Да похрен на Лёху, – Марго прижимается щекой к моей груди, – я сама виновата. Как можно быть такой дурой? И ещё иметь с ним какие-то отношения после этого. Даже если я думала, что это произошло не со мной. Если бы у меня была возможность, собственноручно придушила бы себя шестнадцатилетнюю.

Глажу волосы Марго. Совершенно не знаю, что говорить и делать в такой ситуации.

– Извини меня, – говорит она тихо, – за то, что втянула в это. Что, получается, опять обманула. Что ты оказался с наркоманкой, шлюхой и просто чокнутой бабищей. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь. Ты достоин гораздо лучшего и…

– Ну всё, всё. Завязывай, – не позволяю ей договорить, – Марго, это была не ты. Ты сейчас другой человек. Моё отношение к тебе не поменялось. Мне не стыдно. Я не жалею, что ты моя девушка. И вообще. Извини, но мне насрать, что там было до меня. Сейчас ты моя. И будешь моей.

Марго отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

– Ну, вот почему ты такой? – она дотрагивается до моего подбородка, большим пальцем проводит по волоскам, – я же пытаюсь… ну… я хочу… чтобы ты был… счастливым. Даже если… без меня.

– А я хочу быть счастливым с тобой. Вместе. Понимаешь? – целую её палец, – всё, мы уже договорились, что когда-нибудь поженимся и заведём семью. Теперь от меня никуда не денешься. Так что тебе придётся придумывать что-то ещё, какой-то другой сценарий, где мы в итоге счастливы вдвоём.

Марго вздыхает. Опускает взгляд. Но уголки её губ слегка приподнимаются. Правда, только на пару секунд.

– Но я правда не знаю, когда мы снова сможем. У меня всё внутри сжимается от одной только мысли о какой-либо близости.

– Слушай, – глажу её спину, – а у тебя есть какое-нибудь молочко для тела?

– Тебе зачем? – говорит Марго, не поднимая головы.

– Не скажу.

Она вздыхает.

– В косметичке. Белая бутылочка.

Поднимаюсь. Беру в руки её косметичку. Чувствую, что она наблюдает за мной. Но ничего не говорит.

Уговариваю её лечь на матрас, сняв ночнушку. Укрываю её ноги и попу одеялом с кровати – надеюсь, так она почувствует себя безопасно и поймёт, что я не буду к ней приставать. Сажусь сверху, но не всем весом. Наношу ей на спину молочко для тела. Оно пахнет чем-то нежным, наощупь приятное и не слишком густое. Подойдёт.

– Что ты делаешь? – говорит она, положит руки под подбородок.

После поглаживаний начинаю растирать кожу. Марго сначала подёргивается, но заставляю её сдаться. Широкими круговыми движениями массирую ей поясницу, лопатки, двигаясь к плечам. Чувствую, как она обмякает подо мной.

Улыбаюсь.

Я же знаю, как ты любишь мои массажи.

Когда горы были выше гор…

Марго лежит на кровати в наушниках. Вроде спит. Но музыка играет так громко, что даже я слышу. Эта песня играет на повторе, раз за разом. Хоть это и Дэвид Боуи, но меня всё равно уже начинает подбешивать.

Особенно припев, который повторяется и повторяется, повторяется и повторяется.

Это не эффект от кокаина,

Кажется, это любовь…

Убейте меня, пожалуйста.

Слишком поздно! Быть благодарным,

Слишком поздно! Опоздать снова,

Слишком поздно! Быть ненавистным…⁸⁵

Вздыхаю.

Стук в дверь. Подхожу, открываю замок.

Женя стоит, опираясь на костыли.

– Вы заняты? – спрашивает она.

– Ну так, не особо.

Марго приподнимается с кровати, вытащив наушник. А, значит, она всё-таки не спит.

– Может, вы поможете мне спуститься? Немного погулять.

– Погулять? – переспрашиваю я.

Женя кивает.

Переглядываюсь с Марго. Она-то толком из комнаты не выходит, не похоже, что она готова идти на улицу.

– Тебе помочь одеться? – спрашивает Марго, свесив ноги с кровати.

– Было бы неплохо.

– Только гипс в твои джинсы не поместиться, придётся одеть Сашины штаны. Саш, ты же не против?

Хочу поправить её и сказать «надеть», но сдерживаюсь. Лучше не лезть к ней лишний раз.

– Это хорошая идея.

Марго встаёт и уходит вместе с Женей в её комнату.

Закрываю дверь в квартиру на ключ.

Мои спортивные штаны слишком велики Жене. Их пришлось обматывать скотчем вокруг её талии, чтобы они не спадали. Пакет на гипсе сливается с цветом штанов и едва виден. Из-за этого кажется, что у Жени обрубок вместо ноги.

– Может, я тебя на руках спущу? – говорю я, когда мы останавливаемся перед лестницей к лифту.

– Да не, я сама.

Женя протягивает нам костыли. Марго берёт их и спускается, чтобы вызвать лифт. Остаюсь страховать.

Боком, держась за перила, Женя начинает прыгать на одной ноге. Ступенька за ступенькой.

– Не торопись, – говорю ей.

Мы с Женей только на середине пути, а лифт уже приехал. Но Марго держит его ногой.

В конце концов, мы преодолеваем эту вечную лестницу. Женя останавливается, чтобы отдышаться – у неё уже давно не было таких нагрузок. От скотча ей очень жарко. Хорошо, что она хотя бы на костылях, а не на инвалидной коляске. Так бы она вообще не смогла никуда выйти. Только с божьей помощью.

Двери лифта открываются на первом этаже.

Мы выходим. Впереди ещё две такие же лестницы.

– Да ну нафиг! – восклицает Женя.

Но всё равно отказывается, чтобы я донёс её.

Толкаю железную дверь подъезда.

На улице всё ещё много сугробов. Но вместо льда и грязи сухой асфальт. Даже небо уже не такое серое. Поют птички. А в ветерке есть что-то тёплое.

Мы стоим на крыльце, втроём взявшись за руки. Дышим свежим московским воздухом. Смотрю на Женю – она улыбается, приподняв голову и зажмурившись от солнца. Перевожу взгляд на Марго – задумавшись, она смотрит в одну точку на асфальте. На её лицо падает тень от козырька. Поднимаю глаза на ветку близстоящего дуба. Могу поклясться, что на нём уже появились почки. Хотя какие почки в феврале? В любом случае, скоро придёт хорошая погода. И на нашей улице будет праздник.

Улыбаюсь.

Весна совсем рядом.

Марго подходит ко мне, когда я стою около плиты и жду, когда вскипит чайник. Обнимает меня сзади.

– Там хватит на двоих? – бубнит она, прижавшись щекой к моей спине.

Киваю.

Завариваю нам чай. Ставлю кружки на стол. Марго садится напротив меня.

– Мне Милка позвонила. Сказала, что она всё взвесила, и раз я буду жить с мамой, то она остаётся с папой. Якобы так будет правильно.

– Вау, вот это поворот. И как она вообще?

– И не говори. Всё ещё дуется. Но по голосу нормально.

Мне даже не верится, что Милка смогла подумать о ком-то, кроме себя. Правильно, папина дочка.

– Саш, нам надо поговорить, – вдруг очень серьёзно начинает Марго.

– По поводу? – беру конфетку, разворачиваю её.

Марго тяжело вздыхает.

– Я созвонилась с мамой. И попросила у неё психологическую помощь. Мы поговорили о том, что меня беспокоит. Про моё состояние. Она позвонила своему знакомому. И договорилась, чтобы положить меня в что-то типа психоневрологический центр.

Я так и замираю с конфетой около рта.

– Это уже точно?

– Да.

Уже жалею, что начал есть эту конфету. Совершенно не хочу её жевать. Не лезет в горло.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Ну, наверное, хотела принять это решение сама, – она опускает взгляд и начинает говорить тише, – Саш, мы оба понимаем, что у меня есть проблемы. За эти дни я поняла, что хочу разобраться с этим. Не потому, что мне захотелось. А потому, что раз у нас серьёзные отношения, я не хочу отравлять этим наше будущее.

– Марго, ты не обязана заниматься этим сейчас, если не хочешь.

– Чем раньше, тем лучше. Я и так в какой-то мере запустила.

Беру её за руку, крепко сжимаю её пальцы.

– Если ты считаешь, что так будешь лучше, то мы пройдём через это вместе. Я горжусь твоей решимостью.

Она поднимает глаза, и я вижу, что у неё уже наворачиваются слёзы.

Подхожу к Марго и прижимаю её к себе.

– Всё будет хорошо. Я в этом уверен.

08:35. Понедельник, 25 февраля.

                -2 с. Слабый снег.

                Движение на дорогах затруднено.

Закрываю багажник маленькой «Пежо».

– Спасибо, Саша, что помог с вещами, – говорит Зоя Юрьевна, – ну что, поехали?

– Можно нам одну минуту? – спрашиваю я.

Зоя Юрьевна садится за руль и закрывает дверь.

Мы с Марго стоим друг напротив друга возле машины. Из-под её куртки торчит капюшон моей толстовки с жёлтой субмариной.

– Я попрошу маму позвонить, – говорит Марго, держа руки в карманах, – чтобы она тебе сказала, как да что. Когда поедет обратно.

– Ты точно не хочешь, чтобы я навещал тебя?

Она вздыхает.

– Я думаю, так будет лучше. Для нас обоих.

Опускаю взгляд. Марго делает тоже самое. Мы стоим, рассматриваем наши ноги. Как будто на них что-то гораздо интересней и значительнее.

Кажется, сейчас самое время сказать что-то важное.

– Я буду скучать, – беру её за руку.

– Да ладно тебе, – Марго сжимает мои пальцы сильно-сильно, – это меньше, чем пара недель. Чуть дольше, чем я летала в отпуск. Время быстро пролетит.

Она это говорит, а у самой слёзы подкатывают.

– Может быть, – пытаюсь улыбнуться, – ну, ты тогда привези магнитик что ли какой-нибудь. Сувенир. Типа брошюры. В идеале, конечно, смирительную рубашку.

Марго срывается на смех, но на нервный и неуверенный.

– Я постараюсь, – она улыбается, дотрагиваясь до уголков глаз.

Наклоняюсь и целую её в губы. Она отвечает мне. Но, конечно, не взасос – её мама наверняка подглядывает за нами в лобовое зеркало.

Обнимаю Марго, крепко прижав к себе. Шепчу ей на ухо.

– Ничего не бойся. Я с тобой. И если почувствуешь, что нахрен оно надо – сразу пиши отказ. Помни, что скоро всё закончится и мы снова будем вместе. Что я жду тебя. Если что вдруг случится – найди способ сообщить мне. И я приду. Хорошо?

– Хорошо, – она шепчет мне в ответ, – не волнуйся за меня. Всё будет нормально. Пока меня нет, занимайся своей жизнью. Делай что-то… обычное. Не убивайся. Хорошо?

Киваю.

Два коротких гудка. Так Зоя Юрьевна даёт нам понять, что пора.

– Моя толстовка будет согревать тебя, пока я не могу быть рядом, – целую Марго в щёку в последний раз. И ещё раз. И ещё.

– А у тебя есть моя зажигалка, – она тоже не может оторваться от меня.

Но мы делаем усилие и отстраняемся друг от друга. Провожаю Марго к переднему сидению. Открываю ей дверь.

– Ещё увидимся.

– Конечно, – она нежно целует меня в губы напоследок.

Садится в машину. Дверь за ней захлопывается.

Марго успевает взглянуть на меня зелёными глазами, такими любимыми, а я – подарить ей свою улыбку.

«Пежо» скрывается за углом дома.

А я возвращаюсь в квартиру.

Снимаю куртку, скидываю ботинки. Иду по коридору к своей комнате. Слышу, как Женя у себя делает упражнения под музыку.

Закрываю за собой дверь. Оглядываюсь.

Всё выглядит серым – солнце на другой стороне дома. Но так, как будто оно никогда и не вернётся. В моей комнате вдруг стало больше места. Пустая полка над телевизором. Подоконник слишком огромный для моего хлама. Матрас не мешается под ногами – его больше нет. Выдвигаю полку под телевизором. Выглядит, как место преступления – меня ограбили, украли все ценности. Открываю шкаф. Здесь же разверзлась чёрная дыра. Закрываю дверцу, пока меня не засосало в неё.

Даже Больцмана нет. Его Марго решила оставить Жене, чтобы ей было чем заняться.

Сажусь в кресло.

Сам собой в горле образуется комок. В глазах становится горячо.

Это были самые тяжёлые две недели за последнее время. Каждый день эмоциональные качели – то туда, то сюда, а иногда и «солнышко» вокруг оси. И я вообще не понимаю, как это всё произошло. Как мы к этому пришли.

И главное – я не могу понять тот принцип неопределённости Марго. В каком моменте мы сейчас находимся? Скоро всё будет хорошо? Или это и было наше хорошо – здесь и сейчас? А дальше будет только хуже?..

Замечаю конверт на столе.

Это от Марго?

Беру его в руки. Нет, это не от неё. Должно быть, она нашла это письмо, увидела, что я не прочитал, и положила на видное место.

Видимо, пришло время и для меня разбирать скелеты в шкафу.

Вскрываю конверт.

Дорогой мой сын,

Ты упрямый и всё равно всё сделаешь по-своему – это у тебя от меня. Но ты и сентиментальный, как мама, так что уверен: письмо ты не выкинешь, а значит, возможно, когда-нибудь перечитаешь и поймёшь, что же я пытался до тебя донести.

Ты можешь обижаться, злиться на меня. Я понимаю. Мне жаль, что нам не удалось решить этот вопрос до моего отъезда и тебе придётся переваривать эту информацию самому. Просто знай – ничего не изменилось. С нашей семьёй всё в порядке.

Зачем я тебе это рассказал? Потому что ты уже взрослый. Я хотел, чтобы ты на моём примере увидел: поступки могут быть неправильными. Это нестрашно. Ты можешь делать то, что считаешь нужным. Главное – брать на себя ответственность за последствия.

Делай то, что сделает тебя счастливым. Я в любом случае буду рядом и поддержу тебя.

Твой папа.

Конец третьей части

Часть IV. Я

Эпизод шестнадцатый. Какой?

1.

Мы начинаем прощаться.

Жмём друг другу руки, обнимаемся. Расходимся, каждый своей дорогой. Ира остаётся в школе. Влад с Алисой поднимаются по лестнице, к центральному выходу. Алекс выходит вместе со мной. Мы доходим до остановки трамвая, но он сворачивает направо. А я останавливаюсь.

Сегодня особенный день. Совершенно особенный. На каждом уроке я с удовольствием выводил в тетрадях «двадцать второе марта» или «22.03.2013». И больше ничего не записывал.

На уроке Алекс повернулся ко мне и шёпотом что-то спросил.

«А?» – повернул я голову.

«Какое сегодня число?» – повторил он.

«Двадцать второе».

Он кивнул и записал дату в тетрадь.

Да, сегодня 22 марта. Наконец-то.

Сажусь на остановке.

Я ждал её 3 недели. Три недели! Это 21 день, а конкретно 504 часа или 30240 минут. Это было 42 чистки зубов, утром и вечером. А ещё 232 песни по дороге в школу, туда-обратно, не считая сегодня. 99 бесполезных урока и мой 1 огромный болт сверху. 81 час тупого залипания в компьютерные игры. А ещё 3 пачки бумажных салфеток по 10 штук в каждой. В ожидании я прочитал 4 книги, посмотрел 9 фильмов. И даже смонтировал 1 клип. У меня было столько свободного времени, что я посчитал всю эту фигню. Я так долго ждал, что должен был привыкнуть. Но вот я сижу на этой грёбанной остановке И ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ЖДАТЬ БЫСТРЕЕ?

Это невыносимо.

Передо мной тормозит бежевая «Пежо», мигая аварийкой. Быстро подхожу к машине и сажусь на заднее сиденье.

– Здравствуйте.

– Привет, – говорит Зоя Юрьевна, улыбаясь, – давно ждёшь?

Мы подъезжаем. Паркуемся недалеко от проходной.

– Посидишь здесь? – Зоя Юрьевна отстёгивает ремень.

Киваю.

Она выходит из машины, оставив радио, чтобы я не скучал. Переключаю на «Rock FM». Играет песня, по звучанию напоминает восьмидесятые. Приятная. Смотрю на дисплей, на нём высвечивается название «Don`t You Forget About Me».

За высоким бело-зелёным забором ничего не видно – здания где-то в глубине. Всё это выглядит совершенно не так, как я представлял. Я думал, здесь будет страшное советское строение из 80-х, с красной звездой на барельефе. С облупившийся плиткой. А тут несколько корпусов обычных белых зданий. По всей территории размашистые деревья. Должно быть, летом здесь красиво.

Дверь проходной открывается.

Это она. Это Марго. Выходит за пределы больницы и харкает на асфальт. Усмехаюсь. Да, твою мать, она возвращается.

Прячусь, пригнувшись к сидению.

Шаги. Открывается багажник. Должно быть, складывают вещи. Хлопок – багажник закрывается. Зоя Юрьевна садится на водительское место. Распахивается передняя пассажирская дверь. Марго залезает в машину. Тут же выныриваю.

– Привет, – только и говорю я.

Марго оборачивается назад. Секунда – и она вскакивает. Перелезает на заднее сиденье между кресел.

– Марго! Марго! Прекрати! – кричит её мама, – ты весь салон испачкаешь!

Поздно. Ещё одно резкое движение – и Марго падает ко мне в объятья. Хватаю её и крепко прижимаю к себе. Жадно вдыхаю запах её волос. Она стискивает мою шею. Ещё немного, и я сломаю ей рёбра, а она задушит меня. Мы умрём, как все счастливые пары – в один день.

– Я больше никогда тебя не отпущу, – шепчу ей на ухо.

Марго кивает.

– Спасибо, – отвечает она тоже шёпотом.

Мы отрываемся друг от друга, наконец-то встречаемся глазами. Она рассматривает меня, я рассматриваю её. Марго дотрагивается до моей нелёгкой небритости, улыбается. Мне вообще плевать, как она выглядит. Она моя и всё тут, в любом виде. Единственное, мне не нравится, как она осунулась – я её так долго откармливал, а она опять похудела.

– Ну ладно, поехали, – кажется, Зое Юрьевне очень неловко, она делает вид, что не замечает нас, – наверное, стоит заехать в магазин, купить чего-нибудь…

Она что-то там говорит, а мы с Марго не слушаем. Всю дорогу пожираем друг друга глазами и не выпускаем из объятий.

Заходим в квартиру на Бабушкинской.

– Что вы тут натворили? – Марго оглядывается по сторонам, – тут всё по-другому.

Усмехаюсь.

– Рад, что ты оценила.

Почти каждый день после школы я проводил здесь. Мы с Зоей Юрьевной вынесли всю старую мебель – эту советскую рухлядь, ковры и прочее. Вычистили всю квартиру до блеска, в том числе избавились от муравьёв. Сделали батареи. Поменяли окна на стеклопакеты. В комнате Марго даже поклеили обои. И купили новую мебель. Теперь здесь простой икеевский стиль.

– Ладно, – Марго вздыхает, – мам, я разберу пока вещи, ладно? Саш, помоги мне.

Киваю. Беру дорожную сумку и пару пакетов, иду за Марго.

Только дверь за мной закрывается, мы набрасываемся друг на друга, целуя взасос. Прижимаю Марго к стене. Наши руки сходят сума, не зная, за что хвататься. Но одновременно они сползают к самым горячим зонам.

Отрываюсь от губ Марго, бросаю взгляд на дверь.

– Здесь нет замка, и твоя мама…

– Она не тупая, – Марго затыкает меня поцелуем.

Её язык убеждает лучше всяких слов. Стягиваю с Марго весь низ – жаль, что она не в юбке, было бы гораздо быстрее и удобнее. Кажется, она тоже ругается на дурацкую одежду, спуская мои джинсы, подштанники и трусы.

– Подожди-подожди, – одной рукой достаю из кармана кошелёк. А из него запасной презерватив.

Мы заваливаемся на диван. Марго уже готова, так что приступаем незамедлительно. Впиваемся губами друг в друга, чтобы сдерживать стоны. Не выходит из головы, что, если Зоя Юрьевна зайдёт, её ждёт незабываемый вид моей голой задницы.

К сожалению, презерватив был только один.

– Капец вы тут всё изменили, – Марго переодевается в домашнюю одежду.

– Тебе не нравится? – я сижу на диване, всё ещё без трусов. В полном недоумении.

– Непривычно. Но кофейные обои классные.

Всё-таки натягиваю трусы и штаны.

– Слушай, я же тебе маленький сюрприз приготовил, – поднимаюсь, подхожу к своему рюкзаку.

– Да ладно?

Достаю подарочный пакет. Протягиваю Марго. Она заглядывает в него.

– Маленькая предыстория. Мы с Владом зашли в секс-шоп…

– Ты серьёзно?

Марго сначала берёт двумя пальцами лубрикант со вкусом розы, осматривает его. А затем добирается до главного – коробочки с женским вибромассажером.

– Я объясню! – быстро говорю я, когда Марго поднимает на меня взгляд, – мы с Владом зашли в секс-шоп, чтобы присмотреть что-нибудь забавное на день рождения Алекса, типа мыла в виде члена или ещё что-нибудь. В итоге разговорились с продавцом… и вот…

– И что-о-о?…

– Ну, короче. Смазка – это круто. С ней совсем другие ощущения. Она стимулирует. И плюс она предотвращает появление микротрещин и всё такое.

– Допустим. А вибратор-то зачем? И тем более, такой странный…

– Это для… клитора, – преодолеваю своё смущение, – это чтобы ну… разнообразить.

Марго садится на кровать.

– Я не знаю, как на это реагировать. А Влад что? Тоже прикупил себе и своим девушкам?

– Ну да.

– По-моему, вас просто развели на деньги.

– Давай попробуем. Хуже не будет.

– Ну, если ты так хочешь… только как-нибудь потом.

– Хорошо, – улыбаюсь, – но ты им можешь пользоваться и без меня, если что. Я не против.

Марго закатывает глаза.

Раскладываю диван. Я сразу предупредил маму Марго, что останусь у них на выходные. Она, в общем-то, так и знала.

– Ты как? – наконец-то решаюсь заговорить я.

– Нормально, – Марго засовывает подушку в наволочку, – с диагнозом. На таблетках. С записью к психологам на полгода вперёд. Всё охрененно.

После такой долгой разлуки мне тяжело с ней общаться. Я как будто разучился. К тому же, она какая-то… не такая.

– В понедельник в школу?

Марго кивает.

Вместе мы стелим простынь. Воюем с пододеяльником. Ложимся вроде как спать, но в итоге смотрим друг на друга.

– Как же здесь тихо, – шепчет Марго, – очень тихо.

– Это же хорошо? – отвечаю тоже шёпотом.

Она кивает.

– Я очень скучал.

– Я тоже, – она целует меня в щёку.

– Слушай… как там вообще? Ну, в смысле… как оно вообще всё это происходит? – всё-таки спрашиваю я.

Марго усмехается.

– Первую неделю я тупо спала. А потом – безвылазно сидишь под ключом. Смотришь через маленькие окошки с решётками. Посещаешь тренинги-хренинги. Ложки для котлет. Туалеты со створками без дверей. В соседней палате был мальчик, который сдирал кожу с лица. До мяса. Потом пальцы вытирал о стены. Все стены были в ошмётках его лица и крови.

Кажется, она наслаждается моей реакцией. А я даже не знаю, какие эмоции на мне отразились. Удивление? Отвращение? Может, даже страх?

– Это было… трудно. Я никогда столько не плакала.

– Как это?

– Я не знаю, в чём дело. Помимо всяких тренингов, у меня каждый день по расписанию был индивидуальный сеанс с психологом. Мы должны были обсуждать мои проблемы, ну и всякую хренотень. А я в итоге в течение часа лежала на кушетке и плакала, не прекращая. Так и не сказала ни слова.

– Тебе как-то пытались помочь или что?

– Нет. Психолог просто ждал, когда я проревусь. А я не заканчивала. Потом он просто говорил «наше время вышло». И я шла обратно в палату.

М-м-м-м, как это профессионально. И дохрена эффективно в лечении.

– Честно говоря, я не так всё это представляла. Я думала, что полежу, меня вылечат, и я пойду. А на самом деле мне оказали экстренную помощь, привели в стабильное состояние, и вот только дальше начнётся лечение. Но я всё равно не жалею. Это был первый шаг.

Она как будто говорит фразами, которыми её зомбировали. «Это первый шаг». «Вам оказали экстренную помощь». «Стабильное состояние». Очень странное чувство.

– Сама бы я не вылезла. Ну, ты же знаешь, внутренние силы не имеют импульса системы.

– Чего?

– Я имею в виду, что без внешнего воздействия систему не изменить. Я это сейчас поняла. А раньше я думала, что я – как маргаритковый мир. Ты знаешь, что это?

Мотаю головой.

– Короче, это такая модель условной планеты, где есть только чёрные и белые маргаритки. У них разное альбидо, они растут по очереди, сменяют друг друга при разных температурах – в общем, неважно. Смысл в том, что чтобы не происходило с Солнцем, благодаря маргариткам планета приспосабливается и выживает. Идея саморегуляции. И я думала, что со мной всегда будет так же. А оказалось, что у меня уже давно сгорели все маргаритки. Понимаешь?

Улыбаюсь.

– Ты знаешь, я прочитал книгу одного психолога. Она называется «Лекарство от любви». Там пациентку заставили разлюбить мужчину, в которого она была влюблена много лет. Я боялся, что с тобой что-то такое сделают. И, когда ты вернёшься, ты либо меня бросишь, либо станешь совершенно другим человеком. Я очень переживал из-за этого.

– К чему ты клонишь? – не даёт мне договорить Марго.

– К тому, что твои восхитительные физические метафоры не изменились, и я по-прежнему ни хрена не понимаю их.

Марго смеётся.

– Ну, извини.

Звонит… будильник?

Марго берёт телефон и нажимает кнопку выключения. Достаёт из тумбочки таблетницу – кстати говоря, новую, – высыпает содержимое одной из ячеек.

– Я должна принимать таблетки по часам. Эти мне нужно выпить ровно в 21.00. После меня вырубит так, что я смогу встать только часов в 7. У меня типа теперь режим дня. Соответственно, я не смогу…

– Я понял. Нужно будет подстраиваться.

Она кивает.

– А ещё мне категорически нельзя пить алкоголь, энергетики и кофе. В общем, всё то, что я люблю.

– Курить хоть можно?

– Можно. Но я теперь курю сильно меньше. Из-за побочки от сигарет меня сильно мутит. Меня вообще теперь постоянно тошнит, и это то ещё дерьмо.

– У этих таблеток есть побочка? Херня какая-то.

– Да, хреново. Сначала это было очень тяжело. Я всё время спала, просыпалась только для того, чтобы поесть и принять таблетки. Сейчас мне легче, но всё ещё есть ощущение, что я устала. Тошнит, иногда даже рвёт. Голова кружится. И всякое такое.

– Оно того стоит?

Марго даже не задумывается.

– Да. Я крепко сплю, без кошмаров. Не мучаюсь от панических атак. Больше нет сонного паралича – да, это так называется, когда не можешь двигаться во сне. Раньше у меня всё было волной, то зашкаливающая тревога, то депрессия. А теперь это ровный коридор, где у меня либо немного приподнятое настроение, либо маленькая хондра. Я ещё не привыкла к такому состоянию. И впереди ещё много месяцев терапии. Но мне оно уже нравится гораздо больше, – она улыбается, – я даже жалею, что не обратилась раньше.

Марго выпивает таблетки – целую белую и половинку розовой.

– Давай спать? Или ты ещё что-то хотел?

– Чем завтра займёмся?

– Давай погуляем. Я уже насиделась в четырех стенах.

Мы ложимся спать. Марго правда моментально вырубается. Повезло ей. А я теперь хрен засну. Режим дня. Таблетки. Побочка. Запреты. Маргаритковый мир. Столько всего, что нужно переварить.

И нужно решить, как подготовить её к тому, как всё изменилось.

Лежу на животе. Просыпаюсь от того, что Марго гладит мою спину.

– Доброе утро, – она целует меня в щёку.

– Угу, – бубню я.

– Ты не привык так рано вставать?

Мотаю головой. Зарываюсь носом в подушку.

Уходящие шаги.

Шум воды. Закипание чайника. Переворачиваюсь на спину. Раздираю глаза. М-м-м, я не в своей кровати. Беру телефон. Листаю ленту, чтобы проснуться.

Встаю с кровати. Надеваю шорты. Футболку не буду. Может, она хоть наконец-то заметит.

Осторожно открываю дверь на кухне, чтобы не напугать Марго. Она стоит у плиты. Перед ней сковородка, две кастрюли. И ещё что-то в духовке. Сколько я спал? Когда она всё это успела?

– Доброе утро, – тихо говорю я.

– О, ты проснулся, – Марго улыбается, – а я решила приготовить нам еды на выходные. Ты садись, завтрак уже почти готов.

Засовываю руки в карманы, выпрямляю спину. Ну, давай же. Заметь.

– Чего ты стоишь?

– Ну, Марго, – уже не выдерживаю я, – отвлекись хоть немного. Ты правда ничего не замечаешь?

Она наконец-то смотрит на меня. Выпячиваю грудь ещё больше. Будет забавно, если за эти три недели она забыла, как я выглядел, а теперь думает, что всё так и было. И я зря старался.

– Подожди… ты похудел?

– Я не просто похудел, – напрягаю мышцы, – я хожу в качалку. Скинул 5 килограммов, ещё и подкачался. Неужели незаметно?

– Прости-и-и, – Марго подходит и обнимает меня, – нет, очень заметно. У тебя больше нет пузика.

Она целует мои плечи, ключицы. Щупает руки.

– Я тебе не верю.

– Нет, правда. Ты молодец, – Марго гладит мою грудь, – заметно поработал.

– Тогда восхищайся.

– О-о-о-о, какое божественное тело! – она готова расцеловать меня с головы до ног, – Саша, ты восхитителен. Ты просто ходячий секс. Ты…

Смущаюсь, опустив голову.

– Ну, ладно-ладно, не перебарщивай.

Она улыбается.

– А ты что, теперь ничего есть не будешь? Сидишь на диете?

– Нет, ну что ты, – поднимаю руку за голову, чешу затылок, – ты меня переоцениваешь. Конечно, я всё съем.

– О-о-о, какой бицепс.

– Ну перестань, – усмехаюсь, отводя взгляд, – продолжай.

Мы завтракаем в комнате, сидя на разложенном диване. Мне Марго приготовила омлет с сосисками, а себе кашу на воде.

– Ты наешься этим? – спрашиваю я.

– Не знаю. Я просто надеюсь, что это останется во мне, – она съедает ложку, – от молока меня может вырвать. Уже проверено.

Усмехаюсь.

Когда мы только встретились, мне показалось, что она сильно похудела. Сейчас же я вижу, что у неё спали щёки, но в весе она прибавила. Это хорошо. Пусть она лучше будет пухленькой, но я буду спокоен, что она нормально ест.

– Слушай! Мы же сегодня пойдём гулять? Давай зайдём в МакДак и купим огромный бургер. И картошку по-деревенски. Мне безумно хочется сожрать чего-нибудь супер-жирного.

– Хорошо, как скажешь. Я думаю, ты заслужила.

– И апельсиновый сок.

– И апельсиновый сок, – улыбаюсь.

Почему у Макдональдса нет доставки?

Возвращаюсь в квартиру. В рюкзаке томится пакет с парой гамбургеров, картошкой фри и сырным соусом – лучшем соусом в мире. А, ну и конечно пачка апельсинового сока. Марго так и лежит на разложенном диване, как я её и оставил.

– Так и болит?

Она обнимает одеяло, держась за живот.

– Я выпила обезболивающее, скоро должен пройти, – она вздыхает, – извини, что нарушаю наши планы. У меня из-за таблеток цикл сбился, меня всю хреначит.

– Да ничего, – улыбаюсь, протягиваю ей пакет.

А сам иду мыть руки и переодеваться.

Мы смотрим сериал, несколько серий подряд – все, которые Марго пропустила. Позже в какой-то момент в дверь стучит её мама, чуть не застукав нас в недвусмысленной позе. Повезло, что она решает не заходить в комнату.

– Я буду через пару часов, – предупреждает её голос за дверью.

– Хорошо! – отвечает Марго, лёжа подо мной.

Слышим, как шаги отдаляются.

– Тебе тоже не помешает установить замок, – шепчу я.

– Да-да-да, давай потом.

Марго целует мою ключицу. Её ногти впиваются мне в плечи, когда продолжаю двигаться. Немного смущаюсь, что она постоянно рассматривает моё тело. В то же время кайфую, что всё-таки удалось произвести впечатление. От блеска в её глазах мне кажется, что я не просто чутка подкачался, а весь стал больше и внушительней. На голову вырос. Расправил плечи. Прибавил в массе. Даже как будто член увеличился, без регистрации и смс.

Накрываю нас одеялом.

Марго ложится ко мне на плечо.

– Боюсь, твоя мама нас слышала, – говорю я шёпотом.

Марго усмехается.

– Наверняка слышала, – шепчет она в ответ, – здесь плохая звукоизоляция.

Улыбаюсь. Она целует меня в угол рта.

– Ты был прав. Со смазкой лучше.

– Я же говорил, – улыбаюсь ещё больше, – Марго, слушай. Я тут подумал…

– Подумал? У тебя была возможность думать?

– Хах, да не. Это я ещё до, – дотрагиваюсь до её волос так, чтобы Марго посмотрела на меня. Она кладёт подбородок мне на грудь, – ты знаешь, то время, что мы были раздельно… я всё время ждал, что ты вернёшься. Как бы это не звучало, я понял, что теперь не могу жить без тебя. Ну, в смысле мне нужно, чтобы ты спала рядом, завтракала со мной, вот это вот всё…

– Да, я понимаю, о чём ты, – Марго отводит взгляд, – ну, и?

– Короче, я хотел предложить тебе, – набираю воздуха в грудь, – давай жить вместе.

Она молчит.

– Я уже всё продумал, – говорю, пока она ещё не отказала, – в пятницу после уроков мы ночуем здесь, до понедельника. В понедельник едем отсюда в школу, а до пятницы живём у меня. Тебе не так напряжно мотаться в школу. Мам задалбливаем умеренно. А ещё я устроюсь на работу на выходные, чтобы у нас были свои деньги. Что скажешь?

– Ты уверен, что ты сможешь и работать, и учиться? Всё-таки экзамены впереди.

– Я подрабатывал промоутером, пока тебя не было. Было нормально. Теперь устроюсь куда-нибудь в более серьёзное место. Много, конечно, зарабатывать не смогу. Но хотя бы нам на продукты, на личные траты. Тебя это смущает? Что я пока не смогу нас обеспечивать.

Она садится.

– Нет, не в этом дело. Просто это так… внезапно. Можно я подумаю? – Марго улыбается, – да ладно, я стебусь. Конечно, я согласна.

Крепко обнимаю её. Целую её везде.

Я так счастлив. Как же я люблю тебя, Марго.

09:17. 25 марта, понедельник.

–8 с. Облачно.

На дорогах свободно.

Мы с Марго стоим на третьем этаже. Она складывает руки на груди.

– Да ёпт твою мать, долбите меня семеро.

Под буквами «Доска почёта» висит множество портретов учеников. Среди них есть Ира – она выиграла в прошлом году Ломоносова. Но мы смотрим на то самое фото. Его, кстати, делали в начале года для выпускного альбома. В уголке подпись: «Маргарита Николаева, 11 А. Победитель регионального этапа Всероссийской школьной олимпиады по физике. Призёр Всероссийской школьной олимпиады по математике».

Тут Марго ещё с красными волосами. И с длинными.

– А это можно как-то снять? – спрашивает Марго, пытаясь достать рукой до фоторамки.

– Не думаю. Да и смысла нет. Все давно знают, все давно видели.

Тут вдруг из учительской появляется Ильчика. Она подходит к нам, даже немного улыбаясь.

– Маргарита, вы уже в курсе, да?

Первый раз Ильичка назвала Марго по имени.

– В курсе чего?

– Пройдёмте ко мне в кабинет.

Иду за ними несмотря на то, что меня не приглашали. Ильичка никак не реагирует.

Она садится за стол – он в два раза больше предыдущего. Что-то ищет в компьютере. Затем раздаётся звук печатающего принтера. Так странно находится в её кабинете и не быть наказанным.

– Вот, – она протягивает лист бумаги со свеженапечатанным текстом.

Марго зависает. Заглядываю ей за плечо. Это приглашение на заключительный этап Всероссийской олимпиады школьников по физике. Очное участие.

– Вы же понимаете, что это означает? Если сможете победить там, то поступите без экзаменов.

– Ага, – она поглаживает пальцами короткие волосы на затылке, – но это же Влади… Влади…

– Да, это Владивосток. Но это всего лишь одна поездка. А с вашим русским это большой шанс на прекрасное будущее. Вы должны участвовать.

Владивосток?! Почему олимпиада такого уровня на другом конце страны? Я думал, что все такие важные мероприятия проводятся исключительно в Москве.

– Я подумаю, – говорит Марго.

– Тут нечего думать, – строго отвечает Ильичка, встав из-за стола, – Вам надо участвовать.

– Я не уверена, что смогу. По здоровью.

Ильичка складывает руки на груди.

– Посоветуйтесь с родителями и врачами.

Марго кивает. Но, кажется, это просто для того, чтобы закончить разговор.

Мы выходим из кабинета Ильички.

– Марго, что тебя смущает? Это всё-таки очень крутой шанс.

– Да я понимаю. Проблема в том… что я уже не собиралась никуда поступать в этом году.

Ничего не отвечаю в замешательстве. А мне она не собиралась об этом сказать? И что она дальше будет делать?

– Я просто хотела положить огромный болт на учёбу. И год заниматься здоровьем. А потом спокойно поступить хоть куда-нибудь. Тем более, это Владивосток. Это лететь хренову кучу времени на самолёте. А я капец не перевариваю полёты.

– Слушай, ну ты же можешь просто попробовать. Почему бы нет? Такой шанс выпадает крайне редко.

Марго вздыхает.

– Ты прав. Стоит попробовать. Но гребанный Владивосток…

– Если получится, я попробую с тобой полететь.

– Нет, Саш, это целая неделя. С 15 апреля по 21ое.

– Ну посмотрим, – приобнимаю её за плечи, – не будем пока загадывать.

– Марго-о-о-о!!! – Алекс кидается обнимать её. Марго сдержано хлопает его по спине.

– Пусти меня, – Алиса отталкивает его и лезет обниматься вместо него.

– Да оставьте вы её в покое, – Влад отодвигает стул, – присаживайся, Марго.

Марго вырывается из объятий Алисы и садится за стол, я – рядом с ней. В буфете очень шумно, и я вижу, как она беспокойно оборачивается по сторонам.

– Рассказывай, как жизнь твоя, где пропадала.

Ребята окружили Марго со всех сторон, нависая над ней. Беру её за руку.

– Я была в Испании, отдыхала от вас всех, бестолочей.

Влад запрокидывает голову в смехе.

– Естественно, а как же иначе.

– Ну, а если серьёзно, я лежала в больнице, – вдруг говорит Марго.

Все сразу резко изменились в лице. Кроме Иры, разве что. Она, скорее, удивляется тому, что происходит. Как и я.

– Ты в пор-рядке? Что-то серьёзное? – спрашивает Алекс.

– Сейчас да, но я по-прежнему лечусь. Я… хожу к психологу. И пью таблетки.

Все сразу всё поняли. Алиса пытается скрыть, что она в шоке. Владу как будто стало неприятно. Только Алекс никак не отреагировал.

– Отлично. Главное, что тебе лучше, – он дотрагивается до её плеча, – ты молодец.

– Да, ты молодец, – повторяет Влад, – всегда хорошо, когда ну это… тихо шифером шурша, едет крыша не спеша, а ты её – хоп, – и на место, ага?

Пинаю его под столом. Несёт какую-то хрень.

– Извини, это просто как-то… необычно, – сразу говорит Влад.

– Ничего, я понимаю, – Марго хорошо держится, – мне нужно было вам сказать, потому что это важно для моего лечения. Не бояться говорить об этом.

– И мы ценим твоё довер-рие к нам, – снова находится Алекс. Удивительно, но он как будто знает, как говорить с людьми с психическими проблемами. Не ожидал от него.

– Это точно, – говорит Алиса.

Наступает тишина.

– У моей сестры биполярка, – Алекс прерывает неловкое молчание, и делает его ещё более нелегким, – она работает в салоне красоты, и там все девочки с какими-то проблемами. Это не благотворительность, просто так получилось. И у них один из лучших салонов, именно потому что из-за своих особенностей девочки делают работу качественно. Даже я к ним иногда хожу.

Марго благодарит Алекса за поддержку, положив ладонь ему на руку.

– Фу, – реагирует Влад, – почему ты всегда превращаешь всё в пидорство?

– Ну, я не какой-нибудь обрыган, чтобы ходить с обкусанными ногтями и кровавыми заусенцами.

Влад поджимает пальцы в кулаки.

– А я думал, это мы тут будем тебя шокировать, – говорит он, прижимая Алису к себе, – ты видела новое кресло у Михалыча?

– Нет ещё.

– Короче. Наш класс скинулся ей на подарок. Типа к нашему выпуску. Оно такое роскошное, кожаное. На нём даже можно откидываться. Это, блин, не просто кресло, а как будто у Президента выкупили. И знаешь что? – Влад нагибается, говорит шёпотом, – мы с Алисой его осквернили.

– Влад! – Алиса толкает его, – ты обещал никому не говорить!

– Да ладно, это же наши ребята. Мы должны были похвастаться. Это было в пятницу после уроков…

– Влад!

– Мы закрылись в кабинете…

Он уже специально её дразнит. Алиса обижается и отходит от него.

– Ладно-ладно. Я просто хотел, чтобы вы знали, почему оно скрипит.

Все начинают смеяться. Только Алиса стоит красная и надутая.

– Так вы что, снова вместе? – спрашивает Марго, – и ты расстался с Орловой?

– Ну да.

Марго протяжно вздыхает, закатывая глаза.

– Третий раз на те же грабли.

– Не, в этот раз всё по-другому.

– Ага-ага.

– Кстати, мы не рассказали тебе о последнем звонке, – переводит тему Алекс, – нас амнистировали. Разрешили подготовить номер для охранников, уборщиц и буфетчиц. Ради этого мы пошли в начальную школу и провели открытые уроки в костюмах из Буратино.

– Серьёзно? Хорошо, что меня с вами не было.

– А нам тебя очень не хватало. Санчо один отдувался.

Марго смотрит на меня.

– Я был Пьеро.

– Пропаааааааала… Мальвиииииина… – изображает Влад писклявым голосом, – невеееееста моя…

Кажется, будто Марго его ударит, но она игнорирует.

Звонок на урок.

– Я так задолбалась, – говорит Марго, когда мы уже идём ко мне домой, – сейчас придём, и первым делом я завалюсь спать.

– Хорошо, я тогда сам разберу вещи.

– Спасибо, – она целует меня в щёку.

Дома нас встречает Женя. Как обычно, выходит в коридор на костылях.

– Тебе сняли гипс! – восклицает Марго прям с порога.

Женя кивает.

– Только мне теперь приходится учиться ходить заново. Смотри, – она отрывает костыли от пола, – без рук.

Да, в первый же вечер она научилась стоять сама.

– О, это так охрененно, – Марго подходит к ней и обнимает мою сестру, – я горжусь тобой.

Женя прижимается к ней в ответ, как может. А я недоумеваю, в какой момент они стали так близки.

– Я подумала над твоими словами. Я буду участвовать в олимпиаде.

Мы лежим в кровати, Марго у меня на плече.

– Ты уверена? Всё-таки это Владивосток.

– Ты меня теперь отговаривать будешь? – она усмехается, – да, я уверена. Надо попробовать. В конце концов, что плохого может случиться?

2.

– Давайте сразу обговорим – кто будет пить?

Мы с ребятами стоим в очереди у нашего места – клуба «ПЛАН Б». Ира сегодня особенно нарядно выглядит – у неё день рождения. С новой стрижкой, выбритым виском на боку, в стиле Алекса.

19:24. 28 марта, четверг.

–7 с. Снег.

Движение на дорогах затруднено.

– Мы не будем, – отвечаю за нас с Марго, – Марго нельзя, а я не хочу. К тому же мне завтра после школы на работу.

– На работу? Серьёзно, Ильич? – спрашивает Влад, – а чё ты мне не сказал, что ты на работу устроился?

На днях Влад узнал, что у меня отчество, как у Ленина, и это показалось ему настолько забавным, что теперь он называет меня только так.

– Я ещё не устроился. Так, стажировочный день.

– Ну хотя бы немножечко можно? Марго, ну ты что, прям совсем-совсем завязала?

– Да, я завязала, – вздыхает она.

– Ты закодировалась, что ли?

– Влад, да хорош уже, – не выдерживаю я.

– Нет, ну вы несерьёзно же?

– На полном серьёзе.

Влад смотрит на Марго.

– Что? Не смотри на меня так, – Марго показывает на меня, – ты слышал, что сказал мой мужчина? Я не пью. Мне не надо, чтобы он потом люлей мне знатных отвесил.

– Ильич? Ты бьёшь свою женщину?

Все рассмеялись. А я, кажется, немного покраснел от слов Марго.

– Ладно. Понятно всё с вами. Зануды. Ну, а вы, народ?

– У меня тоже нет настроения пить, – говорит Ира.

– Значит, остались мы вдвоём, – Влад облокачивается на Алекса.

Тот хлопает его по плечу.

– Конечно, бро. Конечно.

– Они с Алисой поссорились, что ли?

– С чего ты взяла? – спрашиваю я.

Марго пожимает плечами.

– Влад так набухивается, когда ругается с ней. И она не пришла.

– Я не знаю. Я в их дела не лезу, – вешаю наши куртки в гардеробе.

Мы хоть и стали с Владом хорошими друзьями, но их отношения с Алисой не обсуждаем. Как и мои с Марго. Есть в этом какой-то этикет.

Ира представляет нас своей новой пассией – её зовут Митя. Скорее всего, это не настоящее имя. Почему именно Митя? Они познакомились в интернете, так что ничего удивительного.

А ещё на вид ей лет 20. У неё черные длинные волосы, бордовая помада и подвеска с анхом. Хотя она вроде не готка.

– Мне тоже очень приятно, – Митя жмёт нам всем руки.

Марго смотрит на меня с выражением: «Ты знал?». Ну да, я знал. Она рассказывала. И очень нервничала, что придётся её знакомить с нами. Особенно с тобой.

Мы, осознанно или неосознанно, разделяемся. Влад с Алексом в основном торчат около бара или прыгают на танцполе. Ира с Митей воркуют за столиком, попивая коктейльчики. Марго что-то ударило в голову, и она решила заказать кальян.

Мы лежим на креслах-подушках.

– Они вроде неплохо смотрятся, – говорит Марго, глядя на Иру с Митей, – я рада, что она нашла новое увлечение.

Она выдыхает дым через нос, запрокинув голову и закрыв глаза.

– Меня немного трясёт.

– Что такое? – спрашиваю, – ты в порядке?

А ей вообще можно кальян? Хотя, это же почти тоже самое, что сигареты.

– Не знаю. Меня иногда в жар бросает как-то неприятно. А ещё хочется выпить. Очень хочется.

– Но ты держишься?

– Да, конечно. Я понимаю, что лучше не стоит. Так можно и откинуться, – она берёт в рот трубку, – попробуешь?

– Да не.

– Он совсем слабый. Табак вообще не чувствуется.

– Ты же знаешь, я не курю.

– Это не курение. Да и от одного раза ты не закуришь.

Немного начинаю мяться. Мне всегда было интересно, в чём кайф и курения, и тем более кальяна.

– Ладно, давай.

Марго передаёт мне трубку.

– Вдохни ртом, как будто пытаешься воду через трубочку выпить. Только не слишком глубоко. Немного задержи. И медленно выдохни.

Делаю вроде так, как она сказала. Кальян начинает булькать. И тут меня накрывает. Тело размякает. Такое ощущение, как будто я впервые расслабился за многие годы. Невесомость в каждой мышце.

– Ну как?

– Да-а-а-а-а…

Марго смеется.

– Хорошо тебя взяло. Мне как-то ну так, – она забирает у меня трубку, – как тебе?

С закрытыми глазами показываю большой палец.

– А с травкой ещё лучше, – усмехается Марго.

Смотрю на неё укоряюще. Она начинает откровенно ржать. Я тоже смеюсь.

Марго располагается на кресле-подушке так, чтобы наши головы оказались рядом. Так мы можем разговаривать и не орать на весь зал.

– Мне так некомфортно. Быть такой трезвой в таком месте.

– Хочешь, уйдём?

– Мы и так скоро уйдём. В девять надо выпить таблетки. И через час меня уже начнёт вырубать.

Киваю. Меня тоже уже уносит в сон.

– Может, завтра не пойдём в школу?

– Эхе-хе-хей, р-р-ребята! – Алекс отнимает у нас трубку, заваливается ко мне на кресло-подушку, – чего вы с нами не тусите?

В нос бросается запах крепкого алкоголя. Марго чуть не выворачивает от него.

– Я тут знаете, что решил? Надо дать ещё один концерт. Где-то через месяц. Надо устроить…

– Да-да-да, – помогаю ему сесть удобнее, – будем ждать.

– Марго-о, как твоя сестра? Как Мила поживает? У вас же там… ну, это…

Марго не отвечает. Наверное, они так толком и не разговаривали.

Наступаю Алексу на ногу, чтобы он заткнулся. Как ни странно, он понял без лишних слов.

– Мы, скорее всего, уже пойдём. Да, Марго?

Она кивает.

– Так рано? – удивляется Алекс.

– Хорошо, что я на таблетках, – Марго взбивает подушку, – есть железная отмазка.

– Угу…

Я уже лежу на пузе. Невесомость в голове меня всё ещё не отпускает.

Марго садится рядом со мной. Гладит мою спину. Мне даже не щекотно от её ногтей. Слышу, как она открывает таблетницу.

Свет выключается. И я проваливаюсь.

Мы идём прогуляться около Нескучного сада – как в старые-добрые времена. На набережной никого толком нет – собак больше, чем людей. Все либо на работе, либо на учёбе. Кроме нас.

– Всё так сильно изменилось, пока меня не было. Это пугает, – Марго идёт по каменную выступу, балансирую и держа меня за руку.

– Но ты тоже изменилась.

– Ну да, я понимаю.

Она спрыгивает ко мне.

– Чем ты занимался, пока меня не было?

– Честно? Только не смейся надо мной.

– Не обещаю.

– Да ну тебя.

Улыбаюсь, приобнимаю её за талию.

– Ты не поверишь, но я увлёкся психологией. Прочитал несколько книг. Ну, и вообще изучал эту тему.

– Я не удивлена.

– Да?

– Ну, ты же сказал, что прочитал… как её там…

– «Лекарство от любви».

– Да, точно.

– А ещё «Бегство от свободы» Фромма. «Люди, которые играют в игры» и «Игры, в которые играют люди». Фрейда ещё начал, но он мне не зашёл.

– Фрейд, – Марго закатывает глаза и высовывает язык.

– Сейчас, пожалуй, опять вернусь к Фромму и Ялому.

– А ты решил, куда ты будешь поступать?

Этот вопрос меня триггерит.

– Нет. Единственное, я подумал, что пойти на кинооператора – тоже неплохой вариант. Только туда поступить сложно.

– А ещё какие варианты?

– Ну… может, на психологию пойду. Ну так, знаешь, чисто чтобы в армию не идти. Экономика… я хочу что-нибудь практичное. В том смысле, чтобы потом с таким образованием куда угодно можно было бы пойти.

– Пожалуйста, только не психология. Если ты рассчитываешь, что мы и дальше будем вместе – я не выдержу ещё одного психолога рядом с собой.

Усмехаюсь.

– Ладно-ладно. Я понял.

Марго складывает руки на груди.

– Честно говоря… я тоже решила пойти в другое место.

– Серьёзно? Куда?

– Ну, знаешь, я всегда мечтала стать хирургом. Пока Лёха не сломал мне два сустава на руке. Я вбила себе в голову, что у меня нет больше будущего в медицине. И вдруг я его нашла… я подумываю пойти на врача-биофизика.

– Ва-а-ау… А кто это?

– Ну, я хотела бы после учебы работать с медицинской техникой. Например, разрабатывать медицинские протезы. Но как врач. Понимаешь, о чём я?

Киваю. Мне казалось, что быть инженером-авиаконструктором – круто, а она выбрала ещё более крутую профессию. И в то же время я… даже с направлением определиться не могу.

– Я всё-таки думаю, что у меня будет что-то более гуманитарное по сравнению с тобой.

Марго усмехается.

– Извини, но так было всегда.

– Согласен, – смеюсь.

– Может, зайдём куда-нибудь, выпьем… чай?

Уверен, она хотела сказать «кофе».

– Давай.

– Да, мам, ты правильно поняла. Да. Сегодня я работаю. А потом остаюсь у Марго. Да, до понедельника. Спасибо. И я тебя.

Вешаю трубку.

Делаю глубокий вдох. И выдох.

Поехали.

Открываю дверь в кафе. Стараюсь делать шаг уверенным. Подхожу к кассе, обходя очередь.

– Здравствуйте.

– Молодой человек, очередь слева, – говорит мне девушка-кассир, параллельно ставя напиток на поднос.

– Я на стажировку.

– А-а-а-а, – протягивает она, – сумма вашей покупки… подожди вон там, пожалуйста. Сумма вашей покупки…

Отхожу к краю витрины. Оглядываюсь по сторонам.

Здесь уютно. Зал небольшой, но вместительный – тут около шести столиков и подоконник, за которым можно сидеть нескольким людям. Официантов нет. Заглядываю за стойку – кассирша бегает туда-сюда, а другая готовит напитки. Из маленького дверного проема периодически появляется рука со словами «ролл такой-то», «сэндвич такой-то», «суп». Что-то мне не по себе…

– Молодой человек, вам чем-нибудь помочь? – сзади ко мне подходит невысокая женщина-армянка.

– Я на стажировку.

– А, проходи туда, – она показала на дверь в конце коридора с табличкой «служебный вход», – сейчас Лена освободиться и подойдёт к тебе. Лена-а-а!

– Да иду я, иду! Ваш заказ…

Открываю дверь в подсобку.

Вот оно… передо мной открылось таинство, что находится за дверью «только для персонала». Узкий коридор, здесь даже с трудом можно пройти с рюкзаком – огромная пирамида из пачек молока мешает пройти. В какую мне дверь? Открываю первую. На меня дует холод. Блин, это холодильник. Открываю вторую. Здесь стеллаж и стол, а наверху экран с камер наблюдения. Наверное, здесь сидит охранник. Прохожу дальше.

– Сапар! Это ты? – доносится голос, видимо, с кухни.

Заглядываю туда. Какое-то странное помещение. Тут всего лишь метр на метр. Мелкий парень крутится от одного места к другому, закрывая ногами нижние шкафчики. На бейджике у него написано: «Дмитрий».

– Нет… – прокашливаюсь, – я Александр. На стажировку.

– Кто? Чего?

– Два ролла цезаря, – заглядывает кассирша в проем, – а ты переодевайся, дверь позади.

Внезапно ещё одна дверь, слева от меня, распахивается. В неё с ящиком заваливается нерусский парень. Это видимо тот самый, за которого меня приняли. Он чуть не задавливает меня.

– Кто там на проходе? Отошёл! – говорит он на чистом русском.

Прячусь в дверь позади.

Выхожу из раздевалки, уже переодевшись.

– Будем знакомы, – этот парень протягивает мне руку, – Сапар.

– Александр. Очень приятно.

– Сашок, ты где-нибудь работал до этого?

– Нет. Я ещё в школе учусь.

– Школьник? Хера, – Сапар улыбается во все 32 зуба или меньше, – а ты сам откуда?

– Э-э-э… С Юго-Запада.

– Это где? Украина, что ли?

– А, в этом смысле. Я из Москвы.

– Москвич? А зачем москвичу-школьнику работать? У вас же у москичей по шесть квартир. Сдаёте, деньги рубите.

– Э-э-э… нет. Мне нужны деньги, содержать себя.

– А, всем они нужны.

– Сапар! – кассирша заглядывает в проём, – тебе заняться нечем? Заказы горят! Обучай его, пусть помогает.

– Да ща, дай с человеком познакомиться! – он подходит к девушке, – ща всё по красоте сделаем, не волнуйся.

– Делай давай! Гайковна стоит, время засекает.

– Короче, Сашок, смотри, – говорит Сапар после того, как я помыл руки, – это настенки. Тут всё рецепты. С бара кричат, что нужно сделать. Нам сейчас надо сделать два Цезаря. Смотри, достаёшь из холодоса лепёшку. Херачишь соус. Надо по весам, но ты потом на глаз научишься. Херачишь остальное. Херак. Херак. Закручиваешь. Готово. На гриль.

– А почему вы делаете без перчаток?

– Э, не выкай мне, мы ж с тобой теперь коллеги, одна команда. Тут все на «ты», – он хлопает меня по плечу, – в перчатках неудобно, да и толку от них. Главное руки почаще мыть. Тем более, в Морешефе или на гриле все микробы убиваются под температурой. Только Гайковне это не ляпни. При начальстве всё должно быть по правилам.

Капец, куда я попал?

– Вечером покажу, как холодосы мыть, – он подмигнул мне, снова широко улыбаясь, – спорим, у тебя не получится с первого раза? Я очень люблю спорить. Ну, знаешь, чтобы позитив был, поджопник кому-нибудь дать или самому получить. Я вчера с братаном поспорил. Он грит, спорим: я разгонюсь на моцике до 180, встану на дыбы, и ты не сможешь не заорать? На тыщу. Я говорю – спорим. Садимся. Он как дал газу! Встаёт! И я, короче, думаю – да похер, – и как заору! Просрал свою тыщу…

– Сапа-а-ар! Что с моим ролом? Сливки ждёт стоит!

– Да ща, ща!

Выхожу около десяти вечера из кофейни. Меня отпустили пораньше, потому что первый день. А так они до одиннадцати вечера ещё отмывают всё, заготовки делают на завтра.

У меня голова кружится от этого всего. Все эти соусы – карри, ранч, дза… джа… другие я даже не запомнил. Роллы. Сэндвичи. Это гораздо сложнее, чем я думал. Не за 100 рублей в час.

Наверное, я просто не такой. Это не для меня. Я им не подхожу. У меня и мозг не под это заточен, и руки не так растут. Наверное, завтра скажу, что не буду работать. Или просто не приду.

Может, я поторопился? Правильно Сапар сказал. Москвич-школьник. Вот, кто я. Может, мне рано ещё работать?

Звонит телефон.

– Алло, Саш, ты уже освободился? – голос Марго.

– Да, я уже иду.

– Зайди, пожалуйста, в аптеку.

– За чем? А ты чего не спишь?

Она вздыхает.

– Кажется, я беременна.

И ты поешь песню, думаешь – это жизнь,

И ты просыпаешься утром с больной головой,

Куда ты идешь, куда ты идешь,

Где ты сегодня будешь спать?

Где ты сегодня будешь спать?..⁸⁶

Эпизод семнадцатый. Почему?

1.

– Ну, и? Что мы будем делать?

Мы идём вокруг дома вот уже третий круг, если не больше. Решили подышать воздухом. После трёх положительных тестов. Получаса слёз. Ора друг на друга. Благо, её мама сегодня не ночует дома.

– Я не знаю, – Марго идёт, опустив голову, – нам обязательно что-то сейчас решать?

Пожимаю плечами.

– Наверное, нет.

Для меня всё очевидно. Надеюсь, для неё тоже.

Всю ночь ворочаюсь с бока на бок. Не могу уснуть. Марго, наоборот, лежит, даже не шевелиться. Таблетки и вправду срубают её напрочь.

Это хорошо. Она хотя бы отоспится, потому что дальше…

Какой нахрен ребёнок? Мы не готовы стать родителями. Мне даже восемнадцати нет. Да дело даже не в этом. Мы сами-то толком не выросли, чтобы растить кого-то.

А вдруг это судьба? Мы и так собирались жениться, заводить семью.

Но не сейчас же.

Если это мальчик, можно будет заниматься с ним спортом, научить играть в хоккей или хотя бы в футбол. Если он не захочет, то можно вместе смотреть кино. А если это девочка, то она будет копией Марго. И у меня будет целых две любимых женщины.

А ещё кредиты, ипотека и межпозвоночная грыжа. Ты не вывезешь иметь сейчас семью.

Но некоторые же вывозят.

А ты нет.

Поворачиваюсь на бок и всё-таки засыпаю.

– Хочешь чаю?

Она кивает.

Мы сидим друг напротив друга. Смотрю на часы. Семь утра. Я пожалею об этом. Впереди двенадцатичасовая смена. А потом снова вечер в этой напряжённой тишине. Потом снова смена. Снова вечер. А потом в школу. Или уже пофиг на школу?

– Если я правильно прикинула, это пятая неделя, – вдруг говорит Марго.

Не успеваю поймать поднимающиеся брови.

– Это что-то дохрена. Ещё до больницы, получается.

– Да. Я думаю, это произошло в тот раз… ну, в ванной. Мы были… не очень аккуратны.

– Видимо.

– Самое смешное, что, когда я поступала в больницу, меня же проверяли на беременность. И тест был отрицательным. Потому что было всего несколько дней. А так меня сразу бы выгнали.

Марго глубоко вздыхает.

– Почему это происходит с нами? Почему какая-нибудь Алиса трахается с кем угодно, предохраняется через раз и как попало, а мне стоило один раз расслабиться, – и, блин, тут же! Тут же!

– Может быть, в этом и дело. Алиса уже наловчилась, – усмехаюсь.

Марго никак не реагирует. Шутка не прокатила.

– Что за дерьмо? Что за грёбанная чёрная полоса? – Марго слегка ударяет кулаком по столу, – всё из-за этой грёбанной терапии! Чёрт меня дёрнул! Если бы я узнала раньше, чем решила лечиться… Если бы я не легла, если я не начала принимать таблетки… Всё было бы по-другому.

– Подожди, о чём ты?

– Я сейчас на таблетках, несовместимых с беременностью. Он обречён. Как минимум, это инвалид. Как максимум… Я вообще не понимаю, как у меня ещё не случился выкидыш, как он выжил.

Значит, выбор ещё более очевиден.

– Да, надо…

–… рожать, – договаривает она за меня.

Чего??? Марго, ты в своём уме?

– Нет, Марго. Ребёнок нам сейчас совсем не нужен. Тем более, инвалид. Нам едва на нас денег хватает. Я даже толком не работаю. Если я не пойду в универ, а пойду на полный день, меня заберут в армию. В армии я никак не смогу помочь. К тому же, ты потеряешь свою олимпиаду и пролетишь с универом. Потом ты не поступишь со своим русским. И что, мы будем работать до конца жизни кассирами, бариста и официантами? С инвалидом на шее? Нет, тут даже думать нечего.

– Нет, я ни за что не сделаю аборт.

– Почему?

– Из принципа.

– Это не ответ.

– Я не помню, говорила я тебе или нет. Понимаешь, моя мать же собиралась, она даже легла в клинику. Но передумала и сбежала. Родилась я. Поэтому я не могу так поступить, понимаешь? Я всегда знала, что не сделаю этого. Я не имею права. К тому же… я не нагуляла его непонятно от кого. Это твой ребёнок. Наш. А что, если после аборта будут осложнения и я больше не смогу иметь детей? Ты подумал об этом?

Похоже, у неё очень сильно играют гормоны и бушует материнский инстинкт. Хорошо, что я могу оставаться с холодным рассудком.

– Марго, я даже не буду аргументировать, почему мы сделаем аборт. Ты сама всё прекрасно понимаешь, – беру её за руку. – Дорогая моя, это не ребёнок. Это всего лишь несколько клеток. Я могу отойти на минуту и принести тебе ещё тысячу таких же. Тебе же не будет их жалко? И ты же не жалеешь ту клетку, которая покидает тебя каждый месяц? Вот именно. Ты сама сказала, что он обречён. Нам повезло, что не произошло выкидыша. Иначе всё было бы гораздо тяжелее, – подсаживаюсь к ней ближе, крепко обнимаю. – Не волнуйся, всё будет хорошо. Нет ничего страшного. Срок маленький, у тебя здоровый молодой организм. Всё должно пройти без осложнений. Я буду с тобой. Я всё организую. Мы справимся с этим. А когда придёт время, мы сделаем настоящего ребёнка. Когда мы сами это захотим. Согласна?

Она отстраняется от меня.

– Нет. С тобой или без тебя – я буду рожать.

В голове нет других слов, кроме матерных.

– А я тоже из принципа хочу, чтобы ты сделала аборт.

– И давно у тебя такие принципы? Я что-то не припомню.

– Помнишь, я обещал тебе рассказал кое-что, когда придёт время? Так вот. Видимо, оно пришло, – набираю воздуха в грудь, – оказывается, и у моей семьи есть скелеты в шкафу.

Как ни странно, Марго внимательно слушает меня.

– Накануне отъезда папы у меня был с ним разговор. Я его спрашивал, почему он опять уезжает, хотя никуда не собирался. Он сказал, что у него есть обязательства, ему нужны деньги. Я его припёр. И он мне всё рассказал. Короче, у моего отца есть другие дети.

– Чего?

– Да. У меня есть старшая сестра. Её зовут Жанна. Я встретился с ней, когда тебя не было.

– И как?

– Было ужасно неловко. Ей под тридцать лет, где-то двадцать семь. Она юрист, работает в какой-то крупной компании. Она про нас всех знает, потому что заведует папиными делами, в том числе наследством. Она капец, как на него похожа. Глаза такие же, родинка на левой щеке, улыбка.

– Ты мне как будто лапшу на уши вешаешь.

– Нет, это правда. Папа сказал, что не познакомил с ней, потому что у них были сложные отношения, когда она была подростком. И вообще, я всегда думал, что я папин любимчик, потому что первенец и всё-такое. Но, похоже, Жанку он любит больше.

Марго приобняла меня за плечи.

– Я думаю, он всех вас любит одинаково сильно, – она гладит мои волосы, – и я не вижу в этом проблемы.

– Да, проблема не в этом. Проблема в том, что у меня ещё есть и младшая сестра.

– Младшая?..

Киваю.

Марго прыскает от смеха. Пытается сдержаться, но у неё не получается.

– Извини. Это не смешно. Извини.

– Что?

– Ну, просто… ему вас троих было мало?

– Про это он уже не стал рассказывать. Сказал только, что ей 8 лет. Она со своей матерью живёт в Москве, он им снимает квартиру. И у нас у всех его отчество и фамилия. Вот.

Вздыхаю.

– Он же сейчас снова в рейс уехал. И наверняка уже нашёл новую девицу.

– Неисключено, – Марго гладит моё плечо.

– Это самое мерзкое.

– Саш, ты правда думал, что взрослый мужчина десятками лет живёт без секса по полгода?

– Ну… я надеялся. Не знаю, я никогда об этом не задумывался.

Марго усмехается.

– И причём тут наша с тобой ситуация? – она снова холоднеет.

– Как это при чём? Жанка появилась, когда моему отцу было около восемнадцати лет. И у них с той девушкой ничего не получилось. Я боюсь, что я такой же, как отец. Что я в принципе не способен к серьёзным отношениям. Что я не смогу быть семьянином.

– И поэтому я должна сделать аборт?

– Ну, да. По крайней мере, сейчас я не уверен в себе.

– Звучит так, как будто ты собираешься меня бросить.

– Нет. Я не хочу. И не собираюсь. Я просто не знаю, что будет дальше.

– Я тоже.

Мы замолкаем.

– Похоже, это тупик.

Киваю.

– Давай сделаем так. У нас ещё есть время. Посмотрим, что будет. Надо сначала сходить на УЗИ и прочее. Тогда и решим, – предлагаю я.

Марго отпивает чай из кружки. Я понимаю, почему она молчит. Я тоже чувствую, что это превратиться в столкновение принципов. И выиграет тот, кто продавит другого. Но тогда наши отношения вообще могут развалиться.

Делаю глоток чая.

– Это прежде всего мой выбор, а не наш. И тем более, не твой личный, – говорит Марго.

Меня это обижает. Стараюсь не подавать виду.

– Окей, окей, – говорит за меня обида.

В коридоре хлопает дверь. Зоя Юрьевна вернулась домой.

– Доброе утро, – говорит она сонным голосом. Кажется, она не спала всю ночь. И, возможно, выпивала.

Она уходит к себе в комнату.

– Мы будем говорить твоей маме? – спрашиваю Марго шёпотом.

– Придётся, – также отвечает она, – у нас нет денег.

Марго вдруг поднимает на меня глаза.

– А как прошёл твой первый рабочий день? – кажется, она вдруг вспоминает, что забыла меня спросить об этом.

– Нормально. Завтра отработаю и получу первую зарплату. Наличными.

А что я ещё должен был сказать? Придётся потерпеть. Даже за 100 рублей в час я за эти выходные заработаю 3 тысячи. При любом раскладе это лучше, чем ничего. Не могу же я бросить всё просто потому, что мне там не понравилось, когда Марго вдруг оказалась беременной.

Зоя Юрьевна заходит на кухню, уже переодетая в домашнее. Ставит чайник.

– Доброе утро… или я уже говорила?

– Мам, присядь. Нам надо с тобой поговорить.

Она вздыхает.

– Опять что-то в школе? – она садится напротив нас, – мне грустить или радоваться?

– Мам, я…

– Зоя, нам нужна ваша помощь, – перебиваю её, – Марго беременна.

Она замирает. Её глаза в ужасе становятся огромными.

– Вы не шутите?

Мотаю головой.

Зоя Юрьевна кладёт руки на стол. Считает до десяти.

– Какой срок?

– Около пяти недель, – говорит Марго.

Она хочет что-то ещё сказать, но Зоя Юрьевна не позволяет. Снова считает до десяти. Выдыхает.

– Марго, ты делаешь аборт, и это не обсуждается.

– Что? Нет.

– Не спорь со мной. Я лучше знаю.

Повисает пауза.

– По-моему, я сейчас должна обидеться, – заявляет Марго, – ты же меня родила.

– Ой, не начинай. Я знаю, что ты хочешь сказать. Не сравнивай мою ситуацию и твою. Давай поговорим по-взрослому – ты же уже взрослая. Я была нищей первокурсницей из другого города. Но у меня была возможность тебя оставить. Маленькая, но была. У твоего отца была квартира, обеспеченная семья и родители, которые готовы были заниматься внуками. Саша, твои родители потянут ещё одного ребёнка? Ну вот. У вас только квартира. Я тоже не готова становиться бабушкой в 35 лет. Я ещё вас, двух балбесок, не подняла.

Марго встаёт и выходит из-за стола.

Хочу пойти за ней, но Зоя Юрьевна меня останавливает.

– Пусть идёт. Ей надо подумать. Саш, ну ты хоть понимаешь всю серьезность ситуации? Ты понимаешь, что вы не можете позволить себе ребёнка?

– Я понимаю.

– Молодец. Твоя задача – переубедить её.

– Так сразу не получится. Мне надо на работу.

Подхожу к кафе за пятнадцать минут до начала смены. Двери закрыты, хотя свет включён. Оглядываюсь – замечаю чёрный вход, у которого курят Сапар и кассирша. Они меня замечают.

– Доброе утро! – Сапар машет рукой.

Направляюсь к ним.

– Эх, ты пришёл, – он достаёт деньги, – а я поспорил, что ты сбежишь.

Он отдаёт 100 рублей Лене. Не высокие на меня были ставки.

– Я Лена, твой менеджер, – она протягивает руку.

Так она мой менеджер? Твою мать. Хорошо, что я не успел накосячить.

– Вчера толком не было времени познакомиться. А сегодня народу будет немного. Вот видишь этот дом?

Она показывает на высокое здание, на первом этаже которого находится кофейня.

– Сегодня только отсюда постоянники будут. Кашка, Глазки…Чай Чёрный наверняка зайдёт. Сапар, ты сегодня на баре. А я буду учить нашего стажёра на кухне.

Он кивнул.

Мы заходим в кафе.

Возвращаюсь в квартиру Марго.

Меня снова отпустили пораньше, на часах ещё нет восьми. Но никто не встречает. И подозрительно тихо.

– Марго? Ты дома? – снимаю куртку, ботинки.

– Да, – тихо доносится её голос из нашей спальни.

Сам виноват. Не надо было быть таким категоричным. Может, она и готова будет сделать аборт, просто не сейчас. А мы напали на неё вместе с Зоей Юрьевной.

Захожу в комнату.

Марго лежит перед телевизором, не смотрит на меня. На экране старый-добрый MTV. Подхожу к нему, делаю звук тише.

– Я хочу поговорить с тобой.

– Опять? – она садится в позу по-турецки.

Закрываю дверь в комнату.

– Марго, – сажусь перед ней на колени, – я хотел сказать, что чтобы ты не решила, я буду с тобой. Если ты захочешь сделать аборт, я буду везде рядом. Если ты захочешь рожать – выходи за меня. И я сделаю всё для нас и ребёнка.

– Нет-нет-нет, – она выдёргивает мою руку, – перестань. Это очень трогательно, но нет. Я не хочу замуж по залёту. И не хочу, чтобы ты делал такие жесты из-под палки.

Сажусь рядом с ней.

– А что ты вообще хочешь?

Она вздыхает.

– Я весь день думала… и смотрела украинское шоу «Беременна в 16»… придётся делать аборт. Я не хочу, но придётся.

Это было проще, чем я думал.

– Если ты сомневаешься, то лучше ещё подумать.

– Нет… да, – Марго начинает хлюпать носом, вытирать слёзы, – головой я всё понимаю. Нужно сделать аборт. Это правильное решение. Но… это так больно. Внутри. Если бы я не легла, если я не начала принимать таблетки… Всё было бы по-другому. Мне не нужно было бы переступать через себя. Мне насрать, как бы я справлялась, но я… Я бы не чувствовала себя таким говном. Не чувствовала бы, что предала и себя, и тебя.

– Ты правда считаешь, что в том состоянии, в котором ты была, тебе было бы до ребёнка? Что лучше бы ты не лечилась?

– Мне кажется, что чтобы я не делала, как бы я не старалась… я делаю только хуже. Разрушаю свою жизнь. И, возможно, твою. Мне кажется, что я принимаю правильные решения. А они оборачиваются ещё большим кошмаром.

Целую её в голову.

– А я считаю, что за последнее время ты наоборот стала поступать правильнее. Ты перестала замалчивать свои проблемы. Стала больше вкладываться в наши отношения. Ты взялась за своё здоровье, чтобы в будущем у нас было меньше проблем с этим. И сейчас ты не позволяешь своим принципам испортить нам жизнь. Это не чёрная полоса. Просто тяжело не быть озлобленной на весь мир сукой.

– Ой, да не была я никогда озлобленной сукой. Ну, может, иногда, – Марго устраивается в моих объятьях поудобнее, понижает голос до шёпота, – спасибо, что веришь в меня. Я правда стараюсь.

– Я знаю, – шепчу ей на ухо, – хочешь, я останусь завтра с тобой?

– Нет, не надо. Правда. Я не кокетничаю. Иди завтра на работу и не волнуйся. Кажется, мне наоборот лучше побыть одной и всё обдумать.

Киваю.

– Я уже сказала маме. Мы записались к врачу на понедельник. Сходишь со мной? Мама не сможет, у неё работа.

– Конечно, – целую её руку.

– Кстати, как дела на работе? – она опять забыла. Но я её не виню.

– Нормально. Меня сегодня научили выпекать. Только там улитки с изюмом упали, разморозились, сквозь смех и слёзы мы их собрали, потом обратно склеивали. Ленка ругалась, что каждую вычтет нам из зарплаты.

– Ленка?

– Это менеджер. Не волнуйся, ей около тридцати. И она похожа на рыбу. У неё такая челюсть, ну, выпирающая… короче, она похожа на рыбку Дори из «В поисках Немо».

– Да я и не думала волноваться…

– Могла бы хоть притвориться.

– А у тебя жопа не слипнется?

– Кстати, Кристина Гайковна – это наша хозяйка, – сказала, что я буду всегда работать до девяти. Там по закону что-то нельзя, чтобы школьники позже 21.00 уходили с подработки. Так что я буду успевать до того, как ты ложишься. Правда, денег будет меньше…

– Да пофигу. Лучше вместе время проведём, – Марго целует меня.

Пока не раздаётся будильник. Пора пить таблетки.

Буквально на прошлой неделе мы прогуливали школу на набережной. Теперь мы вынуждены прогуливать в белых стенах частной клиники, около кабинета гинеколога.

– Так странно, – говорит Марго, пока мы ждём, – я думала, что буду злиться, психовать, что эта ситуация вообще произошла. А мне так спокойно. Скорее всего, из-за того, что я 5 недель жила с этим и всё было… типа нормально. Я делала обычные вещи. Даже ходила в школу. Да, мой организм сходил с ума, я думала, что это побочка. Но это не было концом света, – она усмехается, – хотя, возможно, дело в таблетках, которые не дают мне бурно реагировать.

Она вздыхает.

– Я в принципе приняла решение. Я не буду рожать. Но как жить с мыслью, что я сделала аборт, я не знаю.

– Слушай, ну… я думаю, всё будет хорошо. В любом случае. Скоро всё закончится.

У меня не находится других слов. Я понятия не имею, что она чувствует. Какого это, когда в тебе растёт человек. И как это – решить от него избавиться. Поэтому я только и могу говорить, что всё будет хорошо. Хотя сам понятия не имею, будет ли.

– Просто я реально не знаю, для меня это самое худшее, что могло произойти.

Дверь открывается.

– Николаева? Заходите. Это с вами? Если хотите, можете вдвоём.

Марго смотрит на меня вопросительно.

Подскакиваю с дивана.

– Конечно.

Эта врач выглядит успокаивающе. Хотя, я не знаю, как должен выглядеть врач, который будет ковыряться в твоих гениталиях. Но она мне нравится.

– Присаживайтесь, рассказывайте.

Марго садится около стола, мне приходится так и стоять, оперившись на стену. Осматриваю кабинет. Он не очень большой. Заглядываю за ширму и вижу ТО САМОЕ кресло. Фу. Оно выглядит жутко. Как в пыточной. Мне кажется, я бы при всём желании не смог бы залезть на него, не порвав связки на ногах.

– Вы хотите сделать прерывание? – уточняет врач.

Марго кивает.

– Это ваше добровольное желание или вас заставляют?

Она посмотрела на меня. Нет, она мне больше не нравится.

– Добровольное, – Марго кладёт ногу на ногу, сложив руки на колено.

– Маргарита, а вы рассматривали другие варианты? Вы учитесь, работаете?

– Какие другие варианты? – Марго чуть ли не огрызается, – мы школьники. Ему даже нет восемнадцати.

– Это наш виновник торжества, я правильно понимаю?

Это заставляет меня улыбнуться. Но ненадолго.

– Молодые люди, ну, может, ваши родители вам смогут помочь? Ребёнок – это всё-таки такое дело. Как говорится, дал бог зайку, даст и лужайку.

Марго уже реально закипает.

– Нет, это не наш случай, – говорю я за неё, – наши родители только за.

– Что же это за родители такие… В любом случае, наша клиника этим не занимается. Вам нужно в государственную. Мы можем сделать только УЗИ и анализ на мазок. Придёте тогда к врачу с этим, и он уже вам скажет, что делать.

Мы с Марго переглядываемся. В смысле? Это что, закончится не сегодня? И что, куда нам идти тогда?

– Хорошо, – говорит Марго.

– Садитесь тогда на кресло.

После небольшой заминки Марго просит меня выйти.

– Ну что? Всё?

Встаю с дивана, когда она выходит из кабинета.

– Да, – Марго протягивает мне какую-то бумажку, – на, полюбуйся.

Она отдаёт её мне, а сама подходит к стойке, чтобы оплатить. Это УЗИ. Ничего не понятно, но тут выделено круглое пятно. Вот, это он. Наш плод.

У меня мурашки пробегают по коже.

– Сколько ты отдала? – спрашиваю Марго у гардероба.

– Восемь косарей.

– Сколько?!

Это почти в два раза больше того, что я заработал. И это только один приём. Я буду расплачиваться с Зоей Юрьевной вечность.

Я такой бесполезный. Мало того, что я виноват, так ещё и помочь ничем не могу. Только ходить за Марго хвостом и любить её.

– Она сказала, что пока что плод развивается нормально, – говорит Марго, – по размерам уже 6 неделя. Хотя, конечно, нужна консультация по поводу моих лекарств.

Глубоко вздыхаю. То же мне, богатырь.

– Саш, я могу отменить терапию, пока не поздно. И есть ещё возможность оставить его.

– Марго, мы уже всё обсудили.

– Да, но я не знала, что с плодом всё в порядке. Мы не можем просто проигнорировать это.

– Давай сходим по всем врачам, тогда и подумаем.

– Я напишу сегодня своей психотерапевтке. Завтра сеанс, всё обсужу с ней.

Киваю.

Как удобно. Главное, чтобы она не оказалась, как та врачиха, и тоже не заговорила про зайку и лужайку. Тьфу, блин. Как им только совесть позволяет такое советовать школьникам? Они считают, что так лучше будет для ребёнка, когда его родители малолетки?

Не такая уж ты малолетка. Тебе через месяц 18 лет. И в конце концов, папа же твой не бросил Жанку. Да, у них не простые отношения. Но он всегда был рядом с ней. Чем ты хуже?

Рядом? Он даже со мной толком не был рядом. А с ней уж тем более. Где вот он сейчас, когда так нужен?

Напиши ему письмо.

Не хочу.

– Алло, – говорит Марго, – да, мы сходили. Нет, никуда меня не направили. Я только анализы сдала. И нужно искать другое место. Они этим не занимаются. Да, мам, да.

Делаю глоток кофе. На часах почти одиннадцать. А мы сидим в кафе.

– Мам, послушай, мы не уверены насчёт аборта. Да, представь себе. Ага.

Почему мне кажется, что я сплю? И это происходит не со мной? Как будто это всего лишь кино. И тут наступил какой-то дурацкий сюжетный поворот, который испортил всё впечатление, что мне теперь хочется уйти с сеанса.

Но придётся сидеть до конца, потому что это не кино. Это моя гребанная жизнь.

– Да, я дура, – доносится до меня.

Марго, почему я так люблю тебя? Может, у меня тоже поехала крыша? Раз я готов принять любое твоё решение.

Она вешает трубку.

– Я довела её до белого каления, – Марго отпивает чай.

– Я так и понял.

– Что ты вообще думаешь?

– Я не знаю. У нас ещё есть время подумать. Давай им воспользуемся.

Марго кивает, вздохнув. Кажется, мы оба не так представляли исход этого посещения доктора. Должно было стать всё яснее, а стало только запутаннее.

– Твоя мама сегодня дома?

– Да, а что?

Кажется, я знаю, к чему она ведёт.

– Надо сказать ей.

– Может, не надо?

– Как это не надо? Твоя мама тоже должна участвовать. Как минимум, финансово. Ты об этом не подумал?

Вздыхаю.

– Да, ты права. Просто мы с мамой даже о девушках не говорили, не то, чтобы о сексе. А тут такое.

– Это не аргумент, чтобы мне одной отдуваться.

Марго злится. Снова. Она вообще весь день сердиться, как будто на меня.

– Ты злишься?

– Я не хочу разговаривать, – она встаёт и уходит по направлению к туалету.

– Мам, мы хотим тебе сказать…

– Я беременна, – перебивает меня Марго.

– Беременна?.. – только переспрашивает моя мама.

Мы киваем.

Она встаёт, начинает мыть посуду.

– А вы точно уверены?

– Да, – отвечаем мы вместе, а я продолжаю, – мы сегодня были у врача, всё подтвердилось.

– И что вы собираетесь делать?

– Мы не знаем, – отвечает Марго.

Мама вздыхает.

– Марго, дай телефон твоей мамы, пожалуйста.

Мы остаёмся на кухне, когда мама уходит, чтобы позвонить Зое Юрьевне. Похоже, она не хотела, чтобы мы подслушивали. Жаль, что они познакомятся при таких обстоятельствах. О чём они будут говорить? Зоя Юрьевна так и будет продавливать, чтобы Марго сделала аборт. А что думает моя мама? Она даже толком ничего не сказала.

– Мне это не нравится, – говорит Марго минут через двадцать, – они сейчас будут решать за нас.

– А мы что решили?

– Чтобы мы не решили, это должен быть наш выбор, а не их.

– Согласен.

Марго встаёт из-за стола. Иду за ней.

Её уверенность заканчивается в коридоре. Она не решается зайти в спальню, чтобы перебить мою маму. Что ж, тогда это сделаю я.

Захожу в спальню. Мама тут же обращает на меня внимание.

– Зоя, давайте лучше лично встретимся, и всё обсудим. А то у меня тут уже Саша под боком. Хорошо. На связи.

Она вешает трубку.

– О чём вы разговаривали? – спрашиваю я.

– О вашей ситуации. Только не эмоционируй, пожалуйста. Мы теперь все на нервах. Пойдёмте лучше на кухню, попьём чай.

Разговор с мамой оказывается довольно долгим. Мы выпиваем несколько кружек чая, за это время Марго пару раз отлучается в туалет. Мне хочется уйти к себе в комнату. Не потому, что мне стыдно или ещё что-то, а потому что я уже устал, а разговор никуда не сдвигается. Всё это мы обсуждали с Марго ещё в первый день. И аргументы за, и аргументы против.

Единственное, что меня радует – мама реагирует нормально. Она всё ещё в шоке, но хотя бы не встаёт в категоричную позицию, как Зоя Юрьевна.

– Что бы вы не решили, я вас поддержу, – подытоживает мама, – но лучше, конечно, если вы взвесите всё.

Я обнимаю маму. А она впервые обнимает Марго.

– Ничего, – говорит она, – прорвёмся.

– Спасибо вам, – отвечает Марго.

2.

17:13. 2 апреля, вторник.

+5 с. Пасмурно.

Движение на дорогах затруднено.

Счётчик идёт – у нас есть где-то 5 недель, чтобы принять решение. Пока не стало слишком поздно.

Ну, где же она? Вроде бы в пять должна была освободиться. Она задерживается. Что-то случилось? Ей могло стать плохо?

Нет, скорее, она просто задерживается.

Начинаю новый круг по Чистопрудному бульвару. Я бы сел на скамейку, но ещё слишком холодно. Вот и приходится ходить туда-сюда. Как будто я патрулирую улицу.

– Алло? – ускоряю шаг в обратную сторону.

– Я закончила.

– Сейчас подойду.

Мы встречаемся в начале бульвара, около памятника Грибоедова. Здесь лучше, чем около метро, нет этих вездесущих палаток с едой, дисками, салонами связи. Хотя бы можно нормально поговорить.

– Скамейки холодные, да? – спрашивает Марго.

Киваю.

Мы встаём около одного из фонарей. Она достаёт пачку красных «Marlboro», вытаскивает зубами сигарету. Уже хочет закурить, но вдруг убирает её обратно в пачку, опомнившись.

– Ну, как всё прошло?

– Нормально, – Марго складывает руки на груди, – мы всё обсудили. Она мне даже дала несколько упражнений. Мы определяли мою иерархию ценностей, чтобы мне легче было принять решение.

– И как?

– Ну, я не буду вдаваться в подробности, но заведение семьи у меня сейчас даже не в пятёрке. Здоровье и учёба, например, важнее. Первое место я тебе не скажу. Поэтому… ты сам что вообще думаешь? Ты так и хочешь аборт или у тебя изменилась точка зрения?

– Тебе правда важно моё мнение?

– Ну да, конечно.

– В целом, я больше склоняюсь к аборту.

– Ну, вот и я тоже.

Обнимаю её крепко. Уткнувшись в плечо, она начинает часто дышать, готовая заплакать.

Запись к врачу только в пятницу. А пока надо жить обычной жизнью.

Елена Михайловна разрешила нам с Марго сидеть вместе, за третьей партой в центре. Ещё бы она запрещала – последняя четверть выпускного класса. Алиса теперь с Владом, естественно. А Алекс даже немного на меня обиделся, на то, что он опять один.

– Народ, может, соберёмся сегодня у меня? – спрашивает Влад на кофейных сплетнях, – посидим, поболтаем. Почему бы нет?

Марго весь день бледная, как мука.

– Я, пожалуй, воздержусь.

– Тебе нельзя теперь проводить время с друзьями или что?

– Я плохо себя чувствую, – огрызается Марго.

– А, извини. Ну ладно тогда. Ильич, ты туда же?

Киваю.

– Предатель.

– Тебе необязательно всё время быть со мной, – говорит Марго, когда мы уже идём домой.

– Я на них уже достаточно насмотрелся, пока тебя не было. Так что не начинай.

Она улыбается.

– Как ты себя чувствуешь?

– После того, как проблевалась, стало легче. А так мутит ужасно. И сил вообще нет.

– Может, полежишь? А я обед приготовлю.

– Ой, не надо про еду. Пожалуйста, не надо.

Приобнимаю её за плечи.

Мне приходится есть в одиночестве. Моей кулинарной фантазии хватило только на бутерброды с чаем. Марго спит в моей комнате. Чтобы не будить её, устраиваюсь с учебниками на кухне.

– Уроки делаешь? – Женя заходит на кухню, она тренируется ходить с одним костылём.

– Да, – не отрываю взгляд от задания.

– Английский?

– Ага.

– Слушай, а ты же хорошо знаешь язык?

– Ну да.

– Можешь помочь? Мне надо некоторые строчки из песен перевести.

– Хорошо, только давай потом.

Женя передвигается дальше по коридору, чтобы продолжать упражнение.

Зачем я выбрал столько предметов для сдачи ЕГЭ? Помимо русского и математики, у меня теперь и английский, и история, и общество, и литература, и биология… Да я в жизни не подготовлюсь ко всему сразу. Надо отказаться от чего-нибудь.

От чего? На психологию русский, математика и биология. На кинооператорство литература. На всякий менеджмент и экономику нужны история и общество. И что ты делать собрался?

Ладно. Сдам всё, а там по баллам посмотрим. Надо просто распределить правильно время. Это я умею. Ещё и творческий конкурс готовить для ВГИКа… Наверное, у Иры попрошу фотоаппарат. Но надо же ещё 30 работ сделать…

Может, ну его?

Но это хорошая профессия. И платят много.

Только если ты реально крутой специалист. И ещё жопа с поступлением, туда только самые-самые попадают. А ты даже не особо горишь этим. А вот в пед всегда поступить сможешь.

Ещё и ограничение ввели, что теперь только в 5 вузов по 3 направлениям.

Вздыхаю. Как же не вовремя этот аборт.

Марго выходит из комнаты, зевая.

– Поспала?

Кивает.

– Чем занимаешь?

– Уроки делаю.

– Уроки? Серьёзно?

– Да, и тебе тоже надо делать. У нас завтра контрольная по алгебре. И доклады по истории, по культуре во время эпохи застоя.

Она ставит чайник на плиту.

– Не буду я ничего делать.

– Как это не будешь?

– Я года три ничего не делала и в последнюю четверть начинать не собираюсь.

– Да это же элементарно. Погуглить и рассказать перед классом.

– Ещё и перед классом рассказывать? Не-е-е-е-е.

Да как она так может? Ей же всё равно надо сдавать всё, чтобы получить аттестат. Хм. Ну, ничего. Я заставлю тебя учиться, Марго. Раз уж ты встала на дорожку исправления, значит, теперь ещё и примерной ученицей будешь.

– Я думал, ты мне поможешь подготовиться к алгебре. У меня трудности со всеми этими интегралами и прочим.

– Да брось, там ничего сложного.

Смотрю на неё щенячьими глазами.

– Ладно-ладно, – Марго садится за стол вместе с чаем, – что там надо?

Вместе мы разбираем домашние упражнения. Я в общем и так бы решил, но с её объяснениями приятнее.

– Ну вот, мы вроде закончили. Раз пошла такая пьянка, может, перепишешь всё к себе в тетрадь? Всё равно мы уже сделали. Получишь пятёрку.

Марго закатывает глаза.

– Ладно. На халяву можно.

Усмехаюсь. На халяву. Ты сама всё сделала, главное было только сесть. Хотя я её понимаю – ей, наверное, скучно решать эти «не сложные» задачи. Тем более, изо дня в день. Но этим-то я и могу помочь.

За окном темнеет, мы всё же садимся за задание по истории.

Звонок на урок.

– Нет, – Марго садится за нашу парту, – сейчас эти гребанные доклады.

– Да ладно, ничего сложно же, – усмехаюсь, – просто выйти и рассказать.

Марго строит язвительную гримасу.

У меня получилось уговорить её сделать доклад. Мы выбрали архитектуру 80-х годов. Только почему-то это заняло очень много времени: Марго зависала на каждой странице в Википедии чуть ли не по полчаса, и получившийся текст получился совсем несвязным и непонятным. Я помог его отредактировать, сократить и получилось нормально.

– Подожди, а как я буду рассказывать? Мне что, нужно будет читать?

– Ну, если ты так не помнишь, то да, – говорю я шепотом.

– Тогда я не буду.

– Быков, вы готовы? – начинает Любовь Андреевна.

– Конечно, – Влад выходит к доске.

– Нет, я точно не буду, – Марго складывает руки на груди, – пусть двойку ставит, мне похрену. Я не буду читать перед всем классом.

– Почему?

– Саша, Марго, можно потише? Давайте уважать друг друга, – Любовь Андреевна делает нам замечание.

Нам так и не удаётся поговорить об этом.

И вот наступает очередь Марго.

– Кто у нас там следующий… – Любовь Андреевна смотрит в журнал, – Николаева… Марго, ты готова сегодня?

– Нет.

– Ну, в принципе, ожидаемо. Дальше у нас…

Блин, а я всё-таки надеялся, что она одумается. Но ничего.

Весь урок выношу Марго мозг, чтобы она подошла к учительнице после урока. Звенит звонок на перемену.

– Давай, подойди к ней.

– Да ты задолбал, Саш. Что это изменит? Она уже поставила оценку.

– Просто подойди и покажи.

Она злобно вздыхает. Но слушается меня. Мы вместе подходим к учительскому столу. Я специально встаю позади Марго, чтобы она никуда не убежала.

– Любовь Андреевна, – Марго вздыхает, – я сделала доклад, просто не хотела выступать с ним.

– Сделала? – Любовь Андреевна смотрит с удивлением.

– Вот.

Марго протягивает ей файл с распечатанным докладом. Любовь Андреевна смотрит его, быстро бегая глазами по всем семи страницам.

– А вы можете своими словами тезисно рассказать, о чём там?

– Про Олимпийские сооружения. Потому что в 80-ом году была Олимпиада, с неё началась застройка. Гостиницу «Космос», например, построили. А что касается города – то застройка была типовая, усовершенствованные «хрущёвки». Палеонтологический музей Орлова построили в это время. Ну, что ещё…

– Достаточно. А почему вы не выступили?

Марго пожимает плечами. Любовь Андреевна надевает очки и открывает журнал.

– Вам повезло, что я выставляю оценки не сразу. Поставлю 5, но это авансом. За старания.

У Марго распахиваются глаза – и от удивления, и от шока.

– Ну вот, – говорю я, когда мы выходим из класса, – приятно же получать не только двойки, правда?

– Ой, заткнись. Первый и последний раз такой фигнёй страдаю.

У Марго пятёрка по истории. Как будто из анекдота.

Но я-то вижу, что ей приятно.

09:40. 5 апреля, пятница.

+5 с. Малооблачно.

Движение на дорогах затруднено.

– Ну всё, я оплатила, – Зоя Юрьевна выходит из кабинета оплаты медицинских услуг, – спасибо, Саш, за участие.

Киваю. Моя мама дала десятку, чтобы компенсировать первый прием и сегодняшний. Но что-то мне подсказывает, что нам не хватит.

Марго сидит, погруженная в себя. Беру её за руку.

– Что у нас на руках? – Зоя Юрьевна достаёт папочку с документами, – УЗИ и мазок? Мало. Тебя наверняка отправят на кровь, на ЭКГ и прочее. Ты же понимаешь, что тебя положат в больницу?

– В больницу? – спрашиваю я.

– Да, а вы как думали? На несколько дней.

– Мам, ты как будто меня запугиваешь. Ты же больше всех была за прерывание.

Зоя Юрьевна переменяется в лице.

– Ой, извини, – она целует Марго в голову, – ты же знаешь, я тебя поддерживаю. Ты молодец. Вы оба молодцы.

На этот раз я не захожу в кабинет. Зоя Юрьевна сказала, что её одной будет достаточно. А я и рад. Мне неприятно слушать про всякие женские физиологические штучки.

Здесь мне нравится меньше, чем в предыдущей клинике. Там белые стены, тихо и спокойно. А тут мрачно и много бабулек. Около регистратуры очень грязно, потому что все приходят с улицы, и никто это толком не убирает. Лампы мигают. Стены болезненно зеленые. Зато больница – государственная.

Марго и Зоя Юрьевна выходят из кабинета. Вскакиваю с диванчика.

– Ну что?

– Как я и говорила – нас записали через неделю, – говорит мама Марго, – а до этого собирать анализы. Девушка неприятная такая, но видно, что специалист хороший.

– А в следующий раз – это уже в больницу?

– Нет, это только к ней.

Марго вздыхает. И я тоже.

– Ты как? – спрашиваю я, подавая ей куртку.

– Более-менее. Опять запугивать начали, что возможны проблемы и т.д. Но без заек и лужаек. Терпимо, в общем.

– Я с тобой, – целую её в щёку.

Фух! Чуть не опоздал. Лена предупреждала меня, что, если я опоздаю больше, чем на 5 минут, она будет штрафовать. А мне сейчас только деньги терять не хватало.

– Привет, – через губу говорит Дима.

Наверняка опять нихрена не сделал.

– Заготовки есть? – спрашиваю я.

– Извини, не было времени.

Ну да, ну да.

– А маркировки?

Он просто молча уходит.

Как он, сука, меня бесит.

– Саха! – Ленка врывается на кухню, – ролл «Цезарь», быстро. Там Сливки пришла.

Это постоянница, которая приходит каждую пятницу, заказывает очень горячий ролл, обезжиренный латте и отдельно стакан взбитых сливок. Странная дамочка.

– Ща!

Хлопаю холодильником.

11:11. 10 апреля, среда.

+7 с. Ясно.

Движение на дорогах свободно.

Счётчик идёт – осталось 4 недели.

Это много или мало? Как долго это будет ещё затягиваться? Конечно, если мы решили делать аборт, то никто нам не может запретить. Но вдруг они будут искусственно растягивать этот процесс? А потом скажут, что всё, поздно? Они же не могут так сделать? Это будет очень неэтично.

– Что? Сегодня то-о-о-олько мы одн-и? – пропевает Влад на манер Стрыкало.

Мы – это я, он и Алекс. Марго осталась у меня дома. Её вырвало утром, и она решила отлежаться. Алиса тоже почему-то не пришла, а Влад не признаётся. Ира же не тусуется с нами, когда нет девочек.

– Может, нам сегодня устроить мальчишник по такому поводу? – говорит Алекс, – соберёмся мужской компанией, посидим у тебя дома, Влад. Поболтаем, побухаем.

– Мальчишник? – Влад морщится, – это как-то по-гейски. Никто же из нас не женится.

– А что, нам обязательно женится, чтобы собраться, как друзья?

– Ну да, согласен. Я в общем-то не против.

– Я пас, – говорю.

– Ну не-е-ет, Ильич, – Влад трясёт меня за плечи, – только не говори, что ты бежишь домой из-за Марго. Ты совсем каблуком стал? Давай устроим мАльчИшнИк. Из-за этих экзаменов мы давно не собирались. И когда мы ещё так посидим? А?

Мне не помешало бы развеяться.

– Ладно. Если только недолго.

– О-о-ох!

Заваливаемся к Владу в квартиру. Естественно, его родителей ещё нет дома. Мы сразу устраиваемся на диване в большой комнате, перед телевизором, с бутылочкой виски. Как только я делаю глоток, сразу улетаю – в беззаботную осень, когда всё было просто и со вкусом. Можно было танцевать в пьяном угаре. Веселиться. Трахаться с Марго. И ни о чём не думать.

– Я так задолбался с этими экзаменами, – Влад плюхается на диван, вытянув ноги, – один репетитор, второй, третий. И эти сранные задачи, сочинения. Мне даже уже снятся кошмары, как я сижу и пишу в этих долбанных тетрадках.

– Ты так пар-ришься из-за экзаменов?

– Да, конечно! Отец мне обещал машину собственную, если я поступлю. Хотя бы на платное.

– А куда ты?

– Я хочу в РАНХиГС, посмотрю по баллам – либо экономика, либо менеджмент. Что-нибудь типа управление человеческими ресурсами. Куда возьмут, туда и пойду.

– Звучит ужасно скучно, – Ал откидывает голову на спинку.

– Ну да, ну да, твоё вот это вот гораздо веселее… подожди, а куда ты?

– Да никуда. Не хочу поступать в этом году.

– А как же армия? – спрашиваю я.

– Да пусть попробуют поймать. Я что-нибудь пр-ридумаю.

Вижу, что Владу, как и мне, хочется спросить – а так можно было? Просто никуда не поступать?

– Понятно. Будешь год баловаться музыкой, тусить с девчонками и всякое такое? Похвально.

– Да. Таков мой замысел.

– Ильич, ну, а ты что?

– Не знаю. Я ещё не выбрал. Плюс я обосрался с творческим конкурсом для ВГИКа. Мне надо было сделать 30 снимков всяких разных. Я тянул до последнего. И так ничего и не придумал.

– Значит, не так сильно ты и хотел этого, – Влад хлопает меня по плечу, – нахрен этот ВГИК. Не нужен он тебе. Выбери что-нибудь не такое проблемное.

– Например?

– Например… ну, это… ой, да иди нахрен. Сам думай. Иди на какую-нибудь всратую экономику, как я.

– Скорее всего, так и сделаю.

– Можно ещё на маркетинг, на рекламу. Много же чего есть.

Киваю.

Сказать им или нет? Что Марго беременна. Мы не обсуждали этот вопрос, но вроде само собой разумеющееся, что это наша тайна. Или нет? Нет, ладно. Не буду. Может, как-то завести эту тему?

– Кхм-кхм, – прокашливаюсь я, – я тут недавно узнал, что одна моя знакомая сделала аборт. Прикиньте? Она нашего возраста.

– Ну, и правильно сделала, – говорит Влад, – а что хорошего в том, чтобы становиться матерью в 16-17 лет?

– А я против абортов, – заявляет Алекс в ответ, – аборт – это убийство. Это грех.

– Трахаться до свадьбы – это тоже грех.

– Но не такой, как убийство. И вообще, я не верю, что Бог это запрещает. А вот то, что ты убиваешь его создание – это точно плохо.

– Ну, не знаю, не факт, что оно живое.

– Как это не факт? Там же сердце бьётся и всё вот это вот.

– Да я не об этом. Можно ли это жизнью считать. Мы комаров убиваем и ничего. У них там тоже что-то вроде сердца есть. Так что если Бог прощает убийство комаров, то и это должен простить.

Зачем я завёл эту тему? Я забыл, что они верующие. И оба тупые. Они вообще не думают о последствиях, когда оставляешь или не оставляешь ребёнка. Их только комары волнуют. Когда ты реально сталкиваешься с такой проблемой, ты уже не думаешь об этике. Только выбираешь меньшее из двух зол.

Дискуссия быстро заканчивается, когда Влад встаёт и выходит из комнаты – наверное, в туалет. Алекс провожает его глазами, затем подсаживается ко мне ближе.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – говорит он внезапно шёпотом. От него сильно пахнет алкоголем.

– Что?

Он смотрит на дверь, затем снова на меня.

– Когда мы праздновали др Иры, я познакомился с одним геем…

– М-м-м!

– И теперь мы типа встречаемся.

– Вау. Понятно.

– Ты не очень удивлён?

– Ну, честно говоря, да.

– Фух! Это такое облегчение. Я очень боялся, как вы с Владом воспримите. Девчонкам я уже сказал, а вот Владу… не знаю, как он отр-реагирует, он же гомофоб. Я бы и тебе не сказал, но ты, вроде, нормально относишься.

– Да у меня своих проблем хватает, чтобы ещё думать об этом, – усмехаюсь, хлопаю его по плечу, – как его зовут? Ну и что, вы прям встречаетесь-встречаетесь?

– Его зовут Денис, то есть Дэн. Дэнчик, хах. Ну… – Алекс заминается, – ничего серьёзного. Я сейчас не хочу отношений. Так что у нас просто страсть и потрахушки. Фильмы смотрим. Но ты не подумай, мне всё равно нравятся девчонки. Я просто… всеяден.

Немного подёргиваюсь. Я правда не гомофоб, но мне такие обсуждения не очень. Не хочу представлять, кто из них подставлял жопу или что вообще было.

Влад возвращается в комнату.

– Чего вы тут, как голубки, расселись? Давайте сыгранём во что-нибудь.

Смотрю на часы. Уже полшестого. Я не собирался сильно задерживаться. Остаться или ещё посидеть немного? Ой, в смысле пойти домой.

Да брось. Если ты ещё часик посидишь, ничего страшного не случится.

Меня же Марго ждёт.

Ты так и так уже задерживаешься. Она всё равно будет злиться. А так ты хотя бы в плойку поиграешь.

И то верно.

Вздыхаю. Ладно, но только не больше часа.

– Ну, и где ты был?

На часах почти девять часов. Марго сидит на кровати, выпрямив спину и сложив ногу на ногу. Она как будто весь вечер готовилась, выбирая самую злую позу.

– Мы к Владу зашли после школы.

– Мы?

– Я и Алекс. У нас был мальчишник.

– Ах, вот так вот, – Марго встаёт и подходит ко мне, – ты ничего сказать… подожди, вы что, пили?

– С чего ты взяла? – начинаю интенсивнее жевать мятную жвачку.

– Да я по глазам вижу, что ты пил! Я что, тебя не знаю?

– Ну да! Ну да! Мы выпили немного. Мне что, теперь выпить нельзя? – раздеваюсь, отходя от неё.

Марго ходит за мной по пятам.

– Ты думаешь, мне не хочется выпить? Особенно сейчас? Да я задолбалась нахрен жить эту жизнь! Меня тошнит от всего, блин, на свете! А ты думаешь, что мне нормально будет спать и нюхать твой перегар!

Об этом я не подумал.

– Я уже молчу, что мы договаривались, что ты меня поддержишь. А ты пьёшь за моей спиной. Что ещё ты делаешь? Может…

– Ой, не надо только передёргивать. Извини. Ты права. Я всё сказал? Довольна?

– Нет, блин, я недовольна! Ты вообще понимаешь, почему я злюсь на тебя?

– Потому что я выпил.

– Нет, блин! Потому что я весь день лежу на гребанной кровати, свернувшись в калачик, жду тебя, а ты прёшься бухать с пацанами и не берёшь трубку! Ты нужен мне сейчас, как ты это не понимаешь? А ты даже анализы со мной сходить сдать не можешь.

– Да что ты врёшь, а? Я ходил с тобой по всем врачам! А анализы… Ну, на анализах-то я зачем нужен? ЭКГ или кровь ты и без меня можешь сдать. Я же не могу всё время быть с тобой, как привязанный.

– А, вот так вот? Как привязанный? Значит, я тебя на привязи держу? Ну спасибо! Я-то думала, у нас серьёзные отношения, где мы вместе решаем наши проблемы.

– Да, это так! Но у меня же тоже есть жизнь помимо тебя. И у тебя тоже.

– Ага, но не сейчас, когда я беременна твоим, сука, ребёнком!

– Не ори ты так! – перехожу на шёпот, – вдруг Женя услышит?

– А Женя уже знает. Я ей сказала.

– ТЫ СКАЗАЛА ЖЕНЕ? Зачем?!

– Я совершенно одна в этой ситуации! Маме на меня насрать, с Милкой я так и не разговариваю, а ты бухаешь с Владом и Алексом, – она бьёт меня по плечу, едва справляясь со слезами, – что мне ещё делать? С кем говорить?

– Но не с моей же сестрой! У тебя есть Ира, Алиса…

– Женя не такая маленькая, как вы все думаете. Ей уже 15 лет!

– Ну, и что?

– Она меня поддержала, в отличие от тебя! – Марго бьёт меня ещё раз.

– Да хорош уже! Я же не груша!

– Спишь сегодня на полу.

– Да пожалуйста.

Выхожу из комнаты.

На кухню заходит Женя, сильно хромая. Она учится ходить, держась за стены и окружающую мебель.

– Что ты здесь сидишь? – спрашивает она.

– Ничего.

Смотрю на Жену. Марго в чём-то права. Она уже не тот ребёнок, каким была. У неё вполне себе зрелый вид. Сформировавшиеся тело девушки. Она даже ростом на голову выше Марго.

– Я слышала, как вы поссорились. Да все слышали, в общем.

Вздыхаю. Отпиваю из кружки чай.

– Где ты был?

– Ты тоже хочешь со мной поссориться?

– Нет, просто спрашиваю, – она медленно садится за стол, подволакивая ногу, – я всё знаю.

– Я знаю, что ты знаешь.

Разговор заходит в тупик.

– Если хочешь знать моё мнение, – начинает Женя, – лучше так, чем ребёнок, который никому не нужен.

Из позы полулёжа сажусь нормально.

– От этого не легче.

– Поверь, Марго тоже сейчас тяжело. Она сегодня весь день плакала у меня на коленях.

– Серьёзно?

Женя кивает. Не знаю, что на неё нашло. Наверное, гормоны. Вздыхаю.

– Ладно, я понял.

Захожу в комнату.

Марго лежит на кровати, поджав ноги. Залипает в телевизор.

– Прости, пожалуйста, – сажусь на край, – мне просто нужно было немного отвлечься от этого всего.

Беру её за руку. Целую костяшки.

– Да, я облажался. Но завтра вместе сходим забрать результаты анализов. И в пятницу вместе пойдём к врачу. Я буду рядом. Я и сейчас рядом.

Марго садится и утыкается мне в плечо.

– Я устала.

Целую её, крепко обнимая.

– Потерпи. Осталось совсем немного.

Смотрю в окно. Уже теплые лучи солнца падают на сухой асфальт. В зимней куртке жарко, сегодня пришлось надеть демисезонное пальто. Очередной раз я бы мог смотреть на зелёные листья из школьного окна, а торчу здесь, в кабинете врача.

О, Александр, да вы поэт?

Ещё какой.

Женский голос отвлекает меня.

– Запись только на 19-ое, – говорит гинеколог.

– А пораньше никак? – спрашивает Марго.

– Нет, всё забито.

Марго вздыхает, дотрагивается до лба. Смотрит на меня. Я – на неё.

– Скажите, а если потом?

– Потом – это не скоро.

Почему она хочет потом? И так уже дотянули.

– Ладно, – Марго снова вздыхает, – давайте на вторник.

Гинеколог кивает, делает что-то в компьютере.

Мы выходим из больницы. Марго садится на ближайшую скамейку.

– Она холодная, – только говорю я.

– Да мне плевать.

Она тяжело дышит – то ли от злости, то ли от слёз.

– Ты в порядке?

– Нихрена я не в порядке. Ты не понял? Запись только на вторник. А у нас билеты на субботу вечер.

– Олимпиада уже на той неделе?

– Да! И я пропущу её.

Сажусь рядом с ней.

– Почему я вообще стою перед таким дебильным выбором?..

– А что ты сразу не сказала?

– А как ты себе это представляешь? Я не собиралась беременной ехать на олимпиаду. Как это вообще? Ты забываешь про полёт, про то, какие там будут нагрузки… про всё. Я не уверена, что выдержу это так. Да ещё и беременной? Нет.

– И что? Только один выход?

Марго начинает плакать. Вздыхаю.

– Марго…

– Отстань от меня. Я не хочу разговаривать. Какая разница? Выбор уже сделан. Я делаю аборт и всё.

– Нет, ещё не поздно! Мы можем вернуться, снова записаться к врачу и перенести запись. Ты не будешь пропускать олимпиаду. Ты делаешь аборт, чтобы ребёнок не портил нам жизнь. Значит, он и сейчас он этого не сделает. Если надо будет – я заплачу за прием, у меня есть с собой деньги.

– Ну, а как же…

– Да, придётся ехать беременной. Ну, и что? Ты же беременная, а не больная. С тобой всё в порядке.

– Меня мутит, меня может вырвать…

– Разве это может тебя остановить? Речь идёт о твоём будущем. О нашем. Марго, давай по-честному, – чувствую, что я весь горячий, – ты была хрен знает кем. Ты водилась с какими-то ушлёпками, бухала и постоянно дула. Ты едва окончила 9 классов. Сейчас же ты единственная из всей школы, кто прошёл в заключительный этап всероссийской олимпиады. Тем более, по физике. Ты можешь поступить без экзаменов. И всего этого ты добилась сама. Сама! Раз ты справилась с этим, справишься и со всем остальным.

Она вытирает слёзы.

– Это было очень грубо, но мысль я поняла.

– Извини.

– Пойдём, – Марго встаёт со скамейки, – перезапишемся.

Уже хочу её поправить, но в этот раз она сказала правильно. К моему удивлению. Улыбаюсь.

– Ближайшая запись только… 29 апреля, – говорит гинеколог. Ей вообще всё равно, что мы вернулись. Даже не удивилась.

– Это же твоё… – начинает Марго.

– Мой.

– Да.

– Ничего страшного. Записываемся.

Ну, значит, отметим моё 18-летие потом. Аборт будет лучшим подарком на моё совершеннолетие.

А ты не боишься, что за неделю она передумает? Чем дальше, тем сложнее ей будет решиться.

Нет, я уверен, что она не будет глупить.

А счётчик-то идёт. Останется 3 недели.

Передёргиваюсь. Чувствую на спине холодный пот.

Ложусь в холодную постель. Проводив Марго на самолёт, только сейчас осознаю, что теперь ещё неделю жить без её тепла.

Хотя бы отдохну от всей этой истории.

Если вдруг что-то пойдёт не так, уже к декабрю я могу стать отцом. А какой из меня отец? Это сущий кошмар. Я даже толком не знаю, как варить кашу. А младенцы едят кашу? Я даже этого не знаю.

Почему я такой? Я не могу даже банально определиться, куда поступать. А тут надо решать судьбу человека. Откуда мне знать, что мы сделали правильный выбор?

Вздыхаю. Поворачиваюсь на другой бок. Закрываю глаза.

Мы с Марго гуляем по Нескучному саду. Идём по дорожке мимо пруда. И тут Марго поворачивается ко мне и говорит:

– Хочешь фокус покажу?

Киваю.

Она подходит к пруду.Касается воды. И оборачивается уткой. Я не разбираюсь в видах утки, поэтому не знаю, как эта называется. Просто коричневая, с зелёной головой. Дикая. Затем она откладывает яйцо. Оно падает на траву, перекатывается к моим ногам. Скорлупа трескается, яйцо разламывается на части. Из него внезапно выпрыгивает Марго, встаёт в позу и выкрикивает:

– Та-да-дам!

Все в парке аплодируют. И я тоже.

Оу, детка, детка, это дикий мир,

Тяжело справляться всегда с улыбкой,

Оу, детка, детка, это дикий мир,

Я всегда буду помнить тебя маленькой девочкой.

Детка, я люблю тебя…⁸⁷

Эпизод восемнадцатый. Зачем?

1.

-Алло? – спрашиваю я.

–Привет, – отвечает Марго, – меня нормально слышно?

–Да, нормально. Ну, как вы там? Как полёт? Как устроились?

–Лучше, чем я думала. У меня на взлёте случилась мини паническая атака, но я справилась с помощью дыхательной гимнастики. Весь полёт спала. Мы расположились в гостинице недалеко от места проведения олимпиады, буквально на соседней улице. Мне нехорошо. Мутит, как обычно. Номер уютный. Не волнуйся, у нас всё хорошо.

–Что будет завтра?

–Открытие и всякая торжественная фигня. Мне всё время кажется, что я тут лишняя. Ребята по несколько лет участвуют, готовятся. А я даже не рассчитывала, что под конец окажусь во Владивостоке.

–Тем не менее, ты тут. И ты точно не тупее этих ребят. Наоборот. Ты невероятно умная, раз смогла выиграть все этапы с первого раза.

–Ну, вот именно. Я не знаю, чего ждать. Вдруг там будет что-то, с чем я не справлюсь.

–Если ты не справишься, то кто тогда сможет?

–Ты чересчур меня оцениваешь. У моего интеллекта есть свои пределы.

–Ну, ты сама говорила, что у тебя калькулятор в голове.

Марго смеётся. Должно быть, она уже и забыла об этом. А я помню! Я всё помню!

– Кстати, Женя просила передать тебе, что будет болеть за тебя.

– О, спасибо. Это очень мило.

– Я тоже за тебя болею.

– Я знаю, дорогой, – она издаёт целующий звук.

Улыбаюсь.

– Слушай, раз уж мы общаемся вот так, по телефону… можем, попробуем кое-что?

– Ты предлагаешь мне секс по телефону? Ты что, дурак? У меня мама за стенкой. И как ты себе это представляешь? Я снимаю трусы и всё такое?

– Я пошутил.

– Ну да, ну да.

– Слушай, а который там сейчас час?

– Сейчас… – Марго делает паузу, – шесть вечера.

– Нихрена себе! А у нас всего лишь одиннадцать утра.

– Да я сама в шоке. По московскому времени мы пролетели в восемь утра, а по их – в три часа дня, если округлять. Я вообще не знаю, как теперь жить с таким скачком времени. Как мне таблетки принимать и вообще. Я только недавно проснулась, а уже обратно спать ложиться.

– Жесть. Слушай, во сколько мне тогда тебе звонить по будням?

– Так… После школы, часа в два-три максимум. У меня будет десять вечера, я уже буду вырубаться.

– Блин, шестой урок заканчивается только в два. Ну, ладно. Я буду стараться доходить до дома быстрее.

– Хорошо. Чем сегодня займёшься?

– Ничем интересным. Мне надо сделать домашку, подготовиться к завтрашнему тренировочному ЕГЭ по русскому.

– Ой, как хорошо, что меня там нет.

– Даже если выиграешь, тебе всё равно надо будет сдавать русский.

– Да я знаю, знаю, – Марго вздыхает, – ну что? Давай, не буду отвлекать.

– Ты меня никогда не отвлекаешь.

– Хах, но нам надо заниматься своими делами. И тебе, и мне. Мы скоро обедать… вернее, ужинать пойдем. Да и роуминг, не забывай.

– Я понимаю. Давай тогда. Но будем на связи.

– Конечно.

– Я тебе ещё напишу смс перед твоим сном.

– Хорошо. Пока.

– Пока.

Вешаю трубку.

– Алло?

– Привет, – отвечает Марго, зевая, – рада тебя слышать.

Она произносит это с улыбкой.

– Как прошёл твой день? – тоже улыбаюсь.

– Неплохо. Сначала было уныло и скучно. Ну, ты сам понимаешь, как проходят эти мероприятия. Мне пришлось с собой школьную форму взять, чтобы соответствовать пафосу. Потом нас отпустили. Мы с мамой немного погуляли по городу. Я попробовала… как это называется… на букву «Б» как-то. Короче, пирожок такой, с капустой и со специями. Довольно вкусно.

– Не знаю такой.

– Ну, погуглишь потом. Что тут во Владивостоке едят. Меня ещё удивляет – все на меня смотрят постоянно, продавцы часто говорят: «О, москвичи». Как они, сука, понимают? Так бесит.

– Говорят, у нас какой-то говор особенный. Мы акаем и растягиваем слова.

– Но они понимают ещё до того, как я заговариваю.

– Тогда не знаю.

– Ты сейчас где?

– Я только домой пришёл – сразу тебе позвонил. День прошёл ну так… ничего особенного. Тренировочную написал. Мне кажется, что должно быть больше 90 баллов. Сегодня за выпускные альбомы деньги собирали. Я отдал и за твой, и за мой.

– Я тебе отдам.

– Зачем? Это же из наших. Я зарабатываю специально для таких трат.

– Хорошо, – она явно смутилась, – мне как-то неудобно.

– Ну, привыкай.

Марго снова зевает.

– Давай закругляться. А то я со вчерашнего дня вообще никакая. А завтра рано вставать…

– Как ты себя чувствуешь? Ну… в этом смысле?

– В смысле, как беременная? Трудно сказать. Меня и в прошлый раз крутило после полётов. Поэтому я не знаю, что с чем связанно. Но в целом – нормально. Жить можно.

– Хорошо. А то я переживаю, как ты там.

Она вздыхает.

– Почти 9 неделя, – Марго начинает шептать, – ты бы видел мой живот, он уже начал округляться. Мне приходится носить мешковатую одежду, твою толстовку. У меня дурацкое ощущение, что моё тело живёт само по себе. И что оно не принадлежит мне. Побыстрее бы это закончилось.

– Понимаю. Старайся думать об олимпиаде, а не об этом.

– Угу.

– Я с тобой.

– Я тоже. Созвонимся завтра.

– Спокойных снов.

– Спокойных. Целую и обнимаю.

– И я тебя, – отвечаю.

Марго вешает трубку.

– Алло?

Марго берёт трубку не сразу.

– Привет.

– Ты не спишь ещё?

– Нет, я ждала твоего звонка.

– Извини, задержался немного в школе. Эта разница во времени меня убивает. Я понимаю, что ты не можешь ложиться позже. Но я едва успеваю. Сейчас сижу на качелях во дворе, недалеко от школы.

– Ты не простудишься? Сидеть на улице.

– Мне не холодно.

– Ну смотри.

– Слушай, я тебе сейчас такое расскажу! Ты же знала, что Алекс сейчас встречается с каким-то парнем?

– Ну, да. Он мне говорил. А что?

– Он рассказал Владу.

– Да ладно? Как?

– Да там такая ситуация тупая произошла. Мы сидели на перемене, у нас были кофейные сплетни, как обычно. Зашла каким-то боком речь про геев. Ну, Влад, как всегда, такой: «Я не гомофоб, я вообще не против гомоссеков, пусть делают, что хотят, но где-нибудь у себя на острове». Ира с ним сцепилась, потом такая, мол, «ты бы и меня сослал на остров?». Влад её говорит: «Да не, тебя бы не стал, ты же девушка, это другое». И тут Алекс, – он, видимо, на свой счёт принял, – говорит: «А меня бы сослал?». И они смотрят друг на друга. Влад вроде и врубился, но не хочет в это верить. И Алекс такой: «Да, я щас с парнем встречаюсь». И всё. Влада разорвало. Нет, он не кричал, ничего. Он просто сидел. И у него на лице одновременно и такая злость, и такая грусть. Он же понял, что мы все знаем. Короче, похоже, его ударило, что Алекс, такой хороший друг, сказал ему в последнюю очередь.

– И что? Они прям поругались?

– Да не, Влад встал и ушёл. И не говорил до конца дня. Но они попрощались, руки пожали. Всё хорошо.

– А, ну понятно. Влад теперь отходить ещё будет неделю.

– Хах, это точно. Ну, а у тебя как дела?

– Да капец. Сегодня первые задания были. В принципе, ничего сложного. Но я что-то вся взмокла, пока решала эту гребанную экспериментальную задачу. Я даже попросить подойти, прочитать мне её вслух, чтобы… ну чтобы. Живот ещё схватило. Но в итоге я собралась и там быстро дело пошло. Нужно было из скрепок собрать установку…

Марго в деталях что-то описывает, но я вообще ничего не понимаю. Только угукаю.

– Ой, извини, я увлеклась.

– Ничего-ничего. Ты так увлеченно говоришь, что тебя очень приятно слушать.

– Ты всё время такой нежный, я удивляюсь.

– Я просто очень скучаю.

– Я тоже очень скучаю.

– Как там у вас погода, кстати?

– Сегодня дождь был. Но в целом, здесь холоднее, чем в Москве. Мне так кажется, по крайней мере.

– У нас уже +16.

– О нет, тут только +7. Но здесь даже сейчас красиво. Я бы хотела, чтобы ты посмотрел на это. По улице идёшь – и обязательно увидишь где-то либо горы, либо кусочек моря. Это потрясающе. А так очень скромный советский город. Мама ещё погулять ходила к Золотому мосту, но я уже не пошла, слишком устала.

– Я рад, что тебе там нравится.

– Жалко, что времени не так много. Кстати, о времени, – Марго вздыхает, – мне пора ложиться.

– Хорошо. Спокойных снов.

– А тебе хорошего вечера.

– Целую.

Вздыхаю. Вешаю трубку.

– Алло?

– Привет, – отвечаю я.

– Ты сейчас занят? – спрашивает Марго, – я просто спать уже хотела, а ты всё не звонишь, не звонишь.

– Всё нормально.

– Точно? По голосу как будто не очень. Ты сейчас где?

– Иду домой, недалеко от трамвайной остановки.

– Саш? Точно ничего не случилось? Ты как-то странно разговариваешь.

– Обещаешь, что не будешь волноваться?

Пауза.

– Вот с таких фраз начинается что-то плохое.

– Да ничего особо плохого, – захожу в свой двор, иду к ближайшей скамейке, – просто ситуация неприятная одна возникла. У нас была физ-ра. Мы играли в футбол. Влад сцепился с дружками Орловой, Каганом и Карповым, – ну так, какой-то игровой момент. И что-то пошло не так, они прям жёстко сцепились. Я, естественно, ввязался в это дело… короче, мы отошли с площадки, поглубже в деревья. Там уже на личности перешли. Они откуда-то знают, что Влад встречался с Алисой до разрыва с Орловой. Ну и… мы все подрались.

– О-о-о-о-о-ох, серьёзно? Ты не пострадал?

– Ну, из меня сделали отбивную, но на этот раз голова не пострадала. Им тоже нормально досталось. Нас запалили, так что маму в школу вызвали. Завтра она пойдёт.

– Капец. Саш, ну вот зачем ты полез?

– Ну, сама понимаешь, двое на одного, тем более, Влад мой друг… я не мог стоять в стороне, как Ал.

– Он вам не помог?

– Он позвал Ольгу Николаевну. Так что… не знаю, помощь это или нет.

– Ну, он хотя бы остановил это, как умеет.

– Так на этом всё не закончилось.

– В смысле?

– Ну, нет, драка-то кончилась. Я имею в виду, что это ещё не конец истории. Вот буквально сейчас, мы выходили из школы, все вместе. Влад спросил Алису, как так получилось, что дружки Орловой в курсе всей их ситуации. Алиса призналась, что это она поговорила с Орловой, и оказалось, что это и стало причиной, почему та рассталась с Владом. Ну и понеслось. Влад послал её нахрен. Алиса на него тоже накричала. Походу, они расстались.

– Почему я даже не удивлена?

– Я не понимаю, зачем Алиса это сделала.

– Ну, как по мне, всё понятно. Она собственница. Она не хотела делить Влада с Орловой. Ну и вообще, ты сам прекрасно понимаешь, что это было не нормально, что он мутил с ними обеими.

– Да, но я просто не ожидал, что именно Алиса всё это закончит.

– Ты знаешь, я вообще думаю, что она уже искала повод расстаться. Она мне сказала недавно, что отношения с Владом её очень разочаровали. Там был неприятный инцидент… не знаю, говорить или нет, это её секрет.

– Я не скажу никому.

– Ну, ладно. Она поделилась со мной, что у них случился анальный секс. При этом она как бы позволила этому случиться, но не хотела.

– А-а-а-а… я знал, что у них было. Мне Влад сказал. Только он был доволен.

– Ну вот. Так что, в общем-то, всё к этому и шло. Ну, ладно, хватит о них. Ты точно не сильно пострадал?

– Точно. Могу тебе фото выслать.

– О, давай. Я только рада буду.

– Тогда сейчас домой приду и скину.

– Хорошо.

– А как у тебя дела?

– Ничего такого веселого, как у вас. Снова задачи. Снова решала.

– Как чувствуешь, как успехи?

– Я думаю, что всё отлично. Пока что. Впереди ещё пару дней.

Улыбаюсь.

– Ладно, давай. До связи.

– До связи, – говорит Марго, – целую тебя.

– И я тебя.

Вешаю трубку.

– Алло?

– Алло, привет, – отвечает она, – ну как, всё в порядке?

– Слушай, я ещё в школе, мы с мамой только ждём Михалыча. Так что сегодня не получится поговорить, я поздно освобожусь.

– Жалко.

– Да. Как у тебя дела? Всё нормально?

– В целом, да. Завтра тогда всё расскажешь?

– Ага. Не переживай, всё неплохо. Никаких разборок.

– Хорошо.

– Целую, пока.

Вешаю трубку.

-Алло, привет.

–Привет. Так что вчера было? – спрашивает Марго, – то фото, которое ты мне выслал, это же капец. У тебя на животе живого места нет.

–Сначала расскажи, как у тебя дела.

–У меня всё нормально. Закончился экспериментальный этап, завтра будет теоретический. Это будет легко.

Усмехаюсь.

–Хорошо.

–Так что? Я уже вся извелась.

–Ну я же просил, чтобы ты не волновалась. Реально, ерунда всё. Ну вызвали маму в школу. Разговаривали я, Михалыч и Ильичка. Я сразу объяснил, что защищал друга. И в общем-то ко мне претензий никаких нет. Так, типа, профилактика насилия в школе. А вот потом, кстати, было весело. Когда мы вышли от Ильички, Михалыч заговорила с моей мамой – знаешь, о чем? Нажаловалась, что я прогуливаю занятия в субботу из-за работы. И что я тебя содержу. Типа, ты вымогаешь у меня деньги, потому что я оплатил твой выпускной альбом.

–Что за бред?

–Моя мама тоже так сказала. Я, кстати, не стал терпеть. Я ей высказал, чтобы она лезла в нашу личную жизнь. Что это мои деньги, и я могу тратить их на тебя, свою девушку. Мама меня поддержала, сказала, что у нас всё серьезно. В итоге Михалыч попыхтела и ушла к себе в кабинет. Надеюсь, она хоть сбросила пару килограммов, пока бегала туда-сюда. Хоть чем-то этот сбор был бы полезен.

Марго смеётся.

–Ты такой милый.

–Я не милый, я умею постоять за себя.

–Я так соскучилась по тебе.

–Я тоже. Безумно.

–Как твоя мама вообще на всё это отреагировала?

–Да нормально. Сказала только, чтобы я разобрался с занятиями по субботам. Может, буду отрабатывать в другой день, на консультациях. Я всё равно ходить на них не смогу. Кстати, а как у тебя дела с твоей мамой? Вы ещё не убили друг друга?

Марго понижает голос до шёпота.

– Я ей, конечно, безумно благодарна, что она бросила всё и полетела со мной… но мы уже вешаемся друг от друга в таком тесном пространстве. Я ей ещё явно помешала. У неё там новые отношения наклюнулись, а пришлось уехать из-за меня. Я его видела. Это он отвозил нас на машине в аэропорт. Честно говоря, мне он не понравился. С бородой, в очках. Как будто шахматист. К тому же он тоже психолог.

– Ну, мне кажется, уже неплохо, что она живёт дальше.

– Да, конечно. Но это как-то… давай не будем об этом.

Она вздыхает.

–Саш, слушай, можешь пообещать мне кое-что?

–Что?

–Когда я вернусь, несмотря на все обстоятельства… давай хорошенько потрахаемся. А то я уже с ума схожу без секса.

–Даже несмотря на…?

–Да.

–Хорошо. Я обещаю, я сделаю всё возможно!

Мы смеёмся.

–Мы можем даже не предохраняться, – Марго усмехается, – бояться-то уже нечего.

–Да уж.

–Когда всё закончится, я начну пить оральные контрацептивы. И обдумаем варианты, типа… сдадим анализы, может, правда будем без презерватива. Я таким образом пытаюсь пересмотреть свой взгляд на предохранение.

–Марго, мы всё делали правильно. Просто один раз облажались. Мы уже почти год вместе, и раньше у нас даже поводов не было.

–Ну да, согласна. Я пока не поняла, какой мне урок надо вынести из этой ситуации – ведь я и так заморачивалась с контрацепцией. Куда ещё больше?

–Может, что это не так страшно? Забеременеть и сделать аборт?

–Да, в какой-то мере. Но это стремный урок. Потому что постоянно делать аборты – тоже не аллё.

– Никто и не говорит об обратном. Слушай, нам пора закругляться, мне пора на работу.

Марго вздыхает.

– Подожди, а как у тебя успехи?

Она усмехается.

– А я уж думала, что ты не спросишь. Четыре задачи из пяти решила правильно. В воскресенье узнаем, что там по результату. Но я думаю, у меня хорошие шансы.

– Хорошо. Будем держать кулачки.

– Ага. Целую.

– И я тебя.

Вешаю трубку.

– Алло?

– Привет! – Марго явно улыбается, – я так рада, что мы наконец-то созваниваемся не в десять вечера.

– Да, это точно, – тоже улыбаюсь, – у тебя хоть голос не такой сонный, как обычно. У меня сейчас перерыв, потом дальше буду работать.

– Хорошо. А у меня сегодня свободный день. Поэтому я буду отдыха-а-а-ать.

– Как ты себя чувствуешь? Прости, если забываю спрашивать.

– Ничего страшного. Я в порядке. Я уже привыкла ко всему этому, знаешь ли… я уже забыла, как это может быть иначе, когда меня не выворачивает утром наизнанку.

Вздыхаю. Повисает молчание. Колеблюсь, но всё же решаюсь сказать.

– Извини, что поднимаю эту тему сейчас… но мы точно делаем аборт?

– Почему ты спрашиваешь? – удивляется Марго, – ты передумал?

– Нет, просто иногда начинаю сомневаться. Поэтому и говорю с тобой.

– Почему ты сомневаешься?

– Иногда я думаю: зачем мы на это пошли? Я всё-таки хочу семью когда-нибудь, и у меня всякие глупые мысли возникают. Типа, как я гуляю с нашим ребёнком. Как держу его на руках. Кормлю его. В общем, глупости всякие.

– Мне кажется, ты просто мечтаешь. Но это не значит, что нам сейчас это надо.

– Возможно.

– Я тоже много думаю об этом. Особенно тяжело, потому что плод внутри меня. Как будто мне надо ногу или руку отрезать. Когда начинаю бояться и сдаваться, спрашиваю себя: а зачем тебе всё это? И как-то легче становится. Мы это уже всё обсуждали. Я не собираюсь передумывать обратно.

– Согласен. К тому же мы оба не хотим повторять судьбы наших родителей.

– Да, именно.

– Спасибо, что поговорила со мной об этом. А то мне даже обсудить не с кем.

– Пожалуйста, – она улыбается на том конце провода.

– Ты прилетишь уже завтра?

– Типа того. В ночь мы вылетаем. И я буду… что-то вроде в 2 часа ночи по московскому времени мы будем дома. Я тогда в понедельник дома отлежусь у себя на Бабушкинской. Ты либо приезжай, либо тогда только во вторник увидимся.

– Хорошо. Ты мне хоть позвонишь завтра?

– Нет, скорее всего. Времени не будет. Надо будет вещи собирать и тому подобное.

– Ну, хоть позвони, скажи о результатах.

– Ладно, – говорит Марго.

– Всё, давай. А то у меня скоро деньги кончатся.

– Давай.

– Спокойных снов. Я верю в тебя.

– Спасибо.

Вешаю трубку.

– Алло? Алло? Саш, ты можешь говорить?

– Да, могу. Ну что, ну что?

– Я ПОБЕДИЛА! Я ПОБЕДИЛА! Торжество разума, Саня!!!

– ДА-А-А-А-А-А-А!!! Я не сомневался.

– Скоро увидимся. Целую.

Она повесила трубку.

2.

После школы, не заходя домой, сразу бегу к метро. Через час оказываюсь на Бабушкинской.

Открываю дверь в квартиру своими ключами. Никто меня не встречает. Опускаю взгляд. Их обувь, – и Марго, и Зои Юрьевной, – тут. Улыбаюсь. Они приехали. Наверное, отдыхают.

Снимаю куртку и обувь. Выходные я провёл здесь, чтобы не кататься через всю Москву на работу. Вчера после смены убрался, купил Марго большой шар с гелием с надписью «Поздравляем!», а в комнату Зои Юрьевной поставил небольшой букет белых роз.

В коридоре стоит чемодан – видимо, они сразу пошли спать после перелёта. Разобрать его или нет? Хотя не стоит, там же вещи Зои Юрьевной тоже. Не хочу случайно наткнуться на её бельё. Прохожу на цыпочках в нашу комнату. Аккуратно открываю дверь.

Марго спит на диване. Наклоняюсь, целую её лицо. Она начинает улыбаться.

– Привет, – шепчу и глажу её волосы, – я приехал.

Она с закрытыми глазами протягивает мне руки, чтобы обнять.

– Как ты себя чувствуешь?

– Теперь лучше, – Марго зевает, повиснув у меня на шее, – спасибо, что навёл порядок. И за шарик с букетом. Мы оценили.

Улыбаюсь.

– Ты поспишь ещё? Или поесть хочешь? Или что?

– Нет, надо вставать. Мне и таблетки надо выпить. Ты голодный? Пойдём, я что-нибудь приготовлю.

Марго идёт на кухню, а я остаюсь в комнате, чтобы переодеться в домашнее. Затем иду за ней.

– Слушай, какие у нас планы? Сегодня ночуем здесь?

– Да, давай тут переночуем. Утром в школу. А потом к тебе, – Марго заглядывает в холодильник, – ты и продукты купил.

– Конечно.

– Спасибо, – она достаёт из морозилки фарш, – если ты не против, я не буду сильно с готовкой заморачиваться.

– Я понимаю, -присаживаюсь за стол, – нам надо придумать, как отметить. Может, завтра? После школы.

– Что ты предлагаешь?

– Что хочешь. Мы можем сходить в кафе, а можем остаться дома с сериалами и вкусняшками. Ты только скажи, я всё организую.

Марго подходит и обнимает меня за голову.

– Мне главное, чтобы ты был рядом, – целует в макушку. Она явно растрогана. А я только рад стараться.

Пока она беременна, я должен быть идеальным парнем. Идеальным во всём.

Утро. До дня Х чуть меньше недели.

Мы собираемся в школу.

– Я сегодня юбку одену, – говорит Марго, стоя у шкафа в блузке и трусах.

– Юбку? – подхожу к ней сзади, – во вторник? У-у-у-у…

Целую её в шею.

– Ты торопишься, – она усмехается и отходит от меня, – у нас ещё целый учебный день впереди.

– Ну, это как посмотреть, – закрываю дверь на замок.

– Ты мне так делаешь заманчивое предложение?

Киваю. Притягиваю Марго к себе. Когда начинаю расстёгивать пуговицы на блузке, она меня останавливает.

– Можно я не буду снимать верх?

– Почему?

– Я не хочу нас смущать.

– Смущать чем?

Марго вздыхает. Приподнимает блузку, показывая мне живот. Он совсем небольшой, но заметно округлился. Как будто она специально его надула и выпятила. Дотрагиваюсь до него пальцами.

– Меня это не смущает. Смотри, как тебе комфортно.

Она снимает блузку и переодевается в мою футболку. Мы заваливаемся на диван в поцелуе. Футболка мешается, да и вообще, не эстетично это – мне нравится смотреть на голое тело Марго. Даже сейчас. По привычке тянусь к тумбочке. Ха, стоп! Нам уже не надо.

Нависаю над Марго, располагаясь у неё промежности.

– Нет, стой, – она останавливает меня, сжав ноги и уперевшись рукой мне в грудь, – можно я сверху?

– Конечно, – целую её в шею.

Мы меняемся местами. Мне нравится смотреть, как она устраивается сверху. Это возбуждает ещё больше. Кладу руки ей на талию. Марго опускается на меня. Улыбаюсь от начинающегося удовольствия.

Стук в дверь. Мы замираем.

– Вас подвести до школы?

– Нет, мы не пойдём, – отвечает Марго, восседая на мне.

– Почему? – Зоя Юрьевна пытается открыть запертую дверь, – всё-всё, я поняла, ухожу. Прогульщики.

Хорошо, что я сделал замок.

– Я тебе обещал? Я своё слово сдержал, – улыбаюсь.

Марго смеется, лёжа у меня на плече.

– Да-а-а, – она целует мою грудь.

– Но нам всё равно надо вернуться ко мне домой. Мы сегодня с Владом идём в качалку.

– Ты ходишь в качалку с Владом?

– Ну да. Он сам предложил. Вдвоем интереснее.

– Вы теперь лучшие друзья?

– Ну, не то, чтобы… но близкие.

– Я рада, что вы нормально общаетесь, – Марго целует меня в нос, – я тебя обожаю, ты же знаешь?

– Я тебя тоже, безумно, – целую её в шею, снова заваливая на диван.

Сижу на остановке у трамвайных путей – наше обычное место встречи с Владом. Его пока нет. Сегодня надо сделать больше подходов на грудь. А я так устал. Весь день – сплошная кардио-тренировка. Улыбаюсь. Марго оценила, насколько я стал выносливее.

– Громыч? – говорит знакомый голос, – привет, чувак.

Поворачиваюсь. И не верю глазам. Это Макс.

– Э, привет.

Странно, что он не прошёл мимо. Мы уже давно не общаемся, и наша дружба, как мне казалось, закончилась.

– Как у тебя дела? – он подсаживается ко мне, – ты слышал последнюю новость?

– Какую?

– Артёма отчислили, и его в армию забрали.

Ожидаемо. Наверняка ничего не делал, только задротил в комп.

– Понятно.

– Я рад тебя видеть. В последний раз мы как-то резко поговорили…

Ничего не отвечаю. Он вроде никак не изменился. Но что-то меня стало в нём отталкивать. Эти дурацкие очки. Старомодные рубашки. Он выглядит, как задрот, который пытается казаться крутым задротом. Почему я раньше этого не замечал?

– Макс, что тебе надо? – не выдерживаю я.

– Просто увидел старого друга и захотел поздороваться.

Сдерживаю усмешку. Если сейчас придёт Влад, он съест его на завтрак, узнав, как Макс поступил со мной. Кинул. Променял на девушку. Потом игнорил больше полгода. А тут вдруг нарисовался, как ни в чём не бывало.

Макс вздыхает.

– Я расстался с той девушкой, если тебе интересно.

– Почему вдруг? – вот теперь не сдерживаю усмешку.

– Она не разделяла мои интересы. Говорила, что я слишком мало уделяю ей внимания. Прикинь? Вечно пилила меня, что я сижу за компом больше, чем встречаюсь с ней. Ну, я её и бросил. Надоело.

Он не только не изменился, но ещё и по-прежнему такой же ребёнок.

– А ты по-прежнему встречаешься с…

– с Марго. Да. У нас всё в порядке.

– Ясно. Рад за вас.

– Угу.

Пауза. Жду, когда он наконец-то поймёт всё и свалит.

– А ты трамвай ждёшь? – спрашивает он.

– Нет. Друга.

– А, я понял. Ладно, давай, Громыч. Не буду мешать.

Он протягивает мне руку на прощание. Я бы плюнул на неё. Но всё-таки протягиваю в ответ. Из жалости.

– Пока.

Макс уходит, а я остаюсь ждать Влада.

Возвращаюсь домой. Дверь мне открывает Марго.

– Всё в порядке? Чего ты такой злой? – с порога она спрашивает меня. Как будто у меня на лице всё написано.

– Ничего.

Бросаю сумку с формой на пол. Снимаю куртку, вешаю её на крючок. Разуваюсь.

– Вы неудачно сходили? Или что? – никак не успокоится она.

– Марго, – выдыхаю, сменяя тон на более нежный, – пожалуйста, дорогая, не приставай ко мне сейчас.

– Ну, извини, что я волнуюсь.

Вздыхаю.

– Я прождал Влада полчаса, а он так и не пришёл. И ничего не написал. В итоге я пошёл один.

– Серьёзно? А ты сам позвонил ему?

– Да, у него недоступно.

– Ну, может что-то случилось.

– У Влада? Он никогда так не делает. Он всегда предупреждает.

– Вот именно. Позвони ему позже, может, правда что-то произошло.

– Ладно, ты права.

Обнимаю её, прижимая к себе за талию. Она кладёт голову мне на грудь.

– Прости, что огрызался.

– Ничего, я понимаю.

Марго гладит мои волосы. Весь размокаю и остываю.

К вечеру пытаюсь дозвониться до Влада – он либо не отвечает, либо недоступен.

Какая муха его укусила?

07:43. 24 апреля, среда.

+6. Дождь.

Движение на дорогах затрудненно.

До дня Х осталось 4 дня, не считая сегодня.

– М-м-м-м, – Марго всё ещё лежит в кровати, – я сегодня не пойду в школу.

– Почему? Ты после Владивостока ещё ни разу не появлялась.

– Я знаю, – она заворачивается в одеяло, – мне плохо. У меня жар, и меня вот-вот вырвет.

Глажу её волосы.

– Хочешь, чтобы я с тобой остался?

– Нет, необязательно.

– Сегодня короткий день. И я на физру не пойду. Так что отдыхай, а я скоро буду.

– Хорошо, – она ловит мою руку и целует её, – я посплю, наверное.

Целую её в лоб.

Перемена. Мы сидим в кабинете химии. Влад заходит, опустив голову. Он припёрся только к третьему уроку. Подходит к нам с Алексом.

– Здорова, – протягивает руку.

Он опухший, как чёрт, лохматый. Как будто не спал всю ночь и бухал. И это посреди недели.

– Что с тобой? – спрашивает Алекс.

– Веселый был вечер, – он бросает портфель на своё место позади нас, – Ильич, можно тебя на минутку?

Киваю. Мы выходим из кабинета.

– Слушай, братан, – он говорит, не поднимая на меня заплывших глаз, – извини меня. Я обосрался. Я затусил с двумя девчонками и совершенно забыл про качалку. Ты вчера пошёл в итоге?

– Да.

– Красавчик. Как я могу загладить свою вину?

– Блин, Влад, да что с тобой происходит? За эту неделю ты расстался с Алисой, подрался, поссорился со всеми. А теперь бухаешь как не в себя и тусишь с какими-то непонятными девчонками. Даже качалку нашу просрал. Зачем тебе всё это, а?

– Ильич, я тоже задаюсь этим вопросом. У меня нет ответа.

– Возьми себя в руки, – толкаю его в плечо, – а лучше возьмись за голову. Нахрен мне твои извинения не нужны. Просто не веди себя, как гандон.

– Я тебя услышал.

Захожу обратно в кабинет.

– Ты вернулся! – Марго обнимает меня за шею, – ну наконец-то…

– А ты ещё говорила, что я чересчур нежный.

– Слушай, ну почему бы и нет? – она снимает с меня пальто, – как день прошёл?

– Я с Владом поговорил.

– И как?

– Что-то стрёмное с ним происходит. Он совершенно голову потерял. Я ему постарался мозги вправить, но не знаю, насколько это возымеет эффект.

– Я тоже попробую с ним поговорить.

– Михалыч спрашивала, когда ты в школу вернёшься.

– И что ты ответил?

– Что в ближайшее время.

Марго корчит гримасу отвращения.

– Тебе пора возвращаться. Ты сама знаешь.

– Да знаю, знаю.

Она вздыхает. Мы проходим на кухню.

– Слушай, я хотела тебя попросить кое-о-чем.

– Да?

– Ты можешь забрать мои вещи? А то у меня всё только теплое осталось.

– Ты имеешь в виду, из той квартиры? Где твой отец?

– Ну да… только, естественно, тебе не надо будет заходить. Я попробую попросить Милку, чтобы она пакет собрала.

– Ладно, хорошо. Я заберу.

– Спасибо, – Марго целует меня в щёку, – есть будешь? Я буквально только что потушила мясо.

Киваю.

После обеда мы с Марго запираемся в комнате и почти не выходим до самого утра.

Звонок на перемену.

Ильичка просит Марго задержаться. Естественно, остаюсь вместе с ней.

– Марго, я вас, конечно, поздравляю с вашим успешным участием в олимпиаде, – она вручает Марго тетрадь, – но вот это – очень плохо. Вы вообще понимаете, зачем вам нужен русский язык? Без него вы не получите аттестат. Без аттестата вас не возьмут в любой вуз. Даже без экзаменов.

– Да, я понимаю, – отвечает Марго негромко, – но…

– Да, ваша мама просветила меня насчёт вашей проблемы. Но от экзамена вам никуда не деться. Наймите репетитора, в конце концов. Идите.

Мы выходим из кабинета.

– Твоя мама рассказала Ильчике про больницу? – спрашиваю я осторожно, на случай если нас кто-то подслушает.

– Нет, она о другом. Это ещё в начале года было, после Хеллоуина.

– О чем же тогда?

– О моих проблемах с русским. Ты разве не знаешь?

– Не знаю что?

– Что у меня дислексия.

– Я даже не знаю, что это, а ты говоришь.

– Ну, это когда врожденные проблемы с письмом и чтением. Я думала, что ты давно понял.

– Нет, я знал. Но я не думал, что у тебя диагноз какой-то стоит.

– Ну, а чему ты тогда удивляешься? Да, у меня с детства эта проблема тянется. Из-за этого я и пошла в школу в 8 лет – в шесть-семь я не умела ни читать, ни писать, и меня невозможно было усадить. Отправили к логопеду. В начальной школе я читала медленнее всех. Половина класса смеялась надо мной, половина терпеливо вздыхала. Меня называли тупой, потому что я пошла в 8, а не как все, в 6-7. В итоге наша учительница разрешила мне не читать перед классом. С годами у меня с этим стало лучше, но у меня всё равно большие трудности с языками. Например, я вообще не могу читать написанное от руки.

Последний паззл встал на место.

– И что же теперь делать?

– Не знаю. Я не хочу пока что думать об этом. Ну, ты понимаешь. До понедельника.

– Ладно.

Может, я смогу как-то помочь? Надо подумать об этом.

Сегодня обществознание вместо истории – и это минутка патриотизма. Мы читаем электронную версию Конституции РФ. Так скучно, я еле-еле держусь от того, чтобы не заснуть. Зачем это надо? Как будто нас это как-то сильно касается. И так всё понятно. Право такое-то, право сякое-то. Я же не собираюсь учиться на юриста.

Зеваю.

«Президент Российской Федерации избирается сроком на шесть лет гражданами Российской Федерации на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании».

Стоп, что?

Шесть лет? Было же четыре года.

Ещё раз перечитываю.

Да. Шесть лет. С каких это пор?

– Ребят, а вы знали, что теперь президентский срок – 6 лет?

– Чего? – спрашивает Алекс, помешивая палочкой быстрый кофе, – а разве не 4?

– Да, четыре же было, – поддакивает Влад.

– Да вы что, серьёзно? – возмущается Ира, – это давно приняли! Вы что, не слышали? Уже все возмутиться успели, а до вас только дошло.

– Ну извиняйте, мы телевизор не смотрим, газет не читаем, как некоторые, – Влад делает глоток из стаканчика.

– Это что, Путин до… 2018 года? Это же до хрена, – спрашиваю я.

– Ха! Более того! Он может остаться на второй срок! – продолжает Ира, – Это до 2024. Вы понимаете, что это значит? Ещё 11 лет Путина.

– Да не-е-е! – Алекс усмехается, – я не думаю, что он останется. Зачем ему? Не до смерти же ему сидеть на тр-роне. Всё ещё двести раз поменяется.

– Ты просто ничего не понимаешь. И вот увидишь. Если ничего не случится, он будет сидеть до 24ого года. Вам уже будет…

– Почти по 30 лет, – помогает Марго.

– Вот именно. Скорее всего, вы уже окончите вузы, у вас могут быть дети, работа, а Путин будет править. И вас это устраивает?

Мы с Алексом пожимаем плечами, Марго воздерживается от комментариев – она совершенно не любит политику.

– А я не против, – говорит Влад, – когда я в 2002-м пошёл в школу, наша учительница рассказывала про России, про национальный флаг, про гербы страны и Москвы. И в том числе там была фотография Путина. И она сказала: это наш президент, Владимир Владимирович Путин. И с тех пор он мне нравится. Вся моя жизнь прошла при Путине. Если он захочет ещё на один срок, я не против.

Ира чуть не давится слюной от злости. Отпивает кофе из стаканчика. Только она готовится что-то сказать, как Марго встревает:

– Давайте сменим тему.

– И я даже знаю идеальный вар-риант, – говорит Алекс, – всех приглашаю в понедельник на наш концерт в «План Б».

– В понедельник? Это мой день рождения.

– Сер-рьёзно? Вот заодно и отметим.

Марго вздыхает.

– Алло? – мне отвечает Милка.

– Алло, привет, Мил. Можно я к вам сегодня зайду, заберу вещи Марго?

– Ну, зайди.

– Хорошо.

Вешаю трубку.

Провожаю Марго до дома, затем разворачиваюсь и направляюсь в соседний двор. На нашей аллее яблони уже начали зеленеть. В мае, если они зацветут, здесь будет особенно красиво. Надо будет обязательно погулять как-нибудь.

Подхожу к тому самому подъезду. Раньше, когда я стоял у этой железной двери, я переполнялся самыми разными чувствами – трепетом, любовью, желанием, иногда ревностью и даже ненавистью. А сейчас ничего. Только холод. И немного отвращения.

Поднимаюсь на шестой этаж.

Нажимаю на звонок. Дверь открывается только через пару минут.

– Вот, держи, – Милка протягивает мне два пакета. Ни здрасти, ни до свидания. Как будто я курьер.

Она захлопывает дверь.

Ну, и ладно. Я всё равно не хотел с ней разговаривать.

Когда вечером мы с Марго разбираем её вещи, находим в одном из пакетов конверт. В нём маленькая записка, написанная печатными буквами – явно, чтобы Марго могла прочитать сама: «Надеюсь, у тебя всё хорошо».

3.

21:54. 27 апреля, суббота.

+16. Пасмурно.

На дорогах свободно.

День Х наступит послезавтра.

Весь день ждал этого момента, когда приду домой и упаду лицом в подушку. Какая-то очень долгая и тяжелая смена. Ещё и пришлось задержаться, чтобы принять большую поставку.

Поворачиваю ключ в замке. Захожу в квартиру.

– Саш, это ты? – доносится голос Зои Юрьевны с кухни. Она моет посуду.

– Да.

Вешаю куртку на крючок. Захожу в нашу комнату.

Марго уже спит. Не включая свет, раздеваюсь.

– Привет, – шепчет она, когда я ложусь в постель.

– Я думал, ты спишь, – целую её в щёку.

– Я пыталась. Пока не получается.

– Что-то не так?

Она садится. Не-е-ет, только не долгие разговоры. Я уже готов отрубиться, чтобы завтра рано встать и снова идти на работу. Опять эта работа.

– Я очень нервничаю из-за предстоящего. Даже не так. Если честно, я в ужасе. Мне собирались сделать с помощью таблеток, а теперь, из-за такого срока, только вакуум.

– Марго, я уверен, что всё пройдёт хорошо. Тем более, тебе сделают под общим наркозом.

– А вдруг что-то пойдёт не так? И я проснусь посреди процедуры?

– Тебе никогда не делали общий наркоз?

– Нет.

Приподнимаюсь.

– Давай я расскажу тебе про свой опыт, – беру её за руку, – меня просто привезли в операционную. Сделали укол. Свет стал внезапно ярким, а в ушах зазвенело. И потом пустота. Через секунду я был уже в коридоре, меня везли в палату. Ничего страшного.

– А вдруг я истеку кровью? И умру?

– Не истечёшь, – вздыхаю, у меня совершенно нет сил на этот разговор, – Марго, я не врач. У меня нет аргументов, которые тебя успокоят. Я просто знаю, что всё пройдёт хорошо. Потому что это рядовая операция. Осложнения могут быть только после. Но, мне кажется, тебе это не грозит. В любом случае, надо доверять врачам. И тем более, Первоградская – очень хорошая больница.

Надеюсь, она мне поверит. Потому что я сам не уверен в своих словах. Я не знаю, что может произойти. В конце концов, она правда может стать бесплодной.

– Чего ты больше всего боишься?

– Больницы. Боли. И последствий.

– В больнице ты пробудешь всего один день. Мы тебя отвезём и заберём. Твоя мама приедет после операции. Я, может быть, тоже – как твоя мама скажет. Боль… ну, возможно, будет. Но ты сможешь попросить обезболивающе. Последствия? Это уже надо решать по мере поступления проблем. Может, ничего и не будет. А если будет, то незначительно. В любом случае, это всё решаемо.

– Спасибо, – она обнимает меня за шею, – спасибо.

– Давай лучше помечтаем, как отметим мой день рождения. Я хочу провести весь день с тобой. Допустим, это будет суббота.

Марго усмехается.

– Тебе понравится мой подарок. Ты будешь в шоке. Правда, так получится, что это и на твое др, и на нашу годовщину.

ГОДОВЩИНА. 4 МАЯ. НАМ БУДЕТ ГОД. А Я ЗАБЫЛ.

Как быстро летит время.

– Ты прям задираешь планку, – отвечаю, не подавая виду.

– Ты не представляешь, насколько, – Марго ехидно улыбается, – кстати, поздравь меня. Сегодня ровно месяц, как я не курю.

– Да ладно? Я так горжусь тобой, – поднимаюсь, чтобы поцеловать её, – тебе нормально? Не тянет?

– Уже нет. Но, когда сделают прерывание, я подумаю, начать снова или нет. Мне нравится сам процесс курения.

– Ладно.

– Но я больше склоняюсь, чтобы не начинать. Может, буду себе разрешать одну сигаретку в стрессовых ситуациях или наоборот, в очень весёлых. Но постоянно не хочу.

Улыбаюсь. Целую её снова.

Просыпаюсь рано утром. Но не открываю глаза.

Сегодня 29 апреля. День Х наступил.

Ах да, а ещё восемнадцать лет назад родился Александр Ильич Громов. Улыбаюсь, но быстро перестаю.

Надо собираться в больницу.

Открываю глаза.

На тумбочке никаких подарков от мамы, папы и сестры. Я уже взрослый мальчик. Живу в чужой квартире. Работаю. Провожаю свою девушку на аборт…

Дверь в комнату открывается.

– Ты уже проснулся? – Марго теряется, – а ну, закрой глаза.

Улыбаясь, слушаюсь её.

Слышу, как она заходит в комнату. Садится на кровать.

– С днём рождения, дорогой, – она целует меня в щёку.

Открываю глаза.

Завтрак в постель. Кофе, яичница с сосисками. Тост с сыром. Ка-а-айф.

– Ты нашёл подарок?

– Нет, – оборачиваюсь по сторонам, – а где он?

Марго достаёт из-под моей подушки конверт. О, в прошлый раз были билеты в кино. Наверное, в этот раз что-то похожее. Может, на концерт?

Открываю его. И правда, билеты. Стоп, что?

– Это прикол какой-то?

– Нет.

– Марго, откуда у тебя деньги? Это же… это же билеты в Питер.

– Да! Я же говорила, что ты будешь в шоке.

Не знаю, как реагировать. Мне очень приятно. Я давно хотел там побывать. А тут… Аж на целых три дня – 4, 5 и 6 мая. Это идеальный подарок. И на др, и на годовщину, и на майские праздники.

– Спасибо большое, – обнимаю её и целую.

– Ты растерялся?

– Есть немного. Откуда деньги-то?

– Ну, я решила умолчать, что за победу в олимпиаде дают 10 тысяч. Плюс, у меня были небольшие сбережения. И мама ещё сверху немного подкинет, чтобы не с голой жопой ехать.

Десять тысяч!!! Это же около 10 моих смен!!!

– Марго, это слишком роскошный подарок. Зачем ты так потратилась? Мы могли бы на эти деньги…

– Какой же ты зануда, – она целует меня в щёки, – ты рад? Рад. Остальное неважно. Мне на тебя ничего не жалко.

Мои 10 смен… даже больше…

Открываю дверь подъезда, пропуская Марго вперёд. Она стоит у порога.

– Мне так не хочется никуда ехать.

– Я знаю, – протягиваю ей руку, – но я поеду с тобой. Всё закончится так быстро, что ты даже заметить не успеешь.

Она кивает.

Проводив Марго до отделения гинекологии в Первой Градской больнице, мы с Зоей Юрьевной остаёмся одни.

– Ну что, давай подвезу тебя к метро?

Киваю.

– Зоя, спасибо вам за всё. За помощь, поддержку. Я постараюсь заработать и всё вам возместить.

Она начинает смеяться.

– Не стоит. Ты мне больше года выплачивать будешь со своей зарплатой. А так у нас с вами как раз 50 на 50 получилось.

– Почему больше года? Сколько стоит сама процедура?

– Чуть больше 15 тысяч.

Да что же в этом мире всё такое дорогое?!

После школы найду другую работу, нормальную.

– Я вам всё равно отдам. Когда-нибудь.

Она усмехается. Прям, как Марго.

– Хорошо. Попробуй.

Мы подъезжаем к ближайшему метро. Зоя Юрьевна останавливает машину на аварийке.

– Позвоните мне, когда будут новости, – говорю я напоследок.

– Хорошо, будь на связи.

Я не хочу идти в школу. Какая тут может быть школа, когда Марго в больнице? Поеду домой. Даже если мама дома – она меня поймёт. В конце концов, у меня день рожденья.

По дороге захожу в магазин и покупаю себе и Жене всякие вредности, чтобы устроить мини-вечеринку на двоих. Чипсы, газировки, попкорн, пельмени и всякие конфеты по мелочи.

– С днём рожденья тебя! С днём рожденья тебя! – напевает Женя, когда прихожу домой, – идём распаковывать подарки!

– Жень, может, попозже? Я хочу отдохнуть, у меня было тяжелое утро.

– Тогда тем более надо. Они поднимут тебе настроение!

Звонок от Зои Юрьевной. Хватаю телефон.

– Алло? – говорю я с упавшем сердцем.

– Алло…

Всё холодеет внутри ещё больше. Это не Зоя Юрьевна. Это Марго.

– Привет, дорогая моя! Я так рад тебя слышать. Ты как?

– Хреново… – она еле двигает языком.

Марго начинает плакать мне в трубку.

– Тихо-тихо. Всё позади уже. Я с тобой.

– Меня завтра… не выпишут…

– Почему?

– Не… знаю…

– А что доктор говорит?

– Алло, Саш, – Зоя Юрьевна перехватывает трубку, – всё нормально. Она отходит от наркоза. Я сейчас поговорю с доктором, потом позвоню.

Она вешает трубку.

Что за же-е-есть. Всё. Я понял. У неё осложнения. Всё из-за меня.

– Саш, с тобой всё в порядке? – спрашивает Женя, – ты позеленел.

Я сломал ей жизнь.

Ухожу из дома. Зоя Юрьевна позвонила мне и сказала, что приходить не надо. Она останется, чтобы присмотреть за Марго. Врач сказал, что надо день понаблюдать. Значит, я был прав. Не стали бы они её оставлять, если бы всё было гладко.

Как во сне, добираюсь до клуба «План Б». Зачем я здесь? Я же не собирался приходить. Но я не знаю, куда мне ещё идти. Дома – что у меня, что у неё, – мне всё напоминает о Марго. Не хочу смотреть на озабоченные лица мамы и Жени. Я же должен быть веселым в свой день рожденья.

Я пытался быть хорошим. Не просто хорошим – идеальным. Я устроился на работу. Я ухаживал за ней. Поддерживал. Всё делал. И всёэто зря. Потому что именно из-за меня всё это и случилось. Я подвёл её, когда она больше всего мне доверяла. Да и толку от меня? Работа у меня дерьмо. А как сделать лучше – не знаю. Я говорил ей, что всё будет хорошо, и врал в лицо. Я самый худший парень на свете.

Когда захожу в клуб, Алекс уже на сцене. Они выступают без Глеба.

Прохожу сразу к барной стойке.

Теперь-то мне есть восемнадцать.

Сижу возле унитаза.

Время – около четырёх часов утра. Только сейчас, проблевавшись, прихожу в себя. Зачем я так нажрался? Я даже не помню, что происходило. Вот я захожу в бар – пробел, – и я здесь. Возле унитаза. И даже не своего. Весь день в одних пробелах.

Выхожу из туалета. Оглядываюсь по сторонам. Не могу понять, где я. Я заблудился в коридоре. Усмехаюсь. Значит, я у Влада. Спасибо, что подобрал меня, дружище.

С трудом нахожу его комнату.

Он сидит на кровати, а в постели у него какая-то девчонка. Без понятия, кто это.

– Всё нормально? – шёпотом спрашивает Влад, – пойдём выйдем.

Он помогает мне дойти до кухни. Усаживает меня за стол.

– Чай или кофе?

– Давай чай. Только не зелёный.

– Я знаю.

Он сам не в лучшем состоянии. Но уж получше, чем я.

– Нормально так мы отметили, – он ставит кружку передо мной, – Алекс молодец. Дал жару. Жаль, что это их последний концерт.

– О чём ты?

– Он же объявил, что они больше не будут выступать.

Пауза. Я либо не застал этого. Либо совершенно не помню.

Happy Birthday to you… Happy Birthday to you…

Они пели. Для меня. Со сцены. Точно. Это было неожиданно.

– Что случилось? – спрашивает Влад, – ты же не просто так набухался. Ты ж не я.

Он усмехается. Я смотрю на него. И тут у меня как хлынут слёзы. Горячие, солёные. Я расплакался перед ним, как ребёнок.

– Я так устал… я так устал…

– Тш-ш-ш, – он подсаживается ко мне и обнимает за плечи, – эй, братан. Всё нормально. Всё нормально.

Утыкаюсь Владу в шею, весь в соплях и даже слюнях. Он терпит, хлопает меня по спине. Больше мы не разговариваем.

Ты обещал, что будешь рядом. И в любом случае поддержишь. Ну и где же ты, пап? Опять бросаешь очередную девку с ребёнком? Попробовал бы ты хоть раз сделать аборт.

– Ладно, хорош, – Влад всё-таки не выдерживает и уводит меня умыться.

А я никак не могу успокоиться.

Снова ветер пляшет танец на твоем плече

И обещает только вечный вопрос «зачем?»…

Бессилия мысли, бессилия воли,

Как домашнее задание, не выполненное в школе…⁸⁸

Эпизод девятнадцатый. За что?

1.

Под утро возвращаюсь домой.

Мамы нет дома. Так что спокойно ухожу к себе в комнату – отсыпаться.

– Алло?

Это она. Это Марго. Будит меня посреди дня своим звонком.

– Привет! Как ты себя чувствуешь? – говорю я немного с хрипотцой.

– Нормально. Мама тебе вчера позвонила?

– Да, но я толком ничего не понял. Почему тебя не выписывают?

Готовлюсь принять удар суровой правды.

– Ничего, они просто понаблюдать хотят. А так всё хорошо прошло.

– Хорошо прошло? – удивляюсь я.

– Да.

Вскакиваю с кровати.

– Слушай, а к тебе можно?

– Конечно. Через час начнутся посещения.

Через час? Сколько же я проспал? И опять прогулял школу.

– Я тогда соберусь и скоро буду.

– Подожди, а ты не в школе?

– Нет, я… долгая история. Жди меня.

– Ладно. До встречи.

– Целую.

Вешаю трубку.

Ощущение, что это здание не менялось с советских времён. Причём так с годов двадцатых. Внутри тусклый свет. Высокие потолки с люстрами, как будто из хрусталя. Между коридорами проходы с арками. Белые двойные двери в палатах.

Это самое тихое отделение из тех, в которых я бывал. Несколько женщин неторопливо ходят по коридору. И всё.

Марго ждёт меня на диване в коридоре. Бледная, сонная. Сажусь рядом.

– Привет. Ты как? – спрашиваю тихо, чтобы не нарушать здешний покой.

– Привет. Нормально. Ты так и будешь каждый раз меня спрашивать? – она усмехается, целует меня в щёку, – вчера нормально так отметили, да?

Должно быть, она учуяла запах от меня.

– Честно говоря, я ничего не помню. Я перенервничал и сильно набухался.

– Перенервничал? Из-за чего?

– Волновался за тебя.

Она берёт меня за руку. Сжимаю её пальцы.

– В итоге всё нормально. Как ты и говорил. Я, кстати, спросила доктора по поводу Питера. Она сказала, что можно спокойно ехать, только без экстрима. Не ходить много. Не перенапрягаться. Половой покой 3 недели. Ну, и следить за своим состоянием, конечно.

– Сурово.

– Ну, а как ты думал?

– Как-то так и думал.

Вздыхаю.

– Завтра я заберу тебя отсюда. И на этом всё закончится.

Маленькая усмешка в уголке её губ.

Захожу домой. Меня встречает мама – утром она вернулась со смены.

– Где ты был?

– Я навещал Марго, – снимаю куртку.

– Саш, тебя не было два дня в школе. Ты не ночевал дома. Пришёл, поспал и сразу ушёл. Объяснись, пожалуйста.

Ох, Женя. Опять настукачила.

– Да ничего, мам. Мы просто отмечали. Я ночевал у Влада. Ты же помнишь его? Он мой друг. Сейчас пошёл к Марго в больницу. Да, пропустил школу. Ну, и что? У меня был день рождения. Мне не каждый день исполняется восемнадцать.

Она хочет на меня злиться, но не может.

– Я надеюсь, это было исключение, а не правило. У тебя экзамены скоро, ты помнишь?

– Да, конечно.

Мой спокойный голос действует на неё, и она перестаёт на меня нападать.

– Мне звонила мама Марго. Она не сможет её забрать завтра, у неё работа. Договорились, что мы её заберем.

– Мы?

– Да, мы. Ты и я. Нужно поблагодарить врача. Организуй нам на завтра такси.

– Во сколько?

– А ты во сколько заканчиваешь?

– У меня физра последние два урока, я не пойду. Буду дома около полпервого.

– Ну вот к этому времени и вызови. Я думаю, выписку уже подготовят.

– Хорошо.

Ухожу к себе в комнату.

Мама – моя героиня.

Хоть она и сказала, что поддержит меня, я не ожидал, что настолько. Что она поедет со мной в больницу забирать мою девушку. Что она пойдёт к врачу вместе с бутылочкой вина и конвертом. И при этом даже не посмотрит косо.

Мы заходим домой – я, мама и Марго. Помогаю им обеим снять куртки.

– Марго, ты голодная? – спрашивает мама, – я там куриный бульон приготовила, можешь поесть.

– Спасибо.

– А я?

– Ой, Саш, ну ты тоже можешь.

Мама уходит к себе в комнату.

– Сначала я приму нормальный человеческий душ, – говорит Марго и целует меня в щёку.

– Хорошо. Я пока всё приготовлю.

Она направляется в ванную, а я иду на кухню. Мне надо ещё решить одно дело. Беру телефон в руки и набираю номер «Лена менеджер».

– Алло, привет, я же просила не звонить мне в выходной. В чём дело?

– Привет, это Саша. Слушай, мне очень неудобно просить… но мне на выходные подарили билеты в Питер. Можно меня поменять с кем-то сменами?

– Я спрошу у Сапара, может, он согласится. Только, скорее всего, он не отдаст свои смены.

Ну вот, ещё и деньги потеряю.

– Хорошо, позвони мне тогда или напиши смс, как поговоришь с ним.

Сапар, естественно, соглашается. Будь его воля, он бы работал день и ночь без выходных.

Отлично. Я свободен.

– Мне даже не верится, что всё закончилось.

Мы лежим на кровати, голова к голове, смотрим в потолок.

– В самые первые дни казалось, что выхода нет, – продолжает Марго, – просто хотелось отрицать то, что я беременна. И вот я через это прошла. Но это как будто было не со мной. Типа – эээ? Беременна? Я была потенциальной матерью? Внутри моей матки было что-то, что должно было стать человеком? Нет, спасибо, это не про меня.

– Ну, и нормально.

– Может, дело в том, что это была нежелательная беременность, может, из-за маленького срока я не прониклась. Хрен знает. Хотя токсикоз… гребанный в рот, – Марго берёт меня за руку, – спасибо, что был рядом всё это время. Если бы не ты, я не знаю, как пережила бы это.

– Иначе и быть не могло.

– Хорошо, что я уже на таблетках и не могу впасть в депрессию. Иначе пришлось бы меня снова откачивать.

– Давай думать о хорошем. Например, о Питере. Я отпросился с работы – Сапар меня заменит. Так что, осталось продумать поездку и собрать вещи.

– О-о-о, надо обязательно сходить в Кунсткамеру.

– И погулять по набережным.

– Может, повезёт и увидим, как разводят мосты.

– Да-а-а-а… У меня вообще этот год как-то странно начался. Первый раз на самолёте. Первый раз за границей. Первый раз в другом городе – тем более, во Владивостоке! А сейчас Питер. И впервые на поезде. Я гребанная лягушка мать её путешественница.

Мы смеемся.

Как и Марго, я с детства хотел побывать в Петербурге. Я бы даже туда переехал. Эта атмосфера поэзии, интеллигентные люди, мосты, культура на каждом углу… как Париж для влюблённых, так и Питер для свободно дышащих. Не город, а мечта – всего лишь в 700 километрах от нас.

И через пару дней она исполнится.

2.

– Ты уверен, что это тот вагон?

– Да, я проверил.

– И купе правильное?

– Да.

– А паспорта наши где?

– У меня в кармане.

Закидываю дорожную сумку Марго наверх. Свой рюкзак запихиваю под нижнюю полку.

– Ты где будешь, наверху или внизу?

– Внизу, – отвечает Марго, – билеты…

– У меня.

Фух. Присаживаюсь рядом с ней. Из-за дислексии Марго вся возня с билетами пришлась на меня. Как она вообще их купила? Должно быть, ей помогла Зоя Юрьевна.

– Почему мы не едем? Может, мы сели не туда?

– Марго, успокойся, – беру её за руки, – я всё проконтролировал. Ты же можешь на меня положиться? Ну вот. Не волнуйся.

Я говорю «не волнуйся», а сам ужасно нервничаю. Для меня это тоже первый раз – поездка в другой город без родителей. И с любимой девушкой, за которую вся ответственность на мне.

Наконец-то поезд трогается.

– Подожди, но у нас же не проверили билеты.

– Их проверят позже.

– Как позже? А если мы ошиблись, куда они нас высадят?!

Ох, Марго. Надеюсь, в Москву ты вернёшься живой.

Утром нас встречает маленький, уютный вокзал.

– Ну что, сфотографируемся на память? – достаю телефон.

Марго встаёт рядом со мной. Обнимаю её за талию.

Сзади нас на стене надпись: «Санкт-Петербург». Мы заспанные, но счастливые.

– Я хочу попробовать здешнюю шаурму! Влад сказал, чтобы я первым делом это сделал. Говорят, в Питере гораздо вкуснее, чем в Москве.

– Ладно-ладно.

Состав: этиловый спирт, бутан, изобутан, пропан, ароматизатор. А как это будет на казахском? Не вижу. Внимание: огнеопасно! Распылить в вертикальном положении…

Стук в дверь.

– Одну минутку, – брызгаю вокруг себя освежителем воздуха, – только не смотри на меня.

– Как будто я чего-то там не видела.

Марго заходит ко мне в туалет. Протягивает мне таблетки для живота и стакан воды.

– А я говорила тебе, что лучше не есть на вокзале. А ты меня не послушал.

Запиваю таблетки водой.

– Но было правда очень вкусно.

– Как живот? – Марго гладит меня по голове.

– Всё ещё крутит, – приобнимаю её за талию одной рукой, а второй прикрываюсь, – извини, что всё испортил нам.

– Ничего страшного, со всеми бывает, – она вздыхает.

– Всё-всё-всё, иди, – отгоняю её от себя.

Она усмехается и выходит из комнаты.

Захожу в комнату.

– Ну что? – спрашивает Марго, сидя на двуспальной кровати.

– Нормально. Мне стало лучше.

– Ложись ко мне. Может, что-нибудь посмотрим?

Мы устраиваемся рядом и включаем сериал с телефона. Смотрим пару серий. Через какое-то время мы прерываемся. Стоило уехать в другой город, как появилось настроение на откровенные разговоры.

– Ты мог представить, что наши отношения придут к этому? Что мы продержимся целый год. Что на годовщину уедем в Питер. Что будем жить вместе и тому подобное.

– У меня тоже. Ты знаешь, я обо всём этом мечтал. Но и представить не мог, что это будет вот так. Особенно в некоторые моменты.

– Ты о чём-то жалеешь? – спрашивает Марго.

– Нет… нет.

– А я жалею, что так долго не рассказывала тебе правду. Что так долго не могла довериться.

Усмехаюсь.

– Я всегда в такие моменты задавался вопросом – за что ты так со мной?

– Ну… я думала, что берегу тебя. Например, с девственностью… я догадывалась, что у тебя ни с кем не было. Ты был очень напряжен. Да и я тоже – до того момента у меня не было приятного опыта с мужским полом. Всё было, как будто в первый раз.

Беру её за руку. Я уже никак не реагирую, потому что мы ещё тогда обсудили, сколько у неё было любовников и с кем она спала – с мальчиками или девочками.

– Извини меня за всё, – Марго сжимает мои пальцы, – я вообще не понимаю, как ты вытерпел все мои заскоки и не сбежал.

– Во-первых, я тоже неидеальный. Я тоже косячил в наших отношениях. Во-вторых… не знаю, как это сказать… для меня ты гораздо больше, чем твои заскоки. Именно благодаря тебе я чувствую себя увереннее, чем раньше.

Марго улыбается.

– Я сделала из тебя мужчину?

– Ну, я бы не так сказал…

– Да ладно, ты же знаешь, что это так. Во всех смыслах, – она поворачивается и целует меня в щёку, – а благодаря тебе я задавалась вопросом: за что ты так меня любишь? И в итоге… ну, я не то, чтобы полюбила себя… но начала принимать.

Марго вздыхает.

– Это мои самые долгие отношения. И я хочу, чтобы они шли ещё дольше.

– Я тоже. И я сделаю всё для этого.

– Может, закажем что-нибудь в номер поесть? И что-нибудь… газированное?

Вечер мы проводим в романтической обстановке с пиццей «Маргаритой» и «Спрайтом». Главным тостом становится: «За нас».

Смотрю на часы. Уже около восьми вечера.

– Что ж… при других обстоятельствах я бы сказал, что время заняться сексом, – улыбаюсь, – но, может, посмотрим фильм?

– Давай.

Я показал Марго свой любимый фильм про зомби – «28 дней спустя». С первых кадров пустого Лондона я влюбился в него заново. И весь фильм восхищался атмосферой и операторскими решениями. А Марго после просмотра призналась, что любит только меня, поэтому у неё не хватает любви ещё и на зомби-фильмы.

Несмотря ни на что, какой же охрененный день получился. Наша первая полноценная годовщина. Улыбаюсь.

А завтра будет ещё лучше.

С самого утра идёт дождь. И, кажется, он не собирается прекращаться.

Подхожу к Марго, которая стоит у окна. Обнимаю её сзади.

– Ну и погодка… не повезло нам.

– Очень похоже на обычный дождливый день в Москве. Когда хочется сидеть дома и не выходить.

– Это точно. Но мы же всё-таки выйдем? Я взял с собой зонт на всякий случай.

– Да, надо выйти. Не зря же мы приехали.

– Давай позавтракаем вон там, – показываю пальцем в кафе через улицу, – как оно называется?

– «Счастье».

– Отличное название для начала дня.

Улыбаюсь. Я приложу все усилия, чтобы эта тоскливая погода не испортила нам настроение.

– Нам нужно составить план, куда мы сегодня сходим, – говорю я после того, как официант принимает наш заказ.

– Выбирай. У меня нет особых желаний, кроме Кунсткамеры. Только, пожалуйста, без всяких там Лувров.

– Лувр в Париже. А здесь Эрмитаж.

– Ну, ты понял.

Утыкаюсь в телефон, чтобы погуглить места, недалеко от нас.

– Как тебе вообще здесь? – спрашивает Марго.

– Ты знаешь, мой мозг сходит с ума из-за того, здесь всё очень похоже на Москву – ну, на её историческую часть, которая в центре. Но это не Москва. И я постоянно глазами ищу знакомые ориентиры – а их нет. И всё кажется таким знакомым, за исключением одного – ЭТО ДРУГОЙ ГОРОД. В котором я никогда не был. Это очень странное ощущение.

Марго усмехается.

– Мне здесь почему-то не по себе. У меня как будто развивается клаустрофобия. Здесь такие узкие улицы, тесные тротуары, маленькие здания. Город давит на меня.

– Я, кстати, удивился, что здесь всё такое… неухоженное.

– Да! Все здания какие-то потрёпанные. А мы ведь почти в центре, да? У вокзала было тоже самое.

– Как будто мы в Москве альтернативной реальности, где победил Зюганов, а не Ельцин. Поэтому в метро вместо красного у них всё синее. Улицы те же самые, но с разбитым асфальтом и обшарпанными стенами.

– Ох, ну и ассоциации у тебя. Меня больше всего меня пугают эти дворы. Мне кажется, что из-за каждого угла смотрят голодные глаза. Как будто кто-то хочет сожрать меня. И всё здесь холодное, чужое и негостеприимное.

– Наверное, нам не повезло с погодой.

– Возможно.

Спустя минут двадцать нам приносят наш заказ. Официантка просто ставит блюда, даже не улыбаясь.

– Слушай, а здесь недалеко Толстовский дом. Говорят, он красивый. Сходим посмотреть?

– Толстовский дом? – Марго удивляется.

– Ну, да… он так называется.

Она резко входит в ступор. И также резко из него выходит.

– Всё нормально?

– Ничего, просто задумалась, – Марго начинает перемешивать ложку кашу, – я тебе говорила, что побочки почти нет? Оказывается, это всё беременность…

– Марго. Извини, что перебиваю. Но ты мне что-то не договариваешь.

– С чего бы вдруг?

– Я тебя знаю. Что не так с Толстовским домом?

Она вздыхает. Протягивает телефон.

– Ну ты допытчивый.

В заметке написано: «На случай, если что-то случится. Толстовский дом (набережная реки Фонтанки, 54). Тетя Лида. Она поможет. Люблю тебя, мама». И номер телефона.

– Значит, там твоя тётя живёт? Круто. А чего ты не сказала? Что у нас есть, к кому обратиться, если что.

– Я с ней толком не общалась. И вообще не уверена, что это хорошая идея – идти к ней.

– Ну, мы и без надобности не пойдём.

– Ну, да.

Мы выходим из кафе, делаем несколько шагов и оказываемся перед воротами во двор Толстовского дома. На заборе листок с надписью: «Внимание! Дом в аварийном состоянии! Не подходите близко к стенам»

– Нормально так люди живут…

Дёргаю дверь. Она закрыта.

– Ну что ж, подождём.

Марго кивает. Поднимаю голову. Нереально красивые арки. Сверху свисают фонари, оформленные под старину. Наконец-то я увидел то, чего нет в Москве.

Прохожий открывает дверь, мы заходим следом за ним. Перед нами открывается вид на величественный дом с налётом ушедших эпох. Он пережил и царей, и генсеков, и даже одного президента. При этом сам стоит на последнем издыхании.

Усмехаюсь. На одном из центральных балконов, под самым чердаком, висит новогодняя гирлянда.

– Красиво, – только и говорит Марго, – я говорила, что мама здесь всё детство провела? Тут на соседней улице и школа её есть.

– Ты хочешь, чтобы мы зашли?

– Нет… наверное, нет.

– Марго, давай честно.

Она делает тоже самое, что и обычно, когда попадается – слегка поджимает губы и отводит взгляд в сторону. Я уже слишком хорошо её знаю.

– Ну?

– Понимаешь, я всегда хотела попасть в Питер, потому что думала, что это и мой родной город. Город моей мамы. И моего… отца. Настоящего. И я думала, что тётя может что-то знать о нём. Но мне кажется, что это очень плохая идея – идти к ней.

– А что будет, если мы пойдем?

– Не знаю. Я просто не представляю, как это будет. Привет, тёть, расскажи про маминых ухажёров? К тому же, у них отношения не очень. Может, она и не знает ничего.

– А я бы попробовал. Если бы для меня это было реально важно.

– Но как заговорить с нем об этом?

– Что-нибудь придумаем.

Марго мнётся. Но я вижу, что я уже уговорил её.

– Давай сюда телефон. Я наберу номер.

Она протягивает мне свой айфон. Затем берёт трубку.

Долгие гудки.

Нам открывает дверь сухая женщина со светлыми волосами, лет так под 50. Она, видимо, старшая сестра Зои Юрьевной. Мне на ноги бросается шпиц.

– Персик, отойди! Отойди, – она отгоняет собаку в другую комнату, – заходите. Чай будете?

Марго осматривается по сторонам, как будто боится, что здесь есть кто-то ещё. Помогаю ей снять пальто.

– Теть Лид, а бабушка не с вами живёт?

– Нет, она сама по себе, – доносится голос с кухни.

Марго выдыхает.

Мы садимся на кухне. Представляюсь. Так и не понимаю, почему Марго боялась к ней идти – Лидия Юрьевна мне нравится. Она, может, и не очень приветливая, холодная, но приятная женщина. Может, дело в том, что она психиатр.

Несмотря на то, что дом старый – квартира со свежим современный ремонтом. Никаких бабушкиных вещей. Всё просто и со вкусом.

– Значит, вы здесь с мамой всё детство провели? – наконец-то начинает Марго после получаса светской беседы.

– До того момента, как она уехала в Москву.

– Понятно.

Марго замолкает. Толкаю её под столом.

– Я хотела спросить… мне в последнее время стало интересно, как мамина юность проходила.

– Ну, извини меня за выражение, но твоя мама всегда была взбалмошной и проблемой. Курила, напивалась за гаражами, убегала из дома с мальчиками… мы с ней натерпелись, конечно. А что тебя конкретно интересует?

– Может, у вас остались её вещи? Фотографии?

– Да, были какие-то. Она попросила не выкидывать, а сама не забирает. Сейчас принесу.

Лидия Юрьевна уходит из комнаты.

– Может, уже прямо спросишь? – шепчу.

– Ты не видишь? Она вообще не в курсе этой ситуации, – также шепотом отвечает Марго, – я говорила, что это плохая идея.

Тётя возвращается с большой коробкой. Видимо, к вещам относятся бережно, раз они не валяются где попало, а лежат в специально купленной емкости из Икеи.

– Вот, держите. Вы пока посмотрите, а я быстро с собакой выйду погулять. Персик! Персик!

Дверь за ней захлопывается.

– Мне кажется, она специально.

Марго пожимает плечами. Открывает коробку.

Тут в основном подростковый хлам – несколько книг, MP3шник, кассеты, фантики из-под жвачки «Love is». На самом дне мы находим альбом с полароидными снимками. Тут много портретов неизвестным нам людей – видимо, в школьные годы Зоя Юрьевна увлекалась фотографией.

Марго вздыхает.

– А что ты хочешь найти? Вернее, как?

– Не знаю. Пытаюсь найти человека, который мог бы подходить по фенотипу. Но тут ни одного рыжего или хотя бы блондина.

На предпоследней странице мы находим вдвое сложенное фото. Оно не похоже на остальные. Во-первых, это снято на обычную плёнку, а не на полароид. Во-вторых, оно потрепанное и лежит не так аккуратно, как остальные. Марго берёт его в руки.

На задней стороне что-то написано корявым почерком.

– Прочитай, пожалуйста.

– «Что с того, что мы немного того? Что с того, что мы хотим танцевать?». Это из Цоя.

– Понятно.

Марго переворачивает фото. Оно очень странное. Дискотека в 90-х. Кто-то сфотографировал среди толпы подростков пару. Девушка со светлыми волосами по плечи, в чёрной майке и чёрной кожаной юбке. У молодого человека короткие волосы торчат во все стороны, на нём кожанка с шипами. Они целуются, их лиц не видно. Но, судя по всему, это Зоя Юрьевна с… кем-то.

– Это он! Я тебе точно говорю, это он! Рыжий, небольшой рост. Это он.

Приглядываюсь. Из-за вспышки непонятно, какого цвета волосы.

– Ты уверена?

– Посмотри, какая у него белая кожа, – она даёт мне рассмотреть поближе, – у него точно рыжие волосы.

Пожимаю плечами.

Ключ поворачивается в замке. Лай собаки. Тётя Лида вернулась.

Она заходит на кухню.

– Как ваш интерес? Удовлетворён?

– Теть Лид, а это кто? – Марго показывает ей фото.

Она надевает очки, чтобы посмотреть на снимок.

– А, это Пашка Миронов. Воздыхатель твоей мамы. Они вместе уехали в Москву поступать.

Марго смотрит на меня с выражением лица: «Вот видишь?».

– Я заберу снимок себе?

– Ну, забери, если хочешь.

– Охренеть! – говорит Марго, когда мы уже выходим во двор Толстовского дома, – охренеть. Я узнала его имя. И у меня теперь есть его фото.

– Если это правда твой отец, ты могла бы быть Мироновой Маргаритой Павловной. Красиво звучит.

– Иди ты, – она толкает меня в плечо.

– Ты поговоришь об этом с мамой?

– Нет. Зачем?

– Ты не хочешь узнать, кто он и что произошло?

Марго пожимает плечами.

– Не сейчас. Я пока не готова. Не готова узнать, что, возможно, он – кусок дерьма, который бросил нас с мамой. А, возможно, и нет. Я столько лет жила с худшими мыслями… Сейчас мне достаточно знать, что в какой-то момент – неважно, в какой. Может, в одну ночь, из-за которой появилась я. Может, это была неделя, несколько месяцев или год. В общем, в какое-то время – они были счастливы. Вместе. И это фото тому доказательство.

Улыбаюсь. Целую её в щёку.

Марго берёт фото и кладёт его в кошелёк.

3.

– Ну что, как поездка? – спрашивает Зоя Юрьевна, – как вам Питер?

Мы сидим на заднем сиденье машины, оба сонные после поезда. Я вообще надеялся, что посплю у Марго на плече, но, видимо, не судьба.

– Честно говоря, я теперь ненавижу этот город. Одно разочарование. То, как он выглядит в Инстаграме – сплошной обман.

– Да, он на любителя, – соглашается со мной Марго.

Зоя Юрьевна усмехается.

– Знакомые мне говорили, что в этот город можно влюбиться только после нескольких визитов. Тогда становится понятно, в чём его прелесть. Но мне, например, Москва тоже больше нравится. Быстрый темп жизни, нормальная погода, большое пространство. Мне это ближе.

Пауза. Отлично, можно прикорнуть. Сползаю вниз по сиденью.

– Я рада, что вы всё равно съездили, развеялись. Перед экзаменами как раз то, что надо.

О нет, только не про экзамены. Делаю вид, что сплю.

– Мам, мне нужен репетитор по русскому. Желательно, логопед. Иначе я могу не сдать, мне кажется.

– А экзамен когда?

– 27-ого мая.

– А не поздно ли ты опомнилась? Ох, Марго… ладно, я поищу кого-нибудь. Будешь заниматься 2 или 3 раза в неделю.

– Ладно. Спасибо, мам.

Марго взбивает подушку.

– И всё-таки, – она ложится рядом со мной, – мы хорошо отметили годовщину.

– Да, – улыбаюсь, – другой вопрос, что для этого необязательно было ехать в Питер.

Она усмехается.

– Ну, извини.

– Ничего страшного. Я всё равно доволен тем, что мы съездили, – обнимаю её, – я хоть узнал, какого это, когда мы с тобой живём вместе одни, а не с мамами и сёстрами.

– Да-а-а, – она целует меня в подбородок, – только ради этого стоило ехать.

– Слушай, Марго. Может, я тороплю события… но может, после школы съедемся окончательно? Либо у меня, либо у тебя.

– Давай у меня. Мама где-то к концу лета квартиру разменяет, и мы останемся одни. Я думала, это само собой разумеющееся.

– Да, но мало ли. Вдруг тебе не нравится со мной жить.

– С чего бы?

– Ну, у нас разное понимание чистоты – тебе всегда мало того, как я убираюсь. Я мало готовлю. Тебя раздражает, что я не кладу вещи на места. И многое другое.

– Ой, не напоминай, – она смеется, – но это же не значит, что я не хочу жить с тобой. Это всё мелочи, к которым я почти привыкла. К тому же я наверняка тоже чем-то тебя бешу.

– О, да. Твои вещи. Они повсюду. Всегда. Ты даже умудрилась положить саше с вербеной в моё бельё! Зачем? ЗАЧЕМ?

Марго ещё больше смеется.

– Ну, видишь? Мы оба не совершенны. Это не повод не жить вместе.

Улыбаюсь.

– Я бы ещё хотела завести собаку… и сделать ещё одну татуировку.

– Татуировку?

Марго садится, показывая мне правую ногу. Она теперь вся в белёсых шрамах.

– Я хочу перекрыть эту красоту. И сделать что-нибудь типа свирепого льва. Только не знаю, как лучше – в полный рост или только голову?

– Только голову, наверное.

Теперь она хоть советуется со мной об этом, а не ставит перед фактом.

– Ну, это потом. Когда денег заработаю. Тогда сделаю.

– А почему льва?

Марго пожимает плечами.

– Мне нравятся львы. Они крутые.

– А как же глубокий смысл?

– В жопу смысл. Я хочу сделать, потому что мне нравится. И всё. Хочу в графике, и чтобы вокруг были геометрические узоры.

– Хорошо, – дотрагиваюсь до её бедра пальцами, нежно поглаживаю, – долго там ещё половой покой?

– Долго. Неделя только прошла.

– Понял.

– Но в принципе, мы можем это обойти…

– Как?

– Если я правильно понимаю, мне только проникновение нельзя. А всё остальное не имеет значения.

– Что ж ты раньше не сказала?

Бросаю взгляд на замок – мы взаперти. Скидываю с нас одеяло, чтобы не мешалось. Чуть ли не набрасываюсь на Марго, но она меня тормозит.

– Давай без резких движений.

Киваю.

– Слушай, может, пришло время?.. – достаю из тумбочки так и не открытую коробку с вибромассажером, – раз тебе нельзя…

Марго явно смущается.

– Саш, мне это дико. Я воспитана советскими людьми, и в моей семье никогда не поднималась тема секса. Поэтому я не то, чтобы против… просто, мне кажется, это не для меня.

– Со мной тоже никогда не разговаривали. И что? Получать удовольствие – это не для тебя? Не смеши. Смазку ты тоже не хотела пробовать, а теперь мы только с ней и занимаемся сексом.

Марго вздыхает.

– Ладно, хорошо. Убедил. Только будь помягче, пожалуйста.

Киваю. Распаковываю вибратор.

Мы целуемся. Снимаем друг с друга всю одежду. Марго ложится, раздвинув ноги так, будто пришла на осмотр к гинекологу. Она очень напряжена. Может быть, она даже боится. Как будто совершенно забыла мои прикосновения.

Ничего страшного. Я тебе напомню.

Тяжело дышу.

Это немыслимо. Не нарушая половой покой, нам удалось. Удалось насладиться друг другом. Я не знал, что так вообще можно – секс без секса. А вишенкой на торте стала наша первая поза 69.

Улыбаюсь. Смотрю на Марго. Она уже вырубилась, даже не одевшись. Укрываю нас обратно одеялом, чтобы было тепло и уютно.

Закрываю глаза.

11:05. 7 мая, вторник.

+17 с. Ясно.

На дорогах свободно.

Звонок с урока.

– Марго, я от тебя фигею, – говорит Влад, наливая себе кипяток в кофе, – не куришь, не пьёшь. Теперь ещё и кофе. Что дальше? Учится начнёшь?

– Не завидуй.

– Было бы чему.

– Я поступаю без экзаменов, а ты нет, – Марго показывает Владу язык.

– Ой-ой-ой. Русский сначала напиши, а там посмотрим. До экзамена 20 дней, а ты провалила последнюю диагностику. Ты хоть раз получала проходной балл?

– Да, получала.

– Молись, чтобы свершилось чудо.

– Я напишу и без него.

– Р-ребят, можно минуточку? – вдруг говорит Алекс, – ваши пр-ререкания очень интересные, но я хотел вам кое-что сказать.

Все сразу заткнулись.

– Короче, вы же знаете, что я не особо куда-то хотел поступать. И, в общем-то, я и не буду. Поэтому я хотел на год уехать к бабушке и дедушке… в Америку.

Влад поперхнулся, чуть не пролив кофе.

– В Америку?

– Да. Ну, чтобы в армию не забрали. И хочу потусоваться там, какого-то опыта набраться. А там посмотрим.

– Мощно, – только говорю я, а все остальные, как языки в жопу засунули.

– Да… – Алекс вздыхает.

– Нет, ну вы слышали это? – возмущается Алиса, когда мы уже идём вчетвером в сторону трамвайной остановки, – Саш, Влад, вы должны вразумить его! Какая нафиг Америка? Ему даже 18 нет! Там же… оружие везде, гетто-районы… и…

– Алис, если он так хочет – пусть едет.

Алиса и Влад снова разговаривают друг с другом. Какая неожиданность. Они помирились, но больше не встречаются. Хотя не удивлюсь, если они когда-нибудь сойдутся снова. Это же Влад и Алиса.

– Мы должны остановить его!

– Успокойся.

– Может, он и не поедет никуда, – говорит Марго.

– Ну да, не похоже, что бы он был уверен в своих словах, – соглашаюсь я.

– В любом случае, надо поговорить с ним, – Алиса никак не успокоится, – и это должны сделать именно вы. Вы его друзья.

– И что? – спрашивает Влад.

– А как же ваша хваленная мужская дружба? Он вас должен послушать.

– Поговори сама. Что тебе мешает?

Алиса фыркает.

Мы подходим к остановке у трамвайных путей. Время расходится.

– Ну ладно, давайте, пока.

– Пока.

– Ильич, мы же сходим сегодня в качалку? Тогда не прощаемся.

– Да, хорошо. Через час встретимся тогда.

Влад кивает мне.

– Ты правда считаешь, что не надо его разубеждать? – спрашиваю Влада уже после тренировки.

– А смысл? Он взрослый человек, пусть сам решает. Почему мы должны нянчиться с ним? Меня свои проблемы гораздо больше волнуют.

Влад прав. Всё-таки каждый сам должен брать ответственность за себя. Ну, решил он ехать – пусть едет. Захочет – вернется. Не захочет – на нет и суда нет. На то мы и друзья, чтобы поддержать каждое его решение.

– Спасибо, что ты вот так выбрался со мной не по расписанию, – говорит Влад, – мне это важно было – вернутся к прежнему образу жизни.

– Да не за что.

– Марго права, я ей завидую. Мне тоже хотелось бы так взяться за голову. Если поделюсь секретом, никому не скажешь?

– Нет, конечно.

– Только не смейся. Я подхватил герпес. Самый настоящий.

– Да ладно? Ты не предохранялся?

– Предохранялся. Но чет пренебрег этим при отсосе.

– И что теперь?

– Да ничего, таблетки выписали, обещали, что через 5 дней всё пройдёт. Но я почитал, что там не всё так просто, и вирус навсегда остаётся с человеком, просто не будет беспокоить.

– Жесть.

– Да… так что я теперь тоже завязываю с девками и бухлом. Курить не брошу, но буду стараться спортик не пропускать. И вообще как-то поутихну.

– Молодец.

– Хах, ну спасибо за одобрение. Когда вся эта хрень начала появляться, я капец испугался. Думал всё, пиписька отвалится.

– Кстати, ты заразный теперь?

– Только если ты трахаться со мной захочешь.

– Нет, спасибо.

Мы смеемся.

В каком-то смысле я рад, что так получилось. Хоть у него мозги на место встали.

08:07. 9 мая, четверг.

+24 с. Облачно.

На дорогах свободно.

Обычно в День Победы я просыпаюсь поздно. Завтракаю под военные песни, раздающееся во время парада. Потом залипаю в компьютер целый день – выходной, почему бы и нет.

Но не в этот раз.

С утра пораньше мы с Марго едем в автобусе. Она одета в какой-то джинсовый комбинезон, весь потёртый и выцветший. Я в старой футболке и трениках. В руках у меня новенькое ведро с чёрной краской. А у Марго – букет гвоздик.

Выйдя на остановке, мы устремляемся через переулки, дворы и гаражи – только Марго известен путь до нашей цели. Наконец мы доходил до железных ворот, над которыми вывеска «Бабушкинское кладбище».

– Далеко нам ещё? – спрашиваю я, перекладывая ведро в другую руку.

– Нет, не очень.

Это кладбище очень похоже на лес. Только между берёзами находятся могилы. Их так много, что в какой-то момент кажется, что вместо земли один сплошной гранит. От этого у меня по груди идёт холодок.

Мы сворачиваем около одного из ангелов. Через несколько ограждений оказываемся около маленькой уютной могилы – Николаевой Людмилы Владимировной и Николаева Василия Андреевича. Бабушки и дедушки Марго.

– Отец заходил сюда после зимы, но всё равно работы много, – говорит Марго, снимая рюкзак, – наш план на сегодня: всё помыть и покрасить забор.

– Хорошо.

Марго возлагает цветы.

– Жаль, конечно, всё это вот так происходит… Я бы хотела познакомить вас. Мне кажется, вы бы нашли общий язык. Дед бы, правда, всё равно ворчал бы. Но ты бы ему понравился.

– Ворчал бы?

– Ну, он такой был. «Пошто ты холодильник долго держишь». И тому подобное, – Марго вздыхает. – Я думаю, они бы оценили, какой вклад ты вносишь в мою жизнь. Как я изменилась. И как теперь всё хорошо.

Марго слегка целует меня в губы.

Под лучами тёплого солнца и прохладного до мурашек ветерка мы принимаемся за уборку. Всё это время Марго мычит военные песни. Улыбаюсь и подпеваю вместе с ней.

Когда-нибудь мы вспомним это

И не поверится самим

А нынче нам нужна одна победа

Одна на всех, мы за ценой не постоим

Одна на всех, мы за ценой не постоим…⁸⁹

Эпизод двадцатый. Ну, и?

1.

– Как прошла твоя встреча с репетитором? – спрашиваю я, когда мы идём по дороге в школу.

– Да капец. Она мне чем-то Ильичку напомнила. Сказала, что у меня катастрофический уровень, даже для дислексика. Прям так и сказала. И ещё, что чуда не обещает, за 2 недели попробует научить меня сдавать на минимум, если буду стараться. На сочинение забьём, это бесполезно.

– Она тебе что-то задала?

– Конечно. И мне ещё надо сходить в магазин, купить всякие штуки. Типа линейки, цветные маркеры, эти сранные бумажки для заметок… тоже цветные. Тренировочные книжки для ЕГЭ. И маленький словарь орфографический.

– У меня что-то из этого есть, тебе дать?

– Нет, она сказала, чтобы всё было новое и моё. Типа, чтобы у меня ассоциаций никаких не было. Сходишь со мной в магазин?

– Да, конечно. И оплачу!

– Саш, не надо.

– Надо. Я вчера зарплату получил. Я оплачу.

– Может, лучше накопим на что-нибудь? Более важное.

– Я хочу, чтобы мы были по максимуму независимы от родителей. Уж канцелярию можно с наших оплатить.

– Ну, смотри. Я считаю, что пока есть возможность – надо копить. Как бы это материалистично не звучало. Ты бы мог отдавать мне деньги, а я бы их откладывала.

– Я лучше сам. Буду откладывать тысячу с каждой зарплаты.

– Ты мне не доверяешь?

– Ты расточительная.

– Вовсе нет.

– Марго, ты вчера потратила весь наш остаток на губную помаду, хотя ты ими даже не пользуешься.

– Это на выпускной. И вообще, тебе денег на меня жалко?

– Нет, но я пока не зарабатываю миллионы.

– Не волнуйся, я летом тоже устроюсь на работу.

– Да не волнуюсь я!

Марго уже начинает смеяться. Как будто издевается надо мной.

После школы идём в книжный. Пришлось договориться с Владом, что качалка сегодня будет позже. Мы набираем необходимую канцелярию. Марго ещё прихватывает буклет с правилами дорожного движения.

– Знаешь, чего я не понимаю? Я же не одна такая. Почему школы это не учитывают? Я же не виновата, что у меня такая проблема.

– Ну, почему же? У нас есть классы коррекции.

– И что, мне теперь с имбецилами учиться? Я же не инвалид, у меня просто есть такая особенность в обучении.

– Ладно, согласен, – осматриваю наши вещи, – мы всё взяли?

– Вроде да.

Мы направляемся к кассе.

– Мне репетитор сказала, что можно попробовать пройти какую-то там комиссию, чтобы на ЕГЭ дали дополнительное время. Но не факт, что получится. Потому что раньше надо было этим заниматься.

– А почему вы этим не занимались?

– Ну, во-первых, я всё-таки умею читать и писать, просто плохо. Аудиокниги мне заменяют обычные. На фоне остальных проблем эта как-то не казалась важной. Во-вторых, вот я, например, банально не знала, что мне положены какие-то поблажки и тому пободное. Подобное, – поправляет она сама себя.

– В любом случае, стоит попробовать.

– Да, я уже сказала маме. Она займётся этим.

– Один пакет, пожалуйста, – говорю я кассиру, – это здорово, что она тебя поддерживает.

– После их развода у нас вообще как-то наладились отношения. Плюс, мне кажется, ей нравится, что я прощу её в чём-то помочь.

– Возможно.

Возвращаюсь домой после тренировки. На улице какая-то нереальная погода – 27 градусов, – я аж весь взмок, пока шёл до дома.

Снимаю кроссовки. Замечаю, что дверь в мою комнату открыта. Заглядываю – Марго и Женя сидят за столом, нагнувшись над книжкой.

– Что вы делаете?

– Я попросила Женю помочь мне с домашним заданием.

– Хорошо, – улыбаюсь, – я к вам присоединюсь, только в душ скажу.

Мне даже не верится, что Марго так основательно взялась за учёбу. Я думал, что приду домой и увижу, что она всё бросила, потому что не получается – как в один из прошлых разов. Но нет. Приятно удивлён.

09:11. 15 мая, среда.

+27 с. Пасмурно.

На дорогах свободно.

– С днём рожденья тебя! С днём рожденья тебя! С днём рожденья, дорогой Алекс! С днём рожденья тебя! – поём мы все хором.

Под аплодисменты Влад вручает Алексу коробку с подарками.

– Спасибо, р-ребята, – он обнимает каждого по очереди, – спасибо большое.

– Ну что, как отмечать будем? Пойдём сегодня в «План Б»? – спрашивает Влад.

– Посреди недели? Да не-е-е, – говорит Алиса, – давайте лучше на выходных.

– В выходные Ильич работает.

– Ну, тогда не знаю.

– Я, честно говоря, не особо хотел отмечать, – Алекс опускает глаза, как будто оправдывается, – ко мне родственники сегодня придут, всё такое. Да я и не очень люблю праздновать…

– Ладно, не парься, – Влад хлопает его по плечу.

В кабинет заходит Елена Михайловна, переваливаясь с ноги на ногу.

– 11 «А»! Вас снимают с уроков для репетиции «Последнего звонка»!

О, нет.

Дурацкий «Последний звонок». Нужно сплотиться с одноклассниками, с которыми я так толком и не сдружился, благодарить учителей, которых я знаю только один учебный год. Бесит эта движуха. Я участвую в ней только потому, что для ребят это важно. А так с удовольствием пропустил бы.

На сцене стоит Маша Орлова, объявляет номера один за одним. Полка следит за сценарием – по сути, она его написала. Каган, Карпов и Паша таскают туда-сюда стулья и парты, которые являются декорациями. Мне одному кажется, что мы не особо вписываемся?

Стоим нашей компанией в конце зала, где задние ряды и будка для музыки. Нам разрешили участвовать в одном номере, для технического персонала школы – уборщиц, буфетчиц и охранников.

– Ладно, давайте придумаем, кто кем будет, – Алекс держит в руке наш сценарий, написанный на огрызке тетрадного листа.

– Чур я буду покупать! – говорит Алиса, – не хочу быть ни уборщицей, ни буфетчицей.

– М-м-м, а я с удовольствием буду буфетчицей. Говорить же ничего не надо будет? – спрашивает Марго.

В итоге так и распределяемся: Алекс и Алиса, как самые танцующие, на главных ролях. Марго буфетчица, Ира уборщица. А мы с Владом охранники.

– Марго, а ты сможешь перемахнуть через парту?

– Если только она нахрен не свалится.

– Не-не, давайте не будем, – встреваю я, – это опасно.

– О-о-о, вы посмотрите, Ильич заботиться о своей даме, – стебется Влад, – вы, Громовы, такая милая парочка.

Марго резко поворачивает голову в его сторону, чтобы возмутиться, но в итоге ничего не отвечает. Усмехаюсь. Мы – Громовы. Интересно, а она взяла бы мою фамилию?

– А вы танец выучили? – спрашивает Алекс, – хотя бы посмотрели?

Мы все мотаем головой.

– Р-ребят, ну это несерьёзно. Давайте соберёмся и все по красоте сделаем. Нам всего лишь нужно разыграть сценку, где мы с Алисой покупаем у Марго «Липтон», отпиваем его, а потом все вместе танцуем танец Хью Джекмана. Это же элементарно!

– А вообще долго всё это будет продолжаться? – спрашивает Марго, – у нас сегодня кое-какие дела.

– Да, нам надо уйти во время физ-ры.

– Ну, р-ребят!

Незаметно свалив с репетиции, мы с Марго отправляемся в Первую Градскую. Я обещал Марго, что буду сопровождать её на контрольном осмотре у гинеколога.

Сижу у кабинета. Марго зашла уже минут 7 назад. Вздыхаю.

Может ли это обозначать, что что-то не так? Хоть бы всё было нормально. Хоть бы всё было нормально. Пожалуйста, пожалуйста.

Наконец-то Марго выходит из кабинета. Вскакиваю с места.

– Ну, что?

Она прямо сияет.

– Всё хорошо! Никаких остатков! – Марго кидается мне на шею.

– Да-а-а-а! Поздравляю! – крепко обнимаю её, приподнимая над полом.

– И я тебя!

Мы выходим из больницы. Надеюсь, мы никогда сюда не вернёмся. Вернее, только тогда, когда сами захотим ребёнка.

– Фух, – Марго улыбается, – я бы сейчас закурила, но не буду. Гора с плеч.

– Да, – я тоже улыбаюсь.

– Смотри, – она протягивает мне какой-то листок, – мне дали «на память» ксерокопию УЗИ с 9 недели.

Охреневаю. Я видел только первый снимок. На нём было просто чёрное пятно. А на этом – огромная голова, туловище и даже конечности. Мурашки бегут по коже.

– Он тебе нужен? – спрашиваю я.

– Нет, а тебе?

Мотаю головой.

Мы подходим к мусорке. Вместе разрываем снимок на части. И выкидываем кусочки.

Незаметно эта учебная неделя закончилась – вот уже и пятница. А через неделю и вовсенастанет конец школе. Не будет уроков, звонков, и я больше никогда не буду сидеть с Марго за одной партой.

В кабинет входит Ильичка. Что она тут забыла? Сейчас же не её урок.

– Марго, можно вас на минуту?

Опять она к ней пристанет. Иду следом. Ильичка даже ничего не говорит – видимо, все учителя уже привыкли, что я всегда рядом.

– Вот, – она протягивает Марго файл с какой-то официальной бумагой, – передайте вашей маме, это нужно будет предоставить комиссии.

– Спасибо.

– И ещё – скажите честно, последнюю домашнюю работу списывали?

– Нет, но мне помогали.

Ильичка вздыхает.

– Будем надеяться, что комиссию вы пройдёте. Удачи.

– Спасибо.

Она разворачивается и уходит.

– Что это за бумага?

– Рекомендательное письмо и отзыв учителей о моих трудностях в учебе. Это должно помочь. Я теперь любимица школы, пользуюсь своим статусом.

Усмехаюсь.

После учёбы, как обычно, едем на Бабушкинскую. Мы целуемся на прощание – Марго идёт домой, а я сразу на работу.

Только захожу в раздевалку, ко мне ни с того, ни с сего залетает Лена.

– Привет, Сах!

– Привет, – вешаю рюкзак на крючок.

– У меня для тебя хорошие новости. Гайка сказала, чтобы мы тебя научили работе на баре.

– На баре? Круто.

– Когда научишься, она тебе денюжку поднимет.

– О, с этого надо было начинать, – улыбаюсь, – это можно считать повышением?

– Да, вполне. Поздравляю. Сегодня ещё придёт мальчик Серёжа, сможешь его обучить кухне?

– Смогу.

– Хорошо, – Лена собирается уходить.

– Подожди, – останавливаю её, – я хотел спросить, можно ли мне отпроситься в будущую пятницу? У меня «Последний звонок».

– Ну, Сах! Я тебе про повышение, а ты отпрашиваешься.

– Лен, ну ты сама понимаешь…

– Последний раз отпускаю.

– Спасибо.

Она уходит на бар, а я закрываю дверь, чтобы переодеться.

Вечером прихожу домой, открыв своими ключами замок. Устал, как собака. Этот Серёжа оказался крайне бестолковым. И медленным. Даже я так не тупил в первый день. Хотя он меня старше года на четыре.

Марго встречает меня в коридоре.

– Привет, дорогой, – она целует меня, обняв за шею, – как твой день прошёл?

– Хорошая новость – меня повышают.

– Да ладно? Ты молодец! – она берёт меня за руку и ведёт на кухню, – садись, я суп приготовила. И ещё знаешь, что? Чизкейк. Будешь чизкейк? Сначала поешь, а потом всё расскажешь.

– О, спасибо.

Пока мою руки, Марго приносит мне чистую домашнюю одежду. Переодеваюсь прям на кухне, настолько у меня нет сил.

За что я обожаю её – я всегда сыт, одет и сплю на вкусно пахнущих чистотой простынях. Особенно Марго старается в те дни, когда я работаю. Готовит мне завтраки в постель, обед с собой. Дома всегда чисто, хоть с пола ешь. И это при том, что у неё полно своих дел.

После ужина и чаепития с разговорами заваливаюсь в постель. Холодная подушка пахнет лавандовым кондиционером. Марго ложится рядом, уткнувшись мне в спину. Её рука гладит мне живот, а затем спускается в трусы.

– Хочешь?

А я уже почти сплю.

Бреюсь перед работой. Марго заходит ко мне в ванную.

– Ты сегодня до девяти?

– Да, как обычно. А что?

Она вздыхает.

– Ничего. Я думала, что, может, ты мне поможешь подготовиться к русскому на завтра. Мне надо для Ильички сделать тренировочное ЕГЭ.

– Давай ты сделаешь, а я приду и проверю.

– Ну… можно и так.

– Хорошо, – смываю пену с лица, – постараюсь не задерживаться.

Наношу гель после бриться.

Как же мне не хватает моей бороды.

Как и обещал, я не задержался.

Застаю Марго в комнате, сидящей за столом. Облокотившись головой на руку, она делает домашнее задание.

– Ну, как у тебя дела?

– Ужасно, – она швыряет ручку, – я не знаю, как я это сдам. Я уже сижу часа 2. У меня только одна задача – сделать часть А, чтобы был минимум. А у меня нихрена не получается!

– Успокойся, – закрываю дверь в комнату, – давай посмотрю.

Беру в руки её лист с тренировочным ЕГЭ, пробегаюсь глазами. Он весь в цветных маркерах, подчеркиваниях и рисунками.

С А1 она справилась – уже хорошо. Но дальше…

– Слушай, а у тебя с чем проблема? Ты не знаешь ответов или не можешь понять задания?

– По-разному, – она начинает тереть глаза, – я очень устала. Скажи, сколько там правильных ответов?

Проверяю.

– Из 30 заданий сделано 20… и если я правильно всё посмотрел, то 12 верно. Это не так плохо.

– Это очень плохо! Я не укладываюсь ни по времени, ни по минимумом. Я не сдам.

Подсаживаюсь к ней.

– Нет, это хороший результат. До минимума тебе осталось совсем немного – ещё заданий 5-8, и спокойной пройдёшь по баллам. Давай посмотрим, где у тебя ошибки, и завтра попробуешь прорешать однотипные задания.

– Да у меня каждый раз в разных местах.

– В любом случае, лучше браться за что-то одно, а не за всё сразу.

Марго кивает. Обнимаю её за плечи.

– Сейчас вместе решим, чтобы завтра не было проблем. А потом сама попробуешь. Не сегодня. Хорошо? Это будет быстро.

Она снова кивает. Она расстроена чуть ли не до слёз. Уже нет смысла её мучать за час до сна.

У неё действительно как-то беспорядочно всё. С запятыми полная проблема. Задания, где надо вставить буквы, то попадает, то нет – может, вообще наугад ставит. Но самая большая проблема – работа с текстами и их пониманием.

– Мне кажется, вот на этих заданиях тебе больше всего надо сфокусироваться. Где маленькие тексты.

– Угу. Я понимаю.

– Что репетитор тебе говорит?

– Что видит, что я стараюсь. Мы как раз читаем тексты по линейке. Выделяем слова проблемные, – Марго вздыхает.

Целую её в лоб.

Плохо, конечно, что она занялась этим только сейчас. Осталось слишком мало времени.

– Доброе утро, – Марго будит меня поцелуями.

– Доброе утро, – бубню я.

Беру телефон с подоконника.

07:00. 21 мая, вторник.

+19 с. Малооблачно.

На дорогах свободно.

– У меня к тебе есть заманчивое предложение, – говорит Марго во время завтрака.

– Какое?

– У нас же у обоих нет проблем по сегодняшним предметам? Только четвертные оценки проставить. Давай вместо школы поедем на Бабушкинскую. Мама будет на работе, мы проведём день вместе.

– Ты уверена, что у нас не будет проблем?

– Саш, ты не понял. Мы. Будем. Одни.

– Хорошо. И что?

Марго вздыхает.

– Вчера было ровно три недели. Следовательно?..

– А-а-а-а-а! Я понял!

– Ну, наконец-то.

Наверное, это последний раз, когда мы прогуливаем школу. Поэтому стоит насладиться моментом.

Мы заходим в квартиру. Сперва убеждаемся, что Зои Юрьевной нет дома. Закрываемся на все замки. Занавешиваем окно в нашей спальне.

– Я так соскучилась, – Марго обвивает мою шею.

– Я тоже, – целую её шею.

Завожу руку под юбку. Мы раздеваем друг друга и ложимся на кровать.

– Стой, – Марго тормозит меня, – я хотела сказать, что перешла на ОКИ. Но можно мы хотя бы первое время будем пользоваться презервативом?

– Конечно.

Стараюсь быть нежным и аккуратным – ей наверняка немного боязно после всего, что было. Внимательно слежу за её реакцией на каждое моё движение. В последний раз я так волновался, когда лишался девственности. «Нормально? Нормально? Всё хорошо?» – только и спрашиваю я. Марго даже начинает беситься. Постепенно она заставляет меня быть грубее, резче, глубже. Довожу её до судороги в ногах.

Перерыв на чай.

– Всё в порядке? – я сижу голый за кухонным столом.

– В полном, – Марго целует меня в лоб, ставя кружки на стол. На ней только длинный халат.

– Может, закажем пиццу?

– Какая пицца? Если ты голодный, у нас ещё жаркое осталось.

– О, круто.

Она качает головой и достаёт из холодильника стеклянный контейнер с остатками жаркого со свининой и картошкой, которым мы ужинали в воскресенье. С удовольствием уминаю порцию за обе щёки.

Затем мы снова принимаемся друг за друга.

Среда. Последний учебный день.

Завтра генеральная репетиция. А в пятницу уже и сам «Последний звонок»

Мы с ребятами собираемся у кулера на кофейные сплетни.

– Ну, что ж, – Влад встаёт с места, – выпьем за этот чудесный кулер! Рядом с которым были лучшие сплетни! За то, как он согревал нас многие годы! Своей горячей водой и горячей атмосферой!

– За кофейные сплетни! За кулер! За нас!

– За нас!

2.

– Готовы? Раз, два, три, – говорит Женя и раздаётся щёлкающий звук, – ещё раз.

Мы с Марго стоим у входной двери. Красивые, в парадной форме – я в классическом костюме, а Марго в белой блузе и чёрной юбке до колена.

Вот и наступил этот день. Последний звонок.

– Вроде нормально получилось, – Женя отдаёт мне телефон, – извините, что не смогу присутствовать. Я не дойду.

– Ничего страшного, – целую её в щеку.

– Поздравляю ещё раз.

– Спасибо.

Мы выходим из дома, спускаемся по лестнице.

– Из твоих, получается, никого не будет? – спрашивает Марго.

– Да, мама на работе. А из твоих?

– Милка вроде хотела прийти, но хрен её знает. Мама тоже работает.

– Выходит, мы будем одни, – вздыхаю.

– Ты переживаешь из-за это?

– Да нет, ничего страшного. Потом с семьёй отметим. Можем даже вместе собраться – моя семья и твоя. И наконец очно познакомим их друг с другом.

– Как вариант, – Марго улыбается.

Улыбаюсь ей в ответ.

– Давай сегодня хорошо проведём этот день. Не будем ни о чём думать, только веселиться.

– Я так и планировала.

Дверь подъезда со скрипом открывается. И мы выходим в новую, взрослую жизнь.

Школьная пора и при всякой погоде,

Пропадали пропадом мы во дворах,

Через года слышу мамин я голос,

Значит мне домой возвращаться пора…⁹⁰

– Р-ребята! Какие же вы все красивые!

Алекс в своём духе – пришёл в пиджаке и белой футболке, в дырявых джинсах. Остальные, конечно, одеты с иголочки. Алиса так вообще с бантом и в классическом фартучке.

К нам подходит Елена Михайловна. Вручает каждому ленту «Выпускник» и колокольчики. Мы помогаем друг другу их надеть.

– Поздравляю!

– Спасибо, – говорим мы хором.

– Идёмте, уже пора подниматься в зал, – она идёт в конец коридора, – 11 «А»! Выстраиваемся парами!

Я, конечно же, занимаю место нам с Марго. За нами встают Влад с Алисой. Алекс оказывается с Полкой, потому что Ира в другом классе. Мы, естественно, начали хихикать над ним.

Елена Михайловна во главе нашей колоны начинает звонить в колокольчик. Мы начинаем подниматься по этажам. Вдруг вместо того, чтобы идти дальше по лестнице, мы сворачиваем на второй этаж – а там стоят все ученики и учителя школы. И аплодируют нам. У меня на лице расплывается такая улыбка, что аж щёки болят. Я держу Марго за руку. Смотрю на неё – она тоже ошарашена. Так мы проходим этаж за этажом под оглушительные овации и голоса, кричащие «Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!». Я вижу и Ильичку, и Любовь Андреевну, и Язву. Среди учеников замечаю Агату Кристи – жаль, что Настя Ватина не стоит рядом с ней.

И вот наконец мы заходим в актовый зал. Занимаем места.

Чувствую, что у меня звонит телефон. Не верю своим глазам.

– Алло?

– Алло, привет. Поздравляю!

– Спасибо.

– Слушай, я тут к твоей школе подъехала. Объяснишь, как пройти?

Объясняю ей, как дойти до главного входа и подняться до актового зала. А сам вскакиваю с места.

– Ты куда? – Марго тоже вскакивает.

– Ребят, займите нам место.

– Не вопрос, Ильич, – Влад подмигивает мне.

Взяв Марго за руку, вытягиваю её из актового зала.

– Да что происходит-то?

– Щас поймёшь.

Наконец-то она поднимается по лестнице. Стою, стараюсь оставаться сдержанным и мужественным. Марго стоит рядом и ничего не понимает.

– Марго, познакомься, это моя сестра Жанна. Жанна, это Марго – моя девушка.

– Очень приятно, – Жанна улыбается, прям как отец, – поздравляю вас обоих. С этим особенным днём. Я ненадолго заскочила, просто хотела лично поздравить.

– Спасибо.

Обнимаю её, а она целует меня в щёку.

– Тебе занять место?

– Нет, я постою у выхода. Идите, уже всё начинается.

Киваю, улыбаясь. Мы с Марго устремляемся через людей обратно в зал.

– Твоя сестра, серьёзно?

– Ага, прикинь? Я её приглашал, но сам не ожидал, что Жанка приедет.

«Последний звонок» в самом разгаре. То, что мне казалось хренью на репетициях, оказалось очень смешным и креативным. Это по-настоящему крутой праздник. Я даже жалею, что так мало в нём участвую.

Мы нашей компанией уходим за кулисы – скоро наша очередь.

– Вы готовы? – Алекс протягивает кулак.

Мы все по очереди кладём сверху наши ладони, образуя пирамиду из рук. Раскачиваем её, шёпотом проговаривая: «Вперёд! Вперёд! Вперёд!».

– А теперь, – объявляет Маша Орлова, – мы поздравим незаменимых работников нашей школы, без которых она не была бы такой родной и уютной.

Мы выходим на позиции. У меня аж ноги дрожат. Ну, ничего. Мы справимся. Всё будет хорошо. Мы с Владом садимся на стулья, на которых написано «Охрана». Ира в жёлтых перчатках делает вид, что моет пол. Марго стоит за партой, выставляет на прилавок «Липтон».

– Эх! – вздыхает Алиса, – так пить хочется!

– Да, и не говори! – соглашается с ней Алекс.

– Пойдём в буфет!

– Пойдём!

Пока всё идёт хорошо. Марго «продаёт» им напитки. Алекс и Алиса делают по глотку «Липтона». И начинает играть та музыка из рекламы.

Мы всё мгновенно вскакиваем, занимаем места на сцене. И начинаем танцевать. Зал сразу подхватывает ритм и начинает хлопать нам. Учителя улыбаются, они явно оценили нашу задумку. Смотрю на ребят – они, как и я, зажигают от души. Как в последний раз.

Кульминация. Мы расступаемся, начав хлопать вместе с толпой. Алекс выходит в центр и исполняет несколько движений из нижнего брейк-данса. В конце он надевает шапку, и проезжается по полу на голове.

Толпа ликует.

Это успех.

Выступление выходит к концу.

Влад поднимает первоклассницу, которая снова звенит для нас в последний раз. Все учителя уже в слезах, девчонки тоже, кроме Марго. Нас призывают спуститься вниз.

Идём по лестнице.

Алекс что-то растрогался, бросается обнимать меня и Влада.

– Р-ребята, я вас так люблю! Вы самые лучшие, – он говорит, и слёзы текут у него градом, – спасибо вам за все эти годы.

Нас приводят на площадку на заднем дворе школы. Каждому вручают шарики.

– Сейчас мы хотим, – объявляет Елена Михайловна, – чтобы вы все загадали желание! Пусть шары взлетают, дети пусть мечтают, / Яркими мечтами, сказочных цветов. / Ну а мы, сегодня став выпускниками, / Отпускаем в небо фейерверк шаров! Раз! Два!..

Мы с Марго переглядываемся. Я быстро связываю наши шары вместе.

– Три!..

И мы отпускаем их в небо. Мы смотрим, как они улетают в бесконечную даль. И берёмся за руки.

– А давайте отметим в нашем месте! Выпьем, потанцуем, оторвёмся по полной!

Никаких возражений. Конечно же, мы едем в «План Б».

Залетаем в вагон всей гурьбой. Влад пародирует наших одноклассников, как они смотрели на наш номер. Мы смеемся. Люди косо на нас смотрят за то, что нарушаем общественный порядок. Ну и пусть. Сегодня наш день – отвалите!

Наконец-то мы приезжаем на Новослободскую. По дороге к клубу вспоминанием самые яркие моменты года: первое сентября, литературные вечера, Новый год и многое другое. Не обходится и без поджога Марго, конечно же. А впереди нас столько всего ждёт! Каждый рассказывает, как проведёт лето, в какой универ поступит и как там будет. А какими специалистами мы будем! Это сейчас мы просто школьники. Но в душе мы – журналистка, врач-биофизик, бизнесмен, педиатр, музыкант и… я.

Сворачиваем за угол, где должен находиться клуб. И останавливаемся, как вкопанные.

Железные двери закрыты. Над занавешенными окнами растяжка: «Скоро здесь будет «Пятерочка»».

Немая сцена, пока кто-то из нас не говорит:

– Ну, и? Что дальше?

Конец четвертой части

Финал

1.

Мистер Сэндмен, принеси мне сон…

…

Сделай его самым прекрасным в мире…

…

Подари ему губы, как лепестки розы и клевера…

– Твою мать, да выключи ты этот грёбанный будильник…

И скажи, что его одинокие вечера закончены…

Марго отстраняется от моего плеча и отворачивается к стене. Усмехаюсь. Нащупываю телефон на подоконнике. Выключаю будильник.

– Доброе утро, – целую её плечо.

– Угу, – она вылезает из-под одеяла, присаживается, – доброе утро.

6:03. Понедельник, 27 мая.

+13 с. Ясно.

На дорогах свободно.

В зеркале на подоконнике вижу себя. Волосы мокрые после душа, лицо гладко выбрито. Забавно, я выгляжу бодрым, хотя и повторял материал после работы. А если еще очки надену, то и синяки не будут бросаться в глаза.

По первому каналу репортаж про сегодняшний ЕГЭ. Показывают кадры из других городов, где школьники уже все написали. Переключаю на девятый канал, где идет «Джимми Нейтрон».

Открываю дверцу шкафчика. Просматриваю все чаи, которые только есть – некоторые из них так и стоят запечатанные после дня рождения. Попробую-ка вот этот, с мятной клубникой.

Мне нравится, как я спокоен. Никакого волнения из разряда «сдам/не сдам», «а что будет», «а все ли я выучил». Не хочется спрятаться под одеяло, остаться в кровати. Возможно, потому что меня уже по горло достал этот ЕГЭ. Хочется побыстрее сдать и забыть.

Слышу тяжелые шаги. Женя идет на кухню. Она уже ходит без костыля, но ужасно хромает.

– Доброе утро, – она садится за стол, – вы же сегодня ЕГЭ пишете?

– Угу. Тебе приготовить что-нибудь?

– Не надо, я сама.

Сажусь напротив Жени с приготовленным завтраком – омлет с сосисками.

– Волнуешься?

– Не очень. Это все-таки русский. Думаю, что хорошо его напишу, – отпиваю немного чая, – а твою математику еще не проверили?

– Нет. Обещали к пятнице, а если нет – то в понедельник точно будут результаты.

– Как, думаешь, написала?

– Честно? Да мне все равно. Я поняла, что эти экзамены ничего не значат по сравнению с тем, что я научилась заново ходить. И жизнь не закончится, если я завалила математику.

– И то верно.

Марго выходит из ванной.

– Саш, я уже готова. Пойдём.

– Сейчас доем и приду.

Она убегает в комнату.

– Что, шпаргалки ей будете клеить? – спрашивает Женя.

– Ага.

Марго стоит посреди комнаты, пока я кручусь вокруг неё, приклеивая к бедрам цветные листочки для заметок. На них схематично нарисованы всякие правила так, чтобы Марго могла прочитать.

– Ты пойдёшь в юбке? Я боюсь, что спалят. Ты вся шуршать будешь.

– Я же колготки одену. Будет нормально.

Вздыхаю. Она не сдаст русский.

– Иди одевайся, а то опоздаем. Я сама доделаю.

Застегиваю перед зеркалом белую рубашку – от самой нижней пуговицы, но оставляю первую нараспашку. Мне нечего стеснятся. Казалось бы, школьные будни уже закончились, а на экзамен все равно сказали прийти в форме.

Надеваю часы на запястье. Душусь парфюмом. Решаю ничего не брать с собой, кроме паспорта и пары ручек. Кладу их в карман джинс.

Последний раз смотрю на себя в зеркало. Делаю глубокий вдох и выдох.

Я готов.

Мы выходим из дома. Когда прохожу мимо синего «вольво», касаюсь рукой его капота. Холодный.

Направляемся к улице, где проходят трамвайные пути.

– Давай только воду купим и шоколад.

– Хорошо.

Мы останавливаемся у ларька. Достаю кошелек, где лежит моя зарплата.

– Здравствуйте. Нам, пожалуйста, две бутылки воды без газа. «Марс» и «Твикс».

Протягиваю купюру, продавщица отдает мне пакет и сдачу. И улыбается золотым зубом.

Мы подходим к остановке, которая раньше была местом наших встреч. Это один из последних раз, когда мы сюда приходим. Потом у нас будет у каждого своя дорога до универа.

– Что думаешь? – спрашивает Марго.

– Ностальгирую, как я раньше тебя здесь всегда ждал.

Она смеется.

– Хочешь, я сделаю вид, что иду оттуда? Пока трамвая нет.

Усмехаюсь.

– А давай.

Сажусь на скамейку. Втыкаю один наушник в ухо. Смотрю в сторону пятиэтажек, притворяюсь, что ищу взглядом Марго. Хотя и так знаю, где она.

She comes in colors everywhere,

She combs her hair,

Ну, наконец-то! Это она. Это Марго.

She's like a rainbow!

Идёт быстро, и её юбка колышется на ветру.

Выдергиваю наушники, поднимаюсь со скамейки. Она якобы замечает меня. Подходит и игриво целует в губы.

– Доброе утро! Давно ждёшь?

Беру её за руку. Наши пальцы переплетаются.

– Да задолбался уже, сколько можно?

Мы вместе смеется.

Подъезжает трамвай.

Огибаем бетонный блок по козьей тропе. Выходим к пространству между гаражами и забором. Ребята уже собрались вокруг старой шины.

– Доброе утро, – говорю я.

– Доброе, – Алиса стряхивает пепел в шину.

– Вы слышали новость? – спрашивает Влад, – ЕГЭ слили! Я купил ответы за 500 рублей.

– Да каждый год появляются какие-то ответы, никогда не совпадало.

– Эти совпадают! Дальний Восток уже проверил.

– Дай посмотреть, – говорит Марго.

Влад достаёт из кармана шпаргалки. Там распечатка с 17 вариантами. Марго хватает их и начинает судорожно запоминать.

– А как понять, какой вариант тебе попадётся?

– По ответам. Ты же видишь, что у тебя первые три, например, совпадают. Значит, это твой.

Марго отходит в сторону с бумажками.

– Только верни мне их!

– Конечно-конечно, не отвлекай.

Неужели она правда надеется это запомнить? У неё, конечно, суперкрутая фото память, но не настолько же.

– Как настрой? – спрашивает Алиса.

– Да нормально. Русский лёгкий.

– Согласна, – говорит Ира, – а что ты ещё сдаешь?

– Историю, общество, английский и биологию.

– Жёстко.

– Ничего, прорвёмся.

– Нам пора, – говорит Алекс, – дамы вперёд.

Мы по очереди проходим через дырку в заборе.

Мне вручают конверт с экзаменационными вопросами. Открываю его. Откладываю бланк в сторону. Быстро пробегаюсь глазами по вопросам – достаточно примитивные. В тренировочных мне попадались гораздо сложнее. Надеюсь, Марго повезло так же, как и мне. Тем более, ей всё-таки дали дополнительные 1,5 часа.

Нам объясняют, как заполнять бланк ответов. Да-да-да, давайте быстрее. Мы и так всё это знаем. Оглядываюсь по сторонам. Меня посадили в кабинет математики. Со стены вдохновляюще смотрит Лобачевский.

Вот и наступил этот момент. Я пишу экзамен. Первого сентября казалось, что это всё так далеко. И вот я здесь.

Объявляют старт.

Кладу перед собой задания.

Последние дни – это сплошное обновление сайта ЕГЭ, где выкладывают результаты. Уже прошло пять дней, мы написали математику, а данных с русского всё нет и нет.

Сажусь за компьютер.

– Ты играть? – спрашивает Марго.

– Нет, я хочу ещё раз проверить.

– Мы же утром проверяли уже.

– Ну и что? Мало ли.

Захожу на сайт. Ввожу свои данные. Нажимаю «Enter». Вроде ничего нового… да! Да! Выложили!

– Марго!!!

– Выложили?!

– Смотри! – показываю ей цифру на экране, – у меня 91!

– Ва-а-а-а-ау! Поздравляю! – она обнимает меня и целует в голову, – посмотри, пожалуйста, что у меня.

Начинает вибрировать телефон – мне звонит Алиса. Видимо, тоже увидела, что выложили.

Вбиваю данные Марго. Нажимаю «Enter». Улыбаюсь.

– Проходной же 36, да?

– Да, а что?

– У тебя 39.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Вскакиваю с места, и мы вместе начинаем прыгать по комнате.

– Я сдала! Я сдала! ТОРЖЕСТВО РАЗУМА!

– Поздравляю, дорогая! – хватаю её на руки и начинаю кружить по комнате.

– Да-да-да! Я сама написала на 39!!! Прикинь! Это мой лучший результат!

– А ты в итоге списала?

– Нет, те ответы мне не помогли. Я не смогла сопоставить.

Влад написал в «Вконтакте», что у него 98. Влад написал лучше меня – ага, ну конечно. Хотя у него редко был балл выше 75.

ЕГЭ правда слили.

2.

Вместо выпускного у нас другие планы – получив аттестаты, мы едем к Владу домой. Устраивать проводы для Алекса. Завтра он улетает.

Посередине стоит чемодан, который мы используем, как журнальный столик.

– Поздравляю всех с успешной сдачей экзаменов! – Влад поднимает бокал с шампанским, – ура!

– Ура! Ура! Ура!

Мы чокаемся и делаем по глотку – мы с Марго, естественно, ограничиваемся газировкой. Пузырьки ударяют в нос.

– Давайте каждый скажет что-нибудь приятное, – предлагает Алекс, – чур, я последний.

– Я тогда начну, – говорит Влад, – народ, спасибо вам за эти годы дружбы. Я вас обожаю. За каждого из вас готов стрелять в упор. Вы охрененные. Давайте договоримся: да, сейчас каждый из нас пойдёт своей дорогой. Уже не получится общаться так часто, как раньше. RIP кофейные сплетни и все дела. Но давайте на все важные события – дни рождения, свадьбы и так далее, – собираться вместе.

– Хорошее предложение, – поддерживаю я.

Звучит очень идеалистично. Но вдруг получится.

– Да, давайте, – соглашается Алиса, – я так понимаю, первым делом мы соберёмся на свадьбе Громовых. Договорились.

Все начинают смеяться, а мы с Марго ужасно смущаемся. Они начинают петь: «Тили-тили тесто, жених и невеста».

– Ребят, хорош, – пытаюсь их заткнуть.

– Да ладно вам, чего вы? Всё с вами уже понятно. Вы нашли друг друга. Вот нам всем ещё надо искать вторые половинки, как-то жизнь обустраивать. А у вас больше нет проблем.

Вот тут уже мы с Марго не выдерживаем и начинаем смеяться в голос. Нет у нас проблем, ага. Знали бы они, насколько это сложно – встречаться так долго.

– Ладно, давайте теперь я выскажусь, – поднимаюсь с места, – я с вами общаюсь меньше всего. Но безумно рад, что вы меня приняли и стали моими друзьями. Вы знаете, мы как единый организм. Влад, ты – наш мозг. Не всегда трезвый, но ты стараешься делать так, чтобы все работали сообща, держишь нас вместе. А ты, Алекс – наши лёгкие. Благодаря тебе мы получаем свежий воздух.

– Ну, не всегда, – шутит Влад, и мы все смеемся.

– Своим творчеством ты насыщаешь нас кислородом, – продолжаю я, – Ира, ты наши органы чувств. Всё слышишь, видишь, чувствуешь. С тобой мы познаём этот мир. Алиса – наша душа. Наша отдушина. Ты всех любишь, обо всех заботишься. А Марго… ты наше сердце – ты задаёшь ритм.

– Ну, а ты кто? – спрашивает Алекс.

– А я… а я…

– А ты наш желудок, – Влад хлопает меня по плечу, – только и делаешь, что разгребаешь то говно, что мы творим.

Улыбаюсь.

– Р-ребята, – говорит Алекс под конец всех речей, всхлипывая, – как же я буду по вам скучать!

Он закрывает лицо рукой, но мы всё равно видим, как слёзы текут по его щекам. Алиса прижимает Алекса к своему плечу, гладит по голове.

– Ну, чего ты так растрогался, – у Алисы тоже наворачиваются слёзы, – ты же не навсегда уезжаешь.

– Вот именно, – Марго садится рядом, обнимает их обоих.

В итоге мы все собираемся в большую обнимающуюся кучу.

Американ бой, уеду с тобой,

Уеду с тобой, Москва прощай…⁹¹

Утром за Алексом приезжают родители. Мы провожаем его.

– Покажи им там кузькину мать, – Влад целует его в голову и лохматит волосы.

Затем отворачивается – должно быть, чтобы скрыть слёзы.

Алекс садится в машину, машет нам из окна. Мы тоже ему машем – до тех пор, пока машина не скрывается за поворотом.

– Вы тоже думаете, что он не вернётся? – спрашивает Влад.

И никто ему не отвечает.

Молчание – знак согласия.

Звонок в дверь.

– Я открою, – выхожу в коридор.

Влад заходит в квартиру, осматривается.

– Это, значит, вы здесь решили свить своё гнёздышко, Громовы? Недурно, – он разувается, – ну что, где помогать надо?

– Туда, – показываю ему на бывшую комнату Зои Юрьевны, – нужно разобрать мебель и вынести её. Скоро грузовая машина приедет.

– Как скажешь.

Вручаю ему инструменты.

– Как у тебя дела с поступлением? – спрашиваю я.

– У меня всё в шоколаде. РАНХиГС, бюджет. Управление человеческими ресурсами. Я чуть ли не лучший на курсе со своими 295 баллами. Но там несколько умников на все 300 сдали. Чтоб они отсосали у тракториста. Ну, а у тебя как?

– Всё хорошо. Я тоже на бюджете. Знаешь, где? В Вышке.

– О, это крутой вуз. А на кого?

– Никогда не угадаешь, куда взяли.

Говорю Владу свою специальность. Он одобрительно кивает.

– Хорошо зарабатывать будешь.

– Да, уж надеюсь. Это был главный критерий.

– Здорово. В общем-то, все поступили, куда хотели, получается. Никто не облажался.

– Да, выходит, так. Ира в МГУ на свой ненаглядный журфак. Алиса и Марго в Пироговку.

Мы выносим из комнаты части шкафа.

– А вы ремонт будете делать здесь?

– Да, мама Марго обещала помочь с этой комнатой. И мы сюда переберёмся, сделаем здесь полноценную спальню.

– Неплохо, – хмыкает Влад, – я, кстати, решил, что буду съезжать от родителей. Хочу начать самостоятельную жизнь. Вы меня вдохновили. Вот для начала ищу комнату, думаю, тысяч за 15 снять.

Он намекает? У нас как раз комната освобождается. А деньги хорошие.

– На первое время?

– Да, где-то на год. Там уже планирую подняться. Может, девушку заведу. Вместе снимать начнём.

– Слушай, – отвожу его в нашу комнату, – как тебе такой вариант?

– Ты предлагаешь мне у вас снять?

– Я спрошу Марго, если она будет не против. Но думаю, она согласится.

Он улыбается.

– Меня устраивает такой вариант.

09:37. 13 августа, вторник

+26 с. Облачно.

На дорогах свободно.

– Саша! Мы опаздываем в ЗАГС! – кричит мама из соседней комнаты.

– Да без нас не начнут!

Завязываю галстук перед зеркалом. Сегодня всё должно быть идеально. А я не взмокну в пиджаке? На улице такая жара.

В комнату заходит Марго, на ней обворожительное белое платье в чёрный горошек.

– Напомни, кто женится? – спрашивает она.

– Мой троюродный брат Ренат.

– А, точно. Этот умный качок, – Марго наиграно вздыхает, – жаль.

Из-под рукава три-четверти у неё выглядывает татуировка на правом предплечье. Раньше красовалась только гвоздика, теперь же она дополнена черепом птицы, которая выглядит, как маска чумного доктора. На нём трещина, откуда берёт своё начало гвоздика и ещё несколько новых маленьких бутонов вокруг. Брутально, но мне нравится.

Выхожу из подъезда. Дверь со скрипом закрывается за мной.

Отец стоит у нашей машины. Затягивается сигаретой. Он замечает меня.

– Скоро выходите уже?

Киваю. Встаю рядом с ним.

Первый раз с его приезда мы остались наедине.

– Машина прогрелась? – спрашиваю я.

– Да, конечно.

– Понятно.

Неловкая пауза.

– Вы с Маргаритой теперь живете вместе? – отец пытается разрядить обстановку.

– Да. К осени, когда закончится ремонт, окончательно съеду.

– Это похвально.

Снова пауза.

– Надеюсь, у вас всё будет хорошо.

– Может, хватит? – не выдерживаю я, – притворяться, что всё нормально.

– Я не пытаюсь…

– Я до сих пор злюсь на тебя, – не даю отцу сказать, – за то, что ты сделал. За то, что ты врал нам. Ты был для меня примером. А теперь…

Выдыхаю, не выбрав слова.

Отец затягивается.

– Если бы я мог что-то изменить, – он выдыхает дым, – я бы ничего не поменял.

Он поворачивается, смотрит мне в глаза. А я смотрю на него. Опускаю голову.

– Да… я просто… вряд ли смогу тебя простить.

Отец теперь тоже не смотрит на меня. Слегка прокашливается.

– Но я попытаюсь, – договариваю я.

– Спасибо.

Пауза.

– Ладно… надо девчонок поторопить.

– Да, – папа достает из кармана телефон, – надо уже ехать.

Тоже достаю телефон. Пишу Марго смс.

Я ещё никогда не бывал на свадьбах. Поэтому, когда оркестр начинает играть марш Мендельсона, под который мой брат и его девушка подходят к алтарю, у меня появляются мурашки по коже. Не от восторга, а от страха.

Засовываю руку в карман пиджака.

Свадьба проходит хорошо, дело идёт к вечеру. В какой-то момент Марго выходит из-за нашего стола и долго не возвращается. Отправляюсь искать её.

Застаю её в туалете. Она стоит у раковины с букетом невесты, который буквально упал ей в ноги.

– Ты как?

– Мне что-то нехорошо стало, – она вздыхает, – так много людей, твоих родственников. Всем надо улыбаться, со всеми общаться. Там ещё так душно…

Смотрю на букет. Марго замечает это.

– Саш, хоть все и говорят, что с нами уже всё понятно и тому подобное. Я пока не хочу замуж. Не в ближайшие пять лет точно. Надо встать на ноги, устроить свою жизнь. А потом уже думать о семье.

– Да, я знаю. Ну, а если ты будешь просто в статусе невесты?

Марго ничего не отвечает. Меня бросает в жар.

– Может, уедем к нам домой? Лучше проведем время вместе.

– Давай.

– Попросишь у твоего папы ключи от машины?

Киваю.

Поднимаюсь наверх. Папа сначала ворчит, но всё же отдаёт ключи от своего синего «Volvo». Просит быть осторожными.

На улице ветерок уже прохладный. Чувствуется, что лето заканчивается.

Мы садимся в машину, Марго за руль.

– У твоего папы механика?

– А ты умеешь на механике?

– А что, есть какая-то разница? – она улыбается, – да я шучу. Конечно, умею.

Марго пристегивается, я тоже. Безумно нервничаю. Как это так? Мы одни в машине, без взрослых. Такое странное чувство.

Потому что взрослые – это уже мы.

– Ой, а какая из этих педалей газ, а какая тормоз? – Марго снова смеется.

Марго заводит машину.

– Подожди! Я пиджак забыл.

– Зачем он тебе?

– Да как я без него!

Выскакиваю из машины.

Мы едем по вечерней Москве. Марго водит плавно, мягко и осторожно. Так что я совершенно успокаиваюсь по этому поводу. Только подсказываю ей, куда ехать, глядя на карту в телефоне.

Марго включает один из своих дисков. Тот самый, где девушка в белой рубашке на фоне синего неба.

– Подожди, это что, Лана Дель Рей?

– Ну, да.

– Да ладно? Всё это время ты слушала Лану Дель Рей? И я не знал?

– А что тебя удивляет?

Услышав эту песню, я окончательно ощущаю, что началось новое, так сказать, постапокалиптическое время. В 2012 году эта певица никому была не нужна. Теперь же ремикс её песни «Summertime Sadness» – символ лета 2013 года и играет из каждого утюга. А имя Ланы Дель Рей не знает только ленивый.

Марго вздыхает.

– Завтра на работу, – говорит она, – я, наверное, уволюсь. Не нравится мне целый день стоять около этих фенов и мультиварок и слушать, как охранники по рации обсуждают попы девушек. И эти продавцы, которые ведут себя, как истеричные девчонки. Только Ёркина нормальная.

– И куда ты думаешь?

– Не знаю. Посмотрю варианты. Может, во французскую косметику. Говорят, там хорошие деньги. Хотя, наверное, нет смысла рыпаться до конца лета.

Я рад, что после повышения у меня нет таких проблем, и я спокойно так и работаю у Кристины Гайковны. А с зарплатой Марго мы смогли уже сами себя обеспечивать.

– Как там Милка?

– ОЙ, только не говори мне о ней. Не хочу об этом разговаривать. Дура она, – Марго грустно вздыхает, – я чувствую себя виноватой. Надо было рассказать ей про мой аборт. Сказать, что это не так страшно. Что мама не даст люлей. А теперь уже поздно.

– Ну, это её выбор.

– Да, она так и сказала. Типа, это её решение, что она не стала вмешивать этого придурка, который её обрюхатил.

Мы сворачиваем на знакомую улицу, недалеко от нашей школы.

– Марго, как думаешь, что с нами будет дальше?

Она пожимает плечами.

– Я не знаю. Согласно многомировой теории квантовой физики, пока мы едем в этой машине и ждём наше будущее, любое из них реально. Может, мы с тобой поженимся и заведём детей. Может, мы расстанемся в ближайшие полгода, не выдержав бытовухи. А может, я плохой водитель, и мы даже не доедем до дома. Так что я без понятия, в каком будущем мы окажемся. Всё зависит от нас.

Согласен.

– Давай остановимся у Пушкинской набережной. Посмотрим на Москву со смотровой площадки. Почему бы и нет?

– Ладно, давай.

Марго сворачивает по направлению к Нескучному саду.

Она стоит, облокотившись о поручни. Наслаждается видом ночной Москвы.

Ковыряюсь в машине с проигрывателем. Наконец-то включаю ту самую, нужную мне песню. Чтобы было романтично.

Подхожу к Марго. У меня сердце страшно сильно колотится, как в последний раз.

– Ты знаешь, – начинаю я и приходится прокашляться, чтобы продолжить, – я думал, что за год найду своё призвание. Пойму, кем хочу быть. В итоге я так и не определился, поступил туда, где лучше условия. Но это и неважно. Потому что я понял главное – я хочу быть тем, кто делает тебя счастливой.

Я, я буду королем!..

– И я для тебя тоже, – говорит Марго и целует меня.

И ты, ты будешь королевой!..

Я не знаю, что нас ждёт дальше. Впереди только неизвестность и многомировая теория квантовой физики. Но одно я знаю точно. Опускаюсь на одно колено, якобы завязать шнурки. Опускаю руку в карман пиджака.

Что бы не произошло…

– Марго, ты выйдешь за меня? – протягиваю ей открытую коробочку с кольцом.

… я уверен: всё у нас будет хорошо.

И пусть они никуда не денутся,

Мы будем героями,

Хотя бы один день!

Мы будем нами,

хотя бы один день…⁹²

Примечания

1

The Chordettes – Mister Sandman

(обратно)

2

Бадди Холли – американский певец и автор песен, один из первопроходцев рок-н-ролла.

(обратно)

3

The Beatles – Strawberry Fields Forever

(обратно)

4

с английского «да брось» (разг.)

(обратно)

5

The Beatles – Nowhere Man

(обратно)

6

«Подслушано» – интернет-сообщество, «уникальный ежедневный поток людских откровений».

(обратно)

7

System of a Down – американская рок-группа, исполняющая музыку в жанре хард-рок и альтернативный метал.

(обратно)

8

Ночные Снайперы – Когда устанешь

(обратно)

9

Зигги Стардаст – вымышленный персонаж, созданный Дэвидом Боуи.

(обратно)

10

Kimya Dawson – My Rollercoaster

(обратно)

11

David Bowie – Lady Stardast

(обратно)

12

David Bowie – Star

(обратно)

13

David Bowie – Suffragette City

(обратно)

14

David Bowie – Rock`n`Roll Suicide

(обратно)

15

Вспоминает цитату из сериала «Клиника».

(обратно)

16

Вспоминает цитату из фильма «Гарри Поттер и философский камень», где Гермиона учит Рона заклинанию «вингардиум левиоса».

(обратно)

17

The Beatles – Hey, You`ve Got to Hide Your Love Away

(обратно)

18

«Таинственная коробка» (перевод с англ.)

(обратно)

19

Pussy Riot – группа девушек, осквернившая Храм Христа Спасителя.

(обратно)

20

Имеется в виду случай, когда популярному певцу Джастину Биберу стало плохо на сцене.

(обратно)

21

Круто (пер. с англ.)

(обратно)

22

Без проблем (первод с англ.)

(обратно)

23

Говорят о фильме «Семь психопатов»

(обратно)

24

Персонажи романа «Мизери» Стивена Кинга.

(обратно)

25

Если в результате первого броска сбиты все кегли.

(обратно)

26

Так называли себя главные герои популярного мультсериала «Скуби-Ду». Команда состоит из четырех подростков – Фреда, Дафны, Велмы и Шегги, – и говорящей собаки Скуби-Ду.

(обратно)

27

Если в результате первого броска остаются несоседние кегли.

(обратно)

28

Если игрок сбивает все 10 кеглей за два броска

(обратно)

29

Lazlo Bane – I`m not Superman (из сериала «Клиника»)

(обратно)

30

«Отбросы» – британский трагикомедийно-фантастический телесериал о подростках, получившие суперспособности.

(обратно)

31

«Теория Большого Взрыва» – американский ситком о молодых ученых и их привлекательной соседке.

(обратно)

32

«007: Координаты «Скайфолл» – двадцать третий фильм из серии фильмов про английского агента Джеймса Бонда.

(обратно)

33

«Синистер» – фильм ужасов режиссёра Скотта Дерриксона.

(обратно)

34

«Винзавод» – центр современного искусства в Москве.

(обратно)

35

«Голова профессора Доуля» – научно-фантастический роман А.Р. Беляева.

(обратно)

36

«Сайлент Хилл 2» – фильм ужасов, продолжение триллера 2006 года «Сайлент Хилл».

(обратно)

37

«Семейка Аддамс» – комедийный фильм 1991 года.

(обратно)

38

Кристина Риччи – актриса, исполняющая роль Венсди Аддамс в фильмах 1991-93 годах.

(обратно)

39

Здесь и дальше: семейка Аддамс – персонажи мультфильмов, сериалов, а также фильмов по мотивам рисунков Чарльза Аддамса. По жанру истории о семейке Аддамс относятся к чёрному юмору и отображению «идеальной» американской семьи через призму сатиры. Большинство шуток построено на «ненормальных» и часто шокирующих увлечениях семьи, а также их взглядах на жизнь.

(обратно)

40

David Bowie – Space Oddity

(обратно)

41

Joan Jett – Bad Reputation

(обратно)

42

Мы боремся за мечту (перевод с англ.)

(обратно)

43

Из мультсериала «Шаман кинг»

(обратно)

44

Из мультсериала «Губка Боб Квадратные штаны»

(обратно)

45

Из мультфильма «Мулан»

(обратно)

46

Из мультсериала «Утиные истории»

(обратно)

47

Chumbawamba – Tubthumping

(обратно)

48

«Титаник» – фильм 1997 года.

(обратно)

49

Роуз, главная героиня фильма, влюбляется в бедного художника. В одной из сцен позирует ему голой.

(обратно)

50

Вспоминают цитаты из фильма «Астерикс и Обеликс против Цезаря»

(обратно)

51

The Beatles – Yesterday

(обратно)

52

Алла Пугачева – Айсберг

(обратно)

53

hot-hot-hot (англ.) – сленг, подразумевается «чрезмерно горячий».

(обратно)

54

Пропаганда – Мелом

(href=#r54>обратно)

55

Frank Sinatra – Jingle Bells

(обратно)

56

Лучшие друзья навсегда (перевод с англ.)

(обратно)

57

Animal Джаz – Токсикоз

(обратно)

58

Сплин – Весь этот бред

(обратно)

59

Наутилус Помпилиус – Дыхание

(обратно)

60

Агата Кристи – Черная луна

(обратно)

61

«Need For Speed» – серия гоночных компьютерных игр, самая успешная в мире.

(обратно)

62

«Grand Theft Auto» – серия компьютерных игры, где игрок должен почувствовать себя в роли преступника, выполняя такие задания и миссии, как заказные убийства, ограбление банка и другие.

(обратно)

63

Sunrise Avenue – Fairytale Gone Bad (Acoustic version)

(обратно)

64

The Beatles – Don`t Let Me Down

(обратно)

65

Animal Джаz – Токсикоз

(обратно)

66

Жанна Агузарова – Старый отель

(обратно)

67

Сплин – Моё сердце

(обратно)

68

Lana Del Ray – Born to Die

(обратно)

69

Bondage Fairies – Clone

(обратно)

70

Avril Lavigne – Alice

(обратно)

71

Постоянная Планка – элементарный квант действия. Постоянная Планка проводит границу между макромиром, где действуют законы механики Ньютона, и микромиром, где вступают в силу законы квантовой механики.

(обратно)

72

Руки вверх – Забирай меня скорей

(обратно)

73

«Mortal Kombat 9» (рус. Смертельная битва 9) – компьютерная игра в жанре файтинг.

(обратно)

74

Avril Lavigne – Take Me Away

(обратно)

75

Потенциальная яма – область пространства, в которой энергия уменьшается вследствие какого-либо типа притягивающего взаимодействия. Например, яма в земле является гравитационной потенциальной ямой.

(обратно)

76

Regina Spektor – Apres Moi (на слова Б. Пастернака)

(обратно)

77

Кот Шрёдингера – мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером. Эксперимент иллюстрирует неопределенность состояния ядра атома на житейском примере. Кот заперт в коробке с запечатанным пузырьком яда, который может раскрыться в случайный момент. Пока коробка не открыта, никто не знает, выпущен яд или нет. Получается, что кот находится в состоянии, когда он одновременно и жив, и мертв.

(обратно)

78

Rolling Stones – You Can`t Always Get What You Want

(обратно)

79

Квантовый Чеширский кот – парадоксальное (с житейской точки зрения) явление в квантовой механике, суть которого заключается в том, что квантовая система при определённых условиях может повести себя так, как если бы объект был отделён от своих собственных свойств.

Название данного явления является отсылкой к книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес», в которой один из её персонажей – Чеширский Кот – обладает способностью исчезать, оставляя после себя только одну свою улыбку.

(обратно)

80

«Забери меня»

(обратно)

81

«Никого нет дома»

(обратно)

82

Els – My Beloved Monster

(обратно)

83

Принцип неопределённости Гейзенберга – фундаментальное свойство нашего мира. Чем точнее измеряется одна характеристика частицы, тем менее точно можно измерить вторую.

(обратно)

84

Avril Lavigne – Runaway

(обратно)

85

David Bowie – Station to Station

(обратно)

86

Amy MacDonald – This Is The Life

(обратно)

87

Mr. Big – Wild World

(обратно)

88

Animal ДжаZ – Можешь лететь

(обратно)

89

Нина Ургант (Булат Окуджава) – «Нам нужна одна победа»

(обратно)

90

Татьяна Овсиенко – Школьная пора

(обратно)

91

Комбинация – American Boy

(обратно)

92

David Bowie – Heroes

(обратно)

Оглавление

Пилот

  1.

  2.

  3.

  4.

Часть I. Они

  Эпизод первый. Искры

    1.

    2.

    3.

    4.

  Эпизод второй. Кадры

    1.

    2.

  Эпизод третий. Перекрёстки

    1.

    2.

    3.

    4.

  Эпизод четвертый. Маски

    1.

    2.

  Эпизод пятый. Углы

    1.

    2.

    3.

Часть II. Мы

  Эпизод шестой. Бочка мёда и ложка дёгтя

    1.

    2.

    3.

  Эпизод седьмой. Дурак и молния

    1.

    2.

  Эпизод восьмой. За и против

    1.

    2.

    3.

  Эпизод девятый. Конец света!

    1.

    2.

    3.

  Эпизод десятый. Красное и белое

    1.

    2.

  1.

  Эпизод одиннадцатый. Постоянная Планка

    1.

    2.

    3.

  Эпизод двенадцатый. Потенциальная яма

    1.

  Эпизод тринадцатый. Кот Шрёдингера

    1.

    2.

  Эпизод четырнадцатый. Квантовый Чеширский кот

    1.

    2.

  Эпизод пятнадцатый. Принцип неопределённости Гейзенберга

    1.

    2.

    3.

Часть IV. Я

  Эпизод шестнадцатый. Какой?

    1.

  Эпизод семнадцатый. Почему?

    1.

    2.

  Эпизод восемнадцатый. Зачем?

    1.

    2.

    3.

  Эпизод девятнадцатый. За что?

    1.

    2.

    3.

  Эпизод двадцатый. Ну, и?

    1.

    2.

Финал

  1.

  2.

*** Примечания ***