Шпоры на кроссовках [Олег Николаевич Верещагин] (fb2) читать постранично

Олег Николаевич Верещагин Шпоры на кроссовках

Учитель: — Дети, кто взял Бастилию?

Вовочка: (возмущённо) — Марь Иванна, я не брал!!!

Директор: (успокаивающе) — Ну что вы беспокоитесь, поиграют и вернут…

Из анекдота.

Пролог: Странствующий рыцарь

Кто сказал, что дважды два — четыре?!

Наглая ложь, как «я больше не буду!» первоклассника. Четыре — это «четыре», вполне самостоятельная и приятная для взгляда на мир оценка. А дважды два — это два раза по два и сколько не умножай, сколько не рассказывай родителям о математических правилах, заученных и тобой и ими ещё в первом классе — их отношение к произошедшему не изменится.

Своё собственное, впрочем, тоже. Если тебе тринадцать лет — недостойно обманывать себя разной отвлечённой фигнёй и сетовать на несправедливость учителей. Нужно мужественно стиснуть зубы, придти домой, выложить на стол дневник и принять неизбежное. Сурово и спокойно.

Хорошо, что родители вернутся только вечером. Но вечером-то что будет!!! Подумать страшно. Начнётся разбор полётов по полной программе. Непременно припомнят, что третья четверть — решающая (как и все остальные!) и начинать её так — недостойно сына интеллигентных родителей. Мда. Под вопросом окажется и пользование игровой приставкой, и дискотека в школе на 23 февраля, которое объявили наконец-то выходным днём. (И правильно, а то что выходило — 8 марта разные там двенадцатилетние соплюшки пищат о «женском дне», а День Защитников Отечества — фиг вам, мальчики, не доросли ещё!)

Нет, но он и правда не виноват! Первые «пары» с начала года! Другие по стольку в неделю таскают, а тут… Да и как он их схватил?! Недоразумение и печальное стечение обстоятельств! По алгебре его спрашивали на прошлом уроке — значит, просто по логике не могли спросить сегодня! Но откуда у взрослых логика, одни эмоции… И если бы ещё сказали, что он потратил время, отпущенное на домашнее задание, на разную ерунду, так ведь нет. Читал серьёзную книгу «Сто великих битв»! А уж география — вообще издевательство. Подавай училке объём воды, который реки Южной Америки в океан выносят. И высоту водопада Анхель. Лучше бы спросила, почему у водопада такое название — «Ангел» по-немецки. Он бы рассказал, как в 20-е годы теперь уже прошлого XX века немецкий лётчик Анхель, пролетая над джунглями, увидел воду, падающую с неба…

Здорово. Он прикрыл глаза и представил себя в кабине старинного самолёта. Внизу — зелёный ковёр джунглей, ветер свистит в ушах (кабины тогда были открытые). И вдруг — доннерветтер!^[1]

…

— Мальчик, смотри, куда идёшь.

Вздохнув, Колька Вешкин обиженно посмотрел вслед удаляющейся женщине в пальто с поднятым меховым воротником. Скучные люди — эти взрослые. Особенно — девчонки. Наверное, эта тётка и в двенадцать лет мечтала о таком вот пальто. И никогда не пыталась представить себе, как медленно рушатся вниз, в джунгли, белопенные каскады водопада с красивым названием Анхель. Даже обидно, что тот находится на континенте, за который Колька схватил сегодня «пару».

День был серый, совсем не зимний. С крыш капало, солнце на небе не просматривалось, снег пожух и покрылся чёрной сыпью. На дороге хлюпала всем известного цвета каша из песко-соляной смеси и растаявшего льда. А впереди просматривались ещё два с половиной месяца моральной пытки школой. Кольке захотелось сбросить рюкзак и попинать его ногами — просто так, для разрядки. Вместо этого он хмуро вздохнул, вжикнул молнией куртки, расстегнул её донизу и, сунув руки в карманы, зашагал по местами расчищенному тротуару домой.

С районного базарчика, который по выходным бодро шумел на площади Красногвардейцев, а в остальные дни — глухо бухтел, расползались неспешно последние торговцы. Давно разъехались на своих машинах с прицепами «зубрёнок» те, кто торгует вещами и бытовой химией. Укатили фургоны-«газели» торговцев электроникой и продуктами. Самыми стойкими оставались бабульки глубоко пенсионного возраста, сейчас и тащившие по раскисшему снегу свои поставленные на салазки детские коляски, набитые всякой ерундистикой. Для них базар — не столько средство добыть деньги (у многих из них пенсия больше, чем зарплата у колькиных родителей!), сколько место общения. Такой клуб — людей посмотреть, себя показать. Бабулек Колька не любил — они критически относились к молодёжи, подозревая её огульно в намерении бесплатно поживиться с лотков. Куда больше ему нравились небритые весёлые дедки, сшибающие на бутылку продажей разной механической и самоделковой мелочи, но эта публика по будням на базарчике почти не появлялась…

Через рынок идти было короче — вдоль основного ряда, направо, потом — в калитку, которая выводит к задней стенке магазина, а там — обогнуть этот магазин и окажешься прямо во дворе девятиэтажки. Колька так и сделал — свернул.

На пустых прилавках и между ними