О невероятном [Палефат] (fb2) читать постранично

Палефат О невероятном

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

Под именем Палефата до нас дошло небольшое, весьма своебразное сочинение, целью которого было рациональное объяснение событий, казавшихся невероятными. Поскольку все эти события принадлежат к области мифов, то книжечка Палефата представляет собой, таким образом, весьма любопытный документ рационалистической критики мифа, подводящий итог примерно полуторавековому пути развития этой отрасли общественной мысли древних греков. Значение работы Палефата определяется не в последнюю очередь и тем, что труды его предшественников дошли до нас только в незначительных отрывках.

Личность Палефата остается для нас в значительной степени загадочной. Более или менее связные сведения о Палефате — и притом не об одном, а о целых четырех — содержит словарь "Суда". Такое количество лиц, якобы носивших имя Палефат, с самого начала кажется подозрительным, так как больше это имя нигде в древнегреческих источниках не встречается, да и вообще греческие имена собственные, содержащие в качестве первой части наречие Πάλαι являются главным образом географическими названиями^[1]. Поэтому не лишено оснований предположение, что Палефат вообще является достаточно прозрачным псевдонимом, заимствованным из языка эпоса и поэзии и обозначающим нечто "давно изреченное". Однако какое-то реальное лицо должно было все-таки стоять за этим псевдонимом, и поэтому нам так или иначе не избежать сообщения "Суды".

Первого из называемых в нем Палефатов — некоего афинского эпического поэта, вероятно, целиком вымышленного, мы можем здесь оставить без рассмотрения. Из трех остающихся один отнесен в словаре ко времени Артаксеркса (которого из трех?), назван Πάριος (с острова Пароса или из города Париона, на берегу Геллеспонта?) или Πριηνεύς ;  словарь считает его автором сочинения о невероятном в пяти книгах (ἁπίστων βιβλία ε΄ ), но добавляет, что некоторые признают автором этого произведения Палефата из Афин. Об этом втором Палефате, афиняне или египтянине, сообщают, что он сочинил "Египетскую теологию", "Историю Трои" (впрочем, некоторые относят ее к первому из названных выше Палефатов), а также книгу о мифах (μυθιχῶν βιβλίον α΄ ) и еще одну, содержащую "разгадки" (λύσεις) того, что называют "мифическим". Есть, наконец, третий Палефат, историк из Абидоса, современник Александра Македонского и любимец Аристотеля, написавший наряду с сочинениями о Кипре, Делосе, Аттике и Аравии, "Исследование о необычном" (περὶ παραδόξον ἱστορία), — объем его, со ссылкой на Филона, определяется в одну книгу.

Сопоставляя сведения о трех Палефатах, мы видим, что каждому приписывается сочинение о невероятном или необычном, а одному из них — также "разгадки" этого невероятного, содержащегося, естественно, в мифах. Сюда прибавляется еще свидетельство позднего александрийского ритора Элия Теона о некоем Палефате — перипатетике, сочинившем "целую книгу под названием "О невероятном", в которой все это объясняется"^[2]. По-видимому, три Палефата, "вычлененные" в "Суде" из ближе неизвестных источников, сходятся в одном^[3] — уроженце Малой Азии (из Абидоса или Париона), жившем в IV в. до н.э. и прошедшем выучку у Аристотеля, — вероятно, в то время, когда тот жил в Атарне. С этой датировкой совпадут ссылки и на Александа Македонского, и на Артаксеркса III — Оха, царствовавшего с 358 по 338 г. Что Теон называет Палефата перипатетиком, не должно вызывать удивления, коль скоро тот был учеником Аристотеля, хотя в дальнейшем предпочел философии историю^[4] и критику мифа. Возможно, что Палефат вместе с Аристотелем прибыл в Афины (поэтому он — "афинянин"), а после смерти учителя переехал к дворцу Птолемеев в Александрию (поэтому он — "египтянин").

Остается только объяснить расхождение в данных относительно объема сочинения "О невероятном": было оно в пяти книгах или в одной? Скорее всего, из первоначального произведения большого объема было со временем сделано извлечение (эпитома) в одной книге; так на нее ссылаются, кроме Теона, также Проб в комментариях к "Георгикам" Вергилия (III. 113) и трижды — Евсевий, цитирующий Палефата неоднократно^[5]. Судя по дошедшему до нас тексту "О невероятном", более поздняя эпитома тоже не один раз подвергалась дополнениям и переделкам. Так, еще в издании Вестерманна к публикуемому сейчас составу текста добавлялись содержащиеся в нескольких рукописях главы "Об изобретении порфира" и "Кто первый изобрел железо", не имеющие отношения ни к невероятному, ни к его объяснению.

В результате сейчас в целом ряде случаев трудно сказать, что в нашем тексте принадлежит самому Палефату, а что является следствием более поздней обработки. Поэтому и самое имя Палефата будет в дальнейшем служить нам достаточно условным обозначением автора сочинения "О невероятном" как некой данности, поддающейся все-таки