Книга 6: Восстание Маликании [Павел Дримпельман] (fb2) читать онлайн

Пролог

Восстание Маликании

Пролог

Мир курорт в отдаленной системе Термолия не пользовался популярностью у туристов в виду крайне грозной местной фауны, впитавшей в себя илуний планеты за сотни тысяч лет существования, что сделало некоторых из особей равным мастерам десятого круга. Кроме того, столь дальнее расположение делало систему неудобной для охраны и опасной в связи с высокой вероятностью наткнутся на космических корсаров. Нейтральным мир был слишком затратным в освоении для частных инвесторов и не представлял ценности для империй. Там на высоком зеленом холме, окруженный густыми джунглями, деревья которых доставали до небес, расположился просторный дом.

Никто не знает, откуда он там взялся, а все попытки бандитов проверить жильцов оканчивались их пропажей, поэтому, преступники просто обходили это место стороной. Белые стены с оранжевой крышей, большим бассейном и лужайкой делали дом похожим на богатую виллу где-нибудь на берегах гавайских пляжей. Основное отличие было в прочном куполе барьера, не пропускающим диких зверей. Белые тонкие тюли слегка покачивались от циркулирующего по особняку воздуха, и Джорелл, потягивающийся под лучами нежного солнца вышел на просторную террасу. Бескрайний океан успокаивающе шумел, разливаясь по пляжному песку, устеленному длинной полосой у подножия холма.

Джорелл облокотился на мраморные перила и втянул свежий воздух полной грудью. Улыбка на его лице стала еще сильнее, когда он почувствовал нежное прикосновение рук, обхватывающих его талию. Кристина прижалась к его спине, наслаждаясь каждым моментом, проведенным с любимым и, поцеловав спину, она повернула мужчину своей мечты к себе, чтобы впиться ему в губы.

Лишь один планетарец во вселенной знал о существовании этого дома. Мастеру строительства хорошо заплатили за постройку и молчание, и он поклялся унести эту тайну с собой в могилу, прекрасно понимая, кого на самом деле стоит бояться.

— Я пойду разбужу Дэцима, — с любовью сказала Кристина, когда их губы разъединились.

— Хорошо, я тоже скоро спущусь, только побуду здесь немного, — Джо провел рукой по щеке возлюбленной и еще раз поцеловал ее, перед тем как отпустить.

— Сильно не задерживайся, а то останешься без завтрака, — напоследок сказала она с легким смешком.

Джорелл ничего не сказал, лишь продолжал улыбаться, как влюбленный дурак. Из нескончаемой кровавой мясорубки он внезапно попал в рай и боялся сказать лишнее слово, дабы магия не исчезла. После всех потерь и ужасов, выпавших на его долю, император человечества искал душевный покой и где, как ни с семьей на берегу океана можно было найти его. У него все еще была миссия, к которой он собирался вернуться в скором времени — поискам ответов. Кое-что ему было известно, но Джорелл боялся, что неправильно понял полученную в ином мире информацию или, что еще хуже, неверно понимает саму суть. Высшая тень сказал ему, что Омега — не есть все, Омега — это лишь конец. Что это значило, он и сам не знал, так как случайно услышал тайну из уст Отпечатка Созидателя. Связано ли это как-нибудь с Алутаром и его разжигателями войн? Или же это просто две разных загадки? Джореллу лишь предстояло выяснить.

Артэминос поднял глаза к безоблачному небу и вспомнил о разговоре с Мальдрусом.

«Удачи тебе, друг, и прости, что я не смогу помочь в твоем благородном деле».

Глава 1. Воля нефрита

Глава 1

Воля нефрита

Что стало с нашим миром, раз за свою свободу и других, готовы биться лишь безумцы?

Маликанский старец (с).

Холодные пальцы крепко переплелись друг с другом, чтобы почувствовать тепло в последний раз. И мир для двоих на секунду замер, когда их глаза встретились в отчаянной улыбке. Страх других, слезы и мольбы, все остановилось от соприкосновения взглядов мужчины и женщины, но эта магия не могла длиться вечно, и суровый, громкий голос снес хрупкую стену.

— Исполнить приговор! — громом пронесся приказ.

Над прямоугольной, остекленной камерой стоял владелец оранжевого илуния. На огромной площади среди красивых скульптур, фонтанов и высоток собрались жестокие создания, с нетерпением ожидая начало экзекуции. Глаза палача вспыхнули и руки наполнились силой. Он опустил их сквозь отверстия в крыше, и потоки лавы хлынули внутрь. Гигантские экраны транслировали ужасное зрелище, передавая не только картинку, но и вопли сгорающих заживо.

— Это послужит им уроком, — провозгласил немного низкий голос императора Муликании.

Его стройная не лишенная мышц фигура величественно красовалась на стеклянной веранде, обставленной парой декоративных фонтанов и укутанной красивыми цветами. Оранжевый, удлиненный в спине кардиган из тончайшей, нежной ткани свободно прилегал к телу, слегка покачиваясь от свежего ветра. За черно-матовой кожей скрывалось сердце горячего и сладострастного любовника, величайшего патриота Муликании, но в тоже время черствое, лишенное любого сожаления к остальным народам, особенно, врагам. Торс императора был рельефен, передняя часть туловища являлась полностью матово-черной, а спина цвета глубокого солнечного заката. Два черных пятна образовывали вокруг его глаз неровный ромб и обратный полумесяц. Ни у кого из муликанцев за всю историю не было столь чудных пятен, что лишь добавляло их императору значимости.

Первые Муликанцы обладали красно-зеленым пятнами, но вскоре появились и такие, чьи пятна стали черно-оранжевыми, что говорило о связях их предков с маликанцами. Об этом знали многие из муликанцев, но все молчали, ибо сказать об этом вслух, означало обвинение отца-основателя в связях с маликанской женщиной, а ее детей никем иным, как отпросками маликанки. Подобных муликанцев было предостаточно, и все упоминания о порочащих связях были стерты или запрещены. Отныне муликанцы могли носить черно-оранжевые, или же красно-зеленые индивидуальные пятна.

Целая свита подданных стояла рядом с императором, довольно поддакивая, и упиваясь жестокостью казни. Лишь один муликанец молчал, отводя глаза от пузырившейся плоти.

— Что такое, брат мой? — спросил его император, с ухмылкой глядя в глаза.

Император Вартѐл был младшим отпрыском, но, тем не менее, бремя власти досталось ему. Старшего сына считали недостойным править Муликанией и терпели его лишь из-за крови отца основателя в жилах, а также мощи, глубин которой не знал никто. Энера̀йз Муликан, его оранжевое грубое лицо разделяла черная полоса, которая шла до середины груди, где впадала в черную сферу, четко выделяющуюся на фоне остальных пятен. Черная накидка, напоминающая видоизмененную тунику из толстой ткани, плотно сидела в руках. Поверх мешковатых штанов брат императора предпочитал носить тяжелые берцы с ремешками вместо шнурков или замков. Два родных по крови сына отца основателя отличались, как день и ночь. Младший представлял собой смесь развращающего всевластия и чувства собственной божественности, решая кому жить, а кому умереть. Старший же отличался холодным взглядом и суровым, часто угрюмым, выражением лица. У него было все, чтобы стать великим императором Муликании, начиная от внешнего вида, силы, и заканчивая глубокой мудростью, но его неприкрытая жалость к маликанцам и желание дать им хотя бы какие-то права, стали настоящей стеной на пути к правлению.

— Напомни, за что мы так жестоко казнили этих маликанцев? — поинтересовался Энера̀йз, абсолютно не страшась сказанного.

— Ты хотел сказать рабов? — поправил его император, пытаясь заставить брата страшиться его гневного взгляда.

— А разве маликанцы и рабы это не одно и то же? — выкрутился Энерайз, стараясь сохранять невозмутимое лицо.

Вартел согласно улыбнулся, но по-прежнему не оставил попыток вывести брата из себя проверенными способами.

— Верно, — подтвердил император. — Эти слова давно синонимы, но все же, не стоит лишний раз напоминать рабам, что когда они были народом, — Вартел запустил свою ладонь под красное шелковое платье стоящей рядом рабыни, начав поглаживать ее ягодицы. Энерайз отвлекся на руку брата, и тот с улыбкой заметил это, ожидая именно такой реакции.

— Она тебе нравится? — спросил он. — Хочешь ее? Только скажи, и эта куколка твоя. Можешь взять ее прямо здесь, никто и слова не скажет. Ну же, брат, ты всегда отказывал себе в этом удовольствии. Только посмотри на нее, — Вартел начал водить свободной ладонью по шее красавицы, украдкой поглядывая на Энерайза, по-прежнему сохраняющего невозмутимость, хоть внутри него уже давно закипал гнев.

Отверженный наследник нашел в себе силы улыбнуться, что стало невидимым плевком в сторону императора и его попыток вывести из себя своего старшего брата.

— Спасибо за предложение, дорогой брат, но я вынужден отказаться. Кроме того, ты так и не ответил на мой вопрос. В чем причина такой показательной казни?

— Все-то тебе нужно знать, — Вартел убрал руку с ягодиц девушки и отвернулся в сторону огромной площади, смотря на заполненную лавой камеру. — Они много болтали, — голос императора стал подобен ледяной ярости, пронизывающей своим холодом с каждой звуковой вибрацией. — Вещи должны молчать, а не произносить слово «восстание».

Император вновь обратил свой взор к брату и увидел не скрываемое удивление на его лице. Не смущаясь рабынь маликанок подле себя, Вартел продолжил свой монолог.

— Они шептались темными ночами о событиях, неведомых им, но так сильно манящих. До их ушей дошли слухи о бравом маликанце, сеющим хаос и смерть в рядах нашей империи, о сладких речах, льющихся из его уст. Я видел надежду в их глазах на записях допросов, но сегодня, за миг до гибели, их очи наполнились страданием и сожалением от понимания глупой ошибки, которую они совершили. Видеть, как тает надежда вместе с плотью, было усладой для меня более сильной, чем любая прихоть с одной из этих красавец.

— Значит в этом проблема? Ты испугался шепота рабов? — Энерайз в открытую дерзнул своему брату, а когда понял, что поторопился, ему ничего не оставалось, кроме как сохранять лицо.

Министры и важные муликанцы, внимательно следившие за разговором двух братьев, ахнули, замерев от неожиданности. Император немного помедлил с ответом, пытаясь понять, не приснилось ли ему, но когда пауза затянулась, он сделал шаг в сторону старшего брата.

— Повтори то, что ты сейчас сказал, — приказал Вартел со скрежетом зубов.

Энерайз опустил взгляд на сжатые кулаки младшего брата и уже приготовился к схватке, но судьба оказалась благосклонна к нему, подослав спасителя.

— Прошу меня простить, кажется, я задержался. Шучу, просто не хотел приходить на очередную унылую экзекуцию, — вошедший на террасу муликанец звонко рассмеялся, хватая с подноса бокал с шампанским производства Люмитании.

— Сола̀р… — прошипел император, переводя свое внимание на весельчака.

Сола̀р являлся самым младшим среди трех братьев. Все в империи знали, что он жил ради удовольствия и всегда улыбался, живя в полной безответственности. Его черный с фиолетовым цветом фрак украшали серебряные пуговицы с выгравированным на них изображением огненной птицы. В штанах он отдавал предпочтение подобию велюровых джоггеров и стильным сапогам.

— Братец, что у тебя с лицом, не вижу на нем радости. Все так старались, чтобы ты был доволен, — Солар плюхнулся в одно из кресел, небрежно разлив шампанское на подлокотник. — Устроили для тебя представление, девочек позвали, созвали всех твоих друзей, открыли лучшие напитки, зажарили пару маликанцев, а тебе все мало, — стряхнув капли шампанского с кресла, третий отпрыск отца основателя облизал испачканный палец, оценив вкус напитка.

Вартел грубо отпихнул рукой Энерайза, переключая своей гнев на младшего брата.

— Во имя огненной птицы, где тебя носило?!

— Я был очень занят, — спокойно ответил Солар, не взирая, на потоки гнева, направленные на него.

— Слыхал я о твоих занятиях… — прорычал император, словно папаша, отчитывающий мальчишку. — Долго ты еще будешь позорить имя нашего отца основателя?!

— Скажи мне, и как это мое распутство может позорить его? Оно мое и только мое, отец здесь не причем. И, в конце концов, а что мне остается? — Солар поднялся, поравнявшись с братом. Император ощутил сладкий запах духов и сигаретного дыма. — Для правления у нас есть ты, если нужно кого-то прикончить, Энерайз, вот мне и приходится отдыхать за нас троих, что, знаете ли, тоже очень тяжело.

— Наши пограничные миры охвачены войной, ты мог бы отправиться туда!

— А-ха-ха. Три чемпиона, пытающихся бороться с огромной империей это не война, брат мой. Разве им ни пришлось отступить почти один мировой цикл назад? (прим. 1 мировой цикл равен одному вращению планеты-столицы вокруг своей звезды и составляет два года и четыре земных месяца). К тому же вождь бринроков предложил нам свою помощь в случае необходимости, так что не вижу причин так опасаться трех неудачников, желающих изменить вселенную, — Солар пожал плечам и под недовольные взгляды остальных подошел к разносчику шампанского, чтобы взять еще бокал.

— Мне не нужна помощь этих безмозглых мясников, я в состоянии справиться своими силами, — возразил Вартел, не сводя глаз с брата. — И не нужно недооценивать наших врагов.

— Да, но и переоценивать их так же не стоит, иначе можно навсегда потерять свой драгоценный покой, — Солар взял с подноса два бокала, дав один своему разгневанному императору, продолжая обезоруживающе улыбаться. — У Мальдруса и остальных нет ничего, чтобы победить. Те, кого они освободили, жалкие забитые трусы, всю жизнь служившие игрушками для утех и домоработниками. Им нужна целая армада, иначе наша армия задавит их непрекращающимся шквальным огнем, как и в прошлый раз. Мальдрус допустил сильную ошибку, решив, что раз одолел нашего чемпиона на турнире с относительной легкостью, то мы слабы. Наши воины не сражались в войнах со времен латланского геноцида, мы нигде не показываем себя, и никто не знает, в каком состоянии наша армия по сей день. С легкой руки отдав фанатику не нужные колонии, ты заставил поверить его, а заодно и весь мир, что Муликания легкая мишень, но на деле… Они всего лишь увидели, как Мальдрус убивает самого слабого среди настоящих хищников Муликании.

Солар невольно взглянул на Энерайза после этих слов и подмигнул ему, заметив его глаза на своей персоне. Но Вартела все эти уговоры не особо утешали. Он чувствовал угрозу и желал от нее избавиться любыми способами, и никакие доводы не могли остудить его пыл. Сама мысль о том, что где-то во вселенной есть маликанец не в цепях, спокойно говорящий о свободе и умеющий за себя постоять, бросала большую тень на весь рабовладельческий строй Муликании.

Энерайзу надоело стоять на этой террасе и слушать пустую болтовню, поэтому он просто повернулся и направился в сторону выхода сквозь расступающуюся перед ним толпу.

— Куда это ты направился, Энерайз? Мы с тобой еще не закончили! Не думай, что я забыл о твоих словах, — крикнул ему император.

Старший из братьев остановился, встав в пол-оборота.

— Зато я закончил, — твердо ответил он. — Я и не думал о том, что ты забудешь, напротив, пусть эти слова, как следует, отпечатаются в твоей голове. Захочешь поговорить, ты знаешь, где мои покои.

Спустя пару часов все разошлись, и площадь вновь стала местом для прогулок под прекраснейший оранжевый закат, нежно ласкающего задумчивое лицо императора, продолжавшего стоять на террасе. Его длинные черные волосы спадали небольшими локонами на лоб, колышась от легких мановений свежего ветра. Облокотившись на перила, Вартел раздумывал о сегодняшней беседе с обоими братьями. Энерайз снова и снова говорил ему о страхе перед шепотом рабов, а Солар с простодушной улыбкой пытался заверить в не опасности врагов и в чрезмерном беспокойстве императора.

«Может быть они оба правы? Что если все так на самом деле? Неужели мы стали животными, истязающими ради забавы и удовлетворения?»

Вартел бросил взгляд на шагающих далеко внизу маликанцев, чьи шеи были стерты грубыми ошейниками, а взгляды преисполнены отчаянием.

«Верен ли путь, по которому мы идем уже несколько тысячелетий? Ведь, ты, поэтому назначил меня править вместо Энерайза, отец? Чтобы я продолжал крепко держать кнут в своих руках?»

— Мой император, я везде вас обыскался, — раздался за спиной малодушный голос, и негромкие шаги стали зазвучали по черной плитке террасы.

Вартел обернулся и увидел своего советника в красных одеждах, который шел к нему, слегка наклонившись, подобно трепещущему рабу.

— Магнѐр? Что за срочность? — император нахмурился, потому как был отвлечен от своих раздумий.

Советник Магнер занимал свою должность еще при отце основателе и всегда крутился около императорской семьи. Никто не сомневался в его лояльности и преданности, однако было в нем что-то такое, что не нравилось Вартелу, как и остальным братьям, и Магнер это понимал, от того искал способы найти расположение императора. Его темно-оранжевые волосы с черными проседями были аккуратно уложены назад.

— Я бы ни за что не побеспокоил вас, мой господин, но наш гость долго добирался сюда, и мне показалось не вежливым заставлять его ждать.

— Но зато показалось вежливым отвлечь меня от моих раздумий и желания побыть в одиночестве? — Вартел с упреком посмотрел на Магнера, заставив того виновато отвести взгляд под давящим натиском своего императора. — Ладно, заводи своего гостя.

Магнер молча, вышел с террасы и на глазах императора поманил кого-то рукой. Вартел принимал множество гостей, поэтому терялся в догадках, но увидеть Гринтреда стало для него легкой неожиданностью.

— Император Вартел, — гость почтительно поклонился.

Толстый темно-зеленый камзол по стилю отдавал мрачностью и пустотой. Нефритовые узоры, слегка поблескивали на уходящем солнце, а высокий ворот был выполнен из сотен черных чешуек.

— Позвольте вам представить нашего гостя.

— Не нужно, Магнер, я наслышан о предателе Гринтреде.

Слова императора задели гостя и заставили деладркца слегка нахмуриться.

— Кажется, ты был верным псом Илиана, которого затем вероломно предал, после чего по неведомым мне причинам тебя видели во флоте делдаркцев, а затем в войне за человечество. Ну, а до этого, более странные слухи утверждают, что некто очень похожий на тебя провел таинственный ритуал прямо на планете-столице, после которого в живых видели аж самого Аренлэйка Люмитаноса.

— Вы что-то хотите этим сказать? — делдаркец храбро посмотрел на Вартела, даже не думая отводить своих глаз.

— Ты преследуешь некую важную цель, которая, как мне кажется, может отразиться на всех нас. Думаю, для выполнения замысла тебе не хватает больше рук, ведь с ренианцами покончено, что в свою очередь привело тебя ко мне.

— Вы правы, император Вартел, но лишь отчасти. Дабы лучше понять мои мотивы, разрешите представиться мне, как полагается.

Муликанец согласно кивнул.

— Гринтред Делдарк, — слова делдаркца прозвучали подобно призыву демона с помощью древней магии, и когда имя сорвалось с его уст, их эффект и вправду оказался магическим.

— Делдарк? Быть того не может? Ты, верно, шутишь?! — Вартел начал ближе подходить к Гринтреду, пытаясь лучше рассмотреть его. — Но ведь все они перебиты…

— И я знаю тех, кто в тот день выполнял приказ, — голос делдаркца слегка задрожал от гнева. — Группа воинов под командованием одного генерала Муликании, присягнувшего на верность империи хранителей.

— Я помню этого генерала, кажется, он погиб на одном из заданий, — задумался Вартел, пытаясь припомнить давние события.

— Верно, и это был тот самый день, когда генерал получил приказ зачистить род основателя Делдарк, скрывающегося в глуши. Возглавлял наземную группу ни кто иной, как сам Илиан.

— И поэтому ты предал его? Потому что узнал правду?

Гринтред помедлил с ответом, решая, что именно ответить императору.

— Нет, — честно признался делдаркец. — О его участии в той операции я узнал не так давно.

— Тогда почему? Помоги мне понять, Гринтред, что вынудило тебя предать своего приемного отца? Я должен знать лучше планетарца, предлагающего мне работать с ним.

— Но ведь я еще ничего не предлагал, — опешил Делдарк.

— Ох, ты предложишь, несомненно, — Вартел улыбнулся, будто играет с гостем, что раздражало вспыльчивого Гринтреда, но империя Муликан была слишком ценна для его плана, поэтому он усмирил свою сущность.

— Вы правы, я любил своего отца и был всем сердцем предан нашему делу и идеалам справедливости, — лицо делдаркца печально нахмурилась, он не любил делиться своими переживаниями, но раз это было необходимо, выбора не оставалось. — Но Илиан всегда выбирал других вместо меня.

— Так в этом все дело? В ревности? Я говорю с неженкой, который обиделся на своего папочку из-за недостатка любви? — Вартел презренно фыркнул, переводя недовольный взгляд на Магнера, который привел ему такого гостя.

— Вы должны, как никто другой понимать меня, господин, — спокойно произнес делдаркец. — Как младший брат Энерайза сколь долго вы глядели на то, как ваш дорогой отец проводит почти все свое время с будущим наследником, оставляя вас ни с чем? И каково было ваше облегчение и велика радость, когда отец выбрал вас, а не его? Когда все его внимание и любовь стали доступны лишь вам одному, насколько сильно радовалась ваша душа?

— Откуда тебе об этом знать? — грубо возразил Вартел. — Что ты вообще можешь знать о моих чувствах?

Император уловил виноватый вид Магнера, смиренно опускающего голову в попытках спрятать глаза.

— Ты… — прошипел Вартел. — Как ты посмел рассказать ему то, что я, будучи мальчишкой, доверил тебе!

Магнер незамедлительно упал на одно колено, приняв животрепещущий образ.

— Мой великий император, — быстро заговорил советник. — Я лишь хотел, чтобы вы поняли, сколь много общего у вас с Гринтредом, чтобы этот союз состоялся, ведь он пойдет нашей империи исключительно на пользу!

— Я, это вы, император Вартел, если бы отец так и ни обратил на вас свое внимание, если бы Энерайз стал престолонаследником, а вы остались ни с чем.

Откровение Гринтреда стало шоком для Вартела, и его эмоции возобладали, но только потому, что император признавал правдивость этих слов, и ему было больно, что кому-то удалось вытащить темную подноготную.

— Я не предатель! — взревел Вартел, опрокидывая стоящий рядом столик с алкоголем. — Как смеешь ты, жалкий выродок, говорить мне такое!

— Ваш гнев доказывает обратное, — Гринтред был максимально сосредоточен, понимая, что излишние эмоции с его стороны лишь усугубят ситуацию. Я был самым верным сыном и последователем Илиана, но он предпочел мне Аренлэйка, этого дикого пса, который затем предал нас. После был Джорелл, ради которого Илиан был готов бросить весь орден на бойню против армады Рениан, ради чужака, которого не знал и десятка лет. Все это время у него под рукой был прямой наследник рода Делдарк и, если б Илиан воспользовался своим авторитетом среди простого народа, представив меня должным образом, то получил в союзниках целую империю с верным ему сыном на троне! Я бы мог сотнями тысяч предоставлять ему новых рекрутов в орден, вместе мы возвысились до небывалых высот, но он променял меня на жалкого человека и его никчемную расу! Отодвинул своего любящего сына в очередной раз, заставив вести легион на бойню ради ничего! — Гринтред не выдержал и прокричал последние слова, но к его счастью они возымели свой положительный эффект.

— Так этого ты хочешь, Гринтред Делдарк, стать императором с моей помощью?

— Это лишь одно из желаний, — Гринтред убрал руку за спину и достал из-под камзола свиток, припрятанный в специальном чехле, прикрепленном к пояснице.

Таинственная бумага была сокрыта за прочным стеклом, в середине которого был замок, открываемый отпечатком пальца. Делдаркец приложил большой палец и раздался звонкий щелчок. Гринтред схватился двумя руками за боковые ручки и, прокрутив их в разные стороны, открыл хранилище.

— Я служу высшей цели, — сказал он, доставая свиток. — Алутар тоже служил ей до самой смерти, а вождь бринроков служит до сих пор, — Гринтред отдал бумагу в руки Вартела, и тот с интересом развернул ее. — Грядут великие события и к их началу нужно еще очень многое сделать. Когда все кончится, лишь мы трое будем править этой вселенной, а остальные станут нашими рабами. Сейчас у вас в рабах лишь маликанцы, но я уверяю, ассортимент можно будет… разнообразить, — делдаркец ехидно оскалился.

— Забытые? — нахмурился Вартел. — Кто это такие, и откуда? Забытые во мраке, мы помним, что вернемся! Забытые во мраке, вернутся! — прочел вслух последние строки император и ощутил, как от этих слов по его спине пробежался холодок. — Значит, некие забытые, развязывают кровопролитные войны, чтобы потом прийти на все готовое? И в чем здесь моя выгода?

— Когда они придут, те, кто помогал им, станут править захваченными народами.

Вартел громко усмехнулся над словами Гринтреда.

— Все это больше похоже на сказку, но илуниевые печати Алутара и Кизендора настоящие, я узнаю их. Править… вернее сказать, мы будем их надзирателями, рабами, которым дали кнут. И среди маликанцев есть такие, кто променял свою честь и народ ради более удобной постели, но это не делает их господами или свободными от оков. Ты предлагаешь мне самовольно надеть на себя ошейник, на котором написано император, и радоваться этому.

Вартел вернулся на край террасы, продолжая вновь и вновь перечитывать строки на свитке. Гринтред аккуратно проследовал за ним, а Магнер остался стоять у входа.

— Где гарантии того, что придя сюда, они не добьют всех, кто остался? И почему они называют наш мир, вселенная Омега?

— Если мы не будем служить им, то точно погибнем все до одного, а так у нас есть шанс выжить. Я видел, на что они способны, даже объединившись нам не выстоять против них. Подумайте хорошенько, господин. Враги окружают вас со всех сторон. Мальдрус и его шайка становятся все наглее, очень многие презирают вас за ваше отношение к маликанцам и это лишь вопрос времени, когда могущественный враг постучится в дверь. Вполне вероятно, что хранители выберут вас новой мишенью, дабы отмыться от недавнего позора, говорят, Марендрайт уже нашел способ унять толпу и вскоре его взор падет на вашу империю, — ядовитые речи Гринтреда, обволакивали слух Вартела, вливая свой яд ему в перепонки. — Станьте частью великого замысла, и в момент нужды вы не будете один.

Вартел положил левую ладонь на перила и застыл глазами на середине площади, снова прокручивая слова своих братьев.

— В одном ты прав, Гринтред, — сказал император, продолжая вдумчиво глядеть вдаль. — Нас ненавидят и считают животными за наше отношение к маликанцам. Но, что если все изменится?

— Мой господин, неужели вы?! — прокричал молящим голосом Магнер.

— Замолчи, и не смей больше меня перебивать, — грубо заткнул советника Вартел, прежде чем продолжить свою речь. — Ты пришел ко мне, говоря о союзе и власти, но вместо этого я слышу речи, что просят стать чьим-то рабом, и как скулящая шавка выполнять приказы хозяина, боясь быть наказанным. Лучше я дам маликанцам больше свободы, чем сам стану жалкой игрушкой в чужих руках. По мне так лучше сдохнуть в битве, чем опуститься до уровня Маликании, что предпочла лизать наши задницы в обмен на жалкое существование. Свиток я оставлю себе, он будет убедительным подспорьем.

В одно мгновенье, стоявший рядом Гринтред, пронзил императора острием своего изогнутого клинка, под резкий крик вздрогнувшего от ужаса Магнера. И Вартел, будучи уверенный, что легко одолеет делдаркца, ощутил, как немеет его тело, отказываясь подчиняться, не смотря на столь жалкую рану, что нанес ему враг. Рот не мог издать хотя бы звук, император полностью оцепенел и ощутил, как мутнеет сознание, поддаваясь невидимому влиянию.

— Я не хотел, чтобы до этого дошло, — голос Гринтреда дрожал и шипел от напряжения, пока руки крепко держались за рукоять меча. — Но я не позволю вам нарушить наши планы. Раз ты не хочешь служить нам по собственной воле, мне ничего не остается, как заставить тебя с помощью силы.

Потоки силы наполнили глазницы делдаркца и потекли в клинок, откуда затем хлынули в душу Вартела, заставляя испытывать невыносимую боль. Рот ему сковала крепкая печать, и муликанец мог лишь слабо мычать, пока все тело содрогалось в агонии.

Резко все затихло, и Вартел Муликан обнаружил себя все также стоящим около края террасы, задумчиво смотря вдаль. Он удивленно захлопал глазами, не понимая, что происходит. Ему казалось, что только что с ним произошло нечто страшное, однако мысли не пускали его сквозь невидимый барьер. Вартел положил свои пальцы на середину груди и посмотрел туда, где, как он думал, что-то должно было быть, но кожа его, как и прежде, была без единого шрама.

«Сон? Может мне просто причудилось в долгих раздумьях?» — подумал он, по-прежнему пытаясь сфокусировать мысли.

— Император Вартел, так каков будет ваш ответ? — раздался голос за его спиной.

Муликанец резко посмотрел назад и увидел Гринтреда, который уже как несколько минут продолжал стоять все на том же месте. Как ни в чем не бывало, он смотрел на императора, ожидая ответа на свой вопрос.

— Мой ответ? — переспросил Вартел.

— Да, по поводу свитка, что у вас в руках, — делдаркец перевел взгляд на правую руку императора, и в ту же секунду муликанец ощутил, как его ладонь и вправду продолжает сжимать бумагу.

Он поднял свиток к глазам, и снова прочел содержимое уже в который раз, однако что-то изменилось внутри него, и это что-то делало написанное внутри заманчивым.

— Печать Алутара и Кизендора… они достойные воины и далеко не глупые планетарцы. Я был бы дураком, не приняв это во внимание, как и столь выгодное предложение для моего народа, — муликанец прижал большой палец к нижней части свитка. — Я не желаю сидеть и смотреть, как глупцы и завистники пытаются отнять у нас право делать с нашими рабами все то, что мы хотим по праву победителей, — с искренней улыбкой и удовлетворенностью Вартел поставил свою печать, став служителем сил, о которых и понятия не имел.

Глава 2. Чемпионы арены

Глава 2

Чемпионы арены

Кровь и сталь — мои инструменты, смерть и слава — моя награда.

Я благодарен судьбе за то, что в отличие от других,

Мне дано право, биться за свою жизнь.

Раб-гладиатор (с)

Лучше быть чемпионом среди рабов, чем рабом среди чемпионов.

Раб-гладиатор (с)

Ловкие пальцы играючи вертели небольшой нож, пока их хозяин пялился на голографическую звездную карту империи Муликан, закинув обе ноги на стол. Мальдрус был зол, очень зол, особенно после того, как был разгромлен и унижен в системе Зарѐния. То, что вначале казалось стремительным триумфом, обернулось в суровую правду, которую тот просто не желал признавать. Победить империю муликанцев оказалось куда сложнее, даже имея в помощниках Белиндора и Лейдергада. Те, кого он освобождал, были не способны к битве. Простые смертные без капли илуния, напуганные и забитые. Что они могли в бою против опытных воинов и мастеров кругов? Мальдрус был для них символом и путеводной звездой, единственный в своем роде. Его мощь давала надежду и волю к сопротивлению, но одного этого все равно было мало.

Нужна была армия, сильная и боеспособная, потому наступление остановилось на захваченных пограничных мирах, где Мальдрус создал плацдарм для дальнейшего ведения военных действий. Белиндор перегнал на планету под названием Зэдр-12 целую армию наемников, купленных им для освобождения Бринрокии, и вместе с командирами солдат удачи был составлен план, который подразумевал десятилетия кропотливой работы.

Десятилетия… это слово громким скрежетом пронеслось в голове Мальдруса, вызывая приступы головной боли и мигрени. Муликанцы одурачили его, нет, не только его, а весь мир, спрятав свои острые зубы. Одной армии наемников может не хватить, а обучение освобожденных маликанцев может занять даже больше времени, чем десятки лет. Мальдрус остро нуждался в воинах, что не страшились смерти и умели обращаться с силой кругов.

— Где же мне их взять? Где?! — закричал Мальдрус, спрашивая ответ у невидимых сил, и они, словно услышав, помогли ему, бросив просящий взгляд на одну систему.

Маликанец широко раскрыл глаза, сфокусировавшись на одной точке. Уголки его губ стали плавно подниматься вверх, а когда Мальдрус упал обратно на стул, уже светился от счастья.

— Вот оно, вот оно! — снова прокричал маликанец взбудораженным голосом. — Система Гладиус Малик, ты, станешь моим счастливым билетом.

Мальдрус спешно связался с Белиндором и попросил его созвать командиров своей армии. Им нужен был план, потому что эта система являлась второй по количеству охранных сооружений и могла выдерживать долгие осады. Но Мальдрусу нужно было захватить ее, во что бы то ни стало.

* * *

Система Гладиус Малик одна из трех во всей вселенной, названная в честь маликанцев. На одиннадцати планетах царила страсть к кровавому спорту, основными участниками которой были маликанцы. Но что за зрелище, если воины не умеют сражаться? Поэтому вся система была усеяна школами и лагерями, где из маликанских мальчиков и девочек делали воинственное мясо на потеху публике. Их заставляли биться на гигантских аренах, обустроенных разными ловушками и укрепленных ничуть не хуже, чем Колизей Тысячелетия на планете-столице, а по площади могли превосходить его в сотни, а то и тысячи раз. Ради пущей зрелищности Маликанские гладиаторы бились сотню на сотню, тысячу на тысячу и порой десятками тысяч сливались в кровавой мясорубке, изображая древние войны. Они вступали в ожесточенные бои с ужасными тварями, доставленными из неведомых глубин вселенной, достаточно сильными, чтобы порвать мастера десятого круга. Их проверяли на прочность, выжигая плоть огнем, железом и сотнями других изощренных пыток, а публика, держа купюры в руках, заказывала им новые страдания.

Гладиус Малик таила в себе сотни миллионов рабов, живущих во славу битвы и кровавых зрелищ под присмотром двух миллиардной армии, готовой жестко пресечь любую попытку к бегству. Это был мир крови, пота и смерти, застроенный виллами господ, аренами и нескончаемыми лагерями, где страх выбивался кнутом.

* * *

В просторном оружейном помещении с сотнями металлических шкафов, пахло смазочными и ароматическими маслами, что вместе давало не совсем благоприятный запах, но Ва̀рнек давно привык к этому сочетанию и даже находил его приятным. Он мог бы доверить заточку, шлифовку и полировку машинам, или оружейному киборгу, но был одним из немногих, кто лично предпочитал ухаживать за своим оружием, думая, что так между ним и клинком образуется особая связь. Мускулистое тело воина было покрыто сотнями шрамов, каждая его мышца напрягалась при усердных, отточенными годами движениях, когда руки скользили по клинку. Черно-зеленая кожа, покрытая ароматическим маслом, вызывала у стоящей за углом маликанки непреодолимое желание и внутреннюю дрожь.

Она искала воина, чтобы сообщить важную новость, но замерла, томно вкушая каждое движение красавца, мысленно представляя, как эти руки крепко обхватывают ее талию. Ей бы очень хотелось быть клинком в его руках и ощущать на себе грубую, мужскую силу. Взяв в себя руки, она вошла в помещение, вдыхая мужские запахи, пропитавшие мастерскую.

— Кхм, кхм, — громко издала она, и Варнек посмотрел на нее, прекратив заточку.

— Шелла? — удивился он столь неожиданной гостье, но улыбнулся, быстро догадавшись, в чем дело. — Господин желает меня видеть? — его лицо тот час стало серьезным, и вся радость от спокойной заточки меча улетучилась.

— Да, он приказал мне найти тебя и сопроводить к нему в покои, — тонкие персиковые одежды Шеллы делали ее похожей на нежный цветок, и Варнеку хотелось скорее вдохнуть ее аромат вновь. Он боялся, что неизбежно его любимый цветок сорвет хозяин. Ведь чем нежней и прекрасней он, тем сильнее его хочется сорвать, а она была прекраснейшим из всех цветков, что гладиатор видел за почти две сотни своего пребывания в этом мире. Ее молодое тело не портил грубый ошейник, дабы не оставлять следов на тонкой, девственной коже.

Расстроившись, что работу не удалось выполнить до конца, Варнек спешно ополоснул свой клинок водой и убрал обратно в оружейный шкаф. Шелла с тяжелым вздохом еще раз окинула его масляное, мускулистое тело и ее взгляд упал в область набедренной повязки, единственной одежде, что была на гладиаторе помимо ошейника. Тут же она отвела глаза, боясь потерять контроль, хотя в глубине души желала этого. Варнек подошел к ней ближе, убедился, что рядом никого нет, а камера не видит их с такого угла, а затем наклонился и страстно поцеловал ее. У них было мало времени, но из жалких секунд они собирались выжать абсолютно все.

Господа могли бы вызывать своих рабов по связи, но зачастую считали недостойным утруждаться в звонке, предпочитая кого-нибудь отсылать. К тому же все их имущество находилось в пределах виллы. Закончив целоваться, Шелла облизнула губы, поправила платье, молча, развернулась и смущенно повела гладиатора за собой, слегка опустив подбородок, играя роль недоступной, смущенной девочки.

— Господин что-нибудь говорил о цели моего визита? — поинтересовался Варнек, зная, что хозяин частенько любить болтать со своими девочками о делах, тем самым увеличивая свою собственную важность.

— Нет, — ответил тихий голосок. — Но мне показалось, что хозяин был в приподнятом настроении. Уверена, что все будет хорошо, — старалась успокоить Шеллла, будто чувствуя внутреннее волнение Варнека.

Тот лишь промолчал, продолжая идти за юной красавицей. За все две сотни лет, он так и не научился читать мысли хозяина, потому как тот был всегда не постоянен, как и другие рабовладельцы. Разум, находящийся в разные дни под разными веществами тяжело было разгадать, но самые любимые дни Варнека были тогда, когда господин оставался трезв и рассудителен. Из прохладных помещений, предназначенных для рабов, они вышли на улицу, где их путь лежал в тени выпирающей части дома, мимо черных колонн. Роскошная вилла лежала на высоком плато, вырубленным среди крутых склонов и небольших хребтов, откуда вниз не было простой дороги, кроме как на аэрокарах. Чтобы добраться до главного дома, Варнеку и Шелле необходимо было покинуть дома прислуги и взобраться вверх по крутой, описывающей небольшую дугу дороге.

Взгляд Варнека упал вниз на поле для тренировок, где усталые воины продолжали познавать тяготы усердных занятий под палящим обеденным солнцем, окруженные прочными стенами и куполом барьера. Они схватывались друг с другом в пыльной земле, хранившей в себе пот и кровь сотен тысяч воинов, некоторые из которых были по-настоящему великими. Тренировочное поле находилось в километре от виллы, на полсотни метров ниже ее уровня. И с балкона хозяина было видно, как маленькие планетарцы сражаются за право быть лучшим.

На всем пути Варнеку и его проводнице встречались стражники, желанно смотрящие на Шеллу, рабочие и охранные роботы, наложницы, служанки, шпыняющие туда-сюда по важным поручениям и такие же гладиаторы, которые при виде товарища почтительно кивали головой, а тот им в ответ. Последние сто метров до входа в просторный дом хозяина украшали статуи из белого мрамора, расположившись по обе стороны от вымощенной черными и оранжевыми плитами дороги. По правое плечо Варнека стояли великие чемпионы этого дома, запечатленные в момент своего триумфа. Многие из них возносили свои руки к небесам, крепко держа оружие, кто-то поднимал голову поверженного врага, а кто-то гордо стоял на одном колене, не веря своему торжественному счастью.

Гладиатор с улыбкой и легкой завистью смотрел на этих каменных воинов, мечтая однажды оказаться достойным встать с ними в один ряд. Но была и та деталь, что сильно омрачала эти прекрасные скульптуры — цепь. Длинная белая цепь пролегала над головой Варнека и Шеллы, и путь ее был проложен из стороны в сторону, где один конец начинался от шеи чемпионов, а заканчивался в протянутой руке господина. Десятки скульптур гладиаторов были узниками цепей, что словно тонкие арки пролегали на всем пути, удерживаемые хваткой хозяина, изображенного на каждой статуе во всем своем высокомерии.

Никто не давал забыть маликанцу, что он всего лишь раб, как бы высоко тот не задрал голову. Даже эта дорога, по которой шагал Варнек своими босыми ногами, называлась «Прямая судьбы». Каждый, кто шел по ней, неминуемо приближался к своей судьбе, будь-то помилование, награда, или смерть. Дорога, свернуть с которой было нельзя, всегда могла стать последним пройденным отрезком в жизни маликанца. Хоть Варнек и догадывался о причинах своего вызова, его волнению не было предела. Умереть в славной битве — это одно, а быть до смерти замученным на потеху публике — другое. Фасад главного дома делился на две основных части, панорамную лоджию из прочного стекла, открывающего вид на прекрасные просторы, с внешними оранжевыми стенами, на которых лучшие мастера вырезали славную историю этого дома, и черный низ с темно-зелеными прожилками, символизирующую кровь Маликании, что питает благополучие этого рода. Чудные декоративные колонны, украшающие вход, были подобны трем прядям из камня, скрученным в ДНК-спираль.

Варнек не проходил мимо них уже два мировых цикла, но зато видел много раз, как иные заходили внутрь и больше никогда не возвращались обратно. С легкой заминкой он вступил на прохладный камень дома господина. Путь на второй этаж показался ему целой вечностью, не смотря на произведения искусства, которых в доме было очень много и от некоторых из них действительно тяжело было оторвать взгляд. Шелла подвела Варнека к широким дверям, которые охраняли две пустышки пятнадцатого круга.

— Я привела господину Сабѝлу гладиатора Варнека по его приказу, — обратилась Шелла к одному из страшных по ее мнению роботов, что преградил им дорогу.

Холодные синие глаза посмотрели на двух гостей, сканируя их встроенные под кожу опознавательные данные. Пустышка, молча, отошла в сторону, вновь замерев на месте, и двери распахнулись с небольшим шипением. Из просторной хозяйской комнаты тут же донесся смех и оживленная беседа. За дверью стояло еще две пустышки, пока господин сидел в просторном кресле за небольшим столом, но хорошо обставленным столом. Напротив него расположился гость, вкушая гостеприимство хозяина, держа на коленях одну из местных рабынь, положив свою ладонь ей на бедра. Недалеко от них стоял маликанец у передвижного стола с множеством разных яств, готовый в любой момент подорваться с места и принести все, что скажет господин.

Сабил заметил вошедших внутрь Варнека и Шеллу, его улыбка слегка потускнела, но это было вызвано скорее скорой необходимостью общения с рабом, чем ненавистью, что немногоуспокоило гладиатора. При виде молодой рабыни глаза господина желанно блеснули, что девушка не могла не заметить, и это напугало ее внутри.

— А вот и он, — торжественно заявил Сабил, показывая рукой на Варнека.

Гость обернулся на гладиатора, окинув того оценивающим взглядом с толикой надменной ухмылки. Варнек не мог не узнать в нем другого держателя гладиаторов, Кеба̀рия Хо̀жа, друга и соперника его господина.

— Да, он не плох, крепок, суров, как ты и говорил, — признался Кебарий. — Но до моего ему еще расти и расти, — ухмыльнулся тот. — Во имя огненной птицы, это будет самая легкая победа, что мне приходилось добывать.

Сабил громко рассмеялся, отмахиваясь рукой.

— Надо было сказать это до того, как я увидел дрожь в твоих глазах. Признайся, тебе уже захотелось все отменить, но ставки сделаны, публика оповещена!

— Это мы еще посмотрим, — оскалив зубы, ответил Хож. — А ты мне не говорил, что у тебя есть такая сладкая ягодка, — Кебарий жадно взглянул на прелести Шеллы, словно дикий зверь.

Воин заметил на столе несколько разноцветных кучек, узнав в них сильный наркотик под названием «туманная кровь». Эта порошкообразная смесь получалась из крови мастеров разных уровней, в которой была разная концетрация илуния в зависимости от силы круга, и нескольких психотропных веществ. Данный наркотик предназначался исключительно для владельцев кругов, вызывая у них сильную эйфорию и ни с чем не передаваемые ощущения, от введения внутрь себе чужеродного илуния, усиливающий действие психотропных веществ.

— Шелла, дорогая, подойди ко мне.

Рабыня робко повиновалась, подходя к Сабилу.

— Шелла мой особый цветочек, который я берегу для очень особого дня, — Сабил запустил свою руку ей под платье, заставив рабыню вздрогнуть, его глаза смотрели ей в лицо. Варнек видел, как плохо и противно Шелле, но ничего не мог с этим сделать, даже если хотел. — Скажем, она как очень дорогая бутылка особенного мъердского, которое, я берегу для исключительного события. И когда такой день настанет, мне доставит великое удовольствие откупорить эту желанную бутылку.

Сабил перевел глаза на своего гладиатора.

— И, надеюсь, Варнек вскоре подарит мне такой день.

Гладиатор понял суть своего приглашения, и ему осталось лишь смиренно пасть ниц на одно колено.

— Я буду безумно горд и счастлив, если смогу подарить вам особенный день, — твердым голосом сообщил Варнек. — Дайте мне любого врага, и его никчемная голова будет красоваться на моем мече.

— Следи за речью, падаль, — возмутился Кебарий, но Сабил пресек своего приятеля.

— Не забывай, это мой раб, а не твой и, конечно же, он будет восхвалять меня. Оскорблен был лишь воин, с которым Варнек будет вскоре биться, а не ты сам, поэтому твой гнев здесь ни к чему.

Хож замолчал, а Сабил приказал своему воину подняться.

— Варнек, ты показал себя славным, талантливым воином, одержав девятьсот девяносто девять побед. Далеко не все могут похвастаться этим, но по-прежнему многие. По правилам теперь тебя ожидает последний, тысячный бой. Против тебя выйдет противник, одержавший столько же побед, равный тебе по силе обладатель девятого круга. Победитель получит шанс возвыситься и стать ближе к чемпионам своего дома, тем избранным, перед которым откроется больше дорог и славы. Проигравший будет забыт и вычеркнут навсегда, как жалкая посредственность, которая не смогла прыгнуть выше головы. Тебе и твоему сопернику дается неделя на подготовку, утром восьмого дня ваши мечи сойдутся в бою.

Гладиатор продолжал молчать, потому, как перебивать господина было смертным грехом.

— На этом все, можешь идти и начинать готовиться. Не разочаруй меня, Варнек, я надеюсь на тебя.

— Ваши надежды будут оправданы, господин, — ответил воин и, еще раз поклонившись, направился к выходу, в то время как бедняжке Шелле пришлось остаться.

Чемпионы арены. Часть 2

Варнек молчаливо сидел в середине длинного обеденного стола в столовой для братьев девятого круга. Его мысли были полностью погружены в предстоящий бой, он волновался, боясь оказаться недостаточно сильным для победы, но еще больше его беспокоила иная причина. Его триумф означал падение нежного создания, красоты, что вдавят в грязь мерзкие руки. Ему искренне было жаль Шеллу, ее женственный образ и красоту, и впервые Варнеку было не все равно, что будет с очередной рабыней, потому что он любил её всем сердцем. В обложенном серым камнем помещении вдруг стало слишком громко. Гладиатор поднял глаза, приветствуя братьев и сестер по дому и силе кругов. Усталые воины один за другим входили в обеденный зал, обсуждая разные темы.

Сто восемьдесят четыре гладиатора были его семьей, их улыбки и смех радовали Варнека, как ничто другое в этом мире после касания губ Шеллы. Все гладиаторы этого дома были братьями и сестрами в той или иной степени, но принадлежащие к одному кругу, роднились крепче всего. Они жили в одной казарме, спали, ели, тренировались и умирали плечом к плечу, что делало их узы крепче титанового сплава.

— Варнек, вот ты где, брат мой, а мы уж тебя потеряли, — идущий к нему гладиатор крепко распахнул свои руки, обменявшись в конце крепким братским рукопожатием. — Я слышал, что хозяин вызывал тебя сегодня? — полюбопытствовал тот, садясь рядом с Варнеком.

— Да, Э̀рех, господин Сабил требовал меня к себе, — с интригой ответил воин.

— Братья и сестры! — громко воскликнул Э̀рех, высоко поднимая свою руку с целью привлечения внимания к своей персоне.

Все разговоры в обеденном зале девятого круга мгновенно стихли, и взгляды обратились в сторону говорящего.

— Наш славный Варнек имел сегодня честь быть в главном доме! И сдается мне, кое-кому есть, что рассказать! — Эрех улыбнулся во весь рот под одобрительные возгласы братьев. — Окружить источник знаний! — скомандовал тот, и перед Варнеком развернулось целое представление.

Гладиаторы резко спохватились с мест и переставили все столы и скамьи в виде окружности, сделав Варнека центральной фигурой.

— Где там наша еда? — в шутку возмутился Эрех, и повара тут же выбежали с кухни с тарелками, будто на пожар.

Рацион мастеров девятого круга был не богат, но куда роскошней, чем у владельцев первого. Те же, кто был выше десятого, ели почти как хозяева, и это было действительно так. Господа предпочитали заботиться о своих вложениях, приносящих им на боях большие суммы денег. Вкусная еда была лишь одним из немногих, что позволяло гладиаторам почувствовать себя «особенными» и стремиться стать лучше.

Вооружившись столовыми приборами и тарелками, братья и сестры начали скандировать имя Варнека, дабы тот скорее начал говорить. Гладиатор смущенно рассмеялся и попросил тишины.

— Я буду краток, — произнес Варнек. — Господин вызывал меня, чтобы сообщить о предстоящем тысячном бое. В случае победы, я получу право перейти на десятый круг и войду в зал ветеранов.

Среди гладиаторов наступила небольшая пауза, после которой все помещение разразилось бурей оваций и радостных выкриков. Братья чествовали Варнека, искренне желая ему славной победы.

— Ты справишься, брат! Не подведи нас! Покажи этой мелкой сучке, что выйдет против тебя, где куют настоящих мужиков! — кричали гладиаторы.

— Тише, тише, дайте ему закончить, — пытался перекричать остальных славный Эрех, не переставая улыбаться.

— Кстати об этом, ты уже знаешь имя будущего покойника? — спросила одна из гладиаторш.

— Нет, но у дома Кебария Хожа лишь два достойных для битвы со мной кандидата.

— Дом Кебария Хожа?! — переспросил один из гладиаторов, хрипя своей здоровенной глоткой. — Так там же одни трусливые бабы! Легкая победа, брат! Выпьем за это, у-ха-ха!

Братья и сестры радостно поддержали здоровяка и в момент осушили бокалы.

* * *

Шелла наткнулась на Варнека лишь спустя шесть дней после их последней встречи. Гладиатор с рассветом сидел в тени дома, радуясь восходящему солнцу. До его решающего поединка оставалось ровно двадцать девять и шесть земных часов, покуда сутки в этом мире длились именно столько. Девушка бросила взгляд на поле для тренировок, где братья и сестры Варнека уже не жалели сил в своих тренировках, и ее охватило сильное негодование по поводу расслабленной позы гладиатора. Быстрым шагом она направилась к воину, ее просторные красно-зеленые одежды колыхались от каждого шага вместе с темно-зелеными волосами.

Варнек открыл левый глаз, чтобы разглядеть источник шума, приближающегося к нему. Увидеть Шеллу стало для него приятной неожиданностью, но и неловкостью одновременно.

— Доброе утро, — поприветствовал он юную леди, стараясь не подавать виду, что между ними что-то есть. Завидев ее хмурый взгляд, он поинтересовался, все ли в порядке.

— Нет, — честно ответила Шелла. — Почему ты прохлаждаешься здесь, когда завтра у тебя важный бой? — девушка возмущенно нахмурилась, словно маленький ребенок.

— Так в этом причина твоего беспокойства? — Варнек улыбнулся, и эта идиотская улыбка лишь сильнее разозлила маликанку.

— Разве тебе не нужно работать в поте лица, чтобы выйти на бой максимально подготовленным?

— В поте лица я работал две сотни лет, — спокойным голосом ответил Варнек. — И последние пять дней я работал, не покладая своих рук. Еще один день ничего не решит, напротив, мне нужно как можно сильнее отдохнуть, набраться сил.

— Разве это правильно? — Шелла захлопала глазами, мало что, понимая в искусстве гладиаторов, но ее любопытство было не наигранным.

— Да, — учтивость Варнека была схожей с манерами принца из книжки, но им обоим хотелось уединиться, и осознания того, что это невозможно, ранило сердце. Ее невинность принадлежала лишь одному, до тех пор Варнек не имел права забирать ее, а она отдавать, ибо последнюю ждала смерть, как и гладиатора, когда выяснится, что он забрал добычу господина.

Не смотря на относительно грубый вид, лицо Варнека могло бы и вправду сойти за благородное. — Многие опытные воины за день до битвы стараются не делать ничего как можно усерднее. Лично мне нравится медитировать и отпускать свои мысли куда-то туда, за горизонт.

Гладиатор кивнул в сторону солнца, и Шелла обернулась назад, тоже стараясь увести мысли по примеру Варнека, в далекие края, где не будет никаких оков и хозяев.

— Ты волнуешься за меня? — вдруг спросил гладиатор и этот вопрос стал для девушки неожиданным, смутив ее.

Она набралась смелости и ответила:

— А почему меня это не должно волновать?

— Я думал, что тебя моя победа должна беспокоить в последнюю очередь. Ведь… ведь мой триумф — твое падение. Сейчас ты невинна, но что станет с тобой, когда я торжественно подниму руки, держа голову поверженного мною противника?

Шелла грустно опустила глаза. Все это время она старалась не думать об этом, но правда была слишком жестока. Завтра вне зависимости от исхода она что-нибудь потеряет. Вопрос был лишь в том, что ей дороже?

— Пусть так, — сказала она неожиданно твердым, насколько это было возможным для нее голосом, хотя все же слегка дрожащим скорее из-за приближающегося признания, нежели участи. — Рано или поздно это обязательно случится со мной. Не важно, будет это твой триумф или чей-то еще, а может господин Сабил просто устанет ждать и заберет свое. Мне не сохранить мою невинность в любом случае, но ты, можешь сохранить свою жизнь. Сделай это, Варнек, вернись домой, ко мне…

— Шелла, ты…?

— На этом все. Теперь медитируй, или что там вы еще делаете, но победи в завтрашнем бою и тогда, мы поговорим, как полагается.

Девушка спешно развернулась, оставив за спиной ошарашенного внезапным откровением гладиатора, который провожал красавицу с открытым ртом. Она сделала то, что посчитала нужным, дав ему дополнительную мотивацию. Шелла призналась за них двоих, страшась, что он умрет, так и не узнав правды, сколь сильна она любит его.

Молчаливый робот, охраняющий эту виллу от любых попыток восстания, стоял неподалеку, выглядя полностью безжизненным, но мало, кто знал, что в этот самый момент чужие глаза смотрели сквозь него. И в тот миг, когда слова признания сорвались с губ Шеллы, невидимый взор был свидетелем этой сцены, господин Сабил узнал то, что никак не ожидал.

Яркое утро было шумнее обычного. Гладиаторы готовили снаряжение, проверяя его на исправность и, доводя до совершенства. Раздевалки были переполнены воинами, надевающими доспехи, заряжающие илганы, полирующими клинки и молчаливо сидящими на скамьях, молящих предков подарить им победу. Зрители уже заполняли трибуны арены, боевая площадь которой была одиннадцать гектаров. Оранжевые гобелены свисали с края роскошного сооружения, настолько тяжелые, что едва колыхались от сильного ветра. Арена с внешней стороны была похожа на крылья гигантской птицы сжавшей их в плотное кольцо, а ее голова служила вип-ложей для избранных муликанцев. Статуи закованных в цепи чемпионов приветствовали гладиаторов. Сорок восемь входов находилось под скрещенными копьями, мечами, топорами и винтовками каменных воинов.

Варнек не раз сражался на этой арене, но всегда восхищался ее незыблемой красотой. Его, как и несколько сотен отобранных братьев завезли через специальный вход с помощью бронированных тяжелых аэрокаров, расположенный в пол сотне метров над уровнем земли. Первые бои уже должны были начаться через пятнадцать минут. Варнек же имел в запасе еще пару часов томительного ожидания, которое всегда не любил. Сегодня его бой должен был быть главным, а все остальные всего лишь прелюдией, что определенно льстило гладиатору. Взгляды остальных гладиаторов из других домов были завистливо прикованы к нему, презренно считая, что смогли бы выступить достойнее, достанься главный поединок им.

Братья и сестры из дома Сабила прошли в предназначенное для них место, где была небольшая площадка для легкого спарринга и пару манекенов, дабы отогнать скуку, но, как правило, воины предпочитали обычную беседу. Голоса сотен гладиаторов без умолку звенели в ушах, смешиваясь с глухим грохотом битвы и шумом толпы, чьи отголоски едва проникали сквозь толстые, прочные стены. Настенные громкоговорители вызывали воинов по имени, и те становились на просторные грузовые лифты, которые спускали их прямо на песок арены, где тех ждала слава, либо смерть. В этой части здания собрались гладиаторы из трех домов, в то время как воина дома Хожа, и двух других оказались в противоположном месте, дабы те, кому предстояло биться друг с другом не находились в одном помещении.

— Волнуешься? — Эрех легонько ткнул Варнека локтем в бок, стараясь не показывать тому собственное волнение.

— Немного, — признался тот без всякого стыда. — Не смотря на девятьсот девяносто девять побед, это чувство все равно не покинуло меня. Думаю, так даже лучше, благодаря ему я не стану слишком самоуверенным.

— Верно говоришь, брат мой, самоуверенность серьезный порок для любого бойца. Раз уж мы заговорили об уверенности, господин Сабил уже беседовал с тобой, дабы придать ее тебе?

— Нет, что, кстати, странно. Я видел много раз, как он лично беседовал с бойцами, что были на моем месте, и всегда его слова внушали в них больше сил.

— Хм, может чем-то сильно занят? Не переживай, думаю, он обязательно покажется за миг до твоего выхода.

Иные разговоры собратьев заставили двух друзей мигом умолкнуть и вслушаться. Казалось, что гладиаторы совсем забыли о том, где они и кем являются. Их беседа была столь дискуссионной, спорной, что следовало вмешаться как можно скорее, пока под раздачу не попали все в этих залах.

— Я клянусь, восстание не миф! — доказывал один из гладиаторов. — Слухов слишком много, и они появились не на пустом месте!

— Ну да, конечно, а предводитель у них значит маликанец, — другой гладиатор громко рассмеялся вместе с теми, кто поддерживал его. — А может эти сплетни рассчитаны на таких дураков, как ты? Дабы с легкостью вычислить предателей, жаждущих перемен?

— Ты, назвал меня дураком?! — взревел воин, сжимая свои кулаки, а другая половина поддержала его своими гневными лицами в адрес тех, кто потешался.

— Вы, что, совсем все с ума посходили?! — Варнек и Эрех вместе с братьями из своего дома растолкали толпу, прорвавшись к двум зачинщикам. — Что за разговоры вы здесь устроили, твою мать, хотите всех нас под плаху подвести?

— Не лезьте не в свое дело, сабилийцы, этот спор касается лишь нас, — возразил гладиатор, что твердил о восстании.

— В жопу ваш спор! — злобно огрызнулся Варнек, схватив воина за плечо. — И вас самих, покуда ваши беседы могут стоить всем нам жизни. Вы кричите посреди цитадели кровопролития о вещах, за которые легко можно погибнуть, и нам очень не хочется быть вовлеченными в этот акт правосудия.

Гладиатор по достоинству оценил крепкую хватку Варнека, но не собирался молчать.

— Это не просто спор, Варнек, это величайшая новость в мире, событие невиданных масштабов, значение которого мне не хватит передать слов.

— Пусть так, друг, — заговорил немного остывшим голосом Варнек. — Но не нужно подставлять нас. Мы не хотим умереть вот так, словно скотина, хотя даже в ее смерти будет больше смысла, чем в нашей.

— Ты не понимаешь… — прошептал воин, грустно покачивая головой.

— Нет, и не хочу понимать. Все, что мне нужно, это вернуться домой победителем, а не запятнанным клеймом предателя, коим я не являюсь.

— Дом… — голос гладиатора отдал такой глубокой печалью, и мечтами, скованными так же крепко, как его тело, что его боль отозвалась ноющим звоном в головах каждого. — Ты хоть знаешь, как выглядит настоящий дом, Варнек?

— Дом там, где твои братья и сестры, — ответил воин, и глянул на семью позади себя.

— Нет, — спокойно ответил гладиатор. — Дом, это там, где дорогие тебе маликанцы не умирают ради прихоти и забавы.

Громкая сирена пронзающим звоном сжала сердца трех сотен гладиаторов, заставив их замереть от ужаса. Высокие двери загремели, расступаясь перед парой десятков пустышек, возглавляемых двумя муликанцами. Гладиаторы покорно начали расступаться в стороны, поднимая, или разводя свои руки. Огромная толпа выстроилась в трясущуюся дугу, где короли арены, опустив свои головы, боялись бросить лишний взгляд на господ.

— Все, или лишь некоторые из вас? — прозвучал спокойный голос муликанца, чьи глаза насмешливо, с предвкушением глядели на стадо перед собой.

Ответа не последовало и тогда, улыбнувшись еще сильнее, муликанец с легкой руки отсек голову одному из собратьев Варнека. Черно-красная кровь хлынула из сечения, падая густыми каплями на пол. Мертвец рухнул на колени и затем плашмя на грудь, заполняя щели между камнями своей жизненной силой. Варнек содрогнулся вместе с остальными и ощутил прилив черной ярости, заполняющей его тело. Он до крови прокусил свою губу, чтобы боль отрезвила его отравленный разум. Муликанец наверняка знал, что гладиаторы Сабила абсолютно не причем. Так он показал, что не будет долго разбираться и при необходимости просто убьет всех.

— И так, я повторюсь, все, или некоторые из вас?

Несколько гладиаторов посмотрели на зачинщиков спора, отступая от них все дальше и дальше. Эрех был поражен тем, что виновники продолжали смирно стоять на месте, прекрасно понимая, что подставляют остальных. Он схватил двух зачинщиков и вытолкнул вперед.

— Сделайте точно так же, — обратился он к остальным. — Они начали, так пусть расхлебывают, жалкие трусы боятся даже ответить за свои слова, но не стыдятся подвести всех нас под плаху.

Слова Эреха придали уверенности гладиаторам, и те силой повытаскивали виновных, оставив стоять перед лицом правосудия.

— Грязные предатели! Мы ваши братья, а вы сдали нас! — кричал тот, что заговорил про восстание, в то время как спорящий с ним слезно умолял отпустить его, ведь он был против, и совсем не верил в эти слова.

— Увести их, — скомандовал муликанец пустышкам, и роботы повели прочь около трех десятков рабов. — Вы сделали правильный выбор, — с ухмылкой добавил он, глядя на остальных.

Гладиаторы были подавлены тем, что им пришлось выдать собственных братьев, даже если те были сами виноваты, даже, если их действия могли повлечь за собой смерти остальных, братья и сестры не могли радоваться, глядя, как на глазах воинов уводят туда, откуда больше не возвращаются.

— Запомните этот момент хорошенько. То, что ждет этих выродков, страшнее любой кары Созидателя. Вы всего лишь мусор, который легко заменить другим. Будете говорить то, чего не следует, пожалеете.

Муликанец ушел под скрип тяжелых дверей, закрывающихся за его персоной. И через минуту громкоговорители заработали в штатном режиме, шоу должно было продолжаться. Один за другим гладиаторы уходили на арену, половина из них более не поднималась назад. Когда настала очередь Эреха, он обнялся вместе с братьями и сестрами, но крепче всего с наиболее близким ему Варнеком.

— Смотри за мной в оба глаза, небось чему и научишься, — отшутился Эрех, пытаясь прогнать остатки волнения.

— Кажется, ты забываешь, кто здесь главная примадонна.

— Ну все, началось, наши любовнички никак не могут проститься, — громко провозгласила маликанка.

— Зависть тебе не к лицу, — парировал Эрех и уверенной походкой направился к лифту вместе с девятью братьями.

Чемпионы арены. Часть 3

Бой начался стремительно, и схватка девять на девять быстро набрала свои обороты. Варнек следил за боем сквозь тонкое окошко, прислонившись рукой к стене, пока остальные братья наблюдали за происходящим через большой экран в помещении.

Под громкие овации публики кровавый бой терял весь свой ужас, приобретая исключительно развлекательный характер. Искушенная публика жаждала больше, кровавее, зрелищней, они кричали, наслаждаясь смертью маликанцев. Эрех был облачен в улучшенный экзоскелет, помогающий двигаться и биться в разы сильнее. Полированные пластины цвета металла, отражали свет огней из илгана, летящих в его сторону с позиции вражеского стрелка. Мини заряды взрывались за его спиной красным пламенем, врезались в башенный щит, но прочный доспех и сила девятого круга держали гладиатора на ногах. Эрех прорычал и со всех сил прыгнул вверх. Поршни доспеха зашипели, подбросив его на три сотни метров над землей, а затем реактивные двигатели, располагающиеся в спинном отделе, обрушили воина на голову стрелка, превратив в смертельно опасный метеорит.

Противник успел отпрыгнуть в последний момент, но ударная волна была столь велика, что швырнула его, крепко приложив о землю. Зрители громко зааплодировали при виде столь эффектной атаки.

— Не уйдешь! — закричал Эрех, выпрыгивая из воронки в сторону стрелка.

Противник швырнул связку гранат в хаотичном порядке, сделав из них заградительный барьер. Меткими выстрелами он начал взрывать их, заставив Эреха вновь подпрыгнуть. Гладиатор увидел отчетливую улыбку на лице стрелка, говорящую о сработавшей ловушке, его палец уже спустил курок. Однако в самый последний момент враг неожиданно увидел точно такую же эмоцию в прищуренных от радости глазах Эреха, изливающие потоки дымчатого света.

Сабилиец поднял щит, сгруппировав тело в воздухе. Выстрел был такой силы, что пробил пятидесяти процентную илуниевую сталь, сломав руку Эреху, тонкий луч, предназначенный для тонкой работы без взрывов, прошел по касательной, разминувшись в полсантиметра с макушкой. Гладиатор использовал огромную энерцию попадания в свою пользу и совершил быстрый кувырок назад прямо в воздухе, передав всю энергию в бросок клинка. Меч подобно выстрелу стандартного илгана метнулся к стрелку и вошел аккурат через шею, срубив голову своим широким лезвием. (Прим. Скорость снаряда обычного илгана колеблется от 13000-18000 м/c, для сравнения, выстрел из винтовки мастера шестнадцатого круга в редких случаях приближается к около световой скорости и способен сохранять ее до 20–50 секунд и даже больше в зависимости от владельца).

Эрех повесил меч на пояс, вбил щит покрепче в землю и в спешке поднял винтовку, спрятавшись за импровизированным укрытием. Будучи мастером девятого круга, илуний Эреха обладал куда меньшими регенеративными способностями, но вполне мог справиться с небольшим переломом. Сквозь прицел он взглянул на мир через зеленый спектр, где умный механизм обозначил ему цели в красные рамки, легко поспевая за передвижениями мастеров девятого круга. Вставив внутрь специального отсека новую цилиндрическую обойму, гладиатор прицелился, выжидая момент. Его собрат бился с сильным противником, явно уступая ему. Враг сделал подсечку своим длинным молотом и собирался прикончить сабилийца мощным ударом сверху. Эрех спустил курок, и красный пробивающий луч прочертил воздух, вонзившись врагу в череп. Голова воина разлетелась кровавыми брызгами с небольшими облачками пара. Не став дожидаться, когда первая жертва упадет, винтовка бросилась на поиски новой цели, хищно вглядываясь вдаль.

Размеренное дыхание воина стало тяжелеть, когда он понял, что лишь три брата из девяти остались в живых, победив своих врагов. И главный вопрос был в том, куда делись четверо соперников, потому как Эрех насчитал лишь двух.

— Сзади! — прокричал Варнек, словно брат мог бы услышать его.

В последний момент Эрех догадался и, не оглядываясь назад, со всей силы рванул вперед одним мощным прыжком при помощи собственной энергии и прыжковых ботинок, едва успев схватить собственной щит. Он сделал кувырок через грудь, оценив в полете ситуацию за своей спиной и дрогнул, насколько близок был к смерти. Вся четверка была рядом с ним, и лишь миг отделял воина от рокового удара. Он приземлился на обе ноги и проскользил еще с десяток метров, оставляя за собой пыльную борозду, немного закрывающую его от вражеской четверки. Сердце бешено забилось от криков воинов, бегущих убивать, и первый грозный силуэт мелькнул черным пятном в песочной завесе, пронзая ее своим острым копьем.

Эрех отбросил в сторону острие своим щитом, его меч твердо нацелился поразить смельчака, но эту затею пришлось оставить, потому, как вторая фигура выпрыгнула из-за спины копьеносца. Подобно дикому варвару из далеких легенд, он вознес меч над своей головой и ударил с дикой яростью, приложив вес всего тела. Клинки громко лязгнули друг об друга, их мощь подняла новые волны песка. Эрех ощутил, как теряет устойчивое положение, прогибаясь под столь сильным ударом. Он упал на одно колено, но все же смог сбросить тяжесть меча, отпрыгнув еще дальше. Три маликанца ринулись за ним, окружая его по мере их приближения. Дождавшись, когда враг с боку поравняется с ним, Эрех резко остановился и дернулся назад, используя возможности экзоскелета. Двое других не ожидали такой резкой смены курса и потеряли драгоценные секунды в попытках проделать со своими костюмами то же самое. Эрех бросил свой щит на бегу в мчащегося ему навстречу копьеносца. Тот с ухмылкой дернул свое копье вверх с точным расчетом, и стальной бастион кувырком пролетел над его головой.

Краем глаза маликанец дома Хож заметил нечто, прикрепленное к внутренней стороне щита, скрытой от него до этого. Граната, которую Эрех успел подобрать с трупа стрелка, была предназначена для убийства воинов вплоть до десятого круга, неся в себе разрушительную мощь. Ее взрыв был сопоставим с мощностью ядерной мини-боеголовки, взорвавшейся над головой маликанца. Не умея контролировать свои частицы должным образом, несчастный воин исчез в вихре красной энергии и пламени, став единым с этим неудержимым потоком. Публика радостно встретила яркий спецэффект, разбивающийся о прочный барьер, защищающий зрителей.

Два противника бросились на Эреха, обрушив на него шквал смертельных ударов. Гладиатор отступал шаг за шагом, пытаясь выжить, но не мог совладать сразу с двумя противниками, и острая сталь нашла свою цель, пробив ему правое легкое. Эрех закричал от боли, ощутив ужас приближающейся смерти, но был спасен последним выжившим братом. Весь в ранах, из последних сил он смог подоспеть на помощь. Аккуратно подобравшись, брат снес голову тому, кто нанес Эреху рану, заставив второго противника отвлечься на неожиданного гостя.

«Вот он, мой шанс!» — подумал Эрех, видя, как его оппонент отвлекается на выжившего собрата, оборачиваясь назад. Превозмогая дикую боль и внезапно навалившуюся слабость, Эрех поднял свой меч и с криком вонзил его в рабское сердце. Маликанец издал болезненный хрип, и Эрех увидел глаза, полные ужаса и внезапно сожаления. Они смотрели на него, будто моля о прощении. Ладонь умирающего крепко схватилась за шею своего убийцы, но ее хватка быстро ослабла, вместе с гладиатором, что начал падать на почерневший от недавнего взрыва песок. Эрех ухватил скользящую по телу ладонь, упав вместе с воином на колени под радостные крики муликанцев, довольных боем.

Безнадежно поддерживаемый илунием воин лишь успел прошептать:

— Наконец-то, свобода, — закрыв свои глаза с лицом полным наслаждения. Голос его прошипел подобно шелесту листвы, что сорвался с губ и был подхвачен ветром, а затем унесен, прочь, вверх, в мир блаженного забвения.

* * *

Варнек не терпеливо ожидал, когда медленно ползущий лифт, наконец, поднимется наверх. Он всячески переминался с ноги на ногу и вел себя словно отец, ждущий рождения ребенка. Два усталых, израненных гладиатора стали понемногу подниматься перед глазами, от макушки до пяток. Поддерживая друг друга, они едва стояли на ногах, и, как только железные заградительные решетки разошлись в стороны, мед бригада маликанцев ринулась к раненным бойцам, укладывая обоих на каталки.

— Эрех! Эрех, ты живой?! — Варнек прильнул к каталке брата, схватив за руку и, оглядывая многочисленные раны, однако, не смотря на это, его радость при виде живого друга была несоизмерима. — Во имя предков, бой был бесподобен, теперь тебя точно заметят!

Эрех все еще не мог говорить из-за раны в легком, хоть и держался за счет илуния и теперь в руках врачей был полностью вне опасности. Он лишь одарил Варнека усталой улыбкой, но его глаза выдавали сильное огорчение и разочарование, что не могло не смутить. Врачи грубо отпихнули участника главного боя, дабы тот не мешал транспортировке, и одинокий гладиатор остался стоять, как истукан, провожая взглядом Эреха.

«Что же говорили мне эти глаза?»

Настало время для финального поединка, и комментатор громко объявил о начале главного боя. Тот, кто останется в живых получит право стать мастером десятого круга и вступить в лигу почетных воинов, проигравший же умрет никем. Публика была рада приветствовать двух, успевших прославиться, воинов. К подобным гладиаторам всегда относились с глубоким вниманием, потому как их путь был особенно интересен. Они стояли на распутье своей судьбы, в одной из которых их ждало блеклое забвение, а в другой получить шанс стать избранным чемпионом Муликании. Подобный титул за все время получали лишь четверо маликанцев, главной наградой которого была свобода.

Господин Сабил так и не пришел, чтобы поддержать своего претендента, что вызвало у Варнека плохое предчувствие, пошатнув его веру в победу. Не то, чтобы он был суеверным, но видеть много раз, как хозяин благословляет своих воинов, а те следом одерживают победу в большинстве случаев, поневоле заставляло поверить в некую магическую составляющую этого ритуала. Варнек вступил на подвижную платформу металлического цвета, глубоко вдохнув, и начал спускаться вниз под легкий скрип усталого механизма. Тонкая оконная полоса впускала немного солнечного света на черно-зеленую кожу, согревая своим теплом.

«Вернись ко мне», — звучал ее голос в голове, давая тот стимул, что отнял Сабил своим отсутствием. Лифт плавно остановился, и Варнек вышел на песок под громогласную публику. Вдалеке к нему шла темная фигура в черных доспехах, обшитых столь же темной тканью. Лоскуты одежды болтались в такт его движениям, делая воина схожим с призраком смерти, идущего по следу Варнека. Его правая рука сжимала двухстороннюю глефу в середине темно-зеленого древка. Этот клинок был знаменит своим ядом и возможностью стрелять энергодугами. Оружие, будто застыло, оставаясь неподвижным от крепкой хватки, в то время как сам воин дышал внутренним огнем, источая убийственную ауру.

— Дамѝл, — ничуть не удивляясь, произнес Варнек, смело шагая навстречу к демону дома Хож.

Они замерли в паре десятков метров друг от друга, оценивая общее состояние своего оппонента. Взгляд, поведение, знаки тела, даже малейшее шевеление пальцем могло быть воспринято, как признак слабости и дать кому-то психологическое преимущество.

— Начинайте! — скомандовал комментатор, и оба воина в сию же секунду сдвинулись с места, будто активированные роботы.

Варнек и Дамил закружили по кругу, выискивая лучший момент для атаки, их бой уже начался на невидимом простым смертным уровне. Напряжение между ними накалилось, сделав воздух тяжелее, осязаемее.

— Бейтесь уже! — воскликнул кто-то с трибуны, но тут же получил подзатыльник от сидящего рядом муликанца, а так же неодобрительные возгласы остальных.

Подобные бои были прекрасны своей неторопливостью, тем уровнем напряжения, что был недоступен в простых схватках. Каждый любитель турниров и гладиаторы понимали всю важность этого боя, на кону которого было куда больше, чем всего лишь жизнь. Кто же первый не выдержит ментальной схватки? Чей характер и воля сломается на глазах публики? Наблюдать за этим было даже интереснее, чем постоянные кровавые драки. Дамил игрался своей глифой, меняя ее положение каждые два шага, пытаясь запутать Варнека, заставив нервничать от ожидания внезапной атаки с очередной смены клинка. Гладиатор дома Сабил оставался хладнокровным, как водная гладь горных озер, не предпринимая никаких движений кроме шагов в сторону. Его взгляд сосредоточился на глазах Дамила, пока руки держали перед собой элекротопор с лезвием в форме полумесяца и огненный клинок.

Поняв, что их нервы крепче самого прочного сплава, оба воина синхронно ринулись в бой, столкнувшись клинками в круговороте песка и огня. Варнек выписал огненную дугу, но враг ловко изогнулся назад, пропустив смертельный удар над собой. Дамил крутанул глефу, и с ее острия вылетел заряд, который был отбит топором с громким хлопком и фиолетовым взрывом, отбросившим обоих в разные стороны. Поднимаясь, Варнек тряхнул головой и ринулся вперед, бросившись на Дамила в яростной лобовой атаке. Меч и топор засвистели, ведомые неумолимым напором, сравнимым с мощью берсеркера. Стремительная серия атак заставила Дамила уйти в глухую оборону, сосредоточив все свои силы на парировании и уворотах.

Воин дома Хож отразил топор и подпрыгнул вверх, спасая свои ноги от бокового удара мечом. Варнек извернулся, вдарив ногой по грудной клетке врага. Дамил успел подставить древко своей глефы, удар пришелся по ней и его отбросило на десяток метров назад. Сделав кувырок в воздухе, воин приземлился на песок и проскользил еще пару метров, оставив за собой глубокую борозду. Резко вскочив, он вновь прокрутил своей глефой, играя на публику, и резким движением остановил ее, зафиксировав вдоль своего локтя. Публика радостно зааплодировала, одаривая овациями двух воинов.

Дамил поднял свою глефу, схватив, как винтовку, и Варнек резко отпрыгнул в сторону, избежав смертельного попадания. Выстрелы последовали один за другим, вылетая с периодичностью раз в секунду. Пусть их и было мало, но меткость Дамила в сочетании со скоростью энергетического залпа были очень опасны. Впервые за бой Варнек первым ощутил тяжесть своей ошибки, позволив противнику сократить между ними расстояние. Он собрал всю свою силу и помчался вперед, прыгая из стороны в сторону, кувыркаясь и подпрыгивая, все, чтобы не двигаться по читаемой траектории. Смертельные залпы продолжали вгрызаться в землю, плавя ее. Дамил сделал ложный выстрел, заставив Варнека, прыгнуть раньше времени, поймав тем самым своего врага в неудобном положении. Сердце воина из дома Сабил сжалось, испускающее энергию лезвие было направлено на него прямо в тот самый момент, когда он повис в воздухе, перелетая на другое место. Действовать нужно было с миллисекундной решимостью. Варнек запустил свой электротопор, искрящийся от скрываемой в нем мощности. Дамил сделал выстрел, но его точность была не идеальной, рука слегка дрогнула, когда меткий глаз приметил несущуюся к нему опасность. Гладиатор Хожа увернулся, и топор прошел в паре десятков сантиметров от его груди, жадно касаясь электрическими пальцами стальной брони. Залп угодил гладиатору Сабила в правое плечо, расплавив броню и опалив кожу. Рана была неприятной, но не смертельной. Этот миг дал Варнеку время контратаковать. Энергия в его доспехах уже была перенаправлена в прыжковые двигатели, сервоприводы громко зажужжали, и едва гладиатор коснулся песка, гигантская сила бросила его вперед со сверхзвуковой скоростью, что было недостижимо для воина девятого круга своими силами.

Огненный меч был отбит в сторону, но его пламя разлилось по телу Дамила, впившись ему в лицо. Гладиатор Хожа издал болезненный рев и развернулся на триста шестьдесят градусов, достав кончиком клинка до шеи Варнека. Острое лезвие оставило тонкую кровавую полосу на теле и широкую улыбку на обгоревших губах Дамила. Клинок уже запустил свой яд в тело Варнека, дав тому четыре жалкие секунды, прежде чем тот потеряет контроль над своим телом и упадет в сковывающем намертво параличе. Дамил был близок к победе и все, что ему было нужно, переждать несколько секунд, не ввязываясь в бой. Он делал так всегда, в этом был его залог почти тысячи побед. Многие воины использовали разный яд ради достижения своих целей, наплевав на честь, и Дамил был одним из искуснейших в этом деле. Варнек стоял на краю пропасти, готовой сожрать его через две секунды, но плох тот воин, который теряет волю к битве покуда может сражаться. Гладиатор Сабила знал про коварный яд, как и то, что Дамил отпрыгивает в ту же секунду, когда ранит своего врага, дабы минимизировать любой шанс проиграть за три оставшихся секунды.

Гладиатор Хожа взмыл вверх, чтобы подождать действие яда на безопасном расстоянии. Ставки ослепили его, значимость тысячной победы ослабила воина, поселив в нем страх проигрыша, что был сильнее обычного. Вместо выбора оборонной стойки, он засомневался в своих силах, устрашившись допустить смертельную ошибку за оставшиеся секунды, настолько, что не заметил, как допускает ее прямо сейчас. Они взмыли в небо одновременно — Дамил и огненный меч, заставший его врасплох в двух метрах над землей. Острая сталь пронзила его доспех, и пламя окутало воина оранжевым одеялом, вытаскивая из него немаликанские крики боли. Горящий сгусток рухнул на песок, корчась и ворочаясь в агонии. Огонь был неумолим, и запах жареного мяса ударил в ноздри Варнека, упавшего на песок.

Глава 3. Небесный ангел

Глава 3

Небесный ангел

Я видел улыбки на лицах тех, кто умирал за свободу,

И трусливое отчаяние рабов, умерших по прихоти господина.

Эрех(с)

— Как я и говорил, он приходит в себя.

Понадобилось некоторое время, чтобы Варнек открыл глаза и смог разобрать место, в котором находится и тех, кто стоит около него. С радостью он обнаружил, что лежит на своей постели в родных стенах маленькой, но по-своему уютной кельи. В ней плечом к плечу стояли господин и родовой маликанский врач, лечащий гладиаторов и прислугу дома Сабил. Они едва не касались друг друга, сдавливаемые тесной комнатушкой, поэтому лекарь сжался, будто напуганный щенок, боясь прикоснуться своей недостойной плотью к благородной коже хозяина.

Рана на шее Варнека исчезла, а плечо полностью исцелено, словно никто и никогда не стрелял по нему.

— Господин, — с трепетом произнес гладиатор, пытаясь подняться с кровати, но был остановлен рукой хозяина.

— Не вставай, сиди, — спокойно приказал Сабил. — Здесь и так теснее некуда. Не хочу касаться этих грязных стен.

Гладиатор дотронулся до своего плеча и удивленно перевел взгляд на господина, ведь до этого дня каждый шрам на его теле оставался, вне зависимости от уродливости, как напоминание об ошибке и лишь избранным чемпионам было позволено вернуть своему телу былую невинность.

— Это подарок, — уточнил Сабил, видя озадаченный взгляд. — Ты одержал тысячную победу и заслужил небольшую награду, однако это не все, что вскоре тебя ожидает, — хозяин слабо улыбнулся, его глаза немного блеснули сокрытым замыслом, не давая понять, хорошее или плохое он имел в виду.

— Как долго я проспал?

Варнек боялся, что прошло слишком много времени, но больше всего гладиаторское сердце забилось, когда он вспомнил, что ожидало Шеллу в случае его триумфа. Раб посмотрел на лицо своего повелителя, желая увидеть на нем тень ответа. Господин заметил пристальный взгляд гладиатора, и тот испуганно отвел глаза.

— Ты был без сознания около шести часов. Тебе не следовало давать себя ранить, — упрекнул Сабил, и в хладнокровном взгляде легко прочиталась нескрываемое разочарование и злоба. — В момент триумфа, когда публика нуждалась в тебе, ты лежал на песке словно труп. Это смотрелось омерзительно и жалко.

— Мой господин, прошу простить мою ничтожность. Я очень сожалею о своей ошибке. Клянусь, более ни один яд не заставит меня разочаровать достопочтенную публику.

Гнев быстро сменился на милость и, приняв извинения, Сабил открыл дверь в келью, впуская послеобеденное солнце.

— Вставай, Варнек, пришло время пожинать плоды победы.

Гладиатор поднялся со своей постели и шагнул вслед за Сабилом. Воин замер от удивления, застыв в дверном проеме. Вокруг его двери собрались все гладиаторы дома Хож, они громко зааплодировали при виде победителя. Их овации сопровождались свистом и криком имени виновника торжества. Тысячи воинов и слуг раскинулись вплоть до тренировочных полей, и все они чествовали Варнека, а многие желали однажды оказаться на его месте. Гладиаторы с девятого по четырнадцатый круг были в первых рядах. Одни аплодировали, радуясь успехам и, с грустью прощаясь со своим братом, что вскоре войдет в лигу ветеранов, и более не будет тренироваться, жить и обедать вместе с ними. Вторые хлопали воину, что вскоре станет с ними в один ряд, дабы продолжать побеждать во славу дома Сабил.

— Чего застыл, друг мой? Неужто засмущался? — с улыбкой заговорил Эрех, стараясь перекричать толпу. — Гляди, что у нас есть для тебя!

Воин развернулся и вместе с одним из братьев поставил перед Варнеком пенек, на который размашисто водрузил полу обгорелый череп Дамила.

— Гляди-ка, кто пришел порадоваться за тебя! Твой приятель Дамил!

Братья и сестры громко рассмеялись, и Варнек захохотал вместе с ними.

— Воистину, это был славный бой, брат мой! — сказал Эрех с чувством полного достоинства и гордости за своего лучшего друга. Воин поднялся вверх по небольшому склону с распахнутыми объятиями, и браться крепко обнялись, похлопываядруг друга по спине. — Я знал, что ты справишься, — негромко произнес под ухо Эрех, а затем схватил Варнека за руку и торжественно поднял над головой, подбадривая толпу.

Все это время победитель высматривал в этой толпе лишь одну маликанку, которую нигде не мог найти, и от того внутренняя дрожь становилась сильнее. Вверх поднялась еще одна рука, призывающая остальных к тишине и порядку. Гладиатор из толпы ветеранов сделал несколько шагов вперед, смотря прямо на Варнека. Красноволосая девушка с зелеными глазами, двумя небольшими шрамами на обеих щеках и одним на лбу, пронзительно глядела на воина, заставив того почувствовать легкий дискомфорт и смущение.

Она определенно была красива, не смотря на шрамы, что лишь придавали ей изысканный шарм. В меру мускулистое, ее подтянутое тело воина струилось жизненной энергией, полыхающей в храбром сердце за большими грудями. Фиолетовая туника слегка накрывала обтянутые кожаными штанами ягодицы и бедра, а черный широкий пояс немного утягивал и без того стройную талию. На ней почти не было украшений, и косметики, потому как подобные безделушки лишь мешали им в повседневной жизни воительниц. Лишь одно небольшое ожерелье из белого золота с рубинами украшало шею. Ее звали Закѐрра, лидер ветеранов дома Сабил. Помимо ветеранов были еще и чемпионы, три великих маликанца пятнадцатого круга. Они стояли обособленно ото всех, и никто не смел приближаться к ним, боясь их почти так же, как хозяина.

Публика с замиранием сердца ожидала первых слов прекрасной воительницы.

— Мое имя Закерра, и я говорю с тобой от имени всех ветеранов нашего славного дома.

— Для меня честь говорить с тобой, воительница Закерра.

Девушка слабо, но тепло улыбнулась, стараясь не слишком показывать добродушие.

— Ты показал себя прекрасным воином, храбрым, самоотверженным, способным мыслить хладно даже на краю гибели. Для меня будет честью принять тебя к ветеранам дома Сабил. Скажи, готов ли ты пройти испытание возвышения?

Варнек уверенно шагнул вперед и твердым, подобно каменным вершинам голосом ответил:

— Готов.

— В таком случае, возвышение ждет.

* * *

Вечер того же дня. В середине кольца из мерцающих белым светом прямоугольных устройств, на коленях, по пояс раздетый стоял Варнек. Две сотни ветеранов встали вокруг него, окруженные светящимися разной энергией трубами, освещающими обряд. Остальным было позволено наблюдать лишь со стороны, поэтому тысячи маликанцев затаив дыхание глядели на все со стороны казарм, расположенных вдалеке, выше полей для тренировок. Закерра, единственная стояла перед Варнеком, держа в одной руке емкость со всеми типами илуния, а в другой меч. Ее лицо переливалось яркими огнями, свет разливался по телу, обволакивая обольстительные бедра воительницы. От обряда отдавало первобытностью, заставляя обостриться животные инстинкты. Варнек ощутил прилив возбуждения, страха и трепета, его сердце громко забилось. Закерра босиком, шаг за шагом приближалась к Варнеку, окутывая его невидимыми чарами.

Встав в метре от него, она заговорила властным, полным силы голосом.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть возрождение воина, нашего брата гладиатора, доказавшего, что он достоин, стоять в одном ряду с прославленными братьями и сестрами. Говорят, будто ренианцы обзавелись способом, что способен сводить жертвы обряда почти минимуму. Трусы, что бояться бросить вызов смерти! Теперь каждый недостойный может стать мастером, но его сила будет жалким подобием тех, кто прошел истинное крещение, добыв свою силу через боль и страдание. Мы — гладиаторы, лучшие из лучших, потому что побеждаем смерть и с радостью принимаем ее, пока другие бегут, трусливо скуля о ценности жизни. Сегодня, Варнек, ты докажешь, что лишь естественный отбор определяет сильнейшего, что сила, добытая тобой сквозь агонию, пожирающую душу, не идет ни в какое сравнение с легкой прогулкой ренианцев! Готов ли ты, мой гладиатор, встать на путь победителя?!

— Я живу, чтобы побеждать, — Варнек расправил свои руки в стороны, закрыв глаза.

Закерра закрутила своим мечом, и стремительно вонзила его в сердце гладиатора. Варнек выпучил глаза от боли, пытаясь устоять на коленях. Гладиаторша активировала емкость, дно которой раскрылось подобно жалам арахнида. Воительница схватила Варнека за шею и со всей силы вонзила жала в рану от меча. Гладиатор крепко сжал свои челюсти, но спустя несколько секунд его глотка разразилась громогласным воплем, и он упал на землю в конвульсиях.

— Поднять барьер! — приказала Закерра, и прямоугольные устройства воздвигли защитный купол над претендентом.

Ветераны призвали свою силу, их глаза налились разным типом илуния, и сотни огней замерцали внизу, завораживая своим зрелищем смотрящих сверху низкоуровневых воинов.

— Вар-нек! Вар-нек! Вар-нек! — скандировали они, притоптывая ногами.

— Бейся так, как никогда в своей жизни! Одолей свою сущность, позволь ей служить тебе, пусть она станет орудием в твоих руках! — кричала Закерра, расхаживая вдоль барьера. — Я приказываю тебе, Варнек, стань одним из нас, будь мне братом, моим гладиатором-ветераном!

Ужасающая боль захватила все сознание Варнека, пламя пыталось пожрать душу воина, испытывая прочность тела и крепость души. Он кричал, стонал, мычал подобному одержимому, сражаясь за право стать мастером. Его тело резко дернулось, подскочив в воздух будто от сильного удара таком. Глаза мелькали всеми цветами илуния, хаотичной рулеткой сменяя друг друга, и когда она остановится, боги скажут свое слово, дав воину цвет, подходящий ему. Варнек врезался в барьер, прижавшись к нему лицом и вцепившись руками. Плоть стала сгорать и регенерировать с бешеной скоростью, безумие захватило лицо гладиатора, чей взгляд застыл на Закерре, смотрящей на него. Он зарычал, как зверь, а затем снова застонал маликанским голосом. Яркая вспышка швырнула его, как тряпичную куклу, повалив на землю. Это был финал мучительного возвышения.

— Опустить барьер! — прокричала Закерра, не сдержав волнения в голосе.

Она сделала пару быстрых шагов к куполу из света, рассеивающимся после освобождения, но резко остановилась, боясь притронуться к опасной энергии. Воины пристально всматривались в исчезающую полусферу, пока в ней ни возник видимый силуэт, что становился отчетливей с каждой секундой. Варнек вышел победителем в этой схватке, это была его тысяче первая победа. Тело гладиатора покрылось потом и прилипшей пылью, на измученном лице смешалась радость и глубокая усталость. Вены набухли, переливаясь коричневым светом. Глаза Варнека источали безмятежный дымовой огонек, коричневый илуний стал единым с его душой и плотью.

— Да здравствует Варнек, ветеран гладиатор дома Сабил! — радостно провозгласила Закерра под согласные возгласы остальных воинов.

Новоиспеченный мастер стоял около дверей господина, ожидая, когда его пригласят. Варнек скрестил руки за спиной, чувствуя себя мальчишкой, ожидающим похвалы и подарка. Наконец синтетический голос пустышки попросил его войти в распахиваемые двери. Гладиатор прошел внутрь в приподнятом настроении, но его улыбка мгновенно спала, ведь в комнате была Шелла. Все это время он никак не мог найти ее, и никто не знал, куда та могла подеваться. Она лежала нагая в кровати господина, обнимая его тело. Сердце Варнека остановилось и сжалось от боли, ком подступил к горлу. Знать, что это, возможно, произошло, это одно, а лично увидеть, застать возлюбленную в таком положении, совсем другое. И Варнек к ужасу осознал свою неготовность и беспомощность.

— А, Варнек, мой ветеран, проходи.

Голос Сабила звучал с издевкой, насмешкой, будто тот знал об их связи. «Но это невозможно», подумал Варнек, подходя ближе. Он изо всех сил старался спрятать глаза, лишь бы не смотреть в сторону кровати, но господин не давал ему это сделать.

— Почему ты отводишь глаза, когда я с тобой разговариваю? — прозвучал полу угрожающий голос.

Гладиатор поднял взгляд, и тот сразу же поймал мерзкую руку, что поглаживала ягодицы Шеллы. Девушка уткнулась носом в шею Сабила, едва сдерживая слезы от унижения и осознания всей ситуации.

— Ты показал себя достойным, Варнек, и я долго думал, как же мне отблагодарить тебя за службу?

— Для меня честь служить вам, господин, эта и есть лучшая награда, — выдавил из себя гладиатор, из последних сил стараясь не подавать виду.

— Несомненно, — улыбнулся Сабил, потешаясь внутри себя над тем, как сдерживает эмоции раб. — Но иногда награда должна быть куда более осязаемой. Я хочу, чтобы ты взял Шеллу вместе со мной, прямо сейчас.

Внутри Шеллы и Варнека все съежилось от ужаса. Даже мысли на мгновение оцепенели.

— Пей любые напитки, можешь употребить наркотики для большего удовольствия. Сегодня твой день, Варнек. Конечно, право первой ночи я оставил за собой, — с ухмылкой сообщил Сабил, продолжая сильнее сжимать сердце гладиатора. — Но поверь, тебе тоже многое достанется. Давай, не бойся, можешь поставить ее задницу перед собой, покажи мне, как двигается будущий чемпион.

Воин продолжал молчать, глядя на Шеллу и борясь самим с собой.

— В чем дело? Не вижу особой радости на твоем лице? — Сабил резко нахмурился, продолжая забавляться.

— М-мой господин. Я очень благодарен вам за оказанную честь…

— Но…?

— Но я не могу, не хочу.

— Не можешь? Не хочешь? — Сабил приподнялся с постели, поедая глазами гладиатора. — Ты же не импотент твою мать, или вдруг тебе резко разонравились девушки? Я знаю о твоих пристрастиях, Варнек, Шелла очень хороша, уверен, не раз тебе хотелось сорвать этот нежный цветок.

Варнек промолчал, но не сдвинулся с места, все еще надеясь в глубине души, что Сабил отпустит его, разочарованный, злой, махнет рукой, приказав проваливать с глаз.

— Я приказываю тебе, Варнек. Твой господин хочет, чтобы ты на его глазах отымел эту рабыню, подчиняйся!

Сабил дрожал от гнева, как и его голос. Вся мерзкая рабовладельческая сущность муликанца навалилась на Варнека тяжелой волной. Гладиатор покорно шагнул вперед, схватившись за набедренный узел с целью снять бандаж. Он взглянул на Шеллу, едва слышно всхлипывающую в подушку и понял, что не сможет сделать этого, не сможет выполнить приказ. Ему оставалось лишь одно, приговорить себя к смерти собственным отказом.

— Нет, — твердо сообщил Варнек, делая шаг назад. — Я не буду этого делать.

Сабил, мастер пятнадцатого круга, вскочил с постели и швырнул Варнека в стену напротив. Воин с грохотом врезался в прочный камень, оставив на нем паутинку из трещин, и пластом обрушился на стол с напитками и едой, перевернув все содержимое на себя.

— Отдать свою жизнь, за какую-то шлюху! — разочарованно взвыл Сабил, хватаясь руками за голову. — Столько усилий, лет и ради чего?! Чтобы сдохнуть от руки палача из-за мимолетного чувства?! Совести?! Жалости?! Ты гладиатор, хладнокровный убийца, сражающийся лишь во славу дома, а не благородный воин в золотых доспехах! Варнек, я, твой хозяин, приговариваю тебя к смерти.

Закерра, ветераны-гладиаторы, Эрех, братья и сестры по девятому кругу с нетерпением ждали возвращение Варнека, чтобы накинуться на того с расспросами о подарке, ведь у каждого он был свой. Они всматривались в главный вход виллы и когда Варнека выволокли оттуда под руки две пустышки пятнадцатого круга, их взгляды наполнились парализующим страхом. Эрех сорвался с места, но не успел сделать и шага, рука Закерры остановила его, пальцами впиваясь в середину груди. Воительница молча покачала головой, спасая гладиатора от глупости, хотя в ее собственных глазах читалось то желание, с каким ей хотелось бы вступиться за нового брата.

* * *

Лишь небольшое жужжание энергетических прутьев нарушало тишину между Варнеком, Эрехом и Закеррой, которым требовалось время, чтобы прийти в себя после рассказа их брата.

— Нарушить прямой приказ… Варнек, что ты наделал, — качал головой Эрех, с разочарованием опустив голову.

— Прости меня, друг мой, но я просто не мог поступить иначе.

Варнек улыбнулся, стараясь не думать об участи, что его ждет. Куда приятней ему было видеть то, что братья и сестры не отвернулись от него. Гладиатор сидел на холодном каменном полу, облокотившись спиной о стену.

— Я никогда не видел тебя влюбленным. Вы ведь с Шеллой даже за руки толком не держались.

— Если ты этого не видел, это не значит, что этого не было.

Эреху было больно видеть своего лучшего друга за обжигающими красными прутьями, смиренно ожидающего своей судьбы. Как сильно ему хотелось вцепиться руками в этого глупца, бросившего свою жизнь в огонь любви.

— Ты уже знаешь, какое наказание тебя ждет? — поинтересовалась Закерра, просчитывая в своей голове все возможные варианты.

— Я умру при реве толпы на так горячо любимой мною арене, — с ухмылкой ответил Варнек.

— Показательный бой… — презрительно фыркнул Эрех.

— Верно. Я выйду завтра утром против мастера двенадцатого круга. Он будет играться со мной, возможно даже позволит мне немного ранить себя, но все это будет лишь частью шоу. Стоит ему только захотеть, он раздавит меня. Не важно, насколько я опытен, мне не выстоять против двенадцатого круга.

— Я отказываюсь верить, что господин посылает тебя на смерть из-за девицы, — Эрех старался скрыть свою ярость, говоря спокойно, но концентрация ее была слишком велика, чтобы можно было спрятать от глаз. — Из-за обычного отказа вступить в интимную связь, тебя, подающего надежды гладиатора просто пускают в расход. Неужели мы ни чем не лучше, чем обыкновенные рабы? Неужели, нам не положено никаких привилегий?

— Это все не имеет значение. В первую очередь, мы — рабы. Наши шеи сжимают смертельные ошейники, и позволяют их снять только в миг кровавых битв, мы еще больше расходный материал, нежели обычные слуги.

Слова Варнека задели самолюбие брата, и тот сильнее сжал кулаки. Горькая правда была неоспорима — они еще бо̀льшие рабы, чем остальные.

— Мы могли быть обычными слугами и прожить до конца, делая свою работу, но вместо этого платим собственной жизнью за миг славы, доступной нам, — Варнек сделал небольшую паузу, призадумавшись над своими следующими словами. — И знаешь, брат мой, я доволен тем, как прожил жизнь. Лучше быть чемпионом среди рабов, чем рабом среди чемпионов. Две сотни лет я хожу под сияющей звездой и уже прожил на пятьдесят лет больше самого старого из маликанцев не владеющего силой. Жалею ли я о том, что сделал сегодня? Да. Но я бы поступил так снова, потому что честь не позволила мне надругаться над Шеллой в первый раз и не позволит во второй. Завтра, я умру, а тебе придется выпить все чертово вино в мою честь.

— Это мы еще посмотрим.

Эти слова встревожили Варнека, и он с упреком посмотрел на брата, в чьем мозгу зародилось что-то нехорошее.

— Эрех, — Варнек дождался, когда брат посмотрит на него. — Просто прими мою смерть, как должное. Целую вечность, я хожу мертвецом в цепях, позволь за миг до смерти вдохнуть мне запах свободы. Свободный умирает единожды — раб мертв, всю свою жизнь. Больше никто не посмеет осудить меня за любовь.

Небесный ангел. Часть 2

Следующее утро оказалось необычайно свежо, в воздухе пахло утренней расой муликанских ягодных угодий, а утренние лучи ласково касались земли. Яркое светило было приветливо для всех, в отличие от жестокой судьбы, ведущей Варнека на эшафот потехи. Он в последний раз оглядывал родные места, где из мальчика его превращали в мужчину. Спускаясь вниз со склона на гравиклетке, представляющей из себя парящую платформу, управляемую автопилотом. Прощаясь со всеми глазами, гладиатор слегка улыбался, благодарно кивая братьям и сестрам, выстроившимся вдоль дороги, ведущей к посадочной площадке. Напоследок ему хотелось увидеть Шеллу, но он был рад, что ее все же не оказалось среди провожающих. Ей не придется смотреть на него, словно на зверя, запертого в клетке, а ему, как она становится все дальше, пока в ее глазах горит вина за их любовь, что привела к такому исходу.

За клеткой шла Закерра с группой из девяти ветеранов, у которых сегодня тоже должен был быть бой, и Эрех с пятнадцатью девятиуровневых, а так же около сотни остальных гладиаторов ниже рангами и один чемпион дома Сабил, которому принадлежал главный бой.

— Ты не должен быть здесь, — обратился к Эреху Варнек.

— Как и ты, но вот они мы, там, где не должны быть. Я сам напросился на еще один бой, и мои доводы оказались достаточными, чтобы мне дали его так скоро.

Пленник благодарно улыбнулся, понимая, как сильно ему повезло с братом.

— Спасибо.

Эрех кивнул, а затем обменялся взглядом с Закеррой, что шла по правую сторону. Варнек заметил это и нахмурился, но не стал придавать этому большое значение, больше обеспокоенный скорым будущим.

Охранники арены с издевкой смотрели на него и открыто потешались, зная причину, по которой Варнек вновь оказался здесь. Они кричали о том, что навестят его возлюбленную, и всячески толкали гладиатора, пихая его из стороны в сторону. Гладиаторы других домов резко замолчали, когда воин дома Сабил показался в комнате ожидания. Одни жалели его, иные считали глупцом, но никто не сказал ни слова. Бой Варнека был самым первым, для того, чтобы разогреть публику. Едва двери за гладиатором захлопнулись, громкоговоритель объявил о поединке, призывая участников становится на спусковую платформу. Никто не питал иллюзий по поводу чудесной победы десятого круга над двенадцатым, поэтому в спину Варнеку смотрели лишь прощальные взгляды и только Эрех сказал ему держаться.

Воительница Закерра ждала Варнека у края платформы, скрестив руки на груди. Воин остановился около нее, и она, положив свою ладонь ему на плечо, тихо прошептала:

— Когда поймешь, что следующий удар станет для тебя последним, сделай все, что бы он дрогнул. Кто знает, что может произойти, пока палач решится на новый замах?

Варнек удивленно взглянул на воительницу, и та толкнула его в сторону лифта. Платформа со скрипом поползла вниз, пока гладиатор пристально вглядывался в Закерру, мельком подмигнувшую ему.

* * *

Это же время, Система Либидиус Малик. В империи Муликан было три главных рабовладельческих системы, удовлетворяющие потребности муликанцев. Гладиус Малик — мир крови и битвы, Орум Малик — мир, где детей маликанцев распределяли по их способностям и внешним данным, готовя из них полезных в той или иной структуре и Либидиус Малик — мир похоти, любви и запретных желаний, хранящий в себе целые мегаполисы всевозможных домов удовольствий. Оборона планет гудела, как ненормальная, заливая звуковыми предупреждениями каждый закоулок. Многих защитников этот сигнал застал врасплох, прямиком голышом или привязанным к койке, абсолютно не ожидающим никаких неприятностей.

Межпространственный переход возник в одном световом часе от системы, выпуская наружу гигантскую флотилию с опознавательными знаками наемников. Щиты планет были опущены, как и штаны их защитников, утопающих в алкоголе и женщинах. Многие забыли о своих обязанностях, но те, кто чтил свой долг, бросились активировать поля и залазить в дредмехи. Вражеский флот был вне зоны досягаемости орбитальных орудий, однако автоматические системы уже нацелились на далекие цели, выжидая, когда противник переступит запретную границу. Через десять минут донесение о противнике попало лично в руки императора Вартеллу, и тот с ухмылкой взглянул на данные с приложенными изображениями.

— Значит, Мальдрус решил отбить у нас своих женщин? — с насмешкой произнес император, глядя на флагман маликанца в середине разношерстных кораблей. — Глупец, я ожидал от него более разумной тактики, но, видимо даже у жестокого головореза оказалось мягкое сердце. Сияющий рыцарь желает освободить своих принцесс из жестоких развратных пальцев муликанцев, бросая на это все свои силы.

Вартелл обдумывал действия своего противника, стараясь не спешить с приказами. Эта атака казалась императору глупой и даже безумной и не важно, сколь ненормальным был сам Мальдрус. Какой ему прок от женщин, умеющих только удовлетворять похотливые желания? Или же, он надеется поднять маликанцев во всей империи после того, как вести о свободе Либидиус Малик достигнут всех уголков Муликании? В этом был определенный смысл, ибо даже рабам станет известно о столь дерзком и огромном освобождении. Это даст им нерушимую надежду, веру в силу мятежа и самое главное, подорвет авторитет несокрушимости Муликании. Нельзя было допустить подобного развития событий.

— Вы уверены, что Мальдрус возглавляет атаку? — поинтересовался Вартелл, взглянув на одного из офицеров.

— Так точно. Он сам связался с командованием Либидиус Малик с требованиями сложить оружия, а также с миром отпустить народ Маликании.

— Маликании?! — удивился Вартелл, возмущенный этим словом. — Нет больше никакой Маликании! — император поднялся с места, собираясь лично покончить с мятежниками. — Никчемная тварь, мы раздавим ее нашей мощью! Пришло время положить конец этому глупому мятежу. Привести флотилию в боевую готовность, мы отправляемся в Либидиус Малик! И вызовите Энерайза, нам понадобится его мощь!

* * *

Публике не терпелось увидеть пролитую кровь, и палач Варнека тут же пустил ее гладиатору, пронзив правый бок. Воин ничего не мог противопоставить, ощущая себя беспомощным листиком в порыве сильного ветра. Палач с насмешкой пробивал его блоки, швырял, как куклу, наносил десятки ран и ударов, для него этот поединок был всего лишь игрой. Варнек в отчаянной попытке собрал всю свою силу и вложил в один единственный удар. Укрепленная на тысячу процентов земля покрылась сетью трещин на десятки метров вокруг, песок взмыл вверх и закружил кремниевыми, оплавленными иглами, вонзаясь в кожу. Варнек чувствовал, как его топор пытается пробить преграду за стеной из непроглядной пыли, но та оставалась неподвижна, как скала, о которую разбиваются волны и корабли. Палач муликанец отбил удар, схватил гладиатора за глотку и поднял над собой, сжимая шею мертвой хваткой. Варнек выронил свое оружие от наплывшей на него слабости и схватился руками за сжимающие его тески, пытаясь сломать захват.

Оставленный без илуния, его разум быстро начал слабеть, жизнь повисла на волоске, и Варнек ощутил страх перед приближающейся смертью. Он вспомнил о словах Закерры, но решил промолчать, боясь, что она сделает какую-нибудь глупость вместе с остальными братьями и Эрехом, у которых, очевидно, был самоубийственный замысел. Гладиатор сжал свои зубы, и сквозь них просочились пенистые слюни. Варнек плюнул в лицо муликанцу и хрипло рассмеялся, радуясь своей маленькой победе. Плевок взбесил палача, но он твердо настроился задушить гладиатора, желая услышать громкий хруст шеи в конце. Ладони Варнека сползли с руки муликанца, повиснув внизу, и черная пелена смерти закрыла ему взор, чтобы вытянуть душу из тела.

Далекий грохот раздался будто бы в сотне километрах от Варнека, показавшись ему очень глухим, и тот внезапно ощутил прилив свежего воздуха в свои легкие, жадно вдыхая полной грудью. Варнек упал на песок, громко кашляя и выплевывая слюни. Он открыл глаза, ставшие багровыми от лопнувших сосудов, и с трудом оглянулся. Его палач внезапно оказался в десятке метров от него, поднимающийся на ноги с земли. В левом плече муликанца дымилась черная воронка, разворотившая броню. Палач резко взвел голову вверх в поисках стрелка и злобно нахмурился.

Внезапно Варнек осознал весь хаос, что творился вокруг него. Стена со стороны гладиаторских комнат была раскурочена и по всем трибунам проскакивали разноцветные вспышки энергии, вызванные разными типами илуния. Сирены завыли и в этот момент одна из трибун рухнула вниз с кричащими на ней обычными муликанцами.

— Гладиаторы, в бой! — раздался воинственный женский голос.

Закерра закричала словно древняя амазонка из густых джунглей Маликании, вооружившись мечом и щитом. Воительница четырнадцатого круга спрыгнула на песок, а за ней четыре ветерана.

— Почему? — дрожащим голосом спросил Варнек, глядя на то, как его братья и сестры рубят муликанцев и умирают от рук стражей. — Почему вы сделали это именно сейчас?! Столько лет мы страдали и отворачивали глаза, глядя, как гибнут наши сородичи! Почему сейчас?! Неужели это все из-за меня?! Но я никто, всего лишь еще один раб! Зачем вы жертвуете собой?!

Земля рядом с ним задрожала, и Варнек обернулся, увидев отряд пустышек и муликанцев, которые тут же бросились на Закерру и ее воинов. Выходка гладиаторов дома Сабил вынудила остальных воинов вступить в их схватку, потому как те не оставили им выбора. Приказ устранить всех без разбора подтолкнул сомневающихся гладиаторов к мятежу. Даже два чемпиона из разных домов, преисполненные яростью к зачинщикам, присоединились к ним за не имением другой стороны. Эрех подбежал к своему брату и помог ему подняться, закинув руку через плечо.

— Что ты наделал, Эрех! Теперь вы все погибнете из-за меня! — прокричал Варнек, хромая.

— Заткнись! Ты был прав, во всем! — Эрех вдруг улыбнулся. — Мы все всего лишь мертвецы, но сейчас, я как никогда чувствую себя свободным! — раб слегка рассмеялся, продолжая тащить Варнека. — Позволь и нам умереть свободными! — произнес он с явным облегчением и удовольствием.

На арену были стянуты многочисленные силы, среди которых были воины с первого по пятнадцатый круг и большое количество пустышек. Погибли муликанцы, граждане империи пали от рук своих рабов и подобное должно было караться самым жестоким способом. Место битвы рушилось на глазах, утопая в огне илуния, ракет и выстрелов из илганов. Грохот орудий разрывал воздух шквальным огнем, осыпая высокие статуи и стены арены. Случайный выстрел угодил на пути Варнека и Эреха, подняв фонтан земли и разбросав парочку в разные стороны.

Гладиаторы бились храбро, забирая трех или четырех мастеров своего круга, но на место одного убитого приходило еще десять, и вскоре численный перевес стал слишком очевиден. Чемпион дома-соперника сокрушал своих врагов одного за другим, окропляя и без того мокрый от крови песок. Пули малокалиберных илганов разноцветными огненно-дымчатыми облачками барабанили по его броне, надеясь пробить прочную броню мастера в бесполезных попытках. Воин схватил одного из муликанцев, напитал энергией и швырнул со всей силы в стрелков. Яркий розовый взрыв поднялся сферическим вихрем на другой стороне, уничтожив с десяток автоматчиков. Круг сопротивления продолжал сужаться, гладиаторов становилось все меньше, и все больше они прижимались друг к другу, отступая к центру руин, оставшихся от арены.

Высокая, похожая на зазубренный клык стена обрушилась со скрипом ее стальных балок, и из-под обломков вынырнули два дредмеха, поливая мятежников пулеметными очередями. Чемпион дома Сабил почувствовал неистовую мощь, приближающуюся к ним, и гневно закричал на Закерру и остальных.

— Будьте вы прокляты! Все вы! — мастер пятнадцатого круга разлетелся кровавым ошметками и кляксами крови в ту же секунду, как с его губ сорвалось последнее обвинение.

На его место опустился муликанец шестнадцатого круга, призванный, дабы усмирить непокорных. Из сотен гладиаторов осталось несколько десятков, они были измотаны, ранены и смотрели глазами загнанного зверя. Тысячи врагов окружили их, наставив оружие. Пальцы замерли на курках, готовые в любой момент исполнить карательный приказ.

Муликанец шестнадцатого круга вышел вперед армии, преисполненный презрением и жаждой убийства.

— Этих взять живьем, — приказал он. — Их смерть будет долгой и мучительной, не смейте лишать ублюдков такого удовольствия.

Варнек посмотрел на стоящих рядом Эреха и Закерру.

— И стоило оно того? — спросил он, надеясь услышать ответ до того, как их схватят.

— Определенно, — кивнув, ответил Эрех. — Когда бы еще тебе довелось увидеть столько смертей муликанцев, умирающих от рук маликанцев?

Варнек остался доволен таким ответом, согласившись с доводами брата. Он призвал свое оружие, чтобы воспользоваться им в последний раз. Эти сволочи больше не получат его, никто не дастся им живым. Муликанец сделал шаг вперед, как внезапно под его ногами задрожала земля, а вдали показался столб оранжевого огня.

«Главное управление защитными полями!» — с ужасом подумал мастер шестнадцатого круга. Сирены завыли вновь, однако в этот раз их звучание заметно поменялось, став похожим на звонкий крик хищной птицы.

— Вторжение! — прокричал муликанец. — На нас напали, всем приготовится к обороне! — он взглянул на зажатых гладиаторов и с разочарованием осознал, что у него нет времени с ними возиться. — Убейте их, — скомандовал мастер.

Небесный ангел. Часть 3

Раздались выстрелы, но сделали их не палачи, которые, напротив, начали падать замертво и разлетаться на куски один за другим. Из дымящихся руин понеслись разноцветные огни сжатых до размеров пули илуния, вгрызающегося в окружение из муликанцев и пустышек. Гладиаторы, не веря в свою удачу, спохватились и набросились на своих палачей, зажав их с двух сторон. Муликанцы бросились в сторону неизвестного противника, а мастер шестнадцатого круга мгновенно оказался около стрелявших. Он перерубил неизвестных стрелков, сокрытых под темными мантиями и оранжевая кровь брызгами разлетелась по его броне и лицу. Мастер с ужасом посмотрел на окропленный нагрудник, а затем рукой провел по лицу, стерев часть крови. Муликанец взглянул на ладонь и протер между палцьев свежую оранжевую кровь, не веря своим глазам.

Он наклонился к одному из тел прямо в разгар боя и снял с убитого им капюшон вместе со стальной маской, окрашенной темно-зеленым и красным цветом. За лже личиной скрывалось лицо чистокровного муликанца искореженное ужасом смерти. Красные и зеленые пятна покрывали лицо мертвеца, и палач выронил из руки маску, сраженный своим открытием. Воин не единожды слышал о мятежниках, называющих себя «Единокровные». Культ, состоявший по слухам из муликанцев и редких освобожденных рабов, сражающихся за свободу последних. Мастер мог предположить, что среди этих фанатиков есть муликанцы с черно-оранжевыми пятнами, те, кто был зачат от смешения мул и мал генов. Но увидеть в их рядах чистокровного муликанца стало потрясением.

Последовала еще серия взрывов и мастеру не составило труда определить, что системы защитных полей и управления орбитальными орудиями взлетают на воздух одна за другой. Перед ним была тщательно подготовленная операция, но в чем был ее смысл? Для какой армии культисты освобождали проход? Кто осмелится дерзнуть на двух миллиардную армаду, блюстящую закон и порядок в этой системе? И самое главное, теперь генерал планетарной обороны был уверен, что террористы проникли в каждое из управлений, чтобы однажды нанести все эти удары.

Шок сменился гневом, и бурлящая ярость овладела муликанцем. Генерал ПО поручил офицеру пятнадцатого круга покончить с мятежом на арене, а сам бросился к генераторам защитных полей до которых еще не добрались единокровные. Был отдан высший приказ о защите, и весь армейский состав был поднят на уши. Десантные корабли взмывали в небеса стаями птиц, улицы заполонили отряды пехоты, мчащейся по улицам длинными змейками. Кто бы ни пришел на зов культистов, они пожалеют о том, что усомнились в силе Муликании.

* * *

Варнек ползком добрался до одной из стен и облокотился на нее спиной. Палач забрал у гладиатора все силы, на регенерацию которых требовался полноценный дневной отдых. Перед глазами маликанца хаос рисовал свое полотно, орудуя красками илуниевых вспышек и огней, придавая картине драматизма с помощью чужих жизней. Маликанцы смешались с муликанцами, их силуэты мелькали и раздирались на части в буре песка. Огни сталкивались друг с другом, отбрасывая слабых, искры летели во все стороны, а энергия хлыстала по спинам тех, кто оказался слишком близко. Дредмех поднял над собой одного из гладиаторов, порвав его надвое, как тряпичную куклу. Крик собрата, звук рвущейся плоти и хруст ломающихся костей крепко отпечатались в его памяти.

Одна из фигур смотрела прямо на ослабшего гладиатора, и Варнек вздрогнул, когда узнал в нем своего экзекутора. Воин стал подниматься, но сил было смехотворно мало и дрожащие от боли и бессилья ноги повалили маликанца лицом в песок. Случайные выстрелы отскакивали от муликанца, врезаясь в его барьер. Палач неумолимо шел вперед, намереваясь закончить порученную ему миссию и отомстить за плевок в лицо. Некоторые из бедолаг оказывались у него на пути, но ничего не могли противопоставить, сраженные в один или несколько ударов. Удары муликанца казались Варнеку подобно вспышкам молнии, столь же резкие и смертельные. За спиной палача гладиатор увидел еще один силуэт, рвущийся вперед. Его дымчатые глаза поблескивали двумя маяками надежды сквозь грязно-желтое полотнище, разрываемое вспышками и ударными волнами. Эрех надеялся сделать, чего не удавалось еще ни кому, уложить мастера на три круга превышающего собственный. Варнек смотрел на муликанца, изо всех сил стараясь не глядеть на Эреха, дабы не выдать того своими взглядом, полным надежды. Гладиатор увидел, как его палач язвительно улыбнулся, скаля свои зубы и тогда, осознав весь ужас ситуации, Варнек прокричал изо всех сил, «Он видит!».

Лицо Эреха замерло в резкой вспышке удивления, так и оставшись на нем, когда его голова слетела с плеч. Обезглавленное тело сделало еще шаг и рухнуло в песок, остановившись напротив Варнека. Гладиатор со слезами на глазах смотрел в зияющую пустоту, туда, где еще недавно была голова его брата и лучшего друга. Темно-зеленая кровь вытекала под остатками давления, разливаясь на горячий от бури энергий песок. Неподалеку Закерра получила сильный удар в висок, и ее отбросило на груду камней в сотне метров от места битвы. Ее тело было изранено и изодрано, маликанка тяжело вздохнула в попытках подняться, но поняла, что ее битва окончена. Она смиренно положила голову на камень, надеясь успеть насладиться отдыхом хотя бы пару секунд до того, как кто-нибудь ее добьет.

Палач навис над Варнеком, занеся свой меч для смертельного удара. Земля под ареной задрожала, и тысячи игл выскочило из песка, унося тела вверх. Словно длинные червеподобные чудовища, они помчались ввысь, плотно сплетаясь между собой в кружащемся танце. Через миг, там, где только что шла кровавая битва, возникло толстое, мертвое на вид древо. На его ветвях висели, как плоды, трупы на деревянных крюках. Муликанцы с пронзенными насквозь черепами, пустышки, даже дредмехи, все они свисали, ногами вниз, слабо покачиваясь. Маленькие ручейки крови и масла покапали на оплавленный песок, шипя от высокой температуры. С неба спускался планетарец, и никто из тех, кто смог остаться на ногах не мог поверить увиденному. Глаза воина светились двумя типами илуния, источая ауру невиданного спокойствия, не смотря на грозный вид. Его маска, столь же двуликая, сколь струящаяся по жилам сила, отбрасывала блеск пламени, рвущимся из глазниц. Одинокая фигура на фоне древа из мертвецов, внушала скорее ужас и трепет, чем мысли о великом спасителе. Слуга тьмы, исполнивший кровавый ритуал для темных богов плавно опустился на полу выжженную землю. Варнек с ужасом смотрел на незнакомца, боясь даже дышать, как и остальные, оставшиеся в живых гладиаторы вместе единокровными. Аплодисменты, первое, что раздалось во внезапной тишине. Тяжелые, неспешные аплодисменты безумца.

И вот, когда Варнек уже набрался смелости, чтобы сделать шаг вперед и обратиться к воину, он осознал, что на этом представление не закончено. Отдаленные звуки боя вдруг заглушились резким ни с чем несравнимым громом от телепортации. Какофония, похожая на громкие чередующиеся хлопки, искрение и потрескивание, будто кто-то зарядил одновременно сотни тысяч залпов салюта алюминия и железа. Небеса разорвала белая, ослепляющая вспышка, из-за разрушения защитного поля планеты, и гладиатор прищурился, прикрывая глаза рукой. Гигантский корабль темно-зеленого цвета в форме шестиконечной звезды заслонил собою обеденное солнце, погрузив окрестности в полумрак. Дредноут скомкал барьер и порвал его, по небу пробежались энергетические головастики, а некоторые западали вниз тонкими золотыми линиями.

Парящий город вызывал у всех лишь трепетный восторг, смешанный со страхом перед той мощью, что таила в себе звезда. Она плавно вращалась по часовой стрелке, а ее гладкую поверхность нарушали десятки тысяч маленьких огней иллюминаторов, пунктирными линиями, идущими к главному пламени. Темно-серые куполообразные половины в центре звезды раскрылись подобно векам, открывая темно-зеленое око, вихрь шарообразной энергии. СПО (система планетарной обороны) среагировала мгновенно, и ее длинные пальцы потянулись в небо пронзающим воздух лазерными установками, серым дымом, оставленным смертоносными ракетами. И прежде, чем великое судно накрыл ковер орбитальной бомбардировки, Варнек узрел, как темно-зеленый стал кроваво-красным, ознаменовав начало конца.

* * *

Четыре года назад. Звезды проплывали мимо корабля, светлячки на фоне черного океана. Мальдрус знал свою цель, она маячила перед ним путеводным маяком — Гладиус Малик. Мировой цикл назад они были посрамлены, отброшены несметной армадой Муликании.

— Ты предлагаешь нам самое настоящее самоубийство! — Белиндор стукнул по столу, и небольшой планшет на его поверхности невысоко подпрыгнул.

После того самого дня их самолюбие было сильно задето и любой спор всегда выглядел, как попытка еще раз помусолить причину столь обидного поражения.

— Тогда мы тоже послышали тебя, и чем это обернулось? — продолжал напирать бринрок. — Ты говорил, что они слабы, что нам троим, хватит сил сломать хребет работорговли! Столько войск я видел лишь в битве за Землю, но в этот раз все орудия были направлены лишь на нас троих! Моя боль, что превращается в силу, внезапно стала бесполезной, когда я понял, что еще один залп и от меня останется пыль, которой не чем будет чувствовать. Регенерация илуния Лейдергада в один миг перестала быть такой быстрой, и даже он прогнулся под бесконечной бомбардировкой и шквальным огнем. Ты помнишь этот миг, Мальдрус, день, когда даже пустота космоса стала яркой от количества илуния. Света была так много, что он не успевал рассеиваться.

Белиндор заговорил полушепотом и в его глазах отчетливо блеснули события того дня. Нет, он не боялся, скорее, был поражен и теперь проникся уважением к армаде Муликании. Его уверенность в легкой победе сменилась расчетливой осторожностью, пониманием, что этого врага не уничтожить так быстро, как он предполагал вначале.

— Мы все допустили серьезную ошибку, приняв Муликанию за кучку слабаков, держащих цепи. Сейчас я понимаю, что империя, которую ненавидит почти весь цивилизованный мир, которая держит в рабстве целую расу среди которых есть целая система мастеров-гладиаторов, априори не может быть слабой. Будь она таковой на самом деле, огонь давно сожрал бы ее, оставив лишь тлеющий прах.

Мальдрус скривил свои губы в гневе, сжав кулаки. Истина била по нему крюкастым хлыстом, добираясь до сердца, разум ломался от понимания допущенной ошибки. Быстрый блицкриг спал иллюзионной пеленой, оставив вместо себя несокрушимый монумент окопной войны, которая могла длиться не просто десятилетиями, а веками. И лишь одна сила в этой вселенной, доступная ему, могла снести этот уродливый памятник истины — гладиаторы-маликанцы. Воины, живущие битвой, день ото дня, не знающие отдыха и покоя. В бою один гладиатор мог бы стоить троих или даже пятерых мастеров подобного ему круга. Идеальные бойцы, воины, все как один, закаленные, выносливые, бесстрашные, хранящие в себе воинственный дух потерянной Маликании.

— Ты хочешь, чтобы мы вторглись в одно из самых охраняемых мест во вселенной? — Лейдергад облокотился руками об стол и слегка приподнялся со стула, чтобы стать немного выше. — Да там только всей охраны выйдет миллиардов пять, не говоря уже о регулярных войсках, планетарных орудиях. Даже, если мы отправим наемников в Либидиус Малик вместе с твоей копией и вторым флагманом, нам троим, будет не под силу совершить задуманное в короткие сроки. Одно дело, если бы ты попросил меня уничтожить планеты, и совсем другое, когда их нужно методично вычищать, шаг за шагом убивая врагов и освобождая союзников.

Они провели его, проклятые муликанцы одурачили Мальдруса, и прежде, чем ответить Лейдергаду, он зарычал подобно зверю, перевернув одно из кресел рядом с панорамным видом на океан пустоты. Маликанец подошел к столу, заставив Лейдергада и Белиндора терпеливо ожидать его слов. По его лицу разлился холодный, белый свет от ламп, но даже ему было не под силу стереть краски гнева, ярости и ненависти, застывшей на гримасе мстителя. Казалось, что он вот-вот взорвется и в одиночку помчится убивать своих врагов.

— Что вы знаете о «Единокровных»?

Мальдрус улыбнулся во весь рот. Паук выбрал место, где начнет плести свои сети, с предвкушением ожидая, когда туда попадется первая муха.

Небесный ангел. Часть 4

О «Единокровных» знали, но никто не воспринимал их всерьез, до этого дня. Мальдрус встретился с правой рукой их лидера и под крепкие клятвы преданности одному делу, они поклялись помочь друг другу свергнуть устоявшийся мир. Четыре года Мальдрус спонсировал их и засылал к ним в ряды своих воинов, чтобы однажды нанести скоординированный удар. Культисты проникали во все важные сферы на протяжении сотни лет, их агенты скрывались под личинами добропорядочных граждан Муликании, занимая значимые должности и выжидая своего часа. Некоторые из службы безопасности даже утверждали, будто культисты есть при императорском дворе, но были лишь подняты на смех и записаны в ряды параноиков. Никто не воспринимал их всерьез и за это, все они поплатились одним днем.

У Белиндора была одна из самых важных миссий, когда дредноут Мальдруса раскинулся над работорговым миром. Для бринрока соорудили специальную камеру с прямым подключением к оборонительным системам корабля. Таким образом, неудержимый великан мог отдавать кораблю свою энергию, делая его столь же крепким и неуязвимым, как он сам. В тело Белиндора постепенно впрыскивались усиленные яды, поражающие напрямую нервную систему, заставляя цель испытывать неимоверную боль. Бринрок неохотно согласился на это, лишь великая благая цель придала ему уверенности. Ему придется терпеть долгое время, и он надеялся, что рассудок выдержит столь тяжелое испытание.

Белиндор наблюдал за миром через связку мониторов, передающих сигнал с наружных камер, и едва первые огни спо показались внизу, бринрок позволил своей силе утечь в недра дредноута, наполняя ядро судна мощью одного из гигантов вселенной. Темно-зеленая сфера уступиламесто пульсирующему кроваво-красному оку, переливающемуся водной рябью. Рокот мириадов орудий разрывал небеса, и воздух пронзили острые лучи установок и тяжелого зенитно-ракетного вооружения, устремившихся в нижние слой стратосферы. Снизу казалось, будто огромное, неповоротливое судно пришло в неистовую ярость от столь неслыханной дерзости. И единственный глаз парящего гиганта с предвкушающей местью высматривал своих обидчиков, рыща среди белокаменных высоток и стеклянных шпилей.

Дредноут затерялся среди огня, и сильнейшая ударная волна спустилась с небес, сметая слабых мира сего и раскидывая остальных в радиусе полсотни километров. Лишь наиболее стойкие остались стоять на ногах, но около миллиона жителей находившихся в этот момент на улице и еще столько же рабов пали замертво. Ударная волна разорвала внутренние органы, поломала кости и разбросала изувеченные трупы по улицам. Укрепленный илунием город остался нетронутым, взирая на мертвецов.

Не успели угаснуть огни первого залпа, как за ним последовал новый, а за ним еще и еще. Казалось, муликанцы, во чтобы то ни стало, намерены уничтожить неизвестное судно, наплевав на жертвы. Стальная махина не собиралась больше терпеть нападок, и сквозь грохот вражеских орудий раздался оглушительный, громоподобный рев великана. Варнек увидел, как сотни тысяч звезд спускаются на поверхность планеты, нанося точечные удары по тепловым сигнатурам орудий. Земля задрожала под ногами и мириады вспышек рассекали воздух, смешиваясь со взрывом оружейных снарядов. Улицы наполнили реки огня и неистовые вихри энергии, пожирающие мирных жителей.

Дома, оказавшиеся ближе всего к эпицентрам взрывов, не выдерживали и осыпались вниз, хороня вместе с собой тех, кто искал в них спасения. В один миг, война, казавшаяся муликанцам так далеко, обрушилась им на голову, не оставляя многим попыток на выживание. Мальдрус понимал лучше остальных — жертвы неизбежны и за свободу многие умрут. Если миллионам маликанцам придется погибнуть, чтобы миллиарды стали свободными, да будет так. После единственного залпа дредноута вдруг стало слишком тихо, и вой сирены больше не казался таким громким, как несколько минут назад, а плачь и крики умирающих и вовсе терялись под градами и скрипом медленно рушившихся домов.

Залп дредноута свалил большинство гладиаторов на землю, заставив склониться перед его мощью. Варнек с болью поднялся на ноги и с его тела посыпались ручейки бетонной пыли и песка. Воин взглянул в небо, где все так же, застилая небо, парил город из стали, а его красное око продолжало рыскать среди руин. Мальдрус поставил барьер перед разящими ударами взрывных волн, которым оставалось лишь разбиваться о крепкие скалы, где еще недавно возвышалась арена смерти. Прихрамывая, Варнек направился к краю скалы, аккуратно пересекая груду развалин, еще бывшей театром многих сражений. Маленькие камушки осыпались вниз, потревоженные его поступью, пока гладиатор хватался за острые осколки стен и перекрытия, чтобы не свалиться на торчащую арматуру.

Воин преодолел преграду и подошел почти к самому краю, не отрывая глаз от облаков дыма, возвышаясь над горящим, стонущим городом. Он видел много смертей, но никогда в таком количестве сразу. Ему не доводилось быть свидетелем орбитальной бомбардировки, слышать сотни тысяч криков жителей, умоляющих кого-нибудь спасти их, видеть тела, изувеченные, разорванные, обгорелые, и многие из них принадлежали господам. Женщины, дети, мужчины, все они лежали на улицах, под обломками их рабовладельческой империи и никому не было до них дела. Один за другим к нему присоединялись другие гладиаторы, пережившие этот кошмар, и все они с ужасом взирали вниз, не зная, что им делать.

— У вас есть выбор, — раздался воинственный голос за спинами бойцов, и гладиаторы обернулись. Варнек был последним, кто посмотрел назад, все еще прикованный последствиями бомбардировки. — Я пришел, чтобы освободить народ Маликании, и мне нужны воины, сильные и бесстрашные, как вы, — голос незнакомца звучал глуховато из-под шлема, но немногие обращали на это внимание, потому что все взгляды были прикованы к глазам, разливающимся пламенем двух типов илуния.

— Тысячи лет мы страдали от чудовищей, которые продавали наших детей, забирали жен, делали с нами все, что угодно. Пришло время отомстить за все ужасы, что испытали маликанцы, находясь в цепях. И я говорю вновь, у вас есть выбор, пойти со мной и стать свободными, либо остаться здесь и вновь стать игрушками в ошейниках.

Воины неуверенно переглядывались между собой, и первым заговорил Варнек, выйдя вперед.

— Ты сказал, «мы страдали». Значит ли это, что под этим ты подразумевал и себя? Неужели… неужели ты маликанец?

— А почему ты считаешь, что я не могу быть им? — спросил незнакомец.

Варнек вдруг усмехнулся над чем-то столь очевидным, но все равно объяснил.

— У тебя свой огромный корабль, ты умеешь вести битвы на том уровне, что недоступен простым гладиатором, а твои глаза… Никогда не видел и не слышал ни о чем подобном, как раб может иметь такую силу, и как такому рабу позволили уйти?

— Ты прав лишь в одном, — ответил воин. — Гладиатору недоступно ведение боевых действий такого масштаба, но я никогда не был рабом и не был гладиатором, — шлем с двуликим лицом рассеялся темно-зелеными светлячками, и гладиаторы оцепенели от неожиданности, увидев собрата. — Я Мальдрус, — раздался властный, наполненной мощью голос. — Я был одним из немногих, кто избежал пленения и скрылся в космосе. Я родился свободным, вырос свободным и живу дыша ветром свободы, никто не смеет мне приказывать, а тот, кто попробует, расстанется со своей жизнью. Тысячелетиями я скитался по вселенной, убивая муликанцев и внушал ужас на их далекие колонии. Мои глаза помнят, как выглядела Маликания, страна гордых и сильных маликанцев, моя мечта вновь увидеть мой народ таким. Я пришел за вами, братья и сестры, и со мной явились мои друзья, которые помогут нам. Никто не подарит вам свободу, кроме вас самих, вы должны вырвать ее из мертвых рук ваших господ.

Воины смотрели на Мальдруса и понимали, что все слухи, которые они слышали о восстании, оказались правдой. О полководце, не уступающем в силе сильнейшим из муликанцев, о маликанце, бьющимся за свой народ, об ангеле, спускающимся с небес, дабы нести справедливость.

«И спустился вестник правосудия, и кровью врагов был отмечен его путь. Зеленый рассвет стоял за его плечами, а перед лицом оранжевый закат. Услышьте, воины Маликании, предки взывают к вам. Падите ниц в последний раз, но взгляды держите гордо вверх, приветствуйте вашего защитника, посланного к вам свыше. Отныне, вы будете кланяться только достойным и если сами того захотите».

Друг за другом гладиаторы упали на одно колено, гордо взирая глазами вверх. И за спиной их освободителя был темно-зеленый рассвет, солнце, что постепенно выглядывало из-под могучего корабля, а позади гладиаторов остался город, пожираемый оранжевым пламенем.

Глава 4. Двухглавый змей

Глава 4

Двухглавый змей

Прѝнстелл (прим. губернатор системы планет) с ужасом слушал один доклад за другим, сжимая и разжимая кулак от переполняющих его эмоций. Подкрепления с других планет системы разбивались о ходячую планету по имени Лейдергад, что встал нерушимой преградой. Несколько сотен миллионов обрушилось на него рекой из кораблей и космопехоты, и все они пали в считанный час, потери были колоссальными. Войска отступили, и было принято решение собраться всем мастерам шестнадцатого круга на одной планете для совместной атаки при поддержке кораблей. Пройдет еще пару часов, когда объединенная армия попытается скинуть вниз Сокрушителя Миров. Тяжело было тягаться с таким чудовищем в открытом космосе без сильной флотилии. Там, где энергия тратиться с арифметической прогрессией лишь на то, чтобы просто иметь возможность передвигаться, нельзя биться с тем, чей илуний восстанавливается в разы быстрее.

Император Вартелл покинул центральную систему, уведя с собой большую часть флота, и несколько дней с ним нельзя будет связаться. Мальдрус обманул их всех, и пока армада летела тушить пожар в одном месте, пламя пожирало империю Муликан в другом. Все до последнего наемники направились в систему Либидиус Малик во главе с флагманом Мальдруса и его неразличимой копией, чтобы бросить кость надменному императору. Вартелл был убежден, что уничтожив весь флот наемников, у Мальдруса ничего не останется, чтобы продолжать войну, даже если это какой-то хитрый план. Несмотря на данные разведки, утверждающие об отсутствии Белиндора и Лейдергада, император полагал, что им двоим, не удастся нанести серьезный ущерб важным системам.

Но Вартелл забыл об одной переменной, затерявшей в этом хитром стратегическом уравнении. Никто не напомнил ему, и никто не сказал о ней, ввиду своей невежественности и, не воспринимая ее, как угрозу. «Единокровные» ударили тогда, когда многие забыли о них.

* * *

Закерра пришла в себя с тихим стоном, открыв глаза. Холодный белый свет разливался по стальным стенам, окруживших ее с четырех сторон. Варнек сидел рядом, и ей стало куда спокойней и легче при виде его. Гладиатор улыбнулся, подбадривающе положив ладонь на ее руку.

— Варнек? Что… где… где это мы? — воительница не могла понять, где она оказалась, и реальность ли это вообще. Ни в одном из мест, что приходили ей на ум, Варнеку не было бы позволено вот так просто сидеть рядом с ней, а ее саму должны были намертво сковать по рукам и ногам. Может быть, ее накачали наркотиками и все это обычный наркотический бред, может это просто сон, но никак не реальность. Закерра почувствовала необычайное неудобство в области шеи, что-то было не так. Она коснулась кончиками пальцев и вздрогнула, поняв, в чем причина. На ней не было ошейника, этого грубого, холодного поводка, смертельными тисками сжимающего глотку вне арены. Теперь она была почти уверена, что бредит.

Варнек смотрел на ее замешательство, на испуганные глаза, пытающиеся понять ситуацию, и уже сейчас она не казалась ему грозной воительницей, лидером ветеранов-гладиаторов. Перед ним была просто девушка, которой требовалась защита.

— Успокойся, — теплым, успокаивающим голосом произнес он. — Ты в безопасности, все хорошо, все в порядке.

Гладиатор ближе наклонился к ней и крепче сжал ее ладонь, стараясь привлечь все ее внимание лишь на себя одного.

— Варнек, — полушепотом сказала воительница, наконец, посмотрев ему в глаза. — Где мы? Я не понимаю, что произошло?

— Ты потеряла сознание, когда все началось.

— Что началось? — Закерра взволнованно приподнялась с кровати. Когда ее принесли сюда, то переодели в легкую, свободную одежду и белая футболка смотрелась на ней как нельзя кстати, потому как одеяло сползло с нее.

Варнек некоторое время медлил с ответом, не зная с чего начать и как объяснить Закерре события минувших дней, свидетелем и участником которых ему пришлось стать. В глазах гладиатора воительница видела все попытки собраться, чтобы начать говорить, видела, как он подбирает нужные слова. Она убоялась этого взгляда, на миг ей стало дурно при мысли о том, что скрывается за ними. Девушка вытащила свою ладонь из-под ладони Варнека, поменяв их местами. Теперь она держала воина за руку, придавая ему храбрости, чтобы все рассказать. Гладиатор слабо улыбнулся ей и его взгляд наполнился свободой, что обрели слова, секунду назад удерживаемые незримой плотиной.

— Ангел, — благоговейно прошептал он ей. — С небес спустился ангел, Закерра, и он даровал нам свободу. Я видел, видел рассвет за его плечами и закат за своей спиной. Он пришел, и в этот день воздух наполнился кровью муликанцев. Мне так жаль, что ты все пропустила, но не беспокойся, ведь теперь мы пройдем остаток пути вместе с ним, и тебе будет дано увидеть все собственными глазами.

Закерра промолчала. Неожиданное откровение Варнека застало ее врасплох, и ошарашило по голове сильнее любого орудия. Она слегка попятилась вперед и снова задала вопрос.

— Что началось, Варнек? Прошу, расскажи мне все до того момента, как я очнулась.

* * *

Горстка гладиаторов поднялась с колен перед своим новым покровителем. Величайших из них, он излучал такую мощь, которую они никогда не видели даже в муликанцах. Это придавало им сил, уверенности, само существование воина перед ними было неоспоримым доказательством возможного величия маликанцев. Все это время им лгали об их ничтожности, о том, что им никогда не будет доступен дух свободы. Стена изо лжи и обмана рухнула в один момент вместе с этой ареной, вместе с прекрасными небоскребами муликанцев, стала всего лишь руинами, когда с небес спустился Мальдрус.

— Что теперь? — поинтересовался Варнек. — У вас есть план, есть какие-нибудь приказы для нас?

Мальдрус улыбнулся, закинув свою винтовку на плечо. Он минул гладиаторов и сам встал на краю высокой горы, разведя свободной рукой в сторону.

— Я хочу, чтобы вы смотрели, наслаждались зрелищем. Пусть оно придаст вам ту уверенность, которой вам так не хватает.

Варнек заметил нечто странное впереди, тучу, что становилась все ближе. Он улучшил зрение и почти одновременно вместе с братьями замер в ужасе, едва не вскрикнув от неожиданности. Целая армада муликанцев и пустышек направлялась к ним, застилая горизонт черными точками, вместе становясь бездной из которой, казалось, ни кому из них не выбраться. Хозяева летели, чтобы наказать своих рабов и тех, кто пришел им на выручку. Штурмовые и десантные корабли взмыли вверх комариным роем, окружив пятиконечную звезды, и вокруг нее загромыхали звуки боя с переливающимися вспышками огней от использования всех видов илуния.

Волны пехоты бежали по улицам и крышам, техника ревела среди каменных джунглей, скрываясь за бетоном, чтобы нанести внезапный удар. Любой раб, что попадался на пути этой волны, становился живой мишенью, и крики маликанцев стали разноситься по всему городу. Мальдрус стоял неподвижно, одаривая приближающихся к нему муликанцев безумной ухмылкой. Крики его народа врезались ему в лицо, откладываясь в мозгу тысячами пометок, что в будущем лишь усилят ярость и придадут жестокости его отмщению.

— Идите ко мне! — с криком расхохотался Мальдрус и его слова стали больше походить на вой и рык дикой твари, пытающейся перекричать неумолимое цунами. — Все, все до одного, убейте меня, приложите все свои силы, всю свою храбрость! Не отступайте, не сомневайтесь, бейтесь до последнего вздоха, ибо я не хочу потом искать вас по всему миру! Заполоните все небеса, застелите собою горизонт, пусть земля станет красно-зеленой и оранжево-черной, идите же сюда, идите… и сдохните! Сдохните все до одного, сдохните, сдохните, сдохните!

Варнек и остальные воины чувствовали, как их ноги, так и норовят броситься наутек перед лицом такого количества врагов, что глаз не мог зафиксировать их всех. Земля непрестанно дрожала, воздух потяжелел от поступи смерти, а из звуков осталась лишь громоподобная какофония, издаваемая десятками миллионов машин и парой сотен миллионов муликанцев.

Звездоподобный дредноут взревел, и его единственный красный глаз загорелся еще ярче. Окутывая своим светом город под собой.

— Вы же ведь не станете стрелять?! — испугано закричал один из гладиаторов. — Мы не переживем этот выстрел, никто его не переживет!

Мальдрус перевел свой взгляд на воина, сделав крайне удивленно лицо.

— Стрелять? — переспросил он. — Да кто вообще станет в здравом уме стрелять в такой ситуации? Никто из этих чудовищ не достоин такой легкой смерти, — Мальдрус вновь повернулся к надвигающейся армаде и отчетливо произнес встроенный в доспех передатчик связи. — Время пришло, Белиндор, обрушь на них сталь и ярость.

С другой стороны сигнала послышался ответ. Бринрок говорил с тяжелой отдышкой, и каждое его предложение казалось совокупностью рванных частей, дающихся ему с большим трудом.

— Делай. Что должен. Тридцать минут. Не больше.

Ядро корабля запульсировало, каждый раз издавая жуткий, жужжащий стук. Варнек обратил взгляд к небу, отвлекшись от надвигающегося пехотного шторма. Парящий великан испустил волну энергии отозвавшейся мурашками и внутренней дрожью в сердце каждого. Дредноут подавил всех вокруг своим присутствием, заставив миллионы замереть на месте. Муравьи остановились, с трепетом и дрожащим взглядом ожидая следующего действия божества. Небеса низвергли сотни тысяч непрекращающихся красных вспышек, на смену которым пришли железные воины на огненных крыльях. Варнек громко выругался, неожиданно для себя вспомнив древних богов своего народа.

Размером от муликанцев до бринроков, черно-серые точки стаей насекомых спикировали вниз, но истинный страх вперемешку с благоговейным восторгом у гладиаторов вызывало то, что летело следом за мошкарой. С высоты горного плато гладиаторы заметили тень, опускающуюся на дома впереди. С каждой секундой она становилась все больше и наконец, город вздрогнул. Титан рухнул с высоты в пару десятков километров, подняв в воздух столб черной пыли. Ударная волна беспощадно обрушилась на ближайшие укрепленные дома, обратив их в кучку руин, осыпающихся вниз, словно карточный домик, столкнувшийся с неистовым ураганом.

Несколько следующих секунд затишья после сошествия с небес чудовищных громадин показались Варнеку вечностью. Прибывая в изумлении и сковавшем его страхе, он всматривался в серо-черную палитру, медленно плывущую между покореженных высоток. Вздымающееся облако угрожающе зашевелилось, и тяжелая рука вынырнула из завесы, пальцами ухватившись за край одного из покосившихся небоскребов, прочертив на крыше четыре борозды. Красноглазое чудовище восстало из пепла, ужасающее в своей разрушительной красоте. Титан гордо взирал сверху вниз на ничтожных муликанцев, застывших под его ногами. Он взревел и значение этого рева ни для кого не осталось секретом. Массивное тело вздрогнуло и то, что было сокрыто от глаз других, взметнулось ввысь прямиком из серой преисподней, замерев над головой титана. Искрящаяся секира нависла над целым кварталом, палач, не шевелясь, дал миг на то, чтобы слабые мира сего успели осознать скорую кончину от удара неумолимого совершенства.

Двухглавый змей. Часть 2

Исполин опустил свой клинок на агонизирующий город, погребая под его обломками сотни тысяч муликанцев вместе с пустышками. Отчаянные крики растворились в грохоте падающих кварталов, гигант вновь поднял свою секиру для нового удара. Цунами огней вгрызлось в прочные щиты машины, разлетаясь разноцветными огненно дымчатыми облачками. Варнек закрыл свои уши, боясь оглохнуть от непрекращающегося грохота издаваемого миллионами орудий и разрываемой на части земли. Восемь титанов шагали вперед, поддерживаемые волной куда меньшей робопехоты, и Белиндору требовалось немало усилий, чтобы поддерживать натиск, испытываемый на прочность застилающей горизонт армаде.

Его разум горел, вены пульсировали красной энергией, казалось, голова вот-вот взорвется от перенапряжения. Обстрел дредноута увеличивался с каждой секундой по мере приближения все большего количества войск к месту битвы, и бринрок взревел по общему каналу связи, призывая Мальдруса к действию.

Маликанец встряхнул Варнека и остальных, приказывая им проследовать по указанным координатам, где собираются остальные.

— Постой, а что ты?! — прокричал Варнек, стараясь звучать громче войны.

— На мне полсотни ближайших школ гладиаторов, — ответил Мальдрус.

Гладиатор умолк, осознав, что его школа входит в их число самой первой. «Шелла, она там, в руках ублюдка и ее нужно спасти», — тут же промелькнуло в голове.

— Я пойду с тобой, — голос Варнека прозвучал скорее, как утверждение, чем просьба. — Тебе нужен кто-то, кто быстрее сможет убедить остальных последовать за тобой. Я стал немного известным в связи с последними событиями.

Мальдрус не раздумывая, кивнул, приподняв уголки своих губ. Ему был по нраву этот маликанец, особенно его взгляд — готовый на все.

— Тогда держись крепче дружок, будет немного страшно.

Вестник мести схватил гладиатора за плечо, и оба они исчезли в темно-зеленой вспышке. Варнек упал на четвереньки, дрожа всем телом и, испытывая сильное головокружение. Никогда воин не телепортировался, от того организм не сказал ему спасибо за столь экстравагантную неожиданность. Мальдрус одобряюще похлопал гладиатора по спине.

— В начале так всегда бывает, не переживай, в другой раз пройдет лучше.

— А что, будут еще? — без особого энтузиазма пробормотал Варнек, поражаясь тому, что илуний не способен унять обыкновенную рвоту.

— Кажется, у нас гости.

Варнек поднял свою голову и увидел перед глазами свой дом, если так можно было его назвать. К ним приближался крупный отряд местной стражи, среди которых были и пустышки пятнадцатого круга, а так же главный надзиратель, мастер шестнадцатого. Воин попытался подняться, но быстро упал обратно на колени, и на этот раз его вырвало коричневой, светящейся жижей.

— Твой илуний дестабилизирован, все же, ты собрался и пересобрался в прямом смысле этого слова. Отдохни, я быстро.

— Стой! Там мастер шестнадцатого, и много надзирателей пятнадцатого!

В ответ Варнек услышал лишь смех. Он поднял голову, смотря на Мальдруса, как на безумца. Его лицо и вправду отдавало чем-то неестественным, самоуверенностью, обычно не присущей маликанцам. Глаза освободителя загорелись двумя цветами, илуний скрыл своего обладателя за необычной маской, сквозь которую раздался слегка измененный голос, играющий глухими синтетическими нотками.

— Хех. Всего-то?

Винтовка Мальдруса сменилась на неизвестную конструкцию дробовика, воин поднялся и не спеша направился встречать гостей. Звуки невероятной битвы продолжали доноситься со стороны дредноута, легко различимого даже отсюда. Гладиатор пристально смотрел вперед, боясь, что если отведет глаза, его внезапный спаситель проиграет.

Главный надзиратель вызывающе остановился, расставив ноги на ширине плеч. Его рука зажимала скрученный энергетический хлыст, хорошо знакомый Варнеку и одного взгляда на него было достаточно, чтобы ощутить жжение по всему телу. Надзиратель выглядел так, будто собирается отдать Мальрдусу приказ, невзирая на то, что перед ним отнюдь не гладиатор.

— Блудный сын вернулся, чтобы, наконец, добровольно занять свое место? — надзиратель насмехался и презирал, открыто выражая ненависть при виде не закованного в цепи Мальдруса. — На колени!

— Да, вернулся, но до своего места еще не дошел. Тронный зал Муликании пока далековато, — съязвил Мальдрус, продолжая свое шествие.

— На колени! — зарычал надзиратель, распустив свой кнут, и тот загорелся черными искрами.

— В чем дело? Почему твои муликанцы не встают на колени, хотя ты уже дважды отдал им приказ?

Муликанец вскипел от ярости, его ноздри широко раскрывались от каждого вздоха, а челюсти намертво сжались тисками гнева. Никто и никогда не смел говорить ему подобное, тем более, маликанец, что приказывал встать на колени. Ему! Тому, кто дрессирует этих животных. Он занес руку за спину, как делал уже миллионы и миллионы раз. Его хлыст резко дернулся, извиваясь как змея для смертельного броска. Сколько маликанцев пали под ним? Невозможно было и счесть. Сколько литров крови было пролито и сколько километров плоти выжжено? Все это мелочи, если речь идет о благополучии Муликании. Электрозмей с громким хлопком ударил по Мальдрусу, срубив часть горы огненным лезвием. Раздался гром от падения вниз многотонного куска камня, скатывающегося по острым склонам.

Плотная желтоватая пелена расступилась в стороны, отброшенная волной Мальдруса. Он держал хлыст голой рукой, намотав его вокруг запястья.

— На колени, — тихо произнес он и дернул хлыст на себя. Ошарашенный надзиратель попытался сопротивляться, но рухнул вниз, коснувшись коленками земли. Это взбесило его еще сильнее, пододвинув ближе к границе неконтролируемой ярости. Муликанец выпустил из рук свой хлыст, поднялся и воссоздал новый, на этот раз, держа по одному в каждой руке. Мальдрус был бы и рад поиграть еще немного, но он спешил. К тому же, позади него был недееспособный Варнек, и нельзя было допустить, чтобы этот разъяренный бык начал крушить все вокруг. Одним мигом Мальдрус показался перед надзирателем и все те, кто были слабее шестнадцатого, начали стремительно разлагаться, превращаясь в гниющие куски плоти. Одни быстрее, другие медленнее, но результат был один. Жизнь и смерть, такова была сила Мальдруса и, как одной рукой он мог дать расцвести прекрасному лесу из ничего, так другой превратить все живое в безжизненную пустыню.

Пустышки ржавели и осыпались оранжевой трухой, муликанцы в ужасе разбегались в стороны, но их сгнившие ноги ломались, роняя своих хозяев на землю. Надзиратель замер в оцепенении, не готовый, не ожидая ничего подобного и даже не думая, что кто-то может творить нечто столь ужасное. Холодная, двуличная маска застыла напротив его лица и два ярких огонька угрожающе смотрели ему в глаза. Последнее, что истязатель услышал в своей жизни, был громкий щелчок, утонувший в яркой вспышке и ревущем грохоте. Когда Варнек наконец смог подняться, все было кончено. Он по-прежнему дрожал, но не из-за влияния телепортации, а из страха и блаженно трепеща перед невероятной силой, открывшейся перед ним.

Вскоре он стоял напротив тех самых дверей, за которыми были загублены миллионы маликанских судеб, перед которыми с дрожащими сердцами ждали своей очереди неповинные маликанцы, всего лишь желающие жить. Варнек не знал, как выглядели бы двери, ведущие в рай, но был абсолютно уверен, что именно такие стоят на входе в ад. Мальдрус вышиб их ударом ноги, и Варнек первым вбежал внутрь, упав на колени ровно там же, где остановился. Шелла лежала на кровавых простынях, широко открыв свои глаза. Гладиатор подполз к ней, рыдая над телом своей возлюбленной. Она была еще теплой и, прижимаясь лбом к ее щеке, он в последний раз мог ощутить тень жизни.

Рев корабля раздался за стеклом, и скоростной корабль устремился прочь. Преступник пытался сбежать с места преступления, надеясь оставить все свои грехи далеко позади. Мальдрус впервые дал волю своему гневу, своему безумию, рвущемуся наружу после стольких маликанских смертей и ужасов, что успел увидеть защитник своего народа. Он выбил стекло и взглянул на мир сквозь оптический прицел.

— Быстро… слишком быстро, — прошептал Мальдрус и кровожадно оскалился, исчезнув.

Где-то вдали послышался еще один грохот ни чем не отличавшийся от тех, что издавала продолжающаяся битва под тенью дредноута. Варнеку было все равно, и весь его мир вдруг ограничился лишь одной кроватью, пока Мальдрус не дал ему стимул вновь расширить свой горизонт. Новая вспышка разбросала посуду, бумагу и прочие мелкие вещи в стороны небольшой ударной волной и в комнате появилось двое. Мальдрус швырнул господина Сабила в стену, истекающего кровью. Он был достаточно избит для того, чтобы не оказывать сопротивления, но недостаточно, чтобы ничего не чувствовать дальше. Мальдрус схватил Варнека и поднял с кровати, обратив его взгляд на Сабила.

— Он твой, — сказал он. — Сделай с ним все, что захочешь, за всех твоих братьев, за нее, отомсти ему, заставь эту мразь кричать от боли. Давай, осуши переполненную обидами чашу и познай ту свободу, которая покоится на дне.

Варнек сделал несколько шагов ближе, встав над своим господином, впервые чувствуя себя выше него, и это чувство опьяняло сильнее любого наркотика. Сабил поднял свою голову и улыбнулся кровавой улыбкой, по-прежнему видя перед собой раба.

— Здравствуй, Варнек, — с издевкой сказал он, и хозяйский взгляд упал на мертвую девушку в его постели, заставив улыбнуться еще сильнее.

Гладиатор со всей силы ударил Сабилу по коленной чашечке, насладившись хрустом костей.

— Моя чаша слишком переполнена, чтобы осушить ее так быстро. Могу ли я забрать его с собой на твой корабль? — Варнек крепко сжимал свои кулаки, пытаясь держать себя в руках. «Не сейчас, не так быстро», — повторял он себе.

Глаза Мальдруса одобряюще сверкнули, всецело радуясь такому энтузиазму.

— Да.

Двухглавый змей. Часть 3

Закерра сочувствующе положила свою ладонь на руку Варнека, переживая вместе с ним гибель его возлюбленной. Гладиатор едва заметно улыбнулся, принимая чувства поддержки, но молчание, воцарившееся в комнате, не могло длиться вечно, как и неутолимая любознательность, засевшая в душе воительницы. Она наклонилась ближе, так, чтобы отведенный в сторону взгляд Варнека столкнулся с ней.

— Что было дальше? — спросила она, не заметив, что от нетерпения немного крепче сжала ладонь воина.

— Опустошение, — зашептал гладиатор, и его разум наполнился блаженными воспоминаниями, вырисовывающими лик удовольствия на лике бывшего раба.

Женщина изумленно приоткрыла рот, ее дыхание замедлилось, не желая издавать каких либо посторонних звуков, пока Варнек говорит о великих событиях.

— Я видел невероятное, немыслимое и непостижимое для разума зрелище. Маленький раб, наблюдающий, как небеса перед ним охватывает пламя, города из стекла и белого камня кихеральских карьеров, обращаются в прах дождем из осколков. Я видел, как титан шагает по земле смертных, и она содрогается в приступах агонии, подбрасывая меня, словно падальщика, присевшего на ее еще не остывшее тело, чтобы полакомиться. Он был настолько высок, что облака щекотали ему лишь живот. Боги войны сражались плечом к плечу, и целые армады обращались в бегство, оставляя за собой реки крови. Звон падающих цепей раздавался по всей системе, и не было никого, кто мог бы остановить зарождающуюся в этом звоне надежду.

Варнек схватил замершую воительницу за плечи, его глаза светились надеждой и счастьем, улыбка была до невозможного заразительна.

— Закерра, в мешанине из хаоса и крови я видел рождение Маликании. Ее новорожденный плач раздался посреди умирающих мучителей, удобривших почву.

* * *

Космический левиафан в форме звезды несся сквозь непроглядную тьму, как ребенок, бросившийся прочь после удачной шалости. Его зеленые огни были единственным источником света в царстве пустоты. Но не искусственным сияниям был силен корабль, ибо в недрах своих он нес миллионы сияющих от радости маликанцев, получивших свободу. Вместе они светились подобно солнцу. Они ели и пили, смеялись и не верили в то, что все это происходит с ними на самом деле. Почти каждый из них то и дело дотрагивался до своей шеи, а когда в очередной раз не обнаруживал там ошейника, был готов расплакаться.

Мальдрус с отеческой улыбкой наблюдал за своим народом, предпочтя остаться в тени и не мешать им наслаждаться вкусом свободы. Среди них были не только гладиаторы, но и простые маликанцы из разных сфер обслуживания. От уборщиков до робомехаников, все они были спасены, пусть ценой не меньших жертв. Многие рабы стали уничтожаться, едва муликанцы осознали, что не смогут сдержать Мальдруса собственными силами до прихода императорской флотилий. Неделю по земному времени он делал все, чтобы спасти как можно больше, покинув систему в последний момент. Его улыбка едва не переросла в смех при мысли о том, сколь сильно кричал император Вартел, наблюдая за сигнатурой корабля Мальдруса, растворившейся в неизвестном направлении, закрыв за собой дверь.

— Белиндор все еще отдыхает, пришлось постараться, чтобы ввести его в стазис режим.

Лейдергад поравнялся с Мальрдусом, бросив довольный взгляд вниз. Ему было приятно наблюдать за плодами своей работы, за целью, обретающей форму.

— Он славно постарался, без него наш корабль уничтожили бы сотни раз, вся операция не имела бы смысла без его способности. Теперь ему нужен покой, восстановить изувеченную психику.

— Мы все славно постарались, друг мой, каждый из нас идеально сыграл свою роль, и без одного не было бы другого.

Боковым зрением Мальдрус мельком посмотрел на карлика, вновь испытав неловкое чувство. Сколько бы раз он ни видел превращение Сокрушителя, его мозг отказывался признавать, что тот уродливый коротышка и закрывающий солнце титан один и тот же планетарец. Среди празднующих особенно выделялся один воин и его громогласный смех был таким же чудом, как и то, что он сотворил во время спасательной операции. Лутераль, страж судьи по-прежнему был на стороне Мальдруса, в прошлом являясь ему врагом. Карающая длань правосудия нашел свое призвание в чем-то ином и теперь, его душа обрела удовлетворение от жизни. Воин в белых доспехах и столь же белом плаще высоко над головой поднимал кружку, став спасителем маликанского народа, вывезшим под шумок два десятка миллионов рабов.

Когда великолепное трио приковало к себе все взгляды, Лутераль возглавил основное действие, молниеносно освобождая маликанцев на других планетах системы Гладиус Малик. Илкарец потерял народ, но обрел большую семью.

— Куда мы теперь держим наш пусть, друг мой? — Лейдергад итак знал ответ, но решил уточнить, не поменялись ли планы после столь оглушительного успеха.

Мальдрусу нравилось, как это звучит, «друг мой», это придавало теплоты в его сердце. За тысячи лет скитаний по этому бренному миру редко кто говорил ему эти простые на первый взгляд слова, но имеющие большой лечебный эффект для души.

— Мы летим на встречу с лидером единокровных, друг мой, не терпится посмотреть, что это за фрукт.

— Очень хорошо. Я слышал, будто он приближенный императорского двора, такой союзник нам очень понадобится.

— Это может быть всего лишь глупыми сплетнями, — не согласился Мальдрус, скептически относясь к подобным высказываниям. Он задумчиво скрестил руки на груди. — Хотя ты прав, такой союзник нам очень бы пригодился, я даже согласен на какого-нибудь зама министра по отходам.

Лейдергад усмехнулся и прежде, чем перейти на другую тему, выждал небольшую паузу, заставив себя прекратить улыбаться.

— Как много мы потеряли наемников при лжеатаке?

— Около половины, плюс мой клон, который до последнего подогревал интерес его императорского величества к тому, чтобы не отвлекаться от драки на глубокие раздумья. Я получил отчет командира, в нем упоминается, что наибольшую опасность представляют пустынная и кежахѝшская гвардия (прим. На маликанском «кежахѝш» — огненная птица). И те и другие мастера шестнадцатых кругов.

— А что император? — поинтересовался Лейдергад.

— Он не участвовал в битве, поэтому оценить уровень его силы пока не представляется возможным. Мы соединимся с нашими силами на Зэдр-12, после чего отправимся небольшим отрядом на встречу с единокровными.

Фельсонт кивнул, снова обратив свой взгляд на радостную толпу, и ему стало немного стыдно за то, о чем они попросят этих маликанцев. Подарить им свободу, чтобы затем предложить расстаться с ней в горниле войны. Видеть, как эти лица, полные радости, померкнут в огнях илуния.

* * *

Небольшой муликанский шаттл красно-оранжевого цвета напоминающий сложный, но прекрасный механизм в форме парящей птицы кежахиш плавно приближался к грузовому кораблю. Паукообразный звездолет был похож на космическое чудовище, пришедшее из неизвестной части вселенной. Его тонкая передняя часть несла за собой огромных размеров задний отсек овальной формы. Вдоль тела парило двенадцать ног, извергающих соплами энергию илуния, и еще двенадцать мирно покоились на обшивке корабля, ожидая своего часа. Они были многофункциональны, в основном используясь для межкорабельной погрузки, но могли стать разящими копьями и ядовитыми, стреляющими железами, уничтожающими любую опасность, до которой дотянутся.

— Команда шаттла К-1004536794, назовите себя и вашу цель, — раздался грубоватый голос из динамиков.

Пилот шаттла обернулся и посмотрел на Мальдруса, стоявшего за спиной. Маликанец согласно кивнул, и капитан судна наклонился чуть ближе, чтобы ответить на вопрос.

— Говорит шаттл К-1004536794, мы столкнулись с космопиратами, нашему судну требуется ремонт, а также пополнение припасов. Позвольте нам объединиться с вами.

Мальдрус не доверял муликанцу, сидящему перед ним, как и всем, кто окажется на том корабле. Но единокровные были нужны ему, как и он, им. Если в этих муликанцах осталась хоть частичка старой братской любви к маликанцам, то есть надежда на их благополучные, доверительные отношения.

Все сказанное капитаном было паролем, а последние слова скрепляющей печатью доверия. После недолгой паузы все тот же голос сообщил о своей готовности принять их судно в недра грузового корабля.

— Добро пожаловать на «Санктум Муликан». Команда рабочих будет ожидать вас в ремонтном отсеке под номером четыреста сорок три.

Двухглавый змей. Часть 4

Корабли арахно типа сильно отличались от своих грузовых собратьев не только причудливой и сложной формой, но и клиентурой, которым предназначался груз. Трюмы звездных пауков были набиты изысканными и дорогими винами, редчайшими минералами и драгоценными камнями, редкими артефактами, оружием, броней и бог знает, чем еще, что было недоступно для простых смертных. Но главным сокровищем этих кораблей, по слухам, была чистая эссенция из илуния, насильно изъятого из клеток рабских мастеров. То, о чем планетарцы всего мира лишь разговаривали, как о мифе или легенде, Мальдрус надеялся увидеть собственными глазами, чтобы навсегда доказать миру, какие варвары живут по соседству. Целые фермы, где в качестве сырья использовались маликанцы. Их растят в замкнутых условиях, промывая мозги с раннего детства, им неведома иная жизнь и другое предназначение, кроме отдачи всех своих наращенных частиц илуния во благо империи Муликан.

Таким образом муликанцы получают в свое распоряжение огромное количество самой ценной валюты во всей вселенной, обходя другие расы по добыче естественного илуния. Мальдрусу тяжело было ответить, к чему так усердно готовилась империя Муликан, но его уверенность в их злых намерениях была непоколебима. Мстителя волновал лишь один вопрос. Если этот корабль несет внутри себя столь ценный груз, то почему он один? Где флот сопровождения, оберегающий богатства своих хозяев.

Гордая птица залетела в отсек, выпуская свои когти шасси, ее красно-оранжевая поверхность, будто из жидкого серебра отражала на себе огни ангара. Она зашипела, опускаясь ближе к металлическому полу, тонкие ноги слегка согнулись, и брюхо шаттла раскрылось, выпуская металлическую дорожку. Стальные ботинки зашумели, вышагивая по наклонному трапу. Мальдрус закрылся с ног до головы плотной плащ-накидкой, оставив лишь два красных окуляра, угрожающе светящихся из-под обмотанной вокруг головы ткани, чем-то схожей с платком земных бедуинов.

Он сильно нервничал при виде такого количества муликанцев, окружающих его со всех сторон. Безумное я изо всех сил стучало по черепной коробке, не желая принимать участие в этом фарсе и приветствовать поработителей. Маликанец собрал всю свою волю в кулак, стараясь остаться в здравом уме, не позволяя барабанным стукам заглушить разум. Белиндор и Лейдергад остались внутри, ожидая приглашения, готовые в любой момент разнести эту посудину. Ремонтный отсек оказался небольшим, вмещая до трех шаттлов и небольшую команду рабочих, которых, почему-то не было. Мальдруса встречало три муликанца в черных корабельных костюмах на пуговицах магнитах, почтенно склонив свои головы. Ближайший из них выпрямился первым и тепло улыбнулся.

— Для меня честь познакомиться с вами, Мальдрус.

Маликанец ухмыльнулся.

— Прямо таки уж честь? — с открытым недоверием спросил он, и его окуляры отразили лицо муликанца, будто запечатали душу матроса внутри себя.

— Вы первый, кто восстал против деспотичной империи, будучи еще совсем ребенком. Нет, вы первый, кто восстал против всего мира, не желавшего признать или закрывающего глаза на ту истину, что вы пытались донести. Честь ли для меня встретиться со столь легендарной личностью? Да, я восхищаюсь вами, как планетарец, преследующий точно такую же цель.

— Хм, — желтоватые зубы Мальдруса вытянулись в довольную улыбку хищника, и муликанцу повезло, что он не увидел ее за тряпкой. — Мне нравится твоя лесть. Продолжай в том же духе и, возможно, я убью тебя последним.

— Как вам будет угодно, — муликанец поклонился еще раз, не переставая вежливо улыбаться.

— Вы хотели, чтобы я прибыл сюда, и вот мы здесь. Когда мне представиться честь встретиться лицом к лицу с вашим предводителем?

— Наше судно уже взяло курс на нужную планету. Не беспокоитесь, уже скоро ваша встреча состоится. До тех пор вы можете переждать в главной каюте, где прилагаются любые удобства.

— Не стоит, этот отсек вполне уютен.

Посланник смотрел, как Мальдрус прогуливается по отсеку, нечаянно коснувшись одного из ящиков, затем останавливается, задумчиво опустив подбородок и, как ни в чем не бывало, шагает дальше. Все это было планом маликанца для определения истины. Тронув ящик с илунием, он пересмотрел ближайшее прошлое и убедился в добрых намерениях встречающих его муликанцев.

— Как много на корабле единокровных? — задав вопрос, Мальдрус ощутил, как его рука тянется к пистолету. От мысли, что неподалеку от него могут находиться непричастные к единокровным, а значит, автоматически причастные к его мишеням, у маликанца стала сильнее выделяться слюна.

— Немного, — ответил единокровный, подогревая жажду Мальдруса, а затем добавил. — Весь корабль, — муликанец с издевкой улыбнулся, словно догадался о желаниях своего гостя.

— Мне нравится твоя манера общения, ты тот еще гавнюк, верно? И, что, все до единого члена экипажа единокровные? Как вам удается сохранять такой идеальный баланс на отнюдь не рядовом корабле.

— Очень легко. Просто кто-то, у кого есть доступ к отбору кадров на это судно, присылает нам только своих.

Мальдрус сложил свои руки за спиной, пытаясь лучше познать организацию единокровных. Он уже был почти уверен, что часть припасов с этого корабля уходит в некий фонд финансирования ячейки, причем это все настолько прозрачно, что проверяющие даже не догадываются, что смотрят прямо в пасть дьяволу. Единокровные и вправду проникли глубоко, но, как император Вартелл мог допустить такое? Неужели он столь глуп, раз не воспринимал их всерьез?

— Скажи мне, могут ли мои спутники выйти из корабля?

— Конечно, пусть располагаются, как дома.

Мальдрус связался с парочкой, и бринрок с фельсонтом вступили на борт арахносудна. Поинтересовавшись у Мальдруса, все ли в порядке, Белиндор уставился на тройку муликанцев, изумленно и с толикой страха глядевших на великана.

— На борту есть мъердское? — раздался басистый голос Белиндора.

— Сколько вам нужно?

— Немного, —ответил бринрок, а затем добавил, передразнив муликанца его же недавними словами. — Весь.

Муликанец немного опешил и поручил заняться этим вопросом одну из своих подчиненных, который мигом выбежал за двери.

— Если на этой посудине так много ценного груза, то где ваша охрана? Где флот сопровождения?

— Нам не нужен флот, — с гордостью ответил муликанец, стараясь заинтриговать троицу. — Наша армия находится внутри. Десять мастеров шестнадцатого круга и много иных мастеров с пустышками сторожат груз императорского дворца.

— Десять, говоришь? — Белиндор довольно погладил свою бородку, и его горящий взгляд не предвещал ничего хорошего для мастеров. — Где я могу провести с ними обмен знаниями?

— Эм. Кхе-кхе, я боюсь спросить, но, в какой области вы хотите с ними обменяться знаниями?

— В области убийства, доминирования и тотального уничтожения противника до состояния кровавой лужи, конечно же.

«Бринроки…» — подумал про себя посланник, пытаясь подобрать слова, чтобы отговорить буйного пассажира, но к счастью на выручку ему пришел Мальдрус.

— Твои драки подождут, сейчас мы не должны привлекать к себе никакого внимания. Тем более, всплесками большого количества энергии.

Белиндор недовольно хмыкнул и уселся на один из ящиков, возложив свою смертоносную секиру на колени. Маликанец извинился за своего темпераментного друга и поинтересовался, как может обращаться к единокровному.

— Шѐмат, и мне поручено отвечать на ваши вопросы всю нашу дорогу, — представился тот.

— Шемат, скажи, кем является ваш лидер?

— Увы, никто не знает, — пожав плечами, ответил муликанец. — На самом деле, все члены сопротивления ничего не знают друг о друге, потому как носят маски. Лишь служащие этого корабля имеют удовольствие лицезреть своих братьев и сестер и, конечно же, все знания в руках верховного магистра. Так как наш славный лидер лично проводит отбор каждого кандидата, он должен быть уверен, что принимает в свои ряды не шавку императора.

«Да, но вот как он понимает, что перед ним точно не шпион?» — задался вопросом Мальдрус, отложив его в сторонку к другим нерешенным загадкам.

— И что, вы вот так вот легко вверяет свои жизни и судьбы тому, чье лицо даже не видели?

— Нам не нужно видеть его лица, чтобы знать, что он на нашей стороне. Наш магистр много раз спасал жизнь многим из нас и доказывал свою преданную исключительность общему делу.

— Спасал, или завоевывал доверие? — на этот раз вслух спросил Мальдрус, чем явно оскорбил собеседника.

Стараясь не поддаваться на провокации, Шемат ответил:

— Встретьтесь с ним, и вы сами все поймете. Наш лидер воистину жаждет свободы и равенства между нашими народами, как в старые времена.

* * *

Корабль вынырнул из кротовой норы и замедлил ход недалеко от красно-желтого шара, накрытого пепельным одеялом. Мир кислотных дождей, вулканов и лавовых рек вряд ли можно было назвать приветливым, но в своей страшной красоте ему было под силу привлечь внимание. Из ангара вылетело одно небольшое судно, скрывая свою сигнатуру, оставляя космопаука за иллюминатором. Паук продолжил свой путь, дабы не вызывать подозрений во внеплановой остановке. Шаттл нырнул в вулканические облака и на автопилоте проследовал к месту назначения, скрывая свое стальное тело от любопытных глаз.

Планета была практически безжизненной, но богатые запасы драгоценных камней и металлов образовали на ее поверхности сотни небольших шахтерских городов, спонсируемых межгалактическими корпорациями. Гиганты промышленности платили большие пошлины империи Муликан за возможность добычи ресурсов на этой земле.

— Мальчики и мальчики, просьба особо впечатлительным закрыть глаза во избегании несанкционированного извержения на борту корабля. Здесь и без вас хватает протекающих дыр.

Мальдрус удивленно переглянулся с Белиндором и Лейдергадом и улыбнулся над шуткой пилота. Летящие с ними муликанцы и вправду слегка всполошились, кто-то даже на самом деле закрыл глаза, при этом крепко зажмурившись. Мальдрус поднялся со своего места, пропустив перед этим Лейдергада. Белиндор же просто наклонился, дабы хорошо видеть окружающий мир через единственное стекло пилота. Корабль внезапно спикировал вниз, и приборы зафиксировали резкий скачок температуры. Стало ясно, что они спустились в жерло вулкана. Буквально на ощупь, используя лишь одни сканеры, пилот нырнул в еще одно искусственно вырубленное отверстие аккурат над лавовым озером. Судно было беззащитным с опущенным щитом, потому как его активация немедленно выдаст его врагам. Броня из обычных материалов без укрепления илунием не простит ошибок. Считалось, что ни к чему столь дорогие новшества простому транспорту, перевозящему рядовых рабочих.

Проворный зверь в руках мастера вылетел из туннеля и оказался в узковатом ущелье. Мальдрус с восхищением наблюдал за лавовыми водопадами, опускающимися им на головы и впадающими в огненную реку, текущую на дне разлома.

— Сейчас крутанет! — с криком предупредил пилот и совершил круговой вираж между трех недалеко расположенных друг от друга потоков. Стальная птица трижды была в шаге от гибели, но в чутких руках избежала смерти, оставив самое страшное позади. Проворное судно опустилось еще ниже ко дну расщелины, и спустя пару минут полета Мальдрус смотрел на то, как одна из отвесных скал опускается вниз, открывая свои стальные внутренности. На этот раз на посадочной площадке ждало два десятка единокровных, скрывая свои тела под монотонными балахонами цветов муликанской и маликанской кожи, а лица за масками.

Шемат первым вступил на базу единокровных, приветствуя главного среди двадцати встречающих. Иерархия среди ордена была такой же, как и в армии муликанцев. Длинные ленты украшали плечи воинов подобно медалям, на которых были расписаны их заслуги, годы службы, должность и звание. Мальдрус, Белиндор и Лейдергад были в роли наблюдателей, спокойно стоя за спиной Шемата.

— Рад, что вы добрались до нас в целости и сохранности, — обратился к ним командир. — То, что вы проделали в системе Гладиус Малик, было невероятно и гениально, наш орден рад и горд, что теперь мы союзники.

Мальдрус слегка вышел вперед, стараясь быть вежливым. Ему очень хотелось увидеть их лидера и многое с ним обсудить, но он так же понимал, что перед этим еще предстоит некоторое количество неофициальных встреч.

— Надеюсь, наше сотрудничество принесет народу маликанцев тот мир и свободу, за которую мы все боремся.

Командир согласно кивнул и попросил гостей следовать за ним.

* * *

Деларик очень не любил беспокоить его во время раздумий. Нарушить покой столь важной личности было последним, что ему хотелось бы сделать, но выбора не было. Гости уже прибыли, важные гости, они жаждали встречи и вполне имели право рассчитывать на пунктуальность, учитывая то, что им удалось сделать. Муликанец глубоко вздохнул и выдохнул, решаясь войти в покои Сплотителя, так звали того, кто сплотил между собой рабов и хозяев. Деларик взялся за двойные ручки и не спеша раздвинул двери в стороны, боясь издать громкий звук.

Он сидел на другом конце комнаты в темно-зеленом кресле спиной к входу. Его одеяние почти касалось пола, а руки покоились на подлокотниках без малейшего движения. Для Сплотителя время дум было сравнимо с откровенной молитвой древних монахов во время, которой, никто ни смел их беспокоить, дабы не прервать поток обмена мыслей с богами. С потолка на черных проводах свисали десятки О-образных ламп, приглушено светя голубым огнем, образуя целое скопления звезд в одной комнате. Перед взором Сплотителя распласталась на всю стену картина, нарисованная еще в те времена, когда муликанцы и маликанцы были неразлучными братьями и сестрами. С полотна две гигантских статуи взирали на сидящего в кресле, охраняя вход в ворота города Ма̀улик, а на их фоне крепко сплелись в братских объятиях, те, кто нынче хозяин и раб.

Сложно было сказать со спины, смотрит ли Сплотитель на полотно, или же его глаза закрыты, но с полной уверенностью можно было заявить, что лицо магистра не спрятано. Маска лежала с боку на столике рядом с бокалом вина и книгой древней истории двух народов. Деларика охватило сильное желание обойти чертово кресло и взглянуть в лицо одной из самых важных тайн в его жизни. Муликанец отдернул себя шагом назад, выругавшись в своей голове. Затем он гордо выпрямился и издал кхмычаший звук.

— Твое кхмыканье было лишним, Деларик, — раздался мягкий, но в тоже время властный голос. — Мне стало известно о твоем присутствии еще задолго до того, как ты решился потревожить меня.

— Мой Сплотитель, я бесконечно сожалею, но…

— Полагаю, наши гости уже прибыли? — легко догадался магистр, взяв в руки бокал и отпив глоток.

— Все верно, магистр, и они горят желанием встретиться с вами.

Сплотитель поставил пустой бокал на место, и его рука переместилась к маске, обхватив ее пальцами.

— Что ж, раз гости жаждут, кто мы такие, чтобы заставлять их мучиться? — рука поднеслась к лицу, и, скрыв свою язвительную улыбку, Солар надел искусственную маску на живую.

Глава 5. Нульфрост

Глава 5

Нульфрост

Планета Гласис — 23361, двадцать световых лет от пустотной зоны. Мада̀за прошел тернистый путь за свою недолгую жизнь. В прошлом заключенный за двойное убийство, после освобождения участник программы вторая жизнь, затем опытный шахтер и бурильщик, а ныне палеонтолог. Для него, все планеты, будь то лавовые, газовые, тропические или ледяные были одинаково отвратительны, последние особенно. Мир, где нельзя было спустить все честно заработанные деньги на различные удовольствия, по его мнению, не имел ничего хорошего. Но сегодня ему повезло, ибо появилась неплохая возможность подзаработать, настолько, чтобы после можно будет целых десять лет спускать все на ближайшей планете удовольствий, не отказывая себе ни в чем.

Люмитанец шел по глубокому снегу на встроенных в арктический бронекостюм снегоступах. Его красная униформа делала мужчину специально заметным в столь суровых условиях постоянных бурь и метелей. Из воздушных фильтров вылетали облачка пара, мгновенно кристаллизирующихся в суровых условиях планеты. На лицевом щитке костюма из теплосплава, выдерживающего экстремальные температуры, была десятисантиметровая прорезь для глаз, светящаяся красным. На первый взгляд стеклянная, она представляла собой умный мини компьютер, подключенный к внутреннему источнику энергии, и передавала люмитанцу важные данные по состоянию костюма, его здоровья, а так же окружающую обстановку.

Ледяные шпили различной формы нависали над его головой, угрожающе направив вниз огромные зазубрины, будто раскрытые пасти древних чудовищ. На самом деле, так оно и было, потому что когда-то на этой планете жили древние морские обитатели, и особо крупные особи превосходили размерами даже дредноут. Неизвестный катаклизм заморозил океанический мир, и весь этот лес из ледяных шпилей был ничем иным, как кладбищем некогда могучих существ. В последние секунды своей жизни они будто звали на помощь, крича в небеса, желая выбраться из подступающей ледяной темницы, но не могли, так и замерзнув насмерть, оставив на поверхности части своих тел. Именно их изучением здесь занимался люмитанец, довольный тем, что в свое время заставил себя выучиться на куда более не пыльную работенку.

Мадаза поднялся вверх по крутому склону и сквозь метель его взгляд уже мог разглядеть огни шахтерского городка. Полтысячи отважных мужчин и женщин жили здесь, работая изо дня в день, чтобы сквозь толщи льда докопаться до полезных ископаемых. Специальные стальные капсулы были закопаны внутрь, чтобы спрятаться от постоянных суровых метелей, превратив город в сеть подземных туннелей. На поверхности остались лишь пункты охраны и уличное освещение транспортных площадок.

— И куда ты ходил в такую погоду? — с дружеской улыбкой спросил охранник внутри кпп капсулы.

Мадаза показал ему контейнер для образцов.

— Решил прихватить себе на память немного этих замерших тварей.

— Ну, ты и псих, и стоило ради этого выходить в такую пургу? Эти кости все равно ничего не стоят.

Охранник осуждающе покачал головой и пропустил Мадазу внутрь городка, напоследок, крикнув.

— Жди меня через пару часиков в баре, прикончим бутылку или две!

Люмитанец согласно махнул и вышел на улицу в сторону входа под лед. Тяжелые стальные двери лениво расступились в стороны с громким сигналом, стряхивая с себя ледяной налет. Так как других развлечений в городе не было, Мадаза сразу направился в бар за своей целью. Внутри заведения играла музыка, слышались оживленные беседы и забористый смех изрядно подвыпивших работяг. Некоторые из планетарцев приветствовали вошедшего Мадазу, разглядев его имя, вышитое на костюме. Люмитанец подошел к стойке и, сняв шлем, распустил свои длинные красные волосы. Бармен посмотрел на него встречающим взглядом и рукой указал на край стойки, попутно протирая для гостя стакан и, доставая его любимый люмитанский виски.

Несколько кубиков льда со звоном упали в стакан, после чего послышался услаждающий слух звук наливающегося напитка. Бармен самуртат поставил выпивку напротив Мадазы, однако люмитанец посмотрел на него глазами, ожидающими чего-то большего.

— Опять виски из целара̀йского сектора? Когда уже, наконец, подвезут нормальное пойло? — наиграно возмутился тот, надеясь, что бармен его поймет.

— Целарайское, люмитанское, приблизившись ко дну бокала, ты уже не будешь чувствовать разницы, — ответил самуртат и вытянул губы в шпионскую ухмылку, едва заметно кивнув.

Мадаза с прозрением взглянул в стакан, а затем на самуртата, после чего стал пить содержимое до дна и, едва виски закончился, а лед скатился в рот, люмитанец увидел вырезанное слово «Нульфрост». Шахтер довольно вытер губы и, опустив руку в карман, сказал:

— И вправду, хех. Вот, ты заслужил щедрые чаевые, — он протянул свою руку к ладони самуртата, незаметно оставив ему приличную сумму денег посредством илуниевых монет.

Люмитанец отдал стакан бармену и встал со стула, срочно решив доставить важное послание своему таинственному нанимателю. Самуртат выбросил стакан и, не обращая внимания на спешку Мадазы, продолжил работать. Люмитанец вновь оказался на улице, в спешке идя по белому снегу с синим контейнером в руке. Метель стала еще сильнее и казалось, могла снести с ног в любой момент, однако не так просто повалить люмитанца, закованного в аркбронь. Жажда денег затмила разум Мадазы и все, о чем он думал, как можно скорее доставить послание и получить обещанную награду.

— Эй, Мадаза, ты, куда опять собрался?

Шахтер не обращал внимания на делдаркца за столом охраны, приложив штрих-пропуск к панели. Однако когда сигнал показал красный, Мадаза все же кинул взгляд полный гнева на охранника.

— Прости, старина, но вход закрыт в связи с непогодой. Глянь, какая метель и будет только хуже! На открытой местности тебя быстро снесет и заметет.

— Открой дверь, я забыл кое-что из образцов, — люмитанец старался сдерживать себя, но его терпение таяло с каждой секундой, как чертов лед под струей кипятка.

Делдаркец улыбнулся, проявляя дружелюбие и такт, которому их обучали в службе охраны.

— Прости, но так будет лучше для твоей же безопасности. Думаю, в твои планы сегодня не входило умереть, а в мои точно не входило искать тебя вместе со спасательной группой и уж тем более, хоронить. Поэтому, возвращайся в городок, я скоро приду, и мы с тобой спокойно выпьем, как и договаривались.

— И что, никакими уговорами ты не выпустишь меня? Даже ради моего дела?

— Прости, дружище, но твоя жизнь важнее пары древних костей, коих тут полно. Соберешь их завтра, никуда они не денутся. Понимаю, что это твоя работа, но моя оберегать всех вас, даже если ваш враг — это вы сами.

Люмитанец замолчал, устремив взор за укрепленные илунием сдвоенные двери из стекла. Белые хлопья массированной бомбардировкой били по окружающим город стенам, земле, а воющий ветер словно озвучивал их стремительное падение. Делдаркец услышал раздосадованное дыхание, раздавшееся под шлемом люмитанца. Плечи Мадаза пораженчески опустились, и тот шагнул к охраннику, протягивая ему руку в знак примирения.

— Прости, я что-то погорячился. Ну, мир?

— Мир, — согласился делдаркец и пожал вытянутую руку через окошко охраны.

— Слушай, могу я оставить контейнер у тебя? Просто не хочу тащиться с ним в бар, а нести домой займет много времени. Завтра перед сменой я быстренько заберу его и сбегаю на шпилевое поле. Лады?

Не найдя ничего страшного в этой просьбе, делдаркец охотно согласился, встав из-за стола, чтобы открыть дверь и забрать контейнер. Люмитанец подошел ближе, ожидая, когда щелкнет электронный замок. Дверь отварилась, и едва делдаркец показался, Мадаза со всей силы ударил ему коленом под челюсть. Раздался громкий хруст и делдаркец рухнул на пол, ударившись головой о стену.

Мадаза в спешке нажал кнопку открытия дверей и выбежал наружу, быстро растворившись в метели. Порывы ветра качали могучее тело, затрудняя движение, но люмитанец был слишком воодушевлен наживой, чтобы обращать на это внимание. Он швырнул контейнер в сторону со смехом, радуясь, что больше ему не потребуется работать. В голове он уже представлял, как по его телу ползают руки лучших красавиц, самые дорогие аэрокары и собственный дом на лазурных берегах. Только сначала ему нужно выбраться отсюда, и коварный Мадаза уже решил, что пока наниматель не вытащит его, информация останется при нем.

Огни лагеря быстро исчезли за стеной из снега, но сирены проломили ее и воющим звоном донеслись до люмитанца. Погоня началась куда быстрее, чем он ожидал, но это было не важно, в такой непогоде будет очень тяжело его нагнать, к тому же, место встречи было совсем близко. Мадаза прыгнул вниз, скатившись по склону, шпили казались ему еще страшнее, став лишь грозными силуэтами, наблюдающими за жертвой сквозь белую пелену.

— Я узнал о нем! — закричал Мадаза, надеясь, что наниматель найдет его быстрее. — Информация у меня, но за мной погоня! Если ты не вытащишь меня, то ничего не узнаешь! Слышишь! Мне нужна помощь!

Перед глазами люмитанца возникла резкая синяя вспышка, и от неожиданности он прикрыл лицо руками, повалившись вниз. Когда его руки коснулись снега, Мадаза резко осознал, что метель стихла, вокруг стало необычайно тихо. Люмитанец поднял голову и увидел перед собой планетарца, стоящего на вершине ледяной горы. Небо над ним казалось чернее обычного, метель осталась где-то внизу. Заостренные края его одежды слегка покачивались вместе с капюшоном, руки были сложены за спиной, а изо рта исходили хорошо заметные облачка пара.

Мадаза поднялся на ноги, прекрасно понимая, что перед ним стоит мастер кругов, достаточно умелый, чтобы использовать телепортацию.

— Я думал, наниматель тот фельсонт, — люмитанец встал недалеко за спиной незнакомца. Внизу открывались невероятные виды замерших океанических волн, каскадами сталкивающихся друг с другом. Ледяные кости пронзали их, замерев гигантским кладбищем.

— Фельсонт был всего лишь посредником, — раздался спокойный, грубоватый голос.

Люмитанец подошел еще ближе и внезапно осознал, что перед ним человек, это жалкое существо, подобие люмитанца. Увидеть его в таком месте было очень неожиданно, но еще хуже было понять, что это за человек. Из всех жалких людей, которых можно было бы сбросить с этой проклятой горы, ему попался тот, кого может сбросить лишь одно существо во вселенной, и Сокрушителя Миров что-то не было видно поблизости. Джорелл снял свой капюшон, абсолютно не скрывая лицо за кровожадной, наводящей ужас маской.

— Ты… — лишь смог выдавить люмитанец, ощутив, как потяжелели слова.

— Информация, — напомнил защитник человечества с беззаботным лицом.

Люмитанец вспомнил в каком положении оказался и нашел в себе силы, чтобы просить вытащить его с этой планеты в безопасное место.

— Мы так не договаривались, — заметил Джорелл. — Я тебе деньги, ты мне информацию. Свои проблемы решай сам, никто не заставлял тебя проламывать тому бедолаге череп.

— Откуда ты знаешь? А, не важно, условия изменились. Тебе нужна информация? Она у меня, но я ничего тебе не скажу, пока не окажусь как можно дальше отсюда!

Джорелл тяжело вздохнул, понимая, что на угрозы и на силовое решение он потратит больше времени. Его рука схватила люмитанца за костюм и по мановению щелчка пальцев они оказались за световой год от ледяного мира. Мадаза легко признал пограничный мегаполис, последний, перед погружением к пустотной границе. Далекие серые небоскребы, окруженные стеной посреди мертвой пустыни, было тяжело спутать с чем-либо. Где гигантские рекламные экраны, навешанные на них словно мишура, пестрили всеми цветами радуги.

— Ты в безопасности, деньги на твой счет я перевел, теперь твой черед.

Мадаза проверил баланс и его глаза жадно засветились над расплывшейся улыбкой.

— Хорошо, вот, что мне удалось выяснить. Все это время я подкупал бармена, который по ночам греет постель одной милой окнордке и по совместительству заместительнице начальника по археораскопным работам. Ему удалось выяснить очень любопытную информацию, где-то подслушать, где-то залезть в коммуникатор, а что-то она рассказала сама. У исследователей и ученых имеется мнение, что планета замерзла отнюдь не естественным образом. Официальная позиция, что Гласис — 23361 сильно отдалилась от солнца в результате непреодолимой силы, что послужило причиной заморозки, однако верхушка экспедиции уверена, что был использован некий артефакт, или оружие. После, дабы скрыть следы, планету специально сдвинули с привычной оси, дабы все выглядело натурально.

— Очень смелая гипотеза. И у кого же, по их мнению, хватит технологии, чтоб провернуть подобное? Не говоря уже о создании столь сильного климатического оружия.

— Я не знаю, но точно могу сказать, что латланцы у них вне подозрений. Могу лишь добавить, что не найденному оружию уже придумали название, «Нульфрост». Теперь тебе будет легче в поисках.

Джорелл внимательно выслушал люмитанца, оставшись более чем довольным.

— Спасибо, ты честно заработал свои деньги.

— Так, что, это все? Мы в расчете? — люмитанец едва удерживал себя на месте, чтобы не ускакать на встречу со счастливой жизнью, полной денег.

— Мы в расчете, — подтвердил Джорелл. — Но вот с делдаркцем у тебя еще остались кое-какие долги.

Артэминос схватил не успевшего опомниться люмитанца и вновь телепортировал на ледяной мир. Убийца упал в снег и ощутил, как его охватывает отчаянье.

— Нет! — взмолился он, выставляя вперед руку. — Я сделал все, что ты просил!

— Я не просил убивать невинных, — Джорелл создал свой меч в мгновение ока, гигантский клинок блеснул черной сталью и пронзил сердце Мадазы, до последнего не верующего в свой конец.

— Я солгу, сказав, что было приятно иметь с тобой дело. Но, как говорил мой друг, убить убийцу не преступление, а справедливость.

Нульфрост. Часть 2

Выходка Мадазы доставила Джореллу не столько проблем, сколько неприятных новостей. Главная из них, усиление охраны на объекте. На самом дне раскопок работали исключительно пустышки и в охрану входили они же, рабочим объясняли это тяжелыми условиями труда на нижних уровнях. В общей сложности Джорелл насчитал около сотни пустышек, сорок из которых было охранным типом пятнадцатого уровня, рабочие модели находились на 10–12 уровнях, что так же являлось крайне дорогим и необоснованным вложением. Кто-то очень сильно не хотел, чтобы некто мог покуситься на тайны этого места.

Джорелл был невероятно быстр для этого места, подобно призраку, или невидимому вихрю, пронесшемуся с верхних этажей до самого низа. Дождавшись, когда большая часть комплекса уснет, он вырубил охрану у камер слежения и повредил всю систему, а после помчался на место раскопок, минуя все преграды. Пустышки успели среагировать, но не успели ничего предпринять, разрубленные на части их металлические обломки разнеслись по тысячелетнему льду. Призрак явил себя с падающим звуком последнего из роботов, встав в полсотни метров от крепкой стальной двери, поросшей ледяной пленкой.

Ледяная пещера освещалась археологическими светильниками повышенной мощности, способных испускать пучки света различного спектра. Желтая пелена падала на холодные стены, просвечивая до вмерзших в чреве льда левиафанов и иных морских обитателей причудливой формы. Они выглядели почти живыми, готовые в любой момент вырваться из ледяного плена. Взглянув на разрубленных пустышек Джо напомнил себе, что времени у него немного, потому как на главный компьютер корпорации уже поступил сигнал о прекращении работы пустышек, а значит, они знают про вторжение. Холод здесь и вправду был куда сильнее, частицы илуния сильнее активизировали свою защитную функцию, но лишь по этому Артэминос смог понять, насколько холодно в этом помещении.

Одним ударом меча непробиваемая на первый взгляд дверь разлетелась в стороны, и чрево планеты задрожало от выплеснувшейся силы. Часть стен и потолка обрушились лавиной вниз, засыпав пробуренную тропу. Джорелл прошмыгнул внутрь, не желая быть накрытым толщей льда без видимой на то причины, и оказался посреди гигантского помещения, перед лицом неизведанной древности. Замурованное в лед здание раскрылось перед ним во всем своем великолепии, старое, как само время. Оно представляло собой смесь прямых и скрученных линий, подобно колоннам, удерживающим четырнадцати полосную спираль с сияющим нефритовым оком посередине начального завитка. Каменный лес выныривал из круглой пирамидообразного монолита, каскадом возвышающимся вверх.

— Не может быть… — прошептал Джорелл, видя, как с верхушки пирамиды и до самого низа подо льдом течет радужная энергия, подобная длинным сияющим нитям, сотканным из различных цветов. Они спускались до самого основания и терялись внизу, маня Артэминоса спуститься вслед за ними.

Джорелл поднял голову к верху, уставившись на таинственный огонек, и ощутил, как свет слабо проникает в душу, будто собираясь вырвать ее оттуда. Этот огонек, чем бы он ни являлся, был наполнен древним злом, силой, с которой нужно было считаться. Он нахмурился, чувствуя опасность, притаившуюся наверху, и взмыл к ней. Не успел Джорелл пролететь и сотни метров, как невиданная сила сбросила его вниз крепкой ударной волной, забрав у него все силы. Артэминос ударился спиной в стену и с криком боли рухнул вниз, успев смягчить падение, на секунду ухватившись за подвернувшийся выступ. Пальцами, крепко вцепившись в лед, он постарался сдержать свою боль, тело дрожало и стенало, на секунду став плотью простого смертного, что силой швырнули об стену с высоты в полсотни метров.

Минута страданий растянулась на целую вечность, но когда сила вновь наполнила тело, Джорелл с облегчением выдохнул. Исчезнувшая броня вновь окружила его тело, и защитник человечества поднялся на ноги, проклиная это место. Он мог бы попытаться уничтожить здесь все, превратить в пыль источник злой энергии, но ему нужны были ответы на всю ту чертовщину, что происходит где-то за занавесом вселенной. Джо стряхнул с себя кристаллики льда и неспешным шагом направился ко входу в проклятое место, но и здесь его ждала неудача. Сделав еще один шаг, его броня вновь осыпалась вниз тлеющими огоньками, заставив Артэминоса отпрыгнуть назад. Как бы сильно он ни улучшал зрение, то не мог разглядеть причину, однако точно был уверен, комплекс окружен полем, запрещающим использовать силы.

Джорелл размышлял об этой силе, с которой столкнулись Илиан и остальные в битве с Алутаром, поэтому у него было пару мыслей на этот счет. Он подошел ближе к предполагаемой границе и за миг до того, как перешагнул за нее, выпустил вокруг себя защитное поле, а следом за ним еще одно и еще, и так без конца. Уловка сработала, и неизвестная сила каждый раз разбивалась о нескончаемые барьеры, пытаясь добрать до главного тела. Артэминос улыбнулся, довольный собой, но ему по-прежнему нужно было спешить, ведь поддерживать такую защиту его запасов хватит максимум часов на десять, а комплекс был очень большой и наверняка, сложный. Энергия подобно безжалостному водопаду вытекала из тела Джорелла, опустошая каждую клетку.

Он выбил тяжелые двери и оказался внутри комплекса-лабиринта. По серым каменным стенам струились тонкие нити илуния, образуя между собой непонятной формы символы и фигуры, словно древние письмена на неизвестном наречии. С потолка свисали массивные ледяные сосульки, скрывающие в своих чревах нечто похожее на местное освещение, как если бы солнце проглотил лед. Джорелл наклонился ближе к причудливым символам, стараясь запомнить их до мельчайших подробностей улучшенной памятью. Он завернул за первый угол и сильно насторожился, завидев необычный коридор, в котором с обеих сторон тянулись к горизонту тонкие полоски-щупальца, застывшие в воздухе под хваткой льда. Как пальцы сотен мертвецов, столь же холодные и пугающие линии, завивались, будто перед заморозкой по ним сильно дул ветер.

Артэминос подошел ближе, пытаясь разгадать предназначение этих полосок, и аккуратно коснулся одной из них. Ничего не произошло, и он нагрел ее, пропустив энергию по всей толще ледяного налета. Полоска быстро обмякла в его руке, бессильно свесившись своим тельцем вниз. И тогда Джорелл ощутил невероятное до селе чувство блаженства, охватившее его даже сквозь прочный доспех. Он отдернул руку, как ошпаренный и эмоциональный фон вновь стал обыкновенным. Размороженная полоска мертво свисла вниз, вновь покрывшись льдом из-за аномальной температуры. Встряхнув головой, Джо схватился за второй отросток, чтобы проверить, какой даст эффект на этот раз и, разморозив его, сердце наполнил ужас. Приближение неминуемой смерти, паника и страх перед самим своим существованием накрыли тяжелой волной, повалив воина на пол и, заставив выпустить из рук проклятую ленту.

Джорелл замер на месте, ощущая как сердце колотиться в груди, постепенно возвращаясь в привычный ритм. Его глаза были уставлены на полосы, а все мысли заняты вопросами о предназначении этих коварных щупалец в таком месте, и как им удается так сильно воздействовать на него. Он напомнил себе о миссии и похвалил себя за то, что даже под действием столь сильных эмоций не потерял контроль над илунием, продолжая поддерживать барьеры, но впредь нужно было быть осторожней. Еще несколько таких эмоциональных ударов и стена рухнет, а вместе с ней и его жизнь, когда окажется один на один с невероятным холодом без капли частиц.

Артэминос послал согревающий заряд по направлению к лентам и те, ожив на миг, опустились вниз, как стража, склонившая головы и расступившаяся перед своим господином, а затем замерзли вновь. Джорелл прошел дальше, пытаясь отыскать загадочный нульфрост, таинственный артефакт занимал все его мысли, каждый шаг совершенный им был ради него. Из узких помещений он вышел на широкую лестницу, расположенную в большом помещении с высоким потолком. Во льдах по обе стороны стояли статуи, плотно спрятавшись от мирских глаз. Джорелл с помощью энергии растопил древние скульптуры, замерев посередине лестницы, ведущей наверх.

Статуи были из черного металла, от них веяло ужасом и смертью. Безликие головы с пустыми глазницами выпирали из стен с открытыми ртами, в которых крутился водоворот. Из этой зияющей пучины торчали руки, выглядывали кричащие, полные страданий лица, уголки локтей. Просвистел могильный ветер, и Джорелл почувствовал, как по спине пробежался небольшой холодок.

— Что это за место, — тихо произнес он, оглядывая каждую из похожих статуй. — Неужели, склеп? Или могильник?

Он бросил пристальный взгляд наверх, затем туда, откуда пришел. И туда и туда ему нужно было в любом случае, ответы могли храниться, как на верхних этажах, так и под землей. Над аркой, что являлась входом на уровень выше, в молчаливом хладе застыла еще одна статуя. Она держала в руках сферу, протягивая ту невидимому наблюдателю. У нее был толстый рогообразный нарост, уходящий за спину, под которым распустились длинные, толщиной с прутик волосы, спадающие на плечи.

— Это вы сеете хаос в нашем мире? — спросил Джорелл, глядя на статую, словно та могла ответить. Он запомнил ее облик до мельчайших деталей, не забыв приметить с десяток точек в глазных яблоках, и прошел под ней, двигаясь дальше.

Там, где лед не нарос толстой коркой, стены были исписаны неизвестными символами и письменами, линий закруглялись, описывали завитки и ломались, обращаясь в многоугольники. Ветер продолжал громко завывать, место полное тайн окружило Артэминоса, и он чувствовал, как громко бьется собственное сердце. Несколько раз он заблудился, иногда сворачивал не туда и снова спускался вниз, место было более чем запутанным и плана здания, увы, не было. Один раз ему действительно пришлось спуститься, чтобы выйти в другой коридор, где находилась нужная лестница на недостижимый уровень.

Джорелл вышел в еще один просторный, треугольный зал. Стены складывались вместе в острый угол, толстые балки выступали из них, создавая подобие рифленой поверхности. Черно-красные мраморные плиты вели гостя вперед, указывая на огромную статую, у которой были видны лишь ноги до колен. Остальная часть уходила выше, вокруг ее оружия, как догадался Джорелл, копья, обвилась винтовая каменная лестница. Артэминос поднял голову вверх, идти нужно было и вправду высоко. Он вступил на первую ступеньку, затем на следующую. Полчаса ему понадобилось, чтобы взобраться на самый верх. Наконец, он мог разглядеть лицо воина. Оно было подобно той статуе, что была над аркой, но если черты той были скорее женскими, то теперь на него смотрел грозный, хмурый взгляд воина. У него было три подобных отростка за головой и из каждого вниз свисали волосы. Половина лица, как и у девушки, была сокрыта высоким воротником, в случае воина это был горжет доспеха. Наконечник копья пропадал за перекрытием верхнего уровня, будто воин пробил потолок насквозь. Можно было подумать, что он торчит где-то там, как статуя.

Джорелл обернулся, на другом конце замерзшей комнаты была дверь, узоры ее частей складывались в водоворот, посреди которой расположился глаз с все теми же точками на яблоке. Артэминос уничтожил дверь, решив не тратить время на поиски того, как открыть ее. Буду в ответ на его агрессию из проделанной дыры вылетела мощная ударная волна, она едва ни уничтожила защитные поля Джорелла, оставив бы того без сил в условиях агрессивного холода. Артэминос выставил руку вперед, изо всех сил борясь с невидимой стихией. Она пожирала запасы его илуния, как голодный зверь, сдирая сотни барьеров один за другим, как кожу. Он начал делать шаги вперед, ревущий вой усилился, лед на стенах потрескался и осыпался вниз, пол под ногами задрожал, поднялся грохот, норовящий расколоть ледяные пласты, укрывшие древнюю пирамиду.

Джорелл закричал от напряжения, подобное сопротивление стало полной неожиданностью. Он рискнул, телепортировавшись к незримому источнику, излучающему смерть. Артэминос занес меч над пульсирующей сферой, покоившейся в алтаре, сотканных и высеченных в монолоте десятков рук, складывающихся в углубление для артефакта. Клинок опустился, и Джорелла швырнуло в сторону, как тряпку, со всей силы впечатав в дальнюю стену. Он сжал зубы от боли, но сдаваться было нельзя. Выстрел илуния из вытянутой руки тоже ничего не дал. Энергия растворилась, не успев даже долететь. Он телепортировался снова, в этот раз вкладывая все силы, что у него были, лезвие меча покрылось темно-синим ареолом энергии, души на наплечниках закричали глазами, клинок вонзился в шар. Артефакт не выдержал и рассекся пополам, мощь от удара Джорелла разъяренно бросилась во все стороны, и Артэминоса накрыло собственной силой. Укрепленная пирамида исчезла в ослепительном взрыве.

Нульфрост. Часть 3

Он очнулся, лежа на животе, сверху падал снег, прикрыв его, словно недавний труп. Удар прорубил выход на поверхность планеты, сама пещера расширилась втрое. Вокруг лежали трупы планетарцев, погребенные под обломками пирамиды и тонн льда.

«Они пришли сюда на сигнал тревоги», — догадался Джорелл, поднимаясь на ноги из-под снежной простыни. Сфера исчезла, более ничего не мешало ему использовать силу в полной мере, вернее то, что от нее осталось. Артэминос не знал, сколько пролежал без сознания, но если верить количеству энергии, что удалось отрегенерировать, то часа четыре. Работа здесь еще не была закончена, сфера, определенно, стала неожиданностью, но искал он здесь другое, оно спряталось внизу, в подземных ходах.

Джорелл очистил площадку от устроенного им хаоса, открывая проход вниз. Черно-нефритовая лестница уводила в зияющие недры, оттуда шел сильный ветер, словно могильное дыхание умерших, хранивших это место. Артэминос без страха вошел в пасть зверя, скрывшись в бездонном желудке таинственного места. Он блуждал во тьме, пока ни вышел на тусклый свет, миновав запутанные лабиринты, пустые забытые помещения, мрачные залы высоких колонн и странных конструкций. Джорелл вошел в зал и понял, что он последний, понял, что, наконец, приблизился к своей судьбе. Мост над пропастью вел к ледяной стене, в которой что-то было, некая замороженная структура, темное пятно.

Из стен торчали туловища статуй, они держали копья перед собой, их наконечники были тонкими ареолами света, головы были повернуты в сторону ледяной гробницы. Под ногами Джорелл увидел надпись, она была выплавлена в металле за метр до цели и, к великому удивлению Джорелл понял, что сможет ее прочесть, ибо она на латланском.

«Миру, что опорочен, лёд придаст частоты. Соскреби, что невидимо и от правды умри».

Джорелл отложил загадку в мысленный ящик, тайны сидели у него в печенках, сегодня ему захотелось действовать узколобо. Он положил руки на лед и начал растапливать кристальную глыбу, вода полилась на пол, а оттуда скатывалась вниз, в кричащую пропасть. Метр за метром, ледяная твердь обращалась в воду и пар, пока, в конце концов, ни исчезла. На пол упало тело планетарца, в точности, как те статуи, что встречались Джореллу на всем пути. У него была серо-черная кожа, шесть толстых отростков уходили за голову, отбрасывая пучки волос, спадающих на плечи. Планетарец поднялся на карачки и поднял голову. Множество черных точек на нефритовых полях посмотрели на человека. Небольшой плоский нос и широкий, почти от уха до уха зашитый рот. Существо замычало, с ужасом осознав, что не может произнести ни слова. Он схватился за рот руками, начав драть кожу на лице, словно полиэтиленовый пакет, протыкая ее острыми пальцами. Черная кровь потекла по пальцам планетарца, из проделанных дыр раздался первый свистящий крик боли, в зияющей пасти показались три ряда бритвенных зубов.

Пленник освободил свой рот от оков и в ярости бросился на Джорелла, впечатав того в стену, что, самое удивительное, его глаза не горели, илуний был не активен. Существо громко кричало что-то на неизвестном языке, брызги крови летели на Джорелла, забрызгивая доспех и маску. Артэминос, не сопротивляясь, поднял ладони вверх, желая показать, что пришел с миром. На мосту появились вспышки, один за другим над бездной возникли они, вестники хаоса. Три фигуры, окутанные темным ореолом, явились, как и надеялся Джорелл. Пленник повернул голову в сторону телепортационных вспышек и отскочил, явно не обрадованный новой кампании. Из его уст снова полилась неизвестная речь, но даже без переводчика, Джорелл понял, что он предупреждает, когда тот резко указал пальцем на троицу.

— Кто бы мог подумать, что именно ты освободишь его, — обратилась тень к Джореллу. — Мы долго искали его и не могли найти, но благодаря твоему любопытству, его сила стала подобно маяку. Прекрасно, избавимся разом от двух проблем.

— Я вам не позволю, — громко заявил Джорелл, доставая меч из-за спины. Его глаза загорелись синим и черным, заставив пленника с любопытным удивлением посмотреть на Артэминоса.

— Глупец! Это не поможет тебе! Владей ты хоть всеми илуниями мира, против нашей силы тебе не выстоять!

Темнота подняла перед собой сферу, выпустив деилуниевый импульс, Джорелл бессильно упал на одно колено, словно на его плечи разом опустился вес всего мира.

— Ты умрешь, Джорелл Артэминос, и все, что ты построил или достиг, последует вскоре за тобой. Твои надежды и мечты отправятся на тот свет прямо сейчас.

Джорелл ожидал эту сферу, устроив маленький спектакль. Он ухмылялся под своей маской, ожидая, когда поймает наивную муху в свои сети. Одна из теней дернулась, желая лично прикончить Джорелла. Император артэмийцев вскочил и схватил тварь за то, что на ощупь явно было похоже на шею, его убийца душ насквозь пронзил выродка, и на пол покапала вполне себе обычная черная кровь смертного существа.

— Невозможно, — прохрипел вестник сквозь зубы.

— Я разрушитель невозможного, — ответил Артэминос, разрубая врага до самой макушки, и швырнул тело за ограду моста. Труп со звоном ударился о перила и исчез в зияющей бездне планеты.

Артэминос указал на оставшихся двух острием своего меча, затем обернулся к пленнику и жестом головы пригласил принять участие в забаве. Планетарец уверенно зашагал к нему, встав рядом с ним.

— Ему не уйти отсюда живым, — предупредил один из вестников.

— Это мы еще посмотрим.

Двое на двое, они бросились друг на друга. Тюремная комната исчезла, подземные катакомбы загремели, раздираемые битвой гигантов. Сфера деилунизатор продолжала без перебоя работать, Джореллу приходилось следить за своими выпускаемыми полями и биться одновременно. Черный и темно-синий илуний окутали его клинок светопоглощающим ореолом, он нанес удар, тьма увернулась, энергия коснулась стены, оставив в точке соприкосновения шести метровую дыру. Сущность попыталась отбить клинок своим, ее меч тут же был поглощен яростной силой Артэминоса. Ничто не могло остановить клинок императора Артэмии. Величайший защитник человечества стал еще сильнее, не зная страха и пощады перед лицом врага.

Его неожиданный напарник бился голыми руками. Джорелл мельком увидел его пару раз в пылу собственной схватки. Кем бы ни был этот незнакомец, он сражался без илуния, его глаза по-прежнему были неактивны. Как он это делал и в чем секрет, Джорелл решил разобраться потом. Противник пленника нанес удар энергетической плетью, жгуты хлыстнули по груди создания, Артэминос почувствовал всю ту силу, что нес этот удар. Раздался громкий хлопок, несколько километров почвы стали ничем. Пленник с криком гнева бросился на тьму, пробив той стену, затем древние льды и дальше, на поверхность.

Артэминос выругался, нужно было найти его, недать ему умереть.

— Ты останешься здесь, Артэминос!

Их окружил огонь, пламя окутало все стены, став огненной, сжимающейся темницей. Сущность использовала все свои силы, Артэминос не сомневался, что обратиться в пыль при прикосновении, а еще он не сомневался, что эта клетка вот-вот сомкнется на его горле. Джорелл действовал мгновенно, окружив себя переливающейся темно-синей и черной энергией, словно две жидкости с разными плоскостями, они закружились вокруг него. Огненные челюсти сжались, сфера расправила крылья, ударив во все стороны. Смесь двух илуниев разрушения растворила пламя, поверхность ледяного мира с воплем загремела и разлетелась от внутреннего удара, отправляя обломки в космос.

На планете оставались мирные жители, тот самый археологический городок. Джорелл помнил о нем, но ничего не мог поделать. Они станут необходимой жертвой, он отомстит за них. Его противник умер, лишив Джорелла двух трети сил. Поддерживать бесконечные волны полей в противовес импульсам деилунизатора было мучительно дорогим процессом и сложным. Стоит на миллисекунду не угадать со встречной защитой, и он останется без илуния.

Пленник и последняя сущность бились среди парящих обломков, лед завис над орбитой холодного мира тысячами островков. Таинственный планетарец по-прежнему был без илуния, напоминая сверхчеловека, супермена. Его физические способности поражали. Он ударил сверху вниз, тьма отскочила, кулак расколол ледяной остров размеров с Гавайи, осколки разлетелись в стороны, врезаясь в другие острова. Пленник схватил один из них, швырнув во тьму, та со смешком увернулась от атаки, направив в ответ зеленый луч. Скорость света накрыла пленника и ударилась в планету, добавив еще одну смертельную рану умирающему миру. Парализационный луч сковал тело планетарца на несколько мгновений, достаточных, чтобы умереть.

Вестник взмахнул искрящейся лозой, хлыст извился и метнулся к цели, но был разрублен Джореллом. Артэминос исчез телепортом, ему нужно было попасть один единственный раз. Он ударил, но был остановлен, враг оказался сильнее, его энергии оказалось больше, Джорелл уже в начале драки был итак изрядно ослаблен.

— Вот и конец, — с радостью произнесла тьма, превращая руку в острый костяной клинок. Пленник оказался быстрее. Освободившись от пут, он пробил грудную клетку врага за спиной, сжимая в кулаке раздавленное сердце.

— Предатель, — прошептал умирающий, затем резко схватил того за руку, что сжимала сердце и с громким смехом исчез в зеленой буре самодетонации. За миг до этого, Джорелл ощутил сильный удар в грудь. Нечто толкнуло его прочь от взрыва, он с криком смотрел на то, как на глазах растет зеленая огненная сфера, поглощающая ледяные островки надежды.

Глава 6: Сплочитель

Глава 6

Сплочитель

Джорелла отбросило на один из парящих островков, он рухнул на ледяную глыбу, оставив на ней вмятину с паутиной трещин. Зеленый свет рассеялся, оставив после себя сплошную пустоту и одинокий едва живой силуэт. Джорелл телепортировался к нему, обнял и телепортировался вновь на ближайшую планету, пригодную для дыхания и жизни без илуния. Вокруг простилалась бескрайняя саванна. Артэминос из последних сил пополз к планетарцу, ему нужно было спросить, узнать любым способом ответы на вопросы. Но сил не осталось, он использовал все, в очередной раз выжал из себя до капли во благо мира. Джорелл потянулся рукой к тому, что осталось от планетарца, но все еще дышало, тот повернул к нему голову, видя отчаянье Артэминоса и его попытки помочь. Император издал бессильный выдох и упал лицом в землю, уснув крепким сном.

* * *

Сплочитель шел встречать гостей, того, кто убил миллионы муликанцев, уничтожал целые города, колонии, поселения, пограничные миры. Он стоял посреди холла из черных плит. Темно-зеленая неоновая полоса прочертила квадрат под потолком, по бокам за стеклом вдоль стен горело оранжево пламя, а спереди и сзади шли тонкие линии зеленых растений. Нашлось место и для красного. Рядом с гостями стоял великолепный алтарь в форме чаши с резьбой древних мали и мули, собирающих урожай. За стеклянной крышкой покоилась красная, словно венозная кровь жидкость — вино из кро̀вгода.

— Не желаете выпить? — любезно поинтересовался Шемат, на что получил вежливый отказ Мальдруса и Лейдергада.

— А я вот не откажусь, — забасил бринрок, беря в руки кубок своих размеров.

Дверь в конце зала скользнула в сторону, будто потайная стена. В зал неспешно вошло двое, один, судя по отметинам на коже, был чистокровный муликанец, а второй плодом кровосмешенья. Чистокровный встал около входа, другой направился к Мальдрусу.

— Я рад приветствовать в нашей обители великого Мальдруса, для нас это честь, принимать гордого сына маликанцев, — он склонил голову в приветствии, приложив правый кулак к груди, затем левый. Это было деловое приветствие среди муликанцев и маликанцев, при дружеском убирался кивок головы.

Мальдрус в ответ повторил тоже самое, дабы соблюсти традиции и знаки приличия, хотя ему так и хотелось вытянуть руку и научить Сплочителя людскому приветствию, более удобному и короткому. А еще, ему хотелось сорвать с муликанца маску и увидеть, кто скрывается за этой маской, узнать лицо борьбы за равенства и свободы. Но не желание потерять важного и единственного союзника в этой борьбе перевесила желание к эмоциональным поступкам.

— Ваши воины очень сильно помогли нам в системе Гладиус Малик, мы благодарны вам, — произнес Мальдрус.

— Без вас это было бы невозможно, — польстил Сплочитель — Только ваша мощь и ваших друзей смогла сделать невозможное. Уверен, разгневанный вопль императора Вартела был слышан на всю галактику Муликан и даже за ее пределы. Думаю, он запомнит на всю жизнь, как у него из-под носа увели два десятка миллионов маликанцев, — Солар едва не сказал рабов, от этого у него сперло в груди, но он приложил все усилия, чтобы этого никто не заметил. — К тому же, большинство из них это гладиаторы, мастера кругов. Маликанцы, закаленные днями бесконечных тренировок и сражений.

— Теперь у нас достаточно воинов, чтобы начать настоящую войну, — с хищной улыбкой похвастался Мальдрус, сгорая от нетерпения продолжить проливать кровь муликанцев. Эту жажду Солар ощутил в полной мере, она прошлась по его спине мурашками.

— Итак, каков будет наш следующий шаг? — осторожно спросил он, дабы разведать планы Мальдруса.

— Думаю, вы уже догадались, — ответил Мальдрус, наконец, решившись наполнить кубок вином.

— Догадки это так скучно, я предпочитаю знать сто процентную информацию из первых уст и никак иначе, — Сплочитель тоже налил себе вина.

— Владеющий информацией…

— Владеет миром, — с улыбкой закончил Солар, и ударился с Мальдрусом бокалами, будто после тоста.

— Так значит, этого вы хотите? Владеть миром? — рассудительному Мальдрусу нравилась эта игра, в то время как безумца внутри уже готово было вырвать.

Белиндор и Лейдергад играли роль молчаливых стражей. Они внимательно слушали, но при этом не отбирали у Мальдруса лидерство, не подрывали авторитет, все, что им не понравится, они всегда могут сказать позже в приватной беседе.

— Да, я хочу владеть миром, — признался Солар, но за этим признанием скрывалось совсем не то, что можно было подумать, и Сплочитель тут же это подтвердил. — Но миром не в том понимании, к которому привыкли мы все. Я хочу владеть миром между некогда братскими народами, хочу положить конец этой бесконечной вражде.

— Ох, разве вы не вкурсе? Нет больше никакой вражды. Нас просто держат в рабстве и выращивают, как животных на убой, как кукол ради забавы, — мир с муликанцами, от одной этой мысли Мальдрусу хотелось расхохотаться и убить того, кто это предложил.

— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду. Всем известно ваше отношение к муликанцам, но среди них есть и хорошие, сочувствующие вам.

— Жалкая горсть семян среди кучи гнилья, — отмахнулся маликанец.

— Из этой горсти можно создать целые поля чистых ростков, — Солар расправил ладони, словно указывает на те самые поля. — А затем из них еще больше великолепных семян. Вам ли знать, насилие порождает еще большее насилие, кто-то должен будет первым разорвать этот порочный круг.

— И это буду не я.

— Я возьму на себя бремя этой ответственности.

Мальдрус промолчал, не желая больше продолжать спор о великом и малом. Спорить о том, что он прекратит убивать муликанцев, это как спорить о том, что нет иного мира, что за ночью идет день.

— Вижу, вы не согласны со мной, — Сплочитель подошел к линии огня, танцующее пламя беззаботно двигалось за стеклом. — Вы не обязаны менять свое мнение, просто доверьтесь мне, наблюдайте, станьте частью нас, и вы увидите, на что способны муликанцы и маликанцы, когда работают, как единый организм.

Мальдрус сделал шаг вперед.

— Я не могу довериться тому, кого не знаю. Покажите мне свое лицо, снимите маску, и мы поговорим, как равные.

— Это… невозможно.

— Вот видите, вам известно, что есть невозможные вещи.

— Разве моих деяний недостаточно? Разве они не отражают моих намерений и не доказывают чистоту помыслов? — Сплочитель обернулся, сложив руки за спиной.

— Прошу простить мне мою недоверчивость, но я слишком долго брожу по свету, чтобы верить в радугу и мутных типов в масках, утверждающих, что у них благие намерения. Вы не снимаете маску среди своих, неужели, не доверяете набранным вами же единокровным? Но когда-то вы снимаете маску? Там, где можете быть самим собой, это где-то не здесь, тут вы кто-то другой.

С этими словами Мальдрус развернулся и пошел прочь.

— Как передумайте, вы знаете, где меня найти, — сказал он напоследок. Шемат поспешил за ним, обескураженный таким развитием событий.

Солар тяжело вздохнул, продолжая смотреть в огонь.

«Как я и думал, этого ублюдка будет тяжело заставить довериться мне. Но я что-нибудь придумаю. В конце концов, никто не должен сомневаться, отправляясь в огонь».

— Господин, все в порядке? — спросил Деларик, подходя ближе.

— Да, Деларик, все хорошо, я просто задумался.

— Не верится, что все так закончилось. Я ожидал, что мы легко найдем общий язык. Это же Мальдрус, с ним наша революция собрала бы под знаменами всех маликанцев и муликанцев, сочувствующих нашему делу.

— Не волнуйся, это еще не конец. Мы лишь прощупали друг друга, как личностей. У Мальдруса достаточно причин не доверять мне, или кому бы то ни было. Я найду нужный ключ к его доверию, — Солар обернулся к последователю, взглянув тому в грустные глаза. — Соедини концы с нашими агентами в Орум Малик, думаю, я знаю, как заставить Мальдруса поверить нам.

Деларик покорно кивнул, повинуясь воле Сплочителя. Он не стал задавать возникший у него вопрос, «Почему бы просто не снять маску в приватной беседе с Мальдрусом? Это было бы гораздо проще». Его верность Сплочителю была безгранично велика, а преданность делу не вызывала сомнений. Великий лидер сделал очень многое и невозможное для всех единокровных, и эти деяния не подлежали критике или недоверию. Каждый должен быть боготворить судьбу за этот подарок, а не плевать в поданную руку помощи.

Глава 7: Орум Малик

Глава 7

Орум Малик

Чтобы навсегда сломать у раба волю к сопротивлению, нужно начинать ломать ее с ранних лет.

Эбекам Севатим, генерал Муликании и хозяин системы Орум Малик (с).

— Он мне не нравится, — первое, что произнес Белиндор, когда они остались втроем в тех покоях, что им выделили. Неплохо обставленная квартира в четыре сотни квадратных метров и высокими потолками, три комнаты, мебель в каждой была индивидуально сделана для крупного бринрока, среднего маликанца и высокого фельсонта, из-за чего Лейдергаду пришлось в бурчании ходить в своей атакующей форме.

— Он тебе и не должен нравиться, ни кому из вас, — ответил Мальдрус, садясь на диван в просторной гостиной, сделанным из трех составляющих.

— Но разве он не бьется за твой народ? Не хочется признавать, именно благодаря нему во много мы обязаны успеху на Гладиус Малик, — Лейдергад уселся за на высокую гравиподушку, со слабым жужжанием парящей перед барной стойкой. Он уловил на себе пристальный взгляд Белиндора.

— Что? — спросил он.

— Таким ты мне нравишься больше. Настоящий титан. Почему ты продолжаешь делать вид, что ты маленький и лысый, когда весь мир вкурсе, кто сидит внутри этого недоинвалида? Стань тем, кто ты есть.

— А может, это я и есть? Я родился таким и таким бы умер, если бы не илуний.

— А, брехня. Жизнь делает нас неравными, словно в насмешку над нами. Ты рождаешься уже в мире полным несправедливости, понимание приходит чуть позже. Я люблю илуний, за то, что он ломает это правило, загибает жизнь и дает нам вставить ей по самые гланды. Ты должен быть благодарен ему за данную тебе возможность. Мы — мастера кругов. Те, кто мы есть без вмешательства несправедливого мира, те, кто стоит выше него и не подвластен.

— Мы можем долго об этом говорить, но давайте вернемся к более важным делам, — прервал их беседу Мальдрус. — Как я и сказал, мне нужно, чтобы вы не доверяли ни кому, и каждый раз подвергали сомнению любое действие этих единокровных. Я могу размякнуть, поддаться их чарам сопротивления против режима. Ваша задача оставаться хладнокровными и непристрастными.

Белиндор и Лейдергад кивнули.

— Нужно связаться с Лутералем, спросить, как у них дела, — напомнил себе Мальдрус.

— Думаешь, этот их Сплочитель снимет маску ради тебя? — поинтересовался Белиндор, с любопытством касаясь пальцем небольшой мраморной статуэтки полуобнаженной окнордки на маленьком столике у стены.

— Нет, я изначально понял, что он не раскроет себя, и специально поставил его в такое положение, что теперь ему придется действовать, дабы показать мне свою лояльность делом.

— Хитро, — с улыбкой похвалил Лейдергад.

— Значит, будем ждать? — Белиндор не любил сидеть на месте, он был планетарцем действия.

— Будем ждать, — кивнул маликанец. — Уверен, скоро мы услышим о великих событиях.

* * *

Он стоял на крыше в одиночестве, накинув на себя плащ света из неоновых вывесок, огней ночного города и безразличия здешних обитателей ко всем вокруг. Всего лишь призрак, ищущий удовольствия для своей пустой души, всего лишь силуэт, бродящий в поисках удовлетворения. Или оно и привело его сюда? Он хотел, чтобы все так думали, знал, что будут думать так. Сюда не забредали по ошибке, здесь каждый был темной личностью. Мир, где дети просто игрушки, где их жизнь оценивается монетами, где они заложники жестокого мира и прислужников с темными душами.

Многие приходили сюда, зная, что здесь могут получить того, чего не смогут даже на мире похоти и запретных желаний Либидиус Малик. Тут можно было со сто процентной вероятностью запятнать чистую душу, вырвать свет надежды из невинных глаз, опошлить и разорвать саму суть чистоты.

Он стоял на крыше, зная, что здесь его ждет послание. За одним из стальных листов, которые облепили каменное ограждение, рука нащупала сверток. Мимо промчался аэрокар, встряхнув черный плащ-мантию, ему показалось, что из машины донесся детский крик, но здесь это было обычным делом. Весь этот город, вся система были построены на них. Он развернул сверток, вчитываясь в сообщение. Оно было коротким, но в тоже время содержательней тысячи слов. Зачеркнутое тонкой линией единственное слово «Орум». Фигура опустила руки, кулак с посланием сжался сильнее, внутри вспыхнул краткий серый свет, обратив бумажку в пепел. Он поднял голову вверх, глядя на сталь-стеклянные произведения искусства, на утонченную муликанскую архитектуру, на империалистические статуи и флаги, покачивающиеся на ветру. Город кощунства, город смерти, город, ломающий маликанские души. Аэрокары десятками тысяч ползли от одного небесного стержня к другому, грузовые шаттлы садились и поднимались на высокие платформы. Привозя и увозя девочек и мальчиков, от здания к зданию, от ужаса к ужасу, к галереям их ночных кошмаров.

Фигура глубоко вдохнула и облегченно выдохнула, его плечи расслабленно опустились.

— Начинаем, — произнес он по связи. Ответа не последовало, но он и не требовался, механизм запустился, назад пути нет. Фигура растворилась, словно мираж, став дымом, став ничем.

* * *

В высоких залах ресторанов смеялись и ели высокие господа, окруженные богатством и роскошью. Им прислуживали дети, держа на плечах весь этот гнилой мир. Один из муликанцев подмигнул одной из официанток, она испугалась, поняв, что ничего хорошего ей ждать не стоит. Муликанец поднялся, завидев ее испуганный взгляд, ей стало еще страшнее. Здание тряхнуло, он уселся назад и теперь сам был до ужаса взволнован. Она моргнула, и картинка будто застыла, головы взлетели вверх, кружась в смертельном танце, кровь хлынула из тела, фонтаны невозможного и невероятного взметнулись в стороны. Взрослые упали в синхронном аккорде смерти, посреди комнаты появился один единственный незнакомец в черном плаще и темно-зеленой и красным цветом маске. Все вокруг стало серым, туман окутал их ноги, дети застыли в ужасе.

— Если хотите, чтобы весь ужас, что вам приходится испытывать каждый день, закончился, пойдемте со мной. Я обещаю вам защиту, — сказал успокаивающий голос, протягивая руку. Стекла позади него разлетелись, за панорамой показались шаттлы, раскрывающие свои пасти. — Я отвезу вас в мир без рабства и унижения.

Орум Малик вспыхнул, став еще ярче, он горел и рушился, дно нравственности провалилось, преобразовавшись падением на дно отмщения. Самые значимые точки детской работорговли и унижения рушились в сером тумане, зеленых парах и темно-зеленых ядовитых газов, разлагающих тела под стать уже разложенным душам. Армия Орума активизировалась, поднимаясь на защиту своих низменных ценностей, они встретили оранжевый рассвет и красный ураган ярости, черный гнев и желтое пламя справедливости. Многие из единокровных сегодня умрут, сотни тысяч борцов за справедливость сложат головы. Лучшие из тех, кого мог выставить на борьбу культ, но еще больше падет слуг империи.

Пока большая часть сил отвлекала армию, остальные вывозили столько детей, сколько могли. ПВО было обездвижено спящими агентами, прежде чем они заработают в полную силу, пройдет ни один час. Корабли арахнотипа, еще недавно бывшие всего лишь грузовыми гигантами, ожидающими своего часа погрузки, вдруг резко обратились против своих хозяев, закончив плести паутины. По три над каждой из трех обитаемых планет системы, они ударили в спину планетарной обороне, кромсая ее своими лапами. Атакующие дредноуты в форме звезд, подобных флагману Мальдруса обратили свои взгляды на защитные надорбитальные платформы, внезапно атаковав ничего не подозревающие силы, щиты которых были опущены.

Эбека̀ма Севатѝма, генерала Муликании и хозяина этой системы, новости застали буквально со спущенными штанами во время очередной развратной попойки вместе с остальными птицами высокого полета. Он слез с муликанки, ибо считал маликанок недостойными даже для оказания ему плотских утех. Не став напяливать штаны, он создал свой доспех, вмиг превратившись из ничтожного пьяного развратника в воина и генерала. У него за спиной появились стальные крылья-лезвия, расправленные наполовину. Доспехи цвета медного золота с гербом Муликании пылали помпезной роскошью. Многочисленные ленточки заслуг содрогались от каждого шага Эбекама, прикрепленные под наплечниками.

— Как это могло произойти?! — кричал он, скорее на ситуацию, чем на посыльного. — Откуда у них такая сила, и как мы не смогли это заметить?! — чистокровная красно-зеленая кожа словно стала ярче от переполняемого гнева.

— Войска подняты, во всех крупных агломерациях идут ожесточенные бои. Предатели, выведшие ПВО из строя уже ликвидированы, лучшие техники занимаются починкой и отладкой, — спешно докладывал адъютант. Они в один миг оказались в личном самолете генерала силой илуния, но дальнейший путь пролетят на транспорте в целях экономии энергии для битвы.

— Как долго будет идти ремонт противовоздушной и космической обороны?

— Около пяти часов, и орудия заработают на полной мощности.

— Даю два, и запускайте их на половине мощности, нам нужная любая дополнительная мощь!

— Будет сделано!

— Что с шаттлами? Как много уже успело подняться?

— Враг основательно подготовился. Думаю, десятки лет конспирологии и тщательной подготовки. Нам удается сбивать часть при отлете и еще часть в космосе, но и там враг дал нам внезапный бой. В момент атаки надорбитальные платформы работали в штатном режиме, поля были опущены, не ожидая никаких проблем.

Эбекам Севатим издал гневное мычанье, ударив по стене шаттла кулаком, благо, не используя при этом илуний.

— Ублюдки… — процедил он. — Император с меня три шкуры спустит, если мы позволим им уйти! Доложите мне о статусе пустынных гвардейцев, немедленно!

— Гвардейцы вступили в бой, они побеждают, но даже им приходится задерживаться на врагах.

— Очень хорошо. Пусть не забудут оставить пленных, для допроса. Прикажите им, чтобы отрядили несколько сильных воинов сбивать челноки вместе с детьми. Рабыни нарожают еще.

— Еще приказы, господин?

— Выпускайте титанов, пусть разберут корабли этих выродков на части!

— Дай, мой генерал.

Орум Малик. Часть 2

Стальная птица летела мимо небоскребов, ее поверхность из жидкого серебра сливалась с местностью, отражая сотни тысяч огней ночи. Вдали свет становился сильней, он доносился грохотом до корабля.

— Кто-нибудь уже связался с моим сыном?! Где Зетральд?! Мне нужна его помощь! — генерал бросил злой вопросительный взгляд на своего адъютанта.

— Мы пытаемся, господин, но никто не знает, где ваш сын. Последний раз его видели на торжественной вечеринке у Шама̀сих.

— Что?! Но ведь они праздновали прямо в эпицентре случившегося! Идиоты, почему никто не сказал мне об этом раньше?!

— Мы узнали минуту назад, — попытался оправдаться адъютант.

— И ты целую минуту молчал об этом?! Наверняка, он сейчас сражается и ему нужна помощь! Что с семьей Шамасих?

— Обезглавлены, все до одного.

— Да отведет их Кежахиш в последний путь. Мы срочно должны поспешить!

— Двигатели работают на полную, господин. Не беспокойтесь, ваш сын великий воин и так просто его ни за что не убить.

За самолетом генерала летели стаи груженых кораблей, внизу мчалась военная техника, пехота бежала вдоль широких аллей и по крышам вровень с кораблями, тратя запасы илуния. Звуки битвы стали единственными, кто имел право заполнять пространство. Даже гул корабельных турбин замолчал, небеса стали разноцветными, переливаясь огненными бурями, вверх поднимались столбы энергии, водовороты огня. Стеклянные исполины громко стонали, обрушиваясь в вихри смерти, улицы заполнились трупами, погребенными бетонно-стальными конструкциями и реками стекла.

Один из столбов возник прямо перед кораблем генерала, мир затрясся, судно совершило крутой вираж, уходя вправо.

— Предки! — выругался Эбекам, прикованный к сиденью ремнями. — Садитесь на любой крыше! Высаживаемся! Дальше лететь небезопасно!

— Так точно, генерал, — ответил пилот, беря курс на уцелевшее здание. Приказ Севатима был передан остальным, стаи птиц начали приземляться на любое свободное место, некоторые «птенцы», желая скорее прославиться, выпадали из нутра, ища боя с противником.

Эбекам отстегнул ремни безопасности, напольная рампа в конце отсека начала опускаться в свете оранжевых огней.

— За пламя и ярость! — прокричал генерал старинный клич, и воины с радостью вторили ему. Вместе с ним вышли адъютант и двадцать личных стражей. Их зеленые доспехи обрамляли широкие красные полосы, на нагруднике красовалась золотая птица, расправившая крылья. В ее когтях был зажат череп. Красные плащи спадали с плеч, личная охрана генералов всегда была начеку. Шлемы были украшены расправленными в стороны крыльями. Они называли себя «Теневая гвардия».

Севарим подбежал к краю крыши, тени проследовали за ним.

— Ублюдки… они за это ответят, — прохрипел от злости генерал, глядя на огромный кратер на месте города-квартала. Еще недавно здесь жило около десяти миллионов муликанцев, теперь на этом месте словно открылся вулкан. Огненное зарево поднималось высоко в небо.

Эбекам спрыгнул вниз, камень раскололся от его приземления, гвардия последовала следом, адъютант не отставал ни на метр. Первые враги уже были в поле зрения. Выродки в масках убивали воинов Орум Малик, они были хороши, очень хороши, этого нельзя было отнять, но генерал и его гвардейцы были напорядок лучше. Единокровные расправились с группой рабовладельцев, обратив свои взоры на приближающийся к ним крупный отряд. Они синхронно повернули головы, их холодные безликие маски отражали устроенный ими хаос.

Один из воинов бросился на генерала, признав в нем, цель номер один, дуэль длилась меньше секунды. Глаза Эбекама стали двумя оранжевыми жерлами в недрах вулкана, он сделал один удар, меч появился и исчез, разделив наглеца надвое. Кровь окрасила его великолепный доспех, за спиной крылья вспыхнули ярким светом, илуний окутал их дымом чистой энергии. Она скользила вдоль лезвий, поднимаясь вверх маленькими каплями.

— Я — воля императора. Я — Эбекам Севатим, жнец маликанцев, вам ни за что не вернуть рабам свободу!

Генерал исчез оранжевой вспышкой, оказавшись посередине группы Единокровных. Его крылья были расправлены, кровь появилась и испарилась на них так быстро, что заметить это могли лишь единицы. Одиннадцать тел упали замертво, не успев даже осознать миг, когда потеряли право на жизнь. Крылья вновь сложились за спиной, выжидая следующего момента для атаки.

— Великолепная атака, генерал, — подлизался адъютант.

— Вперед, у нас еще много работы! — не обращая внимания на лесть, скомандовал Севатим, желая отыскать сына среди этого хаоса. Напоследок он бросил полный презрения взгляд на лицо за сломанной маской. Муликанец, предатель. Жаль, что его смерть была непозволительно быстрой, но генерал спешил. Он посмотрел вперед, слегка прищурив глаза. На другом конце кратера местность была окутана плотным туманом, скрывая ужасы, что происходили внутри. Именно туда Эбекам и повел свой отряд, отдавая приказ свободным воинам присоединиться к ним.

* * *

Солдаты Орум Малик прижимались друг к другу спинами, они не знали ничего, кроме того, что в любой момент могут умереть. Сколько еще подобных им стали заложниками этого места? Сколько врагов бродило здесь? В этом мире все было приглушено: звуки, чувства. Даже сердце будто бы билось медленнее, или не билось вовсе? Замерев от страха. Ничего не помогало и не могло отогнать этот непроницаемый туман. Их сил было недостаточно, чтобы разорвать завесу. Слева раздалось касание ветра, еще двое рухнули без головы. Убийца играл с ними, тянул время, но для чего? Еще одно движение, еще трое погибло на месте. Один из них побежал, но не успел сделать и пяти шагов, как споткнулся обо что-то и упал, встретившись лицом к лицу с пустыми стеклянными глазами. Остывающий труп смотрел на него, лежа на подобных ему. Воин испуганно поднял глаза, завидев в тумане очертания тысяч боевых братьев, сложивших головы и громко закричал от ужаса. Его крик сломал хрупкие путы храбрости живых собратьев, освободив заключенную в них трусость. Вопль резко затих, до ушей донесся лишь предсмертный всхлип.

Нервы порвались, подобно старым натянутым веревкам, воины не выдержали и побежали, умирая со сдавленным хрипом застрявшего в легких воздуха. Тень двигалась в своем мире, мчась во мгле. Он был хищной рыбой в глубоком бездонном океане, альфой, способной сокрушить любого. Рядом с ним были его братья, они охотились, убивали ради высшего блага, их тени двигались в тумане, бросая в ноги к смерти одну душу за другой. Рота солдат стала его новой целью, еще одной жертвой, даром умершим в оковах.

Генерал Эбекам встал у края тумана, таким плотным, что дым оставался в ладони. Он направил ударную волну, гигантская сила вгрызлась в призрачный океан, высушивая и прогоняя прочь. Десятки километров грязной белизны вновь стали обломками города, руинами рабовладения. Перед генералом и его воинами стояли десять фигур в плащах, с лицами-масками. Центральный единокровный держал на сгибе локтя голову одного из солдат, тот все еще был жив, пытаясь вырваться их смертельной хватки. Дно серой пелены открыло невидимое глазу, десятки тысяч умерших лежали сплошным полотном, наваленные друг на друга, с застывшими лицами ужаса перед неизбежной смертью.

— Вы ответите за это! Выродки, сукины дети, я лично буду пытать вас всеми возможными способами, и даже тогда вам не будет дано умереть! Это оскорбление не смыть и миллиардами часов ваших страданий! — он посмотрел на, очевидного, главного среди них. — Ты, немедленно отпусти этого воина!

Противник хладнокровно сломал муликанцу шею, затем оторвал голову и бросил к ногам генерала и его гвардейцев. Генерал взревел от ярости и без предупреждения ринулся в атаку. Его крылья расправились и убили двух единокровных, которые, должны были быть быстрее мастера оранжевых глаз, но Севатим развеял их уверенность. Он влетел в наглеца, сила его удара, казалось, разорвала саму реальность. Каждая живая душа вокруг осталась позади, исчезнув где-то в лучах смертельного света, что струился из крыльев генерала. К удивлению Эбекама противник стойко принял удар, заблокировав его меч своим, приняв всю смертоносную энергию мощью собственного барьера. Севатим бросил взгляд на клинок в руках врага, что дрожал в кисти, сдерживая мощный удар, и его охватил ужас.

— Ты… — выдохнул он. — Откуда у тебя этот меч?! — генерал надавил сильнее, а затем резко схватил противника за руку. Крылья выгнулись из-за спины, разя в единокровного. Он исчез, став туманом, а затем появился перед генералом вновь, с кончиков пальцев закапала кровь, Эбекам успел достать ублюдка. Это придало ему великое удовольствие, не смотря на то, что подобные раны быстро затянулись.

Противник поднял свой меч, указав острием на горящие небеса. Вокруг них все еще был хаос, хотя понемногу единокровные стали отступать. Но только не он, у него все еще оставалось здесь незаконченное дело, требующее от него всех сил. Клинок выгибался, подобно когтю кежахиша, одна сторона была гладким лезвием, способным рассекать все, что угодно, другая же, потрошащие зубья, обрамленные черным. Вдоль всего клинка была искусная гравировка звеньев цепей, которые скреплялись рабами, закованными в ошейники в ничтожной склонившейся позе. Серебряная рукоять с алмазными вставками прекрасно блестела в оранжевом зареве горящих построек, ее свет казался отпугивающе чистым среди падающих хлопьев пепла.

— Ты так легко узнал этот клинок, — заговорил единокровный, и губы генерала в ужасе задрожали. — Сколь очевидно теперь, что во мне ты всегда видел лишь оружие, и только потом сына и наследника.

Воин сбросил с себя разодранный плащ и отринул маску. Он вышел на свет в своем великолепном, цвета яркого серебра доспехе. Тяжелая коричневатая юбка качалась от каждого шага рыцаря Муликании, ударяясь об икры сияющими алмазами. От пояса к низу, маленькие камни становились все больше, достигая размеров с крупную ягоду. В отличие от отцовского доспеха, пышущего помпезностью, доспех сына был подобен лунному сиянию в самую из непроглядных ночей. Тонкие линии серебристо-белого ползли по груди, словно ветви, а их плодами были фигуры, висящие ногами вниз. Крылатый шлем был идеальной копией отцовского в своей форме, крыльями ему служил туман, что непрестанно выходил из сопел за спиной, словно сухой лед из пушки.

Зетра̀льд Севатим, прозванный «Туманный палач» призвал свой второй клинок, идентичный первому и положил оба на свои плечи.

— Сегодня, отец мой, я отрекаюсь от демона, коим ты сделал меня. Сегодня Луна возвыситься лишь для того, что дать место рассвету, а не беспробудной ночи.

Орум Малик. Часть 3

— Что они сделали с тобой? — не веря в происходящее, прокричал генерал. — Тебе промыли мозги?! Точно, их лидер наверняка владелец розового илуния, промыл тебе голову, и сейчас, ты под его влиянием!

Зетральд снял шлем, чтобы отец смог разглядеть лицо, убедиться в том, что перед ним наследник.

— Увы, отец, но я даже никогда не встречался с ним, — Зетральд сделал шаг вперед, Эбекам шаг назад, словно пытается отсрочить неизбежное.

— Я не верю тебе, это ложь! Ты не мог предать свой народ, не мог предать меня! Я бы заметил, я бы заметил это! — крылья ярче вспыхнули за спиной генерала, отозвавшись на бурлившую в нем ярость. — Ты мой сын, мой наследник, моя плоть и кровь! Очнись Зетральд, прекрати это безумие и давай вновь направим наши мечи против врагов империи!

— Лера̀тия, — сказал Зетральд одно единственное слово, которое ничего не значило для отца, но для него значило все.

— Лератия?! Что это?!

— Не что, а кто. Девушка, маликанка, которую ты отнял у меня, перед этим отдав нашим охранникам.

Кулаки Зетральда сжались от вскипевшей ярости, ее крики пронеслись у него в голове, смех муликанских надзирателей был когтями, терзающими душу и сердце. Эбекам вспомнил, это стало ясно по его глазам, теперь он понял, что умрет.

— Лератия? — рассмеялся он с отчаянной злобой. — Мой единственный сын хотел связать свою жизнь с вещью, с рабыней! Тебя бы убили за это, я не мог допустить этого! Из-за твоей любви под ударом оказался весь наш род! Неужели эта сука так и не покинула твою голову за тысячу лет?! Ты готов предать весь наш народ из-за одной маликанки? В мире полно чистокровных муликанок, которые с радостью сядут тебе на член и будут готовы делать, что угодно, а тебе нужна лишь та страшная потаскуха?!

— Ты оскорбил ее в последний раз, — предупредил сын. Сопла за спиной громко зашипели, глаза стали двумя молниями, танцующими в гневе обладателя. Его лицо приняло мучительный вид из-за съедающей его ненависти, зубы оскалились в сжатых челюстях. — Я любил ее, она была моей, больше никогда мне не доводилось испытывать подобных чувств! Ты отдал, отдал ее им на моих глазах, и она затрахали ее до смерти! Я никогда не прощу тебя и этот ублюдский народ, муликанцы сдохнут из-за тебя! Тебе было проще освободить ее и сделать одной из нас, чем меня снова одним из вас!

Зетральд сорвался с места, клинки оцта и сына встретились вместе, между ними проскочили искры, раздался низкий визг, и в точке соприкосновения расцвела огненно-серая сфера, словно пламя смешалось с ветром.

— Что это? Облака стали вдруг такими густыми, — сказал по связи один из единокровных, глядя из иллюминатора корабля на поверхность планеты. Тысячи шаттлов продолжали пребывать, прячась внутри чрева арахнодредноута. Скоро прибудут последние, воин внутри вел отсчет времени, когда они покинут это ужасное место.

— Это не облака, — поправил его другой единокровный. — Это гнев палача.

Планета Орум скрылась за непроницаемой серой завесой, и лишь в одном месте сквозь непробиваемые облака просачивалась огненная буря, светясь и грохоча, словно гром и молния. Эбекам отбивался от миллионов ударов, точных и смертоносных. Они кромсали его защиту, шинкуя постоянно восстанавливающийся барьер. Долго так продолжаться не могло, и генерал воззвал к своему илунию. Огненный столб закружился вокруг него и разошелся в стороны, лавовые столпы прорывались из земного чрева планеты, поднимаясь в облака. Она расползались по небу, как масло по сковороде, заполняя пространство, а затем обрушивались вниз бесконечными лавовыми каплями. Города исчезали, горы становились плато, затем равнинами и, наконец, глубокими впадинами.

Миллиарды жертв были не важны, только битва этих двух.

— Я убью всех маликанских выродков на этой планете! Из-за тебя, миллиарды детей погибнут в муках!

— Мы отомстим за них во много крат, но не думай, что при этом я позволю выжить на этом мире хотя бы одному никчемному муликанцу!

Они встретились вновь лицом к лицу, скрестились клинки. Крылья Эбекама, словно лапы паука разили из-за спины, отвечая на ураган ударов Зетральда. Он исчез и нанес удар из тени, словно световой метеор. Генерал скрестил перед собой крылья-лезвия в одной точке, сделав их похожими на недостроенную паутину. Оба клинка Зетральда вонзились в них, прогнув вовнутрь, но защита устояла и на краткое время отец и сын смогли посмотреть в лицо друг другу.

— Вам никогда не свергнуть империю Муликан! Она одна из самых сильнейших, и тебе это прекрасно известно! Вы все сгинете в огне армады, никому из вас не сравнится с императором, а при встрече с Энерайзом вы узнаете, что такое отчаянье!

— И все же, мы попытаемся, — почти спокойно ответил Зетральд. Его руки дрожали, играя в противостоянии сил с отцом.

— Ты идейный глупец, Зетральд, вся твоя священная война основана лишь на том, что кто-то позабавился с твоей шлюхой! Думаешь, почему никто не посмел атаковать Муликанию, дабы прекратить рабство, которое везде запрещено?! Думаешь, почему даже напыщенный Марендрайт ограничивается одними лишь громкими речами?! Думай! — Эбекам коварно ухмыльнулся под шлемом, завидев на лице сына сомнения. — Вы застали нас врасплох, потому что никто, и подумать не мог о восстании этих ничтожеств! Очевидно, ваш лидер важная шишка где-то на самых верхах, раз смог обеспечить вас столькими кораблями и жизнями. Но ваш лимит неожиданности кончится здесь. Великая армада вернется из покорения н-галактик и тогда… — Эбекам рассмеялся, представляя это зрелище.

Зетральду стоило огромных усилий, чтобы сдержать себя в руках, не поддаваться на провокации. Но слова о возвращении армады стали по истине шокирующими. В этот самый момент, пока отец и сын сражались за то, что им дорого, каждый из них своей силой методично выкашивал население. Туман Зетральда окутал всю планету, его плотность вытиснила весь воздух и смертные муликанцы или малые круги начали задыхаться. Те же, кто посильнее, становился жертвой призрачных клинков, убивающих их одного за другим. Лишь гвардейцам и паре десятков мастеров шестнадцатого круга удалось легко справиться с задачей, но они были заняты возней в космосе, пытаясь не дать врагу уйти. Маликанских детей, что остались на планете, туман окутал, но не поглотил, став им комнатами, в которых остался воздух. Эбекам в свой черед чувствовал эти комнаты, ибо в них почти не было илуния сына. Эти свободные пространства он заливал лавой, огонь пожирал детей, как ненасытное божество, требующее больше жертвоприношений.

— Сжигай, пожирай, заселяй, — напомнил Эбекам один из главных кличей Муликан и с горечью улыбнулся.

Зетральд ощутил, что все дети мертвы и его чаща скорби переполнилась. Оживленная планета в один миг превратилась в безжизненный шар с пустыми городами. Тридцать миллиардов жизней стали ветром, что унесся в неизвестность. Больше не было нужды в трате такого количества илуния, как и не было времени выяснять отношения. Севатимы сконцентрировали все свои силы в один удар, чтобы решить их разногласия раз и навсегда.

— Я искренне желал сильного наследника, — сказал Эбекам, копя свои силы. Они стояли напротив друг друга в трех метрах, концентрируя мощь. — Спустя тысячи мертвых сыновей и дочерей, предки подарили мне тебя, сильнейшего из нашего рода и сильнее многих в Муликании. Видимо это их кара за мое излишнее самодовольство.

Зетральд промолчал, давая понять, что более не желает ничего слушать. Генерал воинственно закричал, поднимая меч к небу, дабы предки услышали его клич. Из пепла мира восстали огненные тридцати этажные гиганты, лавовые муликанцы закричали вместе с ним, поддерживая верного сына Муликании. Туман дрогнул перед ними, расходясь в стороны, каменные плиты стали их доспехами.

— За Муликанию!

— За тебя, Лератия, — тихо прошептал себе под нос Зетральд, бросаясь вперед.

Гиганты обрушили свою ярость на предателя, раскалывая землю своими ударами и оставляя глубокие расплавленные дыры идеальной формы. Жар был таков, что плавил все вокруг, даже барьер Зетральда. Туман стал тысячей разящих копей, что пронзили гигантов, он стал косами, что закружились вокруг великанов, разрубая их на ровные части. Они падали с криками, теряясь в лавовом океане, стремясь подняться вновь, чтобы помочь Эбекаму. Зетральд ударил в лобовую, генерал смотрел на гигантскую ветряную косу, что мчится на него, рассекая надвое даже огонь. Его крылья извергли огненные линии, он ударил всем, что есть, но все это было уничтожено силой сына. Туман скользнул к нему, описав кривую дугу от паха до плеча, и генерал рухнул в свой же огонь. Лава быстро исчезла, стало неожиданно холодно и пусто.

Оставшимся глазом Эбекам посмотрел на ноги сына, поняв, что тот стоит на двух обрубках, что остались выше коленей, броня стала оплавленной чешуей, слившейся с кожей в адской боли. Плоть возвращалась к наследнику на глазах, забирая остатки илуния.

— И все же, великая птица Кежахиш принесла мне в когтях невероятно сильного наследника, — он поднял умирающий взгляд к верху, сын с презрением глядел на него сверху вниз, как на мусор. — Ты сломаешь цепи, сын мой, лишь для того, чтобы выковать новые, но для своего народа и самого себя. Маликанцы никогда не простят нам тысячи лет рабства, как и мы не простили им когда-то.

Эбекам Севатим испустил последний вздох, покинув этот бренный мир с улыбкой на лице.

Глава 8: По следам предателей

Глава 8

По следам предателей

Никто не знает, насколько именно силен Энерайз Муликан,

Но лишь одно его поведение к императору и бесстрашие перед последствиями говорит о многом.

Автор неизвестен. (с)

Энерайз Муликан стоял посреди безжизненной каменной пустыни и с трудом мог поверить, что в этом месте так тихо. Единственное, что нарушало тишину, звуки строительства и работы машин. Магистры строительства возвели на месте битвы Эбекама и Зельтрада огромный крематорий, вокруг которого раскинулось масштабное строительство тысяч более мелких. Грузовая техника непрестанно свозила тела в огромные морозильные усыпальницы. У тех, у кого не было родственников или те, кто погиб целыми семьями, сжигали в общих ямах и жерлах уже построенных печей.

Такое количество тел напомнило Энерайзу о войнах прошлого, до того, как в орудия потекла энергия илуния, до того, как большая часть всех тел уничтожалась этой кровожадной энергией. Трупы бедных слоев населения сбрасывали с воздуха в огромные котлованы, не удосуживаясь даже приземляться. Дождь из мертвецов заполнял сто на сто метров ямы с ужасающей скоростью, а затем мастера кругов уничтожали умерших. На Оруме стояли города призраки, сверху донизу заполненные разлагающимися останками. Трупы валялись на дорогах, каждом этаже, площади или аллее. Их лица посинели от нехватки кислорода, некоторые были растерзанны будто сотней клинков.

Всюду мертвые и ни намека нажизнь. Многие из прибывших воинов не выдерживали и падали на колени, рыдая над телами убитых сородичей. Аэрокары валялись на высотных и наземных тротуарах, заполняли крыши менее высоких домов, множество стеклянных панорам были покрыты трещинами, свидетельствующими об ударах машин по ним. Очевидно, когда водители начинали задыхаться, они теряли управление. Планета, полная жизни, в одночасье превратилась в кладбище.

— Никогда не думал, что стану свидетелем чего-то подобного… — шокированный голос принадлежал верному соратнику и другу Энерайза, Пармѝду Ва̀рлу. Он стоял бок обок с потомком отца-основателя во многих битвах и был уверен, что видел все степени жестокости планетарцев, но сегодня увиденное им превзошло все ожидания.

— До чего же ужасно, — сказал подошедший генерал, прикрывая нос платочком. Он встал чуть позади Энерайза, глядя на дымящие постройки внизу, на огненные ямы, из которых вырывались языки пламени. — Они заплатят за это, сильно заплатят…

— Уже заплатили, — Энерайз бросил взгляд далеко вправо, там в одной огромной яме сжигали тела маликанцев, большая часть из которых были дети, уже горелые, когда их находили.

— Их дети были бы живы, если б им не вздумалось устраивать мятеж с налетом! Почти все они были уже сожжены, в отличие от муликанцев, которые задохнулись. Должно быть, это работа великолепного Эбекама Севатима, только ему было под силу так методично выжечь заразу, не задев свой народ, да будет славиться его жертва вечно.

Пармид почувствовал, как сжимаются кулаки Энерайза от злости.

— Генерал, господину Энерайзу требуется полный отчет о произошедшем здесь, в том числе все записи с камер, а так же информацию по количеству сбежавших пленников. Займитесь этим.

Пармид Варл был командующим армии «Энерайз», личным войском старшего отпрыска Муликан. И по званию был выше штабных генералов или адмиралов. Генерал вопросительно посмотрел на Энерайза, не желая возиться с данными.

— Тебе нужно, чтобы господин Энерайз второй раз лично повторил для тебя приказ?! — Пармид повысил голос, прямо намекаю генералу на то, что господин сейчас явно не в духе и за излишнюю недоверчивость тот может поплатиться головой. Муликанец испуганно кивнул головой и ушел выполнять приказ.

Каждый знал о буйном нраве отпрысков отца-основателя. Так однажды император отрубил генералу голову лишь за то, что тот на секунду помедлил с выполнением приказа об уничтожении мятежной колонии. А Солар пристрелил министра экономики и развития, когда тот посмел в легкой форме намекнуть младшему сыну, что тому не мешало бы поменьше пить и развлекаться и больше времени уделять государственным делам.

— Ничего бы этого вообще не было, не будь этого рабства, не будь их дети узниками «Галереи утех», — со злобой прошипел Энерайз, будто и, не заметив диалог Пармида с генералом. — Миллиарды трупов наших сородичей на нашей совести даже больше, чем на совести мятежников. Будь в рабстве наши дети, мы бы тоже никого не жалели. Я предупреждал его…, предупреждал Варнека, что однажды может произойти нечто такое. Как и предупреждал нашего отца. Они не захотели слушать меня, теперь пусть император прилетит сюда и лично посмотрит на километры крематориев и горящих ям.

В отличие от большинства, Пармид Варл восхищался большим сердцем Энерайза, а не его легендарной силой. Он видел в старшем сыне отца-основателя истинного наследника и достойного приемника, когда иные видели в суждениях Энерайза слабость, делающим его недостойным престола. Рабство, несомненно, приносило большой доход в казну и сильно увеличивало промышленные мощности, но наложенные санкции, запреты и отказ с ними от торговли некоторых из продвинутых рас лишал их куда большего и сильно тормозил развитие в некоторых отраслях. К сожалению, самый весомый аргумент, который был вынужден признавать даже Пармид, это добыча естественного илуния. Миллионы емкостей с илунием, изъятым прямиком из организмов маликанцев, которых специально развивали ради этого, как скот на убой, особенно большие поставки, шли из системы гладиаторов, многие ланисты занимались подобным выращиванием в обмен на крупные поощрения от империи.

— Боюсь, подобная картина лишь сильнее убедит императора в более жестких мерах. Мне уже страшно представить, какое наказание он придумает для других рабов по всей империи в назидание.

Впервые за долгое время Энерайз посмотрел на соратника.

— Ты прав, — кивнув, согласился он. — Злость совсем затуманила мне разум. Императору ни к чему видеть весь этот ужас, иначе нам придется строить в несколько раз больше крематориев, чем сейчас, но уже для и без того несчастных рабов.

Старший сын снова окинул взглядом бывшее поле битвы.

— Должен признать, эти «Единокровные» оказались мощной организацией. Здесь бились далеко не слабаки, и далеко не слабак сделал это с планетой, к тому же убив Эбекама. Мы имеем дело с куда более серьезной проблемой, чем думали вначале. Они организованные, у них сильные воины, мощная техника и, что самое страшное, они среди нас. Спящие агенты, словно бомбы, готовые взорваться в любой момент по сигналу.

— Каков будет наш шаг, господин? — спросил Пармид, не забывая о субординации. Даже не смотря на множество преодоленных вместе трудностей, он никогда не забывал свое место и не позволял другим забыть их собственное, даже если это Энерайз. Даже ему требовалось напоминать, что он великий потомок легендарного отца-основателя, и никто не смеет обходиться с ним как с обычным муликанцем.

— Мы должны, во что бы то ни стало, отрубить змее голову, пока сюда не добралась первая экспедиционная армада «Фламма» из н-галактик. Уж они разбираться не станут, выжгут всех маликанцев до последнего.

— Назовите место, господин, и мы тот час перевернем там все вверх дном.

— Не называй меня так, я не твой хозяин. И, одно место я все-таки знаю, мы будем ждать их там, — улыбнулся Энерайз в конце.

* * *

Зетральд Севатим стоял на капитанском мостике, взирая на тьму, что была подобна пустоте в собственном в сердце. Они исчезли в межпространственном переходе, спасая детей от их надзирателей, на несколько недель их окутает только тьма. После смерти отца его снаряжение перетерпело некоторые изменения. Звенья, сковывающие его, стали осколками, выгравированными на мечах. Плоды на ветвях исчезли, сменившись серебристыми расцветающими бутонами, душа Зетральда распустилась вместе с ними. Он освободил себя от рабства быть марионеткой в политических авантюрах отца, от рабства быть извечным палачом невиновных. Он держал в руках темно-зеленую ленточку, которая его любовь подвязывала вокруг бедра.

Сейчас они направлялись к Сплочителю, ему не терпелось лично познакомиться с ним. Ходило много слухов о том, кто именно скрывается под маской, но, очевидно, лишь по-настоящему великому и богатому муликанцу было под силу обладать такими силами и финансами для подобных операций. Им удалось спасти миллионы детей, но пожертвовать миллиардами, Зетральд пытался убедить себя в том, что это все равно победа, что все эти дети прожили бы жизнь в ужасе и муках, многие бы все равно умерли, но не мог, количество жертв не выходило у него из головы. Он знал, что Сплочитель поймет его и не осудит, в конце концов, приказ шел именно от него и уж кому, а ему было известно о жертвах, что могут быть.

Зетральд Севатим не страшился ничьего гнева, кроме одного — Мальдруса. И, насколько было известно, этот псих будет одним из первых, кто перегородит ему дорогу, когда он прибудет с новостями.

По следам предателей. Часть 2

Мальдрус ждал прилета, сложив руки на груди, и нервно постукивал указательным пальцем. Как они и думали, Сплочитель перешел к активным действиям, да вот только, хвалить его или убить за это, маликанец по-прежнему размышлял. С одной стороны чаши, было несколько миллионов невинных детских душ, которые бы прожили жизнь в страданиях и ужасе, а с другой, миллиарды погибших, которые, пусть и в страданиях, но прожили бы до того момента, когда Мальдрус их спас. Пусть через десять лет, или пятьдесят, или сто, но спас.

Посадочная площадка была забита планетарцами, кто-то позволял себе разговор на пониженных тонах, кто-то просто ждал в ледяном молчании, прислушиваясь к небесам. Сплочитель стоял немного позади, сложив руки за спиной. Его взгляд был неустанно устремлен в небеса, затянутые черными облаками. Они переместились на необитаемую планету у границ империи, но не входящей в ее состав, покинув горнодобывающий мир. Это была основная база «Единокровных», сокрытая в недрах скальных пород и глубоких расщелин. Мальдрус навел кое-какие справки и узнал, что этот шарик принадлежит одному муликанскому магнату, который просто купил ее, потому что мог себе это позволить. На данный момент у него не было на нее никаких планов на ближайшие сотни лет. Каждый день его жизни и дел был расписан на пару веков вперед, за исключением непредсказуемых деловых встреч, только мастер шестнадцатого круга мог позволить себе столь далеко идущие планы.

Этот мир назывался Петра — 1368 и не представлял особой ценности. Да, в нем хранилось множество нетронутых запасов драгоценных пород, но намного больше хранилось и добывалось куда ближе к столице и основным торговым мирам. На много световых лет не было ни одного густонаселенного мира, кроме разве что пограничных военных баз и крепостей с ремонтными верфями. Средь черных небес раздался гром, гул тысяч птиц, возвещающий об их приближении. Из облачной пучины вынырнули корабли, оставляя за собой шлейф сияния. Рой разделился на стаи, те на группы, разлетавшиеся в разные стороны на множество приготовленных посадочных площадок. Три корабля плавно спускалось к главной платформе, Мальдрус опустил руки, первым подходя к опасной границе приземления кораблей.

Рев турбин стал оглушительным воем, ветер поднялся, колыхая одежды маликанца и остальных. Корабль опустился на шасси, прижимаясь пузом ниже к земле, словно уставший зверь. Хвостовая часть раскрылась, показывая язык. По грузовой трап-рампе послышались первые шаги. Первыми вышли три воина, один из которых был облачен в свои доспехи, закрыв при этом лицо маской. Следом выходили дети, напуганные и трясущиеся в сопровождении взрослых, которые выстраивали в линию для ожидания.

Мальдрус оценивающе смотрел на тройку воинов, идущих к ним. При виде маликанца главный среди них едва заметно напрягся, но продолжил уверенно шагать вперед. У остальных новоприбывших Белиндор и Лейдергад вызвали не меньший ужас в глазах. Мальдрус без капли сомнения узнал воина по доспехам, безумец тараном ударил ему по голове, желая сломать ворота крепости логики и спокойствия. Мальдрус скривил рот от боли, приложив пальцы ко лбу, что заметили абсолютно все.

«Не сейчас», — прошипел Мальдрус, прогоняя прочь скребущегося зверя.

— Ты, я знаю тебя, — со злобным шипением процедил сквозь зубы Мальдрус, поднимая озлобленный взгляд на Зетральда. — Туманный палач, выродок, что казнил миллионы несчастных маликанцев.

Мальдрус схватил того за ворот брони, и ударом лба разбил воину маску. Та вдребезги рассыпалась, открывая лицо муликанца, некоторые из осколков впились в кожу, повиснув.

— Как ты смеешь биться за нас, как тебе только хватило духу считать себя спасителем моего народа?! Когда лично твоей рукой в небытие отправились миллионы мужчин, женщин и детей!

— Я не ищу оправдания своей вины, но мои помыслы чисты. Мой долг перед народом Маликании никогда не будет оплачен, но я отдам жизнь, чтобы освободить их от рабства, — Зетральд не сопротивлялся, его руки продолжали безучастно висеть, пока бронированный ворот обживался все новыми трещинами, ломаясь под кровожадной хваткой Мальдруса.

— Почему?! — прокричал он, сбив дыхание от гнева. — Почему ты решил спасать нас, а не убивать?!

— Лератия, — ответил Зетральд. — Любовь всей моей жизни, маликанка. Ее вырвал из моих объятий родной отец и отдал нашим надзирателям. С тех пор мой путь был предрешен. Я лишь играл свою роль, ожидая шанса ударить в ответ. Эбекам Севатим, мой отец, один из сильнейших генералов Муликании и влиятельных муликанцев пал от моей руки.

— И я должен поверить в эту историю?

— Посмотрите мне в глаза, в них вы найдете ответ.

Мальдрус взглянул в глаза Зетральду, увидев в них глубокие терзания и страдание. Увидел пустоту в сердце воина, тяжесть от выбранного им пути, но твердость в его правильности. Он отпустил воина, тот не сдвинулся с места, трещины на доспехе моментально затянулись.

— Я хочу, чтобы ты знал, — обратился к нему Мальдрус, продолжая сжимать кулаки, пытаясь обрести подобие покоя в душе. — Даже если ты спасешь всех маликанцев, даже если деяния твои будут несоизмеримы по важности, я вероятней всего все равно убью тебя. За отнятые тобой жизни должна пролиться твоя кровь, за все души, что ты отправил в иной мир твой собственной не бывать в этом мире.

— Я согласен, — хладнокровно ответил Зетральд. — Моя жизнь перестала меня волновать давным-давно, есть лишь только цель, что удерживает мою плоть в этом прогнившем мире.

Он обогнул Мальдруса, стараясь не встречаться глазами с Белиндором и Лейдергадом, которые, молча, наблюдали за этим диалогом вместе с остальными.

— А теперь, я должен доложить Сплочителю.

— Иди, расскажи ему о своем «успехе», — язвительно ответил маликанец.

— Вы лучше меня знаете, что успех слишком громкое слово, даже в язвительном тоне. Я бы предпочел иной план действий, — голос Севатима стал совсем тихим.

— Тогда почему не предпринял его? — Мальдрус повернул голову в сторону Зетральда, тот сделал то же самое. Он посмотрел на Мальдруса взглядом, что нес в себе все ответы. Веки Мальдруса на миг расширились, когда ему открылась истина послания.

«Все приказы исходили от Сплочителя», — губы маликанца дернулись, будто намеревались произнести это вслух.

— Еще увидимся, — в прощании кивнул Зетральд, направившись к Сплочителю.

* * *

Весть о спасении детей разлетелась подобно пожару в засуху. Даже от рабов нельзя было скрыть этого позора, но можно было напугать увеличенными казнями и пытками тех, кто хотя бы шепотом упоминал про события тех дней. Некоторых пытали в назидания остальным просто так, пусть жертвы и не были ни в чем повинны. Режим сильнее сжал свою руку на шеях рабов, карая и убивая за малейшие намеки на инакомыслие. По всей империи Муликан поднялись высокие костры, в некоторых городах запах гари стоял круглосуточно в течение недель.

Император Вартелл лично казнил трех адмиралов и трех генералов, посчитав их руководство обороной империи халатным и предательским. В офицерском составе рабовладельческих систем прошли серьезные чистки, были с позором уволены те, кто вместо поста оказался в борделе, те, кто позволил бунтовщикам уйти с рабами, казнены. Многие офицеры собственноручно проводили собственную казнь, стреляя себе в головы не в силах вынести позора. Вартелл стоял на террасе своего замка в гордом одиночестве, держа в руках бокал вина. Перед ним горели нескончаемые костры с рабами, и он с наслаждением вдыхал этот запах, а их крики, словно великолепная симфония, делали благородный напиток еще вкуснее и насыщеннее. Маликанцы сгорали десятками в десятках прозрачных, огнеупорных камерах, бегая от стенки к стенке, вопя, в ужасе от боли.

— Мой император, к вам прибыл Гринтред, он ожидает аудиенции.

— Пригласи его, — ответил Вартелл, не оборачиваясь.

Слуга низко поклонился и через минуту после его ухода на террасе появился Гринтред Делдарк.

— Император Вартелл, как проходят поиски предателей?

— Гринтред, проходи, давай вместе послушаем эту прекрасную мелодию и насладимся мелодией жизни. Можешь налить себе вина, в этом году получился на редкость превосходный урожай.

Делдаркец благодарно поклонился, подходя к кувшину с вином на столике.

— Что касается этого мятежа, то я отправил своего брата разобраться с этим делом.

— Надеюсь, не младшего? — позволил себе пошутить Гринтред, прощупывая почву того, как сильно его влияние на императора. Свои новые способности Делдарк испытывал с осторожностью, ибо пока не в идеале пользовался ими, лишь оттачивая навыки.

Вартелл шутку оценил, негромко усмехнувшись.

— На Солара никогда нельзя положиться. Он всегда занят распутством, пьянством и недостойными развлечениями. Я даже не знаю, где он сейчас находится. Кто-то говорил, что не так давно его видели где-то на Либидиус Малик, где он устроил безумную оргию из букета всех рас, разве только не было этих мерзких людей. Уж лучше переспать с диким зверем, чем с этими ничтожными варварами, — Вартелл нахмурился, покручивая в руке бокал. — А Энерайз, мы хоть и расходимся во мнениях и довольно часто спорим, но когда дело касается защиты империи и нашего народа, ему можно целиком довериться в этом вопросе. Он не подведет меня.

— Позвольте с вами не согласиться… господин, — аккуратно произнес Гринтред, заставив Вартелла отвлечься от просмотра костров и взглянуть на него, вопросительно, нахмурившись.

— О чем ты? — спросил Вартелл, облокотившись на перила.

— Я о вашем брате, Энерайзе, на вашем месте я бы приглядывал за ним внимательнее.

Для Гринтреда Энерайз было занозой в заднице, причем такой, которая легко может дать гниение в его здоровых планах и уничтожить этот все еще хрупкий организм на корню.

— Объяснись.

Делдарк почувствовал нотки гнева, закипающим в императоре.

— Я прибыл с планеты Орум, сейчас костры там горят еще ярче, чем перед вашим замком. Они горят круглосуточно, но только не по маликанцам, а гражданам Муликании. В огромных печах крематориев тысячами ежеминутно превращаются в пепел убитые мулканцы, гигантские трубы затягивают голубые небеса черным дымом.

От нахлынувшей волны гнева император сжал крепче бокал, тонкая ножка моментально раскололась, стекло со звоном разбилось о пол.

— То, что произошло там, это черный день в нашей истории, но Энерайз накажет их, он привезет мне их сюда, и я лично буду сутками пытать этих сукиных детей!

— Боюсь с вами не согласиться.

— Хватит уже ходить вокруг, да около, говорит, что у тебя?!

— Один из генералов невольно подслушал разговор Энерайза со своим подчиненным. Даже не смотря на ужасы, что учинили мятежники, тот продолжал жалеть их и говорить, что все это вина муликанцев, а не их. Что если бы вы так сильно не притесняли рабов, этого не произошло.

— Нет, он не мог! — почти завыл император, вены на его шеи набухли.

— Увы, но это правда, есть видео доказательства!

— Энерайз! Ты оскорбил меня в последний раз! Твое пренебрежительное отношение к собственному народу и любовь к маликанцам перешли все допустимые грани! Пришло ответить тебе за каждое свое слово! Адъютант!

В дверях тут же показался муликанец, дежуривший за дверью.

— Мой господин.

— Собирай войско, я лично отправлюсь за Энерайзом, чтобы преподать ему императорский урок!

По следам предателей. Часть 3

Сплочителю не удалось добиться полного доверия, но он заслужил поддержки. Он спас детей, потеряв при этом много сильных бойцов, его порывы были чисты. Мальдрус нужен ему, чтобы освободить маликанцев. Вдвоем они стояли на навесном переходе между двух секций над большим залом. В недрах земли раскинулся целый лабиринт помещений от комнат размером два на два до ангаров с самолетами и техникой.

Два лидера освободительного движения смотрели на освобожденных детей, что с неверием и по-прежнему с испугом оглядывались по сторонам, обхватывая себя руками, будто обнимая. Многие дети, наконец, впервые, почувствовав вкус свободы, находясь в окружении взрослых свободных маликанцев не обремененных ошейниками, не выдерживали и начинали громко рыдать. Взрослые прижимали к себе отпрысков, что не были их, но моментально стали, плача вместе с ними, ощущая давно потерянные и выбитые кнутом инстинкты материнства и отцовства.

— Я не позволю погаснуть пламени зародившейся здесь надежды, я переверну всю вселенную вверх дном, но освобожденные сегодня более никогда не почувствуют на себе рабские оковы, — клялся Мальдрус, сжимая пальцами стальные перила. — Ни один выродок не прикоснется к ним более, если они того сами не захотят.

— Я разделяю твои чувства, Мальдрус. Народ Маликании должен быть спасен, во что бы то ни стало, но без твоей помощи мне не справиться.

— Почему ты взялся за это? Почему помогаешь нам? — Мальдрус повернул голову и посмотрел на Сплочителя, чей взгляд был устремлен на маликанцев.

Солар ответил после небольшой паузы.

— У меня нет для тебя грустной истории о несчастной любви, как у Зетральда, или еще какой в этом духе. Просто однажды я решил, что никто не заслуживает такой судьбы. Что все те вещи, что делают муликанцы с некогда братским народом, недопустимы и зверски, что это необходимо остановить любой ценой.

— Даже если придется уничтожить всех муликанцев? — хмуро спросил Мальдрус.

— Невозможно уничтожить всех муликанцев, только заставить пойти на мировую. В противном случае, неисчислимые потери ждут обе стороны.

— Ты не ответил на вопрос, — не успокаивался маликанец, чем вызвал внутреннее раздражение у Солара.

— Нет, — к удивлению маликанца ответил тот. — Я возглавил все это для того, чтобы избавить от ужасов один народ, а не возглавить геноцид другого. Когда моя работа будет закончена, я исчезну так же внезапно, как и появился. Как маликанцы распорядятся со своей свободой уже не мое дело. Развяжут они еще одну кровопролитную войну, результатом которой может стать еще одно более жестокое рабство, или же предпочтут покинуть эти края раз и навсегда, где построят свою жизнь заново, где их дети вырастут свободными птицами, а не чьими-то куклами, в любом случае будет сугубо их выбором.

— Хех. Я думал, ты солжешь мне, сделав вид, что готов пожертвовать своим народом. Но ты далеко не глупец, — Мальдрус немного рассмеялся, ему нравилась эта игра.

— О нет, я еще тот глупец, ведь я пытаюсь сделать тебя своим союзником, настраивая тем самым против себя весь мир.

— Возможно, тебе следовало отдать меня в лапы императору Варнеку.

— Возможно, я сейчас раздумываю над этим.

Они переглянулись между собой и захохотали.

—Я слышал, что император сам по себе довольно силен. Интересно, насколько, — как бы невзначай спросил Мальдрус, когда смех утих.

— Конечно, ведь он император, а они никогда не бывают слабыми. Но не его тебе нужно бояться в первую очередь.

— Вот как?

— Энерайз, старший брат, остерегайся его, — предупредил Солар, по-настоящему восхищаясь им. — Даже император побаивается его.

— А тебе, откуда знать? Видел лично.

Солар понял, что допустил ошибку.

— Нет, но мои источники информации простираются очень глубоко, — ловко оправдался он.

— Раз он такой сильный, то почему правит не он?

— Хм. Говорят, у него есть одна черта, что сильно не подходит правителю Муликании.

— Черта? — Мальдрус удивленно выгнул бровь, прикидывая в голове всевозможные варианты.

Солар заговорил, и глас его сделался громче громовых раскатов, хотя он и не повышал голос. Но сказанное им, иначе прозвучать не могло.

— Рабство, он ненавидит его, — произнес Солар и в голове Мальдруса все перевернулось.

* * *

— Каким бы был твой следующий шаг, если ты освободил войско гладиаторов, освободил пусть и малую, но часть пленных детей? — спрашивал Энерайз Пармида. — Ты уже дважды серьезно пошатнул режим, показал миру его уязвимость и неготовность. Что теперь?

Пармид глубоко задумался, пытаясь мыслить тактически. Он проанализировал действия мятежников, попытался встать на их сторону.

— На чем держится весь авторитарный строй? Что позволяет ему внушать остальным свое полное превосходство? — продолжал подталкивать Энерайз.

— Пропаганда, — додумался Пармид, резко посмотрев на господина.

— Именно, друг мой. То, что им сейчас нужно, это позволить всей империи увидеть их силу, заявить во всеуслышание об их успехах, завладеть уличными экранами, голосовыми трансляторами. И тогда, каждый раб, от мало до велика, будет знать, что хватка хозяина ослабла.

— Но, не думаете же, вы, что они осмелятся… — Пармид сделал несколько шагов в сторону, выходя на свет из темной подворотни, бросая взгляд высоко вверх. Энерайз тенью последовал за ним.

— В этом наша ошибка, мы не можем себе и помыслить, о том, что они решаться на чтобы то ни было. Мы дважды недооценили их и дважды поплатились за это. Третьего раза не будет. Они будут уверены, что мы вновь недооценим их, решив, что никто не осмелится напасть сюда, но в этот раз, недооценивать будут мятежники.

Энерайз тоже вышел на свет, посмотрев туда же, куда и соратник, на высокую трансляторную вышку, возвышающуюся до небес. Рядом с ней расположились сотни других, увешанных прямоугольными усилителями сигнала, отражающих яркое солнце солнечными батареями. Огромные шпили, словно панцирные шипы, торчали из куполообразной темно-оранжевой крыши. Гигантские башенные турели молчаливо взирали в небо, скрытые в недрах комплексов ракетные установки земля-космос выжидали своего часа в пусковых шахтах. Главный имперский ретрансляторный комплекс был настоящей неприступной крепостью, с личными полками мастеров илуния с десятого по пятнадцатые круги. Они отвечали только за безопасность этого комплекса и ни за что другое, находясь на круглосуточном дежурстве. И, что самое главное, комплекс находился прямо в сердце империи, на планете-столице Муликан.

— Это безумие, — прошептал Пармид, глядя на все эти защитные сооружения, взять которые было не под силу целой армии.

— Да, это безумие, — согласился Энерайз. — Но ведет наших врагов ни кто иной, как самый главный безумец во вселенной.

Энерайз принял вызов на коммуникатор, который резко зазвенел под плащ-накидкой.

— В чем дело? — спросил он у одного из своих муликанцев, появившегося на экране.

— Господин, вы должны знать, император собрал войско и отправился на ваши поиски. Он думает, что вы на одном из пограничных миров, приняв вашу дезинформацию для мятежников за чистую монету.

— Что? Зачем ему я? И зачем армада? — сердце Энерайза забилось быстрее от волнения, хотя внешне он продолжал оставаться холодным.

— Он что-то говорил о предательстве, называя вас этим словом.

— Предательстве?! Он в своем уме?!

— Наши шпионы в замке докладывают, что все это началось после очередного приезда Гринтреда…

— Гринтред, — проплевал его имя Энерайз. — Эта гадина всюду сеет раздор и смуту.

— Что нам делать, господин? — взволнованно спросил воин, опасаясь за жизнь старшего сына отца-основателя.

Энерайз вновь окинул взглядом ретранслятор, раздумывая над своим ходом.

— Ничего, — наконец, ответил он. — Мы останемся здесь и будем ждать. Решение проблемы само придет к нам.

Глава 9. Битва за истину

Глава 9

Битва за истину

Пропаганда — столь сильна, сколь и хрупка.

Одной трещины достаточно, чтобы весь фундамент обрушился вниз,

А все достижения многих лет растворились под ее обломками, будто их и не было.

Тираны раздувают её пламя, надеясь, что оно защитит их от внешнего мира,

Не замечая, как сжигают все мосты, способные спасти с горящего острова.

Джорелл Артэминос (с).

Солар вернулся в императорскую крепость, вновь играя роль распутника, что протрезвел и выполз из своей грязной норы, решив наведаться домой. И первое, что он услышал, так это то, что император бросился на поимку Энерайза, что откровенно шокировало его. «Мой братец ушел и увел с собой приличную часть войска, лучшего шанса может и не быть», — подумалось Солару, и он позволил себе жадно улыбнуться, когда никто не видел.

Если им удастся свершить задуманное и обрушить миф о нерушимости строя, он сможем перейти к следующему этапу. Это был очень важный шаг, который необходимо было сделать и сейчас, все до единой карты легли таким образом, что ступень выше оказалась свободной. Дав всем понять, что он давно не наведывался в злачные места планеты-столицы, Солар покинул крепость, чтобы встретиться со связным. В глубоких подземных системах и метрополиях, которые были темным отражением светлого города империи Муликан, младший отпрыск отца-основателя встретился со связным.

Он передал ему лишь одну фразу, которую необходимо было доставить Деларику, «План Т». Этот план был разработан Соларом очень давно, но был подан таким образом, чтобы Мальдрус предложил его сам, аккуратно подведенный к этой мысли. Возможно, маликанец и сам собирался взять эту базу, потому как не был глупцом и наверняка в деталях продумывал каждый шаг по освобождению маликанцев. Но нельзя было полагаться на авось, Солар рискнул, и его стараниями Мальдрус сделал первый шаг, не замечая нити кукловода.

«Отлично», — улыбнулся во весь рот Солар, когда вернулся домой и уселся в одно из удобных кресел на террасе с бокалом вина. Он закинул ногу на ногу, приняв благородную позу дворянина, утонченно отпивая по глотку. А костры все горели и горели, словно дрова, будто согревали планету, а крики несчастных потрескивали в этом камине душ.

«Кажется, мой брат совсем сошел с ума», — Солар запрокинул голову за спинку кресла, прикрыв усталые веки. — «Если думает, что так ему удастся удержать власть. Этот Гринтред, он может доставить не нужных проблем. Надо бы избавиться от него, иначе скоро в империи совсем не останется маликанцев».

* * *

— Значит, мы летим кутить на планету-столицу?! — с радостью воскликнул Белиндор, опираясь обеими руками на стол в командной рубке корабля Мальдруса.

— Не торопи события, нам нужно лишь одно здания. Грузим запись, а затем валим оттуда, что есть сил, — напомнил Лейдергад.

— Странно это слышать от того, кто в одиночку может уничтожить эту планету одним ударом, — пробурчал Белиндор, чувствуя, как ускользает все веселье.

— Врагов там будет более чем достаточно, — напомнил Мальдрус. — Во-первых, мы отступим, потому что в противном случае велика вероятность нашей гибели. Мы будем сдерживать орды Муликании столько, чтобы взломать базу и загрузить запись, затем еще минут десять-пятнадцать, чтобы она прокрутилась достаточное количество раз. После руки в ноги и бежим, попутно убивая всех на своем пути.

— Не будем забывать про щит, — сказал Лейдергад, скрещивая руки на груди. — Это планета-столица, и ее поле будет способно выдержать не один мой самый сильный удар, плюс, запасы илуния быстро восстановят его. Такие щиты способны месяцами выдерживать непрерывный обстрел с космоса, лишь наземная высадка в момент перезагрузки щита с последующим захватом и уничтожения генераторов поля даст нужный результат.

— Да, однако, на это у нас нет ни времени, ни подходящей армии. Поэтому, план предельно прост. Лейдергад ломает барьер, давая нам трех минутное окно для высадки. Мы захватываем ретранслятор и удерживаем его нужное нам время. Как только работа будет выполнена, Лейдергад ломает барьер во второй раз, и мы уходим.

— Что-то как-то слишком просто, — недовольно цыкнул бринрок, скептически скривив губы.

— Это и не должно быть мудрено. Мы не собираемся устроить точечный переворот за три дня. Нам нужно просто войти и выйти, принимая одну лишь грубую силу и имея под рукой великолепного взломщика систем. Сплочитель обещал предоставить нам такого, — Мальдрус рухнул на стул с высокой спинкой, закинув ноги на стол.

— Значит, теперь мы всецело доверяемся этому парню? — великан почесал свою шею, разминая ее, будто готовится к схватке.

— Никто ему не доверяет. Вернее, я доверяюсь ему, а вы продолжаете ставить под сомнения каждый его шаг. Таков был изначальный план, разве нет?

— Хорошо, тогда выражаю свой вотум недоверия относительно всего этого плана. Хоть я и не против хорошей драки и всеми руками за, но все подано так, будто все должно пройти идеально без единой ошибки. Да вот только мой опыт мне подсказывает, что идеальным может быть только мой удар секирой и больше ничего. Мы можем угадить в такую кучу дерьма, что мало не покажется. Капкан захлопнется, не дав нам и шанса что-либо предпринять. Что угодно может пойти не так, начиная от того, что весь комплекс к черту заминирован специально для таких случаев, до возвращения императора с армией раньше времени. Знаете, как муженек, который почувствовал сердцем не ладное и пришел домой раньше времени, а там его жена с любовником трахается, так и тут. Екнет в сердце у Варнека, и вернется он в спешке домой, а тут мы пытаемся трахнуть его самого прямо.

— Шпионы Сплочителя следят за передвижениями Варнека и его армии. Сейчас они на пути к границам империи в поисках Энерайза и находятся в межпространстве, где пробудут еще около трех недель.

— И все равно, поводов для недоверия достаточно.

— Согласен, — вступил в разговор Лейдергад. — Но это наш главный шанс ослабить муликанцев. Когда рабы услышат это сообщение, по всей империи могут начаться настоящие сражения.

Белиндор развел руками, принимая слова Лейдергада.

— Я лишь пытаюсь предостеречь. Но если нужно, чтобы полетели головы, можете на меня рассчитывать, я всегда в деле.

Мальдрус и Лейдергад улыбнулись, нрав бринрока им давно полюбился. За его яростью и невоспитанностью скрывалось доброе сердце, на него всегда можно было положиться и быть уверенными, что он никогда не подведет.

— Жаль, наш состав не полон, — вздохнул Мальдрус, напоминая о Джорелле и Илиане.

— Да, впятером мы бы поставили раком этих недомероков любителей поводков.

— Интересно, как там сейчас Джорелл? — Лейдергад с приятной ностальгией вспомнил их бой на турнире. Единственная битва в жизни, которую он реально мог проиграть впервые, когда стал Сокрушителем.

— Хе-хе. Уверен, нам славный Джорелл не скучает и уже определенно вляпался в какую-нибудь историю похлеще нашей, — Белиндор издал несколько смешков. В своих воспоминаниях к Джореллу он обратился не к их битве, а к великолепной горной тишине, где они среди снегов на краю долины стали братьями не по крови, но по духу.

* * *

Джорелл очнулся, чувствуя тяжесть похмелья, словно простой смертный, слишком старый для крепкой попойки. Голова гудела, но боль быстро стихала, покуда восстановленный илуний вновь брал вверх над смертным телом. Всюду был песок, Джорелл ощущал его всем телом. Под одеждой, на губах, во рту, в ушах, ветра забили песчинками все. Сухие кустарники и игольчатые растения подрагивали от каждого прикосновения ветра, на треть погребенные песком.

Жаркое Солнце светило высоко в небе, инопланетная саванна раскинулась на многие сотни километров вокруг, поражая своим разнообразием форм. Джорелл вспомнил про пленника, которого вызволил из ледяной темницы и бросил взгляд вперед. Тот лежал среди сухой травы, абсолютно неизвестный, абсолютно мертвый. Артэминос крепко сжал траву в кулаке, понимая, какое великое допущение и крах он допустил. Он поднял глаза к телу и увидел в его руке вещицу прижатой к груди, похожую на черную семнадцати конечную звезду или кристалл вещицу. Он слабо переливалась в ладони, алмазными точками, словно маленькая галактика, запертая в обсидиане, и едва уловимо жужжала.

Джорелл ожил, он резко подполз к телу, быстро подминая под себя траву локтями. Артэминос схватил планетарца за руку, и тот с хриплым вздохом ожил, словно выведенный из анабиоза полутруп. Он прокашлял черно-красными сгустками крови, оглядываясь по сторонам. Джорелл вскочил от неожиданности, призвав свою силу. Планетарец замер взглядом на своем освободителе, а затем, протянул ему руку, разжимая пальцы на кристалле. Артэминос аккуратно взял ее, затем поднес к лицу, чтобы посмотреть поближе. После краткого осмотра, он перевел взгляд на планетарца, тот кивнул ему, и без всякого переводчика было ясно, что тот выражает свою благодарность. Воин отвернул голову и посмотрел на черно-фиолетовое небо, смакуя жалкие крохи свободы вне ледяной камеры. Его глаза несколько раз моргнули, и планетарец испустил дух, оставив Джорелла наедине со своим потрясением.

Император человечества сжег тело воина по обычаю ордена, в котором когда-то начал свой путь, но, забрав себе его палец, за что вслух извинился. Итак, держа в одной руке загадочную вещь, а в другой палец воина иной расы, он решил, во что бы то ни стало найти Мальдруса, ибо только ему дано увидеть то, что не дано никому иному.

Битва за истину. Часть 2

— Через два часа муликанские сканеры засекут сигнал открытия дыры. Еще столько же им понадобится, чтобы кораблям с ближайших колоний добраться до нас, — Мальдрус проводил инструктаж для командования силами единокровных и гладиаторов, которые уже выбрали себе лидера, Сабилу. Женщина-гладиатор не сводила глаз с Мальдруса, для нее он был настоящим божеством. Сильный, уверенный, гордый, он никогда ни перед кем не приклонялся и ставил на колени других. Единственное, что ей очень не нравилось — присутствие здесь муликанцев. Глядя на них, она видела узурпаторов, садистов и насильников, видела работорговцев и рабовладельцев, но никак не союзников. Ее терпение держалось лишь на авторитете Мальдруса. Она старалась лишний раз не смотреть по сторонам, чтобы не провоцировать саму себя.

— Пока часть воинов будет вести бой у норы, мы откроем вторую дыру, откуда выйдет другая половина, — продолжал Мальдрус. — И пока муликанские адмиралы будут связаны битвой, один единственный грузовой дредноут, что предоставит нам Сплочитель, спокойно подойдет к планете-столице в этой неразберихе, откуда мы совершим вылазку и захватим трансляторную базу.

— План довольно хорош, — поддержал Белиндор, опираясь кулаком на стол. — Система защиты должна принять корабль за очередную партию илуния, надеюсь, проблем возникнуть не должно.

— Дредноут будет полностью идентифицирован и подтвержден через систему свой-чужой, проблем возникнуть не должно. Путь на планету-столицу будет для вас открыт, — обнадежил Шемат из единокровных.

— И с какой это стати нам верить муликанским ублюдкам? — не выдержала Сабила. — Вы принесли нашему народу столько страданий, а теперь сидите здесь и строите из себя спасителей Маликании.

— Благодаря этим ублюдкам ты сейчас сидишь здесь. Или ты забыла, кто вмешался в вашу казнь на арене? — упрекнул ее Лейдергад.

— Заткнись коротышка. Тебе вообще здесь не место, у нас тебя муликанцы просто сбросили бы со сколы или посадили на цепь, как чудное животное, — Сабила не могла и подумать, кто сидит перед ней, ибо она еще никогда не видела Сокрушителя в гневе и не смотрела турнир. Ей не был известен победитель. Она была не воспитана и с жестоким нравом, такой уж ее сделал кнут.

Белиндор хихикнул, а Лейдергад крепче сжал пальцами собственные руки, злобно пробурчав себе под нос.

— Сабила, ты оскорбляешь моего друга и вбиваешь клин между нами, а от крепости союза напрямую зависят шансы выполнимой задачи, — вмешался Мальдрус, тут же заставив строптивую девицу отступить.

Она показательно повернула голову в стороны, нахмурившись, словно отчитанный ребенок.

— Спасибо, не хотелось, что бы твои мозги на этом столе испортили всем нам настроение.

— Что?! Этот уродливый коротышка?! Я его одним щелчком прихлопну, как огнекорпа!

(Прим. Огнекорп — аналог скорпиона, который обитает по всей планете Муликан. Яд его жала вызывает очень сильное жжение в области укуса, а в редких случаях может полностью парализовать жертву)

— Сабила!

Воительница сжала свои челюсти, снова подавляя буйный нрав.

— Тот, кто судит силу воина по внешности, долго не живет. Бесчисленные жертвы этого «коротышки» усвоили этот урок собственными жизнями.

Девушка посмотрела на Лейдергада, пытаясь разглядеть в нем незримую мощь, но ничего не могла обнаружить. Она лишь повела носом, фыркнув в сторону этого заявления, на что маликанец вздохнул.

— А что хранители? — вдруг спросил один из единокровных.

— А что с ними? — удивленно поинтересовался Мальдрус.

— Если я правильно помню, то наш победитель, — муликанец посмотрел на Лейдергада. — Пожелал мира во всем мире, а сейчас мы участвуем ни в чем ином, как в войне.

Белиндор оскалился при упоминании о хранителях. У него вдруг зачесались кулаки, ведь он был там, как и Мальдрус, как и Лейдергад. Они были там, когда хранители трусливо покинули поле боя, убегая от гнева Алутара.

— Хранители, — проплевал Лейдергад. — С тех пор, как они, поджав хвост, позволили разнести колыбель человечества, их слова и действия не стоят и выеденного яйца. Да, Марендрайт что-то там придумал, как-то смог удержать власть в своих руках, сбросив все на своих военачальников, которые якобы трусливо приказали отступать войскам, не смотря на приказы великого хранителя биться дальше. Было несколько громких казней, число хранителей слегка поубавилось на четыре головы, плюс несколько адмиралов и генералов, каждый из них прилюдно признал свою вину. Но…

— Но что-то в это слабо вериться, — договорил за Сокрушителем Белиндор, решая вставить свои пару слов. — Может всякие дегенераты и поверили этому спектаклю на слово, но знающие планетарцы прекрасно понимают, что никто бы не посмел ослушаться Марендрайта. Все слушались его, как покорные собачки и никогда не колебались.

— То есть, вы хотите сказать, что те бедолаги покорно сложили свои головы? — удивленно спросил единокровный, пытаясь разобраться в событиях, в которых ничего не знал и не понимал.

— Нет, не думаю, — Белиндор застучал пальцами по столу, те были толщиной с сардельки. — Здесь что-то другое, что-то, до чего никак нельзя докопаться.

— Может, внушение мастера розовых глаз? — предположил Зетральд, которому, как воину, были очень интересны события тех дней, что буквально положили конец двум могучим империям. Он мечтал познакомиться с великим Джореллом, узнать его поближе и был сильно разочарован, когда выяснил, что тот не принимает участие в восстании.

— Хранителей набирают из бывших победителей турниров, они слишком сильны, чтобы полностью контролировать их сознание. Нет, тут что-то другое… — опроверг Белиндор, громко, причмокнув.

Не найдя ответов, они вернулись к тому, с чего начали, к обсуждению штурма.

* * *

Солар получил донесение, что император, не найдя Энерайза на другом конце империи, в бешенстве возвращается домой. Путь назад у него займет еще около двух недель. Это было приблизительно в обед. Еще через два часа до него дошли сведения о подозрительно сигнатурной активности в восьми световых часах от планеты-столицы, кто-то проводит несанкционированный межпространственный переход, не зарегистрированный ни в одной из систем. Еще через три часа ему доложили, что у первой дыры завязалась битва с мятежниками, и капитан, первый откликнувшийся на вызов, просит помощи. Солар, прекрасно зная о плане Мальдруса, добродушно отвечает на просьбукапитана, отправляя ему на помощь «покорителей черных песков», целая флотилия с армией на борту отправляется в бой, оставляя планету.

Еще через час битвы приходит сообщения об второй дыре, открывающейся в пяти световых часах от планеты-столицы. Солар, зная об этом заранее, уже готовится послать последнюю из боеспособных флотилий, что осталась защищать планету-столицу. На помощь отправляется флотилия «Поработители», оставляя планету лишь с наземным гарнизоном, пустынными гвардейцами и орбитальным защитными платформами. Солар с улыбкой выпивает бокал вина и, складывая пальцы вместе, ждет третий этап, но он еще не знает, что в идеальном плане закралась критическая переменная. Энерайз ждет вместе с ним, выжидает вместе с личной армией, спрятанной в туннелях под бескрайним каменно-стеклянным ульем. Скоро повстанцы встретятся с достойным противником, которого никак не будут ожидать.

* * *

Через час после того, как улетела флотилия «Поработители», к планете-столице приблизился одинокий гражданский корабль грузового типа модели арахнид. Судно прошло все проверки идентификации, его время прибытие совпадал с официальным маршрутом, загруженным в систему, капитан корабля подтвердил свою личность через анализатор голоса и назвал все необходимые коды. Оператор, принимающий судно, подтвердил статус корабля и указал место стыковки у одной из орбитальных платформ, где груз будет проверен и передан разгрузочно-транспортной бригаде, занимающейся поставками всех приходящих грузов с орбиты на планету. Раскрыв свою личину, капитан собственноручно подписал себе приговор, но он знал, на что шел. Отныне, он ни за что не попадает ни на один из родных миров.

В этот же самый момент на канале связи был еще один незваный гость, чье присутствие просто не заметили. Воин Энерайза закончил прослушивать разговор и тут же передал информацию о нем связисту, который, донес ее до Энерайза.

— Господин, к планете приблизился одинокий транспортный корабль. Судно прошло все идентификационные коды, план прилета совпадает с графиком, — доложил воин.

Энерайз сидел на небольшом стуле в сыром помещении, окруженный верными бойцами. Он склонился над голографической картой города, разрабатывая план действий против вторжения.

— Это они, — без капли сомнений сказал он. — Они вынудили моего глупого братца отправить войска в битву, которая не имеет значения и является всего лишь громким фейерверком для отвлечения внимания. Что везет это судно? — Энерайз исподлобья посмотрел на посыльного.

— Контейнеры с илунием, — ответил он.

— Уверен, внутри кое-что более опасное. Проверьте, кому принадлежит корабль, нужно будет провести тщательную беседу с владельцем.

— Есть! — связной удалился, оставив командиров размышлять над планом действий.

— Будьте уверены, господа, — заговорил Энерайз, окидывая взглядом командиров. — Они очень скоро спустятся сюда, чтобы сеять на нашей родине хаос и смерть. Мы ни за что не позволим им этого. Пока живы истинные сыновья Муликании, она будет стоять!

Битва за истину. Часть 3

Мальдрус смотрел в иллюминатор, дрожа изнутри. Сердце маликанца замерло, душа рвалась прочь из клетки плоти, тянувшись к планете Муликан. Раньше этот мир назывался по-другому «Мало̀мул» и был домом для маликанцев и муликанцев. Впервые за много тысяч лет Мальдрус смотрел на свою родину, на свой дом, где он родился и рос. С орбиты можно было без труда разглядеть район, где когда-то находился родной город. В мире больше не осталось ни одного маликанца, который бы помнил об этом, который при взгляде на этот мир видел в нем дом. Муликанцы отняли этот мир и присвоили себе, будто он всегда принадлежал им. От этой мысли у Мальдруса сильнее сжались челюсти, сегодня безумец возьмет верх, в этот раз его не сдержать.

«Убей их всех», — обратился самому к себе Мальдрус в глубине разума. — «Убей их всех без капли жалости, но не забывай, зачем мы здесь».

Дредноут подлетал к орбитальной платформе, до выхода осталось три минуты. Когда двери в ангар откроются, начнется хаос. Белиндор огляделся вокруг, осматривая единокровных и наиболее сильных из бывших гладиаторов. Это были редкие мастера пятнадцатого и шестнадцатого круга, воины-рабы, эта неуверенность читалась в их взгляде. Мысль о скором нападении на хозяев подкашивала их волю, им все еще не верилось, что теперь они не игрушки в руках муликанцев.

— Если вы скучаете по кнуту и унижениям, по скотскому обращению к себе, можете выйти из ангара и сдаться на милость муликанцам, — злобно пробасил Белиндор, обращаясь к каждому.

Гладиаторы стыдливо отвели глаза, один из них тряхнул головой, сжимая кулаки. Он поднялся с коробки, на которой сидел, встретившись глазами с Белиндором. «Отличный взгляд», — подумал бринрок. — «Этот взгляд готов убивать без сожаления и неуверенности».

— Никогда! — отрезал гладиатор. — Я убью столько, сколько смогу, но никто и никогда больше не наденет на меня ошейник!

В след за ним последовали остальные. Воин вдохновлялись примером друг друга, поднимая на поверхность осколки гордости и духа свободы, склеивая их узами братства.

— Минута до открытия, — напомнил Лейдергад, с улыбкой наслаждаясь моментом поднятия боевого духа.

— Мальдрус, ты готов? — бросил Белиндор в сторону маликанца, что прикладывал руку к иллюминатору, молча пялясь на жемчужину Маликании.

Мальдрус обернулся, вытягивая правый уголок губ в кровожадную ухмылку.

— Да, давайте же убьем их всех. Пусть муликанская кровь льется на нас рекой, пусть эти сукины дети вспомнят, как выглядит война у порога! В бой, мои «Мстители», в бой!

— А вот это проблема, — пробурчал себе под нос бринрок, понимая, что такой Мальдрус и может стать непредвиденной катастрофой их планам.

Огромные металлические створки зашипели, опускаясь вниз, чтобы стать мостом между кораблем и разгрузочной площадкой платформы. Зеленые фонари замигали в сопровождении со звуковым сигналом. Работники уже ждали на другой стороне вместе с робо-погрузчиками и небольшой охраной пустышек. Работники о чем-то болтали между собой, подшучивая и делясь новостями. Металлическая рампа опустилась на половину, когда из-за нее раздался боевой клич и первым показался Мальдрус, вылетевший из ангара. Муликанцы закричали, пытаясь убежать, но были обречены с самого начала.

Мальдрус приземлился среди них, и острые шипы разрешетили восемь мужчин. Одного безумец схватил за плечо и голову, с влажным хрустом оторвав бошку и отшвырнув в сторону. Другого он схватил за руку и под ужасный вопль муликанца оторвал ее, ударив ногой по ребрам. Тело улетело в сторону, фонтанирую кровью из огрызка плеча. Мальдрус обезумел окончательно, начав забивать оторванной рукой последнего работника, что уже через серию ударов перестал подавать признаки жизни.

— Сдохни, сдохни, сдохни! Узурпаторы, шваль, сдохните! За маликанских детей, за все ужасы, что вы сотворили с нами! Сдохните, СДОХНИТЕ!

Белиндор схватил его под руки и оттащил от тела, голова которого превратилась в мякиш.

— Хватит, хватит! Тресни мои копыта, успокойся! Не забывай о плане, не забывай, зачем мы здесь! — Белиндор потряс Мальдруса, его безумные глаза смотрели на великана, но в тоже время нет, направленные куда-то далеко. — Если ты позволишь своей жажде крови окончательно взять вверх, все, чего ты достиг, станет прахом в обмен на пару часов твоей ярости! Ты понимаешь меня?!

Мальдрус громко прокричал, хватаясь за голову, он упал на пол и ударил кулаками в пол. Через секунд двадцать с тяжелым дыханием, маликанец произнес.

— Ведите меня, вперед! Держимся плана! Ну же! Скорее! — весь его голос дрожал от усилий, что он прикладывал для самообладания.

— Двигаемся! Скорее! Все за Лейдергадом, живее!

Белиндор посмотрел на единокровных, которые бросали на Мальдруса сомнительные и ошарашенные взгляды, пробегая мимо него. «Они это запомнят», — с уверенностью сказал он сам себе. — «Сегодня ты допустил гигантскую ошибку, друг мой».

Сотни тысяч воинов покидали ангары, опустошая корабль. Платформа захлебнулась в молниеносной атаке. Лейдергад телепортировался в космос, застыв крохотной пылинкой на фоне планеты. Затем, он засиял звездой, фиолетовая энергия столбом вырвалась наружу. Маленький планетарец стал гигантской проблемой, богом войны, который заставил замереть всех вокруг от ужаса и трепета. Битвы на платформе остановились, каждый замер с открытым ртом, чувствуя, как трясутся поджилки. Чудовище занесло свой кулак и со всей силы ударило в поле. По оболочке прошлась бурная рябь, которая и не думала останавливаться. После еще одного удара появилась паутина трещин, после третьего поле начало осыпаться и на четвертом лопнуло окончательно, разлетевшись осколками. Лейдергад ощутил свое бессилье, оставив все силы на том, чтобы пробить защиту. Белиндор тут же подхватил его, Мальдрус был рядом, за их спинами армия спускалась на Муликанию, неся им смерть.

ПВО Муликании уже подняли свои головы, их длинные дула презирающе уставились на спускающуюся лавину из плоти. Раздались первые далекие вспышки, затем грохот и небеса заполнили яркие сферообразные взрывы. Белиндор выставил свою кибер-руку вперед, встроенные чертежи Сэлэндра сформировали огромное силовое поле. Красная полупрозрачная стена накрыло небо, словно опускающаяся простынь, ловя все снаряды. К великому ужасу, стандартное ПВО не было главной проблемой мятежников, ведь муликанцы славились своим другим вооружением, которое было лишь у них. Выжигатели тихо ждали, когда цели подлетят поближе.

Огромные платформы занимали целые кварталы, острые, словно прямые рога поднимались над высотками, громко жужжа впервые за тысячи лет. В других местах прямоугольные монолиты повернули свои головы на сто восемьдесят градусов, огромные боковые цистерны, прикрепленные у основания монолитов, были полны и готовы опустошаться. Между двух рогов заискрилась энергия, словно раскаленное солнце, сфера показалась на миг, и раздался жужжащий выстрел. Белиндор проследил полет снаряда, чья траектория была в стороне от щита. Сгусток поравнялся с их армадой в шести километрах от основной армии, там, где заканчивалась граница щита, и взорвался оранжевой новой. С земли было отчетливо видно, как от ярко-оранжевой сферы в стороны разлетелась смертоносная волна плотной темно-оранжевой дугой, будто сжатая лава.

— Берегись! Щиты на полную! — прокричал Белиндор, видя, как на них мчится огненный лавинообразный каток. Один за другим рогатые орудия выплевывали сгустки, что взрывались и неслись к бунтовщикам.

Мальдрус использовал свои силы для создания барьера справа, Лейдергад слева. Способность к регенерации энергии коротышки, как всегда, поражала. Потери среди армии определенно были, но заниматься подсчетом, не было времени. Монолитные орудие извергли в небо потоки пламени. Огонь добирался до верхней точки своих возможностей и начинал разливаться по небу, будто вода по поверхности, образуя перед нападающими огненную преграду.

— Я боюсь, такими темпами, когда мы приземлился вниз, то будем без сил! — прокричал Белиндор, стараясь перекричать вой орудий.

— Не тебе об этом говорить! Отрежешь себе причиндалы и снова будешь, как новенький, больной извращенец! — прокричал в ответ Мальдрус.

В небо поднялись истребители и гарнизон, муликанцы приближались, не зная страха.

— Прорываемся к транслятору! — прокричал Белиндор и убрал щит. Пришло время его личной армии. Он сжал клыки и без промедления отрубил себе собственную ногу, завыв от боли. Сила подскочила в нем во много крат, нога тут же восстановилась, илуний внутри кипел, ища немедленного выхода. Красный свет разгорелся в небе, осыпая муликанский мир роботами. Машины Белиндора, созданные по чертежам Сэлэндра, падали вниз черным дождем. Орудия замолчали во избежание дружественного огня, и в небе завязалась кровавая схватка, которая быстро распространилась и на землю.

Более мелкие орудия, предназначенные для ведения точечного огня, работали без передышки, но одно за другим разрывались в темно-зеленом мареве, уничтожаемые Мальдрусом из своей винтовки.

— Лейдергад, оставайся с воинами и помоги им в городе и небе. Мы с Мальдрусом и парой тысячей гладиаторов отправимся на захват крепости.

— Удачи! — прокричал Сокрушитель, приняв боевую форму мускулистого фельсонта, превосходящего в размерах даже Белиндора. — Придерживайтесь плана! — напомнил он скорее Мальдрусу, чем бринроку.

Большая группа отделилась от места битва и опустилась на улицы, подальше от вражеского огня. Гражаднские муликанцы спрятались в домах, Мальдрус чувствовал их страх и наслаждался им. Он собирался уничтожить каждый дом, до которого дотянется, а затем наблюдать, как складываются эти карточные домики, погребая под собой своих жителей. Маликанец засмеялся и поспешил исполнить задуманной, прицелившись в одно из зданий. Он набрал силы и выстрелил, через секунду от этого здания останется лишь горящий остов. Луч энергии метнулся к дому, слишком быстро, чтобы жители, которые смотрели в окна, даже успели понять о надвигающейся гибели и закричать.

Все вокруг затряслось, взрыв заполонил улицы своим светом, жадные языки энергии уже слегка облизнули целую улицу, но резко замерли, будто кто-то схватил их и потащил назад. Вокруг одной смертельной энергии образовалась сфера другой, став непроходимой клеткой. Оранжевое поле сжалось, поглотив скребущегося внутри зверя. Мальдрус нахмурился, пытаясь сообразить, у кого хватило наглости и смелости провернуть подобный трюк прямо перед носом. Кто посмел встать между ним и прекрасной в своей праведной жестокости мести? Белиндор поравнялся рядом с Мальдрусом, выискивая цель, и тут перед ними появилась оранжевая телепортационная вспышка.

Воин перед ними оказался муликанцем с причудливыми пятнами на коже. Черно-оранжевая массивная броня пылала мощью, как и ее обладатель. Ноги скрывала кольчужная юбка муликанских цветов, нагрудник был украшен золотой птицей, увенчанной короной и держащую в когтях планету. Ее крылья были расправлены, клюв раскрыт в хищном крике.

— Что? Я думал, императора здесь нет! — Белиндор непонимающе посмотрел на муликанца.

— У императора вместо планеты в когтях цепной раб и еще множество отличий, — прошипел Мальдрус, узнав воина перед ними. — Перед тобой старший сын отца-основателя. Энерайз Муликан, именуемый «Щит Муликании».

— Щит? Что ж, тогда буду рад проверить его на прочность, — с нетерпением Белиндор схватил в руки секиру, бросая вызов Энерайзу.

— Мальдрус, вот мы и встретились. Признаться, я долго жаждал этой встречи, — заговорил Энерайз.

— Кончай болтать, у нас мало времени! — перебил Белиндор, ткнув в его сторону своим оружием.

— О, я догадываюсь. Мы вас ждали, а вот вы нас, определенно нет, — Энерайз широко улыбнулся, хватаясь за рукоять меча, покоившегося в ножнах.

— Вы? — спросил Белиндор.

На крышах, среди домов и на дорогах одна за другой сверкали огни от телепортации, муликанцы окружали Мальдруса и его штурмовую группу для захвата транслятора.

— Мы, — повторил Энерайз. — Истинные сыны Муликании остановят вас здесь. Ты умрешь, Мальдрус, и твое безумие умрет вместе с тобой. Лицо муликанца приняло серьезный вид, глаза налились твердой волей и чистой силой, холодная ярость Энерайза ощущалась всем сердцем. Он призвал свой взгляд, заставив Белиндора и Мальдруса впервые за долгое время удивиться. Они приняли защитные стойки, крепче схватившись за оружие. Такого развития событий и краха не мог предвидеть никто, и Белиндор понял, что их план только что начал гореть и рассыпать. На парочку смотрели глаза, один из которых был наполнен оранжевым светом, а другой коричневым. Идеальный защитник стоял перед воинами, в противовес идеальному разрушителю, коим являлся Джорелл, нося два илуния разрушительного типа.

Битва за истину. Часть 4

— Все пройдет по плану? Зайдем и выйдем, да, Мальдрус? — напомнил бринрок о том, как ранее предупреждал об обратном всю команду.

— Только не говори, что не рад такому противнику? — с улыбкой ответил Мальдрус, держа свою винтовку дулом к земле.

— Хе-хе. Ты слишком хорошо меня знаешь, — Белиндор перекинул секиру с руки на руку, будто прицеливается, с какой стороны лучше напасть.

— План все еще в силе, просто количество твоих противников снизилось до одного.

— Идите, — Белиндор окинул взглядом окружившую их армию. — Я разберусь здесь один. Будет весело.

Мальдрус отдал сигнал воинам и направился в другую сторону, ломая оцепление. Энерайз дернулся на подмогу, но был грубо прерван яростью Белиндора. Красная от энергии секира вонзилась ему в щит, взрыв хлынул во все стороны, ударная волна обрушилась на небоскребы. Здания задрожали, стекла вылетели с громким звоном, но прочные постройки устояли. Энерайз удерживал щит перед собой, подняв голову вверх, чтобы встретиться лицом с великаном. Бринрок был намного выше и шире муликанца, глядя на отпрыска отца-основателя сверх вниз.

«Он остановил мой удар без особых проблем. А ведь я вложил силу двух рук и приличное количество энергии. К тому же, видимо, он поглотил значимую часть илуния, ибо разрушения от волны должны были быть куда сильнее», — Белиндор дал мгновенную оценку их маленькому столкновению.

Армия Энерайза получила приказ следовать за Мальдрусом, однако у Белиндора было иное мнение на этот счет. За небоскребами появились титаны, созданные рукой бринрока. Они пришли на зов своего хозяина, издавая громкое звериное мычание невидимыми ртами на гладких рогатых лицах. Солдаты Энерайза закричали, когда машина сокрушительным ударом прорубила постройки перед собой, обрушивая вниз камнестальной водопад.

— Ублюдок… — прошипел Энерайз и выпустил из щита комбинированную энергию, которая отбросила бринрока назад, разламывая высокие широченные магистрали и памятники бесчисленным муликанским героям, что стояли по обе стороны дорог. Белиндор сделал кувырок в воздухе и приземлился на груду обломков, его грудная клетка была разорвана, кровь сочилась по броне, вытекая из рваных дыр. Бринрок опустил голову вниз, посмотрев на раны. Он на миг задумчиво нахмурился, а затем расплылся в клыкастой улыбке. Энергия из глазниц колыхнулась и запылала двумя солнцами, переполняясь мощью.

— Покажи мне все, что сможешь, Энерайз Муликан! Дай мне, то наслаждение, что я ищу!

Кибер-рука зажужжала, красные искры полились с нее дождем. Вокруг один за другим восставали новые машины, кибер-марионетки заполняли улицы, чтобы убивать врагов хозяина. Энерайз с ненавистью глядел перед собой. Муликанец вспомнил поединок Белиндора с человеком, как Джорелл победил эту машину войны. «Все дело в боли. Нет боли, нет силы, что питает Белиндора. Нужно лишить гиганта этой способности», — Энерайз стиснул зубы. — «Легко сказать…».

Для начала, нужно было избавиться от машин и дать воинам остановить Мальдруса. Энерайз скрытно призвал свою силу, чувствуя, как земля под ним подчиняется его воли. Колыбель народа муликанцев отозвалась на зов своего дитя, почва колыхнулась и замуровала машины в каменные саркофаги. Затем при помощи силы оранжевого илуния, Энерайз превратил камень в лаву, уничтожив пленников. Лавовые столбы стекли на землю, вновь слившись с матерью природой. Титаны тоже не остались без внимания, собственноручно гуляя среди своих палачей, даже не замечая их. Небоскребы ожили, раскрывая свои огромные рты вдоль всей высоты здания. Стальные балки выгнулись, став длинными клыками, что потянулись к титанам, а затем резко сцапали их.

Машины громко завыли, пытаясь всеми силами выбраться из клыкастой хватки, но все глубже погружались внутрь. Усиленным зрением Белиндор смог увидеть гражданских муликанцев, которые в ужасе метались по остаткам этажей, среди которых скрывались в этих зданиях. Они не понимали, что происходит, пока туша титана придавливала их сильнее, многие просто прыгали вниз, предпочитая такую смерть. Будто по щелчку пальцев небоскребы один за другим превращались в огромные лавовые монолиты, жар от которых плавил здания рядом. Гигантские машины моментально обращались в прах, став пищей огненных демонов. Когда их гибель стала очевидной, лава застывала, оставаясь стоять на земле уродливыми серо-черными шпилями.

— В этих зданиях был твой народ. Там пряталось много муликанцев, которых ты обрек на страшную смерть, — обратился к муликанцу Белиндор, не столько с целью спровоцировать, сколько понять.

— Они погибли бы в любом случае. В битвах мастеров их смерть была всего лишь вопросом времени. Стали ли они пищей для твоей красной энергии, или же моей, не имеет значения. Когда дерутся боги, смертным остается лишь надеется не попасть под их гнев. Их жертву не забудут, я позабочусь об этом, но зато теперь мои воины смогут пробиться к Мальдрусу и не дать ему свершить задуманное.

— Ты жестокий противник, Энерайз Муликан, — из уст Белиндора это прозвучало, как похвала.

— Я прагматичный и всегда работаю на наиболее лучший результат, — холодно ответил Энерайз.

Два воина замолчали, секунда затишья и среди высоких кварталов разразилась буря. Белиндор рубил со всей силы, обрушивая на идеальную защиту силу илуния разрушительного типа. Каждое их столкновение сопровождалось громким грохотом, кварталы обращались в пыль, марево от сплетения энергий застилало пол горизонта, окрасив небеса, будто красно-коричневый закат с оранжевой сердцевиной. Белиндор ударил сверху вниз, крича от боевой ярости. Энерайз смело подставил под удар щит, в то время, как любой другой предпочел бы увернуться. Ярко-красная дуга косой вонзилась в щит, земля внизу мгновенно раскололась, протянувшись широкой трещиной на десятки километров в длину.

И снова, Белиндор прекрасно знал, что та сила, что он вложил в удар, должна была оставить куда более ужасный шрам на теле планеты, пусть и укрепленной по последнему слову. Но еще больше бринрок поразился тому, что Энерайз заблокировал его, пусть и не без труда, но «Щит Муликании» не дрогнул, когда иные бы запросто потеряли пару конечностей. Бринрок на миг ощутил опасность, исходящую из щита, уловил миг пульсации, предвещающий о скорой атаке. Энерайз исчез и появился чуть снизу, бринрок догадался, что тот собирается ударить по нему чем-то очень мощным, и поэтому будет бить в сторону неба, подальше от города и сражения. Вначале бринрок хотел принять ударь грудью и тем самым подкрепиться, но огромный боевой опыт подсказал ему не делать этого и уклониться.

Решение было принято за очень короткое время, бринрок резко отлетел в сторону, разминувшись с кошмарным количеством энергии, которая успела отсечь ему ногу, а затем взорвалась на орбите, став яркой звездой, что ослепила мир. Оранжевый свет разлился на окутанный войной город. Сияние длилось около двух минут, заставляя воинов держать глаза закрытыми. Белиндор попытался воспротивиться свету, но вмиг лишился зрения, из-за чего ему пришлось закрыть веки и дать глазам восстановиться, но свет был так ярок, что проникал сквозь кожу, лишая возможности к скорому исцелению.

Энерайз ждал этого и воспользовался шансом, прицелившись великану прямо в мозг. В отличие от остальных, он мог видеть и надеялся вскрыть черепную коробку один ударом. Муликанец стрелой бросился к ослепленному великану, вложив в удар все силы. Барьер Белиндора лопнул, как мыльный пузырь, клинок беспрепятственно ринулся к лобной доле, кончик вошел в лоб, пробил кость и замер. Сила удара отдалась Энерайзу в руку, собственная энергия, упершись в невидимый тупик, не нашла иного выхода и гигантской оранжево-коричневой сферой взорвалась между ними двумя.

* * *

Свет не успел погаснуть, когда Мальдрус ощутил, как затряслась планета, страдая от чьей-то необузданной мощи. Ему не стоило труда догадаться, чья битва виновата в этом землетрясении. Он лишился глаз и впал во тьму, продолжая думать на несколько шагов вперед, чтобы разгадать врага. Анализ показал, что свет куда сложнее, чем просто сияние энергии. В ярких лучах прятался еще один тип илуния, что незаметно проникал в тело каждого воина. Без капли сомнений маликанец понял, что через секунду, те, в кого проникли эти частицы, умрет. Он не знал, как, но был уверен, что мучительно.

Вражеские частицы Мальдрус нейтрализовал своими собственными, но те, кто был не так искусен в микроконтроле или ниже шестнадцатого круга находились в серьезной опасности. Это была очень хитрая и коварная атака. Она ослепляла не только в очевидном смысле, но и во всех остальных. Ожидая атаки извне, любой мастер начнет укреплять свою защиту, укрепляя по максимуму барьеры и плоть, тем самым оставляя беззащитным нутро. Нужно было действовать максимально быстро, иначе они рисковали проиграть этот бой, толком и не начав сражаться. Там, где раздался тот взрыв, начали тысячами гибнуть воины. Мальдрус чувствовал это благодаря своей силе. Ему не нужно было видеть экран с сигналами зеленых точек, чтобы представлять, как те вспыхивают на нем красными и исчезают навсегда. Чтобы ни произошло в драке Белиндора и Энерайза, это что-то вышло из-под контроля и теперь разносит все вокруг, пожирая то, до чего доберется.

Мальдрус выставил ладонь вперед, образуя высокую стену из энергии. Все, на что он надеялся, это успеть спасти гладиаторов от неминуемой гибели, что засела в их жилах.

Битва за истину. Часть 5

Энерайз надавил сильнее, острие безуспешно пыталось пробиться к мозгу. Белиндор вытянул рот в клыкастую улыбку, резко схватив муликанца за запястье.

— Ты оскорбляешь меня, Энерайз Муликан. Неужели ты и вправду думал, что я не вынес урока после битвы с Джореллом?

Белиндор постучал себе по лбу, его насмешливая ухмылка была громче любого хохота. Хватка на запястье муликанца стала крепче, бринрок не желал отпускать букашку и намеревался раздавить. Секира метнулась к Энерайзу, ее мощь встретилась с неумолимостью барьера идеального защитника. Белиндор собирался бить до тех пор, пока у проклятого муликанца ни иссякнут последние капли илуния. Но что-то произошло, боль резко заполонила все тело, и бринрок исчез в миллионах маленьких взрывов.

— Ты так сконцентрировался на своей дорогой черепушке, что не заметил другой атаки. Наверняка ваши воины сдохли уже некоторое время назад. Тебе просто понадобилось больше времени. Прощай, Белиндор Йек` Та̀рго

Энерайз разговаривал с пустотой, что осталась от тела бринрока, он уверовал в победу, но вера оказалась муляжом, что рассыпался прахом, когда все та же необъятная яростная мощь впилась ему в чувства за спиной. Муликанец резко обернулся, не веря своим глазам. Белиндор, молча, сидел на груде камней, секира облокотилась на правое плечо, рука слегка обвилась вокруг древка.

— Тебе нужно было участвовать на турнире. Ты силен, но у тебя самого давно не было сильного, достойного противника, это ощущается по тому, как сильно недооцениваешь меня. То был не я, а мой идеальный киборг, которого трудно отличить от оригинала. Ты прикончил его, пока я изучал тебя.

— Когда ты успел? — прошипел Энерайз, гневаясь, что не заметил этого.

— Настоящий гений не раскрывает своих секретов, — ответил великан, покачав пальцем. — Да и воины наши тоже целы, старина Мальдрус придумал, как не дать тебе убить их.

— Невозможно…

— Вот поэтому я и говорю, что у тебя давно не было достойного противника, — Белиндор посмотрел на небо, туда, где светило солнце. — Однако ж, давно никто не называл мое полное имя, — голос великана был подобен движению горных пород, устрашая своей силой. — У моего народа есть такой обычай, что сохранился еще во многих уголках нашей империи. Когда бринрок умирает, его родня втаптывает тело в землю своими копытами, при этом отплясывая танец плодородия. Так они удобряют почву, в которой будут сеять, оживляют землю, по полям которой будет мчаться молодое поколение бринроков. Умерший отдает дань земле, что вскормила и вырастила его.

Белиндор поднялся с места, окруженный красным пламенем, что танцевало на нем, тянувшись вверх.

— Скажи мне, Энерайз Муликан, готов ли ты сегодня отдать дань этой земле?

Старший Муликан направил на бринрока меч, не двигаясь с места.

— Наша битва только начинается, — пригрозил Энерайз, вновь объятый своей энергией. — Горячий ветер Муликанских пустынь сметет вас, как и прочих слабых до этого.

— Я не боюсь ветра, — с гордостью ответил Белиндор. — Ведь я, Йек` Тарго, что на бринрокском означает «Идущий против ветра».

* * *

Мальдрус бежал впереди, убивая всех на своем пути. Вход в крепость охраняла небольшая армия из дредмехов, илмашин, пустышек и муликанских стражей. Они заняли укрепленные позиции, но мало что могли противопоставить жестокости маликанца. Проревели выстрелы, лучи вонзились в дальнобойные машины, растворив их в адском темно-зеленом пламене. Горящие остовы артиллерийских башен изливали огненные языки, что доедали лежащие вокруг них трупы. Мальдрус телепортировался в гущу защитников, подвергнув их коррозии жизни. Молодые, здоровые воины в криках обращались в прах, машины замирали и опадали, становясь ржавой трухой. Только мастерам шестнадцатого круга было под силу выстоять против подобного, но пустынные гвардейцы были связаны битвой с гладиаторами-мастерами и Лейдергадом.

Он ворвался внутрь, вышибив массивные тройные двери. За ним вбежало три единокровных, один из которых должен был взломать систему. Остальные солдаты заняли позиции вокруг трансляторной крепости, чтобы выиграть время. Мальдрус вычищал каждое помещение с методичной скрупулезностью, оставляя внутри комнат одни лишь трупы. Ему нужно обезопасить здание и как можно скорее занять оборонительную позицию на крыше, пока хакер будет делать свою работу. Последнее помещение в конце длинного коридора, потолочные автотурели открыли огонь, дырявя стены и, кроша внутреннюю обшивку здания. Шесть выстрелов и столько же обломков рухнуло на пол, высокие сдвоенные двери вышибло взрывом, поле лопнуло, не оказав никакого должного сопротивления.

Мальдрус ураганом ворвался в круглое просторное помещение, поменяв винтовку на два пистолета. Грохот ударами грома оглушил командный центр, разрывая тела на ошметки, превращая кровь в черные облачка пара. Две секунды и последняя груда костей и мяса рухнула на пол с мясистым шлепком. Мальдрус замер, стоя посреди учиненной им бойни, будто прислушиваясь. Он резко повернул голову в сторону одной из дверей. Открыв ее, мститель обнаружил молодую муликанку, спрятавшуюся в комнате с отключенным роботом уборщиком. Она прижалась к стене, закрывая ладонью рот и дрожа от испуга. Мальдрус глядел на нее, огоньки тихо плясали в глазницах, словно пара влюбленных, желающих произвести друг на друга впечатление.

Маликанец приложил к своей маске палец, громко прошипев и, медленно закрывая за собой дверь. Захлопнув её, он приставил вплотную пистолет и выстрелил. Из комнаты послышался звук падающего, обезглавленного тела. Хакер и два охранника ворвались внутрь, не обращая никакого внимания на произошедшую здесь резню. Муликанец сбросил с главной панели чей-то труп, начав спешно подключаться к системе.

— Как много времени тебе нужно? — поинтересовался Мальдрус, преобразуя пистолеты вновь в винтовку.

— Не меньше часа, — ответил хакер, продолжая бегать пальцами по нескольким панелям одновременно.

— Час? Это ни мало для системы такого уровня? — удивился маликанец.

— Мало, но для того, кто состоял в команде по разработке, это самый раз. К тому же, час это совсем не точно, может быть и больше. Возможно, после меня тут могли подстраховаться и внести несколько изменений. Ну ничего… этот ублюдок Солар ответит за все, когда я покажу ему, кто здесь настоящий гений.

— Солар? Причем здесь этот развратный гавнюк?

— Однажды, я посмел не уступить ему столик в дорогом ресторане, место в котором забронировал за три года. Ублюдку видите ли понадобился именно мой столик, хотя администрация предлагала ему другой, и императорский этаж был полностью свободен, но сукин сын уперся и настаивал на том, что хочет именно мое место… Я не уступил, гордым был. Потом мне пришло уведомление, будто анализ моей крови показал, что я на девяносто процентов маликанец, что недопустимо и работать на правительственные учреждение или занимать хорошие должности не имею права. Эта сука лишила мне всего из-за гребаного столика! Где здесь вообще логика?!

— Ах, и после этого, ты, что называется, прозрел и увидел, какая у тебя деспотичная империя? — начал издеваться Мальдрус.

«Однако», — подумал он. — «Логика здесь отсутствует лишь на первый взгляд… если немного капнуть, можно увидеть, как Солар собственноручно настроил против империи одного из великолепных хакеров, что после примкнул к единокровным. Глупое совпадение, или…».

— Мальдрус, — голос прозвучал в передатчике и принадлежал одному из капитанов, что остался снаружи.

— В чем дело?

— На нас надвигается армия. Боюсь, мастер Белиндор не смог сдержать их всех.

— А говорил, что справиться, — Мальдрус улыбнулся, представляя, сколь сильным оказался Энерайз. — Я отправляюсь на крышу, встретим этих работорговцев нашей чистой яростью.

Двести тысяч воинов окружили станцию полукругом, готовясь к массивному штурму. Они были злы и голодны до битвы. Ветераны, натасканные лично Энерайзом, жаждали скрестить мечи с гладиаторами, чья жизнь была сплошная битва, и об их мастерстве ходило ничуть не меньше легенд и истории, чем о прославленных героях муликанцах. Пармид Варл стоял во главе этой армии, осознавая, что именно ему придется иметь дело с самым психованным маньяком во всей вселенной. Он облизнул губы от предвкушения, его цель показалась на крыше.

Битва за истину. Часть 6

Мальдрус взобрался на куполообразную крышу, черные столбы дыма протянулись вверх, наклонившись от сильного ветра. Окрестности сотрясались войной, раздробленные небоскребы горели, посреди улиц лежали мертвые муликанцы и горящие остовы техники. Гладиаторы оказались превосходными воинами, их боевой опыт и мастерство были неоспоримы. Взгляд, не медля, уцепился за маленькие фигуры вдалеке, что заполонили крыши и этажи на той стороне большой площади, окружавшей транслятор.

— Ублюдки… — прошипел Мальдрус, когда увидел, что они затеяли.

Раздался первый залп, грохотом донесшийся издалека. Пусковые установки обрушились на оборонительные позиции. Энергетические сферы ударили в стены, заполняя всю площадь, они стремительно расширялись, постепенно вытягиваясь в грибовидное сияние. Древесина, сотканная из сплошного илуния Мальдруса, встала прочной стеной для защиты воинов. Маликанец выдохнул, убедившись, что потери минимальны. Атака требовала ответа, кровь за кровь. Мальдрус направил винтовку в сторону зданий, тонкие лучи пищали один за другим, улетая прочь к ветеранам Энерайза.

Верхние этажи стирались в беспощадной энергии, растворяясь в темно-зеленом огнище. Многие ветераны уже спрыгнули на землю, бросившись врукопашную. У подножья базы завязался бой, здание трясло, и маликанец боялся, что оно будет разрушено раньше, чем хакер успеет взломать систему. Нужно было что-то придумать, дабы этого не допустить. Пармид Варл замер в одной позе, скрывшись за высокой насыпью, упавшей с верхних этажей. Он спрятался около самой верхушки, так, что лишь дулу было позволено, открыто смотреть на Мальдруса. Варл спустил курок, отдача хлынула ему в плечо, продолжая давить, будто пресс. Голубой луч в мгновенье пересек улицу, ударив маликанца в левую лопатку, и врезался в крышу прямо перед его лицом.

Пармид Варл с наслаждением наблюдал, как голубая сфера разносит крышу, как тело маликанца исчезло в этой буре. Она была сильней обычного, ибо Пармид бился на своей земле. Он встал на ее защиту, желая любой ценой уничтожить врагов. Тот, кто покушается на его родину, должен был вполне ощутить на себе гнев владельца голубого илуния. Пока на крыше бушевала смерть, маликанец спрятался под ней, улыбаясь в ответ своему убийце. Он укрепил поверхность здания древесиной, что сплелась под крышей подобно змеям. Мальдрус лег на один из стволов, целясь прямо сквозь бурю. Он запомнил угол полета и вычислил место, откуда стрелок произвел выстрел.

Нужно было отдать должное убийце, ибо даже Белиндору пришлось повозиться с его вторым «я». На создание марионетки Мальдрус потратил ровно половину илуния, еще неплохое количество пришлось отдать на защиту воинов. Пыль не успела осесть, серые клубы дыма поднимались вверх, скрывая то, что творится внизу, грохот едва донесся до ушей Пармида, когда последовал ответный удар. Окрестность вспыхнула зеленой вспышкой, световой луч пронесся в мгновенье ока, долетев до высокого небоскреба в десяти километрах от транслятора. Город загромыхал в стороне, тысячи сменяющих друг друга вспышек затанцевали среди камня и зеркал, кровожадная энергия вырвала целый миллионный квартал из тела зеркально-черно-оранжевого града, оставив после себя идеально ровную сферообразную дыру. Будто некто приложил раскаленный стальной шар к куску масла.

На миг мир замолчал, прислушиваясь к дыханию смерти. Воины гадали, выжил ли кто-нибудь в этом ужасе? Энерайз был в гневе, он жаждал отомстить за эти разрушения, дух патриота рвался наружу, желая получить контроль над разумом.

— Терпи, дружок, тебе еще долго придется смотреть на то, как мы разрушаем твой любимый город и убиваем сотни тысяч рабовладельцев, — дразнил Белиндор, продолжая наращивать мощь своих ударов. Тем не менее, нечто очень сильно волновало бринрока, не давая ему покоя. Он рисковал, ударяя так, что одно неряшливое попадание могло бы крупно повредить этот мир, оставив на нем ужасный шрам. Но каждый раз, в ответ армагеддону была лишь тишина. Рев агонии обращался в шипение сталкивающихся энергий, гибель мира заменялась несокрушимостью Энерайза, будто пока он стоит на этой земле, мир не падет, смерть не заменит жизнь.

Между его подначиванием и осмыслением непоколебимости прошел миг, что быстрее света, мозг мгновенно обработал информацию. От того еще страннее выглядело, когда ухмыляющийся бринрок вдруг из весельчака обратился в яростную бурю. Берсеркера, что бьет, вкладывая в удар всю силу и мощь, не заботясь ни о защите, ни об увороте.

— Почему. Я. Не могу. Разорвать тебя на части! — Белиндор бил и бил, наконец, решившись ударить исключительно по планете.

Он отбросил Энерайза, как можно дальше, подстегнул свой уровень илуния отрубанием левой кисти и обрушил все, что получил на мир. Со стороны могло показаться, что эти действия безумны, неоправданны и ставят всю операцию под вопрос. Но опыт бринрока говорил ему о многом и не раз спасал в сложных ситуациях. Во-первых, планету столицу не сломать так просто. Даже Лейдергаду придется изрядно попотеть, чтобы вскрыть самовосстанавливающееся ядро укрепленного на максимум мира. Во-вторых, Белиндор даже не был уверен, что ему удастся разнести хотя бы этот город и не потому, что не доставало сил. Его гнев опустился на мир, секира, искрящаяся энергией, вонзилась в землю, и та содрогнулась. Земля раскрыла свое нутро, улица заходила ходуном, здания накренились и с жалобным скрипом посыпались вниз. Широкий проспект засыпало бетоном и сталью, аэрокары сыпались дождем с внутренних стоянок внутри высоченных небоскребов.

Посреди всех этих разрушений Белиндор стоял, расставив ноги на ширине плеч и слегка опустив плечи. Он крепко сжимал свою секиру, древко дрожало в его ладони, пока вторая заканчивала восстановление. Великан сомкнул свои челюсти, скулы натянулись от напряжения будто струны. Это были не те разрушения, которые обязаны были быть, не та сила, что вырвалась из него. Бринрок задумчиво опустил подбородок, пока целая улица рушилась ему на голову, разбиваясь о красный шарообразный барьер. Почему? Как?

— Я знаю, чего ты добиваешься, — раздался голос за спиной. Энерайз стоял в десяти метрах, по-прежнему непоколебимый и несгибаемый, но… что-то в нем изменилось. Белиндор уловил это, как хищник, чуявший кровь своей раненной жертвы, как слепец, чьи чувства обострились, чувствует опасность. Он уловил дуновение слабости, что появилась в Энерайзе, едва уловимую брешь в надменной самоуверенности. Белиндор промолчал, зная, что врагу еще есть, что сказать.

— Ты вкладываешь в удар все больше и больше сил, но не понимаешь, почему этот мир не поддается тебе, почему вместо того, чтобы сгореть, он продолжает стоять, насмехаясь над тобой, — продолжил Энерайз, позволив себе ухмылку. — Наша битва одна из тех, что может длиться вечно! — Энерайз прокричал со всей силы, илуний отозвался на эмоции хозяина, сдвоенная волна разлетелась в стороны. Камни задрожали, балки поднялись в воздух. Белиндор смотрел вокруг себя, не веря глазам. Разрушенный им мир восставал вновь во всей своей красоте, дома поднимали свои головы, выпрямляясь подобно гордым юнцам. Хаос упорядочился силой Энерайза, муликанец вызывал к себе уважение и честь от мысли о битве со столь великим мастером. — Я знаю, зачем вы пришли, я ждал вас здесь. У вас ничего не получится, вы проиграли с самого начала, — Энерайз окинул распростертыми объятиями улицы вокруг себя, войну, что терзала и разрывала этот город. — Все это, изначально было лишь прелюдией перед настоящим.

Белиндор оскалился, готовясь к очередной схватке, которая с самого начала казалась ему бесконечной петлей обменов ударами. «Я же говорил им, не нравится мне все это…»

* * *

Пармид Варл сбросил с себя груду камней, слегка откашлявшись после того, как рухнул вниз вместе с домом. Лишь пламя голубых глаз выдавало в серой пыльной туче наличие воина. Он зашагал вперед, карабкаясь по глыбам то вверх, то вниз. Среди обломков изредка попадались воины и гражданские. Варл ничем не мог им помочь, лишь мысленным прочтением молитвы великой птице, что присмотрит за их душами на той стороне. В последний момент ему удалось ускользнуть от неприятностей, но ударная волна все равно не пощадила его и округу. Пармида швырнуло в один из домов, а затем камень скомкался бумагой, заперев ненадолго муликанца.

Игра затянулась, Энерайз больше не мог делать вид, что они изо всех сил пытаются пробиться к ретранслятору, когда ценность объекта стала равна нулю с самого начала. Сколько еще времени понадобится хакеру мятежников, чтобы взломать сеть и использовать ее для своих грязных целей? Сколько еще воинов, братьев и сестер они потеряют, чтобы оттянуть время? Энерайз умело мог возрождать неживую материю, но не души. Пусть ублюдки поймут, что зря теряют время, пусть проваливают отсюда с поджатыми хвостами, будто побитые дворняги. Все эти смерти муликанцев должны прекратиться. Император вернетсяслишком поздно, армада тоже прибудет нескоро. Так чего же он ждет? Во имя чего продолжает играть?

Пармид остановился, замерев на месте. Он хотел выпрыгнуть из пепла и подняться по зданиям наверх, чтобы посмотреть сложившуюся ситуацию. Но ноги резко приковало к земле, интуиция, она кричала ему об опасности. Варл сработал мгновенно, доверяя чутью. Телепортационная вспышка оставила после него одних светлячков, на которые жадно набросилась зеленая акула. Пармид появился в километре от того места, где был, взирая на ураган, в центре которого, по идеи, должен был быть он. Столб поднялся в небеса, закружился и исчез, растерзав сам себя. Раздался безумный смех, на этаже выше на краю разорванного перекрытия сидел Мальдрус.

— Безумный ублюдок, ты должен был сдохнуть секунду назад! — маликанец смотрел на него, как ребенок на яркую игрушку. Его глаза весело хихикали, думая, какую лапу оторвать первой. — Самое приятное в моей работе, это смотреть на то, как гаснет свет в глазах муликанских мастеров. Видеть, как они пытаются понять, почему тот, чей народ безродные рабы, убивает их, родовых господ!

Пармид не стал отвечать. Цель была перед ним, другого шанса могло не представиться. Все решит уровень сил. Даже если он погибнет, маликанец потеряет много илуния. Энерайз добьет безумного выродка и закончит его страдания. Смерть этого ублюдка положит конец восстанию. Он выхватил два пистолета, в зияющих дулах вспыхнула голубая буря, вырвавшаяся на волю. Маликанец довольно рыкнул, отвечая тем же. Четыре выстрела раздалось в унисон, четыре сгустка илуния соприкоснулись друг с другом среди узких развалин. Они слились воедино, на мгновение, образовав собой ярчайший нефрит. На много километров вокруг из их слияния вырвался гулкий вой, будто где-то в пучинах этой смеси родилось немыслимое чудовище, за воплем промчался свист и гром, мир тряхнуло и на горизонте выросло новое солнце.

Битва за истину. Часть 7

Энерайз почувствовал, как исчезла аура Пармида. Огонь души погас, растворившись в той ужасной буре, укол в самое сердце стал инъекцией адреналина, заставив Маликана взреветь от ярости. Белиндор ударил в щит, Энерайз поглотил всю направленную на него энергию и выплеснул обратно в великана. Бринрок на миг исчез, утонув в огне, и еще через миг вынырнул вновь, ревя на Энерайза горящим лицом, бросаясь вперед растерзанным телом. Кожа слезла с плоти, показав почерневшее мясо, зубы были оголены, броня спалена, на трещинах застыла запекшаяся кровь. Белиндор нанес еще удар, не обращая никакого внимания на боль. Энерайз снова грудью встретил это безумие, стойко выдержав разрушающий миры удар, и контратаковал, возвращая полученное в троекратном размере. Получив небольшую передышку, он обратил свой скрытый взор на ретранслятор и, используя силу коричневого илуния, растворил здание, обратив в пыль, словно его никогда и не было, а за ним и целые опустевшие кварталы, подняв бурю в небо.

* * *

Мальдрус открыл глаза, пытаясь прийти в себя. Безумец пропал, уснув от усталости, и теперь здравомыслию предстояло понять, что осталось после него. Вокруг ничего не было видно, клубы песка и пыли кружились в воздухе, словно битва была среди жарких песков Маликан. Кровь сочилась из ран, правой ноги не было, вместо левой руки болтался недееспособный обрубок. Он сидел, опираясь спиной о какую-то разрушенную стену. Вокруг него проглядывали контуры других стен, разрушенных войной. Мальдрус обратился внутрь себя, немного илуния еще оставалось. Хватит, чтобы не умереть. Процесс восстановления уже начался, будет медленнее обычного, поэтому, придется здесь немного посидеть. Он вспомнил воина с голубыми глазами, бесстрашного, могущественного. Интересно, выжил ли он? Как звали этого муликанца, чье желание защитить свой дом породило в нем такое устрашающее количество илуния? Проклятый песок забивал все вокруг, скребся по броне, пытаясь пробраться в рот через дыхательную решетку. Откуда он здесь, почему так много?

Маликанец активировал передатчик, вспомнив о плане.

— Это Мальдрус, прием, как дела с взломом? Прием.

Ответом стал шум статики и рваные голоса, кто-то попытался связаться с ним, но нельзя было разобрать и слова. Буря мешала связи. Тело почти восстановилось, нужно было как можно скорее найти своих, узнать, что случилось и какова ситуация. Он оперся рукой о камни, намереваясь подняться, около головы раздался звук подачи энергии, из бури показался пистолет. Ствол уперся Мальдрусу в лоб, усадив обратно, на другом конце руки на него смотрела неизвестная фигура в длинном черном плаще муликанского покроя. Муликанские пятна виднелись на ладонях. Высокий ворот колыхался от порывов ветра, низ хлопал по ногам. Украшенные алым орнаментом, бронепластины звенели от попадания по ним песка. Планетарец крепко стоял на месте, молчаливый, грозный — палач, выносящий приговор. Красные глаза тихо светились, едва колеблясь под натиском бури.

— Кто ты? — спросил Мальдрус, выше поднимая голову. Он храбро смотрел в лицо смерти, чувствуя, как она давит на него, как замер на спусковом курке палец, что стал хозяином его жизни.

Муликанец не ответил. Мальдрусу показалось, что тот о чем-то размышляет. Может, колеблется, убивать или нет? Но почему? Развеони не враги? Разве смерть Мальдруса ни самое желанное для муликанцев? Спустя нескольких секунд палач принял решение. Он опустил руку и, молча, растворился в буре, оставив после себя тень тайны. Еще через двадцать секунд из бури к Мальрдусу выбежал небольшой отряд во главе с Лейдергадом. Сокрушитель Миров без слов перекинул маликанца через плечо и унес прочь с поля боя.

* * *

— Кажется, тебе пора.

— И ты вот так меня отпустишь? — слегка прищуренным взглядом спросил Белиндор.

— Я не отпускаю тебя, — поправил Энерайз. — Мне просто нечем тебя удержать, — он плавно поднял голову к небу, глядя на утекающие струйки кораблей и пехоты, отступающей обратно на дредноуты.

— Ты не такой, как остальные муликанцы, в тебе есть сочувствие.

Энерайз промолчал, а затем заговорил, сделав вид, будто замечания Белиндора никогда не было.

— Я хотел ослабить вас здесь, но недооценил ваши силы. Ты оказался прав, у меня давно не было сильных противников. Моя связь с реальностью ослабла, но теперь она прочна, как в былые годы моего возвышения. Иди, Белиндор Йек` Та̀рго, следующая наша встреча станет для нас последней.

— Следующая наша встреча может стать последней для одного из народов мули и мали, — предупредил на последок великан, поднимаясь в небо.

Буря ослабла по велению Энерайза, был отдан приказ не преследовать бунтовщиков. Нужно было позаботиться о многочисленных раненных и предать погребению мертвых. Сегодня враг потерял больше, чем они. Их план провалился, армия изрядно уменьшилась. Они вернутся к себе в норы, неся отчаянье, зализывая раны, их языки будут ощущать горечь поражения.

— Да будет так, — прошептал Энерайз, разворачиваясь к тому месту, где в последний раз чувствовал энергию Пармида и еще одну, до боли знакомую.

Глава 10. Солар

Глава 10

Солар

Что никогда не видел такой муликанец, как Солар? Этот вопрос мог бы многих поставить в ступор. Существо, прожившее тысячи лет, отведавшее все мыслимые и немыслимые удовольствия, познавшее разные степени горечи и утраты. Солар Муликан был женат триста восемьдесят девять раз, у него было одна тысяча семьсот восемь детей, и каждый умер от старости, за исключением тридцати других, что забрала война. Он, как и подобные ему долгожители видели тысячи войн, наблюдали сожжение целых галактик звездными флотилиями, бродили среди планет, целиком усеянных трупами и могильниками кровопролитных битв миллиардов существ.

Так чего же никогда не видел Солар Муликан? Он стоял на террасе с группой советников и военачальников и впервые в своей жизни увидел, как горит родной мир. Черные столбы дыма таяли высоко в небесах, тела воинов свозили на главную площадь длинными колоннами аэрокаров, чтобы торжественно простится с ними на главной площади во время. Внешне он казался спокоен, хотя и непривычно молчалив, бокал с вином уже долгое время был полон. В нем тихо кипела злость невидимая ни одному взгляду, как лава в жерле вулкана. Разговоры позади него утихли, муликанцы расступились, пропуская Энерайза. Сегодня он был героем, спасшим империю от позора. Его появление здесь абсолютно не входило в планы Солара, это раздрожало. Брат сиял ярче него, должно было быть иначе. С момента битвы прошло шесть часов. За это время они ни разу не виделись.

Энерайз встал рядом с Соларом, оба брата повернулись в сторону площади, смотря каскадные водопады, полукольцом окружившие площадь. Придворные смотрели на отпрысков отца-основателя, с нетерпением ожидая их разговор.

— Я не знал, что ты вернешься на планету, — первым заговорил Энерайз, оставаясь холодным.

— Никто никогда не знает о моем возвращении. Я прихожу внезапно и ухожу тоже, разве ты не привык к этому за столько лет? — Солар улыбнулся, подозрения брата забавляли.

— Верно. Но в этот раз твое возращение удачно совпало с атакой единокровных.

— Мой дорогой братец, если есть, в чем обвинить, не тяни перья Кежахиша по одному, иначе птица может улететь.

— Всего лишь удивление удачным стечением обстоятельств, — отступил Энерайз, считая, что у него нет никаких серьезных оснований дальше тянуть эту линию. В конце концов, помощь Солара была неоценима. У него был богатый опыт ведения битв, не смотря на образ распутного идиота. Единокровные потерпели поражение в космосе. И если бы ни предатель Зетральд Севатим их ждал бы крах. Теперь уЭнерайза ни оставалось никакх сомнений в действиях мятежников. За отвлекающими маневрами они жаждали завладеть системой трансляторов и, вероятно, обрушить пропаганду на всю империю. Уверен, у них даже был план по укреплению здания от разрушения, но они не могли предвидеть кого-то уровня Энерайза и армии ветеранов. Ловушка, устроенная им, решила все.

— Вот именно, удачным, — подметил Солар, прервав размышления. — Мое руководство помогло одержать прекрасные победы в космосе.

— Сильно не зазнавайся. Разгромить кучку предателей и гладиаторов, которое про битвы в космосе не знали ровном счетом ничего, еще не делает тебя великим стратегом. Я вообще удивлен, что ты был в трезвом состоянии и смог нормально командовать.

— Это так ты благодаришь меня за помощь?

Энерайз внезапно положил ладонь на плечо, заставив Солара съежиться внутри.

— Спасибо, — слово прозвучало искренне. — Особенно за спасение Пармида. Я был уверен, что он умер в том взрыве. Но затем почувствовал твою ауру в том месте, и у меня закралась надежда. То, что ты успел, чудо.

— Можешь же быть благодарным, когда захочешь.

— Заткнись. Не порти момент.

— Как скажешь, — Солар вытянул губы в тонкую улыбку, его хмельной взгляд весело танцевал. Он наконец-таки отпил вина, наслаждаясь вкусом. Все будет так, он планирует.

* * *

В момент, когда флот императора вернулся в домашнюю систему, первое, что он получил, было сообщение о случившихся событиях. Говорят, в этот момент, все служившие во флоте рабы были приговорены к смерти. Вартел лично прикончил каждого маликанца на своем флагмане. Он был в такой ярости, что даже советник Магнер ни решался обратиться к нему, а вошедший в свиту недавно, но уже ставший ее неотъемлемой частью Гринтред улыбался, когда лилась кровь. К моменту возвращения Вартела все последствия разрушений уже были устранены. Ничего не напоминало о битве, что произошла чуть более недели назад.

В личном императорском ангаре уже ждала целая свита прихлебателей, но Вартела интересовали лишь двое, кто не входил в их число. Братья стояли впереди, их расслабленная поза пробуждала в императоре уколы злости. Никто не должен встречать властителя империи с таким непринужденным видом, даже если это родная плоть и кровь. Должна быть субординация, дисциплина. Он слишком избаловал их, поддавшись на родственные узы, более этому не бывать. Корабль приземлился на шасси, плавно прижимаясь пузом к земле. Птица сложила крылья за спину, раскрывая клюв. По опустившемуся трапу спускался Вартел в сопровождении подчиненных.

Ему уже рассказали о вкладе, что внесли братья в защиту планеты. Ненависть к Энерайзу сменилась холодным взглядом, неотъемлемым злом. Император признал, что империя нуждается в Энерайзе. Пока тот готов биться за нее, пока дела расходятся со словами, его маленькие бунтарские фразы и дальше могут вылетать изо рта. Энерайз может сколько угодно обвинять в плохой политике и чрезмерно жестокому отношению к рабам, пока поднимает меч против тех, кто этих рабов защищает.

— Брат, — Солар отвесил элегантный низкий поклон с улыбкой на устах, когда Вартел подошел к ним достаточно близко. Даже Энерайз поклонился в своей грубой солдатской манере, опустив голову.

— Почему вы позволили им уйти? — тут же спросил император, бросая грубый взгляд на братьев.

— У нас было недостаточно кораблей для преследования. Ты забрал почти весь домашний флот, чтобы наказать меня за «предательство», — Энерайз выплюнул последнее слово.

Солар не удержал легкое хихиканье, заставив Вартела слегка побагроветь.

— Как ты смеешь так разговаривать с императором и в чем-либо обвинять его?! — Гринтред подал свой голос, привлекая к себе всеобщее внимание. На лицах советников застыли гримасы ужаса. Никто не смеет так разговаривать с отпрысками отца-основателя.

Энерайз словно вспышка света оказался у наглеца, крепко сжав ему глотку. Он поднял Гринтреда над полом, заставляя того бороться за жизнь.

— Кто ты такой, чтобы открывать свою мерзкую пасть на меня? Ничтожество, думаешь, мне составит труда раздавить тебе башку?

— Давай, сделай это, брат, проучи выродка, нанесшего нам оскорбление, — Вартел удивленно посмотрел на Солара. Он уже долго не видел у того этот хищный, блестящий взгляд. В давние времена из-за этих глаз враги прозвали младшего отпрыска «Танцующий предвестник». Мало кто мог похвастаться, что выжил, когда на него были обращены эти ухмыляющиеся, жадные до душ глаза.

— За что? — прохрипел Гринтред, обращаясь к Солару. — Я говорил лишь с Энерайзом. Делдаркец схватился двумя руками за удавку на своей шее. Нельзя было использовать силу здесь и сейчас. О ней не должны были узнать, он тщательно прятал и лишь маленький круг существ во всей вселенной знал о ней. Ему оставалось надеяться на защиту императора, но, если придется, он готов дать отпор.

— Когда такой смерд обращается к сыну отца-основателя, это уже означает, что он обращается ко всем нам. Нанеся оскорбление одному из нас, ты задеваешь весь род. Одно дело, будь ты несчастным работягой, поносящим власть в задрипанной дыре, в которой постоянно напиваешься. Но прямое оскорбление в лицо, да еще и при всех нас троих оставить без ответа нельзя.

— Отпусти его, — приказал император.

— Но, брат, оскорбление…

— Прощено мною и забыто, — Вартел заставил отступить Солара под тяжестью своего взгляда, а затем Энерайза разжать пальцы. — К тому же, в словах есть правда. Ты вечно выказываешь свое неуважение мне, своему императору. То, что мы братья, не дает тебе право так себя вести. С каждым разом мне все тяжелее сдерживать свой гнев. Однажды я приговорю тебя к смерти за твое поведение.

Гринтред стоял рядом, держась за шею. Он слушал, как принижают Энерайза и улыбался. Ощутив на себе пристальный взгляд, делдаркец поднял глаза и увидел, что является пристальным объектом изучения Солара. Младший из сыновей смотрел на него, молчание кричало громче любого хора, «Ты взят на прицел».

— В день, когда это случится, ты потеряешь все, — предрек Энерайз брата по поводу своей казни. — Могу я идти?

— Можешь. Но далеко не уходи, я могу вызвать тебя в любой момент. Нам есть что обсудить и выбрать стратегию. С мятежом надо покончить в ближайшее время.

Энерайз понимающе кивнул и отправился к своим раненным солдатам. Гринтред с презрением глядел в спину своему душителю. Ему нужно было усилить влияние на императора с помощью своей силы. Душа Вартела пока противится, недостаточно податлива.

— Брат, — позвал Солар, еще одна внезапная проблема. — Мне нужно поговорить с тобой наедине. Это очень важно, прямо сейчас.

Император насторожился, но от Солара он не ждал никаких особых проблем. Он плавно кивнул, распуская свиту и приказывая идти за ним в личные покои. Оставив стражу за дверьми, оба брата остались наедине. Вартел подошел к небольшой белой изогнутой тумбе, где слуги приготовили ему вино и яства.

— Так о чем речь? — спросил он, берясь за рукоять кувшина.

— Я знаю, где скрываются единокровные.

Солар. Часть 2

Кувшин с вином замер над подносом, император резко повернул голову к младшему брату. И без вопросов было ясно, что ему требуются ответы, немедля.

— Я не совсем пил и распутствовал, как все думали. В этот раз это было моим прикрытием, я исследовал, изучал. Мне удалось внедрить в их систему своих агентов, они раскрыли мне очень много информации. Мы можем покончить с ними раз и навсегда.

Вартел негромко рассмеялся, не веря своим ушам.

— Ты, — выдохнул он, подходя ближе к брату. — Неужели предки услышали меня и вернули мне умеренного, но рассудительного брата алкоголика взамен этого беспробудного пьяницы?

— А ты не знал, это все мои альтер эго.

Император так обрадовался, что обнял Солара. На краткий миг это пробудило в обоих воспоминания о былых временах, когда отец был жив, а они, три юнца, были не разлей вода и каждый божий день вечерами собирались на муликанских террасах, где пили и хвастались победами.

— Мне стал известен день и место, где вскоре они собираются собраться, там будет вся их верхушка, — продолжил Солар, когда объятия закончились.

— Один жестокий удар и конец всему сопротивлению! — Вартел крепко сжал кулак, подняв его перед собой. — Мы раздавим их, они ответят за каждую каплю муликанской крови. Ну же, скажи мне, где нужно нанести удар?

* * *

Пармид лежал неподвижно, глаза были закрыты, и только пиканье подключенной аппаратуры говорило вместо него. Энерайз сидел рядом, скрестив руки на груди. Его друг, боевой брат, соратник и товарищ, он жалел, что Варлу пришлось в одиночку отдуваться против Мальдруса, но в тоже время гордился, что ему удалось достойно противостоять безумцу. Пармид поправится, завтра он уже будет достаточно силен, чтобы самостоятельно пройтись, его илуний восстанавливается, а заодно и организм.

— Разве не хочется отомстить, глядя на товарища, прикованного к больничной койке?

Энерайз еще десять шагов назад услышал Солара, его появления в дверях за спиной не было неожиданным. Этот вопрос не был чем-то случайным, у него была явная цель и старший брат решил подыграть младшему, но даже он не ожидал, куда заведет его ответ.

— Благо, мы живем в эру илуния, когда у воина два пути, смерть либо жизнь. Пармид не умер, ему не грозит потеря конечности, кома или иные подарки войны. Он проснется здоровым, готовым нести службу дальше.

— Но? — протянул Солар, облакотившись об дверной проем.

— Но он мог погибнуть, лишь миг отделял моего боевого брата от краха в бесконечную пустоту, — Энерайз сделал небольшую паузу. — Ты ведь не просто так пришел ко мне с этим вопросом?

Солар прошел внутрь, закрывая за собой дверь. Энерайз ощутил, как ладонь легла ему на левое плечо. Младший брат припал на одно колено, чтобы произнести слова максимально тихо.

— Все это время и искал способы выйти на ублюдков и нашел. Мои агенты внедрились внутрь.

Энерайз удивленно посмотрел на брата, тот глядел на Пармида, его глаза говорили о том, что ему не все равно.

— Скоро вся верхушка предателей соберется в одном месте, чтобы обсудить недавние событие. Она нанесли нам оскорбление, брат мой. Пусть и не добились того, что хотели, само нападение маликанских повстанцев на наш главный мир это победа, величие которое не затмить. Скоро все рабы будут знать об этом, это нельзя будет скрыть, если мы сейчас же не задавим сопротивление, нас ждут проблемы.

— Я согласен с тобой, нам нужен жестокий и беспощадный удар. Твои шпионы не врут, нам действительно известно место?

Солар отвлекся от Пармида, посмотрев брату в глаза.

— Ты можешь сомневаться в моей трезвости, но не сомневайся в методах, которыми я добиваюсь целей. Тебе известно, что когда я серьезен, со мной нельзя не считаться.

Энерайз плавно кивнул, полностью признавая это.

— Я могу утонуть в распутстве и веселье, но когда моей семье и родине грозит опасность, мой разум выплывет из любой пучины, чтобы уничтожить наших врагов.

— Таким я тебя запомнил и такого люблю, это напоминает мне о старых временах.

— Временах, что давно прошли.

— Но не обязательно остались в прошлом, — поправил Энерайз, и братья улыбнулись.

— Ты уже сказал Вартелу о своей информации?

— Нет, ему об этом знать не нужно. Мы все сделаем сами, заодно ты поднимешься в глазах Вартела и тем самым покончите с вашей враждой. К тому же, мне нравится та крыса, что крутится в последнее время рядом с ним.

— Гринтред… — с уст Энерайза имя сорвалось подобно проклятью или ругательству.

Солар презренно скривил губы.

— Ублюдок слишком внезапно появился и очень быстро втерся в доверие к нашему брату. Мне не нравятся методы, которыми тот оперирует. Тяжело это признавать, но мне кажется, что наш брат как-то изменился.

— У меня тоже возникало такое подозрение. С этим Гринтредом что-то не так. Думаешь, он может быть заодно с мятежниками?

— Я не исключаю этого, хотя пока и не вижу связи. Но там, где Гринтред, там война и хаос, это уже давно ясно всем. Так же до меня дошли кое-какие слухи…

— Слухи? О Гринтреде? Что этот ублюдок скрывает?

— Голоса нашептали мне, что наш отпрыск благородных кровей владеет глазами, отличными от наших.

* * *

Мальдрус заперся в своей каюте и не выходил уже две недели, поглощенный потерями и неудачей. Сплочитель куда-то пропал и не выходил на связь еще дольше. Единокровные не на шутку перепугались, что их лидера схватили. Белиндор и Лейдергад удерживали этот союз, как могли, но маликанцам и муликанцами нужны были их лидеры.

— Мальдрус, а ну выходи, иначе я выбью нахрен эту дверь и выволоку тебя силой! Твой народ нуждается в тебе, ему нужен их мессия! — Белиндор несколько раз стукнул кулаком, металл звонко отозвался, сотрясаясь.

— Не нужно ничего ломать, позвольте мне поговорить с ним.

Бринрок посмотрел под ноги, завидев одного из бывших гладиаторов. Он задумчиво промычал и отошел в сторону. Варнек аккуратно постучал.

— Господин Мальдрус, вы, может, не помните меня, это Варнек, гладиатор, которому вы разрешили отомстить за убитую любовь. Я так и не выразил вам свою благодарность за это, тогда с души у меня упал тяжкий груз, рухнули оковы. Вы освободили и других, подобных мне, показали нам, что у нас есть сила и гордость, что наш народ способен сопротивляться и быть великим. Но мы все еще нуждаемся в вас, наш путь только начался и без вашего руководства дорога кажется тупиком.

Дверь отворилась, за ней уже стоял Мальрдрус.

— Я помню тебя, Варнек, — тут же произнес он. — Я помню каждого маликанца, спасенного мной, и от того потерять так много в пустой вылазке сильно ударило по мне.

— Вылазка была не пуста, дуралей, пусть мы и не достигли изначальных целей, но наша атака сама по себе была громким заявлением, — тут же вмешался Белиндор, боясь упустить Мальдруса. — Вся вселенная говорит об этом, вопрос времени, когда каждый маликанец прознает о наших делах. Кучка повстанцев навела недетского шороха в цитадели зла и рабства! Мы показали твоему народу, что муликанцы не так страшны, что их можно убивать у них же дома. Подобное скрыть уже не получится.

По металлическому коридору послышались чьи-то торопливые шаги. Один из заместителей Сплочителя бежал изо всех сил, чтобы поведать новости.

— Сплочитель связался с нами! — торжественно заявил единокровный.

— Надо же, как удачно, еще минуту назад у нас не было ни одного горе лидера, а теперь снова оба решили-таки вылезти.

Мальдрус нахмурился, но оставил колкость бринрока.

— Что говорит Сплочитель? — вместо этого спросил он.

— Он приказал нам собраться в зале встреч, ибо у него есть великие новости для нас.

Солар. Часть 3

Тайные агенты Солара встретили Энерайза и его отряд в условленном месте. Им выдали униформу культистов, провели по секретным тоннелям прямо в сердце змеиного логова. Лица агентов были скрыты масками культа, от чего Энерайзу лишь оставалось гадать, кто скрывается за личинами. Голоса ему были едва знакомы, но профессионализм этих воинов был выше всяких похвал. Старшему брату даже на миг стало завидно, что в распоряжении младшего есть столь обученные, превосходные агенты. Он поймал себя на мысли, что, оказывается, знал далеко не все о своем брате. Один из агентов пояснил, что Солар и Энерайз облачены в униформу высших офицеров со встроенными в масках опознающими чипами. После этих слов Энерайз подключился к особой системе компьютеризованных окуляров своей маски, взглянув на мир глазами культиста. Настроенный взгляд мгновенно уловил сигнал чипов каждого из воинов, показывая звание, должность, время вступления в культ, а офицерский доступ позволял получить более расширенные данные.

Энерайз перевел взгляд на Солара, обратив внимание на имя того, чью личность присвоил себе младший брат, «магистр Лама̀кус». Не идет ли речь о Ламакусе Сакате, начальнике оборонительного гарнизона Либидо Маликус? Задался вопросом Энерайз, будучи не уверенным, желает ли получить ответ.

— Эй, Солар, — привлек он внимание брата. — Какое имя у меня? — Энерайз хотел быть готовым в случае, если вдруг к нему обратится враг, а он не будет знать своего подставного имени.

Солар глядел на брата и за маской его лицо расплылось в широкой, злорадной улыбке. В графе имя было написано «Великий Сплочитель».

— Далар Ках, — солгал он, абсолютно уверенный, что, когда к Энерайзу обратятся по иному имени, будет уже слишком поздно.

— Далар Ках… — повторил Энерайз. Имя было ему не знакомо, никто из известных муликанцев не приходил на ум.

Узкие мрачные коридоры закончились, и агенты замерли около двери с широкой рукоятью в круглом отверстии. За ней слышалось много голосов, дискутировавших о различных вещах.

«Какое-то собрание», — догадался Энерайз. — «Отлично, прихлопнем ублюдков разом, в одном месте».

— Ждем, — тихо прошептал Солар. — Еще несколько агентов доложат нам, когда появятся сам Сплочитель.

— Все же, я думаю, мы должны предупредить Варнека. С ним победа была бы обеспечена, — Энерайз уже не раз сомневался в правильности их решения ничего не говорить императору, но, как и во все остальные разы, Солар вновь грамотно подобрал слова убеждения.

— Не забывай, что мы преследуем две цели, брат. Убив лидера культистов, мы резко вырастим в глазах Варнека и пристыдим за то, что тот сомневался и недооценивал нас. Главное, я надеюсь положить конец вашей не нужной вражде. Если б Варнек был здесь, наши с тобой достижения обесценились, всю славу брат забрал бы себе.

Доводы Солара были неопровержимы. Энерайзу оставалось лишь кивнуть, принимая поражение в этом споре. Он сосредоточился на происходящем за тайной дверью, вслушиваясь в гул множества голос.

* * *

В задних рядах культистов, собравшихся в круглом просторном помещении, выдолбленном в скале, затерялись воины императора и он сам. Варнек с презрением находился среди этих предателей, едва сдерживая свой гнев. Они открыто попирали Муликанию и его самого в своих разговорах, пока дожидались Сплочителя. Один из выродков даже посмел обратиться к нему со словами, «Не могу поверить, что мы смогли в открытую напасть на их планету-столицу! Император Варнек оказался жалким глупцом и слабаком. Скоро мы обрушим империю Муликан и спляшем на его костях!» Варнеку Муликан стояло невероятных усилий кивнуть в ответ, а не размазать культиста. Он постарался отвлечься, начав осматривать помещение. Ничего не обычного, просто комната в скале, в которую ведут множество ходов. Из украшений были только два флага старой Муликании и Маликании, которые свисали длинными полотнами по обе стороны помещения. Варнек уже и позабыл, как выглядело когда-то их первое знамя, еще до войны на порабощение. Прекрасный кежахиж, будто на жердочке восседал на макушке их родного мира, широко расправив крылья, окрашенные в два цвета — зеленый и оранжевый.

«Позорище…» — прошипел император у себя в голове.

Затем внимание привлекла черная гранитная кафедра, возвышающаяся на темно-зеленом обсидиановом ораторском помосте, к которому вело два входа и одна лестница снизу зала. Если верить Солару, то Сплочитель должен показаться из одного из этих входов, а сам он прячется где-то там же в секретном помещении. Они зажмут главного предателя с двух сторон без шанса на побег.

— Удалось найти Энерайза? — не в первый раз спросил император у одного из подчиненных по внутреннему каналу связи.

— Никак нет, господин. Великий Энерайз словно исчез средь песков. Нет ни его самого, ни одного воина из легиона, кроме Пармида Варла, который по-прежнему находится в лечебной коме.

— Что во имя сухих ветров происходит?! Мне нужен мой брат и его сила, без которой нам будет куда тяжелее разворошить это ядовитое гнездо, — на краткий миг император удивился тому, как легко он признался в том, что ему нужен старший брат.

— Наши разведчики делают все возможное…

— Тогда начинайте делать невозможное, — прошипев сквозь стиснутые зубы, перебил император.

Он вновь прикинул соотношение сил. Двадцать кежахишских гвардейцев с его стороны и столько же у Солара. И того, сорок мастеров шестнадцатого круга в одном помещений, плюс флот Муликании, ожидающий сигнала в любой момент. Им понадобится около часа, чтобы пересечь меж пространственный туннель и прийти на помощь. Казалось, этого должно быть достаточно… но. Варнек посмотрел вперед, на исполина, возвышающегося средь простых смертных. Один из величайших воинов известной им вселенной, неудержимый, неустанный. Лишь единожды в жизни Варнек видел, как тот упал и никак не мог представить, что увидит хотя бы еще раз. Белиндор в близи казался еще опаснее. Существо, рожденное быть разорителем миров и властителем полей битв. Рядом с ним стоял не менее опасный Мальдрус, безумец, сеющий хаос и смерть по пограничным мирам Муликании. Но больше всего нужно было боятся неприметную уродливую тварь, едва достающую маликанцу до пояса. Обманчивая слабость скрывала за хлипким тельцом неутолимую мощь, способную давить миры и империи словно переспелый фрукт. Лейдергад, Сокрушитель Миров, чемпион турнира. Лишь одно существо вызывало в императоре Варнеке больший трепет, граничащий с уважением, от кого он этого не ожидал, завидев впервые. Тот, кто вначале вышел под презрительный свист публики, тот, кто сквозь кровь и смерть взошел на пьедестал славы, купаясь в ее лучах. Став символом нерушимости, несгибаемости, тот, кто заставил дрожать даже самого Сокрушителя Миров, тот, кто способен убить бессмертного — Джорелл Артэминос. В этом имени были мощь и сила, величие, присущее только императорам. Варнек Муликан видел, как один единственный человек стал погибелью двух могущественных империи, и это породило в нем неподдельное восхищение.

Нечто зашевелилось в тенях. В коридоре император заметил силуэт, что был там всегда, но теперь пришел в движение. Началось.

* * *

Деларик взволновался не на шутку, когда Сплочитель не объявился даже спустя двадцати минут опозданий. Он нервно покручивал в своих руках инфопланшет, прислонившись спиной к стенке в одном из коридоров, что вел на ораторский помост. Поступил сигнал, сообщение от Сплочителя. Облегченный выдох и жадное вчитывание в текст.

«Возникла небольшая задержка. Можешь начинать».

Правая рука Сплочителя расслабленно улыбнулся, став выпрямлять костюм и оттряхиваться. Он вышел из коридора навстречу изголодавшейся публики под удары кулаками в грудь муликанцев и маликанцев, это были их аплодисменты, такие же, как хлопанье в ладоши людей и люмитанцев.

— Мои братья и сестры, — начал Деларик, встав за кафедру. — Я счастлив видеть вас всех. Наш великий Сплочитель собрал нас здесь, чтобы поделиться важной информацией и сделать заявление. Так прошу же вас, встречайте! Тот, кто ведет нас за собой, тот, без кого бы не было надежды! — Деларик указал рукой на другой вход, приглашая войти в зал своего кумира. Под стуканье в грудь на свет показался муликанец, встроенный чип в маске опознал его для всех, как Сплочителя.

— Приветствую вас, братья и сестры! — громко воскликнул он, не успев дойти до кафедры.

— А вот и ты, жалкая мразь, — голос Варнека был подобен разящему ветру. Он сжал кулаки, решаясь отдать приказ.

* * *

Все произошло ужасно быстро. Энерайз впал в несколько секундный ступор, который стоил ему всего. Солар отдал команду, дверь открылась, а затем Энерайз оцепенел, перед тем, как успел ощутить укол тысяч игл, очевидно, сокрытых в броне культиста, что он надел. Его илуний был неактивен, чтобы не выдать позицию всплеском энергии. Тело простого смертного легко подалось яду, сделанного из энергии зеленого и темно-зеленого мастера кругов. Пятнадцать секунд, ровно столько ему нужно, чтобы освободиться от вражеского илуния в своем теле. Но каждая секунда растягивалась вечностью от происходящего дальше, каждая секунда, как один удар ножа в сердце.

Энерайз Муликан был полностью парализован, но броня культиста продолжала двигать его вперед, подавая электромагнитные импульсы в мозг, воздействуя на моторику тела. Он плавно шагал вперед, поднял руку, приветствуя культистов. Загорелась голографическая информационная панель маски, начав воспроизводить запись. Все это было похоже на кошмар, который ему приходилось смотреть широко раскрытыми глазами.

— Приветствую вас, братья и сестры! — раздалось из динамиков маски. — Я долго думал о наших успехах и о том, кем я являюсь для каждого из вас. — новый импульс и пальцы Энерайза обхватывают края кафедры, перенося на нее часть веса тела. — Мы стали непросто кучкой затворников, мечтающих о не возможном, а настоящей армией, ломающей преграды некогда недостижимого.

«Десять секунд», — сказал сам себе Энерайз, скрючивая гримасу боли в попытках вырваться из плена.

— И вот я спросил себя. Какое право имею вести столь благородных, самоотверженных воинов в бой, прячась не просто за спинами, а еще и за ничтожной маской?

Энерайз ощутил, как новый импульс активизировал правую руку. Он взмолился всем богам и предкам, взмолился всему, чему мог, лишь бы освободиться раньше времени и остановить эту сцену, финал которой стал для него очевидным.

— И я пришел сюда, чтобы сказать вам! Долой маски! Долой тайны и лживые личины! Мы братья и сестры, а им не пристало прятать друг от друга лица!

Публика замерла в леденящем оцепенении. Никто не ожидал такого развития событий. Тысячи глаз по всей базе смотрели на то, как правая рука Сплочителя поднялась к маске и почти варварским, резким движением сорвала ее с лица, открывая настоящее. Культисты ахнули в один голос, увидев лицо ни кого бы то ни было, а самого Энерайза Муликан. Мальдрус начал отрицательно помахивать головой, пытаясь сбросить с себя этот дурной сон.

— Нет… нет-нет-нет, — тихо приговаривал он.

— Растопчите меня в землю… — выдохнул Белиндор. — Этого не может быть… но как же… но ведь мы бились на Муликан…

— Так значит, все эти слухи были правдой. Все опасения, что говорили мне советники о твоей излишней любви к маликанцам, оказались нечто большим, чем всего лишь жалость.

Говоривший не кричал, но в устоявшейся после открытия личности Сплочителя тишине казался едва ли не оглушающим за счет конструкции помещения, усиливающий голос. Культисты обернулись за спины, еще один из них снял свою маску и заставил всех и каждого в ужасе прибиться ближе к кафедре, не медленно призвав свой илуний. Несколько сотен глаз вспыхнули в одно мгновение, облачились доспехи и клинки. Лишь трое остались неподвижны, но удивленным не менее остальных.

Император Варнек сделал шаг вперед, подавляя предателей одним своим видом и величественной аурой. За ним в два ряда выстроилось двадцать воинов. Они сбросили свои плащи и маски, переродившись в великолепных фениксов. Кежахишская гвардия встала за императором, готовая покарать любого. Наконец Энерайз смог вырваться из плена, взяв власть над самим собой в собственные руки. Он открыл рот, но словам не было слушателей.

— Меня подставили, брат! Это не я, не моя воля, не мой голос! Солар, он надел на меня этот костюм, меня парализовало, я не управлял телом! Я же бился против них еще недавно на планете-столице! Если бы не моя армия, они разорили бы наш родной мир!

В этот момент младший отпрыск отца-основателя уже показался за спиной Энерайза, медленно выходя из коридора со своими воинами.

— Битва для отвода подозрений, не более чем. Сколько важных персон схватил великий Энерайз? Ноль. С твоей силой запросто можно было б пленить хотя бы одного, а не позволить уйти всем до единого. Ты должен был быть опорой нашего народа, а не предателем, — с наглостью заявил Солар, изо всех сил играя удивление и отчаяние, что поразило его при виде такого акта предательства.

— Ты! — завыл от ярости Энерайз, вырывая кафедру и, швыряя в брата. — Ты и есть Сплочитель! Все это время! Я доверился тебе, у меня появилась надежда, что-теперь-то мы втроем справимся со всеми проблемами, преодолеем любую преграду! Моя любовь к тебе ослепила меня, не дав увидеть жало за твоей улыбкой!

— Жалкие слова, брат. Бросаясь обвинениями, тебе не искупить свою вину и не отмыться от грехов перед нашим народом, — искусно парировал Солар. Разгневанный и убитый предательством Энерайз был ему не соперником в словесной дуэли.

— Я убью тебя, это будет моим прощальным подарком моему народу, — Энерайз покрылся своим доспехом, готовясь к схватке с братьями.

— Ты никого больше не убьешь, предатель! — выкрикнул Варнек, призывая свою силу. Слова ножами вонзились в душу Энерайза, не желающего мириться с этим недостойным оскорблением. Он жаждал убить Солара, но не Варнека не смотря на их разногласия.

Как давно никто не видел императора в полном боевом облачении. Среди Муликан ходило предание, что властитель — это самый сильный воин, олицетворение бьющегося сердца империи. Он силен не потому, что таков от рождения, а потому, что с ним сила прежних императоров, предков, некогда отдавших жизни за родину и ныне живущих, болящих всей душой и сердцем за благополучие любимой империи. Варнек Муликан раскрыл свои разливающиеся красной энергии глаза. Голова императора скрылась за шлемом цвета медного-золота, отполированного до зеркального блеска. Безликость и цвет которого олицетворяли бескрайне красно-золотистые пески, глубокие и беспощадные. Одна рука обхватила копье, чей наконечник цвета желтой кости был длинным, как клюв кежахиша, которым птица хватала добычу, зарывшуюся от нее в недра дюн. Древо казалось архаичным, с небольшими трещинами, словно еще одна длинная кость. У основания наконечника образовалась ярко-красная юбка из перьев. Другая рука императора схватилась за рукоять серповидного меча, пропорционально богатого и роскошного архаичному копью. Медная сталь великолепно сверкала в лучах императорской силы, змейками по ней ползли гравировки клятв, написанных серебром, ареол красной энергии беспрестанно кружил вокруг клинка тонкой линией, делая похожим на плазменный секач.

Доспех императора переливался сияющей медно-латунной пленкой. Один цвет плавно сменял другой, будто продолжение друг друга. Золотая птица на середине нагрудника держала в своих когтях цепи с рабами, заставив тех пасть ниц. В качестве юбки Варнеку служили стальные звенья, позвякивающие от колышущей их энергии. Плащ из красных и желтых перьев спадал с плеч. За спиной раскрылись во всем великолепии красные крылья, сотканные из чистой энергии.

«Истинный облик империи» — подумал Энерайз, не отрывая глаз от брата. — «Роскошь в цепях».

— Джентльмены, — раздался развеселенный голос Мальдруса, который встал посреди помещения между императором и Энерайзом. — Я, конечно, запутался, кто тут настоящий Сплочитель, но, сдается мне, это уже не важно. А куда важнее вот что, — маликанец слегка расправил руки, начав трясти ладонями в такт своим словам и, поглядывая то на одного, то на другого отпрыска отца-основателя. — Кажется, вы настолько обезумели, что с чего-то решили, что сможете своими жалкими силами убить нас всех? Признаюсь, теперь даже я считаю себя вполне себе благоразумным существом.

Мальдрус повернулся к Белиндору и Лейдергаду, продолжая без устали скалиться.

— Сразу все детишки отца-основателя пришли к нам, чтобы облегчить работу. Объявляю новые сроки окончания революции, — маликанец посмотрел на императора, отзываясь в ответ на его силу своей. — Прямо сейчас, — добавил он, сорвавшись с места.

Nota bene

Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:

https://author.today/work/35802

Оглавление

Пролог

Глава 1. Воля нефрита

Глава 2. Чемпионы арены

Чемпионы арены. Часть 2

Чемпионы арены. Часть 3

Глава 3. Небесный ангел

Небесный ангел. Часть 2

Небесный ангел. Часть 3

Небесный ангел. Часть 4

Глава 4. Двухглавый змей

Двухглавый змей. Часть 2

Двухглавый змей. Часть 3

Двухглавый змей. Часть 4

Глава 5. Нульфрост

Нульфрост. Часть 2

Нульфрост. Часть 3

Глава 6: Сплочитель

Глава 7: Орум Малик

Орум Малик. Часть 2

Орум Малик. Часть 3

Глава 8: По следам предателей

По следам предателей. Часть 2

По следам предателей. Часть 3

Глава 9. Битва за истину

Битва за истину. Часть 2

Битва за истину. Часть 3

Битва за истину. Часть 4

Битва за истину. Часть 5

Битва за истину. Часть 6

Битва за истину. Часть 7

Глава 10. Солар

Солар. Часть 2

Солар. Часть 3

Nota bene