Кошачьи истории [Дора Штрамм] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Дора Штрамм Кошачьи истории
Хороший специалист
— На что жалуетесь, уважаемый? — Да вот, видите ли… — Я замялся. Все же не так просто выложить незнакомцу, пусть даже и профессионалу, самое сокровенное, то, что волнует и тревожит до глубины души. Однако спокойное сочувствие, исходящее от психолога, его понимающий и доброжелательный взгляд сокрушили мою нерешительность. Действительно, хороший специалист, не зря мне его рекомендовали. — Видите ли, — снова начал я, — с некоторых пор у нас возникли некоторые трудности… Как это называется, в общении. Я уже не молод, а она… Психолог проследил за моим взглядом. Через стеклянную вставку на двери была видна приемная, сидящие в очереди люди и стойка регистратуры. — Та, с золотистыми волосами, что стоит сейчас в очереди у кассы? — спросил психолог. — Ваша? — Моя. — Я потупился с притворной скромностью. Нелли и правда была хороша. Подтянутая, спортивная, но в то же время с выпуклостями, приятными на глаз и ощупь, одетая дорого и со вкусом. Никаких искусственных материалов, все только натуральное, за исключением шубы. Носить на себе меха животных Нелли считала недопустимым. Я, признаюсь, считал это глупостью, учитывая, что от мясной пищи отказаться она пока не додумалась, но уважал ее право на причуды. — Так что же вас беспокоит? — спросил психолог. — Видите ли, — в третий раз начал я, — она много работает, часто задерживается допоздна — и не всегда на работе. Я не придавал этому значения, ведь, в конце концов, важно было то, что она всегда возвращалась ко мне, но в последнее время стало хуже. Командировки, — многозначительно понизив голос добавил я. — Боитесь, что она изменяет вам? — Именно. Больше того, я совершенно в этом уверен! — Есть доказательства? — деловито осведомился психолог. Я вновь потупился, разглядывая матовую поверхность стола. — Да. Иногда от нее исходит запах — чужой запах, если понимаете, о чем речь. Я, может, уже и не молод, но обоняние у меня пока отменное. — Пытались что-то предпринять? — Я уже все перепробовал: скандалил, игнорировал ее… Все бесполезно! В последний раз даже притворился, что заболел… и вот, пожалуйста, оказался здесь! — Что ж, по крайней мере, это свидетельствует о том, что она беспокоится о вас, раз уж заставила пройти полное обследование. — Психолог вновь оглянулся на Нелли. — Она уже расплачивается, полагаю, у нас не так много времени. Если все перечисленные вами методы не действуют, попробуйте любовь. — Но я и так люблю ее! — возмутился я. — А вот она… — А что она? — живо возразил психолог. — Сами ведь сказали, она молода, а вы уже в годах, не столь… резвы как прежде, а? — Что уж там, это правда, — помолчав, тихо признал я. — Растолстел, обленился, все лежу на диване перед телевизором… Могу, в принципе, понять, что ее тянет к кому-то помоложе. Может быть, мне меньше есть? — Умеренная диета не помешает, — согласился психолог. — А главное, старайтесь проводить с ней побольше времени, быть более активным. Но, главное, показывайте, как любите ее. Она должна знать, что лучше вас ей никого не найти. И, если дома ее будет всегда ждать теплый прием, она будет стремиться домой и сама не захочет вас покидать. — Что ж, возможно, вы и правы, начал я, но тут медсестра, которая во время нашего разговора заносила в компьютер какие-то данные, обернулась и возмущенно воскликнула: — Ты опять здесь, а ну кыш! — она громко хлопнула в ладоши и психолог — только кончик хвоста мелькнул — спрыгнул со стола и, как ни в чем не бывало, направился к двери. Медсестра, качая головой, поднялась, чтобы открыть ему. Через стеклянное окошко на двери я видел, как Нелли идет за мной в кабинет. Психолог проскользнул мимо нее, вспрыгнул на стойку регистрации и, как ни в чем не бывало, принялся умываться. Какая-то женщина из очереди тут же потянулась погладить его. — Все в порядке? — спросила Нелли. — Да, это наш местный кот ходит тут, — немного смущенно пояснила медсестра. — Вы не волнуйтесь, он совершенно здоров и привит. К нам его котенком подбросили, так и живет с тех пор. Мы даже шутим между собой, что он отрабатывает за жилье и питание. — И каким же образом? — Нелли спрятала в сумочку шуршащие бумажки и, подойдя к столу, погладила меня по голове. Я решил воспользоваться советом психолога, мурлыкнул и толкнулся лбом в ее ладонь. Нелли почесала меня за ухом. — Да у него знаете, дар просто. Любого, самого испуганного кота успокоить может в два счета, — пояснила медсестра. — Как это? — удивилась Нелли. — Да сами не знаем! Просто придет, сядет рядом — и готово дело. Смотрят друг на дружку, перемуркиваются там чего-то по-своему. Но не как когда дерутся или угрожают, а… — она замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, но не смогла, пожала плечами и сказала просто: — Общаются. — Что ж, может быть… — начала отвечать Нелли, но ее прервало возвращение врача. — Вот ваши анализы. Извините, что заставил ждать, в регистратуре папки перепутали, — сказал он, протягивая ей какие-то новые бумажки. — Все в норме, биохимия как у космонавта, для его возраста он в полном порядке. — Спасибо, доктор! — Нелли прямо-таки расцвела, а я снова мурлыкнул. Что ж, похоже, она и правда за меня волнуется. А потом Нелли усадила меня в переноску, мы вышли из кабинета и направились к выходу. Психолог, сидя на стойке, подмигнул мне в след. — Спасибо! — от души поблагодарил я. — Обращайтесь, если что! — отозвался он. У дверей клиники, пока Нелли снимала с ног шуршащие пакеты на резиночках, на скамейку рядом с моей переноской вдруг поставили другую. — Не знаете, как тут у них? — грустно спросил, сидящий внутри, молодой рыжий кот. — Мы на кастрацию, я, признаться, волнуюсь… — Сочувствую! — отозвался я. — Но, поверьте, все не так страшно. Меня кастрировали много лет назад, разницы никакой не заметил. Однако попробуйте поговорить со здешним психологом. Уверен, развеет все ваши страхи! Он сейчас у регистратуры сидит, очень рекомендую. — В самом деле? — Рыжий немного приободрился. — Что ж, спасибо! — Не за что, удачи вам! — Благодарю. Нелли подхватила переноску и мы вышли из клиники. Настроение у меня было отличное, в голове роилось множество планов, и будущее вновь представлялось мне в радужных красках. А поговорили-то с психологом всего минут пять. Сразу видно — отменный специалист.Хрустяшки
Написано на лонгмоб «Мастерской писателя»: «Необычная профессия». Отклик на рассказ Армант, Илинар «Полезный совет».Мой хозяин — мастер устраивать представления. Каждый вечер как вернется с охоты, так и начинается… Высыплет добычу в миску и давай: причмокивает, причавкивает, облизывается, мурчит. Смотри, мол, Шебик, экая вкуснятина! Думает, я такой дурак и куплюсь, когда в холодильнике лежит вкусная, сочная, ароматная кол-ба-ус-с-с-ка и со-си-с-с-уска, и ку-у-у-ро-уч-ка-а-а, и вку-у-у-усненькие рыбные консер-р-р-вусы! А вот эту вот хрустящую вонючую дрянь, на которую он охотится день за днем, неведомо зачем, сам пусть ест. Впрочем посмотреть на его представления даже интересно. В конце концов, я весь день один, проснешься, нет никого, скучно. А тут он — и давай валять дурака, и давай. Рожи умильные корчит, на карачках вокруг меня ползает, уговаривает: «Шебик, скотина (это ласковое такое слово, я знаю), скушай корм, он полезный, смотри вот так, вот так…» Набьет в рот — и давай хрумкать, аж за ушами трещит. Дурачок он у меня, что поделаешь! Но смешной, за это я ему многое прощаю. Думаю вот, написать пару раз мимо лотка. В детстве он так смешно меня к нему приучал, обхохочешься! А недавно он учудил, так учудил! Притащил с охоты живой корм. Я сперва думал из дома выгнать их обоих, но потом присмотрелся, принюхался, передумал. Это вовсе и не корм оказался, а похожий на меня индивид. «Котенок», — горделиво, словно сам родил, заявил хозяин. Хотя было бы, чем гордиться! Индивид ему попался тощенький, короткошерстный, смотреть не на что. Сразу видно дворово-подвальное происхождение. Вот я — дело другое, красавец: хвост, штаны, воротник… Порода, одно слово. Потому и имя у меня такое красивое. А этого мальца назвали попросту, Васькой. Он, кстати, сразу видно уличного голодранца, давай к хозяину подлизываться, дрянь эту его хрустящую едва не из рук выхватывать. А тот знай его нахваливает: «Молодец, умница, кушай полезный корм, изголодался, малыш, не то, что некоторые, зажравшиеся нахалы…» И на меня все поглядывает выразительно. Посидел я, посидел, подумал, почесал лапой за ухом, да и решил: так уж и быть, смилуюсь я над ним. Столько лет старается, заслужил. Да к тому же мой это все-таки хозяин, не позволю я всяким уличным голодранцам такими вот грязными трюками его переманивать. Подошел, отодвинул мальца брезгливо лапой, пробовал… ну, что сказать? С колбауской и сосиуской не сравнить, конечно, но есть можно. А хозяин, ну прямо расцвел. Просто удивительно, как же мало некоторым людям для счастья надо? Так и зажили мы с тех пор втроем. Васька со временем, когда выветрился уличный дух, стал почти ничего. Дурной он пока, правда: то на шторах качается, то носится по квартире, как угорелый, играет всем подряд, меня будит то и дело, за пятки кусает, за хвост теребит. Хвост мой пышный, не его тощенькому чета, приводит его в неистовый восторг. Стоит только встать и пойти куда-то, а он следом — зубами хватает, лапами в пол упирается. Приходится тогда учить его уму разуму. А хозяин, смеется только. Говорит, мол, ты, Шебик, сам такой был в его возрасте, все цветы мне извел и вазу любимую разбил. Не знаю, не знаю, я ничего такого не помню. Считаю, наговоры это все. А недавно хозяин наш окончательно умом тронулся. Не покупает больше сосиусок и колбаусок, а ест хрустяшки. Хорошо хоть не из одной с нами миски, а то так, глядишь, и в лоток скоро вместе с нами ходить будет. Нам и двоим там места мало… Наполнителя на него, такого здоровенного, не напасешься! Но все-таки я люблю его, хоть он и с причудами. Главное, чтобы других дармоедов больше в дом не тащил, хватит с меня острых ощущений. Я ведь еще не рассказал вам, что у Васьки оказались блохи. Кусачие — жуть! Дело было так…
Хрустящие кусочки
Написано для лонгмоба «Мастерской писателя»: «Необычная профессия». Отклик на рассказ Армант, Илинар «Полезный совет».Детство у меня было самое обыкновенное, как у всех домашних котят — мама, братья-сестры, уютный дом, любящие хозяева. Правда, братья и сестры почти сразу куда-то делись, но я, признаться, совсем плохо их помню, и не знаю, что с ними случилось. Я рос, постепенно узнавая окружающий мир. Сперва мне казалось, что он состоит только из коробки, где жили мы с мамой. Стенки у коробки были высокие, и я не мог из нее выбраться, пока однажды не встал на задние лапки и не дотянулся до верха одной из стенок. Оказалось, что наша коробка стоит внутри другой коробки, которая была больше нее во много-много-много раз. Со временем, я научился выбираться из нее и бродил по большой коробке, разглядывая и обнюхивая все вокруг. Поначалу мама приходила за мной, брала за шкирку и уносила обратно в нашу маленькую коробку, но потом перестала, разрешив делать то, что я хочу. Иногда в большую коробку заходили хозяева. Я очень пугался, когда они поднимали меня высоко в воздух — вдруг уронят? Но хозяева не роняли. Они гладили меня, подносили ко рту, но почему-то не вылизывали, как мама, а только тыкались в меня огромными безволосыми мордами. Но это было даже приятно. Однако гораздо больше я любил, когда они играли со мной веревочками или шуршащими бумажками. Оказалось, что рядом с нашей большой коробкой есть и другие коробки — одни побольше, другие поменьше. Все вместе они назывались «дом». В доме было очень много интересного. В небольшую коробку, где стояло что-то большое и гудящее — «кухню» — мама ходила, чтобы есть. Впервые увидев, как она подходит к миске, я страшно удивился, потому что сам ел только вкусное молочко из маминого животика. А ее еда пахла непривычно, да и выглядела странно. Это были твердые кусочки, которые мама разгрызала с хрустом, а еще — кусочки мягкие и пахучие. Была там также вода и молоко, правда, совсем не такое вкусное, как у мамы. Поначалу хозяева смеялись, когда я пробовал есть мамину еду, и говорили, что я для нее слишком мал. Кусочки действительно оказались слишком большими и твердыми для моего ротика и зубок. Но, когда я немного подрос, хозяева принесли мне еду, как они сказали, специально для котят. Да, забыл сказать, что звали меня тогда Котенок, а еще иногда Кис-кис. А маму мою звали Василиса. Я научился есть новую еду, а еще научился пить воду и то молоко, что было не таким вкусным, как мамино. Мама, к слову сказать, со временем стала менее ласковой, уже не искала меня по всем коробкам, если я терялся, и была не очень рада, если я хотел играть с ней. Хозяева говорили, что я уже большой и скоро нужно будет подыскивать мне других хозяев. Я не особенно задумывался над тем, что это значит, и даже представить не мог жизни в другом доме, с другими хозяевами и без мамы. Беда случилась, когда хозяева куда-то ушли. Они и раньше уходили, но не очень надолго. Перед тем как уйти в этот раз, они гладили нас с мамой и говорили, что вернутся, и что мы не должны волноваться. Но я все равно волновался, потому что не чувствовал их — совсем-совсем. Мама тоже стала грустная, часто лежала на кухонном столе, что было нам запрещено, и совсем не хотела со мной играть. Без хозяев в доме стало очень скучно. Раз в день к нам приходила незнакомая женщина. Мама ее не любила и пряталась, а я, хоть и побаивался поначалу, потом начал выходить к ней навстречу. Женщина давала нам еду и чистила наш лоток. Обычно она плотно закрывала самую главную дверь в наш дом, выходить в которую нам было запрещено строго-настрого, но однажды я заметил, что дверь приоткрыта и, конечно же, мне захотелось узнать, куда она ведет. Мама ведь лежала на кухонном столе, хоть это и было запрещено, а значит, и другие запреты нарушать тоже было можно. Что случилось после того, как я прошмыгнул в щелку, я помню плохо. Помню большую холодную коробку со множеством разных запахов, помню несколько незнакомых закрытых дверей. Я подбегал то к одной, то к другой, обнюхивал все вокруг. Незнакомые запахи обрушились на меня со всех сторон, и я совсем забыл о времени и о том, что не должен был выходить. Вдруг раздался страшный шум, что-то загрохотало, завыло и залязгало, я перепугался, заметался, побежал куда-то вниз, а за спиной все грохотало и выло, подгоняя меня. Вдруг передо мной замаячила еще одна открытая дверь. Я бросился к ней со всех ног, обезумев от ужаса… В себя я пришел нескоро. А придя, никак не мог понять, где нахожусь. Было холодно. Под лапками вместо привычного пола была земля — такая, как в цветочных горшках. Из нее росло что-то мягкое, с приятным запахом, гораздо лучше, чем у комнатных цветов, которые нельзя было есть. Про эти-то штуки я сразу понял, что есть их можно, но поначалу был слишком испуган, чтобы их пробовать. Среди длинных съедобных штук сновало множество крошечных живых существ. Другие маленькие существа летали вокруг меня по воздуху. Они тоже были съедобные. Некоторых я знал, они иногда залетали к нам домой, и мама ловила их, если хозяева не видели. Им это почему-то не нравилось. Собственно, съедобные штучки, растущие из земли, и летающие съедобные существа и стали моей новой едой на то время, что я провел в этом странном месте, где все было непривычно и пугающе. Правда, здесь были и другие существа, похожие на маму и на моих хозяев. Поначалу я бросался к ним, плакал и просил отвести меня домой, но существа, похожие на маму, шипели и рычали на меня, и гнали прочь, а похожие на хозяев, вовсе не обращали на меня внимания. А еще несколько раз я встретил совсем страшных существ, которые бросались на меня, чтобы убить. Не спрашивайте, откуда я это знаю, знания приходили как будто сами по себе. Я знал, что эти, издающие громкие лающие звуки и скалящие огромные зубищи, очень опасны, и убегал от них, все дальше и дальше, пока не заблудился окончательно. Не знаю, сколько дней я бродил среди огромных каменных коробок со множеством дверей. Все они были закрыты, а если и открывались, то похожие на моих хозяев люди, не позволяли мне войти ни днем, ни ночью, даже если с неба лилась холодная вода и было очень холодно. Однажды, когда я перестал бояться этой новой жизни так сильно, а живот совсем подвело от голода, я решил, не бегать от двери к двери, а сесть возле одной и подождать. Вдруг мне повезет и я смогу прошмыгнуть внутрь? Через какое-то время вдалеке показался человек. Он шел к двери и нес в руках очень знакомый с виду пакетик с хрустящими кусочками. Я встрепенулся и подался к нему, но не решился подойти, зная, что он может рассердиться и больно пнуть меня. Пару раз такое уже случалось и теперь я был осторожен. «Ах ты, бедолага!», — остановившись, сказал человек и, открыв пакетик, высыпал хрустящие кусочки прямо на землю. Я набросился на них, позабыв обо всем, и торопливо жевал их и глотал, наслаждаясь знакомым вкусом. Если бы еще добрый человек дал мне вкусной чистой воды… Человек не уходил. Дождавшись, пока я доем, он поднял меня, и принялся разглядывать, совсем как делали хозяева. «Хм, — сказал он, заглянув мне под хвост, — мальчик. И, похоже, домашний, а? Потерялся или выгнали? Ну, что же с тобой делать, не бросать же здесь… Знаешь, а пойдем-ка со мной? Будешь другом моему Шебику. Пожалуй, я назову тебя Васькой, ты не против?» Я был не против, тем более что это имя было похоже на мамино, а человек, я уже понял это, собирался взять меня к себе домой. От него пахло другим существом, похожим на меня. Наверное, для него он и нес хрустящие кусочки, которые я съел. Я мурчал изо всех сил и ластился к человеку, пока мы поднимались в том самом, воющем и лязгающем. Но сейчас мне было совсем нестрашно. Человек нес меня домой. И, не спрашивайте откуда, но я знал, что именно он станет моим новым хозяином. Я лишь надеялся, что тот, другой не будет сердиться, и не сможет прогнать меня, раз человек хочет, чтобы я остался с ними в их доме…
Храбрый рыцарь и дракон беломраморного каньона
Написано на лонгмоб «Мастерской писателя»: «Много драконов — хороших и разных».Дракон жил в беломраморном каньоне возле родника. Всякий раз, когда властительница трех королевств отправлялась купаться, ее самый верный рыцарь пускался в путь, чтобы прогнать дракона. Дракон ждал его, сидя на берегу, весело и задиристо смотрел янтарными глазами, склонив голову к плечу. Он никогда не убегал и не прятался, уверенный в своей силе, а может быть, ему просто нравилось играть с рыцарем, заманивая его в ловушку. Ведь всякому известно, с драконами нужно держать ухо востро. Стоит замешкаться, и безобидная с виду ящерка расправит крылья, вырастет в один миг до небес, взлетит в воздух, бросится вниз на обидчика, полыхнет пламенем, вопьется когтями и зубами в дымящуюся плоть. Рыцарь знал о том, что может случиться, и был осторожен. До беломраморного каньона он долетал в один миг, едва касаясь земли, но, ступив в него, припадал к земле и крался медленно и незаметно, скользил, словно тень. Подобравшись совсем близко, замирал, любуясь драконом — его гладким зеленым телом, тянущимся вдоль спины гребнем, сияющим в солнечных лучах всеми цветами радуги, нежно-желтым подбрюшьем и длинным смертоносным хвостом. Рыцарь никогда не нападал на дракона прежде, чем властительница не ступит в каньон. Но стоило ее стопе коснуться камней, рыцарь взлетал в воздух, и словно коршун на добычу, падал на дракона. Он валил дракона на землю, трепал с рычанием за гребень, не позволяя вырваться, расправить могучие крылья, вырасти до небес и спалить смертоносным огнем властительницу. И делал это до тех пор, пока дракон не сдавался и не просил пощады, обещая, что не будет мешать властительнице омываться в водах родника. А властительница смеялась, любовно глядя на своего рыцаря. — Ты победил, — говорила она, гладя рыцаря по голове и почесывая за ушами. — А теперь уноси свою добычу прочь, пока вы оба не промокли. И рыцарь, зажав покорившегося своей участи дракона в зубах, мурча, горделиво нес его прочь, слыша, как начинает шуметь за спиной водопад, всякий раз низвергающийся с небес, когда властительница сбрасывала с себя одежды.
Светоч
Посвящается моему любимому коту Айе.В замке зашуршал ключ. Не открывая глаз, я повел ухом в сторону прихожей. Середина дня, рановато для младшей хозяйки. Конечно, иногда бывает, что она возвращается пораньше оттуда, куда уходит почти каждый день, но ее я чувствую загодя… А старшие далеко-далеко, я их не чую уже давно. Ключ продолжал шуршать. Я нехотя поднялся, потянулся, широко зевнув, и мягко спрыгнул на пол. Что она там возится? Обычно вставляет ключ резко, быстро проворачивает — щелк-щелк! — и распахивает дверь. Я выбежал из комнаты и замер. Шерсть на спине поднялась дыбом, усы встопорщились. За дверью был чужой! Сопел и бормотал, ковыряясь в замке, и от него волнами шла плохая энергия — темная, вонючая, просочившаяся через дверь и уже заполнившая прихожую. Я попятился обратно в комнату. Надо прятаться, но где? За диваном опасно, он стоит в углу и там нет второго выхода. Да и хозяйка первым делом ищет именно там. На шкафу можно распластаться и забиться в самый угол, но, если чужой встанет на стул, сразу меня увидит. Щелк! Замок провернулся один раз. Я зашипел, припав к полу. Взгляд заметался по комнате. В шкаф не получится: хозяйка поставила к дверцам скрипучку — тре-на-жор, на которую иногда встает и двигает нижними лапами. Скрипучка тяжелая, не отодвинешь, уж я сколько раз пробовал! За тумбочку с телевизором? Там не лучше, чем на шкафу. В комнату старших хозяев? Но она закрыта, чтобы я не драл новый диван. Под ванную, за мешок с наполнителем? Да, там неплохое место, вот только придется снова вернуться в провонявшую опасностью прихожую. Страшно! Но лучше места все равно не найти. Я почти уже решился, когда замок щелкнул во второй раз. Мяукнув от страха, я сжался и сиганул одним прыжком на шкаф. Прямо с пола! Последний раз сиганул так пару лет назад за воробьем, влетевшим в распахнувшееся от ветра окно. Поймать не поймал, только пару перьев из хвоста выдернул. Шуму тогда было, крику! Наглая тварь едва не разбила свисающую с потолка светилку, нагадила на пол. Хозяева после этого поставила на окна решетки. Забившись в дальний угол, я затаился, а чужой уже открыл дверь и осторожно вошел в прихожую. Зря старался. Хозяева, может, и не услышала бы, как он крадется, со слухом у людей серьезные проблемы, наверное, поэтому они ужасно шумные. Их снимающаяся шкура всегда громко шуршит, дышат они громко, топают, в кишках у них урчит… Как они охотятся — не представляю даже. Но ухитряются как-то: хоть и не каждый день, но приносят добычу, все трое. Чужой закрыл дверь, повернул замок — щелк, щелк! Замер. Я слышал его сопение, но не боялся, что он меня учует. Нюха у людей никакого, чувствуют только самые сильные запахи, от которых любой нормальный кот с ума сходит. А вот я его чуял даже слишком хорошо: плохая энергия заполнила уже всю квартиру, добравшись до самого потолка. Постояв немного, чужой двинулся в комнату. Я и говорю: проблемы с нюхом! В холодильнике со вчерашнего вечера спрятана пойманная хозяйкой курица. Вкусная курица! И еще рыба — тоже ничего. Если бы я мог открыть тяжелую дверцу, мигом бы с ними разобрался. А в комнате съестного нет, но глупому человеку это невдомек: ходит, открывает дверцы тумбочек и шкафов, выкидывает все из ящиков прямо на пол. Хотя, может, он не так и глуп… я это дело тоже люблю. Соберешь все в кучу, уляжешься сверху — хорошо! Да и среди того, что теперь валяется на полу, наверняка найдется немало интересного… Вот чужой отодвинул скрипелку тре-на-жор, начал рыться среди хозяйкиных шкур, оказавшись совсем рядом со мной. Злостью от него веяло невыносимо: шерсть на моем загривке и вдоль хребта аж встала дыбом. Хорошо, что рычание, рвущееся из горла, я могу пока подавить. Только бы не чихнуть! На шкафу скопилось немало пыли, старшая хозяйка сюда добирается нечасто, а младшая — и вовсе никогда. Тем временем злобный чужой издал торжествующий звук и вылез из шкафа, бормоча неразборчивое. Похоже, нашел что-то занятное. Может быть, уйдет, наконец? Скорее бы! Но стоило мне об этом подумать, как за стенами квартиры зашумел ездящий по дому шкаф. В нем я бываю не часто, только когда хозяева засовывают меня в сумку и носят к нехорошему человеку ве-те-ри-на-ру. Тот гадко пахнет невкусными лекарствами, вечно больно мнет пузико и колет в загривок иголкой — делает при-вив-ку. Со стороны окна вдруг раздался громкий стук. Стучал тот самый воробей, у которого я когда-то выдрал из хвоста перья. Он частенько прилетал и стучал клювом в стекло, вызывая меня. Это у него игра такая: знает, что я теперь ничего ему не сделаю, вот и расхаживает по ту сторону, дразнится. Ух, я б его! Но сейчас стук показался каким-то другим — больно уж нетерпеливый и тревожный. Я осторожно приподнял голову, чтобы увидеть окно. Это и правда оказался мой старый бесхвостый знакомый: молотит клювом, что есть сил. Увидев меня, уставился прямо в глаза. «Беги! — кричит его взгляд. — Спасайся!» Вот только бежать было некуда. Чужой, бормоча под нос злые слова, метнулся к окну. — Кыш, тварь поганая! — стукнув рукой по стеклу, прошипел он. — Пшел! Пшел отсюда! Тут бы мне спрыгнуть со шкафа и метнуться в прихожую, а оттуда в ванную, но лапы словно приросли к месту. В ездящем по дому шкафу быстро поднималась младшая хозяйка. Скоро, совсем скоро она будет здесь! И тогда все зло чужого обрушится на нее. Не знаю, как я понял это, просто понял и все. И, когда чужой, обругав продолжавшего долбить клювом по подоконнику воробья, направился к выходу из комнаты, я прыгнул прямо в отвратительную морду, метя когтями в глаза. В последний момент чужой успел зажмуриться и присесть, это его и спасло. И все же когти впились в мягкое. Пахнуло кровью. Чужой взвыл, я тоже. Теперь вести себя тихо было ни к чему, наоборот, следовало шуметь как можно громче, чтобы хозяйка услышала и поняла: домой нельзя. Я рвал чужого когтями и зубами, задыхаясь от его злобы и испуга. Он, громко крича, вцепился в мою шерсть, выдирая ее клоками, но я не собирался сдаваться. Воробей продолжал молотить клювом в окно, а в замке лязгнул ключ. Наверное, я испугался за хозяйку, которая ничего не услышала и все-таки вошла, а может быть, чужой понял, что его сейчас застукают и собрался с силами… Как бы там ни было, он сумел отодрать меня от себя и отшвырнул прочь. Я больно ударился об отражалку, висящую в прихожей, услышал, как она тренькнуло, рассыпавшись осколками, и плюхнулся на пол. Последнее, что я помню: чужой, с ревом несущийся на застывшую в дверях хозяйку. Он отталкивает ее, она падает на пол, он бежит прочь, а в пальцах правой руки сверкает что-то яркое, зовет за собой, тянет, так, что нет никаких сил сопротивляться, подхватывает, кружит и уносит в темноту…
Последние комментарии
8 минут 6 секунд назад
2 часов 5 минут назад
10 часов 57 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад