Живи сейчас [Яна Владимировна Кущенко] (fb2) читать онлайн

ПРОЛОГ

ФЕЙТ

Сидя на толстой ветке, наверно, трёхвекового дуба и наблюдая, как метрах в пяти под моими ногами бродят заботливая лосиха и два её маленьких лосёнка, не замечая моего присутствия (за два года я так научилась сливаться с природой, что даже она сама, такая чуткая и чувствительная, меня порой не замечает), я не могу не думать о том, что если бы несколько лет назад кто-нибудь сказал мне, что своё семнадцатилетие я буду праздновать именно так, я бы рассмеялась этому человеку в лицо, даже не дослушав его слов. Наверно, вы не поверите, но у меня никогда не было друзей, понимаете, таких, с которыми и в огонь, и в воду. Да, конечно, был определённый круг людей, с которыми я очень хорошо общалась, с которыми мы часто проводили время, но я чувствовала и знала, что между нами нет той необъяснимой связи, которая возникает между людьми, становящимися родными, не имея кровного родства. Я была уверена, что когда-нибудь мне посчастливится узнать это чувство полного растворения в ком-то, кто всегда выслушает и поймёт, будет честным, как с самим собой, никогда не предаст и не обманет. Я знала, что встречу того, с кем можно будет просто молчать, ведь всё и так понятно, и я не ошибалась. Но пока у меня были только знакомые (на самом деле были даже лучшие друзья, но, как оказалось, это только казалось), замечательные и прекрасные, с которыми я обычно и проводила дни своего рождения, да, они нередко менялись по разным причинам, но всегда были. Каждый раз эти люди удивляли меня, подготавливали невообразимые сюрпризы, дарили прекрасные подарки, мы весь день гуляли, смотрели фильмы или играли в боулинг, просто разговаривали по душам. Ничего особенного, как у многих, просто нам было тепло и хорошо вместе, а это самое главное. Так было из года в год, сколько я себя помню. Так должно было быть и в этот раз. И в прошлом году тоже. Но когда тебя окружает практически первозданная божественная красота природы с её бескрайними лесами, величественными горами, спокойной, но могущественной рекой, а где-то сейчас суетливые мегаполисы живут своей шумной жизнью, хотя когда-то на месте самого высокого в мире небоскрёба, росли удивительной красоты деревья, а вместо бегущего метро под землёй текло множество маленьких речек, ты понимаешь, что всё имеет свойство меняться, даже то, что, казалось, навсегда останется таким.

Не подумайте, что мне здесь не нравится. Нет, просто это совсем другой мир, абсолютно не похожий на тот, в котором я жила раньше, в котором живёт большинство людей на нашей огромной планете. Вы никогда не задумывались над тем, что когда Вы просыпаетесь от звона надоедливого будильника, выключаете его или прячете под подушку, решая ещё немного поспать, хотя бы пять минут, потому что вы всё равно успеете, кто на учёбу, кто на работу, потому что школа в соседнем дворе, университет или работа всего в каком-нибудь часе езды на метро или машине, что где-то, чтобы попасть на занятия в школу, детям в сопровождении прекрасно знающего местность отца приходится преодолевать опасный путь, длящийся семь дней: перебираться на другую сторону реки по начинающему таять льду, ночевать в пещерах, укутываясь в одеяла сотканные заботливой мамой, со слезами на глазах отдающей своих маленьких детей и любящего мужа в руки природы? Вы когда-нибудь думали о том, что голова может болеть не от пронзительного шума города с его непрекращающимися разговорами, ревущими машинами и мотоциклами, а от щемящей тишины, когда на тысячи метров или даже километров вокруг нет никого, когда ты один?

Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит. И тогда счастье само найдет тебя.

Омар Хайям

Не зови уходящее – позволь ему уйти. Не жди будущего – позволь ему настать. Не усложняй – пусть происхоит то, что происходит.

Тилопа

ФЕЙТ

Я родилась в Нью-Йорке, где и провела первые пятнадцать лет своей жизни, самые лучшие пятнадцать лет своей жизни. Но позапрошлым летом мы с папой переехали сюда. Позапрошлым летом мы похоронили маму и переехали сюда…

Папа увлекался самолётами с детства. Дедушка был пилотом, а бабушка стюардессой, так они и познакомились. Вскоре родился мой папа, и ему ничего не оставалось, как влюбиться в небо, потому что именно там зачастую находились его родители. Пока они были в рейсе, он сказал своё первое слово, впервые подрался, поцеловался с девочкой, забил первый гол… Но папа никогда не чувствовал себя обделённым вниманием родителей, потому что время, когда они собирались все вместе, было настолько прекрасно, что воспоминаний о нём ему хватало до следующей встречи. К тому же в отсутствие родителей ему не приходилось скучать, ведь жил он с двумя бабушками и двумя дедушками и был единственным их внуком со всеми вытекающими отсюда последствиями, да и одному ему всегда было чем заняться. Уже с самого раннего детства папа начал создавать макеты самолётов. Он старался как можно больше узнать об этих «железных птицах», искал в гараже и собирал на улице различные интересные для него, но бесполезные для других людей вещицы, из которых потом необычайно искусным образом создавал свои собственные мини-самолёты.

Как я уже говорила, папа никогда не ревновал своих родителей к их работе, к небу, наоборот, он был счастлив за них, потому что им несказанно повезло, ведь они занимались любимым делом. Одно папе казалось несправедливым, что родители пропускают порой те моменты жизни своего сына, которые, как ему казалось, им бы очень хотелось разделить с ним, а если честно, то и ему с ними. Поэтому папочка придумал, как мне кажется, на удивление простой, но довольно наивный способ общения с теми, кто в небе. Как только в его жизни случалось какое-то важное событие, а родители были в рейсе, он сразу же бежал в ближайший магазин, где продавались воздушные шары, наполненные гелием, и покупал один или несколько, в зависимости от ситуации. Если можно было ограничиться одним или несколькими словами или просто каким-либо знаком или рисунком, то всё писалось или рисовалось фломастерами прямо на шарике. Но иногда, когда эмоции переполняли папу, он сочинял небольшие записочки и прикреплял их к верёвочкам шариков, потом выходил на улицу и, с надеждой глядя в небо сказочно-изумрудными глазами, отпускал шары, он верил, нет, он был абсолютно уверен, что скоро родители всё узнают. И знаете, это работало, не знаю как, но мои бабушка и дедушка всегда знали обо всём, что хотел сказать им их сын. И да, по мере взросления папа кое-что заподозрил, поэтому своим бабушкам и дедушкам рассказывал не обо всех посланиях, а родители всё равно их «получали». А потом вообще прекратил их отправлять, но, опять же, ничего не изменилось. И вы знаете, он был счастлив.

Нетрудно догадаться, что папа стал авиаконструктором. Я ещё не нашла главное дело всей своей жизни, и не факт что мне вообще повезёт, но было бы здорово, если бы вместе с изумрудными глазами, рыжими волосами и невероятным упорством по наследству от папы мне передалась способность находить истинно свои дела и иметь возможность заниматься ими всю жизнь.

Мы переехали сюда позапрошлым летом. После того как похоронили маму.

Сейчас Вы, наверно, подумали, как я до сих пор не рассказала Вам о самом главном, но понимаете, именно для этого мы и оставили свою прошлую жизнь. Порвали все связи, чтобы, насколько это только возможно, забыть о том, что случилось.

В детстве мама боялась только одной вещи – летать на самолётах. Она не боялась, что может навсегда потерять слух, потому что при взлёте очень сильно закладывает уши, не боялась умереть, если что-то пойдёт не так и самолёт упадёт, нет, за себя она вообще никогда не волновалась. Но мама знала, что ей будет невыносимо больно видеть панику, горе, слёзы в глазах пассажиров, если произойдёт что-то плохое.

Если было возможно, бабушка и дедушка старались пользоваться услугами автобусов и поездов, но иногда без самолёта обойтись было невозможно. Несмотря на то, что мамочка была необычайно смышлёным и умным для своих лет ребёнком, она всё же была ребёнком, поэтому не могла побороть свой страх, но она нашла выход, вы же знаете, она была очень смышлёным ребёнком. В последнюю ночь перед вылетом мама никогда не спала (делала что угодно, только не спала, скрывать от родителей это было непросто, но у неё получалось), а в самолёте засыпала так, что несколько часов точно её ничем нельзя было разбудить, вместе с мамой засыпал и её страх, а просыпались они уже на земле.

Всё изменилось, когда в маминой жизни появился папочка. Невероятно красивый, статный и сильный, он одним своим видом не давал маме даже подумать ни о каком страхе, и даже если они были не вместе, что бывало, однако, довольно редко, она чувствовала себя в безопасности, знала, что папа рядом. Но ко всему прочему у мамы появилась возможность летать на самолётах, сконструированных папой или папиными друзьями, ей было абсолютно спокойно, но никто не застрахован от ошибок… По официальной версии причиной крушения стала невнимательность сервисной службы, проверяющей состояние самолёта перед рейсом, но для папы это не имело никакого значения. Его самолёт убил его любимую женщину, и больше он ни во что не верил. Каждый вечер перед сном он говорит мне, что я спасла ему жизнь, и я знаю, что это правда, без меня у него не было бы смысла жить дальше. Хотя всё-таки мы оба понимаем, что папа не из тех, кто сдаётся, вернее, он из тех, кто никогда не сдаётся, мы решили уехать, нет, не сбежать от какой-то реальности, а просто сменить обстановку, начать всё заново. Мама всегда мечтала побывать на родине моего отца в местности Юкон в Канаде, мы знаем, что она отправилась именно туда, поэтому поехали за ней, чтобы всегда быть вместе.

КАРТЕР

Мы едем, наверно, уже больше трёх часов, вид за окном практически не меняется, но я готов наблюдать эту красоту вечно: пронзительно-зелёные леса, то убегающая из вида, то прибегающая вновь величественная река, горы, невероятные цвета… тишина и спокойствие, да, главное, тишина. Папа, как всегда, ведёт плавно, осторожно, но быстро, в таких просторах он может себе это позволить. Мама, тоже как всегда, спит на переднем сиденье. На самом деле в машинах она очень нервничает, ни о каком сне и речи быть не может, но сейчас за рулём папа, с ним она всегда спокойна, и это всего касается.

Никаких вещей у нас практически нет, да и зачем они нам, ведь мы решили начать всё заново, а может быть, просто сделать перерыв, но всё должно быть иначе, определённо иначе, всё будет по-новому, это лето будет другим.

Я просыпаюсь от звука стучащих в окна нашей машины веток хвойных деревьев. Не знаю, когда папа свернул с большой дороги, но сейчас мы едем по узкой дорожке, с двух сторон окружённой деревьями, принимающими нас в свои объятия. Мама тоже уже проснулась, из их разговора с отцом я понимаю, что наша цель уже близка. И правда, вскоре мы въезжаем в маленький городок, со всех сторон окружённый лесом и находящийся на берегу сопровождающей нас почти всё время реки, как я потом узнаю, её имя Юкон, да, именно имя, ведь она не может быть неживой. Мы проезжаем весь город минут за семь и продолжаем движение, останавливаемся у дома, стоящего в стороне от всех километрах в пяти, он располагается на возвышенности, поэтому кажется, что город совсем рядом.

Из деревянного двухэтажного дома к нам навстречу выбегает мужчина лет сорока, он в фартуке, а его руки и правая щека в муке, видимо, нас действительно ждали. Томас – друг детства моего отца. Раньше их дома стояли рядом, они были как братья, но взрослая жизнь развела их. Мой папа стал музыкантом, а Томас – авиаконструктором, как они и мечтали. Дом детства отца снесли, и вообще город стал меньше, многое поменялось, но встретились они, как будто и не было этой четверти века. Теперь мы тоже все в муке.

На самом деле о таком доме можно только мечтать. В нём приятно пахнет деревом, на стенах висят фотографии и небольшие картины, но самое главное, на втором этаже в холле с окном во всю стену с невероятным видом стоит белый рояль и больше ничего, только рояль. Но разве этого мало? Это место – самое волшебное место, которое мне когда-либо доводилось видеть, а видел я немало, уж поверьте.

В Лос-Анджелесе у нас шикарная квартира, но в ней всё настолько идеально и ярко, что нередко она меня раздражает, благо бываю я там редко, потому что живу сумасшедшей жизнью, да, несомненно прекрасной и интересной, но от всего, даже самого потрясающего, иногда нужно отдыхать. За этим мы сюда и приехали. В край, где всё настолько спокойно, что во всём городе за год происходит меньше событий, чем у меня за неделю. Где можно насладиться музыкой тишины, где нет суеты, где никто не следит за каждым твоим шагом. Да, теперь я точно знаю, мы поступили правильно.

ФЕЙТ

Папа сказал, что сегодня к нам приедет его лучший друг детства со своей семьёй. Я очень этому рада, ведь папа практически ни с кем не общается, сейчас лето, и в школе каникулы. Я знаю, он тоскует и ждёт не дождётся начала учебного года. Да, я забыла сказать, папа сейчас работает в местной школе учителем физики. И знаете, если бы у меня в школе был такой учитель физики, мир бы точно приобрёл какого-нибудь учёного в моём лице, но, к сожалению, или, к счастью, у меня совсем другие интересы.

Сколько я себя помню, музыка была главным увлечением моей жизни, а сейчас я точно знаю, что она просто вся моя жизнь, я без неё не могу, и иногда бывает приятно подумать, что и я ей хотя бы немножечко нужна. Каждый будний вечер, независимо от времени года, наличии каникул и всего прочего, я преподаю вокал и фортепиано всем желающим детям. Занятия проходят в моей школе, которая, как вы, наверно, уже смогли догадаться, в городе одна, их посещают как дошколята, так и мои ровесники. Всего у меня 15 учеников, а учитывая, что городок у нас маленький, и желание заниматься музыкой, честно говоря, ведь есть далеко не у всех, это очень даже неплохо. Мы всё успеваем, но в то же время и нет возможности расслабляться. Нас объединяет любовь к музыке, нам интересно друг с другом, интересно вместе с музыкой, а это самое главное. Вы можете задать вопрос: «Кто же ей дал право преподавать, ведь она сама ещё учится?» Да, ещё впереди один год в школе, но школу искусств я закончила уже два года назад, диплом об окончании, в частности, даёт мне право преподавать. Может быть, это и есть дело всей моей жизни, время покажет, но пока меня устраивает абсолютно всё.

Наш дом стоит в стороне, от школы нас отделяют шесть километров, обычно мы с папой преодолеваем их на велосипеде, пока это только возможно, это наш любимый вид транспорта, хотя машина тоже имеется. Как это чаще всего бывает, сегодня я возвращаюсь домой на своём Луи, это мой велосипед, прошу любить и жаловать. Я никогда не слушаю музыку в наушниках, особенно на улице. Нас окружает столько прекрасных и разнообразных звуков, ни в коем случае нельзя ничего упускать: течение реки, шёпот листьев, хруст веточек под колёсами велосипеда, пение птиц, рояль… Да, я слышу наш рояль.

КАРТЕР

Уже третий раз я поднимаюсь на второй этаж, но никак не могу решиться сесть за инструмент. Томас сказал, что, кроме его дочери Фейт, на этом рояле ещё никто не играл, но он добавил, что она будет невероятно счастлива, если кто-нибудь разделит её любовь именно к этому роялю, к инструменту вообще, к музыке. Честно говоря, бояться чего-то не в моём стиле, но я определённо чего-то боюсь, боюсь что-то нарушить, пока не знаю, что именно, но чувствую, что определённо что-то есть. Но, как я уже говорил, обычно я не боюсь, поэтому и сейчас страх всё-таки проходит, я сажусь за рояль и начинаю играть своё крайнее сочинение. Не подумайте, что я какой-то гений, абсолютно нет, просто музыка – моя жизнь, и иногда я сочиняю как просто музыку, так и песни.

Мне нравится, как здесь звучит рояль, звуки окутывают тебя с ног до головы, поглощают тебя полностью. За инструментом я всегда чувствую себя спокойно, музыка в таком проявлении – моя защита, моя суть. Свою первую более-менее разумную песню я написал в 12 лет, тогда я как раз учился в музыкальной школе. Конечно, у меня было и сольфеджио, поэтому писать было намного проще, ведь без знаний нотной грамоты и гармонии, хотя бы самых элементарных, всё усложняется в разы.

Я заканчиваю играть с твёрдым намерением вернуться к этому волшебному инструменту ещё не раз. Я закрываю крышку, поднимаю глаза и замечаю стоящую на самой верхней ступеньке девушку. Как я мог не заметить её появления? Рыжие волосы, изумрудные глаза. Конечно, я знал о существовании Фейт, но даже и подумать не мог, что она произведёт на меня такое впечатление.

– Привет! Я Фейт, – улыбнувшись, сказала она и протянула мне свою руку всю в браслетах и фенечках.

– Привет! А я Картер. У тебя потрясающий инструмент, – ответил я, пожав её руку.

– Спасибо! Я очень рада, что тебе понравилось на нём играть. А мне понравились твоя музыка и её исполнение. Ты здорово играешь!

Её улыбка. Такая светлая и добрая. И взгляд. Она смотрит мне прямо в глаза. Со мной происходит что-то странное, но ладно, разберусь попозже, а пока я решаю отвлечься и сменить тему:

– Я так проголодался. Уверен, твой папа приготовил что-то вкусненькое. Судя по всему, он любит готовить, да? – спрашиваю я, направляясь к лестнице, Фейт следует за мной. Я не вижу её и начинаю ощущать, что мне жутко чего-то не хватает.

– Да, папочка обожает готовить, а когда есть повод, например, ваш приезд, он просто счастлив. Сегодня папа приготовил все свои коронные блюда, он вас очень ждал. Кстати, я забыла сказать, что я очень рада знакомству с тобой. Ты и твои родители – прекрасные люди. Я, как и папа, безумно рада, что вы приехали.

И снова эти волшебные улыбка и взгляд. Мы уже почти дошли до столовой, и я успеваю только вставить:

– Я тоже рад знакомству с тобой и Томасом.

ФЕЙТ

Сегодня папа приготовил свои любимые блюда, вернее, те, которые он больше всего любит готовить. Это лазанья по маминому рецепту, утка, запечённая с яблоками, спагетти Карбонара, а на десерт шоколадные и черничные маффины. Конечно, на столе были ещё всевозможные овощи, фрукты, закуски, тоже приготовленные папой. Сегодня для папы важный день – они с Тейлором не виделись с самого детства, и вот, наконец-то, встретились. Джонсы сказали, что приехали к нам на всё лето, поэтому впереди у папы с Тейлором ещё много разговоров о прошлом, о настоящих и будущих событиях. И может быть, не только у них.

КАРТЕР

Ужин был прекрасен, и еда (вы же помните, я был очень голоден), и атмосфера, и люди, которые её создавали. Я узнал, что в местном лесу вполне запросто можно встретить лося, представляете, настоящего лося. Когда я был маленьким, в зоопарке всегда показывал на него пальцем и называл верблюдом. Хотел бы я встретить здесь лося, поздороваться, назвать правильно это чудесное животное и попросить прощение за то, что называл его братьев верблюдами, я надеюсь, мы встретимся.

Фейт предложила мне показать дом, было уже поздно, поэтому экскурсию по городу и окрестностям было решено отложить до завтра. Поблагодарив отца Фейт за прекрасный ужин и всех за компанию, мы вышли из-за стола.

– Твой папа и правда здорово готовит! – я просто не знал, как начать разговор.

– Да, его научила мамочка, они любили готовить вместе и друг другу. И мне нравилось составлять им компанию, а сейчас мы готовим вместе с папой, а иногда по очереди удивляем друг друга какими-нибудь новыми рецептами, обычно сами их придумываем, но, бывает, и в Интернете находим, – она замолчала на мгновение, а потом спросила, – наверно, ты хочешь спросить, где моя мама, да?

– Да, но… – мне стало так стыдно за то, что я смог выдавить из себя только два невнятных слова.

– Всё в порядке! Сейчас я покажу тебе свою комнату, а потом расскажу про маму, хорошо? – мне кажется, Фейт не может не улыбаться, и, глядя на неё, начинаю улыбаться и я.

– Вот мы и пришли. Это моя комната.

Я говорил, что мне очень нравится дом, в котором живут Фейт и Тейлор, и что больше всего меня поразил рояль и помещение, в котором он живёт, но впечатление, которое произвела на меня комната Фейт, нисколько не уступает предыдущему восхищению. Комната находится в углу дома, и практически две угловые стены представляют собой панорамное окно с видом на абсолютно дикий и густой лес, невероятно красиво на самом деле, хоть сейчас темно и окна занавешены шторами. Комната очень светлая во всех смыслах, здесь много белого и пастельных цветов. А ещё огромный книжный шкаф от пола до потолка, он протянулся на оставшиеся две стены.

– Как долго вы собирали такую внушительную библиотеку?

– Если честно, то это только моя коллекция, у папы гораздо больше, ты обязательно ещё увидишь. Всю жизнь, всю свою жизнь я её собирала и продолжаю пополнять…

– Вот это да! Я, наверно, даже десятую часть твоей коллекции не прочитал. Я не любитель читать, если честно, хотя иногда хочется посидеть с книгой, и я это делаю.

– А меня чтение вдохновляет, правда, чуть меньше музыки, но оно тоже лечит.

Я стоял, слушал Фейт и просто бродил глазами по всему разнообразию книг, которые жили в шкафу. Мой взгляд привлекло что-то, завёрнутое в нежно-розовую упаковочную бумагу, перетянутое цвета ясного неба ленточкой. Это что-то стояло на второй снизу полке среди прочих книг. Я посмотрел на Фейт, она внимательно смотрела на меня всё время, и я решил, она поймёт, что я хочу спросить.

– Эту книгу подарила мне мама на мой одиннадцатый день рождения. Если честно, я не знаю, что именно находится в свёртке. Мамочка подарила мне её со словами (и в открытке написала слово в слово, поэтому я уже наизусть выучила её послание): «Моя маленькая девочка, моя Фейт, я знаю, ты очень терпеливая и честная, в частности, и перед самой собой, поэтому всё сделаешь правильно. Разверни этот свёрток тогда, когда почувствуешь, что нашла того человека, которому будешь готова подарить своё сердце, своё доброе и волшебное сердце. Ему так повезёт, моя дорогая. Будь счастлива! Я тебя люблю!»

– Ты хочешь сказать, что до сих пор не посмотрела, что там?!

– Нет. Ведь есть условие, – для неё это, без сомнений, очевидно.

– Да ты просто святая. У меня бы точно не хватило терпения.

Почему-то Фейт как-то передёрнуло, улыбка не исчезла, но стала не такой открытой, и она ответила:

– Я не святая, я нормальная, – возразила она, ставя книгу на её законное местно.

Мне показалось, что она обиделась, но я даже представить не могу, на что. Не успел я проанализировать ситуацию, как вернулась прежняя Фейт и спросила:

– Хочешь я расскажу тебе про свою маму?

– Конечно, хочу! – наверно, я слишком радостно ответил, но мне, правда, очень хотелось узнать о женщине, родившей и воспитавшей такую чудесную дочь.

ФЕЙТ

Я рассказала Картеру о смерти мамы всё, что вы уже знаете. Ещё рассказала о том, что сначала она была прекрасным дизайнером одежды, а потом вместе со своей подругой они учредили фонд помощи детям и взрослым с гематологическими заболеваниями. Успешную карьеру модельера маме пришлось оставить, о чём она ни капельки не пожалела, ведь она стала заниматься именно тем, чем всегда хотела – помогать людям, которым эта помощь необходима. Конечно, маме продолжали поступать частные заказы, и она их выполняла, а все заработанные средства перечисляла в фонд. Иногда шила наряды для подопечных фонда, все всегда были очень довольны. Интересных и нужных знакомств у мамочки было довольно много, поэтому фонд довольно быстро рос и развивался, он помогал и спасал, любил и оберегал каждого своего подопечного. Мама отдавала всю себя своей любимой работе – взрослым, детям с родителями, врачам, сотрудникам, благотворителям, волонтёрам. Но, конечно, и на нас у неё было время, мы очень часто были втроём, мы так друг друга ценили и любили, как ценим и любим сейчас…

Я старалась участвовать в жизни фонда как только могла. В школе и в школе искусств мы постоянно устраивали благотворительные ярмарки, аукционы, акции. Я и мои друзья помогали при любой возможности. В силу возраста нам нельзя было быть полноценными волонтёрами и донорами крови, но мы тоже старались не отставать. Вы даже не представляете, как сейчас я скучаю по всему и всем, как я хотела продолжить мамино дело. Сейчас фонд продолжает существовать без мамы, которая всегда была и остаётся главным его вдохновителем. Я знаю, она счастлива, что её дело продолжает жить.

Иногда нам всё-таки разрешали приходить в больницы, но мы приходили не просто так, а с концертами. С ребятами из школы искусств мы устраивали музыкальные вечера, играли на различных музыкальных инструментах и пели. Мы всё время призывали детей и их родителей не стесняться и подпевать, если они знают слова, сначала всегда были слышны тихие голоса нескольких самых смелых детей и родителей (конечно, иногда находились и очень раскрепощённые дети или взрослые, они сразу пели громко), но несколько последних номеров мы всегда пели все вместе, даже самые скромные подпевали, мы добавляли номера, чтобы продлить эту атмосферу абсолютной беззаботности и лёгкости. Вот это настоящее счастье. Мы заряжались от таких встреч невероятно, я лично следующую ночь всегда не спала, просто не могла заснуть от переполнявших меня чувств и эмоций, а вообще их надолго хватало.

– А как звали твою маму? – прервал повисшее в воздухе минутное молчание Картер: я закончила свой рассказ и задумалась, глядя на мамину фотографию. Если честно, то я даже забыла, что в комнате я не одна. Но голос Картера меня нисколько не напугал, ощущение его присутствия было для меня столь же органичным, сколько и недавнее ощущение одиночества.

– Хлоя Морин. Хлоя – значит, «свежая, как зелень». Моя мама.

– Правда? Хлоя Морин – твоя мама? – пока я не понимаю, что происходит, но Картер очень удивился, услышав имя моей мамы.

– Да. Ты её знаешь?

– Нет, лично не знаю. Но я знаком с фондом, про который ты сейчас рассказывала. Ты не сказала название, поэтому я не сразу сообразил. «Добрые сердца», да? Так ведь называется фонд?

– Да, всё верно. – Если честно я не знала, что спросить дальше. Может быть, по тем или иным причинам Картер не захочет рассказывать, как именно он узнал про фонд, может быть, не захочет вспоминать.

Но Картер начал свою историю сам:

– Наверно, пришло время рассказать тебе мою историю? – он так загадочно улыбнулся, что я сразу поняла, рассказ будет длинный и откровенный, хотя я даже не могла представить насколько.

– Да, я бы очень хотела узнать про тебя всё, чем ты сможешь и захочешь со мной поделиться. Если хочешь, можем переместиться в комнату с роялем. Мне кажется, тебе там будет комфортнее всего.

– Да, спасибо, если ты не против, давай пойдём туда.

КАРТЕР

– Да, спасибо, если ты не против, давай пойдём туда, – сказал я, но подумал совсем о другом: «На самом деле мне всё равно, лишь бы ты была со мной».

Наши родители переместились из столовой на улицу, развели костёр, укутались в тёплые пледы и так же продолжали просто болтать. Мы посмотрели на них через окна первого этажа, а сами поднялись на второй, оказавшись в моём самом любимом месте этого дома, когда за окном уже темно, оно выглядит по-другому, не так, как днём, ещё волшебнее и сказочнее. Фейт не стала включать свет. Свет с лестницы и от костра на улице доходил и до этого места, да и на самом деле в присутствии Фейт никакие дополнительные источники света не нужны.

Она села на мягкие подушки, разбросанные по периметру пола, я последовал её примеру. С минуту мы молчали, но потом Фейт всё-таки прервала тишину:

– Ты хотел рассказать свою историю, – сказала она, глядя прямо на меня.

Да, конечно, я помню. По-моему, я так только подумал, а может быть, и сказал тоже.

– Огромное количество людей в Америке и даже во всём мире смогут, наверно, рассказать про мою жизнь гораздо лучше и подробнее меня, но я попробую. Надеюсь, мы пробудем здесь как минимум целое лето, успеем ещё поговорить друг с другом, доскажем недосказанное сегодня. Я родился и до тринадцати лет жил в Чикаго, там же прошла молодость моих родителей, там они и познакомились. Мой папа – гитарист, а мама – джазовая певица, раньше у них была своя группа, которая, кстати, была довольно популярна в своих кругах, они зарабатывали немного, но на жизнь хватало, ведь главное, что они занимались действительно своим делом, но три года назад всё изменилось. Три года назад бешеная популярность пришла ко мне, и жизнь всей нашей семьи резко поменялась. Я рос в музыкальной семье, родители мамы и папы тоже были тесно связаны с музыкой, в нашем доме музыка была всегда. В три года я начал петь, подыгрывая себе на барабанах от ударной установки, которая стояла у нас в гараже. Потом, конечно же, папа начал учить меня играть на гитаре, а мама стала заниматься со мной вокалом, бабушки и дедушки тоже не отставали. Но так как у всех были всё-таки и свои дела, меня было решено отдать в музыкальную школу по классу вокала и гитары. Директором школы был давний друг папы, поэтому за качество образования все были спокойны. И вот началось моё полное погружение в этот удивительный мир – мир музыки. Всё свободное от учёбы время я проводил в музыкальной школе, помимо гитары к тринадцати годам я вполне неплохо играл на фортепиано и ударной установке, и конечно же, я постоянно пел. Принимал участие во всевозможных концертах и конкурсах, меня ещё больше вдохновляли талантливые и влюблённые, как и я, в музыку люди, с которыми мне приходилось встречаться в музыкальной школе и на всех выступлениях. На самом деле я слышал в свой адрес всегда массу приятных и лестных слов, и хоть я был довольно здравомыслящим мальчиком, как говорили мои родители, но всё-таки деньги и слава могут оказать сильное влияние на каждого. Ни о каких деньгах и славе речи пока не было, но я начал замечать в своём поведении определённые моменты, которые мне жутко не нравились. Я решил, что мне нужна критика, здравая или даже совсем необоснованная, но мне просто необходимо посмотреть на себя с какой-то другой стороны. Я начал записывать на видео каверы известных песен и выкладывать на YouTube. За первые недели мои видео посмотрели, наверно, всего человек пятьдесят, но для меня каждый этот просмотр был очень ценен, люди оставляли комментарии, чаще всего меня хвалили, но были и нелицеприятные отзывы, и вот как раз они и были мне нужны, они меня ободряли и не давали расслабляться. С каждым днём число моих подписчиков и количество просмотров моих видео увеличивалось, я добавлял новые видео, но даже представить не мог, что проснувшись однажды утром и зайдя в свой аккаунт, я обнаружу три миллиона просмотров одного из своих видео и огромное число комментариев. Как потом оказалось, один известный артист разместил ссылку на моё видео на страничке в одной из социальных сетей, добавив к ней комментарий: «Я спокоен за будущее нашей музыки». Мне было приятно, действительно очень приятно, я поделился этой радостью со своей семьёй, они были тоже очень рады. Но на самом деле пока ничего не изменилось, это всего лишь популярность одного видео в Интернете, ничего больше. Моя жизнь никак не изменилась, но мне нужен был этот этап, этап признания и толчка к дальнейшей работе. А через месяц маме позвонил один продюсер и попросил о встрече со мной. Когда мама рассказал мне о таком предложении, я был просто на седьмом небе от счастья, но тут, конечно, нужно было здраво оценить ситуацию, поэтому на встрече были мама, папа и я. Мы всё хорошо обдумали и решили подписать контракт со звукозаписывающей компанией и начать работать с продюсером. Я должен был пойти в восьмой класс, но мы решили, что в сложившейся ситуации мне будет лучше перейти на освоение школьной программы экстерном, музыкальную школу я уже закончил, но продолжал заниматься с педагогами. На самом деле я был очень скромным мальчиком, иногда даже чересчур стеснительным, поначалу я жутко боялся сцены, но понимал, что не могу никого подвести, поэтому шёл и выступал, а потом как-то получилось так, что я просто не мог больше жить без сцены, мы с ней подружились. Но всё-таки я остался скорее скромным, чем наоборот. Я писал песни, и музыку, и тексты, но боялся показывать свои творения кому-то, кроме членов своей семьи, но всё же рискнул спеть одну из своих песен продюсеру. Он сказал, что песня ему понравилась, мы решили записать её на студии, потом отправили её на радиостанции, а затем начали готовиться к съёмке первого в моей жизни клипа. И разве мог я представить, размещая в Интернете пару месяцев назад свои видео, что всё так быстро изменится?! В общем, около года мы записывали песни, старались включать их в ротацию, ездили по всей стране, выступая где только было можно и вот через год ко мне пришла настоящая слава. Ко мне относились по-разному, кто-то любил беспрекословно, кто-то относился с недоверием, а кто-то люто ненавидел. Мне было важно и нужно каждое мнение, я не хотел заболеть «звёздной болезнью», но и всё-таки мне было необходимо чувствовать, что то, что я делаю, кому-то нужно. При любой возможности я принимал участие в благотворительных акциях и концертах. И вот в прошлом году меня пригласили поучаствовать в концерте по сбору средств в пользу подопечных фонда, в жизни которого участвовала твоя мама. На этом концерте мы вспомнили и её… Три года невероятных эмоций, встреч, концертов, песен, клипов, поклонников… всего, о чём можно, наверно, только мечтать. Но всего этого для меня оказалось слишком много. Я привык всему и всем отдавать себя без остатка, всё делать честно и от всего сердца, и вот устал, ведь по большому счёту я ещё даже не взрослый человек, просто подросток. Мы долго думали, как лучше поступить, и пришли к тому, что я просто пропаду на лето, объясню всё своим поклонникам, прессе, всем, кому будут нужны мои комментарии, и немного отдохну, а потом вернусь снова. Почему-то мы уверены, что кто-то меня точно дождётся, дождутся самые преданные поклонники, и их мы точно не оставим без награды, я обязательно вернусь как-нибудь значительно, продолжу дарить музыку своего сердца. А пока тишина и покой. Пока мы здесь.

Удивительно, но за всё время своего рассказа я ни разу не посмотрел на Фейт, но сейчас я увидел её светлое и искренне удивлённое и улыбающееся лицо, она была ещё прекраснее, чем прежде. Я чувствовал, что она задала бы много вопросов, но сказала лишь:

– Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы ты получил то, за чем сюда приехал. Тишину и покой. И постараюсь, чтобы тебе было не скучно, но если меня будет много, ты только скажи, я тоже умею исчезать.

– Ты даже не представляешь, как я рад, что мы решили спрятаться именно здесь и именно у вас, – я практически не умею скрывать свои истинные чувства и эмоции, а сейчас мне особенно не удаётся их спрятать. Да и зачем это на самом деле? Я уверен, что здесь могу быть абсолютно честным.

– Я тоже рада. Очень.

ФЕЙТ

Казалось, что от чувств, эмоций и мыслей моя голова сейчас просто лопнет, но у меня ещё вся ночь впереди, будет время всё переварить и обдумать, а пока я предлагаю Картеру отдохнуть:

– Уже довольно поздно. Вы проделали большой путь и несомненно устали. Мне кажется, вам уже нужно поспать. Да и нам с папой тоже. Можно я отведу тебя в комнату, которая будет твоей на это лето?

– Конечно, да.

Родители уже перебрались в гостиную и смотрели какую-то комедию. Как всегда перед сном, я поцеловала папу в щёку:

– Папочка, уже поздно. Нам всем пора отдохнуть. Надеемся, что вы последуете нашему с Картером примеру. Спокойной ночи!

– Да, дорогая, мы тоже уже скоро разойдёмся. Спокойной ночи!

Пока мы говорили с папой, Картер обменялся парой слов со своими родителями и мы пошли в наши комнаты. Моя комната и гостевая, которую мы с папой подготовили для Картера, находились рядом, их разделяла лишь стена. Другой стеной моя комната граничила с папиной, а следом располагалась комната для родителей Картера.

– Вот твоя комната, – сказал я, открывая дверь гостевой. – Если я буду нужна, я рядом, и всегда буду тебе рада.

– Спасибо тебе, Фейт! Я правда очень рад знакомству с тобой!

Да, наверно, я должна была сказать: «Я тоже очень рада». Но зачем лишние слова, ведь это и так понятно, поэтому я просто сказала:

– Спокойной ночи, Картер!

– Спокойной ночи, Фейт!

Наверно, как и у каждого человека, у меня есть свои ритуалы. Как они появляются, остаётся для меня загадкой, но они есть, и их становится всё больше и больше, это факт. У меня, по крайней мере, всё так и происходит. Например, перед сном я обязательно должна поцеловать папу, затем мамину фотографию, лежащую у меня под подушкой, встать перед окном, сказать спасибо всем за прожитый день, поцеловать крестик, включить в розетку светильник-ослик Иа, не потому что я боюсь спать в темноте, совсем нет, а просто потому что я чувствую, что ночью он должен гореть, ведь для этого его и создали. Этот светильник мы купили с мамой, когда мне было годика четыре, с тех пор он оживает каждую ночь. Вообще ослик Иа – мой любимый мультипликационный герой, его спокойствие, умиротворение, грусть в глазах, задумчивость покоряют меня с четырёх лет.

Когда все ритуалы выполнены, можно спокойно придаваться сну, но так редко удаётся заснуть сразу. О многом хочется подумать, многое вспомнить, что-то запланировать, придумать, поэтому как минимум час я обычно провожу в раздумьях, и на самом деле это время проходит не зря, мне совсем не жалко отнимать каждый раз по часу ото сна, хотя спать я тоже очень люблю.

Вот и сейчас я знаю, что не смогу просто так заснуть, я даже практически уверена, что обычного часа мне не хватит, чтобы уложить в голове всё, что произошло сегодня, поэтому не буду терять время, начну размышлять.

Вообще у меня немного запоздалая реакция вот в каком плане. Часто так бывает, что я общаюсь с человеком, да, он мне приятен, иногда даже очень, но, только расставшись, спустя какое-то время, я понимаю, насколько он мне действительно нравится, насколько притягивает к себе. Тогда я несколько раз прокручиваю в голове все моменты нашей встречи, нашего разговора, всё, что в силах вспомнить, и от этого просто улыбаюсь, от этого так хорошо на душе. Потом этого человека начинает очень не хватать, но если общение с ним по какой-либо причине не продолжается, то чувства постепенно затухают, им на смену приходят новые, очень похожие, просто по отношению к кому-нибудь другому. Говоря сейчас о человеке, я не имею ввиду лишь объект противоположного пола, который нравится как потенциальный парень для меня, я имею ввиду просто человека. Это может быть и мужчина, и женщина, это могут быть и дети, и подростки. Конечно, я ещё не так много прожила, и хоть я испытываю тёплые чувства ко всем людям, но всё-таки такие сильные чувства я испытывала не так уж много раз. Иногда общение продолжалось какое-то время, поэтому чувства получали подпитку, но иногда общение прекращалось практически сразу, поэтому всё постепенно сходило на нет, хотя, конечно, я до сих пор помню и, надеюсь, ещё долго помнить всех людей, которых, наверно, и можно назвать «своими», это такие люди, с которыми вы на какой-то одной волне, это неосязаемо, необъяснимо, но я уверена, многим знакомо. Когда мы уехали из Америки, почти все контакты оборвались, конечно, мы иногда переписываемся с кем-нибудь, но это уже не то. После переезда сюда я довольно долго была в каком-то упадке, как и папа, но потом нам помогли работа и учёба, а главное, люди. «Своими» для меня стали Мартин, Кейт и Луи, о которых вы ещё не раз услышите, конечно, появилось ещё много хороших знакомых. И вот теперь мне кажется, что приближается что-то большое, Картер – определённо «мой» человек, очень надеюсь, что мы не разочаруемся друг в друге, уж очень как-то всё идеально получается пока что, в общем, посмотрим, что будет дальше.

Я могу всю ночь прокручивать что-то в голове, думать о чём-то, но всё-таки спать тоже нужно, поэтому я решаю не терять время зря, ещё посидеть немного, но занимаясь более осязаемым делом, хотя упорядочивание мыслей тоже немаловажное занятие, но слишком увлекаться капанием в себе всё-таки не хочется. Я выключаю свет, залезаю под одеяло, беру свой маленький ноутбук, который в сложенном виде все обычно принимают за планшет, и набираю в поисковой строке «Картер Джонс». Как и ожидалось, моему запросу отвечают миллионы страниц в Интернете. Многочисленные фотографии, видео, статьи… И у меня есть один единственный вопрос. Как же так получилось, что я никогда ничего о нём не слышала? Ведь я живу музыкой, слушаю её постоянно, занимаюсь с детьми, постоянно ищу для них какие-то песни, просто изучаю музыкальный мир. Но о Картере узнала только сегодня. Наверно, такого просто не может быть, но факт остаётся фактом, я совсем отстала от жизни. Да, я не покупаю журналы, не смотрю телевизор, в Сети ищу только музыку, иногда фильмы и что-то по учёбе, но я ведь общаюсь с ребятами из школы, просто со знакомыми в магазинах и на улице, у нас небольшой городок, почти все знают друг друга. Наверно, я просто слишком невнимательна или зациклена только на чём-то своём, уже знакомом и родном. Может быть, я и слышала про Картера раньше, может быть, даже поддерживала разговор, но, поверьте, я, правда, осознанно первый раз узнала о нём несколько часов назад. Если честно, мне стыдно, но в то же время и радостно, потому что мне ещё только предстоит открыть для себя его песни, музыку, голос. Только предстоит узнать его как человека и вот так сразу лично, представляете. Наверно, миллионы девочек сейчас хотели бы оказаться на моём месте. Да, наверно, это очень круто. Просто я его совсем не знаю, хотя то, что было сегодня, мне очень понравилось. Очень часто первое впечатление обманчиво, а я вообще всем всегда доверяю и верю. В общем, посмотрим, что будет дальше.

Я посмотрела несколько клипов Картера. Да, мне определённо нравится то, что он делает. Очень надеюсь, что и его фанаты проникаются музыкой и словами, а не просто восхищаются его красотой (он действительно красивый парень – высокий брюнет с карими глазами и родинкой под правым глазом). Явспоминаю про благотворительный концерт, про который говорил Картер. Я посмотрела весь концерт, это такое доброе и тёплое событие. Выздоровевшие дети, детки, которые ещё только борются с болезнью, их родители, благотворители, артисты, выступающие вместе с подопечными фонда. Радость и грусть, вера и память, безграничная любовь друг к другу. Картеру здесь ещё 15 лет, он поёт одну из своих песен вместе с девочкой-подростком, которая вот-вот выздоровела, она ещё слабенькая, но невероятно красивая и сильная. Хрустальный получился дуэт. Я знаю, что положительные эмоции по-настоящему помогают выздоравливать и восстанавливаться, поэтому я очень рада, в частности, за эту девочку, такие сильные эмоции точно не пройдут даром. Из небольшого ролика перед песней мы узнаём, что девочку зовут Николь, ей 14 лет, и она мечтала встретиться с Картером (я уверена, что все четырнадцатилетние девочки мечтали именно об этом). Здорово, очень здорово, когда мечты сбываются. Как только прозвучали все номера, на экране появилась моя мама, потом и мы с папой тоже, вся наша семья. Я замерла, потому что никак этого не ожидала. И где только они нашли эти фотографии? Наверно, папа сам отправил их маминой подруге с извинениями, что мы не сможем приехать, с благодарностью за приглашение, за память. А мне он ничего не говорил, чтобы не теребить лишний раз душу. Ни мою, ни свою. Конечно, все всё понимают. Вот мама играет с детьми в больнице, вся в краске от детских ручек. Вот она представляет свою благотворительную коллекцию одежды. А вот мы с мамой и папой прыгаем высоко вверх, держась за руки. Показ фотографий сопровождается рассказом про маму. Да, она была самая лучшая. Я буду счастлива, если смогу прожить свою жизнь, принеся хотя бы какую-то долю той пользы, которую принесла миру она. Моя мама.

Я совершенно не помню, как заснула, организм меня всё-таки победил. На улице уже светло, и я с уверенностью могу сказать, сколько сейчас времени. Шесть часов утра, я всегда просыпаюсь в это время. Всегда, во сколько бы ни легла спать накануне.

Я умываюсь, одеваюсь и осторожно спускаюсь вниз: все ещё спят, не хочу никого разбудить. На улице пахнет дурманящей свежестью. Наверно, за два года я уже должна была к ней привыкнуть, но нет, пятнадцать лет городского воздуха просто так не забудешь. Мой верный друг велосипед ждёт меня в гараже, но я решаю пойти пешком, чтобы не напугать лосей, хотя, по-моему, они уже привыкли к моему железному спутнику. Я иду в лес к своему любимому дубу, идти до него минут десять, и я уверена, что даже с закрытыми глазами смогу его найти, почти каждый день я прихожу сюда. Как только я нашла это дерево, мы с папой соорудили конструкцию, чтобы я могла забираться на ближайшую к земле ветку (это примерно пять метров). Папа сделал что-то вроде буквы П, на которой закрепил сделанную мной верёвочную лестницу. Несколько раз папа тестировал наше сооружение сам и только потом разрешил пользоваться им мне. Мы могли бы прибить реечки к стволу дерева или закрепить верёвочную лестницу на ветке, но мы и так вмешивались в привычный расклад природы, хотели принести как можно меньше вреда. Надеюсь, я не сильно врежу дубу, два года он меня терпит, и я очень надеюсь, что всё-таки приношу и ему какую-то пользу, вряд ли, конечно, но я свято верю в нашу духовную связь, я знаю, у моего дуба есть душа, у всего она есть.

Я взбираюсь по лестничке и оказываюсь там, где мне всегда спокойно, Каждое утро я прихожу сюда – думаю, размышляю, просто смотрю и слушаю, можно сказать, заряжаюсь на весь день. Здесь мы с вами и познакомились, здесь я начала свой рассказ. Внизу бродят лосиха и её лосята, и да, у меня сегодня день рождения.

Ровно год назад, когда я вернулась со своей утренней «зарядки», дома меня ждал невероятно элегантный папа с огромным букетом белых роз, а в гараже уже обживался новый велосипед. Это был самый лучший подарок на тот момент, самый полезный и нужный, какой только можно было представить, потому что до этого на двоих у нас был только один велосипед, и мы как-то управлялись, но с появлением второго, конечно же, всё стало намного прекраснее и проще. Весь день мы провели вместе: вместе приготовили праздничный обед, вместе пообедали, посмотрели фильмы, которые давно собирались посмотреть, а потом отправились на велопрогулку по лесу опробовать новый транспорт, как видите, он прекрасно себя чувствует и по сей день, а вечером мы просто сидели и болтали, а порой просто молчали, это был единственный раз, когда папа залез на милый моему сердцу дуб. Это был самый прекрасный день рождения. Мы знали, что мама с нами.

Наш дом кажется мне таким же спокойно спящим, каким я его и оставила час назад, но, едва открыв осторожно дверь, я вижу абсолютно бодрых, сияющих и невероятно красивых папу, Картера и его родителей и понимаю, что внутри он уже совсем другой: все и всё в нём готовы к моему дню рождения…

КАРТЕР

После того как мы расстались с Фейт накануне вечером, я быстро принял душ и лёг спать, я понимал, что мне нужно выспаться ради предстоящего дня, ради Фейт, а в своих мыслях уже разберусь потом, тем более ночь тоже поможет расставить всё на свои места.

Вчера, после нашего приезда, когда мы уже познакомились и немного отдохнули, Томас рассказал нам, что у Фейт будет день рождения. На тот момент я ещё не был с ней знаком, но мог представить, что у такого замечательного человека как Томас должна быть не менее прекрасная дочь. Хотя что я говорю, я даже и представить не мог, какой волшебной окажется Фейт. Томас сказал, что Фейт не любит большие праздники, не любит излишества, но очень ценит маленькие семейные праздники, такой мы и хотели устроить. Вернее, спланировал всё Томас, а мы просто поддержали.

Как сказал папа Фейт, подарки Фейт любит больше дарить, чем получать. Нет, не подумайте, что она привереда, сейчас мне уже начинает казаться, что ей нравится всё и всегда, просто она не любит излишнего к себе внимания (а есть за что), любит приносить пользу окружающим, поэтому и подарки любит полезные. И ей всегда лучше всех удаётся придумать, что же подарить человеку, а вот найти полезный подарок для неё не так-то просто. У неё, по большому счёту, всё есть, а если чего-то нет, то Фейт и без этого придумает, как справиться. Поэтому родители Фейт всегда ломали голову, что же подарить своей дочери, чтобы точно её порадовать. На пятый день рождения подарили рояль, на девятый – гитару, на шестнадцатый Томас подарил велосипед. А в этом году решил повториться и подарить снова гитару.

– Семь лет Фейт не расставалась со своей гитарой, они порой были лучшими подружками, но в прошлом году к Фейт на занятия стала ходить девочка Кейт, ей было 12 лет, 22 ноября исполнилось 13, а через неделю у неё обнаружили острый миелобластный лейкоз. Кейт вместе с родителями уехали проходить лечение в США, Фейт, как и все жители города, провожала их и подарила Кейт свою гитару, на которой написала «До скорой встречи на большой сцене!» Фейт, – значит, вера. Она всегда верит только в лучшее. Всем городом мы собрали столько денег, сколько смогли, а на месте помог один фонд. Сейчас Кейт с родителями ещё в США, но самое страшное уже, дай Бог, позади. Всё потихоньку налаживается, в скором времени они должны приехать домой. Мы постоянно поддерживаем связь с семьёй Кейт, а Фейт общается с самой Кейт. Но это она тебе сама расскажет. Вообще у Фейт нет запрещённых тем, она полностью открыта для общения, с ней очень легко.

Тогда я даже не представлял, насколько действительно удивительна его дочь. Тогда было всё просто. Накануне папа Фейт вместе с моими родителями пекут торт, пока мы с Фейт знакомимся, утром мы встаём, как только Фейт уходит на свою каждодневную прогулку, а когда приходит, то её встречаем весёлые и красивые мы с гитарой, тортом и, конечно же, шариками (вот их Фейт очень любит). Всё просто, так, как любит Фейт.

Пока мама завязывала папе галстук, а потом доводила и свой внешний вид до совершенства (пользуясь случаем, хочу признаться, у меня просто обалденные родители, внешняя и внутреенняя красота – всё при них), я смотрел в кухонное окно, чтобы не пропустить Фейт. Минут через семь после того как я занял свой пост, из леса вышла Фейт. Боже, какая же она светлая, я чуть не забыл, в чём заключалась моя миссия, но всё-таки вовремя вспомнил, мы быстренько собрались перед входной дверью со всем тем, о чём я уже говорил. Дверь распахнулась, и мы сразу завели песню «Happy Birthday to you», конечно, куда же без неё. Фейт всегда улыбалась, но сейчас улыбалась ещё радостнее, вообще улыбалось всё вокруг, мы, естественно, тоже. Как только мы закончили петь, Фейт сразу же начала нас благодарить, не дав нам даже ничего сказать, но мы решили произнести свои речи за праздничным обедом, который обещал стать всё же завтраком, все что-то жутко проголодались за ночь. Мы подарили Фейт гитару, которой она была несказанно рада, она обняла нас всех по очереди, а потом всех вместе, не переставая благодарить, а потом вдруг отстранилась и сказала:

– Постойте, никуда не уходите!

Если честно, я даже не успел осознать, что произошло, как Фейт уже снова стояла перед нами с плёночным фотоаппаратом.

– Вы такие красивые и счастливые, я никогда не прощу себе, если не сфотографирую вас! Конечно, если вы не против.

– Да о таком фотографе можно только мечтать! Правда, Картер? – Сказал папа.

– Да, – только и смог ответить я.

Если честно, то я не ожидал, что Фейт ещё и фотографирует. Она немного нами управляла, я уже привык и знаю, что фотограф должен иногда командовать, чтобы фотографии получились, порой это выводит меня из себя (вообще я бываю вспыльчив и даже зол, вы меня ещё узнаете), но у Фейт это получалось крайне деликатно и мило. Да, о таком фотографе действительно можно только мечтать.

– Мне кажется, фотографии получатся замечательные, – сказала мама.

– Я совсем не фотограф, но мне тоже кажется, что фотографии удались, просто потому что на них вы, – это Фейт говорила, уже поднимаясь по лестнице в свою комнату, чтобы отнести фотоаппарат обратно.

– На самом деле она с детства увлекается фотографией, это её вторая страсть после музыки. Они с Хлоей обожали фотографию, иногда уходили на целый день, гуляли где-то, а потом приходили счастливые, только потому что удалось поймать удачный кадр, а потом весь вечер или даже ночь проявляли снимки, закрывшись в ванной, иногда и я играл в их игры, вот это было счастье, – речь Томаса была светлой, наверно, он уже просто истратил всю грусть и печаль, положенные ему в этой жизни, остались только радостные воспоминания, радость ещё осталась.

– Мне не терпится попробовать торт, папочка! – сказала Фейт, спускаясь с лестницы, она подошла к Томасу ещё раз обняла его и поцеловала в щетинистую щёку.

– В этот раз я пёк его не один. Тейлоры непосредственно участвовали в процессе, а Картер отвечал за то, чтобы ты ничего не заметила, – с улыбкой сказал Томас.

– Так значит, это было только задание? – лукаво обратилась ко мне Фейт.

– Нет, нет, просто всё так совпало…

– Да ты что, я пошутила. Всё в порядке. Давайте есть торт!

После завтрака мы все вместе часа два просто разговаривали. Потом папа Фейт предложил сходить всем вместе в город, нужно было что-то купить, и просто он хотел познакомить меня и маму с окрестностями, а папе показать, что изменилось со времён их детства, а что нет. Мои родители сразу же согласились, а мы с Фейт решили остаться дома, обыграть подаренную ей гитару, а вечером сходить в город, всё равно сегодня у Фейт были занятия с детьми, даже в свой день рождения она их не отменяла.

– А зачем? – ответила она, когда я спросил, почему она не освобождает этот день. – Для чего? Ведь у меня нет каких-то особых планов на вечер, поэтому я не вижу смысла их отменять. Тем более всё-таки это моя работа, любимая работа. Каждое занятие – это праздник, а двойной праздник ведь даже лучше, не так ли? Ты ведь, наверно, тоже выступал в свои дни рождения?

– Да, выступал, конечно. Ты права, ты абсолютно права, мне кажется, ты вообще всё делаешь и говоришь правильно. Я…

– Ты же привёз с собой гитару? Может быть, поиграем вдвоём? Где тебе будет комфортнее? – совершенно неожиданно перебила меня Фейт.

– Да, она у меня в комнате. Ой, вернее, в той комнате, которую вы для меня выделили. Конечно, давай поиграем вдвоём, с удовольствием. Если честно, я без ума от помещения с роялем.

Я сам заметил, что ответил как-то быстро и так же быстро замолчал, просто не знал, что сказать дальше, честно, я не ожидал, что Фейт меня перебъёт.

Мы молча поднимались по лестнице на второй этаж, когда она прервала тишину:

– Прости, пожалуйста, Картер. Просто… просто слова восхищения в мой адрес звучат так часто, что… В общем, прости, пожалуйста, что перебила тебя. Вот, я даже не могу объяснить почему.

Прелестный румянец, выступивший у неё на щеках, говорил о том, что и так было заметно невооружённым глазом: Фейт было стыдно, очень стыдно. Но если бы такие поступки были самым ужасным, что только можно было бы представить, мир был бы прекрасен.

– Я всё понимаю. Правда.

– Я знаю, что ты понимаешь. Спасибо! – и лицо Фейт вновь озарила улыбка.

Комнату с роялем мягко освещало солнце, всё вокруг – Фейт.

ФЕЙТ

– Знаешь, ночью я послушала несколько твоих песен, посмотрела некоторые видеозаписи, и мне понравилось, честное слово, но пока что я ещё не до конца прониклась твоим творчеством, просто нужно немного времени, чтобы всё осознать. Пожалуйста, спой какую-нибудь свою песню, мне так хочется тебя послушать. Если, конечно, ты не против.

– Конечно, я спою тебе совершенно новую песню. Ты будешь первым человеком, которому я её покажу. Она немного отличается от предыдущих композиций, но ведь я взрослею и меняюсь, соответственно, взрослеет и меняется вместе со мной моя музыка.

Картер начал играть, а потом и запел. Если честно, то было так хорошо и спокойно, что я как будто ничего не помню, но в то же время помню абсолютно всё. В песне пелось про счастье, вот такое простое, самое обыкновенное счастье. Семья, дети, здоровье, работа по душе, друзья, хобби… Счастье – это так просто.

КАРТЕР

– Фейт, ты в порядке? Фейт, всё хорошо? – я спрашивал это уже в пятый раз и, наконец, она ответила.

– Да, да, всё хорошо! Просто я задумалась. Прости, пожалуйста! Спасибо тебе, песня потрясающая, такая добрая и искренняя. Спасибо!

– Это тебе спасибо, ты прекрасный слушатель. Я всё время смотрел на тебя, ты, правда, на меня не смотрела, но так улыбалась, что это меня невероятно вдохновляло.

– Прости, пожалуйста, просто я улетела куда-то. В следующий раз, обещаю, буду на тебя смотреть, может быть, не всегда, но буду.

Я почему-то засмеялся.

– Хорошо, договорились! И перестань, пожалуйста, постоянно просить прощения, я начинаю чувствовать себя монстром.

Улыбка на её лице немного померкла, но потом появилась вновь.

– Хорошо, конечно, я постараюсь. Прости…

И вот тут мы уже засмеялись оба. Смех Фейт похож на родник в какой-нибудь жаркой пустыне, он вдохновляет, оживляет, исцеляет, даёт силы, заставляет жить. Мне так захотелось её обнять. Но пока мы ещё не достаточно близки, поэтому пришлось сдержать себя. Да, надеюсь, что только пока.

Мы опробовали новую гитару Фейт, немного поиграли, попели, потом звуки в моём животе возвестили нас о том, что хорошо бы было перекусить, и мы спустились в кухню.

– Чай или кофе?

– Кофе.

– Хорошо, а я буду чай. Тебе какой кофе? Эспрессо, латте, …

– Я буду чай.

– Картер, послушай, мне совсем не сложно сделать для тебя кофе.

– Прости, пожалуйста, но я действительно передумал, я буду чай. Такой же, как и ты.

– Хорошо,– согласилась Фейт, достала чашки, а потом улыбнулась и добавила, – и не извиняйся, я начинаю чувствовать себя монстром.

Господи, если бы все монстры были такими, я, наверно, не боялся бы их в детстве.

– Твой папа говорил про Кейт, девочку, у которой…

Я не знал, как правильнее выразиться, пауза затянулась, поэтому Фейт сама закончила мою фразу самым спокойным и естественным голосом, какой только можно представить:

– У которой рак крови, а точнее, острый миелобластный лейкоз. Да, Кейт замечательная девочка. Что ты хочешь про неё узнать?

– Томас сказал, что ты подарила ей свою гитару…

– Да, всё верно. Она чудесная. Когда узнала про свой диагноз, всем своим видом старалась показать, что не переживает, чтобы, главное, родители видели её спокойствие и хоть немного заражались им. Но тут любой человек испугается, неизвестность пугает, правда? Мы с ней очень сдружились, мне так захотелось подарить ей что-нибудь, и почти сразу я решила подарить именно гитару, свою гитару. Она была дорога нам обеим, на ней я начала учить Кейт играть, я знаю, она продолжила заниматься в больнице, когда, конечно, состояние позволяло. Я знаю, она скоро вернётся, и мы с ней ещё сыграем и споём. Да, обязательно.

– Ты так спокойно говоришь об этом… Ну, это же так…

– Страшно?

– Ну, да.

– Конечно, но на самом деле всё не так ужасно, как мы себе представляем, не столкнувшись с этим. На мой взгляд, лучше так и продолжать бояться, но никогда не сталкиваться, но раз уж так случилось, то сдаваться, конечно, не нужно, да этого никто и не делает. Медицина не стоит на месте, развивается с каждым днём, это вселяет уверенность. А ещё, не могу точно сказать про все тяжёлые заболевания, но детей с онкологическими и онкогематологическими заболеваниями на протяжении всей болезни сопровождает огромное количество неравнодушных людей. Конечно же, это врачи, весь медицинский персонал, различные фонды, волонтёры, психологи, благотворители. Добро и зло иногда ходят вместе, вот это именно такой случай. И всё-таки в большинстве случаев добро побеждает, это тоже вдохновляет. На самом деле столько всего можно сказать по этому поводу, но главное, что всё не так ужасно, как мы себе иногда представляем. Онкология это не приговор. А ещё иногда случаются просто невероятные чудеса. Твой чай, наверно, уже остыл. Хочешь, я налью тебе ещё?

Да, действительно, я совсем не притронулся к чаю. Если честно, то я даже не заметил, как Фейт поставила чашку передо мной. В то время, когда она всё мне рассказывала, абсолютно естественно попивая свой чай, я, как заворожённый, как губка, впитывал каждое слово Фейт, уткнувшись в позолоченную ручку на кухонном шкафчике за её спиной. Если честно, я просто боялся, что не смогу удержаться, поцелую её и всё испорчу. Её голос и слова заставили меня задуматься, поэтому я не сразу отреагировал на её обращение ко мне.

– Нет, спасибо.

– Картер, всё в порядке?

– Да, да, всё хорошо, – хотя на самом деле я так не думал.

Мне было необходимо проветриться, поэтому я предложил:

– Давай прогуляемся? Ты обещала провести экскурсию, – сказал я, натянув свою самую обворожительную улыбку.

– Если честно, то я хотела предложить тебе сначала другое занятие, а потом уже погулять, но раз ты хочешь, конечно, пойдём на улицу.

– А что ты хотела предложить?

– Узнаешь, когда вернёмся, сейчас же мы всё равно решили погулять.

– Фейт, пожалуйста, – моя улыбка была ещё при мне.

– Ну, миллионы девочек, наверно, не устояли бы перед твоей вот этой улыбкой. Что ж, я тоже обычная девчонка, долго ломаться не буду, да и нет смысла. Я хотела предложить тебе проявить сегодняшние фотографии, но, конечно, это можно сделать и потом.

– Нет, нет, пожалуйста, давай сейчас. А погуляем потом, хорошо?

– Хорошо, Картер.

ФЕЙТ

Первый раз я проявляла фотографии вместе с мамой. Вообще к фотографии приобщила меня именно она, влюбила в это искусство окончательно и бесповоротно. Мы всегда проявляли фотографии вместе, после её смерти я ещё ни разу не фотографировала на плёнку, но сегодня очень захотелось. Соответственно, после почти двухгодичного перерыва это была первая проявка, процедуру я знала наизусть уже в семь лет, и мне кажется, я никогда её не забуду. Сначала нужно в полнейшей темноте размотать плёнку, намотать её на катушку бачка для проявки. Затем нужно залить в бачок разведённый ранее проявитель, – процедура довольно тонкая, но я не буду сильно вдаваться в подробности, не буду нагружать вас. Скажу одно, вода должна быть дистиллированной или же профильтрованной и прокипячённой, рабочая температура растворов должна оставаться постоянной, это +20 ^oС. Теперь можно включить свет, и в течение всего времени, пока проходит проявка, каждую минуту нужно прокручивать бачок по часовой стрелке. Время проявки в зависимости от марки, концентрации проявителя и типа плёнки бывает разным, в сегодняшних условиях это будет девять минут. А вообще, очень важно правильно определить время проявки, иначе плёнку можно просто испортить. После истечения девяти минут нужно вылить из бачка проявитель и сразу же залить в него стоп-раствор, это делается для того, чтобы остановить проявку и промыть плёнку. На следующем этапе нужно слить стоп-раствор и залить фиксаж, его держать в бачке нужно около шести минут. Фиксаж можно подержать и подольше, чтобы плёнка со временем не потемнела. Затем, чтобы смыть фиксаж, нужно тщательно промыть плёнку дистиллированной или профильтрованной и прокипячённой водой. Данный процесс занимает обычно от десяти до двадцати минут, в течение которых необходимо время от времени вращать бачок для проявки и менять воду. Теперь нужно аккуратно протереть плёнку губкой и повесить на верёвку, закрепив прищепками и прикрепив несколько прищепок снизу для тяжести, в помещении, где меньше всего пыли, обычно мы с мамой оставляли плёнку в ванной комнате, так сделаем и сегодня. Плёнка должна просушиться не менее двух часов, мы обычно оставляли часа на три. Всё, вот такая волшебная процедура. А за ней ещё одна – печать фотографий, но об этом чуть позже.

Я прокручиваю в голове всю последовательность действий, пока мы поднимаемся по лестнице в мою комнату, Картер сказал, что никогда раньше не проявлял фотографии и ему очень интересно, постараюсь его не разочаровать.

Коробка со всем необходимым стоит под кроватью рядом с коробками с нотами, виниловыми пластинками с музыкой всех времён и народов, многочисленными фотографиями и фотоаппаратами плёночными и зеркальными, среди них есть даже ценные экспонаты, уникальные фотоаппараты, доставшиеся нам с мамой от моего дедушки.

– Вот это да! Я видел такие только в фильмах, – воскликнул Картер, когда я сняла крышку с коробки, в которой лежали дедушкины фотоаппараты.

– Да, это фотоаппараты, которые подарил нам дедушка, у них с бабушкой дома огромная коллекция фотоаппаратов, но наша с мамой тоже очень ценная, для нас-то уж точно. Вот, например, этот подарил дедушке его друг, он тоже был фотографом, военным корреспондентом, остальные два уже приобрёл сам дед. Вот этот, – рассказывала я, показывая Картеру небольшую лейку, – первый дедушкин фотоаппарат, я тоже первый свой снимок сделала на него, а с этим, – продолжала я, доставая из коробки уже довольно массивный фотоаппарат с длинным объективом, – дедушка ездил в Арктику, фотографировал животных. Лично у меня два фотоаппарата: один плёночный, а другой – зеркальный цифровой.

– Значит, твой дед – настоящий фотограф? Что именно он фотографировал? – спросил Картер.

Если честно, я очень люблю рассказывать про своего дедушку, да про всю свою семью, поэтому мне был приятен вопрос Картера. Было приятно, что ему интересно.

– Да, мамин папа – фотограф. Ты бы видел их с бабушкой дом, в нём всё пропитано фотографией как искусством, мне очень нравится у них бывать, но с тех пор как мы переехали сюда, я там не была. У дедушки большая коллекция фотоаппаратов и объективов, много своих фотографий и фотографий других авторов, которые разными путями попали к нему: какие-то подарили, какие-то дедуля купил, какие-то просто каким-то чудом оказались у него. Дедушка по образованию экономист, но, окончив университет, понял, что экономика точно не для него. С юношества он увлекался фотографией, за время учёбы ему удалось заработать себе на хороший фотоаппарат, и дедушка решил заниматься тем, что ему действительно нравится – фотографировать. Сначала это были какие-то небольшие заказы (свадьбы, дни рождения, просто фотосессии), потом его заметили, стали предлагать снимать рекламу и репортажи для журналов, дедушка стал неплохо зарабатывать, но большую часть своих доходов откладывал на главную на тот момент мечту – поехать в Африку, чтобы привезти оттуда снимки горя, свалившегося на беженцев, которые стали абсолютно никому не нужны, показать всему миру, что пока мы довольно беспечно живём, рядом с нами такие же люди, как и мы, каждый день борются за жизнь, а так не должно быть, нужно что-то менять, определённо нужно что-то менять. И он заработал достаточно денег на эту поездку, всё увиденное им там потрясло его до глубины души, ему хотелось кричать, что он и пытался делать посредством своих снимков. Его фотографии покупали самые популярные издания, по всему миру устраивались выставки с его работами, выпускались альбомы, но в Африке ничего не менялось, по большому счёту всем так и продолжало оставаться всё равно, да, может быть, сочувствие было, но действий никаких, это расстраивало деда, он устраивал аукционы, сборы средств в пользу беженцев, что-то собиралось, дедушка направлял купленные на них продукты и лекарства в Африку, но глобально всё равно всё оставалось по-прежнему, на других концах планеты появлялись другие беженцы, и история повторялась. Дедушка ездил в горячие точки, снимал войны, какие-то важные перевороты и события, пытался показать людям правду, но не всегда правда была нужна, а даже если и оказывалась нужной, редко побуждала к каким-то действиям. На время дедушка даже отложил фотоаппарат, но знакомство с бабушкой вернуло его к жизни фотографа. Бабушка была главным редактором самого популярного на тот момент издания про природу, про разные уголки Земли, про путешествия. И дедушка снова взялся за фотоаппарат, но теперь работа отнимала у него не так много душевных сил, как раньше. Он ездил по миру и фотографировал людей, животных, горы, леса, озёра, моря, вулканы… его работа стала спокойнее, не считая встречи лицом к лицу с самыми кровожадными хищниками, постоянных рисков куда-нибудь провалиться, где-нибудь застрять, увязнуть, погибнуть, одним словом, но это пустяки, главное, снимки получались потрясающие, дедушка стал штатным фотографом журнала, в котором работала бабушка. Через год после знакомства они поженились, а ещё через год родилась моя мама. Они очень переживали, когда мамы не стало. До сих пор не могут прийти в себя. Я так хочу, чтобы у дедушки с бабушкой появился пусть даже маленький музей, им есть что показать и о чём рассказать миру. Это бы их заняло. Но они молодцы, постоянно находят себе какие-то занятия, так легче переживать утрату.

Я поймала себя на мысли, что на протяжении всего своего длинного монолога мы не отрываясь смотрели с Картером друг другу в глаза. На самом деле смотреть кому-то так долго в глаза непросто, всё равно взгляд куда-то отлучается периодически, но сейчас мы просто застыли.

– О Боже, Картер, прости, пожалуйста, что замучила тебя своими разговорами. Просто, да, о своей семье я могу говорить бесконечно. Прости, – сказала я, задвигая все коробки, кроме коробки с необходимым для проявки, под кровать.

Картер ещё секунду был в зависшем состоянии, потом вскочил, помог мне с коробками и всё-таки ответил:

– Не за что просить прощения. Было очень интересно, у тебя удивительная семья. Пойдём гулять, и я расскажу тебе о своей, если ты не против.

– Конечно! С удовольствием послушаю.

– Ну, не знаю насчёт удовольствия, рассказываю я не так интересно, как ты, поэтому заранее прошу прощения, но надеюсь, истории моей семьи сами сделают своё дело и мой рассказ будет не так ужасен, – и Картер засмеялся. – Если петь я ещё как-то могу, то вот говорить точно не мой конёк.

– Ну, тогда спой. У тебя будет время подумать, проявка – очень спокойное занятие, можно много всего обдумать. Но в любом случае я буду просто рада узнать что-то про твою семью. И перестань превозносить меня, я не сказала ничего особенного. Меня это раздражает, прости.

Чтобы не завести любимую мною шарманку про своё «ангельство» я решила всё-таки перейти к делу, взяла коробку, повернулась к двери, но тут Картер молча перехватил коробку и сам понёс её в ванную комнату.

– Ну, я готов к волшебству. Оно, правда, началось сразу же, как только мы приехали сюда, но сейчас будет что-то необыкновенное, не так ли? – у Картера и правда горели глаза, я улыбнулась.

– Я помню, как ждала своего первого раза. Да, это волшебство. На самом деле просто химия и физика, но даже понимание всего процесса не делает его менее замечательным. Итак, начнём.

Мы делали всё по инструкции из моей головы.

Когда я сильно сосредотачиваюсь на чём-то, могу уйти в себя, даже если рядом кто-то есть, даже если этот кто-то мне небезразличен. Конечно, я всё слышу и на всё реагирую, просто могу разговаривать сама с собой, что-то бубнить себе под нос. Я очень переживала, что забуду какой-нибудь этап, забуду что-нибудь сделать или сделаю неправильно, поэтому несколько раз проговорила последовательность действий перед началом и потом иногда говорила что-то тихо, Картера это очень смешило, но я ничуть не обиделась, сама бы над собой смеялась, наверно, если бы увидела со стороны.

Мы довольно ловко управились. Конечно, вместе веселее и интереснее. Оставив плёнку сушиться, мы, как и планировали, отправились гулять.

– А печатать фотографии мы тоже будем сами? – спросил Картер, когда мы спускались по лестнице.

– На самом деле у нас есть оборудование, чтобы печатать фотографии самим, но после смерти мамы я никогда этим не занималась. Если честно, то мне просто не хочется делать это без неё, поэтому я отношу плёнки Мистеру Питерсу, – ответила я. – Представляешь, ему уже девяносто лет, а по своей активности он переплюнет любого двадцатилетнего юношу. Удивительный человек, в котором столько жизни и энергии, что просто диву даёшься. Обычно я захожу к нему утром перед школой, а во время каникул – перед занятиями в студии, мы пьём травяной чай и разговариваем, а иногда я просто слушаю, интереснее собеседника сложно найти. Раньше Мистер Питерс занимался фотографией в сфере моды и рекламы, фотографировал для различных брендов, на модных показах, ковровых дорожках. Он был очень востребован и известен, но в шестьдесят лет ему захотелось покоя, он вернулся туда, где родился, оборудовал гараж под помещение для печати фотографий и небольшой музей-склад своих работ, журналов, в которых работал, рекламных постеров, которые придумал, а ещё всевозможных наград. В общем, волшебное место, я очень люблю бывать там. Но на печать фотографий никогда не остаюсь. Во-первых, не хочу мешать, всё-таки это довольно интимный процесс. А о второй причине я уже говорила. Мистер Питерс предложил один раз, я объяснила ему, что очень бы хотела, но не могу, потому что хочу оставить это занятие нашим с мамой. Он всё понял и больше не предлагал, очень тактичный, добрый и вежливый человек, как мой дедушка, они, кстати, похожи, наверно, не зря оба стали фотографами и оба такие удивительные и тёплые, – договорила я, когда мы уже вышли из дома. – Я обязательно вас познакомлю.

– Конечно, спасибо, буду очень рад.

КАРТЕР

– Ну, вот и наш город, – сказала Фейт, когда мы, наконец-то, вышли из леса.

Шли мы около получаса, за это время, как и обещал я рассказал Фейт о своей семье. Как вы уже знаете, мои родители – музыканты до мозга костей, познакомились они тоже благодаря музыке. Оба учились в музыкальном колледже, свели их общие друзья, которые решил создать группу, гитаристом в которой стал мой папа, а вокалисткой – моя мама. Тейлор и Тейлор, ДаблТейлор – вот так их называли все вокруг. В группе были ещё барабанщик и бас-гитарист, они играли в основном джаз, но в принципе могли исполнить любую музыку, их группа объездила весь мир и везде имела успех, но после моего рождения жизнь родителей поменялась, они решили всех себя посвятить семье. Мама стала давать частные уроки вокала, а папа устроился в школу искусств педагогом по гитаре, всё свободное время мы, конечно же, проводили вместе. По праздникам или иногда просто по выходным родители вместе со своими друзьями-музыкантами всегда играли и пели, и сколько я себя помню, я всегда участвовал в их представлениях. В общем, у нас самая настоящая музыкальная семья. Родители мамы не поддерживали стремление своей дочери к музыке, поэтому с 15 лет мама жила одна, ну, пока не встретила папу. Бабушка и дедушка были врачами и хотели, чтобы и их дочь стала «нужной и полезной» ячейкой общества, но мама была абсолютно уверена, что музыка тоже нужна и важна, если уж на то пошло, то музыка тоже лечит и очень часто. Моё рождение снова сблизило маму с бабушкой и дедушкой, и на моей памяти никаких разногласий у них не было. С родителями папы всё гораздо проще: его мама была балериной, а папа – первой скрипкой в симфоническом оркестре Марииинского театра в Санкт-Петербурге, там и познакомились бабушка и дедушка, когда бабуля приехала по приглашению на год в Россию. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь, они знали это ещё тогда, поэтому дедушка, не раздумывая, поехал за бабушкой в США, когда ей пришло время возвращаться, через пять лет родился мой папа, а потом ещё и дядя, бабуля оставила карьеру балерины, пока её сыновья были маленькими, а потом стала преподавать в балетной школе, она до сих пор там работает, после смерти дедушки только там и пропадает, семья и маленькие ученики – её жизнь. Обожаю своих родных.

– У нас маленький городок, но очень уютный, и в принципе здесь всё есть, – рассказывала Фейт, пока мы проходили мимо аккуратненьких домиков.

– И здесь ещё очень чисто, я заметил это по дороге к вам, – добавил я.

– Да, Патерсоны превосходно выполняют свою работу, благодаря им наш город с каждым днём всё чище и чище.

– Патерсоны?

– Это большая семья. Боб, Натали и их девять детей, младшей Лизе четырнадцать лет, а старшему Дилану уже двадцать семь. И вот вся их семья обеспечивает чистоту нашего города, ну, конечно, все остальные жители тоже следят за порядком, поэтому чисто и на улицах, и у всех на участках и в домах.

– Куда мы идём? – поинтересовался я.

– Если ты не против, то давай сначала зайдём в аптеку, некоторые лекарства закончились, потом у меня занятия по сольфеджио с моими ребятами с трёх до четырёх, а после можно сходить перекусить, у семьи моего одноклассника чудесный ресторанчик недалеко от школы, заодно и повидаемся, они давно звали нас с папой, а мы всё не дойдём никак. Ну, и просто погуляем, у нас город небольшой, можем вполне обойти его весь. Хорошо?

– Вот это план, всё супер! Я полностью за! И уже в предвкушении всего нового, – я и правда чувствовал, что сегодня произойдёт много нового: новые знакомства, новые ощущения, новые мысли, а значит, потом будет новая музыка. А ведь за этим я сюда и приехал, за спокойствием, размеренностью, тишиной и, конечно же, вдохновением.

ФЕЙТ

Я была очень рада, что Картеру понравился предполагаемый план наших действий. Было видно, что он действительно расслаблен и, наверно, даже счастлив что ли. Но не успела я порадоваться, как с Картером начало происходить что-то странное: он надел капюшон, молниеносно развернулся в мою сторону, достал из своего рюкзака огромные солнцезащитные очки, надел их, опустил козырёк кепки на лицо и продолжил идти. Я последовала за ним, совершенно не понимая, что это было сейчас такое. Опомнившись, я увидела идущих нам на встречу четырёх девочек из моего класса, они всегда ходят вместе.

– Привет, Фейт! – воскликнула Стейси. Моника, Рэйчел и Кейт последовали её примеру.

– Привет, девочки! – поздоровалась я.

– Привет! – Катеру тоже пришлось остановиться. Он всячески старался не смотреть на девочек, достал телефон и уткнулся в него.

– Картер, это Стейси, Моника, Рэйчел и Кейт, мы учимся с ними в одном классе. Девочки, это Картер, наши папы были не разлей вода в детстве, и вот сейчас Картер с родителями приехали к нам в гости.

– Очень приятно! – в один голос сказали девушки.

– Да, я тоже рад знакомству! – ответил Картер, он прекрасный актёр, но я чувствовала, что ему как-то не очень приятно на самом деле.

– Ты невероятно похож на Картера Джонса, – вдруг сказала Кейт, – но это невозможно, чего Картеру делать у нас в городке. Тебя ещё и зовут так же, это круто.

– И всё-таки я здесь, – начал Картер, снимая очки и капюшон. Мы приехали к вам за спокойствием, и я очень надеюсь, что вы поделитесь им с нами. Не так ли? – и он надел свою самую обворожительную улыбку, девочки растаяли.

– Боже, Боже, а можно сфотографироваться и взять автограф? – спросили все в унисон. Ну, как? Как я могла ничего не знать о нём раньше?

– Конечно! Только, пожалуйста, по возможности не сообщайте никому, что я здесь, хотя бы до конца лета. В этом случае я и останусь на всё лето, если же о моём местонахождении узнают массы, то спокойствия здесь точно не будет, а мне придётся уехать. Ведь лучше же побыть подольше вместе, да? – ну, если честно, я не ожидала услышать столь мудрые слова из уст человека, который пять минут назад вёл себя как клоун. Картер меня приятно удивил.

– Хорошо! – снова зазвучал унисон девичьих голосов.

Мы ещё немного поболтали с девочками, они сфотографировались, взяли автографы, и мы разошлись. Но ещё не раз встретимся, это точно, может быть, даже сегодня.

– Ты молодец, Картер! Я сначала не поняла, почему ты так странно себя ведёшь, но потом вспомнила, что ты небезызвестный человек, как ни крути, и это своего рода защита. Но здесь опасаться нечего, даже если весь город в одночасье захочет с тобой сфотографироваться, этот наплыв людей, я думаю, будет гораздо меньше обычного для тебя. Ты доверился и открылся, я тобой горжусь. Правда, – теперь уже самую обворожительную улыбку надела на себя я.

– Фейт, спасибо! Твои слова очень ценны, правда. И прости, пожалуйста, за маскарад, который я устроил. Действительно, я никогда не выхожу на улицу без своего рода защиты. Конечно, меня всё равно узнают, может быть, даже своим таким внешним видом я привлекаю больше внимания, а может быть, и нет, но психологически так спокойнее. Спокойствия, так хочется спокойствия. И… спасибо, что понимаешь.

– Я уверена, всё будет хорошо. Не переживай, лето будет волшебным, – я хотела его приободрить, но и на самом деле я так думала.

– Конечно, ведь ты рядом, – выпалил Картер, но потом поправился, – ты рядом, твой папа, мои родители и прекрасный маленький город. Всё будет волшебно, – повторил он мои слова.

Мы как раз дошли до аптеки.

– Её содержит Мистер Фабиан, или просто дедушка Луи. Он помнит папу с самого его рождения, уже тогда Луи управлял аптекой. Сейчас ему восемьдесят лет, его жена умерла, а дети и внуки в больших городах, приезжают иногда, но очень редко. Он мне как дедушка, который сейчас так далеко. Мы можем болтать часами, он прекрасный собеседник. Ну, ты сейчас увидишь.

– Уже не терпится!

– Добрый день, дедушка Луи! – как обычно, прокричала я, едва приоткрыв дверь, мне всегда хочется скорее с ним поздороваться.

– О, моя дорогая Фейт! Здравствуй, девочка! – как всегда, дедушка Луи вышел из-за прилавка, чтобы обняться. – Познакомишь меня со своим спутником?

– Конечно! Дедушка Луи, это Картер, Вы, наверно, помните друга детства моего папы, Тейлора Джонса, – Луи кивнул, – так вот Картер – его сын. Картер, это дедушка Луи, ну, я тебе про него уже немного рассказала, это мой большой друг.

– Очень рад знакомству! – сказал Картер, протягивая руку Луи.

– Картер, ты так похож на своего отца. Конечно, я его помню, ваши отцы были ещё теми сорванцами, в их банде была и моя дочь, постоянно приходилось их отмазывать. Они постоянно боролись за справедливость – это мне очень нравилось, но иногда борьба предполагала небольшие наказания – это мне не очень нравилось, но в то же время я был горд за них, они были движимы исключительно благими намерениями. Они не причиняли никакого вреда окружающим, просто иногда через смех объясняли обидчикам, что они не совсем правы, в большинстве случаев их меры действительно действовали, – улыбнулся Луи. – Я тоже очень рад знакомству, мой дорогой мальчик! – продолжил дедушка, пожав Картеру руку, а затем обняв его. – И надолго ты сюда приехал?

– Мы с родителями будем здесь до конца лета, мы приехали в гости и за тишиной.

– Да, у нас тут спокойно. А родные места всегда тянут к себе. Томас вот вернулся, да ещё и с таким подарком судьбы как Фейт, вот и твой папа приехал. Корни, они с нами всю жизнь, что ты ни делай, с них всё начиналось, их не забрать. Ох, и заговорил я вас, мои дорогие. Вы ведь за чем-то пришли? Или просто так?

– Да, дедушка, нам нужны две упаковочки пластырей, успокоительные капли и обезболивающие от головной боли. Но даже если бы ничего не было нужно, мы бы всё равно зашли. Я очень рада, что вы познакомились.

– Я тоже очень рад, – сказал Луи и отправился в соседнюю комнатку, чтобы принести то, что я назвала. – Вот, всё, что ты просила, Фейт. Ровно семь долларов, – продолжил он, вернувшись и передавая мне пакетик с лекарствами.

– Спасибо огромное, дедушка Луи! Будьте здоровы! До встречи! – начала прощаться я.

– До встречи, мои дорогие! Передавайте приветы от меня своим отцам! Буду рад пообщаться с ними.

– Хорошо, конечно, всё передадим! Спасибо Вам большое! До свидания! – попрощался Картер.

В аптеке всегда прохладнее, чем на улице, поэтому, открыв дверь, мы сразу ощутили, как нам в лица ударил тёплый воздух, даже стало тяжело дышать, новсё быстро прошло, у нас всё-таки не Африка, и лето скорее прохладное, ну, или тёплое, как сегодня.

– Да, ты была права, с Мистером Фабиан хочется общаться и общаться. Надеюсь, мы ещё встретимся, – прервал секундное молчание Картер.

– Обязательно встретитесь, – с уверенностью ответила я.

КАРТЕР

– Ну, вот и наша школа, – сказала Фейт, продолжая идти и смотря на двухэтажное здание персикового цвета с аккуратно высаженными по его периметру клумбами.

Как и всё в городе, снаружи школа была очень милой. И внутри было уютно. Людей в школе было мало, только охранник да учителя, зачем-то заглянувшие на работу. Ещё, конечно, появились дети, пришедшие на музыкальные занятия, вот и всё. Фейт обменялась парой фраз с охранником Гарри, а потом мы поднялись на второй этаж в класс, где обычно проходят уроки музыки и занятия Фейт. Этот класс располагался в своего рода выступе здания, с трёх сторон были окна от пола до потолка, в общем, мне очень понравилась атмосфера, изначально вдохновляющая.

– Я точно не буду мешать? – уже не в первый раз спросил я.

– Конечно, ты нам не помешаешь. Хочешь, просто посиди, а хочешь, прими участие в уроке. Ты же занимаешься с педагогом? У тебя бывают уроки сольфеджио? – поинтересовалась Фейт, перебирая какие-то бумажки и ноты.

– Да, конечно. Если честно, я обожаю сольфеджио. И в музыкальной школе любил этот предмет, и потом продолжил брать уроки. Да, иногда бывает сложно, если слух не абсолютный, но это ведь так интересно и важно. Если правда можно, то я с удовольствием поучаствую в уроке.

– Конечно, можно! – обрадовалась моему желанию Фейт. – Привет, Мартин! – тут же обратилась она к вошедшему мальчику лет двенадцати.

– Здравствуйте, Фейт! – сказал в ответ Мартин, а потом повернулся в мою сторону, протянул руку и сказал, – Здравствуйте, Картер! Очень рад знакомству! Вы многого добились в своей жизни, Вы пример для миллионов детей и просто людей. Ведь невозможное действительно возможно! Спасибо Вам!

– Здравствуй, Мартин! Я тоже очень рад знакомству с таким вежливым и мудрым не по годам мальчиком. Я уверен, ты многого добьёшься, в тебе есть всё для этого. Поверь, это сразу чувствуется. И если хочешь, обращайся ко мне на ты, я буду только рад, – я постарался как-то достойно ответить на такое приветствие. Мартин меня действительно поразил.

– Спасибо за предложение! И за веру в меня, постараюсь оправдать Ваши ожидания, и вот когда у меня что-нибудь получится и мы с Вами встретимся вновь, я обращусь к Вам на ты, хорошо?

– Конечно! Я уверен, что мы ещё не раз встретимся.

Вслед за Мартином на занятия пришли ещё четыре человека. Как потом рассказала Фейт, миленькую малышку с голубыми глазами зовут Мартина, ей всего семь лет, но она уже такая артистка, просто прелесть; весёлые двойняшки Мария и Адам десяти лет – неразлучные друзья, в таком возрасте не часто встретишь таких близких друг другу брата и сестру, я искренне пожелал им сохранить такие тёплые отношения; ещё была четырнадцатилетняя Кейтлин, она даже пришла в футболке с моей фотографией, поэтому, что уж говорить, Кейтлин была больше всех рада моему присутствию.

Когда все собрались и уже должен был начаться урок, Мартин встал из-за парты, за ним встали и остальные ребята. Он выбежал из класса, но тут же вернулся с огромным букетом белых роз.

– Дорогая Фейт! От всех учеников, родителей, да, наверно, от всех жителей города мы поздравляем Вас с днём рождения! Желаем крепкого здоровья и огромного счастья, Вы его заслуживаете как никто другой, Вы замечательная! И мы Вас очень любим! С днём рождения!

Мартин передал цветы Мартине, а она вручила их Фейт, потом ребята спели песню и все вместе обняли своего дорогого учителя, сказали много приятных слов, а ещё подарили серебряный кулончик в виде скрипичного ключа. Это было очень трогательно, честное слово.

– Спасибо вам, мои дорогие ребята! И передайте, пожалуйста, спасибо вашим родителям и всем-всем, это так ценно, вы даже не представляете насколько. Спасибо! – заговорила Фейт, которая до этого была так растрогана, что не смогла вставить ни слова.

Мы все нафотографировались друг с другом, и начался урок.

Всевозможные музыкальные упражнения, гаммы, опевания, аккорды, диктанты… Всё, как на обычном уроке сольфеджио, только вот учитель необычный. Если бы у меня был такой во время обучения в музыкальной школе, я бы любил и знал сольфеджио гораздо лучше. Правда, моих знаний пока что хватает, и я стараюсь совершенствоваться, но ребятам повезло с педагогом, это точно. А ещё они все талантливые. Прилежные талантливые ученики и ответственная талантливая учительница, не урок, а просто сказка. Поэтому час пролетел так быстро, как пять минут.

Ребята поблагодарили нас за занятия (меня почему-то тоже благодарили), ещё раз поздравили Фейт и побежали на улицу, лето ведь.

– Знаешь, мне очень понравился Мартин. Такой серьёзный мальчик, как будто ему лет двадцать пять, но ему явно меньше. Сколько ему? Двенадцать? – начал я, когда мы остались одни.

– Да, Мартину именно двенадцать. И ты абсолютно прав насчёт него. Он всегда был смышлёным, хорошо учился, был со всеми вежлив, вообще был открыт всему миру, с ним всегда можно было поговорить на самые разные темы, он много читал, слушал, смотрел, наблюдал и думал. А после того как заболела Кейт, духовно он повзрослел ещё лет на десять. С самого раннего детства они всегда были вместе, сначала дружили их родители, а потом и они стали не разлей вода. С каждым годом их сводят всё больше и больше, но на самом деле они просто самые лучшие и настоящие друзья, родные не по крови, а по духу, это очень здорово. Невероятно тёплые отношения у них, такие же чувства всегда возникают, когда я вижу их вместе или просто вспоминаю о них. Так вот после начала болезни Кейт Мартин стал ещё серьёзнее. Первым делом он организовал, конечно, с помощью родных и друзей, всевозможные благотворительные акции в нашем городе и даже в соседних городах. Это и благотворительные концерты, и ярмарки, и спортивные турниры, и просто сборы средств на лечение Кейт. Ещё вместе со своими одноклассниками они сделали из картона ящичек, который поставили в холле школы на первом этаже, туда можно кидать письма-послания для Кейт, он и сейчас там стоит. Каждые две недели Мартин отправляет Кейт посылки, в частности, вкладывает туда письма. В основном пишут дети, но частенько родители тоже опускают письма в ящичек, остальные жители города тоже специально приходят в школу. В общем, очень отразился на Мартине диагноз Кейт, но он не боится, потому что точно знает, что всё будет хорошо, просто нужно время, это такая болезнь, может долго не уходить, но чаще всего всё же уходит, это везде написано, а Мартин, как я уже говорила, много читает, сейчас в основном про онкологию. Недавно он сказал мне, что, когда вырастет, непременно станет крутым врачом. Конечно, он понимает, что вряд ли получится спасти весь мир и изобрести таблетку от всех болезней, но он свято верит, что сможет сделать что-нибудь полезное. Вот такой вот он Мартин! – как всегда, крайне подробно ответила Фейт.

– А можно я тоже напишу Кейт письмо?

– Картер, конечно, можно, я уверена, она будет очень рада. Наверняка она знает, кто ты такой, и заслушивается твоими песнями, как и все сейчас, как оказалось. Господи, мне так стыдно, что раньше я ничего о тебе не слышала, Картер, прости, пожалуйста!

– Фейт, да ты что, ты не должна извиняться, это не так важно. Главное, сейчас мы знакомы и прекрасно общаемся, я очень рад, что всё так складывается, – я попытался её успокоить.

– Да, я тоже, – улыбнулась Фейт.

Тут в класс постучали, Фейт разрешила войти, дверь открылась и в классе оказался Мартин.

– О, Мартин, – ещё сильнее расплылась в улыбке Фейт, – ты вернулся. Ты что-то забыл?

– Простите, пожалуйста, нет, я ничего не забыл. Вернее, наверно, можно сказать, что и забыл. Картер, я очень хотел попросить Вас написать письмо для одного моего друга, вернее, подруги. Вы ей очень нравитесь, и ей сейчас была бы очень нужна Ваша поддержка. Её зовут Кейт.

– Да, Мартин, конечно, мы как раз говорили об этом. Фейт рассказала, что каждые две недели ты отправляешь ей посылки. Когда по плану следующий раз? – спросил я.

– Спасибо Вам огромное! Следующую посылку будем отправлять через неделю.

– Тогда мы ещё успеем собрать для Кейт ещё какие-нибудь другие приятности, хорошо?

– Да, конечно, она будет очень рада! Спасибо! – первый раз я увидел его улыбку, светлее этой улыбки, наверно, только улыбка Фейт, но Мартин всё-таки мальчик, мужчина, поэтому немного притупляет свои эмоции, в общем, он действительно был рад, это заставило улыбнуться и меня.

И вот секунд десять мы стояли втроём и просто улыбались, глядя друг на друга.

– Ладно, не буду вас больше отвлекать. Очень был рад знакомству, – протянул мне руку Мартин, и мы обменялись рукопожатиями. Потом он поклонился Фейт. – Спасибо! До встречи!

– Я тоже очень рад знакомству, – ответил я.

– Пока, Мартин! – сказали уже мы вместе с Фейт.

– Вот это парень! – снова восхитился я.

– Да, замечательный. Впрочем, как и ты.

– Впрочем, как и ты.

– Хорошо, на этом и порешили, – сказала Фейт, надевая рюкзак, – мне кажется, нам уже пора перекусить: песни, доносившиеся из твоего живота, были громче музыки.

– Прости, Фейт, мне так неудобно, – попытался извиниться я. – Мне действительно очень неудобно, я не против перекусить, если только ты составишь мне компанию.

– Конечно, составлю. Может быть, ты не слышал, но музыка доносилась не только из твоего живота, так что всё в полном порядке.

– И вообще сегодня твой день рождения, поэтому я угощаю, – уже в который раз я пытался убедить Фейт, что сегодня всё оплачу я.

– Ну, хорошо, – согласилась она, правда, я уже почти потерял надежду. Хорошо, что хоть этот аргумент сработал, а может быть, она просто поняла, что я не сдамся, но в любом случае цель достигнута.

Мы расплатились и сели за ближайший столик.

– Ох, спасибо! – выдохнул я. – Но ты всё-таки упрямая, Фейт. Бываешь иногда.

– Да, чтобы не казаться такой идеальной, как думают некоторые, – съязвила она.

– А ещё ты язвочка. Но всё равно ты волшебная, Фейт, как ни крути. Делай что хочешь, никогда в тебе не разочаруюсь, я абсолютно в этом уверен.

– Постараюсь тебя не разочаровать. И спасибо большое за тёплые слова в мой адрес, но всё-таки я вполне обычная, просто нормальная. Давай, пожалуйста, закроем эту бесконечную тему. Я хотела спросить, что ты хочешь отправить Кейт, кроме письма?

– Я хотел бы отправить ещё фотографии, диски, может быть, парочку с моими автографами, раз она меня знает, в общем, нужно ещё подумать, но хочется чем-то её порадовать, может быть, удивить, поразить, но приятно, обязательно приятно.

– Да, здорово. Я не знаю, что каждый раз отправляет Мартин, но про некоторые посылки Мартин мне рассказывает. Как-то он отправил засушенные листочки с дерева, которое растёт около дома Кейт и с которым связано много разных историй. Однажды отправил наш воздух, да, может быть, это странно и слишком по-детски для такого взрослого Мартина, но он невероятный романтик, а Кейт, я знаю, очень приятны все его посылки. Часто другие ребята или взрослые тоже что-нибудь докладывают в посылки Мартина. Кейт тоже присылает письма и посылки, правда реже и не каждому лично, всем сразу, но это так ценно. Когда приходит посылка от неё или просто письмо, все желающие собираются в актовом зале школы, и Мартин зачитывает письмо, раздаёт всем то, что прислала Кейт, или показывает, в зависимости от того, что это. Однажды пришла целая коробка с браслетами из атласных ленточек, Кейт сплела для каждого жителя нашего городка и даже с запасом, поэтому теперь у каждого есть символ веры в Кейт, в её выздоровление, многие носят браслетики, особенно дети, кто-то бережёт и просто носит с собой, но все ими дорожат, все верят в лучшее.

– Да, по-другому нельзя, – согласился я.

– Мне здесь очень понравилось. Уютно, вкусно, а ещё к нам никто не подошёл за всё время, не попросил у меня автограф или сфотографироваться, давно такого не было, – сказал я, когда мы вышли из ресторанчика.

– Ну, да. Просто никого кроме нас и не было, – засмеялась Фейт. – На самом деле обычно все едят дома, ресторанчик не пользуется большим спросом, ну, ты уже, наверно, заметил. Обычно здесь отмечают праздники, хотя и это тоже чаще делают дома или в лесу, иногда сюда приходят во время свиданий, иногда просто так, вот как мы с тобой. Чаще всего здесь бывает многолюдно, когда приезжают туристы, с каждым годом их становится всё больше и больше, и я их понимаю, Юкон – красивая местность. Но пока ресторан работает, значит, всё-таки какую-то выгоду приносит. Ещё у нас есть кафе, которое славится большим числом видов мороженого, иногда бывают даже очень необычные и экзотические вкусы, и пекарня, её вместе со своей семьёй держит ещё один папин друг детства, скорее всего, твой папа тоже его знает.

– Наверно. Ты так интересно рассказываешь, – просто не мог не отметить я. – И куда мы сейчас пойдём?

– Ну, мой план мы выполнили. Теперь ты можешь что-нибудь предложить.

– Если честно, то я бы с удовольствием попробовал какое-нибудь мороженое, но мы только что поели, лично у меня просто не осталось места. Если ты хочешь, то можем сходить в кафе, но надеюсь, что и в другой раз сможем его посетить, когда я буду голоден и смогу попробовать всё мороженое.

– Нет, я тоже наелась. Конечно, сходим в другой раз. Пойдём голодные, – согласилась Фейт.

– Договорились! Ну, тогда можно просто походить по улицам, – предложил я. – Ты мне ещё что-нибудь расскажешь, если не устала, а я с удовольствием послушаю. Может быть, встретим ещё кого-нибудь, здесь все такие душевные.

– Отличная идея, конечно, давай просто погуляем. На самом деле люди везде бывают разные, но да, у нас все замечательные, ты прав. А вот как раз одни из них, – сказала Фейт, глядя вперёд, она расплылась в улыбке, встретившаяся нам пара сделала то же самое, ну, я тоже последовал их примеру.

– Фейт, привет! С Днём рождения! – обратилась девушка к Фейт, потом она повернулась ко мне и замерла, секунд пять она пристально осматривала меня с ног до головы и после всё-таки произнесла, переходя от шёпота к восторженному почти визгу – О, Боже, этого не может быть! Картер Джонс. Что ты здесь делаешь?

– Спасибо большое за поздравления! Мия, Лукас, это Картер, он приехал погостить к нам вместе со своими родителями, наши папы – друзья детства, – спокойно взяла всё в свои руки Фейт и тепло представила нас друг другу. – Картер, это Мия и Лукас, выпускники нашей школы, король и королева этого года, наша звёздная пара.

– Очень рад знакомству, – вступил я. – Да, – обратился я к Мии, – я Картер Джонс, мы приехали в гости и просто отдохнуть, ничего особенного.

– Да, но в нашем маленьком городке не каждый день встретишь кумира современности. Тем более, вроде бы, никто не знает, где ты, все тебя ищут, а ты вот здесь, у нас. Это удивительно! – воскликнула Мия.

– Ох, кумир современности, сильно сказано, но боюсь, это слишком громкие слова для меня. Я просто знаменит сейчас, может быть, даже очень, но время покажет, что к чему. Конечно, спасибо за такое определение, мне действительно приятно, постараюсь не разочаровать. Только, пожалуйста, не рассказывайте никому, что я здесь. Если узнает пресса, нам придётся уехать, но здесь так здорово. Давайте поживём вместе до окончания лета? – предложил я.

– Да, конечно, – сказал Лукас, – мы никому не расскажем. Мы всё понимаем. И простите, пожалуйста, Мию, она просто действительно твоя фанатка, Картер, ну, не такая, которая всё отдаст ради тебя, уж прости, но она следит за твоим творчеством. Иногда я даже ревную, раньше говорил себе, что ты далеко, а мы здесь рядом друг с другом, но теперь я начинаю переживать, – с улыбкой продолжил Лукас. – И конечно, мне бы следовало донести журналистам, что ты здесь, тогда бы ты вынужден был уехать, и не смог бы помешать нашей любви, но не бойся, я ничего не скажу, у нас и так всё будет хорошо, я уверен. Но будь осторожен, – засмеялся он.

– Нет, нет, не переживай, Лукас! Мия – прекрасная девушка, я уверен, но я не претендую и не буду ни в коем случае. Счастья вам! И если вдруг захотите, я с удовольствием выступлю на вашей свадьбе. Счастья вам огромного!

– Вот видишь, Лукас, – вступила Мия, – я же говорила тебе, что Картер – хороший мальчик, а ты отвечал, что это всё наиграно и не по-настоящему. Картер, – обратилась она уже ко мне, – не подумай, пожалуйста, ничего плохого, просто мне действительно нравишься ты и твоя музыка. Я очень рада, что таким чудесным образом мы познакомились. Надеюсь, ещё встретимся и пообщаемся. Хорошего тебе и твоим родителям лета. Мы ничего никому не скажем. Фейт и Томас – добрейшие люди, здорово, что вы остановились у них, но и у нас дома мы будем рады всем вам, Фейт знает, где нас найти.

– Спасибо за добрые слова в мой адрес, но, наверно, всё-таки Лукас был в чём-то прав, я не идеальный, хоть и очень стараюсь делать всё честно и по-доброму. Спасибо большое за приглашение, как-нибудь, я надеюсь, мы им воспользуемся. А вы всё-таки подумайте насчёт свадьбы. И может быть, мы сфотографируемся на память, – предложил я.

– О да, конечно, было бы здорово! – согласилась Мия, все остальные тоже поддержали идею.

Мы пофотографировались и распрощались до новых встреч.

– Они забавные, – начал я, когда мы остались с Фейт одни.

– Да. Мия и Лукас встречаются с восьмого класса. Они большие друзья, это самое главное, но и, конечно, они любят друг друга. Постоянно подкалывают друг друга, иногда ссорятся, обижаются, но очень быстро мирятся, потому что действительно, как говорится, созданы друг для друга. Они мне очень нравятся. И ещё это потрясающе, что в таком маленьком городе смогли встретиться два подходящих друг другу человека. В таком ограниченном пространстве, это чудо. Конечно, они ещё молоды, и время покажет, но я уверена, что они будут счастливы вместе всю жизнь.

– Да, это здорово, – согласился я, не мог пока сказать ничего больше, задумался.

– А ещё мне с каждым разом становится всё неудобнее. Прости, пожалуйста, что я ничего не слышала о тебе раньше. Но вот видишь, сколько у тебя поклонников, это круто.

– И мне с каждым разом тоже становится всё неудобнее. Фейт, это ерунда. Знала ты меня или нет, какая разница. Я уже объяснял тебе всё, не буду повторяться. И да, я обожаю своих поклонников и очень их ценю.

ФЕЙТ

– Спасибо тебе за экскурсию! За день и вообще за всё! – сказал Картер, когда мы уже подходили к дому.

– И тебе спасибо за день и тоже за всё! – ответила я.

– Фейт, подожди! – попросил Картер, когда я немного ушла вперед него. – У меня есть для тебя подарок. Прости, пожалуйста, у меня было совсем мало времени, чтобы что-то выбрать, но надеюсь, что тебе хотя бы чуть-чуть понравится, – немного стесняясь, сказал он и полез в рюкзак.

– Картер, не нужно было. Правда. Вы же уже поздравили меня, к тому же главный подарок – это то, что вы рядом. И к тому же, мы всегда были вместе, я даже не представляю, когда ты успел что-то купить.

– Ну, вот, – произнёс Картер, протягивая мне маленькую коробочку, перевязанную атласной ленточкой. – Поздравляю, Фейт!

Я аккуратно развязала ленточку и открыла коробочку, в ней спокойно лежало колечко с нежно-фиолетовым камушком, просто прелестное.

– Картер, спасибо, спасибо тебе огромное! – сказала я, крепко обняв его. – Оно замечательное, мне так нравится, и мне очень приятно. Но всё же не нужно было тратиться, мы ведь так мало знакомы, а ты делаешь такие подарки. Это очень ценно и я теперь всегда буду его носить, но… И когда ты всё-таки успел? – ещё раз спросила я.

– На самом деле оно практически ничего не стоит, ну, в материальном плане, но мне бы очень хотелось, чтобы оно было стоящим для тебя в духовном плане. И если уж быть совсем откровенным, никакого намёка на ювелирную лавочку я по пути в школу не заметил, но зато заметил продуктовый магазин. Во время занятия отлучился ненадолго, ты вот даже и не заметила моего отсутствия. Это были незабываемые десять минут. Когда я вошёл в магазин, на маленьком телевизоре, расположенном над головами двух скучающих на тот момент милых женщин, сидевших на кассе, показывали мой последний клип. Они перевели взгляд на меня, потом снова на экран телевизора, потом посмотрели друг на друга, а потом снова устремили свои взоры на меня. Я к тому моменту уже подошёл к ним поближе, снял очки и поздоровался. Они, конечно, были в шоке, ну, я их в принципе понимаю. Когда к ним вернулась способность говорить, они, конечно же, спросили, что я здесь делаю, я ответил, как есть, что с семьёй приехал в гости к друзьям, одна, кажется Грейс, сказала, что училась с твоим и моим отцами в одном классе, потом мы, конечно, сфотографировались, я попросил их особо не распространяться о моём местоположении, потому что, как они мне сообщили, судя по тому, что говорят по телевизору, меня довольно активно ищут. Ну, и ладно, будь, что будет, подумал я, пока ведь не нашли. Они дали мне обещание держать язык за зубами, а мне пришлось пообещать, что я буду заглядывать к ним как можно чаще, ну, я правда постараюсь. Но самое интересное было только впереди, может быть, это слишком глупо, но я решил найти для тебя колечко в киндер-сюрпризе для девочек. Грейс и Меган, так звали второго кассира, конечно удивила и рассмешила моя просьба продать мне одно яйцо, но что там на уме у этих знаменитостей, да? Конечно, сразу мне не повезло, я разворачивал обёртку за обёрткой, старался делать это как можно аккуратнее, чтобы отдать шоколадки и все собиравшиеся игрушки детям Грейс и Меган, у одной девочка, у другой мальчик, каждому семь лет, наверно, подруги будут очень рады, если их дети поженятся, когда вырастут, подумал я, разворачивая седьмое яйцо. И да, оно оказалось счастливым, мне попалось вот это колечко. Ох, как мы радовались втроём, ты даже не представляешь. Я спросил, нет ли у них какой-нибудь коробочки, я не рассчитывал на положительный ответ, но я не дооценивал ваш магазин, в нём продавались вот такие маленькие коробочки и ленточки. Грейс помогла мне всё упаковать, сказала, что мужчины не умеют делать это аккуратно, я передал их деткам ещё по одному целому киндер-сюрпризу, конечно, мог бы и больше, но много сладкого тоже вредно, и счастливый вернулся на сольфеджо. Я думал, что не досижу до конца урока, так хотел тебе его подарить, но оказалось, что я себя недооценивал. Так что это что-то вроде колечка из пачки сухариков в «Завтраке у Тиффани», только вместо гравировки коробочка с ленточкой, да ещё и камушек на этом колечке есть. Я очень рад, что тебе оно понравилось. Прости, я просто физически не мог купить тебе что-то более ценное. Необязательно всегда носить его, просто мне будет приятно, если оно тебе пригодится.

– Да, я даже не заметила, что ты уходил, прости. Нет, я точно буду носить его всегда, оно прелестное, тем более это твой подарок да ещё и с такой историей, оно всегда будет напоминать мне о тебе. Хотя, конечно, я и без колечка тебя не забуду, но всё же. Люблю символы. Это будет один из символов нашей дружбы.

– Да, нашей дружбы, – тихо повторил Картер.

– Всё в порядке? – спросила я, заметив, что Картер как-то потускнел.

– Да, да, всё отлично, я просто немного устал, – ответил он, улыбнувшись явно через силу.

– Но я же вижу, что дело не только в усталости. Что вдруг случилось? – не отставала я.

– Я же сказал, всё в порядке. Всё, закрыли тему, Фейт, – резко ответил Картер. Потом он молча поднялся на крыльцо и зашёл в дом, даже не обернувшись. Я никогда не видела его таким. Да, я совсем мало его знаю, но сейчас это был какой-то другой Картер. И главное, я решительно не могла понять, что же послужило толчком для такой резкой перемены в его настроении. Но может быть, он и правда просто устал, а я тут напридумываю сейчас десяток причин. Пусть отдохнёт, а потом поговорим.

Папа и родители Картера уже были дома, они, как и вчера, смотрели телевизор, что-то живо обсуждая.

– Привет, Фейт! – воскликнул папа, увидев меня. – Как прошёл ваш день? Картер отделался парой фраз, но ты ведь расскажешь нам поподробнее? – спросил он.

Я рассказала про наш день, они рассказали про свой: встретили много знакомых, папа познакомил родителей Картера с ещё не знакомыми им жителями нашего города, а потом они просто погуляли.

– Подскажите, пожалуйста, а у Картера бывают резкие перемены в настроении? Он весь день сегодня был весёлый и вежливый, а вот буквально перед дверью изменился, почему-то расстроился, стал резок, может быть, даже груб. Может быть, он просто устал? – обратилась я к родителям Картера.

– Фейт, дорогая, вообще я не помню такого за Картером, но всякое может случиться. Наверно, он действительно просто устал. Прости его, пожалуйста. Я уверена, он скоро придёт в норму, пусть отдохнёт немного. Хорошо? – объяснила мама Картера, гладя меня по плечу.

– Я тоже думаю, что просто устал. Да, конечно, пусть отдохнёт. Если честно, то я тоже устала. Можно я пойду к себе?

– Конечно, Фейт! – ответил папа.

Я поцеловала папулю, обняла Тейлоров и стала подниматься к себе.

– Спасибо тебе, Фейт! Что бы Картер без тебя здесь делал, – крикнул мне вдогонку его папа.

– Вам спасибо большое! Хорошего вечера! – ответила я и скрылась на втором этаже.

Дверь в комнату Картера была плотно закрыта, я постучала, подождала, но никакой реакции не последовало. Я решила, что он в душе, ну, или просто не хочет разговаривать. В любом случае я подсунула под дверь записку с надписью: «Прости, пожалуйста, если что-то не так. Спасибо за день! Если захочешь, приходи в любое время».

В ванной ещё висели плёнки, у меня не было сил и настроя заниматься ими сейчас, поэтому я решила снять их утром, а потом принять душ, ничего со мной не случится, если я не помоюсь перед сном. Спать мне совсем не хотелось, настроение, несмотря на непонятное пока что поведение Картера, было чудесное. Я решила поиграть на своей новой гитаре. Так заигралась и задумалась, что не сразу осознала, что кто-то стучит в дверь.

– Фейт, можно войти? – за дверью оказался Картер.

– Да, конечно, – ответила я, приглашая его. Хорошо, что он пришёл, сможем поговорить и объясниться друг с другом.

– Ты играла красивую музыку, такую душевную, я сначала просто слушал, не сразу начал стучать, – сказал Картер, проходя в комнату.

Мы сели на кровать друг напротив друга, сложив ноги в позу лотоса, наши ступни едва соприкасались.

– Я очень рада, что тебе понравилась музыка, но давай поговорим о другом, если ты не против. Прости меня, пожалуйста, если я сказала или сделала сегодня что-то, что тебя обидело. Но скажи, пожалуйста, что всё-таки произошло? Почему у тебя так резко поменялось настроение? Твоя мама сказала, что раньше за тобой такого не наблюдалось. Может быть, ты просто устал? – задала я кучу волнующих меня сейчас вопросов.

– Послушай, Фейт, тебе совсем не за что просить прощения. Это ты прости меня за грубость, действительно для меня самого моё поведение было неожиданным. Я долго думал в душе, – вода мне часто помогает во всём разобраться, а главное, в себе, – поэтому не слышал, что ты приходила, прости. Но как увидел твоё письмо, сразу пришёл. В общем, вот что я надумал. На самом деле всё предельно просто, меня изменила твоя фраза про дружбу, потому что… – замялся Картер.

– Почему? – удивилась я.

– Да потому что я не хочу быть тебе лишь другом, – начал Картер. – Я хочу, чтобы между нами было что-то большее, чем просто дружба. Да, настоящая дружба может быть лучше всего на свете, иногда даже лучше любви, но так получилось, что с того самого момента как мы впервые познакомились, я понял… В общем, я люблю тебя, Фейт, не как друга, а как девушку. Конечно, дружба с тобой дорогого стоит, но любовь стоит больше, и я готов «платить», лишь бы только ты была рядом.

– Картер, если честно, я даже не знаю, что сказать. Понимаешь, я совсем не думала об этом. Мы знакомы всего лишь два дня, я сразу почувствовала в тебе родную душу, и я чувствую, что через какое-то время мы сможем стать очень близкими друзьями, может быть, самыми лучшими, но… – я не знала, как же лучше передать то, что я хочу сказать. – Но я не испытываю к тебе то большое чувство, о котором ты говоришь. Прости! Я не умею лгать, всегда говорю то, что думаю и чувствую на самом деле. Мне кажется, так лучше в любой ситуации. Конечно, в красивом фильме я должна была бы признаться тебе в любви, потом последовал бы долгий поцелуй, мы начали бы встречаться, потом нас кто-нибудь попытался бы разлучить, но ничего бы не получилось, мы жили бы вместе вечно и умерли бы в один день. Но слишком много «бы», и мы не в кино, это жизнь, прости, пожалуйста, что она не такая красивая, как хотелось бы. Прости! – мы, не отрываясь, смотрели друг другу прямо в глаза. Долго смотреть человеку в глаза непросто, но почему-то у нас получалось, казалось, что если кто-то опустит взгляд, порвётся наша тоненькая ниточка.

– Это ты прости меня, Фейт! Надеюсь, мы сможем остаться друзьями, но скажу откровенно, я не перестану тебя добиваться, чего бы мне это ни стоило. Я не могу тебя потерять. Просто не прощу себе этого никогда. Ты – моё сердце. А ведь два дня прошло всего, никогда не думал, что смогу так влюбиться, а потом так откровенно в этом признаться. Ты что-то невероятное делаешь с людьми, ты, несомненно, делаешь их лучше, поэтому они к тебе и тянутся. И я тоже не устоял, хотя, когда ехал сюда, был так перенасыщен общением, устал от людей, хотел ото всех отдохнуть, но с тобой мне не хочется расставаться. Ну, говорят, это любовь, – и он улыбнулся, атмосфера стала мягче.

– Картер, Боже, спасибо тебе за такое откровение! Спасибо! А вот моё откровение. Понимаешь, у меня никогда не было никаких любовных отношений, вот вообще никаких. Да, я со всеми прекрасно общаюсь, ты прав, может быть, даже, да, ко мне тянутся люди, и что уж греха таить, я просто не могу без людей, каждый уникален по-своему, каждый по-своему прекрасен, я очень люблю людей, наверно, поэтому они тоже не прочь со мной пообщаться. Но это всё знакомые, пусть очень дорогие моему сердцу, но не родные. У меня была одна лучшая подруга, мы дружили с четырёх лет и практически до самого моего отъезда. Мы были не разлей вода, но в седьмом классе у нас появилась ещё одна общая подруга, сначала всё было здорово, наш дуэт просто стал трио, но потом постепенно трио начало превращаться в дуэт, только для меня места там уже не было. Вроде бы, ничего особенного не происходило, но у девочек стали появляться от меня секреты, они стали часто ходить куда-то вдвоём, о свадьбе мамы моей лучшей подруги я узнала от нашего тренера, мы тогда ходили на лёгкую атлетику, конечно же, на саму свадьбу меня не пригласили. Меня обвиняли в том, что я общаюсь с людьми, которые когда-то не поздравили моих подруг с днями рождения, а потом сами встречались с этими самыми людьми только без меня, меня постоянно провоцировали, хотели вывести на что-то, на что именно я до сих пор не могу понять, как и не могу понять, почему всё произошло именно так. Мама говорила, что людям со мной сложно: конечно, я не идеальна, но стремлюсь к чему-то светлому и доброму, а люди хотят жить так, как они хотят, и чтобы никто им не напоминал так часто, а уж тем более не показывал своим примером, что вот так, наверно, было бы правильнее поступить, а это лучше бы вообще не делать. Надо мной смеялись и выговаривали мне, если я поднимала упавшую в магазине вещь, даже специально оставляли какой-нибудь мусор, лишая меня малейшей возможности его убрать. Это мелочи, но в них была вся суть. От меня устали, я не стала мешать дальше. Сейчас мы практически не общаемся. Я смотрю на их фотографии в социальных сетях, да, вот сейчас они живут так, как хотят, они счастливы, и я за них очень рада. Всё в жизни временно. Как говорится, это было прекрасно, но прошло. А что касается любви, то у меня не было ни свидания, ни поцелуя, никто даже никогда мне не намекал на что-то подобное. Конечно, семнадцать лет – это ещё не такой уж большой возраст, но у многих в моём возрасте уже есть какая-то история. Я ничуть не жалею, что у меня пока не было парня, и абсолютно уверена, что всему своё время и всё обязательно сложится так, как и должно быть. Но просто я не знаю, что это. В смысле не знаю на личном опыте. А чувства – такое дело, дружба может легко перевоплотиться в любовь, да и вообще многие считают, что нет дружбы между мужчиной и женщиной, хотя я в неё верю. В общем, поживём – увидим, хорошо? – и тут уже не выдержала такого долгого напряжения и улыбнулась я.

– Ну, хорошо, – ответил Картер. – Мне кажется, у нас слишком серьёзный вечер, а ведь всё-таки твой день рождения, можно пригласить тебя на танец? – спросил он, вставая с кровати и одёргивая футболку. – Конечно, на дружеский танец, – последовало слегка язвительное уточнение.

– Ну, если на дружеский, то, конечно, можно, – таким же тоном ответила я.

Картер положил руки мне на талию, а я ему – на плечи. Это был, конечно, не совсем танец, мы просто переминались с ноги на ногу, как делают подростки на дискотеке, хотя да, мы и есть подростки.

– Устают не от тебя, а от себя рядом с тобой, твоя мама была абсолютно права, сложно быть рядом с тем, кто намного лучше тебя. Но нужно принимать себя таким, кокой ты есть, ведь, значит, что-то есть в тебе такое, что заставляет этого самого человека, который лучше тебя, быть рядом. Уметь дружить и любить – это дар. У тебя он точно есть, и тут права уже ты, всё обязательно сложится так, как должно быть. Забудь обо всём, давай просто потанцуем, – предложил Картер.

– Спасибо! Хорошо, давай просто потанцуем, – согласилась я. – Только чего-то не хватает.

– Это моя первая песня, – понял меня он.

Я положила голову Картеру на плечо и действительно забылась. Картер спел, наверно, песен пять, мы всё продолжали топтаться на одном месте. И было так хорошо, действительно хорошо.

КАРТЕР

Я пришёл к себе в комнату примерно в час ночи. Лёг я сразу, но никак не мог заснуть, просто лежал на спине и смотрел в потолок. Я был бы не против, если бы у человека была какая-нибудь кнопка, нажав на которую, можно было бы отключить мысли и размышления, столько всего сейчас прокручивалось у меня в голове. Интересно, Фейт тоже не может заснуть? Если честно, то мне очень хотелось верить, что не сплю не я один…

Я всё-таки заснул, но было уже около пяти часов утра. Проснулся я самостоятельно, к своему удивлению, часа через два, и я был абсолютно бодр. Правда же, говорят, что сон делится на фазы, видимо, я проснулся во время той фазы, когда чувствуешь, что выспался, даже если поспал не так много, хотя на самом деле с моим обычным графиком два часа спокойного сна – это зачастую мечта, хотя, честно говоря, бывают дни, когда удаётся полноценно поспать. Ну, дней пять в году. Но это ерунда.

Мои родители ещё спали, на кухне был один Томас:

– Картер, – расплылся он в улыбке, хотя на самом деле выглядел немного уставшим, – доброе утро! Вчера был такой насыщенный день, я думал, ты проспишь до обеда.

– Доброе утро, Томас! – улыбкой на улыбку ответил я. – Да, я тоже так думал, но почему-то проснулся и не хочу больше спать. А почему Вы так рано проснулись? – спросил я.

– Да, знаешь, что-то тоже не спится, – ответил Томас. – Ох, уж эти женщины, даже во сне не дают нам покоя, – со светом в глазах сказал Томас. Он такой же добрый и светлый, как и Фейт. Они очень похожи как внешне, так и внутренне.

Я опустил глаза. Ну, как бы меня застали врасплох. А я всё-таки, как бы иногда того ни требовала ситуация, просто не способен скрывать свои истинные чувства и эмоции, не способен врать. Актёр, говорят, вроде бы из меня ничего, но это работа, в жизни я абсолютно не умею играть.

– Можешь ничего мне не рассказывать. Но если позволишь, я поделюсь с тобой некоторыми из своих переживаний и мыслей. Хорошо? – спросил Томас.

– Да, да, конечно, – ничего больше я просто не мог ответить. Я был в предвкушении. Ощущение было похоже на то, что испытываешь, когда вот-вот откроется тайна, которую ты так долго пытался разгадать. Это наш первый разговор с отцом Фейт один на один, я просто даже не мог предположить, каким он будет и к чему приведёт.

– Если тебе наскучит меня слушать, ты только скажи, я не обижусь, честное слово, просто мы с Фейт любим поговорить, наверно, ты это уже заметил. Вот и круассаны испеклись, – продолжал Томас, доставая противни с изумительными на вид, и я уверен, что и на вкус тоже, круассанами, я сглотнул образовавшуюся слюну. – Надеюсь, выпечка немного скрасит время, которое ты на меня потратишь.

Томас начал раскладывать круассаны по видам (с шоколадом, с ванильным кремом и с банановым кремом) на тарелочки, а я в это время решил сделать нам кофе, хоть что-то же я тоже должен делать.

– Сегодня ночью ко мне в комнату пришла Фейт. На самом деле она частенько заходит, конечно, если видит, что у меня горит свет. Надеюсь, она знает, что ради неё я готов на многое, сном уж точно могу пожертвовать, но она всё равно никогда не заходит, если света нет. Вернее, никогда не заходила раньше. Я ещё не успел заснуть, но свет уже погасил, Фейт тихонько приоткрыла дверь моей комнаты, подошла к кровати и села на её краешек, она смотрела на меня, но, видимо, ещё не привыкла к темноте и не видела, что я тоже смотрю на неё. Я боялся её напугать, поэтому просто пошевелился и поднялся, включил свет. Она спросила меня про благотворительный вечер, посвящённый отчасти её матери Хлое Морин, насколько я понял, ты тоже был на нём. На самом деле за несколько месяцев до него мне позвонила, уж не знаю, как она меня нашла, подруга Хлои Марина, которая сейчас занимает пост директора фонда, который когда-то они учредили вместе. Сначала мы просто поговорили немного, ведь всё-таки раньше дружили семьями, она, как и все, убеждала меня, что моей вины в смерти Хлои нет, но, как и всем, я ей не верил. У меня своя правда. Я понимаю, что уже ничего не могу изменить и, наверно, со временем буду винить себя меньше, но всё же это ошибка, моя ошибка, по крайней мере для меня. Прости, Картер, – немного одёрнувшись, продолжил Томас, – тебе это совсем ни к чему, а я тут тебя загружаю. В общем, Марина пригласила нас с Фейт на этот вечер. Я сказал, что мы подумаем, а на следующий день перезвонил и отказался. Я не мог, я просто не мог. Фейт я не стал ничего говорить, я знаю, она бы очень хотела поехать, но без меня не поехала бы, я посчитал, что для неё будет лучше вообще не знать о такой возможности. Так часто мы решаем за других, правда? Даже если хотим для них только самое лучшее, каждый должен принимать решения сам, мы иногда забываем об этом. Вот и я забыл тоже. Я отправил Марине наши семейные фотографии и забыл об этом, вернее, хотел забыть, но о Хлое и обо всём, что с ней связано я помню всегда. Я рассказал вчера Фейт обо всём. Конечно, она не обиделась, она ангел, ну, наверно, ты это уже понял.

Я кивнул, пытаясь сдержать улыбку, наверно, я выглядел немного странно, но уж лучше пусть Томас думает, что я странный, чем по уши влюблённый в его единственную дочь.

– Фейт только немного сожалеет о том, что если бы она была на вечере, то вы бы познакомились с ней раньше, хотя как бы оно там было, никто не знает. Есть здесь и сейчас, и всё складывается хорошо, насколько мне известно, да? – спросил Томас.

– Да, всё замечательно, я очень рад, что мы познакомились с вами, – я старался отвечать вежливо и по-доброму, но без лишних эмоций.

– А как ты думаешь, существует ли дружба между мужчиной и женщиной? – вдруг сменил тему папа Фейт.

– Ой, неожиданный вопрос, но, если честно, я думал над ним практически всю ночь. Как-то так сложились обстоятельства. Мне кажется, что дружбы между мужчиной и женщиной быть не может, но как и во всём бывают исключения, поэтому я не исключаю существование чисто дружбы между мужчиной и женщиной, но на самом деле слабо в неё верю. Может быть, я так думаю в силу возраста, и со временем моё мнение изменится, но пока что для меня между девушкой и парнем может быть только любовь, что-то на неё похожее, ну, или вообще ничего. А как думаете Вы? – мне действительно было жутко интересно.

– Как ни странно, – ухмыльнулся Томас, – я тоже думал об этом ночью, вернее, Фейт заставила меня поразмышлять над этим вопросом. Не знаю, что там у вас произошло, я никогда не расспрашиваю Фейт, я знаю, что когда ей будет нужен мой совет или просто захочется чем-то поделится, она всегда мне сама всё расскажет. Но вот ночью она задала мне тот вопрос, который я задал тебе минуту назад. Вопрос непростой, но если нужно дать односложный ответ, то я с уверенностью могу сказать, что, да, я верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Да, ты прав, настоящая дружба без намёка на какие-либо любовные отношения встречается довольно редко, но всё же она есть. Иногда она перерождается в любовь, иногда происходит обратный процесс, но бывает и такое, когда дружба остаётся верна себе, ни во что не перевоплощается, и вот такая она, как говорится, на века. Каждому человеку я желаю найти такого друга, неважно, одного вы будете пола или же нет, у настоящей дружбы нет и не может быть рамок. И тебе, Картер, я желаю найти такого друга.

– Спасибо, спасибо огромное, Томас! Но сейчас мне бы так хотелось, чтобы дружба всё-таки перешла в любовь… Ой, простите, я не думал, что говорю это вслух, – мне стало так стыдно, я чувствовал себя обнажённым, но я и правда обнажил душу, так задумался и размечтался, что перестал себя контролировать.

Томас встал, подошёл ко мне и положил руку на моё правое плечо. Я прямо чувствовал, что сейчас произойдёт что-то важное.

– Фейт очень похожа на свою мать. Хлоя больше года видела во мне только друга, да, самого лучшего, но всё же друга, я терпеливо ждал, и спустягод дождался. Не уверен, есть ли люди, которым предначертано полюбить в жизни по-настоящему несколько раз, но Хлоя передала нашей дочери возможность полюбить всего один раз, наверно, поэтому они так берегут свой этот один раз, – я сразу вспомнил про свёрток, оставленный Фейт матерью. – Поэтому не принимай на свой счёт, ей просто нужно время.

– Да, но года у нас нет, в конце лета мы уедем обратно.

– Значит, действуй! Картер, ты славный парень, ты мне очень нравишься. И я знаю, что ты нравишься Фейт, если бы ты был ей безразличен, она бы не пришла ко мне посреди ночи с такими вопросами. Что-то мне подсказывает, что ты не из робкого десятка и с довольно развитым воображением, да ещё ты чертовски обаятелен. В общем, я в тебя верю. И знай, пожалуйста, что вот тебе я буду готов доверить своего ангела, но помогать тебе и лезть к вам никогда не буду. Это ваше дело. Договорились? – и он пристально посмотрел мне прямо в глаза.

– Да, конечно. Спасибо! – ответил я, так же серьёзно, но в то же время радостно смотря в глаза Томасу.

На часах, встроенных в плиту, было уже 7:45, наверно, Фейт уже вернулась со своей утренней прогулки.

– Беги к ней, она уже должна быть у себя, – как будто прочитал мои мысли отец Фейт. Наверно, он заметил, что я уставился на часы за его спиной.

– Спасибо, Томас! Спасибо за всё! – благодарил я, поднимаясь по лестнице. Мне хотелось поскорее увидеть Фейт, я дошёл до её комнаты, но всё же решил вернуться, кое-что забыл.

– И спасибо за чудесный завтрак, всё было очень вкусно! – сказал я, стоя на последней ступеньке лестницы и опустив всю верхнюю часть своего тела вниз, чтобы увидеть Томаса и чтобы он меня увидел. Он улыбнулся, да, добрейшая улыбка – тоже семейное.

Дверь в комнату Фейт была приоткрыта и я решил поздороваться, и конечно, я надеялся, что «Добрым утром» наш разговор не ограничится.

– Доброе утро! – произнёс я, заглянув в комнату Фейт.

– Доброе утро, Картер! – ответила она, обернувшись на звук моего голоса. Когда я вошёл, Фейт сидела на кровати лицом к окну и что-то читала. – Я так рада тебя видеть! – добавила она.

«Ты даже не представляешь, как я рад видеть тебя, Фейт», – подумал я.

– Ты, наверно, не выспался. Прости, это из-за меня ты поздно лёг.

– Да, поспал я немного, но бывает и намного меньше. И даже не думай извиняться, я бы всё равно раньше не заснул, даже если бы мы расстались вчера рано: мысли о тебе не дают мне спать, но тут уж ты ничего не можешь поделать, я постоянно думаю о тебе, – признался я. – И не переживай, я всё-таки выспался, а завтрак с твоим отцом меня окончательно взбодрил.

– Значит, папа уже проснулся? – воскликнула Фейт. – Прости, пожалуйста, пойду поздороваюсь с ним.

– Да, конечно, – ответил я, но Фейт, наверно, уже и не слышала моих слов, она буквально вылетела из комнаты. У меня очень хорошие отношения с родителями, и зависть – плохое чувство, но я по-настоящему завидую отношениям Фейт и Томаса, они невероятно близки.

Оставшись один, я сел на то самое место, которое ещё хранило тепло Фейт. Отложенная книга была учебником по генетике, я был удивлён, но не сильно, Фейт – девушка-загадка, как бы банально это ни звучало. Книга была довольно толстая и, наверно, интересная. Я вообще ничего не смыслю в науке, но ужасно уважаю всё такое и людей, которые что-то в ней понимают.

На столе что-то завибрировало. Это был телефон Фейт. Конечно, это не моё дело, это некультурно и всё такое, но я не удержался и посмотрел: пришло уведомление о том, что Кейт Ламберт прислала Фейт сообщение в Фейсбуке. Да, вы угадали, я решил его прочесть. На самом деле раньше я не делал ничего подобного. Правда, честное слово. Вот что я успел прочитать:

Фейт: Привет, Кейт! Как ты себя чувствуешь? Как настроение? Как мама и папа? Мы не общались уже неделю, конечно, не считая твоего чудесного поздравления меня с днём рождения, я соскучилась, и мне о многом нужно тебе рассказать. Надеюсь, и ты порадуешь меня хорошими новостями. Уже собираем тебе новую посылку. Мы очень ждём твоего возвращения домой. И ещё тебя здесь ждёт сюрприз, вернее, человек, с которым ты будешь очень рада познакомиться, он, кстати, тоже. Целую тебя и обнимаю крепко-крепко!

Кейт: Привет, Фейт! У меня всё нормально, вернее, всё отлично! Через неделю меня выписывают, представляешь. Мы никому с родителями не рассказывали раньше, чтобы не сглазить, но сейчас всё уже абсолютно точно. Завтра мне снимут катетер, потом мы ещё немного здесь побудем и вернёмся домой. Ты не представляешь, как мы все тут рады! Так что посылку отправлять не нужно. Передай, пожалуйста, всем огромное спасибо! Мы сами скоро приедем с подарочками. А человеком-сюрпризом ты меня заинтриговала, я теперь постоянно буду думать о нём. Кто же это? Хотя да, это сюрприз, я понимаю, ну ладно, потерплю. Спасибо тебе огромное! Конечно, давай созвонимся по Скайпу, когда тебе будет удобно, я сегодня весь день свободна. От мамы с папой тебе и твоему папе приветы!

Фейт: Милая Кейт, ты даже не представляешь, как я счастлива. Сегодня расскажу всем-всем, будем готовиться к встрече! Вот это самая потрясающая новость! Поздравляю тебя, вас! Спасибо за приветы! Им тоже от нас с папой большие! Ну, раз такое дело, я спрошу у Секрета, может быть, уже сегодня я вас познакомлю. Давай созвонимся через два часа, хорошо?

Кейт: Хорошо! Буду очень ждать.

Фейт: Я люблю тебя! Надеюсь, ты это помнишь.

Кейт: Конечно, помню, и тоже люблю тебя! Мы все тебя любим и очень тебе благодарны.

Переписка была очень длинная, наверно, даже для того, чтобы просто пролистать, не читая, до её начала потребуется не меньше часа, но это всё, что я успел прочитать до того, как за моей спиной раздался милый моему сердцу голос:

– Сообщение от Кейт? – радостно спросила вбежавшая Кейт, она просто села рядом и ждала ответа, а у меня от испуга и стыда, всё-таки дорогой мне человек застукал меня за чтением его личной переписки, сердце билось с неимоверной силой и скоростью.

– Да, – только и смог выдавить из себя я, передавая телефон Фейт. – Прости, пожалуйста, Фейт, я не хотел читать вашу переписку, но… Не знаю, что на меня нашло. Прости.

– Картер, посмотри на меня, – своими нежными руками она развернула моё отвернувшееся и опущенное лицо к себе и продолжила, – на самом деле мне всё равно, мне нечего скрывать. Конечно, может быть, это не очень красиво, ну, и пусть. В общем, если тебе нужно моё прощение, то я тебя прощаю, и давай забудем об этом, – Фейт отпустила моё лицо и встала, я последовал её примеру. – Будем считать, что ты просто немного раньше узнал то, что я хотела рассказать тебе лично. Представляешь, какое счастье!

Фейт обняла меня так крепко, что я не мог произнести ни слова, поэтому, как бы мне того ни хотелось, мне пришлось немного отсраниться от неё.

– Ты невероятная, Фейт! – начал я. – Да, это потрясающая новость, я тоже очень рад! Нам обязательно нужно устроить незабываемую встречу, я с удовольствием поучаствую в её организации. И да, конечно, я буду рад сегодня познакомиться с Кейт. Как нам лучше всё устроить?

КЕЙТ

Когда Фейт написала мне про какого-то загадочного человека, я сразу начала перебирать в голове людей, с которыми я была бы рада познакомиться и о которых могла знать Фейт. Ну, на самом деле таких людей немало, а точнее сказать, очень много. Я всегда была довольно любознательной, но когда попала в больницу, то хотела узнавать и делать всё больше и больше, конечно, когда позволяло самочувствие. Оно частенько было, мягко говоря, паршивым, но здесь никто не сдаётся, это внегласное правило. Кстати, оно было моим любимым в отличие от большинства других. Почти никогда нельзя выходить на улицу, а часто даже из палаты, а если всё-таки повезло и разрешили выйти, нужно обязательно надеть маску, в которой трудно дышать, но здесь уже все привыкли. Нельзя есть много всего того, что я очень люблю. Нельзя прыгать, бегать, танцевать, потому что с тобой всегда твой верный друг – инфузомат, конечно, иногда тебя отключают, да и с капельницей можно умудриться что-нибудь станцевать, но всё-таки это не полная свобода, которой мне здесь очень не хватает. Существует ещё куча всяких «нельзя», которые сначала меня очень сильно напрягали, а сейчас я привыкла и вообще уже освоилась, я всех знаю, и меня знают все. Конечно, без всех окружающих меня людей мне было бы гораздо сложнее бороться с болезнью, спасибо им за то, что они есть, за то, что есть рядом со мной. И спасибо всем, кто есть с кем-нибудь, кому нужна поддержка и помощь.

Итак, первым делом я написала Мартину, может быть, он что-то знает, но он не отвечал, наверно, ещё не проснулся или занимался какими-нибудь важными делами, на другие он просто не тратил время. В общем, пока Мартин спасал человечество, ну, или просто спал, и ему снилось, как он спасает человечество, я решила взять всё в свои руки. Во-первых, составила список тех людей, об увлечении которыми знали Мартин и Фейт, ну, больше особо я ни с кем не откровенничала. Конечно, я со многими общалась, но эти двое точно знали больше, чем остальные. Итак, за полчаса в моём списке собралось уже около сотни человек. Конечно, в основном это были музыканты и артисты, но также писатели, спортсмены, просто какие-то люди, о которых я узнала из Интернета. Например, я была бы счастлива познакомиться с Ником Вуйчичем, наверно, вы о нём слышали, но если нет, почитайте, он воплощение силы, любви и доброты.

Только я закончила свой список, пришли мои родители, они отлучались попить кофе, вообще они редко оставляли меня одну, но не всё же им сидеть постоянно около меня, я понимаю, как им тяжело, поэтому всегда их отпускаю, а когда есть силы, сама уговариваю, как только могу, сходить куда-нибудь, хотя бы вот просто посидеть где-нибудь. Они мои герои, я внесла бы их в свой список первым делом, но, к счастью, я с ними знакома всю жизнь. Я рассказала им про загадку, которую мне задала Фейт, зачитала весь список, может быть, они ещё кого-нибудь вспомнят. Да, у нас нет никакиех секретов, и это невероятно здорово. Добавить они ничего не смогли, но ничего страшного, уже скоро должна позвонить Фейт, и я увижу Его или Её, а пока убиваю время, не могу просто сидеть и ждать.

Через пятнадцать минут Фейт написала, что они позвонят мне через пять минут, я ответила, что я тоже готова. Мама с папой не хотели мне мешать, но, если честно, я немного боялась, да что уж там, я жутко боялась, поэтому попросила их остаться. Они, правда, ушли в противоположную сторону палаты, то есть оказались напротив меня, но так было даже лучше. Я поставила перед собой ноутбук, весь обклеенный бумажками с автографами врачей, медсестёр, волонтёров, знакомых мне пациентов и их родителей и всех людей, которых я встретила за время лечения, вот такое у меня было хобби, и не сомневайтесь, я помнила, кому принадлежит каждый автограф, чего только не запомнишь, лёжа иногда практически в беспомощном состоянии, когда особо не можешь ничем заниматься. Естесственно, столицы всех стран я тоже теперь знаю превосходно. Не могу я без дела, понимаете.

На экране появилась, как всегда, лучезарная Фейт, я была очень рада её видеть.

– Фейт, привет! Мама, папа, поздоровайтесь с Фейт, – попросила я родителей и повернула к ним экран в то время, как Фейт приветствовала меня в ответ, а потом и моих родителей. Они её очень любят, да её все любят.

– Поздравляю вас! Это такое счастье! Мы верили, мы так все верили! Мы тут вас все очень ждём! Приезжайте скорей! Мы соскучились! – поздравляла нас с победой над болезнью Фейт.

– Спасибо, наша дорогая! Передавай всем от нас огромные приветы и, конечно же, слова благодарности! Мы приедем и обнимем каждого, так что готовьтесь! – ответила мама, и я не сомневалась, всё так и будет, у нас очень дружный город.

Я развернула ноутбук обратно.

– Ну, что? – спросила Фейт.

– Что что? – не поняла я.

– У тебя есть варианты насчёт того, с кем я тебя сейчас познакомлю? – уточнила Фейт.

– Ну, если честно, я составила список, – я немного замялась, мне стало как-то неудобно, тот человек, наверно, слышит меня сейчас, и вроде бы, я так хочу с ним познакомиться, а оказывается, что наравне с ним, ещё около сотни человек, но всё-таки я собралась с духом, ничего не поделаешь, – но кого-то одного я не могу выбрать. Я просто не знаю, Фейт.

– Эй, Кейт, дорогая, не расстраивайся! И не волнуйся, не будем тебя больше мучать, – и взгляд Фейт устремился как бы за экран, а потом рядом с ней появился Он, – рада вас познакомить: Кейт, это Картер, Картер Джонс, Мартин сказал, что он тебе нравится, Картер, это Кейт, наипрекраснейшая и наиталантливейшая девочка. Вот, не буду вам мешать, пойду помогу папе, он снова затеял грандиозную выпечку, готовится к вашему приезду, кстати. Только перед этим задам один вопрос, можно? – я кивнула, ну, не сразу, вы же понимаете, но всё-таки довольно быстро. – Картер был в твоём списке?

– Да, конечно, я сейчас покажу, – и я поднесла к веб-камере свой список, Картер в нём был на первом месте, но я даже не могла предположить, что это может быть он. Это невероятно. Мне кажется, вы меня понимаете.

– Это точно судьба. Я так рада! Ну, всё. – Фейт уже встала, но потом снова села, пододвинулась ближе к своей веб-камере и негромко произнесла, – на самом деле он сам жутко волнуется, поэтому вся надежда только на тебя, моя бесстрашная Кейт, – она улыбнулась ещё милее, и сказала уже нам обоим, – всё будет отлично!

Картер проводил Фейт взглядом, и вот мы остались один на один, не считая моих родителей, которые без моей просьбы ни за что не встрянут в беседу, хотя сейчас мне бы очень хотелось, чтобы они мне помогли. Но нет, я смелая, сейчас что-нибудь скажу. Пока я собиралась с духом, разговор начал Картер.

– Это правда. Я волновался перед встречей с тобой. Боялся тебя разочаровать, не оправдать ожиданий и ещё вполне могу успеть это сделать, но я очень рад, что ты действительно интересуешься моим творчеством, теперь мне стало спокойнее, и я даже могу спеть тебе что-нибудь, если ты хочешь. Мне кажется, песня нас сблизит.

– Да, конечно, я полностью за.

– Что бы ты хотела услышать?

– Мне нравятся все Ваши песни, я была бы рада любой.

– Не зря вы с Мартином дружите, вы оба очень вежливые, он тоже обращается ко мне на Вы, но ничего, это даже интересно. Тогда я исполню для тебя свою совсем новую песню, до тебя её слышала только Фейт. Хорошо? – он ещё спрашивает, да это же офигеть как круто.

– Да, это было бы здорово, – только и ответила я, хотя внутри всё кипело от счастья и предвкушения чего-то важного и грандиозного.

– Можно? – послышался за кадром голос Фейт, видимо, она заглянула в комнату.

– Ты не против? – спросил у меня Картер, переведя взгляд с неё на меня.

– Конечно, не против! Спасибо тебе огромное, Фейт, это самый лучший подарок, который только может быть! Я по-настоящему счастлива!

– Самый лучший подарок, Кейт, – отвечала Фейт, расположившись рядом с Картером, – это твоё выздоровление, а когда ты окончательно выздоровеешь и войдёшь в ремиссию длиною в жизнь, вот это будет неописуемое счастье. А это просто стечение обстоятельств, чудесное стечение обстоятельств. Спасибо судьбе, спасибо Картеру и его родителям, что они решили приехать к нам. И я просто счастлива, что вы познакомились, а скоро ещё увидитесь и наобщаетесь вдоволь. Папа придумал невероятные угощения к твоему приезду, у тебя тут миллионы стимулов приехать поскорее, так что вы там не засиживайтесь, мы вас очень ждём.

– Хорошо, мы очень постараемся. Да, спасибо ещё раз, Картер, было очень приятно познакомиться с Вами, теперь я прямо чувствую, что точно выздоровела, у меня столько сил и хочется столько всего сделать.

– Это вам спасибо огромное, Кейт и Фейт, за какой-то просто невероятный неиссякаемый поток доброты и искренности, вы меня вдохновляете. Это чудо! Приезжай скорее, Кейт, мне так хочется тебя обнять. Я тоже очень рад знакомству с тобой и с твоими родителями, надеюсь, оно совсем скоро продолжится.

– Конечно, продолжится. И мы воплотим в жизнь всё, что запланировали, – добавила я.

– Обязательно, – подмигнул мне Картер. – Прости, пожалуйста, Фейт, но мы не можем посвятить тебя в кое-какие появившиеся у нас планы. Если всё получится, будет супер, а если нет, то мы никого не разочаруем.

– Хорошо, конечно, секреты – это очень круто! – ничуть не обиделась Фейт. – Главное, будьте осторожны, пожалуйста.

– Да, конечно, – ответили мы в унисон, и все втроём засмеялись.

С хорошими людьми никогда не хочется расставаться, а когда всё же приходит время, расставание может растянуться на неопределённое время, вот и с Фейт и Картером мы прощались, наверно, около получаса, и если бы не тот факт, что мы скоро встретимся, наверно, мы не перестали бы болтать до самого вечера.

– Мама, папа, я счастлива! – сказала я родителям, когда они снова переместились поближе ко мне. Они ответили, что тоже счастливы, а я это и так видела, мы обнялись втроём и так и замерли. Мы прошли через всё вместе, это наша общая победа. Скоро домой. Да, планы, много планов, но погружусь в них чуть позже. Сейчас я и так абсолютно счастлива.

ФЕЙТ

– Правда, Картер, будьте осторожны с воплощением ваших с Кейт планов, пожалуйста. И если вдруг что, то знайте, что я всегда открыта для вас, – не могла не сказать я, как только мы закончили разговор с Кейт.

– Можно я тебя обниму? – вставая вслед за мной, спросил Картер. – Конечно, как друга, – уточнил он.

– Как друга, конечно, можно, – ответила я и мы обнялись. – Спасибо тебе, она счастлива.

– А ты? – спросил Картер, как только мы разомкнули наши объятия.

– Хочешь поговорить о счастье? Боюсь, это долгий разговор, пока нет на него времени, извини. Нужно заняться подготовкой встречи Кейт. Ты со мной?

– Конечно! Я тоже уже думал об этом, у меня есть пара идей, если ты не против.

– Ты удивляешь меня всё больше и больше, – и это чистая правда, я не думала, что Картер будет забивать свою голову подобными делами, да я много чего не предполагала на самом деле.

– Будем считать, что я польщён, – улыбнулся Картер, он открыл для меня дверь и добавил, – но к разговору о счастье мы обязательно вернёмся.

– Не угрожай, я совсем не против, – ответила я, выходя из комнаты.

КАРТЕР

– Куда мы поедем? – спросил я, когда мы вошли в гараж за велосипедами, Томас разрешил мне взять его.

– У меня тоже могут быть секреты. Не доверяешь – оставайся дома, – совершенно несвойственным для себя тоном ответила мне Фейт, проверяя цепи. Я подозревал, что она обиделась, но всё равно не думал, что она умеет грубить, пусть даже и так несерьёзно.

– Ты всё-таки обиделась, – констатировал я.

– Прости, Картер, да, мне немного обидно, – согласилась Фейт, – прости, что я сорвалась, я даже не догадывалась, что могу говорить таким тоном, всё уже прошло. Теперь только ты, пожалуйста, не обижайся, хорошо? – Фейт снова стала собой, она улыбнулась, немного сощурилась, и в уголках её глаз появились тоненькие морщинки.

– На тебя невозможно обижаться, – сказал я чистую правду, налаживая под себя велосипед Томаса.

– На тебя тоже, – она оседлала своего железного коня, я последовал её примеру. – Мы едем к Мартину, будем обсуждать достойную встречу Кейт. У тебя ведь тоже есть идеи.

– Да, – Фейт, вроде бы, не спрашивала, но я согласился, со всем согласился.

Мартин живёт на въезде в город, то есть чтобы до него добраться, нужно проехать через весь город. Почти всю дорогу мы не разговаривали, ехали молча, вот так нам было хорошо, остановились лишь раз, чтобы купить пончики. Преимущественно одноэтажные и двухэтажные домики, маленькие отели для туристов, магазинчики, кафе, всё здесь такое маленькое и аккуратненькое, очень уютно, но в то же время величественные горы и леса и, конечно же, река, дух захватывает от этой красоты.

– Вот за этим домом наша цель, – объявила Фейт, указывая на двухэтажный розовый дом.

Дом Мартина ничем не отличался от остальных домов, стоящих в округе, – песочного цвета двухэтажный дом с окошками-эркерами. Нас уже ждал Мартин, и он был не один, а с мальчиком и девочкой, которым на вид было не больше трёх лет. Картина была зашкаливающе милая: Мартин сидел на верхней ступеньке ведущей в дом лестницы, ступенькой ниже сидела белокурая девочка, Мартин доплетал ей вторую косичку, а по лужайке перед домом бегал мальчик и пускал мыльные пузыри, девочка так воодушевлённо смотрела на пузыри и на мальчика, наверно, хотела поскорее к нему присоединиться. И правда, когда мы уже подошли к дому, положив велосипеды на траву, Мартин доделал причёску, и девочка тут же вскочила и со смехом начала гоняться за мыльными пузырями, дети начали смеяться вместе, Мартин тоже смотрел на их веселье с улыбкой.

– Привет! – обняла Фейт Мартина. – Я тебя поздравляю! Кейт и её родители – супергерои, и мы должны встретить их соответствующе. Ну, у нас всё получится, я даже не сомневаюсь,– радостно и уверенно сказала Фейт.

Пока мы с Мартином здоровались, Фейт уже обималась с малышами.

– Они её обожают, – поделился со мной Мартин, смотря в сторону возвращавшейся к нам Фейт. Сейчас она была похожа на морскую звезду, ну, или на какого-то робота, что всё-таки более прозаично, поэтому остановимся на звезде, на одной её ноге повисла девочка, на другой – мальчик. – Картер, это мои брат и сестра Брендон и София, – познакомил нас Мартин.

Дойдя до нас, конструкция уже превратилась в трёх отдельно стоящих людей, представляю, как ребятам не хотелось отсоединяться, но было видно, что они, как и их старший брат, очень воспитанные, хотели познакомиться соответствующе. Я присел на корточки, и дети, взявшись за ручки, подошли ко мне. Брендон протянул мне руку для рукопожатия и представился: «Брендон. Очень приятно». Я ответил тем же: «Картер. Рад знакомству». Затем ручку для поцелуя мне протянула София и тоже представилась: «Меня зовут София, но можно просто Сифи». «Хорошо, Софи! Меня зовут Картер», – ответил я.

Хоть мне всего шестнадцать, но я уже немало всего повидал, хотя, конечно, увижу ещё гораздо больше, я надеюсь, но эти пять минут были пока что самыми трогательными в моей жизни. «Кто хочет покататься на карусели?» – предложил я. Конечно, от такого предложения ребята отказаться не могли, я подхватил их, и мы закружились по всей лужайке. Вот было весело!

Родители Мартина, Софи и Картера по будням работают с утра и до самой ночи, когда они, уставшие, приходят домой, малыши уже спят, а Мартин обычно доделывает уроки, сидя за барной стойкой, он никогда не засыпает, не дождавшись маму и папу, кормит их приготовленным когда самим, когда с братом и сестрой ужином и только тогда со спокойной душой поднимается к себе в комнату и засыпает крепким сном. Мартин просыпается в шесть часов, только чтобы проводить родителей на работу, потом досыпает ещё полчаса и начинает хозяйничать: малышам обязательно варит кашу, ну, и себе заодно, будит их, следит, чтобы все умылись, оделись. Едят все вместе на кухне, у них всё очень чётко спланировано, как по часам, после завтрака двадцать минут веселья: мультики, игры, в утреннюю программу Мартина входят ещё новости, он всегда должен быть в курсе происходящих событий. Садик, школа, снова садик, дом… Ну, вы, наверно, уже поняли, что хозяином в доме по праву считается Мартин. Стоит ли говорить, как ценят его родители, как каждый день не могут поверить своему такому огромному семейному счастью. И стоит ли говорить, как душевно проходят семейные выходные, два дня вместе вполне восполняют отсутствие мамы и папы по будням. Любовью, вот чем пахнет в этом доме. Ну, и ещё немного какао. Если честно, какао я пил последний раз в шесть лет, тогда в Рождество мы сидели под кухонным столом с моей первой любовью, укрывшись одним одеялом, смотря на ноги танцующих взрослых и слушая Френка Синатру. В нашем доме всегда звучала хорошая музыка. В этот вечер мы дали друг другу два обещания: всю жизнь быть вместе и посвятить себя музыке. Я стал музыкантом, ну, вернее, становлюсь ещё, Она же связала свою жизнь с балетом. Половину мы выполнили, а другую не смогли: через полгода Её семья переехала в другой город, я сколько мог гнался за их машиной на велосипеде, но довольно быстро потерял из вида Её глаза, не отрывающиеся от заднего стекла автомобиля, вернее, от меня в нём. На самом деле я сильно переживал, но всё-таки дети отходчивые, поэтому я совсем скоро снова стал прежним, но с тех пор я просто ненавижу давать обещания. В общем, зайдя в дом Ричардсов (фамилия семьи Мартина), я как будто вернулся на десять лет назад. Сколько всего таят в себе простые запахи, гораздо больше, чем они есть на самом деле.

– Какао у нас делает Брендон, – улыбнувшись, почти шёпотом сказал Мартин, когда мы по приглашению младшего мужчины в доме сели за стол.

Брендон достал из холодильника молоко, перелил его из пакета в ёмкость, разогрел в микроволновой печи, достал из шкафчика какао-порошок, большие чашки, больше похожие на супницы, и сделал нам свой фирменный напиток.

– Вкуснее, конечно, с зефиринками, – сказала Софи, достав из-под стола пакетик с маршмеллоу и положив себе в кружку несколько штучек, – но как захотите.

– Это самый прекрасный напиток, который я когда-либо пробовал, – честно признался я.

– Да, очень вкусно, – подхватила меня Фейт, вообще она не привереда.

– Спасибо! – поблагодарили мы хором. Брендону было приятно, да всем было хорошо в этот момент.

Брендон и Софи привыкли спать в садике, поэтому, когда остаются дома, тоже не могут без дневного сна. Мы уложили их спать, спустились в гостиную и, наконец-то, приступили к тому, зачем мы вообще собрались. Около часа мы обсуждали наши идеи и мысли, и вот что у нас получилось.

План встречи Кейт Хемилтон

1. Встреча в аэропорту.

2. Дорога.

3. Встреча в городе.

Не подумайте, что за час мы придумали только три пункта плана, совсем нет, просто будет лучше, если вы увидите всё сами. Со временем всё откроется. Ну, одно точно могу сказать, должно получиться очень круто. Мы сделаем для этого всё возможное.

КЕЙТ

Неделю спустя…

Мы не были дома почти год. Конечно, бывает, что лечение затягивается на несколько лет, но «скучание» по дому, по-моему, не прямо пропорционально количеству времени, в течение которого ты находишься вне его. Мне кажется, что графики «скучания» – это прямые, ты либо скучаешь, и тогда прямая проходит через все точки с ординатой 1000, либо не скучаешь, и тогда прямая совпадает с осью абсцисс. И в любой момент ты можешь перепрыгнуть с одного графика на другой, но, я уверена, все в больнице находятся на первом графике и никогда с него не сойдут.

Мы приехали в аэропорт Мемфиса, за пять часов до вылета. Мы так хотели домой, что нам казалось, если мы приедем раньше, то и дома окажемся раньше, но на самом деле пять часов длились целую вечность. Мама с папой устали, не только сегодня, вообще, поэтому спали по очереди, мне с ними никогда не бывает скучно, но когда я вижу, что у них действительно нет сил, не трогаю их, поэтому и время тянется как жвачка. В таких случаях меня спасают книги. На самом деле больше мне нравятся печатные издания, но я читаю довольно быстро, с собой библиотеку не повозишь, поэтому приходится довольствоваться электронными книгами. Паралельно с чтением я люблю замечать ошибки в тексте, к сожалению, в электронных изданиях они встречаются гораздо чаще, но ничего, мне даже нравится. Но всё-таки я жду не ождусь, когда буду дома и смогу продолжить читать книги из папиного шкафа. Папа собирает свою библиотеку наиболее впечатливших его книг с восьми лет, я в таком же возрасте начала собирать свою. Иногда я представляю, как уже мои дети будут брать книги с полочек моей жизни, как мы будем некоторые произведения читать вслух по очереди всей семьёй, как делаем сейчас мы. Даже в больнице иногда устраивали такие вечера, а потом и всё отделение приобщили. Для этой поездки я приготовила «Милые кости», не самая радостная книга, но я давно хотела её прочесть, а потом посмотреть фильм. Не люблю смотреть фильмы до прочтения книг, по которым они сняты: это мешает.

Это мой второй полёт на самолёте, вернее, фактически четвёртый, пятый и шестой, потому что в Мемфис мы летели с двумя пересадками и вот сейчас сначала долетим до Чикаго, это около трёх часов, потом через полтора часа вылетим в Ванкувер, до него порядка четырёх с половиной часов, потом снова полтора часа ожидания и новый перелёт уже в Уайтхорс, до него от Ванкувера лететь два с лишним часа. За этот путь мы вернём себе три часа, которые потеряли, когда уехали из дома, хотя что я говорю, мы вернём себе гораздо больше. Вообще я не очень люблю этот вид транспорта, так всё быстро, даже не чувствуешь дороги. Да, бывают, продолжительные рейсы, но всё равно по времени их нельзя сравнить со временем, которое нужно потратить, добираясь до того же пункта назначения, например, на машине, поезде или корабле. Да, я больше люблю передвигаться по земле, смотря в окошко, но вы только представьте, как можно быстро перемещаться по миру на расстояния в несколько тысяч метров от этой самой земли. Летя на самолёте, вы можете обмануть время, потерять его или, наоборот, приобрести. По-моему, это волшебство. И конечно же, вид из иллюминатора – это всегда что-то завораживающее. Не буду вдаваться в подробности, уверена, вы понимаете, о чём я. Как вы уже, наверно, догадались, моё место было около окошка. Правда, посмотрела я в него сначала минут двадцать и перед самым приземлением, всё остальное время я проспала, видимо, всё-таки тоже устала. Всё повторилось три раза.

Сначала я подумала, что спросонья мне показалось, но потерев глаза руками и посмотрев на родителей, которые были удивлены не меньше моего, я поняла, что это не сон, не видение, а самая что ни на есть явь. «С возвращением, Кейт!» – гласила огромных размеров надпись на стене, которую просто невозможно было не заметить, заходя в помещение, где люди получают свой багаж. Обалдев от этой растяжки, мы не сразу заметили, что все сотрудники в голубых (мой любимый цвет) футболках с такой же надписью, а у большинства пассажиров, тоже пришедших за своими вещами, на головах бело-голубые кепки с моим именем. Все вокруг улыбались, а когда мы получили свои вещи и направились к выходу, все присутствующие стали аплодировать. Если честно, то я очень смущалась, мама и папа тоже, но нам было так приятно и важно всё это, не передать словами. Мы поблагодарили всех и вышли на улицу. Фейт сказала, что нас встретят и отвезут прямо до дома. «Ты сразу поймёшь!» – ответила мне Фейт, когда я спросила, как же мы узнаем нашего встречающего, и она была абсолютно права. Розовую (этот цвет второй в списке моих любимых) машинку всю в весёлых наклейках и с несчётным количеством привязанных к крыше шаров (сразу вспомнился мультфильм «Вверх!») было просто невозможно не заметить. Рядом с ней стояла очень красивая и милая девушка, мы, расплываясь в улыбках, как, впрочем, и она, подошли к ней.

– С возвращением! – воскликнула она, обнимая нас всех. – Меня зовут Софи. И, если вы не против, я довезу вас до дома. Для меня это такая честь! Я искренне рада, что вы вернулись домой! Вас все так ждут! – она действительно была рада, от неё веяло теплом и светом.

– Это для нас большая честь, что нас повезёт такая милая девушка! Меня, кстати, зовут Майкл, – представился папа.

– Очень приятно!

– Я Лара, – последовала примеру папы мама.

– А я Кейт, – вставила я.

– Мне очень приятно познакомиться с вами! – ответила Софи. – Садитесь, пожалуйста, в машину, Кейт и Лара. Майкл, давайте положим с Вами вещи в багажник, – предложила она.

– Конечно!

Папа сел на переднее сиденье, а мы с мамой – на задние.

– Если честно, то мы совсем не ожидали такого приёма, – никак не могла отойти от встречи мама, – это бесподобно.

– Мы очень рады, что вам понравилось. Конечно, не буду раскрывать все секреты, просто скажу, что это только начало, – ответила с улыбкой Софи.

– Ну, хорошо, теперь будем готовы! – сказал папа.

Пока родители беседовали с Софи, я периодически отключалась. Нет, я вовсе не спала, просто забывалась на время, вот просто ни о чём не думала или, наоборот, представляла наш приезд, встречу с Мартином, остальными друзьями, как мы снова, как прежде, будем ходить в школу, гулять после неё, петь, танцевать, заниматься спортом спустя какое-то время, конечно. Я так соскучилась по всему и всем, даже по тем, с кем практически не общалась, например, по Самюэлу, который учился на класс старше, он немного странный, но я так по нему соскучилась, что самой как-то непривычно, даже по тому, что не очень любила, например, по разрушенному дому на нашей улице, он наводил страх иногда, но в то же время создавал какую-то атмосферу таинственности, что я люблю, а страшного в нашем городе ничего по определению случиться не может. По этому чувству защищённости я тоже скучаю, хорошо, что мы скоро в него вернёмся.

Да, Софи была права, в аэропорту было только начало. Через час мы уже привыкли, что на всех радиостанциях, которые удавалось поймать, нас поздравляли с возвращением домой и говорили ещё много приятных слов. Даже не могу представить, как это можно было сделать. А что творили в магазинчиках и на заправках, которые мы проезжали, это вообще феерия какая-то. Конечно, просто так мы бы не заезжали в каждый придорожный магазин и на каждую заправку, но яркие плакаты, приветствующие и приглашающие нас, просто не давали нам проехать мимо, мы заезжали и становились свидетелями то зажигательных танцев под мои любимые композиции, то исполнения моих любимых песен под гитару, акапельно или под минусовки, то ещё чего-то интересного и предельно точно соответствующего моим увлечениям. (И откуда только этим чудесным людям всё это известно?). В одном магазинчике, когда мы туда зашли, было абсолютно пусто, конечно, немного неуютно, но мы всё-таки решили пройтись между стеллажами, в надежде, что кто-нибудь появится, но довольно долго никого не было, а когда мы уже забылись, откуда ни возьмись появилось человек семь в клоунских костюмах и с разными клоунскими штучками, которые отличают одного клоуна от другого и, конечно же, выполняют какую-то свою веселящую задачу. В больнице к нам часто приходили клоуны, кто-то их боялся, кому-то они просто не нравились, но я их обожала, мне нравилось с ними общаться, лично мне с ними всегда было весело. Софи сказала, что все эти сюрпризы тоже ещё не всё, что главный праздник будет уже дома. Я чувствовала, что будет действительно что-то волшебное, поэтому, уже слегка устав, я решила поспать, чтобы остались силы на самое главное. Один раз пришлось прервать сон и выйти на заправку, я сама попросила меня будить, если будут ещё сюрпризы, не хотелось ничего пропустить, к тому же люди так готовились, было бы обидно, если бы всё оказалось зря, хотя, надеюсь, что и сама подготовка была для всех в радость. Мне снилось, наверно, много всего, но запомнила я лишь бабочек, их было так много, и такие все разные и по размеру, и по цвету, и по форме крылышек, но все очень красивые. Пусть они принесут нам счастье, пожалуйста!

ФЕЙТ

За неделю до…

Для осуществелия первого пункта нашего плана нам нужно было съездить в Уайтхорс. Накануне вечером мы поделились нашей задумкой с родителями, им всё понравилось, они очень заинтересовались, даже подали несколько действительно классных идей, согласились нам помочь и отпустили в Уайтхорс. Они такие крутые, правда?

– Не беспокойся, Томас, Картер хорошо водит, тем более с ним будет Фейт, он будет предельно осторожен, можешь быть уверен, – успокаивала Тейлор моего отца, он, конечно, доверял Картеру, но всё равно волновался за нас.

В Уайтхорсе находится ближайший к нам аэропорт, ехать до него порядка шести часов, поэтому выехали мы в пять утра, чтобы успеть вернуться к вечеру. Мартин поехать не смог, он был нужен дома, но всё равно это была наша общая поездка, и мы это чувствовали. Мы разошлись около двух часов ночи, поэтому были жутко сонные, взяли огромный термос с кофе, я кофе не пью, поэтому весь кофе был для Картера, чтобы он точно не заснул за рулём. Но, как ни странно, через полчаса после начала поездки мы взбодрились, совсем не хотелось спать, и полный термос так и пролежал на заднем сиденье до нашей первой остановки, которая состоялась через три часа. Единогласно приняли решение, что на заправке всё буду делать я, чтобы не задерживаться здесь надолго, а на обратном пути мы уж не пропустим ни одного заведения по дороге, Картер всем уделит внимание, а сейчас решили не терять время. К тому же тогда он будет получше выглядеть, ну, и будет подобрее, пока он немного колючка, но это из-за того, что он не выспался, я не обижаюсь.

– Вот, – начала я, усаживаясь на своё место, – я не могла не купить это, – продолжила я, протягивая Картеру банку с газировкой, на которой был изображён Картер. – А ещё девушка на кассе была в футболке с твоей фотографией, пробивая мою покупку, она улыбнулась и спросила: «Не правда ли, его нельзя не любить?!» В общем, здесь тебе определённо будут рады.

– И что ты ответила? – спросил Картер, выезжая на дорогу.

– Картер, Боже, это же был риторический вопрос, вернее, даже просто восклицание, – я заметила, что он потускнел, поэтому поспешила добавить, – но если для тебя это так важно, то ты мне нравишься. Ты близкий моему сердцу человек.

– Человек…

– Картер, не начинай, пожалуйста. Мы уже говорили на эту тему. Не смущай меня и дай время.

– А если ты будешь слишком долго думать, Фейт? Что прикажешь мне делать?

– Так, я тебе ничего приказывать не имею права, как, впрочем, и ты не можешь меня упрекать в том, что я не падаю в обморок от твоей обворожительной улыбки и манящего взгляда. Ты не можешь упрекать меня в том, что я не могу полюбить тебя вот так сразу, только если тебе этого хочется. Миллионы девушек по всему миру согласятся быть твоей девушкой, они днями и ночами мечтают об этом, они знают о тебе столько, что даже страшно представить, но я узнала о тебе меньше недели назад. Может быть, я сейчас резка, прости, пожалуйста, но мне нужно время. Может быть, ещё минута, а может быть, месяц. Ты говорил, что будешь ждать и всё такое, но если тебе так тяжело, не переживай, я всё пойму. Я тебя не держу. Своей жизнью ты вправе распоряжаться сам, впрочем, как и я, как все люди на земле, – мне кажется я сказала всё на одном выдохе.

– Это ты прости меня, Фейт! Ты права, во всём права. Если ты не против, я ещё подожду, вернее, буду ждать сколько будет нужно. И обещаю больше не возвращаться к этой теме в подобном ключе. Ну, и чтобы ты знала, я тебя люблю! – закончил он, даже не посмотрев на меня, всё так же продолжал смотреть на дорогу, это правильно, конечно, но немного странно.

– Если честно, то мне казалось, что признание в любви должно звучать немного иным тоном. Прозвучало как: «Подай мне гаечный ключ!» – призналась я. – Но мне очень приятно, честное слово. Желаю нам всем услышать это и от меня в твой адрес. Пойдёт такой ответ?

– Вполне.

Больше остановок мы не делали и где-то ближе к полудню приехали в Уайтхорс. Я была здесь несколько раз: первый раз, когда мы только прилетели с папой в Юкон, и потом мы иногда ездили сюда за какими-то вещами, которые не купишь у нас. Уайтхорс очень похож на наш город, только раз в восемь больше, хотя тоже довольно средний по занимаемой территории. Нашей главной целью был аэропорт, туда мы и направились в первую очередь.

Нам повезло, что в аэропорту Уайтхорса довольно небольшой поток пассажиров, к Картеру всего два раза подошли девочки, чтобы взять автографы и сфотографироваться. Директора мы нашли не сразу, но достаточно быстро. В приёмной нас встретила очень приятная женщина лет сорока в элегантном фиолетовом брючном костюме, который сидел на ней, как влитой. Она сказала, что директор освободится примерно через полчаса и попросила нас подождать его на диванчике. Она предложила нам чай и кофе, мы согласились (Картер на кофе, а я на чай). Мы сразу же нашли общий язык с секретарём. Её зовут Лилия и у неё пять детей. Представляете, пять! Младшему Кристоферу восемь лет, а старшей Марии – двадцать. Лилия по профессии психолог, после окончания университета почти сразу родилась Мария, потом ещё Дженна, Джуди, Томас и Кристофер. Лилия всю себя отдавала детям и супругу Кевину, у них очень дружная семья, и вот только в прошлом году, когда младший сын пошёл в школу, она устроилась на работу. Картера она узнала сразу. Имея двух девочек-подростков, сложно не знать о самом популярном мальчике-подростке. Лилия – крайне скромная женщина, хоть и очень открытая, поэтому Картер сам предложил ей написать что-нибудь для её дочерей. Пока Картер расписывал футболки, которые любящая мать приготовила для своих детей, я рассказала ей, зачем мы сюда приехали.

– Как я рада за девочку! И вы такие молодцы! Я буду участвовать во всём! У нас замечательный коллектив. Всех организуем, всех встретим! – с неприкрытым энтузиазмом воскликнула Лилия.

Мы были поражены таким порывом, но, конечно, очень обрадовались. Осталось теперь узнать, что думает по этому поводу директор. Лилия как мать пятерых детей да ещё и психолог по образованию, конечно же, чувствовала наше волнение, поэтому успокаивала нас:

– Не переживайте, дорогие! У нас чудесный директор, он вас обязательно поддержит, – без тени сомнения сказала Лилия.

И нам действительно стало спокойнее, а тут из кабинета вышел какой-то мужчина, Лилия с ним попрощалась, зашла в ту дверь, из которой он только что вышел, а секунд через пятнадцать пригласила нас к Стиву Мору, так зовут директора аэропорта.

– Добро пожаловать, Картер и Фейт! – воскликнул мистер Мор, направляясь к нам. – Стив Мор – директор аэропорта города Уайтхорса, – продолжил он, протягивая рукуКартеру.

Если честно, то мы немного замялись в дверях, даже Картер, хотя, казалось бы, его невозможно смутить. Мы не ожидали, что нас так радушно примут, сразу назвав по именам, ну, хорошо, Картера он может знать, но меня-то уж точно нет.

– Добрый день, – только и сумели вымолвить мы в ответ.

– Простите, пожалуйста, если я вас напугал, просто я действительно очень рад вашему визиту, – продолжал Стив, предлагая нам занять места на диванчике, а сам сел в кресло, стоявшее напротив. – Лилия немного рассказала мне о ваших добрых планах, я постараюсь помочь вам, чем только смогу. Если вы не против, минут через пять подойдёт моя дочь, может быть, она тоже сможет что-нибудь сделать. На самом деле Вы ей очень симпатичны, Картер, ещё и поэтому она сразу же решила приехать, услышав по телефону, как Лилия докладывала мне о вас. Она вообще творческая девочка, в общем, надеемся, что мы сможем пригодиться вам в вашем благородном деле. Ещё раз простите, если я вас напугал. Я даже и слова не даю вам вставить, ребятки, но всё, я замолкаю, расскажите мне, пожалуйста, поподробнее о ваших планах.

– Нет, что Вы, Вы нас ничуть не напугали, мистер Мор. Просто мы не были готовы к такому радушному приёму. Если честно, то мы немного переживаем. Но уверена, что всё получится, обязательно получится! Тем более, когда Вы теперь тоже с нами. Спасибо Вам огромное за желание помочь! – как ни странно, всё это на одном дыхании выпалила я, вот это я смелая, оказывается.

– Да, спасибо Вам огромное, мистер Мор! – повторил Картер.

В этот момент отворилась входная дверь и вместе с ароматом миндаля и цитрусовых в кабинет впорхнула невероятно воздушная девушка. На ней была бледно-розовая юбка-колокол и белая кружевная кофточка. Она была настолько изящна, насколько только можно представить. Я была поражена её красотой, чистотой и лёгкостью. Картер, кстати, тоже. И мне кажется, что она этого и добивалась.

– Здравствуйте! – поздоровалась девушка с нами. – Добрый день, папочка! – продолжила она, поцеловав папу в щёку и сев в кресло, стоявшее рядом с тем, в котором сидел её отец.

– Привет, дорогая! – ответил ей мистер Мор. – Картер, Фейт, это моя дочь Софи, – представил он свою дочь.

– Очень приятно, – произнесли все в унисон.

– Я слышала, что вы хотите организовать встречу девочки, которая победила страшную болезнь. Я буду рада вам помочь в этом, – обратилась к нам, хотя что уж там, к Картеру, Софи.

– Да, спасибо! Мы как раз начали это обсуждать, – ответил Картер. – У нас есть несколько идей, – продолжал он, доставая из рюкзака блокнот, на котором моей рукой были записаны наши мысли, объединённые во что-то общее по дороге.

– Прости, пожалуйста, Картер, что перебиваю тебя, – улыбнулась ему я. – Извините, пожалуйста, а у Вас вообще есть на нас время? – решила уточнить я у мистера Стива.

– Да, конечно! Даже не беспокойтесь, часа два я точно могу вам посвятить. И с удовольствием это сделаю.

Мы поделились своими идеями, Софи и её папа кое-что дополнили, добавили что-то своё, и у нас был готов совершенно необыкновенный план встречи Кейт от её прилёта в Уайтхорс и до самого вечера того долгожданного дня. Первый пункт встречи, а именно Аэропорт, мы с Картером, не раздумывая, оставили для мистера Мора с дочерью. Вернее, конечно, мы не хотели их напрягать, ведь и так они уже очень нам помогли и разрешили делать в Аэропорту практически всё, что только захочется, но Софи да и мистер Стив тоже очень хотели непосредственно поучаствовать во всём. В общем, за Аэропорт мы были абсолютно спокойны. Конечно, оставалось ещё много всего, что нужно сделать, но начало было положено.

Через два часа после нашего знакомства у мистера Мора начался напряжённый рабочий день, Софи сказала, что вообще он всегда занят, и нам просто невероятно повезло, что мы приехали именно тогда, когда у него было свободное время. Мы попрощались с ним и втроём решили отправиться перекусить.

– А пойдёмте к нам домой? – предложила Софи. – Мы с мамой испекли яблочный пирог и запекли утку, конечно же, тоже с яблоками, – расписывала Софи. – А если вы это не любите, то у нас есть и другая еда, или можно зайти по дороге в магазин, – добавила она, наверно, заметив грусть на моём лице. Но расстроили меня совсем не блюда. Просто от осознания того, что я никогда не смогу произнести подобное предложение, стало больно, но Софи в этом точно не виновата, поэтому мне хотелось как можно скорее успокоить её.

– Не волнуйся, пожалуйста, Софи, мы всё любим. Правда, Картер? – улыбнулась ему я, посмотрев прямо в глаза. Мне был нужен этот контакт, чтобы не заплакать. «Мы с мамой» – это так просто и так бесценно.

– Не то слово! Мы абсолютно всеядны, – ответил он, приобняв меня. Я и не сомневалась, что он меня поймёт.

– Софи просто обожает тебя, Картер! – рассказывала мама Софи. – Дорогая, покажи Картеру свою комнату, а мы с Фейт пока доедим. Фейт, как и я любит хорошо кушать, – с каким-то ехидством сказала она. Да, этого вам я ещё не говорила вам, я не худышка, папа говорит, что я стройная, а кто-то вот считает меня полненькой. На самом деле в этом нет абсолютно ничего плохого: меня в себе всё вполне устраивает, а каждый человек имеет право на своё мнение. Но есть мне как-то перехотелось.

– Спасибо большое, миссис Мор, обед был очень вкусный, но я уже наелась, честное слово. Если Вы позволите, то я составлю компанию Софи и Картеру, а потом мы все вместе, ну, я точно, приведём всё в порядок.

– Хорошо, – сухо ответила Стелла, так зовут маму Софи.

Я уверена, что если бы мы были только вдвоём, она бы высказала мне всё, что сейчас вынуждена была оставить при себе: не могла она произвести плохое впечатление на Картера. Может быть, иногда я бываю слишком наивна, может быть, часто не разбираюсь в людях, но мать, которая пойдёт на всё ради того, чтобы самым лучшим образом пристроить свою единственную дочь, я вижу сразу. И она сейчас стоит передо мной. Но всё будет так, как должно быть – это моё мнение.

– Не обижайся на мою маму, Фейт, – начала Софи, когда мы остались вдвоём в её действительно красивой комнате, у неё тоже было много книг, и это мне очень понравилось, – просто она боится, что я останусь одна или свяжу свою жизнь с каким-нибудь «не достойным меня и нашей семьи» парнем, – выделила она слова своей мамы изображением кавычек пальцами, – поэтому хватается за каждого «достойного» и пытается, как ей кажется, ненавязчиво навязать ему меня, а мне его. Мы не раз говорили на эту тему, но всё бесполезно, и если честно, я уже не так злюсь, как раньше, уже привыкла, наверно. Да, конечно, мне очень нравится Картер, но как артист, понимаешь? Я знаю, ты понимаешь, – не дожидаясь моего ответа продолжила Софи, – ты удивительная девушка, Фейт. И я была бы очень рада, если бы у моего кумира был такой человек рядом.

– Я нисколько не обижаюсь на твою маму, Софи, – сказала я чистую правду, – не переживай, пожалуйста по этому поводу. Спасибо большое, но я обычная, и с Картером мы просто друзья. Конечно, надеюсь, что как можно дольше мы будем общаться, но уж как сложится.

– Просто друзья… – повторила Софи. – А он тоже настроен просто дружить с тобой? – прямо вот так напрямую спросила Софи.

На самом деле я не любитель скрывать свои чувства, переживания, мысли. Конечно, я не буду докладывать всё всем и каждому, да просто, если честно, людей, которых может заинтересовать мой внутренний мир, не так уж много, но если меня спрашивают о чём-то, то я никогда не юлю, всегда говорю, как есть. Что скрывать-то?

– Ну, Картер рассчитывает на большее, и он частенько говорит мне об этом, а я в то же время говорю о дружбе. Мне кажется, что просто как-то так сложились обстоятельства, что, вроде бы, он в меня влюбился, – было немного странно произносить эти слова, – а так, это просто какая-то вспышка, вот уедет и всё. Общаться на расстоянии ещё как-то можно, но вот в любовь на расстоянии я, если честно, не верю.

– А в любовь с первого взгляда без причины и условностей веришь? – лукаво улыбнувшись, спросила Софи.

– Верю, – ответила я. – Но сама я такого никогда не испытывала, поэтому пока только верю. А при чём тут любовь с первого взгляда?

– Да при том, что моя теория гласит, что если любовь наступает с первого взгляда, то она сохраняется навсегда, и её всегда видно со стороны, она особенная, понимаешь? И вот Картер смотрит на тебя именно так, как в моей теории смотрят при наивысшей степени влюблённости, то есть с первого взгляда.

– Прости, пожалуйста, Софи, но мне кажется, это глупости.

– Глупости? А давай проверим, – говорила она уже в дверях своей комнаты.

– Софи, пожалуйста, не устраивай цирк, – просила я всю дорогу до гаража, в котором Стелла и Картер чинили велосипед.

– Картер, можно задать тебе один вопрос? – выпалила Софи, ещё немного задыхаясь.

– О, девочки, – удивился он нашему внезапному появлению. – Конечно, можно! У вас всё в порядке?

– Софи, пожалуйста! – ещё раз взмолилась я.

– Да, у нас всё хорошо. Только не можем разрешить один спор. И ты нам в этом можешь помочь. Ты ведь влюбился в Фейт с первого взгляда, как только увидел, да? – вопрос из уст Софи прозвучал, как самый обычный вопрос из анкеты для приёма на работу.

Мама Софи была поражена происходящей сценой не меньше моего. Ведь её дочь спрашивала своего предполагаемого, по её мнению, жениха про чувства, испытываемые к другой девушке.

– Не буду вам мешать, ребятки! – сказала она, выходя из гаража. Если честно, то я ожидала более активной реакции, но такая меня приятно поразила. – Спасибо за велосипед, Картер!

– Картер, прости, пожалуйста, – сказала я, не смотря на него, – пойдём, Софи! – позвала её я, но послушав невыносимо долгие пять секунд тишину, я развернулась и обнаружила, что Софи в гараже нет, наверно, она выпорхнула вместе со своей мамой. Я кинула взгляд на Картера, потом на дверь, мигом направилась к ней, дёргала, как только могла, но она не поддавалась. Как я могла не заметить, что Софи вышла да ещё и закрыла дверь? Я устала бороться и как в самых крутых фильмах, развернулась спиной к двери и съехала по ней вниз, села на пол и уткнулась головой в свои коленки.

– Фейт, посмотри на меня, пожалуйста, – почувствовала я тепло Картера прямо перед собой. Я не люблю манерничать, казаться таинственной и неразгаданной, поэтому сразу же подняла на него глаза.

Он сел на корточки, положил свои ладони мне на колени, и от этого меня как будто током ударило, он оказался так близко, что я видела самые тоненькие морщинки в уголках его губ.

– Да, – только и сказал он.

– Что «да»? – не поняла я.

– Ответ на вопрос. Да, я влюбился в тебя с первого взгляда, в самом прекрасном месте на земле, где всегда только ты, я и музыка.

Он не шевелился, как, впрочем, и я. Прекраснее всего эта ситуация разрулилась бы поцелуем, опять же, так было бы в какой-нибудь мелодраме. Я чувствовала, что Картер тоже был бы рад такому исходу, да что уж там, я тоже была бы не прочь поцеловаться, первый поцелуй в жизни с самым завидным парнем на земле, можно будет рассказывать эту историю свои внукам, вдруг это будет моё самое большое достижение в жизни, нельзя упускать этот шанс. Ещё бы секунда, и всё бы произошло, но всё-таки я так не могла.

– Картер, давай поговорим, – предложила я, вставая с пола.

– Боже, Фейт, всё, приз за самое долгое увиливание от моего поцелуя достаётся Вам, Мисс Морин! – засмеялся он, поднимаясь вслед за мной. Наверно, он обиделся всё-таки, но не разозлился, это хорошо. – Конечно, давай поговорим. О чём именно Вы хотите пофилософствовать сегодня, Мисс Совершенство?

– Будем считать, что мы в расчёте: ты не любишь, когда тебе отказывают, я не люблю, когда меня называют совершенством тем более в такой манере. Я сделала то, что не нравится тебе, ты поступил так же. Давай всё-таки решим, что будет лучше для нас обоих, – начала переходить к делу я. – В конце лета ты вернёшься к своей прежней жизни, я останусь в своём городе. Понимаешь, я не верю в любовь на расстоянии, тем более в нашем возрасте, когда всё должно быть здесь и сейчас. Зачем начинать что-то, если у этого заведомо не может быть продолжения? – я действительно хотела бы знать ответ на этот вопрос.

– Да потому что если это что-то настоящее, то оно найдёт способы существовать при любых условиях. Я в это свято верю. Да если бы и не верил, то в то, что ничего нельзя упускать, верил бы всё равно. Нельзя упускать ни секунды счастья, нельзя упускать мгновения, когда мы можем быть вместе. Даже если предположить, что всё закончится так, как пророчишь ты, всё равно между днями с тобой и ничем, я выберу дни с тобой, даже если потом будет больно. Ну, не знаю, я чувствую так.

– Знаешь, я никогда не смотрела на подобные ситуации под таким углом. Я никогда не начинала делать что-то, если знала, что просто не успею по каким-либо причинам, или если была уверена, что точно не получится, хотя с этим проще, я почти всегда верю, что всё получится. Но вот про то, что независимо от результата, нужно наслаждаться, как говорится, процессом, я не думала. Я люблю точность и какую-то определённость. Но ты прав, во всём есть смысл, во всём… И нужно делать то, что хочется именно сейчас, если это, конечно, не ущемляет интересов других. А так, всё течёт и меняется, всё временно, но в этом, и вся прелесть происходящего, – мы сидели на высоком столе, свесив ноги и смотря в пол. Как по мне, так это самая подходящая обстановка для философствования, но всё-таки я решила, что меня уже куда-то уносит. – Прости, что гружу тебя, просто поток мыслей накатывает иногда, – призналась я, спрыгивая на пол и подходя к двери, которая вела на улицу. – Нужно возвращаться, а то как-то некрасиво получается, – добавила я, приоткрыв дверь.

– Постой, – несвойственным ему тихим голосом окликнул меня Картер, тоже спрыгнул со стола, но остался стоять посреди гаража. – Скажи, пожалуйста, Фейт, чего хочешь ты?

Я развернулась к двери, и не успела опомниться, как на моей руке, которая держала дверную ручку, оказалась рука Картера. Мы его стараниями закрыли дверь, я развернулась к нему лицом. Я раньше не видела в его глазах отчаяние, да, какое-то непонимание, может быть, обиду, но не отчаяние можно было заметить в них раньше. И я осознала, что сейчас действительно переломный момент. Для него точно.

– Не уходи, пожалуйста, – шёпотом попросил он, отпуская мою руку.

– Картер, я просто хотела закрыть дверь, – и это была правда.

– Ответь, пожалуйста, и я от тебя отстану, обещаю.

– Боюсь, что нет, Картер, – улыбнулась ему я и прикоснулась своими губами к его. Я до этого ни разу не целовалась, я нисколько не сожалею об этом, просто это факт, поэтому надеялась, что Картер возьмёт всё в свои руки, так и произошло. Я чувствовала, как бьётся моё сердце, и как бьётся его. Помимо фортепиано я ещё немного умею играть на аккордеоне, и иногда так получается, когда играешь, как бы чувствуешь биение своего сердца в стенке аккордеона, оно сливается с издаваемой музыкой и возвращается снова к тебе, похожие ощущения, только намного сильнее были сейчас. Конечно, вы, наверно, понимаете, о чём я, просто для меня это впервые. И как бы там ни было, желаю вам как можно чаще испытывать подобные ощущения и эмоции.

Где-то через секунд тридцать, мне показалось, что пора заканчивать. Не такая уж я легкодоступная, если уж на то пошло. Конечно, если честно, то мне бы хотелось продлить эти мгновения, но один из внутренних голосов говорил, что для первого раза достаточно. Я не знаю, как там следует прерывать поцелуй, поэтому я сделала так, как мне казалось наиболее органичным: открыла глаза, каким-то образом немного отстранилась от Картера, на самом деле сделать это было непросто, он так крепко держал меня за талию, но губы нам разомкнуть удалось, уже неплохо, потом я поцеловала указательный и средний пальцы своей правой руки и прислонила их к его ещё полуразомкнутым губам. Через пять секунд мы уже просто стояли друг напротив друга, касаясь друг друга только глубинными взглядами. Никаких высоких слов мы не говорили, как-то не хотелось, и так уже много всего было сказано, просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Наслаждались моментом.

– Спасибо! – сказали мы в унисон, от этого нам стало почему-то так смешно, и мы никак не могли успокоиться, поэтому вернулись в дом, всё также смеясь. Софи и её мама были на кухне, мыли посуду: Стелла непосредственно мыла, а Софи вытирала. Встретили они нас лучезарными улыбками.

– Давайте я вам помогу, – предложила я.

– С удовольствием, – тут же ответила Софи, протягивая мне полотенце, – жуть как не люблю все эти домашние дела, по-моему, такая скука.

– А мне нравится заниматься хозяйством: всё становится на свои места и в доме, и в голове, – возразила я, уже вытирая тарелку, которую передала мне Стелла.

– Вот и славненько, а мы пока пойдём наверх, если вы не против, – обратилась к нам Софи, под «мы» подразумевая себя и Картера.

Все ждали моего ответа.

– Конечно, – сказала я.

Когда мы остались с мамой Софи наедине, она начала разговор первая:

– Прости меня, Фейт, – абсолютно искренне, но всё равно как-то несвободно сказала она. – Я не очень тепло к тебе отнеслась, но не принимай, пожалуйста, это на свой счёт, ты чудесная девушка, просто у каждого с возрастом начинают появляться какие-то свои заморочки, у меня они вот такие, – усмехнулась она. – В общем, не обижайся и знай, что ты достойна самого лучшего, счастья тебе, моя дорогая! – на этих словах мы обнялись.

Если честно, то я была просто поражена, даже ошеломлена, точно не помню, что тогда промямлила, но что-то вроде этого:

– Не переживайте, я ничуть не обижаюсь и очень благодарна Вам за всё, всей вашей семье! Спасибо огромное!

– Обещай, что не упустишь такого красавчика и что пригласите нас на свою свадьбу! – добавила она, приобняв меня за талию, когда мы уже поднимались по лестнице.

– Я очень постараюсь, – ответила я на первую часть. – Если она будет, то, конечно, мы про вас не забудем, – улыбнулась я, подумав, что в этот момент я была уже точно красная, как помидор.

КАРТЕР

Я знаю, вы уже соскучились по мне, да и я по вас, если честно, тоже. Повторяться не буду, начну с того, на чём остановилась Фейт.

Нам предстояло ещё много всего сделать, поэтому мы распрощались с Софи и Стеллой и отправились в путь, в обратный путь, в Уайтхорсе всё уже было под контролем.

До второго пункта в нашем списке – магазинчика у заправки – мы ехали примерно час, и весь этот час в машине царила абсолютная тишина. Хотя нет, один раз я выругался, потому что какой-то урод меня подрезал. За ругательством последовал укоризненный взгляд Фейт, я извинился, и на этом наше общение закончилось. Конечно, я бы мог спровоцировать её, но как-то не хотелось ничего портить, я понимал, что нам просто нужно время, чтобы осознать произошедшие в наших отношениях перемены. Ну, если честно, время было нужно только Фейт, но я готов был дать ей его.

Пока она думала о чём-то своём, вернее, надеюсь, о нашем, я думал о её взгляде, вот о том, который уловил в ответ на своё грубое слово. Я уже замечал его пару раз. И в нём всё, вся её чистота, вся правда. От этого взгляда хочется провалиться под землю, потому что становится очень стыдно, даже если просто, казалось бы, ничего особенного не сделал, но мог бы этого не делать. Мог бы не ругаться, не размениваться по мелочам, в общем, много чего мог бы не делать, но делаешь, потому что ты обычный человек, не святой, как некоторые. И ты даже не можешь возразить и оправдаться, потому что тебя ни в чём не обвиняют, но по глазам ты понимаешь всё. И настолько же сильно, как хочется избежать этого взгляда, хочется ловить его вновь и вновь, для меня он воплощение веры во всех её проявлениях, веры в самое светлое, что только может быть. Вера в людей, в лучшее в них, ведь она смотрит так, потому что знает, что ты не такой, каким хочешь казаться, этим взглядом Фейт смотрит вглубь тебя, туда, где ты Человек с большой буквы. Увы, не каждому удаётся оставаться таким, как говорится, снаружи, но всё в наших руках, возможность измениться или не измениться есть всегда. Рядом с Фейт люди преображаются в лучшую сторону. Кому-то это нравится, тогда он остаётся, кого-то это тяготит, тогда он отдаляется, но след остаётся на сердце каждого. Таких людей, как Фейт, сейчас крайне мало, но они есть, я уверен. И раз уж мне повезло найти одного из них, я его никогда не отпущу, как бы сложно мне ни было. Идеалы побуждают к действию, но с ними очень сложно, приходится иногда менять себя полностью, хотя, наверно, это невозможно, должна же быть в каждом из нас какая-то неизменная суть, в общем, буду стараться быть лучше что ли, а там посмотрим. Может, это и не нужно совсем, ведь поцеловала она всё-таки меня такого неидеального. Её тоже в свою очередь многие стараются изменить, но это невозможно, в этом я уверен и безмерно этому рад. Я люблю именно такую Фейт, поднимающую кем-то брошенный мусор и выбрасывающей его в урну, убирающей за собой в кафе, никогда не ругающейся матом, да вообще не говорящей резких и грубых слов, смотрящей прожигающим, но светлым взглядом на твои «отклонения от её правил Человека с большой буквы», совершенно не держащейся ни за что материальное (не могу сказать, что она выбрасывает деньги на ветер, здесь другое, просто она к ним не стремится, вообще не стремится), всегда улыбающуюся, верящую в добро, любовь и просто в самое лучшее, и, конечно, обладающую большим обнажённым сердцем и чистой душой. И пусть мне не так много лет, пусть мои слова кажутся наигранно-высокими, но мне кажется, что настоящее чувствуешь в любом возрасте, и я абсолютно уверен, что с каждым днём буду влюбляться в Фейт всё больше и больше, как и уверен в том, что никогда до конца её не раскрою, да это и не нужно совсем. В общем, на самом деле мне абсолютно всё равно, что там будет в ближайшем и уж тем более далёком будущем, но сейчас я просто без ума от Фейт Морин.

Я так задумался, что чуть не проехал заправку: поздно заметил её, поэтому резко завернул и так же резко затормозил.

– Всё в порядке? – спросила Фейт.

– Да, всё хорошо, – ответил я, разжимая руль. – Подожди, – попросил я потянувшуюся к ручки двери Фейт.

Она развернулась в мою сторону, и мне было достаточно этого мгновения, чтобы обхватить руками её голову и продолжить прерванный ею поцелуй.

– Я тебя люблю, – мне очень захотелось, наконец-то, сказать это именно сейчас.

– Прости, пожалуйста, Картер, ты мне очень нравишься. Но пока я не поняла, любовь ли это. Не могу я бросаться такими важными фразами, понимаешь? – ища понимания в моих глазах, ответила Фейт.

– Конечно, всё в порядке, – успокоил её я и вышел из машины.

– Ты обиделся, – заключила она. И её это действительно тревожило, ну, что ж, мне приятно.

– Конечно, чёрт побери, мне не очень приятно, но на тебя невозможно обижаться, милая Фейт, потому что ты всегда права, это тоже иногда раздражает, но я всё рано бесрекословно люблю тебя, – когда я закончил, мы уже вошли в магазин, поэтому наш разговор прервался сам по себе.

ФЕЙТ

– Чем я могу вам помочь? – спросила сидевшая за кассой девушка лет восемнадцати, она читала какой-то журнал и даже не подняла на нас глаза.

Но тут в бой вступила тяжёлая артиллерия: Картер начал петь свою самую популярную песню, в которой о просит свою возлюбленную посмотреть на него. Девушка секунд пять сидела, как и прежде, но, подняв глаза, просто обомлела, она была так поражена, что перестала контролировать свои движения: сначала встала, потом снова села, начала обмахиваться, как веером, журналом, который только что читала.

– Не может быть! Господи, спасибо Тебе за то, что я не поступила в колледж, вынуждена была пойти работать в это чертовски скучное до сегодняшнего дня место и вышла сегодня на работу вместо Лары! Спасибо! – смотря вверх и сложив ладони около груди, воскликнула она после того, как Картер замолчал. – Меня зовут Лиза, – представилась девушка, – и я очень рада, что вы к нам заглянули, – обратилась она к нам двоим. – Чем я могу вам помочь?

– Да, всё, что ни делается, к лучшему, – заключил Картер, – всё складывается именно так, как должно быть. Для начала мы можем с тобой сфотографироваться, если ты хочешь, конечно, а потом мы расскажем о своём деле.

Услышав ликование Лизы, к кассе сбежались ещё работавшие в зале продавцы Хлоя и Лео, уборщица Сюзан и охранник Том. Перефотографировавшись и усевшись кто на что, мы перешли к делу.

– Позвольте представить вам моего друга Фейт, – начал Картер, кивнув в мою сторону. – Скоро её хорошая подруга и моя знакомая Кейт, которая, мы верим, навсегда победила тяжёлую болезнь, прилетает домой после довольно продолжительного лечения. Мы бы хотели достойно встретить её семью. И нам нужна ваша помощь, без вас мы точно не справимся, – заключил Картер, пустив в ход всё своё обаяние, которое тут же, хотя, конечно, уже намного раньше, подействовало.

– Конечно, мы поможем, – отозвались девочки.

– Да, конечно, – подхватила сильная половина.

Мы всё обсудили, конечно же, спели несколько песен и вынуждены были отправиться дальше. Если честно, то, когда мы всё это затеяли, я немного сомневалась, согласятся ли нам помочь люди, без которых действительно ничего не получится. Я вообще всегда верю только в лучшее, в лучшее в людях во всём, но всякое бывает. И вот уже второй раз всё складывается как нельзя лучше, это очень вдохновляет и воодушевляет. Конечно, в этом в основном заслуга Картера и невероятно отзывчивых людей.

– Прости, – сказала я, когда мы выехали на дорогу.

– Что? – переспросил Картер.

– Прости меня, пожалуйста, – повторила я.

– Что? Что? Прости, я что-то не расслышал, – наигранно сказал он.

– Я тоже тебя люблю, – призналась я, – хоть ты и глуховат немного, и как ты поёшь, не понимаю.

– Что ты сказала? – Картер весь засиял.

– Да ничего важного, – мне надоели эти его игры, я такой шаг делаю, а он шутит.

– Ну, не обижайся, Фейт, просто я счастлив, безмерно счастлив, а когда я ощущаю это в себе, бывает, перестаю себя контролировать.

– Я не обижаюсь, – только и ответила я, но он, конечно, не поверил.

Картер, резко остановил машину на обочине.

– Так, посмотри на меня, пожалуйста, – серьёзно попросил меня он, отстегнув ремень и повернувшись ко мне.

Не имея привычки выделываться, я сразу же на него посмотрела.

– Сейчас я дам клятву, – заявил Картер, протянув мне левую руку ладонью вверх, я вложила в неё свою правую руку, которая тут же растворилась в его.

– Ты уверен? – уточнила я.

– Абсолютно, – ответил он, а через несколько секунд начал, – я, Картер Джонс, клянусь вечно любить тебя, Фейт Морин. Всякое может случиться в жизни, она такая непредсказуемая, но я обещаю, что буду всегда любить тебя. Может быть, именно эта любовь как к девушке и человеку будет перевоплощаться в другие формы, но она будет, обязательно будет всегда. Я тебя люблю, – выдохнул он мне уже в губы, и мы снова слились в поцелуе.

Если честно, хотелось ещё и ещё. Наверно, так и должно быть, просто я ничего в этом не понимаю, да и это не нужно. Всё так волшебно.

– Что бы ни случилось дальше, давай проведём остаток лета так, чтобы потом не жалеть о том, что мы что-то не сделали или не сказали друг другу? – предложил Картер.

– Конечно! С чего начнём? – с интересом спросила я.

– Да мы уже начали, Фейт! Только бы получилось достойно встретить Кейт и её родителей, хотя я нисколько в этом не сомневаюсь, – говорил Картер, продолжая движение.

– Я уверена, всё обязательно получится! – и я действительно в это верила. – Ещё пять мест, и миссия на сегодня будет выполнена.

– Не совсем, – загадочно улыбнулся Картер. – У нас всего лишь полтора месяца, нельзя терять ни минуты, и поэтому в полночь я приглашаю тебя в мою временную комнату. Конечно, нам нужно будет выспаться после такой насыщенной поездки, но я много времени у тебя не отниму, максимум полчаса, а потом пойдём спать, хорошо?

– А что именно меня ожидает, я могу узнать? – улыбнувшись в ответ, уточнила я.

– Прости, пожалуйста, но нет.

– Ну, хорошо, узнаю в полночь.

Мы заехали ещё в пять похожих на первый магазинчик мест, всё происходило примерно по той же схеме: знакомство – шок – фотографии, автографы – беседа – мини-концерт – прощание. Хоть всё было очень по-доброму, я устала, а Картер, мне казалось, должен был вообще упасть без сил, приехав домой, и проспать дня два, ведь он в несколько раз больше, чем я, отдавал себя всему, но, как ни странно, когда мы подъезжали к дому, он выглядел очень даже бодро.

– Мы вернулись! – прокричал Картер, вбегая в дом. – И, кстати, очень хотим есть, – обратился он к своей маме, поцеловав её в щёку, затем он плюхнулся рядом с ней на диван, и вот тут стало заметно, что он всё-таки устал, а то я уже стала предполагать, что он вполне может быть роботом.

– Ну, наконец-то, вы вернулись! Мы не садились без вас ужинать, – Тейлор не разрешала, – поэтому тоже очень проголодались. Ну, конечно, в первую очередь мы очень рады, что вы целы и невредимы, – сказал папа Картера.

– Не ворчи, Тейлор, – обратился к нему мой папа, поцеловав меня и пожав руку Картеру со словами, – я знал, что тебе можно доверять! Рад вашему возвращению! Давайте ужинать, – пригласил нас к столу папочка.

Какое-то время мы просто молча ели, видимо, все действительно проголодались и устали. Первым, конечно же, сдался Картер, он очень эмоциональный, хотел поскорее обо всём рассказать, ну, почти обо всём. В общем, почти час мы вели оживлённый разговор, и как только всё было рассказано и обсуждено, единогласно было решено идти спать. Решение было принято в 23:15, значит, у меня было ещё 45 минут, чтобы немного восстановиться после дороги, а потом пойти к Картеру. Я не знала, что он там придумал и к чему готовиться, поэтому просто старалась не строить предположений и ни о чём не думать. Удавалось, правда, не очень, но ничего, я терпеливая, скоро всё узнаю. Все 45 минут я провела под душем, он был жизненно необходим, поэтому к Картеру отправилась с мокрыми волосами, что он сразу отметил:

– И как тебе удаётся оставаться красивой, даже когда ты с мокрыми растрёпанными волосами да ещё так устала? – по-видимому, это был риторический вопрос, но я всё равно очень смутилась, покраснела немного, наверно, и совсем не знала, что говорить дальше, слава Богу, Картер сам разрядил обстановку. – Прости, Фейт, не смущайся, просто ты очень красивая, и это чистая правда. Но не будем больше заострять внимание на очевидных вещах, – он улыбнулся и посмотрел на меня и, только заметив мою ответную улыбку, продолжил, – поговорим о чём-то менее однозначном. Помнишь, мы отложили разговор о счастье, – я кивнула, – и вот я бы хотел предложить тебе вернуться к нему, если ты, конечно, не против.

Я всё ещё стояла в дверях, тихо прикрыла дверь, села напротив Картера на кровати и ответила:

– Да, конечно! Начнёшь первым? – спросила я. Я могла начать сама, потому что своё представление о счастье я точно знала, но мне так хотелось послушать Картера. Всё-таки многое мы ещё не знаем друг про друга.

– Попробую, – ответил Картер, он на глазах становился сосредоточеннее и серьёзнее. Я тоже перестала улыбаться и приготовилась слушать и слышать.

– Счастье в непредсказуемости, в недосказанности и загадке! – начал Картер. – Да, конечно, счастье в моём понимании, как думаю, и в понимании миллионов людей, – это здоровье твоё и твоих родных и близких, счастье – это благополучие в семье, счастье – это дети, это гармония во всём, в общем, счастье – это когда всё хорошо, очень хорошо. Но у меня есть ещё один аспект счастья, наверно, менее популярный, чем предыдущие. Мне кажется, что всё так круто устроено в этом мире, мы вот не знаем, что произойдёт в следующее мгновение, на следующий день, про более долгие промежутки я вообще молчу. Мы можем догадываться, строить планы, но всё всегда происходит так, как должно быть. Иногда будущее совпадает с нашими о нём представлениями, а иногда всё происходит с точностью до наоборот. Я не люблю строить планы, конечно, без них никуда, тем более в моей профессии, но по возможности я стараюсь избегать их, люблю спонтанность, когда всё неожиданно, как вспышка. Пусть иногда получается не очень, но момент того стоит. Люблю, когда не всё понятно сразу, люблю разгадывать человека, события. Мне нравится, когда есть какая-то тайна, пусть даже она и не тайна совсем, но кажется, что да, люблю ощущение причастности к чему-то сокровенному. Вот такое моё счастье – здоровье, любовь, конечно же, но ещё загадка во всём и всех, сокральность отношений между людьми, непредсказуемость в происходящем.

– Счастье, – начала я сразу же, – это быть нужным, делать что-то полезное, значительное и не очень, помогать всем, чем только можешь, хотя бы просто верой, иногда и этого достаточно. Я счастливый человек, но всё-таки мне ещё столько всего хочется сделать не только для себя, но и для других. Надеюсь, что-нибудь получится. А ещё, счастье – это найти своё призвание и иметь возможность заниматься любимым делом, посвятить ему всю свою жизнь. Мне кажется, что моё призвание – учить детей и взрослых музыке, но, возможно я ошибаюсь, просто сейчас мне очень нравится то, что я делаю, к тому же это напрямую приносит пользу моим ученикам, ну, я на это надеюсь.

– Твоё призвание, Фейт, – быть Человеком с большой буквы. И ты всегда им являешься и, я абсолютно уверен, будешь являться всю жизнь. Ты невероятная, но в то же время, самая настоящая.

– Господи, Картер, хотя бы теперь не будь, как все, пожалуйста. Ты же знаешь, как я отношусь к неоправданному превозношению себя. Конечно, от тебя мне слышать подобные слова немного легче и приятнее, чем от других, не таких близких людей, но всё-таки хватит говорить обо мне, как о каком-то неземном существе, я обычная, самая нормальная, и это прекрасно.

– Я так тебя люблю, Фейт! – сказал Картер, смотря на меня своими карими глазами. – Хоть в любви мне тебе признаваться можно? – заворожённо спросил он.

– Я не имею права ничего тебе запрещать, – с лёгкой обидой в голосе ответила я и встала с кровати, направляясь к двери.

– Тааак, – Поймал меня сзади Картер и развернул к себе, держа за талию, – ты такая сильная, но в тоже время очень ранимая, – улыбнулся он. – Прости, что иногда несерьёзно отношусь к твоим словам. Конечно, если тебе некомфортно, я постараюсь восхищаться тобой реже, хотя на самом деле всегда есть за что, можешь даже не сомневаться.

– Я ранимая, но отходчивая, – улыбнулась я в ответ. – Спасибо и я тоже тебя люблю! – призналась я. – Прости, пожалуйста, но я ужасно хочу спать, думаю, что и ты тоже, встретимся утром, – сказала я, убирая руки Картера со своей спины, но он не очень-то хотел ослаблять хватку.

– Спокойной ночи, Фейт! – вдохнул он мне в губы и отпустил.

– Спокойной ночи, Картер! – ответила я уже в дверях. Я не обернулась, потому что тогда бы точно не смогла уйти, так во мне всё кипело, несмотря на усталость. Конечно, я пыталась держать какую-то дистанцию, но, если честно, то таких сильных чувств я ещё никогда ни к кому не испытывала, даже себе в них признаться страшно.

Я буквально упала на кровать и практически сразу заснула, только успела решить для себя перед сном, что жизнь одна и никакой день не повторится, как бы мы этого ни хотели, не многим везёт найти абсолютно своего человека, но если посчастливилось, то нельзя терять ни секунды, нужно проводить с ним как можно больше времени и на полную катушку. В общем, я решила не стесняться своих чувств. Конечно, я до сих пор уверена, что на людях нужно себя сдерживать, но вот наедине, я решила, быть откровенной и сама с собой, и с Картером. Просто у меня всегда больше всего внутри, чем снаружи, я знаю, Картер, это чувствует и понимает, но я постараюсь ещё и внешне проявлять свою, поверьте, огромную любовь к нему. Вот так в предвкушении нового дня и новых впечатлений я и заснула.

КАРТЕР

Я думал проснуться пораньше, но, конечно же, у меня это не получилось, потому что вчера мы действительно вымотались. Я не жалуюсь, просто констатирую факты, а именно, встать с кровати я смог только в одиннадцать часов. Давно я не спал так долго, честное слово, очень давно. Когда находишься один в комнате, особо не чувствуешь время, тем более, когда шторы задёрнуты, но, когда я открыл глаза, мне показалось, что я проспал целую вечность, что все, кроме меня, уже прожили значительный отрезок времени. Я был уверен, что, открыв дверь, попаду в абсолютно иной мир, в котором всё будет по-другому, мне казалось, что я столько всего пропустил. Но ничего необычного я за дверью не обнаружил, в доме было тихо, я прошёлся по общедоступным помещениям, но никого не нашёл, тогда я аккуратно заглянул во все комнаты и, представляете, обнаружил, что все ещё спят, даже дольше меня. Я был рад, что все высыпаются. Немного подольше я задержался у комнаты Фейт: просто не мог от неё оторваться. Она улыбается, даже когда спит, и какие же у неё длинные ресницы, раньше я этого не замечал, даже не знаю, как мог упустить из вида эту деталь, да просто в ней столько прекрасного, что, даже смотря на неё при любой возможности, я ещё не всё изучил и, наверно, никогда не изучу, но ведь в этом вся прелесть, не правда ли?

Поняв, что в доме не сплю я один, я решил заняться абсолютно тихим делом, чтобы никого не разбудить. Я пошёл в своё любимое место в доме – в комнату с роялем, сел на подушку, прислонившись спиной к стене, и впервые с момента приезда сюда зашёл в социальные сети. Да, конечно, Фейт иногда рассказывала мне, какой резонанс вызвало моё по сути исчезновение, я и предполагал, что какая-то реакция последует, но такого я даже представить не мог. Миллионы сообщений, комментариев, записей… Кто-то молил, чтобы я вернулся скорее, кто-то считал, что мне нужен отдых, а после будет очень рад моему возвращению, кто-то писал, что ненавидит меня теперь, потому что нельзя просто так бросать своих поклонников, кто-то писал, что знает, где я нахожусь, но, слава Богу, никто не верил, потому что некоторые указывали на правильное место, выставляя фотографию со мной. В общем, мнений действительно очень много, море эмоций и впечатлений. Конечно, было не очень приятно читать какие-то не очень лицеприятные слова в свой адрес, но приятных слов было всё-таки больше, потому что у меня самые лучшие поклонники.

ФЕЙТ

Вот и настал долгожданный день – день возвращения Кейт домой. В городе не было ни одного человека, который бы не знал об этом событии, который не принимал бы участия в подготовке встречи семьи Кейт. Дети и подростки во главе со мной украшали город. Женщины во главе с моим папой готовили праздничные блюда. Мужчины во главе с Картером оборудовали сцену, занимались всякими техническими вопросами. В режиме активной подготовки город жил три последних дня. И на самом деле это нас всех ещё больше объединило. Конечно, случались ссоры, конфликты, от них никуда не денешься, но, в общем, всё было замечательно.

КАРТЕР

Нужно признать, мы довольно умело скрывали наши с Фейт отношения. Во время всего вечера мы пересекались, конечно, но общались, как простые знакомые, может быть, как друзья, но не как пара точно. Конечно, это было непросто сделать, тем более что мы, можно сказать, только сами осознали, кто мы друг для друга, ну, и, если честно, хотелось узнавать всё больше и всё чаще. Во мне всё вскипало, когда я приближался к Фейт, но она даже танцевать со мной не соглашалась, не хотела, чтобы кто-нибудь что-нибудь заподозрил. Я её понимаю, конечно, но танец и не один остаётся за ней. В общем, мне приходилось танцевать с другими девушками. Город, хоть и небольшой, но всё же со всеми я бы потанцевать не успел, поэтому Фейт придумала провести благотворительную лотерею с десятью победителями, с которыми я в итоге танцевал. Чего ни сделаешь ради благого дела. Чего ни сделаешь ради Фейт. На самом деле было здорово. Между танцами я пел свои песни, а потом меня сменяли дети, с которыми занимается Фейт, ещё взрослые выступали, очень талантливые жители. Последний танец выиграла, как потом выяснилось, одноклассница Фейт Мерседес, в это время на сцене пела Фейт, поэтому, сами понимаете, всё моё внимание было приковано к ней, я почти не замечал Мерседес. Вот тут, наверно, вся наша конспирация, ну, моя точно, развалилась, по крайней мере, для Мерседес. Она прямо так и спросила:

– Она тебе так сильно нравится?

– Кто? – непонимающе спросил я.

– Господи, да ты знаешь, кого я имею ввиду. Фейт, конечно. Ты просто прожигаешь её взглядом, – я немного не понял её тон, но решил, что он положительный.

– Это так заметно, да? – спросил я, улыбнувшись и закусив нижнюю губу.

– Если честно, то до этого момента я не замечала ничего, но твой взгляд, его не сыграешь, даже если сильно захочешь. Но будьте осторожнее, люди не очень любят, когда другие счастливы, – предупредила Мерседес.

– Да, конечно, мы осторожны. Спасибо! – поблагодарил я.

– Хочешь, я расскажу тебе, что нравится Фейт? Конечно, ты, наверно, уже хорошо её знаешь, но всё-таки мы с ней общаемся дольше, может быть, я смогу рассказать тебе что-нибудь интересное, – сказала Мерседес, когда Фейт уже спускалась со сцены, смотря на меня, улыбаясь глазами, а мы закончили танцевать.

– Прости, пожалуйста, Мерседес, я очень благодарен тебе за внимательность, но я бы хотел узнавать Фейт постепенно от неё самой. Но если ты не будешь против, у меня будет к тебе одно дело, – ответил я.

– Какое?

– У тебя ведь, наверно, есть какие-то фотографии, на которых есть Фейт? Школьные или просто какие-нибудь? – спросил я.

– Да, конечно, у меня полно фотографий, я уверена, что на каких-то из них естьФейт. Если хочешь, можем прямо сейчас пойти ко мне домой и посмотреть. Часть есть в распечатанном виде, а часть на компьютере.

– Ой, было бы здорово посмотреть фотографии сейчас, если тебе действительно будет удобно. Вроде бы, я уже здесь особо не нужен, всем и без меня весело. Только через час нужно будет вернуться, чтобы помочь убраться.

– Да, конечно, мне очень удобно, – согласилась Мерседес. – Обязательно вернёмся на помощь.

– Я тогда предупрежу Фейт, хорошо?

– Ты, наверно, сюрприз какой-то готовишь. Ты прямо так и скажешь, зачем пойдёшь ко мне в гости? – уточнила Мерседес.

– Да, это должен быть сюрприз, – говорил я, уже уходя. – Нет, конечно, у меня есть двадцать секунд, чтобы придумать причину ухода, – я улыбнулся, моя собеседница тоже.

Фейт разговаривала со своим отцом и моими родителями, я подошёл к ней сзади и слегка коснулся рукой её руки, которую она одёрнула, но всё же не сразу, ну, что ж, это прикосновение было так приятно, особенно после стольких часов тактильной разлуки. Я даже забыл, зачем подошёл, но, слава Богу, вспомнил:

– Как вам вечер? – спросил я у всех.

– Чудесный! – в унисон ответили наши родители.

– Он волшебный, Картер! Всё просто замечательно! – сказала Фейт. Моя Фейт. – Посмотрите, какие счастливые Кейт и её родители, – добавила она, смотря на вернувшихся домой, а в настоящее время общающихся с теми, кого давно не видели, по кому скучали.

– Простите, пожалуйста, но мне нужно отлучиться на часок по одному очень важному, но пока что секретному делу. Я скоро вернусь и помогу всё убрать, хорошо?

– Конечно, Картер! – ответила Фейт. – Только будь осторожен, пожалуйста, – и она улыбнулась, а я снова забыл, что должен сейчас делать, просто завис. – Тебе, наверно, нужно идти? – спросила Фейт.

– Да, да, конечно! – опомнился я. – До встречи! – обратился я уже ко всем.

– Какой-то он странный, – услышал я, уходя, слова папы.

– Просто влюблённый, – ответила мама. Я чуть не остановился, меня поразила эта проницаемость, хотя в маминых способностях я ничуть не сомневался, но чтобы не обострять ситуацию я просто пошёл дальше. Ничего, родители рано или поздно всё равно узнали бы, но они точно не предадут.

До дома Мерседес мы дошли быстро, минуты за три. Это был канареечного цвета двухэтажный дом с окнами-эркерами, внутри пахло какао, как и у Мартина.

– Добро пожаловать в жилище любителей какао, – сказала Мерседес, когда мы вошли. – Наверно, ты уже услышал запах, я его уже давно не замечаю, но все гости нашего дома говорят, что у нас пахнет какао. Так сложилось, что это наш любимый напиток, – пояснила она.

– Замечательный напиток, чтобы стать семейной традицией. Я тоже его люблю, – поддержал я сложившийся разговор.

– Правда? С каждым мгновением я узнаю о тебе всё больше и больше интересного. Хочешь какао? – Мерседес уже стояла передо мной, положив руки мне на плечи, тон её речи принял такой кокетливый и, наверно, соблазняющий тон, мне стало не по себе, если честно, то я даже немного разозлился, ведь мы пришли сюда не для того, чтобы флиртовать друг с другом. Мне так нравится Фейт, что я даже не могу допустить мысль о том, что это не так. Да, конечно, я обожаю общение, но когда девушка начинает со мной флиртовать, зная, что есть человек, который мне дорог, ради которого мы, чёрт возьми, и пришли сюда, то я могу разозлиться, очень сильно разозлиться. Я говорил, что неидеален, настал момент истины.

– Нет, Мерседес, – начал я, снимая её руки со своих плеч, – я не хочу какао. У нас не так много времени. Я хочу поскорее закончить здесь и пойти помогать. Не знаю, что ты там себе напридумывала, но мне не нужны другие отношения, и я не люблю подлость. Вы же с Фейт, вроде бы, хорошие знакомые, да даже если она тебе никем бы не приходилась, это неправильно, заманивать к себе её парня и пытаться его увести, – я говорил довольно ровно, но серьёзно. – Прости, пожалуйста, Мерседес, если не оправдал твои ожидания, просто я совсем не хочу переходить черту. Давай просто общаться?

– Прости, пожалуйста, Картер, ты меня неправильно понял, наверно. Я совсем не хотела с тобой флиртовать, просто как-то само собой получилось, – быстро-быстро говорила Мерседес. Если честно, то я ей не верил, но совсем не хотелось выяснять отношения, хотелось поскорее закончить дело и вернуться ко всем, поэтому я сделал вид, что принял эту легенду.

– Ладно, всё хорошо! – улыбнулся я. – Я, правда, не хочу сейчас какао. Где мы можем посмотреть фотографии? – перешёл я к делу.

– Проходи в гостиную, я сейчас всё принесу, – засуетилась Мерседес.

В гостиной на камине слояло много семейных фотографий, пока я их рассматривал, вернулась Мерседес с ноутбуком и большим альбомом. Минут за пятнадцать мы отобрали подходящие фотографии. Те, которые были в электронном виде прислали мне на электронную почту, а распечатанные отсканировали и тоже отослали.

– Спасибо большое, Мерседес, – начал я, собираясь уходить, – ты мне очень помогла…

Я хотел извиниться за то, что был груб, хотел объясниться, что, наверно, действительно неправильно расценил её действия, но, стоя в одном шаге от меня, она мгновенно преодолела это расстояние и поцеловала меня прямо в губы. Если честно, я был ошеломлён, но почти сразу смог вырваться из её крепких объятий.

– Что ты, чёрт возьми, делаешь? – закричал я на неё, а она лишь стояла и лукаво улыбалась, теребя прядь чёрных волос. – Ты ненормальная. Прости, но мне нужно уходить, – продолжил я, направляясь к двери.

– Думаю, Фейт будет интересно увидеть фотографии с нашим страстным поцелуем, – послышался голос из-за спины.

– Она тебе не поверит, – уверенно ответил я, развернувшись к Мерседес лицом.

– Я не была бы так уверена, Картер, – продолжала она каким-то завораживающим голосом. – Ты звезда, и всем известно, что ты неидеален, хоть и пытаешься быть таким. А ещё ты человек, парень, и если вы с Фейт держите определённую дистанцию, то естественно, что ты будешь не против ласок от другой девушки. Фейт это прекрасно понимает, поэтому, я думаю, поверит, а тем более, при правильной подаче. Но даже если вдруг не поверит, то неприятный осадок останется, а это уже что-то.

– Не люблю повторяться, но ты действительно ненормальная, всё, я ухожу, – заявил я уже в дверях.

– Хорошо, конечно. Через минуту Фейт уже увидит фотографии, а они удались, надо сказать, – я остановился. – Если ты ещё этого не понял, Картер, – голос стал ближе, – ты будешь моим. До встречи, милый! – сказала она и отослала мне воздушный поцелуй, когда я развернулся, чтобы посмотреть на неё, если честно, я никогда не встречал таких ненастоящих людей.

Я вспомнил про фотографии. Не знаю, каким образом они были сделаны и как попадут через несколько секунд к Фейт, наверно, подружки и информационные технологии сыграли и ещё сыграют большую роль в этом деле. Я размышлял об этом и о том, как лучше объясниться, чтобы мои слова не прозвучали, как паршивенькое оправдание, пока бежал, как только мог. Слава Богу, было недалеко, я добежал секунд за пятьдесят, сразу начал искать глазами Фейт. Я нигде не мог её найти, метался и спрашивал у всех, кто попадался мне на пути, не видели ли они Фейт, но никто не мог сказать мне ничего дельного. Я искал всего пять минут, но так вымотался и устал как физически, так и морально, как будто пробежал марафон и поработал клиническим психологом лет десять, мне было уже всё равно, увидит Фейт фотографии или нет, я просто хотел обнять её, только это могло реанимировать меня сейчас. Я прислонился к одному из старых деревьев и сполз вниз на землю. Теребя в руках какую-то травинку, не моргая, я смотрел вперёд на беспорядочное движение, создаваемое скоплением людей. Далеко не сразу я ощутил на своих плечах, как всегда, холодные руки Фейт, потом она села рядом. Она была такая красивая. Вроде бы, ничего особенного, обычные джинсы и серебристый свитер, распущенные волосы, ни капли макияжа. Ничего особенного, но красота невероятная. Необъяснимая. Естественная. Редкая. Я хотел её обнять, но в таком положении было трудно это сделать, она положила мне голову на плечо, и, знаете, этого было вполне достаточно, я ожил. Было так хорошо, но в то же время я начал думать про фотографии, есть ли они вообще, видела ли их Фейт или ещё нет, рассказать ли самому обо всём или действовать по ситуации. Фейт никогда не врёт и ничего не скрывает, мне безумно нравится эта её черта, как, впрочем, и всё остальное в ней, я решил поступить так, как поступила бы она на моём месте, хотя, конечно, она вряд ли бы на нём оказалась.

– Фейт, – начал я, – мне нужно тебе кое-что рассказать, – она подняла голову, а я пересел, чтобы видеть её, чтобы она видела меня, – я сейчас ходил в гости к Мерседес…

– Я знаю, – не дала мне закончить Фейт, – мне прислали фотографии, но я им не верю, – какая же у неё волшебная улыбка. – Это всё игра, постановочные сцены, ты, правда, плохо подготовился к спектаклю, но вот Мерседес гениально сыграла свою роль. Прости, пожалуйста, но ты её подвёл, за что, по правде говоря, я очень тебе благодарна. Спасибо тебе! И знай, пожалуйста, что я тебе верю и доверяю. Прости, что была сегодня холодна, просто не хочу лишний раз выставлять на показ наши чувства, конечно, кто-то порадуется, но кого-то злит чужое счастье, тем более, я это точно знаю, все без исключения девочки хотят, чтобы ты был их парой, даже если она у них уже есть. В общем, не хочу драм. Конечно, это не значит, что нужно постоянно прятаться, просто немного сдерживать себя на людях. Мне кажется, что ты тоже так думаешь, кому, как ни тебе, знать о всех сторонах публичности, – я кивнул, я поражён и со всем согласен. – Надеюсь, сейчас ты сыграешь лучше, – сказала она, приблизилась, и я почувствовал тепло её губ.

Пока мы целовались, я думал о том, как всё случайно и в то же время неслучайно в нашей жизни. Каким-то чудесным образом мы решили приехать именно сюда, а если бы этого не произошло, наверно, я никогда бы не встретил самого светлого человека на земле. Хотя, может быть, это произошло бы при других обстоятельствах и в другое время. Да, наверно, так и было бы, потому что я просто не представляю свою жизнь без Фейт. Такие люди (правда, не знаю, есть ли ещё такие или хотя бы похожие), раз войдя в жизнь человека, никогда не смогут из неё выйти, они – ориентиры, в них правда и добро. Такие люди меняют жизнь простых смертных. Фейт изменила мою жизнь, как и многие другие. Она – свет, к которому сознательно или бессознательно мы стремимся всю жизнь. Господи, как же я благодарен Тебе за встречу с ней.

– Ну, да, совсем неплохо! – сказала Фейт, слегка отстранившись от меня и смотря прямо в глаза.

– Ну, да, – согласился я, – только мало.

– Всё ещё впереди, – ответила она, вставая с земли, – а сейчас нас ждут великие дела! – воскликнула Фейт, подняв правую руку вверх и посмотрев в небо, как супермен. – Нужно помочь убраться, – пояснила она уже менее поэтично.

Она пошла к площади, а я просто смотрел ей вслед и думал, что просто не могу позволить себе потерять её.

– Картер, ты идёшь? – спросила Фейт, обернувшись и увидев, что я до сих пор сижу.

– Да, конечно, – ответил я, догоняя её. – Спасибо, Фейт!

– За что? – удивлённо спросила она.

– За всё! – надеюсь, она почувствовала ту глубину, которую я хотел вложить в эту фразу, ведь, как вы уже знаете, оратор из меня не самый лучший, но Фейт особенная, должна была меня понять.

ФЕЙТ

Нас было много, поэтому из праздничного в обычный мы вернули город быстро, примерно за час. Мне захотелось пройтись одной. Конечно, папа и Картер не хотели меня отпускать, всё-таки было уже поздно, да и толком я не могла объяснить, почему мне нужно побыть одной, но всё-таки они мне доверяют, и город у нас не криминальный, поэтому разрешение я получила.

На самом деле ничего особенного, никаких высоких размышлений, тяжёлых переживаний, просто мне захотелось пройтись одной, последнее время очень много людей было вокруг, это, конечно, замечательно, но иногда нужно побыть только с самим собой.

Минут пятнадцать всё было прекрасно, я спокойно прошлась по вечернему городу, изредка встречая на своём пути знакомых, которые расходились по домам. Я уже собралась домой, но заметила, что мне навстречу идёт Мерседес, было понятно, что просто пройти мимо не получится.

– Ты же понимаешь, что ты слишком простая для него, – начала она, ещё даже не поравнявшись со мной. – Он звезда, а ты простая девчонка, которая даже не красится никогда. Ты не для него, понимаешь? Рядом с ним должна быть эффектная, привлекательная, притягивающая взгляды девушка, а ты под это описание уж точно никак не подходишь. Да ты и сама это прекрасно понимаешь, правда? – выпалила Мерседес. И я не поняла, ждёт ли она моего ответа, или это был вопрос во Вселенную. Хотя вряд ли она с ней общается.

Я была просто поражена таким напором. Пока пыталась переварить сказанные ею слова, она решила продолжить:

– И что ты молчишь? Ах, да, тебе же просто нечего сказать в ответ. Ты простушка, Фейт. Ты так и будешь жить со своим помешанным на работе папой в доме на отшибе, так и будешь всю жизнь заниматься с этими недолюдьми, учить их своей глупой музыке. После смерти отца ты останешься совсем одна, может быть, заведёшь себе кошку, нет, трёх кошек…

– Я больше люблю собак, – поправила я.

Мерседес не ожидала, что я посмею вставить что-то в её монолог, но, нужно заметить, довольно быстро среагировала.

– Отлично, тогда щпицев, да, шесть шпицев. Главное, ты всю жизнь будешь одна, ты никому не нужна и неинтересна. Скоро Картер уедет обратно в США, он вернётся к своей прежней шикарной жизни и даже не вспомнит о тебе, – уверенно заявила Мерседес, а потом добавила. – Я просто хочу тебе помочь, Фейт! Лучше прекратить всё сейчас, потом будет сложнее, – и Мерседес приветливо улыбнулась во весь рот.

Господи, это так мило. Приятно, когда о тебе заботятся. Я вот взяла и сделала, как ты мне советуешь, всевидящая и всезнающая Мерседес. Да, я, наверно, простая в каком-то смысле, но я не простушка и не настолько глупа, чтобы перестать общаться с тем, с кем мне нравится, только из-за чьих-то предположений, чтобы изменить себя в страхе за своё будущее, которое мне предсказывает самый заботливый и бескорыстный в мире человек. Спасибо тебе огромное, Мерседес, но я как-нибудь сама решу, кто я, как мне себя вести и что делать. Если это не касается тебя лично, то ЭТО ТЕБЯ НЕ КАСАЕТСЯ. Да, подумала я так, но сказала лишь:

– Спасибо за заботу, Мерседес! Ты хочешь мне ещё что-нибудь сказать?

– Картер будет моим, вот увидишь, – громко заявила она, развернулась, задев меня левым плечом, и быстро пошла вдоль по улице. На ней было маленькое красное платьице и туфли на шпильках. Да, выглядело это эффектно, но если честно, немного смешно. Просто понимаете, есть люди, которые выглядят так, как они себя чувствуют, а есть те, которые выглядят так, как хотят себя чувствовать. Мерседес явно относилась ко второй категории, поэтому её образ, всё в ней было каким-то не совсем естественным. Конечно, каждый человек – сам себе хозяин, и я ни в коем случае никого не осуждаю, просто мне кажется, что она не совсем настоящая, но вообще, как это часто оказывается, я ничего не смыслю в людях, часто в них ошибаюсь, поэтому мне верить нельзя. Но я себе всё-таки верю, иначе было бы совсем плохо.

– Пока, – только и успела сказать я.

Я зашла за угол магазина, села на корточки, и, прислонившись спиной к стене, заплакала. Не навзрыд, а просто из моих глаз потекли ручьи горячих слёз. Я не плачу от горя, только от обиды. Раньше я винила себя за то, что не плачу, когда кто-то умирает, когда происходит что-то ужасное, когда приходит беда, но потом я поняла, что все люди по-разному реагируют на всё, просто так сложилось, что на горе я реагирую по-другому, всё остаётся внутри. А вот обида выходит у меня со слезами. Всегда. И если честно, я их не стесняюсь. Конечно, я стараюсь сдерживаться, зачем ещё кого-то злить своими слезами, но иногда всё-таки не получается. Сейчас получилось, и хорошо.

Вы, наверно, думаете, что я должна была достойно ответить Мерседес, так сказать, в её стиле. Ну, как-нибудь пожёстче, погрубее что ли. Но понимаете, я не вижу в этом никакого смысла. Мерседес просто продолжила бы в том же духе, потом снова я, и так до бесконечности. Но ведь не очень хочется продлевать не очень приятный разговор. Я бы ей ничего не смогла объяснить или доказать, она всё равно бы осталась при своём мнении, только, может быть, разозлилась бы ещё больше, а у меня не было цели её злить. Конечно, я плохо разбираюсь в людях, но я, опять же, субъективно, чувствую людей, которые никогда не смогут принять ничего, что отличается от их видения этого мира, от их мнения. По-моему, Мерседес – именно такой человек. В общем, я сделала так, как считала нужным. Такие ситуации не стоят особого внимания и слёз, но я переживаю их так. К вечеру или к утру уж точно настроение вернётся, обещаю.

Мне совсем не хотелось ни с кем общаться, даже с папой, и особенно с Картером. Я не хотела, чтобы они видели меня расстроенной, актриса из меня никудышняя, поэтому они бы сразу меня раскусили, врать я не умею, а говорить правду не очень хотелось, ничего в этом хорошего не было. В общем, не желая столкнуться с кем-нибудь, я поднялась по лестничке прямо в свою комнату и сразу легла в кровать, укрывшись подаренным бабушкой на моё тринадцатилетие тёплым пледом. Плед очень большой, рассчитан на нескольких человек. Когда-то мы и укрывались им всей семьёй – мама, папа и я. Так было в дождливые дни. Так было, когда я проиграла в конкурсе талантов. Так было, когда уходили близкие нам люди. Так было, когда ушла мама, тогда плед укрывал уже только двоих, но хранил тепло всё тех же трёх горящих сердец. Мы до сих пор сидим иногда вместе с папой под этим пледом, и одна я часто им укрываюсь, особенно, когда что-то не получается или просто грустно или тоскливо. Иногда я замечаю, что плед куда-то пропадает из моей комнаты. Хоть папа и не любит окунаться в воспоминания, он больнее переживает смерть мамы, чем я, но как и я, он старается находить её во всём, ему дорога память о ней, с ней ему легче. Укрываясь пледом, мы становимся счастливее. Это непросто объяснить, но я уверена, вы тоже иногда чувствуете какую-то необъяснимую силу, вроде бы, совершенно обыденных вещей, поэтому очень надеюсь, что вы понимаете, что я хочу сказать. В общем, только лишь плед практически полностью меня успокоил, но всё же я решила, что ещё необходимо поспать, сон – это тоже уникальная сила. Во время сна всё укладывается и восстанавливается. Я чувствовала, что сразу заснуть не смогу, поэтому взяла с тумбочки планшет и набрала в поисковой строке «Простые жёны знаменитостей». Если честно, то, конечно, я надеялась, что найду ободряющую информацию о том, что какой-нибудь крутой красавчик-артист абсолютно счастливо живёт со своей любимой женой, которая никакого отношения не имеет к шоу-бизнесу и не отличается выдающейся внешностью. И представляете, я нашла не один, а несколько десятков таких примеров, а если уделить поиску больше времени, то, наверно, можно пополнить список таких пар. Конечно, всё у всех индивидуально, но всё-таки, настоящая любовь не следует за модой и предрассудками. А если она ненастоящая, то, наверно, она и не нужна. Может быть, ход моих мыслей продиктован всё-таки ещё юношеским максимализмом, но пока что я верю в то, что она есть. Она – Любовь с большой буквы.

Только я отложила планшет и повернулась на бок, как дверь в комнату приоткрылась, впуская полоску света. Я чувствовала, что это Картер, но сейчас хотела просто заснуть. Если я скажу, что всё в порядке, он не поверит, да я и не смогу так сказать, а если всё расскажу, то он станет меня утешать, а я это так не люблю, скорее всего, ещё очень разозлиться на Мерседес, может и ночью пойти с ней разбираться, в общем, может наделать каких-нибудь глупостей, поэтому я должна хорошенько подумать, что и как ему рассказать. Свет долго светил мне прямо в лицо, так сложно было не открыть глаза: во-первых, свет манил, а во-вторых, я всё-таки так хотела увидеть Картера, ну, вернее, это во-первых. Как маленькая девочка, мечтающая о принце на белом коне, я представляла, что он смотрит на меня с восхищением, думает, какая же я красивая и улыбается. Надеюсь, было что-то похожее на это, но в любом случае я была благодарна ему за то, что он пришёл, стоял, думал о чём-то, просто был рядом. Спустя пару минут я начала чувствовать, что полоска света стала уменьшаться, а потом совсем исчезла вместе с запахом Картера. Глаза хотелось открыть всё так же сильно, но, наверно, я уже привыкла, поэтому, решив, что, если открою, могу вообще не заснуть, приготовилась окунуться в мир снов. И правильно сделала. Буквально через несколько секунд, дверь снова открылась, уже смелее и шире, чем в первый раз, и я услышала тихий голос Картера:

– Я знаю, что ты не спишь. Я много раз смотрел на тебя, когда ты спала, и ты всегда улыбалась, а сейчас ты напряжена. Что-то случилось, и ты не хочешь мне об этом рассказывать, может быть, именно сейчас не хочешь. Просто знай, пожалуйста, что ты самый дорогой для меня человек, самый близкий и родной. Я хочу, чтобы всё у тебя было хорошо, и готов ради этого на многое. Просто… Просто, надеюсь, ты сможешь начать полностью доверять мне, как доверяю тебе я. Ведь вместе мы точно со всем справимся. Я тебя люблю! Спокойной ночи, Фейт! – свет забрал с собой моё имя, оно прозвучало уже за дверью.

Господи, что же ты делаешь со мной, мой дорогой Картер. Я кинула все силы на то, чтобы сохранить, пусть и напряжённое, но одинаковое, выражение лица на протяжении всего его монолога, получилось ли, честно, не знаю, думать об этом и одновременно слушать слова Картера было крайне тяжело, но я запомнила их, а потом повторяла, пока не заснула, пока моё сердце не перестало биться с бешеной скоростью. Так чувствовать меня, понимать и знать. Так открываться мне и верить. Так любить.

Проснулась я с на удивление и радость лёгкой головой, казалось, что за ночь все мысли и знания разложились по своим, предназначенным именно им, полочкам. Я быстро умылась, вылезла по своему личному выходу из комнаты на улицу и направилась к своему дубу, чтобы окончательно всё упорядочить. По дороге я пела новую песню Картера и пританцовывала вальс, представляя его на месте своего партнёра. Я так увлеклась, так мне было хорошо и спокойно, что и не заметила, как дотанцевала до своего тайного места.

– Ты волшебная, – услышала я сверху.

Подняв глаза, я увидела Картера, он сидел на ветке, соседней с той, на которой всегда сижу я.

– Я подумал, что нехорошо будет занимать твоё место, поэтому нашёл своё. Очень надеюсь, что ты не против, но если захочешь, то я, конечно, уйду.

Я не опускала глаза, просто смотрела, слушала и даже не знала, что сказать.

– Потанцуй со мной, пожалуйста, Картер, – услышала я свой голос. Я была так расслаблена и, откровенно говоря, всё-таки эмоционально истощена, что просто произнесла свои мысли вслух, осознала я сей факт, только когда Картер уже почти спустился, ну, и чтобы поддержать имидж девушки, которая как бы не вешается на шею сама, я добавила, – если, конечно, хочешь.

– Ты ещё сомневаешься, – сказал он, бережно обхватывая мою талию правой рукой и вкладывая в ладонь своей левой руки мою правую руку. – Я готов танцевать с тобой вечность, Фейт. Кстати, ты чудесно танцуешь, я в этом не сильно разбираюсь, но в том, что ты в танце прекрасна, я уверен полностью. Да, впрочем, ты везде и во всём прекрасна, как бы ни старалась скрыть свои таланты и способности, – добавил Картер, кружа со мной по лесной опушке.

– Меня научила танцевать бабушка, мамина мама, – погружаясь в воспоминания, я расплылась в улыбке, – мы передвигались с бабулей в танце по всему дому, все остальные нас избегали, потому что мы иногда сносили всё и всех на своём пути, а нам было всё равно, мы были просто счастливы. Я уверена, что бабушка была бы очень рада, увидев меня танцующей с таким, как сказала бы она, милейшим и благороднейшим молодым человеком, как ты, Картер.

– Как там Кейт, не знаешь? – сменил тему Картер, когда мы уже стали потихоньку закругляться, а потом и вовсе остановились и решили просто прогуляться.

– Нет, я больше не волновала её вчера, но сегодня вечером нас пригласили в гости. Я пойду сразу после занятий. А ты сможешь?

Картер встал, как философ-мыслитель и произнёс многообещающим и серьёзным тоном:

– Вообще, мне нужно подумать, посмотреть в расписании на сегодня, будет ли у меня время вечером. Я всё-таки занятой человек, – Картер – хороший актёр, но сейчас его хватило ненадолго. – Конечно, я приду Фейт, – сказал он, выйдя из образа. – А можно мне и на занятия с тобой сходить?

– Конечно! Как всегда. Мы всегда очень рады, когда ты с нами.

КАРТЕР

Мне очень нравится присутствовать на занятиях, которые проводит Фейт. Если честно, то я не пропустил ещё ни одного. Это невероятная концентрация музыки и доброты. У Фейт с детьми взаимная и безусловная любовь. Конечно, все они ещё и музыку любят, в общем, сказка.

Сегодня по плану было три индивидуальных урока по фортепиано. Мы вышли из дома в два часа, чтобы успеть просто пройтись и к трём прийти в школу. Первое занятие было у восьмилетней Сары, талантливая девочка, мудрая не по годам и с характером. Насколько я знаю, она непоседа, учится не очень хорошо, постоянно влипает в какие-то неприятности, она ко всему относится легко, но родители переживают. Полгода назад родители решили отвести Сару на занятия к Фейт, конечно, не очень верили, что ей хватит терпения и усидчивости заниматься музыкой, но решили попробовать. После первого же занятия к родителям вышла как будто бы и не их девочка, всю дорогу домой она восторженно рассказывала про музыку, про занятия и Фейт, у них, кстати, произошла любовь с первого взгляда, как, впрочем, у всех, в Фейт невозможно не влюбиться, да и она сама всегда и во всех влюблена. В общем, Сара как-то сразу повзрослела в самом положительном смысле этого слова, стала лучше учиться, меньше влипать в неприятные истории, только не подумайте, менее озорной и весёлой она не стала, просто её родители теперь были спокойны, у их дочки появилось увлечение, занимающее её мысли так же, как раньше занимали всякие глупости. Что и говорить, все счастливы.

После Сары пришёл четырнадцатилетний Ник, мечтающий стать пианистом. Он занимается с Фейт с самого начала, и на самом деле его игра завораживает, я уверен, что он станет чудесным музыкантом и Человеком с большой буквы. Славный парень, удалось с ним побеседовать пару раз, правильно у него так всё в голове, это воодушевляет. Я очень рад, что познакомился с ним.

В пять часов должен был прийти Мартин. Он никогда не опаздывал, а сегодня задержался на десять минут. Если честно, то я не сразу его узнал. У него был огромный синяк под правым глазом, а ещё он был лысым. Но счастливым.

– Простите меня, пожалуйста, Фейт и Картер, за опоздание! Мне очень стыдно, что я задержался да ещё пришёл не в самом лучшем виде. Мы ходили в магазин с Кейт, и я немного не рассчитал время. Но я готов заниматься, мне сейчас очень нужна музыка, – произнёс он, стоя в дверях, он, как всегда, смотрел нам прямо в глаза. Мартину скрывать нечего, он всегда честен и откровенен перед самим собой и перед окружающими его людьми, поэтому его взгляд прямой и чистый, как у Фейт. Они, кстати, имеют много общего. Благородство – вот что больше всего выдеяет их из толпы.

– Господи, Мартин, – подбежала к нему Фейт. – Что случилось? Тебе нужна помощь? Ох, Боже мой… Тебе больно? – спросила она, невесомым прикосновением дотронувшись до синяка.

– Фейт, всё в порядке, правда, – спокойно ответил Мартин. – Давайте заниматься, пожалуйста.

– Конечно, Мартин. Только можно я тебе сначала замажу синяк? Не подумай, он тебе очень идёт, – улыбнулась Фейт, – но всё-таки без него тебе лучше.

– Хорошо, спасибо большое! Мне будет очень приятно, – улыбнулся в ответ Мартин.

Фейт бережно замазала ему синяк тональным кремом, которым она, кстати, совсем не пользуется, но на всякий случай носит с собой, затем вернула крем в рюкзак и встала рядом со мной (я не мог просто продолжать сидеть сзади, поэтому, увидев Мартина, перебрался ближе).

– Точно всё в порядке, Мартин? – спросил я.

– Да, всё в порядке, я просто подрался, ерунда, с кем не бывает, – видимо, иногда он всё-таки не так откровенен, конечно, он просто не хочет нас никуда втягивать, но всё же я от него не отстану.

– Ну, конечно, налысо двенадцатилетние мальчики тоже каждый день стригутся, ерунда, с кем не бывает, – передразнил его я.

– Просто захотел сменить имидж. Мне кажется, получилось круто, – с улыбкой ответил Мартин, но, конечно же, я не поверил, и Фейт, кстати, тоже. Она бы с большим тактом могла всё выяснить, я не Фейт, но тоже не пустое место, мы просто не можем вот просто так ничего не замечать, всё-таки Мартин – наш друг.

– Да, очень круто, Мартин! Тебе очень идёт, – ответила Фейт. – Прости, пожалуйста, но если честно, то мы не верим, что всё так просто. Моя легенда такая: когда вы гуляли с Кейт сегодня, а, может быть, это ещё вчера было на празднике или после него, какие-то ребята что-то сказали в адрес Кейт (городок у нас хоть и дружный, но подростковый возраст никуда не денешь), про то, что у неё нет волос, может быть, ещё что-нибудь, и ты не выдержал. Сначала подрался из-за неё, а потом побрился налысо в знак солидарности. Конечно, ты обычно решаешь все проблемы словом, да у тебя и не так часто они бывают, тебя уважают и маленькие дети, и сверстники, и взрослые. И когда дело касается лично тебя, ты крайне сдержан и рассудителен, но если речь идёт о близких тебе людях, ты не всегда можешь держать себя в руках. Если честно, то, будучи на твоём месте, я бы тоже вспыхнула.

– И я, – продолжил я речь Фейт, – хотя для меня такое поведение не редкость, но, главное, Мартин, можешь быть с нами откровенен. Мы всегда определённо точно за тебя, – я положил руку ему на плечо. – И да, тебе очень идёт!

– Спасибо, Фейт! – сказал он, повернувшись к Фейт и слегка поклонившись. – Спасибо, Картер! – проделал он то же самое, обращаясь ко мне, вот оно, благородство. – Всё действительно было так, как вы сказали. Я уже попросил прощения у ребят, которым досталось от меня, конечно же, у Кейт, и хочу ещё попросить прощения у вас за то, что опоздал, и за то, что не сразу вам всё рассказал, просто, честное слово, я сам со всем разберусь, не хочу впутывать ещё и вас в свои заморочки. Я всегда делаю так, как считаю правильным, никогда ни о чём не жалею, но прощения прошу часто, потому что моё «правильно» не всегда совпадает с «правильно» окружающих меня людей, а объяснившись друг с другом, мы как-то приближаем их, в общем, да, нужно разговаривать. Мне и с вами невероятно приятно вести беседу, я безумно рад, что у меня есть такие друзья, но, если вы не против, давайте, пожалуйста, порепетируем. Мы ведь споём сегодня у Кейт дома? – спросил Мартин, мы хотели исполнить песню, которую сочинили для Кейт и её родителей.

– Да, конечно, – сказали мы одновременно с Фейт, переглянулись и рассмеялись втроём.

Всё, обстановка окончательно разрядилась, мы здорово порепетировали, немного подурачились и повеселились. Мы с Фейт оставили свои гитары дома, но была гитара Мартина, в этой песне аккомпанировал он. Ровно в шесть мы вышли из школы и направились к дому Кейт.

КЕЙТ

Вчерашний день был сказкой, но уже к вечеру мы окунулись в реальность. Да, конечно, мы были так счастливы, что вернулись домой, но, как оказалось, уже успели отвыкнуть от обычной жизни. Мы привыкли к больничному распорядку, к правилам, которые в принципе можно было уже не соблюдать. Скажу про себя, хотя знаю, что и родителям сейчас нелегко. Представьте, что почти год вам нельзя было даже смотреть в сторону обычного хлеба, я уже не говорю о более изысканных продуктах, вроде солёной рыбы и апельсинов, а сейчас вам можно практически всё за исключением орехов и грибов, которые тоже скоро можно будет уплетать за обе щёки. На самом деле это странно, очень странно. Ты думаешь, что вот если вчера эта еда могла быть для тебя опасна, то почему сегодня не принесёт никакого вреда. Да, конечно, врачи лучше всех знают, что можно, а что нельзя. Это просто новые правила жизни, привыкнуть к которым поможет время, как когда-то оно помогло освоиться в больнице. Нужно воспринимать это не как отсутсвие правил, а как новый устав, по крайней мере, сейчас мне так проще. Вопросы, связанные с едой занимают немаловажную роль в процессе лечения: то очень хочется чего-то, чего нельзя, то совсем ничего не хочется, а надо, то ешь так много, что родители не успевают бегать в магазин и готовить то, что ты хочешь, а теперь вот проблема в том, что пока страшно есть то, что долго было под запретом, но главное, начать. Поэтому вместе с родителями мы первым делом сделали себе три огромных сендвича, в которые положили десяток ингредиентов, и заварили обычный крупонолистовой чёрный чай. Первый раз было страшно укусить, но потом стало так вкусно, что страх куда-то делся, осталась одна радость вот просто ото всего. После ужина мы ещё долго сидели все вместе в гостиной, смотрели телевизор, в основном молчали и думали о том, как же всё хорошо.

Утром мы договорились с Мартином сходить в магазин за продуктами для сегодняшнего ужина, на который пригласили самых близких: Фейт с папой, Мартина со всей семьёй и Картера с родителями. Мама, конечно, не сразу согласилась отпустить меня, хотя раньше я уже даже не спрашивала разрешения, но папа её успокоил и убедил, что ничего плохого не случится (самое страшное ведь уже позади, не так ли?), тем более, когда я с Мартином. Папа с мамой, можно даже сказать, уважали его, были абсолютно в нём уверены, на самом деле это очень круто, когда твои родители любят твоего друга чуть ли не сильнее, чем тебя, они нам доверяют, не лезут лишний раз с расспросами, но проводить время все вместе мы очень любим, ну, любили раньше, наверно, ничего не изменилось, надеюсь, что всё почти, как прежде.

Мартин зашёл за мной в одиннадцать часов. Открыв дверь, я даже не сразу его узнала: под правым глазом у него красовался огромный синяк, я ещё он был лысый, как я. Я сразу поняла в чём дело, поэтому даже не стала задавать лишних вопросов, просто провела рукой по его голове, что оказалось крайне необычно, к своей голове без волос я уже привыкла, а вот к его пока нет.

– Как ты? – спросил меня Мартин, хотя, наверно, этот вопрос стоило задать мне.

– Я в порядке, правда, – я знаю, он очень переживает из-за вчерашней ситуации. – Поверь мне, пожалуйста, Мартин, со мной действительно всё хорошо, и мне абсолютно наплевать на всякие глупые наезды, разговоры и сплетни. Мне очень хочется, чтобы и тебя вся это пустота не волновала, – говорила я, сидя на диванчике и надевая свои любимые серебряные кеды. – Но мне очень приятно, что я тебе небезразлична. И теперь мы с тобой ещё больше похожи, – улыбнувшись, добавила я, встав и оказавшись от Мартина на расстоянии ощущения дыхания, люблю флиртовать с ним, он так мило смущается всегда, но на самом деле мы просто друзья, вернее, не так, мы лучшие друзья. – Ну, что, идём?

– Идём, – ответил Мартин, приблизившись на мгновение ещё ближе, но я и заметить не успела, как он уже держал мне дверь. Ему тоже нравится ходить на грани, правда, он, в отличие от меня, немного смущается, но это просто его натура, а так, мы ещё те любители поиграть чувствами друг друга, вместе и порознь мы разные люди, конечно, суть одна, мы не надеваем никаких масок, просто наш совместный мир немного другой, очень простой, понятный и всегда интересный. Нас считают сладкой парочкой, ну, и пусть, мне вообще всё равно, что думают другие, Мартина это слегка заботит, но совсем чуть-чуть, мы как брат с сестрой и даже круче. Конечно, в двенадцать лет говорить о настоящей любви странновато, но мне кажется, что вот такая дружба, как у нас гораздо ценнее и долговечнее самой настоящей любви. Хотя порой люди сами не могут разобраться, где дружба, а где любовь, а может быть, всё сразу или, наоборот, нет ни того, ни другого. Как бы там ни было, нам друг с другом очень легко, и мы друг за друга горой (во вчерашнем случае лицом и волосами), и это всё, что для нас важно. Станем взрослыми, будем заморачиваться над тем, как и что назвать, кто и что подумает, а пока эта скука не для нас.

– Мартин, я вчера так и не спросила, как мама и папа? Как Софи и Брендон? Я так по ним соскучилась, они, наверно, очень выросли. Конечно, я видела их иногда, когда мы разговаривали с тобой по Скайпу, но всё-таки через камеру совсем не так.

– Всё хорошо. Мама и папа, как всегда, много работают, мы их видим не так часто, как хотелось бы, но от этого время, проведённое вместе, абсолютно бесценно. Да, Брендон и Софи подросли, они очень дружны, я этому безмерно рад. Кстати, не было ни дня, когда они про тебя не спрашивали, были очень рады видеть тебя по Скайпу, всегда внимательно слушали, когда я рассказывал что-то про тебя. Они столько рисунков для тебя нарисовали, что их уже складывать некуда, – сказал Мартин, слегка усмехнувшись. – Пора бы тебе уже освободить наш дом от этих признаков безусловной любви. Сейчас Софи и Брендон в садике, но вечером мы обязательно придём к вам со всеми подарками, хорошо?

– Конечно, Мартин! Как же я вас всех люблю, как я скучала, – почти шёпотом закончила я, потому что ком подступил к горлу. – Надо же, магазин всё такой же, – быстро сменила тему я, когда на горизонте показался супермаркет.

К вечеру нужно было купить все продукты из длинного списка, написанного мамой накануне, поэтому без Мартина я бы ни за что не справилась. Ещё до болезни мы обожали, когда родители отправляли нас за покупками, поход в магазин всегда был для нас радостным событием. Каждый раз мы придумывали какую-нибудь историю, примеряли на себя разные образы и не изменяли им на протяжении всего похода в магазин. То мы играли семейную пару, то иностранцев, то выбирали для себя какие-нибудь удивительные профессии, в общем, веселились, как могли. Чаще всего окружающие думали, что мы сошли с ума, но, как я уже говорила, нам было и есть всё равно, это весело, и это главное. Но иногда, как, например, сегодня, нам не хотелось играть, хотелось быть просто самими собой.

– Давай будем собой, – предложил Картер. Его слова прозвучали так обыденно, как будто только вчера мы вот так же просто так ходили в магазин, неделю и две назад. Как будто не было разлуки длиною почти в год. И мне так понравилось это ощущение, даже и объяснить сложно.

– Давай, – улыбнувшись, согласилась я.

Готовили мы вместе с мамой и Мартином, который, кстати, несмотря на свои двенадцать лет, очень здорово готовит, в отличие от меня, если уж быть предельно честной. В общем, именно за приготовление отвечали мама и Мартин, а я была помощницей, если можно так сказать, что-то порезать, потереть – это ко мне, но на большее я не способна, но надеюсь, что когда-нибудь у меня дойдут руки до готовки.

Когда почти всё уже было готово, осталось только дождаться, когда испечётся пирог, а потом запечётся мясо, Мартин оставил нас и отправился на занятия к Фейт, я решила всё-таки не ходить, чтобы подготовиться к приходу гостей.

Все пришли вовремя, сначала родители Картера и папа Фейт, а потом родители Мартина, Софи и Брендон. Малыши действительно изменились, подросли и повзрослели. Как же мы были рады друг другу, как раз все вместе рассматривали рисунки, которые они мне нарисовали, когда пришли Мартин, Фейт и Картер. Вот и собрались вместе самые дорогие для меня люди – моя семья и мои друзья. Всё было просто замечательно, пока…

Пока в один миг Картер не вскочил из-за стола и не выбежал из дома.

КАРТЕР

Я уже перестал бежать, но мне было всё так же больно и стыдно, я был так зол на себя за мысли, которые всё никак не прекращали мучить меня, за то, что сбежал без объяснений, за то, что испортил вечер. Было ещё довольно светло, и хоть людей мне встречалось немного, я всё равно не мог позволить себе заплакать, хотя моё сердце требовало слёз, простых и самых настоящих слёз. Дойдя до пристани, я спустился к воде и сел на большой камень, лежавший на берегу. Я хотел посидеть в тишине, успокоиться и привести в порядок свои мысли, чувства и эмоции, надеялся, что речная гладь мне в этом поможет. Я чувстовал, как моё дыхание постепенно становится спокойнее, а с ним успокаиваюсь и я, но минуты через три после моего прихода я услышал чьи-то голоса, доносившиеся откуда-то сзади. Наверно, сработал какой-нибудь инстинкт, потому что я молниеносно вскочил с камня и развернулся на сто восемьдесят градусов. Передо мной на холме стояли три парня лет девятнадцати. Я не слышал запах алкоголя, но это было и не нужно, чтобы понять, что они сильно пьяны, они не падали только потому, что держались друг за друга. Они стояли и показывали пальцами свободных рук в мою сторону.

– Эй, ты, – начал тот, что стоял посередине, – звезда мирового масштаба, – тут их прорвало на непродолжительный, но крайне громкий истерический смех, – и что же ты забыл в нашей дыре?

– Да, – подхватил тот, который стоял справа, – кто тебя сюда приглашал? И какое ты имеешь право уводить наших девок, пудрить им мозги, а? – монолог трёхглавого чудища стал приобретать более негативную окраску, смех стал злее, хотя и до этого был, мягко говоря, неприятный.

– И вообще, – заговорил третий, – мы тут главные. Всегда были, есть и будем. Понял? – все смотрели не меня, не отрывая взглядов.

– Послушайте, я не хочу никаких разборок, – вступил в разговор я, взяв волю в кулак, что, если честно, было сделать не так-то просто, потому что я был на взводе, только начал приходить в себя. – Вы спрашиваете, зачем я сюда приехал? За тишиной и спокойствием, поэтому мне так не хочется с вами ссориться. Я ни на что и ни на кого не претендую, в конце лета я уеду, и вы больше никогда меня не увидите, если, конечно, не будете смотреть телевизор. Но ведь это не такая уж большая жертва ради того, чтобы я исчез извашей жизни, не так ли? – я слегка усмехнулся, мне показалось, что моим собеседникам это не понравилось, но это меня не сильно огорчило. – Давайте просто мирно разойдёмся, а? – предложил я, направляясь к ребятам. Но они были настроены гораздо серьёзнее, чем я предполагал сначала, это были не просто понты, а более глубокие идеи, примирение не входило в их планы. Тот, что стоял посередине, направился мне навстречу, а когда мы оказались на расстоянии вытянутой руки, он со всей силы толкнул меня, я не ожидал такого поворота событий, потому что действительно не хотел драться, но всё-таки устоял на ногах. Слегка опомнившись, я решил вспомнить всё, чему учил меня мой дядя и принял вызов. Злость ещё не успела меня покинуть окончательно, а теперь она усилилась и сменила направление с меня на того, с кем мы дрались сейчас на глазах у двух других, нужно отдать им должное, чтобы всё было по-честному, в драку они не вступали, да и, если честно, то толка от них было бы немного. Последний раз я дрался в пятом классе с мальчиком из шестого класса, который постоянно задирал моего одноклассника только потому, что он носит очки с толстыми стёклами. Как и тогда, я дрался по-настоящему, крайне серьёзно, хотя столь долгий перерыв в применении силы ради разрешения конфликтов, говорит о том, что я привык решать их иначе, но из всего бывают исключения, здесь по-другому меня бы просто не поняли. Видит Бог, я пробовал. Краем уха я услышал, что моего соперника по внезапному поединку зовут Стив, его друзья рьяно за него болели, выкрикивая его имя и призывы задать мне жару. Стоит признать, что Стив неплохо дрался, но через мнуту всё-таки оказался практически без сил на спине, моля о пощаде. Я был крайне зол, но всё-таки в рассудке, я вступил в эту игру, но не хотел никаких серьёзных последствий ни для одной из сторон конфликта. Как только Стив сдался, я помог ему подняться на ноги и позвал его друзей, чтобы они его поддержали, хотя их самих заметно пошатывало.

– Мне вас очень жаль, – начал я, протягивая Стиву свой носовой платок, чтобы он вытер кровь, тёкшую из носа и из рассечённой брови. – И я искренне желаю каждому из вас найти занятие поинтереснее, чем пьянки, драки и другие вещи, которые никак не способствуют вашему развитию, а лишь пагубно на вас влияют. Я верю, что в вас есть что-то доброе, что вы можете делать что-то полезное для общества и интересное для себя. И если я смогу вам чем-нибудь помочь, то буду очень рад. И прости меня, Стив, за драку, но шрамы украшают мужчину, значит, мы с тобой теперь вообще красавцы (у меня была негубокая царапина на щеке), девки, как ты говоришь, будут все наши, уж простите, ребята, – улыбнулся я, обращаясь к друзьям Стива. – Прощайте! – сказал я, уже уходя прочь.

– Постой! – услышал я голос Стива, который заставил меня остановиться и развернуться. – Ты тоже прости меня, Картер! Прости всех нас! Ты очень крутой, это действительно так. Я тебя всё так же ненавижу, но понимаю, почему все тёлки в мире тащатся от тебя. Ты сильный и благородный. Я не такой и не хочу быть таким, как ты. Это слишком скучно. Я не перестал тебя презирать, но начал уважать, – признался он. – Давай объявим тихое перемирие, а?

– Конечно, давай! – незамедлительно ответил я.

Я подошёл к ребятам и протянул руку сначала Стиву, а потом и остальным парням, узнал, что их зовут Рик и Зак.

– Ну, всё, теперь уж точно прощайте! Обещаю не уводить ваших девушек, не беспокойтесь.

– Фейт можешь занимать. Всё равно здесь ей точно нет ровни. Может, хоть ты сможешь стать ей достойной парой. Только смотри, не обижай её, понял? – совершенно неожиданно добавил Стив. – Я ничего не смыслю в музыке, но она буквально спасла мою сестру от самоубийства, я её очень уважаю и понимаю, что ей как раз и нужен кто-то такой благородный, у нас в городе таких нет.

– Спасибо за разрешение, за доверие и за веру! Но всё-таки мы как-нибудь сами разберёмся, ладно? Обещаю, что никогда её не обижу, а всё остальное уже личное. Пока! – вот теперь у меня уж точно получится уйти.

– Пока, суперзвезда! – ответил Стив и засмеялся, его подхватили и Рик с Заокм, но это был уже не злой смех, хоть они меня и ненавидят, как говорят, но всё-таки, мне кажется, что мы друг друга поняли.

Царапина на щеке была хоть и неглубокая, но всё же обработать её было нужно, поэтому я отправился в аптеку. По дороге я не встретил ни души, чему, если честно, был очень рад.

И в аптеке посетителей не было, Луи, как и в день нашего знакомства, сидел за прилавком и что-то читал. Когда я вошёл, он поднял на меня глаза, улыбнулся и отложил книгу, заметив страницу, на которой остановился.

– Здравствуй, Картер! – поприветсвовал он меня. – Тебе, наверно, нужно продезинфицировать рану? Заходи ко мне, – предложил Луи, приглашая меня пройти за прилавок.

– Здравствуйте! – ответил я. – Спасибо, да, я бы хотел немного замести следы небольшого конфликта, – говорил я, заходя к Луи.

– Не в моих правилах задавать много вопросов, но если захочешь, то я всегда буду рад поговорить с тобой. Вот, продезинфицируй царапину и помажь вот этой мазью, – сказал Луи, ставя передо мной перекись водорода и какую-то мазь, а ещё дал маленькое зеркальце. – Мгновенно всё затянется, хотя шрамы действительно украшают, но не бойся, никакого шрама не будет, рана неглубокая, видимо, больше досталось тому, с кем ты дрался.

– Спасибо большое за помощь! – сказал я, закончив лечебные процедуры. – Если честно, то мне очень стыдно за последние сорок минут своей жизни, я столько глупостей натворил. Конечно, я никогда не жалею о прошлом, потому что в этом просто нет смысла, к тому же, скорее всего, я сделал бы всё точно так же, если бы даже появилась возможность прожить эти минуты ещё раз, потому что я такой, какой есть, стараюсь работать над собой, но иногда мои мысли и поступки совсем не идеальны, часто я злюсь на себя самого, и положение усугубляется, так произошло и сегодня.

Луи сидел на стуле напротив меня и внимательно слушал, и я знал, что могу рассказать ему всё, как на исповеди, почему-то я доверял этому доброму, повидавшему, как казалось, всё на свете старику. Мы едва знакомы, но с ним так легко, как будто мы знаем друг друга уже много лет и как будто между нами нет десятилетий.

– Знаешь, когда я был молод, часто дрался, – Луи посмотрел наверх и слегка всторону, так люди обычно делают, когда что-то вспоминают, в такие моменты у них в голове рисуются картинки из прошлого. – Нет, я не был хулиганом, скорее, наоборот, я пытался как-то противостоять тем, кто вносил смуту в размеренную школьную и общественную жизнь. Мне казалось, что всё можно разрешить физически, но в старших классах я осознал, что по-настоящему действенны только разговоры, действие победы в драке недолгосрочно, слова имеют больший вес. Часто кажется, что по-хорошему человек не поймёт, но на самом деле так очень редко бывает, обычно люди всё-таки способны к диалогу, с ними можно нормально поговорить, драка же может даже подлить масла в огонь. Конечно, бывают исключения, как и из всего в нашей такой многогранной жизни, но всё-таки начинать стоит с разговора. Хотя не всегда получается, конечно, – Луи задумался, – разные бывают ситуации, разные бывают люди.

– Можно я всё Вам расскажу? У Вас есть время? – выпалил я, даже сам не ожидал услышать свой голос.

– Конечно, Картер, – Луи посмотрел мне прямо в глаза, – как и говорил, я всегда открыт для общения с тобой. А насчёт времени, уже давно у меня его море, даже океан, и я так рад, когда его хочет занять такой молодой человек как ты. Я весь во внимании.

– Мне очень многим хочется с Вами поделиться, поэтому я даже не знаю, с чего начать, – признался я.

– У нас много времени, Картер, рассказывай всё, что хочешь.

– Хорошо. Спасибо за поддержку! Начну, наверно, с сегодняшнего вечера, если что, буду возвращаться немного назад, – говорил я Луи, но не только, самому себе тоже, я чувствовал, что после нашего разговора на душе станет спокойнее. – Сегодня Фейт, Мартин, его братишка и сестричка, я и наши родители были приглашены на ужин к Кейт и её родителям, – начал я. – Кейт вернулась домой, и мы решили отпраздновать это долгожданное событие в более узком кругу, чем вчера. Всё было просто замечательно, но потом меня передёрнуло, я выбежал из дома, добежал до реки, хотел посидеть и подумать, но тут пришли какие-то парни, мы повздорили, подрались, потом более-менее помирились, и вот я здесь, – на одном дыхании, всё ускоряясь и ускоряясь, проговорил я.

– Так, Картер, успокойся, – невозмутимо спокойным, но таким внимательным голосом произнёс Луи, – всё в порядке, за тобой никто не гонится, просто представь, что тебе удалось найти укромное местечко, чтобы спокойно посидеть и подумать. Если хочешь, можешь побыть на складе, чтобы я тебе не мешал? Сделать тебе чай или кофе, – Луи начал привставать.

– Нет, нет, не уходите, – абсолютно искренне попросил я, вскакивая за ним и положив свою руку на его руку, которой он оперелся о стол, чтобы встать. – Останьтесь, пожалуйста. Вы мне очень нужны. Я не хочу ни чай, ни кофе, просто хочу поговорить с Вами, если можно. Мне уже гораздо лучше, Вы несомненно исцеляете людей, – мы переглянулись и улыбнулись друг другу, – во всех смыслах этого слова, – добавил я.

– Хорошо, Картер, – согласился Луи, снова садясь на стул, – главное, не волнуйся и не переживай. Лучше рассказывай, – от него исходило такое тепло, что я действительно чувствовал, как всё постепенно приходит в норму.

– Если честно, то я ещё никому не рассказывал об этом. Конечно, когда ты «звезда мирового масштаба», как меня сегодня (хотя, впрочем, не только сегодня) назвали, трудно оставить в секрете какие-то стороны своей жизни, поклонники и СМИ душу готовы продать, только чтобы узнать какой зубной пастой я чищу зубы, а уж о более важных вещах и говорить не стоит. Но всё-таки есть у нашей семьи история, которая всегда в нас, но кроме самых близких родственников и знакомых её никто не знает. Я всегда с большой болью вспоминаю об этом, но это происходи каждый день, потому что по-другому просто не может быть, никакая печаль в моих словах не сможет передать всё то, что действительно съедает нас с родителями изнутри, – я глубоко вдохнул и так же глубоко выдохнул. – В общем, я был вторым ребёнком в семье. Когда я родился, моей сестре Луз было два года, мы так любили друг друга, у нас была настоящая дружная и любящая семья, но в семилетнем возрасте моя Луси, как я её называл, потому что не выговаривал букву «з», очень сильно простудилась, серьёзно заболела, а потом так же внезапно умерла. Мы все так верили в чудо, но его не произошло, и мы потеряли нашу Луз, наше солнышко и путеводную звёздочку. Конечно, это была невыносимая трагедия для всех нас, но вместе мы как-то смогли через это пройти. Мама говорит, что, если бы у них с папой не было меня, они бы действительно отчаились, потеряли бы смысл жизни, но я их спас. Если честно, то мне кажется, что мама и папа всё равно преодолели бы всё вместе, со всем бы справились. Вслух мы говорим об этом только в годовщину смерти Луз, вспоминаем самые светлые моменты. На кладбище мы бываем часто, но обычно там молчим. И вот иногда живущая во мне боль трансформируется и превращается в злость, злость на тех людей, которым удалось победить ту или иную болезнь. Вот почему они живы, а моя сестра нет? Почему? – я поднял вверх глаза, но тут же опустил, кулаки самопроизвольно сжались, но я смог их разжать. – Практически сразу подобные мысли становятся мне отвратительны, злость обращается ко мне же самому, я не могу себя контролировать и в такие моменты всегда стараюсь уединиться, чтобы не натворить глупостей. Такое было уже четыре раза, не считая этот, и меня это действительно выбивает из колеи, а контролю эти состояния не поддаются. Мне самому себе стыдно признаться в таком, но Вам я доверяю и в данный момент даже больше, чем себе, – закончил я уже тише и гораздо спокойнее.

– Спасибо тебе, Картер, за твоё доверие, за то, что смог мне открыться, – таким же тихим голосом отвечал Луи. – Да, порой наша жизнь несправедлива, часто даже жестока, непонятна и необъяснима. С годами мы всё больше и больше смиряемся с тем, что она неидеальна, меньше сопротивляемся, реже пытаемся противостоять несправедливости, просто потому что от частых сопротивлений в юношестве и зрелости к старости силы потихоньку иссякают, но сердце и душа не перестают болеть, они всё так же чувтвуют. Тебе всего шестнадцать лет, ты ещё очень молод и пылок, тебе хочется, чтобы всё было правильно и справедливо, но такого, увы, никогда не будет, хотя без борцов за правду мир бы уже давно перестал существовать. Добрых сердец всё-таки больше, поэтому мы ещё живём, пусть сами не всегда поступаем правильно, пусть иногда нас посещают мысли, за которые нам крайне стыдно, но если мы стремимся к тому, чтобы быть лучше, то значит, не всё ещё потеряно. Да, часто не в наших силах изменить ход событий, мы злимся на себя, на весь мир от своей беспомощности, от того, что ничего не можем сделать. Злимся на сделанный кем-то выбор, который для нас кажется непонятным и несправедливым. Но я верю, что всё неслучайно, всё для чего-то и ради чего-то, всё не зря. Мне очень приятно, что ты такой, Картер, такой чувствующий, размышляющий, такой мудрый. Никто неидеален, но, даже приводя свои мысли в порядок, мы делаем мир чуточку лучше, ради этого и живём. Дурные мысли иногда посещают каждого из нас, и не всегда верные поступки тоже совершают все, потому что невозможно всегда быть безукоризненным, главное, как мы ко всему этому относимся, какие делаем выводы, к чему нас это в итоге приводит. Я уверен, что ты светлый человек, правда, профессия у тебя сложная в плане сохранения чистоты души и искренности поступков, но я уверен, что ты не сильно будешь поддаваться влиянию извне и сохранишь в себе человека с таким же большим сердцем, как сейчас. Взрослей и старей помедленнее, становись мудрее, но не черствей, будь честен перед самим собой и окружающими, тогда тебе будет гораздо легче, но иногда всё равно будет тяжело, без этого никак.

– Спасибо большое за всё, Луи! Спасибо! Мне всегда казалось, что всякие размышления о жизни ни к чему не приводят, особенно, если это не твои размышления. Просто, наверно, я не так серьёзно отнисился к ним, потому что в основном слышал всякие высокие мысли от своих ровестников или людей немного постарше, иногда взрослых, но когда слышишь то, что думает о жизни человек, который прожил в разы больше, чем ты, впитываешь каждое слово, с чем-то соглашаешься, в чём-то хочешь разобраться, потому что в силу возраста и недостатка опыта не можешь прочувствовать всё на сто процентов, но сохраняешь всю полученную информацию, она сразу начинает действовать и расставлять всё на свои места. Простите, пожалуйста, мои слова спутанны и непонятны, наверно, но я безумно счастлив, что состоялся наш разговор, мне кажется, я буду всю жизнь помнить о нём и буду очень стараться остаться человеком, хотя бы приблизиться к Вашему восприятию мира, к Вашей глубине души, – с чувством ответил я. – Я понял, что должен сделать сейчас, именно сейчас, я должен быть честен перед самим собой и окружающими меня людьми, дорогими людьми. Можно я постараюсь исправить часть того, что натворил за последние полтора часа?

– Конечно, Картер, беги, сынок, – с улыбкой сказал Луи. – Спасибо и тебе! И знай, что я всегда тебе рад. Передавай огромный привет всем, к кому сейчас побежишь. Надеюсь не видеть вас в моём заведении по назначению, а просто так приходите всегда, буду вас очень ждать.

Мы обнялись, и я почувтвовал невероятную силу в этом невысокого роста и худом старике.

– До встречи, Луи! – прокричал я, выбегая из двери, его ответ я уже не услышал, хотя чувствовал, что он сказал что-то доброе.

Когда я прибежал в дом Кейт, все сидели в гостиной, смотрели телевозор и разговаривали. Заметив меня, они замерли на мгновение, но потом выдохнули и улыбнулись.

– Я же говорил, что он вернётся и споёт нам, – сказал Мартин, протягивая мне гитару. – Мы тебя очень ждали, – добавил он. Да, кстати, Мартин всё-таки стал обращаться к нам с Фейт на «ты».

Если честно, то приёма лучше в сложившейся ситуации просто невозможно представить, серьёзный разговор можно на время отложить.

– Да, да, мы тебя очень ждали, – повторили двойняшки, усаживаясь на подушки, которые лежали на полу перед диваном, – а то уже устали слушать Мартина, а Фейт не захотела нам спеть, и тут я заметил, что вот как раз её в комнате нет. Мне так хотелось её найти, так хотелось, чтобы она просто была рядом, но я не мог снова сбежать, поэтому, взяв себя в руки, я сел на стул, стоявший в центре гостиной перед телевизором, который только что выключила Кейт и села на диван между своими родителями, улыбнулся и начал петь.

Мне показалось, что эти пять песен были бесконечны. Нет, не подумайте, мне очень нравится исполнять песни, тем более свои, но сейчас мне хотелось поскорее найти Фейт, я всё время думал об этом, хотя, надеюсь, мой сценический опыт помог мне это скрыть, надеюсь, что все просто слушали меня. Почти с самого начала мы пели хором, атмосфера была чудесная, но мне была нужна Фейт, и только она.

Доиграв финальный проигрыш пятой песни, я попросил прощения, сказал, что мне нужно проветриться, пообещал, что больше не исчезну надолго, взял свой телефон, который всё это время лежал на обеденном столе, – а я-то думал, почему мне никто не звонит, – и уже был переполнен пропущенными звонками, на которые последнее время я очень редко отвечал, и вышел на улицу. Было уже почти совсем темно, я набрал номер Фейт и сразу же услышал её голос.

– Да, Картер. Ты вернулся? – спросила она.

– Да, Фейт. Я вернулся. А где ты? – спросил я в ответ.

– Совсем близко, – услышал я её ответ, только не в телефонной трубке, а за спиной.

Я развернулся и как будто воскрес. Оказывается, мне было достаточно только лишь увидеть Фейт, чтобы окочательно проветрить свои мысли. Мы стояли на таком расстоянии, что чувствовали тепло наших тел, но не касались друг друга.

– Я хочу рассказать это всем, – ответил я на её немой вопрос.

Фейт развернулась, открыла входную дверь, и стала заходить в дом, я последовал за ней. Фейт села на диван рядом со своим отцом и посмотрела на меня, и я понял, что вот теперь всё только в моих руках. Мартин как раз закончил играть на гитаре очередную мелодию, у него, кстати, действительно круто получается, и я обратил внимание на себя, сказал, что хочу объясниться. Мартин уступил мне место прямо в центре гостиной, и, оказавшись там и чувствуя, что на меня сейчас молчаливо смотрят глаза дорогих для меня людей, я очень сильно занервничал, так, как даже не переживаю на своих концертах, где нахожусь под пристальным вниманием тысяч человек, в общем, я почувствовал себя практически полностью духовно обнажённым, тепер следовало довести дело до конца и обнажиться полностью. Я сделал глубокий вдох и выдох и практически на одном дыхании, но, вроде бы, довольно размеренно рассказал всё, что со мной произошло за время моего отсутствия, как только смог, поделился всеми мыслями и переживаниями, которые меня посетили. И знаете, сразу стало так легко. После моего монолога всё для меня было немного в тумане, но я точно помню добрые глаза всех, кто был в доме, помню совместные объятия, свет и теплоту. Наверно, вот как-то так просто всё и должно быть в кругу близких людей, честно и без лишней мишуры, сели и поговорили, пуслушали друг друга.

Вместе с нашими родителями мы вышли из дома Кейт примерно в девять часов вечера. Родители сразу пошли домой, а мы решили немного прогуляться, вернее, Фейт сказала, что хочет меня с кем-то позакомить.

– Знаешь, если честно, я сейчас не настроен на новые знакомства, я немного измотан, хочу просто пройтись, может быть, даже помолчать. Хотя буду очень рад, если ты мне что-нибудь расскажешь. Просто я устал, правда. Редко даже сам себе в этом признаюсь, не говоря уже об окружающих, но сейчас это действительно так, – сказал я, когда мы остались одни.

– Я всё понимаю, Картер, но эта встреча тебе сейчас только поможет, я уверена, – и она улыбнулась, как же можно так обворожительно улыбаться.

Как я и хотел, мы просто шли и молчали. Фейт не сказала мне, куда именно мы направляемся, решила, пусть будет сюрприз. Слава Богу, что расстояния здесь маленькие, до любого места идти максимум полчаса, поэтому я знал, что я всё скоро узнаю, не стал выпытывать информацию у Фейт, хотя, конечно же, несколько часов я бы не вытерпел.

Мы шли по улицам, которые стали для меня почти родными, а потом свернули на подъездную дорожку к дому, который я раньше не замечал, иногда мы долго не обращаем внимания на значимое. Но потом почему-то пошли не к дому, а к гаражу, такому же серенькому и аккуратному. Я не задавал лишних вопросов, знал, что, когда будет нужно, всё узнаю. Фейт постучала в дверь, и секунд через десять она распахнулась. Перед нами стоял статный высокий мужчина, на вид ему лет семьдесят (хотя потом я узнал, что ему гораздо больше, добрые люди всегда выглядят моложе, наверно, вы замечали это), но с первого взгляда в нём чувствуется такое благородство, что язык не повернётся назвать его стариком или дедушкой, хотя, конечно, в этих словах я не вижу ничего обидного, просто ему они совсем не подходят.

– О, Фейт, дорогая, здравствуй! Проходите, пожалуйста, – он распахнул дверь шире и пригласил нас к себе. – Не ожидал увидеть тебя в столь поздний час и не одну, обычно ты приходишь раньше и без друзей, – он расплылся в по-истине голливудской улыбке, я был поражён, честное слово, с каждым мгновением я влюблялся в этого человека всё больше и больше, хотя пока даже не знал его имени.

– Здравствуйте, Мистер Питерс! Да, простите, пожалуйста, за столь поздний визит, но я очень хотела познакомить Вас с моим другом, – она посмотрела на меня. – Мистер Питерс, это Картер Джонс, мой друг, вместе со своими родителями Тейлор и Тейлор Джонс он приехал к нам с папой на лето. Картер, это Мистер Питерс, невероятно талантливый фотограф и просто замечательный человек, – представила нас друг другу Фейт.

– Очень приятно, – сказали мы в унисон, пожимая друг другу руки.

– А твой отец случайно не вырос здесь? – спросил меня Мистер Питерс.

– Да, Вы правы, мой папа жил здесь в детстве, они были лучшими друзьями с папой Фейт, – ответил я, мне было очень приятно, что Мистер Питерс знает моего отца.

– Да, славные были ребята, а сейчас достойные люди. Хоть я давно не видел твоего отца, но уверен, что он настоящий мужчина, другой бы не смог воспитать такого сына. Фейт с плохими людьми не дружит. Я бы даже сказал, что и не все хорошие становятся её друзьями, это должны быть исключительные люди с большими сердцами, – мы с Фейт, конечно, засмущались оба, но Мистер Питерс тут же разрядил обстановку, – мне самому так ценна дружба с ней, осознавать себя исключительным довольно приятно, – мы засмеялись. – Ах, что же я, присаживайтесь, – предложил нам Мистер Питерс.

Все втроём мы сели за небольшой круглый стол, стоявший в углу недалеко от входной двери. И только сейчас я смог оглядеть то место, где мы находились. Это небольшое, но крайне уютное помещение было буквально всё в фотографиях. Фотографии висели в рамочках на стенах, были прикреплены прищепками к художественно натянутым верёвкам. Фотографии лежали на столе, на полках единственного здесь шкафа, на тумбочке, в общем, они были везде. Вообще в гараже было всё пропитано духом фотографии как искусства, и я вспомил, что в самом начале нашего знакомства Фейт рассказывала мне про Мистера Питерса и обещала с ним познакомить, а, как известно, Фейт свои обещания держит.

– Может быть, вы хотите попить чай или поесть? – спросил Мистер Питерс.

– Нет, нет, спасибо! – ответили мы в один голос и засмеялись.

– Просто мы только что были на ужине у Хемилтонов, спасибо! – пояснила Фейт. – А Вы сами не голодны?

– Нет, я не голоден, и рад, что и вы сыты, а то у меня довольно скудные запасы еды, но для вас я бы обязательно что-нибудь придумал, если бы вы захотели, конечно. Как там Кейт и её родители? – спросил Мистер Питерс.

– Они замечательные! Очень рады, что, наконец-то, дома, и свято верят, что болезнь не вернётся. И мы тоже в это верим, – ответила Фейт.

– Да, конечно, а как же иначе. Я слышал, вы устроили какую-то грандиозную встречу для Хемилтонов? – спросил Мистер Питерс. – Простите, что не помог вам в этом важном деле: хоть я и не люблю говорить о всяких болячках, но я неважно чувствовал себя последние две недели. Зато теперь со мной всё отлично, и я в полном вашем распоряжени, – улыбнулся он.

– Простите меня, Мистер Питерс, – взволнованно начала Фейт, – я не знала, что Вам не здоровилось, так бы я обязательно Вас навещала почаще, простите. Но я очень рада, что сейчас Вам лучше, и Вы уже работаете.

Было видно, что Фейт действительно переживала, но Мистер Питерс поспешил её успокоить:

– Фейт, милая, да ты что, конечно, я всегда чувствую твою поддержку, даже когда тебя нет рядом, она греет мне душу и очень сильно помогает. Я даже рад, что вы пришли тогда, когда я могу достойно вас принять. Лучше расскажите мне поподробнее, что вы там придумали такое? Вы ведь практически весь город привлекли, да? – с неподдельным интересом спросил Мистер Питерс.

Мы с Фейт рассказали ему обо всём, начиная с обсуждения идей и заканчивая вчерашним вечером. Так было здорово вспомнить всё это вот так вслух.

Мистер Питерс в свою очередь рассказал нам про свою жизнь, конечно, очень кратко, ведь невозможно вместить девяносто лет жизни в полчаса, но, как бы там ни было, рассказ получился невероятно интересным, я вдыхал каждое слово, удивительная жизнь. Мистер Питерс родился здесь, конечно, в детстве его представления о будущей профессии менялись не раз, но в старших классах он окончательно решил стать фотографом, уехал учиться делу всей своей жизни в Нью-Йорк, где и познакомился со своей будущей и единственной женой, она была редактором журнала, где стажировался Мистер Питерс. У них родились три сына, а потом и пять внуков и внучек, у троих из которых уже есть свои дети. Мистер Питерс занимался фотографией для глянцевых журналов, фотографировал на модных показах, в общем, крутился в мире моды. Иногда были очень напряжённые в плане работы времена, но он всегда был уверен в том, что всё будет хорошо, потому что рядом с ним была его милая Маргарет, потом дети, а затем и внуки и правнуки. Когда у детей уже появились свои семьи, Мистер и Миссис Питерс приехали на его родину, где они продолжали счастливо жить, занимаясь любимыми делами, а летом принимали у себя своих детей, внуков и правнуков, иногда ездили к ним сами. Два года назад супруга Мистера Питерса умерла. Это событие стало для него тяжёлым ударом, ведь они так любили друг друга, но ему помогли люди, в частности, Фейт, которая осветила и обогрела его душу, а также занятие фотографией, к которому после смерти Маргарет он абсолютно потерял интерес, но, опять же, Фейт помогла ему снова научиться радоваться тому, что нравилось когда-то, тому, что нравится.

– А ты, Картер, хочешь всю жизнь заниматься музыкой? – спросил Мистер Питерс, закончив свой рассказ.

– Я думаю, да, – начал я. – Да, конечно, – сказал я уже увереннее. – Просто мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Мне нравится писать песни, сочинять музыку и стихи, нравится выступать, общаться с интересными людьми, вдохновлять кого-то, обмениваться энергией. Да, мне очень всё это нравится. Конечно, я понимаю, что мне не всегда будет шестнадцать, моё творчество будет меняться вместе со мной, но я искренне верю, что мы с музыкой никогда не потеряем инетрес друг к другу, пусть даже наши отношения меняются и трансформируются. Но, да, я уверен, что музыка – это дело моей жизни, – закончил я.

– Ты очень мудр для своих лет, Картер. И я уверен, что всё у тебя получится. Но, наверно, всё-таки есть что-то, что тебе не нравится в твоей деятельности? – серьёзно и с интересом спросил Мистер Питерс. – Например, я иногда ловил себя на мысли, что вот это бы я изменил, что было бы здорово, если бы не было этого и вот этого, хотя в целом меня всё устраивало. Не возникают ли у тебя такие чувства?

– Ну, если честно, то, да, бывают разные мысли. Конечно, это пустяки, но иногда мне не нравится излишний шум вокруг моей персоны, вокруг других известных людей тоже, ну, вы понимаете, что я имею ввиду, всякие сплетни, доводы, да даже если всё, что говорится или пишется правда, иногда не хочется, чтобы тебя перебирали по клеточкам. Но от этого, наверно, никак нельзя избавится, поэтому привыкаем потихоньку, хотя иногда очень напрягает. Бывает, кажется, что всё бессмысленно, это тоже в итоге проходит, а ещё, – продолжал я, – если честно, меня расстраивает какое-то невероятное количество постоянно направленных на меня камер, особенно во время концертов. Да, конечно, я сам практически не расстаюсь со своим телефоном, но просто мне кажется, что суть концертов в каком-то общении, в обмене энергией, и иногда я как будто отключаюсь, когда не вижу людей, а вижу одни лишь гаджеты. По-моему, в Интернете уже столько видео со мной, можно найти что угодно, конечно, в лично снятых видео что-то есть, можно снять на память секунд пятнадцать, но всё же посмотреть живой концерт получается не так часто, я бы, наверно, если бы был зрителем, всё-таки убрал бы телефон подальше и погрузился бы в реальность, что и делаю, когда попадаю на концерты своих коллег. Вот, наверно, и всё, но это ничто по сравнению со всем остальным, что даёт мне то, чем я занимаюсь. Когда с тобой поёт весь зал, когда он поёт и без тебя, когда помимо всяких не очень приятных слов в твой адрес звучат тысячи слов благодарности и просто приятностей, когда вокруг столько потрясающих людей, когда вы заряжаете друг друга, когда вдохновляете… В общем, наверно, это и есть счастье. Я счастлив, да.

Что-то я немного ушёл от темы и углубился в размышления, но Фейт и Мистер Питерс меня не останавливали. Когда я закончил, они тихо улыбались, как, наверно, улыбался и я.

– Простите, – извинился я, – что-то я уже не о том. Просто в последнее время я стал немного больше понимать в своём деле, осознавать его важность, ценить плюсы и всё такое, и главную роль в этом играет, конечно, Фейт, – объяснял я Мистеру Питерсу, но смотрел в это время только на Фейт, которая опустила глаза, она ещё невероятнее, когда стесняется.

– Да, Картер, даже в самом любимом деле можно найти что-то, что нам не нравится, главное, не сдаваться, достойно жить и честно заниматься тем, что требует сердце, в этом вся суть. А если повезло найти людей, которые вдохновляют, с которыми легко, которые любят и которых любишь, то вот это действительно счастье, ты абсолютно прав, – сказал Мистер Питерс, просто излучая свет и доброту.

– Спасибо Вам огромное, Мистер Питерс! Вы пример для подражания, и хоть мы только недавно познакомились, но я всегда буду помнить Вас, эту нашу встречу, Ваши слова и надеюсь, что сумею достойно и честно прожить свою жизнь, как это делаете Вы. Ну, насчёт Фейт я не сомневаюсь, она какая-то вообще неземная, – разоткровенничался я, но я действительно так думаю и не вижу смысла скрывать свои мысли по этому поводу.

– Да, спасибо большое, Мистер Питерс! – вступила в разговор Фейт. – Спасибо и тебе, Картер! Я счастлива, что знакома с вами. И, да, постараемся жить искренне, обещаем, – серьёзно сказала она, положа руку на сердце, а потом засмеялась.

Мы ещё немного поговорили, Мистер Питерс рассказал про свою работу, показал некоторые фотографии, книги, фотоаппараты. Потом мы попрощались и пошли домой. По дороге мы разговаривали про сегодняшний день, но не углубляясь во всякие философские рассуждения, просто болтали, хотя, если честно, мне было всё равно, что мы обсуждали, мне просто хотелось смотреть на Фейт, слушать её, да что угодно, главное, подольше, но дошли мы быстро, а так как было уже поздно, сразу разошлись по комнатам. Я даже не осмелился её поцеловать. И когда я стал таким робким? Немного ныла бровь, но это пустяки, главное, сердце было спокойно, поэтому заснул я быстро, а в голове уже зародился план на утро.

ФЕЙТ

Я выспалась. Настроение у меня было просто замечательное, летали бабочки и всё такое, не хотелось углубляться в какие-то мысли, совсем не хотелось, поэтому, обняв своё родное дерево, я просто смотрела в небо, оно сегодня прямо просит себя рассматривать и фантазировать, какое облако на что похоже. Я не оригинальна, люблю одушевлять облака.

Когда я вошла в дом, меня окутал невероятный запах свежей выпечки, наверно, папа снова что-то придумал, подумала я, но, войдя на кухню, я увидела совсем не папу, а Картера. В фартуке в цветочек с надписью «Я самая лучшая домохозяйка в мире» он доставал из духовки противень с круассанами. Два уже стояли на плите.

– Ты как раз вовремя, – сказал Картер, поставив противень на подставку и подойдя ближе ко мне так, что между нами оставался буквально миллиметр свободного пространства. – Доброе утро, Фейт! – улыбнулся он, поправляя фартук.

– Доброе утро, самая лучшая домохозяйка в мире! – улыбнулась я в ответ. – Папа купил этот фартук в местном магазине на следующий день после переезда, в наличии были только такие, папе было всё равно, ему даже понравилась такая надпись. «А что, это забавно», – сказал он, демонстрируя мне свою покупку. И я с ним полностью согласно, так веселее. Тебе, как и папе, он очень идёт, ты такой милый, Картер, – не могла не признаться я.

Если честно, то я первый раз видела, что Картер смущается, и он был действительно прекрасен и в этом образе. Он предложил мне сесть и стал накрывать на стол.

– На самом деле я немного волнуюсь, да что уж там, я сильно волнуюсь. Я уже давно так не переживал, наверно, только когда первый раз вышел на сцену или сдавал первый экзамен. Наверно, потому что готовлю самостоятельно я тоже впервые, но надеюсь, получилось не совсем ужасно, просто мне захотелось сделать для всех что-то особенное, ну, в первую очередь для тебя, конечно, – закончил Картер уже почти шёпотом, он действительно стеснялся.

Во время этого признания он успел выложить часть круассанов на тарелку и поставить её передо мной на красивую ажурную салфетку (я и не помню, чтобы такие были у нас в доме), сделать для меня зелёный фруктовый чай без сахара, как я люблю, достать откуда-то белые тюльпаны и поставить их в вазочку, а вазу – на середину стола.

– Приятного аппетита, – пожелал он, отвернувшись к столу и принявшись выкладывать на тарелки оставшиеся на противнях круассаны.

Картер был так напряжён и сосредоточен, что даже вздрогнул а потом резко замер, когда я подошла сзади и обхватила его руками.

– Мне было бы приятно, если бы ты позавтракал со мной, – сказала я ему на ушко. – Мне уже невероятно приятен такой знак внимания с твоей стороны. Это волшебно, Картер. Всё волшебно. И даже если твоя выпечка не совсем удалась, это абсолютно неважно, понимаешь. Хотя я просто уверена, что всё очень вкусно, мне уже не терпится попробовать. Составь мне компанию, пожалуйста.

Я вернулась за стол, через несколько секунд Картер развернулся и сказал:

– Ну, что ж, давай попробуем мою стряпню.

– Я скучала по тебе отчаянный и бесстрашный Картер, хотя скромный и нежный мне тоже очень даже понравился. Кого же мне выбрать? – задумалась я.

– Ты волшебная! Кто рискнёт первым?

– Давай одновременно, – предложила я.

– Да, это лучшее решение. Умирать, так вместе, да?

– Не шути так, пожалуйста, Картер. А чтобы я не включила зануду, давай уже пробовать скорее.

Мы взяли по круассану, закрыли глаза и на счёт три откусили первый кусочек.

– Очень вкусно, просто божественно, – круассаны были с шоколадом, – таких вкусных я ещё никогда не ела, – сказала я чистую правду.

– Да, неплохо, хотя бы можно есть, – согласился Картер. – Конечно, до звания самой лучше домохозяйки в мире мне ещё далеко, но нужно же с чего-то начинать.

– И это прекрасное начало. Честно, мне очень нравится. Главное, теперь суметь остановиться, – Картер уже совсем расслабился, он был доволен, что всё удалось. Нет, он не гордился, ни в коем случае, просто он хочет, чтобы всё делалось хорошо и им самим, и другими. За себя может быть абсолютно спокоен, «талантливый человек талантлив во всём».

– У меня есть ещё кое-что для тебя, Фейт, – сказал Картер и взял с микроволновки листок бумаги.

Это было приглашение в музыкальную академию для меня.

– Но… Но я же ничего никуда не отправляла. Как они вообще узнали обо мне? – в недоумении спросила я, чуть не подавившись круассаном.

– Мы очень хорошо общаемся с директором этой академии, – начал Картер, – я отправил ей видеозапись, на которой ты поёшь и играешь на фортепиано, она буквально сразу же ответила, написала мне, что это огромный грех, что ты до сих пор не у них, не на большой сцене, а пропадаешь в никому не известном городишке. Прости, пожалуйста, Фейт, это её слова. Вместе с ними она прислала это приглашение и написала, что будет очень тебе рада, будет ждать встречи с тобой. Это так здорово, Фейт! Я так рад! Ты сможешь заниматься своим любимым делом, – музыкой, – в лучшем музыкальном учебном заведении мира, тебе будет рада любая сцена, ты сможешь выступать и дарить свой талант. Свою музыку людям. Представляешь? – Картер весь сиял. – А ещё мы будем с тобой ближе, – добавил он.

– Картер, дорогой, спасибо тебе огромное за заботу! Спасибо тебе за всё! Но можно я снова скажу длинную речь, ты готов меня выслушать? – спросила я.

– Да, конечно, – его улыбка немного потускнела, но всё равно он был прекрасен, что уж тут говорить.

Мне так не хотелось его расстраивать, разочаровывать, огорчать, но я не могла не сказать то, что сказала. После того, как подарил мне приглашение, Картер остался стоять, облокотившись о столешницу зоны раковины, спрятав руки в карманы. Я подошла ближе к нему.

– Понимаешь, Картер, мне так неудобно всегда, когда мои представления о чём-то расходятся с представлениями об этом же дорогих мне людей. Конечно, у каждого должен быть свой взгляд на все вещи и всё происходящее, я сейчас постараюсь объяснить, что именно имею ввиду, хорошо? – спросила я, готовясь к длинному монологу, Картер кивнул, и по его взгляду было понятно, что он дейсвтительно приготовился внимательно слушать. – Иногда я иду домой с желанием съесть на ужин, например, курицу, я знаю, что она есть в холодильнике, знаю, что могу её съесть, что даже это нужно сделать, иначе она скоро испортится, – обычно у нас ничего не портится, но теоретически ведь может. И вот я вхожу в дом и слышу запах только что приготовленной лазаньи, папа радостно встречает меня и приглашает к столу. Я обожаю лазанью, но я уже настроилась на курицу, но так не хочется обижать папу, конечно, он не подаст вида, даже если ему станет грустно и обидно, но, в общем, не хочется разрушать атмосферу, и мы вместе едим наивкуснейшую лазанью, а курица продолжает ждать своего звёздного часа в холодильнике. Иногда я вообще не планирую кушать, а папа предлагает мне своё новое блюдо, и, конечно же, я не могу отказаться, чтобы его не обидеть. Мне сложно признаться, что я знала раньше то, что папа только что мне так активно рассказывал, думая, что я никогда не слышала об этом. Часто я делаю вид, что слышу обо всём впервые от него (ведь это абсолютно ничего не меняет, а ему так приятно быть первым), иногда мне всё же хватает смелости признаться, что я уже знаю об этом, но не так подробно, как рассказал мне папа, но скольких усилий мне это стоит, даже представить сложно. Не люблю, когда люди разочаровываются, у меня не хватает смелости становиться причиной разочарований. Многие считают, что я сильная, самодостаточная и всё такое, но, возможно, я, наоборот, слишком слаба, поэтому стараюсь избегать всевозможных колыханий человеческих чувств и эмоций, по крайней мере, со знаком минус. Но как бы там ни было, я не люблю разочаровывать людей. Поэтому часто поступаю так, как хотели бы они. Конечно, я надеюсь, что есть какая-то грань, которую я переступить не смогу, хотя всякое может быть, но пока что в важных моментах я себя не предаю, даже если близкие люди думают не так, как я. Если дело не столь значительное в глобальном смысле, то, конечно, я уступаю (хотя люди даже не подозревают об этом, – так, игра с самим собой), так проще, – я посмотрела на Картера (до этого мой взгляд всё время был устремлён в одну точку – в единственную среди множества чёрных белую бусину на браслете на руке Картера).

– Мама подарила мне этот браслет, когда мне исполнилось семь лет, – ответил Картер на мой немой вопрос. – «Если не похож на других, притягиваешь больше взглядов, как добрых, так и нет. Конечно, есть вещи, которые от нас не зависят, но в любом случае в глобальном смысле всё в твоих руках», – слова мамы я выучил наизусть. Конечно, они крайне высокопарные, может быть, даже банальные и приевшиеся, я понимал это даже в семь лет, но они очень простые и правдивые, я их принял и осмыслил. Думаю, что именно они, наравне с ещё морем мудрых высказываний родителей, сделали меня тем, кем я сейчас являюсь. Я тот, кем хочу быть, конечно, не без стремления к лучшему. Мне нравится моё мироощущение, и я принимаю взгляды других людей, ведь каждый человек не похож на остальных, и это просто потрясающе.

– Да, это потрясающе! – повторила я. – Прости, что снова загрузила тебя, просто…

– Ты воплощение истины, ты всё понимаешь, – не дал мне договорить, Картер. – Повторюсь уже в какой раз, что тебе совсем не за что просить прощения, твои слова – это клад. Если какой-то человек доходит до чего-то годами или даже десятками лет, ты это уже знаешь, как и то, до чего доходит другой, третий и так далее. В тебе вся суть. Это твой дар. По крайней мере я обсолютно в этом уверен. Ты моя истина, и я готов слушать тебя бесконечно даже просто ради того, чтобы сэкономить время, которое я тратил бы на открытие правды, и потратить его на что-то важное, полезное, ну, и приятное, – и он улыбнулся. – Сейчас я сэкономил массу времени и думаю, что можно потратить его на что-топриятное, – он притянул меня к себе, и мы почти поцеловались, но я не могла, я должна была закончить свою мысль.

– Прости, – слегка оттолкнула я Картера и снова села туда, где недавно сидела. – Но ты меня не дослушал, а снова перевёл разговор в сторону моей идеальности. Можно я договорю?

– Конечно, Фейт! – Картер тоже вернулся на свой стул, а в его глазах стала заметна обида и непонимание, наверно, даже непонимания было больше, и это меня радовало.

– Не обижайся, пожалуйста. Мне действительно очень приятны твои забота и внимание, я тебе благодарна за всё! Просто понимаешь, я говорила про то, что, если дело касается особо важных для меня вопросов, то я слушаю только своё сердце и ни что и ни кого больше. И вот сейчас речь как раз идёт об одном из таких вопросов. Я точно знаю, чувствую каждой клеточкой своего тела, что моё предназначание учить детей, да и взрослых тоже, музыке, а не дарить эту музыку со сцены. Конечно, большинство скажет, что я сумасшедшая, потому что только такая может променять славу и признание на занятия с детьми в каком-то никому не известном городишке, но я чувствую себя собой именно на занятиях вокалом, на других занятиях с детьми. Понимаешь, это моя стихия, так же, как, несомненно, твоя стихия – сцена.

– Если честно, то я даже не знаю, что сказать. Вернее, у меня есть, конечно, слова, но про то, какая ты волшебная ты слушать не хочешь, поэтому я скажу вот что. Прости, Фейт! Я действительно сделал так, как посчитал будет для тебя лучше, а нужно делать так, как посчитала бы для себя лучше ты. И мне очень стыдно, что я не чувствую тебя настолько, насколько ты чувствуешь меня, – Картер опустил голову и уставился в столешницу, а на ней появилась прозрачная чистая капля, всего одна. – Я так люблю тебя, Фейт! Только не могу понять, чем же заслужил такое счастье, всё пытаюсь как-то соответсовать тебе, но выходит, мягко говоря, паршиво.

– Так, мне это самобичевание надоело. Пойдём со мной, – позвала я Картера, вставая из-за стола.

До моей комнаты мы шли молча, просто не знали, что говорить, вернее, не успели бы сказать за эти двадцать секунд всё то, что хотели, и так уже много мыслей было начато.

– Я хотела показать тебе это сегодня вечером, в более непринуждённой обстановке, но раз всё так обострилось, покажу сейчас.

КАРТЕР

Фейт залезла на свою аккуратно заправленную, как в музее, кровать, облокотилась о спинку кровати, я последовал её примеру. Она достала свой планшет и начала:

– Прости, если буду резка и прямолинейна. Я много всего чувствую и думаю, но сейчас речь конкретно о тебе, поэтому скажем так, я часто чувствую тебя и много думаю о тебе, даже если не твержу об этом на каждом шагу. Мне казалось, что ты понимаешь, что очень дорог мне, но твои частые самобичевания заставляют меня сомневаться в этом. Прости, – в очередной раз извинилась Фейт, поджав губы, – мне немного не свойственна данная манера разговора, но по-другому я уже не могу. Пусть я для тебя идеал, хорошо, допустим, хотя мы оба понимаем, что идеалов просто не может быть. Но допустим, что есть что-то очень близкое к этому высокому понятию. И тогда для меня идеалом являешься ты, – я усмехнулся, Фейт резко замолчала, я подумал, что она обидится и больше ничего не будет говорить, но это же Фейт, поэтому она сразу продолжила, – и я хочу показать тебе, что ты как бы достоин моего сердца, – эту фразу она произнесла язвительным тоном и обозначила пальцами кавычки. – Раз такое дело, то могу признаться, что почти каждый вечер перед сном я пытаюсь найти в Интернете какую-то новую для себя информацию про тебя. Сначала это было элементарно, но со временем что-то незнакомое стало находиться труднее, но всё равно ты невероятно популярен, при желании можно найти что-то новое всегда. Конечно, про себя ты знаешь лучше остальных, но вот какую роль ты играешь в жизнях тысяч людей, какое значение имеет твоё творчество для миллионов, наверно, осознаёшь не совсем чётко. Да что уж там, поговорим и о том, как ты изменил мою жизнь и как продолжаешь её менять. Ты готов, Картер Джонс? – официальным тоном спросила Фейт.

– Абсолютно, Фейт Морин, – ответил я, – мне очень интересно, что же ты нашла такое, чего даже я не знаю.

– Это абсолютно открытая информация, поэтому, возможно, что ты что-то знаешь, но даже если так, то не будет лишним напомнить. Итак, начнём. Это Кирстен Уайт, ей 17 лет, – сказала Фейт, когда на экране появилась фотография девушки с короткими белыми волосами, – на этом видео она рассказывает, как ты спас её от самого глупого поступка в её жизни – от самоубийства.

Фейт нажала на «Плей» и начался монолог Кирстен. Она рассказывала, что впала в полнейшую депрессию после того, как в автокатастрофе погибли её родители и младший братик. Она не хотела есть, не могла спать, только плакала и молчала, бабушка и дедушка, у которых она теперь жила, очень за неё переживали и вынуждены были водить её по психологам и психиаторам, хотя не особо им доверяли, но уже больше не могли терпеть мучений любимой внучки. На всех приёмах Кирстен вела себя так же, как и везде, просто апатично сидела на диване, все слова пролетали мимо неё.

И вот однажды воскресным вечером, она решила всё прекратить, решила не мучить больше ни себя, ни других людей, особенно бабушку и дедушку. Способ покончить с собой она выбрала сразу. Она очень любила воду, поэтому подумала, что сброситься с моста – хорошая мысль. Помимо воды, она любила ещё бегать и слушать во время этого музыку. Стоит ли говорить, что после трагедии она сильно поменялась, её привычки тоже, вернее, просто ничего не осталось, но перед смертью, Кирстен всё же решила добежать до моста под свою любимую музыку, которую раньше слушала везде и всюду – под мои песни. Во время пробежки она начала вспоминать, что же было до того, как её жизнь перевернулась. Созерцание звёзд вместе с мамой и папой, лёжа на траве, первый поцелуй в библиотеке, рождение братика, помощь ему с домашним заданием, соревнования по плаванию, походы в кино с подругами, дни рождения, ощущение, когда твоя рука в чьей-то руке, когда брат лежит рядом с тобой и слушает придуманную тобой только что сказку, когда вся семья прыгает от счастья, включая бабушек и дедушек, когда братик проехал несколько метров на двухколёсном велосипеде и не упал, кода все вместе и всё хорошо… Да, конечно, ничего нельзя вернуть, ни у кого это никогда не получится, но можно и нужно помнить, можно и нужно создавать новые воспоминания, можно и нужно жить дальше, что бы ни случилось. Почти достигнув цели, Кирстен улыбнулась, развернулась и побежала обратно. Прибежав домой, она села ужинать вместе с бабушкой и дедушкой, что и говорить, они были поражены и невероятно счастливы. Весь вечер они провели вместе, продолжая череду воспоминаний, которую начала Кирстен. Да, они понесли невосполнимую утрату, но нужно жить дальше, они просто должны жить дальше друг ради друга, ради своих родных, которые всегда с ними. Я и раньше слышал пару раз, что моя музыка помогает людям, но когда узнаёшь о конкретной ситуации, то действительно осознаёшь, что не совсем зря живёшь на этом свете, это так ценно. Кирстен сказала, что благодарна за своё возвращение всем людям, которые были рядом с ней, а ещё «тому человеку, который даже не знает о её существовании, но который в самом прямом смысле этих слов помог ей венуться к жизни».

Я был так рад, что у Кирстен сейчас всё налаживается, она учится в выпускном классе и мечтает посвятить свою жизнь музыкотерапии, вернее, помощи людям музыкой. Это такое загадочное, но очень благородное дело, я уверен, что у Кирстен всё получится. Мысли о ней молниеносно перетрансформировались в мысли о судьбе и карме, о трагедиях и нелепых происшествиях, меняющих жизни, просто о жизни и смерти.

– Можно дальше, Картер? – спросила Фейт по окончании первого видео, увидев, что я уставился в одну точку.

– Да, да, конечно, Фейт, можно, – стараясь соблюдать душевное спокойствие, ну, или хотя бы не подавать вида, что я крайне взволнован, ответил я.

– Точно? – переспросила она, накрыв своей правой рукой мой левый кулак, в который я собрал покрывало, стоит ли говорить, что кулак сразу разжался, как и правый.

– Абсолютно, – совершенно искренне улыбнулся я, Фейт всегда возвращает меня к жизни, а ещё чувствует как никто другой. – Теперь я готов к новым потрясениям.

Один за одним на экране появлялись дети, подростки и даже взрослые люди, которые или сами рассказывали, как на них повлияло моё творчество, просто я сам, или про которых это рассказывала Фейт. Да, конечно, наверно, подсознательно я знал и понимал, что моё творчество не просто так, ведь всё-таки я всё стараюсь делать для людей, но вот так прямо и так честно я осознал всю важность своего дела и ответственность за него только сейчас, только тогда, когда Фейт просто села и показала мне реально существующих людей, которым в той или иной мере я смог как-то помочь, и знаете, это невероятное ощущение. Да, наверно, это счастье. Быть нужным и полезным – это счастье. В это верит Фейт, в это с каждым днём всё больше и больше верю я.

Любимый человек – это тот, кто верит в тебя беспрекословно, пылко и неистово. Тот, кто своей верой заражает тебя, и ты тоже начинаешь верить в свои силы и возможности и достигаешь гораздо большего, чем если бы был один. Тот, кто видит твои недостатки, но не упрекает тебя в них, а принимает вместе с достоинствами, которыми восхищается и вдохновляется, ради него ты сам всеми силами пытаешься избавиться от всего дурного, что есть в тебе, и развивать всё то чистое и настоящее, что заложил в тебе Господь. Я искенне верю, что любовь делает тебя только лучше. Страсть может тебя испортить, превратить в страшное существо, но не любовь – она всегда очищает. Конечно, трудно быть любви без страсти, и наоборот, они приходят вместе, но всегда что-то сильнее, это и определяет, как мне кажется, климат в отношениях между людьми. Страсть – вспышка, любовь – пламя. Я чувствую и верю, что наше с Фейт будет гореть долго.

ФЕЙТ

Дни пролетали словно птицы счастья – красиво, незабываемо, но быстро и безвозвратно. Мы с Картером купались в чувствах, которые испытывали друг к другу и ко всем и всему остальному, мы были просто счастливы, но всё имеет свойство заканчиваться, приближалась осень, а значит, Картер скоро должен был уехать, если быть точнее, они с родителями уезжают уже завтра вечером. Всего лишь два дня. Целых два дня.

Весь день мы не виделись с Картером. Папа сказал, что он ушёл рано утром и оставил для меня записку. В ней было написано: «Дорогая Фейт, буду ждать тебя в 20 часов около корабля. До встречи. Картер». Кораблём мы называли старое заброшенное судно. Говорят, что когда-то у нас в городе жил увлечённый судостроитель, он мечтал построить свой корабль, спроектировал его, сконструировалил, а за день до того, как хотел поставить его на воду, умер во время дневного сна. Он отдал этому делу почти всю свою жизнь, и я думаю, что, достигнув своей цели, он спокойно ушёл, не жалея о том, что ещё не успел сделать. Говорят, что на его лице застыла улыбка, да и тот факт, что он умер во сне, о многом говорит. Корабль решили не спускать на воду, а оставить на суше таким, каким его последний раз видел его создатель. Сначала из корабля сделали жилой дом, папа рассказывал, что когда они учились в школе, были рады друзьям, которые жили в этом необычном месте, потому что тогда могли ходить к ним в гости, а это же так интересно. Настоящий корабль, только на земле, всё в нём настоящее. Потом люди стали потихоньку съезжать, а новые не заселялись, постепенно корабль стал заброшенной достопримечательностью нашего города. Зайти на корабль может любой желающий, часто здесь играют ребята помладше, иногда заглядывают туристы, кто-то находит здесь уединение, а кто-то, наоборот, устраивает праздники. Город у нас абсолютно спокойный, никаких криминальных происшествий никогда не было, поэтому никто не боится, что в корабле может произойти что-то страшное, потому что такого у нас просто нигде не может быть, по крайней мере, все в этом уверены. В принципе, корабль не так уж и заброшен, жители стараются следить за тем, чтобы он всё-таки не превратился в развалины, просто какого-то основного назначения у него нет, хотя, может быть, так и должно быть, каждый находит в нём что-то своё, плывёт по своей реке, об этом его создатель мог только мечтать. Я думаю, он счастлив.

Понимаете, меня ведь первый раз пригласили на свидание, на настоящее свидание с приглашением и хотя бы какой-то подготовкой. Я была так счастлива, обняла стоявшего рядом папу, как только прочитала записку, а потом, поднимаясь по лестнице, поцеловала маму Картера и обняла папу, они, наверно, ничего не поняли, а когда опомнились, я уже скрылась в своей комнате, но ничего, папа им объяснит причину моей радости. На самом деле это такое странное чувство, когда ты не должен скрывать ото всех свою любовь (да-да, я уверена, что это именно она), когда все всё знают, но не задают лишних вопросов, от этого и скрывать ничего не хочется, потому что окружающие тебе доверяют, потому что ты доверяешь им. Мне кажется, что наши родители заметили что-то между нами, когда ещё мы сами себе не могли признаться в том, что небезразличны друг другу. Но они не стали нам мешать, не стали и помогать, просто доверили нам это хрупкое, но такое большое чувтво. Наше чувство.

Я не знала, что именно меня ждёт, поэтому решила надеть свободное нежно-розовое вязаное платье, мятные кеды и такого же цвета спортивную ветровку, вроде бы, платье, но всё очень удобно. Наряд был выбран, оставалось дело за малым: всего лишь провести шесть часов в ожидании одного из самых значимых событий в жизни, пустяки. Если быть откровенной и отбросить весь этот цинизм, которым я решила наполнить свою голову в надежде, что так будет легче дождаться вечера, что, вроде бы, я не так уж и жду его, то скажу прямо: я так сильно хочу увидеть Картера, но в то же время боюсь что-то не так сделать. Вдруг я оденусь неправильно, приду раньше или, наоборот, опоздаю, не оправдаю его ожиданий, хотя, наверно, этому я буду даже немножечко рада, он начнёт понимать, что я далеко не идеал. Чтобы как-то занять время я занялась приготовлением подарка для Картера. Мне хотелось подарить ему что-нибудь простое, но значимое или полезное. И я написала письмо:

«Милый Картер, я хотела подарить тебе что-нибудь важное, но у тебя всё есть, я могу дать тебе только любовь. Да-да, сегодня, ожидая нашу встречу я твёрдо осознала, что ты именно тот человек, которому, я готова отдать своё сердце, поэтому завтра я хочу развернуть с тобой свёрток, тот самый, который оставила мне мама. Но ты не бойся, это тебя ни к чему не обязывает, просто я чувствую, что ты моя вечная любовь. Да, конечно, в семнадцать лет звучит нелепо, время ещё расставит всё на свои места, но я точно знаю, что не ошиблась. Не знаю, как сложится наша жизнь дальше, но я хочу ещё и ещё раз сказать спасибо судьбе, тебе и твоим родителям, что этим летом вы были с нами. Спасибо тебе, Картер, за море новых эмоций и чувств, за то, что ты стал мне другом, таким, о котором можно только мечтать, за то, что научил меня любить вот такой особенной любовью, за то, что просто появился в моей жизни. Ну, и, чтобы не было так приторно сладко, я знаю, как важны для тебя музыка и сцена, поэтому никогда, чтобы ни случилось, я не встану между тобой и главным делом твоей жизни, я буду рада каждой секунде проведённой с тобой, но даже недели разлук не смогут отдалить меня от тебя, ведь это всё такие условности, всегда можно найти гармонию, главное, захотеть. Завтра я ещё скажу тебе много всего, хотя мы и так уже давно духовно обнажены друг перед другом, но пусть у тебя будет ещё и это письмо. Может быть, когда-нибудь оно вдохновит тебя, может быть, взбодрит и не даст пасть духом, а может быть, ты даже и не вспомнишь о нём никогда (хотя я очень надеюсь, что этого не случится). Что бы ни было дальше, мы всегда есть друг у друга, и мы это знаем. Люблю тебя всем сердцем!

Твоя Фейт»

Ровно в восемь часов вечера я была около корабля, ни минутой раньше, ни минутой позже.

– Ну, я и не сомневался, – донёсся из корабля голос Картера.

Я последовала за ним и скоро очутилась в сказке. Да, по-другому это волшебное место просто невозможно назвать. Конечно, я бывала здесь раньше, и мне здесь нравилось, но обычно это место было тёмным и пустым. Сейчас же здесь было столько огоньков, наверно, даже больше, чем на Рождество в доме у самых преданных их любителей. Огоньки были жёлтого цвета, такие мне больше всего нравятся. Посреди помещения, которое задумывалось как холл корабля, то есть место, в которое можно было попасть из всех кают, стоял круглый стол, а около него – два стула. На столе, конечно же, стояли цветы, и конечно же, тюльпаны – мои любимые цветы. Это всё, что я успела запечатлеть в памяти, потому что перед столом стоял Картер, который затмил всё и вся. Он был в чёрном костюме и белой рубашке, в общем, он был невероятно красив. Я, конечно, сначала хотела немного смягчить своё восхищение, но отмела эту мысль сразу же и просто сказала:

– Тебе очень идёт этот костюм, Картер. И здесь невероятно красиво. Спасибо тебе за всё! – сказала я, смотря Картеру прямо в глаза.

– Ты волшебная, Фейт, и такая красивая, – он закусил губу, – впрочем, как всегда. И тебе спасибо за всё и за то, что ты здесь!

– То есть ты сомневался, что я приду? – спросила я, подойдя к Картеру совсем близко.

– Ну, была такая мысль, – улыбнувшись, ответил он.

– Правда? – не отставала я.

– Господи, Фейт, конечно, я был уверен, что ты придёшь, но всякое могло случиться, не всегда всё зависит от нас одних, ты же знаешь. Я просто очень рад, что ты пришла, – сказал Картер. – И чтобы ты больше не наговорила никаких глупостей…

Я только хотела возразить, но как-то неожиданно Картер приблизился и поцеловал меня. Было приятно, что уж там.

– Всё, теперь гораздо лучше, – начала я после продолжительного поцелуя, – с этой минуты никаких глупостей, только умные вещи.

Мы с Картером улыбнулись друг другу, он посадил меня за стол, а сам исчез куда-то, но через несколько секунд появился вновь с двумя тарелками пасты в руках.

– Надеюсь, получилось съедобно, – сказал Картер, садясь напротив меня.

– Обожаю пасту, но ты, конечно, это знаешь. Очень вкусно, правда, – призналась я, не переставая есть это чудесное блюдо. – Теперь я окончательно убеждена, что ты прекрасный повар и просто талантлив во всём, Картер.

– Правда? Я очень рад, что тебе понравилось, – засиял он, только сейчас приступив к еде, до этого он просто пронзал меня взглядом, полным интереса и волнения.

– Действительно очень вкусно, – повторила я.

– Как прошёл твой день?

– Господи, ты не представляешь, насколько мучительным оказалось ожидание вечера, я просто места не могла себе найти. Хоть как-то мне удалось скоротать время за написанием письма, – я достала письмо из кармана платья и протянула Картеру. – Только, пожалуйста, прочти его позже, когда будешь один.

– Хорошо, конечно, Фейт. Если честно, я поражён, мне никто никогда не дарил написанные от руки письма, вернее, иногда бывают письма от поклонников, которые я очень ценю и храню дома, но вот от людей, с которыми я знаком лично, ничего подобного никогда не было. Ты волшебная, не устаю это повторять, потому что это чистая правда. Спасибо тебе! – сказал Картер, кладя письмо в карман пиджака.

– А я не устаю повторять, что я абсолютно нормальная, обычная и совсем не удивительная, потому что это чистая правда. Но у каждого правда своя, не будем ссориться из-за этого. А тебе, наверно, скучать сегодня не пришлось? Наверно, весь день ты готовился к этому вечеру? Всё так чудесно, Картер!

– Да, весь день я готовился к нашему вечеру и очень рад, что тебе всё нравится. Но на самом деле готовиться я начал ещё задолго до сегодняшнего дня. Можно я тебе кое-что покажу? –спросил Картер.

– Конечно.

Картер взял свой планшет в одну руку, другую протянул мне, приглашая последовать за ним. И вот мы оказались на палубе с видом на Юкон. Было ещё не совсем темно, но ночь почти полностью вступила в свои права. Мы сели на плед, лежавший на полу около перил, отделяющих нас от речной глади. Свесив ноги, секунд десять мы просто смотрели на величественную реку, а потом Картер сказал, что хочет показать мне видео, которое готовил почти с самого первого дня нашего знакомства.

Мы оба почему-то переживали так, как будто этот фильм сейчас увидят миллионы людей, в общем, какое-то необъяснимое волнение связало нас, но Картер всё-таки решительно нажал на «Плей», и видео началось. Где-то в середине фильма Картер обнял меня, но я никак не отреагировала на это, потому что полностью была погружена в то, что происходило на экране, таком маленьком, но одновременно таком огромном. Фильм был посвящён мне, и всё в нём крутилось вокруг меня. Конечно, это невероятно приятно, но я стеснялась, очень стеснялась. Мои фотографии и какие-то видео с моим участием сменялись рассказами знакомых мне людей, друзей, папы обо мне, все говорили столько всего замечательного, что, слушая их, можно, наверно, действительно подумать, что я какая-то невероятная, но все мы понимаем, что это не так. Они говорили, как я изменила их жизнь в лучшую сторону, как осветила буквально весь город, как Поллианна из одноимённой книжки, кстати, очень любимой мною.

После фильма весь вечер прошёл как в тумане. Наверно, со временем в моём сознании будут всплывать определённые подробности, но пока что я помню поцелуй, крупное пожертвование в Фонд, в котором раньше работала мама, Картер сказал, что подумал, что только такому подарку я могу искренне обрадоваться, он уже понял, что простые и зачастую бесполезные подарки не для меня, потом снова был поцелуй и долгие разговоры о прошлом, настоящем и будущем.

Домой мы вернулись уже заполночь, наши родители уже спали.

– До встречи, Фейт, – сказал Картер после очередного поцелуя около моей комнаты.

– До встречи, Картер, – ответила я. Наше прощание звучало так, как будто мы расстаёмся надолго, но мы ещё встретимся завтра, у нас будет целый день. Целый день для нас.

ФЕЙТ

Если честно, то мне так не хотелось засыпать. Пусть это полнейший бред, но тогда мне казалось, что если я не засну, то следующий день никогда не наступит, и нам не придётся прощаться и расставаться. Но с другой стороны, я очень устала и понимала, что если не буду спать ночью, то весь день буду сонная, а может быть, и засну неожиданно, прислонившись к чему-нибудь, а этого я допустить не могла, я хотела всё запомнить в предстоящем дне, всё сказать и всё сделать. Поэтому я закрыла смотревшие до этого в потолок глаза, повернулась на бок и заснула, да, вот так сразу, – можем же, когда хотим.

Сегодня ночью мне приснилось венчание, наше с Картером венчание. Я никогда не мечтала о пышной дорогой свадьбе с кучей гостей, такой, какие обычно показывают в классных фильмах. Я вообще не мечтала о свадьбе как таковой, я хотела, чтобы мы с моим будущим мужем расписались как-то между делом или рано утром, а потом поехали бы на работу, или встретились бы в перерыве на обед и расписались, я отношусь к тем людям, которые уверены, что штамп в паспорте ничего не меняет, абсолютно ничего. Венчание – другое дело, к представлению этого события я всегда относилась с большим трепетом. Маленькая церквушка, священник и мы – это идеально.

Проснулась я в своё привычное время с ощущением, что сегодня произойдёт что-то настолько значительное, что стало даже немного страшно. Произойдёт или нет, я не могу знать точно, хотя я уверена в своих предположениях, но мой внутренни переворот уже произошёл прошедшей ночью. Сейчас я чувствую, что Картер – это настолько мой человек, насколько только можно представить. Пролежав со своими мыслями мнуты три, я быстро вскочила с кровати с намерением совершить самый сокровенный и важный ритуал в своей жизни, по крайней мере, на данный момент точно. Я молниеносно выдвинула из-под кровати одну из коробок, села рядом с ней на пол и замерла на мгновение, мои движения стали медленнее и осторожнее, как будто я шла по извилистой дорожке над обрывом, она становилась всё уже и уже, я боялась, но продолжала идти, потому что цель того стоила. Я открыла коробку и достала лежащий сверху свёрток – тот самый, который оставила мне мама. Я развернула драгоценный подарок так бережно, как будто он был завёрнут не в ващёную бумагу (мама всегда старалась всё делать проще, считала, что в простом вся красота), а в миллиметровый хрусталь бесценных чувств, что действительно было оправданно: мама оставила мне их переписку с папой и свой дневник, я прижала их к груди, закрыла глаза и обратилась к маме: «Моя любимая мамочка, я знаю, что ты слышишь меня сейчас, я знаю, что ты всегда со мной. Я тебя люблю бесконечно и безгранично, так, как не смогу полюбить никого и никогда. Помимо любви к тебе и к папе, ко всем родным, я знала до этого ещё любовь к людям, детям, любовь к какому-то делу, к мыслям… Есть много форм этого всепоглощающего чувства, но сейчас я познаю новый для себя вид любви, я просто растворяюсь в ней, и мне это так нравится, я знаю, что то, что я сейчас держу в руках – вашу с папой любовь, твои мысли – обязательно поможет мне, нам с Картером, я пока не знаю, как именно, но поможет обязательно. Конечно, ты обо всём узнаешь сразу же. Я чувствую, что это на всю жизнь. Надеюсь, что так и будет, но в любом случае я обещаю тебе быть верной себе и своим чувствам. Спасибо тебе, моя мамочка! Я тебя люблю!»

Закончив свой монолог, я задвинула коробку под кровать, а сама со своими новым приобретениями, если можно так сказать, побежала в комнату Картера. Я понимала, что выгляжу сейчас не самым лучшим образом, ведь я даже не умылась, к тому же было ещё довольно рано, и вообще я не пропускаю свой утренний ритуал, но я знала, что это сейчас единственно верное действие. Дверь была закрыта, я не хотела будить Картера, поэтому решила сначала аккуратно заглянуть, вдруг он уже проснулся, если нет, я готова была ждать сколько угодно. Я медленно-медленно нажала на ручку двери и слегка приоткрыла её. Когда я заглянула в образовавшуюся щёлочку, все те бабочки, что возвышенно летали внутри меня, разом упали вниз, у них порвались крылышки, они были ещё живы, но вот-вот хотели умереть: не от боли в теле – от боли в душе и сердце. Нет, не переживайте, в комнате не было ничего страшного, просто там не было ничего, что хотя бы отдалённо напоминало о нём, наверно, вы уже догадались, да, его там тоже не было, как, казалось, и не было последних двух месяцев, комната была абсолютно такой, какой её впервые увидел Картер.

Мне не хотелось думать, что-то анализировать, да я просто не была способна на это сейчас. Если честно, я не чётко помню, что именно делала, но, вроде бы, сначала обыскала всё в комнате, которая, казалось, уже и запах его потеряла. Я была уверена, что он не мог уехать просто так, что что-то важное он мне оставил, поэтому в поисках этого «важного» я превратила комнату в помещение, в которое вряд ли бы зашла одна: я перевернула всё вверх дном. Говорят, что при сильном стрессе, эмоциональном возбуждении активизируются все заложенные в человеке способности, например, банальный пример, когда мать, увидев своего ребёнка под машиной, просто подняла это транспортное средство и достала малыша. Существует множество подтверждений того, что, испытывая определённое эмоциональное потрясение, мы можем использовать свой организм с гораздо большей продуктивностью, чем в спокойном состоянии, «сверхспособности» могут даться нам на минуту или даже секунду, но если они даются, то, значит, так нужно, нужно их использовать. Это я к тому, что в поисках послания от Картера мне удалось приподнять шкаф, потом пробовала снова, – ничего не вышло, вообще не сдвинулся даже. Да, я не спасла ничью жизнь, может быть, зря потратила свою минуту обладания «сверхспособностью», но мне она зачем-то же далась именно в этот момент, в момент, когда я всё была готова отдать за ответ на вопрос: «Почему?»

Не найдя ничего в комнате, я побежала к папе, издавая какие-то необъяснимые звуки, что-то вроде стонов отчаяния, не знаю, как их квалифицировать, но они шли из глубины, это точно. Слёзы уже закончились, остались только всхлипывания. Дверь папиной комнаты я открыла осторожно, – не знаю, как мне удалось не влететь в неё, наверно, всё-таки осталась во мне доля здравомыслия, – не хотела напугать папу, хоть была практически уверена, что он не спит и знает гораздо больше меня. Папа сидел на краешке кровати, облокотив локти о колени и держа склонённую голову руками, – поза человека, совершившего ошибку, корящего себя и думающего, как же всё исправить. Я упала на колени перед папочкой, он поднял на меня глаза, взял мои руки в свои и начал говорить, хотя мог бы этого и не делать, я уже всё поняла.

– Фейт, моя маленькая девочка! Ты самое дорогое, что есть в моей жизни! Ты моё всё! С той самой минуты, когда мы с твоей мамой узнали о том, что скоро нас станет трое, мы полюбили тебя окончательно и бесповоротно, мы любили тебя в нас и друг друга в тебе, любили друг друга и тебя. Всегда старались оберегать тебя, но главное, повторюсь, хотели подарить тебе столько любви, сколько только могли. И ты выросла удивительной девочкой, Фейт, – тут папа улыбнулся, до этого он был слишком серьёзный. – Ты чистая, светлая, добрая, отзывчивая, у тебя огромное сердце и безграничная душа! Я тоже стараюсь быть таким, как ты, – папа усмехнулся, увидев удивление в моих глазах. – Да, – продолжил он, – я стараюсь быть открытым всему миру, но с возрастом это становится делать всё труднее и труднее. Почему-то взрослые люди, как бы так правильно выразиться, твердеют. Да, конечно, есть немало исключений. Но если человек на своём пути встречается с чем-то, что его потихонечку, а может быть, иногда и сразу ломает, он закрывается. После смерти твоей мамы я закрылся, и только ты смогла вернуть меня к жизни. И просто фактом своего существования и, несомненно, своей сущностью – ангельской добротой и волшебным светом. Ты вылечила меня, дорогая, а я так часто тебя подвожу, не всегда могу тебя защитить, не всегда понимаю, иногда принимаю неверные решения. Я стараюсь соответствовать тебе, но твоих чувственности, внимательности и решительности мне явно не хватает. Вот и сейчас, наверно, я совершил ошибку. Конечно, Картер пришёл ко мне ночью и сообщил, что им срочно нужно уехать, что от этого зависит его карьера, судьба и жизнь всей семьи. Он сказал, что безумно переживает, что не сможет провести последний день здесь с тобой, как вы планировали, но в то же время не уехать прямо сейчас они не могут. Кто-то выложил в Интернет видео, на котором Картер дерётся с нашими ребятами, рассказал о его местоположении и ещё много разных подробностей, которые можно объяснить, только вернувшись. Картер сказал, что долго думал, как же лучше поступить, – разбудить тебя и попрощаться хотя бы так или просто уехать, – и выбрал второй вариант. Он объяснил, что так будет проще для вас обоих. А я не стал его переубеждать, я его не остановил, понимаешь, Фейт, лишил тебя возможности попрощаться с ним, – тут голос папы стал слишком взволнованным, он практически кричал, заметив это, папа немного успокоился, – а ведь понимал, что для тебя это очень важно. Я не знал, как поступить правильно, поэтому доверился Картеру, его решению. Он пообещал мне, что у вас всё обязательно будет хорошо, и я ему поверил, вернее, я просто верил и продолжаю верить в это независимо ни от чего. Конечно, разные препятствия встают на пути, но вы их точно решите, – папа замолчал на мгновение. – Когда я провожал их уже около машины, Картер передал мне два письма: для тебя и для меня. Вот оба письма, – сказал папа, протягивая мне два конверта. – Предназначенное мне я прочитал, но мне очень хочется, чтобы и ты его прочитала, – папа опустил глаза и продолжил, – прости меня, Фейт, если сможешь!

Если честно, то я уже давно перестала плакать, я улыбалась.

– Папочка, посмотри на меня, пожалуйста, – попросила я, и папа послушался. – Ты самое дорогое, что есть у меня! Это я стараюсь быть таким, как ты, смелым, честным и таким настоящим человеком. Я очень тебя люблю! И конечно, я никогда не смогу на тебя обидеться, ты всё делаешь правильно, даже если иногда сомневаешься в этом, поэтому и прощать мне тебя совершенно не за что. Вы всё сделали правильно, так действительно проще. Конечно, очень тяжело, многое непонятно, но, немного успокоившись, я понимаю, что в сложившейся ситуации нужно было просто уехать. Я уверена, что письма помогут мне разобраться. Да, письма и время. И я знаю, мы все знаем, что всё будет так, как должно быть. Всё будет хорошо, мой дорогой папочка! Не переживай, пожалуйста, а лучше поспи, наверно, ты не спал всю ночь.

– Ты ангел! – только и сказал папа, смотря мне прямо в глаза, вставая с кровати, чтобы расстелить постель, я тоже встала.

– Слава Богу, я просто человек, – ответила я, обнимая его.

Папа провожал меня взглядом до двери, а потом, я уверена, мгновенно заснул, он очень устал, это правда.

Мне не терпелось прочитать письма, которые написал Картер, но мне казалось, что вот так просто их прочитать нельзя, это должно быть сделано как-то по-особенному. Лучшее, что я смогла придумать, это сделать это в том месте, где мы познакомились – в комнате с роялем. Усевшись на подушку, на которой обычно сидел Картер, я раскрыла конверт с письмом, адресованным мне:

«В жизни не бывает совсем случайных людей, но зато бывают совсем не случайные. Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Фейт, ты именно такой неслучайный человек в моей жизни. Мы с тобой не раз заводили откровенные настоящие разговоры, поэтому ты прекрасно всё знаешь, но ещё и ещё раз я хочу сказать тебе, что как бы там ни было дальше, что бы ни случилось, ты навсегда останешься в моём сердце! Ты оставила неизгладимый след в моих жизни и судьбе, этот след никуда не денется, ты всегда будешь со мной, даже если вдруг забудешь меня (конечно, очень надеюсь, что такого не произойдёт), я тебя буду помнить всегда. Жизнь – это кино, иногда захватывающее, а иногда самое обычное, всегда разное. Может быть, я прилечу в Америку, а ты встретишь меня в аэропорту. Может быть, ты обидишься на меня, будешь стараться ещё больше, станешь каким-нибудь великим человеком, через несколько лет мы встретимся и ты одним своим взглядом дашь мне понять, что сейчас я совершаю непоправимую ошибку, а может быть, ты просто гордо пройдёшь мимо, хотя что я говорю, нет, ты не такая, именно поэтому я тебя никогда не забуду. Может быть, мы продолжим общаться, через год ты приедешь на учёбу в Америку, и мы будем жить вместе долго и счастливо, у нас появятся дети и всё такое. А может быть, мы остановимся здесь, останемся друг для друга теми, кем являемся сейчас, ни больше, ни меньше. Разные возможны сценарии, а скорее всего, всё будет вообще по-другому, так, как мы даже представить себе не можем. И в этом вся суть, Фейт, в этом…

P. S. Как бы там ни было, просто знай, пожалуйста, что я люблю тебя, как никого не любил раньше и, боюсь, уже не полюблю никого и никогда. Прости меня!

Твой Картер»

Когда мне очень нравится книга, я иногда читаю её, прикрывая ладонью все следующие строчки, чтобы ни в коем случае не узнать раньше положенного, что же произойдёт, как развернутся события, кто и что кому скажет. Так было и сейчас, мне так хотелось за мгновение узнать всё, что было в письме, но в то же время я мечтала, чтобы письмо было бесконечным, чтобы я его читала-читала, чтобы было хорошо. Слёзы я уже все выплакала, поэтому оставалось только улыбаться, эмоции были невероятные, такие, когда сам не понимаешь, плакать или смеяться, просто не умещается что-то внутри, ищет любое внешнее проявление. Я улыбалась, когда читала письмо, когда перечитывала его себе и когда читала потом вслух папе.

В письме для папы было что-то похожее, но в его письме была ещё очень важная, наверно, самая важная именно для папы часть:

«С самого раннего детства я дружил с Кристиной, – дочкой лучшей маминой подруги, – мы были одного возраста, и, естественно, как это часто бывает, мама и её подруга хотели, чтобы мы в будущем поженились, и они стали родственниками. Может быть, всё так и произошло бы, мы прекрасно ладили с Крис, но когда нам было по восемь лет, она попала под машину, её насмерть сбил на переходе пьяный водитель, который вылетел из-за угла. Кристина была очень осторожной девочкой, я уверен, что она не стала бы переходить улицу, если бы видела приближающуюся машину. Она возвращалась из школы, обычно мы шли домой вместе, но иногда я оставался на секцию по баскетболу, тогда мы уходили в разное время, но вечером всё равно встречались. Конечно, это ужасная трагедия, но всё-таки как-то нужно идти дальше. Её мама не смогла. Она сгорела за полгода, не смогла пережить потерю и покончила жизнь самоубийством. Кроме самого факта потери самого родного человека, – Кристина была её единственной дочерью, которую она воспитывала одна, мужа она тоже потеряла за два года до смерти дочери, он умер из-за тяжёлой болезни, – её терзали мысли, что это она виновата, вернее, она была абсолютно в этом уверена. Она корила себя за то, что не забирала дочь из школы, но ведь она работала. Она придумывала каждый день какие-то новые обвинения в свой адрес. В надежде, что ей станет хотя бы немного полегче, мама настояла на переезде своей подруги к нам, ведь она осталась совсем одна. Но ни это, ни что-то другое не смогло ей помочь. У неё не было смысла жить дальше. Конечно, все находили ей его, но для неё его не было, поэтому она ушла.

Пожалуйста, не корите себя за смерть Вашей жены! Наверно, Вам говорили это сотни раз, но Вы действительно ни в чём не виноваты. Иногда обстоятельства складываются совсем не так, как нам бы того хотелось, часто мы просто не в силах что-то изменить. Конечно, чисто теоретически многое возможно, но мы все живые люди, мы не можем всё контролировать, как бы нам этого ни хотелось. Иногда всё идёт не так, но мы никогда не должны сдаваться, я в этом искренне убеждён. У Вас есть Фейт, а Вы есть у неё. Хоть она почти не говорит об этом, но она очень переживает за Вас, ей больно от того, что Вы гложете себя, а она никак не может Вам помочь, поэтому винит себя. Пожалуйста, живите без оглядки на прошлое. Конечно, вас всегда будет трое, никто у вас этого никогда не отнимет, но живите друг для друга с Фейт, живите для себя, ради друг друга, ради себя, ради Вашей жены, она всегда была, есть и будет с вами. Пожалуйста, живите!

Ваш Картер»

Когда папа проснулся мы ещё долго разговаривали с папой о жизни, о людях, об их случайности и неслучайности, о прошлом, настоящем и будущем, и с каждой минутой мне стоновилось легче. Я понимала, что расстраиваться и плакать в сложившейся ситуации точно не из-за чего, все живы и здоровы, ничего страшного не произошло, просто многое резко поменялось, а смена чего-то привычного часто травмирует, но всё в наших руках и в руках судьбы, в которую лично я верю. На мой вопрос:

– Папа, что будет дальше?

Он ответил:

– Я верю в тебя, Фейт. Я верю в Картера. Верю в вас. А дальше будет будущее, в которое, я знаю, верите вы, – это были именно те слова, которые мог сказать сейчас самый лучший папа на свете. Он обнял меня, и, смотря в его улыбающиеся глаза, я ответила:

– Да, вера – это самое главное. Я верю.

КАРТЕР

Я так хотел заснуть хотя бы на несколько часов. Я так надеялся на тебя, мой редкий гость сон, так ждал тебя и твою помощь, но ты всё не приходил. Мне было так больно, но я знал, что мама будет переживать за меня ещё больше, если я буду вербально или невербально волей-неволей напоминать о своей потере, все и так всё понимали, поэтому я просто притворился спящим и постарался сделать как можно более расслабленное лицо, чтобы не нагнетать обстановку.

Ну, что ж, начнём с начала – с начала конца. Вчера вечером, когда я зашёл в комнату родителей, мне позвонил мой продюсер Стивен. Он сказал, что если я не хочу всё потерять, то срочно должен приехать в Америку и заявить о своём триумфальном возвращении. Я не мог понять, к чему такая спешка, ведь мы обо всём договаривались, да, пусть в Сети стали появляться подробности о моём местоположении, даже откуда-то узнали про драку, но мне, если честно, было наплевать, я должен был вернуться через день – через день, который должен был провести с Фейт. Если честно, то я разозлился, вернее, просто закипел, папа это заметил, конечно, поэтому выхватил у меня трубку, чтобы я не наделал глупостей. Пока он разговаривал со Стивеном, смотря в окно, мама села передо мной на пол:

– Картер, дорогой, посмотри на меня, пожалуйста, – попросила она.

Я был подавлен, ведь понимал, что уехать необходимо немедленно, но мама тут ни при чём, да даже если бы была и при чём, я никогда не смогу испытывать к ней какие-то негативные чувства, только любовь, безграничную любовь, поэтому я поднял на неё глаза.

– Мама, почему так? – спросил я, чувствуя себя маленьким беззащитным ребёнком. Я знал, что только мама сможет подобрать нужные мне сейчас слова.

– Мой взрослый мальчик, иногда ты ещё такой маленький, – улыбнулась она. – Бывает, что в жизни что-то складывается не так, как нам бы хотелось, или не тогда, бывает, всё резко меняется. Главное, быть гибким к таким «несовершенствам» и изменениям нашей жизни, так намного проще жить.

– Но я так хотел провести завтрашний день с Фейт, – перебил я маму.

– Я знаю, дорогой. Но ещё я уверена, что вы не упускали возможности сказать друг другу то, что хотели, не откладывали слова и дела на потом, вы были предельно честны друг с другом, поэтому не будет сожаления о том, что что-то не сказано или не сделано. Конечно, завтра вы бы могли посвятить себя друг другу, могли бы спокойно попрощаться, но в какой-то мере я даже рада, что так получилось, потому что мне кажется, что вы могли бы просто не отпустить друг друга. Либо ты остался бы здесь и, хоть и был бы счастлив в любви, своё призвание потерял бы, либо Фейт уехала бы с тобой и в твоей любви потеряла бы себя. А сейчас всё складывается на самом деле очень хорошо. Я знаю, я просто уверена, что всё у вас будет прекрасно, но через какое-то время,а пока что нужно немного подождать становления друг друга, просто нужно время.

– Просто нужно время… – повторил я мысленно уже в машине и погрузился в какие-то свои мысли, вспомнил о письме, которое так и лежит у меня в кармане пиджака, я так хочу его прочесть, но не буду, пока не прилечу домой, потому что знаю, что слова Фейт могут развернуть меня обратно, я могу, наверно, даже попробовать дойти до неё пешком или просто наделать каких-нибудь глупостей, которые никому не нужны. Прочту его в Америке, а там уж будь что будет. Я уже не слышал разговоров родителей, правда, улавливал какие-то обрывки фраз, вроде «всё так, как должно быть», «всё не зря», «значит сейчас так лучше», но особого внимания на них не обращал, конечно, это всё имеет смысл, наверно, но в моей голове происходили другие процессы. Постепенно грусть и отчаяние сменились вдохновлённостью и предвкушением того, что ещё будет у нас с Фейт, у каждого по-отдельности и, конечно же, вместе. Всему своё время – с этим я полностью согласен. Да, конечно, подростковый максимализм говорит во мне, что должно быть всё и сразу, но не то что голова, сердце понимает, что всё ещё впереди.

Вам, наверно, интересно, что именно. Да, мне тоже. Но я не знаю, никто не знает. И это так ценно.

БЛАГОДАРНОСТИ

Если честно, то мне бы хотелось выразить благодарность всем людям, которых я знаю. И я действительно так чувствую. Я искренне верю в то, что всё в нашей жизни неслучайно и не проходит зря, поэтому хочу сказать огромное спасибо абсолютно всем, кто когда-либо встречался на моём пути, тем, кто, возможно, даже не занет о моём существовании, тем, кто точно о нём не знает, но о ком знаю я, кого, возможно, видела меньше секунды, а с кем-то встречаюсь каждый день, вы все здесь, в моей книге. Спасибо моим родным, друзьям, знакомым, просто людям, с которыми нас связывают лишь мимолётные встречи! Спасибо вам за то, что были, есть и будете! Спасибо вам за жизнь и за книгу!