Счастливая жизнь Веры Тапкиной [Мария Метлицкая] (fb2) читать постранично

Мария Метлицкая Счастливая жизнь Веры Тапкиной

В оформлении обложки использованы фотографии:

© KIRAYONAK YULIYA, Thomas Dutour / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Метлицкая М., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Счастливая жизнь Веры Тапкиной

Вера Тапкина была из невезучих. Многое в ее жизни могло бы сложиться по-хорошему, а сложилось иначе.

Для начала Вера могла бы родиться в Москве – когда-то ее родители жили там и трудились на заводе ЗИЛ. Потом им надоело общежитие, и они вернулись в свой маленький и сонный городок в четырехстах верстах от столицы. За год до Вериного рождения.

Вера могла бы уродиться в мать – стройную, сероглазую, с пышными волосами красавицу, а вышла – копия бати. Тот бы смугл, как цыган, носовит и узкоглаз, напоминал копченую селедку. Вера и фигурой пошла в отца – крупная, мосластая, с большими руками.

После восьмилетки Вера хотела пойти в медучилище, а потом работать в поликлинике – белый халат, белая шапочка. Все бы уважали и ценили, соседки бы просили померить давление или поставить укол. Вера бы никому не отказала, чувствуя свою значимость. А отец заставил пойти в ПТУ, на плиточницу. Что, говорит, тебе с говном и мочой возиться? А там всегда будешь с халтурой. Вера была слаба характером и отца послушала.

Потом, на первом курсе, случилась у нее любовь, та, что до гроба. Звали его Колькой. Гуляли вечерами в парке культуры, ходили на танцы, целовались в подъезде. Дальше – ни-ни. Не так воспитана.

Проводила Кольку в армию. Два года писала письма, рыдала, ночей не спала. А он вернулся с молодой женой – привез ее из Барнаула. Вера тогда чуть с ума не сошла. Решила топиться, слава богу, передумала.

Вскоре в семью радость пришла – дали бате новую квартиру. На новоселье гуляло ползавода. Танцевали под баян, а Вера все хотела поставить пластинку с Пугачевой.

Пошла работать на стройку. Через два года у нее завязался роман с прорабом Петровичем. Петрович был старше Веры на двадцать лет и имел многодетную семью. Замуж за него Вера не хотела, ныть не ныла, ничего не просила. Все еще любила предателя Кольку. Встречала его иногда с женой и коляской – сердце рвалось из груди, и становилось так душно, что дышать тяжело.

Мать ее просила: ты хоть ребеночка роди, мы люди немолодые, с кем останешься? А от кого рожать? От Петровича не хотелось, а больше и не от кого было. Городок маленький, все на виду.

Колька стал пить и жену поколачивать. Об этом все знали. Вера видела ее в магазине – лицо опущенное, глаза на мокром месте. Однажды Колька пришел к Вере. Пьяный, конечно. В дверь колотился, орал. Вера не открыла. Вот бы от Кольки родить! А куда рожать от пьяницы?

В тридцать пять Вера осталась одна – родители ушли в один год, друг за дружкой. Вера сделала поминки, но отпевать побоялась, отец был коммунистом. Через год поставила хороший памятник – два голубя целуются, а над ними – веночек, буквы золотые. Очень ей этот памятник нравился.

Теперь деньги матери отдавать было не надо, и Вера купила себе дубленку – колкую, каменную, с цветочками по подолу. Правда, белая овчина после дождя козлом воняла, но все равно Вера была довольна.

Зарабатывала она неплохо. Весь год собирала на отпуск – и поехала в Болгарию, на Золотые Пески. Надеялась: а вдруг там найдет свою судьбу?

Через три дня на пляже познакомилась с пузатым немцем из ГДР. Объяснялись жестами. Немец пригласил ее в номер попить пива. Вера принарядилась и пришла. Долго стучала в дверь, не открывали. Толкнула дверь рукой – она оказалась незапертой. Кавалер спал на кровати в одних трусах. Храпел так, что стены тряслись. На следующий день Вера поехала на экскурсию, чтобы с ним не встречаться. Больше его не видела – видно, кончился у фрица отпуск и он уехал, да и черт с ним. Вера купила себе кофту-«лапшу», замшевую юбку с фестонами и духи «Розовое масло».

А в январе она сломала руку – поскользнулась у подъезда. Перелом был сложный, в трех местах, с осколками. Врач сказала, что сидеть Вере на больничном месяца два. Потом – неизвестно. Рука-то правая. По больничному платили пятьдесят процентов. На что жить?

И Вера решила сдать комнату. Жилец нашелся быстро – молодой врач из Питера, приехал по распределению. Парень простой, непьющий, звать Сергеем. Жилец оказался человечным. Видел, как Вера с рукой мается, – мог и картошки сварить, и щей на неделю, приглашал к столу: поешьте, Вера Григорьевна, горячего. Когда рука болела невмоготу, делал обезболивающий укол. Жили тихо, мирно, друг друга не задевая.

Работал Сергей в городской больнице и крутил роман с замужней медсестрой. Вера его слушала и головой качала:

– Жениться тебе надо, а не с замужней путаться. Вон сколько девчонок хороших, а ты?

– Я люблю женщин солидных и умных, – смеялся он. – А с девчонками мне неинтересно.

В свою замужнюю медсестру был влюблен не на шутку, просил уйти от мужа, а та все отмахивалась: отстань, мне и так хорошо.

Он ей