Избранная волка [Анна Соломахина Fjolia] (fb2) читать онлайн

Книга 554147 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Избранная волка Анна Соломахина

Глава 1. Ольшана

Я сидела в едальне и никак не могла успокоиться, несмотря на то, что пила уже вторую кружку сбитня. Алкогольного! Меня до сих пор колотило от происшедшего: какой-то очередной местячковый богач решил, что меня можно купить. Сколько было их, этих чванливых власть имущих, возжелавших молодой красивой певицы — не счесть. А сколько ещё будет.

Я снова вздрогнула.

Вот поэтому я никогда и не стремилась быть солисткой. В кочевой жизни труппы моей матери Гармы мне больше всего нравился процесс путешествия. Дорога, новые места: леса, поля, реки, озёра. Я обожала охотиться, собирать ягоды, грибы и травы, слушать шелест листьев. Прибывая в города, где мы зарабатывали на жизнь, я предпочитала работать со своими дядюшками, отвечавшими за силовые трюки.

Особенно обожала смотреть на реакцию народа, когда дядя Друзь метал ножи в деревянный щит. Вокруг меня. Финальным штрихом было яблоко на моей голове, которое с сочным хрустом распадалось на куски, пачкая шапочку.

Если бы не Рената…

Эта удивительная девушка, с которой мы познакомились около полутора лет назад, буквально взорвала моё сознание! Она пела всё время, да так задорно, что я тоже втянулась в это пагубное дело. Оказалось, что у меня хороший слух и красивый голос, а когда я сняла свою шапочку, чтобы помыться, она сказала, что прятать такую красоту просто грех. А я её действительно прятала, потому что вьющиеся светло-русые волосы всегда привлекали слишком много мужского внимания.

Сначала я согласилась на роль петуха. Меня она полностью устраивала — забавный костюм, за которым меня никто не узнавал, замечательные песни, смешная роль, а уж сама постановка в целом… Она просто покорила Староград, куда мы приехали, на зимний сезон. На наше представление шли все от мала до велика, от богачей до последних бедняков. Нас даже в княжеские палаты пригласили! И это стало началом конца. Конца моей скрытности.

Нет, я не виню ни Ренату, ни Харальда, у них случилась величайшая в мире любовь, и посол Архельдора, а сейчас уже его повелитель, сразу взял нашу подругу в оборот. Волк, что с него возьмёшь! Вот только вместо Ренаты стало некому петь главную роль принцессы, а я, как назло, знала все слова, все мелодии и порядок действий.

— Петуха легче найти, чем достойную принцессу, — сказала мне тогда мама.

— Но я не хочу привлекать к себе лишнее внимание, — возразила я.

— Мы тебя поярче накрасим, чтобы в обычной одежде никто не узнал, — успокоила тогда мама. — Да и корона будет отвлекать внимание от лица.

И она оказалась права, действительно, в красном платье, с красиво уложенными косами и короной на голове, накрашенная и смелая я была другая. Потом, одетую в простое серое платье и голубой платок, меня никто не узнавал. Но был тот самый момент, когда надо было быстро переодеться и смыть краску. Обычно я успевала и тогда, когда кто-то из богатеев пытался найти ту самую принцессу, попросту не могли этого сделать. Но не всегда была возможность сделать это сразу.

Сегодня, например, стражник караулил меня на выходе из пиршественной залы. Видимо, местный градоправитель сразу дал ему указание задержать «вон ту в красном, которая поёт красиво». Так они обычно меня называли. Разумеется, мама возмутилась, мол, что это честных артистов задерживают, а когда с ней заговорили о чести, которую хочет оказать её дочери местный глава, то попыталась увильнуть. Идти на открытый конфликт ей было ой как не выгодно, но и продавать мою невинность она не собиралась ни за какие блага. И за это я ей очень благодарна.

Проблему решил… волчий вой. Он раздался так неожиданно и оказался таким леденящим, что испугались все.

— Стража! — воскликнул мой потенциальный совратитель. — Убить зверя!

Началась суматоха, давка и толкотня, шум поднялся и вовсе невообразимый. И это сыграло нам на руку — я быстро проскользнула за мамину спину и бочком протиснулась в дверь. Изо всех сил рванула в комнату, которую нам выделили под гримёрку. Скорее смыла краску с лица, сняла платье, мама тут же подала обычное, сегодня тёмно-зелёное, потом невзрачный платок. Всё! Меня теперь не узнать. Даже если я столкнусь лицом к лицу с градоправителем, он пройдёт мимо! А мама, как обычно, ответит, что знать не знает, куда удрала эта несносная девчонка. То есть я.

Обычно на этой ноте мы покидаем город и едем дальше. Если повезёт, и мне не сильно докучают, то задерживаемся на пару дней, но это так, собрать остатки. Ведь, как правило, прежде чем попасть на приём к местному богачу, мы начинаем работать на улице, и к тому времени все нас успевают посмотреть. Смысла оставаться на одном месте, пока тёплая погода, нет. Поэтому мы выдвигаемся, чтобы объехать побольше разных мест, а к зиме вернуться в Староград. Там нас никто не трогает, потому что сильна память о том, что мы водим дружбу с двуликими, да и часть их теперь служат в дружине князя Гирдира.

Вот только смотреть мне на этих вервольфов больно. Не так чтобы сильно, но неприятные воспоминания одолевают, да. Потому что когда случилось наше первое знакомство с оборотнями Севера, я влюбилась в одного из них. Он был высок, красив и очень обаятелен. Его улыбка, а также рыжие волосы покорили меня. Я тоже ему явно понравилась и, несмотря на запреты матери, мы умудрились обменяться с ним парой слов, не говоря уже о взглядах. Да что там говорить, я была даже готова сбежать к нему на свидание, едва родители лягут спать! Не срослось, и как выяснилось позже, хвала богам, потому что оказалось, что у него была зазноба, за которой он ухаживал в Архельдоре, а после возвращения на остров их и вовсе озарило, что они истинная пара. Не знаю, как точно у них там происходит, но в какой-то момент они начинают чувствовать ту самую, которая будет их женой и матерью детей, и никуда от этого не деться. В смысле любовь до гроба и прочий романтизм. И если у Харальда с Ренатой всё было честно, то на Торстейна я обиделась. Не так, чтобы до ненависти, но досадно было очень. Получается, что он, уже имея какую-никакую симпатию, всё равно заигрывал со мной! Более того, случись между нами что-либо, это бы не имело для него никакого значения, кроме развлекательного.

Гад! Наглый рыжий гад! И его жену Фрейю мне искренне жаль. Нет, он ни на кого больше не смотрит и буквально носит на руках, но я-то знаю, что он был готов на измену, пока катался по Гардалии с Харальдом. И пусть это неудивительно — все они мужики такие, но противно. И особенно противно то, что я, уже давно успокоившись в плане влюблённости, не могу теперь нормально реагировать на кого-либо. Не считая моих дядей, разумеется, хотя они тоже те ещё потаскуны, но, по крайней мере, никому голову не морочат. То есть честно предупреждают о мимолётности отношений.

Эх, и зачем я только вспомнила о нём сейчас? Да, отвлеклась от этого противного жирного градоправителя, который сегодня пытался заполучить меня в свою постель, но зато снова загрузилась ненужными воспоминаниями. Волк ещё этот… напомнил мне о своих двуликих сородичах.

И как он оказался в центре города ранним вечером? Да ещё и голос подал. Словно отвлекал, словно чуял, что мне нужна помощь. Глупости, конечно, всё это, но совпадение спасительное. Эх, вот бы встретить его и дать ему мяса в благодарность. Ну а что, денег у нас куры не клюют, могу себе позволить. Вот только где я его найду? И вообще, останется ли он жив после того, как на него объявили облаву.

— Поймали! — в таверну вломился местный пьянчуга. — У меня для вас интереснейшие новости, господа хорошие!

Таверна ещё больше зашумела, даже мне стало любопытно, хотя я и допускала, что это может быть простой трюк по выманиванию выпивки.

— Говори! — крикнул хозяин таверны, стоявший за стойкой.

— Давай, не томи! — поддакивали ему посетители.

— Сейчас, только отдышусь, — мужичок, одетый в видавшую виды рубаху и местами дырявые порты, опёрся руками о колени. — Мне бы горло смочить.

Так я и знала! Сначала у него горло пересохло, потом ноги перестанут держать, сил не будет для нормального рассказа, и только жаркое с мясом его спасёт.

На лице моих дядюшек, сидевших со мной за одним столом, отображались подобные моим мысли. И, тем не менее, ему и налили, и дали поесть, а после он принялся рассказывать, как гоняли волка всем городом, как загнали в угол и самый смелый и ловкий из дружины сумел перерезать ему горло. Аккуратно, чтобы шкуру не попортить.

— Как мне всё это надоело! — я резко поднялась с твёрдым намерением уйти наверх, но меня повело.

Всё-таки две кружки сбитня — это вам не имбирный чай.

— Давай я тебя провожу, — дядя Друзь, самый старший и самый любимый, поднялся вслед за мной. — Потом расскажу, был ли толк в его словах.

Он обнял меня за плечи и повёл в сторону лестницы, ведущей наверх — в комнаты, которые мы сняли. Мне хотелось просто лечь и ни о чём не думать. Заснуть без сновидений, а то порой такое привидится, что подушкой не отмашешься! Например, один из оборотней — обладатель гигантского роста, чёрных волос и кошмарного шрама во всё лицо. С одной стороны, было очень жаль его, с другой — страшно даже рядом стоять. Уж слишком он мощный, словно скала. Ручищи объёмом с мою ногу, ноги — стволы деревьев, а торс… на торсе можно было танцевать и не упасть — настолько он широк.

Так, стоп, о чём я вообще думаю? Нельзя, нельзя вспоминать его перед сном! Особенно выпивши.

Голова шумела, руки с трудом расстёгивали крючки, ноги не хотели вставать, чтобы повесить платье в шкаф и взять из сундука ночную сорочку. Как тяжело! Может, ну её, эту сцену, может уехать к деду в деревню, выйти замуж за Елея? Он давно меня зовёт, каждый раз как туда приезжаю.

— Брр-р! — вздрогнула я.

Ну, уж нет, там скука смертная, не зря же я оттуда сбежала — напросилась к матери в труппу.

Как и следовало ожидать, приснился мне тот самый гигантский оборотень, о котором я столь опрометчиво подумала перед сном. Он надвигался на меня, лицо его было суровым, серьёзным до невозможности. Страх сковал моё тело, я не могла даже пальцем шевельнуть! Да что там, моргнуть и то оказалось не по силам. Он приближался ко мне решительно и неотвратимо, а потом… потом перекинулся в огромного чёрного волка, вскинул голову и завыл. Долго, протяжно, завораживающе.

Я рухнула на колени, дрожь охватила моё тело, а ещё нестерпимый холод. Он словно проник под кожу, вымораживая изнутри всё тепло.

Волк заскулил, улёгся рядом со мной, прислонился своей тёплой шерстью, но мне всё равно было невыносимо холодно! Я принялась щипать себя за руки, силясь проснуться, но меня всё больше затягивал этот жуткий сон. Наконец, когда я уже совсем отчаялась, мне удалось открыть глаза. По-настоящему. И реальность, окружающая меня, совершенно не понравилась. Вокруг давили каменные стены, я оказалась лежащей на тюфяке с прогнившей соломой, от её противного запаха захотелось чихнуть, а в небольшое окошечко светила луна. Сквозь прутья толстой железной решётки.

Глава 2. Кьярваль

Бесконечно долгие десять месяцев я ходил за труппой Гармы по пятам. Держался в стороне, старательно скрывая своё присутствие, разве что холодные месяцы в Старограде, где зимовали артисты, я не скрывался полностью, ведь там служат Гирдиру наши воины. И я будто бы с ними, ага. Глупо, но я ничего не могу с собой поделать — Ольшана манит меня как никакая другая дева, хотя является чистокровным человеком.

Почему? Неужто я настолько плох, что мне в пару годится обычная человечка? Или это просто помутнение разума?

Хотя, обычной Ольшана как раз таки не была. В лесу она чувствовала себя очень органично: чутко улавливала приближение дичи, стреляла без промаха, порой мне казалось, что она слышит лес. Не так, как вервольфы, но куда лучше, нежели обычные люди.

Сама она, несмотря на хрупкость, была достаточно сильной, гибкой и выносливой. Ловко лазала по деревьям, быстро натягивала лук и практически не ошибалась. Разве что пару раз я подстраховал её — загрыз дикого кабана на подходе. Инстинкты, чтоб их.

Причём непонятно, откуда они взялись. Не в том смысле, что я — бесчувственная машина смерти, нет, а то, что я не должен ничего такого ощущать по отношению к простой девушке. Максимум что мы, оборотни, испытываем — это влечение, да и то кратковременное. Как Торстейн, который первым увлёкся ей, но когда мы вернулись в Архельдор, Небесный Волк наградил его истинной парой. Той самой Фрейей, которая и до того ему нравилась, но без каких-либо инстинктов. Теперь же они живут душа в душу, и слава Волку!

Вот только я не понимаю, что происходит со мной. Я увлёкся? Сложно сказать, ведь мои чувства куда глубиннее и сложнее. Любовь? Не знаю, я её никогда не испытывал по отношению к женщинам — они все меня слишком боялись, даже те, кому я платил за ласку. Мать не в счёт — там другое. А поскольку шрамы, уродующие моё лицо и тело, я получил достаточно рано, не успев особо вкусить прелести отношений с противоположным полом, то душевной близости и больших привязанностей не имел. Хотя, возможно, то были попросту не те женщины…

Единственное, что я могу сказать о себе точно — я не в силах оторваться от Ольшаны. Всё моё существование подчинено наблюдению и защите. От дикого зверья, от разбойников, которые не раз собирались напасть на кибитки странствующих артистов, от тех, кто решил, что хочет её слишком сильно, чтобы остановиться перед отказом. И дело не столько в сексуальном влечении, хотя оно, безусловно, есть, а в чём-то гораздо большем.

Сегодня я опять вмешался, причём пришлось поспешить — градоправитель не стал мешкать и приказал доставить Ольшану к нему любыми способами, невзирая на сопротивление. Я завыл. Потому что иных способов отвлечь, не выдавая своего присутствия, я не мог. Да и действовать надо было быстро, не вбегать же мне в дом и не рубить всех подряд боевым топором.

Разумеется, все тут же всполошились, и на меня началась облава. Да, гениальность решения зашкаливала, учитывая тот факт, что я в любой момент могу стать человеком. Голым, страшным, но человеком. Почти голым — лохмотья изодранной от срочного перевоплощения одежды никуда не делись. Завернув в ближайшую подворотню, я быстро отряхнулся, скинул испорченные в хлам сапоги, хорошо, что плащ, в котором теперь по большей степени хожу, не пострадал. Он-то и прикрыл мою наготу и изуродованное лицо.

Запасная одежда лежала в гостинице, куда проще добраться до неё в волчьей шкуре, но рисковать не стоило, да и рано ещё возвращаться, надо проследить за Ольшаной, чтобы она добралась до своей комнаты в целости и сохранности. И придётся это делать босиком, впрочем, мне не привыкать.

Прислушавшись, я обнаружил, что народ уже отвлёкся на какую-то несчастную псину и принялся преследовать её. М-да, и ведь загонят, а потом выдадут за меня и получат награду.

— Быстрей, — я услышал до боли знакомый голос.

Выглянул из подворотни, и что я увидел? Ольшана с одним из своих многочисленных дядей выскользнули из задней двери дома и устремились в сторону едальни, на втором этаже которой они сняли комнаты. Конечно же, я последовал за ними, дабы прикрыть тылы.

Какой-то стражник кинулся было за ними, но я быстро уговорил его прилечь. Ну а что, такая уютная подворотня — сам бы там вздремнул, да недосуг.

Доведя беглецов до места, я вновь растворился во мраке ночи, чтобы продолжить наблюдать. Входить внутрь я давно перестал, потому что моя фигура волей-неволей привлекала к себе внимание, ибо я был выше любого посетителя минимум на голову, а то и на все две. Угораздило же родиться…

Нет, я не жалуюсь, силы во мне немеряно, без ложного хвастовства я — один из лучших воинов Архельдора. И это много значит, потому что любой из нас стоит десяти людских воинов в бою, а то и двадцати. Мой альфа, которому хватило мудрости отпустить меня в это бесконечное и столь мучительное путешествие — около сотни. Ну а я — его бета.

Вот только это никак не помогало мне с женщинами — все они меня до одури боялись. Все мои немногочисленные любовницы предпочитали сбегать, просить покровительства у других, хотя я никогда не обращался с ними жестоко. На вопрос «почему» они отвечали:

— Ты слишком большой, — и отводили глаза.

Но на самом деле, проблема была в шрамах. Ведь волки регенерируют очень быстро, а значит, все у нас имеют идеальный вид. И только от заговорённого оружия нет спасения, оно ранит так, что ничего не спасёт, особенно простого человека. Сила вервольфа способна лишь избавить от смерти, но не увечий. И одно из увечий, с которым особо сложно было мириться — это жуткий шрам в паху, частично задевший даже мошонку. Как я вообще умудрился не стать импотентом после той битвы — тот ещё вопрос. И пусть всё работало исправно, порой даже слишком, но факт оставался фактом — мои шрамы и это позорное увечье здорово смущали и отпугивали дам. Именно поэтому никаких мыслей о телесной близости с Ольшаной я даже не допускал. Ибо будет слишком больно и мне и ей. Нет уж, вот дождусь, когда она выйдет замуж, тогда меня отпустит это безумное наваждение, и я вернусь обратно в Архельдор.

А пока надо было отвлечься, например, попробовать спасти невинную жертву, которую приняли за меня. Я миновал городскую ратушу, скользнул между Домом Советов и Храмом, прислушался, принюхался и чёрной тенью заскользил в нужную сторону.

Глупая, глупая псина! Зачем она побежала в тот тупик? Неужто не чуяла?

Я успел только к тому моменту, когда ей вспороли горло. Кровь потекла по рукояти, марая ловца, он брезгливо отряхнулся, красуясь перед толпой.

Урод. Моральный урод, ведь от зверя явно не шло никакой агрессии, она убегала. Надо быть полным глупцом, чтобы принять эту старую собаку за матёрого волка. Или хитрецом. Да, всё это явно для того, чтобы выслужиться перед власть имущими и урвать кусок незаслуженной славы. Тьфу!

Я сплюнул на землю фантомную горечь, развернулся и двинулся в сторону своей гостиницы. Вряд ли Ольшане этой ночью что-либо угрожает, все отвлеклись на охоту за «волком». Пока они донесут тело до палат градоначальника, пока получат награду, потом запьют всё медовухой. Да, мне тоже не помешает выпить, а то так погано на душе, хоть снова вой. Я зол сам на себя. Сколько можно уже таскаться за этими артистами? Давно пора успокоиться и вернуться в родной фьорд.

Надевая штаны и рубашку в снятой комнате, я сам себя укорял, что почти год не видел своего альфу, не знаю, как там подрос его сын. Такой славный пацан, что глаз не отвести! Нет, надо срочно запить это медовухой, благо, идти недалеко — по коридору и вниз по лестнице.

— Полный кувшин! — кивнул я хозяину, едва спустился в едальню.

Несколько человек повернулись в мою сторону, любопытничая. Что ж, хрен им с редькой! Потому что я всегда ношу плащ с капюшоном.

— И редьки на закусь принеси мочёной, — я сел за свободный стол и стал ждать заказ.

Хорошо, что скоро лето, и вся труппа двинется в гости в Архельдор, ведь они дружны с его новой хозяйкой. Надо стиснуть зубы и подождать. А ещё лучше наведаться в дом утех — хоть как-то снять напряжение. Точно, так и сделаю! Прямо сейчас!

Выпив одним глотком весь кувшин, который только-только принесла мне разносчица, я поднялся, едва не задев потолок этой хибары.

— Редьку я потом доем, — крикнул унылому хозяину.

Тот даже не удивился, лишь флегматично пожал плечами.

Двинувшись к выходу, я продолжил размышлять на тему сволочной судьбы, которая никак не желала дать мне нормальную жизнь. Что может быть лучше: живи в радости, люби жену, расти детишек, помогай альфе, убивай врагов. Первых трёх пунктов я лишился после ранения в молодости, когда прикрыл собой Харальда, но последние два у меня имелись! И я с удовольствием их выполнял, пока не появилась эта белокурая малышка. Да по сравнению со мной она сущий ребёнок!

Вот только нет у детей такой фигуры, женской манкости, чарующих интонаций.

До дома утех идти было недалеко — вниз по улице, потом налево. Его ни с чем нельзя перепутать — в его окнах не затухает свет по всей ночи, слышен громкий смех и прочие звуки, сопутствующие получению наслаждения. Играет гудок, чей-то хрипловатый голос выводит похабную песню о чёрном жуке, принявшегося закандыривать[1] одной из девиц, загулявших в лесу.

Я толкнул дверь, зашёл в тёплое нутро натопленного дома, в нос сразу бросилось обилие запахов. Пришлось даже потереть его — настолько сильно он зачесался, к тому же заслезились глаза. Если бы не давнее напряжение, развернулся бы и вышел, но тяжесть в теле давала о себе знать. Настойчиво, нетерпеливо.

Выбор дамы на вечер оказался до смешного прост — в комнате сидела единственная женщина, которая сегодня мылась и которая не успела принять ни одного клиента. От остальных пахло чужими мужчинами, потом и неимоверным количеством эфирных масел.

— Я беру эту, — указал пальцем на не особо симпатичную, но подходящую по чистоте блудницу.

Относительной чистоте, конечно.

Сидевший недалеко от входа хозяин недовольно нахмурился. Видимо, не понравилось, что я не соизволил поздороваться и прочие пляски.

— Оплата вперёд, — несмотря на недовольство, мужик был профессионалом и личное с рабочим не смешивал.

Я достал нужную сумму и встал перед сегодняшней избранницей. Хотя, это слово слишком высокопарное для неё — девки на час. Да, у неё хорошие волосы пепельно-русого цвета, светло-голубые глаза, даже нос картошкой не особо портит внешность, но ей никогда не сравниться с утончённой красотой Ольшаны. Не говоря уже о том, что при таком образе жизни она очень быстро потеряет товарный вид. Частое питьё медовухи, срамные болезни, которых я от неё пока не чую. На сколько её хватит?

Она поднялась, призывно улыбнулась, развернулась и повела меня наверх в комнату, где обслуживала клиентов. Завлекающе покачивая бёдрами, она плавно ступала по скрипучим половицам, а открыв комнату, и вовсе осмелела — потянулась к капюшону, чтобы увидеть моё лицо.

— Не стоит, — я остановил её руку. — Если не хочешь испугаться. — А я не из слабонервных, — она настойчиво протянула руку дальше, её губы сжались от волнения, а глаза были полны любопытства.

Дурочка. Глупая безымянная дурочка. Нет, я не буду спрашивать её имя — ни к чему мне оно, как и это неуместное любопытство. Быстрым движением уворачиваюсь, достаю кусок ткани и завязываю глаза.

— Что ты делаешь? — возмутила она. — Эй, мы так не договаривались?

— Я с тобой ни о чём и не договаривался, — её платье падает на пол, снять его легко — достаточно потянуть за завязку. — Все вопросы мы уже решили с твоим хозяином.

Что-что, а фигура у неё хороша. Полные груди, покатые бёдра, тонкая талия. Она часто дышит, воздух наполняется ароматом страха смешанного с возбуждением.

Вот теперь можно и скинуть с себя надоевший плащ да и прочую одежду, вот только…

Провожу пальцем по губам, они ловят его, посасывают, но вместо удовольствия меня охватывает отвращение. Не столько к ней, сколько к себе. Старый трус! Уродливый старый трус! Выругавшись сквозь зубы, я снимаю с неё повязку, чтобы закономерно увидеть… ужас в чужих глазах.

— Мамочки…, - шепчет женщина, — какой ты…

— Страшный, знаю, — ухмыляюсь, толкаю на кровать и нависаю над ней. — Но тебе придётся потерпеть.

Я сам себе противен. Она-то быстро смирилась, просто сжалась и стала ждать, когда я начну её терзать, а вот я… Я одеваюсь, накидываю обратно капюшон и ухожу.

В задницу! Всё в задницу! Пойду ещё закажу медовухи и съем уже эту редьку, а завтра снова в путь — артисты явно предпочтут после сегодняшнего побыстрее убраться из города.

Хозяин гостиницы встретил моё возвращение тем же флегматичным взглядом.

— Медовухи и редьки? — спросил он.

— И жареную утку, — добавил я, усаживаясь за любимый стол в углу.

Что ж, хоть так скоротать ночь, ведь для сна мне требуется не так и много — трёх-четырёх часов вполне достаточно. С учётом алкоголя — пяти. Вот только оказалось, что я сильно просчитался. К тому времени, как я встал, успело произойти то, о чём я и помыслить не мог: Ольшана пропала. Причём из собственной постели, со второго этажа, где рядом с ней находилась уйма человек, включая всех её крепких дядей, спавших в соседних комнатах. И ничего не услышавших.

Проклятие! И следы успели изрядно попортить своей бестолковой суматохой. Особенно Гарма расстаралась, носясь из комнаты под окна и причитая изо всех сил. Дура! Большая крикливая дура! И как она умудрилась родить такую утончённую тихую дочь? Которую надо было стеречь как зеницу ока, хотя и я хорош — сбежал как последний щенок, всю ночь всякой фигнёй занимался.

Смысла скрывать своё присутствие уже не было, так что я открыто зашёл в комнату, принюхался.

— Эй, ты кто? — воинственно спросила Гарма.

Я откинул капюшон и все вопросы сразу отпали.

— Кьярваль? — её изумлению не было предела. — Что ты тут делаешь?

— Кто же ещё, — проворчал я в бороду. — Оставил вас на ночь без присмотра и всё, потеряли деву.

Принюхался. Сквозь многочисленные следы еле пробивался тонкий аромат Ольшаны. С ним тесно переплетался чужой запах — резкий, мужской, с отзвуками срамной болезни. Похоже, тот, кто её похитил, частый гость вчерашнего заведения. Дрожь пробежала по моей спине, малоприятная.

Кто-то касался моей девочки! Стоп, она не твоя. И не может быть, потому что… Да много этих потому что, и не перечесть!

Прогоняя ненужные мысли, я обошёл комнату, сморщился от резкого запаха снотворной настойки, которую явно использовал похититель, чтобы Ольшана не проснулась. Присел на корточки, чтобы очистить нос от противного запаха, снова принюхался. Всё понятно, её унесли, не дав ни единого шанса на сопротивление. Что ж, они не знали, что у девушки есть я. Пусть урод, занимающийся слежкой за ней издалека, но это их не спасёт от верной смерти. Потому что никакой мерзавец не имеет права трогать её без согласия! Моего.

— Убью, паскуду, — рыкнул я, поднялся и двинулся к выходу, следуя по его запаху.

Ольшанин затерялся после того, как я вышел из крепкого деревянного здания едальни, что неудивительно — он явно нёс её на руках, а в коридорах она успела наследить до вчерашнего происшествия.

Р-р, как представлю его грязные руки на её теле, так сразу хочу всех порвать!


[1] Песня о чёрном жуке реально существует в фольклоре Южного и Центрального Урала. И да, она очень пошлая… потому что свадебная.

Песня про жука. Неприличная)))

Итак, фольклорная аутентичная песня, собранная и исполненная ансамблем "Воля" из города Первоуральска Свердловской области. В фольклорном мире очень известная. Свадебная.

Пошли девки в лес гулять жука чёрного искать

Ай любо, любо, любо Жука чёрного искать — 2 раза —

поется после каждой строки, повторяя вторую часть фразы.

Недалёко отошли — жука чёрного нашли.

Жук с руками, жук с ногами, жук с курчавой головой,

Жук с курчавой головой — настоящий милый мой,

Настоящий милый мой, принесла его домой.

Принесла его домой к отцу с матерью родной

К отцу с матерью рожной, чаю с сахаром на стол,

А он чай-то не пьёт, сахар в руки не берёт,

Сахар в руки не берёт, все на коечку зовёт.

Все на коечку зовёт, поперёк её кладёт.

Поперёк её кладёт, а сам песенки поёт.

Жучок ползает по мне, ищет дырочку во мне,

Жучок дырочку нашёл, закандыривать пошёл…

Глава 3. Поиск

Ольшана

С каждой минутой становилось всё холоднее и холоднее. Я вся продрогла, ведь на мне была лишь ночная рубашка, а вокруг царила сырость и мгла. Отвратительный запах затхлой соломы будил во мне тошноту, а полная неизвестность держала в диком напряжении. Где я? Кто меня похитил? И самый главный вопрос — зачем? Неужто градоправитель? Но не логичнее ли тогда принести меня в постель, чтобы он мог беспрепятственно удовлетворить свою похоть?

Загадка.

Из угла раздался мышиный писк.

— Мышка, — шепнула я дрожащими губами. — Скажи, кто меня похитил?

Глупо, конечно, надеяться, что как в сказке, мышка ответит мне и даже придумает, как спастись, но было так страшно, что хотелось услышать хотя бы звук собственного голоса.

— Пи-пи, — отозвался грызун, мол, я это, я.

— Эх, мышка-мышка, у меня для тебя нет даже горсти крошек, — я развела руками и тут же снова обняла ими себя — холод мигом напомнил о себе. — Прости.

Раздалось шуршание, и на середину камеры, а это была явно она, судя по массивной железной двери и окошку в ней, сейчас закрытому, бодро выбежала довольно упитанная мышь. Точнее крыса: рыжая пасючка с грязным хвостом и наглой мордой. Она уселась напротив меня, подложив под попу хвост, и уставилась прямо в глаза.

— Ну, ты бодрая, — изумлению моему не было предела.

И тут невдалеке громко лязгнула дверь. Очень противным скрежещущим звуком — явно тоже железная. Мы с крысой вздрогнули.

— Беги, балда, — шепнула я ей и подобралась.

Что сейчас будет? По мою ли душу пришли?

Крыса звонко пискнула и полезла под мой матрас, туда, где я не сидела. Вот нахалка!

Тяжёлые шаги по коридору отвлекли от наглой крысы. Незнакомец буквально чеканил шаг, пока шёл. Его подкованные сапоги звонко стучали по каменному полу. От этого звука всё моё нутро сжалось и, кажется, даже завязалось в узелок.

И снова скрежет дверного замка — теперь моего. Во мрак камеры ворвался яркий свет факела, который принёс с собой мой пленитель. Он невысок, широк, а его лицо настолько заросло бородой, что видны только глаза. И он мне незнаком.

— Ну что, посидела, подумала? — его голос резок и неприятен. — Бежать больше некуда.

Мне не совсем понятен его сарказм, ведь сегодня я сбегала совсем от другого человека. Ой! Кажется, я вспомнила, где его видела.

— Как ты здесь очутился? — моему изумлению нет предела, ведь мы встречались совсем в другом городе.

Я не помню подробностей, но совершенно точно уверена, что видела его очень далеко отсюда. И давно.

— Я был здесь по делам, ты не заметила меня в пиршественной зале? Ну конечно, куда мне, простому смертному до вервольфа.

— Какого вервольфа? — как я ни силилась, но не могла понять его логики.

— Который ходит за тобой по пятам — мне мои ребята доложили. Страшный такой, вся рожа в шрамах, он её вечно прячет под капюшоном плаща, — толстяк глумливо усмехнулся. — Сегодня ночью он променял тебя на бордель, так что я не мог упустить такую возможность.

О, Боже! Кьярваль? Он здесь и следит за нами? Не может этого быть! Зачем ему это?..

Я зябко обхватила себя за плечи, надеясь хоть как-то защититься и согреться.

С ехиднейшей улыбкой, которую видно даже сквозь густую бороду, этот гад шагнул ко мне.

— Градоправитель помог с камерой — тут очень крепкие стены и защита от оборотней, так что…, - он многозначительно замолчал. — Правда, придётся потом с ним поделиться. Тобой.

Меня мороз по коже пробрал от его улыбки, если можно назвать улыбкой шакалий оскал. Да-да, несмотря на бороду и широкую кость, именно шакала он мне и напоминал. Повадками.

— Э, нет, так не пойдёт, — раздался ещё один голос, причём по эту сторону двери!


Кьярваль

В некоторых местах следы были сильно затёрты прохожими, но я улавливал малейшие отголоски и вновь брал след. Конечно, проще было бы перекинуться, но я пока справлялся и так. Вот если совсем станет худо, тогда и буду принимать кардинальные меры.

— Эй, смотри, куда прёшь!

На недовольный возглас сбоку мне некогда реагировать, так что крикуну несказанно повезло. Я продолжил свой путь, ведомый мерзким запахом, пока не упёрся в здание тюрьмы. Вот это поворот! Я ожидал чего угодно: палат градоправителя, какого-нибудь домишки на отшибе, но не тюрьмы. Её что, арестовали? Но тогда Гарма и прочие должны были быть в курсе, а не метаться в панике, куда подевалась Ольшана.

Я подошёл ближе, брр, как веет аконитом и не только. Тут мощная защита и от оборотней, и от любой нечисти, начиная с безобидной, заканчивая кровососущей.

— Шварк! — я сплюнул вязкую горечь.

Придётся подключать её родню, хотя тут уже без разницы, лишь бы вытащить девчонку, да побыстрее. Обернувшись, я нос с носом столкнулся с Гармой и Михаем, надо же, не заметил. Плохо, очень плохо! Но то, что родители Ольшаны здесь — это как раз-таки на руку, а вот то, что проворонил слежку, отвратительный знак. — Она здесь? — Гарма подошла ещё ближе.

Ко мне, да и остальным вервольфам она давно привыкла и не боялась. Мы были достаточно давно знакомы.

— Похоже на то, запах похитителя привёл сюда, — я читаю эмоции с лиц супругов и радуюсь, что именно они — родители Ольшаны.

Другие сейчас запаниковали бы, испугались власть имущих (хотя, безусловно, они их уважали и были зависимы от них), замешкались, но не они.

— То есть этот хмырь нашу красоту ненаглядную в казематы засадил за то, что она свою девичью честь сохранила? Козлиина!

— Да, такой произвол мне впервые встречается! — Михай решительно двинулся в сторону тюрьмы и загромыхал кулаком по двери. — Открывайте, собаки сутулые! Где моя дочь? Если с её головы хоть один волосок упал…

— Вы будете иметь дело с воинами Архельдора! — припечатал я, не став уточнять, что мы — оборотни.

Ведь здесь хорошо подготовились ко встрече с нашим братом. Хотя… можно ведь и ветра подключить, вот только это надо плыть к Ренате, чтобы она позвала элементаля. Нет, быстрее будет к степнякам, Айтбай как-то ближе находится, пусть его и уговаривать придётся — басурманин же. А может и не придётся.

Загромыхала дверь, открылось зарешёченное окошечко, из которого на нас угрюмо взглянул стражник.

— Чего надо? — сказал, словно пролаял.

По-шакальи. Интонации очень схожи.

— Где моя дочь?! — Гарму буквально трясло от ярости, собственно, как и меня. — Она легла спать в свою постель, откуда её похитили и доставили сюда. Без суда и следствия! Что за беспредел тут творится?

— Женщина, уймись, — раздражённо ответил стражник. — С чего ты взяла, что твоя дочь здесь? Убежала, поди, с хахалем и развлекается. Пшла вон, пока я не осерчал!

— Он недавно заступил на смену, может и не знать, — я сам себе удивляюсь.

Я ещё способен логически мыслить? Несмотря на бешенство?

— Так пусть поищет, — Гарма, глядя на меня, сбавила обороты

Но колотить её не перестало.

— Кто вы такие, чтобы я для вас что-то искал? — ухмыльнулся стражник.

— Не что-то, а живого человека! — возмутился Михай. — Твою бы дочь похитили, не так бы запел!

— А я не пою, а работаю на нормальной работе, — огрызнулся стражник. — И дочь свою на потеху публике не выставляю в красном платье и с намалёванным лицом. Тьфу, срамота!

Похоже, этот мужик не любил артистов, и Гарму с Михаем узнал.


Ольшана

Я неверяще оглянулась за спину и увидела… ещё одного мужчину! В отличие от первого, борода у него была короткая и очень даже щёгольская. Приталенный камзол, странные брюки, белоснежный воротник, спускающийся воланом поверх камзола, а ещё совершенно невозможные усики. Боже, какое пижонство!

— Мне эта дева тоже нужна, — он лихо подкрутил кончик уса и хлопнул пятками сапог друг о дружку.

И только сейчас я окончательно вспомнила их обоих! Первый — богатейший купец Старограда, от которого меня в своё время отбили северяне во главе с Кьярвалем прошлой зимой. А сейчас он сказал, будто тот, оказывается, следует за мной по пятам, кроме сегодняшней ночи… Стоп, так это он выл? Но тот мужик в едальне сказал, что волка поймали. А этот говорит, что северянин пошёл в дом утех.

Ничего не понимаю!

Второй, кстати, известный маг, которого мы встречали в одном из курортных городов около Бэлтонского моря, где давали представления летом. Он тогда прицепился к маме, чтобы она рассказала подробности жизни Архельдора — острова, на котором живёт племя волков-оборотней. Самых сильных и свирепых воинов Севера. Наших друзей, к которым мы теперь плаваем в гости и учимся у Ренаты — его владычицы — новым песням. Иномирным.

— Не я тебе нужна, — меня пронзила догадка. Невероятная, но раз уж бородач сказал, будто Кьярваль следует за мной по пятам… Вот только зачем? И почему не в открытую?

— Умная девочка, не ты, — ухмыльнулся пижон. — Поэтому мы оставим ему послание, да?

С этими словами он повернулся к купцу и принялся назидательно говорить:

— Запомни и передай вервольфу: дева у Николя Саркозье[1], я жду его в деревне Прудки, что на востоке отсюда. Бежать недалеко, к вечеру как раз будет. Всё понял?

— С чего ты взял, что я что-то кому-то буду передавать? — изумился купец.

— Повторяю для особо недалёких, — с нажимом повторил Николя, — Николя Саркозье ждёт Кьрваля в Прудках. Бежать на восток.

А потом этот пижон взмахнул рукой, второй при этом схватил меня за талию и… мы провалились в какую-то чёрную дыру! Ужас! Я завизжала со всех сил.

— Тихо! — гаркнул Николя, хорошенько встряхнув меня за плечи.

И когда он успел схватить меня второй рукой?

— Отпусти-и! — продолжала я орать дурниной.

— Да отпускаю, отпускаю, — он оттолкнул меня так сильно, что я аж повалилась на пол, причём кроме этого пола ничего больше и не было — всё остальное укутывала серая дымка.

Жёстко, вот поганец! На мне же только сорочка, никаких юбок, смягчающих удар. Вдобавок, подол от падения неприлично задрался.

— О, да тут интересно, — Николя не растерялся и заглянул туда, где ничьему взгляду быть не положено.

— Негодяй! — я возмущённо оправила подол, встала, а этот гад даже руки не подал! Да я бы и не приняла помощь от него. — Не смей меня трогать, иначе, иначе…

— Что иначе? Увизжишься до потери голоса? — он ехидно подмигнул. — Так это мне только на руку.

Я глубоко вздохнула, сжала кулаки и выпалила, хотя это и была чистая бравада:

— Иначе Кьярваль порвёт тебя в лоскуты.

Нет, он, конечно, может, но не из-за меня же. С другой стороны, раз он следил за нами, то возможно… О нет, страшно об этом всём даже думать! Столько проблем от этих северян. Сначала Торстейн вскружил мне голову, а потом женился на другой, теперь вот Кьярвалю не понятно, что надо.

— Аргумент, — хмыкнул пижон. — Так уж и быть, не буду срывать цветок, а было бы неплохо.

И тут я поняла, что он надо мной попросту насмехается. Ведь и ежу понятно, что раз он приманивает Кьярваля с моей помощью (пусть и невольной), то рассчитывает на особое ко мне отношение со стороны вервольфа. Хм, а откуда он вообще взял, что Кьярваль за мной придёт? Мало ли, может, он ошибся, как и тот купец, имени которого я не помню, хоть убей. Всё это может быть большой ошибкой, ведь когда мы с ним виделись, он ни словом, ни делом не давал знать о своей симпатии.

Хотя, положа руку на сердце, я его боялась. Не до дикого ужаса, но его огромная фигура, шрамы на лице и принадлежность к племени двуликих очень пугала. И пугает до сих пор, хотя я очень жду, когда он меня спасёт. Точнее, если спасёт. Есть вероятность, что этот пижон ошибся в его мотивах.

— Ладно, хватит болтать, пора двигаться дальше, — мерзкий хлыщ схватил моё запястье своими тонкими, но очень жёсткими пальцами, повернул другой рукой кольцо, отчего нас закружило, завертело, понесло неведомо куда, а потом выбросило прямо на старую скрипучую кровать.

— Ну что, крошка, может, всё-таки передумаешь? — его лицо оказалось близко-близко ко мне.



Кьярваль

Я стоял и чувствовал отвратительную беспомощность. С одной стороны, я был сильнее этого засранца, с другой, он сейчас находился под защитой стен, сломать которые у меня не было возможности. Проклятый аконит!

Будь это какой-либо другой город, проблемы бы не возникло, разве только в Старограде. Потому что только там и здесь тюрьма укреплена и от оборотней. Кому, как не мне об этом знать, ведь я обошёл вслед за труппой Гармы практически всю Гардалию.

Пока я размышлял, Гарма с Михаем продолжали лаяться с охранником.

— Да мы честные люди, зарабатываем собственным трудом, приносим людям радость своими представлениями, — Гарма не на шутку обиделась на слова стражника. — Мы — порядочные люди и честью своей не торгуем.

Всё это бесполезно. Я вижу по глазам мужчины, что ему плевать на какие-либо аргументы, кроме его собственных. Понятно, тут без вариантов.

— Не пыли, — успокаивающе кладу руку на плечо Гармы. — С ним бесполезно разговаривать. Ладно, я пойду, если что, береги Ольшану, ты слишком ей рискуешь.

С этими словами я отправился на верную смерть. Хотя, возможно, такая живучая тварь как я и не сдохнет. На всё воля Небесного Волка.

Я подошёл к двери, взялся за прутья решётки, сквозь которые огрызался стражник, напрягся и… с мясом выдернул эту пресловутую железяку. По телу пробежала судорога — то запах аконита начал действовать. Плевать!

— За мной, — прохрипел Гарме с Михаем и зашёлся надрывным кашлем. — Я проложу вам путь.

— Ты совсем охренел?! — стражник схватился за оружие, но я одним мощным движением отмахнулся от него.

Он впечатался в стену, металл его кольчуги звенькнул о камни, голова ударилась о держатель для факела. Всё. Враг в отключке, можно идти дальше, вот только куда? Чутьё отбито аконитом, я вообще не знаю, сколько продержусь, но непонятно каким образом мои ноги идут в верном направлении. То, что они не ошибаются, я уверен на все сто.

Откуда? Кто знает.

— Боже, сами небеса послали нам тебя, — шепчет за спиной Гарма. — Михай, обязательно его вытащи, когда он не сможет идти.

— Да подожди ты, нормально он идёт, даже не спотыкается, — шипит сзади мужчина.

— Потому что бета, но, боюсь, это временно, — женщина оказывается более догадливой, однако.

Стиснув зубы, подхожу к очередной двери, пинаю со всей дури. Страшный грохот бьёт по ушам, но я терплю. Вновь иду вперёд, но голова начинает кружиться, а в глазах появляется резь. Держись, шкура!

— Что за шум? — раздался чей-то возглас.

Смотрю и удивляюсь: это мужик такой жирный, или меня глаза подводят?

— Пшёл вон, — я уже тянусь, чтобы обезвредить толстяка, но невероятным образом чую своим отбитым нюхом запах Ольшаны от него. Ярость вспыхивает с новой силой, давая мне дополнительный запал. — Где она?

— Кто она? — ехидство, с которым он начал отвечать, резко перешло в ужас.

Потому что он наконец-то разглядел, кто перед ним стоит. Ха, моя перекошенная от бешенства морда даже меня пугает, когда я вижу её в отражении.

— К-какой-то Николя Сарькозье просил передать, что ждёт вас в Прудках к востоку отсюда, — он упал на колени и затрясся всей своей сальной массой. — Бе-бежать недалеко, к вечеру успеете.

Он судорожно сглотнул, в мой многострадальный нос ударил запах страха и… фу, я понимаю, что ужасен, но не обделываться же! На этой брезгливой мысли я понимаю, что всё, это предел моей стойкости против яда аконита.

Каким образом Гарма с Михаем умудрилисьпочувствовать, что я скоро свалюсь, неизвестно, но они очень вовремя подхватили меня под руки, пока я сильно не упал, развернули и максимально быстро поволокли к выходу. Я уже на грани, ещё чуть-чуть, и Небесный Волк получит ещё одного бойца в своё великое войско, но ребята быстры. Я почувствовал свежий воздух, воду, которой кто-то промыл мне глаза и нос, услышал отголоски спора, ощутил, как меня несут куда-то. Хм, интересно, сколько человек смогло это сделать? Явно не один Михай с Гармой, какими бы крепкими они ни были.


[1] Имя Николя Саркозье — просто шалость персонажа. Да-да, даже не автора, ибо Николя ворвался в роман буйным вихрем, все перестроил под себя и всласть… А вот что он сделает с героями, вы узнаете позже.

Глава 4. Цена выкупа

Ольшана

Я дико устала от всех этих передряг. Меня просто воротит этого наглого мужичонки, который развалился на мне и предложил кое-что совершенно несусветное. Он думает, что дурацкие усишки украшают его малоприятную физиономию?

— Слезь с меня, — процедила я сквозь зубы.

— Неужели ты не хочешь познать настоящего мужчину? — он «страстно» закатил глаза и шевельнул губами.

— Фу-у! — я кое-как вытащила из-под него руки и изо всех оставшихся сил толкнула его в грудь.

— Ха-ха-ха! — издевательски захохотал Николя и ловко спрыгнул с меня. — Ты такая смешная, о-хо-хо! Певичка-недотрога, надо же! Да тебя надо положить под стекло в музей и показывать как уникальный реликт!

Негодяй! Я тут, понимаешь ли, приготовилась дорого продавать свою жизнь и честь, а он…

— Смех без причины — признак дурачины, — я в очередной раз оправила подол сорочки, огляделась и не без удовольствия укуталась в одеяло.

Оно лежало на кровати и так и манило своим теплом и целомудрием.

— Ты такая дикая, что так и тянет над тобой пошутить, — хитрый хлыщ вытер глаза уголочком белоснежного платка, который он выудил из кармана камзола.

Платочек был с кружевной отделкой и вышитой монограммой НС.

Пижон, невыносимый пижон!

— У меня слишком много дядей, чтобы кто-то вообще когда-либо смел шутить со мной подобным образом, — еле сдержалась, чтобы не добавить «даже такие лощёные типы, как ты», но не стала.

Он и так всё понял по моему лицу.

— Ух, какая строгая, — он сделал вид, что испугался, правда, вышло у него из рук вон плохо. — Даже странно при таком образе жизни.

— Нормальная жизнь, не хуже, чем у других, — буркнула в ответ. — Мы дарим людям радость и веселье, никого не обманываем и не похищаем.

Он лишь хмыкнул на последнюю шпильку.

— Постоянно зависите от прихоти публики, бродяжничаете и по сути ничего не производите, — продолжил он мою речь на свой манер.

А вот это было обидно!

— О молодых магах можно сказать то же самое: и бродяжничают, и от прихоти народа зависят, и не производят ничего, кроме проблем, — отвечаю ему той же монетой.

Ибо повидала я их на своём пути. То заклинание перепутают, то сами сначала проблему создадут, а потом её героически решают, дабы заработать копейку. А то не выгодно им приехать в селение и наткнуться на сплошное благополучие. Как так? А как же он — великая надежда магии всея Гардалии?

— А ты не так проста, какой кажешься, — вновь расхохотался Николя. — У птички есть зубки.

— У птиц не бывает зубов, — не могу не подколоть, всё же я заядлая охотница, мне ли не знать.

— А у тебя, смотрю, весь комплект, — ухмыльнулся похититель. — Не зря, не зря за тобой хвостом этот волчара ходит. В тебе есть огонь, только сидит глубоко внутри.

— С чего вы вообще все взяли, что мной интересуется какой-то вервольф? — тот единственный, кто обратил на меня когда-то внимание, глубоко женат. — Да, мы с ними дружим, но всех их мы оставили в Архельдоре, не считая тех, кто служит в дружине князя Гирдира.

— Ой ли, — Николя так многозначительно ухмыльнулся, что мне стало не по себе.

Потому что я терпеть не могу подобные ситуации: когда кто-то знает о моей жизни больше меня. Ну, или думает, что знает. Сейчас выслушаю и решу.

Выслушала. Сижу теперь и перевариваю, как бы умом не двинуться. Нет, ну кто бы мог подумать, что Кьярваль действительно следует за нами из города в город! И я бы хотела надеяться, что это всё же бред воспалённого мозга усатого хлыща, но он привёл несколько фактов, от которых невозможно было отмахнуться.

Сложно. Но то, что он рассказал после, вызвало у меня искреннюю радость. По его словам прошлым летом он пытался попасть в Архельдор, дабы предложить двуликим взаимовыгодное сотрудничество (какое именно, сказал, что не моего ума дело), но его завернул Тшесси — древний монстр, обитающий в Северном море.

Молодец, что я могу сказать! Правильно мыслит — мне тоже этот хлыщ не нравится!

Вообще, когда я впервые увидела Тшесси, чуть не умерла от страха, впрочем, не я одна. Этот воистину величественный и ужасный монстр защищает остров двуликих от врагов, ведь там сейчас живёт Рената — женщина, сумевшая подружиться с самим Повелителем Морей! Как она умудрилась это сделать — неведомо никому, кроме неё и Тшесси. Но речь не об этом, а о том, что этот невыносимый Николя (имя — то какое ненашенское), получив от ворот поворот, довольно долго болтался в открытом море, вымотался и еле-еле добрался до родного берега. Зализал раны, восстановил силы и решил действовать в обход — через тех, кто поступил на службу князю Гирдиру в Старограде.

Каково же было его удивление, когда этой весной он увидел, как двуликие радостно общаются… с нами. Простыми людьми, более того, бродячими артистами. Правда, попытки «подружиться» с оборотнями вновь обернулись крахом — его послали в пеший поход к басурманам, да ещё и велели передать привет Батыр-Хану. На этом месте я искренне расхохоталась, ибо как никто другой знала, чем могло грозить ему близкое знакомство с жестоким степняком. Правда, Николя тоже оказался не лыком шит и не воспользовался предложенным маршрутом. А ещё ему стало очень обидно, что каких-то бродяг вервольфы ценят больше его внимания, а ведь он великий маг, светский лев и вообще талантливый парень.

— Тогда я решил последить за вами, узнать, что же есть в вас такого, ну и обратил внимание на любопытного спутника, который тоже следовал за вами.

— А с чего ты взял, что он бросится меня спасать? — спросила, а сама внутри аж похолодела от одной мысли, что Кьярваль может… пострадать.

Это было для меня так ново! Страх от него как-то плавно перешёл в страх за него. И это оказалось очень необычным чувством…

Язвительный хохот, раздавшийся в ответ, особенно неприятно полоснул по нервам. Николя смеялся едко, обидно, словно я — неразумная, но это ведь не так. Я очень даже много понимаю, порой даже слишком, но такова жизнь. И да, не вижу причин интересоваться мной настолько, чтобы жертвовать своим временем и тем, что там хочет получить от Кьярваля Николя, ведь все оборотни всерьёз влюбляются только в себе подобных.

Исключение — альфа Архельдора, но там Рената не обычный человек. Она — иномирянка с уникальной магией. Предсказательница, из-за которой у северян теперь нет отбоя от желающих услышать песню-пророчество. Если бы не Тшесси и не суровые волчьи повадки, давно бы на шею сели.

Но я не скажу ему об этом, не хочу выдавать этому хлыщу тайны вервольфов.

Несмотря на более чем неприятный спор, меня неуклонно потянуло в сон. Подоткнув одеяло со всех сторон, дабы этот нахал не смог под него пробраться без моего ведома, я сдалась. Ибо ночка была та ещё, рассвет только-только вступил в свои права, да и смотреть на эту хитрую физиономию вконец надоело.



Кьярваль

Сколько я лежал — неизвестно. Меня качало на волнах боли, которая постепенно стихала. Чьи-то нежные руки умывали меня целебным отваром, промывали солоноватой водой нос и рот, смочив в морской воде чистую тряпку.

Откуда здесь морская вода? Мы ведь далеко от побережья, я это прекрасно помню.

Но для того, чтобы хоть что-то выяснить, надо было открыть глаза или хотя бы задать вопрос, и… нет, пока не вышло.

Через какое-то время начало возвращаться обоняние, и тогда я осознал, кто за мной столь бережно ухаживал — Жолана. Только она пахла так пряно, зрелая, красивая женщина, прекрасная рыжеволосая Жолана — жена Праса — главного певца труппы. Раньше они путешествовали втроём с братом, но пару лет назад объединились с труппой Гармы ради грандиозного представления. С тех пор они неразлучны.

Запах Жоланы всегда мне нравился, но не более чем любой другой приятный аромат, а вот Ольшана… та пахнет диким полем, свежим ветром и сладкой невинностью. Убойное сочетание, покорявшее меня снова и снова.

— Кто, говоришь, идёт сюда? — я слышу голос Гармы.

Он сильно приглушён, словно доносится из соседней комнаты. Надеюсь, это именно так, а я не оглох.

— Городская стража, — ответил ей Михай тоже приглушённо, — похоже, сейчас на нас повесят взлом тюрьмы.

Надо вставать, негоже на других перекладывать ответственность. Шварк, тело не слушается!

— А об Ольшане вы что-нибудь узнали? — к беседующим присоединился голос Праса, чья жена сидела сейчас около меня.

Я чувствовал, как она втирает что-то в мою кожу. Запах ромашки, подорожника и укропа — отличные компоненты.

— Да, там был купец, который передал послание от какого-то Николя Саркозье. Будто бы он забрал Ольшану с собой и ждёт Кьярваля в каких-то Прудках, у него есть к нему разговор. Вот только я не поняла, причём здесь моя дочь! И почему ради этого её похитили из собственной постели и отнесли сначала в тюрьму, а потом в какую-то деревню.

Гарма разошлась не на шутку, что, в общем-то, понятно. И, тем не менее, она на редкость трезво мыслит — я это заметил ещё в Архельдоре, когда они гостили у Харальда с Ренатой.

И тут раздался стук в дверь на первом этаже. Громкий, настойчивый, ясно говорящий о грядущих проблемах.

— Именем градоправителя откройте!

Я снова предпринял попытку подняться, настолько же безуспешно, разве что шевелиться начал. Нет, так дело не пойдёт, надо подключать резервы. Невероятным усилием воли я напряг свои мышцы, буквально заставил их начать трансформацию. Одежда затрещала, разрываясь, Жолана, быстро сообразившая, что происходит, торопливо стянула сапоги и расстегнула пояс, чтобы не мешали.

— Р-р, — что означало умница.

— Давай, спаси Ольшану, а мы тут сами разберёмся, — подбодрила она меня.

— Р-р, — ну уж нет, совсем обнаглели эти власть облечённые.

Вскочив, я прыгнул к открытому окну, оттолкнулся, сгруппировался и… приземлился прямо перед стражниками, пришедшими по нашу душу. От них разит аконитом? Плевать! Похоже, я впал в состояние берсеркера и мне не то что какая-то трава, море по колено.

— На него не действуют амулеты! — заверещал главный над этой кучкой недотёп, когда его судорожное тыканье скрученным в колечко корнем в мою сторону ничего не дало.

Я ещё более ехидно оскалился, и прыгнул на них. Рвать, уничтожить этих мразей, посмевших после всего происшедшего явиться сюда и что-то там требовать!

— Бежим! — пискнул один.

— Стоять! Оружие к бою! — закричал другой.

— Кьяр, бросай ты их, беги к Ольшане! — окрик Жоланы из окна отвлёк наше внимание, разрядил обстановку. — Ты ей нужнее!

Я встряхнулся, очнулся от приступа ярости, взглянул в глаза поваленного мной воина, у которого от ужаса они чуть из орбит не выпали, убрал лапы. Присел и одним мощным прыжком перепрыгнул остальных горе-вояк. Хотя, стоит отметить, их главарь не лыком шит.

— А с вами мы сейчас сами разберёмся, — громкий голос Гармы далеко разносился по округе. — Именем градоправителя, говорите? Отлично! Пойдёмте, сходим к вашему градоправителю, поговорим по душам. Пусть расскажет, как так вышло, что мою дочь…

Дальше звук оборвался, потому что я слишком далеко убежал. В принципе, всё понятно, при таких связях, какие есть у этой дамы, ей есть чем угрожать. Тот же князь Старограда высоко ценит творчество этой труппы, не говоря уже об оборотнях, с которыми они на короткой ноге. Да и мне стоит поторопиться, чтобы спасти Ольшану и вернуться с ней обратно. Уж она-то много чего сможет всем рассказать.

Нет, ну надо же какие наглецы! Думали выкрасть невинную деву и обесчестить, да ещё и не поплатиться за это? Не бывать этому!


Ольшана

Проснулась я от жуткого воя за окном. Вскочила, спросонья не поняла, где нахожусь, завизжала, отчего вой перерос в яростное рычание.

— Спокойствие, только спокойствие! — голос вчерашнего (или сегодняшнего, с этим так просто не разобраться) хлыща перекрыл шум.

Явно дело без магии не обошлось, как пить дать.

— О, богиня, это был не сон, — я нашла взглядом одеяло и принялась сооружать из него что-то вроде платья, чтобы иметь возможность двигаться и при этом не светить полупрозрачной сорочкой.

— Девушка в порядке, я её и пальцем не тронул, можешь убедиться в этом лично! — продолжал вещать Николя в окно, которое он предусмотрительно закрыл ставнями.

Рычание продолжилось, но уже не в столь жуткой тональности, как было. Тем не менее, стало понятно, что волк приближается.

— Ну же, подай голос, скажи своему ухажёру, что с тобой всё хорошо, — зашипел он мне.

— Какому ухажёру? — нет у меня никого, я вообще мужчинам давно перестала доверять, особенно двуликим.

— Не тупи, тому самому, о котором я тебе вчера рассказал, — Николя откровенно злился, ведь рычание, раздавшееся совсем близко, стало свирепее.

— Ты думаешь, я тебе поверила? — да за кого он меня принимает? — Никому я не нужна, кроме своих родственников. Тем более вервольфам.

Как я ни старалась, но на последних словах дала петуха. Выдала своё волнение.

— Вот же упрямая девчонка! Слышишь, двуликий, она спорит и огрызается, не боится и не плачет от того, что ей сделали больно, потому что…

Договорить он не успел, потому что дверь в избушку дрогнула, собственно, как и сама избушка.

— Спокойствие, не стоит совершать необдуманных поступков, — пот градом лился по лицу Николя, в какой-то момент мне даже стало жалко его.

Сам, дурак, вляпался в неприятную ситуацию.

— Впусти меня, — раздался грубый низкий голос, от которого мурашки заскакали по всему телу.

Это он — Кьярваль. Тот самый огромный двуликий с кошмарными шрамами и невероятной шириной плеч. От его вида меня всегда охватывал трепет — настолько он был мощным и устрашающий. А ещё интригующим, ведь его так любил Харальд и прочие побратимы. Они были дружны, как самые настоящие братья, готовые отдать жизнь друг за друга. А ещё именно Кьярваль когда-то помог Ренате в одной очень непростой ситуации в Старограде.

— Э, нет, не всё так просто, мне кое-что нужно от тебя, — Николя смахнул пот со лба и произнёс: — за спасение твоей зазнобы.

— Спасение? — возмущённо вскрикнула я.

— Спасение? — рыкнул Кьярваль, снова попытавшись выбить дверь.

Но она была заговорена на совесть. Как ни крути, но магом этот хлыщ оказался сильным.

— Конечно, спасение! — не менее возмущённо ответил Саркозье. — Если бы не я, тот жиртрест давно бы над ней надругался. Да-да, он бы успел сорвать цветок, пока бы ты добирался до неё.

— Я тебя убью, мерзавец! — похоже, Кьряваль не особо оценил его речь. — Если бы ты был честным человеком, ты бы вернул деву её семье, а уже потом подошёл ко мне с просьбой. — Что? — я не верила своим ушам. — С чего бы ему вообще подходить?

Если с первой частью высказывания оборотня я была полностью согласна — честный человек вернул бы похищенную злоумышленниками девушку её родителям, а не удерживал взаперти, то вторая мне была совершенно непонятна.

— Я же тебе говорил, — Николя даже глаза закатил от моей несообразительности. — Он всюду следует за вами, следит и помогает в тяжёлых ситуациях. Вчера, к примеру, завыл под окнами, отвлекая внимание градоправителя и стражников на себя.

— Но разве того волка вчера не убили? — я помню, как тот пьяница рассказывал новости о поимке и усекновению.

— Неужели толпа каких-то людишек способна остановить саму бету Архельдора! Правда, Кьярваль? То ведь был не ты, они перепутали.

— Нет, конечно, эти глупцы меня даже не видели, — недовольно рыкнул Кьярваль. — Погнались за несчастной собакой да прирезали вместо волка в надежде на благодарность градоправителя.

— О, Боже, значит, это правда? — я не могла поверить собственным ушам.

— Конечно правда, не так ли? — ехидно вопросил Николя.

Недовольное сопение ему было ответом.

— Так вот, — невозмутимо продолжал маг. — Мне архиважно заполучить клочок шерсти, кусок когтя и склянку крови сильного оборотня. Конечно, альфа был бы идеальным вариантом, но до него не добраться — ваш морской монстр умудрился перебить мой портал и заставил поплавать в холодных водах Северного моря!

Я не выдержала и расхохоталась. Ай да Тшесси, ай да затейник! Когда увижу его в следующий раз, не побоюсь, выражу ему своё восхищение. Я-то думала, тот плавал на корабле, а, оказывается, всё по-другому было.

— Молодец! — Кьярваль за дверью одобрительно рыкнул, вторя моим мыслям.

— Вам смешно, а мне было совсем не весело, — обиделся Николя. — Зато сейчас я наконец-то получу желаемое! — тут он заметно оживился. — В принципе, материал беты мне тоже должен подойти.

— Никогда! — рыкнул Кьярваль и вновь сотряс избушку. Не будь она укреплена магией, давно бы развалилась. — Секреты клана не должны попасть врагам.

— Да упаси боже, какой я вам враг? — подозрительно честным голосом принялся убеждать его Николя. — Я увлекаюсь анимагией, то есть практикую превращения в животных. В крысу могу — твоя зазноба видела, в кошку, свинью, даже осла, а вот в волка не получается. Всё время выходит собака, но хочется-то больше! Хочется развития, полёта души!

Она патетично воздел руки к потолку, вызвав у меня скептичный смешок. Слишком много театральности, кому как не мне это знать.

— Да я только по твоему голосу слышу, какой ты прохиндей, — отозвался Кьярваль. — Не видать магам нашей крови!

— Хорошо, — меланхолично согласился Николя. — Тогда и тебе не видать этой девы. Что, дорогая, ты готова отправиться со мной в Галатию? Я научу тебя искусству любви, ты будешь стонать от моих ласк и просить ещё и ещё. А я буду брать тебя каждую ночь, а иногда и по утрам, когда не надо будет спешить по делам.

— Что? — возмущению моему нет предела.

Я бросилась к двери в тщетной попытке открыть её изнутри (пару минут назад я заметила, где лежит укрепляющий артефакт), но он перехватил меня за талию, бросил обратно на кровать и…

— Стоять! — Кьярваль взревел, словно его ранили в самое сердце.



Кьярваль

Сын шакала, внук змеи! Этот подлец просто лапы мне выворачивает! Нет, пусть она и человечка, но я не могу допустить, чтобы этот петух даже пальцем к ней притронулся.

— Я готов поговорить, — слова дались мне с неимоверным трудом.

Челюсти чуть судорогой не свело, да я сам себе стал противен, но ничего поделать не смог.

Шорох прекратился. Скрипнула кровать, отчего я сильнее сжал зубы, бросился к окну посмотреть. Ага, встал с кровати, усатый дрищ. А Ольшана-то, бедная девочка, лежит испуганная, глаза на пол-лица, ручки одеяло стискивают. За что ей всё это? Сначала Торстейн, потом я, вечно следящий в тени, теперь вот это вот всё.

— Наконец-то, — мерзкий галатиец посмотрел на меня через дырку в закрытых ставнях, от которых тоже разило защитной магией. — Вечно приходится прибегать к крайним мерам, нет, чтобы сразу нормально поговорить.

Он картинно вздохнул, отчего когти зачесались исполосовать его наглую морду.

— А вообще, я серьёзно насчёт её спасения. Если бы не моё появление, тот купец точно бы над ней надругался, — я даже головой встряхнул, настолько гладко лилась его речь, аж завораживала.

Паршивый колдунишка!

— Я тебе уже ответил, как ты мог поступить, и тогда, возможно, я бы помог, чем смог.

— Ключевое слово здесь: возможно, — он поднял указательный палец, словно учитель.

Так бы и откусил по самый локоть.

— Кровь я тебе не дам, даже и не проси, — иначе меня прогонят из стаи за предательство. Если вообще не загрызут, хотя это вряд ли. Одолеть меня может только Харальд, но он не станет.

— Тогда хотя бы клок шерсти и кусок когтя, — как-то подозрительно легко согласился этот гадёныш.

Похоже, он был готов к отказу и сразу запросил немыслимо много. Стратег хренов!

— Просто шерсть, — а то ещё отрастит себе волчьи когти, будут потом люди маяться.

Хотя, судя по тому, какой он прожжённый прощелыга, этот тип и так радости особо не несёт в массы.

— Заметь, деву я успел спасти ДО того, как ей нанесли непоправимый ущерб, — он вновь поднял этот пресловутый палец. — Тебе достанется нетронутый товар, ты сможешь первым…

— Ублюдок! — я не выдержал и попробовал пробить защиту, только теперь у окна.

Получилось! Вот только отверстие маловато, вошла только одна лапа.

— Отлично, с вами приятно иметь дело!

Я и сам не заметил, как этот ушлый тип успел вырвать мне клок шерсти и… испариться! Серьёзно, похоже, у него было всё заготовлено, в том числе и портал.

— Р-р! — я снова зарычал от бешенства, принялся вновь пробивать стену.

И она начала поддаваться!

— Стой! — пискнула Ольшана, прокашлялась и закричала уже куда более уверенно: — ты сейчас всё обрушишь!

Только угроза её безопасности смогла остановить меня. Я принялся глубоко дышать, пытаясь успокоиться, а ещё лучше трансформироваться. Сделанного не воротишь, этот ублюдок получил, что хотел, хорошо, что до крови не добрался — пореза точно не было, я бы учуял запах. Вот только когти…

— И когда успел? — кусочек одного из когтей явно отрезан.

Не вырван, не отломан, а именно отрезан, а это надо постараться, ведь они очень крепкие. Да, он очень подготовился.

Хорошо бы обернуться, вот только как? В прошлый раз я переплавился в волка, ибо человечье обличье не справилось с нагрузкой. С другой стороны, нюх подсказывает, что открытых ран нет, так что… Но не оставаться же теперь в волчьей шкуре!

— Кьярваль? — из окна раздался испуганный голосок Ольшаны. — Ты как там?

— Нормально, — от одного взгляда на неё потеплело на душе, сердце встрепенулось, как и… прочие органы.

Встрепенулись.

— Ты можешь войти, он забрал все артефакты, дверь теперь не заперта, — она говорила с опаской, но мягко. Страх был, но без ужаса. — И спасибо тебе!

Последнее она сказала прямо от души!

— Я не мог поступить иначе, — буркнул я и пошёл в сторону двери.

Действительно не закрыта

Глава 5. Истина как она есть

Ольшана

Я пребывала в смятении! С одной стороны, столько событий, череда нападений и каких-то немыслимых слов, с другой, всё закончилось. Так резко, неожиданно и… что теперь со всем этим делать?

Кьярваль вошёл, и я ужаснулась его виду. Не то, чтобы я боялась второй ипостаси вервольфов, нет, я не раз видела, как они резвятся, бегают по Архельдору и шуточно борются, но это были ухоженные, сытые волки, а тут… Кьярваль выглядел ужасно. Величественно, потому что был очень крупным, всё-таки бета, но весьма потрёпанным. Глаза покраснели, шерсть вся в пыли и каких-то сухих репьях — где он их нашёл?

— Ч-что…, - я запнулась — в горле резко пересохло, — что с тобой произошло?

Встала с жалобно скрипнувшей кровати, поправив сползающее одеяло, сделала неуверенный шаг вперёд.

— Дорога, — лаконично рыкнул волк и сел.

Мы сравнялись с ним в росте и смотрели теперь прямо в глаза. От его взгляда мне стало очень… жарко. Он проникал мне в мысли, читал, словно открытую книгу, а уж там было понаписано! И как я рада, что он пришёл и спас меня, и как мне надоела вся эта нервотрёпка с выступлениями, и как мне хочется просто гулять по лесам, охотиться на зайцев и диких кабанов, слушать, как шелестит трава и шепчут деревья. А ещё я бы не отказалась, чтобы в этом путешествии со мной рядом шёл тот, на кого можно было положиться. Кто не предал бы, не соврал и больше никогда не допустил бы что-либо подобное!

— Прости, — он сделал шаг ко мне, склонил голову, словно каялся в ужасном грехе.

— За что? — я в недоумении, он только что спас меня, и просит прощения?

— За то, что смалодушничал, пропустил эту ночь, оставил тебя без присмотра, — его голос хрипит, голова клонится всё ниже.

— Глупости! — я сильно возмущена, да и после всех сегодняшних перипетий мне уже, наверное, ничего не страшно. Поэтому я беру его морду в свои ладони и поднимаю обратно. Смотрю в уставшие виноватые глаза и чеканю: — ты ни в чём не виноват! Это мне давно пора прекратить все эти песни и пляски и…

А вот что мне тогда делать, я совершенно не знала, потому и осеклась. Гулять по лесу — это хорошо, но на что-то же надо жить. Конечно, я легко смогла бы зарабатывать охотой, но, к сожалению, с одинокой девушкой не будет никто иметь дела, более того, обязательно захотят обмануть, а то и…

— И выйти замуж, — закончил за меня Кьярваль.

Так странно когда он говорит в волчьем обличии. Ощущать мягкую шерсть под руками, смотреть на животный облик, но видеть при этом человеческий взгляд и разговаривать на такие душещипательные темы.

— Видимо, да, — я опустила глаза, потому что слишком больно.

Потому что нет у меня человека, за которым можно укрыться, как за каменной стеной, чтобы не предал, не соврал, ну и далее по списку.

— Видимо, да, — повторил он за мной.

Потом покачнулся, вздрогнул, снова обрёл равновесие, но я уже всполошилась.

— Ты сильно устал! — я принялась суетиться, поправлять простынь на кровати, а потом вспомнила о главном: — ты, наверное, голодный?

— Нет, — мотнул он головой. — По дороге я сожрал пару зайцев. Представляешь, прямо в пасть запрыгнули, пока я как бешенный мчал сюда. А вот попить было некогда.

Я принялась оглядываться в поисках ведра, но нашла только помойное. Нет, это явно не годится для питьевой воды.

— Слушай, а там снаружи есть колодец? — мне страшновато выглядывать за дверь.

Мало ли, куда этот ужасный маг приволок меня.

— Есть, пойдём, наберём воды, — он повернулся в сторону двери, а я замешкалась.

— А ты что, не будешь превращаться в человека? — не то чтобы я против, просто странно всё это.

— Нет, — Кьярваль вышел за дверь, оставив меня в лёгком замешательстве. — Ну, ты где?

— Иду! — выскочила на крыльцо, ругая себя почём зря.

Вот ведь! Человек мне жизнь спас, а я даже не могу подать ему воды? Мало ли, почему он оборачиваться не хочет! Может, у него одежды запасной нет. Точно! У него ни к ноге, ни к спине ничего не привязано. Боже, какая я дурында!


Кьярваль

Закатные лучи окрасили округу тёплым розово-оранжевым цветом. За забором виднелись поля и леса, а невдалеке начиналась небольшая деревушка — всего домов на двадцать, не больше. Прудки. Интересно, а где тот самый пруд? Возможно, с другой стороны. Дом, в который меня привело чутьё, стоял в стороне на отшибе, но наверняка местные жители слышали мой дикий вой и жутко испугались. Как, наверное, и Ольшана, хотя кто её знает, вроде, привычная уже к нашему брату.

Как-никак, столько времени провела в Архельдоре.

Посреди двора, обнесённого шатким забором, стоял колодец. Такой же старый, как и всё здесь. Запах пыли и запустения бил по обонянию. Странно, как этот хлыщ вообще отыскал такую глушь да ещё и обустроиться успел — в доме, в отличие от двора, было прибрано. Не Ольшану же он заставил вытирать пыль, учитывая, что из одежды на ней только сорочка и одеяло. Ох, как же трудно держать себя в узде, когда она такая хрупкая, нежная, практически раздетая стоит на ветру и зябко кутается в одеяло.

Противно скрежетнул ворот колодца, зазвенела цепь, послышался удар ведра о воду. Глубоко, а дом явно не жилой, значит, место не очень удачное. Или просто специально копали до глубинной воды, чтобы повкуснее была — сейчас проверим.

— Пей на здоровье! — Ольшана аккуратно поставила ведро на невысокую скамью около колодца, чтобы не замарать его о землю — вышло как раз по моему росту.

Всё-таки она самая лучшая девушка в Гардалии! И Архельдоре. И вообще везде, потому что…

Вода оказалась очень вкусной, видимо, не зря так глубоко копали. Разве что сруб не мешало бы подновить — чувствовался ненавязчивый запах старого дерева.

Я выпил всё, благодарно кивнул и попросил ещё. Ольшана сочувственно вздохнула и вновь принялась крутить скрипучий ворот. Ох, ну и мерзкий же у него звук! Впрочем, пить хотелось сильно — пришлось снова терпеть. В этот раз в меня влезла только половина, в животе уже откровенно булькало. И тут Ольшана сделала такое, отчего я только и смог, что выпучить глаза — она совершенно спокойно приподняла ведро и попила оттуда. После меня. Так могли сделать только мои побратимы, женщины же предпочитали иметь со мной как можно меньше дел и подобного рода пересечений.

— Пойдём в дом, — Ольшана вытерла воду с губ, отчего я и вовсе обмер, не в силах оторваться от её милого личика. — Тебе надо отдохнуть.

Она несмело протянула руку, опасаясь прикоснуться, но в то же время желая дать понять, что пора. Сглотнула, а потом, осмелев, запустила свои пальчики в мою спутанную шерсть и подтолкнула в сторону дома.

А я… я был готов идти куда угодно, лишь бы она продолжала прикасаться к моей голове. Её рука почти не дрожала, даже дыхание всего лишь пару раз сбилось с ритма.

Боже, что ты со мной творишь? Где мне взять силы и выдержать? Не сорваться, не загубить эту невинную прелесть, не сделать её своей.

— Ты уж извини, но на кровать я тебя такого грязного точно не пущу, — едва мы вошли в избу, Ольшана принялась рыскать в единственном, тоже очень старом деревянном сундуке. — О, это должно подойти.

Она выудила оттуда не менее старое шерстяное покрывало. Вполне себе крепкое, пусть и поношенное. А главное — тёплое! Постелила около кровати, а потом вновь вернулась к сундуку. Интересно, что она там ещё нашла?

— Давай, ложись, я тебе репьи с травой вычешу, — она присела на край одеяла, похлопала рукой около себя, во второй она держала щётку для волос.

Ей-богу, был бы в силах, давно бы обернулся и… Да, хорошо, что я вымотался, не смогу наделать глупостей. Впрочем, одну из них я себе всё же позволил — лёг около Ольшаны и положил голову ей на колени.

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и ухватит за бочок, — принялась напевать Ольшана, аккуратными мерными движениями расчёсывая мою шерсть.

— Пусть только попробует придёт, — рычу сквозь сон.

Она хихикает, похоже, только сейчас поняв, кому и о ком спела.

— Люлю-люли-люленьки, прилетели гуленьки…

Так под нежный напев тонкого голоса, под ласку деликатных рук я заснул. И снилась мне юная дева в васильковом поле. И бегала она там в одной ночной рубашке, сверкая голыми пятками. Её волосы были распущены, а крепкие упругие груди подпрыгивали от резких движений. Она манила своим невинным очарованием, тонким свежим запахом и задорным огоньком широко распахнутых голубых глаз.

Я бежал за ней, радостный от того, что в ней нет ужаса, она бежит просто так, заигрывая, а не пытаясь спастись. Напротив, я знаю, что она может двигаться куда быстрее, но Ольшана предпочла в ущерб скорости несколько раз обернуться, беспрестанно хихикать и без конца поправлять волосы.

Кокетничает? Она со мной кокетничает! О, Боже, дай мне силы… хотя нет, тут теперь никакой бог, даже волчий меня уже не остановит. Одним рывком я догоняю её, подхватываю на руки, опускаю на траву и целую, целую её сочные податливые губы. Руки гуляют по хрупкой, но округлой в нужных местах фигурке, сжимают ягодицы, отчего она вскрикивает, ещё больше приоткрыв рот. Я тут же пользуюсь случаем и углубляю поцелуй, ласкаю языком каждый уголочек её рта, посасываю нижнюю губку, всё сильнее прижимаю к себе. А она выгибается подо мной, хочет быть ещё ближе, запускает руки в мои волосы, сжимает их, словно не хочет, чтобы я от неё отрывался.

Я и не собираюсь! О нет, я слишком долго ходил вокруг да около, слишком долго сдерживал себя, свою тягу к ней, обманывал себя всяческими уловками, но сейчас есть только она и я, и больше никого вокруг, кто смог бы нас остановить. И от этого особенно сладко! Нетерпеливо развязываю сорочку, пытаюсь снять её через голову, но это слишком долго. Рву тонкую ткань, открывая своим глазам прелестное зрелище: розовая нежная кожа, крепкая девичья грудь, бесконечно длинные ноги, а между ними…

Да, мне там самое место — между ними!

Подхватываю Ольшану под попку, наклоняюсь, ласкаю везде, готовлю её к принятию меня, ибо она слишком маленькая для… Для всего этого. Тем более для моих размеров. Но ей не страшно — я вижу, чувствую всем своим нутром. Об этом говорит румянец на её щёчках, порывистые движения рук, которыми она прижимает меня к себе, готовность принять меня. Её запах сводит с ума. Запах страсти, запах желания познать мужчину. Меня.

Она совершенно не обращает внимания на мои шрамы, словно их нет вовсе! Как так? А, да, это же сон, здесь всё по-другому. Но это не значит, что я не позабочусь о ней — моей хрупкой девочке.

— Не бойся, малышка, я буду нежен, — шепчу ей, а сам уже не в силах держаться.

Медленно, максимально аккуратно я вхожу в неё. Боже, как тесно и горячо! Она начинает суетиться, возиться подо мной. Ей явно не удобно. Меняю угол наклона, целую дрожащие губы, ласкаю пальцами, маскируя боль, толчок…

— А-а, что ты со мной делаешь? — шлепок, второй, а потом… укус!

Эта малышка укусила меня? Да она настоящая волчица, пусть и без второй ипостаси!

— Делаю тебя своей, — отвечаю я и тоже кусаю её в основание шеи.

Так просто. Теперь она — моя, а я — её. Мы неразделимы, я поставил ей метку, сделал своей парой, и назад пути уже нет. Впрочем, кто сказал, что я хочу повернуть? О нет, только вперёд!

Жаль, что это всего лишь сон. Прекрасный, сладостный, но…


Ольшана

Я долго сидела и расчёсывала черную густую шерсть. Волчью шерсть. Что со мной? Я его совершенно не боюсь, вот правда! Весь страх ушёл вместе с исчезновением Николя. После всей круговерти этот волк, который оказался самым верным другом, моим спасителем, перестал меня пугать. Нет, страшны вовсе не двуликие, страшны люди, которые считают, что раз у них есть деньги, сила, то им всё можно. И только этот гинатский оборотень смог постоять за меня. Неужели он и вправду за нами следил? И защищал от опасностей, о которых мы даже не подозревали. С ума сойти…

— И вовсе ты не страшный, — прошептала я спящему волку.

Огромному чёрному вервольфу, так трогательно улёгшемуся мне на колени. Да, его голова тяжела, но я ни за что не хочу убирать её, причинить неудобство, потерять тепло, которое она мне дарит.

Хм, и куда ушёл весь страх? Туда же, куда делся и Николя, чтоб его, Саркозье. В закат.

Спустя некоторое время колени затекли, захотелось выбраться и в то же время очень не хотелось расставаться. Я аккуратно приподняла его голову, положила на одеяло, оглянулась на кровать. Пойти туда? Да, там мягче, есть подушка, а если накрыться одеялом, которое уже чёрти во что превратилось, то не замёрзну. Да, так и надо сделать.

Я попыталась встать, безуспешно, ноги пронзили тысячи маленьких иголочек. Волк заворчал, положил лапу на ногу, отчего стало теплее и в то же время легче. Да-да, он каким-то образом начал избавлять меня от неприятных ощущений!

Боже, чем я занимаюсь? Увидела бы меня мама с папой и всеми дядюшками, выпорола бы ремнём! Причём той его частью, где пряжка, чтоб на дольше отпечаталось. М-да… Впрочем, их ведь нет. А волк такой тёплый, такой мягкий, и вставать не надо, ногами передвигать, и вообще. Мы никому не скажем, да. Точнее я никому не скажу. Встану пораньше, пока он спит, сбегаю в соседний лесок, подстрелю кого-нибудь, рагу потушу. Да, всё завтра, а сейчас хочется спать, пусть я и провалялась практически весь день в постели. Нервы, всё это нервы и волчья притягательность. Только есть хочется, но что поделать?

Во сне я плавала. Тёплая вода обволакивала тело, ласкала, расслабляла. В какой момент ко мне приплыл Кьярваль, я не помнила, очнулась только тогда, когда этот нахал стал уже к губам подбираться.

— Что ты?.. — не успела я спросить, как он прижал меня к себе тесно-тесно, крепко-крепко.

Так, что кровь взбурлила, в голове зашумело, а ноги и вовсе подогнулись. Правда, в воде довольно странно было ощущать это самое подгибание, но я умудрилась. Как и силу его мужского притяжения, неистового желания. Он смаковал мои губы, ласкал рот, гладил каждую пядь моего тела, всё-всё, начиная с лица, шеи, груди, заканчивая… Ой, как стыдно! И сла-а-адко!

— О, боже мой, продолжай, — только и смола простонать я, прижимая его голову… туда.

Ох, хорошо, что мамы рядом нет. И папы. И дяди Друзя и прочих.

Его губы горячи и нежны, руки сильны и умелы. Он словно знает, куда и как нажимать, гладить, ласкать, будто читает мои мысли. Разве волки умеют так? Вроде нет, разве что истинные пары могут чувствовать эмоции друг друга, насколько я поняла, наблюдая за Ренатой и Харальдом.

Но мы-то не пара! Да, он меня спас, но ничего не сказал, только воды попил и спать лёг. Конечно, его поступок говорит лучше тысячи слов, но вот что именно? То, что он ко мне неравнодушен? Да кто ж его знает! И вообще, это всё сон, ведь спать мы легли на полу, а вовсе не в озере, на волнах которого меня качает. Правда, не совсем понятно, как я умудряюсь держаться наплаву, если Кьярваль творит со мной такие чудесности…

А, не важно, хоть во сне расслабиться и получить удовольствие!

О да, как же сладко, как горячо и… больно? Я резко просыпаюсь от пронзительных, неприятных ощущений и вижу встрёпанного Кьярваля в человеческом обличии. И да, мы делаем то же самое, что и во сне! Мама дорогая, он совсем голый и я, а ещё он… во мне!

— А-а, что ты со мной делаешь? — вскрикиваю, но не получаю ответа. Его взгляд затуманен страстью, в нём горит желание и ни одной связной мысли.

Молочу кулаками по его широченным плечам — ноль внимания. Как же быть? Он ведь волк, большой и сильный, что ему мои удары? Точно, волк! Надо кусать — авось очнётся.

Я пошире открываю рот и как цапну его за предплечье! Даже до крови выходит — так расстаралась.

— Делаю тебя своей, — получаю наконец-то ответ на свой вопрос и… ощущаю, как его зубы пронзают мою кожу примерно в том же месте, куда я сама его укусила.

О, боже мой! Снова острая боль, но уже в плече и шее, вот только после неё всё тело принимается ещё больше гореть, а боль уходит. Исчезает без следа! Сама я становлюсь лёгкой, более чуткой, а ещё жажду прикосновений, страсти, о, много чего жажду…

И он даёт это мне, сжимает крепко-крепко, целует страстно-страстно, овладевает, подчиняет, действительно делает своей. Я уже не помню, где заканчиваюсь я и продолжается он. Мы соединены самым приятным, самым естественным образом, что может быть лучше? Нет, никогда я ничего подобного не испытывала и даже не думала, что смогу. Оказывается, отдаваться мужчине так здорово, раскрываться перед ним так легко и сладко. Хочется обвить его руками и ногами, полностью раствориться в ощущениях, подчиниться ритму и ни о чём не думать. Хотя, почему только хочется? Именно это я и делаю.

И уже совсем не понятно, где сон, где явь, и что вообще будет с нами дальше. Есть здесь и сейчас, я и он, и страсть между нами. Даже если завтра он встанет и скажет, что всё это был сон, я буду всю жизнь его вспоминать. А если нет, то…

Нет, буду думать об этом завтра, потому что не хочу впускать в себя боль, потому что если эта ночь для него окажется просто способом получить мимолётное удовольствие, то я…


Кьярваль

Это дивное чувство просто бесконечно. Оно обволокло меня и не хочет отпускать. Я уже давно понял, что всё произошло наяву, и ещё больше изумлён реакцией Ольшаны на меня. Оказывается, ей всё равно на мои шрамы, даже тот самый страшный, одного взгляда на который другим дамам хватало, чтобы захотеть сбежать. И это были самые смелые — те, которые смогли преодолеть барьер шрамов на лице и груди. Она же провела по нему пальчиком, погладила, снова обняла меня и уснула.

А ещё моя девочка такая чуткая, отзывчивая, страстная. О, как она стонала… словно пела тонко-тонко. Самая чудесная песня в мире. Моя: и она, и песня, всё моё, никому не отдам!

— Мм, — она шевельнула своей круглой попкой, пристраиваясь к моему животу поудобнее.

Призывно заурчал желудок, давая понять, что пора бы подкрепиться. Её живот поддержал тему, отчего я решил поторопиться. Встал, поднял свою пару, а сомневаться в её истинности было попросту глупо — я чувствовал нашу связанность всем своим волчьим нутром, и положил её на кровать. Поднял с покрывала одеяло, встряхнул и накрыл Ольшану. Она даже не проснулась — настолько я её вымотал.

О да, это было очень страстное утро! Вот только еда сама себя не поймает и не приготовит, поэтому я обернулся и отправился на охоту.

Свежий воздух бодрил, утренний лес был полон суеты: птицы заливисто пели, встречая рассвет, ночные звери спешили в норы, дабы переждать дневную пору, а дневные напротив, вылезали на свет божий. Вот их-то мне и надо, желательно покрупнее!

Принюхавшись, я поймал запах молодой косули, она совсем недалеко — в паре минут моего бега. Вот и славно, ведь все инстинкты требуют вернуться к Ольшане, взглянуть на неё, убедиться, что всё в порядке. Вот только страшно. Как она отреагирует на наши ночные забавы? На то, что стала моей парой… Мне и самому странно, ведь у волков не принято строить семьи не с двуликими. Разве что с ведьмами, да и то это скорее исключение, чем правило. Ольшана же ни оборотень, ни магией никакой не обладает, вопрос: почему она?

Размышления не мешают мне нагнать косулю, одним мощным движением повалить её, перегрызть шею, закинуть на спину и потрусить обратно к избушке. Всё произошло инстинктивно, даже мозг напрягать не пришлось.

Ольшана всё ещё спит. Вот и отлично, я как раз успею перекинуться, смыть с себя кровь добычи и разделать косулю. Половину закапываю — дань Матери-Земле, которую я обязался платить за право бегать по Гардалии в волчьем обличии. Сначала и вовсе пришлось отдать сразу несколько животных главному жрецу Старограда, чтобы он провёл ритуал. Как сейчас помню: горели огни, деревянные лики богов строго взирали на меня — чужеземца с кровью волка. Урода, которому вдруг вздумалось взять под опеку одну девушку.

Я обещал им не трогать её, беречь невинность, защищать от врагов, но, выходит, солгал. Похитить её всё равно смогли, невинность она потеряла, причём благодаря мне. От последней мысли меня словно молнией пробило — так захотелось… повторить содеянное. Да, каждый день, пока Небесный Волк не заберёт нас к себе. Кстати, а что бывает с истинными парами без второй ипостаси после смерти? Принимает ли Волк их к себе в чертог, или у них другой посмертный путь? Любопытно, но проверять не буду — хочется ещёпожить, любить Ольшану, наших общих детей, когда они появятся.

— Ух, вот только пережить встречу с стёщей, а дальше вообще ничего не страшно, — пробормотал я себе под нос и ополоснул руки от земли. — Надо будет и ей жертву преподнести. Растопив подтопок, я принялся нарезать мясо помельче, чтобы оно быстрее приготовилось. В заброшенном хозяйстве нашёлся старый, но целый чугунок, немного соли, пара ложек и одна единственная кружка. Всё пыльное, в паутине, пришлось приложить немало усилий, чтобы хорошенько отмыть, особенно чугунок.

Едва закипело варево, Ольшана зашевелилась.

— Мм, как вкусно пахнет! — сонно пробормотала она. — Ой!

— К сожалению, придётся подождать, — я аккуратно, стараясь не напугать, подошёл к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Ох, это был не сон? — её глаза распахнулись от… очень смешанных чувств, в которых я прочёл и страх, и восторг, и неловкость, и нежность.

Она смотрит мне в душу, мимо шрамов, которых уже не замечает.

— Да, любимая, всё произошло наяву, — я сажусь, беру её маленькие ладошки в свои руки, подношу к губам, целую каждый пальчик.

Ласково, чувственно, неторопливо.

— То есть мы, — Ольшана неловко завозилась, смущаясь от нашей близости, — мы теперь…

— Вместе, — заканчиваю за неё, сгребаю в охапку, сажу на колени и целую уже в губы.

Она стонет, обхватывает меня за шею, ещё теснее прижимается и замирает.

— Что же я теперь маме скажу?

— Я возьму всю вину на себя, — успокаивающе глажу по спине и тут вспоминаю, что надеть-то ей и нечего. — Только для начала надо найти тебе одежду и обувь.

— Ой! — Ольшана пытается выбраться их моих объятий, вновь начинает смущаться, но я держу её крепко и никуда не отпускаю.

— Не бойся, всё будет хорошо. Теперь ты — моя, а я — твой. Мы — пара, я не знаю, как это произошло, но Небесный Волк соединил нас. Так что теперь твоя мама сможет только поворчать, да и то недолго, потому что я увезу тебя в Архельдор. Согласись, капать на мозги через море довольно сложно.

— Согласна, — хихикает Ольшана. — Знаешь, так удивительно: ещё вчера я была девушкой, а сегодня стала женщиной. Это так странно, так потрясающе.

Её глаза сияют, она действительно удивляется всему, что между нами произошло и, самое главное, радуется!

— Не просто женщиной, а моей супругой, — добавляю я. — Прости, что не спросил — я был не в себе.

— И хорошо, что не спросил, я могла струсить, — она лукаво улыбается. — Правда, ты не представляешь, как я боялась мужчин! Всех!

— Почему? — надо же, а я думал, что она только меня боится, ну и тех негодяев, которые пытались её заполучить себе в постель.

— Потому что все хотели от меня только одного, — она всхлипывает, вскрывая передо мной старую рану. — Ты ведь и сам всё видел. Стоило мне надеть красное платье и выйти на сцену, так сразу находились те, кто считал, что меня можно купить. В последнем городе и вовсе похитили.

— Но ты и меня боялась, причём я к тебе ни разу не подошёл с неприличным предложением.

— Ты — это ты. Ты большой грозный вервольф, которого все боятся, вот и я боялась за компанию.

— А сейчас?

— Сейчас нет, — она ещё крепче обнимает меня. — Потому что узнала тебя совсем с другой стороны.

— И тебя не пугают мои шрамы?

— Нет, они… я их просто не замечаю. Правда, какая разница, что у тебя на коже, когда я вижу, как горят твои глаза, когда ты смотришь на меня. А ещё, — она запнулась. — Я чувствую тебя. Правда! Прямо сейчас я ощущаю, как ты любишь меня, как хочешь защитить и…

— И это тоже, да, — я вновь начинаю её целовать, укладываю на смятую постель. — Прости за вчерашнюю боль.

— Брось, в первый раз всегда больно — это известно всем! Ты же смог сделать всё просто волшебно.

Она тянется ко мне, обнимает, целует, отчего я готов сразиться со всем миром! С градоначальником, с которым мы обязательно ещё встретимся, со своими собратьями, если они вдруг не захотят принимать в свою стаю простую человечку, да хоть с кем. Главное, что она — моя пара, а уж почему так вышло — не имеет значения.

Эпилог

Ольшана

Я — самая счастливая жена на свете! И это без преувеличения, потому что мой муж — грозный вервольф с Севера — самый чуткий мужчина в мире! Он сделал мне навес на драккаре от непогоды, положил на дно перину, а сам со своими побратимами управляет кораблём.

Удивительно, но они все, кроме Харальда оказались в Старограде, куда мы прибыли после с одной стороны пренеприятнейшего, с другой, судьбоносного происшествия.

Мама, конечно, сначала обрадовалась моему спасению, потом закатила скандал, кто же будет петь главную партию на выступлениях, но Кьярвалю достаточно было рыкнуть, и она замолчала. Мне так понравились его слова:

— Вы совершенно не знаете собственную дочь, — он грозно сверкнул глазами, обнял меня за плечи и спрятал под подмышкой. — Она никогда не хотела быть артисткой.

— Мне кажется, когда чего-то не хотят, это просто не делают, — мама и впрямь не понимала, почему я с ними всё это время ездила.

— Она просто вас очень любит, — Кьярваль отлично меня чувствовал, да и я его тоже, а всё наша связь истинной пары. — А теперь и меня. Так что извините, но мы уплываем.

Ох, как мне было жаль расставаться со всеми! Правда! Несмотря на перипетии, мы все были большой дружной семьёй, да и сейчас таковой остаёмся. Конечно же, все поехали вместе с нами в Староград, устроили свадебный пир и посадили на драккар, завалив подарками. В приданое мама дала очень приличную сумму, на которую можно спокойно купить дом в столице. Ужас! Впрочем, жить мы будем в Архельдоре, где у Кьрваля не только свой добротный дом, но даже целая сауна.

Правда, прежде чем мы тронулись в путь, мой любимый добился аудиенции у Гирдира, где в красках рассказал, как наместник одного из городов творит ужасный беспредел, пользуясь своей властью и даже стенами тюрьмы для своих злодеяний. Не преминул он замолвить слово и за купца, которого к моменту нашего возвращения из Прудков и след простыл. Градоправитель был, разумеется, на месте, обложил все палаты аконитом и сидел, запершись, ибо даже собственная дружина, узнав от наших, зачем их послали в гостиный дом, отказалась выполнять его приказы.

Потому что дело серьёзное и очень мерзкое, а за такое Гирдир всегда карает жёстко, причём всех: и зачинщика, и исполнителей. А отвечают они все именно перед ним. Головой. И только десяток наёмников, служивших лично градоправителю, помогали держать оборону.

Кьярваль тогда подумал и… не стал связываться, по крайней мере, лично. Даже купца решил не догонять, чтобы меня одну не бросать. Впрочем, он и так им здорово насолил, теперь ни один из них не сможет продолжать жить богато и в своё удовольствие. Гирдир — князь суровый, он тут же направил воинов схватить виновных и доставить к нему пред ясны очи.

— Никогда бы не подумал, что малышка Шани станет твой истинной, — слова Торстейна отвлекли меня от воспоминаний.

Он сидел на вёслах вместе с остальными и грёб, превозмогая бурливые воды Флонского залива.

— Я называл твою жену Фрэ? — в голосе Кьярваля угроза.

— Нет, — Торстейн недоумённо почесал рыжую бороду. — Эй, ты чего?

— Ольшана. Её зовут Ольшана, — я чувствую его возмущение и благодарна за солидарность.

Мне тоже неприятно слушать такое сокращение из уст того, кто когда-то хотел со мной просто поразвлечься, тогда как я… Нет, я не собираюсь на него всю жизнь дуться, но дистанцию буду соблюдать. Пока, по крайней мере. Слишком свежа обида, пусть сейчас я обрела свою любовь, и всё хорошо.

— Понял, не маленький, — рыжий хохотнул и перевёл разговор в другое русло.

А я вновь погрузилась в воспоминания: как хорошо нам вместе, как сладко чувствовать его в себе, как горячи его поцелуи, как хочется уже приплыть и запереться в доме минимум на неделю. Или две.

Мимолётный взгляд на Кьярваля обжёг меня, заставил вздрогнуть в предвкушении. Эх, как, оказывается, сладко может быть замужем! Хорошо, что мама не поплыла с нами, а занялась поисками певицы на моё место. Правда, через пару месяцев она грозилась нас навестить, но разве я против? Нет, конечно, главное сейчас нас никто не будет дёргать!


Кьярваль

Я полностью разделял желание Ольшаны запереться дома на пару недель и выходить только в сауну и по крайней нужде, но Харальд так обрадовался моему прибытию, что устроил грандиозный пир. Причём сразу, так как его личный предсказатель поведала ему радостные новости раньше, чем я привёз их сам. Более того, оказалось, что именно Рената попросила Харальда отправить драккар в сторону Старограда, дабы помочь нам с Шани вернуться на остров.

— Я бесконечно рад за вас! — Харальд в очередной раз поднял кубок с медовухой. — Долго же ты за ней бегал. Я успел сильно соскучиться.

— Сам дурак, — я пожал плечами, ибо сейчас понимал, что можно было всё решить гораздо быстрее, без тайностей, но как вышло, так вышло.

Только шерсть с куском когтя жалко — кто знает, зачем этому типу с дурацкими усишками они понадобились. Разумеется, я рассказал обо всём своему альфе, ни капли не утаил, но наедине. Побратимы не в счёт, от них у меня нет тайн, даже от Торста, которого я осадил насчёт Ольшаны. Посовещавшись, мы решили, что надо бы разузнать о нём побольше всеми возможными способами. Но это всё потом, а сейчас у нас пир, на котором Рената завела свою любимую песню «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету», Ольшана подхватила, да и мы, давно её выучившие, тоже не отставали. — Ольшана, Кьярваль, меня одолевают странные ощущения, и мне хотелось бы проверить кое-что, — Харальд протянул руку и выдал совершенно неожиданную просьбу: — Можно пару капель твоей крови?

Это не мне, если что, а моей супруге!

— Хо-хорошо, — мы обменялись взглядами, она пожала плечами и взялась за нож.

— Подожди, я сейчас подам чистую ложку, — Рената позвала служанку и попросила её принести нужное.

Аккуратно проткнув острым кончиком подушечку пальца, Ольшана капнула немного крови в ложку. Подошедший к нам Харальд принял её, словно это была величайшая драгоценность.

— Благодарю за доверие! — он коротко кивнул и принюхался.

Лизнул, поцокал языком, задумался.

— Хм, — снова лизнул, покачал головой и вкрадчиво спросил: Ольшана, ты знаешь, что твоя дальняя родня — волки.

— Эмм, — она замешкалась. — Нет, ни мама, ни папа не говорили не о чём подобном.

— Процент небольшой, кто-то из пра-пра-пращуров имел отношения с вервольфом. От тебя и твоих родителей даже не пахнет волком, так что трудно сказать, от кого именно ты получила эту кровь.

— Мне кажется, это от мамы — она очень сильная, а уж дедушка и подавно, — Ольшана пока не определилась, радоваться ей или огорчаться такому известию.

— Вот приплывут повидаться — тогда и узнаем, — мне без разницы, кто, когда и почему, главное — мы вместе и больше ничто нас не тревожит. — Ты знаешь, я тебя люблю безо всяких там особенностей крови и прочего. Единственное — рад, потому что с волчьей кровью тебе будет легче здесь жить.

— Да, зимы тут суровые, — протянула Рената. — Меня спасает только метка.

— И горячий муж, — Харальд поиграл бровями, вызвав тем самым заливистый хохот своей пары.

— Такой горячий, что я уже снова беременна!

— Правда? — Ольшана радостно подпрыгнула. — Я скоро снова стану тёткой!

— Да, а потом и матерью — с таким-то мужем, — Рената потянулась к Ольшане, обняла её и хитро подмигнула мне через её плечо. — Ты ведь начал уже работать над этим вопросом?

— Начал, но нам потребуется уединение, чтобы как можно лучше постараться, — не теряюсь я.

А что, нам хочется уединения, почему бы не сказать об этом?

— А свадьбу когда собираетесь гулять? — это уже Харальд.

— Так уже, — Ольшана имела в виду большую гулянку, которую мы устроили в Старограде.

— Да, мы уже отметили, — собственно, это вообще формальность, потому что соединяет нас Небесный Волк в момент соития и обмена метками.

— Как хочешь, — Харальд пожал плечами. — Можно было бы закатить пирушку.

— С кем? С теми, кто за глаза называет меня уродом? Не вижу смысла.

— Но мы-то не называем! — возмутился Торстейн и остальные побратимы.

— А с вами мы уже сидим, пьём-едим.

— Я тебя понял, — кивнул Харальд. — Тогда прими сейчас свадебный подарок!

Он ушёл в дальнюю комнату, чем-то погремел и принёс… огромный сундук с детским добром.

— Поверь, скоро тебе это ОЧЕНЬ пригодится.

Все дружно расхохотались, понимая, что это шутка, потому что тут же он вручил мне настоящий подарок — шкатулку с драгоценностями. Остальные тоже принялись доставать припрятанные подарки (и когда успели подсуетиться?) и поздравлять. И лучшей свадьбы было не пожелать, ведь вокруг родные мне люди, а что ещё нужно для счастья?


Николя

Николя Саркозье — великий маг Галатии и её окрестностей, с радостью возвращался домой. Он как никогда радовался, что скоро увидит свой изящный дом, вернётся в объятья местных куртизанок, умеющих гораздо больше, чем гардалийские блудницы. О, как ему не хватало затейливости в постели! Да и мода в этой Гардалии ему совершенно не нравилась: закрытые декольте, закрытые волосы, кружев возмутительно мало, да и нравы слишком строгие. Даже какая-то уличная певичка отвергла его!

Нет, продажной любви хватало, конечно, но мимолётной страсти, которую так любит он ловить с дамами света и полусвета, у него не случилось ни с кем. Нет-нет, срочно домой! Тем более, у него теперь есть шерсть и кусок когтя вервольфа, и это замечательно. Просто грандиозно! Он сможет приступить к опытам, как только доберётся до своей лаборатории. Но сначала к дамам, да.

Зачем ему понадобились волосы и когти двуликого? Разумеется, для силы. Ведь он хочет не просто принимать облик волка, но и иметь невероятную силу, правда, с кровью он связываться не стал. Во-первых, за такое вервольфы могут мстить, а это ему ни к чему, с другой, в его семейном фолианте строго-настрого запрещено её использовать, если не хочешь необратимых последствий. Ужасных, от которых потом никак не избавиться! Поэтому слова о крови были лишь уловкой, чтобы разозлить и обхитрить бету.

— Жаль, конечно, что не Альфа, но чего нет, того нет. Николя тщательно рисовал пентаграмму переноса на поверхности большого плоского камня. До Галатии было слишком далеко, чтобы он смог добраться туда простым порталом. О нет, он лишь скрылся от гнева двуликого в пятидесяти верстах от Прудков. Примерно, точно он не знал.

— Интересно, когда они разбегутся? — Николя не сомневался, что вскорости Кьярвалю надоест эта малышка. — Я бы потом взял её к себе в обучение. Да, сделал бы из неё великую куртизанку Галатии!

Мечты мечтами, но чертить он не переставал. Выводил ровные линии, писал знаки, ставил свечи.

— Прощай, неприветливая земля, — обратился он к местным духам. — Вот вам моя последняя жертва.

С этими словами он театрально достал из пространственного кармана чёрного петуха, чётким движением свернул ему шею и бросил на землю. Поджёг свечи лихим щелчком пальцев, шагнул в заклубившееся в центре пентаграммы марево и был таков.

Его ждала Галатия, Ковен и множество удовольствий: жареные лягушки, мидии, устрицы и самое любимое лакомство — шампанское, о котором в дикой Гардалии даже не слышали!


Конец.

Октябрь 2019 г.


Оглавление

  • Глава 1. Ольшана
  • Глава 2. Кьярваль
  • Песня про жука. Неприличная)))
  • Глава 3. Поиск
  • Глава 4. Цена выкупа
  • Глава 5. Истина как она есть
  • Эпилог