Жизнь Аполлония Тианского [Флавий Филострат] (fb2) читать постранично

Флавий Филострат Жизнь Аполлония Тианского

ФЛАВИЙ ФИЛОСТРАТ ЖИЗНЬ АПОЛЛОНИЯ ТИАНСКОГО

КНИГА ПЕРВАЯ

в начале коей изъясняется, сколь превосходна была мудрость Аполлония и сколь облыжны зложелательные о нем суждения (1—2)

1. Почитатели Пифагора Самосского рассказывают о нем вот что. Вовсе-де не был он ионянином^[1], но обитал некогда в Трое, звался Евфорбом и умер, как описано у Гомера^[2], однако после смерти вновь ожил^[3] и, радея о чистоте, перестал одеваться в кожи животных и употреблять в пищу убоину, отвергая даже и жертвенное мясо, ибо не хотел сквернить алтаря кровью, а предпочитал, говорят, уважить богов медовой лепешкой, ладаном или песнопением, полагая, что подобные дары им милее сотен белых быков и ножа в жертвенной корзине. Поистине, был он в близкой общности с богами и знал, чем могут люди их порадовать и чем прогневить; от богов было и то, что говорил он о природе, ибо, по его словам, другие способны лишь гадать о божественном, да препираться в суетных мудрствованиях, а к нему-де явился сам Аполлон, свидетельством подтвердив неложность своего явления, нисходили к нему — хотя и не свидетельствуя — также и Афина и Музы, и иные боги, чьи образы и имена людям пока неведомы. Все, явленное Пифагору, его последователи полагали законом, его самого чтили как посланца от Зевса, а на себя, благоговея перед божественным, накладывали обет молчания, ибо внимали многим священным тайнам, кои трудно воспринять тем, кто не научен прежде, что и молчание есть род речи. Говорят также, что и Эмпедокл Акрагантский^[4] именно этим путем достиг мудрости, о чем можно судить по его стиху:

И еще:

Да и рассказ о том, как он в Олимпии сотворил быка из теста и принес его в жертву, свидетельствует о его приверженности к учению Пифагора. И многое еще передают о любомудрах Пифагорова толка, однако мне недосуг входить в подробности подобных историй, ибо я спешу приступить, наконец, к своему собственному повествованию.

2. Аполлоний, чьи правила были весьма сходны с описанными, превосходною своею мудростью и презрением ко всякому тиранству был божественнее Пифагора. Жил он хотя и не в нынешнее время, но и не слишком давно, однако людям неведома его истинная мудрость, основанная на философии и здравом смысле, так что одни суесловят о нем так, другие этак. Например, из-за того, что ему довелось встречаться и с вавилонскими магами, и с индийскими брахманами, и с египетскими нагими отшельниками, иные и его самого называют магом, а то и хулят по незнанию как злого колдуна. Между тем и Эмпедокл, и Демокрит, и даже Пифагор собеседовали с магами^[5] о многих божественных предметах, но чародейством не прельстились. Платон также побывал в Египте и ввел в свои сочинения многое из того, что узнал от тамошних пророков и жрецов, однако, подобно живописцу, расцветил их рисунок собственными красками и отнюдь не склонился к колдовству, но, напротив, мудростью своею внушил зависть всему роду человеческому. Поистине, хотя Аполлоний так часто видел и ведал будущее, не следует объяснять это колдовским искусством, ибо тогда пришлось бы порицать и Сократа, восприявшего от своего демона пророческий дар, и Анаксагора, который также обладал этим даром. Кто же не знает о том, как Анаксагор в Олимпии^[6] погожим днем явился на стадион в кожаном плаще, потому что предвидел небывалый для этого времени года дождь? Кто не знает, как он предсказал, что дом обрушится, и оказался прав — дом действительно обрушился? А когда он предрек, что день обратится в ночь и камни посыплются с неба на берега Эгоспотама, разве все не исполнилось в точности по слову его? Однако те же самые люди, которые объясняют описанное мудростью Анаксагора, отрицают мудрую прозорливость Аполлония и утверждают, будто он угадывал будущее посредством чародейства. Невежество черни недостойно внимания; но все-таки, по-моему, пора подробнее рассказать об этом человеке, а именно когда и что он говорил или делал и в чем заключалась его мудрость, благодаря коей он может быть назван мужем предивным и божественным. Потому-то я и собрал предания об Аполлонии частью в городах, где его почитали, частью в святилищах, где он возродил забытые древние обряды, частью из того, что рассказали о нем другие, и, наконец, из его собственных писем, ибо писал он царям, софистам, философам, элидянам, дельфийцам, индусам и египтянам, писал о богах, нравах, обычаях и законах, дабы посланиями своими направить на верный путь всякого заблуждающегося. Таким вот образом я и собрал о нем по возможности точные сведения.

а также говорится об