Аквариум [Анри Старфол] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Маленькие рыбки неторопливо плавали цветной россыпью посреди подводного леса, сквозь который виднелись гроты с пиратскими сокровищами и старые корабельные пушки, затянутые в песок. Подводная чаща покачивалась в такт легкому течению и ловила на свои листья причудливые блики света, отраженные в толще воды.

Вот из курчавых дебрей водного мха подозрительно высунулся усатый сом и, похлопав своими крошечными золотыми глазами-пуговками, деловито поплыл вдоль дна. Стайка светящихся рыбешек пронеслась снопом неоновых искр, спасаясь от крупной рыбы, что сегодня была явно не в духе. Розовая улитка остановилась отдохнуть на стебле растения и укрылась под его маленьким листком, словно под зонтиком. Все это умиротворяющее многообразие форм и красок кружило в причудливом танце, пересекалось, сливалось и рассыпалась в разные стороны, подобно бусинам из бабушкиного сундучка. Причудливый мир жил, подчиняясь своим законам и собственному распорядку.

Неожиданно, две исполинские ладони уперлись в это водное пространство, а за ними показалась и не менее исполинская голова. Некоторые обитатели подводного леса бросились врассыпную, прячась в зелени и гротах, а кто посмелее, – остался важно взирать на неожиданного визитера. Существо, тем временем восторженно раскрыв глаза, неторопливо следило за происходящим и, даже, прислонилось своей розовой щекой к незримой для водных обитателей границе, за которой существовал иной для них, чуждый мир. На плечо существа опустилась ладонь, которая была больше любого грота с пиратскими сокровищами и, судя по размерам, способная одним рывком вырвать с корнем весь подводный лес разом. Тут, даже самые смелые рыбы попятились, нервно озираясь в поисках укрытия. А исполинская ладонь тем временем отвела существо в сторону, и вскоре в подводном мире снова восстановилось хрупкое спокойствие.

Существом, которое прислонило ладони к грани водного мира, оказался невысокий, пухлый мальчик. Он продолжал смотреть в сторону аквариума, даже, когда отец отвел его к стене, где на блестящих крючках висели сочки, очистительные фильтры и обогреватели для воды. Отец назидательным тоном что-то объяснял сыну, но он совсем его не слушал. Внимание мальчика привлекли другие аквариумы, тоже полные причудливых форм, красок и необыкновенных, как ему думалось, жителей.

– Витя, – отец мальчика присел на корточки перед сыном, – послушай, что я тебе скажу: мы с мамой не можем купить тебе рыбок. Ты за ними просто не будешь ухаживать.

– Я буду! – мальчик победоносно воздел к потолку пухлый кулачок.

– Ты говорил то же самое и про морскую свинку, которая тебе надоела через неделю, и про черепаху, которую ты забыл во дворе, и про кролика…

– Я буду ухаживать!

– Нет, не будешь, а живое существо – не игрушка.

Витя разразился истерикой, сопровождаемой топотом ножек, махами кулачков и обилием крокодильих слез. Мальчик вопил хорошо поставленным громким голосом, интонация и аудиальные перепады которого были им уже не раз проверены. Он думал, что еще немного, и отец даст слабину, согласится с ним, только бы не слушать всю эту тираду. Время шло, но плач не помогал. Тогда мальчик решил использовать весь свой опыт в манипулировании с помощью крика и истерики, выкрутив внутренний регулятор громкости на полную мощь так, что казалось, вот-вот начнут трескаться стенки аквариумов, а со стен посыплется штукатурка. Но в этот раз, к нескончаемому удивлению мальчика, его отец слабины не показал. Он схватил его, болтающего руками и ногами, и понес к выходу из магазина.

Дома Витю ждал очередной серьезный разговор, которому он, по обыкновению, решил не придавать никакого значения. А чтобы родители поняли, что его мятежный дух не сломлен, мальчик демонстративно, с визгом, разбил о кафель кухни несколько тарелок. Раньше он себе подобного не позволял, но гнусная выходка папы в зоомагазине заставила его пойти на крайние меры, чтобы защитить свой авторитет. И в тот же вечер, он впервые узнал, что отцовским ремнем можно не только подпоясываться, но и разрешать некоторые семейные конфликты.

Это был первый и последний раз, когда отец прибегал к подобному наказанию, но Витя затаил на сердце жгучую обиду и в будущем стал, куда более, острожным. Он решил для себя, что крик и скандал, – далеко не самые лучшие способы получить желаемое. Перепробовав другие варианты достижения целей, он остановился на демократичном способе договора, где, выполняя поручение или достигая желаемых родителями результатов, он получал заранее оговоренное вознаграждение. Только Витя, как ему казалось, улучшил этот скучный и изначально неудобный для него способ, потому что получать желаемое в обмен на честный труд он не хотел. Поэтому, мальчик всеми силами снимал с себя часть заранее оговоренных обязанностей. Летом, после случая с отцовским ремнем, в обмен на половину от шоколадки деревенские мальчишки тайно помогли собрать Вите клубнику. Бабушка, тронутая таким трудолюбием внука, отдала ему даже две сладкие плитки. Витя знал эту черту своей бабушки и, договариваясь с мальчишками, рассчитывал именно на такой исход.

А еще во время обучения в средней школе мальчик понял, что очень нравится одной из своих одноклассниц. По его мнению, она была совсем не красивой и, даже, неуклюжей, но, зато, в отличие от Вити, отлично писала сочинения по русскому языку. Пользуясь ее расположением, он с помощью не хитрых детских ухаживаний добился того, чтобы одноклассница писала домашние сочинения за него. Каждая подобная победа и получение желаемого внушали мальчику правильность избранного им пути. Очень скоро он поверил в то, что дружба между людьми измеряется исключительно тем, что с человека можно взять. И высшим проявлением дружбы для Вити стало только брать, забирать и ничего не отдавать людям взамен. Мальчик возвел это в ранг собственного, личного искусства и страшно гордился этим.

***

Именно так Витя и получил свой первый аквариум в четырнадцать лет от «отличного» товарища, который был мальчику очень удобен своей доверчивостью. В тот майский вечер 1998 года, они перебирали в гараже у друга, по имени Никита, советский мотоцикл Pannonia, попутно обсуждая, как будут катать на нем девчонок. Витя устало размял шею и, покрутив головой, заметил пыльный, стеклянный прямоугольник на одной из деревянных полок. Присмотревшись, мальчик разглядел в нем довольно большой аквариум. Вите тут же вспомнилось детство, не купленные отцом рыбки и его ремень. Обида вспыхнула с прежней силой, и шестеренки в голове тут же зашуршали, создавая новый план, чтобы получить желаемое, чтобы восполнить нереализованную детскую мечту.

– Это ваш аквариум? – спросил Витя самым скучающим тоном, на какой только был способен.

– Да. Батя одно время рыбками занимался. После не до того стало.

– И зачем вам этот хлам? Только место занимает.

– Батя не хочет с ним расставаться. Говорит, какая-никакая, а память. Хотя он протекает из-за того, что герметик отслоился с одной стороны. Не понимаю, зачем он бате такой нужен?

– Давай, я вам его починю. Может, он еще пригодится? Продадите его кому-нибудь, например?

– Да мы сами как-нибудь сладим.

– Да у меня дядя, знаешь, как со стеклом управляется? Все склеит на раз, и будет как новый. Отвечаю. А вы можете и не справиться, вот.

– Да чего там сложного?

– Там нюансы свои есть. Такое понимать надо.

– Хорошо, я тогда у бати спрошу.

– Не надо. Будет сюрприз. Принесешь ему сразу исправленный аквариум…

Довольный собой, Витя победоносно шагал по дороге, покачивая в руках стеклянным трофеем. Благо идти было не далеко, всего одну улицу и повернуть у старой березы, на которой расположились тесно прибитые друг к другу скворечники. Парень зашел в дом и спрятал аквариум в своей комнате под кроватью, рядом с другими трофеями, которыми он очень гордился.

Заново проклеенный и промытый аквариум занял место на столе, рядом с лампой и стопкой книг о приключениях. Витя неторопливо наливал в него воду из маленького синего ведёрка и ухмылялся. Он вспоминал, как легко и просто заполучил этот стеклянный прямоугольник. Парню достаточно было сказать, что он уже нес исправленный аквариум другу, но из-за бросившейся ему под ноги кошки, выронил его и разбил. Парень, даже, принес Никите заранее приготовленный большой кусок стекла и долго сокрушался, прося прощение за свою оплошность. Как и рассчитывал Витя, друг его тут же простил, нервно обернувшись на веранду, где с книгой сидел его отец. Для Вити все оказалось легче легкого.

Еще пришлось завести несколько новых знакомств, что было не так уж легко. Так как Витя все еще только учился дружить, как ему казалось, по-настоящему, многие люди часто избегали подобного общения, чувствуя в его интересе к ним что-то не ладное и не искреннее. Но парень не останавливался и в итоге нашел человека, у которого можно было достать старый аквариумный фильтр и обогреватель для воды, который, правда, часто выключался. За это парень отдал пару саженцев яблони определенного сорта. То есть, этого ожидал бывший владелец фильтра и обогревателя – глуховатый и плохо видящий старик Ефимыч. На самом деле, Витя преподнес ему саженцы самой обычной яблони, коих за их участком росло целое множество.

Наконец, для Вити наступил заветный день, когда он, взяв заранее отложенные деньги, поехал на автобусе в зоомагазин. Парень не торопясь прохаживался от одного аквариума к другому и, заложив руки за спину, критически осматривал их обитателей. В отражении стекла, на фоне плавающих рыбок, ему мерещился тот самый пухлый, восторженный мальчик, так вероломно обманутый отцом. И Витя едко ухмылялся, чувствовал себя победителем, который, спустя столько лет, взял очень важный для себя реванш. Он властно указал пальцем на приглянувшихся ему рыбок, проигнорировав комментарий продавца об их природной несовместимости, выбрал живые растения и направился к кассе.

Гладкие, речные камушки были разложены на дне аквариума, растения посажены в пластиковые стаканчики и в землю. По центру Витя разместил не большую корягу, которую заранее почистил от гнили и прокипятил. Парень запустил рыбок и, подперев подбородок руками, принялся за ними наблюдать. В комнату постучали, но Витя никак на это не отреагировал. После повторного стука дверь открылась, и в комнату зашел его отец. Он встал за сыном, который демонстративно к нему не поворачивался, и сложил руки на груди:

– Как успехи, сынок?

– А, папа, – Витя повернулся и изобразил на лице подобие удивления, – не услышал, как ты вошел.

– К тебе Никита пришел.

– Не впускай его сюда! – парень вскочил и задернул шторы.

– Вы, что, поссорились?

– Просто не пускай, я сам к нему выйду.

Никита стоял у крыльца дома и пинал носком кроссовка старый двигатель от трактора, который лежал на траве. При виде друга, парень широко улыбнулся и звонко ударил ладонью о протянутую ладонь Вити. Вместе, они, чуть покачиваясь, побрели на пружинистых ногах к калитке.

– Захар зовет сегодня на Заячью горку, – Никита достал сигарету и закурил, поедем? Мотоцикл то готов, пора бы его выгнать в поля…

– Играть в карты на деньги? – вяло зевнул Витя. – Ищи дурака. Мы оба знаем, что Захар еще тот шулер.

– Ну, на гитаре побренчим. Захар сказал, что возьмет домашнее вино.

– Алкоголь есть пагубный продукт, мой друг, – Витя старался говорить заумной интонацией, как ему казалось, какого-нибудь академика. – А такому мягкому душой человеку, как ты, он категорически противопоказан.

– Кончай выпендриваться! – Никита шутливо толкнул друга в плечо. – Если будешь сегодня вечером так разговаривать, то Катя спутает тебя со слепым Ефимычем. Он аналогично излагает. Нафталиново-назидательным тоном, во!

– Катя? А она, тоже, поедет на Заячью горку?

– Еще бы. Они же с Захаром теперь встречаются. Я думал,– ты знаешь.

– Ах вот оно как, – нахмурился Витя. – Ну, гитара так гитара. Едем!

Катя была единственным человеком, на котором Вите никак не хотелось наживаться. Напротив, она у него вызывала непонятное, странное чувство, благодаря которому, парень хотел, чтобы эта девушка всегда была счастлива и улыбалась. Одно ее присутствие делало весенний воздух слаще, а окружающие звуки чуть тише. Витя мог часами наблюдать, как она морщит нос, когда смеется, или как чертит туфелькой причудливые узоры на песке. Одним словом, это трепетное восхищение было первой серьезной влюбленностью парня, в которой он боялся себе признаться. То ли из-за собственной неуверенности, то ли из-за гордости. Он и сам толком не знал.

Вечером друзья выкатили из гаража красный мотоцикл Pannonia, и тот заблестел, как леденец, поймав на хромированный топливный бак, лучи весеннего солнца. Витя без церемоний уселся за руль, проигнорировал вялое бурчание расположившегося позади Никиты и завел ключом их стального коня. Мотоцикл всхрапнул, словно очнулся после долгого сна, вдохнул изогнутой стальной грудью теплый вечерний воздух и с хрипом помчался, разрушая тишину длинных улиц и закоулков. Стайка кичливых гусей бросилась в рассыпную от этого стремительного железного монстра, который вздымал с дороги желтую пыль и плевался дымом. Несколько ошалелых собак бросились вдогонку, хрипя и брызгая слюной. Старуха замахала клюкой парням вслед, когда мотоцикл, миновав поселок, уже заскользил по узкой дороге среди нежной зелени полей.

– Сбавь обороты! – испуганно кричал Никита. – Это тебе не гонка! Во!

– Неправда! Вся жизнь – это гонка, мой друг, – крикнул Витя сквозь слезы от ветра, что трепал его волосы. – И мы должны выйти из нее победителями!

Pannonia взревел еще громче и, под протяжный вопль Никиты, стал набирать скорость, оставляя за собой на дороге длинные клубы пыли. Слева показался вишневый сад с хлипким забором, и Витя притормозил. Он увидел, что ворота сада открыты, и направил мотоцикл в его сторону, резко вправо.

– Ты что делаешь? – Никита чуть не свалился с мотоцикла, который дернуло на ухабе. – Там нет дороги! Эй, стой!

– Так быстрее, мой друг!

Мотоцикл наискось подлетел над пыльной землей и гигантским стальным жуком прожужжал между ворот вишневого сада. Облаченные в белое вишни, как невесты, ждущие своих женихов, стояли ровными рядами вдоль тропинки, и по мере того, как Pannonia набирал скорость, сливались в единое, нежное полотно. Цветочный аромат, в дуэте с прохладным воздухом, пьянил водителя мотоцикла, наполнял его голову и легкие колким, неуемным восторгом. Никита, сидящий позади, чуть откинулся назад и наблюдал, как на фоне бирюзового неба, над ним, пышными кронами смыкался белый, вишневый сад.

– Вот он настоящий алкоголь! – кричал Витя. – Я молодой и пьяный! Пьяный без вина! Как же хорошо!

– Тебе надуло голову сквозняком, во!

– Да хоть бы и так! Да! Мне в голову сквозняком надуло весну!

Пыльный Витя спрыгнул с мотоцикла и направился к Кате. Девушка сидела в синем платье на капоте стареньких жигулей и смотрела с возвышенности, как за поселком неторопливо заходит солнце, окаймляя нежно золотым сиянием кроны недавно распустившихся деревьев и цветные крыши домов. Майский ветер, несущий с полей запах вспаханной земли, чуть трепал черные волосы девушки и оголял ее худую шею, от чего Вите она казалась еще более прекрасной, чем обычно.

Пока Никита обсуждал с Захаром размер ставок для грядущей игры в карты, Витя решился заговорить с Катей и присел рядом с девушкой на капот автомобиля. Общаться с ней парню было трудно. Он путался в словах и мямлил, что при разговоре с другими людьми никогда у него не случалось. Катя посмотрела на него, с девичьей гордостью блеснула глазами и, выпрямив спину, отвернулась в сторону заходящего солнца. Этот жест парень расценил как насмешку и смутился. Он уже хотел было уйти, но тут, неожиданно для себя самого, торопливо пробормотал:

– А я, это, рыбок завел…

Девушка повернулась, как-то растерянно посмотрела на него и звонко рассмеялась, прикрыв губы ладонью. Витя покраснел, как наливное яблоко, и собрался уже спрыгнуть с капота, когда она неожиданно поддержала начатый им разговор:

– Да вы полны сюрпризов, Виктор Александрович.

Витя был единственным из сверстников, кого Катя в шутку иногда называла так официально. Парень этой иронии не понимал и злился, считая, что подобным способом девушка высказывает ему свое пренебрежение.

– Да я, вообще, особенный, – зло процедил сквозь зубы Витя и отвернулся, – не ровня другим. Такое понимать надо…

– Ага! Рыб он завел! – подскочил сзади Никита. – А сам мой почивший аквариум хламом называл! Аквариумист недоделанный, во!

– Я же извинился за то, что разбил его. Нельзя быть таким злопамятным.

– Да я разве про то? Сам рыб завел, а мне ничего не сказал! Тихушник! Мой отец о рыбах столько дельных советов тебе может дать!

– Не нужны мне его советы, – оскалился Витя. – Давайте уже в карты играть.

– Погоди, картежник, – включился в разговор Захар, – сначала выпьем.

– Домашнее вино твоего деда что ли? – Витя слез с капота жигулей и подошел к Захару, который был выше его на целую голову. – Да я лучше вон из той лужи воды попью!

Витя злился на Захара за то, что тот встречался с Катей, скорее всего уже трогал ее или, еще чего хуже, – целовал. Он очень надеялся, что в этот момент девушка внимательно наблюдала за происходящим и видела, какой он отважный, раз противостоит более взрослому сопернику. Захар сложил руки на груди и, ухмыльнувшись, посмотрел через плечо Вити на лужу, в которой были видны свежие следы копыт.

– Ну, так пей, – помолчав, сказал Захар.

– Чего? – Витя старался придать голосу спокойную и ироничную интонацию, но сорвался на фальцет. – Ты хочешь, что бы я…

– Ага, – Захар толкнул его ладонью в сторону лужи. – Давай, герой. Только, смотри – козленочком не стань.

– Да ладно вам, парни! – Никита стал вклиниваться между ними. – Побалагурили и хватит! Доставай свое вино, Захар.

Захар молча пошел к багажнику своего автомобиля и вернулся с жестяной кружкой. Перекидывая ее из руки в руку, он, посвистывая, подошел к луже, зачерпнул дождевой воды и молча предложил ее Вите. Шестеренки в голове парня тут же закрутились, ища что-то нейтральное между дракой с соперником и фатальным унижением. Гладь воды в жестяной чашке словно бурлила и расширялась. Она казалась Вите целым озером, в котором не сложно утонуть от стыда. Нужно было срочно что-то придумать.

– Так не интересно, – промурлыкал Витя. – Слишком скучно.

– Скучно? – усмехнулся Захар. – Ну, я могу сделать воду с сахаром…

– Давай в карты, на интерес? – не унимался Витя. – Выиграешь в дурака, и я выпью воды из этой дрянной чашки.

– Заднюю включаешь. Ага, – Захар почесал подбородок. – Если в карты, то этого мало. Хочу часы.

– Чего? Какие еще часы?

– Твои армейские часы, дружочек.

Армейские часы с гравировкой: «Дорогому И.Н. – на добрую память», были любимым трофеем Вити. Парень заполучил их благодаря своей самой сложной махинации, на которую у него ушло три месяца. По сравнению с потерей трофея подобной ценности, даже перспектива напиться из лужи уже не казалась ему такой унизительной. Но злость взяла верх над рассудком, и Витю понесло:

– Ах, часы мои захотел? Играть по-крупному хочешь? Тогда и я повышаю ставки! Если я выиграю, то, то…

Он посмотрел на Катю, которая с явным интересом за ними наблюдала.

– То Катюша меня поцелует, понял?

Захар бросил чашку на землю и, схватив Витю за ворот куртки, чуть приподнял его. Так, что парень привстал на цыпочки и немного покачивался.

– Дать тебе карандаш?– спросила девушка Витю.

– З-зачем? – лицо покачивающегося в чужих руках Вити снова стало цвета наливного яблока. – Я не собираюсь ничего писать…

– А это, чтобы тебе было проще губу закатывать! – сказала не менее красная Катя, которая всем своим видом одобряла предложение Вити. – Чего удумал!

– Не волнуйся, – обратился Захар к Кате, – до этого дело не дойдет. Малыш с треском мне продует, выпьет лужу и поедет на мотоцикле за моими часами.

Карты им раздал взволнованный Никита, и игра началась. Витя старался держаться развязно, с некоторым скучающим видом, но перспектива попить грязной воды и, что еще хуже, потерять часы, внушала ему ужас. Он то и дело отвлекался и путался в масти карт. Не помогала сосредоточиться и Катя, которая села за спиной у Захара и стреляла в сторону Вити многозначительными взглядами. Захар раз за разом давал сопернику возможность отыграться, но снова разносил его, еще больше унижая и раззадоривая. Так они сыграли четыре кона, после которых Витя выглядел бледным, как мел, усталым и обреченным. Захар неторопливо допил остатки вина и направился к луже. Он смачно сплюнул в мутную воду и, зачерпнув ее чашкой, многозначительно посмотрел на своего соперника. Витя от этого действия болезненно поморщился, схватившись рукой за живот.

– Карточный долг – дело чести, – Захар похлопал соперника по плечу, – приступай. Жаль, что у меня нет для тебя коктейльной соломинки…

– Захар, это уже слишком! – Катя заслонила собой Витю. – Заканчивай!

Тот факт, что его – проигравшего и униженного, заслоняет от обидчика девица, вызвал у Вити волну гнева. Он грубо оттолкнул Катю и, размахнувшись, прицелился Захару в челюсть. Тот поймал в полете его кулак рукой и им же двинул Вите в глаз. Парень громко взвизгнул и упал на траву. Захар прошелся до лужи снова, зачерпнул из нее воды и вылил ее на голову лежащего Вити, который в этот момент обреченно закричал.

– Сегодня же привезешь мои армейские часы, – Захар смотрел, как последние капли из чашки падают на куртку соперника. – Понял меня?

Никита молча вел Pannonia по сумеречной улице. Витя, сидящий позади, казался тенью, таким же серым и тихим. Парень остановил мотоцикл у малиновых ворот, и его угрюмый товарищ рывком спрыгнул. Витя открыл дверь своего дома и, проигнорировав пьющих на кухне чай родителей, протопал в свою комнату. Он упал на колени, подполз к кровати и нащупал под ней одну из коробочек. В ней, на специально сшитой подушечке, красовались заветные армейские часы. Витя мрачно смотрел на них подбитым глазом и чувствовал, как внутри клокочет целый душевный ураган. Парень даже не заметил Никиту, который зашел следом за ним, чтобы хоть как-то поддержать друга. Первое, что увидел гость, был жужжащий фильтром, уютно подсвеченный аквариум. Его аквариум.

– Это же…

– Это не твой, – процедил сквозь зубы Витя, – просто похож.

– Видишь вот эту глубокую царапину? – Никита указал пальцем на нижний левый угол аквариума. – Ее оставил я, когда был маленький. Черканул гвоздем. Батя тогда здорово мне за эту шалость надавал…

– Кто тебе, вообще, разрешил войти? – не поворачиваясь, спросил хозяин комнаты. – Почему ты такой настырный? Почему вы все такие неудобные?

– Да, лучше бы ты его и вправду разбил…, – Никита вышел из комнаты.

Минула неделя, и Витя впервые увидел на стенках аквариума зеленый налет. При более детальном рассмотрении парень заметил, что этим незваным гостем поражен и грунт, и коряга, размещенная по центру его маленького водного мира. Злость зашевелилась внутри, зашипела и вылилась наружу через сброшенные со стола книги. Витя рывком поднялся и заходил по комнате, восклицая вслух что-то невнятное. Мало того, что с ним перестал общаться такой удобный друг, как Никита, так и аквариум, не смотря на работающий фильтр, неожиданно зацвел. Но больше всего Витю пугало то, что утерянный им удобный друг может рассказать другим о его своеобразном искусстве добывать для себя разные блага. Поэтому нужно было срочно выбираться из этого эмоционального дискомфорта и попробовать хоть как-то помириться с Никитой. Но как? Шестеренки в голове парня закрутились, обдумывая возможные варианты.

Никита протирал в своем саду мотоцикл тряпкой, когда услышал скрип калитки. Парень увидел, кто к нему пришел и отвернулся, продолжив заниматься своим делом. Витя неуверенно потоптался на тропинке и пошел между клумбами с тюльпанами к обиженному на него другу. В вечернем воздухе повисло неловкое молчание, нарушаемое только еле слышным скрипом тряпки о топливный бак Pannonia.

– Я тут, это, деньги за аквариум принес, – Витя почесал затылок, – а то, неудобно как-то вышло.

– Купить меня хочешь? – Никита старательно протирал подножку мотоцикла.

– Вот еще! Просто так будет лучше. Такое понимать надо…

– Не думал я, что дружу с мошенником.

– А ты, это, отцу своему рассказал про меня?

– Ага, держи карман шире. Он думает, что аквариум, как и раньше, пылится где-то там, в гараже. Переубеждать его в этом я не собираюсь. Мне еще жить охота.

– Тогда возьми деньги и забудем сей досадный инцидент.

– Досадный инцидент? – Никита бросил тряпку на землю. – А не засунуть ли тебе эти деньги куда поглубже? Гусь фаршированный! Лгун и лицемер!

– Кончай яд пускать! Это я здесь пострадавшая сторона! Мало того, что был облит заплеванной водой, так еще и лишился своих любимых ходиков! Тебе нельзя быть таким злопамятным! С тобой так никто водиться не будет! Такое понимать надо!

– Да тебе-то откуда знать…

– Чего?

– Тебе-то откуда знать, как правильно дружить?

Витя сидел у себя в саду и со злостью, резкими движениями драил губкой пустой аквариум. Пока рыбы были рассажены по банкам, парень скреб и тер, заливал водой и намыливал стеклянные стенки. Вода из шланга бурлила, шипела и пенилась, попадая каплями на искривленное гримасой отвращения лицо Вити. Через час чистый стеклянный прямоугольник был снова залит отстоянной водой и готов к приему своих жителей. Горшочки с землей и растениями вернулись на свои места, прокипяченная коряга расположилась по центру водоема.

– Видите ли, я не знаю, как дружить, – Витя смотрел, как рыбки плавают между крючковатых листьев «Людвигии». – Ха! Да я лучше него в этом разбираюсь! Да чего там! Я лучше него разбираюсь в жизни! Куда ему до меня? А? Он не читал столько книг, не добывал трофеев. Дурак, обычный плаксивый дурак. Такое понимать надо…

Через три дня Витя сошел с автобуса и побрел по дороге в сторону своего поселка. Настроение у него было паршивое. Захар распустил байку, что Витя пил из лужи, и об этом быстро узнали его одноклассники. Они встретили его громким блеянием и корчили рожи, когда парень проходил мимо. Поэтому всю генеральную уборку в школе парня доставали и изводили. Витя вспоминал все эти издевательства, брел между домами и думал, как бы половчее отомстить одноклассникам, чтобы в следующий раз они знали – над кем можно смеяться, а над кем нет. Именно во время таких раздумий его окликнули. На парня смотрел довольный собой виновник его страданий – Захар, облокотившийся на жигули и вальяжно прокручивающий на пальцах часы. Его часы. У Вити пересохло в горле, и он почувствовал, что сейчас вот-вот застонет от тоски.

– Привет, козленочек, – Захар заговорщицки подмигнул парню. – Чего ты такой грустный? Видать, воды попил не вкусной?

Пока Захар хохотал над собственной шуткой, Витя ускорил шаг, стараясь как можно быстрее повернуть за угол. Но обидчик догнал парня и, закинув тяжелую руку ему на плечо, побрел рядом:

– Спасибо за часы, приятель. Я теперь на них засекаю, сколько по времени буду Катюшу мацать. Это очень удобно, – Захар дыхнул перегаром в лицо Вити и широко улыбнулся. – А ты взаправду подумал, что можешь ей понравиться? Да ладно? У ее тетки и так есть стадо из десяти коз. Зачем им еще один козленочек?

Витя оттолкнул Захара и побежал в сторону дома, чувствуя, как по его щекам предательски катятся горячие слезы. Мимо него, разгоняя в стороны дорожную пыль, пронесся «Жигули», который остановился вдалеке улицы перед домом Кати. Крошечная фигурка Захара вышла из автомобиля и скрылась за забором. Когда Витя поравнялся с «Жигули», то достал из кармана гвоздь. Его глаза гневно блеснули, и рука медленно потянулась к затертой двери автомобиля.

– Что ты делаешь?

Витя дернулся от неожиданности и уронил гвоздь в траву. Позади него стояла Катя. Она хмуро смотрела на парня, сложив руки на груди и чуть приподняв одну бровь. Витя виновато улыбнулся девушке:

– Пятнышко увидел. Хотел стереть…

– Ну, ну. Рассказывай, – Катя схватила Витю за нос и чуть дернула.

– За что? Я же ничего не сделал!

– Как ты посмел Ефимыча обмануть? Он свое пожил и уважение заслужил. Человек мягкий, порядочный! А ты ему поросль, вместо нормальных саженцев, впарил! Еще и отца своего сюда приплел!

– Да что ты в саженцах понимаешь? – Витя схватился руками за покрасневший нос. – И с чего ты решила, что я обманул этого старика?

– Смотри, как бы твой нос от вранья расти не стал! Стыдно должно быть!

Из-за ворот вышел Захар с двумя большими сумками в руках. Он остановился позади Кати и хмуро уставился на Витю, который продолжал держаться руками за свой красный нос.

– Тетка к Ефимычу ходила, – продолжила Катя. – А он давай хвалиться новыми саженцами. Так и так: Витя Астафьев через родителя своего деревья нашел! Мол, такой распрекрасный мальчик! Только тетка моя не слепая, да и в сортах яблонь разбирается! Открыла старику на тебя глаза!

– Ты, что, козлик, старика обманул? – Захар аккуратно поставил сумки на землю и блеснул глазами. – Его слепотой воспользовался?

Витя попятился назад, уперся в дверь машины и побежал прочь. Он несся по пыльной дороге, чувствуя, как сердце ухает в его груди, и не оборачивался, пока не добрался до своего дома и не присел рядом с малиновыми воротами.

– Дураки, – зло шептал парень сквозь слезы. – Неудобные дураки…

***

Аквариум зарос сильнее прежнего. С его стеклянных стен, подобно старым обоям, стали лоскутами сползать куски зеленых водорослей. Коряга обросла серым налетом, некоторые из рыбок погибли и всплыли кверху брюхом, уставившись на своего хозяина невидящими глазами. Витя наблюдал, как этот маленький водный мир медленно погибает, и злился. Ему хотелось сломать что-нибудь, расколошматить о стену, чтобы раздался очищающий сознание грохот, сопровождаемый осколками, летящими в разные стороны.

В комнату без стука вошел отец Вити. Он какое-то время молча постоял у него за спиной, а после взял стул и присел рядом с сыном. Парень на него не смотрел. Все его внимание занимал грязный и от того унылый пейзаж, медленно погибающего аквариума.

– Там соседка привела Николая Ефимовича. Не расскажешь мне, почему?

– Давай без скучных шарад, папа…

Витя получил увесистый подзатыльник и ошарашенно вскочил со стула. Отец схватил парня за шиворот майки и потащил из комнаты. Парень сопротивлялся и шипел, как гусь, майка на нем трещала по швам, а в каждом следующем дверном проеме он норовил упереться ногами. Так они добрались до крыльца, где на стульчике, облокотившись на свою трость, сидел Ефимыч, а за окном по саду гуляла тетка Кати, благодаря которой старик и добрался до дома Вити. При виде незваного гостя парень сразу же успокоился и опустил глаза в пол. Николай Ефимович кряхтя поднялся и какое-то время всматривался мутными глазами в сжавшегося перед ним человека.

– Мой сын хочет вам что-то сказать, – отец толкнул Витю между лопаток.

– Извините, – выдавил из себя Витя и поморщился, словно от зубной боли.

– Мой сын сейчас принесет то, что получил от вас, Николай Ефимович, обманом. Еще раз примите мои самые горячие извинения. Обещаю, что я этого так просто не оставлю.

– Да будет вам, Саша, – старик расплылся в редкой улыбке. – Что с них взять? Молодежь – один ветер в голове.

– Я этот ветер из него наскоро выбью…

– Не злитесь на него, Саша. И пусть мальчик оставит себе то, что у меня взял. На кой мне эти фильтры да обогреватели? Я все больше по саду сейчас работаю. На солнышке, да на свежем воздухе.

– Большое спасибо, Николай Ефимович. В том, что учудил Виктор, есть и моя вина. Поэтому, я разберу ваш гараж от хлама. Сына моего, тоже, пристройте к хозяйству. Пусть отрабатывает то, что обманом нажил…

– Но, папа! – крикнул Витя и тут же получил новый подзатыльник.

– А что? – почесал старик затылок. – Мысль дельная. Помощь мне пригодится.

Всю следующую неделю, с часу дня до пяти вечера, Витя работал на участке Николая Ефимовича. Парень белил деревья, убирал за курами, рубил дрова, копал грядки и наводил порядок на чердаке. Старик вызывал у парня жгучую неприязнь, которая в некоторые дни доходила до явного отвращения. Витя даже стал мечтать, что с Ефимычем что-нибудь случится, и парню больше не придется так унизительно и долго ему прислуживать. В доме у Ефимыча вдоль стен были натянуты длинные веревки, продетые через металлические кольца. Старик, положив на эти веревочные дорожки ладонь, наощупь ходил из комнаты в комнату. Такие же веревки тянулись и по саду старика, обозначая удобные и безопасные для него маршруты. Из-за этой особенности передвижения, Витя за глаза прозвал Ефимыча старым пауком, который дергает за ниточки, степенно передвигаясь по своим владениям. Парень даже подумывал сделать старику диверсию и разрезать один из множества этих тоненьких канатов, но побоялся гнева отца. После того, как родители узнали о выходке своего сына, Витю ждал крайне неприятный разговор, закончившийся карательными мерами в виде лишения карманных денег и прочих неприятностей. Поэтому, с отцом парень с тех пор принципиально не разговаривал, хотя тот, тоже, общаться с сыном желанием не горел, но регулярно заходил к старику и справлялся, добросовестно ли его сын выполняет возложенные на него обязанности. Николай Ефимович всегда хвалил Витю и прикрывал перед отцом, даже, когда тот явно отлынивал от работы. Так, в труде и неприязни парня к старику, прошло шесть долгих для него дней.

Витя шагал по дороге и в теплых красках вечернего солнца думал о том, что его рабство закончится уже завтра. Эта мысль внушала парню блеклое подобие радости. Лучше, чем вообще ничего. Но это было слабым утешением на фоне последствий его фатальной неаккуратности в «высоком искусстве» добывания трофеев. По поселку давно пополз слух, что Витя лжец и лицемер, который не прочь поживиться чужим добром. И даже теперь, когда он шел мимо чужих домов, некоторые люди демонстративно закрывали перед ним калитки, а маленькие дети бежали следом и кричали в спину гадости. Поэтому парень до скрежета зубов злился на себя, что из-за глупой ревности к девчонке поступил так неаккуратно, был унижен, потерял часы и обличен в обмане, потому что не все продумал с саженцами для этого старика.

В комнате парень присел на стул перед аквариумом. Все его стекло заросло, и рыб практически не было видно. Кое-где, с характерным бульканьем, к мутной поверхности поднимались пузыри. От растений тянулись наросты, качающиеся в воде грязной, зеленой бородой, от чего кусты «Людвигии» теперь походили на зловещие деревья из американского фильма ужасов. В тени под корягой, в центре аквариума, мелькнуло что-то зловещее и тут же скрылось. У Вити в душе появилось липкое чувство страха, что это неведомое существо затаилось где-то там, наблюдает за ним и ждет своего часа, чтобы поглотить, когда станет для этого достаточно большим. Рациональное убеждение в том, что ничего подобного там быть просто не может, парню не помогало. Он отчетливо чувствовал, что в его аквариуме поселилось что-то плохое и смертельно опасное.

В последний день исправительных работ солнце сквозь майку пекло Вите спину, пока тот с явной неохотой красил Ефимычу забор. Парень ворчал себе под нос разные ругательства, причудливым образом их соединял и проговаривал то, что получалось. Наиболее «удачные» он смаковал, мурлыча их себе под нос раз за разом. Все эти грязные словечки были посвящены неудобным друзьям, обидчикам и просто знакомым, которые отвернулись от него. Поглощенный этой сомнительной забавой, он не заметил, как сзади подошел старик:

– Вот у кого-то сейчас уши горят, – Николай Ефимович присел на лавочку.

Витя не нашелся с ответом и, насупившись, продолжил молча красить забор. Два человека: один – совсем юный, другой – поживший свое, погрузились в раздумья. В это время, в кроне старого дуба, растущего через дорогу, лениво чирикали воробьи, где-то на соседней улице протарахтел мотоблок, а соседский петух прокричал хрипло и кичливо.

– Небось к друзьям не терпится уже побежать?

– Нет у меня больше друзей…

– Как так? – удивился старик. – Были и вдруг не стало?

– Они оказались плохими друзьями, – Витя смотрел, как краска капает с забора на траву. – Такое понимать надо…

Старик надолго замолчал, и Витя, который на него в это время не смотрел, подумал, что тот задремал. Но Николай Ефимович снова неожиданно заговорил непонятным для парня тоном. Вроде и мягким, но в то же время строгим, словно старик готовился преподать ему важный урок:

– А что для тебя значит дружба, друг мой?

– Ясное дело, что, – Витя неожиданно для себя запнулся. – Дружба, ну, это, когда тебе удобно…

– Как, как?

– Вы не поймете. Моя дружба – не для всех. Такое понимать надо…

– Стало быть, мы с тобой, тоже, друзья, – Николай Ефимович улыбнулся. – Мне с тобой очень удобно. Так по хозяйству помогаешь…

– Не друзья мы с вами.

– Еще какие друзья. Через часик с забором закончишь и я тебя к соседке направлю. Погреб ей почистишь. Потом еще что-нибудь для тебя придумаем.

– Мы так не договаривались! – Витя бросил кисть на траву. – Не имеете права!

– Стало быть, права не имею? – Николай Ефимович почесал бороду. – Ну, ну. Если хочешь, то можешь отказаться, но тогда я отцу твоему скажу, что ты специально банки мои побил и материл меня, на чем свет стоит. Вот оно как.

– Но, это ложь! – Витя едва себя сдержал, чтобы не наброситься на старика. – Такое хамство манипуляцией называется! Это издевательство над человеком!

– Все так, но твой отец поверит немощному старику, а не попавшемуся на вранье сыну. Ну, так что, докрашиваешь забор и идем к Галине Евгеньевне?

– Ну вы и кадр…, – проскрипел парень сквозь зубы.

В погребе у соседки пришлось изрядно повозиться. Витя «сражался» с обилием заплесневелых банок и ветхих ящиков несколько часов, после чего вылез на белый свет усталый, пыльный и до красноты злой, как какой-нибудь потревоженный подземный зверек. Все это время Николай Ефимович пил с Галиной Евгеньевной в беседке чай и вел непринужденную беседу. Витя рывками направился к ним, чтобы высказать все, что он о них думает, но сделать этого не успел.

– Теперь иди и полей все саженцы, – властно сказала Галина Евгеньевна.

– И не подумаю! – топнул ногой Витя. – Коня себе купите и его запрягайте!

– Что же ты, Витя, деньги у Галины Евгеньевны стащил? – Николай Ефимович покачал головой. – Не хорошо. Придется все твоему отцу рассказать и попросить тебя в услужение еще на целую неделю…

– Заговор! – вскричал фальцетом парень. – Обман! Не имеете такого права!

– Будь хорошим другом, мальчик, – прощебетала хозяйка дома, – иди и займись саженцами. После тебе еще какое-нибудь дело найдется. А если дернуть вздумаешь, то мы к родителям твоим тут же наведаемся и скажем, что ты, оказывается, не мошенник, а простой вор. Деньги мои стащил. Так-то.

Витя закипел чайником и вытянул сжатые в кулаки руки вдоль тела, подобно струнам. Долгий вопль, справленный множеством ругательств, рвался наружу, но, удерживаемый с усилием сжатым, бледным ртом, выходил, как громкий стон. Парень пнул стоящее у беседки ведро, но после поднял его и зажатой походкой направился к бочке с водой. Николай Ефимович и Галина Евгеньевна проводили его пристальными взглядами.

– Не переборщили мы, Николай Ефимович? – хозяйка дома поставила на стол чашку. – Как бы не лопнул мальчик…

– Ничего, Галя. Ему в самый раз…

Галина Евгеньевна оказалась строгим цензором и работу Вити не приняла. Ему пришлось более тщательно вычищать погреб и полить специально пропущенные им саженцы. Поэтому, усталый и качающийся, он закончил работу только в девять вечера. Душа парня рвалась домой, к уютной кровати, на которой так хотелось отдохнуть, но ему предстояло последнее и самое неприятное из всех поручений. Он должен был довести до дома этого вредного и подлого старика. Витя медленно вел его под жилистую, узловатую руку и смотрел на нее так, словно держал ядовитую змею. Николай Ефимович шел молча и смотрел сквозь вечерний сумрак своими мутными, задумчивыми глазами.

– Старый узурпатор…, – не выдержал и пробормотал Витя.

– Я просто пытаюсь стать твоим другом.

– Только дурак назовет такое обращение дружбой!

– Ну, стало быть, ты и есть дурак, Витя.

Витя остановился и открыл рот, чтобы возразить, но не нашелся с ответом. Он растерянно смотрел, как старик тепло улыбается ему и чуть покачивает головой. Так эти два человека и стояли посреди дороги: один – совсем юный, другой – старый; два разных поколения, две разных эпохи и две разных судьбы…

***

На следующий день удобный друг Никита капался с отцом в движке двадцать первой Волги, которая стояла под кроной изящного тополя у них во дворе, поблескивая белым кузовом. Отец и сын переговаривались под тихий шепот ромбовидных листьев и неторопливо поскрипывали гаечным ключом. За этим делом их и застал Витя. Он встал, чуть поодаль, и замер в нерешительности. Парень так бы и стоял, если бы Виктория Алексеевна – мама Никиты не заметила его из окна и не окликнуласвоего сына. Никита поднял голову, деловито вытер руки о свои штаны и направился к стоящему у калитки визитеру.

– Признаться честно, – Витя почесал затылок, – давно этого не делал…

– Чего ты давно не делал, гусь фаршированный?

– Давно не извинялся.

Никита хотел что-то сказать, но осекся и парни оба смущенно замолчали под легкомысленное пение птиц над их головами. Витя опустил глаза и, нервно почесавшись, громко выдохнул, словно скинул со своих плеч очень тяжелый, пыльный мешок:

– Можешь позвать своего отца? – спросил Витя.

– З-зачем? – испугался Никита. – Мы и сами разберемся.

– Так будет…правильно.

Никита с явной неохотой окликнул отца, и тот подошел, продолжая вытирать свои засаленные руки тряпкой. Испуганный взгляд Вити скользнул по жилистым рукам отца своего друга, по его суровому лицу и остановился на горящих, как огонь глазах, смотрящих из-под грозных, кустистых бровей. Парень почувствовал, как у него мелкой, бесконтрольной дрожью затряслись ноги и руки, а во рту за одно мгновение пересохло:

– Иван Иванович, – Вите свой голос показался чужим и отстраненным, – я обманул Никиту и вас, хитростью выманив аквариум, что стоял в вашем гараже. Я соврал вашему сыну, что разбил его, а сам оставил аквариум себе. Я хочу вернуть его и искренне извиняюсь за свой поступок. Чтобы доказать это, я готов искупить свою вину тяжелым трудом. Если у вас есть для меня какая-нибудь трудная работа, то я с радостью ее сделаю, только бы вы меня простили. Только бы меня простил мой друг…

Иван Иванович нахмурился так, что его горящих глаз из-под бровей почти не стало видно, и Витя почувствовал, как от этого взгляда кожа на нем начинает медленно плавиться. Но неожиданно мужчина громко хмыкнул, а после одобрительно и раскатисто расхохотался:

– Мужской поступок, – отец Никиты чуть толкнул Витю в плечо своей крупной маслянистой рукой. – Пойдем, поможешь нам лысую резину на волжанке поменять. Это, конечно, не тяжелый труд, но с тебя и этого будет достаточно, великий комбинатор…

– Иван Иванович, – окликнул Витя мужчину, – а вы можете аквариум обратно с рыбами взять? Мне их девать то совсем некуда.

– Пускай Никита решит судьбу этого аквариума. – Иван Иванович заговорщицки подмигнул сыну. – Как он скажет, так и будет.

– Оставь эту банку себе, – Никита крепко пожал другу руку, – махинатор…

Занимаясь с колесами от Волги, Витя узнал от Ивана Ивановича много нового о том, как правильно запускать и ухаживать за аквариумом. Отец его друга рассказал и кое-какие нюансы о грунте и водных растениях, а когда узнал, что парень посадил собственный подводный лес в смесь из торфа – снова громко и раскатисто расхохотался. Так они провели за работой два часа, и Витя ушел домой чуть усталый, но очень довольный собой.

Катя сидела на лавочке у своего дома в синем платье и поглаживала ладонью пушистого, рыжего кота. Зажмурившись, он довольно урчал у нее на коленях и думал о своих загадочных, кошачьих делах. Витя следил за девушкой с десяти метров, выглядывая из-за колодца. Подойти к ней, он никак не решался и уже, было, собрался уйти, но она сама заметила его. Покраснев, он засунул руки в карманы и понурой походкой направился к ней. Не успел он придумать, с чего начать разговор, как девушка бросилась ему на шею, чуть не сбив с ног. Ошарашенный Витя так и замер в ее объятиях.

– Большое тебе спасибо! – Катя прижалась к нему еще сильнее. – Мы бы так и не собрались с погребом разобраться! Который год в нем места не хватало!

– Да я, это, – Витя вдохнул полевой запах волос девушки, – на здоровье…

– Мой герой. Помог двум одиноким женщинам, – Катя отстранила от себя парня на расстояние вытянутых рук и посмотрела ему в глаза. – Я была права. На самом деле, ты – хороший…

Витя хотел что-то сказать, но Катя неожиданно поцеловала его в губы. Робко и быстро, не дольше, чем срывают пластырь с руки. Но парню этот момент показался блаженной вечностью. Голова у него закружилась, земля ушла из-под ног, а лицо приобрело глуповатое выражение.

– А как же Захар? – словно в бреду пробормотал парень и тут же осекся.

– Этот кадр – хвастун и дурак, – Катя снова обвила шею Вити руками, – Помогает только по мелочи, а вид такой, словно делает великое одолжение. И еще, он никогда бы не признал, что был не прав…

– Знаешь, я хотел сказать…

– Знаю. За тебя все сказали дела…

И она снова поцеловала его, на этот раз долго и более уверенно. Так они и стояли под присмотром пушистого, рыжего кота, который по-кошачьи щурился и многозначительно, понимающе, улыбался.

***

Время закружилось вихрем маленьких событий и понеслось. Весну сменило жаркое лето, которое, прогорев на небосводе человеческих судеб очередной стремительной звездой, кануло в небытие. В еще теплом летнем воздухе повеяло грядущей осенью. Она постепенно приближалась, готовясь вступить на земле в свои законные права и зажечь всюду пестрые костры из ярких листьев. Витя явно чувствовал эти изменения, когда тридцать первого августа утеплял с отцом крыльцо своего дома. Им было слышно, как на кухне, поскрипывая, играет радио, и мама хлопочет над ароматной яблочной шарлоткой и другими блюдами. Эти уютные звуки кухонной суеты, вместе с уверенными ударами молотков отца и сына, сливались в приятную ушам симфонию домашнего уюта и покоя. В три часа дня, когда с заботами было покончено, вся семья погрузила корзинки с едой в багажник отцовской Нивы и направилась на ней по дороге между пестрыми крышами соседских домов.

Николай Ефимович уже ждал их у своей калитки, опираясь на палочку. Витя выбежал из машины, поздоровался с ним и бережно помог старику сесть на заднее сиденье. За следующим поворотом их ждали Галина Евгеньевна и ее племянница. Катя еще издалека помахала приближающейся зеленой Ниве, и Витя, сидящий рядом со стариком, зарделся красным румянцем. А когда девушка уселась к нему на колени из-за недостатка места, то, вообще, чуть не забыл, как надо дышать. Так они и ехали, общаясь и шутя между собой, радуясь, что последний летний день выдался таким теплым и приятным.

Зеленая нива стояла чуть наискось рядом с белой Волгой на Заячьей горке. Рядом с автомобилями, под сенью раскидистого дуба, три женщины раскладывали на деревянном столе блюда, а трое мужчин неторопливо переговаривались, наслаждаясь раскинувшимся перед ними пейзажем. Витя и Катя прогуливались, держась за руки, неподалеку, около старой, кирпичной арки, которая одиноко стояла посреди холма. Они были по-юношески влюблены и счастливы. Они молчали друг с другом так, что им все было понятно и без слов. За ними присматривал Никита, который забрался на сук дуба и, как дозорный, наблюдал с него и за обстановкой вокруг, и за самыми заманчивыми кусками еды на столе. Вот женщины позвали всех к столу, и пирог разлетелся ароматными кусочками по тарелкам. Рядом с ним улеглись ломтики домашней ветчины, прикрытые, словно одеялом, листами салата, шпик, овощи и сыр. Над деревянной гладью стола замелькали передающие и делящие, похлопывающие и указывающие руки. Витя с теплотой смотрел на собравшихся за столом, смеющихся людей, наслаждающихся обществом друг друга в этот тихий августовский день. Он смотрел на папу с мамой, на Никиту и его родителей, на Ефимыча и Галину Евгеньевну. На свою ненаглядную Катюшу, которую он тут же в порыве чувств нежно приобнял. В это время летнее небо потихоньку догорало, уступая место первому сентябрьскому дню, оставляя все невзгоды и горести в прошлом. Завтра наступит новый день и новая, маленькая жизнь, но это лето Витя запомнил навсегда. В его жизни больше ни разу не было такого замечательного и душевного лета. Лета юности, в котором хотелось бы остаться навсегда…

***

Много ушло времени с тех пор. Времени ошибок и трудной работы над собой. Наш парень многое в себе поменял, вырос и стал отличным инженером-геодезистом. Теперь катается по всей стране, пребывая в длинных командировках. Но дома, рядом с двумя его замечательными дочерьми, рядом с Катей, ставшей прекрасной женой и матерью, стоит тот самый аквариум со щербинкой в нижнем левом углу. Стоит и в холодные вечера радует скучающую по отцу семью своими пестрыми, не унывающими обитателями. Стоит совершенно чистый. Снова вычищенный, он больше ни разу не зацвел с того самого лета 1998 года. Лета, которое догорело и прошло, канув в тихие воды океана, называемого вечностью…


Конец.

Для обложки книги использовано изображение «Аквариум». Правообладатель: Canva. Адрес сайта: https://www.canva.com/. Тип лицензии: бесплатное использование.