Судьбы нет [Селиван Непутевый] (fb2) читать онлайн

Селиван Непутевый Судьбы нет

Тяжесть позади не думает ослаблять хватку. Опора под ногами тоже не желает поддаваться гармонии. Что это такое все? Понятно, что это. Только неясно, как это выразить словами. Как объяснить, что такое быт и рутина? А никак, это не нужно объяснять, это и так понятно. Руки лишь болят, да и ноги перестают держать. Только бы продержаться…

Сколько похожих лиц. И на всех след чего-то. Может быть, суеты, может быть, рутины. Зачем вдаваться в то, что и так ясно, как небо. Но лица каждый день меняются, а выражения почему-то остаются прежними. Похоже, у всех здесь собравшихся одна и та же цель. Только бы продержаться.

Когда-нибудь все это закончится. И мы все не будем счастливы. Конец одной рутины порождает очередную заботу. Кто ж будет доволен очередной обязанностью, перед которой он не может не поклониться. Кем он станет, если покинет покров обыденности? Правильно, либо никем, либо кем-то. Однако зачем кому-то рисковать, когда все и так неплохо, когда все есть для существования, когда есть ежедневные обязательства перед кровом.

А дальше что будет? А оно будет ли? Должно. Чего мы все здесь предвкушаем, никто не скажет, не знает. Удивительно, ведь казалось, что больше душ здесь вместить нельзя, а вот оно как. Оказывается, можно, и не одну. Есть ли этот самый верхний предел вместимости людей? Наверное, все-таки нет его. А если и есть, то как-то все равно уже.

Тяжело быть человеком, точнее тяжело мириться с его обязанностями. Что если скинуть эту тяжесть? Станет ли легче всем нам от этого? Видимо, не станет. Цель же пропадет, да и что нам делать с этой свободой. Пусть будет так, как есть, пусть будет легче.

Лепим самих себя по приказу извне, иначе как лепить то? Неясно. О чем думают все эти люди, думают ли они вообще? Неясно. Что же тогда ясно? Неясно. Хотя нет, есть одна очевидная вещь. Все мы заложники текущего обстоятельства. Все мы недовольны, но приходится с этим мириться, к сожалению. А может и к счастью. Неясно.

Всем тяжело находиться друг с другом, что поделать? Подождать немного, даже если это и много, только время способно немного облегчить тяжесть, а пока придется держать свое бремя. Когда-нибудь же все это закончится, нам всем будет не так уж и хорошо, но всяко веселей продолжать двигаться к цели. Останется позади эта часть сценария. И будет ожидать впереди этот же кусок обреченности.

Все мы обречены, конечно. Стоит ли думать об этом? Может, да. Может, нет. Мелочь какая-то. Хорошо бы нам от этого избавиться, искоренить это неопределенное зло. Всем нам здесь собравшимся собраться и выбросить устои, которые нас держат за руку. Все никак не отпустят. Боятся без нас. Справедливости ради, мы боимся не меньше.

Момент. И все кончится. Дождаться бы. Дождемся точно, да время тянет момент, как может. А что мы? А мы бессильны, обязаны соблюдать правила времени. Вот, стоим тут, а оно нам надо? Зачем оно нам надо?

Чуть не упал. Выстоял, и ладно. И хорошо.

Вот очередное лицо ничем не выделяется на общей картине. Может быть, даже бледнее остальных, что оно тут делает? Нет, понятно, что делает, но зачем оно это делает? Знает ли это лицо причину своего присутствия конкретно здесь и сейчас в окружении подобных узников. К сожалению, оно не знает, никто этого не знает, к счастью, наверное. А что если? Да и черт с ним.

Каждый имеет собственную цель, по которой вынужден страдать со всеми. Выходит, эта цель у нас общая, раз приводит к единому страданию. Выходит, одна и та же цель нас сюда привела и закутала своими ручками в это тесное чистилище.

Очередное лицо двинулось сквозь тернии к свободе. Почему его цель отлична от моей? А может это моя цель отличная от ее цели? Выходит, что стоит тоже продвигаться к свободе за этим приметным лицом. Скоро ли там воздух? Скоро ли эта свобода, что вожделеем мы с таинственным лицом? Никто не хочет признавать ее присутствие, только мы. Как так выходит с нашей общей целью и с нашей общей свободой, что свободны станут либо двое из всех, либо все кроме двоих? Несправедливость чувствуется яснее с каждый приближением к чему-то неопределенному, к чему-то, кажется, уже и не совсем нужному. Но приметное лицо знает, чего хочет, оно хочет к свободе.

Где же истина выбора? Веди, таинственное лицо, веди наружу, к свету.

К свободе.

Наконец-то свобода проявляется внутри и снаружи. Она везде. Кажется, поставленная задача решена, пора приступать к следующей. Так легче, видеть прогресс, чувствовать движение дела, что свобода принуждает выполнять. Иначе смысла жить немного, верно? Пора двигаться дальше по цепи свободной лестницы.

“”А ты что здесь забыл?”

 Точно, приметное лицо вывело меня сюда, и, видимо, не без личного умысла.Чего же оно от меня хочет? Может быть, плату за освобождение, плату за вывод к свету. Может, за проход сквозь царство мертвых?

“Наградила меня даром этим Эйрена, когда и ты принимал свой. ”

Таинственное лицо услышало ответ на свой вопрос и начало наступление на социальных началах, на которые придется поднимать психологическую защиту мысли, духа. А может и не придется. Все мы люди свободны и делаем, чего душа желает, правда? Конечно правда, ведь мы же люди и умеем любить все, что имеем.

“В какое место ведут тебя твои обязанности сегодня?”

Приметное лицо, кажется, заинтересовано в доступе к личной информации пользователей. Однако не такая уж и секретная эта информация, тем более, что висит какой-то неоплаченный долг перед приметным лицом. Информация, выходит, безобидная.

“Обязанности привели тебя не туда.”

Таинственное лицо обмануло. Или это все внушение правильного выбора себе в голову. Выходит, разум сам себя обманул. Выходит, приметное лицо здесь и не при чем вовсе. Как же так произошло, что осмысленное восприятие притупило слух и бросилось навстречу выдуманным надеждам? Обман вскрылся. Что теперь?

“Я помогу тебе снова ступить на путь истинных забот. Следуй за мной, непутное лицо”

В очередной раз приметное лицо играет роль путеводителя, справится ли теперь, когда не справилось вот-вот до этого, покажет время. Придется снова поддаться воле таинственного лица, чтобы снова попробовать почувствовать присутствие рядом свободы обязанностей, что никуда не делись и все ждут, когда разум снова ступит на правильный, единственный верный путь свободы.

А где же начать свое отправление из этой неправильной реальности в свой, настоящий мне мир, где должны все трудиться, чтобы быть по-настоящему свободными?

“То, что ищешь ты существует у нас здесь, не очень далеко от нас, впереди. Следуй за мной, непутное лицо, я помогу тебе пройти часть пути, в очередной раз.”

Бескорыстная помощь от таинственного за то, что бескорыстно туманит рассудок людей и выводит в никуда. Кажется, коллективный разум всегда бывает прав, это гарант достижения места назначения, откуда ведет новый знакомый маршрут по свободной дорожке к средству выполнения долга. Но виноват ли ведомый в том, что ведется, боясь принять решение самостоятельно? Вздор, виноват всегда инициатор, ведущий. Ведет слышащих за собой, к свету, и несет за них ответ. Лишь тот, кто усомнится в ведущем, кто сам станет ведущим, станет зависимым, будет нести ответ за ведомых за собой, потому что вина никуда не пропадет, не обратится, не забудется. Вот так и приметное лицо несет вину за собой. Не потому что альтруизм обитаем внутри лица, а потому что вина исчезнет, как только виноватый снова ступит на свой путь, для него только истинный.

“Настала прощаться пора, непутное лицо. Здесь дороги наши проходят врозь.”

Выходит, что пути действительно разные. Радоваться или нет? Пока неясно, к счастью, наверное. Вот и беспокойства нет нигде. Нет вины уже рядом. Баланс, кажется, сейчас восстановился. Жаль, что осталась неопределенная пустота, которая появилась сейчас, но ее здесь быть не должно. Что это? Кто это? И почему?

Настала прощаться пора, приметное лицо. Верно, пора. К сожалению, пора. Прощай, приметное лицо, что подарило надежду нуждающимся к ведущем, отобрало надежду у ведомых тобой, стало по-настоящему нужным ведомым, когда долг трубил в звонок. На протяжении пути, ведущим тобой, приметное лицо, ты сумело сотворить из ведомых подобие себя, возложил на них бремя ведущих. Теперь они ведут себя сами. Пути ведущих всегда различаются. И они расходятся здесь.

“И ты так просто уйдешь, непутное лицо?

А должно ли непутное лицо остаться с приметным лицом?

Должно.”

Приметное лицо явилось в своем искреннем облике. Оно сияло. Сияло надеждой. Открытые закрома затмили незнакомое и чуждое окружение. Это место стало просто странным. Положение стало безысходным. Оба путя что-нибудь да поломают. Ведущему придется делать выбор. Делать немедленно. Всегда тяжко отдавать то, что давно уже принято. Выходит, что положенные пути здесь ни при чем вовсе. Приметное лицо понимает предсказуемый исход. Выходит, ведущий совсем не ведущий, а просто ведомый. Выходит, нельзя изменить существующее. Никак. Дорожки из стекла.

Перед светом искренности выбора, по правде, нет. На искренность ответ искренность. Всегда тяжко открываться в ответ, но еще тяжелее открываться первым. Выходит, все решено. Настала пора решиться. Только и всего. Ведомому стоит следовать за ведущим. Ведь иначе ведомый пропадет, он не способен стать ведущим и повести себя за собой. Пора завершить эту странную цепь обязанностей, которые явились не к месту. Пора начинать новую цепь обреченных целей. И будет на горизонте две цели. Приведут ли они, куда следует? Хочется верить. Хочется верить, что все решено правильно.

Приметное лицо обрело кого-то. Непутное лицо обрело что-то. И теперь лица слепились в нечто новое. Слепились во что-то красивое и глупое, в единое лицо. Здесь, в этом знакомом месте для незнакомого лица, в этом незнакомом месте для знакомого лица, осталось только это единое лицо. Оно видит лишь знакомые места в этих совершенно незнакомых лицах.

Пройдем по траве наружу здесь. Не будет и полудня и полуночи, как выведу на место нас вовремя. Шелестят чего-то там вблизи немного приятно, но как бы раздражающе. Хотелось бы ей сегодня темени вокруг, но увы, есть только светило в глаза. Мысль доводит довод до разума, что следует отстраниться от участия в активной жизни. Но только чего? А это важно? Важно, но не так уж и нужно. Выходит, пройдет время и обратит важность ничтожностью. Это обреченность? Или это необходимость? Сложно смотреть в светило молодое. Оно выжигает глаз. Кто сможет всю жизнь высматривать ярких спутников, в конце концов ослепнет и сразу прозреет, что занимался не тем. Ведь зачем искать чего-то в светлом и теплом, оно и так прекрасно. Ищи, старик непутный, лучше не изъяны в свете, а ищи, старик непутный, лучше в тени проблески добра. Зачем ты мнешься, зелень? Кем ты себя ощущаешь? Наверное, ты себя никак не ощущаешь, наверное, ты никто и даже не знаешь об этом. Почему тогда я тебя ощущаю за тебя. Значит, ты есть. Слышал, старик непутный? Думай о свете, пребывая в его отсутствии, и он обязательно появится, вот увидишь. Это не просто слова, эти слова подкрепил посредник природы – покалеченная травка. Наверное, устрою ей эвтаназию. Мы обязаны быть либо добрыми, либо злыми. Будьте злыми, ведь добро банально. Делайте много зла и немного добра, где немного добра это умысел этого всего зла. Будьте злыми добришками и не будет у вас выбора. За вас все решается снова и вчера, и завтра, а сейчас решаешь ты, хотя уже не решаешь, обманул. Тебя настоящего не существует – ты всегда прошлый. Прости себя за все, что зудит в голове, ведь это же неизбежно, ты же ничего не решаешь. У меня припрятан для тебя некий импровизированный подарочек, да. И я его тебе отдам, только дай решиться. Думаешь это так просто? Сидишь здесь, смотришь. Посмотри под себя, что ты делаешь. Ты убиваешь посредников природы, рядами. Смогут ли они восстановиться после такого ранения? Тебе все равно? Ну и ладно, мне тоже тогда. Так вот, к чему это я. Сидишь здесь, смотришь. Посмотри на себя, тебя любят лучики добра. Гони их к черту. Постой, сначала ответь. Что это? Обреченность или необходимость? Выходит, я обречен держать подальше от тебя свой дар, или же я обязан держать поближе к тебе подарочек. Ну так что думаешь ты? Знаешь, можешь не думать, можешь не отвечать. Я понял.

Здесь нет ни добра, ни зла.

Здесь нет ни света, ни тени.

Здесь нет ни травки, ни неба.

Здесь нет тебя. Здесь нет меня.