За все придется заплатить [Елена Фили] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Елена Фили За все придется заплатить

Кто-то тихо шевелил Ульяну, трогал за плечи, гладил руки. Приятно… Она с трудом выбралась из глубокого сна. Открыла глаза и увидела над собой склоненное лицо стюардессы.

– Самолет заходит на посадку. Вам нужно пристегнуться.

Ульяна села в кресле прямо, натянула на отёкшие ноги кроссовки, и выглянула в иллюминатор. Увидела лишь холодную темноту вокруг и далекие огни ночного города внизу. Достала бутылку с водой из сумки и сделала большой глоток, чтобы прогнать сон. Непонятно, откуда навалилась эта усталость. Поездка получилась беспроблемной. Коллектив на предприятии оказался доброжелательным и дружным. На вопросы отвечали охотно, с энтузиазмом интересовались результатами. Не командировка, а мечта. Завтра, нет – уже сегодня, Ульяна сдаст шефу отчёт о проделанной работе по профайлингу работников в Сибирском филиале компании, с которой был заключен контракт на обслуживание, и получит два законных выходных. Тогда и отоспится.

Она оглядела салон. Кто-то продолжал спать, кто-то копался в вещах, лица хмурые, озабоченные. Ульяна прикрыла глаза. Что же еще можно увидеть в четыре утра в полете?

– Уважаемые пассажиры! Наш самолет приземлился в Москве. Температура в районе аэропорта Шереметьево плюс семь градусов.

Ульяна вздрогнула. Оказывается, она снова задремала. Пока пассажиры, торопившиеся к выходу, толпились в проходе, она достала телефон, чтобы отключить опцию «самолет» и просмотреть сообщения. И со вздохом опустила мобильник в карман рубашки. Разрядился. Ну, и не надо, не срочно. Ульяна провела рукой по голове, приглаживая короткие волосы, достала из-под сиденья сумку, которую называли почему-то «ручная кладь», хотя на «кладь», да еще ручную довольно объемная сумка походила мало. Одной из последних вышла из салона. Затем, не останавливаясь, прошла «кишку», просторный коридор, зал для получения багажа, зал для встречающих, спустилась по ступенькам и, кутаясь в тонкую летнюю куртку, ежась от утреннего холода, направилась на стоянку, где оставила на несколько дней свою «тойоту».

Усевшись внутрь, завела двигатель, включила печку, и, дожидаясь, пока машина прогреется, подключила зарядку к телефону. На экране высветились значки мессенджеров. На Телеграм – пятнадцать не отвеченных. Ульяна удивилась. Вроде общалась в чатах до последнего, пока не услышала объявление о взлете. Всех предупредила, что будет до утра недоступна. Да и вообще, ночь на дворе, кто это мог быть? Или что-то случилось?

Случилось. Только не у нее, не у Веры и не у отца. У близкого приятеля, ведущего телепередачи «А вы знали, что…». Ульяна была с ним знакома много лет, активно «лайкала» и рекламировала его выступления у себя в блоге, а однажды принимала участие в съемках программы, посвященной профайлерам.

Сообщения, от «Нужно поговорить, позвони», «Перезвони, это срочно», до «Мне нужна твоя помощь, набери меня сразу, как освободишься», отозвались в груди неприятным холодком предчувствия беды. Вспомнилась смерть мамы и равнодушные лица санитаров, выносящих на носилках закрытый черный мешок из квартиры. Непохоже это было на Кирилла, всегда жизнерадостного баловня судьбы и любимца девушек. В каждом слове, в каждом знаке препинания сквозила паника. Ульяна быстро настрочила: «Только что прилетела, как проснешься, звони, жду». И телефон тот час вздрогнул от слишком громкого в ночной тишине звонка.

– Кирилл, что у тебя? Я еще в Шереметьево.

– Ты мне нужна. Приезжай прямо сейчас.

– Да что случилось-то? – совсем разволновалась Ульяна.

– Не по телефону. У меня очень большие проблемы. Мне нужен твой знакомый полицейский. Тот, который Петечка. Вернее, не он, а его консультация. Происходит что-то непонятное.

Ульяна перевела дух. Никто не умер, все здоровы. Остальное можно решить.

– Кирилл, я не могу сейчас позвонить «моему полицейскому». Ты на часы давно смотрел? Пять утра. Он работает в убойном отделе. И должен отдыхать. Я сейчас заеду домой, решу вопросы со своей собакой, приму душ, и в девять буду у тебя. Ты мне все расскажешь, и только тогда я позвоню Петечке.

В девять Ульяна парковалась возле высокого забора. Дом Кирилла, трехэтажный, с балконами, с открытой верандой, опоясывающей первый этаж, она знала хорошо. Бывала здесь на вечеринках, которые время от времени устраивал хозяин. Она протянула руку к звонку и остановилась. Впритык к ее «тойоте», тихо урча двигателем, подъезжал «мерседес». Мягко хлопнула дверца и наружу сначала выставились длинные ноги в щегольских остроносых туфлях, белых носках, обтянутые узкими брюками с заутюженными стрелками. А затем появился и сам хозяин целиком. Высокий поджарый блондин. В офисном костюме и светлой рубашке. Из кармана пиджака свешивался наполовину спрятанный галстук. Встал напротив Ульяны и медленно осмотрел снизу вверх. Увидев ежик волос на голове, кивнул:

– Ульяна. Это вас так ждал Кирилл?

Ульяна не успела ответить. Неожиданно выражение лица незнакомца сменилось с дружелюбного на настороженное, потом на злое. Он смотрел за спину девушки и словно чего-то ждал. Ульяна развернулась. У нее мгновенно вспотели ладони. Из калитки следующего дома выходила кавказская овчарка. С ошейником на огромной шее, но одна. Ульяна растерялась. А вот незнакомец нет. Он просто обошел девушку и встал впереди, загораживая своим высоким ростом от нее собаку, вернее, от собаки ее, Ульяну. Она огляделась в поисках хоть чего-то, что могло испугать псину, схватила тяжелый камень и осторожно выглянула из-за плеча защитника.

– Байкал, сидеть! – послышалось за забором,и овчарка села. Но глаза, светло-ореховые, почти желтые, сосредоточенно и оценивающе смотрели на неподвижно стоящих Ульяну и незнакомца.

Хозяин Байкала вышел из калитки, запер ее за собой, скользнул по застывшей паре насмешливым взглядом и пошел в противоположную от дома Кирилла сторону. Овчарка тяжело припадая на лапы, лениво потрусила следом.

– Спасибо, – в спину мужчины пробормотала Ульяна. Не то чтобы она испугалась, но как могут драться такие собаки – молниеносные, со взрывным характером и собственными взглядами на жизнь, она видела. Да ладно, не испугалась. Испугалась. Еще как.

– Продолжим.

Незнакомец насмешливо улыбнулся, протянул руку и успокаивающе погладил Ульяну по руке от сгиба локтя до мокрой ладони. Ульяна дернулась. И мужчина сразу отстранился.

– Меня зовут Борис. Я – друг Кирилла. А вообще, по жизни, я – адвокат.

– А здесь вы, чтобы…

– А здесь я, чтобы разобраться, что за ерунда происходит с Кириллом. Вы идите в дом, вам Кирилл все доложит, надеюсь, он успокоился хоть немного. Не видел раньше, чтобы он так паниковал. А я тут осмотрюсь. Я его рассказ уже сто раз слышал.

Теперь Ульяна медленно оглядела пижона с ног до головы и тоже кивнула:

– Борис. Адвокат.

Распахнулись ворота, видимо, Кирилл увидел ее с Борисом в окно и нажал кнопку на пульте. И Ульяна медленно пошла внутрь, чувствуя спиной, как ее сопровождает мужской, не собачий, но такой же сосредоточенно-оценивающий взгляд.

Десять минут спустя Ульяна сидела напротив Кирилла и ждала, когда же он заговорит. Но тот бегал по комнате, заламывал кисти рук, молчал и только что-то бормотал себе под нос. Потом будто решился, встал напротив Ульяны, бледный, осунувшийся, помолчал, опять забегал и на бегу начал рассказывать.

– В то злополучное утро я ехал в Останкино на своем «мазерати». Все было прекрасно. Лето. Солнце. В динамиках звучал голос Лепса. Помню, я даже подпевал.

***

– Я… Я всю жизнь о свободе мечтал и за шею ловил её. Мне в пути нужен был только ветер, но тут ты подошла незаметн… – барабаня пальцами по рулю, подпевал Кирилл модной песенке, лившейся из мощных автомобильных динамиков в открытые окна «мазерати».

Машина стояла на светофоре перед последним поворотом на подземную стоянку возле Останкино. Настроение у Кирилла было отличное. Вчера директор программы похвалил его за высокие рейтинги последней передачи. Она называлась «За все придется заплатить» и рассказывала о молодежных организациях, борющихся за чистоту нации. Тех, где молодые люди избивали, а иногда и убивали бомжей, проституток, конченых наркоманов. Несколько ярких криминальных примеров из уголовной хроники, интервью с очевидцами и опа! – передача в топе. Как все-таки падок народ на такие истории! Кирилл усмехнулся. Следующая передача будет не хуже. Про знакомства в интернете. Там тоже душещипательных рассказов завались, слёзы и сопли зрителей гарантированы. Кирилл даже познакомился с одной девицей с сайта знакомств, для того, чтобы изучить всю эту кухню изнутри. Вчера они встретились и сходили в ресторан. Правда, потом девица нейтрально чмокнула его в щеку и исчезла, хотя Кирилл надеялся на продолжение. Ну, ничего, сегодня он ее снова пригласит.

– Ты придешь ко мне сегодня на нейлоновых чулочках, юбку выбрав покороче, в туфельках на каблучочках, мечтательно пропел Кирилл, чуть переделав слова Лепса, и припарковал машину на стоянке. Вышел, хлопнул дверью чуть сильнее обычного, на что машина неожиданно среагировала поднявшейся крышкой багажника. Кирилл подошел, заглянул внутрь, да так и замер, согнувшись, чувствуя, как по одеревеневшей спине побежала струйка пота, хотя на подземной стоянке было прохладно.

Все выглядело как в песне. Нейлоновые чулки. Только порванные на круглых девичьих коленках. Короткая юбка. Только грязная, в каких-то не то стружках, не то опилках. И туфельки с «каблучочками» были. Аккуратно поставленные возле запрокинутой головы. Девушка тоже была. Мертвая. Его вчерашняя знакомая.

Кирилл очнулся и быстро захлопнул крышку багажника. Оглянулся. Никого. Запер машину и пошел, почти побежал к себе в офис. И пока выбирался со стоянки, лавируя между автомобилями сотрудников, и пока ехал в лифте, шел по коридору, перед глазами стояло запрокинутое лицо. Все в запекшейся крови.

***

– И ты… – Ульяна следила глазами за дёргано двигающимся приятелем и думала с тоской, что Петечке звонить совсем не хочется. Раз Кирилл начал так издалека свой рассказ, значит, в полицию еще не обращался. Если Петечка услышит про убийство, никакой консультации не будет, а будет категоричное: «Приходите, пишите заявление». А если Кирилл сдуру еще и спрятал тело, это вообще ни в какие рамки!

– Я закрыл багажник, сбежал в офис, отдышался и позвонил Борису. Спросил, что мне делать.

– И он… – Ульяна словно вытаскивала из Кирилла слова, хотя до этого тот довольно бодро все описывал.

– И он сказал, что нужно ехать на Петровку, сдаваться. Во-первых, это будет добровольная сдача, во-вторых, ни в чем не нужно признаваться, нашел труп в машине и все. Так сказал Борис. Еще посоветовал заблокировать счета и отдать ключи соседке, чтобы та, пока я буду в «длительной командировке», поливала цветы и присматривала за домом. А он меня вытащит. Но не сразу. А может, повезет, и на время смерти девицы у меня обнаружится алиби. Мы договорились встретиться на стоянке, где стояла «мазерати» с трупом, переговорить обо всем. А потом…

– Ну, что потом? Не тяни, Кирилл!

– Он подъехал раньше. Позвонил. А я медлил, не спускался. Представлял, что там в багажнике… труп… Это ужасно было! Но пришел, конечно. Борис уже начал злиться. Мы постояли у машины, осмотрелись, чтобы поблизости никого не было, и Борис быстро заглянул в чуть приоткрытый багажник. Потом распахнул его и спросил: «Ты – дурак? Что за тупой розыгрыш?»

– Никакого трупа в машине не было, представляешь? И следов никаких. – Кирилл прикрыл глаза, заново переживая охватившую его тогда радость.

– Я весь день как на крыльях летал на работе. Подумал, ребята разыграли. У нас бывает. Коллектив молодой, веселый. Столько дел переделал! Домой уже приехал поздно. Часа в два ночи. Подъехал к гаражу, открыл ворота… Фары прямо внутрь светили… А там она лежит. Ну, труп… Поза такая же, «калачиком», лицо в крови, и туфли у головы стоят. Как утром, в багажнике. Я тебе и позвонил. Ну, и Борису тоже.

– Так она… в смысле, труп… в гараже лежит? До сих пор? – Ульяна недоверчиво смотрела на приятеля.

Тот, опустив плечи, горестно кивнул.

– То есть сейчас там адвокат Борис все осматривает?

– А нечего осматривать, – от порога раздался злой голос, – нет там никого. И ничего. Ты давно к психологу обращался, а?

Кирилл подскочил и кинулся наружу. А Борис прошел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, и до Ульяны донеслось бульканье воды.

В несколько шагов она добралась до кухни и с интересом осмотрелась. После последней вечеринки, в которой Ульяна принимала участие, кухня, похоже, пережила капитальный ремонт. Вокруг чувствовалась женская рука. На окнах от сквозняка колыхались легкие лимонные занавески, а раньше там крепились жалюзи. Появились полочки, а на них – декоративные керамические вазы. Даже посуда сменилась. И стены оказались перекрашены. В теплый, светло–персиковый цвет, вместо прежнего, больнично-белого.

– У Кирилла что, появилась постоянная девушка? Мне нравится такая кухня.

– У Кирилла крыша поехала, вот о чем нужно думать. А девушка… Да, была. Неделю как расстались. Вон, фотография в рамке, посмотри, если интересно.

Борис снял с полки и протянул Ульяне фото в рамке. На пляже загорелый Кирилл, с кубиками на животе, обнимал хрупкую девушку. Позади сквозь пальмы отбрасывало блики море. Ульяна вгляделась в спутницу приятеля. Густые, светло-русые, чуть волнистые волосы в красивом беспорядке лежали на спине и плечах. Треугольнички купальника казались лишними на совершенном теле.

На плечо Ульяны улеглась тяжелая голова, и Борис прошептал в ухо, не касаясь, но все равно слишком близко, комментируя изображение:

– Ресницы наклеены, брови нарисованы. Остальным природа наградила.

Ульяна отодвинулась, поставила фото на место, и спросила не глядя:

– И грудь? Ты проверил?

Борис, нажимая кнопки вызова на телефоне, насмешливо прикрыл глаза, сделав вид, что не услышал, и заговорил в мобильник:

– Ну, как там, заседание началось уже?

Трубке возмущенно зарокотало.

– Ну, ладно, ладно. Я освободился уже, выезжаю.

И, обратив лицо к Ульяне, продолжил:

– Нет, помощь не нужна. Ничего не случилось, приятель просто переволновался.

Вытащив из кармана и привычно быстро завязав галстук, Борис постоял, перекатываясь с носка на пятку, посмотрел на часы и повернулся к Ульяне:

– Я не знаю, что происходит. У меня важное дело, я защищаю в суде обвиняемого в убийстве. Мне некогда заниматься всем этим.

Он очертил рукой круг над головой.

– Будет труп, тогда поговорим. Или слова хоть какие-то, если пришлют на мобильник… Угрозы, например. Или требования. В общем, передай Кириллу, что я на связи.

И он быстро вышел. А Ульяна пошла разыскивать Кирилла.

Нашла его в гараже. Он сидел на раскладном стульчике, уставившись в стену и молчал, не отвечая на Ульянины вопросы.

В гараже, действительно никого и ничего не было. Пустое пространство с полками для всякой автомобильной мелочи по бокам. Бетонный пол кто-то тщательно подмел. И мусора, как определила Ульяна, оглядевшись, нигде не осталось.

Она потрясла за плечо Кирилла.

– Ну, перестань переживать. Разберемся.

Тот молча смотрел на экран мобильника. Ульяна осторожно вытащила телефон из рук Кирилла и посмотрела на светящийся экран. На экране угадывалась автостоянка. На первом плане «мазерати» с распахнутым багажником. А в багажнике… мертвая девушка. С запекшейся кровью на лице. Свернувшаяся калачиком. И Кирилл. Стоит рядом с машиной и смотрит на погибшую.

Кирилл закрыл лицо руками и зашептал горячечно сквозь ладони:

– Это конец. Легко докажут, что это не фотомонтаж. И где, многоуважаемый журналист Кирилл Обухов, труп, на который вы так внимательно смотрите? Вот этот вопрос мне зададут на Петровке.

– Подожди, подожди. Если бы хотели на Петровку, уже бы туда снимок отправили. Это похоже, шантаж.

– Да при чем здесь шантаж! И Петровка! – закричал отчаянным шепотом Кирилл, – от этого меня Борис прикроет! Главное – это моя жизнь, мои передачи, мои расследования. Если фото будет опубликовано в интернете, то всё! Всё, понимаешь?

Он отвернулся к стене и застыл, опустив на колени подрагивающие руки.

Ульяна присела перед ним, поворачивая сопротивляющегося приятеля, пытаясь заглянуть в глаза.

– Послушай меня. Я обязательно сегодня позвоню Пете, все ему расскажу. Это раз. А мы с тобой давай разберемся, кто тебе желает зла. Кто в последнее время с тобой ругался? Может, были негативные отзывы на последнюю передачу в блоге? Давай, давай, –потормошила Ульяна друга, тот повернулся, провел рукой по джинсам, разглаживая несуществующие складки, и медленно очнулся от ступора.

– По передаче ничего особенного. Как обычно. Полиция вся продажная. Никому нет дела до бомжей. Пенсию не платят, – начал вспоминать Кирилл.

Встал, прошелся по гаражу, снова сел.

– Не ругался я ни с кем… С девушкой расстался неделю назад, вот с ней поговорили на высоких тонах, – оживился он и снова сник, – она не такая, это все слишком сложно для нее.

– Это она у тебя на фото в кухне? В купальнике?

– Да.

– А почему расстались?

– Ну, понимаешь… – Кирилл отвел глаза, – у нас пари было с Борей, смогу ли я у него Маринку отбить. Мы иногда… соревнуемся.

– То есть, Маринка – это бывшая девушка Бориса? – Ульяна вспомнила про то, что «остальное все настоящее и грудь тоже».

Кирилл кивнул.

– Хорошие дела, – возмутилась Ульяна.

Вспомнила, как мягко Борис оперся подбородком о ее плечо, как интимно шептал ей в ухо. Это он что, выбирал себе очередную пассию? Для пари с другом? Ульяна фыркнула.

Адвокат ей понравился. Понравилось то, как он встал впереди, защищая от собаки. Но это еще ничего не значило. Многие пытались ухаживать за ней, голубоглазой, стильной, вызывающей интерес. Но, увы. Несколько встреч, и все диагнозы психологических проблем потенциальных ухажеров становились видны. И это останавливало общение. Ничего отталкивающего. Но ей, профессионалу, сразу бросались в глаза речевые паттерны1, которые свидетельствовали о лжи. Социально приемлемые, но неприятные. Такие, например, как отсутствие ответа на конкретно заданный вопрос. Как это сделал недавно Борис, промолчав на прямой вопрос о груди девушки с фотографии. А почему промолчал? Что хотел скрыть? Вот такие эпизоды и превращали возможные отношения в неприемлемые. Ульяна остро завидовала Вере, своей подруге. Та бросалась в отношения легко, считая, что даже несколько месяцев счастья лучше сомнений и раздумий о его возможности. Сейчас Вера встречалась с Петечкой. Жаловалась, что у них все непросто, ревновала, но не бросала ветреного капитана. Ульяна так не могла.

На кухне, сидя с ноутбуком на коленях, Кирилл лихорадочно листал картинки соцсетей в интернете, страшась найти выложенные снимки и надеясь, что эта дикая история все-таки шантаж или страшный розыгрыш. И есть возможность откупиться, пока Борис или Петя разберутся, в чем дело. Ульяна, грея руки о стакан с горячим чаем, решала, что именно и как она расскажет Петечке. Часы оказывали четверть одиннадцатого. Пора. Ульяна отодвинула стакан, взяла мобильник и вышла из дома, – не хотела, чтобы Кирилл слушал разговор. Тот даже не заметил ее ухода, все также просматривая сообщения и фото.

– Петя, привет!

– А? Перезвоню! – слышались одиночные звонкие выстрелы, шум подъезжающих машин и громкий мат.

Петя перезвонил через час. И, едва поздоровавшись, возбужденно принялся вываливать на Ульяну свое утреннее происшествие.

– Поехали с утра на задержание. Сигнал поступил, что мужик оружием торгует. Приехали с постановлением на обыск. Ничего не предвещало такого боя. А он вдруг начал стрелять по нашим. Вызвали спецотряд. Только что все закончилось. Вот придурок! Может и не нашли бы ничего, а теперь статья мощная ему светит, – и без перехода, – а ты чего звонила?

– Петя, а ты, наверное, голодный? Давай я тебя угощу обедом? Ты мне все расскажешь в подробностях, а?

– Что-то надо из-под меня? Верка нажаловалась? Хитрюга ты, Ульяна. Ладно, подловила. Жрать, правда, хочется. К тебе?

– Нет, нет, – заторопилась, обрадованная быстрой удачей Ульяна, – кафе недалеко от моего дома, от тебя три остановки на метро. Что ты хочешь? Плов? Пельмени? Котлету с картошкой фри?

– Та-а-к. Что-то серьезное. И это не Вера. – Капитан тяжело вздохнул, – ладно, пусть будет кафе. Возьми пельмени в горшочке с бульоном и хлеба побольше. Говори адрес и время.

***

– Что скажешь?

Два часа спустя они курили вдвоем на скамейке около кафе. Ульяна пыхала «Айкосом», а Петечка тянул обычный «Парламент».

– Ну, давай подумаем. Вся эта канитель началась вчера. Самые близкие к этому дню события, – это телепередача про бомжей и расставание с девушкой Мариной. От этих событий, я считаю, нужно отталкиваться. Про бомжей ничего пока не ясно. Значит, подождем. Девушка Марина может мстить за то, что ее бросили. Особенно, если она узнала про пари. Красивая. Модель. Ей достаточно просто свистнуть, и найдутся желающие такую вот историю организовать.

– Как организовать, Петя? Убить случайную знакомую Кирилла, что ли?

– Ты задаешь правильный вопрос. Откуда взялся труп? И куда делся труп?

Тут Петечка замолк, погрузившись в свои мысли.

– Сегодня в два часа ночи труп был в наличии, – продолжил он через пару минут, – я сделаю запрос насчет обнаруженных тел за период… ну, скажем, сегодняшние ночь и день. Дело свое труп сделал, дальше хранить его негде и незачем. Марину я найду. Не вопрос. Модель. Фамилия известна, место работы тоже.

– Петя, еще забыла сказать. Она звонила Кириллу три дня назад, пьяная в дым, кричала, что он еще пожалеет. По словам Кирилла, говорила из какого-то бара, слышна была музыка. Кирилл собирался ей перезвонить утром, поговорить на трезвую голову, но телефон оказался заблокированным. До сих пор «абонент не абонент».

– Проверю. Что скажешь про адвоката? – Петечка лукаво ухмыльнулся, – тут ты что-то темнишь, подруга. Что, прям красавчик-красавчик?

– Не в этом дело! – возмутилась Ульяна, – просто ощущение такое, двойственное. С одной стороны, кинулся сразу другу на помощь. С другой – не верит ему. И это пари дурацкое. Одна девушка на двоих. Неужели это нормально?

И Ульяна покраснела.

– Сделаем так. Разделимся. На мне Марина и труп. На тебе адвокат. Уверен, он мимо тебя не пройдет. Сегодня-завтра пригласит на ужин. Соглашайся. И пускай в ход все свои штучки профайлерские, чтобы понять, врет он что-то, или может быть, скрывает, или может, ненавидит Кирилла, а помощь – это так, пускание пыли в глаза. Но в одном он прав. Непонятное дело. Труп исчез. Угроз никаких, и не шантажируют деньгами. Что-то крутится в голове, вроде был похожий случай с пропавшим трупом, а вспомнить не могу.

Петя выбросил окурок в мусорный бак и поднялся.

– Завтра я уже что-нибудь нарою. Созвонимся. Насчет адвоката, я серьезно. Двойное дно, это ты точно подметила. Про ужин я передумал. Лучше соглашайся на обед. Или часов в пять вечера.

– Петя, а вдруг это он? – представив Бориса в роли убийцы и шантажиста, Ульяна зажмурилась. Но потом быстро выдохнула: нет, не может быть. Не похож. Совсем.

Через полчаса после того, как Ульяна после обеда с Петечкой поднималась на лифте в квартиру, раздался звонок. Номер был незнакомый. Ульяна сжала трубку в руке и загадала, пожалуйста, пусть это будет не Борис, а какая-нибудь реклама. Вот не хотелось ей, чтобы капитан оказался прав. И не хотелось испытывать свои «профайлерские» штучки на красавце-адвокате. Но это был именно адвокат. Напористый, не признающий отказа. Ульяна, поломавшись для вида, согласилась на ранний ужин в пять часов. И невесело усмехнулась. Было страшно. Будто ей предстояла тайная операция в логове врага. И еще было приятно. Немножко.

…Борис встретил ее у входа в маленький ресторанчик, спрятавшийся среди высоток в центре. Провел по ступенькам вниз в полуподвальное пространство, оформленное в серо-коричневых тонах. Тут и там тусклый цвет стен разбавлялся зелеными пятнами маленьких деревьев, посаженных в старые бочки с нарочито ржавыми ободами. Тихая музыка в стиле кантри плыла по залу.

Ульяна шла за Борисом к столику в глубине зала и удивлялась. Думая о предстоящей встрече, анализируя психотип адвоката, она предполагала, что ресторан будет пафосным. Ошиблась. Зато с одеждой угадала. Платье дорогое, но не броское. Темно-синее, шерстяное, с рукавом в три четверти, с серебряной брошью, скалывающей ворот. Туфли черные на низком каблуке, с пряжкой. Тоже серебряной. Крошечная сумочка на массивной цепочке через плечо. Внутри только кредитка, права и зеркальце. В ушах гвоздики с маленькими с бриллиантами. Краситься вообще не стала. Не захотела.

Столик располагался в полукруглой нише. Борис придержал стул, пока Ульяна усаживалась, потом сделал заказ, спросив у нее, что она будет есть. Удивился, узнав, что она – вегетарианка.

Потом они пили «аперитив» и молчали. И пока ели, молчали. Так, перекидывались ничего не значащими фразами. Отставив тарелку, Ульяна исподлобья посмотрела на Бориса и нацепила на лицо приветливую улыбку «ни о чем».

– Ну что, приготовилась? Начнем? – Борис тоже улыбнулся, чуть презрительно.

– Начнем. – Ульяна отпила воды из высокого стакана, – Кирилл тебе вчера позвонил, ты приехал на стоянку. Уже знал, что в багажнике труп. Кирилла очень долго не было. Что ты делал, пока он не спустился?

Борис замер. Потом засмеялся.

– Не понял. Объясни. При чем здесь Кирилл и его мифический труп? Я думал, у нас свидание?

Ульяна отметила точку ориентировочного замирания, то есть вопрос был для Бориса не простым, ему нужно было время подумать, не отвечать сразу. И вместо ответа –бомбардировка встречными предложениями. То есть попытка сбить Ульяну с толку.

– А что я мог делать? На автостоянке? Как сама думаешь?

Переадресация вопроса… Ульяна все больше напрягалась.

– Я ходил, рассматривал машины.

– И не думал вообще про труп? Про то, что сказал Кирилл?

Ульяна внимательно следила за дыханием Бориса, за его глазами, мимикой, жестами. Дыхание ровное. То есть, вопрос не особо важен. А глаза двигаются – значит, делает выбор, подбирает слова для ответа. Ничего криминального.

– Я труп не видел. Ни вчера, ни сегодня. Сказать про это мне нечего. С Кириллом мы дружим. Помочь ему я всегда рад. Что это за история – для меня такая же загадка, как и для него.

Он наклонился вперед. Ульяна поняла, что вопрос все-таки важен, эмоциональная вовлеченность присутствует.

– А утром, в гараже? Ты заметил что-то необычное?

Борис откинулся на спинку стула. Отстранился. Вопросы про труп были ему неприятны. Он сделал жест рукой, пальцами, будто хотел нащупать правильную фразу, будто нить в темноте.

– Ты поэтому согласилась прийти сюда? Подозреваешь меня, что ли?

Борис смотрел на сидящую напротив девушку, и его взгляд ничего не выражал. Профессионально. А она ему нравилась. Очень. С того самого момента, как он закрыл ее от собаки и увидел, что девушка не рыдает от страха, а схватила булыжник и встала рядом. Он знает ее только один день. И возможно, ничего и не будет между ними, а жаль.

Ульяна вдруг засобиралась домой.

– А десерт? – растерянно спросил Борис.

– Я не ем сладкое. Мне пора.

– Куда пора? У тебя пара малюток дома, которые ждут маму? Или ревнивый муж? Папа с мамой и бабушка?

– Послушай. – Ульяна встала, снова села и уставилась на Бориса своими полупрозрачными голубыми глазами.

– Я сейчас уйду. Между нами ничего не будет. Ты мне нравишься. Но я тебе не верю. А без доверия я не могу. Мне это важно. Просто встречаться, иногда ходить на вечеринки, обедать в ресторане, как-нибудь смотаться на выходные на море, – это не мое.

– А ты хочешь индийские страсти, мир к твоим ногам, площадь, усыпанную розами?

– Нет. Это мне тоже не нужно.

– А что тебе нужно? Что за странные танцы? Что я должен сделать?

– Ничего не должен. Но! Я задаю тебе конкретные вопросы, а ты отвечаешь общими фразами.

– Давай попробуем сначала? Задай свой конкретный вопрос.

Ульяна вздохнула. Как жаль. Чужой. Но она уже выяснила, что хотела. Страха нет. Опасности нет. Превосходство, когда он вспоминает про друга, мол, со мной такое произойти не может. В общем, Борис, как и Кирилл, вообще не понимает, что происходит.

– Я пойду.

Едва выйдя из ресторана в душный, напоенный смогом от проезжающих машин, вечер, Ульяна услышала сигнал пришедшего на телефон сообщения. На экране высветился счет и сумма. Пятьсот тысяч рулей. Сообщение переслал Кирилл. И все? Ульяна нахмурилась, все становилось еще более запутанным. Стоило устраивать пляски с трупом ради такой маленькой суммы? Маленькой для ведущего своей программы на центральном телевидении. Она позвонила Петечке.

– Это не адвокат, – без предисловий начала Ульяна.

– И не Марина, – перебил ее Петечка, – она в больнице лежит, вся переломанная. Когда звонила последний раз Кириллу, помнишь, угрожала, пьяная? Ну вот, села в машину с каким-то укуренным идиотом, и все. Авария. Жить будет. Остальное под вопросом. Кстати, заключила договор с одним желтым издательством. Будет писать книгу «Я и Кирилл Обухов». Ну, или похожее что-то. В общем, пусть Кирилл уладит это. А то прочтет о себе красочные интимные подробности. А что ты прислала мне за счет?

– Это Кириллу прислали, а я тебе. Сумма странная.

– Смешная сумма для него, да. Так, повиси на линии, я пока запрос отправлю.

И через минуту:

– И труп девушки нигде не всплыл. Ничего похожего. А? – Петя прикрыл трубку рукой, что-то спросил, ему ответили, и он продолжил:

– Слушай. Это счет «Ночлежки». Есть такая организация в Питере и в Москве. Занимаются бездомными. Кормят их, ночевать оставляют.

Он помолчал.

– Все-таки дело связано с той самой передачей про бомжей… – Петя говорил все тише, тише, потом словно заснул, в трубке поселилась тишина, которая взорвалась радостным воплем:

– Вспомнил! Вспомнил я про пропавший труп! Несколько потерпевших обращались с заявлениями, что им подбрасывали труп якобы убитой девушки, с которой они были знакомы недолго или вообще случайно. Девица, кстати вполне себе живая. Просто загримированная была. Этакая банда антинацистов. Восстанавливают справедливость. Их пока не поймали. Да и не стараются особо ловить. Никто не угрожал, просто потом присылали вот такой счет и сумму. Пятьсот тысяч. Не заплатил – получи фото в соцсети. Но это еще до передачи было. И тянется примерно с год. Потерпевших набралось человек шесть. И все, заметь, раньше состояли в нацистских организациях.

– Так Кирилл же ни в какой организации не состоял. Он только про бомжей передачу сделал. – Ульяна осеклась. А откуда она может знать об этом? Состоял-не состоял. Почему-то он этой темой заинтересовался же.

– Петя, а были такие, кто заплатил?

– Да, нашли некоторых. Но они заявление писать отказались. Сообщили только, что после оплаты им прислали фотографию. Мужчина с маленьким мальчиком. Возможно с сыном. У них глаза одинаковые.

– И все?

– И все. Продолжения не было. Что за фото тоже не объяснили. Одноразовая оплата. Ты подскажи своему приятелю, пусть быстрее заплатит. Иначе…

– Петь, спасибо. Я твоя должница.

– Сочтемся, – хохотнул капитан, – пирожки… пельмени… готовься.

Его опять кто-то позвал, и Петя быстро попрощался.

***

Кирилл смотрел на старый черно-белый снимок. Мужчина и мальчик. С одинаковыми глазами. Он помнил эти глаза. Светло-серая радужка и черный зрачок. Парень с такими сидел в зале во время съемок передачи «За все придется заплатить». Не просто сидел, а активно выступал против нацистов. Рассказал, как много лет назад такие вот «нацики» забили насмерть бездомного, а тот просто продал квартиру, чтобы оплатить операцию маленькому сыну. Парню даже хлопали все, кто в зале сидел. Они вместе потом еще в курилке долго разговаривали. И Кирилл признался, непонятно зачем, видно парень вызвал у него доверие, что и сам участвовал в семнадцать лет в такой организации. Но тогда их быстро разогнали, и слава Богу.

Так значит, парень не просто рассказал историю. Он рассказал историю своего отца. Это отца, а не просто бездомного бродягу, забили насмерть «нацики». И теперь, сын мстит. Собрал вокруг себя таких же, как сам, неравнодушных, вот и устраивают ребята подставы, а деньги требуют перечислить на счета «Ночлежки». Кирилл ему сам рассказал о своем участии в похожей банде. Поэтому и попался.

Что ж. Он, Кирилл, заплатил. Но заявление писать не будет. Хотя капитан и просил. Кирилл снова посмотрел на снимок и нажал «delete».

***

– Тебе на вотсап сообщение пришло! – Вера несла на кухню позабытый Ульяной в комнате телефон. Ульяна жарила кабачки с помидорами и чесноком, и вся поглощенная готовкой, отмахнулась.

– Потом почитаю!

– Написано «Борис». Ой, это адвокат, да? Ну, тот, красавчик, друг Кирилла? Открывай быстрее. Наверное, опять на свидание приглашает. Да?

Ульяна взяла полотенце, вытерла руки и открыла сообщение. «Может, не будем прощаться?» – было написано там, и прикреплен грустный смайлик.

– Что ответишь? – Вера чуть не прыгала от нетерпения, – эх, она еще и думает! У тебя будто очередь из кавалеров! Пиши: «Давай встретимся». Не хочешь? Давай, я!

И Вера протянула руку к телефону.

– Я сама.

Ульяна подождала немного и напечатала: «Посмотрим».

Примечания

1

Паттерны (речевые) – часто встречающиеся речевые конструкции, которые используют, чтобы скрыть информацию, например, искажение или умолчание.

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***