Миссия мопса [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать онлайн

Евгения Хамуляк Миссия мопса

Особенно в наш век приглядывайтесь ко лбам священных животных. Без миссии теперь никуда.

Однажды придя на работу, я обнаружила нашу дорогую секретаршу Соню, что умудрялась держать картотеку животных с кличками и именами-фамилиями-отчествами хозяев наизусть в своей памяти, девичьей и прекрасной, в весьма взволнованном состоянии. Казалось, что случилось нечто экстраординарное. Будто нашу клинику, где я числилась ведущим ветеринаром, посетил сам… не знаю кто, я путалась в догадках: от папы римского до самого небожителя Кремлевских покоев. И уже хотела расспросить Соню с пристрастием, заодно поругав за создаваемую панику на рабочем месте, когда девушка выпалила:

– Она купила дачу у нас в Зелезерном. Ну там, где элитка строится. Теперь каждое лето будет жить здесь, – мечтательно воздев руки к небу, продолжала свой бессвязный рассказ Соня, – и 100 процентов приходить со своим песиком к нам в клинику, когда он заболеет. Я прочитала все ее книги! – воскликнула Соня, перебив мой насущный вопрос о том, собственно, кто именно купил дачу поблизости в Зелезерном и кто пожалует в клинику с песиком. И главное: что с песиком? – Все 323! Она неземная! Она такая милая! Талантливая! А ее песик! Он же был главным героем в книге про маньяков, когда вычислил одного гада по запаху трюфелей! Тот мочил девушек с рыжими волосами, и полиция искала его 27 лет! А собачка нашла по запаху трюфелей, которые обожал маньяк!

– Аромату, – поправила я машинально и решила больше не расспрашивать секретаршу, а просто пойти к себе на рабочее место и лично встретиться с той высокой персоной, от которой, мягко говоря, сходила с ума Соня.

Таким образом, переодевшись в рабочий наряд и вырвав-таки из трясущихся рук секретарши папки с именами записанных на прием пациентов, уже без любопытства, но с большим сомнением, я открыла дверь и встретила там…

И тут, да простит меня читатель, я, как и секретарь Соня, сохраню тайну и тоже не стану называть известного каждому россиянину имени вслух.

Дело в том, что у любой публичной личности, особенно творческой, всегда найдутся как почитатели этого самого творчества, так и ненавистники. Ничего личного, но я относилась ко второй категории этого самого ненавистного творчества, которое глядело со всех полок захламленных бульварным чтивом гигантских книжных магазинов, а также поглядывало с экранов телевизоров всевозможных мыльных-премыльных теленовелл, снятых по сценариям той самой личности, что сейчас сидела у меня в кабинете, держа в обнимку старого седого мопса.

Признаюсь, я, как и Соня, слегка опешила при виде известной писательницы и сценаристки, из-под пера которой вылезали кровавые сюжеты с раскрашенными лицами проституток и суровыми лицами людей в форме, которых играли культовые актеры и актрисы. Спасибо их актерской игре и популярности творчества писательницы-сценаристки, теперь все иностранные граждане искренне считали, что русская мафия, маньяки и проститутки, а также коррупционеры и снайперы являются основными жителями России.

А еще почему-то именно в этот момент в сознании всплыл образ еще одного ненавистника подобных реалий – моего папы, который каждый божий день, словно по расписанию, специально просматривал подобные «фуфлыжки для затупления мозгов налогоплательщиков», как выражался он, страстно клацая большими пальцами по кнопкам пульта от телевизора, переключая с реалити-шоу, идущего уже второй десяток лет, на мыльную оперу как раз с участием русской мафии и маньяков.

– Женя, ну не смотри! – неизменно твердила мама, видя насупленное лицо папы, его злой волчий взгляд, слушая всевозможные цензурные и нецензурные комментарии по поводу застрявших в экране телевизоров одних и тех же говорящих голов.

– Как не смотри!? Врага и его планы надо знать! Они, думаешь, просто так костьми трясут и разговорчики свои разговаривают про то, про се? Готовят нам новый апокалипсис! Разыгрывают сценарии! Тренируются на наших умах. Зомбируют! А мы, как ослики за морковкой, плетемся, слюнки развесили и хвостиком машем! – папа посмотрел на маму взглядом генерала Жукова. – Вот увидишь, это хорошим не закончится. Даже Фрейд говорил: «у кого чего болит, то место и придется скипидаром мазать». А у этих, – он махал большой трудовой рукой на телевизор, – одни сиськи-письки на уме! Кто в космос полетит? Эти в лохмотьях и купальниках? Кто придумает панацею от всех болезней? Маньяки? Кто мир во всем мире наладит? Девки в помадах?

Мама только вздыхала, во многом соглашаясь и с Фрейдом, и с папой. Что придется мазать кого-то скипидаром, становилось очевидным от одного телесериала к другому.

И вот одна из виновниц массовой деградации и приближения апокалипсиса сидела у меня в кабинете, благоухая дорогими духами и вообще излучая самые благожелательные эманации, и нежно обнимала старого мопса. Картина маслом «Дама с собачкой». Соню пришлось трижды просить выйти из кабинета, чтоб занять свое рабочее место. Я тоже несколько минут не могла налюбоваться на незнакомую знакомку, наверное, ровесницу моей мамы, но в современном, очень стильном виде, стоящем, наверное, бешеные деньги и долгие часы сидения в кресле стилиста. Благородного оттенка седые волосы, уложенные ровным каскадом, обрамляли загорелое лицо, переливающееся до сих пор молодостью и внутренней уверенностью. Умные глаза, подведенные модно и ярко, тут же осмотрели меня с ног до головы, и, как результат, на губах с яркой помадой заиграла улыбка.

– Но с Бубликом все в порядке. Я б даже сказала слишком в порядке, – удовлетворенно констатировала я, глядя на старого, ухоженного, благоухающего дорогими собачьими духами мопса с таким милым прозвищем. – Ему 18 лет. Это почти рекорд для его породы. И видно, что он еще в самом соку.

– Да, – чуть грустно молвила писательница, – он последний из всех моих детишек. Живет ради меня, – она опять тяжело вздохнула.

– Вас что-то беспокоит? – поддержала разговор я, видя, что писательница не решается на какой-то вопрос.

– Когда мы с мужем собрались завести собачек, то решили, что усыновим весь помет, чтобы вся семья осталась вместе. Выбирали специально мопсов: маленьких, короткошерстных, непривередливых, достаточно умных по описанию в собачьей энциклопедии, чтоб было удобно с ними путешествовать. Ведь я вся в разъездах, – она развела красивыми женскими руками в стороны. – Оказалось, правда, что хоть они маленькие, но ужасно волосатые, вонючие, храпучие, пердючие и глупенькие, – женщина нежно и странно поцеловала Бублика прямо в смаляные слюнявые губы. Песик чихнул и весь разошелся слюнями и соплями то ли от духов хозяйки, то ли от напора любви. – Пока мы жили большой дружной семьей, путешествуя как цирк Шапито, мне казалось, что Бублик исполняет свою миссию по жизни, например, составляет мне компанию и разноображивает мою жизнь. Но теперь, когда мы остались одни – без Шляпки, Венечки, Оленечки, Солнышка и Ляли – я вижу, что ошибалась…

Я слушала писательницу-сценаристку кровавых ужасов с ужасом, потому что не понимала ни слова.

– И вот я неделю назад заметила, что Бублик стал другим. Часто остается один. Смотрит в никуда. У него депрессия, понимаете? …И я знаю почему. Всю свою жизнь он был кем угодно, но только не самим собой, – женщина сделалась совсем грустной. – Он был моим компаньоном, моим сынулей, он охранял дом, отпугивал птичек от крыльца, но… кто он сам по жизни? Какая его миссия? Понимаете, у овчарок миссия охранять. У доберманов – устрашать. У лабрадоров – дружить. Какая миссия у мопсов? – она воззрилась на меня своими огромными глазами с пушистыми черными ресницами, из которых намеревались политься горькие слезы.

Что могла ей сказать на это я как ветеринар? Что уважаемой сценаристке и хозяйке старенького мопса самой очень нужен психолог.

Писательница все-таки всплакнула и окончательно меня перезомбировала, как выразился бы папа, в свою пользу.

– У меня прием до семнадцати. Хотите потом прогуляемся с Бубликом по скверу и попьем кофе? А я за это время свяжусь с коллегами, которые больше специализируются в собачьей психологии, и мы обязательно отыщем миссию мопсов вместе.

Слезы тут же просохли, и я поняла, что спасла не только Бублика, но и его хозяйку.

***

Соня, узнав, что я встречаюсь с великой писательницей современности в тот же день во внеурочное время, тут же воззрилась на меня с черной завистью.

– Наделай побольше фоток с ней! Распечатаем, повесим на стенах. Клиентам знаешь как нравится, что вместе с ними обслуживаются звезды!

Идея была неплохой. Я решила, что раз уж потратила битый час на сидение в бестолковой паучьей сети, растиражировавшей одну и ту же сказочку «про белого бычка»: про китайских императоров, таскающих мопсят, как священных коров, за собой повсюду, это стоит пары совместных фото на радость нашим пациентам.

Правда, китайская сказка так и не прояснила миссии мопсов, которая совпадала с миссией лабрадоров и чихуахуа: быть другом и компаньоном маленьким и хрюкающим.

От отчаяния я решила позвонить отцу, опытному ветеринару и зоопсихологу со знанием предвестников апокалипсиса.

– В одну столовую ложку накапать 20 капель валерьянки, 20 пиона, 15 мяты перечной, можно корвалолу, если шалит сердце. Запивать небольшим количеством воды. А лучше сразу под язык. Действует быстро. Неврастении как не бывало, – быстро консультировал меня мой папа после короткого рассказа о миссии мопсов и звездной хозяйке. – Собаке – режим и диета. Печенку подавать недельку. Обычно низкий гемоглобин их к депрессии клонит.

Я поблагодарила его и повесила трубку. Пожалуй, мой папа стал бы великим психиатром, понимающим толк в неврозах: кому-то просто не хватает доброго сна и гемоглобина, а некоторым – «по жопе». Так выражался отец, когда сомневался в диагнозе.

Мы встретились с писательницей и Бубликом в назначенное время, и так как погода стояла чудесная, решили прогуляться по местному скверу и осесть на кофе в парковом кафе.

– Вы тоже пишете книгу? – спросила писательница-сценаристка. – Мне Соня поведала, – выдала болтливую предательницу женщина.

– Не то чтобы бестселлер, – смутилась я.

– Про любовь, я знаю, – добавила писательница. – Я бы тоже хотела писать про любовь, но… в тренде криминал и ужасы, – она пожала плечами. – Вы же не думаете, что это я написала все эти бред и чепуху про ментов и русскую мафию?

Я широко распахнула глаза. Как нет?

– Ну конечно, не я одна! – она рассмеялась. – Простая арифметика. В месяц под моим именем выходит одна-две книги, которые тут же становятся бестселлерами. Значит, я должна потратить на написание одной максимум неделю, ведь оставшиеся три уйдут на художественную редакцию, техническую редакцию, корректуру, верстку и, наконец, в печать и логистику. А есть еще другая работа по ее продвижению, занимающая больше времени и сил, чем само написание. Откуда же брать столько вдохновения? Еще требуется отдых за вычетом элементарных литературных кризисов, выгорания… А женские недомогания – их тоже никто не отменял.

– И если вы читали мои книги… А я вижу, что вы не из числа поклонников моего творчества, – женщина иронично повела черными бровями, – то заметили, что их темы делятся на четыре направления: «маньяки», «коррупция», «домашнее насилие» и «классическое убийство». Как раз восемь авторов, помимо меня, трудятся над этими темами, которые люди заглатывают, как ослики морковку.

У меня по коже пробежал холодок.

– То есть вы хотите сказать, что…

– Это бизнес, Майя. Ничего личного. Цирк, развлекуха, расслабуха. Людям нравится. Мне, кстати, тоже. Забываешься на какое-то время, отвлекает от своих дел. Все эти зверюги, маньяки, хорошие и плохие полицейские…

– Но именно по этой причине у Бублика депрессия? – выразила я главную мысль, и женщина кивнула.

– Я покопалась в интернете и в некоторых учебниках, но так и не нашла специальной функции этой породы. Соратник, друг, поводырь, компаньон. Еще со времен китайских императоров мопсы… – цитировала я по памяти бред из интернета.

– Мы с мужем были в Китае. Ничего интересного. Все то же самое, что в Америке, Канаде, Англии и других странах: загаженные мегаполисы и чужие артефакты в музеях, – ответила писательница.

– Но депрессия не бывает на ровном месте. Часто это лишь ментальный отдых сознания после длительной гонки за какой-то призрачной мечтой, – высокопарно выразилась я и тут же засмущалась, а потом удивилась, завидя ошарашенный вид своей собеседницы, которой мои слова, словно удар молнии, попали в самое яблочко.

– Два месяца назад мне поставили диагноз «волчанка». Думаю, вы знаете, что это означает, – писательница сделалась предельно серьезной. – Неделю назад Бублик стал странным, словно почувствовал, что пришло мое время. И времени осталось в обрез.

– Ну-ну! – вставила я свое веское ветеринарное слово. – Во-первых, эта болезнь до конца не изучена. Во-вторых, имеются средства.

– Я поняла, что столько откладывала на потом свои настоящие мечты и цели, а также мечты своих домочадцев, что Бог, – она посмотрела в голубое небо без единого облачка, – решил помочь мне и поторопил события, чтоб поторопилась я. По этой причине мы купили дачу на родине моего мужа, где захоронены все поколения Смирновых. Я взяла трехмесячный отпуск, отложила все презентации и поездки, чтоб составить список того, что откладывала. Времени на «потом» больше нет, Майя Евгеньевна. И там у озер, в полях, в тишине я поняла, что забывала не только про себя истинную, но и про любимых и их желания. Мой муж, мой самый лучший друг, – она прикрыла глаза, – ради моих дел давно бросил свою работу и катается со мною повсюду, помогая чем может. То же делал и Бублик.

– Время есть, уважаемая Л., – сказала я серьезно и погладила собаку. – Бублик выглядит прекрасно в свои 18. И вы молодец, раз вовремя задумались над главным в жизни. Это нам всем не помешает.

– Да, поэтому и возник вопрос к вам, как к специалисту, что я как хозяйка мопса могу сделать, чтоб он не зря прожил жизнь, свершив свою миссию?

Я задумалась, глядя на псину, смотрящую на меня с улыбкой Будды. Вопрос был, что называется, на засыпку.

– Интересно, что мопсы в старину рассматривались как священные животные, потому что у них в складках формировался иероглиф, дающий знак хозяину собаки, где искать истину.

Писательница-сценаристка аж побледнела при этих словах. Я рассмеялась, но потом тоже посерьезнела, мы обе уставились на старого мопса и его морщинистый лоб как на корову китайских императоров.

– Здесь недалеко есть буддийский храм, хотите прогуляемся вместе? Местный лама – мой клиент, у него две сибирских кошки потрясающей красоты. Он читает по иероглифам свои книги. Возможно, прочтет и это, – я указала пальцем на верхнюю точку Бублика.

Мы расплатились за кофе и быстрой походкой отправились к Будде, точнее, к буряту Александру Афанасьевичу, который как раз в этот момент отслужил службу позитивному Богу, сидящему в позе лотоса, и направлялся к себе в келью, то есть в квартиру на обед. А завидев меня, Бублика и звездную гостью пригласил и нас отобедать с ним, собственно, рубленной окрошкой на, собственно, квашеном квасе.

Мы долго рассматривали жилище мирянина-монаха, набитое экзотическими штучками, потом еще полчаса нахваливали квас и окрошку, по ходу любуясь Дуней и Машей, сибирскими кошками, смотрящими на нас, как на своих подданных и строящими мерзопакостные морды Бублику. Мне в голову пришло, что, наверное, у кошек этой породы миссией является ставить других – людей и животных – на место, чтоб не забаловались. И, наконец, приступили к главному.

– Хм, – хмыкнул Александр Афанасьевич, отставил окрошку в сторону, взял собаку на руки и с особым усердием стал разглядывать морщинистый складчатый лоб. – Никогда не слышал о миссии собаки, особенно такой… – Александр Афанасьевич, не спуская с лица улыбку Будды, искал подходящее выражение для седого беззубого мопса с такой же улыбкой только в собачьем исполнении – такой славнецкой симпатяги. Но вера говорит нам, что все в мире неслучайно. Ни одно движение крыльев бабочки не обходится без замысла Всевышнего. Поэтому не исключаю, что в вашей собаке скрыто послание вам. И мы его сейчас отгадаем! – он щелкнул мопса по мокрому носу и еще раз воззрился на его морщинистый лоб, но теперь через очки.

– Это удивительно! – с придыханием сказал монах-мирянин, – но я действительно вижу символ. Очень древний символ! – он посмотрел на хозяйку, которая почти перестала дышать. – Рунический знак называется «Хозяин своей судьбы». «Человек, творящий реальность», – со значением сказал бурят и сам покрылся лучистыми морщинами от философского настроения, уведшего куда-то вглубь.

Как вдруг всем пришлось вернуться в реальность, потому что достопочтенная писательница, она же звездная гостья и хозяйка Бублика, с грохотом свалилась на пол в глубочайшем обмороке.

Началась паника. Мы с буддийским монахом, чтецом морщинистых рун на собачьих мордах не знали, за что хвататься, и, подложив мягкие подушки под голову и тело изможденной женщины, первым делом стали названивать: бурят в скорую, я зачем-то папе и маме. Не знаю, но то был инстинктивный поступок: звонить туда, где всегда знают, что делать.

Скорая приехала на 15 минут позже, чем папа с мамой, свободные в этот летний вечерок и как раз стоявшие у порога, чтоб прогуляться до кумовьев, имевших собаку по имени Чебурашка, тоже моего пациента. Про него будет отдельная история.

Родители примчались и обнаружили у звездной писательницы диагнозы, которые 15 минутами позже поставила скорая, узнав про волчанку и депрессию мопса, не исполнившего собачью миссию, из уст самой потерпевшей, пришедшей в себя, с моими бессвязными комментариями.

– Хроническая усталость и на ее фоне разнообразные симптомы. А еще городская депрессия. У москвичей это сплошь и рядом, – сказал фельдшер, отойдя в сторону и многозначительно поглядывая на французский маникюр и педикюр потерпевшей и усыпанный горным хрусталем ошейник старого мопса. – Дурью мается. А у нас в деревне волчанку лечили баней хорошей и разговором душевным.

– Уважаемая, город – это человейник, и создан с одной единственной целью – отсоса жизненной силы. Поэтому все мало-мальски умные люди должны знать приемчики, как не пропасть в человейнике. Это: хорошо кушать и спать, много читать и чаще выезжать на свежий воздух, например, на дачу.

– Мы купили дачу у вас в Зелезерном, – оправдывалась известная сценаристка с доверием слушая моего отца, заслуженного ветеринара нашего города. Его, к слову, невозможно было не слушать. И скорая, в лице двух здоровяков, медбрата и фельдшера, с сожалением раскланялись, выписывая направление к врачу и желая здоровья и успеха.

– А в вашем случае еще надо в одну столовую ложку капать 20 капель валерьяны лекарственной, по три копейки за бутылек, туда же пиона и мяты и валокординчика… – наговаривал папа, держа руку писательницы и считая пульс. – Афанасич, че скажешь? – спрашивал папа бурята, который тоже прикоснулся к звездному пульсу, оценивая неслышимое движение крови.

– Ваша дата рождения, уважаемая? – вопросом на вопрос спросил монах. И получив ответ, тут же произвел сложные астрологические расчеты, выдав:

– Вы можете не беспокоиться, ваш отросток жизни еще очень силен. По меньшей мере 33 года до его окончания. И то, после этого можно жить вечно. Но 33 года даны для поиска себя и своей миссии в этом воплощении. Собственно, именно об этом мы с вами вели беседы до того, как вы впали в беспамятство.

– О миссии? – переспросил папа.

– О знаках на лбу пса, – просто ответил монах, махая в сторону спящего пса.

Папа почесал за ухом и посмотрел на маму. Мама приблизилась и взяла своими белыми теплыми руками чуть прохладную руку звезды.

– У Бублика случилась депрессия. Она натолкнула меня на мысль, что ни он, ни я не живем своей жизнью, – рассказывала звездная потерпевшая моей маме как на допросе. – Я поняла, что у меня профессиональное выгорание…

– Отсос энергии человейником… – добавил папа.

– Мы купили в Зелезерном дачу. Но Бублику не становилось лучше. Я отправилась с ним к врачу, – ее голубые глаза метнулись в мою сторону. – С врачом мы дошли до буддийского монаха, который умеет читать руны. Оказывается, на челе Бублика начертано послание для меня… И я была готова ко всему. Но то, что прочел Александр Афанасьевич, поразило меня в самое сердце. Название.., – она опять побледнела, – на лбу собаки написано название моего фантастического романа, главной книги моей жизни, которую я пишу уже более десяти лет. «Хозяин судьбы». Понимаете? – разволновалась писательница. – «Хозяин судьбы»! Это настоящая фантастика, антиутопия, антимир, где каждый день темные силы придумывают новый способ изгнать человечество с родной планеты. И все усилия землян напрасны, темные силы взяли в плен главное, что имелось у человека – разум и сердце, – женщина пересказывала сюжет своего романа. – Плененные искаженной реальностью, где дано место только подлецам, публичным девкам, безмозглым молодчикам, взяточникам и предателям отечества, все меньше оставалось места для чести, справедливости, совести и, в конце концов, самой любви. Живая планета, уставшая от мерзости, наконец сбрасывает с себя оковы мегаполисов, ферм по разведению непригодных к жизни вырожденцев или, как говорят ученые, генетического мусора. Случается апокалипсис, реки и моря выходят из берегов, горы скидывают ледяные покровы, селевые потоки сносят большинство городов, превращая их в глиняное кладбище из человеческих и бетонно-пластиковых останков. В живых остаются лишь молодые, но абсолютно непригодные к жизни люди… Эти несчастные из реалити-шоу или менеджеры и мерчендайзеры, айтишники и генеральные, продававшие воздух и глупость, – сглотнула звездная писательница, а за ней сглотнул и побледневший папа, так усердно моргавший глазами, готовый вот-вот кинуться с объятиями на бледную, ворожившую о будущих катаклизмах пифию., – не умеющие не то что землю возделывать, а не знающие даже, как разогреть себе еду или согреться в холод. Им приходится несладко, и половина выживших вымирает, как мамонты – от отсутствия навыков к выживанию. Но и это еще не все. Инстинкты и навыки потеряны, но хуже того, угас и божественный дух, – половина из оставшихся заканчивает жизнь самоубийством, не желая бороться за жизнь без компьютеров, мультиварок и пылесосов. И все же остаются единицы, в ком просыпаются память и жажда снова стать великими человеками, понимающими великие дары своей матери, их породившей. И это будут новые боги, кто даст отпор нелюдям, укравшим правду. Хозяины судьбы. Надежда планеты. Будущее землян и всей галактики и населенной Вселенной, которые давно жаждут отмщения.

Под конец папа сделался окончательно багровым от таких речей, и было видно, что жажда отмщения, как и у тех последних из синопсиса антиутопии или утопии, я точно не разобралась, проснулась только что и навсегда, как любовь к известной писательнице-сценаристке.

– Это немедленно надо издать и донести до каждого школьника! Я лично выкуплю 1000 экземпляров и стану вашим распространителем! Если надо, буду ходить по рынку, как те братья фиговы, и раздавать книги, как пропаганду проснуться и одуматься! – сказал папа и стукнул себя кулаком в грудь.

– Но издательства никогда не примут рукопись. Фантастика не продается, мой дорогой, – сказала писательница и тут же спохватилась, что совсем не знает имен-отчеств своих спасителей, которые в суете по оказанию помощи забыли представиться, а дело дошло до таких сокровенных вещей, как пророческие издания.

– Пипл хавает истории про маньяков и разный сброд, любит любовные припевочки и сказки благородных олигархов, влюбленных в прислугу. И потом у меня контракт, – женщина печально опустила глаза в пол, – до конца моих дней я должна писать про проституток и не издаваться никогда и ни под каким соусом даже в другой тематике. Даже в другой стране!

– А проститутки, – в этот момент известная писательница сделалась очень похожей на моего папу, она даже стукнула себя в грудь и уже не казалась такой немощной. – Как маньяков да и всех других персонажей… их просто не существует. Точнее, они есть, но не в том количестве, про которое пишут от моего имени. За свою жизнь, а, поверьте, мне много лет, я не знала ни одной живой проститутки. Не видела ни одного живого маньяка. А я знакома со множеством людей… Правда, многие из них ведут себя, как проститутки и маньяки, – задумалась женщина.

– Как я вас понимаю! – замотал головой папа, чьи ноздри ходили ходуном от правды, которая повисла в воздухе от всех откровений.

– А мой маленький мальчик, – слезно позвала к себе Бублика хозяйка. Папа вскочил и донес седого малыша до рук его человеческой мамы. – Он знал правду все это время, но не мог рассказать, что пришел час обнародовать «Хозяина судьбы», пусть даже ценой потери своего имени и доходов, – она тяжело вздохнула. – Придется распрощаться с дачей в Зелезерном.

– Не надо прощаться. Вы же можете писать под псевдонимом, – папа получил отрицательный кивок. – Ну хорошо! Ваш муж мог бы… – еще один отрицательный кивок. – Контракт даже это прописывает? Вот гады!

– Я вот что предлагаю, – вмешалась мама, видя, что удар от прозрений может хватить и папу. – Давайте перенесем мозговой штурм к нам на дачу. Мы, кстати, ваши соседи и тоже располагаемся в живописном Зелезерном. И сейчас же сходим за машиной и отвезем вас домой. Ваш муж, наверное, очень волнуется.

– Да! – воскликнула дама с собачкой и заволновалась, осознав, что произошло и как далеко она зашла со своими волнениями на счет миссии Бублика.

Слава Богу, наступали выходные, а значит, никому, в особенности свободным миллионерам-писателям, не нужно было бежать на работу. И после того как мои родители отвезли раненную насчет миссии своей собаки известную творческую личность домой, где ее ждал хмурый нетворческий муж, все радостно предложили продолжить знакомство и разговоры о грядущем апокалипсисе в субботу на даче писательницы. Был также приглашен буддийский прорицатель, нашедший в волосатом, пахнущем псиной лбе Бублика знак свыше.

– Я знаю, что нам делать! – так встретила известная писательница нас на своей летней потрясающе живописной веранде во французском стиле «провансаль» или, как прокомментировал его папа, недокрашенные фанеры. – Вы станете писательницей-фантасткой! Ваше имя войдет в историю, и, надеюсь, нынешнее поколение юношей, – писательница глянула на меня, – услышит-таки зов предков, хозяев этой планеты.

Звезда писательства уговаривала моего папу стать носителем славной антиутопии и донести до человечества призыв одуматься до самого обеда. К шашлыкам он сдал оборону.

– Они продумали план задолго до сегодняшнего дня, – говорила писательница, многозначительно глядя на моего отца. – «Большой брат» не дремал все это время. Мы думали, что победили, и проспали его подъем. Евгений, вы видите, что дела обстоят даже хуже, чем я описываю в романе?

– Джордж Оруэлл предвидел надвигающуюся катастрофу давно, – горько отвечал мой папа, отставляя тарелку с черешней в сторону. – «Большого брата» не видно, а «скотский двор» давно уже построен и функционирует не хуже свиной бойни. Десятки тысяч жертв в день.

– А вы знали, что Оруэлл входил в массонское ложе тресотенников? Он не выдумывал, он лишь описывал планы, которые претворяются в жизнь и по сей час! Подобное выдумать невозможно, это вам скажет любой психиатр…

– Это часов на пять, – иронично прокомментировал беседу жены с зоологом Владлен Анатольевич – не творческий, но невероятно хозяйственный муж известной писательницы, готовивший шашлык, рагу, овощи на гриле и красную рыбу в посоле как бог. – Пойдемте лучше к столу.

Веранда представляла собой уголок Франции, и даже Бублик вписывался в интерьер как нельзя лучше, по-французски громко и картаво похрапывая во сне на лестнице.

Мы беседовали о том о сем, наслаждались прекрасным днем, едой, вином.

С творческими людьми, в особенности того воспитания, что имели моя мама, Владлен Анатольевич, папа и известная писательница, можно было разговаривать часами без остановки. И вскоре размылись очертания цветущей летней веранды и пропал вкус еды. Мы оказались в каком-то потрясающем мире, где каждый делился какими-то своими историями, чувствами, мнениями, сомнениями, такими похожими и знакомыми, будто произошло де жа вю. И к концу вечера казалось, что мы знаем друг друга целую вечность. Даже я, рожденная, когда воспитание из достоинства превратилось в архаизм, чувствовала себя на одной волне со всеми.

– А что это за заболевание волчанка? – спросила мама Владлена Анатольевича, пока писатели обсуждали апокалипсис и детали сговора.

– Это аутоиммунное заболевание, когда организм саморазрушается изнутри.

– Когда нет цели, теряется смысл жизни любого организма.

Мама с участием посмотрела на Владлена Анатольевича.

– Но, по-моему, цель найдена, – она улыбнулась своей улыбкой Венеры, за которую ее так и звали. – Все будет хорошо! Попомните мои слова, нет ничего лучше для воина узнать, что грядет война и что он в поле единственный. Или почти единственный, – мама лукаво глянула на отца, готового лезть в пекло и на амбразуру, лишь бы спасти человечество и животный мир от любой напасти.

– И зачем выбирать? Выбор – это для плебеев, – говорил отец, жестикулируя, как римский кесарь или дедушка Ленин.

– В том-то и дело, что у плебоса его нет изначально, – подтверждала писательница, когда они с папой возвращались в реальность на призывы к холодным закускам, горячему и десерту.

– Я не буду уходить в тень и по-прежнему продолжу писать. Но буду писать и правду. Другую реальность. Настоящую. С геноцидом, отравлениями, гнетом, кражей надежд и веры. И вы станете моим спартанцем, факелоносцем правды!

– Я донесу! – воскликнул папа, и все подняли бокалы.

– Они донесут, – подтверждала мама.

Буквально через неделю после той замечательной встречи вечным сном заснул спартанец, 18 лет несший на своем лбу сокровенный знак правды. А спустя несколько лет крупнейшее издательство, с которым мне еще предстояло встретиться в будущем, продолжавшее штамповать реальность про проституток, шпану, мафию и снайперов – основной контингент России, таки не заметило, как на полках появился роман-антиутопия «Хозяин судьбы» Плисецкого Евгения Викторовича, ветеринара и зоолога из провинциального городка, кому открылись откровения небес.

Как и предполагала опытная и талантливая писательница, книга не стала бестселлером. Самиздатом ее стали распространять по магазинам, и она даже приобрела некую популярность среди любителей фантастики, но, к сожалению, без инструментов для продвижения, что крепко держали и не выпускали из рук издательства, грузовиками и тоннами подвозившие новые бестселлеры про маньяков на полки магазинов, вскорости книга потерялась среди прочих про неопознанные летающие тарелки и вилки.

Потерялась, но не пропала в анналах истории и в памяти тех, кто ее прочел и проснулся. Ибо, как известно, рукописи не горят и не пропадают. И вскорости вышло продолжение «Хозяина судьбы» – «Око Мидгарда», а за ним «Восстание на Луне», «Агония последней матрицы анунаков». Мой папа, как и положено воину невидимого фронта, мужественно сносил встречи с читателями, интервью на местном телевидении и совершенно храбро отмахивался от косых взглядов родственников и друзей, которые и до того считали его слегка ку-ку, а после того, как он вдруг заделался писателем-фантастом и даже провинциальной звездой, вовсе стали побаиваться встречаться с ним, особенно когда видели его с книгой под мышкой. Зато папу еще больше полюбили студенты его университета, которые, как оказалось, давно проснулись и поддерживали тему противостояния тайному правительству глобалистов, хотя пока никаких планов противостояния не имели.

Каждое лето звездная чета приезжала на свою дачу в Зеленозерном. Такой длинный отпуск был прописан в новом контракте писательницы, так как она продавила своих издателей, внушая им, что выбранный ритм как раз стал причиной неизлечимой болезни, которая, к счастью, бесследно исчезла, как и предсказывала моя мама, с выходом книги «Хозяин судьбы» и последующих. И если зима была посвящена проституткам, коррупционерам, киллерам и маньякам, то лето – атлантам, Гиперборее, звездным войнам и рептилоидам с прочими тарелками и вилками. Собак больше не заводили. Завели кошку Кингу, имя которой с древнеславянского означало «выдержит войну», являвшуюся «дочкой» одной из сибирских питомиц буддийского монаха, которая тоже была моей пациенткой, но это совсем другая история…

Продолжение следует…