Западня [Александр Иванович Вовк] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Иван Сергеевич сильно продрог. Он по опыту знал, что теперь вся ночь пройдет в мучениях. И заснуть вряд ли сможет. А к утру весь измочалится. Значит, пережить завтрашний день будет еще тяжелее, нежели день предыдущий. Если же подобную логику распространить на всю оставшуюся жизнь, то даже не понятно, что от этой жизни для него самого останется.

Иван Сергеевич интуитивно натянул ветхое пальто на замерзшую голову в порванной вязаной шапке, но уши всё равно предательски коченели.

Чуть погодя стало пробирать и ноги, несмотря на пару натянутых штанов. И приходилось перетягивать короткое пальто уже на ноги. У них особенно мерзли ступни, поскольку носки с лета остались тонкими и короткими, с давно оголившимися пятками. Эти голые пятки, прилипавшие из-за отсутствия стелек к внутренней гладкой подошве ботинок, постоянно чувствовали, что они голые и были чересчур чувствительны к настойчиво подбирающемуся холоду.

Лежать, вытянувшись на сдвоенной трубе, было жестковато – быстро уставали бока, принимавшие на себя основную нагрузку. К тому же требовалось помнить о равновесии, чтобы не скатиться вниз, где по щиколотку годами накапливалась дурно пахнущая вода.

«И всё-таки этот подвал не самый худший! – успокаивая себя, подумал Иван Сергеевич. – В хороший-то, мне всё равно не пробиться. А в этой пятиэтажке уже приходилось совсем неплохо ночевать. Правда, тогда морозы по моим пяткам не так били».

Несмотря на полный комплекс ночных мук, Иван Сергеевич был вполне счастлив. Его душу согревали воспоминания о вчерашней удаче, внезапно ему улыбнувшейся. Какая-то славная бабища милостиво разрешила ему относить от склада на мусорку пустые бутылки и картонные коробки.

Этим она выразила Ивану Сергеевичу своё расположение:

– Я тебя, горемычный, и на склад бы пустила, да ведь не справишься! Совсем дохляк! Не по тебе мои ящики! Да, ладно уж! Там поглядим… – обнадежила она.

«Стало быть, – радовался Иван Сергеевич. – Теперь работа у меня будет! Здесь бы до весны дотянуть, а в тепле выживание облегчается! Бабища еще и подкормила основательно. Батон залежавшейся вареной колбасы до сих пор благородно отрыгивается. Стало быть, хорошая колбаса! Прошлый раз, когда ветчину подобрал, долго мутило и рвало. А эта колбаса славная!»

Иван Сергеевич поёрзал на трубах: одна из них, более горячая, излишне пропекала штаны, заставляя часто вертеться.

«Хоть бы сегодня без соперников обошлось! – подумалось ему, а потом вообще закружило в лихих надеждах. – А, может, бабища завтра пустит в склад! Там жизнь другая! Райская! А то ещё и сторожить доверит ночью… Крыс гонять, и прочее. Постоянный ночлег… О чём тогда мечтать?»

Ходила между ними, бездомными, красивая легенда, изрядно подпитывающая надежду полуживых бедолаг. Мол, однажды такому же, как они, крупно повезло. Знатная баба глаз на него положила! Отмыла, приодела… Потом он у нее почетную должность занимал. Еще и нас гонял немилосердно. Сразу забыл, как недавно вместе перебивались…

Но тот везунчик был молодым. Не то, что я! Да ещё, якобы, бывший мент. А у них, известно, ни совести, ни жалости к людям! У них – хватка!

Где-то наверху, в подъезде, гулко хлопнула дверь. Пауза. Затем хлопнула другая дверь – уже в подвал.

«Ну, вот… Закончился покой!» – с сожалением отметил Иван Сергеевич.

И действительно. Кто-то наощупь, но достаточно уверенно, приближался к лежбищу Ивана Сергеевича. Для него это могло стать бедой, ибо отстоять свои владения он не мог физически. И хорошо это знал. В том числе, по опыту.

Потому Иван Сергеевич съежился, предчувствуя безжалостные побои в борьбе за тёплое место, и притаился, надеясь, что всё ещё обойдется – пристроился бы гость где-то там, поближе к входу и подальше от первого постояльца.

Но не сбылось. Сразу промазав мимо кирпичей, давно выложенных тропинкой, гость брякнулся обувкой в воду и грязно выругался. По его голосу Иван Сергеевич определил, что сила из него пока не вышла.

Проявляя опыт подвальной жизни, гость устремился в тот угол, где устроился Иван Сергеевич. Там, вдали от заглубленного наполовину окошка, на изогнутых под прямым углом трубах, рядом с массивными и острыми задвижками, было приятнее всего коротать долгую зимнюю ночь.

Гость в полной темноте пошарил рукой, наткнулся на Ивана Сергеевича и сообразил, что его опередили. Однако не спасовал, а перешел в наступление, злобно рявкнув:

– Кто тут? Это мои грибочки! Это я их сажал! Вали отсюда!

– Может, нам, уважаемый, вдвоём удастся разместиться? – спросил с надеждой Иван Сергеевич.

– Во, как! – более уверенно отозвался гость, уразумев, что его самого отсюда сейчас же не попрёт преобладающая сила. – Опять ты у меня на дороге, интеллигент! Угадал, что ли?

– Я! – подтвердил Иван Сергеевич, несколько даже обрадованный, что имеет дело со знакомым. – Вы устраивайтесь там… Вдоль трубы ещё достаточное место имеется…

– Вот ты туда и катись! – беззлобно распорядился пришелец.

Иван Сергеевич принялся осторожно приподниматься, придерживая пальто, чтобы оно не упало в воду. Потом, чтобы не упасть в неё самому, стал аккуратно сдвигаться по трубам метра на три от задвижки. Добравшись втёмную до нового места, он развернулся в другую сторону – подальше от ног и неприятного запаха, издаваемого ночным гостем.

Тот улегся быстро и основательно, будто хорошо видел в темноте и давно знал это место. Видать, с собой притащил какие-то спальные принадлежности. На прежнем месте и Иван Сергеевич имел два подобранных где-то ватных матраса. Благодать была! Но три дня назад его прогнали, изрядно накостыляв. Заодно и о матрасах пришлось забыть. Теперь здесь… Без удобств.

– Интеллигент! Пожрать есть? – выдохнул гость.

– Нет! Здесь нет. Я колбасу в снегу запрятал, чтобы не испортилась…

– Зря! Сходи! – приказал гость.

– Далеко… – ответил Иван Сергеевич, рассчитывая, что гость угомонится.

Но тот молчал, вертелся и стонал:

– Лучше бы ты соврал! Теперь о колбасе только и думаю. Проклятая язва… И изжога! Внутри Везувий! Может, хоть воды дашь?

– Панкреатин есть… Пожуёте? Воды тоже нет. Я ночью обычно не пью! – пояснил Иван Сергеевич.

Гость на таблетку не соблазнился, продолжая ворочаться и стонать, отвлекая ото сна и Ивана Сергеевича, который неожиданно заметил, что, наконец, согрелся. Правда, стали донимать блохи, как-то уже пробравшиеся в штаны. И отвратительно звенели комары, коим в подвале никакой мороз не страшен.

Сон куда-то делся. Иван Сергеевич приподнялся на руках, стал устраиваться заново, передвинувшись ещё на метр вдоль своих труб. Потом затих, рассчитывая как-то заснуть под непрерывное бормотание гостя. Но не удалось. Тот вдруг засмеялся:

– А ты-то, интеллигент, как среди нас оказался? На путешествия потянуло, что ли?

Иван Сергеевич долго не отвечал, с обидой вспомнив свою нелепую историю, которая и теперь сдавила сердце жалостью к себе, детям и внукам.

– Да, как вам сказать? – протянул он, наконец.

– Не ломайся! – хохотнул гость. – Не жена, так дети! Разве не так?

– Внучка… – сознался Иван Сергеевич. – В основном, она! Так уж получилось, чего я от нее совсем не ожидал… Хорошая всегда была, ластилась… Теперь в Израиле. Там хоть тепло!

– Вот тебе и раз! Так ты иудей, а не интеллигент, оказывается! – зычно захохотал гость!

– Совсем наоборот! – отверг эту версию Иван Сергеевич. – Так уж вышло! Мать ее – очень ушлая на поверку оказалась. Чего угодно ожидал, но не такого…

Помолчали. Потом гость опять стал донимать:

– Ты кем раньше был, интеллигент?

– Давайте лучше спать, уважаемый. К чему вам моя история? Мой нынешний опыт вообще никому не может пригодиться! Тем более, вам!

– Выспишься ещё! – властно хихикнул гость. – Душу свою облегчи, тогда и спать будешь крепче!

– Зачем теперь вспоминать? – безнадежным тоном начал Иван Сергеевич. – Когда-то я был уважаемым человеком. Всё-таки, доктор физико-математических… Профессор… Заведующий кафедрой. Кому теперь это интересно?

– Ну, ты даёшь! – присвистнул гость. – И после такой красивой жизни ты в самое крутое пике вошел? Вот же, угораздило тебя! Видно, никакой ум не спасёт людей от их дурной судьбы!

– Понимаете ли? Я сам ошибку допустил! – стал жаловаться Иван Сергеевич. – Когда страна зашаталась, я наивно посчитал, будто специалисты моего уровня всегда и везде пригодятся. Вот с этим и промахнулся! Оказалось-то, если моему руководству результат моей работы не нужен, то не нужен и я, а приглянувшуюся должность смогут занимать их дети или внуки, хотя они ни ухом, ни рылом! В общем, выжили меня, легко и просто! Да я и не сопротивлялся, ошарашенный подобной вседозволенностью и сильнейшим напором…

Гость слушал молча. А, может, спал. Но волна воспоминаний и обид уже бурлила в душе Ивана Сергеевича, и он продолжил вслух для себя:

– А тут ещё дочка с внучкой на семейном поприще заговор против меня затеяли… Точнее, не против меня, а для захвата и продажи нашей квартиры. Моей квартиры! В общем, всё они как-то сумели провернуть в два счета, и даже замки сменили… Сказал бы мне такое кто-нибудь годом раньше, не поверил бы! Но теперь с этим живу! Знаете ли, собственность и право ею распоряжаться по своему усмотрению – это ведь чудовищная вражья сила! Это же настоящий динамит! Это ядерный заряд под наш социализм! Еще вчера советским пролетариям терять было нечего! Так им – раз, и приватизацию жилья подсунули! Великая идея, надо признать! Великая сила, вмиг разрушившая самосознание некогда бескорыстного народа! И сразу всякие гадики активизировались! И такая во всех углах возня началась, что страна по всем швам стала разъезжаться! Знали враги, чем нас добить!

– В яблочко попал, профессор! Я ведь тоже продал трехкомнатную, только сразу однокомнатную себе купил. Думал, умный! Деньги появятся! Но мою новую квартиру, потом выяснилось, уже до меня трое купили. Я четвертым оказался в этой незаконной очереди! Не при делах оказался, значит! С тех пор и пошло, и поехало…

Каждый в одиночку принялся молча вспоминать свои злоключения. Наконец гость возмутился:

– Неужели так легко целому народу мозги заср…!

– Если действовать умеючи, то это нетрудно! – подтвердил Иван Сергеевич. – Надо лишь болевую точку обнаружить. Туда и давить, и давить… Люди ведь очень некритичны. Потому их легко убедить, что черное, есть белое! А верх, это в действительности – низ! Особенно, если кино подключить, телевиденье, театр, эстраду, пропади они пропадом! Солженицыных всяких! Народы ведь черпают силу из своей истории. Если ее нужным образом перекроить, то можно даже никчемные народы убедить в том, что они великие… Вон, как грекам внушили или итальянцам… А они ведь самые бестолковые на свете! Вы взгляните на них сегодня, и сами всё поймете! Откуда же у них великое прошлое взялось, если они сегодня ни на что не годны? А можно и наоборот сделать: взять великий народ, который не однажды совершал достойные дела, и внушить ему, будто он испокон веков был никчемным, неграмотным, забитым, бескультурным, грязным! Вот и обозлится он на всех, хотя нужно лишь на себя, на собственное незнание и легковерие, да и разрушит, с дуру, собственный дом до основания, и свою прекрасную страну… С нами ведь так и поступили!

– Так мы с тобой, интеллигент, такие и есть! Забитые и грязные! – загоготал гость.

– Ну, да! – вынужден был согласиться Иван Сергеевич, забывший о своем нынешнем положении. – Ну, да! Лучше будем спать.

Гость закопошился. Казалось, он устраивался для сна, только опять сдержанно заохал:

– Ладно, профессор! Давай положу твою таблетку на мою язву… Ловко ты этих греков, однако! Да ведь перебрал, не всё так? Сознайся!

– Ничуть. Почти такая же история произошла и с японцами, и с корейцами, а теперь и с китайцами! Стало быть, кто-то исторические перевёртыши на конвейер поставил! Не только им, но и всем на Земле в мозги вдавили неведомое никому их японское или корейское чудо… А ведь, если на поверку, они интеллектуально беспомощны как дети. Исполнители, да и только! Лишь копировать и способны. И всё их чудо держалось на одной лишь жесткой, как у муравьев, дисциплине. И, что еще важнее, держалось и на капиталах крупнейших американских корпораций. А когда им сия бодяга стала не выгодной, то чудо прищемили… И не осталось никакого чуда! Ни японского, ни корейского!

– А китайское-то осталось? Они же самые мощные производители теперь! Погляди на коробки – всё в Китае сделано! Других коробок и не сыскать!

– Это так. Но теперь и Китаю недолго осталось! Там ведь тоже всё на американских деньгах первоначально заваривалось. Корпорации из США туда ринулись за прибылями, пока рабочая сила в Китае была невероятно дешевой. А теперь всё изменилось… И рабочая сила там не самая дешевая, и производство опять в США приходится возвращать. А как иначе быть, если американцам с Китаем вот-вот придется воевать?

– Типун тебе на язык! Тебе что же, крови мало? – злобно рявкнул гость.

– Будто во мне дело! – ретировался Иван Сергеевич. – Война всё спишет – именно она и является главным инструментом мировой экономики и политики! Вот скажите мне, что такое государственный долг США, про который нам все уши прожужжали, словно США, бедненькие, вынуждены его всему миру возвращать! Кое-кто ждёт – надеется!

– Ну?

– Никакой это не долг! – стал распаляться Иван Сергеевич. – Это обычная дань! На первый взгляд все страны под давлением США периодически скупают у них, так называемые ценные бумаги, никому не нужные, отдавая за них реальные природные богатства и труд своих граждан, то есть, рабов! В действительности эти бумаги ничего не стоят, поскольку США обратно их не примет ни при каких условиях. Это лишь расписки, чтобы доморощенные уроды под шумок не прихватили бы лишнего! Но когда тех расписок накопится чересчур много, когда многие страны начнут роптать, что расписками сыт не будешь, следует устроить войну, чтобы заявить: «Ну что вы хотите, ребята! Война! Потому-то всё ваше и пропало! Мы-то здесь причем?» Зная такой подход мировых корпораций, можно понять, к чему мы все, рано или поздно, обязательно придем!

– Уж лучше бы ты спал, профессор! Черт тебя дёрнул свои учености мне на голову изливать! Только сон забрал! Говори теперь, что же нам дальше делать? Как спасаться?

– Знал бы я! – отговорился Иван Сергеевич.

– Что же выходит? Не только у нас задница? Выходит, нигде из неё не выбраться? Ещё и обратно запихают, в случае чего! Западня какая-то!

– Не знаю! Может где-то хуже нашего! – успокоил Иван Сергеевич.

– Ты мне зубы не заговаривай, профессор! Они у меня ещё в порядке! – произнес гость с раздражением и явным презрением. – Ты теперь говори, что нам делать, дабы скоро не загнуться? Ты, вон, умный какой, образованный и даже воспитанный! Может, и носовой платок в кармане прячешь! И родители у тебя, конечно, такими же воспитанными и образованными были! Все из себя! Целая династия! И вы всегда над нами возвышались! Куда нам до вас, до этакой элиты! Я же – никто и ни откуда! Нет у меня титулов! Хотя за себя мне никогда стыдно не было; жил всегда по чести, жил по совести! Да только…

Гость помолчал, переживая, что было заметно по его интонации, потом почти радостно продолжил:

– Вот ведь, недоразумень какая! Шли мы с тобой, интеллигент, по жизни разными путями-дорогами, я – грязными, ты – чистыми, а на финишной-то сравнялись! Будто разом нас всех под общий знаменатель подогнали! Вот и скажи, почему жизнь так странно устроена, если нас с тобой в одно очко слили? Прямо-таки, западня какая-то. Чердак, видно, совсем прохудился, если под ним, как ни крутись, нормальная жизнь не светит… Как в курятнике! Кто сверху оказался, тот всем на голову и гадит. Да ещё, говорит, что на законном основании! Если людям, честь не потерявшим, отмыться не удаётся, может, пришла пора чердак ремонтировать? Хоть бы революцию затеяли, что ли? Ты что думаешь, интеллигент?

«Ну, какие из нас революционеры? На пустой-то желудок! – молча усмехнулся Иван Сергеевич. – Революционная ситуация… Верхи-низы… Вокзал-почтамт… Черт знает, что! Разве что, какие-нибудь декабристы в наших краях объявятся… Впрочем, уж они-то вообще святыми были, да и им соотечественники ради себя же не стали помогать! А нас не видно и не слышно. Видно, совсем никчемными стали, если собственную жизнь без посторонней помощи не можем хоть как-то наладить!»

Ещё долго молчали, недовольные собой, жизнью и друг другом. Затем гость выругался, будто жирную точку поставил:

– Всегда вы так, интеллигенция вонючая! Народ разбередите, а сами – в кусты! Толку от вас… Привыкли нашими мозолистыми себе жар загребать! Но теперь уж точно – не дождетесь! Ваша ход, господа!

Иван Сергеевич и на это промолчал. Спать расхотелось. Сильно мерзли пятки и уши. Всё чаще и больнее кусались блохи. Но жить всё-таки хотелось.


2019, январь.

На обложке рассказа использованы фрагменты бесплатной обложки: «Ткань черная» Depositphotosmail@depositphotos.com бесплатно.