Короткое лето [Александр Владимирович Хвостов] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Александр Хвостов Короткое лето
От автора
Я постараюсь быть предельно вежливым и аккуратным в своих словах; и всё же скажу то, что должен сказать! Пару лет назад я написал маленькую повесть «Короткое лето», в которой рискнул заговорить на тему однополой любви. Я понимал, про что моя книга, и какой будет на неё реакция людей: мол, «Хвостов совсем с ума спятил, раз пишет про такое безобразие, и, видимо, защищает геев, лесбиянок и трансгендаров»! Отвечу сразу: я никого из них не защищаю, а уж тем более, не оправдываю. И всё-таки писал об этом! Зачем? Да хотя бы затем, что долг любого писателя – видеть не только хорошее, но и плохое, порочное, и по мере сил пытаться убедить людей исправиться. Как врач лечит тело больного, также писатель «лечит» души читателей… Конечно, при условии, что они согласны на это «лечение»! А если нет – то бог им судья. Думаю, что я к этой теме время от времени ещё буду возвращаться и так или иначе её описывать, так как мне есть, что ещё сказать по ней. Если бы дело было только в теме однополых отношений – то я бы эту кашу и заваривать не стал! Меня удивляет даже не само это явление, которому, наверно, не одна тысяча лет, а то, что некоторые, вроде здравые люди, как у нас, так и за рубежом (особенно там!), пытаются это оправдать и подать как новую норму жизни. Причём они защищают однополые пары и их права так яро, как будто те – самые обездоленные. Так и хочется спросить: господа, вы в своём уме? Но самое отвратительное, что, скажем, в Америке и в Европе к этому приучают и детей, вбивая им в голову, что они могут себя считать, кем хотят. Так что моя повесть – это своего рода мой ответ на данное безумие. Что касается однополых пар и трансгендаров, то здесь скажу так: в наше не в меру либеральное время каждый имеет право выбирать, кем ему быть и с кем спать… Я, например, кое-как, но готов это принять, но при условии, что и я буду иметь право жить в привычных мне ценностях, а не буду заложником инородных порядков. 2021г.1
Вспоминаю часто прошлое лето. Не только потому, что оно было тёплые и солнечное. Главным образом я вспоминаю его за историю, которую я хочу вам рассказать. Это случилось в середине июня. Был тёплый вечер пятницы – и потому я захотела погулять после работы, а заодно сходить в любимое кафе, что почти в двух шагах от моего дома. Да и кто дома меня ждал? Муж бросил, узнав, что я родила мертворождённого ребенка и больше не смогу рожать, сёстры живут далеко своими семьями, мама умерла… Даже Джонни, любимый мой пёс, издох в конце той весны. Так что кто бы меня дома ждал! В кафе я сидела у окна, смотрела на вечерний город, пила чай с пирожными и грустила обо всех понемногу. – Женщина, вам не плохо? – спросила меня какая-то девушка, легонько хлопая меня по плечу. Я взглянула на неё: это была невысокого роста блондинка с длинными волосами и милым личиком, на котором были светлые, тонкие брови, светло-серые глаза, маленький, заострённый носик и такие же маленькие, тонкие губы. Ей-богу, куколка, а не девушка! – Нет, мне не плохо, спасибо, – отвечаю я. – А вы присаживайтесь ко мне за столик, пожалуйста! – Спасибо, – сказала девушка, очевидно, удивляясь неожиданному приглашению. – Я лишь своё всё заберу. Не прошло и двух минут, как мы уже сидели вместе. Какое-то время девушка молча смотрела на меня. – Что-то не так? – спросила я, прервав эту паузу. – Нет, – отвечает девушка. – Просто мне нравится ваше лицо. Особенно глаза. Да, у вас красивые, большие, светлые я бы сказала даже, глубокие глаза. Только почему-то они у вас грустные. – Ого! – удивляюсь я. – Да вы, девушка, художник? – Почему? – спросила собеседница. – Да просто художникам дана такая наблюдательность, – говорю я. Девушка смущённо улыбнулась. – Увы, но я к художникам не имею никакого отношения, – сказала она. – Я училась два года на псих-факе, потом бросила. Работаю в такси диспетчером. Не жалею, если, по совести. Кстати, а ничего, что мы не познакомились? – Давайте это исправим! – сказала я. – Меня зовут Валерия Ивановна. Можно тётя Лера и на «ты». – А я Елена, – сказала девушка. – Можно Ляля и тоже на «ты». А чем ты занимаешься? – По образованию я учитель иностранного языка, – сказала я, – а по специальности литературный переводчик в издательстве. – А почему там работаешь? – спросила Ляля. – Да просто пару лет назад решила поменять профессию, потому что просто надоело, – сказала я. – А что! Ни тебе планов, ни тебе тетрадок с ошибками детей, никакого тебе другого «геморроя». Ляля невольно хохотнула. – Что такое? – спросила я её сквозь свой смех. – Прости, конечно, просто нечасто от взрослой женщины услышишь такие словечки. Они как-то более к лицу нам, молодым, – сказала Ляля. – Знаешь, Ляля, – говорю я, – я не скажу, что являюсь поклонницей молодёжной культуры речи, но если слышу от молодых какое-то интересное словцо или какую-то остроумную фразу, то беру на вооружение. Спросишь – зачем? Да чтобы иногда украсить ими свои статьи по прочитанным или переведённым мной книгам или путевые заметки. Иначе говоря, если хочешь, сделать их привлекательнее не только для старших, но и молодых. Моя собеседница удивленно вытаращила на меня свои глаза. – Так ты и пишешь? – спросила она. – Немного, – ответила я. – И даже публикуюсь на одном литературном сайте. Но это так, хобби моё. А ты чем увлекаешься? – Самое больше моё увлечение – спорт, – сказала Ляля. – Причём, в любом его виде: летом – плаванье, бадминтон, ролики, гимнастика на воздухе; а зимой – коньки. Но больше всего люблю собрать пазлы. Книги читаю по настроению. А что ты переводишь и с какого языка? – Я перевожу прозу и пьесы в прозе, – отвечаю я. – Основной язык у меня – английский, а так я знаю ещё и французский. А ты на псих-фак почему пошла? – В своё время, когда я была школьницей, Варвара Ульяновна, наш психолог, читала психологию так интересно, что я влюбилась в этот предмет и твёрдо решила учиться на психолога, – сказала Ляля. – А что ж бросила? – спросила я. – Позволь, я не буду это говорить, – сказала Ляля после недолгого молчания. – Но поверь мне, это далеко не из-за лени. – Дело твоё! – сказала я. – А родители у тебя есть? – спросил я. – Нет, я сирота, – сказала Ляля. – Отца я вообще не знала, а мать у меня непутёвая была: пила – ну и допилась сперва до того, что я в детдом попала, а потом до того, что ей в ссоре башку пробили. – Ой, прости! – сказала я. – Ничего, – ответила Ляля. – Одно немного утешает – жить есть где. Ляля глянула на часы. – Ты куда-то спешишь? – спросила я её. – На автобус, – сказала она. – Подожди немного! – сказала я. Найдя ручку и блокнот, я записала телефон и дала Ляле этот листок. – Позвони, если захочешь. – Спасибо, – сказала Ляля с улыбкой. – Рада была познакомиться! – Взаимно! – ответила я, и мы расстались. Что я думала себе, идя домой, – бог его знает! Но домой я уже шла совершенно другая: да, дома меня никто не ждёт; но в тот вечер я шла с надеждой, что я не одна, что тогда я встретила человека, которому могла подарить своё сердце, свою любовь… Пусть даже он одного со мной пола. В конце концов, этой девочке тоже не сладко. Так почему бы мне её не обогреть, не приласкать!.. Возможно, это будет самым радостным моим воспоминанием на пороге моей смерти.2
Было солнечное субботнее утро. Я уже не спала, но с наслаждением нежилась в постельке, радуясь, что не нужно со всех ног бежать на работу. В моих планах было проваляться часов так до 11-ти, после чего всё же выползти из-под одеяла, пойти наводить на лице марафет и готовить завтрак. А после завтрака – гулять, гулять и гулять!.. Лучше всего – в парк. Едва я всё распланировала, как зазвонил телефон. Это была Ляля. – С добрым утром! – бодро сказала она мне в трубку. – Не разбудила? – Нет, Ляля, я уже не спала, – ответила я, задавая свой вопрос. – Как ты ночь провела? – Хорошо, – сказала Ляля. – А ты? – Да тоже неплохо, – ответила я. – А что ты хотела? – Да я хотела пригласить тебя покупаться со мной, позагорать, – сказала Ляля. – Или у тебя какие-то свои планы и дела? – Да нет, – отвечаю я, – я сегодня свободна и с удовольствием поплаваю. – Тогда давай встретимся у той кафешки, где мы вчера с тобой познакомились через часик-полтора, – предложила Ляля. – Ну, хорошо, – согласилась я. Повесив трубку, я выползла из постели и стала приводить себя в порядок. Раздевшись догола, я встала перед зеркалом, которое висело у меня в бельевом шкафу, и стала рассматривать себя: «Господи, Валерия, ты же белая, как поганка! – говорила я себе. – На кого ты похожа вообще? Тебе чуть-чуть за сорок, а глаза, как у глубокой старухи. Хотя и фигура красивая, и плечи у тебя прямые, и грудь ещё ничего, и попка аппетитная… Давай, надевай самый дерзкий купальник и вперёд на пляж – и подрумянишься, и мужиков, может быть, заинтересуешь!..» Приняв душ, выпив чая, собрав все нужные вещи и одевшись, я поехала к кафе, где меня ждала уже Ляля. – Привет! –сказала я, выйдя из машины и целуя её. – Давно ждёшь? – Не очень, – сказала Ляля. – Поехали? – спросила я. – Поехали! – сказала Ляля. Мы сели в машину и тронулись.***
Тот пляж, куда мы с Лялей приехали, был загородный. И, увидев, как там люди – от малышей до взрослых отдыхают, я поняла, почему: все ходили голышом. Признаться, хотя я сама не монашка, но всё же нечто вроде лёгкого шока я испытала. И тут дело не в том, что я вообще ничего не слышала про нудизм; а я не думала увидеть это живьём. Было некоторое время впечатление, что меня вырвали из нормального общества и забросили в племя к дикарям. – Что-то не так, тётя Лера? – спросила Ляля. – Да просто я никогда не думала, что можно вот так запросто ходить голышом, – сказала я. – А почему бы нет! – сказала Ляля. – Если ты ведёшь себя пристойно и ничего неприличного не делаешь, то пожалуйста! Я так даже дома ходить могу. – Ну, просто я считала, что если человек ходит голый, то у него не все дома, – сказала я. – Ну, смотря, где он ходит! – отозвалась Ляля. – Если он в таком виде по городу шляется или в серьёзное какое-нибудь учреждение заявился, тогда его точно ждут люди в белых халатах; а если он спокойно лежит и загорает, то он и не опасен. Да и нет ничего плохого в том, чтобы побыть голым ни с моральной точки зрения, так как мы богом так созданы, ни с точки зрения здоровья – закалка будет крепче. Найдя себе место, мы расстелили наши полотенца. Ляля вмиг разделась. Никогда не забуду, с каким по-детски милым бесстыдством она явила моему взору своё юное тело – округлые плечи, среднего размера грудь, прямую спину, прекрасно подтянутые ноги, живот и ягодицы, похожие чем-то на запеченные булочки… И при этом она была сама собой. Не знаю, почему, но, глядя на мою юную бесстыдницу, я невольно вспомнила картину Француа Буше «Отдыхающая девушка», где его модель Луиза О’Мёрфи лежала на кровати полностью раздетой, и была вполне естественной и свободной. – Ты что, тётя Лёра? – спросила Ляля. – Ничего страшного! – сказала я и стала раздеваться сперва до купальника. – Мне тоже до всего раздеться? – спросила я Лялю. – Как хочешь! – ответила она. – Я тебя не заставляю. Ты попробуй один раз, а там сама решишь, как тебе лучше. «А пусть будет, что будет!» – подумала я и сняла купальник. Хотите – верьте, хотите – нет, но я, вопреки ожиданию, не чувствовала какого-то дискомфорта от того, что лежала обнажённой под солнцем. Напротив, в этом было даже что-то приятное; если угодно, ощущение, что мать-природа гладит твоё тело тёплыми ладонями и целует его с головы до пят. И тебе хочется насладиться этой лаской всей кожей; ты лежишь, забыв о проблемах и суете, лежишь на земле, словно ребёнок на тёплой груди матери, и тебе в этот миг не надо ничего, кроме того, чтобы эта мать обласкала тебя и утешила. И один бог знает, о чём ты думаешь в этот сладкий момент!.. А, может быть, ты просто тихонько дремлешь… Мы с Лялей лежали, молча глядя друг на дружку и улыбаясь. – Тётя Лера, тебе хорошо со мной? – спросила она, наконец. – Очень, – ответила я, – а тебе со мной хорошо? – Мне с тобой тоже очень хорошо! – сказала Ляля. – Заешь, чего бы я сейчас хотела? – И чего же? – спросила я. – Чтобы ты меня ещё раз обняла и поцеловала, – сказала Ляля. – Да пожалуйста! – сказала я. – Иди ко мне! Ляля подползла ко мне и я, обняв её, оставила у неё на щеке два своих тёплых поцелуя. Ляля ответила мне тем же, только в губы. – А почему ты меня в губы поцеловала? – спросила я. – Просто я так больше люблю, – с улыбкой сказала Ляля. – Девочка моя, а ты случайно не лесбиянка? – спросила я в лоб, чем, очевидно, ранила Лялю, поскольку её реакция мгновенно стала враждебной. – А если бы и так – то что? Я тебе больше не подружка? Скажешь, что я дура? – я растерялась. – Да и пожалуйста, я могу уйти, раз ты такими брезгуешь! – Ляля, погоди! – сказала я, перехватив её. – Прости меня, если я обидела тебя! Я просто не подумала, задав этот вопрос. Поверь, я умею принять человека, каков он есть, и тебя приму, обещаю. Пойми, у меня просто никогда такого не было. – И ты меня прости! Ей-богу, я сама тоже повела себя, как девчонка, – сказала Ляля, после чего всплакнула. Я обняла Лялю, нежно погладила её по голове и по спине – и Ляля понемногу успокоилась. Наконец она подняла на меня своё лицо и снова поцеловала меня в губы. О, как был сочен и сладок этот поцелуй! После этого Ляля легла обратно на полотенце. – У тебя очень нежные руки, – сказала она, целуя мою ладонь. – Погладь меня ещё, пожалуйста! Я хочу ещё немного нежности. – Всё для тебя, моя киска! – сказала я, гладя Лялю по всему телу, словно ребёнка. – Поверишь, всегда хотела иметь дочку, чтобы одевать её, как куколку, гладить, тискать, целовать с головы до ног и обратно… – Не вопрос! – отозвалась Ляля. – Когда тебе захочется чего-то из этого, звони мне – и я вся твоя! – Договорились! – сказала я, смеясь. – Идём купаться? – спросила Ляля. – Идём! – сказала я. Мы купались и резвились в воде, как дети! Давно мне не было так хорошо и весело, как в то лето. И едва ли я это забуду. Едва ли я забуду и сам тот тёплый субботний день, и как мы с Лялей, купаясь, брызгались друг на дружку водой и заливались звонким, долетавшим тогда до небес, смехом, и с каким наслаждением мы потом грелись на солнышке… После вторичного купания мы с Лялей решили поехать в город, так, как и солнце стало изрядно припекать, и у Ляли неожиданно выплыло одно дело. – А мы ещё увидимся? – спросила она, прощаясь со мной в центре. – Конечно! – сказала я. – Хочешь, поедем завтра вместе на дачу! – Хочу, но не обещаю, – сказала Ляля. – Посмотрим, что у меня сейчас будет. – Ну, позвонишь, – сказала я Ляле. – Конечно, – ответила она, целуя меня. – Пока. – Пока, – сказала я, и мы расстались.3
Как и было уговорено, в тот же вечер Ляля позвонила мне и сказала, что в воскресенье она работает, потому что у напарницы сын приболел, и мы не сможем вместе поехать на дачу. Мне стало грустно, потому что я очень хотела взять эту девочку с собой. Да, я в неё влюбилась, в чём готова признаться без сожаления, и пусть меня за это забьют камнями! Так что в воскресенье на дачу я уехала с лёгкой неохотой и ощущением, что мне немножечко не достаёт любимого мной человека. Пусть мы знакомы недолго, но он мне дорог.На даче, сами знаете, пропасть дел: полить, прополоть, прибрать, мусор сжечь… Единственное, что я не делала с тех пор, как развелась, я не сажала картошку. Просто я посчитала, что мне и помимо неё хватит ягод, зелени и овощей, чтобы заниматься; а если я ещё и картошку на себя повешу – то слягу со спиной, и массажный кабинет будет моим вторым домом. Уж лучше я картошку буду покупать понемногу на рынке.
Я уехала рано утром, чтобы не так жарко было. Первое, что я всегда делаю, приезжая на дачу, надуваю на заднем дворе бассейн и набираю его водой (благо, водонапорная колонка есть!), потому что в жаркую погоду, да ещё после работы, очень охота освежиться. Кстати, и то воскресенье не было исключением в смысле жары: где-то к 10-ти часам начинало припекать. Переодеваясь в комнате на втором этаже дома, я была некоторое время в раздумье: надеть ли купальник или обнаглеть слегка и работать голышом? С одной стороны, на своей земле я имею право даже голой ходить, если так уж захочу; с другой, увидят соседи – решат, что у бабы мозги слетели. Лучше я в огороде поработаю в купальнике, а купаться могу и голой. По крайней мере, купание объяснит мою обнажённость. Так я и сделала. Купаясь после трудов праведных, я пребывала в том, давно забытом блаженстве, которое бывает у ребёнка, когда его приласкает мать; вот как она, обняв своего шалуна, гладит его по голове и телу, успокаивая после долгой беготни, и сорванцу в итоге делается так хорошо, что он, забыв свои подвиги, затихает, расслабляется в тёплых маминых руках, а то и вовсе задрёмывает… Вот я, погружённая в воду, чувствовала себя, как в объятьях матери. Причём матери-природы! Вода быстро сняла с меня пуды усталости, освежила, расслабила – и из бассейна я вылезла, можно сказать, помолодевшей. Было пять часов вечера. Я, прибрав всё, решила ехать в город, как вдруг зазвонил мобильник. Это была Ляля.
– Здравствуй, тётя Лера! Как ты?
– Привет, малыш! Я к дому еду. Ты что-то хотела?
– Хотела, тётя Лера: поужинать с тобой. Я соскучилась по тебе.
– Ляля, девочка моя, и я по тебе соскучилась. Давай у меня и поужинаем!
– Давай!
– Всё, жди меня у кафе!
– Окей! Пока.
– Пока.
Повесив трубку, я едва ли не на всех парах поехала в горд, потому что меня там ждали. Дорогой я ещё заехала в ближайшую продуктовку, купила пельменей и много какой ещё вкуснятины. Ляля ждала меня возле кафе. Увидев меня, подъезжающую к ней, она сперва радостно махала рукой, а после, сев в машину, обняла меня и поцеловала в губы. Я и сама была рада и ей, и её объятьям, и её поцелую. – Давно ждёшь? – спросила я Лялю. – Да не особо, – сказала она. – Я сама относительно недавно сюда добралась из-за пробки на Олимпийской: там несколько машин так нехило кокнулись, что мама, не горюй! Дай бог, чтоб хоть без погибших! – Дай бог! – согласилась я. – Ну, и мы поедем с богом! Приехав домой и, поужинав от души, мы просто сидели и разговаривали о всякой всячине.
– Может, ты ещё чего-то хочешь? – спросила я Лялю спустя время.
– Хочу, – сказала она. – Поцеловать тебя ещё раз хочу!
– И я тебя хочу поцеловать! – сказала я, и тотчас между нами случилось нечто, о чём и стыдно, и почему-то радостнее всего вспоминать: целуя меня, Ляля запустила свои руки мне в платье и стала ласкать мою грудь. Я же тоже без доли стеснения тискала Лялю за попу.
– Нравится? – спросила я.
– Очень! – сказала она мне на ухо. – Я смотрю, и тебе нравится моя попка? – я лишь улыбнулась в ответ. – Предлагаю перейти в спальню, лечь в постель и немного поиграть. – А я не умею с женщиной… – робко отвечаю я. – Не бойся! – сказала нежно Ляля. – Я тебе всё покажу. Обещаю: нам с тобой хорошо будет!
Мы перешли в спальню. Разобрав постель, я подошла к Ляле и, целуясь, мы стали раздевать друг друга, после чего легли в кровать и предавались самой нежной и страстной любви, забыв обо всём! Знаете, ловлю себя на мысли, что ещё ни с кем из мужчин я не занималась любовью с большим удовольствием, чем с этой девочкой, и никого я с такой нежностью не целовала, как её. Мы любили друг дружку, как хотели, и, по-моему, натурально сходили с ума от той дикой, невыразимой, вырывающейся из наших горл страсти! Самое интересное, что мне нравилось целовать её лицо, губы, загорелое тело – плечи, грудь, живот, ноги… Равно, как Ляля получала удовольствие, лаская меня и целуя во все места, в которые хотела. Наконец наши силы иссякли, и мы просто уже лежали голышом в постели и болтали. – Тебе понравилось? – спросила Ляля. Я не знала, что ответить. – Ну, скажи что-нибудь, пожалуйста! – Знаешь, я впервые в своей жизни попробовала любовь с женщиной; хотя и читала про это, и слышала… Я пока немного в шоке, – ответила я. – Понимаю, – сказала мне, усмехнувшись, Ляля. – Сама в первый раз в шоке была, когда со мной этот фокус проделали, а потом понравилось – и я уже без этого жить не могла. – А кто с тобой этот фокус проделал? – осторожно спросила я Лялю. – А я тебе расскажу! – уверенно ответила она. – Всё началось после детдома. Я уже стала работать в такси и среди нас работала одна женщина, наверно, помладше чуть тебя. Звали её все просто Олеся. Кстати, и я её так называла по её просьбе. Она жила одна, никого в свою былую жизнь не впускала – и потому я не знаю ничего о её родне. Но при этом Олеся была весёлым, добрым и нежным человеком и ни на что не жаловалась! И вот однажды как-то Олеся пригласила меня на выходные к себе домой. Я согласилась, не предполагая того, что меня ждёт. В субботу утром мы с Олесей поехали на пляж, где накупались и назагорались, потом мы заехали к её подружке на огонёк, где пробыли тоже немало времени… Словом, домой мы попали уже вечером. И вот тут начались чудеса: едва мы вошли – Олеся тут же стала меня обнимать, гладить моё тело и целовать. Я возмутилась: «ты что, на солнце перегрелась?». Она спокойно отвечает: «нет, я в порядке! Просто я тебя люблю». Я так и офонарела. А она продолжает: «чего смотришь на меня так, будто перед тобой инопланетянка или кто-то в таком роде? Да, я женщина; однако внутри я не чувствую себя ей, а наоборот, там я мужчина и мне хочется любить женщин и девушек… Я не знаю, почему это так вышло, но я с этим живу и даже не чувствую себя ущербной». Я послала её к чёрту и хотела, было, уйти, но Олеся меня остановила, говоря: «дурёха! Ты с начала попробуй, что это такое – любовь с женщиной! Поверь мне, это не менее прекрасно, чем любовь с мужчиной! А если тебе не понравится – я тебя оставлю в покое. Обещаю!». Словом, она завела меня в спальню, мы там разделись догола и занялись любовью. Никогда не забуду, как Олеся нежно меня ласкала и целовала, а я сходила с ума от страсти и хотела ещё ласки и поцелуев. Закончив, наконец, мы с ней, как с тобой, просто валялись голышом молча, не глядя друг на дружку. Как сейчас помню, Олеся спросила меня после некоторого молчания, мол, понравилось ли мне то, что было? Я тогда сказала зачем-то нет, оделась и ушла домой. После того случая мы с Олесей неделю толком не общались; но всю эту неделю я почему-то вспоминала всё произошедшее… Вспоминала, не испытывая отвращения, точно это было самое лучше событие в моей жизни. И в конце концов я однажды заявилась к Олесе сама, и буквально с порога стала её целовать, поняв, что не могу без неё, что я хочу её любви… И с тех пор мы просто жили вместе то у неё, то у меня, пока Олесю одна сволочь в её подъезде не подрезала. До си пор не пойму, как я пережила смерть Олеси… Тут рассказ прервался слезами. Я поспешила приласкать Лялю и успокоить, что получилось довольно скоро, после чего мы лежали, молча, пока не заснули.
Последние комментарии
8 часов 18 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад