Сними меня [Соро Кет] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Соро Кет Сними меня
Встреча на Эльбе
24 апреля, суббота. Он выше, чем я считала. Стоя на пороге, я тупо гляжу наверх. Где этот чувак кончается? Метр девяносто пять. Как минимум. На нем простая белая футболка и светло-серые спортивные брюки. Красавчик. И стильный, как пидорас. Чем-то напоминает Коннора. Хотя, они все его чем-то напоминают. Черноволосый, голубоглазый и настолько ухоженный, что даже думать страшно, как он визжит, обнаружив прыщик. Я закрываю пачку и поднимаю к нему глаза. Не дело это – в первую же встречу пытаться рассмотреть его член. Член, если интересно, – спокоен; в положении «у ноги». Для кого я красилась?! Хамло, блин!.. Я поднимаю голову и смотрю на него. Взгляд напряженный, словно он мысли мои читает. – Привет, – говорю я, предчувствуя, что квартиры мне не видать. – Джошуа? По Скайпу он пел, как трахнутый кенар, а теперь только что глаз не дергается. И смотрит-смотрит-смотрит только в глаза. – Я – Каролина, – говорю я в последнем, бессмысленном рывке. – Насчет комнаты… Мы разговаривали по Скайпу. Он кивает, переступив с ноги на ногу, аж пригибается ко мне. – Ты-и – Каролина?! – Э-э… Да. – Ты выглядела иначе. Я накрасилась, идиот! – Но ты сказала, что тебе сорок лет! – Сказала, – говорю я и достаю пластиковую карточку-удостоверение личности. Объявление я увидала абсолютно случайно. Где-то на полпути из душевой после каземата. Гоняла чувака хлыстом, чуть плечо не вывихнула… Вспотела, как свинья дикая… И тут Марисса мне телефон сует и кричит: – Каро, ты ищешь еще квартиру?.. Я позвонила немедленно. Комната за такую цену могла уйти быстрее, чем бутылка водки в тюрьме. Какое-то время Джош рассматривает меня; как Иван Царевич, застукавший Лягушку в образе Василисы. – Тебе, действительно, сорок лет? – говорит он со странной смесью интереса и недоверия. Я поджимаю губу: Коннор сменил мне имя, фамилию, брачный статус… но возраст – нет. Шутка юмора. Данке, Коннор! – Пластика, – дежурно говорю я. Он молча рассматривает меня, как на уроках биологии, наверное, рассматривал распятых лягушек. Я молча жду, наливаясь нехорошим предчувствием. И когда я уже готова услышать «нет», он внезапно толкает дверь в сторону и говорит: – Входи. *** Жопа у него хороша. Вообще он весь прекрасен, как в Инстаграме. И походка профессионально упругая. От бедра. Я честно пытаюсь сосредоточиться на квартире, но я ведь еще живая. Я никогда не встречала таких парней!.. Он в самом деле такой, как в Инсте. Неотфотошопленный! Девки сдохнут, когда узнают, к кому я от них ушла. Если я сама щас не сдохну, пытаясь не сопеть ему в спину, как Минотавр. – …здесь кухня, здесь у меня туалет. Ванная – отдельная, круто, да? – рассказывает Джош. Акцент выдает в нем американца, но по-немецки он говорит хорошо и бегло. – Да, – говорю я, – круто. Кууль! За окошком струится Эльба. Район шикарный – прямо возле Порта. Да и квартира классная, невзирая на провода, треноги и камеры. Даже пара софитов есть. Все свалено вдоль стены, а противоположная, рабочая – идеально чистая и надраенная. Добро пожаловать в закадр успешного блогера. – А тут, – говорит он, – будешь жить ты. – В чем прикол? – спрашиваю я, осмотрев свою комнату, размером три на три метра с кроватью и встроенным стенным шкафом. – Почему так дешево? Джошуа улыбается, невинно глядя в упор: – Ты хочешь платить дороже? Я улыбаюсь в ответ. Разумеется, что больше я платить не хочу. Но за четыреста евро в месяц, я ожидала увидеть крысиный угол, со следами крови на стенах и контурами обведенных тел на полу. Не так уж легко найти что-нибудь в центре Гамбурга. – Это моя квартира, – говорит он. – Скажем, капиталовложение. – И?.. Его улыбка меркнет и провисает. – Я на мели. Мне нужен кто-нибудь, кто будет платить коммуналку. Я начинаю сомневаться. За такую комнату он мог бы взять вдвое больше. В городе всегда можно найти кого-то, кому хотелось бы жить в центре. И видеть юного бога, когда он с утра идет в общий туалет. – Да, это ты говорил мне в самом начале. Но в чем подвох?.. Джош сперва закатывает глаза, затем вздыхает, затем поворачивается к дверям. Я тоже выполняю свою часть «танца». Вздыхаю, с сожалением осматриваю комнату, смотрю на часы… Квартира классная и комната недорогая. А что-то внутри свербит. – Чем ты занимаешься? – спрашивает вдруг парень. – Я – домина, – вырывается у меня. Хотя, я собиралась сказать, что я работаю барменшей. Обычно, парней пугает само только слово, но… Джошуа выглядит очень заинтригованным. – В смысле, та, что с хлыстами и в латексе? Мне больше нравится кожа. Да и хлыстами арсенал инструментов не ограничивается. Но в целом он прав. Просто не хочется сразу пугать его тем, что делаю на работе. Джошуа ухмыляется было, но еще раз смотрит на меня, и улыбка начинает подрагивать. – Ты серьезно?.. – Да, – отвечаю я. – И мне уже пора на работу. Квартира классная, но я тебе почему-то не доверяю. Зачем тебе кто-то, если ты сам богат? – Я не богат, – выстреливает он. – Сказать по правде, кризис меня прибил… – И?.. – Я выбрал тебя из всех, потому что ты лучше всех снимаешь. Я поворачиваюсь к нему. Я тоже его, конечно же изучила. Все его фотки, весь его Инстаграм. И то, что ему банально нужен фотограф, кричало с последних кадров: «Сними меня!» – Я не то, что не богат, я вообще в жопе, – цедит он сквозь зубы. – У меня ни фотографа, ни личного ассистента, ни супербота, который бы отвечал подписчикам… Все я сам! Мне даже коммуналку нечем платить, понятно? Инста помогает хоть как-то подзаработать, но без хороших фоток Инста – ничто… Ты умеешь гримировать? – Нет! – говорю я честно. – Только сама себя. – Но фотки-то ты сама делаешь? Я опять смотрю на квартиру. Если бы он врал, он придумал бы что-то поинтереснее. Я уверена: фотографии – это важно. И карты он положил на стол. – Сама. Кивнув, он снова всматривается. Как самец стоматолога в редкий кариес. – Ты похожа на одну бабу, – говорит он, – которую я видел с одним чуваком… – Это могла быть я, но скорее всего, другая. Он фыркает. Я обожаю людей, которым нравятся мои шутки! – Ты, случаем, не работала на того больного придурка, который обещал всем вечную молодость за то, что они позволят себя пороть? Как же это все называлось?.. Кицунэ? Кацуе? – Кхин-цуэ. Кицунэ – японская лиса-оборотень, которая соблазняет мужчину, чтобы съесть его мозг. – Такое чувство, я всю жизнь встречался лишь с ними… На этот раз смеюсь я. – Так что насчет чувака? – Я на него работала, – говорю я. – Забавно. И теперь, хочешь снять комнатенку у парня, вроде меня. – Он не так уж много платил, – отвечаю я. – К тому же, все много лет, как кончилось. Коннор уехал, и никто не знает куда. Но я зарабатываю чуть больше на его имени… – И это правда? Ну, то, что он обещал? Вечная молодость и, – он делает непонятный жест, а сам очень пристально рассматривает мое лицо и шею. – Если бы он делал все, что мне обещал, я не стояла бы тут, – я скромненько развела руками. – А что? Интересуешься черной магией? – Магии не бывает! – Ты так говоришь, потому что тебе за это никогда не платили, – ласково отвечаю я. – И кстати, должна сказать: когда я не в латексе и с хлыстом, то гадаю на картах. Онлайн. Чтоб ты сразу знал. Сглотнув, он тупо на меня смотрит. – На картах? Это-то тут при чем? – Многие парни считают, что это – магия, – ласково улыбаюсь я. – Просто не хочу, чтобы ты упал в обморок, застукав меня с Таро и закупорил собой вход в комнату. – Поладили! – он кивнул. Я протянула руку, Джош крепко ее пожал. Я снова глянула на часы. – Тебя устроит, если мы встретимся через три часа и договорим? У меня работа. – Меня устроит, если ты переедешь, через четыре. Ты, вроде бы говорила, что мебели у тебя нет. – Нет, но… – Я сам помогу все перевезти, – перебил он, повелительно вскинув руку. – Деньги вперед, как договорились? – Деньги вперед.Кровь и руны
25 апреля, воскресенье. – Ты в курсе, что мы снова на карантине? – спрашивает Джош. Я поднимаю глаза. Он опускает. Хмыкает. Я как раз практикуюсь в наведении порчи на вольт. Говоря по-русски, на фотографию. – Что ты делаешь? – говорит он, опознав некого политика, чей супруг нехило наварился на масках. – Порчу на геморрой, – говорю я абсолютно серьезно. Джош хихикает, я – нет. – Ты, правда веришь в это дерьмо? – уточняет он осторожно. Я пожимаю плечами, лукаво сверкнув в ответ. Когда-то, давно, в другой жизни, я сама задавала этот вопрос. И Коннор включил телевизор, нашел какой-то прямой эфир и заставил человека начать раздеваться. Так вот просто, с дивана, на телевизор. Тогда я перепугалась до смерти, потом решила: это просто гипноз. Правды я так и не выяснила. – Я верю, что я разорвусь от злости, если буду просто сидеть и пытаться не думать, – говорю я. – Это вот меня успокаивает. Джош садится у меня за плечом, обдав теплой волной парфюмерных запахов. Руки, слава богу, не распускает. Не трогает ни фотографию, ни меня. – И что значат эти знаки? Это же руны? Мальчик посмотрел «Рёгнарёк» и все теперь знает. – Руны. Эта – Хагалаз, – говорю я будничным тоном, – руна разрушения и разрыва. А это Лагуз, руна воды, течения… Грубо говоря, я хочу, чтобы у него взорвалась прямая кишка и кровь лилась в три ручья… Пока у его мужа не закончатся маски. – Его муж похож на жиголо, – говорит Джош. – Не находишь? – Да еще как! – восклицаю я. – Он такой красивый, такой уверенный в себе хлыщ. Как он мог бы влюбиться в этот побег недоразумения? Мы вместе, вновь рассматриваем фото. Политик настолько тощий и мелкий, что не потянет на кусок. Только на тощенький жидкий плющ, который примеряется к дубу. Вот только… Откуда Джош смыслит в таких вещах? Я – ладно… Рыбак рыбака и все в таком роде. Но Джош на жиголо не похож. Он похож на парня со слабым тестостероном, невзирая на внешнюю брутальную красоту. – Сделай ему еще артрит и ангину, – говорит Джош, брезгливо посмотрев на министра. – Пусть тоже на карантине сидит… – …стоя, – заканчиваю я, подмигнув. – Идея хорошая. – А круто было бы в самом деле это уметь, – говорит сосед, помолчав. – Ну, магию. Кто-то тебе не нравится, ты ему хренась и все. Крышка, памятник, хризантемы. – Тут все не так просто. И если использовать неразумно, можно вляпаться по тому же маршруту. За все на свете, мой юный американский друг, мы должны платить. – Ты в самом деле веришь в это дерьмо, – теперь он уже не спрашивает, он констатирует. – Я верю, – спокойно говорю я. – Человеку необходимо во что-то верить. Ты? Джош пожимает плечами. – Не знаю… Однажды со мной случилось кое-что странное и с тех пор я просто не знаю. – Расскажешь? – Может быть. Однажды… Потом… Я пожимаю плечами. – А чем ты заплатишь? – Передо мной у него должок. Он лично требовал карантина… И у меня полетел заказ. Благодаря Политику я не выйду из дома после двадцати двух, а клиент никак не может освободиться пораньше. Мне бы хотелось запереть Тощего в каземате и самой, лично разорвать ему задницу каблуком. И рвать, пока он не охрипнет от визга. Что-то лопается внутри, и я буквально чувствую, как сила желания наполняет руну. Маленький хлопок в переносице и еще один, более звонкий хлоп. – У тебя кровь пошла, – встревоженно отпрянув, вскрикивает Джош. Капля мягко падает на фото. Ярко-красная, круглая, как сургучная печать. – Я перенервничала, – говорю я, не поднимая глаз. – Прости. Я сейчас все вытру. Он пытается подойти ко мне, я вытягиваю руку: не подходи! И Джош замирает. – Черт, – говорит он. – Ты самая чокнутая из всех, что я знаю… Почти восхищенно. – Мне нравится! Я прижимаю салфетку к носу и улыбаюсь ему в ответ. Кон говорил, что подобные вещи – знак. Сила приняла твой заказ, взяв откуп. Но верю ли я? Нет. Я все еще не верю. Кон мертв и с ним его дурацкие фокусы. А у меня, если не прекращу так беситься из-за политиков, может лопнуть сосуд в мозгу.Он бледен и как-то странно сидит
27.04. вторник Почти семейный «пейзаж»: Джош варит кофе, а я сижу за столом и ретуширую отобранные им снимки. Он просто бог! На фото он еще прекрасней, чем в жизни, хотя обычно принято говорить, наоборот, но… Фотография – это миг. Застывший навечно и совершенный. Он будет еще совершеннее, когда я подчищу поры, вытяну свет и подчеркну тени. – Бож, – говорю я себе по-русски. – Какие линии, какие черты… – Надеюсь, ты не шепчешь на меня свои заклинания? – спрашивает он. Вроде в шутку, но как-то слишком всерьез. – Ты же не думаешь, будто то с политиком – все всерьез? Он опять пытается улыбаться… Вот же дурак замороченный! Слава богу, кофеварка у него простая. С фильтром. Не одна из этих сверкающих хромом машин, которые выдают кисло-горькую, дегтярно-черную муть. Просто вода через фильтр и кофе «Далльмайер». На столе появляются коричневый сахар и обезжиренное молоко. Интересно, с чего он взял, что три ложки коричневого полезней белого?.. Но кофе налит и разговор становится неотвратим. – Я вижу, как ты рассматриваешь меня. – Я тебя снимала! – Не ври мне. Пожалуйста, Кэр, не ври. Я тебе объясню, по поводу секса… Я выгляжу, как жеребец, я знаю, но это мой образ. Я просто модель. Я не тот, кем я выгляжу. Кому он это все пытается объяснить? И зачем? – Да, я не супер-мега-звезда, но у меня есть фанатки. Большинство девушек хотят не комнату, а меня. Им кажется, что раз я им нравлюсь, то должен немедленно захотеть их в ответ. И не просто захотеть, а на их условиях. Он очень долго молчал, и я подтолкнула: – Дальше… – Что дальше? А мне не нужно это дерьмо! Вы – русские, воображаете себя феминистками, но стоит вам разок лечь в постель, как сразу начинается обида на квартплату и требования дарить подарки и носить на руках. А у меня на это все денег нет! Я выгляжу, как жеребец, но я не жеребец! Одно время, я даже всерьез боялся, будто я гей… Я выгнула бровь: серьезно?! Еще никто, никогда не называл меня феминисткой. Да я патриархальна до пломб в корневых «восьмерках»! – Не то, что в этом что-то плохое, – спохватился он, – ну, быть геем. – Я не про то… Где ты видел русских фемок, скажи мне, плиз… А если серьезно, когда ты хочешь жить с девушкой фифти-фифти, ты должен искать себе не модель, не танцовщицу, – про профессии он мне чуть раньше зарисовал, – и тем более, не секс-работницу! – Окей… Я к тому, что мне нужны деньги. Реально. Ты очень симпатичная и выглядишь моложе, но я сейчас просто не могу… «Очень симпатичная» задело гораздо глубже, чем вся его сразу речь. «Очень симпатичная» значит: я тебя не хочу. Внутренности залило ледяным азотом, а улыбка трансформировалась в оскал. Джош этого не заметил. – До тебя я жил с одной девушкой, которая работает в мюзиклах. Актрисой массовки… Она была потрясающая и я… – Джош, – сказала я ласково. – Я не твой психотерапевт. Я не хочу спать с тобой, но еще меньше, хочу выслушивать! Твой внутренний мир – это не собрание жемчуга. Это сопли, слюни и прочее дерьмо. Я «очень симпатичная», как ты и сказал и если мне понадобится практика в качестве бесплатных ушей, я найду себе «папика»! Я здесь потому, что я не желаю ничего слушать. Ты меня понимаешь? Я НЕ феминистка и в равноправие поверю только тогда, когда смогу поссать стоя, а ты – родишь. Джош жутко обиделся, но виду не показал. Зато его уши вспыхнули, как два индикатора. Еще чуть-чуть – мозг взорвется. – Позволь мне кое-что тебе объяснить: большинство женщин не любит секс. Особенно тех, кто продает его, понимаешь? Женское тело – плата вместо квартплаты. В кредит, в надежде на всякие ништяки. Ты просто очень красив и пока не сталкивался, но даже ты никому не нужен просто как пенис. Я не хочу тебя, андэрстэнд? И ты меня оскорбляешь уже самой мыслью, что мне нужны объяснения. – В таком случае, зачем ты со мной живешь?! Почему не с подружками? – Потому что мне сорок! – взвизгнула я. – А этим девкам по двадцать. И все они пытаются превратить меня в мамочку, излить душу и сесть на шею, чтоб их проблемы решала я! Как ты сейчас! Я надеялась, что когда у человека есть яйца, свои проблемы он решает в спортзале, ясно тебе?! Джош осел, держа кружку перед собой, словно пистолет. Меня это, ясен пень, не остановило: – Вот что, у меня есть причины, но это не твой распрекрасный член, за который ты так трясешься. И если ты меня еще раз в этом упрекнешь, я съеду. И таких фоток тебе никто не сделает. По крайней мере, бесплатно! Я швырнула ему в живот телефон и Джош поймал его. – Тогда почему ты так на меня смотришь? – Посмотри сам! – Оскорбленный Художник во мне набычился. Джош посмотрел. Он смотрел минут десять, листая снимки туда-сюда и в конце концов, у него увлажнились губы и теплым светом засияли глаза. – Прости! – сказал он. – Я все не так понял… Так вот, насчет той актрисы. – Я не хочу о ней слушать! – взвизгнула я. – Но я хочу рассказать! – возразил он яростно. – Это важно. Я выдохнула сквозь зубы. – Нет, нет и миллион раз – нет! Как и все мужчины, что плакались на моей плече, он верил, будто выдает нечто ценное. Вот только те, другие, платили мне! Чаевыми, или же леди-дриньками. Мужчины очень любят вываливать свою боль стриптизершам и проституткам. Но им, обычно, хватает такта понять, что девушке бесплатно – не интересно. Джош вряд ли имел финансы, чтобы ходить в стрипбар, а я не собиралась слушать мирскую хрень из уст бога. – Не ори так… Соседи подумают, что я тебя бью. Я глубоко вздохнула и заправила волосы за уши. Соседи тут не затем, чтоб думать. Соседи тут, чтобы сразу звонить. В полицию, например. А мне не нужна полиция. Я еще раз вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза. – Душевный стриптиз, это много интимнее секса, знаешь? Не надо передо мной раздеваться. Джошуа помолчал, потеребил вусмерть залакированные волосы, проверил мобильный. Он был все еще обижен, но хотел это скрыть. – Да не собираюсь я тебе душу изливать! Я просто хочу сказать, что пробовал жить с парнями, но большинство из них свиньи, а для работы мне нужна чистота. А девки сперва говорят, что все понимают, а через месяц пытаются облить меня кислотой, вот что я пытаюсь тебе сказать… Я просто не хочу, чтобы ты стала наводить на меня колдовство, как на того политика! Я на миг замерла, затем рассмеялась. – А! Ну об этом не беспокойся. Я никогда не причиню тебе боль!.. По крайней мере, бесплатно. – Актриса тоже так говорила… – он сдвинул шорты и показал мне… ожог. Я дернулась и дважды моргнула. – Кислота, – сказал Джош. – Всего лишь несколько капель… Мне повезло, что я успел отскочить. Мне стало стыдно. – Господи, извини! Да я понятия не имела… И то, с политиком, это не всерьез. Я так просто успокаиваюсь. Это не настоящее колдовство. – Мой друг работает санитаром в клинике. А его девушка – медсестрой. В очень элитной, закрытой клинике… Я недоверчиво ухмыльнулась, но Джош был бледен как мел и торжественен словно Папа Римский. – Он был там вчера. Политик. Друг говорит, что врачи несколько часов не могли остановить кровь. Ту кровь, что шла у него из задницы, как ты и сказала… Вот так, вот! По ходу я достигла нового уровня в ясновидении. Я предсказала кровотечение… Или, не предсказала? Бож, это нехорошо! Это очень нехорошо!Когда мужик не привязан, и вообще одет
30.04. четверг Непривычно. Находиться в одной комнате с незнакомцем, который ни к чему не привязан, одет, смотрит мне в глаза и не зовет Госпожой. Джошуа, так же ощущает себя неловко. Случай с политиком, его испугал, но после того, как я отвергла идеи сделать все то же самое с остальными, он слегка успокоился. Списал все на совпадение. Вот и хорошо. Еще не хватало, чтобы он каждую царапину списывал на меня и в итоге сжег, чтобы не бояться. Без шуток: мое присутствие его смущает и напрягает, хоть он и пытается делать вид, что все хорошо. Не знаю, почему мне так кажется? Наверное, опыт. Я просто знаю и все. Понятия не имею, откуда. Его движения скованные. Он прячет глаза. Он то и дело обнимает себя руками. Бессознательные защитные жесты. Хотя я просто сижу и никоим образом не пытаюсь до него домогаться. В большом мужском пуловере, толстых носках и легинсах. Но Джошуа все равно на меня косится и пытается просканировать, что там под этим всем. Он не выглядит как мужчина, который не хочет секса так яростно, как он утверждает. – Знаешь, у тебя такой взгляд, – говорит Джош. – Как будто ты прикасаешься, когда смотришь. – Потому что ты задолбал ходить кругами на цыпочках! После того, как ты узнал про Политика, я боюсь получить по затылку чайником и проснуться уже в огне! Двадцать первый век, Джош! Ты слышал про совпадения? Он со смешком выдыхает и садится к столу. – Но все равно у тебя неуютный взгляд. Очень! – Я знаю. Моя шефиня говорит, что вне каземата, я пугаю им людей даже больше, чем в каземате. В каземате все думают, что я в образе. – А как ты умудряешься зарабатывать в стрипе? – спрашивает он. – Очень просто, на самом деле. Я бы тебе показала свой другой взгляд, но ты решишь, будто я хочу тебя. И тогда у тебя реально польется кровь из очка. – Нарисуешь знаки на моем фото? – подмигивает он. – Я суну тебе каблук в задницу, – отвечаю я. – Это технически проще и результат на все сто!.. Слушай, Джош, если тебя так пугает мое присутствие, то я лучше съеду. Мне тоже хочется немного расслабиться, не следя при этом за моим взглядом. Вот, правда! Он улыбается. – Ты права, извини. Лед между нами крошится. Джош красивый; очень. Смуглый, голубоглазый. Словно отлитый и отшлифованный. И я начинаю вдруг понимать, насколько стара. Ему двадцать девять, – когда-то я таких «папочками» звала. А теперь двадцатидевятилетний кажется мне ребенком. И мне самой уже сорокет… И черт!.. Я чувствую каждый год, хоть господь и решил затянуть старение. Чтобы отвлечься от мыслей о возрасте, я взялась печь печенье. Овсяные хлопья, обезжиренный немецкий творожок, похожий по консистенции и вкусу на густую сметану, изюм, яйца, соль и немного сахару. – Совсем-совсем без муки? – спрашивает Джошуа. Сам он питается сваренными на пару куриными грудками, брокколи, крутыми яйцами и порошковыми протеиновыми коктейлями. И где-то слышал про гречку. С трудом подавив желание предложить приготовить ужин, я спрашиваю, не хочет ли он печенье. Джош радостно говорит, что хочет. – На самом деле, – доверительно сообщает он, – я пачками жру «Орео». Ничего с собой не могу поделать. Я глотаю, не в силах сложить два и два. Как он может жрать печенье и не толстеть?.. – Все ясно: ты сам – ведьма! – Я, – отвечает он, улыбаясь. – ВЕДЬМАК! Ал л ергия на футболки. 1.05. суббота. День Труда, а я опять не работаю. Типично для пандемии. Все заведения официально закрыты, а неофициально – у меня помещения нет. Не приводить же клиентов к Джошу… К тому же он так и напрашивается сам. Целыми днями таскается полуголый. В одних лишь джинсах. И напрягает всю свою анатомию, как только я куда-то мимо него иду. Это бесит меня. Напрягает. Не потому, что он заводит меня физически, а потому, что он так оголодал без внимания, что крыша едет. Спортзалы-то до сих пор то закрыты, то ограничены по числу людей. Вот он и дергается. Тело требует дофамина. А что я могу поделать? Дать ему энергии и сдохнуть самой? Ну, не вставляют женщин голые торсы! Я ведусь на дорогие костюмы и уверенный разворот плеч. И да, этот парень сложен, как бог, но… Ему бы еще не озираться дико по сторонам, в поисках одобрения, как голодная шлюха! Этот взгляд расхолаживает. Это не взгляд победителя. Это взгляд мясного быка, которого привезли на бойню… Пока я это писала, он раз пятнадцать мимо прошел, пыхтя от напряжения всех мышц сразу. – У тебя аллергия на футболки? – спросила я, опасаясь, что у него в самом деле треснет задний канал. Без всякой порчи. Просто психосоматика. Я же образованная женщина. Знаю, что если тужиться и пытаться, то запросто можно все себе надорвать. – Тебя смущает чья-либо нагота? – встал он в позу. – Смущает? Нет. Не интересует бесплатная. Взбешенный, он на миг загорается и становится ослепителен. И я по инерции делаю пару кадров. Камера у меня всегда под рукой, как у фотографов «Нэшнл Джеографик». Я уже поняла, что Джош особенно хорош собой, когда злится. Сразу такой на токе. Дерзкий и сильный, как молодой лев. Увы, такие мужчины обожают притворяться котятками. Приподнимать бровки, надувать губки и делать круглые глаза, искренне уверовав, будто бы выглядят милыми. На самом деле, ребячась, он выглядит слабым и некрасивым, но ни в какую не хочет это понять. Стоит ему увидеть нацеленный объектив, как Джош начинает играть. А играть он, как раз-то и не умеет. – Ты просто бесишься, потому что знаешь: я тебя не хочу! – прошипел он. – Естественно, я бешусь! – согласилась я. – Ты сам-то как думал?.. Для таких красавцев, как ты, я делаю семипроцентную скидку! А ты не хочешь! Может, подумаешь еще раз? На этой неделе скидки на саундинг. Толком не разобравшись, Джош показывается мне американский народный жест. – Я за секс не плачу, ясно? И сделав вид, будто бы подсчитывает лайки, он начинает гуглить… Маленький мой незнайка. – Саундинг – это когда в уретру вводят специальную трубочку, – ласково просветила я. – Стальную. Как у уролога. Изменившись в лице, Джош инстинктивно обнял себя руками. Кожа покрылась крупными пупырышками. Соски и те напряглись. – Значит, не хочешь, – задумчиво повторила я. – Может, тогда, возьмешь мою фирменную футболку? Всего тридцать евро, очень красивая. С вибратором и анальной пробкой. Не найдясь с ответом, мистер Калдерон срывается с места. Черт, он в самом деле великолепен, когда взбешен. Какой бы из него вышел Коннор!.. Грохоча кованными каблуками армейских ботинок, Джош марширует по коридору, сворачивает и театрально захлопывает дверь. На самом деле, это, конечно же, не армейские бутсы. Дизайнерская работа. Стилизация. Куча «фишек», которые делают их похожими на армейские. Совсем, как он. Брутальный красавчик, который вообще не брутал… …Дверь в его комнату грохает, как артиллерийская пушка. Дрогнув, я по инерции пригибаю голову. Опомнившись, распрямляюсь вновь. Он сам себя в ловушку загнал своими условиями, а теперь негодует и скачет вокруг меня. Соблазнитель, блин! У нас общий Интернет и я часто вижу в рекламных баннерах сайты, которые гуглит Джош. Его чертовски волнует моя профессия. Наверное, все началось с того, что он боялся проснуться связанным, с анальным кляпом во рту. Теперь он явно хочет быть в теме. Сейчас все помешались на БДСМ. Секс так доступен, что перестал быть чем-то волнующим. И после того, как Джош ознакомился и прикинул, что, где и как, он никак не может прекратить думать. Гуглить, во всяком случае, он не перестает. Я иду к его комнате. Стучу в дверь. – Джош? Надеюсь, я не причинила тебе боль своими словами?.. – А если ты причинила? – Если причинила, ты должен пятьсот евро. За дверью слышится сдавленный смешок. Затем, шорох. То ли он надевает футболку, то ли снимает штаны. Шаги… Дверь распахивается и Джошуа опирается локтем на дверную коробку. – Чисто из интереса, сколько я был бы должен тебе, если бы обиделся в самом деле? – С учетом скидки на саундинг? Он ухмыляется. Вскидывает бровь. Театрально, но в то же время, естественно. Его взгляд опускается мне на тапки и медленно, словно старый лифт, поднимается вверх, к глазам. – Серьезно. Сколько ты берешь со своих мужиков? За обычный секс. Я поджимаю губы. Мои любовники, а я, как бы нелепо это не прозвучало, всех их в какой-то мере люблю, оплачивают не секс. Они оплачивают меня. Порядочные мальчики не поймут, но взрослым мужчинам тоже хочется, чтобы их любили. Чтобы ими восхищались. Чтобы не выносили им мозг. Чтобы не намекали на свадьбу, ребенка и знакомство с родителями. Мои мужчины платят мне за комфорт. За то, что я появляюсь как джинн, киваю, слушаю, исполняю желания, а потом исчезаю. Бесшумно, как появилась. Он не имеет права ставить вопрос. – Чуть больше, чем ты со своей агентши, – говорю я.Жить с ней, у меня денег нет!
8.05. суббота. Его агентша меня не любит. Джош ей соврал, будто я – фотографша, но у «порядочных» женщин нюх на таких, как я. Как собаки и лошади, по слухам, ощущают вампиров, так женщины-матери ощущают шлюх. Причем, мы не обязательно матери и шлюхи в буквальном смысле. Просто одни из нас пытаются получить любовь, а другие – деньги. – Мне не нравится эта женщина, – говорит агентша после того, как Джошуа отработал на ней программу. – В России они не любят, когда их так называют. Они хотят, чтобы их звали девушками. Агентша фыркает. – Инфантильные зависимые дурочки… Кстати, я не хочу усугублять, но славянские женщины могут быть агрессивны. Твое лицо и тело – твои инструменты. – Только не Кэр. Бесплатно она и голоса не повысит, не то, что драться… – он замолкает, вспомнив, что я – фотограф. – Она проститутка, да? – обреченно спрашивает женщина. Не знаю, что они все сводят к деньгам? Сами же говорят, что любовь должна быть лишь по любви. Бесплатно! А потом возмущаются, что другим за это деньги дают. Женская логика. Кицунэ, блин. Мозгожорка, если по-русски. – Не проститутка. – А кто тогда?! Чем она на жизнь зарабатывает. – Она домина, – недолго он продержался. Агентша, охнув, меняет тактику: – Джошуа, дорогой! Что насчет репутации? Если станет известно, с кем ты живешь, твои поклонницы тебе не простят! Его смех одновременно и горек, и саркастичен. – Я не живу с ней! Я сдаю ей комнату! У меня нет денег, чтобы жить с ней! Потому что ты морочишь мне голову, обещая найти работу. В итоге же… я – бесплатный вибратор! Вот в чем все дело. Ты просто ревнуешь к ней. Потому что она – красива. Тебе мало просто врать мне и спать со мной! Тебе надо быть стопроцентно уверенной, что я не сплю с кем-то там бесплатно!.. Так вот, я не сплю! Такие женщины не дают бесплатно!!! Польщенная, я перестаю на миг подпиливать ногти. Чтобы не пропустить ответ. – Красивая?! Это она-то красивая? Тощая силиконовая кукла! – звучит на повышенных тонах. На этот раз мне приходится зажать себе ладонями рот. Чтобы не рассмеяться в голос. Будь я жирной, она простила бы мне силикон.Пользительный диалог
12.05. среда. Джош сидит на диване и смотрит ежевечерних «Симпсонов» на Pro7. Он говорит по-немецки вполне прилично, но с пониманием испытывает проблемы. Поэтому, как и я смотрит ситкомы по телевизору. Мы с ним уже выяснили, что оба считаем, будто бы в комедиях люди говорят быстрее, чем в мелодрамах. Очень полезный опыт, если приходится работать в тесном контакте с людьми. А еще, лично для меня, комедии – это своего рода тест. Люди, которым нравятся «Симпсоны», это люди, которые умеют при случае, посмеяться над самими собой. С ними легко и приятно иметь дела. – Honey, I am home! – кричу я из коридора. Джош коротко улыбается мне через плечо и снова поворачивает голову к телевизору. Подавшись вперед всем корпусом, слегка шевелит губами, повторяя знакомые слова. Колени широко раздвинуты в стороны, локти упираются в бедра, расслабленные кисти безвольно опущены. Я задумчиво рассматриваю толстые вены на его руках. Его агентша. Виделись мы мельком, но и «мелька» хватило. А говорят еще, мужикам легко! Я бы на такое не возбудилась. – Как дела на работе? – Одна сплошная задница, – отзываюсь я. – То порки, то пробки. Когда состарюсь, стану проктологом. А как ты? Он морщится, содрогнувшись от отвращения. Чисто инстинктивно. Мужики почему-то дергаются от одной мысли о чужих задницах. – У меня то же самое. Задница. В переносном смысле… – Сочувствую, – отвечаю я. Утешения? Не мой профиль. Что я могу дать молодому парню? Что молодой парень может дать мне?.. Но размышления бесполезны. Хотим мы этого или нет, но мы – мужчина и женщина, живущие под одной крышей. У нас будет секс. Рано или поздно, по пьяни или со скуки, но будет. Потом, наутро, мы будем страстно обо всем сожалеть. Мы оба знаем это. И то, что секас все равно будет. Скорее всего, он выбрал меня из множества других кандидаток, потому что я кажусь ему староватой, чтобы всерьез рассчитывать на серьезные отношения. Молодым парням невдомек, что мы стареем лишь паспортом, а в душе до гробовой доски остаемся девочками, которые млеют при виде надежных мужских колен. – Могу я спросить тебя? – спрашивает Джош. – Сколько тебе лет? Ну, на самом деле. Дрогнув, я ставлю на полку сумочку. Набитую деньгами, которые я заработала недамским трудом. – Сорок. – Не заливай! Все косметические кабинеты закрыты. Даже если ты колешь в частном порядке, наколотая кожа выглядит не так. Саманта, – это его агентша, – сразу обратила на это внимание! – Ей-то какая разница, сколько мне лет. – Она говорит, что ты можешь жить на поддельном паспорте. Все русские… Я вздыхаю: да сколько можно?! – Да, – говорю я, – она права. Все русские – мировое Зло. Даже Дракула, на самом деле, был русским. И Гитлер. И Дональд Трамп! Признаюсь: я убила агентшу моего бывшего, искупалась в ее крови и стала опять молоденькой. Мое настоящее имя – Элизабет. Элизабет Батори. Джошуа лишь мрачнеет. – Серьезно, Кэр. Мне не нужны неприятности. – А мне, так чрезвычайно! Я с самого утра ходила по городу и искала! – Серьезно! – бетонит он. Взбесившись, я достала коробку в которой храню свои документы и вывалила ему на колени. Все – с детства. Свидетельство о рождении с апостилем, старые загранпаспорта, карточку удостоверение личности с безлимитным видом на жительство и, – про него я совсем забыла, – свидетельство о браке. И Джош, конечно же, сразу схватил ее. Схватил и прочел. Глаза у него «окуклились». Стали круглыми и пустыми. – Ты что, замужем? – Отдай! – я вырываю бумагу из его пальцев. – Это личное. – Ты мне не говорила. – Потому что это не твое дело. Все остальное – вот. Прочти, посчитай на пальцах, спроси в полиции. Ты доволен? Или, мне сдать анализ на ДНК? – Но как тебе удается так выглядеть? Твоя профессия… ну, она старит. Я слабо улыбнулась. Старит не профессия, старят наркотики, безысходность и алкоголь. Старят сигареты и сидение ночь за ночью в прокуренных ночных клубах. А еще – отчаяние и отсутствие окончательной цели. Тающая надежда найти Того Самого, который возьмет решение денежных проблем на себя. – Я слежу за собой, – обрубила я. – Если твоя агентша так не умеет, это ее проблемы, а не мои. Кивок. Обычно, после этого следует вопрос, почему я всем этим занимаюсь и лицемерное одобрение. Но Джошуа продолжает рассматривать меня. Потом, вдруг, резко меняет тему. – Я думаю, это все эта каша. Ну, как ее? Гречка?.. Она на самом деле чертовски полезна. Ну, ты знаешь. Для мускулов и для кожи… Тут до меня доходит сокрытый смысл. И вспоминается стерильная, девственная чистота, которая поразила меня на кухне, когда я ставила мультиварку перед уходом. Часть меня велит вприпрыжку бежать на кухню, чтобы через желудок Джоша забраться в его сердечко. И я начинаю торговаться с собой: ну не могу же я игнорировать намеки голодного мальчика!.. Можешь! Не будь мамашей, мать твою! Жопу с горсть!.. Ой, да ладно тебе!.. Черт с ней, с гречкой. – Угостишь меня ужином? – Ты зашел с ужасно опасной точки. –Я думал, ты обрадуешься, что я сказал тебе комплимент. Откуда я знал, что ты станешь швырять в меня документами? – Или, обижусь, увидев, до чего ты докатился, оголодав… Ладно, – я сделала жест в сторону закрытой кухонной двери, – конечно же, угощу. – Я говорил тебе, что русские женщины – самые прекрасные в мире? – спрашивает Джош, одним движением поднявшись с дивана и расплывается в ослепительной улыбке. Прекрасный и благодарный. Одетый! И… господи, сколько может сожрать за раз молодой самец! – Могу я спросить? – спрашиваю я. – У тебя все нормально? Я имею в виду, по деньгам? Джош кривится, медленно проводит языком по зубам. Глупый вопрос. И не особенно своевременный. Он только что слопал в один присест почти все, что я приготовила. Гречку! Да, я туда овощей и мяса пальнула, и масла сливочного. И все это протомилось за шесть часов, но… Гречка, как ее не томи, это все равно гречка. Она невкусная, как ее ни готовь. – Когда я сама на мели, беру еду на фудшеринге, – дополняю я спешно, чтобы он не подумал о том, чтобы прямо тут перейти к расплате натурой. – Очень удобно. Если хочешь, могу показать тебе их страничку на Фейсбуке. Джош слегка краснеет и я понимаю, что он тоже об этом подумал в первую очередь: что я намекну на деньги. На то, что дам ему в долг. Я прикусываю язык, чтоб не предложить и прикидываюсь валенком. – Мне не жаль гречки, – говорю я, – она стоит копейки. Просто если у тебя нет денег, я с радостью подскажу тебе, где бесплатно достать еду. Хорошую. – Последний год я практически не работаю. Вряд ли я отдам ипотечный долг овощами с фудшерринга, но… спасибо. Правда! Я креплюсь изо всех сил, но он так трогательно прекрасен в своей отвратительной честности. – Если ты хочешь поднять квартплату, я готова услышать сумму, – говорю я, в конце концов. – Если ты нашел кого-то, кто может платить больше, тоже. Что еще я могу сказать? Он, может быть и не знает, но русские секс-работницы очень любят сажать себе на загривок роскошных молодых мужиков и притворяться, что у них отношения. Просто это так, типа принято: мальчик сидит и дома и развивается. Уходик, масочки, спортзальчик и барбер-шоп… А девушка все это оплачивает. Потому что он – не клиент. Джош усмехнулся: – Мне уже как-то стремно. Я так боялся, что ты начнешь соблазнять меня, а в итоге клянчу у тебя жрачку… Зря боялся. В твоих глазах я – лузер, ведь так? Совсем ничего мужского? Я отрицательно кручу головой. Мягко. Лишь один раз. – Нет. Ты не лузер. Нет. Ты нытик и мямля! И денег я в долг не дам! – Я просто хотел поделиться с тобой проблемой! – вскакивает он. – Поговорить! Хоть это ты могла бы сделать бесплатно?! Почему ты не можешь просто кивнуть и сделать грустную мину? Почему ты вечно начинаешь что-то решать? Меня это бесит в тебе! Ты – женщина! Я – мужчина. Ясно?!.. Вот теперь ясно. Как ты орешь! Очень мужественно! Реально! Альфа-самец! – Ты знаешь, кто я. Знаешь, чем зарабатываю. – Знаю, – яростно отвечает он. – И у меня мысли не было просить такие деньги. Я просто подумал: ты вечно ноешь из-за таксистов. Что, если я буду за тобой приезжать, а ты – платить мне деньги, что платишь им!.. Вот, о чем я хотел тебя попросить! Ты в курсе, у меня есть машина? Мы молча глядим друг на друга. Я понимаю, что сейчас мне придется сказать: «Как здорово ты придумал!» и согласиться… Но я не желаю этого делать! Знаю я эти «услуги». Сперва он пару раз возьмет деньги. Затем начнет гундеть про бензин, и масло, и смену фильтра и то, что машину на меня бьет… Личные отношения нельзя смешивать с деловыми. С этого начинаются все ссоры. Мне нравится платить людям за услуги, а потом с ними расставаться. Мне совсем не хочется нанимать человека, у которого я снимаю комнату. Ною я только потому, что таксисты пытаются рассказывать мне «за жисть» и позвать «на кофе». – Ну, скажи уже, что-нибудь! – орет Джошуа, яростно ударив ладонью стол. – Я задал тебе вопрос! Он слегка краснеет, и я понимаю вдруг: вот почему он все время дома. Ходит тренироваться на свежем воздухе и читает книги, о которых красивые молодые парни знать не должны. У него денег нет. Просто тупо нет денег. И они нужны ему позарез. Еще чуть-чуть и он пойдет просить милостыню. Это плохо для бизнеса. Это очень и очень плохо. Я не разбираюсь в моделинге, но что-то подсказывает мне: принцип работы тот же, что и в стрип-клубе. Только вместо «Спасибо, нет!» ему говорят: «Мы с вами свяжемся!» Несколько отказов подряд и из-под ног начинает уходить почва. По себе знаю, как посидев без денег, ты мигом теряешь шарм, силу, внутренний огонь. А без всего этого ты внешкой заработать не сможешь. Тебе всегда предпочтут другую девчонку. У которой в глазах искры, а не знаки евро. Впрочем, евро, это еще не самое худшее, что может появиться в глазах. Отчаяние – вот что по-настоящему плохо. Страх, обреченность, липкая, удушливая мольба. В общем, все то, что читается сейчас в лице Джоша. Мне и жаль его, и инстинктивно хочется отодвинуться. Словно его неудача может перекинуться на меня, как грипп. Будь я порядочной девушкой, бежала бы сейчас прочь. Но я не порядочная. Я у него живу, потому что не переношу одиночества. Потому что мне нужен кто-то большой и теплый. Не собака, не кот. Животные рядом со мной просто умирают. Да что там животные, даже комнатные цветы. Букет и тот не доживает до дома.4 В общем, мне нужен Джош. Преодолев инстинктивное отвращение, я отхожу к окну, посмотреть на Эльбу и корабли. С таким взглядом он никогда не найдет работу. И хотя меня это не касается, я не могу отвернуться от него и уйти. Придется дать ему миг почувствовать себя ничтожным и слабым. Как в кабинете психолога. Как в каземате Марисы. – Я заплачу за комнату на два месяца вперед, хорошо? Сейчас у меня, случайно есть деньги. Он вскидывает голову. В первый миг мне кажется, что я получу свою доброту назад. Как ссаную тряпку. Но Джошуа лишь кивает, не поднимая глаз. – Спасибо! – говорит он, чуть слышно. – Как только найду работу, то сразу же все верну. – Пойдем, прогуляемся, – предлагаю я, отсчитав необходимую сумму. – Тебе нужно вспомнить, как хорошо ты выглядишь. Женские взгляды, капающая на сиськи слюна… Давай, вставай, одевайся. Ты – Джей-Джей-Си! Покажи мне хищника… Я тебя поснимаю. 1 5 евро за кило отрубей, или как нахлобучи ть американца. 18.05. вторник Германия – самая верующая страна. Что им ни скажи, во все верят! Они пакет дерьма в магазине купят, если написать на пакете, что это био продукт. А ведь, реально – био. Натуральный продукт. Переработка чьего-то богатого внутреннего мира. Если долго тут жить, не пройдя испытания развалом Союза, то станешь верующим. Неважно, немец ты или нет. Это я все к чему: Джошуа внезапно разбогател и стал покупать продукты. Заказал на «Амазоне» пакет отрубей. Килограмм за 15 евро. Сказал, что это суперпуппермегапродукт, богатый витаминами спермидином и всем-всем-всем, что можно без стеснения прописать в рекламе. Сначала я никак не могла взять в толк, о чем он бормочет. Но стоило увидеть этот мегапродукт, как мне поплохело. ОТРУБИ!Я тихо погуглила. Мешок отрубей 25 килограммов стоит… 500 отечественных рублей.
Мне стало в очередной раз плохо при виде его воодушевленного покупкой лица.
Без лоха жизнь плоха и немцы, которые плавно входят в личные 90-е, просто идеальная аудитория. А Джошуа, как мы выяснили, наполовину немец. Теперь мне ясно, почему чувак так красив. Мать – немка, а отец – итало-американец. Он хоть иродился в Штатах и вырос там, но в двадцать пять приехал в Германию и стал «немцем». Как я уже сказала, это – очень верующая страна.
Здесь продают «богатый протеином фитнес-продукт» пельмени. Это на упаковке пишут, я не шучу. Кто пишет? Довгань! Ну, тут уже одной марки достаточно, чтобы все понять. Русскому. Немцу – нет.
Здесь килограмм тофу дороже, чем килограмм мяса. Здесь даже семечки – полезный протеиновый перекус. Сразу вспоминаются наши зожники – пацаны на корточках, да бабы на завалинках.
Здесь, не поверите, в Германии, продается наше русское пиво. «Балтика». Семь и девять. Рядом с семечками в дорогих супермаркетах, вроде «Реве» стоит. Здесь под видом той же фитнес-еды продают горсть зеленой гречки за 3.25… Я сама лично видела, сама лично отбирала, потому что Джош был намерен отдать продуктовый долг. Пришлось при нем гуглить, что гречка должна быть сочно-коричневой и стоить не больше евро за килограмм. Джош устыдился и принялся записывать Сторис. О том, как корпорации простых пацанов дурят. Надеюсь, зеленая гречка, хотя бы не ядовитая: его друзья – модели и очень красивые мужики. Что еще накипело?
Дорогие кремы пахнут вазелином и детским кремом. В протеиновых йогуртах ощущается привкус самого дешевого сухого молока, которое я помню с дефицитных времен… Нам его в детдом присылали гуманитарной помощью.
Вообще, нынешний Дойчский Ланд ощущается, как вторая молодость. Суррогаты, подделки, мошенники всех сортов и оттенков. Воры-гастролеры, беженцы, коррупция, оборзевшие чиновники… Телефонное мошенничество, всяко-разный развод.
Не хватает лишь двух вещей: красивых и дерзких молодых бандюков, да беспощадного постсоветского гламура. В этом мы с Джошем сходимся: мы оба любим гламур. Да, у нас разница одиннадцать лет, но он такой мощный, а я очень тонкая и выгляжу гораздо моложе, так что по нам не видно, кто там есть Олд. И мы очень часто прогуливаемся за ручки вдоль Эльбы туда-сюда. Едим потрясающие рыбные булочки и коллекционируем взгляды лиц противоположного пола, которые хотели бы быть нами или быть с нами. И Джош, то дерзко поцелуи срывает, то норовит облапать мой силикон. Говорит, что это – чисто в исследовательских целях. Что он наощупь, как молодая девичья грудь. Сказочник, но я так устала все фильтровать. Должна же и я в Германии хоть во что-то верить? Вера парню напоминает мне молодость, Коннора и вообще кхин-цуэ. Быть может, я не старею, потому что подпитываюсь энергией тех людей, что на меня смотрят?.. М-да, начинается. Обрети, мать, ВЕРУ. Кхин-цуэ – это для мужчин.
Где мои яйца?
19.05. среда.На этой неделе я долго мучилась депрессией. Говорят, что это болезнь бездельников, но у меня она с детства, а в детстве я пахала, как тягловой скот. То добровольные выезды на картошку в колхоз, – мы ж сдохнем без помощи нашим попечителям (к слову, я тогда прямо мечтала сдохнуть). То школа, – я даже с Коннором так бесцельно не провела десять лет, хотя я с ним ни дня не работала… В общем, депрессия у меня клиническая. Хоть и в легкой степени. Легкая – это когда тебе просто хочется сдохнуть, но ты не лежишь креветкой, делая прямо под себя. И да, это легкая, как бы тебя не выворачивало наизнанку. В общем, я решила: хочешь помучиться, вставай и иди. На улицу. А я терпеть не могу гулять просто так. Одна и без цели. Депрессия мучила куда больше, и я решила: пох! Вот встану щас, возьму и пойду. Тем более, что надо яйца закончились и Джошуа осерчает. Да и самой мне нравится, когда мой сосед по квартире – мужчина с яйцами. Они нужны ему для объема мышщ, а я хотела приготовить бисквитик. В общем, пошла я за яйцами, как-то отдышалась. Воздух у нас тут чистый, особенно после дождя. Иду, дышу, наслаждаюсь и забрела в какой-то не тот район. Засмотрелась на старый дом из песчаника и зашла в тупик. Вот вижу: тупик, а сама все равно иду. Потому что возвращаться лень, а там, – ну, а вдруг, лазейка. Типичная история моей жизни, – как я сама сейчас вижу. Вижу, – тупик, но вместо того, чтобы тормозить, – я до упора вжимаю педаль. В надежде то ли стену пробить, то ли умереть на хрен. Ну, на фига человеку такая беспросветная жизнь. И тут, – я думала показалось, – Глас с Неба. Я даже реально решила, что показалось. Но я все же развернулась и пошаркала ботиночками назад. Заворачиваю, а там какой-то очередной старикан, – хотя, вполне возможно, он – ровесник отца Рудольфа, просто не следит за собой. Стоит, значит, и речет мне, как Папа Римский с балкона: – Там пути нет,
Очередной лохотрон
20.05. четверг. Из-за этого долбаного застоя, – Корона-кризиса, – все и всё теперь заказывают онлайн, и отправляют онлайн… а возвращают, суки, в реале! В Германии закон на стороне потребителя. Заказал, поносил – вернул, обычная практика. По крайней мере, с одеждой… Так я и думала, пока косметика не пришла. Распакованная! Без пластика. Нет, ею не пользовались, но ее открывали! Мой Девий стелиум содрогнулся от омерзения. А косметика, на минуточку, из самой Кореи пришла. И стоит, как бы, не два евро… Кстати, о паре евро. Мне с наушниками прям не везет. Последние носила-носила, а они вдруг как херанут меня током по мочке уха!.. И то, что я сама нехило «стреляю» током, меня совсем не утешило. Наушники в самом деле порвались. Заказала новые. Мой молодой, динамичный и современный квартиродатель предлагал другие, но от цены у меня едва не схлопнулось сердце. Мне иногда кажется, он специально такой заботливый, потому что хочет меня убить. И я простые взяла. За 6.75… Вот вроде бы: чего я ждала, покупая наушники за такие деньги? А я отвечу: чтобы они не разваливались! Имеет человек право на маленькую надежду? Они разваливаются! Я плакала и смеялась. Мне лень заморачиваться возвратом товара за шесть евро, да и наушники мне нужны. Срочно! Я обмотала их ниткой и закрепила нитку секундным клеем… Хотя, могла бы еще использовать воск… Все говорят про Орднунг, но Орднунга в этой стране больше нет! Купила воск. В капсулах. Пчелиный! По нормальной честной цене… Прислали парафиновое пшено! И вот как раз «пшено» нельзя отправить обратно. Оно к пищевым товарам принадлежит. И что с ним делать? Ни в косметику, ни на свечи!.. Разве, что «восковую» куклу отлить. Хаканом назвать – в честь владельца фирмы и втыкать по игле за каждое потерянное евро… Нельзя, в конце концов, держать гнев в себе. От этого у людей прыщи и портится поджелудочная. Как советовал Дейл Карнеги: прислали некачественный воск, сделай из него качественную куклу! Сижу, пипец, ржу. Какой же отважный, безумный тип Хакан. Он в самом деле не понимает, кто покупает натуральный пчелиный воск? Ну, по большей части? Или, его жизнь не сталкивала с Наташами, которые увлекаются такими делами?.. Скорее всего, не сталкивала: на хера Наташе с воском – Хакан? Если уж привораживать, то как минимум, Сулеймана. Но я, конечно, желаю Хакану встретить не Наташу, а Фатиму… Фатиму, Зулейку, Зейнаб, Гульнару и еще двадцать четырех девственниц, чьих имен я не записала. Я где-то читала, что правоверный должен либо сразу убить иноверца и отобрать имущество, либо – если не может, то обхитрить его. В общем, райские кущи и девственницы ждут его. Осталось только оформить доставку! Как раз Скорпионское полнолуние… Солнечные затмения. И последнее, о доставке… Зашла на сайт, чтобы удалить кое-что, что слишком долго не доставляют, а там мне объявление: «… (остатки заказа) пытались доставить, но не смогли. Адрес не существует». У меня чуть экзистенциальная паника не случилась: хде я? Кто этот дом?! Сайт был лаконичен: «Ваша посылка не могла быть доставлена, поскольку курьер не нашел ваш адрес. Свяжитесь с… (длинный перечень номеров и служб доставки)…» И перечень служб, территориально разбросанных от Балтийских морей до Италии. Нормально? В зоопарке так обезьян занимают, – прячут от них еду, раскидывают по клетке, чтобы они искали и хоть немножечко двигались. Чтобы мозг не жирел на карантине. Амазон случайно спалился: Всемирный Заговор существует. Пакет, короче, не привезли. Номер посылки есть, но нет желания искать его в одном из пятнадцати ведомств. Звонок платный, да. Деньги за товар уже сняли. А сам товар… Не, ну если вы случайно зашли до того, как его отправили Продавцу, то пошукайте по всем почтовым доставкам. Время-то у вас есть. И я так подумала: на фоне открытой косметики, парафина заместо воска и наушников «Поклей сам», – пошли вы на хер с вашим товаром. Деньги вернула и все. Забила. Пойду теперь куколку отливать.Куколка
Ржу, блин, уже второй час. За плавкой воска меня, понятно, застукал Джош. После того смешного случая с Политиком, погоревшим на масках, он очень в меня уверовал. Примерно, как в свои отруби за пятнадцать евро. Порылся еще раз в моих вещах и загуглил моего мужа. Коннор, понятно, не сидит в Инстаграм. Если он и не мертв, то очень здорово притворяется. Зато, нашел кхин-цуэ. Я слышала лишь про оргии, – я человек простой. Но Джош пошел дальше. Так вскрылся новый пласт – что-то между русской народной «порчей» и африканским вуду. Джош это все прочел, – он хоть и американец, но совсем не тупой вопреки Задорнову. Он сразу понял, что я врала про фиктивный брак. И стал подозревать меня в непотребстве. Я думаю, он до сих пор не попросил меня вон, потому что верит в мою силу вуду… Она у меня есть, все правда. Но в «Симс». А это, блин, реальная жизнь. И если кхин-цуэ действует, то нафига мой муж умер?! Я это Джошу объясняла на руках битый час. Что сделал Джош? Еще больше поверил, будто я – ведьма и перестал питаться домашней едой. Застав меня с воском и квитанцией, на которой стояло имя Хакана, он чуть… прошу пардону, не обосрался! Так я поняла, что Задорнов все же был прав: «Какие они тупыыыыеее!» – Э, – сказал Джошуа, пытаясь бледнеть достойно. – Давай все обсудим и снова обговорим. – Я занята! – отрезала я. —Пожалуйста, не мешай. Мне прислали фальшивый воск. Будь Джош продвинутей, он бы понял, но он прочел только часть учения, которую даже Коннор, наверняка не читал. Коннор больше тащился по травяным отварам, возвращающим потенцию и красивый цвет кожи. Отвары работают, зуб даю. Джошуа подслушал о воске. – Ты говорила, он нужен для масок. – Естественно! Натуральный воск! А этот – фальшивый! Для меня, я клянусь, мой ответ звучал абсолютно здраво и очень даже осмысленно. – Но я-то при чем? Я заказал то, что ты просила… У него просто «Амазон Прайм» и бесплатная доставка. Я скидываю ему три евро в месяц на стол, а Джош заказывает все на свое имя. – Так я же не на тебя, – ответила я, отставляя чашку. Если порча и действует, то я должна быть чертовски, ужасно зла. А Джош отвлек меня от Хакана. – А на кого? – На владельца фирмы. – Без фотографии? Как же я люблю новичков. – Слушай, Джоши-бэйби, – сказала я. – Я это делаю, чтобы не сгореть в беспомощной ярости. А вот ты какого хрена всего боишься? Что ты за пугливый олень? Джошуа как-то странно сверкнул глазами. – Я все-е-е прочитал, – сказал он. – Про то, чем ты и твой мужик занимались. Вот почему ты так круто выглядишь. Я посмеялась. – Кхин-цуэ, – говорю, – не признает равноправия. Женщины там дают энергию, мужчины берут. Я не ледибой, могу показать влагалище. Только учти, ты должен будешь… – …пятьсот евро. Он рассмеялся. – Да, ты права. Но знаешь… Вся эта штука очень уж занимательная. Жаль, мы не в Штатах. Я бы с радостью подключился. Изобразить ЕГО. *** На этом месте мы снова стали шутить про порчу и про доставку, и про мои наушники за шесть евро… Но когда я легла в кровать, мне все не спалось. Реально: если бы мы были в Штатах, могла бы я снова созвать людей под свои знамена? Я – Дэйвини, Хранительница души. Скажи я, что Джош – очередное переиздание Коннора… Поверили бы мне? О, черт! По ходу, вера заразна: веря Джошуа передалась и мне.Официальное неофициально
22.05. суббота. Наконец-то, ура, работа! Люблю я эту страну. Все равны, но некоторые равнее! Маленькое послабление – можно в гости ходить. Ну, а какая же свингер-вечеринка без гостей? БДСМ. Супер! Идем впятером. Румынка, русская, кореянка, немка, француженка. Все от «Дома боли Мариссы», типа, одна семья. Как говорится, от нашего дома – к вашему. Тут очень особенные правила, без пива не разольешь. Но если люди живут в одном доме, то запросто могут семейным составом посетить другой дом. Ну и большая же тут, скажу вам, живет семья. Подвал разбит на комнаты и наскоро оборудован. Все игрушки предоставляет хозяин. И то, что он – друг Мариссы, просто совпадение. Что, у хозяйки «притона» не может быть семьи? И то, что состав семьи меняются каждый час, это ведь не моя проблема. Сказано: две семьи зараз, значит так и будет. Орднунг мусс зайн. То бишь, да будет порядок. В общей комнате детально оценивают фоточки Джоша. Им же надо знать, кому я за съем плачу. – Ипуда. (красивый) Тон иссаё? (деньги есть) – Wie viel verdient er, eigentlich? (а сколько он получает, собственно). – Could someone tell me, if he is not a gay? Натали я не понимаю, хоть и учила французский в школе. Вот она и интересуется по-английски: не гей ли Джош. – Девочки, – говорю я по-английски, мы тут из принципа при Кароле по-немецки не говорим, чтоб она не чувствовала себя избранной. – Вы понимаете, что он ничего вам не предлагает?! У него секс андэ… – Су Ли улыбается и всем переводит на инглиш: – Секс под запретом. Их открытые рты буквально кричат свирепым молчанием. – Чего-о-о? Когда работаешь в секс-индустрии, сложно себе представить, будто существуют мужчины, которые тебя не хотят. Я – самая старшая здесь. Я убедилась в этом на горьком опыте. Но пока они пьют из маленьких фляжечек алкоголь, я наливаю кофе. Черное-черное, как потемки чужой души. Беру дневник и сажусь подальше. Вот она, причина. Та самая, о которой спрашивал меня Джош: почему стриптизерши, проститутки и прочие работницы «заведений», любят заводить себе любовников, которые ни в грош их не ставят, лупят, отбирают деньги и пьют? Да потому, что девки так увлекаются, желая самим себе доказать, что не любить их – попросту нереально, что забывают за чем гнались. И вскоре готовы отдать не то, что деньги, но даже почку. Лишь бы только не признаваться самой себе, что ты для него – ничтожество. Тряпка. Да, я все это уже прошла. Через боль, нежелание признавать собственную ненужность и через внезапно возникающее у парня желание все вернуть. Больше я на это не поведусь. И когда все спрашивают себя, что мог бы дать им Джошуа, я задаюсь вопросом: он что-нибудь тебе предлагал? Ответ – нет. Но разговор все громче и вопрос все яснее: хочу ли я его. И если хочу, то почему я не действую. – Да, – говорю я из своего угла. – Я его хочу. Он красавчик. И не только на фотографиях. Его рост, зубы, волосы… Его кожа… Знаете, она как будто светится изнутри. Но он этого не хочет. Он торгует своей красотой, как торгую я. И, если мы будем вместе, кто… кто, мать вашу, девочки, станет зарабатывать для нас деньги? Молчание стало по-настоящему оглушительным. И я почти что слышала мысли, летящие на четырех языках. – Он просто тебя не хочет! – Ты для него стара. – Ты сама для него – клиентка, вот я… Я не обижена: это я и сама все знаю. Вот только что делать с Джошуа, который ведет себя, как отвергнутая стрипка? Он всеми силами пытается доказать себе, что он Мачо. Пытается меня соблазнить. Вчера, например. Прихожу со встречи. Один из моих любовников снова в городе. Никакого БДСМ, только мозгоебство. Он —мне. Да, парень платит мне три тысячи евро за пять часов, иначе я бы не согласилась… Но господи, это ужасно долгие пять часов. Такое чувство, он жизнь из меня высасывает, без всякого кхин-цуэ. Я возвращаюсь домой усохшей и выгляжу на все свои сорок лет. Вчера меня на кухне ждал Джошуа. – Трудный день в офисе, дорогая? Полуголый и ослепительный. Стоит за столом с миксером, готовит себе протеиновый коктейль. Стоя в дверях, я тупо таращусь на его задницу. Оригинально! – Ты не мог бы надеть штаны? Он разворачивается, с таким выражением на лице, словно я попросила его их снять. Слегка напряженный член, чуть вздрагивает. Словно нижняя голова, разделяет возмущение верхней. – С утра я ходил в штанах, но ты хотела, чтоб я надел футболку! Ты разберись уже, чего хочешь, а потом говори! Поджав губы, я всеми силами стараюсь не смотреть вниз, но его член буквально притягивает взгляд. Толстый, ровненький с гладкой будто бы полированной головкой. – Красивый, правда? – нежно говорит Джош, разглядывая свой член, как новорожденного. Я тупо моргаю. Сама я никогда не думала оценивать красоту предмета. Я всегда считала, что члены – исключительно для внутреннего применения. Мы, женщины, в членах ценим две вещи: размер и функционал. – Очень, – ляпаю я. – Можно его погладить?.. Джошуа строго прищелкивает языком. – Нет, милая. «Погладить» – будет тебе подарком на Рождество! И повернувшись ко мне спиной, включает миксер. Я снимаю пальто. Затем свой шарф, пуловер и лифчик. Джошуа оборачивается. Его глаза буквально взрываются… Хотя, нет, это не глаза: это выроненный протеиновый шейк. – Ты прав, – говорю я. – Без футболки гораздо лучше. И дышится свободнее и ровней… Заварю себе травяной чаек… П.С. Судя по члену, резко вскинувшему «голову», я ему нравлюсь.Мои моменты, его Лилит
24.05. понедельник. После того, как я показала сиськи, а Джошуа – свой прекрасный член, мы оба ходим одетые. И говорим только об одном. – У тебя бывают моменты, когда тебе просто хочется секса? – спрашивает Джош. Он уже все испробовал. Ходить по комнате взад-вперед. Вздыхать, как кентервильское привидение. Прижиматься сзади. Он пробовал предлагать массаж плеч, ступней и куннилинигус, но… мной и не такие пытались манипулировать. Если мы начнем трахаться, моей работе конец. Потому что Джош начнет ревновать, а я – за его штанину цепляться. Так говорят и карты Таро и синастрия наших натальных карт. Его Марс квадратит мою Венеру. Это довольно сильный сексуальный аспект с его стороны, хоть и скоротечный. Моя Венера в соединении с его Лилит. Полная гибель для меня. Стану спать с ним, потеряю голову. – Иногда, – допускаю я. Не признаваться же, что с ним мне хочется постоянно. – …без обязательств, – заканчивает он и глядит в упор, чтобы не пропустить реакцию. Я смеюсь. Секс без обязательств выгоден лишь парням. Для женщины – это унизительно. Всегда. С какой стороны не глянь. Парень, который не хочет быть с тобой, проводить с тобой время, показывать родителям и друзьям, обязан платить за секс. Иначе, это просто нечестно. – Секс без обязательств у меня есть. Он по прейскуранту… Джошуа поражен, как сотни вкрадчивых скотин до него. Они всегда поражаются, когда женщина прямо им говорит, что «пользование» стоит денег. – Так ты все-таки спишь с парнями за деньги? – переспрашивает он, давая мне шанс одуматься. – Естественно! – отвечаю я. – Я был уверен, ты не из этих! Если бы он знал, как много раз я вела подобные разговоры, то устыдился бы. Как творческий человек, Джошуа ненавидит штампы. Но он еще молод и так красив, что женщины дают ему по любви. Бесплатно. Он возмущен. – Я что же, недостаточно привлекателен?! – Ты – один и самых красивых парней, что я когда-либо видела. – Тогда я не понимаю, – чуть-чуть смягчается Джош. – Все просто. Ты пригласишь меня на семейный ужин? Представишь своим друзьям? Может, для Инстаграма со мною сфотаешься?.. Его лицо вытягивается в испуганно-возмущенной гримасе и тут же вспыхивает огнем. Я улыбаюсь в ответ. – Это молодые девчонки пытаются доказать, что они – не из этих. А я уже старая и мне все равно. Так что надень футболку и прекрати пытаться. – То есть, тебе все же нравится мое тело? – тело у него главный козырь. В этом мы так похожи, что я невольно смеюсь. – Еще бы! Ты хотя бы читал мои комменты к твоим фотографиям? – Не-а, – говорит он. – Я лайкаю не читая. Это слегка отрезвляет. Чертова Лилит…Экономия по-немецки
24.05. понедельник. В Германии я начала любить экономить. Раньше меня само слово мучило. В среднестатистическом российском уме слово «экономить» – напоминает «резать». Типа, как приходить к хирургу с раздутой щекой и спрашиваешь: – Мозет мазькой помазать? А он, такой: – РЕЗЬКАТЬ! И внутри сжимается все. Оно и верно: Экономия – это удовольствие для богатых. Пример: я люблю кофе «Дальмайер». Он стоит шесть с чем-то евро за пачку. По акции – три с копейками. Если я беру сразу коробку – двенадцать пачек, то сходу экономлю двадцать евро. Ощутимо? Ну, да. Джош, который зарабатывает точечно и всегда в долгах, не по-русски сказал: «Да ты окуела! Твоя «экономия» – сорок два с лишним евро за один раз! Я лучше шесть отдам, когда кофе понадобится!» И, блин, он для себя прав. Чтоб так экономить, надо иметь более стабильный доход. В Германии экономия – это развлечение местных. У нас даже специальные брошюры разносят. Там, где продукты по акции расписаны наперед. Джош их выбрасывал раньше, а потом присмотревшись, взялся за голову. – Я помню, – сказал он, когда впервые в жизни не остался сидеть по-медвежьи (лапу сосать), – ты всегда говорила, что ненавидишь экономных мужчин! Не, ну нормально, да? Я ему говорила! Мужчин экономных я ненавижу, да. Но он же не мужчина, а собственный, родной квартиросдатель! И деньги он тратит не на меня, а на продукты, которые дешевле по акции! И это экономит мне моральные силы – занимать ему бабки и кормить за свой счет. Я теперь гуру по экономии. У него была барская мужская привычка – хватать своими руками с полок то самое, что лежит на уровне глаз и не смотреть при этом на цены. Хотя все приличные люди знают, что там лежат товары с наценкой – специально, для холостяков! Или, хватать по порядку, а не из самого конца пачки, где ветчина и сыр намного свежее. Даже холостяки, мне кажется, должны это знать! Джош не знал. Ему всего двадцать девять, и он квартиру купил. В Гамбурге. Кто же рассчитывал, что ударит кризис и все закроется. И нечего станет рекламировать. Кто не перестроился, умирает. Но тут появилась я… С бесплатными снимками и идеями как сэкономить бюджет. Джош, конечно, быстро выяснил про мои доходы и тут же снова зассал. Не знаю, чего он вечно боится? Что я приворожила его? Что я наведу на него смертельную порчу?.. Ему просто не понять, что мной движет. Почему я снимаю комнату, а не квартиру. И я не могу толком объяснить. Почему я не выношу пустоты. Боюсь ночевать одна. Боюсь возвращаться в темную квартиру посреди ночи. Единственное, что он способен понять: так это страсть скопить деньжишек на старость. Я инвестирую. Долгосрочно. И я старею, даже если не так стремительно, как должна. Как долго я еще пробуду доминой?.. – В Германии? – ржет он. – Да всю оставшуюся жизнь. Это правда. Здесь нет таких моментов, как профнепригодность по возрасту. Тут некоторые ведущие по телеку старше, чем само телевидение. Но!… есть еще одна правда. Большую часть я получаю не в каземате, а от любовников. А те очень даже смотрят на твой год выпуска и «пробег». И мне приходится много тратить. Чтобы он знал… Когда я только начинала входить в эконом-режим, то топорно переписывала чеки в блокнотик. У меня память фотографическая – пишу и запоминаю. Когда я показала Джошуа разницу, он малость подъ… оторопел. И больше не дерется со мной у полок, – за право класть в тележку продукты, разложенные на уровне глаз. А как хороший мальчик спрашивает: – Каро?.. А еще я и ему карточки с пунктами завела. Очень полезная в рачительном домохозяйстве, штука. Когда мы с Джошем подсчитывали расходы на хозяйство и те продукты, что можно на фудшеринге брать, он выдал неприятную мысль: – Мы с тобой, как муж и жена. Ну, если не считать, что твой муж был миллиардером. Я чуть помедлила. Когда человек исчез, должно пройти двадцать пять лет, или что-то около. Я никогда не получу его миллиардов. Джош зря это все из виду не выпускает. – Мой муж, – как-то странно после всех этих лет говорить «мой муж», – никогда не был моим мужем в таком тривиальном смысле. – Ты знаешь, где он? – Ты из налоговой? – Ты очень странная, – произносит он. – Порой, я тебя боюсь. – Джош, дорогой. Я не собираюсь тебя убивать, чтобы заполучить твое тело для своего мужа. Во-первых, это все сказки. Во-вторых, если брать теорию, это делается не так. – А как? Про это нет в Интернете. – Я мало знаю, – сразу предупреждаю я. Коннор вырвал книгу и сжег, сказав, что это – сказки для юных дурочек. – Расскажи мне, что знаешь. – Человек должен быть согласен. Он должен быть смертельно болен. Болезнь – это символ того, что духу не по пути больше с этим телом. Должен работать в согласии с Дэйвеном, или вообще, в идеале, в коме лежать. Адепты верят, что душа выбирает тело и оставляет его сама. Никто не может изгнать ее… Только Коннор смог сделать так, что моя душа болталась снаружи, держась за глаз, как человек выпавший из поезда цепляется за оконную раму. – Не лезь в эти дебри, Джош. Честно. Коннор не просто умер, он испарился. Никто не знает, как и куда. Нельзя безнаказанно играть с силами вне твоего контроля и разума. Они всегда победят. – Но как насчет тебя и того, что ты постоянно делаешь? Пришлось объяснять ему еще это… Господи, зачем я только ему сказала? То, про Политика? Я даже сама не была уверена, что творю. Я бы сама в себя не поверила, если бы не Джошуа. Он – словно Коннор, только тот действовал быстрее и жестче. А Джош исподволь, мягко. – Я ненавижу халявщиков, – говорю я. – Если люди берут у меня задаром и ничего не дают в ответ, они становятся должниками. И если я отдаю им свои проблемы вдогон, это не игры с Силами. Это всего лишь мелкая бытовая магия. Закон сохранения энергии. Я беру лишь то, что я отдала. – С меня ты тоже берешь? – Я ничего тебе не даю. И прекрати это! Прекрати, ясно? Не знаю, зачем я это с ним обсуждаю? Ясно ведь, он не прекратит. Но, что я могу поделать? Здесь и сейчас? – Квартиру в Гамбурге? – как говорит Марисса. – Срочно? Может, сразу личный замок с гербом? Зачем я только купила акции? Которые, к тому же, упали в цене. Марисса еще говорит, что я гиперболизирую. – Не делай лишних движений, – вот что она мне говорит. – Ну, переспи с ним. Он ведь красив… Вы, русские, излишне драматизируете, когда речь заходит о мужиках. Я молча закусываю губу: как можно не драматизировать мужиков? Они, может быть, самое дорогое, что есть в жизни. Единственное, ради чего стоит жить!.. – Ты бы тоже драматизировала, если б могла влюбляться. – Ты бы драматизировала меньше, если бы могла отпускать! И ведь не поспоришь же.Авторши: успешные и не очень
25.05. вторник. Сегодня меня с утра приплющило пострадать. Я уже много лет пишу в стол рассказы, но раньше никогда не решалась публиковать. Ну, если честно, то русский рынок – это не деньги. И я всегда думала, что мои книги произведут фурор… Ну, да, конечно. Все так и ждали. Тут лайка сраного не допросишься, не то, что рубля. На днях я участвовала в дискуссии, и одна читательница с апломбом сказала: жирно, мол, лайки ставить. Выложили книгу в бесплатном доступе, я ее прочла. Не нравится, в стол пишите. Меня это настолько взбесило, что я прямо с ходу, за этим самым столом, влепила ей крадник на фотографию. Потом, а конкретно сегодня утром, мне этого показалось мало. И я распечатала ее фото, расплавила тот фальшивый воск и изготовив куколку, похоронила в цветочном горшке. Ну, а хуле? Была ее фотка в бесплатном доступе, вот я ее и использовала. Мне нужно практиковаться. Я книг купила на «Янцене», учусь по всем правилам порчу наводить. Джошуа был с друзьями, – наверное, агентшу трахал за будущий контракт, – поэтому мою веру некому было укрепить. И я весь день провалялась на диване, чувствуя себя беспомощной и несчастной. А по телеку, конечно, началось интервью с одной местной авторшей. Которая пипец, как успешна и получает не лайки, а полновесные евроденьги. Автор дамских романов. Жирная свинья с тремя подбородками, стекающими на сиськи, которые в свою очередь, стекают на огромный живот. Она похожа на гору блинов, облитых сметанным соусом! Но она успешна. Она востребована. У женщин, которые, по ходу, никогда не видели мужика. По крайней мере, живого. Читала я ее книги. Это не просто фантастика, это параллельная реальность! Как могут нормальные женщины быть настолько тупыми? – С тобой все нормально? – спросил вдруг Глас с неба, и я подскочила: совсем не слышала, как открылась дверь. Я сказала, что нет и выплюнула недогрызенные костяшки пальцев. И рассказала ему про то, какие на свете тупые читательницы: читают книги других авторов, когда могли бы читать мои. По ходу была в ударе: он смеялся до слез. Даже я немного развеселилась. Оказалось, он был не с друзьями, а на кастинге. Удача улыбнулась ему своими платиновыми зубами. Съемки для «Jooр» это не какая-то там фигня. Конечно, Джош получил контракт, потому что у него имя есть, пусть даже только и в Инстаграме, но ему сразу сказали, почему он. – Вот, – сказал он, кладя на стол контракт. – Моя агент берет пятнадцать процентов. Столько же я отдам тебе. Меня выбрали, когда увидели твои снимки. Те, с Эльбы. Когда ты заплатила вперед на два месяца и потащила меня гулять… Мне стало как-то неловко. Странно. Не то, чтобы сумма запредельная, но ему эти деньги все же нужней. – Я не могу, – ответила я. – Мне очень приятно, что ты такой честный, но то, что я говорила про халявщиков, я говорила не про тебя. Меня ведь не пригласили тебя снимать, правда? Значит, заслуга с этого вся твоя. – Но я… – Пригласишь на ужин… Когда карантин закончится, – перебила я. Джош поколебался, но согласился. И чтобы скрыть свою радость, уставился на экран. – Что это за человеческий оползень? – спросил он, пытаясь мне приятное сделать. – Та самая успешная авторша? Я кивнула. Успешная авторша как раз рассказывала о том, как много удовольствия дарит пища и что она ни в коем случае не собирается отказывать себе в этом удовольствии. – …мужчины любят девушек с формами! – ухмыляясь, словно подпившая, сказала она. Джошуа перехватил мою руку и отобрал подушечку, которую я почти что бросила в телевизор. – Тысяча шестьсот евро, Кэр! – напомнил он сухо. – Если ты изобьешь ее, это обойдется дешевле. Особенно, если до приезда полиции, сумеешь отрастить бороду и обратиться в «собственную культуру». Дэр Факт! – Это нечестно! – говорю я. – Нечестно!.. Она пишет полную хрень, оторванную от реала. Но ее читают, а меня нет! – А я – не пидор, – парирует он хмуро. – Но фотографы-геи, считают, что я обязан раздвинуть булки!.. Мир вообще устроен несправедливо. Не замечала? Либо смирись, либо пойди и повесься. Радуйся, что тебя хотят те парни, о которых эта корова пишет. Хотят ведь? – Их просто не существует. Джошуа развел руки в стороны: – Существуют, – заявил он. – Я, например. Она мне написывала три месяца. Под каждой фоткой, под каждой сторис… Я уж молчу про все то склизкое, что эта женщина херачила мне в Директ. – Я думала, ты не читаешь комменты. – От знаменитых Акков читаю… Она прислала мне свою книгу, – он рассмеялся и исчез на миг в своей комнате, чтобы вернуться с книгой. – Взгляни сюда. Я с любопытством уставилась на обложку. «Инсталов». Очень зажигательно. Аннотация на обложке обещала жаркую историю любви.Джон – звезда Инстаграм. Его жизнь – это фотошутинги, вечеринки и беспорядочный секс. Мина – обычная девушка, которая пытается похудеть. Встреча на подземной парковке спортзала переворачивает всю ее жизнь. Но и жизнь Джона больше не будет прежней… Новая «горячая» работа топ-автора по версии «Шпигель» Лауры Штольц.
Дальше шли восторженные отзывы коллег по цеху. – Джон – это я, если ты вдруг не догадалась. Почитай посвящение. Я открыла книгу. На титульном листе стояло: «Моей Музе, моему Вдохновению, моему Джону!» – И когда, прости, ты предаешься всем этим оргиям? – уточнила я. Жизнь Джоша состояла из правильного питания, спорта и планирования Инстаграм-ленты. – Людям не интересна обычная, рутинная человеческая жизнь. Хочешь успеха – подбавь калорий, – он отнял пульт, и Лаура Штольц исчезла. Вместо нее начался хоккей. Коротко взглянув на экран, я полистала книгу. Кроме эйнштейновских диалогов в духе «Я толстая – Ты не толстая», в книге было множество обещанных жарких сцен, длинноногие блондинки-стервы, которых Джон больше не хотел и потоки мышления Мины, которая сравнивала части Джона с едой. Я с отвращением захлопнула книгу, выхватив в тексте нечто, что в вольном перевод звучит: «…с его колбаски густо закапал соус». – Сказки для девочек! – А им и нужна лишь сказка. Серых буден у них своих до фига. – Спасибо за экскурс. – Ты просто не понимаешь. Люди устали от серости. Обожрались простым до рвоты. Они хотят сказку. И, если тебя утешит, Лаура Штольц готова была платить мне за то, что я готов был дать тебе даром. – Пятнадцать процентов с будущего контракта? – спросила я. – Мир жутко несправедлив, Кэр, – сказал Джош сурово. – Вы обе, по сути, получаете свои деньги за секс и сказки. Только ты рассказываешь сказки мужчинам, а она – женщинам. И вы обе завидуете друг другу. Он прав. Мир – несправедлив. И если тебе хреново, просто молчи и все. Потому что, если будешь вопить, все может стать еще хуже. – Ты даже не пытаешься быть кому-то там интересной, – сурово напоминает он. – Ты выложила свою книгу на какой-то там сайт и тупо сидишь на жопе и ждешь, пока мир охренеет от твоей гениальности. А надо пытаться. Я что, сижу на жопе и жду? Нет! Я работаю. У меня есть целевая группа, у меня есть свои «фишки», у меня есть определенная подача… Я хмуро киваю: да, есть. Джошуа – звезда Инстаграм. Не первой величины, но можно смело сказать – второй. Его лицо узнаваемо, у него в подписчиках 500 тысяч и он периодически получает предложения рекламировать какой-нибудь спортивный коктейль, или батончики, или протеиновые добавки. Периодически, когда речь идет о выборе между тем, чтобы продать совесть, или же задницу, Джош выбирает совесть. Но все же, он чертовски гадко и подло действует. Он выбирает людей, которые выглядят на самом деле хреново и лайкает их фотографии, подписывая что-то в духе: «Отличные фото! Дай мне знать, что ты думаешь о моих!» Не сам он, конечно же, а его Инста-робот. Но доверчивые кретины, видя ослепительной красоты модель, тащатся на его страницу и на полном серьезе рассказывают ему, что думают. Не будь он таким приятным соседом, я уже написала бы ему в комментариях: «You're sexiest bot e-live!“ И что масскоммент уже история, как и массфоллоувинг. Я же, как он и сказал, не пытаюсь. Я написала книгу, выложила ее на сайт, но никто особенно, не читает. А блогинг я не люблю. Да и вообще, Инсту. – Ты должна придумать что-то, чего не делают твои конкурентки. – Что именно? Написать книгу «Инстасекс» и снять секс с тобой для Ю-порна? Я знаю, он хочет помочь, но меня это раздражает: как выдумать, если в голове пусто? Лучше уж заниматься тем, что у меня получается – заводить мужиков. – Может, – предполагает Джош, ухмыльнувшись, – тебе написать мемуары про своего мужа Коннора? Я не знаю всех в мире, но я вполне мог бы выбить тебе контракт с американским издательством. – Дорогой, ты сейчас очень удивишься, но есть проблема. – Ты подписала контракт с ним самим? – уточняет он, спав с лица. – О неразглашении? – Ты «Пятидесятью оттенками» отравился? Я не пишу по-английски. То, что я неплохо болтаю, не означает, что я могу писать. Это совсем другое. – Ты могла бы диктовать мне… Что?! Я не тупая модель! Я, между прочим, закончил Гарвард по специальности «английская литература»… Что ты уставилась? Да, я был в Гарварде! Я играл в хоккей. Я смеялась. Да, в Америке это распространенная практика. Брать ребят, которые хорошо играют и садить на какой-нибудь факультет, вроде английской литературы. – Ты пишешь?.. – Представь себе! Свои тексты в Инсте я пишу сам. Я постаралась не закатить глаза. Его «тексты». Его Инсту все читают, ага! Как «Плейбой» в моей настоящей молодости. – Что, если бы мы с тобой написали книгу?.. Естественно, мы заключим контракт, все честно… Я думаю, напряженно думаю. – Ну, собственно, это мысль. Американские издательства платят даже больше немецких. А у меня в руках эксклюзив… – И что я должна рассказать о Конноре? – Правду, – пожав плечами, роняет он. – Правду, сдобренную порцией соленой, хрустящей, хорошо прожаренной лжи.
Порция лжи
26.05. среда. Тот разговор с Джошем никак не выходит из головы. А почему, собственно, я никогда не пользуюсь тем, что имею? Почему мне кажется неправильным себя продавать? Я имею в виду, свою историю, а не свое тело? Не потому ли я так ненавижу халявщиков? Их наглая уверенность получать все блага задаром, триггерит мою собственную жажду халявы. И раздражает собственноручно наложенный запрет. Я считаю халявщиков ничтожествами? Мне не нравится самая мысль взять что-то, что у меня есть и продать это за большие деньги? Коннор исчез, я тоже. Но интерес-то к кхин-цуэ не исчез! И постоянно вспыхивают новые пророки, постоянно кто-то пытается что-то изображать. Что именно меня тормозит? Страх выглядеть ничтожеством, рассказав, через какие унижения я прошла? Рассказать о том, как мне это нравилось? Но почему я так думаю?.. Когда в «Доме боли Мариссы», я унижаю людей за деньги, мне никогда не приходит в голову, что они ничтожества. Эти мужики – далеко не ничтожества, скорее, наоборот. Их заводят определенные вещи, и они готовы щедро за них платить. Что, само по себе подразумевает, что я наемная рабочая сила. Пусть, даже, нанятая для того, чтобы разыгрывать из себя Госпожу. Вряд ли кому-то из них придет в голову умолять меня отпинать их бесплатно. Все понимают: им нужны унижения, а мне – деньги. Так почему, бога ради, я не могу дать того же женщинам? Завести их за деньги, рассказав о собственных унижениях? Если всех до сих пор заводит самая мысль о Конноре, почему я стесняюсь это расписать? Зачем выжимаю серые будни, которые никому на свете не интересны? Мне кажется, я в глубине души, не выношу других женщин. Они для меня либо неудачницы, либо конкурентки. Ну и еще – жополизки, которые пытаются стать моими подружками, чтобы затем бесплатные гадания на Таро получать. Вот, кстати, эти – самые мерзкие и кружат надо мной, как мухи над дохлой лошадью. Они умоляют и так унижаются, так, что мне хочется самой прокричать стоп-слово и выбросить ноутбук в окно. В моей рекламе гаданий ясно указаны цены, но тетки все равно канючат и требуют, чтобы я гадала бесплатно. Даже автооветчик, высылающий каждой новой клиентке прайс-лист, этих тварей не беспокоит. «Ведь Боженька дал вам ваш дар бесплатно!» – пишут они. «Идите на хуй!» – отвечаю я прежде, чем заблокировать. И именно это мешает мне сесть к компьютеру и написать все то, что со мной делал Коннор. Потому что это – халява? Потому что мне унизительно присваивать все те штуки, которые подсказала его фантазия. Не моя? Потому что я представляю себе полчище халявщиц, которые будут словно коровы жрать мой контент и срать, не выдавив даже жалкого лайчика? Потому что мне тупо жаль хоть что-то стоящее дать ИМ?.. Мысль об американском издательстве мила и свежа. И словно в насмешку, на меня с утра обрушиваются письма. Клиентки. Гадания. Ретроградный Меркурий близится, коридор затмений и все, понятно, начинают сходить с ума. Еще и Нептун в июне будет стационарный. Привет, Мракобесие. И халявщики, которые будут пытаться меня газлайтить. Что именно мне пытается донести Вселенная. Его предложение – это шанс, или очередной пузырь? За спиной шорох; Джош ставит передо мной чашку чаю. – Ромашковый? – спрашиваю я. – Зеленый тебя уж точно не успокоит… Даже из моей спальни слышно, как ты плюешься. Гадания? Недоуменно подняв на него глаза, я вижу сочувственную улыбку. – Устала от бесплатных людей? – Ужасно. Вообще-то, я не люблю ромашковый чай, но Джош старался и мне совсем не хочется выглядеть неблагодарной скотиной. От чашки пахнет летом и лугом, прикрыв глаза, чтобы не видеть серый дождь за окном, я осторожными глоточками пью. Зима здесь ужасная. Зеленая и при этом серая, с низким небом и колючим дождем. Как весна, которая не проспалась с будунища. Но лето в этом году противней всего. Почти июнь, а мы еще ходим в шапках. Джош тоже явно не в духе, как и май за окном. – Только не говори, что съемки отменили? – спрашиваю я, припомнив, что с утра он собирался на кастинг для какого-то каталога. Он морщит нос в ответ. – Я просто сам хочу от тебя того же, что твои курицы. – Гадания? – Нет, того, что ты задаром не отдаешь. Он с хрустом потягивается и берет у меня из рук опустевшую чашку. Одергивает задравшуюся на животе футболку. – Я хочу тебя. Это меня и трогает, и немного злит. Не потому, что он не заплатит. А потому, что мне ужасно хочется ему дать. Я вспоминаю, совсем некстати, конечно же… как напрошлой неделе вбухала все сразу деньги в акции, а те упали еще сильней. А вслед за ними, отпал клиент, на которого я рассчитывала, и я осталась без денег. Джош притворился, что ему по пути в ту сторону; отвез и привез меня из особняка Мариссиного друга. И мне пришлось согласиться. У нас теперь филиал там, за городом. «Семейные» встречи в подвале. И не взял ни цента, когда я смогла пополнить бюджет. – Я не особенно хороша в постели, – говорю я. – Домина – это про порки, а не про секс. А стриптизерша – про разводы на дриньки… Ну, в смысле, я могу с тобой переспать, но ты будешь сильно разочарован. Во мне те же дырки, что в других женщинах. – Вот только не надо жалости, – ворчит он. – Я не тупой, знаешь ли?.. – А ты притворись. На время… Я ведь сумела вовремя поверить, что у тебя куча дел в ночи, которые надо непременно провернуть в том районе, куда у меня не было денег попасть. – Это другое, – говорит он. – Ты – девушка. Если бы ты пошла пешком, одна, ночью, на тебя могли напасть какие-нибудь ублюдки… Черт!.. Ладно, не будем критиковать миграционную политику этой красивой и гордой страны. Я смеюсь. Мне почти жаль людей, которые захотят напасть на меня. Даже не потому, что у меня в рукаве припрятан ковровый нож, а в сумочке – блин для гантели. Просто потому, что я постоянно в стрессе. Здесь не Россия, где можно в автобус сесть и с кем-нибудь поругаться. Здесь вся агрессия копится, пока ты говоришь сквозь цветы. И когда потолок падает на голову, хочется только одного – убивать. А еще, это недотрах. Секс с клиентами не считается. Да, я думала, что всех пятерых люблю. Но никто из них не сравнится с тем, что я испытываю к Джошу. И я зла. Перманентно, до красной пены на глазах, зла. Никто не нападает на бешенную гиену. Другие хищники ищут не боя, а просто жертв. – Я не могу теперь. Это выглядит, словно я использую ситуацию, чтобы развести на секс. – Ты хочешь секс, или ты пытаешься соблазнить меня, чтобы развести на сказки про Коннора? Он колеблется. – Я уже не знаю. По сути, это я сам не хотел смешивать личное с квартирным. И это не изменилось. Но мы с тобой то и дело ездим по магазинам, вместе готовим и вместе едим. А ты научила меня экономить и твои фотки снова принесли мне заказ… Ну, я бы потянул без твоей квартплаты. Ну, если только не случится что-то чрезвычайное. Вот только… – Что? Мои парни? – Ты не могла бы не называть их так? Они – клиенты. Платят, чтоб слить в тебя и залить слезами все твои сиськи!.. – Вот! – говорю я. – Вот, началось. Каждый мой парень всегда пытается запретить мне работать. Но если даже предположить, что ты сможешь выбить контракт и наша книга в самом деле получится… мне нравится то, что я делаю. Я еще мне нужны другие любовники, чтобы «содержать» мужа. – Я не осуждаю твой образ жизни!.. – говорит он с вызовом. – У меня тоже есть кое-кто Я смеюсь: мы живем вместе месяц. И я ни разу не слышала и не видела никого, помимо его агентши. – Но я же не зову ее своей девушкой! – возражает Джош. – Я отделяю личное от работы. Давай условимся. Твоим парнем здесь буду я. А те, другие, клиентами. Я напряженно думаю. Нелегко быть гордой, когда на счету минус две тысячи, а золото ни с того ни с сего упало в цене. Я давно заметила, что стоит вложиться чересчур сильно, ты оказываешься в жопе. Но… когда акции падают, я не в силах сдержаться. Для меня инвестиции, как для нормальных девчонок – туфли. И вот, итог: технически – у меня куча денег. Фактически – все они вложены. И клиентов на горизонте нет. Его предложение, по сути, это спасение. Иначе, мне придется продавать акции, а это всегда потеря. Почти всегда. – Короче, – говорит Джош, – спрашивает он. – Ты хочешь спать со мной или нет? – Давай попробуем, – отвечаю я. Потом мы сидим, потому что контрактные соглашения страсти не возбуждают. Потом не сговариваясь идем на кухню, готовить ужин. Обсуждаем ЗОЖ, концепцию книги, Меркель, Путина, новый «Аурус» и то, как ловко Маск «уронил» биткоин. Что угодно, кроме того, насчет чего мы договорились. Такое чувство, мы сразу поженились и перескочили на несколько лет вперед.Скажите мне, что вас возбуждает и я скажу вам, чем вы больны
28.05. пятница. Когда-то в детстве, когда у нас было так мало книг, я обожала перечитывать что-нибудь раз за разом. Одно и то же. Место. Главу. Абзац. Поэтому я теперь и пишу сама: то, что сейчас пишут невыносимо. Невыносимо, но популярно. Если ты не как все, придется работать в двойную смену. Собственно, поэтому, наверное, мои книги и не идут. Популярное – это вкусное, как бигмак, а мое – грудки на пару и несколько брокколи. Одной только мне и нравится. Снова и снова погружаться в момент и проживать его, проживать, проживать. Личная Нарния. Личный маленький Рай. Воображение – мир, в котором я королева и со-творяю реальность, как захочу. Вчера, пока мы уныло шмякались бедрами, я заметила у Джошуа книгу своего детства. В оригинале, естественно. Ричард Леймон «Подвал». Вот умел же мужик писать, – Царствие Небесное!.. Я эту книгу зачитала до дыр. И в себе самой едва дыру не протерла. Своими маленькими детскими пальчиками. Там были два мужика. Два брутальных типа. Один – убийца чудовищ, другой чудовище… Мне самой тогда было тринадцать или четырнадцать и когда Чудовище-Но-При-Этом-Красавчик-Рой (убийца, насильник и педофил похитил девочку моего возраста, у меня накренился внутренний мир). Умом я все понимала, но в глубине души, мне почему-то казалось, что будь я Джонни, я не пыталась бы от него сбежать, или как-то там покалечить. У меня нет родителей и мне не понять, что чувствует девочка, родителей которой убили. Зато, у меня врожденный Стокгольмский синдром. Я не боюсь монстров, я в них влюбляюсь. Безоглядно, бесповоротно, безоговорочно. Так крыша падает с дома. Так разбивается яблоко, упав на асфальт. Какое-то время я даже мечтала, чтоб меня похитил сексуальный маньяк. Но чтоб действительно сексуальный, как этот Рой в книге. Который насиловал Джонни, но не убил ее, как всех остальных. Леймон очень хорошо пишет. Он многословно вкусный, как Стивен Кинг, но жестче и сильно порнографичнее. От его книги, у меня кишки слипались жгутами от страха и возбуждения. И он наматывал их на палку – глава за главой, – а потом резко дергал, вызывая катарсис и приятный, щекочущий шок. Этот Рой спек мой мозг, отключив все тормозящие доли. И то, что мы с рукой пережили, мечтая о нем, – было самым ярким периодом в моей личной жизни. Не потому ли я сразу же влюбилась в Егора? Не потому ли Коннор сразу же свел с ума? Да, я прекрасно знаю, что я больна… Но даже больным позволены удовольствия… Мне можно: я жертва, а не маньяк. Зачитавшись знакомыми с детства строками на чужом языке, я глубоко задумалась о Рое и Джонни. Рой снова сделал то, чего не смог Джош. Я потекла, как в детстве, когда в детдоме, стараясь не разбудить соседок по комнате, представляла на месте Джонни саму себя. Мои соседки, к слову, ни разу не просыпались. Джош же, как оказалось, не мог уснуть. – Я видел свет и понял, что ты не спишь. Надо поговорить!.. А я как раз не могла беседовать. Как же он разозлился, когда увидел меня!.. Конечно, я соврала, что меня возбудила сцена секса Джада и Донны. Добровольная и тоже прекрасная, с точки зрения фетиша на тему раненного бойца. Но Джош все равно обиделся. Потому что решил, будто я фригидна и как раз собирался прочесть мне лекцию, когда увидел, что не фригидна. И осознал, что меня не заводит ОН. Малыш обиделся и молчал, пока не настала пора обедать. А мне еще кто-то там говорил, что путь к мужчине сложнее. Х-ха! Они просто никогда не пытались с ЗОЖ-никами. Это простой мужик заточит беляш, пянсе себе купит или пельмени. Джош питается по часам и считает свои калории. В общем, увидев жрачку, он сразу заговорил. – Я тут подумал, – сказал Джош, накладывая себе солидную порцию гуляша, который я приготовила вчера днем, почитав Ремарка. – Я тут подумал, ну насчет секса. Может, ты сама сделаешь? Ну, как это нравится тебе… – Качайся, – брякнула я, представив себе, как наряжаю Джоша маленькой Джонни. Роя он явно не вытянет. На это у него психопатии нет. – Думать – это вообще не твое. – Не хами! – А то, что? Прогонишь меня без маски на улицу? Тут же до сих пор масочный режим, все закрыто и комендантский час то и дело возобновляют. Все пытаются «Астроценеку» впарить. А народ все равно упирается и не хочет дохнуть. Хочет маски носить. – Свяжу и отдам соседу айтишнику, – огрызнулся он. – И буду смотреть, как он мстит тебе за всех сразу красивых телок, которые отвергли его, пока он не был богат. Я презрительно щелкнула языком. Да, я знаю, какие фантазии посещают мужчин, вроде нашего соседа. У Леймона лишь одна книга про красивого мужика. Остальные жесточайшая жесть про мечты толстых дрочеров… Прям, интересно, Гарретт в «Противостоянии» Кинга, не оттуда ли родом? Ну, тот жирный мстительный тип, который мечтал пытать и мучить всех сразу одноклассниц? В общем, я знаю, в каких жестоких фантазиях утопают парни, вроде соседа, но меня по-прежнему заводит Маньячный Рой. Мое Чудовище должно быть сильным Чудовищем, а не каким-то облезлым чмом, вроде Моховского маньяка. – Я бы его отвергла, даже теперь, когда он богат. Джош сморщил нос, сделал ртом куриную жопу, скосил глаза к переносице… в общем, все сделал, чтоб я поняла: ты слишком разборчива для девчонки, которая дрочит на книгу ужасов. – Если бы ты рассказала мне, как все делал Блэр, я мог бы повторить. Все сделать, как тебе нравится. В этом-то и состоит проблема нашего времени: люди научились копировать и начисто разучились что-либо созидать. Им легче быстренько купить вебинар и попытаться повторить это дома. – Дело не в том, что он делал или как он делал. У него была энергетика, Джошуа. Когда он входил, все вставали. Он подавлял, он восхищал, он привлекал взгляды. – Тебя послушать, мы говорим о каком-нибудь полководце, а не простом извращенце, который наскоро состряпал пародию на какой-то культ. Взбесившись, я развела руками: – Если все так легко и просто, то сам найди религию и состряпай секту! Зачем тебе писать книгу про кого-то еще?!Потом мы поговорим!
29.05 суббота. Ну, все, мы теперь по-настоящему муж с женой. Я заказала на Амазоне воздушный гриль и мультиварку побольше. Гречка в русском магазине стоит всего лишь евро за килограмм, а готовить и есть один пакет можно почти неделю. Джошуа сгонял на фудшерринг и притаранил кучу еды. Теперь гречку можно тушить с овощами и куриными грудками, или подавать отдельно с салатом и жареными на гриле грудками или рыбой. И мы решили, что экономим, только на овощах и фруктах. Мясо – только от фермера, который выгуливает кур и свиней на свободе и позволяет им дожить до того приличного возраста, когда курица приобретает вкус курицы, а не пропитанной аспирином губки. – У меня мысль, – сообщил Джош, осторожно почесывая скальп под высоко поднятыми надо лбом, залакированными волосами. У него периодически возникают идеи, разной степени тяжести и он со мной ими делится. – Насчет того, почему никто не лайкает твоих книг. Понимаешь, каждый автор, как блогер, должен иметь ЦА. К примеру, моя ЦА – это геи, которые следят за собой и женщины, которые не следят. Я молча слушала: его ЦА – те самые женщины, которые читают Лауру Штольц, – и сама Лаура, – и все они думают, будто парни, как Джош беспорядочно трахаются, накачавшись до бровей алкоголем, а потом выглядят так, как выглядят. Просто встав с кровати и протерев глаза. – И чем это мне поможет? – Ты нравишься мужикам. Может, тебе для них писать? – О том, как богатая красавица влюбилась в таксиста и отдается ему в такси, позволив счетчику тикать? – прикинула я. – А потом позволяет втереть про то, что он таксист для души, а на самом деле – сам Абрамович. Абрамовича знают все. В том числе, американцы. – Ужастики! – буркнул Джош. Потом его глаза невинно сверкнули. – Я неспроста принес Леймона. Та книга… Ну, которую мы с тобой обсуждали. Это ведь мог бы быть ужастик… Смотри, что ты думаешь, если наша книга тоже будет эротическим ужасом? Не буду это описывать, для меня эротический ужастик – наш быт! Сбывается самый страшный кошмар всех сразу секс-работниц: твердое знание, что тебя используют НЕ КАК женщину!Простой и застой
30.05. воскресенье. Пока Муз Лауры «Человеческий Оползень» Штольц снимает Сторис, я сижу, подперев рукой щеку и снова рисую цветочки в календаре. Хризантемы, по большей части. Пусть вырежут и положат на мой, сколоченный из ненужного ламината, гроб. Я в панике! Когда у меня простой, мне кажется, я уже никогда больше не буду работать. Особенно, теперь, в кризис. В такие дни я всегда начинаю истерически подсчитывать собственные расходы, пресмыкаться перед карточными клиентками и мысленно готовлюсь трахаться за еду. С каким-нибудь неудачно разведенным мужчиной, с которым познакомлюсь на фудшерринге. У меня даже энтузиазм в постели проснулся. На самом деле. Когда Джошуа «Я выгляжу, как Жеребец, но не Жеребец» Калдерон пришел с тренировки и полез ко мне своим свежевымытым телом, я добавила себе туда смазки и отработала весь номер с душой. Джошуа почему-то поверил, что хорош – он. Если так дальше пойдет: я стану у него содержанкой. По крайней мере, пока он дышит идеей книгу продать. Или сценарий на «Нетфликс». Хочет сыграть одну из главных ролей. Там их две. Интересно, кто будет Коннором?.. Джош пока что работает над концепцией и прикидывает, каким агентам мог бы на дружеской ноге звякнуть. Поэтому я пока в безопасности. Рассказала ему «самое начало». Как Блэр возил меня в свингер-клубы и сексуальность раскачивал. Джош пытался быть профессиональным, но его это завело. И поскольку он уже был хорош после спорта, пришлось еще раз, на бис, отработать номер. На этот раз я не успела залиться смазкой и помечтала немного, как меня, невинную и четырнадцатилетнюю, на сухую, трахает Чудовище Рой. Заслуги Джош опять приписал себе и с ковбойским кличем поскакал в ванну. Потом увидит пятнышки на паркете и будет орать. И ни за что не поверит, что сперма – щелочь. Сегодня я окончательно сдалась; отбросила мысль дождаться клиентов и стала набрасывать на коленке план книги. Название, там, основные идеи. Немного магии, побольше нетолерантности и секса, унижающего достоинство женщины. Сейчас это модно на Западе, как я поняла. Думала даже уточнить вопрос по квартплате, но когда у меня проблемы, у меня такое лицо, словно я страдаю запором и жаждой убийства. Из ванной, в полотенце на бедрах возник квартировладелец и как бы невзначай наклонился к календарю. – Джош, – пришлось мне начать. – Что насчет квартплаты… – О, об этом не беспокойся, – великодушно говорит он, – не напрягайся так, хорошо?«Я не забыл, что ты для меня сделала, когда я был на мели. Если ты не достанешь денег, я тебе одолжу» !!!
ЦИТАТА.
У меня едва глаза не полопались. Но, конечно, я ничего ему не сказала. Так и сидела, кивая; жалкая, как сбитая газонокосилкой, ворона. Это что – Пополам? До Пополама я в этой жизни еще ни разу не опускалась! Сука! Как же я ненавижу его и саму себя.
Если мужик не платит, это не твой мужик
3.06. четверг. Мы с Джошем не разговариваем. Какая-то гремучая смесь в душе. Стыд, отвращение, ненависть, ярость. Я то и дело ловлю себя на том, что веду с ним яростный диалог. Мысленно. И тут же его, усилием воли, гашу. Нельзя вести диалоги в воображении. Особенно, когда человек живет с тобой рядом. Это всегда чревато. В реале потом, все время реагируешь невпопад. В общем, я дождалась понедельника, продала все акции, что купила с последней «семейной» встречи, потеряв на этом всего лишь пятьдесят евро, положила деньги за квартиру на стол и съехала на несколько дней в гостиницу. Пока я искала квартиру или комнату по доступной цене, мне позвонил мой друг Карстен. Счастливый отец четырех девчонок, который боится приближаться к своей жене: она всякий раз беременеет. У меня два вопроса: так ли он в самом деле боится, как говорит. И, если да, то от кого она залетает? Карстен снял номер в той же гостинице, и пришел ко мне. После чего мы спокойно, без тестов, масок и извещения всех заинтересованных в корона-безопасности лиц, занялись безопасным сексом без масок в презервативах. Карстен рассказал про жену, я – про свою одержимость акциями. Карстен прочел мне лекцию о «быстрых» деньгах и оставил на тысячу больше. Всего на тысячу. Богатые ненавидят платить и с этим ничего не поделаешь. Но он хотя бы возместил затраты за номер. …Это были очень удачные три дня. Мои акции снова поперли в рост, кроме тех, что я продала, те как раз упали. Но я не позволила себе покупать их снова. Закрыла долг по кредитке, сходила постричь и покрасить волосы и завела по совету Карстена отдельный, неприкасаемый счет. Тут мне позвонила Марисса. – Свободна? – Свободна! – сказала я. – Столик! Это значит, клиент, который любит прикидываться мебелью. – Сиськи покажешь? – Да без проблем. По пути с работы, со мною в поезде ехала девушка. Читала какую-то псевдо-хрень с аннотацией в духе «Имярек зарабатывает миллионы, будучи моделью для эротических чатов!..» Я чуть маску в себя не вдохнула от возмущения. Интересно, где эта Имярек работает? На сайтах, вроде «Жасмин», даже успешные модели столько не зарабатывают. Вся индустрия катится псу под хвост: порядочные женщины мстят нам. Дают мужчинам бесплатно все то, что раньше они могли получить лишь за деньги. Сексуальная революция, мать ее. Дефолт. Демпинг. Крах. Тиндер. А какая-то сука высосала из пальца книгу и продает! Блин, я какая-то дура чумная со своей правдой. Никому она не нужна. Всем хочется сказку с инструкциями по легкой добыче денег. Можно подумать, если бы я знала, то стала бы раздавать ее остальным! Я собиралась к себе в гостиницу, но тут позвонил Санни – мой очень богатый гамбургский друг и предложил увидеться с ним. Сегодня. Я была на пределе, но согласилась. Санни даст, как минимум, три тысячи за срочность и мне не придется ничего с ним изображать. Санни и я всегда играем в любовь. Он любит строить из себя кавалера. Не будь карантина, были бы красивые ужины и выходы рука об руку в свет. Но так как тут у нас карантин, он сунет мне много денег в кармашек сумки и его молчаливый шофер отвезет меня, после того, как высадит Санни. И передаст мне какой-то подарок от «Тиффани» или от «Картье». Санни дарит мне украшения с чеками и никогда не спрашивает, почему я их не ношу. Потому что у нас любовь, а любовники таких глупостей не спрашивают. Не ношу, потому что храню дома под подушкой. На память о нашей вечной любви! Я выписалась из гостиницы и погнала домой. Для Санни нужен был полный тюнниг, красивые вещи и укладка в салоне. Санни все это возместит. *** Джошуа, слегка удивленный, открывает мне дверь. – Я собирался звонить в полицию! – С чего вдруг? – говорю я, как ни в чем ни бывало. – Ты, разве, не нашел деньги? Я оставила на кухонном столе. Он что-то нечленораздельно бубнит и наклоняется, чтобы взять мою сумку. Я отвожу его руку. Вежливо, но довольно твердо. – Нам надо поговорить, Кэр. – Ты хочешь, чтобы я съехала? – дернулась я. Квартиру я так и не нашла, а жить с девками, гораздо хуже, чем с ним. Целыми днями – попсовая музыка всех третьих стран мира, нечем дышать, ибо курят все. Прибавить к этому постоянную очередь в ванную, к стиральной машине и даже к розетке, чтоб воткнуть в нее фен. А если розеток вдоволь, то летят «пробки» в электрощите и кому-то приходится тащиться в подвал. – Насчет моих слов. Ты подумала, что я отменю квартплату? – Ты прямо это пообещал, так что да, прости. Я подумала. Я поставила ботинки на пластиковый поддон, – у нас тут лето мелькнуло и вновь уехало, – и медленно выпрямилась. – Ты сам говорил, что не хочешь спать с соседкой и объяснял почему. А я тебе объясняла, почему я согласна на эти твои условия… Но ты решил переиграть банк! Ты решил пообещать мне любовь и сказал, что сам сможешь оплачивать коммуналку. Ну, молодец! Браво! Ты меня обдурил! У него отвисает челюсть. Медленно-медленно. Глаза расширяются, будто бы он хочет взглядом охватить меня всю. Женщину. Сказавшую. Правду. Краска поднимается от груди, по шее. Заливает его лицо. – Я не то хотел сказать… Я имел в виду, что я готов рискнуть, потому что… – он затыкается. Потому что потянет и без меня, если я вдруг съеду? Блин, а еще за гадания с кого-то деньги беру! Я вскидываю ладонь. Боль кончилась. Боли больше нет. – Я не хочу, чтобы ты съезжала, Кэр, правда… Мне тоже позарез нужна эта комната. Ссориться на эмоциях, я совсем не хочу. – Ладно, только на новых условиях: ты сам по себе, а я сама по себе. Никаких больше совместных бюджетов и магазинов. Никаких фото. Я даю тебе еще двести сверху и больше ничего тебе не должна. Согласен? Он кивает. Все еще не в силах закрыть свой рот. Я тоже киваю: настроение ползет по наклонной. Я бы сказала ему про книгу, но если я это сделаю, я вылечу из дома, еще не договорив. – Тебе нужна ванная? – Нет. – Отлично. – Кэр… Я уже почти вышла из комнаты, но теперь кладу ладонь на косяк. – Что? – Прости меня… Я не мог поверить, что ты не хочешь меня… Мне казалось, ты просто со мной играешь. Я лишь потом осознал, как это прозвучало. Опять он врет. – Джош, мне правда нужно спешить. Меня ждет друг. – Твой клиент? – Мужчина, который знает, кто я и чего на самом деле хочу! *** «Прости меня! – написано на доске для заметок. – Я – идиот!» Я кладу назад маркер, так не написав «Я знаю!» У меня дрожат руки. От ярости и обиды. Легко сказать, что я не хочу с ним ссориться. Хотя, это правда: мне больше хочется его отравить. Я была добра к нему, когда он нуждался. Но в переводе на русский это бы значило: «Я слишком много о себе возомнила!» Я не была бы добра к нему, если бы не хотела в себя влюбить. Вот и вся цена моей доброты. Он тоже был добр. По-своему. Тоже лекции по продвижению мне читал и так же сильно хотел влюбить в себя. По-мужски: заставить признать, что хочу его. Я все еще пила кофе, борясь с искушением откусить край чашки, когда в двери заворочался ключ. Взглянув на часы, я выяснила, что сижу так, сусликом, вот уже битый час. Все становится на свои места. Я зла, потому что влюбилась. Отрицать глупо. Секс – кака, но что поделаешь, если моя Венера в соединении с его долбаной Лилит? Это как кольцо в носу. Никуда я уже не денусь. Надо искать квартиру, терять в деньгах и валить. Иначе, я просто порву его, когда придет время!.. Он этого не заслуживает. Никто не заслуживает! Нет… – Каро? Джошуа застывает в дверях. Испуганно вглядывается в мое лицо. Явно, понимает, что именно он сказал. Понимает и потому, ощущает себя подавленным. Это бесит еще сильнее: это не он, а я переступила границы. Мы оба, наверное, знали, во что ему обойдется моя тогдашняя доброта. Его взгляд скользит по пустой доске. «Ты видела?!» – кричит этот взгляд. Я киваю. Что еще я могу сказать? – Это означает, что извинения приняты, или, что ты просто не можешь пока что себе позволить плеснуть в меня кислотой? – Я ведь все равно не могу отобрать обратно наш секс. – Честно, – он виновато смотрит на ноги. – Но тебе ведь понравилось?.. Разве нет?.. Ну, а чего я хотела? Чтобы в меня влюбился инстаграмный божок? За пару добрых слов, миску гречки и каплю смазки? Мои мужчины дают мне больше, но я ведь в них не влюбляюсь. Марисса права: когда речь заходит о мужиках, мы, русские, на самом деле все усложняем. Неважно, кто ты. Секретарша, монахиня, шлюха, офисная работница или дочка миллионера, ты ничего не стоишь, если не можешь зацепить мужика. Она права: это убивает нас. Без мужчины мы не можем ощущать себя полноценными. Это подрывает нас изнутри. Поэтому Коннор и выбрал меня. – Нравится? Ну, конечно, сладенький мой, – говорю я, как говорят проститутки в фильмах. – Он – такой огромный! Мне в жизни так не нравилось. Никогда! *** ПиЭс. По работе. У меня проблема с либидо. Не в каземате, а с Санни. Это нехорошо. Раньше я всегда смотрела порнуху, чтобы настроиться. Теперь все стало уже не так просто. В порноиндустрии та же проблема, что и везде. Интернет убил порноиндустрию. Денег там почти нет. Актеры снимаются чуть ли не на голом энтузиазме и у красивых людей такого энтузиазма нет. Теперь все бесплатные сайты, вроде Ю-Порн забиты стремными любительскими роликами. Мерзкое зрелище, дорогой Дневник. …Начинается все с того, что в камере появляется член. Обычно корявый и некрасивый. Кривой, слишком тонкий, косой, похожий на гриб-боровик с очень маленькой шляпкой. В пронзительной тишине камера перемещается на лежащее неподвижно тело. Короткопалая рука дежурно треплет вялые сиськи. Уже рожавшие сиськи. Синее от плохого света, тело не реагирует, не шевелится, но трупного окоченения, вроде нет. Значит, ничего страшного, никуда не звоним, просто смотрим дальше. Потеребив мягкой рученькой кривой агрегат, Он приступает к делу. Молча. Женщина по-прежнему не шевелится и признаков жизни не подает. Уныло шлепают друг о друга ляжки. Вяло плещутся на его животе жирки, жидко подрагивают ее животик и сиськи. На третьей минуте парень начинает еле слышно сопеть. Похоже, секс – единственная физическая нагрузка, что он позволяет себе, чтобы не испортить фигуру. Женщина по-прежнему молчит. Ляжка безвольно падает на матрас. То ли с самого начала спала, то ли в процессе ее сморило. И так – вся страница сайта! Одинаково синие от плохого света, скучно и молча сношаются какие-то люди. С одного ракурса… Блин, отбойный молоток интересней! Он хотя бы движется энергичнее и звуки при этом издает. А в этом порно, все как-то страшно. Как курицы в советском универмаге: синие, безголовые, пупырчатые… Брр! ПиПиЭс: Что-то не спится и жарко. Надеюсь, не климакс с его отливами. Интересно, а может ли у меня вдруг начаться климакс? Об этом Коннор как-то не упоминал. Наверное, может. Я все-таки, человек. Какую бы он в меня ни набил начинку… В окно смотрела луна косая и желтая. А воздух чистый, словно ледяная вода. И оставшиеся денежки на моем особом счету: три с половиной тысячи. Живем дальше! Грусть проходит. С новой силой хочется жить… И еще, какая-то раздраженное понимание, что мне изначально не стоило рассчитывать на такого, как Джошуа. Я ведь с самого начала все видела. Он сам говорил, что он только выглядит, как мужчина. Он – творческий, там различия минимальны. Одни подписчики на уме, фотографии и уход за мордой, ногтями и волосами. Ничего мужского в нем нет. Теперь ясно, почему та актриса плеснула в него кислотой. Наверное, тоже не хотела с ним спать, а мальчик обиделся. В коридоре шаги… Тоже климакс, что ли? Ему-то чего не спится? Улыбается мне, как застенчивая домохозяйка. – Are you hungry? – спрашивает Джош, заглядывая в комнату. – Not for food! – отвечаю я автоматом. В зале по телевизору крутили «Оттенки». Я то завидовала, то ржала: хорошо бы найти такого душевного милашку-миллиардера, не убивая при этом миллиард конкуренток, которые желают найти его для себя. – Не спится, – продолжает он на английском. – Хочу открыть бутылку вина. – Нет, нет. Спасибо. Я вежливо улыбаюсь в ответ, а сама чувствую себя обворованной, поскольку переспала с ним бесплатно. Разговор не клеится. – Насчет того, что я спросил… Насчет секса… – Джошуа, в этом городе легально и нелегально работают тысячи девок. И это, не считая твоих фанаток. Хочешь потрахаться, свистни. Я беру две с половиной тысячи за ночь. Он хмурится. Джошуа теперь ведет себя, как закомплексованный прыщавый фанат, который целый год состоял в отношениях с плакатом любимой певицы и теперь требует от нее взаимности. В лучших традициях других книг Леймона. – Если ты так много берешь, почему у тебя постоянно нет денег? – Потому что я много трачу. – На сидение в Интернете? – спрашивает он едко. – На частных детективов, – говорю я. – Если мне удастся найти тело Коннора, я стану его наследницей. Андерстэнд? Его лицо… Я думаю, я все же сумею реваншироваться за то, что я притворялась.Немного из нашей «веры»
4.06. пятница. С утра работали. Я преподавала. Объясняла Джошу роль Коннора в нашем «ковене» и все то, что могла поведать широкой публике. Не думаю, что это в самом деле опубликуют, просто время тяну… Странная штука – Жизнь. То тянется бесконечно, как дурная мыльная опера. То вдруг соскакивает и несется вскачь. Как консервная банка с горки. И все мысли лезут: а для чего я жила? Зачем все это время копила, мучилась? Всего-то год оставался. Всего-то год. Как у Василисы в той сказке, где ейный муж не вытерпел; сжег лягушачью кожу. Роль Дэйвини я ему объяснила так: хранительница души и правая рука Дэйвена. И Джош особо не углублялся. У меня ощущение, – ну, ладно, не ощущение, – я все же гадалка и знаю такие вещи наверняка. Это не книга. Это будет сценарий. И Джош планирует вернуться в Америку, ворваться с разбегу на самый большой экран… Блин, бож, какая я старая. Это в мое время люди рвались в кино, теперь все хотят на кабельное. Джош мечтает включить ТВ и найти себя на «Нетфликсе». Мне даже жаль его бывает время от времени. Такая вот я упоротая дура. Бонни без Клайда. С Кладом внутри. И маленьким говнюком снаружи, в которого я влюбилась. Который лишь использует меня. Но, тем не менее, вот что я рассказала ему:Вначале было не Слово. В начале было лишь Пламя. И дух Саламандры жил в нем, а Пламя горело в кромешной, вечностной Пустоте и его поддерживали Двое. Дэйвен и Дэйвини, Жрец и Жрица, Мужское и Женское, Инь и Янь. Символ единого двуполого духа, давшего жизнь всему, что есть на Земле. Духа, сохраняющего тепло в сокровенных глубинах. Дэйвини есть все три ипостаси женщины. Дева – когда она вступает в связь с частицами Пламени, собирая в себе мужскую энергию, аккумулирует через оргазм и в поцелуе передает Дэйвену. Девой она остается, пока его телу хватает его энергии выполнять свою роль, – роль сосуда Пламени. Слишком мощная Сила Пламени разрушает оболочку мужского тела. Освободившись, душа Дэйвена обретает себя в душе его Половины. Так Дэйвини становится Женщиной-Матерью: носит в своей душе его душу. Будучи наделенной силами Дэйвена на время «беременности», Дэйвини может самостоятельно использовать магию. Вершить правосудие, защищая своих людей или же изменять события по собственной воле. Ее способности ограничены ее полом, но все же достаточно велики. Она находится под защитой паствы и Саламандры. Но когда приходит пора и находится подходящее тело, Дэйвини переходит в третью ипостась – старицы. Запас ее жизненных сил иссякает. После того, как душа Дэйвена покидает женское тело и обретает власть над мужским, он обязан немедленно найти новое и для своей половинки… Иначе, она умрет, и Дэйвен останется навеки запертым в своем новом теле. Состарится вместе с ним и с ним же умрет. По крайней мере, если не встретит Родственное Пламя. Особую, Близнецовую душу, половинку своей. Истинную пару, – как это теперь называют. Но это легенда. По крайней мере, так говорят. Пока я рассказывала это все Джошу, стараясь не ляпнуть лишнего и не звучать сумасшедшей, он записывал от руки и на диктофон. И руки у него подрагивали. То ли от жадности, то ли от страха. – И это правда? Про Родственные Пламена? Я много слышал об этом… Джош был бы идеальным адептом, но у него другая судьба. – Так говорят. – Кто говорит? – Адепты. Джошуа рассмеялся.
В любой непонятной ситуации нужен секс
Джош снова может ходить в спортзал и после тренировки его все время колбасит. Кто-то мне говорил, что мужики дрочат в душевой, словно одержимые. Но Джошуа слишком знаменит. Рекламодатели вряд ли переживут, если где-нибудь всплывет видео «Звезда Инстаграм дрочит в душевой элитного фитнес-клуба». Он это клуб рекламирует в своем Инстграм. – Ну, что тебе стоит?! – яростно выдыхает Джошуа, пропустив ту часть диалога, где спрашивает меня по-хорошему и получает гордое «нет». – Самоуважения! – отвечаю я. – Самомнения. И еще, потерю того приятного ощущения, что ты меня хочешь. Он хмыкает, но без всякого там веселья. – СУКА! – выдыхает. По-русски! Я смеюсь в голос. Они всегда называют нас суками, когда не сумели запудрить нам мозги. И еще удивляются, что мы считаем это за комплимент. – Все равно я трахну тебя! Снова! Вопрос времени! И вот тогда, – его палец указывает мне в лоб, словно револьверное дуло, – тогда ты запоешь по-другому. Ты у меня поползаешь… – Но сперва, – прерываю я, не в силах сдержать улыбку, – поползаешь ты! Джош показывает мне другой палец. Средний. Я, распахнув колени, ребрами ладоней ударяю себя по ляжкам. Красивый, эффектный жест… Научилась, пока работала в Греции. Матеря меня на чем свет стоит, – меня и весь великий народ, несгибаемую стойкость женщин которого я ему сейчас демонстрирую, – Джош идет в ванную. Там долго и яростно грохочет вода, а я старательно думаю о мертвых щенках и мертвой героине «Милых костей», которые в данный момент читаю. Потом грохот воды сменяется мягким плеском: Джошуа устроился поудобнее и затих. Вода тихо стукается о стенки ванны. И этот тип еще говорил мне, будто ему не требуется секс! Какая я дура, что повелась. Как меня просветили молодые коллеги, теперь это новая «фишка» съема. Как в старом фильме с ММ. «В джазе только девушки», называется. Там ММ «лечила» молодого «миллионера» от импотенции, а оказалось он – жеребец и контрабасист… Кажется, – я совершенно не шарю в музыкальных инструментах. Память уже не та. Ты стареешь, девочка… И не понимаешь всех молодежных игр. По ходу, с самого начала задумывалось, что это я соблазню его, не прекращая оплачивать коммуналку, готовить и трудиться на благо нашей «семьи». Хрен ему! В мое время платили женщинам. И я была такой женщиной… Я все еще такая! Оживает его мобильный. А.Г.Е.Н.Т. Так гласит надпись. Видимо, этот звонок очень важен, и я кричу ему: – Джош? Молчание. Я напряженно думаю. Агент звонит ему не так часто, – если уж, вообще, звонит. Умолчать о подобном – удар ниже пояса. Все равно, что он бы смолчал, когда мне звонит Марисса. За такое можно получить нехилую порцию американской «демократии», сопровождаемую взрывом прямой кишки. Он меня просто дерьмом забросает. Если я сейчас не войду, то Джош будет в ярости. А если войду – увижу его без одежды. В островках мыльной пены, как Афродиту с яйцами. А телефон все вибрирует. Я беру его и нажимаю «Ответить». – Дай мне Джоша! – орет мне в ухо агентша. – Немедленно! Плевать мне, что в ванне, да хоть в могиле! Выкопай его и дай трубку! Ну, кто я такая, чтобы спорить с агентами? Я открываю дверь и вхожу в ванную – вспомнить, как выглядит член Джошуа Калдерона. Ничего так… не видно. Он как раз зажал его в кулаке. Взгляд как выстрел из огнемета. Я отдаю телефон и сажусь на раковину. Джош и рад бы дать мне пинка под зад, но тогда ведь придется встать. А он уже стоит. Сидя… – Да? – говорит он в трубку. Тоном, потревоженной в могиле кинозвезды. И резко, под грохот воды, садится, прижав колени к груди. – Ты шутишь?! Какое-то время он слушает уверения, что никто не шутит. Потом горячо и пылко благодарит. Потом выключает трубку и возвращает мне телефон: в ванной его абсолютно некуда положить. – Ты, – сообщает он, полным злобного превосходства тоном, – только что… отказала парню… который появится на обложке немецкого «Men's Health»! – О-о! – говорю я, сделав вид, что целыми днями только и делаю, что отказываю подобным парням. – Ванну потом за собой помой, Ганди! Джошуа смотрит на меня очень грустно. Обиженно и в то же время, с вызовом. Я еще думаю: боже мой! Ганди был звездой модельного бизнеса в те давние времена, когда мне было лет тридцать. А Джош-то, вообще, в курсе, кто такой Ганди? Есть молодые девы, которые думают, будто бы Синди Кроуфорд знаменита лишь тем, что родила Каю Гербер. – Хоть бы поздравила, что ли?.. – говорит Джош. – Ну, поздравляю! – говорю я. – Я прямо уже жалею, что отказала: если бы меня использовал, как дырку для слива спермы не просто Ты, а Ты-с-обложки, это было бы намного не-унизительнее. Да уж! Пойду, напишу об этом в своем дневнике. Джош смотрит на меня осуждающе. – Ты забыла кое-что, Кэр. Ты все еще живешь у меня в квартире. Я не забыла. – Это ты кое-что забыл, – отвечаю я. – Почему я живу в твоей долбаной квартире. *** Ну, перескочив слезливую сцену из индийского фильма и ссору, как в бразильском сериале, скажу – я осталась. Он не верит, что я приношу удачу, но верит в порчу, которую я могу навести. А если быть совсем честной, он хочет денег. Он верит, что я могу принести ему деньги… Четыре карты! Одни Монеты!!! Окей, я одну хотела, но выпадали Монеты и я вытянула семь. Четыре из них – масть Монет. Туз – большое богатство. Королева – обеспеченная женщина, женщина, которая способна принести благополучие. Шестерка – каждому по способностям и потребностям, раздача благ. Десятка —охрененное благополучие в семейном кругу. Хотя, если честно, если выходит Туз, можно заканчивать гадание. Лучшая карта в колоде. Жаль только, что это единственное, чего он от меня хочет…Подработка для «сладких» мальчиков
8.06. вторник. Джош днем и ночью готовится. Сушится. Качается. Какую-то гадость пьет. И маски. Он делает больше масок, чем я! Мне делают педикюр, – бывшая коллега замуж вышла и подрабатывает, – когда Джош, приняв душ, выходит из ванной. – А! – вскрикиваю я, отдергивая ногу: при виде голого чувака, подружка чуть не срезает мне большой палец. Ее глаза широко раскрыты. Джош стоит за моей спиной и вода с его шевелюры, капает мне на голову. – Оденься, тупой урод! – рычу я, обернувшись. Под ногтем кровь и это – его вина. А мне на этой ноге работать! Джош улыбается, неотразимый и лакированный. Капелька воды пробежав по верхней губе, перепрыгивает на нижнюю. Подав бедра вперед, Джош встряхивает привставшим членом. – Leck mich! – говорит он по-немецки. Лизни меня. Я показываю ему средний палец. Повернувшись спиной ко мне, Джош не спеша удаляется в ванную. Подруга смотрит ему вслед, открыв рот. Да, все мы – в глубине души, бабы-дуры. Тупеем при виде того, что раньше видели лишь в журналах. – Господи, – говорит, – господи, зачем я только вышла за своего Рюрика? На самом деле, его зовут совершенно международным именем Марк, но Олеська не может звать его нормальным и человеческим именем. Она считает, что он испортил ей жизнь, сломал карьеру и ничего при этом не дал. Ну, если не считать документов, дома и обеспеченности. Правда, работать запретил наотрез и все это сразу же потеряло смысл. Олеська уехала бы, но в России ей ничего не светит, а в Германии она остаться не сможет, если Марк заберет ее ВНЖ. Поэтому она злобствует, склоняет его имя от Ханса до Фрица, но никуда не уходит. Типа, мстит за родных, убитых на Великой Отечественной. Стерпится – слюбится, – говорит. И пишет в статусе, что все сложно. Она теперь стала чванлива и так разборчива, словно ей кто-то там что-то предлагает. Хороший способ закрыть глаза на то, что сошла с дистанции. Джош ломает ее шаблон. Олеська пялится на него. Слюна течет, как текла вода с его шевелюры. Он в самом деле выглядит, как первокласснейший жеребец. И то, что секс ему не особо нужен, она не поверит, как не верила я. – Хочешь его? – спрашиваю я, решив пошутить. – Всего-то штука! – Ойро? У меня в мозгу взрывается бензозаправка. Евро, сука тупая! Евро! Евро! Евро! Почему наши девки так любят прикидываться местными? Вставлять в свою речь заимствованные слова. Немцы произносят «евро», как «ойро», и наши, как овцы, произносят за ними вслед. Взяв себя в руки, я гашу злость. Маленький воображаемый взвод граммарнаци отправляется в Нюрнберг. На трибунал. Джош получит свою работу через неделю, а деньги Хэ знает, еще когда. То-то он так и бесится, размахивая членом. Оголодал. For food. А я из принципа не готовлю. Я-то в отличие от него, отложила деньги и ем в кафе. – Нет, блин, Олесенька! В русских рабблс. – Хм… а нехило. – Ты его хорошо рассмотрела? Там восемнадцать сантиметров. Честных, не от коленки меряли! И с этим парнем не хочется закрывать глаза. Я вижу, что она сомневается: слишком уж Джош красив. Его красота, – совершенная, лакированная, отпугивает. Наши девки любят радостно повесить себе на шею какого-нибудь албанца или румына, которые лупят их почем зря и отбирают деньги. Причем не рокового красавца-цыгана, а какого-то щуплого, невзрачного алкаша. Даже румынки и албанки офигевают. Мол, если вам так хочется наших мужиков, говорят, – найдите покрасивее! Наши же томно шепчут: «Это любовь!» и покупают тонак погуще. Чтобы замазать оставленные Любовью фингалы. Мне кажется, – хоть я никогда не проверяла свои догадки, Марк нравится Олеське лишь тем, что все на свете ей запрещает, ревнует и скандалит, как испанский танцор. Может и лупит еще, – ей такое нравится. Джош ей понравился еще больше: он красивее Марка и вел себя, как отборнейший мудак, способный ставить фингалы. Его член тоже может произвести впечатление на ценителей. – Да, ты права, – говорю я, пока Олеська обрабатывает ранку перекисью. – Ни один мужик не стоит тысячи евро. Неважно, насколько он хороший любовник. …Она выглядит довольной, когда уходит. Джошуа тоже доволен. Если и недоволен, это его проблемы. Мог отказаться. Он согласился и деньги взял. И прям, с душой подошел к процессу. Олеська – красавица, намного лучше меня. И намного моложе. И не сует людям в задницу всякие предметы, – мы с ней знакомы по стрипу. Но я не думаю, что ей на самом деле понравилось. Такое чувство, она орала исключительно для меня. Чтобы я не думала, будто она лохушка и заплатила за плохой секс. Или, не дай бог, что в постели со мной, Джош может больше и лучше. Джош был очарователен, пока она не ушла, а потом сам ушел, громко хлопнув дверью. В сухом молчании. Словно я его оскорбила. А то, как демонстративно он бросил презерватив в раковину!.. Аррёл! Хотел мне в лицо швырнуть, но видимо передумал. Съездил, купил продуктов и бутылку вина с каким-то хитровыебанным французским названием. По ходу, ценное, простоявшее в погребах триста лет, обернутое в портянки Наполеона. И преподнес мне, как сутенерше. Я прослезилась: прям, как родной! Выдал мне за труды бутылку. Как сантехнику, блин! – Сутенеры работают за процент, – обрезала я. – Она гораздо красивее, чем твоя агентша. Ты не особенно напрягался, так что хватит рыдать, словно это тебя оттрахали! Тысяча евро – хорошая цена. Честная. Надеюсь, ты не отдал все за это говно из картонного пакетика, которое перелили в старый бутыль? – Ты сама знаешь, что поступила со мною подло. Ты знала, как мне деньги сейчаснужны! – Ты поступил со мной куда хуже. Тебе заплатили, а ты мне – нет. Он промолчал, откупорил бутылку и начал пить из горла. Снуснумрик! Второй рукой он подушку к паху прижал. Когда Джош ругается со мной, сидя на диване, он так прижимает подушку, словно пытается свой член удавить во сне. Не желая присутствовать при трагической сцене убийства ближнего, я ухожу к себе. И ложусь в постель. На свежие, прохладные простыни. Чуть медлю, а потом, наплевав на то, что он там обо мне думает, стягиваю трусики. Матрас скрипит, но я уже приспособилась. Главное, не делать резких движений и все пройдет хорошо. Как может быть, если секс – дерьмо, но внешность парня тебя все равно заводит? В гостиной монотонно тарахтит телевизор. Он делает звук громче. Я чуть откидываю голову, полузакрыв глаза. Зачем, в конце концов, живой Джошуа, если можно представить себе его же, воображаемого?.. Я почти что близка и тут – взрыв, грохот! Дверь отлетает в сторону. Я подлетаю под одеялом, испуганно вытаращив глаза. Что за фигня? Полиция контроля за авторским правом на изображения? Ко мне еще ни один мужчина в презервативе не приходил!.. Джош строевым шагом подходит к кровати и жестом фокусника сдирает с меня одеяло. Я быстро сдвигаю ноги. Плюс, чтоб быть женщиной. Ничего не стоит. Схватив меня за руку, подносит к своим губам. Ошалев от происходящего, я покорно позволяю ему провести по кончикам моих пальцев кончиком языка. Джош усмехается. И горько, и торжествующе… – Ой, все! Подавись своими деньгами, – говорит он так хрипло, что я с трудом могу разобрать слова. – Коммуналку можешь не платить. Я многое повидала и еще больше – прослушала, но такого мне ни один мужчина не говорил. Не тратя зря времени, Джош вставляет в меня свой член. Матрас сладко стонет под удвоенным весом. Моя голова в экстазе отлетает назад. Ого! Нет… ОГО! Вот может же, когда хочет! Стон срывается с моих губ. Он не торопится закрыть его поцелуем. В процессе я об этом не думала, но сейчас думаю. А почему, собственно, в большинстве романов, мужчины поцелуями заглушают стоны? Ну, варианта два: либо женщины орут, как Олеська. Считают звуковое сопровождение очень важным и парни пытаются как-то убавить звук… Или, банально, у большинства женщин-авторов дети. Шумно трахаться может лишь бездетная пара. Под яростный скрип матраса я могла стонать, не стесняясь. В жизни не думала, что могу испытать такое без двух бритых теток, между которыми меня однажды засунул Кон. Без его уродливого охранника. Без него самого… По ходу, оргазмы не доставляются на кончике члена. Оргазмы начинаются в голове. – Ли, – шепчет Джош. Такое чувство, что каждый день он начинает с того, что как-то по-новому начинает сокращать мое имя, – у меня есть новость. – Только не говори, что ты ждешь ребенка… – Что-то типа того. Помнишь актрису? Ну, ту, что в меня кислотой плеснула?.. Она готова помочь пропихнуть сценарий, если сыграет главную роль. Что-то во мне поднимается и лопается. Словно то, что томится в моей душе, пробивает сразу несколько дверец сразу. – Она живет с продюсером, – шепчет Джош. Называет имя, но имя мне лишь пустой звук. – Он с «Нетфликс». Ты понимаешь, что это значит? О, да! Еще бы не понимала! Ты прешься по этой женщине, ты любишь ее. Ты что угодно сделаешь, лишь бы показать ей кого она потеряла. Продашь кого угодно, – соврешь, сопрешь, соблазнишь… Ты подлый до самого дна своей никчемной души. Ты выбрал меня, потому что знал, кто я. Вот почему ты так удивился, когда открыл дверь. За десять лет я ни капли не изменилась.В любой непонятной ситуации
9.06 среда Работаем… …Обычная схема проста: Коннор либо выбирал очередную девушку сам, либо ему подводили кого-то непосвященного. Из экзальтированных адепток, – понятно, – желающих без числа. Но по легенде Дэйвен «высасывает» энергию жертвы. Пара скандалов с незапланированным старением, всегда очень просто гуглится, если надо, но как быть с теми, кто вхож в закрытое общество? Правда никому не нужна. Поэтому, отработана схема. И схема, я повторюсь, проста. Коннор встречает девушку, ослепив ее сверканием глаз, своим великолепием, магнетизмом, деньгами… Какое-то время он кружит вокруг нее. Очень ненавязчиво, но вполне открыто. Энергетически «подсаживает», как это называют адепты. Убедившись, что жертва думает о нем днем и ночью, Коннор приподнимает девушку над землей. Приглашает ее на одно из своих закрытых собраний, в качестве ассистентки, гостьи или служащей одного из гостей. От высоты и разреженного воздуха, у той голова идет кругом. Она бесконечно гуглит все, что связано с Коннором, распаляя воображение описанием оргий. Она постоянно принимает какие-то таблетки, – от успокоительного, до легких наркотиков, – зависит от девушки. А если она вдруг ничего такого не принимает, то хлещет даренное шампанское. Красиво же! Как в кино. Дальше Блэр делает ход конем. Приходит к ней, но ничего не случается. И когда распаленная девушка готова на что угодно, лишь бы только унять свой зуд, следует «знакомство» с веревками и его охраной. Он умеет воздействовать на женщин особым образом: с ним рядом кончают все. И Коннор «пьет» их оргазмы через поцелуй. Девушка остается с ним так долго, пока кончает. И Коннор, – надо признать, – умеет растормошить подкорку. Если сломать барьер в подсознании, отобрать контроль, женщина способна кончать, так же просто как и мужчина. Какое-то время Коннор таскает жертву по клубам, выставляя и ее, и свои «поцелуи дэйвена» напоказ, замания в секту новых людей, после чего аккуратно сливает жертву. Адептам объявляется, что бедняжка «выполнила свой долг». После чего ему подыскивают другую… *** Когда я рассказываю, я бессознательно упираюсь в секс. Чтобы не сболтнуть лишнего, потому что я просто не знаю, куда девались те девушки. Но я примерно представляю себе, где Кон и меня жутко мучают последствия «ляпнутого». А Джоша после моих рассказов, мучает нечеловеческий стояк. Что с этим делать, он просто не понимает. Джош – простой человек. Его девиз гласит: «В любой непонятной ситуации – трахайся!» С тех пор, как он ворвался ко мне в комнату среди ночи, он мало что понимает в жизни. – Послушай, – говорю я. – Я не могу столько трахаться. У тебя есть какие-нибудь другие хобби? Не хочешь попробовать мастурбацию? Кто бы мог подумать, что я произнесу подобное вслух? Джош смотрит на меня, как на Гринча. Я понимаю, что я – очень симпатичная. Один лишь взгляд на меня и его распрекрасный член начинает биться в трусах, в такт сердцу… Но!.. Я-то там тоже не луженная! – Я люблю тебя, Кэр, знаешь? Твои рассказы просто сводят меня с ума. Я почти плачу, хотя и знаю: он будет любить меня, пока мы не напишем сценарий. Но… деньги впервые в жизни не волнуют меня. Это все равно – окончание. И я спешу жить. На полную. Не только в постели с ним, но еще и на улице, на природе. А он меня буквально из койки не выпускает. Только на работу, как Олеськин Марк. – Мы стопроцентно подпишем контракт, – говорит Джош. – Моя агент включилась в переговоры! Дело верняк! Тебе не придется больше трахаться с другими и покупать акции. Зачем тебе, вообще, столько акций? На что ты так страстно копишь, Кэр? Ну, скажи? Для чего?! Копить уже действительно не имеет смысла. Чуть-чуть не хватило, всего чуть-чуть… Если бы не эта его актриса, я бы бежала из города, за тысячу и триста земель. Но она есть, и я решила остаться. Если он не достанется мне, он не достанется и ей тоже. Никому уже не достанется. – Коплю затем, чтобы позволить себе в старости такого как ты! – Ты могла бы иметь меня в молодости, – отвечает он прочувствованно и горько. – Бесплатно и по любви. Он прав. Стопроцентно прав. Вот только врет, так же просто, как Сторис лепит. Да, мой хорошенький, ты точно такой же подлый, двуличный и лживый, как… я.
Бессонница
У меня все чаще теперь бессонница. И в голову постоянно лезет разная муть. Читала перед сном Ньютона и что-то вдруг наложилось. Воспоминания, которые почти стерты, заперты. Сама книга. И еще недавний чемпионат. Джош хоккеист, я раньше работала с хоккеистами. В другой жизни, еще с Егором. И когда мы смотрели игру, в голове постоянно крутилось воспоминание – холодные волны и пустой гулкий зал на семь тысяч человек. Полумрак. Лишь тоскливая голубая лампа по центру пола. Сегодня мы говорили об этих звуках. Вжих-вжих. Когда кто-то первый выходит на тренировку. Я очень любила этот негромкий скрип. А Джош вдруг перехватил слово и рассказал мне, как любил выходить на лед еще в полумраке. До того, как работники включат верхний свет… И после Ньютона, гибридных душ в виде насекомых, меня вдруг накрыло. Скрежет с которым лезвие конька режет лед… Так, в другой жизни, скрежетали наши крылья в ледяной пустоте.Пара за парой мы взмывали в невесомости, присоединяя свой звук к всеобщему хору. И скрежет все нарастал, движения ускорялись; пространство вокруг менялось, наполняясь жизненной теплотой.
Мы создавали что-то из ничего. Целые миры и цивилизации. Мы заполняли Вакуум, сотворяя и ускоряя Жизнь…
И в этой жизни, нам нравится этот странный, скребущий по нервами звук, напоминающий звук скрежета наших крыльев. И чувство холода, чувство скорости, ощущение пустоты вокруг…
Катание на коньках напоминало нам, кто мы есть. И наполняло душу покоем. Эти суки подвели меня к Родственной душе.
Он хочет родиться сейчас!
10.06. четверг Сегодня я проснулась разбитая. Кто бы сомневался. Даже не хочу комментировать свой вчерашний бред. Едва смогла встать с кровати. То ли простыла, то ли еще что-то началось… Нужно сделать столько всего. Высвободить наличные, сменить документы, оповестить всех. А я так и не решила, что буду делать. Джош вертится, как черепаха на спине. И я не могу понять: любит ли он меня в самом деле, или притворяется. Джош писал что-то в телефоне, когда я вышла и смотрел фильм по телеку. – Он хочет родиться сейчас! – от неожиданности, я выронила стакан. Слава богу, хоть не разбился. Я знаю этот фильм. «Дюбук», кажется. Жуткий и неприятный. – Эй! – подхватился Джош и тут же сунул под подушку свой телефон. И мне стало больно-больно. Как хоккейным коньком по душе проехались. У него есть другая. Он изменяет мне. – Ты не представляешь, что я придумал!.. – затараторил Джош и прочитал с листочка. …Раз в десять лет Дэйвен или же Дэйвини обязан принести жертву. Того, кото он любит больше всего на свете. Это есть в Интернете. И сразу не скажешь: правда это или же выдумка. Я ведь в самом деле его люблю. Отдав его, я отрываю кусок от сердца. – Я придумал, – возбужденно рассказывает он, – что душа Дэйвена вселяется в тело того, кого его Дэйвини любит больше всего на свете!.. Он смотрит на меня в таком восторге, что мне из окна хочется выпрыгнуть. Такое чувство, он тоже «просыпается» вслед за мной. Мы с ним, действительно, гибридные родственные души, составленные из конструктора «Лего». И так легко вынуть из нас кусочек, вставив на его место что-то еще. Если бы не Коннор, если бы не актриса, мы могли бы быть счастливы. Много-много лет. И моих знаний хватило бы для обоих. – За это она получает дополнительный годы на счет, – закончил Джош с очень сильно преувеличенным энтузиазмом. – Как тебе? – Было бы здорово!.. Все, что получает Дэйвини – это списание лет, что она прожила молодой за счет энергии души, которую в себе носит. И какой-то долгий, пронзительно-долгий миг, мне хочет пасть на колени, во всем покаяться… а потом вдруг вспыхивает экран его телефона. Он лежит вверх экраном, а подушка с него сползла. Дешевый и бытовой поворот сюжета. И на экране всего два коротких слова. Бэби-Лав. Резко отвернувшись, я поднимаю стакан. И притворяюсь, что ничего не видела. Как бы еще не слышать его вибраций. От него как будто электронный сигнал идет. Как помехи на старом телеке от лежащей рядом мобилы. Сбросив звонок, Джош что-то печатает и жизнерадостно говорит: – Слушай, Кэр. А тебе нравятся девушки? – Нет, не нравятся. – Вообще – никак? – Только лысые, толстые и страшные. Джошуа зависает. Не потому, что все американцы, тупые. Просто они не всегда понимают русский сарказм. Они еще молодая нация. Вся эта горечь вековых унижений и безысходности, у них еще впереди. Как у нас, русских, впереди европейская вежливость и умение в любых ситуациях оставаться невозмутимым. – Это сарказм, – объясняю я, пока он не отправился на поиски фриковатой лысой страшилы. – Я понял. Я не тупой. Почему ты все время говоришь со мной так, словно я – тупица! Я поджимаю губы. – К чему этот разговор? Хочешь поссориться со мной и уйти на встречу с этой актрисой? Хочешь, так скажи и иди! Почему ты врешь на каждом сраном шагу? Джош слегка розовеет. – Я реально хотел попробовать секс втроем. – С твоей актрисой? – Почему – нет? Я лишь глаза закатила. Все парни мечтают о сексе с двумя девчонками. Им отчего-то кажется, что мы обязаны сходить с ума от восторга при виде того, как наш любовник сует свой член в кого-то другого. – У тебя больше правил по части приличия, чем у моей мамаши! – бухтит он. – Сама же меня подруге за штуку евро сдала, а теперь сидишь, строишь из себя леди. – Твоя мамаша уже пыталась плеснуть в тебя кислотой? Он пожимает плечами. – А ты спокойно трахаешься за деньги! – С мужчинами, – отвечаю я, не в силах унять сарказм, – другие телки, как правило, не участвуют. – Я так и думал, – язвительно подхватывает он. – Если бы тебя попросил Коннор Блэр, ты бы бегом помчалась. – Но ты-то не Коннор Блэр. …Он убегает, яростно хлопнув дверью. Я остаюсь. Даже странно, что мне так больно. Словно мы впрямь поссорились, а не разыграли сцену, чтобы Джош спокойно побежал к Бэби-Лав… Но я не могу сейчас позволить себе обвал. Мне очень скоро понадобится энергия. Очень много энергии. – … фирма «Питерс-Корнуэлл-Блэр», – щебечет девичий голос и затихает. – Чем я могу помочь. – Это Ланда, – говорю я. – О! – выдыхает девушка. – Только один момент. Странно вновь использовать это имя, странно вновь говорить с этими людьми. Ее голос сменяет мужской. Как видимо, Джорджа. – У нас на примете есть подходящая девушка. Ей всего лишь семнадцать, но, – хихиканье, – она подрастет. – Настоящая красотка! Как вы хотели. Полностью натуральный продукт. – Он хочет родиться сейчас! – страшным голосом орет телевизор. – Он хочет родиться сейчас. – Подготовьте все, – говорю я. – Дайте знать ближайшим ко мне адептам. – Да, Дэйвини, – почтительно отвечает он. *** Джош, склизкий, грязный мудак. Приходится пригласить айтишника. Женщина – это совсем не то. Мне нужен мужчина. Неважно, какой мужчина. Но я уверена, он мог бы найти получше. Просто мстит мне. Конечно, мстит… Когда Джош без лишних слов вываливает перед ним мои сиськи и начинает их мять, у парня едва не лопаются глаза. Сбившись с мысли, он проливает полстакана себе на грудь. Джош тем временем трясет перед ним мою. – В чем дело? – спрашивает Джошуа скучным тоном. – Первый раз? Очкарик берет себя в руки, сгребает в кучу, можно сказать. Кивает было, но тут же трясет башкой, притворяясь опытным. – Раздвинь колени, – велит Джош мне и его пальцы, уверенно сдвинув в сторону трусики, погружаются в меня. Будь мы вдвоем, я дала бы ему по шее и велела немедленно прекратить, но когда нас трое… Когда этот тип глядит на нас, как на двух богов, у меня не хватает духу. И я уже рада, что Джош привел мне этого пацана: для него я – богиня. Он такую, как я, только в порно видел. И то, что он видит меня живьем, доводит его почти до экстаза. Красивый и бровью бы не повел. Красивых всегда удивить сложнее. Это порочно, это вызывающе, это сводит меня с ума. Пальцы Джоша скользят во мне. В жизни я еще не была такой мокрой!.. Во всяком случае, в этой. Прикусив мой сосок, Джош ищет пальцами точку «джи», и уау, даже находит! – Ну-ка, – бормочет он, – давай… Я без лишних слов опускаю пальцы на клитор. Полузакрыв глаза, нахожу знакомую точку. Это только в порно женщины трут себя, словно в бане и, балдея вскрикивают; красиво кусая губу. В жизни все проще. Колени согнуты, взгляд в себя, пальцы движутся быстро и коротко. Совсем как пальцы Джоша внутри меня. Я кончаю быстро, одного только взгляда очкарика мне достаточно, чтобы сойти с ума. Но Джош не дает мне даже прийти в себя. Ставит на четвереньки и продолжает. На этот раз – членом. Презерватива нет. Приду в себя – убью этого идиота! Но сейчас мне плевать. Я не сумела бы его оттолкнуть, даже если бы Джошуа был чем-нибудь болен. Член у него, что надо. Толстый, длинный и ровный, словно дубинка. И ощущать его внутри себя – самое прекрасное из всего, что мне довелось испытать. Сквозь подрагивающую завесу волос я вижу, как наш гость подался вперед и его выпуклые глаза сверкают, как у убитого молнией вепря. – Жестче, – шепчу я Джошу, хотя он и без того уже дерет меня с такой силой, что мои сиськи болтаются взад-вперед, как пакеты с тестом. Второй оргазм заставляет меня издать почти волчий рык. Я в жизни еще ничего подобного не испытывала с кем-то, помимо Коннора. В голове что-то лопается. Видимо, это взорвался мозг. Я падаю лицом вниз, тяжело хватая ртом воздух. – Хочешь ее? – тяжело дыша спрашивает Джош. Срывающий голос, что-то отвечает ему. – Тысяча евро. Я пробую возмутиться, но в глубине души у меня не хватает стойкости. Я хочу этого… Джош без особых усилий перекидывает меня через спинку дивана и обойдя его, хватает за волосы, намотав их на руку. Второй рукой он сильно, крепко, до боли, мнет мою грудь. Я слышу, как очкарик возится с одеждой, слышу, как он надевает презерватив. Я чувствую на бедрах чужие дрожащие руки. Липкие и холодные. И новый член. Кто бы мог подумать, что у такого задрота такой здоровенный член?.. – Жестче, – подсказывает Джошуа, не переставая мять мою грудь. И снова толчки внутри меня. Нервные. Он крепится, пытается делать паузы, но спускает почти что сразу. – Слабак, – смеясь, роняет Джошуа. Комната делает кувырок, и я падаю на спину. Джош открывает мои дрожащие колени, как книгу. Видимо, он не кончил. Член подрагивает, напряженный, как палка. И он до упора задвигает его в меня… А потом «выпивает» оргазм, как я рассказывала! Дурак малахольный! Дешевый паяц! И еще одна дверца летит с петель. Скоро все кончится. Джош за все ответит.Первый адепт пошел
Почему я совершенно не удивляюсь? Марисса. Кто бы сомневался, что ко мне приставят наших людей? Вот только куда девалось ее покровительственное хмыканье и поцелуи воздуха у моей щеки. – Госпожа! – она встает и кланяется, как кланялись только Коннору. – Все подготовлено. Как вы и хотели. Госпожа, – ептиль, млять! Тебе это не поможет, сука, ты просто еще не знаешь. Когда я получу всю память назад, я вырежу твое сердце и брошу его в огонь. И ты, сука, будешь улыбаться пока я режу, иначе тебя признают отступницей и медленно зажарят живьем. Во имя спасения твоей Искры, твоей Души. Да славится, мать ее, Саламандра! А ведь идет двадцать первый век. И мы должны бы, как-то там задействовать свои мозги. Как бы то ни было, Марисса кланяется мне, и я резким жестом протягиваю руку. На пальцах два черных камня. Мое собственное кольцо – на среднем пальце и то, что принадлежит Коннору на большом. Марисса почтительно целует мне кольца. – Вы нашли очень ценного человека, – роняю я. – Я обязательно это вспомню, когда возвратится Дэйвен. И она едва не на колени передо мной падает. Хотя я пока что не целая Ланда, а лишь одна из взаимозаменяемых Каролин. Так звали первую жену Коннора. Он – чертовски сентиментальный ублюдок. На сегодня у меня сразу три клиента. Столик, Сапожник и Мистер Пробка. Кочевники, – как их, смеясь, называют девки. Ходят от одной Госпожи, к другой, в надежде, что новая женщина сумеет вдохнуть новую энергию в старые фантазии. Мозг рассеянно составляет план. Столик придет в четыре. Сапожник – в шесть. Это прекрасно. Но вот Мистер Пробка работает допоздна и записался на полночь. Это – нехорошо. Я терпеть не могу сидеть в общей комнате, но о том, чтобы разъезжать туда-сюда на такси, не идет и речи. Давно пора было получить права и купить машину, благо машины здесь – дешевле велосипедов. Но как-то все некогда и к тому же, лень… Было лень. Странно, но я никак не могу привыкнуть, что все закончено. Не нужно больше копить, экономить… Я пока что не ходила к врачу, но знаю, что это. Карты мне рассказали… Кто мог подумать, что я влюблюсь? И да, я совсем забыла, что время Каролины ушло. После клиента я иду в кабинет Мариссы и выгоняю ее за дверь. Жаль только, что Дэйвини не может заказать выпить. Алкоголь разрушает защитные блоки. *** Столик – легкий. Он получил свою кличку за то, что обожает стоять на четвереньках, с прикрепленной к спине столешницей из толстого прозрачного плексигласа. С ним самим и делать-то ничего не надо. Одни читают, другие раскладывают пасьянс, третьи курят и просто ходят по комнате… Лишь один раз, наш Столик расчувствовался и попросил, чтобы девушка разделать и приняла ванну. К несчастью, он так при этом возбудился, что перепачкал не предназначенный для подобных забав ковер. Циничная Марисса молча включила в счет расходы на чистку ковролина. С тех пор Столик довольствуется привычными удовольствиями. Насколько я знаю, он простой рабочий на фабрике, с кредитами, детьми и ипотекой. Денег на удовольствия у него в обрез. Это факт вызывает у меня смешанные чувства. Жалость, раздражение и какую-то клокочущую ярость. Хочется взять кнут и выбить из него все дерьмо. Чтобы он перестал смотреть на меня большими печальными глазами побитого бассет-хаунда. В начале «карьеры» меня так много мужчин развело на жалость, что стоит кому-то лишь попытаться, я вспоминаю всех тех «бедолаг», которые плакались мне на то, что не могу купить еще один дриньк, а я наверняка сижу с ними лишь из-за денег… И тут же, не стесняясь, покупали шампанское другой девушке. Мужчины – врут. Я дорого заплатила за этот урок. Однако, мне нужно большее, чем просто деньги. Когда охающий Столик, перевернутый на спину, тяжело и часто дышит, глядя на полный спермы презерватив, я отстегиваю ремни. – Вы самая потрясающая женщина, госпожа Каролина!.. – Другого раза не будет, – говорю я в ответ на немой вопрос. С Сапожником все еще лучше. Стоя на коленях у кресла, он лижет мне сапоги. Есть что-то больное и вместе с тем, чувственное, наблюдать за тем, как он медленно, почти плотоядно, обхватывает губами каблук. Наверное, так мужчина чувствует себя при минете… Я требую, чтобы Сапожник смотрел мне в глаза. Он с восторгом утраивает старания. Я знаю, что он понимает: мне это тоже нравится. И мы играем в эту игру вдвоем, импровизируя и от души наслаждаясь. Правилами это запрещено, но время летит и можно забыть про правила. По правилам я долго не продержусь. Сапожник – крупный политик. Не клоун из телевизора, серый кардинал. Даже в рабской позе, он продолжает внушать уважение. Это хорошо. Дэйвини, или нет, но женщина всегда остается женщиной. Я должна хоть что-то испытывать к мужчине, с которым трахаюсь. Склонившись, я целую его взасос. Крепко-крепко, как вантуз – сток раковины. И его страсть наполняет меня до самого дна души. – Осторожнее, – говорит Марисса, водя у него под носом нашатырем. – Нам не нужна полиция и пейзане с вилами. – Он политик, – говорю я, начисто отбросив личину. Мы обе знаем, что Хозяйка отныне – я. И могу делать все, что мне требуется. Бедра все еще немного подрагивают, когда после его ухода, я стою над раковиной в хозяйственных голубых перчатках и протираю дезинфицирующими салфетками свои сапоги. Опять звонит телефон. – Где ты была?! – гневно спрашивает Джошуа. Голос разбивается на хрусталики льда и катится по кафельным плиткам пола. – Я работаю. Чего ты хотел? Пауза. Вздох. – Ты ушла, не сказав ни слова. – Неправда, – говорю я спокойно. – Я сказала «пока». Критически осмотрев сапоги, я швыряю салфетки в ведро, тщательно мою руки. Сперва – в перчатках, а затем – без них. У меня пунктик на дезинфекции. У Джошуа – тоже. И мне приходит в голову, что вчера этот идиот меня трахнул, не затрудняясь презервативом. – Между нами все хорошо? – спрашивает Идиот натянутым тоном. Я прикидываюсь дурой на ровном месте: – Говори конкретнее. Что не так? – Ну, насчет вчерашнего… Я до боли закусываю губу, чтобы не разораться. Зажмурив глаза, упираюсь ладонями в раковину. – Когда ты закончишь? – спрашивает он. – Около двух. Буду дома около трех: нужно смыть макияж. – Позвони, как только освободишься. Я за тобой приеду. – Спасибо. – Кэр? – Да? – Я люблю тебя! – Я тебя еще больше! Мерзкий, лживый мудак. *** Домой я возвращаюсь под утро. После того, как прошла по кругу весь свингер-клуб. Кажется, энергия все еще бушует в крови, заставляя сердце биться быстрее. И душу… Может ли так биться душа? Подслеповато щурясь, я прикрываю лицо рукой. Машина, из которой я только что выбралась, громко фыркает на холостом ходу. Одежда все еще пахнет дорогими кожаными сидениями и пластиком. Запах новой машины. Это мой остаточный темный дар и мое проклятие: с ходу поражать тех, кто мне даром не нужен. – Давай, за триста, – торгуется «пораженный». – Нет, – отвечаю я. – Почему?! – Потому что ты – стремный. Он яростно сдает назад и задние колеса проворачиваются в стриженной промокшей траве. Машина скользит чуть-чуть и едва не справившись с управлением, водитель чудом успевает увернуться от контакта с дорожным столбом. Он все равно придет. Такие, как он, всегда возвращаются. Никак не могут поверить, что невозможно возвыситься так, чтобы унизить женщину, которая тебя презирает. И себя, заодно… Наша дверь заперта изнутри на ключ. Ну, что за сволочь?! Я раздраженно колочу ладонью по гладкой деревянной поверхности. Какое-то время спустя, в коридоре слышатся тяжелые шаги разбуженного тела. Джошуа молча, не говоря ни слова и не потрудившись отворить дверь, вытаскивает ключ. Пока я вожусь с замком, он запирается в своей комнате. Все ясно: за то, что не позвонила, я буду наказана тишиной. В глубине души, думаю, Джош этому даже рад. Теперь он имеет право не говорить со мной, не ощущая себя при этом скотиной. Мне все равно. Приняв душ, я ложусь в постель.Последние капли
12.06. суббота. Джош в гостиной. Возлежит на диване. Гордый, как взятый в плен самурай, сочиняющий предсмертное хокку. Читает. Что удивительно, не комменты в Инстаграм, а книгу. «Танец с драконами». И, кстати, о танцах… Он так упорно не замечает меня, что это заслуживает поощрения. – Ты не смотрел сериал? Дейенерис грохнут. Вместо ответа он шумно переворачивает страницу и принимает еще более отстраненный вид. Я молча иду на кухню. Сидя у окна, я пью кофе, разглядывая налипшие на окне замысловатые кляксы, – ночью случилась пыльная буря, или что это? я рассматриваю пятно. Такое чувство, что у меня начался профессиональный сдвиг: я гадаю на всем, что подвернется под руку. Читаю пыльные разводы, как кофейную гущу. Лицо клоуна, северный олень, а это – определенно напоминает женскую задницу. Словно ее владелица готовится сесть на пятки… Или на чей-то член. За спиной шорох. – Потрахаемся? – снисходит Джошуа. – Нет, Котик. Я вообще не утренний человек, даже если мое утро в четыре вечера. После кофе мне хочется срать, а не трахаться. Часть меня стесняется этого. В туалете я все время врубаю музыку. «Чтобы все соседи по стояку были в курсе, что русская соседка делает большие дела!» – говорит мой внутренний голос. – Почему? – Потому что! Трахайся с ней. *** С лестницы слышатся шаги. Это Джошуа. Возвратился с пробежки, – вот только зуб даю: его футболка суха и совсем не пахнет. Потом, по крайней мере. Только чужой пиздой. Эту суку-актрису я лично сама привяжу к кресту и запорю до смерти. И Джош никак не сможет мне помешать. Я затаиваю дыхание, стараясь себя не выдать. Не знаю, почему все на свете так жаждут любви? Вот что, скажите, делает эта, любовь с человеком? Пробивает дыру в животе, из которой сыплются внутренности! Счастлив не тот, кто любит, счастлив тот, кто получает профиты, позволяя себя любить. Дверь открывается; собравшись с силами, Джошуа входит и поднимает ко мне глаза. – Душ или завтрак? – спрашиваю я. – Душ, – отвечает он тухло. – Вспотел, как свинья… Я быстро. – Не торопись, – я надеваю наушники и взяв тарелку с кашей, сажусь к окну, дав знать, что ждать все равно не стану. Кон знал, что делает и знал для чего. Джош был не готов, что Задрот мне понравится точно так же, как и он сам. Он не любит, он хочет, чтобы любила я. Чтоб подчинялась, чтобы давала материал… Чтобы его подпустила Та, которую он сам любит. Мы завтракаем. Каждый сам по себе. Я допиваю кофе, Джошуа уткнулся в свой телефон. Считает «лайки». Подпитывает самомнение дофамином. Я смотрю фотографии, которые прислал Джордж. О-пейр. Тоже русская, тоже сирота. Красивая… Даже очень красивая. Рыжая, как Кэролайн Пирс. Я бы предпочла блонд, но мы тут не для меня стараемся. Коннору девушка понравится, а это значит «и мне». – Отличный выбор, – пишу ему я. – И вот еще. Есть одна проблема. Актриса, с которой встречается Джошуа. – Об этом не беспокойтесь… Я стираю сообщения, едва прочитав. Руки трясутся в бессильной ярости. Как, интересно, все это было? Лора представила Джошу идею написать сценарий, Марисса показала мне объявление, Лора уговорила Джошуа его дать? Нас подвели друг к другу, словно собак. А может, Джошуа с самого начала был в курсе кто я и был согласен притвориться малоимущим, чтобы меня влюбить. Я ощущаю острую, ничем неприкрытую неприязнь к Джошуа. Как он мог быть таким бездушным скотом?.. Боль раздирает нутро и воспоминания просачиваются. Не мои, те, что забрал Коннор. Другие, воспоминания воплощений моей души. Стационарный Нептун, ретро-Мерк и их связи с нынешними Узлами. Неудивительно, что информация приходит ко мне сквозь сны. Но еще больше, еще сильней, мой собственный дар усиливает Джошуа. Мой Близнец, моя Родственная душа. Холодное, циничное Насекомое. Насекомые всегда летят на Огонь. Мне казалось вчера, я сплю. Крик «дюбука» стучал в башке, сливаясь с грохотом барабанов. – Он хочет родиться сейчас ты умрешь! Я ощущала сырость и липкий влажный туман. И плеск воды; ее отдающий железом запах. Волна покачивала плот. Мои руки за спиной, крепко связаны. Еще липкие от пролитой крови. И два тела передо мной. Спелёнаты в одну шкуру.Женщина и ребенок молодого Вождя
Я не помню ни своего имени, ни лица. Знаю лишь, что в ту ночь принимала роды. И что ребенок умер, а позже – она сама. Никто не смеет сомневаться в моих словах. Моим языком с Вождем беседуют Духи. Но Молодой Вождь все видел! И обвинил меня. Предал. Потребовал для меня суда и его отцу ничего не осталось, кроме как согласиться. Молодой Вождь влиятелен, и все его воины поднимутся, если прикажет он. И в этот час у реки, привязанная, я вспоминаю наш последний поход. И наши ночи, когда он любил меня, позабыв другую. И белый мех его ложа, оранжевый при свете костра. И его темную блестящую кожу. И хриплый шепот, и сбивающееся дыхание… Думал ты о ней? В наши ночи? Ты тоже думал о ней?! Молодой Вождь отводит свои глаза. Человек не может судить Шамана, и Старый Вождь велел нашим воинам развести костры и до утра стучать в мои барабаны. Они вызывали Духов, чтобы кто-то из них стал моим Судьей. Когда затихает траурный барабанный бой, Старик прочищает горло. Я вижу его глаза. Он зол… и в его глазах, я узнаю Егора и Коннора, и всех тех, кем он являлся мне в других воплощениях… Кто вам сказал, будто Родственная душа – единственная? Нет, нет… Нас несколько десятков и все мы связаны. При этом, необязательно влюблены. И даже не всегда преданы друг другу. Есть лишь одна единственная половинка – Близнец. И мой Близнец полетел к другой, земной женщине. Полетел, как комар на теплую человечью кровь. Ту самую, что покрывает до локтей мои руки. …Вождь-Егор-Коннор поднимает глаза. Мы много раз воплощались вместе и Коннор то казнил меня, то любил. И никогда он не спускал мне предательства. Жалости у Гибридных душ нет. – Да рассудят Великие Духи твои дела, Женщина! – произносит он. Его слова исчезают, проглоченные туманом. Моля меня о прощении одними глазами, самые сильные воины сталкивают плот. Их глаза – это все, что я вижу в прорезях масок. Все они знают о моей силе, и боятся ее. Но моя Сила была дана мне Коннором, который в этом воплощении Старый Вождь. Без него меня просто нет. Шаманка не имеет права любить. Бесплодная, она служит Вождю игрушкой в ночи и его же путеводной Вестницей днем. Ее тело принадлежит Вождю, во все времена, когда оно не наполнено Великими Духами. И когда пришел час, он уступил меня сыну. Так все и началось. Я не имела права любить и все же, я полюбила. Вот почему к моему плоту не привяжут скрытый в воде канат. И не вытянут мой плот к берегу не дав ему рухнуть вниз. О, да! Меня и раньше, ловили за руку, тем самым укрепляя авторитет и мой и Вождя. Суд начался; через несколько минут мой плот отнесет течением к водопаду. И те мгновения, что мне еще остались, я смотрю на красивое лицо своего любимого. Я верила, что он тоже любит… он просто делал то, что делают все мужчины, когда идут на войну. Праздновал Жизнь, брал Женщину. Течение подхватывает плот, и я смотрю на него, смотрю, не отводя глаз. Мы встретимся. Не в этой жизни, так в следующей. Я не отдам тебя! Не отдам тебя! И неумолимое, как течение, время летит вперед. Грохот водопада слышится все ясней… Берег окончательно исчезает в тумане. Теперь я могу зажмуриться. Я знала, на что иду и все равно, я пошла. Будь на месте его простой воин, меня бы вытащили на берег, а воина привязали бы к пыточному столбу, чтобы отвязать мертвым. Старик простил бы мне многое, но вот любовь к своему же сыну? Я слышу плеск, слышу крики. И правда: кто-то плывет к плоту! – Вернись! Я приказываю тебе! А плеск все громче и громче… И вот плот качается, накренившись вниз. Бронзовые руки, блестящие от воды, напрягаются и мой любовник взбирается на скрепленные бревна. Коротко взглянув на тело мертвой жены, свидетельницу моих преступлений, он выпрямляется, держа в руке нож. Он приплыл, чтоб спасти меня? Любовь ко мне победила?.. Он падает на колени, не сводя с меня удивленных глаз. Я и сама-то своим не верю! А у него на груди и на животе внезапно начинают расцветать розы. И покачнувшись, выплюнув струю черной крови, любимый падает лицом вниз. Его спина, та спина по которой бесчисленное число ночей порхали в наслаждении мои руки, теперь утыкана стрелами. Я знаю их оперение. Это стрелы Вождя! – Как ты посмел?! Мой крик разрывает мягкие полотна тумана. Скрежет-крик разъяренного Насекомого рвет на части мягкие человеческие связки. Захлебываясь кровью, я замораживаю Время, одновременно ускоряя его. Никто на берегу не сможет тронуться с места, пока летящие со скал камни полностью не закроют пляж. Движутся лишь течение, плот и камни… А потом… потом плот резко вздрагивает и все тела от рывка сдвигаются в сторону. И крик смолкает. Меня не собирались казнить? Ты мне простил? Все? Опять?.. О, Коннор… Я вновь смотрю на того, кем сейчас стал Джош. И я вижу нож. Его самый длинный и острый… Он знал, что Старый Вождь не позволит Духам судить меня?.. Он… Он собирался меня убить?!Три пропущенных и голосовое
„Call me!.. Blyat!“ Я польщена и растрогана: а говорил, будто нет способности к языкам. Мне ужасно хочется позвонить ему, но я еще толком не проснулась. Тем более, понимаю, что Джошуа ищет повод порвать со мной. Он записал все, что он хотел, остальное есть в Интернете. Он думает, что все прекрасно устроит и без меня. Вот только совесть не позволяет меня прогнать. Для этого нужно, чтобы я начала истерику. Сунув телефон под подушку, я еще раз перечитываю сон… Даже если это – мой бред, в нем явно ощущаются психологические нотки. Джош не любит меня и никогда не любил. А я его полюбила. Хлопок двери: дорогой уже дома. – Х-ха-ха! – восклицает он, вбегая на кухню. – Еще девять тысяч! Чуть не упав на пол, я балансирую на своем табурете. Нет ни сил, ни желания восхищаться тем, что он не хочет, как нормальные мужики, купить себе ботов. – Круто! – я делаю над собой усилие. Джош настороженно поднимает глаза и оглядывается. Удивленный взгляд говорит мне: о, и ты здесь… как неудобно получилось. – Слушай, – говорит он, почесывая затылок. – Я должен тебе признаться… Ну, ты последние дни как-то не в себе, и я пытался, но ты не слушала… Мы с Лорой запустили волну… Ну, мы же собираемся играть в сериале, вот мы и притворились, что мы с ней пара… Для раскачки. Чисто пиар… Я улыбаюсь. Когда Лора попадет ко мне в руки, я привяжу ее за волосы к крюку в каземате и буду раскачивать, пока не оторву скальп. Или, раскручивать… – Ничего личного – просто шоубизнес? Его счастье, что кофе выпит. Иначе, цвести Джошу контурными пятнами ожогов, как асфальт зимой цветет разводами соли. Он презирает меня. Это видно по его взгляду. Но я все еще нужна. – Вы уже подписали контракт? – Нет, но… мы над этим работаем. Так как? – Естественно, я согласна. Ведь это для всеобщей пользы! Джош таращит глаза. Я улыбаюсь: насекомые всегда летят на Огонь. Его Огонь – Лора. И очень скоро, я суну ей руку в задницу, обмотаю запястье ее кишками и вытащу. И никто не станет меня судить. Кон простит. Он всегда прощает! В отличие от этого мудака.Та, которую ты покинул
13.06. воскресенье. Вернувшись из зала, я крашу ногти, заткнув уши плейером. Ю-Туб пытается предложить мне платную подписку. Ага! Лизните мне, – сказала бы я, но в моем случае, это – платная услуга. Так что приходится то и дело слушать рекламу. Благодаря этому скотству, я слышу, что происходит в квартире. Джош трахается. С агентшей. Празднует наш контракт. Со стонами, криками и вообще всем, что там полагается. Но я не испытываю ни ревности, ни досады. Будь он умнее, то понял бы, что этот трах – зачтется не в его пользу. Будь он умнее, то в жизни бы не привел домой проститутку. Думает, я «коллегу» не распознаю?.. Что же, пусть думает. На миг меня посещает предательская мысль: что, если он делает это не для того, чтобы мне отомстить? Что, если он делает это просто так, ради собственного удовольствия?.. Но я изгоняю ее из мозга. Будь так, он делал бы это тихо и тайно, как делают приличные люди. Когда я впервые его увидела, то подумала, что он гей. Гетеросексуалы обычно выглядят, словно Джастин Бибер. Брутальные, по-настоящему суровые и прокачанные, как Джош, мужики, как правило геи. Я даже теорию вывела: невозможно день за днем заниматься собственным телом и что-то себе подобное не хотеть. Примерно, то же самое происходит со стриптизершами… Джош сказал, что мужчины его не заводят. Он может, конечно, закрыть глаза и позволить какому-нибудь фотографу себе отсосать, но сам пока что не докатился… Я промолчала. В Греции я довольно много экспериментировала. Они тогда, до кризиса, считали чуть ли не своим долгом, предложить своей девушке секс втроем. Потом кризис ударил Грецию по карману, и греческие девушки перестали давать. Мужчины плакали, но денег у них больше не было. Стриптизарики, попросту закрылись. Я и несколько моих приятельниц, решили перебраться в Германию. Но разосрались в дым, как водится у нас, женщин, как только прекращают совпадать интересы. Я пошла в домины, девки – бесследно растаяли за спиной. Иногда я спрашивала себя, где они, но в социальных сетях не искала. Основная прелесть стриптиза – конфиденциальность всего, что девушка хочет скрыть. Имени, дома, национальности. Сняв наушники, я откидываюсь на подушки, опустив растопыренные пальцы вниз. Девушка все стонет. Интересно, нравятся ли проституткам одни клиенты больше других? Наверное, нравятся. Почему нет? Джошуа – очень красивый мальчик. И может, когда захочет. Я жду, пока стоны стихнут. Потом, рассчитав момент выхожу и сталкиваюсь с… Лорой. Аж лак с ногтей крошится. Так это была она? Это ее фальшивое сладострастие он предпочел моей настоящей любви?.. Забывшись, я смотрю на нее с перекошенным лицом. Она чуть заметно вздрагивает. Словно хочет пасть ниц, но вовремя вспоминает, что мы инкогнито. – Каро – это Лора, – дежурно представляет нас Джош. – Лора, это – Каро. Я улыбаюсь, представляя себе свою окровавленную руку и ворох ее долбаных кишок. Она даже не красавица, мать его! Она – просто никакая! Если подойдет ближе, то мой сосок вонзится ей в глаз. Никчемная тщедушная коротышка! – Это большая честь, – говорит она хриплым шепотом. Мозгов тоже нет! Даже Джош косится. – Я пока еще не прославилась, – отвечаю я. И Лора заговорщицки хихикает в ответ: – Я уверена, это очень скоро изменится. Очень скоро. Боже, Джош! Как ты мог продать меня? Обменять на это?.. Я никогда не спрашивала Коннора, что чувствовал он, когда узнал, что жена не верна ему. Его жена Каролина, чьим именем по очереди прикрываемся мы. Он никогда об этом не говорил. А я вот говорю постоянно. Издержки пола. Как ни крути во все стороны равноправием, мы все равно не можем ссать стоя. И трахаться, ничего не испытывая после к партнеру – тоже. Я люблю Джошуа. Все еще люблю. И это делает его идеальной жертвой. – Мне бы хотелось побывать у вас на работе. Осмотреть каземат и прочее… чтобы как следует войти в роль, – произносит Лора. – На днях, – отвечаю я. Все выполнено, как надо. Мои счета, мои документы, билеты… И бедный Барашек Джош. Впереди коридор затмений. Отличное время, чтобы заложить новый старт.Вдвоем
– Куда ты? – Так. Хочу прогуляться. – Как далеко? – похоже, он думает, будто бы в каземате он будет Королем. – В порт. Хочу выпить кофе, плюнуть в Эльбу с парома и мюзикл посмотреть. Его губы чуть вздрагивают в улыбке. – Пандемия, любовь моя. Мюзиклы закрыты. – Без разницы, – говорю я, вспомнив, что он ведь прав. – Мне нравится наряжаться и выходить в люди. – Тебе нравится, – поправляет он, улыбаясь мне, – когда другие телки сходят с ума, увидав тебя и вцепляются в рукава своих мужиков, которым давно насрать на их внутренние ценности. – Допустим. – Могу я тоже пойти? Я напрягаюсь. – Оно тебе надо? – честно спрашиваю я. – Ты же знаешь, что будет. Официантки в каждом кафе будут пытаться тебя соблазнить и развести на бабки. – Можно подумать, у меня они есть. – Можно, – говорю я. – То, как ты одеваешься, многих наводит на мысль, что есть. Он улыбается. – Сегодня, в виде исключения, ты права. Я получил гонорар за съемки. – С тобой все в порядке? – спрашиваю я, опять поддаваясьсоблазну поверить, будто бы он любит меня. – Ты только что трахался… Почему ты не пригласишь Лору? Он кривит губы в какой-то гримасе, отводит глаза. Взяв его за подбородок, я чуть ли не силой поворачиваю его лицо к себе. – Что?! – У нее мужик есть! Какое-то время, я молча смотрю в окно, пытаясь не рассмеяться. – Не переживай. Скоро я убью ее, и она никому из вас не достанется. Джош застывает на миг с открытым для возражения ртом, но потом до него доходит и он ухмыляется. Вновь ухмыляется. Не выдержав, ржет. – Ты единственная девушка, которая может меня рассмешить. Даже в такой момент.Маза Джош
Устав ходить, мы, не сговариваясь, выходим из магазинчика. Бросив вешалки на первый же, попавшийся по пути кронштейн и с облегчением стягиваем проклятые маски. Когда возвратится Кон, я хочу первым делом убраться из этой страны, одетой в ФПП2 маски. Подземная парковка – новая. И запах краски и бетона, что стоит во всех новых зданиях, смешивается с запахами машинного масла и, едва уловимым, запахом отработанного топлива. В Германии чадящие машины – почти что музейная ценность. В центр города без специальных фильтров на выхлопной трубе, просто не впускают. Это почему-то приходит мне в голову, когда Джошуа зажимает меня в первом же темном углу. Но вместо того, чтобы достать из сумки презервативы, я судорожно обнимаю его за плечи. Его губы твердые и холодные. Я чувствую запах кофе, когда он целует меня. Как задирает над грудью лифчик и свитер. Холодный воздух заставляет мои соски затвердеть. Низ живота сжимается. Мысль, что нас здесь могут застукать, заводит еще сильнее. Он рывком подхватывает меня под бедра. Мои ноги отрываются от земли. Я слышу животный, почти людоедский хрип. Если бы не то, что вчера, я решила бы, что он годами не видел женщину. – Да, да! Трахни меня! – шепчу я, задыхаясь. – Трахни, трахни!.. Словно он не этим именно сейчас занимается. Да так жестко, что будь стена из гипсокартона, сломалась бы. С такой силой о нее то и дело ударяется моя задница. Кажется, за его спиной проезжает машина. Свет фар на миг заставляет меня зажмуриться. Но немцы – народ воспитанный. Никто не мешает нам кончить. Оргазм такой яркий, что я едва не теряю сознание. Реальность медленно омывает нас, как морская волна омывает берег. Я медленно опускаю ногу, лишь сейчас заметив, как дрожит та, на которой я все это время стояла. Поправляю юбку и трусики. Порывшись в сумочке, сую между ног салфетку. Чертов придурок кончает в меня, словно мы женаты. Словно знает, что я бесплодна… А еще тут повсюду камеры. Плевать. Если им что-то не нравится, пусть напишут табличку «Секс воспрещен!» У туалета ошиваются другие гости страны. – Дай мне десять евро, – говорит сильно смуглый юноша. – Фак офф, – отвечает Джош. – Нацистская свинья! – выплевывает приезжий. – Я?! – возмущенно переспрашивает Джош и все его мышцы встают на загривке дыбом, словно у Халка. – Да я всю жизнь играл с такими же, как ты, черными пацанами!.. – рычит он. – Они называли меня Маза Джош! В Джошуа почти два метра роста. Это помогает держать особо наглых на расстоянии, но никому из нас не хочется ввязываться в драку. Пока попрошайка борется с разрывом шаблона, мы выходим с парковки. Раньше я всегда носила в сумочке молоток без ручки, но теперь это не имеет значения. Если понадобится, я просто его убью. Пробью ему ребра и раздавлю сердце. Памяти нет, но у меня есть Сила. И беженцы что-то чувствуют. Они гораздо ближе к природе, чем мы или немцы. Переговариваясь, рассматривают меня и мои кольца, после чего испуганно пятятся. – Что это за кольца? – спрашивает Джош, когда мы вылетаем из подземного гаража. – Я чуть не обосрался, когда ты подняла руку. Тут камни тысяч на сто!.. – Они либо стоят больше, либо не стоят вообще ни гроша. – Не понял? – Это кольца Всевластия, – я чуть заметно приподнимаю бровь. Жду, пока до него дойдет и Джош засмеется, но он не смеется. Он лишь глядит на меня в упор. Странным, застывшим взглядом. – Не возражаешь, – он берет меня за руку и делает снимок на телефон, – я погляжу это в Гугле? Если бы я и пыталась завозражать, теперь уже поздно. – С чего тебе вдруг стала интересна моя бижутерия? – С того, что эти дикие бабуины попятились, увидев ее! Молчание растянулось на километры. Мы скатываем его рулонами и складываем из него штабеля. Я мягко тяну его за рукав. – Я думаю. Вам с Лорой нужно посмотреть каземат как можно скорее…Пост-скриптум
I Теперь, когда все почти закончено, нет смысла вести дневник. Я вымарала все имена и даты. Вырвала несколько страниц… Полиция, конечно, найдет его и переведет, окончательно убедившись в том, что я сумасшедшая. Какое-то время мои фотографии будут на всех углах. Потом, они будут разбираться с сотнями дураков, которые решат, что они меня где-то видели. Потом про меня забудут. Джош к тому времени уже оправится и выйдет из госпиталя. И мало кто удивится, что он удалит свой блог. Не каждому хочется вновь рискнуть, столкнувшись с сумасшедшей фанаткой. Никто не заметит, – ну, разве его агент, – что он решит продать свою хорошенькую квартиру и вернуться домой. В Штаты. И, разумеется, очень мало кто будет его искать. Такое происшествие делает тебя как бы прокаженным. Тебя хотят только в «желтой» прессе. Но «желтая» пресса в наше время уже не та. Нет денег – нет и усердия. Я хочу расписать, как все было на самом деле. Ведь я художник слова и у меня нет других дел… Чертовски ноют пальцы. И зрение ослабело, но в целом, я чувствую себя на все сто. И выгляжу точно так же. Я расскажу, как все было, затем запечатаю свой рассказ в конверт и отдам на хранение в адвокатскую контору. Возможно, при передаче дел, конверт всплывет, и какой-нибудь адвокат захочет перевести историю… Если же нет, то нет. Мое дело – ее закончить. Итак, меня зовут Ланда. Л‘Аннн-Ддааа, как удар колокола. Примерно так звучит вибрационное имя моей души. Той самой, Гибридной души, похожей на поделку из «Лего». Души, которую можно легко разобрать на части и собрать вновь. Я – Дэйвини. Как я и рассказывала Джошу, Дэйвини – хранительница души Дэйвена. Дева-Мать-Старица. Его три в одном. Как Дева она через поцелуй в конце акта, отдает ему энергию своей привлекательности, аккумулируя в своем теле энергию и наслаждение тех мужчин, что спят с ней. Как Мать она носит в себе его Душу. Будучи в это время наделенной его магическими способностями, она сохраняет молодость до тех пор, пока не найдет подходящее Тело и не поможет Дэйвену вселиться в него. После этого женщина стремительно, прямо на глазах, стареет. А если ее напарник не может или не хочет найти ей подходящее новое тело, то умирает и Дэйвен может по своему усмотрению распоряжаться ее душой. Он может поглотить ее, усилив себя. Или же вернуть Пламени. Проще говоря, распылить на частицы. Понятно, что при таких условиях, доверие должно быть безграничным, но эти двое вовсе не обязательно любят друг друга. Дэйвини всегда очень трудно справиться с искушением выпустить такую ресурсную Душу, тем более что нам могут нравиться наши нынешние тела. А Дэйвен, в свою очередь, всего лишь мужик, который может потерять голову из-за молоденькой письки и забыть о том, что ее тело предназначено для Дэйвини. Поэтому, мы всегда подстраховываемся. Наши души собираются и разбираются на запчасти. И когда пришел миг принять в себя душу Коннора, в залог я отдала ему половину своей. Все мои знания, мою магию, мою силу. И Коннор, конечно, отдал часть своей мне. Это единственная гарантия, что он не сбросит меня, вселившись в новое тело. Как я намекала, мы с ним не всегда ладим. Потерять голову способен не только он.II Большая часть работы делалась за моей спиной. Лишенная памяти, почти с ноля собиравшая себя по осколкам, я обладала силой Коннора, не всегда умея пользоваться ей. Я делала то же, что делал он: как Пчела собирая для него мужскую энергию. Женщине всегда легче устроиться на работу в секс-индустрию и я этим пользовалась. Он жил во мне, словно эмбрион. Вбирая энергию не через поцелуй, а как бы чрез пуповину. И так продолжалось довольно долго. Я даже думала, что сумею. Не влюблюсь, продержусь. Я избегала контактов, избегала сходиться с мужчинами тет-а-тет, но вот пришла пандемия и все закончилось… Лора с Мариссой рассказали мне все. Очень сложно молчать, когда спрашивает Дэйвини. Особенно, та в арсенале которой куча полезных знаний и умений причинять боль, при этом не убивая. И Джошуа слушал это, сидя рядом со мной. Только не на троне, как он мечтал, а в клетке. Связанный, рыдающий от бессилия, с кляпом. Он слушал, как умирала Марисса. А потом, беснуясь и задыхаясь кляпом – провожал Лору. Как я и предполагала: Лора подкинула ему мысль написать сценарий, в котором он сыграл бы главную роль. Как Сильвестр Сталонне! Потом, показала ему меня. На старых фотографиях с Коннором. Обронила, что я в Германии и она знает, как им меня найти. Джош согласился: ему не в первой пробивать своим членом входы в те круги общества, куда его не зовут. И дальше уже в игру вступила Марисса. Так я начала снимать у него квартиру… Не буду описывать весь процесс, – они не могли знать, что Джошуа – мой Близнец и вскроет мою душу с Коннором, как консервным ножом. В этом я усмотрела руку Судьбы и сдалась без боя. Как я сдалась тогда, в той жизни, которую вспомнила. Умерла на плоту, захлебнувшись собственной кровью. Умерла, продолжая кричать от ярости, понимая, что погубила Друга, пытаясь отомстить за Врага. Женщины мертвы. Обе. И уже никому ничего не скажут. А Джошуа не сможет предъявить их тела суду. Возможно, их души попали в Пламя, возможно, никакого Пламени нет. Есть только мы. Опасные сумасшедшие, которые собраны по частям из Насекомых, Атлантов и древних магов вымерших рас. Созданы для того, чтобы поддерживать в Земле Пламя. Хотя… Возможно, никакого пламени нет. Как бы то ни было, но все участники в данный момент мертвы, а я постарела.
III Знала ли я, что так будет? Да, знала. Сейчас все помешались на ясновидении. Думают, владеть информацией, означает и владеть ситуацией, но это не так.
Знать что будет – это видеть исход. И зачастую, исход предопределен заранее и пути назад нет. Ясновидение, это четкое видение хирурга, который стоит над пациентом и смотрит на метастазы, которые он может диагностировать. Только диагностировать, а не исцелить.
Начинающим: задайте себе вопрос… Готовы вы знать, что мечта всей жизни неисполнима. Человек, который дороже всех, никогда не полюбит. Знать заранее, чем все кончится и все равно идти, как Иисус на Голгофу?..
Наша судьба варьируется по мелочи, но в главном она уже предопределена. Предвидеть и не уметь изменить, это не дар. Это проклятье.
Лотерея, любовь, заветные мысли любимых и недоступных… Все то, чем мы тешимся в грезах о ясновидения, – неосуществимо. Если тебе не дано крупно выиграть, чисел ты не увидишь, любовь может обмануть и ты не поверишь этому, даже зная как. А любимые думают лишь о тех, кого любят сами. И это совсем не мы.
И как хирург, который зашивает вскрытую полость, приняв решение – пациенту не говорить, я поняла… Поняла для чего мы лишены ясновидения.
Но было поздно. Я знаю свою Судьбу. Итак, все кончено. Полиция уже обнаружила тела Мариссы и Лоры. И Джошуа, запертого в клетке, как забытый в аэропорту кот. Они найдут также кучу чистеньких «пальчиков», которые укажут на некую Каролину Пирс. И еще разок – обновление. Обнаружат, как давно мертва эта самая Каролина. На этом следствие предсказуемо затянет в тупик. Не знаю, как долго будут тянуться поиски: как бабушка Джошуа я должна быть в курсе, и они обещали меня информировать, но я-то вижу, что курс потерян. Мне просто жаль этих милых молодых полицейских, и я уверила их, что нисколько не сомневаюсь в их профессионализме. И что главное для меня – что мой мальчик жив. И они мне поверят. Бабули, вроде меня не должны испытывать сострадания к мертвым проституткам. …Когда я рассказывала Джошу матчасть, я говорила, что в идеале Тело должно болеть и хотеть сотрудничать. И он успокоился. Ведь он был вполне здоров, а мир лежал перед ним, как послушная большая собака. Он просто не знал, как быстро теряется здравый смысл от жажды и голода. Как слаб становится человек, наблюдая за тем, как крысы копошатся на мертвом теле его любовницы. Но дух, что жил в нем когда-то, дух сильного Молодого Вождя, не сдавался, пока он находился в сознании. Я смогла взять его тело, когда Джошуа почти умирал. И самым трудным было закрепить в новом теле Коннора, – переспав с ним. У нас получилось, – но Джош к тому времени был так истощен, что душа Коннора едва не взорвало его плоть изнутри. И я едва не рассыпалась. Поэтому, пришлось вызвать «скорую», вмешав в процесс посторонних. И полиция ищет меня. По фото и отпечаткам. Я это знаю. Я сама открыла квартиру, чтобы они могли бы их взять. Никто, конечно, не заподозрил. Я выгляжу теперь, как старушка в «Титанике», вот только не собираюсь бросать в океан свои кольца. Одно еще пригодится мне, когда я влезу в новое тело. Второе я отдам Коннору. 20 июня, 2021 года. Гамбург, Германия.
Последние комментарии
1 час 59 минут назад
9 часов 22 минут назад
15 часов 6 минут назад
16 часов 13 минут назад
17 часов 11 минут назад
17 часов 25 минут назад