Охота [Ава Саврок] (fb2) читать онлайн

- Охота 1.31 Мб, 24с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Ава Саврок

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ава Саврок Охота

Сначала Ричард принял все за дурацкий розыгрыш. Его руки, в которых он сжимал ремень почти неподъемной сумки, чуть подрагивали от напряжения и плохо скрываемой ненависти к стоящему на борту человеку.

– Мистер Эвер, какая неприятная встреча, – процедил Ричард сквозь зубы, – сколько лет, сколько зим.

–Прекращайте паясничать и садитесь в лодку, Смит. И не надо на меня смотреть, как на воплощение вселенского зла, что за ребячество, в самом деле!

Пол Эвер, бывший начальник Ричарда Смита, с которым они работали в “Физерстоун и Ко”, был привычно угрюм и агрессивен. Будто бы не было трех лет, будто бы Ричард не вылетел с должности из-за того, что этот экземпляр застукал его с Эмили в подсобке. Эмили, конечно, была на тот момент женой Пола, но, во-первых, она долго убеждала Ричарда в том, что они вот-вот разведутся, а во-вторых, служебный роман – это не повод губить карьеру подчиненного. Ладно, хорошо, Ричарду все еще было неимоверно стыдно. И Эвер был прав по-своему, но Ричард не собирался проводить мистера Эвера сквозь лабиринты собственной совести ни тогда, ни тем более сейчас.

Он бросил сумку бывшему начальнику, и тот легко поймал ее, а затем втянул Ричарда на лодку.

– Полный вперед, мистер Грин! Пассажир на борту!

Капитан судна прибавил хода, а Пол нацепил на голову бывшего подчиненного здоровенную фуражку.

– Спрячьте лицо, Смит, а лучше и все остальное. За вашу голову назначено неплохое вознаграждение. В трюме вы найдете все необходимое для маскировки. Постарайтесь уложиться в полчаса.

–Куда мы направляемся? И как вы вообще оказались во все это втянуты?

–Маскировка, мистер Смит. Потом ответы на ваши вопросы. Научитесь уже, наконец, подчиняться приказам начальства.

–Вы мне больше не начальник.

–Чему я бесконечно радуюсь каждую свободную минуту, коих у меня не так много. Трюм. Маскировка. Сейчас же.

Ричард заскрипел зубами от ярости, но повиновался.

В трюме было темновато, но света все же было достаточно для того, чтобы рассмотреть на едва умещавшуюся гору одежды и каких-то предметов на столе. “Кажется, Пол Эвер ухитрился ограбить костюмерную мастерскую”,– невольно восхитился Ричард, перебирая коллекцию накладных бород, носов и париков. В отдельном пакете лежала краска для волос. Ричард изучил упаковку и решил ограничиться стрижкой, новой одеждой и огромными квадратными очками, придававшими ему несколько придурковатый вид.

“Мистер Эвер будет просто счастлив, наконец моя внешность и умственные способности будут гармонично сочетаться между собой”,– хмыкнул про себя Ричард.

Ровно через тридцать минут Пол спустился к нему и немного разочарованно покачал головой.

–Мистер Смит, это детский сад. Отдайте мне ножницы.

–Мистер Эвер, я не буду оправдываться, но, знаете ли, как-то мне не приходилось прятаться и убегать от непонятной международной секты, которая почему-то решила, что моя смерть принесет их лидеру процветание и вечную молодость.

Пол покачал головой и с силой усадил Ричарда на стул. Затем перехватил остатки торчащих клочьями волос резинкой у основания черепа, отрезал все, что было ниже. Его движения были четкими и аккуратными, похожими на работу конвейера. Голова Ричарда заметно полегчала.

–Вам повезло, что мы изменили маршрут. У нас в запасе почти шестнадцать часов. Успеем вас обезобразить до такого состояния, что родная мать не признает.

“Она и так не признает. Она мертва”, – хотел съязвить Ричард, но передумал.

Они выбрались наверх уже ближе к закату – лодка вышла в совершенно безлюдные места промеж двух мраморных скал. Синяя вода, больше похожая на поверхность Ионического моря, искрилась на солнце. Шли неспешно вверх по течению, и Ричард любовался зеленью сосен, птицами, которые кружили почти на уровне перистых облаков, игрой света и тени на испещренных временем камнях.

Адреналин был его постоянным спутником всю первую неделю. Он почти не ел и спал урывками – все время казалось, что кто-то ходит за дверью, шуршит за окном очередного отеля в попытке как можно тише его открыть и добраться до него.

То, что он все-таки избежал жертвоприношения – чистой воды случайность.

Мистер Эвер вылез наверх, одетый в непривычно мешковатую, сильно поношенную одежду. Впрочем, и сам Ричард выглядел затасканным, как свитер его давно почившего отца, в котором тот годами работал в мастерской.

Пол неотрывно смотрел на мраморные скалы и воду, выискивая в них что-то, понятное лишь ему. Пока Ричард собирался с духом, именно он первым нарушил молчание:

– Вам, вероятно, интересно, какое отношение я имею к происходящим с вами событиям?

На Ричарда он не смотрел.

–Да. Очень. Буду вам крайне признателен.

–Вы знаете, как зовут главу “Детей Артемиды”? Ту милую даму, которая объявила на вас священную охоту?

– Диана. Старшая сестра Диана. Мы… в общем, знакомы. Собственно, она отсчитывала положенную фору. Производит впечатление двинутой на всю головушку. Называла меня Олененком, рисовала эти чудные ритуальные рога мне на лбу.

–О, она всегда была той еще художницей. А уж делить с ней комнату в детстве было, не сомневайтесь, одним из самых специфических опытов в моей жизни. А ее дурацкие уменьшительно-ласкательные прозвища? Олененок, ха. Она меня называла Лучиком, представьте себе.

– Вы родственники?

–Двойняшки.

Ричарда захлестнула паника. Он моментально собрался, лихорадочно пытаясь прикинуть, сможет ли он доплыть до берега до того, как его нагонит лодка. Ну или его застрелят. Или он просто утонет— вода совершенно точно была ледяной.

–Не стоит вам столь явственно демонстрировать отсутствие выдержки. Доставлять вас Детям Артемиды я совершенно точно не собираюсь. Видите ли, мистер Смит, наши с Дианой родители погибли при очень тревожных обстоятельствах. Нам было шестнадцать, отец и мать хотели взять нас на первую охоту, но я заболел, и они уехали втроем. Вернулась только Диана. Несчастный случай – вот как полиция объяснила это. Они сказали, что моя мать случайно застрелила отца, а когда осознала, что случилось, не выдержала и наложила на себя руки.

Ричард отчетливо почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

–А когда Диана присоединилась к детям Артемиды?

–Через полгода после инцидента.

–Думаете, в смерти ваших родителей как-то замешана ваша сестра?

–Возможно, это просто совпадение, и травматический опыт спровоцировал дальнейшие… изменения. Или они были первыми жертвами во имя Артемиды. Я не знаю, мистер Смит. Не уверен, что хочу знать. Но в мои планы входит остановить это безумие.

–И все же, я не слишком понимаю, почему вы мне помогаете. Я расстроил ваш брак. Мы почти не знакомы, друзьями мы не были и до происшествия с Эмили.

–Вы думаете, вы первый, кого моя сестра и ее милые последователи объявили священной жертвой? – Пол явно злился, он выплевывал каждое слово, но тон его голоса оставался прежним, вежливо-отстраненным, – Вынужден вас огорчить, мистер Смит, вы вовсе не уникальны. Я достаточно давно работаю с сектами и крупными религиозными организациями. Собственно, если быть до конца откровенным, мы с моей бывшей женой внедрились в “Физерстоун и Ко”, чтобы вывести на чистую воду их верхушку. Религиозных фанатиков не так уж и мало, вы удивитесь, но они прямо кишат в крупных коммерческих структурах. Что касается моего брака… Вы стали, скажем так, последним камушком, разбившем наш стеклянный семейный замок. Я злился, мистер Смит, и все еще злюсь на вас, но я не убиваю людей. И, знаете, при всей той мерзости, на которую вы способны, вы не заслуживаете смерти просто из-за того, что оказались не в том месте и не в то время.

–Ричард.

–Что?

–Меня зовут Ричард. Думаю, спасение моей шкуры позволит обойтись нам в дальнейшем без “Мистера Смита”.

–Хорошо, Ричард. Зовите меня Полом, – протянул ему руку бывший начальник, нынешний случайный союзник и спаситель. И Ричард крепко пожал ее.

Солнце почти зашло, и небо, и вода окрасились багровым светом.

–У вас есть план, Пол?

–Конечно. У меня всегда есть план, и не один. Я же действительно неплохой стратегический менеджер, мистер… хм, Ричард.

–Озвучите цели?

–Власть над миром, разумеется. Раскрытие тайн вселенной. Попутно – спасение вашей оленьей шкурки и прекращение деятельности организаций по типу “Детей Артемиды”.

–Я как приземленный человек больше всего интересуюсь моментом со спасением. Что вы намерены делать? Диана объявила меня в розыск по всей стране, а с учетом того, что в верхушке “Детей Артемиды” немало местных военных, то, кажется, у меня серьезные проблемы.

Пол вглядывался в горизонт так пристально, будто бы в районе скалистого берега находилась огромная книга, открытая на странице “Как взаимодействовать с тотальными идиотами”.

–Мы уйдем через Топь.

Ричард невольно вздрогнул. Топь была на севере, простиралась через всю пограничную зону. Безжизненное и гиблое местечко – из-за магнитных аномалий там сбоила техника, по самим болотам можно было продвигаться только на лодке. Граница действительно фактически не охранялась и не патрулировалась с земли, но и дураков, которые рискнут ее пересечь, не то, чтобы было много. Где-то в глубине болот жили староверы – язычники, у которых из благ современной цивилизации были разве что периодически долетавшая до них гуманитарная помощь. Пересечь Топь пешком и выйти уже со стороны Кельтварской Республики? Не то, чтобы невозможно, но определенно за гранью понимания Ричарда.

– И каким, прошу меня простить, образом мы через нее пройдем?

– Я договорюсь со староверами, пару недель или месяцев побудем у них. Дальше по обстоятельствам, но вообще, думаю, местные вполне смогут нас провести до Кельтвара. Потом попросим для вас политическое убежище. Мне выпишут штраф за пересечение границы в неположенном месте, но у меня двойное гражданство, так что ничего особо страшного быть не должно.

–А почему бы староверам не сдать меня или вас сектантам, и не получить свою награду?

Мистер Эвер пожал плечами, но ничего не сказал. Ричард, в котором кипела нервозность, невольно отметил сходство с античной статуей, присущее его бывшему начальнику: мраморная белая кожа, абрис мускулов под свободной льняной затасканной рубашкой, золотистые кудри, правильный во всех отношениях профиль. Да, Пол выглядел уставшим и потускневшим, рубашка была явно не первой свежести (а свежесть, как известно, бывает исключительно одна), но усталость и бессилие все равно не делали его менее… впечатляющим, что ли?

Зашло солнце, и сумрак мягко опутывал скалы чернильной паутиной. Ночь вступала в свои права, безлунная, тихая, тревожная. Пол спал прямо на палубе, укрывшись огромной тяжелой курткой, предварительно наказав отдохнуть и Ричарду – вскоре после рассвета им предстояло спешиться и пройти по топям не меньше тридцати километров. Ближе к поселению староверов лодка проехать просто не могла: капитан и так рисковал.

Ричард не мог уснуть, лежал на палубе в полудреме, но никак не получалось провалиться во что-то более глубокое. Ему чудились перешептывания в плеске воды, морские чудовища, случайно забредшие на речное дно, Дети Артемиды, спрятавшиеся в трюме, капитан, который оказывался огромной хищной птицей, Пол, стреляющий в него из серебряного лука своей сестры. И, едва задремав, он просыпался раз за разом, потому что не мог этого видеть и слышать. Перед рассветом он сдался и просто сел, привалившись к борту, разглядывая из-под полуприкрытых век силуэт капитана. С рассветом проснулся и Пол –резко, как будто бы и не спал, поднялся, сосредоточенными, совсем не сонными, но усталыми глазами нашел Ричарда. Потом, кутаясь в куртку, пошел к капитану широкими чеканными шагами.

Река явно постепенно превращалась в болото, тина и мелкие водоросли окружали лодку со всех сторон: капитан шел тихим ходом, опасаясь, как бы не накрылся мотор. Скалы сменились лесом – по большей части еловым и сосновым. Все трое – Ричард, Пол и капитан (Ричард мысленно обругал себя, Эвер же говорил, как его зовут) жевали галеты, передавая друг другу термос с горячим чаем.

Около часа спустя на правом берегу показались чуть покосившиеся деревянные мостки, к которым и направил лодку немногословный капитан. Пол ушел за своим рюкзаком и сумкой Ричарда, пока последний перепрыгивал с борта на причал. Затем Пол перекинул вещи, кратко пожал капитану руку и также спрыгнул с лодки. Воздух был влажным и тягучим, солнце с трудом пробивалось через кроны старых елей. Лес был похож на легкие курильщика с сорокалетним стажем – темный, маслянистый и совсем больной. В его глубине влажным отблеском виднелись островки чистой воды.

Пол преувеличенно-бодро закинул на плечо рюкзак и, насвистывая, направился в самую гущу деревьев.

И Ричард, конечно, пошел за ним. Через несколько минут он оглянулся, чтобы посмотреть на причал, но так и не смог найти тот самый просвет в мельтешащих пятнах зеленого, серого, черного.

Он шел шаг в шаг за мистером Эвером, который подозрительно уверенно двигался глубже в лес. Через час – или целую вечность— Ричард в первый раз провалился по колено в трясину. Он быстро выбрался, даже без помощи Пола, который без улыбки протянул ему руку, но брюки и ботинки стали отвратительно-мокрыми.

Где-то в вышине кричала птица, но ни Пол, ни Ричард не проронили ни слова с тех пор, как покинули лодку.

Они шли уже несколько часов в этой давящей на уши тишине. Сумка, оттягивавшая плечо в самом начале пути, почти перестала ощущаться. Ричард ловил себя на мысли, что не знает, как именно Пол ориентируется в лесу – компаса у него не было (да и в условиях магнитной аномалии тот был почти бесполезным), болото казалось абсолютно одинаковым, куда ни глянь, неясно было, с какой именно стороны светило солнце – свет был рассеянным. Ричард было попытался вспомнить способы определения стороны света по мхам. Где мох, там и север. Вот только мхи покрывали все стволы деревьев и большую часть пространства под ногами, а значит, север был везде.

А потом Пол провалился по пояс в ледяное болото.

–Да чтоб тебя волки голышом драли! Ненавижу! – взвыл он, пытаясь удержать равновесие,– Ричард, освободи сумку, и вытащи меня. Ближе не подходи, меня затягивает.

Ричард послушно отправил на мягкий лесной мох воду, пятидесяти миллилитровую бутылочку виски Writers Tears, документы в зип-локе, галеты и батончики, зажигалку, нож, записную книжку, завернутую в прозрачный пакет, наушники и запасной аккумулятор. Затем Ричард аккуратно приблизился к Полу, лег и, удлинив ручку до максимума, забросил ее в сторону бывшего начальника. Пол зацепился за ремень и попытался выбраться. На четвертый или пятый рывок дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки. Обычно невозмутимый, Пол полз, ругаясь на болото, сектантов и жизнь в целом. Ричард изо всех сил тянул Эвера на себя, выплевывая возмущение не менее экспрессивно. Наконец, Пол выбрался на устойчивый клочок суши и обессилено лег, пытаясь отдышаться. Они засмеялись, не сговариваясь, давясь смехом как плохо пережеванным пирогом, и это звучало так дико и неуместно в этом мрачном месте.

–Умереть в болоте, спасая от полоумной сестрицы и ее серебряного лука бывшего подчиненного, из-за которого развелся с женой. Потрясающе. Не хватает только толпы зомби. Или людей, висящих на деревьях как елочные игрушки – август, самое время для праздника.

–Какие у вас кровожадные фантазии. Пол, у вас есть запасная одежда?

Запасные брюки были. А вот ботинки и у одного, и у второго были в единственном и весьма мокром экземпляре. Пол сетовал о том, что он не успел захватить резиновые сапоги.

– Я планировал добросить вас до следующего судна нашей маленькой организации, там было все необходимое. Кроме того, местных староверов я особо не знаю, а на “Марте”, второй лодке, была Эмили, она как раз наладила с ними контакт. Да, Эми тоже состоит в наших рядах, Ричард, не надо на меня так смотреть. Она антрополог, если вы забыли. Или не знали. Возможно, на разговоры о личном у вас просто не было времени. Но Эми не вышла на связь. Вряд ли с ней что-то серьезное, может, на них просто вышел кто-то из Детей, и они решили не рисковать и не светиться. В любом случае, я принял решение воплощать план в одиночку.

–А как вы ориентируетесь здесь? Я не вижу дороги или тропы, компасом вы не пользуетесь, техникой тоже. Откуда вы вообще можете знать, что мы движемся в правильном направлении?

–Вы не очень наблюдательны, Ричард. Учитесь вглядываться в детали. Как расположены деревья, которые нас окружают?

–Довольно хаотично.

–А вы присмотритесь. Ищите что-то искусственное, чего не должно быть в лесу.

Ричард попробовал. И попробовал еще раз. Вокруг был темный лес и начало сотен и сотен километров болот.

И все же, здесь действительно была какая-то системность. Деревья, по большей части, росли хаотично. Но некоторые кучковались – три-четыре-пять молодых побегов или уже взрослых елей. Справа. Слева. И снова справа, каждые двадцать-тридцать метров.

–Эти группы деревьев?

–Да. Ориентиры. Одни из. Как вы понимаете, деревья растут медленно. Иногда падают. Присмотритесь к стволу вон той очаровательной елочки.

Ричард внимательно вгляделся в дерево. Потом подошел поближе и еще пристальнее присмотрелся – зрение у него не то, чтобы было отвратительным, но все же небольшая близорукость была ему свойственна.

На стволе была пометка, сделанная темной краской. Овал и разделяющая его надвое линия, размером не больше половины ладони. Издалека и при плохом освещении его не было видно совсем, но если знать, что искать, или подойти поближе, не возникало никаких сомнений в искусственном происхождении этого знака.

Он вернулся к Полу, протянул бутылочку с виски. Тот открутил маленькую крышку, понюхал содержимое и сделал крошечный глоток. Ричард, взяв протянутую ему обратно стеклянную емкость, зеркально повторил последовательность действий бывшего шефа: вдохнул запах “Слез Писателя” – дуб, смола, яркий спиртовой дух, почему-то табак – затем чуть-чуть отпил и закрыл крышкой. Из пятидесяти миллилитров осталась половина – они были крайне скупы.

–Остальное предлагаю выпить, когда вся эта канитель закончится.

–Согласен. Идем дальше?

Пол согласно кивнул и поднялся на ноги. Они быстро собрали разбросанные по мху вещи Ричарда в его заляпанную болотной жижей сумку и продолжили движение в глубину леса, еще более осторожно и медленно, чем двигались до этого.

Через пару часов, успев обсудить и местную природу, и детей Артемиды, и даже Эмили и их бывшую работу (Ричард, наконец, как следует извинился перед Полом, но тот только отмахнулся, сказав, что все уже отболело), они вышли к небольшому озерцу с чистой, незаболоченной водой. На противоположном берегу виднелись деревянные мостки, похожие на те, на которые они высадились за несколько часов до этого. У самой воды сидела девочка, одетая в грязную куртку. Она била поверхность озера веткой, молча, сосредоточенно. Пол кивнул на силуэты деревянных домов в глубине: там же видны были мужики, четверо, все как один бородатые, заросшие, в высоких кожаных сапогах и кепках, надвинутых на глаза. Они сидели у одного из домов на лавке, с кружками в руках и о чем-то переговариваясь, глядя в сторону вышедших из леса Пола и Ричарда.

–Ты уверен, что они нас не… ну не знаю, не прогонят? Убьют и скормят местным свиньям?

–Староверы не держат свиней. Только кур и коз, насколько мне известно.

–Я о них ничего не знаю. Расскажешь? – осторожно поинтересовался Ричард, перехватывая сумку поудобнее. Промокшие ноги неприятно морозило, и он пытался отвлечься от болот и неприятно хлюпающей в ботинках воды.

–Я тоже не большой специалист. Несмотря на то, что называют себя староверами, на самом деле они язычники. Закрытое поселение, живут здесь больше трехсот лет, с тех пор, как имперцы объявили язычников вне закона. Обычно неохотно идут на контакт. Вроде бы впускали группу антропологов сюда пожить лет двадцать назад, спокойно восприняли новости о современном мире, вышли на несколько лет, но вернулись. Говорят, здесь спокойнее. Из общины почти никто не уходит во внешний мир, а если уходят, обрывают все контакты. А, им доставляют гуманитарную помощь на тот причал, с которого мы с тобой начинали, пару раз в год, и поскольку они все-таки контактируют с внешним миром, врачи делают прививки всем детям и передают лекарства.

Девочка, завидев приближающихся чужаков, выбросила ветку и убежала, мужчины тоже куда-то исчезли, но навстречу им уже шла худощавая женщина лет сорока. Когда расстояние между ними сократилось, она оскалилась в их сторону и вполне дружелюбно спросила, не заблудились ли они. В ее речи проскальзывали тягучие и округлые окающие звуки.

–Мне нужно поговорить с вашим старшим. Если не возражаете.

–Отчего бы и не поговорить. Имена ваши какие будут?

–Я Пол. Это Ричард.

–Пол, значит. Ну, пойдемте.

В поселении было несколько десятков домиков, по большей части, деревянных срубов. Угрюмые люди – явно преобладали старики – провожали недобрым взглядом Ричарда и Пола. Чужакам явно были не рады, но убивать или выпроваживать не спешили. Несколько детей с любопытством выглядывали из-за низкой деревянной двери, и Ричард попытался изобразить максимально дружелюбную улыбку, но те, завидев, что пришелец смотрит на них, с визгом убежали вглубь дома. Наконец, женщина вывела их к ничем не отличающемуся от всех прочих одноэтажному домику, трижды постучала и крикнула низким грудным голосом “Араве! С Топи принесло! Двое!”.

Из глубины дома кто-то ответил ей одобрительным гулом, и женщина гостеприимно распахнула дверь и впустила мужчин в неосвященный предбанник, в котором пахло травами и сыростью. Где-то слева стучали копытами козы, и короткие отрывистые “Ме-е-е-е!” были больше похожи на кваканье огромных лягушек. Ричард на секунду представил, что в хлеву, на искусственно сконструированном маленьком болоте, сидят огромные, в человеческие рост, жабы, и квакают, требуя от людей мух и мяса.

–Доброго вечера, люди,– чуть хрипловато произнес старейшина, бесшумно подошедший к ним со стороны основных комнат, – Замерзли?

–Очень, – честно сказал Ричард.

–Тогда идите к печке, грейтесь. А я вам сейчас соображу горячего отвара. Топь легкомыслия не терпит. Надо бы и очиститься от нее, раз уж провалились в болото.

Мужчина – Ричард в полумраке не мог определить его возраста – проводил их к глиняной печке, выдал теплые шерстяные рубашки и штаны, огромные кружки с чем-то пахнущим брусникой и клюквой. Едва пригубив напиток, Ричард едва не застонал от удовольствия – было вкусно просто невероятно. Осушив кружку, он почувствовал, что все его тело расслабляется. Черты Пола тоже немного смягчились, из глаз исчезла настороженность. Он ненадолго отвел в сторону старейшину, негромко рассказывая ему что-то. Араве дважды покачал головой, потом, почесав нос, с сомнением кивнул. Пол громко и отчетливо принялся благодарить, и Ричард, слегка задремавший от тепла и чувства безопасности, встрепенулся.

–Завтра начнем местным помогать, надо же как-то отплатить за гостеприимство. Ты руками работать умеешь?

–Ну, лампочку вкрутить или гвоздь забить точно смогу, а вот что-то сложнее – сомневаюсь.

–Значит, будем импровизировать на ходу.

Пол опустился рядом с новой кружкой горячего напитка, с видимым удовольствием принялся прихлебывать его маленькими глотками.

–Пол.

–Ммм?

–Спасибо.

–Пожалуйста, Ричард.

Они уснули, прислонившись к теплой печи, уставшие после долгого перехода через лес и топь.

Ричарду приснилась брусничная поляна. Он наклонился, сорвал пару ягод и впился пальцами в упругую кожицу, растер ягоды между пальцами, поднес руку к носу и вдохнул нежный и одновременно резкий запах спелых ягод. Светлая кашица оставила легкое ощущение липкости, и Ричард слизал ее, зажмурившись от удовольствия. Сглотнув сок, он как подкошенный упал на колени и стал судорожно поглощать бруснику – не только ягоды, ветки, зеленые свежие листья, веточки. Кусты разрывали его тело, но он все никак не мог остановиться.

Ричард проснулся с судорожным вдохом и сел. Тяжелая оленья шкура сползла на пол. Пол встревоженно поморщился во сне. В доме было темно, печь и свечи давно догорели, и сквозь окно скользил рассеянный серебряный свет полной луны.

Ричард, стараясь двигаться бесшумно, скользнул в предбанник, натянул тянувшие сыростью ботинки и тихонько вышел наружу. Поселение староверов спало, убаюканное стелящимся низко туманом и сверкающими плевками звезд над крышами. Было неестественно тихо – в городе, да и в лесу Ричард никогда не слышал такой тишины. Его колотило от холода, но идти назад не хотелось, хотелось постоять еще немного, впитывая в себя ощущение странного единения со вселенной.

Жизнь Ричарда никогда особо не отличалась осмысленностью. Раньше все его время занимали работа, дом, встречи с друзьями и любовницами на одну ночь. Он ненавидел одиночество и почти никогда не оставался наедине сам с собой. Когда приходилось ночевать дома одному, он всегда негромко включал музыку и оставлял включенным свет на кухне. Думал даже завести собаку или кошку, чтобы все посторонние шумы имели под собой простое и устраивающее его сонный мозг объяснение. Последние недели, с тех пор, как Дети Артемиды объявили на него охоту, Ричард жил в режиме безумной гонки, и времени на рефлексию не было, да и не хотелось ему особо думать о том, как же он докатился до жизни такой. Ричард с удовольствием сбросил бы этот мешок мыслей, кишащих как змеи, отдал бы их каким-нибудь мозгоправам и жил бы дальше. Но дальше была неизвестность. План Пола казался идеалистичным и не слишком совместимым с жизнью. У Ричарда было стойкое предчувствие того, что совсем скоро все закончится. И впервые мысль о смерти не пугала, не вызывала в нем паники или желания напиться, чтобы не думать, забыть о том, что жизнь конечна. Он просто принял ее как данность. Выживет – здорово. Умрет – ну что же, рано или поздно это все равно произойдет.

Чуть окрепший ветер мерно раскачивал деревья вокруг, и Ричард кожей почувствовал, что за ним наблюдают. Обернулся – в дверях стоял Пол, взъерошенный, но сна ни в одном глазу. Смотрел, не моргая, прямо на Пола, на лице – ни единой эмоции.

“Статуя, а не человек”, – пронеслось у Ричарда в голове, и затихло, оставив после себя эхо недосказанной мысли.

–Холодно. Идем досыпать? – нервно улыбнувшись на сторону, сказал Ричард.

Пол кивнул и скрылся в доме, не проронив ни звука. Ричард вдохнул полной грудью, наслаждаясь ощущением того, как холодный воздух заполняет его легкие, обжигает, и вдруг почувствовал себя живым и проснувшимся. Как будто бы всю жизнь он жил в полудреме, в каком-то вязком, кисельном сне, в траве и болотах, и вот он, наконец, проснулся.

***

Первое время Ричард следил за днями, считал их, пытался упорядочить. Часы он потерял на третий день где-то в лесу, расстроился, но через несколько дней грусть ушла, сменившись меланхолией. В поселении царил вечный сумрак, и очень быстро Ричард понял, что считать дни, что не слишком-то отличались друг от друга, бессмысленно.

Он поделился с Полом ощущением того, что время становится вязким и тягучим. Пол лишь пожал плечами, отметив, что время далеко не всегда делили на дни и часы, и что здесь это и впрямь потеряло значение – важно было делать запасы, следить за животными, важно было чинить прохудившиеся крыши, перед сном слушать сказания и рассказывать самому о том, что он видел.

Города и шум, наполнявшие жизнь Пола, медленно таяли в болоте, затягиваемые тишиной.

Пол и Ричард все больше включались в жизнь общины, стараясь быть не просто чужаками, сидящими на шее, но равными. Сложно было понять сообщество, в котором они живут, но они старались – выявляли ритуалы и правила, следовали им. И община принимала их – постепенно уходила настороженность из глаз женщин и детей, мужчины все чаще звали их смотреть на Сумаглицу. Пол, со своим антропологическим прошлым, быстро понял, что к чему, и свистящим шепотом втолковывал Ричарду, что этот ритуал вглядывания в вечерний туман, ползущий со стороны топи – древний обычай, которому куда больше лет, чем они себе представить могут. И что их участие в этом ритуале – знак высочайшего доверия со стороны общины. Так что после того, как заканчивалось время повседневной работы, они и впрямь шли к небольшим группам, стоящим на самой окраине поселения, молчали, старательно вглядываясь в очертания туманных всполохов, находя в них волков, зайцев и лис. Араве, старейшина, рассказал им, что туманными зверями становятся люди, которых поглотила Топь, но души которых пожалела Сумаглица. Туманные звери, заскучавшие по людям, приходили к поселению, но никогда больше не могли в него войти. На службе у Сумаглицы звери разносили ее туманы по всему лесу, укутывая Топь, чтобы та могла спать.

В один из дней Ричард вместо привычного уже смутного подобия чего-то живого отчетливо увидел, как лис, сотканный из клочков тумана, поведя серебристым носом, посмотрел прямо ему в глаза. Он потер лицо, зажмурился, досчитал до десяти и вновь всмотрелся в туман, но ничего не изменилось – туманный лис по-прежнему сидел на опушке и с интересом наблюдал за людьми. Луна, показавшаяся раньше обычного, высветила очертания и других туманных зверей и птиц, мягко скользящих по самой границе поселения, но не переступавших какую-то им одним невидимую черту.

В лесу негромко запели, и туманный лис, махнув на прощанье хвостом, растаял. У Ричарда по телу пробежали мурашки: в отдалении тянули какие-то ноты молодые девушки с хрупкими голосами, но мелодия не была похожа на то, что ему приходилось до этого слышать. Да и откуда в Топи взяться девушкам?

–Пол. Ты это слышишь? – едва шевеля онемевшими губами сказал Ричард.

Пол кивнул, напряженно вглядываясь в темные очертания деревьев, лунную дорожку и туманное море, плескавшееся вокруг.

–Так это Сумаглица поет. Вы чего испугались-то, – с улыбкой сказал Мека, старший сын старейшины, с которым они стояли в этот вечер, – она ж еще по вечерам болотные звезды зажигает, но опасно это, можно в Топи заплутать.

–Что за болотные звезды?

–Такие фонарики света, над Топью носятся. Не каждый вечер, так, иногда бывает.

Втроем они вглядывались в туман и слушали, как поет Сумаглица.

Когда пение смолкло, Мека, почесав густую бороду с проседью, задумчиво сказал, что завтра всем поселением они пойдут в глубину Топи собирать ягоды.

–А почему?

–Ну, мы после песен Сумаглицы всегда ходим. После них обычно удачная охота.

Ричарда передернуло – он вспомнил о детях Артемиды.

–Что же, будем надеяться, что в охоте повезет только нам, – словно прочел его мысли Пол.

***

Козы разбудили их на рассвете. Старейшина выдал Полу и Ричарду по плетеному лукошку и наказал идти с разновозрастной группой людей, столпившейся у входа в его дом.

Они прошли по заболоченному лесу в глубину не меньше километра всей группой в десяток человек, когда старшина решила, что пора разделяться. Каждому выдали по мотку пряжи, и каждый примотал к выбранной старшей сосне конец своего мотка и двинулся в свою сторону. Они с Полом шли почти параллельно, но, поскольку вся схема их продвижения представляла собой что-то вроде расходящихся лучей, с каждым шагом они удалялись все дальше и дальше друг от друга, да и от остальных участников собирательной экспедиции. Ричард старался тщательно срывать ягоды с каждого куста, и его котомка наполнялась довольно быстро. Он собирал бруснику и клюкву, не разделяя их, по совету всё того же Меки, вечером проинструктировавшего его. Ричард шел неспешно, и, сев на корточки у очередного куста, а затем выпрямившись, понял, что никого из группы он больше не видит. Впрочем, его нить никуда не делась, также, как и алые нити остальных, видневшиеся по бокам где-то в отдалении. Лес и Топь, раньше бывшие спокойными, вдруг показались Ричарду мрачными и враждебными. Он прислушался: вдалеке женщина тянула какую-то песню, ветер чуть шумел в кронах елей. Человеческая музыка была совсем не похожа на мелодии Сумаглицы, и от нее веяло домом и спокойствием. Ричард было немного расслабился, но понял, что в шуме крон деревьев, шелестевших на ветру, он слышит еще один звук – четкие, размеренные шаги, хотя никого поблизости не было. Человек определенно шел в его сторону, уверенно и спокойно.

Повинуясь какому-то первобытному инстинкту, Ричард опустился на колени и замер. Что-то было не так. Что-то опасное приближалось к нему. А потом прямо перед его ладонью в мягкий мох с чавкающим звуком вошла стрела.

Сердце мгновенно ускорилось, зрение сузилось, и Ричард понесся вперед, не разбирая дороги. Котомка с ягодами осталась где-то сзади, также, как и моток пряжи. Еще одна стрела впилась в ствол дерева, совсем рядом с его головой, и Ричард, не издав ни звука, постарался увеличить скорость. Быстрее, быстрее, быстрее! Он бежал, петляя между деревьями, пока совсем не выбился из сил и не рухнул, споткнувшись о какую-то кочку, прямо в гостеприимную Топь. С трудом вытащив себя на более-менее твердую землю, Ричард замер, прислушиваясь к окружающему лесу. Ничего. Кажется, оторвался.

Стуча зубами от холода, он попытался вспомнить, с какой стороны он пришел, но не смог: деревья вокруг были совершенно одинаковыми. Ему стало не по себе. Кто бы в него ни стрелял, он сильно увеличил его шансы на смерть в ближайшее время. Не от стрелы, так от переохлаждения.

Вряд ли он убежал дальше, чем на пару километров от того места, но вот вопрос: куда именно ему возвращаться? И насколько это безопасно?

Стоять на месте не получалось, холод пробивал его насквозь. Вспомнилась недопитый глоток коньяка – сейчас он был бы очень кстати.

Он закрыл глаза и прислушался, но кроме стука собственного сердца не слышал ничего. Или… нет, показалось. Он развернулся и, вглядываясь в сумрак, царивший между деревьями, повернул назад, понадеявшись выйти хотя бы на кого-нибудь. Он услышал свист рассекаемого воздуха слишком поздно, а потом стрела с серебристым древком легко, как нож в масло, вошла в его грудную клетку.

Ричарду никогда не было так больно. Он сполз на землю, воя, царапая кожу, и стараясь вдохнуть, но вдохнуть не получалось. Он не заметил, как к нему мягкой походкой подошла женщина и присела на корточки, стараясь поймать его взгляд.

–Привет, Ричи, – сказала она, – узнаешь меня?

–Эмили? –Ричард захлебывался кровью, глотал ее, выплевывал, не веря во все происходящее.

Бывшая жена Пола и бывшая любовница Ричарда, Эмили Эвер превратилась за эти годы в тонкую, как тростинка, женщину. Когда-то отливающие рыжиной русые волосы были выкрашены в темно-древесный, свою копну Эмили заплела в толстую длинную косу. Взгляд из мягкого и смеющегося превратился в хищный, злой, Эмили улыбалась во весь рот, с удовольствием наблюдая, как между пальцев Ричарда, судорожно прикрывавших торчащую стрелу, течет кровь.

Лес перестал быть тихим. Кто-то шел в их направлении, и Ричард молился, чтобы это были староверы – женщины, мужчины, да хоть бы и дети, кто-нибудь, кто мог бы остановить это безумие.

– А вот и мои братья, Ричи. Скажи “привет”, – Эмили встала и коротко поклонилась процессии. Пятеро детей Артемиды, в таких же, как у Эмили, охотничьих костюмах, вывели Пола, руки которого были связаны за спиной, поставили напротив Ричарда. Двое с силой опустили его на колени и приставили по копью к его горлу, каждый со своей стороны. Пол с нечитаемым выражением лица смотрел на Эмили и Ричарда, но не проронил ни слова. Ричарда огорошило осознание того, что Пол Эвер впервые на его памяти был заполнен страхом по самую макушку. У него не было готового решения, плана, ничего, и он судорожно искал выход, при котором все останутся живы, и не находил. Не было выхода. Ричард Смит должен был умереть. Может быть, Пол Эвер должен был умереть тоже.

Когда Диана почти бесшумно выплыла из леса, по лицам детей Артемиды пробежала дрожь обожания и предвкушения. С собранными в высокий конский хвост волосами, одетая в легкую тунику, с неизменным серебряным луком в руке, она казалась высеченной из мрамора статуей, по нелепой случайности ставшей человеком. Пол, с заведенными за спину руками, еще не сломанный, не мигая смотрел на свою сестру. Диана, не обращая внимания на брата, нараспев начала речитативно читать молитву, плавно чеканя шаг в ритм словам. Потом как-то резко замолкла. Стало совсем тихо, даже Ричард, с трудом дышавший, почти затих.

Диана достала стрелу из колчана, натянула тетиву, прицелившись Ричарду в голову, но не спешила отпускать ее. Мышцы вздулись, но руки были совершенно неподвижными.

–Дина. Дина, послушай, не делай этого. Пожалуйста, – прохрипел Пол, нарушив молчание, разбив магию тишины своим шепотом.

–Так нужно. Я принесу его в жертву, и ты вспомнишь. Он всего лишь человек. Почему ты жалеешь его?

–Ты же не убийца, Дина. Пожалуйста, – Пол встал с колен, не удерживаемый больше никем из Детей. – Дина, опусти лук. Опусти.

–Только если ты потом поднимешь его, Лучик. Или возьмешь копье и убьешь нашего Олененка. Сам.

–Зачем?

Диана смотрела на собственного брата неживыми глазами. Потом опустила лук, кивнула одному из Детей. Тот подошел к Полу, развязал ему руки и вложил в них копье.

–Он – жертва, Лучик. Ты слишком давно живешь среди людей и забыл, что значит быть нами. Убей его, Пол. Ради меня.

Диана подошла к замершему Полу, взяла его лицо в свои руки и поцеловала его в лоб. Потом прошелестела одеждой и опустилась за спиной Ричарда, погладив того по жестким, спутавшимся волосам, в которых застряли сосновые иголки и мох, впилась в них, с легкостью поднимая Ричарда на колени.

–Убей этого мальчика, Лучик. Или, может быть, стоит тебя тоже сделать нашим маленьким агнцем? Что выберешь? Его жизнь или свою?

Ричард задыхался. Стрела, пущенная Эмили, пробила легкое, и он чувствовал, что вряд ли проживет долго. Сознание Ричарда обрушило на него череду видений: он целуется с женой Пола, перечит ему, подставляет его на работе, они идут через Топь, Пол проваливается в болото, капитан корабля – Грин, его фамилия Грин! – швартуется у причала. Заслуживает ли он такой смерти? В глобальном смысле его жизнь действительно не значит ничего. Тем более, что жить ему осталось недолго – сюда не приедет реанимация, и даже если Пол каким-то чудом уговорит Диану не стрелять, Ричарду все равно конец. Но если он выполнит требования своей полубезумной сестрицы, возможно, та сохранит ему жизнь.

Пол задумчиво взвесил на руке копье. Ричард кивнул ему, одними губами прошептал “Давай” и закрыл глаза. Он услышал свист и успел подумать “Кажется, всё”. А потом что-то тяжелое рухнуло за его спиной.

Ричард открыл глаза, опустил взгляд на грудь, все еще иррационально думая о том, что просто ничего не почувствовал. Пол с перекошенным лицом смотрел куда-то за его спину, потом, не сдерживаемый ничем, бросился к Диане, лежавшей на мху ничком. Ричард обернулся – копье угодило ей прямо в грудь, и, вероятно, проткнуло сердце, потому что Диана была мертва. Пол попытался вытащить копье, закрыть руками ужасную рану, из которой хлестала кровь, но потом просто прижал тело сестры к себе и зарыдал по-детски, в голос, размазывая чужую кровь по лицу.

–Старший брат Пол, – поклонившись, сказала Эмили, и другие Дети подхватили “Брат Пол, брат Пол, брат Пол”.

–Дина! Дина, Дина, Дина, прости, Дина, очнись, пожалуйста— плакал Пол.

Ричард хрипло, булькающе смеялся. Все это казалось каким-то дурным сном, фантасмагорией, созданной опьяненным сознанием.

Эмили стояла на коленях, с фанатичным обожанием глядя на Пола Эвера, баюкающего мертвую сестру. Пол вдруг замер, окаменел на целую минуту, застыв на полудвижении. Потом, погладив Диану по волосам, не глядя на Ричарда, встал, смерив коленопреклоненных детей Артемиды таким же неживым, как был у Дианы, взглядом. Ричард был готов поклясться, что кожа на его лица натянулась, превращаясь в каменную маску. Пол тихо и очень внятно начал говорить:

–Священное безумие моей сестры распространилось и на ее детей. Если его не остановить, скоро весь мир превратится в Топи, по которым будут слоняться люди, считающие себя охотниками, и их дичь. Вы должны были спасти ее, но вместо того, чтобы вливать в нее свою веру, свою человечность, предпочли обратиться к своей животной части. Я обрекаю вас на смерть.

Пол медленно начал поднимать руки, и повинуясь этому изящному дирижерскому жесту, ноги детей пробили крепнущие с каждой секундой ростки. Эмили и остальные шестеро кричали, когда сквозь их тела, разрывая на своем пути плоть и сухожилия, все выше и выше поднимались ели, сосны и лиственницы. В момент, когда Пол хлопнул ладонями над головой, поляна превратилась в ничем не примечательный, кроме почти десятка трупов на деревьях, лес. Деревья были мягкими, пахло свежей зеленью, смолой и солью. Ричард замер, глядя на то, как где-то на уровне третьего этажа в ветвях в судорогах бьется Эмили, и ждал, когда же и сквозь него начнет расти что-нибудь.

Пол мазнул его нечеловеческим взглядом, не вглядываясь и никак не комментируя происходящее. На его лице чужеродной грязью смотрелись алые потеки. Не обращая внимание ни на что больше, он лег рядом с сестрой, взял ее за руку и они просто исчезли. Без искр, хлопков, просто растворились за считанное мгновение в воздухе.

Ричард упал на бок, его руки вцепились в мох, покрытый кровью Дианы. Он закрыл глаза и в последний раз смог вдохнуть воздух, прежде чем его сознание затопила холодная, похожая на вязкую топь, тьма.

***

Мека и Араве, вышедшие на поиск заплутавших чужаков, были опытными следопытами. В поселении иногда пропадали дети, заигравшиеся в Топи, да и засмотревшиеся на болотные звезды взрослые редко, но сходили с троп, терялись и не могли найти обратную дорогу. Араве как старейшина всегда ходил на поиски своих людей, читал следы, и почти всегда находил тех, кто сбился с пути.

Вот и на этот раз, опустившись на колени, он внимательно осматривал мох вокруг брошенной котомки с ягодами – младший из пришлых, Ричард, должно быть, был сильно чем-то напуган. Араве шел по следу, петлявшему меж деревьев, Мека молчаливой тенью шел за ним: собранный, сильный мужчина, охотник, гордость Араве.

Они нашли Ричарда посреди леса, в окружении молчаливо покачивающихся хвойных деревьев. Не поляна, просто участок леса, но вокруг – вытоптанные участки, будто вокруг Ричарда собрались несколько человек, а потом, аккуратно ступая по своим же следам, отошли в лес.

Чужак лежал ничком, одна рука, залитая уже запекшийся кровью, прижата к груди. Мека бросился к нему, упал на колени, припал к груди мужчины, напряженно вслушиваясь. Ричард вдруг закашлялся, сел, оттолкнул Меку от себя, впился полубезумным взглядом в деревья, ощупывая руками грудь.

–Ричард! Успокойся!

Тот судорожно, рвано дышал, глядя на Араве и Меку загнанным зверем. Затем быстро стащил с себя свитер, прошелсяладонью в багровых потеках по совершенно гладкой коже.

–Что произошло?

–Не помню. Урывками какие-то ужасы. Как в меня стреляли, как пробили грудь. И Пол… Где Пол?

–Пока не нашли, – коротко ответил Араве.

Ричард поежился. За исключением пары синяков и царапин, никаких жутких ран на нем не было. Значит, показалось. Может, он головой ударился, когда падал? Тогда откуда на нем столько крови? Или это не его?

Он устало прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки вокруг, прислонился спиной к стволу высокой ели, впился пальцами рук в холод мха и влажной емли под ним, в колкость осыпавшейся хвои.

Вдалеке нежно пела Сумаглица, и деревья чуть двигались в такт приглушенному перезвону. Пушистые ветви ели с нежно-зелеными иголочками мягко перебирал легкий ветер, словно локоны молодой девушки.

Санкт-Петербург,

Июнь 2020-Июль 2021