Снеговичок [Нина Стожкова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Нина Стожкова Снеговичок

Рассказ

– Милый, догадайся, что я тебе принесла? – крикнула Марианна из прихожей.

– Мёд? Пирог со свежей малиной? – прохрипел Пьер умирающим голосом. – Он полулежал в кресле, укутав горло мохеровым шарфом, и как всякий мужчина, заболевший легкой простудой, стонал так, словно часы его были сочтены.

– А вот и не угадал! – промурлыкала Марианна с милым славянским акцентом. – Смотри! Вуаля! – И она достала из большой хозяйственной сумки что-то белое и липкое.

– Что это? – удивился Пьер и потянулся к подарку.

– Не трогай! Холодное! – улыбнулась она.

– Мороженое? – с обидой протянул Пьер. И добавил: – Довольно жестокая шутка над человеком с ангиной, моя дорогая.

Вглядевшись в странный подарок, мужчина удивленно присвистнул. На Пьера в упор смотрел симпатичный снеговичок. Он был совсем как настоящий, только маленький: глазки-семечки, нос морковкой, ручки-веточки и пластмассовый стаканчик из-под кофе на голове.

– Вот это да! Снеговик! Сто лет не видел! – обрадовался Пьер. – И тысячу лет не лепил. Пожалуй, в последний раз это было в детстве, когда я гулял с родителями в Альпах. Ты же знаешь, в Париже такой снегопад, как сегодня, бывает раз в пять лет, и тогда нам уже не до снеговиков.

– Я и подумала: а вдруг он поможет тебе быстрее поправиться? – Марианна чмокнула его в щеку прохладными пухлыми губами. Внезапно она спохватилась: – Не беспокойся, милый, малину и мёд я тебе, конечно, тоже принесла. – Знаешь, решила сегодня немного пройтись, подышать свежим воздухом, потому возвращалась домой из нашего любимого магазинчика через Булонский лес. А там столько чистого снега!

– Боже, да ты совсем замерзла! – Пьер растроганно дотронулся до ледяной от снега руки Марианны, и она звонко расхохоталась:

– Что ты! Разве это мороз? У нас такая погода в октябре бывает. Наоборот, холодный воздух меня взбодрил, как шампанское, словно я Снегурочка.

Пьер с нежностью взглянул на Марианну. Его русская жена и вправду похожа на Снегурочку: светло-голубые глаза, пепельные волосы, даже кожа бело-розовая, как клубничное мороженое. Коренные француженки такими не бывают. Да что там говорить, Марианна особенная во всем: статная, неторопливая, по-французски говорит плавно, нараспев, с неповторимым славянским акцентом. И надо же, слепила для него это чудо – настоящего снеговичка! Ни одна парижская феминистка до такого бы не додумалась. Те только и знают, что мужиков осуждать, лезут, куда их не просят, да права качают…. Нет, не зря Анри, давний приятель Пьера, такой же старый холостяк, любил после пары бокальчиков «Божоле» пофилософствовать: мол, жениться надо только на русской. Лишь где-то там, на студеных просторах огромной и загадочной страны, еще сохранились женщины, которые ценят мужчин. Красавицы, готовые щедро тратить на своих спутников жизни силы, душу и время. Пьер в ответ на рассуждения друга поначалу лишь усмехался в седые усы: нет, он пока не сошел с ума, чтобы ехать в Россию! Да и мама не позволит. Она не раз говорила Пьеру: «Если ты, сынок, надумаешь на склоне лет жениться, это убьет меня. Я не смогу принять в нашем доме твою жену. Вот умру – тогда делай, что хочешь. А пока я жива, найди мне новую сиделку, наша-то Мари совсем обленилась».

После очередной встречи с вином у Анри, Пьер поймал себя на том, что все чаще вглядывается в лица хорошеньких иностранок, все внимательнее вслушивается в их непонятную речь. И сделал неожиданное открытие: в Париже полно русских женщин! И туристок, и иммигранток, и просто тех, кто приехал в гости к родственникам и друзьям. Пьер стал посещать вернисажи и кинопремьеры русских фильмов (билеты в театр были дороговаты, а французская наследственная скупость не поощряла безумства), даже на книжном салоне, посвященном России побывал. Кое-где удалось перекинуться с русскими женщинами парой слов. К своему изумлению, вскоре Пьер убедился: его коренное французское происхождение вызывает у русских женщин неподдельный интерес. Дивны дела твои, Господи! С каких это пор он, рядовой француз, обычный работяга-строитель, без пяти минут пенсионер и внешне явно не Ален Делон, стал привлекателен для дам? Да каких! Красивых, молодых, образованных и, главное, непохожих на алчных французских мадам. Практичные француженки первым делом интересовались при знакомстве, в каком районе Парижа живёт месье Пьер, на какой машине он ездит, на каком курорте отдыхает – в общем, узнавали, насколько он перспективен для совместного проживания. О браке с Пьером у этих мегер даже речи не шло. Как ни странно, симпатичных русских девушек, если им позволяло знание языка, интересовали совсем другие, нематериальные вещи. О эта загадочная русская душа! Девушки заводили непривычные для Пьера разговоры о прекрасном: о кино, литературе и даже о французском шансоне. Они с удовольствием практиковались с ним во французском, принимали его приглашение в кафе, и порой Пьеру казалось, что они готовы даже на большее. Однако оплачивать номер в гостинице казалось Пьеру дороговатым, да и дома с нетерпением ждала вечно раздраженная мама в инвалидном кресле…

Вернисаж, где он познакомился с Марианной, Пьер помнил до малейших подробностей, словно тот состоялся вчера. Даже бирюзовое платье Марианны, удачно подчеркивавшее синеву ее глаз, до сих пор стояло перед глазами. В тот раз он почему-то долго не решался подойти к симпатичной незнакомке и неуклюже топтался у картин советских художников-реалистов середины прошлого века. Наконец симпатичная незнакомка заметила его, очаровательно улыбнулась и на вполне приличном французском предложила купить буклет, посвященный выставке…


– Дорогая, а давай-ка спрячем нашего снеговичка в холодильник? – неожиданно предложил Пьер. – Так не хочется, чтобы он растаял…

– Ну, ты у меня и выдумщик! – рассмеялась Марианна, а про себя подумала:

«Нет, все же европейских мужиков с нашими не сравнить! Каких только я российским мужьям сюрпризов ни делала – в ответ не получала никакой благодарности. Помню, первому, Борису (он по гороскопу Овен) к дню рождения овечку из теста выпекла с колокольчиком на шее. Так тот только плечами пожал: мол, чуди, если есть охота и свободное время. А второй, Аркадий? Сколько стихов написала ему к памятным датам, сколько песен под гитару спела, сколько шутливых стенгазет соорудила! А в ответ получала лишь язвительную усмешку и плохо скрываемое желание милого мужа смотаться к друзьям – посидеть, пивка попить. О третьем, Кирилле, и вспоминать не хочется. В итоге три замужества в России принесли мне одни разочарования. А у этого француза из-за какого-то снеговичка – море восторга. Столько комплиментов от мужчины я за всю жизнь не слышала».

Через несколько дней, когда Пьер выздоровел и принялся напевать под нос арии Верди, на ужин к русско-французской паре пожаловали пожилые супруги – Софи и Анри Вато. Гости отдали дань русскому борщу и котлетам по-киевски, мастерски приготовленным Марианной, выпили по наперстку русской водки и перешли за маленький столик, чтобы за необременительной беседой дожидаться десерта. Марианна отправилась на кухню за ягодным суфле и только что испеченным ванильным печеньем.

Внезапно хозяин загадочно улыбнулся и тоже вышел из комнаты.

– Вуаля! – Пьер держал перед собой ярко-красную тарелку, а на ней восседал хорошенький снеговичок.

– О-ля-ля! – изумленно откликнулись французы. – Пьер, дорогой, что это? Торт? Мороженое?

– Не угадали! – объявил хозяин с гордостью. – Это снеговик из Булонского леса. Марианна, когда я болел, слепила его специально для меня. Ну. чтобы взбодрить немножко и заодно отвлечь от боли в горле. Уберу-ка, приятель, тебя снова в морозилку, чтобы не растаял.

Гости принялись шумно восхищаться талантами Марианны. Они говорили, что русские женщины, конечно, красивые и одновременно хозяйственные, практичные – и в то же время творческие и эмоциональные натуры.

– И все же, – сказала Софи. понизив голос, – нашему другу надо быть осмотрительным. Одинокий парижанин – лакомый кусочек для иностранок из бедной Восточной Европы. Кстати сказать, Пьер, французские законы – обычно на стороне бывшей жены, в особенности если она не работает. В случае, если вы расстанетесь с Марианной, тебе, Пьер, придется содержать ее до конца дней.

Пьер солидно кивал, соглашался для вида, а про себя думал:

«Как же я счастлив, что удивительная русская женщина, Марианна, согласилась связать свою жизнь с таким заурядным, старым и некрасивым человеком, как я! Честно говоря, наша маленькая парижская квартирка недостойна ее хорошенького мизинца на ноге! Кем я был до встречи с ней? Нудный старый холостяк с глупыми привычками и ворчливой больной мамой. Гостей к нам тогда было не заманить. И это не удивительно: кто же захочет говорить за вином о болезнях и о старости…»

Пьер вспомнил, как в первую же встречу неожиданно выложил Марианне все: и про свою холостяцкую скучную жизнь, и про старенькую маму, которая передвигается по квартире в инвалидной коляске и с каждым годом становится все деспотичней и капризнее. Он пожаловался на то, как трудно нынче найти в Париже хорошую и недорогую сиделку.

– Мне кажется, я смогла бы вам помочь, – неожиданно улыбнулась новая знакомая. – Когда-то в университете я даже получила к диплому искусствоведа дополнительный диплом – медсестры. Думаю, я без труда справлюсь с обязанностями сиделки, и ваша мама будет мной довольна.

– Вы не шутите, мадам? – удивился Пьер. – У нас, во Франции, музейные работники чужие горшки не выносят…

– У нас, в России, сейчас очередные «временные трудности», – вздохнула Марианна. – Интеллигенция готова на все, чтобы выжить. Было время, французы работали у русских дворян гувернерами, поварами и модистками, а теперь заработки французской сиделки для многих россиян – предел мечтаний. Кстати сказать, сколько вы платите вашей помощнице?

Пьер назвал сумму, которая Марианну приятно удивила, и поинтересовался, как у нее обстоят дела с визой. Оказалось, у новой знакомой гостевая виза всего на месяц, причем без права работы. Марианна призналась, что живет в Париже у друзей и спит на раскладушке, встроенной в стенной шкаф. Но Пьеру уже все было нипочем.

– Когда вы готовы к нам переехать? – бодро спросил он.

– Да хоть завтра! – беззаботно махнула рукой Марианна. – Если, конечно, получу от вас аванс. Жизнь в России приучила меня не доверять словам.

Так русская сиделка поселилась в квартире у Пьера и Арлетт. Как ни удивительно, деспотичной Арлетт новая прислуга пришлась по сердцу. Во-первых, русская безропотно сносила все ее капризы и причуды, во-вторых, охотно и подолгу беседовала с ней, чтобы улучшить свой французский. Главное, что ее сын, ее драгоценный мальчик, перестал болтаться после работы по этим никчемным выставкам и фестивалям, а стал торопиться домой, чтобы успеть к общему ужину, благо русская помощница отлично готовила. Причем не из полуфабрикатов, как все француженки, а из хороших продуктов, как в старые добрые времена. Правда, за луковый суп она даже не бралась, поскольку Арлетт не раз говорила русской, что настоящий луковый суп ни у кого из иностранцев хорошо не получается. Хорошо хоть Пьер по выходным сам готовил это любимое блюдо своей драгоценной маман…


Пока гости наслаждались десертом, приготовленным Марианной, Пьер вспоминал день, когда новая сиделка поселилась у них. В их затхлой и тесной квартирке сразу стало светлее: Марианна все вымыла и вычистила, пересадила засохшие растения, сняла с мебели пыльные чехлы и отдала их в химчистку вместе со шторами. А главное, она с первого дня принялась с покорной улыбкой потакать всем капризам его бедной мамочке Арлетт.

Марианна тем временем тоже вспоминала первые дни работы у Пьера. Она крепилась изо всех сил, стараясь не выказывать раздражение, которое у нее вызывали вечные капризы старухи и ее ворчание с утра до вечера.

– Как это ни печально, – смиренно говорила она Пьеру, – у всех инвалидов со временем портится характер, здесь уж ничего не поделаешь, нам остается лишь терпеть и сострадать бедняжке Арлетт.

Марианна все терпела и улыбалась. День за днем, месяц за месяцем. Господи, кто бы знал, чего ей это стоило! Слава Богу, когда-то она играла в студенческом театре. Сцена научила ее владеть лицом, не выдавать истинных эмоций. Как это было непросто! По нескольку раз на дню старуха кричала: «Боже, куда запропастилась эта ленивая русская баба? Китаянку что ли нанять? Или, может, филиппинку? Нет, азиатки все же намного шустрее славянок».

Марианна невозмутимо откликалась на крики хозяйки и каждый раз с вежливой улыбкой и появлялась на пороге ее комнаты:

– К вашим услугам, мадам! Что случилось?

«Что б ты лопнула!» – думала она, в очередной раз отвлекаясь от домашних дел, однако лицо ее по-прежнему оставалось невозмутимым и даже приветливым.

В редкие свободные минуты Марианна размышляла:

«Ну почему, почему здесь, во Франции, как и у нас в России деспотичные старухи обожают калечить жизнь единственным сыночкам, а те до старости покорно слушаются выживших из ума мамочек? Пьер – добрый малый, пусть и не красавец, но, главное, ко мне неровно дышит. Мы могли бы отлично поладить. А эта старая грымза Арлетт вполне может и до девяноста, да что там – и до ста дотянуть, при таком-то уходе… Стоп! Уходе? А лекарства? Я даю их Арлетт по часам, старуха всегда ревностно следит за этим. Правда, иногда ей требуется срочный укол… И что же? Разве я не могу в эту минуту выйти вниз к консьержу, или, к примеру, отправиться принимать ванну…».


Похороны Арлетт были скромными. Несколько древних мадам в черном, пару траченых молью месье, Марианна в красивом темно-синем шелковом платье и неутешный сын Пьер в старомодном костюме, взятом напрокат. На траурном обеде гости ели блины, испеченные по русскому обычаю Марианной, зеленый салат с креветками и луковый суп, который обожала покойная. Поминальную еду запивали белым вином урожая пятилетней давности.

– Бедная Арлетт отмучилась и теперь глядит на нас с небес и улыбается, – вздыхала Марианна, набожно поднимая глаза кверху и меняя в очередной раз на столе тарелки. Когда она вернулась с кухни с новым блюдом, Пьер торжественно объявил гостям:

– Пока душа моей несчастной мамочки еще здесь, я хочу сделать важное объявление. Марианна посвятила маме два последних года своей молодой жизни, и я всегда буду ей за это благодарен. Ее имя отныне в моей душе навеки будет связано с Арлетт. Уверен, мамочка одобрила бы мой выбор. Наверное, я не смог бы пережить пустоту, которая образовалась в сердце с уходом матери, если бы не наша дорогая Марианна. Эта удивительная женщина согласилась остаться со мной рядом не только на ближайшие дни, но и навсегда. Понимаю, сегодня не самый подходящий день для подобного сообщения, но я не в силах ждать. Чтобы жить, мне необходима уверенность, что Марианна не исчезнет, не растворится в далеких снегах, не вернется в свою Россию. Сегодня утром я сделал ей предложение руки и сердца, и моя любимая дала согласие. О дате нашей свадьбы, друзья, мы сообщим дополнительно…

В мэрии одного из парижских округов все с любопытством смотрели на необычную пару. Пожилой невзрачный жених и яркая моложавая блондинка в элегантном голубом костюме и черных лакированных туфельках. В одной руке она держала белоснежный букетик невесты, в другой была маленькая черная сумочка.

– Жених, в который раз вы вступаете в брак? – строго спросила сотрудница мэрии.

– В первый, – хрипло сказал Пьер, безуспешно пытаясь справиться с волнением.

– А вы, невеста?

– В четвертый, – четко и громко ответила Марианна, исподволь разглядывая зал.

Сотрудницы мэрии переглянулись и профессионально сдержали улыбки, уткнувшись в свои бумаги.

Пьер не замечал ничего вокруг. Он не сводил глаз с молодой жены, и в душе его рос хрустальный шар детского восторга. О таком счастье он раньше читал в романах. Выходит, не даром он, Пьер, прожил жизнь старым холостяком, в этом был какой-то высший промысел. Он не разменивался, как все его приятели и сослуживцы, на бурные романы, на многочисленных жен и любовниц, и в итоге выстрадал свое счастье: Господь послал ему Марианну. Несколько поколений его предков жили на юге Франции, и Арлетт не раз сетовала, что сын стал забывать в Париже провинциальную Францию, ее запахи, краски и песни. В этот миг в душе Пьера зазвучала мелодия, впитанная его предками от щедрой южной земли, от ее солнца и неба, чувства переполнили душу новобрачного, и он запел…


Гости наслаждались десертом. Марианна знала, что чай и кофе после обеда французы не пьют, и отправилась на кухню сварить себе чашечку капучино. Она очень устала за сегодняшний вечер, а кофе немного подбодрит ее. В темноте коридора она больно стукнулась локтем о кресло Арлетт, которое не успела убрать в кладовку. От неожиданности хозйка поскользнулась и упала. С трудом поднявшись, Марианна взглянула в зеркало, чтобы поправить прическу.

Из зеркала, отражением портрета на противоположной стене, на Марианну смотрела Арлетт. Лицо мадам было молодым и строгим.

– К вашим услугам, синьора, – привычно прошептала Марианна, и почувствовала, как все тело покрывается мурашками.

– Я буду отныне повсюду следить за тобой, – прошептала Арлетт. – Я знаю, зачем ты тогда спустилась к консьержу. Не хочу, чтобы моего сына постигла та же участь.

– О чем вы? – испуганно спросила Марианна.

Арлетт не ответила. Ее непривычно молодое лицо дрогнуло в зеркале и внезапно исчезло.

– Марианна! – закричал Пьер из комнаты, – Куда ты пропала, дорогая? Мы ждем тебя! Я буду сейчас петь для всех, как тогда, в день нашей свадьбы!

Марианна стряхнула наваждение и поспешила к гостям.


Оглавление

  • Нина Стожкова Снеговичок
  •   Рассказ