Копьё Кентавра [Александр Юрьевич Шимолин] (fb2) читать онлайн

Александр Шимолин Копьё Кентавра

– До пуска двигателей тридцать минут, – голос диспетчера навигационной станции на гелиостационарной орбите вблизи Меркурия сообщил об очередной хронометрической отсечке.

Максим зажмурился, пытаясь унять волнение. Не помогло. Он снова открыл глаза, вглядываясь в индивидуальный монитор внутри компенсационной капсулы. Раскалённое тело звезды занимало большую часть экрана. Наложенные фильтры помогали отсечь яркий свет, позволяя увидеть красоту солнечной короны, всплески протуберанцев, и множество других причудливых магнитных явлений перегретых верхних слоёв атмосферы родной человеку звезды.

Они уже два с лишним месяца в пути, и вот только‑только готовятся запустить стартовые двигатели. Два с лишним месяца назад они отстыковались от верфей Сатурна, позволив газовому гиганту подтолкнуть тяжёлый корабль к Юпитеру и дальше направить в сторону Солнца. Отработанный каскад манёвров позволил экспедиции разогнаться, почти не потратив топлива. Быстро проскочив орбиту Земли, они устремились к древнему светилу, чтобы свершить самый крупный ускоряющий гравитационный манёвр. И вот теперь осталось всего полчаса до пуска стартовых ядерных двигателей, которые придадут главное ускорение их кораблю для выхода за пределы Солнечной системы. В считанные дни они преодолеют орбиты внутренних планет, газовых гигантов, пояса Койпера. Редкие объекты Облака Оорта станут последними провожающими для группы людей, покинувших родной дом. Дальше будет лишь безжизненная пустота холодного космоса, простирающаяся на десятки лет пути.

– До пуска двигателей двадцать минут, – прозвучал уже привычный голос диспетчера.

Максим снова попытался отвлечься, вглядываясь в последний раз в раскалённую атмосферу звезды, давшей человечеству жизнь. Раньше всё связанное с их миссией как‑то легче воспринималось. Да, первый управляемый межзвёздный перелёт. Да, человек впервые покинет внешние сферы Солнечной системы. И что сам Максим будет одним из немногих избранных. Там, на Земле, в тренировочном центре всё было как бы понарошку. Он не чувствовал грядущего, когда они покинули Землю в правительственном челноке. Не испытывал такого волнения при перелёте от Марса до Сатурна. Даже когда они погрузились в единственный из когда‑либо созданных человеком управляемый межзвёздный крейсер, всё было словно шутка, словно сонное наваждение. Но теперь, перед очередным импульсом ускорения, когда точка невозврата уже давно пройдена, всё воспринимается совершенно иначе. Максим только сейчас на самом деле начал осознавать, что это не теоретическая выкладка астрофизиков, и не чаяния миллиардов людей. Это не героическая сага и не захватывающая дух киноистория. Это его единственная жизнь! Только сейчас тонкие щупальца понимания дотянулись и жёстко охватили его разгорячённый разум. Перед глазами предстали отчётливые картины, в которых его мир на долгие годы сжимается до размеров хоть и крупного, но всё же весьма ограниченного космического корабля. Персональные жилые модули членов экипажа, спортзал, пищеблок, кают‑кампания, панорамная обсерватория, оранжерея и несколько шлюзов – вот и весь короткий перечень помещений, доступный ему на время экспедиции. Экспедиции, длиною в жизнь. А если он и вернётся домой, на Земле не останется уже никого из тех, кого он знал. Никого.

Максим вспомнил, как прощался с родителями. В отличие от его друзей, они понимали, что никогда больше не увидят сына. Стоит ли оно того? Может быть он ошибся? Может быть его скрытая в глубинах подсознания мотивация яйца выеденного не стоит? Ведь какой бы бардак на Земле ни творился, Земля по‑прежнему остаётся их домом, остаётся самым благоприятным местом для Жизни во всей Вселенной.

– До пуска двигателей пятнадцать минут.

Как же быстро и в то же время долго тянутся последние минуты перед волнующим прыжком. Максим снова тяжело вздохнул. Он продолжал дышать всё глубже и медленнее, бескомпромиссно выдувая панику и мысли вместе с углекислым газом в газоотводы кислородной маски. Он всегда концентрировался на дыхании, когда нужно было успокоить нервы. Каждый выдох словно волной смывал нервозность, успокаивал сердцебиение, нормализовывал мыслительные процессы. Полезному навыку его научили ещё в лётной школе в Жуковском, что под Москвой, но именно во время подготовки к полёту этот навык команда психологов и врачей довела в нём до совершенства. К тому же, он был не один.

Их было тридцать. Всего тридцать смельчаков отправились в самый далёкий путь, который когда‑либо свершал человек. Три года и девять месяцев длилась программа подготовки интернационального, интеркорпоративного экипажа. За это время они очень хорошо узнали друг друга, научились общаться, уважать личные границы, потребности и навыки друг друга. Каждый из них был уникален и в высшей степени достоин миссии, объединившей человечество. Капитан экспедиции Ричард Норман, герой Америки, лауреат высших наград Организации Объединённых Наций, почётный сотрудник «Спейс КьюЭкс Корпорейшен» и Объединённого АвиаКосмического Агентства UASA. Если кто‑то и должен был возглавить экспедицию, то только он. Марис де Леклер, начальник психологической службы, главный консультант UASA собственнолично отправился в пожизненный полёт, чтобы поддерживать экипаж в трудные минуты. Главный инженер корабля Карлос Джексон – старый Си Джей. Настоящий волшебник во всём, что касается техники. В его руках даже стальная болванка превращается в атомный реактор. Алессандро Рэйн, генетик, занимавшийся адаптацией флоры к агрессивным условиям верхних слоёв атмосферы Венеры, морям Энцелада и Титана. Биолог Марта Ким, планетолог‑материаловед Элли Майерс, Этери Карлаги, Томми Лунг, Пенелопа Солис… Перечисляя имена друзей и коллег Максим снова почувствовал уверенность в успехе столь сложного начинания. Он оказался членом самой талантливой и самой сплочённой команды из всех, которые когда‑либо наблюдал. Эти люди вместе могут перевернуть Вселенную! А если учесть вклад полутора тысяч специалистов на Земле, которые четверть века вели расчёты, строили, оснащали и отправляли десятками грузовых кораблей модули первой экзоколонии в царство соседней звезды…

– До пуска двигателей десять минут.

Да, этот масштабный научно‑технический проект на самом деле объединил Землю. Ради работы по созданию экзоколонии на Проксиме Центавра b, пошли навстречу друг другу вчерашние непримиримые геополитические противники. Возобновился скромный научно‑технический обмен, стало выделяться больше ресурсов на опытно‑конструкторские и научно‑исследовательские работы. Но основной вклад в развитие проекта вложили, конечно, транснациональные корпоративные конгломераты. После того как ООН рекомендовало национальным государствам ратифицировать Биль о Свободах, в национальных правительствах обнаружилась нечеловеческая любовь практически всех крупных руководителей к частным компаниям. Биль очень серьёзно ограничивал законодательства государств в части контроля бизнеса и общегражданских правовых норм. Но при этом не затрагивал праворегулирование внутри корпораций. Не удивительно, что в целых частных городах – аттальерах – функции закона стали выполнять стандарты организаций, а роль полиции – службы безопасности. Именно глобальный проект по колонизации экзопланет открыл границы между корпоративными сетями эко‑поселений и научными коллективами. Корпоративный мир приостановил конкурентные противостояния и, говорят, даже оставшиеся за стенами цивилизованных городов номады стали реже воевать, обратив взоры в космос.

– До пуска двигателей пять минут.

– Включаю внешний контур охлаждения, – отозвался мелодичный голос корабля.

Искусственный интеллект Эйлис разрабатывалась специально для технического управления первым пилотируемым межзвёздным крейсером. Ей подчинялись сотни глаз, сотни автоматизированных систем с тысячами сенсоров, передатчиков и манипуляторов, обеспечивающих жизнь находящихся и работающих на борту людей. В четырёх целых двадцати двух сотых световых годах, в конечном пункте назначения экспедиции, её сменит ещё более мощный и совершенный Альвис, предназначенный для управления колонией на Проксиме Центавра b. Уже шесть лет Альвис высылает своим создателям подробные отчёты об автоматически проводимых работах по развёртке модулей первой и единственной экзоколонии Человечества. Сначала автономный конструкционный блок, который должен обеспечить развёртку остальных модулей. Затем связка энергетических систем, предназначенных для питания колонии энергией и электромагнитной защиты территории развёртки от жёсткой радиации частых смертоносных вспышек красного карлика. Следом пришёл отчёт о начале развёртки промышленных собирающих и обрабатывающих отсеков, предназначенных для переработки корундовых почв чужой планеты в прочную керамику. Принтеры с высокотемпературным наслоением уже много лет используются в труднодоступных областях на Земле, Луне, Марсе, и сотне научных станций, разбросанных по всей Солнечной системе, для изготовления предметов первой необходимости и даже конструкционных материалов практически любой формы и сложности. Следом должны будут разворачиваться мощнейшие научные модули, оснащённые самым современным, практичным и надёжным оборудованием, включая орбитальный радиотелескоп, лабораторный гаммаскоп и многое другое. И уже перед самым прибытием экипажа Альвис развернёт жилые модули и модули жизнеобеспечения на три тысячи колонистов.

– До пуска двигателей четыре минуты.

– Синхронизирую гамма‑отражатели.

Конечно, после прибытия на Проксиму Центавра b, у них будет больше жизненного пространства, чем на борту корабля. Максим не испытывал иллюзий относительно того, что эти тридцать человек, ставшие ему за время подготовки не просто коллегами, но и друзьями, за половину жизни успеют надоесть друг другу пуще горькой редьки. Вопрос был лишь в том, когда этот момент наступит. Поэтому в команде набрано сразу три психолога. Поэтому некоторые правоохранительные функции возложены на Эйлис, изменить которые можно только тридцатью голосами. Поэтому на трёхмесячные вахты заступают не только пробуждённые от гибернатического сна спецы по обеспечению полёта, но и не профильные члены экипажа, коим был и Максим. Целая группа экспертов трудилась над идеальным расписанием вахт, но уже через четыре недели полёта стало понятно, что их неизбежно придётся корректировать. Даже если незначительно.

– До пуска двигателей три минуты.

– Загружаю ТЭ‑кластеры в камеры реакторов.

Через три минуты кластеры топливных элементов – ТЭ‑кластеры – начнут по одному обстреливаться нейтронными пушками. Запускаемые цепные реакции внутри каскада выведенных в противофазу ядерных двигателей обеспечат чудовищную, но относительно равномерную тягу, которая позволит огромному творению человека вырваться из петли солнечной гравитации и с невероятной скоростью устремиться к соседней звезде. Аналогичные кластеры водородных элементов, ресурсом на сто двадцать лет, хранятся в топливных отсеках на попечении Эйлис и готовы в любой момент подпитать термоядерное сердце корабля. Железоникелевые сверхпроводящие кольца отводят часть энергии ядра для создания сверхмощного магнитного поля, удерживающего не только плазму внутри зоны реакции, но и защищающие экипаж от смертоносной радиации космоса.

– До пуска двигателей две минуты.

– Активирую нейтронные излучатели.

Но ядерными двигателями дело не ограничится. Они хороши лишь для старта, когда можно потратить большое количество топлива. Через несколько часов активной работы ядерных ускорителей и сброса отработанного балласта за дело возьмутся маршевые ионные двигатели, расположенные гексагонально вдоль бортов корабля. Их конструкция и технические характеристики рассчитывались специально для обеспечения равноускоренного движения в диапазоне от девяти целых пяти десятых до десяти целых и двух десятых метров в секунду, которое в свою очередь станет искусственной гравитацией для обитателей межзвёздного крейсера на десятки лет пути. Ещё на Земле Максим с восхищением отметил изящность решения конструкторов корабля развернуть маршевые двигатели, не доходя до середины пути, чтобы начать равноускоренное торможение, не потеряв такую приятную для тела силу тяжести.

– До пуска двигателей одна минута.

– Активирую коллекторы радиоактивного потока.

Всего четыре года они проведут на Проксиме Центавра b, подготавливая модули колонии для приёма поселенцев. Каждому из специалистов предстоит тестирование профильных систем, доработки «по месту» и исправление вероятных ошибок автоматики, допущенных Альвисом. Затем они возьмут научный груз, который нельзя отправлять на роботизированных, слабозащищённых от радиации челноках, и направятся к Проксиме Центавра для первого гравитационного манёвра в сторону сдвоенной системы Альфа Центавра АВ. На пути к звёздам Эйлис рассчитает оптимальные характеристики тяги маршевых ионных двигателей, чтобы попасть в достаточно узкий временной коридор между быстро вращающимися звёздами, и использовать намного более мощный ускоряющий импульс, чем могло бы придать Солнце. И на выходе с манёвра от Ригель Кентаурус они сожгут остатки ядерного топлива для ускорения в сторону дома. И далее на маршевых двигателях уже с привычным и комфортным для тела ускорением направятся к Земле. Всего девятнадцать лет туда, четыре года там и двадцать два с половиной года обратно. Сорок шесть лет…

– До пуска двигателей тридцать секунд. На связи председатель административной комиссии Объединённого АвиаКосмического Агентства.

Максим с ухмылкой отметил, что старик задержался с напутствием. Как‑будто забыл о них в суматохе?

– Капитан Норман и экипаж «Копья Кентавра» на связи, господин председатель, – голос Ричарда был бодр и уверен.

– От имени жителей планеты Земля и агентства UASA, от имени Организации Объединённых Наций и Глобального Корпоративного Альянса я благословляю вас на длительный путь к рассвету человечества! От вас, герои, зависит судьба выхода человека за пределы родной колыбели! Вы – наша гордость и надежда! В путь, дети Земли! В путь, гордость человечества!

– До пуска двигателей десять секунд. Начинаю обратный отсчёт.

– Системы готовы к пуску.

– Девять…

– Экипаж к ускорению готов.

– Восемь…

Максим проверил ещё раз собственные жизненные показатели на мониторе капсулы.

– Семь…

– Шесть…

Сейчас начнутся испытания на прочность.

– Пять…

– Четыре…

Очень неприятный момент.

– Три…

– Два…

Но без этого ускорения лететь было бы слишком долго.

– Один…

– Поехали!

С фразой Ричарда, произнесённой по традиции по‑русски, по кораблю пронеслась волна первого детонировавшего топливного элемента ТЭ‑кластера. Затем ещё, и ещё, и ещё… Каждый новый взрыв всё плотнее вжимал Максима в вязкую гелеобразную жижу компенсационной капсулы. Всё тяжелее становилось дышать. Взрывы продолжались один за другим бесконечным фейерверком. Вскоре заложило уши. Чуть позже перестали видеть глаза. Семь, восемь g … Они уже испытывали такие перегрузки на Земле. К ним можно адаптироваться, но привыкнуть – никогда! Десять… одиннадцать g… Чудесная компенсационная капсула не позволяла организму погибнуть от страшного давления. После двенадцати g Максим уже не мог сопоставить ощущения с пережитым на тренировках опытом. Он уже не помнил, какая предельная нагрузка запланирована, не помнил расчётное время воздействия, не помнил даже своего имени. Он помнил только, что всего через пару минут должно появиться ощущение, словно он на пороге смерти, и что на этом пороге можно жить. И о чужой планете далёкой звезды, ради бегства на которую всё это затевалось. Когда, если не на пороге смерти в этом признаться?

Через несколько секунд Максим потерял сознание.

***

Он проснулся в кресле бортовой обсерватории. В звенящей тишине еле слышалось робкое жужжание вентиляционной системы. На лбу чувствовались холодные капли пота. Максим сделал привычный глубокий вдох и вгляделся в панорамное окно.

За сверхпрочным стеклом неподвижно висели триллионы звёзд Млечного Пути. Время от времени привычные очертания созвездий искажалась вихревыми колебаниями защитного электромагнитного поля корабля, сталкивающегося на невероятной скорости с разрозненными частицами материи в ледяном вакууме космоса. Наглядная демонстрация работы надёжной защиты корабля от радиации, пыли и некрупных астероидов.

Они в пути уже восемь лет.

Максим периодически видел сны о Земле, о подготовке, о том примечательном запуске ядерных двигателей. Но сегодня сон был слишком реалистичным. Забытые образы и переживания вернулись, чтобы о чём‑то рассказать. О чём‑то важном, что всё настойчивее стучится в сознание Максима из глубин внутреннего мира.

С характерным потрескиванием открылся входной в обсерваторию люк. По тёплому металлическому полу зашлёпали до боли знакомой поступью босые пятки.

– Папа!

Лицо Максима осветилось нежной улыбкой:

– Иди ко мне, моё чудо! – Он поднялся с кресла и выставил навстречу девочке руки. Дочка с восторгом кинулась отцу в объятия. – Ты проснулась!

– Мы все проснулись, – прозвучал мелодичный голос Пенелопы, несущей на руках годовалого младенца.

– Идите ко мне все, – Максим обнял самых дорогих сердцу людей. – Вы проснулись, значит скоро проснутся друзья, будете снова вместе играть и учить уроки.

– Играть! Играть! – девочка запрыгала, весело всплескивая руками. – Папа, пошли играть!

Максим нежно поцеловал жену, чмокнул улыбчивую мордашку сына и позволил дочке потянуть себя из обсерватории в кают‑компанию.

При выходе из смотрового зала он бросил взгляд на звёзды и… замер.

Триллионы неподвижных звёзд Млечного Пути. Вихревые колебания электромагнитного поля, периодически искажающие привычные очертания созвездий. Ледяной мрак космоса. Безжизненная пустота, не знающая тепла и света. Он сжал крепче тёплую детскую руку. Вслушался в звонкий голос дочки, зовущий отца за собой. Её не должно было здесь быть. Но она есть. А там, где есть дети, есть жизнь. Где дети, там будущее.

Понимание, словно сжатый тоннами скал гейзер пробилось из недр подсознания покорителя космоса. Во влажных глазах появился блеск, и неведомая сила сжала грудь.

Нет, они не бегут с Земли.

Они несут жизнь в необъятные просторы Вселенной!