Не все мечты сбываются [Александр Барр] (fb2) читать онлайн

Александр Барр Не все мечты сбываются

Звезды все знают.

Они живые.

Можно в это не верить, но я не сомневаюсь, звезды все чувствуют. Они помнят. Они много раз наблюдали, как люди на маленькой, но красивой планете боялись и не понимали друг друга.

Траектория загибается.

В наушниках звучат знакомые голоса. Помехи частично прерывают речь, но это не важно, я все равно не вслушиваюсь в слова.

Наш корабль планомерно разделяется на отсеки.

– Внимание. Приборно-агрегатный отошел, – оповещаю команду и продолжаю следить за приборами.

Нас к такому готовили.

Каждый член экипажа отрепетировал до мелочей свои действия. Каждый из нас четко знает свою роль. Стараемся не думать о плохом, но каждый готов к нештатной ситуации.

– Отошел бытовой отсек.

Говорю с облегчением.

Первый этап позади. Все идет по плану. Без происшествий входим в атмосферу.

Слежу за показателем перегрузки.

За иллюминатором занимается пламя. Разгорается лобовая теплозащита. Губы растягиваются в улыбке.

Страх, нетерпение, радость. Все чувства смешались.

Команда, мои верные друзья, сидят справа и слева от меня. Их не вижу, но знаю, сейчас они с такой же улыбкой, как у меня, молча смотрят в иллюминаторы. Наблюдают, как снаружи нарастает свечение, как пламя из ярко-оранжевого становится белым, как от гари и копоти темнеют стекла.

Корабль трясет.

Вспышки света.

Ощущение, словно попал в эпицентр фейерверка. Самого красочного и шумного в мире фейерверка.

Связи нет, но я продолжаю отправлять в эфир информацию. Называю показатели приборов, озвучиваю состояние корабля и экипажа.

Нас к такому готовили.

Мы знаем, что может, что должно произойти, и что произойдет. Мы все знаем. Но это не отменяет инстинкты и страх.

Космонавт в представлении окружающих – это отважный, бравый, бессмертный и всесильный супергерой со стальными нервами, бицепсами и прочими частями тела. Но космонавты тоже люди. Темные, плохие мысли проникают в голову. Космонавтам бывает страшно. Особенно, когда производится посадка.

Я, как и все, боюсь.

– Прошли плазму.

Второй этап позади. Мы все ближе к Земле. Мы все ближе к родным и любимым.

Точка спуска намечена.

Сейчас отстрелится выпускной парашют. Следом сработает тормозной и расправится основной купол.

Поисковая группа готова. Вертолеты, врачи, спасатели. Нас встретят, под радостные речи нас понесут на руках…

Нештатно-баллистический спуск.

Падение.

Без паники! Нас к такому готовили. Мы профессионалы. И мы знаем, как нужно действовать.

Треск, удар, звон в ушах.

Жмурюсь.

Удар. Снова удар.

Боль.

Удар.

Тишина.

Я знаю, что теперь самостоятельно нам не выбраться из аппарата. Ног не чувствую. Зову свою команду. Зову не для того, чтобы мне помогли. Хочу убедиться, что все целы.

Жжется. Невозможно терпеть.

Открываю глаза.

Будильник молчит.

Я проснулся за пять минут до намеченного.

Вытираю пот со лба.

Мне всегда перед важным событием снится этот сон. Сон, в котором наш экипаж терпит крушение. Дурацкий сон. Мучительный.

К счастью, в том падении выжили все. Но травма на долго вывела меня из строя. Лишила меня полетов.

Весь ужас не в падении, страшно то, что я снова и снова готовлюсь, тренируюсь, поддерживаю форму и раз за разом в самый последний момент получаю отказ от руководства. Не то что командиром, бортинженером не берут.

С возрастом все труднее поддерживать форму, тем более все труднее получать отказы.

Отключаю будильник. Зачем заставлять старый механизм лишний раз работать?

Сегодня я решил твердо. Если опять снимут с полета, больше не стану проситься. Смирюсь. Как бы обидно и горько не было. Отпущу. Продолжу жить и вздыхать, что так и не успел проститься с моим космосом.

Но в этот раз мне повезет. Я знаю. Повезет. Тем более, у меня сегодня день рождения. И плюс ко всему, я встал с правильной ноги. Не просыпал соль, надел майку наизнанку. По пути обойду стороной всех черных кошек, всех соседей со всеми пустыми ведрами.

Верить в приметы, традиции или удачу я давно перестал. Но сегодня нужно предусмотреть каждую мелочь, и мне точно повезет.

– Григорий Петрович… кхм. Выслушайте.

Тон начальника красноречивее любых слов. Он может не продолжать. Мне заготовили отказ.

– Григорий Петрович, у нас есть для вас интересное предложение.

Он говорит и отводит взгляд. Вероятно, он уже догадывается, как я отреагирую на его предложение.

– Как вы отнесетесь к тому, чтобы перейти на почетную должность летного инструктора? Почетную и, подчеркну, высокооплачиваемую должность.

Какого еще инструктора? Что он такое несет? Я же пилот. И при чем здесь оплата? Я же не…

– В ваши обязанности будет входить подготовка космонавтов. Вдобавок, вам назначат помощников…

– А полеты? – зачем-то перебиваю глупым вопросом, на который уже знаю ответ.

– Григорий Петрович.

– Есть.

Рапортую и встаю по стойке смирно. Сердце вот-вот выскочит из груди. Все. Это конец. Я пенсионер. Я отработанный экземпляр.

– Вы – наш ценный сотрудник. Настоящий профессионал. И нам бы хотелось, чтобы должность инструктора заняли именно вы.

Я знаю, что не должен расстраиваться.

Нас к такому готовили.

Знаю, что теперь альтернатива для меня – гражданские перелеты. Но как мне, дважды герою страны, капитану, оставить дело своей жизни? Как мне оставить смысл моего существования? У меня же есть мечта.

Все еще есть.

– Есть.

Впервые в своей жизни я возвращаюсь домой настолько разбитым и изможденным. Тренированное тело сопротивляется, ноги отказываются идти, слезы отказываются перестать капать, а мозг не собирается принимать тот факт, что я так и не смог проститься со своим космосом. Мне не дали. Не позволили. И никогда уже не позволят.

Человек ко всему привыкает.

Факт.

Нас к такому готовили.

Смог привыкнуть и я. Смог, но не до конца.

С тех пор не могу смотреть в ночное небо. Не могу. Поднять глаза на звезды, где сейчас трудятся мои коллеги. Трудятся, парят в объятиях космоса. А я здесь, внизу. Прячу от них глаза, бесполезный.

Когда тебе говорят, что с этого дня ты инструктор, в голове звенит лишь одна мысль – списали. Теперь я буду день ото дня готовить молодых парней и завидовать. Черной завистью завидовать.

Когда тебе говорят, что теперь ты инструктор, ты не можешь представить, что бывают фразы похуже.

А они бывают.

– Григорий Петрович, вот, ваш новый «курсант».

В кабинет заходит парень. С виду горький, совсем зеленый. Лет двадцать, максимум двадцать пять. Он улыбается, смотрит довольный по сторонам. Тощий, бледный, с дурацкой разноцветной прической. Сначала кажется, что парень разговаривает сам с собой, но присмотревшись, становится понятно, что он кривляется перед телефоном.

Парень отвлекается, прячет телефон за спину и оборачивается к сопровождающим.

– Эй ты! А ну отойди! Ты совсем что ли? Я кому сказал? В кадре должен быть только я. Куда лезешь? Предупредил же. Отойди еще! Минимум на пять метров! Живо!

Наглец пренебрежительно отворачивается и бурчит: «Что за люди? Тупые что ли?»

– Я здесь плачу такие бабки. А вы не в состоянии запомнить, что в кадре могу появляться только я.

Парень вновь улыбается, подносит телефон к лицу.

– Вот так, дорогие зрители. Подведем итоги. Выходит, теперь я самый настоящий космонавт. Ждите новых подробностей. Вас всех люблю. Не забывайте подписаться и поставить лайк. Пока-пока.

Я наблюдаю, как парень выключает телефон, как убирает его в карман, как устало опирается руками о колени и протяжно выдыхает.

– Фух, – говорит он, не поднимая разноцветной головы. – Показывайте. Кто тут меня учить должен?

Смотрю на него и не знаю, что ответить.

Когда говорят, что ты теперь пенсионер, и по совместительству инструктор, ты не ожидаешь, не готовишься к тому, что однажды на своем пути повстречаешь подобный экземпляр. Я даже злиться на него не могу. И мне даже не противно. Смотрю на него и не могу решить. Хочется рассмеяться. Или выпороть малыша. Или и то, и другое.

– Это ваш инструктор, Григорий Петрович. Лучший из лучших. Вот, познакомьтесь, – он говорит и подводит к моему столу паренька. – Григорий Петрович, пожалуйста, принимайте, – он явно сдерживает улыбку. – Это первый участник нашей новой программы «Космический турист. Ближе всех к звездам». Зовут его Артем…

– Называй меня мистер Фрукт. Это мой блогерский псевдоним.

Теперь и мне трудно сдержать улыбку.

Ох уж фрукт, так фрукт.

Но не стоит судить о человеке по первому взгляду. Нас к такому готовили. Я протягиваю руку для рукопожатия. Парень цепляется за нее, трясет и улыбается.

– А можно, буду называть тебя дед?

Он трясет и рукой, и своей разноцветной гривой.

– А то все эти ваши старперские Григрогрий, – он намеренно коверкает мое имя. – Язык сломаешь.

Я не отвечаю.

К конфликтам нас тоже готовили. Несмотря на то, что вторая рука у меня свободна, сдерживаюсь. К тому же, даже своим легким толчком я рискую навсегда повредить хрупкого Артема Фрукта.

– Ну прекращай. Не смотри на меня так. Дед, ничего личного. Я просто такой, какой я есть. И все. Живу на хайпе. Понимаешь? Ты не обижайся если, что не так, – он пожимает тоненькими костлявыми плечами. – Тем более, я заплатил столько денег, что…

Парень все говорит, говорит.

Рассуждает, рассказывает что-то о том, какой он молодец, что сам в таком возрасте заработал огромный капитал, что может позволить себе слетать в космос, что нет ничего проще, чем зарабатывать миллионы, а я разглядываю его и пытаюсь догадаться, что значит слово «хайп».

– Все, короче. Покажите, где тут у вас выход, – обращается он к сопровождающим. – Сегодня нужно отдохнуть. Подготовиться к завтрашнему эфиру.

Парень уходит не попрощавшись, а я так и не разгадал его затейливое «хайп» и не произнес в ответ ни слова.

День пролетел незаметно.

Я заполнил все необходимые документы, заверил план подготовки и выслушал извинения за невоспитанного фрукта от всех, от кого только мог.

– Григорий Петрович, потерпите. Эта программа для всех нас очень важна.

Ночью я спал, как убитый, а утром кровать не хотела меня отпускать. Такого со мной еще не случалось. Одеяло нежно придавило теплом, подушка схватила за голову в мягкие объятия. Все мое окружение, включая давно закончивший трещать будильник, не хотело отпускать. Впереди меня ждал малоприятный день с новым курсантом.

– Прив, дед! Как сам?

Разноцветный уже дожидается меня у входа в центр подготовки.

Удивительный фрукт, он с такой легкостью переходит с людьми на «ты», что я воспринимаю это, как должное. Да и какая мне разница? Я ему не отец, чтобы заниматься воспитанием. Да и поздно уже воспитывать.

– Мы поладим, дед, не хмурься. Я уверен. Ты меня готовь основательно. У тебя теперь есть внимательный ученик.

Я не отвечаю.

– И внимательный, и способный. Скоро в этом убедишься, – парень по-приятельски подмигивает.

А я чувствую, как от удивления поднимаются мои брови.

– Только запомни, дед. У меня есть одно правило. В кадре должно быть только мое лицо. Понял? Только я! А то поссоримся. Договорились?

– Так точно, – отвечаю спокойным тоном.

Не собираюсь пререкаться или грубить. Формальное общение. Нас к такому готовили. Ни к чему мне с ним конфликтовать. Проведу курс и прощай. Это моя работа, это приказ.

– Нет, ну правда. Без обид. В моем блоге только мое лицо. Ни родственников, ни друзей. Даже малышку свою не публикую. Только я. В этом фишка. Люди хотят видеть меня.

Он так долго рассказывает о том, что мне ни капли не интересно. О своей значимости, о своем мнимом величии. Он все тарахтит и тарахтит. И кривляется. И пальцы как-то странно растопыривает. А мне поскорей бы закончить день и отправить этот фрукт туда, откуда он пришел.

– Артем.

– Не называй меня так!

– Артем. Послушайте, – продолжаю говорить и игнорировать возражения. – Начнем, наверное, с того, что я расскажу вам о том, что космонавту положено иметь с собой на борту всего один килограмм личных вещей.

– Дед, ну не нуди. Давай сразу к тренировкам.

– Так вот, Артем. Я предлагаю вам подумать о том, чтобы вы взяли с собой на корабль. Ваше первое задание, определить этот набор вещей и собрать их в коробку.

Недовольный фрукт причмокивает и понимающе кивает.

– Выполните задание. Я сделаю тоже самое. Соберу вещи для себя. И после мы сравним содержимое. Посмотрим, кто из нас что выбрал и для чего. Это будет отличным уроком, я думаю. Мы сможем познакомиться и получше узнать друг друга.

– То есть после инструктажа эту коробку я возьму в полет?

– Так точно.

– Дед, а если я передумаю и захочу что-нибудь поменять?

– В процессе подготовки вы сможете заменить предметы, если посчитаете нужным. Главное помните, всего один килограмм.

– А. Понятно.

Артем задумывается. Похоже, задание показалось ему интересным.

– Дед, а ведь это и вправду занятно. Стою, размышляю, что б такого взять. Вот без чего я просто не смогу… И всего один килограмм.

Фрукт поправляет прическу, фотографируется и набирает на своем экране какой-то текст.

– Дед, да ты просто ходячий кладезь контента. Сейчас спрошу у фанатов, что нужно взять. Охохо, сейчас взлетит волна…

Парень принимается радостно болтать в свой телефон, а я ищу ответ на вопрос, как в этой разноцветной голове уживаются рядом такие слова, как кладезь и контент.

Я показал, как правильно выполнять упражнения на тренажере. Как нужно дышать. Где находятся и как называются разные части корабля. Провели общее обследование, выполнили упражнения на стрессоустойчивость и приступили к начальным тренировкам над вестибулярным аппаратом.

Парень, стоит признать, как и обещал, старался. Хоть он и не выпускал телефон из рук, можно сказать работал изо всех сил.

– Артем, до свидания. Сегодня вы хорошо потрудились. Вы молодец. Первый день обыкновенно самый трудный, но завтра будет…

Парень разворачивается и уходит.

Он не дослушивает. Не прощается. Просто разворачивается и идет к выходу, попутно ковыряясь в своем драгоценном телефоне. А я заканчиваю свою вежливую речь в пустоту.

Ночь пронеслась тысячами звезд. Я отлично выспался, но кровать все также отказывалась меня отпускать.

Будильник трещит, настаивает на том, что если я сейчас же не встану, то опоздаю на работу. А тем временем во мне просыпается какое-то новое ощущение. Необъяснимый азарт. Мне не терпится узнать, что положил с собой в коробку мой новый знакомый.

– Прив, Дед!

Улыбающееся лицо встречает меня у входа. Артем Фрукт держит под мышкой коробку и демонстративно поворачивается ко мне боком, чтобы я получше рассмотрел коричневую упаковку.

– Мы полночи с подписчиками совещались, что бы такого взять. В итоге я собрал идеальную коробку.

Он доволен собой.

Он мало того, что выполнил, справился с заданием, так еще сумел задействовать коллективное мышление, а значит перевыполнил план.

– Доброе утро, Артем.

– Посмотришь, что собрали?

Молчу.

Мне крайне интересно, что же он там заготовил. Но почему-то я не хочу, чтобы Артем решил, что мне это интересно.

– Показать?

– Не сейчас.

Я захожу в здание, Артем идет следом.

– Дед, а почему не сейчас?

– Сейчас у нас по плану проверка знаний и повторение пройденного материала.

Фрукт кривится, словно лизнул лимон, а я прошу назвать составные части корабля.

– Он состоит из трех частей. Бытовой отсек, спускаемый аппарат и приборно-агрегатный.

– Хорошо. Артем, уточните, пожалуйста, для чего служит каждая из частей корабля?

Я задаю вопрос, а курсант Фрукт, кажется, сейчас умрет от тоски.

– Если вы забыли, я могу напомнить. Ничего страшного.

– Дед, с памятью у меня все в порядке. В спускаемом сидят космонавты при взлете и посадке. В приборном – двигатель, топливо, солнечные батареи и прочие служебные системы. А в бытовом – еда, горшок. Еще там узел для стыковки.

Я киваю.

– Все так?

– Скажем… Суть вы уловили.

В целом Артем правильно ответил. Если не цепляться к формулировкам, можно сказать, что ответ верный.

– Дед, а где твоя коробка? И когда уже устроим анбоксинг? Я бы хотел снять на видео и потом…

Артем опять тараторит о своем.

На этот раз мне совсем не противно. Мне даже хочется улыбнуться. Забавный этот Артем. Он болтает и болтает, а я думаю о том, что сейчас люди позже взрослеют. Мир изменился. Мы изменились. Можно смело переносить возраст совершеннолетия с восемнадцати на тридцать. И это, наверное, хорошо.

Смотрю на взрослого ребенка и не отвечаю, где мои вещи. Зачем ему знать, что моя коробка уже много лет, собранная, стоит, пылится в ожидании полета? В ожидании полета, которому уже не суждено случиться.

Я показываю ему, как правильно погружаться. Объясняю, какие показатели приоритетны на борту. Учу, как отвечать и как пользоваться рацией. Называю случаи, при которых отключается система вентиляции.

Артем внимательно слушает и помечает. Как и на прошлом занятии он трудится на пределе.

Тренажеры.

Обследования.

Теория.

Снова тренажеры.

Затем повторение пройденного.

В конце дня Артем предлагает, чтобы я все же заглянул в его коробку.

– Дед, ну неужели тебе не интересно, что я выбрал?

Мне интересно. И я делаю снисходительный жест, мол, ладно, демонстрируй.

Артем показывает содержимое.

Миниатюрный самокат, спиннер, набор расчесок, эспандер и всякие прочие безделушки. Еще он взял крекеры. Целую упаковку с нарисованными на ней луковыми кольцами.

Он не знает, что нельзя брать с собой ничего сыпучего и ломкого.

– Это брать нельзя, – достаю пачку и откладываю в сторону. – Печенье сильно крошится. В невесомости это опасно. Маленькие частички могут попасть в легкие.

Фрукт смотрит на меня. Его рот раскрыт. Он восхищен. А еще, кажется, он удивлен, что осталось что-то, чего он вместе со своим коллективным разумом не учел.

День за днем я прилежно выполняю свою работу. По ночам тоскую по звездам, а по утрам борюсь со старым будильником и пытаюсь найти себе новую цель в жизни. Готовлю к полету необычного курсанта. Объясняю парню теорию, проверяю его успехи у других инструкторов. А внутри меня зреет, набирает силу и разрастается пустота. Черная дыра.

Физическая подготовка. Тесты, анализы. Теппинг тест. Проверка зрения. Еще и еще.

Артем трудится, а моя пустота все сильнее душит, жжет, сжирает меня изнутри.

– Выживание в сложных условиях, – объявляю и зову Артема пойти за мной на полигон.

Он больше не спорит со мной. Если я говорю, просто выполняет. Он, кажется, наконец убедился и понял, что все, что я ему рассказываю, важно. Что в разработанной программе нет ни слова лишнего, нет ни одного бесполезного упражнения.

После инструктажа я рассказываю, что сегодняшняя тренировка нужна на случай, если спускаемый аппарат по каким-нибудь непредвиденным причинам приземлится не в намеченной точке. Космонавт должен уметь выжить в любых условиях.

– Каких еще непредвиденных? Я думал, у вас здесь все просчитано и продумано.

– Разное случается. Лучше быть готовым, – отвечаю уклончиво.

Я не хочу пугать паренька, не хочу забивать ему голову лишними мрачными мыслями и сам не хочу вспоминать свое падение.

– Тренировка начнется в этой капсуле.

Я останавливаюсь и показываю на спускаемый аппарат.

– Это настоящая капсула.

– Макет?

– Нет. Настоящий спусковой аппарат. Просто отслужил. Он одноразового использования.

Артем улыбается. Он явно хочет пошутить насчет ассоциаций, связанных с одноразовыми использованными предметами, которые родились в его разноцветной голове, но молчит.

Я рассказываю, что космонавту нужно лететь в позе эмбриона. Говорю, что внутри корабля три места, оборудованные специальными креслами. Их отливают персонально для каждого. Рассказываю, что важно, чтобы сидения повторяли форму спины космонавта, что при ударе это помогает равномерно распределить нагрузку по поверхности тела.

– Это помогает сохранить здоровье, – говорю, и перед глазами всплывают картинки из прошлого. Как я пытался выбраться. Как смотрел на свои неподвижные ноги.

Носимый аварийный запас, говорю я. Сокращенно НАЗ. Говорю и показываю содержимое.

– Здесь есть все необходимое.

Я показываю аптечку, охотничьи спички, свисток, мачете, стаканчик, складной нож.

– Это светосигнальный патрон.

Артем внимательно слушает и записывает за мной.

Я объясняю, для чего в НАЗ солнцезащитные очки, почему в комплекте шесть литров воды, а Фрукт заглядывает в капсулу.

– Ух ты ж «ё», – вырывается у него фраза и он тут же умолкает, извиняется, что перебил.

– Артем, что у вас вызвало такую реакцию?

Он тычет пальцем в иллюминатор.

– Дед, как там можно втроем поместиться?

Артем удивляется и фотографирует.

– Если все правильно выполнить, можно, – я улыбаюсь и показываю большой палец вверх.

Я показываю свое хорошее настроение. Артему, коллегам, руководству, соседям, зеркалу. Приветливо улыбаюсь. А сам… Списанный, разочаровавшийся во всем «Дед» одноразового использования. Пора с этим кончать. Пора позволить пустоте забрать меня.

– Курс выживания обычно длится сорок восемь часов. Но для курсантов по программе «Космический туризм» его сократили до двенадцати.

– А что так?

– Считается, что вы не останетесь в одиночестве. Будет кому позаботиться о вашей безопасности.

– Я и сам в состоянии. Без курсов.

– Тем не менее, приступим. Для начала наденьте скафандр.

Я объясняю, что это аварийно-спасательный. Рассказываю, в каких случаях его используют космонавты, как он надувается и для чего.

Помогаю надеть.

Он просовывает руки, а я спустя вот уже несколько месяцев тренировок, смотрю на него и вспоминаю наше первое с ним занятие. Вспоминаю его фразу о способном ученике. И как ни странно, Артем не соврал. Он действительно способный. К тому же, что удивительно, он оказался выносливым, смышленым и талантливым. Он постоянно что-то помечает у себя в телефоне и фотографирует свое лицо, периодически грубо отгоняет людей из кадра, но стоит признать, из Артема получился бы хороший космонавт.

Этот фрукт – мое последнее задание.

Если кто-то говорит слово «последний», например, «сделай это в последний раз», любой пилот поправит: «Говори крайний! В крайний раз!» Пилот исправит. Не буду объяснять, в чем разница между «последний» и «крайний». Но этот фрукт – мое последнее задание.

После трудного дня с выживанием в сыром лесу, с длительными переходами через чащу, разведениями костров, сооружениями палаток для ночлега, с репетицией спасательной операции Артем уставший, но довольный собой оборачивается и на прощанье говорит:

– Спасибо вам. Большое спасибо. До завтра.

К моему удивлению Артем не только попрощался и поблагодарил. Он обратился на «Вы» и впервые не назвал меня «Дед».

Центрифуга.

Обучение подходит к концу. Курсанту предстоит еще один медицинский осмотр и тренировка в центрифуге.

В кабинете пахнет как в старом кинотеатре. Никогда не любил этот запах и никогда не любил этот вид тренировок.

– Человек на борту испытывает перегрузки порядка четырех g.

Я помогаю Артему усесться.

– Профессиональные космонавты тренируются на восьми g. Для вас, Артем, будет достаточно шести.

– Дед, не надо меня жалеть. Заряжай десятку.

Артем храбрится. А я вижу, как ему не по себе. Ему страшно.

– Будем смотреть по вашему состоянию, – говорю и киваю, мол, учтем пожелания.

Я не буду рассказывать, что курсанту от перегрузок может стать плохо. Не скажу, что при десяти g, самый опытный пилот теряет сознание. Я лишь помогаю Артему пристегнуться и объясняю, для чего на пульте кнопки.

– Когда будете видеть огоньки, нажимайте вот сюда. Лампочки будут загораться в разных местах, вы должны как можно быстрее отреагировать на их появление.

Артем смотрит на панель, на рычаг с красными кнопками. Он сглатывает пересохшим ртом и кивает – понял.

– Сейчас двери откроются, вас подкатят и поместят в центрифугу. Волноваться не стоит. Мы будем видеть вас на мониторе и поддерживать звуковую связь на протяжении всего упражнения.

– А я и не волнуюсь, – говорит Артем.

Он пытается улыбнуться, а я замечаю, как едва заметно подрагивают его скулы.

– Я буду называть порядок перегрузки и предупреждать перед увеличением значения.

Артема помещают в камеру центрифуги.

– Артем, вы готовы?

– Поееехали! – раздается из динамиков голос Фрукта.

Не знаю ни одного человека, который не произнес бы эту фразу находясь в обществе космонавтов. Хотите чаю? Поехали! Вечером созвонимся? Поехали! У меня родился сын. Меня списали на пенсию. Я смертельно болен. Поехали-поехали-поехали! Но я думаю неплохо, что следующее поколение использует и помнит эту фразу. Не факт, что это новое поколение знает, откуда она. Но. Поехали!

Кабина с курсантом движется по кругу. Огромные механизмы набирают оборот.

– Два g.

Я объявляю, Артем нажимает на пульт, когда замечает лампочки. Судя по его лицу он успокоился. Он сосредоточен. Артем разобрался, как будет проходить упражнение, и больше не боится.

– Четыре g. Артем, следите за дыханием, напрягите ноги.

Парень терпит. Кабина несется. А я слежу за показаниями приборов.

– Два g.

Кабина притормаживает.

Я слышу, как Артем дышит. Он успевает восстановиться.

– Пять g.

Центрифуга разгоняется.

Лицо парня теряет свое естественное выражение. Щеки обвисают, глаза напряженно всматриваются в ожидании лампочек.

– Два g.

Скорость падает.

Артем пыхтит. Открывает рот, двигает шеей. Рычит.

– Артем. Сейчас будет шесть g. И на этом занятие закончится. Соберитесь, следите за дыханием и не расслабляйте ноги.

Курсант разминает лицо. Скалится, раздувает щеки, двигает бровями.

– Шесть g.

Кабина разгоняется.

Лицо Артема сползает к подбородку. Брови нависают над глазами. Но парень не сдается. Терпит. Не теряет сознание.

– Два g. Закончили.

Объявляю и кручу переключатель.

Скорость не уменьшается.

– Два!

Кручу, жму экстренную остановку, тренажер не реагирует.

На мониторе Артем лежит с закрытыми глазами. Ему плохо. Он без сознания. Нужно спешить.

Я хочу выругаться. Но воспитание не позволяет.

Я открываю люк. Нужно пробраться в резервуар самой центрифуги. Дернуть рычаг и механически отключить аппарат. Это смертельно опасно. Особенно когда тренажер движется на таких скоростях. Но я пробираюсь внутрь. Я должен помочь своему курсанту.

Возможно, сегодня я погибну. Но это не важно. Нас к такому готовили.

Громадина проносится в сантиметре от головы. Я перекатываюсь под стропилами. Возможно, именно для этой минуты я все эти годы поддерживал тело в отличной форме. Судьба? Предназначение? Я не верю ни в одно, ни в другое. Я просто пробираюсь мимо грохочущего аппарата к рычагу механической аварийной остановки.

Удар.

Еще и еще.

Искры.

Пол встречает мою спину.

Я слышу голоса. Они взволнованы. Через помехи они говорят, что наш корабль терпит крушение. Нештатная ситуация.

Боль. Голова раскалывается.

Трогаю лицо, чувствую, как мои пальцы покрываются чем-то мокрым и липким.

Хватаюсь. Я тяну на себя рычаг.

Удар.

Темнота.

Тишина.

Только сердца стук.

«Тук-тук». «Тук-тук».

Вот оно. Мое последнее, крайнее дело.

Звезды.

Звезды все видят. Все знают. Они живые. Можно в это не верить, но знаю, что это так. Интересно, что чувствуют звезды, когда на Земле умирает человек? Что чувствуют, когда умираю я? Возможно, они грустят, плачут? А может быть они радуются скорой встрече? Может им просто все равно? Нет. Я уверен им важен каждый из нас.

«Тук-тук».

Кто-то стучится в дверь.

Утро.

Боль.

Я не умер. Лежу с закрытыми глазами, но знаю, что уже светло.

Подозрительно, я проснулся и не слышу своего старого назойливого приятеля-будильника. И подозрительно, что сегодня кровать не держит. Мне хочется скорее подняться.

– Можно?

– Тише! Григорий Петрович еще спит.

Я хочу возразить, пытаюсь встать, но чья-то рука меня останавливает.

– Лежите. Григорий Петрович, вам пока нельзя, – шепчет незнакомый голос.

Я открываю глаза.

Больничная палата. Лежу на кровати. Возле меня врач и Артем. Курсант стоит с букетом и смотрит на меня.

Он смотрит и, кажется, готов расплакаться.

– Артем, хотите пригласить меня на свидание? – киваю на букет.

Я пытаюсь засмеяться, но боль в боку заставляет осечься.

– Да, – Артем тоже смеется и садится на край кровати. – Дед. Я знаю, что ты спас меня. Чуть сам не того… но меня спас.

Я морщу лоб.

Терпеть не могу такие вот разговоры.

– Дед, проси, все что захочешь. Феррари. Майбах. Дачу на островах. Может, яхту? Или гору денег…

– Лучше бы вам, Артем, не прохлаждаться здесь, а отправляться на тренировку. Чуть больше чем через неделю полет.

Фрукт мотает разноцветной головой.

– Нет. Нет-нет. Я без тебя тренироваться не хочу.

Что такое он говорит? Речь идет не о стаканчике мороженного. У парня есть реальная возможность полететь в космос. А он.

– Отставить сантименты! Кру-гом! И марш отсюда на занятия! – кричу. – Вы, курсант, в космос собираетесь лететь или утку в больнице подавать? Выполнять!

Фрукт как ошпаренный подскакивает на ноги.

Он впервые видит меня таким. Я никогда не повышал на него голос. Артем растерян. От неожиданности парень беспрекословно выполняет все мои команды и отходит в конец палаты.

Затем останавливается. Кажется, он переварил, что произошло.

Разворачивается. Смотрит на меня.

– Спасибо, Дед.

После нескольких дней в больнице меня выписывают. Мне позволено до полного выздоровления отсидеться дома. Но я закрываю дверь на ключ и иду в центр подготовки. Мне нельзя пропустить важное событие. Сегодня мой курсант получает допуск.

Проведу последнее занятие перед полетом. Тем более не будет никаких упражнений. Нужно все подытожить и настроить курсанта. К тому же я не могу бросить незаконченным свое крайнее последнее задание.

– Артем, вы успешно прошли обучение. Вы готовы к полету. И сегодня я позволю вам взглянуть на содержимое моей коробки.

Григорий Петрович разрывает и разворачивает картон. Внутри лежит две фоторамки. На одной молодой Григорий вместе с девушкой. На другой его друзья, похоже сослуживцы.

– Дед, и это все?

– А мне большего и не нужно. Все остальное, что необходимо для жизнеобеспечения, есть на борту.

Артем поглядывает на свою коробку.

– Тогда и мне это ни к чему.

Парень выбрасывает свои драгоценности в урну.

Я улыбаюсь, предлагаю вечером выпить по чашечке чаю, чтобы отметить получение допуска. Отпраздновать наш совместный успех.

– Артем, желаете по чайку?

– Поехали!

Мы смеемся. Артем теперь тоже знает, как много раз космонавтам приходится слышать это слово.

– Скажите, Артем. Можно я задам один вопрос?

– Да, конечно.

– С первого знакомства, я мучаюсь. А что значит хайп?

Артем смеется. Хохочет неподдельно. До слез.

– Дед, чтобы понять хайп, тебе придется записаться ко мне на курсы.

Парень мне не ответил. Он просто отшутился. А может, он и не шутил, мне не понять. У разных поколений разные шутки и выражения. У каждого поколения свои нормы и свои герои. Но всегда есть что-то общее. Что-то глубинное, светлое. Что-то человеческое. И это что-то нас объединяет.

– Что ж, Фрукт, удачи. Завтра твой полет.

Я назвал Артема так, как он просил называть его, и подчеркнуто обратился к нему на «ты». И я намеренно это сделал. На «ты» можно называть только друзей. Нас к такому готовили. И теперь этот парень мой друг.

Артем достает телефон.

Он просит встать вместе с ним в кадр. Он пожимает руку уважаемому инструктору, улыбается и делает снимок.

– Ты это? Собираешься оставить меня на фото? А разве не только твое лицо должно быть?

– Знаете, что? У меня теперь есть две мечты. И одна из них – опубликовать этот снимок завтра. В ту же секунду, как взлетит корабль. Именно в то же мгновение.

– Боюсь, Фрукт, не все мечты в этой жизни сбываются, – Григорий поднимает голову и смотрит в небо. – Этой твоей мечте не сбыться. Во время взлета не положено…

– Нет, – перебивает Артем. – Я не полечу. Вместо меня полетите вы, Григорий Петрович.

Фрукт говорит, что теперь он и без полетов все, что ему нужно, понял. Ему не к чему лететь. Он теперь знает, что нужно идти за своей мечтой, а не выдумывать, на что бы такое отвлечься. Идти за мечтой. Даже если отвлечение – сам волшебный безграничный и загадочный космос.

– Спасибо, Григорий Петрович, вы помогли мне разобраться в себе. Помогли понять. Полет к звездам. Это никогда не было моей целью. Мой космос здесь, на Земле, в интернете. А хайп… Я вряд ли стану и дальше пользоваться этим словом.

Фрукт обнимает меня, я по-отцовски крепко стучу его по спине. И мы расходимся каждый своей дорогой.

Я смотрю в иллюминатор.

Спустя много лет я наконец вернулся, чтобы проститься с моим космосом.

Я смотрю в иллюминатор.

Сегодня мой последний рабочий день. Я слишком стар.

Я смотрю в иллюминатор.

Улыбаюсь.

И я здесь не один. Со мной фото, на котором веселый Фрукт поправляет свои разноцветные волосы. Мой необычный друг. Наверное, он давно сменил прическу. Наверное, у его появилась жена и детишки.

Я смотрю в иллюминатор.

Смотрю на новые звезды, а они смотрят на меня в ответ.

Я стою и смотрю в почерневший от копоти иллюминатор тренировочной капсулы. А внутри готовятся к полету мои курсанты, мои звезды, моя гордость.

В тот день я так и не полетел в космос. Но это не важно. Мой космос сам нашел меня, чтобы проститься. Он здесь, среди занятий, тренажеров и горящих глаз будущих космонавтов нового поколения. И я благодарен Артему, за то, что он помог мне это понять.

Я счастлив.

К такому, уже не помню, наверное, нас тоже готовили.

Думаю, звезды много раз видели, как не понимают друг друга люди. И еще много раз увидят. Но я уверен, что они каждый раз улыбаются, когда человеку удается понять самого себя.

Интересно, сколько лайков собрала фотография Артема Фрукта с инструктором в кадре.