Погоня за ветром [Дмитрий Андреевич Шашков] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Шашков Погоня за ветром

I. Домашний космос.

Жаркий летний день напоен ослепительным солнечным светом, яркими красками трав и стрекотом кузнечиков. Небольшая группа молодых людей обоего пола расположилась на веранде научного центра, глядя на исполинскую махину старинного радиотелескопа, аккуратным серебристым элипсом вписавшуюся в бескрайний горный пейзаж. Согласно давней традиции, в этом живописном месте собираются участники рабочих встреч, не пожелавшие участвовать удалённо.

С минуты на минуту Глобальная антенная решётка (система наземных и космических радиотелескопов и радаров) должна принять передачу от далёкого звездолёта – очередного космического зонда, достигшего очередной звездной системы, – конечно, достиг он её более двадцати лет назад, но радиосигнал, что точнее любого экспресса, прибывает сегодня. Впрочем, нельзя исключать сбоев или задержек, связанных с деятельностью самого зонда и произошедших ещё до отправки сигнала. Таким образом, некоторый элемент неожиданности в исследованиях космоса всё же сохраняется.

Вообще же, космонавтика в далёком прошлом оставила романтический период первых рискованных полётов на жидкостно-ракетных кораблях, так же как авиация – время прокладки первых авиалиний на поршневых аэропланах. Теперь в космос поднимаются в комфортабельных и безопасных гондолах космических лифтов, – обычно, те, кто там живёт и работает, – то есть население и персонал жилищно-промышленных геостационарных комплексов. В эти потрясающие воображение конструкции, имеющие форму огромного цилиндра, с годами перебирается всё большая и большая часть населения «Большой Земли» (то есть Земли и её обжитых орбитальных окрестностей), что, как и все вообще глобальные проекты, очень способствует развитию международного сотрудничества, – а «космические цилиндры», соответственно, всё увеличиваются.

Как шутят некоторые переселенцы, на орбите нет никаких планетарных ужасов – землетрясений, цунами, ураганов. Действительно, космос – весьма спокойная и предсказуемая среда, по сравнению с атмосферой и тектоническими плитами. Мощное магнитное поле орбитального комплекса защищает его от космической радиации не хуже, чем обитателей Земли – её естественное магнитное поле, а теоретически опасный как для орбитальных объектов, так и для планеты метеорит не укроется от глобального радиоантенного «глаза» в пустом пространстве космоса и будет смещён с опасной орбиты кинетическим воздействием. А ведь на планете даже использование при строительстве зданий современных гибких наноматериалов не исключает полностью возможности разрушения здания при сильном землетрясении и далеко не всегда защищает от поражения чудовищными массами воды и воздуха. Жизнь на орбите безопаснее ещё и тем, что в случае появления вблизи Земли особенно крупного небесного тела, которое невозможно «подвинуть», подвинуть можно будет сами комплексы, убрав их с пути опасного объекта, а нарушение гравитацией массивного тела орбиты комплекса не повредит его обитателям, так как комплекс имеет автономный источник энергии, – ни того ни другого не скажешь про планету…

Размеры же орбитальных комплексов обеспечивают простор куда больший, и «потолки» несравненно более высокие, чем могут себе позволить, например, жители городов, не говоря уж об открывающегося с орбиты вида. Жилая часть комплекса состоит из двух вложенных один в другой цилиндров, больший из которых, в свою очередь, двойной, причём внешняя его стенка прозрачна: его функции – смотровая площадка и транспортировка грузов, а также, в нём располагаются требующие невесомости сверхточное производство и лаборатории. Внутренний, вложенный цилиндр несколько меньших размеров, подвешен минимально соприкасаясь со внешним, и вращается вокруг продольной оси, обеспечивая условия аналогичные земной гравитации.

Переход между цилиндрами возможен только вблизи их общей геометрической оси, где, естественно, царит невесомость. После прибытия к оси со стороны внешнего цилиндра предстоит зацепиться за вращающуюся часть боковой плоскости внутреннего цилиндра, – конечно, зацепиться не самостоятельно, а с помощью автоматических мягких уловителей. Затем уловители постепенно придают человеку угловую скорость равную угловой скорости внутреннего цилиндра, после чего, уже в условиях аналогичных гравитации, предстоит спускаться к жилой поверхности в кабине скоростного транспортёра. Путь из внутреннего цилиндра во внешний ещё проще – достаточно просто оттолкнуться от кабины транспортёра в его верхнем положении, после чего тебя подхватывают автоматические уловители, плавно гася твою скорость…

Жилое пространство внутреннего цилиндра разделено на отсеки прозрачными продольными перегородками (число которых у разных комплексов различно) – это сделано для усиления конструкции, а также для того, чтоб заставить воздух вращаться вместе с жилой поверхностью, в противном случае население на поверхности ожидали бы чудовищные ветры. Перегородки обладают, однако, определённой проницаемостью, что частично компенсирует вызываемую движением перегородки разницу давлений перед ней и за ней.

Пространство возле оси и жилое пространство разделено герметично, а транспортёр выполняет ещё и роль шлюза, – ведь давление внутри жилого пространства цилиндра неравномерно из-за вращения и соответствует атмосферному только вблизи жилой поверхности.

На этой внутренней поверхности внутреннего цилиндра население проводит большую часть времени. Над головой, вдоль общей оси цилиндров, перемещается в такт естественному суточному циклу искусственное «солнце», дарующее тепло и свет, обеспечивающее смену дня и ночи и даже, благодаря системе светофильтров, оттенки цветов восхода и заката, – оно даже, как и настоящее Солнце, вращается вокруг своей оси – в противоположенную вращению жилой поверхности сторону, чтобы компенсировать гироскопический момент. С жилой поверхности не видны оптически прозрачные элементы конструкции, соединяющие и взаимовращающие «солнце» и внутренний цилиндр; равно как не виден оптически прозрачный корпус «солнца», которое, как и настоящее солнце, является термоядерным реактором, – впрочем, работающим на основе реакции синтеза дейтерия с гелием-3, куда более подходящей для его скромных размеров, чем реакции огромных масс водорода в недрах естественного солнца, и к тому же, – радиационно безопасную.

Если первые появившиеся жилищно-промышленные комплексы по размерам не сильно превосходили старинные орбитальные станции временного проживания, то находясь на любом современном комплексе можно и вовсе забыть, что ты не на планете – радиусы их цилиндров составляют около десяти километров и более! Противоположенная сторона внутренней поверхности просто не видна за ослепительным «солнцем», рассеивающим свой свет в «небесной» лазури такой толщи воздушного пространства!

Искусственная экосистема с настоящей почвой и обилием зелёных насаждений превращает жилую поверхность в совершенное подобие ухоженной земной долины, обрамлённой с двух сторон отлогими склонами зелёных холмов. Некоторые отсеки отведены для выпаса шумными овчарками различного скота и для конных прогулок, здесь есть насекомые и птицы (хотя от прозрачных перегородок последних приходится отпугивать ультразвуком); в других отсеках, в безопасности от животных, произрастают сады плодовых деревьев, колосятся золотистые нивы и зеленеют, испещрённые янтарными гроздьями, виноградники. Корни всех сельскохозяйственных культур находятся в тонких пластиковых трубочках с питательным раствором, так что фактически все они выращиваются методом гидропоники, что, в сочетании с генетической модифицированностью культур, создаёт огромные урожаи при минимальных затратах труда и свободного пространства. Автоматическая агросистема отмеряет время жизни каждого растения, затем растворяет его корень, а на освободившееся место помещает, с током питательного раствора, новое семя. Надо ли говорить, что в экосистеме орбитального комплекса нет вредителей, а искусственный климат обеспечивает постоянное тепло и 365 солнечных дней в году? Недаром многие жители со временем отказываются за ненадобностью от, как таковых, домов, ограничиваясь разве что лёгкими навесами, шатрами или беседками, которые всё же могут пригодиться ввиду коротких дождиков, ведь полив почвы и внешнее орошение гидропоники осуществляется искусственными облаками – точным воспроизведением настоящих – водяным паром, удерживаемым на нужной высоте разницей давлений, которая, в данном случае, создаётся вращением всей массы воздуха вместе с внутренним цилиндром. Жар «солнца» вызывает конденсацию водяных паров из облаков, создаваемых в строгом соответствии с потребностью экосистемы, управляемой, как всегда в случаях, требующих ответственности, дублированным контролем человек-машина – то есть автоматическим управлением под контролем инженеров-программистов.

Но, возможно, самое сильное впечатление производит просторная внешняя «палуба»: шириной, в зависимости от комплекса, от нескольких метров до десятков метров и с площадью окружающих её двух стенок внешнего цилиндра – в тысячи квадратных километров; она отделена от космического пространства лишь прозрачным внешней стенкой. Здесь неспешно проплывают частные ковры-самолёты и прочие МКЛА – мягкокорпусные летательные аппараты – различного вида устройства для ударобезопасного перемещения пассажиров и грузов в условиях невесомости; используется также и быстрое передвижение в кабинах вдоль внутренней стенки. Надо сказать, жизнь в условиях орбитального комплекса требует определённой самодисциплины – если человек не будет пользоваться искусственной гравитацией внутреннего цилиндра, а только парить в блаженной невесомости, его ожидает атрофия мышц, как следствие, снижение потребления тканями кислорода, и в конце концов, смерть от общей деградации сердечно-сосудистой системы…

Со смотровой палубы любого комплекса через оптику (особенно «выносную», находящуюся в вакууме на торцах палубы) можно рассмотреть соседние комплексы, протянувшиеся цепью над земным экватором, – они похожи на какие-то невероятные колосья. От «нижней» (ближайшей к Земле) плоскости космического цилиндра тянется к покоящемуся в голубом сиянии атмосферы диску планеты снопы бесчисленных нитей лифта, где в невидимой дали они встречаются с лесами, горами, саваннами, или укоренёнными в океанское дно платформами. По этим «стеблям», опираясь на невидимую мощь электромагнитного поля, бесшумно скользят прозрачные гондолы, обеспечивая сообщение быстрое и удобное. (Интересно отметить, что на заре строительства лифтов гондолы делались непрозрачными, чтобы, как считалось, исключить чрезмерный стресс от космического путешествия, однако, чем больше люди привыкали к лифту и к космосу, тем больше хотели видеть окружающее их бескрайнее пространство – оно теперь вошло в массовое сознание обитателей космоса как нечто привычное и будничное, подобно небоскрёбам для жителей городов или колоссальным морским судам для обитателей портовых зон.) Из «верхней» же плоскости орбитального цилиндра причудливым веером, словно остья колоса, простираются в звёздную даль космические причалы, выполняющие собой также роль противовеса лифту, чтобы центр масс системы оставался на геостационарной орбите; и по ним тоже скользят прозрачные гондолы, пассажирские и грузовые. Разнесением причалов под углами друг к другу обеспечивается дополнительная безопасность при стыковке с ними кораблей, кроме того, изменением углов производится мелкая корректировка орбиты комплекса.

К причалам прибывают гружёные термоядерным топливом и наноматериалами беспилотные грузовики с далёких астероидов. Там, в карьерах астероидов добывают реголит чудовищные автоматические роторные экскаваторы (чьи размеры не ограничены земной гравитацией), включающие в себя, к тому же, грузовые космодромы и автоматические заводы по переработке реголита – добычи из него, дейтерия и гелия-3, а также, других элементов (более всего, углерода), из которых на месте формируются различные наноматериалы. Такие заводы-экскаваторы, прежде чем начать работу, выстраивают себя сами из промышленного зонда при помощи нанороботов, причём промышленный зонд привозит с собой небольшой «стартовый» экскаватор, так как нанороботам не справиться с липким реголитом. Управление нанороботами также осуществляет компьютер зонда, чтобы не утяжелять крохотное устройство хранением больших объёмов информации, а электроэнергия подаётся от реактора зонда прямо через строящийся объект. Сбоев при таком строительстве практически не бывает, так как вся система действует по отработанной программе, не знающей вариантов, а значит, и ошибок.

И, конечно, от причалов околоземных комплексов отходят и к ним возвращаются роскошные круизные лайнеры, приглашающие в свои апартаменты всех любителей ещё более чарующего, чем на орбите, звёздного «неба» своих смотровых палуб, с которых предстоит вблизи увидеть планеты, спутники и астероиды Солнечной системы, и даже высадиться на них, увидеть «в живую» предлагаемые ими эффектные картины природы, ощутить их диковинную для человека гравитацию, или же понаблюдать воочию работу автоматической промышленности – этих роботов-великанов, мерно грызущих астероиды и отбрасывающих отработанную породу далеко за низкий астероидный горизонт.

Обитаемое «тело» любого лайнера, как и геостационарный комплекс, представляет собой два вложенных один в другой цилиндра – различаются, в зависимости от проекта, только соотношения длины и радиуса. Но эти палубы-цилиндры, чтобы компенсировать гироскопический момент, вращаются обе, в противоположенные стороны. Поскольку размеры лайнеров всё же намного скромнее, чем у комплексов, их термоядерное «сердце» вынесено за пределы цилиндров и помещается в негерметичной решётчатой конструкции, как бы продолжающей «тело» лайнера длинным ажурным «хвостом» (длиной в сотни метров и толщиной всего в два-три), вдоль геометрической оси которого горит ослепительная нить плазмы, вырываясь тонким бело-голубым факелом из сопла. Такая форма реактора объясняется необходимостью использовать его не только в качестве «солнца», но и для создания реактивной тяги, для чего плазму необходимо ещё и разогнать. Между «телом» и «хвостом» расположены распростёртые в разные стороны капельные излучатели-холодильники, обеспечивающие отдачу излишков тепла, напоминающие собой старинные солнечные батареи, какие использовались на заре освоения космоса.

Глубокий космос.

Покорением же межзвёздного пространства заняты беспилотные зонды – с похожим решётчатым «хвостом» и похожими излучателями-холодильниками, хотя и расположенными вдоль корпуса для уменьшения давления межзвёздного газа, но с «телом» совсем крохотным и неподвижным, хранящим в себе только компьютер с программой, «десант» нанороботов и стартовый экскаватор. Полёт от звезды к звезде занимает у зонда десятки лет (ведь даже свет между планетами Солнечной системы путешествует за минуты или, максимум, часы, а между ближайшими звёздами – за годы!) И даже для достижения такого, сравнительно большого, времени путешествия, зонду требуется запас термоядерного топлива совершенно астрономических масштабов, сравнимый с массами планет. Чтобы не раздувать зонд до немыслимых размеров и не разгонять запас топлива вместе с зондом, бОльшую часть топлива оставляют в пределах Солнечной системы: зонд разгоняется под воздействием системы ускорителей – фактически, тех же реактивных термоядерных двигателей, – расположенных на астероидах и малых планетах Солнечной системы, которые и становятся источниками топлива. Ускорители воздействуют на зонд релятивистскими потоками плазмы, называемыми «джетами». Для улавливания джетов зонд создаёт вокруг себя небольшое, но плотное магнитное поле, защищающее к тому же электронику зонда от космического излучения. Тормозит зонд также при помощи магнитного поля, увеличив его до огромных размеров, что создаёт эффект «магнитного парашюта», так как поле улавливает межзвёздные газ и пыль. Кстати говоря, космические пылинки на таких скоростях столь опасны, что каждый межзвёздный зонд вооружён лазерной пушкой, автоматически наводящейся на каждую пылинку по курсу следования зонда, и испаряющую её. Добравшись, под давлением «джетов», до ближайшей звезды, зонд «ловит» в её системе астероид, как бы втыкаясь в него «головой», и перестраивает себя в завод-экскаватор, – надо сказать, намного более скромный по размерам, чем те, что питают Землю. Перерабатывая реголит, завод производит и рассылает новые зонды, причём трёх типов: планетарные зонды, для исследования планет системы и их спутников; зонды следующего межзвёздного «поколения», для следующих систем; а также зонды, которые на ближайших астероидах системы создадут ускорители для разгона следующего «поколения» межзвёздных зондов.

Планетарные зонды тем временем исследуют планеты системы. Каждый из них сначала выходит на орбиту вокруг планеты или крупного спутника и собирает данные для атмосферного полёта, исследуя атмосферу и составляя карту поверхности. Если атмосфера планеты имеет удовлетворительную плотность, зонд оставляет на орбите громоздкий двигатель и основной передатчик радиосигналов, который будет служить теперь ретранслятором, и начинает снижение и полёт в режиме планера. Гибкая и лёгкая конструкция с широким применением квазижидких наноматериалов позволяет приспособить планер к почти любой возможной плотности атмосферы планеты, кроме чрезвычайно разреженных атмосфер – на планеты с такими атмосферами зонд садится вместе с двигателем, используя его как реактивное тормозное устройство. Снижаясь же в сравнительно плотной, пригодной для полёта атмосфере, планер будет менять курс в зависимости от ветра, всегда держась по ветру, что обеспечивает как относительную безопасность полёта, так и случайность места посадки, для которой подходит любое ровное пространство – пустыня, горное плато или долина; также он может совершать посадку в океан – лёгкость и герметичность делает его непотопляемым поплавком. Аналогично ведёт себя планер и в случае газовой планеты, только тогда вместо посадки будет погружение во всё более плотные слои атмосферы, пока аппарат не займёт устойчивого статического положения, благодаря силе Архимеда – то есть став тоже своего рода поплавком.

Согласно правилам использования робототехники, риск возможных сбоев, всегда существующий при довольно сложных, не предполагающих однозначную программу действий, операциях искусственного интеллекта, в данном случае значения не имеет, так как опасности ни для кого не несёт. Посадка в режиме планирования во всём подобна приземлению птицы – на сверхмалой скорости, с заходом в режиме кобрирования с увеличивающимся по мере торможения углом атаки, доходящим почти до 90 градусов, и выравниванием непосредственно перед касанием. Квазижидкие крылья, по мере снижения и торможения в верхних слоях атмосферы увеличивающиеся в ширине и уменьшающие свою стреловидность, на последнем этапе посадки, в режиме кобрирования, приобретают обратную стреловидность, обеспечивающую устойчивость на сверхмалых скоростях и больших углах атаки, а непосредственно перед посадкой, в последние секунды кобрирования – ещё и противоположенную направлению движения вогнутость, для увеличения экранного эффекта в момент выравнивания перед касанием.

Оказавшись на поверхности экзопланеты, аппарат начинает исследовать ультразвуком геологию планеты, или, при посадке в океан, состав океана и рельеф дна, или, в случае газовой планеты – её газовых недр; а также, продолжает исследовать атмосферу и вести бинокулярную панорамную съёмку местности, отсылая информацию своему зонду-заводу через орбитальный ретранслятор, питающийся почти неограниченной мощью термоядерного двигателя с остатками топлива. Однако время работы самого спускаемого аппарата-планера ограниченно зарядом аккумуляторов, пополняемых, насколько возможно, за счёт использования фотоэлементов, покрывающих почти всю его поверхность, эффективность которых сильно зависит от освещённости планеты…

Тем временем, сращенный с астероидом зонд-завод продолжает выпускать зонды всех трёх типов пока не истощится астероид, что позволяет многократно дублировать исследования, кроме того, с беспристрастной аккуратностью машины, через равные временные промежутки, отсылает полученную от планетарных зондов информацию по двум каналам: межзвёздному зонду предыдущего «поколения», который, в свою очередь, отсылает информацию дальше по цепочке «поколений», а также, в сторону крохотной жёлтой звёздочки на своём небосклоне, координаты которой зонды передают из «поколения» в «поколение», – в сторону Солнца. Первый канал имеет недостаток, связанный с относительной слабостью принимающих устройств зондов, по сравнению с Глобальным «глазом» Земли, равно как с большим количеством этапов передачи, что увеличивает шанс ошибки; однако и второй канал теоретически может потерять связь в случае ошибки в передачи координат, или в очень отдалённой перспективе чрезвычайного удаления зондов, или в случае неудачного преломления сигнала эффектом гравитационной линзы крупной звезды. Таким образом, дублирование взаимно компенсирует возможные сбои каналов связи.

Так, лавинообразно «размножаясь», покоряют космос эти механические завоеватели, наполняя пустующий межзвёздный радиоэфир своими бесчисленными докладами.

В космосе, как можно видеть, до сих пор не находят того, чего столетиями от него зачем-то ждут многие люди, – жизни. Бывало, промелькнёт какой-то радиосигнал, который не удаётся идентифицировать ни как принадлежащий земной цивилизации, ни как принадлежность естественного шума Вселенной, в связи с чем он гипотетически мог бы принадлежать инопланетной цивилизации, или же, бывало, атмосфера очередной экзопланеты покажется некоторым романтически настроенным исследователям необычной – не оттого ли, что там кто-то дышит? Это не раз вызывало скоропреходящие сенсации, но никогда ещё не получало продолжения. Не то что долгожданных «братьев по разуму», даже чего-нибудь вроде инопланетных бактерий или архей встретить до сих пор не пришлось, равно как не нашли развития старые предположения о возможности существования неких биохимически альтернативных форм жизни: существ, сделанных из кремния и пьющих аммиак, тончайших обитателей газовых планет-гигантов, парящих в их атмосферах, или крохотных и в миллионы раз ускоренных жителей нейтронных звёзд… Экзобиология, кажется, обречена оставаться теоретической наукой.

Сложные вопросы.

Молодой человек, телосложения весьма субтильного, с крупной головой, высоким лбом и тонкими, правильными чертами лица, откинулся на спинку плетёного кресла и, не отрываясь от созерцания диковинной конструкции радиотелескопа, обратился к соседу слева:

– А знаете, поиск инопланетян – это ведь реализация некого архетипа, вроде мифологии. Когда-то искали эльфов в тёмных лесах или гномов в горных пещерах, потом придумали пришельцев из космоса… И то что «лес», в данном случае, необъятно велик, ещё не доказывает, что в нём непременно должны быть «эльфы».

– Мы опять получим массивы экзогеологических и атмосферных данных и наборы открыток с инопланетными пейзажами – красивыми, но пустыми. Хотя, на мой взгляд, изображения галактик и туманностей красивее…

– А почему бы не отправить туда бактерий с Земли?

– Принцип стерильности соблюдается ещё с…

– Ну, вот именно, почему бы теперь его не нарушить? Запустить новую волну зондов с космическим десантом, стать «Firstborns», оплодотворителями космоса! Земные экстремофилы могут заселить пол-Вселенной!

– Но зачем?

– А зачем исследовать?

– Чтоб знать!

– А здесь, чтоб быть! Быть – это даже больше, чем знать. Знание – это где-то в памяти или в интернете, – в общем, во вторичной действительности… Ну вот, наконец, и передача, – появилась новая папка с файлами, которые ещё предстояло проанализировать. Однако даже при беглом просмотре было видно, что там ничего экстраординарного. Впрочем, за работу. Недолго и до следующей передачи. И чем дальше, тем чаще они поступают… – Рутинная это работа – исследование космоса! А ведь кто-то сейчас сражается с террористами, кто-то – спасает жизни и возвращает здоровье. Прогресс даёт такие возможности! Один знакомый неизлечимо болен рассеянным склерозом, ему регулярно проводят вливания сыворотки из его же стволовых клеток, доставляемых нанороботами к повреждённым участкам нервной системы и восполняющей склерозированные нервные волокна…

– Ещё здорово, доставать из земли или из воды остатки древних цивилизаций – вот где пресловутые братья по разуму! Буквально у нас под ногами!

– Пожалуй, самое интересное – лечение душевных болезней, когда ищут баланс между химическим воздействием и психотерапией. Область соприкосновения души и тела, духа и материи! Тем более, что это так востребовано… Давно и устойчиво востребовано, особенно с тех пор, как мир вступил в «эру изобилия»; видно, необходимость в поте лица добывать свой хлеб действовала на людей оздоравливающе. А когда всё доступно, ничего не обязательно… Плюс столько соблазнов – химических, игровых, виртуальных. Если когда-то пьяницы и наркоманы вскоре расплачивались за свои пристрастия физическим здоровьем, то теперь тело можно восстанавливать практически неограниченно, можно даже избегать старения – так и жить в удовольствиях, словно языческий бог, пока очередная техногенная катастрофа не скажет внезапно «хватит»! Жалкий конец… И с религиозной точки зрения самый страшный… Но ведь каких только не откачивают?! Недавно читал, вернули к нормальной жизни человека с двойным диагнозом – шизофрения и полинаркомания со стажем больше ста лет! Патопсихологи нашли ключик… Причём подключив ещё какого-то иеромонаха, тоже с большим опытом патопсихологической помощи, который пожелал остаться неизвестным… В общем, впечатляет!

– Да, мы тут явно не тем заняты. Недаром сказано где-то в Библии «небо для Господа», а людям надо заниматься земными проблемами.

– Да-нет, там не про то небо, которым заняты мы, там речь о небе умозрительном… Сейчас посмотрим, – и он обратился к поисковику, – вот, например, как пишет… почти две тысячи лет назад про текст, которому больше трёх тысяч… но не суть, послушайте: «Где это невидимое нами небо, пред которым всё видимое – земля? Наш чувственный мир в целом (хотя он и не целостен) прекрасен даже в самых последних созданиях своих, и, однако, что он по сравнению с Твоим небом, пред которым и наше небо – земля?» Ну и дальше тут обычные для того времени представления о небесной тверди… Таких тривиальных вещей человек не знал, но зато важнейшие вещи понимал исключительно верно.

– Вот именно, сколько знаний с тех пор накоплено! Так что, может, и мы тут не зря воздухом дышим и автоматической гидрофермой пользуемся. К тому же, всё сотворённое «хорошо весьма»… Надо просто не впадать в поклонение прогрессу, как некогда в тёмном 20-м веке – как некоторые тогда, умирая, просили заморозить свой труп, думая, что их когда-нибудь оживят. Гальванизируют, – кажется, так это тогда называлось. Кое-где, я читал, так и лежат…

– Но тогда же, 20-м веке, сформулированы парадокс Ферми и гипотеза уникальной Земли, объясняющие, что мы тут зря тратим время… Думаю, суть в том, что мы просто не то ищем.

II. Проблемы медицины.

«На фоне фантастических побед медицины последних веков – медицины, истребляющей одну болезнь за другой, реставрирующей (даже в принципиально неизлечимых случаях) тяжелейшие нейропатологии, выращивающей потерянные конечности, органы и кожные покровы – на фоне всех этих потрясающих успехов трагичным диссонансом стало лечение психических болезней. Конечно, пациентов уже давно не токсикоцизируют регулярными инъекциями разрушительных для души и тела препаратов; конечно, в далёком прошлом остались методы подавления воли людей пытками и изоляцией, когда внешнюю, «палочную» дисциплинированность пациента выдавали за улучшение внутреннего состояния; конечно, можно говорить о немалых успехах в лечении шизофрений, в раставрации нервной системы и психического состояния при деменциях различного генеза, в купировании всевозможных зависимостей и т.д.. Однако, в целом, отрасль с трудом справляется (если вообще справляется) как с потоком людей, нуждающихся в психиатрической помощи, так и с элементарным анализом предмета, зачастую сводя изучение болезней и патологий к феноменологической классификации, основанной на внешнем наблюдении…»

Михаил усмехнулся и оторвался от чтения. Увлёкшись поначалу наукообразностью и эпическими воспоминаниями о победах над оспой и полиомелитом, автор «Памятки…» всё же затем вполне честно выразил сложившуюся ситуацию. Миша не первый год в своей профессии – мобильный санитар службы психиатрической помощи – и не понаслышке знает о трудностях «справиться с потоком людей», не говоря уж о трудностях реальной помощи этим людям. И никакие наукообразные «Памятки санитарам..» тут не помогут, он их давно уже не читал дальше «вступления». Вообще, теория здесь как-то «буксует»… Автор верно заметил – если из остальных разделов МКБ можно с гордостью вычёркивать один за другим невостребованные диагнозы, то раздел «Психические заболевания» только всё больше распухает, причём вся «теория» обычно сводится к описанию…

Но хуже другое. Здоровый и крепкий Миша искренне хочет посвятить себя помощи людям; причём найти способ помогать как-нибудь так, с умом, чтобы, с одной стороны, обезопасить общество от реальной угрозы со стороны больных людей с асоциально ориентированной психикой, с другой, избегать насилия и оказывать реальную помощь этим людям. Ради этого он готов много работать, даже в ущерб общению с семьёй, – в дневные и ночные вызовы и патрули носиться по городу на катерах своей медицинской бригады. Однако задача нередко кажется ему невыполнимой и даже сомнительной с моральной точки зрения: когда регулярно приходится применять физическое принуждение ради помощи, о которой не просили.

Бывали периоды в запутанной истории психиатрии, когда помощь оказывали только в случае добровольного за ней обращения или по решению суда. Но с ростом количества людей, нуждающихся в помощи, государству всё же пришлось окончательно перейти к превентивным принудительным мерам (хоть и, конечно, не в такой дикарской форме, как в веке в 20-м). Впрочем, большинство из тех, кто нуждается в помощи, всё равно её не получат, тихо скончавшись в своих виртуальных мирах или в липких от истекающих афродизиаков объятиях высокотехнологичных сексуальных кукол. Помощь возможно оказать только тем, кто ведёт себя хоть немного вызывающе.

Больше всего Миша любит работать с наркоманами, причём с «классическими», т.е. употребляющими вещества седативного или седативноподобного типа воздействия. Наркомания, в буквальном смысле слова, как раз и означает страсть ко сну, к заторможенному состоянию, которое опытным взглядом видно сразу, даже без использования ПХАТа – поведенческо-хеморецепторного анализатора токсинов – угрожающего вида устройства, здоровенного расширяющегося тубуса, анализирующего одновременно поведение человека, на основе сравнения с известными патопсихологическими паттернами, а также, запахи, от него исходящие, с помощью искусственно выращенных культур клеток – хеморецепторов. Но ПХАТом Миша разве что перепроверяет то, что и сам видит с первого взгляда на очередную жертву наркотиков. И дальше всё совсем просто – помещаешь этого «зомби» в изолятор, там он проходит детоксикацию, и на следующую свою смену видишь уже не «зомби», а человека, пусть в состоянии фрустрации или даже депрессии – дело поправимое. Весьма вероятно, что он рано или поздно снова вернётся к своей пагубной привычке, но хотя бы временную помощь Миша оказать в состоянии, – дать шанс, а там уж человек сам себе хозяин. Да и в ком можно быть уверенным, что он не вернётся к прежним порокам или не впадёт в новые? Миша по опыту знает, что Бог снова и снова прикровенно подаст возможность исцеления, которая в глазах мира сего покажется очередной всесильной случайностью – удачей…

Намного сложнее, чем с «классическими», дело обстоит с «атипичными» наркоманами: для Миши всегда как-то дико и неприятно наставлять на человека несимпатичную трубу-ПХАТ только на основании того, что тот «слишком» бодр и весел. Может у него характер такой? Гипертимная акцентуация? Скверно себя чувствуешь в случае ошибки, но ещё хуже то, что «гипертимную акцентуацию» человек может вызвать искусственно, но без использования токсинов, с помощью подпольной электрооперации на серотониновых рецепторах. Таких практически не вычислишь, они бывают хорошо заметны разве что в различных трагических ситуациях, связанных с потребностью сострадания, – например, сохраняют непринуждённую веселость при виде чьей-то нелепой гибели под поездом или от удара воздушного катера. Опять же, а может у человека характер такой? Не нам ведь судить… Или он в маниакальной фазе биполярного расстройства? Как и в случае биполярного расстройства он рано или поздно, по мере истощения рецепторов, столкнётся с депрессией. Но тогда ему окажут медицинскую помощь – проведут генеральное восстановление ЦНС, без разбора причин (в которых он, конечно, не признается) – после чего рецепторы будут как у младенца, и он снова проведёт над ними подпольную операцию. Долгое время общество и власть смотрели сквозь пальцы на таких развесёлых нахлебников, тем более, что с ростом технического прогресса как материальные блага в целом, так и финансовая сторона медицинского обслуживания перестали быть проблемой, а за «права» таких людей вступались самые разные организации, в том числе, старая секта «Paradise engineering», позже ушедшая в подполье и не раз выступавшая единым фронтом со всевозможными террористами, преследуя общую с ними цель разрушения «прогнившего общества и тоталитарного государства». Именно террористические акты и прочие преступления «усовершенствованных» «счастливчиков» и привлекли в своё время внимание к проблеме: чем дольше человек живёт с «осчастливленными» мозгами, тем больше размываются в нём элементарные нравственные понятия, кроме того, по закону наркомании, ему требуется всё больше и больше удовольствий, что рано или поздно приводит к поиску новых ощущений с помощью какого-нибудь «развесёлого» погрома, стрельбы в общественном месте или публичного самосожжения с привлечением окружающих… Единственная возможность противодействия стихийным преступлениям «счастливчиков» – это вовремя заметить потенциально опасного человека («в живую» или на камерах наблюдения) и занести его в соответствующую базу, тогда слежение за ним будет происходить автоматически, с помощью многочисленных камер и прочих датчиков. Тогда будет шанс, что глобальная система безопасности вовремя заметит момент покупки или самостоятельного конструрирования или синтезирования оружия, взрывчатки или горючих смесей, и подаст сигнал тревоги в полицию. Конечно, далеко не все «счастливчики» ищут новых ощущений такими разрушительными способами. Многие вполне ординарно замыкаются в виртуальных мирах и сексуальных играх, другие – становятся «бродилками», то есть гуляют где-нибудь по живописным местам, на природе, – естественно, не чувствуя усталости, из-за высокого уровня серотонина в ЦНС – пока не упадут от общего физического истощения. Аналогичные случаи нередки и при химической наркомании. Если у такого человека включена система автоматического вызова экстренных служб при критических показателях пульса, давления и температуры тела, то его наверняка найдут с помощью самолётов и с большой вероятностью откачают. Однако систему вызова такие люди обычно выключают, так как она нередко срабатывает слишком рано – пока им ещё кажется, что всё хорошо… Вообще, «сумма технологий» без самодисциплины и ответственности приводит к пленению технологиями; чтобы господствовать над природой внешней, человеку нужно, прежде всего, быть господином над природой своих страстей.

Другой формой церебрального «самосовершенствования» является «программа минимум» – простое отключение болевых ощущений с заменой их более щадящими «сигналами о повреждениях». К счастью, проблема имеет намного меньшее распространение, поскольку требует целой серии лучевых операций, а в результате человек, хоть и не чувствует физической боли, со временем становится чрезвычайно подвержен фрустрации. Очевидно, болевые ощущения воспитывают характер и закаляют волю.

В не менее сложной ситуации оказываются люди, пытающиеся механически увеличить свои умственные способности «включением мозга» «на все 100 процентов». Дело в том, что мозг человека действительно при любой деятельности бывает задействован далеко не полностью относительно своих потенциальных возможностей (до сих пор среди специалистов сильно расходятся мнения, на сколько именно «процентов», и насколько вообще корректен такой подсчёт), действительно, «включив» мозг «целиком», – инвазивными нанороботами многократно увеличив области мозга, включающиеся в работу, – человек получает возможность многократно повысить «быстродействие» мышления, оперативные возможности мозга. Проблема возникает с корректным использованием этих возможностей, с конечной обработкой многократно увеличившегося потока информации. Человек становится как бы заложником непрерывного «внутреннего монолога», диалога, целой многоголосицы мыслей и образов! Вообще, крайне глупо грубо-механическими методами нарушать этот тончайший баланс, гармоническое равновесие души и тела, к пониманию которого трудно даже приблизиться! (В похожей ситуации нарушенной психофизической гармонии находится больной шизофренией, хотя генетическое родство этих явлений не выяснено, как и генезис шизофрений.) Такой человек не только не может нормально сопереживать, любить и радоваться, но и качество его мышления также оставляет желать лучшего, так как мышление – это, прежде всего, навык работы с информации, навык и опыт не заменишь механическим увеличением оперативных возможностей. Даже в значительно более «грубой» природе – в области физической силы – механическое увеличение мышечной массы ещё не делает человека ни мастером единоборств, ни хотя бы гармонично сложенным атлетом. Что уж говорить о мышлении? Плохой пользователь не станет великим программистом оттого, что у него сверхмощный компьютер!

Маленький человек большого города.

Дождь заливает однообразные переулки и пёстро оформленные дворики большого города, освещённые не по-ночному ярко нещадной подсветкой. Довольно многочисленные деревья и кусты кажутся в этом свету искусственными, хотя они самые настоящие и даже очень зелёные, и послушно толпятся у подножий громадных многоэтажек из зеркальных стёкол различной степени прозрачности. Над головой свистят и воют, проносясь на многих ярусах эстакад и ещё выше, в открытом воздухе, всевозможные летательные аппараты, а земля дрожит от несущихся в глубине поездов метро. Приличные люди здесь не живут, ищут жильё в местах поживописней, за городом или на орбите. Вася тоже хотел бы перебраться жить на орбиту, он никогда там не был (хотя, конечно, много раз видел), но его туда никогда не пустят – слишком плохая репутация, туда пускают только с безупречной или с хорошей, и с общественно полезным занятием. В общем, вполне справедливо – он и сам не знает, чего от себя ждать, мало ли… И потом, приличные люди ему ничем не обязаны, а он им обязан социально-медицинским обслуживанием – то есть всем, что у него есть.

По достижению совершеннолетия ему, как и всем, выделили квартиру, но он избегает там бывать, так же как и у родителей, разве что прийти и сразу завалиться спать, чтоб не сидеть одному, болтая в интернете с так надоевшими друг другу пользователями. Всё темы давно переговорены, все самофильмы достали ужасно: «как я моюсь», или «глажу кота», или «вкуснятинка-супчик»… Конечно, на улице тоже можно быть в интернете, но Вася его уже давно не включал – если долго ходить и устать, то можно почти достичь тишины в голове.

Хоть бы поменьше было этого неуютного света, от которого он видит себя всюду вокруг в бесчисленных стёклах! Уличных наркоманов называют «зомбяками», но на самом деле это он, Вася, похож на зомби из старинных страшилок – с бледным, одутловатым лицом, с толстым, словно распухшим, туловищем и тонкими, хилыми конечностями. Ему хочется укрыться где-нибудь в тени, но тени нет даже ночью. Разбить бы подсветку! В прошлый раз его за этим и поймала полиция – он в неистовстве кидался камнями по скрытым источникам рассеянного освещения. По нему пальнули «липучкой», потом два дюжих стража порядка не спеша, при помощи балончика с реагентом, отковыряли его, приклеенного, от мостовой и отправили беспилотным катером в отделение смягчённого режима, – «смягчённого», потому что он в базе людей с повышенной сензитивностью, и в работе с ним стараются избегать психотравмирующих ситуаций.

Что и говорить, о нём даже заботятся! Если бы полиция хорошенько вломила ему, как матёрому уголовнику! Вася как-то был знаком с таким на улице; тот много говорил, что тоже не такой, как все, что надо противостоять серости и не прогибаться под систему; и ещё рассказывал о «суках-мусорах», которые жестоко бьют таких, как он, перед отправкой «куда надо», потому что с ними там «слишком нежничают». Потом их обоих в очередной раз «приняли», Ваську вскоре отпустили, а уголовнику (который, кстати, как оказалось, представлялся не своим именем), пообещали дополнительный срок за «вовлечение душевнобольных в уголовную деятельность». Вася сам услышал это случайно, когда того запихивали в катер, и почувствовал себя ещё большим ничтожеством…

Но теперь Вася знает, что он будет делать! Надо рвануть на орбиту! Не важно как, он что-нибудь придумает! Это опасно и безрассудно, шансов на успех почти никаких, возможно даже он не просто «влипнет», а подвергнется огню летальными боеприпасами! Как на настоящей войне!

Нырнул в метро, доехал до конечной, вышел на поверхность, выбрался за город и шёл бодро навстречу темноте в ту сторону, где был космический лифт, – днём он вертикальной серебристой чертой рассекает небо. Идти Вася быстро устал; что и говорить, он не привык к физическим нагрузкам. Загородом оказалось негде поесть и даже нечего пить, зато, впрочем, и людей никого. Вася безвольно опустился на влажную после дождя траву. Зарево от города, оставшегося за спиной, делает пространство впереди совершенно чёрным, но достичь этой темени как будто невозможно – зарево наступает по пятам.

Утром стало так холодно, что он даже забыл про жажду.

***

Маленькая и нескладная девушка Валя страдает тяжёлой эпилепсией. Её разрушающийся мозг время от времени реставрируют, что позволяет избежать выраженной деменции и припадков, однако содержимое памяти постепенно исчезает. Она плохо помнит своё прошлое, детства не помнит вообще, немного помнит мать, но очень смутно, – та давно погибла, под воздействием какой-то химии попав под катер; возможно, покончила с собой.

Валя нашла Васю под деревом. Внимательно посмотрела добрыми глазами, затем сняла с себя куртку (сама всегда мёрзла), надела на его трясущиеся плечи и протянула гермочашку воды.

– Куда ты?.. – Хотел добраться до космолифта? (переспросила его невнятное ответное бормотание), – вообще, она тоже была немногословна.

– Да, – неожиданно решительно сказал Вася, – или на реакторе в городе запустить неуправляемую реакцию!

– До космолифта добраться просто, – не поняла Валя, – выйдем к магистралям, там на поезде, или подхватит катер. Такси к нам сюда может и не подойти – много деревьев, и вообще…

Как только вышли к дорогам, с ближайшей трассы, энергично перемахнув через ограждение, слетел катер и, поднимая ужасный ветер, плавно сел перед ними. Забравшись в просторный салон, расположились в огромных креслах. Катер запрыгнул обратно и понёсся.

– Что, таким как вы права, конечно, не дают? Правильно делают! – склабился, разглядывая их, румяный хозяин катера, ему просто хотелось поболтать «в живую», – Бог обидел генетикой? А всё потому, что в своё время не было евгеники! Ну вы-то сами хоть предохраняетесь? Или аборт не забудьте. Знаешь, – уставился он на Валю, – такие удобные «трубки» бывают, с автообезболиванием, один конец суёшь, из другого ошмётки летят. Главное, над унитазом делать.

Васе очень хотелось что-то сказать, но пока он думал, что именно, время уже ушло. Валя тоже молчала и думала.

А хозяин катера был ужасно недоволен таким общением, и катер, опять перемахнув через ограду, понёсся над полем прочь от дороги – что возможно только при «ручном» (или, точнее, мозговом) управлении – и высадил их на опушке леса.

Надо бы вызвать такси, но связи не было.

– Значит, мы уже недалеко от лифта, – понял Вася, глядя на вертикальную черту, до которой с любого расстояния казалось, что рукой подать, – вблизи всех стратегических объектов всё глушат, чтобы террористы не могли навести ракету, используя интернет навигацию.

– Но мы далеко от входа.

– Через вход меня всё равно не пустят, я в базе за правонарушения, без занятости и вообще… А ты?

– Не знаю, – улыбнулась Валя, – я не помню. А зачем тебе туда?

– Хочу на орбиту, не спрашивай! Пошли поищем как подобраться, что-нибудь придумаем!

Они пытались пробраться к лифту через лес, выращенный здесь когда-то в ходе терраформирования пустыни. Сначала лес был довольно редок, но затем, перейдя вброд довольно крупный ирригационный канал, они углубились в настоящую чащу, кишащую всевозможной невидимой живностью, когда среди листвы вдруг загорелись голографические запреты. Взявшись за руки, решительно прошли сквозь эти ослепительные световые предостережения, но тут же попались в скрытую систему защиты – самонаводящиеся «липучки» накрепко приклеили их к земле и друг к другу. Минут через двадцать среди зелени подлеска открылась дверь, и вылез ленивый охранник. Вася отчаянно пытался в него плюнуть, но тот остановился на безопасном расстоянии и, понимая что перед ним совсем не террористы, стал вызывать психиатрическую помощь.

Бригада Миши действовала всегда оперативно. Послышался рёв катера, идущего над лесом в неэкономичном режиме, затем треск ломающихся под напором воздуха веток, и полетела, вертясь в вихрях, ободранная с деревьев листва. Катер сел прямо в лес, против всех экологических правил, ломая ветви деревьев и смяв подлесок. Из растерзанных зарослей показался здоровенный Миша со своим напарником – тоже весьма рослым и крепким. Нейтрализовал реагентом липкую массу, удерживающую несчастных нарушителей, Миша попытался было завязать разговор, но видя что оба подавлены, не стал настаивать. Он глядел на них с высоты своего роста большими добрыми глазами, и ему было как будто совестно за своё цветущее здоровье – такой дар ко многому обязывал, хотелось поделиться, раздать нуждающимся – а как его раздашь?.. Тем временем заговорил Мишин напарник Пётр.

– Василий, Вас придётся отправлять, – вежливо сказал он, – правонарушения превысили лимит. Принудительная госпитализация. Ничего, будут там всякие разговоры разговаривать и отправят отдохнуть куда-нибудь подальше от города… Лучше, попросись в монастырь, на свежем воздухе поработать.

Вася гордо молчал и молча радовался, – конечно, всё совсем не так, как он рассчитывал, но, по крайней мере, что-то новое. Валя захотела его сопровождать. Они вчетвером взошли на борт, катер взмыл в воздух и надсадно воя пошёл над лесом к полю, где мог использовать экономичный режим воздушной подушки.

Другие проблемы.

История с Васей – далеко не первый случай космоэскапизма. Мише с Петей были известны множество похожих, а иногда и намного более трагических историй. Пётр даже изучал их одно время, считая важным для медицинского работника разбираться в подобных архетипических явлениях человеческой патопсихологии.

Самый громкий случай имел место ещё в прошлом веке и был связан не с одним «беглецом», а с организованной группой людей, трансгуманистической сектой, которые в своих планах не ограничивались, как Вася, полубезотчётной попыткой выбраться куда-то в «верхний мир» по «мировому древу» лифта. Они захватили целый лайнер, причём проникнув на него совершенно легально в качестве туристов и без оружия, и, пользуясь численным превосходством, вынудили экипаж и остальных пассажиров покинуть корабль и возвращаться на Землю в спасательных шлюпках. Сами же направили захваченный лайнер на одну из звезд бархатной тьмы «небосклона», в системе которой немногим ранее была описана экзопланета, неудачно названная журналистами и прочими блогерами интернета «раем» и «космоэдемом» за комфортную для человека среднюю температуру атмосферы и обилие воды. Пустующую планету сектанты расценили как прекрасное место для создания их идеального общества сверхлюдей. Тот факт, что лететь туда, даже со скоростью межзвёздных зондов, пришлось бы более сотни лет, их не смущал. Часть из них готовили себя к экспериментальной заморозке, чтобы пробыть весь путь во сне, другие же и вовсе планировали устроить из лайнера так называемый «корабль поколений» – то есть жить своеобразной коммуной на корабле, рожая и воспитывая детей, – поскольку размеры лайнера это позволяли. Причём размножаться сектанты предполагали как естественным деторождением, так и при помощи репродуктивного клонирования, запрещённого во всех странах в виду очевидной потребности всякого рождающегося ребёнка иметь отца и мать не только биологических. (Вообще, раньше возникали мнения о необходимости разрешить репродуктивное клонирование в качестве компенсации бесплодия – в индивидуальном порядке для пары, готовой этого ребёнка затем принять. Однако проблема была решена медицински ещё прежде, чем до неё добрались юристы: удалением повреждённых и выращиванием новых репродуктивных органов у будущих родителей – что намного проще клонирования целого организма.)

Народы Земли медленно и трудно, набираясь опыта на горьких ошибках, приходили к необходимости защищать традиционную модель семьи от накатывающих на неё со всех возможных сторон волн хаоса. Проблема пресловутого «балласта» человечества – из века в век разрастающейся пассивной массы людей, проводящих жизнь в виртуальных мирах и физиологических удовольствиях, – не есть ли проблема жертв этого хаоса, размывшего жизненно важные для душ человеческих конструкции? Но у любых сектантов на всё простые ответы: данная секта с помощью клонирования хотела приумножить в генофонде коммуны лучшие черты своих лучших представителей, тщательно отобранных для племенных целей.

При этом, «первое поколение» «корабля поколений» тоже рассчитывало дожить до прилёта в «рай», используя технологию усиления регенерации тканей умножением стволовых клеток и весь прочий арсенал средств борьбы со старением, благо медицинский отсек корабля это тоже позволял. В своём обращении к «отсталым землянам» эти люди называли себя уже теперь физически бессмертными, потому что отныне никто не помешает им регенерировать свои ткани до бесконечности, отключить «ген старения», а также, копировать содержащуюся в мозгу информацию, что, по их мнению, сделает «записанную» в мозгу личность бессмертной. Ну а катастроф и убийств, так мешающих «бессмертию» на Земле, в их мире и вовсе не будет.

Закончилось всё не начавшись и весьма трагично. Оказалось, что подобные туристические лайнеры в принципе не способны уйти за пределы Солнечной системы, поскольку не могут развить третью космическую скорость – их двигатели, как термоядерные, только теоретически должны были бы это позволять, практически же делаются специально ограниченными по скорости сжигания топлива и по времени непрерывной работы. Кроме того, бортовая электроника не позволяет лайнеру выполнять гравитационный манёвр ускорения с целью преодоления гравитационного притяжения Солнца (равно как не позволяет ни с чем столкнуться). Всё это было предусмотрено чтобы лайнер, в случае какого-либо технического сбоя, не мог случайно улететь слишком далеко. Предусмотрительность инженеров пригодилась, хотя сбой оказался не техническим, а человеческим.

К сожалению, несколько сектантов не смогли пережить своего провала и покончили с собой. Остальные же вернулись на Землю, самостоятельно приведя лайнер к причалу геостационарного комплекса. Все выжившие сектанты проходили длительную реабилитацию, причём достаточно успешно, благодаря усилиям множества специалистов, привлечённых этой громкой историей.

III. Неспокойный гений.

Среди огромной армии современных учёных, научных сотрудников и просто интересующихся немного найдётся столь же авторитетных и известных, причём заслуженно известных и не напрасно авторитетных, как этот совсем не гордый, и даже всегда подчёркнуто скромный, и к тому же, достаточно молодой ещё (а на вид, так и вовсе юный) человек, оправдающий, конечно, в ближайшем будущем ещё более смелые ожидания.

Проницательный и разносторонне образованный – замечательный пример возвращения науки к многопрофильности и междисциплинарности – он теоретически обосновал физический предел технического прогресса, внёс немалый вклад в глобальные исследования экзопланет, предложил единую систематизирующую концепцию для экзобиологии и предбиохимии, при этом, выступая против механического соединения своей теоретической концепции с синтетической теорией эволюции, обращая внимание на принципиально неустранимый в рамках обеих теорий «зазор» между теоретически восстановленными предбиотическими процессами и эмпирически (с помощью генетики и других наук) восстановленной эволюцией видов, восходящей к последнему универсальныму общему предку.

Надо сказать, он вообще любит обращать внимание коллег на необходимость внимательнее относиться к сфере применения любой науки или теории, во избежание некорректной экстраполяции. Так, введя понятие ранней ноосферы, не раз указывал на принципиальные различия биологической эволюции и исторического развития, настаивая, что биологического homo sapiens некорректно отождествлять с историческим человеком, приводя очевидные и наглядные аргументы: всякий биологический вид является частью биосферы и существует по законам биосферы, – будучи частью экосистемы, в течение палеонтологически (геологически) значимых отрезков времени практически не меняется сам и не изменяет окружающей среды. Так, более сотни тысяч лет неизменным оставался биологический homo sapiens и никак не нарушал своим существование экологическое равновесие. Если условия жизни вида и меняются (например, ареал обитания), то безотчётным, неразумным путём. Так, в течение десятков тысяч лет, происходили ранние миграции homo sapiens. Так же биологические виды используют окружающую среду – неосознанным (инстинктивным) путём, примером чего служат предметы, долгое время описываемые как орудия труда, однако являющиеся, при этом, видовым (или надвидовым, совместным с близкими видами) признаком того или иного вида (или близкородственных видов) рода homo. Следуя логике отождествления этих предметов с человеческой ремесленной деятельностью, нужно было бы говорить об инженерной деятельности птиц, разные виды которых проектируют специфические инженерные конструкции – гнёзда. Налицо не осознанное обучение ремеслу и совершенствование ремесла, а эволюционное развитие инстинктивной деятельности, причём наглядно соответствующее эволюционному развитию тела. При этом, возможна и передающаяся из поколения в поколение определённая детализация навыков, образование своего рода культур, не изменяющих, однако, общего эволюционного контекста развития. Аналогичные специфические традиции группы, тоже передающиеся из поколения в поколение, наблюдаются также у дельфинов и китов, однако не выделяют их из общего контекста экосистемы.

Принципиально иначе (по принципам ноосферы) происходит взаимодействие с окружающей средой исторического человека (собственно человека) – в исторических отрезках времени, с очевидным господством над природой, коренным изменением экосистемы и относительной (по сравнению с биологическими видами) независимостью от неё, не говоря уж об очевидных специфических человеческих признаках: орудиях труда и оружии – изобретённых в ходе развития ремесленной обработки камня, кости и рога, а не генетически наследуемых навыках изготовления грубых каменных орудий; искусстве – а не вообще «неутилитарной деятельности» биологических видов рода homo с использованием охры или ракушек, которая только напоминает для пристрастного современного взгляда абстрактное искусство, так же как «игры» высших млекопитающих могли бы кому-нибудь показаться неким абстрактным танцем. Равно как только собственно человеку свойственно строительство поселений, укреплений, городов и ирригационных систем, – и в целом, как явления, цивилизации.

Интересно, что эти специфически человеческие явления делятся, в свою очередь, на два – как хронологически, так и по степени сложности. Первыми возникают, и десятки тысяч лет, несмотря на известное культурное разнообразие, не получают существенного развития, словно парализованные неким пороком, явления предыстории человечества, предцивилизационного его развития: орудия труда и оружие, поселения, искусство. Отметим, что даже на этом этапе предыстории человек, однако, не является частью экосистемы, о чём свидетельствует её коренное им изменение – вымирание множества доминирующих прежде видов – крупнейших травоядных, саблезубых хищников и, конечно, остальных представителей рода homo. Кроме того, несмотря на наиболее суровую фазу оледенения, человек расселяется по всей Земле, являясь, таким образом, её хозяином и в территориальном смысле – к нему не применимо биологическое понятие ареала обитания.

Но при всём относительном разнообразии предцивилизационных культур и при явном господстве над биосферой, люди тех времен как будто не испытывают потребности в чём-то большем – оттуда не доносится гром бунта против смерти Гильгамеша, ни проповедь Эхнатона о просвещающем всю тварь животворящем Едином Боге, и не оттуда сквозь тысячелетия разошлись, преображая мир, усыновлённые богодухновенному страннику Аврааму – равно как не находится среди предцивилизационных людей и тех, кто сохранял бы предание для потомков. Те, допотопные, довольны были своим положением хозяев природы, их богом можно назвать широко растиражированную ими палеолитическую венеру. (Кроме, видимо, считанных исключений – допотопных праотцов). Поэтому и обновляется мир катастрофически для вспышки собственно исторической цивилизации: укреплённых городов, опирающихся на масштабные ирригационные системы государств, нового уровня искусства и принципиально иной религии – религии Откровения…

Наш герой вызвал также целую бурю дискуссий в научном сообществе заявлениями о наглядной антропоцентричности развития Вселенной, если смотреть на этапы усложнения форм организации материи: неживая природа десяток миллиардов лет готовит в термоядерных недрах звёзд потребную для жизни химию Вселенной – готовится породить звёзды высокой металличности, пригодный для построения органических соединений материал планет, – наконец, Солнце, Землю и жизнь. Примитивная докембрийская жизнь – низкоорганизованная, малоподвижная и мягкотелая – миллиарды лет готовится к появлению позвоночных и членистоногих и к выходу на сушу; позвоночные – сотни миллионов – к расцвету млекопитающих; те – десятки миллионов – к роду homo; оный – миллионы – к физическому телу человека; которое – более сотни тысяч – ждало одухотворённой человеческой истории.

Несмотря на наглядность этих десятичных шести шагов, не стоит отождествлять их с библейским Шестодневом, где дана не хронология событий, а скорей онтология. Где свет творится в первую очередь и независимо от светил; где Земля создаётся словно на глазах у наблюдателя, находящегося на её будущей поверхности, разделением единой бездны газопылевого облака на бездну космическую и бездну океанскую; где Моисей видит процесс образование материка Пангеи, собиранием вод, «которые под небом», в одно место, а суши – в другое, и параллельно, заселение его пышной растительностью Девона и Карбона; где Солнце и Луна сотворены синхронно с глобальной волной звёздообразования; где появляются сначала рыбы в воде, затем из воды выходят животные, «пресмыкающиеся по земле», а по небу летят птицы; и где только шестым «днём» землю занимают звери и человек…

Однако при всей многогранности гения нашего беспокойного героя, основным направлением его научных интересов всегда была и остаётся фундаментальная физика, где он в совершенстве изучил не только современные представления, но и все ступени, по которым восходила эта великая наука, от метких догадок Ньютона и блестящих прозрений Эйнштейна, до всех существующих на сегодня «теорий всего», к которым он собственнолично добавил ещё несколько, столь же изящных в своём простом совершенстве, как и его незабываемый внешний облик.

Опасная планета.

Вот уже несколько недель Митя мало занимался наукой, у него было что-то вроде отпуска, довольно, впрочем, затянувшегося. Он уехал в один из самых уединённых своих домов – расположенный в считавшемся эксклюзивным живописном краю, несколько в стороне от элитного дачного посёлка; и подальше от супруги – красавицы и тоже большого специалиста по фундаментальным наукам. Взял с собой только домашнего питомца – гибрид кошки и карликовой овечки – порождение любительской генной инженерии, популярной теперь забавы.

Он собирался было любоваться великолепным в этих местах звёздным небом через антикварный зеркальный телескоп, но так и не собрался; вместо этого бродил много по окрестностям, без определённой цели, не слишком чему-либо радуясь. А гибрид весело скакал вокруг него, вскидывая к голове тонкие белые ножки с маленькими раздвоенными копытцами, а иногда тыкался кошачьей мордочкой в хозяйскую голень или тёрся о неё мягкой волнистой шёрсткой. Одинокому на всём белом свете уродцу, жертве чьей-то праздной фантазии, жизнь этим тёплым погожим днём казалась прекрасной. Мити же его жизнь, рано вышедшая на широкую, заслуженно уважаемую и столь, казалось бы, многообещающую дорогу, представлялась теперь тем безрадостнее, чем дальше эта дорога простиралась.

Его отсутствия никто не хватится – потому что отсутствия как бы и не было – в различных рабочих встречах он мог принимать участие удалённо, не покидая этого уголка дикой природы, равно как общаться с немногочисленной роднёй. Он даже заблудиться здесь не мог, используя нейрокомпьютерный выход в интернет с его навигацией, или мог просто вызвать такси, которое доставило бы его в любую точку планеты, или к лифту на орбиту… Можно было бы отправиться в круиз по планетам и спутникам Солнечной системы, например, на знаменитый спутник Юпитера Ио с его колоссальными вулканами и потрясающими полярными сияниями, или астероиды с их карьерами и экскаваторами, или даже в поисках нового найти и посетить среди астероидов какие-нибудь самые затерянные, на которые, как говорят, не ступала нога человека, но только он видел уже и вулканы с сияниями, и всякую технику, и тем более, великое множество самых разных застывших пустынь, и ему больше не интересно было оставлять свои следы на их пыльном реголите.

Мите пришёл на ум случай из истории освоения космоса, как лет двести тому назад, когда впервые пришли спорные данные от какого-то зонда, исследующего какую-то экзопланету, народы Земли готовы были послать туда первую пилотируемую межзвёздную экспедицию. Технически это было вполне возможно и безопасно, трудность была только в том, что полёт туда и обратно занял бы десятки лет (по современным меркам, зонды добрались ещё не так уж далеко). Осталось найти желающих лететь. Конечно, среди многих миллиардов землян таковые нашлись, вот только странные были это люди, пожелавшие оставить всё ради непонятно чего… При дальнейшем отборе оказалось, что потенциальные звёздопроходцы все как один на Земле были несчастны и одиноки, не имели определённых занятий, да ещё большинство из них в прошлом наблюдались у психиатров, многим же и теперь потребовалась психиатрическая помощь, когда им сказали, что никто никуда не полетит.

Позже экзопланета эта, в ходе дальнейших исследований зондами, оказалась примерно такой же, как любая другая, хоть и с нетипичным составом атмосферы. До сих пор продолжаются споры о возможности существования на ней (как и на ряде других) некой примитивной и очень не похожей на земную, а потому незаметной, жизни, или протожизни, или жизни в далёком прошлом, или протожизни в далёком прошлом, а также, о вероятности появления жизни в отдалённом будущем… А вообще, что хотели бы увидеть все эти искатели других миров на ней или на любой другой? Целый зоопарк причудливых форм жизни? Или космическую полинезию неведомых этносов? Так всё это уже есть на Земле! Или, может, обнаружить следы посещения таинственной сверхцивилизации, чтобы самим оказаться в положении букашек, утопающих в пустых консервных банках, оставшихся после инопланетянского «пикника на обочине»?

Нет, Мите нравилось, что человек является царём природы, и обладайте ею! Это Первородство не передаётся никаким звёздным оплодотворителям, а экзистенциальный голод не утоляют чечевичной похлёбкой бредовых фантазий!

Лёжа на покорном зелёном ковре и глядя в покорившееся бескрайнее синее небо, он читал в интернете текст, проецируемый инвазивными нанолазерами прямо на сетчатки его задумчивых светлых глаз: «Сколь глубоки слова Твои, Боже! Вот перед нами поверхность: её чистая гладь улыбается детям Твоим; но какая под ней глубина! С почтительным трепетом вглядываешься в неё, с дрожью великой любви»…

Затем произошло нечто настолько неожиданное, чего бы Митя никогда не мог и помыслить: кто-то сильно пнул его в бок, схватил за отворот рубашки и рывком поднял на ноги. Перед ним стоял человек с маленькими и злыми глазами фанатика, и с ним ещё несколько таких же. Интернет сразу же отключился, – очевидно, при них была «глушилка»; а гибрид, бросив хозяина, убежал куда-то в сторону посёлка.

Мите заломили руки за спину и повели по полю; прилетел небольшой самолёт, и Митю запихнули в салон. Самолёт взмыл в воздух и пошёл на малой высоте, копируя рельеф местности. Лёжа на жёстком полу со связанными за спиной руками, Митя впервые в жизни молился.

***

Террористическую банду спецслужбы выслеживали давно, и новое громкое похищение помогло обнаружить их горную базу – целую сеть укреплений и лабиринт пещер, – как позже выяснится, во многих места заминированных. Фанатики ещё прежде захватили уединённый монастырь и доставили на свою базу неизвестное число монахов, послушников и паломников, посещавших монастырь в поисках исцеления.

К месту действия стянули спецназ и все оказавшиеся поблизости медицинские службы. Операцию по освобождению заложников решили провести стремительно, с ходу, используя фактор внезапности, причём действовать приходилось без использования тяжёлых вооружений, лишь только «оглушив» всю возможную электронику базы электромагнитным ударом.

Мишина бригада оказалась здесь как будто случайно, переброшенная с проходивших поблизости учений по преодолению чрезвычайных ситуаций. Именно наличие большого количества медицинских служб позволило свести число жертв к минимуму.

Когда катера бригады подходили по горному ущелью к месту событий, штурм уже начался. Спешивались с катеров и бросались в плохо освещённые лабиринты пещер с аптечками экстренной помощи в руках, вслед за закованными в броню бойцами спецназа и под непрекращающийся грохот разрывов десятков и сотен гранат – как светошумовых, так и летальных – осколочных.

Судьбоносная встреча произошла так быстро, что её участники лишь задним числом поняли, что случилось. Михаил оказывал первую помощь своему раненому товарищу Петру, подорвавшемуся на мине-ловушке при попытке проверить пульс у неизвестного погибшего. Группа спецназа, чтобы не терять тактической инициативы, ушла дальше, прокладывая путь светошумовыми гранатами. В тесном коридоре рядом с Мишей оказалось трое только что освобождённых заложников – Вася с Валей, жавшиеся к нему и к Пете как к единственным знакомым людям, нежданно встреченным в этом хаосе взрывов, и какой-то хрупкий молодой человек, совершенно оглушённый происходящим. И тогда передовую группу спецназа постигла неудача – в тесноте столкнуться лоб в лоб с целой толпой боевиков. Противники почти мгновенно истребили друг друга ураганным огнём современного оружия. Уцелел лишь один ошалевший боевик, – пробежав по телам убитых и раненых, кинулся к группе безоружных людей; отбросив пробитый осколками автоматический гранатомёт, выхватил из-за пазухи оружие смертоносное и проверенное временем – ручную гранату – выдернул чеку и отпустил рычаг, желая убить себя и других. Не думая ни секунды Миша бросился на террориста, сбил с ног и навалился на него, прижимая к полу. Мгновения падали в вечность бесконечно долго, потом их бросило в разные стороны – одного вверх, другого вниз.

Не конец.

В церкви Мишу провожали множество людей – друзья, коллеги, родня. И среди них вдова с лицом от скорби мудрым и тремя дочерьми двенадцати, десяти и девяти лет.

Здесь же стояли рядом друг с другом и четверо таких разных – Петя, Митя, Вася и Валя, навсегда соединённые одной короткой встречей. Чувство бесконечной благодарности рождало молитву всё более горячую, и всё яснее и яснее становилось, что земляной оскал могилы всего лишь дерзкая ложь; и как бы ни было отвратительно убийство его молодого, могучего тела, дух его никогда не умирал, а тело однажды воскреснет в совершенстве и нетлении.