Именем Анны. Возврата не будет [Татьяна Губоний] (fb2) читать постранично

Именем Анны. Возврата не будет Татьяна Губоний

От автора

Здравствуйте!

Перед вами независимое произведение, герои которого будут знакомы тем, кто сталкивался с романом «Именем Анны».

Новым читателям подскажу, что в описанном мире рядом с нами живут особенные люди, называющие себя сильными. Они бывают тёмными и светлыми.

Светлые наделены целительским даром, а дар тёмных многогранен – он разнится от клана к клану. Представители синего клана, например, занимают ведущие позиции в мировой политике и финансах. Жёлтые – в бомонде. Зелёные сильны в разных видах оккультизма. Красные – в инстинктах, но красных почти не осталось, как и близких дикой природе коричневых.

Вот такие они разные, эти сильные, и уживаются между собой не всегда, но в одном они единодушны – в поддержании секрета своего существования среди нас, обычных людей.

И еще: нечисть ≠ нежить.

Глава 1

Девочку пока не нашли.

Лент проверял сводки первым делом, как только спускался по утрам из спальни в кабинет. Затем шёл в столовую, где хозяйничала Алевтина – кормилица, заменившая ему мать. Она тоже ждала вестей о девочке, а значит, опосредованно и об Анне.

Год на дворе стоял две тысячи девятнадцатый и, если бы Анна была жива, ей было бы сейчас сто лет, как и Ленту – они родились в один день. Но ведьмы, как известно, редко доживают до такого возраста – работа вредная. Вот и Анна не стала исключением – она умерла пятьдесят лет назад. Ровно. То есть сегодняшний день, седьмое июля – годовщина смерти жены, по определению не мог быть для Лента приятным.

Разбуженный ярким солнцем, явно перепутавшим Англию со средиземноморьем, Лент встал, прошёл в кабинет и честно изучил утренний отчёт о поисках девчонки: «не замечено, не указывает, не поступало». Потом отправился вниз, к Алевтине.

Надо сказать, их лондонский дом быстро разделил зоны влияния своих обитателей. Цокольный этаж, где располагались кухня и столовая, принадлежал теперь кормилице. Здесь всегда хорошо пахло, иногда работало французское радио, а ещё здесь совершенно явно была территория зелёных. Будто сам зелёный клан навесил над пенатами Алевтины большую охранную петлю, защищая свою дочерь от возможных происков синих.

– Ничего!

Это слово, брошенное им вниз ещё с лестницы, давно заменило им «доброе утро». Следующим обычно шёл вопрос Лента: «Любочка встала?», но сегодня он почему-то решил, что хватит. Глупо. Пора уже привыкнуть к тому, что его секретарь Любовь Артемьевна сменила статус с «проживающего по месту работы» на «приходящий». Безусловно, за помощницу следовало порадоваться – переезд в Лондон помог ей устроить личную жизнь, но уж больно всё получилось неоднозначно…

– Доброе утро, дорогой! – Алевтина никогда бы не заговорила, если бы не услышала его дежурное «ничего». Так бы и молчала, глядя с ожиданием и надеждой. Эксперименты с тем, кто кого перемолчит – а он проверял, и не раз, – приводили к нежелательному результату: день проходил в тишине. – Тебе не жарко в этом халате?

Тёмно-синий стёганый халат, в стиле королевского советника Скорза, отца Лента, солнечному июльскому дню подходил плохо, но обходиться без этого предмета домашнего туалета Ленту было тяжело. Он не говорил об этом Алевтине, но именно этот халат стал для него символом того февральского дня, когда он видел Анну в последний раз. И совсем не пятьдесят лет тому назад в московской больнице, а в этом самом доме, в Лондоне, сразу после переезда.

Перед глазами промелькнули события того дня, вспышка силы, оседающее в его руках женское тело, боль в груди и решимость отомстить. Со временем на смену решимости пришло удовлетворение: он отомстил.

Непростые воспоминания. Непростой халат.

А всё потому, что Патрик, секретарь отца, в тот день подсуетился – организовал новоприбывшим москвичам «гостевой набор». Что досталось дамам, Лент не знал, а в его спальне дожидалось вот это стёганое чудо, толстенные носки и кожаные тапки. Набор был перетянут бумажной лентой со штампом «20.02.2019».

В тот памятный вечер Лент оказался далеко – его выбросило в Москву – но по возвращению в Лондон он нашёл подарок на своей кровати и долго молча смотрел на пресловутую дату.

И вот – июль. Почему время летит так быстро?

Настроение резко ухудшилось. Если до того ему было невесело, то сейчас стало попросту гадко. Время, конечно, летит, как шальное, но одновременно и ковыляет, не быстрее Черепа.

Сам Череп – старая черепаха Лента, – отбывал карантин в Честерском зоопарке, поскольку никто другой не смог обеспечить «его величеству» привычных условий. Даром что привычным для конкретно этой особи всегда был только паркет их московской квартиры. Это никого не интересовало. К тому же зоопарк настойчиво намекал Скорзам, что хорошо бы продлись карантин до «насовсем». Лент соглашался, что сохранение вымирающих видов фауны есть в интересах человечества и науки, на благо которой, к слову,