Никудышный [Анна Майская] (fb2) читать постранично

Анна Майская НИКУДЫШНЫЙ

ШАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

Богатство свалилось на голову Григория Сергеевича неожиданно.

Но два месяца назад получил приглашение в нотариат, и там ему показали бумагу, где черным по белому написано, что он является обладателем наследства в двести пятьдесят миллионов долларов, дома в пригороде Парижа, нескольких крупных магазинов и мастерских по огранке драгоценных металлов. И все это завещал ему бездетный дядюшка, который эмигрировал за границу грудным ребенком вместе с отцом и матерью еще во время революции. Там его отец умер, а мать вышла замуж за богатого человека. Видно, у них все в роду были против детей, потому что, как оказалось, при розыске наследников Григорий Сергеевич являлся единственным ближайшим родственником.

Вернувшись домой, он позвонил своему давнему и надежному другу Константину и попросил срочно придти к нему. Тот явился незамедлительно, поскольку жил в этом же доме, в соседнем подъезде.

Константин Петрович, тоже бывший коллега — дальнобойщик, лет двадцать проведший вместе с Григорием в машине, сухопарый, седой, в поношенных домашних тапочках и спортивных брюках с пузырями на коленях, появился почти сразу.

— Здорово, Гриша! Что произошло? Я был в отлучке всего два месяца. Навел порядок на могилах родителей, продал домишко, теперь у нас с тобой есть деньги, целых пятнадцать тысяч рублей. Можем немедленно приступать к их ликвидации. А у тебя, что за архисрочные дела объявились?

— Ты и представить себе не можешь того, что произошло.

— Расскажешь — узнаю.

— Лучше читай сам, — и Григорий Сергеевич протянул листок бумаги другу.

Тот прочитал, крякнул, снова пробежал глазами по написанному и спросил:

— Может, разыгрывает кто?

— Нет. Все по-серьёзному. Вместе с недвижимостью наследство оценивается в четыреста миллионов. В долларах.

— Ничего себе подарочек. И что ты теперь делать с такими деньжищами будешь?

— Пока не знаю. С тобой посоветоваться хочу. Детей у меня нет, и не бывало, родственников тоже никаких.

— М-да…. — Константин, отложив бумагу, походил по комнате, — Стоп, дружок. Помнишь тебе мать перед смертью сказала, что твой отец согрешил на стороне и там осталась девочка. Я даже помню как ее зовут и фамилию. Надежда Грехова, в селе Демьяново проживает. Ей сейчас уже лет сорок будет. А может, у нее кто есть. Все, какая-никакая, а родственница. Адрес у тебя в шкатулке лежит, я точно помню.

— Ишь ты, памятливый какой. Успеется. Поживем — увидим. Это все дальнее. Приблудная сестра.

— Все равно какая, но сестра.

— Эх, будь у меня свои дети, сейчас бы их миллионерами сделал!

— А почем ты знаешь, что у тебя их нет? Погуляли мы с тобой в свое время неплохо, пока дальнобойщиками были. Помнишь, сколько баб с задранными подолами по дорогам оставили?

— А знаешь, помню. Не всех, конечно, но были такие, что долго в памяти цеплялись по ночам.

— У тебя самого может быть и с десяток ребятишек осталось. Только где они и как узнать, что родились таковые?

— Чудно. О чем мы с тобой вообще разговор держим? Непонятный какой-то. Те красотки все замужем давно и состариться успели. Да и мужья у них наверное законные имеются. Так что тут уже никак не разберешь, чей ребенок потом родился. Хотя кто знает, может какая и родила, а замуж не вышла.

— Тебе что в Париж выезжать надобно, или так оформят?

— Никуда не надо ехать, все сделают сами, лишь бы оплата была.

— Ничего бы на Елисейские поля глянуть, в Соборе Парижской Богоматери побывать?

— Куда нам с тобой по Европам шастать? Надо будет подумать, что с деньжищами делать?

— Не расстройся, мы им найдем применение.

— Надо подсчитать, во сколько нам обойдется с тобой кухарка, горничная… — мечтательно протянул Константин, усевшись на продавленный диван и закинув ногу на ногу.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Как что? Супец сварить, там кашу какую. Яйцо всмятку в рюмке подавать будет. Жить мы с тобой будем вместе. Наши квартиры обменяем и доплатим, чтоб хоромы были, всем на завидки.

— Хочешь, чтоб нас обворовали?

— А мы охрану наймем. Телохранителей и шофера.

— Так у нас с тобой нет машины?

— Купим, самую крутую.

Помолчали.

— Сергеевич, а как мы с тобой такую кучу деньжищ хранить будем? — снова подал голос Григорий.

— Ты что, хочешь забрать их все домой?

— Ну не в сберкассе же хранить их? Забыл 1991 год, когда наши с тобой накопления канули в Лету, до сих пор ни рубля не выдают.

— Грабеж цивилизованным порядком сделали. Мы с тобой надрывались, колесили с грузом по стране, а какой-то начальник придумал и экспроприировал наши кровные. И спасибо не сказали. Увели и все. Это как если бы они лежали дома и залез вор, забрал их. Того вора поймали бы и осудили, посадили бы обязательно.

— «Своя рука-владыка».

— «Что хочу-то и ворочу».

— Почему государство себя в положение вора поставило? И