Жанна (СИ) [Нариман Ерболулы Ибрагим RedDetonator] (fb2) читать онлайн

RedDetonator Жанна

Примечания автора:

Данное произведение использует в качестве действующего персонажа меч Арким, немногим известный из произведения "Из Бездны" и из цикла "Меч с человеком", то есть из произведения "Меч" и "Таинственный меч".

Кто есть Арким, становится понятно по первой главе, поэтому читать произведение "Из Бездны" и цикл "Меч с человеком" необязательно, сюжетных пересечений они не имеют и иметь не могут.

Кому лень читать абсолютно бесплатные произведения "Из Бездны", "Меч" и "Таинственный меч", могут ознакомиться с краткой и не очень подробной выдержкой из биографии меча АркимаА если хочется чуть получше узнать бэкграунд меча Аркима, то пожалуйте в главу "Вечность" произведения "Из Бездны": Это всё рекомендательно, сугубо для лучшего понимания, так сказать.

Глава первая. «Искатель» приключений

– … я не договорил! – раздалось посреди поля боя. – Чего?!

Арким обнаружил себя в гуще непонятного столпотворения в разной степени одоспешенных людей, сражающихся и орущих друг на друга. Кто-то был в тяжёлой кольчуге, кто-то в стёганных куртках, а кто-то вообще в льняных халатах.

Вокруг расстилался едкий запах крови, в истоптанной тысячами ног грязи валялись изрубленные окровавленные тела, бой шёл, судя по количеству жертв, уже долго, но обе стороны сражаются решительно.

Меч опустил свой «взгляд» и увидел, что он наполовину погружён в тело какого-то воина семитской внешности.

– Что здесь происходит, м-м-мать?! – спросил он вслух.

Тут действия начали принимать более активный характер: в строй семитов врезалась кавалерия с копьями. Во главе конников, всех как один одоспешенных кольчугами и облачённых в сюрко поверх них, скакал самый главный, бородатый европеоид, облачённый в дорогую даже на вид кольчугу, на чёрном боевом коне.

Этот конник пронзил копьём ближайшего семита, также облачённого в кольчугу, но затем в его коня вонзилось несколько копий, он попятился, раздавил задним левым копытом голову семита, в котором, как бы это двусмысленно не звучало, пребывал Арким.

– Фу-у-у! – выразил брезгливость меч, глядя на вытекающие в грязь мозги своего «текущего носителя».

Конь упал, но всадник достаточно ловко соскочил в грязь. Сам он был облачён в кольчугу побогаче, а также в типичный каркасный шлем Раннего Средневековья, как его идентифицировал Арким, собирающий всю могущую быть полезной информацию из окружения.

Ближайшие семиты очень обрадовались чему-то и начали наседать на бывшего всадника, который бросил сожалеющий взгляд на своего умирающего коня.

Он был не один, вокруг него собирались другие воины, сразу вступающие в схватку с семитами. Команды звучали на неизвестных языках, хотя один из них Арким смог идентифицировать как некое подобие арабского.

Ничего не было понятно, но уровень развития мира он предварительно принял за крайне низкий, раз даже местные большие шишки рассекают в примитивных кольчугах с каркасными шлемами.

А то, что бородатый тип в каркасном шлеме, отличающимся в лучшую сторону от встреченных здесь на других воинах аналогов, является большой шишкой, находило всё больше подтверждений: он уверенно раздавал команды, воины вокруг его беспрекословно слушали, заруба начала приобретать некоторые признаки организации, семитов начали слегка теснить, но затем с той стороны тоже появился кто-то с командным голосом и повёл своих воинов на прорыв зарождающегося примитивного строя.

Откуда-то из-за семитов прилетел залп стрел, убивший некоторое количество воинов бородача в каркасном шлеме, а затем семиты очень организованно усилили натиск.

Воины вокруг влиятельного бородача начали умирать, сам он вступил в схватку со здоровенным семитом, облачённым в кольчужную броню с нашитыми крупными железными пластинами на груди на манер ламеллярных. Голова и лицо были сокрыты шлемом-прилбицей, верх которого закрывала плотная чалма. Арким начал постепенно понимать, куда его занесла судьба и что конкретно здесь происходит.

Здоровенный семит в прилбице начал дубасить щит бородача коротким топором, принимая редкие ответные удары на обитый железом тяжёлый щит. Было очевидно, что влиятельный бородач уступает семиту-амбалу и в ратном мастерстве, и в физических характеристиках.

Неудачно подставив меч для не особо профессиональной попытки выбить топор из рук семита, бородач лишился меча, который был мастерски зацеплен пяткой топора и неотвратимо выдернут из правой руки. Арким в этом случае мог бы посоветовать кожаный ремешок на рукоять, который очень сильно помогает кавалеристам не оставаться без оружия. Но военная мысль здесь до этого ещё не дошла или, если он верно понял время и место, уже утеряла эту идею.

Очередной мощный удар от семита-культуриста, глаза которого с превосходством смотрели из смотровой щели между прилбицей и кольчужным полотном, и прикрывшийся измочаленным щитом теперь уже не такой влиятельный бородач отлетает в грязь, прямо в шаговую доступность Аркима.

«П-с-с!» – послал он телепатический импульс. – «Отползи назад и возьми меч, торчащий в трупе без головы! Сейчас на амбала налетит один из твоих воинов, поэтому время есть!»

Языка древних франков он не знал, но телепатия позволяет общаться посредством мыслеобразов, которые разрывают языковой барьер.

Бородач понимал, что времени на раздумья нет, поэтому на заднице прополз назад, пользуясь временем, которое выиграл для него уже упавший с разрубленной головой в сторону франкский воин, увидел странного вида меч и схватился за покрытую чёрной кожей рукоять.

«Сейчас я тебе помогу замочить этого культуриста, а уже потом буду объяснять расклад», – произнёс Арким в голове бородача. – «Все вопросы потом! Вынимай меч и принимай стойку!»

Влиятельный бородач на удивление легко извлёк меч из грудной клетки мёртвого семита, поднялся на ноги и уставился на приближающегося семита-качка, игриво помахивающего топором, полотно которого заимело несколько кусков мозговой плоти.

«Я вижу, что у него есть некоторое пренебрежение к тебе», – сообщил Арким. – «Он нанесёт удар, а ты встретишь его подставленным мечом, только не береги его, смело подставляй лезвие, оно выдержит любой удар».

В нормальной ситуации в текущую эпоху практически никто не отражает удары оружием, ведь для этого есть более логичный в данном случае щит, к тому же, качество металла оставляет желать лучшего и в таком случае можно лишиться оружия прямо посреди боя, а это верная смерть.

Бородач щита уже не имел, при падении он сломался пополам и для боя больше не пригоден, поэтому его шансы на победу очень низки. Во всяком случае, он считал именно так, но сдаваться не собирался, уповая на удачу и божью волю.

Семит нанёс пренебрежительный пробный удар, который был встречен лезвием меча. Арким видел, что противник презрительно улыбнулся, но его улыбка поблекла, когда меч разрезал дерьмовый металл и царапнул его псевдоламеллярный нагрудник.

Внезапно оставшись без оружия, семит попытался отпрянуть, но бородач сделал шаг вперёд и кольнул его в лицо, прикрытое кольчугой. Подставленный щит был легко пронзён мечом и лезвие, пройдя через руку семита, достигло его лица, пробив его до затылка.

«Рубани его по шее, он ещё жив!» – распорядился Арким. – «Давай-давай, я знаю, что делаю!»

Бородач кольнул упавшего семита в горло и отошёл на шаг.

Он тяжело дышал, пот стекал по его окровавленному и грязному лицу.

«Уходим назад!» – дал указание меч. – «Надо вернуть контроль над армией!»

Бородач не стал кочевряжиться, он понимал, что погорячился с личной атакой.

«Сколько у тебя воинов в подчинении?» – деловито осведомился Арким, когда они с бородачом отошли за нестройные ряды франкских воинов, ожидающих второй волны арабов.

Бородач произнёс какую-то тарабарщину, из которой меч понял лишь несколько слов. Французский язык он знал весьма шапочно, а тут его старая версия, то есть старофранкский язык, который всё ещё имеет много общего с древнегерманскими языками, если Арким верно идентифицировал эпоху.

«Так, слушай меня!» – остановил бородача меч. – «Если один палец – это тысяча воинов, то сколько у тебя воинов под рукой, покажи количество пальцев!»

Бородач задумался, начав что-то просчитывать, а затем показал пять раз по пять.

«Двадцать пять тысяч воинов?» – на всякий случай уточнил Арким.

Бородач кивнул.

«Как ты осуществляешь управление своим войском?» – продолжил опрос Арким. – «Какого хрена ты вообще делаешь в гуще сражения?»

Бородач развёл руками и произнёс что-то на древнефранкском. Меч с досадой вздохнул.

«Ладно, нет времени», – произнёс он. – «Делай, что делаешь, а дальше посмотрим».

Влиятельный бородач начал раздавать команды, арабские завоеватели посчитали сегодняшнюю схватку законченной и отошли к своему лагерю.

На поле битвы было очень много трупов, но среди них ползали раненые, которым никто не спешил помогать: они выползали к своим, но многие умирали на полпути.

«Надо обрушить их коммуникации», – поделился тактической мыслью Арким. – «Сейчас самый лучший момент отправить кого-нибудь вырезать их обоз, они ведь сюда грабить пришли, значит точно есть обоз… Кстати, как тебя звать?»

– Carolus Martellus, – представился бородач. – Majore domus regnum Francorum.

«Тот самый, что ли?!» – обрадовался Арким. – «Ну мы с тобой тут таких дел наворотим, дружище! Мы сейчас что, при Пуатье?! Арабами, тьфу ты, сарацинами управляет Абд ар-Рахман?! Постой, ты же на латыни можешь говорить, ведь так?»

– Да, я владеть могу немного латынь, – с некоторой гордостью произнёс Карл Мартелл, идущий по военному лагерю к некоему шатру. – Кто ты есть?

– О, приятель, я твой счастливый билет в великолепную жизнь! – ответил Арким на классической латыни.

Классическую латынь он знал и уважал. Таргус Силенций Виридиан, «оруженосцем» коего Арким был когда-то давным-давно, обучил его современной для него версии классической латыни, которая в его родном мире застыла в единой форме где-то к 700–800 годам нашей эры.

– Не совсем понимать твой язык, – Мартелл явно был очень удивлён.

– Ты отправил воинов, чтобы разгромить сарацинский обоз?! – спросил Арким, тщательно подбирая выражения, чтобы его поняли.

– Отправил только что, – ответил майордом франков на испорченной германским акцентом вульгарной латыни.

Арким припоминал, что в настоящий момент, в эпоху правления Карла Мартелла, майордома франков, не было короля, точнее Карл не посчитал нужным объявлять себя королём, так как из-за эпохи «ленивых королей», реальная власть во франкском королевстве сконцентрировалась в руках майордомов, которые стали избираться из аристократов. Карл Мартелл как раз был из таких и сейчас успешно отражал арабское нашествие.

Мечу было по барабану, за какую из сторон выступать, он здесь турист: доведись какому-нибудь арабу схватить меч, скорее всего, арабское вторжение закончилось бы «несколько» иначе, доведись франкскому воину, а вот насчёт последнего ещё предстояло посмотреть, ведь Карл Мартелл – это огромные потенциалы для деятельности Аркима.

Увы, с Бездной нормально пообщаться не удалось. Она вышвырнула его из предыдущего мира, никак не проинструктировала насчёт следующего задания, а когда Арким начал диктовать список того, что он хотел получить за образцовое выполнение задания, банально выкинула его в Разлом, через который он попал на это поле боя. Ему ничего не понятно, а главное – нет никакого задания. Эта новая методика Бездны по обращению со своими адептами несколько напрягала его.

Бездна – это некая сверхсущность, относительно свободно орудующая между бесконечностью миров, цели которой неизвестны никому. Она вербует подходящих её критериям адептов, которые выполняют для неё различные задания, для которых подходят лучше всего. Бездна не прощает предательств, сурово наказывает за провалы, но также щедро награждает за успехи, хотя в этот раз его оставили без награды, ибо в прошлое задание он сильно задолжал Бездне, так как не смог справиться без её помощи. Вполне возможно, что пребывание в текущем мире – это и есть его наказание за частичный провал.

Так или иначе, но это пока что не имеет никакого значения.

Мартелл ходил чем-то обеспокоенный, а Арким помалкивал, воздерживаясь даже от телепатических сообщений, чтобы не выставить его психом перед остальными.

Конные воины были высланы в лагерь арабов, чтобы перехватить обоз и освободить захваченных рабов и завладеть награбленными ценностями, что негативно повлияло на боевой дух арабов: их кавалеристы, напуганные возможностью остаться ни с чем, покинули поле боя, остальные тоже решили, что им есть что терять в обозе, поэтому рванули вслед за самыми расторопными. Простые воины, которым в принципе было нечего терять в обозе, приняли происходящее за бегство вследствие поражения, поэтому битва была фактически за франками.

На следующий день Мартелл ходил обеспокоенный.

«Зайди в шатёр, есть о чём перетереть», – попросил его Арким.

– Чего ты хочешь, неизвестный? – поинтересовался Мартелл.

– Ты сейчас, наверное, думаешь, что сарацины устроили тебе хитрую засаду? – с усмешкой спросил у него Арким вместо ответа.

– Да, я имею полагать, что они хотеть выманить воинство моё на равнину, – ответил Карл. – Ты думать, что всё не так?

– Они бежали ночью, я слышал это, – сказал ему Арким. – Они бросили лагерь и пошли обратно в Испанию, гружённые награбленным.

– Тогда это победа, – заключил мажордом. – Но я выселю разведки.

– Вышлю разведчиков, – поправил его меч. – Да, это отличный план.

Проведённая разведка показала, что арабы действительно бежали, оставив лагерь и много ценностей, которые теперь естественным путём перешли во владение франков. Мартелл потерял контроль над своим войском, которое следующие сутки грабило лагерь и дралось за ценности. В итоге Карлу пришлось применить свою дружину, чтобы навести порядок и отнять всю добычу у недовольных воинов. Потом он совершил весьма популистский шаг, начав раздавать награбленное «по справедливости», чем выиграл несколько очков дешёвого авторитета среди обделённых воинов. В конце концов всех устроило происходящее, так как действительно, врываться в лагерь врага и грабить без приказа – это моветон, достойный сурового наказания. Мартелл и казнил первых ворвавшихся из простолюдинов, что, в свете раздачи добычи и низкого происхождения казнённых, не вызвало особых возмущений. Это дало Аркиму много пищи для размышлений: Мартелл был далеко не дурак, он прекрасно понимал психологию подчинённых людей и умело манипулировал своим полунеуправляемым воинством, которое было нецивилизованным, не очень хорошо представляющим себе такое понятие как дисциплина, а также частично состоящим из благородий, которые тоже сами себе режиссёры.

Далее майордом франкского королевства организовал встречу с местным духовенством, с которым обсудил строительство часовни в честь победы.

Строить начали сразу после окончательной победы над разрозненными остатками войск арабов, которые не успели сбежать и прятались в лесах.

Возводить часовню решили в честь христианской святой-великомученицы Екатерины Александрийской, которая были из «новых святых», то есть первые сведения о которых появились только недавно.

Мартелл сообщил Аркиму, что Екатерина Александрийская родилась, как нетрудно догадаться, в Александрии, в 287 году, с детства маниакально увлекалась языческими трудами различных языческих философов и сама была язычницей, но потом, как оно обычно бывает, появился монах, на этот раз некий сирийский монах, а не какой-то иной, который обратил её в христианство, крестив под именем Екатерина. Естественно, сразу после крещения ей во сне лично явился Иисус Христос, вручивший кольцо и назвавший собственной невестой^[1]. Далее, в начале IV века, она пришла в храм во время жертвоприношения, когда там был римский тетрарх Максимин II Даза, потребовала прекратить языческое мракобесие и принять мракобесие христианское. Тетрарх, поражённый её красотой, ведь святые все как один красивейшие создания, не стал карать оскорбившую его глубокие религиозные чувства фанатичку, а пригласил её к себе на ужин, в стиле «50 оттенков серого», где попытался переубедить Екатерину и вернуть её из лона христианского мракобесия в лоно языческого мракобесия. Сам тетрарх не сильно разбирался в теологических диспутах, поэтому позвал всех самых именитых философов, чтобы они побеседовали с ней. Как всегда, святая раскидала всех приглашённых философов как умственно отсталых детей, Максимин II спалил их за это в огне, в духе языческих правителей, разумеется, ведь христиане никого не сжигали на кострах. Тетрарх пытался снова и снова, применил радикальные меры: её начали бить воловьими жилами, ведь языческие римляне ещё не изобрели плетей, такими тупыми они были до прихода христианства, а потом заключили в тюрьму. Во время пребывания в темнице Екатерину посетила жена Максимина II, которую та в экспресс-режиме обратила в христианство, причём вместе со слугами.

Потом, когда стало ясно, что храбрую будущую святую-великомученицу не удалось переубедить классическими методами, тетрарху предложили уникальное орудие пытки: «Прикажи устроить на одной оси четыре деревянные колеса, а по ним вокруг наколотить разные железные острия: два колеса пусть обращаются в правую, а два в левую сторону; по средине же их пусть будет привязана девица, и вращающиеся колеса раздробят её тело. Но прежде пусть только покажут эти колёса Екатерине, чтобы она, видя их, убоялась жестокого мучения, и подчинилась бы твоей воле; если же и после этого она останется в прежнем упорстве, – то пусть примет мучительную смерть».

Было бы глупо предполагать, что так закончилась история святой-великомученицы. Когда началось исполнение казни-пытки, с небес сошёл ангел, который разбил шипастые колёса, на чём были закончены муки святой. Узнав об этом, прибыла жена Максимина II, которая начала обличать мужа публично, за что он её казнил. Далее вскрылся факт, что невесть как Екатерина успела обратить в христианское мракобесие до этого верного тетрарху военачальника и двести воинов, которых тоже, разумеется, казнили.

Но тетрарх не был бы тетрархом, если после всего произошедшего не предложил Екатерине выгодную сделку: если она откажется от своей религии и вновь станет языческой мракобеской, он возьмёт её в жёны, сделав своей тетрархиней. Та, как верная христианская мракобеска-фанатичка, гордо отказалась. Тут у Максимина кончилось терпение и он приказал отрубить ей голову. Можно было бы подумать, что небесные друзья спасут Екатерину и на этот раз, но, видимо, пути господни неисповедимы, поэтому ангелы молча посмотрели, как святой-великомученице отрубают голову, а затем спёрли её тело с непонятными целями.

Как выяснилось позднее, её тело доставили на вершину горы Синай, где спустя три века её чудесным образом обнаружили монахи, случайно оказавшиеся в нужном месте. На самом деле, не случайно, а следуя видению, то бишь коллективной галлюцинации. Труп опознали по кольцу, которое ранее в глаза не видели и видеть не могли, ведь фотография в те времена была не очень, даже более того, очень не развита, а дело с Екатериной происходило за три века до обнаружения трупа. Арким уже достаточно пожил, чтобы знать, что происходит с хоть сколько святым трупом за три века лежания на свежем воздухе. Тем более учитывая тот факт, что за три века на Синае прошли сотни песчаных бурь, которое стирают камни в пыль. Но это было не сильно важно, христианский фэнтези-сеттинг позволял и не такие логические допущения.

Далее, монахи обошлись с чудом уцелевшим трупом очень гуманно: они порубили его на части и распространили по всему свету в ковчегах.

У Карла Мартелла с собой частички святой не было, поэтому он не мог соорудить тут полноценную церковь, решив обойтись каменной часовней. Это необязательное требование, но желательное, раз событие достаточно знаковое.

Часовню построили за неделю, в течение которой Арким учил франкский язык, слушая окружающих, а Мартелл праздновал победу, хотя мог послушать советы Аркима и догнать арабов, чтобы отбить у них желание повторять вторжение. Увы, Карл его не послушал, предпочтя справить религиозные мероприятия и вернуться к делам франкским, ведь ему нужно было объединить всё под единую власть, а там уже смотреть, что можно сделать дальше.

Аркиму такой расклад не понравился, ибо он знал, чем закончится история Мартелла. Пипин и Карломан разделят его недокоролевство, замочат его третьего сына, Грифона, а затем доминировать будет Пипин, за выдающуюся стать прозванный Коротким, а после него к власти придёт Карл, за деяния позже прозванный Великим.

В принципе, с последним Арким рассчитывал вести дела, ведь он и сам по себе сможет завоевать огромные пространства, занимавшие почти половину земель канувшей в лету Западной Римской Империи.

«Вот с ним можно будет работать», – подумал Арким. – «Мартелл мне что-то не особо нравится, себе на уме типчик».

– Сим посвящаю эту часовню Святой Екатерине, покровительнице солдат, – торжественно провозгласил Карл Мартелл во время открытия часовни. – Fierbois, так отныне она будет именоваться!

Арким в происходящее вникал не особо сильно, это была обычная мракобесская процедура, надо было просто подождать.

– Ex-voto^[2], оставляю этот меч в качестве символа завершения моего обета победы над сарацинами! – Карл Мартелл извлёк Арким из ножен и воткнул его за алтарём.

«Эй, ты что творишь, Карл?!» – воскликнул Арким недоуменно. – «Нормально же общались!»

– Приор Вегеций, храните эту часовню и не позволяйте сущности меча покидать её границ, – обратился Карл к священнику, смиренно стоящему у алтаря. – Сущность слишком опасна, она соблазняет разумы и вносит в них смуту. Она никогда не должна выбраться отсюда.

– Мы будем хранить этот меч как зеницу ока и не позволим сущности покинуть часовню, – заверил его приор Вегеций.

Из-за алтаря раздался разочарованный вздох.

«Ну, приплыли…» – обречённо подумал Арким.

Глава вторая. В плену истории

Арким продолжал находиться в плену у святош.

– Эк подсупонил, ирод хитрожопый, эк подсупонил! – возмущённо вещал он ночами, пугая бдящих священнослужителей в первые годы своего существования узником часовни.

Несущие еженощное бдение священники иногда сходили с ума за время, которое они вынуждены были проводить в компании Аркима, некоторые навсегда уходили из религии, а кто-то многое извлёк из долгих философских бесед, если у Аркима было правильное настроение.

В этот мир он попал в 732 году нашей эры, а именно 10 октября. 17 октября была предварительно возведена часовня, в которой начали нести службу монахи из ближайшего монастыря.

Сначала он пытался договориться по-хорошему. Уговаривал, сулил богатства и могущество…

Но контингент там собирался специфический, высокодуховный, поэтому все посулы и обещания принимал за испытания диавольские.

Но у Аркима было время.

К 1000-му году удалось превратиться из диавольского злокозненного меча в добропорядочный меч, предназначенный для спасителя или спасительницы Франции, так как у него был один специфический план, разработанный им в 791 году, а до этого он просто сводил с ума священнослужителей, развлекаясь так в перерывах между погружениями в сон. Он, можно сказать, набил руку на этом: нестыковочек в местной религии много, а если замешать личные причины ухода в монашество, человеческие комплексы, коими страдают абсолютно все живые люди, то открывалось настоящее французское поле экспериментов.

Самым сложным было ненавязчиво навести очередного приора к мысли, что спасителем может быть не только спаситель, но и спасительница. Шовинистические и женоненавистнические воззрения местных допускали «спасителем Франции» только какого-нибудь мужика, желательно благородного происхождения с длинной вереницей достойных предков, а ещё более желательно кого-нибудь из правящей верхушки, чтобы не дай бог чего не случилось…

Но Арким-то знал, что и среди женщин встречаются настоящие твари, способные безжалостно убивать людей пачками во имя каких-либо патриотических или религиозных идей. Он пожил достаточно, чтобы понимать, что женщины тоже способны на ужасные преступления и не надо винить только мужчин. Надо просто дать им немного возможностей и самые худшие из них превзойдут даже худших из мужчин. Потому что генетика у человечества общая и все получают примерно одинаковый набор генов, некоторые из которых отвечают и за человеческие наклонности в том числе. При этом генетическая лотерея щедро одаривает всех доминантными и рецессивными генами, которые формируют в итоге личность человека, наряду с окружающим миром.

На самом деле, причина этого многовекового введения прогрессивных веяний в монашескую среду заключалась не в том, что Аркима сильно волновали проблемы несправедливости общества. Истинная причина была в Жанне Дарк, о которой в 732 году даже не думал никто. Никто, кроме него.

Получилось, что это даже к лучшему, что он не остался с Карлом Мартеллом.

«Чтобы ему икалось в посмертии», – подумал Арким.

Ведь отсутствие говорящего и думающего меча в историческом процессе гарантирует, что всё будет идти как должно идти и Жанна Дарк появится, сможет исполнить своё историческое предназначение, которое должно привести её к смерти на костре.

И тут в игру вступает Арким Доро, по профессии меч! Более того, героический меч! Ну или антигероический, тут по ситуации. Его портфолио чисто героического меча несколько портит короткое, но очень яркое взаимодействие с Таргусом Силенцием Виридианом, который какой угодно, но не хороший человек и уж точно не герой.

Арким получал относительно актуальную информацию по происходящему в мире от святош, которых приучил возносить молитвы господу в случае значимых исторических событий, преимущественно негативных. Причём все монахи последних четырёх поколений свято уверены, что если не формулировать молитвы господу максимально чётко, то они не дойдут до конечного адресата. Благодаря такому безобидному фокусу с записями в религиозных документах в шаговой доступности от Аркима, он последние сто лет получает максимально подробную информацию по произошедшим событиям.

Сейчас идёт 1419 год по грегорианскому календарю и Арким решил, что пора действовать.

– Аркимомару! Дух бесплотный! Единение! – замогильным голосом заблажил меч.

К алтарю через несколько минут примчался младший монах, сразу же вставший на колени и начавший читать молитву «Символ Веры». От некоторых вещей почти семисотлетней давности избавиться просто невозможно…

– Ты закончил? – поинтересовался Арким, когда монах замолк.

– Что потребовалось духу меча? – безэмоциональным голосом спросил монах, имени которого Арким не счёл нужным запоминать.

– Отправьте отряд вооружённых монахов в Домреми, ищите Жанну Дарк, дочь Жака Дарк и Изабеллы де Вутон по прозвищу Роме, – распорядился Арким. – Настало время привести сюда спасительницу Франции. Дороги нынче неспокойные, поэтому монахов вооружить, одоспешить, всё в соответствии с протоколом № 17/23.

– Будет исполнено, дух меча, – поклонился монах.

Монахи – ребята несговорчивые, морально крепкие, но если их разнокалиберной воле противопоставить волю Аркима, воздействующего на всех обитателей в течение столетий… У них просто не было шансов.

Благодаря сотрудничеству Аркима с настоятелями соседнего монастыря, известного в свете как Монастырь исповедника Терентия, материальное положение монастыря находилось гораздо выше, чем оно обычно положено. У них есть боевое звено монахов, содержащееся за счёт монастырской «винодельни», которая на самом деле уже 500 лет как гонит чистейший спирт, торгуя им через перекупов с соблюдением всех мер секретности.

Выручки первых лет хватило на то, чтобы выкупить прилегающую к часовне землю, сделать её запретной для простолюдинов, а самим выращивать тут пшеницу, гнать из неё первосортное бухло, а уже за этот счёт сооружать фортификации и тренировать боевое звено из отборных монахов.

Численность боевого звена – сто двадцать человек. Каждый в латной броне, обучен по передовым методикам подготовки профессиональных фехтовальщиков, а главное, со священной целью – оберегать священный меч Спасителя Франции от злокозненных посягательств адептов несуществующего Зверя. Арким решил, что религиозное учение без смертельного врага – время на ветер.

И всего этого Арким добился долго и упорно капая на мозги рядовым монахам, которые неизбежно заступали на ночное бдение у алтаря часовни.

Работа кропотливая, но благодарная.

Протокол № 17/23 – это порядок отправки боевого звена на Главную Миссию, ради которой и затевался весь этот балаган с фактическим созданием религиозного ордена.

Вокруг Аркима быстро поднялся ажиотаж. Забегали паникующие монахи, а затем приехал сам приор-настоятель Монастыря исповедника Терентия, известный Аркиму как святой отец Франсуа.

– Что всё это значит?! – сложил он руки в молитве у алтаря.

– Время пришло, – ответил Арким специфическим механическим голосом, которым общался со святошами.

– Спаситель определён?! – воскликнул приор-настоятель.

– Это должно было случиться, – философским тоном ответил Арким. – Пути господни неисповедимы.

Эта фраза срабатывала в девяти случаях из десяти. И сейчас тоже.

– Я верил, всегда верил, что это случится!!! – радостно, со слезами на глазах, произнёс святой отец Франсуа. – Именно при мне…

– Радоваться пока рано, – умерил его пыл Арким. – Облажаемся с этим спасителем – семьсот лет насмарку! Держите себя в руках и будет вам счастье! Райские врата и всё такое, ты лучше меня знаешь…

– Да-да, разумеется… – часто закивал приор-настоятель. – Мы приведём Спасителя Франции в целости и сохранности!

– На большее я и не рассчитываю, – усмехнулся Арким.

Потекли недели. Меч вышел из режима полугибернации, в который впал на семь веков, вычленяя только важные события.

А ещё он пустил, посредством нескольких партий монахов, отправляемых в странствия, молву, дескать, «страну погубит распутная блядь, а спасёт непорочная дева». Арким подавал именно так, но среди благовоспитанной публики распространилась более мягкая форма пророчества.

Слух, который быстро превратился в пророчество, подхватили языки и сейчас в роли бляди выступает Изабелла Баварская, персона весьма неоднозначная, слабая на передок и жаждущая власти, а место девы пока что вакантно.

Нет, уже появлялось несколько самозванок, решивших, что можно подняться на гребне волны и достичь чего-то, но некоторые оказывались уже не девами, а остальные были настолько неубедительны, что не дошли даже до дофина.

Жанне Дарк сейчас десять лет^[3], самое время, чтобы лепить из неё героиню, которую заслуживает Франция.

– Дух меча! – воскликнул приор-настоятель, вновь прибывший в часовню. – Вот она!

Боевое звено монахов завело в часовню хрупкую девочку, испуганно смотрящую по сторонам.

«Кто ты?» – спросил Арким телепатически.

Беда телепатии в том, что ответить мысленно тебе смогут далеко не все, только люди, обладающие магическими способностями. Но Арким уже пожил в этом мире достаточно, чтобы провести необходимые замеры и сделать вывод, что единственная относительно магическая вещь здесь – это он сам.

Это абсолютно немагический мир, обречённый идти по пути технологии, что объективно лучше для всех его обитателей. Магические миры склонны к неизбежной стагнации, захиреванию и постоянным эпизодам волнообразной деградации.

Но хуже всего, когда в таком мире ставят магию на научную основу. Оружие массового поражения, использующее в качестве поражающей силы магию – это тушите свет, бросайте гранату. Ни одна даже самая мощная термоядерная или «грязная» бомба не сделает такого, что могут вырастить какие-нибудь биоманты или некроманты, а также скастовать маги стихий. Нет, в конечном счёте, технологии тоже позволяют достичь такого же, но это удастся ценой куда больших усилий. То, что потребует нескольких десятилетий работы биохимических концернов-гигантов, теоретически может создать небольшая группа профильных магов за те же несколько десятилетий. Это не значит, что немагические миры не склонны к самоуничтожению вследствие триумфа не тех технологий, но амплитуда этих самоуничтожений куда больше, следовательно, случаются они куда реже, нежели в магических мирах.

И, насколько понял Арким, Бездну интересуют именно немагические миры, а также миры с уходящей магией. Они стабильнее, менее подвержены всяким иномирным вторжениям, поэтому если уцепился за такой мир раньше других, то тебя оттуда уже и не выковырять.

Зачем ей оно вообще надо – это вопрос к Бездне, но она не ответит.

Но это не имеет сейчас никакого значения. Абсолютное значение сейчас имеет девочка по имени Жанна.

Удивительной вещью было то, что она совершенно не удивилась, услышав голос в голове.

– Я Жанна Дарк, простая селянка из Домреми, – представилась девочка.

Люди обычно пугаются, услышав какой-то посторонний голос в своей голове.

Человек привык слышать один-единственный голос внутри. Тот самый, которым читается текст при чтении книги про себя, формулируются мысли, заготавливаются ответы, тот голос, который не может надоесть самому человеку, потому что это и есть голос сознания. Никто не может описать его, невозможно описать то, что никогда не слышал. И вот вместо этого привычного голоса в сознание человека врывается чужой, неприятный, неподвластный, обладающий чужой волей, не идущий в лад с ходом мысли. Это пугает. Кого-то, но не эту девочку. С ней действительно что-то не так.

«Хорошо, Жанна», – произнёс Арким. – «Ты слышишь голоса из ниоткуда?»

– Слышу, – призналась девочка. – Это Святая Екатерина, Святая Маргарита и архангел Михаил.

«Видела ли ты их когда-нибудь? Являлись ли они тебе?» – продолжил опрос Арким.

– Никогда не видела их, – ответила Жанна. – Голоса. Только голоса.

«Мы ещё разберёмся с этими голосами», – усмехнулся Арким. – «Приветствуй приора-настоятеля, святого отца Франсуа, а также братьев монастыря исповедника Терентия, ты проведёшь здесь много времени».

– А зачем меня забрали из дому? – нахмурилась Жанна.

«У тебя большое будущее, девочка», – заверил её Арким. – «Тебе предстоит спасти Францию».

– Ты говоришь не откуда-то, – посмотрев на витражное окно за алтарём, произнесла Жанна. – Ты говоришь внутри.

«А ты соображаешь», – похвалил её Арким. – «Скоро тебя устроят в комнате неподалёку, отныне у тебя начинается особый режим: будешь питаться в столовой, тренироваться с мастерами фехтования, а также очень много учиться, преимущественно у меня».

– Как мне звать тебя, голос? – спросила ничему не удивлённая Жанна.

– Голосом, – ответил Арким. – Зови меня просто Голосом. Пока что этого достаточно.

Жанну отвели в её келью, а меч, как и всегда в последние столетия, остался за алтарём, уточнять детали плана.

– Девочка? Но почему? – встал на колено приор-настоятель.

– Пути господни неисповедимы… – вздохнул Арким устало.

– Но должно же быть какое-то объяснение… – не сдавался святоша.

– Франция в беде, – завёл свою старую шарманку меч. – Мужи её спасовали, не устояли перед англо-нормандским натиском. Храбрые воины, рыцари, паладины… Где они все? Прячутся по своим замкам, некоторые ещё отбиваются от подлых захватчиков, но они обречены… Если не смогли мужчины, сможет она. Таково её предназначение.

– Вы уверены в этом? – приор-настоятель уставился на выглядывающее из-за алтаря навершие.

– Вы существовали последние семьсот лет только ради сегодняшнего дня, – металлическим голосом, с порцией инфразвука, произнёс Арким. – Глупо будет усомниться и предать дело десятков поколений верных богу и Франции служителей в последний момент.

– Вы правы, дух меча, – поклонился алтарю приор-настоятель. – Мы не можем позволить себе сомнения. Не сейчас.

– Как поживает партия духа вина^[4] для Тосканы? – поинтересовался Арким.

– Всё опечатано и готово к отправке, – сообщил ему священник. – По сообщениям купцов, на дорогах неспокойно. Рекомендую усилить охрану.

– Делайте так, как считаете нужным, – разрешил ему меч. – Пора задумываться о начале реализации следующей части нашего плана, то есть пророчества…

– Дух, ты говоришь о том, чтобы… – удивлённым голосом начал спрашивать приор-настоятель.

– Тихо ты! – прервал его Арким. – Никто не должен знать!

– Да-да, разумеется, дух… – осознал приор-настоятель.

– Всё, иди, мне надо продолжать думать о высших материях, где не место твоему дыханию и кряхтению, – велел ему Арким.

Когда святоша ушёл, меч вздохнул устало и продолжил размышлять о насущном.

//Тренировочное поле при Монастыре исповедника Терентия, 10 августа 1419 года//

Жанна уже вторую неделю в монастыре, кормят её как на убой, но со специальной диетой, чтобы ускорить наработку мышечной массы и поспособствовать выработке выносливости.

Дни её распределены следующим образом: понедельник-вторник она занимается усиленной физической подготовкой, среда-четверг у неё проходят в общем образовании, а пятница-суббота в фехтовальной подготовке. Воскресенье она отдыхает, уделяя несколько часов беседам с Аркимом, а в понедельник всё начинается по новой.

Физиологические ограничения преодолеть очень сложно, но Арким отлично разбирается в людях и провёл тотальную диагностику организма Жанны, для чего ей пришлось подержаться за рукоять меча в течение тридцати минут. Зато теперь он знал слабые и сильные стороны её тела и скорректировал подготовку соответствующим образом. Ни один воин в этом мире не получал такого точного и всестороннего, идеально соответствующего его физическим параметрам, обучения.

Вопреки его опасениям, гипотеза о синдроме Морриса^[5] не подтвердилась, это пусть и очень крепкая для своих лет, но девочка.

Повышенную физическую силу Арким объяснял для себя крестьянским образом жизни и её природное трудолюбие. Последнюю неделю она порывалась помогать монахам по хозяйству, в душе считая, что не заслуживает такой обильной кормёжки только за непонятный статус «спасительницы Франции». Только прямой запрет Аркима остановил её попытки.

Монахи практически сразу прониклись к доброй девочке симпатией, поэтому с умилением смотрели на её упорные попытки хоть как-то помочь им в привычном ежедневном труде.

С выносливостью у Жанны было всё относительно в порядке, тяжело работать она привычна, точность моторики тоже на приемлемом уровне, ведь она ещё и шитьём весьма увлекалась, с помощью чего убивала свободное время в воскресенье.

Сегодня понедельник, поэтому Жанна уже бегала по специальному километровому кругу, усыпанному песком.

Арким за ходом тренировок не следил, ибо вынужден был торчать за алтарём, но каждый вечер Жанна приходила и бралась за его рукоять, чтобы он мог проверить состояние её организма.

Сейчас он выделял крупицу металла Бездны, чтобы подсадить её в организм девочки и отслеживать её состояние в режиме онлайн, 24/7, без выходных и праздников. Так можно будет точнее корректировать тренировки и обеспечить наиболее гармоничный мышечный рост.

Чисто теоретически, Арким мог сделать атлета с олимпийскими результатами практически из любого человека. Отчасти теория была подтверждена некоторыми боевыми монахами, которые в юности были отправлены в монастырь. Но эти эксперименты никак не касались женщин, поэтому это всё ещё теория.

Касательно же предыдущих испытательных образцов: меч навсегда запомнил провальный эксперимент с Альфредо де ла Маттена, который, осознав, что превратился в крайне сильного кабанчика, владеющего мечом на уровне мастера, сбежал из монастыря и, по слухам, убился об гвардию своего отца, который явно был не рад увидеть сынка, образовавшегося так невовремя. Да, ты можешь быть каким угодно элитным фехтовальщиком, ты можешь троекратно превосходить обычного воина по физической силе, но против отряда личной гвардии феодала это тебе не сильно поможет.

С тех пор Арким тщательно проверял кандидатов в боевое крыло монахов и кого попало туда не брали. Только простолюдинов, которым вне территории монастыря ничего особого не светит, морально крепких, не дерзких характером и не склонных к излишней агрессии.

Из таких получались образцовые воины божьи, способные защитить богатенький монастырь от посягательств разного рода разбойников, время от времени пытающихся отщипнуть себе кусочек материального счастья.

В 896 году даже пришлось отражать атаку прибывших по реке Вьенне викингов-норманнов, где-то прослышавших про благодатный край.

Пять драккаров с суммарным экипажем из шестисот с лишним человек были уничтожены тремя сотнями боевых братьев из монастыря.

Битва при церкви Сент-Катерин-де-Фьербуа не вошла в историю, ведь никто потом не рассказывал в кабаках о величайшем сражении против наказания господнего, а от лишних трупов монахи избавляться уже умели.

Трупы так и не разбогатевших викингов изрубили секирами и на подпаленных драккарах отправили дальше по течению реки. Сгоревшие драккары ушли на дно, а неравномерно обжаренные куски мяса, в которые превратились некогда живые викинги, пошли на корм рыбам. Кости до сих пор где-то на дне, но мало ли костей в этой реке?

Боевое крыло монахов – это не прихоть и излишние амбиции Аркима, а реакция на суровые времена, плотно стискивающие Францию на протяжении последнего тысячелетия.

– … не думай ни о чём, вдох-выдох, вдох-выдох, – вещал брат Антоний, мастер по физической подготовке, назначенный учителем Жанны, бегущий рядом с ней. – Ускорение!

Жанна на короткое время ускорила бег, а затем вновь вернулась к стандартному темпу.

Она изрядно вспотела, все эти внезапные рывки во время бегаизматывали её растущий организм, но в этом-то и был смысл: организм человека является крайне ленивой тварью, которая не желает напрягаться без веских причин, поэтому для развития нужно создавать ему достаточно веские причины.

Когда «веса» причин будет недоставать, Арким прикажет вешать на Жанну утяжелители. Она имеет все шансы превратиться в атлета международного уровня по версии XXI века, не взирая ни на какую генетику и прочие возможные недостатки. Он привык, что его носители являются машинами для убийств, которые могут максимально использовать потенциал уникального меча.

Он так решил.

Глава третья. Первое задание

//Церковь Сент-Катерин-де-Фьербуа, 2 сентября 1419 года//

– Я помогу! – Жанна схватилась за край ящика, который поднимал брат Деметрий, наказанный накануне за излишнее усердие в потреблении кагора.

– Прекратить! – окрикнул её приор-настоятель. – Брат Деметрий наказан, из-за твоей помощи урок не пойдёт ему впрок!

– Но ему ведь тяжело! – умоляюще посмотрела на приора-настоятеля Жанна.

– И пусть будет тяжело! – был неумолим святой отец Франсуа. – Вчера ему было легко усердствовать в распитии кагора, а сейчас пусть познает на себе всю тяжесть наказания! Отойди от него!

Арким, слушавший этот диалог, случившийся неподалёку от часовни, размышлял.

«С этим альтруизмом нужно что-то делать», – решил он.

Жанна неохотно отступилась от тяжёлого ящика, который похмельный брат Деметрий с кряхтением поднял и потащил в подсобку.

– Жанна, подойди, пожалуйста, – попросил Арким.

Девочка приблизилась к алтарю, встала на колени и истово перекрестилась.

– Да, дух меча? – спросила она.

– Я слышал ваш разговор с приором-настоятелем, – начал Арким. – И у меня есть кое-что, что следует сказать по этому поводу… Хм… Начнём, пожалуй, с «Критона»^[6]…

Арким начал зачитывать сократовский диалог, Жанна внимательно слушала. Где-то через минуту пришёл приор-настоятель, вслушался, услышал ключевые слова «Сократ говорит», «Отвечает ему Критон», «Афины», «корабль с Делоса», а затем помчался на выход, искать кого-то.

Арким продолжал как ни в чём не бывало, но отметил про себя, что приор-настоятель вернулся с тремя писарями, которые начали стремительно записывать слова меча на пергаменты. Но контекст был потерян.

– Дух меча, молю тебя, начни с начала! – попросил святой отец Франсуа.

Сам он слышал от давно мёртвых братьев из предыдущего поколения, что меч иногда, когда у него случается подходящее настроение, дословно озвучивает труды античных авторов, древнеримских и иногда даже древнегреческих. Но это случается столь редко, что у них в монастырском скриптории имеется лишь девять списанных со слов меча трудов. Имеется жемчужина этой небольшой коллекции: «Начала» Евклида. Монахи не были дураками, многие много где учились до пострига, ни один из них никогда не встречал «Начала». Арким этому был не удивлён, ибо точно знал, что тексты данного произведения полноценно реконструировали лишь в девятнадцатом веке, скомпилировав арабские переводы и найденные при раскопках папирусы. В пятнадцатом веке такое просто невозможно.

Монахам потребовалось два поколения, чтобы понять, что в их руки попало настоящее сокровище, цены которому просто нет. В душе каждый монах понимал, что с мечом лучше шутки не шутить и не досаждать ему, но упускать моменты откровений они позволить себе не могли.

Арким стал для них кем-то вроде Дракона Пустоты, который очень опасен, но может дать бесценную информацию.

Впрочем, делился информацией меч неохотно, потому что знал, что правильно использовать языческие тексты через призму фанатичного христианства попросту невозможно и это будут лишь напрасные слова, изречённые попусту.

Другое дело, что Жанна может очень многое извлечь из трудов античных авторов: начиная от структуризации её врождённого гуманизма, заканчивая окончательной научной формулировкой её интуитивного чувства справедливости, чтобы одно не смело мешать другому.

Он мог бы использовать труды учёных-философов из XXI века, но античные философы писали как-то душевнее, проще и понятнее.

– На сегодня достаточно, – увидев, что внимание девочки начало рассеиваться, остановился Арким спустя почти час неспешного повествования. – Завтра, если будет желание услышать завершение истории.

Жанна поднялась с колен, признательно кивнула и молча направилась в свою комнату, осмысливать услышанное.

Приор-настоятель был недоволен столь внезапному завершению сеанса связи, даже несколько раз ожидающе глянул на алтарь.

– А ты думал, что всё на блюдечке достанется? – раздалось из-за алтаря. – Люди работали сотни лет, чтобы найти и воссоздать это. Скажи мне спасибо за то, что я вообще позволяю вам присутствовать при беседе с писчими приборами. Назовёте данный диалог «Критоном», авторство, предположительно, Платона или его ученика, но это не точно.

Приор-настоятель смиренно кивнул и убыл с писарями прочь, разбираться с записями.

//Часовня Сэнт-Катерин-де-Фьербуа, 12 июня 1420 года//

– … итак, переходим к страдательному залогу, – продолжал Арким. – Но для начала вспомним действительный залог. Слушаю.

– Эм, действительный залог, то есть activum… – начала Жанна.

Арким решил, что письменный французский ей особо не нужен, ведь 98 % населения Франции банально не умеет писать и не знает, что говорит конкретно на среднефранцузском языке, так как классификации развития французского языка ещё не придумали.

Все аристократы в обязательном порядке обучаются латыни, причём худшей её форме, то есть вульгарной латыни. Вообще, вульгарная латынь, фактически, со временем мутировала во французский язык, но настолько сильно обросла всяким лишним дерьмом, что мало её напоминала. А всё из-за того, что германцы, оккупировавшие землю романо-галлии, ассимилировались, утратив собственный германский язык и начав говорить на народной латыни. Карл Мартелл ещё говорил на древнефранкском, но его потомки уже говорили на старофранцузском, что есть мутация латыни под воздействием древнефранкского языка.

Так как аристократы преимущественно владеют народной латынью, следовательно, Жанне было лучше учиться писать на ней же, ведь орфография французского будет меняться, усложняться, что-то будет безальтернативно потеряно, а вульгарная латынь дойдёт до эпохи научного метода в неизменном виде, поэтому исторически надёжнее, чтобы Жанна оставляла документы именно на этом языке. Потом будет меньше кривотолков.

Классической латыни Арким её учить не стал по ряду причин: её здесь никто не поймёт, ну и с классической латынью у исследователей будущего будет гораздо больше проблем, чем с народной. Плюс, это создаст кучу ненужных вопросов.

Урок занял два часа, Жанна надёжно усвоила и закрепила страдательный залог, а также научилась обращаться с ним, относительно быстро обращая его в активный. Ещё пару месяцев практики и она усвоит его надёжнейшим образом.

Подготовка началась, никто не мешает и не может помешать, сама Жанна прекрасно понимает, что ей представился уникальнейший шанс, который не выпадает больше никому, из-за чего относится к учёбе и физической подготовке со всем усердием, поэтому у Аркима были сугубо благоприятные прогнозы в этом плане.

//Часовня Сэнт-Катерин-де-Фьербуа, 1 января 1422 года//

Два года пролетели незаметно. Для Аркима.

Для Жанны это были тяжёлые годы, ознаменованные изредка случавшимися нервными срывами, почти полным исчезновением голосов, травмами, редкими встречами с родными, осуществляемыми раз в месяц, а также открытиями, которые несколько раз переворачивали её мир.

За два года можно подготовить уверенного солдата, при условии, что готовишь не ребёнка. Нет, плюсы в подготовке с раннего детства есть, причём крайне существенные, превалирующе существенные, но проблема этого метода в том, что ребёнок в десять лет и ребёнок в двенадцать – это всё ещё ребёнок и он мало что сможет в этом нежном возрасте.

По-хорошему Аркиму надо было подождать ещё пару лет, но у него не было столько времени. Жанна, к моменту начала активных действий, должна быть готова к жести, которая будет происходить в дальнейшем. И лучше подготовить её как можно раньше.

– Сегодня идём на дело, Жанна, – сообщил ей меч.

– То есть как идём? Куда? – удивилась девочка. – Вместе?

– Да, вместе, – подтвердил Арким. – Вынимай меня из камня.

Приор-настоятель Франсуа, сильно сдавший за последние годы, снисходительно улыбнулся. Пробовали многие.

Жанна неуверенно подошла к камню и взялась за рукоять меча якобы Карла Мартелла. Усилие, меч не поддавался, но затем раздался хруст и он упала назад вместе с мечом в руках.

– Немыслимо! – воскликнул приор-настоятель. – Это значит…

Арким пустил слушок, дескать, только истинный спаситель Франции сможет извлечь меч из камня. Святошам испытывать силы он не мешал, правда, срастил своё лезвие с камнем в прочнейший монолит, поэтому они не могли извлечь его даже теоретически, даже с применением доступных спецсредств. Но они пытались время от времени в течение последних двухсот лет. Ведь каждый верит именно в свою счастливую звезду.

Последние три месяца он размягчал породу и абстрагировался от камня, параллельно возвращая лезвию былую остроту.

Жанна, ошеломлённая произошедшим, поднялась на ноги и испуганно заозиралась, продолжая держать в руке Аркима.

– Это значит, что вот она – истинная спасительница Франции! – воскликнул меч. – Возрадуйтесь, братья!!!

Здоровенные амбалы из боевого звена, до этого многократно пытавшиеся извлечь меч из камня, упали на колени и начали с исступлением креститься.

– Что нам делать дальше? – спросил приор-настоятель, первым взявший себя в руки.

Он был в восторге, но являлся мужчиной в возрасте, поэтому умел контролировать эмоции.

– Мы возьмём с собой полсотни боевых братьев, – начал Арким. – И пойдём за пределы монастырской территории. И уже там начнём причинять добро окрестным селениям. А также насаждать справедливость и вбивать благополучие.

– А нам-то что делать? – обречённо спросил приор-настоятель.

– Как что? – удивился Арким. – То же, что и всегда! Гоните спирт, копите деньги, соблюдайте конспирацию, оказывайте поддержку будущей спасительнице Франции и продолжайте молиться. Последнее особо важно, так как в не особо далёком будущем Францию ждут очень большие потрясения. Очень большие.

Арким посчитал, что историческое появление Жанны было наиболее удачным, поэтому нет причин заявлять о ней раньше.

В 1415 году на континент высадилась армия Генриха V Ланкастерского, он взял город Арфлёр, на что ему потребовался месяц. Дальше у Генриха V всё шло очень хорошо: 25 октября 1415 года разбил французов при Азенкуре, вплотную занялся колонизацией Нормандии, банально согнав местных французов с земель и заселив её английскими колонистами, в 1417 году берёт Кан, заключил союз с матёрым коллаборационистом герцогом Филиппом III Бургундским, сыном предыдущего герцога Бургундии Жана Бесстрашного, в убийстве которого обвинили дофина Карла, который сейчас является очень безопасной фигурой и стерпит любое обвинение со стороны вассалов его отца, короля Франции Карла VI Безумного. К 1420 году король Англии Генрих V фактически контролировал половину Франции. Дошло до того, что король Карл VI Безумный подписал в 1420 году договор в Труа, по которому выходило, что дофин Франции Карл бонтон штопанный, а не наследник и после смерти короля трон переходит к Генриху V. Но за год до этого на континент высадились шотландцы, которые в традиционных контрах с англичанами и ситуация начала потихоньку выправляться: в марте 1421 года, то есть относительно недавно, шотландец Джон Стюарт разбил англичан в битве при Боже, та битва была примечательна тем, что в ней погибли главнокомандующий, Томас Ланкастерский, то есть младший брат короля Англии, а также куча руководящих английской армией лиц, что подорвало боевой потенциал англичан и здорово ухудшило им общее положение дел. Но самая жесть всё ещё ждёт всех впереди…

Слишком рано для активных действий Жанны Дарк, к тому же, она пока что слишком юна для уготованной ей мясорубки.

Эпический путь не менее эпической героини традиционно лучше начинать с канализационных крыс, так заведено классически. А если поблизости нет крыс и канализации, то подойдут крысы лесные. Вот их-то они и собираются искать.

– Проверь ремешки, – распорядился Арким. – И тщательно смажь меня, а то что-то нынче сыровато…

Арким предстал перед Карлом Мартеллом в виде длинного меча-бастарда, коих знаменитый майордом не видывал вообще никогда. Возможно, что это и послужило в пользу его решения избавиться от странного, крайне футуристического, ещё и говорящего оружия. Кто бы что ни говорил, а говорящие мечи футуристического дизайна – это шок и сенсация. В восьмом веке жили люди простые, в мифологию верующие, но суеверные и по христианским канонам боящиеся нечистой силы, поэтому логику действий Карла Мартелла Арким понимал.

Так как меч-бастард – тяжеловат для четырнадцатилетней девочки, пусть и набравшей порядочно мышечной массы, Арким избавился от лишнего веса, а также от тридцати сантиметров лезвия, превратившись в современную скьявонеску, которая, к слову, только сейчас начала своё победное шествие по итальянским городам.

Скьявонеска отличается от классических мечей тем, что имеет загнутую S-образную гарду, которой, как неоднократно убеждался Арким, очень удобно цеплять разного рода сабли, что давало определённые преимущества в схватках со всякими неправедными турками. В переводе с итальянского «spada schiavonesca» означало «славянский меч». Арким прямо услышал малиновый звон колоколов, скрип снега, почувствовал запах ватрушек, борща, морозного воздуха… Нет, на самом деле, к восточным славянам этот тип меча никакого отношения не имел, имея непосредственное отношение к славянам южным, то есть сербам, албанцам и прочим далматинцам, кои имели «удовольствие» постоянно воевать с напирающими с востока турками, которые примечательны тем, что у них были кривые мечи. Кривые. Мечи.

Да, скьявонеска – это тоже полутораручный меч, но Арким уменьшил свою массу до восьмисот пятидесяти грамм, что позволяет Жанне относительно свободно орудовать им некоторое время.

«Мышцы нарастут», – с уверенностью подумал меч.

Они выехали в составе полузвена боевых монахов в направлении городка Шательро.

Жанна была облачена в латные доспехи, заказанные в Милане двадцать семь лет назад. Аркиму подумалось, что Таргус Виридиан, при звучании названия «Милан», захотел бы разбить кому-нибудь лицо. Он очень трепетно относился к своей стране, являясь патриотом республики до мозга костей. И исковерканные варварами названия известных ему городов родины должны были сильно ранить его.

Впрочем, современная Франция – это тоже его вроде как страна. У него не будет претензий только к каким-нибудь африканцам и то не всем, а также обитателям Океании и гражданам Китая. Остальные же, фактом своего нахождения на римских территориях и коверканья «исконных и правильных» названий, будут оскорблять его чувства.

Арким отчасти был рад, что Таргусу не пришлось переживать такого и он не узнает, как оно бывает в параллельных мирах…

Жанна ехала на коне уверенно, так как практическая подготовка включала также верховую езду и вольтижировку. Она сейчас чувствовала себя в седле увереннее иных рыцарей, так как подверглась системному обучению, лишённому некоторых недостатков «классической школы». Впрочем, с проведшим большую часть жизни на коне воином-кочевником она, конечно же, не сравнится. Лицо её было скрыто шарфом, так как Аркиму не нужно, чтобы о Жанне узнали раньше положенного.

Они приехали в Шательро ближе к вечеру.

Монахов, которые также отличались латными бронями, каждая из которых стоила по крепкой деревеньке на несколько сот душ, разместили в таверне «Пьяный сокол», где также разместилась Жанна, в отдельном номере.

Пить монахам Арким запретил, ибо завтра предстояла им утомительная работа.

– Что мы делаем здесь? – тихо спросила Жанна, укрывшись привезённым с собой шерстяным одеялом.

– Ищем приключения, разумеется, – усмехнулся Арким. – Спи, завтра сама всё узнаешь.

Ночь прошла тихо. С мрачными бородатыми дядьками никто из местных связываться не стал, ибо интуитивно чувствуется, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Арким дождался утра и разбудил Жанну.

– Вставай, завтракай, а затем бери братьев Мартина, Кристофа, Роланда и Адриана, – дал ей меч указание. – Выдвигайтесь на главную площадь. На месте будут дальнейшие инструкции.

Жанна позавтракала ржаным хлебом, запила дистиллированной водой, а затем позвала с собой упомянутых братьев, с которым вышла на площадь.

Арким осмотрелся на небольшой площади, где было не слишком много людей, в основном торговцы, рассчитывающие расторговаться с утра пораньше.

Идёт война, поэтому особого разнообразия в товарах нет, чувствуется атмосфера напряжения. Никто не ждёт ничего хорошего от будущего.

«Иди в ратушу», – произнёс Арким. – «Шарф не опускай ни в коем случае, ничего не говори, говорить будет брат Адриан».

Стража не посмела останавливать вооружённых людей, но на второй этаж умчался какой-то из служащих, видимо, чтобы оповестить мэра городка.

Наверх их пропустили. В кабинете мэра сидел один упитанный мужчина с короткой бородкой. Одет он был в чёрно-красную котту, его обрюзгшая физиономия была напряжена, он явно не понимал, что сейчас происходит и чего хотят эти люди.

На бронях боевых монахов были белые сюрко с чёрно-белыми крестами, что относило их к ордену доминиканцев. Технически, никакого отношения к доминиканцам монастырь не имел, но брэнд с характерным крестом Арким «забил» раньше, чем они, даже есть соответствующая бумага соответствующей давности, свидетельствующая о том, что такой крест был у монастыря исповедника Терентия ещё в тысячном году, то есть за двести лет до появления доминиканцев.

Если кто-то считает, что это символ доминиканцев – то это их проблемы, а не Аркима.

– Чем могу… эм… помочь? – не очень уверенно спросил мэр городка.

– Меня зовут братом Адрианом, – представился высокорослый амбал, уже десять лет как принявший постриг в монахи. – Мы прибыли из монастыря исповедника Терентия. Нам сообщили, что недалеко от города появились разбойники.

– Да, разбойный люд нынче, да… – закивал мэр. – Меня зовут Ламмерт Кузен, я являюсь мэром этого города.

– Тогда слушай, мэр Ламмерт Кузен, и не говори потом, что не слышал: мы, братья монастыря исповедника Терентия, дали обет, что очистим Францию от разбойников! – заявил брат Адриан. – Скажи мне, где находятся эти разбойники и мы отправимся туда немедленно!

– Да, конечно, это было бы… – мэр замялся. – Они находятся в лесу Грюэ, что близ деревеньки Корсэ.

– Дай нам надёжного проводника, – потребовал брат Адриан.

Жанна внимательно слушала, наматывая на ус полезную информацию по методике обращения со всякими мэрами и прочим управляющим людом.

– Охотник Жан! – нашёлся мэр. – Он проведёт вас к лесу и покажет примерное место, где прячутся разбойники!

Охотника искали долго, братья с Жанной прождали минут двадцать, а потом брат Адриан потерял терпение.

– В каком направлении идти к лесу Грюэ? – выхватил он из собравшейся толпы случайного мальчугана.

– Вон туда! – испуганно ткнул замызганный мальчик куда-то в сторону юго-запада.

– Веди, – потребовал брат Адриан.

«На самом деле, к поиску жерт… хм, противников надо подходить несколько иначе, деликатнее, но брат Адриан очень прямолинейный человек и его этому, для справки, не учили», – прокомментировал Арким для Жанны. – «Тебе нужно будет действовать более ненавязчиво, спокойно выведывать о ходячих проблемах города, проводить незаметную подготовку и бить по этим ходячим проблемам внезапно, без предупреждения».

Жанна молча кивнула.

Мальчуган вывел их из города и они оказались в лесу. Лес явно был популярным местом для местных, тут всюду были видны следы активной жизнедеятельности: пеньки, мусор, оборванные ветки, многочисленные следы. С кормёжкой, из-за наступившего малого ледникового периода, последние столетия не очень хорошо, но люди уже адаптировались и получали калории отовсюду, где они только есть. Лес – хорошее место, чтобы найти чего-нибудь поесть.

Если до XIV века было относительно тепло, то теперь урожаи не такие обильные и иногда случается голод, что заставляет людей делать серьёзные запасы на случай «не дай бох». Но это плохо помогает, так как холод высасывает из человека энергию, а производство пищи сейчас не шибко продуктивно, следовательно, запасы не слишком великие, поэтому ему всегда хочется есть.

– Брат Адриан, вон там, близ ручья, крупное скопление следов, – указал Арким.

Боевые братья-монахи проследовали в указанном направлении и начали изучать следы.

– Обрати внимание, Жанна, – попросил меч. – В полуметре от тебя идёт неплохой след, по нему видно, что шёл человек гружённый, у того дерева он опускал свою ношу и ходил справить нужду к тому кусту. Это косвенный признак того, что он был как минимум не один, даже если бы ты не видела других следов, например, на каменистой местности: когда путешествуешь один, весь лес – отхожее место, а тут он постеснялся делать дела сразу где стоял. Судя по замятию снега грузом, он весил… Сколько?

Жанна подошла к месту, где относительно недавно лежал мешок и присмотрелась.

– Примерно килограмм двадцать, – предположила она.

– Верно! – усмехнулся Арким. – В мешке было что-то сыпучее, как я полагаю, скорее всего, крупа. Группа из двенадцати человек потащила что-то вглубь леса. Сдаётся мне, что это наши клиенты. Идём.

Глава четвертая. Жестокость и насилие

//Лес Грюэ, 3 января 1422 года//

– Вот они, голубчики… – прошептал Арким. – Тёпленькими возьмём…

Лагерь разбойников находился в глухой чаще, прикрытый с двух сторон заросшими кустарником холмами. Кусты сейчас, конечно же, были без листвы, но выполняли одну простую функцию: бесшумно через ломкие ветки пройти не удастся.

Удобных входов всего два, на одном из них стоят деревянные баррикады, способные защитить от внезапного кавалерийского наскока, сделав его не таким уж внезапным.

Виднелась дозорная башенка, на которой безбожно спал дозорный.

– Жанна, шлем, – приказал Арким.

Девочка надела на голову закрытый шлем с забралом типа «воробьиный клюв». Обзор не сахар, зато защищает на максимально доступном уровне, к тому же, сама Жанна вполне привыкла к нему за последние два года.

Пока что пришлось применять облегчённую версию, учитывающую не самые выдающиеся физические характеристики девочки, но в часовне хранятся нормальные миланские доспехи, которые ей предстоит носить через пять-шесть лет.

– Начинаем, братья! – громко провозгласил Арким.

Численность разбойников уже установлена, их всего около шестидесяти человек. Вооружены они всяким дерьмом, даже теоретически не способным пробить латную броню. Они не ждут нападения, поэтому их судьба предрешена.

– Жанна! Вперёд! – подстегнул Арким замешкавшуюся девочку. – Это душегубы, грабители! Всё плохое, что есть в человечестве! Вперёд!

Моральное внушение возымело эффект и Жанна побежала вслед за грамотно распределившимся боевыми монахами, которые уже вступили в бой с выскакивающими из землянок разбойниками.

Монахи были вооружены одноручными мечами и щитами, являлись мастерами их использования, поэтому у разбойников не так уж и много шансов.

Вторая группа боевых монахов обошла лагерь с другой стороны и, услышав приказ Аркима, также начала штурм. Таким образом можно было гарантировать, что не уйдёт никто.

Пролилась первая кровь, несколько разбойников, не разобравшихся в ситуации и кинувшихся на штурмующих, лишились конечностей и жизней. Предрассудков насчёт пролития лишней крови у боевого звена монахов нет и не было.

Начался форменный кровавый замес, а Жанна застыла в ступоре.

– Жанна! – окликнул её Арким. – Время действовать!

Так как вербальный метод не сработал, меч пожертвовал крупицей запасённой энергии и ударил её лёгким разрядом тока через рукоять.

Придя в себя, девочка тряхнула головой, но затем снова увидела, как монахи рубят пытающихся бежать разбойников.

– Да что ж такое-то?! – воскликнул Арким, увидев, как Жанна вновь впала в ступор. – Я готовил тебя к этому последние два года! Это люди, которые грабят крестьян! Не богатеев каких-нибудь, а крестьян, которые год через год голодают!

Слова на этот раз возымели эффект. Меч накручивал Жанну, зная, на что надо давить.

Девочка подняла оружие и решительно двинулась к отбивающемуся от двоих братьев разбойнику, вооружённому длинным боевым цепом. Арким слегка испугался, ведь боевой цеп – это оружие, которое, в отличие от дерьмовых фальшионов и топоров имеет определённую эффективность против бронированных противников.

Но Жанна не подвела его: она зашла за спину увлекшемуся здоровяку, оказавшемуся способным связать боем двоих профессиональных солдат, а затем метко кольнула его острием меча в район затылка. Один удар – один труп. Точно так, как Арким учил.

Позвоночник здоровяка был разомкнут ударом, потекла кровь, которая напугала Жанну. Оба боевых монаха коротко кивнули ей с благодарностью и продолжили бой.

Двусторонний удар не позволил разбойникам организоваться, поэтому они истаяли как снег в печи. Быстро.

Спустя полчаса ожесточённой бойни, на ногах остались только боевые монахи и Жанна.

Трупы разбойников сложили по центру лагеря, подсчитали, освободили от имущества, параллельно осмотрев всё вокруг.

Обнаружилась казна в небольшом сундучке, порядка семидесяти денье, что копейки на фоне приложенных усилий, но и они здесь совсем не ради денег. Из личных запасов разбойников удалось наскрести разного рода монет суммарно на пятьдесят три денье, а также разного рода награбленного ликвидного товара, который можно сбыть в городе.

Но главная находка – зинданы.

– Интересные тут порядки завелись… – Арким внимательно посмотрел на пленников, томящихся в ямах, прикрытых деревянными решётками. – Брат Адриан, поговори с ними.

– Кхм-кхм, – монах поднял забрало шлема и посмотрел на испуганных пленников, глядящих из темноты зиндана. – Вы кто такие?

– Я Адольф Груман, – представился тощий мужик в некогда приличной одежде. – Ехал в Пуатье с товарами, но напали эти душегубы, после чего поместили в эту яму. Со мной мои люди из каравана.

– Ваши страдания закончены, – сообщил ему брат Адриан. – Мы истребили всех разбойников и вам больше ничего не угрожает. Брат Доминик, брат Роланд, помогите им выбраться!

Пленников вытащили на свежий воздух, обнаружилось, что все они жутко воняют, так как провели в зинданах несколько недель безвылазно.

Собравшись и обрушив землянки, они направились обратно в Шательро.

Городок встретил их толпой жителей, которые собрались посмотреть на странную процессию с четырьмя телегами.

«Брат Адриан, займитесь продажей реквизированного у разбойников», – послал телепатическое сообщение старшему полузвена Арким. – «Жанна, идём в трактир, на сегодня достаточно приключений».

//Монастырь исповедника Терентия, 6 января 1422 года//

Ожидаемого эффекта начало пути не принесло. Жанна впала в сомнамбулическое состояние и лежала в своей келье, не проявляя ни к чему интереса.

Но Арким понимал, что по-другому никак. Он как никто другой знал, что нельзя спасти страну не пролив и капли крови. Всегда будут жертвы. Мир не чёрно-белый, где есть только враги и друзья.

Даже такая серия конфликтов, названная Столетней войной, не война французов против англичан. Скорее, это война французов против других французов с англичанами.

Есть арманьяки, которые за дофина Карла, а есть бургиньоны, которые за Филиппа III, герцога Бургундского. Последний заключил союз с англичанами и всячески их поддерживает в борьбе против той части Франции, которая под контролем арманьяков.

Но следует учитывать, что арманьяки и бургиньоны – это не какие-то монолитные формирования, а обычные военно-политические партии, которые хотят посадить на трон своего кандидата. Метания со стороны на сторону время от времени происходят: кого-то кто-то обидел, выказал недостаточно уважения, кому-то внезапно стало объективно выгоднее или безопаснее перейти на другую сторону – бац, новый бургиньон или арманьяк.

Из-за этой междоусобной политической грызни, англичане вновь развязали войну, пользуясь такой прекрасной возможностью, в ходе которой бургиньоны заключили с ними союз.

Аркиму эта ситуация напоминала Гражданскую войну в России, когда на фоне внутреннего противостояния была осуществлена иностранная военная интервенция целых четырнадцати стран. И в этой ситуации, если развивать метафору, «белыми» оказались бургиньоны, так как получали поддержку от интервентов ради своих шкурных интересов.

Меч очень скептически относился к сведениям, что Жанна Д’Арк в истории параллельного мира не убила ни одного человека. Так не бывает, когда возглавляешь армию и ведёшь своих людей в бой.

– Нельзя выиграть войну не замарав руки в крови, – философски произнёс Арким. – Жанна, это было неизбежно.

– Оно не стоило того… – прошептала девочка. – Не стоило…

– Поверь мне, некоторых людей стоит убить, – не согласился Арким. – Ради мира, ради справедливости. Ради чего-то большего, нежели банальное выживание.

– Стоит ли жить потом? После всего, что я сделаю ради спасения Франции? – задала очень волнующий её вопрос Жанна.

– Это уже тебе решать, – ответил Арким грустным голосом. – У меня вот нет выбора.

Повисла тяжёлая пауза.

– Я же могу не убивать никого лично, – зацепилась за возможность девочка.

– Отправляя подчинённых воинов в бой, ты разделяешь с ними смерти, – сказал на это Арким. – И чужие, и свои. По-другому никак, смерть – неотъемлемая часть войны. Кто-то обязательно умрёт.

Жанна ничего не ответила, отвернувшись к стене, а Арким остался стоять прислонённым к стене рядом с кроватью.

//Монастырь исповедника Терентия, 30 января 1422 года//

Арким дал Жанне почти месяц на то, чтобы оклематься и прийти в духовное равновесие.

В процессе этого он часто с ней беседовал, применив все свои психологические навыки, чтобы стабилизировать её состояние.

И вот, к концу января, Арким посчитал, что сейчас самое время повторить попытку, но на этот раз у него есть более жёсткий образчик для испытания, нежели жалкие разбойники.

В ближайшие десятилетия, на фоне нарастающей истерии из-за тяжёлых времён, начнётся масштабная охота на ведьм, которая идёт и сейчас, но в мелких масштабах. Скоро же станется так, что погибнет много совершенно левого народу совершенно ни за что, но… Это не значит, что не существует никаких ведьм и колдунов.

Вообще, что есть ведьма или колдун? Это человек, который считает, что с помощью неких ритуалов и жертвоприношений может получить какие-то сверхъестественные способности, коими можно творить всё, что заблагорассудится. Это не значит, что в абсолютно немагическом мире каким-то образом появляются люди со способностями, это значит, что в этом мире встречаются какие-то самонадеянные идиоты или психи, которые так считают.

И Арким выявил целый ковен таких в глухом лесу близ Ле Марти, что на юге Франции, в королевских землях.

– Сегодня мы выезжаем на дело, – сообщил девочке Арким. – Есть группа мужчин и женщин, считающих себя колдунами и ведьмами, расположившаяся в лесу далеко на юге. В окрестных сёлах пропадают дети, что я связываю с действиями этой группы. Надо как минимум разобраться, что они там делают, а потом уже принимать решения касательно их дальнейшей судьбы. И опционально необходимо найти детей, если они до сих пор живы. Ты готова?

Жанна ответила не сразу.

– Я не буду никого убивать, – решительно произнесла она.

– Как скажешь, – сказал на это Арким.

На этот раз они выехали в составе полной сотни, ещё одна сотня ждала их на месте.

Ехали они две недели, расстояние не близкое, асфальтированных автомагистралей и скоростных автомобилей нет и в ближайшие лет пятьсот не будет. Трассы, к тому же, петляют, большей частью не расчищены от снега, поэтому временами ехали они крайне медленно.

Всю дорогу Жанна накручивала себя психологически. Ей, в принципе, было не жалко того разбойника, ей было жаль, что она его убила. Это нанесло сокрушительный удар по её психике, психике доброго существа, которое никогда никого не убивало и не видело себя посреди кровавых битв. Впрочем, Арким уже видел такое и знал, как бороться с этим врождённым гуманизмом, встречающимся иногда среди людей.

Если верны сведения о том, кто именно засел среди покрытых густым лесом холмов, Жанна получит настоящую прививку от ложного гуманизма, когда увидит, на что способны некоторые люди…

Лангедок – любопытное место.

Давным-давно здесь возникло религиозное течение катаров. Ничего необычного, новые течения возникали довольно часто, религия ведь как театр, она должна развиваться. Но катары наступили на те же детские грабли, что и христианские секты в самом начале: они претендовали на единственность и аутентичность, заявив, что римская церковь существенно отклонилась от линии партии и не может считаться верным учением Христа. Такое мало кому понравится.

Катары отличались буквальным следованием первоначальным заповедям, проповедуя апостольский образ жизни, то есть нестяжательство, гуманизм, чистота помыслов и так далее. В этом они существенно отличались от римской церкви, которые были какими угодно, но не гуманными, бескорыстными и по-апостольски чистыми.

Новое религиозное течение называло римскую церковь не иначе, как «синагогой сатаны», что было отчасти верно, так как некоторые Папы занимались вещами, которые мало походили на праведные.

Естественно, случился крестовый поход, который назвали Альбигойским крестовым походом, который в течение двадцати лет уничтожал катаров. Рынок всегда стремится к монополии и устоявшиеся монополисты стремятся уничтожать новых игроков любой ценой. В данном случае римская церковь воспользовалась имеющимися ресурсами и уничтожила нового игрока в виде катарской церкви добрых христиан.

И они приехали в Лангедок, чтобы выяснить, что за дела у ковена «колдунов и ведьм», слухи про которых были донесены до монастыря исповедника Терентия проверенными людьми из купцов.

Укутанный снегом лес был обманчиво спокойным, но Арким был напряжён, настолько, насколько это возможно для говорящего меча.

Разведчики из высланных заранее боевых монахов уже локализовали местоположение ковена, но Арким предпочёл лично увидеть всё на месте, чтобы минимизировать шанс ошибки, одновременно с этим оказав помощь Жанне в преодолении психологических барьеров.

– Шлем, – распорядился Арким.

Жанна надела свой шлем, щёлкнув креплениями, соединившими его с горжетом.

Проехав по якобы звериной тропе, они оказались перед бревенчатыми воротами.

– Кто вы и что забыли здесь? – окрикнул их страж.

Он был облачён в бригантину и стальной шлем-шапель, а вооружён алебардой. Это недешёвое вооружение, которое не сочетается с окружающим антуражем тайного поселения в лесной глуши.

– Мы просто люди, ищущие пропавших детей, – честно ответил брат Адриан.

– Просто люди в дорогой латной броне? – усмехнулся страж. – Не друзья ли вы тех просто людей, которые ошиваются здесь последний месяц?

– Даже если так, – не стал спорить Адриан. – Впустите нас внутрь, мы должны удостовериться, что здесь нет пропавших детей.

– Мы не можем пропустить вас, – покачал головой страж.

– Тогда мирного исхода не будет, – сказал ему брат Адриан.

– Тревога!!! – заорал страж и скрылся из виду.

– Как я и думал, – изрёк Арким. – Начинайте!

Заблаговременно подготовленные бронзовые бомбарды были выдвинуты на позиции и открыли огонь по вратам небольшого форта.

Жанна, до этого не видевшая артиллерию в работе, испуганно присела.

– Не переживай, это всего лишь бомбарды, – произнёс Арким. – Они опасны только для тех, в кого из них стреляют. В основном.

Лёгкие каменные ядра врезались в деревянные ворота, вырывая из них куски. Два залпа – внутренний запор был разрушен и путь для штурмующих открыт.

Жанна без каких-либо особых указаний побежала вслед за боевыми монахами с тяжёлыми павезами.

Из-за частокола начали сыпаться стрелы и арбалетные болты, Арким насчитал минимум сорок стрелков.

Врата были раскрыты и штурмующих встретил строй одоспешенных алебардщиков. Меч не ожидал такого от ковена ведьм. От большого здания по центру поселения он почувствовал какие-то неправильные эманации энергии.

– Сука, не может быть… – прошептал он. – Усилить натиск! Убить здесь всех! Это реальные колдуны!!!

Возглас его возымел эффект на боевых монахов, которые врезались в строй алебардщиков и тут же пробили его.

Началась хаотическая схватка. Жанна уже не слишком сильно думала о жертвах, сразу же вступив в схватку со среднего роста мужичком, поднявшимся после удара щитом.

Парировав неловкий тычок алебарды заученным движением, она, поддавшись вбитым рефлексам, нанесла смертоносный удар в область шеи, на неё тут же брызнула светлая артериальная кровь жертвы, замаравшая белый сюрко, но она этого даже не заметила, переключившись на другую цель.

Интенсивность эманаций неправильной энергии из центрального здания, которое, скорее всего, было храмом, начала нарастать.

Арким, параллельно с отслеживанием возможных опасностей, размышлял о том, что же здесь происходит.

Существует четыре аспекта: Бездна, Хаос, Порядок, Смерть. Последняя самый мутный из аспектов, являющийся балансом между предыдущими тремя, но это к текущему действу отношения не имеет, так как Арким чувствует здесь не его.

Здесь буквально воняет Порядком.

Аспекты находятся в бесконечном противоборстве друг с другом за бесконечность миров. Иногда они «дружат против», а иногда их взаимоотношения ограничиваются войной всех против всех, в большинстве случаев случается последнее, особенно когда речь идёт о новых мирах.

Новые миры образуются из старых, при вмешательстве неких высших сил неизвестного порядка. То есть аспекты не могут создавать миры, но могут их захватывать.

Что есть Бездна? Бездна – это ничто. Там, где пустота – там Бездна. Если бы у неё был слоган, то он бы звучал следующим образом: «Всем есть место в Бездне». Методы работы довольно специфичны, но Бездна никогда, кроме случаев провалов, не принудит идти против себя. И она никогда не требует больше, чем может дать служащее ей существо. Карает она сурово, но и награждает выше всяких похвал. Правда, в основном тем, что поможет существу стать более эффективным исполнителем. Характерный цвет: багрово-красный.

Что есть Хаос? Хаос – это беспорядок. Броуновское движение. Хаос никому и ничем не обязан. Не каждый может стать адептом Хаоса, потому что его слоган, будь он у него: «Действие ради действия». Адепты готовы на всё, любой ценой, любыми средствами, потому что Хаос карает очень… случайно. Страшнейшим провалом у Хаоса считается бездействие или малая активность. Характерный цвет: ядовито-зелёный.

А что такое Порядок? Порядок – это самое плохое, что может случиться с каким-либо миром. Если в момент появления он обещает стабильность и покой, то в конце этот мир обречён впасть в стагнацию и зачахнуть. Чем он соблазнителен? Каждое живое и неживое существо стремится к покою и комфорту. Даже камень в итоге падает. Именно это стремление к покою позволяет Порядку теоретически проникнуть в любой из миров. Имейся у него слоган, он бы звучал как: «Порядок в простоте». Характерный цвет: небесно-голубой.

Смерть – это неподконтрольный никому аспект. Это не комфорт, не ничто, не беспорядок. Это абсолютная смерть, такая, которой удостаивается далеко не каждый. Если кто-то каким-то образом уничтожит Аркима, он окажется в чертогах Бездны, с адептами Порядка и Хаоса случится то же самое, только со своими чертогами. А вот Смерть… Смерть получает всех остальных. Характерный цвет: иссиня-чёрный.

В принципе кому-то хочется логического завершения этого долгого пути жизни и перерождения… Что же до Аркима? Аркима всё устраивает.

Двустворчатая дверь храма Порядка слетела с петель и упала на утоптанный снег.

На площадь перед ним выбежали облачённые в шерстяную сине-белую форму солдаты, вооружённые странным оружием, напоминающим огнестрел. На головах этих солдат были высокие шапки из медвежьего меха. Стилизованный череп на гарде меча Арким недоуменно прищурился.

Солдаты, в числе ста боевых единиц, выстроились в три ряда прямо посреди площади и замерли.

– En… joue!! – взмахнул саблей тип в явно офицерской форме и в кивере. – Feu!

Арким ожидал, что по ним шарахнут чем-то пороховым, но вместо выстрелов раздался звук стравливания воздуха и боевые монахи попадали вместе с убиваемыми ими алебардщиками.

– Пневматика, значит… – пробормотал Арким. – В атаку, братья! Вблизи они не так круты! Рассредоточиться!

Боевая выучка боевых монахов была на высоте, они прекрасно знали команду «Рассредоточиться», так как она актуальна и в Позднее Средневековье: обстрел из луков и арбалетов имеет куда меньшую эффективность по рассредоточенному построению.

И сейчас сказался эффект рассеивания. Было убито всего пять братьев-монахов, а остальные начали стремительный бег к новому неприятелю.

К тому же, пневматические мушкеты явно не оснащались нарезами, поэтому мощности их не хватало чтобы надёжно поражать закованных в латную броню боевых монахов.

Некоторые из недавно «убитых» поднимались на ноги и вновь бежали в сторону противника. Это было связано с ослабеванием давления в баллонах пневматических мушкетов. Первый залп уверенно пробил не самыевысококачественные латы, а вот второй, третий и уж тем более четвёртый наносили только заброневой ущерб, к которому боевые монахи были уже привычны из-за многих сотен часов практики.

Очень скоро началась схватка в ближнем бою, где оснащённые трёхгранными штыками пневматические мушкеты явно пасовали перед мечами профессиональных убийц.

Тем не менее, слабые места есть в любой защитной экипировке, поэтому потери среди монахов росли.

Жанна тоже вступила в схватку, лихо орудуя Аркимом, для которого дерьмовая сталь мушкетов не являлась серьёзной преградой.

Несколько раз в неё попадали свинцовые пули из мушкетов, сбивая с ног, но она каждый раз поднималась и без колебаний убивала этих странных французов.

То, что это были французы, Арким понял ещё до того, как они начали ругаться в пылу схватки: на пряжках ремней этих анахроничных типов меч разглядел имперских орлов времён Наполеона. На кокардах их шапок были выгравированы знаки отличия и очередные имперские орлы. Только вот Арким не помнил, чтобы армия Наполеона, даже императорская гвардия, коя представлена здесь целой сотней гвардейских рыл, использовала пневматические мушкеты.

«Здесь что-то не так…» – подумал он.

Северные врата были преодолены дополнительной сотней боевых монахов и они уже мчались в тыл французских имперских гвардейцев.

Жанну ранили штыком в бедро, она с яростным криком зарезала ранившего её гвардейца и отступила назад. На подмогу ей кинулся брат Адриан, орудующий двуручным мечом-фламбергом. С одного удара срубив очередному гвардейцу голову, он воткнул меч в грудь какому-то, судя по знакам отличия, сержанту, и не смог извлечь своё оружие обратно. Вырвав из мёртвых рук пневматический мушкет, он швырнул его на манер копья в активно стреляющего гвардейца и снял с перевязи боевой топорик.

Так как солдаты нового времени были лишены какой-либо брони, рубить и колоть их было легче, чем восставших крестьян с рогатинами и вилами. Потери, конечно, были, но удар в тыл поставил точку в печальной участи вторженцев.

Ползающих в крови раненых врагов добили, а затем принялись оказывать помощь пострадавшим монахам.

– Кто это такие, дух меча?! – испуганно спросил брат Адриан.

– Пока не знаю, – ответил меч. – Убитых в одну кучу, ничего из личных вещей не брать, обложить дровами, облить маслом и спалить к чертям, никаких ритуалов, это слишком опасно. Оружие их сложить в одну кучу и спалить к чертям. Все дома, частокол, ценности и бытовуху – спалить к чертям. Об этом месте вообще ничего не должно напоминать, будто не было ничего. Приказ ясен?

– Да, дух меча, – поклонился брат Адриан и принялся исполнять приказ.

– Что здесь происходит? – Жанна морщилась, но поливала рану на бедре спиртом.

Она умело перебинтовала не слишком глубокую рану и вновь закрыла ногу набедренной бронёй.

– Ничего хорошего, Жанетта, – вздохнул меч. – Мы напоролись на такие проблемы, что, боюсь, не разгребём в ближайшее время…

В подтверждение его слов глаза на его черепе вспыхнули багровым светом. Он получил задание от Бездны.

«Семьсот лет молчания и вот…»

Получено задание: Войти в Разлом с носителем

Награда за выполнение: Боевая платформа

Наказание за провал: Развоплощение сущности

– И где этот Разлом? – Арким огляделся и просканировал местность. – А, вижу… Заходим в храм, Жанна.

Из храма выглянула голова потрясённого и испуганного чем-то монаха. И Арким уже знал, что там находится.

Вокруг символа Порядка, то есть пустого круга, начертанного на каменном полу, располагались мёртвые тела детей, видимо, похищенных в окрестностях. Посреди символа располагался серый разлом в пространстве. Насколько знал Арким, цвет разломов Порядка – небесно-голубой, а тут разлом серого цвета. По логике, это значит, что он теперь временно ничей.

– Как только мы уйдём, спалить тут всё к хренам! – проинструктировал Арким присутствующих братьев. – К хренам!!!

Разлом окрасился в багрово-красный.

– Пора, Жанна… – произнёс Арким, внутренне нервничая. – Настало время серьёзных испытаний!

Глава пятая. Джунгли

//Неизвестно где, неизвестно когда//

– Т-с-с-с… – прошипел Арким, когда спецэффекты действия разлома прекратились и они оказались посреди настоящих тропических джунглей. – Тихо…

Жанна рефлекторно пригнулась, спрятавшись за ближайшим кустом.

Они посидели так несколько минут, затем Арким понял, что вокруг только дикие животные с насекомыми и успокоился.

– Итак, мы посреди иного мира, Жанна, – произнёс он. – Я пока не разобрался, что это за мир и чего от нас хотят, но очень скоро всё пойму. Двигайся вперёд, там есть неплохое место для временного лагеря.

Жанна прошла по небольшой звериной тропе и вышла на неплохое свободное от густой растительности место близ ручья.

Запалив костёр, она осмотрела свою рану, вновь промыла её и перебинтовала чистым бинтом.

– Отдыхай до ночи, а потом у нас будет несколько дел, – сказал ей Арким. – Я посторожу.

Выучка дала знать своё: Жанна расстелила спальный мешок, закуталась в него и почти мгновенно уснула. Её терзали мысли об убитых ею людях, но усилием воли она заставила их уйти на задний план и дать спокойно поспать.

Спустя шесть часов стало окончательно темно и на небосводе проявились яркие звёзды.

– Подъём, – разбудил Жанну меч. – Поднимись на вон то дерево, мне нужно полюбоваться на звёзды.

Жанна молча забралась на самую верхушку мангрового дерева, что потребовало определённой ловкости и сноровки, учитывая латные доспехи на ней.

– Так, замри, – дал указание Арким. – Посмотрим… Южное полушарие, судя по Южному кресту. Ложный Южный крест тоже на месте, теперь определимся со временем… 1860 год, а точнее, примерно 4–5 июня 1860 года, если я всё верно посчитал…

– Это же… – Жанна крепко задумалась. – Мы перешли на четыреста тридцать восемь лет в будущее…

– Нет, на самом деле в твоём родном мире всё так же идёт 1422 год, Жанна, – поправил её Арким. – Если мы не подохнем в этом мире, выполняя уготованное нам задание, то вернёмся в тот же год, ну, может быть, чуть позже. Посмотрим.

– А что за задание и от кого? – озадаченно спросила девочка.

– Что за задание? Пока не знаю, – хмыкнул Арким. – А вот от кого… Спускайся, нас ждёт очень важный разговор.

Во временном лагере он ввёл Жанну в курс дела. Ранее это делать было преждевременно, он не знал, что на это скажет Бездна, а теперь, раз Жанна по самые помидоры в межмировых делах, обращаться с нею как с грибом, то есть держать в темноте и кормить дерьмом, было как минимум неэтично.

– Я служу только Христу, – прекрасно поняв всё сказанное Аркимом, твёрдо заявила Жанна.

– Никто и не говорит, что тебя кто-то хочет завербовать, – сказал на это меч. – Давай будем считать, что ты здесь ради своих интересов.

– Какие у меня могут быть интересы в чужом мире? – нахмурилась девочка.

– Как минимум узнать что-то новое, чего нельзя узнать в твоём родном мире, – выдал аргумент Арким. – Научиться чему-то новому, увидеть новых людей, узнать, как они живут и понять судьбу, уготованную Франции в будущем.

– И как мне это поможет? Как знания о будущем спустя четыре века, могут помочь мне? – задала серию вопросов девочка.

– Это уникальная возможность не повторить ошибок потомков, – ответил Арким. – Никому обычно не предоставляется шанса посмотреть в будущее и извлечь из этого определённые уроки. Я могу рассказать тебе, что ждёт Францию в будущем и какую роль в этом сыграешь ты. Если хочешь, конечно же.

– Господь ведёт меня, – пожала плечами Жанна и перекрестилась.

– Но знания, обретённые здесь, будут полезны в твоём будущем, – произнёс меч. – Рассказать я, конечно, могу, но лучше увидеть на примере один раз, чем сто раз услышать.

Они подождали ещё один час, но Арким так и не получил никаких сигналов от Бездны, поэтому решил, что надо выбираться к цивилизации и аккуратно выяснять местные расклады из надёжных источников.

С мангрового дерева он разглядел вдалеке на севере реку, возле которой, теоретически, могло находиться какое-нибудь поселение.

– На север, – дал направление Арким. – Это вперёд через ручей.

Местные насекомые были очень агрессивны, но меч пустил едва заметный для Жанны поток электрических разрядов по броне, поэтому всякие букашки держались от неё подальше. Любая тварь, севшая на металл, получал заряд бодрости на весь день и убиралась подальше.

– Здесь ничего нет, – разочарованно произнесла Жанна, когда вышла к реке.

– Ожидаемо, что сразу ничего не обнаружится, – ответил Арким. – Надо порядочно пройти вдоль реки, чтобы обнаружить поселение. Может быть и так, что мы пройдём сотни миль, прежде чем найдём что-нибудь подходящее, но ты же подготовлена к такому, поэтому хватит ныть и идём на запад.

– Как скажешь, – вздохнула Жанна и направилась в указанном направлении.

Было душно, но она достаточно вынослива, чтобы стойко переносить климат этого влажного ада. Латы стали её второй кожей, она уже давно почти не чувствует их вес. Арким готовил её к выживанию в болотах севера Франции, в глухих лесах без единого признака цивилизации, она готова ко всему, что может встретиться в этих джунглях, но большую часть неприятностей от неё отвадит меч: электрические разряды нивелировали риск заразиться чем-то от насекомых, а ночной сон у неё очень крепок, потому что Арким не нуждается в сне и отслеживает пространство на сто метров вокруг.

Он с удивлением для себя обнаружил, что дистанция его «взора» увеличилась в два раза. Сначала он подумал, что это Бездна позаботилась о нём, но никаких уведомлений или сообщений от неё на этот счёт он не получал. Только спустя несколько часов пути, проведя необходимые замеры, он понял, что этот мир имеет остаточный магический фон. Такое бывает после вторжения одного или нескольких аспектов. Это слегка обесценивает мир, ведь он становится немного магическим, но это ненадолго, жалкие лет двести спустя он возвращается в исходное состояние, если, разумеется, не был магическим изначально.

Замеры показали, что исторически недавно в этот мир проник какой-то аспект. Есть подозрение, что это был аспект Порядка. Очень важно было узнать, насколько давно. Если более, чем сто лет назад, что делать тут Аркиму нечего, момент безнадёжно упущен. Для чего бы то ни было.

Спустя двенадцать часов пути они вышли к берегу океана.

– Красиво… – произнесла Жанна.

– Ага, не спорю… – согласился с ней Арким. – Замри. Сзади какие-то папуасы крадутся, с духовыми трубками. Задрала уже пневматика, что-то зачастили уж слишком с нею… Когда скажу, резкий разворот и горизонтальный удар в область шеи, забрало прикрой рукой.

Жанна стояла неподвижно, а к ней почти бесшумно приближались какие-то индейцы в зелёной камуфляжной раскраске.

«Делай», – дал указание Арким.

Жанна резко развернулась и нанесла рубящий удар, который пришёлся прямо по шее местного ниндзя, собравшегося заколоть её тупым и ржавым железным ножом.

Кровь тёплой и задорной струйкой ударила из наглухо перерубленного горла, а голова папуаса, увенчанная какой-то шапкой из зелёных листьев, покатилась по ковру из сочной тропической растительности в сторону его товарищей.

Зашикали духовые трубки, по броне Жанны начали биться маленькие дротики, смазанные каким-то растительным ядом.

Перчаткой она прикрыла забрало правильно, так как в основном эти дикари целились ей в голову. Обстрел прошёл безрезультатно, папуасы это поняли спустя минут пять, поэтому похватали деревянные дубинки и с воплями кинулись на неё.

И очень скоро станет прекрасно понятно, почему конкистадоры победили…

«Сейчас будет происходить что-то необычное, но ты не удивляйся, молнии, лёд, огонь, это всё буду я, просто делай свою работу», – предупредил меч девочку.

Взмах мечом. Верхняя часть дубинки бессмысленно стукнулась об кирасу Жанны, а дикарь завалился на густую траву без верхней части черепа.

Умелое парирование второй дубинки и сразу за этим молниеносный рубящий удар по бьющей руке дикаря. Дикарь с воплями упал на землю и зачем-то взял свою отрубленную правую руку, с которой пополз в сторону леса. Видимо, у них там среди лиан стоит капсула регенерации, которая пришьёт ему руку обратно, иначе Арким не мог объяснить практический смысл утаскивания своей отрубленной руки куда-либо.

Папуасы сменили тактику и решили напасть толпой. Арким решил не экономить магическую энергию и конвертировал её в холод.

Следующий взмах был сопровождён шквалом ледяных сосулек, которые были сформированы из окружающей влаги посредством магии. Пятеро папуасов, начавших обход Жанны, слегли с множественными проникающими ранениями.

Девочка очень удивилась. Арким почувствовал исходящий от неё немой вопрос.

«Я же магический меч, Карл Мартелл и всё такое… Забыла что ли?» – ответил он.

Папуасы искренне забоялись связываться с чем-то сверхъестественным, поэтому бежали обратно в свои джунгли.

– За ними! – воскликнул Арким. – Перебьём скотов в их логове!

Он подумал, что они оказались здесь неслучайно. И папуасы вышли на них точно не просто так. К тому же, свидетели не нужны.

Жанна побежала вслед за ними. Атлетическая подготовка сказывалась очень положительно, она может бежать в таком темпе с имеющейся на теле нагрузкой, в течение минут сорока.

Одного папуаса, которому льдинка попала в спину, она догнала и разрубила ему торс мечом наискосок. Кишки вывалились на траву, этого момента не упустил какой-то до крайности наглый местный грызун и буквально влетел в человеческую требуху.

Аркиму показалось, что слишком уж легко Жанна перешла от позиции Ганди Миротворца до Ядерного Ганди^[7].

– Жанночка, а ты, случайно, не начала слышать никаких посторонних голосов? – ненавязчиво поинтересовался он.

– Архангел Михаил сказал мне во время битвы у ковена, что во имя веры убивать можно и нужно, – не стала идти против натуры и опускаться до лжи Жанна. – И я решила, что буду делать это ради спасения Франции и во имя веры.

– А-а-а, вот оно что… – хмыкнул Арким. – Хорошо. Это он правильно говорит.

В общем-то, он уже давно понял, в каких случаях с нею говорят эти голоса. Так как у неё идиопатическая эпилепсия^[8], что он достоверно установил в ходе исследования здоровья Жанны, то эпилептические приступы случаются в основном от внешних раздражителей: например, колокольный звон или пушечные залпы. Когда братья-монахи шарахали по деревянным вратам из довольно-таки громких бомбард, Жанну внезапно посетил архангел Михаил и сообщил ей довольно успокаивающие совесть слова, к которым она сама, в принципе, склонялась.

Остальные аборигены умчались далеко вперёд, но они сильно наследили, так как преследовали цель сбежать побыстрее.

– Сбрось темп, всё равно не догоним, – дал указание Жанне Арким. – Но они от нас никуда не уйдут.

В течение четырёх следующих часов они двигались по следу, пока не вышли на примитивное поселение, у которого их ждала целая делегация с местным шаманом во главе.

Шаман упал на колени сразу же при появлении Жанны и на вытянутых руках протянул ей самый настоящий мушкет с ударно-кремнёвым замком.

«Это жест капитуляции», – сообщил девочке Арким. – «Прими оружие и смотри, что будет дальше».

Жанна переместила Аркима в левую руку, а правой приняла мушкет. Шаман что-то залепетал.

«Парле ву франсе», – требовательно произнёс меч в голове Жанны.

– Парле ву франсе? – спросила она у шамана.

Шаман начал бить поклоны и что-то завывать. В основном с умоляющими интонациями.

– Парле ву франсе? – требовательно повторила вопрос Жанна.

– Уи мадам! – выскочил какой-то чумазый мальчуган в набедренной повязке.

На вид ему где-то лет десять-двенадцать. Нос проколот костяным пирсингом, причём в кости Арким опознал человеческую проксимальную фалангу указательного пальца.

«Уэ ля вилль?» – произнёс Арким.

– Уэ ля вилль? – повторила Жанна.

Пацан явно не понял её.

– Ля вилль? – повторила девочка.

«Ля ситэ», – подсказал меч.

– Уэ ля ситэ? – задала правильный вопрос Жанна.

Старофранцузский Жанны во многом отличается от современного местным французского, если Арким, конечно же, не ошибся в определении времени. Фонетика, грамматика – совершенно другие. В старофранцузском даже имеется усечённая падежная система родом из вульгарной латыни, чего уже в среднефранцузском и современном местным французском давно нет. Жанну тут могут понять только специалисты по старофранцузскому, если таковые в этом мире вообще есть.

Но ей повезло, что у неё есть настоящий меч-полиглот, Арким Доро.

– Ля ситэ! – опознал знакомое слово пацан с фалангой в носу. – Ля ситэ ситю э дю кросимюр ру нюр ле лон де ла ривьер.

– Что он сейчас сказал? – недоуменно спросила Жанна.

«Он сказал, что город находится в двух дневных переходах на север вдоль реки», – перевёл Арким. – «Йятиль боку де француэси».

– Йятиль боку де француэси? – дублировала вопрос Жанна, посмотрев на мнущегося на месте пацана.

– Уи, иль ен а миль дон а сиц, – закивал пацан.

«Он говорит, что тысяча французов стоит в городе», – перевёл Арким. – «Тогда понятно, откуда он так хорошо знает французский».

– Это НЕ французский, – твёрдо заявила Жанна.

«Мне лучше знать», – ответил ей Арким. – «До не ма а гид».

– До не ма а гид, – повторила Жанна.

Пацан повернул голову к шаману и начал что-то говорить ему.

«Добавь ещё кое-что», – решил Арким. – «Си тромп, же вьенрэ тонт монд иси».

– Си тромп, же вьенрэ тонт монд иси, – уверенно произнесла Жанна, отчасти поняв, о чём речь.

– Ну не тришхм ба, – заверил её пацан.

«Он сказал, что они не обманут», – перевёл Арким. – «А до этого ты сказала, что если проводник обманет, то ты вернёшься и убьёшь тут всех».

– Так и сделаю, если обманет, – уверенно заявила Жанна.

Забрало закрыто, никто не знает, какие эмоции сейчас на её лице. У аборигенов есть только один источник информации – её голос.

«Уэ ле гид», – произнёс Арким.

– Уэ ле гид? – спросила Жанна у пацана.

– Сэ мои мадам, – хлопнул себя по костлявой груди пацан.

«Гидэ», – провозгласил Арким.

– Гидэ, – потребовала Жанна.

– Мадам, нуз эвон де ла нурритюре э делю, – сообщил пацан.

«Пожрать предлагают», – перевёл Арким, а затем расширил охват своего особого взора. – «Питаются они человечиной и явно рассчитывают либо травануть тебя, либо шокировать сообщением, что ты съела человечину. «Ве ту фер фют, кон».

– Ве ту фер фют, кон! – озвучила Жанна.

Пацан явно обиделся. Арким бы тоже обиделся, если бы его в грубой форме послали нахрен и назвали засранцем. Но посыл он понял, поэтому пошёл на север, а Жанна последовала за ним.

Шли до ночи. Пацан довёл их до некой пещеры, где предложил остановиться на ночлег. Жанна молча улеглась на оперативно расстеленный спальный мешок и почти мгновенно уснула, зная, что Арким бдит.

Ночь прошла тихо и спокойно. Пацан лезть к ней не рискнул, видимо, помнил про рассказанную вернувшимися воинами историю про сильное колдунство.

Сам Арким магией не владел, но выучил пару приёмчиков у предыдущего своего носителя, Нептаина из села Собачьего. Тот был полноценным магом выдающихся характеристик, причём по всем параметрам не должен был. В том мире, откуда родом Нептаин, магия передавалась исключительно генетически, точнее передавался один ген, позволяющий оперировать не такими уж большими запасами фоновой магии, который развивался поколениями тщательной селекции. Каким-то невероятным чудом ген магии попал в род Нептаина, причём никто о нём даже не подозревал. Вероятно, его отец или мать и братья с сёстрами тоже владели магией на каком-то уровне, но нельзя пользоваться тем, о чём не знаешь.

Так или иначе, значение это сейчас имело одно: Арким «записал» алгоритмы кастования заклинаний, поэтому сейчас владел заклинанием криокинеза, пирокинеза и электрокинеза, то есть стандартным набором, которым обычно пользовался Нептаин.

Его возможности ограничены, даже несмотря на прорву магии, которая сейчас наполняет этот мир из-за прорыва аспекта. Например, Арким не может насмерть заморозить взвод солдат, как это с лёгкостью мог исполнить Нептаин на пике своих возможностей. Ещё он не сможет дотла спалить сарай с одного каста, как это мог Нептаин. И запитать электричеством целый город одним разрядом молнии он тоже не может. Его возможности ограничены где-то 3–4 % от возможностей этого необычного паренька из деревни Собачьей, которого практически подобрал на улице Арким.

И, в отличие от большинства людей, Нептаин доброту не забывал. В целом, он был хорошим парнем, без гнили. Жаль, что они расстались не попрощавшись. И вряд ли когда-нибудь увидятся вновь.

С первыми лучами солнца они продолжили путь вдоль реки на север.

Шли по излюбленной каким-то ягуаром звериной тропе, пацан-абориген двигался быстро.

По следам ягуара Арким понял, что они как минимум севернее Аргентины, потому что ниже севера Аргентины ягуары не водятся, по каким-то своим идеологическим причинам. Может, близость Чили с Пиночетом, отпугивает достойных красных ягуаров и они стараются держаться подальше, а может, причина более банальна и менее идеологизирована, заключаясь в географии и климате.

«Поосторожнее с ягуарами, которые тут водятся», – предупредил Арким. – «Надо бить первым, иначе повалит и никакая броня не спасёт, задушит как цыплёнка, но сильно не переживай, я предупрежу, если вдруг что».

– А что такое ягуар? – спросила Жанна, нервно оглядевшись по сторонам.

«Ты знаешь, кто такой тигр или лев?» – задал вопрос Арким.

– Льва знаю, – ответила девочка.

«Вот этот ягуар чуть поменьше льва, но весь пятнистый, ни с чем не перепутаешь», – поделился с ней информацией Арким. – «Это очень хороший камуфляж, который отлично маскирует его на данной местности. Он владыка местных земель, но на людей охотится редко, обычно у него круглый год полно более интересной жратвы».

– Буду иметь в виду, – произнесла Жанна.

Меч же постоянно сканировал местность. Вокруг было полно всяких животных и птиц, сотни наименований, даже обезьяны скакали по деревьям.

«Останови маленького», – попросил Арким, когда они вышли на развилку, в которой абориген выбрал неправильный путь. – «Аретэ».

– Это я знаю, – отмахнулась Жанна. – Аретей!

Произнесла она неправильно, то есть на её языке всё правильно, но не на современном французском.

«Але сюр лё коте дро ду ля роут», – произнёс Арким нужные слова.

– Але сюр лё коте дро ду ля роут, – приказала Жанна пацанёнку-аборигенёнку.

Пацан остановился, посмотрел на неё каким-то неопределённым взглядом, но повиновался приказу и пошёл по правой стороне, только очень медленно.

«Так я и думал», – произнёс Арким. – «Неверный сучонок сейчас попытается сбежать, примерно… сейчас! Бей!»

Жанна шарахнула бронированным кулаком по спине предательского аборигена. Пацан упал, но подняться ему Жанна не дала, дав с ноги в живот.

– Что он сделал? – поинтересовалась девочка, затягивая петлю верёвки на руках малолетнего папуаса.

«В двух метрах от тебя натяжная ловушка, качественно замаскированная в кустах», – сообщил Арким. – «Иди он по левой стороне, а ты вслед за ним по правой, по тебе бы шарахнуло четырьмя заточенными деревяшками».

– М-хм… – Жанна извлекла нож и приставила к горлу папуаса. – Где город?

Папуас, видимо, всё понял и часто затараторил на французском. Арким всё разобрал.

– Придётся вернуться на десяток километров назад, но сзади нас преследует отряд из десяти охотников из его племени, – произнёс Арким не скрываясь.

Это отметила и Жанна, которая поняла всё верно и перерезала глотку такому молодому, но такому предательскому папуасу. С новой установкой, «одобренной архангелом Михаилом», Жанна начала применять вбитые ей в голову и мышцы навыки с большей эффективностью.

Хрипящего и пока что шевелящегося мертвеца она отпихнула в сторону, а сама начала обратный путь.

– Он дал мне несколько ориентиров, но я на местности ещё не освоился и надо будет забраться на вон тот холм, может, разглядим чего, – произнёс Арким. – Но сначала избавимся от хвоста…

– Избавимся, – кивнула Жанна.

Глава шестая. Колония

//Всё ещё в непонятных джунглях среди ягуаров и аборигенов, 6–7 июня 1860 года//

– Вот эти прендергасты! – Арким обнаружил таящихся среди густых кустов аборигенов, приготовивших дульнозарядный мушкет к бою.

Видимо, это у них считается за главную огневую мощь, поэтому они возлагают на сухого старичка, прищуренно прицеливающегося сейчас в Жанну, большие надежды.

– Взмахни в сторону той торчащей из кустов железной штуковины один разок! – велел Арким.

Жанна взмахнула в указанную сторону из острия меча туда шарахнула молния. Слабовато, конечно, но сердце у старикана остановилось.

– Убей их всех, – Арким держал всех аборигенов в зоне видимости.

Девочка направилась в направлении активно зашевелившихся папуасов и встретила набросившегося на неё с копьём здоровяка парированием и колющим ударом в грудь.

Парирование мечом Аркимом имеет одну уникальную особенность: если оружие врага из дерева или какой-нибудь поганой ржавой железяки, то оно заканчивается уничтожением этого оружия, поэтому последующий удар идёт уже по фактически безоружному противнику.

В данном случае древко копья было перерублено наглухо, а колющий удар пробил безволосую индейскую грудь и отправил копьеносца в страну Вечной Охоты или куда он там хотел.

Порядком деморализованные потерей главного и единственного калибра аборигены бросились в отчаянную атаку, Жанна взмахнула мечом и Арким выдал ледяной шквал. Это было последней каплей и оставшиеся трое папуасов сбежали.

Вообще, их некорректно называть папуасами, потому что этот термин уместен только по отношению к обитателям острова Новая Гвинея, но квалифицированных этнографов поблизости нет и Аркима никто не осудит. Однозначно, сами папуасы имеют своё, особое мнение касательно собственного названия, но кто ж их спрашивает-то?

Арким тут вынужденно выполняет работу из категории бремени белого человека, поэтому не до выяснения ему племенной принадлежности конкретных трупов.

Жанна опустила меч и огляделась.

– Всё чисто? – спросила она у меча.

– Ты не привыкай так к моим способностям, – попросил её Арким. – Иначе без меня окажешься безоружной, а я, если Бездна не слукавила, а она никогда не лукавит, скоро обзаведусь собственным телом, как положено.

– Собственным телом?! – воскликнула Жанна. – Но как же…

– Тише ты! – пшикнул на неё Арким. – Уважай джунгли!

– Это как лес, получается? – усмехнулась Жанна. – Как ловко.

Это она имела в виду часто упоминаемое во время их лесных тренировок изречение Аркима: «Уважай лес, прояви тишину».

– Я старался учить тебя универсальным вещам, которые пригодятся в любом из миров, – вздохнул Арким. – Идём дальше, скоро надо будет повернуть.

– Надо вернуться в деревню, – решительно произнесла Жанна. – И убить их всех.

– Но это же люди, – усмехнулся Арким.

– Язычники, – пожала плечами Жанна. – Архангел говорил, что только чтящие Святое писание достойны жизни, если не угрожают моей.

– Тогда тебе нельзя убивать мусульман без причины, – череп на гарде гадливо усмехнулся.

– Это почему? – не поняла Жанна. – Почему мне нельзя убивать магометан?

– Они тоже чтят Библию, вообще-то, – произнёс Арким, продолжая усмехаться, а затем посерьёзнел. – Без шуток, они всех христиан называют людьми Книги и считают всех библейских пророков своими пророками. Архангел Михаил же фигни не скажет, ведь так? Значит придётся тебе ещё и мусульман уважать, хе-хе!

– Раз так, значит буду уважать, – вздохнула Жанна. – Архангел Михаил сказал однозначно.

– Партия сказала – надо, комсомол ответил – есть! Ха-ха-ха! – рассмеялся Арким. – Ладно, не обращай внимания, это я так…

Они вышли на деревню, но местных жителей в ней уже не оказалось. Жанна обыскала каждую тростниковую халупу, а затем достала из костра подходящую головню и подпалила каждую.

– Варварша-погубительница, – прокомментировал Арким. – Ладно, уходим уже, слишком много времени потеряли просто так.

По той же тропе они двинулись вперёд, к пресловутому городу, в который никак не могли попасть.

– Нас пасёт один из аборигенов, – предупредил Арким. – Забрало не раскрывай.

В сопровождении одного наблюдателя, которого было откровенно лень отлавливать, они продолжили свой путь.

Примитивные аборигены, понадеявшиеся на высокотехнологичный мушкет, оставшийся ржаветь посреди джунглей, не могли понять истоков силы Жанны, откровенно убоялись её, но наблюдателя всё равно отправили, понимая в душе, что для столь могучего существа будет не слишком большой проблемой убить его.

– Кстати… Направь меня на те кусты, что между манграми, – попросил Арким.

Жанна направила его в указанном направлении.

– Адаба Бебабра! – выкрикнул Арким и выпустил один большой ледяной шип.

В данном случае он рассчитывал, что листва не станет для него преградой, но расчёт не оправдался. Шип застрял в густой растительности, но эффект всё же возымел: всё правильно понявший абориген скрылся.

– Что значили твои слова? – не поняла Жанна.

– Просто, кхм-кхм, сморозил ерунду, – усмехнулся Арким. – Орать при использовании заклинания – это модно, это молодёжно.

Дальнейший путь напоминал какую-то компьютерную игру ААА-класса, которая в качестве игрового процесса позволяет смотреть на однообразные пейзажи джунглей, предположительно, Амазонки.

Рядом река. Здоровенная, замутнённая, с лениво бороздящими её просторы кайманами в режиме охоты… Тропическая рутина…

Тропическая живность держалась от Жанны подальше, но Арким видел их всех. И неустанно следил.

– Обойди вон то дерево, анаконды здесь отмороженные, могут кинуться, – предупредил меч Жанну, которая чуть не попала в «зону поражения» старой шестиметровой змеи. – Тут фауна существенно суровее, нежели во французских лесах.

Где-то спустя сорок километров пути, ближе к вечеру, по реке прошла баржа на паровой тяге.

Выходить знакомиться Арким не советовал, поэтому Жанна скрылась в кустах и выждала, пока баржа не пройдёт мимо.

Если это Амазонка, то она не так пуста, какой кажется на первый взгляд.

Они продолжили путь, Жанну всю дорогу восторгала окружающая природа, яркие растения, высокие деревья, укутанные лианами, словно это сказочный мир, а не смертельно опасное место, где животные и насекомые в первую очередь рассматривают тебя на предмет гастрономической ценности.

Найдя подходящее место, они остановились на ночной привал. Всё прошло спокойно, без незваных гостей. С рассветом Арким разбудил Жанну и она, после быстрого завтрака сушёным мясом, продолжила путь.

Где посреди зелёного ада, они услышали чей-то беспечный разговор на непонятном Жанне языке.

«Тихо», – остановил её Арким. – «Болтают на испанском».

Испанский меч знал, причём даже староиспанский, который выучил во время пребывания в монастыре исповедника Терентия.

«Обсуждают половые предпочтения некоего сеньора Анхеля де ла Берда», – начал переводить Арким. – «Он запихал этих людей на пост и за это должен гореть в аду. А сейчас про мамку его нехорошо отозвались. Какие неприличные люди. Ждём и слушаем».

В основном шёл трёп обычных нерадивых солдат на не слишком важном посту. Проступила, конечно, полезная информация, касающаяся того, кто это такие и что они тут делают: это, по всей видимости, испанские колониальные войска, которые поставлены следить за французами, с которыми они в состоянии войны.

Жанна лишь слегка владела староиспанским, который мало похож на современный испанский, на котором свободно болтают эти отлично видные Аркиму солдаты, поэтому можно сказать, что Жанна не разговаривает здесь ни на каком языке, кроме латыни. Латынь, в своё время, ей было очень просто выучить, так как старофранцузский фактически является естественным развитием вульгарной латыни под влиянием различных инородных языков и цивилизационной деградации. У Аркима была определённая надежда, что она сможет легализоваться здесь с помощью латыни, на которой в это время хоть кто-то, но должен говорить и понимать.

«Обходим ушлёпков», – решил Арким.

Жанна со знанием дела скрытно снялась с места и по большой дуге обошла наблюдательный пункт, который был поставлен наблюдать за рекой.

Если есть наблюдательный пункт, значит его поставили не просто так и рядом имеется как минимум поселение.

Ближе к обеду город был обнаружен.

Он представлял из себя набор саманных домов с тростниковыми крышами. По центру располагалось капитальное здание администрации, имелся рынок, порт, а также какие-то производства. Ну и казарма, разумеется.

Получено задание: Добыть боевую платформу в тайнике.

Награда за выполнение: Боевая платформа.

Наказание за провал: Нет

– Идём строго на запад, – распорядился Арким, получивший координаты тайника.

Час спустя они достигли глубокого оврага, в котором, на первый взгляд, ничего не было.

– Вон там, под этим искусственным камнем с травой, – сказал Арким.

Жанна недоуменно осмотрела и сдвинула камень, который оказался полым и лёгким. Под них оказался металлический люк.

– Нам туда, Жанночка, – с предвкушением произнёс меч. – Скорее!

Девочка аккуратно спустилась по лестнице вниз и оказалась в каменном подвале, где имелся единственный источник света: светящиеся багровым цветом Бездны глаза очень высокого человека. Это напугало её и она выхватила меч из ножен.

– Спокойно! – попросил её Арким. – Это, можно сказать, я! Зажги факел!

Жанна вытащила факел из рюкзака, освободила его от пропитанной маслом защитной тряпки и зажгла с помощью кресала и огнива.

Свет показал, что кроме высокого атлета в подвале больше ничего нет.

– Итак! – радостно воскликнул Арким. – Подойди к нему, не смущайся, что он голый, это не человек! Подойди и нажми на область в районе его таза, с правой стороны! Смелее!

Жанна неуверенно подошла к мускулистому амбалу, сильно похожему на одного австрийского культуриста. Она сделала всё в точности, как велел Арким: нажала на кость таза справа, которая, к её удивлению, поддалась и вдавилась внутрь.

Из-за особенностей роста боевой платформы, голова Жанны была ей где-то на уровне пупка.

Грудная клетка голого атлета неожиданно раскрылась, что до жути напугало Жанну, но вместо внутренних органов внутри, посреди металла, было расположено место, судя по очертаниям, для длинного меча.

– Вот и он, родимый!!! – заорал Арким. – Помести меня туда! Скорее!

Жанна перехватила меч, и ничего не понимая в происходящем, поместила его внутрь. Раскрытая грудная клетка боевой платформы резко захлопнулась. Оттуда доносился неразборчивый бубнёж, а затем лицо атлета начало активно играть мимическими мышцами.

– … просто охренительно! – закончил Арким. – Наконец-то!!! Наконец-то!!!

Атлет начал двигаться, приседать, подпрыгивать, махать руками и склоняться из стороны в сторону.

– Ох, как же долго я этого ждал! – продолжал Арким. – Арни, родной!!! Эх, сколько веков, сколько тысячелетий!

Спустя несколько минут он успокоился и посмотрел на Жанну сверху вниз.

– Это и есть ты?! – выпучив глаза, спросила она.

– Ага, – улыбнувшись классической голливудской улыбкой, ответил Арким.

– Но ты… красивый! – удивлённо воскликнула Жанна.

– А какой я ещё должен быть? – с лёгкой обидой спросил Арким. – Некрасивым, что ли?

– Но я думала, что… – Жанна замолкла. – Неважно.

– Дай угадаю, – вновь улыбнулся Арким. – Из-за моего едкого характера тебе казалось, что я какой-то вредный старикан? Может и так, я уже очень давно существую, слишком давно. Поэтому возраст не имеет значения. Итак, мне нужны шмотки… Надо было содрать что-нибудь с папуасов…

Меч осмотрелся вокруг, но не обнаружил ничего, похожего на одежду. Похоже, что ему придётся разгуливать некоторое время голышом.

Они выбрались на поверхность, Арким задвинул камень, чтобы не демаскировать неплохое убежище Бездны понапрасну.

Он был счастлив вновь чувствовать тепло солнца, колыхания ветра – его настроение чрезвычайно улучшилось.

Жанна теперь была безоружна, поэтому чувствовала себя не очень уверенно и вдобавок была смущена Аркимом, который, конечно, не человек, но вот «платформа» его очень сильно была на него похожа.

Выбравшись на дорогу, они направились к городу. Арким на ходу нарвал тростника и соорудил себе набедренную юбку, скрывающую половые органы, чтобы не смущать никого из встреченных.

Странная компания из перекачанного папуаса и закованной в латную броню девочки вызвала в городе определённый ажиотаж.

– Стой! – перегородил им дорогу мужик в сине-белой военной форме. – Вы кто такие?

– Я путешественник, – улыбнулся ему Арким. – Путешествую со своей подругой, любуюсь местными красотами.

Мужик в форме скептически осмотрел его внешний вид. Говорил он на современном французском, поэтому Арким не испытывал трудностей в коммуникации, не забывая приветливо улыбаться.

– Ты не из местных… – французский военный посмотрел на Жанну. – А эта откуда вылезла? Латы в джунглях? Ты что, на маскарад собралась? Так у меня для тебя плохие новости: балы-маскарады только в Парамарибо, а это в сотнях километров к северу!

Жанна поняла только отдельные слова, но виду не подавала.

– Надеюсь, мы ничего не нарушили и можем остановиться в городе? – поинтересовался Арким.

– Ничего не нарушили пока что, – вздохнул француз без интереса. – Я – жандарм Жак де Лум, отвечаю за порядок в городе, не буянить, беспорядки не создавать, не попрошайничать и не лезть к казармам. Город на военном положении, поэтому ночью не шататься, введён комендантский час. Нарушители будут убиты на месте. Я вас предупредил.

Ростом жандарм был сто семьдесят девять сантиметров и семь миллиметров, масса девяносто два килограмма, плюс-минус килограмм, загорелый, чёрные волосы, карие глаза и некоторые черты лица выдавали в нём примесь маврской или местной аборигенской крови, глаза умные и усталые, Арким отметил некоторые признаки перенесённой малярии.

– Я всё понял, мы не создадим проблем, – жизнерадостным голосом ответил Арким.

Констебль кивнул, развернулся и ушёл. Он явно был обескуражен тем, что этот атлет так чисто говорил на французском и был одет как папуас.

– Что будем делать дальше? – поинтересовалась Жанна на латыни.

Они решили, что не будут болтать на старофранцузском, чтобы не вызывать подозрений.

– Мне нужна одежда, – пожал плечами Арким. – Лучший способ получить одежду – заработать на неё денег. Пойдём вон в тот кабак, обычно в кабаках есть работа.

Они вошли в питейное заведение с гордым названием «У Матье».

Кабак почти пустовал, лишь несколько мрачных мужиков, явно лесорубов, судя по характерным мозолям на руках, сидело за одним из столов и очень мрачно пило мутное пиво.

Арким безапелляционно уселся за стойку и уставился на бармена. Некоторые вещи стабильны в любом из миров: чтобы создать видимость, что он не стоит без дела, бармен протирал кружку белой тряпкой.

– Нужна работа, – произнёс Арким, поняв, что бармен диалог начинать не собирается и ему по большому счёту плевать.

– Дрова на заднем дворе, пять сантимов, – флегматично ответил бармен.

– Сколько в этом городе стоят нормальные штаны? – поинтересовался Арким.

– Шестьдесят-семьдесят сантимов, – ответил бармен. – Но для тебя наверное за сто двадцать сошьют что-нибудь из паруса.

Выглядел бармен как уставший от жизни человек, не видящий возможностей и перспектив, полностью смирившись со своей судьбой. Дряблая кожа лица с оспинами, блеклые голубые глаза, седые волосы, бородавка на подбородке, которую он как может маскирует редкой бородой, на вид ему лет пятьдесят, но Арким по ряду признаков определил, что этому человеку максимум тридцать пять, просто жизнь его не щадила и ничего хорошего от неё он не ждёт.

– Где я могу найти работу, чтобы быстро купить штаны? – задал следующий вопрос Арким.

– На лесопилке можешь заработать восемьдесят сантимов за один день, – ответил бармен, а затем посмотрел на него. – Это как раз работа тебе по плечу.

– Давай-ка я покончу для начала с дровами, – решил Арким. – Куда идти?

– На заднем дворе колода, топор и дрова, – произнёс бармен. – Меня зовут Матье, я владелец этого кабака, попытаешься украсть что-то – тебя найдут, не уйдёшь далеко.

– Я не вор, – хмуро посмотрел на него Арким.

Далее они с Жанной прошли на задний двор, где располагалась упомянутая барменом колода, воткнутый в неё топор, а также гора поленьев.

Арким выдернул топор из колоды и проверил его остроту.

– Совсем тупой, – вздохнул он. – Дай-ка точилку.

– Надо было взять с собой хоть какие-то деньги… – Жанна передала ему точилку для меча, извлечённую из специальной секции ножен.

– Толку-то от наших денег в этих краях? Только подозрения вызовем лишние, – покачал головой Арким, уверенно водя точилкой по лезвию топора. – Заработаем. Это нетрудно, если знаешь, как. Мне, главное, штаны и рубаху приличные получить, а дальше начнётся настоящая магия… Не магия, а песня! Сама увидишь!

Удовлетворившись приведённым в порядок топором, Арким начал работу, беседуя с Жанной на тему правильной рубки дров.

Очень быстро, примерно за полчаса интенсивной работы, он покончил с горкой и аккуратно сложил геометрически точно нарубленные дрова в идеальную поленницу.

– Работа сделана, мне нужны мои пять сантимов, – потребовал Арким, снова сев за стойку.

– Брешешь, – не поверил ему бармен.

– Проверяй работу, – пожал плечами Арким.

Бармен настороженно перевёл взгляд с него на Жанну, а затем обратно. Не увидев ничего подозрительного, он сходил на задний двор, находился там несколько минут, а затем вернулся и молча положил пять сантимов на стойку рядом с Аркимом.

– Если напилишь брёвна в поленья и нарубишь их, получишь ещё десять сантимов, – предложил бармен.

– По рукам, – кивнул Арким, поднялся и направился обратно на задний двор.

Жанна, не понявшая ничего из их разговора, последовала за ним.

– Что происходит? – спросила она, когда они вновь оказались на заднем дворе.

Арким нашёл несколько пил, висящих в пристройке к кабаку. Проверив остроту одноручной пилы, он недовольно поцокал.

– Я зарабатываю себе на штаны, – ответил он и протянул руку. – Точилку.

Приведя пилу в порядок, он взялся за дико смотрящуюся скоростную распилку дров: от дерева шёл дым, так была высока скорость работы.

За какие-то сорок с лишним минут он закончил распилку, а ещё спустя фиксированные полчаса расколол все дрова.

Вернувшись в кабак, он сел напротив бармена и начал смотреть на него.

– Да не… – бармен сбегал во двор и посмотрел на вторую поленницу, стоящую под навесом.

Арким ждал, пока Матье удостоверится в том, что работа честно завершена.

– Ты колдун какой-то… – вздохнул Матье. – Ладно, вот твои десять сантимов. И пиво за счёт заведения.

Он налил в кружку своего мутного пойла, Арким не стал воротить нос, ведь ему не терпелось вновь, впервые за тысячи лет, попробовать вкус еды и особенно алкоголя. Его платформа давала все эти функции, вдобавок к сверхсиле, сверхскорости и снарядостойкости.

– Ох, хорошо! – выдохнул Арким, залпом выпив всю кружку.

– Ты первый человек, который говорит такое про моё пойло, – усмехнулся Матье.

– Есть что улучшать, – произнёс Арким. – Но всё равно хорошо.

– Как тебя звать? – поинтересовался бармен.

– Арким Эспада, – представился Арким, а затем увидел в глазах бармена возросшую настороженность. – Не испанец, Эспада – это прозвище, данное мне за некоторые особенности характера.

Главная особенность его «характера» – он меч в буквальном смысле.

– Могу посоветовать тебя нашему аптекарю, у неё может найтись для тебя работа, – вновь заговорил бармен после повисшей паузы. – Твоя девица может наняться к ней помощницей, а ты помочь с дровами.

– Как зовут аптекаря? – заинтересовался Арким.

– Флорентина Жюльен, кончала академию в Париже, если верить её словам, – порекомендовал бармен. – Сходите к ней, скажите, что от Матье. Кстати, если нужна комната, то у меня есть такая наверху. Пять сантимов в день.

– Эх, уговорил! – положил Арким недавно заработанные деньги. – Берём пока что на три дня.

– Пройдёмте.

Комната была вполне приличной, только в белье водились блохи и пахло чем-то неприятным.

– Неплохо для начала, – оценил Арким новое жильё. – А как называется этот город?

– Мюратвилль, – хмуро ответил бармен. – Колония Французская Амазония, предваряя твой следующий вопрос.

Лавка аптекаря находилась на главной площади, рядом с главным зданием.

– Аборигенам вход воспрещён! – сразу же встретила его аптекарша.

– А я и не абориген, – усмехнулся Арким, склонившись, проходя в помещение. – Мы от кабатчика Матье, он рекомендует меня вам как человека, который решит ваши проблемы с дровами. За символическую плату в двадцать сантимов.

– Пятнадцать, – твёрдо заявила аптекарь Флорентина.

Это была упитанная загорелая женщина лет тридцати двух. Ростом она была сто пятьдесят три сантиметра и два миллиметра, массой семьдесят один килограмм, плюс-минус один килограмм, глаза светло-карие, волосы каштановые, грудь четвёртого размера.

Арким подошёл к прилавку и посмотрел на аптекаря сверху вниз. Само он был ростом ровно два метра тридцать пять сантиметров, поэтому аптекарь была ему сильно по пояс. Это шокировало окружающих, особенно с учётом того, что он не смотрелся долговязым.

– По рукам, – произнёс он. – Где дрова?

– Во дворе… – ответила потрясённая аптекарша.

Арким вышел во двор, обнаружил колоду, крайне тупой топор, принял от Жанны точилку, привёл орудие труда в порядок и начал работу.

Минут через двадцать геометрически правильные поленья были уложены в по-машинному идеальную поленницу.

– Эм… вот ваши деньги… – передала Аркиму монеты аптекарь. – У меня пристройка скоро обвалится, а вы, вижу, мужчина рукастый… Плачу тридцать, нет, сорок сантимов за ремонт!

– Видишь, Жанночка? Работа сама ищет руки! – произнёс Арким с усмешкой.

– О, так вы говорите на латыни! – удивлённо воскликнула Флорентина.

– Моя спутница может развлечь вас беседой на латыни, пока я занимаюсь ремонтом, – улыбнулся Арким. – Имеются ли у вас какие-либо инструменты?

– В пристройке лежит ящик, – ответила аптекарь.

Арким оставил стушевавшуюся Жанну в лавке, а сам направился к пристройке типа «сарай».

Сканирование продвинутой системой сенсоров выявило загнивание двух из четырёх опорных балок.

Он выбежал и устремился в лес вместе с топором.

Подходящие деревья нашлись очень быстро. Он срубил их, ошкурил и с машинной точностью придал нужную форму. Вернувшись в город с двумя большими брёвнами на плечах, он достиг лавки Флорентины и приступил к установке новых опорных балок.

Демонтаж старых гнилых деревяшек не занял много времени, правда, пришлось временно послужить опорой для крыши. Справившись с работой, он вошёл в лавку, где аптекарь сидела с Жанной и пила чай.

– Работа выполнена, – произнёс Арким.

– Я схожу посмотрю, – Флорентина вышла из лавки и направилась к сараю.

Арким, при проведении работ, отметил, что в сарае находилась производственная база Флорентины Жульен, где она готовила различные пахучие препараты.

– Великолепно! – мило улыбнулась Флорентина по возвращению. – Как хорошо, что вы пришли так вовремя! Остальные заламывают цену или ни на что не способны! А вы – мужчина, прямо скажем…

Арким понимающе улыбнулся.

– Вы бы знали, на что готов мужчина ради хороших штанов…

– Я могу посоветовать вам обратиться в… – начала Флорентина.

Но в дверь лавки вошёл мужик в военной форме и ткнул пальцем в Аркима.

– Ты! Идём со мной!

Глава седьмая. Египтянка

//Французская Амазония, Мюратвилль, 9 июня 1860 года//

– С кем говорю? – поинтересовался Арким.

– Я – старший сержант Пауль фон Деген, – представился военный, ворвавшийся в лавку. – Идём со мной, с тобой хочет поговорить сам полковник Фуко!

– Жанна, побудь пока здесь, – попросил Арким. – Я скоро вернусь.

Он последовал за торопящимся старшим сержантом. Фон Деген – явный немец, видно по говору и по внешности. Что он забыл на французской службе – большой вопрос.

– Вы из Баварии, как я понимаю, – на чистом хохдойче спросил Арким.

– Да, я из Регенсбурга, – кивнул фон Деген. – Ты тоже из земель бывшей империи?

– Можно и так сказать, – улыбнулся Арким.

Королевство Франция – это территория бывшей Западно-Римской империи, а в каком-то смысле настоящая его родина – суб-мир Паланка, который создал неизвестный ему очень давно дохлый архилич, был наследием Лазурной тетрархии, империи некромантов. Так что да, он из земель бывшей империи.

– Тогда запомни, что полковник Фуко недолюбливает нас, германцев, – поделился старший сержант. – Будет предлагать довольствие двадцать-тридцать франков – не соглашайся. Стандартная ставка – пятьдесят, но ты здоровенный и сильный, поэтому можешь смело требовать восемьдесят, он согласится.

– Я не собираюсь вербоваться в армию, – покачал головой Арким.

– Здесь с хорошей работой не очень, если собрался оставаться, – фон Деген посмотрел на него испытующе. – У новых колонистов только три пути: армия, шахта, на тот свет уйти. В угольных шахтах плохо, платят мало и ты по росту не подходишь. А если завербуешься в колониальные войска, то просись в четвёртую роту. Мы за земляков крепко стоим. Но, скорее всего, полковник определит тебя в гренадёры, там можешь требовать хоть сто франков довольствия, никуда не денется.

– Я работу всегда найду, – не согласился с утверждением Арким. – Вряд ли у нас получится договориться с полковником.

Германец лишь хмыкнул.

Они попали на огороженную территории казармы французской императорской армии, где фон Деген провёл Аркима на второй этаж здания, в котором располагался штаб.

– Ого, а ведь молва не соврала! – поднялся из-за стола высокий мужик в дорогой и идеально выглаженной форме. – Действительно, гигант!

– Арким Эспада, честь имею, – слегка поклонился Арким.

– Полковник Жиральд Фуко, – представился полковник. – У меня имеется для вас интересное и выгодное предложение, господин Эспада. Вы, надеюсь, не испанец?

– К сожалению, не принадлежу к данному народу, – покачал головой Арким. – Если вы про вербовку в ваше воинское формирование, то у меня нет в планах службы в императорской армии.

– Ну зачем так сразу отказываться, даже не выслушав предложения? – поведение Аркима явно не понравилось полковнику. – Вы, как я вижу, испытываете некоторые материальные трудности, у вас даже нет одежды, кроме этой набедренной повязки из тростника. Великая Армия предоставляет два комплекта летней военной формы, плащ-палатку, спальный мешок, а также две пары хороших кожаных сапог. Завербовавшись на пять лет службы, вы получите комплект формы в момент вербовки, а также ещё один комплект через два с половиной года. Помимо одежды, предоставляется место в казарме, трёхразовое питание, а также военное довольствие в виде сорока франков ежемесячно. За это вы будете обязаны нести не слишком обременительную гарнизонную службу, а также иногда участвовать в подавлении изредка случающихся восстаний испанских сепаратистов и местных племён.

– Очень соблазнительно, но я вынужден отказаться, господин полковник, – вновь покачал головой Арким. – С меня достаточно армейской службы.

– Где служили? – заинтересовался полковник Фуко.

– В территориальном подразделении народного ополчения на своей родине, – честно ответил Арким.

Фактически так оно и было. Его сотня, которую ему вменили за особые заслуги, была закреплена за определённой территорией и никаких перемещений за прошедшие сотни лет не происходило. Профессиональной военной подготовки он не получал, поэтому действительно служил ополченцем, задачей которого, спустя тысячелетия подготовки вторжения в Инферно, должно было стать заваливание своими трупами регулярной демонической армии, чтобы подготовить возможность для удара настоящей армии.

– Ландвер, – сделал вывод старший сержант фон Деген.

Полковник посмотрел на подчинённого острым взглядом.

– Так вы германец? – спросил он у Аркима.

– Я так давно в странствиях, что происхождение потеряло всякое значение, – уклончиво ответил меч.

– Это неважно, – решил полковник Фуко. – Подумайте, у вас есть всё время мира для этого. А чтобы лучше думалось, предлагаю вам ежемесячное довольствие в сто пять франков и место в гренадёрской роте.

– Я подумаю, – не стал расстраивать полковника прямым отказом Арким. – Я свободен?

– Я вас и не задерживал, – усмехнулся полковник.

– Зря ты так, – произнёс фон Деген, когда они вышли из штаба и направились к КПП. – Сто пять франков – это же целое состояние! Я о таком не смею даже мечтать! Это же почти что лейтенантское жалованье!

– Я слишком долго служил, чтобы добровольно соглашаться на такое вновь, – вздохнул Арким.

– Прусский ландвер, да? – улыбнулся старший сержант фон Деген. – А я по говору понял, что ты наш, но из восточных.

Арким говорил на эталонном хохдойче, не допуская никаких земельных акцентов, поэтому фон Деген просто услышал то, что хотел услышать.

– Жаль, что всё так получилось… – тихо произнёс старший сержант. – Я сам в Великой войне не участвовал, но мой старший брат воевал в Альпах, когда стало ясно что Корсиканское чудовище уже не одолеть…

– Ладно, возможно увидимся в городе, – пожал руку фон Дегена Арким, решивший закруглить этот неудобный разговор. – Успехов.

Он вернулся в лавку аптекаря, где Жанна допивала очередную чашку чая, параллельно проясняя какие-то моменты в изучении латинского языка.

– Предложили работу, – сообщил Арким девочке. – Но я отказался. Впрочем, мне всё ещё нужны штаны и рубашка.

– У меня есть для вас работа, если вы нуждаетесь в деньгах, – вступила в разговор Флорентина. – Мне нужна смола хинного дерева.

– Оно не растёт в этих краях, – покачал головой Арким.

– Я знаю, – кивнула Флорентина. – Но также я знаю, что караван из Сент-Жоржа пропал по пути в Мюратвилль. Они везли вакцины от оспы и кору хинного дерева. Его ждали ещё три месяца назад, но, по-видимому, на него напали партизаны или индейцы. Если сможете найти мне хотя бы один ящик вакцины и половину килограмма хинной коры, я заплачу вам за них по закупочной стоимости, а также предоставлю гонорар в виде двухсот франков.

– Хм… – Арким ненадолго задумался. – Да, это хорошая сделка. А если я принесу больше?

– Выкуплю всё, – уверенно ответила Флорентина. – Уже наступил сезон малярии, поэтому очень важно срочно получить хинин. Иначе многие умрут. Это нужно и для вашей безопасности тоже.

– Хорошо, я позабочусь об этом, – кивнул Арким. – Как давно вышел караван?

– Полгода назад, – ответила Флорентина, поправив выпавший из пучка на макушке локон каштановых волос.

– Путь занимает три месяца, – начал считать Арким, прекрасно сориентировавшийся на местности и знавший, где находится Сент-Жорж. – Они могли быть перехвачены на любом участке маршрута, поэтому мне придётся прошерстить… Жанна, выходим сегодня же, после обеда.

– Пообедаете со мной? – предложила Флорентина.

– Почтём за честь, – улыбнулся Арким.

Он давно уже заметил, что на его боевую платформу очень падки женщины. Видимо, врождённые инстинкты подсказывают им, что такой высокий и сильный мужчина является наилучшим партнёрам для размножения и у них просто нет сил противиться им.

На явные невербальные знаки расположения от Флорентины Арким не реагировал, пока что недосуг.

Отобедав и поболтав ни о чём, они с Жанной собрались и покинули город, направившись на торговую тропу.

– Вот, возьми кое-что… – Арким раскрыл грудную секцию и извлёк оттуда небольшой крест в форме меча. – Надень на шею, чтобы постоянно касался кожи.

Крест уже был снабжён металлической цепочкой, поэтому контакт с кожей будет постоянным.

– Это защитит тебя от любых насекомых, а также в определённой степени будет убивать микробов, – сообщил ей Арким.

Этот крест он выделил из своего материала, снабдив «магическим насосом», который будет бесперебойно снабжать его энергией за счёт магического фона. Крест будет генерировать разряды необходимой силы, безвредные для Жанны, но губительные для микробов и крайне неприятные для насекомых. Точно такие же, которые генерировал он сам, находясь в её руках.

Жанна охотно надела крест на шею и спрятала под поддоспешником.

– Забирайся ко мне на спину, – велел ей Арким. – Прокачу по джунглям с ветерком!

– Хорошо, Арким, – кивнула Жанна и обошла его сзади.

Погрузив девочку себе на спину и взявшись за её покрытые сталью ноги, он взял разбег и помчался вперёд.

Разогнавшись до ста километров в час, он пристально сканировал пространство на сто метров вокруг, Жанна визжала от страха и восторга, распугивая встречающуюся живность. Один крупный ягуар предпочёл уклониться от встречи с неопознанным бегущим объектом и забрался на высокое дерево, откуда с испугом пронаблюдал скоростной болид, промчавшийся по тропе.

Три с половиной часа спустя Арким сбросил скорость и остановился.

– Мы на месте, – сообщил он Жанне, которая с трудом удержалась на ногах.

– Ох… – села она прямо на месте. – Ох…

Её вырвало, а затем она потеряла сознание.

– Вот же ж… – Арким поднял девочку и положил на своё плечо. – Как всегда всё делать одному…

Он нашёл скопление следов, которые активно кружили вокруг некоего участка дороги, а затем утащили четыре телеги в джунгли.

Жанна банально спала, несколько раз изрыгнув на спину Аркима остаточные порции блевотины.

Мечу было по барабану на загрязнение спины, поэтому он проследовал вдоль борозд от тележных колёс и, спустя двадцать километров, обнаружил селение аборигенов.

Только аборигены были отнюдь не дикие, а одетые в европейские одежду и военную форму, правда, местами окровавленные.

Телеги обнаружились на окраине поселения, содержимое их было разбросано вокруг. Видимо, местные не нашли для себя ценными ящики с вакцинами и кору хинного дерева. Было большой удачей, что они не решили спалить всё к чертям.

Арким заулыбался и вышел к поселению.

Его встретил выстрел из лука. Стрелу он перехватил в полёте, но не перестал улыбаться.

– Добрые люди, приветствую вас! – произнёс он на чистом испанском. – Зачем так встречать гостей?

Папуасы попрятались среди естественных и искусственных укрытий, пристально глядя на него.

– Ты кто такой? – спустя несколько секунд выскочил какой-то папуас в приведённой в относительный порядок форме капитана французской армии.

– Я – Арким Эспада, авантюрист, – представился Арким. – Мне нужно содержимое вот этих телег. Если вы не будете мешать мне забрать всё это, я вас не убью.

– Ты один и безоружен, – усмехнулся папуас в форме. – Назови хоть одну причину, почему нам не следует тебя убить?

– Причина для этого как раз всего лишь одна – вы не сможете меня убить, – улыбнулся во все тридцать два Арким. – А я могу убить вас всех, выследить каждого, догнать и уничтожить. Никто не уйдёт. Поэтому советую проявить понимание и не мешать мне. Впрочем, можете выставить, скажем, десяток своих лучших воинов и я убью их в демонстрационных целях. Или можете напасть толпой, но в таком случае умрёт вся деревня. А можете не нападать, ведь я никоим образом не буду вмешиваться в ваши дела, если вы не будете вмешиваться в мои. Я сказал своё слово. Ваш ход.

– Поединок предлагаешь? – спросил посерьёзневший «капитан французской армии». – Хорошо!

Далее он заговорил на папуасском, поэтому Арким не понял ни слова. Вышел десяток дюжих молодцев, вооружённых пороховыми мушкетами с примкнутыми штыками.

Арким почесал затылок, опустил спящую Жанну на землю, в затем поднял с земли подходящую ветку.

Первым вышел здоровый воин с причёской в стиле «под горшок». Он с превосходством усмехнулся, увидев ветку в руках Аркима и начал сближение с ним.

– Не-не-не-не-не-не… – поднял руку Арким. – Это нечестно! Лучше нападайте одновременно, так у вас появится хотя бы обманчивая иллюзия шанса на победу.

«Капитан» что-то прогаркал на своём и воины перестроились для коллективной атаки.

Первый воин атаковал первым, поэтому первым получил молниеносный удар веткой в грудь. Ветка пробила его грудную клетку, поразила сердце и вышла из спины, сломавшись в районе кисти Аркима. Тот с сожалением о переоценке своего оружия подхватил мушкет уже мёртвого воина и с ободряющей улыбкой поманил остальных воинов, которые были ошеломлены произошедшим.

– Всё-таки, хорошо, что вы не напали разом, – прокомментировал происходящее Арким. – Иначе мне пришлось бы марать об вас свои кулаки. Кровь ещё и запекается, стягивает кожу и потом неприятно хрустит при движении…

Внезапный для всех бросок вперёд и ближайший воин уже нанизан на длинный штык мушкета.

Мушкет французский, старый и уже изрядно поржавевший, он поскрипывал в районе крепления штыка. Арким держал мушкет на вытянутой правой руке, удерживая тело аборигена, одетого в окровавленную форму рядового, от падения.

Взмах рукой и труп полетел в сторону местных гражданских, всей толпой наблюдающих за ходом этого нечестного поединка.

Оставшиеся воины заревели что-то яростное и побежали на Аркима. Восемь молниеносных ударов штыком спустя Арким остался стоять на месте, присматриваясь к штанам самого высокого из трупов.

– Мы разобрались с данным недоразумением? – поинтересовался он у испаноговорящего «капитана».

Тот ошеломлённо молчал.

Арким снимал с каждого трупа сапоги и примерял их подошву к пятке. Восьмой труп обладал подходящими сапогами и Арким с удовольствием надел их. Походив в них немного, он подошёл к очухавшейся и ничего не понимающей Жанне и достал из её рюкзака длинный кусок чистой ткани.

Сообразив себе по-быстрому портянки, он отряхнул пятки от мусора и грязи, обмотал ноги по армейскому образцу и полноценно погрузил их в кожаные сапоги.

– Что происходит?.. – спросила Жанна, не до конца пришедшая в себя.

– Мы нашли то, что нам нужно, – сообщил ей Арким. – Ещё мы с этими господами выяснили, кто сильнее. Эй, как тебя там! Вы обошлись малой кровью, но если рискнёте испытать судьбу, то пощады не будет. Я убью всех.

«Капитан» развернулся и ушёл вглубь поселения. Меч расценил это как мирные намерения и прекращение противостояния.

– Шлем надень, – попросил он Жанну. – Мало ли…

Быстро собрав разбросанные повсюду ящики с относительно целыми баночками, он погрузил их на телеги, сами телеги связал верёвкой, которую машинно-быстро сплёл из разорванной одежды мёртвых аборигенов.

Усадив на переднюю телегу ослабленную Жанну, он запрягся в хомут и потащил все четыре телеги в обратный путь.

На этот раз хорошей скорости достичь было невозможно, телеги явно не готовили для ралли-рейсинга «Буэнос-Айрес – Росарио». Арким бежал со скоростью пятнадцать километров в час, что для него было режимом «неспеша», но Жанна в полной мере ощутила на себе все неровности местного рельефа.

Двести семьдесят с лишним километров они преодолевали двадцать два часа, так как несколько раз приходилось останавливаться на ремонт выходящих из строя телег.

Жанна очень устала от постоянной тряски и слишком большой для неё крейсерской скорости. Жители Позднего Средневековья имеют мало шансов испытать на себе влияние высоких скоростей, это для людей XXI века нет ничего необычного в скоростных машинах, поездах, самолётах и даже специальных скоростных велосипедах, а для подданной королевства Франции даже пятнадцать километров в час, стабильно выдаваемые Аркимом на протяжении двух десятков часов, казались чем-то экстремальным. На лошади некоторое время так проехать ещё куда ни шло, но 15 км/ч на страдальчески скрипящей телеге – это даже звучит опасно.

Но всё кончается и это закончилось. Арким, под удивлёнными взглядами редких утренних прохожих, выкатил телеги на главную улицу города, с достоинством докатил её до лавки аптекаря и последовательно разместил на заднем дворе.

– Что это за… – заспанная Флорентина вышла на задний двор и увидела Аркима, который за время отсутствия обзавёлся относительно новыми сапогами и только.

– Доброе утро, – с приветливой улыбкой поздоровался Арким. – Вот, привёз вам заказ. Говорите, выкупите всё?

//Французская Амазония, Мюратвилль, 10 июня 1860 года//

– Когда будет готов мой костюм? – поинтересовался Арким у портного, Авраама Каценеленбогена.

– Приходите завтра, – ответил ему явный семит, который непонятно что забыл в этой глуши.

Арким кивнул, положил на стол задаток и направился в кабак «У Матье».

За сорок сантимов он купил себе шорты, которые по-быстрому сшил Каценеленбоген, а ещё за сорок сантимов приобрёл рубашку, причём двадцать сантимов сверху отдал за срочность. В итоге он сейчас выглядел как типичный турист, приехавший отдыхать на какой-нибудь курорт XXI века.

Флорентина осталась должна Аркиму девятьсот двадцать три франка и семнадцать сантимов, обещала отдать в течение следующих пяти с половиной месяцев, выдав вчера сумму в триста семнадцать франков на руки, поэтому в деньгах они с Жанной больше не нуждались.

– Здоров, Матье, – уселся Арким за стойку. – Лучшего твоего пойла, две кружки! И третью себе налей, за мой счёт!

Бармен степенно кивнул ему и исполнил заказ. Они одновременно влили в себя не самое лучшее пиво, после чего синхронно кхекнули.

– Слушай, а у вас тут есть какие-нибудь музыкальные инструменты? – поинтересовался Арким.

– У меня есть гитара, – сообщил Матье. – Двадцать франков.

– Неси, – хмыкнул Арким, вытаскивая из кармана пачку банкнот.

На одной из них изображалась знакомая гордая физиономия Наполеона Бонапарта. И эта банкнота с номиналом двадцать франков исчезла в кармане бармена Матье.

Он поднялся наверх, отсутствовал несколько минут и возвратился с гитарой в руках. Классической гитарой, шесть струн, деревянный корпус, без электроусилителя, естественно, ибо ещё не изобрели.

– Играешь? – спросил Арким.

– Нет, – покачал головой Матье. – Оставил один постоялец в качестве оплаты.

Меч принял гитару, побрынчал на ней что-то невнятное, настроил, а затем уставился на Матье:

– Как у тебя с публикой? Много людей вечерами приходит?

– Ну… – Матье задумался. – Человек двадцать собирается в выходные… Иногда…

– Готовь новые столы и лавки, – попросил его Арким. – Сегодня вечером у тебя не будет свободных мест.

Арким залпом выпил вторую кружку пива, оставил оплату и направился на выход.

– Дамы и господа! Сегодня вечером, после захода солнца, в кабаке «У Матье» состоится выступление известнейшего в узких кругах композитора и исполнителя песен Аркима Эспады! – заявил он поднявшись на бортик фонтана на главной площади. – Первая кружка фирменного пива бесплатно! Приходите, не пожалеете!

До возникновения вопросов он скрылся в направлении лавки аптекаря.

– Флорентина, вот тебе пять франков за рекламу, – положил на прилавок банкноту Арким. – Будут приходить покупатели – советуй посетить сегодняшнее вечернее выступление в кабаке «У Матье» и сама обязательно приходи!

– Реклам… что? – недоуменно вопросила Флорентина, готовившая какую-то адскую лекарственную смесь у своего аптекарского стола.

– Просто говори, что советуешь посетить сегодня вечером кабак «У Матье», – улыбнулся ей Арким. – Что там будет выступать композитор и исполнитель Арким Эспада. Договорились?

– Эм… да, хорошо, конечно… – спрятала деньги в кассу аптекарь.

– Вот и отлично! Ты – лучшая! – помахал ей Арким и убыл прочь. – Жанна, приходи как освободишься в кабак!

– Ага! – раздалось из кладовой аптечной лавки. – Я скоро!

В кабаке Матье он помог установить дополнительные столы и лавки, которые имелись в наличии, но были убраны за ненадобностью.

К вечеру город охватило какое-то предвкушение. Это чувствовалось в походке людей и глазах, которыми они смотрели проходя мимо Аркима. Аптеку в день посещает крайне много людей, в основном ради хининного отвара, так как малярией летом страдают очень многие.

После заката кабак «У Матье» был набит людьми. Арким оплатил три бочки пива, поэтому первые кружки были бесплатными, что сыграло немалую роль в происходящем аншлаге.

На сооружённой из свежеструганных досок сцене стоял ящик, на который уселся Арким с гитарой.

– Добрый вечер, Мюратвилль! – приветствовал он ожидающую публику, подняв вверх руку. – Первая композиция будет исполнена впервые. Автор не я, к сожалению, автор не может исполнить её лично, потому что его нет с нами…

Он заиграл на гитаре очень жизнерадостную мелодию, необычную для этих краёв.

– ♫Nous sommes sortis de la maison lorsque toutes les fenêtres♫… – запел он. – ♫Se sont éteintes, les unes après les autres♫…^[9]

Жанна вовремя выкатила тележку со свечами, атмосфера создалась особая, почти магическая.

Зрители завороженно слушали необычную песню, а когда она закончилась, молчали несколько минут.

Но Арким залпом выпил кружку пива и продолжил.

– Эта песня не имеет известного автора, но известно, что она была написана в Оттоманской империи, – заговорил Арким. – Итак…

Он заиграл на гитаре широко известный в XXI веке мотив.

– ♫Misirlou mou, i glikia sou i matia♫… – запел он. – ♫Floga mou ‘hei anapsei mes stin kardia♫…^[10]

По завершению песни, исполненной настолько идеально, насколько способна исполнить машина, раздались бурные аплодисменты и улюлюканья.

– Продолжаем повышать ставки! – продолжил Арким, когда зрители наконец-то успокоились. – Эту песню написал неизвестный в этих краях исполнитель и бард из очень далёких земель…

Пять песен спустя Арким замолк, поднялся с ящика и поклонился публике. Жанна всё время выступления бегала со стеклянной банкой по залу, собирая «пожертвования на существование композитора и исполнителя».

– Эту, греческую! На бис! – заорал уже в хламину пьяный полковник Фуко, вытаскивая купюру в пятьдесят франков и помещая её в банку Жанны, которая шепнула ему что-то. – Да! Мисирлу! Да! За египетскую кампанию! Выпьем все! Всем по кружке пива за мой счёт!

– Желание публики – закон! – снова сел на ящик Арким.

Жанна закончила сбор денег и показала ему знак «ОК», скрывшись за барной стойкой Матье.

Арким исполнил песню на бис, полковник Фуко в процессе вырубился и его утащили подчинённые. Стало понятно, что петь уже не надо, это лишнее, так как публика была достаточно весела и без этого, потому меч просто сошёл со сцены и поднялся в комнату, где его ждала Жанна.

– Посчитала? – поинтересовался он, увидев лежащие на кровати деньги.

– Четыреста двадцать один франк и ещё монетами сколько-то, – устало ответила девочка. – Зачем нам деньги?

– Мы поедем в Париж!

Глава восьмая. Первоначальное накопление капитала

//Французская Амазония, г. Мюратвилль, кабак «У Матье», 10 июня 1860 года//

– … но для этого нам надо заработать денег, – продолжил Арким. – Намного больше, чем сегодня.

– А что мы хотим в Париже? – поинтересовалась Жанна.

– Я ещё не знаю, что хочет от меня Бездна, но если нам нельзя в Париж, то она даст об этом знать, – ответил меч. – Будем копить денежки, после такого фурора у нас появится относительно стабильный источник дохода. Буду исполнять песни, а ты с завтрашнего дня продолжаешь занятия по математике! Ложись спать, а я за ночь напишу тебе задачник.

В дверь кто-то неуверенно постучал.

– Кто? – спросил Арким.

– Это Флорентина… – раздалось из-за двери. – Господин Арким, можем ли мы поговорить?

– Да, конечно, – меч встал и открыл дверь. – Прогуляемся?

– Хорошо… – Флорентина кивнула.

– А ты закройся и спать, – велел Арким Жанне. – Никому не открывай.

Жанна кивнула и подошла к двери, закрыв её на засов.

Арким взял аптекаря под руку и вместе с ней прошёл на улицу.

– О чём хотели поговорить? – спросил он её, когда они шли по главной площади городка.

Флорентина молчала, глядя на звёздное небо. Арким примерно представлял, что она хочет сказать.

– Если вы про наши взаимоотношения, то как честный джентльмен, не буду скрывать своих чувств: вы мне симпатичны как женщина и личность, – сообщил он аптекарю.

Она молча, обуреваемая несдерживаемыми чувствами крепко обняла его за пояс. Арким склонился над ней, подхватил и с готовностью ответил на объятия.

//Французская Амазония, г. Мюратвилль, аптека Флорентины, 11 июня 1860 года//

– Это тоже часть твоей работы? – недовольно спросила Жанна, увидев Аркима на заднем дворе аптеки.

Он обливал свою боевую платформу водой из ведра.

– Ты про Флорентину? Нет, это личное, – ответил Арким. – Я, может и железный, но у меня тоже есть чувства. Тем более, женщина хорошая.

– Когда мы уедем, она ведь останется здесь? – Жанна села на колоду для рубки дров.

– Я уже договорился с ней, – улыбнулся Арким, оттирая боевую платформу полотенцем. – Она едет с нами.

– Но зачем? – удивлённо спросила Жанна.

– Кхм-кхм, – Арким накинул рубашку и присел на корточки рядом с колодой, опустившись с Жанной на один уровень. – Человек это в первую очередь какое существо?

– Социальное, – припомнила девочка один из многочисленных уроков. – Поэтому, чтобы понимать конкретного человека, надо понимать окружающее его общество.

– Во-о-о-т, – покивал Арким. – Из этого также следует, что человек вне общества не существует. Мы сейчас тоже в обществе, правда, в чужом. И чтобы в нём нам было комфортно существовать, нам нужны свои люди. Какой бы ты ни был сильный, быстрый и умный, в одиночку сможешь мало. Это как в лесу: сломаешь ногу – никто тебе не поможет, если ты один. Мы с тобой сейчас одни, в Париже, даже если очень захотим, сможем мало. Нам нужны люди. Желательно очень много людей. Своих, надёжных. Сообщество людей выживет даже посреди враждебного общества, ранние христианские секты это наглядно показали: их и львами затравливали, и на столбах сжигали, и распинали, а вишь ты – сейчас доминирующая мировая религия! Вот и мы вынуждены действовать в рамках имеющихся возможностей и будет большой ошибкой не пытаться их расширить. Лучший способ – больше компетентных людей в нашем сообществе. Флорентина – первая, но не последняя.

– Остальных ты тоже будешь… того? – усмехнулась Жанна.

– Нет, – покачал головой Арким. – Она мне просто понравилась.

– Какие планы на сегодня? – решила сменить тему всё правильно понявшая Жанна.

– До вечера нужно расширить зал в кабаке Матье, а также договориться о покупке участка земли по соседству с ним, – поделился Арким. – Чтобы что-то получить, надо что-то вложить. Вчерашнее выступление произвело фурор и сегодня очень многие придут в кабак ради повторения испытанных ощущений. Человек – существо зависимое. Всегда стремится к повторению удовольствия.

– Мне что делать? – спросила девочка.

– Помогай Флорентине в аптеке, – произнёс Арким. – Тебе нужно приобрести некоторые навыки в сфере фармации, она обязалась бесплатно обучить тебя основам. Гипотетически может статься так, что тебе придётся действовать в отрыве от своей группы, такое бывает, поэтому иногда нужно быть универсалом.

– Ты же только что говорил, что без сообщества мы можем мало… – нахмурилась Жанна.

– Да, говорил, – кивнул Арким. – Только вот гарантировать тебе постоянное наличие сообщества не могу даже я, поэтому, если когда-нибудь окажешься совсем одна, глупо будет умереть от неспособности найти лекарственную траву или сварить настойку. У Флорентины богатейший опыт по изготовлению лекарственных средств из подручных материалов, причём он богаче даже чем у меня. Я мог бы обучить тебя чему-нибудь полезному, но потратил время обучения на более полезные в отдалённой перспективе вещи. Кстати, надо будет в ближайшее время заняться твоей стрелковой подготовкой…

– Ты говорил, что не собираешься внедрять огнестрельное оружие в моём родном мире, – вспомнила Жанна.

– Но в этом-то мире огнестрельное оружие есть и будет глупо ограничивать тебя только мечом или копьём, – улыбнулся Арким. – Может и не понадобятся тебе стрелковые навыки в родном мире, но здесь они смогут спасти тебе жизнь. А это стоит того, к тому же, подготовка компетентного стрелка гораздо легче и быстрее, чем мастера-мечника. Надо будет найти нормальную винтовку, если здесь есть такие… Ладно, нет времени, солнце уже взошло и настала пора работать. Содействуй Флорентине, а я пошёл.

Арким сходил сначала в лавку Каценеленбогена, который уже закончил его костюм. Примерив наряд и выплатив вторую часть оплаты, он направился в кабак Матье.

Повесив костюм в съёмной комнате на втором этаже, Арким спустился вниз и увидел спешно собирающего пожитки Матье.

– Доброе утро, – приветствовал его меч. – Ты куда это собрался?

– Я убываю в Старый свет! – заулыбался во все двадцать пять желтоватых зубов бармен. – Наконец-то удалось накопить нужную сумму и как раз сегодня с утра прибыл корабль из Каракаса!

– А кабак? – не понял Арким.

– Я его продам сегодня же, – продолжил улыбаться Матье. – Наконец-то мне удастся выбраться из этой дыры! И всё благодаря тебе! Я очень хорошо расторговался вчера, трёхмесячная прибыль за один вечер! Продам кабак – хватит на устройство в Гавре!

– За сколько продаёшь? – поинтересовался Арким.

– За две восемьсот франков, но тебе могу уступить за две шестьсот, в честь нашей крепкой дружбы, – радостно ответил Матье.

– Дорого, – покачал головой Арким.

– Ну, значит – не судьба, – пожал плечами Матье. – Со съёмом комнаты отдельно договариваться будешь с новым владельцем.

Арким собрал все хранимые в комнате вещи, погрузил их на спину и покинул внезапно ставший таким чужим кабак. Из-за кардинальной коррекции планов он направился к зданию администрации.

– Эй, Арким, может, сегодня вечером дадим твоё выступление? – спросил догнавший его Матье. – Прощальный танец, так сказать?

– Нет, что-то я сегодня не в духе, – покачал головой Арким и ушёл.

В здании администрации он посетил кабинет мэра.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался он с начальником города.

– О, Арким Эспада! – встал из-за стола мэр, Антон де Руан. – Какими судьбами?

Упитанный пожилой человек с холёным лицом, голубыми глазами, чёрными волосами и носом с горбинкой, протянул ему руку.

– По деловому вопросу, – протянул руку в ответ Арким. – Мне необходим небольшой участок на окраине города. Я присмотрел себе территорию на выезде, площадь около двух километров. Наведя справки, я установил, что на конкретно этот участок никто не претендует и я могу приобрести его за триста двадцать франков. Информация верна?

– Эм… Да, всё почти что верно, – после небольшой паузы ответил мэр. – Только вот озвученное вами предложение не актуально и цена составляет пятьсот франков.

– М-м-м, понятно, – кивнул Арким и направился к выходу.

– Постойте, мы ведь можем договориться! – донеслось до него.

– Я понял, что мы не договоримся, – бросил ему Арким.

Зарабатывать деньги здесь так же непросто, как и в других параллельных мирах.

Каждый норовит слупить с тебя побольше денег, а ведь есть ещё и налоги за пользование государственной землёй, причём они неслабые, если ставишь предприятие типа кабака или кабаре. Арким изучал вопрос буквально вчера, во время беседы с Флорентиной и узнал, что налог доходит до семидесяти пяти процентов от прибыли, причём «грязной». Именно поэтому Матье так торопится: осенью надо будет внести платёж за квартал, а тут всё сложилось один к одному, ещё и очень удачно корабль прибыл.

Второй раз такой фокус не пройдёт, поэтому придётся отдать большую часть заработанного в казну города.

И это отвечает на вопрос, почему город с располагающимися рядом богатыми медными месторождениями, выглядит очень депрессивно и не растёт. В условиях такого налогообложения это неудивительно.

Впрочем, такая ситуация по всей провинциальной территории Французской империи: дела у метрополии идут не очень хорошо последние лет двадцать семь, аккурат с момента смерти Наполеона Бонапарта, императора французов.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, Арким не выяснял текущее положение дел ни у кого, кроме Флорентины, а та довольно неплохо была осведомлена о делах Европы.

Выяснил он следующее: Наполеон, как и положено, сходил в Россию, ему там наваляли прямо посреди берёз и осин, он бежал во Францию, где начал спешно собирать армию, но вот тут что-то пошло совсем не так…

Появились какие-то люди при дворе императора, которые привезли с собой диковинные вещи. Около шестидесяти тысяч новых ружей, малоразмерные и очень мощные паровые двигатели, а главное – знания. Всего около пятисот человек пришли к Наполеону и все заняли ключевые посты в его администрации. К каждому августейшему брату или приятелю Наполеона, занимающему по его распоряжению престолы различных европейских стран, были приставлены люди, которые начали фактически управлять этими государствами.

В битвах за Германию Шестая коалиция, состоящая из армий Российской империи, Пруссии, Австрии и прочих союзников поначалу отхватили от отчаянно сопротивляющегося Наполеона, затем одерживали верх в незначительных сражениях, но генеральное сражение под Лейпцигом, известное сейчас как «Битва народов», проиграли в пух и прах: Наполеон применил новые ружья, оказавшиеся очень точно изготовленными нарезными пневматическими винтовками, применил новую тактику, представляющую из себя тактику стрелковых цепей, а также новую артиллерию, которая неизвестно каким образом внезапно стала нарезной и оснащённой прицелами. Флорентина лично видела эти пушки и в общих чертах нарисовала на листе бумаги, причём достаточно подробно, чтобы Арким понял, что они из себя представляют.

Новые винтовки имели магазины на двадцать патронов, баллоны высокого давления и были изготовлены с такой точностью и надёжностью, что некоторые образцы до сих пор с успехом применяются французскими войсками в войнах в Старом Свете.

Шестая коалиция потеряла в той битве сто шестьдесят тысяч солдат, а остальные бежали и были больше не способны вести войну из-за тяжелейшей деморализации. Скорострельность пневматических винтовок достигала двадцати пяти выстрелов в минуту, на дистанцию до двухсот метров. Высокая точность вкупе со скорострельностью, позволили устроить кровавый ад войскам Шестой коалиции, которые банально не успевали дойти до рассеянных по полю французов, применяющих новую тактику. Плотные построения солдат умирали под губительным свинцовым градом, который не оставлял старой линейной тактике и шанса.

Битва была выиграна неоспоримо, французы потеряли лишь около двенадцати тысяч солдат на флангах, причём это были в основном вооружённые обычными мушкетами фузилёры и вольтижёры.

Новый элитный армейский корпус из примерно пятидесяти тысяч солдат с «духовыми ружьями» устроил форменный разгром войскам Шестой коалиции, преследуя их до границы с Российской империи.

Наполеон остановился на границе, подав это публике как «изгнание захватчиков». С вновь оккупированными территориями он обошёлся очень жёстко, он ограбил земли Германии примерно на баснословные четыреста миллионов франков, что окупило все его потери и затраты на ссокрушительно проигранную Русскую кампанию.

«Новые люди», как называли тех неизвестных, прибывших неизвестно откуда, показали своё превосходство над классическими чиновниками и подготовили экономический рывок для Французской империи. Серьёзная либерализация в отношениях с капиталом, всеобщая перепись населения, продвинутая налоговая реформа, законодательная реформа, оптимизация расходов на снабжение армии – всё это послужило прокеросиненными дровами в топку прогрессу и стремительному рывку империи.

Паровые двигатели, которые без каких-либо видимых причин начали производить в Марселе, устанавливались на кораблях, хотя сам Наполеон всегда был очень консервативен в этом вопросе.

Арким даже слышал когда-то, что Наполеон крайне скептически отнёсся к проекту парохода Роберта Фултона.

Но Флорентина поведала, что двигатели, не имеющие аналогов в мире, были установлены на совершенно новые корабли, построенные на нормандских верфях и успешно эксплуатируются до сих пор. В континентальной блокаде после появления паровых судов больше не было смысла, так как пароходы превосходили британский флот в девяти из десяти сражений, не только благодаря возможности хода против ветра, но и благодаря нарезным пушкам.

Британия сейчас является провинцией Французской империи, а королевская семья проживает в Вашингтоне, получая солидное ежегодное довольствие от Конгресса США.

Ситуация в мире очень странная: доминирования Великобритании не состоялось, Франция владеет всеми её колониями и активно осваивает сейчас Австралию, Российская империя превратилась в региональную державу, так как вся Европа захвачена французами и находится под тотальным контролем Парламента.

На престоле Французской империи сейчас сидит Наполеон II Бонапарт, единственный законный сын Наполеона I.

В стране нарастают противоречия, экономические, а вследствие них и политические, но Арким пока не выяснил их причины, так как Флорентина об этом ничего не знает. Просто она на своей шкуре испытывает последствия налоговой политики на окраинах: во Французской Индии каждый год восстания из-за неуёмных поборов, в Юго-восточной Азии идёт непрерывная война, Японию французы захватили вооружённым путём и активно грабят, по состоянию на прошлый год. Китай уже несколько лет находится в состоянии войны с Французской империей, но подробностей об этом у Флорентины нет.

Париж богатеет, он вырос уже в два раза за последние тридцать лет, ибо туда стекаются ресурсы со всего света, а следовательно и люди. Версаль перестроен и расширен в пять раз за счёт прилегающего к нему района, сейчас он считается самым большим дворцовым комплексом в мире и истории. И параллельно с этим колонии в отчаянном положении из-за неустанных налётов аборигенов, перебоев с поставками и регулярными поборами, которые производятся точно в срок.

Арким уже неоднократно видел что-то подобное. Метрополия живёт и жирует за счёт остальной страны, а остальные страдают, медленно, но верно впадая в затяжной и тяжёлый кризис.

Интересно также то, что Россию современное правительство Французской империи не рассматривает в зоне своих интересов, воевать с нею не собирается, она превратилась в какую-то «просто страну», во всяком случае со слов Флорентины. Поражение Шестой коалиции в самой важной войне столетия надломило хребет окружающим странам и никто больше не рисковал противостоять противоестественному гиганту, разросшемуся на всю Европу.

Никто даже не думает всерьёз вступать в противостояние с Французской империей, войны ведутся в основном колониальные, причём агрессором всегда выступает Франция, мирное время наступило и длится очень продолжительное по современным меркам время, поэтому метрополию постепенно начинают разрывать внутренние проблемы.

Социальное неравенство, ожесточённая борьба государства с профсоюзами, нарастающие противоречия между классами – всё это было видно даже простому аптекарю из-за прилавка.

Мирного исхода из текущей ситуация не предвидится, а Наполеон II регулярно закатывает празднества стоимостью в ВВП какого-нибудь не самого маленького германского княжества. Празднуют много чего и масштабно: победу Наполеона I тут, победу Наполеона I там, «добровольное» присоединение к Французской империи Испании, день рождения маршала такого-то и так далее. Благодаря очень активной деятельности Наполеона Бонапарта, праздников много, но платят за них окраины и колонии.

Любопытно, что Флорентина настолько доверилась Аркиму, что даже показала ему копию Манифеста Коммунистической партии, написанного и изданного двенадцать лет назад. Карл Маркс и Фридрих Энгельс мертвы, неизвестные убийцы расстреляли их во время совместного обеда в Нью-Йорке, куда они перебрались из земель покорённой Наполеоном I Германии.

«Капитал» так и не был написан, рабочему движению не на что опираться, поэтому никаких надежд на изменение не предвидится.

Арким решил, что исправит эту неправильную ситуацию по прибытию в Париж. Без «Капитала» рабочие не поймут, что с ними делают владельцы заводов, а следовательно не будут знать, за что сражаться.

И он начал понимать, зачем его отправили в этот мир.

Тут доминирует Порядок и он стремится к экспансии в другие миры: та рота мужиков в меховых шапках с пневматическими мушкетами явный звоночек.

Скорее всего, его задачей будет поиск и уничтожение адептов Порядка.

Типичную методику их работы он уже видел: взяли слабеющего, но перспективного игрока с местного поля, дали ему неоспоримое преимущество, захватили этот мир, точнее его ключевую локацию. Естественно, что-то пошло не так, потому что человеческий фактор и сокращение числа действующих адептов в ходе естественной и неестественной убыли.

Видимо, тот сверхкрупный заброс живой и особенно неживой материи из параллельного мира слишком дорого обошёлся Порядку и он лишился возможности как-то серьёзно влиять на происходящее здесь, оставшись большей частью наблюдателем за полуавтономной работой своих Адептов.

Бездна не могла не воспользоваться такой уникальной возможностью: Арким снабжён боевой платформой и является козырем в рукаве. Стоит истребить адептов Порядка, расшатать построенную ими империю и… и всё. Можно возвращаться домой.

Но чтобы расшатать Францию и истребить там адептов Порядка, нужно в эту самую Францию нужно как-то попасть.

– Флорентина, можем ли мы с Жанночкой временно пожить у тебя? – прибыв в лавку аптекаря, поинтересовался Арким.

– Да, конечно! – уверенно ответила та. – Какие-то трудности?

– Матье решил сбежать во Францию, – улыбнулся Арким. – Не горю желанием договариваться с ещё одним владельцем.

– Как я понимаю, он хорошо наварился на твоём выступлении? – предположила Флорентина.

– Трёхмесячный заработок за один вечер, – ответил Арким. – Насколько я помню, народ пьянствовал до самого утра.

– Неудивительно, что он решил уплыть на первом же корабле, – покивала Флорентина. – Уже невозможно выживать при таких налогах…

– Нам тоже надо торопиться, – хмыкнул Арким. – Не хотел я прибегать к некоторым методам, но, видимо, придётся…

– Надеюсь, это законно? – насторожилась аптекарь.

– Абсолютно законно, – заверил её Арким. – Жанна!

Девочка, занимавшаяся подготовкой ингредиентов для лекарственных форм зашла в торговый зал. На ней не было доспехов, она была одета в строгое платье, которое выдала ей Флорентина, а на шее у неё висел кожаный фартук на манер мясницкого. Взгляд её был недовольный, так как она рассыпала что-то на себя из-за громкого призыва.

– Оставайся с Флорентиной, – сказал ей Арким, раскладывая собранные в номере вещи по прилавку. – Никуда не ходи, никого не задирай и тем более не убивай, мочить можно только в рамках допустимой самообороны. Я убуду в джунгли на несколько дней, добуду кое-что и вернусь.

– Хорошо, – покладисто кивнула Жанна. – Буду помогать мадам Жульен и никуда не выходить.

– Вот и ладушки, – улыбнулся ей Арким, а затем приблизился к Флорентине и поцеловал её в лоб. – Флори, я ушёл. Не скучайте тут.

//Французская Амазония, приток Инини, 12 июня 1860 года//

Арким не единственный, кто тёрся в этой области.

Из-за обилия старателей могло показаться, что эта местность густо населена, но на самом деле тут проживало три с половиной аборигена да два с половиной француза с одной, не самой лучшей половиной голландца, если говорить метафорически.

Но золото тут, насколько знал меч, открыли в 1855 году, в данном случае Наполеон и адепты Порядка не смогли ни на что повлиять, о чём Арким жалел.

Лучшие россыпи золота уже нашли и отправили в метрополию, поэтому придётся погудеть сканерами и помахать кирками.

Обменявшись хмурыми недоверчивыми взглядами с группой старателей, копающих перспективное место, Арким прошёл дальше в джунгли и, удалившись на достаточную дистанцию, завалился в кусты, после чего активировал глубинные сканеры.

Спустя полчаса он продвинулся дальше в джунгли, где снова упал в кусты и включил сканер.

Работа его ультразвукового сканера началась. Глубина «пробоя» – сорок метров. Два места оказались бесперспективными, он пошёл к третьему, на котором ему улыбнулась удача.

Золотой самородок находился на двадцать метров южнее места сканирования и на тридцать метров глубже, также были потенциально обнаружены другие самородки, так как они редко тусуются в гордом одиночестве.

Вооружившись двумя мотыгами, Арким начал копать.

Спустя сорок минут он углубился на тридцать метров и добыл самородок, который оценил в три килограмма. Отличный улов.

Он прильнул ко дну вырытой вертикальной шахты и вновь активировал сканирование. Спустя минуту он получил двенадцать серьёзных откликов в непосредственной близости от себя. Это была настоящая удача.

Спустя час он добыл ещё двенадцать крупных золотых самородков суммарной массой в девять килограмм и около пяти килограмм мелочью и пылью. С последней он особо заморочился, так как собирать её посреди земли было сущим мучением.

Упаковав золото в специальный кожаный мешок, Арким выбрался на поверхность, отряхнулся и обнаружил группу потрёпанных старателей, вооружённых кирками.

– Вываливай всё, что добыл, – потребовал один из них. – Или закопаем тебя в той яме, из который ты вылез.

– Золото вас погубит, – печально произнёс меч, снимая с плеча мешок и развязывая его лямку.

– Мне нравится, что ты не стал выёживаться, поэтому уйдёшь отсюда живым, – заулыбался главарь этой стихийной банды.

– Молекулярная масса золота – 196,966569 грамм на моль, – произнёс Арким, вытаскивая небольшого размера самородок. – Это делает даже небольшие объёмы золота очень тяжёлыми. Не самыми тяжёлыми, но…

Он щелбаном бросил золотой самородок прямо в лоб главаря бандитов. Череп его буквально взорвался кусками плоти и костей, вперемешку с кровью и мозговой тканью.

– Нет тот богат, у кого злато, а тот, у кого ума палата… – философским тоном продекламировал Арким. – Кто ещё хочет пораскинуть мозгами?

Старатели подняли кирки и помчались на него. Серия высокоскоростных ударов прервала жизни старателей.

– У кого лишь злато на уме, тот… – Арким запнулся, попытавшись придумать рифму. – … тот закончит жизнь в тюрьме… или в яме.

Он не стал обыскивать трупы, а просто побросал их в образовавшуюся из-за его действий вертикальную шахту, после чего выкорчевал из густой растительности базальтовый валун и закупорил им вход.

Накинув на плечо кожаный мешок, он взял разбег и помчался обратно в Мюратвилль, названный так в честь генерала армии Наполеона Бонапарта.

Арким посчитал, что первоначальное накопление капитала выполнил, присвоив золото коренных народов Латинской Америки. Теперь следовало выступить в роли кровожадного иностранного наймита, который проникнет в Французскую империю и упоительными вечерами начнёт шатать там ситуацию, а ведь в ней всё так хорошо и все довольны, только и слышится хруст французской булки…

Глава девятая. Метрополия

//Атлантический океан, 1 июля 1860 года//

Флорентина продала свою аптеку практически за бесценок, за жалкие тысячу франков, как помещение.

Арким же конвертировал сто грамм золота в три с половиной тысячи франков. Как узнал он у Флорентины в ходе их долгих бесед во время этого не самого быстрого путешествия по Атлантике, раньше, до денежной реформы почти тридцатилетней давности, франк жерминаль, введённый Наполеоном I Бонапартом, содержал в себе 0,2903 грамм золота, с тех пор утекло много воды, деньги печатались бесконтрольно и столько золота для его обеспечения просто не было, поэтому после этой очень плохо сказавшейся на престиже страны реформы содержание золота во франке упало в сто раз.

Подходящее судно они нашли в Каракасе, куда пришлось добираться своим ходом, то есть Арким погрузил Жанну и Флорентину на спину и домчал их до места за сутки с лишним. Жанна даже успела поспать в ходе этого скоростного турне.

– Ногу на сантиметр назад, – поправил Арким Жанну.

Она занималась с мечом, купленным у одного испанского антиквара в Каракасе. Тот уверял Аркима, что меч принадлежал самому «аделантадо Франсиско Писарро», но короткое сканирование встроенными сенсорами показало, что изготовили этот меч, пусть и с отличным мастерством, примерно в середине восемнадцатого века.

Тем не менее, Аркиму он нужен был для тренировки Жанны. Он сбил цену до двухсот франков, указав на несколько несоответствий и один явный анахронизм.

Себе он взял меч самого «аделантадо Эрнандо де Сото», который «совершенно случайно» достался антиквару от неких «отчаянных искателей сокровищ». Этот меч тоже изготовили в середине восемнадцатого века, причём примерно в то же время, что и меч Писарро. С теми же огрехами.

Это точно мечи одного мастера, который всерьёз занимался не очень внимательной к деталям подделкой всяких легендарных и знаменитых мечей.

«Меч де Сото» обошёлся Аркиму в сто пятьдесят франков.

Дороговато для кусков металла, причём не самых лучших, которые он встречал в своей жизни, но зато они получили инструменты для оттачивания фехтовальных навыков Жанны.

Она и так неплохо владела мечом, обладая отточенными приёмами, которые поставят в тупик любого средневекового фехтовальщика, но совершенству нет предела. Аркиму нужен мастер меча, а не всего лишь профессионал.

Моряки из корабельной команды поначалу с интересом наблюдали за вознёй великана с девочкой в латных доспехах, но со временем такое зрелище надоедает.

Потренировав Жанну в течение трёх часов, Арким пошёл с ней в каюту, где они пообедали вместе с Флорентиной.

Остаток дня они изучали военную инженерию и фортификацию, в которой Жанна заметно продвинулась. Вырезанные Аркимом из дерева макеты типичных замков Франции были разложены на столе и девочка, оперируя ограниченным числом деревянных фигурок, должна была наиболее эффективно взять замок. Параллельно они изучали теорию баллистики, с чем у Жанны дело ладилось не слишком хорошо.

– Завтра к вечеру будем в Бордо, – сообщил Арким, когда они лежали на палубе парохода и смотрели в безоблачное ночное небо.

Жанна достигла определённых успехов в целой серии дисциплин, а также в стрельбе из нарезного мушкета. Тут известна пуля Минье, а также пуля Несслера, видимо, работа адептов Порядка.

Но увы для огнестрельного оружия, феноменальный успех пневматических многозарядных винтовок и личное расположение к ним «Покорителя Европы», как здесь иногда называют Наполеона I, определили ход оружейной мысли на десятилетия вперёд: у капитана парохода «Сан-Антуан» на вооружении пневматический пистолет, а команда вооружена исключительно пневматическими гладкоствольными мушкетами.

Логика в этом тоже есть: серийно производимые пневматические гладкоствольные мушкеты, снабжённые достаточно мощными баллонами, способны стрелять в полуавтоматическом режиме, что пока что недостижимо для огнестрельного оружия, которое, из-за того, что почти никто его не развивает, обречено на время уйти на второстепенный план. А если добавить к этому точность и низкую чувствительность к погодным условиям…

Порох был признан большей частью малоперспективным и не стоящим усилий. В первую очередь от него отказались охотники, которые, благодаря пневматике, оказались способны бесшумно убивать дичь, а потом и армия. Французская армия в настоящий момент вооружена исключительно пневматическими мушкетами, гладкоствольными и производимыми серийно. Точность изготовления поначалу хромала, но в настоящий момент они выправили положение и уверенно шли к перевооружению на нарезное пневматическое оружие.

Теоретически никаких пределов мощности пневматического оружия нет, но пороховое оружие, при должном качестве и точности обработки деталей, а также применении мощного бездымного пороха, позволяет достичь куда более впечатляющих результатов по дальности и точности боя на определённом научно-техническом этапе. Но чёрный порох, низкое качество и точность обработки, а также предубеждение перед огнестрелом и зримые примеры превосходства пневматики, пусть и весьма мнимые, стопорят развитие в этой области, хотя в земной истории вторая половина девятнадцатого века была ознаменована интенсификацией прогресса в производстве огнестрельного оружия.

В то же время пневматика не стояла на месте, а развивалась семимильными шагами. Мощность росла, промышленность освоила производство баллонов высокого давления, росла также и точность, поэтому огнестрел сильно отставал без необходимых исследований, словно на нём кто-то целенаправленно поставил крест.

Какие-то деятели, вероятно, не без помощи пришлых адептов Порядка, начали разрабатывать месторождения гелия в протекторате Персия, а конкретно в Южном Парсе. Гелий нужен много где, но в основном в аэростатостроении. А для аэростатов и дирижаблей нужна резина, причём хорошая. Франция потому и сидит в Латинской Америке так плотно. Гевея – наше всё.

Аркиму это местное увлечение пневматикой только на руку: его эндоскелет, изготовленный из броневого металла Бездны, даже самые мощные пороховые винтовки пробить не способны, а с пневматикой вообще некого опасаться.

Любопытно, что подразделения Старой гвардии уже давно укомплектованы стальными кирасами, которые эффективно защищают от пневматических пуль.

Пневматика неожиданно для всех вернула уже позабытую всеми личную броню. Один из матросов рассказывал Аркиму, что личная гвардия императора поголовна экипирована совершенными латными доспехами.

Это объясняло и то, что в целом бронированию Жанны люди удивились, но совсем уж фурора в Мюратвилле она не произвела.

Броня возвращалась и что-то подсказывало Аркиму, что рано или поздно именно она убьёт пневматику и проторит повторный путь для огнестрельного оружия. И всё вернётся на круги своя, как оно этого и заслуживает, только вот история за это время сильно изменится. Ещё сильнее, чем до этого.

//Французская империя, г. Бордо, 3 июля 1860 года//

– Сегодня пятнадцатый день мессидора шестьдесят восьмого года с первого дня Республики, – провозгласил Арким, спускаясь с трапа корабля. – И этот день символичен тем, что сегодня мы возобновляем Революцию…

Они втроём уверенно двинулись через портовой район.

Город Бордо является важнейшим портом Франции. Именно через этот город колонии торгуют с метрополией. Сюда стекаются товары, за счёт которых обеспечивается некоторая часть благополучия Французской империи.

Видно было, что часть поступающих денег оседает в городе: улицы мощённые, причём не сотни лет назад, а относительно недавно, грязи нет, коммунальные службы работают, множество приличного вида зданий, даже в порту, что, как правило, несвойственно большинству городов. Порт – это, с одной стороны, источник средств для города, а с другой, источник социальных проблем, то место, в развитие прилегающих территорий которого никто не вкладывается, поэтому вокруг него, на фоне высокой экономической активности, не менее высоко активничал разного рода криминал.

Бандитизм процветал: Арким «срисовал» по пути около двадцати карманников, а также несколько десятков грабителей, таившихся в тёмных переулках. А сканирование одного большого здания на окраине портового района выявило что-то вроде крупного наркопритона, где валялись на лежанках курильщики опиума.

Меч уже неоднократно слышал от разных людей, что главный торговец опиумом – Французская империя. Опиум из Французской Мьянмы, Французского Лаоса и Французского Таиланда поставляется по всему миру, но особенно в Китай, где его очень уважают и любят. Естественно, что часть товара импортируется в Европу, где он находит своего покупателя.

Ничего необычного в этой государственной наркоторговле нет: если не французы, то англичане. Британская империя, из одного параллельного мира, о котором Арким черпал сведения из снов, торговала опиумом вплоть до первой половины двадцатого века.

Вот и французы, в конкуренции с американцами из САСШ, активно торговали опиумом, который завозился в основном в Китай, где его употребляло около восьми миллионов китайцев. В параллельном мире, где доминировала Британская империя, торговля опиумом приносила государству около 20 % дохода казны. В этом мире французы получают что-то около 10 % дохода казны, но это были лишь приблизительные расчёты Аркима, который составил некоторое представление об экономике Французской империи из бесед с моряками и капитаном.

Арким огляделся в районе выезда из города и быстро нашёл взглядом стоянку дилижансов.

– В Париж, прямо сейчас, – обратился он к кучеру.

– Вас трое? Пятнадцать франков, – ответил хмурый мужик с длинными висячими усами.

– Сгодится, – кивнул Арким.

//Французская империя, г. Париж, 7 июля 1860 года//

Трое суток пути спустя они оказались в пригороде столицы.

Пригород был полон конструкциями стихийной застройки, то есть трущобами. Официальную часть города можно было определить по мощёным улицам, а трущобы отличались грунтовыми дорожками между домами. Что-то наподобие в XXI веке можно обнаружить в городах где-нибудь в Африке.

Канализациями трущобы не оснащались, куда девалось производимое жителями дерьмо было большой загадкой для Аркима. Хибары строились из доступных материалов, обитатели напоминали преимущественно бомжей из-под моста, ходили хмурые, никакой адекватной инфраструктуры здесь не было, зато в избытке имелись жандармы. Патрули вооружённых пневматическими мушкетами жандармов сновали тут и там, приглядывая за трущобами. Видимо, они уже давно создавали проблемы остальному городу, поэтому были приняты такие меры.

Городская промзона чадила дымом из высоких труб где-то в северной части города. Как догадывался Арким, в трущобах люди живут не просто так, иначе с ними бы давно разобрались совершенно недемократическими способами, а работая на промышленных предприятиях города, обеспечивая его частью необходимых товаров.

Также Арким с удивлением для себя увидел дирижабли, парящие над городом. Он насчитал целых пять штук, один из которых был объёмом около тридцати тысяч метров кубических. Не самый большой дирижабль из возможных, но насколько знал Арким, их в это время вообще быть не должно, тем более в таких количествах. Каркас жёсткий, перемещается в воздухе с помощью неизвестного двигателя, вероятно, парового. Паровой двигатель, предусматривающий нагрев и открытое пламя, исключает применение водорода, иначе это будет летающая бомба, способная вызвать пожар в любой случайной части города. Это значило, что он заполнен гелием, о производстве которого Аркиму уже известно.

Жанна смотрела на это выпученными глазами. Картина никак не укладывалась в её голове.

– Что это? – наконец спросила она у Аркима.

– Это дирижабль, – ответил Арким. – Воздушное судно легче воздуха. Я рассказывал тебе про самолёты, они, вероятно, появятся сильно в будущем, а это дирижабли, более лёгкие в изготовлении на текущем техническом уровне. Практический смысл в них есть только в случае отсутствия адекватной авиации тяжелее воздуха, что имеет место быть сейчас. Они будут доминировать в воздухе до того самого момента, как авиастроение научится делать достаточно мощные двигатели.

Жанна молча кивнула. Про самолёты она слышала из развлекательных рассказов меча, но считала, что он рассказывает ей какую-то сказку. Предпосылки она знала, также знала о принципиальной технической осуществимости создания самолёта, но всё равно не могла поверить, до этого дня. Ведь вот они, дирижабли, прямо перед её глазами, парят себе в небе.

– Остановимся в каком-нибудь приличном отеле, – сообщил им Арким. – А потом начнём искать нормальное жильё.

Пройдя ближе к центру, они обнаружили отель «Гранд-Империал». Сразу было видно, что это им не по карману: швейцары остановили Аркима сразу же, как только он попытался пройти внутрь. После путешествия одежда его выглядела не очень, поэтому его расценили как неплатежеспособного. Он пожал плечами и они пошли дальше.

Ещё несколько отелей были им не по чину, зато на самом краю центрального района они обнаружили небольшой отель «Фавёр Руаяль».

– Чего изволите, уважаемый? – без особого интереса спросил метрдотель. – Вакансий нет, работники не нужны.

– Номер на четверых, – произнёс Арким. – Самый лучший.

– Это обойдётся вам в двадцать франков в сутки, поэтому есть более дешёвые номер… – начал было метрдотель.

– Вот за первые сутки, – положил на стойку купюру Арким. – Ведите.

К стойке подскочил консьерж с биркой «Луи», поклонился и повёл в нужном направлении.

Лучшие номера в это время находятся на первых этажах, так как лифты в нынешнее время крайне небезопасны и не применяются для перевозки пассажиров, а при масштабных стройках высотных зданий работающие на лифтах строители получают двойную, а то и тройную ставку за риск. Уловители оборванных тросов ещё никто не изобрёл, поэтому первые этажи будут элитными ещё долгое время.

Арким прошёл в гостиничный номер, представляющий из себя три комнаты со спальней, гостиной, санузлом и второй спальней, поменьше.

Также имелся небольшой балкон с видом на Итальянскую площадь.

– Завтрак обед и ужин включены в стоимость, – сообщил консьерж Луи и ожидающе уставился на Аркима.

– А, точно, – кивнул ему Арким и протянул купюру в один франк.

Луи ушёл с не особо довольной физиономией.

– Рабочие получают по семь франков в месяц, а этот хлыщ недоволен тем, что я дал ему «всего лишь» один франк на чаевые, – возмущённо пробормотал Арким. – Лакеи. Чтобы ты знала, Жанночка, подобные этому Луи типы – самые приспособленные при текущем режиме власти. Думают только о деньгах, готовы ради них на всё, поддержат любого, даже самого конченого правителя, лишь бы он позволял им продолжать их привычную манеру существования. Держись от них подальше, они ненадёжны.

– Поняла, – ответила Жанна. – А кому можно доверять?

– Только тем, кого знаешь лично и хорошо, – Арким осмотрел помещение. – Опытному человеку сразу понятно, кто есть кто. Пока не наберёшься опыта, помогать тебе в этом буду я. А теперь, думаю, вам пора отдохнуть с дороги. Никуда не выходите, я буду к утру.

– А ты куда? – забеспокоилась Флорентина, раскладывающая вещи по шкафам.

– Прогуляюсь по городу, подышу воздухом, выясню кое-что, – развёл руками Арким. – Надо понять, с чем нам предстоит работать.

– Осторожнее там, – попросила его Флорентина, бывший аптекарь.

– Я буду вести себя хорошо, – пообещал Арким и направился на выход. – Спите, завтра будет очень много дел.

Первым делом он направился к портному.

Лавка нужного специалиста обнаружилась на той же улице, что и отель.

– Здравствуйте. Меня зовут Аркимом Эспадой и мне нужен костюм, – сообщил Арким щуплому мужичку, подслеповато щурящемуся и пытающемуся разглядеть его находящееся где-то на высоте лицо.

– Приветствую, – кивнул ему портной. – Я – Антонио Сантанджело. Будет вам костюм, но дорого.

– Я не постою за ценой, – усмехнулся Арким. – Прекрасно понимаю, что материала надо много.

– Тогда пройдёмте снимем мерки…

Спустя полчаса Арким вышел из лавки, оставив задаток в сто франков за четыре костюма. Портной пообещал справиться за два дня, поэтому мечу некоторое время придётся походить в «колониальном» костюме.

Впрочем, для того места, куда он собирался, текущий костюм подходил как никогда лучше.

//Французская империя, г. Париж, трущобы, 7 июля 1860 года//

– Где здесь работёнку найти, приятель? – Арким подсел за стойку в кабаке «Жак Лютый», положив на стол купюру в один франк.

– Я тебе не приятель, – покачал головой бармен, но купюру принял. – Спроси на проходных в заводах, там текучка всегда, обязательно что-то найдёшь.

– А чего текучка-то? – поинтересовался любопытный меч.

– Ты что, из Америки приплыл? – криво усмехнулся бармен.

– Прикинь, – заулыбался Арким и положил на стол пять франков. – И пива мне налей.

– А, ну тогда слушай, – бармен наполнил кружку пивом с пенкой и опёрся на стойку локтями. – Сейчас дела в стране совсем не сахар, сам понимаешь, раз бывал в колониях. На большей части заводов уже несколько раз повысили норму выработки, для некоторых это невыносимо, поэтому уходят куда глаза глядят. И это случается почти каждый день. Ребята изнывают, работать там действительно тяжело, но ты вон какой здоровый, значит, выдюжишь. Но если не хочешь горбатиться за копейки на производстве, то есть варианты поинтереснее…

– Это какие же? Криминал? – для прояснения спросил Арким.

– Знаю я одного шишку этого района, он как раз нуждается в крепких парнях для его дел, – ответил бармен. – Если ты не засланец фараонов, конечно же. Если всё-таки засланец, то не ходи, зарежут просто так.

– Не интересует меня криминал, – покачал головой Арким, после чего залпом выпил кружку. – Мне бы простую работу, чтобы честно работать и зарабатывать хоть какие-то деньги.

– Тогда на заводы только, – отрицательно покачал головой бармен. – Кстати, звать тебя как?

– Аркимом меня звать, – представился меч.

– Странное имечко, – хмыкнул бармен. – Я – Шарль, заведую этим кабаком.

– Приятно познакомиться, – пожал ему руку Арким. – Я буду захаживать время от времени.

– Если будешь только пить – добро пожаловать, – улыбнулся бармен.

Арким покинул кабак, который был полон разного рода работягами, после чего направился по их следам в сторону ближайшего завода.

Ему нужно было детальное понимание обстановки и контакты с рабочими.

Очень быстро он нашёл завод по производству стального проката «Шанс & сыновья», стоящий на границе промзоны с трущобами.

На проходной, что примечательно, его встретил отряд вооружённой дубинками охраны. Они как раз выходили из врат завода, дубинки были частью окровавлены, на некоторых из них даже были видны налипшие клочки волос и человеческой кожи. Видимо, били кого-то.

Арким молча пропустил их мимо, а затем прошёл в проходную.

– Эй ты! Чего здесь забыл? – заинтересовался тип в сером костюме и с защитной каской из пробки на голове.

– На работу хочу устроиться, – ответил Арким.

– Тогда заходи вон в ту будку, – указал этот мужик.

Меч проследовал в указанном направлении, открыл дверь будки и наткнулся на сидящего за столом мужика в таком же как у предыдущего сером костюме. Он заполнял какие-то бумаги и недовольно посмотрел на Аркима.

– На работу устроиться хочу, – произнёс последний.

Бюрократ за столом достал новый лист из общей кипы и уставился на Аркима:

– Имя, фамилия, опыт работы…

Спустя восемь минут и тридцать семь секунд Арким стал гордым сотрудником завода, можно сказать, членом большой и дружной семьи. Во всяком случае, бюрократ, который не счёл нужным представляться, в конце сказал именно так.

Исходя из комплекции, ожидавший снаружи будки мужик в пробковом шлеме повёл его непосредственно к прокатным станам.

– Работа требует высокой самоотдачи, – произнёс пробкошлемный, а затем начал инструктаж. – Вот этим захватом берёшь слиток, затем вставляешь в эту часть прокатного стана. Потом ещё раз и ещё раз. Должна получиться этакая длинная палка, которую уже другие люди разделят на куски и отправят на доведение. Твоя работа: взял слиток – вставил в прокатный стан. Мастер Андре будет помогать тебе несколько дней, а потом уже сам. Если после обучения не справишься самостоятельно – уволен. Понял?

– Понял, – кивнул Арким. – Работёнка нехитрая.

– Но тяжёлая, – вступил в разговор подошедший мужик в рабочей одежде. – Новенький, да? Господин Льеж, могу я забирать новичка?

– Забирай, – потерял интерес к Аркиму этот тип с говорящей фамилией^[11].

С трудоустройством в нужное место вышло даже легче, чем он ожидал.

– Ну, пойдём, новичок… – позвал Аркима мастер Андре. – Покажу тебе, как делают лучшую сталь во всём Париже.

Глава десятая. Машина за работой

//Французская империя, г. Париж, завод «Шанс & сыновья», 15 июня 1860 года//

– Ну ты зверь! – восторженно воскликнул на русском Антон, работяга из цеха Аркима.

Сам Арким только что предотвратил гибель мастера Андре, который должен был быть раздавлен вагонеткой. Как выяснилось позднее, запорный механизм для фиксации вагонетки вышел из строя, поэтому она покатилась по цеху, набрав неплохую скорость из-за небольшого наклона. Когда мастер чуть не попал под раздачу, Арким оперативно врезался в вагонетку и остановил её. Нагрузка для сервомоторов вышла плёвая, но это было не под силу обычному человеку. Впрочем, боевая платформа выглядела так, будто способна и не на такое, поэтому особо много вопросов это не вызвало.

– Потише тут, работа ещё не закончилась, – попросил этого перебравшегося во Францию русского Арким.

Меч работал на двух работах, деля сутки между двумя заводами, а оставшийся час проводя дома. Неустанная и методичная работа, а также определённая поддержка коллег по цеху давала свои плоды: за прошедшую неделю он завоевал некоторое уважение среди рабочих, чего, собственно и добивался.

– С меня сегодня причитается, – мастер Андре похлопал Аркима по плечу. – Кабак «У Доминика» знаешь?

– Да, – кивнул Арким.

– Приходи сегодня после смены, угощаю весь вечер, – улыбнулся мастер.

– Сегодня не могу, – покачал головой Арким. – Работа у меня. А вот в воскресенье – за милую душу.

– Воскресенье так воскресенье, – кивнул мастер Андре. – Погоди, ты что, после смены в этой потогонке ещё где-то работаешь?!

– Да, – ответил Арким, хватая щипцами очередную раскалённую заготовку и помещая её в прокатный стан. – Только так есть шанс выбраться.

– Я бы сдох, доведись мне так… – вздохнул мастер. – И так после смены с ног валюсь…

– Ничего не поделать, – пожал плечами Арким. – У меня двое на иждивении, приходится.

– Об этом тоже поговорим в воскресенье, – пообещал мастер. – Здесь такие темы лучше не поднимать…

Остаток смены Арким работал в том же ритме. Руководство предпочло сделать вид, что ничего не случилось, поэтому его не донимали расспросами, правда, вагонетку поменяли на новую.

Закончив работу на заводе «Шанс & сыновья», Арким бегом добрался до древообрабатывающего завода «Де ля Рок Фабрик».

– О, Арким, – кивнул ему без особой радости охранник на проходной.

– Здоров, – ответил ему меч и прошёл в производственное помещение.

Здесь обрабатывали поступающую из колоний древесину разных пород, а также местное сырьё. Конечным итогом производства служила мебель разного ценового сегмента. Аркиму пришлось показать мастер-класс по изготовлению стульев из дерьма и палок, прежде чем его взяли на этот завод.

Тут работали в основном квалифицированные рабочие, которым неплохо платили, но ровно столько, чтобы не переманили конкуренты. Правда, после поглощения последней фабрики компании «Мокап» и утверждения монопольного статуса, который был зарегистрирован в императорской канцелярии, зарплаты существенно сократились, но всё равно были выше, чем на других заводах.

Рабочее движение готово терпеть максимально долго, оно разрозненно, оно боится терять рабочие места, потому что безработица=смерть. Должен возникнуть комплекс обстоятельств, который заставит рабочего бороться за свои права. И Арким собрался создать их.

Пока он вкалывал на двух заводах и налаживал контакт с рабочими, Флорентина и Жанна ходили в нужные места и регистрировали закрытое акционерное общество «Капитал», а также договаривались с одним издательством на выпуск огромного перечня литературы. Арким во вторую ночь их пребывания в Париже посидел за столом и каллиграфическим почерком написал рукопись трёх томов «Капитала» авторства Карла Генриха Маркса. Пришлось его немножко адаптировать под текущие реалии, убрать исторические события, которые здесь не произошли, а также озаботиться добавлением некоторых актуальных тем в общее содержание этого масштабного труда.

Жанна в настоящий момент выступает в качестве телохранителя Флорентины, на которую уже несколько раз пытались нападать местные грабители. Жандармы без особой охоты ищут их убийц, которые «мастерски орудовали холодным оружием, нанося предельно лаконичные и точные смертельные удары». В таком поэтическом описании дела рук Жанны чувствовалась рука очень тонкой и чувственной натуры.

Как знал Арким, министром полиции с 1830 по 1850 годы был Эжен Франсуа Видок, которого возвысил Наполеон II. Криминальная полиция при нём достигла апогея развития и сейчас в Париже работает фактически полиция образца XX века. Бертильонаж^[12], постепенно сменяемый дактилоскопией, следственный эксперимент, судебная экспертиза, даже правило Миранды^[13].

Смысла введения последнего Арким искренне не понимал, так как уже был наслышан о том, как местные жандармы «шьют дела» любым недовольным, а также широко применяют «палочную систему»^[14]. Есть здесь также государственные адвокаты, но они на то и государственные, что только создают видимость защиты, потому что зарплату они получают из казны, а казна заинтересована, чтобы робкие попытки рабочих бороться за свои права были пресечены на корню. Зарождавшиеся тут и там профсоюзы в течение последних тридцати лет безжалостно истреблялись, причём буквально: Арким с удивлением для себя узнал, что за организацию профсоюза сейчас есть статья с высшей мерой наказания, то есть гильотиной.

Как в таком случае бороться за права рабочих – Арким не знал. Точнее знал, но это привлечёт слишком много внимания…

Профсоюз основывать он не будет, но что-то делать надо. Не может такой режим не иметь уязвимостей.

Спецзаказ на тираж «Капитала» Арким выставлял не в случайной типографии: он нашёл пострадавшего от властей человека. Отец начальника типографии «Санкюлот» был казнён десять лет назад по приговору суда как раз за организацию профсоюза. На самом деле, по слова Огюста Корню, того самого начальника типографии, дело «сшили», не основывал его отец никакого профсоюза, просто высказался не очень лестно о действиях жандармов в отношении рабочих с фабрики «Ойль и компания». Тогда произошло массовое избиение рабочих, которые были не рады очередному повышению нормативов и пошли сообщить об этом руководству. Руководство вызвало жандармов, те примчались как на пожар, сразу же начали избивать рабочих и расстреливать их резиновыми пулями из пневматических ружей. Отец его был рядом, видел, как уносили избитые трупы и его крайне возмутило происходящее, о чём он сообщил жандармам. А за теми не заржавело.

Огюст никогда не проявлял неприятия власти, но обиду за отца затаил. Этим воспользовался Арким и теперь надёжные люди ночами выпускают крупный тираж «Капитала», а также «Манифест» и ряд трудов Фридриха Энгельса.

Адепты Порядка точно знали о Марксе и Энгельсе, поэтому первым делом избавились от них. Но рукописи не горят.

Через несколько недель тираж в пять тысяч экземпляров будет готов и доставлен в арендованное помещение на окраине Парижа, а оттуда он распространится по всем городам империи, размножится и ещё раз распространится.

Арким начал собирать очередной стол из сандалового дерева. Простые люди эту мебель могут увидеть разве что на заводе, ну или посетив каким-то образом дома знатных особ и новой аристократии. Конкретно этот стол обойдётся конечному покупателю в пятнадцать тысяч франков.

Сам он сюда попадать не собирался, но мастерство и скорость сборки с отсутствием брака привели к тому, что его перевели сюда в императивном порядке. Платят тут лучше, чем остальным, но это не отвечало его требованиям, поэтому он начал допускать брак. Пара недель в таком режиме и всё, либо уволят, либо вернут обратно.

Почему ему не интересно тут работать?

Да потому, что мастера вокруг высшего класса, им и при текущем режиме живётся откровенно хорошо, ведь они труднозаменимы. Когда настанет нужный момент, они до последнего будут держаться за свои места и никогда не пойдут на стачки.

Также сейчас решается вопрос с оружием. Золото стремительно тает, но зато на одном потайном складе уже накоплено пятьсот пневматических мушкетов, двадцать пневматических пистолетов и огромное множество единиц холодного оружия. Всё это будет пущено в ход против жандармов, которые своими действиями сыскали огромную народную любовь, особенно в районе рабочих трущоб.

//Французская империя, г. Париж, кабак «У Доминика», 17 июня 1860 года//

– … за моего лучшего друга! Арким Эспада, за тебя! – пьяно взмахнул кружкой мастер Андре.

Это был тощий, но жилистый мужик лет сорока, обладающий короткими усами а-ля «пожарный». Его серые глаза сейчас пьяно блестели, а нос уже стал красным. Он был необычайно весел, что несвойственно ему в будние дни, то есть шесть дней в неделю.

Арким опрокинул в себя кружку пива и закусил куском сушёной рыбы.

– Ох, хорошо! –произнёс он.

Все посетители кабака отчаянно пьянствовали, так как только в этом видели возможность отдохнуть от тяжёлой рабочей недели. А завтра всем снова на работу.

– Куришь? – внезапно трезвым голосом спросил посерьёзневший мастер Андре.

– Выйдем, – кивнул Арким.

Они покинули кабак и сели на лавку в небольшом сквере.

– Ты показался мне надёжным мужиком, Арким, – произнёс Андре, умело чиркнув кресалом по огниву и запалив трубку.

Меч был с ним вполне согласен, ведь он действительно надёжнее любой стали. Даже той новомодной, с углеродными нанотрубками…

– Тебе когда-нибудь хотелось изменить свою жизнь? – пыхнув дымом, спросил мастер.

– Да, расклад полное дерьмо, но что поделать? – Арким достал трубку из кармана и подкурил её от протянутой Андре лучины.

– Знаю я людей, которые хотят что-то изменить, – произнёс мастер загадочно. – Даже до последнего идиота на заводе дошло, что так больше нельзя: нормы выработки неуклонно растут, зарплата как никогда стабильна, конца и края этому не видно. Я уже половину оклада отдаю на съём жилья. А ты сам где живёшь?

– Живу на окраине трущоб, близ Ненвиля, тут, недалеко, – ответил Арким. – Так что за ребята и как с этим могу быть связан я?

Арким действительно снял жильё на окраине трущоб, куда поселил Жанну и Флорентину. Они были недовольны ухудшением быта, но так было надо для дела. Никто не станет связываться с «рабочим», проживающим в неплохого уровня отеле.

– Ребята непростые, а ты пока никак не связан, – усмехнулся Андре, а затем придвинулся поближе к уху боевой платформы. – Социалисты.

Произнёс он это очень тихо, после чего опасливо огляделся по сторонам.

– О-о-о… Социалисты… – тихо выдохнул Арким, а затем усмехнулся. – Как всегда будут много говорить и мало делать?

– Эти больше не будут болтать без толку, – покачал головой Андре, которому не понравилась такая оценка. – Всем понятно, что если кончать текущее беззаконие, то только в самом его сердце – в Париже.

Он вновь замолк и опасливо огляделся.

– Да не переживай, в ближайших ста метрах нет никаких слухачей, – махнул рукой Арким. – Знаешь какое дело… С социалистами мне не по пути, точнее по пути, но не с теми, которые могут вылезти в настоящий момент. Вот какие у них декларируются изменения? Небось, облегчить ярмо рабочим, ограничить власть капитала, ввести восьмичасовой рабочий день и так далее?

– Девятичасовой, – поправил его мастер Андре. – Но да, в основном это.

– История показывает, что капитал рано или поздно вернёт свою власть, – хмыкнул Арким. – И ограничения отменит, причём по мановению руки. Кто платит, тот и заказывает музыку. Поэтому все эти полумеры дерьма собачьего не стоят.

– А у тебя, конечно же, есть идеи получше? – скептически усмехнулся мастер.

– Нашёл я тут одну интересную книжечку… – произнёс Арким. – Могу принести, если есть интерес.

– Она, надеюсь, не в перечне запрещённых? – Андре всё так же огляделся вокруг. – А то мне не улыбается на каторгу в Гвинею уплывать…

– Не запрещена, – ответил Арким и вытряхнул прогоревший табачный пепел. – И прекрати оглядываться, ты так вызываешь больше подозрений. В следующее воскресенье встретимся у триумфальной арки, а оттуда прогуляемся кое-куда.

//Французская империя, г. Париж, триумфальная арка, 24 июня 1860 года//

– Заходи, – Арким отпёр дверь и пропустил мастера в небольшую комнатку в доходном доме. – Устраивайся вон там и бери книгу.

Мастер опасливо осмотрелся в комнате, опасаясь жандармской засады, но в душе он понимал, что будь у Аркима желание схватить его, ему бы не понадобилась помощь жандармов или кого-либо.

– Это что? – мастер взял в руки толстый том. – «Капитал»?

– Читай и всё сам поймёшь, – махнул рукой Арким. – Книжка пока что никому не известная, но стоит жандармерии или Сюрте^[15] узнать о её содержании, как они тут же начнут активные чистки в трущобах и по всему городу.

Андре погрузился в чтение, а Арким в это время сканировал окружающее пространство. Никого подозрительного вокруг доходного дома не шаталось.

– Я много чего не понимаю… – признался мастер спустя полчаса. – Кто это такой – Карл Маркс?

– Давно мёртвый человек, зверски убитый в Нью-Йорке, – ответил Арким. – Но труд его сохранился и я собираюсь распространить его в как можно большем масштабе. Он поможет нам организовать борьбу за светлое будущее. Даже если от нас избавятся текущие власти, труд не исчезнет и позволит будущим поколениям побороть это гнетущее дерьмо. Так или иначе.

– Это крайне опасная книга, – произнёс Андре. – Но её должен увидеть Вик… Её должны увидеть правильные люди.

– Бери этот экземпляр, – разрешил Арким. – Только постарайся не попадаться жандармам, иначе тебе конец. Пойдём, доведу тебя до дома.

Они покинули арендуемую Жанной комнату и направились обратно в трущобы.

Мастер Андре уже понимал, что Арким не так прост, как кажется.

– Особо не отсвечивай и не показывай книгу никому, – придержал Арким мастера у двери его съёмной хибары и вручил ему две купюры по пятьдесят франков. – Вот тебе денежки в качестве спонсорской помощи. Можешь уйти с завода. В следующем месяце, если будешь достаточно осторожен, передам ещё одну сотню. Занимайся правильным делом, если не передумал. Передумал – говори сейчас.

– Я не передумал и не передумаю никогда, – твёрдо ответил мастер. – Уйду с завода и полностью посвящу себя правильному делу. Познакомься, это моя жена, Анжелика.

– Здравствуйте, – кивнул Арким усталой замызганной женщине с руками прачки, вышедшей из хибары. – Меня зовут Аркимом Эспадой, я коллега вашего мужа.

– Здравствуйте, – прошепелявила женщина и поклонилась.

– Зайдёшь? – предложил мастер.

– Нет, у меня очень много дел в городе, – ответил Арким. – В следующий раз встречаемся там же.

Далее он направился в свою халупу, где его ждали Жанна и Флорентина.

– Что читаешь? – увидел Арким в руках Жанны толстую книжку.

– Капитал, – ответила та. – Вообще ничего не понятно.

– Это нормально при первом чтении, – улыбнулся Арким. – Но тебе такие труды скорее вредны, чем полезны. Я же нашёл для тебя хорошие книги про тактику средневековых сражений…

– Там всё и так понятно, – махнула рукой Жанна. – А тут непонятно, значит, интересно.

– Ну, как знаешь… – вздохнул Арким. – Эх, тяжело ж тебе будет с такими знаниями в своём родном мире…

– Почему? – не поняла девочка.

– Потому что ты не сможешь там ничего изменить, – ответил Арким.

//Французская империя, г. Париж, триумфаль ная арка, 1 июля 1860 года//

– Мы не договаривались о левых… – Арким увидел группу людей, пришедших с бывшим мастером Андре. – О, здравствуйте.

Виктор Гюго, именно этот человек стоял на пороге этой съёмной квартиры и изучающе смотрел на Аркима.

– Здравствуйте, господин Эспада, – поздоровался с ним Гюго. – Мы пройдём?

Всего их было четверо: Андре, Гюго, а также два прилично одетых мужчины, личностей которых Арким не знал.

– Это Луи Шарль Делеклюз, – представил Андре примерно сорокалетнего мужчину с пышной бородой. – Это – Виктор Гюго, ты мог слышать о нём…

– Приятно познакомиться, – пожал им руки Арким.

– А это Луи Эжен Варлен, – Андре представил обладающего мощной бородой без усов молодого мужчину в строгом костюме.

Они расселись в гостиной, где Арким положил на журнальный столик три тома Капитала.

– Труд небесталанный, – произнёс Виктор Гюго. – Только несколько расходится с моими взглядами. Я вижу революцию не так.

– Это не моя проблема, а ваша, – ответил Арким. – Любые альтернативные способы смены власти ведут к тому, что капитал вновь вернёт себе власть и всё скатится обратно к текущему положению или даже к худшему.

– Кто вы такой? – задал самый главный вопрос Гюго.

– Я просто рабочий, – пожал плечами Арким. – Батрачил некоторое время в колониях, скопил денег и приехал сюда.

– Зачем? – спросил уже Андре.

Видимо, присутствие старших товарищей придало ему уверенности.

– Чтобы попытаться что-то изменить, – честно ответил Арким. – Вы не были в колониях. Здесь дела обстоят даже чуть лучше.

– Хорошо, что вы предлагаете? – спросил Гюго.

– Я ничего не предлагаю, – улыбнулся Арким. – Вас вообще здесь быть не должно, мы с Андре об этом не договаривались и вы могли привести за собой хвост.

– «Хвост»? – не понял Эжен Варлен.

– Жандармы имеют свойство отслеживать подозрительных личностей, – пояснил Арким. – И вешают «хвост» из скрытных наблюдателей. Вы же шли напрямик, не пытаясь запутать возможных наблюдателей?

Судя по недоуменным лицам, никто о таком даже не думал.

– Я удивлён, почему вас ещё не взяли с поличным и не гильотинировали, – развёл руками Арким. – Если сюда ворвутся жандармы, мне придётся их убить. Я вас предупреждаю.

Жандармов он уже «видел». Они столпились у двери подъезда и планировали вторжение и взятие ячейки революционеров. Очень неосмотрительно было со стороны Андре вести сюда этих непуганых велосипедистов. Не будь здесь Аркима, это бы означало для них смерть.

– Заляжете на дно на пару месяцев, – начал раздавать инструкции меч. – После того, что сейчас произойдёт, не стоит светиться вообще нигде, ибо чревато.

Во входную дверь шарахнул ручной таран, она разлетелась в щепы в районе замка, а затем в прихожую залетели вооружённые пневматическими пистолетами жандармы.

Но Арким ждал их за углом, возле двери в санузел.

Удар – голова первого жандарма поворачивается на 110° и он отлетает в своего позадиидущего соратника, который не ожидал такого поворота событий и завалился на спину, будучи погребённым под фактическим трупом.

Арким прыгнул и раздавил труп и живого человека ногами. Летально.

Третий жандарм попытался выстрелить, но рубящий удар ребром ладони боевой платформы сломал ему сжимающую пистолет кисть. Второй удар, но уже кулаком, пришёлся жандарму в грудину, которая рассыпалась на осколки и поразила ему сердце.

Далее следовали остальные жандармы из штурмовой группы, Арким врезался в толпу и начал раздавать молниеносные затрещины, которые раскалывали им черепа и опрокидывали их в стороны. Меньше минуты спустя Арким остался среди трупов.

Он быстро затащил их в комнату, по три за раз и плотно набил ими санузел.

– Матерь божья! – отступил назад Виктор Гюго, увидевший сюрреалистичную картину из нагромождения тел, которые заполонили небольшую комнатку с латунным унитазом.

– Нет, это революция, – повернулся к нему Арким.

Глава одиннадцатая. Призрак?

//Французская империя, г. Париж, трущобы, 1 июля 1860 года//

– Спокойно идите, – попросил Арким своих нервничающих спутников. – Это бытовая проблема, ничего необычного.

– Ничего необычного?!. – яростным шёпотом заговорил Гюго. – Вы убили тех людей!..

– Это фактически война, – ответил ему Арким. – Потери неизбежны.

– Но нельзя же так… – Виктор Гюго растерялся.

– Жандармы – это верные псы текущего режима, – резко развернулся к нему Арким. – Можно и нужно. Я убью в тысячу раз больше жандармов, если это приблизит освобождение рабочих. Тем более, когда они вербовались в жандармерию, они знали, на что шли. Знали, что тёмные улочки таят в себе таких как я или кого похуже. Я хотя бы убиваю без лишних мучений.

– Это точно, – кивнул Эжен Варлен. – Нам нужны такие люди.

– Революция должна проходить не так!.. – снова шёпотом воскликнул Гюго.

– Революция – это кровь и смерть, много крови и много смертей, – сказал на это Арким. – Не готовы лить кровь, убивать врагов, терять друзей – вы не революционер. Сейчас мы пройдём на одну явку, где вы сможете переждать активный период поисков. А потом я перевезу вас в пригород, есть там у меня одна усадьба…

– Я не готов покидать Париж! – воскликнул занервничавший Гюго.

– Это даже не обсуждается сейчас, – покачал головой Арким. – Жандармы выйдут на каждого из нас, у них тысячи сексотов по всему городу, кто-то да видел нашу компашку. Когда вас будут пытать в застенках «отеля» Бово, вы выложите всё, что знаете об остальных и жандармы придут за всеми. Готовы терпеть пытки, а затем неизбежно предавать всех, кого только знаете? Они не пожалеют вас и я тоже. Вот вам пистолет, выстрел себе в голову будет равносилен уходу в город.

Гюго стиснув зубы прошептал несколько ругательств, а затем молча продолжил путь.

Арким поводил их по трущобам, а затем вышел на конспиративную хибару, где устроил всех в вырытом однажды подвале. Его он оборудовал замаскированным входом, запасным подземным выходом и минимально необходимыми удобствами для обитателей. Вероятность его нахождения кем-либо стремится к мизерным значениям, потому что он нём не знает никто, кроме меча.

– Я не соглашался жить под землёй! – возмутился Шарль Делеклюз.

– Жандармы тоже разместят вас под землёй, только в несколько ином смысле, поэтому придётся, во имя выживания, потерпеть некоторые неудобства, – хмыкнул Арким.

В это самое время у Жанны зазудело левое предплечье, причём ритмично, явно что-то сигнализируя.

Она находилась в халупе на окраине трущоб и читала труд по опыту боевого применения формации терция, а также об особенностях её формирования. Эти вопросы детально освещались автором, с особым упором на меры противодействия ей.

Арким предупреждал, что подсадил каким-то образом частичку металла Бездны, через которую мог с нею взаимодействовать.

Девочка приложила место пульсации к левому уху.

– Значит, слушай, – раздалось оттуда. – Какого-то рожна мы ещё не испытывали с тобой такой способ связи. Случилась накладочка с одной из явок, на площадь триумфальной арки больше не ходи и вообще минимизируй свободные хождения по городу и Флорентине скажи. Теперь слушай план действий: мы с группой сочувствующих нашему делу залегаем на дно в установленном месте, это на улице Фонтейн, что в трущобах, неприметная хибара, которую я снял неделю назад. Принесёшь нам поесть, запас на две недели, на пятерых. Остальные подробности о дальнейших действиях при встрече.

Жанна молча кивнула.

– Не слышу ответа, – раздалось из её левого предплечья.

– Я всё поняла, – ответила Жанна.

– Хорошо, конец связи, – сказал Арким.

Арким вышел из своей комнаты и прошёл в небольшую столовую, где за столом собрались «социалисты».

– Ребята, вы вообще социалисты или кто? – спросил меч, усевшись во главе стола.

– Я вообще-то анархист, – сообщил Эжен Варлен.

– Глупо, – покачал головой боевой платформы Арким. – Анархия, может и мать порядка, но вот долго продержаться власть анархистов не может, потому что более высокоорганизованные партии берут власть, пока вы решаете свои внутрианархические проблемы между собой.

Варлен что-то хотел сказать, но его придержал за плечо Делеклюз.

– Каким образом вы собираетесь бороться с властью, раз уж мы впутались в это настолько, насколько это вообще возможно? – поинтересовался Делеклюз.

– Нужно взращивать самосознание рабочих, – произнёс Арким. – Агитационные материалы уже готовятся, книги будут распространяться в ближайшее время. Основная беда рабочего движения сейчас – они банально не знают, что надо делать. У меня есть инструкции, у меня даже оружие есть, нужно только сформировать боевые ячейки и начинать террор.

– Террор? – недоуменно спросил Андре.

– Да, – кивнул Арким. – Будем выносить наглухо важных шишек из правительства, похищать, пытать и убивать их. Ну и казнить прилюдно, само собой. Они уже подписали себе приговор, когда пришли во властные структуры и приняли правила игры. Все они прекрасно знают, что рабочих бьют по любому поводу, хотя ещё Настоящий Наполеон гарантировал всем гражданам Франции права и свободы. Сидишь на должности и ничего с этим не делаешь – ты часть порочной системы и ты должен быть уничтожен. Мочить мы, конечно же, будем не всех, только тех, кто прямо или косвенно замешан в измывательствах над рабочими, а с остальными разберёмся потом, после торжества Революции.

Настоящий Наполеон – так между собой рабочие называли Наполеона I Бонапарта, который в их глазах был хорошим правителем, не то что второй. На деле же Наполеон I фактически создал текущий порядок. С помощью адептов Порядка.

– Но это безумие! Я не хочу видеть Францию в крови! – Делеклюз был возмущён.

– Кровь и так льётся, – покачал головой Арким. – Сколько рабочих умирают от нищеты, сопутствующего ей голода и действий жандармов с Сюрте? Уничтожив этот режим, мы спасём страну. Бояться лить кровь сейчас – это ложное милосердие врача, не вырезающего опухоль больному из-за мнимого сострадания и нежелания причинять ему боль.

– Он ведь прав, Пауль, – поддержал его Варлен.

– Но кто мы такие, чтобы решать, кто будет жить, а кто умирать? – Делеклюз был не переубеждён.

– Император решает такие вопросы шутя, министры решают, жандармы решают, Сюрте решает, – перечислил Арким. – Настоящий Наполеон декларировал равные права у всех граждан Франции. Из этого следует, что мы тоже можем решать такие вопросы.

– Это демагогия, – отмахнулся Пауль Делеклюз.

– Я к тому, что всё это ерунда, – Арким опёрся локтями на стол и тот страдальчески скрипнул. – Надо что-то менять и мы будем. Чего бы это нам не стоило. А чтобы всё не обошлось слишком дорого, мы будем работать грамотно, по предельно чётким инструкциям.

– И каким же? – поинтересовался Эжен Варлен.

– Вот по этим, – Арким положил на стол стопку методических пособий по подпольной деятельности собственного авторства. – Здесь расписаны все действия, которые необходимо предпринять для того, чтобы избавиться от слежки, минимизировать шанс раскрытия конспиративной квартиры, порядок взаимодействия с другими членами подполья, типовые методики организации террора в отношении полномочных лиц, правила организации похищений и так далее. За время, которое мы проведём здесь, я обязуюсь научить вас всему, что там написано и вы выйдете отсюда подготовленными революционерами. Теоретически подготовленными. Итак, скоро нам принесут запас еды на две недели, а пока что давайте-ка разберёмся, что есть конспирация…

//Французская империя, г. Париж, северо-восток трущоб, 4 июля 1860 года//

Жандармы, по сообщениям Жанны, снуют по трущобам и шерстят каждую хибару. Делают это они преимущественно днём, когда большая часть обитателей на работе.

Арким выбрался из их подвальчика ночью, скрытно добрался до северо-востока трущоб, что в другой стороне Парижа и замаскировался в укромном месте посреди мусора.

И сейчас, в полдень, его час настал.

Мимо проходил крупный отряд жандармов, которым сегодня очень не повезло.

Арким не стал кидаться на них врукопашную или стрелять из отсутствующего оружия. Нет.

Он просто начал кидать в них шесты арматуры, спёртой со склада готовой продукции на заводе «Шанс & сыновья».

Заточенные стальные арматуры полетели в направлении ничего не подозревающих жандармов на скоростях около ста метров в секунду.

Кого-то пробивало на вылет, а кто-то оставался с застрявшей стальной жердью в теле. Двадцать «дротиков» – двадцать жертв. Машинная точность позволила решить проблему крайне быстро. Не прошло и двадцати секунд, а Арким уже скрылся среди местных халуп.

Он по давно намеченному маршруту скрытно вернулся к конспиративной хибаре и спустился в подвал.

– Уже вернулся? – вялым голосом спросил Эжен Варлен. – Я уже начал думать, что тебя поймали и гильотинировали на Площади Согласия…

– Вряд ли бы у них получилось что-то дельное из этого… – Арким прошёл в душевую, на ходу снимая с себя провонявший отходами кожаный плащ с капюшоном.

Тщательно отмыв боевую платформу от разного рода нечистот и загрязнений под гравитационным душем, он прошёл в свою комнату, где завалился на свою длинную кровать и активировал общение с Жанной.

– Как поживаешь, Жанночка? – спросил он.

– Неплохо, – донёсся до него ответ. – Это значит, что нужно приступать?

– Да, сегодня вечером, – ответил Арким. – Ровно в девятнадцать ноль-ноль.

– Принято, – равнодушно ответила Жанна.

Меч заметил, что с определённого момента её совершенно перестало парить происходящее вокруг. Он связывал это с тем, что она сейчас думала исключительно о родном мире, перестав воспринимать этот как настоящий. То есть она прекрасно понимает, что это реальный мир, но он чужой и всё, что происходит здесь, перестанет иметь какое-либо значение для неё ровно в тот момент, когда она вернётся обратно домой.

Во всяком случае, Арким так думал. Возможно, мотивация её имеет иную причину. Чужая душа – потёмки.

//Французская империя, г. Париж, Дворец Правосудия, 4 июля 1860 года//

Во Дворце правосудия заседали видные представители судебной системы, разной степени значимости судьи, прокуроры, адвокаты…

Сегодня произойдёт событие, которое взбодрит кровь многим в этом здании.

Жанна ползла по прорытому Аркимом тоннелю, держа фонарь в одной руке. Меч всё тщательно продумал и подготовил длинный подкоп под Дворец Правосудия, ведущий сейчас Жанну к самой цели.

Было страшно, душно, но она боролась со страхом и терпела духоту, уверенно продвигаясь если не к сердцу, то уж точно к печени врага, если говорить метафорически.

Час спустя она оказалась у расколотого фундамента и деревянного пола. Теперь нужно было ждать.

Она очень многое узнала за время пребывания в этом мире. Этот мир был диковинным, с трудом верилось, что это настоящая Франция. Жанна знала Францию другой. Неспокойной, нервной, разорённой… Но причиной тому была эта долгая череда войн, которую Арким называл одной Столетней войной, а тут… Тут не было войны на родной земле, не было кровожадных отрядов англичан и бургундцев, опустошающих селения и даже небольшие города, оставляя жителей без еды и средств к существованию. Но было общее беспокойство, нервозность и, как ни странно, разорённость.

Да, простым французам всегда несладко жилось, но властвующие феодалы не забирали всё до последней копейки. Здесь же император и его государственный аппарат забирали львиную долю имеющегося, вынуждая простых французов идти на крайние меры, чтобы выжить.

Жанна успела вдоволь пообщаться с простыми рабочими, мужчинами и женщинами, с грабителями и ворами, с детьми и сверстниками. Их жизнь – это что-то близкое к крайней степени нужды. Грабителей ей приходилось убивать, ибо они хотели забрать что-то у неё, а одному вору она отрубила правую руку. Дело происходило посреди трущоб, поэтому никаких санкций со стороны жандармов не было, ибо не было никаких жандармов. Один взмах тесаком – кисть вора упала в пыль под ногами. Рукав платья пришлось долго отстирывать, но Жанна всегда была последовательной, этому её научил Арким: всегда должно наступать воздаяние. Всегда.

И сейчас она приползла к воздаянию.

Сверху доносились возмущённые голоса, кто-то постучал чем-то деревянным по столу, а затем продолжил монотонно диктовать что-то обвинительное.

Жанна сняла со спины рюкзак и извлекла из него длинный бронзовый «стакан», начинённый порохом и готовыми поражающими элементами.

Также она вытащила оттуда лист бумаги, который поместила под установленный «стакан».

От устройства она отвела бикфордов шнур, протянула его на двадцать сантиметров и прислушалась к происходящему наверху.

Вытащив изготовленную Аркимом зажигалку, она подожгла запальный шнур и стремительно поползла прочь, завернув за угол тоннеля.

Пять секунд спустя произошёл громкий взрыв, но Жанна не реагировала, по пути хватаясь за верёвки, которые с силой дёргала. Верёвки были закреплены на распорках, удерживающих тоннель.

За её спиной валился тоннель, а сама она уверенно двигалась к выходу.

Спустя час с лишним она выбралась в неприметном местечке в трущобах, переоделась в относительно чистое одеяние обычной рабочей, умылась припасённой водой и направилась к своей хибаре.

Она попыталась представить, что стало с верховным судьёй, который являлся её целью, но не смогла. Половина килограмма чёрного пороха должна была отправить около двух кило стальных шариков вверх, на встречу с задницей верховного судьи, восседающим на специальном троне. Стальные шарики должны были пробить пол, дерево трона, а затем превратить судью в фарш прямо на глазах всей собравшейся публики.

Мило улыбнувшись проходящим мимо жандармам, Жанна вошла в свой дом, где кивнула Флорентине, активно пишущей что-то за письменным столом, а затем села с ней по соседству и начала жевать чёрный хлеб, запивая его разбавленным вином.

С одной стороны, она сделала хорошее дело, ведь судили совершенно непричастных к массовому убийству жандармов людей, но с другой стороны, это бедолагам не сильно поможет.

На оставленной под «стаканом» бумаге было очень лаконичное послание для текущего правительства: «Дело якобинцев живёт, вы следующие».

– Я всё сделала как надо, – произнесла Жанна, приблизив к лицу левое предплечье.

//Французская империя, г. Париж, подземное логово революционеров, 12 июля 1860 года//

Арким лежал на кровати, сложив руки боевой платформы на затылке и думал.

Жанна сделала свою часть работы. Париж сейчас сотрясали ужасные новости: якобинцы вернулись, начав с очень громкого убийства, как оно им обычно и свойственно.

Был «ужасающе жестоко убит Антуан де Ной, верховный судья». Его разорвало на кровавые ошмётки на глазах наблюдающих за судебным процессом зрителей. Заряд был избыточным, достаточно было четверти имеющегося, чтобы надёжно убить его, но нужна была максимальная жестокость, чтобы показать, что мифические якобинцы были настроены решительно.

Этот эпизод привёл к тому, что в трущобах поднялись волнения. Истинной причиной волнений были рейды жандармов, которые в ходе осмотров помещений порой убивали жителей, показавшихся им слишком подозрительными. Якобы объявившиеся якобинцы были лишь поводом к решительным действиям недовольных, которых практически сразу нажали жестоко прессовать усиленные армейскими частями отряды жандармов. Это свидетельствовало о том, что власти были хорошо подготовлены к возможным волнениям.

Пока что всё шло по плану Аркима.

Ночами он рыл подкопы. Работёнка была тяжёлой: рыть было легко, с его-то силищей, но куда-то надо было девать землю. Решение он нашёл в виде заброшенных парижских катакомб, куда он упорно доставлял лишнюю землю и породу.

Можно было обойтись мерами попроще, но ему нужны были гарантии успеха. Неожиданный удар из-под земли – это надёжно и очень пугающе. Никто не может быть уверен в своей безопасности даже дома.

«Революционеры-социалисты» сидели под землёй и отрабатывали приёмы из методичек. Даже Гюго втянулся и уже наизусть знал несколько шифров, с помощью которых предполагалось наладить коммуникацию революционного подполья.

Иронично было то, что они являлись подпольем практически буквально: атаки наносились из-под земли и большую часть времени они проводили как раз-таки под землёй. Не будь Аркима, это было бы невозможно.

Поднявшись с кровати, Арким накинул на себя очередной чёрный плащ с капюшоном и пошёл к выходу. Сегодня для него тоже есть работёнка…

Версаль он пока не трогал, нельзя возбуждать оставшихся в живых адептов Порядка раньше времени. В Париже случалось и не такое, поэтому дерзкое убийство верховного судьи, по мнению Аркима, не слишком сильно удивит и встревожит адептов.

Их предстояло найти, локализовать и уничтожить. Арким считал это своей самой главной задачей, но это оказалось не так просто, как думалось первое время.

Они тщательно скрывались. Будучи поставленными ещё Настоящим Наполеоном на ключевые должности в различных покорённых государствах, адепты не светились публично, почти не покидая Голубых палат, что есть сеть запретных для посторонних дворцов, из которых велись настоящие государственные дела. Про адептов знали как о людях Наполеона, но никто не знал их имён, лиц, ибо они всегда были сокрыты личинами из драгоценного голубого нефрита. Они могли исчезать и появляться в самых неожиданных местах, но так как мир очень быстро стал работать под их диктовку, необходимости в этом не было.

Но это не значит, что они не могут начать скрываться когда запахнет жареным.

Нельзя вызывать подозрения раньше времени.

Арким спустился под землю в старых катакомбах и начал очередной подкоп. Терпеливо утаскивая накопившуюся землю назад и высыпая её в один из тупиков, он невероятно быстро для человека продвигался вперёд.

Двенадцать часов спустя он оказался под главным зданием жандармерии Парижа. Несколько раз чуть не случилось затопление, так как он копал и под рекой, но миновало.

Далее он перетаскал заранее заготовленный порох, небольшое количество, около пятидесяти килограмм, а также пять бочек с керосином.

Совершив разветвлённую сеть подкопов, он заложил заряды под фундамент находящегося сверху здания и растянул паутину из бикфордова шнура, который обеспечит одновременный подрыв.

Закурив трубку, он уселся на выкорчеванный в ходе продвижения камень и грустно улыбнулся.

Очень странная работёнка для магического говорящего меча, по мнению Аркима, но он сам когда-то давно на неё подписался и нечего теперь ныть.

Высыпав тлеющий табак на скопление бикфордовых шнуров, он дождался, пока они загорятся и пополз прочь.

Когда до взрыва оставалось минут семь, он вылез из-под земли за оградой департамента жандармерии и приколотил к ней табличку.

На табличке имелась надпись: «Дело якобинцев живёт. Ждите две недели».

Последняя приписка была добавлена почти в последний момент, в качестве шалости. Не будет ничего через две недели, но власти-то об этом не знают… Ещё они не знают, что за недели имеются в виду.

Арким понаблюдает за происходящим и примет окончательное решение. Если они расслабятся через четырнадцать дней, он нанесёт удар.

Скрывшись в тёмных переулках, он услышал некий глухой грохот, который ознаменовал очередную акцию мифических якобинцев, которые взбудоражили город.

// Французская империя, г. Париж, деревообрабатывающая фабрика «Марель Ройяль», 22 июля 1860 года //

Двое мужчин стояли в неприметном местечке возле переулка между двумя доходными домами, располагавшимися рядом с оградой фабрики.

– Ты принёс? – тихо спросил Жак.

Жак – это низкорослый парень лет двадцати, обладающий засаленной чёрной шевелюрой, усталыми голубыми глазами, одетый в чёрный замызганный жилет, серую рубаху, чёрные штаны из грубой ткани и грязные войлочные ботинки. На голове его была кепка, сильно напоминающая армейскую, но лишённая знаков отличий, которые напоминали о себе лишь следами из более чистой ткани на их месте.

– Принёс, – кивнул Леонард.

Леонард – это болезненного вида мужчина лет тридцати, сероглазый блондин с выделяющим его носом-картошкой, одетый в точно такую одежду с такой же «огражданенной» военной кепкой. Кожа его лица была тёмного цвета, в основном по причине болезни почек.

Он достал из-за пазухи кипу листов.

– Надо было выбрать менее приметное место, – недовольно произнёс Жак, пряча листы в сумку почтальона. – Фараоны совсем озверели…

Содержимым листов являлся список первой главы «Капитала» с комментариями, труда, который неожиданно появился в Париже несколько недель назад.

Простой народ очень заинтересовался работой неизвестного немца^[16], который писал об очень дельных вещах. Особенно им понравилась теория прибавочной стоимости. Для простых рабочих умов всё выглядело так: фабриканты оплачивали лишь незначительную часть затрачиваемого ими труда, разницу помещая себе в карман. Это было очевидно и вопиюще несправедливо, когда ты непосильно работаешь под десять-двенадцать часов в сутки и остаёшься бедным, а владелец завода сидит на заднице ровно и получает сверхприбыли от такой эксплуатации, конкурируя с другими игроками на рынке. Интуитивно это понимали все участники данного процесса, но Маркс объяснил всё это детально, дополнительно просветив любого желающего читателя о том, когда, каким образом и почему всё это происходило.

Книги переписывались, перепечатывались, стремительно распространяясь среди рабочего общества.

Возвращение якобинцев всколыхнуло рабочее общество, жаждущее освобождения. Люди были воодушевлены, ведь подумать только: они сначала очень жестоко убили верховного судью, которого потом хоронили в закрытом гробу, а на следующий день каким-то образом обрушили и сожгли главный департамент жандармерии, располагавшийся до недавних пор рядом с Елисейским дворцом, где в этот момент пребывал сам император.

Это были сигналы к грядущим изменениям, ведь очевидно, что у якобинцев явно есть какой-то продуманный план.

Лично Жак считал, что следующей их целью станет император. Последний, судя по всему, считал точно так же, ибо в спешном порядке перебрался в Версаль и запретил въезд туда для кого-либо, также выставив утроенную охрану. По слухам, все полы в версальских дворцах вскрывали и проверяли на предмет подкопов.

Но для Жака главное даже не возможная гибель императора. Дело, заведённое на него жандармерией, сгорело к чертям, поэтому он вроде как не под следствием. Он специально узнавал: инспекторы, которые вели его дело, погибли под завалами, поэтому его не будет никто преследовать.

«А как хорошо они подобрали время: в момент обрушения здания как раз происходила смена дежурных», – подумал Жак, закрывая портфель.

Из-за удачного времени погибло максимальное число так ненавидимых Жаком жандармов, в том числе и упомянутые инспекторы.

Хаоса, которого ожидал Жак в первые дни после самого массового теракта якобинцев в истории, не состоялось. Да, в главном департаменте заседали самые большие шишки жандармов, но их гибель не означала, что остальные департаменты стали вдруг беспомощны. Наоборот, они действовали с удивительной эффективностью и встретили собравшихся сеять разруху и учинять грабёж горожан резиновыми пулями и деревянными дубинками.

Была надежда на то, что это ещё не конец и они устроят этим зажравшимся холуям, но это не значит, что нужно бесцельно ждать развития событий.

К каждой книге авторства Карла Маркса, который, как разнесла молва, был убит очень давно за океаном, прилагалась инструкция к действию. И согласно этой инструкции любому желающему предлагалось организовать марксистский кружок, в котором собрать надёжных людей, вместе с которыми изучать теорию.

Жак кружка не создавал, но вступил в действующий, организованный Паулем Смитом, владельцем небольшой лавки по торговле одеждой. В её подсобке они и собираются, обсуждая непонятные моменты из трудов Маркса.

Только вот безопасно продолжалось это лишь до позавчерашнего дня.

Фараоны начали активную деятельность по выявлению и уничтожению марксистских кружков, собираться стало опасно, каждый мог предать. Но был придуман альтернативный способ общения: они обмениваются списками из «Капитала» с комментариями в неприметных безлюдных местах и таким образом продолжают деятельность кружка.

– Проклятье… – прошептал Леонард. – Фараоны…

Жак развернулся и увидел тройку жандармов, с недобрыми улыбками из-под усов, движущихся в их направлении.

– Ну нет, живым не дамся, суки! – Леонард выхватил пневматический пистолет и разрядил его в кинувшихся к укрытиям жандармов. – Бежим!

Один из жандармов был надёжно убит, завалившись с кровавым отверстием вместо носа, но двое открыли ответный огонь. Засвистели пули, сопровождаемые сиплыми выдохами пневматических карабинов, коими вооружали жандармов. Самодельная броня, которую изготавливали городские бандиты из книг и досок, не защищала от них.

По левой руке Жака очень больно чиркнула пуля, но он не сбавлял скорости бега и завернул за доходный дом.

– Теперь не отцепятся! – воскликнул он, догнав Леонарда. – Что ты наделал?!

– Нам и так гильотина за бумаги в твоём портфеле! – резонно ответил тот. – Бежим к трущобам!

И они побежали. Словесные портреты жандармы умеют давать очень точно, поэтому им рано или поздно придёт конец. Пусть картотека с данными Жака сгорела в ярком пламени, но это не значит, что жандармы совсем ослепли и разучились работать…

Всё равно, сдаваться Жак не собирался. На кону жизнь.

Глава двенадцатая. Первое восстание

//Французская империя, г. Париж, трущобы, 31 июля 1860 года//

Арким молча шёл пригнувшись в окружении новых соратников.

Удалось наладить контакт с некоторыми стихийно возникшими марксистскими кружками, в которые вступали совершенно разные люди, но преимущественно рабочие.

Париж – это город рабочих. Больше нигде в мире нет такой концентрации предприятий на один квадратный километр. Заводы поглощают сырьё и рабочих, выдавая в итоге готовый к продаже продукт. Сырьё поставляется из многочисленных колоний, а рабочие поставляются из порта и трущоб.

Национальный состав очень пёстрый: мавры из африканских колоний, у которых на родине полная задница из-за почти двадцатилетнего военного положения и карательных акций против населения, германцы из земель бывшей империи, где до сих пор зачем-то выжигают лютеранство, итальянцы, у которых всё относительно неплохо, но есть проблема перенаселённости, англичане, родину которых фактически превратили в колонию и проводят там очень жестокую опустошительную политику, русские, которые прибывали во Францию в поисках лучшей жизни, ведь на родине из-за до сих пор выплачиваемой государственной контрибуции совсем тяжело, поляки, прибывшие искать счастья в Столицу мира, но нашедшие здесь тяжкий труд за гроши, разного рода балканцы, турки, шведы, норвежцы, голландцы, бельгийцы – десятки народностей искали лучшей жизни в Париже.

Но здесь её давно уже нет.

Город на военном положении, трущобы оцеплены армейскими частями, выход только по пропускам, ничего вывозить отсюда больше нельзя, завозить тем более. Власти разумно решили огородиться от генерирующих проблемы районов.

Только Арким как никто другой знал, что это не решение проблемы, а её усугубление.

Из города раньше хоть как-то поступала еда, а теперь ситуация стала критической. Но в Версале не понимают, что наоборот, действуют на пользу Аркиму.

Голод – это крайне надёжный мотиватор. То, чем природа толкает существо к действию.

Нет, Арким не зверь, он понимал, что доводить до крайности нельзя, поэтому через учреждённое Флорентиной закрытое акционерное общество «Cornes et sabots» закупал продовольствие и через катакомбы передавал в трущобы, но это была капля в море.

Париж сейчас, по данным прошлогодней переписи населения, населяет четыре миллиона жителей, две трети из которых проживают в трущобах.

Отрежь две трети населения города от еды – получишь голодный бунт, самый страшный бунт из возможных, причём склонный перетечь в революцию.

Возможно, инициировавшие изоляцию трущоб власти понимали, что вызывают своими действиями голод, но решили «преподать урок охамевшей черни». Было бы очень глупо, будь оно так.

Меч шёл в окружении соратников: рядом с ним гордо шествовали Виктор Гюго, Эжен Варлен, Шарль Делеклюз, а также Рауль Риго с Гюставом Флурансом. Последние двое – новички в их движении, которые присоединились две недели назад.

За их спинами шла стихийно собравшаяся огромная толпа рабочих и прочих обитателей трущоб. Сегодня они хотят поговорить с правительством о происходящем в городе.

Жюль Ферри, текущий мэр Парижа, назначил встречу у района Монлери, где располагается вход в трущобы.

Беспрецедентное перекрытие города на две части силами армии – это не всё, что придумал неизвестный кризис-менеджер: в трущобы также прорываются карательные отряды, которые избивают всех встреченных и вламываются в дома, чтобы найти внезапно всплывших якобинцев.

«Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно когда её там нет», – усмехнулся Арким мысленно.

Также он получил известия от Флорентины, до теракта перебравшейся в центр Парижа, что за голову «высокого здоровенного мужика в плаще» платят десять тысяч франков, за живого Виктора Гюго нынче дают сто пятьдесят тысяч франков, а за любого вида Варлена и Делеклюза Версаль готов расстаться с двадцатью тысячами франков за каждого.

Аркима считают тупым исполнителем, ибо стереотип о том, что амбалы как правило туповаты, преобладает во все времена. Гюго, по всей видимости, считается главным организатором, так как был замечен в «неправильной публицистике», то есть писал неприятные текущей власти вещи, а Варлен и Делеклюз считаются его замами, которых тоже желательно устранить.

Примерно тридцатитысячная толпа остановилась вслед за Гюго, пристально смотрящим на вскинутые солдатские ружья.

Солдат тут было существенно меньше, где-то две тысячи, они явно чувствовали себя очень неловко перед такой толпой.

– Виктор! – вышел из рядов солдат лысоватый дяденька с пышными чёрными бакенбардами. – Не ожидал тебя здесь увидеть! Думал это шутка!

На вид ему было лет шестьдесят, одет по последней моде белых воротничков, роста среднего, глаза тёмно-карие, смотрит прищуренно, видимо, зрение уже не то.

– О чём ты хотел поговорить? – недружелюбно спросил Гюго, уперев руки в бока.

– Император предлагает помилование организаторам мятежа, – начал Жюль Ферре, мэр города Парижа. – В качестве ответных действий он требует голову главного организатора, а также ближайших его подручных. Также, в качестве побуждённого широчайшей жалостью императорского сердца милосердия, в изолированные районы будет направлено бесплатное продовольствие в количестве одного миллиона тонн зерна.

Значит Арким не ошибся, их держали без еды неслучайно. Гюго развернулся к следящей за развитием событий толпе.

– Как вы видите, граждане! – начал он. – Манипуляция! Хотят удовлетворить вас жалкой подачкой! Вы можете стать сытыми на несколько дней! Но потом,буквально через несколько недель после такого позорного провала Революции, они ужесточат меры! Будут изымать книги, расстреливать их обладателей и давить ваше самосознание в корне!

– Чего вы хотите? – несколько сбледнул от вида интуитивно подавшейся вперёд звереющей толпы Жюль Ферре.

– Свержения режима, упразднения этого шабаша, который вы называете правительством! – разгорячённо воскликнул Гюго. – Это напрашивалось уже давно! Граждане! Вперёд!!!

Солдаты, видимо, были проинструктированы, что надо делать в таком случае, поэтому сделали первый залп.

Арким прикрыл Гюго от пуль своим телом, но Делеклюзу повезло не так сильно. Его пробило двумя пулями и он упал под ноги яростно ревущей толпы.

Поток людей повалил мэра и растоптал его. Тысячи ног прошлись по нему, превратив в изуродованный и неопознаваемый труп.

Первые ряды валились под свинцовыми пулями, но толпа продолжала напирать. Вскоре солдаты вступили в ближний бой, но были сметены валом людей.

Арким тащил Гюго по ходу движения толпы.

– Зачем ты это устроил? – спросил он у теперь уже революционного писателя. – Это не входило в план.

– Это напрашивалось само собой! – ответил Гюго. – Что ещё мне было сказать этой собаке?!

– Эту собаку расплющили в мясную кашу, – хмыкнул Арким. – Имей уважение хотя бы к мертвецам.

Сам меч параллельно усиленно думал.

Акция со всеобщим исходом из трущоб была задумана им на следующей неделе, Жанна к тому моменту как раз должна была закончить подготовку серии акций, а Флорентина обеспечить доставку оружия в трущобы, а сейчас ничего нет и эти люди идут на смерть.

– Ни в коем случае не падай, – попросил Арким Гюго и отпустил его. – Я пошёл делать свою работу.

Он растворился в толпе и вырвался из неё, исчезнув среди косых и кривых хибар.

А разъярённая толпа добила солдат и начала штурмовать ограждение, закидывая занимающих его солдат камнями и стреляя в них из трофейных солдатских винтовок.

//Французская империя, г. Париж, центр Парижа, 31 июля 1860 года//

Арким ждал в тёмном переулке.

Мимо проходили различные люди, пугливо отводящие от него взгляды, но они его не интересовали никоим образом.

– Мы в кабаке, – сообщила Жанна через их связь.

Арким отлип от кирпичной стены и вошёл в кабак «Синяя птица» через служебный вход.

Поднявшись на второй этаж, он вошёл в приватную комнату, где его ждали Жанна и Флорентина.

– Всё пошло не по плану, – произнёс Арким, садясь за стол. – Огромная толпа покинула трущобы и скоро начнётся массовые грабёж и убийства. За ними потянутся остальные, менее реактивные обитатели трущоб, но эта выходка обречена на провал. Жандармы и армия, думаю, уже имеют пару-тройку дивизий для подавления мятежа подобного масштаба. Никуда не ходите, вообще не высовывайтесь из дома, у вас есть немного времени, чтобы вернуться туда.

– А ты? – обеспокоенно спросила Флорентина.

– Я присоединюсь к грабежам и постараюсь опустошить арсеналы, – пожал плечами Арким. – Уходите как можно быстрее, на улицах скоро начнётся форменный ад.

– Береги себя, любимый, – произнесла Флорентина.

Арким кивнул и покинул кабак.

Район Арсеналь стал его следующей целью.

Жители трущоб уже дошли до центра города, армии не видно, жандармов тоже, разъярённые люди врываются в лавки и дома, учиняя грабёж и насилие.

Меч вышел на нужную улицу и прошёл к зданию арсенала. Осмотрев здание, он подсчитал количество жандармов и военных, в данный момент занимающих арсенал, а затем ушёл с улицы, так как увидел толпу из трущоб.

В одном из пустых дворов он спрыгнул в колодец, пролез в заранее прорытый тоннель, через который вышел в сеть катакомб. Уже в катакомбах он забрался в очередной тоннель, ведущий к зданию арсенала. Это старая часть города, катакомбы являлись когда-то древнеримскими каменоломнями, но в Новое время их переоборудовали в хранилище костей. Останки примерно шести миллионов человек были перевезены сюда с городских кладбищ, так как на них стало банально не хватать места.

Он ожидал, что жандармы начнут вскрывать полы и копать в поисках тоннелей, поэтому специально не стал рыть заблаговременный подкоп под арсенал.

Деревянный короб с кожаной лямкой наполнялся землёй и камнями, утаскивался Аркимом назад, опорожнялась в катакомбах, а затем всё повторялось снова раз за разом.

Спустя четыре часа он оказался прямо под комнатой для хранения оружия.

Пол на всякий случай усилили стальными листами, но это плохо помогает против кулаков боевых платформ.

Арким с трёх ударов пробил стальной лист пола, расширил проём и выбрался наверх. В комнате для хранения оружия обнаружился десяток жандармов, спешно погружающих винтовки в тележки.

– Это вы правильно делаете! – воскликнул Арким и сразу же атаковал.

Жандармы не ожидали такого внезапного нападения из-под земли, хотя следовало, поэтому в первый момент растерялись, а дальше уже было поздно.

Меч протыкал их тела кулаками боевой платформы, заливая всё вокруг кровью и ошмётками плоти.

Спустя несколько десятков секунд интенсивной «работы» он остался один.

Решетчатую дверь входа в хранилище он смял и заблокировал двумя стальными шкафами. Снаружи кто-то хотел пройти внутрь, но теперь это стало просто невозможно.

Далее Арким начал укладывать винтовки в тележки и свозить к пролому в полу.

Всего он насчитал 1573 винтовки и 3071 заряженный баллон со сжатым воздухом. Ерунда для настоящего восстания, но это только начало.

Расширив пролом, он спустил тележки вниз и оттолкал в сторону катакомб.

Далее он пробил восточную стену хранилища оружия и оказался в следующем, где содержались элементы экипировки военных, то есть разного рода кирасы и шлемы. Тоже сгодится.

Перекрыв вход и погрузив максимум экипировки в тележки, Арким оттащил их к пролому, где встретил группу функционеров подполья.

– Жак, сколько сумело прорваться в катакомбы? – спросил Арким у паренька, который начал спускать тележки вниз.

– Сотня, – ответил парень. – Ещё двадцать с лишним на подходе.

– Хорошо, – кивнул ему Арким. – Торопитесь, это оружие должно быть доставлено в трущобы.

Жак со своим приятелем, Леонардом, пристрелили одного жандарма и пытались скрыться в трущобах, где сумели присоединиться к одной из ячеек подполья.

У этих двоих был боевой опыт, они воевали в Балканах против османов, хлебнули горя полной ложкой, поэтому Арким счёл их полезными.

В двери пытались прорваться жандармы, но сместить смятые и вжатые в стены шкафы человеческими силами в разумные сроки будет невозможно, поэтому Арким и члены подполья спокойно, но быстро опустошали хранилища от ценного имущества.

Большая часть оружия уже была роздана солдатам, но имеющегося хватит на то, чтобы оказать сопротивление жандармам и армейским частям.

Пробивая путь в соседние помещения напрямую, Арким изолировал хранилища от военных и жандармов, а сотня готовых к действию ребят утаскивали их имущество прочь из здания.

Тоннель Арким рыл не напрямик, а с определённым наклоном, поэтому тележки катить было удобно.

– Шеф, жандармы наводнили катакомбы! – сообщил примчавшийся к Аркиму Леонард.

– Общие или наши? – спросил меч, продолжая долбить по стене кирками.

– Общие, – ответил Леонард с улыбкой.

– Пусть шарятся там… – махнул киркой Арким. – Продолжайте работу.

Он не беспокоился потому, что заблокировал «их» часть катакомб и замаскировал проходы естественным камнем под оригинал.

Можно бесконечно долго ходить по общей части катакомб, но так и не обнаружить потайную часть, через которую можно выйти в трущобы.

Суммарно Арким насчитал восемь тысяч девятьсот двенадцать армейских пневматических винтовок, пятьсот сорок два офицерских пневмопистолета, пять тысяч с лишним тесаков, около двух тысяч дубинок, а также около восьми тысяч кирас со шлемами.

Когда настал момент уходить, в хранилища было перенесено две сотни килограмм чёрного пороха в отдельных зарядах.

Арким лично растянул бикфордов шнур, чтобы гарантировать одновременный подрыв расположенных в выбитых отверстиях зарядов.

Подпалив ключевой шнур, он спрыгнул в пролом и присоединился к утаскивающим награбленное членам подполья.

– Я всё никак не пойму, а как называется наша партия? – тихо спросил Леонард у Жака.

Они вдвоём тащили тележки, гружённые винтовками.

– В смысле партия? – не понял Жак.

– Ну смотри, мы же как бы в политике? – Леонард нахмурился.

– Ну, – кивнул Жак.

– Маркс писал про социалистов, роялистов, буржуйские партии, про какие-то английские партии лебористов или типа того, ведь так? – Леонард поправил лямку на плече.

– Лейбористов, – поправил его пожилой усатый мужик, тянущий тележку рядом.

– Ну не суть, Арно, – махнул рукой Леонард. – Вот даже у проклятых англичашек есть партия, а мы? Кто мы?

– Мы – Сопротивление, – вмешался в разговор Арким. – После победы над императором партия будет преобразована в социалистическую революционную партию. Коммунизм в наших реалиях – утопия. Для начала надо построить социализм, а уже через него, когда научно-технический прогресс достигнет нужного уровня, стремиться к коммунизму.

– Без обид, шеф, но я считаю, что коммунизм в целом утопия, – вздохнул усатый.

– С нашего дна может так и показаться, – усмехнулся Арким. – Но я абсолютно уверен, что даже если не удастся построить коммунизм, но получится построить истинное социалистическое государство – это будет стоить того. У вас все эти годы не было цели, вы хотели, но не знали, как надо действовать. Теперь знаете. Неужели лучшее будущее для ваших детей – это плохая цель? Для всех детей! Стоит ли жертв и усилий будущее, в котором дети с младых ногтей не будут вынуждены вкалывать на фабриках по восемь часов в день? А будущее, в котором вы не работаете по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, возвращаясь домой только поспать, совершенно обессиленные?

– Стоит, однозначно, тут и не о чем спорить, шеф, – поддержали его окружающие рабочие.

– Так мы здесь ради этого! – воскликнул Арким. – Все жертвы, которые мы положим на алтарь революции – всё ради этого! Избавимся от монарха, его прихлебателей-кровопийц, от фабрикантов и прочих эксплуататоров, отнимающих у вас последний хлеб, передадим власть Народным Советам, убьём в себе рабов и построим солидарное государство – вот тогда и будет достойное светлое будущее для вас и для ваших детей. Сейчас идёт война не отчаяния, но надежды. Мирных переговоров не будет. Победим – выживем. Проиграем – умрём.

Речь его слегка вдохновила подпольщиков, которые даже немного воспряли духом.

Оружие было доставлено в трущобы и спрятано по тайникам.

Арким вошёл в свою халупу и встретил там Жанну.

– Твои люди проиграли, – сообщила она сходу. – В город вошёл 16-й польский драгунский полк и смыл толпу с улицы, выжили немногие, но никто не вернулся в трущобы, так как их снова огородили.

– Ожидаемо, – кивнул Арким. – Гюго выжил?

– Выжил, но ранен, отлёживается на конспиративной квартире у Елисейского дворца, – ответила Жанна. – Я только от него. Там ещё Варлан и те двое новичков, все сильно побитые, но живые.

– Как прогресс с нашими делами? – спросил у неё Арким.

– Почти всё готово, пришлось ускориться, – Жанна открыла коробку и достала оттуда свою кирасу. – Давненько я не носила броню…

– Всему своё время, – хмыкнул Арким. – Что император?

– Докладывают, что он заперся в Версале, – ответила Жанна. – Сидит там и никуда не высовывается.

– Мы возьмём его тёпленьким.

//Французская империя, г. Париж, Версаль, 8 августа 1860 года//

Город кипел.

Ситуация с блокировкой трущоб напрягала и беспокоила не только непосредственно обитателей самих трущоб, но и жителей города и даже остальной страны.

В Марселе поднялось восстание портовых рабочих, перетекшее в… еврейский погром. Это было грамотной работой руководства на местах: перенаправить народный гнев в выгодное им русло и всё, пар выпущен, народ успокоился, но ничего не достиг.

В Тулузе восстание рабочих заводов, но их утопили в крови испанские части, пригнанные из Барселоны. По слухам, убили около десяти тысяч, но Арким предполагал, что положили несколько тысяч, а остальные разбежались без организации.

Он делал ставку на Париж. Пока император считает, что всё хорошо, он будет сидеть в Версале.

Когда настанет нужный момент, Арким лично захватит его.

Оружие в тайниках, экипировка там же, формируемые группы из членов подполья проходят некое подобие специализированной подготовки, включающей в себя отработку планов штурма ключевых городских объектов, отражение атак жандармов и армии, а также взаимодействие между группами.

Качество подготовки полное дерьмо, никто толком не знает, что нужно делать, всё сумбурно, обучающие не понимают, чему учат остальных, но у Аркима была определённая надежда на появление уникумов, которые немного выправят ситуацию.

Но главное: у жандармов точно такая же проблема. Никто всерьёз не учил их противостоять людской толпе, поэтому у них есть только какая-то дисциплина и лучшая экипировка.

Условия примерно равные, никто не может предсказать, чья в итоге возьмёт. К тому же есть Арким, который является фактором, способным своими действиями изменить расклад в любой из битв за город.

А ещё массово заготавливались новшества, проистекающие из современного технического прогресса: массовое производство бутылок, освоенное во Франции лет двадцать назад, теперь позволяло заготавливать коктейли неизвестного здесь никому Молотова, правда, не с бензином, а с керосином и маслом. Горят не так хорошо, как хотелось бы, но тоже средство для противодействия плотным формациям жандармов.

Также Арким наладил производство примитивных пороховых гранат из стандартных водопроводных труб, пороха и бикфордова шнура. Взрываются не очень хорошо, осколков мало, зато хоть что-то взрывающееся и пригодное для массового производства в кратчайшие сроки.

В качестве оружия ближнего боя кустарно производились дубинки из арматур: короткий отрезок арматуры затачивался и прикреплялся к более длинному на манер головки молота. Обе стороны короткого отрезка обтачивались, а рукоятная часть длинного отрезка обматывалась тканью для пущего удобства применения.

Всё это было дёшево и сердито, а главное – быстро.

Императору не повезло, что против него выступали рабочие, а не какие-нибудь поэты или художники. Поэты и художники не умеют массово производить простые и эффективные орудия убийства, а рабочие могут.

Ещё из труб, гвоздей и чёрного пороха производились одноразовые стреляла: труба запаивалась с одной стороны, внутрь помещался порох, пыж и мелкие гвозди, а в основании просверливалось запальное отверстие. Неточно, ненадёжно, зато настоящее огнестрельное оружие, имеющее некоторую степень убойности.

Всё это дело происходило в тех самых огороженных катакомбах Парижа.

Арким готовился нанести продуманный и надёжный удар по ничего не ожидающему правительству, разом захватив весь Париж и установив тут свою власть.

Они-то думают, что после такого «потрясающего провала восстания», рабочие точно не решатся в ближайшее время на второй исход из трущоб, а там голод скажет своё слово и они сдадутся.

Какие всё-таки наивные люди сидят в мэрии Парижа…

Глава тринадцатая. Второе восстание

//Французская империя, г. Париж, трущобы, 21 августа 1860 года//

– Сколькими надёжными людьми мы сейчас реально располагаем? – спросил Арким, уставившись на недовольного Гюго, который после поражения во время первого восстания потерял какое-либо влияние на народ.

– Я ничего не знаю, – ответил писатель и отвернулся.

– Мы должны работать вместе, раскол недопустим, – твёрдо заявил Арким. – После победы можем начинать грызться и рвать друг у друга власть, но сейчас… сейчас нужно быть едиными как никогда.

В этой довольно большой по площади хибаре, где они сейчас заседали, собрались все наиболее активные члены Сопротивления, поэтому меч говорил скорее для них, чем для Гюго.

– Нужно свалить режим, а дрязги оставить на потом, – продолжил Арким. – Я знаю, что не все здесь разделяют идеи социализма, но у нас есть общий враг. Тот враг, который извлёк некоторые уроки из прошлого, который прекрасно понимает, как именно нас можно разобщить и уничтожить. Наша разобщённость – это козырь в рукаве императора! Если каждый сейчас будет тащить в свою сторону, то телега Революции не сдвинется в нужном направлении ни на сантиметр!

– И ты, конечно же, знаешь, куда нужно идти, да? – скептически поинтересовался Эжен Варлан.

– Конечно же знаю! – кивнул Арким. – Но я буду предельно честен с вами: меня интересует сама Революция, а не то, что будет после неё. После вы вольны творить всё, что вам заблагорассудится, у вас появятся для этого все возможности. А я… Я просто исчезну, будто и не было меня. Торжественно клянусь вам перед Богоматерью и Иисусом Христом, что не возьму власть, когда мы свалим императора! Я самовольно отстранюсь и вы выберете угодного вам лидера на основе всенародного голосования и пусть буду проклят я Богом и предан забвению, если не смогу отказаться от полученной власти в момент падения императора и установления власти Советов! Вы будете в праве осудить меня и сослать на каторгу на самые задворки павшей империи, если я вдруг ни с того, ни с сего решу, что сделал не всё! Вас устраивают такие условия?

Люди в помещении хранили молчание.

– Раз нет возражений, то принимаю на себя полномочия лидера Сопротивления, – вновь заговорил Арким, твёрдым взглядом оглядев присутствующих. – Политические вопросы и разногласия между членами Сопротивления с сего дня объявляются неважными, вплоть до окончательного свержения императора и его клики! Посмевшие нарушить сей указ будут преданы трибуналу и наказаны по всей строгости законов военного времени!

Меч почти с самого начала знал, что в целом трущобами никто особо не занимался, типы вроде Гюго, Варлана или покойного Делеклюза тёрлись в приличных районах, обрабатывая умы синих и белых воротничков, оставив люмпенов и маргиналов на откуп самим себе. И теперь умы этих миллионов горожан носят в себе совершенно разные идеи, начиная от совершенно идиотских и полуграмотных версий либерализма, заканчивая дремучим родоплеменных национализмом.

Могло показаться, что социалисты сейчас сильны, но на деле их жалкая горстка на фоне разношёрстной массы жителей трущоб, которым совершенно неважно как, но важно, чтобы происходящее закончилось. Всенародный надрыв и отчаяние требовали выпуска, пусть даже ценой жертв, грабежей и насилия на улицах.

Перед Аркимом не стояло цели сплотить французский народ и вести его к светлому будущему. Его цель – свергнуть императора, ставленника адептов Порядка.

Вообще, всё происходящее очень в стиле Порядка: одним мощным ударом смести все преграды на пути к цели, построить строгое сословное общество, где всё просто и понятно, обратить к своему аспекту ключевые лица из власти, а потом делать свои непонятные дела.

Нет, непонятные дела потом делают все аспекты, но способы прихода к власти в мире у них разные: Порядок бьёт в голову, Хаос – куда придётся, а Бездна – в самое сердце. Смерть… Смерть никуда не бьёт. Ей и так принадлежит остальная часть бесконечности «ничейных» миров.

Арким даже представить себе не мог, как дорого Бездне обошлась его отправка в этот мир, он старался об этом не думать, но он знал, что Порядок потратился крайне изрядно: сотни адептов, тонны неживого материала в изделиях… Это должно было связать ему руки на десятки тысяч лет.

Ведь существует определённый лимит возможностей. Всегда есть лимит, иначе это не имело бы смысла: при условии наличия в распоряжении аспекта технологически развитых миров и неограниченности в засылке новых адептов и материальных средств, никто бы не церемонился. Шла бы бесконечная война одной бесконечности миров против другой, в которой невозможно было бы какое-либо развитие этих самых миров.

А так, воздействие определённым образом регламентировано некими неведомыми Аркиму правилами и существуют границы возможностей для воздействия, определяемые в каждом конкретном случае.

Далеко не факт, что Бездна отправила одного только Аркима с боевой платформой, хотя для захвата «ничейного» мира этого хватило бы с лихвой, но тут ведь уже давно орудуют порядочники…

– Арманд, отправь ещё пять сотен рабочих в нашу кустарную мастерскую, – распорядился Арким, когда стало ясно, что все приняли его чрезвычайную власть. – Нам нужно очень много бомб! Жак, Леонард, тащитесь на юг трущоб и выясните, поддержат ли нас люди Педро!

Педро – лидер португальско-испанской диаспоры, обитающей на юге Парижа. Они держатся обособленно, помогают друг другу справиться с невзгодами, но постоянно терпят от жандармов, которым не нравится такая национальная организованность. Теперь-то они туда не суются, но ситуация там несладкая, как и везде в трущобах.

– Шеф, там дирижабли! – воскликнул вбежавший в халупу часовой.

Арким выскочил на улицу и уставился в небо. И действительно.

Дирижабли спускались из облаков поближе к земле. Спустя несколько десятков минут наблюдения Арким зафиксировал отделяющиеся от них точечки, которые по мере приближения к земле стали напоминать жестяные бочонки с химическими детонаторами.

Бочки падали на землю, на дома, а затем взрывались, заливая всё вокруг вспыхнувшим топливом.

Точность была даже хуже просто дерьмовой, но имперские аэронавты не ставили перед собой цели бить куда-то конкретно.

Это заурядный, но эффектный акт террора.

Хибары начали загораться, на трущобы падали десятки бочонков в минуту, кое-где уже начал разгораться пожар.

«Чем хуже – тем лучше», – подумал Арким.

Как он понимал, вопросом восстания занималась оторванная от реальности военная пробка, которая думала, что если сжечь противнику его дома и держать в страхе повторения бомбардировок, то он рано или поздно сдастся.

На самом деле, теория в текущих реалиях имеет право на жизнь: американцы вон до семидесятых годов считали, что страну можно покорить используя исключительно авиационные бомбардировки. Дело было во Вьетнаме и чем это закончилось послужило горьким уроком для многих государственных фантазёров.

Тот идиот, который посмел отдать приказ сжигать трущобы, только усугубляет ситуацию: людям, которым некуда возвращаться, уже и пули не страшны.

– Настало время бить этих тварей… – прошептал Гюго, вышедший вместе с остальными смотреть на зарево грандиозного пожара.

– Рано, – вздохнул Арким. – Мы не готовы. Второго провала она нам не простит.

– Кто не простит? – поинтересовался Виктор Гюго.

– Франция, – ответил меч.

//Французская империя, г. Париж, Версаль, 5 сентября 1860 года//

– На баррикады! – заорал Леонард и швырнул коктейль Молотова в наступающих солдат.

Толпа встала за возведённые из камней брусчатки и телег баррикады и начала закидывать защищающих императора гвардейцев камнями и бутылками с керосином.

Император сглупил, когда решил сконцентрировать все силы в Версале.

В городе уже вторую неделю происходит торжество революции: массово казнят фабрикантов, аристократов и всех «подозрительных лиц», а также отлавливают по подвалам уцелевших жандармов.

Арким нанёс удар двадцать пятого августа. По сигналу специально обученные люди снесли заградительные кордоны из самодельных деревянных пушек, изготовленных на один выстрел, но зато в большом количестве, а затем толпа пошла на массированный штурм.

Самое печальное для императора: солдаты бросали свои посты и присоединялись к восставшим вместе со своим оружием и экипировкой, они ведь не жандармы, которые были социально отделены от пролетариев и имели высокие зарплаты с положением, а обычные люди, вчерашние крестьяне и рабочие.

В условном распоряжении Аркима буквально вчера появилось две пехотных дивизии из гарнизона города Орлеан. Император вызвал их для усиления имеющихся частей, но по пути они арестовали своё командование и выбрали революционных командиров из своих рядов.

На самом деле, они сами с усами и немножко по-другому видят будущее страны, но в настоящий момент это союзники. Арким мог бы подчинить их себе, но не стал. Пусть Бездна сама разбирается, ну или даёт конкретный приказ.

Дворцы Версаля некогда блистали изысканностью и дороговизной, но копоть от большого пожара, устроенного императором в трущобах Парижа, замела хлопьями пепла весь блеск и лоск царственных палат, придав им мрачной готичности.

На чёрной траве некогда прекрасной парковой зоны сейчас происходило отражение контратаки гвардейцев императора.

Старая гвардия не предаёт, впрочем как и Молодая. Деваться им некуда, они имеют своё вольготное положение только за счёт императора, ещё и долг, а потом и честь. Нет, эти будут биться до конца.

Несколько раз на пути в Версаль были встречены броневики с башенными пневматическими ружьями, стреляющими тяжёлыми пулями, пробивающими по несколько человек за раз. Но коктейли наркома Молотова сказали своё слово. Неизвестно точно, кто первый догадался о таком оригинальном применении бутылок с керосином и пальмитиновой кислотой, но факт налицо – броневики не стали слишком уж большой угрозой. Видимо, коктейль Молотова и бронетехника – это «друзья» навсегда и буквально напрашиваются на взаимодействие.

Примечательно, что броневики были с паровыми двигателями, покрывались чугунными пластинами, не броневой сталью, ибо дорого и бессмысленно, так как пневматика даже такой тонкий чугун ни за что не пробьёт. А если нет никакой разницы, то зачем платить больше?

Это пороховое оружие даже в мелкокалиберном исполнении даёт дульную энергию в сотни Джоулей, а пневматика в настоящий момент, в стационарном исполнении, выдаёт дульную энергию примерно в 140–145 Джоулей, в то время как лёгкие ручные версии способны в среднем выдавать до 20 Джоулей. Вчера Аркиму в руки случайно попал оригинальный образец пневматической винтовки из иного мира. Её дульная энергия была существенно выше 300 Джоулей, имелись тщательно сошлифованные клейма и маркировка на непонятном языке, которые удалось разглядеть только применив спецрежим сканирования встроенными в боевую платформу сенсорами.

Некоторые характерные признаки позволили установить, что винтовки эти были напечатаны на 3D-принтере, начиная от ствола, заканчивая болтиками и пружинами. Такой технический уровень в этом мире просто недостижим.

Местные конструкторы скопировали образец как могли, но точность изготовления и качество материалов оставляли желать лучшего, поэтому мощность их была существенно хуже, но всяко намного лучше, чем стреляющие со случайным рассеиванием мушкеты с болтающимися в стволе как говно в проруби пулями. Впрочем, убила пороховые мушкеты не точность и скорострельность пневматических винтовок, которые пробивали солдат Коалиции насквозь, а их феноменальный успех в Битве народов, что состоялась под Лейпцигом, ну и серии из десятков громких и безоговорочных побед, достигнутых Наполеоном Бонапартом позднее.

Конструкторы мира больше и помыслить не могли, что огнестрельное оружие может превзойти пневматическое по скорострельности, точности и низкой зависимости от погодных условий.

Арким как никто другой в этом мире знал, что с текущей точностью станков и уровнем развития химии, получивших безумный скачок от деятельности адептов Порядка и начальной сложности изготовления пневматических винтовок, самое время для капсюлей и магазинных винтовок, но увы.

Чёрный порох – это ведь ещё и дефицитная селитра, которую нужно везти аж из Чили или долго и мучительно производить на месте, это капризность к сырости, низкая скорострельность, а ударно-кремневый замок – это ещё и осечки 15 из 100 выстрелов при образцовом исполнении, поэтому… нет.

Пневматические мушкеты до сих пор производить слегка сложновато, но зато нет вышеописанных недостатков, а также есть ореол оружия победы, позволившего сколотить огромную мировую империю-гегемон. Во славу Порядка, разумеется.

Арким когда-то слышал, что за один из параллельных миров доатомной эры одновременно сцепились Бездна, Порядок и Хаос. Бездна нашла адептов в СССР, Порядок нашёл в Третьем Рейхе, а Хаос нашёл в США. Геополитически Бездне оказалось выгоднее дружить с Хаосом, но её немногочисленные адепты умирали один за другим, поэтому в итоге в глобальную войну СССР вступил без поддержки Бездны. И победил. Временно.

Меч читал об этом в своём встроенном дневнике. Было интересно взглянуть на этот конфликт под другим углом: противостояние людей всё равно бы состоялось и закончилось с тем же результатом, но выиграла от этого бы только Смерть. Она и выиграла в итоге. Она всегда побеждает.

Самый могущественный и самый инертный из аспектов как казино, всегда в выигрыше.

Два революционных полка регулярной армии вступили в бой с гвардией в северной части Версаля, а Арким вёл свою группировку к Версальским садам, где будет совершён рывок ко дворцу, где засел император со своими верными гвардейцами.

Арким отсылал послов в ближайшие части, много где командиры решили не принимать никакого участия в происходящем, в основном из-за сомнения, что солдаты поднимут штыки на собственный народ и боязни развязать кровавую гражданскую войну, а менее разумные командиры выдвигались в направлении Версаля, но разоружались толпами революционно настроенных граждан, частично присоединяясь к стихийной толпе грабителей усадеб и вилл.

Грабёж принял массовый характер, Арким поручил разбираться с этим Виктору Гюго, выделив две сотни надёжных подпольщиков и батальон добровольцев из солдат.

Вряд ли он справится, но Аркима движимое имущество аристократов и фабрикантов волновало мало.

По истоптанному газону они вышли к тонкой линии гвардейцев Старой гвардии.

– Вам необязательно умирать, – сообщил им Арким. – Можете просто уйти, а мы закончим начатое.

– У вас есть последний шанс уйти! – прокричал пожилой гвардеец в офицерском мундире. – Иначе мы убьём всех.

– Меня не берут пули, не протыкают штыки… – Арким двинулся вперёд.

Люди из подполья уже успели заметить, что он не совсем обычный человек, поэтому скрываться нет особого смысла. Впрочем, кое-что для своей «легенды» он приготовил ещё вчера.

Офицер поднял пистолет и выстрелил в грудь боевой платформы три раза. Арким даже не остановился.

– Меня не убить смертному мужу! – усмехнулся он.

– На нём броня! Залпом, стреляй! – воскликнул офицер.

– Эх, если бы… – вздохнул Арким и прикрыл глаза правой ладонью.

По нему начали стучать острые свинцовые пули, причём сильно, но без какого-либо ущерба.

Однажды он, на этой самой боевой платформе, уничтожил гигантские нефритовые обелиски, распространяющие болезни по одной планете.

«Нефритовые обелиски и распространение болезней – звучит двусмысленно, но так оно и было», – с усмешкой подумал Арким, ловя одну из пуль в левую ладонь.

Бросок – офицер убит. В лоб ему, прямо под меховую шапку, прилетела пуля, пущенная посредством удара по ней щелбаном. Сервоприводы, перерожденные в Бездне, показывали потрясающую силу.

Сняв с пояса один из метательных ножей, он швырнул его в случайного гвардейца. Причём он действительно был случайный, точнее псевдослучайный, так как Арким выбрал его по итогам работы генератора чисел. Таким же методом он истратил оставшиеся девять ножей.

Гвардейцы испуганно пятились назад, они не понимали, что происходит, не понимали, как был убит их командир, а Арким в это время смотрел на фигуру, стоящую на балконе третьего этажа дворца.

Меч много раз видел его портреты в городе, но вживую рассмотрел впервые. Машинально работая клевцом из арматуры, он уничтожал гвардейцев одного за другим.

Стихийная толпа также присоединилась к схватке с последними защитниками императора.

Из окон первого этажа Версаля стреляли пушки, единственное пороховое оружие, что хоть как-то осталось на вооружении французской армии.

Аркима осыпало картечью, кто-то решил не жалеть недобитых своих, но решить вопрос со странным амбалом, устроившим резню на лужайке перед дворцом.

Картечь порвала одежду, содрала несколько кусков плоти, но Арким мог продолжать идти. Но он не пошёл, он побежал вперёд, ко дворцу.

Испуганный император сбежал с балкона, скрывшись в здании.

Арким подхватил с земли оброненные кем-то грабли, сломал их пополам и увернулся от кавалериста с пикой, который оказался польским уланом или кем-то вроде того.

В целом по саду бегало много кавалеристов, но они рисковали нападать только на мелкие группы восставших.

Бросок – в спину кавалериста глубоко впились зубья граблей, окрасив сине-красный мундир в багровое.

Меч что есть силы прыгнул вперёд и вверх, зацепившись за декоративную лепнину стены, после чего начал вскарабкиваться наверх.

На третьем этаже его встретили другие гвардейцы, только другого рода: это явно не местные, а некие стрёмные типы с серой кожей лиц. Возможно, пепел на них так повлиял, но Арким предположил, что это явно не земляне. Ну или земляне, но не такие, которые здесь обычно обитают.

Удар апперкотом в подбородок надёжно убил серомордого, который, к слову, уже вскидывал своё оружие, представляющее из себя нечто совершенно не похожее даже на местную пневматику.

Арким пнул в сторону бегущих к нему серомордых гвардейцев большой и красивый резной стол из чёрного дерева, а сам поднял странное оружие и направил его на смешавшихся врагов. Интуитивно понятный интерфейс, то есть пистолетная рукоять и спусковой крючок, подсказали ему, что нужно делать. И он выстрелил.

Только вот вместо одиночного выстрела прогрохотала очередь и пули легли в скопление поднимающихся гвардейцев.

Меч с удивлением обнаружил на правой стороне странного мушкета счётчик патронов, сообщивший ему, что осталось «всего» шестьдесят семь единиц боеприпасов.

Выстрелив добивающей очередью, Арким собрал все трофейные стволы и направился в сторону торжественного холла.

Если император надумает сбежать, его перехватят по дороге, а если решит дать бой Аркиму, то как минимум завоюет его уважение.

Как в финале фильма «Брат 2» Арким шёл по коридору и убивал всех встречных. Некоторых он узнавал, это были разные должностные лица при императорской администрации, лица которых были на рекламных плакатах к грядущим выборам в Парламент, давно уже ставший фиктивным органом.

Избавив этот мир от функционеров текущей власти, он прошёл в тронный зал, где стоял здоровенный гвардеец в полной латной броне, вооружённый голландским клеймором.

Меч снял с пояса клевец и без затей швырнул его в голову гвардейца, бросающего ему вызов.

Преодолев оставшийся путь, он безошибочно обнаружил императора, прячущегося за слугами.

– Если хочешь жить и продолжать коптить небо хотя бы пару дней – иди за мной, – в императивной форме приказал Арким.

Никто и не шелохнулся, только пшикнули слитно пневматические винтовки, а в грудь Аркима врезалось пять пуль.

Он вытащил из-под рубахи несколько чешуек стальной ламеллярной брони, которую надел накануне утром, и демонстративно выбросил на пол.

– Ещё раз, – Арким посмотрел прямо на императора. – Скоро здесь будут тысячи злых граждан твоей страны, которые казнят тебя прямо на месте. Я – твой последний шанс прожить хотя бы пару дней не в клетке. Ну или я могу перебить тут всех и забрать тебя. Я тоже так могу.

С галереи второго этажа раздался шорох и в грудь Аркима прилетело несколько крайне скоростных пуль, но серомордый стрелок не успел закончить очередь, так как меч пристрелил его из трофейного пистолета-пулемёта.

Логично, что раз уж Порядок расщедрился на шестьдесят тысяч пневматических винтовок, то для своих он мог и автоматы закинуть.

Шипение пневматики и в лоб боевой платформы врезался очередной шарик. Арким поморщился досадливо и повернул голову к стрелявшему:

– Ещё раз повторится что-то такое, я клянусь, ваши трупы найдут с пневматическими винтовками в задницах.

– Прекратите! – выкрикнул император своим гвардейцам, стоявшим в толпе придворных. – Я сдаюсь.

Глава четырнадцатая. Ничто

//Французская республика, Версальский дворец, 6 сентября 1860 года//

В императорский кабинет, слишком кричащий и безвкусный, на взгляд Аркима, слишком перенасыщенный золотом и бархатом, вошла делегация из руководства Сопротивления.

Гюго ходил с тростью, так как в очередной раз оказался ранен, Эжен Варлан ходил с перевязанной рукой, а Рауль Риго с Гюставом Флурансом не пострадали в ходе волнений и чувствовали себя прекрасно.

Вся делегация находилась в состоянии перманентной эйфории от успеха. Никто не ожидал, что революция может завершиться успехом. Только вот также никто не ожидал, что остальные территории начнут массово объявлять о своей независимости, а Париж будут продолжать грабить разбушевавшиеся пролетарии. Арким знал, что так будет. Также он знал, что не за горами ситуация, когда ставшие независимыми территории решат шарахнуть по бывшей метрополии, оттяпав у неё землю и ресурсы.

– Чего пришли? – хмурый Арким сидел за письменным столом императора и разбирал кипу трофейных документов.

– Пришли напомнить тебе о твоей клятве, – торжествующе улыбнулся Гюго.

– А я про неё не забыл, – ответил Арким, продолжив изучать документ. – Только вот дочитаю тут несколько документов и пойду.

– Ещё нам нужна твоя помощь, – произнёс посерьёзневший Варлан. – Город никак не желает приходить в порядок, грабежи только набирают обороты.

– Ну так занимайтесь, – усмехнулся Арким и подписал лежащий рядом лист бумаги. – Я сложил полномочия ровно только что. Я прост как старый экю: вижу революционную ситуацию – валю режим. А дальше у меня нет желания возиться с руинами. Направление я вам дал, литературу нужную передам сегодня вечером, набивайте шишки, учитесь на чужих ошибках, следуйте инструкциям или не следуйте, мне побоку. Главное – вы должны делать это сами. Вы сами вышли на меня, я сделал всё за вас, а теперь, когда у вас выросли перышки, вы приходите напомнить мне о моей клятве и просите помощи. Я не буду помогать, у меня есть другие задачи.

– Мы знаем, что ты не человек, – сообщил ему Гюго.

– Да, молодцы, что так рано догадались, – саркастически хмыкнул Арким. – У вас всё? Мне надо дочитать несколько документов и убираться из этого поганого местечка.

– Кто же ты? – спросил Гюстав Флюранс.

– Это не ваше собачье дело, кто я такой, – покачал головой Арким. – Я привёл вас к власти, вам осталось только умудриться её не потерять, а также наладить порядок в стране до того, как соседи решат её захватить.

– Куда ты дел императора? – спросил Варлан.

– Он мне всё ещё нужен, – пожал плечами Арким.

– Зачем он тебе? – не унимался Варлан.

– Это тоже не ваше собачье дело, – вздохнул Арким. – Я бы на вашем месте молча ушёл сейчас, чтобы не усугублять наши стремительно портящиеся взаимоотношения. Особенно памятуя, что я не человек и преследую какие-то непонятные цели. А ещё, что меня нельзя убить пулями и заколоть штыками. Картечь тоже не берёт. Сабли, топоры – туда же. И даже ятаганы. И ядра. Тем более кулаки со стилетами, коими вы все вооружены. Это, кстати, очень беспечно для столь тревожных времён. Ну?

Делегация быстро покинула кабинет. Аркиму было наплевать, что они могут рассказать кому-либо, важнее было содержимое документов.

А в документах, обнаруженных в толстенном замаскированном сейфе, вмонтированном в пол под столом, имелась многолетняя переписка с адептами Порядка, причём с применением сложного шифра. Меч сейчас с фотографической точностью фиксировал их содержимое в память.

Переписку сначала вёл Наполеон I Бонапарт, а продолжил Наполеон II Бонапарт, практически сразу же, после собственного воцарения.

С датами и цифрами Арким разобрался практически сразу, а вот основной текст требовал тщательной и кропотливой расшифровки. К счастью, число-буквенные ключи находились в том же сейфе, педантично приклеенные к каждому письму, видимо, Бонапарты считали, что шифр сейфа взломать не сможет никто. К несчастью для них, Арким просто выкорчевал сейф из пола, просканировал его на предмет уничтожающих содержимое закладок, пробил несколько отверстий, аккуратно извлёк содержащуюся внутри систему уничтожения с ампулой белого фосфора, а затем вскрыл сейф по сварному шву.

Что любопытно, денег в сейфе не хранилось, не хранилось там и всяких ценных бумаг или векселей, всё, что там лежало, лежало там исключительно по делу.

«Дочитав» последний десяток писем, Арким сложил их обратно в сейф и поставил его на место.

Далее он вышел из этого оригинального кабинета посреди Версаля, где не было ни одного окна, только бронированная дверь.

Он покинул дворец и скрылся в саду, чтобы оторваться от возможных соглядатаев.

//Французская республика, г. Париж, отель «Фавёр Руаяль» 6 сентября 1860 года//

– Наша работа почти закончена, я считаю, – сообщил Арким Жанне и Флорентине. – Осталась сущая ерунда…

– А что делать с этим? – Жанна указала на связанного Наполеона, лежащего у кровати.

– Я поговорю с ним насчёт шифра, – ответил Арким. – А также насчёт подозрительных серых типов. Эй, твоё величество, не хочешь рассказать, что за ерунду вы тут устроили?

Император что-то пробурчал через кляп.

Арким подошёл к нему и развязал крепление кляпа, после чего одной рукой усадил Наполеона II на кровать.

– Вы заплатите за всё, – улыбнулся император. – Думаете, на такой случай ничего не предусмотрено? Революция обречена!

– Да плевать мне на ваши дела, – вздохнул Арким. – Моей задачей, насколько я понимаю, был ты и твои друзья из Голубых палат.

Император побледнел и резко упёрся взглядом в свои колени.

– Я не видел ваших лиц! Невидел! – заорал он в панике. – Господи, пожалуйста, я не видел ваших лиц! Не видел! Не видел!

– Ты чего? – не понял Арким. – Успокойся и расскажи всё, что знаешь о Голубых палатах.

– Я ничего не скажу! Ничего! Пожалуйста! – с усилием закрыл глаза Наполеон и упёрся спиной в спинку кровати в попытке отползти. – Не надо! Пожалуйста! Я не видел лиц! Пожалуйста… Не видел…

– Похоже, он сошёл с ума, – прокомментировала Жанна.

А Арким начал кое-что понимать.

– Мы не из Голубых палат, – сообщил он впавшему в прострацию императору. – Тебе ничего не угрожает, давай просто поговорим.

Частота сердцебиения Наполеона начала снижаться и он чуть-чуть успокоился.

– Маменьку… мою… не надо… я не видел… – заблажил Наполеон. – Пожалуйста…

– Расскажи мне про шифр писем, – попросил его Арким.

– Шифр… Табличка на груди… – прошептал император и потерял сознание.

Арким приблизился к нему и ощупал его шею. На шее обнаружилась металлическая цепочка голубого цвета, на которой держалась металлическая раскрывающаяся табличка.

В табличке обнаружился алфавит, который превращал расшифровку в незамысловатую детскую игру. Арким изучил символы и быстро в уме расшифровал содержимое запомненных писем.

Ему стало понятно, почему Наполеон II так сильно испугался, когда подумал, что Арким и Жанна с Флорентиной из Голубых палат.

Дело было в том, что не было никакого дружественного сотрудничества адептов Порядка с Наполеоном I Бонапартом. Они взяли в заложники его сына, жену, а также младшего брата, Жерома Бонапарта, поместив их в одну из Голубых палат, построенных на юге Франции.

Далее они возвели в каждом из мест, куда поставили своих людей, свои Голубые палаты, всего их было ровно пятьсот штук, откуда и управляли захваченной империей. Сам Наполеон I был отнюдь не рад такому «сотрудничеству», которое пусть и привело его к власти над всей Европой, только власть эта была номинальной. Ему позволяли делать вид, что он правит, но на деле он стал кем-то вроде королевы Великобритании Елизаветы II в XX–XXI веке. Кутить и веселиться за госбюджет можно сколько угодно, но реальные решения принимать – ни-ни! Кого-то бы устроило и это, но Настоящего Наполеона подобная ситуация удовлетворять не могла по определению. Он попытался взбрыкнуть, но в ответ на это адепты Порядка прямо на глазах его сына насмерть замучили Марию Луизу Австрийскую. К конкретному письму были приложены цветные фото, совершенно анахроничные для того времени. Такое легко мог провернуть Таргус Виридиан, но даже он не стал бы делать это на глазах малолетнего ребёнка. У него были свои границы. Он, конечно, по мнению Аркима, псих, но не настолько.

Вторая попытка сопротивления со стороны Наполеона I закончилась тем, что адепты Порядка жестоко казнили его младшего брата, пригрозив в следующий раз запытать сына, а потом и его самого, устроив «республику» вместо монархии.

Последнего они бы делать не стали, так как даже, «республикой» управлять гораздо сложнее, чем монархией, но Наполеону хватило и угрозы сыну.

Последние годы он сильно пил, балы и маскарады ему обрыдли, а затем у него случился рак печени и он умер.

Запуганный и безвольный Наполеон II стал императором, но он даже не смел говорить что-то поперёк адептов Порядка, которые имели над ним абсолютную власть.

И это травмированное психически существо сейчас лежало на кровати перед Аркимом и подрагивало в тревожном сне после обморока.

– Да уж… – вздохнул Арким. – Не ожидал от них такого… Хотя следовало…

Он бы действовал иными методами. Можно было вступить в нормальное сотрудничество с Наполеоном I, тем более при таком удачном раскладе с поставкой прорвы винтовок.

Но увы, адептом Порядка может стать только существо определённого склада мышления. Свобода воли – это не про Порядок. Порядок – это тотальное подчинение вопреки собственному желанию. Право силы – вот любимый приём его адептов.

– Что ты узнал? – поинтересовалась Жанна.

– В общем, слушайте, как творилась история этого мира в девятнадцатом веке на самом деле… – начал Арким.

Спустя двадцать с лишним минут он вкратце описал всё, что происходило с момента появления первой Голубой палаты.

– И что теперь делать? – Флорентина с жалостью посмотрела на нервно спящего Наполеона II.

– Главную задачу мы выполнили: у Голубых палат больше нет под контролем централизованной власти, – произнёс Арким. – Только на местах они могут управлять имеющимися армиями, но это ерунда на фоне того, что они могли выкинуть ещё пару месяцев назад. Сейчас появился оперативный простор для дальнейших действий и мы знаем весь расклад. Кроме серомордых…

– А что за «серомордые»? – Жанна выделила последнее слово.

– Я не знаю, – развёл руками Арким. – Они охраняли Версаль, были вооружены передовым огнестрельным оружием, которое вы можете обнаружить вон в той сумке. Система неизвестная, механизм работы слишком сложный для нынешних времён, по количеству задействованных технологий и способу производства они больше походят на что-то из постиндустриальной эпохи. В общем-то, это не слишком важно. Их оружие всё равно не способно навредить мне. Откуда бы они не взялись, главное, чтобы не было рабочего портала…

Вдобавок к этим анахроничным штурмовым винтовкам, Арким снял с тел серомордых ещё и автоматические пистолеты с магазинами ёмкостью сорок пять патронов. Калибр где-то шесть миллиметров, бронебойность впечатляющая, как и заброневое действие, позволяющее вырывать куски плоти размером с небольшой персик. Последнее свидетельствовало о том, что патроны малоимпульсные, но высокоскоростные. Единственный минус – стреляют крайне громко и всего на двадцать метров, дальше начинается поле теории вероятности, так как эта длинная пулька опрокидывается и может попасть куда угодно.

Всё это являлось свидетельством передового развития мира, из которого Порядок доставил сюда своих людей.

К слову, осмотр тел серомордых показал наличие символа Порядка на каждом: светящегося небесно-голубого цвета круга. Очень легко выявить адепта любого из аспектов, ибо на каждом из них есть специфическая метка, как знак качества на товаре.

– А если он есть? – спросила Жанна, понявшая, о чём идёт речь.

– Тогда надо установить его местонахождение и уничтожить как можно скорее, – улыбнулся Арким. – Только вот построить его, даже с учётом завоза квалифицированных специалистов из иного мира, в столь короткие сроки, нереально.

– А за сколько можно построить портал? – уточнила Жанна.

– При наличии необходимой технической базы, а здесь её нет и не было, примерно лет сорок-шестьдесят интенсивной работы, – пожал плечами Арким. – Но здесь даже не пахнет серьёзными технологиями. Впрочем, есть технология пространственных маяков… Не, нереально. Ерунда, в общем, эти серомордые.

– И какие наши действия на «оперативном просторе»? – Жанна подошла к сумке и достала оттуда образец инопланетного оружия.

– Поосторожнее со спусковым крючком, винтовка не на предохранителе, – предупредил Арким. – Что делать с оперативным простором? Мы исчезнем из Парижа и будем обследовать каждую Голубую палату. Найдём всех адептов Порядка и уничтожим. Вот такая у нас будет работа.

//Лангедокская народная республика, тракт на Тулузу, 15 сентября 1860 года//

Дилижанс мчался их по мощёной дороге, одной из гордостей отца их попутчика, построенных в первые пять лет, пока ещё не произошёл окончательный перехват власти адептами Порядка. Потом ему оставили только возможность бухать и трахать придворных дам, фактически изолировав в Версале и выпуская только на парады и знаковые события. И система продолжала работать.

Арким понимал, что адепты Порядка не были злыми, вообще, нет абсолютно злых людей, кроме совсем отбитых психически больных и идейных ублюдков. Адепты Порядка к последним категориям не относились.

У них был расчёт.

Расчёт на то, что они сумеют в исторически кратчайшие сроки провести индустриализацию Франции, пусть и ценой благополучия остальных стран мира, особенно колоний.

Это походило на не знавшее до этого примеров массовое ограбление, которое вело к тому, что фабриканты безумно богатели, затем их безжалостно грабили, грамотно раздробляя бизнес на мелкие функциональные части, а затем используя вырученные средства для инвестирования в новых фабрикантов, которые безумно богатели и так далее по новой. Товары распространялись по Европе, часть попадала в Азию, в обе Америки, что-то оседало в Китае, а на местах любые промышленные подвижки на корню пресекались.

Драконовские меры давали свои уродливые плоды: остальной мир отставал, а Франция рвала ленты новых рекордов. Оружие производилось массово, триллионы франков крутились в торговле, уходя из страны, а затем возвращаясь обратно, Франция стала мировой экономикой, которая превратила ситуацию в остальных странах в адскую, никто не мог соперничать с этой монополией планетарного масштаба, которая до сих пор находилась в стадии активной экспансии, поглощая и переваривая внутренние рынки других стран. Адепты Порядка создали мировую империю, целью которой стало…

Арким только предполагал, что они готовят возможность для строительства межмирового портала, чтобы продолжить экспансию в близлежащие немагические миры.

Доказательств этому не было, но это прямо-таки напрашивалось. Иначе зачем это всё? Порядок умеет быть хорошим, этого у него не отнять, он, как и Бездна, в случаях, когда можно не жестить, не жестит.

Меч не сомневался, что Бездна в иных мирах выступает в качестве мирового зла, такое бывает. Но в силу склада характера, Арким даже теоретически не может попасть в такой мир. Таргус может, Анкилу Полирский, запомнившийся Аркиму в детском возрасте мальчик-некромант, тоже…

Слишком много времени прошло, чтобы он даже теоретически мог их вновь увидеть. А если и увидит, то, учитывая бесконечность параллельных миров, это, вполне возможно, будут совсем не те люди, с которыми он провёл часть своей увлекательной новой жизни.

Сейчас, под монотонный шорох резиновых колёс и цокот копыт, ему было грустно.

Пришлось купить дилижанс вместе с конями, чтобы суметь выбраться из Парижа, так как в такое неспокойное время было очень трудно найти человека, который может рискнуть отправиться в дальнее путешествие.

Рядом с Аркимом, управляющим дилижансом, сидел теперь уже бывший император Наполеон II, грустно смотрящий вдаль.

Крушение его мира уже произошло, он был фактически ничем и теперь стал чем-то ещё меньшим. Но в основном ничего не изменилось: он по-прежнему ничего не решал.

– Ты убьёшь их всех? – спросил он, впервые за всё время.

– До единого, – кивнул Арким. – Они должны умереть не потому, что я испытываю к ним какие-то недобрые чувства, а потому что у меня такая работа.

– Что будешь делать, когда убьёшь их всех? – спросил бывший император.

– Продолжу выполнять задание своего работодателя в другом мире, – пожал плечами Арким. – Или ещё куда-нибудь закинет…

Про множественность миров ему рассказала и объяснила Жанна, только с применением каких-то религиозных аргументов, так как она с самого начала была повёрнута на религии. Бывший император поверил ей на слово, так как Арким в целом подтвердил её заверения, отметив, что ничего религиозного в этом нет, чистая наука, но к девочке попросил с переубеждением не лезть, она неисправима.

– А можно мне? – спросил Наполеон.

– Что можно? – сделал вид, что не понял, Арким.

– Можно с вами? – уточнил вопрос этот почти пятидесятилетний мужчина.

К несчастью для него, он был слишком инфантилен и совершенно не думал сейчас о детях и жене, которых отправил в лояльные колонии чуть больше месяца назад, когда это было ещё возможно.

– У тебя жена, дети, – напомнил ему Арким. – Там есть лоялисты, можешь возглавить их и организовать сопротивление. Или даже Сопротивление. Зачем тебе идти в иной мир, когда всё, что тебя связывает с этим миром, находится здесь.

– Жену я не люблю, её навязали мне эти… – махнул рукой Наполеон. – И дети от неё не мои, а этого, Магистра…

Магистр – это лидер адептов Порядка. Со слов Наполеона – порядочный мудак. Жену ему подобрал по своему вкусу, из своих любовниц, спать с ней запрещал, о чём по секрету поделился с Аркимом Наполеон. И Арким сейчас чисто для проформы спросил его об этом, предположив, что он может испытывать к своей семье хоть какие-то чувства.

– Империя разрушена, – печально констатировал Наполеон. – И чёрт с ней. Она не моя и никогда не была. Она даже не отцовская. Эти подонки…

Бывший император совершенно по-простолюдински сплюнул на дорогу.

– Понимаю твой гнев, – произнёс Арким. – Я поговорю со своим работодателем, возможно, он найдёт для тебя подходящую работу. Что ты умеешь?

– Я, без ложной скромности, превосходно стреляю из пневматической винтовки, владею палашом, саблей и прошёл уланскую подготовку, то есть конным боем владею на высоком уровне. Также учился тактике и стратегии, – с некоторой гордостью ответил Наполеон, а затем объяснил. – С детства мечтал отомстить, но лишь к сорока годам понял, что все мои попытки обречены на провал…

– Ещё что-то? – уточнил Арким.

– Ещё я хорошо разбираюсь в экономике, политике, отец сказал мне готовиться особо тщательно, ведь он тоже некоторое время вынашивал планы мести… – Наполеон с тоской хлюпнул, видимо, воспоминания об отце вызвали всплеск эмоций.

– Вполне возможно, что мой работодатель заинтересуется таким полезным набором знаний и твоей готовностью к сотрудничеству! – громко произнёс Арким, зачем-то посмотрев на небо.

Получено задание: Обратить к Бездне Наполеона Франсуа Жозефа Карла Бонапарта

Награда за выполнение: Увеличение ёмкости магического резерва

Наказание за провал: Смерть Наполеона Франсуа Жозефа Карла Бонапарта

По всей видимости, Бездна не рассматривала кандидатуру Наполеона II как возможного адепта. Аспекты – не боги, они не всеведущи и не всемогущи. Хотя, с учётом того, что нет никаких богов в классическом религиозном понимании, ни в одном из бесконечных миров, то аспекты – боги.

Это очень философская и теологическая тема, а Арким материалист.

Он снизил скорость, свернул с дороги к обочине и остановил дилижанс.

– Проходи в салон, сейчас у тебя будет собеседование с моим работодателем, – позвал Арким.

Разложив складной стол, он обеими руками указал на него Наполеону.

– Что? – не понял тот.

– Снимай китель, рубашку и ложись, – пояснил меч. – Сейчас собеседоваться будешь.

Наполеон, ничего не понимающий, выполнил всё требуемое и с лёгким испугом смотрел на Аркима, который достал из кармана небольшой нож с треугольным лезвием.

– Больно будет, но несмертельно, – предупредил он бывшего императора. – Жанна, Флори, держите его.

Жанна с готовностью схватила Наполеона II за плечи, а недоумевающая Флорентина за ноги.

Арким быстро, с машинной точностью поставил метку Бездны на груди Наполеона, аккурат в области сердца.

– Сейчас будет самый главный момент шоу…

Наполеон II отключился.

– Он не помер? – поинтересовалась Жанна спустя несколько минут повисшей тишины. – Мне лопату нести?

– Ы-ы-ы-ы-х! – открыл глаза Наполеон II.

Метка Бездны на его груди, выглядящая как классическая пентаграмма, пылала частыми багровыми всполохами.

– Ну как, оно? – участливо полюбопытствовал Арким. – Страшно было?

– Я чуть не нагадил в штаны! – воскликнул бывший император, а ныне полноправный адепт Бездны.

– Вообще-то… – неделикатно прикрыла нос Жанна.

– Сейчас вытащу твой чемодан, – вздохнул Арким и направился на выход.

Глава пятнадцатая. Отверженные

//Лангедокская свободная республика, Тулуза, 19 сентября 1860 года//

– Йо-хо-хо! Теперь живём! – сел на кровати Арким.

– Ой! – уронила Жанна книгу.

– Привет! – воскликнул Арким и огляделся. – А где это мы и сколько времени… Оу, четыре дня… Где мы?

– Мы в Тулузе, в трактире «Сочный поросёнок», – сообщила Жанна, поднимая с пола книгу.

Арким присмотрелся к книге. «Орлеанская спасительница» авторства некоего Ж.Б. Шапеля. На обложке было чёрно-белое изображение Жанны Д’Арк пера Рубенса, где она предстаёт в латных доспехах молящаяся у не понаслышке знакомого Аркиму алтаря.

«Проклятый Карл Мартелл…» – подумал меч.

– Мы на втором этаже, – хмыкнул Арким. – Как вы смогли меня поднять по лестнице?

– Ты очень тяжёлый, – недовольно произнесла Жанна. – Но мы попросили пару мужиков, сидевших в трактире и они помогли нам занести тебя наверх. Сказали, что ты «здоровый, сука».

– Никаких проблем не возникло? – обеспокоился Арким.

– Говорят, что тебе в гренадёры только, с таким весом и ростом, – улыбнулась Жанна.

– Разведала местность вокруг Голубой палаты? – перешёл к делу Арким.

– Да, это большое здание с огороженной территорией, – кивнула Жанна. – Подступов несколько, но один из них сопряжён с риском раннего обнаружения. Охраны мало, двадцать солдат из Старой гвардии. На самой крыше здания расположено четыре стационарных пневматических винтовки, по четырём сторонам света. Внутри не была, но думаю, для тебя будет плёвой задачей ворваться туда и убить всех.

– Проводишь меня и посмотрим, – произнёс Арким. – Где Напо и Флори?

Наполеон попросил называть себя покороче, так как ему хотелось чего-то нового в образе, ведь он был одарён Бездной совершенно новой жизнью. Прежде чем Арким вырубился на получение вознаграждения, Наполеон поделился с ним по секрету, что Бездна обещала вознаградить его неким металлическим скелетом для пущей живучести, а также существенно увеличенной физической силой.

Арким знал, зачем Она это делает. Она увидела в нём потенциально перспективного боевого адепта, работа которого будет связана преимущественно с силовым решением Её личных проблем в различных мирах.

Таргус Силенций Виридиан тоже, насколько он помнил, получал последовательную ферритизацию своего скелета металлом Бездны. Таким образом Она защищает ценных адептов от случайной смерти. Таргусу нельзя было просто так взять и пробить череп.

«Железная легионерская башка…» – с грустной ностальгической улыбкой подумал Арким.

Даже Нептаин, хороший его друг, не был так близок для него, как Таргус. Человек-то он в душе был очень хороший. Где-то глубоко в душе, в небольшом количестве. Не для всех. Точнее ни для кого.

На самом деле, это был эффект ореола^[17], не был Таргус никаким хорошим человеком. Он был яркой личностью с расшатанной психикой, которая держалась одним куском только благодаря мощнейшей воле этого выдающегося человека, принципы которого были незыблемы, а сам он был эталонным лидером и воином. Люди склонны приписывать несуществующие черты персонам, которые оказывают на них влияние. Это могло значить, что Арким больше человек, чем он сам считает.

А ещё у Таргуса Виридиана был клинок «Кровосос», выскакивающий из его предплечья. Арким хотел бы себе такой же, но он и так меч. Клинок, выскакивающий из клинка? Это было бы как минимум странно, хоть и оригинально.

– Что делают эти двое? – спросил Арким.

– Флорентина пошла заказывать еду, а Наполеон в своей комнате, спит вроде бы, – ответила Жанна.

– Расскажи мне, что за расклады на местности, – попросил меч, сканируя окрестности на сто метров вокруг.

Вокруг много людей, но без злого умысла: тут просто происходит некий сход на заднем дворе трактира. Люди обсуждают, как им быть дальше. Сейчас по всей бывшей империи обсуждают, как им быть дальше.

Жанна поведала, что Лангедокскую свободную республику уже объявили, из местных представителей предыдущей власти никто на выборах не прошёл, сейчас заканчивается подсчёт голосов и скоро станет ясно, кого выберут президентом, что ознаменует окончание правления и существования Совета Сопротивления, сформированного пару недель назад.

Проблем с провиантом в Лангедок-Руссильоне возникнуть не может, даже более того, в настоящий момент они могут поиметь конкурентное преимущество перед остальными регионами: если умудрятся не развалить латифундии, что есть обширные сельско-хозяйственные индустрии, то могут наладить экспорт зерна, масла и вина. С промышленностью тут тоже неплохо, имеются десятки заводов, на которых только и надо, что поставить толковое руководство, договориться с поставщиками сырья, обеспечить достойные условия труда и продолжать давать продукт.

Идеально было бы поставить работать кого-то из предыдущих администраторов, но это не представляется возможным на большинстве заводов, так как во время восстания администрацию убивали вместе с владельцами-фабрикантами и прочими благородиями.

Кризис управляющих был ожидаем Аркимом, но здесь он будет решён довольно быстро, так как большая часть населения является рабочими, им намного легче освоить управление промышленными предприятиями, чем крестьянам. В России, после революции, новое руководство столкнулось с дефицитом компетентных кадров в основном потому, что примерно 800 человек на 1000 населения являлись крестьянами. Соответственно, с грамотностью было очень плохо, а рабочие, как правило, умеют как минимум читать, потому что станки, разработанные адептами Порядка, существенно отличались от того, с чем рабочие имели дело до этого. Из позитивных моментов появления адептов Порядка было и то, что при каждом заводе в обязательном порядке создавались курсы грамотности и они работали последние лет тридцать пять, что привело к устойчивому росту грамотности. Именно по этой причине «Капитал» Маркса, творчески переработанный и дополненный Аркимом, который внёс туда десяток глав с очень точными прогнозами будущего, нашёл ошеломительной силы отклик в рабочей среде. Ведь они в большинстве смогли его прочитать и понять написанное.

Как говорится, буржуазия сама готовит свою погибель, как в своё время феодалы сами взрастили свою.

Но нельзя сказать, что текущий дикий капитализм сам по себе спокойно взошёл на пьедестал доминирования: феодалы топили буржуев в крови десятки раз, отчаянно борясь за собственные положение и власть. Нидерландская буржуазная революция, имеющая сильные лейтмотивы национально-освободительного движения, длилась восемьдесят лет, но буржуи в итоге победили, при этом теряя людей и подвергаясь разорениям, ведь Испания была богатейшей державой и могла себе позволить содержать контингент так далеко от своих границ. Английская буржуазная революция продолжалась двадцать лет, они даже на некоторое время победили, но потом Оливер Кромвель установил свой Протекторат, который закончился через год после его смерти. Революция в Англии привела к власти диктатора, который довольно-таки быстро перестал заигрывать с либеральными реформами, начав суровыми методами выводить страну из кризиса, вызванного двадцатилетней гражданской войной. После его смерти и последовавшей спустя год демонстративной казни трупа, голову которого нанизали на шест, произошла реставрация монархии. Великая Французская Революция – Директория, пришедшая к власти в ходе революции, была смещена во время переворота 18 брюмера, когда к власти пришёл консул Наполеон Бонапарт. Весна народов 1848–1849 годов, что есть целая серия народно-освободительных революционных движений против феодализма, закончились пшиком. Поначалу всё шло хорошо, но потом революционеры банально разосрались, ведь буржуи хотели своего, а рабочие хотели своего. В этом мире последние революционные события девятнадцатого века просто не произошли, потому что адепты Порядка имели список ключевых лиц и эти лица сейчас мертвы, причём не только буржуи, но и социалисты с даже не зародившимися коммунистами. Они настолько далеко смотрели, что отправили людей в Россию, в город Пензу. Ликвидаторы нашли там Илью Николаевича Ульянова, отца ещё не родившегося Владимира Ильича, и расстреляли его вместе с семьёй. Логика подсказывает, что без трудов Маркса и Энгельса, убитых за совместным обедом в Нью-Йорке, Владимир Ульянов вряд ли бы стал толковым революционером, но адепты Порядка предпочли не рисковать. Только они боролись со следствием, а не с причиной.

В целом, все эти неудачные попытки буржуазных революций могли бы вызвать мысль, что капитализм есть нерабочая система и незачем к нему стремиться: ведь было столько попыток, а результат близок к нулю.

Феодалы могли думать точно так же, как думают некоторые капиталисты о провальных социалистических революциях: система нерабочая, незачем пытаться что-то изменить, вы же видели СССР.

Но Арким имел при себе запас знаний, поэтому написал подробные методические пособия на все случаи революционной жизни. В основном они касаются строительства новой экономической системы, законодательства, особенностей формирования новой армии, социума и политического устройства. Если оставленные в Париже революционеры не прохлопают свой шанс и воспользуются полученным массивом данных, то есть определённая надежда на устойчивое развитие социалистической Франции. Но высока вероятность, что они банально разосрутся между собой и дадут шанс реакционерам вернуть всё как было, пусть с рядом социальных реформ, которые при капиталистическом режиме очень склонны откатываться назад.

Любопытно, что доминирующая сейчас в Лангедоке Партия Свободы также опирается на марксизм, ибо только он в данный момент имеет хоть какую-то программу, импортируемую из революционного Парижа.

Отдельный вопрос касается армии. Это всегда больная проблема в случае революции.

Большая часть формирований присоединилась к революционным силам, там обычно простые солдаты арестовывали командный состав и в составе подразделений переходили на сторону граждан, но были и те, кто за монархию или за что-то своё. Имелись подразделения, целиком состоящие из профессиональных солдат, например, как Молодая и Старая гвардии. Их немного, но один гвардейский полк стоит двух-трёх ординарных полков.

Телеграф передавал, что Марсельская республика пала, власть захватил некий полковник де Брюм, установивший свою власть и ищущий связи с исчезнувшим из Парижа императором. Роялисты, благополучие которых завязано на ещё недавно правящий режим, склонны по-детски цепляться за любую возможность вернуть как раньше. Но даже если у них получится реставрировать монархию, как раньше больше не будет, но они этого обычно не понимают.

По мнению Аркима, монархисты даже тупее, чем неолибертарианцы.

– Жанна, одолжи нашему другу свои латы, – попросил Арким девочку, читающую книжку про себя.

– Хорошо, – кивнула она безразлично.

– Я бы не стал на твоём месте читать свою биографию из параллельного мира, – посоветовал ей Арким. – Здесь всё могло идти совершенно не так и использование сведений отсюда может навредить тебе в родном мире.

– До прихода Порядка здесь всё шло так же, как и в моём родном мире, ведь так? – спросила Жанна.

– В целом да, – не стал спорить Арким. – Но детали могли различаться.

– Тогда я просто буду иметь представление о людях, которых встречу в будущем, – решила Жанна. – Эти знания не повлияют на меня.

– Уже влияют, – вздохнул Арким. – Много ты прочитала?

– Две книги в Париже, эта третья, – ответила девочка. – Долго мы тут ещё будем?

– Не знаю, – пожал плечами Арким. – Неизвестно точно, сколько осталось адептов Порядка, где они сейчас и так далее. Но мы знаем, что Магистр сидит рядом, под Тулузой.

– Мне идти с вами? – поинтересовалась Жанна.

– Не стоит, думаю, – покачал головой Арким. – Напо точно захочет поквитаться с Магистром, поэтому я возьму его с собой, а ты побудь с Флори.

– Как раз дочитаю эту книгу, – улыбнулась девочка, перелистывая страницу.

Арким кивнул ей и направился на выход.

Он прошёл по коридору и встал перед дверью, за которой находился Напо. Флори находилась сейчас внизу и ждала приготовления пищи. Тут к ней подошёл некий тип в солдатской форме рядового и начал беззастенчиво подкатывать. Меч внёс корректировку в планы и направился вниз.

– О, ты проснулся! – сначала услышала, а затем увидела Аркима Флорентина.

– Приветствую, – улыбнулся ей меч, а затем кивнул на её собеседника. – Познакомишь меня с этим человеком?

– Мне кажется, он уже уходит, – нахмуренно посмотрела она на солдата, который уже сдал назад.

– Да, я ухожу, – закивал парень, развернувшись и неуверенно засеменив обратно к группе солдат, сидящих за одним из столов.

Потеря централизованного командования, которое по всей стране было частично убито, частично арестовано, предоставило невиданную доселе свободу распоряжения собственным временем у личного состава. В первую очередь революционерам предстоит каким-то образом подчинить войска, чтобы не множить хаос ещё и вольными вооружёнными солдатами, которых в принципе ничего не останавливает от любых действий. Солдат без приказа рано или поздно станет преступником, вопрос лишь во времени.

– У нас определённо будут проблемы с этими ребятами, – произнёс Арким. – Не расставайся с пистолетом никогда.

– Хорошо, – кивнула Флорентина.

– Я пойду осмотрюсь, – сообщил ей Арким. – Вернусь через пару часов.

Он покинул трактир и направился по указанным Жанной координатам.

//Лангедокская свободная республика, Голубые палаты, 19 сентября 1860 года//

Арким лежал в траве на ближайшем холме и внимательно изучал систему обороны дворца-крепости.

Всё соответствовало донесениям Жанны, но она не могла видеть броневики, стоящие в полноценных подземных гаражах.

Сделаны эти броневики были в этом мире, сканирование показало, что все узлы изготовлены местными методами обработки металлов. Только вот качество исполнения опережало ранее виденные паровые бронемашины на несколько десятилетий. Броня из стали, движки мощнее, орудие представляет из себя сдвоенную турель в башне, а питание осуществляется из одного большого многокамерного баллона, в который давление нагнетается посредством работы паровой машины. То есть если обеспечить непрерывные поставки свинцовых шариков нужного калибра, эта пневматика будет работать до полного исчерпания ресурса.

При свете дня нападать было бы глупо, поэтому он ушёл, отметив на нарисованной на месте карте интересные места.

– Арк, у нас проблемы с некими солдатами, – сообщила Жанна по их особой связи, когда Арким бежал по лесу в сторону Тулузы.

– Понял, скоро буду, – ответил меч.

– Поторопись.

Он ускорился до ста двадцати километров в час и прибыл к городу за десять минут.

– Господа, у вас какие-то проблемы? – вошёл он в трактир, вокруг которого царило какое-то нездоровое оживление.

– Твоя баба пристрелила нашего командира! – ткнул ему пальцем в грудь какой-то молодой солдат, обладающий сальной рыжей шевелюрой.

– И что вы собрались с этим делать? – с любопытством поинтересовался меч.

– Отдашь её нам и мы в расчёте, – сально усмехнулся этот солдат.

– Как тебя звали? – спросил Арким.

– Чего? – не понял солдат и получил удар рукоятью выхваченного из ножен ножа.

Череп его раскололся, а тело полетело на пол.

– Похороните Чего с почестями, он погиб доблестно защищая безопасность граждан Франции, – сообщил Арким остальным солдатам, ошарашенно смотрящим на произошедшее.

Меч перешагнул через труп, под головой которого начала растекаться кровавая лужа, а затем направился на второй этаж.

Там, прямо перед дверью в их номер, столпилась группа вооружённых солдат во главе с тем «подкатывателем» к Флорентине.

– У вас есть десять секунд, чтобы начать убираться отсюда к чёртовой матери, – произнёс Арким, доставая из кармана шипастый кастет, совершенно необязательный для него, но прекрасно объясняющий то, что произойдёт дальше.

Солдаты повернулись к нему, перехватили тесаки и дубинки, а затем разом атаковали, рассчитывая завалить его толпой.

Арким побежал на них, ножом в левой руке перерезал глотку «подкатывателю», снёс часть черепа следующему за ним солдату с лычками сержанта, а затем повалил всю эту толпу ударом ноги по не успевшему упасть трупу «подкатывателя».

Завоняло кровью, коридор – помещение замкнутое, а «подкатыватель» забрызгал тут всё своей кровью из шеи, на которой висела на лоскуте кожи его неудачливая голова.

Нормальный судмедэксперт быстро поймёт, что не в человеческих силах отсечь голову одним ударом без специальной подставки под голову и уж точно не длинным ножом-боуи. Но есть версия, что трупы банально закопают и никто не будет особо разбираться.

Всего в коридоре было восемь солдат и один Арким. Спустя десяток секунд остался один только Арким и восемь трупов с несовместимыми с жизнь травмами.

Меч деликатно постучался в дверь номера.

– Кто там? – напряжённо спросила Флорентина.

– Это я, – ответил Арким.

Дверь отворилась и его пояс крепко обхватили руки бывшего аптекаря, а ныне спутницы меча.

– Я так рада, что ты успел вовремя! – воскликнула она. – Они собирались ломать дверь!

– Да, повезло прямо-таки, – улыбнулся Арким. – Ещё что-то странное происходило?

– Они забрали куда-то Напо, – сообщила Жанна. – Он очень неудачно вышел из номера на шум.

Арким замер и начал сканировать пространство. В радиусе ста метров его не было.

– Проклятье, – вздохнул он. – Узнали, видимо. Хотя да, он же на каждой монете…

Открыв окно в конце коридора, он быстро перетащил к нему трупы солдат и по одному сбросил вниз. Коридор от этого сильно лучше выглядеть не стал, здесь всё ещё оставались лужи крови, кусочки оторванной плоти, фрагменты черепных костей и очень много выбитых человеческих зубов, но надо было с чего-то начинать.

Разобравшись с телами, он велел Жанне и Флорентине сидеть на попе ровно и никуда не выходить, а сам спустился вниз.

За барной стойкой стоял упитанный мужичок лет пятидесяти, обеспокоенно следящий за Аркимом глазами.

– Куда увели моего спутника? – спросил меч.

– Того мужика, сильно похожего на императора? – уточнил бармен. – Погрузили в военный дилижанс и повезли в сторону Парижа.

– Ясно, – Арким положил на стол купюру в пять франков.

После этого он вышел на улицу и начал сканировать следы. Дилижансов тут, кроме одного, в последний час не проезжало, поэтому он взял след и побежал по нему.

Спустя минут двадцать он догнал его, прямо на мосту через реку Гаронну. У дилижанса вылетело левое заднее колесо, а ещё они зачем-то решили отдубасить Наполеона, чем и занимались увлечённо под весёлое журчание реки.

Арким подкрался максимально незаметно, схватил обоих императорских недругов и разбил их черепа как яйца на пасху.

Кучер, ремонтировавший колесо, от неожиданности упал на задницу, но затем выхватил пневмопистолет и попытался пристрелить отползающего Напо. Арким бросился к нему и ударом ноги отправил его к праотцам.

Тут из леса выскочило ещё пять солдат, которые сразу же открыли огонь по Аркиму, который сразу же закрыл своим телом Напо.

Броски пяти метательных ножей через плечо – пять тяжелораненых упали на не по-осеннему сочную траву.

Арким проверил состояние Напо: жить будет, побит, но не сломлен.

Подняв ближайшего солдата, которого ранил ножом в живот, он приблизил его голову к своей голове и спросил:

– Куда вы везли его?

– Пошёл ты, говно, – хрипло ответил солдат.

Арким взялся за рукоять торчащего из живота солдата ножа и резко дёрнул его влево, выпуская кишки. Далее он совершил ещё два движения ножом, обрубая ему позвоночник и фактически отделяя его нижнюю часть тела.

– Есть ещё храбрецы, которые готовы дерзить мне? – поинтересовался Арким у остальных, которые пытались отползти обратно в лес.

Глава шестнадцатая. Гвозди

//Лангедокская свободная республика, на тракте, 19 сентября 1860 года//

– Как тебя угораздило вообще? – спросил Арким, придерживая Напо от падения.

– Бу-у-у-э-э-э! – в очередной раз проблевался Напо и совершенно по-пролетарски вытер рот рукавом кителя. – Неожиданно… Я просто вышел на шум… А меня по голове…

Причиной не очень комфортного состояния бывшего императора было тело солдата, которого Арким разрубил пополам.

Кишечник вывалил своё содержимое на придорожную траву, поэтому в радиусе метров пяти жутко воняло, кровью и дерьмом, как оно обычно и бывает, когда вспарываешь человека.

– Отойди к речке, а я займусь трупами, – движением руки направил Арким Напо.

– Не убивай, пожалуйста! Мы ведь всё рассказали! – заблажил один из солдат.

– Вы работаете на Магистра, а я готов убивать и за меньшее, – развёл руками Арким.

Один из солдат попытался уползти, но Арким подошёл к нему и раздавил голову сапогом.

Сапоги, к слову, он купил очень качественные, обошлись они ему в сто двадцать франков и являлись ручной работой, с точной подгонкой под ноги и частыми бронзовыми шнурами усиления каркаса, а также бронзовыми пластинами в подошве, для пущей прочности и износостойкости.

Череп солдата лопнул, но сам солдат этого уже не почувствовал.

Остальные трое, скованные ужасом, были убиты гуманными ударами аркимским кулаком.

Трупам он вскрыл животы и проколол лёгкие, после чего оснастил собранными на берегу речными камнями и забросил в центр реки. Военная форма у них качественная, поэтому слишком быстро под водой не разложится, надёжно удерживая трупы на дне достаточно продолжительное время.

Бытует легенда, якобы достаточно вскрыть трупу живот и он не всплывёт, но это ерунда. Всплывёт и ещё как. Это физика. А вот камни не всплывают. Была бы глубина выше сорока метров, Арким бы не стал заморачиваться с камнями, ибо с такой глубины тела обычно уже не поднимаются, но тут максимум 10–12 метров в самом глубоком месте, что совершенно несерьёзно.

Оружие Арким тоже утопил, незачем в назревающей гражданской войне оставлять дальнобойное оружие в хорошей сохранности на поруки местным жителям.

Напо прекратил умываться сразу же, как Арким закинул примерно в центр реки первый труп.

– Залезай ко мне на спину, вернёмся в Тулузу с ветерком! – Арким присел. – Только не смей блевать на меня. Появится порыв – хлопай по плечу три раза.

Напо без лишних слов залез к нему на спину и они помчались обратно.

Скорость сто десять километров в час, двадцать пять минут из-за необходимости обхода невесть откуда взявшегося отряда конных драгунов, двигающегося в направлении Парижа.

При входе в город Арким спустил Напо на землю и дальше они пошли обычным темпом, чтобы не вызывать лишних подозрений.

– Господин Эспада… – очень неуверенно обратился к Аркиму владелец трактира, за спиной которого стояла его хмурая жена. – Меня зовут Готье…

– Да? – повернул к нему голову боевой платформы меч. – Приятно познакомиться.

– Не могли бы вы… – владелец трактира указал в сторону трупов солдат, которые были аккуратно разложены на заднем дворе и накрыты белой тканью.

– А, это не проблема, – кивнул Арким. – У вас есть телега и лопата? Напо, пойдём, поможешь мне.

– Да, телега найдётся, – обрадовался трактирщик, которого пугала перспектива хоронить такую толпу людей за свой счёт.

Телега была предоставлена, Арким очень невежливо накидал в неё тела и повёл лошадку в сторону кладбища. Напо шёл рядом.

– У тебя всегда так? – спросил он минут через семь молчаливого путешествия по полупустому городу.

– Кровавые разборки в стиле Шекспира? – уточнил Арким, задумчиво сканирующий окружающее пространство.

– Да, – кивнул Напо.

– Нет, – Арким улыбнулся. – Обычно я только тренирую людей участвовать в кровавых разборках в стиле Шекспира. Но сейчас мне выпала возможность действовать самостоятельно. Да и сам понимаешь: пока не обзаведёшься своей личной армией, приходится часто марать руки. С нашей-то работой…

– А мне тоже придётся… часто марать руки? – уточнил Напо.

– Разумеется! – усмехнулся Арким. – Бездна превратит тебя в настоящего массового убийцу, будешь убивать часто и по многу за раз. Взамен будешь получать усиление своего организма, чтобы убивать ещё больше и ещё чаще. Это станет неотъемлемой частью твоей жизни, совсем как у меня. Но не переживай, будет интересно. Очень интересно! Сотни миров, тысячи людей в них и столько же жертв! Поверь мне, далеко не каждому представляется шанс столько увидеть за всю свою жизнь…

Наполеон II грустно кивнул.

– Не кисни, это интересно! – похлопал его по плечу Арким. – Сам не заметишь, как втянешься! А там омоложение и продление жизни подгонят! У тебя, считай, почти что бессмертие в кармане! Если не сдохнешь во время очередного задания и будешь достаточно эффективным, чтобы Бездна сочла, что такой специалист всё ещё нужен.

– Кто мы для неё? – задал неожиданно разумный вопрос Наполеон II.

– Гвозди, – сразу же ответил Арким. – О, мы приехали!

– Гвозди? – не понял бывший император.

– Это метафора! – пояснил Арким, открывая ворота кладбища и заводя в них лошадь. – Мы что-то вроде гвоздей в метафорических руках Бездны. У гвоздей нет ни чинов, ни почётных званий, мы – расходный материал. Никакого особого отношения не будет, даже не надейся. Но будут награды за задания, которые поразительно часто связаны с повышением твоей эффективности в выполнении заданий. Если Бездна решит, что ты больше не нужен, то отправит в «карман» до востребования. «Карман» – это особое место вне времени и пространства, где ты будешь находиться столько, сколько потребуется. Рано или поздно случится стечение обстоятельств, при котором ты понадобишься и тогда тебя, метафорически выражаясь, снова забьют в доску. Зато это навсегда. Устареешь – Бездна подновит тебя, так как гвоздей у неё не так много, поэтому каждый гвоздь должен быть лучшим. Помни: то, что она избрала тебя – это большая честь. Единицы на сотни миров удостаиваются этого. Но и спрос с уникальных гвоздей соответствующий. Налажаешь слишком сильно – смерть покажется избавлением. Поэтому старайся не лажать и подходи к заданиям со всемвниманием и усердием. Ты больше не император, ты адепт Бездны. Как и я.

– А Жанна и Флорентина? – уточнил Наполеон II.

– Они не участвуют в нашем цирке Шапито, – заулыбался Арким, взяв штыковую лопату, прислонённую к одной из надгробных плит. – Но про Жанну ты мог слышать. Ваша национальная героиня, как-никак.

– Я никогда не слышал и не видел её до этого, – недоуменно произнёс Наполеон II.

– Да неужели? Жанна Д’Арк? Никогда не слышал этого имени? – спросил Арким с кривой усмешкой.

– Она давно мертва, – наморщился бывший самодержец Всея Франция.

– Конкретно наша Жанна – из параллельного мира, – пояснил Арким, начав копать первую могилу. – Ей ещё предстоит пройти свой непростой путь…

– Немыслимо… – выдохнул Наполеон и огляделся. – Там… Эм…

Арким посмотрел в сторону, куда указал Наполеон. Группа солдат, сбежавшая с первого этажа трактира после молниеносного убийства Аркимом их товарища, усиленная дополнительной полусотней двигалась вдоль кладбищенской ограды.

– Спрячься за этим надгробием и не высовывайся, – попросил Арким Напо, а затем замахал руками. – Эй! Эге-гей! Солдатня немытая! Идите сюда! Я с вами ещё не закончил!

Колонна солдат заметила Аркима, уже видевшие его солдаты испугались, а вот новички решительно двинулись к воротам.

– Ты заплатишь за всё, ублюдок! – пообещал Аркиму какой-то старший сержант.

– Ну так иди сюда! – поманил его рукой меч. – Я сейчас эту лопату в жопу засуну!

– Ах ты, сука!!! – проревел сержант и достал пневмопистолет из кобуры.

– Сначала я засуну тебе в задницу этот пистолет, а уже потом лопату! – пообещал ему Арким, начав идти навстречу солдатам.

По нему открыли огонь, но он только прикрыл лицо ладонью и даже не шатался от многочисленных попаданий по телу.

– А ну голову спрячь! – крикнул он Напо, который высунулся посмотреть на происходящее.

Надгробия трескались от пулевых попаданий, земля взметалась множеством маленьких султанчиков, в зданиях на улице за кладбищем зазвенели оконные стёкла, разбиваемые шальными пулями вдребезги.

Старший сержант разрядил в Аркима весь магазин на десять патронов, а затем достал саблю и кинулся в ближний бой.

Арким огрел его лопатой по голове и подхватил левой рукой, после чего швырнул в солдат, несколько из которых случайно попали в своего командира парой пуль.

А дальше началось избиение. Когда стало ясно, что противник неуязвим, оставшиеся в живых пытались сбежать, но мощные удары очень быстрой машины смерти отнимали жизни надёжнее клинической депрессии.

Десять минут спустя всё было закончено.

Арким с тяжёлым вздохом начал подбирать тела и закидывать их на территорию кладбища. За происходящим наблюдал смотритель кладбища из своей каморки.

Снова взявшись за лопату, меч продолжил прерванную работу.

Семьдесят восемь геометрически идентичных вырытых могил «украсили» территорию кладбища.

– Может, молитву какую-нибудь знаешь? – спросил Арким у грустно смотрящего на лежащие в могилах трупы Напо.

– Кхм-кхм, – откашлялся тот и начал читать молитву. – Неисповедимы судьбы твои, господи…

Когда хотя бы такой обряд был завершён, Арким быстро закопал могилы и установил кресты, одолженные возле каморки кладбищенского смотрителя. Тот не протестовал, поэтому удалось обойтись без скандалов и не пришлось идти искать древесину и гвозди.

Трофейное оружие Арким разбил на месте, приведя в негодность каждый механизм каждой винтовки, даже штыки погнул. Весь этот металлический хлам он захоронил за территорией кладбища, прямо у ворот.

– Прощай оружие, как говорится, – хмыкнул он, воткнув лопату в землю.

Из окрестных домов глядели разные люди, наблюдавшие за происходившим с самого начала.

– Пойдём, надо переговорить с Жанной и Флори, – подёргал он за плечо заторможенного Напо, который просто стоял и смотрел в никуда.

//Лангедокская свободная республика, Голубая палата, 20 сентября 1860 года//

– Нормально сидит? – участливо спросил Арким. – Нигде не натирает?

– Нет, всё нормально, – ответил Напо, облачённый в латную броню миланского типа, принадлежащую Жанне.

– Смотри, если что-то где-то – лучше скажи сейчас, в бою будет поздно, – предупредил его Арким. – Как окончательно стемнеет, выходим на дело. Сейчас двадцать часов вечера, действовать будем к часу-двум ночи. Поэтому лучше поспи, а я посторожу.

Напо, утомлённый длинной дорогой, которую провёл на своих двоих, не стал упускать шанс поспать и упал на расстеленный спальный мешок.

Ночь взяла свою власть и меч разбудил сладко спавшего императора в бегах.

– Вставай, время действовать… – потряс его за плечо Арким и протянул фляжку с водой, набранной в ближайшем лесном ручье. – Физиономию умой и попей немного. Взбодрит.

Напо без лишних жалоб поднялся, заставил себя умыть лицо холодной водой и выпить остатки фляжки.

А потом они пошли на скрытный приступ Голубой палаты.

Люди видят ночью очень плохо, потому что эволюционно им положено в это время спать. Случаются, конечно, уникумы, которые обладают улучшенным ночным зрением, но очень редко, ведь это замысловатая игра генов.

Напо держался за ремень Аркима, который в темноте видел не хуже, чем днём.

Они подошли к стене, Арким закрепил своего спутника на спине с помощью ремня и начал подъём.

– Не болтай, просто следуй за мной, – предупредил его Арким.

Они преодолели стену, меч метнул кусок заточенной арматуры в затылок удаляющемуся часовому, затем как можно тише подбежал к нему и затащил в башню, где наткнулся на двоих отдыхающих солдат. Два броска заточенными кусками арматуры – два трупа.

В принципе, для Аркима не было большой разницы, что именно кидать во врагов. Можно было заморочиться и с метательными ножами, но сила его броска очень сильно нивелирует баллистические свойства метательных объектов, поэтому вполне сгодились косо срезанные и частично заточенные куски арматуры. Помещая на левую ладонь по семь штук, он щелбанами правой руки отправлял их в направлении врагов и надёжно убивал их. Ему не нужно было никакое другое оружие, кроме того, которое можно найти практически на любой фабрике, разбив несколько железобетонных плит.

Спрятав тела своих жертв в вещевом шкафу, Арким вытер кровь с пола находящейся за шкафом шваброй, после чего продолжил идти. Отцепленный Напо молча шёл рядом, изрядно поражённый эффективностью боевой платформы.

Двигаясь по стене, Арким истребил всех часовых, после чего спокойно спустился вниз.

Любопытно, что здесь широко применено электричество, совсем как на фабриках и заводах, где производственная эффективность ночных смен обеспечивается мощным лампами серийного производства, размещёнными в каждом цеху.

В Голубой палате используются прожекторы, лампы наружного и внутреннего освещения, а также некие провода неизвестного назначения, расположенные под землёй и формирующие сеть. Арким особенно внимательно просканировал участок между железобетонной стеной ограждения и непосредственно Голубой палатой, но так и не понял назначения этих не очень толстых проводов.

На всякий случай он решил не сходить с каменных тропинок, во избежание неожиданных эксцессов.

Разумеется, не было никаких камер наблюдения, здесь, всё-таки, до сих пор XIX век, поэтому Арким и Напо спокойно прошли к Голубой палате и проникли внутрь через окно.

Архитектурный стиль данного дворца сложно было отнести к какому-то из существующих в этом параллельном мире. Овальные формы, квадратные купола, чешуйчатая облицовка стен и крыш из покрашенного в голубую краску дерева – всё это выглядело странно и инородно, здесь никто так не строит.

Но окна были обычными, поэтому Арким просто выдернул фрагмент рамы и снял стекло, после чего открыл замок.

Внутри горели электрические лампы, была отличная видимость, что совершенно не устраивало Аркима, который бросил семь огрызков от арматуры и погрузил помещение во тьму.

Это не могло не вызвать беспокойства у обитателей, поэтому сидевшие в примыкающему к коридору помещении гвардейцы зажгли химические огни и вышли в коридор.

Уничтожив их в четыре щелчка по железным «дротикам», Арким просканировал ближайшие помещения и обнаружил лестницу вниз, сокрытую за металлической дверью с замком.

– За мной… – Арким повёл ничего не видящего Напо к двери.

Два удара по замку – дверь сдвигается в стену, а они начинают спуск.

Наверху никого нет, только помещения типа гостевых комнат, столовых и прочей атрибутики дворца. А вот внизу…

Внизу была свинцово-бетонная плита, которая делала сканирование Аркима бесполезным.

В стенах им были обнаружены кабель-каналы энергоснабжения, некоторые из них он пробивал по пути, лишая отдельные помещения света.

– Держись за моей спиной, – дал указание Напо Арким. – Предполагаю, скоро будет интенсивная стрельба.

Ему не особо нравилось извлекать потом из искусственной кожи куски свинца и меди, но без перестрелок избавиться от Магистра не удастся.

На повороте он был встречен стрельбой из автоматического оружия.

Резко вернувшись за угол, он снял с плеча две штурмовые винтовки и выглянул наружу.

Семь гвардейцев, вооружённых штурмовыми винтовками, палили в темноту, надеясь достать его. По челюсти сильно ударило пулей, Арким спрятал голову боевой платформы и высунул правую руку с оружием. Семь выстрелов и готово.

Выйдя из-за угла, он продолжил движение, достиг трупов и ограбил их боекомплект, усилившись на семьсот с лишним патронов к штурмовой винтовке.

Включилось аварийное энергообеспечение, которое включило красные лампы, до этого не функционировавшие.

– Пистолеты в рюкзак, – Арким передал кучу автоматических пистолетов единого образца Напо. – И патроны собери.

Пока бывший император послушно собирал трофеи, меч сканировал помещения. Безуспешно.

Бедой для адептов Порядка являлось то, что этот мир сильно отставал. В их времени, которое очень развито, судя по всему, вполне реально было создать надёжную систему безопасности, некоторые признаки которой он видел и здесь. Тут были заделы для автоматических турелей, шахты которых были пока что сокрыты тонким слоем бетона, места для крепления камер наблюдения, к которым вели потайные кабель-каналы, а также пазы под дополнительные гермодвери, которых сейчас просто нет.

В принципе, этот бункер был готов для отражения масштабного штурма силами современных армий, только вот обороняющихся здесь было мало. Причины были загадочны, но Арким рассчитывал выяснить всё сразу же, как найдёт Магистра, если он вообще здесь.

Чисто технически, работа адептов Порядка в этом мире провалена: Революция разрушила коммуникации между регионами страны, фабрики функционируют по новым правилам или не функционируют вообще, армия большей частью не подчиняется и не способна навести порядок в стране, что обычно и не входит в обязанности армии, а прогресс строительства портала отброшен на десятилетия назад.

Арким стал маленьким камешком, попавшим в отлаженный, но очень уязвимый механизм. Скорее всего, существовали некие договорённости между аспектами, которые нарушила какая-то из сторон.

Вполне возможно, что та группа солдат, коих они с Жанной встретили среди холмов Лангедока, являлись нарушением условного перемирия.

Их отправка в этот мир была связана с прибытием той сотни солдат в родной мир Жанны, хотя бы потому, что они использовали тот же портал.

Информации недостаточно, чтобы делать какие-либо выводы, поэтому Арким предпочёл сейчас не думать об этом, а найти Магистра и выбить из него максимум информации.

А дальше по коридору он обнаружил следы боя.

На стенах множество отметин от пуль, лежит несколько изрешечённых тел, много гильз, а также некоторое количество характерных следов от взрывов, предположительно, от гранат.

«Проконтролировав» тела серией ударов, Арким продолжил идти по коридору, пока не дошёл до большой герметичной двери на электроприводе. Она была почти закрыта, но до конца ей этого сделать не позволили погнутые штурмовые винтовки, воткнутые между створками. Справиться с оружейной сталью гермодверь не смогла, приводы перегорели и она застыла в таком состоянии навечно.

За дверью творился какой-то бардак: Арким насчитал около девяноста тел, половина из них была серомордой, все расстреляны и взорваны. Причём кто-то даже не поленился «проконтролировать» убитых выстрелами в головы.

Арким прошёл через этот зал, Напо, по инерции и для самоуспокоения держащийся за его ремень, блевал на ходу, потому что это мрачное помещение из мрамора и красного дерева сейчас наполнял тягучий дух бойни. Добавь к этому ужасные картины работы автоматического оружия и военной взрывчатки, получишь повод опорожнить желудок.

– Ничего, привыкнешь скоро, – пообещал ему меч. – Все рано или поздно привыкают к бойне.

– Что за кошмар здесь произошёл?.. – сдавленно дыша, спросил бывший император.

– Пока не знаю, – пожал плечами Арким и взялся за створки красивой резной двери из красного сандала.

Сейчас эту дверь «украшали» множественные пулевые отверстия, а за ней картина была не сильно лучше.

Тут явно что-то взорвали, причём не простую осколочную гранату, а нечто помощнее. У стен лежало множество переломанных тел в форме императорской пехоты. Арким восстановил последовательность: они ворвались через боковые проходы в этот кабинет, а затем сработал заряд, замаскированный в полу прямо под их ногами. Это прекрасно объясняет ошмётки и кишки, висящие из среднего размера дыр на потолке. Такие дыры свидетельствовали о том, что применялись готовые поражающие элементы. Он предположил, что инициацию заряда предпринял владелец этого кабинета, так как письменный стол и всё, что за ним задето не было.

«Направленный взрыв – классика», – мысленно усмехнулся Арким. – «Но мне больше нравится проваливающийся пол, который отправляет неугодных визитёров прямо в бассейн с голодными акулами или пираньями… Хотя хозяин – барин».

Направленный взрыв надёжно убил всех посетителей, не оставив им и шанса.

Арким прошёл к стоящему во главе помещения письменному столу, ожидая увидеть застреленного хозяина кабинета.

Но, к сильному своему удивлению, не обнаружил ничего, затем просканировал пол и обнаружил тайный люк, прикидывающийся обычным полом. Два удара – проход открыт.

– За мной, тут есть проход, – позвал Арким Напо, испытывающего в данный момент чувство дичайшего дискомфорта.

– Это ведь мои… – бывший император указал на картину, изображающую троих детей в компании некоего пожилого мужика с вьющимися усами и козлиной бородкой. – То есть не мои… Это Магистр со своими детьми…

– Отлично, теперь я знаю, как он выглядит, – хмыкнул Арким.

– Это маска… – покачал головой Напо, нетвёрдой походкой подходя к люку. – Никто не знает, как он выглядит…

Арким начал спуск первым, быстро соскользнув по металлической лестнице вниз. Он отметил для себя наличие следов крови на металлических ступенях. Напо двигался куда медленнее, неуверенно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку.

Они оказались в некоем овальном помещении, из которого вёл куда-либо только один прямой как стрела коридор, заканчивающийся дверью, покрытой голубыми чешуйками. К этой двери и тянулась по всему коридору дорожка из капель крови.

Было абсолютно темно, но только не для Аркима, поэтому он вновь передал конец ремня Напо и уверенно зашагал вперёд.

Подойдя к двери, Арким собрался выбивать её, но затем на всякий случай попробовал потянуть за ручку и понял, что здесь не заперто.

За дверью было странное футуристического вида помещение, освещённое единственной лампой, только не местного производства, а явно иномирного. Арким сильно сомневался, что местные успели освоить производство светодиодов.

В наличии здесь были непонятные приборы, переливающиеся светом различных индикаторов, несколько чёрных экранов, не функционирующих, а также панель управления с большим креслом, которое располагалось спиной ко входу.

– Да уж… – вздохнул Арким. – И где этот Магистр?

– Я не знаю… – признался Напо. – Ты же видел…

– Хех, это было неожиданно, – раздался голос со стороны кресла. – Я воспитывал тебя быть безвольной тряпкой, Франсуа.

Глава семнадцатая. Молчание – это тоже выражение воли

//Лангедокская свободная республика, под Голубыми палатами, 20 сентября 1860 года//

– Мне пристрелить его? – спросил Арким. – Или хочешь сделать это сам?

– У него не хватит духу, – ответил Магистр, разворачивая кресло. – Франсуа очень послушный и покладистый мальчик.

– Меня зовут Наполеон, – тихо ответил Напо.

– Как скажешь, Франсуа, – усмехнулся мужчина в бархатном и узорчатом домашнем халате, прижимающий полотенце к ране в области живота.

Арким просканировал его и понял, что без медицинской помощи ему не жить.

– Ох, так ты выкормыш Бездны… – каким-то образом опознал его Магистр. – Значит, дисбаланс внёс именно ты…

– Если ты говоришь про небольшую мировую революцию, то да, – криво усмехнулся Арким.

– Революция?.. Хм… Сомневаюсь… – изрёк Магистр. – Побунтуют пару-тройку лет и успокоятся… Но это также значит, что придурок исполнил свой план…

– О каком плане идёт речь? – заинтересовался Арким. – Тебе же уже всё равно, такого провала не простили бы даже мне, а я ведь красавчик. Рассказывай.

– Время у нас ещё есть… – произнёс Магистр и вколол себе что-то из шприца, взятого в аптечке. Взгляд его посвежел, но состояние раны не улучшилось. – Да, мне конец. Порядок таких провалов не прощает. В лучшем случае развоплощение сущности, а в худшем… Даже не знаю, что меня ждёт. Вот и выясню заодно.

Магистр печально улыбнулся.

– План-план-план, – произнёс он. – Был у меня один подчинённый, я называл его Эмопом. В жажде возвышения в глазах Порядка он стремился как-то отметиться, но в данном мире способов для этого уже нет, всё спланировано, спрогнозировано и любые попытки что-то улучшить приведут к обратному результату. Но Эмоп не был глупцом, чтобы лезть в Замысел Порядка, поэтому каким-то образом выкрал из моего хранилища генератор портала для экстренных случаев, модернизировал его под свои нужды и создал связь с другим параллельным миром.

– Если у вас был генератор портала… – начал Арким, который о таком никогда не слышал.

– Мы же не тупые? – полувопросительно произнёс Магистр. – Будь возможность наладить повторное сообщение с родным миром, мы бы не возились с местными букашками тягучие десятилетия. Нет, генератор может вызвать Разлом только в близко расположенный мир. И этот идиот, как я понимаю, сделал это… Только глупость подобной категории может разрушить временное перемирие и развязать руки другим аспектам… Да уж… Такого он мне точно не простит…

– Зачем вы создали такую уязвимую систему? – спросил Арким, сам отчасти понимавший их мотивы.

– Перемирие должно было длиться целых сто пятьдесят местных лет, – произнёс Магистр. – Мы должны были успеть. И успели бы, не случись этого идиота. Я даже не стал торопиться с механизмами противодействия волнениям, потому что наши прогнозы ожидали их начало примерно через тридцать лет. Слишком рано знакомить мятежников с нашими методами не стоило, поэтому я положился на местную примитивную правоохранительную систему. Надо было внедрить хотя бы толковую политическую полицию…

– Моей бы ангельской державушке… – произнёс Арким. – Два чистых ангельских крыла… Но если был бы хер у бабушки – она бы дедушкой была.

– Ёмко, – едва заметно улыбнулся Магистр из-за чего его усы слегка дрогнули. – Мы проиграли в этом мире, но это не значит, что победили вы.

– Нет, значит, – улыбнулся Арким. – Я сюда не захватывать пришёл.

– Так ты обычный адепт? – нахмурился Магистр. – Тебя не посвящают в Большую Игру и ты просто носишься по мирам, где разбиваешь головы различным существам?

– Ага, – заулыбался Арким.

– Если у вас всё устроено как у нас, то не соглашайся на Большую Игру, – посоветовал ему Магистр. – Адепты-оперативники – на острие межпространственного ножа аспекта, всегда в гуще событий… А такие как я обречены скучно торчать в очередном мире и налаживать необходимую для аннексии инфраструктуру…

– Я это учту, – кивнул Арким. – А что за заварушка у вас тут произошла?

– До твоего прибытия сюда я не понимал причину, но теперь она мне ясна, – произнёс Магистр. – Эмоп получил наказание от Порядка, скорее всего, за провал, и, вероятно, подумал, что это конец и нужно уходить ярко. А может и в панике хотел исправить ситуацию в параллельном мире. Ты ведь оттуда, да?

– Да, я уничтожил роту солдат, которые вышли из разлома, – не стал врать Арким.

– Теперь всё ясно, – задумчиво кивнул Магистр. – Хотел использовать имеющиеся здесь ресурсы, чтобы выправить ситуацию. Не повезло.

– Его бы всё равно не простили, – хмыкнул Арким. – Бездна бы не простила меня за такое.

– Не простили бы, – согласился Магистр. – Но даже я, даже сейчас, испытываю робкую надежду, что сюда ворвутся какие-нибудь чудом уцелевшие гвардейцы из охраны. Мы, люди, склонны к самообману и вере в свою счастливую звезду. Но мир не крутится вокруг нас…

– Где остальные адепты? – спросил меч.

– Наверху, в моём кабинете, – досадливо поморщился Магистр. – Может кто-то и выжил, но это уже неважно. Купировать мятеж можно только обладая ресурсами, которые ты, как я понимаю, собираешься уничтожить…

– Нахрена вы собрались в одном месте? – недоверчиво уточнил Арким.

– Избирался новый глава проекта, – ответил Магистр. – Я бы выиграл на очередных выборах, не нанеси Эмоп неожиданный удар…

– Что за серокожие? – вдруг спросил Арким.

– Это адепты, – пожал плечами Магистр и поморщился. – Те, кто прибыл сюда вместе со мной, но по состоянию здоровья больше не мог продолжать работать. Мы используем привезённый с собой состав, который может исцелить любую болезнь и даровать почти что бессмертие. Но всё имеет свою цену. Они теряют личность, но не навыки. Пусть управлять чем-то серьёзным их уже не поставишь, зато получаешь верных и умелых бойцов. Учёные нашего мира скоро доработают состав и смерть будет побеждена. Надо было лишь дождаться… Но Порядку этот мир был нужен прямо сейчас.

– Зачем ты так с Напо? – спросил Арким.

– Ты про Франсуа? В естественной истории этого мира он должен был умереть двадцать восемь лет назад, – усмехнулся Магистр. – Чего мне было его жалеть? Его подданным повезло не так сильно, а у него была роскошь, он был избавлен от необходимости думать о еде, тепле, мог развиваться в каком угодно направлении, а ещё ему не надо было думать и беспокоиться. Он был в Порядке, к которому мы стремимся. Но, как вижу, закомплексованный мальчик захотел большего. Захотел править сам, чтобы именно по его воле, правильная она или нет…

– Поэтому ты трахал его жену, да? – рассмеялся Арким. – Нет, приятель, ты – настоящий мудак, развлекавшийся с жизнями людей. Можно было создать такое общество, внешнее вмешательство в которое не возымело бы такого потрясающего эффекта. Вас уничтожила книга! Книга, твою мать! Если систему может уничтожить появление книги – грош цена этой системе! Можно было сотрудничать с Наполеоном, он-то прекрасно знал, как нужно избегать разногласий в обществе! Да это же на поверхности лежит: заинтересованные люди работают намного качественнее, чем загнанные из-под палки! Вы идиоты, поэтому ваша затея рухнула при появлении книги давно убитого вами человека. Напо! Ты хочешь пристрелить эту паскуду?

– Хочу! – Напо вскинул трофейную штурмовую винтовку и без долгих раздумий дал длинную очередь по открывшему рот Магистру.

Тело главы проекта пробил десяток пуль, а затем повисла тишина. Дымок из уничтоженного пулями оборудования медленно поднимался к потолочным соплам механической вентиляции, тело в халате сползло с большого кресла.

– Я полагал, что ты захочешь сказать что-то… – нарушил тишину Арким. – Типа «За моего отца!» или «Так умирают тираны!», но ладно, молчание – это тоже выражение воли.

– Надо было что-то сказать, – согласился Напо, руки которого дрожали. – Я никого не убивал до этого.

– Тем лучше, что твоей первой жертвой стал твой мучитель, – Арким начал обследовать помещение.

В потайном помещении слева от пульта управления неизвестно чем обнаружился небольшой арсенал из иномирного оружия. Аркима заинтересовали брикеты взрывчатки, которую он обнюхал и понял, что это пластичная взрывчатка с не менее чем 85 % содержанием гексогена. Всего здесь её ровно десять килограмм, всё упаковано и маркировано на неизвестном Аркиму языке. Взрыватели прилагаются.

Арким улыбнулся и начал сканировать окружающее пространство.

– Взорвём тут всё, – пообещал Арким бывшему императору.

Сведений о других Голубых палатах у них не было, но имелся набор неких подобий портативных компьютеров, самым интересным из которых был найденный в нише под пультом Магистра. Пусть потребуется несколько месяцев, чтобы разобраться в языке и интерфейсе, но так появится шанс найти координаты других Голубых палат. Арким не верил словам Магистра, который перед смертью мог рассказать что угодно, кроме правды.

Собрав трофеи в арсенале, Арким заложил заряды на несущих конструкциях. В качестве главного трофея можно считать маску, которая позволяет изменять лицо на любое из внесённых в базу. В конкретном случае данной маски база содержала в себе четырнадцать лиц.

– Смотри, сейчас будет красиво, – сказал он Напо, когда они вышли из дворца.

Напо ожидающе уставился на дворец.

– Ол ай нид из ё лав тунайд, раз-два-три! – Арким нажал на красную кнопку детонатора.

Раздался глухой грохот, а затем центральная секция дворца просела.

– Во-о-от, вот так надо… – Арким развернулся к Напо. – Гробницы для Магистра не получилось, его труп смешало в фарш из говна, камней, пыли и крови.

– Лучшего он и не заслуживает, – произнёс бывший император. – Что дальше?

– Идём обратно в трактир, выпьем, – предложил Арким. – Запрыгивай на спину, сейчас, только рюкзак подвину.

//Лангедокская свободная республика, Тулуза, 30 декабря 1860 года//

В номере, снимаемом ими уже довольно давно, находились Арким, Флорентина и Жанна.

– Эх, ну что же за засада… – Арким отодвинул от себя ноутбук и посмотрел на Жанну, которая метала ножи в мишень на стене.

Флорентина подняла взгляд с книги и недоуменно уставилась на него.

– Опять неудача? – спросила Жанна, выдернув из мишени три ножа.

– Я сумел понять, что взорвав главную Голубую палату, уничтожил их систему межпалатной связи, – ответил Арким, потирая подбородок боевой платформы. – Но хотя бы координаты остальных палат достать сумел…

Ему пришлось не только освоить не имеющий здесь аналогов инопланетный язык, но и освоить ещё несколько языков программирования, чтобы суметь взломать зашифрованные файлы. Некоторые из них так и останутся заблокированными, потому что в разумные сроки их взломать нельзя, но нужную информацию Арким получил.

– Поедем смотреть? – спросила Жанна.

– Это займёт долгие годы, – вздохнул Арким. – Но если на то будет воля Бездны…

Получено задание: передать координаты всех Голубых палат Наполеону Франсуа Жозефу Карлу Бонапарту в письменной форме

Награда за выполнение: нет

Награда за провал: развоплощение сущности

Арким знал, что когда он обращается к Бездне, она всегда слышит, даже при простом упоминании её имени.

– Напо! – громко позвал Арким.

Спустя секунд двадцать дверь номера отворилась и вошёл Наполеон II, оснащённый физиономией некоего левого мужика лет сорока пяти. Смена лица очень сильно помогает избегать вопросов о поразительном внешнем сходстве Напо с бывшим императором.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Судя по всему, нам скоро придётся расстаться, – начал Арким. – Мне пришло задание передать тебе все сведения о координатах Голубых палат, поэтому, очень вероятно, что тебе придётся подчищать последствия деятельности ублюдков Порядка самостоятельно. Садись напротив меня, я буду вписывать координаты и объяснять, как с ними работать.

Спустя три часа, вся информация о координатах и отчасти даже внутренней планировке Голубых палат была помещена на бумагу, а также тщательно растолкована.

– Теперь, когда наберёшься достаточно сил, сможешь отправляться на исследование, – Арким закрыл толстую папку и передал её Напо. – Может так сложиться, что в конце концов ты получишь власть над Францией. Но это не точно.

Получено задание: прибыть в город Хартум до начала марта 1861 года

Награда за выполнение: нет

Награда за провал: развоплощение сущности

– Для нас есть работёнка в Хартуме, это в Судане, который в Африке, – сообщил Арким присутствующим. – Нас ждёт большое путешествие!

– У меня тоже задание, – произнёс Напо, опуская левую руку, на ладони которой выгравировались слова с заданием. – Оставаться в Тулузе в течение следующих полугода.

– Значит, время расставаться, – Арким встал из-за стола. – Не скажу, что обстоятельства встречи у нас были приятными, но на прощание, думаю, неплохо будет хорошо выпить?

Прощальный вечер начался замечательно, а ближе к середине, когда Напо выключился от количества выпитого, у Аркима с Флорентиной состоялся разговор.

– Я не хочу работать на Бездну, – произнесла она. – И путешествовать больше не хочу.

– Понимаю тебя, – ответил ей Арким, только что заливший в горло боевой платформы кружку пива.

– Я ведь могу отойти от дел? – с опасением спросила Флорентина.

– Ты не состояла на службе Бездны, поэтому претензий к тебе нет никаких, – ответил ей Арким. – Хочешь уходить – уходи. Но я бы советовал держаться Напо, он скоро, возможно, станет большим человеком. Впрочем, те пять с лишним килограмм золота оставь себе, ты заслужила.

– Спасибо! – слегка поддатая Флорентина крепко обняла Аркима. – Я никогда тебя не забуду!

– Я тоже не забуду тебя, Флорентина, – пообещал ей Арким.

Утром, когда Флорентина и Напо ещё спали и их ждало жесточайшее похмелье, Арким разбудил Жанну и они покинули Тулузу навсегда.

//Бывший французский Судан, город Хартум, 24 февраля 1861 года//

– Вот мы и на месте… – Арким смотрел на распростёршийся на берегу Нила город с холма. – Знать бы только, что нам нужно делать…

Получено задание: Обнаружить логово адептов Хаоса по координатам 15.118608, 32.416351, уничтожить всех адептов и разрушить портальную установку.

Награда за выполнение: возвращение в родной мир Жанны Дарк

Награда за провал: развоплощение сущности

Арким повернулся к Жанне, которая равнодушно смотрела на саманный городок. Одноэтажные домики различной ветхости были построены очень тесно, разделяясь только узкими улочками. По улочкам сновали чернокожие люди, делающие какие-то свои дела. На главной площади Арким разглядел эшафот с давно уже засохшими телами в военной форме французских колониальных войск.

Видимо, противоречий накопилось слишком много, поэтому местные решили жить по своим правилам, без «помощи» более развитых европейских держав.

Меч считал, что так будет всяко лучше, чем под «опекой» французов или англичан, хотя они в любом из исходов вновь придут сюда спустя некоторое время. Здесь нет никакой нежизнеспособной в реальности комиксной Ваканды, которая может противопоставить натиску европейской цивилизации высокие технологии. У Африки испокон веков только две проблемы: муха цеце и Европа.

– Здесь живут люди? Вот так? – спросила она.

– Да, живут, – ответил Арким. – Но с приходом европейцев лучше не станет, они будут жить точно так же, только их полезные ресурсы и недра земли будут добываться и отправляться в Европу.

– Быт здесь дикий, как я вижу, – Жанна разглядела эшафот на площади.

– Не подумай, они не звери какие-то, – хмыкнул Арким. – Твои современники делали вещи и пострашнее, такие, на которые местным просто не хватит фантазии. Это был банальный акт борьбы с иноземными захватчиками. К тому же, они обошлись с ними очень по-людски: просто повесили, а не нанизали на колы, оставив умирать в течение нескольких суток, а то и дольше.

– Что мы ищем? – спросила Жанна.

– Уже нашли, – ответил ей Арким. – Надо только свериться с картой…

Подробная карта мира была у него в голове, поэтому уточнить координаты труда не составило.

– Нам надо на сорок километров на юг, – произнёс Арким. – Упаковывайся в броню и проверь винтовки, скоро будет очень жарко.

Когда Жанна была готова, Арким вновь загрузил её себе на спину и побежал в нужном направлении.

На карте из параллельного мира ничего подобного не было, но в этом мире по указанным координатам находился желтокаменный храм. Храм этот не имел признаков принадлежности к исламу или христианству, чего обычно ждёшь в этих краях. Над входными вратами имелось выбитое в камне изображение человеческого лица с толстыми губами и маленькими глазами. Арким не видел аналогов ничего подобного, относящегося к африканским религиям. Впрочем, то, что он этого не видел, не значит, что этого не было и быть не должно.

Врата были исполнены из гранита и простым смертным предполагается открывать их с помощью механизма, встроенного в стены.

Арким не стал заморачиваться и просто вставил руки в зазор между створками и приложил усилие. Настежь открыть не удалось, но он и не ставил перед собой подобной цели.

Внутри было в основном темно, лишь в самом конце зала горело два факела.

Мечу сильно не понравилась эта обстановка загадочности.

– Держи ушки на макушке и будь готова ко всему, – предупредил он Жанну, которая крепко стиснула штурмовую винтовку и бдительно озиралась по сторонам.

– А-а-а-а!!! – раздался многоголосый вой и изо всех щелей попёрли некие негры, на телах которых Арким видел эмблемы Хаоса.

Эмблема Хаоса – это круг, то есть в оригинале Порядок, из которого исходят десятки стрелок в стороны, что символизирует беспорядок, то есть хаос. Логичная и интуитивно понятная идеограмма.

Арким всегда ловил себя на мысли, что конкретно эмблема Хаоса будет непонятна цивилизациям, которые гипотетически произошли не из охотников-собирателей. Стрелка – это идеограмма направления, понятная любому человеку, так как люди подавляюще большую часть своей истории были охотниками-собирателями. А что делать существам, которые произошли от, скажем, неких травоядных существ, которые каким-то чудом сумели достичь прироста интеллектуальных способностей? Это весьма маловероятно, но тем не менее, миров бесконечность, поэтому там может быть вообще всё, что угодно, не противоречащее законам физики Вселенной, разумеется.

Говорит ли это о том, что Хаос не видит себя вне сегмента цивилизаций охотников-собирателей? Вероятно, нет. Хаосу просто плевать, понимают его или нет.

– Мочи их! – заорал Арким и открыл огонь из двух штурмовых винтовок.

Пули очень кучно, ввиду полного погашения отдачи руками боевой платформы, летели в направлении полчищ хаотических негров, которые начали падать штабелями.

Жанна разумно отступала назад, отсекая от себя нападающих короткими очередями.

КПД стрельбы Аркима был близок к 95 %, так как он заранее планировал траекторию полёта следующей выпущенной пули и поражал таким образом по два-три негра одной пулей.

Когда кончились магазины, Арким уронил винтовки и выхватил ещё две из специальных набедренных чехлов, чтобы через секунду продолжить стрельбу.

Негры начали кончаться где-то спустя минуту или около того. Жанна прищурилась и сделала одиночный выстрел, убивший последнего.

– Мне будет не хватать таких штук в родном мире… – произнесла она, сменив магазин.

– Да, с ними было бы проще изгнать англичан, но лучше не надо, – усмехнулся Арким, подбирая уроненные винтовки и перезаряжая их. – Идём дальше.

В следующем зале тоже было пусто, но зато с иллюминацией был полный порядок: под потолком висели большие люстры с сотнями свечей. И кто-то ведь их регулярно менял…

– А-а-а-а-а-а!!! – «неожиданно» раздался слитный вопль и изо всех щелей снова повылезали негры.

Но на этот раз они были вооружены огнестрельными мушкетами и луками. Арким спрятал Жанну за спиной и сразу же открыл огонь.

По его груди застучали свинцовые шарики, а в одежде начали застревать стрелы и даже арбалетные болты.

Неподвижные цели были более лёгким объектом для баллистического прогнозирования, поэтому отстрел хаотических негров был даже легче.

Четыре винтовочных магазина спустя Арким заключил, что негры кончились. Изуродованные тела убитых наполнили помещение тягучим запахом бойни, но ни Арким, ни Жанна уже давно не парились по такому поводу. Привыкли.

Арким никогда не понимал и не принимал методов Хаоса. Хаос предпочитал набрать как можно больше адептов в любом из миров и всегда использовал случай. Среди сонмов обращённых мог попасться кто-то толковый, за счёт чего удавалось достичь каких-то успехов. Порядок отбирает строго, адепты-оперативники его очень опасные противники, адептов Бездны описывать не нужно, и так понятно, кто есть Арким или Таргус Виридиан, а вот у Хаоса…

Количество не означает качество, но проявивших себя адептов он бережёт. Это напоминало некий извращённый естественный отбор.

Расправившись с обороняющимися во втором зале, Арким направился к третьему залу, путь к которому преграждала дверь из зелёного металла.

– Ох-ох, – Арким оценил толщину металла Хаоса. – Там действительно содержится что-то очень ценное… Но нельзя недооценивать Аркима Доро!

Он подлетел к гранитной стене очень близко к двери и начал бить по ней кулаками.

Сила ударов у него запредельно высокая, поэтому гранит начал сдавать позиции, откалываться и обнажать крепления металла Хаоса.

Отдирая куски камня, Арким освободил дверь от опоры и выкорчевал её в сторону.

– И никаких гвоздей! – повернул он голову к Жанне.

– Арким! – предостерегающе воскликнула она.

Из проёма высунулся ствол некоего орудия, разродившийся ядовито-зеленой вспышкой. Арким завалился на спину, а Жанна, громко крича, разрядила магазин в проём.

Глава восемнадцатая. XV-й

//Бывший Французский Судан, храм Хаоса, 25 февраля 1861 года//

Арким лежал на каменном полу и специальным зрением наблюдал за тем, как Жанна расправляется с остатками хаоситов.

Основание боевой платформы было перерублено неизвестным оружием пополам, большая часть систем нефункциональна, под его контролем был только набор сенсоров, а также верхние манипуляторы, которые сейчас проходили экстренную перекалибровку для использования в отрыве от нижних конечностей, которые сейчас были недоступны ввиду полного уничтожения связующих кабелей.

Впрочем, его помощь больше не требовалась: Жанна прикончила носителя неизвестного оружия в первую очередь, а остальные были вооружены всякой ерундой вроде чудом уцелевшей в песках пневматической винтовки и фитильных мушкетов. Против боевой скорострельности хай-тек штурмовой винтовки они пасовали, поэтому песенка хаоситов была спета.

Жанна с яростью добила прикладом лысого мужичка семитской наружности, попытавшегося прикрыться давшим осечку мушкетом, после чего прошлась по помещению и хладнокровно проконтролировала каждую свою жертву.

– Арким, ты как? – спросила она обеспокоенно, подойдя к боевой платформе, торопливо перебирающей пальцами и кистями.

«Да что со мной станется?!» – раздалось у неё в голове. – «А вот боевой платформе моей настала полная амба»…

– Что я могу сделать? – спросила девочка.

«Вытащи меня из платформы», – попросил Арким.

Жанна, прекрасно помнившая, где находится кнопка для разблокировки креплений, нажала на неё, но ничего не произошло.

«Приложи усилие», – дал указание Арким.

Жанна нажала на кнопку посильнее, а затем дёрнула за лоскут искусственной кожи, по бронезащитным свойствам напоминающую высокопрочный пара-арамид. Фронтальная бронепластина, с достоинством выдержавшая основной удар неизвестного оружия, с трудом отъехала, обнажив меч, зафиксированный в специальных захватах.

– Приветствую! – поздоровался он жизнерадостно. – И снова мы вдвоём, без каких-либо посредников! Жалко, конечно, терминатора… Хотя я уверен, Бездна бы забрала его у меня при отправке в твой родной мир.

– Почему? – спросила Жанна, извлекая Аркима и по привычке делая несколько пробных взмахов. – Ты потяжелел.

– Я вытянул некоторое количество металла Бездны из платформы, чтобы дополнительно усилиться, – пояснил Арким. – А почему заберёт? Потому что в этих краях можно было действовать как заблагорассудится, Порядок сам подставился и развязал руки остальным. В твоём мире надо работать деликатно и филигранно. То есть там нет места здоровенной боевой машине для силовых решений проблем.

– Что делаем дальше? – задала следующий вопрос девочка, снимая с павшей боевой платформы огромный рюкзак, где хранились ножны.

– Дальше мы обыскиваем это поганое местечко в поисках спрятавшихся хаоситов, после чего ждём появления Разлома, через который нас отправят домой, – ответил Арким, наблюдая, как Жанна опоясывается ножнами и помещает его в них. – Но сначала посмотри на тот алтарь. Надо воткнуть меня в него, чтобы разрушить.

Жанна молча подошла к алтарю и нанесла колющий удар сверху вниз. Алтарь, изготовленный из зелёного нефрита, отреагировал яркой ядовито-зелёной вспышкой, после чего потускнел и посерел.

– Вот именно так умирают тираны! – воскликнул Арким. – А теперь давай найдём недобитков! Двенадцать часов, груда одежды!

Девочка молниеносно подскочила к груде одежды из сотен комплектов и ударил по ней горизонтальным рубящим ударом. Легко разрезаемая острейшим лезвием ткань где-то на середине кучи оказала сопротивление и завопила предсмертнымвыкриком.

Арким оценил содержимое этой груды: помимо спрятавшегося хаосита, в ней содержалось около ста двадцати пар обуви, ста рубашек, девяноста восьми штанов, тридцати семи юбок и так далее. Внимательно изучив алтарь, Арким понял, что они оказались в жертвенном зале, где отловленных местных приносили в жертву для подпитки портала, который, к сожалению для хаоситов, уже закрылся и открываться не желал.

Но они старались, так как под алтарём всё ещё лежала относительно свежая кровь.

Далее меч указывал точные координаты спрятавшихся хаоситов, которые, спустя определённое время, поняли, что надо бежать ибо их рано или поздно найдут.

Жанна убила всех и каждого в этом помещении, после чего встала перед алтарём и обвела помещение хмурым взглядом.

– Язычники, – бросила она.

– Самые настоящие, ага, – поддакнул Арким. – Только их язычество реально работает, ведь жертвы они приносили не просто так, а с целью поддержания работы портала и последующих попыток его повторной активации.

– Всё равно погань, – процедила Жанна. – Это все?

– В соседнюю комнату, дверь справа, рядом с той губастой башкой, – дал указание Арким.

Жанна пошла в нужном направлении, походя рубанув Аркимом по основанию статуи.

– Ауч! – воскликнул меч. – Шучу! Нормально!

Статуя местного божка завалилась на бок, а Жанна пинком выбила дверь, чтобы попасть в место для хранения ритуальных жертв.

Как незаметно избавиться от трупов хаоситы придумать не успели, поэтому просто отвели для этого отдельное помещение, в которое без каких-либо изощрений скидывали тела.

Среди трупов копошились многочисленные крысы, очень счастливые от обилия дармовой жратвы.

– Так, нам сюда больше не надо, никого живого, – произнёс Арким. – В левой стороне зала было ещё одно помещение.

Жанна направилась на выход и случайно наступила на пробегавшую мимо крысу. Раздался характерный хруст, но она и бровью не повела. Железобетонный контроль над собой был обретён ею ещё в монастыре исповедника Терентия, а этот мир только упрочнил его.

В левом помещении оказались живые люди, педантично расфасованные по деревянным клеткам.

Девочка молча посрезала замки, Арким удостоверился, что скрытых хаоситов тут нет, после чего они вернулись в главный зал, где Жанна начала молча разбивать оружие. Для немногочисленных пневматических винтовок было достаточно извлечь сложный затвор и растоптать его, а классические фитильные мушкеты она била об обломки алтаря, напрочь ломая приклад и примитивный спусковой механизм.

С орудием, вынесшим боевую платформу Аркима, пришлось повозиться. Это оказалось какое-то хай-тек приблудище, аналогов которого меч не видел никогда. Под его бдительным и чутким руководством Жанна аккуратно разобрала его, разбросав детали по сторонам и забрав с собой элементы, которые показались Аркиму очень важными.

Из левого помещения выглянула голова тощей негритянки, которая увидела бойню и убежала обратно в клетку.

– Скажи им что-нибудь, а так и умрут узниками незапертых клеток, – попросил Арким девочку.

– Вы свободны! – на современном французском громко сообщила Жанна. – Ваши пленители и убийцы мертвы!

Далее они направились к боевой платформе. Получилось неудобно, ведь бросать её было жалко.

Получено задание: передать боевую платформу в Разлом

Награда за выполнение: нет

Наказание за провал: нет

– Сейчас откроется Разлом, – сообщил Арким Жанне. – Надо передать платформу. Эх, жаль-жаль-жаль…

Разлом появился практически у боевой платформы и из него высунулось несколько десятков щупалец, которые слепо зашарили по окружающему пространству.

– Эй, друг! – воскликнул Арким. – Она в метре от тебя, ниже!

Обладатель щупалец явно услышал Аркима и даже каким-то образом понял. Он обхватил быстро найденную боевую платформу и потянул внутрь.

– Ты что, работаешь на демонов? – Жанна недобрым взглядом посмотрела на сжимаемый в руках меч.

– А это, по-твоему, демон? – усмехнулся Арким. – Это хрен его знает что, а не демон. Демонов я видел и лично убивал неоднократно. Это не демон. Это адепт Бездны, такой же, как я, только из очередного странного мира.

– Ну хорошо, – кивнула Жанна. – Поверю тебе на слово.

Платформа исчезла, а Разлом схлопнулся.

– Наша работа, как я понимаю, закончена, – Арким быстро дополнительно просканировал помещение и удостоверился, что никто из хаоситов не выжил.

Получено задание: войти в Разлом

Перед ними возник новый Разлом, мерцающий багровыми всполохами.

– Пришла пора возвращаться к нашей обычной жизни, Жанночка, – произнёс Арким с печальным вздохом. – Прошу в Разлом.

Жанна молча вступила внутрь, исчезнув из этого мира, а Разлом мгновенно закрылся. Будто и не было ничего.

//Королевство Франция, лагерь Порядка в Лангедоке, неизвестное время//

Жанна вышла из Разлома и взяла меч наизготовку.

Но вокруг не было никого и ничего, способного причинить ей вред.

Место знакомое, тот самый «ковен ведьм и колдунов», который на деле оказался опорным лагерем Порядка.

Только всё здесь было какое-то… заброшенное. Храм давным-давно сгорел, всё заросло травой, обугленный частокол местами опрокинулся, дозорные башни отсутствовали, по местности сновали всякие белки, бурундуки и прочая живность.

Место, где природа вновь взяла своё у человека.

– Что думаешь? – спросила Жанна.

– Я думаю, что надо дождаться ночи и точно установить время, – ответил Арким.

– Мы ведь были здесь раньше? – начала узнавать местность Жанна.

– Вон та горка обгоревших костей – это те ребята, которых мы убили перед отправкой в мир Напо, – сообщил ей Арким. – Ну-ка, поближе к костям.

Жанна подошла к горке костей, вытащила Аркима из ножен и поднесла поближе.

– М-хм… – протянул меч задумчиво. – Да, прошло очень много времени…

– И сколько конкретно? – спросила Жанна обеспокоенно.

– Не менее трёх лет, судя по некоторым признакам, – Арким внимательно сканировал сожжённые кости. – Плюс-минус год или даже два. Ночью станет яснее.

– Мне надо в Домреми, – твёрдо заявила Жанна.

– Конечно, пойдём, – не стал спорить Арким. – Но сначала монастырь, потому что нужно справиться о положении вещей за это время. Он всё равно по пути и там можно будет взять лошадь и людей в усиление.

– Хорошо, но потом в Домреми, – Жанна направилась в направлении поваленных врат.

Сюда давно никто не приходил, это было видно по обилию живности, снующей тут по своим животным делам.

Будущая спасительница Франции прекрасно помнила дорогу, поэтому безошибочно выбрала нужно направление и уверенно зашагала по давно не используемой никем дороге.

//Королевство Франция, близ деревни Фижак, пока что неизвестно когда//

– Кто ты, воин? – окликнул Жанну, облачённую в полный латный доспех с закрытым наглухо шлемом, какой-то стражник с дозорной вышки, что сторожит деревню.

– Это не твоё собачье дело! – ответил Арким грубым голосом. – Здесь коней продают? Я потерял своего сорок миль назад!

Жанна помалкивала, потому что в нынешние времена мало вещей вызовут столько удивления подозрения, как женщина в дорогих латах. Для обеспечения достоверности она открутила навершие меча и поместила его в шлем, поэтому источник звука исходил из головы.

– Я не вижу твоего лица, воин и не знаю твоего имени, – охреневший дозорный явно был наделён какими-то полномочиями, раз смел дерзить вооружённому человеку в латах, которые стоят дороже, чем вся их деревенька вместе с душами. – А вдруг ты разбойник?

– Я дал обет, что буду странствовать инкогнито и никто не увидит моего лица, пока сраные англичашки не уберутся на свой обосранный остров! – заявил Арким. – А зовут меня Аркимом Эспадой, но ты можешь называть меня господином!

Он действительно, чтобы Жанна сильно не возбухала, пять километров назад дал такой обет. Проблема была в том, что лица у него нет, поэтому обет не может быть провален.

– Я позову старосту, – сказал дозорный и замахал какие-то условные знаки в сторону деревни. – Проходите в деревню.

– Как называется эта дыра? – спросил Арким.

– Это деревня Фижак, старостой тут… – начал дозорный.

– Мне насрать! – прервал его меч. – Как только я куплю нормального коня, меня здесь уже не будет!

Жанна прошла в центр деревни, где её встретил сам староста, что было видно по более богатой одежде.

– Мне нужен конь, – потребовал Арким, не позволив старосте даже представиться. – Плачу десять ливров в золоте за достойного коня. Если конь окажется дерьмом, то заплачу пять ливров. Ведите лучшее, что у вас есть. Будете жулить и обманывать – накажу.

– Сейчас же, – поклонился староста.

Арким специально поставил цену в десять ливров – хорошей лошади здесь нет и быть не может, а вот за пять ливров можно прикупить нормальную клячу, которая дотащит не слишком тяжёлую Жанну до нужного места.

Привели пять лошадей, Арким забраковал четыре и посчитал примерно приемлемой последнюю, но только по причине молодости и, следовательно, не заезженности.

– Неси весы, плачу золотом! – сообщил старосте Арким.

На самом деле такой кляче красная цена в базарный день – два турских ливра как весьма щедрое предложение, поэтому крестьяне наваривали минимум тридцать, а если оценивать честно, то где-то три ливра с парой десятков су, но Аркиму не хотелось тратить время на торг, тем более что проблем с деньгами не предвидится.

Крестьяне не стали щемиться, а подарили средненького качества сбрую в качестве бонуса, поэтому Жанна смогла отправиться в пусть сразу же.

– Эй, староста! – напоследок окликнул главу деревни Арким. – Я потерял счёт! Какой нынче день?

– Именины святого Мефодия, – ответил староста.

«Очень помог, мудак»… – подумал Арким, посчитавший, что год спрашивать глупо.

Именины Мефодия – это седьмое июля, поэтому с днём они определились.

Ночью, к несчастью для Аркима и Жанны, небо заволокло непроглядными тучами.

– Да что за подстава?! – раздражённо воскликнул Арким, когда Жанна занесла его под наскоро сооружённый навес из веток и еловых ветвей. – Укрывайся поплотнее, не хочу, чтобы ты простыла и умерла. Лекарства прибережём на крайний случай.

Лекарства – это содержимое аптечки Магистра, а также ещё шести аптечек, которые нашлись в арсенале Голубой палаты. Изучив язык этих иноземных захватчиков, Арким понял что за что отвечает, особенно внимательно прочитав инструкции. Основную массу лекарств занимали антибиотики широкого спектра действия, которые по мощности похожи на возложение рук каким-нибудь святым. То есть в кратчайший срок могут прекратить даже развившуюся гангрену. Сильный козырь в руках Жанны.

Но это ещё не всё, что там было: мощные обезболивающие, седативные, транквилизаторы, кровеостанавливающие, противокашлевые, антиаллергические, успокоительные, противоядия, набор хирургических инструментов, а также средства для остановки кровотечений в виде зажимов, жгутов и пластырей.

В общем-то, адепты Порядка не на рыбалку собирались.

Жанна воткнула Аркима в землю на расстоянии протянутой руки, а затем укуталась в шерстяное одеяло и легла на спальник.

Арким же начал сканировать почву на пятьдесят метров вокруг и наслаждаться дождливой ночью.

«Снова на природе, как в старые-добрые времена…» – подумал он.

К четырём часам ночи буквально в двадцати метрах от них прошёл отряд вооружённых людей, что очень напрягло Аркима, но миновало. Шли они явно по следу, но потеряли его и двигались в логически вероятном направлении движения преследуемого.

Арким разбудил Жанну.

– Вставай, поднимай лошадь и валим отсюда, – сказал он ей. – Тут группа в десяток рыл с оружием шла аккурат по твоим следам.

– Кто это может быть? – Жанна надела шлем и подошла к лошади, которая лежала под сооружённым специально для неё маскировочно-противоливневым навесом.

– Крестьяне легко могли дать наводку разбойникам, – предположил Арким. – Наказывать не будем, недосуг, но разбойников порубить можно.

– Нужно, – твёрдо заявила Жанна. – Заодно узнаем про год.

– Лошадка для боя не годится, – произнёс Арким. – Будем решать вопрос пешком.

– Согласна, – Жанна не стала будить крепко спящую лошадь. – Куда идти?

– Всё тебе разжуй и в рот положи, – усмехнулся Арким. – Давай-ка поработай мозгами и ножками.

Жанна нахмурилась и пошла осматривать окружающее пространство. Спустя десяток минут она нашла следы.

– Ты говорил, что их десять, – вспомнила она слова Аркима. – Двигались в северном направлении, по предполагаемому маршруту моего следования. Значит, точно за мной.

Она уверенно двинулась по следам и довольно быстро догнала неприятелей. Они поняли, что потеряли след и возвращались обратно.

«Вон за тот дуб впереди тебя встань», – дал указание Арким.

Темнота была местами лютая, но преследователи были вооружены факелами, поэтому могли легко увидеть отблеск от лат Жанны.

«Выпад вправо», – дал указание Арким.

Жанна махнула мечом в нужном направлении и перерубила глотку впередиидущему преследователю.

Поднялась паника, панически орущие мужики – это само по себе деморализующее действо, а если дело происходит в глухом лангедокском лесу, где, по слухам, водятся ведьмы и колдуны, то нет ничего удивительного, что они начали разбегаться кто куда, побросав оружие.

Жанна пнула одного из бегущих в спину и повалила на мокрую землю.

– Вы кто, мать вашу такие? – грозным механическим голосом спросил Арким.

– Не убивайте! – заблеяла жертва. – Мы просто идём домой!

– По моим следам?! – заорал на него Арким. – Лжецам я вырываю языки!

– Стойте! – завопил пойманный мужик. – Мы хотели напасть на странствующего рыцаря, староста Жак дал нам наводку, что у него не только доспехи, но и золотишка много!

– Как я и думал, – хмыкнул Арким, а Жанна погрузила лезвие в горло неудачливого разбойника. – БЕГИТЕ, СУКИНЫ ДЕТИ! Я НАЙДУ КАЖДОГО ИЗ ВАС! КАЖДОГО! ДНЯМИ И НОЧАМИ, СУКИ, БУДУ ИСКАТЬ ВАС! И УБЬЮ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО! ВЫ ВСЕ – ХОДЯЧИЕ ТРУПЫ!

Он добавил в голос солидную порцию инфразвука, чтобы до печёнки пробрало всех слышавших. Даже Жанна вздрогнула.

– Всё, идём обратно к лошадке и спальнику, – сказал Арким.

Жанна вернулась по своим трудноразличимым следам к месту ночёвки, успокоила проснувшуюся от инфразвука лошадь, после чего сама укуталась в одеяло и завалилась спать.

Утром, завтракая сушеным мясом из иного мира, девочка произнесла:

– Надо вернуться в деревню и убить старосту.

– Зачем? – спросил Арким. – Ты эти кровожадные замашки прекращай. У тебя вообще-то образ доброй и правильной спасительницы Франции, а не жестокого карателя пособников разбойников и убийц.

– Это буду не я, а ты, – резонно отметила Жанна. – Запомнят странствующего рыцаря Аркима Эспаду.

Арким молчал некоторое время.

– Уела, – произнёс он наконец. – Ладно, но это в последний раз.

Жанна поела, собрала лагерь и вскочила на клячу, после чего направилась в обратном направлении.

Прибыв в деревню, она спешилась, обнажила меч и двинулась к главной площади. Дозорный на вышке заметил её с запасом расстояния, поэтому её встретила группа вооружённых крестьян.

– Мне нужен только староста, – начал Арким, а затем разглядел в толпе бледных ребятушек, виденных накануне ночью. – И вон те ребята, участвовавшие в нападении. Не выдадите мне их – вся эта ваша толпа умрёт. Даю времени десять минут.

Толпа не стала долго думать, а сразу же двинулась в атаку. Арким устало вздохнул, а Жанна кровожадно улыбнулась.

Меч подспудно понимал, что после длительного взаимодействия с ним никто не уйдёт нормальным человеком, но с Жанной он всего-ничего, а она уже готова рубить людей во имя закона и своего понимания справедливости и морали.

Размашистый горизонтальный удар мечом отнял жизни двоих крестьян, вооружённых дубинками, затем колющий удар прервал жизнь мужика с копьём, неаккуратно попытавшегося ударить Жанне в шлем. Левой рукой она шарахнула деревенского увальня, попытавшегося её схватить, а затем добавила ему, отшатнувшемуся от ощутимого удара металлической рукавицей по морде, рубящим ударом по голове.

Этого оказалось достаточно, чтобы все остальные осознали, что столкнулись с профи, который не боится вступать в схватку с неорганизованной толпой, поэтому побежали прочь.

В этом и таилась традиционная причина многовекового доминирования феодальной армии. Против даже просто облачённого в кольчугу профессионального воина толпа крестьян, вооружённых всяким подручным дерьмом, не выстоит в семи случаях из десяти. Против латного воина, который, если говорить по существу, фактически неуязвим для подручного оружия, крестьянам ловить вообще нечего.

Жанна догнала ближайших беглецов и зарубила их наглухо, без шансов на выживание, а затем пинком выбила дверь в дом старосты, откуда в неё прилетел арбалетный болт, бессмысленно расщепившийся об нагрудник, после чего зарезала стрелявшую женщину, завопившую от отчаянья, прошла вглубь помещения и заколола старосту, попытавшегося спрятаться под столом. Подобрав со стола какую-то тряпку, она вытерла с нагрудника брызнувшую из женщины кровь и вышла наружу.

Снаружи было пустынно. Все обитатели деревни скрылись в окрестных лесах или попрятались в доступных норах и укрытиях.

– НАДО ДЕЛАТЬ ДОБРО, ЛЮДИ! – провозгласил Арким. – ЗА ЗЛО ОБЫЧНО ОТВЕЧАЮТ ВОТ ТАК!

Жанна запрыгнула на испуганную запахом крови клячу, пришпорила её и направилась обратно на намеченный маршрут.

Глава девятнадцатая. Устав своего монастыря

//Королевство Франция, земли монастыря исповедника Терентия, 14 июля неизвестного года//

– Вот ты дофига счастлива теперь от того, что порубила тех людей? – решил, что прошло достаточно времени для спокойного обсуждения эпизода пятидневной давности, Арким.

– Я делала это не для личного счастья, – спокойно ответила Жанна. – Справедливость отчасти восторжествовала.

– Ты ничего не изменила, – вздохнул меч. – Потеря такого числа рабочих рук сделает их нужду ещё острее, поэтому со следующими путниками они обойдутся ещё жёстче. Ровно в тот момент, когда проедят золото, вырученное с продажи лошади.

– Тогда надо вернуться и убить их всех, – остановила лошадь Жанна.

– Таких деревень тысячи, – сказал Арким. – Предлагаешь истребить всех, чтобы наступил мир и покой?

Жанна не нашла, что ответить на это. Она молча пришпорила лошадь и поехала дальше.

– Значит с системой что-то не в порядке, – сказала она несколько минут спустя. – Не должны люди стремиться к грабежу и убийству.

– С феодальной системой много чего не в порядке, но изменить её ты не можешь, – Арким задумчиво замолчал. – Максимум, что ты можешь сделать – спасти Францию от англичан и…

– … и умереть на костре в результате предательства, – продолжила за него Жанна.

– Я не позволю этому случиться, – заверил её Арким. – Лучше сам развоплощусь или подвяжусь на тысячелетия самой поганой работы в сотнях миров, чем позволю такое.

– Хотелось бы верить, но… – начала Жанна.

– Я предельно честен с тобой, – прервал её Арким. – Когда я тебе врал?

Она попыталась вспомнить такие моменты, но не припомнила ни одного.

– Но ты утаивал информацию, много чего не договаривал, – нашла она аргумент.

– Да, было дело, – не стал спорить Арким. – Но я когда-нибудь врал тебе?

Девочка задумалась.

– Нет, – пришлось ей согласиться спустя недолгое время.

– Считаю этот разговор исчерпавшим себя за отсутствием новых аргументов, – произнёс меч.

Следующие километров десять ехали молча.

– Я ценю то, что ты делаешь для меня, Арким… – произнесла Жанна.

– Рад это слышать, – весёлым голосом ответил меч. – А теперь пришпорь лошадку, скоро монастырь.

Ему сильно не хватало боевой платформы, которую варварским способом уничтожил хаосит со своей шайтан-трубой. Свобода действий и передвижений, вкус еды, вина, пива, даже производимого на местных ликёро-водочных заводах коньяка… А Флорентина? Было очень жаль расставаться с нею, но неволить её он не хотел.

Он уже встречал у людей этот страх. Страх оказаться в ином мире, где всё не так, где новая жизнь и гнетущая неизвестность. Сам он к этому делу привычный, рассматривает его как возможность повидать что-то новое, но на это способны далеко не все. Если честно, на такое способны только единицы. Вот и простой аптекарь, в жизнь которого ворвалась разумная машина, умело притворявшаяся человеком, предпочла хаос и неопределённость Революции иному миру.

Вот стали видны крепостные валы монастыря.

– Наконец-то мы дома, – произнёс Арким.

У ворот Жанну остановили братья-монахи.

– Здравствуйте, братья! – девочка сняла шлем.

– Не может быть такого! – воскликнул один из стражей врат. – Неужто сама Жанна?!

– Рада видеть вас снова! – с улыбкой ответила им Жанна.

– Сейчас позову приора-настоятеля, он как раз в монастыре! – умчался брат Иоанн в приоткрытые врата.

Жанна осталась у ворот, в компании братьев Константина и Теодора.

– Где ты пропадала-то? – с улыбкой спросил брат Константин, крепкий рыжеволосый мужик лет сорока, состоящий в боевом крыле монастырского братства.

– В далёких землях, где нужно было восстановить справедливость для простого люда, – ответила Жанна. – Который год сейчас?

– Дивно, – задумчиво проговорил брат Константин. – Ты почти не изменилась… А год нынче 1427 от рождества господа бога нашего, Иисуса Христа…

– Пять лет значит… – пробормотала Жанна.

«Проклятье, эту разницу надо как-то объяснять…» – произнёс Арким в голове Жанны.

А сам он видел объяснение произошедшему: никто доподлинно не знает точного года рождения Жанны. В хрониках писался 1412 год, но Папа Римский в 1904 году издал декрет, в котором устанавливалась другая дата – 1408 или 1409 год от Р.Х.

Теперь им придётся немножко откорректировать дату её рождения, установив 1412, чтобы не вводить людей в недоумение. Так-то ей биологически сейчас четырнадцать с копейками, а никак не девятнадцать лет, как оно должно быть в 1427 году. Если поставить дату рождения 1412 года, то получается почти идеальное совпадение календарного возраста с биологическим.

Приор-настоятель вышел лично. Лицо его передало целую гамму эмоций: от неверия к беспокойству, от него к недоумению, а затем к радости.

– Наконец-то! – воскликнул он, обнимая Жанну. – А мы и надеяться не смели! Наконец-то! Мы уже думали, что потеряли тебя! Надо отпраздновать! Брат Антоний!

Он повернулся к пришедшему с ним суперинтенданту монастыря, ответственному за административно-хозяйственную часть.

– Брат Антоний, немедленно распорядитесь об устройстве торжественного ужина для всех братьев! – сказал суперинтенданту приор-настоятель.

– Будет исполнено, святой отец, – поклонился суперинтендант и направился внутрь монастыря.

За прошедшие годы монахи существенно усилились, отгрохав настоящую крепость на месте обычного укреплённого монастыря: возведено четыре дополнительные крепостные башни из камня, каменные стены между ними обзавелись бронзовыми бомбардами, по стенам ходят боевые братья, которые были вооружены и снаряжены в боевую форму.

– А что происходит сейчас? – спросила Жанна, идя следом за святым отцом Франсуа. – Почему все караульные в боевой форме?

– Война… – произнёс приор-настоятель. – Бургундцы устраивают налёты на окрестные селения, мы высылали свои отряды на защиту, но это привело лишь к тому, что они теперь знают о нас. Одна банда пыталась ограбить наши усадьбы, но мы дали им отпор, теперь с купцами пошли слухи, якобы сам бургундский герцог собирается взять наш монастырь приступом и собирает для этого людей.

– Я помогу вам в праведном деле отражения бургундского нападения, – произнесла Жанна.

– Мы уже подготовились к планомерной осаде, поэтому они не смогут доставить нам слишком много беспокойств, – улыбнулся приор-настоятель. – Какие-то бургундцы не сравнятся с кровожадными варварами-викингами, которых сотни лет назад героически одолевали наши боевые братья…

Арким помалкивал до тех пор, пока они не вошли в рабочий кабинет приора-настоятеля.

– Здоров, – приветствовал его меч. – Как жизнь?

– Здравствуй, дух меча, – не особо радостно ответил ему приор-настоятель. – Нечему жаловаться. Разве что о бургундцах…

Видимо, он надеялся, что меч потерялся где-то по ходу многолетнего отсутствия Жанны. Но этот меч разочаровывал и не таких людей.

– Сегодня начинайте готовить отчёт о наших делах, – начал говорить Арким. – С бухгалтерской части начиная, заканчивая оснащением боевого звена. Я хочу знать всё, что случилось и не случилось за время моего отсутствия. Также хочу получить отчёт от политического крыла нашего братства. Кто из знатных особ умер, не умер, должен умереть, не должен умереть, какое влияние арманьяков при дворе, чей сейчас Париж, что там у англичан, где произошли ключевые битвы, что в Орлеане, как дела у Папы, его кардиналов и так далее. Всю выкладку по политике. Заодно проверю, стоило ли финансировать учреждение нового крыла братьев. Жду результатов в виде подробнейших отчётов в течение следующих двух недель, чем раньше, тем лучше.

– Всё будет готово точно в срок, дух меча, – степенно ответил ему отец Франсуа. – А что поведаете вы? Что видели во время своих странствий? Насколько знаю из надёжных источников, вас не было во Франции и прилегающих землях, вы просто исчезли в том вертепе ведьм и колдунов, появившись только сейчас.

– Это долгая история, которую лучше рассказывать в помещениях, где её даже теоретически не могут услышать посторонние, – изрёк Арким. – А ещё лучше вообще не рассказывать, потому что она попросту может не уложиться у вас в голове, вызвав безумие или депрессию. Жанна сама до сих пор в шоке от того, что увидела и узнала…

– Ничего я не в шоке, – не согласилась девочка. – Это было познавательно и интересно.

– Вот видите! – продолжил Арким. – До сих пор не отошла!

– Но что там было, хотя бы приблизительно, – попросил заинтригованный приор-настоятель.

Арким просканировал окружающее пространство, не обнаружил соглядатаев и демонстративно откашлялся.

– Вы, я так полагаю, опрашивали братьев боевого звена, ведь так? – спросил Арким, а увидев положительный кивок продолжил. – Мы ушли в сверхъестественный портал, чтобы бороться там с иномирными захватчиками. Там происходило много чего потрясающего умы, многие вещи вам знать нежелательно, это был чудовищно изменённый мир будущего, причём такого, которого вы бы не пожелали для себя и своих близких. Там было объективно плохо, простой люд страдал непомерно, но ладно бы и это, это дело привычно, но там страдали так же и аристократы! Благородные люди страдали! Некоторые даже голодали! А многих просто казнили на устройстве, называемом гильотиной!

– Но как такое возможно?! – поражённо возопил приор-настоятель.

– Бюргеры, – ответил Арким.

– Бюргеры?! Германцы?! – не понял приор-настоятель.

– О, нет-нет, германцы тоже пострадали, – сказал Арким. – Городские промышленники, одолевшие сначала богоугодные ремесленные цеха, а затем взявшиеся за остальных! Крупные собственники начали душить собственный народ, а неправедный император им в этом помогал, ибо имел с этого огромный прибыток в виде презренного металла!

– Император? Так получается точно германцы! – выдал отец Франсуа.

– Нет-нет, в том мире Францией управлял император Наполеон! – произнёс Арким патетическим тоном.

– У Франции там появился император? Как в старые времена? – радостная улыбка завладела лицом приора-настоятеля. – Всякая власть от Бога, так что…

– Если бы всё было так просто, ох, если бы! – не замедлил всё испортить Арким. – Произошла, страшно подумать, революция! Короля Франции свергли и казнили на гильотине, отрубив ему голову! В ходе этого простой народ подумал, что он теперь власть, но на деле властью завладели всякие промышленники, которые начали выжимать деньги из людей и творить всё, что заблагорассудится! Одно слово – буржуазия!

– Горожане?! – воскликнул отец Франсуа поражённо.

– Промышленники, фабриканты! – продолжал вещать Арким. – Но всё изменилось спустя десяток лет! Пришёл император Наполеон Бонапарт! Узурпатор! Без права по крови взошедший на престол! Он стал править страной, ввёл свои порядки, при которых людям, стоит сказать справедливости ради, стало лучше житься, но затем своим эгоизмом и, вероятно, неким ощущением собственной недостойности, был втянут в серию истощающих войн, которые начали вести его к закономерному краху. И тут появляются те люди, которые пытались также прорваться в наш с вами мир! В нашу любимую всей душой красавицу Францию…

– И вы?.. – начал отец Франсуа.

– И мы появились там в эпоху царствования Наполеона Второго! – Арким кашлянул. – Но на деле там правили иномирные захватчики! Мы подняли народ против неправедной власти, которая совершенно точно не от бога! Свергли императора народной волею! Разрушили главную крепость захватчиков!

– А корона? Восстановили корону?! – спросил о самом главном приор-настоятель.

– Нам, увы, пришлось уйти выполнять другую миссию мировой значимости, – сказал на это Арким. – Другие захватчики попытались вторгнуться уже в тот мир, но мы их всех убили. Самых главных взяла на себя Жанна, сражаясь как яростный лев…

– А корона? – не унимался отец Франсуа.

– Скажем так, – Арким снова кашлянул. – В ближайшее время там весьма вероятно возвращение короны на престол.

– Это главное… – услышал угодное себе религиозный сановник.

– Вот, это краткая версия наших иномирных похождений, затянувшихся на эти годы, – заключил Арким. – Франция снова в безопасности.

– Да, разумеется, – облегчённо произнёс отец Франсуа.

– Это значит, что Жанна в очередной раз подтвердила свой статус Спасительницы Франции, – требовательно добавил Арким.

– Да-да, само собой… – подтвердил приор-настоятель.

– Нам следует отдохнуть с долгой дороги, – произнёс Арким. – И…

– Следует направить отряд боевых братьев в деревню Фижак, – вмешалась в разговор Жанна. – Они покрывают разбойничью банду. Во время нашего визита они направили десяток людей, чтобы ограбить нас в дороге. Я вернулась и наказала их, но слишком многие ушли. Необходимо провести дознание и казнить всех причастных.

– Это будет нетрудно, – улыбнулся приор-настоятель. – Я отправлю десять человек.

– Спасибо вам, святой отец, – поблагодарила Жанна, скромно улыбнувшись в ответ.

– Не стоит, – махнул рукой приор-настоятель. – Богоугодное дело – борьба с душегубами и грабителями.

– Жанночка, идём в келью, тебе следует отдохнуть и возвращаться к тренировкам, – сказал Арким. – А от вас, отец Франсуа, я жду отчёта в течение двух недель.

Они покинули рабочий кабинет приора-настоятеля и направились в давно уже не виденную келью.

– Мне нужно увидеть родных, – сказала она, начав разоблачаться от брони.

Тут что-то металлически звякнуло об каменный пол.

– Так-так-так… – произнёс Арким недобрым тоном. – Что я говорил про анахроничные артефакты из иных миров?!

– Я подумала, что небольшое усиление будет нелишним, – пожала плечами Жанна, поднимая с пола автоматический пистолет.

– Одно дело – аптечки, которые можно использовать чисто для себя и для чудесных исцелений ключевых лиц, но огнестрел… – Арким был очень недоволен.

– К нему всего двадцать магазинов! – воскликнула Жанна. – Что я тут успею…

– Двадцать?! – заорал Арким. – Куда ты их засунула вообще?!

– Так я удостоверилась, что ты не пялишься сквозь мою броню, – нахмурившись, произнесла Жанна, вынимая магазины из грудной части кирасы и гульфика. – Ну и немножко усилила свою огневую мощь.

– Немножко?! – вскипел Арким. – Да ты понимаешь, что одним-единственным выстрелом можешь разрушить свою легенду!

– Я буду использовать их только в крайнем случае, – пообещала Жанна.

– ИХ?! – проорал Арким.

– Всего два, – невинным тоном ответила Жанна.

– Штурмовую винтовку ты бы пронести не смогла… – с облегчением произнёс Арким.

– Ну-у-у… – протянула Жанна, извлекая из спинного сегмента ствольную коробку от штурмовой винтовки.

– Как ты вообще смогла?! – ярился Арким.

– Перед тем как мы зашли в храм Хаоса, – Жанна вытащила из голенища ствол штурмовой винтовки. – Я разобрала одну из винтовок и как смогла разместила.

– Вот же ж… – Арким припомнил, как легко она скидывала разбитые об стену винтовки и пистолеты в колодец. – Тебе палец в рот не клади…

– Это для безопасности, – сообщила ему девочка. – Я ведь знаю, с кем мне предстоит иметь дело.

– Это да, – не стал спорить Арким. – Но штурмовую винтовку я тебе применять не позволю.

– Она пригодится мне в Компьене, – сказала Жанна. – Не позволю бургундцам столь позорно захватить меня.

– Не полагайся слишком на знания, обретённые из книг того мира, – попросил её Арким. – Писались они спустя столетия после тебя, много чего исказилось, а что-то является полнейшей отсебятиной конкретных авторов.

– Тем не менее, это лучше, чем полное неведение, – резонно отметила Жанна.

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 30 июля 1427 года//

– Вот и сукино семя пожаловало… – зло процедил брат Адриан.

Они находились на крепостной стене монастыря, откуда открывался прекрасный вид на специально расчищенное пространство на километры вокруг, где буквально не из чего сооружать осадные машины.

Бургундский герцог собрал солидное войско, в состав которого входила целая рота швейцарских наёмников. Численность войска составляло около четырёх тысяч человек, чего теоретически должно было хватить для захвата монастыря.

Другое дело, что монастырь тут стоял весьма непростой, обороняли его серьёзные и решительные дяди, профессионально занимающиеся войной, отлично экипированные и стойкие в своей вере, то есть будут биться до конца. Система воспитания монахов авторства Аркима во главу угла ставила духовное развитие воспитуемых, потому за этими стенами нет случайных людей.

Фортификация здесь возведена в соответствии с технологиями следующего века, поэтому с наскока эти укрепления взять практически невозможно. Бургунды сами не понимают в какой переплёт сейчас ввязываются.

– Все по местам! – дал команду приор-настоятель. – Готовьте масло, перенесите болты и стрелы по боевым позициям! И не забудьте про скорпионов! Все знают свои места! За дело!

Беседовать бургундский герцог не собирался, более того, он лично на такую незначительную для него осаду не приехал, отправив какого-то командира. Это стало понятно, когда над главным шатром не поднялся герцогский штандарт.

Стена была наводнена экипировавшимися в брони братьями-монахами, которые доставили до мест назначения боеприпасы и вооружились тяжёлыми арбалетами.

Бургунды привезли с собой достаточно леса, из которого начали сооружать мантелеты. Помимо плотницких работ неподалёку от простых солдат делали свою работу осадные мастера: они собирали две баллисты и один требушет.

Небольшие крепостные бомбарды были сочтены бургундами не особо дальнобойными, поэтому стрелковые позиции баллист и требушета были установлены в двухстах метрах от стены. Их винить сложно, калибр у бомбард смешной, точность должна быть такой же, это ведь всем известно.

Инженеры кропотливо собирали осадную артиллерию, солдаты мастерили мантелеты, которые позволят наиболее безболезненно добраться до стен, а также лестницы, которые позволят забраться на эти стены. Их разведчики сновали тут последние две недели и поняли, что численность защитников не такая уж большая, поэтому, несмотря на суровость крепостных валов, взять эту крепость реально.

Ещё бургунды привезли с собой фашины, чтобы завалить ими ров.

То есть подготовились к осаде и штурму они особо тщательно, даже экипировка солдат была неплохой, что обычно не свойственно средневековым армиям.

Приманили сюда герцога, разумеется, слухи о невиданном богатстве монастыря исповедника Терентия, ради чего он даже пошёл на риск конфронтации с духовенством. Вера верой, а поправить свои дела за счёт святош было бы неплохо.

А слухи про богатства монастыря были… правдивы.

Арким получил все необходимые сведения о достижениях народного хозяйства монастыря, которые были выдающимися. В монастырской казне сейчас хранилось 2 341 501 турских ливров, что есть безумное состояние. Этого хватит, чтобы вести Столетнюю войну ещё лет двадцать. Такие деньжищи в руки бургундов попадать не должны ни в коем случае.

Вся проблема была в том, что приор-настоятель все эти годы отсутствия Аркима не сдерживался и отрывался за десятилетия ограничений. Он снабжал высококачественным алкоголем Византию, Арагонское королевство, Скандинавию, а главное – Священную Римскую империю.

Десятки тонн чистейшего спирта ежегодно превращались в высококачественные напитки, которые фасовались в глиняные бутылки, закупоривались и запечатывались специальной пломбой качества, после чего оптом продавались за бешеные деньги сотням купцов, увозивших их ещё дальше. Один из купцов похвастался отцу Франсуа, дескать, отправил тысячу литровых бутылок аж в Китай. Отправить-то отправил, но не факт, что дойдёт.

Эта алкогольная империя подсадила на недешёвый алкоголь знать десятков стран, которые вряд ли смогут вернуться к дерьмовым пойлам, которые варят в их родных городах.

Но Арким решил закрыть эту лавочку, напомнив отцу Франсуа, что цель-то у них была совершенно иная, а он, при молчаливом согласии остальных братьев, поддался влиянию Золотого тельца, что есть страшный и, что самое поганое, смертный грех.

Денежки было решено оставить, но торговлю внезапно прекратить. Всё равно торгаши не знают точно расположения монастыря и кто именно с ними торгует, всегда встречаясь с торговыми агентами в совершенно новых местах торговых рандеву.

Теперь братья, исполнявшие роль торговых агентов, просто перестанут выходить на связь с купцами, которые будут очень недовольны. Но, как говорится: «ваши ожидания – ваши проблемы»…

А вот со слухами о невиданном богатстве монастыря исповедника Терентия несколько сложнее. Фортификацию строили собственные мастера, но вот строительные грузы привозили наёмные рабочие, которым сложно было не заметить масштабы стройки. Материалы для работы кузниц и прочих производств тоже привозили посторонние люди, которые волей-неволей замечали общее благополучие данного монастыря в столь сложное для всех время.

Слухи катились снежным комом и вот бытует легенда, что есть тут один монастырёк…

На запах золота безошибочно приполз герцог Бургундский, армия которого в ближайшее время страшно огребёт…

Глава двадцатая. Бургундское красное. Часть первая

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 1 августа 1427 года//

– Почти достроили, святой отец! – сообщил примчавшийся с наблюдательного пункта монах.

– Тогда заряжайте бомбарды! – распорядился отец Франсуа. – Чтобы в момент выстрела этот требушет был разрушен!

Монах поклонился и умчался передавать команду.

– Выстоим ли мы при штурме? – поинтересовалась Жанна, держащая в кармане автоматический пистолет.

– Обязательно выстоим, – убеждённо ответил приор-настоятель. – Ибо вера наша крепка! Ибо помыслы наши чисты! Ибо воины мы Христовы!!!

Его поддержал рёв монахов, стоящих на стенах.

Некоторые из работавших над осадой бургундцев озадаченно посмотрели на стены, где монахи орали что-то восторженно-героическое.

А затем раздался нестройный грохот, сопровождённый вспышками и снопами дыма, после чего осадные машины бургундцев с треском поломались.

– Вот это хорошо! – обрадованно воскликнул святой отец Франсуа. – Следующий залп сразу же, как они починят машины!

Бургундцы могли понять намёк и не чинить свои осадные машины, но был шанс, что урок не был усвоен.

Всё дело заключалось в точной подгонке ядер для бомбард. Плюс, делали эти бомбарды лучшие мастера Италии, законодательницы артиллерийской моды.

Нигде в другом месте этого мира не знали, что такое обтюрация и почему она так важна. Монахи тоже не до конца понимали весь процесс, но при изготовлении ядер в точности следовали наставлениям духа меча.

Качественный канал ствола бомбарды и точная подгонка ядер по калибру обеспечивали повышение дальности прицельной стрельбы в два раза, если сравнивать с обычными бомбардами эквивалентного калибра, применяемыми другими артиллеристами. В настоящий момент чугунное ядро прицельно летит на дальность около трёхсот метров, в то время как у других бомбард ядро начинает болтаться прямо в стволе и можно с уверенностью предсказать только направление полёта, что в артиллерийской тусовке считалось приемлемым результатом.

Сказать, что бургундцы удивились – это ничего не сказать. Одно из восьми ядер перебило правую станину требушета и шестерёночный механизм взведения, что автоматически превращало его в бесполезный кусок древесины, местами армированный бронзой и железом.

Ещё повезло, что герцог Бургундский не такой богатый тип, который может позволить себе выделить на рядовую осаду по-настоящему крупнокалиберное орудие, а не жалкие школьные поделки типа требушетов и баллист.

Арким доподлинно знал, что в соседней Священной Римской империи имеется бомбарда Ленивая Метте, имеющая калибр 800 миллиметров. Она стреляет ядрами массой до четырёхсот тридцати килограмм, для чего ей надо было тридцать килограмм пороха.

Если что-то эквивалентное шарахнет по их крепости… Осаждающим можно будет сразу штурмовать образовавшийся пролом.

Но, к счастью, у бургундцев не было с собой вообще какого-либоогнестрельного оружия, поэтому им предстоит брать монастырь по старинке.

Восстанавливать требушеты и баллисты они не стали, было понятно, что это Сизифов труд, так как ничто не мешает монахам повторить залп и сделать труды инженеров напрасными.

Удивительно, но при первом залпе никого из инженеров не убило. Повезло.

Ближе к трём часам дня стало понятно, что бургундцы сегодня атаковать не будут.

Жанна, наблюдавшая за действиями противника со стены, спустилась вниз и прошла в кабинет приора-настоятеля, который не стал зря печься на солнце и ушёл спустя час бургундских бездействий.

– Какой у вас план, святой отец? – спросила Жанна.

– Так… – отец Франсуа надел на нос очки для чтения, после чего достал из выдвижного ящика в столе свиток. – К-хм-к-хм. Наставление на случай осады гласит: «… при условии завершения строительства на месте монастыря фортификационного сооружения типа А…» Нет, у нас другое. Сейчас. А, вот! К-хм!»… при условии завершения строительства на месте монастыря фортификационного сооружения типа С, в отсутствии у противника огнестрельной/неогнестрельной артиллерии, оборону следует вести с пассивной позиции, отдав всю инициативу первого шага противнику, так как потайных лазов в фортификационном сооружении типа С не предусмотрено и возможные вылазки приведут к нежелательным последствиям, но, если численность осаждающих ниже значения допустимого коэффициента риска, вычисляемого по формуле…» Ну, это можно опустить, потому что мы уже посчитали всё и коэффициент не позволяет осуществлять вылазки.»… необходимо дождаться первого штурма и применить все оборонительные устройства из перечня, указанного в Приложении № 2»… Я считаю, что не нужно тебе это, дитя. Этот монастырь уже отражал нападения врагов серьёзнее, чем эти незадачливые бургунды. Всё продумано предыдущими поколениями монахов…

«Хренушки! Это я все эти наставления написал!» – произнёс Арким в голове Жанны. – «Сами бы они так и продолжали молиться богу и иными способами напрасно тратить отведённое им время».

Арким действительно сотни лет назад надиктовал множество наставлений на все случаи средневековой жизни, поэтому всё в жизни монахов давно было продумано и предопределено.

Жанна молча кивнула и направилась обратно в свою келью, где её ждал увлекательный и подробный разбор битвы при Креси.

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 5 августа 1427 года//

Бургундцы решились на приступ только спустя четверо суток, в ходе которых собирали крытые тараны и осадную башню, которую намеревались пустить по якобы мёртвой зоне крепостной артиллерии. Только вот они не взяли в расчёт одну простую мудрость: если ты не видишь там артиллерии, это не значит, что её там нет.

Впрочем, бомбарды такого мелкого калибра будут малоэффективны против нормально армированной осадной башни.

Строили её со знанием дела, обшивали дублёной кожей и обвешивали бурдюками с водой, что потенциально снижало её горючесть.

С пяти утра они начали окончательные приготовления и обсуждение плана штурма, после чего вперёд одновременно двинулись мантелеты, тараны и осадная башня.

Крепость была приведена в максимальную боевую готовность, боевые и «мирные» братья облачились в броню и заняли свои заранее определённые места с оружием наготове.

Грунт был достаточно прочным, чтобы держать на себе осадную башню, поэтому осаждающие продвигались уверенно.

Наконец, они вошли в зону действия бомбард. Монахи открыли огонь, не нанёсший существенных потерь, но на них никто и не делал ставку.

Несколько мантелетов ненадолго остановилось, но ситуация была выправлена дополнительными людьми, примчавшимися к ним. При продвижении мантелетов стало понятно, что выбили всего человек восемь, что совершенно не впечатляет.

Бомбарды перезаряжаются долго, против пехоты их огонь эффективен только на близкой дистанции и при стрельбе свинцовой дробью, поэтому надеялись лишь на арбалеты. И не зря.

Тяжёлые арбалеты, которые по полю просто так не потаскаешь, при стрельбе с фортификационных укреплений показали себя просто отлично: квалифицированные стрелки доставали бредущих вслед за мантелетами рядовых бургундцев, более того, один из братьев сумел ранить какого-то рыцаря в латных доспехах, попав ему в паховую область, в стык между пластинами.

В текущую эпоху попадание любого метательного снаряда в живое тело было сродни русской рулетке с револьвером, заряженным пятью патронами.

Болты предварительно погружались монахами наконечниками в бочонки с дерьмом, соседство с которыми им приходилось терпеть, но зато любое ранение практически гарантировало последующее загноение раны, что как минимум выводило бойца из строя всерьёз и надолго, обычно заканчиваясь мучительной смертью.

Сюсюкаться с, если говорить предельно прагматично, обычными грабителями никто не собирался, к тому же, Женевской и Гаагской конвенций ещё нет.

Любопытным в данной ситуации можно считать запрет Римской Церковью арбалетов. На самом деле, это постановил Латеранский собор 1139 года, который вообще-то запрещал применение против христиан не только арбалетов, но и луков. Естественно, это никого не останавливало.

Отдельного запрета на арбалеты нет и не было, просто монахам было бы неэтично применять любое дальнобойное оружие, но это же свои люди, тем более использование ими арбалетов обусловлено защитой собственности Церкви.

Поэтому тяжёлые болты быстро летели в сторону бургундцев, большей частью мимо, но были и те, которые попадали. А совсем скоро осаждающие приблизятся на достаточное расстояние для убойной стрельбы, что скоро неизбежно крайне негативно скажется на их численности. После этого будет штурм, который окажется не таким простым, каким кажется на первый взгляд, а дальше…

В осадную башню в нужный момент шарахнуло четыре бомбарды. Били они свинцовой картечью, которая уверенно пробила кожу и древесину, поразив засевших в башне стрелков.

На скорости её движения это сказалось не сильно, поэтому она достигла рва, из нижней секции башни выкатили снопы фашин и в течение десяти минут завалили ими ров, обеспечив осадной башне возможность для максимального сближения со стеной.

У людей с мантелетами и лестницами дело обстояло не очень хорошо: арбалетчиков на стенах было не менее четырёхсот человек, причём каждый из них имел обширную практику применения данного вида оружия, полученную в ходе длительных и систематических тренировок. Тем более, научить человека стрелять из арбалета намного легче, чем из лука.

Потери тоже были. Десяток монахов уже успели оттащить в монастырский лазарет, где братья-целители оказывали им надлежащую помощь.

Подъёмный трап через ров фортификация типа С не предусматривала, монахи сочли, что металлические решетчатые врата окажутся неуязвимы для штурмующих, что, в принципе, верно. Правда, нельзя быть уверенным, что они не придумают каких-то мер противодействия.

Поле перед монастырём-крепостью было усеяно бургундскими трупами, некоторые из которых имели по несколько болтов в разных частях тела, но штурм никто не отменял, ведь эти потери сиволапого мужичья считались приемлемыми. Сейчас, поставят осадную башню, устроят коридор из мантелетов, а там можно вступать в бой и профессиональным солдатам, правда, только после того, как сиволапое мужичье закономерно провалит первый натиск через башню.

Жанна держала щит над головой и стояла в секции стены, куда с минуты на минуту прибудет осадная башня.

– Разойдитесь, братья! – пророкотал брат Адриан, катящий по стене телегу со странным содержимым. – Освободите этот участок!

Он остановил тележку, надел толстые кожаные рукавицы и потянул содержимое телеги назад.

Жанна слышала от Аркима о чём-то вроде этого. В иных мирах это называют колючей проволокой. Здесь она была кованной, с бритвенно-острыми колючками, часто усеивающими проволоку.

Брат Адриан, с улыбкой кивнув недоумевающей Жанне, отошедшей назад, закрепил края проволоки в специальных крючьях, вбитых в пол стены.

Теперь бургундцев ждал неприятный сюрприз в момент штурма стены через осадную башню.

На других участках дело обстояло весьма туманно: бургундцы достигли множества участков стен, где уже установили лестницы, по которым начали взбираться наверх.

Их лучники и арбалетчики расстреливали высовывающихся для выстрела братьев, сами неся неприятные потери.

На некоторых участках положение дел у бургундцев было просто отличным, а на некоторых монахи зацепили лестницы крюками с цепями на подъёмных механизмах и подняли их за стену, фактически вырвав из рук осаждающих.

Такой постмодернистский подход был необычным в текущих реалиях. Потому что так никто не делал.

Но на лестницы бургундцы особо и не рассчитывали, потому что основу для главных ударов они заготовили в районе осадной башни и врат.

Покрытые бронёй наёмники пошли с таранами к вратам, а феодальная знать пошла к осадной башне, так как там не придётся возиться со штурмовыми воротами, а достаточно просто комфортно и безопасно подняться по лестнице, спрыгнуть на стену и начать резать святош.

Жанна приняла от одного из братьев-монахов короткое копьё с шилообразным наконечником и ожидающе уставилась на подъехавшую башню, которая опустила перекидной мостик с деревянными захватами на стену.

Со стены было видно, как бронированные воины передвигаются от мантелета к мантелету, накапливаясь у основания осадной башни, но простые воины бургундцев уже получили приказ начинать приступ.

Первые побежавшие по перекидному мостику воины получили сокрушительный арбалетный залп, начисто смётший с людей, но за ними следовали другие, которые и попадали в ловушку из колючей проволоки.

Жанна первой начала закалывать орущих от мучительной боли бургундцев коротким копьём, а затем к ней присоединились остальные монахи. Четверо братьев работали баграми, что есть силы выдёргивая трупы из объятий колючей проволоки, на которой после этого оставались клочья плоти и одежды.

Пол покрыла густая кровь, истекающая из тел неудачливых штурмующих, вся колючая проволока была залита ею.

Бургундцам было особо некуда деваться, только прыгать на проволоку, запутываться в ней, а затем умирать от уколов шилообразных наконечников копий.

Очень скоро извлекать тела из колючей проволоки стало невозможно, потому они потеряли свою первичную эффективность, открыв бургундцам возможность продолжать штурм шагая по трупам своих соратников.

Братья-монахи перевооружились короткими мечами и треугольными щитами, что наиболее подходило для схватки на короткой дистанции.

Жанна выхватила Аркима, подняла прислонённый к зубцу стены щит-тарч, после чего присоединилась к общей мясорубке, внося свою лепту.

Пространства для манёвра нет, слева и справа стоять бронные братья-монахи, а спереди напирают враги. Здесь всё решает качество экипировки и численность. Последняя нивелируется узостью стены, поэтому оставалось уповать только на качество экипировки.

Когда штурмуешь стену, всегда оказываешься в невыгодном положении: обороняющиеся могут атаковать с двух сторон, что есть неслабое преимущество, но если уж получится развить наступление по стене, то получается наоборот – силы обороняющихся становятся разделёнными.

Только вот развивать натиск бургундцам никто не давал. Простых воинов изрубали, закалывали и скидывали за стену. Тягучий запах бойни сводил кого-то с ума, а такие привычные к этому делу люди, такие как Жанна, молча продолжали делать свою кровавую работу.

На определённом этапе облачённые в недорогие поддоспешники и иногда старые кольчуги бургундские солдаты сменились снаряжённой более серьёзной бронёй феодальной элитой.

На горке трупов на стене разворачивалась кровавая драма. Полноценные латные доспехи были облачены единицы из бургундцев, ибо это очень дорогая штука, в основном они экипировались в латно-бригантинные доспехи, в полулаты, в бригантины, а также в латные кирасы с кольчужной защитой конечностей.

Количество элитных воинов бургундцев, направленных на штурм через осадную башню, варьировалось от сотни до полутора сотен, вооружены они были разного рода палицами, клевцами, боевыми топорами, а кто-то и мечами.

Было понятно, что они знали о хорошей оснащённости монахов тяжёлой бронёй, поэтому подобрали специфическое вооружение.

Но оно помогало не сильно, потому что дело истребления штурмующих было поставлено на поток.

На фоне раздался многоголосый вопль. Это, по-видимому, на занимающихся воротами бургундцев вылили кипящее масло вперемешку с дерьмом. Да-да, ради этого дела выгребли все помойные ямы, где заготавливали селитру, смешали с отработанным маслом, подогрели до кипящего состояния и сейчас лили на бургундцев, которые были очень не рады этому.

Исторически кипящее масло при осадах обычно не применяют. Во-первых, это дорого, только очень состоятельные города и крепости могут себе такое позволить, во-вторых, обычная кипящая вода, в не слишком холодную пору, справится не сильно хуже масла.

Ещё можно было применить раскалённый песок, который имеет свойство сыпучести, что обеспечивает достойное покрытие целевой аудитории.

Касательно же дерьма, замешанного с маслом, то это деморализующий фактор, который оставляет неизгладимое впечатление. Мало того, что ожоги первой степени получил, так ещё и в дерьме по уши. Пусть дерьмо после вываривания в кипящем масле практически стерильное, но всё ещё дерьмо.

Но самое большое разочарование штурмующих врата бургундцев ждало дальше. Сейчас они, по расчётам Аркима, должны были долбить первые железные ворота, что дело непростое, пусть и железо там дерьмовое, но они даже не подозревают, что по команде ответственного брата-монаха, в нужный момент опустят ещё две секции бронзовых врат, являвшихся самым дорогим элементом фортификации, даже на фоне очень недешёвых бомбард. И через эти ворота пройти будет практически невозможно, потому что они отставлены несколько вглубь, а перед ними есть четыре канала для заливания любого рода жидкостей. Любой, кто посмеет прорваться ко второй секции врат будет буквально выварен в масле и дерьме.

Жанна кольнула Аркимом и пронзила голову в шлеме-шапеле.

На стене тесно, трупы бургундцев и братьев-монахов не падают, ибо некуда. Убитые и раненые так и стоят в строю, поддерживаемые ещё живыми соратниками.

Рубка идёт отчаянно, но у бургундцев положение всё ухудшалось и ухудшалось: бомбарды не переставали стрелять по осадной башне, которая теперь уже совсем не та, что раньше.

Мантелеты тоже не остались без внимания. Стрелки с башен, снабжённые болтами в изобилии, подожгли примерно половину этих передвижных укреплений, не забывая также о живой силе противника.

Выходило, что за эти три с половиной часа осаждающие не выполнили вообще никаких из поставленных задач, но потеряли около пятисот с чем-то человек.

Спустя ещё час удалось убить всех элитных воинов, забравшихся на стену.

Проколов мечом глотку последнему бургундцу на стене, Жанна выдохнула облегчённо.

Давление со всех сторон резко ослабло, она устало опёрлась о крепостной зубец и опустила меч.

Братья-монахи начали растаскивать трупы бургундцев и скидывать их во внутренний двор. Это служило одновременно и расчисткой стены, и добиванием раненых.

Многие из монахов сейчас свисали с края стены и блевали. Дело не в том, что они неженки или никогда никого не убивали. Просто четыре с лишним часа в адской вонючей давке, где надо ещё и людей убивать – это тяжёлое испытание. А если к этому добавить и ранения, включающие в себя контузии, то происходящее не только не необычно, но и даже закономерно.

Сама Жанна получила за это время около восьми ударов по шлему, но серьёзным был только один, остальные были погашены специальным амортизирующим подшлемником.

В отличие от современных подшлемников, которые выполняли банальную функцию прокладки между шлемом и головой, подшлемник Жанны создавал воздушный буфер, как в строительной каске XXI века.

Открыв забрало, Жанна сплюнула со стены, прижала палец к левой ноздре и высморкнула сгусток крови из правой.

«Надо будет к костоправу, чтобы поправил нос», – уведомил её Арким. – «На сегодня с бургундцев хватит».

Жанна недобро посмотрела на осадный лагерь.

Бургундцы отступали, теряя людей от не прекратившегося обстрела со стен.

Когда стало понятно, что территория свободна от штурмующих, группа из двадцати одоспешенных монахов спустилась по лестницам осадной башни, добила всех раненых, после чего откатила эту башню чуть назад и повалила. Далее они облили её зажигательной смесью на основе сырой нефти и серы. Внутренняя часть башни никем от воспламенения не предохранялась, потому вспыхнула как прошлогодняя рождественская ёлка.

По поданной верёвочной лестнице монахи благополучно забрались обратно.

Лестницы, изготовленные бургундцами, почти в полном составе были забраны в крепость, где ими пополнят запасы дров.

Жанна вернулась в свою келью, которую монахи несколько переоборудовали во время её длительного отсутствия: расширили за счёт двух соседних помещений, оснастив полноценной ванной комнатой, двуспальной кроватью, набором дорогой мебели, а также залом для тренировок с простыми, но эффективными тренажёрами.

Девочка оставила Аркима в спальне, разоблачилась из доспехов, приняла ванну, оделась в чистое и направилась на ужин.

Никто не праздновал, ведь осада ещё не закончилась, но ужин сегодня был с увеличенным пайком, чтобы поддержать боевой дух братства.

– Завтра напросятся на переговоры, – уверенно сказала Жанна, сидящая рядом с приором-настоятелем.

– Откуда такая уверенность? – приор-настоятель зачерпнул ложку варёного гороха.

– Закон силы, – пожала плечами Жанна.

Глава двадцать первая. Бургундское красное. Часть вторая

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 2 августа 1427 года//

– Говорите, чего хотели, – приор-настоятель, в связи с ответственным делом облачившийся в латные доспехи, стоял перед командующим бургундцев.

Командующий бургундцев являл собой высокого и крепкого мужчину с неприятным лицом, покрытым серией шрамов и многочисленными оспинами.

Одет он был в миланского типа латный доспех, даже выглядящий крайне дорого.

Личность командующего была известна в узких кругах: Жан III, маркграф Намюра, которого плотно взял за задницу нынешний герцог Бургундии Филипп III, прозванный Добрым.

Щекотливость положения этого почти что бургундского Жана заключалась в том, что он страшно задолжал герцогу денег, поэтому тот помыкал им как хотел. Вот и получилось, что сейчас этот заложник ищет способы избавиться от этого неприятного бремени насильственным путём, пусть и против людей веры, пусть и с риском быть преданным экскоммуникации^[18], вплоть до анафемы.

– Меня зовут Жаном III, я являюсь маркграфом Намюра, – представился аристократ.

– Я – отец Франсуа, приор-настоятель монастыря исповедника Терентия, – представился приор-настоятель.

– До меня дошли слухи, что здесь скрываются разбойники, – вымолвил маркграф Жан III. – Герцог отправил меня для того, чтобы разорить разбойничье логово.

– Я прожил долгую жизнь… – снисходительно улыбнувшись, произнёс святой отец Франсуа. – И всю её я посвятил службе Господу Богу нашему… Он открыл мне многие дары, один из которых – отличать ложь от правды в словах людей.

– Вы хотите сказать, что я лгу?! – воскликнул маркграф. – Если бы не ваш духовный сан, я бы вызвал вас…

– На поединок чести? – усмехнулся приор-настоятель. – Что ж… У меня как раз есть чемпион, который выступит в защиту моей чести. Жан!

Вперёд выехала Жанна.

– Как вызываемая сторона, я выбираю оружие для моего чемпиона, – продолжил улыбаться приор-настоятель.

– Но духовный сан?.. – засомневался Жан III.

– Какая разница? – снова снисходительно усмехнулся приор-настоятель. – Вам и вашему воинству уже гарантирована анафема, ни о какой вашей чести речи быть не может, но есть моя честь, не только пред людьми, но и перед самим Господом Богом!

– Если ваш чемпион проиграет, следующим будете вы, – решив, что уже всё, нечего терять, произнёс маркграф.

– Не проиграет, но допустим, – махнул рукой приор-настоятель. – Так тому и быть: если мой чемпион проиграет, то следующим выступлю я.

– Но святой отец… – выступил вперёд брат Адриан.

– Пустое… – прервал его приор-настоятель. – Жан справится с любым противником, какой только есть в этом презренном и Богом проклятом воинстве Диавола…

Жан III хищно оскалился, ему пришлось не по вкусу заявление святого отца.

Вообще, его положение и так было крайне отчаянным, а осадив монастырь он подписал себе и своему войску смертный приговор.

Переговоры не дадут ничего, его надежда только в одном: одолеть монахов, взять монастырь, награбить неслыханные богатства, которые в нём хранятся, а там и на индульгенцию хватит. К тому же, его ставка изначально предполагала покупку большой индульгенции для себя лично и для своих солдат, тем более, что Папа Мартин V обещал индульгенцию всем, кто внесёт вклад в задуманный им крестовый поход против османов^[19], подобравшихся к Константинополю.

– Бой будет идти в доспехах, на мечах без щитов, – сказал приор-настоятель. – До первой крови.

– Годится, – процедил Жан III.

Жанна молча спешилась.

На ней был миланский латный доспех с глухим шлемом, поэтому пола и возраста её определить не представлялось возможным.

На расчищенной площадке возле места переговоров монахи очертили круг, очистили его от камней, а участники дуэли готовились морально.

«Короче, травма левой руки, четыре-пять месяцев назад», – делился Арким полезными сведениями с Жанной. – «Правое бедро до мозоли, видимо, очень спешил сюда приехать и использовал неудобное седло».

– Не говори ничего… – очень тихо прошептала Жанна. – Это Божий суд^[20] над безбожником…

Размяв шею, Жанна встала в круг и дождалась маркграфа.

Тут мог бы возникнуть вопрос о достойности чемпиона биться со знатным феодалом, но маркграф его не поднимал, так как видел, что в качестве альтернативы имеются здоровенные амбалы в латных доспехах и со зверскими физиономиями, среди которых до пострига в монахи мог оказаться какой-нибудь аристократ, скажем, младший сын герцога. А этот чемпион ростом ниже, чем эти амбалы, в целом худее их, что даёт определённые преимущества в поединке.

Тем не менее, маркграфа беспокоила такая уверенность настоятеля монастыря в своём чемпионе, поэтому он был предельно собран.

Жанна демонстративно лениво положила меч на плечо. Феодальный аристократ не расслабился от её поведения, ведь распознал классический «цорнхут».

Он серьёзно занимался современным фехтованием, даже достиг некоторого мастерства, поэтому сразу понял, что противник крайне серьёзный и смертельно опасный. Такой может убить с первого удара, формально выполнив условия поединка.

Через забрало шлема типа «воробьиный клюв» за движениями маркграфа пристально следили тёмно-карие глаза, которых тот не видел, что осложняло предугадывание действий противника.

Ждать слишком долго нельзя, это может быть расценено его войском как трусость, поэтому он осторожно атаковал.

Пробный ни к чему не обязывающий колющий удар был молниеносно отражён, за чем последовала контратака, в которой Жанна ударила мечом по голове маркграфа. Плашмя, с целью вызвать дезориентацию.

Маркграф разорвал дистанцию и тряхнул головой. Удар был чрезвычайно сильный и безжалостный к собственному мечу, но эффект возымел.

«Бей смело, не сломаюсь и не затуплюсь», – сообщил Жанне Арким, после чего добавил пространную фразу. – «Хай-тек – лоу-лайф».

Жанна решила, что пора полноценно ответить на «любезность» и атаковать самой.

Ложный выпад в сторону забрала противника, тот отвернул голову и контратаковал, но на возвратном движении получил по мечу и провалил своё намерение.

На крестовине маркграфского меча осталась глубокая зазубрина, а меч оппонента вроде бы и никак не пострадал.

Ответные действия отошедший от недоумения маркграф проводил с тщательным продумыванием. Это и отличает настоящего фехтовальщика от фальшивки: настоящий фехтовальщик не думает, он просто знает, куда надо бить в текущий момент.

Пока маркграф размышлял, Жанна начала действовать.

Размашистый якобы неловкий удар, который противник уже собрался отражать, резко перетёк в нацеленный в паховую область укол.

Жан III быстро отступил, подойдя к краю круга. Уход из круга – это поражение. Это знала Жанна, знал и маркграф, но первая не стала пользоваться такой возможностью, решив как следует наказать заносчивого аристократишку. Желательно летально.

Её противник начал движение вбок, с целью отдалиться от края круга. И тогда она атаковала.

Серия ударов по мечу противника, тот умело отражает их, но пропускает пинок пяткой в колено.

Это больно и неожиданно.

Попытка ответного удара была легко парирована Жанной, которая решила заканчивать этот цирк одним эффектным движением.

Жан III собрался схитрить, использовав мудрёный финт со спиральным движением, которое якобы преследует целью ударить в правое плечо, но будущая Орлеанская дева на него не повелась, навязав клинч мечей, в котором маркграф был не очень силён.

И вот в этот момент, почувствовав неуверенность оппонента, Жанна нанесла ключевой удар.

Словно атакующая змея Арким прянул вперёд, безошибочно вонзившись в смотровую щель шлема маркграфа.

Глубоко зайти не удалось, сопромат работает и в Средневековье, но левый глаз Жана III был уничтожен.

При вынимании меча из смотровой щели робко капнуло несколько капель крови, что можно было считать формальным завершением поединка.

Кричащий маркграф упал на землю, уронив меч и схватившись обеими руками за шлем.

Жанну он интересовать перестал, потому она прошла к своей стороне круга и замерла на месте.

«Блестяще, Жанночка!» – похвалил её Арким.

Девочка молча едва заметно кивнула.

– Как мы видим, Бог на стороне правды, – констатировал приор-настоятель. – Наши дела здесь закончены. Атакуйте, пытайтесь штурмовать наш монастырь, но помните: Бог дал понять всем присутствующим, что ваше дело неправедное, богопротивное и обречено на провал. Как только вы погубите себя в попытке взять монастырь, мы направим гонцов в Рим и подробно доложим о ваших неправедных деяниях.

Приор-настоятель забрался на коня и направил его обратно к монастырю.

Скулящий полуослепший маркграф был увезён обратно в осадный лагерь, а обстоятельства поединка быстро распространились среди его солдат, что серьёзнейшим образом сказалось на их боевом духе.

Времена нынче весьма религиозные, поэтому осознание того, что Бог буквально только что недвусмысленно намекнул на ожидаемый исход осады, било по мозгам чрезвычайно сильно. А перспектива оказаться преданным анафеме за дела свои вызывала животный страх среди всех присутствующих солдат, не только среди аристократов, но и среди простолюдинов. Причём последние всегда отличались куда более истовой религиозностью, в основном ввиду отсутствия какого-либо образования.

И была у них только одна надежда…

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 4 августа 1427 года//

Ночь с третьего на четвёртое августа была беспокойной.

Жанну разбудил шум, доносившийся из двора. Громко и многоголосым хором читалась молитва «Отче наш», бряцало оружие и топало множество ног.

Девочка быстро, по нормативу облачилась в латы и сняла с полки Аркима, который решил сегодня для разнообразия подремать и поэтому не мог быть разбужен даже залпом из главного калибра линейного корабля пока ещё не наступившего будущего.

Выйдя во внутренний двор монастыря, Жанна с удивлением для себя увидела толпу безоружных бургундцев, стоящих на коленях и громко молящихся.

Их окружали братья-монахи из боевого звена, хмуро наблюдающие за действом.

Приор-настоятель стоял на балконе второго этажа донжона и молча смотрел на виновато опустивших головы солдат противника.

Всего их было около семисот человек, броня и оружие их лежало в куче рядом с вратами, куда они, по-видимому, бросали их при входе на территорию монастыря.

– Довольно! – остановил молитву приор-настоятель. – Я вижу в ваших глазах раскаяние. Это похвально. Но недостаточно! С этого дня вы все принимаете постриг. Возможно через десяток лет монашества ваш грех будет искуплён, но на всё воля Господа нашего… Братья, возьмите всех неофитов под стражу, завтра с утра будем разбираться.

Жанна постояла, посмотрела на происходящее, а затем вернулась в свою келью класса люкс.

Утром, за традиционным совместным завтраком, она узнала все обстоятельства ночных событий.

– Я на часах как раз стоял, – поведал ей брат Себастьян, один из монахов боевого звена. – Вижу – идут. Много их было, казалось сперва, что ночной штурм затеяли, ироды… Но потом один из бургундов поднял белый флаг и попросил жалости и снисхождения для рабов Божьих. Выяснилось, что убоявшись анафемы, собрались бургунды из простых солдат и решились сдаться на милость приора-настоятеля. Брат Адриан, поднятый по первому призыву, лично вёл переговоры, велел им снять брони и оружия их, после чего бросать всё при вхождении во врата. А дальше…

– А дальше я видела, – кивнула Жанна. – И что делать будем с такой прорвой неофитов?

– Учить будем, как нас учили, – улыбнулся брат Себастьян, почесав гладко выбритый подбородок. – Постриг в монастырь исповедника Терентия – это всегда всерьёз и надолго. Никто ещё отсюда, если верить хроникам, обратно в мир не возвращался.

Жанна подумала в этот момент, что железная дисциплина, которую многие века назад завёл здесь меч Арким, касалась всех аспектов монашеской жизнедеятельности и действительно, уйти отсюда можно было лишь вперёд ногами, хотя в других монастырях случались прецеденты возвращения постриженных и даже введённых в сан обратно в мир.

– Так ты с часов пришёл? – уточнила Жанна.

– Истинно, – подтвердил брат Себастьян.

– Что остальные бургунды? – Жанна с большой охотой проглотила ложку наваристой злаково-мясной каши.

– Сидят, кукуют, – пожал плечами монах. – Их дело проклятое, истинно говорю тебе. Это все понимают. Вчера был шанс у них уйти, но с сего дня всё, назад дороги нет.

Чисто технически, если кто-то из простых солдат сегодня ночью сбежит, то ему ничего не будет. Учёта их никто особо не ведёт, отношение как к таджикам на московской стройке, не считают даже особо тщательно, поэтому участие в осаде монастыря, при условии бегства в далёкие края или, в идеале, другую страну, легко может сойти с рук. Да и имена их особо ничего не скажут, Жаков и Клодов во Франции пруд пруди, фамилии не распространены, словесные портреты в Испанию или Священную Римскую империю высылать никто не будет, ибо малоэффективно. Скрыться и изменить свою жизнь навсегда реально.

А вот знатным бургундским воинам настала капитальная крышка, ведь аристократов мало, они, как правило, знают друг друга не только в лицо, но ещё и по родовому гербу. Сбежать и уцелеть при этом – автоматически означает отказ от родовых регалий, а это для людей подобного сословия хуже смерти. Деваться им некуда. Положение хуже не придумаешь.

Позавтракав и поболтав с братьями-монахами на различные бытовые темы, Жанна поднялась на крепостную стену.

Арким беспросветно дрых, поэтому не отвечал ей, но сейчас и не требовалось его помощи и совета.

– Что делаете? – спросила Жанна у братьев, заряжавших скорпион.

– Сейчас разошлём послания бургундам, – улыбнулся брат Аргент. – Вот эти вот послания…

К метательным снарядам были прикреплены запечатанные пергаментные свитки.

– И что там? – заинтересовалась Жанна.

– Требование для простых людей разоружить аристократов и сдать их монастырю, – ответил монах. – За это полагается помилование и отпущение греха.

– Это сработало бы, умей кто-то из них читать, – вздохнула Жанна.

Брат Аргент озадаченно почесал затылок. Он настолько сильно привык обществу грамотных и начитанных людей, коими являлись монахи монастыря исповедника Терентия, что упустил факт тотальной неграмотности среди простолюдинов.

– Это указ святого отца Франсуа, – в конце концов пожал он плечами. – Наше дело малое.

Скорпионы выставили на максимальную дальность и запустили в направлении осадного лагеря с интервалом десять минут между выстрелами.

Сначала бургундцы подумали, что их таким образом атакуют, но затем они заметили на снарядах пергаменты и начали их изучать, осознав, что это своеобразное послание.

Наконец, до пергамента добрался кто-то из знатных воинов, прочитавший содержимое и начавший гневно размахивать руками, отгоняя солдатню.

Далее он демонстративно принял факел у прибывшего солдата и сжёг пергамент. Жанна смотрела на это с улыбкой.

Всего до полудня было отправлено пятьдесят семь сообщений воздушной почтой, а потом, не увидев должного эффекта, приор-настоятель приказал прекратить напрасно тратить недешёвый пергамент.

День Жанна провела в тренировках.

Пусть она уже состоявшийся непревзойдённый мастер меча, натренированный «монастырской фехтовальной школой», которую веками ставил меч Арким, лично тренировавший поколения монахов, но постоянная практика – залог непобедимости.

Вечером Жанна приняла традиционную ванну и легла спать.

А посреди ночи, за два часа до побудки, то есть в четыре часа, в себя пришёл Арким.

– Какое прекрасное утро, твою мать! – с этими словами активизировался он. – Который час?!

Жанна открыла глаза и неодобрительно уставилась на меч, лежащий на обитом мехом резном кресле из дуба.

– Не знаю который час, но ещё слишком рано для подъёма, – ответила она.

– А, окей, – произнёс Арким. – Тогда спи, я мешать не буду.

Самому мечу снился сон.

Сны ему снятся чрезвычайно редко, поэтому он относится к каждому из них с предельной внимательностью.

И сегодняшний, точнее вчерашний, был просто удивителен.

В нём Арким узнал своё далёкое будущее и оно ему не сильно понравилось. Мало кому понравится стать фамильным мечом некоей долгоиграющей аристократической династии времён развитого огнестрела. Да-да, это значило, что он обречён будет торчать в оружейной, а потом, когда династия окончательно вымерла, его судьбой стало нахождение в некоем музее Позднего Средневековья. И пасть открывать будет нельзя, ибо последствия этого будут печальны и сопровождены радиоуглеродными анализами, проверками по шкале Рокуэлла, Мооса и прочими истязаниями честного меча.

Печальная участь.

Но это будет потом, поэтому сейчас он собирался оторваться по максимуму.

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 12 августа 1427 года//

Маркграф запросил очередные переговоры, но его в вежливой форме послали к дьяволу.

Начался осенний ливень, стало весьма сыро, а в осадном лагере совсем уж печально: развелась жидкая грязь, которая затрудняла передвижение телег и повозок, прибывающих вместе с фуражирами, в просторечии также называемых мародёрами.

Пребывание такой прорвы бургундцев на определённой территории означало грабёж и разорение для окрестных деревень, расположенных на монастырских землях.

Также сырость плохо влияла на хранимые осаждающими запасы провианта, что не добавляла им радости.

Несколько дней назад группа солдат-простолюдинов попыталась похитить несколько феодальных аристократов и доставить в монастырь, но это предприятие закончилось провалом, поэтому виновников публично повесили, как каких-то воров.

Это тоже не давало прилива боевого духа для остальных, поэтому положение маркграфа, страдающего от раневой лихорадки, было весьма плачевным.

Стоит ему умереть, как вся эта ненадёжная конструкция посыплется и погребёт под собой остальных феодалов.

Приор-настоятель, поддавшись жалости сердца, велел отправить солдатам-простолюдинам новое сообщение. Оно гласило, что они могут просто бежать, оставив проклятого Богом маркграфа осаждать монастырь с горсткой приближённых, но взамен они должны прибыть в ближайший монастырь и принять там постриг, в ином случае их ждёт кара Господня.

В целом было понятно, что песенка маркграфа была спета и оставалось только ждать.

Глава двадцать вторая. Легат

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 16 августа 1427 года//

Вечер шестнадцатого августа был примечателен неким нездоровым оживлением в осадном лагере.

Солдат у маркграфа осталось мало, где-то триста или четыреста человек успело бежать за это время, поэтому он ужесточил режим и карал солдат смертью за попытки к бегству и низкую дисциплину.

А сегодня прибыла некая группа всадников с характерными штандартами.

Никто из бургундцев не посмел их останавливать, потому что это может обойтись дорого не только физически, но и посмертно. Во всяком случае в этой местности считают именно так.

Впереди группы ехал пожилой мужчина в красно-белой сутане и в красной биретте. Поверх сутаны на нём был походный плащ, отороченный мехом.

Отряд беспрепятственно доехал до штурмовых врат и остановился.

– Яlegatus missus^[21] кардинал Антоний, посланный с поручением из Ватикана, – представился мужчина в красно-белом облачении. – Мне необходимо переговорить с приором-настоятелем сего монастыря.

Ворота были открыты, отряд заехал на территорию монастыря и был встречен лично святым отцом Франсуа.

– Ваше Высокопреосвященство… – поклонился он. – Рад вашему визиту.

– Приор-настоятель Франсуа? – спросил легат недовольно.

– Да, Ваше Высокопреосвященство, – ответил приор-настоятель. – Пройдёмте в мой кабинет, неучтиво будет с моей стороны держать столь важных гостей во дворе.

Папский легат кивнул и прошёл вслед за приором-настоятелем.

«Иди за ними, присядь где-нибудь недалеко от кабинета», – дал Арким указание Жанне.

Девочка последовала за процессией, вошла в главное здание монастыря и зашла в столовую, где уселась за стол с книгой «Особенности применения античных сарисс в современных битвах» авторства некоего А. Мачете, которую уже лет сорок издают в монастырской типографии.

Жанна не слышала разговора, происходящего в кабинете приора-настоятеля, но зато его прекрасно слышал и видел Арким.

Папский легат расселся в комфортабельном кресле для посетителей, он был тучен, но судя по тому, как лихо он соскочил с коня, толстый слой жира скрывал под собой развитую мускулатуру, характерную для феодальной аристократии данного времени. Скорее всего, кардиналом он стал после насыщенной мирской жизни, связанной с войной.

– Его Святейшество официально послал меня сюда с одной очень простой миссией, которую я уже выполнил: удостовериться в обоснованности жалобы, посланной вашим монастырём, – произнёс кардинал Антоний.

Приор-настоятель молча покивал, но в глазах его было недоумение. Не станет Папа Римский ради проверки достоверности существования осады монастыря отправлять целого легата.

– Но есть и неофициальная часть моего задания… – продолжил кардинал. – Соглашения Папского Престола с монастырём исповедника Терентия несколько устарели и требуют некоторого пересмотра…

Последнюю часть своих слов он говорил не очень уверенно и этому были очень веские причины.

Давным-давно, Арким помнил это как сегодня, произошла серия любопытных инцидентов, которые пошатнули уверенность поколений Пап Римских в своей безграничной власти.

Арким изначально понимал, что такие люди как Папы Римские не оставят без внимания такой бросающийся в глаза древний монастырь, сформированный задолго до Великого Раскола. Он просто фактом своего существования должен был стать предметом для политических интриг, так как французскому кардиналу изначально не подчинялся, из-за древних событий, связанных с Карлом Мартеллом, он был как бы независимым. Такие монастыри, потенциально способные претендовать на широкую автономность в вопросе подчинения разного рода религиозным администраторам, последние столетия устранялись, иногда даже силовым путём.

Но конкретно с монастырём исповедника Терентия у одного из Пап случилась загвоздка. Причём тогдашний приор-настоятель, святой отец Теофилий, пытался решить дело миром, но Папа закусил удила и… умер.

Папу звали Иоанном VIII, дело происходило в конце девятого века, когда Арким выносил мозги бдящим в часовне монахам, в перерывах оказывая поддержку приорам-настоятелям, по настроению.

Очень не хотелось бы ему тогда, чтобы в монастырь пришли новые люди, которые раскрыли бы миру его существование, это ведь небезопасно. Расплавить или растворить в кислоте – это не единственные методики избавления от много говорящего меча.

А там и ситуация сложилась подходящим образом: Иоанн VIII начал жестить, слать в монастырь письма с угрозами, а однажды нанял группу разбойников, чтобы они разобрались конкретно с приором-настоятелем, вызванным в Рим. Повезло тогда, что он взял с собой уже давно сформированные вековым трудом Аркима отряд боевых братьев.

Когда стало понятно, что Ватикан давно прогнил и нет там никакой веры, приор-настоятель сломался и пошёл на сделку с Аркимом, который ждал подобного момента.

Он-то и подсказал способ избавиться от неугодного Папы, который точно не позволит выполнить монастырю его священную миссию.

Группа боевых братьев выехала в Рим под видом странствующих проповедников, подготовила план убийства Папы, которого приор-настоятель именовал не иначе как предтечей антихриста, а затем блестяще его реализовали.

Из десяти длинных духовых трубок в охрану Папы, решившего съездить и трахнуть какую-то матрону на своей вилле в пригороде Рима, выстрелили ядовитыедротики. Один дротик попал непосредственно в Папу Римского, что лишило его возможности сбежать или оказать хоть какое-то сопротивление.

После обезвреживания охраны и Папы, их тела забили дубинками, имитируя ограбление или что-то вроде того. Но всем было понятно, что это явный заказ.

После смерти Иоанна VIII начался тёмный период в истории Римской католической церкви, известный Аркиму как порнократия, то есть правление блудниц.

Пап Римских резали как курей, Ватиканом и Римом правили совершенно левые люди, похоть, чревоугодие, раздор – всего этого было там в достатке и чуть более того. Естественно, тогда стало не до монастырей в глуши.

Старт этому положил, по достоверным сведениям из архивов Ватикана, приор-настоятель Теофилий.

В следующий раз интересы Пап Римских столкнулись с монастырём исповедника Терентия спустя две с лишним сотни лет.

Каликст II, Папа Римский, который прославился тем, что в открытую бодался с императором Священной Римской империи Генрихом V, наткнулся каким-то образом на бедный и несчастный монастырь, отметившийся тем, что на его землю нельзя заходить никому из окрестных земель. Привлекло его то, что монахи отдубасили местного графа с его дружиной, без членовредительства. Феодал не стерпел и написал жалобу на имя самого Папы Римского.

И Каликст II нашёл время, начал разбираться, после чего отправил своего легата разнюхать всё на месте. Вот папскому легату-то и растолковали, что не надо лезть сюда, это вообще не стоит того.

Впутываться в драку с ребятами, которые фактически устроили Папскому Престолу сто лет болезненного геморроя, ему и так не хотелось, хотя он мог бы. Но тут очень некстати у него начал наклёвываться Вормсский конкордат, поэтому он не стал, предпочтя заключить договор об особых правах монастыря исповедника Терентия. Разумеется, всё это было не за просто так: монастырь отстегнул Ватикану сто пятьдесят килограмм серебром в течение пятнадцати лет и все были на тот момент довольны.

И вот папский легат снова в монастыре.

– Вы должны знать из давнего договора, заключённого между Папским Престолом и Монастырём исповедника Терентия, что мы сотни лет выполняем важнейшую миссию, от которой зависит очень многое, – начал приор-настоятель. – Нельзя менять решения предыдущих Великих Понтификов просто так.

– Надеюсь, нас никто не подслушивает? – подобрался папский легат.

– Это безопасная комната, – уверенно ответил отец Франсуа.

– Папа испытывает сейчас острую нехватку средств, – произнёс папский легат. – Вот эти грабители здесь явно не просто так. Мы можем объявить их безбожниками и прекратить этот балаган в кратчайшие сроки, но нам нужно кое-что взамен.

– Деньги, – сделал вывод приор-настоятель.

– Но анафема безбожников – это не всё, что есть для вас у Папы, – тихо произнёс легат. – За упорную и чистую веру, за успехи в религиозном просвещении местного населения, Папа может даровать вашему монастырю статус аббатства.

– Но аббатство предполагает наличие… – поражённо заговорил отец Франсуа.

– Именно, – улыбнулся легат. – Религиозный орден.

– Цена вопроса? – поинтересовался собравшийся и отошедший от ошеломления отец Франсуа.

– Миллион турских ливров в течение следующих шести лет, – произнёс легат. – Я знаю, что вы можете себе позволить такие траты. Ваша торговля крепкими винами для Папского Престола не секрет уже лет сто.

– Как я понимаю, это нужно для планируемого крестового похода на османов? – уточнил отец Франсуа.

Арким хотел бы ворваться в кабинет и прекратить беспредел, который там сейчас происходит, но не мог себе такого позволить. Зато мог кое-что другое.

– Разумеется, – кивнул легат.

«Не вздумай даже соглашаться!» – проорал Арким в голове приора-настоятеля. – «Не вздумай!»

– Мы предварительно принимаем это достойное предложение, – с довольной улыбкой произнёс приор-настоятель. – Но необходимо обсудить условия образования ордена.

Арким процедил что-то матерное и замолчал.

– Что случилось? – с некоторой долей любопытства спросила Жанна.

– Приор-настоятель только что подписал этому монастырю смертный приговор, – сообщил ей Арким равнодушным тоном.

Последствия такого финансового вмешательства предсказать нетрудно.

С такими деньжищами в кассе похода Папа сумеет нанять хоть всех наёмников Западной Европы для этого похода.

Тут важно понимать, что Столетняя война идёт уже девяносто лет, с небольшими перерывами, недостаточными для восстановления экономик обеих сторон, поэтому денег королям и аристократам катастрофически не хватает, обычным делом является неоплата рядовым солдата жалования по полгода или году, а также людоедских процентов кредиты у различных дельцов.

И вот тут появляется Мартин V, трясущий мошной с бешеными бабками, предлагающий за серьёзные деньги съездить на Балканы, чтобы раздолбать воюющих со всем миром османов, которые уже похотливо обжали со всех сторон задницу византийского императора, фактически контролирующего один только Константинополь.

В запланированном Аркимом ходе истории Константинополь должен пасть в 1453 году, никакие попытки византийцев спасти свою страну не должны увенчаться успехом.

А тут Папа Римский, который теперь, после такого финансового усиления, гарантирующего старт сборам крестового похода, очень легко договорится с базилевсом Мануилом II о церковной унии. Базилевс отчётливо понимает всю шаткость своего положения и осознаёт, что его единственная надежда – это Западная Европа. Поддержат ли унию остальные иерархии Папу волнует мало, важно будет понимать, что под Константинополем будет стоять армия католических крестоносцев, которая просто не позволит византийцам слишком сильно выделываться.

Чем это чревато для монастыря исповедника Терентия, который после становления аббатством превратится в мерцающую неоном мишень для разного рода кардиналов Ватикана. Обязательно сюда сунут соглядатаев, которых нельзя будет не пустить, иначе ни о каком ордене речи быть и не может. Обязательно будут слать всяких перспективных персонажей, которые приложат руку к становлению очередного ордена, что очень хорошо для резюме.

Что терял Арким?

Арким терял надёжную опорную базу, которая в кратчайшие сроки превратится в очередной религиозный балаган, в котором невозможно работать. Он терял боевую силу, представленную в виде звеньев боевых братьев, которые теперь обязательно вляпаются в грядущий крестовый поход и использование их для решения разных вопросов Столетней войны будет невозможным. Ещё он терял место, где Жанна сможет нормально отдохнуть или переждать тяжёлые времена, ибо ни о какой конспирации речи быть не может.

Что Арким получал?

А ничего он не получал. Сплошные минусы и ни одного даже крошечного плюса.

«Надо будет отжать у монахов где-то полмиллиона ливров золотом и спрятать в какой-нибудь надёжной пещере», – подумал Арким. – «У меня же несовершеннолетний и беззащитный ребёнок на руках, надо его как-то содержать».

Жанна, конечно, мало напоминала беззащитного ребёнка, но всё же…

Дальше Арким слушал детали предстоящего договора между монастырём и Папой.

Легат и приор-настоятель пришли к следующим соглашениям:

1. Аббатство будущего ордена будет подчиняться непосредственно Папе Римскому и никому больше.

2. При условии всестороннего участия боевых братьев в грядущем крестовом походе, аббатство будет базой для военно-религиозного ордена с максимальной штатной численностью до десяти тысяч боевиков.

3. Если всё-таки будут участвовать в крестовом походе, то аббату будет даровано право предлагать цель и обсуждать условия для начала следующего крестового похода.

4. Налоги с аббатства взиматься не будут, но будет единственный и весьма символический натуральный налог в виде поставки в Ватикан двадцати тонн алкогольной продукции ежегодно.

5. Взамен за дополнительную единовременную выплату шестисот тысяч турских ливров аббат и магистр ордена становится апостольским нунцием, то есть будет представлять интересы Папы во Франции, что вполне реально в текущих условиях, когда королевская власть крайне слаба и согласна на любую подачку.

6. Аббатство и орден навсегда отказываются от каких-либо политических притязаний за свою древность и участия в политической жизни Ватикана. То есть мухи отдельно, котлеты отдельно.

7. Содержание ордена полностью на плечах ордена, никто из Ватикана официально не помогает и не мешает.

8. Орден решили посвятить святому мученику Терентию, в честь местночтимого святого исповедника Терентия, который будет в ближайшее время реканонизирован и приведён к ряду общецерковного почитания в ипостаси раннехристианского святого мученика Терентия. Ребрендинг какой он есть.

Аркиму эти красивые слова как мёртвому припарка, потому что это пока что просто слова. Нельзя недооценивать Ватикан, там такие жуки сидят, что венецианским интриганам до них как до Китая раком. Деньги-то Папа возьмёт, а вот как оно дальше будет с исполнением обязательств – это другой вопрос. Биологический папа может и не кинет, а вот римский…

Арким с горечью подумал, что именно так разрушается плодотворное многовековое сотрудничество…

В честь закрепления сделки приор-настоятель выпил с папским легатом две бутылки креплёного вина, после чего отправился почивать.

Папского легата разместили в самых роскошных гостевых палатах. Арким сказал Жанне держаться поближе к его двери.

Из бесед кардинала Антония со своими замами, приехавшими вместе с ним, стало ясно, что ходом событий он доволен и успех Папы практически гарантирован. Ну, Папа тоже не дурак, отправлял кого надо. Антоний льёт елеем прямо в уши, приор-настоятель и шанса не имел в этом процессе относительно законного отъёма денег за весьма метафорические услуги.

Религиозных орденов-то навалом, одним больше, одним меньше, но мало таких, которые реально могут со временем собрать войско в десять тысяч братьев, надлежаще экипированных и подготовленных. И всё это будет в распоряжении Папы, а ему за это ещё и деньги заплатят.

Мастерская работа легата.

А потом факт о неслыханном богатстве ордена терентианцев станет общедоступным…

Арким уже прослеживал аллюзию на такой же орден, который тоже был очень богатым. И название его тоже начиналось на «Т».

Святой отец Франсуа своими действиями фактически поставил монастырь под угрозу существованию, просто пока ещё наивно считал, что Римскую Церковь всё ещё больше заботят вопросы веры, а не денег и власти.

Меч знал людей как никто другой, более того, он лучше всех понимал их. И прогнозы о будущем ордена, исходя из этих знаний, весьма неблагоприятны.

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 19 августа 1427 года//

Бургундское войско не смело трогать папского легата, поэтому он, в компании пяти крепких повозок и отряда в четыре сотни боевых братьев, отправился в Рим.

Одноглазый Жан, командующий бургундцами, попросил переговоров.

Находящийся в тот день в благоприятном расположении духа приор-настоятель дал добро и встреча произошла прямо у ворот.

Этот фарс должен быть закончен, легат попросил как можно скорее избавиться от бургундцев, оставив в монастыре лист пергамента с пустыми строками для имён и папской печатью. Причиной необходимости скорого избавления от осады был тот факт, что в ближайшие месяцы прибудет несколько кардиналов для исполнения процедур по учреждению ордена.

Арким все эти дни был ворчлив и недоволен. У него отняли монастырь, приор-настоятель уже и забыл про какое-то там спасение Франции, его заботили перспективы стремительного карьерного взлёта от пусть и крайне могущественного, но приора-настоятеля, до магистра военно-религиозного ордена типа тамплиеров или госпитальеров. С надёжным источником дохода они могут переплюнуть эти два ордена вместе взятые в деле освобождения мира от магометанской угрозы.

«Совсем спёкся», – подумал Арким, наблюдая за едущим на белом коне пока ещё приором-настоятелем. – «Уже видит себя вершителем судеб мира»…

– Есть способ выйти из этого положения, – надменно поджав губу, произнёс отец Франсуа. – Все имеющиеся воины твоего воинства принимают постриг в монахи моего аббатства, а ты, маркграф Жан III, обязуешься передать всех своих сыновей, законных и незаконных, в обучение сюда же. Сам можешь возвращаться обратно в своё маркграфство. Каков размер твоего долга перед герцогом Бургундским?

Изнеможённый ранением и погаными условиями депрессивного осадного лагеря маркграф поднял недоуменный взгляд на священнослужителя.

– Семь с половиной тысяч турских ливров… – ответил он.

– Аббатство берёт этот долг на себя при условии исполнении тобой обязательств, – промолвил приор-настоятель.

– Но у меня нет законных детей… – не верящий, что можно отделаться так легко, маркграф вновь опустил голову.

– Бастарды? – уточнил отец Франсуа.

– Есть Филипп… – признался маркграф.

– Узаконь его, это одно из условий, – велел ему приор-настоятель.

Если бы Арким сейчас мог ухмыльнуться, он бы ухмыльнулся сейчас самой ядовитой из своих ухмылок.

Логика действий будущего аббата для знающего была видна невооружённым глазом: сын Жана III будет не в послушании в аббатстве, а на религиозном обучении, поэтому права на маркграфство формально будут за ним. Придёт нужный момент и лояльный аббатству маркграф Филипп какой-то там по счёту передаст маркграфство ордену, открыв тем самым его филиал прямо под боком у герцога Бургундского.

Ещё не став магистром, отец Франсуа уже начал брать быка за рога и строить далекоидущие планы по приращению территорий к ордену Святого Мученика Терентия.

К вечеру осада была снята, некоторые из бургундских солдат пытались бежать, но их отловили и заперли в казематах для перевоспитания очень строгим постом.

Будущий орден за время осады увеличил численность неофитов на две с половиной тысячи, среди которых было также сорок шесть благородных персон: мелких баронов и безземельных рыцарей.

После ужина Жанна зашла в кабинет приора-настоятеля, который с приближёнными братьями выбирал дизайн будущей формы ордена.

– А, Жанна, – заметил отец Франсуа посетительницу. – Как ты думаешь, какого цвета выбрать крест? Обсуждаются два варианта Андреевского креста: красный на чёрном фоне и красный на белом фоне.

– Красный на белом, – без раздумий ответила Жанна.

– Почему? – не понял приор-настоятель.

– Если предполагаются сражения за святую землю, то там будет очень жарко, – сказала Жанна. – Чёрная ткань хуже отражает свет, поэтому способствует её нагреванию. Под палящим солнцем ходить в чёрном – сущее мучение. А там и так будет множество сложностей и лишений, потому лучше красный на белом.

– Разумно, – после небольшой паузы на обдумывание ответил отец Франсуа. – Какова цель твоего визита?

– Она привела меня, – ответил за девочку Арким. – Думаю, больше нет смысла держать её взаперти в монастыре. С сегодняшнего дня объявляю начало операции по спасению Франции. Пришло время.

– Да-да, конечно, – без особого воодушевления ответил отец Франсуа, уже видящий себя побеждающим османов и на их плечах врывающимся в Иерусалим.

Глава двадцать третья. Дни Жанны

//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 25 августа 1427 года//

– Ох, а так ведь и кукухой поехать можно… – произнёс Арким. – Ух…

Он снова торчал за алтарём в часовне, куда его поместила Жанна.

Согласно давно уже установленному плану, она отправляется в Домреми, где у неё будет много времени на общение с родными и близкими. Примерно десять месяцев мирной жизни.

Впервые за долгое время она будет в отрыве от меча, без брони и оружия, ну, почти без оружия.

Она отправилась в путь два дня назад, в сопровождении двух десятков вооружённых братьев-монахов, которые и послужат в качестве незаметной постоянной охраны, обосновавшись в трактирах деревень Домреми и Грё.

А Арким скучал.

Длительный период активности избаловал его событиями и впечатлениями, поэтому монотонно тупое торчание в камне начинало потихоньку сводить с ума.

– Десять месяцев, это всего лишь десять месяцев… – подумал Арким. – А потом ещё год… Дерьмо…

//Королевство Франция, деревня Домреми, 30 августа 1427 года//

– Жанна! – радостно воскликнула мать, вышедшая из дома с какой-то деревянной бадьёй.

– Мама! – Жанна бросилась в объятия уже пожилой женщины.

– Ты так выросла и… окрепла… – мать отстранилась и осмотрела дочь внимательным и гордым взглядом. – Отец пошёл на рыбалку с сыновьями, будут к полудню. Заходи в дом! Ты же с дороги, проголодалась наверное…

Жанна дала знак монахам, чтобы они исчезли с горизонта, после чего те направились в ближайший трактир, чтобы надолго занять все доступные номера.

– Кушай… – мать наложила девочке полную тарелку каши и налила некоего супа в другую тарелку.

Не став отказываться, Жанна начала есть.

– Расскажешь, что произошло? Почему ты перестала приезжать? – начала задавать вопросы Изабелла де Вутон, также известная под семейным прозвищем Роме, то есть Римлянка.

– Были некоторые дела далеко отсюда, – пожала плечами Жанна. – Не могла приехать.

– С тобой всё в порядке? Ты не испытывала лишений за это время? – продолжала мать.

– Нет, всё было в порядке, – покачала головой Жанна, продолжая есть суп. – Что нового у вас?

– Да ничего такого, – улыбнулась ей мать. – На прошлой неделе Маргарита родила пятого сына, нарекли Жаком…

Выслушав полный перечень актуальных новостей деревни, Жанна доела предложенную снедь и положила на стол звякнувший содержимым мешочек.

– Это что? – спросила мать, прекрасно понявшая, что содержимое является деньгами, но не понявшая посыл.

– Это деньги, двадцать турских ливров, – ответила Жанна равнодушным тоном. – Нужно выправить хорошее боевое снаряжение Пьеру, Жану и Жакмену, а на остаток построить тайную кладовую под домом и наполнить её провиантом на тяжёлые времена.

– Но зачем? – удивилась её мать.

– Грядут очень тяжёлые времена, поэтому нужно обезопасить ваше будущее, – ответила Жанна. – А братьям через десять месяцев предстоит поехать со мной в Вокулер.

– А зачем тебе ехать в Вокулер? – продолжила задавать вопросы Изабелла. – Я подумала, что твоя миссия выполнена и ты сможешь наконец-таки вернуться к обычной жизни, выйти замуж, как положено.

– Я не собираюсь выходить замуж, – отрицательно покачала головой Жанна. – Моя работа ещё не закончена.

Снаружи раздались знакомые голоса.

– Это Жак с детьми! – опознала их мать. – Что-то они рановато сегодня…

//Королевство Франция, деревня Домреми, 1 апреля 1428 года//

Жанна, одетая в женское платье, вскочила на коня.

– Не делай этого, – в очередной раз попросил отец, Жак Дарк, держащий лошадь за уздечку. – Мне было видение, что это очень плохо закончится.

– Всё равно, – устав спорить, ответила Жанна. – Никто, кроме меня, не сможет помочь Франции. Ни король, ни Папа Римский, только я.

Эти месяцы в кругу семьи были омрачены постоянными отцовскими уговорами отступиться и продолжить жить прежней крестьянской жизнью.

Только вот Жанна так жить уже не могла. И дело даже не в длительном нахождении в компании меча Аркима. Дело в том, что навыки, качества и характер, обретённые ею в монастыре, не позволят больше склонить голову и вернуться к обработке земли. А ещё очень важным было наличие хорошо продуманного плана, который ждал воплощения.

Тем не менее, ей было приятно вернуться в родные пенаты и проводить много времени с родными. Она сильно изменилась за прошедшее время, братья её узнали не сразу, хотя внешне она сейчас была почти такой же, какой они видели её в прошлый раз.

Изменения характера, как выяснилось, сильно влияли на внешность.

Братья молча повскакивали на своих коней и приготовились к путешествию Вокулер.

– Я мог бы тебя заставить… – начал отец.

– Не мог, – прервала его Жанна. – Бог хочет, чтобы я отправилась в Вокулер.

Пришпорив коня, она поехала прочь из дома, а братья поехали вслед за ней.

До Вокулера ехать было недалеко, всего 17 километров, что должно занять чуть больше часа.

– А я правда увижу дофина? – спросил Жан, самый младший из братьев, но внешне выглядящий сейчас старше Жанны.

Родился он в 1409 году, календарно был на год младше сестры, но по жизненному и боевому опыту Жанна опережала всех троих братьев вместе взятых.

– Увидишь, – подтвердила она безэмоциональным тоном и припомнила словесный портрет дофина.

«Морда лица обрюзгшая, нос большой, как оно обычно и бывает у Валуа, уши будто приплюснуты к голове, губы толстоватые, глаза серые, волосы светло-каштановые, губы толстые, остальные черты лица, то есть скулы, подбородок и челюсть, тонкие», – практически прозвучало в голове Жанны описание дофина по версии Аркима. – «Видно, что бухает, по характеру ссыкло, в государстве всё решает маменька, Изабелла Баварская, которой ты обязательно не понравишься».

Жанна была готова к такому. Ещё она знала из исторической книги параллельного мира, что ей попытаются устроить проверку с подменой неудачливого короля, которую предстоит пройти. Так-то дофин Карл был провозглашён королём в 1422 году, но без коронации это не подкреплено и может быть оспорено. А короноваться он может только в Реймсе, куда Карл ехать пока что ссытся. Он нерешительно колеблется и ему нужен толчок со стороны.

И она даст его.

//Королевство Франция, город Вокулер, 1 апреля 1428 года//

– Пропустите меня к капитану, – потребовала Жанна у стражей. – У меня к нему дело.

Весомости её заявлению невербально добавляли три брата, облачённых в бригантины и шлемы-шапели.

– Не принимает, – ответил ей страж. – У него похм… у него неотложные дела.

– Я должна его увидеть, – покачала головой Жанна.

– Невозм… – начал страж.

Дверь кабинета капитана города отворилась и оттуда вышел чем-то сильно недовольный краснолицый мужик в домашнем одеянии.

– Кто это, Родрик? – остановился мужик, изучив лица неожиданных визитёров.

– Эта девица заявляет, что у неё к вам дело, – пожал плечами страж Родрик.

– Какое у тебя ко мне дело? – махнул рукой капитан города. – Только быстрее, у меня мало времени.

– Я Жанна Дарк, мне нужно на встречу с дофином в Шинон, – ответила Жанна.

– И чего тебе надо от самого дофина? – криво усмехнулся капитан.

– Я могу помочь ему освободить Францию от английского гнёта, – уверенно заявила Жанна. – Есть пророчество…

– Ха-ха! – рассмеялся капитан. – Не быть мне Робером де Бодрикуром, если я не слышал что-то подобное пару месяцев назад от какой-то проходимки!

– Дайте мне людей и я съезжу в Шинон, чтобы поговорить с дофином, – твёрдо произнесла Жанна. – И спасу Францию от поражения. Пророчество…

– Ха-ха-ха! – Робер де Бодрикур разразился новой порцией поддержанного стражами ржания.

– Это нужно для спасения Франции, – продолжила Жанна. – Если я не смогу…

– Не трать моё время, девочка, – презрительно поморщившись, отмахнулся капитан города.

Жанна знала, что так и будет. Об этом говорил Арким, об этом же было написано в исторической книге из параллельного мира.

– Что будем делать? – спросил её Пьер. – Почему нам не поехать в Шинон самостоятельно?

– Так надо, – покачала головой Жанна, выходя из ратуши.

В дверном проёме ей пришлось уступить дорогу некоей процессии горожан, целеустремлённо вошедшей в ратушу.

– Что за экстренное собрание? – вышел к ним капитан города.

– Мы пришли обсудить новое твоё назначение… – начал говорить упитанный горожанин в дорогой одежде.

Жанна не стала слушать дальше, а пошла в ближайший трактир.

– Здравствуйте. Комнату для меня и моих братьев, – положила она на стол несколько серебряных монет. – И столование по высшему разряду. Мы пробудем здесь день-два.

– Гастон! – заорал трактирщик. – Устрой уважаемых людей в наши лучшие комнаты!

Примчался молодой паренёк, который поклонился братьям и Жанне, после чего принял из рук Пьера сумку с вещами и побежал к лестнице.

Но они успели только устроиться в номерах, получить ключи и спуститься отобедать, как явился некий парень в средней паршивости одежде.

– Жанна Дарк? – спросил он, подойдя к обеденному столу.

– Да, – кивнула девочка. – Но с кем я говорю?

– Жан де Мец, оруженосец капитана города Робера де Бодрикура, – поклонился парень.

– С чем пожаловали? – спросила Жанна, перемешивая наваристую мясную похлёбку ложкой.

– Господин де Бодрикур просит вас явиться в ратушу, – ответил Жан де Мец. – Для разговора касательно вашей просьбы.

– Присоединяйтесь к обеду, – Жанна дала знак и Жакмен, сидевший с краю, подвинулся, освобождая место.

– Сочту за честь, – не стал отказываться де Мец.

Отведав местной похлёбки, они оплатили заказ и направились в ратушу.

Кабинет де Бодрикура был пуст, де Мец рассадил Жанну с братьями по стульям перед письменным столом и сказал:

– Капитан города сейчас обсуждает какие-то вещи с «лучшими людьми города», – произнёс оруженосец с сарказмом. – Но скоро закончит.

Далее они ждали. В кабинете повисла неловкая тишина, которую попытался прервать де Мец.

– Кто является вашим господином, Жанна? – спросил он.

– Бог, – ответила она.

Оруженосец де Бодрикура не нашёл что сказать.

– Слушай, а ты давно на капитана работаешь? – не выдержал ещё более неловкой паузы Пьер.

– Несколько лет, – пожал плечами де Мец.

– И что, какие уроки даёт? – продолжил опрос любопытный Пьер.

Дверь отворилась, вошёл де Бодрикур, красный от злости. Он молча прошёл к своему столу и уселся за него, шарахнув кулаками по столешнице.

– Итак! – произнёс он громко. – Жанна, да?

– Да, – кивнула Жанна.

– Ты что-то там говорила про то, что хочешь попасть к дофину, чтобы спасти Францию? – нервным движением достав из-под стола глиняную бутылку с абсентом.

Абсент был родом из местности Сент-Катрин-де-Фьербуа, где расположено аббатство Святого Терентия. Его «изобрёл» Арким, целевой аудиторией напитка предполагалась аристократия, но почему-то этот крепчайший напиток снискал популярность в среде горожан.

Маркетинговая компания времён короля Филиппа IV, прозванного Красивым, потерпела жесточайший провал, так как у феодальной знати широко разрекламированный напиток интереса не вызвал, более того, эти тонкие и ранимые натуры злостно раскритиковали это «адское пойло со вкусом полыни», поэтому Аркиму пришлось резко удешевлять производство, что вылилось в более дешёвую посуду и пониженное качество изготовления. Зато получившийся продукт, упав в цене, хорошо распробовали горожане, а также братья Тевтонского ордена, регулярно закупающие крупные партии абсента.

Де Бодрикур налил половину стакана, достал из шкафчика абсентную ложку, поджёг абсент лучиной, поместил на ложку кусок драгоценного сахара, поставляемого в ограниченном количестве в комплекте с бутылкой, обмакнул его в абсенте, налил воды из графина, дождался, пока напиток настоится, после чего выпил его залпом.

Жанна, дождавшаяся, пока капитан города закончит процедуру распития напитка, произнесла:

– Да, говорила.

Капитан скорчил гримасу неудовольствия, продержал её секунд двадцать, а затем расслабился.

– Я могу помочь тебе с твоим делом, – произнёс де Бодрикур. – Но будет условие.

Абсент поначалу не одобрялся Церковью, в основном из-за способов его употребления, поджигания, зеленоватого цвета, а также горького вкуса. Но спустя время острые края сгладились, так как стало ясно, что производят его мало, никаких видимых последствий он не несёт. Ну и «духовного вреда» от него никто так и не увидел, просто алкоголь, к которому Церковь вынуждена относиться терпимо. А ещё его нельзя выпить слишком много, ибо он слишком крепкий. На фоне бормотушного алкоголизма, когда европейские алкаши разных сословий хлещут всякое нечистое дерьмо, употребление абсента выглядит даже в некоторой степени умеренно и прилично.

Но осадочек у священнослужителей всё равно остался, поэтому в Риме абсент легально купить нельзя.

– Какое условие? – спросила Жанна, глядя на то, как капитан наливает дополнительную порцию абсента в стакан.

Арким говорил, что слишком частое употребление этого пойла может привести к расстройствам личности, а также наркотической зависимости. Судя по всему, де Бодрикур уже давно и плотно сидит на абсенте, раз не делает перерывов.

– Мне нужны доказательства того, что ты действительно дева из пророчества, – произнёс де Бодрикур. – Дашь какое-то убедительное свидетельство, с чем я смогу подойти к герцогу Анжуйскому, тогда и будет тебе верительная грамота, приём у короля, а также конь и меч.

– Истинно говорю: Орлеан будет осаждён двенадцатого октября этого года, – начала Жанна. – А двенадцатого февраля следующего года состоится сражение, которое впоследствии прозовут «Селёдочной битвой».

– Селёдочная битва? – скептически хмыкнул капитан.

– Англичане повезут из Парижа обоз, где будет находиться преимущественно селёдка, – объяснила Жанна. – Из-за несогласованности действий нашей армии эта битва, несмотря на наше численное превосходство, будет с треском проиграна.

– Это всё? – уточнил капитан, после чего кхекнул и залпом выпил второй стакан абсента.

– Пока что всё, – кивнула Жанна.

– Октябрь, значит… – произнёс де Бодрикур. – Хорошо… У вас есть средства, чтобы вернуться домой, а потом явиться обратно по первому вызову?

– Да, – подтвердила Жанна.

– Ы-хы-м, – глубокомысленно изрёк де Бодрикур. – Как только эти «пророчества», точнее ЕСЛИ эти «пророчества» исполнятся, я сразу же пошлю за вами своего оруженосца. Не хочу заглядывать слишком далеко, но если всё это правда, то… впрочем, рано говорить об этом. Кстати, ты ведь Пьер, Жаков сын? Из Домреми, ведь так?

– Да, господин, – ответил Пьер.

– Я видел тебя на ярмарке в прошлом году, да-да, – припомнил де Бодрикур. – Ты ещё сватался к Елене, дочери нашего тавернщика…

– Было дело, господин, – ответил Пьер, потупив взор.

– Ну ничего, повезёт в другой раз и с другой, – усмехнулся капитан. – Можете идти, а у меня дела городской важности.

//Королевство Франция, деревня Домреми, 3 апреля 1428 года//

В Вокулере они пробыли ещё два дня, нанимая каменщиков и плотников, покупая съестные припасы и необходимые стройматериалы.

Всё это встало в один турский ливр, что считалось небольшой переплатой за подобный объём услуг, но Жанна платила за срочность.

Помимо бытовых дел, она также отписала письмо дофину Карлу. В нём она описывала свою миссию, а также действия, которые собиралась совершить во благо Франции.

Обратно в родную деревню они прибыли сопровождая три тяжёлых телеги с грузами.

Жанна встретила на улице возле дома проходящего мимо брата Адриана, который кивнул ей в знак приветствия.

– Наконец-то! – отец встретил её во дворе их достойно смотрящегося на фоне остальных домов^[22]. – Что выездили? Всё отменяется?

Он колол дрова, но отложил топор сразу же, как увидел дочь с сыновьями.

– Ничего не отменяется, – ответила Жанна, обняв отца. – Просто появилась дополнительная пауза до февраля следующего года.

– Поедешь в монастырь? – недовольно спросил Жак Дарк.

– Мне там пока что делать нечего, – покачала головой Жанна. – К тому же, есть дела здесь.

– А что за грузы? – заинтересовался отец, увидев телеги с наёмными возничими.

– Будем улучшать дом и заготавливать припасы, – сказала Жанна. – Мама разве не говорила?

– Говорила, но я думал, что это случится как-нибудь потом, – произнёс отец обескураженно. – Тем более, что подпол уже сделали…

За это время, в течение трёх месяцев их совместными усилиями был вырыт подпол, который затем усилили каменной кладкой и оборудовали нужной мебелью: деревянными стеллажами для продуктов, а также специальным ледником.

Лёд предстояло накопить зимой, но перед этим, до наступления холодов, мастера должны будут расширить подвал на ещё одну комнату, где будет храниться оружие и экипировка.

Исходя из научного труда, который Жанна читала в параллельном мире, на Домреми в будущем будет совершён налёт, поэтому нужно было обезопасить родителей и братьев с сестрой.

А ещё каменщики и плотники соорудят на заднем дворе тренажёры для конных тренировок.

Братьев она за это время слегка натренировала. Поначалу они выёживались, считая, что девочка неспособна их чему-либо научить, но после серии показательных поединков, представляющих из себя избиение палкой троих сельских увальней, они были вынуждены внимать её урокам и старательно тренироваться.

И нет, она не уступала им в физической силе, более того, заметно превосходила, это буквально бросалось в глаза. Мастерство владения мечом и рукопашным боем – это не всё, что нужно для победы в поединке, физическая сила тоже имеет чуть ли не решающее значение и у Жанны с этим всё в полном порядке. Ибо тренировки, коим она подвергалась, имели под собой полноценную научную основу, с учётом её базовых показателей.

Арким как-то называл их монастырь монастырём культуриста Качкудрия. Жанна не до конца понимала вложенный в эти слова смысл, хотя догадывалась, что этот едкий меч таким образом шутил о чём-то ему одному понятном.

Братья, которым уже не стать мастерами меча, по крайней мере научились за это время держать меч правильно и правильно бить им по противнику. Впрочем, в современных битвах только это и требуется.

В целом, как могла заметить Жанна, аристократы не слишком заморачиваются с фехтованием, так как оно в строевом бою особо-то не нужно. При схождении двух противоборствующих масс надо бить почаще, посильнее да поточнее, этого достаточно для того, чтобы прослыть хорошим воином.

Фехтование, коему обучили Жанну монахи, нужно для индивидуальных схваток, которые во время больших битв практически не происходят. Это предопределило печальную участь фехтования как дисциплины, которую изучают в городах. Аристократы у себя в феодах обычно ограничиваются частым избиением манекенов тренировочными мечами, чтобы развить нужные рефлексы и накачать мышцы для продолжительной зарубы, а вот изящные способы по убиению противника хитрыми ударами изучают далеко не все.

Арким же дал Жанне настоящую мастерскую подготовку, поэтому нет в этом мире никого, кого она не сможет удивить ловким ударом. Хотя она давала себе отчёт, что без Аркима её способности куда хуже, чем с ним. Он мало того, что отличный по балансу меч, так ещё и острый как бритва. И прочнее любой из сталей.

– Разобрали мечи и встали на положенные места, – распорядилась Жанна, когда они разобрались с грузами и расплатились с возничими.

//Королевство Франция, деревня Домреми, 20 февраля 1429 года//

– Крепче щит держи! – выкрикнула Жанна, едущая на лошади с копьём на перевес.

Удар.

Пьер отлетел в заранее приготовленную солому, поэтому почти не пострадал.

Они отрабатывали методы противодействия противнику на лошади, что может случиться в пылу любой битвы.

Пьер отряхнулся от соломы и посмотрел на отчаянно бьющихся друг против друга Жана и Жакмена, облачённых в специальную защитную экипировку.

Экипировка представляла из себя заказанную у местного кузнеца тонкую медную кирасу, медный же шлем с решётчатым забралом, а также толстый поддоспешник.

В такой броне было жарко, тяжело, зато так быстрее сгонялся лишний жир, который они успели набрать за декабрь-январь.

Братья были неплохо подготовлены, ведь Жанна привлекала братьев-монахов для консультаций по их тренировкам. Монахам было особо нечего делать в этой деревне, поэтому они с большой охотой отозвались на её призыв о помощи. Также братья помогли собрать необходимые тренировочные снаряды, которые потом долго мучили её братьев.

Жанна спешилась и подошла к Пьеру.

– Да, что-то я прохлопал удар… – посетовал последний. – Давай ещё разок, кажется я понял, как надо…

– Жанна Дарк! – раздалось из-за высокой каменной ограды, возведённой прошлой осенью.

Жанна узнала голос. Жан де Мец.

В ворота постучали, Пьер сбегал к ним и отворил.

– Жанна, – учтиво поклонился де Мец. – Мой господин зовёт вас в Вокулер, ваши предсказания сбылись с точностью до дня!

Глава двадцать четвёртая. Передофин – недокороль

//Королевство Франция, город Вокулер, 20 февраля 1429 года//

– Как ты смогла?! – воскликнул Робер де Бодрикур, лихорадочно наливая в стакан абсент из бутылки. – Это невозможно!

Он явно уже очень плотно подсел на этот напиток, употребление которого «упростил» посредством удаления из этого уравнения сахара. На самом деле, Арким жаловался, что некоторые покупают абсент ради этих фасованных порций сахара, которые потом перепродают втридорога.

Монахи отреагировали заменой сахара на мёд, который производится в монастыре. Первая в мире пчелиная пасека позволяет собирать по двадцать килограмм мёда с улья, что не самый лучший результат, но монахи улучшают культуру последние сорок лет, проводя селекцию и экспериментируя с посадкой различных видов растений. Большая часть бутылок абсента идёт с мёдом, но где-то 30 % партии содержит сахар, производимый монахами из свеклы.

Торговля мёдом и сахаром – это отдельная статья дохода монастыря. На время осады они, конечно, прекратили производство, но затем возобновили с новыми силами. Алкоголь – это выгодно, но сахар и мёд, несмотря на малые объёмы, приносят где-то 23 % годового дохода монастырской казны. Они бы и рады увеличить масштабы производства, только вот сейчас они выжимают максимум из того, что может позволить текущий технологический уровень. Селекция свеклы шла последние сто семьдесят лет, Арким говорил Жанне в один из вечерних ужинов, что в первые годы занятия вопросом в местной свекле содержалось максимум 1,1 % сахара, но сейчас в монастырской белой свекле содержится чуть более 10 % сахара. Выход маленький, сахар от этого дешевле не стал, никто даже не догадался, что его производят не арабы из сахарного тростника.

С мёдом ещё интереснее: пасеки строго охраняются, за каждым ульем закреплено по одному специалисту, которые тщательно отслеживают состояния пчелиной семьи. Мёд продаётся ещё более изощрёнными схемами, чем алкоголь, если у алкоголя «плечо логистики» до конечного потребителя составляет три перекупа, то мёд преодолевает семь перекупов и более. Иронично, что аристократия Франции даже не подозревает, что покупаемый за серьёзные деньги гречневый мёд, который считается особым деликатесом, производится не так далеко от них, а не где-то в Африке или Аравии.

– Пути господни неисповедимы, – пожала Жанна плечами.

Эту фразу она часто слышала от Аркима, он говорил, что для религиозных людей это объясняет всё в 9 случаях из 10.

– Да, конечно же, – не стал спорить де Бодрикур.

Поморщившись от выпитого без сахара абсента, он отодвинул стакан, пьяно тряхнул головой и взял со стола лист пергамента с гербовой печатью.

– Это путевая грамота, которая позволит тебе прибыть к дофину, – сообщил капитан. – Герцог Анжуйский лично поручился за тебя. Его потрясло то, что несмотря на его предупреждения, осада Орлеана состоялась, а мы всё равно проиграли в битве, которую прозвали Селёдочной… Пророк – это то, что нужно сейчас Франции. Ты ведь знаешь не только это?

– Я много чего знаю, – загадочно ответила Жанна. – Пьер.

Брат встал с гостевого кресла и засунул руку в стоящий перед ним походный мешок. Оттуда он извлёк матерчатый мешочек массой где-то грамм двести.

– Это вам, – передал он мешочек капитану города Роберу. – Говорят, что не стоит пить абсент без сахара.

– Я вам очень признателен, – кивнул ему тот и заглянул в мешочек. – О, сахар! Отлично!

Он посчитал, что это надо отметить, поэтому налил себе ещё один стакан своего пойла.

«Пропащий человек», – подумала Жанна с сожалением.

– Мне нужно будет сопровождение, ведь путь неблизкий, – произнесла она.

– Я дам небольшой отряд, – ответил де Бодрикур, поджигая абсент в стакане лучиной. – С вами также поедет Жан де Мец, а также Бертран де Пуланжи. Пусть будут в вашем распоряжении, а то у меня дела сейчас идут…

Жанна знала, что не так с делами де Бодрикура: местные жители уже давно грозят ему снятием с должности, что связано с некоторыми его непонятными никому действиями и мутными финансовыми делами.

Всё это она услышала по пути сюда. Жан де Мец выражал беспокойство по поводу своего господина, который всё больше погружался в пучину алкогольной зависимости и всё меньше уделял внимания делам города.

– Завтра выезжайте, – сказал де Бодрикур напоследок. – Отряд будет готов к тому моменту.

В том же самом трактире, в котором они останавливались в прошлый раз, Жанна столкнулась с братом Адрианом.

– Надо переговорить, – тихо сказал он. – Вечером.

Жанна кивнула и поднялась в номер.

Когда стемнело, она спустилась в основной зал, где присоединилась к братьям, решившим выпить в честь успеха. Рядом с ними уже сидел брат Адриан, тихо беседующий с Пьером о чём-то.

– Арким передаёт привет, – дождавшись, пока Жанна усядется, сообщил брат Адриан.

– Есть какие-то неприятные новости? – спросила девочка, начав есть мясную похлёбку.

– Я не знаю, как это можно назвать, – признался брат Адриан. – Отец Франсуа умер.

– Отравили? – предположила Жанна.

– Нет, насколько мы можем судить, – покачал головой монах. – Вскрытие показало, что у него лопнул какой-то сосуд в голове. Не вдавался в подробности.

– Кто новый аббат? – Жанну совершенно не взволновала смерть бывшего приора-настоятеля.

И так было ясно, что он последний год отчаянно рыл себе могилу, с того момента, как решилсяполезть в большую ватиканскую политику. Только вот беда в том, что он затащил туда и весь монастырь.

– Новым аббатом стал один из наших, хотя Ватикан настаивал на своей кандидатуре, – начал отвечать брат Андре, после того как ненавязчиво огляделся, будто бы в поисках разносчицы. – Но монастырь наш, поэтому мы сами, как оно было у нас испокон веков, избрали своего настоятеля. Теперь аббатом служит брат Антоний, он тренировал тебя.

– Я помню брата Антония, – кивнула Жанна. – И очень благодарна ему за силы, которые он вложил в мою подготовку.

– Аббат Антоний просил передать тебе, что ты всегда найдёшь приют в Аббатстве Святого Терентия, – сообщил ей брат Адриан. – Если что-то пойдёт не так или потерпишь провал, аббатство всегда поможет тебе, знай это. Армией или деньгами, если потребуется.

– А как же крестовый поход? – недоуменно вопросила Жанна.

– Дух меча проводит реформу, – улыбнулся брат Адриан. – Теперь любой желающий свободный человек может поселиться на землях монастыря на привлекательных условиях: никаких налогов, урожай выкупается аббатством по рыночным ценам, гарантируется защита от посягательств разбойников и недовольных лордов, полная свобода деятельности. Взамен надо лишь отдать младшего сына в возрасте от девяти до четырнадцати, если он есть, на подготовку в наш орден. За каждого последующего сына, при его наличии, выплата в четыре турских ливра. От желающих нет отбоя, со всей Франции люди срываются и бегут к нам. Младшие братья – так называется это подразделение, куда мы определяем всех этих детей, насчитывает уже две тысячи с лишним обучаемых. Таким образом мы рассчитываем через три-четыре года утроить количество боеспособных братьев нашего ордена. Через несколько лет ты можешь рассчитывать на пять-шесть профессиональных солдат, которые встанут под твоё безраздельное начало.

– А вы? – спросила Жанна.

– А мы отправимся в поход, – ответил брат Адриан. – Будем биться с магометанами за Балканы в составе христова войска.

– Арким не говорил ничего про изменения плана? – уточнила Жанна.

Она бы и сама спросила у него, но Арким запретил общаться посредством связи через его частицу в левом предплечье. Он объяснял это тем, что резерв магии в этом мире восполнить негде, поэтому необходимо экономить.

– Ничего такого не передавал, – покачал головой брат Адриан. – Мы всегда будем рядом, Жанна.

– Да, спасибо тебе, брат Адриан, – поблагодарила его девочка.

Монах допил пиво из кружки, встал, накинул капюшон плаща и покинул трактир.

//Королевство Франция, город Вокулер, 21 февраля 1429 года//

– Замолви за меня словечко перед дофином, Жанна, – попросил Робер де Бодрикур, морщащийся от утреннего солнца.

– Я скажу, кто мне помог, – кивнула девочка, облачённая в мужскую одежду.

Одежда нужна была для маскировки, чтобы не было проблем в пути. Ей дали пятерых пожилых воинов из гарнизона Вокулера в сопровождение, а также двух оруженосцев. Этого было мало для предстоящего пути через бургундские земли, лежащие между Шиноном и Вокулером.

Были ещё братья Жанны, экипированные и вооружённые в соответствии с моментом, а также отряд из двадцати братьев-монахов, которые будут держаться поблизости, где-то впереди.

– Иди, и будь что будет! – патетически воскликнул де Бодрикур и Жанна пришпорила коня.

Спустя шесть часов пути они уже были у деревни Бюр, перед которой спереди приехал один из братьев-монахов.

– Впереди подозрительные всадники, брат Адриан беседует с ними, – сообщил брат Мартин. – Лучше объехать деревню по широкой дуге.

Жанна молча кивнула и развернула лошадь.

Нужно было торопиться, так как лишние стычки с бургундцами, чья территория начнётся очень скоро, были совершенно излишни.

Ближе к ночи они оказались у Жуанвиля, где решили остановиться.

– Жанна, что-то мне не нравится идея лезть на территорию бургундов… – поделился опасениями Жакмен, падая на трактирную кровать.

– Так надо, – ответила Жанна.

//Королевство Франция, д. Курбан, 23 февраля 1429 года//

В ночь с 23 на 24 февраля они достигли деревни Курбан, где происходило что-то непонятное и явно неприятное для местных жителей.

Вопли ужаса они услышали незадолго до того, как перед ними предстала картина ночного нападения: горели крыши домов, силуэтами проскакивали всадники, панически бегали люди, звенели металл мечей и тетивы луков.

Братья-монахи обошли деревню с другой стороны, они условились, что перед остановкой на ночлег они должны разведывать пространство вокруг. Вероятно, они не услышали и не увидели происходящего в деревне, так как сразу поехали осматривать местность.

Такова особенность средневековых битв: можно пройти в километре от большого сражения и не услышать ничего. Это в эпоху пороха все желающие и не желающие будут уведомлены о происходящей баталии посредством грохота сначала аркебуз и примитивных бомбард, затем мушкетов и дульнозарядных пушек, а потом и с помощью винтовок и казнозарядной артиллерии.

– Мы должны вмешаться, – сказала Жанна.

– Это неразумно, потому что… – начал отговаривать её Пьер.

– Всё равно, – Жанна пришпорила коня и рванула вперёд, на ходу вынимая меч из ножен.

Меч ей вручил Бертран де Пуленжи, купив его по важному случаю у одного рыцаря. Тот совершенно спился и распродавал всё своё имущество.

– В атаку! – заорала Жанна.

Увидев вооружённого человека с мечом, утаскивающего куда-то вопящую женщину, Жанна рубанула его по шее, наполовину отрубив голову в шлеме-шапеле.

Остальным членам отряда не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к её одиночной атаке.

У дома старосты деревни, единственного не пылающего здания, собралась группа налётчиков. Они пытали некую голую пожилую женщину, прижигая ей промежность факелом. На это смотрел пожилой мужчина, который вырывался и кричал.

Жанна подлетела на коне и одним ударом наглухо убила налётчика с факелом. Умчавшись во тьму за домом, она оставила испугавшихся налётчиков раздумывать о том, что это сейчас было.

Они оставили женщину в покое, похватали оружие и приготовились к отражению внезапного нападения.

Из-за дома Жанна вышла пешком.

– Разбойникам и душегубам только одно наказание – смерть, – произнесла она, подняв меч.

– Эй, Клод, не убивай эту замухрышку, – с похотливой улыбкой произнёс один щербатый налётчик в антикварном нормандском шлеме. – Тут слишком мало баб, боюсь, не хватит на всех!

Здоровяк, вооружённый фальшионом, вышел к Жанне и приценился к её мечу.

– Детка, брось меч и не будет больно, – попросил он её.

– Можешь не сдаваться, – разрешила ему Жанна, начав атаку.

Отразить удар фальшионом не составило особого труда, так как бил этот налётчик не слишком умело, как-то по-деревенски, будто дубинкой.

Жанна сначала хотела рубануть его по правой руке, чтобы потом легко добить, но увидела, что этот оболтус и так практически не владеет своим оружием. Поэтому следующий удар её был колющим, нацеленным в кадык налётчика.

Обалдуй слишком поздно начал отражать этот довольно простой удар, поэтому его глотка обзавелась недокументированным отверстием, а сам он упал на утоптанную землю деревенской площади, дохлюпывать остаток своей жизни.

Происходящее сильно не понравилось остальным налётчикам, они собрались взять Жанну толпой, но тут в дело вмешались Жан де Мец и братья Жанны.

Против конного копейного удара пешеходу с коротким оружием делать нечего, поэтому налётчики были заколоты и зарублены в течение двух минут. Жанна тоже внесла свою лепту, зарубив троих испуганных обалдуев в три чётко выверенных движения.

Меньше всего активности проявили приданные де Бодрикуром гарнизонные солдаты, которые совсем не хотели рисковать и вмешиваться в чужую войну.

Жанна распорядилась сложить трупы налётчиков на главной площади. Всего их насчитали одиннадцать человек, что довольно-таки немного для серьёзного налёта. Это было слишком рискованное занятие для такого числа людей, видимо, эти покойники были слишком самонадеянны и наглы.

– Это от безнаказанности, – верно всё понял Жан де Мец. – Они знали, что никто не поможет этой деревне.

– Почему? – спросила Жанна, подходя к лежащему на земле, вероятно, старосте деревни.

– Потому что эта деревня слишком далеко от замков и крупных городов, где гарнизон может разобраться с любыми налётчиками, – объяснил де Мец.

– Мы можем остановиться на ночлег? – спросила девочка у старосты, который болезненно морщился от перенесённых побоев.

– Спасибо вам, кто бы вы ни были… – поблагодарил староста. – Моя жена…

Население деревни по инерции продолжало бессмысленно носиться и пытаться спрятаться. Люди в панике – это всегда жалкое зрелище для не паникующего смотрящего.

– Добрые люди! – громко прокричала Жанна. – Налёт окончен! Все грабители убиты! Тушите дома и окажите помощь вашему старосте! Вы в безопасности!

– Мы можем остановиться на ночлег у вас дома? – повторила вопрос Жанна.

– Да, конечно… – покивал староста. – Моя жена…

– Она мертва, – приложила Жанна пальцы к шее женщины. – Сожалею.

Староста завыл от горя.

– Если это вас утешит, то можете забрать оружие и экипировку этих мразей себе, – сказала Жанна последок. – И все их ценности. Это мало поможет, но хотя бы начинать восстановление будете не с пустыми руками.

И, под удивлёнными взглядами членов отряда, Жанна спокойно вошла в дом старосты, нашла там постель, завалилась на неё и уснула. Её психика была закалена, ничто не способно пошатнуть её.

//Королевство Франция, з. Шинон, 2 марта 1429 года//

– Мне нужно к дофину, – произнесла Жанна, показывая стражу путевую грамоту от герцога Д’Анжу.

– Проходите внутрь, – пропустил её страж. – О вас заявят.

В замке, в отличие от окружающей сельской местности было спокойно. Не было тревоги и ожидания внезапного налёта бургундцев, которые с каждым днём заходили всё дальше и дальше. Не было войска англичан, которое в ходе марша буквально опустошало встреченные деревни. А также не было голода, который обещал разразиться, если всё будет идти так, как идёт.

Спустя час ожидания, Жанну пропустили в тронный зал.

– Его Величество Карл де Валуа, дофин французский, ждёт вас, – произнёс какой-то упитанный лощёный тип с золотой цепью на груди.

Жанна прошла в тронный зал, где царил настоящий пир во время чумы: несмотря на боевые действия и гибельное положение Орлеана, тут что-то праздновали. Лилось вино, играла музыка, бегали нарядно одетые карлики с гербовыми штандартами некоторых аристократов Англии, а люди смеялись и веселились.

И здесь не было случайных людей, так как Жанна встречала знакомые по словесному описанию лица различных знатных особ.

Бросилась в глаза Изабелла Баварская, мать дофина. Эта суховатая пожилая женщина, носящая на голове причёску из волос, уложенных в виде двух рогов с вплетёнными чёрными лентами, смотрела на Жанну очень недовольно. Арким был прав, сразу видно, что дружеские отношения с ней наладить не удастся.

«Я не дружить сюда пришла, а Францию спасать», – подумала Жанна, дежурно поклонившись этой женщине.

На троне сидел какой-то неуверенный тип, одетый как подобает дофину, с державой и скипетром в руках, что совершенно не соответствует дофинскому чину.

– Это не дофин, – вздохнула Жанна, не увидев обрюзгшее лицо со следами длительного злоупотребления алкоголем.

– Ну так найдите его, – гадко улыбнулся упитанный тип с золотой цепью на шее.

Жанна огляделась вокруг, всматриваясь в физиономии.

Профессиональных алкашей в зале было полно, но только один из них обладал характерным носищем, которое буквально бросалось в глаза. А ещё дофин попытался смешаться с толпой напялив колпак, того типа, который здесь не должен носить никто.

Девочка подошла к настоящему дофину и встала на колено.

– Я здесь чтобы служить Франции, Ваше Величество, – произнесла она. – Я послана небом чтобы освободить Францию от гнёта англичан. Мне нужны войска, чтобы спасти Орлеан от осады.

Дофин был поражён, что его так легко узнали, хотя он специально надел простолюдинский колпак и слегка измазал лицо сажей. Это и выдало его больше всего.

– Пойдём со мной, – отошёл от удивления дофин и повёл Жанну прочь из тронного зала.

В просторном помещении на третьем этаже он уселся на диван и ожидающе уставился на Жанну.

– Что ты можешь мне предложить? – спросил он.

– Победу, – ответила та. – И свободу Франции.

На самом деле, она понимала под свободой Франции несколько иное. Франция не станет свободной даже после освобождения её от англичан, но это отдельная тема, на которую она не говорила ни с кем, даже с Аркимом.

Арким предупреждал её, чтобы она даже не думала озвучивать здесь опасные идеи, которых нахваталась в параллельном мире.

И она даже была отчасти согласна с его мнением на этот счёт. Карлус Маркус, германский учёный, говорил в своём труде однозначно: на средневековом базисе не построишь прогрессивную надстройку. Нужны развитые индустрии, нужно, чтобы рабочие осознали себя как класс, а тут рабочих просто нет. Крестьяне всегда инертны и никогда их восстания не заканчивались ничем хорошим. Они неспособны на Революцию. Держаться старых устоев, грызться до последнего за клочки выделенной земли – это сколько угодно. Но вот что-то реально изменить – этого они не могут.

Об этом думала Жанна, излагая дофину свой план.

Пришлось притворяться тупой фанатичкой, которая чрезмерно сильно уповает на бога, но таковы правила. Арким подробно растолковал, почему вообще стала возможна передача французской армии какой-то девочке-простолюдинке из глубинки.

Всё дело было в символизме. Дофин сейчас готов сдаться и отказаться от королевства, так как его песенка практически спета. Но можно объединить народ вокруг яркой фигуры, которая поведёт их к победе, обеспечив Карлу трон без каких-либо рисков с его стороны.

Дофин и его мамаша прекрасно знают расклады: Франция намного сильнее, чем Англия, людей здесь больше, больше ресурсов, армия у них во многом лучше, чем у англичан, но она деморализована. Слишком много поражений, слишком много потерь, в дофина никто не верит и многие просто отсчитывают дни до его закономерного конца. А вот ведомая богом девочка, которая, по версии пророчества, произнесённого сотни лет назад, спасёт Францию – это серьёзная заявка. И она способна вернуть людям веру в победу и освобождение.

Вот какая роль уготована Жанне Дарк, которую в скором времени прозовут Орлеанской девой.

– Для начала мне нужно удостовериться, что слухи о тебе правдивы, – произнёс дофин.

Далее началось то, что Жанна знала из книг. Явились матроны, которые отвели её в другое помещение. Там была проверена её девственность, результат вышел положительным, как и ожидалось.

– Я не могу просто так дать тебе войска, – сказал дофин, вальяжно сидящий на своём троне, когда Жанна вернулась в тронный зал. – На следующей неделе ты отправляешься в Пуатье, поговоришь со священниками. Они должны определить, действительно ли это божья воля.

– У нас не так много времени, Ваше Величество, – ответила на это Жанна. – Орлеан может пасть в любой момент!

– Тем не менее, я не могу рисковать своими людьми, – не принял аргумента дофин. – Пока развлекайся, во дворе как раз проводятся соревнования по квинтине^[23].

Жанна не стала спорить, поклонилась и направилась ко двору.

На улице её ждали братья и члены отряда.

– На следующей неделе мы отправляемся в Пуатье, – сообщила она. – А пока дофин сказал развлекаться придворными играми. Где-то здесь проводят квинтину…

Глава двадцать пятая. Орлеанская дева

//Королевство Франция, г. Пуатье, 6 марта 1429 года//

– Как ты сможешь доказать, что твои видения – это не происки диавола? – спросил суховатый старичок в епископской рясе.

Жанна уже второй день беседовала со священниками из комиссии богословов, которые задавали ей различные вопросы. Этот вопрос был крайне необычен для них, так как им, судя по всему, запретили спрашивать такое, ведь по плану дофина и его мамаши Жанна должна пройти эту комиссию как очень богатый мажор вступительные тесты в МГУ, то есть крайне легко.

Тут же эти старички устроили ей длительный допрос с пристрастием.

– Это не я должна доказать, что мои видения не происки диавола, – заговорила Жанна. – Насколько я могу судить, только пристрастные могут найти в божьем провидении происки диавола.

– Тем не менее… – продолжил настаивать епископ.

– Достаточно, Ваше Преосвященство, – прервал его архиепископ. – Мы услышали достаточно, к тому же, вчера вечером прибыл посланник от самого кардинала Антония из Рима…

Архиепископ склонился поближе к престарелому епископу и начал что-то шептать ему на ухо. Видимо, информация была очень неожиданной, так как глаза епископа расширились, а рот приоткрылся.

– Мы больше не задерживаем тебя, дитя… – сказал архиепископ. – Возвращайся в Шинон, к дофину, а мы сегодня же вслед за тобой отправим гонца с нашим совместным заключением.

Жанна помнила кардинала Антония. Это тот кардинал, который сумел сыграть на тщеславии отца Франсуа, после чего тот поставил монастырь в очень неустойчивое положение, из которого ему сейчас помогает выбраться Арким.

Это научило девочку, что сломаться может кто угодно. Даже она.

Но не меч.

Он многие сотни лет ведёт свою деятельность по укреплению положения монастыря его приютившего, никогда не подвергая его риску, а вот отец Франсуа, будучи воспитанником монастыря, чуть не подвёл его…

«… под монастырь», – мысленно улыбнулась каламбуру Жанна.

Арким следует своей цели, он будто бы вне времени, так как не может умереть. Что для Жанны повесть времён ветхих, например, майордом Карл Мартелл и битва при Пуатье, что происходила не так далеко отсюда, то для Аркима дело памятное как вчера.

– Возвращаемся в Шинон, – сказала она ожидающим её во дворе братьям.

– Я давно хотел попросить, – обратился к ней вставший с каменной соборной лавки Жан де Мец. – Вчера прибыл гонец из Шинона, он прибыл с ответом от моего господина, который освободил меня от службы. Могу ли я надеяться служить тебе, Жанна?

– И я! – очухался задремавший Бертран де Пуланжи. – Меня тоже освободили от клятвы!

– Я не гоню вас, – равнодушно ответила им Жанна и направилась на выход из собора. – Не отставайте, мы едем к дофину, который даст мне армию.

//Королевство Франция, з. Шинон, 7 марта 1429 года//

У дофинского замка собрался многочисленный люд.

Слухи о том, что Спасительница Франции прибыла к дофину и скоро возьмёт гиблое дело по выбрасыванию англичан в океан в свои руки, расползлись по окрестностям, потому люд надеялся увидеть её.

К воротам она проехала сквозь расступившуюся толпу.

Дофин принял её неформально, сразу в кабинете.

– Люди говорят, что коллегия богословов приняла тебя и их вердикт был однозначен… – произнёс дофин Карл де Валуа, сидя в кресле у камина и задумчиво глядя на огонь. – Ты прошла испытание, только вот я всё ещё…

– Накануне мне было видение, – невежливо перебила его Жанна. – Мне было передано крайне важное послание, касающееся вашего происхождения.

– Я слушаю, – стерпел грубость подобравшийся дофин.

– Бог сказал мне, что все сомнения беспочвенны, вы по праву станете королём, – произнесла Жанна торжественным тоном. – Ещё он сказал мне, что после снятия осады с Орлеана никто не посмеет в этом усомниться. И я возьму его, ибо так хочет бог.

– Хм… – дофин был обрадован информацией из небесной канцелярии, но всё ещё сомневался.

Жанна действительно получила видение, это произошло в соборе в Пуатье, во время созыва прихожан на литургию. Громко звенели колокола и место за кафедрой занял сам бог, который указал на неё пальцем и перед её глазами появилась ярко светящаяся золотом хризма. И он сказал про дофина, про Орлеан, про то, что она должна разбить англичан в Турели.

К дофину подошла его мамаша и начала шептать что-то на ухо. Тот крайне внимательно её слушал.

– Хорошо! – хлопнул он по подлокотнику и поднял взгляд на Жанну, после того как выслушал Изабеллу Баварскую. – Я дам тебе армию. Этьен де Виньоль, Потон де Сентрайль, Жан де Дюнуа, а также Жан II Алансонский – это лидеры армии, которая будет призвана освобождать Орлеан. И все они становятся в подчинение тебе, так как ты с этого момента главнокомандующий армией Франции.

– Я вас не подведу, Ваше Величество, – поклонилась Жанна.

Следующие дни прошли в подготовке.

Ей изготовили знамя белого цвета с надписью «Иисус Мария», а также боевой штандарт. Вдобавок, из Сент-Катрин-де-Фьербуа, где издавна стоит монастырь исповедника Терентия, ей привезли меч, по легенде принадлежавший самому Карлу Мартеллу и который он заложил после победы над сарацинами.

От предложения изготовить ей белые доспехи в местной мастерской Жанна отказалась, ибо знала, что ей привезут из монастыря её спецзаказ. Никто не знал, что она задумала, но всё стало ясно в одно ясное утро 10 марта.

Ехать из монастыря было недалеко, поэтому меч и доспехи были доставлены быстро.

Доспехи её отличались от всего, что могли видеть люди этого времени: они были буквально белого цвета, с чёрной узорчатой гравировкой. По типу они являли собой не широко известный здесь миланский, но готический доспех. Причём конструкцию его утверждал лично Арким, поэтому Жанна будет защищена в нём надёжнее, чем в чём-либо ещё.

По прибытии Арким начал изучать людей, вникать в дела и давать полезные советы Жанне, поэтому она быстро организовала грамотную подготовку к предстоящей битве.

Не было совпадением то, что вместе с мечом и доспехами прибыла партия в двести единиц латной брони попроще. Это являлось подарком от аббатства Святого Терентия, которое очень переживало за успех дела. И это была дополнительная копейка в пользу устоявшейся версии, что Жанна Дарк действительно посланница бога, раз обычно прижимистые монахи столь неслыханно расщедрились.

Раздавать монастырскую броню простым солдатам было неразумно: либо продадут, либо будут терять элементы. Поэтому Жанна собрала находящихся в Шиноне рыцарей, тех, что победнее.

Собравшаяся толпа взрослых мужчин была облачена в основном в разного рода бригантины, дешёвые кольчуги, кольчужно-пластинчатые доспехи, но встречались также редкие в этих краях византийские чешуйчатые доспехи, которые последние годы активно поступают из Византии, которая стремительно рушится и очень скоро, если смотреть в исторической перспективе, падёт под натиском османов, фактически обложивших Фракию и Константинополь со всех сторон.

Бригантина, особенно если изготовлена мастером, обеспечивает достойный уровень защищённости от режущего оружия, но очень плохо держит мощные стрелы и арбалетные болты, кои пробивают её в 6 случаях из 10, что есть недостаточно хороший уровень защиты. Хороший удар копьём также может отправить носителя бригантины к праотцам, поэтому уже в этом веке аристократия постепенно отказывается от бригантин и стремится обзавестись хоть какими-нибудь латными доспехами, что удаётся далеко не каждому, ибо неподъёмно дорого даже для успешных рыцарей.

И тут появляется Жанна с двумя сотнями латных доспехов миланского типа, изготовленными давным-давно на мощностях монастыря исповедника Терентия.

Металл этих лат был покрыт медью, что осуществлено гальванизацией, секрет которой хранился в самых глубоких подземельях монастыря.

Имена всех рыцарей, среди которых не было Жана де Меца и Бертрана де Пуланжи, которые, вместе с братьями Жанны, получили по комплекту из этих лат автоматически по факту своего существования, были записаны в длинный список с присвоением каждому номера.

Вечером того же дня была проведена честная лотерея, где шарики с номерами рыцарей крутились в сооружённом лично Жанной лототроне, по совету Аркима.

Сто девяносто пять комплектов брони, каждый из которых стоил примерно по 200–250 турских ливров, были разыграны между пятью сотнями рыцарей, которые прибыли в Шинон, чтобы присоединиться к Жанне, слухи о которой распространились по всем уголкам Франции.

Репутацию ей создали железобетонную: информацию распространяли специально обученные люди из монастыря исповедника Терентия, а также нанятые купцы. Жанна Дарк представала в этих слухах в весьма благоприятном свете, ей приписывались легендарные свойства, поэтому желающих причаститься к её славе и войти в историю было полно.

Богатые рыцари в лотерее не участвовали, ибо запретил дофин, а когда многие аристократы забили на его запрет и начали качать права, вмешалась лично Жанна.

– Я имею право участвовать в этой вашей игре! – возмущённо вещал богато одетый рыцарь из Арагона, известный Жанне как дон Матиас. – Запрет дофина – это урон моей чести!

– У вас уже есть свои латы, дон Матиас, – попыталась образумить его Жанна. – Если вы получите ещё одни, то кто-то их не получит и погибнет в предстоящих боях.

– Всё равно, я имею право… – не унимался дон Матиас.

– Этого не будет, – покачала головой Жанна. – Ибо несправедливо.

– И вообще, это дар от аббатства святого Терентия! – нашёл за что уцепиться дон Матиас. – Разумнее будет распределить его между достойными, а не среди всяких нищих рыцарей!

Жанна присмотрелась к дону Матиасу: лысый мужчина среднего роста со следами оспин на лице и короткой чёрной бородкой-эспаньолкой. Одет он был в расшитый золотыми нитями акетон, который являлся частью его гравированного золотом латного доспеха миланского типа. Характера он был вспыльчивого, за время службы муниципалитету Орлеана, нанявшего его вместе с копьём, он успел поучаствовать в трёх поединках чести с различными рыцарями. Командир он неплохой, ещё и держит в порядке своё копьё, состоящее из двухсот с лишним пеших воинов, а также двадцати конных.

Вокруг них собралась толпа из аристократов, поэтому девочка услышала, как некоторые из них забормотали что-то одобрительное. Почувствовавший поддержку общества дон Матиас вдохновенно продолжил:

– Кто ты такая, чтобы распоряжаться этим безусловно богоугодным и чрезвычайно щедрым даром монастыря?!

– Я та, кто поведёт вас всех в бой, – спокойно ответила ему Жанна, а затем подумала и улыбнулась. – Дон Матиас, вы признаёте право сильного?

– К чему это? – не понял дон Матиас.

– Вы можете получить комплект латных доспехов абсолютно бесплатно, – заявила Жанна.

Раздался недоуменный гул в толпе рыцарей.

– Но для этого придётся сразиться со мной в поединке на мечах, – продолжила девочка. – Если победите – один комплект доспехов ваш, проиграете – пойдёте ко мне в безоговорочное подчинение. Вы хотели сыграть? Чем вам не игра?

Дон Матиас задумался. Причём так крепко, что аж потёр подбородок, а затем почесал свой лысый затылок.

– Латы за победу в поединке? – переспросил он. – Соблазнительно. Но моя честь не позволяет мне вступать в поединок с женщинами.

«Ссыкло», – произнёс Арким в голове девочки.

– Ссыкло, – усмехнулась Жанна.

«Эй, ты чего?» – возмутился меч. – «Этого не нужно было говорить!»

– ЧТО?! – вскипел дон Матиас. – Да как ты посм…

– Доказательство обратного можно привести приняв вызов на поединок чести с озвученными условиями, – перебила его Жанна. – И сражаясь как мужчина.

– И так плохо – и так плохо… – пробормотал дон Матиас. – Но за оскорбление ты ответишь! Поединок без доспехов, на боевом оружии, до первой крови! Условия поединка дополняю: проиграешь – отдашь пять, нет, семь броней! А если каким-то чудесным образом проиграю я, то получишь не только меня в подчинение, но и моё копьё!

Если дон Матиас победит, то смысла участвовать в этой войне для него уже не будет. Продав пару комплектов великолепной латной брони он сможет припеваючи жить у себя в Арагоне хоть следующие пять лет.

– Сойдёт, – кивнула Жанна. – Готовьтесь.

Дело происходило на королевском ристалище, где имелась специальная площадка для поединков один на один.

Жанна разоблачилась из доспехов, оставшись в поддоспешнике и шоссах с сапогами. Она несколько раз взмахнула Аркимом, а затем провела полноценную серию разминочных упражнений. Дон Матиас смотрел на это снисходительно, облокотившись на ограду и ожидая начала поединка.

«Будешь на ровном месте калечить людей – растеряешь всю авансом данную тебе народную любовь», – предупредил Жанну меч. – «Мясники не заслуживают уважения солдат».

Закончив с упражнениями, девочка встала на установленный рубеж площадки и дождалась, когда то же самое сделает дон Матиас.

Жан де Мец стал распорядителем поединка. Он очень неуверенно смотрел на Жанну, которая спокойно ждала сигнала к началу схватки.

– Начинаем! – махнул рукой де Мец и быстро сошёл с площадки, покрытой коричневым песком с берега реки Вьенны.

Жанна не стала медлить с атакой, предприняв серию агрессивных ударов, нацеленных на оттеснение противника к краю площадки.

Мельком она увидела, как за поединком наблюдает дофин, стоящий на балконе третьего этажа замка Шинон. Рядом с ним стояла Изабелла Баварская и ещё кто-то, но у Жанны не было слишком много времени на разглядывание окрестностей.

Ни один удар не достиг цели, так как дон Матиас не зря считался хорошим фехтовальщиком, учившимся у какого-то знаменитого арагонского мастера-фехтовальщика.

Парировав всю серию ударов, но всё-таки отступив к краю площадки, дон Матиас попытался перехватить инициативу и здорово рискнул, проведя обманный финт и нанеся рубящий удар по бедру Жанны. Рана была бы опасной, глубокой и с риском загноения, что зачастую означает верную смерть.

Только вот Жанна уже предвидела подобный манёвр, верно распознав по окаменевшей физиономии дона Матиаса, что он собирается провести обманный финт, поэтому была готова к «неожиданному» удару.

Каждый фехтовальщик понимает, что лицо противника может подсказать его следующий ход, поэтому стараются держать морду кирпичом, чтобы не подставиться. Дон Матиас был обескуражен мастерской серией ударов от Жанны, которые он отразил с величайшим трудом, потерял контроль над мимикой, что выдало часть его намерений.

По горлу арагонца царапнул кончик меча, выпустив несколько капель крови.

– Победила главнокомандующий армией Франции Жанна Дарк! – радостно воскликнул Жан де Мец.

– Жду завтра с рассветом в моей командной ставке в таверне «Робертина», – произнесла Жанна, пристально глядя в глаза дона Матиаса. – Неподчинения и недисциплинированности не потерплю, ослушаетесь – накажу.

«Так его!» – рассмеялся Арким. – «А вообще, ты бы не жестила слишком, у него ведь аристократическая гордость и всё такое…»

Дон Матиас сжал губы, но смолчал. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и побрёл прочь.

– Кто-то ещё хочет оспорить моё решение касательно дара монастыря? – Жанна опёрлась на Аркима и окинула строгим взглядом всех собравшихся посмотреть на дуэль. – Есть прекрасная возможность получить семь комплектов брони! Надо всего лишь одолеть слабую девчонку в честном поединке на мечах!

Говорила она разумные и понятные вещи: выглядит она не слишком сильной, рост, может, высокий для её возраста, но она явно должна быть слабее любого потомственного воина с боевым опытом, а таких здесь большинство. Только вот ни у кого из присутствующих не выходил из головы то, что дон Матиас, поединки которого многие здесь видели, не успел провести и серии ударов. А ещё она могла его убить и забрать доспехи с копьём себе, но не захотела. Очень легко могла убить. Это буквально бросалось в глаза сведущим людям.

– Вот и хорошо, – выждав пять минут, произнесла Жанна. – Продолжаем лотерею…

В течение следующих четырёх часов сто девяносто пять комплектов латной брони были разыграны между вольными рыцарями Франции.

Когда дело было сделано, Жанна закрыла коробку лототрона и передала Жану де Мецу, который понёс её в таверну.

– Госпожа главнокомандующий, – подошёл к ней молодой рыцарь, до сих пор не отошедший от шока после выигрыша баснословной стоимости латной брони.

К тому же, броня эта не нуждалась в переделке: к каждой из них прилагались дополнительные пластины, присоединённые к нижней части кирасы и к рукавам с поножами, поэтому, убрав лишние пластины, можно было подогнать броню под нужную комплекцию носителя. Это всё было трудами Аркима, который давным-давно заманался подгонять под каждого брата-монаха из боевого звена передаваемые из поколения в поколение латные доспехи, разработав универсальные латы с широкими возможностями полевой подгонки.

– Слушаю, – повернулась к рыцарю Жанна.

– Жан де Олон, – представился парень. – Я свободный рыцарь, сын рыцаря Бартоломея де Олона.

– Чего ты хотел, рыцарь? – спросила Жанна равнодушным тоном.

– Мы тут собрались с остальными выигравшими… переговорили… – не очень уверенно произнёс молодой рыцарь. – Мы решили, что с этого дня будет основано рыцарское братство Девы-Спасительницы, в честь чего сформирован отряд из ста девяноста пяти рыцарей.

– Это хорошо, – кивнула Жанна. – И что?

– Примите нас под своё командование, госпожа главнокомандующий, – попросил рыцарь де Олон.

«Бери-бери! Дело хорошее!» – подстегнул её Арким. – «Будет кем затыкать танкоопасные направления, тьфу ты, ответственные участки!»

– Хорошо, – решила Жанна. – Но под моим началом рыцарской вольницы не будет, за проступки спрашивать буду очень строго. От вас будет клятва верности на время войны против англичан. После – свободны, но до тех пор – в беспрекословном повиновении моём.

Рыцарь заколебался, беседа пошла не по плану. Тут к ним приблизился крепкий мужчина лет сорока, успевший напялить на себя кирасу выигранных в лотерее лат.

– Я невольно услышал ваши слова, госпожа, – поклонился он. – Свободный рыцарь Антуан де Пуатье, сын доблестного рыцаря Бертольда де Пуатье.

– Итак? – нахмурилась Жанна.

– Мы хотим служить Франции и готовы приносить жертвы, – сообщил ей де Пуатье. – Я скажу за всех, ибо не сомневаюсь в них как в себе: мы согласны на твои условия, ибо они во благо Франции.

– Завтра с рассветом сбор у моей командной ставки, – произнесла Жанна. – Посмотрим, чего вы стоите.

Остаток вечера прошёл без происшествий, Жанна приняла ванну, плотно поужинала и легла спать, перед сном побеседовав с Аркимом касательно плана деблокады Орлеана.

Утром она встала за час до рассвета, облачилась в доспехи, подпоясалась мечом и вышла во двор.

На мощённой камнем площадке перед таверной стояли ожидающие её рыцари, а также дон Матиас с кислой миной на лице.

– Глупцы, – процедил он, обращаясь к остальным рыцарям. – Вы даже не понимаете, на что добровольно согласились. Она же баба! Как может баба управлять войском?

– Охолонитесь, – попросил его рыцарь де Олон. – Её ведёт сам Бог.

Тут не нашедший приличных слов для ответа дон Матиас увидел пристально смотрящую на него Жанну.

– Прошу прощения, госпожа, – поклонился арагонец. – Ваше копьё готово к выдвижению.

Жанна обменялась кивками с братом Адрианом, пришедшим в монашеской робе с портативным алтарём и необходимыми атрибутами для торжественных клятв.

– Сегодня, под взором Бога, – начала Жанна, когда брат Адриан установил алтарь и разжёг кадило и начал ходить между рыцарями. – Вы, доблестные рыцари, принесёте клятву мне, Жанне Дарк и самой Франции, и Господу Богу нашему. На колено и повторяйте за мной!

Рыцари без промедления встали на одно колено, оставшийся стоять дон Матиас огляделся, увидел, что он тут такой один и присоединился к остальным.

– Клянусь перед Иисусом Христом… – начала Жанна и встала на одно колено.

Все рыцари повторили слова клятвы, Жанна поднялась на ноги и удовлетворённо кивнула.

– Отныне вы безраздельно подчиняетесь мне, – резюмировала она. – Прикажу атаковать – атакуете, прикажу стоять – стоите, лежать – лежите, раздеться и бегать по полю – раздеваетесь и бегаете по полю. Неподчинения не потерплю, ибо это будет преступлением перед Богом и Францией. А также передо мной. Бог может отложить кару, Франция может простить, а вот я не прощу. А теперь строиться в колонну по пятеро и за мной. Сейчас вам нужны интенсивные тренировки, чтобы выжить потом.

Рыцари имели какое-то понятие о строе, поэтому с горем пополам сумели построиться в требуемую Жанной формацию и последовали за ней.

//Королевство Франция, г. Блуа, 24 апреля 1429 года//

Конвой снабжения прибыл в Блуа два дня назад. Жанна со своим подразделением прибыла вместе с ним, одновременно являя собой боевое охранение.

Дофин был очень недоволен тем, что девочка фактически отняла у него почти двести свободных рыцарей, но формальной власти над ними не имел, поэтому просто смирился. Ни один из них не был на контрактной королевской службе, поэтому был волен располагать собой как вздумается.

Всё это время, до выдвижения в Блуа, Жанна проводила подготовку вверивших себя в её руки рыцарей. Навыки фехтования у них уже были, как и была достойная физическая подготовка, поэтому она делала особый упор на тактике.

Братья Жанны, Жан де Мец и Бертран де Пуланжи вошли в состав рыцарского братства Девы-Спасительницы.

Отряд был разбит на сотни, которые возглавляли Жан де Мец и Бертран де Пуланжи, а эти сотни были разделены на десятки, командиры которых были определены Жанной и Аркимом лично.

Жанна непосредственно занималась тактикой с десятниками и сотниками, проводила боевое слаживание, которое не ладилось сначала по причине непонимания смысла занятий, а затем в силу приобретённого в ходе рыцарской жизни гонора.

Смысл Жанна пояснила, а вот гонор выбивала розгами. Арким подсказал идею, которая пришлась ей по вкусу: каждому члену десятки вручалась вымоченная в солёной воде розга, которой он должен был нанести соразмерное тяжести проступка количество ударов по спине провинившегося члена десятки. Меч назвал это «прогоном сквозь строй» и жаловался Жанне, что она его неверно поняла и исказила изначальный процесс наказания.

Каждый эпизод наказания провинившегося рыцаря девочка не ленилась читать нотацию, зачем, почему, чем был чреват проступок в боевых условиях, что вынуждены были слушать все участники наказания.

Таким образом она не только усмиряла гонор в подчинённых клятвой, но и проводила качественную разъяснительную работу.

После серии подобных наказаний все члены подразделения прекрасно понимали, что Жанна не садистка, которой нравится наказывать людей, а человек, который заботится об их выживании. Ведь только чётко следуя приказам, прилагая должное усердие, можно победить в битве и даже, если повезёт, выжить при этом.

В копилку командирской репутации Жанны было и то, что она не делала разницы между рыцарями и своими родными братьями. Жакмен, самый старший её брат, трижды подвергался «прогону через строй» за разного рода проступки.

К двадцатым числам апреля, после проведения драконовских мер Жанны, воинское формирование рыцарей представляло из себя более или менее дисциплинированное воинство, которое уже имеет понимание как надо драться в спайке с остальными, не скатываясь в пылу сражения в индивидуальный бой. Чувство плеча уже было привито, рыцари начали испытывать новое для себя ощущение: ощущение боевого единства.

Помимо отряда рыцарей в распоряжении Жанны было копьё дона Матиаса, представлявшее из себя 207 пеших воинов-копейщиков, а также 20 лёгких кавалеристов.

Так как дофину было понятно, что Жанна уже имеет недюжинную силу под своим началом, он не стал больше давать никого ей в подмогу, лишь отправил под её защитой маршала Франции Жана де Бросса и Жиля де Ре, который должен был «давать ей советы по военному делу».

Жиль де Ре ничему новому научить её не мог, ибо даже сам не знал того, что за свою короткую жизнь с Аркимом успела узнать Жанна.

В ходе движения на Блуа на конвой думали налететь появившиеся на тракте бургундские кавалеристы-налётчики, но, увидев такое количество латников, передумали и убрались подальше.

В городе Жанна развела активную деятельность: написала на высокой латыни три письма английским командирам, чтобы они сдались, иначе она будет вынуждена казнить их как безродных разбойников, во имя бога, разумеется.

Она прекрасно понимала, что никто после такого предложения не сдастся, но нужно было формально обозначить, что она пыталась решить дело миром. Арким говорил, что она может делать здесь всё, что ей вздумается, а летописцы потом зафиксируют всё в хрониках так, как угодно правящей верхушке.

28 апреля они направились с припасами в Орлеан.

Жанна прислушалась к мнению Жиля де Ре, который посоветовал обойти город с юга. Сама она изначально хотела устроить обход с севера, чтобы поискать уязвимое место в обороне англичан, но пока что не стала спорить с де Ре.

Реку они форсировали на лодках, взятых в рыбацкой деревне Рюлли.

Англичане об их передвижении не знали или умышленно не стали ничего предпринимать, разумного объяснения их бездействию не мог найти даже Арким, который бы на их месте пресёк попытку провоза провианта любыми способами, благо у англичан было достаточно ресурсов до этого.

На том берегу реки их встретил Жан де Дюнуа, которого Жиль де Ре назвал Орлеанским ублюдком.

– Почему англичане ничего не предпринимают? – спросила она у него после знакомства.

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Скорее всего, как всегда упустили нужный момент.

В городе её встретили восторженно. Осаждённые всегда склонны радоваться любому улучшению дел.

Началась давка, все желали быть ближе к уверенно становящейся национальной героине, прибывшей с провизией и двумя сотнями выглядящих как один латников.

Жанне эти овации, перетёкшие в беспорядок у ворот, не понравились, так как она очень сильно не любила напрасную похвалу. Хвалить человека можно за дело и то, без фанатизма, чтобы не возгордился.

– Устраивайтесь в этом доме, хозяин был бы рад принять вас лично, но он умер две недели назад или около того, – устроил Жанну Орлеанский ублюдок. – Жду вас через несколько часов в ратуше, где мы будем обсуждать план прорыва осады.

– Я буду, – кивнула Жанна.

Возле дома крутились какие-то гражданские, которые просто не могли упустить возможности узнать, как дела у дарованной богом избавительницы от англичан.

Англичан местные ненавидели. Были уже осадные эпизоды, способствовавшие этому.

Жанна взяла в конвой закупленный отдельно провиант, который начала раздавать ходя по улицам Орлеана. Буквально два имевшихся до рандеву в ратуше часа она раздавала еду простым гражданам. Арким сказал, что это дешёвый способ подкрепить уже обретённую репутацию героини и спасительницы мира, дешёвый, но от этого не менее рабочий.

Народ был готов носить её на руках, мужчины и женщины возносили хвалу богу за то, что послал Жанну. Слух о ней распространился по всему осаждённому городу, люди стекались со всех улиц, поэтому, когда пришло время уходить, Жанна оставила десяток рыцарей для раздачи оставшейся в телеге еды, а сама быстро направилась в ратушу.

– Какие у вас планы по снятию осады? – спросила Жанна, безапелляционно ворвавшись в обеденный зал ратуши, где на большом столе были разложены карты и различные документы.

– Для начала лучше будет представить вам всех присутствующих, госпожа главнокомандующий, – заговорил Орлеанский ублюдок, которого Жанна всё это время называла не иначе, как де Дюнуа. – Это Этьен де Виньоль, среди друзей и близких более известный по прозвищу Ла Гир.

Ла Гир был примерно сорокалетнего возраста, физиономия его была несколько простоватой: красноватый нос картошкой, квадратная челюсть, близко посаженные маленькие глаза, цепкие, вечно будто бы смотрят на жертву, густые чёрные брови над ними, большой рот, который сейчас был искривлён в непонятной улыбке, которая обнажила отсутствие двух верхних резцов.

Комплекцией Ла Гир был упитан, но не обрюзгший и болезненно-жирный, а что-то вроде комбинации излишнего веса с недюжинной мускулатурой. Жанна видело что-то подобное у брата Гийома, которого, из-за врождённых характеристик, тренировали по особой программе, предусматривающей обильное питание и не менее обильные физические нагрузки. В итоге брат Гийом превратился в здоровенного амбала, который носил специальные тяжёлые доспехи, которые не пробить и тяжёлым клевцом.

И Ла Гир, попади он в детстве в монастырь исповедника Терентия, тоже бы подвергся тренировкам по той же программе и был бы сейчас в два раза больше своего нынешнего размера.

Жанна невольно припомнила брата Гийома, который был довольно-таки мирным человеком, не одобряющим насилие, но легко раскидывающим на тренировках профессиональных воинов, таких как брат Адриан или брат Мартин. На поле боя он должен был превратиться в необоримую машину для убийств, которую остановит только залп из нескольких бомбард в упор.

– Приятно познакомиться, мессер де Виньоль, – вежливо поклонилась Жанна.

– Я не заслужил такого обращения, – сально заулыбался де Виньоль. – Ой, где же мои манеры? Приветствую тебя, Дева-Спасительница!

– Я слышу в твоём голосе интонации издевки, – отметила Жанна. – У нас могут возникнуть междоусобные проблемы?

– А она мне нравится! – рассмеялся де Виньоль. – Определённо нравится!

– Всё ещё не слышу ответа, – напряглась Жанна.

– У нас уже есть междоусобные проблемы, – посерьёзнел де Виньоль. – Я не буду подчиняться бабе.

– Господа, никто не против, если мы с господином де Виньолем выйдем и решим наши проблемы как воин с воином? – обратилась Жанна к присутствующим.

– О, я наслышан о том, как вы одолели дона Матиаса, – нахмурился Орлеанский ублюдок. – Ла Гир, не связывайся, если хочешь сохранить честь и здоровье. Она, как-никак, посланник Божий, а Бог едва ли повторит свою ошибку и отправит другого посланника беззащитным.

– Не богохульствуйте! – вскипела Жанна. – Бог никогда не ошибается! Извинитесь или станете следующим, после господина де Виньоля.

– Да хоть тысячу раз посланник хоть самого дьявола! – решил ответить де Виньоль. – Я не буду ходить под началом бабы!

– Это последняя капля, – Жанна изрядно разозлилась. – Я вызываю вас двоих на поединки чести, одного за другим. Моя победа – ваше беспрекословное подчинение, моё поражение – можете не слушать меня и игнорировать любые мои приказы. Бой на тренировочных мечах, без брони, до тех пор, пока на ногах останется только один.

– Вот это мне нравится! – де Виньоль посмотрел на Жанну с оттенком уважения во взгляде. – Глупая, наивная, но умеет зарабатывать авторитет так, как я люблю!

Жанна разоблачилась и сложила броню на столе.

– Жду вас двоих во дворе, – бросила она и направилась к выходу.

На улице она подозвала Жана де Олона, ошивающегося поблизости от кухни. Видимо, проголодался.

– Найди мне два тяжёлых тренировочных меча из дерева, – велела она ему. – И побыстрее.

«Жанна, ты начинаешь жестить», – предупредил её меч. – «Это же знатные люди, Орлеанский ублюдок так вообще в будущем графом станет… Если, конечно, не покончит сегодня жизнь самоубийством от позора избиения на первый взгляд хрупкой девочкой».

Жанна не пренебрегала физическими тренировками, уделяя им минимум по два с половиной часа в день, даже во время привалов на ночлег.

Выносливости у неё на троих взрослых мужиков, так как физическую базу ей ставили лучшие специалисты по физической культуре, имеющие многовековой опыт развития различных конституционных типов людей.

Ла Гир вышел из ратуши как-то отвлечённо улыбаясь.

– Не спорю, ты могла победить какого-то испанишку, – произнёс он. – Но этот дон Матиас никогда не рисковал связываться со мной!

Вместе с Жаном де Олоном, отправленным за оружием, прибыло четыре десятка других рыцарей из её личной армии.

– О, а вот и он! – опознал Ла Гир дона Матиаса, прибывшего с ними.

– Де Олон, ты будешь распорядителем дуэли, – велела Жанна.

Она пристально смотрела на Ла Гира, который ввиду близкой схватки как-то подобрался, сконцентрировался и с его лица сошла эта неопределённая улыбка. Как понимала девочка, он уже «срисовал» её движения, которые невольно выдают в ней мастера меча.

– Да начнётся поединок! – произнёс де Олон инициирующую фразу, когда оба дуэлянта были готовы.

Жанна начала атаку первой. Серия обманных движений мечом и болезненный удар Ла Гиру по черепу. Тот явно ожидал чего-то другого, с чего обычно начинают поединки, но Жанна не из этих краёв и совсем не рыцарь.

Из рассечённого лба неистового воина потекла густая кровь, залившая глаза.

Яростно заревев, Ла Гир замахал мечом, рассчитывая зацепить Жанну ударом по площади. Но та банально отошла на несколько шагов назад и дождалась когда временно дезориентированный противник уведёт меч слишком далеко.

Град ударов по плечам, а затем несколько дозированных колющих по шее. Никто не устоит от такого, поэтому Ла Гир упал и закорчился.

Филигранно владея мечом, Жанна попадала ровно туда, куда хотела, поэтому она смогла попасть Ла Гиру по кадыку, что временно перекрыло ему кислород.

– Лежачих на поединках не бью, – сообщила Жанна окружающим. – Но если он сможет встать, поединок продолжится, я разрешаю. Господин де Дюнуа, вы следующий.

– Я, признаться, не успел сказать и слова, – заулыбался Орлеанский ублюдок. – Я приношу свои извинения за произнесённые по неосторожности богохульные слова.

Жанне было бы выгоднее дать ему укорот этой деревянной палкой, стребовав клятву беспрекословного подчинения, но он слишком быстро понял, что ничего хорошего ему в схватке с нею не светит. Девочка испытала досаду от того, что поддалась эмоциям и осадила в пыль и грязь Ла Гира. Он бы от дуэли и так не отвертелся, чего нельзя сказать о де Дюнуа, который наступил на свою гордость полной пяткой и извинился.

Это многое говорило о нём. Он как минимум умный.

– Извинение принимается, – произнесла Жанна, а затем с любопытством посмотрела на вставшего на четвереньки Ла Гира, который судорожно вдыхал прохладный и живительный воздух, которого его ненадолго лишил удар тренировочным мечом по кадыку. – Господин де Виньоль, желает продолжить поединок?

Ла Гир с недовольным рёвом рывком поднялся на ноги и бросился в безумную атаку.

Жанна не стала с ним миндальничать и шарахнула со всей дури по левому бедру Ла Гира. Тот упал как поваленное под стопой мифического великана дерево и завопил от боли.

Костей она ему не ломала, он ещё пригодится при деблокаде Орлеана, но это не значит, что ему не было больно.

– Лёд из ледника, обмотать тряпкой и приложить к местам ударов, – распорядилась Жанна. – Живо!

Ла Гиру оказали необходимую помощь и отправили в городской лазарет. Нога его опухла большой полосой гематомы, поэтому на сегодня он не ходок.

Расправа над, пожалуй, самым свирепым воином Франции была бескомпромиссной и не вызывающей каких-либо сомнений. На тяжёлых тренировочных мечах он ей был не соперник, ибо её тренировали орудовать настоящими дрынами, которые выбивали ей суставы при неосторожных движениях и ударах, а эта деревяшка была не намного тяжелее Аркима.

– Вы куда, госпожа?! – обеспокоенно окликнул направившуюся к воротам Жанну де Олон.

– Отдохну до завтра, – бросила та через плечо и продолжила свой путь. – Потому что впереди очень много дел.

//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 25 апреля 1429 года//

– Кто ты, мать твою, такая?! – заорал часовой с башни Турели.

– Позови сэра Уильяма Гласдейла! – велела ему Жанна. – Я Жанна Дарк, главнокомандующий войсками Франции!

Она в одиночку вышла на разрушенный мост через Луару, за обрывом которого находился форт Турель, блокирующий город с юга.

– Слышьте чо?! – обернулся часовой в сторону форта. – Тут сама арманьякская шлюха зовёт сэра Гласдейла! Мне его позвать?!

Форт оживился, на его стены повылазили англичане, которые начали кричать оскорбления разной степени тяжести.

– Они пожалеют о том, что открывали свои рты… – тихо произнесла Жанна, держащая нейтральную мину на лице.

«Главное – не кипятись», – попросил Арким. – «Они чувствуют свою безнаказанность, но это ложное ощущение».

– Я знаю… – Жанна улыбнулась.

– Чё лыбишься, лахудра?! – не понравилась её реакция охамевшему часовому. – Я щас спущусь и живо научу тебя, как должна вести себя баба!

Жанна проигнорировала его слова, продолжив ждать английского командующего.

Спустя минут двадцать на стене форта появился сам сэр Уильям Гласдейл.

– Чего ты хотела, арманьякская шалава?! – раздражённо спросил он.

– Сними осаду и уходи! – воскликнула Жанна. – У тебя есть последний шанс внять голосу разума и последовать воле Господа Бога нашего! Бог сказал, чтобы ты ушёл и не позволил напрасно пролиться христианской крови!

– Я сейчас слышу только слова малолетней блядины, которая пищит что-то с моста! – поведал ей саркастически лыбящийся сэр Гласдейл.

Он был облачён в тяжёлые латные доспехи, а на голове его был шлем с поднятым забралом. Вероятно, он не хотел, чтобы французы увидели его в обычном одеянии и поэтому потратил время на облачение в латы.

– Из-за твоего тщеславия погибнут люди! – проорала ему Жанна. – Их кровь будет на твоих руках! Последний раз прошу тебя: уходи! Потом такого шанса не будет! Если ты переживёшь штурм, я лично утоплю тебя, как еретика, идущего против Бога!

– Проваливай отсюда, шлюха прокажённая! – сказал Гласдейл напоследок и ушёл со стены.

Жанна тоже не стала дальше выслушивать солдатскую ругань, которая возобновилась после этого и вернулась в город.

«Короче…» – заговорил Арким. – «Со стороны реки, пока барбакан на месте, атаковать смысла нет, но ты организуй горожан, чтобы построили из толстых брёвен сплошной и длинный настил, который можно будет протянуть вперёд и в считаные секунды создать переправу. Ещё нам нужна нефть».

– Придётся обратиться в аббатство, – произнесла Жанна задумчиво. – Хорошо. Сколько?

«Бочек пятьдесят, качество не особо важно, лишь бы горела», – ответил Арким. – «Это для разовой акции».

– Хорошо, – снова ответила Жанна. – Напишу письмо сегодня же. Что ещё?

«Нужно тщательно подготовиться к деблокаде, дождаться прибытия грузов, а затем брать Сен-Лу. Кстати, сегодня утро Ла Гир самовольно устроил вылазку, видимо, в пику тебе. Его подстрелили, он отлёживается в лазарете и, скорее всего, бесславно помрёт».

– Надо нанести ему визит, – решила Жанна.

Городской лазарет пропах вонью гнили, затхлостью, а также безнадёжностью. Вокруг стонущих раненых ходили монахи, которые изредка производили какие-то действия с ранами, но больше читали молитвы и принимали предсмертные исповеди.

– Ты довольна, да? – прорычал Ла Гир, лежащий на одной из кушеток. – Вот так это должно было закончиться? Вот так?! Что говорит тебе об этом Бог?!

Его ранили дважды, один из арбалетных болтов попал в стык между кирасой и наплечником, поразив левое плечо, а другой в район шеи, оставив после себя длинную резаную рану.

– Этого могло и не случиться, не возгордись ты и не пожелай идти в сегодняшнюю вылазку, – спокойно ответила ему Жанна.

– Да иди ты… – Ла Гир отвернулся и поморщился из-за резкого движения.

Рана на плече уже воспалилась, так как её недостаточно хорошо очистили. Даже просто днями лежа в колчане наконечники превращаются в весьма антисанитарные штуки, а ведь некоторые любители пострелять ещё и специально макают их в грязь или даже дерьмо, что превращает эти болты в гарантированную смерть для жертвы.

«Я щас с ним поговорю, а ты сядь на свободную кушетку, помалкивай и глубокомысленно смотри в окошко», – попросил Жанну Арким. – «Он нам понадобится, так как неплохо соображает в тактике ведения современной войны и вообще личность символичная, что хорошо для боевого духа солдат».

Жанна молча села на кушетку по соседству и уставилась в окно.

– Чего ты молчишь?! – вновь повернулся к девочке Ла Гир. – Пришла поизд…

«Род закрой, мать твою!» – заорал у него в голове Арким.

– А-а-а?! – вскрикнул Ла Гир и завыл от боли в плече.

«Я сказал тебе, чтобы ты закрыл свой поганый рот!» – продолжил Арким. – «Закрыл? Вот и хорошо! Ещё одно слово и я тебя так трахну, что в аду, куда ты сейчас очень уверенно ползёшь, тебе окажется очень комфортно, потому что там нет меня!»

Ла Гир, испуганный неизвестно откуда доносящимся голосом, заозирался, а затем затравленно посмотрел на Жанну, равнодушно смотрящую в окно.

«Итак, ты в жопе, Ла Гир», – вновь заговорил Арким. – «Рана в твоём левом плече воспалена и скоро начнёт стремительно гнить, что угробит тебя в течение следующих двух-трёх дней. Но, к твоему огромному счастью, есть решение. Вот сейчас можешь говорить».

– Ты от дьявола? – дрожащим голосом спросил Ла Гир.

«С чего ты взял, мать твою за ногу?!» – вскипел Арким. – «Я объективно на стороне добра, чтоб тебе сралось по двадцать раз в день! А говорю так, чтобы ты, тупая башка, всё понял! Или мне начать на латыни петь бесполезные дифирамбы богу? Можешь отвечать».

– Нет-нет, я всё понял, извини меня… – заговорил Ла Гир.

Монахи вокруг отметили для себя этот разговор ни с кем, но списали это на предсмертный бред. Они-то на такое уже насмотрелись.

– Что я должен сделать? Убить кого-то? – задал серию деловых вопросов Ла Гир. – Я могу…

«Убивать тебе предстоит много, очень много», – вкрадчивым голосом произнёс в его голове Арким. – «Англичан».

– Я готов! – уверенно ответил Ла Гир. – Только не дай мне умереть вот так, Господи! Только не так!

«Будешь слушать Жанну как родного отца, который за неподчинение может тебя так отдубасить, что блаженным станешь!» – продолжил Арким. – «Ослушаешься, будешь иметь дело не с ней, нет, больше тебе так не повезёт! Будешь иметь дело со мной, а я достану тебя где угодно и не позволю умереть слишком быстро».

«Вот и хорошо, твою мать», – произнёс Арким удовлетворённо. – «Сейчас тебе будет очень больно, так, как не было никогда, но это нужно. Терпи и не удивляйся, если проснёшься только завтра. Жанна».

Жанна встала извлекла меч, что насторожило всех присутствующих, а Ла Гира напугало, так как его беседа с нею не располагала к дружеским взаимодействиям.

Но его опасения были беспочвенны, так как девочка сняла с его плеча окровавленные бинты и приложила к ране навершие меча. А дальше действовал Арким.

Локализовав зону воспаления, он преобразовал крупицу запасённой магической энергии в антисептическое радиационное излучение. Здоровые клетки организма такое излучение перенесут относительно нормально, а вот микроорганизмы не очень. В течение двух минут излучение убивало всех посторонних в ране, а затем резко прекратилось. В ходе этого действа Ла Гир орал, так как навершие меча нагрелось и прижгло ранение, оставив клеймо в виде отчётливого простого креста.

«Бахни ему антибиотик внутримышечно, в плечо», – приказал Арким Жанне.

Последняя быстро извлекла из-под кирасы коробочку со шприцами-тюбиками и вколола Ла Гиру универсальный антибиотик, к которому местные микробы были совершенно не готовы и вряд ли будут готовы когда-либо, ведь антибиотик этот был с метаморфическими свойствами, способный подстраиваться под любые контрмеры, которые могут выкинуть против него мутирующие микроорганизмы.

«Вырубился, слабак», – констатировал Арким. – «Завтра посетишь его с утра, посмотрим, как он запоёт».

Они могли и обезболивающее на него потратить, но не стали, так как он не заслужил.

//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 4 мая 1429 года//

Отношения с командованием армии у Жанны всё никак не складывались.

Орлеанский ублюдок имел своё мнение касательно тактики деблокады Орлеана, предусматривающее концентрированные внезапные атаки в лоб, тогда как Жанна предлагала сложные планы, которые позволяли обойтись меньшими потерями, но требовали взамен продвинутой координации действий, а следовательно и квалификации командиров.

Идиотом никто выглядеть не хотел, хотя Ла Гир крепко настаивал на том, чтобы все слушали Жанну.

Практически приговорённый к смерти начинающейся раневой инфекцией де Виньоль был чудесным образом исцелён в кратчайшие сроки, так как инфекция в тот же день исчезла и более не подавала признаков своего существования. Арким стерилизовал его рану радиацией, а универсальный антибиотик глубоко постиндустриального мира не позволил инфекции вернуть утерянные позиции. Уже утром Ла Гир чувствовал себя неплохо, хоть и был напуган предыдущим днём до дрожи в коленях.

«Разговор с богом» не прошёл для него бесследно, он теперь не сомневался, что Жанна есть посланница божья, а значит, лучше делать так, как было оговорено.

Тем не менее, один дополнительный безоговорочный голос на военном совете ничего не менял, большинство склонялось к тому, чтобы слушать Орлеанского ублюдка, который вроде как более сведущ в военном деле.

Вот и сегодня её не поставили в известность о том, что планируется атака на форт Сен-Лу. Они предпочли не получить двести латников в усиление атаки, но не позволить Жанне им мешать.

Правда, Арким шепнул ей на ухо, что планируется атака и она была готова для появления в самый значимый момент.

Солдаты атаковали без особой охоты, хоть и понимали, что на кон поставлено всё.

Англичане отталкивали лестницы, стреляли по толкающим таран французам из луков и арбалетов, люди умирали, Орлеанский ублюдок орал на солдат, требуя усилить натиск, без особого эффекта, а потом появилась Жанна.

Она приехала во временный осадный лагерь на коне, размахивая белой хоругвью и крича что-то воодушевляющее.

Вслед за ней шёл отряд латников, снаряжённый лестницами и мантелетами.

Появление Жанны подействовало на французских солдат намного сильнее, чем ор Орлеанского ублюдка, они действительно усилили натиск и к тому моменту, как к западной стене форта были приставлены лестницы латников, на южной части стены уже происходила рубка внутри лагеря.

Англичане не успели переместить часть сил на новое место атаки, поэтому латники Жанны врезались в спины обороняющих южную стену солдат и начали кровавую мясорубку.

Часть из вражеских солдат успела скрыться в ближайшей церкви, но основную массу удалось перебить и захватить в плен.

– Если не выйдете, я сожгу вас вместе с этой церковью! – подъехала Жанна к двустворчатым дверям каменной церквушки. – Сдавайтесь и я гарантирую вам, что вы не будете убиты. Даю вам пять минут, а потом мы поджигаем её! Несите факелы!

Спустя две минуты и сорок три секунды церковные двери были открыты и англичане, бросая оружие, пошли на выход.

Всего в Сен-Лу было пятьсот с лишним человек гарнизона, но лишь триста с чем-то из них успели сдаться в плен. Атака латников Жанны существенно увеличила потери англичан, но зато позволила сохранить множество французов.

– Это было отлично! – похвалил её Жан II, принц Алансонский. – Твоя атака была весьма кстати!

Доспехи его были залиты кровью, имелось несколько новых вмятин, но он счастливо улыбался и тяжело дышал.

– Если бы послушали меня, то сегодня погибло бы гораздо меньше наших солдат, – недовольно буркнула Жанна и направилась проверять состояние своих латников.

Из них, к её удивлению, никто не погиб, лишь несколько получили лёгкие ранения и контузии. Это действительно был отличный результат, но в нём была доля экспромта, так как согласованностью действий разных частей их армии тут даже не пахло.

Вот эта полуавтономная самодеятельность здорово напрягала Жанну, которая хотела бы, чтобы армия действовала как единый организм, точно так, как было написано в книгах по тактике из Франции параллельного мира.

О некоторых вещах остаётся только мечтать…

В Орлеане её встречали как победительницу.

Вести о победе дошли быстро, народ ликовал, громко скандируя её имя, но радости ей это не доставило. Сен-Лу – это ведь даже не половина дела.

– Де Олон, сегодня вечером собирай штаб, будем обсуждать следующий шаг, – дала указание своему фактически адъютанту Жанна.

– Будет сделано, госпожа главнокомандующий, – поклонился де Олон.

//Королевство Франция, полуосаждённый Орлеан, 5 мая 1429 года//

– У нас нет времени на споры! – продолжала убеждать всех присутствующих Жанна. – Пока мы тратим его на споры, англичане могут что-то предпринять!

– Но мы не можем просто так бросаться в лобовую атаку! – выдал контраргумент Орлеанский ублюдок.

– Вчера вы ничего против этого не имели и даже не смогли придумать ничего лучше, кроме как попытаться взять Сен-Лу в лоб! – саркастически ответила ему Жанна. – Сегодня мы действуем так, как говорю я!

– Это не вам решать, мы отвечаем за… – вмешался принц Алансонский.

– Мне! – прервала его Жанна. – Дофин назначил меня главнокомандующим! Я отвечаю за успех деблокады Орлеана! Вы почти ничем не рискуете после провала, а я при любом исходе осады, кроме одного, рискую своей головой! Не мешайте мне работать или я буду вынуждена забить каждого из вас до смерти в многочисленных поединках чести! Сегодня действуем по моему плану!

Никто не рискнул нарваться на поединок. Жанна недавно вызвала на бой капитана германских наёмников Клауса фон Нассау, которого показательно избила тренировочным мечом.

Закон силы тут понимали прекрасно, поэтому она таким образом доказала свою правоту касательно вертикали власти. Капитан в ближайшую неделю непригоден для битвы, а остальные получили очередной недвусмысленный сигнал о том, что Жанна не только вдохновляет и убеждает словами, но может также прибегать к насильственным методам вразумления несогласных.

Уже никто не сомневался, что в поединке она разделает под орех любого из местных аристократов, поэтому слишком сильно перечить ей никто себе не позволял. Пытались больше словами, уговорами…

//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 6 мая 1429 года//

Форт святого Августина собрались брать самым ранним утром.

Войска вышли на позиции в конце собачьей вахты, то есть ближе к четырём часам ночи. По словам Аркима, в это время часовые наименее внимательны и иногда банально спят на постах.

Французские солдаты вчера очень рано легли спать, поэтому сейчас были очень бодры и готовы к действию.

Режим тишины время от времени нарушался, хоть солдатам и было запрещено говорить под страхом смертной казни. Кто-то ронял оружие впотьмах, кто-то спотыкался и лязгал бронёй, но у англичан это не вызвало никаких подозрений.

С первыми лучами солнца начался штурм.

Здесь так никто не воевал, это весьма нетрадиционная тактика для Западной Европы, поэтому эффект был ошеломительный.

Стены форта были взяты без единого выстрела со стороны англичан, так как когда очухались часовые, французы уже были на лестницах, а затем и на стенах.

Ворота брали латники Жанны, поэтому очень скоро они были открыты и внутрь прошла основная часть штурмующих под контролем Орлеанского ублюдка.

Англичане ещё спали, когда кровавый бой переместился во внутренний двор форта.

Не сбежал никто. Сопротивляющихся убивали, а пленных вязали и цепочками уводили в тыл.

Комендант форта попытался оказать сопротивление и был убит на месте, что было досадно, зато в распоряжении Жанны оказалась фортовая казна.

– Невероятно! – Орлеанский ублюдок неверяще осматривал внутренний двор павшего форта и лыбился как придурок. – Так не бывает!

– Пути господни неисповедимы… – философски-теологически произнесла Жанна.

– Нет, так просто это не объяснить! – не согласился Орлеанский ублюдок.

– Это божье провидение, не сомневайся, – положил ему на плечо свою руку Ла Гир. – Я клянусь тебе, она истинная посланница Бога!

– С каких пор ты стал таким религиозным, Ла Гир? – удивлённо обернулся Орлеанский ублюдок. – Где старина Ла Гир, любитель женщин и выпивки? Святоша, куда ты дел старого Ла Гира?

– Не шути с этим, Жан, – серьёзно попросил его Ла Гир. – Прошу тебя.

Затем он отпустил его плечо и пошёл прочь. Де Дюнуа долго смотрел ему вслед.

– Завтра нас ждёт взятие Турели, – сочла нужным сообщить Жанна. – Нужно морально подготовить солдат, дать им удвоенные пайки провианта, а потом выслушать мой план.

– Если он такой же блестящий, как сегодняшний, то я с удовольствием выслушаю его хоть сейчас! – Орлеанский ублюдок оттянул высокий латный горжет и почесал шею.

– В ратуше, сегодня вечером, – сказала Жанна. – До этого времени я займусь приготовлениями.

//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 7 мая 1429 года//

После ошеломительно малокровного взятия форта святого Августина в скором освобождении Орлеана не сомневалась даже последняя скептически настроенная блоха на пессимистичной по жизни собаке.

Народ ликовал, были извлечены последние запасы спиртного и на улицах до ночи праздновалась очередная победа Жанны.

А сегодня с утра, когда больные после вчерашнего горожане страдальчески ползают по своим домам, Жанна уже стояла на мосту с видом на Турель.

Укрепления были впечатляющими. Высокие каменные стены, потрёпанные непрерывным обстрелом из бомбард, происходившим с начала осады и до сегодняшнего дня. Били редко, но систематически и это давало свои плоды: часть северной стены Турели в феврале этого года была обвалена и англичане в спешке починили её с применением, фигурально выражаясь, говна и палок. И у Жанны был этап плана, в котором она использует этот участок.

Минут двадцать назад она вернулась с утренней молитвы, где с нею говорил Архангел Михаил, заверивший её, что сегодняшний день завершится успехом. А она и не сомневалась в этом.

– Начинаем! – прокричала Жанна.

Четыре плота, на каждом из которых были бочки с нефтью, были отправлены к Турели.

Вся сложность ситуации с Турелью была в том, что в этой крепости имелся отведённый барбакан, который предусмотрительные англичане усилили дополнительными укреплениями и оснастили тремя бомбардами.

Задачей Жанны было отрезать барбакан от основной части крепости, а затем захватить его.

И чтобы отрезать сообщение барбакана с крепостью нужны были эти плоты, управляемые отчаянными храбрецами, укрывшимися в деревянных кабинках.

Один из плотов быстро потерял управление, так как некий английский лучник сумел достать управляющего движением храбреца, но зато остальные три достигли пространства под мостом и бросили якоря, зацепив их за опоры.

Далее они подожгли ветошь, пропитанную селитрой и серой, а затем попрыгали в реку.

Англичане даже не успели ничего предпринять, как бочки с нефтью, заполненные наполовину, загорелись и зачадили смрадным жирным дымом.

Пламя взметнулось очень высоко, начав облизывать деревянные опоры моста. Солдаты противника лили вниз воду, но расположение плотов было для них не очень удачным да и нефть водой не потушить.

Они обливали сам мост, чтобы не дать ему загореться, но это было бесполезно.

Спустя час мост уже был непригоден для перемещения, а спустя ещё полчаса частично рухнул в реку.

Барбакан был отрезан от крепости и практически сразу начался его штурм.

Горожане, под прикрытием солдат с большими щитами, потащили заранее сколоченный настил, с помощью которого в течение пяти минут восстановили мост через Луару.

По мосту помчались уже готовые к бою штурмовые группы, оснащённые лестницами особой конструкции, осадными павезами и тяжёлой бронёй.

Англичане на барбакане отчаянно сопротивлялись, стреляли из всего, что у них есть, но штурм был организован на достойном уровне, ведь Жанна распределила роли каждому участнику и солдаты действовали по заранее утверждённому плану.

Жанна смотрела на штурм с моста, отправляя посыльных для корректировки порядка действий и наиболее оптимального распределения штурмующих.

Штурмовые лестницы были оборудованы металлическим крюком, который в большинстве случаев надёжно закреплял их на стенах и препятствовал отталкиванию. Такое небольшое новшество, стоившее не слишком дорого, а эффективности штурма повысилась в разы, ведь палки-отталкивалки англичан были бесполезны против таких лестниц, которые сначала нужно как-то отцепить от стены, а уже потом отталкивать.

В течение часа была взята южная стена барбакана Турели, а спустя два часа над ним поднялся французский флаг.

– Готовьте таран! – приказала громко Жанна.

Таран поехал по настилу через Луару.

Это было чудо инженерной мысли, сконструированное из толстых брёвен, которые снаружи покрыли сырыми шкурами, обильно смазанными мокрой глиной с берега реки.

В таране было сорок посадочных мест, причём есть даже артиллеристы, которые ждут своего часа на втором этаже, вместе с двумя небольшими бомбардами.

Головка тарана была изготовлена из бронзы, которую получили переплавив брак орлеанского пушечного двора.

Барбакан был захвачен, поэтому таран беспрепятственно объехал его и остановился у рва Турели.

Тут в дело вновь вступили сапёры из горожан, которые, под прикрытием трёх сотен стрелков и осадных павез, притаранили фашины, засыпали ими ров под подъёмным мостом, после чего наладили качественный настил из обмазанных глиной брёвен.

Таран тронулся вперёд и упёрся в подъёмный мост.

Англичане не смотрели на это безучастно, наоборот, пытались всячески воспрепятствовать штурму, лили кипяток с дерьмом, бросали керамические сосуды с нефтью и факелы, то есть извращались в рамках имеющихся возможностей, но тарану было всё нипочём. Шкуры в большинстве случаев не загорались, а каким-то образом загоревшиеся быстро тухли, так как влага из глины – не самая лучшая среда для пламени.

С характерным, практически колокольным, звоном сферическая головка тарана врезалась в подъёмный мост. Жанна пристально наблюдала за ходом преодоления препятствия, думая в этот момент о втором отряде.

Второй отряд ещё даже не вышел на стартовую позицию, чтобы не привлекать внимания англичан раньше времени.

На мосту демонстративно собрали многочисленную якобы штурмующую группу из вооружённых горожан, задача которых заключалась в создании видимости основного направления штурма, тогда как основные штурмовики нападут с севера.

Такой концепт многостороннего штурма в текущие времена применялся, но очень редко, так как с момента вступления в бой контроль над войском автоматически терялся и действовали исключительно полевые командиры на местах, а аристократы очень не любят терять контроль, поэтому предпочитают держать все силы в поле прямой видимости.

К удивлению Жанны, после того, как подъёмный мост рассыпался в труху, таран не уткнулся в завал из камней и брёвен, чего можно было ожидать от осаждённых. Наоборот, их ждала расчищенная площадка внутреннего пространства ворот и железная решётка.

Таран протащили вперёд и начали мерно выстукивать решётку.

Сама по себе железная решётка может и крепкая, но вот крепится она к камню, поэтому вынести её не составит труда.

А потом англичане показали, почему не завалили ворота наглухо.

Из больших котлов наверху полилась нефть, которую практически сразу подожгли.

Таран загорелся, но работать не прекратил, так как доски подгоняли очень плотно, чтобы нивелировать шанс просачивания в боевую рубку всяких текучих и горючих жидкостей.

– Войско на позиции, госпожа главнокомандующий! – примчался с наблюдательного пункта Жан де Олон.

– Сигнализируй начало, – приказала Жанна.

Де Олон достал горн и что есть силы задул в него. Это должно было послужить сигналом дону Матиасу, который временно возглавлял латников Жанны и должен был осуществить стремительный приступ северной стены Турели.

Теперь оставалось только ждать.

Быстро снеся решётку, горящий таран продвинулся дальше, к последним воротам, дубовым и усиленным железными полосами.

Проблема всех фортификаторов заключалась в не слишком богатом выборе материалов для реализации всех их задумок: дуб совершенно не смотрится против железной решётки, но это и неважно, так как в обоих случаях крепятся они к камню, что и позволяет существовать таким вещам как осадный таран.

Жанна прищурилась и смогла увидеть, что ворота были пробиты, а следующие за тараном воины двинулись на прорыв.

Но прежде чем они успели ворваться во внутренний двор, сказали своё короткое, но веское слово бомбарды на втором этаже тарана.

Они были начинены тройным зарядом пороха и свинцовой картечи, поэтому залп был мощным, пусть и одноразовым. Артиллеристы успели выскочить, поэтому никто, кроме англичан, не пострадал.

Англичане потеряли весь первый ряд оборонительной формации, призванной встречать штурмующих.

А затем всем стало не до шока и трепета. С севера атаковали латники Жанны, которые полезли на стены, перебили немногочисленных англичан на них и начали спуск вниз прямо в тылу построившихся для последней битвы противников.

Естественно, что атака с двух сторон закончилась тотальной победой французов.

Никто из англичан не успел бежать, большей частью они были перебиты, но многих взяли в плен, в том числе и сэра Уильяма Гласдейла, который пытался убраться через северные ворота Турели.

– Что ж… – произнесла Жанна. – Вот мы и встретились лично.

– Катись в ад, ты, мерзкая… – начал было англичанин, но был прерван ударом под дых.

Ударила Жанна, но никто из присутствующих не удивился: она не брезговала рукоприкладством и никогда не сюсюкалась с проигравшими.

– Тащите его к берегу Луары, – приказала Жанна де Олону и дону Матиасу.

Эти двое без раздумий подхватили сэра Гласдейла и поволокли в указанном направлении.

– Что ты задумала? – спросил Орлеанский ублюдок.

– Я собираюсь выполнить обещание, – пожала плечами девочка и направилась вслед за своей жертвой.

У реки Жанна ободряюще улыбнулась испугавшемуся Гласдейлу, который ничего не понимал и одним ударом ноги повалила его на землю.

Далее она протащила его по грязи и погрузила в воду так, что снаружи остались торчать только нижняя часть торса и ноги. Гласдейл барахтался и пытался оттолкнуться от дна, но Жанна поставила ему на спину ногу.

Пока он тонул, она философским взглядом смотрела на прекрасный закат.

Горожане, ликовавшие до этого и праздновавшие победу, недоуменно смотрели на происходящее на том берегу. Жанна приветливо помахала им рукой.

Спустя несколько минут сэр Гласдейл перестал барахтаться.

– Вытащить из воды, голову отрубить, наколоть на копьё и выставить на самой высокой башне города, – распорядилась Жанна.

Дон Матиас кивнул и дал указания солдатам, присутствующим при казни.

//Королевство Франция, практически деблокированный Орлеан, 8 мая 1429 года//

Голова сэра Гласдейла висела на башне Святой Екатерины. Священники не были против, так как вступать в конфронтацию с освободительницей Орлеана и Девой-Спасительницей Франции было как минимум плохо для репутации.

С утра прибыло войско англичан, занимавшее до этого периферийные форты. Руководил всем этим герцог Саффолк, при поддержке Джона Тальбота.

Они выстроились перед укреплениями французов, по всей видимости собираясь дать генеральное сражение.

Жанна подняла все войска и выстроила их для контратаки. В качестве сердечника удара она планировала использовать своих латников, которых посадила на коней и оснастила длинными ударными копьями.

Важно было то, что сила была на стороне Жанны и ни у кого не было сомнения, что если случится битва, то она победит.

– Деритесь или уходите! – прокричала Жанна, выехав вперёд со своей ставшей знаменитой хоругвью.

Сказав, что хотела, она вернулась в командную ставку, где раздала указания на случай начала атаки. Вести войну стенка на стенку она не собиралась, поэтому предприняла ряд мер для минимизации своих потерь и увеличения потерь противника.

Англичане стояли около часа.

Они тоже всё понимали, но просто так уйти не могли. В итоге ими было принято волевое решение об отходе.

– Вот так освобождают города, – веско произнесла Жанна перед военным советом из имеющихся в её распоряжении полководцев Франции.

Она вскочила на коня и поехала обратно в Орлеан.

«Не надо так пафосно», – попросил Арким. – «Будь у меня скулы, их бы уже свело раза три».

– Война ещё не закончилась, – сказала Жанна.

«Это только первый, самый маленький этап», – сказал ей Арким. – «Но ты справишься, ты способная».

Конец первой книги.

Продолжение следует…

Примечания

1

Мистическое обручение – видимо, И. Христос испытывает некую слабость к женщинам с именем Екатерина, так как подобный же эпизод произошёл с Екатериной Сиенской в 14 веке.

(обратно)

2

Ex-voto – в знак завершения обета. То есть типа у Карла Мартелла был какой-то обет и он в часовне втыкает меч в честь его окончания.

(обратно)

3

Возраст Жанны Дарк – это вопрос дискуссионный. Официальная позиция – 1412 год, 6 января, но есть версия, что она родилась в 1409 или даже в 1408 году. На историческую достоверность я в данном произведении не претендую, поэтому 1409 год.

(обратно)

4

Дух вина – spiritus vini, то бишь спирт. Да-да, Арким из той категории мечей, которая предпочитает надёжные источники финансирования.

(обратно)

5

Синдром Морриса – это врожденное заболевание, при котором у больных генотип мужской (с набором хромосом XY), а фенотип женский. То есть хромосомы мужские и это фактически мужик, но выглядит он как баба. Также это называют синдромом нечувствительности к андрогенам. Андроген – это мужской половой гормон, отвечающий за формирование первичных и вторичных половых признаков и не только. Доходит до того, что такие мужики могут выглядеть как неподдельные бабы, на самом деле бабами не являясь. Матка у них не вырастает, но влагалище формируется. Жесть, да? Синдром имеет разные степени выраженности, но Y-хромосому из организма никуда не денешь, поэтому такие «женщины» получаются сильнее сверстниц, храбрее, агрессивнее, жёстче, одним словом. И есть у учёных гипотеза, что Жанна Д’Арк, сама не ведая о том, была как раз таким глубоко законспирированным мужиком, который спас Францию. Доказательств, разумеется, никаких нет, ибо её спалили на костре, а это, как говорится, с концами, особенно с учётом того, что в реальной истории её прах развеяли с берега, что очень романтично, но нихрена не помогает современным учёным. Короче, в данном произведении Жанна Д’Арк – это всамделишная женщина, без всяких актуальных повесточек и ЛГБТ-говна. И точка! https://www.youtube.com/watch?v=u9zIBtN-SfM

(обратно)

6

«Критон» – философский трактат IV века до нашей эры, авторство – вопрос дискуссионный, кто-то говорит, что его написал Платон, кто-то говорит, что один из его учеников. Я сам склоняюсь к версии, что это написал не сам Платон, ибо есть убедительное исследование на эту тему, но лучше сами решайте. Действие «Критона» происходит в афинской тюрьме, где сидит Сократ, ожидающий смертной казни, по обвинению «Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то – смерть». В Афинах была довольно-таки либеральная тюрьма, так как к Сократу ходило очень много людей и Критон, его ученик, предлагал свой план бегства, но Сократ, будучи человеком идеи, отказался нарушать закон. Приговор был несправедлив, по несправедливому закону, но это был закон, поэтому Сократ отказался его нарушать, а потом его казнили. Примечательно, что перед смертью Сократ сказал: «Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте». Асклепий – бог медицины у древних греков, ему жертвовалиобычно за успешное исцеление от болезни. Сократ так посмеялся в последний раз: его вылечили от жизни.

(обратно)

7

Ядерный Ганди – это персонаж интернет-мема. В некой игре из серии Цивилизация, согласно мифу, был параметр, отвечающий за агрессивность и принимающий значение от 1 до 10, где единица соответствует наименьшему уровню агрессии, а десятка – наибольшему. Лидер нации Махатма Ганди имел наименьший из них, то есть единицу, поэтому вёл только оборонительные войны. При открытии исследования «Демократия» уровень агрессивности падал на −2 единицы, то уровень агрессивности Ганди становился −1, а уровень агрессии хранился в однобайтовой беззнаковой целочисленной переменной, которая может принимать значения от 0 до 255, происходило целочисленное переполнение и значение параметра становилось равным 255. То есть агрессия Ганди становилась максимальной. Исследование «Демократия» в технологической ветке находился недалеко от «Ядерное оружие», поэтому без каких-либо видимых причин ставший воинственным психом Ганди начинал херачить всех соседей ядерными ракетами. Доподлинно известно, что в первых частях Цивы ничего такого не было, это был миф, а вот в Циве V Ганди имеет настройку предпочтения ядерного оружия на максимуме, а в Циве VI в начале каждой партии имеет неплохой шанс получит особенность «Ядерный агрессор».

(обратно)

8

Болезнь Жанны Д’Арк – есть версия, что у неё была именно идиопатическая эпилепсия, которая сопровождается звуковыми и иногда визуальными галлюцинациями. Этим можно объяснить голоса и образы. Есть там несколько несовпадений, но источники по личной жизни Жанны большей частью нарративные, поэтому относиться к ним следует с осторожностью. Кстати, приступы идиопатической эпилепсии длятся недолго, поэтому внешних физических проявлений никто заметить не смог. В общем, в данном произведении диагноз Жанны Д’Арк однозначен – идиопатическая эпилепсия.

(обратно)

9

Песня, исполняемая Аркимом – https://www.youtube.com/watch?v=cUDv9DEfxAc

(обратно)

10

Вторая песня, исполняемая Аркимом – https://www.youtube.com/watch?v=6fcL5ns0elo или https://www.youtube.com/watch?v=Z0cWEELBKu0 «Misirlou», в переводе с арабского – «египтянка».

(обратно)

11

Фамилия пробкоголового – Льеж – (liege, фр.) – пробка.

(обратно)

12

Бертильонаж – система идентификации преступников по их антропометрическим данным; получила название по имени её изобретателя, – французского юриста и изобретателя Альфонса Бертильон. Метод включает в себя 14 измерений основных параметров: длина верхней части туловища, окружность головы, длина головы, длина ступней, длина рук, длина пальцев, длина ушей и ещё нескольких антропометрических показателей. Всё это помещается в картотеку, шанс на совпадение этих характеристик составляет 1 к 286 миллионам, то есть ошибка попросту исключена. В метод почему-то долго не верили, Альфонсу Бертильону пришлось доказывать его действенность, но в итоге всё закончилось абсолютным успехом и бертильонаж был перенят многими странами мира. Это самый адекватный и простой метод устройства опознания преступников-рецидивистов. Но потом появилась дактилоскопия, то есть определение отпечатков пальцев, после чего бертильонаж постепенно сошёл на нет. Всего система просуществовала тридцать лет, позволив изловить уйму преступников-рецидивистов.

(обратно)

13

Правило Миранды – юридическое требование, введённое в США с целью обеспечения права задержанного не свидетельствовать против себя. С введением правила Миранды до зачитывания прав задержанному ни одно доказательство не может считаться допустимым и использоваться в суде.

(обратно)

14

Палочная система – система статистической оценки деятельности подразделений правоохранительных органов. Типичное проявление палочной системы – выставление планов конкретным полицейским по количеству составляемых административных протоколов за день, то есть вынь да положь двадцать раскрытых краж, обстоятельства не волнуют. Впрочем, уважаемый читатель, ты и сам о таком неоднократно слышал, поэтому прекрасно всё понимаешь.

(обратно)

15

Сюрте – сокращённое разговорное название различных спецслужб Франции в XIX веке. Также таким образом назывался особый отряд полиции, сформированный из бывших уголовников Эженом Франсуа Видоком, который сам в прошлом был тем ещё прощелыгой, но вставший на путь исправления. Здесь он стал большим человеком, достигшим невероятных высот на службе у императора.

(обратно)

16

Карл Маркс – да, он был крещёным в лютеранство евреем, но фамилия его была распространённой среди немцев, поэтому сложно было сказать по этому сочетанию о национальной принадлежности носителя. Евреев всю их историю гоняли все кому не лень, поэтому они были вынуждены маскироваться, некоторые делали это очень успешно, а кто-то не очень: некоторые вроде как немецкие фамилии типа Ротшильд, Гольдберг, Шварцбард или Гройссман скажут о еврейском происхождении носителя больше, чем внешний облик.

(обратно)

17

Эффект ореола – также известна формулировка как Halo-effect, это такое когнитивное искажение, результат воздействия общего впечатления о чём-либо на восприятие его частных особенностей. То есть если человек внешне привлекателен, люди склонны считать, что он в целом неплохой, обязательно компанейский и добрый, а ещё умный. На деле это не всегда правда, но у физически привлекательных людей больше причин быть такими на публике, чтобы поддерживать образ. Арким, например, был впечатлён незыблемой волей и последовательностью в следовании принципам, присущим Таргусу Виридиану, поэтому он был склонен считать, что последний в целом является неплохим парнем. На деле же это социально адаптированный психопат, ставший таковым из-за проведённой над ним психокоррекции, слабо выраженного в период взаимодействия с Аркимом комплекса превосходства, привитого его родным отцом, а также личных травмирующих потерь, пережитых в относительно раннем возрасте. Подробнее об этом персонаже можно почитать в романах «Из Бездны» и «Римлянин». В последнем все его склонности проявляются в полной мере. В целом, он довольно-таки сложная личность.

(обратно)

18

Экскоммуникация – суть отлучение от Церкви. Бывали разные степени отлучения: всё могло ограничиваться как ограничением в общении с отлучённым, так и анафемой, что есть самый жёсткий вид отлучения, из которого, как правило, нет пути назад. Преданный экскоммуникации или анафеме подвергался всеобщему остракизму, никто не имел права разговаривать с ним, оказывать помощь и так далее, ибо даже просто заговоривший с ним подвергался экскоммуникации, совсем как у блатных, короче. Обычно отлучали за тяжкие грехи, но в случае с малым отлучением можно было избежать всего дерьма публично и, по официальной версии, искренне раскаявшись. А вот от анафемы просто так трусами не отмашешься, весь христианский мир будет против тебя и единственный способ выжить – свалить куда-нибудь подальше. Если вопрос религиозной принадлежности не принципиален, то можно отправиться к сарацинам, при условии смены официального дистрибьютора религиозных услуг их отношение будет более чем лояльным, а если очень важен – то скрываться где-нибудь в глуши, вдали от христианской общественности, пока кто-то из ретивых доброхотов не отправит специальных людей по твою голову. В общем-то, нападение на монастырь и его ограбление – это верный способ подвергнуться анафеме всей штурмующей братией.

(обратно)

19

Индульгенция за любую фигню за вклады в ТОО «Крестовый поход на осман» – исторический факт. На самом деле в обычном режиме индульгенции продавались не просто так, святоши взвешивали прегрешение и иногда не могли идти против общества, когда прегрешение было слишком уж велико, но тут вылез папа Мартин V со своими семечками и ляпнул ключевую фразу не подумавши. В любое другое время нападение на монастырь закончилось бы полным фиаско в плане положения в обществе, поэтому индульгенция была бы невозможна, потому что не могла быть никогда, а тут и так время неспокойное, можно было списать на разбойников, на хаос войны, на происки диавола и так далее, закрепив всё это дело крепкой индульгенцией, фигурально выражаясь схватив Папу за язык. Ну и деньги не пахнут, если так подумать.

(обратно)

20

Божий суд – в данном случае в форме судебного поединка. Судебный поединок – это архаично, но в те времена применялся весьма активно. Во Франции очень примечательный эпизод такого поединка был зафиксирован в… Бургундии, когда два знатных горожанина на шипастых дубинках решали междусобойный вопрос, к слову, как раз во времена правления того самого Филиппа III Доброго, которому так сильно задолжал маркграф Жан III. В романе указывается вопиющий случай, который не должен был бы происходить в обычной жизни, но Жану № 3 особо терять нечего, а победа может списать абсолютно всё, практически мгновенно подтвердив правдивость его слов касательно того, что он приехал к монастырю гасить разбойников, как бы глупо это не звучало.

(обратно)

21

Legatus missus – посланный легат. Папа Римский выбирает подходящего человека и назначает его на выполнение какого-либо поручения, облагая его полномочиями в рамках его выполнения. Существует несколько видов папских легатов, но конкретно этот вид является самым скоротечным по времени, так как после выполнения поручения в этой ситуации просто это как бы здесь его полномочия всё, окончены.

(обратно)

22

Дом Жанны в Домреми – место рождения Жанны Дарк, сохранившееся до наших дней. Вот так он выглядит в настоящий момент: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дом_Жанны_д’Арк_в_Донреми

(обратно)

23

Квинтина – упражнение с копьем для всадника, называемое также cuitaine, состоявшее в том, чтобы поразить в центр щита манекен, облаченный в полный доспех. Манекен ставили на вертикальную ось. Если всадник, мчавшийся во весь опор, попадал копьем в середину щита, то «трофей» поворачивался вокруг своей оси. Если же удар был неточен, части манекена падали или поражали неумелого всадника.

(обратно)

Оглавление

Глава первая. «Искатель» приключений

Глава вторая. В плену истории

Глава третья. Первое задание

Глава четвертая. Жестокость и насилие

Глава пятая. Джунгли

Глава шестая. Колония

Глава седьмая. Египтянка

Глава восьмая. Первоначальное накопление капитала

Глава девятая. Метрополия

Глава десятая. Машина за работой

Глава одиннадцатая. Призрак?

Глава двенадцатая. Первое восстание

Глава тринадцатая. Второе восстание

Глава четырнадцатая. Ничто

Глава пятнадцатая. Отверженные

Глава шестнадцатая. Гвозди

Глава семнадцатая. Молчание – это тоже выражение воли

Глава восемнадцатая. XV-й

Глава девятнадцатая. Устав своего монастыря

Глава двадцатая. Бургундское красное. Часть первая

Глава двадцать первая. Бургундское красное. Часть вторая

Глава двадцать вторая. Легат

Глава двадцать третья. Дни Жанны

Глава двадцать четвёртая. Передофин – недокороль

Глава двадцать пятая. Орлеанская дева

*** Примечания ***