Могильная Фантазия [Кирилл Николаевич Мелентий] (fb2) читать онлайн

Кирилл Мелентий Могильная Фантазия

Я открыл глаза. Темнота, захватившая всё вокруг, прерывалась тусклым лучом света, издалека падающим прямо на меня. Чернь сыпется на глазах и взамен ей движется всё ближе и ближе ярко-белое свечение, открывая для меня интересный факт – в абсолютной пустоте я не один. Со всех сторон начала будто по частицам выстраиваться бледно-серая остановка, на сидение которой рядом со мной находились двое взрослых людей. Их лиц не было видно, да и силуэты были слишком размытыми, для того, чтобы у меня была возможность их опознать. «Кто они?» Свет всё приближался и приближался, и я заметил коляску рядом с ними. «В коляске, наверняка, находится ребёнок.» Вокруг больше ничего не было, кроме того, что двигалось на нас, забирая за собой тьму и будто впитывая её. Мир словно принимал нужные очертания, кружась вокруг этого луча света. Через некоторое время он, наконец, добрался до меня и я понял, что это был небольшой серый автобус – что-то новое в абсолютной пустоте. Автобус на удивление был очень просторным: большие окна открывали вид на черноту за окном, в углах валялись яркие игрушки, а отсутвие кресел и поручней заставляло думать, что я нахожусь совсем не в автобусе. Лишь мирный звук мотора и запах какой-то свежести заставлял думать, что это будет большим и очень увлекательным путешествием.

Семья, шагнувшая в салон транспорта вместе со мной, казалось бы совсем не замечала моего присутствия. Поняв это, я решил присмотреться к ним и разобраться, кто были эти люди. Чувство дежавю почему-то сильно заиграло внутри, стоило мне взглянуть на их не до конца чёткие лица. «Где я мог их видеть?»

«Кто я? Где я? Что я здесь делаю? Почему я ничего не чувствую? Кто эти люди? Кто я? Кто я? Почему я ничего не помню? Кто я? Кто я? Кто я? Кто? Я?»

Ощущение будто вот-вот меня охватит паника, но в то же время абсолютное отсутствие эмоций смешивались внутри неприятным и непонятным комом.

Внутри автобуса всё преобразилось: стены приобрели нежно-голубой оттенок, с потолка свисала аккуратная но красивая люстра, а звучание мотора совсем пропало. Это не было похоже на прежнюю дорогу.

Внезапно меня охватило будто отдаленное теплое чувство любви, будто я находился дома. Я стоял и не понимал, что происходит вокруг, наблюдая, как семья играет с ребенком, внезапно ставшим намного взрослее, чем он был на остановке. Но даже такое быстрое течение времени не смогло испугать меня: я по-прежнему ничего не чувствовал.

Кто-то открыл дверь и из ниоткуда в автобус вошли другие взрослые и дети. Они подходили друг к другу, здоровались, обнимались и подолгу разговаривали. Толпа нахлынула внезапно и я потерял из виду единственных знакомых мне людей. Через некоторое время я отыскал их, и когда из-за спины своей мамы вышел мальчишка, до этого бывший совсем крохой, я как-будто даже удивился. «Теперь он точно не поместится в коляску», – подумал я с улыбкой, но внезапно замер смотря прямо ему в глаза.

«Прошло всего лишь около получаса»

«Кто я?», – набатом звучало в голове.

Пространство вокруг начало расширяться, оставляя между стенами комнаты всё большее расстояние. В воздухе слышался запах любви и семейного счастья. Мальчик всё рос и рос, пока я неотрывно наблюдал за ним.

Люди приходили и уходили, пока в комнате не осталось никого, кроме маленькой семьи.

Мать мальчика что-то готовила на кухне, напевая себе под нос какой-то мотив, отец чинил стол, иногда поглядывая на неё и улыбаясь. В дверь вбежал мальчик лет семи. Выглядел он потрёпанно: лицо и руки были в грязи, коленки в крови, и поцарапанные пальцы сжимали небольшой разноцветный мяч. Он, немного прихрамывая, подошёл к маме и взглянул на неё полными слез глазами. Она посмотрела на него с удивлением и тревогой, и, вспомнив про аптечку, повела его в зал, успокаивая сына, который не выдержал и заплакал после взволнованного взгляда матери. Я стоял и наблюдал за этим с улыбкой, ощущая веселье от обиженного и расстроенного, но вместе с тем какого-то очень очаровательного лица мальчика.

Когда мать закончила обрабатывать рану, в дверном проёме показался отец. Он подошёл к ним подшучивая над мальчишкой, пока тот рыдал.

«Терпи казак, атаманом будешь», – сказал отец сыну, когда женщина начала обрабатывать его рану зелёнкой. Мальчик зашипел и всё его напускное спокойствие, пришедшее вместе со словами отца, разбилось о новую волну слез. Он не знал, что значит казак и атаман, но очень хотел им стать. Видимо, не получится.

Когда всё было закончено, мама мальчика начала играть с ним, дуя ему в пупок. Ребенок засмеялся, отталкивая её. Женщина усадила его, и чмокнув в нос, с улыбкой сказала:

– Ты моя жизнь, дорогой!

Мальчик посмотрел на неё блестящими глазами и уткнулся головой в её бок, смущаясь. Мама приобняла его.

Я все так же стоял и наблюдал, ощущая как по щеке течет слеза умиления.

Мне не давала покоя мысль, кто я, где я, и почему вижу это. Возможно, это сон, и они всего-лишь плод моего воображения. Скоро ли я проснусь? Можно ли ощущать себя настолько живым во сне? Как мне найти себя? Может ли кто-то из этих трёх человек дать мне ответ на эти вопросы?

Звонок прервал внезапную тишину и поток моих мыслей. Я обернулся и увидел, как по лестнице спустилась мама и, подходя к двери, открыла её. Перед ней появился юноша, держа под руку красивую девушку. Я поймал себя на мысли, что знаю её, но в тот же момент почувствовал невероятную ненависть по отношению к ней.

Я смотрел, как сын знакомит мать с девушкой, как они садятся за стол, разговаривают, пьют чай. Когда мне наскучило их слушать, я решил обойти квартиру. Возвратившись, я обнаружил, что их уже не было. Я услышал плач в зале и поспешил туда, боясь пропустить важную информацию. Женщина сидела на небольшом диване, на её коленях лежал фотоальбом, снимки которого ловили крупные капли её слез.

Она рыдала, пока сын сидел рядом, пытаясь её успокоить.

– Мама.. – сказал он, держа руку на её содрогающемся плече, – мам, не плачь. Всё будет хорошо, слышишь?

Женщина посмотрела на него, и с усилием выдавила кривую улыбку:

– Ты так похож на него, милый, – сказала она шепотом.

Я стоял и смотрел. Я был уверен, что знаю намного больше, чем думаю. Я был уверен, что понимаю чувства подростка, сидящего рядом со своей матерью. Я был уверен, что вспоминаю.

Эмоции, до этого казавшиеся отдаленными внезапно охватили меня.

В этот же миг тьма взяла власть над миром и всё вокруг исчезло.

Я услышал крики в неизвестной мне комнате, дверь которой оказалась прямо передо мной. Я долго думал, не решаясь войти и слушая срывающийся, отчаянный голос.

«Вдруг там что-то действительно важное?»

Я вошёл в комнату, не открывая двери. Подросток, недавно видимый мной рядом со своей матерью, сидел на кровати и с кем-то ругался по телефону. Его повзрослевшие красивое лицо выражало злобу и нервозность. Он что-то нетерпеливо слушал, притоптывая ногой и, наконец, когда пришла его очередь выказывать эмоции, почему-то шепнул последнее:

– Я тебя ненавижу. – и сбросил трубку.

Я начинал понимать сцену, свидетелем которой стал, и почувствовал укол стыда Он бросил телефон в стену позади меня, но я увернулся, поздно замечая его взгляд на себе. Чувство паники подкатило к горлу и сразу после страха я почувствовал необъяснимую радость от того, что меня заметили.

«Мне показалось?».

Парень отвёл глаза, долго пялясь в стену. По его щекам потекли слезы и я отвернулся, не в силах смотреть на это.

Шмыганья носом и шорохи никак не прекращались и я пошел в сторону двери, уже в её проёме слыша:

– Ненавижу тебя… – голос полный обиды звучал отвратительно и внутри меня всё замерло. Я знал, какие слова будут дальше и поспешил, но, – я люблю те..

Я хлопнул дверью, зная, что никто этого не услышит, но сразу за этим передо мной появилась другая.

Я почувствовал себя глупо и начал раздражаться от всех этих абсурдных ситуаций, но отказываться от предложения не стал. Все вокруг снова изменилось – обстановка внутри более современная и аккуратная. Дверь открыл мужчина – мальчик некогда лежавший в коляске и окружённый вниманием родителей.

На пороге стояла женщина в возрасте. Они обнялись. Женщина разулась и он проводил её на кухню:

– Я горжусь тобой, сын, ты добился этого всего сам! – говорила она ему несколько раз на протяжении диалога.

Я услышал нарастающий звук шагов и повернул голову, чтобы посмотреть на идущего и замереть: девушка, облаченная в бледно-зеленое платье была самой прекрасной девушкой, что я видел за свою жизнь. Он спускалась по изящной лестнице, держась правой рукой, закутанной в шёлковую перчатку, за перилла, и, заметив мужчину и его мать, тепло им улыбнулась. Моё сердце забилось в ожидании её так любимого мною взгляда, но ничего не произошло.

Я выпал вместе со всем окружающим во тьму и вдруг оказался на автобусном полуразодранном кожаном кресле. Из-за водительской кабины шёл запах сигарет и я направился прямиком к ней. В запотевшем грязном стекле я увидел мужчину, лицо которого выражало искреннюю усталость и вызывало у меня отвращение. Тот роскошный молодой человек, которого я видел секунду назад, его гордый взгляд и немного манерная улыбка, совсем не узнавались в этой жалкой физиономии.

Он повернулся и посмотрел прямо мне в глаза, роняя сигарету из рук. «Он меня видит», – думал я, но почему-то уже не радовался. Он приподнялся и достал из кармана зеркальце, показывая мне меня. Показывая себя и свою историю.

Все вокруг снова изменилось. Находясь в растерянности, я поздно начал понимать, что произошло. Осознал, что я не жив, а всего-лишь чувствую себя живым. В памяти наконец всплыли все точные знания о людях, которых я встречал.

Дома было темно и холодно. Мне было не по себе от всего происходящего или произойдущего в будущем, потому что я был уверен, что это мой дом. Я прошел в зал к дивану, который располагался рядом с большим поцарапанным телевизором в центре комнаты. Мужчина, вонючий и грязный, сидел на нём, держа в руках бутылку пива и что-то грубо бормоча. На книжном столике лежали белые дорожки, несколько пустых разбитых и целых бутылок и пистолет. Я посмотрел с отвращением и ненавистью на развалившегося напротив меня человека. Он посмотрел на себя обдолбанным расслабленным взглядом и никак не отреагировал.

– Ты омерзителен, – начал я, пытаясь сделать подобие насмешки, но почему-то это не получалось. Наверное, потому что я говорил это самому себе. – Сидишь тут такой жалкий, ничего не слышишь и не видишь. Обдолбанный в край, – я придвинулся к нему, резко поддаваясь назад и закрывая нос рукой. К глазам подступали слезы. – Фу, чувак, да ты ходишь под себя, отвратительно. Сколько дней ты тут уже? Три? Пять? Какое дерьмо ты натворил, что так боишься выйти? – я засмеялся, чувствуя в горле ком и нарастающую истерику.

– Собачье дерьмо, ты должно быть там в своем мире со своей хорошей мамашей, которую не смог спасти, и женой, любовь которой проебал. Что с тобой? Ты видишь своих сыновей? «Ох, папочка, мы так любим тебя». Ты слишком смешон и предсказуем.

Я не мог остановить себя, произнося одно слово за другим, чувствуя, как они врезаются в меня же. Мужчина напротив всё так же сидел, никак не реагируя, и это подстёгивало меня говорить и говорить.

– Успокойся. Ты сам виноват в этом, ничего уже не изменишь, – сказал он внезапно, когда я уже начал кричать. Эти слова подействовали на меня будто успокоительное, разом отключая все эмоции

Я смотрел на него и ничего не чувствовал. Я не ненавидел этого человека, я не чувствовал к нему омерзения и не желал ему смерти. Я хотел помочь ему, освободить его из ада, в который он сам себя загнал.

– Давай, милый, убей меня, – сказал он с насмешкой, когда заметил мою руку, тянущуюся к пистолету. Я долго смотрел на него и пытался заставить себя чувствовать прежнее отвращение, но не мог. Это убивало меня и я знал, что убьет его.

Холодное дуло легло прямо меж его бровей, постепенно поднимаясь выше. Моя рука слегка дрожала, но не из-за страха, а из-за важности момента. Я дарую спасение.

«Мама, папа сказал, что свозит нас в аквапарк в субботу!»

«Четверг», – всплыло в памяти.

Слезы вновь покатились по лицу, падая на пол. Человек напротив ничего не чувствовал.

«Мама, папа сказал, что своз..»

Я зажал ствол пистолета крепче в ладони и сдвинул палец на курок. Руки перестали трястись и я почти привык к холодной рукояти.

«Мама, папа сказал..»

Щелчок.

«Мама, па-»

Выстрел.

« -па умер.»

Я никогда не чувствовал такого блаженства и прилива сил, как сейчас. Кровь стекала из дырки во лбу у человека напротив, а его застывший взгляд не выражал абсолютно ничего, будто он не был так счастлив своему спасению, как я. Голоса мальчиков в голове были совсем позабыты и я упивался минутой славы и одухотворения. Я заслужил смерти. Другого пути не было.

– Ошибаешься, сынок, – послышался нежный укоризненный голос позади меня.

Я повернулся всем телом и увидел близко знакомых мне людей. Комната стала абсолютно белой, нет, даже не белой, а будто прозрачной. Приятно-нейтральной. Первыми я заметил родителей: отец был точно таким же, каким я видел его в последний раз – теплая улыбка на лице и неизменный строгий взгляд. Позади них стояли мои бабушка и дедушка, а за ними другие родственники и друзья. Они смотрели на меня с самой искренней и доброй улыбкой, которую я когда-либо видел.

– Зачем ты убил себя? Зачем ты решил за себя свою конечную судьбу? – спросил кто-то из толпы.

Я не успел ответить.