Наследники [Александра Павлова] (fb2) читать онлайн

Наследники

1

Статный мужчина спускался вниз по хрупким ступеням, глаз не отрывая от сокровища в своих руках. Смесь восхищения, страха, никогда не присущего ему в принципе, осторожности и нежности, наполняла его синие глаза. Все еще неверяще он смотрел на младенца, на его белокурые волосы, в серые умные глазки, на крепко сжатые кулачки, которыми он стискивал бархатное покрывало, и сердце, впервые за многие десятилетия, наполнялось любовью — такой забытой, мучительной и прекрасной. Губы невольно растягивались в глупой улыбке, а ведь он уже не умел улыбаться. Но сейчас его переполняло невиданное счастье и хотелось кричать на весь свет о нем. Но, пожалуй, это будет уже перебор. Он не станет больше хвастать им, не станет показывать свою слабость, чтобы ею не смогли воспользоваться те, кто уже сделал это однажды. Нет, больше он не допустит подобной ошибки, больше не станет так открыто демонстрировать миру свою любовь и привязанность. Он скроет ее ото всех, защитит так, что ни у кого не хватит сил разрушить ее.

Большая пещера встретила его клубами тьмы, которая даже для него опасно сгущалась, ввергая сознание в смятение и вызывая безотчетный трепет и даже страх. Алиман резко дернул головой, сбрасывая с разума морок этого места, и тут же раздался издевательский смех, и словно из тьмы перед ним соткалась сгорбленная фигура. Черный рот кривила насмешливая улыбка, а глаза были переполнены ею же. Мерзкая старуха смотрела на него с долей гордости.

— Когда-то я предсказала твоему отцу, что ты станешь великим, что будешь повелевать. Предсказала ему, как будешь силен и горд. Теперь вижу, что мое пророчество исполнилось до мелочей. Ты силен так, как многим и не снилось. Твой нрав, твоя воля — ты велик, Алиман.

— Разве могло быть иначе? — насмешливо хмыкнул мужчина.

— Нет, — легко согласилась старуха. — Наши Нити не порвать никому. Давай же я сплету новую, — и она протянула морщинистые, покрытые струпьями и местами гнилой плотью руки к младенцу.

С нескрываемым презрением и отвращение император передал ей свою драгоценность.

На миг Каори заглянула в серые серьезные глаза ребенка, и тут же подняла на напряженно ждущего императора сочувствующий взгляд.

— Как жаль, мой император, — проскрипела вполне искренне старуха, с сожалением глядя на демона перед собой.

Невольно Алиман шагнул вперед — в испуге. Но наткнулся на невидимую преграду, не пускающую его в пещеру. Взял себя в руки и потребовал пояснения словам предсказательницы.

— Говори же.

Массивная фигура стала еще напряженней, он словно подобрался, как хищник перед роковым прыжком, и ждал тревожащего ответа.

— Так много боли, — качала головой старуха, глядя на младенца на своих руках, расхаживая по темной пещере. — Так много! Горькая судьба, такая горькая. Не пережить эту горечь никому больше в мире — вся она его. Вся для него. Долгая жизнь, полная этой боли и этой горечи, разочарований, одиночества и ненависти. Переполнена она будет муками, сожалениями. Но станет такой великой, какой не видел мир ни разу, не проживал уже тысячелетия! Яркая. Многогранная. Длинная, но пустая до невозможности. Он проживет ее всю до капли, познает каждую ее грань, но не рад будет ничему. Будет славен, но презреет эту славу. Будет могуч, но не нужна ему будет сила. Будет велик, но откажется от величия и бессмертия. Всю жизнь будет искать покоя, будет идти своим путем, но никогда не достигнет цели. Никогда не найдет умиротворения. Потеряет надежду. Отчается. Но воля не даст опустить рук. А лучше бы опустил.

Каори вернула младенца впечатленному и поверженному отцу, который с мучительной болью посмотрел на безвинного ребенка в своих руках. В голове навсегда осели ужасные предсказания, не обещающие его сыну ни капли счастья. Даже он познал его в свое время, как и сегодня, когда взял на руки своего первенца. Но вдруг страх и ужас отошли в сторону, и он решительно поднял взгляд на грустно улыбающуюся ведьму. Синие глаза светились решительностью и готовностью пойти Судьбе наперекор.

— Я восполню его боль своей любовью. Я буду любить его так сильно, что большего ему и не нужно будет. Я дам ему все, чтобы он был счастлив.

— Попытайся, — махнула рукой Каори, но глаза снова сияли насмешкой и жалостью. — Никто не порвет Нити, даже самое любящее сердце…

2

Слова старухи уже не один десяток лет эхом отдавались в ушах императора. И сейчас, глядя на Хасина, он снова прокручивал их в голове. До чего же было страшно признавать свое бессилие перед Судьбой!! До чего горько было понимать, что все твои усилия напрасны!! Он старался, он так старался, но все напрасно!

Его мальчик, его любимый сын. Он дал ему все, что только мог дать. Предложил весь мир, всеми силами пытался изменить его Судьбу, сделать его вопреки ей счастливым. Отсюда вся его безграничная любовь к своему бастарду — в желании сделать его таковым. Но все так, как и предсказала однажды Каори — он велик, он силен, он невероятен. Но ему больно. И эту боль он единственный видел в холодных серых глазах, которые сейчас убивали этой холодностью Совет Лордов.

Хасин был прекрасен в гневе. Он вызывал ужас и страх в сердцах тех, кто был сейчас перед ним. Ведь все знали, что лучше им в этот момент не быть здесь — головы полетят однозначно. Бастард лютовал и от этого всем будет худо. Потому и сидел весь Совет тише воды ниже травы, слушая отповедь в рычании своего Главы.

Алиман как всегда не вмешивался. Смотрел с гордостью на сына, всем и каждому здесь давая понять, что целиком и полностью разделяет его мнение. Даже на раболепное «мой император» со стороны блеющих подданных не обращал внимания, давая понять, что поддерживает сына во всех его высказываниях.

— Меня не было несколько месяцев, а здесь такой бардак! — рычал Хасин, ходя вокруг стола, за спинами сидящих за столом Лордов, давая им прочувствовать свое недовольство буквально физически.

Сейчас не осталось места для ненависти, презрения — лишь страх владел сердцами первых людей империи. Как малые дети слушали упреки и признавали вину перед мальчишкой, которого не считали достойным быть над ними. Но в этом была особенность Хасина — умение заставить забыть о чем-либо, кроме его недовольства. Слишком хорошо он умел манипулировать людьми, идеально владел техникой голоса, тона, вкрадчивости. Взглядом умел показать все пытки, что ждут в случае непослушания.

Алиман смотрел на сына и напрочь не слышал слов, что говорил его ребенок. Он просто наблюдал, запоминал каждую черточку лица, впитывая в себя его образ — так скучал по нему, что порой становилось больно от того, что сын был так далек. И не в расстоянии дело, а в душевном отдалении. Хасин был далеко от него сердцем, будто уже сейчас приучал к разлуке. Что ж, Алиман всегда знал, что однажды его первенец уйдет, и больше он никогда его не увидит. Знал, но легче не становилось, и готовым к этому моменту он не будет никогда, как бы Хасин ни старался привить ему эту мысль. Разве можно быть готовым отдать на растерзание свое сердце? Разве можно думать о том, что душа будет разорвана в клочья, когда за любимым человеком навсегда закроется дверь? Много лет Алиман только и жил этой любовью, которая давала ему сил и стимул, которая мешала свалиться в пропасть собственного отчаяния — ведь другой у него уже не будет.

Был Кассиан. И его Алиман любил тоже. Но что эта любовь по сравнению с той привязанностью, зависимостью и потребностью, что он питал к Хасину? Капля в море и только. Кассиан был его отрадой, надеждой, успокоением, был его будущим, которое было гарантировано. А потому не так ценен. Его было не страшно потерять, потому что для этого не было предопределения. Он всегда будет подле него, станет его наследником. Именно его дети однажды продолжат их династию, как было сказано в пророчестве о нем.

В словах Каори о Кассиане тоже было то, что заставило Алимана взбеситься, заволноваться и вспылить. Брак с человеком! Уму непостижимо! Любовь к человеческой девчонке сделает его счастливым! Да еще дочери его злейшего врага! Полукровки займут трон, который он занимал сотни лет!

Но сейчас, когда он знал Анну, и что еще более важно — знал о чувствах Хасина к ней, пророчество о Кассиане уже не казалось мрачным. А еще были странные слова пророчицы, которые лишь спустя столько лет обрели смысл:

— Их жизнь — одна на двоих. Их Судьба — одна на двоих. Их счастье — одно на двоих.

Анна — судьба для них обоих. Проклятие для них обоих. Ясно, почему для Хасина — она не станет его никогда. И теперь ясно, почему и для Кассиана — ее сердце никогда не будет принадлежать ему целиком, лишь наполовину. Эта девчонка одному принесет счастье всей его жизни, а другого обречет на страдания, так хорошо знакомые Алиману, те самые от которых он зарекся однажды оградить своего первенца. Но разве в его это силах? Бессилие заставляло отчаянно искать другие пути. Он готов был наплевать на Кассиана, в угоду Хасину готов был отдать ему Анну, вопреки всем предсказаниям и клятвам. Готов был нарушить Мирный договор ценой своей жизни! Если бы только Хасин принял его дар! Но как и все до, этот тоже оказался отвергнутым. Слишком сильно Бастард любил брата, слишком сильным было чувство долга, которое он сам же взрастил в нем. Всего в Хасине было слишком: упрямство, сила, воля, ум. Все это делало его таким уникальным и неповторимым. Но даже будь он другим, Алиман любил бы его больше жизни.

И какие бы идеи и мысли ни посещали голову Алимана, он не верил ни в одну из них. Ведь прекрасно понимал, что сплетенные Нити Судьбы уже не разорвать. Его сыновьям обещано определенное будущее, которое ничто не изменит — ни жизнь, ни обстоятельства, ни любовь, ни ненависть. Каждый из них проживет то, что обещано. Но разве может он прекратить попытки сделать свое чадо хоть чуточку счастливей? Разве может отказаться от того, чтобы облегчить сыну его участь? Никогда он не прекратит этих глупых и бессмысленных попыток, будет делать их до своего последнего вздоха. Разве может быть иначе? Разве может любящий родитель опустить руки? Никогда и ни за что. Он будет рвать Нити изо всех сил, пусть это и будет выглядеть войной с ветром.

3

Зверский крик раздался в пещере. Тысячи голосов кричали словно от боли. На каменном полу метались старухи, рвя на себе волосы, раздирая кожу, словно добираясь до чего-то внутри, что просилось наружу, словно пытаясь дотянуться до средоточия их мук, чтобы вырвать с корнем. Черные гнилые рты раскрывались в немых криках, конвульсии били обезображенные тела. Лохмотья одежды превращались в куски разлагающейся кожи, когда их срывали с тел. Волосы рассыпались в гнилой пепел, едва оказывались на полу, из которого выползали толстые черные черви.

— Нити рвутся! Рвутся! — кричала пророчица, извиваясь всем телом в самом центре этого безумства.

Пустые глаза были полны ужаса, страха и боли, которых она прежде не знала.

— Рвутся!!! — вторили ей истошные голоса других пророчиц.

— Явилась на свет та, что порвет Нити!! Явилась та, что погубит нас!!

— Уничтожить! — шипение и рычание кривило рты старух. — Убить! Убить! Убить Рвущую Нити! Она погубит нас! Погубит!

— Нельзя! Нельзя дать погубить нас!

— Нельзя!

— Убить!

— Уничтожить!

— Погубит нас!

— Порвать ее на части!

— Погубит!!!

Голоса смешивались в один сплошной крик, полный ужаса и паники, злобы и ярости, решимости.

— Убить!

— Убить!

— Убить!

— Убить!

— УБИТЬ!!!

4

— Анна! Ты в порядке?! — с тревогой заглядывая в лицо подруге, спросила Хитана.

Она удержала пошатнувшуюся внезапно девушку, не давая ей упасть.

— Ты заболела? — спросил Лео, поддерживая ее за талию.

— Не знаю, — задыхаясь от нехватки воздуха, прошептала принцесса, пытаясь выпрямиться.

Но в груди сдавило, мешая дышать, все тело в одно мгновение ослабло — вот она как ни в чем ни бывало шагала, гуляя с друзьями по сказочному зимнему саду, а через миг уже не могла стоять на ногах.

Хитана заклинанием просканировала Анну, но оно не выявило каких-либо изменений.

— Откуда такая дикая слабость? — хмуро пробормотала рыська. — Экзамены закончились четыре дня назад, а на тебя до сих пор накатывает. Что с твоим резервом?

— Пуст, — выдохнула Анна, признаваясь в том, что все-таки не все в порядке.

— Ты почему молчала? Понимаешь же, что это не нормально! — возмутилась подруга.

— Не до того было, — скривилась Анна, выпрямляясь.

Как быстро пришло, так же и ушло — она начала нормально дышать, голова перестала кружиться. Словно и не было ничего.

— И часто с тобой такое происходит? — подозрительно спросил полукровка.

— Было пару раз, — пришлось ответить принцессе под двумя недовольными, требовательными и тревожными взглядами. — Я не придавала значения.

— Тебе нужно показаться целителям.

— Обязательно, — подтвердил Лео, серьезно кивая головой.

Без всяких отлагательств они повели вяло упирающуюся Анну в лазарет. Но к удивлению друзей и облегчению Анны целители подтвердили, что с девушкой все в порядке, нет никаких заболеваний, аура чиста. А по поводу резерва предложили обратиться к магистру Элиасу. Что друзья тут же и сделали. Ринар просканировал Анну, а после попросил сопровождающих оставить их одних.

— Что случилось?!

— Что-то серьезное?!

В один голос воскликнули рыська и Лео. Ринар тут же успокаивающе улыбнулся и выпроводил обоих за дверь.

— В чем дело, Анна?

— О чем ты?

— Что с твоим настроением? Ты подавлена. Собственно в этом и причина того, что ты ослабла — эмоции закрыли резерв, не давая ему ни восстанавливаться, ни пользоваться: ты ведь наверняка даже воду нагреть не можешь, — с укором и намеком произнес Черный. — Разве ты не должна быть счастлива? — мягко и вопросительно улыбнулся дракон, намекая на помолвку.

— Я счастлива, — вымучено улыбнулась девушка. — Ровно на половину. Второй…

— Больно? — понимающе предположил друг под ее удручающий кивок и потухший взгляд. — Тебе самой больно, или ты за Хасина больше переживаешь?

— За него. Я предполагаю, что он чувствует, и мне трудно представить, как это мучительно, — сглотнула Анна.

Несколько дней назад сразу после Зимнего Бала Алиман покинул Академию вместе со своей свитой и сыновьями. Анна провела с беловолосым демоном слишком мало времени, чтобы успокоиться в плане того, что с ним все нормально. Да и разве могло быть так? Но будь он рядом, она могла хотя бы выказывать ему свою любовь, чем, несомненно, облегчила бы его страдания. Да и ей было бы не так совестно. Но он уехал, едва наступил рассвет, оставил ее в постели, не разбудив и не попрощавшись. Словно было слишком неприятно видеть ее. Это-то и не давало Анне покоя. И она не могла быть счастливой, когда ему было так больно. Не могла наслаждаться своей радостью от помолвки, воспоминаниями о прекрасном вечере с Кассианом из-за Бастарда.

Одно наложилось на другое, вот и выходило, что Анне физически было трудно переносить эмоциональные проблемы.

— Амулет, что у тебя на шее, — задумчиво начал Ринар, — он не помогает?

— Должен? — удивилась девушка.

— Это мощный артефакт, Анна. Хасин подарил его тебе не просто так. В нем не только его обещания, он не только драгоценность, не просто украшение. У него интересная история, и особенностями он наделен необычными. Хасин многое вплел в него.

— Думаешь, он предполагал, что мне понадобится психологическая помощь? — невесело хмыкнула девушка под невесомую улыбку дракона.

— Вероятно, нет. Просто отдохни. Расслабься, не переживай и ни о чем не думай. Хасин справится.

— В этом я не сомневаюсь. Вопрос в том, какую цену он заплатит за это, — ответила Анна и вышла из кабинета куратора.

Лео проводил подругу в ее комнату, а Хитана осталась с Ринаром по его просьбе.

— Присмотри за ней, — от расслабленности и нежности, с которыми он разговаривал с Анной, не осталось и следа.

Хмурость, озабоченность, даже тревога исказили черты красивого лица.

— С ней что-то не так? — серьезно спросила рыська.

— Я не уверен. Возможно, дело действительно в том, что она неважно чувствует себя эмоционально. Ничего другого я не рассмотрел, но симптомы мне знакомы.

— Проклятье?

— Нет, — уверенно ответил Черный. — Нечто иное. Не могу сказать, что именно. Возможно, как я и сказал, дело в ней самой. Просто нужно немного развеяться. Сводите ее в город, пусть отдохнет. Через пару дней начнутся занятия, к тому времени ей нужно восстановиться.

— Не слишком ли много можно объяснить тоской? — скептически фыркнула Хитана.

— Ты еще не переживала ничего подобного в своей жизни. И с легкостью твоего характера — вряд ли когда-нибудь переживешь, — усмехнулся дракон, хитро взглянув на рыську. — Но посмотри на все глазами Анны, с учетом ее характера.

На миг Хитана задумалась, после чего невесело кивнула, соглашаясь с тем, что в словах Ринара есть доля логики и смысла.

— Она никогда не переборет это чувство. Ей просто придется однажды с ним смириться, — вслух произнесла оборотень.

— Она этого еще не знает и не понимает. Да ей и рано еще думать о подобном. Позаботься о ней.

Хитана серьезно кивнула магистру и покинула его кабинет.

5

Поездка в город действительно отвлекла принцессу от тяжелых раздумий и мук души. В городе зимний праздник длился всю неделю. Концерты бардов, бродячих артистов — музыка не стихала даже на минуту на большой главной площади города. Никакой холод не прогонял с улиц горожан и гостей, купцов и путешественников. Магазины манили своим теплом, а ресторации — горячими согревающими напитками. В какой-то палатке прямо на площади Лео купил для подруг горячий шоколад, которым они и наслаждались, глядя на представление фокусников. Анна весело смеялась, улыбалась искренне и по-настоящему, и друзья немного расслабились — поводов тревожится, кажется, не наблюдалось. После преставления втроем они прошлись по магазинам, где Хитана присматривала себе оружие, Лео — целебные травы и книги рецептов снадобий, а Анна просто рассматривала все, что попадалось на глаза. Последняя лавочка была мрачноватой, и это мягко сказано, но полукровка настойчиво потащил их внутрь, аргументируя тем, что только здесь можно купить важные ингредиенты.

— Профессор Варгос дал мне адрес.

— Это твой новый куратор? — поинтересовалась Анна.

— Да, преподает зельеваренье.

— Мрачноватый демон, — скривилась Хитана, вспомнив магистра.

— Он отличный преподаватель. Узнал, что иду в город, и посоветовал куда зайти — мне еще столько всего нужно купить для занятий, — воодушевленно воскликнул юноша.

Он был буквально счастлив, что семестр на курсе боевой магии подошел к концу, он сдал экзамены и зачислен на факультет целительства. Анна с Хитаной понимающе переглянулись и терпеливо пошли вслед за другом в не самую привлекательную лавку. Внутри Лео тут же углубился в свой список товаров, взял консультанта и закопался в мешках с травами, склянках с отварами и коробках с порошками. Девушки же разбрелись в стороны по достаточно большой площади магазина. Рыська с отвращением поглядывала на засушенных животных, весящих по стенам и окнам, а Анна рассматривала венки из трав: удивительно изящные браслеты, украшения для волос, даже кольца, которые служили амулетами от банальной порчи и сглаза.

— Я знаю, что тебе нужно, юная леди, — неожиданно раздался голос из-под прилавка, над которым склонилась девушка.

Анна чуть испуганно отпрянула, когда из-за стойки вынырнул гном, глядя на нее своими маленькими хитрыми глазами.

— И что же мне нужно? — улыбнулась принцесса, хотя неосознанно почувствовала неприятие к этому индивидууму: смотрел как-то жадно, неприязненно.

Но вбитая в подкорку вежливость никуда не делась, а потому Анна была внимательна к гному, который снова скрылся под прилавком. Достал откуда-то из глубины пыльную коробочку, сдувая с нее пыль, и открыл ее перед Анной.

На простой тканевой подкладке был браслет. Грубоватой работы, сделанный словно из коры, широкий, явно не для хрупкого женского запястья. Но словно был окутан каким-то волшебством, заговором — взгляд нельзя было отвести, невольно он снова и снова обращался к некрасивому украшению.

— Что это? — как зачарованная спросила Анна, доставая браслет и тщательно рассматривая грубую работу.

— Прогонит прочь твою тоску, юная леди, — улыбнулся гном, но засмотревшись на амулет, Анна не увидела всей скабрезности и хитрости в ней.

— Так заметно, что я тоскую? — усмехнулась невесело девушка.

— Глаза все выдают, не умеешь ты врать.

— Что правда, то правда, — вздохнула тихо принцесса. — Я куплю его.

— Нет. Это подарок.

Анна удивленно посмотрела на гнома, отказавшегося от золота, но ничего не сказала. Забрала странный подарок и отошла от неприятного собеседника, который тут же потерял к ней интерес, снова забурившись под прилавок и не давая о себе знать.

Анна побродила еще несколько минут по магазину, а после вместе с друзьями покинула странное место. На руке как влитой сидел браслет, согревая ее теплом. И то ли он действовал, то ли просто после мрачного помещения на улице было удивительно хорошо, но Анна улыбалась с еще большей легкостью и облегчением. С усмешкой покосилась на браслет, одернула рукав и зашагала за друзьями по улицам — пора было возвращаться в Академию.

6

Анна тревожно металась во сне. Руки сжимали одеяло, она лихорадочно крутила головой, разбрасывая волосы по подушке. С губ срывались полустоны, кожа покрылась испариной, она изгибалась на постели, никак не в силах вырваться из своего кошмара. Но вдруг резко застыла, распахнув глаза. Пустой взгляд голубых глаз ужаснул бы, если бы кто-то увидел сейчас Анну. Глядя в никуда, девушка откинула со своего тела сбившееся одеяло, спустила ноги с кровати и встала. Словно марионетка, шагнула к двери из спальни. Не моргая, дыша едва-едва, все так же глядя в пустоту, открыла створку и вышла в пустой коридор. Очарованная, принцесса шла по коридору к выходу из общежития. Морок окутывал ее сознание, не давая чувствовать холода снега под босыми ногами, когда она ступила на крыльцо. Не вздрогнула от пронизывающего ветра, который с завыванием носился в эту ночь по Академии. Не прикрыла глаза, когда в них летели колючие льдинки снежинок. Пульсируя, словно живой, на ее руке подсвечивался браслет из коры. Он стал еще шире и словно бы врос в кожу, словно стал ее частью, как паразит проникнув в тело девушки. В противовес ему, словно борясь с мощным заклинанием, на ключицах слабо сиял амулет, накаляясь с каждой минутой все сильней, оставляя ожог на коже, словно болью желал пробудить хозяйку ото сна. Но Анна продолжала идти вперед, не ведая, что в опасности, все еще находясь во сне, не понимая, что уже не кошмар, а явь. Ледяной ветер трепал ее ночную рубашку, ноги не чувствовали снега, и холод, пробирающийся внутрь, не будил крепко спящее сознание.

На мгновение девушка остановилась, и перед ней медленно распахнулись ворота академического кладбища, и она шагнула на погост.

— Анна! — громкий крик, перекрывающий бурю, раздался за спиной девушки, но она не услышала, не остановилась, продолжая двигаться дальше.

Хитана бежала за ней, в голове тревожным набатом раздавался звук тревоги от заклинания защиты, что она наложила на подругу. Он разбудил ее несколько минут назад, так же как и Лео. И они оба помчались в сторону усиливающегося сигнала. Так же оба раздетые, встревоженные и напуганные. Забежали вслед за Анной на кладбище, догнали ее. Рыська схватила принцессу за руку, в ужасе встречаясь с пустыми мутными глазами. Встряхнула ее за плечи, но девушка лишь покорно содрогнулась, не видя перед собой никого и ничего, по-прежнему не ощущая себя. Вокруг мел снег, застилая глаза. Лео тревожно оглядывался по сторонам, не зная, откуда встречать опасность.

— Анна! Анна! — кричала Хитана, продолжая попытки добиться от девушки хоть какой-то реакции.

— Хитана! — настороженно воскликнул Лео.

Рыська бросила взгляд в сторону, куда смотрел полукровка — ворота кладбища медленно закрывались, своим скрипом наводя еще больше ужаса. И едва створки сомкнулись окончательно, бурю словно отрезало от них. За коваными воротами она продолжала бушевать, но погост резко, мгновенно погрузился в звенящую тишину, будто его куполом накрыло.

Не отпуская плеч Анны, Хитана настороженно закрутила головой, вглядываясь в темноту вокруг, прислушиваясь к пугающей, настораживающей тишине. Лео крутился на месте, делая то же самое.

Неожиданно Анну словно подкосило, и она упала бы, не поддержи ее оборотень. Глаза закрылись, а через миг медленно распахнулись — полные непонимания, сна и растерянности.

— Анна! — почти с облегчением выдохнула Хитана, помогая подруге сесть.

Непонимающе принцесса огляделась по сторонам. Она дрожала от холода, ног не чувствовала, обхватила себя руками, пытаясь невольно согреться. Сзади к спине прижался Лео, даря свое тепло, которого тоже были крохи — на нем, кроме брюк ничего не было: на пару с Хитаной выскочили из своих комнат, идя на зов тревоги. Оба голоногие, на рыське лишь рубашка до колен и только.

— Что происходит? — дрожащими губами, с нарастающей паникой прошептала Анна.

— Хотела бы я знать, — медленно поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам, прошептала оборотень.

Она была напряжена как самая настоящая хищница, и впервые за последнее время пожалела, что лишена своих звериных возможностей — ох как пригодились бы они сейчас!

Лео помог Анне подняться с холодного снега, продолжая прижимать ее к себе. И хоть ветра вокруг них не было, холод стоял зверский. Далеко не сразу Анна почувствовала жжение на ключицах. Ойкнула, когда накаленный амулет пустил первую кровь, невольно сжала в ладони кулон, но ее артефакт уже не обжигал — сигнал опасности был принят, а большего не требовалось. Свечение браслета тоже угасло, и Анна не обратила внимания на то, как он поменял форму, как врос в ее руку — куда больше ее интересовало происходящее вокруг.

Отдаленный скрип нарастал, начал раздаваться то тут, то там. Все трое крутили головой на новый звук. Хитана попятилась к ним, пытаясь закрыть их собой, но звуки были кругом.

— Что это? — стуча зубами, спросила Анна.

— Нечисть, — крепче сжимая ее плечи, ответил Лео.

— Много нечести, — посчитала нужным уточнить Хитана.

В руке рыськи вспыхнула искра и взметнулась вверх, освещая пространство вокруг. Анна сглотнула от открывшейся в свете огонька картины: трупы выбирались из своих могил, склепов и гробов. Неуклюже, медленно, со страшным хрустом костей и чмоканьем разлагающегося мяса на них. Пустые глазницы, рты были раскрыты, руки, у некоторых еще покрытые серой кожей тянулись в их сторону.

— Нам ведь не выйти? — крутя головой, прошептал Лео.

— Ворота для нас закрыты, — подтвердила оборотень, прекрасно понимая, что не может быть по-другому. — Придется отбиваться, пока не придет помощь.

— А она придет? — с искренним сомнением протянул полукровка.

— Если нет, через пару минут мы станем частью этого премилого общества, — медленно произнесла Хитана, взглядом оценивая обстановку, противников и опасность, которую они представляли.

Словно разумные, трупы не нападали, как могло ожидаться от неподчиненной нежити. Но эта нежить была подчинена, причем явно не теми некромантами, что привезли ее сюда, как своих питомцев — уже кто-то другой управлял этими умертвиями. Как своей армией, как своим оружием. И это оружие, выбравшись из могил, застыло, словно ждало сигнала. Покойники смотрели на них мертвыми глазами, или пустыми глазницами — зависело от степени разложения — и чего-то ждали. Приказа.

Троим адептам некуда было идти — их окружили, они стояли в самом центре, на возвышении, рядом с легендарным склепом дракона, который, к счастью, как отметила Хитана, не стал главным противником — мирно спал, так и не поднятый даже столь могучим некромантом, что подчинил себе все это кладбище, где насчитывалась почти сотня трупов. Для этого мало силы — для этого нужна большая сила, просто огромная. Только что им троим от этого понимания — куда больше их волновало собственное спасение.

— Твой резерв все еще на нуле, я так понимаю? — бросив на принцессу невеселый взгляд, спросила Хитана чисто для проформы, в очередной раз скользя взором по замершей кругом нечести.

— Да она на ногах едва стоит, — поддерживая принцессу, ответил Лео, судорожно сглатывая, с ужасом глядя в сторону. — Что же это творится?!

— На нашу принцессу явно покушаются, — сделала очевидный для всех вывод рыська.

— Ккто? — стуча зубами, прошептала Анна.

— Думаешь, мало желающих? — нервно хмыкнула оборотень, в то же мгновение накрывая их защитным куполом — нечисть сделала первый шаг в их сторону. — Мне жаль вас расстраивать, но я не продержусь долго, — предупредила Хитана, уже плетя первое заклинание и выпуская его за щит.

— Ты же маг смерти! — возмутился Лео.

— Но не некромант! — рыкнула в ответ рыська. — Я не могу убить тех, кто уже мертв! Даже упокоить не смогу, только оборонятся.

С каждым шагом нечисть словно бы оживала — первый, второй, третий сдвинулись с места в их сторону, и вот уже вся добрая сотня медленно окружает их. Но слишком быстро для того, чтобы единственный боевой маг смог удержать всю эту орду. Раз за разом Хитана плела заклинания, бросая их в самых ретивых, сжигая трупы. Но умертвие падало, а по его останкам тут же шагало следующее.

— Ох, как пригодилась бы сейчас твоя стихия, — проворчала рыська, отбрасывая очередной труп, подобравшийся к щиту и пытающийся пробиться.

Толпа нечисти окружила троицу друзей, зажав их в узкий круг, натыкаясь на защитный купол, прогибая его. Запыхавшаяся Хитана, прекратила нападать, пустив все силы на удержание щита.

— Ты не продержишься долго, — прошептал Лео, с ужасом глядя по сторонам.

С не меньшей паникой смотрела и Анна, дрожа в объятьях друга. Ног не чувствовал уже никто из них, и пусть буря была в стороне — теплей от этого не становилось. В прозрачный купол билась взбешенная нечисть, скаля пасти, царапая невидимую преграду — это выглядело более чем пугающе.

— Нам нужно выбираться отсюда! — крикнул Лео.

— Как ты себе это представляешься? — прошипела Хитана, лихорадочно пытаясь придумать выход.

— Мы должны пробиться к воротам, хотя бы попытаться открыть их.

— У нас будет только одна попытка, — дрожащим голосом прошептала Анна, переглядываясь с друзьями.

На миг Хитана задумалась, после чего напряженно кивнула.

— Я создаю проход — вы бежите вперед.

— А ты? — с паникой посмотрела на подругу Анна.

— Я следом, — уверенно ответила рыська, кивнувшему ей Лео. — Постарайся наскрести сил на защиту, если не успеете.

Парень сглотнул, но выбора не было — оставаться в бездействии и ждать чуда не было возможности: если и хватит сил у рыськи, то ненадолго, и они банально околеют в своем куполе.

— Готовы? — спросила Хитана, сплетая клубок заклятия в ладонях. — По моей команде.

Рывком девушка выбросила руки, и нечисть откинуло от них на несколько метров ударной волной. Купол лопнул словно мыльный пузырь. Следующим заклинанием рыська расчистила путь в сторону ворот, испепелив трупы из последних сил.

— Вперед! — крикнула Хитана, но уже не требовалось — Лео, удерживая Анну за руку, бежал вперед, пока ошалевшие трупы поднимались на ноги.

Отбиваясь от погони короткими бросками заклинаний, Хитана бежала следом. Но слишком много было злобной нежити, слишком живой она была сейчас, слишком голодной и яростной, чтобы так просто упустить свою цель. Страшные рыки и крики преследовали друзей, пока они бежали к воротам.

Анна резко затормозила, когда перед ней возникла пара трупов. Лео тут же закрыл ее собой, Хитана со спины, готовые ценой своей жизни спасать принцессу.

— Не вышло, — отчаянно прошептала Анна, кружась на месте за спинами друзей, пока те отбивались — Лео соскребал весь свой слабый магический резерв, а Хитана из последних сил плела заклинания.

А она не могла ничем помочь! Слабость окутывала все ее тело, холод пронизывал до костей, а перед глазами начинало плыть. Неужели это и есть ее конец? Неужели такой будет ее смерть — съеденной заживо, порванной на куски?!

Не поддерживаемая больше уверенной рукой Лео, Анна обессилено опустилась на промерзлую землю. Тут и там вспыхивали заклинания разноцветными вспышками, а она словно со стороны наблюдала за битвой за их жизни. Как в замедленном сне посмотрела на Хитану, на ее красивое лицо, искаженное злостью и яростью. Видела, как оборотень уворачивается от умертвий, пускаясь в рукопашный бой. Но с ней не было ее сил, не было меча, не было ничего, кроме крох сил, которые утекали с каждым новым броском магии. Перевела взгляд на слабого Лео, который отчаянно стиснув зубы выжимал из себя все, что только мог.

— Хитана!! — вопль полукровки заставил Анну словно очнуться ото сна.

В ужасе она перевела взгляд на рыську — та словно тонула в море гнилых рук и пастей — ее утащили в самый водоворот озлобленные трупы с горящими мертвым светом глазами. Она кричала и вырывалась, но слишком много их было. Раздался крик, и далеко не сразу Анна поняла, что кричит она сама.

К ней подскочил Лео, рывком поставил на ноги и потащил за собой в сторону — увлеченные добычей умертвия дали им возможность попытаться уйти.

— Нет! — кричала и вырывалась Анна из рук полукровки. — Хитана! Нет! Нужно вернуться за ней!

— Нельзя, — встряхнул ее за плечи Лео, заставив посмотреть на себя.

Его глаза были такими же печальными и слишком понимающими, больными от того, что не было иного выбора — они должны попытаться выбраться из этой ловушки. По щекам самой Анны текли слезы, тут же замерзая и превращаясь в льдинки.

Резко она застыла в ступоре, словно погрузилась в какую-то вязкую мутную воду: видела, как медленно Лео делает шаг вперед, как делает второй, тяня ее за собой, смотрела, как выразительно что-то говорит ей, кричит в лицо, а она не слышит. Перед глазами все закружилось и четкий образ парня стало размывать. Она перестала чувствовать свое тело, холод, не слышала криков и рычания нежити за спиной, отчаянного вопля Лео, когда подкошенной марионеткой начала падать.

В отчаянии полукровка удерживал Анну под спину, глядя в замершие пустые потерянные глаза, словно она лишилась сознания, но глаза просто не закрыла. Он кричал, звал ее, бил по щекам, пытаясь привести в чувство. Сил не хватало, чтобы встать на ноги и поднять ее. Как же он был слаб! Сейчас особенно сильно это врезалось в его разум — он слаб! Во всем — физически, морально! Он слабак, каким и назвал его Алиман, каким назвал собственный отец, каким называл каждый второй. Ничтожество, которое не умеет даже защитить себя, не говоря уже о других! Он упрям и глуп, как ребенок упирался в попытки близких людей сделать его сильней! Как вздорный мальчишка топал ногой и кричал «Я сам!». И вот результат — близкие ему люди умирают у него на руках и глазах, а он ничего не в силах сделать!

Ярость на самого себя охватила все тело Лео. Бессилие, отчаяние и страх заклубились внутри тела, просясь наружу, и он выпустил их яростным криком в небо. И словно этот крик прорубил плотину безвыходности: яркая вспышка света, взрыв покореженного огнем металла, который плавящимися кусками начал падать вокруг них. Но ничего этого Лео, потерявший сознание от пронзившей все тело адской боли, уже не видел — рухнул рядом с Анной безвольной куклой.

Большие ворота кладбища словно расплавились под гневом беловолосого демона, решительно шагнувшего внутрь. За его спиной столпилось море тех, кто не смог пройти такую мощную защиту, которую преодолел Бастард, ведомый яростью, страхом и любовью. Не смогли пройти ни преподаватели-магистры, ни дракон, ни тем более немногочисленные студенты. Все они собрались под воротами кладбища, услышав шум, рев и увидев купол над погостом из своих окон — случилось нечто ужасное. Им невдомек было, что творится внутри, что не пускает туда никого — даже самых могущественных магов, которые предпринимали бессмысленные попытки пробиться одну за другой. И лишь демону улыбнулась удача.

Несколько минут назад Хасин очнулся от безотчетной тревоги, охватившей все его существо. Привязка, обещание, что он вплел в амулет Анны, требовали своего исполнения — она была в беде, ей нужна была его помощь, ведь он обещал всегда быть рядом. Страх сковал все его существо, руки дрожали, пока он пытался пробиться в Академию. Его впустил Ринар, ментальный призыв которому отправил Хасин. Моментально оценил ситуацию и начал действовать, отринув тревогу, понимая, что она только помешает здраво мыслить. Но внутри все билось от ужаса и страха за его Амани.

С рыком ярости Бастард смел нежить, которая почти подобралась к бессознательным Анне и Лео. С очередным грозным ревом разметал клубок над Хитаной. Прошагал дальше, не дав себе остановиться. Руки были охвачены клубами черного дыма, который туманом стелился по земле, заставляя нежить с криками отступать. Оскал исказил черты лица, рога светились в сумерках рассвета, кожа покрылась сеткой черных живых вен, раздавшиеся плечи порвали рубашку в лохмотья и следующий шаг сделал уже полностью обращенный демон. Громогласный рев раздался над всей академией, и невероятное существо бросилось в бой на тех, кто посмел тронуть то, что ему было дорого. Не осталась места здравомыслию, только гнев владел душой этого существа. Но слишком много мороки было уничтожать собственноручно каждую тварь, что бросалась в его сторону.

С диким рыком зверь обрушил когтистые ладони на землю, преклонив колени. Мерзлая почва словно зашевелилась, взметнулась под волной от силы этого удара. На миг наступила оглушительная тишина. Адепты, затаив дыхание, следили за тем, что было перед их глазами, пока преподаватели все еще пытались снять с кладбища странный купол защиты. Нежить замерла на месте, когда земля под ней пошла ходуном, когда задрожала. И новый рев сотряс Академию вместе с грохотом разлетевшегося по камешку склепа, из руин которого поднимался мертвый дракон. С гримасой предвкушения, Хасин отдал приказ, и мертвое создание бросилось испепелять мертвым огнем своих сородичей. Чешуя существа была блеклой, не сверкала, как у живых драконов. Глазницы были пустыми, раздвоенный язык черным от гнили. Но огонь, извергаемый клыкастой пастью был самым что ни наесть настоящим. Оглушительный рев разносился по кладбищу, когда подчиненный дракон делал свое дело. А демон, уверенный, что его дело сделано, повернулся в сторону казавшихся безжизненными тел. Щелчком пальцев снял с кладбища защиту, впустив внутрь пораженных магистров во главе с драконом. Адепты не осмелились шагнуть следом, наблюдали со стороны, затаив дыхание или потеряв его от шока увиденного.

За спиной расслабленно шагающего демона, медленно возвращавшего себе человеческий облик, подчиненный дракон уничтожал остатки нежити. Огромными кожистыми крыльями сбивал трупы, лапами превращая их в пыль, синим неживым пламенем испепелял тварей, выполняя приказ хозяина.

Спокойствие, равнодушие демона было лишь маской. Ярость сжигала изнутри, и именно она не давала истинному чувству — страху — пробиваться наружу, пока Хасин шел к Анне. Ринар уже был рядом с Хитаной, вместе с целителем пытаясь спасти ее жизнь — на рыське не осталось живого места, но чудом она еще дышала. В их сторону отчаянно бежал Данис, со смесью злости и панки на лице. Упал на колени у бессознательного искалеченного тела девушки, боясь прикоснуться, пока целитель завораживал укусы, не пуская яд нежити в сердце. Не мелькнуло даже мысли, как этот демон оказался здесь — Кассиан бережно поднимал Анну с земли, прижимая к себе бессознательное тело.

— Она жива! — выдохнул с облечением принц, подняв взгляд на брата, когда тот подошел.

Хасин знал, что жива — сам был бы трупом, если бы с его девочкой что-то случилось. Огромнейшего труда стоило сдержать желание забрать ее из рук брата и укрыть в собственных объятьях. Но кто он такой, чтобы иметь на это право?

— Что случилось?! — согревая Анну заклинанием, с тревогой спросил Кассиан.

— Еще не знаю, — хмуро ответил Хасин, не отрывая тревожного взгляда от Анны на руках принца. — Но выясню, — прозвучало грозным обещанием.

Взгляд невольно оценивал обстановку — заметил и браслет на запястье принцессы, ожог от кулона на ключице, полностью опустошенный резерв, так и не восстановившийся после экзаменов, остаточную магию того, кто сотворил все это сегодня ночью.

В это мгновение к ним приблизились остальные друзья Кассиана — все они еще минуту назад были дома, в Асцелоте, но моментально были призваны своим принцем. Они поклялись оберегать его, защищать ценой своих жизней, и не могли не почувствовать необходимость быть с ним рядом. Занятый Анной, Хасин совершенно забыл о Лео, над которым склонился Раф и Джай вместе с магистром Доар. Парень лежал без сознания, но его тело словно были конвульсии, оно корчилось словно в муках.

— Он обращается, — мрачно произнес дроу, бросив короткий взгляд на Хишама, который тоже оказался рядом и с тревогой смотрел на друга.

— Это опасно в его возрасте — пару лет назад бы, но сейчас он может не выжить, — сглотнул демон с розовыми глазами. — Сила джина может убить его, тем более он столько лет сопротивлялся ей.

— Он справится, — только и произнес Хасин, проводив взглядом брата, который уносил Анну с кладбища.

Так хотелось пойти следом, хотелось быть рядом с ней. Но это место уже занято, по крайней мере сейчас. Позже у него будет возможность прижать к себе свою Амани, физически ощутить, что с ней все в порядке, убедиться, что не пострадала, что он успел вовремя и она цела и невредима. Сейчас были куда более важные дела — узнать, кто осмелился пойти на подобное. Картинка уже складывалась в голове Бастарда, одно соединялось с другим, разум лихорадочно строил одно за одним предположения, и все предстояло отработать. 

7

Анна проснулась от густого жара, который разливался по телу, заставляя чувствовать дискомфорт: когда становится трудно дышать, когда кожа слишком влажная — до мокроты, когда хочется глотка свежего воздуха, когда требуется выбраться из плена одеяла. В полусне она попыталасьосвободиться от покрывала, но не вышло — что-то мешало шевелиться. Сонно и нехотя пришлось открыть глаза, чтобы понять, в чем дело. Одновременно с этим тело начинало чувствовать реальность и ощущать причину столь сильной жары и скованности: она лежала в постели, обнаженной, а к ней крепко прижималось большое, сильное, горячее тело, обжигающее собственной обнаженностью.

— Кассиан? — непонимающе посмотрела во встревоженные глаза Анна, но в мгновение в голове пронеслись ужасные картинки о произошедшем, и она судорожно всхлипнула и задрожала всем телом, словно его снова пронизывал ледяной ветер, крутил мороз и преследовала ужасная смерть.

— Все закончилось, — тут же успокоил ее принц, крепко прижав к своей груди, обняв нежно и ласково. — Ты не пострадала.

— Что…произошло? — все еще проигрывая в голове то, что помнила, прошептала затравленно Анна, заглядывая с тревогой в синие грустные глаза.

— Тебя пытались убить. Не спрашивай кто и почему — я не знаю. Но мы обязательно выясним. Сейчас главное, чтобы ты была в порядке.

— Я в порядке, — заторможено качнула головой Анна.

Не чувствуя особой неловкости, отодвинулась от демона, кутаясь в простынь, которой он укрыл их — не до смущения сейчас было, и голову занимали куда более важные вещи, нежели стыд.

— Хитана?! — девушка со страхом снова посмотрела на принца, не замечая, как отчаянно стиснула в кулачках ткань.

— Она жива, — тихо ответил Кассиан, сидя рядом и успокаивающе сжимая ее руку в своей.

— Но я видела…

— Она сильно пострадала, но жива. Она поправится.

— Мне нужно к ней! — тут же попыталась выполнить задуманное Анна, но едва встала на ноги, как неловко пошатнулась, и если бы не демон — свалилась бы кулем, обессиленная и слабая.

— Не сейчас, милая, — поднимая на руки и укладывая снова на кровать вяло сопротивляющуюся девушку, укоризненно покачал головой Кассиан.

Где-то на краю сознания Анна отметила, что принц все-таки не был полностью обнажен. Но не это сейчас волновало.

— Я должна быть рядом с ней! — умоляюще глядя на него снизу-вверх, трогательно сжимая кулачки, прошептала принцесса. — Мне нужно убедиться, что она в порядке.

— Она не в порядке, Анна, — со вздохом и сожалением покачал головой принц. — И лучше тебе не видеть того, что с ней произошло.

Девушка еще пуще заволновалась, задышала чаще, слезы потекли по щекам.

— Прошу тебя, Кассиан, мне нужно убедиться.

Невероятный страх сковал ее необходимостью своими глазами увидеть, что близкий человек жив. Все равно было на ужас того, что с ней могло произойти, просто хотелось убедиться, что она хотя бы дышит — слишком яркой картинкой перед глазами была Хитана в клубке умертвий, который рвали ее на части. Какая-то слепая потребность, жизненно необходимая требовала от Анны быть сейчас с рыськой, дать понять, что ее жертва не была напрасной, что она ценна и важна.

Все это гаммой эмоций подсвечивало невероятные сейчас глаза Анны, и Кассиан не устоял перед этим колдовским взглядом. Нехотя кивнул, пождав губы, но подхватил девушку на руки, закутав в покрывало с ног до головы.

Они вышли из комнаты в лазарете, где и находились, и направились дальше по коридору. Анна нетерпеливо смотрела на каждую дверь, мимо которой они проходили, кусая губы. Сердце сжималось от тревоги за подругу, и она едва могла дышать. Голова снова кружилась, стало зябко, едва лишилась тепла демона и согретой их теплом постели— эта ночь еще долго будет студить ее кровь при одном только воспоминании о ней. Но сейчас мало волновали такие неудобства — перед ними открылась дверь в еще одну палату, и со вздохом Кассиан шагнул внутрь.

В их сторону тут же повернулся Ринар, стоящий у постели и закрывающий своим телом изголовье. Он был хмур, серьезен как никогда, очень сосредоточен и даже казался вымотанным. Под глазами залегли тени, плечи были скорбно опущены, а в глазах море боли.

— Анна, — предупреждающе начала Ринар, но встретился с глазами принцессы и лишь понимающе отошел в сторону, давая принцу подойти, а ей увидеть.

На краю кровати сидел Данис. Даже не повернулся в их сторону, не дал понять, что заметил. Весь он был сосредоточен лишь на девушке, руку которой прижимал к губам. Взгляд демона казался застывшим, он словно смотрел куда-то вглубь себя, но при каждом надрывном вздохе, что делала Хитана, напряженно фокусировал на ней взгляд.

Анна в ужасе прикрыла рукой губы, не сдержав мучительного стона, а по щекам новой волной потекли слезы. По грудь рыська была укрыта одеялом, но и вида ее рук, плеч и особенно лица хватило, чтобы оценить весь масштаб трагедии. Нежная прежде кожа, идеально гладкая, свежая и чистая сейчас была содрана местами до костей, отдавала синевой, в ранах — ужасных укусах — запеклась кровь. На том, что предстало глазам Анны, не осталось и живого места. Нижняя губы была порвана, глаза заплыли, щека разорвана в клочья, так же как и горло с магической прозрачной повязкой на нем, под которой зашитые ткани должны были регенерировать не так болезненно. Серые волосы лишь больше придавали картине ужаса — были спутаны, клочками вырваны, небрежно собраны в сторону.

— Ей станет лучше? — шепотом спросила Анна, глядя на дракона.

— На восстановление уйдет много времени и ее сил. Но она справится. Она сильная, — ободряюще, пусть и вымученно улыбнулся Черный. — Была бы зверем, регенерация сделала бы свое. Но а так придется рассчитывать лишь на время.

— Все…эти укусы, раны…они исчезнут? — с затруднением спросила принцесса.

— Нет, — жестко, но честно ответил Ринар, с сочувствием качая головой. — Заживут, но шрамы останутся навсегда — в ранах яд нежити, до сердца он не дошел, она не обратилась. Но непоправимый вред нанесен.

Анна лишь в очередной раз тяжело вздохнула, устало прикрывая глаза, вытирая мокрые щеки. Все это время Кассиан держал ее на руках, прижимая к себе, утешая своей близостью и теплом. И ей правда было легче от его заботы. Но разве возможно быть спокойной в такой ситуации? Конечно же нет.

И словно этого было мало, Анна вдруг услышала дикий крик откуда-то из-за двери.

— Лео! — отчаянно выдохнула девушка, со страхом посмотрев на Кассиан. — Что с ним?!!

— Ситуация на кладбище спровоцировала его обращение. Он принимает силу джина.

— Господи, это же убьет его! — в очередном порыве ужаса, прошептала Анна, умоляюще глядя на принца, потом на Ринара.

Первый отвел взгляд, второй лишь грустно усмехнулся.

— Возможно, так и будет, — снова не скрыл правду дракон под укоризненным взглядом принца.

Данис все это время не смотрел ни на кого из них, не отрывая взгляда от Хитаны ни на миг, словно боясь упустить хоть один ее вдох. Анна бросила на него короткий взгляд, грустно невесело усмехаясь — эти двое явно не равнодушны друг к другу. Вряд ли этот демон был бы в подобном состоянии, если бы чего-то да не чувствовал к оборотню. Они оба лишь делали вид, что между ними нет ничего кроме сумасшедшего притяжения, но вот сейчас Данис просто сходит с ума от беспокойства. И разве Хитану не волнует его близость? Пусть она скрывает это за извечной насмешкой, дерзостью, хождению по грани флирта и пренебрежения, но не это ли доказательство неравнодушия?

Снова крик Лео нарушил тишину, и снова Анна умоляюще посмотрела на принца. Тот лишь тяжело вздохнул, но покорно развернулся и вышел из палаты рыськи, направляясь в соседнюю, где так отчаянно кричал от боли Лео.

Рядом с Лео был Хишам, что за последнее время стал ему другом, которого у юного полукровки никогда не было — они с Хитаной, конечно же, не в счет. А еще магистр Доар. Дроу с демоном отчаянно пытались удержать на кровати извивающееся тело Лео. Словно безумный он метался на разворошенной кровати. Его тело изгибалось в немыслимой глубине, глаза сияли безумием — он не осознавал реальности, утопая в боли. И он уже менялся. От того парня, которого Анны видела еще вчера осталось разве что отдаленное сходство. Он раздался в плечах, мышцы бугрились по всему его вытянувшемуся телу, придавая ему мощности и опасности, силы, которой отродясь не было в тонком, даже хрупком юноше. Черты лица стали несколько другими — взрослыми: Лео уже не выглядел как подросток, он буквально на глазах становился молодым даже не парнем — мужчиной. Темные волосы стали длиннее, прикрывая плечи, по которым расползлись узоры до самых запястий — черные змеи татуировок украсили кожу, всем и каждому показывая принадлежность этого человека к расе джинов. С возрастом эти узоры будут меняться, разрастутся вместе с силой, которая не прекращает свое совершенствование, становится лишь больше и безупречней.

— Это всегда так сложно и больно? — спросила Анна, когда на миг Лео перестал извиваться, и обессилено затих — до следующей волны.

Он не приходил в себя, теряя сознание, не осознавал реальность, потому и нужны были рядом те, кто не даст ему навредить себе в попытке избавиться от мучительной боли, которая несколько дней не отпустит его, до тех пор пока он не примет всю силу или не умрет. О последнем думать не хотелось абсолютно.

— Нет, — устало выдохнул магистр Доар: им с Хишамом тоже приходилось несладко, потому что такие передышки были редкими и краткосрочными. — Он слишком взрослый для обращения. Зачастую это происходит почти в детстве, лет до двенадцати, когда организм гибок и без силы готов к изменениям — когда он просто растет. Но Лео уже не ребенок.

— Но он ведь справляется? — с надеждой прошептала Анна, затаив дыхание.

Кайл переглянулся с Хишамом, и слишком уж красноречивыми были их взгляды, чтобы обнадежить ее лживыми заверениями.

Неужели она потеряет своего друга?! Неужели лишится одного из двух самых верных и преданных людей в ее жизни? Одного их двух лучших друзей?! Разве сможет она пережить подобное? Разве сможет не винить себя во всем случившемся? Ведь это из-за нее они оказались на том проклятом кладбище! Из-за нее рисковали жизнями! Как же она будет жить с такой виной? Как сможет справиться с такой потерей?

— Сделайте же что-нибудь, — отчаянно прошептала Анна, глядя поочередно на магистра-дроу, на демона у постели друга, который с болью смотрел на полукровку, наконец, на Кассиана, который отлично понимал ее чувства.

Но ничем не мог помочь. Никто не мог. Лео либо справится, либо нет. Сам, никто ему не поможет, никто не сможет облегчить его страдания, никто не остановит происходящее.

С ужасом Анна смотрела, как Лео снова начинает медленно изгибаться — новая волна поднималась в его теле, причиняя мучительную боль. С криком он выгнулся на постели, раскрыв белые глаза, в которых не было зрачков, не было радужки, не было ничего, кроме белого тумана — так выглядит сила джина. Хриплый измученный голос не походил на голос Лео, мурашками ужаса шел по коже девушки, заставляя сжиматься. Заметив это, Кассиан решительно унес Анну из палаты, возвращая ее в ту, что была отведена для них. Уложив девушку в постель, демон укутал ее в еще одно одеяло — она опять замерзла и ее била крупная дрожь, причиной которой отчасти был и холод. И это единственное, в чем Кассиан мог помочь — согреть ее физически.

— Они справятся. Оба, — мягко прошептал принц, прижимая к себе закутанную Анну, обнимая надежными руками.

— Это я виновата. Из-за меня это случилось.

— Виноваты те, кто подстроил все это, — жестко оборвал ее самобичевание Кассиан, заставляя посмотреть на себя и передавая свою уверенность в правильности слов и ей. — Мы найдем их, обязательно. И они за все ответят. А пока не думай об этом, тебе нужно отдыхать и набираться сил.

Анна действительно была очень слаба, глаза закрывались, пусть она и проспала весь день, и усталость заставляла подчиняться уверенным рукам принца, который укладывал ее на подушку.

— Почему я здесь, в лазарете? Почему не могу вернуться к себе? — зевая, прошептала принцесса.

— За тобой нужно понаблюдать, — мягко улыбнулся Кассиан. — Причина в этом, — взял ее за руку принц, показывая так и не снятый с нее браслет из коры, вросший в руку: Анна слишком перепугалась за друзей, чтобы обратить внимание на что-то кроме них.

Но сейчас в панике рассматривала украшение, которое буквально вросло в нее. Она не чувствовала его, оно не причиняло боль. Но было инородным, неправильным. Очарование амулетом пало, и сейчас сменилось отчаянным желанием содрать его с себя. Но само собой не вышло.

— Он использовал свой заряд принуждения, но он тянет из тебя силы, не дает восстановиться физически. Как от него избавиться мы еще не придумали. И лучше тебе быть под присмотром лекарей, которые не дадут твоему организму истощиться. Не волнуйся, Хасин обязательно найдет способ избавить тебя от него.

— Что произошло на кладбище? Я не помню ничего после того, как на Хитану… — Анна сглотнула — перед глазами снова возникла та страшная картинка.

— Вас нашел Хасин. Его призвал твой амулет, — объяснил Кассиан. — Он связывает вас двоих, и брат всегда в курсе того, что с тобой что-то не так. Уже из Академии пришел призыв от Ринара. Мы стояли у границы кладбища, не смогли войти внутрь, как это сделал Хасин. Не знаю почему защита пропустила именно его. Он спас тебя, и это еще один мой долг ему, — усмехнулся почти весело принц.

Анна лишь слабо улыбнулась.

— Он в порядке? — осторожно спросила девушка.

— Он один из сильнейших магов в мире, Анна, — ухмыльнулся синеглазый демон. — В чем-то ему уступают даже драконы. Ты никогда не узнаешь всей его мощи, как, впрочем, и все мы. Взять хотя бы того дракона-нежить, которого он поднял, чтобы спасти тебя и твоих друзей, — неверяще покачал головой Кассиан. — Это в принципе были невозможно, но Хасин сделал это. Он еще не единожды удивит всех.

— Кому понадобилось так изощренно пытаться убить меня? Почему просто не сделать это…я не знаю — кинжалом?

— Все думали, что в Академии ты под защитой. В город ты выходила лишь несколько раз и всегда с Темными Стражами, что обеспечивало тебе неприкосновенность. Хотя ума не приложу, почему они однажды пустили тебя на Улицу Роз, — покачал головой со смешком демон, хитро глядя на нее, пытаясь как-то отвлечь ее от невеселых дум, заставить улыбнуться, расслабиться.

Но Анна напряженно ждала ответа на свой вопрос.

— В Академии к тебе не могли просто взять и подослать убийцу — это сложные защитные чары замка, которые не имеют логики, но отлично работают на защиту студентов. И для того, чтобы ты оказалась в опасности, ты сама должна была спровоцировать ту или иную ситуацию. Так и вышло.

— Кому понадобилось убивать меня? — в который раз уже задалась вопросом Анна, на который не было ответа. — Разве я кому-то мешаю?

На это Кассиан откровенно рассеялся ее наивности.

— Господи, Анна, ты неподражаема! — качая головой, улыбался нежно принц. — Ты много кому мешаешь! Врагов у тебя куда больше чем друзей, к сожалению. Ты можешь даже не знать, не подозревать, но очень многие хотят избавиться от тебя. И это не проделки ревнивых адепток, чью ревность ко мне ты вызвала. Это уже не шутки, это — серьезное преступление против двух корон — твоей и моей. Оба наших дома не горят желанием заключения нашего с тобой союза. Для своих — ты позор. Для моих — еще больший позор, — грустно усмехнулся юноша. — Но больше я не позволю чему-либо случиться с тобой. Я не подозревал, что кто-то решится, осмелится причинить тебе вред. И я жестоко поплатился за это, когда стоял за щитом и не мог тебе помочь. Впервые в жизни я чувствовал себя беспомощным, — честно и откровенно признавался Кассиан, с нежностью и лаской глядя на Анну, которая внимательно слушала его. — Едва ли я хочу повторить этот опыт. И я обещаю тебе, что защищу тебя от всего, что когда-либо будет тебе грозить. Никогда не оставлю одну и без защиты.

Слова звучали клятвой, заставляли нервничать и волнительно кусать губы. Сейчас принц не просто обещал ее защищать и быть рядом— он буквально признавался в своей привязанности к ней, потребности в ней, необходимости быть уверенным в ее благополучии. И что это, если не любовь? И пусть он не сказал этого вслух, не произнес именно этих слов, но смысл был именно таким.

— Я беспечно рассчитывал, что Хасин всегда спасет тебя. Но больше я не хочу, чтобы эта ответственность принадлежала ему. Я хочу взять ее на себя, — мягко улыбнулся принц.

— Весной ты вернешь домой, Кассиан, — раздался холодный и непреклонный голос Хасина от порога комнаты.

Он стоял у дверей, не проходя внутрь, смотрел на нахмурившегося брата холодно и жестко, и голос его прозвучал почти приказом. Хасин был то ли разозлен, то ли еще что, но явно не в настроении. Затаив дыхание, Анна переводила взгляд с одного брата на другого, не понимая возникшего между ними напряжения. Его не понимал и сам Кассиан, судя по тому, как странно смотрел на напряженного брата.

— И кто тогда будет оберегать Анну? — выгнул смоляную бровь Бастард, жестко усмехаясь. — Ты не сможешь дольше пренебрегать своим долгом перед империей и отцом. И едва ли вы увидитесь с Анной до свадьбы. Так что ты обещаешь ей сейчас?

— Весной она уедет со мной домой, — переведя на ошарашенную его словами Анну решительный взгляд, уверенно ответил принц. — И мы поженимся, как только вернемся в империю.

— Нет! — выдохнула Анна, отчаянно качая головой.

— Нет, — удивительно мягко, но в то же время все еще холодно, подтвердил Хасин. — Ты не посмеешь лишить ее мечты получить образование и посмотреть мир. Ты не станешь запирать ее в своем дворце, чтобы быть спокойным. Но а рядом с ней ты не сможешь находиться. Так что не обещай того, что тебе не по силам, — глядя брату в глаза, спокойно произнес Бастард.

— Тебе по силам? — с каким-то неявным вызовом воскликнул Кассиан, резко вставая на ноги и глядя на брата почти враждебно.

— А ты сомневаешься?

— Ты собирался уехать из Академии, как только я закончу ее. Ты и пришел сюда лишь потому, что я попросил. Что же изменилось? — прищурился принц.

— Много всего. Хотя бы то, что ты больше в моей защите не нуждаешься. Но в ней нуждается твоя невеста. Этого не достаточно? Много лет назад я пообещал отцу, что присмотрю за твоей нареченной. И я буду делать это до тех пор, пока не поведу ее к тебе под венец. И твоя ревность сейчас выглядит, по меньшей мере, глупо, — хмыкнул насмешливо Хасин, разом сняв напряжение.

С удивлением Кассиан понял, что брат прав — он банально ревнует! Да еще к кому?! К собственному брату! Уму непостижимо!

И пока он потерянно пытался прийти в себя, Анна рассмотрела за насмешкой Хасина такую же ревность. И боль. Но вот он моргнул и снова ничего не видно. Он расслабленно шагнул к кровати и мягко улыбнулся ей.

— Как ты?

— Я в порядке, — слабо улыбнулась Анна, чувствуя неловкость — перед обоими.

С трудом пыталась удержать на лице маску спокойствия, не смотреть на Хасина слишком благодарно, слишком ласково и тем более влюбленно.

— Хорошо, — кивнул беловолосый демон. — Что ты помнишь?

— Ей нужно отдохнуть, — с укором произнес Кассиан, снова присаживаясь на край кровати. — Вопросы могут подождать.

— Не могут, — снова жестко сверкнул глазами Хасин. — Дорога каждая минута.

— Хасин…

— Все в порядке, — мягко удержала за плечо снова недовольно поднимающегося принца девушка, слабо улыбнувшись ему. — Я ничего не помню, Хасин, — перевела взгляд на второго демона Анна. — Очнулась уже на кладбище, резко, словно спала. Не помню, как шла, даже холод почувствовала только в тот момент. Мы пытались убежать, не вышло…

Девушка словно зябко поежилась, опять укутываясь до самого носа.

— Никак не могу согреться, — извиняюще пояснила принцесса.

— Откуда этот браслет? — удержав себя от лишней заботы, которая так просилась наружу, спросил Бастард, кивком головы показывая на ее руку.

— Я купила его в лавке, в городе, — нахмурившись, начала рассказывать девушка. — Вернее даже не купила — гном подарил.

— Гном и отказался от денег? — прищурился Кассиан.

— Мне тоже это показалось странным. Но я не придала значения.

— Что за лавка? Как вы туда попали? — требовательно продолжал спрашивать демон.

Анна подробно насколько помнила, рассказала, как пройти в лавку. Но в тот день они обошли их слишком много, чтобы помнить все точно.

— Магистр Варгос знает! — воскликнула Анна с улыбкой, уверенная, что эта информация то, что нужно. — Он узнал, что Лео идет в город, и посоветовал ему эту лавку — ему нужно было купить ингредиенты…

На последнем слове Анна неловко умолка, понимая, что эта информация скорее озаботила, нежели что-то прояснила — оба демона насторожились и напряглись. Ничего не объясняя, Хасин торопливо развернулся и буквально вылетел из палаты.

— В чем дело? — настороженно повернулась к задумчивому принцу девушка.

— Магистр Варгос преподает зельеваренье. Но не только: он единственный во всей Академии некромант, который был способен поднять все кладбище прошлой ночью, — хмуро ответил Кассиан.

Он напряженно о чем-то думал, поднявшись на ноги и расхаживая по палате. Весь его вид выдавал лихорадочную работу мозга.

— Кассиан, что происходит? — понимая, что все куда глубже, чем кажется ей, спросила Анна.

Но повернувшись к ней, принц лишь чуть улыбнулся. Снова сел рядом и прижал ее к себе, касаясь губами ее лобика.

— Не думай об этом — мы во всем разберемся.

— Но…

— Ты так сильно дрожишь, — он озабоченно посмотрел на трясущуюся девушку.

— Никак не могу согреться, — чуть виновато улыбнулась Анна.

— Я помогу, — стягивая с нее одеяло, произнес Кассиан, забираясь к ней в кровать.

В этот раз нельзя было не смутиться своей обнаженности, и принцесса покраснела, когда не успела прикрыть свою наготу. Демон лишь хмыкнул, крепко прижав ее к своему крепкому, а самое главное горячему телу, переплетя их ноги, гладя руками голую спину. Рядом с ним Анне действительно стало теплее, и не только физически. Усталость, моральное истощение давало о себе знать, и буквально через несколько минут принцесса снова крепко спала, согретая и уверенная в своей безопасности в надежных руках своего принца.

8

Проснулась Анна в своей комнате. Прошлым вечером очень рвалась к себе, но ее так и не пустили. И все же ее умоляющий взгляд на непреклонного озабоченного ее состоянием принца подействовал как ожидалось — он внял ее просьбе. Слабость и головокружение никуда не делись, и резерв ее по-прежнему был на нуле. Давно Анна не чувствовала себя такой беспомощной — магия была с ней так давно, что жизни без нее уже не представлялось.

Подойдя к окну, во дворе Академии девушка заметила привычное оживление — сегодня был последний день каникул и адепты возвращались в общежития. Интересно, как скоро события двухдневной давности разлетятся среди тех, кто не был очевидцем? И какими подробностями при этом обрастут? Было страшно даже представить. Анна ухмыльнулась своим мыслям и начала приводить себя в порядок — вчера ее не пустили к Хитане и Лео, но сегодня она собиралась пренебречь запретом.

Под дверьми ее ждал Таш. Как и под дверьми палаты все два дня — пес чувствовал хозяйку, ее тревогу, и понимал, что она нуждается в защите. Он часто исчезал на долгое время — охотился и занимался своими песьими делами, да и у Анны не было много времени, чтобы развлекать совместными прогулками свою тварь. Но сегодня его присутствию была рада — опасный зверь одним своим видом распугивал всех вокруг, кто с любопытством поглядывал на принцессу, шепотом обсуждая случившееся. Анна старательно старалась не прислушиваться и даже не смотреть по сторонам — косые любопытные взгляды давно начали раздражать. Да так сильно, что порой с ностальгией вспоминался родной дом, где на нее старались не смотреть в принципе. Тогда было легче. Она устала от внимания к своей персоне, хотя прежде даже не представляла, что это может так сильно докучать. Обычно Хитана отрыкивалась от желающих пообщаться или побеспокоить девушку без повода и смысла, и теперь Анна еще больше ощутила нехватку друзей. Но конечно же не в этом было дело — не в удобстве.

Непринужденность оборотня, приятная забота и внимание полукровки, их общение, веселье, общие заботы — все это было ценным и важным для Анны. Тот факт, что у нее были близкие люди, ради которых она и они ради нее пойдут на многое. Они и пошли. Ценой своих жизней защищали ее, и Лео все еще находился на грани. И не суть, что Хитана жива — захочет ли она такой жизни, что оставила столь глубокий след на ее теле? С самооценкой у нее был порядок и едва ли кто-то усомнится в том, что ей плевать на то, кто и что будет думать о ее внешности и шрамах теперь. Но Анна лучше многих знала, как для девушки была важна ее внешность. Не в самовлюбленности было дело, а в уверенности в себе. В этом была вся суть рыськи — уверенность в себе. Благодаря ей она была такой, какой была. Ее красота, привилегии, которые та ей давала, все это было своеобразным оружием рыськи. Чем же теперь ей оборонятся от тех, кто посмеет посмеяться над ней? Прежде другие оборотни, с презрением смотрящие на нее, порой локти готовы были кусать от противоречивости своих желаний — обидеть ее или стать избранником хотя бы на одну ночь. Своей красотой, очарованием и сексуальностью Хитана умела пользоваться лучше, чем мечом, они были ее щитом от окружающих. Мало кто знал, что он — щит — вообще ей нужен. Никто не видел в оборотне ранимости, никто не замечал что равнодушие-то показное. Но никого она и не подпускала к себе близко, никому не давала заглянуть в свое сердце и душу, чтобы не делали больно.

Анна как можно быстрей постаралась дойти до лазарета, чтобы избежать пристальных взглядов. В здании стояла тишина — палаты были почти пусты. В комнате Хитаны она снова нашла Даниса. Показалось, что он даже не уходил отсюда — та же одежда, изможденный вид, затравленность в глазах и рука рыськи в его руках, которой он беспрестанно касался губами.

— Привет, — тихо прошептала Анна, подходя к кровати, с тревогой глядя на демона.

Как-то заторможено Данис посмотрел на нее, словно впервые видел. Но вот сконцентрировал взгляд, но лишь слабо кивнул в ответ. В этом страдающем сейчас человеке Анна совершенно не узнавала того озорного, дерзкого, колкого на язык и взгляд друга, которым он стал для нее. Всегда беззаботный, всегда веселый, такой же как Хитана — беспечный на вид, с улыбкой на губах, блеском в глазах, за которыми скрывался невероятный ум, проницательность и много чего еще. Перед глазами девушки и близко не было того Даниса, каким она его всегда видела: серьезный, взволнованный и уставший, беспомощный и прекрасно это понимающий, а потому злой — руки порой бессознательно слишком крепко сжимали ладошку рыськи в своей, выдавая его чувства.

— Ты любишь ее? — тихо прошептала Анна, садясь на другой стороне кровати и с тоской глядя на бессознательную Хитану.

Едва ли подруга выглядела лучше, чем день назад — яд нежити не давал ранам даже подсыхать, они воспалились, и никакая магия и целители были не в силах помочь организму перебороть его. Это случится в любом случае — опасности для жизни Хитаны не было однозначно. Но вот боль — ее потому и держали без сознания, чтобы не мучилась.

— Люблю, — просто ответил Данис. — Но ей лучше не знать.

— Почему? — тихо прошептала Анна, убирая с лица девушки прядку серых волос: демон заботливо привел в порядок ее волосы — расчесал, помыл, и они снова сияли.

— После завершения Академии, летом, я женюсь на другой.

Анна удивленно посмотрела на Даниса, который лишь грустно слабо улыбнулся ей, снова переводя взгляд на Хитану.

— Я помолвлен с детства, так же как вы с Кассианом. Но ему повезло больше.

— Разве нельзя разорвать помолвку?

— Темным эльфийским принцессам не отказывают, — невесело усмехнулся Данис.

Таких подробностей Анна не знала. Нет, она была в курсе, что род Даниса третий по знатности и силе во всей империи, и предполагала, что это накладывает на него какие-то обязательства — кому из них удалось отклониться от их выполнения? Они родились и росли с ними и не имели представления, что значит не иметь долга и чувства ответственности.

— Из какого Дома твоя невеста?

— Таллирель из Первого Дома Черной Розы.

— Разве она не единственная наследница своего Дома? — задумчиво произнесла Анна, вспоминая уроки истории. — Разве не должна занять место своей матери во главе?

— Между нашими семьями странная договоренность, — начал рассказывать Данис. — Таллирель обязуется родить от меня двоих детей — одного она заберет с собой, другой останется со мной. До конца жизни мы будем женаты, но проживем вместе лишь время, которое понадобится для рождения наследников.

— У дроу низкая рождаемость — несколько веков может пройти.

— Я знаю, — снова невесело усмехнулся Данис, потирая лицо свободной рукой. — И всегда смотрел на свой брак именно так — не важен итог, ведь многие годы я все равно буду рядом со своей женой. Да и не обременяло меня никогда мое положение почти женатого — меньше мороки с подбором невесты.

— Но ты влюбился, — слабо улыбнулась Анна, переведя ласковый взгляд на подругу.

— Без памяти, — нежно улыбнулся демон, не сводя волшебного взгляда с изуродованного лица рыськи — для него она была красивой с любыми шрамами.

— Возможно, ей стоит знать? — мягко предположила принцесса.

— Нет, — уверенно покачал головой Данис, грустно посмотрев на нее. — Я мог бы признаться раньше. Сейчас она мои чувства примет за жалость. Не поверит. Да и смысл? Нам времени отведено только до весны — я уеду, а она останется. И уже по пути домой я заеду за своей нареченной. Мы сочетаемся браком сначала в ее доме, потом повторно — в моем. Каждую ночь я буду ложиться к ней в постель, чтобы она как можно скорее забеременела. Разве она, — она мягко улыбнулся спящей Хитане, — потерпит подобное? Нет. И я не хочу ее мучить, не хочу, чтобы и она полюбила меня. Лучше мы просто проведем отведенное нам время как проводили его прежде — без обещаний и обязательств. Ее это устраивает, а у меня нет выбора.

— А если бы был? — полюбопытствовала Анна, с интересом глядя на друга.

Данис хмыкнул почти весело, бросив на нее свой коронный дерзкий взгляд.

— Она была бы моей уже после первой совместно проведенной ночи. Дождался бы, когда она закончит учебу и забрал с собой. Женился бы, она родила бы мне детей — таких же невыносимых как она сама, таких же упертых и красивых. Мы ругались бы с ней каждый день, я бы доводил ее до белого каления, а она меня до гневного рева. И я был бы счастлив.

Анна с сожалением стерла со щеки слезинку, ласково улыбаясь такому же плачущему демону — редкое состояние их расы. Но столько тоски и отчаяния было в его мечтах, что нельзя было не заплакать от того насколько они невозможны.

— Она имеет право знать, — мягко прошептала принцесса.

— Нет, — уверенно и решительно ответил Данис.

Анна не стала спорить. И вмешаться не посмеет — не ее это дело.

Еще несколько минут она провела у постели рыськи, после тихонько встала и ушла, не потревожив задумчивого и грустного демона. Лишь бросила сочувствующий взгляд на спящую крепко подругу, мысленно желая ей скорейшего выздоровления.

В коридоре Анна минуту постояла, приходя в себя. И только сейчас насторожилась от того, как тихо там было — криков из палаты Лео не раздавалось больше по коридору. Их не было и тогда, когда она была у Хитаны. Тревога сковала сердце, но с какой-то робостью, страхом девушка шагнула к палате полукровки. Не дойдя до нее нескольких шагов, остановилась, потому что дверь распахнулась, и на пороге замер измученный уставший Хишам. Но улыбка на его лица была полна облегчения и почти счастья. И это моментально заставило саму Анну широко улыбнуться и броситься к другу.

Лео осторожно садился на кровати, рассеянно и растерянно глядя по сторонам. Раф и Джай поддерживали его, помогая приноровиться к слабому истощенному телу. Увидев Анну, замершую на пороге, устало улыбнулся ей, мягко и нежно, как прежде, хотя от него самого прежнего едва ли что-то осталось — лишь неуловимо можно было увидеть в этом молодом мужчине прежнего Лео. Он стал заметно выше, гораздо шире в плечах, черты лица стали мужественными и длинные волосы удивительно меняли его облик. Лишь темные глаза были прежними.

Анна с облегчением бросилась к другу, почти сбивая его снова на подушки под его тихий смех. Полукровка мягко прижал девушку к себе.

— Какая ты маленькая, — усмехнулся парень, глядя на светловолосую макушку перед лицом.

— Это ты большой, — рассмеялась со слезами на глаза Анна, поднимая на него взгляд, полный облегчение и еще не ушедшей тревоги. — Как ты? — она внимательно всматривалась в его лицо.

— Жив, — хмыкнул друг, рассматривая свои руки и тело. — Но непривычно. Будто я — не я. Совсем на себя не похож? — спросил он у принцессы и друзей, которые смотрели на него с легкими понимающими улыбками.

— Даже голос изменился, — подтвердила Анна, не в силах перестать улыбаться.

— Ты привыкнешь к себе новому, — ободряюще хлопнул его по плечу Хишам. — Уйдет время, но привыкнешь. Еще какое-то время будешь таким же неуклюжим и неловким как и прежде, но по другой причине, — хмыкнул весело демон.

Не успел Хишам договорить, как в палату вошел Хасин. Его Анна не видел с того дня, как он навестил ее после того, как она очнулась два дня назад. Все это время его не было в замке — по словам Кассиана он искал виновных в том, что случилось с ее друзьями и с ней. И по виду Хасина можно было судить, что пока поиски не увенчались успехом — он был зол, напряжен, недоволен и насторожен.

— Оставьте нас, — кивнул демонам Бастард, и те беспрекословно повиновались, к тому же им необходимо было отдохнуть.

— Как ты? — почти мягко спросил Хасин, подойдя к кровати и с любопытством рассматривая Лео.

— В норме, — кивнул юноша, ободряюще улыбаясь Анне.

— Расскажи мне, что произошло, — без лишних предисловий потребовал демон.

— Как Хитана?! — резко спросил и заволновался полукровка, тревожно посмотрев на Анну.

— Жива, — невесело усмехнулась девушка.

Лео не стал расспрашивать, лишь досадливо прикусил губу, да попытался нервно взлохматить волосы, но они больше не были короткими, и он недоуменно запутался пальцами в длинных прядях. Бросил это дело и посмотрел на терпеливо ждущего ответа на свой вопрос магистра. Стараясь ничего не упустить, Лео рассказал свою версию случившегося. Она мало чем отличалась от того, что уже знал Бастард со слов Анны и того, что успел выяснить.

— Хитана наложила на Анну защитное заклинание, чтобы в случае опасности быть в курсе. Мы видели, что с Анной что-то не так, она непонятно ослабела, резерв был на нуле. Сама она не волновалась по этому поводу, но мы тревожились.

Хасин укоризненно посмотрел на принцессу, которая лишь губы поджала под этим взглядом.

— Ничто не предвещало беды, — словно бы оправдываясь, произнесла тихо девушка.

Демон лишь прищурился, но затевать спор не стал.

— Что с магистром Варгос? Он настойчиво направил тебя именно в ту лавку, почему?

— Объяснил это тем, что только там продавались те редкие ингредиенты, что были мне нужны. У меня не было причин искать подвох в его словах, — пояснил Лео под понимающий короткий кивок задумчивого Бастарда.

— Магистр исчез из Академии. Я все еще не нашел его. Гном, что подарил тебе браслет, — Хасин скривился, бросив взгляд на руку Анны, — никогда не работал в той лавке. Я нашел его в трущобах. Там нечего было даже поднять, чтобы допросить — кто-то хорошо постарался замести следы. Других зацепок пока нет, но списывать Варгоса со счетов еще рано — я найду его.

— Все-таки это он поднял кладбище? — спросила Анна.

— Остаточная магия указывает именно на него. Других некромантов его уровня в Академии не было, даже преподаватели профилирующего предмета не достигают таких высот в некромантии. Никого же из посторонних на территории Академии не находилось.

— Почему он сделал это?

— Найду — спрошу, — не удержался от раздраженной язвительности Хасин, но чуть улыбнулся расстроенной девушке. — Возвращайся к себе — тебе стоит отдохнуть. Лео тоже.

Анна не стала спорить, еще раз обняла друга, пообещала прийти завтра и ушла. Хасин провожал ее взглядом, пока за ней не закрылась дверь, после чего повернулся к вопросительно смотрящему на него джину.

— Говорите, — устало вздохнул полукровка, откидываясь безвольно на подушки: это при Анне не желал показывать свое истинное состояние, чтобы не тревожить ее понапрасну.

Но все его тело еще болело и ныло после обращения, голова раскалывалась, и хотелось лишь спать. Однако он понимал и догадывался, зачем к нему пожаловал Бастард — не узнать о случившемся на кладбище: и без его слов наверняка был в курсе.

— Ты принял силу джина, силу рода. Думаю, догадываешься, что это накладывает на тебя определенные обязательства.

— Я отказался от трона. И своего решения менять не собираюсь, — спокойно ответил полукровка, устало прикрывая глаза.

— Кто бы сомневался, — закатив глаза, понимающе проворчал Хасин. — Но я пришел поговорить не об этом. Я пришел поговорить о том, куда тебе следует направить свою приобретенную все-таки силу. Твоя слабость там, на кладбище, едва не стоила жизни тебе и твоим друзьям. Ты должен понимать, что больше подобного не должно повториться. Тем более что теперь у тебя есть все возможности не допустить чего-то столь же ужасного впредь. Ради своих друзей ты принял обращение, которое прежде морально отстаивал, не давая силе хода. Ты сам осознал, что тебе нужна твоя сила, что с ней тебе будет лучше, что это необходимость. Я ведь прав? — усмехнулся Хасин, проницательно глядя на открывшего глаза Лео.

— В тот момент, — отведя взгляд, вернувшись мыслями к событиям той ночи, — когда я не мог ничем помочь, я подумал о том, как были правы вы все касательно моего упрямства. Из-за него я не смог ничего сделать и хоть как-то помочь. Отчаяние захлестнуло меня, оно наверно и спровоцировало обращение.

— Я рад, что это все-таки случилось. В первую очередь потому, что это нужно тебе самому. Ты отказался от престола, отринул желания своего отца. Но у тебя должна быть иная цель теперь, и ты понимаешь — какая именно: твоя сила должна приносить пользу. Пусть не на троне, пусть не в Темных Землях, где весьма пригодилась бы. Но хотя бы во благо близких тебе людей. Тебе нужно принимать и развивать свой новообретенный дар, чтобы ты был сильным и способным помочь и защитить.

— Вы ведь сейчас говорите исключительно об Анне? — хмыкнул понимающе Лео,

— До других мне нет дела, — не стал скрывать Хасин. — И я позабочусь о том, чтобы каждый, кто находится рядом с ней, был ей не только другом, но опорой и поддержкой, защитой. Ты стал ей близок, и я ценю вашу с ней дружбу — она многое дает Анне. Но еще больше я буду ценить то, что теперь ты сможешь стать полезным не только в моральном плане.

— Она не умеет пользоваться людьми, — хмыкнул Лео.

— Ей и не придется. Ты сам теперь дашь ей то, что я хочу. Для этого ты останешься на факультете боевой магии, ведь дорога на целительский тебе все равно заказана — ты стал Темным, а это не вяжется с типом исцеляющей магии.

— А ведь я только-только подошел к своей мечте, — грустно хмыкнул полукровка.

— Забудь, — жестко подвел итог демон. — По моей просьбе тебя зачислят на еще один факультет — темной магии и некромантии. Это — часть твоей сущности, к тому же не помешает в жизни. Тебе станет легче учиться, поэтому, я думаю, осилишь.

— У меня есть выбор? — хмыкнул Лео, пристально глядя на Бастарда.

— Нет, — холодно улыбнулся демон. — Я просто ставлю тебя в известность. Забудь о нытье и жалобах.

— Я никогда не ныл и не жаловался! — возмутился Лео, даже привстав на локтях, зло глядя на преподавателя.

— Хорошо, продолжай в том же духе, — равнодушно хмыкнул Хасин и направился к двери из палаты.

9

— Я ждала тебя, — бросилась в объятья Хасина Анна, едва переступила порог комнаты. — Почему ты не пришел раньше? — с обидой и упреком спросила девушка, поднимая взгляд на демона.

— Я был занят, — мягко улыбнулся Бастард. — Как прошел день?

— Отвратительно, — уныло произнесла Анна, отходя от него и снимая с плеч плащ. — Без магии мне здесь не место.

— Мы вернем ее, обязательно, — уверенно пообещал Хасин, подойдя к ней со спины и обнимая за плечи.

Поднял ее руку, где все еще сидел проклятый браслет, тянущий из нее силы, задумчиво рассматривая отвратную вещь, что вредила его девочке.

— Я почти нашел способ, как безопасно избавить тебя от него. Как только снимем — ты быстро пойдешь на поправку.

— Я ведь лишилась сил еще до того, как одела его, — рассеянно произнесла Анна.

— Этот браслет усиливает то, что тревожит тебя. Что это? Что не дает тебе покоя? Что настолько выбивает тебя из колеи, что это сказывается на магическом фоне?

— Снежный бал, — усмехнулась невесело Анна, поворачиваясь к демону, что серьезно смотрел на нее. — Ты уехал внезапно, и у меня не было возможности уверить тебя в том, что я все еще люблю тебя. Тебе было больно, и я могу лишь вообразить насколько сильно. И не могу не думать о том, каково тебе понимать, что теперь я принадлежу Кассиану еще больше. Я видела твою злость и ревность там, в палате. А ты слишком хорошо умеешь контролировать себя. Так насколько тебе плохо, что ты не сдерживаешь раздражения, видя меня с братом?

Анна говорила все это, а ее голос был переполнен тоской и горечью, виной, которая съедала ее изнутри. Она не смела поднять взгляд на нежно смотрящего на нее демона, боясь увидеть ту самую боль, что сжигала его изнутри, с каждым днем все сильней опаляя раненое сердце. И это на самом деле было так. Каждую минуту он проживал в муках от того, как был несчастлив, от того, что видел любимую девушку в объятьях другого. От того, что не мог ничего с этим поделать, ведь не смел вмешиваться в Судьбу. Да и смог бы пойти против брата, которого любит, пусть тот и вызывает в последнее время в нем лишь гнев, злость и раздражение? Конечно же нет. Он никогда не встанет на пути Кассиана, никогда не перейдет ему дорогу и не отнимет то, что его по праву — долга и сердца. Никогда не сможет сделать ему больно.

— Посмотри на меня, — мягко попросил Хасин, ласково улыбаясь, когда она отчаянно замотала головой. — Анна, посмотри на меня, — настойчиво протянул он, поднимая ее личико за подбородок. — Ты — мое счастье. Не боль, не разочарование. Ты — счастье. И я прекрасно знал цену, что мне придетсязаплатить за него. Не смей корить себя и в чем-то обвинять. Ты не предаешь меня, ты не делаешь мне больно — это прерогатива Судьбы. Так было предопределено, видимо, — невесело хмыкнул Хасин, обхватывая ладонями ее личико. — Но я нисколько не жалею о своей боли. Ведь ты ответила на мои чувства, хотя я и мечтать о подобном не смел, ведь всегда был для тебя другом. Но я стал большим в твоей жизни, и бесконечно рад этому. Пусть мне будет больно, пусть я буду страдать. Но каждую минуту с тобой я буду вспоминать до конца жизни, и они будут возмещать мне ту боль, что будет приносить разлука.

— Не говори об этом! Я даже думать не хочу, что однажды ты уйдешь, — простонала Анна, отчаянно качая головой, прижимаясь к нему крепко-крепко, будто он уже сейчас собирался оставить ее.

— Но я уйду, — мягко, но безжалостно ответил Хасин.

Анна продолжала мотать головой, будто пытаясь вытрясти из нее ужасающие мысли. Она жизни не представляла без Хасина! Пусть она и любила Кассиана, пусть с ним ей было хорошо, и она была счастлива, Хасин — часть ее жизни. Не может быть иначе! Не может быть так, что он оставит ее! Когда-то давно она говорила Ринару о том, что готова к тому, что он уйдет из ее жизни, ведь прекрасно знала о его стремлении обрести свободу, знала, как важно ему оставить всю свою настоящую жизнь в прошлом и начать новую, такую, которою он всегда хотел. Но это было до того, как она поняла свои чувства к нему, как узнала о его собственных. И разве возможно теперь думать о том, что когда-нибудь она будет смотреть вслед уходящему к своей свободе демону?! Уходящему от нее?! Нет! Ибо одни только мысли об этом причиняли нестерпимую боль!

— Анна! Я ведь здесь, — зашептал Хасин, крепко прижимая девушку к себе, давая почувствовать свое тело, близость, чтобы она вынырнула из своих пугающих мыслей. — Я не оставляю тебя прямо сейчас, — ласково улыбнулся демон, заглядывая в бездонные мокрые голубые глаза девушки, которая плакала.

— Пообещай, что не оставишь никогда! — отчаянно прошептала Анна, на что демон лишь грустно улыбнулся, касаясь губами ее лба, пряча свой больной взгляд.

И молчал. А Анна плакала в его объятьях, не в силах остановиться. И снова дрожала от холода — он волнами накатывал на нее по несколько раз за час. Со вздохом Хасин легко подхватил девушку на руки, садясь на кровать, а ее сажая на колени, согревая в своих руках.

— Девочка моя, ну перестань, — шептал Хасин, растирая руками ее плечи и спину, пытаясь согреть ее ледяное тело, что сотрясалось в его руках не только от холода.

— Холодно, — прошептала Анна, прижимаясь к нему теснее, стуча зубами.

Она подняла на него свои колдовские глаза, отчаянно молящие и любящие. Губы дрожали, кожа ее была холодной, а руки, которыми обвила его шею, обожгли ледяным прикосновением.

— Согрей меня, Хасин, — отчаянно прошептала девушка, медленно приближаясь к его лицу, дурманя его своим взглядом, словно понимала, что нельзя перед таким устоять, словно уже знала, какую власть имеет над своим беловолосым демоном.

Но не знала еще, лишь чувствовала в нем потребность, в его близости, в его тепле. Чувствовала острую необходимость быть сейчас с ним настолько близко, насколько он решится зайти.

С не меньшим отчаянием Хасин безвольно сократил остатки расстояния между ними, прижимаясь губами к губам Анны, согревая их своим дыханием, делясь с ними жаром своего тела. Обвив крепко руками его шею, пальчиками девушка зарылась в белоснежные волосы. Она так соскучилась по нему, так истосковалась по его рукам, губам, объятьям, что сейчас сконцентрировалась только на них.

А на Хасина снова накатила жгучая ревность. Тогда, в палате, Кассиан обнимал ее, согревал своим телом, прижимал ее к себе. Не получилось выбросить из головы навязчивые картинки того, что он мог делать тогда то же самое, что делает он сам сейчас: целовать, касаться тела уверенными руками, ловить губами слабые тихие выдохи, предшествующие стонам.

Глаза заволокло алым вопреки силе воли, руки яростней сжались на тонком теле, но Анна лишь теснее прижалась к нему в ответ: веки трепетали, дыхание сбивалось, влажные губы были сладки как никогда прежде. Почти грубо демон опрокинул девушку на спину на подушки. Она же в ответ лишь пристально смотрела на него, облизывая губы. Они взгляда не отрывали друг от друга, пока пальцы Хасина медленно расстегивали пуговицы на ее форменном платье — от горла до пояса. Она сама подалась к нему, когда он потянул его с тонких плеч, сама выпуталась из подола. Без промедления руки демона скользнули под подол рубашки — на пол вслед за платьем полетели чулки. Пристально глядя в голубые глаза, словно ожидая, когда же она остановит его, Хасин потянул подол рубашки вверх. Анна лишь руки вытянула, помогая ему сбросить ее со своего тела. И все это — в тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием обоих, лишь под пристальными взорами друг друга, пронзающими насквозь.

— Холодно? — нависнув над ней, но едва ли касаясь своим напряженным телом, спросил шепотом демон.

— Холодно, — подтвердила Анна, как зачарованная протянув руки к его лицу, глядя в алые глаза не мигая.

Не смущала нагота, не поднимал голову стыд, забылась мораль, которая с каждым днем становилась все призрачней, теряя свои четкие грани. Рамки становились шире, и казалось, что так даже дышится легче. Не терзали сомнения — хотя после наверняка дадут о себе знать. Но не единожды уже Анна замечала, что приступы самобичевания становятся не такими острыми и мучительными. Уже многое считалось нормой для нее, многое стало привычным и нормальным. И пусть смущало, но она прекратила себя корить за то, что ей это нравилось. Она ведь должна стать смелее, должна принимать мир таким, какой он есть, а не таким, как она привыкла видеть. Да и что она видела в своей жизни? Лишь стены дворца и сада, за пределы которых много лет не выходила.

Но мир большой, и такой разный! И она хочет быть его частью! Хочет познать все его грани! Хочет увидеть какой он на самом деле — без прикрас, без преувеличений, без шор на глазах.

Так стоит ли цепляться за то, что прежде казалось незыблемым, но трескалось с каждым днем все больше, сталкиваясь с реальностью? Стоит ли ограничивать себя чем-то кроме самого необходимого? Зачем тревожиться по пустякам и терять столько всего? Почему просто не наслаждаться жизнью, не ловить момент!? И ведь ее моменты в Хасином так малы, так коротки и ничтожны по сравнению со всей ее жизнью! Лишь секунды в веках, которые она проведет без него, капля в море, песчинка в пустыне.

Улыбка, полная коварства и порока, растянулась на красивом лице демона, глаза засияли еще ярче, и весь он словно бы подобрался, как хищный зверь — опасный, непредсказуемый, дикий и неуправляемый. Хасин резко выпрямился и одним движением стянул с торса собственную рубашку, заставив Анну затаить дыхание от его грации, красоты и привлекательности. Он снова склонился над ней, почти касаясь ее своим мощным телом, полностью скрывая ее под собой — маленькую и хрупкую.

— Ты ведь знаешь, что я не переступлю грань? — прошептал демон, склонившись к ее ушку.

— Знаю, — выдохнула Анна, безвольно закрывая глаза, пьянея все больше с каждой секундой от его близости, что голову кружила.

Дикая потребность прикасаться, целовать, сжимать и ласкать вылилась в поток нежности, страсти и желания, с которым тела переплетались на смятых простынях. Уже через несколько минут Анна потеряла ощущение реальности, уплывая на волнах удовольствия, что ей дарил ее демон. Она металась под его крепким телом от наслаждения, с губ срывались тихие стоны. А Хасин все целовал и целовал ее, не в силах утолить свою потребность в ней, свою жажду, что с каждым днем становилась все сильней. Глаза сияли алым, контроль катился ко всем чертям, когти разрывали простынь — он не в силах был сдержать огня, что бушевал в крови. С треском рвалась ткань, пока губы нестерпимо нежно касались тонкой кожи, но все же оставляли следы на чувствительной плоти. Стоны услаждали слух, а льнущее к нему тело грозило толкнуть его на отчаянную близость. И не было сил остановиться, возможности прекратить. В беспамятстве Анна просила его о большем, даже не ведая, что именно хочет. Но тело горело от напряжения, требовало чего-то еще, в чем ему так жестоко отказывали. Она хныкала и извивалась в руках демона, сгорая от жара, что разливался под кожей, вызывая зуд и сладкую боль.

Покрывая поцелуями тонкую шею, вылизывая влажную кожу, пробуя ее на вкус, Хасин крепко прижимал к груди спиной извивающуюся Анну. Она терлась о него всей собой, изгибалась как раз по нему, заставляя его сходить с ума от желания. Отчаянно цеплялась за его руки, удерживающие ее поперек груди и талии. Она дрожала от напряжения, сковывающего все тело, такого сладкого и такого острого, что с губ беспрестанно слетали стоны. Глаза были затуманены, а разум не соображал совершенно, не осознавал реальности. А ладони мужчины не прекращали сладкой пытки, не переставали держать ее на грани: скользили по груди, умело лаская напряженные вершины, по бедрам, животу и горлу. Это было мучительно прекрасно, Анна растворилась в его руках, утопала в нежности и возбуждении, никогда прежде не чувствовала так остро и пряно, без единого намека на какие-либо посторонние мысли: все, что было в голове и перед глазами — Хасин. Только он, только его руки и губы, его тело и голос, его горящие безумные глаза. И самая малость потребовалась, чтобы девушка взорвалась от наслаждения — лишь едва ощутимое, едва весомое касание кончиков пальцев к самому сокровенному. И с громким стоном она содрогнулась от экстаза в руках демона, который судорожно сжимал ее тело, прикрыв глаза, чтобы не видеть всей красоты происходящего, чтобы сдержаться и не пойти еще дальше.

Анна уснула в его руках, так и не придя в себя — расслабленная, довольная и утомленная долгими часами ласк. Как умелый мастер, он играл на ее теле прекрасную мелодию, что привела ее к чудесному завершению. Он сам медленно приходил в себя, прижимая к себе обнаженное тело девушки, наслаждаясь его теплом и нежностью, которыми она всегда так щедро делилась с ним. Невесомо касался влажной кожи, успокаивая свое неудовлетворенное тело и разум. С неохотой отстранился, несколько минут созерцал прекрасное видение, после укрыл Анну и тихонько ушел.

Он не вернулся к себе, не пошел на Улицу Роз, как сделал бы еще несколько месяцев назад, когда Анна еще не знала о его и своих чувствах. Теперь не мог — не смел поступить так с ней. Да и разве мог хотеть кого-то после своей девочки? Разве посмел бы осквернить себя прикосновением к другому телу? Но требовалось выпустить пар, и на помощь пришли его Темные Стражи. На открытом полигоне, где выл лютый ветер, где мела метель и крепчал мороз, в смертельном вихре кружился Бастард с тремя противниками до самого рассвета. И только с первыми лучами солнца, почти изможденный он почувствовал, что напряжение отпустило его. Но с каждым разом оно сковывало все сильней, и все тяжелей становилось избавляться от него. Его хваленый контроль трещал по швам, и не был больше спасением. Все чаще мелькали мысли о том, чтобы забыть обо всем и всех, и просто отдаться своим желаниям, удовлетворить все свои потребности. Но что-то все еще останавливало.

10

Спустя почти неделю Анна и Хасин покидали Академию — демон нашел способ снять с девушки проклятый браслет. Вдвоем они направились к конюшне эрхов, где оседлали своих зверей и выехали за ворота. На обоих были плащи, лица закрывали платки, а легкая иллюзия призывала каждого встречного не обращать внимания на странную пару. Всего этого требовали меры безопасности, а в городе их встретили еще и Стражи, ненавязчиво следуя за ними на некотором расстоянии, но достаточном, чтобы в случае опасности вовремя среагировать.

— Лучше тебе не покидать Академию в ближайшее время без надежного сопровождения.

— И не собиралась, — вздохнула Анна. — Я сейчас самый отстающий студент — мне не до гуляний, — хмыкнула принцесса.

Никто не давал ей слабину в связи с тем, что ее состояние было удручающим и не совсем здоровым. Единственное, где уступали — практические занятия магией. Но никто не отменял того, что все придется наверстывать, как только она заполнит свой резерв. А пока девушка занималась теорией. Лео так же приступил к занятиям, и теперь был завален ими еще больше, чем прежде, и не в том дело, что было трудно или не получалось, а в том, что очень многое ему приходилось запоминать, учась сразу на двух факультетах. У него было свое индивидуальное расписание, по которому он посещал те или иные занятия, был свой собственный режим, и вместе они времени с Анной почти не проводили, потому что помимо учебы у новоиспеченного джина еще был период привыкания к себе, познания своей силы, возможностей.

Было забавно наблюдать, как юноша пытается приспособиться к новой магии, к новому телу. С каким удивлением он плел заклинания, которые прежде едва поддавались ему! Все его возможности теперь казались ему удивительными, но они существенно облегчали ему жизнь. А еще он не привык к своему телу. Прав был Хишам, говоря о неуклюжести. Лео больше не путался в шнурках, не был столь рассеянным, надевая одежду наизнанку. Но он еще не соизмерял размеры себя с пространством. Там, где прежде мог пройти, не пригибая, теперь набивал шишки. Поворачиваясь на месте, сшибал руками и плечами предметы или мебель. Его бесконечно раздражали длинные волосы, которые он обрезал каждый вечер, но на утро они неизменно приобретали прежнюю длину. Ему пришлось обзавестись новой одеждой и оружием, подходящими под его рост и силу. Появилась необходимость больше времени уделять дополнительным занятиям, чтобы освоить силу джина. Хорошими помощниками ему в этом стали друзья-демоны, а так же магистр Доар. Дроу много времени и сил уделял обучению полукровки, взяв его под свое покровительство, помогая ему осваивать азы темной магии, близкой им обоим. С какой язвительностью прежде относился к адепту преподаватель, с такой же ответственностью занялся его обучением. И порой Лео сам удивлялся тому, как много и с первого раза у него получается, с какой легкостью он запоминает и осваивает навыки. Многие вещи, что прежде казались невыполнимыми, теперь делались со щелчком пальцев.

Но самым главным было то, что Лео принял себя новым. Он усердно и старательно занимался, он на самом деле хотел узнать и научиться большему. Прежде с ужасом думал о своей участи стать джином, интересы у него были другими, не совместимыми с темным даром и особенностями расы. И Анна по-настоящему была удивлена, с каким желанием и ажиотажем друг взялся за обучение.

— Я принял силу, и мне нужно что-то с ней делать, — улыбался Лео принцессе. — И раз уж у меня есть возможности стать лучше и сильнее, я не буду ими пренебрегать. По выбранному пути мне уже не пойти, да и едва ли я знал, куда именно хочу двигаться, — грустно усмехался юноша.

— Теперь знаешь? — улыбнулась тогда Анна.

— Теперь выбора особо нет, — хмыкнул спокойно друг. — Но я не буду изводить себя сожалениями и переживаниями. Я просто буду идти дальше с тем, что имею.

И он шел, и у него выходило очень неплохо. И теперь в отстающих была сама принцесса. С нового семестра программа обучения стала еще напряженней и сложней, и ей приходилось туго. Но Хасин нашел выход, и Анна была бесконечно рада, что ее сложности подошли к концу. Помимо того, что девушка была вымотана морально, физически тоже чувствовала недомогание.

— Этот браслет — очень мощный амулет, — изучив украшение, сделал вывод Ринар. — Первоначально он действует успокаивающе, умеряя бдительность, заставляя тем самым принять себя. Для тебя это было отступление тоски, грусти, что ты испытывала в тот момент, когда надела браслет. Ты поверила этой вещи, и это дало ей возможность стать частью тебя. А это — все, что нужно было, чтобы проявились свойства, заложенные в него создателем. Это ритуальная магия, весьма специфического плана, будет несложно найти создателя, если браслет снимут целым, — с улыбкой закончил Ринар. — Мне не понятна лишь причина, из-за которой ты обратилась к подобной вещи.

— Я не обращалась — случайно вышло, — слабо улыбнулась Анна. — А что касается причины, — девушка задумчиво покрутила на руке обручальное кольцо, рассеянно глядя на кольцо рода, которое указывало на ее принадлежность Кассиану.

— Ты не счастлива? — улыбнулся Черный.

— Ты знаешь, что не совсем, — невесело усмехнулась девушка.

— Анна, ты ведь прекрасно знала, на что шла.

— Знала. Но это не отменяет того, что не могу грустить или о чем-то сожалеть. Я люблю Кассиана, люблю так, как никогда не буду любить Хасина. А к нему испытываю то, чего никогда не удостоится Кассиан.

— Твоя любовь к ним имеет разные истоки. К Хасину ты привязана с детства и многими вещами. А Кассиан — твоя влюбленность, перетекшая в серьезное чувство. Ты не можешь обещать им одного и того же, — мягко улыбнулся мужчина. — И я не стану тебя учить или что-то доказывать. Я просто скажу, что со временем ты разберешься, — загадочно добавил дракон, зная, о чем говорит.

— А не в чем разбираться, — грустно улыбнулась принцесса, не заметив намека в глазах друга. — Я выйду замуж за Кассиан. И как только это произойдет — потеряю Хасина. Не потому, что стану принадлежать другому. А потому, что он уйдет. И я не имею права удерживать его. Хотела бы, но не смогу — он не даст мучить себя еще больше.

— Хасин знал, на что шел, когда открывал тебе свои чувства. Он с легкостью мог сделать вид, что ничего нет, и ты все придумала. Но не сделал. За это он и расплачивается — за то, что вмешался в чужую Судьбу.

— Я постоянно слышу о ней, — горько усмехнулась Анна, качая головой, — о Судьбе. Но ничего о ней не знаю. Мне с детства говорят о том, что я не имею права решать сама, что не могу управлять своей жизнью, что за меня это делает Судьба.

— Это ведь так, Анна, — мягко произнес Ринар. — Еще до твоего рождения было предсказано, с кем ты проживешь свою жизнь.

— То есть право выбора было отнято у меня задолго до первого вздоха? — нервный смешок сорвался с ее губ.

— Ты драматизируешь, — усмехнулся дракон. — Ты вправе управлять своей жизнью. Вопрос в том, что любое твое действие все равно приведет к одному и тому же. Да и разве ты сможешь отказаться теперь от Кассиана, когда любишь его? Разве можешь даже подумать о том, что его не будет в твоей жизни? Что вы не станете супругами? Что он однажды не заберет тебя с собой?

Нет, Анна не могла и не хотела представлять этого. Ее жизнь уже тесно связана с ее принцем, и она не хочет этого менять. Порой ловила себя на мысли, что пытается усидеть на двух стульях. Ловила, и тут же выбрасывала ее из головы, поддаваясь непривычному ей легкомыслию и беспечности. Она сказала однажды Хасину, что хочет просто наслаждаться жизнью, не думая о завтрашнем дне, ведь знает, что ее ждет. Она просто пыталась поймать момент. И делала это, вопреки его частому сопротивлению и собственному разуму, который молил ее о благоразумии и морали.

И сейчас, глядя в спину едущего впереди нее беловолосого демона, Анна подумала о том, что будет продолжать в том же духе. Она будет жить одним днем, будет наслаждаться запретной любовью своего демона всеми возможными способами. И в первую очередь не потому, что эгоистка и ей так хочется. А для того, чтобы Хасин тоже наслаждался этим. Чтобы их время навсегда осталось с ним, как нечто прекрасное, радостное и не омраченное ревностью и болью. Скоро Кассиан уедет, и даст им обоим время лишь для них двоих. Они оба будут знать, что где-то есть их брат и будущий муж, и они никогда не забудут о нем. Анна будет скучать по своему синеглазому принцу, по его озорной улыбке и поддевках, которыми он пытается ее расшевелить и смутить. Будет ждать встречи с яростным нетерпением. А Хасин никогда не забудет о сопернике, или даже не так — о полноправном претенденте на ее жизнь и любовь. Никогда не поставит себя на место брата, никогда не возьмет у него то, что его по праву. Они всегда будут вместе с мыслями о третьем. Неизменно между ними будет будущее в лице Кассиана. И они смирятся с этим — уже смирились. Во всем найдут свои положительные стороны, и возможность не причинить боли любимому для них обоих человеку.

— Почему всегда Улица Роз? — проворчала Анна под тихий смех Хасина, когда они ехали вверх по дороге. — Неужели в городе больше нет мест для встречи?

— Здесь все не так публично, — хмыкнул демон, весело посмотрев на нее поверх повязки.

— Не так публично?! — и Анна красноречиво посмотрела в сторону более чем публично выставляющих себя напоказ Роз, зазывающих клиентов в бордели или таверны.

— Здесь никого не удивит наша скрытность, — ответил Хасин. — Здесь большинство притворяются не теми, кто они есть на самом деле.

— Скрывают свои похождения от жен? — скривила носик принцесса, глядя на мужчин, жадно разглядывающих доступных девушек.

— И от мужей, — наклонившись к ней, почти интимно прошептал Бастард, кивком головы указываю на довольно молодую женщину, которая выбирала себе Розу.

Анна смотрела и не верила, а Хасин лишь весело рассмеялся над выражением ее лица.

— Как же ты еще невинна, — покачал головой молодой мужчина, весело сверкая серыми глазами.

— Пожалуй, я бы хотела такой и остаться, — проворчала девушка, утыкая взгляд в гриву Харди, чтобы не увидеть еще чего-нибудь столь же поражающего и невероятного.

— Ты не поверишь, как много из того, что сейчас вызывает в тебе возмущение и стыд, в скором времени начнет приносить удовольствие и наслаждение.

— Например? — фыркнула недоверчиво принцесса.

— Я как-нибудь тебе покажу, — и демон порочно сверкнул глазами, заставив ее покраснеть, а сам заливисто рассмеялся: не меньше брата он любил выводить на эмоции свою маленькую невинную Амани.

Настроение Хасина значительно улучшилось, когда проблема с состоянием Анны практически решилась. К тому же снятие браслета поможет решить еще одну — найти мага, который создал его для принцессы. А что может быть лучше того, чтобы поквитаться с тем, кто едва не погубил самое дорогое для него в жизни? Лишь яростное возмущенное сопение девушки под маской да ее красноречивый взгляд, обещающий ему расплату за такое поведение.

У уже знакомого Анне особняка Хасин спешился и помог ступить на землю ей. Тут же рядом возникли два Стража, взяв поводья лошадей.

Обстановка внутри разительно отличался от той, что помнила принцесса. Вместо невесомых одеяний и украшений на девушках и в главном зале, повсюду были тяжелые портьеры, свет приглушен до полумрака. А сами Розы закутаны почти в пристойные наряды, если сравнивать с теми, что были на них в прошлый визит сюда Анны.

— Здесь каждый день новая обстановка, — пояснил Хасин, заметив удивленный взгляд девушки.

— И как часто ты здесь бываешь, чтобы знать это? — прошептала, почти прошипела Анна, пока он вел ее через зал за руку.

Хасин лишь весело рассмеялся, нарочно загадочно промолчав. Но через минуту пыхтения за спиной все же ответил:

— Бываю, — сдержанно прокомментировал демон. — Как я уже сказал — это самое удобное место: любопытным сюда хода нет.

— И кто же заботится о секретности? — не сдерживая язвительности и раздраженности, спросила Анна.

Никто не смотрел в их сторону, пока они проходили по залу, никому не было до них дела, что подтверждало, что сюда гости приходят не наблюдать за другими, а исключительно ради собственного развлечения.

— Я. Это мой бордель, — ошарашил ее ответом демон, снова смеясь над ее оторопелым выражением глаз, и пусть лицо было скрыто, этого вполне хватало чтобы оценить степень шока девушки.

Пока Хасин вел ее в свой кабинет, Анна старательно пыталась переварить услышанную только что новость. Она была удивлена — и это мягко сказано! Шок, возмущение, непонимание вылились всего лишь в один вопрос, едва они оказались в просторном кабинете:

— Зачем?

— Ты не представляешь, как много мужчины говорят в объятьях умелых опытных девушек, — хмыкнул Бастард, снимая платок с лица и скидывая с плеч плащ. — Они хвастают своими достижениями, умениями, положением. И сплетен разносят куда больше, чем положено полагать. Здесь, в подобных местах, они любят хвалиться чем угодно, потому что за дверьми этих домов не перед кем — в большинстве случаев. А куда-то девать свое бахвальство им необходимо. А перед кем еще хвастать, как не перед девицей, которая будет слушать и восхищаться, раскрыв рот от восторга? Подобные места — настоящая сокровищница информации, которая, впрочем, никогда не выходит за пределы и никогда не вредит клиентам. Они и не догадываются, как много того, о чем они говорят, долетает до ушей того, кто может этим воспользоваться, или иметь в виду.

— Тебя? — продолжала удивляться Анна.

— Меня, — кивнул демон, мягко глядя на нее. — Но здесь, в Первом Свободном Городе, я получаю не так уж много информации. Куда больше из тех борделей по всему миру в столицах самых значимых стран.

— У тебя и там есть?! — просто переполненная возмущением воскликнула Анна.

— Я ведь говорил тебе, что не так хорош, как ты думаешь обо мне, — хмыкнул Хасин, снимая с принцессы ее плащ и немного насмешливо глядя в широко распахнутые глаза.

— Как ты можешь…торговать людьми, девушками!? Это ведь практически рабство! — продолжала высказывать свое недовольство Анна.

— Я никого не держу здесь силой, — спокойно ответил Хасин. — И Розы получают достойную оплату за свои…труды, — стараясь сдержать смех, ответил он. — Они многим шпионам могут дать фору. А так же вольны все бросить и уйти, как только пожелают.

— И все вот так просто? — подозрительно спросила принцесса.

— Конечно нет — клятву молчания никто не отменял, — усмехнулся Бастард. — Анна, я не монстр. Для меня подобные места — лишь способ получать сведения. Не больше и не меньше.

— И ты никогда не…пользовался…услугами…своих подопечных? — старательно подбирая слова и не спуская краску со щек, спросила девушка.

— Ты действительно хочешь знать? — прищурился насмешливо демон, а Анна снова возмутилась до предела.

Схватила первую попавшуюся под руку вещь и швырнула в смеющегося беззаботно Хасина, который искренне наслаждался ситуацией.

— Не похоже на ревность, — улыбался Бастард, с легкостью поймав какую-то статуэтку.

— Я не ревную! Я злюсь! Как ты можешь так спокойно…

— А я ведь предупреждал, — снова улыбался молодой мужчина, подходя к пылающей праведным негодованием девушке, — что далеко не ангел. И ты как-то сказала, что хочешь знать меня без прикрас. Так вот он я — порочный и коварный, ничего не чурающийся демон, которого ты любишь. И поверь мне на слово — остального тебе лучше вообще не знать, если тебя возмутила такая мелочь, как эта.

— Боюсь представить, что может быть хлеще, — проворчала Анна, глядя на него исподлобья.

— Правильно боишься, — хмыкнул Хасин, проходя в столу и садясь в кресло. — Можешь отдохнуть пока — наш гость появится где-то через час.

— Что будешь делать ты? — садясь на мягкий диван и устало откидываясь на спинку, спросила Анна.

— Выслушаю самые интересные сплетни, — хмыкнул Хасин.

И едва договорил, в дверь постучали. С его разрешения в комнату вплыла — иначе и не скажешь — молодая женщина. Она не походила на тех Роз, что видела Анна. Не так молода и юна, но несомненно красива и знает об этом наверняка: взгляд уверенный, изгиб губ умело соблазнителен, походка привлекает внимание даже в той паре шагов, что она сделала к столу, за которым сидел демон.

— Добро пожаловать, господин, — мягко поклонилась незнакомка, хищно и голодно глядя на Бастарда.

Бросила короткий цепкий взгляд в сторону Анны, что настороженно наблюдала за женщиной, сидя на диване.

— Вы привели новую Розу? — поинтересовалась она, не сдержав все-таки своего любопытства.

Анна рот раскрыла от возмущения, а вот демон заливисто рассмеялся, насмешливо глядя на вскочившую на ноги принцессу.

— Хасин! — воскликнула требовательно до глубины души оскорбленная девушка, сверкая глазами.

С трудом демон прекратил смеяться, но на незнакомку посмотрел недовольно и даже грозно. Та уже поняла свою ошибку и опустила взгляд.

— Простите, господин, я ошиблась.

— Более чем! — все еще гневно произнесла Анна, сверля ее взглядом и бросая еще один недовольный на молодого мужчину.

— Девушка права, Тайлин, — ты допустила слишком много вольности. Надеюсь, что это в последний раз.

— Конечно, господин, — поклонилась женщина, так и не подняв головы.

По ней было видно, что она напугана и что боится своего хозяина.

— Для меня есть новости? — перейдя на деловой тон, произнес Хасин, нежно глядя, как Анна, все еще фыркая, возвращается на свое место.

— Ничего стоящего, господин.

— Тогда можешь идти.

— Но есть дела, которые требуют Вашего внимания.

— Позже, — непреклонно ответил Хасин. — Иди.

По женщине было видно, что она не горит желанием покидать кабинет, и Анне это категорически не нравилось. Не нравилось, как Тайлин смотрит на ее демона, как пытается ему раболепно угодить и привлечь к себе внимание. Недовольно прищурено наблюдала, как та нехотя покидает комнату. А после перевела взгляд на Хасина, который тоже наблюдал, но за ней, легко и хитро улыбаясь.

— Ты будешь ревновать меня к каждой, кто посмотрит в мою сторону с долей интереса? — стараясь сдерживать улыбку, но у него плохо это получалось, поинтересовался демон, поднимаясь на ноги и подходя к недовольной принцессе.

— Я не ревную, я злюсь, — глядя на него исподлобья, хмуро произнесла Анна, в защитном жесте сложив руки на груди, когда демон присел перед ней на корточки.

— В таком случае ты будешь злиться очень часто, — усмехнулся понимающе Хасин, глядя в голубые глаза.

Анна еще больше сощурила их — слишком была зла, чтобы попытаться сдержать свои чувства. И он лишь подливал масла в огонь и знал, что делает.

— Ты, кажется, собирался работать, — процедила сквозь зубы принцесса, отворачиваясь от демона и глядя зло в стену, поджав губы.

А Хасин снова тихо смеялся, качая головой.

— Анна, ты невероятна.

— А ты — самоуверен до крайности.

— У этого есть причины, — хмыкнул демон. — И твоя ревность только усугубляет мою самоуверенность, — улыбнулся широко Хасин. — У тебя нет причин ревновать — я ведь уже говорил тебе. Мне никто кроме тебя не нужен.

— А как много было этих «кроме», когда меня не было?! — не могла не спросить принцесса, закипая еще больше.

Эта мысль не давала покоя, как только она допускала ее в свой разум. Как много было женщин в жизни ее демона? Как много перебывало там, куда ей путь заказан?! Ведь с ними у него было то, чего никогда не будет с ней! Он обладал ими так, как никогда не станет обладать ею! И он делал с ними то, чего не сделает с ней — делал их своими. В его объятьях они познавали наслаждение и удовольствие, крохи которого познала она! И сейчас она ужасно ревновала всех этих женщин своего демона, что были с ним так близки, которых он подпустил к себе, которых так же касался и целовал, как ее! Даже понимание тех же вещей в отношении Кассиана не было таким горьким. В его случае она приняла это как данность, изначально знала, и никогда это не было для нее камнем преткновения. Но Хасин — с ним все было иначе. Сейчас не шла речь о морали и каком-то стыде, о чем-то, что казалось прежде возмутительным и постыдным, неправильным и сокровенным, выходило за рамки дозволенного и допустимого обществом. Сейчас Анной целиком и полностью владела горечь от осознания того, что для нее невозможно будет когда-либо оказаться на месте тех, кому посчастливилось больше. Не думала сейчас, что неправильные это мысли, что их не должно быть априори. Не боялась этой самой близости, не пугали мысли — Хасин показал, как это может быть прекрасно. Да и разве может быть иначе, ведь они любят друг друга!

Но все это у нее будет с другим. С ее принцем, мужем — Кассианом. И это было правильным, не противоречило ее внутреннему голосу и совести. Но сейчас отошло на второй план — на первом был ее беловолосый демон, не менее любимый, близкий и желанный.

— Какая разница? — мягко улыбнулся Хасин, касаясь рукой личика Анны. — В моем сердце нет и не было никогда других. А остальное — такая мелочь, — покачал головой он. — Ты — первая касательно многих вещей в моей жизни. И это куда ценнее физической близости.

Анна лишь грустно улыбнулась, опустив веки, наслаждаясь нежностью своего демона, которая светилась в его глазах и была в прикосновениях.

Снова раздался стук в дверь, и Хасин нехотя отстранился от принцессы, поднимаясь на ноги и приглашая гостей войти. Анна тоже встала с дивана, с любопытством глядя на прибывших. Первым был мужчина. За неприметной одеждой, неизменным плащом с глубоким капюшоном скрывалась стать и красота. Надменность во взгляде, присущая только высокорожденным, уверенность в себе, подача — каждое движение выдавало благородную кровь и знатность. Таких Анна узнавала за версту — выросла среди них.

— Грэм, рад видеть тебя, — улыбнулся приветливо Хасин, протягивая другу руку.

Мужчина тоже улыбнулся, и эта улыбка тут же стерла с его лица всю надменность, снисходительность, привитую подобным ему, высокомерие, которым был пропитан взгляд. Глаза засияли мягче, черты лица стали не такими строгими, и весь он словно бы расслабился, крепко обнимая демона.

За его спиной стояла еще одна фигура, закутанная в плащ и полностью скрытая под ним — даже силуэт. И с удивлением Анна поняла, что это — юная девушка не старше нее самой, когда незнакомка скинула с темноволосой головы капюшон.

— Хасин, это Найтири, — представил свою спутницу демону мужчина, едва взглянув на девушку за своей спиной.

При взгляде на нее снова стал холодным и отстраненным. А спутница Грэма тут же сжалась невольно под его ледяным голосом.

— Господин, — поклонилась Найтири демону, который переглянулся с Анной, пряча понимающую улыбку.

И даже Анна поняла происходящее: этот мужчина не равнодушен к девочке, но пытается скрыть это и от нее, и от самого себя, а юная красавица сходит с ума по этому холодному человеку. Принцесса тоже спрятала понимающую улыбку, сменив ее на вежливую, когда Хасин представил ее своим гостям.

— Я много слышал о Вас, леди Анна, — поклонился девушке мужчина, чуть улыбаясь.

— Ваше имя мне не знакомо, лорд Арриан, — ответила Анна, принимая вежливый поцелуй руки.

— Я покинул Дарнас еще до Вашего рождения, Ваше Высочество, но по-прежнему остаюсь подданным королевства. Мой род не самый…почтенный при дворе. Собственно, никогда им не был, — спокойно улыбнулся мужчина.

Его нисколько не смущали собственные слова о самом себе.

— В чем же причина?

— Широкий взгляд на мир, — хмыкнул гость, бросив веселый взгляд на усмехнувшегося демона рядом.

— Пожалуй, стоящая причина, чтобы лишиться покровительства королей, — улыбнулся мягко девушка. — Рада знакомству, — искренне произнесла Анна.

— И я, — мягко улыбнулся лорд Арриан, и в его глазах снова мелькнула мягкость и расслабленность.

— Представите Вашу спутницу? — поглядывая на молчаливую и робкую девушку за его спиной, произнесла принцесса, ласково улыбаясь смущенной красавице.

— Моя студентка, — ледяные нотки отчуждения вернулись в голос мужчины, когда он бросил короткий взгляд на девушку. — Потомственная ведьма, весьма умелая и сильная. Она поможет с Вашей проблемой, если все так, как рассказывал Хасин.

— Буду рада помочь, леди Анна, — Найтири сделала неловкий реверанс и коротко несмело посмотрела на принцессу и с любопытством ее рассматривающего демона.

Взгляд Хасина был несколько скептичен — ведьма очень юная. Но другу он доверял. Приглащающе махнул рукой в сторону дивана, куда сели Анна и гостья, сразу же обратившая все свое внимание на браслет на руке принцессы. Взгляд загорелся любопытством, восхищением от работы, какие бы мерзкие плоды та ни принесла — вещь была примечательной.

— Ты не мог найти места поскромнее? — тихо прошипел Грэм Хасину, вместе с ним наблюдая за девушками со стороны.

Анна рассказывала историю браслета, а Найтири внимательно слушала.

— Здесь безопаснее всего. Или ты беспокоишься о чести своей…адептки? — хмыкнул красноречиво демон, покосившись весело на друга.

— Боюсь, о чести ей и не приходилось знать, — как о чем-то омерзительном, произнес мужчина, скривив свое красивое лицо.

— Ты тоже не святой, — спокойно пожал плечами Бастард. — Так чего так бесишься?

Гость лишь зубами заскрипел, не отвечая на вопрос и сверля взглядом свою подопечную. Хасин лишь улыбку спрятал, глядя на профиль друга.

— Я не сталкивалась ни с чем подобным, но в дневниках моей бабушки читала о таком, — вглядываясь в руку принцессы, произнесла задумчиво Найтири. — Такие вещи прокляты, в буквальном смысле — на них налагается проклятие, зачастую отсроченного действия, чтобы не вызывать подозрения. Кора дерева служит основой живой материи, чтобы впоследствии срастись с телом и начать действовать. И подобные проклятия не имеют срока.

— То есть, оно будет действовать, доводя жертву до смерти? — подойдя поближе, спросил озабоченно Хасин.

— Верно, — кивнула девушка, продолжая крутить руку Анны. — Но снять его куда проще, чем кажется. Он живой и все, что нужно — просто убить его.

— Магия смерти? — спроси Хасин.

— Подойдет, — хмыкнула гостья, — но слишком сложно и трудоемко. Придется учитывать многие факторы. А такие вещи коварны — никогда не знаешь, когда расцветет их сила. Есть способ проще и надежней, как по мне — я все-таки ведьма, а не маг.

Девушка поднялась на ноги и раскрыла плащ. Поверх форменного платья ее школы на ней был надет длинный фартук с множеством карманчиков. Из одного из них она вытащила небольшой круглый пузырек со слегка светящейся синей жидкостью.

— Живая смерть, — объяснила Найтири на вопросительные взгляды, снова садясь перед Анной. — Тайный рецепт нашей семьи, такое больше никто не изготавливает. Будет жечь, когда браслет умрет, но вреда не причинит. Еще будет открытая рана — как будто кожа содрана. С этим я тоже помогу, — улыбнулась девушка. — Но вам лучше приготовить заклинание обезболивания, — она посмотрела на демона.

Тот серьезно кивнул и сел позади Анны, беря ее руку в свою, и оплетая ее запястье магией. Гостья почти с завистью наблюдала, с какой нежностью и заботой демон опекает принцессу. Это было всего мгновение, когда он заключил ее в объятья своего тела, и они коротко переглянулись: он ободряюще улыбнулся, а она слабо кивнула в ответ. И незаметно могло быть другому взгляду, но ведьмочка прекрасно умела распознавать чувства, особенно любовь — была знакома с нею. Невольно бросила больной взгляд на своего директора — тот даже не посмотрел на нее в ответ. Натянула на лицо улыбку и вернулась к работе.

Крохотная капля упала на браслет в руке принцессы, и девушка тут же сморщилась от того, как запульсировала, словно живая, кора на ее руке. Коричневый цвет медленно темнел, превращаясь в черный, а после материал осыпался пеплом с ее руки.

— Браслет нужен был мне целым! — воскликнул Хасин.

— Это невозможно, — покачала головой Найтири. — Он паразит — не сможет существовать без хозяина. Да и не нашли бы вы изготовителя — слишком хрупкий материал, — с сожалением добавила девушка.

Медленно браслет осыпался с руки Анны, оставив оголенную ободранную руку от запястья до середины локтя — словно с нее кожу содрали.

— Это экстракт корня вонши, — доставая очередной пузырек, пояснила ведьма, — он ускорит заживление и регенерацию кожи. Но повязку несколько дней придется поносить.

— Нельзя воспользоваться магией целительства? — хмуро просил Хасин, не прекращая обезболивать руку Анны.

— Я ведьма — магия мне недоступна. Да и не советовала бы, — коротко произнесла девушка.

— Спасибо, — с благодарностью улыбнулась Анна Найтири, прижимая к груди перевязанную немного саднящую руку. — Не знаю, как тебя благодарить!

— Ничего не нужно. Это моя работа, — улыбнулась гостья, поднимаясь на ноги и делая неуклюжий реверанс перед принцессой. — Была рада познакомиться.

— Подожди меня в коридоре, — приказал ученице лорд Арриан.

Та покорно кивнула, натянула на голову капюшон и вышла, провожаемая взглядами.

— Спасибо, я перед тобой в долгу, — еще раз пожал руку другу Хасину.

— И я тоже, — улыбнулась Анна, поднимаясь на ноги.

— Я рад был помочь, — улыбнулся Грэм принцессе и демону.

Хасин вышел проводить своего гостя, а Анна осталась в его кабинете, невольно улыбаясь при взгляде на забинтованную руку — теперь все придет в норму: она поправится, сможет вернуться к полноценным занятиям и восстановить свой резерв. Но едва ли будет в безопасности, как было прежде. Она кому-то очень сильно мешает, и раз хотят ее смерти, на одной попытке не остановятся. Ее почему-то не пугала эта мысль, как должна была бы. Вероятно, она просто была уверена в своей безопасности и защите: Хасин, Кассиан, ее друзья — они позаботятся о ней.

— Как рука? Больно? — спросил вернувшийся демон, аккуратно касаясь повязки.

— Терпимо, — улыбнулась Анна.

— Найтири сказала, что уже завтра ты почувствуешь себя лучше, ощутишь прилив сил — как физических, так и магических.

— Хорошо бы — завтра кошмарное занятие по практическим заклинаниям, — усмехнулась Анна, говоря о его предмете. — Очень уж требовательный преподаватель.

— С недавних пор он идет на удивительные уступки своей любимице, — хмыкнул демон, качая головой.

— Мы это еще обсудим, — недовольно насупилась Анна. — Ты ведь обещал не делать мне поблажек! Но в последнее время ты стал куда менее требователен ко мне! Мне не нужно твое покровительство.

— Не смог удержаться, — рассмеялся Хасин. — Но обещаю исправиться — я ведь прослыл самым невыносимым преподавателем, пора возвращаться к образу тирана и деспота.

И он сдержал свое обещание — уже на следующее утро, мокрая как мышь и едва передвигающая ноги Анна буквально уползала с полигона, а впереди еще был урок практической магии, обещающий быть не менее выматывающим и тяжелым.

11

С непередаваемым отвращением Хитана смотрела на свое отражение в зеркале. Гладкая чистая кожа покрыта шрамами, которые навсегда останутся на ней — ноги, руки, все тело. И даже лицо исполосовано отравленными ногтями, что рвали ее плоть на том кладбище. Рыська невольно вздрогнула, намиг вернувшись в памяти в тот момент. Накатила паника, боль сковала тело сильней — она еще не до конца отпустила — и снова она чувствовала каждый укус и жжение от яда в крови. Яда больше не было, но следы его присутствия будут вечным напоминанием о случившемся. Но нисколько рыська не жалела, что оказалась на кладбище — как бы то ни было, она спасла своих друзей, дав время и какую-никакую защиту, пока не появился Бастард. Однако едва ли это утешало.

Сегодня утром, проснувшись в лазарете, во всем теле девушка ощутила боль — ноющую, жгущую и отвратительную. Давно она ее не чувствовала — со времен жизни в клане, где стая издевалась над ней годами. Поднимаясь тогда с постели и направляясь к зеркалу, уже догадывалась, что увидит в отражении. Не закричала, не заплакала, лишь закрыла глаза, внутри переживая увиденное. А за спиной стоял Данис, не в силах скрыть своей жалости. Она выгнала его прочь, едва открыла глаза — злобно прорычала, чтобы он убирался. Он не стал спорить — молча ушел. А она оделась и сбежала из лазарета, где целители попытались ее задержать. Только зачем? Разве смогут они сделать еще что-то, кроме того, что уже сделали? Нет. А к боли она привыкла. Так смысл оставаться там? Чтобы спрятаться?

Хитана не была трусихой, хотя с трудом представляла, во что теперь обернет свой тайный страх: что-то надломилось в ней, когда она посмотрела в зеркало. Прежде пряталась за красотой. Именно внешность была щитом против злословия, против косых взглядов. Своей привлекательностью она пользовалась, чтобы обезоруживать недоброжелателей и тех, кто был настроен предрассудками против нее. Не в самолюбии было дело, не в самомнении, не в желании быть желанной. Красота делала Хитану сильной. Она пользовалась ею, черпала из нее уверенность. Но мало того, что лишилась зверя, пусть он никогда и не был с ней полноценно, так и красоту потеряла! А ведь уже много лет только она и придавала ей сил и уверенности. Было плевать на тех, кто предвзято относился к ней как к недооборотню, ведь с какой силой ее презирали, с такой же и желали. О, она еще помнила последние годы в своей стае, когда другие рыськи мучили ее, завидуя ее красоте. Помнила, как отвращение в глазах рысей-мужчин смешивало в гремучий коктейль с сексуальным желанием. И она смеялась им с лицо, видя их слабости. Пользовалась внешностью напропалую, заставляя давиться их своим презрением и ненавистью. Как же было сладко заставлять их всех забывать о ее ущербности!

И уже после изгнания Хитана продолжала скрывать за своей красотой впитанную с детства неполноценность, пусть и окружали ее уже те, кого мало волновала ее звериная натура. Но разве забудешь так легко те обиды и боль, что росли вместе с ней? Разве когда-нибудь простишь тех, кто превратил твою жизнь в ад только потому, что ты не могла обратиться? Разве способна маленькая девочка глубоко в ней оставить в прошлом сломанное детство и жизнь? Никогда она не станет ласковой и пушистой, всегда будет колючей и злой, всегда будет с недоверием принимать внимание, всегда будет видеть подтекст или выгоду в отношении себя. Всегда будет бояться.

Для всех вокруг она была сильной, волевой, уверенной и толстокожей — никто не сомневался, что ее нельзя задеть или обидеть. На всех она смотрела с насмешкой, снисходительностью, презрением, легкостью и вызовом. И ее оставили в покое. Здесь, в Академии, где она задержалась и снова вошла в социум после жизни в стае, она возвела вокруг себя стену, непробиваемую защиту, и ее никто уже не трогал, никто не задевал. Даже оборотни не бросали на нее каких-то особенных взглядов, привыкнув к рыське и тому, что плевать она хотела на их презрение и отвращение.

И она сможет еще продолжать делать вид, что все осталось по-прежнему. Вопрос в том, насколько хватит запаса ее уверенности? Ненадолго, и она это понимала. День-два, пара недель — и она лишится своего щита. Знает, что не сможет сопротивляться тому угнетению, что навалится на нее заново. Не сможет долго терпеть жалости в глазах, снова нарастающего отвращения, и в конце концов станет тем самым забитым ребенком, которого мог обидеть каждый, пока он не вырос и не отрастил клыки и когти — в моральном плане. Она лишилась своего оружия, и ей больше нечем защищать свою душу.

Но и просто сдаться она не сможет — не в ее правилах. Она будет идти до конца, пока идется, будет терпеть, пока терпится. Должна хотя бы попытаться, не станет опускать руки вот так сразу, хотя и понимает, что все равно сделает это. Ведь иначе она не умеет сражаться за себя.

Грустно усмехнувшись своему отражению, Хитана спустила рукава рубашки, которые по привычке закатала до локтей. Застегнула ворот почти наглухо. Лицо так не спрячешь, но распущенные серые волосы прикрыли шею и скулы. Скептически фыркнув, рыська отошла от зеркала. Накинула теплый плащ и вышла из комнаты, собираясь пойти на занятия, которые были в самом разгаре.

Ее появление в классе было почти эпичным. С гордым видом она распахнула дверь, с вызовом встретила хмык Бастарда, когда он окинул ее взглядом с ног до головы и насмешливо-приглащающе указал рукой на ее место. Анна и Лео были шокированы так же как и прочие, но предупреждающий взгляд поймали все — уткнулись в свои работы, а демон продолжил занятие, пока рыська занимала свое место. Она мягко улыбнулась друзьям, легко подмигнула им, когда они озабоченно и с тревогой смотрели на нее.

— Отлично выглядишь, — красноречиво окинула взглядом полукровку девушка, широко улыбнувшись.

Лео чуть расслабился, хмыкнул в ответ на комплемент и по привычке из-за неловкости, вызванной похвалой, снова попытался взъерошить волосы — опять запутался в длинных прядях, убранных в хвост, раздраженно закатывая глаза.

— Даже не смей спрашивать, как я, — предупреждающе прошептала Хитана Анне, когда та следом за другом повернулась к ней.

Принцесса слабо и понимающе улыбнулась, тоже расслабилась и вернулась к записям. Трудно было представить иное поведение рыськи, и друзья знали, что так и будет. А потому даже не думали что-то спрашивать или узнавать, когда закончилось занятие. Они просто втроем, как и всегда до этого, отправились на следующее. Хитана как обычно была остроумна, поддевала Лео, сетуя на его новую неуклюжесть и вспоминая прошлую, которая была забавней.

— Я б на тебя посмотрел, — проворчал парень, когда едва не сшиб очередной стеллаж в следующем классе.

Ринар уже по инерции вернул мебель на место, хмыкнув на благодарный и усталый взгляд джина.

— О, я бы блистала, — усмехнулась рыська.

Но и Анна, и Лео, и тем более дракон видели, как натянута и неестественна Хитана. Слишком легко улыбается, слишком громко смеется — всего было слишком. Никто другой за этой нарочитостью не замечал страха, неуверенности. Но принцесса и полукровка очень хорошо знали свою подругу. Что же касается Ринара — он просто был проницателен и умен, и не хуже друзей понимал состояние оборотня, и дело даже не в Истинном зрении. Озабоченно наблюдал со стороны за рыськой, подмечая детали и мелочи, которые другому взгляду были недоступны. Но, также как и друзья, предпочел промолчать — жалость и сочувствие не то, чему Хитана будет рада.

Вечером того же дня рыська устало зашла в свою комнату. Взгляд потух, и беспечная улыбка слетела с лица, как только закрылась за спиной дверь. Плечи опустились, а с губ сорвался облегченный вздох — она была рада, что этот день подошел к концу. Друзья молчали, но по ним было видно, как они старались удержаться от вопросов и переживаний — знали, что она не потерпит этого. Но куда хуже были любопытные взгляды всех остальных адептов Академии и шепотки за спиной. Каждый горел желанием обсудить случившееся на кладбище теперь, когда все три участника были перед глазами. Кто-то говорил об их слабости, что не справились с бедой. Кто-то о силе, кто-то просто сплетничал, желая почесать язык. Но все смотрели и рассматривали ее — ту, которая впервые вышла на люди. Редко можно было встретить корректного или не интересующегося человека во всем замке — всех поражали изменения, с ней произошедшие. И кто-то откровенно потешался и ликовал — завистниц у рыськи было море. Теперь же они злорадствовали и наслаждались своим явным превосходством, глядя на нее с насмешкой. Таким Хитана лишь улыбалась — хищно и опасно. Взгляды потухали, но всем не наскалишься, и пришлось просто закрывать на это глаза, делая вид, что ей плевать. Но в кой-то веки было не плевать, и от этого накатывало отчаяние и слабость — ведь только один день, а она уже чувствует нервную дрожь и липкое чувство неуверенности в себе.

12

Данис раздраженно и непонимающе смотрел вслед уходящей рыськи. После тренировки она, ни слова не говоря, развернулась и ушла. Уже неделя прошла, как она очнулась, и с каждым днем отдалялась от него все больше. Не разговаривала, не отвечала на его заигрывания. Он старательно делал вид, что все по-прежнему, так же как его делала и Хитана. Но это касалась всего и всех, кроме него. Он стал исключением — от него девушка закрылась. Начала отдаляться, прекратила играть с ним, как это вошло у них в привычку, просто игнорировала. Он старался не навязываться, не привлекал внимания к их отношениям, но все равно казалось, что вся Академия затаила дыхание, наблюдая за ними. Все видели в их отдалении друг от друга причиной уродство оборотня. Ведь зачем такому как он такая как она? Хитана стала его фавориткой потому что сияла и была ему под стать — нравом, красотой, подачей себя, дерзким языком. Но легкость, с которой она проводила первые дни, медленно, но верно сводилась к ворчанию и замкнутости. Как бы ни пыталась, как бы ни старалась, а окружение, а точнее его отношение к ней, делало свое дело — Хитана теряла присущую ей уверенность и раскованность. Она старалась не смотреть лишний раз по сторонам, старалась не привлекать к себе внимания, как было прежде, и настойчиво избегала большого скопления людей.

Ни Анна, ни Лео не могли объяснить ему, что с ней происходит — от них она тоже отдалилась, замкнулась в себе. Не так улыбалась — вымучено, а не искренне, не шутила, не задевала полукровку и не смешила принцессу. И Данис подождал бы, если бы был уверен, что Хитане просто нужно время, чтобы войти в колею. Но дело было не во времени, а в ее принятии новой себя: в своих ранах она видела новую черту неполноценности. И буквально впитывала в себя это чувство. И с этим нужно было что-то делать, потому что демона подобное не устраивало! Ему нужна была прежняя Хитана — сильная, дерзкая, смелая и отчаянная, злая, а не смирившаяся с положением вещей. Борец, которым он ее узнал, а не подобие себя. Ему не нужна была тень той девушки, что он полюбил. И в его силах было помочь ей. Знал, что она будет сопротивляться, знал, что не выйдет это на раз, что придется постараться и приложить усилия, а еще терпение — море терпения, учитывая упрямство рыськи. Но разве он может иначе? Да, она не слушает и не станет слушать своих друзей. Но он не менее решителен и напорист, чем она сама. И ему ей придется уступить, придется поддаться. А другого он не приемлет.

С решительным выражением на лице Данис покинул полигон вслед за Хитаной и Лео с Хишамом — тренировки возобновились, как только они приноровились к своему новому расписанию. В голове зрел план, и не один, на тему того, как расшевелить рыську. И первое, на чем он решил сыграть — злость. Заставить ее взбеситься, выплеснуть все, что накопилось. И он достаточно хорошо уже знал девушку, чтобы понимать, что же может довести ее до ярости. Оставалось лишь правильно все сделать, чтобы не ухудшить и без того отвратное положение вещей.

Но он не успел что-либо сделать, и все действительно стало лишь хуже.

С удивлением увидел Хитану в столовой спустя пару часов — все эти дни она старательно избегала большого скопления людей вокруг себя. Да и сейчас была напряжена сверх меры, насторожена, не крутила головой по сторонам. Его появления даже не заметила — и головы не повернула, когда он сел напротив. Весь ужин демон сверлил ее взглядом, но девушка либо разговаривала тихо с сидящей рядом Анной, либо смотрела в тарелку. Друзья напряженно следили за тем, как закипает Данис — глаза уже алели, пальцы согнули вилку пополам, а крышка стола крошилась под когтями. Он не прикоснулся к еде, все время уделяя пристальному выжидательному взгляду на оборотня. А она словно не видела его состояния — напрочь игнорировала само его нахождение рядом с собой. Даже Анна с тревогой посматривала на демона, Кассиан рядом с ней был напряжен и предупреждающе смотрел на друга. Но тот видел лишь Хитану — сверлил ее прищуренным взглядом.

И по всему было видно, что к демону лучше не соваться, что стоит обойти его за километр. Но в стремлении занять чужое место, показать свое превосходство, глупость затмевает благоразумие. Вот и у адептки, что остановила в бешенстве вскочившего на ноги Даниса и направившегося к выходу, инстинкт самосохранения отошел на второй план за желание показать себя. Девушка встала на пути замершего перед ней демона, что вопросительно и холодно посмотрел на нее сверху вниз. Не смутилась явной неприветливости, чарующе улыбнулась и захлопала длинными пушистыми ресницами. Данис лишь бровь в удивлении выгнул. Прищурился и резко бросил взгляд за спину: Хитана, как и многие, с любопытством смотрела за развитием событий. Но любопытство было скорее отрешенным, нежели трепещущим, смотрела потому, что все смотрели, а не потому, что задевались ее личные интересы.

— Ваша Светлость, — льстиво произнесла девушка. — Меня зовут…

— Ближе к сути, — бестактно проигнорировал этикет, с которого начала незнакомка, Данис, пристально и требовательно посмотрев на нее.

Красавица тут же оставила в сторону приличия и сексуально усмехнулась, сделав шаг ближе.

— Вы лишились своей фаворитки. Хотела предложить свою кандидатуру, — откровенно, не стесняясь, предложила девушка, покорно и раболепно, с желанием, заглядывая в его глаза.

— Кто сказал, что это место свободно? — холодно произнес демон, за спиной сжимая кулаки, чего не увидела отчаянная девица.

Но увидели друзья за спиной, напряглись разом, готовые в любой момент сорваться с места.

Девушка хмыкнула и красноречиво посмотрела ему за спину. Ее презрительный, полный превосходства взгляд уперся в абсолютно спокойную и равнодушно хмыкнувшую Хитану. Брезгливость промелькнула в глазах безупречной красавицы при виде шрамов и уродства оборотня. И она понимающе посмотрела не демона — мол, о чем вообще речь? Разве достойна эта убогая занимать такое привлекательное место рядом с таким привлекательным, во многих отношениях, демоном? Само собой нет!

Сладкая улыбка появилась на красивом лице демона, а глаза вмиг снова заалели. Девушка не успела даже до конца сообразить, что что-то не так, как оказалась резко схвачена за горло рукой с когтями, которые пропороли нежную кожу. Глаза широко распахнулись от ужаса, а в столовой поднялся шум — кто-то испуганно вскрикнул, кто-то вскочил на ноги, кто-то лишь ошарашено наблюдал за развитием событий.

Друзья тут же оказались рядом. Но Данис не видел и не слышал их — когти все сильней впивались в плоть, проникая глубже. Оскал на лице лишил его привычной привлекательности, прибавив ужаса и паники в глазах жертвы.

— Отпусти ее, — тихо, но уверенно произнесла Хитана, подходя к демону через минуту.

Ее он услышал сразу и беспрекословно подчинился. Кто-то тут же унес пострадавшую девушку — от греха подальше, к тому же ей требовалась срочная помощь. Ринар и несколько других преподавателей спешили в их сторону, со своей стороны увидев случившееся. Лицо Черного не сулило ничего хорошего, но едва ли Даниса это волновало.

— Она права, — произнесла Хитана, глядя в глаза Даниса. — Я тебе не пара. Тебе пора выбрать другую фаворитку. Я больше не подхожу тебе.

Она была спокойна, даже холодна. Смотрела прямо, не волновалась, но некая обреченность все равно была в ее голосе, пусть это только он и заметил.

— Это решать не тебе, — прошипел демон, все еще сверкая клыками.

Он был зол, и это мягко сказано. Даже дракон предпочел не вмешиваться пока, и других остановив жестом руки, давая возможность этой сцене подойти к закономерному финалу.

— Ты моя, хочешь того или нет, — безапелляционно прорычал Данис, склонившись над отрешенно смотрящей на него рыськой, сверля ее убийственным взглядом. — И пусть каждый уяснит это! — рыкнул он на всю столовую.

Хитана ничего не сказала, не сделала, даже ее взгляд не изменился, она не вздрогнула от ярости в голосе демона. Она просто ушла, как ни в чем ни бывало, обойдя пышущего гневом Даниса стороной.

А демон провожал ее злым и отчаянным взглядом — она спокойна! Равнодушна! Даже не разозлилась! А ведь должна была! Прежняя Хитана уже лицо бы расцарапала той смертнице, что посмела на нее криво посмотреть. Да еще и его бы отчитала за это!

Но его слова она приняла за жалость. Не за желание оставить все так, как есть потому, что он хочет этого, а потому что ему не хочется ее расстраивать. Потому что ему просто ее жаль. А как может быть иначе? Он пылал к ней страстью тогда, когда она была уверена в себе, когда была живой, когда язвила в ответ на его колкости, когда бросала ему вызов, когда ее хотели все, а потому хотел и он. Разве может такой как он хотеть новую ее — изуродованную, равнодушную ко всему и всем? Разве нужна этому демону опустившая руки девушка? Разве под стать ему амебное существо, которым она становилась с каждым днем все больше? Ему нужны эмоции, ему нужна дикость, живость, страсть и любые другие эмоции. А в ней не осталось эмоций — только смирение, никогда не присущее ей.

— Оставь ее, — произнес Кассиан, вместе с другом глядя вслед уходящей Хитане.

— Шел бы ты со своими советами, твое высочество, — рыкнул на принца Данис, сбрасывая с плеча его руку и злобно глядя на него.

Едва ли Кассиана задело поведение друга — прекрасно понимал, чем обоснована его ярость, так какой с него спрос за дерзость? Лишь хмуро посмотрел ему в спину, сжав в руке ладошку подошедшей к ним Анны, которая с большим спектром эмоций следила за уходящими друзьями. За ними следила вся столовая, кто-то уже шушукался, кто-то криво улыбался — сенсации любили все.

— Обещай, что никогда не станешь вот так меня отталкивать, — тихо произнес Кассиан, посмотрев на удивленно вскинувшую на него взгляд принцессу.

Лицо принца было озабоченным и предельно серьезным, и она лишь кивнула, не став интересоваться причинами его тревоги. Кассиан благодарно поцеловал ее пальчики и, кивнув, ушел на занятия вместе с демонами. К Анне подошел Лео и поджав губы произнес:

— Надо что-то делать, она не справится с этим сама.

— Она не подпускает к себе никого, кто мог бы ей помочь, — покачала головой девушка, недовольно глядя на тех, кто яростно обсуждал случившееся: и не столько пострадавшую адептку, сколько драму между демоном и оборотнем.

— Но не можем же мы просто ничего не делать, — вздохнул Лео, рассеянно глядя по сторонам, пока они шли по коридору к очередному классу.

— Наше дело просто не сделать хуже.

— Думаешь, у Даниса выйдет? — неуверенно произнес полукровка, прикусив губу.

Анна только красноречиво хмыкнула, подняв на него взгляд. Лео в ответ усмехнулся, немного расслабляясь — у Даниса выйдет.

13

— Прекрати мелькать, — рыкнул Хасин, бросив короткий взгляд на нарезавшего по комнате круги Даниса.

Демон лишь зубы сцепил — дерзить другу, пусть и принцу, еще куда ни шло, но вот Бастарду чревато последствиями. А потому пришлось на миг прикрыть глаза, беря себя в руки, и все-таки остановиться. Минута потребовалась, чтобы успокоиться и сосредоточиться на пока более насущных проблемах, чем личные любовные. Демон все-таки подошел к столу, над которым над картой склонились Хасин, Хишам, Джай и Раф, следя за мелькающей точкой, вспыхивающей то тут, то там.

— Нам не поймать, — покачал головой Раф, напряженно глядя на карту. — Стоит ему попасть в любой из Свободных городов и воспользоваться их порталами — мы потеряем его.

— Пусть только остановится, — прищурено следя за магической цепочкой, произнес Хасин.

Бастард опирался ладонями о стол и казался расслабленным, и только взгляд выдавал напряжение, которое затаилось в нем кипящей лавой.

— Ваше дело быть рядом и не отставать ни на шаг.

— Кассиану это не нравится, — поджав губы, произнес Хишам, украдкой бросив взгляд на Бастарда.

— Кассиан стал слишком беспечен, — раздраженно рявкнул Хасин, вскинув голову. — И все вы тоже! Какого черта вы допустили случившееся?! Почему никого не было рядом, когда на него покушались?! Да еще где?! В Академии! В двух шагах от каждого их вас!

Демоны виновато поопускали головы.

— Ваша задача в том, чтобы оберегать и защищать своего принца! — с холодной яростью произносил Хасин, и лучше бы кричал — вкрадчивость его тона пугала куда больше. — И мне плевать, хотите вы есть, спать или еще что-то — хоть подыхайте, но один из вас всегда глаз не должен спускать с Кассиана! Это ясно!?

Демоны лишь кивнули, не смея поднять глаз.

— Уже двенадцатый портал, — пробормотал Раф, напряженно следя за мигающей точкой. — Когда он остановится?

— Как только резерв опустошится на половину — создать портал не будет хватать сил. Уже скоро, — предупредил Хасин. — Черный?

— Жду приказа, Ваша Светлость, — насмешливо хмыкнул Ринар, даже глаз не открыв.

Он сидел в кресле в другом углу, расслабленно откинув голову на спинку и сложив руки на груди, в ожидании приказа от Бастарда открыть портал в нужное место.

— Ты так и не сказал, как Варгос проник в Академию, — вспомнил о важном Хасин, бросив короткий взгляд на мужчину, но тут же вернув его на карту.

— Защита замка не увидела в его намерениях дурного. И либо он пришел с иными, либо обошел защиту.

— Это возможно? — неверяще произнес Хишам.

— Варгос умен и силен, — неприязненно произнес беловолосый демон.

— Куда больше меня интересует, почему он пришел за Кассианом, а не Анной, — произнес Черный. — Почему не закончил начатое.

— Приказ изменился, — рассеянно ответил Хасин — магический огонек замедлился.

— Так ты знал о покушении? — Ринар даже глаза открыл, посмотрев на друга.

— Предполагал.

— Пешки донесли? — хмыкнул дракон, снова прикрывая глаза. — Поэтому до сих пор не избавился от них?

— Они придают себе куда больше значимости, чем есть на самом деле. И любят этим бахвалиться. Мне это на руку.

— Я думал, что ты уже с пристрастием допросил каждого их них, — хмыкнул Черный.

— Едва ли они что-то знают, — задумчиво произнес Данис — важность дела помогла ему сосредоточиться и включить мозги. — Даже если бы хотели — не рассказали — о королях игры они только слышали. Не думаю, что в курсе, кто дергает за ниточки.

— Время терпит, — кивнул Хасин.

— Терпит?

— Они еще не нашли наследницу. А посадить кого-то из их шайки на престол не даст корона — она не допустит подобного.

— Все-таки драконьи артефакты это вещь, — рассмеялся Ринар. — Даже измененные несут свою силу. Сколько из них ты угробил, сделав для отца Венец Власти? — почти весело спросил мужчина, посмотрев на Хасина.

— Новых наваяешь, — отмахнулся демон, как от какой-то мелочи, у которой нет древней истории, могучей силы и невероятных возможностей.

— И все-таки, — настоял Ринар. — Люди веками искали артефакты, а тебе потребовалась всего пара лет.

— Гребень, брошь, оба ожерелья. Браслетами король Этей поделиться не пожелал.

— Еще бы, — хмыкнул Черный. — Они нужны ему для защиты Темных Земель. Да и едва ли им ты дал бы ладу — слишком темная магия, даже для тебя. И ты умно поступил, оповестив всю империю о смене императорского атрибута.

— Меньше претендентов на нее.

— И ведь все-таки нашлись, — не мог не заметить Ринар.

— Они всегда были. Просто у этих храбрости больше. Опять же — наследница, что б ее, — прорычал Бастард.

— Есть какие-то продвижения? — спросил Хишам.

— Ничего, — с откровенной досадой ответил Хасин. — Как сквозь землю провалилась. За три сотни лет никто о ней не слышал! И тут вдруг кто-то что-то узнал! Уму непостижимо! — искренне возмущался демон.

— Не думаете, что это всего лишь фарс? — произнес Раф.

— Истина, — спокойно ответил Ринар, загадочно сверкнув глазами, отчего Хасин недовольно прищурился.

Его порядком уже раздражали намеки друга, который редко говорил прямо и по делу. Все обходными путями, до всего нужно было дойти самому. Но он хотя бы не молчал, как это делал Золотой. От того вообще было сложно добиться даже намека. Ринар хотя бы указывал, что есть правда, а что ложь. Так было и в этом случае — как только Хасин пришел к нему с этим вопросом, Черный подтвердил слова отца о том, что наследница прежнего правящего рода имела место быть. Большего от него было трудно добиться, демон и не стал, но бесился ужасно, особенно в моменты, когда загадки были ну совсем не к месту.

— Есть! — воскликнул Раф. — Остановился!

— Танатос, — вскинув взгляд на Ринара, приказал Хасин.

Черный серьезно кивнул, уже поднимаясь на ноги и начиная открывать портал. Хасин вместе с демонами накинули на лица маски, а на головы капюшоны, под широкими полами плаща каждый сжал свою катану, готовые к охоте. А едва они сделали шаг в портал, как за их спинами тут же материализовалась пара Темных Стражей, безропотно следую за своим господином, оберегая и защищая его от любой опасности.

14

Безотчетная тревога подняла Анну посередине ночи. Вся в поту она резко села на кровати, не понимая, что так резко разбудило ее. По вискам тек холодный пот, а все тело словно чувствовало какую-то опасность. Но в комнате было тихо, у порога, как вошло в привычку, спокойно дремал Таш, не чувствуя угрозы и опасности для хозяйки. Он лишь непонимающе поднял на проснувшуюся принцессу взгляд своих красных светящихся глаз, и тут же снова уложил большую голову на лапы, прикрывая веки.

Анне не снился кошмар, и она не понимала, что не так. Растерянно легла снова, но глаз не смогла сомкнуть за полчаса. А тревога все нарастала, не желая отступать. Даже адский пес почувствовал, что с ней что-то не так — запрыгнул на кровать позади нее и прижался большим телом, согревая ее и пытаясь успокоить. Умным взглядом непонимающе смотрел на рассеянно погладившую его девушку. Еще полчаса Анне потребовалось, чтобы понять, что уснуть она уже не сможет. Встала с кровати, оделась — скорее в прострации и неосознанно, чем целенаправленно. И вышла из комнаты, не понимая даже, куда хочет идти. Общежитие спало — как и должно было быть в середине ночи. Стояла гулкая тишина, которую нарушили лишь ее шаги по коридору. Возле комнат друзей она постояла с минуту, прислушиваясь к себе и понимая, что не в них дело. Рассеянно и задумчиво крутила колечко на пальце, что вошло в привычку — пусть оно и было по размеру, все еще казалось странным ощущать его на руке. Невольно взгляд обратился к кольцу, и Анна нахмурилась, поразившись абсурдности догадки. Но не стала спорить с ярким желанием и двинулась к лестнице, поднимаясь на последний этаж, где обитали немногочисленные выпускники факультета боевой магии. Здесь так же стояла тишина, и ничто не указывало на какие-то особые события. Но подойдя к двери своего принца, Анна недоуменно посмотрела на полоску света на полу. Без каких-либо раздумий девушка толкнула дверь.

Картина, представшая взгляду, на миг лишила дара речи, и даже забылся факт, что она вроде как не может войти в мужскую комнату — безотчетно девушка бросилась внутрь, с ужасом глядя на Кассиана.

— Я в порядке, — мягко и успокаивающе, предупреждающе произнес юноша, чуть улыбнувшись, когда удивление от появления Анны сменилось нежностью к ней и попыткой не дать ей заволноваться.

— Что произошло?! — сипло прошептала принцесса, подходя к демону, сидевшему на краю кровати и прижимавшему к ране на животе влажное от крови полотенце.

С опаской Анна протянула руку к ране, присев на колени перед постелью, дрожащими пальцами отодвинула ткань, чтобы оценить объем раны, и с ужасом вскинула взгляд на бледного, пусть и пытающегося улыбаться, принца.

— Мелочи жизни. Я уже начал регенерировать, через пару часов рана затянется, — мягко сжал ее пальчики в свободной руке Кассиан, заставляя ее подняться и сесть рядом.

— Что случилось?! — касаясь его лица, на котором мелькали отголоски боли, которую он пытался спрятать от нее, прошептала девушка.

— Не в первой на меня покушаются, — хмыкнул синеглазый демон, но тут же поморщился.

— Ты почему все еще не у лекарей!? — словно опомнившись, вскочила на ноги Анна.

— Об этом не должны узнать, — снова усадил ее Кассиан. — Ни к чему врагам знать, что я настолько уязвим и что у них получилось ко мне подобраться.

— Кто на тебя напал? — со смесью тревоги и страха, поднявшегося в глубине души, спросила тихо принцесса.

— Варгос. Не знаю, как он смог вернуться в Академию, и почему не пришел за тобой — кого бы за это благодарить? — но вот он я: едва не поплатившийся жизнью за свою беспечность.

Кассиан пытался говорить легко и с улыбкой, но он был бледен и слаб.

— Тебе нужно уснуть — так будет легче восстановиться, — суетливо и взволнованно вскочила на ноги Анна, пытаясь уложить Кассиана на спину.

— Останься со мной, — подчиняясь ей, но мягко удержав за руку, попросил демон.

Девушка лишь кивнула.

— Я принесу другое полотенце, — она быстро сходила в ванную комнату и вернулась с чистым и сухим, сменив окровавленное.

Рана выглядела ужасной — ровные края словно были вывернуты, кровь не прекращала идти сильным потоком.

— Я видела, как восстанавливается Хасин — правда раны не были такими серьезными — но это было почти мгновенно, — озабоченно и нервно произнесла принцесса.

— Он старше и сильнее. Регенерация у нашего вида индивидуальна, впрочем, как у многих других рас. К утру не останется даже шрама, — обнадеживающе пояснил Кассиан, ласково глядя на взволнованную до крайности и переживающую девушку. — Как ты оказалась здесь?

— Не знаю. Почувствовала, что что-то не так. Даже объяснить не смогу, — вымучено улыбнулась Анна, не отрывая тревожного взгляда от руки, которой он прижимал ткань к ране.

— Не смотри — от твоего пристального внимания она не заживет быстрее, — хмыкнул Кассиан, мягко коснувшись ее лица пальцами и заставив посмотреть на себя. — Ложись рядом.

В другое время и при других обстоятельствах Анна несомненно смутилась бы. Но демон выглядел более чем слабым и уставшим, сонным, чтобы спорить с ним или отказывать. А потому она осторожно легла рядом, стараясь не потревожить его. Кассиан сжал в свободной руке ее ладошку и уснул в тот же момент, как она положила голову ему на плечо.

15

Анна проснулась одна незадолго до рассвета. Испуганно оглянулась, но Кассиана не было. Вскочила с кровати и подлетела к двери, но та оказалась заперта. Таш, находящийся в спальне, меланхолично смотрел на хозяйку — его не волновала данная странность. Девушка же непонимающе крутила головой, тревога снова забилась в душе, и растерянность накатила.

Но тут она услышала крик. Душераздирающий вопль. Замерла посреди комнаты, с ужасом обернувшись к окну, из-за которого доносился будоражащий звук. Он не прекращался, не затихал совсем, лишь временами становился пронзительней, но не смолкал. Нерешительно и страшась того, что предстанет ее глазам, Анна шагнула к окну. Вздрагивала каждый раз, когда крик становился громче, выражая новую порцию боли того, кто так мучился. И на миг закрыла глаза, делая последний шаг к прозрачному стеклу, что было последней преградой. Резко распахнула веки, и тут же зажала руками рот, сдерживая крик. Да так и замерла, не в силах оторвать пораженный взгляд.

В центре двора, как раз под окнами общежитий и всей Академии, в рассветных лучах восходящего солнца, происходила казнь. Лишь трое участников присутствовали при этом событии, но Анна была уверена, что сейчас каждый адепт и преподаватель стоит у окна и смотрит на происходящее, получая урок и предупреждение. И как бы многим ни была присуща жестокость, какими бы безжалостными воинами или магами они ни были, девушка была уверена — увиденная картина в душе каждого пробудила первобытный страх и ужас.

Два полуобращенных демона медленно кружили вокруг распростертого в воздухе тела, которое не касалось ногами земли, словно бы парило над ней. Ужасные когти поочередно впивались в плоть предателя, вырывая куски плоти и органы. Но Варгос все еще был жив. Изо рта текла кровь, и глаза были открыты, и он кричал каждый раз, когда очередной кусок отделялся от его тела, разукрашивая белоснежный снег жуткими узорами. А Хасин и Кассиан продолжали. Лица были искривлены злобой, гневом и яростью. Алые глаза сверкали, оскал лишал сомнений в том, что оба наслаждаются своей местью тому, кто посмел причинить вред дорогим и любимым людям.

Не было сил больше смотреть на это и слушать. Анна осела на пол под окном, накрыв себя пологом тишины, и закрыв ладонями уши, пусть страшные крики до нее больше и не доносились. Ее всю трясло, глаза были полны слез и ужаса, и дышать стало трудно. Никогда она еще не видела ничего столь ужасного. Но почему-то не сомневалась, что увидит снова. А как иначе? Эти демоны, те, что безжалостно терзают преступника, не имея ни капли жалости, были частью ее жизни. Обоих она любила, и уже не будет иначе. С каждым из них она прожила или проживет свою жизнь, а ей всегда будет сопутствовать нечто подобное — опасность, предательства, коварство, интриги. И едва ли девушка могла ожидать, что результат будет сильно отличаться от того, который она только что наблюдала. Ее демоны безжалостны к своим врагам, и не только к ним. И она всегда знала это. И, пожалуй, уже начала привыкать и принимать их сущность. Это с ней они были нежными, ласковыми, заботливыми и обходительными, потому что один любил, а другой был выращен на этих требованиях к ней, пусть сейчас все это и стало исходить от души.

И разве посмеет она упрекнуть их в жестокости, понимая, что это их суть? Разве станет бояться или опасаться? Станет отдаляться или шарахаться, как от чумы? Конечно же нет. И не должна — в первую очередь с принцем. Он — ее будущий муж. Она — его часть, его будущая императрица, и какого отношения ждать от подданных и народа, если она не будет с ним рядом, не смотря ни на что? Чего ждать от людей, если она не примет его таким, каким его знают они? Над ним насмехаться станут, если собственная супруга будет презирать его за грехи и недостатки. И не последнюю роль играют ее к нему чувства. Она любит, и простит ему все. Она не зациклится на том ужасном, что он делал, делает, и будет делать. Не смотря ни на что, она будет рядом, будет улыбаться ему, будет держать его за руку. Никому не покажет того, что не согласна с его решением, не поставит под сомнение его власть и силу. А он, Анна была уверена, сделает все, чтобы она как можно реже лично сталкивалась с тем, с чем столкнулась сегодня.

Анна понимала смысл этой прилюдной казни, понимала, почему демоны сделали ее такой долгой, мучительной и ужасной: каждый должен был понять последствия, к которым приведет неправильный шаг. Анна — принцесса. Кассиана — принц. И никто не смеет покушаться на их жизни. Никто не смеет угрожать их здоровью и благополучию. Они — будущий оплот империи демонов, ее наследие. И в свете того, что единицы знают о покушении на Кассиана, урок был лично для ее недоброжелателей — для каждого демона по всему миру, который считает ее недостойной их принца. Ради нее сейчас Хасин и Кассиан показывают всем и каждому как она дорога и важна. И плевать на всех тех, кому это не нравится — расплата за недовольство слишком уж наглядная.

Едва ли то, что происходит во дворе Академии, заставит будущих подданных Анны полюбить ее или даже бояться. Скорее, это лишь усилит их ненависть — из-за ничтожной человечки демон убивает демона. Но страх поселится в подлых сердцах, и многие подумают о том, как в следующий раз посмотреть на нее и что сказать ей вслед.

Анна успокоилась и с опаской сняла полог тишины. Крики стихли, и над замком стояла предрассветная тишина. Казалось, что вся Академии еще спит, как ни в чем ни бывало. Но тишина стояла пугающая, а не спокойная и умиротворенная. Словно все вокруг затаило дыхание, переживая случившееся.

А Таш вдруг резко насторожился. Уши стояли торчком, и вся его поза, когда он спрыгнул с кровати и внимательно прислушивался и принюхивался, говорила о том, что зверь что-то чувствует. А после он стремительно подошел к Анне, все еще сидящей на полу под окном и вытирающей слезы со щек, сжал в зубах край ее ученического платья и потянул в сторону двери. Девушка непонимающе посмотрела на взволнованное животное — весьма редкое явление. Она напрочь не понимала его тревоги и настойчивости, с которой он пытался увести ее из комнаты Кассиан.

— Я хочу его дождаться, — выдернув ткань из зубов зверя, произнесла Анна, хмуро глядя на Таша.

А пес снова попытался увезти ее, мягко сжав челюсти на ее руке — не раня и не делая больно.

— Таш! — нервное напряжение вылилось почти в крик, полный приказа и недовольства.

Животное в ответ заскулило, почти умоляюще глядя на нее. А после, буквально через миг, снова настороженно повернулось к двери, словно закрывая ее собой, скаля пасть и заставляя принцессу удивленно подняться на ноги. За дверью послышались стремительные приближающиеся шаги, а после она распахнулась, и на пороге замер Кассиан, глядя на нее, поверх вздыбленной холки адского пса.

Принц выглядел ужасно, и это мягко сказано. Анна широко раскрытыми глазами рассматривала его, несколько опешив от его вида. На большом сильном теле были лишь брюки. Обнаженный торс был покрыт брызгами крови, а руки были в ней буквально по локоть, сплошь заливая кожу, и тягучие капли еще стекали по ним вниз, срываясь на пол с кончиков когтей. Трансформация еще не закончилась, и голову демона украшали рога, нервно дергался хвост, клыки торчали наружу, а на висках, шее, животе и кое-где по телу сверкала чешуя брони. Глаза сияли алым, и не казалось, что вот-вот вернут себе прежний синий цвет.

— Тебе следовало уйти, — голос принца был жестким и шипящим, а все его тело ужасно напряженным, и казалось, напрягалось все сильней, пока он смотрел на Анну эту минуту, а она на него.

— Я не боюсь тебя, — честно, но шепотом произнесла Анна, стараясь смотреть только на лицо и не видеть той крови, что когда-то текла в жилах живого человека, теперь растерзанного на куски в буквальном смысле.

Но нельзя было не думать об этом, и помимо того, что Анна действительно не боялась сейчас Кассиана, внутри сжимался комок отвращения к тому, что она видела то, что он сотворил. Знала причины подобной жестокости, но не понимала их и вряд ли когда-нибудь поймет. И в ней боролась злость за это со смирением, что такова настоящая жизнь, которую она когда-то так жаждала познать. А ведь Хасин предупреждал, что многое ей придется не по душе, и она была готова к этому. Вероятно, именно эта готовность и давала ей сил держать свое возмущение и недовольство при себе. Мир не станет подстраиваться под нее, а вот ей придется. И давно пора приступить к серьезным вещам, а не мелочам, с которыми она сталкивалась до сих пор.

В ответ на фразу Анны Кассиан…весело рассеялся, что заставило девушку непонимающе посмотреть на него и невольно почувствовать, что что-то не так с ее принцем: смех был издевательским. Принцесса смотрела на демона и понимала, что вот сейчас, в этот самый миг, всего лишь мгновение, совершенно не узнает его. Что в эту минуту перед ней не Кассиан, которого она знала и любила, а кто-то другой, иной.

— Урок на будущее, Анна, — смех оборвался так же резко, как начался, а Кассиан вперил в нее тяжелый взгляд алых глаз, — держись подальше от разъяренного демона. Ты не выдержишь его ярости.

А в Анне всколыхнулось глупое желание исправить все происходящее. Вдруг поверилось, что она должна что-то сделать, что ей это по силам. И это желание, подпитанное чувством любви, грело ее храбрость, заставляя забыть о благоразумии. А еще хотелось доказать свои слова о том, что она не боится. Но не ему. Себе доказать, что та дрожь внутри — не страх.

— Я знаю, что ты не причинишь мне вреда, — прозвучало уверенно, когда принцесса сделала маленький шажок навстречу своему демону.

Но внутри уверенность тут же стала таять, когда алые глаза опасно сверкнули. И не было в них предупреждения, которому она, возможно, и вняла бы. Было в них что-то иное, но не ясное для нее. И отчаянно захотелось доказать себе, что в этом существе что сейчас стояло перед ней, так не похожее на ее принца, все еще есть ее Кассиан. Тот самый, которого она нежно и трепетно любит, который бесконечно добр к ней, терпелив и заботлив, внимателен, предусмотрителен.

Таш грозно зарычал, когда Анна сделала еще один шаг, не отрывая завороженного взгляда от глаз принца. Обернулся к ней, сменив злобный взгляд, которым сверлил принца, на просящий. Но девушка едва ли заметила это. Но резкого рыка, сорвавшегося с губ разозлившегося демона, не могла не заметить. И адский пес, поистине демоническое создание, не мог не проникнуться приказом, пусть и был предан Анне. Но Анна — всего лишь человек, ей никогда не познать природы этих тварей. Никогда ей не дать той силы и мощи, которая есть в демонах, тем более в полуобращенных — почти таких же зверях, каким был пес. И смиренно зверь замолк и под взглядом Кассиана вышел из комнаты. За ним тут же захлопнулась дверь, и взгляд принца резко метнулся к ней снова, почти впиваясь в красивое лицо и огромные глаза.

А Анна сделал еще шаг, смотрела на него, как заколдованная, уже не чувствовала тяжелого запаха и привкуса на языке крови.

Кассиан на мгновение опустил голову, прикрывая глаза. Руки сжались в кулаки, и кровь закапала на пол с удвоенной силой — он проткнул себе ладони когтями, пытаясь взять себя под контроль и не натворить бед.

— Уйди, — глухо, еле слышно, не открывая глаз и не поднимая головы, прошептал демон.

Он словно на миг пришел в себя, и это сняло с Анны все непонятное жуткое очарование им, которое пробудилось в ней. Она замерла на месте, с ужасом, наконец, понимая, что происходит что-то странное с ней. Ошалевшим взглядом девушка быстро осмотрела комнату, словно вернувшись в реальность. Дрожащими руками интуитивно обхватила себя за плечи, словно пытаясь спастись, и широко распахнутыми глазами смотрела, как, не глядя на нее, Кассиан медленноотходит от двери, давая ей шанс уйти.

Но едва она тихонько шагнула к выходу, как принц резко вскинул на нее взгляд. Словно затаившийся хищник, готовый к прыжку, смотрел, как очень медленно, словно опасаясь, девушка пятится к двери, не сводя с него напуганного взгляда. И в этом была ее ошибка — она показала свой страх. И он сорвал последние оковы сдержанности и воли с яростного демона. Ведь ничто так не пробуждает желание охоты, как страх жертвы. И глядя, как засверкали глаза Кассиана, Анна поняла, что играет со зверем, и что он уже взял над ней верх. Поняла, что нет сейчас в этом демоне ее принца — он остался в ночи, где ласково сжимал ее ладошку во сне.

И снова ошибка — фатальная — когда, не сдержавшись, она резко рванула к двери, желая уже не уйти — убежать. Он схватил ее, а она лишь протянула руку к ручке двери, не успев даже взяться за нее. Испуганно вскрикнула, когда одной рукой демон оторвал ее от пола, прижав к себе, запачкав ее в чужой крови, а другой коснулся лица, обхватив за горло и заставив запрокинуть голову. Глубоко он вдохнул ее запах, проведя лицом возле ее шеи и волос, и гортанный рык, почти урчание сорвало с его губ. А его довольный, предвкушающий оскал она увидела, когда оказалась резко отброшена на кровать, а он навис сверху, сжав ее руки в своих, наклонившись к ее личику.

Кассиан был словно в бреду — до боли сжимал ее запястья, как ошалелый вынюхивал ее, глубоко и шумно дыша на ухо, когда склонялся в беззащитному горлу. Без контроля наружу вырвались самые порочные желания и потребности, самые низменные пороки и страсти.

Анна вскрикнула, когда Кассиан резко порвал на ней платье, распоров его когтями, едва не задев тонкую кожу. А после голос словно пропал — она не могла говорить, не могла шептать и тем более кричать. Задыхалась под поцелуями-укусами, которыми безумный принц начал покрывать ее тело — шею, грудь, плечи, живот. Она смотрела в потолок, а в голове словно был вакуум, словно все замерло внутри, не давая бороться и сопротивляться, делать попытки образумить. Страх, первобытный, дикий и неуправляемый, накрыл ее с ног до головы. Нечто подобное она чувствовала тогда в саду, когда юный лорд осквернил ее первое светлое чувство, что расцвело в душе. И она не думала, что еще когда-нибудь будет столь разочарована и испугана, как в тот вечер. И сейчас те ее детские страхи, та грубость уже не казались столь ужасными и невыносимыми. Куда страшнее было сейчас.

Словно пришла в себя, когда когти больно полоснули по тонкой коже груди, когда Кассиан сжал ее рукой, грозно рыча и не прекращая безумно прикасаться к ней губам и клыками, языком, слизывая капли крови, выступившие на местах «поцелуев». Она попыталась оттолкнуть демона, но разве это возможно? Попыталась что-то сказать, но лишь хрипы срывались с губ. Слезы застилали глаза, и дышать было трудно. Паника одолевала все сильней, чем сильней и требовательней были прикосновения демона. И с каждой минутой становилось все хуже.

Треск дерева сорванной с петель двери заглушил ее всхлипы, но она даже не успела повернуть голову, потому что Кассиана резко сорвали с нее. С гневным ревом Хасин отбросил от принцессы невменяемого демона, впечатав его в стену, по которой пошли трещины. Разозленный от того, что посмели помешать, Кассиан зарычал в ответ, скалясь на брата. Они стояли друг напротив друга — полуобернувшиеся, дикие, яростные и сильные. Как два непримиримых врага сейчас смотрели друг на друга, шипя, сверкая когтями и клыками, глазами, с глубоко вздымающейся грудью каждый, готовые атаковать и биться, казалось, до смерти.

С ревом Кассиан бросился на брата. Почти с легкостью Хасин отбросил от себя принца, сжав руку на его горле и припечатав к стене. А после вытолкал в коридор, грозно идя следом. Как два зверя, как два хищника, напряженно прижавшись к полу, готовые биться, они стояли напротив. Редкие выпускники повыскакивали из своих комнат, услышав невообразимый шум. И к паре демонов уже спешили Раф, Хишам, Данис и Джай. Последний перекидывался на ходу вместе с Рафом, перехватывая принца на прыжке к Хасину. Данис и Хишам встали между ними, готовые помочь, если потребуется. А Хасин, выпрямившись и зло глядя на рычащего и вырывающегося брата, которого уверенно удерживали друзья, шагнул назад в его комнату. Подойдя к кровати, уже вернул себе человеческий облик и с нежностью и заботой взял за руки сжавшуюся в комочек Анну. Девушка тихонько всхлипывала, прижавшись к нему, спрятав лицо на его груди и совершенно не замечая, что он так же как и брат покрыт чужой кровью, что так же полуобнажен. Все, что ее волновало — она в безопасности в этих руках.

Хасин вынес Анну из комнаты в коридор, и Кассиан, увидевший это, злобно прорычал на весь этаж, резко рванувшись из рук удерживающих его у стены демонов.

— Моя!

Он сверлил соперника диким взглядом, не видя перед собой брата, не видя друга, лишь того, кто посмел прикоснуться к принадлежащему ему одному.

— Еще нет, — скорее для себя, чем для него, прошептал Хасин и спокойно двинулся дальше, унося с собой принцессу.

Вслед им летели грозные крики Кассиана, и от каждого Анна вздрагивала на руках Бастарда. И он ускорил шаг, унося ее подальше отсюда.

16

Хасин не вернул Анну в ее комнату — все общежитие сотрясалось от ярости принца, и многие адепты высыпали в коридор, потревоженные шумом. Но накрытые пологом невидимости демон и принцесса обошлись без лишних взглядов и шепотков. Хасин принес девушку к себе. Сразу же направился в ванную, где уложил драгоценную ношу в горячую воду, предварительно избавив ее от испорченной одежды. Он не отходил ни на шаг от ванны, пока Анна не успокоилась хоть немного и смогла внятно посмотреть на него. Но она все еще была напугана и дрожала всем телом. Смотрела на Хасина непонимающе и просительно, а глаза были пусты. Страх все еще держал ее в своих цепких лапах. А к страху уже примешивался стыд за него. Но разве можно было не испугаться того безумства, что овладело ее принцем? Разве можно было остаться спокойной и равнодушной к тому ужасу, в который ее вверг любимый человек?

Анна прекрасно понимала, что Кассиан не контролировал себя, почти могла оправдать его в своих глазах. Но не сейчас, когда еще колотит от ужаса.

— Что с ним? — тихо прошептала девушка, крепко держась за руку Хасина.

— Кассиан еще молод, — со вздохом начал беловолосый демон, с сожалением и виной глядя на нее. — Горяч, не сдержан. Не умеет контролировать себя на должном уровне. Тебя не должно быть рядом с ним в моменты его ярости. Они очень редки, но очень сильны. Еще много лет понадобится, чтобы и их он смог контролировать. Тебе просто не повезло. Ты должна простить его, — мягко произнес демон, касаясь ее личика и пронзительно заглядывая в ее глаза.

Он и сам был зол на брата, но его слова были правильными. Какие бы чувства он ни питал к брату сейчас — гнев, ревность, ярость — он понимал, что случившееся — дело Случая и только. Собственные чувства не затмевали правильного понимания ситуации.

— Я прощу, — слабо кивнула Анна. — Но не сейчас, когда мне так страшно, — и улыбнулась слабо и почти виновато.

— Ты ведь знаешь, что он был не в себе.

— От этого не легче, — отвела взгляд девушка. — Я понимаю, что есть оправдания, и в чем-то я сама виновата. Но сейчас не могу их найти и признать свою вину.

— Ты только не отталкивай его, — понимающе кивнул Хасин, мягко подняв ее голову и заглянув в голубые глаза. — Он не простит себя, если ты будешь его бояться.

Анна ничего не сказала на это. Демон помог ей выбраться из воды, высушил ее тело, закутал в полотенце и отнес ее в спальню, кутая в одеяло, пытаясь согреть дрожащее тело.

— Я все еще постоянно мерзну, — словно оправдываясь, вымучено улыбнулась озадаченному демону Анна, когда он непонимающе смотрел, как она дрожит под слоями теплой ткани.

— Тебе страшно, — понимающе хмыкнул Хасин. — И ты не обязана прятать это от меня. От кого угодно, но не меня, — ласково улыбнулся демон, усаживая ее к себе на колени и своим теплом согревая ее.

— Перед тобой я могу быть слабой?

— Я знаю тебя настоящей. Знаю твои чувства, нрав и все о тебе — многое я лично вложил в тебя. И я всегда буду знать, что ты чувствуешь и чего хочешь. Поэтому продолжай рядом со мной быть любой — злой, слабой, беззащитной, сильной.

— И я все еще могу спрашивать о чем угодно? — хитро посмотрела на Хасина Анна.

Он отвлекал ее, согрел, и страх медленно отступал. Как по волшебству рядом с ним она успокаивалась в мгновения. Сама порой удивлялась его способности так на себя влиять, но, несомненно, была ей благодарна. Однако сейчас тревога и непонимание, вопросы не отпускали, и она хотела знать ответы, чтобы успокоиться. Перед глазами стоял невменяемый Кассиан, и она с дрожью ощущала, как страх внутри нее никуда не исчезает, а скорее даже укореняется. И это было неправильно. Первичное ощущение ужаса и паники сменилось их глухим отголоском, который, как ей сейчас уверенно казалось, не отпустит ее долгое время. Но разве должна она бояться любимого человека? Разве может позволить этому происходить? Разве не должна найти оправданий и просто принять случившееся как единичный инцидент? Разве не должна списать все на Время и Случай? Разве должна зациклиться на этом? И Анне требовалось найти разумные объяснения, требовалось не просто понять, но принять то, каким она увидела своего будущего мужа.

— Это никогда не изменится, — улыбнулся Хасин, убирая с ее лица прядку волос и заглядывая в грустные глаза — как бы Анна ни храбрилась и ни делала вид, он прекрасно видел, что она все еще напугана.

— Скажи, — тихо начала принцесса, неловко отведя взгляд, — это имел в виду Кассиан, когда говорил, что страсть демона меня ужаснет?

— Вроде того, — невесело хмыкнул Бастард. — Так же как и ярость, страсть и желание ослабевают контроль. И к этому нужно быть готовой, чтобы понять и принять. Не многие способны ответить на подобный…всплеск чувств, эмоций и потребностей демонов полноценно. Но подобный взрыв — большая редкость. Должен быть дикий коктейль эмоций, чтобы демон сорвался.

— Я понимаю, что Кассиан был в гневе. Но что примешалось к его ярости, раз он не выдержал? — непонимающе посмотрела на Хасина Анна, хмуря брови и кусая губы.

— Помимо злости он был доволен — тем, что расплатился с тем, кто посмел покуситься на то, что ему важно, — начал объяснять беловолосый демон. — Но даже это мелочь. Ты — решающий ингредиент его потери контроля.

— Я?! — девушка дивлено выгнула брови под смешок Хасина.

— Ты, — кивнул головой Бастард, ласково и нежно улыбаясь находящейся в откровенном шоке принцессе. — Ты не представляешь, насколько желанна для Кассиана. Не представляешь, чего ему стоит сдерживать свои потребности и желания ради твоей чести и достоинства, ради твоего воспитания. Будь ты демоницей — давно разделила бы с ним постель. Но ты человек, и он понимает, что это в себя включает. Он знает об особенностях человеческого воспитания, морали и приличиях, знает этикет и правила, которые вы соблюдаете, чтите и которые впитываете с молоком матери. Для него все это не пустой звук. И не просто слова и обещания. Для него это тяжкий труд и борьба с самим собой. Он может быть игривым и соблазнительным, может делать вид, что просто играет с тобой. Но он вкладывает в каждый намек и шутку не просто желание тебя поддеть и заставить смутиться — в них его желания, которые он не привык скрывать. А сегодня, — Хасин пожал плечами, — я представляю, что заставило его потерять голову: ты не представляешь, как хороша, когда взволнованна, или только проснулась, или чем-то увлечена, — мягко хмыкнул демон, кивая на снова удивленный и немного смущенный взгляд Анны. — А твой запах…в полуобращенном виде демоны очень чувствительны к запахам. А ты всегда пахнешь сладко, соблазнительно и аппетитно. Кассиан никогда не скрывал своего к тебе желания. И сегодня это просто вышло за привычные тебе рамки. Ты доверяла ему, и возможно сейчас твое доверие подорвано. Но подумай о том, как сильно будет сожалеть Кассиан: он многое вложил в ваши с ним отношения, чтобы не жалеть о случившемся так же сильно, как жалеешь сейчас ты. Он на многое шел и идет ради тебя в плане своего поведения, потребностей. И порой для него это не просто. Но он никогда не жаловался. Всегда принимал это как данность и необходимость, как приложение к тебе — контроль. И он верен своим обещаниям не причинять тебе вреда, а сегодняшний случай — единичное исключение. Просто не думай, и постепенно острота произошедшего забудется, сойдет на «нет», и ты будешь с непониманием вспоминать свой страх.

Анна задумчиво кусала губы, глядя в сторону. Выпутала руки из одеяла, запарившись в теплом коконе, и рассеянно сжимала и разжимала пальчики. Хасин терпеливо ждал, давая ей возможность переварить сказанное. Взгляд невольно скользнул к обнажившимся плечам, на которых были следы грубости брата. Анна даже не представляла силы той ярости и тех эмоций, что испытывал Хасин, говоря о чувствах брата. Но он контролировал себя куда лучше Кассиана, и умел прятать сокровенное, когда хотел. И сейчас он желал сосредоточить внимание Анны на принце. Потому что это было правильно. С его стороны всегда было главным позаботиться о том, чтобы союз венценосных особ не стал ужасом для двух королевств. О том, чтобы два дорогих ему человека были счастливы. Он приложил много сил для этого. И как бы паршиво и больно сейчас ни было, как бы ни хотелось очернить соперника в глаза любимой женщины, прежде всего он думал о том, что ничего не должно измениться в плане отношений Анны и Кассиана.

Рвалось наружу ревностное желание предстать в глазах Анны лучше брата, затмить его. А злость на Кассиана, гнев за то, что посмел обидеть и напугать его маленькую девочку, просто зашкаливали. Тот момент, когда он увидел, как безжалостно и безумно брат причиняет боль Анне, когда увидел ужас в ее глазах, он не забудет никогда. И пусть он только что говорил девушке о том, что она сама должна забыть, выбросить из головы и простить, он всегда будет думать о том, что когда-нибудь его может не оказаться рядом. Однажды его и не будет уже рядом с Анной, чтобы защитить ее. И он мог лишь молиться о том, что к тому времени его защита уже не понадобиться, что к тому моменту Кассиан станет старше, осознает свои чувства к невесте и целиком и полностью будет сосредоточен на ней, а не себе. На первое место будет ставить ее желания и потребности, находя радость для своих в их удовлетворении.

В задумчивости Хасин упустил тот момент, когда Анна вынырнула из своей. Она смотрела на него внимательно, словно вглядываясь в его черты лица, в его взгляд.

— Что? — мягко улыбнулся демон, улавливая тот редкий момент, когда не мог понять, о чем думает девушка.

— Каково тебе сейчас не думать о себе?

— О чем ты? — нахмурился демон.

— Я не понимаю, как ты можешь так легко говорить о Кассиане, пытаться оправдать его в моих глазах, когда — я уверена — внутри тебя бушует море ревности! Как можешь ты забывать обо всех чувствах, ставя на первое место свой долг?

В голосе Анны помимо непонимания и удивления была и нотка раздражения, даже злости.

— Никогда не будет по-другому, — спокойно ответил Хасин, грустно улыбаясь. — Ты, Кассиан, еще много других вещей, и только потом — я.

— Так нельзя. Это неправильно, — хмуро произнесла принцесса. — Я так много слышала о твоем эгоизме, и где же он?!

Хасин лишь тихо рассмеялся, качая головой.

— Мне нравится твой новый способ отвлечься от тревожащих и неприятных мыслей. В детстве ты предпочитала прямо и четко заявлять, что ты не хочешь думать или говорить о чем-либо. Сейчас ты пытаешься заменить тревожащие мысли на злые.

— Не получается просто не думать, — проворчала Анна, снова зябко кутаясь в одеяло. — Наверно это называется взрослением. Я уже не девочка. Даже года не прошло, как я покинула дом, но за это время я повзрослела так, как за все шестнадцать лет дома не повзрослела. Я вижу разных людей, наблюдаю мир, и это меняет меня саму.

— Так и должно быть. Ты должна быть частью того, что тебя окружает. Дома тебе не давали шанса быть этой самой частью. Дома ты была за границами жизни, общения, мира в целом. Тебе не с чем было сравнивать, леди Мирай от многого тебя ограждала, а весь дворец отталкивал и не принимал тебя. Ты могла наблюдать лишь со стороны. А без практики теория пустой звук. И да — за время в Академии ты очень изменилась. И мне нравятся эти изменения, — улыбнулся нежно Хасин. — Ты стала смелее, откровенней, живее, решительней. Упрямей, — хмыкнул демон. — Ты стала собой. Особенной, настоящей, такой, какой была всегда в душе, загнанная в рамки своей семьей и домом, нравами и традициями. Но при этом в тебе осталось много из того, чего я не хочу чтобы ты когда-нибудь лишилась: доброта, нежность, ранимость, мягкость, чистосердечие и бескорыстие. Я много и долго могу перечислять, — усмехнулся Хасин. — У тебя масса достоинств, и каждый день к ним прибавляется новое. Это и называется взрослением.

— Но ведь есть и отрицательные черты, есть недостатки, — хмыкнула Анна.

— Смотря для кого, — рассмеялся Бастард. — Та же леди Мирай была бы в шоке от того как ты себя ведешь и что позволяешь другим, от того, что ты слышишь, видишь и делаешь. Я уверен, что почти все приведет ее в ужас, если она однажды узнает об этом.

— Но тебя эти вещи восхищают?

— Верно, — ухмыльнулся Хасин, мягко щелкнув ее по кончику носа, — ведь ты уподобляешься мне. Это не может не нравиться, — рассмеялся демон.

— Я далека от того совершенного порочащего образа, которым окутан ты, — язвительно произнесла принцесса.

— Ты ближе, чем думаешь, — вкрадчиво прошептал Хасин ей на ушко, весело сверкнув глазами.

Анна возмущенно заворочалась в его руках, сопя от недовольства под смех демона, который легко и ласково ее удерживал на своих коленях.

— Неужели я такая испорченная!?

— Возьми хотя бы этот момент: под одеялом на тебе ничего нет, ты на моих коленях, в моих руках, и тебя это не смущает. Ужас!!

Анна не могла не рассмеяться тому выражению комичного возмущения, которое изобразил Хасин. И вместе со смехом постепенно выходили остатки напряжения. Как всегда рядом со своим демоном она забывала обо всем и всех, тревоги отступали, и эти минуты были только для них двоих. Их было так мало в последнее время!

— Не поверишь, — отсмеявшись, с улыбкой качая головой, заговорила Анна, — я сама удивляюсь тому, как быстро все в моей жизни меняет важность. Как быстро я ставлю новые приоритеты, как быстро привыкаю к тому, что прежде возмущало, шокировало или вызывало ужас. Понимаю, что это нормально, но иногда кажется, что я теряю что-то очень важное.

— Детство, Анна. Ты теряешь именно его. Или даже не так — ты потеряла его в тот день, когда я забрал тебя из твоего дома. Ты теряешь то, что делало тебя прежней. Ты забываешь то, что тебе слепо прививали, меняя это на то, что по-настоящему важно для тебя самой. Ты сама делаешь выводы, ты учишься и развиваешься. Ты полагаешься на себя, ты решаешь, что тебе делать, как себя вести. Ты больше не ограничена рамками и запретами, и это вводит тебя в растерянность. Ты поняла это лишь сейчас, но ведь так и есть — ты растеряна. От того, как резко изменилась твоя жизнь в том числе. Но это сделало тебя лучше. Так стоит ли переживать о том, что ты теряешь, если приобретаешь что-то лучшее? Не цепляйся за прошлое — к нему нет возврата. Ты никогда больше не будешь проклятым ребенком. И даже эта фраза никогда больше тебя не обидит, так ведь? — с улыбкой спросил Хасин, на что Анна лишь кивнула, тоже слегка улыбаясь.

17

Хитана почти с обреченностью открывала дверь, откровенно хмуро и неприветливо посмотрев на стоящего на пороге такого же хмурого Даниса.

— Не впустишь? — сложив руки на груди, с холодной насмешкой спросил демон, прищурив глаза.

— Я собиралась отдыхать — устала, — отрешенно ответила рыська, так и не отойдя от двери, явно давая понять, что не хочет гостей.

— Потерпишь, — почти прошипел Данис, уверенно отодвигая от порога девушку и входя внутрь под ее равнодушным взглядом.

Хитана от души хлопнула дверью и, не отходя от нее далеко, повернулась к гостю, тоже сложив руки на груди и нарочито выжидательно посмотрев на него.

— Если снова пришел убеждать меня в ошибочности моих решений — можешь даже не начинать, — вздохнула Хитана, когда несколько минут Данис молчал и просто смотрел на нее — пристально и внимательно, цепко, изучающе.

— И тебя устраивает это? Упиваться собственной слабостью? Никогда не поверю! — с долей презрения и злости произнес юноша. — Окстись! Ты сама себя губишь! Не даешь помочь тебе никому!

— Мне не нужны твои советы и твоя жалость! — рыкнула рыська, сверкнув глазами. — Катись с ними куда подальше!

— Думаешь, жалею? — прошипел сквозь зубы Данис, шагнув к ней и еще больше прищурив свои глаза.

— Хочешь сказать нет? — презрительно фыркнула Хитана.

— Нет. Я просто хочу помочь, — устало провел рукой по лицу демон.

— Мне не нужна твоя помощь! И ты мне не нужен!

— А что тебе нужно?! — Данис тоже сорвался на крик, подойдя к ней вплотную и глядя в сверкающие злостью глаза своими такими же. — Утонуть в жалости к себе, которую ты так презирала в других?! Этого ты хочешь?! Погрязнуть в самоуничижении и нападках окружающих?! Где та рысь, которая готова была бороться со всем миром?!

— Сгинула на том проклятом кладбище! — прорычала Хитана с потухшими глазами, а после устало прикрыла их, тяжело вздохнув, как-то разом растеряв короткий запал эмоций.

— Но ты жива! — встряхнул ее за плечи демон.

— И что мне от этой жизни! — с отчаянием, впервые выпустив его наружу, показав кому-то, прошептала Хитана, глядя на него снизу вверх, загнано и тоскливо. — Посмотри на меня — я изуродована. Нет больше того, что давало мне силы и ярость. Нет больше красивой маски, за которой я прятала свои слабости — теперь они на моем лице в буквальном смысле.

— Но ведь ты прекрасна, как и прежде, — с нежностью, со снисходительной улыбкой, уверенностью в голосе, мягко прошептал Данис, обхватив руками ее личико. — И эти шрамы тоже могу стать твоим оружием, твоей маской, щитом, защитой. За ними ты можешь прятать свои страхи и слабости. Просто прими их как часть себя. Не проклинай, не презирай свое отражение в зеркале! Ты сама загоняешь себя в ловушку мнения окружающих, вгоняя себя в свои детские комплексы. Но ты не ребенок. И ты сама даешь повод окружающим сделать тебе больно. Сама даешь оружие своим врагам.

— Да не могу я сделать этого! Не могу! — сорвалась в истерику Хитана, и слезы — впервые за много лет — потекли по ее щекам. — Смотрю на себя и сил нет!

— Я дам тебе силы, — нежно стер соленые капли с ее лица, улыбаясь, произнес демон. — Дам тебе все, что нужно, чтобы ты стала прежней — сильной, смелой, отчаянной, дерзкой и злой.

— Как? — словно не веря, сомневаясь в его обещаниях, слабо прошептала девушка, заглядывая в его глаза.

— Вот так, — ответил Данис, накрывая ее губы своими.

Со щемящей нежностью, страхом, который сковывал его любящее сердце, боящееся быть разбитым и потерять, он целовал соленые дрожащие губы, мягко обхватывая ладонями личико рыськи. А она зажмурилась, погружаясь с головой в этот поцелуй, всеми силами пытаясь раствориться в нем, откинуть в сторону все свои сомнения, страх, неверие в искренность. Заставляя себя верить, что ничего не изменилось — в ней, с ней.

Данис оторвался от губ Хитаны, дождался, пока она откроет медленно глаза, посмотрев на него, встретив его нежный и ласковый взгляд. А после снова приник к ее губам как раньше — уверяя в том, что все по-прежнему, что ничего не изменилось, что она так же прекрасна и желанна для него: жадно, напористо, требовательно и властно. Прижал всем телом к стене, впечатав ее почти грубо, но лишь усиливая все ощущения и желания, что накатывали на них обоих.

В эту ночь от покрыл поцелуями все ее тело, каждый шрам обвел губами. И они не вызывали в нем отвращения. Он любил ее сильно, неистово, так, как никогда не любил прежде. Дал ей прочувствовать ей всю ее красоту и желанность. Не позволил верховодить и руководить, как было между ними прежде, давая тем самым понять, что на него можно положиться, что он сильнее, что дает ей свою защиту и покровительство. И как это было у зверей — правда за теми кто сильней. Он показал ей правду, и она поверила.

И следующим утром Хитана гордо шла по Академии, выставив на обозрение все свои шрамы, убрав волосы с лица, сплетя их в боевую косу своего клана. Глаза сверкали, на губах была уверенная усмешка, шаг был четким, она встречала каждый взгляд с вызовом, плечи гордо развернуты. Одежда поражала смелостью еще больше чем прежде — одно декольте чего стоило.

И в то же утро они с Данисом снова отчаянно дерзили друг другу, поражая окружающих колкостью фраз и намеков. Рыська снова играла с ним на грани фола, а он ее терпел, отвечая ей не менее шокирующе. Она снова выводила его из себя, а он позволял ей это, внутри наслаждаясь происходящим как никогда прежде. Да и внешне по нему было видно, насколько он доволен и удовлетворен. А Хитана сверкала и сияла, к ней вернулась непринужденность и смелость, бестактность и прямолинейность — она привлекала этим к себе все возможное внимание, и купалась в нем.

18

— Рад, что ты пришла в себя, — холодно сверля девушку взглядом, произнес Хасин.

— Подобное больше не повторится, — тем же тоном ответила гостья демона, глядя куда-то ему за спину.

Она вся была напряжена и насторожена — его недовольство, сквозящее во взгляде, голосе пугало неимоверно. Это были редкие случаи, когда вот так лицом к лицу она сталкивалась с Бастардом. Но каждый заставлял нервничать. И сейчас она понимала праведность гнева этого мужчины.

— Много лет назад я пообещала одной маленькой дикой девочке, что спасу ее, если она проявит терпение. Она проявила, и я пришел за ней. Я дал тебе крышу над головой, дом, и даже нашел того, кто вправил твои мозги. И все, что я просил взамен — забота о дорогом мне человеке. Малость для такой как ты. Но ты не справилась!

— Я жизнь готова за нее отдать! И почти сделала это! — возразила смело Хитана, резко вскинув на демона злой взгляд. — И не потому, что должна Вам. А потому, что Анна дорога для меня! Я люблю ее, и сделаю все ради ее защиты и безопасности!

— Вот и хорошо, — прищурился Хасин, плавно поднимаясь на ноги и с хищной грацией подходя к рыське вплотную.

Она сжалась перед ним как бы ни храбрилась.

— Но еще раз посмеешь уйти в себя, — голос был вкрадчивым и волной мерзких мурашек прошелся по коже девушки, когда демон склонился к ее уху, — я снесу барьер в твоей голове ко всем чертям. И буду наблюдать, как ты медленно и мучительно сходишь с ума.

Хитана сглотнула, но снова смело встретила гневный взгляд стальных глаз.

— Как же Анна слепа в своем обожании к Вам, — глухо прошептала оборотень.

— Она об этом знает, — сладко улыбнулся Хасин, закладывая руки за спину и непринужденно отходя от Хитаны. — Но при случае можешь напомнить ей об этом. А сейчас свободна, — и он больше даже не взглянул на нее, взмахом руки отпустив.

С искренним облегчением Хитана покинула комнату Бастарда.

19

Лео лениво прохаживался по зимнему саду, вслушиваясь в хруст снега под ногами с легкой улыбкой на лице: редкий момент, когда он был расслаблен и спокоен, когда отдыхал. Последнее время было напряженным и это мягко сказано, и вот такие минуты, когда оставался один, мог немного расслабиться и отрешиться от учебы и новой жизни, полукровка ценил больше всего. Много сил и времени уходило на учебу. Прежде ему казалось, что он на пределе своих возможностей, но сейчас было с чем сравнить, и он мог уверенно сказать, как сильно ошибался. Но хотя бы сейчас все было легче в том плане, что у него выходило учиться. Лишь увеличилось количество и объем знаний. Но он не жаловался. Ему не нравилось, но он не жаловался, потому, что понимал важность и необходимость своего обучения. Он стал темным, стал джином, принял силу рода, а к любой силе прилагается ответственность. И пусть основную со своих плеч он все-таки снял — трон — это не значило, что не появилось другой. Мы всегда виноваты, если имея возможность помочь, не помогли. А чувство вины было слишком горьким, чтобы Лео был готов с ним жить. Бастард правильно сказал — ему есть ради кого стремиться к большему, развиваться. Ему есть ради кого прилагать усилия: у него появились друзья, почти семья, которую он любит и готов защищать. И если ради них нужно делать то, что не нравится, он будет это делать.

Едва успев увернуться от высокой ветки, Лео весело усмехнулся, проведя рукой по длинным волосам — он еще не совсем привык к себе новому. Все казалось безумно странным до сих пор: рост, сила, внешность. Он каждый день непонимающе смотрел в зеркало первую минуту, пока не соображал, что в отражении видит лишь себя нового. От него прежнего осталось очень мало: глаза, когда не белели при всплесках силы, да неуклюжесть, которая просто сменила истоки. Но это проходило. Он становился грациозней, ловчей, смелей в каждом шаге. И это определенным образом сказывалось на его принятии самого себя. Появилась статность, разворот плеч стал уверенней, а не только шире, взгляд тверже — он изменился и сильно, пусть в глубине души и остался прежним юношей, с добрым сердцем и теплой улыбкой в глазах.

Задумавшись, Лео не сразу обратил внимание, как вокруг все тихонько стало меняться. Непонимающе поднял голову, когда сверху послышался нежный шелест, и с широко раскрывающимися глазами смотрел, как дерево, под который стоял, медленно выпустило листву. Кругом лежал снег, стоял мороз, а роща просыпалась. Буквально на глазах ожили деревья, вылезли подснежники из снега, который таял со скоростью света под ногами. Хлопья снега стали оседать на зеленых распускающихся листьях и первых соцветиях савойи.

С легкой улыбкой Лео крутил головой, глядя, как на десяток метров вокруг расцвела весна посреди лютой зимы. Словно в сказку попал, где бывают чудеса. Но

это было не чудо.

— Мама, — тихо хмыкнул Лео, качая головой, и рассеяно касаясь теплой коры дерева.

Он шагнул чуть вперед и тут же увидел свою родительницу — большое дерево выпустило дриаду из своих недр прямо в объятья сына.

— Мой малыш, — хрупкая женщина со счастливой улыбкой оказалась в руках сына, неверяще и восторженно глядя на своего мальчика, который уже и не был им — стал мужчиной. — Как же ты изменился, — гордо оглядывая его с ног до головы, прошептала она.

— А вот ты ни капельки, — нежно обнимая мать, такую непривычно маленькую для него нового, улыбнулся полукровка, все равно ощущая, как руки родного и любящего человека дают ему защиту и тепло, которые только и может дать мама, как бы ни вырос ее ребенок.

Дриада была хрупкой и невесомой в руках своего сына. Босая на зеленой траве, одетая в легкое летнее белоснежное платье, похожее на тунику. Глаза, как те листья в красных волосах — зеленые-зеленые, а губы алые как кровь.

— Я так скучала по тебе, мой мальчик, — касаясь рукой лица сына, прошептала Орсея.

— И я скучал, мама, — ласково целуя руку женщины, улыбнулся юноша. — Зачем ты пришла? — ухмыльнулся Лео, глядя в хитрющие и немного грустные глаза матери.

— Твой отец собирается наведаться к тебе. Хотела предупредить.

— Чего он хочет? По-моему в последний раз он предельно четко высказался в мой адрес, — недовольно нахмурился полукровка.

— Он хочет поговорить с тобой. Надеется, что ты примешь власть, раз уж принял силу его рода, — осторожно пояснила женщина. — Хотя бы выслушай его, Лео! — умоляюще посмотрела на ребенка Орсея. — Не спеши отказываться, подумай. Вам незачем больше спорить и ругаться. Прошу тебя, сынок.

— Нет, мама, — решительно покачал головой принц. — Я принял решение, и отец согласился с тем, что я предложил. И он вздохнул с облегчением, когда все решилось. Так же как и я. И тот факт, что я вдруг стал более привлекательным для него, ничего не меняет. Моя сила не имеет значения в моем праве решать, как мне жить. Приемника он уже нашел, вырастит его достойным королем и защитником. А мне его престол не нужен.

— Но ведь он твой, Лео! Этот трон по праву твой! — возразила Орсея, беря руки сына в свои, заглядывая ему пронзительно в глаза.

— Мне не нужна власть. Никогда не была нужна. И это не изменилось, а именно это пренебрежение было камнем преткновения в наших с отцом отношениях. Не моя слабость, не отсутствие силы, а мое нежелание становиться подобным ему!

— Ты никогда не станешь таким, как твой отец, — мягко улыбнулась женщина.

— Вот и отлично. Я не поменяю своего решения. Можешь передать ему, пусть не спешит в гости.

— Он все равно придет, — покачала головой дриада, тяжело вздыхая. — И вы снова разругаетесь.

— Тебе пора привыкнуть, — хмыкнул спокойно юноша.

— Я уже отвыкла, пока тебя не было дома, — усмехнулась в ответ молодая женщина. — Но ты подумай еще, сынок. Хорошо подумай.

Лео лишь губы поджал, но промолчал. Но мама и без того знала, что его упрямство не даст ему изменить принятого решения. Он выбрал свой путь. Пусть не хотел такого, пусть не особо был выбор, но менять решения принц не собирался. Да, наверно, уже и не принц.

— Мне пора возвращаться, — с сожалением произнесла Орсея, выпуская руки сына из своих. — Я была очень рада повидать тебя, мой малыш.

— И я скучаю, мама, — целуя руки дриады, улыбнулся Лео, разжимая ладони.

Красноволосая женщина ласково улыбнулась своему ребенку и шагнула к дереву. Она словно проникла в него, как призрак, растворившись в своей сущности. А спустя буквально пару минут волшебство весны закончилось: листья свернулись, цветы скрылись под землей и все еще не прекращающимся снегом, который быстро укрыл высохшую вмиг траву. И лес снова был спящим и дожидающимся пробуждения в свое положенное время.

20

Появление короля Этея было почти таким же впечатляющим, как и визит императора Алимана в Академию. Схожесть этих двоих в нраве, характере и силе и была причиной их крепкой дружбы уже не одно столетие.

Ворота Академии распахнулись посреди белого дня, когда занятия были в разгаре. Студенты, перемещающиеся по двору замка к своим классам и просто прогуливающиеся, с перешептыванием встретили появление джина. Король пришел один, без свиты, едва ли взглянул на кого-то, целенаправленно двигаясь к замку. Нельзя было его не узнать — джины были редкостью. А джины такой силы и подавно, поэтому все знали, кто так гордо и уверенно идет навстречу Ринару, вышедшему встретить гостя. Мощное тело завернуто в меха, что окутывали плечи, оставляя торс почти обнаженным, давая взгляду зацепиться за метки силы. Они были и на лице, давая всем и каждому понять, насколько велико могущество этого джина. Волосы распущены и забраны на затылке, открывая волевое мужественное лицо. На шее и в волосах ритуальны амулеты, запястья охвачены браслетами — теми самыми драконьими артефактами, из которых король черпает силу для защиты своих Темных Земель и всего Шаори.

— Где мой сын? — без всяких предисловий начал король Этей, едва Ринар спустился ему навстречу.

Дракон только понимающе едва заметно усмехнулся, бросив взгляд за спину гостя.

— Я здесь, отец, — спокойно произнес Лео позади него.

Впервые юноша наблюдал такой живой интерес на лице родителя, с которым сейчас мужчина смотрел на своего сына. И если когда-то давно, в детстве он ждал в нетерпении этого восхищения, этого довольства в глазах отца, то теперь оно лишь вызывало досаду — король чего-то пожелал, а он умел добиваться своего, и для полукровки это едва ли сулило хоть что-то хорошее.

— Сын, — поприветствовал свое чадо король Этей через минуту, удовлетворившись осмотром.

Голос его был холоден, как всегда, спокоен и отстранен, будто и не к своему ребенку он обращался, не к родной душе, крови и плоти. Но таков был король ко всем — к жене, ребенку, подданным, друзьям и врагам. Хотя последних было не так уж много: мало кто желал быть помехой для короля Темных Земель, ведь именно он как никто другой был защитником их мира. И с ним предпочитали дружить, соглашаться и не перечить. Лишь единицы были готовы спорить с ним до хрипоты, если считали нужным, остальные же предпочитали держать свое мнение при себе, даже в крайнем недовольстве. Среди этих единиц был и Лео. И взгляд, который поймал нежданный гость, лишь доказывал, что ничего не изменилось.

— Хочу поговорить, — почти как приказ прозвучала просьба короля, и мужчина резко направился к зимнему саду, из которого только что вышел полукровка.

Со вздохом, поймав чуть насмешливый и понимающий взгляд дракона, юноша последовал за отцом. Студенты вокруг уже разошлись — начался следующий урок, и никто не мог помешать отцу и сыну пообщаться.

— Мать приходила? — с усмешкой спросил Этей, когда они вошли в лес.

— Ты же знаешь, — спокойно признался Лео, пожав плечами.

— Она тебя никогда не выпустит из-под своей юбки, — проворчал тихо мужчина, поджав губы.

— А тебя — из-под своего каблука, — не удержался от насмешки молодой джин, заставив отца гневно посмотреть на себя.

Но лишь бровь вызывающе выгнул, изогнув губы в усмешке. А король лишь покорно вздохнул — никогда не скрывал, что Орсея для него все, и что ради нее пойдет на невозможное, и выполнит любой ее каприз и прихоть. Они будут спорить до хрипоты и ругаться, но он все равно поступит так, как захочет любимая женщина. Лишь в очень редких случаях он не желал идти у нее на поводу. Например, в отношениях со своим сыном, которого считал необходимым воспитать только по-своему и ждать от него определенных вещей. Вот здесь он был непреклонен, и никакие женские хитрости и чары на него не действовали.

— Не буду ходить вокруг да около — я этого не люблю. Ты знаешь, зачем я пожаловал, — король остановился и повернулся к сыну лицом, заложив руки за спину.

— Знаю, — рассеянно ответил Лео, посмотрев в сторону. — И ты зря пришел. Я не изменю своего решения, — он решительно взглянул отцу в глаза.

Родитель стиснул челюсть и поджал губы, гневно сверкнув глазами, но пока проявляя свое мизерное терпение, которым не славился никогда.

— Я отпустил тебя потому, что уже не ждал твоей силы. Я нашел приемника потому, что не мог больше на тебя надеяться. Но ты принял родовую магию, которая всегда служила этому миру, которая никогда не использовалась для баловства и наслаждения жизнью. Ты родился в семье, которая несла эту ответственность с начала времен. И у тебя нет выбора — теперь нет, — грозно и стараясь сдерживаться, говорил король Этей, глядя на спокойно и устало смотрящего ему в глаза сына. — Ты не можешь просто взять и от…

— Я уже отказался! — резко перебил отца Лео.

Он устал спорить, устал доказывать свое право выбора. Он никогда не боялся отца, а теперь еще и чувствовал себя с ним наравне, будучи одного роста — смотрел ему прямо в глаза, а не снизу вверх.

— И я сделал это по всем правилам и законам Темных Земель. На глазах у всего нашего народа, как ты того потребовал, желая моего унижения. Я принял статус предателя, когда ты ответил на мою речь после официальной церемонии отречения. Я ушел из дворца под шепотки и смех своих подданных, надеясь никогда больше не возвращаться. И я не вернусь, — юноша говорил резко и зло, глаза поблекли, и их заволокло белой пеленой, кулаки были сжаты, а челюсти стиснуты. — Никогда больше не стану позволять тебе делать себя козлом отпущения. Не стану принимать тебя как своего короля и правителя. Я сделал свой выбор, и я его не изменю, как бы ты ни хотел обратного. Да, я принял силу. Но отнюдь не добровольно. Я едва не умер, подсознательно сопротивляясь ей до последнего. Но сделал это не для тебя, не для власти. И даже не для себя. Я сделал это для близких мне людей. И ты в их число не входишь!

— Щенок! — прошипел зло король Этей, презрительно и яростно глядя на такого же злого сына. — Ты никогда не признавал меня, никогда не уважал и не принимал! Всегда спорил и сопротивлялся, всегда был упертым и глупым мальчишкой!

— Так зачем тебе на троне такой наследник?! Какого черта ты не оставляешь меня в покое?! — рычал в ответ Лео.

Они стояли друг напротив друга, агрессивные, кипящие от гнева, сверлящие яростно глазами оппонента, будто были злейшими врагами на земле. Возможно, так и было: никто не ненавидит сильней, чем тот, кто когда-то любил. Этей любил сына без меры, пока ждал его, пока он был маленьким. Но постепенно любовь сменялась разочарованием, когда пришло время, а сын не оправдал надежд и ожиданий, когда проходили дни, а он не принимал то, для чего был рожден. И Лео любил своего сильного, надежного отца, любил засыпать у него на руках под тихие песни сидящей рядом матери. Пока не начал понимать, что в нем не увидели своих ожиданий, когда начал осознавать, что его хотят видеть под определенным углом, не принимая в расчет того, каким он был на самом деле и чего хотел сам. И любовь ушла, сменившись злостью, гневом, руганью и спорами, косыми взглядами и пренебрежением.

Король Этей больше ничего не сказал. Лишь шумно выдохнул, с прищуром бросил на сына короткий взгляд и решительно ушел из леса.

Лео же лишь облегченно выдохнул, когда перестал слышать скрип снега под ногами разочарованного отца. Он без меры устал от подобных склочек и споров еще дома. Они всегда выматывали и мучили, причем их обоих. Но не прекращались никогда. Лишь с его уездом из дома стало легче, и окончательно от них Лео освободился — как ему показалось — в день, когда отрекался от трона. Отец потребовал официального отказа, чтобы взять приемника. Выдернул его из Академии посреди ночи, выставил перед своим двором, а после отречения высказал все, что думает о его слабости и бесчестии. Лео уходил из дома окончательно опозоренным. И больше не собирался когда-либо туда возвращаться. Несколько дней ходил поникшим и выжатым эмоционально, Анна так и не добилась от него ответа тогда, что с ним случилось. Он не желал ее расстраивать и беспокоить, а потому привычно пережил очередную каверзу отца в одиночестве. Но с каким же облегчением он вздохнул, когда боль утихла, когда он понял, что наконец-то стал свободным! Что никто больше не станет от него чего-либо требовать и ждать, что никто больше не будет упрекать и обвинять! Он словно начал жить заново. И он не собирался отказываться от этого невероятного чувства легкости и умиротворения в душе, не собиралсявозвращаться в мир, где все ему чуждо. Пусть его назовут трусом, пусть обвинят в глупости, но он будет счастлив.

21

С облечением Анна узнала, что принц покинул Академию: его и прочих выпускников король Этей забрал с собой в Темные Земли на практику. Так было проще не думать о случившемся, хотя шепотки и нелепые сплетни уже разлетелись по всему учебному заведению. Историй была масса, и каждая преувеличивала предыдущую во сто крат. Но истины девушка не услышала ни разу, и не знала — хорошо это или плохо. Правду о случившемся Анна рассказала лишь друзьям. Лео был в шоке, Хитана привычно пожала плечами.

— Ты много не знаешь о натуре демонов, многое еще будет тебя пугать и устрашать. Главное делать вид, что все нормально.

— Согласен, — кивнул серьезное Лео. — Ваш союз с Кассианом на глазах у всего мира, и вам обоим стоит следить, чтобы не к чему было придраться тем сторонам, что жаждут его расторжения больше других — людям и демонам.

— Кому-то еще есть дело? — невесело хмыкнула Анна за завтраком, рассеянно мешая кашу.

Рыська лишь глаза привычно закатила на наивность подруги.

— Анна, всему миру есть дело. То ли он обретет всесильного врага, если союз людей и демонов оправдает себя, либо разразится новая война, которая так же не грозит ничем хорошим. В любом случае — мир затаил дыхание. И других вариантов нет.

Анна не смотрела на свой брак с подобной стороны, да сейчас и не хотела задумываться на эту тему — она еще не выходит замуж. Ей бы найти с Кассианом черту, где обоим будет комфортно и спокойно. А то у них что ни день — какое-то чудо происходит. И все слишком резко и быстро. Один факт их скоротечно развивающихся чувств не дает ей покоя, что уж говорить о большем. И как все-таки хорошо, что весной Кассиан покинет Академию, и у нее будет время привыкнуть к нужным мыслям. Пусть она понимает, что будет скучать и страдать без любимого человека, но сейчас для нее было главным не потерять себя, развиться и улучшиться как личность. У нее есть все для этого, а главное — поддержка ее друзей и беловолосого демона.

Но мы предполагаем, а Случай располагает.

Буквально на следующем занятии с Бастардом, в купол, защищающий полигон от внешних воздействия со всей силы ударилась птица. Раз, другой и третий, настойчиво пытаясь попасть внутрь. Звук столкновения с магией был звонким и разносился по всему полигону — нельзя было не заметить.

— Гхарт?! — удивлению Анны не было предела, когда она узнала своего питомца.

Хасин так же заметил зверя, взмахом руки пропустив его внутрь. К удивлению принцессы птица направилась к демону. Хотя чему удивляться — в последнее время он служил лишь Хасину — ей некому было писать. Редкие письма леди Мирай прекратились еще осенью. А о новостях из дома Анна либо предпочитала не знать совсем, либо слышала то, чем считал нужным делиться с ней Хасин. А он не считал нужным делиться ничем. И девушке так было спокойней и проще. Акилон никогда не был ее домом, по сути его не было у нее в принципе. Однажды им станет Асцелот, сейчас ее обиталищем была Академия. Поэтому зачем ей что-то знать о месте и людях, которым до нее самой никогда не было дела? Но она скучала. Скучала сильно, и порой тоска накатывала неимоверно. Но скорей она была иллюзорной.

Очень часто Анна представляла себе дом, где ее любят. В мечтах воображала, как на каникулы ее ждут родители и сестра, братья. Но это были моменты слабости, когда тоска накатывала. В основном ей было просто больно и обидно, что ее жизнь сложилась так, что ее дом никогда не был особенным местом. Но она привыкла, и правдиво когда-то ответила Хасину что едва ли скучает. Хочет все изменить, но понимает, что этому не дано случиться уже никогда.

Каменными когтями Гхарт приземлился на руку демона, порвав рукав рубашки в клочья, а на землю покапала кровь демона, который лишь едва поморщился. Сосредоточенно он отвязывал от лапы птицы свиток с посланием. Как только зверя освободили от работы, он взлетел вверх и направился к Анне. Уже предвкушая боль от когтей, она выставила руку, но за миг до того, как когти коснулись кожи, рука покрылась магической броней. Принцесса бросила благодарный взгляд на Лео, и приласкала зверя. И снова на Анну смотрели с непониманием: Гхарт, Таш, Ноан и Харди — все это были демонические создания, но ее они принимали как родную душу. Она словно околдовала их, и это заставляло некоторых неверяще улыбаться, других подозрительно коситься и побаиваться, а третьих — демонов — презрительно кривить губы, но молчать.

Гхарт недолго наслаждался лаской принцессы — взмахнул крыльями и испарился.

— Занятие окончено, — неожиданно раздался громовой приказ Бастарда, который торопливым шагом с нахмуренным лицом направился к выходу, взмахов руки сняв с полигона защиту.

Студентов тут же завьюжило снегом, и они бегло направились к замку, но прежде каждый услышал еще один приказ демона:

— Адептка Верлиан, ко мне в кабинет.

Анна встревожено проводила Хасина взглядом, переглянулась с друзьями и направилась следом. Демон спешил, и она едва поспевала за ним, почти запыхавшаяся влетела в кабинет, зябко кутаясь в плащ, который едва успела набросить. Только за ней захлопнулась дверь, как Хасин с озабоченным лицом бросил на нее короткий взгляд. Рассеяно согрел ее заклинанием и указал на стул. Анна в ожидании присела, глядя, как хмуро и недовольно Бастард сверлит взглядом противоположную стену, уперевшись бедрами о свой стол, а в руках мнет письмо.

— Не уверен, стоит ли тебе знать, — начал Хасин, посмотрев на принцессу все так же рассеянно, немного задумчиво.

— Ты — и сомневаешься? — удивилась Анна, чуть заметно изогнув губы в улыбке.

— Это, — Хасин поднял письмо, — многое может изменить в твоей жизни. И я не уверен, что ты готова к этим изменениям. Но знаю, что ты не упустишь эту возможность ради своих личных целей, но боюсь, что заплатить придется слишком дорого.

— Прекрати говорить загадками: либо покажи мне письмо, либо я иду на следующее занятие, — девушка поднялась на ноги и протянула к нему ладонь.

Минуту демон смотрел на принцессу, рассеянно касаясь кончиками пальцев нахмуренного лба. А потом все же отдал ей письмо.

Анна так же невольно нахмурилась и обратила взор на бумагу.

Это было не письмо, скорее краткий донос или отчет. И Хасин, едва Анна закончила читать и подняла на него встревожено-вопросительный взгляд, начал пояснять.

— Несколько месяцев назад я получил сообщение о том, что король Тамир приболел. В его возрасте это нормально, и я не придал значения этой мысли. Спустя время стало известно, что король слег, и твой брат Адринн занял место отца, в ожидании пока тот поправится — обычная практика, — рассеянно пожал плечами демон, расхаживая по кабинету. — Состояние твоего отца не ухудшалось и не улучшалось долгое время. Но другое обеспокоило двор — принц Адринн так же слег с неизвестной болезнью. Это было месяц назад. Сейчас, как ты прочла, практически вся твоя семья находится на грани смерти. И это не болезнь, это не зараза — хотя двор считает иначе — три четверти придворных разъехались по своим дальним поместьям в страхе заразиться. Фактически страной управлял Совет твоего отца. Прошло время, и появилась угроза политического переворота.

— Что с моей семьей!? — воскликнула Анна — ее мало волновала политика Дарнаса.

— Они прокляты, Анна. Это пока мое предположение — подтверждение я получу с минуты на минуту.

— Что с ними?! Что значит «прокляты»?! — испуганно и практически со слезами на глазах требовала ответа принцесса.

Семья всегда была для нее тем, кто заставлял ее либо страдать от боли, либо от одиночества. Сестра-близнец строила каверзы, мать откровенно игнорировала, отец предпочитал не замечать, а братьев едва волновало ее существование. Она прожила так с ними много лет. Но ее сердце было большим и добрым, а душа светлой. И сейчас и то, и другое рвалось на части от тревоги и страха за родных и близких людей — пусть она едва могла так называть их. Но она любила их, пусть и странной и сложной была ее любовь, но она не могла не отреагировать на такое известие спокойствием и равнодушием.

Хасин не успел ответить — в комнате буквально материализовался Темный Страж. С поклоном он протянул Бастарду еще одно письмо. Анна с тревогой смотрела на демона и то, как он разворачивает его и вчитывается в строки. Едва заметила, как Страж снова исчез, нетерпеливо сжимая руки.

Минуту и Бастард поднял помрачневший еще больше взгляд на юную принцессу.

— На твою семью наложили проклятие рода.

Прозвучало как приговор. Но было не самым страшным.

— И я почти уверен, что проклятье крови.

А вот это было уже приговором.

Родовое проклятие крови — это уничтожение. Тотальное и целенаправленное, жестокое и мучительное. Ее семью просто истребляют.

— Все твои племянники младше пятнадцати уже мертвы. Дети быстрее всего подвергаются воздействию подобной магии. И это уже приговор для твоего рода, как правителей — проклятие крови изживает способность к жизни в принципе. Твои родители — как бы себя ни чувствовали плохо — сидят у постелей своих умирающих детей, потому что прислуга в страхе разбежалась из дворца, боясь болезни.

— Кто…кто сделал это? — пытаясь не сорваться в слезы, пытаясь здраво думать и размышлять, отставив в сторону плач и страх, боль, прошептала Анна.

— Не знаю. Но таких сильных магов — единицы по всему миру.

— Родовое проклятие крови ведь снимается, правда?!

— Я знаю двух магов, что способны на это, — кивнул. — К обоим твой отец обратился, оба отказали в помощи. А даже если бы и согласились….Анна, род уже проклят смертью, кровь проклята. Твоя семья просто вымрет в один из дней. Даже Лили не сможет иметь детей, ни одна из твоих невесток не сможет больше зачать — проклятие выедает это в первую очередь. Но нет смысла говорить об этом — его отказались снять.

— Кто эти маги?! Ты ведь можешь их уговорить! Так сделай это, Хасин! Ради меня сделай! — бросилась в слезах к демону на руки Анна, пряча лицо у него на груди.

— Они откажут даже мне, моя Амани, — тихо прошептал Бастард, касаясь губами макушки девушки, прижимая ее к себе.

— Тебе не посмеют отказать! — всхлипывала девушка.

Она была в истерике! Первые в жизни чувствовать себя вот так. Ни Кассиан, не так давно испугавший ее, ни что-либо другое подобное не доводило ее никогда до такого состояния. Сейчас она дрожала всем телом, а внутри все сжималось от бессилия и страха, боли. Никогда не догадывалась, что предавшие ее близкие люди будут так дороги ей!

— Я не прощу себе, если ничего не сделаю, — шептала Анна, отстраняясь и умоляюще глядя на своего демона.

— И это после всего того, что они сделали тебе? Вернее — не сделали для тебя? — ухмыльнулся невесело Хасин, стирая с ее личика соленые капли слез.

— Ты просил меня не терять мою доброту и свет. Так помоги! — снова просила Анна, сжимая в кулачках ворот его рубашки, заглядывая ему в глаза так, что он никогда не мог ей отказать, и она знала это. — Хасин! Прошу тебя!

Она смотрела на него и смотрела, а демон поражался тому, что не может устоять перед маленькой девочкой, которая поработила его разум, волю и сердце. Его — прослывшего самым жестоким, безжалостным и неумолимым демоном!

— Я постараюсь, — пообещал со вздохом Бастард, и Анна облегченно всхлипнула, снова пряча лицо у него на груди.

— Почему, — через несколько минут, немного успокоившись и взяв себя в руки, начала озадаченно девушка, подняв взгляд, — проклятье не коснулось меня?

— Все потому же, — хмыкнул Хасин, потянув за цепочку на ее шее, доставая из ворота рубашку медальон. — Даже я не знаю всех его сил и возможностей. Но то, что тебе никогда в жизни не стоит его снимать — непоколебимо.

— Ты говорил, что он принадлежал твоей матери. Такая вещь имеет историю, и ты мог бы выяснить, кем она была, — задумчиво протянула принцесса, рассматривая кулон в пальцах демона.

— Я уже говорил — мне все равно. Ее нет и это неизменно. Так зачем? У меня и без того хватает забот, — хмыкнул Бастард.

— И тебе не любопытно?

— Нет, — честно ответил демон, выпуская Анну из рук. — Возвращайся к занятиям, а я займусь делами.

— Я бы хотела навестить свою…семью, — нерешительно произнесла Анна, поймав себя на этой мысли.

— Тебе не будут рады, — со смешком предупредил демон, вскинув на нее на миг взгляд.

— Знаю, — грустно усмехнулась принцесса. — Но я хочу. Возможно, я больше…никогда…

Ее голос снова сорвался, но она быстро взяла себя в руки.

— Прости за мою слабость.

— Она позволительна. Иди.

Анна кивнула и вышла из кабинета демона, провожаемая его задумчивым взглядом.

Едва за ней закрылась дверь, Хасин тут же поднялся на ноги, хмуро отправив ментальный приказ и снова раздраженно начиная расхаживать по кабинету.

— Звал? — вошел через минуту в комнату Ринар.

— Открой портал домой. Хочу увидеться с отцом.

— Ого! — хмыкнул дракон, весело посмотрев на друга, но тут же заметил хмурость друга. — Что случилось?

— Потом. Открывай.

Черный умел быть терпеливым, поэтому просто выполнил просьбу друга, открыв портал во дворец Асцелота.

22

— Твоих рук дело? — влетая в комнату отца, с порога начал Хасин.

Алиман лишь досадливо поморщился, поднимаясь с кресла у камина и откладывая в сторону книгу, к которой так редко прикасался.

— Кто бы сомневался, что ты во всем обвинишь меня, — хмыкнул император, посмотрев на сына.

— Но ведь я прав, — прищурился Хасин.

— Прав. Я проклял род Анны. Ну, не лично, конечно же, но тем не менее.

— Зачем это понадобилось? — прошипел Бастард.

— У меня было несколько целей. И тебе о них знать не обязательно. Все равно ты спасешь эту семейку ради своей девчонки. А я получу то, что желал, — раздраженно и с презрением отмахнулся мужчина.

— Все чаще я не понимаю твоих поступков и замыслов.

— Дома надо чаще бывать, — проворчал император.

— Чего ты добиваешься? — прищурился Хасин.

— Мои цели всегда многогранны и неоднозначны. И ты рано или поздно узнаешь. Это все? Я бы желал отдохнуть, — и император снова вернулся к креслу и книге.

Хасин знал, что бесполезно продолжать, а потому лишь молча вышел из комнаты, а после вернулся в Академию.

23

— Готова? — заходя в комнату Анны, спросил Ринар.

— Да, — уверенно кивнула принцесса.

Но уверенность была показной, и Черный заметил это, но лишь насмешливо хмыкнул под укоризненный взгляд девушки.

— Тебе не будут там рады, — пожелал напомнить дракон принцессе, пока они покидали общежитие.

— Я знаю. Но не могу не попытаться что-то сделать.

— Ты ничего не сможешь сделать. А Хасину нужно время.

— Я могу хотя бы сидеть у их постелей, пока от них шарахаются все прочие.

— Ты не получишь благодарности, — покачал головой Ринар. — Но нечто иное — вполне возможно: еще не вижу точно.

Анна бросила на друга подозрительный взгляд, но не стала выпытывать — Черный любил загадки, и никогда не давал подсказок. А как Видящий Истину — не имел права.

— Возьми с собой друзей, — задумчиво протянул мужчина.

— Хасин уже сказал об этом. Они ждут на улице.

— Темные Стражи так же отправятся с тобой?

— А так же Таш и еще куча наставлений вслед, — с намеком на окончание заботы, протянула Анна, пытаясь за насмешкой скрыть нервозность.

Она очень переживала и боялась, но чего больше — появления дома, встречи с семьей или того, что увидит — не знала сама. Наверно всего понемногу было в ее чувствах. Но с ней будут ее друзья, и так ей будет спокойней. Она хотела бы видеть рядом Хасина, но тот покинул Академию, выполняя ее просьбу о помощи. Она очень рассчитывала, что он сможет уговорить тех, кто способен спасти ее семью. Иначе просто не знала, что делать. Она не сможет просто наблюдать, как умирает ее семья, не может не попытаться сделать все, что в ее силах. И пока с магией ничего нельзя было предпринять, она будет помогать тем, чем сможет. Трудно будет сочетать это с учебой, но по-другому она не сможет. Она будет выбиваться из сил, будет недосыпать, но не будет винить себя в бездействии. И ей дали послабление в виде возможности покидать Академию по вечерам, чтобы отправляться домой. Это было одной из тех привилегий, что обещал ей однажды Хасин как наследнице престола.

— Дворец окружен защитным куполом, так же как и город. Я открою портал в дом Хасина. Там есть все, что нужно, и дом приготовили для твоего появления. Твои вещи так же там, если тебе понадобиться что-то. Ноан там же — тебе нужно будет добраться до замка. Портал в Академию будет постоянным, поэтому я создал его в подземелье — подальше от любопытных глаз. Хотя кроме всего нескольких лиц он все равно никого не пропустит. Но не думаю, что всем в Академии нужно знать, где ты пропадаешь.

— Пожалуй, — хмыкнула Анна.

Внизу в подземелье у портала ее уже ждали Хитана и Лео. Еще пара Темных, что склонились перед ней в поклоне, едва она появилась. Таш недовольно смотрел на вихрь портала, скаля пасть — наверно чувствовал, куда придется вернуться, и едва ли ему это было по душе. Но от хозяйки он по-прежнему не отходил ни на шаг: к адскому псу, караулившему Анну у каждого класса и провожающему ее до следующего, привыкли уже все.

— Готова? — мягко спросила Хитана, прекрасно видя, в каком напряженном состоянии находится подруга.

— Едва ли, — поежилась Анна, но решительно шагнула в портал.

Друзья переглянулись и вошли следом.

Дом встретил принцессу теплом и светом. В последний раз, когда она здесь была, вся мебель была накрыта чехлами, окна завешены тяжелыми темными шторами — здесь не жили, лишь появлялись время от времени. Сейчас все изменилось, прислуга выстроилась в ряд у стены, склонившись перед девушкой. И хоть все были демонами, не посмели и головы поднять, не посмели бросить косого или недовольного взгляда — Хасин постарался, видимо. Но сейчас это мало волновало Анну.

— Леди Анна, — обратилась к принцессе одна из женщин, чуть шагнув вперед, когда Анна двинулась в сторону лестницы к комнатам. — Господин просил передать, что для Вас все готово. В Вашей комнате одежда и все, что нужно для посещения дворца. Он просил передать, что надеется, что Вы учтете его пожелания.

Анна лишь непонимающе нахмурилась, но кивнула и направилась в комнату.

Для нее были приготовлены те самые покои, в которых она обитала здесь в прошлый раз с Хасином. Здесь были все ее вещи из дома, некоторые из подарков Хасина, которые она не взяла с собой в Академию. Например проклятое зеркало. В его сторону Анна даже не посмотрела.

С усмешкой остановилась у кровати, рассматривая наряд, в котором Хасин пожелал ей посетить дом. Ни намека на то, что она носила прежде, ни единой детали, которая должна была напомнить придворным проклятого ребенка: никакой легкости и воздушности в ткани, нежности в цвете, ни намека на желание соответствовать тому, что принято при дворе. Облегающие брюки с кожаными вставками, такая же куртка и черная рубашка. Сапоги до колен с заклепками с тяжелой подошвой, но очень удобные. Вид у Анны был воинственным, когда она все это надела. Опасности добавляло и оружие, что прилагалось к нему: клинки, легкий меч за спиной. Она выглядела так, будто шла на бой. Возможно, так и было.

Волосы пришлось убрать наверх, но пара прядей все равно обрамляли лицо, придавая нежности ее облику.

Анна долго смотрела на себя в зеркало. И ей скорее нравилось, нежели нет. Она не привыкла к подобному, но понимала замысел Бастарда. И была согласна с тем, что он советовал. Ее облик шокирует всех, кто знал ее, но на то и расчет — она изменилась. И это будет видно сразу. Хотя еще пару месяцев назад она бы ни за что не надела нечто подобное в принципе, и тем более перед появлением в родном доме.

Во дворе уже были готовы лошади и Ноан, для Анны и ее спутников. Друзья уже были в седле. Хитана лишь одобрительно хмыкнула, посмотрев на принцессу, застегивающую плащ на плечах. Лео только кивнул. Таш все еще недовольно ворчал, но явно собирался следовать за хозяйкой. А эрхи Темных то и дело плотоядно поглядывали на коней рыськи и полукровки, которые тревожно сопели и нервно перебирали копытами.

Анна накинула на голову плащ, скрывая свое лицо, и первой выехала из ворот. Дорога была одна, тем более что впереди светился защитный купол, окружавший город.

Акилон был прекрасен под перламутровой защитой. Был вечер, и в городе горели все фонари, издали было видно, как передвигаются по улицам люди. А порт в стороне был пуст, как никогда не был — корабли не пропускались в город — торговля шла буквально на плаву.

Было странным создавать такую защиту, когда беда уже пришла. Но люди были несколько далеки от магии, нежели другие расы. Они очень посредственно относились к тому, чем практически не владели. Не придавали значения, не пользовались в быту. И прежде это Анне казалось нормальным. Сейчас было странным понимать, как живет ее раса без магии. Она уже не могла обходиться без своих сил, своего дара: дома приходилось скрывать, но за последние полгода она стала частью ее, которую требовалось развивать всеми силами, а не прятать.

В Дарнасе уже приближалась весна, снег почти растаял, кое-где зеленела трава, но все равно было холодно, и Анна плотнее закуталась в плащ, снова трогаясь с места, спускаясь к главным воротам города. Всегда распахнутые, сейчас она были закрыты, а на посту стояла охрана, проверяя всех и каждого, кто желал войти, и не пуская многих из тех, что казались им подозрительными.

Перед Анной и Стражами толпа желающих попасть внутрь мгновенно расступилась. Принцесса опустила голову, не глядя на людей, но подойдя к посту, решительно скинула капюшон, являя свое лицо.

Стража переглянулась, взволнованно задергалась, но молча, без единого слова или протеста расступилась, и ворота медленно начали распахивать свои створки.

— Хороша стража, — хмыкнула рыська, презрительно глядя на мужчин перед собой. — Ни магического наблюдения, ни элементарной проверки на иллюзии.

На обезображенную, но все равно прекрасную девушку, посмотрели в смятении и почти панике. Но Ноан уже шагнул вперед, а вслед за ним все остальные. Таш так и рычал, идя рядом с Анной, скалясь беспрестанно на каждого, кто смел вообще на него посмотреть.

— Едва ли Анну можно с кем-то спутать, но с Хитаной я согласен, — пробормотал Лео.

Анна снова накинула на голову капюшон и решительно пришпорила Ноана, не собираясь плестись по городу. Галопом вся компания проскакала по улицам, что отнюдь не помешало новостям добраться до замка быстрее них. И при входе в сады дворца Анну ждала не только стража, но и придворный маг и несколько министров ее отца. Не спешиваясь и не меняя холодного отрешенного взгляда, Анна посмотрел на своих подданных.

— Леди Анна?! — недоверчиво произнес один из мужчина, прищурившись и шагнув к ней.

Ноан тут же рыкнул, и министр неловко и в испуге отшатнулся назад, нервно сглатывая, и куда больше уделяя внимания клыкастой пасти, нежели всаднице.

— Снимите защиту, я хочу попасть домой, — холодно произнесла принцесса, обратив взор на придворного мага.

— Простите, но я должен проверить Вы ли это на самом деле, — неловко, но уверенно произнес маг.

— Быстрее, — приказала девушка.

То ли наряд, то внутренний настрой, но сейчас в сторону отошли и нервы, и дрожь в теле, и Анна чувствовала себя хозяйкой положения.

Какие-то неловкие и странные пасы руками, и на Анну посыпался дождь из таящих искр — банальное заклинание снятия иллюзии, не сработало бы на качественной работе. Девушка с насмешкой посмотрела на придворного мага, так довольного собой, а Хитана откровенно расхохоталась рядом с ней, заставив стражу и всех встречающих опешить.

— Пойдем, — усмехнулась Анна подруге, когда маг открыл вход для нее и сопровождающих.

Продолжая посмеиваться, легким движением руки Хитана создала собственную иллюзию и через плечо бросила придворному магу:

— Потренируйтесь пока.

На площади перед дворцом снова была стража и остатки представителей власти в стране.

— Леди Анна, — вышел вперед мужчина — правая рука ее отца. — Не ожидал Вас здесь увидеть. Когда-либо, — поджав губы, как-то по-особенному произнес лорд Кастор.

— Не собиралась возвращаться. Но моя семья в беде, и я не могу знать об этом и ничего не сделать, — спешиваясь и успокаивая Ноана поглаживанием по морде, произнесла холодно принцесса.

Ее эрха под уздцы взял один из Темных, отводя в сторону от лакомой добычи — они привыкли к Анне, но не другим людям.

— Простите, но чем же Вы сможете помочь? — снова учтиво спросил министр.

— Такое чувство, что вы не хотите пускать меня домой, — хмыкнула девушка, как-то непроизвольно сложив руки за спиной — привычка Хасина.

Она была спокойна и расслаблена — ее не волновала эта ситуация. Куда больше она переживала за свою семью, которая погибала в этих стенах, а ей не давали даже приблизиться к ним.

— А Вы дома? — почти насмешливо произнес лорд Кастор, глядя на нее с долей презрения, проскользнувшей и в голосе.

Анна тут же прищурилась, внимательно вглядываясь в человека перед собой. После оглядела стоящих за его спиной. Все они были представителями власти в ее стране, первыми людьми королевства, доверенными подданными ее отца. Но сейчас она видела перед собой стаю шакалов, которая затаилась в предвкушении добычи. А добычей был ее род. Зря Анна не стала слушать слова Хасина о том, как изменилось положение в ее доме в плане власти. Ну что ж, она сама сделает выводы. Но чуть позже, сейчас она просто желала увидеть отца, мать, сестру.

— А Вы кажется забыли, что перед Вами один из наследников престола! — жестко осадила министра Анна, заставив того немного опешить от резкой смены голоса — едва ли кто-то представлял себя эту девочку вот такой: властной, сильной, гордой. — Будьте добры отойти в сторону, иначе Вам помогут это сделать, — и за ее спиной красноречиво прозвенела сталь.

— Как пожелаете, — пришлось сквозь зубы произнести лорду Кастор и чуть склонить перед ней голову.

Анна больше не взглянула в его сторону, как не посмотрела и на остальных. Целенаправленно шагнула в замок, а после — в сторону спального крыла.

Она шла вперед по знакомым коридорам, мимо дверей и гостиных, и не чувствовала себя в родном месте, как будто просто знала путь и только. Хмыкнула про себя — оказалось проще вернуться, понимая, что ты не дома. Что ж, так она и будет принимать это место — не дом.

В замке стояла непривычная тишина: не ходили по коридорам придворные, не хихикали многочисленные невестки с их фрейлинами, не передвигалась прислуга, выполняя свою работу. Лишь молчаливая стража провожала ее и сопровождение недоуменными взглядами.

Перед первой дверью Анна неловко запнулась. Бросила на друзей короткий взгляд, попросив их оставить ее.

— Мы пойдем найдем себе комнаты, — понимающе кивнул Лео, и вместе с Хитаной они ушли.

Стражи не двинулись с места. А Таша пришлось погладить по голове, намекая, что он тоже остается здесь, а внутрь она идет одна. Тот укоризненно на нее посмотрел, но покорно сел. А Анна осторожно толкнула дверь.

В комнате тускло горели свечи, окна были зашторены и стоял настоящий мрак. Видны были лишь очертания мебели. Стоял затхлый запах, еще в воздухе витали ароматы трав, лекарств и сладкий аромат гнили — легкий, но явно устоявшийся. Щелчком пальцев Анна зажгла магические фонарики, пустив их в разные углы комнаты, и шагнула к постели.

Она никогда не забудет того, что увидела. Ужаснулась зрелищу, зажав рукой крик на губах, а по щекам потекли слезы. Шаг сбился, но она все же осторожно присела на край кровати, протянула ладонь и взяла в руку невесомую кисть сестры. От красоты и жизни Лили не осталось ни следа. Серая кожа обтянула кости черепа, делая ее старухой. Волосы, всегда сверкающие пшеничным золотом, умасленные благовониями, лежали вокруг блеклой истонченной спутанной копной. Тонкие руки поверх одеяла вздрагивали, а с сухих губ срывались всхлипы. Лили была в беспамятстве, ее лихорадило, и напоминала она скорее живой труп.

От жалости сжималось сердце. Забылись и обиды, и страх перед ней, и боль. Была только дикая жалость, желание помочь, спасти, сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить страдания. Возможно, она и заслужила подобное, но разве ее вторая половинка могла допустить это? Разве Анна была злорадной, и разве могла сейчас радоваться тому, что обидчик получил по заслугам? Конечно же нет!

Дрожащей рукой принцесса коснулась рукой холодной впалой щеки сестры. А то, будто почувствовала что-то очень родное и близкое — дрожь чуть утихла, и она задышала ровнее, потянулась к теплу. А Анна снова стирала с лица слезы, градом полившиеся по щекам. В ушах стоял шум, сердце рвалось из груди, и всхлипы с губ.

За своим плачем и не заметила, как тихо отворилась дверь, не услышала шаркающих шагов. Лишь скрипучий шепот заставил ее поднять голову и обернуться:

— Анна.

В паре шагов стоял отец. Опираясь на трость, шатаясь всем телом. Такой же слабый и осунувшийся, постаревший на десяток лет. Лишь сверкающие слезами глаза выделялись во всем его облике.

— Отец, — выдохнула Анна, поднявшись с кровати и шагнув к нему.

Тамир буквально упал в ее объятья — настолько слабым был. Дрожащими руками сжал свою дочь, умиротворенно закрывая глаза, а по сухим щекам так же потекли слезы, пока девушка уже навзрыд плакала на его плече.

Видно король из последних сил дошел сюда, потому как начал оседать от слабости. Анна в панике позвала на помощь, и стража тут же оказалась в спальне Лили. Один из мужчин с легкостью подхватил на руки своего короля и понес его в личные покои. Анна шагнула следом, тихо прикрыв дверь комнаты сестры.

В комнате отца устроила его в постели, и осталась с ним, когда он снова очнулся и сжал ее руку, молча прося не уходить.

— Я здесь, — сквозь слезы, улыбнулась Анна, накрывая ладошкой его сухую руку.

В этой комнате стояла та же отвратительная смесь запахов, как и в спальне Лили. И было так же темно. Принцесса снова добавила света, заставив отца удивленно распахнуть глаза. Девушка невесело усмехнулась, понимая его удивление.

— Да, папа, твоя дочь маг.

И Анна начала говорить. Она рассказывала обо всем, что с ней происходило с того момента, как она покинула дом. Со смехом, скрывая за ним тревогу, с грустью, скрывая за ней страх. А отец просто молча слушал, глядя на нее как завороженный.

— Ты счастлива, — проскрежетал его сухой голос, когда Анна уже почти на рассвете закончила свой рассказ.

— Да, папа, счастлива, — словно только что сообразив, что так и есть, улыбнулась нежно принцесса.

— Я не сделал тебя счастливой, — с трудом давались ему слова, и он снова плакал.

— И я простила тебя за это. За все простила. Не думай об этом, тебе нужно отдыхать. А я буду рядом, — пообещала Анна, ласково проведя пальцами по щеке родителя.

И король будто уснул от этого прикосновения.

Еще минуту девушка посидела с отцом, а убедившись, что тот крепко спит, вышла из спальни.

Она была вымотана до ужаса. Бессонная ночь казалось ерундой по сравнению с моральным состоянием. В голове был сонм мыслей, не дающих покоя. В эту ночь Анна даже подумала о таких вещах, о которых прежде и не ведала. Разум работал как заводной, не давая отдыха утомленному сознанию. И Анна была немного сбита с толку от того, что приходило в голову. От нее требовались многие действия во многих сферах, и без помощи она не справится. И помочь ей мог лишь только Хасин. Но отрывать его сейчас от важного дела она не могла — он единственный может спасти ее семью. Поэтому ей придется справляться самой.

Но все потом. Сейчас ей нужно было отдохнуть хотя бы несколько часов. У покоев ее ждала Хитана. Обеспокоенно посмотрела на нее и привела к себе в комнату, уложила в кровать, даже не дав раздеться. А Анна тут же уснула. Лео заботливо укутал ее покрывалом, и вдвоем с рыськой они оставили ее отдыхать, под присмотром Таша у ее ног, и Стражей у дверей.

— Нелегко ей придется, — вздохнула Хитана, с тревогой оглянувшись на дверь спальни.

— Мягко сказано, — подтвердил полукровка.

Вдвоем они шли по коридорам дворца. Уже был рассвет, и в такое время должно было начинаться движение. Но было тихо и пусто.

— Заметила что-нибудь странное? — не совсем еще понимая, что не дает покоя, спросил Лео, оглядываясь по сторонам.

— Я не жила во дворцах, — хмыкнула Хитана.

— Никого нет. Лишь охрана в нескольких местах. Ни прислуги, ни дворецкого, ни единого придворного.

— Хасин сказал, что все разбежались, когда узнали о проклятии.

— То есть замок беззащитен и в случае чего нет даже свидетелей?

— Ты думаешь кому-то может понадобиться причинить вред королевской семье? — хмыкнула Хитана. — Они и без этого на грани гибели, и мы оба знаем, что их не спасти. И потом — ведь есть защита! — с круглыми глазами воскликнула оборотень, на что Лео лишь усмехнулся.

Защита и на вид и на качество была мыльным пузырем. Но наверно действительно и не требовалась — род проклят, и нет смысла делать попытки его уничтожить — нужно лишь подождать.

— Знаешь, кому могло понадобиться применить подобное проклятие? — задумчиво спросила рыська, когда они с Лео вышли на крыльцо дворца.

— Есть пара мыслей, — рассеянно произнес полукровка, глядя по сторонам. — Но сейчас нам нужно подумать не об этом. Анне нужна наша помощь, и наше дело ей помочь. Она беспокоится о своей семье, это беспокойство нужно немного облегчить.

— Знаешь, что делать? — удивилась Хитана.

— Все элементарно, — хмыкнул юноша, с легкостью слетая со ступеней, где так и стояли их лошади: конюхи видимо тоже разбежались. — Нужно вернуться в Первый Свободный Город. У Анны больше друзей, чем она думает.

Рыська лишь плечами пожала, вскакивая на свою лошадь и направляя ее к воротам.

24

Уже следующим вечером дворец преобразился, буквально ожил на глазах. Тишина и темнота отступили, давая жизни шанс вернуться в это место, прогоняя страх, смерть и безнадежность. Но заметить это было особо некому, кроме тех редких гостей, что посещали замок короля.

Лорд Грэм Арриан пришел Анне на помощь, когда его об этом попросил Лео, наведавшись в его ведическую школу. И молодой мужчина не смог отказать в помощи своей принцессе, пусть и видел ее всего однажды. Но Анна была подопечной его друга, которому он многим был обязан, да и одной встречи с девушкой хватило, чтобы плениться ее улыбкой и светом в глазах. Вместе с собой лорд Арриан привел своих учениц, которые быстро взялись за работу. Ведьмочки сновали по всему дому, занимаясь всем, что было возможно. Одни приводили дворец в порядок, выводя его из того запустения, в котором он оказался без прислуги, что разбежалась из дворца, проигнорировав посулы хорошей оплаты — страх перед болезнью не окупался ничем. Другие занялись родными Анны, пытаясь поддерживать их жизни и здоровье. Местные лекари были в возмущении и шоке, когда юные девочки и девушки перечеркнули все их усилия, используя лишь свои знания и методы. В спальнях раскрыли окна и шторы, впуская свет и воздух, избавляя весь дворец от запаха гнили и смерти. Ароматы трав, ягод и плодов наполнили все вокруг, когда на кухне юные целительницы занялись приготовлением лекарств и отваров, мазей и снадобий. Смех ведьмочек наполнил дворец, пусть и не казался к месту. Но эти девушки не касались происходящего в этом доме и просто делали свою работу, за которую одним платили, другим ставили зачеты, а третьи проходили практику.

Анна была в приятном шоке, когда толпа адепток Ведической школа наводнила дворец, и безмерно благодарна лорду Грэму за помощь.

— Я не знаю, как смогу отблагодарить Вас за помощь, — растрогано и благодарно улыбаясь, произнесла принцесса, прогуливаясь с гостем по дворцу.

— Я здесь не ради благодарности, а от чистого сердца. Тем более что моим ученицам не помешает такой опыт. Как Вы, леди Анна? — внимательно посмотрев на нее, перешел на более личное молодой мужчина.

— Я надеюсь, — вымучено улыбнулась Анна, пытаясь сохранить лицо перед этим человеком.

Но он видел, как она была вымотана, как была подавлена и напряжена, насторожена.

— Я не уверен, что Хасину удастся Вам помочь, моя принцесса, — с сожалением, но честно произнес лорд Арриан, поджав губы.

— Он сделает все, что сможет.

— Конечно, — улыбнулся мужчина, прекратив разговор.

— Как долго Ваши ученицы смогут здесь находиться?

— Столько, сколько потребуется. Они будут сменять друг друга и только.

— Пусть они не стесняются просить все, что им угодно. Я всегда буду в их распоряжении.

— Хорошо, — кивнул лорд, а после неловко замялся, не зная, стоит ли поднимать другую тему.

— Говорите, — улыбнулась устало Анна, заметив это.

— Я понимаю, что сейчас Вас это мало волнует, но есть вопросы, которые стоит обсудить, помимо тех, что касаются Вашей семьи и ее состояния.

— Что Вы имеет в виду? — нахмурила бровки принцесса.

— Политика, экономика. Сейчас власть Вашего королевства в сомнительных руках. Вы, как единственная возможная наследница, должны заняться этим вопросом.

— Это может подождать? — задумчиво спросила девушка.

— Немного, — кивнул с улыбкой лорд Грэм. — Я пока изучу этот вопрос, если Вы мне доверитесь.

— Я не могу не доверять другу Хасина и тому, кто пришел мне на помощь, лорд Арриан, — с улыбкой благодарности произнесла принцесса.

— Тогда с Вашего позволения я бы желал пригласить во дворец тех, кто мне в этом поможет. Должен предупредить — наряду со мной, они едва ли здесь желанны и любимы: уж простите, но королевская семья слишком категорична в выборе своих друзей.

— Кому Вы это говорите, — хмыкнула Анна на усмешку собеседника. — Я даю Вам это разрешение. Стража будет предупреждена, и во дворец впустят всех, кого Вы пожелаете привести.

— Так же с Вашего позволения, я бы хотел создать в саду портал в мою школу — моим студенткам придется часто и постоянно туда наведываться.

— Конечно.

С появлением ведьмочек Анна немного успокоилась в плане того, кто будет ухаживать за ее страдающей семьей. Девушки составили график дежурств у постелей больных, не покидая никого даже на минуту. Они во все глаза следили за каждым вдохом и шевелением своих подопечных. Вместе с юными помощницами в замке появилось и несколько их преподавательниц, которые помогали и координировали работу своих учениц, давали советы, напоминания и уроки, если в них нуждались. Но не смотря на свою юность и молодость, все адептки были способными, знающими и толковыми, в этом им помогали их дар, наследственные знания и врожденная ведическая сила подсознания.

За своей сестрой Анна желала бы ухаживать сама лично, но понимала, что это невозможно — занятия в Академии еще никто не отменял, так же как и домашние работы и тренировки. На помощь в этом ей пришла Найтири — только ей Анна смогла доверить свою сестру.

Вторым, кто пришел Анне на помощь в ее доме, стал Ринар. Дракон появился во дворце на следующий день. Он установил толковую защиту, позаботился о порталах для ведьм.

— Я хочу быть уверен, что ты здесь в безопасности, — хмуро произнес Ринар, оглядывая сад, пока они прогуливались с Анной.

— Что тебя беспокоит? — удивилась девушка.

— Ты не в том месте, где можно расслабляться, ты сама это знаешь.

— Со мной Стражи, со мной Лео и Хитана. Таш не отходит ни на шаг, — погладив идущего рядом пса по шее, произнесла принцесса.

— Я не имел в виду не физическую безопасность, — хмыкнул Черный. — Моральную. Все это, — он махнул рукой вверх на купол, — мелочи. Сейчас на тебя наваляться вещи, которые будут сбивать с толку и обескураживать. Будь к этому готова.

Анна лишь нахмурилась на слова друга, не понимая, что он имеет в виду.

Непонимание закончилось быстро, буквально через несколько дней. Лорд Кастор встретил Анну на крыльце дворца. За его спиной был весь совет министров ее отца. Правая рука короля был зол, и это даже мягко сказано — взбешен. Лео с Хитаной сразу же напряглись за спиной девушки. И рыська насторожено попыталась закрыть собой подругу. Анна остановила ее взмахом руки, смело шагнув навстречу взбешенному мужчине, смотря на него прямо, смело, с вызовом, рассеянно стягивая с плеч плащ и вешая его на локоть.

— Чем обязана такой помпезной встрече? — холодным голосом произнесла принцесса.

— Что Вы себе позволяете, леди Анна?! — с трудом сдерживая рычание, прошипел лорд Кастор.

— О чем Вы? — с невинным видом выгнула брови девушка, заметив за спиной совета в дверях замка лорда Арриана и уже догадываясь о причине гнева стоящих перед ней личностей.

— Вы не имеет права вмешиваться в политику страны!

— А кто имеет? Вы? Сомневаюсь, — спокойно произнесла Анна. — А в данный момент я — единственный представитель королевской семьи, который может вмешиваться в политику страны.

— Вы — не наследница престола!

— Единственная, насколько я могу судить. И других уже не будет, — удержав горечь и сохранив ледяное равнодушие на лице, произнесла Анна, чуть повысив голос.

Но лишь слегка, прекрасно зная, что так ее услышат лучше — будут прислушиваться. А крик лишь все испортит. Да и не в ее нраве кричать.

— Ваша самоуверенность дает нам повод думать, что все происходящее Ваших же рук дело! — прорычал лорд Кастор.

Анна даже обомлела на мгновение, пока откровенный смех Хитаны за спиной не заставил ее отойти от шока.

— Вы смеете обвинять меня в том, что я прокляла собственную семью!?

— Весь свет знает, как Вы ненавидите свою семью!

— Или она меня!? — почти рыкнула в ответ Анна.

Скопившаяся усталость, напряжение вылились в злость, которая никогда не знала выхода. И было бы смешно, если бы не было так горько.

— Уйдите с дороги, — презрительно произнесла Анна.

— И куда Вы пропадаете каждый вечер?! Кто Ваши странные друзья!? Кто все эти люди и маги, которыми Вы наводнили этот замок?! Никто не дает Вам права указывать нам, что и как делать! У нас за спиной года опыта по управлению страной! Ваш отец доверил нам власть в свое отсутствие…

— И Вы тут же решили этим злоупотребить, лорд Кастор, — снова гневно и строго произнесла Анна. — И я не собираюсь закрывать на это глаза! Мой отец, Ваш король, все еще жив. Живы и его дети. Наш род будет править еще многие годы. А что будет после — Вас не касается, Вы просто недоживете до тех времен!

— Вы мне угрожаете?! — прошипел лорд Кастор, шагнув к ней ближе, злобно сверкнув глазами.

— Предупреждаю, — мило-мило улыбнулась Анна, шагнув навстречу и почти прошептав эти слова. — И лучше Вам не проверять моего терпения. Вы жестоко ошибаетесь, если считаете, что видите перед собой Проклятое дитя, — повысив голос и оглядев строго всех за спиной первого министра, произнесла принцесса. — Я — не беззащитный ребенок. И лучше Вам всем поверить мне на слово, а не проверять на практике.

И Анна шагнула вперед. Перед ней и ее друзьями расступились молча, вслед понеслись гневные шипения и отголоски возмущения, но девушка не слушала — сегодня был тяжелый день, и она не желала ничего кроме как навестить свою семью, а после лечь отдыхать.

Лорд Арриан склонился перед своей принцессой, ободряюще подмигнув ей, когда она прошла мимо. Анна лишь слабо и устало улыбнулась ему — сил было минимум. А эта стычка забрала последние крохи: не ее это была стезя — интриги, игры. Она не желала всего этого. Но сейчас у нее не было выбора. И пусть главной заботой сейчас была семья, она не могла просто закрывать глаза на тревожащие вещи. А они были. Сегодня Хасин прислал ей письмо, в которое были вложены некоторые донесения, которые он получал и которые заставили ее встревожиться. Именно поэтому сегодня девушка дала лорду Грэму карт-бланш на его вмешательство в дела государства. Сообща с Хасином и своими друзьями он пообещал в кратчайшие сроки во все вникнуть и найти суть всех проблем и назревающих неприятностей.

Политика была для Анны всегда лишь теорией, порой выматывающей, тоскливой и скучной, не всегда логичной и понятной. Но вполне себе изученной. Принцесса едва ли собиралась практиковаться на этом поприще. Но так уж вышло, что пришлось. И сейчас обучение Хасина, скучные труды и книги, которых она перелопатила горы, давали ей хотя бы некоторое представление о том, что следует делать и как. А ведь Хасин не единожды говорил ей, что их занятия не напрасны. Не один раз она наблюдала за ним в этом деле, подробно изучила историю его управления страной в учебниках и исторических записях. Так же как и его отца, своего отца, и многих других хороших правителей. Кое-что ее смущало, что-то вызывало недоумение и непонимание, но везде и всегда была логика и смысл. Порой решения были грубыми, жестокими, не сразу объяснимыми, но впоследствии у них был именно тот результат, на который рассчитывалось. У нее вряд ли так выйдет, но ей нужно лишь потянуть время и только. Она верила, что Хасин спасет ее семью, и отец сам решит, что будет дальше с его королевством, которое однажды лишится одной из самых сильных линий правителей — иначе уже не будет: продолжение их рода невозможно.

Первым делом по привычке Анна навестила сестру. Как бы много горя и бед ни принесла Лили Анне, девушка не могла не любить свою половинку. Они были самыми родными, были близнецами, и пусть такими разными, но Анна всегда чувствовала эту особенную связь между ними. Никогда не спрашивала у сестры, чувствует ли ее она, но помнила моменты детства, когда это было видно. Уже взрослея Лили отдалилась от нее под уговорами матери, влиянием окружения. Разбалованная любовью и заботой как единственная дочь короля, она не желала общаться с той, кто была лишена всего этого. Ей казалось, что и к ней станут относиться хуже, если она продолжит сближаться со своей сестрой. А после появилась зависть, ревность. Анна не знала истоков этих нелепых в ее отношении чувств, не понимала до сих пор, что было не так, и отчего ее вторая половинка возненавидела ее всеми фибрами своей души. И пусть душа ее была черна и причины не обязаны были быть как таковые, Анна все равно верила, что все можно исправить. Она не держала на Лили, да и всю свою семью, зла, давно простила им их отношение к себе. Но прекрасно понимала, что ее прощение им не нужно, и едва ли что-то изменится в отношении к ней. Да уже и не ждала, а потому и не переживала по этому поводу.

После сестры Анна навестила отца и мать. Мама ни разу не приходила в себя, в отличие от отца. Король периодически просыпался и мог перекинуться с дочерью парой слов. Всегда, когда видел ее у своей постели, на его сухие глаза накатывались слезы, и все, что он говорил — просил прощения. Это было чистейшим бредом, в который периодически впадал ее родитель, что заставляло Анну тоже плакать. Но выходила из спальни отца она со спокойным и отрешенным выражением лица, никому не показывая своей слабости.

Покинув покои Тамира, Анна задумчиво прошагала по коридору, машинально переставляя ноги. И не сразу поняла, где оказалась. Непонимающе покрутила головой в неосвещенном коридоре, и только после этого взглянула на дверь перед собой. Ни разу принцесса не приходила сюда, к своей комнате, деля спальню с Хитаной поближе к сестре. Ни разу не вспомнила о своем укромном уголке, где пряталась много лет от несправедливости окружающего мира и людей. И вот сейчас, стоя перед этой дверью, очень ярко осознала, что не хочет сюда возвращаться, не желает заходить: здесь она была пленницей, здесь была ее добровольная клетка. А она больше не желала быть той, что боится и прячется от всего мира.

Но невольно шагнула ближе, рассматривая волшебную заколдованную подарком принца дверь. Сейчас это и на дверь не походило — оплетена грубыми лианами, корой и корнями, через которые не пройти. Привыкнув к темноте, девушка разглядела следы от рубящих ударов топоров и мечей — кто-то настойчиво пытался проникнуть внутрь, но их не пустили. Внизу у пола были следы огня — поджечь тоже не удалось: живая комната защищала себя изо всех сил. И так крепко все было увито плетьми, что даже створок не было видно.

Анна рассеянно протянула руку и коснулась одного из рубцов на толстой ветке. И стоило ей только сделать это, как дверь ожила: зашевелились корни и ветви, раздвигаясь, кое-где даже проклюнулись листики. Как завороженная принцесса наблюдала за образованием арки, через которую можно было попасть внутрь. И она шагнула вперед, толкая массивную, но легко ей поддавшуюся дверь.

Знакомый аромат диких трав и цветов, шелест зеленой травы под ногами, свет от диких цветов, что освещали все пространство — ничего не изменилось внутри. Как будто она и не уходила никогда отсюда. Кровать была застелена покрывалом из паутины, тонким, но теплым, мягким, по которому Анна провела рукой, присев на край постели, с легкой улыбкой рассматривая пространство.

В этот момент она чувствовала лишь грусть и тоску — по своему детству, по своей жизни, что провела в этой комнате. Было множество и прекрасных моментов, как те появления здесь Хасина, когда он читал ей сказки. Невольно Анна прилегла на подушку и закрыла глаза, а в голове так и зазвучал голос Бастарда, что читал одну из историй, выученные ею наизусть. Под весом Таша прогнулась постель, когда он улегся в ее ногах — здесь псу было комфортней: он прикрыл глаза и задремал, словно чувствовал, что в этом месте можно расслабиться, что здесь они оба в безопасности, как всегда было. Но эта безопасность и была клеткой. Эта безопасность была мнимой, лишь для них двоих. В ней они прятались от мира, о чем Анна сейчас сожалела — она так много упустила, так много не узнала, не увидела и не попробовала. И пусть сейчас все возможно исправить, наверстать, потерянное детство уже не вернуть.

— Я потерял тебя, — тихо произнес Лео, войдя в комнату — его дверь тоже впустила без проблем.

— Извини, я немного отвлеклась, — снова садясь, слабо улыбнулась Анна.

— Чудесное место, — оглядев спальню, улыбнулся полукровка.

— Да, волшебное, — согласилась Анна. — Но никогда не хочу больше сюда возвращаться.

— Понимаю, — кивнул юноша, коснувшись рукой одного из светящихся цветов на стене. — Тебе помочь? — он ободряюще подмигнул подруге.

— Давай. Не уверена, что смогу сама, — поднимаясь на ноги, ответила принцесса, направляясь к двери, без оглядки.

А за ее спиной творил губительное волшебство Лео: под его темной магией, под шепот заклинания волшебная комната умирала. Вяли цветы, сохла трава, осыпались листья, хрустя под ногами, пока он пятился из комнаты, продолжая. А после вспыхнул огонь, уничтожая остатки. Двери закрылись вслед за гостями, скрывая за своими створками бушующее пламя.

— Не жаль? — взглянул на подругу Лео.

— Нет, — честно ответила Анна, спокойно развернулась и ушла из темного коридора.

25

Любопытство пересилило страх. Спустя всего неделю королевский замок Акилона снова наводнили придворные: возвращение Проклятого дитя явно не давало им покоя. А если взять в расчет ярое вмешательство девушки в управление страной — было просто невозможно остаться в стороне.

Но как бы много людей ни появилось в замке, Анна все равно что была там одна, если не считать ее друзей. Перед ней склонялись в поклонах, а вслед летели шепотки и смешки. На нее смотрели с откровенным любопытством, но избегали. А Темные Стражи и Таш, что неотступно были рядом, едва ли вызывали у окружающих желание пойти на контакт.

Но Анну не трогало все это — больше нет. Это возвращение домой как ничто другое дало ей понять, как быстро и сильно она успела измениться за столь короткое время. Перестала быть нежной ранимой девочкой, которую обижали косые взгляды. Перестали принимать близко к сердцу то, что о ней думали те, на кого ей было плевать. Она стала смелее, увереннее, раскованней. Прекратила бояться и трусить, заковала себя в броню равнодушия и отстраненности. Она изменилась полностью, начиная с характера и заканчивая моралью.

Но никто пока не замечал этих изменений, за редким исключением, да и принимали их за бахвальство и страх, которые она пыталась скрывать. Анна не собиралась никого ни в чем переубеждать — однажды для этого придет время. Да и не желала она сейчас ничего, кроме спокойствия и нескольких часов отдыха и сна. Пусть в Академии ей и сделали послабление, никто не отменял занятий, тренировок, подготовки и практики в магии. И ей приходилось быть сильной, все успевать, и рьяно доказывать, что она сможет продолжать в том же духе — слабости не потерпит никто: она очень хорошо помнила эти слова Ринара и Хасина, когда поступала в Академию. И магистр Доар считал нужным напоминать ей об этом на каждом занятии — в отсутствии Бастарда он снова вел у них занятия.

— Никто не будет Вас жалеть, принцесса, — язвил дроу, с легкостью отбивая ее атаку мечом.

— Я знаю, — сквозь зубы прошипела Анна.

— Хорошо. С этим знанием Вы справитесь, — хмыкнул мужчина и оставил ее в покое, переходя к следующему адепту.

Девушка проводила его недоуменным взглядом — похвала из уст именно этого преподавателя многое значила. А уж с его отношением к ней — и подавно.

Нервное ожидание возвращения Хасина тоже не придавало спокойствия. А ее семья тлела на глазах.

Проходили дни, недели, и становилось лишь хуже. Буквально у нее на руках умер ее племянник — последний из детей ее братьев, принц Нариман. Она едва знала этого мальчика, как и всех прочих детей во дворце — невестки и братья тщательно следили за своими детьми, не давая им даже приближаться к Анне. И все же горькие слезы нещадно текли из глаз принцессы: слезы боли, бессилия и страдания. Она ничего не смогла сделать, не смогла спасти этого мальчика. Рядом плакали две ведьмочки, которые присматривали за юным принцем. Хитана с Лео некоторое время молча наблюдали за этой картиной, после чего полукровка забрал из рук принцессы ребенка, а рыська увела подругу, обнимая ее за плечи. У себя в комнате принцесса горько рыдала в объятьях оборотня, выливая из себя накопившееся напряжение дикой истерикой. Она уснула в руках подруги, даже во сне содрогаясь от рыданий, буквально вырубилась от физического бессилия. А Хитана с болью и сочувствием смотрела на заплаканное личико на своих коленях, ласково перебирая белокурые волосы кончиками пальцев. Под глазами принцессы давно залегли тени, приятная округлость щек сменилась впалостью, которая сразу же придала Анне пару лет. А может это сделал больной, затравленный взгляд. Хитана никогда не видела подругу такой, хотя догадывалась, что прежде это было ее перманентное состояние. Представляла себе ее жизнь в этом дворце, среди этих людей, которые сейчас как шакалы слетелись на добычу в лице этой девочки. Рыська видела в их глазах презрение и ненависть к своей принцессе, и судя по рассказам Анны о ее прошлой жизни, сейчас это чувство стало сильнее. Ведь Анна вернулась домой сильной, готовой противостоять им и бороться за свое достоинство. Вернулась, чтобы доказать всем и каждому, как они ошибались на ее счет. Так думали они: никому невдомек было, что плевать хотела девушка на них, что вернулась только из-за своей семьи. Не власти, нет. Только из-за любви к тем, кто никогда не ответит ей взаимностью.

Очередным разочарованием стало письмо от Хасина, которое девушка получила спустя пару дней. В нем Бастард рассказал о своей первой неудаче — один из двух возможных магов отказался помочь ее семье. Демон не назвал причин, не пытался выразить сочувствие, Анна и без того знала, что он сделал все, что было в его силах, чтобы помочь ей в этом вопросе.

— Второй маг едва ли согласится помочь. Он откажет Бастарду так же, как отказал твоей семье, — прочтя письмо, горько усмехнулся Лео.

— Почему? — вытирая слезы, спросила Анна.

— Если он тот, о ком я подумал, то его дружба с императором не позволит ему этого сделать, — коротко пояснил полукровка. — Мне жаль, — с сочувствием произнес юноша.

— Но что же мне делать? — снова всхлипнула принцесса, оседая на кровать.

Рядом присела Хитана, обнимая ее за плечи. Только перед друзьями Анна позволяла себе плакать, выглядеть слабой и беззащитной. Только они видели ее отчаяние, угасающую надежду, слабость духа. Весь свет был против нее, здесь ее не ждали, не любили и даже не желали ее помощи. С каждым днем находиться в замке становилось все труднее. Взгляды жгли спины, поднимающийся ропот недовольных ее вмешательством в политику грозил перерасти в грандиозный апогей бунта. Порой было страшно выходить из комнаты, внутри все сжималось от предчувствия скорой беды. И с каждым днем ее семья гасла все сильнее. Отец больше не приходил в себя, мама впала в окончательное беспамятство, как и ее братья и сестра. И никакие умения ведьмочек больше не облегчали их страдания.

— Сколько им еще осталось? — тихо прошептала Анна, сидя у постели сестры и держа ее сухую руку в своей дрожащей.

За спиной стояла Найтири и лорд Грэм.

— Немного, — честно ответила девушка, с сочувствием и жалостью глядя на принцессу перед собой.

— И как бы ни горько, но это влечет за собой определенные проблемы.

— Ваша Светлость! — посмела возмутиться ведьмочка неучтивости своего директора, наверно впервые в жизни позволив себе такую дерзость, судя по ошарашенному взгляду мужчины, что он бросил на подопечную. — Вы не о том сейчас говорите! У принцессы хватает забот и без Ваших интриг!

— Он прав, Найти, — грустно усмехнулась Анна, посмотрев на эту парочку, которая сверлила друг друга гневными взглядами. — Я не могу просто закрыть на это глаза. Хотя мне и нет до этого дела.

— Но не сейчас, — решительно заявила адептка школы. — Сейчас Вам нужно быть со своими родными.

Анна только кивнула, и лорду Грэму пришлось покорно выйти, оставляя девушек одних.

— Сколько? — словно не желая укрываться от правды, тихонько и даже робко спросила Анна, целуя руку сестры солеными губами.

— Не больше пары недель, — присаживаясь осторожно рядом, ответила Найтири. — Если есть возможность им помочь, то сейчас самое время. Еще немного и будет поздно.

Анна лишь закивала головой, зажмуривая глаза, из которых катились слезы боли, бессилия и отчаяния. Хотелось рыдать в голос, кричать, чтобы вытолкать эту давящую боль из груди, что мешала дышать. Но она не имела права, не могла вот так дать всем понять, что с ней происходит на самом деле. Для всех вокруг она была холодна, спокойна и отрешена. Не шла на диалоги с министрами, которые рвались высказать ей свое недовольство ее вмешательством в их дела. Игнорировала скорбно охающих целителей, которые все еще пытались «помочь» ее родным, а после просто выставила этих шарлатонов из дворца.

— Юные девчонки знают больше вашего, господа. Так что свои возмущения можете забрать с собой, по пути в свою обитель, — почти зло прошипела принцесса, когда ей это надоело.

А двор вообще походил на затаившихся хищников, которые ждали, чем же все закончится. Королевская семья еще была жива, и никто не посмел бы занять трон, пока это так. Но заговоры зрели один за другим, сразу появилась масса претендентов на престол, когда-то забытых и кем-то задвинутых. Между придворными началась тихая война за власть. За время пребывания Анны во дворце в совете не единожды произошла смена его состава. И чем больше проходило времени, тем откровеннее становились желающие власти, практически не пряча себя и свои шансы на успех занять трон. И наличие во дворце вполне здоровой и способной занять престол Анны никого не беспокоило.

— Тебя не воспринимают как наследницу. Терпят здесь лишь из уважения к твоему отцу, — презрительно сделала вывод Хитана, глядя в окно из их комнаты в сад, где прогуливались придворные.

— Мне большего не надо, — устало отвечала девушка.

Почему-то подумалось, что будь рядом Хасин, давно бы уверил ее бороться за то, что принадлежит ей по праву. Возможно, так и стоило бы делать. Только вот ей все равно не удержать надолго трон, даже если она его займет. А потому она просто не видела смысла. Ее никогда не примут здесь, никто не даст править страной Проклятому Дитя. Да и не сможет она, даже если захочет. Трезво оценивает свои возможности — до правительницы ей еще долго расти и учиться. И не хотела она этого сейчас. И никогда не хотела.

Но все вокруг были уверены, что она вернулась домой в час беды лишь за этим — отомстить. Многие были уверены, что болезнь ее семьи, это проклятие — ее рук дело. И никто так и не добился ответов на вопросы о том, где Анна была все это время, куда пропадает каждый день, кто ее спутники и откуда во дворце столько странных людей, ведьм и других личностей. Она ни с кем не шла на контакт, друзья и Темные оберегали ее от излишнего любопытства, и все время в родном доме она посвящала только своей вымирающей семье, большую часть из него проводя у постели своей сестры. Смотрела на нее часами, следя за дыханием, и молила всех богов дать ей еще немного сил, ведь в душе теплилась последняя надежда на то, что Хасину все-таки удастся уговорить единственного способного помочь ее родным сделать это. Ведь надежда умирает последней.

26

Трясущимися руками Анна пыталась вскрыть письмо, нервно дрожа всем телом. Хитана скорбно посмотрела на Лео, который так же без надежды смотрел на свиток в руках принцессы — одна лишь она верила, что в нем добрые вести. Но стоило прочесть всего пару строк, и письмо выпало из ослабевших рук Анны, и как подкошенная она села на кровать, пустым взглядом глядя в стену.

— Оставьте меня, — тихо прошептала девушка.

Друзья не стали с ней спорить, пусть обеспокоенность и тревога за подругу советовали им остаться сейчас с ней. Но рыська настойчиво потянула Лео за собой.

— Она не хочет, чтобы мы видели ее в час отчаяния, — уверенно заявила оборотень. — И без того видели слишком много. Это она должна принять без нас.

— Чувствую свою вину, — покачал головой полукровка, глядя на закрытую дверь, за которой послышались тихие-тихие всхлипы.

— Не ты виноват, что твой отец не пожелал помочь. И ты с самого начала предупредил ее, что король Этей не станет помогать ее семье, — пожала невесело плечами девушка. — Она знала. Просто верила до последнего, что у Бастарда как всегда получится что-то сделать. Но видимо и он не всесилен, — хмыкнула грустно Хитана.

При всей своей нелюбви к своему спасителю, не смотря на страх перед ним, сейчас она желала бы, чтобы у него все вышло. Но нет. И у Анны больше нет надежды на спасение своих родных. Еще совсем немного и она останется совсем без семьи, какой бы странной и жестокой по отношению к ней та ни была. И пусть давно перестала ждать от них блага, пусть никогда не ждала помощи и не думала, что вообще когда-то вернется домой, Анна любила их. Как умела только она одна, как делала это, не смотря на все невзгоды и беды, через которые прошла, и которые не ожесточили ее, а даже наоборот — сделали ее такой доброй, светлой и чистой. Она сейчас была на грани своих сил и возможностей, как моральных, так и физических, но ни на миг не оставила их. Каждый день после тяжелый занятий в Академии, она возвращалась в Акилон, во дворец, чтобы навестить родных, чтобы послушать отчеты ведьмочек, чтобы проверить, все ли у них есть для того, чтобы заботиться о своих подопечных. Не пренебрегала самостоятельно помочь с уборкой или уходом. Никогда не проводила ни одной минуты в бездействии или скуке. Темные тени залегли под глазами, она осунулась, не высыпалась и была на пределе своих возможностей. На пределе своего отчаяния.

Как только за друзьями закрылась дверь, Анна безвольно уткнулась в подушку и тихонько заскулила. Вот и все, надежды больше не было. Капля за каплей она оставляла ее, но все же была. Лишь благодаря ей принцесса держалась и пыталась хоть за что-то цепляться и верить. Лишь надежда была ее последней опорой. До последнего она ждала, что Хасину удастся уговорить короля Этея помочь ей. Улыбалась Лео, когда тот прятал взгляд, стыдясь упрямства своего родителя. Но разве его это была вина? Она и не винила. Никого не винила в том, что так вышло. Не искала виноватых, тех, кто проклял ее семью. Все, что ее заботило — как их спасти и как им помочь. С остальным можно было разобраться потом, когда бы все уладилось. Уже позже, уверенная, что все пришло в порядок, в норму, что никому не грозит беда, она бы попросила Хасина еще об одном — найти тех, кто сделал это. А возможно, и не попросила бы, отойдя в сторону и давая разобраться с этим королевской семье самостоятельно. Но что говорить об этом, когда все это не имеет смысла? Зачем рассуждать о планах, когда все рухнуло? Нет ей дела до того, кто погубил ее род — свое дело он сделал, и даже если будет найден и наказа — что вряд ли — что это исправит? Ничего. Уже ничем не помочь и ничего не сделать.

Больше часа Анна провела одна, пытаясь принять ужасную новость. А после решила не тратить последнее время на слезы и отправилась сначала к сестре, потом к матери, а позже, глубокой ночью сидела у постели отца. И снова плакала. Накрыла комнату пологом тишины, и рыдала так горько, как никогда еще в своей жизни. Отчаянно, сотрясаясь от плача на едва поднимающейся груди отца, который проклял ее однажды всего парой слов, обрекая на жизнь, полную горя, страданий и унижений, оскорблений и переживаний, тягот, через которые она до сих пор проходит. И никогда это уже не изменить, никогда не исправить, пусть отец и просил у нее прощения, пусть и осознал свою ошибку. Но иногда просто нельзя исправить то, что когда-то натворил. Но сейчас Анна готова была согласиться сотню раз прожить все это заново, лишь бы это могло что-то исправить. Готова была на все, чтобы помочь тем, кто никогда этого не оценит. Да и не ради этого она пыталась помочь, не ради налаживания каких-то отношений. Ради них, от всего своего чистого сердца, потому что не могла по-другому, потому что не могла не попытаться. До конца жизни корила бы себя, если бы осталась в стороне. Это о ней — забыть всю боль, простить, не ждать лучше, просто не уподобиться им. Не в доказательство того, что она лучше всех них, нет. А потому что это ее суть — любовь, доброта и свет. Всегда она была такой, и желала бы остаться и впредь. Пусть пользуются ее слабостью, пусть смеются над ее потугами, но она всегда будет делать то, что велит ей сердце.

Слезы никак не желали останавливаться. Воздух душил изнутри, голова раскалывалась на части, а Анна все не могла успокоиться. Слышала, как в дверь покоев отца случались друзья, как Найтири пыталась поговорить с ней. Ни до чего и ни до кого не было дела. А после ее оставили. В глубокой тишине она осталась на время, слезы наконец высохли. Бессилие наполняло ее отвратным вкусом горечи и страха. Отчаяние вгоняло в панику

Резко стало не хватать воздуха, Анна начала чаще дышать, перед глазами все закружилось, воздуха была так мало. И стрелой она вылетела из покоев отца, задыхаясь от чего-то странного. Промчалась по коридорам пустого замка, где лишь стража не спала. В каком-то полубреду выскочила из дворца на крыльцо в сад, где только и смогла сделать первый глубокий вдох, будто не могла до этого. Будто стены сдавили легкие, и воздух отказывался поступать в легкие. Как пьяная, шатаясь, Анна спустилась с крыльца, расстегивая пару пуговиц на рубашке, обливаясь потом и пытаясь надышаться. Но лишь пара вздохов, и снова ее что-то душит. Она останавливается посреди сада, дыша часто-часто, в какой-то панике и непонимания оглядываясь по сторонам, не понимая, что же с ней происходит. Что так рвется наружу, что мешает ей делать вдохи. А через миг приходит догадка.

Боль. Она так сильна. Так безнадежна. Накрывает с головой, затмевая все прочее — страх, отчаяние, бессилие. Пришел ее черед.

И вместе с диким криком этой боли, который разорвал тишину сада, всего дворца, Анна падает на колени. Слезы, казалось бы, уже высохли, но снова бегут по щеках. Руки безвольно опускаются вдоль тела, и, задрав лицо вверх, она просто кричит. Небывалой волной мощи ее охватывает пламя стихии, выходя из-под контроля, словно огнем выталкивая из нее эту боль. А Анна словно не видит этого. Закрыла глаза, оборвался крик, и она просто горит в своей стихии, что наяву пылает вокруг нее, причиняя дикую боль: не от огня, нет — на части рвется душа.

Огонь стихии осветил весь сад, замок очнулся ото сна, когда тишину разорвал крик принцессы. В непонимании выглядывали придворные, что жили при дворце. Все ведьмочки повскакивали со своих мест, идя на отблески света из сада. Одни с непониманием и шоком, другие со страхом и ужасом, а третьи с тоской смотрели, как горит принцесса в пламени, что было олицетворением ее страданий. Хитана стояла на крыльце, и не могла сдержать слез, глядя на Анну, сжимая в бессилии кулаки. А позади нее, не мигая, на подругу смотрел Лео.

Как бы он сейчас желал ей помочь, как хотел бы разделить с Анной все ее страдания! От чистого сердца желал, ведь сколько раз это делала она?! Протягивала ему руку помощи, как морально, так и буквально, когда они впервые столкнулись в Академии, и он едва не сбил ее с ног. Как учила его заклинанию равновесия, чтобы он не спотыкался на каждом шагу. Как заступилась за него перед императором Алиманом, когда тот в своей привычной манере взялся унижать его. Анна стала ему первым настоящим другом. Так же как и для рыськи. Так же как станет им еще для многих, кто пожелает быть с ней рядом, кто оценит чистоту ее души и сердца, прелесть ее нрава и характера.

В какой-то прострации Лео смотрел на Анну впереди, краем уха слыша, как всхлипывает Хитана. Как-то рассеяно увидел придворных, высыпавших в сад в своих ночных халатах, не веря в то, что видели их глаза. Отстраненно заметил причитания придворного мага, который восхищенно смотрел на юную магичку, за версту оценивая ее силу и дар, способности. Ни для кого больше не было секретом, кто такая Анна, и как с ней связаны все те, кто пришел ей на помощь, на многие вещи теперь открылись глаза. Все недосказанности и загадки получили свой ответ.

Рассеянно Лео обошел всех любопытных на крыльце, возвращаясь внутрь. Навстречу спешили все новые нетерпеливые и бестактные лица, желая своими глазами увидеть настоящее волшебство. Как шакалы слетались на пир, и где-то глубоко в подсознании Лео уже предполагал, какие завтра вспыхнут новые сплетни об Анне. Как начнут предполагать самые безумные варианты истоков сил девушки. Как снова начнут обсуждать ее связь с демонами, которая наверняка и была причиной ее дара. Но все это было далекими мыслями. Куда более насущными были те, кто закрались в подсознание уже давно, но о которых не хотелось думать, которых хотелось избежать.

Пустой в этот час коридор к гостевым комнатам, где они втроем расположились, был тих и даже глух. Ни души, ни шороха. Лишь тихие медленные шаги полукровки, который задумчиво смотрел на слегка вытянутые вперед руки. По предплечьям зашевелились татуировки, когда он призвал на помощь силу джина. Глаза заволокло белой пеленой, что нисколько не мешало ему видеть, но со стороны смотрелось почти ужасно. Невесело хмыкнул, вспомнив, как впервые отец показал ему этот фокус, как он был испуган за него, боялся, что тот ослеп. И как после пару лет выжидал, что вот и он научится так же делать. А потом вдруг понял, что не хочет учиться, что не хочет быть таким, каким был его отец. Скрывал это долго, а потом все пошло под откос. Испортились отношения, начались ссоры и скандалы. Все сложнее становилось находиться дома с каждым приходящим днем. С облегчением юный принц вздохнул, когда отец отправил его в Академию. И пусть не туда, куда желало сердце, пусть было сложно, но он покинул неуютный дом, где смотрели на него со смесью жалости и разочарования. В Академии не смотрели по другому, и Лео подумалось, что именно взгляд отца больше всего угнетал. А возможно сыграла свою роль привычка.

После событий на кладбище, приняв силу джина, Лео невольно добился уважения от тех, кто прежде презирал его слабость. На него посмотрели иначе, оценив наследие отца, которое уже сейчас было великим, и которое станет еще больше, стоит лишь подучиться им владеть и управлять. Но уже не было до этого дела, потому что использовать это по назначению он отказался наотрез. И все же как сильно мнение людей зависит от страха перед кем-либо и от его возможностей. У Лео сразу появилось несколько новых знакомых, впрочем, углублять с ними общение он не собирался — от них за версту несло лицемерием, подобострастием и желанием поиметь с него выгоду. Появилась масса желающих завязать с ним дружбу. И даже девушки начали смотреть на парня иначе. Еще бы — к его милоте и обаянию прибавилась брутальная красота и сила, как же здесь устоять. Но все это больше раздражало, поскольку он прекрасно понимал истоки такого интереса от окружающих. Да и времени на новые знакомства у него не было — Бастард удружил ему не слабо, заставив учиться за двоих. Но он был прав — Лео нужно уметь владеть своей силой, и освоить все ее возможности. Прежде в приоритете были его друзья, ради которых собственно он и сдался на милость силе. Теперь же…теперь была еще одна причина, по которой стоит сказать Хасину «спасибо».

Лео зашел в свою комнату и сел на кровать, все еще продолжая рассматривать оживающие узоры на руках от запястий до самых плеч. С возрастом, с ростом силы эти живые татуировки покроют почти все его тело, будут меняться, складываясь в руны чар, защиты или еще что-нибудь. Его сила будет работать на него. Джины были представителями редкой расы. Почти все обитали на территориях Темных Земель, где больше всего нуждались в их силе и возможностях. Хорошо было то, что сила не нуждалась в чистоте крови, и за последнее время рождаемость его вида увеличилась — его мать способствовала этому: ее супруг нуждался с помощи. Потому и пришел к Лео после его обращения, даже не смотря на то, что не горел желанием после последней с ним ссоры. Но долг для короля Этея был превыше всего: долг перед страной, своими людьми, перед всем миром, на страже которого стоял его род и страна. Сила его сына могла однажды превзойти его собственную — это было понятно уже сейчас. И возможно однажды Лео сможет стать еще одним магом, которому удастся научиться снимать столь сложные проклятия, как проклятие крови, что было наложено на род Анны. Но такими знаниями не овладеть за мгновение, не хватит выученного заклинания или его голой силы. Здесь нужно время, опыт, особые умения, которых у него не было. И это в очередной раз заставляло чувствовать досаду и раздражение. А еще смирение. Он знал, что ему нужно делать. Знал и не желал. Но должен был и готов пойти на это.

27

Шепотки не стихали ни на миг, становясь громче и откровенней. Придворные с опаской смотрели на Анну, обсуждая ее дар, силу, обсуждая вообще ее положение и отчаяние, которое прорвалось-таки наружу, ее слезы. Люди всегда с осторожностью относились к магии, поскольку редко являлись ее носителями. Для них она была скорее красивыми фокусами, что показывал придворный маг на праздниках, чем стоящей силой. Она была частью их мира, торговли и всего прочего, но как что-то дивное, мелкое. К тому же после событий многих сотен лет назад, когда одному из королей не удалось совладать с магией и он погиб от содеянного своей силой, люди с недоверчивостью относились к большим и сильным проявлениям волшебства. Какие-то бытовые мелочи, какая-нибудь ерунда была в обиходе, но и только. Редкие люди-маги почти сразу покидали Дарнас, где не учили колдовству, и редко возвращались домой, поскольку его применения здесь практически не было. А в целительстве предпочтение отдавалось ведовству, где уровень магии был совсем мизерным, если вообще был: ведьмы — не маги. Но закостенелость народа в плане магических сил играла скорее против них. Они многое теряли, не пользуясь магией, и проживя в совсем другом мире, Анна это понимала, видела разницу, привыкла быть магичкой, и здесь дома скрывать это стало трудней после возвращения. А сейчас уже было не к чему. Не после сегодняшнего.

Было плевать сейчас на то, что видят ее силу, что видят ее слезы и отчаяние. У нее больше не было сил быть сильной. Да и зачем? Кому теперь нужна ее сила? Ее семья практически погибла, они уже просто живые трупы — ведь им не выжить в этой борьбе с проклятием. А ради кого еще здесь ей быть храброй и бороться дальше? Стоит ее семье окончательно уйти в небытие, и ей просто-напросто придется бежать из своего дома, где уже зрели заговоры против нее. Ей не позволят здесь остаться, как единственной выжившей наследнице престола. Никто не отдаст ей трон, никто не признает ее королевой, пусть и имеет она все права. Да и разве нужно ей это? Нет. Это место не стало ей домой, пусть она и вернулась сюда, чтобы спасти его.

Боль продолжала разливаться по телу, и пламя никак не угасало. В какой-то прострации Анна сидела на коленях, глядя в никуда, ничего не видя и не слыша. Не вытирая слезы, что текли по щекам — пламя иссушало их. Не пахло паленой одеждой — сейчас как никогда прежде стихия огня была ее частью, была тем, что воочию показывало то, что твориться у нее внутри: она пылает от боли и тоски.

Анна горела и горела, и люди вдали со все большим ужасом смотрели на нее.

— Исчадие ада, — прошипела какая-то старуха в толпе придворных, и это словно стало первой каплей.

«Проклятое дитя», «демонское отродье» и так далее и тому подобное. Люди не исправимы. В любой ситуации они найдут возможность озлобиться еще больше, позлорадствовать, усугубить еще больше сложившееся положение. И многим это было выгодно: королевский совет довольно переглядывался украдкой, пряча ухмылки. Им даже ничего не пришлось делать, чтобы заставить всех окончательно возненавидеть Анну. И ведь придворные это только начало. Сплетни, дикие россказни, приукрашенная несусветными деталями правда — это все пойдет дальше, в народ. И против этого уже не пойти этой наглой девчонке, которая так не вовремя вернулась домой. Люди любили своего короля, но когда сила его покинула, он стал никому не нужен. Когда его наследие кануло в небытие, он стал лишь прошлым. Достойным, уважаемым, но прошлым. А требовалось смотреть вперед. И как ни прискорбно, но смерть королевской семьи открывала большие перспективы для нового правителя. Однако никто не подумал, что смерть Тамира развяжет руки не только им. Мирный договор, когда-то подписанный королем с враждующими сторонами, в том числе демонами, потеряет свою силу. И не нести его предкам, как наследие крови, поскольку кровь проклята, поскольку они тоже погибнут. Но люди не смотрели так далеко. Жажда наживы, перспективы и многое другое затмило им глаза на самые очевидные вещи. Это казалось им пустяками, нестоящей жертвой, на которую стоит пойти для достижения своих целей. И им осталось подождать совсем немного.

Сегодня окончательно всем стало понятно, что не спастись королевской семье. Вот это отчаяние, которое показала всему свету Анна, было лучше любых слов. Принцесса боролась, копошилась, что-то старалась сделать и изменить с завидным упрямством и упорством, о котором никто при дворе никогда не знал. Всегда она была тихой, скромной, забитой девочкой, которая едва выходила из своей комнаты, которую все дружно игнорировали. А вернувшись, показала всем, что у нее есть зубки. Показала свой нрав и характер, который, как оказывается, был! Затыкала рты, когда ей что-то не нравилось, дерзила и отмахивалась от лордов, как от назойливых мух. Вокруг всегда был кто-то, кто ограждал ее от окружающих, кто-то, чьего взгляда хватало, чтобы умерить пыл. И людям не нравилось, что они больше не могут вести себя с ней так, как делали это прежде. Больше не было объекта для насмешек и издевок. И это злило. Поэтому никто сейчас не почувствовал уколов совести за свои слова, никто не посочувствовал и не пожалел бедную девушку, что плакала от горя. Никто не задумался, не поставил себя на ее место, у всех на уме было лишь злорадство. И без разницы, что их любимый король и весь его род находится при смерти. Главное, что снова перед ними была слабая и беззащитная в своей тоске принцесса.

Хасин смотрел на это со стороны, и ему хватило пары минут, чтобы понять происходящее в головах этих людей. А еще его называют зверем! Это в них не осталось ничего святого и светлого! В час общего горя все, на что они способны, это привычная им низость и злоба! Насмешки на лицах, довольство во взглядах — ничего не изменилось. Зря он позволил Анне вернуться домой. И пусть она стала безразлична к мнению этих людей, пусть ее перестало задевать их отношение, ей не стоило вообще здесь появляться. Эта пара месяцев окончательно вымотала ее. Академия, занятия, подготовка к экзаменам, забота о семье выжали из нее последние соки. Он не видел ее все это время, отправившись искать для нее помощи, и сейчас как никогда прежде желал спрятать ее в своих объятьях от всего мира, привычно успокоить, защитить. Что и сделал, шагнув из тени замка.

Люди моментально замолкли и замерли, когда появился Бастард. Как и всегда до этого, окинул всех ледяным взглядом, заставив сердца заколотиться в страхе, презрительно скривил красивые губы, выражая одним этим изгибом все свое отношение к ним. И шагнул к своей подопечной под взглядом десятков глаз, сопровождаемый своими Темными Стражами. И пусть не было того лоска и блеска, с которыми он всегда появлялся во дворце, пусть выглядел уставшим, пусть на нем была дорожная одежда, покрытая пылью, от него за версту веяло силой, властью и опасностью.

Защитившись от огня заклинанием, Хасин опустился на колени за спиной Анны, мягко сжав ее плечи. И в тот же миг, пламя погасло, а принцесса, безвольно и бессильно опрокинулась назад, в его крепки объятья и надежные руки. Закрыла глаза и просто лишилась чувств, впервые за долгое время почувствовав себя в безопасности, почувствовав возможность просто забыться хотя бы на время. Демон мягко поднял девушку на руки и вернулся во дворец, неся Анну в покои, которые она делил с Хитаной, идя вслед за рыськой.

В комнате оборотень оставила их одних. С искренней тоской посмотрела на дверь, за которой был дорогой ей человек, понимая свою беспомощность, которая так раздражала. Но с Анной был тот, кто сможет ей помочь, и это немного успокаивало. Вздохнув, девушка направилась дальше по коридору к комнате Лео. Но спальня полукровки была пуста.

28

Анна проснулась с чувством грустного спокойствия. Не открывая глаз, крепче прижалась к своему демону, ища у него сил и защиты. Хасин обнял ее, мягко целуя макушку, и прошептал «с добрым утром».

— Наконец-то ты вернулся, — тихо прошептала Анна. — Я скучала.

— И я, моя Амани, — нежно улыбнулся ей Бастард, пусть она этого и не увидела, пряча свое личико у него на груди.

— Долго я спала?

— Недостаточно, чтобы отдохнуть, — с укором ответил Хасин.

— Некогда было отдыхать, — вздохнула принцесса и села, открывая наконец глаза.

Что ж, сложно было спорить, учитывая темп ее жизни за последнее время. Но свою жалость демон оставил при себе — Анна справилась, как смогла, и он ею гордился.

— Ты приехал за мной? — понимающе и невесело усмехнулась девушка, посмотрев на демона.

Хасин кивнул.

— Тебе больше незачем оставаться в Акилоне. К тому же слишком опасно становится быть для тебя здесь. Теперь все в курсе, что твою семью не спасти, и они больше не будут сдерживаться свои порывы в твоем отношении.

— Я бы не хотела оставлять их, — тихо прошептала Анна, снова почувствовав горький ком в горле.

— Я знаю. Но так будет лучше. О них позаботятся, можешь не волноваться.

— Тогда мне нужно попрощаться? — подняла на Хасина мокрый взгляд принцесса.

— Да, — тихо ответил демон, вытирая соленые дорожки с ее щек.

— Почему мне так больно? Я ведь никогда не видела от них ничего хорошего, — всхлипнула девушка.

— Пусть они не любили тебя, но ты любила их. И всегда будешь. Потому и больно.

— Мне наверно пора привыкнуть к этому, — грустно усмехнулась Анна.

Хасин лишь коснулся губами ее лба, снова мягко прижав ее к себе.

— Я буду ждать тебя здесь, а после мы уйдем.

Невысказанным осталось, что теперь это точно будет навсегда. Больше не будет возврата к прошлому, возвращения домой, к семье.

Анна кивнула и поднялась с постели, однако не успела дойти до двери, как та резко распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся Найтири.

— Там… — все, что она сказала, прежде чем резко развернулась и побежала обратно.

Анна без раздумий бросилась за ней, сердце больно сжалось, от дурного предчувствия. Следом торопливо шел Хасин, угрюмо нахмурившись и прищурившись. Ведьмочка промчалась по коридорам, а потом по лестнице вниз, резко затормозив на последней ступеньке.

В большом холе, преграждая гостю путь, стоял весь совет министров ее отца, во главе с лордом Кастором.

— Вы не имеете права вот так своевольно врываться во дворец и чего-то требовать! — разъяренно рычал пожилой мужчина, злобно и агрессивно глядя на гостя.

— Я? Требовать?! — рассмеялся нагло мужчина, запрокинув голову и насмешливо глядя на стоящих перед ним людей, каждый изкоторых был минимум ниже него на голову. — Не вы ли нуждаетесь в моей помощи?

— Ваша помощь здесь не требуется, — явно теряя терпение и все больше злясь от пренебрежения в голосе незваного гостя, прошипел министр.

— Это решать не Вам! — оценив все за мгновение, шагнула вперед Анна, обойдя Найтири.

Грозно глядя на разошедшихся перед ней советников отца, принцесса подошла к гостю.

— Как посмели Вы решать что-то за меня?! — встав напротив лорда Кастора, что не пожелал уйти с дороги, явно собираясь до последнего отстаивать свою правоту, прошипела гневно Анна. — Кто Вы такой, чтобы решать, кому жить, а кому погибать?! Вы немедленно покинете дворец вместе со своей сворой шакалов, иначе к вечеру Ваши головы украсят колья на входе в город — я прикажу казнить Вас как предателей короны!

О, как же Анна была зла. Гнев так и лился из нее, глаза сверкали, губы были сжаты, и впервые в жизни руки чесались самолично наказать кого-то за дерзость.

— Вы не имеет такого права! — прошипел в ответ министр, насмешливо глядя на принцессу перед собой. — Вы вообще не имеете здесь никаких прав! Вы — никто в этом дворце! Не принцесса! Не наследница! Никто! И лучше Вам самой поскорее уйти…

На полуслове министр запнулся, не сумев сделать очередной глоток воздуха в своей тираде. За спиной Анны застыла Хитана, протянув вперед руку ладонью вверх, с которой заструился черный дым — магия смерти пришла в действие. Как же оборотень была зла сейчас! Надоело ей все это слушать уже в который раз! И как только Анна прожила здесь столько лет?! Уму было непостижимо!

Стража замка мгновенно выхватила свои мечи и яростно кинулась на защиту лорда — правой руки короля. Но словно стена между ними и принцессой выросли Темные Стражи.

— Довольно, — холодно глядя на медленно теряющего жизнь лорда у своих ног, произнесла Анна.

Хитана послушно прекратила, остановив свой губительный дар. Мужчина распластался на каменном полу, делая хриплый надрывный вдох. Когда то иссиня черные волосы стали седыми, кожа усохла, насыщенные глаза стали водянистыми и одежда на крепком прежде теле обвисла — мужчина постарел лет на десять не меньше. Еще немного и магия рыськи полностью иссушила бы его.

Глазами полными ужаса все вокруг смотрели на человека на полу, который силился подняться. И лишь двое из его соратников решились помочь ему, поспешно уводя едва переставляющего ноги товарища.

— У кого-то еще есть возражения? — вкрадчиво произнесла Анна, гневно глядя на остальных.

Хасин стоял на лестнице и с гордостью наблюдал за своей девочкой, которая, как оказывается многому научилась у него, а он и не подозревал об этом, пока ей на практике не пришлось доказать, что у нее вышло.

Никто не промолвил ни слова, и даже не поднял на принцессу взгляда. Чуть поодаль уже собирались придворные, привлеченные шумом, кто-то охал и ахал, глядя на резко изменившегося лорда Кастора, которого вывели из зала. Кто-то с ужасом косился на Хитану, которая грозно обводила всех взглядом.

— Ваше Величество, — шагнула к гостю Анна, резко потеряв интерес ко всем и всему прочему, не веря в то, что происходит. — Могу я предположить, что Вы передумали и прибыли во дворец, чтобы помочь мне?

Было страшно надеяться снова, но зачем бы еще королю Этею быть здесь?!

— Можете, Ваше Высочество, — хмыкнул немного насмешливо джин, который до этого с интересом наблюдал за происходящим.

— Что же заставило Вас изменить свое решение?

— Это важно сейчас? — усмехнулся мужчина. — Время не терпит, мне нужно заняться Вашей семьей. Будьте добры проводить меня к ним.

Никто больше не посмел остановить гостя. И не веря своему счастью, Анна, широко улыбаясь, вела своего спасителя за собой. По лицу снова бежали слезы, теперь уже облегчения и счастья. А внутри разжимался комок боли и страха, который не давал дышать еще некоторое время назад. Она не смотрела вокруг, не видела никого, лишь пыталась торопиться.

А за спиной снова поднималась буря — неверия, страха, сомнений. Подданные короны уже не верили, что их король и его семья будут спасены. Не верили, а многие не хотели. Уже видели для себя другое будущее, уже ждали грандиозных перемен. И снова проклятое дитя все испортило!

Зато все это пиршество разговоров и шепотков видел Хасин, прищурено наблюдая со стороны за происходящим вокруг.

— Грядет штор, — произнес за его спиной лорд Грэм, также наблюдавший за всем вокруг.

— Нет, — качнул головой Бастард. — Война.

29

Анна не верила своим глазам, когда смотрела как медленно, но уверенно и легко отец открывает глаза. Не в силах сдерживать слез, смеялась сквозь них, мягко отвечая на пожатие его руки. Упала ему на грудь и расплакалась от грандиозного облегчения, что накрыло с головы до ног.

А за спиной творил свое волшебство король Этей. Белесые глаза, шепот заклинаний, настоящее могущество его силы медленно оживляло всех, кто подвергся проклятию крови. И пусть не снять всех последствий, жизни были спасены.

— Анна? — улыбался неверяще король Тамир. — Я думал, ты мне снилась, — мягко касаясь лица дочери, вытирая ее слезы, прошептал мужчина.

— Нет, отец, я здесь. Настоящая, — вытирая щеки и смущаясь этого, ответила принцесса.

— Прости меня…

— Не сейчас, — мягко перебила отца Анна, когда у того тоже навернулись слезы на глазах, словно он впервые перед ней извинялся, ведь практически не помнил ничего из того, что было. — Тебе нужно отдыхать.

И под легким воздействием ее чар, король Тамир снова уснул, только в этом раз крепким оздоравливающим сном. Еще целую минуту она смотрела на родителя, все еще не веря в происходящее. Но вот же — буквально на глазах все изменилось, не это ли лучшее доказательство случившегося чуда?!

— Я не знаю, как Вас благодарить, — поднимаясь с постели, вытирая слезы и поворачиваясь к королю Этею, начала Анна, да замолкла на полуслове.

И мгновенная догадка накрыла ее сознание. С новой болью и тревогой Анна смотрел на стоящего за спиной отца Лео, который грустно ей улыбался.

— Лео, что ты наделал?! — сокрушенно прошептала девушка.

— Спас Вашу семью, принцесса. Вы много для него значите, раз он пошел на такие жертвы, — бросив на сына короткий взгляд, задумчиво произнес мужчина. — Надеюсь, эту дружба принесет однажды свои плоды. А сейчас нам нужно уходить. Пойдем, сын, — и гость вышел из комнаты, хлопнув по пути Лео по плечу.

— Увидимся в Академии, Анна, — кивнул коротко полукровка и ушел вслед за венценосным отцом, пряча взгляд.

Мгновенное понимание того, на что пошел Лео ради спасения ее семьи, новой волной вины накрыло принцессу. Как же она устала от этих эмоциональных скачков, как устала переживать одно за другим — горе, радость, несчастье. Оказывается это тяжело — так сильно реагировать на все вокруг. Куда проще таким толстокожим, как Хасин, Хитана, Кассиан — они умеют контролировать свои чувства, эмоции, не поддаваться им. Неужели и ей, для того, чтобы перестать страдать, нужно стать бесчувственной? Неужели нет золотой середины?

— Не тревожься о нем, — мягко обняв Анну за плечи, произнесла Хитана, выводя ее из комнаты отца. — Он будет в порядке.

— Я ведь не хотела, не просила! Зачем он…

— Потому что не мог смотреть на то, как ты страдаешь. Все мы по-своему пытались тебе помочь. У него просто получилось лучше всех, — невесело усмехнулась рыська.

Об этом еще долго можно было говорить, но сейчас было время для другого.

— Твои родные приходят в себя. Ведьмочки рядом с ними, помогают им уснуть своим сном — им всем нужен хороший отдых. Еще долго придется восстанавливаться после случившегося, но все они будут жить — помощь пришла очень вовремя.

— Лили?!

— Она спит, — мягко улыбнулась Хитана. — Найтири не отходит от нее ни на шаг.

— Хочу навестить ее, — вытирая остатки слез и прогоняя пока прочь вину и тревоги, более спокойно произнесла Анна, беря, наконец, себя в руки. — Где Хасин?

— Он провожает короля Этея.

30

— Ваша Светлость, — словно начиная представление для людей, учтиво произнес король Этей, насмешливо обводя взглядом всех любопытных вокруг.

— Ваше Величество, — поклонился королю Бастард, когда тот поравнялся с ним на лестнице. — Позвольте Вас проводить.

— Конечно, — хмыкнул джин.

Темные неотступно следовали за своим повелителем, впрочем, не мешая беседе. Все так же обмениваясь вежливыми банальными фразами, двое мужчин вышли из дворца и направились к саду. Как только придворные оказались позади, оба сняли с лиц маски.

— Проклятье тоже Ваших рук дело?

— Наложить его куда легче, чем снять, и умельцев много, поэтому твой отец обошелся без меня, — нагло усмехнулся король, бросив короткий взгляд на сына позади, что шел в отдалении, не мешая их разговору.

— Так все и задумывалось? — посмотрев туда же, спросил хмуро Бастард.

— Почти. Мы оба получили свое.

— Ваша цель мне ясна. Мотивов отца я не понимаю до сих пор, — хмуро произнес демон.

— Я тоже лишь поверхностно в курсе его планов. Ты знаешь — он играет сразу несколько партий, и редко кто знает обо всех сразу. Ты мог бы, — насмешливо, с ноткой издевки, добавил мужчина. — Стоит лишь сказать «да».

— У моего отца нет таких рычагов давления на сына, как есть у Вас, — парировал Хасин, тоже прищурившись. — Нет ничего, взамен чему я скажу когда-либо «да».

— Да, моему сыну до твоего упрямства далеко. Хорошо, что он еще очень юн, молод и наивен.

— Уверен, Вам еще не раз придется пожалеть, что Вы услышали долгожданное «да» из его уст, — хмыкнул демон.

— Даже не сомневаюсь, — почти весело ответ джин. — Еще не единожды я в сердцах прокляну это чертово «я согласен». Но он мой сын, наследник. И не смотря на все наши с ним разногласия, я рад нашему…эммм…воссоединению, — попытался подобрать верное слово король Этей.

— Хорошо. Он смирится, рано или поздно. У Вас замечательный сын.

— Знаю, — вздохнул мужчина, — всегда это знал, пусть и не заметно это было со стороны.

— Я знаю, Вы не умеете быть мягким, но сделайте для него исключение. И Вы поладите, — дал совет Бастард, прежде чем поклониться королю и попрощаться с ним.

Коротко кивнув подошедшему Лео, Хасин развернулся и направился обратно к замку.

31

Демон с отвращением стер с плеча пыльную паутину, раздраженно спускаясь вниз по лестнице. Не любил он сюда приходить. Обычно по этим ступеням спускались с радостью, надеждой, легкой тревогой. Подобные волнующие ощущения он испытывал здесь в последний раз очень много лет назад, когда нес на руках свою младшую дочь. Свою любимую, самую сильную и смелую Кассандру на свете! Тогда он светился от счастья, почему-то только этот его ребенок из всех троих был самым дорогим. Только его девочка вызывала в нем нежность и безграничную любовь. Он дал ей все, что только смог — силу, положение, власть! Благодаря своим связям, уму он сделал ее великой — он сделал ее императрицей! Как же он гордился ею, когда именно на нее пал выбор Алимана в выборе невесты! Кичился этим на весь свет! А немногим позже, когда понял, что именно его девочка родит их повелителю законного наследнику — будущего правителя — просто изнемогал от чувства превосходства и гордости. Его дочь сполна воздала ему за всю его любовь и заботу о себе. Он уже строил планы, он уже мечтал о том, что ему и его роду это даст — родство с настоящим и еще большее родство с будущим правителем! И очень скоро он планировал восшествие своего внука на престол. Уже знал, что сделает, имел четкий план. Но его опередили. И Кассандры не стало!

О, как же он был зол! Как разгневан и разбит ее смертью! Знал, чьих рук это дело, выл от того, что не успел опередить. Но ничего уже не смог сделать. Алиман был слишком умен и проницателен и сделал превосходный ход. Что уж греха таить — на его месте он поступил бы точно так же. Но с того дня, как не стало его дочери, лорд Эвари ни на миг не оставлял мыслей о мести. Если до этого просто злился от пренебрежения императора, если просто терпел его насмешки или его безродного Бастарда, то после эти чувства переросли в дикую жажду отмщения. Капля за каплей в нем рос гнев, росла ярость, дикое желание воздать по заслугам. И уже не имел значения внук, которому так радовался, ведь он целиком и полностью принадлежал умом и сердцем своим брату и отцу. Не признавал его с детства, а после напрочь игнорировал. Не помнил свою мать, не жалел о том, что ее нет с ним, воспринимал ее как инкубатор. И ненависть перекинулась и на мальчика. Такой же заносчивый, как брат, такой же насмешливый как он — Кассиан бы невыносим. Он не походил на свою мать ничем — ни внешностью, ни нравом. А у него самого не было шанса повлиять на внука, чтобы исправить положение. А потому очень скоро и он перестал видеть в принце частичку себя, как никогда не видел связи сам юноша. А потому плевать было и на его жизнь и судьбу — он стал третьим, кому мстил лорд Эвари.

Но все было мелким и незначительным, самому было противно от того, как медленно и нерешительно получается действовать. Но где-то были связаны руки, где-то выходил провал, да и союзников было слишком мало — никто не желал идти против императора — слишком его боялись и любили, слишком ему были преданы. Но вот в один прекрасный день у него появился союзник, да еще какой! Никогда бы не подумал, что мерзким старухам Каори есть дело до того, что творится за пределами их пещер, пока однажды его не пригласили к ним. О, их помощь была неоценимой. До сих пор не понимал, что заставило этих пророчиц вмешаться в судьбы тех, чьи нити сами же сплели. Да не особо и старался: они ничего не просили взамен своей помощи, лишь умело направляли его, помогли найти союзников, помогли начать действовать более решительно и смело, более эффективно. Каждый их совет был выверен и действенен, то ли помогал их дар ясновидения, то ли еще что — лорду Эвари не было до этого дела. Каори стали идеальными союзниками, и благодаря их помощи у него была возможность вести еще и свою линию, не думая о мелких действиях, и давая поручения своим союзникам. Хотя большую их часть было сложно назвать союзниками.

При мысли о пешках лорд Эвари презрительно усмехнулся. Как же много оказалось раболепных и на все готовых мелких сошек, который сразу же перешли на его сторону, стоило лишь паре его попыток пройти успешно! Никто не желал встать с ним рядом, когда он в этом нуждался. Зато после нашлась целая ватага. Он уже не нуждался в них, но использовал на свое усмотрение. Никакой серьезной информации им не предоставлялось, лишь мелочи, чтобы они могли действовать так, как ему было необходимо. И все же они больше раздражали, чем действительно приносили толк. Мелкие каверзы уже не были его уровнем — он шел к весьма грандиозному шагу. Делал это, к сожалению, медленно, из-за многих обстоятельств, но был настроен все более решительно.

С каждым днем становилось все невыносимее склонять голову перед Алиманом, с каждым разом все сложнее получалось сдерживать эмоции — по правде ему никогда это особо хорошо не удавалось. А ведь в последнее время как назло «любимый» император давал все больше поводов выйти из себя и показать свое истинное лицо. Одно то, что он принял эту проклятую девчонку, эту человечку, в свою семью, когда одарил ее благословением на глазах у половины двора, было пределом возможного! И если прежде в окружении противостояния еще оставались сомневающиеся в правильности своих действий, то после этого порочащего всю расу демонов и подрывающего доверие к императору действия ни осталось никого, кто усомнился бы в правильности того, что они затеяли. И на радость предводителя восстания, Алиман не прекращал делать ошибки — одну за другой. Мелочи, но из них складывался грандиозный позор на все его правление. Словно глаза открылись у всех, когда стали наблюдать за тем, что начал делать император. Мало им было Бастарда, которого их заставили принять и подчиниться, склониться перед ним! Так теперь еще и этот презренный союз с людьми! Никто никогда не понимал, зачем вообще понадобилось заключать его, но никто не сомневался в уме и стратегии своего повелителя, и все до единого в империи верили, что на то есть причины и есть план, который приведет к очередному поражению и позору их извечных врагов. Ну не мог Алиман, яростнее всех ненавидевший людей, вот так просто взять и принять этот союз, да еще и стать практически его инициатором! У него определенно был план. И много лет никто не задумывался о том, к чему все идет, пока не оказалось, что ничего император не собирается ничего менять. Что их любимый принц все-таки должен будет жениться на этой девчонке, что он захочет этого! А император примет его решение! Двор и вся империя были в растерянности от того, что происходит и где же тот самый план, что должен разгромить противника?! Почему королевство людей все еще не повержено?! Почему все еще не началась война, продолжения которой так многие жаждали?! Вместо этого, не скрывая ничего, император принимает под свою защиту нареченную сына, всем давая понять, что теперь она неприкосновенна!!

Это было высшей точкой кипения для сопротивления. И теперь пришла пора действовать еще более решительно! Они уже были на грани своей победы, уже вот-вот в их руках будет главный козырь — они почти нашли потерянную наследницу. Истинную наследницу престола! Последнего представителя прежнего правящего рода. Каким-то чудом им удалось напасть на след, каким-то чудом неизвестная родственница последнего императора оказалась жива — почему она выжила в геноциде, который устроил Алиман для всего ее рода, до сих пор оставалось загадкой. Да и не важен был ответ — им повезло, и это главное. Очень сильно повезло, если быть точным, учитывая обстоятельства из-за которых вообще потребовалось ее наличие. Можно было просто свергнуть Алимана и его сыновей, возглавить империю, как это сделал однажды их нынешний император — он просто убил своего повелителя, чьей правой рукой был. Просто в одну ночь истребил его род, семью, чтобы занять трон. У него много было приверженцев и сторонников, много друзей, которые поддержали его. А учитывая слабость императора Тейрана это было лишь на руку. Из руин Алиман поднял страну, из руин построил новую — сильную и процветающую. Потому его любили, потому его уважали, потому так быстро забыли о его предательстве — какое это имеет значения, когда все в плюсе? Никто ни разу не посмел обвинить императора в низости и подлости, ни у кого не повернулся язык назвать его поступок низким. Но Алиман начал совершать ошибки, одну за другой.

Для многих появление Бастарда, его возвышение, его сила, которой наделил отец, стали костью поперек горла. Для высших демонов, великих родов иметь незаконнорожденных детей было позором, низшей степенью презрения. Но императору закон не писан. И пусть бы было так, если бы не одно но — возвышение. Никто не посмел бы что-то сказать против, никто не укорил бы своего повелителя, если бы он просто обзавелся сыном. Дело было не в ребенке, дело было в том, какое положение этот безызвестный ребенок получил. С самого детства, юности он стал вторым во всей империи. Летели головы, если император видел непочтение к своему сыну, банальный косой взгляд. Предела его гневу не было, если кто-то смел неправильно взглянуть на Хасина. И многим не понравилось то, как возвышал и ставил над всеми своего бастарда Алиман. Многие были унижены и оскорблены. А мальчик подрастал и видел, что ему дает отец. И пользовался этим. Уже в тринадцать возгласил Совет Лордов, казнив половину неугодных, в семнадцать стал главнокомандующим. Его начали бояться не из-за отца, а из-за него самого. Он был умным, сильным, великим, но никто так и не принял его. Он дал своей стране так же много, как и отец, но не получил благодарности. Он одерживал великие победы, но даже простые солдаты смотрели на него с презрением. Он обзавелся сильными друзьями, союзниками за пределами империи, но в этом видели лишь угрозу для себя, а не выгоду для страны. И в общем выходило, что чтобы ни сделал Бастард, его бы все равно не считали своим. А ему это и не нужно было.

Именно Бастард озадачил противников поиском наследницы. Сделать, как сделал сам Алиман, у сопротивления не получилось бы: Венец Власти, что создал Хасин, не примет недостойного. У этого артефакта была странная сила, была странная магия, а учитывая, из чего он был сделан — никто не сомневался в действенности этой магии. И никто не желал быть проклятым и изничтоженным, забрав насильно власть у императора. Сын сделал для отца невероятный дар, гарантировав ему практически абсолютную безопасность. И все-таки лазейка была. И нельзя было этим не воспользоваться. Осталось лишь немного, они уже напали на след, они уже почти добыли свой козырь, и нужно чуть-чуть потерпеть.

Лорд Эвари спустился с последней ступени лестницы и оказался на пороге пещеры. Практически мгновенно перед ним оказалась одна из пророчиц. Никогда это не была одна и та же, никогда он не понимал их магии, не понимал их единства, что соединяло их разумы. Они не были демонами, они не были какой-то расой, они просто были. В них не нуждались, но к ним неизменно приносили своих детей, желая знать их судьбы, и никогда еще Каори не лгали и не ошибались.

— Что с девчонкой? — сразу же прошипела нетерпеливо старуха своим гнилым ртом.

Демон недовольно скривил губы — каждый визит начинался с этого вопроса. Будто Анна была единственной причиной, по которой они помогали ему, будто она была бельмом на глазу этих пророчиц. С какой-то маниакальной жаждой они желали ее смерти, что, впрочем, не мешало им помогать и на другом попроще. Но смерть девчонки была их условием для оказания содействия. Об этом мужчина тоже никогда не задумывался, тем более что Анна стала слабым местом их принца, а это — еще одна возможность сделать больно и заставить страдать, как страдал он сам после смерти дочери. Нужно было еще больше разгневать императорскую семью, заставить их делать новые ошибки, а смерть возлюбленной демона явно не останется не отмщенной. О, Кассиан будет раздавлен ее гибелью, ведь в его сердце уже поселилась любовь к ней. А демоны любят лишь однажды. Многие еще помнили гнев Алимана как реакцию на смерть своей Сибилл. Многие до сих пор сотрясались от страха, вспоминая ярость своего повелителя. И Кассиан был слишком похож на отца, чтобы реагировать иначе. К тому же, это ослабит его, снизит бдительность. И в общем выходит, что смерть человеческой девчонки как ни как, а им на руку.

— Мы делаем попытки. Но ее слишком хорошо охраняют. Но мы все ближе.

— Хорошо, — довольно прошипела старуха, ее безумный взгляд метался из стороны в сторону, словно множество мыслей крутилось в ее голове. — Только медленно, слишком медленно, — каким-то диким тихим шепотом торопливо зашептала Каори, заламывая руки и метаясь по пещере. — Рвет их, рвет одну за одной. Наши паутинки, наши тонкие ниточки.

Настороженно демон прислушивался к бреду старухи, но мало что понимал, а смысла не видел вообще.

— Поторопитесь, — как-то резко пророчица снова оказалась перед ним, обдавая своим смрадным дыханием, да таким мерзким, что нельзя было не отшатнуться с отвращением.

Но старухе было плевать на это. Быстро и гневно она снова заговорила, направляя его к следующему шагу.

Конец пятой книги

Оглавление

Наследники

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31