Легенда северной Пустоши [Maria Kowalsky] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Maria Kowalsky Легенда северной Пустоши

1

Северное королевство

На самом краю мира людей, у Великой реки Меревинд много веков росло и процветало королевство Вангейт. Жители его были искусными охотниками, ловили рыбу, изготавливали красивые и прочные вещи из дерева и кости. Они торговали с соседями, продавали им меха, рыбу, мясо. На всем севере не было им равных в искусстве охоты. Благодаря магии огня им удавалось возделывать поля и получать богатые урожаи.

Но даже такие смельчаки, как жители Вангейта, избегали без особой нужды идти в глубь Великой Пустоши, простиравшейся за рекой далеко на север. Потому что мало кто возвращался оттуда, а те немногие, что шли догонять сбежавший скот, спешили вернуться домой до наступления темноты, и потом шепотом рассказывали о призрачных голосах и странных видениях.

Не было нужды слагать легенды о Великой Пустоши – их и так хватало с избытком. Ходили упорные слухи, что когда-то за рекой было могущественное королевство, но его правитель разгневал Духов севера и был наказан за свое высокомерие: Духи превратили его вместе с армией и жителями королевства в злобных призраков, которые скитаются теперь в поисках новых жертв, голодные и отчаявшиеся.

Помимо трудолюбия вангейтцы также славились рассудительностью, поэтому они не стали упрямиться и приняли условия: они не лезут в Пустошь – а Пустошь не трогает их. Бывало, правда, что студеными зимними ночами дозорные на стене у реки замечали далеко-далеко мерцающие огоньки: словно бы кто-то разводил в бескрайней снежной степи костры. Но к чему призракам тепло? Кто-то утверждал, что это Духи, уставшие от одиночества, стремятся быть ближе к людям. Только вот люди не спешили отвечать тем же.

Несколько веков Вангейтом правил род Стейн. Короли и королевы, сменявшие друг друга на троне, отличались храбростью и справедливостью; Вангейт рос и процветал, его жители богатели и развивали торговлю. С соседними странами Вангейт воевал редко, предпочитая держать нейтралитет. А когда король Бьерн неожиданно для всех выбрал в жены принцессу из южного королевства Арифа, появилась надежда на заключение долговременного мирного договора.

Арифа занимала большую площадь степей и полупустынных земель к югу от Великой реки, а горный хребет защищал страну от холодных ветров с севера. Это было сильное королевство, с которым у Вангейта всегда были напряженные отношения. Однако женитьба Бьерна на наследнице престола Арифы принцессе Далии, казалось, объединит страны в могущественный союз. Так оно и было до недавнего времени – до тех пор, пока климат внезапно не начал меняться.

Последние несколько лет зимы стали заметно холоднее, весна приходила все позже, а осенью чаще случались заморозки. Урожаи снижались с каждым годом, и только упорство и мастерство полевых рабочих поддерживало торговлю и обеспечение людей зерном и плодами.

Кто-то подметил, что изменения климата начались понемногу как раз в тот год, когда Далия вышла замуж за Бьерна и уехала на север – восемнадцать лет назад. Придворные советники короля Арифы Муаза вместе с учеными заявили, что Далия принесла беду, и чтобы исправить все, нужно заставить короля Бьерна снять проклятие.

– Иначе магия огня покинет Арифу, – непреклонно заявил старший советник. – Нужно вернуть принцессу Далию домой, тогда все станет, как прежде.

Муаз тогда ничего не сказал, и советники еще некоторое время шептались: что король не хочет видеть свою племянницу, отказавшуюся выйти замуж за могущественного правителя западного королевства; что он не хочет заставлять ее возвращаться, если она обрела счастье на севере. И как знать, вернется ли все на свои места, даже если Далия вернется, потому что она родила сына через год после своей свадьбы.

Все члены королевской семьи Арифы обладали огненным Даром и могли в любое время отправить друг другу сообщение при помощи магических артефактов. С тех пор, как Далия вышла замуж за Бьерна, она приезжала домой несколько раз; однажды ее сопровождал юный принц Роун. Далия выглядела здоровой и радостной, и Муаз не стал рассказывать ей о проблемах в Арифе. Однако она сама обо всем узнала и опечалилась. Даже вернувшись на север, она не переставала думать, как решить проблему. Но пока ответ не находился, и ни лучшие ученые, ни мудрейшие советники не могли сказать, в чем дело.

Короли Вангейта владели магией льда, которая сдерживала натиск холода с Пустоши. На севере города возвышалась стена, на которой день и ночь дежурили солдаты, не отводившие взгляда от Меревинда и снежной пустыни за рекой.

Чем старше становился принц Роун, тем больше беспокоились Бьерн и Далия, потому что их единственный сын, похоже, не обладал Даром, будь то магия огня или льда. Близилось его совершеннолетие, но Роун не показывал никаких особых способностей. Если в день своего семнадцатилетия он не сможет доказать, что владеет Даром – будь то магия огня или льда, то лишится права наследовать престол.

Король с королевой привыкли делиться друг с другом всем. Далия как-то призналась мужу, что иногда ей кажется: это все ее вина.

– Возможно, магия огня и льда несовместимы? – тихо сказала она, когда однажды вечером они стояли на башне и смотрели на закат. – Вода заливает огонь, а пламя испаряет воду. Человек не сможет выдержать, если оба Дара будут в нем.

Бьерн обнял жену и провел рукой по ее волосам, шелковистым, как вода рек Арифы. Он полюбил принцессу Далию, как только увидел ее, и когда она согласилась выйти за него замуж, был вне себя от счастья. С годами это чувство не угасло, но стало только крепче.

– Он похож на тебя, моя королева: такой же упрямый, – Бьерн улыбнулся жене. – Наш сын добивается всего, чего хочет. И даже если у него не будет Дара, он станет великим королем.

– Но Совет… Совет не разрешит. Кое-кто только и ждет возможности заявить, что принц не достоин наследовать престол, – в карих глазах королевы плескалась тревога. Бьерн взял ее руки в свои, прижал к своей груди, чтобы согреть.

– Еще десять дней, – Бьерн смотрел на лед, сковавший Меревинд. Последние лучи заходящего солнца косо падали на глыбы белоснежного льда, отражаясь в мириадах осколков. Король старался, чтобы его голос звучал уверенно. – У нас есть еще время. Нам надо быть терпеливее.

Далия подняла голову и долго смотрела на мужа с легкой, немного печальной улыбкой. Оба знали, что королева права: если Дар не проявится в день, когда принцу Роуну исполнится семнадцать лет, любой из советников сможет выдвинуть себя в качестве претендента на престол. А учитывая, что желающих наверняка много, такой вариант грозил большими проблемами, вплоть до гражданской войны.

Но магия не подчинялась желаниям людей. Она была как стихия – непредсказуемая, коварная, всегда берущая свою цену.

И именно магия была причиной, по которой Пустошь стала таким опасным местом.


2

Таинственный южанин

– А я говорю – никто не осмелится пройти дальше, чем Астар! – Совсем еще молодой паренек перебил собеседника и, активно жестикулируя, продолжал гнуть свою линию: – Астар и Хьёр – лучшие охотники Вангейта, и обвинить их в трусости не посмеет никто, так? Но они остановились на Второй развилке, а потом вернулись. Потому что знали: Пустошь не любит наглецов…

– А может просто потому, что им надоело бродить кругами? – отозвался охотник постарше, зевнул в кулак и поднялся из-за стола. – Любой дурак знает, что Пустошь не терпит вмешательства людей в ее тайны. Потому и наводит морок, и люди ходят по кругу, а сами в тщеславии своем думают, что идут к Скалистому хребту. Глупость.

– Может, ты просто завидуешь? – вклинился в беседу молчавший до сих пор охотник со шрамом, что пересекал левую щеку и почти задевал глаз. Выглядел он уставшим. – Сам-то только до Первой развилки дошел.

– Может, дошел я только до Первой, да только видел и слышал побольше, чем остальные! – разозлился второй. Теперь он смотрел на всех с вызовом, сжав кулаки. – Призрак Девы многие из вас видели? То-то же! А я видел.

– И сбежал, ага!

– А ну-ка, все успокоились! – рявкнул трактирщик, которому надоело каждый день слушать бесконечные споры и разнимать драчунов. Он швырнул на стол тряпку, которой вытирал кружки, и от неожиданности все замолкли. Трактирщик раздраженно оглядел спорщиков, покачал головой:

– Каждый день одно и то же. Льете воду из пустого в порожнее, а толку с ваших споров? Была б людям польза от шастанья по Пустоши – так давно бы кто-нибудь добрался бы до Скалистого, вернулся бы и поведал нам, что да как. А раз никого туда не пускают – значит, оно нам и не надо.

Собравшиеся загомонили: кто-то соглашался с трактирщиком, другие возражали, а так как народ привык выражать свое мнение громко, то шум поднялся еще больший, чем прежде.

Сидевший за столом почти у самой двери юноша недовольно поморщился и проворчал:

– Чушь какая… Пустошь их не пускает, как же!

Кто знает, как повернулась бы история, если бы как раз в тот момент в трактир не зашел другой молодой человек, с покрасневшим от мороза лицом и ясными синими глазами. И если бы вновь пришедший не различил каждое слово. И если бы он не обладал горячим нравом… Кто знает!

А так – вышло, что новый гость обиделся и тут же переспросил, остановившись у стола:

– О чем это ты говоришь?

– Разве не могу говорить, о чем пожелаю? – холодно удивился сидевший, устремив на вошедшего равнодушный взгляд зеленых глаз.

– Только не когда говоришь о Вангейте и его жителях! – заявил вошедший, опираясь ладонями о край стола. Спутник юноши что-то сказал ему, повернувшись спиной к обидчику. Синеглазый охотник только отмахнулся, как от мухи, и продолжил: – Или считаешь северян трусами, южанин? – Последнее слово он словно выплюнул.

Несколько человек отвлеклись от спора с покрасневшим от злости трактирщиком и теперь смотрели на двух молодых людей.

Южанин продолжал смотреть на синеглазого так, словно тот ничего из себя не представлял – равнодушно, едва ли не прикрыв глаза, и кажется, именно это больше всего раздражало вспыльчивого охотника Вангейта.

– Те, кто не желает признать свою неудачу, и есть трусы, – не повышая голоса, ответил южанин. Северянин стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнула деревянная кружка:

– Трусы?! Это ты говоришь о храбрейших охотниках? О тех, кто каждый день рискует жизнью?

– Что за дешевую драму ты тут устроил, – недовольно отозвался южанин, ловя кружку и заглядывая в нее. Он покачал головой, быстрым жестом подозвал взмыленного трактирщика: – Убери.

Северянин не выдержал подобного и схватил обидчика за меховой воротник куртки. Однако поднять парня с места и уж тем более встряхнуть не получилось – южанин ждал подобного и в ответ быстрым движением впечатал кулак в живот охотника. Тот сдавленно охнул, чуть подался назад, но тут же отреагировал: замахнулся сам. Южанин от замаха легко увернулся – но не успел уйти от повторного и получил удар в челюсть.

Спор, быстро перешедший в драку, привлек внимание гостей трактира, и кое-кто бросился разнимать драчунов. Охотника-задиру оттеснил в сторону его спутник, что-то быстро и раздраженно шепча, южанин с рассеченной губой злобно смотрел на обидчика, придерживаемый с двух сторон за руки.

– Эт-то еще что такое? – Трактирщик выглядел едва ли не рассерженнее парней, оценивая нанесенный ущерб. Каким-то образом драчунам удалось за пару секунд сломать крепкий, казалось бы, стол, четыре кружки (три, с пивом, разносчица как раз несла мимо), и окно. Холодный ветер с радостью залетел в комнату, занося крупные снежинки, которые тут же залепили глаза. – Как расплачиваться собираетесь, любезные господа?

– Я заплачу, – тут же ответил спутник синеглазого задиры, полез за деньгами. Сам охотник прожигал южанина взглядом, делая попытки вырваться из ласковых, но крепких объятий вышибалы. Южанин стоял прямо, не вытирая текущую кровь, и только брезгливо стряхнул с рукава чужие пальцы. Один его вид, гордый и заносчивый, способен был вывести из себя.

Разбитое стекло заменили на время подходящим по размеру куском дерева, обломки стола вынесли, осколки подмели и помянули глотком свежего пива. Спутник северянина заплатил половину требуемой трактирщиком суммы и быстро вывел подопечного на улицу, не переставая что-то говорить ему. А вот южанин оказался никому не нужен, а так как заплатить он наотрез отказывался, трактирщик с чистой душой сдал его зашедшему на огонек охраннику. Тот припомнил, что обещал начальству поймать к концу дня хоть кого-нибудь (а то граждане замучили требованиями обеспечить безопасность ночных улиц), и с радостью повел парня в тюрьму.

– Ну вот, – разочарованно отметил один из завсегдатаев, – только-только веселье намечалось, и на тебе…

– Веселья хочешь? – рявкнул трактирщик, все еще не смирившись с потерей стола. – Тогда иди себе в Пустошь и потеряйся там, сделай милость!


Принц Вангейта Роун был очень недоволен. Мало того, что день не задался с самого утра (к завтраку опоздал, пришлось есть остывшее блюдо – потому что уговор с отцом был такой: опоздавший отвечает за это; потом проиграл кузену в схватке на рапирах), так еще мама пристала с просьбами относиться внимательнее к урокам у дворцового мага. Паршивый колдун и так не отличался тактичностью и мягкостью, а проведя ночь в бесплодной борьбе с бессонницей, и вовсе решил мучить своего ученика двойной порцией нудных заклинаний и жестов, которые нужно было повторять в точности.

Никакой пользы от этих уроков Роун не видел. Когда он пожаловался отцу, что не видит смысла изучать теорию, если на практике у него ничего не получается, Бьерн вздохнул, но фальшиво заверять сына в необходимости продолжать учебу не стал. Каждый будущий правитель Вангейта должен был знать основы магии льда, а Роун, как сын принцессы Арифы – еще и магию огня. Его ужасно раздражало то, что он должен часами зубрить заклинания, оттачивать жесты, но при этом осознавать, что Дар не желает проявляться. Без него Роун не смог бы стать королем Вангейта.

Раньше принц не особо задумывался о том, что же он будет делать, если не унаследует престол. Его больше влекла вольная жизнь охотников, и он часто присоединялся к группе, собирающейся идти на зверя. Никто не узнавал Роуна, и он наслаждался свободой от множества условностей и правил, без которых не мог и шагу ступить во дворце. «Принц, вам нельзя так поступать!», «Ваше высочество, не подобает сыну короля делать то-то и говорить так-то», «Роун, ты не имеешь права быть легкомысленным!»… Нет уж, подобной жизни ему хотелось все меньше, и принц без зазрения совести сбегал в город.

Это очень беспокоило королеву Далию. Она прекрасно знала, как вспыльчив ее сын, какие необдуманные поступки он может совершить, следуя своим капризам. Однако король Бьерн относился к побегам сына спокойнее. Он понимал, что Роун чувствует огромное давление, и признавал, что на месте сына, вероятно, поступал бы также.

– Ты не был так горяч, – Далия нервно ходила по комнате, от окна до кровати, затем к двери, к креслу, на котором сидел король. – И прекрасно понимал, чем могут обернуться твои поступки.

– Он тоже все понимает, хотя и не желает пока это признавать. Наш сын взрослеет, Далия, а ты не хочешь его отпускать, – Бьерн улыбнулся жене. Далия вздохнула:

– Я знаю, знаю… но все же, так боюсь за него! Когда он уходит, полагая, что мы этого не замечаем, у меня сердце не на месте. Как представлю, что…

– Успокойся, прошу тебя, – Бьерн потянулся, взял ее за руку и привлек к себе. Обнял за талию, прижался щекой к ее животу. – Он не глуп, он чтит законы и честен, и готов отвечать за содеянное.

– Но его никто не узнает, – Далия дождалась, пока муж поднимет голову и посмотрит ей в лицо. – А что, если он попадет в переделку, а рядом никого не будет? Сам знаешь: восточные районы города все еще не свободны от остатков Тьмы…

– С ним Бранд, – отозвался Бьерн, – а он всегда умел решить любую проблему.

– Да, – со вздохом признала Далия, – с ним Бранд, и это меня немного утешает.


– Бранд! – Роун не скрывал злости. – Куда ты пропал?

– Опять злишься, – спокойно заметил Бранд, догоняя принца. В руках он держал ворох одежды, в которой Роун опознал и свою. – Значит, я опять поступил правильно.

– Этот мерзавец посмел оскорбить наш народ, а ты не дал мне доказать, что он не прав!

– Уметь махать кулаками – не признак храбрости, – Бранд оставался безмятежен, и Роуна это только больше злило. – Если бы тебя узнали, ты бы стал не только «принцем без Дара», но и «принцем-задирой».

– Я бы доказал хотя бы то, что не стану молчать, когда мой народ пытаются смешать с грязью! – Роун раздраженно вырвал свой плащ из рук Бранда, собираясь бросить его. – Почему не оставил одежду где-нибудь?

– Чтобы любой прохожий, найдя ее, мог узнать, что принц разгуливает по городу? Ну уж нет, – Бранд забрал плащ.

Роун сжал зубы, борясь с желанием обозвать кузена каким-нибудь нехорошим словом, потом резко повернулся и пошел прочь. По пустой ночной улице гулял только восточный ветер.

– Куда ты идешь? – Бранд догнал принца. Тот отмахнулся:

– Возвращайся во дворец.

– И что я скажу дяде, интересно? – хмыкнул Бранд, явно не собираясь отставать от сумасбродного кузена.

– Да что угодно! Скажи, что я решил поплавать в реке, например.

– Ты не хочешь становиться взрослым, Роун, – голос Бранда стал серьезным. Роун остановился, посмотрел на него, упрямо сжал губы:

– Я не хочу, верно.

– Мы не можем выбирать, когда нам взрослеть, – заметил Бранд негромко. – Ты – принц Вангейта, будущий его правитель…

– Это если Дар все-таки найдется!

– …А я – твой верный адъютант, твоя тень.

– Моя совесть, – фыркнул принц насмешливо. Бранд покачал головой:

– Одаренный или нет, но ты наследник престола, и не имеешь права портить репутацию своим родителям. Вот о чем я пытаюсь тебе сказать.

Роун вздохнул:

– Через десять дней мне исполнится семнадцать. Если у меня не появится Дара, я не смогу претендовать на трон, и мой отец станет последним правителем в роду.

– История знает случаи, когда и без этого становились королями, – возразил Бранд. Роун горько усмехнулся:

– И сколько они правили? Через сколько дней их свергали бунтовщики?

Бранд промолчал. Оба слишком хорошо знали историю, чтобы наивно предполагать, будто не Одаренному королю разрешат править долго.

Без магии льда Вангейт не смог бы противостоять натиску холодов с Пустоши. Дар мог проявиться у любого в день семнадцатилетия, и тогда счастливчик мог бросить вызов правителю. Такое случалось редко – в конце концов, помимо магии король должен обладать определенным набором качеств, быть настоящим воином и с готовностью жертвовать многим ради своего народа. Однако история Вангейта знала случаи, когда доходило до гражданской войны в борьбе за трон. И Роун, и Бранд прекрасно понимали, что грозит королевству, если через десять дней принц не докажет, что у него есть Дар.

Потому что у главного советника Каида он проявился тринадцать лет назад, что делало Каида претендентом на трон. Тогда он не осмелился заявить свои права – выходец из простой рыбацкой семьи, необразованный и нерешительный, что он мог бы предложить людям? Однако теперь ему было тридцать лет, и советник сильно изменился. Умный, амбициозный, умеющий вести за собой людей, Каид стал головной болью Бьерна. И вместе с тем, главный советник до сих пор ни разу не сделал ничего такого, за что его можно было бы заключить под стражу. Став правой рукой короля и возглавив совет, он прекрасно разбирался в политике и экономике, мог решить возникшую проблему дипломатией или жестко. А еще не раз говорил (и доказывал это), что его работа – помогать правителю вести Вангейт к процветанию.

Роун всегда недолюбливал советника, считая его мутным и скользким, а уж когда узнал в десятилетнем возрасте, что Каид может стать королем, так и вовсе стал относиться к нему, не скрывая неприязни. Главный советник отвечал вежливой улыбкой, говорил, что ему нужно идти по делам, откланивался и уходил, оставляя Роуна скрипеть зубами. Бранд считал, что роль Каида сильно преувеличивают, чем еще больше злил Роуна.

– Небось спишь и видишь, как он восседает на троне, – раздраженно говорил он в детстве. Бранд яростно отнекивался.

– Да, такой король и нужен Вангейту, – говорил Роун, когда стал старше и в первый и последний раз в своей жизни напился. – Справедливый, внимательный, добрый – а еще у него есть Дар. Не то, что никчемный принц.

Бранд тогда ничего не сказал, только вздохнул, помог кузену подняться на ноги и довел его до дома. Наутро ни Роун, ни Бранд не упоминали об этом пьяном самобичевании, да и вообще о попойке, после которой Роуну было так плохо, что он поклялся больше никогда не напиваться.

Какое-то время Роун не упоминал о Каиде, но как-то не выдержал, и Бранду пришлось выслушать длинный монолог, в котором заслуги советника противопоставлялись недостаткам принца. Тогда Бранд тоже не сдержался, взял приунывшего кузена за грудки и внятно объяснил ему, что вот такой нытик и зануда точно не нужен Вангейту на троне. Роун пришел в себя, вспыхнул и заявил, что Бранд переходит все границы, и сам перешел эти границы, заехав кузену в нос кулаком. Кузен молча сносить такое не пожелал, и за ужином король с королевой удивленно наблюдали, как парни сидят друг напротив друга, надутые и помятые, и не желают ничего рассказывать.

И вот теперь у Роуна опять портилось настроение с каждым днем, что приближал его к порогу совершеннолетия. Бранд приказал себе вооружиться терпением и сопровождал принца во всех его прогулках по городу. Он понимал состояние кузена и не хотел травить ему душу. Роун, кажется, относился к этому с благодарностью.

– Дар может появиться и в последний день, – заметил Бранд негромко, когда они остановились на углу улицы. Время близилось к полуночи, но возвращаться домой Роун отказался, решив прогуляться по ночному городу. – У того же Каида…

– Да не произноси ты его имени при мне, – поморщился Роун.

– Сохраняй достоинство. Не натвори глупостей. Отец многого от тебя ждет.

– И он ошибается, – огрызнулся Роун. Бранд хотел что-то сказать, но принц взметнул ладонь: – Молчи. Надоело выслушивать наставления. Ты старше меня всего на год, а считаешь себя умнее.

– Всего лишь пытаюсь помочь.

– Помочь хочешь? Ну так иди домой, пожалуйста, и оставь меня одного хотя бы на час, – мрачно сказал Роун. Бранд не двигался с места. – Да не потеряюсь я! Нянька, тоже мне… Скоро вернусь.

И он быстрым шагом пошел прочь, оставив Бранда позади. Тот знал по опыту, что подобное настроение кузена рассеивается довольно быстро, если дать ему побыть одному, однако какое-то предчувствие мешало ему уйти.

Роун остановился, тяжело вздохнул и повернулся к нему:

– Слушай. Я не потеряюсь, не упаду в реку, не напьюсь и не устрою драку. Достаточно обещания принца, чтобы идти домой и лечь спать?

– Я боюсь, как бы ты не придумал себе новые развлечения, – серьезно отозвался Бранд. Роун хохотнул:

– Я не в том настроении, чтобы искать себе приключений, кузен. Просто прогуляюсь часок, проветрю голову и вернусь. Иди.

Бранд помолчал, затем кивнул:

– Не наделай глупостей.

– Не наделаю, – Роун нетерпеливо махнул ему и пошел прочь.

Улицы Вангейта он знал хорошо, и не заблудился бы, даже если бы не горели лампы на столбах. Уж кем-кем, а изнеженным домоседом он точно не был. Раньше мама ужасалась, когда он возвращался домой после прогулок, иногда и после небольшой драки, но Роун в конце концов выбил себе право ходить по родному городу, пусть и в сопровождении кузена. Беспокойство матери не исчезло совсем, но уменьшилось. Отец встал на сторону сына, и как-то рассказал о своей юности. Роуна немало позабавило, что папа, оказывается, не всегда был тем сдержанным и рассудительным королем, которого все знают. В молодости Бьерн успел побыть путешественником, охотником, даже на спор пару месяцев проработал подмастерьем у пекаря. Так что отчаянное стремление сына к свободе было ему близко и понятно.

Роун ни за что на свете не признался бы никому – даже отцу, с которым у него были отличные отношения, даже себе самому, – что его все больше пугает приближающаяся церемония инициации, в ходе которой выяснится, есть ли у него способности к магии. Страх он предпочитал маскировать бравадой, злостью, равнодушием – чем угодно. И еще – ему все больше нравилось быть в одиночестве или среди тех, кому было все равно, кто он на самом деле. И если бы не понимание, что он ужасно огорчит маму с папой, Роун бы наверняка ушел в далекий поход с группой охотников или разведчиков. Но приходилось терпеть.

Дойдя до перекрестка, он остановился и задумался, куда идти дальше. На улицах почти никого не осталось, только редкие прохожие да стражники. В окнах трактиров горел свет, но в большинстве домов уже спали. К друзьям заходить не хотелось.

Роун вздохнул и опустился на землю прямо там, где стоял. Прислонился к стене, закрыл глаза. Холода он не чувствовал: напитанный огненной магией перстень, полученный от матери, позволял не беспокоиться о таких вещах.

– Вот и все, на что способен принц Вангейта, – проговорил он негромко. – Носить с собой артефакты мамы, но самому не уметь даже спичку зажечь. Да уж, наследник из тебя так себе…

– Шел бы ты домой, маменькин сынок, – раздался вдруг рядом презрительный голос. Роун вздрогнул, обернулся – и встретился взглядом с недавним противником. Тот стоял по ту сторону решетки, скрестив руки на груди, и выглядел так, словно находится в тронном зале дворца. Роун только сейчас понял, что остановился у тюрьмы. А еще – что окно камеры открыто, на улице очень холодно и ветрено, но заключенный, кажется, даже не замечает этого.

– Тебе что, совсем не холодно? – вырвалось у него. Южанин раздражающе усмехнулся:

– Нет. А тебе, маленький принц?

– Не твоего ума дело, – грубо откликнулся Роун и снова прислонился к стене.

Разговаривать с заключенным, пусть даже с позиции победителя, не позволяла задетая гордость; уйти – любопытство. Роун боролся с собой, когда обидчик снова подал голос:

– Правду говорят, что у тебя Дара нет?

Роун пробурчал ругательство. Заключенный только хохотнул и взялся руками за прутья решетки. Роун снова поразился: мороз крепчал, а у парня не было ни перчаток, ни теплой куртки, но холод был ему не страшен. Согревающий артефакт? Так стражники должны были отобрать любой предмет с магической аурой. Значит, надо их проведать и сделать выговор за нарушение порядка.

Однако южанин все не успокаивался:

– И по городу ты бродишь потому, что потерял надежду стать королем?

– Нет! – рявкнул Роун – и тут же пожалел, что не сдержался. Ухмылка южанина была столь пакостной, что Роуну захотелось снова врезать ему. Но не драться же с заключенным? Это было бы ниже достоинства короля… возможного короля.

– Хочешь, чтобы я поверил, что ты не трусишь? – спросил заключенный таким мирным тоном, словно они находились на светском рауте. Роун раздраженно фыркнул, размышляя над ответом. – Тогда предлагаю спор.

– К чему бы мне соглашаться? – ядовито поинтересовался Роун. Южанин быстро и почти добродушно улыбнулся, и эта неожиданная улыбка удивила Роуна:

– Ну, а почему тогда ты полез со мной драться? Разве не доказывая свою правоту?

– Просто захотелось тебе навалять, – буркнул Роун, не глядя на него.

– Причина, достойная драки.

– Ну все, с меня довольно! – зарычал Роун, вскочил на ноги и бросился на поиски стражи. То ли чтобы дать им нагоняй по поводу артефакта у заключенного, то ли чтобы действительно навалять ему.

Странное дело, но стражи он не нашел. Никого у входа в тюрьму, в коридорах или комнатах – словно бы все разом куда-то ушли. Роун шел дальше и хмурился. Куда могли уйти все? Неужели что-то случилось? Нет, вон висит на стене магическая карта, на которой показывается состояние каждого стражника, и судя по ней, все живы и здоровы. Вот только куда-то пропали.

– Странно все это, – проговорил Роун, размышляя, стоит ли послать весточку командованию, или сначала поискать ответы самому. В камерах спали заключенные; кое-кто смотрел на незваного гостя с затаенной злобой и не отвечал на вопросы.

В конце концов Роун дошел до камеры, в которой стоял южанин. Тот заинтересованно приподнял бровь:

– Все-таки решился?

– Куда все подевались? – спросил Роун. Южанин пожал плечами, и в этом движении сквозило равнодушие:

– Понятия не имею. Нет привычки следить за кем-то.

– Голубая кровь, да? – злобно буркнул Роун. – Ты не мог совсем ничего не видеть. Куда все делись?

– Откроешь дверь? – буднично поинтересовался южанин. Роун мотнул головой:

– Еще чего. Так где?..

– Утомительный ты, – разочарованно протянул заключенный и отвернулся к окну. Роун скрипнул зубами. – Сидеть в этой камере мне неохота, но видишь ли – я не могу выбраться без вреда…

– Вижу, и мне это нравится.

– Глупый мальчишка, – с презрительной жалостью сказал южанин. – Ты даже не знаешь, кто я такой.

– Обнаглевший южанин, которому стоит пару-тройку месяцев посидеть тут и успокоиться.

– Жаль, но у меня нет столько времени. У меня его вообще почти нет.

Последние слова заключенный почти прошептал. Роун изо всех сил постарался не выдать любопытства.

– Заключим соглашение, – решительно заявил южанин, делая шаг к решетке и протягивая руку. Взгляд у него был прямой и ясный. – Выпусти меня, и я не стану оскорблять твое королевство.

Роун насмешливо фыркнул:

– А извиняться не собираешься?

– Я никогда и ни у кого не прошу прощения, – отчеканил южанин, лицо которого закаменело. Роун подал плечами:

– Ну, как хочешь. Посиди, подумай над своим поведением, а я пойду.

Он почти дошел до поворота коридора, как донесся негромкий голос заключенного:

– Если я не попаду за реку в течение часа, то Вангейту не поздоровится. И это будет на твоей совести, юный принц.

Роун медленно обернулся, вскипая. Южанин выглядел холодным, но что-то побудило Роуна спросить:

– Что случится, если ты не сможешь?

– Магия выйдет из русла, – почти рассеянным тоном отозвался заключенный. Роун недоверчиво прищурился:

– Какая магия?

– Моя магия, дурень! – вспылил южанин. Он вытянул руку вперед. – Знаешь же, что в этой камере нельзя колдовать? – Роун кивнул. – Ну так смотри!

Над его ладонью вспыхнул огонек, затанцевал, заставив Роуна приоткрыть рот от изумления – и зависти. Потом пришло осознание: южанин запросто пользуется магией там, где ее блокируют стены!

– Что… да кто ты такой? – Роун выхватил кинжал. Южанин погасил огонь, горько рассмеялся:

– Теперь понимаешь? Только Пустошь может погасить этот огонь.

Роун колебался только несколько секунд, прежде чем подойти к двери. Протянул руку:

– Соглашение. Ты уходишь, куда тебе угодно – и не причиняешь вреда городу и королевству.

Южанин пожал протянутую руку. Пальцы у него были горячие и тонкие. Роун только сейчас осознал, что парень одного с ним возраста.

– Мне нужно только перебраться за реку.

– Так чего торчал в трактире? – съязвил Роун, открывая дверь. Южанин помолчал, потом серьезно ответил:

– Великая река не пускает чужаков в Пустошь днем.

Роун кивнул, идя следом за бывшим заключенным к выходу. Потом нахмурился:

– И все-таки – где охрана?

– Странно, что ты, северянин, не чувствуешь, когда Пустошь зовет, – невпопад ответил южанин. Роун недоуменно уставился ему в спину:

– А ты, значит, чувствуешь?

– Она зовет меня, – рассеянно сказал заключенный, выходя на улицу. Ветер тут же швырнул ему в лицо горсть снега, но снежинки сразу растаяли. Южанин нетерпеливо вытер мокрое лицо, посмотрел на Роуна:

– Ты со мной?

– Что? – изумился принц. Мысль о том, чтобы идти в Пустошь с человеком, который, видите ли, «чувствует» Пустошь, оскорбляет Вангейт и управляет магией огня, не приходила ему в голову. Однако потребовалось меньше минуты, чтобы Роун прикинул все плюсы и минус данной затеи. И когда на первый план вышло непобедимое желание доказать всем, что он может стать правителем даже без Дара, Роун не думая выпалил:

– Да!

Южанин как-то странно на него посмотрел, но ничего не сказал. Только когда они подошли к переправе, у которой стоял постоялый двор, неохотно выдал:

– Иди туда и попроси лошадей. Скажи – мы едем к тетушке на восток.

– Сам почему не скажешь?

– Кому быстрее поверят?

Роун, ворча себе под нос, толкнул калитку и вошел. Вернулся он скоро, с двумя оседланными лошадями. Протянул поводья южанину, потрепал лошадь по холке, и неохотно поинтересовался:

– Как тебя звать-то?

– Карим, – отозвался южанин, легко взлетая в седло. Роун повторил движение с не меньшим изяществом, на что Карим никак не отреагировал. – Поехали. Рассвет близко.


3

Призраки Пустоши

Магии огня хватало, чтобы оба путника и их лошади не ощущали холода, но справиться с ветром было сложнее. Карим использовать свой резерв отказался напрочь – как и объяснять причину. Роун поворчал для вида, но милостиво поделился магией со спутником.

Переправиться через Меревинд по толстому льду оказалось легко: выехать из города – и все, никому нет дела до твоих забот и желаний, можешь хоть навечно переселяться за реку. Так что на той стороне парни очутились как раз вовремя. Карим едва слышно выдохнул с облегчением, и Роун кинул на него любопытный взгляд. Как бы не так: южанин мигом нацепил маску презрительного равнодушия и только обронил:

– Поспешим.

– Опять нужно куда-то добраться за короткое время? – не сдержал язвительности Роун. Карим снисходительно посмотрел на него, с жалостью покачал головой:

– Насколько же вы ограничены…

– Эй, соглашение!

– Ты меня утомляешь, – процедил Карим рассерженно и поехал впереди. Роун прищурился: даже холодного южанина можно вывести из себя, как выясняется. Надо будет запомнить и использовать при случае. А то вон как зазнается, словно это он тут – принц с тяжелой судьбой.

– Ты мне не ответил, – Роун догнал спутника, – мы идем куда-то конкретно?

– А тебя дома не хватятся, маленький принц без Дара?

Роун с трудом сдержался, чтобы не дать раздражающему южанину в нос. Артефакт нужно было все время держать активированным, поэтому Роун ограничился злобным пыхтением и пообещал себе, что вернет любезность. Ну и что, что принцам полагается быть благородными и милостивыми? Иногда можно и забывать, что ты принц.

– Вот тебя это точно не должно волновать, невежа. У вас на юге все такие?

Карим снова посмотрел на него свысока и жалостливо:

– Какие – такие, сын южанки?

– Маму не тронь, – процедил Роун злобно. Карим кивнул:

– Не буду.

– Как-то слишком быстро ты согласился, – не поверил Роун. – С чего бы?

– Не твое дело.

– Грубиян.

– Сам согласился пойти со мной.

– Сам мне предложил.

– Духи севера и юга, за что вы так со мной? Это что же, мне твою болтовню всю дорогу терпеть? – Карим выглядел скорее расстроенным, чем разозленным. Роун тут же поинтересовался:

– Всю дорогу куда?

Карим ничего не ответил, только пришпорил свою лошадь и поскакал вперед, быстро скрывшись в снежном тумане. Роун кинул взгляд на перстень и расплылся в злодейской ухмылке. Куда бы там ни спешил южанин, Роун решил постараться скрасить ему путь.

А заодно и найти себя, если это вообще возможно.

Оставшись в одиночестве, Роун снова задумался, какая нелегкая его понесла в Пустошь – ту самую Пустошь, о которой ходили легенды, которой пугали детей, и которой боялись взрослые, храбрые мужчины. Неужели только глупое мальчишеское желание доказать усомнившемуся в его храбрости, что он ошибается? Или же тайная, едва тлеющая надежда найти свой Дар? Ведь ходят же легенды, что иногда Дар проявляется после подвига, путешествия, жертвы… А ему терять нечего, у него всего-то десять дней – нет, уже девять, – чтобы доказать свое право на наследование престола.

Только вот мама с папой, конечно же, будут вне себя от тревоги. Но магическая связь между всеми членами королевской семьи позволит им знать, что сын в порядке. А мама… Маме он постарается объяснить все во сне, и попросить прощения, и пообещать скоро вернуться. Только бы получилось связаться с ней!

Роун осознавал, что часто на горячую голову совершает поступки, за которые потом ему становится стыдно, и это необдуманное путешествие со странным незнакомцем, наверняка, можно было отнести к числу самых… глупых? Странных? Самоубийственных?

А может, именно так взрослеют? Не наблюдая за тем, как окружающие ошибаются и пытаются исправить ошибки, а самому раз за разом вляпываться в плохо пахнущее дело и старательно работать лапками, чтобы выбраться целым? Это как учиться не трогать огонь после неудачной попытки с ним поближе познакомиться; не лезть в воду после того, как чуть не утонул; не есть незнакомые ягоды, если не хочешь снова пережить острую боль, нехватку воздуха и ощущение близости смерти.

Роун не мог вспомнить, когда в последний раз делал что-то настолько необдуманное, и чтобы рядом не оказалось кого-то из близкого окружения: мамы, отца, Бранда, да хотя бы советника Каида. И он понимал, что если бы не волнение и страх, вызванные близящейся процедурой инициации, он бы, скорее всего, остановился на краю Меревинд – или еще раньше. Или вообще не затеял бы ту драку в трактире. Но его состояние было таким, что усидеть на месте Роун точно не смог бы. И тут появляется таинственный южанин, который мастерски управляется с магией огня и предлагает отправиться с ним в Пустошь. Кто бы на его месте не согласился бы?!

Он помотал головой, желая вытряхнуть лишние мысли, назойливо кружившиеся в мозгу: а если ничего не получится, а если никакого Дара не будет, ведь никто не гарантировал этого, а вдруг этот южанин вообще не человек и ему нужна жертва?..

– Хватит уже думать, – довольно громко произнес он, убеждая себя самого в правильности своего поступка. – Что сделано, то сделано. Вернуться назад значило бы признаться в своей слабости и никчемности, и осталось бы только лично предложить Каиду сесть на трон.

Пустошь радовала глаз только снежной пеленой, из-за которой ничего не было видно. Защитная огненная магия не позволяла холоду и ветру проникнуть сквозь тончайшую невидимую «пленку», обтекая всадника и лошадь. Небо низко нависало над снежной степью и было мрачным и тяжелым: сплошная туча, готовая щедро отсыпать колючего снега. Меревинд быстро скрылась из вида.

Роун остановил лошадь: не зная дороги, в Пустоши лучше не рисковать. И как раз в этот момент из пелены вынырнул обсыпанный снегом Карим, нашел взглядом Роуна и подъехал. Южанин выглядел злым и замерзшим. Роун хмыкнул, делясь теплом артефакта:

– Что, магия подводит?

– Если я ее отпущу на волю, тут все растает, – сквозь зубы отозвался Карим, стряхивая снег с куртки, пока тот не растаял окончательно. Роун издал смешок:

– Ты еще скажи, что Великий потоп устроишь! Ври, да не задавайся!

Карим выругался на своем языке, замысловатой и сложной фразой. Роун разобрал примерно половину, из которой следовало, что южанин считает его кем-то очень скользким и любящим подземелье, но оскорбиться не успел.

Лошадь внезапно остановилась, так что Роун едва успел схватиться за поводья крепче, испуганно заржала, а потом встала на дыбы, скинула всадника на землю и ускакала прочь, в сторону реки. Ошеломленный Роун, падая в глубокий снег, успел увидеть, что Карима постигла та же участь. Потом он выронил перстень – и сразу же оглушительно завыл ветер, слепя и обжигая лицо.

Сугроб оказался глубоким, и у Роуна мелькнула мысль зарыться поглубже и переждать бурю. Затем он вспомнил, что это Пустошь, и здешние бури не чета обычным, и с сожалением отказался от идеи.

Он вынырнул наружу, почти ничего не видя и не слыша, и принялся шарить в поисках перстня, остро жалея, что не обладает Даром и зависит от артефактов. Лицо замерзло очень быстро, щек он почти не чувствовал, как и пальцев ног и рук…

И в этот момент живительное тепло охватило его, даровав блаженство и покой. Роун поморгал, стряхивая с ресниц снег, огляделся. Карим, стоя по пояс в снегу рядом с ним, держал его за руку, и выражение лица у него при этом было такое, словно он держит то самое скользкое существо.

Снег вокруг них быстро таял, ветер разочарованно утих, и вскоре Роун заметил перстень. Не отпуская руки Карима, он потянулся за артефактом, схватил его, и только потом разжал пальцы, позволяя Кариму выбрать, своей ли магией он воспользуется для обогрева или предпочтет искусственную.

Южанин, кривясь и морщась, с крайней неохотой слегка сжал пальцы Роуна.

– Я должен восстановить резерв, – объяснил он, цедя слова. Роун кивнул:

– Без проблем.

Оба промокли насквозь, и если бы не магия, замерзли бы за мгновение. Роун решил, что стоит сделать привал до утра, а там уже разбираться, что делать дальше.

– Пошли вон туда, – он показал товарищу на темневший посреди белоснежного мира островок. – Надо отогреться и отдохнуть.

Оба побрели к островку, растапливая снег собой и промокая еще больше. Несомненно, магия просушила бы одежду – но с навалившейся усталостью она не справилась бы. И Роун сомневался, что южная магия в этом вопросе хоть сколько-нибудь лучше северной. Иначе мама рассказала бы ему.

Роуна кольнуло острое сожаление: магическая связь наверняка доложила маме с папой, что на короткое время контакт с защитным артефактом был утерян, и родители, конечно же, перепугались. Но сейчас-то все хорошо, правда?

Островок на самом деле оказался невысоким холмом – первым за все время их пути. Роун ужасно удивился: он думал, что Пустошь – это точно место, где нет гор. Ну, кроме Скалистого хребта, очертания которого можно увидеть в ясный день со стены города. Однако принц быстро сориентировался и с помощью Карима сумел соорудить Завесу, оберегающую людей от бушующей непогоды.

Холм оказался с небольшой пещерой. Карим без сил повалился на землю, даже не снимая мокрую куртку. Роун шмыгнул носом, от куртки избавился и повесил ее на выступ в стене, после чего сел ближе к согревающей золотистой Завесе и блаженно зажмурился.

– Спасибо, – негромко произнес Карим. Роун открыл глаза, моргнул.

– И тебе.

– Никогда бы не подумал, что скажу это тебе, – Карим скривился.

– Не больно-то и хотелось. Как-то жил без твоей благодарности почти семнадцать лет.

Карим помолчал, и Роун подумал, что тот готовит очередную ехидную реплику, но южанин неожиданно спросил:

– Так это все-таки правда, что твой Дар еще не проявился?

– И у него всего девять дней на это, – честно признался Роун, пожал плечами. – Ну, мама учила меня, что нужно быть благодарным судьбе за то, что она тебе дает…

– И требовать то, что она тебе должна была дать, – жестко перебил Карим. Роун издал смешок:

– Может, ты и прав, не знаю. Но магия – это такая стихия, которая или есть, или нет. Насильноее к себе не привяжешь.

– Но ты же не сможешь стать королем!

– Я даже не знаю, буду ли я рад этому, – признался Роун, размышляя, зачем говорит все это южанину, с которым знаком всего несколько часов.

Карим выдохнул очередное ругательство, прислонился к стене, глядя на товарища со смешанным выражением удивления, растерянности и злости:

– Дар – это право королей!

– Ты ему об этом скажи, – со смешком посоветовал Роун. Снаружи бушевала непогода, но в маленькой пещерке было тепло и уютно, и даже спутник не раздражал так уж сильно. – Мама думает, что это из-за нее. Ну, потому что она южанка, и у нее Дар огня, а у папы – ледяной. Видимо, их нельзя смешивать.

Карим долго смотрел на него, казалось, подыскивая нужные слова и не находя их. Роун безмятежно улыбнулся ему и закрыл глаза, надеясь, что настырный южанин, наконец, отвяжется со своими бередящими душу вопросами. Но надежда была тщетной:

– Значит, тебе нужно найти свой Дар, – потребовал Карим. Роун хмыкнул:

– Он что, вроде клада, по-твоему?

– Ты слишком легко сдаешься!

– Я живу в поисках последние несколько лет, – пока еще мягким тоном сказал Роун, начиная закипать. – И ничего пока не нашел. Как думаешь, каков шанс найти в последние дни? И вообще, с магией или без нее, я все равно могу жить нормальной жизнью.

– Как бы не так! – горько усмехнулся Карим. – Думаешь, тебе позволят жить во дворце после неудачной инициации? Или твоим родителям?

– Я думал об этом, – признался Роун, – и решил, что если у меня ничего не получится, то я воспользуюсь правом выдвинуть претендента. Мой кузен обладает Даром льда, пусть он и слабее, чем мог бы быть. Вот его и выдвину.

– Ты ему доверяешь?

– Абсолютно, – кивнул Роун. – Бранд – тот еще зануда, но он верен до конца и честен до глупости. А тебе-то какое дело до того, стану я королем или нет? – спохватился он, с подозрением глядя на мрачного южанина. – Тебе на трон северного королевства хода нет точно.

– Больно надо! – огрызнулся Карим. – И с чего ты решил, что мне есть до этого дело?

– Ну, хотя бы с того, что ты кипятишься последние минут пять, – хохотнул Роун, хотя чувствовал себя совсем не весело. Слова Карима подлили масла в огонь, напомнив о проблеме, о которой он и так никогда не забывал и только пытался замаскировать растущий страх бахвальством.

В самом деле, чего этот южанин к нему пристал? Потащился в Пустошь, чтобы та каким-то образом ограничила ему прущую напролом магию, прихватил с собой принца северного королевства, но зачем лезть в его дела? Своих проблем не хватает?

– Ты поэтому со мной пошел? – неожиданно спросил Карим, когда Роун уже начал дремать. Принц вынырнул из дремы, с неудовольствием посмотрел на товарища по путешествию:

– Я еще не знаю, зачем я потащился за тобой в эту стужу. Наверное, поэтому. А может, и не поэтому. Отстань. Ты хуже нашего дворцового колдуна, когда он меня учит заклинаниям: брюзжишь и нудишь. Сам-то знаешь точно, зачем приперся сюда?

– Как ты правильно заметил, – язвительно сказал Карим, – лед тушит огонь, а мне того и надо. Так что я точно знаю, зачем я здесь.

– Так и будешь сидеть тут, в тепле, и ждать, пока талый снежок в карманах куртки потушит твой огонек?

Карим закрыл глаза, словно приказывая себе успокоиться. Роун про себя посмеивался, довольный тем, что удалось вывести из себя надменного южанина, когда тот кинул на него тяжелый взгляд и проговорил:

– Мне нужно попасть к Скалистому хребту.

– Уже конкретнее. И что там?

– Место, где я могу избавиться от лишнего магического резерва.

Роун прищурился, разглядывая лицо южанина. Тот явно не договаривал, но Роун слишком устал, чтобы вытаскивать информацию. Он решил устроить допрос утром, когда выспится и отогреется, да и непогода утихнет, позволив решить, куда идти дальше.

И в этот момент земля мелко задрожала, с потолка посыпалась каменная пыль, а магический щит дрогнул. Карим вскочил на ноги первым, широко раскрытыми глазами глядя на что-то за Завесой. Роун кинул быстрый взгляд на свой перстень. Тот едва заметно дрожал – и так же подрагивал щит, спасающий их от холода.

– Будь готов активировать резерв! – прокричал Роун. Шум усиливался, сверху начали падать мелкие осколки; один угодил в щеку Кариму, но тот словно не заметил. Южанин стоял с закрытыми глазами, сложив ладони вместе. Роун разрывался между желанием замереть на месте и ждать дальнейшего развития событий и пониманием, что еще немного – и потолок может рухнуть на них.

Завеса замерцала, и сквозь золотистое сияние Роун заметил какие-то бледные силуэты. Принц открыл рот, чтобы предупредить Карима, но в то же мгновение южанин схватил его за руку – и вовремя!

Перстень жалобно задребезжал, Завеса рассыпалась, и в пещеру ворвалась настоящая снежная буря. Роун инстинктивно зажмурился, но тут же открыл глаза. Было на что посмотреть!

По снежной равнине мчались всадники на огромных конях, спрыгнувшие с холма. Они были словно созданы из снега и не чувствовали холода. Ошеломленный Роун сбился со счета сразу же: все равно в бушующей буре сложно было видеть даже выражение лица Карима. Но за руку южанин его держал крепко.

– Невозможно… – прошептал Роун, озираясь. Как раз в это мгновение появилась целая группа охотников с собаками – и поскакала в сторону парней. Роун инстинктивно готов был упасть на землю, но Карим дернул его, словно точно знал: принц испуган. Да и кто бы не испугался?

Так они и стояли посреди бури, окутанные магией огня, наблюдая, как мимо проносятся все новые и новые всадники на богато украшенных конях, с собаками, прикрепленными к седлам колчанами и луками за спиной, с мечами в ножнах. Оглушительная тишина, которую нарушало только их собственное дыхание, придавала событиям совершенно невероятный эффект. И только когда всадники исчезли в снежной пелене, морок наконец спал.

Роун шумно выдохнул, уставился на Карима со смешанным выражением детского восторга и растерянности:

– Это что же, был Великий гон?! Призрачная охота королей севера, которой пугают детей, если те ведут себя плохо? Терновый король со свитой, который возвращается в свой замок на краю мира, и если принцесса, которую он похитил на прошлой охоте, сбежала, он бросается за ней в погоню!

Карим, который сначала выглядел таким же изумленным, постарался быстро вернуть себе надменный вид:

– Ты спрашиваешь об этом южанина? Что с твоей гордостью?

– Я просто не знаю, верить ли своим глазам. Это ж надо, а?

Карим только хмыкнул, как делает взрослый, когда ребенок ведет себя слишком эмоционально. Странно, но Роуна это почти не задело.

Карим со скучающим видом зарядил перстень магией огня и отдал хозяину, после чего снова несколько минут восстанавливал уже свою ауру, держась за мизинец принца. Роун не удержался от смешка:

– Так вот зачем я тебе понадобился, южанин! Я твоя страховка!

– Как и я – твоя, – проворчал Карим, отпуская его руку так быстро, словно Роун был болен проказой.

– Ага, – легко согласился Роун. – Только тебе в Пустошь было нужнее, верно? А абы кого ты взять не мог: артефакты огня, хоть и можно купить в лавке, отличаются друг от друга весьма и весьма сильно. И если бы с тобой тут был кто-нибудь из простых людей…

– А ты – не простой, да?

– Я имею в виду, что мало у кого нашелся бы артефакт, выданный принцессой Арифы и позволяющий его хозяину черпать магию, даже если он сам не Одарен, – Роун подарил хмурому товарищу раздражающую усмешку. – И если бы с тобой тут оказался кто-то другой, далеко бы ты не прошел.

– И что помешало бы мне, к примеру, избавиться от тебя и захватить твой перстень? – сумрачно поинтересовался Карим. Роун безмятежно улыбнулся:

– Да то, что если бы ты рискнул такое провернуть, сгорел бы в тот же миг. И даже твоя собственная магия не помогла бы.

– Проверял? – Карим подошел почти вплотную, не отводя тяжелого взгляда. Роун безмятежно кивнул, не желая выглядеть слабее:

– Представь себе. Всякое бывало.

Карим еще какое-то время сверлил его взглядом, будто желая выпытать тайну, потом резко отвернулся и пошел прочь. Роун постоял еще немного, пожал плечами и пошел следом за мрачным товарищем, с усмешкой отмечая, что вывести надменного южанина из себя, оказывается, не так уж и сложно. Зато как приятно!


4

На поиски принца

Король и королева Вангейта, с трудом привыкшие отпускать единственного сына в относительно безопасный город и походы с опытными охотниками, конечно же, были изрядно встревожены, когда магия крови, связывающая их, внезапно показала, что принц зачем-то пересек Великую реку. Далия готова была тут же отправить за сыном стражников, но Бьерн удержал ее.

– Возможно, это просто очередной спор с товарищами, – сказал он негромко. – Знаешь же, в этом возрасте постоянно проверяют друг друга на храбрость. Дай ему время.

– Уже за полночь, – королева Далия смотрела на мужа огромными глазами, в которых читался страх за сына. – Ты знаешь, что бывает в Пустоши ночью… знаешь лучше, чем кто бы то ни было другой.

Бьерн медленно кивнул. Да, он знал о жестокости и коварстве Пустоши, завлекающей и убивающей холодом – и кое-чем пострашнее. Истории о призраках и голосах, во времена легкомысленной юности казавшиеся ему обычными байками у костра, очень быстро становились частью воспоминаний, стоило только провести одну-единственную ночь на том берегу. Не свихнуться после увиденного и услышанного. Вернуться и рассказать другим, чтобы те не повторяли ошибок и не лезли в обитель вечного холода…

– Он не один, – Бьерн показал на два мерцающих огонька на карте, подсвеченной магией. – С ним кто-то, у кого есть артефакты огня.

Далия склонила голову к плечу, прищурилась, глядя на огоньки. Один сиял ровным светом, другой напоминал огонь свечи, которую держат в руке: то ярче, то тусклее. Какой из них принадлежит Роуну, определить было несложно: артефакт, который Далия вручила своему сыну, позволял точно сказать, что с аурой Роуна. Однако внимание королевы привлек огонек «свечи». Она долго смотрела на него, и наконец произнесла:

– Это не артефакт.

– Что? – Бьерн был удивлен. – Хочешь сказать, он нашел Одаренного и зачем-то вместе с ним отправился в Пустошь ночью?

– Скорее всего, – рассеянно отозвалась Далия, сосредоточенно разглядывая карту.

– Но зачем им так углубляться в Пустошь? – Бьерн нахмурился, уже готовый разделить тревогу жены и немедленно отправить на поиски сына лучший поисковый отряд.

Далия ахнула, посмотрела на него, и Бьерн изумился: во взгляде королевы была пугающая растерянность. Далия пошатнулась, схватилась за край стола.

– Что такое? – король быстро шагнул к побледневшей жене, обхватил ее плечи ладонями, вгляделся в лицо. – Что случилось, моя королева?

– Отправь за ними Айварса, – непослушными губами прошептала Далия, опираясь на руку мужа. – Отправь немедленно, потому что они задумали невозможное!


Вернувшись во дворец, Бранд не стал подниматься к себе в комнату, а терпеливо прождал в кухне почти час. Разумеется, он не ждал от кузена пунктуальности, но когда установленное время прошло, начал беспокоиться, и в конце концов вернулся на улицу, намеренный найти упрямца.

Однако поиски не привели к успеху. Бранд проверил все места, куда мог пойти Роун, зашел в трактиры, к друзьям кузена, даже прогулялся по опушке леса, но принца никто не видел после того, как они ушли вместе с Брандом. Только стражник, заканчивавший свой обход, припомнил, что видел какого-то парня, похожего на Роуна, выходящим из тюрьмы.

Бранд нахмурился. Что это Роуну понадобилось в тюрьме ночью?

– А! – стражник поднял указательный палец. – Он еще не один был, твой знакомец. С ним какой-то парень был. По виду – голубых кровей, не иначе! Потому как держал себя индюк индюком, вот чесслово!

– Час от часу не легче, – пробормотал Бранд. – Что это еще за… – И тут его захлестнуло подозрение. – Парень не похож на наших? Ростом с меня, смотрит этак свысока?

Стражник недолго колебался, прежде чем кивнуть:

– А то! Может, его кто выкупил, потому как, видать, в заключении был. Помятый чуток, – пояснил он, показал на свою щеку. – Вот тут поцарапанный, и одежда, хоть и дорогая, но кто-то ему рукав-то порвал.

Бранд мрачно подумал, что вот такого сюрприза от Роуна он точно не ждал.

– Ладно, спасибо тебе. Пойду искать своего друга.

– Да вряд ли они еще там, – хмыкнул стражник ему в спину. Бранд остановился. – У них там в тюрьме сейчас разнос идет, начальник рвет и мечет, и всех, кто мимо проходит, в камеру бросает. – Он хохотнул. – Заснули они все там, вишь ты!

Бранд поразмыслил немного, решил, что в словах стражника есть здравый смысл, и даже Роун вряд ли стал бы возвращаться туда, где может отхватить приключений. А потому он направился во дворец, надеясь, что легкомысленный принц вернулся домой.

Вот только зачем ему понадобилось якшаться с южанином?

А дома его тут же вызвал к себе Бьерн и, не дав сказать и слова, рассказал о случившемся. Бранд был подавлен и ошеломлен. Он чувствовал себя очень виноватым и не мог посмотреть дяде в лицо.

– Прости меня, дядя, – выговорил он, пряча глаза. Потом сказал себе, что ответственность надо принимать в полной мере, вздохнул и поднял голову. Бьерн смотрел на него совсем не осуждающе, и Бранду от этого стало еще хуже.

– Тебе не за что просить прощения, – заявил король, положил руку на плечо племяннику и сжал. Это движение было наполнено тревогой. – Мы все знаем, каким Роун может быть сорвиголовой. Наверняка, это один из подобных случаев.

Далия стояла у окна, всматриваясь в ночную тьму так, словно надеялась увидеть сына. Бранд закусил губу, ощущая стыд. Это по его вине принц исчез. Это он оставил кузена одного. Это по его вине…

Будто читая его мысли, Далия обернулась, посмотрела на него и покачала головой.

– Нет, – прошептала она одними губами, так что Бьерн ничего не услышал.

Бранд медленно кивнул. Потом подумал, что стоит рассказать о случившемся в трактире.

– И я думаю – это тот самый южанин, – закончил он историю. – Пока не знаю, что случилось в тюрьме, и почему Роун его выпустил… и даже никаких предположений.

Далия и Бьерн переглянулись, и у Бранда возникло четкое ощущение, что король с королевой знают гораздо больше, чем говорят ему.

В дверь негромко постучали. Бьерн кивнул своим мыслям и произнес:

– Входи.

В комнату вошел высокий, крепкий мужчина в военной форме. Почтительно склонив голову перед королевой, он обратился к королю:

– Приказывай, мой король.

Голос командира дворцовой стражи Айварса был негромким, но каждое слово произносилось четко и ясно. К своим тридцати семи годам Айварс успел доказать свою несомненную верность Бьерну, с которым прошел трудный путь войн и построения мира. Бьерн и Айварс были знакомы больше двадцати лет – со дня инициации будущего правителя Вангейта и нападения на него одного из бунтовщиков. Айварс без колебаний встал на защиту принца, получил глубокий шрам на щеке и стал лучшим другом короля.

– Роун, – без предисловия начал Бьерн. – Он зачем-то отправился в Пустошь. Ночью. В компании загадочного южанина.

В лице Айварса не дрогнул ни один нерв. Он кивнул:

– Мы найдем их. Выдвигаемся немедленно.

– Возьмите, командир Айварс, – королева протянула ему ножны с мечом. Айварс взял их, снова склонил голову. – Это Огненная игла, она поможет найти Роуна.

Она помолчала, закусила губу и тихо попросила:

– Прошу, найдите его, пока не стало слишком поздно.

Айварс коротко кивнул и вышел. Бьерн подошел к Далии, что-то прошептал ей. Королева кивнула, посмотрела на Бранда и подозвала его жестом. Бранд шагнул вперед.

– На днях в Вангейт прибудет делегация из Арифы, – сообщила Далия. Бранд кое-что слышал об этом, но в детали не вдавался, считая, что все, что нужно, ему скажут. – Наверняка, мой дядя пришлет кого-то, чтобы разузнать о Даре Роуна, – она запнулась на мгновение, продолжила: – Я не могу передать это кому-то другому. Так что ты должен будешь понять, кто этот особенный гость, и проследить, чтобы он не совал свой нос, куда не следует.

Бранд ответил не сразу: он пытался осознать масштаб задачи и цену за провал. Помотал головой, потом сразу же закивал. Далия слабо улыбнулась, конечно же, понимая причину его нерешительности.

– Ты столько лет присматривал за Роуном, Бранд. Неужели не сможешь за каким-то шпионом?

Отношения между королем Муазом и Далией начали портиться несколько лет назад. Бранд не лез не в свое дело и не выспрашивал ничего, но расстроенный Роун рассказал, что мамин дядя хочет через нее оказывать влияние на Вангейт, устанавливая свои цены на товары и получая все большую власть. Конечно же, Далия не пожелала выполнять подобную просьбу-требование, Муаз рассердился и уже два года вообще не общался с племянницей.

Учитывая близившуюся инициацию Роуна, Арифа, конечно, не могла остаться в стороне. Наверняка, шпион будет, но вот сможет ли он, Бранд, вычислить его и обезвредить так, чтобы не пострадал и без того хрупкий мир между королевствами?

Бранд вспомнил, какое у королевы было лицо, и клятвенно пообещал себе, что справится. Что угодно сделает, чтобы сохранить мир, как бы Арифа ни пыталась его разрушить.


Исчезновение принца из дворца, разумеется, не оставалось секретом долго. Советник Каид в этот поздний час все еще оставался в зале Совета, разбирая важные дела. Мысли его то и дело обращались к двум предстоящим событиям: визиту послов из Арифы и инициации Роуна. Нужно было о многом позаботиться.

Конечно же, Каид всегда проверял то, за что взялся, до мелочей. Знал больше, чем кто-либо, причем о таких вещах, о которых никто, кроме него, и не задумывался. Именно поэтому у него всегда было несколько планов, и он никогда не проигрывал. А сейчас предстояло разыграть свою игру сразу на двух досках, обратив себе на пользу все недостатки противника.

Каид небрежно бросил в мусор бумагу, на просмотр которой потратил пару секунд, и задумчиво прищурился, глядя на танцующий в камине огонь. За окном бушевала непогода, но в комнате было тепло и спокойно. Не то, что днем, когда советники пытаются перекричать друг друга в борьбе за внимание короля.

– Глупцы, – прошептал Каид с усмешкой. – Они полагают, что их мнение что-то значит, и не желают слушать советов и предложений. Что ж, тем больнее будет падать.

Главный советник начал предпоследний раунд своей масштабной игры два года назад. За это время он осторожно и методично подбирал ключи ко всем своим товарищам по Совету, собирая на них компромат, чтобы надавить на них в нужный момент. Заодно и выяснял истинное отношение коллег к правящему королю. Оказалось, что недовольных довольно много: кого-то не устраивал отмененный Бьерном налог, кто-то затаил обиду за нанесенное оскорбление, а еще двое хотели сами сесть на трон.

Однако, к разочарованию Каида, никто из вероятных предателей не собирался открыто присоединяться к нему в случае, если Каид начнет свою борьбу за трон. Трусливо прикрываясь своим положением и статусом, эти лицемеры только и могли, что нести фальшивую чушь, что выводило главного советника из себя. Он понимал, что наверняка эти поганые чиновники не замедлят принести ему клятву верности, если он сядет на трон – но кому тогда будут нужны их клятвы и заверения?

Каид вытянул руку перед собой, пристально посмотрел на нее – и над ладонью из ниоткуда появился небольшой шар из пара. Он мгновенно превратился в лед и упал в подставленную ладонь, окутанный дымкой. Каид усмехнулся, покрутил шар в руке. Затем резким движением отправил его в камин. Огонь зашипел и притих на секунду, но тут же восстановил силу.

В дверь постучали, и сразу же, не дожидаясь разрешения, в комнату скользнул тощий человек с невыразительным лицом и в серой одежде. Он поклонился Каиду и негромко сказал:

– Слухи верны, мой господин. Принц Роун не возвращался во дворец.

– Замечательно, – отозвался Каид, по-прежнему глядя в огонь. Верный помощник молча ждал. – Есть предположения, где он может быть?

– Его видели в компании с каким-то южанином. Хозяин постоялого двора опознал его. Говорит, они взяли двух лошадей. По их словам, собирались ехать на восток.

– На восток? – Каид поднял брови. – Ночью, вместе с южанином? Странно даже для легкомысленного Роуна. Кстати, что за южанин? Не создаст проблем?

– О нем ничего не известно.

– Что ж, нам это на руку, – Каид поднялся, вышел из-за стола. Невысокий, крепкий, с пронзительным взглядом, он неизменно производил впечатление человека, который много знает – но доверять которому, однако, стоит с оглядкой. – Скоро приедут послы, надо подготовиться. Король сейчас обеспокоен исчезновением сына, так что переговоры возьму на себя я. Твоя задача – проследить, чтобы Роун не вернулся.

– А как быть с инициацией? – негромко спросил помощник. Каид рассеянно отмахнулся:

– Я же сказал: проследи, чтобы принц не вернулся. Ни до инициации, ни во время, ни после. Исчез – так исчез. Духи севера ему в товарищи на пути к Небесному замку.


Поисковый отряд командира Айварса пересек реку в том же месте, где и Роун с таинственным спутником. Почти сразу же разведчики наткнулись на окоченевшие трупы двух лошадей. Животные замерзли совсем недавно.

Айварс посмотрел на обманчиво спокойную в это время Пустошь и покачал головой. Что могло двигать принцем, увлекая его в столь опасное путешествие? Да еще в то время года, когда вот-вот наступит ночь Сияния?

Огненная игла – короткий острый меч – четко указывала на север. Именно в ту сторону пошли Роун и его спутник. К Скалистому хребту.

– Пошли, – Айварс махнул рукой, призывая своих людей не расслабляться. – Нам надо догнать их.


5

Тайна Карима

Одной из странностей Пустоши оказалось то, что время здесь текло, кажется, по своим законам, не подчиняясь движению небесных тел. Да, на рассвете на востоке зажигалась яркая звезда Аврора, а в полдень можно было различить тусклый шар солнца за серой пеленой облаков. Однако эти символы дня угасали очень быстро, и на смену им приходила безраздельно царствующая ночь.

Иногда она была ясной, и тогда небесный купол покрывали мириады светлячков. Бывали ночи туманные, тревожные; белая земля под ногами сливалась с небом, и создавалось такое впечатление, что в мире больше ничего и никого нет – только ты и этот снежный неласковый мир вокруг.

Чаще всего в Пустоши завывал тоскливо ветер, без остановки шел колючий снег, и путнику чудилось, будто он слышит заунывные песни и видит идущих за ним призраков. Те смельчаки, что доходили до Второй развилки, рассказывали, что именно там им являлись призраки Пустоши, приказывая вернуться домой и не тревожить сон мертвых. Им верили. Потому что не было в Вангейте взрослого человека, который бы не знал легенду о Северном гоне, о Деве-воительнице и мстительных Гончих Пустоши.

Но хуже были те редкие ночи, когда метель расходилась вовсю, не щадя ничего. Снежная буря поглощала все, яростно завывал свирепый ветер, и казалось, будто злобный великан швыряется снежками. Дозорные на стене шепотом рассказывали, что именно в такие ночи в Пустоши загораются десятки огоньков, которые с разной скоростью передвигаются по снежной степи. Кое-кто даже клялся, что своими глазами видел, как призрачные всадники Тернового короля пытаются перебраться на эту сторону реки, но их останавливает магия огня. Воя от бессилия, призраки убирались обратно в Пустошь – до следующей Темной Ночи.

Роуну и Кариму до сих пор везло. Шла третья их ночь в Пустоши, но самое серьезное, с чем им пришлось столкнуться, была та самая метель в первую ночь, когда они увидели охоту Тернового короля. Роун до сих пор был полон впечатлений об увиденном и то и дело порывался начать эмоциональный монолог, чем неизменно смешил Карима.

Южанин вел себя куда сдержаннее, как будто бы это он всю жизнь провел на севере и был знаком со всеми легендами Пустоши. Роуна его чуть насмешливое отношение ко всему происходящему немало удивляло.

– Ты как будто здесь не в первый раз, – проворчал Роун как-то, когда они остановились на привал. Карим усмехнулся, вытаскивая из сумки еду.

– Это потому, что я не бегаю от восторга кругами, как собачка? – поинтересовался он насмешливо. Роун издал негодующий возглас:

– Я похож на собачку?!

– Ну, на котенка, – легко согласился Карим, со смешком увернулся от брошенного в него снежка. – Ладно-ладно, рысь.

– Странный ты, – Роун сел напротив, забирая от Карима свою долю. – Тебя ничего не пугает, ничего не удивляет. А ведь это Пустошь, забирающая жизни у самых смелых и сильных.

– Значит, не так уж они были смелы и сильны, – равнодушно заявил Карим. Такого Роун простить не мог:

– Ты не имеешь права так говорить о моем народе, южанин!

– Глупость – общечеловеческий порок, и тебе пора это запомнить, если не хочешь разочаровываться снова и снова, – заметил Карим, глядя на пламя костра.

Роун помолчал, убеждая себя не горячиться. Потом спросил:

– Если считаешь поход в Пустошь глупостью, то зачем ты здесь?

– Я уже объяснял причину. А вот ты, кажется, подходишь на роль глупца, – Карим скупо усмехнулся. – Во-первых, пошел за мной, хотя понятия не имел, кто я. Во-вторых, у тебя не было и нет четкого видения ситуации и хоть какого-то плана. Ты просто следуешь за мной…

– Подзаряжаю твой резерв, – подхватил Роун. Странно, но он не чувствовал обычного эмоционального взрыва, которым бы отреагировал раньше. Это Пустошь его так морозит, что ли? – У меня тоже есть цель, южанин. Давай уже признаем, что искать себя – тоже может быть веской причиной для похода.

Карим какое-то время смотрел на него со странным выражением, потом тряхнул головой, ничего не ответил и лег спать, повернувшись спиной к Роуну, чья очередь сторожить была первой.

Роун пожал плечами и устроился удобнее, прислонившись к большому камню за спиной. Выставленный защитный круг не подпустил бы близко никакую живность, но ведь Пустошь изобиловала и нежитью…

Принц не мог решить, считать ли нежитью призраков, или это относится только к вурдалакам, мавкам и прочим порождениям Тьмы? Призраки – они ведь души мертвых, которых не пустили на небеса. Но, с другой стороны, вон Терновый король – призрак, но убил же как-то двух охотников, не успевших выбраться со Второй развилки в Темную Ночь? А его собаки вполне убедительно загрызли заблудившуюся буренку. Так что вопрос оставался открытым. И Роун не мог отрешиться от мысли, что был бы не против увидеть Северный гон еще раз, хотя бы для того, чтобы окончательно разобраться в призрачно-неживом вопросе.

Они остановились на Первой развилке, с которой в Пустошь уходили два основных пути – до Второй и Третьей развилок. Место считалось последним относительно безопасным островком в Пустоши, здесь можно было воспользоваться оставленными предыдущими путниками припасами. А вот дальше в Пустошь осмеливались забираться только редкие смельчаки. Возвращались далеко не все.

Роун предложил идти ко Второй развилке, но Карим почему-то наотрез отказался, при этом почти не раздумывая.

– Новый путь может дать больше, чем проторенный, – туманно объяснил он и пошел впереди. Роун пожал плечами и последовал за упрямым южанином. В чем-то тот был прав… наверно.

Роун уже выпытал у замкнутого товарища по путешествию, что тот старше принца всего на полгода, родился и вырос в семье аристократов, приближенных к королевскому двору Арифы, и если бы захотел, мог бы отправить на поиски решения своей проблемы с магией кого угодно. То, что в итоге он сам отправился в Пустошь, было доказательством то ли глупости, то ли самонадеянности – но, возможно, единственным верным выбором.

Как и сам Роун, Карим явно подошел к точке, в которой ему нужно было решить, куда двигаться дальше. И Роун невольно начал уважать его за то, что не побоялся в одиночку идти в чужую страну и искать пути в Пустошь.

До сих пор Пустошь пускала их дальше, настороженно всматриваясь призрачными глазами по ночам: и Роун, и Карим не раз замечали, как тускло светятся пары огоньков по ту сторону защитного круга. Почему-то Роуну было скорее любопытно, за что эти призраки стали жертвами Пустоши, чем страшно. Карим же и вовсе выглядел чуть ли не отстраненным и равнодушным, прислушиваясь больше к себе, чем к внешнему миру со всеми его странностями и испытаниями.

По подсчетам Роуна, до дня инициации оставалась всего неделя. Неутешительная цифра, если вспомнить, что он так до сих пор и не чувствовал никаких магических способностей в себе. Настроение портилось с каждым днем, превращая принца в мрачного и вспыльчивого человека. Как ни странно, Карим нашел способ бороться и с этим.

Как-то раз, вернувшись с разведки и застав Роуна в подобном расположении духа, Карим не стал язвить. Он сел напротив, подождал, пока Роун кинет на него раздраженный взгляд исподлобья, и очень серьезно сказал:

– Кое-что изменилось.

Роун тут же встрепенулся, но не успел спросить, что случилось: Карим со вздохом выдал:

– Я не могу контролировать магию, – и тут же метко залепил ему лицо снежком. Роун от неожиданности свалился с бревна, издал боевой клич и кинулся на обидчика.

Карим в этот раз не стал изображать из себя холодного циника, и поединок на снежках получился что надо. Правда, пришлось на время ослабить огненную защиту, потому что иначе битвы не получилось бы.

Задыхаясь от долгого бега по колено в снегу, с раскрасневшимися носами и щеками, Роун и Карим потом сидели у костра, протянув к огню руки, и Роун, пожалуй, в первый раз ощутил, что Карим, по сути, такой же подросток, как и он сам. Как бы южанин ни старался казаться умудренным жизнью взрослым человеком, в нем так же бурлила кипучая энергия юности. И поняв это, Роун перестал бессознательно относиться к спутнику, как к взрослому. Иметь дело с ровесником куда проще хотя бы в том плане, что в любой момент можно бросить в него снежок – и тем самым объявить второй раунд поединка.

Потом голодные и промокшие парни долго сушили одежду, непослушными пальцами открывали запечатанные припасы и обменивались колкостями по поводу меткости и выносливости противника. А потом им резко захотелось спать, и Роун не удержался от злодейского смешка, потому что первым выпало дежурить Кариму.

Это была их третья ночь в Пустоши.

И именно с нее начались настоящие неприятности.

Роун проснулся от смутного ощущения, что вот-вот пропустит нечто важное. Первым делом он поискал глазами защитный круг. Тот успокаивающе мерцал, и Роун сел, разминая шею.

– Они опять здесь, – негромко произнес Карим, сидевший рядом. Южанин хмуро смотрел на собиравшихся по ту сторону круга призраков, и Роун невольно насторожился.

Призраков становилось все больше. Были здесь и охотники со своими собаками, и мудрый старец с длинной бородой, и даже дети – чего парни еще никогда не видели. Все они медленно парили над землей, не сводя тускло мерцающих глаз с живых, и от этого начинали бегать мурашки.

– Раньше их не было столько, – прошептал Роун. Он сам не мог бы объяснить себе, почему понизил голос, но при взгляде на окружающих круг призраков иначе было нельзя. – Чего это они?

– Наверно, мы заходим уже на их территорию, – тоже тихо отозвался Карим. Он стоял в напряженной позе, как будто готовясь к бою, и Роун скопировал его.

– Пока просто смотрим?

– Предлагаешь отправить парламентера? – поинтересовался Карим с легкой усмешкой. Роун тоже улыбнулся, покачал головой:

– Предпочту подождать развития событий. Даже если ты будешь считать меня слишком осторожным.

– Не тот случай, – пробормотал Карим, не сводя глаз с круга.

Призраки начали двигаться по кругу быстрее, словно закручивая воронку. Роуну начало казаться, что защитный круг подрагивает. Он кинул быстрый взгляд на перстень. Тот сиял ровным светом. Значит, защитная магия действовала без препятствий.

Карим что-то проворчал, но Роун не успел переспросить. Призрачная воронка резко замедлила ход, и в тот же миг из общей толпы вырвался и буквально нырнул в круг головой вперед огромный снежный монстр.

Ни Роун, ни Карим не успели что-либо сделать, ошеломленные прорывом защитного круга. Монстр с оглушительным ревом рванулся к парням. Роун едва успел поднять руку, чтобы заново активировать перстень, но монстр налетел на него, сгреб в объятия и помчался дальше.


Карим выругался, активировал огненную магию и встал в боевую позу, отчаянно желая побыстрее выбрать, следовать ли ему за монстром, или готовиться к отражению атаки. Однако призраки почему-то не воспользовались шансом хлынуть волной через прорыв в круге. Они еще мгновение стояли и смотрели на Карима, а потом все, как один, развернулись и исчезли в завихрениях снега.

Карим выдохнул и рванулся за монстром – но перед тем нагнулся и поднял оброненный Роуном перстень. Надев его, Карим только мгновение колебался, а потом решил использовать магию артефакта.

Буря не страшила его. Чтобы снег не слепил, Карим увеличил радиус действия артефакта, так что снежные хлопья теперь таяли метрах в двух перед бегущим парнем. Куда именно бежать, подсказывал все тот же артефакт: следы монстра удивительно быстро заметало.

Карим мрачно подумал, что как-то все это очень походит на хорошо организованное действие: и собрание призраков, и визит монстра, и вот теперь еще прекрасно скрывающая следы непогода.

Перстень едва заметно замерцал, а через секунду Карим заметил впереди очертания горной гряды. Это точно был не Скалистый хребет, но вот до его предгорья они вполне могли уже добраться. Тем более, что Вторая развилка была как раз у входа в горное ущелье.

След вел к одной из пещер. Карим довольно бодро поднялся по узкой тропинке, недоумевая, как монстр преодолел этот склон – а потом посмотрел вниз и увидел, что он идет к черному ходу, а сам хозяин пещеры только что зашел через основной вход.

– Что ж, тем лучше, – пробормотал Карим, осторожно спрыгнул вниз и побежал ко входу. Чем раньше он освободит Роуна, тем быстрее они смогут продолжить путь.

У самого входа Карим остановился, рассудив, что не следует вламываться без разведки. Да и неясно, как монстр отреагирует на огненную магию, не станет ли от этого агрессивнее – и не сделает ли Карим хуже Роуну.

Монстр небрежно бросил добычу на землю, а сам бродил по пещере, издавая странные горловые звуки. Он ходил на двух лапах, сгорбившись и косолапя, обросший длинной грязно-белой шерстью. Крепкая шея и большая голова, острые загнутые когти на передних лапах, низкий лоб, под которым горели желтые глаза – такого чудовища Кариму еще не доводилось видеть, хотя до него доходили слухи о грозном повелителе Пустоши, который иногда осмеливается переходить Меревинд и нападать на скот. Вангейтцы называли его скамером и уважали в достаточной степени, чтобы не выходить на скамера в одиночку или вдвоем. И глядя на снежного монстра, Карим вполне понимал, почему. Но у него самого выбора не было: без защиты огненного артефакта Роун замерзал на глазах.

Карим сделал глубокий вдох, вытащил короткий меч и вышел навстречу скамеру. Тот явно обрадовался добавке к обеду и затопал к парню. Карим приготовился к бою. Его учили биться в любых условиях, с разными противниками, но никогда еще ему не доводилось выходить в одиночку на снежного монстра Пустоши.

Это было страшно. Карим не скрывал это от себя. Но упрямо ждал встречи с монстром, не двигаясь с места. И только когда скамер подошел на расстояние, с которого мог ударом лапы снести голову наглому гостю, парень высоко подпрыгнул и в полете взмахнул мечом снизу вверх. Скамер взревел от ярости: острие меча провело довольно глубокую борозду, зацепив подбородок. Монстр замахнулся с удивительной для такого громоздкого существа грацией, но Карим увернулся и снова атаковал.

Было очень сложно атаковать и уворачиваться, искать все новые способы дотянуться до врага в ледяной пещере, рискуя поскользнуться. Скамер, кажется, скоро понял это, и двигался уже осторожнее, пользуясь тем, что Карим не мог подобраться к нему близко, чтобы не попасть под удар лапой.

Карим отпрыгнул назад, чтобы отдышаться, кинул быстрый взгляд на Роуна. Тот лежал на спине, раскинув ноги и руки, с закрытыми глазами и посиневшими губами.

Карим вздохнул, принимая решение. Закрыл глаза, словно не стоял напротив оскалившегося в предвкушении чудовища. Выронил меч и соединил ладони вместе. А потом резким движением выбросил вперед правую ладонь и дотронулся до занесенной лапы скамера.

Вспыхнул синий огонь. Скамер заревел от боли, отдернул лапу и прижал к груди – огонь тут же благодарно охватил его туловище, заставив чудовище взвыть и броситься на пол. Это не помогло, и скамер выбежал из пещеры, оглашая окрестности воем.

Карим поморщился: паленым пахло так, что на глаза наворачивались слезы. Он помотал головой, борясь с головокружением, а затем тяжело опустился на пол рядом с Роуном и взял его за руку.

– Ну вот, опять я тебя спасаю, – пробормотал он устало. Глаза закрывались, клонило в сон, но Карим упрямо сжал зубы, прикусив до боли губу. Это помогло.

Дым и запах горелой шерсти вымело из пещеры снежной бурей. Карим без усилий поставил защитную Завесу и злорадно усмехнулся при мысли, что если Пустошь вредит им намеренно, то сегодня она получила в нос увесистый щелбан.

– Странно, – раздался негромкий голос Роуна, и Карим посмотрел на него, недовольно отметив, что почти уже заснул.

– Что странно?

– Сидишь себе и бормочешь что-то, – Роун выглядел изрядно помятым, на щеке красовалась глубокая царапина, а рукав куртки был оторван, но лицо уже не было таким пугающе бледным. Он слабо улыбнулся и сел, прислонившись спиной к стене.

– Ты бы на себя посмотрел, – проворчал Карим, с облегчением надевая перстень на палец хозяину. – Этот комок шерсти чуть не слопал тебя.

– Подавился бы…

– И мне бы не пришлось с тобой нянчиться, ага, – Карим тоже сел удобнее, глядя на выход из пещеры. Снаружи бушевала непогода, словно Пустошь и в самом деле разозлилась не на шутку.

– Знаешь, почему я за тобой пошел?

– Славы захотелось?

– Нет, – Роун был серьезен. – Просто ты показался мне человеком, который не струсит бросить вызов судьбе. А я так не мог. Мне хотелось стать таким же.

Карим заговорил не сразу. Роун, кажется, уже решил, что разговор окончен, и собрался заснуть, но тут Карим все же произнес с неохотой:

– А ты мне показался человеком, который может перевернуть мир, если захочет. Только он сам об этом еще не знает.

– Я-то? – Роун рассмеялся почти без горечи. – Не Одаренный принц на пороге провальной инициации – что уж может быть лучше для переворачивания мира? Ты ошибся, южанин. Я всего лишь гонюсь за призрачным шансом стать хоть кем-то. Но, похоже, Пустошь не хочет отдавать мне это.

– Так забери у нее, – Карим посмотрел на него без улыбки, и Роун тоже посерьезнел. – Нужно брать то, что тебе нужно, а не ждать, пока кто-то преподнесет тебе это. Я думал, тетушка обучит тебя этому, – он покачал головой, сам не понимая, на кого сейчас злится: на тетю, которая слишком трепетно относилась к сыну и вырастила его легкомысленным и избалованным, или на самого Роуна, который не желал становиться тем, кем мог бы стать.

Роун недоуменно нахмурился:

– Тетушка? Ты о ком это?

Карим вздохнул, помолчал. Потом посмотрел в глаза Роуну и негромко проговорил:

– Твоя мама, сестра моего отца. Принцесса Арифы, королева Вангейта – Далия. Меня зовут Карим, сын Алима, второго принца Арифы.

Он получил некоторое удовольствие от растерянности на лице Роуна, и пока тот собирался с мыслями, продолжил:

– Да, мы с тобой кузены, маленький принц. Прими это как-нибудь.

Роун похлопал глазами, кажется, не зная, как к этой новости отнестись – а затем внезапно радостно разулыбался и крепко пожал руку Кариму:

– Приму это как честь, кузен. Мог бы, конечно, и раньше сказать, чего уж там…

– Раньше я считал тебя нюней и маменькиным сынком, и не мог смириться с мыслью, что мы родственники, – Карим скорчил гримасу, и Роун рассмеялся. – Теперь-то мы на равных, так что…

Роун ничего не сказал, только смотрел так, что Кариму стало неловко за молчание и высокомерное отношение к нему. Но он предпочел оправдать себя тем, что ведь Роун и был тем самым нюней. И только Пустошь дала ему толчок к развитию.

В любом случае, Карим тоже был рад, хотя и скрывал это гораздо лучше, чем Роун.


6

Посольство Арифы

Во дворце готовились к приему послов из Арифы: спешно проверялись и перепроверялись важные документы, которые могли понадобиться на встрече с послами; убирались комнаты для гостей; королю же Совет предложил организовать небольшую охоту. Бьерн с неохотой согласился. Но на душе у него было тревожно.

Хотя магия крови показывала, что с Роуном все в порядке, он жив и здоров, но Далия и Бьерн, разумеется, не могли не переживать за сына. О том, что вместе с принцем Вангейта в Пустошь отправился и принц Арифы, пусть даже не наследный, знали только Айварс и Бранд. Бьерн понимал, что любое упоминание имени Карима может стать для Каида и других метящих на трон поводом для новых интриг.

Далия надеялась, что юноши подружились – так им было бы легче в Пустоши. Даже если учитывать колючий характер Карима и вспыльчивость Роуна, наверняка, общие невзгоды могли их сблизить.

– Интересно, знают ли они истинную личность друг друга? – как-то полюбопытствовал Бранд, когда помогал дяде с документами. Бьерн быстро улыбнулся:

– Если так, то Карим наверняка не будет терпеть капризы кузена, и Роун много чего нового о себе узнает.

– Но зачем они туда пошли? – Бранда давно мучил этот вопрос. Бьерн помолчал, прежде чем негромко сказать:

– Они хотят добраться до Скалистого хребта.

– Безумие! – вырвалось у Бранда. Он смотрел на дядю широко раскрытыми глазами и не мог поверить в услышанное. – Роун не мог не знать, что дальше Третьей развилки никто не может пройти. А до Скалистого…

– Боюсь, именно это и стало для них вызовом, – хмуро ответил король. – Не знаю, чего добивается Карим, но Роуна давно терзало отсутствие у него Дара. Ты ведь знаешь легенду Пустоши?

– Что Пустошь может что-то дать, если ты докажешь свою храбрость, – кивнул Бранд. – И что может забрать твою жизнь. И никто не знает, кому повезет.

Бьерн молчал, глядя в окно, за которым лениво падал снег. Бранд сдавленным голосом продолжил:

– Роун считал, что ему нечего терять. И если Карим предложил ему поход в Пустошь, он мог ухватиться за этот шанс добиться чего-то. А я, эгоистичный глупец, только ворчал и спешил поменять тему! – Он опустил голову и зажмурился. Бьерн положил руку ему на плечо.

– Даже Далия не могла отговорить Роуна от чего-то, если он уже вбил это себе в голову, а ты хочешь, чтобы тебе это удавалось? – он улыбнулся, потрепал племянника по голове, ероша светлые волосы. – С ним все будет в порядке, и он обязательно найдет то, что ищет.

– Но какую цену онза это заплатит?

Ответа на этот вопрос никто не знал.


В тронном зале в день прибытия посольства собралось много народа: советники с помощниками, адъютанты, охрана, прислуга. Было довольно шумно, и только когда открылись большие двери, впуская гостей, народ притих.

Гостей было трое, все – мужчины среднего возраста, тепло одетые, державшиеся с достоинством, но без надменности. Дождавшись, пока послы приблизятся, Бьерн спустился навстречу им, признавая равными себе, и с легкой улыбкой обратился к главе посольства:

– Рад снова видеть вас, эр Джинан. Как добрались?

– Должен сказать, ваши границы успешно защищает сама природа, – отозвался с добродушной усмешкой Джинан, пожимая руку королю. Далия подошла к нему и с улыбкой приобняла, прошептав:

– Добро пожаловать, брат.


Своего старшего брата Далия всегда любила больше, чем младшего, и Джинан платил взаимностью, оберегая сестренку и балуя ее. Когда Далия вышла замуж и уехала на север, Джинан переживал за нее, но верил, что его сестра справится с любыми невзгодами. Да и Бьерн ему сразу понравился: смелый, верный и справедливый. Роуна он видел всего несколько раз, и со смехом говорил Далии, что упрямством парень пошел в нее.

После торжественной приветственной церемонии Бьерн, Далия, Каид и Джинан с помощниками удалились в отдельную комнату. Окна выходили на северную сторону, и Джинан не мог не заметить, что Далия то и дело смотрит наружу, и между ее бровями появляется морщинка. Бьерн пару раз наклонялся к жене и что-то шептал, Далия отвечала быстрой, вымученной улыбкой. Однако присутствие советника и помощников не давало Джинану задать мучивший его вопрос. И только когда они обсудили программу на завтра и наметили ряд вопросов, Каид ушел готовить документы, и Джинан отпустил помощников.

В комнате остались только трое. Джинан не замедлил спросить:

– Что случилось? – Он подошел к сестре, сел напротив, чтобы видеть ее лицо. Бьерн остался стоять у окна, за которым сгущались сумерки.

Далия посмотрела на брата. Губы у нее чуть заметно подрагивали.

– Роун ушел в Пустошь, – проговорила она тихо. Джинан моргнул, раскрыл рот, но не успел ничего сказать. – И Карим с ним.

Несколько мгновений Джинан собирался с мыслями. Как бы горяч и вспыльчив ни был Роун, совершить подобный поступок без должной причины он не мог. Значит, случилось что-то серьезное.

– И Карим? Он-то как здесь оказался? Его посылали на восток!

– Очевидно, перепутал направление, – Бьерн беззлобно усмехнулся. – Мы предполагаем, что знаем причину, по которой Роун пересек Меревинд. А ты ответь, зачем это нужно Кариму.

Джинан перевел взгляд на Далию.

– Ты знаешь, сестра.

– Да, я знаю, – прошептала она, – но хотела убедиться.

– Значит, это правда, что у него неконтролируемый Дар, – подвел итог Бьерн. – И он хочет, чтобы Пустошь забрала его. Но вряд ли он понимает, на какой риск идет.

– Они оба, – Далия с трудом удерживала себя на месте, – они оба не знают ничего!

– И до инициации всего несколько дней осталось…

– Если об этом узнают, борьба за трон развернется раньше, чем… – Бьерн осекся, глубоко вздохнул и отвернулся. Джинан посмотрел на него, потом на сестру, прикидывая, чем может помочь.

– Кого ты отправил за ними?

– Лучшего, – отозвался Бьерн, садясь в кресло. Вид у короля Вангейта был усталый, и Джинан искренне сочувствовал ему. – Айварс найдет их.

– Что, если Пустошь найдет их раньше? – Далия закрыла глаза; ее била дрожь. Джинан набросил ей на плечи теплый плед, приобнял.

– Они не так глупы, чтобы просто взять и сдаться, – уверенно сказал он. – И раз уж мы не можем до дня инициации покинуть Вангейт, давайте подготовимся к их возвращению.

Он посмотрел в глаза сестре, ободряюще улыбнулся:

– С ними все будет хорошо, Далия. Не изводи себя. Каждый из моих племянников даст фору самому отчаянному головорезу, когда дело касается смелых поступков. А уж вместе они самой Пустоши покажут.

– Для тебя Пустошь – пустяк, южанин? – шутливо рассердился Бьерн. Джинан хмыкнул:

– Так же, как для тебя – песчаная буря, северянин.

Далия смотрела на двух мужчин и слабо улыбалась, кутаясь в плед.


К своей задаче – найти шпиона в посольстве и следить за ним – Бранд отнесся предельно серьезно. Когда посольство прибыло во дворец, Бранд стоял позади и чуть левее королевы, внимательно разглядывая подходящих к трону гостей. Тем же самым занимался стоявший за плечом короля Каид.

Брат королевы Бранду понравился: сразу видно, что человек благородный, а если хоть чуточку похож на сестру, то справедливый и великодушный. В детстве Бранд был влюблен в Далию, и с возрастом это чувство превратилось в огромное уважение и стремление быть верным рыцарем. Роун подтрунивал над кузеном, но Бранд оставался несгибаемым.

Перед тем, как распустить советников и уйти вместе с королем и братом, Далия подозвала Бранда к себе и негромко сказала:

– Я полностью доверяю Джинану, а он клянется, что лично отобрал самых верных людей. Но вместе с ними в Вангейт приехали еще несколько человек из Арифы – дядя приставил к Джинану своих людей. За ними проследят. Но я хочу, чтобы ты тоже присмотрелся.

Бранд с готовностью кивнул. Далия смотрела на него с такой понимающей улыбкой, что Бранд вспыхнул и поспешил склонить голову. Далия шепнула:

– Но в передряги не лезь, понял?

Бранд поднял голову. Далия уже отвечала на заданный одним из советников вопрос, но кинула на Бранда быстрый взгляд и улыбнулась.

Найти присланных королем Арифы людей оказалось не так просто. До дворца они не доехали, сразу после прибытия предпочтя отправиться в город. Бранду пришлось довольно долго ходить по улицам и опрашивать знакомых, прежде чем он напал на след послов, которые таковыми на самом деле не являлись.

Четверо мужчин остановились на постоялом дворе в одном из восточных районов города. Хозяин постоялого двора, давний знакомый Бранда, рассказал, что южане все, как один, неразговорчивы, сразу же поднялись в отведенные им комнаты, и даже на обед не спускались. Ждать ли их к ужину, тоже вопрос.

– Страсть как таких загадочных гостей не люблю, – признался трактирщик. – То ли есть они, то ли причудились? Вроде и заплатили за ночлег, но коли я всего раз их лица видел, как быть уверенным, что потом узнаю, случись чего?

– Да уж, – согласился Бранд, – мутные какие-то.

– Южане, – презрительно заметил трактирщик, скривившись. Потом заметил возмущение Бранда и пояснил: – Не всем же быть такими, как наша королева!

Расспросив служанок, Бранд узнал, что четверо гостей никуда из своих комнат не выходили, на стук отозвался только один и мрачно посоветовал оставить его в покое, если служанке не хочется внезапно стать калекой. Бранд подумал и решил подождать южан в общем зале. Должны же они когда-нибудь спуститься?

Получасом позже, немного оглохший от нескончаемого шума и песен, он выбрался из толпы вечерних посетителей на улицу и жадно глотнул свежего воздуха. Южане все так же не показывались, и у Бранда начало появляться четкое ощущение, что все это неспроста. Четверо мужчин, ведущих себя так странно и не показывающихся на людях, вполне могли оказаться не шпионами, а диверсантами. Что может им помешать в день инициации совершить что-нибудь опасное для правящей семьи или народа? И он решил немедленно отправить Далии весточку и попросить ее прислать кого-нибудь на подмогу.

Чтобы не привлекать внимание прохожих, Бранд отошел в переулок и активировал Дар. Магическая способность у него была довольно слабой, но для отправки сообщения королеве вполне годилась. Бранд постарался объяснить свои подозрения как можно более четко, отчаянно пытаясь казаться взрослее и мудрее, чем он себя ощущал.

Далия приняла сообщение, но ничего не ответила, так что Бранд решил подождать ответ, не возвращаясь во дворец. Но идти обратно в трактир не хотелось, так что он стал прогуливаться по улице. Мороз к ночи усилился, щипал щеки и нос, призывая отправиться домой как можно раньше и посидеть у огня. Бранд упрямо подтянул шарф повыше, сунул руки в карманы и с сочувствием подумал о Роуне, который прямо сейчас мерз где-то в Пустоши.

То, что Карим оказался кузеном Роуна, почему-то вызвало у Бранда приступ ревности, который он поспешил заглушить раздражением: как наследный принц мог поступить так опрометчиво? Однако Бранд прекрасно знал, почему так получилось, и раздражение быстро сменилось стыдом и гневом на себя: если бы он был чуть умнее и предусмотрительнее, Роун не сбежал бы в снежную тьму.

Еще непонятно, как относиться к Кариму, который наверняка и потащил с собой готового рисковать принца Вангейта. Конечно, племянник Далии, по ее словам, благородный и храбрый, но что с того, если Пустоши все равно, какого ты звания и зачем пожаловал. Пустошь морозит всех.

Людей на улице становилось все меньше, и Бранд с неохотой решил вернуться в трактир. Однако его внимание привлекло движение на самом краю освещенного фонарем пространства. У входа в переулок невысокая фигурка молча боролась с кем-то куда крупнее. Бранд нахмурился и поспешил туда.

Их было трое: двое рослых мужчин, по виду местных, и смуглый мальчишка с острым носом и большими карими глазами. Один из мужчин пытался удержать мальчика, а второй обыскивал его карманы. Бранд не колеблясь подошел ближе, но не успел ни окрикнуть грабителей, ни атаковать их.

Мужчина, который держал мальчишку, издал предупреждающий возглас, и его сообщник развернулся, вытаскивая нож. Бранд вздохнул и приготовился активировать магию. Шансов справиться с двумя взрослыми мужчинами голыми руками у него было бы мало.

– Снова ты, – выдохнул один из грабителей, и Бранд мимоходом удивился, когда это успел насолить ребятам. А потом на него напали с ножом, и стало не до размышлений.

Бранд отскочил назад, вытягивая руку ладонью вперед, и когда нападавший оказался в пределах досягаемости, хлопнул его по плечу. Грабитель взвыл от пронзившего руку холода, выронил нож и схватился здоровой рукой за обмороженное плечо. Бранд ударил его ногой в живот, отчего грабитель рухнул наземь, но словно бы и не заметил этого, продолжая баюкать онемевшую руку.

Второй грабитель отбросил мальчика в сторону и ринулся вперед, тоже держа нож, но двигаясь осторожнее. Бранд понимал, что если окажется недостаточно быстрым, то Дар не спасет его от удара ножом, поэтому не спешил и ждал действия противника.

Ни один из них не ожидал, что освободившийся мальчишка внесет свой вклад. И только когда грабитель вдруг ойкнул, закатил глаза и неизящно грохнулся на землю, Бранд заметил, что мальчик держит в руках палку. Он выглядел очень сердитым, и посмотрел на Бранда так, будто тот был обязан спасать младших.

– Какой гостеприимный город, – язвительно заявил мальчишка, отдуваясь. – А ты такой медлительный – стоишь себе и ждешь чуда.

Несмотря на стоны валявшегося с замороженной рукой грабителя и на ситуацию в целом, Бранд не мог не улыбнуться, глядя на спасенного (и спасшего его) мальчика. На вид тому было лет четырнадцать.

Мальчик отбросил палку, отряхнул одежду и, гордо задрав подбородок, пошел прочь – на освещенную улицу. Бранд постоял немного, глядя то ему вслед, то на грабителей, пожал плечами и тоже направился ближе к свету.

– Ты с юга? – полюбопытствовал он, догнав паренька. Тот глянул так, словно Бранд задал неприличный вопрос:

– Угадал.

– Послушай, а ты случайно не…

– Случайно не, – отрезал мальчишка, не сбавляя шага. – И не случайно тоже не. Отстань.

Бранд отстал на шаг, растерянно поморгал. Потом снова пошел следом за надменным мальчишкой, который отчего-то вызывал у него неясные подозрения.

– Тебе лучше остановиться, – предупредил он, глядя в спину южанину. Тот презрительно фыркнул:

– А то что? Заморозишь?

– Подморожу, чтобы ты не смог ходить, но мог ответить на вопросы, – пообещал Бранд, надеясь, что его голос звучит убедительно.

Южанин остановился, медленно развернулся и насмешливо улыбнулся, вытаскивая руку из кармана, и пропел:

– Да неужели?

Бранд ошеломленно смотрел, как над ладонью мальчишки танцует огонек пламени, и размышлял, почему ему столь часто стали встречаться Одаренные.

– Ну что? – нетерпеливо спросил южанин. – Так и будем тут стоять и народ привлекать?

– Куда ты идешь?

Мальчишка сразу стал серьезнее, потушил огонек:

– Мне надо во дворец. Проводи меня.

– Кого-то ищешь? – Бранд задал вопрос, подозревая, что уже знает ответ. И когда получил его, то удивился совсем немного.

– Я ищу своего брата, – ответил южанин четко. – Его зовут Карим, и он по своей глупости решил, что Пустошь может ему помочь.

Бранд понимающе покивал:

– Ага. И он такой не один…

– Связь между нами становится хуже, – недовольно проговорил мальчик. – Значит, он уходит все дальше. А я не могу пересечь Меревинд, и все из-за этого глупого дня инициации!

Бранд хорошо знал, о чем речь. Правящий род Вангейта был связан с магией Пустоши неразрывной и необъяснимой связью. Пустошь влияла на жизнь королевства, устанавливала свои законы. И по одному из этих законов, за неделю до дня инициации река Меревинд становилась своего рода границей, которую никто не мог пересечь – до самой инициации.

– Мы ничего не сможем сделать, – тревога в голосе Бранда была искренней. Он понятия не имел, смог бы почувствовать появление у Роуна Дара, или это под силу только родителям. – А зачем тебе во дворец?

– К дяде, – неохотно отозвался южанин. – Он будет недоволен, конечно. Но, может быть, только я смогу найти брата.

– Кровная связь, – кивнул Бранд. – Но тебе всего-то лет четырнадцать…

– Пятнадцать.

– И ты решил, что сможешь в одиночку найти брата?

Мальчик остановился, посмотрел на Бранда с веселым изумлением и после паузы заметил:

– Ты так и не спросил, как меня зовут.

– А, да, – спохватился Бранд, протянул руку: – Бранд.

Южанин пожал протянутую руку одними пальцами – тонкими и горячими, и со смешком ответил:

– Азиза.

Бранд ошеломленно замолчал, глядя на юную принцессу Арифы.


7

Королева Вечных снегов

Пустошь явно злилась на чужаков, посмевших насмехаться над ней. Небо было затянуто темно-серыми тучами, которые цеплялись за выступы скал и закрывали вершины гор. Колючие льдинки собирались в стаи и разъяренными воронками то и дело окружали путников, но встречали ровное тепло защитной магии и бессильно таяли. Ветер тоскливо выл, заблудившись в каком-то из многочисленных ущелий.

– Кажется, мы разозлили Духов, – насмешливо заметил Карим, когда они, вволю выспавшись и отдохнув в пещере, утром вышли наружу. – Видимо, мы должны были умереть сразу, как пересекли реку.

– Ну, у них еще будет такая возможность, – отозвался Роун, посчитав оставшиеся до инициации дни и неприятно удивившись тому, что их осталось всего пять. – Если через пять дней не вернусь домой или не найду Дар, случится что-то нехорошее.

– С кем? – уточнил Карим, уже предчувствуя, что Роун снова начнет винить себя, судьбу и весь окружающий мир в своих бедах.

– Не знаю, – признался Роун обескураженно. Карим фыркнул. – Ну серьезно, не знаю я! Только так получается, что легенды никогда не врут.

– Только ограниченные люди способны соединять все недосказанности и намеки древних слухов, и на этой основе выдумывать собственные легенды, – возмущенно заявил Карим. – Что, Духи Пустоши лично придут по твою душу, если не найдешь свой Дар?

– А если они решат, что надо напасть на Вангейт за то, что я посмел нарушить их покой?

– А если нет? – Карим остановился, а когда Роун сделал то же самое, больно ткнул его в плечо. – Ты постоянно ищешь мрачную сторону во всем, видишь только потерянные возможности даже в будущем, не желаешь поверить, что способен на большее! Знаешь, на месте Духов я бы точно вытряс твою душу только за то, что ты такой нытик!

– А ты слишком высокомерен, считаешь себя всесильным и злишься, когда тебе говорят правду! – не остался в долгу Роун. – Думал, милостиво придешь сюда, и Пустошь тут же подарит тебе все, что хочешь?

– В отличие от тебя, я точно знаю, как желаемое получить!

Какое-то время оба принца стояли друг напротив друга, хмуря брови и метая молнии из глаз. Первым эпичности момента не выдержал Роун: фыркнул и разразился смехом, указывая пальцем на кузена:

– Ты бы себя видел сейчас! Надулся, как воздушный шар, наполненный гонором!

– Выскочка, – Карим все еще пытался казаться раздраженным, но не смог долго сдерживаться и тоже засмеялся.

Роун был рад, что кузен, казавшийся сначала высокомерным недотрогой, оттаял и оказался верным товарищем. Возможно, виновата была магия крови, но у Роуна появилось и крепло чувство, что он знает Карима очень долго – как Бранда, например. И может поделиться тем, что на душе. Карим мог быть язвительным, раздраженным, надменным, но тем не менее, терпеливо выслушивал все и давал совет. Или выволочку, если ему казалось, что Роун порет чушь. Особенно его бесило яростное нежелание Роуна признать, что судьбу человека творит во многом он сам, а не вездесущие Духи. В этом вопросе мнение кузенов различалось и было основным источником их споров.

– И как именно ты собираешься получить то, что хочешь? – спросил Роун, когда они наконец успокоились. – Мы как-то обошли эту тему.

– Вот если ты сейчас опять начнешь ныть, что у нас не получится… – Карим предостерегающе посмотрел на кузена. Роун скорчил гримасу:

– Убедил: если мне не понравится то, что ты скажешь, я просто дам тебе в твой аристократичный нос.

Карима эта угроза, кажется, не впечатлила совсем, но кулак кузену он все-таки показал. Потом стал серьезным, помолчал и негромко проговорил:

– Мне нужно найти Королеву Вечных снегов.

Роун ошеломленно смотрел на него, даже не замечая, что снежная буря тоже притихла. Карим выглядел настроенным решительно, и Роун мрачно подумал, что кузен не отступится от своего решения, каким бы странным оно ни было.

– Мне надо было ожидать чего-то в этом роде, – обреченно отозвался он наконец, вздохнул. – С твоими замашками только так. Сначала ты просто решаешь отправиться в Пустошь, при том, что не можешь пересечь Великую реку без сопровождающего. Потом оказывается, что у тебя нестабильная магия, и ты в любой момент можешь замерзнуть. Потом вдруг ты оказываешься моим кузеном, которого я, наверно, никогда и не видел…

– Видел, – перебил Карим. – Ты приезжал с тетей, когда нам было по одиннадцать. Я этот день надолго запомнил.

– Почему? – Любопытство победило на короткое время. Карим хмыкнул:

– Ну, потому что ты в тот день вздумал из себя короля корчить, я разозлился и стукнул тебя посохом дворцового мага. А ты возьми, да и окаменей. Ох, как меня тогда побили… Неделю сидеть не мог, и все тебя добрым словом вспоминал.

– Так, погоди. А я почему этого не помню? – нахмурился Роун.

– Потому что колдовство еще и памяти на какое-то время лишало.

– Так, не сбивай с мысли! – спохватился Роун. – Я еще не закончил. Как ты мог отправиться в Пустошь без точного плана?

– А что, у кого-то из ваших охотников можно было и точную карту купить? – язвительно поинтересовался Карим. – Я-то думал, они максимум до Третьей развилки доходили. А от нее до Скалистого, как видно на магических картах, еще далеко. Так что тут ты перегибаешь палку, кузен. Я вполне точно знал, куда идти.

– Но мне сказать забыл!

– Так это потому, что ты был занят только собой, не помнишь? Все искал оправдания да бесился, – Карим оставался спокоен, и это еще больше раздражало Роуна, который чувствовал себя нашкодившим ребенком. – Теперь ты все знаешь.

– И совсем не считаю, что это хорошая идея, – пробурчал Роун, наморщил лоб. – Королева – хозяйка Пустоши. Получается, это она сейчас на нас злится.

– По-моему, она как раз сейчас подслушивает, – заметил Карим спокойно. В самом деле, снежная буря успокоилась, и даже ветер утих. Роун пробормотал:

– Это не очень хорошо, наверно…

– Да все равно, – вызывающе сказал Карим, обращаясь не то к Роуну, не то к Пустоши и Королеве. Сейчас он выглядел настоящим принцем, требующим свое, и Роун невольно восхитился смелостью кузена. – Я пришел не взять что-то, а предложить. От такого не откажется даже она.

– Как будто ты ее знаешь!

– Опять ты бурчишь, – заметил Карим. Но вместо того, чтобы нахмуриться и начать читать нотации, он неожиданно протянул руку и похлопал Роуна по плечу. Потом миролюбиво улыбнулся. – Давай просто делать то, что мы можем. И посмотрим, чего мы добьемся.

Роун невольно засмеялся и кивнул:

– Хорошо, брат. А что, не попросить ли и мне у Королевы чего-нибудь?

– Мыслишь в правильном направлении, – одобрил Карим. Роуну эти слова были приятны, и он в очередной раз порадовался, что Пустошь уже подарила ему такого кузена.

И пусть Королева злится, сколько хочет.

– Магические карты могут и соврать, – заметил он спустя некоторое время. Карим возражать не стал:

– Могут, конечно. Тем более, что магия Пустоши настолько мощная. Чувствуешь давление?

Роун прислушался к собственным ощущениям. Действительно, Пустошь словно давила, испытывала на прочность, и чем дальше они отходили от Великой реки, тем сильнее это ощущалось. Он закивал:

– Точно! Как будто пытаешься прорваться в пузырь, который наполнен водой, и тебе все сложнее.

– Магический фон тут – будь здоров, – задумчиво пробормотал Карим, оглядываясь. – Но ничего. В крайнем случае, используем артефакт тетушки.

– В каком это крайнем случае? – захотел узнать Роун. – У тебя что, магия может закончиться?

– Ее могут заблокировать, – серьезно ответил Карим. Выглядел он, несмотря на мрачный прогноз, почти расслабленным, так что Роун решил не беспокоиться раньше времени.

Они уже довольно долго поднимались по узкой тропинке, морщиной прорезавшей заснеженную гору. Лед под ногами неохотно поддавался и трещал; сверху, с уступов, то и дело обваливался снег, разочарованно шипевший при соприкосновении с защитной магией. Вид не менялся: все та же унылая степь внизу, затянутое тучами небо внизу, виляющая тропинка, по которой с трудом идут два человека плечом к плечу.

Усталость навалилась вечером, как-то сразу лишив желания продолжать путь. Ветер усилился, снег валил все гуще, и парни решили остановиться на ночлег в одной из обнаруженных небольших пещер по пути. Установили Завесу, зажгли костер, вытащили припасы и молча поели, после чего Карим вызвался дежурить первым, а благодарный Роун тут же заснул.


…Он не видит лица стоящей у высокого окна женщины, но кожей чувствует исходящий от нее холод и силу. Безмерно уставший, с трудом переводя дыхание, он осторожно опускает на пол товарища, который так и не пришел в себя, и выпрямляется. Меч в руке кажется все тяжелее с каждой секундой, но выронить его значит подписать себе смертный приговор. То же самое случится, если перстень вдруг перестанет работать.

Ее низкий, тягучий голос наполняет сердце холодом:

– Тебе все же удалось добраться до замка.

– Как видишь, – с трудом отзывается он, сосредоточившись на том, чтобы держать меч. Руки дрожат.

Женщина медленно поворачивается к нему и дарит ледяную улыбку, в которой таится обещание скорой смерти:

– Зачем было тратить столько сил? В итоге вы все равно погибнете. Пустошь не терпит чужаков.

– Кому, как не тебе, знать об этом? – насмешливо замечает второй парень. Он с трудом, опираясь о стену, поднимается, тут же хватается за плечо товарища. – Ты ведь тоже чужая, Стейнмунн.

Хозяйка замка, явно пораженная, устремляет горящий взгляд на парня:

– Откуда… откуда ты знаешь? Впрочем, – она быстро возвращает самообладание, – это ничего не значит. Ты унесешь свое знание с собой в могилу.

– Рано радуешься…


…– Стейнмунн!

Она бросает быстрый взгляд – презрительный, морозящий. Осаждает коня, рвущегося в гущу боя, и позволяет всаднику догнать ее. Впрочем, как только он оказывается рядом, снова бросается вперед. Ее ждет битва.

– Стейнмунн, постой! Твой отец…

– Нет у меня отца! – яростно кричит она. – Нет – после того, что он задумал!

– Ты принцесса!

– Я – Королева вечных снегов! – она смотрит на королевского советника взглядом, в котором сплавились воедино темный гнев, разочарование, тоска, высокомерие. – Я буду править Пустошью, и чьи-то приказы не имеют значения.

Она уносится вперед – туда, где кипит бой, слышатся крики людей и ржание лошадей, в воздухе витает запах крови и смерти. А советнику остается только беспомощно стоять и смотреть ей вслед.


…– Ты выйдешь за него замуж, и точка! – Король разгневан, как никогда раньше, и не скрывает этого. Он смотрит на непослушную дочь, посмевшую не согласиться с его решением, а та кусает губы и сжимает пальцы, отвечая ненавидящим взглядом. – Ты – принцесса, и твои желания совершенно не важны, когда дело касается государственных дел.

– Отец!

– Не смей перечить! – прерывает он. – Не смей больше никогда перебивать меня на глазах у послов или советников. Никогда не забывай свое место.

Ее губы дрожат, но она берет себя в руки и высокомерно кивает:

– Как пожелаешь, мой король.


– Роун!

Сновидения не хотели его отпускать, оплетали диким плющом, притягивали.

– Роун, просыпайся!

Чьи-то голоса шептали, зачаровывали, обволакивали, совершенно лишая воли… но стоило только кому-то хорошенько потрясти его за плечи, морок улетучился. Роун распахнул глаза, уставился на Карима с непониманием:

– А что…

– Нас атакуют, ваше высочество! – Карим выглядел разозленным. Он помог Роуну подняться, ткнул пальцем в сторону мерцающего щита.

На них надвигалась беснующаяся толпа гоблинов. Тех самых, что жили в сказках и легендах: низкорослые, широкоплечие, с длинными руками и светло-зеленой кожей. Их было не меньше нескольких десятков, и каждый был вооружен кривой саблей или коротким мечом. Черные глаза смотрели с ненавистью и вожделением. Роуна передернуло, когда он представил, что могут сделать острые зубы и когти, и он покрепче схватил меч.

– Защита выдержит, – не слишком уверенно сказал он. Карим мрачно заявил:

– Что-то быстро ты стал забывать уроки Пустоши. Скамер был один, а их под сотню, а то и больше. Если прорвутся, нам их не сдержать. Нет у нас такого магического резерва.

Роун посмотрел назад, пытаясь найти выход. Гоблины уже подбирались к самой защитной Завесе, скалясь и размахивая оружием. Однако большинство из них подходили спереди и с двух сторон, а вот за спиной у парней еще оставался довольно широкий проход. Роун похлопал Карима по плечу, показал назад:

– Давай отступим вон туда. Можем подняться по тропинке, да и сдерживать натиск там будет проще.

Карим согласно кивнул. Роун секунду колебался, не следует ли усилить защитное поле там же, где оно сейчас, или лучше будет подтянуть его ближе. Он решил оставить все, как есть.

Оба начали отступать к тропинке, не ослабляя внимания. Гоблины все так же шли вперед, окружая их, однако вскоре тропинка стала настолько узкой, что стражам Пустоши пришлось толкаться и идти по двое.

Карим показал наверх:

– Они могут и оттуда напасть.

– Как думаешь, мы уже близко? – Роун шел первым, с некоторой тревогой отмечая, что путь подозрительно чист. – Ну, к ее замку?

– Стейнмунн, – пробормотал Карим. – Да, наверно.

– Ты тоже видел? – Роун посмотрел на него. Карим недоуменно нахмурился. – Сон?

– В отличие от тебя, я не спал.

– Откуда тогда знаешь ее имя?

Карим выглядел почти растерянным:

– Я не знаю.

– Даже северяне зовут ее только Королевой…

– Хватит уже ее призывать! – рассердился Карим. – Тебя сейчас должно волновать, как отбиться от толпы гоблинов, которые мечтают порвать нас на куски!

Действительно, идущие за ними гоблины совсем не скрывали своих намерений, кровожадно скаля зубы. Они то и дело принимались что-то вопить, и этот вопль сразу же подхватывала вся группа. Эхо услужливо дробило крики, разнося их по горным ущельям, отчего казалось, что гоблинов тысячи и тысячи.

Роун смутно себе представлял, что они с Каримом собираются делать, добравшись до замка Королевы. Если гоблины и правда стражи замка, то вряд ли они пропустят незваных гостей. Так что еще вопрос, не идут ли они прямо сейчас в ловушку, из которой уже не выбраться?

С другой стороны, куда еще податься? Пустошь – владения Королевы, куда ни иди, везде ее глаза и уши. А в своем замке она, может быть, даже и не ждет гостей.

Роуну внезапно очень захотелось вернуться домой, и пусть бы все шло, как раньше, пусть бы он даже оставался не Одаренным, даже не принцем – все лучше, чем эта тоскливая вечная непогода, неопределенность, страх смерти от когтей или сабли зеленокожих гоблинов, что шли за ними, не сводя жадных глаз с добычи…

Он разозлился на себя за подобную слабость, да так, что неосознанно увеличил мощность магической защиты. Мерцающий золотистый щит мгновенно засиял тревожно-алым, вспыхнул, а идущие первыми гоблины взвизгнули и тут же сгорели дотла.

Карим тут же схватил его за руку, вгляделся в лицо:

– Что?..

– Ничего, – сквозь зубы процедил Роун, уменьшая мощность.

Ветер донес запах горелого мяса, и Роуна затошнило. Он согнулся пополам, уперся ладонью о скалу. Перед зажмуренными до боли глазами плавали разноцветные круги, голова кружилась так, что путались мысли. Роун не мог понять, что с ним такое. Ему уже приходилось убивать гоблинов, когда те нападали на Вангейт, да и с артефактом обращаться принца учили чуть ли не с пеленок, так что списать все на перепады мощности магии не получилось бы.

Еще более странным было предположение, что ему стало так плохо из-за приступа страха перед будущим. Бояться своей судьбы – ну разве пристало такое наследнику престола? Тем более вышедшему в поход, чтобы изменить эту самую судьбу.

«Неужели ты думал, что путь будет чист, и никто не посмеет противиться?» – ядовито пропел внутренний голос. Злость и отвращение к самому себе поднимались в нем горячей волной. Роун сплюнул. «И что Пустошь будет к тебе благодушна? Какой наивный мальчик!»

– Да что ты опять раскис? – рявкнул Карим в ухо, влепил несильную, но обидную пощечину. – Вставай!

Пощечина привела Роуна в чувство. Странное дело, но никакого раздражения или гнева на кузена он не ощущал. Напротив – был ему благодарен.

Решив, что все эти мутные и бередящие душу переживания могут и подождать, Роун потряс головой, вытряхивая ненужные мысли. Выпрямился, переводя дыхание, и посмотрел на Карима:

– Спасибо.

Карим выглядел чуточку растерянным, но всего на секунду. Потом растерянность сменилась привычным раздражением, и он проворчал:

– Нашел время в себе копаться! Нюня.

Роун хмыкнул, признавая правоту кузена, и быстро пошел вперед. Тропинка вилась змеей между выступами скал, так что невозможно было увидеть, что за поворотом. Позади бесновались гоблины, разъяренные смертью сородичей.

А потом неожиданно тропинка кончилась, и они оказались на огромной ровной площади на ладонях гор.

– Вот это да, – пробормотал Карим, потрясенный увиденным, как и Роун.

С трех сторон площадь обрывалась в никуда, а если идти прямо, упиралась в большой замок с высокими шпилями, за которым пронзала низкое небо высокая вершина. Сам замок стоял на возвышении и был построен, кажется, целиком изо льда – так слепили глаз его стены, окна, шпили. Ко входу вела широкая лестница.

Карим первым справился с шоком и шагнул вперед… и в этот же момент защитную стену позади пробило что-то большое. Роун пошатнулся, когда магический щит за мгновение стал гораздо меньше (теперь осталась только тонкая «оболочка», не дающая замерзнуть принцу), и обернулся как раз в тот момент, когда из-за поворота на него вылетел скамер.

Роун успел увернуться от замаха когтистой лапы, крикнул вслед Кариму:

– Сзади!

Карим развернулся, уже замахиваясь мечом, и нанес сильный удар скамеру. Тот взревел и ударил человека другой лапой. Карим упал. Но на Роуна уже накатывалась первая волна гоблинов, и он стал слишком занят, чтобы следить за кузеном.

«Магия ослабла, когда мы вступили на площадку», – пронеслось у него в голове. Отныне Роун мог надеяться только на собственное умение вести бой. Хорошо еще, ветер утих и не бросал в лицо колючие льдинки.

Сражаться на открытой площади с десятками врагов было бы безумством, поэтому Роун быстро принял решение отступать к замку. Магический резерв накапливался очень медленно, а сдержать гоблинов на тропинке было уже невозможно.

С первыми двумя гоблинами он управился довольно быстро – признавая, что ему повезло: кажется, противник тоже не ждал появления скамера, и это на какое-то время вывело стражей Пустоши из равновесия. Но на площадке появлялись все новые и новые враги, и Роун использовал накопленный резерв, чтобы обрушить скальный выступ, перекрыв путь. Затем он развернулся и побежал к замку.

Карим к тому времени управился и со скамером, и с шустрым гоблином, но тот сумел достать человека острием своей сабли. Роун со страхом увидел, как Карим морщится и держится за плечо, пытаясь остановить кровь.

– Пустяк, – процедил Карим, отмахиваясь от нерешительной попытки Роуна зажать рану. – Побежали.

Позади злобно взревел еще один скамер, раскапывая снежный завал. Его рев тут же подхватили гоблины, и это придало принцам сил.

Скамер вырвался из снежного плена как раз в тот момент, когда Роун и Карим добрались до лестницы, и рванулся вперед, не желая упускать добычу. За ним следовали гоблины, причем теперь среди них были и лучники. Заметивший это первым Роун издал предупреждающий возглас, однако один из лучников уже выстрелил.

Роун в каком-то ступоре наблюдал, как тяжелая стрела летит к нему, и кроме этого словно бы ничего и нет в целом мире. Исчезли все звуки, осталось только собственное неровное дыхание. Почему-то он не мог сдвинуться с места, не мог даже принять какое-то решение. Это было неправильно.

Как получилось, что в последний миг перед ним внезапно появился Карим, и ледяная стрела с мерзким звуком воткнулась ему в раненое плечо, Роун не смог понять. Чары спали, когда Карим застонал от боли. Роун поймал кузена, который дернулся назад, но не стал отвлекаться на вопросы и паниковать.

Вместо этого он собрал весь накопившийся магический резерв, сконцентрировал его и со всей яростью отправил огненный шквал в сторону врага. На этот раз его не смутили ни предсмертные крики, ни запах. Роун, даже не оглядываясь, подтащил ослабевшего кузена к двустворчатой двери, открыл ее с помощью артефакта и перешагнул порог с Каримом, держащимся из последних сил и почти висевшим у него на плече.

Дверь мягко закрылась сразу же, как они вошли, отрезая все звуки. Стало очень тихо и холодно.

– Ну вот мы и дошли, – негромко сказал Роун, больше себе, чем Кариму. Кузен слабо усмехнулся, но промолчал.

Роуна учили разбираться в ранах и обрабатывать легкие ранения, но что-то подсказывало ему, что здесь имеет место магия. А магические раны вдвойне опасны, потому что стоит при лечении использовать не то заклятие – и станет только хуже.

Они стояли перед широкой лестницей, дугой уводящей куда-то наверх, в полумрак. Еще был темный коридор, откуда веяло нестерпимым холодом.

Роун прищурился, разглядывая лестницу и коридор. Потом решил довериться магии и вытянул руку вперед. Перстень замерцал, над ним появился крохотный полупрозрачный мотылек из огня и полетел к лестнице. Роун поудобнее подхватил Карима и шагнул к ступенькам. В дверь никто не ломился.

– Тут все как будто изо льда, – заметил Роун негромко, проверяя, не скользкие ли ступеньки. Мотылек порхал впереди, освещая путь. – И за нами никто не идет.

– Я так и думал, – с трудом выговорил Карим. Роун не видел его лица – Карим опустил голову, тяжело дышал и зажимал рану одной рукой, второй держась за Роуна.

– Сильно зацепили? Давай посмотрим…

– Нет, – Карим сказал это решительно, не позволяя Роуну остановиться. – Времени мало. Идем.

Роун открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент почувствовал исходящее от Карима тепло. Он чуть не споткнулся, ухватился за перила, посмотрел на кузена. Тот по-прежнему держал руку прижатой к плечу, и под ладонью мерцал неяркий золотистый свет. Роун не удержался от усмешки:

– Давно бы так!

– Думаешь, легко? – слабо огрызнулся Карим, не смотря на него.

Лестница привела их к двери, почти такой же большой, как входная. Дверь была украшена ледяными узорами, напоминающими переплетения плюща. Роун подошел и толкнул створку.

Они оказались на пороге огромного круглого зала. Стены состояли из множества граней, и у Роуна появилось чувство, что они попали внутрь большого стеклянного стакана. Пластины прозрачного льда сияли при свете, который исходил от висевшего в воздухе серебристого шара. Пол под ногами тоже был ледяной, как и уходивший в темноту потолок.

У высокого окна спиной к ним стояла женщина в белоснежном платье. Светлые волосы были уложены в замысловатую прическу. Осанка женщины была поистине королевской. Снежные скалы за окном только подчеркивали холодное великолепие этого места и его хозяйки.

Карим что-то пробормотал, высвободился из хватки Роуна и опустился на пол. Роуна вдруг пронзило острое ощущение, что все это он уже видел. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить сон, и он потрясенно охнул. Меч в руке вдруг стал казаться тяжелее.

Он уже знал, что услышит, и все же слова хозяйки повергли его в легкий ступор:

– Вам удалось добраться до замка.

– Удалось, – выговорил он с трудом, борясь с потоком холодной магии, которую направили против него. Карим все так же неподвижно сидел у стены, и Роун впервые по-настоящему испугался за него.

– Это неважно, – равнодушно отозвалась женщина, не поворачиваясь к ним. – Вы все равно умрете. Твой друг – чуть раньше, но мучительнее.

– Почему? – Роун сжал рукоять меча, и это придало ему сил. – Что ты с ним сделала?

Женщина издала смешок, за который Роуну захотелось ударить ее. Паника внутри росла.

– Пустошь не любит чужаков.

– Но ведь и ты… – прохрипел Карим, – ты тоже чужая, Стейнмунн.

Как Роун и ожидал, хозяйка растерялась, услышав свое имя. Пусть и мимолетная, но ее растерянность позволила скинуть с себя морок, так что Роун снова был настроен решительно. Не сводя глаз с женщины, он наклонился к кузену:

– Встать сможешь?

Карим ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги. Его пошатывало, но на хозяйку замка он смотрел насмешливо, почти презрительно.

– Откуда ты знаешь? – женщина наконец повернулась к ним, сжимая кулаки. – Мое имя… а впрочем, это не имеет никакого значения.

Она быстро успокоилась и теперь смотрела на незваных гостей свысока, окутывая их ледяной магией. Роун понимал, что если артефакт даст сбой, останется надеяться только на магический резерв Карима – а тот сейчас без остатка уходил на то, чтобы залечить рану.

Роун смотрел на Стейнмунн и против воли восхищался ее красотой. Королева Вечных снегов оставалась все такой же юной и прекрасной, вот только сияние ее глаз совершенно не грело. Напротив – казалось, она может заморозить одним взглядом.

– Это мое королевство, – наконец сказала Стейнмунн, разведя руки в стороны. Ее голос был низким и тягучим. – Здесь все принадлежит мне. И чужаки, осмелившиеся нарушить покой Пустоши, понесут наказание – смерть.


8

Новые открытия

Очень скоро Бранд с изумлением обнаружил, что нянчиться с принцессой Арифы – почти то же самое, что присматривать за Роуном, и рассеянно подумал, не об этом ли его предупреждала Далия. Потому что Азиза была очень похожа на своего кузена: такая же упрямая, не желающая слушать возражений, решительная. Только вот если Роуна Бранд мог, в случае чего, и насильно удержать от глупых поступков (пользуясь тем, что физически был сильнее), то с Азизой этот номер точно не прокатил бы. Это изрядно затрудняло жизнь.

– Слушай, – Бранд догнал сбежавшую Азизу, – а ты уверена, что точно принцесса?

– А что, – огрызнулась Азиза, – принцессам полагается сидеть во дворце и вышивать у окошка?

– Уж точно не разгуливать по чужим городам!

– У тебя спросить забыла!

Бранд покачал головой. Он никак не мог понять, как с ней разговаривать и вести себя. Слишком почтительное отношение девчонка еще не заслужила, но она была принцессой Арифы, так что нужно было следить за словами, чтобы не обидеть ее.

– Как это сложно, – пробормотал он и снова ускорил шаг, чтобы не отставать от Азизы. – Эй, подожди!

– Вот еще! – фыркнула она и скрылась в толпе.

Наступил вечер, и улицы заполнил народ, возвращавшийся по домам. Рыночная площадь оживилась, торговцы наперебой предлагали свои товары. Большая группа охотников, вернувшись с хорошей добычей, зашла в таверну. Шумно играли дети, освободившись от учительского надзора. С корзинами в руках спешили по домам женщины, чтобы приготовить ужин для семьи.

Азиза не посчитала нужным поделиться с Брандом своими намерениями – только обронила небрежно, что ей нужно во дворец, и поспешила туда. Бранд немного поразмыслил и решил, что будет неплохо отвести девчонку к Далии, а там уже пусть сама решит, что делать с племянницей.

Одно было странно – почему Азиза не отправилась во дворец с посольством? И почему Джинан ни словом не обмолвился, что его племянница тоже здесь?

– Азиза, – Бранд догнал ее и осторожно, но крепко взял за локоть, – подожди!

Принцесса издала негодующий возглас и попыталась стряхнуть его руку, но Бранд держал надежно. В толпе девчонка могла легко удрать, а ему потом проблем выше крыши, если опять угодит в передрягу.

– Почему ты здесь? – Ему пришлось немного наклониться, чтобы Азиза расслышала. Принцесса фыркнула:

– Я уже объясняла, забыл?

– Нет, почему ты в городе, а не со своим дядей?

– А ты много знаешь, – Азиза скорчила рожицу, перестала вырывать руку. – Долго во дворце жил, наверно?

– Всю жизнь, – честно ответил Бранд. – Так что ты здесь делаешь?

Внезапно его осенило:

– Никто не знает, что ты тоже приехала, так?

Азиза проворчала что-то явно обидное на своем языке. Бранд с растущим раздражением легонько встряхнул ее:

– Так или нет?

– Да какое ты имеешь право меня допрашивать? – взвилась принцесса, обжигая его яростным взглядом. – Отпусти меня!

На них уже кое-кто начал посматривать с подозрением, и Бранду пришлось отпустить рукав Азизы. Та брезгливо поджала губы и зашагала прочь. Бранд вздохнул и последовал за ней.

– Ты хоть понимаешь, что если он об этом узнает, тебе не поздоровится?

– Ха! Это у вас, северян, воспитание основано на наказании, – откликнулась Азиза неожиданно. – На юге дают больше свободы.

– Особенно принцессам. Так я и поверил, ага.

– Да кому твоя вера нужна? – пренебрежительно заметила Азиза, и Бранду в этот момент захотелось дать ей щелбан в лоб, как Роуну, когда тот слишком уж задирал нос. Конечно, он тут же одернул себя, напомнив, что взрослые не поступают так с детьми.

– Какже вы с кузеном похожи, – буркнул Бранд. Азиза издала смешок:

– Это с Роуном, что ли? Да у него даже Дара нет!

– Жестоко, – отозвался Бранд, ощущая новый приступ угрызений совести за сбежавшего принца. – Он за этим и отправился в Пустошь.

– В Пустошь? – Азиза остановилась, подождала его (Бранд удивился, но не стал комментировать). – А, так это о нем ты говорил? И что, он решил, что Пустошь просто так подарит ему способность управлять магией?

– Боюсь, он понимал, что не просто так, – вздохнул Бранд.

Азиза нахмурилась. Она замедлила шаг, так что теперь они шли по улице, пробираясь в поредевшей толпе.

– Безрассудно! – заявила принцесса наконец. Бранд хмыкнул:

– Сказала девчонка, пробравшаяся на север без ведома дяди!

– Ох, – Азиза сникла, – если он узнает, расстроится…

– Но почему ты вообще решила, что не надо ему ничего говорить?

– Да потому, что он бы точно не разрешил! – в сердцах бросила принцесса. – Он думает, что я ни на что не годна, что меня нужно беречь, баловать и защищать. А я хочу путешествовать! Мне интересно видеть новые места и людей, понимаешь? И я ненавижу вышивать, чтоб ты знал!

– Я так и думал, – отозвался Бранд, глядя вслед сорвавшейся с места девчонке, и покачал головой: Азиза все больше напоминала ему Роуна. – Эй, да подожди ты!

До дворца они добрались быстро. Азиза собралась идти к главным воротам, но Бранд удержал ее и повел ко входу на кухню, рассудив, что они прекрасно обойдутся без лишних вопросов. В кои-то веки Азиза не стала препираться, что порадовало Бранда. А еще она почти сразу согласилась, что сперва надо пойти к королеве, а та уже решит все вопросы.

Азиза расстегнула теплую куртку, сняла шапку, и оказалось, что у нее мелкие кудряшки до плеча, а сама она – очень стройная, тонкая и с быстрыми движениями. Изящества и грации ей пока не хватало, но через пару лет принцесса наверняка превратилась бы в девушку мечты. Подумав об этом, Бранд смутился так, словно Азиза могла прочитать его мысли.

Из оживленной и шумной кухни они выбрались в узкий коридорчик, потом поднялись по лестнице для слуг на второй этаж и вышли в широкий коридор. Там народу было меньше, но все – советники или их помощники. Бранд лихорадочно начал придумывать, как бы представить Азизу, если кто-то спросит (и как заставить ее замолчать при этом), и в этот момент он заметил, что к ним направляется один из советников.

Бранд шепотом выругался, задержал Азизу, взяв ее за руку, и вежливо улыбнулся подошедшему советнику Каиду, про себя желая тому как можно быстрее убираться прочь. Главного советника Бранд не любил и опасался, но очень надеялся, что не выдает своих истинных чувств.

Каид растянул тонкие губы в улыбке, глядя на Бранда и Азизу:

– Не самое удачное место для прогулок, не так ли?

– Это моя дальняя кузина, – ответил Бранд, молясь, чтобы Азиза не вздумала что-то сказать. – Приехала на денек, я и решил показать ей дворец. Мира, это главный советник Каид.

– Здравствуйте, – прощебетала принцесса так задорно, словно это не она минутой раньше бурчала, что вот в Арифе дворец строили, как полагается, и все такое. – Как поживаете?

Каид теперь улыбался так, будто встретил самого желанного гостя:

– Добро пожаловать, Мира, – он бережно пожал руку Азизе, чуть задержав ее пальцы в своих. Азиза чуть заметно поморщилась; от советника это не укрылось.

Бранда вдруг кольнуло предчувствие, что вот прямо сейчас случилось нечто такое, что может нарушить их план. Он неосознанно сжал узкую ладонь принцессы – и замер.

Пальцы Азизы были горячими – как это бывает только у Одаренных, и наверняка Каид это сразу понял. Советник прищурился и смотрел на принцессу с легкой задумчивостью.

Бранд кашлянул, привлекая внимание советника:

– Мы пойдем?

– Конечно-конечно, – покивал Каид, потом наконец посмотрел на Бранда. – Только… не сбегаешь ли сначала кое-куда? Мне нужно передать послание, как раз туда шел. А ты быстрее добежишь.

Бранд растерялся, не зная, что делать. Понятно, что Каид только что придумал про послание, чтобы… ну да, чтобы отослать Бранда подальше. Но не поспоришь же с ним?

Азиза смотрела на него, удивленно подняв брови, и Бранд мрачно подумал, что советник хочет поговорить с Одаренной без свидетелей. А уж если он узнает, что это не просто Одаренная…

– Хорошо, – отозвался он, стараясь, чтобы голос звучал бодро, – конечно, сбегаю. Мира, – он повернулся к принцессе, отчаянно желая передать ей мысленную просьбу не наговорить лишнего, – я скоро вернусь.

Говорить что-то еще было слишком опасно – и без того Каид следил за каждым его движением. Бранд выдавил вежливую улыбку для советника, неохотно разжал ладонь, отпуская пальцы Азизы.

– Кому и что надо передать?

Каид передал ему вытащенный из кармана свернутый свиток:

– Передашь капитану Морану, он сейчас должен быть в восточной башне. Ответ не жди.

Бранд кивнул и пошел прочь, высчитывая, за какое время сможет добежать до восточной башни и вернуться. Выходило никак не меньше двадцати. Оставалось надеяться, что Азиза не натворит глупостей.


Когда Бранд ушел, Каид улыбнулся девчонке еще шире и доброжелательно заметил:

– Прекрасный вечер.

– Ага, – рассеянно согласилась девочка, явно думая о чем-то своем. Потом спохватилась и добавила, запнувшись: – Господин советник.

Конечно же, Каид не поверил ни единому слову Бранда – якобы это его кузина, и он показывает ей дворец. Во-первых, он прекрасно знал всех родственников мальчишки, и уж точно среди них не было никакой Миры. А во-вторых… слишком уж странно вела себя девчонка, чтобы можно было просто взять и поверить ей.

А еще она была Одаренной – Каид почувствовал исходящее от нее тепло, и мог бы поклясться, что это весьма напоминает ему ауру кого-то очень знакомого. Но только когда девочка, которой надоело стоять в коридоре, сказала, что ей пора идти, Каид наконец понял, кого она ему напоминает. И едва сдержал торжествующий возглас.

– Я провожу, – предложил он и положил ладонь ей на плечо – якобы для того, чтобы указывать путь, но на самом деле готовый сжать пальцы и задержать девчонку.

Каиду пришлось потратить совсем немного времени на то, чтобы перебрать в памяти всех родственников королевской семьи. Южанка, Одаренная, явно привыкла к тому, что все выполняют ее прихоти – почти все, что нужно, чтобы уверенно заявить: это принцесса. Не наследная – та недавно вышла замуж, и не ее младшая сестра. Кто-то из боковой линии, не претендующий на трон.

Азиза – вот как ее звали.

Послов Арифы было четверо, плюс помощники и слуги. Каиду еще вчера предоставили информацию по каждому из этих людей. И в чем он точно был уверен – там не было ни слова о девчонке.

Каид кинул взгляд на идущую рядом южанку. На шпионку она не походила – тем полагается быть мастерами маскировки и дипломатии, а девочка явно была не из тех, кто привык скрывать свое настоящее лицо. Значит ли это, что Джинан не знал о том, что она здесь?

– Надолго в городе? – спросил он, почти уверенный, что девчонка, занятая своими мыслями, не сможет скрыть правду. Южанка и правда посмотрела на него так, словно забыла о его присутствии, но не задумываясь ответила:

– Нет.

Каид едва скрыл усмешку: юная принцесса одним своим тоном намекала, что советнику пора бы идти по своим важным делам. Он показал на одну из дверей:

– Не откажетесь пройти со мной?

Девочка явно хотела что-то сказать, но сдержалась в последний момент, и неохотно кивнула. Каид был почти уверен, что она не ждет Бранда – не обернулась в поисках «кузена», не попросила подождать его. Прекрасно.

Жестом отпустив стоявшего у двери охранника, Каид пригласил девочку войти, потом зашел сам и закрыл дверь. Потом указал гостье на стул, подошел к столу. Помолчал несколько секунд, пока девчонка устраивалась, и мягко проговорил:

– Прежде всего, давайте будем честны друг с другом, ваше высочество.

Реакция последовала незамедлительно: девчонка вскинула взгляд – растерянный и негодующий одновременно, неохотно процедила:

– О чем вы говорите?

– О том, что нам следует обсудить кое-какие детали дела, которые в равной степени волнуют и вас, и меня, – Каид говорил убедительно и ласково, присев на край стола и склонив голову так, чтобы их с принцессой глаза были на одном уровне. – Дела, которые привели вас сюда.

– Зачем бы вы стали волноваться о моих делах? – Принцесса отбросила явно чуждую ей манеру поведения и, кажется, почувствовала при этом облегчение. Она сидела с абсолютно прямой спиной, гордо подняв подбородок и глядя прямо в глаза советнику. – Давайте говорить правду.

– Рад, что мы друг друга понимаем…

– Мы не можем друг друга понимать, – обрубила принцесса, – потому что вы явно собираетесь предложить мне что-то такое, чего я ни за что делать не стану.

Каиду одновременно хотелось и восхищенно похлопать в ладоши, и дать девчонке хороший подзатыльник за то, что она смотрела на советника, как на отбросы. Вместо этого он безмятежно улыбнулся:

– Политика несколько сложнее, чем вам представляется, ваше высочество. Как вас зовут, кстати?

– Азиза, – она произнесла это, чуть растягивая гласные. – Зачем вы привели меня сюда, советник?

– Вам все же любопытно, – заметил он, сдерживая усмешку. Принцесса фыркнула, сложила руки на груди:

– Хочу узнать вас получше.

– Чтобы было, что рассказать старшим? – понимающе кивнул он. – Что ж, не смею больше тянуть время – у меня его и так немного. А пригласил я вас сюда только с одной целью, ваше высочество.

Он сделал паузу, дождался, пока Азиза посмотрит на него, и негромко проговорил:

– Вы наверняка уже знаете, что у принца Роуна нет Дара?

– Знаю, – буркнула Азиза. – И что?

– Через три дня – его семнадцатилетие и церемония инициации. Роун исчез, и никто не знает, где он сейчас. И если он не вернется вовремя – или вернется, но без Дара, то на трон сможет сесть кто угодно. А знаете ли вы, сколько человек хотят править Вангейтом?

– Зачем вы все это рассказываете мне? – захотела знать Азиза. Каид улыбнулся ей, как дядя улыбается племяннице:

– Затем, что я верно служу моей стране, и не хочу, чтобы начались конфликты или гражданская война из-за трона. Я хочу видеть на престоле человека, который достоин этого. Человека, в венах которого течет королевская кровь. Теперь вы понимаете?

Азиза, кажется, смешалась – она явно не ожидала такого объяснения. Каиду очень хотелось рассказать ей свою истинную цель, но он сдержался, смеясь про себя.

Принцесса опустила голову, помолчала, сжимая руки. Потом посмотрела на советника (и даже он не смог прочитать, что скрывается за спокойным взглядом) и медленно произнесла:

– Я подумаю над вашим предложением, советник.

Не спрашивая разрешения, она поднялась и пошла к двери. На пороге обернулась и смерила Каида оценивающим взглядом, а потом вышла.

Советник усмехнулся и покачал головой. Стань Азиза королевой, ему бы пришлось несладко.

Конечно же, допускать это в его планы не входило.


Бранду повезло: у дворцовых ворот он встретил друга, которого и попросил передать послание капитану, а сам побежал обратно, понимая, как невелик шанс, что Каид не успел узнать у Азизы все, что ему нужно. Однако, стоило ему подняться на нужный этаж, как он столкнулся с Азизой нос к носу. В буквальном смысле: принцесса летела ему навстречу, раздраженная и не замечающая ничего вокруг.

– Ай! – Азиза схватилась за нос, обожгла Бранда злобным взглядом. – Ходить нормально не умеешь?

Растерянный, запыхавшийся Бранд был настолько рад ее видеть, что даже не обиделся. Он широко и искренне улыбнулся:

– Как ты?

– В общем нормально, – Азиза ощупала свой нос, убедилась, что он цел, и нахмурилась. – Куда спешил?

– К тебе, – сказал Бранд, не подумав, тут же быстро добавил: – То есть… советник так неожиданно…

– Ко мне? – протянула Азиза так задумчиво и насмешливо, что Бранд понял: ему это еще припомнят. Смущенный и раздосадованный, он пробурчал:

– Ты же вроде собиралась к королеве, нет?

Все еще посмеиваясь, Азиза кивнула и последовала за Брандом.

Путь до комнаты Далии они прошли молча, думая каждый о своем. Охрана у дверей и не подумала останавливать их или хотя бы поинтересоваться, зачем пожаловали; только давний товарищ кивнул Бранду приветственно и с легким любопытством посмотрел на Азизу, отступая в сторону. Бранд перешагнул порог первым, пытаясь упорядочить мысли.

Далия стояла у окна, смотря на реку, и к гостям повернулась, только когда Бранд нерешительно покашлял. Лицо королевы озарилось легкой улыбкой:

– Здравствуй, Бранд.

Бранд всегда смущался, когда нужно было что-то отвечать – а все потому, что никак не мог решить, как ему обращаться к королеве. Говорить «Ваше величество» Далия ему строго запретила, но и называть ее тетей, как она просила, Бранд не мог. И всегда краснел, чем вызывал улыбку у дяди и ехидную усмешку у кузена.

Однако на этот раз говорить ничего не пришлось. Азиза вошла в комнату, и Далия уставилась на нее, сначала с недоверием, потом растерянностью:

– Азиза?

– Тетя Далия! – Азиза сделала большой шаг и крепко обняла королеву за талию, прижавшись к ее груди. Далия обняла ее, но на ее лице по-прежнему было написано недоумение. И только через несколько мгновений она, наконец, полностью поверила в то, что видит перед собой племянницу и заключила ее в крепкие объятия:

– Азиза! Но почему Джинан ничего не сказал?

– Он не знал, – призналась принцесса. Ее голос звучал глухо – Азиза уткнулась лицом в грудь тети. Далия охнула:

– Ты что, приехала сюда без его ведома?!

– Мне нужно спасти Карима, – пробубнила Азиза. – Он отправился в Пустошь, чтобы просить Королеву забрать его Дар.

– И ты думала, что ваш дядя не сможет этим заняться? Зиза, ну как ты могла? Ты хоть понимаешь…

– Ну не надо меня распекать, тетя! – возмутилась Азиза, вырвавшись из объятий королевы. – Тем более при посторонних! – Она возмущенно посмотрела на Бранда, и ему пришлось быстро опустить голову, чтобы скрыть усмешку.

Далия улыбнулась Бранду:

– Он не посторонний, Зиза. И если это он тебя вытащил из передряги…

– Но почему ты решила, что я в эту передрягу попала?!

– Потому, что я тебя знаю, – спокойно ответила Далия. – Так вот, если это так, то ты должна быть ему благодарна.

– Я бы и сама справилась!

– И растрепала бы всем, что у тебя Дар, – не выдержал Бранд. Азиза от неожиданности замерла с открытым ртом. – «Одаренная с юга – надо же, какой сюрприз! А что, если мы ее скрутим и отдадим тому, кто больше заплатит?» Такой у тебя был план?

– Да как ты посмел… – начала было разозленная принцесса, но Далия решительно прервала ее:

– Довольно, Зиза.

– И о чем это вы беседовали с советником Каидом? – захотел знать Бранд. Далия тут же изменилась в лице:

– Каид знает, кто ты такая?

Азиза неохотно кивнула:

– Он предлагал мне заменить Роуна.

Далия пошатнулась; Бранд тут же подскочил к ней, подставил плечо, чтобы королева могла опереться. Однако Далия тут же взяла себя в руки и посмотрела на принцессу с плохо скрываемой тревогой:

– Он знает, где Роун, Зиза?

– Кажется, нет. Сказал, что волнуется о стране, хочет видеть правителя с королевской кровью, – Азиза наматывала на палец прядь кудрявых волос и выглядела почему-то так, словно не может выбрать – расплакаться ей или разозлиться. – И если Роун не вернется…

Она не договорила и опустила голову. Далия глубоко вздохнула, положила руку на плечо Бранду. Ее пальцы дрожали, Бранд чувствовал это сквозь несколько слоев ткани, и ему стало безумно жаль Далию. И Бьерна – ведь он тоже переживал за сына, хоть и не показывал этого.

Бранд не в первый раз задумался, как бы он поступил на месте Роуна – и снова не нашел ответа. А потом он подумал: неужели поиски себя всегда расстраивают твоих родителей? И если да, то почему так происходит?

– Зиза, – Далия выпрямилась, убрала руку с плеча Бранда, – будь осмотрительней. Во дворце не безопасно, поэтому не отходи от Бранда.

Азиза скорчила гримаску, но кивнула. Королева продолжила:

– Я сообщу твоему дяде, что ты здесь…

– Ой, тетя!

– Раньше надо было думать. Оставайся пока здесь, поняла? – Далия смотрела на племянницу, пока не дождалась кивка. Перевела строгий взгляд на Бранда: – Присмотри за ней, пожалуйста. И спасибо тебе.

Бранд снова не смог ничего сказать – только кивнул и смотрел вслед королеве, пока она не скрылась за дверью. Азиза больно ткнула его кулаком в ребра:

– Ябеда!

– Раньше надо было думать, – безжалостно отозвался он. – Принцесса, тоже мне!

Азиза обозвала его, плюхнулась в кресло и сложила руки на груди. Вид у нее был донельзя недовольный.

– Еще и выходить не разрешают. А вот у нас так с гостями никогда бы не поступили.

– Я бы хотел посмотреть, как с тобой еще дядя будет разговаривать, – заявил Бранд, не удержавшись от злорадства. – Вот только, боюсь, такие беседы обычно проходят без участия посторонних.

Азиза обозвала его по-другому. Нетерпеливо постучала пальцами по столу, убедилась, что Бранд сохраняет спокойствие, и вскочила на ноги:

– Не хочу я тут сидеть. Пойду осмотрюсь.

– Нет, – Бранд встал перед дверью, глядя куда-то мимо принцессы. – Ее величество запретила…

– А вот и нет! Это был совет, – Азиза прищурилась, видимо, пытаясь угадать слабое место Бранда, а потом внезапно сделала шаг вперед, приподнялась на цыпочки и посмотрела ему прямо в глаза. – Я иду осмотреться.

Глаза у нее были светло-карие, огромные – и Бранд растерялся. Он всего на мгновение потерял бдительность, и Азиза, воспользовавшись этим, юркнула под его рукой и выскочила в коридор. Бранд, опомнившись, побежал следом, ругая себя.

Навстречу, как назло, попался уходящий с дежурства товарищ, непременно пожелавший узнать, что у Бранда нового. К моменту, когда Бранд от него отделался. Азиза успела убежать довольно далеко, и пришлось ускорить шаг.

Принцессу он догнал на третьем этаже, рядом с комнатой Каида, и уже собирался открыто высказать ей все, что думает, но Азиза внезапно закрыла ему рот ладошкой. Пока Бранд снова собирался с мыслями, Азиза прошептала:

– Советник, – и это тут же привело Бранда в себя.

Они стояли в тени тяжелого занавеса, а из-за двери доносились голоса. Бранд нахмурился, узнав вкрадчивый голос Каида, посмотрел на Азизу вопросительно. Та пожала плечами и прижалась ухом к двери. Бранд, поколебавшись секунду, сделал то же самое.

Говорил Каид:

– Никто из вас до сих пор не узнал, где носит принца.

– Мы считаем, что он мог отправиться в Пустошь, – протянул кто-то. Каид задумчиво отозвался:

– Правда? И что, есть какие-то доказательства?

– Он не появлялся в восточных районах, – это говорил другой человек. – Не пересекал черту города.

– На севере ему делать нечего. На южной границе его не видели.

– Идиоты, – процедил Каид. – Если ваши люди его не видели, это не значит, что его там не было. Но в любом случае, где бы он ни был, планы меняются.

– Из-за этой южанки? – презрительно спросил кто-то. – Вы действительно хотите посадить ее на трон?

– Нет, конечно, – Каид издал смешок. – Но мы можем оказать давление на королеву.

– Я все равно не понимаю, почему вы решили провернуть все это не в день инициации?

– Потому что вы глупец, – отозвался Каид бесстрастно. – Вернется Роун или нет, не будет иметь никакого значения, потому что через три дня трон займет достойный кандидат.

– Что это вы тут делаете? – раздался вдруг голос прямо рядом с Брандом и Азизой. – Подслушивать нехорошо, дети. Эй, вы там! – Охранник цепко ухватил Азизу за воротник, дернул к себе, так что от боли у принцессы выступили слезы на глазах. – У вас тут лишние уши, а вы ни сном, ни духом?

Бранд подскочил и попытался лягнуть охранника в колено, чтобы не зацепить Азизу, но противник предугадал это, увернулся и метко пнул парня в бок. Бранд отлетел к стене, ударился и сполз на пол, держась за бок и бессильно наблюдая, как из комнаты выходит Каид и с улыбкой что-то говорит Азизе.

Чья-то рука ухватила его за шиворот и легко подняла на ноги. Каид посмотрел на него с веселым любопытством:

– Что-то часто мы стали встречаться, юный Бранд.

– Предатель! – выдохнул Бранд. – Тебе не удастся это сделать!

– Да-да, – скучающим тоном согласился Каид и приказал охране: – Бросьте их в подземелье и проследите, чтобы ни звука.

Азиза ругалась на родном языке, обращаясь к Каиду. Советник пару секунд слушал ее, смотря в глаза пленнице, а потом хлестко ударил ее по губам. Бранд дернулся и сумел вырваться, но упал на колени. Боль пронзила все тело, в глазах резко потемнело.

Принцесса нашла его руку и сжала. И то, что она не искала у него поддержки, а готова была сама поддержать его, окончательно повергло Бранда в растерянность.


9

Темная сторона

Отряд Айварса повторял путь Роуна и Карима: Огненная игла в точности указывала, куда идут принцы. Трижды им пришлось отражать атаку гоблинов, один раз – вместе с двумя скамерами. В ожесточенном бою погибли четверо солдат, еще двое были ранены. Но никто даже не заикался о возвращении или просьбе о помощи. Не потому, что никто не прислал бы подмогу. Просто не было времени ждать кого-то.

Айварс принял решение идти наверх не по тропинке, а сквозь запутанную сеть пещер, чтобы срезать путь и догнать парней. Артефакт огня успешно освещал дорогу и отгонял пугливых тварей, но в то же время привлекал других хищников. Несколько раз только удача и смелость спасали солдатам жизнь.

Не раз командир Айварс задавал себе вопрос, почему он с такой уверенностью выбрал пещеры, даже не будучи абсолютно уверенным, что по этому пути можно пройти. Никто и никогда не составлял карту этих мест; может статься, никого здесь раньше и не было. Никаких костей или оружия, которые бы остались от незадачливых путешественников, солдаты не находили.

Пещеры населяли только визгливые твари, похожие на летучих мышей, крысы и неведомые существа, скрывающиеся в тенях. Существа явно любили мясо и каждую ночь пытались захватить дежуривших у огня людей, но каждый раз встречали яростный отпор. Айварс лично проткнул одного противника мечом, но тот с истошным визгом попятился и рухнул в пропасть, так что отряд так и не узнал, как выглядят обитатели пещер.

Солдаты шли в кромешной тьме, разгоняемой ровным светом артефактов. Переходили по одному через бездонную пропасть по узкому каменному мосту. Прижимаясь спиной к скале, медленно передвигались цепочкой, рискуя упасть во тьму. Айварс то шел первым, то пускал вперед помощника Эдена, а сам замыкал цепочку. Темнота окружала их, тщетно пытаясь пробиться через сияющую стену – и разбиваясь о нее. Темнота оставалась позади, полная неясных шорохов, вздохов, шепота.

Когда отряд наконец вышел наружу, все вздохнули с облегчением. Разбили лагерь, отойдя от пещеры на достаточно безопасное расстояние, послали разведчиков вперед. Айварс и еще двое вызвались дежурить первыми.

Айварс развернул перед собой магическую карту. Золотистые точки, которыми карта обозначала Роуна и Карима, были совсем близко – возможно, уже у самого замка Королевы. Час, если идти быстрым шагом.

Командир кинул задумчивый взгляд на своих людей, размышляя, не следует ли им вместо отдыха тотчас же выходить в путь. Но солдаты слишком устали, и даже если бы они сейчас вышли и добрались до принцев, Пустошь наверняка припасла не один сюрприз для чужаков. А значит, лучше будет дать людям отдохнуть несколько часов, чтобы те продолжили путь со свежими силами, готовые сражаться и побеждать.

Рядом шумно опустился на бревно Эден, с любопытством посмотрел на карту:

– Путь домой неблизкий, что ни говори.

Карта при желании показывала не только пункт назначения, но и пройденный путь. Золотым цветом вилась тропинка Роуна и Карима, зеленым, более прямым – маршрут поискового отряда. И совсем близко уже был конец: ледяной замок Королевы, до которого принцы добрались.

– Ничего, доберемся, – отозвался уверенно Айварс, перевел взгляд на небо. До ночи Северного сияния оставались всего сутки, но над горизонтом уже поднимались волны зеленого и голубоватого цвета. Это была самая длинная ночь в году. Ночь Тернового короля и Северного гона.

– Думаешь, придется сражаться? – негромко спросил Эден. Страха в его голосе не было. Айварс помолчал, потом сказал:

– Думаю, она нас так просто не отпустит.

– Она – это ты о Пустоши, или?..

– Королева Вечных снегов. Мы так близко подобрались к ее логову. Она ни за что не захочет отпустить нас.

– Говорят, погибшие в Пустоши воины становятся слугами Тернового короля, – Эден заметно опечалился, и Айварс знал, что он оплакивает погибших товарищей. Как и сам он, как и другие в отряде.

– Только те, кто сам этого захочет, – уверенно возразил командир. – Королю не нужны бунтовщики.

Эден покивал, глядя на огонь.

– Несогласные просто уходят за Грань, – тихо сказал Айварс.

Когда его сменили, командир улегся на свое место, но сон не шел к нему. Разгоравшееся все ярче Сияние тоже было причиной неясной тревоги. Айварс рассеянно подумал, что должно быть, такова природа человека: инстинктивно бояться всего, что он не может контролировать, даже с помощью магии или технологий.

Айварс думал о том, что толкнуло Роуна на такой безумный поступок, как поход в Пустошь без подготовки, без сопровождения и оружия. Да, Роун всегда был непредсказуемым, капризным, легкомысленным – но не до такой степени, чтобы отправиться в Пустошь накануне Северного гона. Мало того, он не ограничился прогулкой по берегу Меревинд. Нет, Роун и его кузен без колебаний отправились прямо к Скалистому хребту.

Зачем принцам к Королеве? Зачем рисковать своей жизнью?

Такой риск оправдан, только если на карту поставлено нечто очень ценное. Вопрос: что для Роуна имеет такую невероятную ценность? Именно сейчас, а не в общем.

Дар. Точнее, его отсутствие, так беспокоящее и самого принца, и его родителей. Ведь это значит, что Роун не достоин стать правителем Вангейта. А Пустошь может все изменить. Только чем Роун будет расплачиваться?

Айварс неслышно вздохнул. Он любил принца, относился к нему, как к племяннику, обучал обращаться с оружием. И хотя он не мог постоянно следить за Роуном, чтобы тот не набил себе шишек, безрассудный поступок подопечного заставил его почувствовать себя виноватым. И теперь для Айварса было еще и делом чести найти Роуна и вернуть его домой в целости.

Командир так и не понял, во сне он видит почтенного старца, желающего с ним побеседовать, или это реальность. Странная реальность Пустоши, похожая на сновидение.

Айварс сидел и смотрел на Завесу, как вдруг заметил стоявшего прямо за ней мужчину. Тот был сед, очень стар и выглядел немного печальным.

Не успел командир решить, что ему делать, как старец взял и просто прошел сквозь Завесу – словно бы и не было магической защиты, не пропускающей никого внутрь круга. Айварс вскочил на ноги, выхватывая меч. Старец поднял обе руки ладонями к командиру:

– Успокойся, сын Берена. Я не враг тебе.

– Как ты это сделал? – Айварс и не думал расслабляться. – Как ты прошел?

– Пустошь дает многое, – печально отозвался пришелец, – но многое, увы, и забирает. Мне дарованы такие возможности, какие тебе и не снились…

– Отвечай на вопрос, – потребовал Айварс. Краем сознания он удивился, почему рядом с ним нет никого из подчиненных. – Кто ты такой? Зачем пришел?

– Разрешишь присесть? – ласково спросил гость, и не дожидаясь разрешения, сел на бревно. Айварс держал острие меча у плеча гостя, готовый использовать оружие в любой миг. Старца же этот факт словно бы и не заботил вовсе. Он выглядел безмятежно спокойным, и командир начал склоняться к мысли, что это очередное видение Пустоши.

– Говори.

– Мне многое нужно рассказать, сын Берена, – в ярко-голубых глазах старика светилась грусть, но Айварс ни на секунду не верил ему. – Чтобы ты не повторил ошибку тех, кто жил до тебя.

– Говори же, раз пришел, – отозвался Айварс, про себя решив выслушать странного гостя. Никогда не следовало пренебрегать советами Пустоши – но каждый раз нужно было долго думать, что же в них ложь, а что правда.

И старец начал свой долгий рассказ.

…Богатое королевство Энедгейт на берегу Великой реки давно уже не знало разрушительных войн и процветало, управляемое королевской семьей. Здесь никогда не бывало так холодно, чтобы пришлось применять магию огня – щедрый подарок правителя южной страны, отдавшего в жены молодому королю севера свою дочь. И никогда не бывало так жарко, чтобы применять магию льда.

Единственная дочь короля, Стейнмунн не знала отказа ни в чем. Вышивке и балам она с детства предпочитала охоту, и король не возражал, полагая, что мужа себе она найдет в любом случае. Кто откажется породниться с Энедгейтом?

Стейнмунн росла первой красавицей, однако характер у нее был невыносимый. Высокомерная даже с равными, вспыльчивая, не терпящая возражений, она никого не любила – и никто не любил ее. Даже отец относился к ней немного настороженно, иногда восхищался ее решимостью, но не выражал истинной любви. Стейнмунн знала это и принимала. Ей не нужен был никто.

Именно поэтому, когда отец решил выдать ее замуж, чтобы с помощью этого брака укрепить отношения с югом, принцесса резко заявила, что никогда не выйдет за бесхребетного слабака. Это чуть не привело к войне с югом. Король рассердился не на шутку и объявил, что больше не желает видеть свою дочь и лишает ее всяческих привилегий.

Стейнмунн не привыкла просить. Не стала она вымаливать прощение или пытаться разжалобить отца. Вместо этого принцесса Энедгейта решила, что пришло время действовать. Она давно мечтала править своим королевством, и небольшая страна на самом севере вполне отвечала ее требованиям.

…Об этом месте знали слишком мало, чтобы можно было что-то утверждать уверенно. Ходили слухи, один мрачнее другого, что место, которое называли Краем мира, проклято. Что там нет живых, и только древняя магия сдерживает мертвых, не давая им вырваться за пределы Края. Не было таких дураков в Энедгейте, чтобы попытаться перейти через Скалистый хребет и попасть в Край.

Стейнмунн впервые услышала об этом загадочном месте в далеком детстве. Отчетливо помнила она, как придворный колдун, рассказывая ей о магии огня и льда и о том, как давно они зародились в мире, ненароком упомянул о стране вечного холода – стране по ту сторону жизни. Принцесса сразу потребовала рассказать ей все, что колдуну известно, и тот повиновался. Но к разочарованию девочки, сам маг знал о Крае слишком мало – в основном легенды, поросшие мхом от древности, да слухи, передаваемые шепотом. Еще были мрачные сказки, из которых трудно было вынести что-то правдивое.

Но Стейнмунн не сдавалась. Все дальше и дальше на север уводила она своих людей, выезжая на охоту – и все большее беспокойство это вызывало у ее отца. Король понимал, что есть места, в которые людям не стоит лезть. Однако сколько бы он ни старался внушить это дочери, та воспринимала все в штыки, считая, что отец хочет только ограничить ее свободу.

И вот теперь настал момент, когда Стейнмунн была абсолютно свободна во всех своих решениях и действиях. Без малейшего сожаления покинула она родной дом вместе со свитой и направилась на север, к Краю.

Путь ее проходил через равнину, которую пересекала Великая река, а затем и через Скалистый хребет. Чем ближе подходили люди к Краю, тем более лютые морозы и ветра обрушивались на них. Много людей потеряла строптивая принцесса, прежде чем добралась до своей цели. Но вот однажды утром маленькая группа выживших, наконец, перешла хребет и очутилась у края прекрасной долины. Множество цветущих деревьев и свежая зеленая трава, чистые ручьи и голубое небо – казалось, все это великолепие находится где-то на юге, а совсем не на севере.

Кто-то робко попытался предупредить принцессу, что это может быть морок, но Стейнмунн не желала слушать. Она добралась до Края, вопреки всему! И теперь это будет ее собственное королевство.

Но у Духов, что издавна обитали здесь, было совсем иное мнение. Запертые в пределах Края могущественной магией, не имеющие возможности вырваться в мир живых, эти древние призраки помнили все с начала мира. Проиграв в невероятно давней и долгой битве за мир живых, Духи веками копили злобу, и теперь жажда мести стала едва ли не единственной целью их жизни. Легко представить себе, как обрадовались они, увидев живых в своем мире! И Духи постарались вспомнить, каким видели мир давным-давно, и завлечь людей в свое логово.

Они зачаровали долину, наложив на нее самые могущественные заклятия. Набросили тень морока на ужасные останки всего, что когда-то было живым: мертвые и перекрученные деревья, сухие русла рек, голые склоны холмов. Они скрыли изъеденные чудовищными пауками язвы в самой земле, превратив их в видение чудесных домиков. Сделали невидимой паутину, серые нити которой опутывали всю долину. Нависшее низко мрачное небо по желанию могущественных Духов стало безоблачным, и высоко над этим уютным краем засияло солнце.

Обрадованные увиденным люди тотчас принялись обустраивать свою жизнь. Они быстро построили город и стали возделывать поля, охотиться в лесу и ловить рыбу. Одно печалило подданных королевы Стейнмунн: они тосковали по родным и близким, оставшимся в Энедгейте. Королева не разрешала никому уходить из долины, опасаясь, как бы рассказы о прекрасном крае не привели в ее королевство любителей наживы. Время в долине текло медленнее, чем во внешнем мире: день в мире живых для жителей долины растягивался на целый месяц.

Король Энедгейта поначалу злился на выходки своенравной дочери, и не стал отговаривать ее от похода на север. Однако прошло совсем немного времени, и он стал скучать по ней. Никто больше не осмеливался перечить ему, дерзить, поступать по-своему, и королю скоро стало остро не хватать присутствия принцессы. Тогда он собрал отряд и отправил на север – искать свою дочь. Он не желал даже слышать, что принцесса, возможно, давно умерла.

А тем временем Духи Края все сильнее окутывали жителей долины своими темными чарами, забирая их жизненные силы и понемногу высасывая саму душу. Люди становились жадными, подозрительными, все больше отдалялись друг от друга, так что вскоре каждый воздвиг собственную крепость и старался ухватить как можно больше власти и оружия. Люди стали убивать за малейшую провинность, все чаще разгорались конфликты. Духи торжествовали: им были глубоко ненавистны любовь, прощение, верность и другие лучшие качества человека.

Стейнмунн не могла не видеть всего этого, но ее сердце давно было закрыто для любви. В самом начале ее правления королеву навестил один из Духов, надевший человеческую личину, и смиренно склонил голову, опустившись на колени. Дух предложил правительнице помощь колдуна и тут же продемонстрировал свою мощь, выстроив для Стейнмунн высокий замок изо льда. Королева была впечатлена, а кроме того, она понимала, что долина не всегда будет скрыта от внешнего мира, и ей нужен придворный маг. Так коварный Дух занял место рядом с королевой и с тех пор медленно, без устали замораживал ее сердце, чтобы она не могла сочувствовать горю, радоваться, любить и прощать.

Но последним камнем в высокой стене, которая отгородила Стейнмунн от мира людей, стало не вероломное убийство Духами нашедших долину солдат, отправленных королем Энедгейта. И даже не равнодушие, с которым королева встретила эту новость.

Последней ниточкой, связывавшей Стейнмунн с живыми, был ее отец. Духи не хотели оставлять даже малейшую возможность вернуться для той, кого они лицемерно называли Королевой Вечных снегов. Любой человек, будь даже его сердце заморожено десятки лет, все же мог надеяться на возвращение, если раскается и попросит прощения у тех, кого обидел. И чтобы лишить Стейнмунн такого шанса, Духи убедили ее в том, что следует немедленно напасть на Энедгейт, пока Энедгейт не напал на Край и не разграбил долину.

Стейнмунн согласилась. Тогда обрадованные Духи впервые предстали перед ней в своем истинном облике и заявили, что они дадут лучшую армию на свете – такую, перед которой не устоит никакая защита. И уже на следующее утро, выйдя на балкон, Стейнмунн увидела несметное войско, ряды которого маршировали по долине. Это были ледяные великаны, снежные монстры, зеленокожие гоблины, а еще – злобные призраки плененных Духами в далеком прошлом людей. Мрачное войско возглавлял сам Терновый король, молчаливо склонивший перед повелительницей голову.

Духи, стоявшие рядом со Стейнмунн, медовыми голосами спросили, нравится ли ей войско. Королева холодно кивнула и ответила, что хочет сама идти во главе наступающих воинов. Это удивило Духов, но они согласились. И Стейнмунн возглавила войско севера, атаковав Энедгейт – свой родной дом. В сердце ее не было ни капли тепла.

Увидев, как по замерзшему льду реки переправляются ужасающие великаны и гоблины, король Энедгейта тут же собрал под свое командование всех, кто мог держать оружие. Лучшие маги королевства встали на защиту Энедгейта. Самые умелые воины бросились в бой. Закипела кровавая битва.

Стейнмунн наблюдала за этим, стоя на холме и хладнокровно высчитывая, куда отправить тот или иной отряд. Она не желала слушать ни своего советника – тоже Духа, ни колдуна. Рассерженные подобным отношением, те внушили Стейнмунн, что ей лично стоит вступить в поединок с королем. И королева так и сделала.

Она выступила против собственного отца и, воспользовавшись его минутной растерянностью, вонзила меч в его грудь. Заколдованное оружие с легкостью пробило магическую защиту, и король упал.

Глядя в лицо подошедшей дочери, он понял, что Духи севера зачаровали ее, и уже не будет возврата. Но он все же попробовал вернуть принцессу:

– Стейнмунн… открой свое сердце для прощения!

– Мне некого прощать, – холодно отозвалась Стейнмунн, без капли сочувствия наблюдая, как умирает ее отец. Король из последних сил протянул к ней руку:

– Дочь моя!

– Ваше величество, – процедила Стейнмунн и сделала шаг назад, словно боялась испачкаться. Король вздохнул последний раз и умер. И в этот момент захохотали в восторге Духи – ведь их проклятие, наконец, вступило в полную силу.

Стейнмунн окончательно превратилась в Королеву без сердца, правительницу королевства, подданные которой стали такими же гоблинами, как и те, что были в армии. Отныне она была обречена влачить такое же существование, как и Духи: запертая в долине, бессмертная и бесконечно одинокая. Это крайне радовало Духов.

Однако они не знали Стейнмунн. Королева выслушала Духов, которые с нескрываемым торжеством сообщили ей все это. Затем неожиданно презрительно улыбнулась и сказала:

– Не для того я сюда пришла, чтобы довольствоваться малым. Я стану правительницей куда более могущественной, чем вы.

И она принялась осуществлять свой замысел. Владея магией льда, а теперь и командуя войском, она тут же начала расширять пределы своего королевства. Духи были в замешательстве, когда Стейнмунн легко пересекла границу долины – чего они, веками влачащие жалкое существование, сделать так и не смогли. Духи растерялись, когда Стейнмунн без всякого труда подчинила себе Энедгейт, жители которого также превратились в гоблинов и снежных монстров. Но Духи еще не знали, что ждет их.

Почувствовав в себе огромную силу, Стейнмунн нанесла последний удар бывшим советникам. Во дворце Энедгейта сохранились артефакты, защищающие королевство от холода. Стейнмунн прекрасно знала, как их использовать. Собрав всех Духов на совет, она без колебаний ударила по ним иссушающей магией, многократно ослабив их силы и вынудив вернуться в долину.

Теперь никто не мог сравниться с ней в могуществе. Терновый король беспрекословно выполнял все ее приказы, а Королева взамен разрешала ему делать все, что вздумается. Она и сама иногда принимала участие в Северном гоне, но всегда оставалась холодна.

Стейнмунн обратила свой взгляд на юг. Там, за Великой рекой, только начинало развиваться королевство Вангейт. Однако удар по Духам опустошил магический резерв Королевы, так что напасть на южные земли в тот момент она не могла. И Стейнмунн решила наращивать свое могущество. Время ничего не значило для нее – она стала бессмертной, как и Духи…

Потом оказалось, что старца видели и слышали еще двое – те самые, кто дежурил вместе с Айварсом. Эден решил, что это был призрак Пустоши. Но вот зачем он приходил?

– Ты веришь в эту историю? – Эден мрачно смотрел на командира. Айварс задумчиво пожал плечами, не отрывая взгляда от пламени костра:

– Верить призраку… не знаю. Если он был одним из Духов, о которых говорил, что ему мешало соврать?

– Легенда о Духах, рассказанная призраком, который и сам, скорее всего, один из Духов… Тут еще сто раз подумать надо, во что стоит верить.

Оба помолчали. Золотистая Завеса неплохо защищала от холода, но расслабляться никто и не думал. Коварство Пустоши было хорошо всем знакомо. Кто-то познал его лично, кому-то хватило примера ближнего. Зазеваешься – и вот тебе прекрасный шанс пополнить призрачную армию Тернового короля.

– А я вот слышал, – заговорил Эден, – что это она сама во всем виновата, и не было никаких Духов. Она убила отца – так сильно хотела править, а предательство крови всегда карается. Вот и стала править, как хотела, только в подданных остались мерзкие гоблины да великаны.

– Духи ли виноваты, или она сама, для нас ничего не меняется, – отозвался Айварс. – Мы должны добраться до ее замка, спасти принцев и убить Королеву.

Совсем рядом взметнулся снежный шквал, ударил со всей силой о мерцающую стену. Злобно завыл ветер, когда снег растаял в мгновение ока. Сияние разгоралось с каждым часом, словно пульсируя в каком-то неуловимом ритме.

Эден усмехнулся, глянул на командира:

– Ты ее разгневал, кажется.

Айварс мрачно кивнул.


10

Второе испытание

Глядя на Королеву, Роун чувствовал себя в равной степени растерянным и восхищенным – настолько его поразила красота Королевы и ее замка. Еще примешивался страх за Карима, который стоял позади, держась за стену, и направлял весь свой магический резерв на исцеление ран. А еще принц ощущал, как растет в нем – пусть и медленно – уверенность в том, что он поступил правильно, отправившись в Пустошь. И это радовало его.

Королева продолжала смотреть на них с неким любопытством – так смотрят на жука и раздумывают, стоит ли поднять ногу и раздавить его, или лень. Легенды говорили о ее красоте, но только теперь Роун поверил.

Высокая и стройная, с собранными в замысловатую прическу светлыми волосами, Королева сразу приковывала внимание. У нее было идеальной формы лицо и синие глаза, но тепла во взгляде не было совершенно. От нее буквально веяло холодом и надменностью.

Время, казалось, остановилось. Роуну казалось, что он физическиможет ощущать, как невообразимо медленно падают льдинки из верхней части часов в нижнюю. И то, что это тоже морок, чары замка, он понял, только когда Карим положил руку ему на плечо и проговорил:

– Приди в себя.

Роун кинул на него обеспокоенный взгляд. Карим мотнул головой – «все в порядке», и посмотрел на Стейнмунн, насмешливо прищурившись:

– Все те же фокусы. Не надоело?

– Откуда ты знаешь? – шепотом поинтересовался Роун. Карим не ответил ему. Он смотрел на Королеву, а она наконец-то уделила ему внимание.

– Южанин – и знаешь так много, – протянула Королева задумчиво, рассматривая Карима. Роун чувствовал, что рука кузена подрагивает от напряжения – слишком много магии требовало быстрое исцеление ран. В какой уже раз он остро пожалел, что у него нет Дара, чтобы помочь Кариму.

– Люблю читать старые книги, – светским тоном отозвался Карим. Выпрямился, расправил плечи и, помедлив, убрал руку. Роун перевел взгляд с него на Стейнмунн, потом обратно. Осознал, что Карим держит себя как равный Королеве, и ощутил укол зависти: он-то, наследный принц Вангейта, и близко не подошел к такому уровню.

Стейнмунн, казалось, чего-то ждала и прислушивалась к вою ветра снаружи. Карим не стал терпеть тишину и спокойно, уверенно заявил:

– Мне нужно, чтобы ты забрала излишек моего Дара, Стейнмунн.

– Вот как? – Стейнмунн подняла брови, чуть сдвинулась с места, отчего платье зашелестело – как будто осыпались льдинки. – Забрать излишек… а что, если я заберу его весь, твой Дар? – Она прищурилась, холодно улыбнулась. – Выживет ли принц Арифы после такого?

Карим ответил не менее холодной улыбкой:

– Не беспокойся за меня.

– И что же я получу взамен? – Стейнмунн выглядела самую чуточку заинтересованной. Роун мрачно подумал, не получает ли она удовольствие от происходящего, но потом отбросил эту мысль. Замороженное сердце не может ничего чувствовать.

– Действительно, – пробормотал он, не желая быть третьим лишним в светской беседе, – что же принц Арифы может предложить Королеве Пустоши?

Чего он никак не ожидал, так это внезапного приступа ярости у Стейнмунн. Королева обожгла его взглядом, высоким голосом проговорила:

– Пустоши? Смеешь считать меня настолько ничтожной, принц без Дара?

– Знаешь, я тоже вижу вокруг только снежную пустыню, – поддержал кузена Карим. – Принцы лгать не станут, Королева.

Стейнмунн несколько секунд смотрела на него оценивающим взглядом, потом неожиданно рассмеялась, откидывая голову назад. Смех у нее оказался на удивление мелодичным и приятным. А вот взгляд – нет.

– Скоро и ваши земли будут под моей властью, принцы, – отозвалась она почти ласковым тоном. Карим фыркнул:

– Чтобы превратить в Пустошь свое родное королевство, тебе понадобилось сто лет. Меревинд не пускает тебя дальше. Как же ты собираешься добраться до Арифы? Не иначе, как в мечтах!

– Что ты ее злишь? – не выдержал Роун и шепотом спросил у кузена. Тот нетерпеливо мотнул головой, не сводя взгляда с разгневанной – и прекрасной даже в гневе – Королевы:

– Хочу понять ее, – он не понижал голоса. – Хочу узнать, можно ли ее вернуть.

Роун от изумления открыл рот. Кузен явно позабыл поделиться с ним подобными соображениями, и Роуну было сложно сразу переварить информацию.

Стейнмунн издала смешок, сделала шаг в сторону:

– Какая занятная пара пожаловала в гости. Один желает доказать самому себе, что достоин трона, но способен только на безрассудные поступки, – она посмотрела на Роуна, и тот почувствовал озноб. – Другой – самоуверенный, не терпящий поражений – и увы, так часто с ними встречающийся, – Стейнмунн смотрела теперь на Карима, с издевательским сочувствием. – И оба чего-то от меня хотят.

Она сделала паузу, потерла подбородок пальцем, не сводя пронзительного взгляда с гостей. Карим хранил молчание, и Роун решил последовать его примеру. Все равно в голове у него был сумбур. Стейнмунн бы только посмеялась и сказала, что один из принцев еще и разговаривать нормально не умеет.

Первой затянувшееся молчание нарушила Стейнмунн:

– Так что ты готов мне дать, принц Арифы? Ты желаешь, чтобы я забрала тот огонь, что иссушает тебя изнутри…

Карим не удержался от дрожи. Быстро взял себя в руки и высокомерно кивнул:

– За это я готов дать тебе шанс, Стейнмунн. Я верю, что в тебе осталось добро…

Стейнмунн оборвала его речь язвительным смехом:

– Кажется, ты не понимаешь, с кем говоришь, мальчишка! – Она оборвала смех и вмиг посуровела. Роуну показалось, что на него давит воздух. – Я – Королева Вечных снегов, и не тебе ставить мне условия.

Карим побледнел, прижал ладонь к плечу, и Роун со страхом заметил, что рана снова начала кровоточить. Он повернулся к Стейнмунн, поднял руку:

– Пожалуйста, прекрати!

– Не проси! – рявкнул Карим. – Не проси ее ни о чем!

– Не указывай мне! – тоже рассердился Роун, хмуро посмотрел на Королеву, с насмешливым любопытством наблюдавшую за спором. – Выдвигай свои условия.

Стейнмунн улыбнулась:

– Наследник Вангейта, кажется, может быть несдержаннее своего товарища? Но ты прав: мне начинает надоедать ваше общество. Поэтому – вот мои условия. Пройдите три испытания – и я выполню ваше желание.

– Не обмани, – потребовал Карим. Роун был серьезен:

– Какие испытания?

– Ну, первое вы уже прошли, – рассеянно отозвалась Стейнмунн. Ее настроение менялось ежесекундно, так что Роун давно бросил попытки предугадать, какой будет ее поведение в следующий миг. – Добраться до моего замка за все время сумели очень мало охотников. Но вот незадача – их ослепило тщеславие, и оно же погубило…

– А что дальше?

– Второе испытание – достаньте мне цветок эдельвейса, что растет на самом краю пропасти, – заявила Королева. – Он расцветает за час до полуночи. Не успеете вернуться в полночь – Сияние убьет вас.

Роун потрясенно молчал.

– А третье? – захотел знать Карим. Стейнмунн задумчиво посмотрела на него:

– Никто не сумел выполнить второе испытание, южанин. Так что незачем тебе даже знать, какое третье.

– Цветок тебе сорвать? Будет тебе цветок, – и Карим, повернувшись, быстро вышел из комнаты. Роун вовремя вспомнил, что магический резерв кузена почти исчерпан, и бросился следом.

– Подожди! Забыл, что у тебя магии мало?

– Забыл, – процедил неохотно Карим, остановился. Роун с трудом удержался, чтобы не хлопнуть дверью, догнал кузена:

– Думаешь, не обманет?

– Пустошь не позволит, – мрачно ответил Карим. – Стейнмунн и так проклята, если еще и обманет – Духи так просто это не оставят.

Они дошли до входной двери. Роун засомневался, стоит ли вот так просто выходить – с ослабленным магическим резервом, без оружия, когда там их, возможно, уже ждут гоблины? Но Карим без тени сомнения открыл дверь и первым вышел на площадку.

Ветер угрюмо завывал где-то в вышине, иногда бросая тяжелые хлопья снега, но внизу было тихо. Никаких гоблинов, никаких призраков, и даже следов крови нет. Словно бы ничего и не было.

Карим чертыхнулся, пытаясь соединить края теплой ткани куртки. Потом хмыкнул и просто спаял их, придерживая пальцами. Роун не удержался от усмешки:

– Удобная штука магия.

– Ага. Только когда ее много, уже не то.

Карим выглядел откровенно нездоровым: бледный, пошатывающийся, то и дело ругался сквозь зубы. Однако в глазах горел неугасимый огонь, и Роун завидовал – он-то себя чувствовал не так уверенно.

Гадать, куда надо идти, не пришлось. Прямо за замком в небо упиралась грандиозная скала, сияющая и неприступная. Казалось, низкое небо Пустоши зацепилось за верхушку и не может сдвинуться. Если долго смотреть вверх, начинала болеть шея.

Роун и Карим переглянулись и направились к тропинке. На этот раз Роун оттеснил кузена и сам пошел первым. Карим не возражал; у него все еще уходило много сил на то, чтобы исцелить нанесенную ледяной стрелой рану.

Подъем был ожидаемо трудным: идти часто приходилось по узкой тропинке, держаться было не за что, а мерзлая земля норовила уйти из-под ног. Пару раз Роун, сделав необдуманный шаг, едва не улетел в пропасть – Карим в последний момент успевал схватить его за шиворот, хотя и сам при этом рисковал поскользнуться.

– Как было бы хорошо, если бы ее второе испытание было чем-то вроде: сразись с десятком гоблинов, – выдохнул Роун, лежа на спине после одного такого почти-падения. – Скажи?

– Угу, – пробормотал Карим. Он лежал без движения, закрыв глаза, и словно не ощущал холода. – Или с двумя десятками.

Самым раздражающим в этом походе оказалось то, что парни не могли сделать долгий привал и высушить одежду как следует. Сияние, разгоравшееся все ярче, торопило и напоминало том, что время не на их стороне. До полуночи оставалось не так много.

– А она красивая, да? – после некоторого колебания произнес Роун. Королева не выходила у него из головы, и даже ее высокомерие и жестокость не могли уменьшить ее очарования. Говорить об этом даже Кариму было неловко, и Роун тут же пожалел о сказанном.

– Угу, – снова отозвался Карим, с трудом сел и вздохнул. Поход давался ему тяжелее, чем Роуну, и принц Арифы никак не мог набраться сил.

Роун все время ощущал, что Карим использует часть своего магического резерва, чтобы помогать ему, вместо того чтобы направить все на свое лечение. Однако стоило только заикнуться об этом, Карим переводил тему, как будто ему было неимоверно важно вносить свою лепту в магическую защиту.

– Сколько ей лет, интересно? – Роун помог кузену подняться, отряхнул его куртку. Карим пожал плечами:

– Ну, если легенды говорят правду, и она действительно была принцессой Энедгейта, то никак не меньше пятисот.

– Ничего себе, – потрясенно выдохнул Роун. Карим насмешливо фыркнул:

– Да, ничего не попишешь: разница в возрасте у вас с ней колоссальная, – он с легкостью увернулся от пущенного в него снежка, издал смешок. – Она рискует остаться вдовой.

Роун ответил подцепленным у охотников словечком и отказался продолжать разговор на эту тему. Карим, посмеиваясь, отстал.

Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось, и тем больше приходилось тратить магии. Никто не отпускал шуточек, не заводил разговоров на посторонние темы; больше молчали, только парой слов давая понять, что нужна помощь, или что лучше идти здесь, а не там.

Небо уже вовсю пылало: Сияние, которое в Вангейте было видно только на горизонте, здесь было поистине завораживающим. Широкие зеленые и золотистые полосы извивались волнами по всему небу, отражаясь от ледяной поверхности скал и земли, отчего казалось, что в мире больше ничего не осталось: только поразительное Сияние и тоскливые напевы ветра.

– Времени почти нет, – выдохнул Карим, когда они преодолели очередной сложный виток дороги и остановились передохнуть. – Не успеем вернуться – оно нас спалит. Чувствуешь жар?

И в самом деле, по мере приближения к вершине они оба ощущали все нарастающий жар: как будто разгорается понемногу что-то внутри тебя – и этот жар не в силах погасить никакой холод. Чувство было донельзя неприятным, даже мерзким: словно внутри живет некое существо, питающееся теплом.

– Знаешь, что я только что вспомнил? – медленно проговорил Роун, глядя на кузена. Карим вопросительно поднял брови. – Ведь сегодня ночь Северного гона…

Карим беззвучно выругался. Терновый король – самый верный слуга Королевы – мог встретить их внизу, когда они вернутся с цветком. Стейнмунн ничего не говорила о том, что после этого они будут в безопасности. А значит, изнурительный спуск мог закончиться столкновением с Терновым королем и его свитой.

Роун был растерян: о таком варианте они не думали. Они вообще планировали свой поход на ходу, просто вписывая в него новые лица и детали, фактически – принимая условия, которые им ставили. Если подумать, это раздражало не на шутку.

– Мы все время играем по чужим правилам, – проворчал Роун, беря разбег для прыжка через трещину. Карим повторил маневр, негромко отозвался:

– Значит, нужно суметь повернуть эти правила в свою пользу.

– Но у нас мало силы.

– А что, сила помогла тем, кто был здесь до нас? – Карим был серьезен, а его взгляд успокаивал Роуна. – Кажется, наоборот: чем сильнее был тот, кто добирался до замка и вызывался пройти испытание, тем больше он полагался на свою мощь – и что в итоге? Ни один не выжил.

– А если она врет?

– Я не слышал, чтобы кто-то вернулся из замка, – ответил Карим. Роун покивал задумчиво:

– И что ты предлагаешь? Нам бы какой-никакой план…

– У нас нет времени, – Карим показал наверх. До низко нависшего неба можно было дотянуться рукой. Роун так и попробовал сделать, поймал только темно-серый клок облака, который тут же рассеялся.

– Долго нам еще, интересно? – запыхавшийся Роун без сил опустился на землю. Мир вокруг состоял из туч, Сияния и льда. Это было скучное зрелище.

Карим опустился на корточки, опираясь рукой о землю. Потряс головой, устало выдохнул:

– Сияние почти достигло пика.

– Плохие новости…

– Наверно, я его ощущаю чуть сильнее, чем ты, – Карим смотрел на Роуна. Тот пожал плечами. – Из-за Дара.

– Хорошо бы твой Дар указывал нам путь, – проворчал Роун. Карим быстро улыбнулся:

– Так он именно это и делает. Нам осталось пройти еще совсем немного, – он заставил себя подняться, протянул руку Роуну. – Давай. Еще чуть-чуть.

– Получается, Дар как-то связан с Сиянием? – Роун нахмурился. Прежде подобная мысль никогда не приходила ему в голову, да и в книгах по истории магии он ни разу не встречался с этой теорией. Но ведь это было возможно? – Если ты чувствуешь Сияние…

– А еще – я никогда прежде не тратил столько сил, чтобы залечить рану, – мрачно добавил Карим. – Кажется, ты прав. Сияние – и Пустошь сама – как-то влияют на магию. Не глушат полностью – скорее, вступают в реакцию отторжения, – он внезапно хлопнул кулаком по ладони, посмотрел на Роуна, шокированный догадкой. – И именно поэтому сильные Одаренные терпели здесь неудачу!

Роун застыл с открытым ртом, смотря на Карима так же ошарашенно.

– Получается, это что-то вроде территории, где магия Одаренных оказывается слабее местной магии? И Сияние – как контроль этого? Королева – или кто-то другой, сильнее – контролирует все это дело?

– Думаю, да, – Карим выглядел одновременно ошеломленным и обрадованным. Роун решил, что радуется он тому, что понял, почему его Дар слабее, чем он привык. – Только вот кто тут всем заправляет, интересно…

– Не Стейнмунн? – Это прозвучало только наполовину как вопрос. Карим выглядел задумавшимся. Он медленно покачал головой:

– Пока не могу решить. Давай оставим эти вопросы на потом.

Ветер на вышине завывал по другому – не сдерживаемый скалами, он пел дикую песню, неся снежную вуаль и врываясь в скопления туч. Яростно сбивал сосульки, которые с хрустальным звоном разбивались у ног Роуна и Карима. Снова и снова пытался прорваться через защитный магический барьер, злобным ревом встречая каждую свою неудачу.

Карим, шедший первым, кинул взгляд назад, схватил Роуна за руку, и на площадку они шагнули вместе.


…Это место выглядело сказочно прекрасным. Под ногами стелилась зеленая трава, в которой кое-где проглядывали желтые головки одуванчиков, синие колокольчики или небольшие красные маки. Журчал весело ручей, отгоняя тревогу и печаль. В безоблачном небе сияло солнце. А на другом берегу ручья белел невиданной красоты цветок.

Карим не мог сдвинуться с места, очарованный безыскусной красотой этой маленькой полянки. Рядом кто-то засмеялся радостно, и этот звук вписался в общую картину. Не хотелось ничего говорить, думать о чем-то… просто лечь на траву и смотреть в небо, стать частичкой этого прекрасного мира.

Он уже собирался так сделать, но что-то мешало. Карим недовольно нахмурился: чья-то рука крепко держала его за рукав. Он попытался освободиться, если понадобится, силой.

Смешок повторился, но на этот раз он был язвительным:

– Уж не знаю, что ты там сейчас видишь, но выглядишь на редкость глупо.

– Оставь меня, – пробормотал Карим и шагнул к ручью. Ему очень нужно было понюхать белый цветок, без этого жизнь теряла смысл…

– Ну нет! – Нарушитель спокойствия дернул его за рукав, не давая идти вперед. Карим рассердился и не глядя ударил. Получилось: кто-то охнул сдавленно, выругался сквозь зубы, потом проговорил:

– Ладно, раз так…

Карим еще успел вяло подумать, что спутник ему достался удивительно надоедливый – а потом ему дали пощечину, достаточно сильную, чтобы в голове зазвенело, а перед глазами поплыли белые круги. Разъяренный не на шутку, Карим развернулся к обидчику, собираясь проучить его… и внезапно понял, что мир вокруг резко изменился.

Больше не было зеленой лужайки и теплого солнца. Журчание ручья заменило завывание ветра, в котором почти угадывались слова, а белый цветок обернулся скалящейся трещиной в горах. Сам Карим стоял в одном шаге от края пропасти, а Роун держал его за руку, сам цепляясь за скальный выступ.

Поймав прояснившийся взгляд кузена, Роун с облегчением улыбнулся, заметил:

– Вот это ты, конечно, разбежался. Еле тебя поймал, прыгун.

– Что за ерунда? – пожелал знать Карим, когда уже стоял на ровной площадке. В голове прояснилось, и он ощущал изумление и страх. Если бы не Роун…

– Ты был прав, – отозвался Роун. – Чем сильнее Дар, тем сильнее и морок, из-за которого, я уверен, не один храбрец погиб здесь.

– Значит, мне жутко повезло, что я встретил именно тебя в тот вечер, – Карим усмехнулся, покачал головой. – Правда, тогда я так не думал.

– Знаешь, ты у меня тоже особого восторга не вызывал, – не остался в долгу Роун. – Мне казалось, стоит тебя только тронуть чем-нибудь острым, как ты лопнешь – настолько много в тебе гонора.

Они посмеялись. Карим отстраненно подумал, как странно звучит живой и радостный смех здесь, на вершине мира – и тут же вспомнил:

– Сияние!

– Да уж, это не морок, – со вздохом признал Роун. – Ладно, давай закругляться. Нас там, наверно, уже ждут внизу.

Карим мрачно подумал, что он прав, но промолчал. Нужно было составить план, когда они будут спускаться. Если Терновый король и правда ждет их, следует быть наготове.

– Бери уже свой цветок, – поторопил он Роуна. Тот фыркнул:

– Что, боишься, вдруг и он тебя зачарует?

– Поторопись.

Роун подошел к краю пропасти, держась за руку Карима. Осторожно посмотрел вниз. Потом медленно лег на живот и потянулся куда-то вниз. Карим держал крепко, цепляясь одной рукой за скальный выступ и упираясь ногами в камень.

Роун наконец вынырнул из-за края скалы. Лицо его светилось торжеством. Карим помог ему добраться до безопасного места и встать. Роун поднял руку. В кулаке был зажат стебель, на котором покачивался белоснежный эдельвейс. Карим похлопал кузена по плечу:

– Ты молодец.

– Ну, не я один, будем говорить честно, – отозвался Роун, улыбнулся. – Давай возвращаться, брат.

«И пусть нас ждет кто угодно. Вместе мы справимся с любой угрозой».


11

Предательство

В подземелье было ужасно холодно. Не спасала ни теплая одежда, ни едва теплящийся в лампе огонь. Бранд не в первый раз подумал, не лучше ли было бы иметь Дар огня, чем владеть магией льда. Но в любом случае он не мог бы ничего изменить.

Азиза, кажется, вообще не знала, что такое стоять на месте. С того самого момента, как их бросили в темницу, принцесса Арифы находилась в постоянном движении: то сердито вышагивала по небольшой камере, то принималась виртуозно ругать стражников и главного советника – причем не используя ни единого ругательства. Бранд стоял у огня, грея руки, погруженный в свои мысли.

То, что Каид стремится занять трон, Бьерн давно заподозрил, но никаких доказательств не было: главный советник отличался коварством и острым умом, ловко подставляя в качестве предателей собственных недругов и отводя подозрения от себя. Бранд поневоле восхищался подобным стратегическим талантом, но никогда даже в мыслях не рассматривал такой вариант для себя.

Теперь нужно было как можно скорее выбраться из темницы и рассказать королю о плане Каида. Проблема была только в том, что из подземелья не так-то легко было сбежать. Предусматривавшая содержание пленников с магическим потенциалом, темница была построена так, что стены не пропускали никакой магии. Хочешь колдовать? На здоровье – но только в камере.

Пальцы не слушались, и Бранд с раздражением потер их. Азиза остановилась напротив, создала огненного мотылька, который подлетел к огню лампы, вспыхнул, и сразу стало теплее.

– Да уж, – язвительно пропела она, – Дар льда на севере – это, конечно, очень полезно.

– Что ты знаешь о Даре, – проворчал Бранд, не глядя на нее. – Только магия льда помогает нам сдерживать натиск Пустоши.

– А магия огня давно бы эту Пустошь растопила и превратила в такое место, где смогли бы жить люди.

– Легенды говорят, что давным-давно так и было. Но Духи Пустоши разозлились на людей, которые нашли их долину, и превратили цветущий край в ледяную пустыню.

– А Королева? – Казалось, Азиза всерьез заинтересовалась. Принцесса подошла ближе, ловя каждое слово, и от подобного внимания Бранд немного смешался.

– О ней говорят разное. То ли она одна из Духов, то ли их пленница. Кто сможет сказать, сколько в легендах правды, а сколько домысла?

Азиза задумалась, глядя на огонь рассеянным взглядом и накручивая на палец локон. Потом тряхнула головой, быстро нахмурилась и сказала:

– Неважно! Нам нужно рассказать, кто предатель.

– Как бы еще выбраться отсюда…

– Мы не можем использовать магию, – недовольно проговорила принцесса, оглядывая стены, – и мы не можем использовать силу. Значит, нужно включить мозги.

Бранд повел рукой, словно говоря: «Валяй». Азиза прищурилась, глядя на него, насмешливо фыркнула:

– Предлагаешь девчонке думать и за тебя?

– Давай подумаем каждый сам за себя, а потом обсудим надуманное, – предложил Бранд и, не дожидаясь ответа принцессы, погрузился в размышления.

Азиза была права: ни магия, ни физическая сила им бы сейчас не помогла. Ждать помощи от друзей бесполезно – вряд ли кто-то может заподозрить, что они здесь. А о том, что Азиза в городе, никто и не знает.

Бранд подошел к двери, внимательно осмотрел ее. Толстая дверь с зарешеченным маленьким окошком и прочным замком – и, разумеется, заговоренная от любой магии.

Стоп. А точно любой?

Озаренный внезапной идеей, Бранд активировал Дар и попробовал открыть замок с помощью льда. Ничего не вышло, но он и не надеялся.

– Даже не стану спрашивать, что это было, – заметила Азиза. Бранд приложил ладонь к двери и закрыл глаза. Его учили чувствовать магию, и он даже мог немного управлять ею, но этого было мало.

– Азиза.

Удивительно, но принцесса не стала язвить или задавать вопросы, а просто подошла и с легким недоумением посмотрела на него. Бранд жестом показал, чтобы она тоже приложила ладонь к двери. Азиза так и сделала, и ее глаза округлились, когда до нее дошло:

– Мы можем использовать Дар оба!

– И тогда, возможно, произойдет реакция резонанса, и материя разрушится, – кивнул Бранд, приказывая себе оставаться сдержанным и не радоваться раньше времени. Но глаза Азизы сияли так ярко даже в полумраке, что ему пришлось отвести взгляд, чтобы не отвлекаться. – Готова?

– Готова, – кивнула принцесса. И оба активировали Дар одновременно.

Сначала ничего не происходило: дверь оставалась неподвижной. Потом она начала мелко вибрировать, и чем дальше, тем ощутимее становилась эта дрожь. Поймав нужный момент, Бранд и Азиза одновременно увеличили мощность магии, и древесина не выдержала – рассыпалась мелкими дымящимися щепками.

Азиза издала восторженный возглас, схватила Бранда за руку:

– Мы это сделали!

Бранд невольно охнул от боли: горячие пальцы принцессы обожгли его ладонь. Он тут же постарался вернуть сдержанный вид, но Азиза уже поняла.

– Прости, пожалуйста!

Она смотрела так виновато, и это настолько не вязалось с обычным ее поведением, что Бранд снова растерялся и не мог найти слов. Из ступора его вывел шум: на лестнице раздавались чьи-то торопливые тяжелые шаги.

– А вот теперь можно и одним Даром обойтись, – пробормотал он, делая шаг вперед и неосознанно стараясь загородить собой принцессу. Азиза, однако, вовсе не желала быть слабой девушкой за спиной у рыцаря, и рвалась вперед. Бранд удержал ее, невежливо ухватив за воротник:

– Твоя магия убьет их!

Азиза состроила гримасу, что-то пробурчала, но все же осталась позади.

Бранд быстро осмотрелся. Коридор был очень узким, а значит, надо было выбираться наружу, пока стража не перекрыла вход. Бранд бросился бежать, Азиза не отставала, и к выходу они добрались, как раз когда туда добежали и стражники.

Бранд не стал тратить время на предупреждения. Подскочив к первому стражнику, он коснулся ладонью его плеча. Потом ткнул кулаком другого. Третий стражник успел поднять дубинку, но Бранд ловко проскочил под ней и несильным ударом в грудь заставил мужчину упасть.

Азиза уже бежала по ступенькам, и Бранд поспешил за ней. Наверху их ждали еще четверо стражников, но эти были уже начеку, так что победить их быстро было бы сложно. Мужчины старались окружить их, но пока наступали только с двух сторон.

Бранду сложно давалось управление Даром на расстоянии, и он всегда проигрывал в тренировке с придворным магом. Но сейчас это было просто необходимо, и Бранд встал в нужную стойку, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться. Кто-то захохотал:

– Решил подрыхнуть, малец?

Азиза стояла рядом и, что самое удивительное – молчала. Но Бранду некогда было думать о причинах такого странного поведения.

Он прислушивался к магии внутри, и когда решил, что накопил достаточно резерва, открыл глаза и отправил в сторону ближайшего противника заряд ледяной магии. Однако все вышло немного иначе.

Азиза атаковала в то же время, поймав момент, и присоединив свою магию к магии Бранда. Стражников окатило мощной волной горячей воды, отчего они отлетели назад и рухнули на пол, схватившись за лица и вопя.

Бранд развернулся к Азизе:

– Ну зачем?!

Принцесса выглядела сконфуженной – видимо, сама не ожидала такого впечатляющего результата. Она совсем не благородно шмыгнула носом и нахмурилась:

– Они первые начали! И вообще, получилось ведь неплохо.

Азиза направилась к выходу из комнаты, обходя лужи на полу. Бранд постоял секунду, покачал головой и пошел следом, думая, что все получилось не просто неплохо.

Дважды они сумели добиться такого результата, о каком даже придворный маг со всем его опытом мог только мечтать.

Больше на пути никто не встретился, и беглецы добрались до выхода из тюрьмы довольно быстро. Бранд кое-как ориентировался в запутанных коридорах, а потом их вывел на кухню соблазнительный запах еды.

Азиза чихнула, выбравшись из секретного хода, скептически фыркнула:

– Это что, специальный ход для голодных стражников?

Бранд уже спешил к двери, отмахиваясь от расспросов или давая короткие ответы. Азиза догнала его и без вопросов побежала рядом.

Чтобы добраться до части дворца, где жили король с королевой, понадобилось не так много времени, но за эти несколько минут Бранд успел перебрать несколько вариантов дальнейших действий. Самым лучшим, конечно же, был вариант, в котором они с принцессой просто сообщают Бьерну о намерениях Каида, а потом король разбирается с предателем. Но, зная главного советника и его склонность планировать наперед, Бранд не был так уверен, что он уже не добрался до короля…

И он оказался прав. Когда они с Азизой пробрались через один из секретных ходов в коридор, там уже стояли Бьерн, Каид и несколько стражников – все на стороне главного советника.

Каид, кажется, только что закончил излагать свою точку зрения, и подвел итог:

– Я считаю, что мне следует заменить вас на время вашей болезни, ваше величество.

– Каид, – почти мягко сказал Бьерн, но эта мягкость с трудом скрывала его гнев, – ты же понимаешь, на что идешь?

– Я был бы глупцом, если бы пошел на такое, не имея достаточно сведений, – главный советник быстро улыбнулся и сделал знак стражникам. – Вам пора отдохнуть. Не волнуйтесь, я смогу править страной не хуже, чем вы, или ваш сын. У меня даже Дар имеется, в отличие от него.

Бьерн стряхнул руки стражников и без предупреждения атаковал Каида магией. Однако советник ждал подобного, и тут же выставил магический щит. Направленное королем в советника ледяное копье ударилось в невидимый щит и разбилось на мелкие осколки.

Азиза вскрикнула, когда один из осколков оцарапал ей щеку. Бранд заслонил ее и выставил собственную защиту. Каид кинул на них быстрый взгляд, жутковато засмеялся:

– Это занятно! Но вами я займусь позже. А сейчас…

Он неожиданно атаковал Бьерна магией огня – Бранд только сейчас разглядел на пальце советника перстень. Бьерн заслонился щитом, но чуть-чуть не успел, и огненный мотылек с жадностью вцепился в подол его плаща.

Азиза решительно оттолкнула Бранда, вышла вперед и послала в сторону Каида огненный шар. Советник с усмешкой отразил его, так что Бранду пришлось отвлечься от короля и в прыжке увлечь принцессу на пол. Огненный шар, уже рассыпаясь на отдельные части, пролетел над ними и угодил в занавес. Тот вспыхнул.

Каид скомандовал схватить Бьерна, и несколько стражников почти одновременно выполнили приказ. Главный советник тут же надел на запястье короля браслет, блокирующий магию, и усмехнулся:

– Ваше время вышло. Даже если принц вернется, он не сможет сесть на трон.

Понимая, что сейчас он ничем не сможет помочь, и пользуясь тем, что Каид на них не смотрит, Бранд живо увлек принцессу ко входу в секретный коридор. Он успел расслышать, как Бьерн спросил:

– Почему сейчас, Каид?

– Потому что у меня нет причины ждать еще три дня, зная, что все останется таким же, – отозвался Каид рассеянно. – Роун не достоин трона…

– И что теперь? – растерянно спросила Азиза, когда они уже отошли довольно далеко. – Король схвачен и не сможет нам помочь. Пошли к тете!

– Подожди, – Бранд успел поймать ее за руку. – Если мы попадем в ловушку, вряд ли это будет большая помощь. Надо подумать.

– А если рассказать дяде? – Азиза плюхнулась на ступеньку, подперла подбородок кулаком. – Он наверняка что-то придумает.

Бранд помолчал. Идея казалась неплохой, и он кивнул:

– Хорошо, пойдем к твоему дяде. Сами мы мало что можем сделать.

Азиза вскочила на ноги так же быстро, как перед тем села, и попыталась первой пройти в дверь, которую открыл Бранд. Он едва успел отойти, чтобы принцесса не врезалась в него, и не удержался от усмешки:

– Почему ты все время куда-то спешишь, принцесса?

– Потому что меня раздражает медлительность, – проворчала она, идя первой по освещаемому только магическими светляками коридору. – Я так и не поняла, почему советник решил свергнуть короля именно сегодня? Что ему стоило подождать три дня, а там – или принц не вернется, или ему можно будет бросить вызов… Почему сегодня?

– Полагаю, все дело в том, что на самом деле он боится, – задумчиво отозвался Бранд. – Даже если не брать в расчет Роуна, могут найтись другие Одаренные кандидаты на престол, а главный советник не хочет подобных сюрпризов в день инициации.

– Вот же поганец, – бросила Азиза, по знаку Бранда поворачивая в нужный коридор. – Надеюсь, дядя сможет поставить его на место.

Бранд промолчал. Он не сомневался в способности посла Джинана расправиться с Каидом, но подобный расклад означал бы вмешательство иностранных агентов в политическую жизнь Вангейта – а это уже другой уровень. Даже если Каид больше не сможет командовать Советом, советники могут выдвинуть претензии к королю, обвиняя его в симпатии к южному королевству. Словом, проблем бы это принесло достаточно.

Но иного выхода Бранд не видел. Он сомневался, что Каид оставил в покое Далию (наверняка королева уже вместе с супругом), и скорее всего, советник уделил внимание и послам. Но Бранд надеялся, что Джинан сможет противостоять Каиду.

– Интересно, он знает, куда отправился Роун? – негромко спросила Азиза. Они стояли перед гобеленом, за которым был коридор – и комнаты послов.

Бранд пожал плечами. Он очень надеялся, что Каид не знает. Так у Роуна еще оставался шанс вернуться, не столкнувшись с агентами главного советника.

– Я даже рад, что Роун ушел, – заметил он. Азиза удивленно посмотрела на него. – Потому что Каид наверняка убил бы его, чтобы не допустить ни малейшего шанса. А так – он может вернуться Одаренным.

«Или не вернуться вообще». Он не произнес этих слов, но Азиза поняла его. Она вообще улавливала его мысли и идеи так быстро, словно умела читать мысли. Бранду иногда становилось не по себе.


12

Пробуждение Дара

Тернового короля у замка не было – как и вообще никого: ни призраков, ни гоблинов. Неестественная тишина давила; хотелось закричать, чтобы разрушить эту плотную завесу.

– Кажется, нас не ждали, – предположил Карим насмешливо, оглядывая площадку, по краям которой клубился туман. – Прекрасно!

– Не уверен, – проворчал Роун. – Мне не нравится эта тишина.

– Могу наступить тебе на ногу, чтобы не было так тихо, – предложил Карим. Роун фыркнул:

– Чего это ты такой веселый? Может, еще какой морок поймал?

– Она пытается, – отозвался Карим рассеянно. Встретив недоуменный взгляд, пояснил: – Стейнмунн – или настоящим хозяевам этого места – не нравится, что мы живы. Почему, как ты думаешь, я не активирую Дар на полную мощность?

– Я думал, ты переключился на исцеление.

– Нет, с этим проблем уже нет. Просто искусственную магию Пустошь не может погасить так легко, – Карим улыбнулся так злорадно, что Роун невольно тоже усмехнулся. – Местные призраки любят свеженькую магию. Из нее они и плетут свои чары, заманивая людей на смерть. Но если ты не светишься, они ничего не могут сделать.

– Знаешь, – выговорил Роун ошеломленно, – я тут подумал, что могу подождать с получением Дара, пока не вернемся домой.

Улыбка Карима стала задумчивой и немного печальной:

– Боюсь, это от нас не зависит…

В замок они входили, чувствуя себя безумно уставшими, но победившими в поединке с невидимым противником. Никто, однако, не обманывался кажущейся легкостью победы: Пустошь никогда не отпускала так просто.

Стейнмунн стояла у окна. На фоне разгоревшегося Сияния ее силуэт казался точеным и невероятно изящным. Роун снова залюбовался ею, но тут же одернул себя: возможно, это тоже был морок. Неважно, что у него нет Дара – вдруг Королева может использовать искусственную магию артефакта?

Тишину нарушил голос Карима:

– Время выполнять обещания.

Роун шагнул вперед, протянул цветок эдельвейса:

– Мы свою часть сделки выполнили.

Стейнмунн медленно повернулась к ним. Почему-то она сперва посмотрела на Карима, и это слегка задело Роуна: он-то стоял ближе, да и цветок был у него. Но Стейнмунн протянула низким голосом:

– А ты умен, южанин. Но не будь с тобой принца Вангейта, – она перевела взгляд на Роуна, – ты бы погиб, как и многие до тебя.

– Мне повезло, – отозвался Карим небрежно. Стейнмунн холодно улыбнулась:

– Даже тебе не может везти вечно.

– Мне и не нужна вечность, – прервал ее Карим, шагнул вперед. Забрал у Роуна цветок и чуть ли не силой заставил Королеву взять его: взял ее за руку, разжал пальцы и шлепнул цветок на ладонь. При этом у него ничуть не изменилось выражение лица – надменное, холодное – или осанка. – Дай мне то, ради чего я здесь, Стейнмунн.

Он продолжал стоять напротив Королевы, с гордо поднятой головой и прямым взглядом, и Роун сам себе показался неуклюжим, не достойным даже стоять рядом с настоящими королями… Он тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, и как можно непринужденнее заметил:

– Кажется, мы здесь загостились. Пора бы и домой.

Королева издала смешок, по-прежнему не глядя на Роуна. Она не забирала цветок, а Карим упрямо держал его, так что эдельвейс был зажат между ладонями. Роун ощутил укол ревности, но быстро справился с ним, шагнул вперед и дотронулся до плеча Карима…

И был поражен: как Карим терпит этот обжигающий холод, которым Стейнмунн его испытывала! Даже ему, Роуну, было сложно вытерпеть – а Карим даже не подавал вида. Разве что сжимал губы плотно, да поза была напряженной.

Стейнмунн смотрела, не моргая, словно стараясь заморозить одним взглядом. Роун сделал глубокий вдох, готовясь к боли, задержал дыхание и мягко, но решительно отобрал эдельвейс у кузена, заменив его ладонь своей. Безмятежно улыбнулся Стейнмунн:

– Это все-таки мой трофей. Спасибо, брат, – он задвинул Карима за спину, надеясь, что выглядит так же круто. Удивительно, но никакого холода он не чувствовал, и поразмыслив немного, подумал, что это опять же его благословение – то, что он не Одаренный.

Кажется, Стейнмунн была изумлена и недовольна одновременно. Она поморщилась, словно Роун был слизняком, и выдернула руку – вместе с цветком. Роун подарил ей невинную улыбку:

– Значит, принято.

Стейнмунн отвернулась так резко, что подол ее платья взметнулся, подняв мелкую ледяную пыль. Роун сделал шаг назад, негромко произнес, обращаясь к Кариму:

– Ты ей явно нравишься больше.

– Это не взаимно, – выговорил Карим. Роун обратил внимание, что он бледен и дышит с трудом, и растирает ладонь, к которой прикоснулась Стейнмунн, но не использует Дар. Роун подавил вздох и положил руку ему на плечо, чтобы магия артефакта исцелила его.

Стейнмунн смотрела на его действия с кривой усмешкой, потом ядовито поинтересовалась:

– И что же маленький принц Вангейта будет делать, если артефакт его мамы вдруг откажет?

– У меня все еще останется меч, – отозвался Роун спокойно. Королева фыркнула. – Мы прошли второе испытание.

– Но пройдете ли третье? – задумчиво протянула Королева, глядя на Карима так странно, что Роуна кольнуло подозрение. Он кинул быстрый взгляд на кузена и оторопел.

Карим, кажется, держался на ногах только благодаря помощи артефакта, но и этого было уже недостаточно. Он дышал с трудом, иногда хрипел, а лицо становилось все более бледным. Юноша прижимал к груди – там, где сердце – правую ладонь.

– Ты заморозила ему сердце, – потрясенно прошептал Роун, замотал головой, отказываясь верить. Карим теперь смотрел на него, и в его глазах медленно, но верно появлялся тот же холод и пустота, что и в глазах Стейнмунн. Он с трудом поднял руку, дотронулся до щеки Роуна и попытался что-то сказать, но не смог. Пальцы были холодны. Потом он опустился на колени.

Роун решительно заслонил Карима, не убирая руки с его плеча:

– Освободи его!

– Таково его желание, – жестко сказала Королева, – и я честно выполняю обещание.

– Он же умрет!

– Так он сам захотел, принц Вангейта, – Стейнмунн жгла его взглядом, в котором презрение смешивалось с гневом. – И именно он дал мне цветок, забыл?

Роун посмотрел на кузена. Тот замерзал на глазах, несмотря на всю мощь магии огня, которую давал артефакт Далии. Роуну стало так больно, как еще никогда в жизни.

– Брат…

Губы Карима едва заметно шевельнулись в последний раз, а потом он застыл, похожий на ледяную статую, какие они видели в коридоре.

Глаза вдруг стало жечь. Роун моргнул несколько раз, но сдержать слезы не выходило. Он сжал зубы, крепко зажмурился, приказывая себе собраться, и повернулся к Стейнмунн, намеренный мстить.

Странное дело, но Королева выглядела… растерянной? Даже отступила на шаг, когда Роун развернулся к ней, горя жаждой мести. С недоумением посмотрела на свои руки, потом снова на принца – уже получив ответ на свой вопрос.

Впрочем, Роун тоже быстро понял, что происходит – и почти сразу поверил в то, что это не морок.

В то, что он ощущает разгорающийся внутри него жар. И может этим жаром управлять.

Например, резко разжать кулак, чтобы над ладонью заплясал золотисто-синий огонек. Приказать огоньку лететь к Королеве и атаковать ее. Почти сразу за этим создать из окружающей его плотным покрывалом магии еще десятки огненных мотыльков и послать их в атаку.

А потом резко повернуться, упасть на колени как раз вовремя, чтобы подхватить тело кузена, и сжать его плечи ладонями, ощущая, как течет в нем магия огня.

За спиной что-то пронзительным голосом быстро-быстро говорила Королева, взрывались ледяные скульптуры, разбивались окна. Роуну не было дела до всего этого. Он точно знал, что Стейнмунн не сможет причинить им вред. Но вот хватит ли у него самого сил, чтобы вытащить Карима с той стороны?

Он вглядывался в лицо кузена, стараясь уловить малейшее изменение, но Карим оставался замороженным. Роун не сдавался, привлекая всю силу огненной магии, которую мог.

Роун стоял на коленях лицом к двери, поэтому, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Айварс, принц не был застигнут врасплох. Но вот того, что Айварс, не размышляя, метнет в Королеву острый тонкий меч, он никак не ожидал.

Как и того, что при этом ощутит резкую боль:

– Стейнмунн! – выдохнул он и повернул голову к Королеве.

Та медленно оседала на пол, глядя на Айварса. Потом поймала отчаянный взгляд Роуна и уже не отводила глаз.

А Роун, погруженный в отчаяние, почувствовал странную дрожь и понял, что баланс нарушен, и очень скоро это поймут все остальные.


13

Воинство льда

Ночь Сияния всегда была на особом счету у жителей Вангейта. Именно этой ночью Терновый король со своей свитой мог перейти Меревинд по ледяному мосту и напасть на город. Так уже случалось несколько раз за последнее столетие, и потребовалась вся мощь магии, чтобы отбросить призраков обратно в Пустошь. И еще долго город приходил в себя после этого.

Неудивительно, что дозорные на городской стене относились к этому дежурству со всей серьезностью и разглядывали Пустошь очень внимательно. Магическая защита была установлена и готова к усилению, если понадобится.

Первым неладное заметил один из молодых солдат. Он какое-то время смотрел то на горизонт, то на магическую карту, и наконец позвал командира. Тот подошел, но времени на разглядывание карты почти не тратил и сразу же заявил:

– Начинается. Зовите короля.

Кто-то из подчиненных тут же бросился выполнять приказ. Командир, которого звали Карл, повернулся к взволнованным солдатам, мрачно бросил:

– Разойтись по своим местам. Приготовиться к отражению атаки.

Тем временем линия горизонта уже исчезла за снежными вихрями. Казалось, что по Пустоши к Великой реке летят сотни кружащихся вокруг своей оси огромных насекомых. До городской стены доносилось торжествующее завывание ветра.

– Ночка нас ждет, конечно, та еще, – пробормотал один из солдат, сжимая копье. Он не в первый раз дежурил на стене в ночь Сияния и не понаслышке знал, что Пустошь будет атаковать снова и снова, испытывая защитников Вангейта на прочность. До самого рассвета то в одном месте, то в другом под покровом тумана реку будут переходить группы гоблинов истремиться попасть в город. За ними обязательно последует орава Тернового короля, принося с собой страх. А кто-то потом будет клясться, что лично видел саму Королеву…

Товарищи по оружию, такие же закаленные в боях солдаты, согласно кивали. Чем больше у человека было опыта столкновения с порождениями Пустоши, тем более молчаливым он был. Молодежь волновалась и старалась скрыть это за бахвальством и обещаниями стоять на своем посту, даже если Терновый король сам набросится на него.

Командир, изучавший магическую карту, хмурился все больше и больше и то и дело кидал в сторону Пустоши непонятный взгляд. Наконец он подозвал помощника:

– Королю сообщили?

– За ним послали довольно давно, – помощник был не менее хмурым. Карл нетерпеливо покачал головой. Бьерн никогда не заставлял себя ждать. Странно вообще то, что он не находился на стене с вечера – в такую-то ночь?

Но все прояснил прибежавший посыльный:

– Королю нездоровится, – выпалил он, запыхавшись. – Главный советник уже в пути.

– Кому он вообще нужен? – мрачно заметил командир. Сделал знак ожидавшим команды подчиненным: по местам и полная готовность к бою.

Один из давно стоявших на этом участке стены солдат, старый боевой товарищ командира, жестом подозвал его. Командир подошел, и товарищ негромко заметил:

– Ничего странного не замечаешь?

Он не отрываясь вглядывался в Пустошь, и Карл посмотрел туда же. А в следующую секунду, не позволяя себе выразить изумление и тревогу, которые всколыхнулись в нем, крикнул:

– Ледяные великаны!

Действительно: стоило пристально посмотреть на самые большие снежные вихри, как становилось ясно, что за ними скрываются самые настоящие ледяные великаны, которых никто не видел уже много лет. А следом спешили орды гоблинов, размахивая оружием. Позади неспешно выплывали из тумана все новые и новые призраки.

Командир не стал долго раздумывать:

– Максимальная защита на первый уровень! Второй уровень, приготовиться!

– Что происходит? – Главный советник появился на стене, без особого удовольствия проходя между спешившими выполнить приказ солдатами. Он остановился напротив Карла. – Доложите.

– Вы на самом деле замещаете короля? – не слишком вежливо спросил командир. Каид скривился:

– Ну а как бы еще я сюда попал в такое время? Что тут у вас?

– Ночь Сияния, – по-военному четко отрапортовал командир, сознавая, что это звучит, как издевательство, но не сдержавшись. Каида мало кто любил, особенно когда он замещал по какой-то причине Бьерна и начинал вести себя напыщенно. – Ледяные великаны, гоблины, призраки. Я приказал выставить максимум защиты на первом уровне, у реки.

– Великаны? – недоверчиво переспросил Каид, разглядывавший магическую карту. Командир махнул рукой в сторону реки:

– Через пять минут сможете лично их увидеть. Что насчет дополнительной магической защиты? Боюсь, она нам понадобится.

– Каждый год вы, командир Карл, выпрашиваете дополнительную защиту – и каждый год тратите ее на бесполезное и даже вредное растапливание льда на реке, – брюзгливым тоном отчитал его Каид. – Справляйтесь без нее.

– Каждый год великаны не нападают, господин советник, – командир намеренно опустил «главный», -зная, что это раздражает Каида. – В этот раз победить будет еще сложнее.

Он помолчал, дожидаясь, пока Каид не остановит на нем свой взгляд, и спросил:

– Что с его величеством? Неужели он так болен, что не может прийти и руководить сражением?

– Именно так, – высокомерно заявил Каид и пошел прочь, раздавая указания. Командир смотрел ему вслед, и у него крепло ощущение, что главный советник что-то скрывает.

Однако ему было не до разгадывания загадок. Ледяное воинство Пустоши уже почти подошло к реке, и пора было его встречать.

Защитная Завеса была создана по тому же принципу, что и трюк для разрушения двери в подземелье. Придворные маги могли объяснить этот феномен кучей заумных слов, но Карл всерьез подозревал, что и они, оставшись наедине со своими фолиантами и пробирками, недоумевают так же, как и простой народ.

Как такое вообще стало возможно, что магию огня и льда можно совмещать? Почему это позволяет разрушать что-то внешнее, но не вредит ни одному Одаренному, ни другому? И кто стал первооткрывателем этого метода?

Как бы то ни было, магия двух стихий всегда действовала и защищала Вангейт от порождений Пустоши. Защитную стену на берегу Меревинда поддерживали всегда, независимо от того, что происходило в королевстве. Не раз призраки, норовящие пробраться в город, сгорали в золотистом сиянии, о чем дежурные на стене делали отметки в журнале наблюдений. То здесь, то там небольшие группы гоблинов, перешедшие реку, оказывались в магической ловушке, из которой путь им был только на тот свет.

Но против ледяных великанов Вангейту не приходилось сражаться очень и очень долго. И никто не мог бы сказать с уверенностью, чем окончится это сражение.


Оказавшись в гуще политических интриг, Бранд на какое-то время выпал из обычного режима, и хотя он не забывал о том, какая ночь грядет, тем не менее был ошарашен сообщением, что на Вангейт наступает огромное войско, в рядах которого и ледяные великаны.

Азиза присмирела и больше не пыталась спорить, выдвигать свои условия или куда-то сбегать. Это изрядно облегчало Бранду жизнь, но сам себе он признавался, что был бы сейчас безумно рад, если бы кто-то отдавал команды, а ему нужно было бы их просто выполнять, не думая ни о чем. К сожалению, не все было так просто.

После того, как Каид приказал запереть Бьерна в подземелье, Бранд некоторое время пребывал в растерянности и не мог решить, что делать дальше. Он не сомневался, что комнаты послов Арифы охраняют люди Каида (если послов уже не скрутили и бросили в темницу), да и оставлять Далию на свободе главный советник вряд ли стал бы. Оставались несколько командиров дворцовой стражи, но все они были на стене. И Бранду теперь предстояло самому принимать важные решения.

Тот факт, что Азиза безоговорочно его слушается, еще несколько часов назад обрадовал бы Бранда, но сейчас он чувствовал только вину перед ней за то, что не может обеспечить ее безопасность. Но когда весь дворец потрясла новость о великанах, времени стало катастрофически мало. Нужно было тотчас же решать, куда идти и что делать.

Услышав о великанах, Азиза загорелась желанием лично увидеть их, но Бранд не успел заметить, что это будет опасно: Азиза тут же поникла, пробормотала:

– Да, я опять не о том думаю…

– Если они прорвутся, Каид не остановит их, – Бранда пробрал озноб при этой мысли. У главного советника не было такой мощи, чтобы сражаться с великанами, а вот Бьерн смог бы это сделать. И Бранд решил в первую очередь во что бы то ни стало освободить короля.

Он уже давно понял: когда у тебя есть план действий, даже поверхностный, жить становится проще. Это как сделать первый шаг в долгом путешествии, а уже второй шаг будет связан с деталями. Самое главное – начать.

– Давай попробуем найти королеву, – предложил он. – Каид наверняка сделал выводы из нашего побега и усилил охрану темницы. А Далия сможет его вытащить.

Азиза подумала немного, кивнула, отчего ее кудряшки растрепались:

– Думаю, ты прав, – сказала она, и у Бранда потеплело на сердце от таких слов. – Пошли искать тетю. А кстати – как считаешь, где дядя Джинан?

Бранд покачал головой:

– Вот уж чего даже предположить не могу. Каид вполне мог кинуть послов в темницу…

– Но это же фактически объявление войны!

– Так он в любом случае собирается объявить Арифе войну, если я правильно понял. И может держать твоего дядю и его людей в заложниках.

Такого Азиза явно не предполагала, и на миг застыла, пораженная. Потом решительно замотала головой:

– Дядя ни за что не позволит такому случиться!

– Надеюсь на это, – честно ответил Бранд.

Они шли по притихшему дворцу к комнатам Далии. То, что на пути никого нет, было на руку. За стенами дворца в это время наверняка уже начиналась битва. Вспомнив об этом, Бранд на миг ощутил острое желание бежать на стену и защищать город. Но он тут же напомнил себе, что у него другая миссия – быть может, именно их с Азизой действия станут спасением для Вангейта.

Возможно, то была величайшая удача, но когда Бранд и Азиза добрались до комнаты королевы, у ее дверей как раз происходила смена караула. Увлеченные новостями с городской стены, охранники не заметили приближения настроенных решительно парня и девушки. Когда один из них все же заметил движение и открыл рот, чтобы предупредить товарищей, было поздно: Бранд аккуратно подморозил всех четверых, а Азиза красноречиво продемонстрировала огонек на ладони, чтобы никто и пикнуть не смел.

Спеленав для верности охрану занавесом, Бранд и Азиза побежали в комнату. Азиза опередила товарища, и когда он перешагнул порог, принцесса уже снимала браслет-блокиратор с запястья тети и, захлебываясь, рассказывала все, что знала и предполагала, мешая все это в одну кучу.

Далия выглядела здоровой, хотя и уставшей. Она улыбнулась племяннице, погладила ее по голове, щеке. Посмотрела на Бранда уже серьезно:

– Я мало что знаю, – она потерла запястье, и Бранд понял, что с момента захвата людьми Каида у королевы не было доступа к связывающей всех членов семьи магии. Оттого и плещется страх в огромных глазах Далии: она не знала, что с ее мужем и сыном.

Бранд постарался, чтобы его голос звучал бодро:

– Главный советник приказал бросить короля в подземелье…

– Мы сами это слышали, – встряла Азиза, обнимая тетю за талию.

– И мы решили, что сами не сможем ему помочь.

Далия медленно кивнула:

– Пойдем разберемся.

Она на глазах возвращала себе уверенность, и Бранд искренне порадовался за нее.


Для Каида первое за очень долгое время возвращение ледяных великанов тоже было неожиданностью. А еще – четким знаком, что в Пустоши произошло нечто такое, что пробудило этих гигантов.

Сложить два и два: исчезновение Роуна (вероятнее всего, именно в Пустошь юный наследник и отправился, чтобы испытать свою удачу) и появление великанов. Ответ – Роун учудил что-то такое, что разозлило Духов и Королеву.

Быстро шагая по стене, то и дело кидая взгляд на реку, к которой подступало воинство Пустоши, Каид лихорадочно размышлял, что ему следует делать теперь. Планы несколько менялись, но пока никто, кроме его сообщников, не знал о свершившемся захвате власти. А значит, все шло, как он и задумал. В конце концов, разве он не был готов к ночи Сияния, пусть даже враг оказался сильнее?

Кто-то совсем близко скомандовал приготовиться к стрельбе. Чуть левее того места, где Каид стоял, несколько ледяных великанов подошли вплотную к реке и явно собирались перейти ее по толстому льду. Большинство солдат никогда не видели гигантов, и теперь боролись со страхом и изумлением. Каид их понимал.

Словно слепленные наспех из кусков льда, великаны были разного роста и ширины, достигая трех метров в высоту. Но каждый из них легко мог разметать отряд солдат, и хотя они были довольно медлительны, но поразить их было сложно. Даже несколько таких гигантов могли повергнуть в панику, а Пустошь выставила никак не меньше двух десятков.

Каид задумчиво прищурился, оценивая шансы на победу в сегодняшней схватке. Практически каждый год в эту ночь порождения Пустоши нападали на Вангейт, и порой им удавалось пройти довольно далеко, убивая людей и круша здания, прежде чем защитники разрушали их. Каид лично участвовал в одном таком сражении, выйдя против призраков. Он даже видел Тернового короля лично, и более того – получил в подарок от него шрам на щеке. Шрам начинал ныть в особенно морозные ночи, заставляя Каида желать еще одной встречи с обидчиком, чтобы отомстить.

Однако ни разу за долгое время в этих сражениях не принимали участия великаны, и вряд ли кто-то вообще ожидал их прихода. Для кого-то это и вовсе были сказочные персонажи. Каид усмехнулся при мысли о том, как поразятся эти любители сказок. А потом с раздражением подумал, что вот оно, яркое доказательство, что Роун не достоин стать наследником престола.

Разве не из-за его безрассудства и желания что-то доказать Пустошь отправляет в атаку такое могучее воинство? Разве стал бы принц, достойный трона, подвергать свой народ такой опасности? И разве не заслуживает он пропасть в ледяной буре?

А для того, чтобы победить ледяное воинство, можно использовать силу огненной магии. Как именно? Ну, если Далия не согласится помогать ему добровольно, всегда ведь можно использовать Бьерна, как заложника… А жизнью самой королевы можно шантажировать ее брата Джинана, что так любезно пожаловал в гости.

Его размышления прервал крик:

– Они наступают!


14

Противостояние

Роун точно знал, что случилось нечто такое, отчего пошатнулась сама основа этого закованного в лед мира. Словно сломался стержень, на котором все держалось, и теперь все рушится. И это уже не остановить. Только попытаться спастись самому и спасти тех, кто от тебя зависит.

Он не смел отпускать руку Карима – та по-прежнему оставалась безжизненно холодной, – но что-то внутри него рвалось к Стейнмунн, осевшей на пол и беспомощно смотревшей на него. То, что могущественная правительница Пустоши может так смотреть, потрясло Роуна – и чуть не сломало его самого.

Замок продолжала сотрясать дрожь, сначала мелкая, потом все более сильная. Где-то наверху взорвалось стекло, потом еще одно и еще. Ворвавшийся внутрь ветер радостно взвыл и принялся крушить ледяные скульптуры. Снаружи бушевала метель.

Айварс оставался невероятно спокоен, как будто находился где-то в очень безмятежном месте. Он двигался неторопливо, но каждый шаг был уверенным. Он приветствовал Роуна легким кивком и направился мимо него. К Королеве.

– Нет, – прохрипел Роун, призывая всю мощь Дара, который проснулся так внезапно. Он понимал, что не сможет одновременно держать двоих за руку. Стейнмунн медленно опустилась на пол, протянув к нему руку и продолжая смотреть на него. – Айварс, остановись!

– Я предпочту стать изменщиком, ваше высочество, – отозвался Айварс негромко, – но выполню свое предназначение.

Он склонился над Королевой и взялся за рукоять меча. Роуну стало тяжело дышать.

– Я приказываю… остановиться! – выдохнул он. Показалось, или рука Карима чуть дрогнула?

– Не могу, – Айварс смотрел на него с сочувствием. – Из-за нее все это происходит. Это ее проклятие – холода и неурожай.

– Ее жизнь принадлежит Пустоши. Ты не должен…

– Простите, мой принц, – сказал Айварс и резким движением вогнал Огненную игла глубже в грудь Стейнмунн.

Роун хрипло вскрикнул, дернулся. Он разрывался надвое между необходимостью держать Карима и попыткой спасти Стейнмунн.

Как получилось, что он чувствовал всю ее боль? Раскаяние, которое переполняло ее в последние мгновения ее жизни? Желание исправить все – и искупить хоть часть своей вины?

Мгновения растягивались в вечность, полную обжигающего холода. Роун наконец принял решение и готов был нести ответственность за его последствия.

Он отпустил руку Карима и рванулся к Айварсу. Сшиб его с ног и тут же наклонился к Стейнмунн. Осторожно приложил ладонь к ране на ее груди, призвав силу исцеления. Айварс что-то сказал, но Роун его не слышал.

Никогда прежде он не подумал бы, что Дар может дать такие возможности. В его венах словно текла энергия, дающая невиданную мощь, позволяющая чувствовать другого человека и делиться с ним этой силой. Теперь-то он понимал, отчего Карим вел себя, как будто ему море по колено. Дар позволял чувствовать себя едва ли не всемогущим.

Вот только хватит ли у него умения исцелить женщину, проклятую своим народом, душой которой завладели Духи, жадные до тщеславия и гордыни?

Что-то с силой ударилось в окно, разбило его, и в комнату ворвалась метель. Ледяной шквал окатил волной Айварса и Карима, оставшихся без магической защиты. Роун зажмурился, по привычке ожидая, что по лицу хлестнет ветер, но огненная магия защищала его и Стейнмунн.

Он не удержался от усмешки, когда подумал, как это иронично: огненная магия защищает правительницу ледяной Пустоши!

Все внимание было сосредоточено на исцелении, поэтому Роун не замечал ничего вокруг. И когда кто-то с силой толкнул его в сторону, Роун только через мгновение осознал, что случилось. А на то место, где он только что стоял на коленях, приземлилась огромная глыба льда.

Толкнувший его Айварс тут же встал на колени, схватил Роуна за плечо, с тревогой вглядываясь в его глаза:

– Все в порядке?

Роун кивнул, глянул на разбитое окно – и крикнул:

– В сторону!

Айварс тоже заметил, как в их сторону летит еще один кусок льда, и попытался заслонить собой Роуна, но принц оттолкнул его и встретил ледяную глыбу огненным щитом. Но небольшой кусок все же отломился и угодил Айварсу по голове. Верный товарищ Бьерна повалился на землю, потеряв сознание.

Роун процедил ругательство. Ему приходилось все время следить, чтобы сила исцеления и защиты были равны, а это требовало постоянной концентрации внимания. Но если не защитить Айварса, Пустошь убьет его за считанные мгновения.

В поисках ответа он быстро огляделся, не питая особой надежды, что кто-то ему поможет… и встретился взглядом с Каримом!

Принц Арифы с трудом пытался подняться, шипя проклятия и морщась от боли. Когда Роун посмотрел на него, потрясенно округлив глаза, Карим издал хриплый смешок:

– Не ожидал?

Стейнмунн дернулась, схватила Роуна за руку, заставляя посмотреть на нее. Роун, чувствуя себя абсолютно растерянным, склонился к ней:

– Что?

– Спасайся, – прошептала Стейнмунн. Кажется, ей было неимоверно трудно не закрывать глаза. Роун ощущал слабое биение ее сердца и почувствовал острую жалость. Он помотал головой:

– Только вместе. Держись!

– Как благородно, – пробормотал Карим дрожащими и посиневшими губами, стоя на коленях рядом с Айварсом и закрывая его от ледяного шквала. Роуна вдруг осенило, что у кузена больше нет Дара. Он охнул, чертыхнулся и кинул Кариму перстень:

– Держи!

– Мы поменялись местами? – пошутил Карим, надевая перстень и активируя его. С облегчением выдохнул и расслабленно опустил плечи: – Совсем другое дело!

Роун наконец смог уделить внимание только Стейнмунн. Она умирала, даже несмотря на все его старания, и это причиняло ему такую боль, какой он никогда еще не чувствовал. Он не знал, причиной ли тому его необученность, или Пустошь не щадила свою правительницу, наказывая ее за что-то.

За окном раздался чудовищный грохот. Карим первым понял, в чем дело:

– Ледяные великаны!

Роун почувствовал, как сжимается сердце от предчувствия чего-то очень плохого. Ледяными великанами в Вангейте пугали детей, шепотом рассказывая на ночь истории из далекого прошлого, когда порождения Пустоши разрушали города и убивали людей. А теперь оказывается, что они существуют, и совсем близко!

Карим уже взвалил на плечо так и не пришедшего в себя Айварса, нетерпеливо взглянул на Роуна:

– Ты идешь, или тут заночевать собрался?

Роун стряхнул оцепенение, как можно осторожнее поднял Стейнмунн на руки. Сначала он сомневался, хватит ли у него сил, но Королева оказалась удивительно легкой, и он приободрился. Кариму явно приходилось сложнее с Айварсом.

Замок быстро разрушался, и Роун сомневался, что даже самая мощная магия сможет этому помешать. Разъяренные Духи явно мстили за свое унижение.

– Непривычно… с искусственной магией, – пропыхтел Карим. Роун его понимал:

– Я тоже никак не привыкну, – признался он. Приходилось поочередно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться и грохнуться с лестницы, и на бледное лицо Стейнмунн. Роун отчаянно боялся, что не успеет спасти ее… но что, если он уже упустил эту возможность? Что, если все потеряно?

– Прекращай фигней страдать, – посоветовал Карим, не оглядываясь. Роун не удержался, фыркнул:

– Глаза на затылке отрастил?

– Тоже мне, сложная задачка…

До двери они дошли почти одновременно. Карим посмотрел на Роуна:

– Готов?

– Нет, – честно ответил Роун и кивнул: открывай. Карим помедлил мгновение, а затем открыл дверь…

И они очутились на раздираемой штормовым ветром площадке. Прямо на них смотрели два ледяных великана, но они стояли довольно далеко, а путь к тропинке, по которой они сюда пришли, был свободен.

– Погнали! – Карим озвучил общую мысль, и оба принца что есть сил припустили к тропинке, что обещала вывести их на ровную поверхность. Хотя у Роуна появилось четкое ощущение, что Пустоши не так важно, где мстить наглым нарушителям баланса.

За спиной взревел один из великанов, слишком поздно понявший, что добыча уходит. Над головами парней пронеслась огромная ледяная глыба, врезалась в противоположный склон и рассыпалась на миллионы частиц. Роун чуть не споткнулся, крепче схватил Стейнмунн и посмотрел на Карима, очень надеясь, что не выглядит беспомощным ребенком:

– Нам наверняка и внизу не будут рады.

– Да какая разница, кто тебе рад, а кто нет, – пробурчал Карим, задыхаясь под тяжестью тела Айварса. – Может, попробуешь его разбудить, а?

Роун поморгал. Такая идея почему-то не приходила ему в голову.

– Но я еще не умею контролировать силу…

– Ага, понял, – отозвался Карим, остановился и сгрузил тело на землю. Отдышался и с кривой усмешкой заявил: – Тогда можно и так, – и он отвесил Айварсу несильную пощечину. Роун раскрыл рот от неожиданности, а Айварс дернулся и открыл глаза. Сфокусировал взгляд на Роуне, и глаза его потемнели:

– Зачем? – захотел он знать, с помощью Карима поднимаясь на ноги. Роун упрямо сжал губы:

– Я чувствую, что так надо. И давай без попыток ее убить.

– Ценность вашей жизни для меня выше, чем ее, – немного желчно отозвался Айварс, неохотно кивнул под пронзительным взглядом Роуна. – Я понял. Дадите мне оружие?

Карим, мающийся от нетерпения, отцепил от пояса Роуна ножны с мечом, протянул Айварсу:

– Давайте уже быстрее, медлительные северяне!

Словно соглашаясь с ним, великан запустил еще одну глыбу льда. Группу осыпало ледяными щепками; Завеса выдержала, но когда кусок глыбы откололся и упал прямо перед ними, стало ясно, что защита может и не справиться с напором противника.

На снежной равнине Пустоши вовсю резвилась метель. Снежные вихри, гуляющие тут и там, то и дело превращались в ледяных великанов. Орды гоблинов стекались со всех концов Пустоши, хрипло вопя и бряцая оружием. Чуть в стороне был заметен большой отряд призраков. И так – до самого горизонта, куда ни посмотри.

Роун застыл, молча разглядывая окружающую картину. Карим был более откровенным в выражении эмоций и выругался. Айварс хмуро молчал.

Их заметили быстро и сразу начали окружать. А потом в рядах призраков произошло движение, и вперед вышел огромного роста призрак и острием меча показал на Роуна. Карим издал глухой смешок:

– Добро пожаловать в ряды Одаренных, брат. Терновый король жаждет с тобой встретиться.


15

Битва за Вангейт

Пришествие ледяных великанов на какое-то время парализовало волю солдат. Стоявшие на стене и в первых рядах войска у реки люди смотрели друг на друга с надеждой, что товарищ знает, как одержать победу. Командиры хмуро разглядывали Пустошь, отмечая, что очень давно не видели ничего подобного. Одаренные готовились атаковать магией – огня или льда; их ставили через равные промежутки.

Командир Карл недовольно нахмурился, поднял взгляд от магической карты. Поискал помощника.

– Айвен!

– Командир? – помощник тут же подошел. Карл негромко – так, чтобы слышал только Айвен – спросил:

– Где Каид?

– Я его давно не видел, – ответил Айвен. – Как ушел после перепалки с вами, так и…

– Найди его. Пусть идет сюда. Как бы все ни обернулось, люди должны видеть, что командующий с ними.

– А что с его величеством? – так же негромко поинтересовался Айвен. – Если он серьезно болен…

Карл задумчиво кивнул:

– Пусть кто-нибудь из наших поищет его. Я не очень верю Каиду.

Айвен кивнул и побежал выполнять приказы. Карл повернулся к Пустоши. С Каидом или без него, защитники Вангейта должны были принять бой и достойно сражаться.


Следовать за Далией, веря, что она точно сможет решить проблему, оказалось приятно и легко. Бранд даже не испытывал угрызений совести за то, что позволил себе расслабиться. Азиза, держась за руку тети, что-то щебетала, и Далия отвечала – улыбкой, негромким словом, поглаживанием по кудряшкам. После пережитого напряжения эта картина дарила тепло и спокойствие. Хотя Бранд прекрасно понимал, что ничего еще не закончено.

Он был бы рад сейчас оказаться в рядах защитников Вангейта. Пусть его Дар и не был выдающимся, но он вполне мог и мечом помахать, если надо. Но оставить королеву было не с кем. Не на Азизу же возлагать эту ответственность?

За всю дорогу до подземелья им никто не встретился. То ли солдаты бросили заключенных и отправились на стену, то ли были заняты чем-то еще. Но Бранд был готов использовать защиту и шел первым. Азиза, насмешливо заметив, что от нее будет больше пользы, хотела возглавить их небольшую группу, но Далия взяла ее за руку и остановила. При этом она что-то сказала племяннице, отчего та недовольно поморщилась, но неохотно кивнула и сбавила шаг.

Бранд с неуместным весельем подумал, что наверняка в подземелье еще не видели такой процессии: сама королева, принцесса южной страны и племянник короля идут спасать короля. Несмотря на всю серьезность ситуации в целом, это было довольно забавно.

Бьерн оказался заперт в той самой камере, откуда сбежали Азиза и Бранд. Дверь заменили, укрепили так, чтобы даже король не смог в одиночку разрушить ее.

Далия подошла к двери, осторожно поднесла к ней ладонь, прикоснулась и какое-то время словно прислушивалась к своим ощущениям, прикрыв глаза. Удовлетворенно кивнула, посмотрела на племянницу, потом на Бранда:

– Наверное, попробуем втроем?

Они встали перед дверью и приложили к ней ладони; Далия стояла в центре, Азиза и Бранд заняли позиции по обеим от нее сторонам. Бранд сконцентрировал всю мощь, что была ему доступна, кинул быстрый взгляд на королеву. То же сделала Азиза. И в следующую секунду они повторили тот трюк, который помог им выбраться.

Подействовало: дверь задрожала, рассыпалась в щепки, и из-за дымки показалось лицо короля. Бьерн удивленно приподнял брови:

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, – он мягко улыбнулся Далии, которая подошла к нему и начала снимать браслет-блокиратор. – Бранд, Азиза… а твой дядя ничего не говорил о тебе.

– Он не знает, – призналась Азиза, отведя взгляд. – А я не знаю, где он.

– Думаю, Джинан уже у реки, – уверенно сказала Далия, помогая мужу подняться. Бьерн уважительно хмыкнул:

– Это в его стиле. Но что происходит? – уже серьезно спросил он.

– Пустошь послала ледяных великанов, – сказала Далия. Бранд поспешил добавить:

– А Каид решил, что справится с ними. Но ведь он не…

– Сейчас разберемся, – пообещал Бьерн, быстрым шагом направляясь к выходу. За ним поспешили остальные.


Приближение первой волны ледяного воинства к реке все встречали, затаив дыхание и втайне надеясь, что лед не выдержит и треснет, погребя под собой гоблинов. Однако ледяная корка, сковавшая Меревинд, была толстой, и гоблины без проблем перебрались на противоположный берег, шумя и размахивая оружием.

Карл следил за передвижениями противника, отмечая, что лучники вот-вот подойдут к северному берегу, а первая волна стремится рассыпаться веером. Он прищурился, ожидая, когда первый из бегущих гоблинов приблизится к едва заметно мерцающей защитной стене – и был вознагражден зрелищем, как обожженный гоблин с воплем отпрыгивает назад и валится на землю.

Его судьбу повторил еще десяток сородичей, и в воздухе поплыл отвратительный запах паленого. Однако Карл не обольщался: гоблины вовсе не были так глупы, и после пары попыток прорваться силой остановились.

– Они ждут великанов, – стоявший рядом товарищ подтвердил мысль Карла. Командир кивнул. Согласно древним легендам, великаны владели магией льда и могли прорваться через защиту.

Карл поискал их взглядом, постарался сосчитать. Шестеро, как минимум, в пределах видимости. Плюс ждущие пока в сторонке призраки… кстати, что-то не видно их предводителя, и к добру ли это?

– Они прорываются! – завопил кто-то на стене. Карл тут же посмотрел на стену. Нет, пока это был лишь страх. Без помощи магии гоблинам не прорваться.

Однако в тот же момент, будто издеваясь над оптимистичными надеждами людей, один из великанов, подошедший к реке, размахнулся и швырнул в сторону города огромную ледяную глыбу. Кто-то заорал:

– Приготовиться!

Карл сжал зубы. Им никогда не приходилось иметь дело с великанами, и никто не знал, как им противостоять, но это не уменьшало его чувства вины перед жителями и подчиненными.

Ледяная глыба врезалась в стену; вспыхнуло нестерпимо золотистое сияние – а потом защита стала на глазах истончаться. Как будто рвались нити, одна за одной, и распадалась ткань. Гоблины торжествующе взревели и бросились в образовавшуюся брешь.

Сражение за Вангейт началось.

– Король идет! – раздался вдруг крик. Солдаты зашумели, выражая радость и облегчение. Карл поискал взглядом, нашел: Бьерн уверенным шагом направлялся к нему, мрачно разглядывая картину внизу. Командир поспешил навстречу.

– Вторая Завеса установлена, – без долгих предисловий доложил Карл, показал вниз. Вторая линия обороны находилась почти вплотную к городской стене. Если враг прорвется, то останется только сдерживать осаду. Карл очень надеялся, что до этого не дойдет.

Бьерн изучил карту, одобрительно кивнул:

– До нее великанам пока не добраться, но вот гоблины будут у стены очень скоро. Отправь дополнительные отряды вот сюда, – он показал, – и сюда.

Карл подозвал помощника, передал приказ. Кто-то из командиров скомандовал: «Пли!» – и в гоблинов полетели стрелы.

– Нам надо нейтрализовать великанов, иначе Вангейт падет еще до рассвета, – решил Бьерн. Выглядел он уставшим, но Карл верил в своего короля и его неугасимый дух. – Собери человек пять Одаренных, и выходим.

Карлу не надо было повторять дважды. Он тотчас же подозвал своих людей и передал, кого именно хочет видеть в составе группы, которая отправится на встречу с великанами.

Однако ледяные великаны, кажется, не собирались атаковать Вангейт в одном месте. Теперь их было девять, и все они медленно, но верно расходились в разные стороны, собираясь взять город в клещи. Бьерн это ясно понимал, и когда они уже спускались со стены, сказал Карлу:

– Нам надо привлечь их внимание, чтобы собрать в одной точке.

– Но мы знаем о них слишком мало, – Карл был честен, как и всегда. – Я бы не стал доверяться легендам. Пусть они и оказались правы в одном, но все-таки…

– Согласен. Поэтому будем выяснять, где у них слабое место, по мере знакомства, – отозвался Бьерн, и неожиданно улыбнулся – доброй, теплой улыбкой. Положил руку на плечо Карлу: – Мы справимся, Карл. Одолеем и этих порождений Пустоши.


Бранд был поражен, увидев ледяное воинство, которое Пустошь выставила против них. Одни призраки чего стоят: мрачные тени, наводящие ужас даже издалека, и если бы не защита магии, люди не выдерживали бы и сходили с ума от страха. А еще орды мерзких гоблинов, снежные монстры, и в завершение – ледяные великаны, которых не видел никто из живущих ныне.

Но Бьерн оставался невозмутим и спокоен, и Бранд не позволил себе раскисать. Дядя не разрешил ему отправиться на стену или, тем более, к реке, поручив заботиться о Далии и Азизе, и это было немного обидно: как будто он не доказывал свою храбрость и силу! Но немного поразмыслив, он согласился, что доверять защиту королевы и принцессы кому попало король бы не стал. А учитывая, что Каид куда-то запропастился, так вообще.

Азиза, к его немалому удивлению, великанов и прочих порождений Пустоши не испугалась. Напротив, рвалась в бой, активируя Дар, и только Далия убедила ее остаться. Принцесса надулась:

– Тетя, я же не маленькая! И я умею сражаться!

– Ну да, как же, – фыркнул Бранд, – в первый раз на севере – и уже готова биться с гоблинами и призраками!

– Думаешь, у нас на юге нет призраков? – тут же парировала Азиза сердито. – Тетя, подтверди!

– Призраки есть, – дипломатично отозвалась Далия. Азиза явно имела в виду, что тетя должна подтвердить ее храбрость, но Далия сделала вид, что не понимает. Бранд усмехнулся. Принцесса уже открыла рот, чтобы гневно возразить, но королева жестом призвала ее к молчанию.

– Раз уж нам не доверяют оружие, давайте найдем советника. Он может навредить кому-нибудь.

– Фу, как скучно, – скривилась Азиза. Бранд не сдержался:

– Тебе обязательно нужны реки крови и горы кишок, чтобы было интересно, принцесса?

Он мог бы поклясться, что Далия улыбается, проходя мимо него и ошеломленной таким наглым ответом Азизы.

Никогда прежде Бранд не видел дворец таким пустым. Все, кто мог обращаться с оружием или владел Даром, были на стене или у реки. Остальные ушли в южную часть города, где было безопаснее.

Далия то и дело останавливалась, прикрывала глаза и стояла так какое-то время. Бранд знал, что в это время она обращается к магической связи и общается с остальными ее членами. Поэтому он не удивился, когда королева сообщила со смесью гордости и тревоги:

– Джинан и его люди у реки, сражаются с гоблинами. Бьерн и еще шестеро переходят реку.

– Зачем? – вырвалось у Бранда, но он тут же понял: – Они хотят задержать великанов, чтобы те не прорвались к стене!

Они остановились напротив широкого балкона, защищенного золотистой стеной. Снаружи почти горизонтально летели крупные хлопья снега. Если выйти на балкон и посмотреть вправо, можно было увидеть часть стены.

– Роун жив, – продолжила Далия, и в ее голосе было больше растерянности, чем радости. Бранд удивился, но она тут же сказала: – В нем… что-то изменилось. Я чувствую его иначе.

Бранд не в первый раз позавидовал, что он сам не может включаться в общую магическую связь по своему желанию. Это бы здорово помогало, когда он искал Роуна, в очередной раз отправившегося на поиски приключений, никого не предупредив.

– А где советник? – нетерпеливо спросила Азиза. – Ты не чувствуешь его?

Далия медленно покачала головой, не открывая глаз:

– Слишком много Одаренных. Я не знаю, куда смотреть, чтобы найти Каида.

– Зачем же меня искать, моя королева? – внезапно раздался знакомый голос, и из полумрака одного из коридоров показался Каид. Он был один, самодовольно ухмылялся и держал в руках какой-то предмет. – Я здесь.

– Предатель! – крикнул Бранд и тут же активировал Дар, готовый атаковать. Азиза поступила так же. Но Каид только от души расхохотался, глядя на них:

– Моя королева, ваша свита так воинственна! А как же предложение сдаться добровольно, с обещанием помиловать?

– Мне не верится, что ты можешь думать о том, чтобы сдаться, – спокойно заявила Далия. Она не сделала ни одного лишнего движения, и Бранд невольно залюбовался ею. – Ты не из таких.

Со стороны стены донесся звук мощного взрыва и многоголосый рев. Каид склонил голову, прислушиваясь, довольно улыбнулся:

– Прекрасная вещь, эти бомбы!

Далия разом удержала Бранда и Азизу, чтобы те не рванулись к советнику, и очень спокойно поинтересовалась:

– Чего ты добиваешься? Если они прорвут Завесу, Вангейт будет разрушен. Чем ты тогда собираешься править?

– А кто сказал, что я допущу прорыв? – Каид прищурился, оценивающе разглядывая троицу. – Я слишком долго это планировал, чтобы так просто провалиться.

– Значит, хочешь явиться в последний момент и стать спасителем, – задумчиво произнесла Далия, и по ухмылке Каида Бранд понял, что все верно.

– Мне бы не помешала помощь такого сообразительного человека, как вы, ваше величество, – заявил советник. – Боюсь только, доверять я вам не смогу.

– Как будто доверяешь своим прихвостням! – не сдержался Бранд. Каид рассмеялся:

– Тебе далеко до понимания политики, юный Бранд. Что ж, ваше величество, – он отвесил Далии издевательский поклон, – мне пора двигаться дальше. А вам…

Он сделал паузу, склонил голову, словно раздумывая – а потом молниеносным движением откинул покрывало с предмета, который держал в руке. Все вокруг залил ослепительно белый свет, и Бранд невольно зажмурился. Рядом вскрикнула Азиза. Далия что-то пробормотала.

– Он уйдет! – высокий голос Азизы звенел от напряжения. Каид издал смешок, где-то совсем рядом… и Бранд вдруг ощутил странный холод в правом боку, а затем и острую боль. Он охнул, распахнул было глаза, но сияние было слишком ярким, чтобы выдержать его.

– Слишком много ты мне крови попортил, – прошипел ему в ухо Каид и толкнул, так что Бранд повалился на пол, зажимая рану и чувствуя, как течет горячая кровь.

То ли Азиза смогла открыть глаза, то ли ориентировалась по голосу, но нашла его и вслепую дотронулась до плеча, лица.

– Что случилось? – испуганно спросила она, не переставая ощупывать его. Бранд выдохнул:

– Ничего…

Но Азиза уже поняла, в чем дело, и без лишних слов использовала силу исцеления, одну ладонь приложив к его ране, а второй сжимая его пальцы.

Что-то грохотнуло, раздался крик боли, а потом кто-то мешком повалился совсем рядом с Брандом. Он сделал усилие и открыл глаза.

На него смотрели широко раскрытыми, застывшими навечно глазами главный советник Каид. Азиза брезгливо оттолкнула его, с восторгом посмотрела на королеву:

– Тетя, вот это было круто! Научишь и меня?

– Надеюсь, тебе это не понадобится, – отозвалась хмуро Далия, заворачивая в покрывало штуку, которую использовал Каид в попытке убить их троих и уйти. – Бранд, как ты себя чувствуешь?

– Он тебя ножом пырнул, – сообщила Азиза. – Это так подло! Но тетя использовала такое заклинание, рядом с которым вся его сила – просто пшик!

– Все в порядке, – Бранд осторожно попытался встать, с благодарностью посмотрел на Азизу. – Спасибо.

– Одно из преимуществ огненной магии, – назидательно заметила принцесса. – А твоей ледяной можно только рыбу замораживать, чтобы не протухла.

Бранд не удержался от смешка, но тут же посерьезнел. Снаружи уже вовсю кипела битва, и нужно было как можно скорее попасть туда.

Далия была того же мнения. Она жестом позвала их за собой, и Бранд с Азизой поспешили следом за королевой.


16

Жертва

Если бы за прошедшие несколько часов Роун не пережил столько всего и не был бы так потрясен, то он наверняка был бы ошарашен сейчас, когда стоял напротив Тернового короля, а их окружали призраки, намеренные проследить за нужным им ходом поединка. Но слишком много всего с ним произошло, и теперь Роун ощущал скорее опустошенность – лишь где-то глубоко внутри него трепыхалась паника, не находя выхода и собираясь прожечь ему желудок.

Терновый король тяжелыми шагами, медленно подходил к нему, опустив свой меч. Роун с нервным смешком отметил, что ширина лезвия как раз примерно с его туловище. Облаченный в блестящие доспехи и закрытый шлем, главный призрак Пустоши нагонял страху одним своим видом.

«А если бы не было Завесы, мы бы вообще со страху умерли», пронеслось у него в голове.

Легенды гласили, что Терновый король был проклят и обречен влачить существование на границе мира живых и мертвых. Не-живой и не-мертвый, призрак – но не бесплотный: единственный в своем роде.

Роун повернулся к Кариму в поисках помощи. Тот выглядел немного раздраженным, но сосредоточенным, и Роун догадался: это все из-за потери Дара.

Айварс с легкой улыбкой вытащил свой меч, глянул на Роуна:

– Я с вами, мой принц.

– Здесь все и решится, – проговорил Карим очень серьезно. Жестом показал Роуну, чтобы он положил Стейнмунн на землю, и Роун так и сделал. Посмотрел в лицо Королеве, в глубине души отчаянно надеясь, что она очнется, что поможет ему… Но Стейнмунн оставалась все так же недвижима и холодна. И Роун понял, что рассчитывать в поединке ему предстоит только на себя, Карима и Айварса.

Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, собирая всю свою смелость и решимость. Потом решительно кивнул своим мыслям, вытащил Огненную иглу из ножен и выпрямился, глядя на противника. Одновременно он активировал Дар, и над его левой ладонью запорхал синий мотылек.

На призраков эти приготовления не произвели никакого впечатления. Молчаливые, грозные, они окружили группу людей и своего повелителя, и ждали начала поединка.

– Сразу в сердце не попасть, – негромко произнес Айварс. – Целься в прорезь шлема. Надо его повалить.

– Я готов, – быстро сказал Карим, чертыхнулся вполголоса. – Надо же было Стейнмунн забрать мой Дар! Чувствую себя голым…

– Я готов, – эхом откликнулся Айварс, а Роун с тоской подумал, что к такому невозможно быть готовым. И сделал первый шаг к Терновому королю.

Сам себе он казался невероятно маленьким, ни на что не способным мальчишкой, который осмелился выйти на бой с грозным противником. Однако тепло Дара, текущее по венам, не давало упасть в пучину страха. А потом пришло спокойствие.

Айварс, учивший его сражаться на мечах, должен был остаться доволен: так искусно, самозабвенно, и в то же время без погружения в гнев Роун еще никогда не бился. Он словно обрел способность видеть картину со стороны, предугадывать действия противника и отвечать сокрушительным ударом.

Айварс и Карим действовали слаженно, без надобности в пекло не лезли; Карим помогал и магическими атаками, которые отвлекали внимание Тернового короля, позволяя Роуну атаковать снова и снова, используя то Огненную иглу, то Дар.

Это было странное ощущение: чувствовать, как по его желанию окружающая его теплом магия концентрируется, превращается в небольшие огненные шары, которые можно швырять во врага. Терновый король далеко не всегда успевал уклоняться. Он больше полагался на тяжелые удары мечом, после прямого попадания которых от человека мало что осталось бы. К счастью, люди были достаточно везучими и опытными воинами, чтобы до сих пор никого не задело.

Призраки не вмешивались, смотря пустыми глазами. Роун пару раз отправлял в их сторону огненные шары, но свита Тернового короля не реагировала, даже когда их товарищи исчезали во вспышке и пропадали.

– Не стань самоуверенным, – на выдохе посоветовал Айварс, когда они оказались рядом. Роун кивнул и снова атаковал противника.

Чтобы попасть в прорезь шлема, нужно было остановиться хотя бы на секунду, а это было опасно. Роун каким-то чутьем ощущал, что ему следует использовать магию, а потом уже, когда Терновый король будет повержен на землю, добивать его ударом Огненной иглы.

– Он нас вымотает, – проговорил Карим, и Айварс мрачно кивнул:

– Надо придумать что-то.

Терновый король был против того, чтобы против него кто-то что-то придумывал, и замахнулся мечом, наклонившись к земле. Чтобы уйти отудара, Айварсу и Кариму пришлось высоко подпрыгнуть… и вот тут король распорол воздух кулаком второй руки.

Роун, который в этот момент оказался за спиной короля, с ужасом и гневом увидел, как Айварс безжизненной куклой валится на лед, а Карим изворачивается прямо в воздухе и едва успевает опуститься на одно колено.

Ощущая бессильный гнев, он крикнул:

– Я твой противник, так повернись ко мне!

Роун разбежался, подскочил к ноге короля и забрался ему на спину. А затем, повинуясь чутью, бросил Огненную иглу Кариму, а сам активировал Дар в полную силу и обеими руками схватился за виски противника. Тот неожиданно взревел и попытался стащить человека со своей спины.

Но Карим успел первым.

Он подхватил меч поудобнее, обеими руками, и не успел еще Терновый король упасть на колени, сжигаемый болью, как Карим нанес ему сильный удар в сердце.

Ряды призраков всколыхнулись единой волной, словно пораженные болью. Роун, ошеломленный тем жаром, что опалял его руки и лицо, едва не ослепший от ослепительного сияния, упрямо продолжал прижимать ладони к вискам Тернового короля, даже когда тот рухнул набок, едва не похоронив под собой и принца. И только когда Карим положил руку ему на плечо и устало выдохнул:

– Мы его сделали, – Роун, наконец, осмелился открыть глаза и посмотреть вокруг.

Реальность потрясла его. Терновый король, самый грозный противник в Пустоши, лежал без движения, а его собственные руки все еще горели. Карим выглядел совершенно обессиленным, но помог ему спуститься на землю и заметил:

– Вот примерно так я себя и чувствовал. Но ты не беспокойся: так всегда бывает в самом начале.

Роун бестолково закивал, и тут заметил Айварса.

– Айварс! – Он, пошатываясь, побрел туда, где лежал верный командир, по пути вспомнив и Стейнмунн.

Мысли путались: они с Каримом прошли через такое, что и не снилось большинству. Теперь нужно было добраться до дома.

Дом… что-то там сейчас происходит?

Стейнмунн, к его удивлению и радости, уже пришла в себя, сидела на земле и даже, кажется, видела окончание поединка. Когда Роун, прихрамывая, дошел до нее, Королева подняла голову и одно мгновение смотрела на него ищущим, тоскливым взглядом. И этот взгляд настолько совпадал с ощущениями Роуна в тот момент, что принц едва не задохнулся. Но сразу же ее взгляд стал презрительно-равнодушным.

Он остановился рядом с ней, устало улыбнулся:

– Почти выбрались…

Стейнмунн медленно оглядела ряды призраков, что их окружали и неожиданно усмехнулась:

– Трусливые порождения Пустоши, – произнесла она нараспев, поднимаясь на ноги. Роун помог ей. – Вечные рабы Духов, у которых не было смелости ни при жизни, ни после смерти. Что вы будете делать теперь, когда ваш король повержен?

– Может, не надо их провоцировать? – тихо заметил Карим. Роун пожал плечами. Он не понимал, чего Стейнмунн добивается – и на чьей она вообще стороне.

Айварс хранил мрачное молчание, не отходя от Роуна. На Королеву он не смотрел, словно та была каким-то отвратительным слизняком, не стоящим внимания.

Воинство Тернового короля заволновалось; кто-то из призрачных воинов выступил вперед с оружием наготове, другие, напротив, отступали. Стейнмунн засмеялась пронзительным смехом:

– Вы можете считать себя всесильными, но без повелителя вы ничего не стоите!

– Стейнмунн… – начал Роун встревоженно. Королева не обратила на него ни малейшего внимания и шагнула вперед, обозревая ряды призраков высокомерным взглядом.

– Уходите, – приказала она, и ее голос далеко разнесся в наступившей тишине. – Уходите в долину, где ваши хозяева и по сей день зализывают раны, и не смейте возвращаться. Таков мой приказ.

Раздался чей-то скрипучий смех. Карим нахмурился, Роун недоуменно огляделся. Стейнмунн выглядела самую чуточку обеспокоенной.

Из круга призраков вышел, хромая и опираясь на кривой посох, седой старик в балахоне. Он засмеялся снова, глядя на Стейнмунн, и произнес издевательским тоном:

– Такого ты о нас мнения, а, Стейнмунн? Думала, мы настолько слабы, что не сможем вернуть свою силу? Или что мы настолько глупы, что позволим тебе и дальше править Пустошью?

– Ты – всего лишь осколок прошлого, – процедила Стейнмунн ненавидяще. Роун стоял совсем близко к ней, почти касаясь ее плеча своим, и почувствовал, как подрагивает ее рука. – Прошлое не страшит меня.

– А как насчет будущего? – поинтересовался второй странный гость, появляясь справа. На сей раз это был крепкий бородатый мужчина средних лет в роскошной одежде. Стейнмунн сжала губы. – Маленькая принцесса, что возжелала абсолютной власти, но никогда не умела смотреть в будущее достаточно пристально.

– Я отправлю вас обратно в вашу долину, – сквозь зубы проговорила Стейнмунн. – Всех, до единого. Как тогда.

– Ты никак не хочешь понять, что условия изменились, – старик сокрушенно покачал головой. – Нас больше, моя Королева, – он издевательски поклонился, – и мы сильнее.

– Так чего вы хотите-то? – вклинился в беседу Карим, которому надоело ждать. Старик кинул на него недовольный взгляд, пробормотал:

– Жалкий мальчишка, как смеет он прерывать меня?

Старик сделал неуловимое движение, и в сторону Карима полетела маленькая молния. Карим был готов: он вскинул руку, и перстень Далии отразил заряд, направив его обратно в старика. Тот уже смотрел на Стейнмунн, поэтому молния прожгла дыру в его балахоне, а потом он вспыхнул.

Карим обидно рассмеялся:

– Великие Духи, ну надо же!

– Убить их, – приказал старик, кое-как потушил огонь. – Всех людей.

– Хоть бы какое-то разнообразие, – вздохнул Карим, готовясь к бою.

Роун глянул на Стейнмунн: как она? Королева выглядела разгневанной, и даже если парой минут раньше была напугана, то теперь от страха не осталось и следа.

– Чего они хотят? – спросил Роун. Призраки медленно надвигались со всех сторон, закрыв Духов. – К чему все это представление?

– Хозяева Пустоши понимают, что баланс нарушен, – почти задумчиво отозвалась Стейнмунн. – Теперь, чтобы остаться в этом мире, они должны восстановить баланс.

– Баланс… это из-за того, что ты почти умерла?

– Ваше путешествие. То, что вы добрались до замка. Смогли достать цветок. Моя… смерть, – она чуть запнулась, продолжила: – Один из вас потерял свой Дар – но второй обрел. Что-то еще, чего мы не видим. Все это – звенья одной цепи. Цепи, позволявшей Духам хозяйничать в Пустоши. Теперь все иначе.

– И если мы умрем, баланс будет восстановлен?

Стейнмунн кивнула:

– Пустошь получит свою жертву, и весы придут в равновесие.

– Звучит так себе, – заметил Карим. – Роун!

– Что?

– Ты можешь связаться со своими и узнать, как они там? – В голосе Карима звучала едва слышная тоска, и Роун каким-то образом понял: Кариму остро не хватает его Дара и способности чувствовать родных.

Айварс тут же заслонил Роуна собой, давая тому возможность на короткое время выпасть из реальности. Роун растерялся:

– Но я никогда не пробовал…

– Главное – очень сильно захотеть. Представь маму…

Роун глубоко вздохнул и закрыл глаза. Представил маму, стараясь отрешиться от страхов. Позвал ее.

«Мама. Мам, ты здесь? Ответь, пожалуйста»

Он словно парил посреди великого множества звезд – песчинка в огромном мире. Потом его начало притягивать к одному из звездных скоплений, все быстрее и быстрее, и вот Роун уже – не одиночка, а часть скопления.

«Мама!»

«Роун?» – Голос мамы словно прозвучал у него в голове, полный растерянности, недоверия – а потом радости. «Роун!»

«Мам, это я» – Роун с трудом сдержал слезы. «Я теперь Одаренный. Мам, как вы? Что происходит?»

«Роун, какое счастье, что ты жив!»

«Мам, я обязательно вернусь, и мы поговорим. А сейчас расскажи, что у вас там?»

Далия ответила не сразу, и Роун заподозрил, что она тщательно выбирает, что именно рассказать.

«Мама, говори все, как есть. Мне нужно знать правду, чтобы все исправить»

«Мы проигрываем» – В голосе Далии отчетливо прозвучала горечь и страх. «Из-за предательства Каида вторая Завеса пала, так что великаны почти добрались до города»

«А папа?»

«Они с Джинаном ушли, чтобы сразиться с великанами, но еще не вернулись»

«Мам» – Роун прервал ее, чувствуя, что узнал самое важное, и больше не может терять время. «Мам, я вернусь. Береги себя»

«Роун!»

Но он уже вернулся в реальность, оборвав связь, и какое-то время приходил в себя и собирался с мыслями. Айварс, Карим и Стейнмунн уже сражались с призраками, закрыв его собой.

Принять решение оказалось легко – и сложно в то же время. Все, что Стейнмунн рассказала о балансе, о звеньях цепи складывалось в единую картину. Духи одерживали верх, и чтобы изменить это, нужно было дать Пустоши что-то, способное уравновесить положение.

Жизнь? Дар? Что-то еще?

Он с трудом перевел дыхание, закусил губу до боли. Потом опустился на колени и дотронулся ладонью до земли. Не нужно было ничего говорить – Пустошь понимала все без слов и была готова принять жертву.

Карим, словно почувствовав что-то, резко обернулся – как раз когда Роун опускал ладонь. Кратко выругался, подскочил к Роуну и повторил его движение. А потом мир внезапно потемнел – и рассыпался ледяными осколками.


Вангейт проигрывал в сражении. Бьерн не возвращался, вторая Завеса пала благодаря предательству Каида, и защитникам города приходилось туго. Призраки ринулись вперед, за ними спешили гоблины. Ледяные великаны перешли реку.

Далия смотрела вниз, до боли сжимая перила, закусив губу. Бранд и Азиза были рядом с ней, хотя Бранд и рвался в бой.

– Так и наступает конец эпохи, – прошептала Далия. Ледяное воинство входило в город, и некому было помешать этому. Бьерн и Джинан сражались с армией на другом берегу реки. Одаренные умирали в жестоких схватках, и третья Завеса, наспех устанавливаемая то здесь, то там, рвалась.

Далия смотрела на Бранда и Азизу, и ее сердце сжималось от жалости. Эти дети так мало повидали в своей жизни…

– Пойдем вниз, – произнес Бранд уверенно. – Нужно защитить женщин и детей, прикрыть их отход.

Далия хотела сказать, что так они и поступят – но в этот момент острая боль кольнула ее в сердце. Королева ахнула, прижала руку к груди. Боль не проходила, и Далия знала, что это.

Связь с Роуном, который только что обрел свой Дар, была разорвана.

– Смотрите! – потрясенная Азиза указывала в сторону реки.

Пустошь словно разрывало на части: снежные вихри беспорядочно рыхлили ее поверхность, сталкиваясь друг с другом и рассыпаясь. Поднялся такой ветер, что даже Завеса не могла защитить от него. Ледяное воинство, всего мгновение назад настроенное убивать, вдруг завыло, заверещало тысячами разных голосов… а потом огромная снежная волна накрыла Вангейт.

– Роун… – прошептала Далия, осев на пол. Бранд широко раскрытыми глазами смотрел на нее. Азиза плакала, уткнувшись в плечо тете.

Пустошь приняла жертву. Баланс был восстановлен.

Эпилог

Как он добрался до берега, Карим не помнил. Пришел в себя уже на южном берегу Меревинд, чувствуя себя безмерно уставшим и опустошенным. С удивлением обнаружил, что может встать, и побрел к городу.

Встретили его недоверием и готовностью атаковать, приняв за сбежавшего из Пустоши Духа. У Карима не было сил что-то доказывать, и он готов был согласиться со всем, измученный и продрогший.

Кто-то из стражников, раздраженный спокойствием «Духа», обнажил меч и направил его на Карима:

– Последний шанс признаться во всем, отродье Пустоши! Как ты выжил?

– За меня отдал жизнь мой брат, – честно ответил Карим. Говорить было трудно, и больше всего на свете хотелось лечь на землю и уснуть.

– А теперь правду! – потребовал стражник. Карим усмехнулся с закрытыми глазами. В горле стоял комок.

– Я его убил.

Когда потащил в Пустошь, беспокоясь только о своей безопасности.

Когда позволял рисковать собой ради его, Карима, спасения.

Когда не успел вырвать из пасти Пустоши.

– Это я виноват…

Уже не требуя от него никаких объяснений, его грубо заставили упасть на колени, заломили руки за спину. Начали решать, что с ним делать – убить на месте или отвести на допрос – вдруг еще кто-то из призраков выжил, и надо бы узнать, как именно. Карим оставался совершенно безучастным – насколько он был вымотан. Будущее представлялось затянутым непроницаемой пеленой…

– Карим!!!

В звонком голосе было столько отчаяния, что Карим невольно поднял голову, пытаясь понять, почему это его так беспокоит. В следующий миг на него налетел кто-то, обнял крепко-крепко и утопил в кудряшках и слезах. Карим осторожно обнял девочку, все еще не совсем понимая, что происходит.

А потом Азиза взяла его лицо в ладони, посмотрела в глаза – и все встало на свои места.

– Карим! Ты… ты живой!

Карим моргнул несколько раз, стряхивая морок, и неотрывно глядя на сестру. Ее ладони грели щеки, напоминая ему, что он потерял свой Дар. Азиза искривила дрожащие губы в улыбке:

– Ты выбрался…

– Я многое потерял, – выговорил Карим с трудом и, не в силах больше сдерживать слезы, уткнулся лицом в плечо сестры. Азиза понимающе гладила его по спине и ничего не спрашивала.

За ее спиной Бранд, успевший успокоить стражников, смотрел, как на реке ломается лед, и в его глазах читалась та же бесконечная печаль, которая терзала Карима.


Теплый весенний ветер шумел среди пробивающихся трав. Безоблачное небо огромным куполом простиралось над Пустошью… над Пустошью такой, какой ее не видели много веков.

Стейнмунн не знала, как долго она простояла на коленях вот так, без движения, с неестественно прямой спиной и закрытыми глазами. Обеими ладонями она касалась свежей травы, жадно впитывая энергию земли. Ветерок ласково гладил ее лицо, путался в распущенных волосах, и это было приятно. Стейнмунн давно забыла, каково это – чувствовать себя живой, и теперь спешила вспомнить.

«Ведь мое время уходит. Все то время, которое Пустошь дала мне, а теперь отбирает. И это заслуженно. За все то, что я сделала».

Она почти неслышно вздохнула, позволила себе чуть расслабить плечи. Потом открыла глаза и посмотрела на тело юноши, лежавшее на траве.

Роун. Принц Вангейта. Наследник, которому не было пути на трон без Дара. И он рискнул всем, ради того, чтобы получить этот Дар, придя в Пустошь.

Стейнмунн вспомнила их первую встречу. Да, тогда ее сердце было заморожено, и она не придавала значения человечности, а потому не могла оценить храбрость и великодушие Роуна. А теперь, увы, было слишком поздно. Пустошь забрала свою плату.

Этот мальчик с чистым сердцем не стал смотреть, как Духи Пустоши разрушают его родину, и принес себя в жертву, чтобы остановить ледяных великанов. С ним был и другой, но Роун не позволил ему умереть.

Роун лежал на спине, закрыв глаза и раскинув руки. Стейнмунн взяла его за руку, осторожно сжала холодные пальцы. Повинуясь внезапному порыву, склонила голову и прикоснулась губами к тыльной стороне ладони Роуна.

Дышать стало трудно, и это тоже удивило ее – потому что она даже не задумывалась, дышит ли вообще. Но сейчас в горле словно застрял какой-то комок, который не получалось сглотнуть, а в груди начало жечь. Стейнмунн открыла рот, пытаясь захватить воздух, прижала ладонь к груди. Легче не становилось.

– Прости меня, – прошептала она. Слезы душили, но чтобы смахнуть их, пришлось бы отпустить руку Роуна, а этого Стейнмунн не могла сделать. Она должна была отдать дань жертве, которую принес юный принц – хотя бы так. – Прости меня, Роун… Ты спас всех, спас мою душу. А я не смогла спасти тебя…

В памяти оживали картины далекого прошлого – настолько далекого, что Стейнмунн терялась при попытке вспомнить, когда же именно она все это видела. Когда же Пустошь была такой? Цветущей, яркой, сияющей без всякой магии? Нет, не зачарованная долина Духов, а ее родина Энедгейт. Погубленное ею же королевство.

Только ее гордыня и амбиции стали причиной, по которой Энедгейт был уничтожен, а его бесстрашные и великодушные жители превратились в уродливых гоблинов. Только из-за ее жажды абсолютной власти Духи Пустоши получили то, что хотели. А она убила отца, и была за это проклята.

Стейнмунн с изумлением осознала, что в ней еще осталось достаточно смелости, чтобы признать: все эти чудовищные злодеяния совершила именно она. Не Духи, не их прислужники, а она сама выбрала этот путь, и погубила тысячи жизней.

– Простите меня, – прошептала она, закрыв глаза и не пытаясь сдержать или вытереть слезы. Ничто уже не имело значения, кроме этой беспомощной просьбы о прощении. Но имела ли она вообще право на это прощение? Стейнмунн не знала, и пустота внутри стремительно расширялась. – Простите…

Вечность спустя словно что-то толкнуло ее, и Стейнмунн открыла глаза. И не поверила в настоящее.

Роун смотрел на нее.

Стейнмунн заморгала от неожиданности, и хотела убрать руку, но Роун не захотел отпускать ее пальцы. Бледный, слабый, но он нашел в себе силы улыбнуться ей и едва слышно произнес:

– Ты меня чуть слезами не залила.

– Она… тебя отпустила? – Стейнмунн не могла поверить своим глазам. Пустошь не щадила никого, исправно забирая плату за свои дары, и как же было поверить в то, что сейчас все по-другому?

– Видать, я даже Пустоши не по нраву пришелся, – заметил Роун с усмешкой, попытался встать, но тут же бессильно опустился на траву и закрыл глаза, переводя дыхание. Посмотрел на нее, улыбнулся устало: – Не поможешь, Великая Королева?

– Стейнмунн, – поправила она, помогла ему сесть. Роун сжал ее пальцы, вздохнул и заметил:

– Красивое имя. Так что же это, мы выжили? А где Карим? – спохватился он, начал оглядываться. – Где Айварс?

– Они уже в Вангейте, – успокоила его Стейнмунн. Она ощущала радость и печаль одновременно, и это было тяжело. Слишком тяжело для той, кто отвык что-то чувствовать за века. – Ты спас свой народ, Роун. Ты станешь великим королем.

– А, да, – с трудом вспомнил Роун, – инициация… Ты придешь? – внезапно спросил он, посмотрел на Стейнмунн с тревогой. – Ты ведь придешь? Не растаешь?

Стейнмунн не удержалась от улыбки, покачала головой:

– Не растаю. И приду.

Роун покивал, глядя куда-то вдаль. Кажется, только сейчас он начал осознавать, что случилось – и это его напугало. Принц судорожно вздохнул, сжал пальцы Стейнмунн и кинул на нее беспокойный взгляд, но ничего не спросил.

Стейнмунн его понимала. Она поднялась на ноги, улыбнулась Роуну:

– Пора возвращаться, Роун. Тебя уже заждались дома.

Стейнмунн наконец поняла, что случилось. Пустошь приняла отданную добровольно жертву – только вот желающих принести ее было трое, а потому и выжили все трое, при этом лишившись чего-то ценного для себя.

Роун без колебаний пошел на смерть ради спасения своей страны – и в качестве оплаты Пустошь взяла часть его жизни. Какую именно, Стейнмунн не знала.

Карим был готов умереть за брата, вместе с ним – Пустошь забрала и у него часть жизни.

Стейнмунн же рассталась с бессмертием и обрела надежду получить наконец покой. Но нужно было сначала приветствовать будущего короля и снять проклятие с Вангейта.


Весна в этом году пришла неожиданно, сразу и уверенно отвоевав позиции у затянувшейся зимы. Вангейт расцветал с каждым днем: зазеленели луга южнее города, тянулись к солнцу цветы и побеги растений в садах. Не ждавшие прихода весны так скоро, люди спешили использовать это время и начали работу на полях.

Дни становились все длиннее. И никогда еще Карим не ощущал такой неприязни к солнечному сиянию и птичьему щебету. Слишком уж ярким получался контраст с пережитым за прошлую неделю… и слишком не хватало ему легкомысленного и вспыльчивого кузена.

Стоило только вспомнить, что случилось в Пустоши, и наваливалась тяжелая тоска. Карим не мог себя простить за то, что не успел схватить Роуна за руку, что не успел спасти его. И от того, что кто-то начинал жалеть его и оправдывать, становилось тошно. В поисках спасения от сочувствия он уходил на берег Реки и подолгу сидел там в одиночестве.

Он был безумно рад, что Бьерн и Далия ни словом не дали ему понять, что считают его виновным в гибели Роуна – и в то же время это неимоверно тяготило. Иногда Кариму казалось, что если бы король с королевой обвинили его и прокляли, стало бы легче. Потом приходила горькая мысль: будь так, он бы себя возненавидел еще больше.

Карим закрыл глаза, глубоко вздохнул. Камень холодил спину, свежий ветерок с реки трепал волосы.

Кто-то встал рядом, закрывая солнце. Карим негромко и спокойно попросил:

– Не мог бы ты отойти в сторонку?

Незваный гость помолчал, потом фыркнул и опустился на корточки. Карим вздохнул и повернулся к нему, намеренный попросить уйти уже более жестко. Но стоило ему встретить насмешливый взгляд синих глаз, как он оторопел.

Гость теперь улыбался так широко, что у Карима почему-то защемило сердце. Он сглотнул, медленно поднялся на ноги, так что теперь смотрел на юношу сверху вниз. Сердце на миг остановилось, а потом понеслось вскачь.

– Вот уж не ожидал такого теплого приема, – притворился обиженным синеглазый, покачал головой и тоже встал. Карим пересохшими губами выговорил:

– Это ты? На самом деле ты?

– Ага. Я – это на самом деле я, – со смешком отозвался Роун. – Кем же мне еще быть?

Карим быстро шагнул вперед и заключил Роуна в крепкие объятия. Тот сдавленно охнул:

– Эй, больно!

– Я думал, ты погиб, – Карим не ослаблял хватки. Роун пах речной водой, травой и самую чуточку – снегом. – Думал, Пустошь тебя забрала.

– Ну, если ты все это время лил горькие слезы, то я тебя, так и быть, прощу, – великодушно заявил Роун, смеясь. Карим отстранился, вгляделся в лицо кузена. Роун похудел, выглядел усталым, но в целом здоровым. И у него были теплые руки.

– Мне жаль, что она забрала твой Дар, – Роун словно читал его мысли, и говорил серьезно. Карим затряс головой:

– Плевать! Это такие пустяки.

Он с трудом перевел дыхание, пытаясь избавиться от комка в горле. Роун улыбнулся – мягко и понимающе, сжал ладонями его плечи и кивнул:

– Мы выбрались. Мы это сделали.

– И ты станешь королем.

– Думаешь, я достоин?

– Думаю, это не мне решать, – отозвался Карим с улыбкой. Груз на сердце начал таять, как залежавшийся в тенистых ущельях снег. – Наверняка, Дар уже сообщил твоим родителям, что ты жив. Пойдем быстрее.

Действительно, король с королевой уже знали о возвращении сына. Далия не стала ждать, пока Роун придет к ней, и сама выбежала ему навстречу. Не успели Роун с Каримом дойти до дворцовых ворот, как оказались лицом к лицу с королевой. Плача и смеясь, Далия обнимала сына, целуя его куда придется; Роун делал вид, что пытается отбиться, но в конце концов крепко обнял маму и затих, уткнувшись лицом ей в волосы. Бьерн присоединился чуть позже.

Азиза не желала отпускать брата и держала его за руку. Бранд стоял чуть поодаль, пока Азиза не потянулась к нему, нашла его пальцы и сжала. Может, сделала она это, только чтобы он не чувствовал себя одиноко, но Бранд очень смутился, особенно когда заметил, что Карим все видит. Однако вырывать руку у принцессы не стал. Карим только улыбнулся и отвел взгляд.


Из-за недавних событий церемонию инициации проводили позже, чем это случалось обычно. Карим язвительно заметил, что законы, выдуманные Духами, теперь ничего не значат. Ведь если инициация королей и в самом деле была связана с неким давним законом Духов, которые таким образом получали неразрывную связь с будущим правителем и узнавали его слабые места, то теперь они, если и остались еще в мире людей, вынуждены были скрываться в долине на самом краю света, зализывая раны.

Роун, на первый взгляд, относился к предстоящей церемонии достаточно легкомысленно, предпочитая пропадать в городе и помогать убирать улицы и дома. На увещевания, что пора готовиться и учить слова приветствия, он только отмахивался и сбегал. Далия волновалась, что все пойдет не так, как надо, а Бьерн, сдерживая улыбку, успокаивал ее: «Наш сын вернулся из Пустоши, моя королева, а ты беспокоишься за него, как будто ему пять лет».

Однако Бранд, который по-прежнему сопровождал принца практически во всех его вылазках в город, замечал, что Роун сильно изменился. Прежде он избегал любой ответственности и раздражался, когда ему нужно было сделать что-то, не входившее в его собственные планы. Теперь же Роун стал спокойнее, рассудительнее – и хотя все так же мог влезть в спор или драку, отстаивая свои убеждения, но делал это заметно реже.

Весть о том, что это принц Вангейта вместе с кузеном из Арифы сразился с Духами Пустоши и Королевой Вечных снегов, облетела королевство, и в одночасье Роун с Каримом стали живыми легендами. Роуну не нравилось, что его теперь узнают на улицах и он не может притвориться простым охотником, но вместе с тем он не скрывал, что доволен.

Карим же привлекал внимание девушек: то и дело рядом с ним какая-нибудь горожанка подворачивала ногу, поскальзывалась на ровном месте или делала вид, что несет ужасно тяжелую корзину. Карим уже наловчился предсказывать такое, и ему почти всегда удавалось сбежать. Однако несколько раз претендентки на его сердце и руку оказывались быстрее, и принцу не оставалось ничего другого, кроме как помочь. Роуна это веселило, и он отпускал ехидные шуточки, когда кузен наконец отделывался от поклонницы. Карим отвечал непечатным словом и отказывался обсуждать эту тему.

К Бранду Роун относился, как и всегда: подтрунивал, дразнил, подначивал на драку – и доверял самые важные секреты. Бранд высоко ценил подобное доверие и любил кузена. И когда он заметил, что теперь Роун делит свою дружбу между ним и Каримом, то сначала почувствовал что-то вроде ревности, и это было немного обидно. Но он все-таки признал, что Карим имеет такое же право на симпатию и дружбу Роуна, как и он, Бранд. В конце концов, принц Арифы тоже был его кузеном.

Сам Бранд неожиданно даже для себя сдружился с Азизой, и это безумно смущало, но и нравилось ему. После возвращения брата из Пустоши Азиза стала веселее, реже капризничала и раздражалась, и почему-то именно Бранда чаще всего выбирала в сопровождающие, когда отправлялась в город на прогулку. Она была младше на три года, но любила вести себя, как взрослая. Бранд, тоже привыкший к такой роли, не желал казаться младше, и это выливалось в бесконечные споры. Азиза, когда понимала, что проигрывает, или ей надоедал спор, завела привычку поступать так же, как тогда, в первый свой день во дворце: поднималась на цыпочки и смотрела прямо в глаза Бранду; еще и за руку иногда брала. Он сразу же терялся и замолкал, а принцесса с озорной улыбкой легко убегала прочь, оставляя Бранда в тщетных попытках понять, что с ним такое происходит, и почему сердце так странно себя ведет.

В день инициации солнце, кажется, с самого утра собралось светить в полную силу. Накануне прошел дождь, и улицы еще не высохли, а воздух бодрил и освежал. Во дворце было шумно: готовили угощение на кухне, репетировали последний раз слова приветствия, проверяли костюмы и церемониальное оружие. Роун то и дело хмурился, когда его одевали в роскошную одежду, и то и дело с тоской смотрел в окно.

Наконец пришло время. Церемония традиционно проходила на площади перед дворцом, где организовали места для важных гостей и зрителей. Посередине была сцена. Придворный маг что-то говорил Бьерну, тот кивал. Далия напряженно смотрела на дверь, откуда должен был появиться Роун. Карим и Азиза сидели рядом с ней. Айварс, бледный и исхудавший, стоял за троном короля; Бьерн спохватился и насильно усадил его рядом.

Заиграла торжественная музыка. Дверь медленно открылась, и Роун со свитой вышел из дворца. Он настоял на том, чтобы церемонию провели как можно быстрее и без лишней суеты, поэтому придворному магу пришлось изрядно сократить свою речь. Бранд был согласен с Роуном: пышность больше подходила Арифе, а северное королевство всегда славилось простотой манер.

Когда Роун забрался на сцену, музыка стихла. Бранд думал, что никогда еще не видел его настолько серьезным и сосредоточенным. Роун посмотрел на родителей, едва заметно кивнул и повернулся к магу. Тот начал церемонию:

– Я приветствую тебя, мой принц. Народ приветствует тебя.

Бранд вместе со всеми присутствующими проговорил:

– Народ приветствует тебя.

– И я приветствую народ, – отозвался Роун спокойно. Маг забрал у помощника ножны, протянул Роуну. Принц вытащил меч и опустил – так, что острие касалось земли.

– Я клянусь защищать мою страну, мой народ и все традиции, которыми славится Вангейт, – его голос разносился далеко, и никто не смел перебивать его. Бранд ощутил гордость: Роун ничуть не выглядел взволнованным, не нервничал и не делал ни одного лишнего движения. – Клянусь быть достойным сыном своего отца. Быть великодушным и без страха встречать все испытания. Отвечать миром на мир, стремиться разрешать конфликты без кровопролития.

Он сделал паузу, посмотрел туда, где сидела королевская семья. Бранд понял, что Роун смотрит на Карима. Потом он перевел взгляд левее, и лицо его озарилось улыбкой.

– Пустошь многому меня научила, – произнес он негромко, но так, что каждый мог расслышать его. Эти слова не входили в подготовленную речь. – И я благодарен ей за это.

Он поднял меч перед собой, подержал несколько секунд и вернул магу. А сам, глубоко вздохнув и впервые показав признаки волнения, развел руки в стороны и повернул ладонями вверх. Потом улыбнулся и разжал пальцы.

Раздался общий вздох нескольких сотен человек. Над ладонями Роуна заплясали синие огоньки, а потом, повинуясь его желанию, затрепетали и поднялись в воздух, напоминая мотыльков.

– Дар огня! – провозгласил торжественно маг. – Принц – Одаренный!

Толпа зашумела, началось ликование. Бранд, с нетерпением ожидавший этого момента, начал пробираться к сцене. Получалось плохо, и когда Бранд добрался до сцены, Роуна уже обступили советники, наперебой поздравляя. Принц отвечал вежливо, улыбался и кивал, но явно был мыслями далеко отсюда. Заметив Бранда, он просиял и подозвал его.

– Тяжела доля Одаренного принца? – пошутил Бранд. Роун засмеялся:

– Пустошь была проще! Кстати, – он понизил голос, – ты не видел, куда она пропала?

– Стейнмунн?

Роун нахмурился:

– Она ведь и остаться должна была, хотя бы на чуть-чуть!

– Я ее не видел.

– Ага, – рассеянно отозвался Роун, отдавая кому-то свой плащ и спрыгивая со сцены. – Пошли.

Карим ждал их у выхода. Он улыбнулся Роуну и быстро обнял его:

– Не буду говорить «мой принц», но ты ведь переживешь это?

– Я бы не пережил иного, – засмеялся Роун. – Ты не видел ее?

– Видел. И даже говорил.

– С чего такая честь тебе? – пробурчал Роун, уже шагая по улице. Карим фыркнул, догоняя его:

– Может, я симпатичнее?

– Что она сказала?

– Что с сегодняшнего дня Вангейт будет свободен от остатков проклятия, – ответил Карим серьезно. Бранд понимал, о чем речь: Роун рассказал ему все. – Передавала тебе поздравления.

– Могла бы и сама поздравить…

Они вышли к городской стене. Отсюда было хорошо видно почти весь город – только самый южный район скрывался за холмами.

Роун облокотился на стену. Ветер растрепал ему волосы.

– В детстве я столько мечтал об этом дне, – сказал он негромко, не смотря на кузенов. – Думал: вот выйду на сцену, покажу, какой у меня Дар, и стану самым храбрым, умным и великодушным королем. А теперь… я даже как-то и не рад, что ли? Это так странно.

Карим встал рядом, показал в сторону реки. На другом берегу зеленели молодые деревья; без волшебства они бы не выросли так быстро.

– И ничего не странно, брат. Если бы не Пустошь, мы бы не стали теми, кто мы есть сейчас.

– Но ты потерял Дар.

– Я нашел себя, – просто сказал Карим и улыбнулся. – И тебя.

Роун негромко фыркнул, не глядя схватил рукав Бранда и заставил кузена встать рядом:

– Чего ты там стоишь, как будто чужой? Особого приглашения ждешь?

Они еще долго стояли втроем на стене и смотрели на город, чувствуя, как все меняется.

А к вечеру в Вангейте появилась еще одна легенда – о прекрасной незнакомке в белом платье, которая прошла по улицам города, не говоря ни слова. И везде, где она проходила, расцветали эдельвейсы, а воздух наполняли ароматы цветов.


Оглавление

  • Северное королевство
  • Таинственный южанин
  • Призраки Пустоши
  • На поиски принца
  • Тайна Карима
  • Посольство Арифы
  • Королева Вечных снегов
  • Новые открытия
  • Темная сторона
  • Второе испытание
  • Предательство
  • Пробуждение Дара
  • Воинство льда
  • Противостояние
  • Битва за Вангейт
  • Жертва
  • Эпилог