Мне нужны твои пальчики [Катя Степанцева] (fb2) читать онлайн

– Срежем через парк, так быстрее, – хмуро проговорила Катя.

Лёха, краснея, всучил нежно-розовые тюльпаны. Она, едва глянув на цветы, метко швырнула букет в ближайшую урну.

Суровая с виду Лёхина одноклассница одеваться предпочитала в стиле милитари, что добавляло ей, как она считала, пятьдесят баллов к харизме и сто к крутизне. В детстве Катю часто дразнили и били девчонки из двора. Самая мелкая и слабая, она не могла и не умела дать сдачи. Тогда она пошла сначала на занятия по самообороне, потом на боевое самбо. С тех пор прошло много лет, и от той стеснительной и мягкой Кати не осталось и следа. Сейчас друзья зовут ее Котэ.

Уверенная в себе и смелая девчонка. С ней не страшно ходить по улицам, любого упыря разделает под орех. Лёха тоже не был ссыкуном каким-нибудь, но некоторые улицы обходил за километр. Для Котэ же таких улиц просто не существовало, и это возбуждало. Особенно Лёхе нравилась ее пугающая спонтанность.

Снег бодро скрипел под берцами Котэ. Лёха едва поспевал за ее широким уверенным шагом. В тусклом желтом свете редких фонарей кружились снежинки, а из кустов слышались шорохи и пьяные голоса.

– Куда идём-то? – спросил Лёха, стараясь скрыть досаду. «Так и знал, что идея с цветами дурацкая. Надо было подарить конфеты, или я не знаю, чай».

– К Селивановой.

– Ммм, ты уверена, что это хорошая идея?

– Стрёмно?

Лёха смутился. «Физрук лежит в больнице со сломанными ребрами и челюстью. Маньяк где-то отрубает пальцы несчастным жертвам. А мы премся через жуткий парк к Селивановой. Обычные будни Омска».

– Нет, просто думаю, зачем?

Серые глаза Котэ ничего не выражали.

– В гости позвала, – процедила она.

Лёха смутился еще больше и предпочёл промолчать.

– Боишься, – насмешливо глядя прокомментировала Котэ.

Лёха немного помедлил с ответом.

– Нет. Я пропитан духом тлена, как весь этот мерзкий город.

– Мерзкий? Город как город.

– Знаешь, что Достоевский сказал про Омск?

– Ну?

– Была зима, февраль, вот прям как сейчас… так вот, въезжая в тюремном возке, великий классик сказал: «Гадкий городишка».

Котэ усмехнулась в шарф:

– Извини, но его вообще-то на каторгу сюда везли.

В груди шевельнулось беспокойство. Лёха вспомнил дневной выпуск новостей. Мама смотрела телик и давила на нервы:

– Милый, давай ты сегодня никуда не пойдешь?

– Исключено, сегодня у Кати день рождения. Я должен ее поздравить.

– Ну поздравь смской или позвони.

– Сама же говорила: «Лучший подарок – это цветы».

В телевизоре бубнила тревожным голосом ведущая: «Нефтяники» содрогнулись от четырех, последовавших друг за другом, убийств. Маньяк действует жестоко, убивая подростков и отрезая им мизинцы».

Лёха пытался не слушать, но краем уха все-таки зацепил, полиция в новостях убеждала жителей не выпускать детей после девяти часов вечера. Лёха был уверен, что в интернете уже появились мемы и анекдоты, на все лады обсмеивающие и маньяка, и его страсть к мизинцам.

Мама запретила выходить из дома, но Лёха не собирался отпрашиваться, сбежал через окно и теперь ничуть об этом не сожалел. Простого омича не напугаешь маньяком.

Днем парк выглядел вполне безобидно, зато по вечерам обрастал тенями и наполнялся гнетущей атмосферой. Лёха знал, что приличные люди в это время старались обходить его стороной: грязь, бомжи и дикие собаки тому виной, но не их боялся он сам, делая вид, что треплется ни о чем. «Надо постараться не думать. Если игнорировать страх, он обязательно отступит», – решил Лёха. Единственное, чего он боялся, так это крови. Он посмотрел на Котэ, собранную и серьезную, как всегда. Сколько раз он мечтал о том, что обнимет ее, но страшился этого. Не понятно, как отреагирует Котэ. И получать в нос не хотелось.

– Эй парень, вынь глаза из задницы! Куда ты прешь!

Грубо вырванный из размышлений, Лёха только теперь сообразил, что чуть не врезался в человека. Навстречу им шли два нетрезвых паренька. Небольшого роста, в черных куртках и шапках на макушках.

– Че?

– Смотри куда прешь, – сказал один из них, сделав хороший глоток из бутылки и обдав Лёху пивным духом, – потому что в следующий раз огребешь по полной.

– Да ладно, – бросил Лёха. И хотел уже пройти мимо, но его схватили за локоть. Лёха не успел среагировать, Котэ без лишних разговоров двинула борзого в челюсть.

– Э, че блин? – возмутился он, сплевывая кровь. Лёха и Котэ, растолкав парней бросились к выходу из парка. Лёху мутило. Но в то же время он восхитился реакцией Котэ. Она даже не поморщилась от боли, а удар у нее не хилый. В висках стучало от адреналина.

– Итак опаздываем, еще эти! – Котэ посмотрела на часы.

Лёха терялся в догадках, к чему эта спешка? Что такого они могут пропустить сегодня у Селивановой? Он ее вообще терпеть не мог. Она часто доводила Котэ до белого каления или слез, причем по таким пустякам. Ляпнет что-нибудь глупое, а Котэ… Тем не менее Котэ с ней дружила. Даже жалела.

Они добежали до остановки и сели в нужный автобус, в полупустом салоне тревожно мигала тусклая лампочка, немногочисленные пассажиры угрюмо молчали. Лёха не заметил, как задремал у окошка, его разбудило недовольное переругивание пассажиров и шорох пакетов и сумок. Лёха посмотрел вперед. Автобус стоял, из-под капота валил черный дым, а водитель, матерясь, махал тряпкой и заливал двигатель водой.

– Что случилось? – спросил Лёха.

– Автобус сломался.

Выходить в темноту и угнетенность улицы не хотелось. Кутаясь в шарф, Котэ оглянулась по сторонам и сморщила нос.

– Ну тут и вонища, – сказала она гнусаво, зажимая лицо ладонью. – Надо забежать в магазин и купить что-нибудь к чаю. Погугли, есть тут вообще магаз или нет?

Лёха нехотя потянулся за смартфоном.

– Магаз может и есть где-то, но телефон не ловит сеть. Не могу ничего найти.

Шли молча. Котэ вяло пинала попадающиеся камни и банки из-под пива. Лёха гадал, зачем на ночь глядя, в день рождения, да еще в спешке тащиться в такую даль? Котэ будто прочитала его мысли:

– Извиниться надо. Я тут хватила лишку. Очень Вику обидела.

Котэ редко называла Селиванову по имени.

– Ладно, не расстраивайся, в первый раз что ли? – попытался утешить Лёха.

– Не в первый, но на этот раз я реально перегнула палку.

Лёха чувствовал себя неуютно. Котэ оскорбила Вику. Да они постоянно ссорятся. Вот в последний раз, в сквере, когда образовалась небольшая пауза в разговоре, Селиванова громко начала обсуждать прикид Котэ. Мол, на нее из-за этих военных штанов и берцев ни один дурак не клюнет. Потому что она в них страшная, как сама смерть. Вот вам и женская дружба.

Котэ вспыхнула, резко развернулась и схватила Вику за горло. Та тоже покраснела, глаза выпучила. У Котэ всегда так, не может контролировать эмоции, сразу или в глаз, или с ноги. Зря Селиванова ляпнула, конечно. Сама виновата. Лёха испугался, что Котэ сломает Вике шею и перехватил ее руку, мягко, но настойчиво отцепляя ее пальцы. Котэ очень странно на него посмотрела. В этот момент ее серые глаза были похожи на студеное февральское небо, подернутое легкой дымкой облаков.

В компании Котэ побаивались, поэтому при ней не обсуждали ее внешность, но за глаза бывало и посмеивались. Обсуждение ее одежды, вызвало бурные, хоть и сдавленные, смешки, которые она демонстративно пропустила мимо ушей.

– Дом Селивановой, – сказала Котэ, дернув за рукав Лёху. Он вздрогнул, вырываясь из задумчивости. Они остановились возле двухэтажного дома из красного кирпича. Котэ взбежала по ступенькам, юркнув в подъезд. Лёха за ней, стараясь не отставать. Она с размаха пнула дверь в квартиру Селивановой. Незапертая дверь легко распахнулась. Лёха не успел удивиться, как Котэ нырнула в темное пространство чужой квартиры. Он бросился следом за ней.

– Селиванова, где ты, коза?

Лёха схватил подругу за руку и развернул к себе. Спертый воздух квартиры, и темнотища еще больше давили на глаза.

– Ты чего?

– Эта тварь всю неделю отсылала мне с неизвестного номера всякие гадости… – Котэ тяжело дышала, распаляясь все сильнее. – Я все знаю про тебя! Я знаю, что ты сделала! И все такое.

Лёха выпустил ее руку:

– Зачем ей это надо? И что она такого могла про тебя знать?

Котэ медлила с ответом. Она стояла, задумавшись, склонив голову, и Лёха не мог видеть ее лица, только силуэт на фоне окна.

– Слушай, давай найдем, где тут включается свет? – тихо сказала она, развернулась и побрела к стене, пошарила немного и сквозь зубы выругалась, запнувшись. Тусклый свет одинокой лампочки Ильича залил комнату. Лёхе вдруг показалось, что он все это уже видел. Это, наверное, дежавю, решил он, чувство одновременно и нереальное, и прозаичное. Лёха сделал пару шагов навстречу Котэ, острая боль пронзила правое колено, поврежденное в прошлом году на футболе. Он скривился, но не согнулся от боли. Сдержался, ведь показывать свою слабость перед ней это выше его сил.

Крохотная комната, вся заставленная мебелью и заваленная вещами, выглядела неопрятной и грязной. Шкаф разверз свои двери, бесстыже обнажив содержимое. Грязные стулья завалены одеждой. Везде на полу громоздились пакеты, книги и слежавшиеся комочки пыли. Квартира выглядела нежилой.

– О нет! – Котэ бросилась в середину комнаты к столу, на котором разметались фотографии. Лёха с удивлением подошел ближе, наблюдая как она роется в ворохе фоток и вырезок из газет. Распечатанное крупным планом лицо Котэ перекрывала надпись, сделанная красными буквами: «Мне нужны твои пальчики».

– Что это?

Котэ с досадой глянула на Лёху:

– Так, ничего, – и начала упихивать фотографии в рюкзак.

– Ты что, избила физрука? Или… убила кого-то? – Лёха старался, чтобы его голос звучал не слишком ошарашенным.

– Физрука? Этого гнидёныша, который так и норовит в любой удобный момент ухватить за задницу в раздевалке? Он еще легко отделался, – отчеканила она и посмотрела так, что Лёхе захотелось впасть в кому. Он судорожно сглотнул и отвел взгляд, уставившись на фотки. Лёха увидел, что на некоторых из них Котэ держала в руках нож и была обмазана чем-то красным. Кровью, догадался он, и его тут же замутило. Гипотетический маньяк мало кого напугает, но твоя одноклассница-маньяк… Котэ перехватила его взгляд.

– Лёш, ты только не подумай, – начала было Котэ. Глаза ее блестели безумным огоньком, рот скривился, руки сжались. – Найду Селиванову, задушу, засранку!

Лёха попятился. Надо выйти отсюда и как следует все обдумать. Сейчас он соображать не мог.

– Ты не во-во-лнуйся, знаешь, мне выйти на-надо, воздухом подышать, – немного запинаясь сказал он. Развернулся и трусливо метнулся в коридор. Заперто. Он внимательно осмотрел замок. Попробовал повернуть его сначала в одну, потом в другую сторону. Наверное, дверь захлопнулась, когда они входили. Или может он сам закрыл ее. Обернулся. Котэ исчезла. Бесшумно, как кошка или как привидение, она будто испарилась.

– Кать, не смешно, зачем ты закрыла дверь? – голос предательски дрожал.

На кухне загрохотала посуда, раздался визг и нарастающие звуки драки. Лёха вздрогнул, все его мышцы напряглись, сделавшись будто каменными. Он выглянул из коридора и весь обратился в слух. Орала Котэ, срываясь на тонкие ноты, и еще два или три голоса вторили ей, подвывая. Лёха не мог разобрать слова, голосили нечленораздельно. Удар, затем другой. Все стихло и только хриплый сорванный голос Селивановой умолял:

– Только не убивай! Только не убивай!

Лёху пригвоздило к месту. А Селиванова заголосила громче, всхлипывая:

– А-а-а-а-а-а-а!

Удар. И крик оборвался. Тишина. А потом раздался звук, очень похожий на заточку ножа. Жжик-жжик-жжик. И каждый «жжик» словно резал по сердцу. Лёха не мог поверить в абсурдность ситуации. Любовь всей его жизни привела его в это мерзкое место, и вела себя не то, чтобы странно. А очень странно. Котэ конечно ненормальная, но не до такой же степени, чтобы кого-то избивать или убивать?

Из кухни послышались тяжелые шаги Котэ. Она вышла растрепанная и нервная. Забрызганная красными каплями. Взгляд горел безумием. В одной руке держала литровую банку с красной жидкостью, в другой окровавленный огромный нож для мяса.

– Да, Лёх, не смешно. Ты прав. Раз уж ты все теперь знаешь…

Она подняла банку вверх, будто перед тостом, отпила из нее, вытерла рукавом рот и протянула ему. Холодок прошелся по спине вниз от шеи и вверх обратно.

– Что это?

Она проигнорировала вопрос. Сощурила глаза и сделала шаг к нему. Ее голос звучал твердо, как шаги в берцах.

– Я знаю, что нравлюсь тебе. И ты мне нравишься. Но мне нужен не слабый духом партнер, а тот, кто сможет быть со мной на равных. Тот, кто примет и поддержит в любой ситуации, даже если я захочу свернуть шею какой-нибудь курице. Понимаешь?

Лёха неуверенно кивнул.

– Тот, у кого нет страха. И брезгливости.

Лёха хотел сказать, что всему должен быть какой-то предел, но она оборвала его слабую попытку:

– Доказывать надо поступками, –  протянула ему банку с кровью и жёстко добавила:

– Пей.

Лёху парализовало. В мыслях не укладывалось, что все это происходит наяву.  Котэ держала банку и смотрела, словно гипнотизируя его. Лишая воли. Она знала, что он панически боится крови, до судорог, до физического отвращения, и все равно предлагала.

– У тебя был шанс.

Ее рука разжалась и банка с грохотом разбилась. Красные брызги разлетелись во все стороны. В глазах потемнело и Лёха не удержался на ногах. Рухнул на пол, сознание покинуло его. Он не знал сколько провалялся так в пыли, багровых брызгах и осколках. Открыл глаза. Его все еще мутило. Под головой оказалась пыльная засаленая пальтушка. Вокруг воняло чесноком и помидорами. С кухни слышались чьи-то приглушенные голоса. Он кое-как встал. Осмотрел свои руки, пальцы покалывало, но, к счастью, все они были целы. «Бежать из этого дома. Бежать!» Оглядел мутными глазами комнату. Взгляд зацепился за стол. В самую гущу фотографий Котэ воткнула огромный нож для мяса, прямо в красную надпись: «Мне нужны твои пальчики».

Дверь заперта, значит бежать остается только через окно. Лёха дошел до подоконника, с трудом, стараясь сильно не шуметь, открыл деревянные рамы и перемахнул во тьму, скривившись от неудачного приземления на пульсирующее от боли колено.  Смартфон все еще показывал отсутствие сети, значит звонить в полицию бессмысленно. Лёха прокрался под окнами до кухни и прислушался. Ему хотелось знать, с кем разговаривала Котэ. И хоть желание бежать и не оглядываться тоже было сильно, но любопытство взяло верх.

На кухне сидели Котэ, Селиванова и еще две одноклассницы. Селиванова, улыбаясь, подняла кружку и сказала тост:

– За самую обезбашенную подругу в моей жизни! Не думала, что согласишься на мою идею…

Девчонки тоже подняли кружки и пригубили.

– И что ты в нем нашла? – спросила Селиванова. – Вы вместе смотритесь нелепо.

Котэ задумчиво поставила кружку на стол:

– Он на папу моего похож. Характер, жесты… Он никогда меня не бросит.

– Сбежал уж, наверняка. Я б точно сбежала после такого.

Побледневшая Котэ встала:

– Проверю как он там.

Вышла из кухни. Селиванова, заедая колбасой, ехидно отметила:

– Хлипенький женишок достался, чуть что сразу в обморок. Ваще приколов не понимает.

Лёха чуть снова в обморок не грохнулся: «Приколов?» Он развернулся, подошел к распахнутому окну и, подтянувшись, пыхтя влез обратно. В комнате стояла растерянная Котэ. Сначала он думал, что ударит ее, или наорет. Он стремительно подошел к ней, схватил грубо за подбородок, увидел ее растерянные глаза и выпалил:

– Не за что тебя любить, но я все равно буду! Дура! Нельзя ведь так… с людьми.

– Прости меня, Лёх! – мягко сказал она, пряча виноватые глаза, и ткнулась лбом ему в плечо. – Я уж думала, права была Селиванова. А ты меня не подвел.

Лёха отстранил ее от себя и усмехнулся:

– Как бы ты полиции это все объясняла ума не приложу.

КОНЕЦ.