Книга красной луны [Надежда Васильевна Кремень] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Слово его Мудрейшеству

С наступлением зимы обитатели Аштарского дворца стали часто собираться по вечерам в большом каминном зале. Здесь они находили тепло и уют.

Впрочем, была и ещё одна причина, по которой принц Рени, принцесса Лаэнца, шестилетний мидав Золто и малыш Саватор по прозвищу Синий Жук сразу после ужина рассаживались на подушках у огня в ожидании чуда – его Мудрейшество рассказывал истории. Развалившись в кресле, он лукаво прищуривался и заводил речь о давних временах и удивительных героях, какие могут существовать лишь в стариковских воспоминаниях. Случалось, что Мудрейший подолгу молчал, задумавшись неизвестно о чём, и тогда дети сами просили продолжить рассказ.

– Расскажите нам сказку, ваше Мудрейшество, – принц Рени отодвинулся от огня. Пламя разбушевалось не на шутку, и сидеть у камина сделалось жарко.

– О нет, друг мой! – запротестовал Мудрейший. – Я никогда не рассказываю сказок! Всё, что вы услышите – чистая правда.

– Неужели вы были там и видели это своими глазами?! – воскликнула принцесса.

В её расширившихся зрачках плясали оранжевые огоньки. Его Мудрейшество прищурился:

– Был. И видел. Хотя и не всё. Я расскажу, а вы уж сами решайте, чему верить, чему – нет. Эта история началась поздним вечером, когда красная луна светила особенно ярко…

Что приносит река?

Эта история началась поздним вечером, когда красная луна светила особенно ярко. По дороге, спускавшейся к реке, бодро шагали двое. В багряном свете их черты были едва различимы, но, приглядевшись, любой распознал бы в одном из путников высокую худенькую девочку с длинными, до самой поясницы, волосами. Второй походил на огромную собаку. Его туловище от кончика носа до обрубка-хвоста было длиннее, чем у пони, а крупные стоячие уши доставали девочке до подмышек.

Юная особа спешила: подобрав платье, она двигалась быстрым шагом, если не сказать бежала. Её необыкновенный спутник, напротив, то и дело останавливался, поджидая подругу.

– Знаешь, Зебу, это была глупая затея! – звонкий девичий голос вонзился в ночную тишину, как нож в тёплое масло. – Никлас меня убьёт! Мы же обещали вернуться до темноты!

– Тогда бы мы не увидели харлатусов1! – возразил Зебу.

Морда его при этом оставалась абсолютно неподвижной – гнусавый мальчишеский голос возникал будто бы ниоткуда.

Девочка хмыкнула.

– К тому же, – продолжал Зебу, – Никлас мухи не обидит.

– Насчёт мухи – не знаю. А меня он запросто лишит сладкого или хуже того – запретит гулять!

– Он и не заметит, вот увидишь! Мы только спустимся к реке, глянем на харлатусов, и – назад. Отец говорит: при средней луне они всегда сбиваются в стада. Когда же на них смотреть, если не в краснолуние?

– В белолуние, например, – съехидничала девочка.

Зебу тряхнул головой:

– Нет, Селена, это совсем не то. К примеру, мы, мидавы, собираемся на Большую Охоту каждое краснолуние. В этот раз отец обещал взять и меня, да только…

– Это из-за восстания, да?

– Из-за чего же ещё?!

– Расскажи! Я ведь почти ничего не знаю!

– Нууу, – протянул Зебу, – я и сам знаю немного. Почти нечегошеньки…

По его тону легко угадывалось обратное.

– Издеваешься, да? – надулась Селена.

– И в мыслях не было! – мидав лукаво прищурился. – Мы ведь дружим всю жизнь! Целых двенадцать лет!

– Не больше десяти!

– Будто ты помнишь!

– Не помню. А ты?

– Припоминаю… Смутно.

– Не сочиняй!

– Ничего я не сочиняю! А хоть бы и так. Всё равно ты – моя лучшая подруга.

– Ты тоже мой лучший друг, Зебу. Лучший и единственный. Есть ещё Риша, но она совсем не разговаривает.

– Я тоже не разговариваю. То, что ты слышишь – иллюзия. Я просто могу передавать тебе свои мысли.

– Знаю. Но, Зебу, лучше слышать иллюзию, чем вообще ничего не слышать, – она ненадолго задумалась. – Можешь показать человека?

– Прямо сейчас?

Селена кивнула, и Зебу растворился в воздухе.

Несколько шагов девочка сделала в кажущемся одиночестве, и вот слева от нее показались контуры мальчишеской фигуры. Спустя несколько мгновений, силуэт обрёл чёткость. Теперь вместо молодого мидава по дороге шёл пухленький мальчик небольшого роста.

– Как ты это делаешь? – в очередной раз изумилась Селена.

– Каждый мидав, – Зебу даже поднял вверх указательный палец для убедительности, – с детства умеет создавать иллюзии. А когда вырасту, начну чуять.

– Как это «чуять»?

– Ты разве не знаешь?!

– Знаю, конечно, только понять не могу.

– Я и сам пока толком не понимаю. Отец говорит, пойму, когда придёт время. Чутьё – это когда ты можешь предсказать, что будет.

– Значит, у меня тоже чутьё, – хихикнула Селена. – Я могу предсказать, что мне сегодня крепко влетит от Никласа. А не от Никласа, так от Доры.

Мидав расхохотался, да так задорно, что Селена тоже не смогла удержаться от смеха. При этом она случайно коснулась плеча Зебу, но рука не прошла насквозь, как можно было подумать, а натолкнулась на вполне правдоподобную человеческую плоть. Мидавы умеют создавать иллюзии так, что ни на глаз, ни на ощупь отличить их от людей почти невозможно

– Расскажи про восстание, – попросила девочка, отсмеявшись. – Ты же всё-всё знаешь.

– Ну, хорошо, – смилостивился Зебу, вновь обретая собачьи черты, – кое-что мне известно. Восстание началось в третью луну. Мудрейший Шамшан переманил на свою сторону почти всё войско…

– А дядя Зак? Он тоже поддержал Шамшана?

– Мой отец – солдат, – гордо заявил Зебу. – Он получил приказ от глимана Ривая и должен был подчиняться.

– Значит, Рати Ривай поддержал Шамшана, а за ним пошла вся армия. И что потом?

– Потом они захватили короля.

– Что значит «захватили»? Взяли в плен?

– Можно сказать и так. Захватили короля со всей семьёй, а ещё Тумая, его жену и троих сыновей…

– Тумая Великого?

– Отец говорит, он был очень важный человек – Первый марсий. Важнее короля.

– Никто не может быть важнее короля!

– А вот и может!

– Король – самый главный! Это всем известно.

– Мой отец лучше знает, кто главный!

Больше Селена спорить не решилась. Очень уж хотелось услышать продолжение истории, а из обидевшегося Зебу и слова не вытянешь.

– А дальше? – осторожно напомнила она.

– Их убили, – мстительно отрезал Зебу. Значит, всё-таки обиделся.

– Всех? – ахнула Селена.

– Почти. Только принцесса Лайда сбежала. Её до сих пор ищут.

– Дядя Зак был там?

– Во дворце? Нет. Их отправили охранять дороги в город, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти. Там и сейчас ещё дежурят патрули: люди с собаками и мидавы, конечно.

– Если они следили за всеми дорогами, то куда же подевалась принцесса? Не могла же она остаться в городе…

– Могла – не могла… Да вот мы уже и пришли.

Действительно, за разговором они не заметили, как спустились к реке.

Тут царило обычное вечернее безветрие, и глянцево-чёрная поверхность воды казалась неподвижной, несмотря на течение. Только красная луна рисовала на гладком холсте трепещущие блики. Ни обещанных Зебу стад, ни даже одного-единственного харлатуса не было видно. С реки тянуло прохладой. Где-то на другом берегу вспыхивали и гасли неведомые огоньки.

– Чувствуешь, какой запах? – Зебу шумно втянул воздух, точно пробуя его на вкус.

Селена принюхалась. Пахло рекой, по-другому не скажешь. Каждый знает, как пахнет река. С детства знакомый запах – ни с чем не спутаешь.

– Похоже, сегодня твои стада пасутся не здесь, – девочка подошла к самой кромке воды и принялась ковырять каблучком ямки во влажном песке.

Зебу встрепенулся:

– Какой странный запах! Так пахнет… – он завертел головой, всматриваясь в темноту.

– Что? – Селена изо всех сил пыталась разглядеть то, что привлекло внимание друга, но, как известно, зрение у людей и при свете слабое, а уж в темноте-то – и говорить нечего.

– Харларлатус, – прошептал Зебу.

Селена проследила за его взглядом и чуть не взвизгнула от неожиданности. Шагах в двадцати, близ тростниковых зарослей, у самой воды лежало что-то крупное, размером с человека.

– Это коряга… – неуверенно предположила девочка.

Во-первых, ей нравилось находить простые ответы на все вопросы, а во-вторых, коряга куда безобиднее, чем пресноводная свинья харлатус, которая хоть и неагрессивна по природе, а всё же кто её знает?!

– По-моему, харлатус, – не унимался Зебу. – Только он, кажется, мёртвый.

– Харлатус большой и жирный, – к Селене, наконец, вернулось обычное здравомыслие. – А это на него совсем не похоже.

Зебу оглядел её с ног до головы, потом перевёл взгляд на предполагаемую корягу и кивнул:

– Похоже, не харлатус. Разве что детёныш.

– Давай подойдём и посмотрим, – неожиданно для себя предложила Селена.

Зебу попятился:

– Нетушки, нам домой пора. Тебя Никлас убьёт, меня – Дора!.. Пойдём отсюда.

Уговаривая Селену, он не спускал глаз с несостоявшегося харлатуса, точно опасался, что тот вот-вот оживёт и набросится на зазевавшихся детей. Зато Селену охватило любопытство.

– Зебу, ты такой большой. Тебе никакой харлатус не страшен. Ты любого харлатуса в два счёта пополам перекусишь.

Мидав колебался.

– А что если… – теперь голос его звучал чуть слышно. – Если это не харлатус, а…

– Кто?

Зебу вздрогнул:

– Ярга… или… или… выползень.

– Не говори ерунды! – рассердилась девочка и даже топнула ногой от возмущения. – Ярг не существует. И выползней – тоже. Это всё басни для малышей! Такой большой, а сказки веришь! Вот уж не думала!

Она покосилась на неведомый предмет, но тот по-прежнему лежал без движения.

– Ну и ладно! – Селена решила пристыдить друга. – Не пойдёшь – не надо! Сама посмотрю.

Сказав это, девочка решительно двинулась к тростниковым зарослям.

– Ты там поосторожнее, – запричитал Зебу. – А я… Если что… Я здесь… Пополам разорву!..

Приблизившись, Селена разглядела то, что послужило причиной их с Зебу спора. Это был никакой не выползень, а самый обыкновенный человек. Небольшой – похоже, ребёнок или подросток. Он лежал ничком на песке, раскинув руки и неестественно вывернув левую ногу. Сначала Селена подумала, что мальчик мёртв (да и кто бы решил иначе?) и, конечно, испугалась, но назад отчего-то не повернула.

Она попыталась было перевернуть мальчика на спину, однако тот оказался на удивление тяжёлым. Тогда Селена прижала два пальца к шее мальчишки, как учил её Никлас. Там, под нижней челюстью, должна быть у живого человека пульсирующая жилка.

Закостеневшие от страха пальцы почти не слушались, и девочке потребовалось немало времени, чтобы отыскать правильную точку, но тут она, наконец, нащупала пульс. Мальчик был жив!

– Зебу! – позвала Селена. – Иди скорее сюда!

– Там выползень? – послышался приглушённый голос мидава.

Зебу отбежал на добрых двадцать шагов, и теперь взирал с безопасного расстояния.

– Сам ты выползень! – огрызнулась девочка. – Иди сюда, никто тебя не съест!

Зебу приблизился, опасливо косясь на мальчика:

– Он мёртвый?

– Живой. Помоги мне!

Вместе они кое-как перевернули парнишку на спину. Мальчик не издал ни звука. Он был без сознания. Его одежда промокла, спутанные волосы прилипли ко лбу, а кожа была такой горячей, что не оставалось ни малейшего сомнения – у подростка сильный жар.

Был бы тут Никлас! Никто лучше него не разбирается во всяких целебных отварах, настоях, порошках, примочках и натирках. Раньше, ещё до рождения Селены, Никлас даже служил придворным лекарем – лечил короля, королеву и самых знатных жителей Тарии.

– Зебу, мы должны отнести его домой, – прошептала Селена.

– Мы же не знаем, где он живёт!

– Не к нему – к нам домой. Никлас его вылечит.

Зебу явно не разделял её уверенности:

– Слушай, может нам сбегать за взрослыми, а? Пусть сами решают, что с ним делать.

Селена смахнула со лба мешавшую прядь:

– Он может умереть. У него жар. Нельзя бросать его здесь, на мокром песке! Прошу тебя, Зебу! Ты ведь можешь отнести его к нам?

Зебу не стал спорить – лёг на песок, подставляя спину.

Затащить мальчишку наверх оказалось непросто. Весил он, должно быть, больше Селены и к тому же лежал пластом, полностью расслабившись. Сначала девочка пыталась толкать его, после принялась тянуть за руки. Наконец, ей удалось затащить бесчувственного подростка Зебу на спину. Мидав крякнул, тяжело поднявшись:

– Он весит как слон!

– Ты преувеличиваешь!

– Навряд ли.

Процессия двинулась к дому по залитым красным светом улицам. К счастью, никто не попался им навстречу, только соловьи выводили в кустах разноголосые трели.

Открывший дверь Никлас на мгновение застыл в проёме, переводя взгляд с Селены на Зебу и его поклажу.

Была у Селениного отца одна потрясающая черта – он никогда ничему не удивлялся, принимая как должное все необычности и невероятности мира. Казалось, появись не пороге его дома красный дракон или, скажем, выползень, которого так боялся Зебу, Никлас и то умудрился бы сохранять хладнокровие.

Несколько мгновений потребовалось ему, чтобы оценить ситуацию, и у Селены появилась возможность рассмотреть свою находку при свете. Мальчик был довольно высок для подростка. Его волнистые тёмно-каштановые волосы слиплись от грязи, спутались и пропитались кровью на левом виске возле уха. В темноте Селена этого не заметила. Лица мальчишки, она не видела и теперь, а жаль…

– Несём его в кабинет! – скомандовал Никлас, распахивая дверь.

– Где вы шляетесь по ночам?! – раздался высокий голос Доры, и тотчас в прихожей возникла она сама.

Дора служила у Никласа с тех самых пор, когда он, овдовев, стал один воспитывать маленькую дочку. Селена привыкла считать эту крупную, шумную женщину кем-то вроде тётушки, а вовсе не прислугой. Дора учила девочку готовить, давала ей уроки рукоделия, а её пятнадцатилетняя дочь, немая с рождения Риша, давно стала Селене близкой подругой.

– Батюшки! – возопила Дора, увидев детей. – Покойника приволокли! Не в добрый час! Ох, не в добрый! Да что же это делается?! Что же это?! Я вас спрашиваю! Господин Никлас!

Селена вжалась в стенку, намереваясь прошмыгнуть мимо разгневанной домработницы, но спасаться бегством не пришлось.

Никлас неожиданно пришёл ей на помощь:

– Не ругай их, Дора! Сейчас не время. Готовь инструменты. Ты мне скоро понадобишься.

Никлас вовсе не был строгим. Селена знала тысячу способов добиться от него желаемого. Только когда положение оказывалось серьёзнее не придумаешь, он становился сдержанным и резким, если не сказать суровым. И в такие минуты никто не смел ему перечить.

Обычно многословная Дора молча кивнула и ушла.

Зебу помог отнести мальчика в кабинет, который служил Никласу одновременно и лабораторией, и спальней.

Как Селена ни надеялась, что им будет позволено остаться, Никлас решил иначе. Выпроводив детей за дверь, он велел впустить Дору, когда та закончит приготовления, и закрылся в кабинете со своим пациентом.

Подглядывание в замочную скважину не принесло никаких результатов, а появившаяся вскоре Дора и вовсе велела детям отправляться в постель. Стоит ли говорить, что уснули они нескоро? Пользуясь тем, что взрослым сделалось не до них, ребята спрятались в Селениной спальне в надежде дождаться конца операции.

Прошло много времени, но из кабинета по-прежнему никто не выходил, и Селена решила, что операция продлится до утра. Тогда она попыталась отыскать Ришу Безголосую, дочку Доры, чтобы под каким-нибудь предлогом подослать её к Никласу, но Риши нигде не было. В последнее время девушка подолгу пропадала неизвестно где, и к её отсутствию в доме мало-помалу привыкли.

В конце концов, не найдя способа разузнать хоть какие-то подробности, ребята решили ещё чуть-чуть подождать, да так и уснули: Селена – свернувшись на кровати, а Зебу – рядышком, прямо на полу.

Гараш

На следующий день пришёл отец Зебу, паргалион2 Закари Зегда, и забрал сына с собой.

Надо сказать, что Зебу жил в доме Никласа и его дочери вторую луну, с тех пор, как в Туфе начались беспорядки.

Маленький городок Ольв, куда десять лет назад переселились отец с дочкой, стоял ниже столицы по течению и давно заслужил славу самого тихого города Тарии. Здесь никогда не устраивали народных гуляний, не жгли костров и даже по большим праздникам, вроде дня Коронации3 или дня Большого Безветрия4, не запускали в воздух снопы разноцветных искр. Зато для человека, больше всего на свете любящего науку это было прекрасное место – лучше не придумаешь.

Оставив придворную службу, Никлас Кариг всерьёз увлёкся научными экспериментами. Если бы кому-то пришло в голову описать все его опыты в одной книге, то книга эта вышла бы толщиной со свод королевских указов. Тут было бы много исследований в области медицины, физики, астрономии и прочих наук, некоторым из которых и названия-то ещё не придумали.

Время от времени доктор Кариг лечил кого-нибудь из местных жителей – рыбаков, крестьян, простых ремесленников, и редко брал с них плату. Однако ни приятелей, ни, тем более, друзей у него в городе не было – семья жила уединённо, принимая у себя лишь паргалиона Зегду с сыном.

Конечно, Селена скучала без компании. Особенно когда Зебу долго не появлялся в Ольве. Тогда её единственной товаркой по играм оставалась Риша Безголосая. Девочка научилась понимать язык жестов, и неплохо ладила с подругой, но в последнее время застать её дома сделалось почти невозможно. Селена подозревала, что Риша влюбилась в какого-нибудь рыбацкого сына или подмастерья, но спрашивать не решалась, ожидая, что девушка сама расскажет о своём увлечении.

Теперь, когда Зебу ушёл с отцом, Селена снова осталась одна.

Мальчик всё не приходил в сознание, и Дора с Ришей по очереди сидели у его постели.

Операция прошла успешно. Так сказал Никлас. Больше он ничего не говорил, ссылаясь на то, что делать прогнозы ещё слишком рано.

Селену к больному не пускали, и это было по-настоящему обидно. Кто нашёл мальчика? Селена. Кто принёс его к Никласу? Вообще-то Зебу, но не без помощи Селены, конечно. И вот теперь, когда он лежит тут, совсем рядом, только Селена не имеет права посмотреть на него даже одним глазочком. Никлас обещал, что её пустят, когда больному станет лучше, но лучше ему не становилось, и девочка уже начала подозревать, что от неё скрывают что-то по-настоящему страшное.

Проводив Зебу, Селена дочитала очередной медицинский справочник, пожарила свекольные оладьи, съела их все до одного и решила предпринять попытку проникнуть в комнату больного. Сейчас там сидела Риша, а с ней куда проще договориться.

– Риша! – тихонько позвала Селена, приоткрыв дверь.

Под лазарет отвели маленькую комнатку с единственным окном, которую Никлас обычно использовал для хранения своих волшебных склянок. Теперь склянки переехали в лабораторию, где им и положено быть, а их место заняла наспех сколоченная дощатая лежанка с сенным тюфяком. Рядом с кроватью втиснули крошечный столик из толстого бугристого стекла. Из столовой принесли старый рассохшийся дубовый стул. Риша и Дора надраили до блеска жёлтый дощатый пол, так что даже царапинки на нём сделались почти незаметными. Окно завесили мешковиной, поверх которой нацепили белую в синий цветочек занавеску. Как ни старались женщины создать полумрак, приглушённый свет прорывался сквозь ткань, мягко озаряя стены.

Селена привстала на цыпочки, пытаясь рассмотреть больного. Риша обернулась, показав жестами, что он спит, и девочка, недолго думая, юркнула в комнату. Сиделка едва заметно улыбнулась, но выгонять подругу не стала. Видимо, Никлас не отдавал на этот счёт никаких распоряжений.

Риша, как и её мать, всегда беспрекословно подчинялась доктору Каригу. Она и внешне напоминала Дору: такая же крупная, румяная, яркоглазая. Не было у неё лишь звонкого материнского голоса – девочка родилась немой, и даже старания Никласа не смогли этого изменить.

Только теперь Селене удалось, наконец, как следует разглядеть больного.

По правде говоря, она представляла его иначе. Оказалось, что лицо у мальчика широкое, скуластое, а кожа смуглая, чистая, что у подростков бывает нечасто. Похоже, Дора вымыла парнишке голову, потому что волосы его теперь приобрели природный оттенок спелого каштана и не торчали в разные стороны, а лежали аккуратными волнами. Только выбритый висок был заклеен. Уж не перелом ли?

Риша показала, что у мальчика был жар: всю ночь он бредил, бормотал что-то во сне.

На столике громоздились оставленные Никласом пузырьки. Отвар чомуса желтоцветного5… Неужели Никлас и впрямь собирается вылечить мальчика этими цветочками?! Чомус, конечно, растение полезное – воспаление снимает, раны затягивает, но тут явно требуется более сильное средство.

– Слушай, Риша, – Селена решила попытать удачу, – ты, наверно, устала. Иди поспи, а я посижу…

На успех она, признаться, не рассчитывала, но Риша неожиданно поднялась, указала ей на пузырьки (дескать, не забывай поить его лекарством) и, улыбнувшись своей по-детски открытой улыбкой, вышла из комнаты.

Наконец-то Селене доверили заботу о больном! Расположившись на месте сиделки, она со всей ответственностью принялась за дело: приложив руку ко лбу пациента, убедилась, что жар и не думает спадать, пощупала пульс и даже влила несчастному в рот пол-ложечки чомусового отвара, а после, довольная проделанной работой, осмотрела мальчика ещё раз, в надежде узнать о нем хоть что-нибудь.

Кожа у него, как уже говорилось, была смуглая, но не такая, какая бывает у людей вынужденных подолгу бывать на солнце. Правая кисть – чуть больше левой. Такое случается, когда человек с детства работает одной рукой. Например, забрасывает сеть или гарпунит рыбу. Только мозолей, какие часто встречаются у рабочих людей, на ладонях мальчика не было. Селена нарочно осмотрела его руки, но ничего похожего на потёртости не нашла.

– Кто ты такой? – задумчиво проговорила она.

Дверь тихонько скрипнула, и на пороге показался Никлас. Он наверняка слышал её глупый вопрос.

– Никлас… – растерялась девочка, – я тут спросила…

– Ты спросила нашего пациента, кто он такой, но боюсь, сейчас он не может ответить.

– Ему очень плохо, да?

– Как тебе сказать? – Никлас бесшумно закрыл дверь, подошёл и устроился возле кровати на корточках. – Пока больной без сознания, ему не хорошо и не плохо. Никак. Но если ты спрашиваешь о его состоянии, то оно, по крайней мере, стабилизировалось.

– Значит, он не умрёт?

Никлас улыбнулся:

– Умрёт, конечно. Лет через семьдесят.

– Нииклас, – Селена осуждающе покачала головой, разве сейчас можно шутить?!

Отец пожал плечами:

– Шутить можно всегда. Смех помогает жить. Так что смейся всегда: когда грустно, когда трудно, когда плакать хочется больше, чем смеяться.

Селена не походила на отца ни внешностью, ни характером. Её мать умерла десять лет назад, и девочка не могла вспомнить её, как ни старалась, но все, кто знал Вилму Кариг, твердили об их потрясающем сходстве.

Селена не слишком задумывалась о своей внешности, а когда всё же присматривалась к собственному отражению, неизменно оставалась недовольной то слишком узким лицом, то крошечной горбинкой на носу, то крупными молочно-белыми зубами, а то и вовсе миндалевидными глазами цвета густого дыма.

У некоторых девчонок глаза как блюдца – распахнутые, наивные, и это делает их похожими на фарфоровых куколок. Селене такой кукольности не досталось. С её губ редко сходила улыбка, но лицо всё равно казалось задумчивым. К тому же девочка была высокой – выше большинства сверстников, и Дора часто заставляла её ходить с привязанной к спине линейкой, чтобы не сутулилась. Если Селена чем-то и гордилась по-настоящему, то лишь густыми русыми волосами до пояса, которые можно было заплетать в толстую блестящую косу, собирать в сложную причёску или укладывать волнами.

Никлас, напротив, имел весьма скромную шевелюру. Он редко стриг свои соломенно-жёлтые волосы, предпочитая закладывать их за уши, чтобы не мешали, но ни бороды, ни усов не носил. Роста он был среднего, телосложения – субтильного. То ли по причине худобы, то ли из-за стремительной пружинящей походки ему трудно было дать больше тридцати лет, хотя в действительности доктор Кариг готовился разменять пятый десяток.

– Шутить можно всегда, – повторил Никлас. – А мальчик… Он выживет, Селена. Иначе и быть не может. Этот парень сделан из железа, его не так просто убить.

– Ты его знаешь? – удивилась девочка. – Откуда?

– Нет, что ты?! – подозрительно быстро заверил Никлас. – Но он умеет бороться, а это дорогого стоит. У него была сломана нога. Кость буквально раздробило на мелкие кусочки. Мне пришлось удалить немалую часть. Думаю, мальчик останется хромым на всю жизнь.

Селена ойкнула и прикрыла рот рукой.

– Не пугайся, успокоил её Никлас. – Ходить он будет. Думаю, даже бегать сможет. Просто станет слегка прихрамывать на левую ногу, только и всего. В его положении это не так страшно. Хуже другое: жар до сих пор не спадает. Я выслушал хрипы в лёгких, и мне это ох как не нравится!

– И ты лечишь его чомусом?! – не выдержала Селена.

– Не совсем, – Никлас лукаво улыбнулся. – Подумай сама: не могу же я рассказать Доре о своей новой разработке. Она, конечно, чудесная женщина, но болтлива как сорока.

– А мне расскажешь?

Селена всегда испытывала трепет перед отцовскими открытиями, которых у него, надо сказать, накопилось немало.

Никлас заговорщически подмигнул:

– Тебе – расскажу. Это новое вещество я получил путём экстрагирования скве…

Мальчик застонал, забормотал что-то бессвязное и неожиданно открыл глаза. Никлас тотчас переключил на него внимание:

– Как ты себя чувствуешь, сынок?

Больной не отвечал, пытаясь сфокусировать зрение.

– Не бойся, – продолжал Никлас. – Ты у друзей. Меня зовут Никлас Кариг, а это моя дочь Селена.

Мальчик сосредоточенно смотрел на своих спасителей. В его круглых карих глазах не было ни страха, ни удивления – только боль и, кажется, усталость. Наконец, парнишка вышел из оцепенения, забарахтался и попытался спустить ноги с кровати, но тотчас сморщился от боли.

– У тебя сломана нога, – Никлас говорил медленно и спокойно, как говорят люди, уверенные в своих силах.

Мальчик тяжело дышал, поджав губы и широко раздувая ноздри

– Никлас Кариг, – хрипло пробормотал он. – Я вас знаю.

Закашлялся. Селена плеснула воды в тяжёлый стакан тёмно-синего стекла и протянула его больному. Сделав глоток, мальчик вновь откинулся на подушку.

– Позволь мне проверить кое-что, доктор Кариг взял со столика маленькую серебряную ложечку, из которой прежде кормили Селениных кукол, и поднёс её к лицу больного. Тот смотрел волчонком, но не сопротивлялся.

– Взгляни на свет, попросил Никлас.

Подчинившись, мальчик снова поморщился – видимо, дневной свет казался ему слишком ярким.

– Отлично, похвалил доктор Кариг. – Теперь следи за ложкой.

Он принялся водить ложечкой сверху вниз и слева направо, придерживая пациента за подбородок.

– Я вас знаю, – прошептал мальчик, не переставая двигать глазами.

Никлас закончил свои колдовские манипуляции и осторожно потрепал пациента по голове:

– Ты не можешь меня знать, потому что я тебя впервые вижу.

Он посмотрел на мальчишку как-то чересчур выразительно.

– Я доктор Никлас Кариг. Живу здесь, в Ольве. А ты, должно быть, сын какого-то рыбака?

Мальчик не спорил. Будто зачарованный он слушал Никласа, а тот ласково продолжал:

– Ты – сын рыбака. На тебя напали разбойники. Ограбили. Отобрали улов. Твоего отца убили.

Селена могла поклясться, что её отец вовсе не спрашивает. Никлас сам рассказывал мальчику его же историю.

Неожиданно парнишка всхлипнул. То есть даже не всхлипнул, а как-то странно булькнул горлом и вновь затих. Селене показалось, что он вот-вот заплачет, но ничего не произошло. Мгновение спустя мальчик смотрел по-прежнему бесстрастно.

– Я прав? – осведомился Селенин отец.

– Да, господин доктор, – проговорил мальчик еле слышно.

Никлас шутливо насупился:

– В моём доме нет господ. Зови меня по имени. Меня почти все так зовут, даже родная дочь. Кстати, это она нашла тебя у реки.

– Прошу прощения, пробормотал мальчик, искоса взглянув на Селену. Я не представился…

– Не спеши, Никлас поднял руки, призывая подумать. – Мы не знакомы, и ты можешь назвать то имя, которое тебе нравится.

Мальчик кивнул, показав, что понимает, и Никлас поклонился с шутливой церемонностью:

– Я – Никлас Кариг. Это моя дочь Селена. Как называть вас, юноша?

Парнишка на мгновение задумался, но тотчас ответил:

– Зовите меня Гáраш.

– Чудесное имя, – одобрил Никлас.

Творилось что-то невообразимое. Селена могла биться об заклад, что её отец лжёт, но такого попросту не могло быть. Никлас никогда не лгал и учил дочь говорить правду, несмотря ни на что. Теперь же он на ходу выдумал какую-то нелепую историю про рыбака, и это было по-настоящему странно.

– Тебе нужен покой, Гараш, неожиданно заявил Никлас. – Я зайду вечером, а сейчас нам пора.

Он взял Селену за локоть и мягко подтолкнул к выходу. Девочка чуть не расплакалась от обиды.

– Никлас, можно мне остаться ненадолго? – заныла она. – Мы только чуть-чуть поболтаем…

Никлас покачал головой:

– Ни в коем случае! Гарашу нужно отдыхать. Сейчас я пришлю Дору с лекарством.

Бросив на Гараша последний взгляд, Селена покорно вышла вслед за отцом.

В тот день ей больше не посчастливилось увидеть мальчика, но с восходом луны вернулся Зебу, и жизнь стала налаживаться. Конечно, Селена сразу выболтала ему всё, что слышала.

– Думаешь, Никлас его знает? – усомнился Зебу. – Тогда почему не сказал нам?

– Он что-то скрывает, – убеждённо сказала Селена. – Наверное, нам этого знать не положено.

– Вот дела! – мидав продемонстрировал крайнее возмущение, улегшись на лапы. – А что если мы хотим знать?!

– Тогда нам придётся дознаваться самим, потому что Никлас точно ничего не расскажет.

– И дознаемся!

Зебу считался решительным и смелым. Если, конечно, поблизости не наблюдалось крыс, молний, пожаров, наводнений, больших (да и маленьких) пауков, жуков яркой расцветки, разбойников, тёмных комнат, а ещё ярг и выползней.

Об этих чудесных существах дети давным-давно узнали из рассказов Доры. Яргами называли злых духов, обитающих в горах, лесах, болотах и везде, где пожелаешь. Обычно ярга не показывается ни людям, ни мидавам, но если вдруг увидел её в образе сгорбленной старухи с длинными, свисающими до середины нижней губы, клыками – жди беды. В лучшем случае – съест. О том, что может случиться в худшем, не было известно и самой Доре, но Зебу и этой информации оказалось вполне достаточно.

С выползнями дело обстояло ещё хуже. Выползни – это мертвецы, которым по какой-то им одним ведомой причине не лежится в могиле. Вот они и рыщут по окрестностям кладбищ, но, бывает, заходят и дальше – на окраины городов, а то и вовсе на городские рынки. Всё это безобразие, конечно, происходит по ночам, и, если какие-то невоспитанные дети вздумают плохо есть ячменную кашу, выползень тут как тут.

Такими историям добродушная Дора пичкала малышей до тех пор, пока об этом не узнал Никлас. Он был учёным, а учёные не верят ни в ярг, ни в выползней. Что касается Зебу, то он учёным не был, и выползней опасался. На всякий случай.

Селена мечтательно улыбнулась. Теперь оставалось только дождаться удобного случая и побеседовать с Гарашем с глазу на глаз.

Вести из Туфа

Сказать по правде, случай представился нескоро.

Минула красная луна, за ней – белая и снова красная, а к мальчику её по-прежнему не пускали. Мало того, Дора начала запирать дверь на ключ, хотя прежде в их доме никто так не делал. Риша больше не сидела с больным. Теперь она без конца хлопотала на кухне вместо Доры, а когда выдавался свободный денёк – сбегала неведомо куда.

Только Зебу выглядел довольным и безмятежным. Он придумал незатейливую игру – с бешеной скоростью носиться по парку, обегая деревья – и теперь играл в неё каждый день. Селена не могла бегать так быстро, а потому всё, что ей оставалось – это сидеть на скамейке с книгой и краем глаза наблюдать, как мелькает среди серых ильмовых стволов его бело-рыжая шкурка.

Раньше Никлас разрешал им гулять за забором, в полях. Иногда Селена ездила на своей любимице, рыжей кобыле Майле, но чаще ходила пешком. Заболтавшись, они с Зебу часто забредали на опушку леса, и тогда девочка не упускала возможности набить карманы душистыми ягодами. Дору всегда приводили в ярость пятна от сока, которые ей приходилось выводить смесью мела и какого-то сложного эфира, изобретённого Никласом.

Ещё одним развлечением ребят были так называемые скачки. Селена скакала верхом на Майле, Зебу бежал со всех ног. Проигравший отдавал победителю за ужином свою порцию десерта. Когда побеждала Селена (а такое бывало нечасто), она пыталась вытребовать и вторую порцию для Майлы. Тогда Зебу предлагал ей заодно разделить с кобылой и сено.

С появлением Гараша, детям запретили гулять в полях. Никлас сказал, что опасается разбойников, напавших на мальчика, и по всему было видно, что дело серьёзное.

Так прошло много дней, но однажды всё изменилось.

В то ослепительно солнечное утро Селена по обыкновению сидела на скамейке и читала «Астрономию» Ливия Крата. Зебу носился вокруг деревьев, очертя голову. Он достиг в этом деле высокого мастерства, и теперь оттачивал навыки, увеличивая скорость.

– Почему бы вам не прогуляться? – послышался голос Никласа.

Вздрогнув от неожиданности, Селена обернулась. Отец подошёл так тихо, что, зачитавшись, девочка не заметила его появления.

Возможно, кому-то другому «Астрономия» не показалась бы таким уж увлекательным чтением, но у Селены были свои литературные пристрастия. В списке её любимых книг также значились «Путешествие на край света» Спенда Галласа, «Роза ветров» Кита и Роданы Тал и справочник по детским болезням группы соавторов, который можно было читать от случая к случаю, когда кто-нибудь заболевал, и требовалось срочно поставить диагноз.

– Я спросил, не хотите ли вы прогуляться? – Никлас присел рядышком.

Сегодня он был одет не по-домашнему, но и не так, как обычно одевался, когда собирался в город. На нём не было ни плаща, ни мантии, только черные штаны и коричневый суконный жилет поверх серовато-белой блузы.

– Ты кого-то ждёшь? – удивилась Селена.

Никлас кивнул:

– Зáкари обещал зайти.

– Он заберёт Зебу? – забеспокоилась девочка.

Если паргалион Закари Зегда заберёт сына в город, в доме сделается совсем тоскливо.

– Не думаю, – покачал головой Никлас. – В Туфе до сих пор неспокойно. Зак хочет, чтобы Зебу пожил у нас ещё какое-то время.

Мидав промчался в паре шагов от них, на бегу поприветствовал Никласа и вновь скрылся за деревьями.

– Ты так и не ответила, – опомнился Никлас. – Не хочешь прогуляться?

– Ты же не разрешаешь нам гулять, – отложив книгу, Селена заглянула отцу в глаза. – Что-то изменилось?

Никлас явно пытался сдержать улыбку.

– Это касается Гараша.

– Ему хуже? – испугалась девочка.

– Ему лучше. И он горит желанием осмотреть окрестности.

Взвизгнув, Селена прыгнула к отцу на колени и обняла его за шею.

– Ура! Никлас, ура! Спасибо тебе большое-пребольшое! Огромное спасибо!

Она поочерёдно целовала отца то в одну колючую щёку, то в другую, не переставая бормотать слова благодарности, а тот сидел растерянный, не понимая, за что его благодарят

– Зебу! – закричала Селена. – Зебу, иди скорее сюда! Гараш выздоровел! Он хочет гулять!

– Он не совсем выздоровел, скорее… – начал было Никлас, но Селена его уже не слышала.

Она бежала к Зебу, чтобы поделиться радостной новостью.

Гараш появился на крыльце в сопровождении Доры, хотя помощники ему, судя по всему, больше не требовались. Бледно-зелёная рубаха Никласа, подпоясанная синим кушаком, была ему почти впору. Заштопанные Дорой штаны тоже выглядели неплохо, если не считать того, что левая штанина казалась чуть длиннее правой. Мальчик опирался на коричневую деревянную трость. Похоже, Никлас специально купил её в городе.

– Ты уверен, что сможешь ехать верхом? – спросил доктор, явно продолжая начатый когда-то разговор.

– Да, госпо… – Гараш осёкся. – Да, Никлас. Я неплохо держусь в седле.

Сказано это было без бахвальства. Мальчик просто сообщал другим давно известный ему самому факт.

– Хорошо. Тогда конюх оседлает для тебя Сизого, а Селена поедет на Майле. У нас только две лошади, так что я с вами отправиться не смогу. Ты ещё не до конца выздоровел, поэтому долго вам кататься не следует.

– Я знаю, Никлас! Я прослежу! Всё будет в порядке! – затараторила Селена, боясь, что ей не доверят сопровождать Гараша.

Из-за деревьев, наконец, показался Зебу, на этот раз не один. Теперь по дорожке, ведущей к дому, шли два мидава. Их сходство было невероятным. Со стороны могло показаться, что это разновеликие копии одного и того же существа.

Только походка у мидавов была разная. Зебу резво трусил, то и дело подпрыгивая. Тот, что был крупнее, вышагивал степенно, вразвалочку, точно проверяя землю на прочность.

– Закари! – воскликнул Никлас, устремившись навстречу другу. – Мы ждали тебя только к обеду!

– Я пришёл пораньше, – пробасил гость, приблизившись.

Его размеры впечатляли. Как и любой взрослый мидав, Закари Зегда мог заглянуть в глаза среднерослому человеку, не задирая головы. Широко расставленные кривоватые лапы оставляли на влажной земле глубокие следы с десертную тарелку, а некогда гигантские мускулы по-прежнему перекатывались под шкурой при каждом движении.

Паргалион Зегда был уже не молод, но по меркам своего племени, ещё вовсе не стар – ему недавно минуло шестьдесят. Мидавы часто живут дольше века, хотя порой можно встретить и долгожителей отметивших сто двадцатилетие.

– Дядя Зак! – обрадовалась Селена. – Познакомьтесь с Гарашем. Никлас его вылечил!

Мальчик и мидав уставились друг на друга. Во взгляде Закари читалось любопытство, Гараш смотрел с откровенной неприязнью.

– Стало быть, это и есть ваш рыбачок?! – прищурился мидав. – Ну, здравствуй, счастливчик!

– В чём же моё счастье? – мальчик с вызовом вскинул голову.

Закари разглядывал его, не скрывая интереса:

– Ты жив. Это уже немало.

Гараш промолчал, стиснув зубы.

– Пока ты жив, у тебя есть шанс, – спокойно продолжал мидав. – Тебе осталось лишь научиться отличать друзей от врагов.

– У меня больше нет друзей!

Мальчик отвернулся, пряча увлажнившиеся глаза.

Щёки Селены вспыхнули от возмущения. Как это «нет друзей»?! Никлас возился с ним три луны кряду, Дора варила бульон с грибами тасу, даже она, Селена, как-то поила его гадким чомусовым отваром. Вот ведь неблагодарный!

– Тебе виднее, – вздохнул мидав.

На этом он, казалось, утратил интерес к мальчику и сообщил всем собравшимся:

– У меня новости из столицы.

Три пары глаз впились в него, нетерпеливо призывая продолжать, и даже Гараш навострил уши.

– Принцессу до сих пор не нашли. Патрули прочесали весь город от квартала Сов, до площади Справедливости, перекрыли дороги, да всё без толку. Мои отряды дежурили на дороге Чёрных елей, а Тишу Белолобому досталась Грязная, – Зегда хохотнул, потешаясь над приятелем. – Принцесса как в воду канула. Только, сдаётся мне, без помощников тут не обошлось.

– А что бы вы сделали, если бы поймали её, дядя Зак? – вдруг спросила Селена.

Мидав посмотрел не на неё, а почему-то на Гараша:

– Не знаю, детка. Я – солдат. Не моё дело обсуждать приказы.

Зегда не выглядел ни смущённым, ни раздосадованным.

Служба – главное в жизни мидава. Они одиночки, и никогда не создают семей. Если у пары мидавов рождается сын, он остаётся с отцом, и уже в возрасте тринадцати – четырнадцати лет начинает службу в армии. Если появляется дочь, она живёт с матерью, воспитываясь по другим законам.

– Мы надеялись услышать что-нибудь о мальчике, – проговорил Никлас, метнув на Гараша косой взгляд.

– Ах, да, – понимающе кивнул мидав, – чуть не забыл… Мальчика нашли.

Гараш вмиг сбросил маску оцепенения, да и Никлас заметно оживился:

– Нашли? Где же?

– Его схватили неподалёку от Старого кладбища. Ума не приложу, где он мог прятаться столько времени. Если бы ему удалось выйти на дорогу Трёх мельниц, он может и ускользнул бы от Шамшана. Там дежурят отряды рыжего Хати. У этих парней силы больше, чем ума, их проведёт и ребёнок.

– Что за мальчик? О чём вы говорите? – вмешалась Селена.

– Мальчик – сын Тумая Великого, – пояснил Никлас, потупившись. – Его искали с прошлого краснолуния. Повстанцы захватили семью Тумая, и…

Он прервался на полуслове, потому что со стороны конюшни, ведя под уздцы Майлу и Сизого, приближался старый конюх Жеве.

– Господин Никлас, лошади осёдланы! – крикнул он.

Жеве был глуховат, а потому говорил куда громче, чем следовало.

На Майле было дамское седло. Селена невольно фыркнула. Она предпочитала мужские сёдла и всегда ездила в штанах, но сегодня Жеве оседлал кобылу специально для прогулки с гостем, и ей явно предстояло ехать в платье.

– Отлично! – неизвестно чему обрадовался Никлас. – Прогуляйтесь, а мы с Заком побеседуем о стариковских делах.

К удивлению Селены Гараш отбросил трость и с лёгкостью вскочил в седло с правой ноги. Ей самой потребовалось куда больше времени – дамское седло не было привычным для девочки, к тому же юбка цеплялась за стремя, и приходилось одёргивать её, придерживая повод рукой.

Вскоре возглавляемая Зебу процессия вышла за ворота и двинулась к полю вдоль серой каменной стены.

– До леса – и назад! – крикнул им вслед Никлас.

Привыкшие к неспешным прогулкам кони шли бок о бок. Сизый мог легко обогнать Майлу, он был куда моложе и резвее, но не спешил, соблюдая заведённый порядок.

Селена всё ещё дулась на Гараша. Подумать только! Много дней она мечтала разговорить загадочного мальчика, много вечеров провела в размышлениях о его судьбе, а теперь, когда он ехал рядом, никак не могла решиться нарушить молчание.

Зебу вспомнил свою любимую игру и, умчавшись далеко вперёд, скрылся за кустами, так что теперь они с Гарашем ехали вдвоём. Мальчик тоже не говорил ни слова. Погрузившись в какие-то невесёлые мысли, он угрюмо покачивал головой в такт шагам лошади. Наконец, Селена не выдержала:

– Гараш!

Мальчик взглянул не неё исподлобья и даже не удостоил ответом. Грубиян! Селена решила идти напролом:

– Расскажи о себе!

– Твой отец уже всё рассказал, – огрызнулся Гараш.

– Теперь ты расскажи, – не унималась Селена. – Только правду!

– Правду? Зачем тебе?

– Чтобы знать?

– Из любопытства?

– Ну, да…

Гараш резко натянул повод, и не привыкший к такому грубому обращению Сизый встал как вкопанный.

– Не смей мучить моюлошадь! – рявкнула Селена.

По щеке мальчика прокатилась крупная слеза, потом ещё и ещё одна.

– Гараш, ты что? – испугалась девочка. – Не плачь! Я тебя обидела?

Гараш уткнулся лицом в ворот рубашки, пряча слёзы. Он явно стыдился этого внезапного проявления чувств.

– Знаешь, что они с ним сделают? – проговорил мальчик срывающимся голосом.

– С кем? – не поняла Селена.

– С сыном Тумая.

– Не знаю. А что?

– Его повесят на площади Справедливости. Ты когда-нибудь видела казнь?

– Нет. А ты?

– Я видел. Много раз.

Он вновь пустил коня в шаг, и Селена двинулась следом, стараясь не отставать.

– Ты его знаешь? – спросила она.

– Знаю.

– Так я и думала. Значит, ты никакой не рыбацкий сын.

– Нет.

– А кто?

– Конюший.

– Вот как! Теперь понятно, почему ты так хорошо управляешься с лошадьми. Значит, ты служил конюшим у Тумая?

– Вообще-то младшим конюшим.

– И ты знал его сына?

– Мы были друзьями.

– Тумай Великий позволял сыну дружить с конюшим? – Селена явно сморозила глупость. – Прости. Я хотела сказать… Такое редко бывает…

– Вообще-то отец… То есть, господин Тумай не одобрял нашей дружбы, но его сын… Между нами говоря, он такой упрямый. Да и характер у него не сахар.

– Он твой друг, – напомнила Селена.

Гараш кивнул.

– А Тумай Великий? – не удержалась девочка. – Говорят, он был главным человеком Тарии…

– Не знаю. Я всего лишь конюший.

Мальчик снова о чём-то задумался. Теперь его широкое скуластое лицо казалось величественным и страшным.

– Слушай, Гараш, ты был там, когда?.. Когда Тумая и его семью?.. Когда они?..

– Я был поблизости.

– И видел?..

– Слышал.

Селена зажмурилась. Зря она злилась на Гараша. Девочка отчаянно захотела утешить его, но так и не смогла подобрать подходящие слова.

Кони перешли поле и направились к лесу знакомой дорогой. Зебу с визгом выскочил из кустов им наперерез. Пугливая Майла шарахнулась в сторону, и, наверно, понесла бы, если бы Гараш не схватил её за узду.

– Зебу, ты с ума сошёл! – рассердилась девочка.

Она собиралась и дальше отчитывать мидава, но вдруг заметила вдалеке между стволами деревьев пляшущую серую тень. Сделав спутникам знак рукой, Селена медленно зашагала в её сторону. Чуть подогнав Сизого, Гараш встал на полкорпуса впереди. Похоже, крестьянский мальчик набрался рыцарских манер от своего молодого хозяина. Зебу шёл последним, озираясь по сторонам.

Тень всё мелькала за деревьями, изображая причудливый танец. Теперь не оставалось сомнения, что это человек. Плясун то выбрасывал руку вперёд, то, резко оборачиваясь, рассекал воздух за спиной. Его длинная коса металась из стороны в сторону, а в руке что-то сверкало.

Приблизившись, Селена разглядела короткий меч, какие носит королевская стража. Сизый наступил на ветку, та предательски хрустнула, и человек с мечом обернулся.

Селена чуть не вскрикнула от изумления. Перед ней, сжимая оружие, стояла Риша. Девушка тяжело дышала. Одетая в просторную мужскую блузу, она казалась больше, чем была на самом деле. Неизвестно чьи штаны и сапоги с высокими голенищами довершали несуразный образ.

– Неплохой клинок, – похвалил Гараш. – Только бьёшь ты неправильно.

Мальчик спешился, осторожно переступая со здоровой ноги на больную и подойдя к насупившейся Рише, взял меч у неё из рук. Без трости он заметно хромал и непрестанно морщился от боли.

– Смотри, – первый удар легко рассёк воздух, – он здесь. Если ты будешь бить отсюда, он увернётся, и меч ляжет плашмя. Тогда он тебя достанет вот так.

Гараш сделал глубокий выпад, и меч замер у самого живота девушки. Риша вздрогнула, но не отступила.

– Кто тебя научил? – спросила Селена, привязывая Майлу к дереву.

– Друг.

– Сын Тумая?

– Да.

– А тебя? – она повернулась к Рише.

Девушка лишь улыбнулась в ответ.

– Вот чем ты, значит, занимаешься! Но зачем, Риша? Оружие – для мужчин, разве нет?

Её подруга вновь едва заметно улыбнулась. Немота часто освобождала её от необходимости отвечать на неудобные вопросы. Зебу шлёпнулся на траву, вытянув длинные лапы:

– Плохо вам, людям. Вот нам оружие без надобности. Мы – сами оружие!

Гараш задумчиво погладил клинок и взял под уздцы Сизого, успевшего воспользоваться неожиданной свободой, чтобы полакомиться молодыми листочками ближайшей ивы.

– Дора знает, чем ты занимаешься? Чья это одежда? И почему ты уходишь так далеко? – Селена засыпала подругу вопросами, зная, что вряд ли получит ответы.

Вдруг что-то мелькнуло слева от неё. Это Сизый мчался в сторону опушки, подгоняемый Гарашем. Мальчик скакал галопом, увозя с собой Ришин меч. Селена так увлеклась, что даже не заметила, как он прыгнул в седло.

Задремавший было Зебу, открыл глаза, вскочил на лапы, как расправившаяся пружина, и бросился в погоню. Торопливо отвязывая Майлу, девочка видела, что он настиг Гараша на самой опушке и побежал рядом, пытаясь схватить мальчика за штанину. Тут они скрылись из виду, и неловко вскарабкавшись в седло, Селена поскакала следом.

Вскоре она увидела Зебу. Мидав лежал, постанывая, возле чёрной коряги, на которой они часто играли во время прогулок. Похоже, Гараш легко перескочил препятствие, а его незадачливый преследователь споткнулся и растянул лапу.

Поколебавшись мгновение, Селена решила остановиться и помочь другу. Конечно, можно было доверить его заботам бежавшей следом Риши, но шансов догнать Гараша, у неё, признаться, и без того не оставалось. Молодой, резвый конь мчался во всю прыть. На Майле, да в дамском седле, девочка не могла скакать и вполовину быстро.

Единственное, что ей оставалось – это кусать губы в бессильной ярости, глядя, как её конь с седоком превращаются в размытую точку на горизонте.

Путешествие начинается

Пока Никлас накладывал Зебу повязку, Селена успела рассказать ему о неожиданном бегстве Гараша и о недолгой погоне, стоившей мидаву покалеченной лапы.

О Рише она умолчала, и вовсе не потому, что собиралась прикрывать хитрюгу. Просто ей до ужаса хотелось, чтобы Никлас поймал мальчишку или хотя бы отправил кого-то на его поиски, а не отвлекался на всякие пустяки вроде девочки, возомнившей себя неизвестно кем.

Зебу проникся такой жалостью к самому себе, что лишь тихонько всхлипывал, когда повязка ложилась слишком туго.

Выслушав рассказ, Никлас только вздохнул:

– Жаль, что старина Зак ушёл. Он бы мигом догнал глупого мальчишку.

– Глупого?! – почти закричала Селена. – Он всех нас обманул! Никлас, он украл нашу лошадь и Ри… Она чуть было не сказала «Ришин меч», но вовремя осеклась и с опаской взглянула на отца, но тот, похоже, ничего не заметил.

– Возможно, нам повезёт, – размышлял вслух Никлас, – и он столкнётся с Закари по дороге. Хотя это маловероятно.

Внезапно он улыбнулся, словно поймал за кончик хвоста какую-то превосходную идею:

– Я найду его!

Селена схватила отца за руку:

– Ты ведь не знаешь, где он!

– Догадываюсь, – лицо Никласа сделалось загадочным.

– И где же? – Селена могла проявлять завидное упрямство, когда было нужно.

– Он едет в город, – Никлас был явно не расположен отвечать на вопросы.

– В Туф?

– Думаю, да. Но, пожалуйста, никому ни слова!

– Я никому не скажу.

– Я тоже, – заверил притихший Зебу.

Наложив последний виток бинта, Никлас порывисто поднялся, потрепал мидава по холке и уже намеревался уходить, но Селена запротестовала:

– Ты не можешь уехать один! Я хочу с тобой!

– И я, – захныкал Зебу. – Не оставляйте меня одного!

– Я оставляю вас обоих, – заявил Никлас неожиданно строго. – С вами побудут Дора и Риша. Кстати, где она?

Селена неопределённо дернула головой, и отец понял её по-своему:

– Попроси её собрать мои вещи. Мне нужно немного, как для короткой поездки.

Вскоре Никлас уехал. Майла вяло рысила под непривычно тяжёлым седоком с мешком поклажи и вскоре скрылась за поворотом.

Проводив отца, Селена вернулась в дом. Попытки уговорить Никласа взять её с собой не увенчались успехом. Оставалось только сидеть дома и обсуждать с Зебу удивительные приключения, которые могли ждать их в дороге, если бы Никлас не решил по-своему.

Войдя в комнату, девочка нашла мидава сидящим у окна.

– Мне гораздо лучше, – ответил Зебу на её невысказанный вопрос. – Не могу же я целый день валяться в постели. Не смотри на меня так – лапа почти не болит.

– Ты притворялся! – взвилась Селена.

– Допустим, я немного преувеличивал.

– Значит, ты мог его догнать?

– Нет. То есть, да… То есть, не совсем… Селена, – он понизил голос, будто кто-то мог их слышать, – у него был меч.

– Ты что?! Думаешь, он смог бы тебя убить?!

– Видела бы ты, какое у него было лицо! Попадись ему на пути десять взрослых мидавов, он их всех разрубил бы на куски. И потом, ты заметила, как он смотрел на моего отца? Он нас всех ненавидит, это точно.

– Но почему?

– Откуда мне знать?! Только вот что я тебе скажу: не хотел бы я иметь такого врага!

– По-моему, ты как всегда преувеличиваешь. Мне Гараш вовсе не показался страшным. Он очень несчастен, это правда. Теперь, когда я знаю, кто он…

– Ты знаешь, кто он?

– Ты бы тоже мог это знать! Надо было меньше бегать и больше слушать!

– Селена!

– Ладно, извини. Гараш был младшим конюшим в доме самого Тумая Великого и дружил его сыном. С тем самым, которого… Ой, – внезапная догадка сверкнула в голове девочки с яркостью молнии, и Селена чуть не заплясала от восторга. – Зебу, я знаю, зачем он рвётся в столицу!

– А я обо всём узнаю последним, – надулся мидав.

– Ладно тебе. Не злись! Гараш скачет в Туф, потому что там держат его друга. Его собираются казнить. То есть, это Гараш считает, что его собираются казнить.

– Ага, – саркастически скривился Зебу. – А он прискачет с игрушечным мечом, перебьёт охрану Шамшана и освободит Тумая–младшего под бурные аплодисменты публики. Теперь мне всё ясно. Ваш Гараш – круглый дурак, и, если Шамшан велит казнить его вместе с приятелем, мне будет ни капли не жаль.

– Не ты ли только что говорил, что Гараш мог бы разрубить на куски десятерых взрослых мидавов?!

– Похоже, я снова немного преувеличил.

– Знаешь, Зебу, – решительно заявила Селена, – я не собираюсь сидеть здесь и ждать возвращения Никласа! Кто знает, что случится в Туфе?! И, если я могу хоть чем-то помочь…

Она принялась вытаскивать из шкафа книги и, придирчиво изучая корешки, раскладывать их в две стопки.

– Что ты ищешь? – осведомился Зебу.

– Выбираю книги, которые нужно взять с собой.

Мидав подцепил зубами повязку на лапе и, с лёгкостью стащив, отшвырнул в сторону:

– Допустим, я могу бежать быстрее лошади, а на чём собираешься ехать ты?

Об этом Селена не подумала. Лошадей в их конюшне больше не осталось, пешком до Туфа не доберёшься и к следующему краснолунию…

– Зебу, – осторожно проговорила она. – Ты ведь такой сильный, и лапа у тебя не болит… Может, я могла бы…

– Ехать на мне?! – завопил мидав так громко, что не будь это иллюзией, у Селены, наверняка, лопнули бы барабанные перепонки.

– Прошу тебя, тише! – взмолилась девочка. – Дора где-то в доме, она может услышать.

– На мне нельзя ездить, я ещё ребёнок! У меня слабый позвоночник!

– Что же делать? – Селена готова была заплакать.

– Нууу, – Зебу сделал вид, что изображает задумчивость. – Если бы кое-кто не считал себя умнее всех на свете…

Селена сжала зубы до хруста в суставах:

– Зебу, я не считаю себя самой умной!

– Ну, что ж. Тогда с этого мгновения можешь считать самым умным меня. Мы поплывём на лодке. Во-первых, это безопасно. На дорогах дежурят патрули, а на реке их нет. Во-вторых, это быстро. Расстояние по воде до Туфа гораздо короче. А в-третьих, тебе всё равно больше ехать не на чем.

– Этого достаточно. Мы отвяжем лодку ночью. Интересно, Никлас будет меня ругать?

– Конечно, нет. Он тебя всего лишь убьёт, но не думаю, чтобы это могло нас остановить.

Приготовления к отплытию затянулись до вечера. Селена сложила в большой кожаный мешок добрых два десятка книг, запасное платье и тёплый плащ, чтобы не замёрзнуть, когда сядет солнце и на воде станет слишком холодно. Кроме того, девочка запаслась расчёской, мылом и зубным порошком. Эти вещи никогда не бывают лишними. Подумав, Селена захватила старое огниво на случай, если придётся разводить костёр.

К запасу провизии путешественники отнеслись особенно серьёзно. Селена припрятала большую бутыль сладкого как мёд магрового сока и несколько ломтей хлеба, а Зебу стащил с кухни окорок и три пирожка. После, оценив собственный аппетит, спустился в погреб и приволок оттуда большой кусок вяленой оленины. Рассудив, что запасов хватит на всё путешествие, обещавшее продлиться не более трёх дней, ребята успокоились и отправились на боковую.

Перед сном девочка написала коротенькую записку домработнице:

Дора, мы уехали по делам. Не волнуйся, мы скоро найдём Никласа.

Твоя Селена.

Поразмыслив, решила немного подольститься и дописала слово «целую». Вышло гораздо лучше. У Доры доброе сердце, она не станет долго сердиться.

Ранним утром, когда первые солнечные лучи принялись неловко выглядывать из-за леса, путешественники уже отвязывали лодку от причала. Отправление прошло гладко.

Дора ещё спала, Риши вновь не было дома, и это оказалось на руку беглецам.

Правда, на дорожке, ведущей к воротам, Селена и Зебу столкнулись с конюхом Жеве. Сначала девочка немного растерялась, после пробормотала что-то невнятное про утреннюю прогулку в надежде, что туговатый на ухо старик ничего не расслышит.

Утро вновь выдалось солнечным, и удалявшийся берег реки Леи теперь был совсем не похож на тот, где три луны назад Селена и Зебу нашли раненого Гараша. Укрыться от любопытных взглядов на воде в любом случае непросто, но путешественники всё же отошли подальше от берега. Севшая было за вёсла Селена, быстро выбилась из сил, и её место занял Зебу. Мидав так ловко перехватывал зубами вёсла, точно занимался этим всю жизнь.

– Всегда мечтал стать капитаном, – заявил он, смеясь.

К счастью, плыть предстояло по течению. К тому же теплый попутный ветер бережно подгонял лодку в сторону большого города. Вскоре набережная Мольва скрылась из виду. Ни лодок, ни кораблей не попадалось навстречу. Городок ещё не проснулся. Люди нежились в своих постелях, неторопливо чистили зубы, пили горячий жасминовый чай, а Селена и Зебу уже плыли по реке всё дальше и дальше от уютного и безопасного дома.

Сначала на противоположном берегу встречались поселения или отдельные домики с коричневыми черепичными крышами и нарядными белыми ставнями. Изредка попадались дома побогаче вроде того, в котором жили Селена и её отец. Их окружали высокие каменные заборы и густые заросли терновника. Был даже один замок. Величественный, бело-серый он возвышался над рыбацкими лачугами, как великан над толпой карликов.

– Как ты думаешь, – Селена довольно вытянула ноги, – у Тумая был такой же замок?

– Может и не один, – кивнул Зебу. – Теперь они все достанутся Шамшану. И все королевские замки – тоже. И Большой дворец.

– Зачем одному человеку столько замков и дворцов?

– Не знаю. Может, он будет писать самому себе письма. «Премногоуважаемый господин Шамшан, позвольте выразить вам моё глубочайшее почтение…» Станет отправлять их из одного замка в другой, а потом получать у лакеев и думать, что он кому-то нужен.

Селена поёжилась – на воде было прохладно:

– Я думаю, что богатство человека не должно расти быстрее его самого.

– Это как? – не понял Зебу.

– Ну вот, к примеру, живёт себе человек среднего роста. Такой же, как и большинство людей. Это нормально. Потом он вырастает выше среднего. Всем кажется, что это хорошо. После рост человека становится большим – все им восхищаются. Ещё бы! Он такой красивый, такой приметный! Потом этот человек вырастает до потолка. Это, по-твоему, хорошо?

– Пожалуй, не очень…

– Дальше – больше. Человек растёт и растёт. Сначала он становится выше конька дома, потом – верхушек деревьев…

– Так не бывает! – запротестовал Зебу. – Люди не растут выше деревьев.

– Конечно, нет. Но их богатство иногда растёт гораздо быстрее. Тогда люди тратят его на дворцы, в которых никогда не живут, на породистых лошадей, на которых никогда не ездят, на меха, которые ест моль…

– Ты хочешь сказать, что быть богатым плохо?

– Что ты, Зебу! По-моему, очень хорошо. Но только если человек и сам растёт вместе со своим богатством. Богатый может сделать многое из того, чего не может бедный. Он может помогать тем, кто нуждается в помощи. То, что для него пустяк, может спасти кому-то жизнь…

– А как выбрать, чью жизнь спасать?

– Ты о чём?

– Допустим, ты сказочно богата. Каждый день к тебе приходят тысячи людей, и всем им нужна помощь. Каждому по отдельности – совсем немного, но всем вместе им нужно гораздо больше, чем у тебя есть. Как тут поступить? Кого выбрать?

Селена пожала плечами:

– Не знаю. А ты?

– Я думаю, сначала нужно помочь самому себе. Например, построить замок.

Селена рассмеялась:

– Мне бы хватило и одного.

– Мне, пожалуй, тоже, – подхватил Зебу.

Время незаметно приближалось к обеду, и голод стал напоминать о себе, а берега реки сделались, как назло, почти отвесными. Теперь ни на одном, ни на другом берегу не было видно ни единого строения – только испещрённые ласточкиными норами коричневато-жёлтые склоны. Зебу предложил поесть прямо в лодке, но Селене хотелось выйти на берег – размять затёкшую спину.

Вскоре путешественники увидели то, что искали. На другом берегу виднелся узкий просвет. Там в Лею впадала маленькая речушка, не больше двадцати шагов в ширину. Её пологие берега так густо заросли ивняком, что проход в реку казался задёрнутым ажурными бархатными шторами.

– Это речка Ливнянка, – уверенно сказала Селена. – Никлас говорил, до неё полдня ходу.

– Полдня ещё не прошло, – засомневался Зебу.

– Может, мы плыли очень быстро. Зебу, там чудесный песчаный берег, а в лесу много ягод. Погуляем немножко, отдохнём и сможем плыть дальше, хоть до ночи.

Зебу не стал спорить. Схватив правое весло, он развернул лодку носом к противоположному берегу.

С первого взгляда река Ливнянка вовсе не казалась гостеприимной.

Обещанного песка тут не было. Пышные заросли не давали возможности пристать к берегу, а там, где всё же виднелась земля, почва была влажной, глинистой. Стоит наступить – провалишься по колено. Местами кусты склонялись к самой воде, создавая густую тень и щедро осыпая реку беловато-жёлтой пыльцой. Остролистные кувшинки жадно ловили редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев. Напуганный плеском воды, из камышей выпорхнул селезень и, отчаянно трепеща крыльями, улетел в спасительную чащу.

– Ты уверена, что это Ливнянка? – Зебу осторожно отодвинул веслом проплывавшую мимо корягу. – Может, мы ошиблись?

– Уже не знаю. Никлас не говорил, что здесь есть ещё одна река.

Зебу принялся было разворачивать лодку, но вдруг замер, втягивая ноздрями воздух. Обоняние мидавов уступает собачьему, хотя и превосходит человеческое в десятки раз.

Селена непроизвольно повернулась в ту же сторону и принюхалась. Теперь и она отчётливо ощутила сладковатый запах гниения, доносившийся с берега.

Там, зацепившись за поваленное дерево, плавала наполовину покрытая водой жирная антрацитово-чёрная туша. Мех, бывший при жизни животного жёстким и блестящим, местами облез, и под ним обнажилась тёмная складчатая кожа.

– Харлатус, – прошептал Зебу, не сводя глаз с мёртвого животного. – На этот раз настоящий.

Селена отвернулась:

– Почему он здесь? Я читала, что старые харлатусы уплывают умирать в Безбрежное море.

Зебу сделал несколько гребков, продолжая с любопытством поглядывать на зверя. Селена старалась не смотреть – разлагающаяся туша выглядела не лучшим образом. Обедать мигом расхотелось. Казалось, теперь можно плыть до города без остановки.

– У него нет головы, – сообщил Зебу, приглядевшись.

От удивления Селена открыла глаза. Действительно, у харлатуса не было головы. Но куда она подевалась?

– Может, её съели хищники, – предположила девочка.

– Смотри, там ещё один! – Зебу кивнул в сторону большого раскидистого куста, склонившегося к самой воде.

Там, запутавшись в длинных ветвях, покачивалось на воде ещё одна крупная тёмная туша. Вокруг неё болтались обрывки сероватых волокон, похожих на те, из которых рыбаки плетут сети, только гораздо толще.

– Надо убираться отсюда! – заявила Селена, отнимая у мидава весло. – Мне это не нравится.

Зебу уставился на плававшего в отдалении харлатуса:

– Он тоже без головы…

В самом деле, голова несчастного животного была оторвана, так же, как и у первого. Селена вцепилась в весло до боли в пальцах. Зебу тоже принялся грести изо всех сил. Мидав был куда сильнее, и его гребки выходили более длинными, а потому лодка вместо того, чтобы стремительно рвануть вперёд повернула носом к берегу и тотчас уткнулась в кучу подгнивших чёрных веток, возвышавшуюся над водой.

Зебу намеревался встать, однако потерял равновесие и плюхнулся на спину, выронив весло. Селена попыталась оттолкнуться от берега, но её весло никак не желало находить точку опоры, проваливаясь всё глубже.

Вдруг куча зашевелилась, и что-то с силой ударило в дно лодки. Селена вцепилась в борта и вовремя – не сделай она этого, её легко выкинуло бы в воду. Что-то огромное, глянцево-коричневое мелькнуло на поверхности, прежде чем скрыться в глубине.

Через мгновение последовал новый удар. В днище появилась пробоина, и тёмная вода тонкими струйками потекла внутрь лодки.

– На берег! – крикнула Селена.

Схватившись за ветки, она изо всех сил рванулась вверх и с трудом вскарабкалась на ствол большой старой ольхи, изогнувшийся над водой. Коричневое существо снова мелькнуло в воде. Его спина была покрыта подвижными блестящими пластинами, а голову венчали короткие рожки с утолщениями на концах.

Зебу оттолкнулся всеми четырьмя лапами, прыгнул и приземлился рядом с девочкой, с трудом сохранив равновесие. Шипастый пластинчатый хвост ударился о борт лодки. Чудовище завертелось, ища добычу, а после вновь исчезло, оставив на поверхности разбегающиеся круги. Лодка продолжала медленно уходить под воду. С ней тонула и кожаная торба с Селениными книгами.

– Подержи меня, – велела девочка мидаву. – Я достану сумку.

– Он тебя схватит, – испугался Зебу.

– Он не может прыгать, – возразила девочка. – Главное – держи крепче.

Зебу вцепился зубами в её пояс, и, свесившись к самой воде, Селена выхватила из лодки подмокшую торбу. Мидав успел втащить её на дерево, когда чудовище вновь появилось поблизости. Сделав несколько кругов возле лодки, оно с силой ударило хвостом и снова скрылось из виду.

Принцесса Лайда

Некоторое время Селена и Зебу неподвижно сидели на стволе старого дерева, глядя, как лодка медленно погружается в воду.

Положение становилось безвыходным. Речное чудовище, кем бы оно ни было, явно предпочитало свежее мясо любой другой пище, и приблизится к воде – означало добровольно отдать себя на съедение. О том же, как добраться до города по суше, юные путешественники не имели ни малейшего понятия.

Селена сползла с дерева, взобралась по крутому берегу, цепляясь за стволы и выходящие на поверхность узловатые корни и, усевшись на влажную траву, развязала спасённую торбу.

Тут было не меньше десятка книг, в том числе «Описание всего живого и сущего в Тарии и близлежащих землях». Книга была не из тех, что легко читаются перед сном – обычный нудный справочник с поимённым указанием видов, обитавших когда-либо в лесах, морях и реках Тарии. Здесь подробно описывались десятки зверей, рыб, птиц и даже насекомых. Некоторые описания сопровождались лишёнными деталей, но всё же вполне узнаваемыми картинками.

Селена и сама толком не знала, зачем взяла с собой этот справочник. Возможно, она просто вспомнила совет Никласа, который наставлял: «Ответы на все вопросы ищи в книгах, а когда ответов станет больше, чем вопросов, напиши книгу сама».

– Не лучшее время для чтения, – Зебу остановился в двух шагах, готовый в любой момент продолжить путь. – Вдруг он приползёт сюда?!

– Не приползёт. Судя по строению, это существо живёт в воде и никогда не выбирается на сушу.

– Откуда ты знаешь?

Девочка похлопала по затёртой обложке:

– Отсюда.

– И как же оно называется?

– Этого я пока сказать не могу.

Селена продолжала сосредоточенно листать страницы, бормоча:

– Лесные животные… Морские животные… Животные, обитающие в болотах и поймах рек… Не то… Обитатели пресных водоёмов… Вот, кажется, то, что нужно. Крупные речные животные. Харлатус, краснолобый дельфин, прыгун обыкновенный…

Она разочарованно отложила книгу:

– Здесь больше ничего нет. В наших реках мало крупных хищников.

– А что делать с этим? – Зебу кивнул в сторону погибшей лодки.

Девочка снова взялась за справочник:

– Может, я не там искала? Тут есть ещё змеи и ящерицы. Он был похож на змею?

– Нисколечко.

– Кольцехвостый кратан, – она ткнула пальцем в изображение змеевидного существа, свернувшегося десятком колец, смешно вытянув тонкую шею. – Какая гадость! А вот ещё один – гараш амату.

– Кто?! – Мидав заглянул в книгу, следя за Селениным пальцем.

– Гараш амату, – повторила девочка. – Ящерица из рода лапирус. В длину не больше человеческой ладони. Цвет белый, иногда с чёрными пятнами или прожилками. В случае опасности, может отбрасывать хвост. Обитает в предгорьях и на равнинах, предпочитает сухие места со скудной растительностью. Прячется под камнями, во мху, часто заползает в человеческие жилища. Ядовита. Одна доза яда способна парализовать взрослого человека или мидава. Название переводится с языка кочевников амату как «бессмертный». Местные жители никогда не убивают гарашей. Они считают, что ящерица настолько холодна, что может обитать в пламени, охлаждая его своим телом. Среди кочевых племён Забелогорья распространена легенда о том, что попытавшийся убить ящерицу человек будет жестоко наказан за свой проступок. Животное не погибает, а лишь притворяется мёртвым, чтобы следующей ночью заползти в жилище обидчика и укусить его спящего. После этого укуса человек якобы теряет рассудок… Ты что-нибудь понимаешь, Зебу?

– Что тут непонятного? Обыкновенная ящерица…

– Кочевники амату называют её «гараш». «Гараш», понимаешь?

– Сначала он рыбацкий сын, потом – младший конюший Тумая, теперь – ящерица… Я сойду с ума от твоего Гараша!

– Он вовсе не мой!

– Не нужно искать скрытый смысл там, где его нет! Мальчишка назвал первое слово, которое пришло ему в голову. Ну, или он из племени амату, и это его настоящее имя.

Селена задумалась:

– Я читала, что скотоводы Забелогорья часто дают детям имена в честь Солнца, ветра, дождя…

–… или ящериц. Но ты, кажется, хотела найти в книге наше чудище.

Селена продолжила листать справочник, ни на что не рассчитывая. Вдруг её внимание привлекла небольшая картинка – странное животное похожее не то на многоножку, не то на крупного извивающегося червя с шипастым хвостом. На голове уродливого существа художник изобразил два небольших рога вроде улиточьих, с утолщениями на концах.

– Пресноводный килькир, – прочитала девочка подпись к картинке. – Обитает в реках и озёрах Тарии, Миравии, Нижней Стребии. Длина – до трёх локтей. Имеет наружный скелет в виде блестящего коричневого панциря из подвижных пластин. Питается мелкими животными: выдрами, речными зайцами, мышевидными грызунами. Запасает корм, опутывая жертву прочными нитями, напоминающими паутину. Случаи нападения на людей или мидавов не зафиксированы.

– Информация устарела, – Зебу нервно переступил с лапы на лапу. – Там сказано: не больше четырёх локтей?

– Вообще-то трёх, но тот был, думаю, локтей двадцать.

– Теперь ты преувеличиваешь.

– Вовсе нет. Он легко мог обвиться вокруг нашей лодки.

– Значит, этот пресноводный кальмар…

– Пресноводный килькир.

– Ладно, этот пресноводный килькир вымахал в сорок раз больше положенного и стал поедать харлатусов.

– Головы харлатусов. Он любит именно головы.

– Какая разница, что он любит?! Нам нужно выбираться отсюда и как можно скорее.

– Будем держаться реки, она выведет нас назад к Лее.

– А потом?

– Потом – не знаю.

На деле вернуться к большой реке оказалось куда сложнее. Густо поросшие кустарником отвесные берега плохо подходили для пеших прогулок, так что приходилось не идти, а карабкаться, цепляясь за ветки и корни. Ноги скользили по глинистой почве, а то и вовсе проваливались в грязь. Нужно было соблюдать предельную осторожность, чтобы не скатиться в воду, где поджидал голодный килькир.

Селенина торба, прежде удобная и лёгкая, теперь сделалась такой тяжёлой, будто была набита булыжниками, и мидаву пришлось тащить её в зубах. Подняться наверх никак не получалось – прямо за подлеском начиналась непролазная чаща. К тому же уходить далеко от воды было рискованно – река служила ориентиром, и без неё путники ни за что не выбрались бы из леса. Передвигаться получалось очень медленно. Теперь не осталось сомнений, что едва ли не весь остаток дня путешественники проведут в лесу, прокладывая дорогу и, походя, отодвигая больно бьющие по лицу ветки.

В какой-то момент Селена ступила на скользкую глину и, поскользнувшись, съехала вниз к самой воде. Если бы не серый замшелый бугор, возникший на пути она, конечно, упала бы в воду на радость килькиру. Кочка оказалась куда твёрже, чем можно было подумать. Похоже, под слоем мха и паутины скрывалось подгнившее бревно или прибитая к берегу коряга. Не успела Селена встать, как кочка жалобно запищала и, отчаянно затрепыхалась, поднимая брызги.

Девочка вскрикнула от неожиданности и уже собиралась рвануть наверх, когда в воде показался знакомый глянцево-коричневый панцирь. С пугающим изяществом закружив у берега, килькир сделал бросок и мёртвой хваткой вцепился в пищащее бревно. Только теперь Селена поняла: то, что она приняла за кочку, было коконом из килькировых нитей. Спеленав добычу, хитрая тварь припрятала её про запас в траве у берега.

Кокон отчаянно трепыхался, визжа и поскуливая. Похоже, внутри томилось существо вроде маленького харлатуса. Селена вцепилась в кокон, стараясь вырвать его из зубов хищника, но тот бил хвостом с чудовищной силой, утаскивая добычу под воду.

– Зебу! – закричала девочка, отчаянно пытаясь удержать свою находку. – Сюда! На помощь!

Мидава нигде не было. Похоже, Зебу решил взобраться повыше, туда, где килькир не мог его достать. Кокон выскользнул из рук девочки, оцарапав пальцы. Селена в последний раз взмахнула руками, пытаясь схватить его, но проворный килькир оказался быстрее.

В это мгновение появился Зебу. Тряхнув огромной головой, он вцепился в кокон и с силой рванул его на себя, заставив килькира отпустить добычу. Неуклюже скользя и спотыкаясь, мидав вскарабкался по склону. Растерзанный кокон волочился за ним. Тяжело дыша, Селена отползла подальше от воды.

Лишившийся пищи килькир ещё некоторое время кружил у берега, высовывая из воды рогатую голову, а после странно завертелся и, описав последний круг, исчез в тёмной воде.

– Селена, ты цела? – крикнул Зебу сверху. – У меня тут кое-что интересное!

Лежавший у его лап кокон больше не пищал и не трепыхался.

– Харлатус? – Селена поползла вверх по склону и вскоре увидела то, что заинтересовало мидава.

Из разорванного кокона торчали человеческие ноги в кремовых батистовых панталонах. На левой, точно в насмешку, красовался голубой башмачок с круглой серебряной пряжкой, на правой обуви не было – маленькие белые пальцы едва заметно шевелились

– Разорви его, Зебу, – прошептала Селена.

– Кого? – не понял мидав.

– Разорви кокон! Не то она задохнётся!

Зебу вырвал зубами кусок оболочки, и оттуда испуганно уставились два голубых глаза. Ещё тут был вздёрнутый носик, искривлённые в потешной гримаске ярко розовые губы и растрёпанные волосы льняного цвета.

– Кто вы? – пискнула девочка и тотчас принялась вырываться из пут. Её руки всё ещё были связаны, и выбраться на свободу никак не удавалось.

– Вытащи меня! – приказала девочка Зебу.

Мидав легко разорвал кокон, выпуская пленницу на волю. На вид малышке можно было дать не больше семи лет, до того она была крошечной, но суровый взгляд, чёткая речь и гордая осанка ясно свидетельствовали в пользу более старшего возраста.

Некогда роскошное голубое платье из ливарийского шёлка сильно пострадало в схватке с хищником – юбка была разорвана сверху донизу, левый рукав растерзан в клочья, но на руках и ногах девочки виднелись лишь мелкие царапины, ни одной серьёзной раны. Возможно, плотная ткань и нижние юбки защитили кожу от зубов хищника или обычное везение спасло маленькую путешественницу, а, скорее всего, килькир просто был сыт и не собирался убивать её раньше времени.

Девочка величественным жестом расправила остатки мокрого платья и гордо выпрямила спину, но тут же поскользнулась и была вынуждена схватиться за ближайшее дерево:

– Кто вы такие?

Мидав сверкнул глазами, и Селена ответила за двоих:

– Моё имя – Селена Кариг, это Зебу Зегда, сын паргалиона Зегды, командира белых мидавов.

Незнакомка задумалась, что-то припоминая:

– Белых мидавов… Отлично. А твоё имя я слышу впервые.

– Я не слишком известна в Тарии.

– Ты не из благородной семьи? Кто твой отец?

Селена и Зебу переглянулись. Девочка задавала странные вопросы.

– Мой отец – Никлас Кариг. Раньше он служил придворным лекарем.

– Никлас Кариг, придворный лекарь! – неизвестно чему обрадовалась девочка. – Я его не помню, но мои родители часто говорили о нём, когда кто-то болел.

– Ты из королевской семьи? – удивился Зебу.

Незнакомка мгновенно надулась и даже стала казаться выше ростом:

– Называй меня «ваше Высочество», мидав! Я – принцесса Лайда из рода Билеанов, и ты должен обращаться ко мне почтительно!

– Как прикажете, ваше Высочество, – Зебу расшаркался с нескрываемой иронией. – И прошу прощения, если оскорбил вас. Думаю, его Величество король Шамшан будет страшно рад вашему возвращению.

Принцесса часто заморгала, скорчила обезьянью гримасу и вдруг шлёпнулась на траву, отчаянно зарыдав.

– Зебу, зачем ты так?! – зашептала Селена. – Бедная девочка! Её родители погибли, а ты…

– А я, – произнёс мидав язвительно, – терпеть не могу заносчивых поганок! И к принцессам это тоже относится. Если бы не мы, она сейчас была бы обедом килькира, а ему всё равно, к какому великому роду принадлежит его еда!

Он говорил достаточно громко для того, чтобы Лайда могла его услышать. Девочка вдруг перестала рыдать, вытерла нос обрывком рукава и поднялась, гордо вытянув шею:

– Благодарю, что спасли мне жизнь и дарую вам прощение.

Зебу фыркнул, а Селена протянула к принцессе руки:

– Вы вся дрожите, ваше Высочество. У меня в сумке есть сухое платье, я принесу…

Лайда едва заметно кивнула, позволяя новой знакомой себя переодеть.

Селенино платье из тонкого розового сукна было ей настолько велико, что даже подпоясанное обрывком верёвки и несколько раз подогнутое на поясе висело мешком, доставая до щиколоток. К счастью, Зебу удалось отыскать в прибрежных зарослях осоки второй башмачок, правда, скукожившийся от воды, но всё же абсолютно целый.

– Он слетел, когда я упала, – пояснила принцесса.

Пока девочки занимались Лайдиным нарядом, Зебу прошёлся по лесу. Никакой тропинки, по которой можно было выйти к большой реке он, правда, не нашёл, зато насобирал хвороста, и Селена смогла развести костёр. Принцесса была голодна – похоже, она не ела целую вечность, но королевское воспитание проявлялось во всём, и вместо того, чтобы наброситься на предложенный окорок, девочка отщипывала мясо крошечными кусочками, кокетливо оттопырив мизинец.

– Как вы здесь оказались, ваше Высочество? – спросила Селена, когда принцесса утолила голод и напилась терпкого магрового сока.

– Я убежала.

Девочка вновь заплакала, уткнувшись лицом в колени, и Селена осторожно погладила её по голове:

– Всё позади, ваше Высочество. Всё кончилось.

– Они убили моих родителей и брата, и сестёр, и всю прислугу, которая была с нами, – принцесса говорила сквозь всхлипывания, так, что было трудно разобрать слова.

– Вы это видели?

– Конечно, нет! Нас захватили во дворце. С нами были только пятнадцать человек из личной гвардии короля.

– Короля охраняли пятнадцать гвардейцев? – не поверил Зебу.

– Это Шамшан всё подстроил. Он мерзавец! Я мало что видела. Меня отвели в мои комнаты и оставили там одну. Я сидела там очень долго. Потом приехал Шамшан.

– Откуда же вы знаете, что он приехал, если были в своих покоях? – удивилась Селена.

– Я слышала его противный голос… И крики… Какой-то мидав доложил, что короля, королеву и детей…

Она вновь глухо зарыдала.

– Почему они не убили тебя? – задумчиво проговорил Зебу.

Принцесса подняла на него покрасневшие глаза:

– Это всё женщина…

– Какая женщина? – не поняла Селена.

– Не знаю. Там была какая-то женщина. Она сказала: «Привезёшь девчонку ко мне». Они разговаривали прямо за моей дверью. Я пыталась посмотреть в замочную скважину, но ничего не увидела – только краешек её платья. Тёмно-зелёный шёлк с нежным голубоватым отливом. Наши ткачи не умеют делать такое.

– Мы говорили не о платьях, – напомнил Зебу.

– Да, конечно. Когда стемнело, за мной пришли двое незнакомых людей. Должно быть, их прислал Шамшан. Меня посадили в карету без гербов и куда-то повезли. Эти двое сидели рядом, и я даже не могла высунуться. Мне было так страшно! Мы ехали довольно долго, и карету стало сильно трясти. Я догадалась, что хорошая дорога кончилась, и начались бедняцкие кварталы. Потом карета внезапно остановилась. Кто-то приказал отпустить пленницу, то есть меня. Мои провожатые выскочили из кареты, завязалась драка. Пока они бились, я тихонько выбралась и побежала со всех ног. Не знаю, что происходило у меня за спиной – я бежала пока не оказалась на берегу реки. Там была привязана рыбацкая лодка. Я отвязала её и поплыла подальше от Шамшана и его слуг. К утру я совсем выбилась из сил. Я стёрла руки в кровь, – принцесса ткнула Селене в лицо красные сморщенные ладошки. – Когда начало светать, я разглядела вдалеке корабль. Это Шамшан послал за мной. Я так испугалась! Тут впереди показалась эта проклятая речка, и я решила спрятаться здесь пока корабль не пройдёт. Я не спала всю ночь и до смерти устала, поэтому решила вздремнуть в лодке у берега. Тогда на меня и напало это чудище. Остальное вы знаете.

– Вы приплыли сюда на лодке? – Селена даже не пыталась скрыть охватившее её ликование. – И где же она?

– Где-то там, – принцесса ткнула пальцем в сторону реки, – в камышах.

Зебу помчался в указанном ею направлении и вскоре девочки услышали радостный крик:

– Лодка здесь! Целёхонька!

– Придётся нам отправиться вместе, ваше Высочество, – улыбнулась Селена

– Куда же?

– В Туф.

Принцесса отчаянно замотала головой:

– Я не поеду в Туф. Там Шамшан.

– Мы вас спрячем, – пообещала Селена. – Простите, ваше Высочество, но нам с другом очень нужно в столицу, и для вас будет куда безопаснее плыть с нами, чем болтаться здесь в одиночестве, пока кто-нибудь не схватит вас и не передаст Шамшану.

– К тому же лодку мы тебе всё равно не отдадим, – сообщил вернувшийся мидав.

– Зебу! – шикнула на него Селена.

– Я просто говорю то, что думаю. Нам нужна лодка и мы её возьмём, а её Высочеству принцессе Лайде из рода Билеанов нужны мы, чтобы не попасться Шамшану в лапы.

Принцесса скривилась, но промолчала. Дело оставалось за малым – выбраться к Лее, не став обедом килькира. Селена разложила на траве книги и принялась думать.

Спустя время, у неё созрел рискованный план.

– Зебу! – позвала девочка.

Мидав высунулся из-за дерева:

– Неужели в твоей книге и впрямь написано, как его убить?!

– Не совсем. Но я знаю, что делать! Будем ждать темноты.

– Это ещё зачем?!

– Килькиры боятся света белой луны. Учёные говорят, это из-за того, что когда-то на них охотились гигантские светящиеся малеатусы. Они давно вымерли, но килькиры до сих пор не выходят на поверхность в белолуние.

– И что с того?

– Будем выбираться при лунном свете.

– Это безумие! – взвился Зебу.

– Я не поеду! – завизжала принцесса.

Селена пожала плечами:

– Можете оставаться. Когда доберусь до города, пришлю вам кого-нибудь на подмогу.

– А если он сожрёт тебя и разломает лодку?!

– Тогда вам придётся выбираться самим.

Зебу зашевелил губами, раздумывая:

– Ты уверена, что он боится луны?

– Так написано в книге.

Мидав недоверчиво скривился, но спорить не стал.

Когда луна выползла из-за верхушек деревьев, и на поверхности воды затрепетали первые блики, путники погрузили вещи в лодку. Селена отыскала под ногами корявый сук и зашвырнула его на середину речки. Две утки взметнулись вверх из прибрежных зарослей. Килькир не появлялся.

– Пора, – шепнула девочка.

Принцесса легко скользнула в лодку, Зебу прыгнул следом. Последней негостеприимный берег покинула Селена. Оттолкнувшись веслом от коряги, она направила лодку к лунному пятну. Стояла пугающая тишина. Только лёгкий плеск воды и сбивчивое дыхание путников нарушали ночное безмолвие.

Пока лодка держалась на свету, всё было спокойно, но вот русло сделало поворот, и луна скрылась за деревьями. Лайдины зубы мелко застучали. Послышался громкий всплеск, и Селена ахнула, ожидая нападения, однако ничего не произошло.

– Выдра, – успокоил Зебу.

В это мгновение что-то с силой качнуло лодку.

– Килькир! – завопил мидав.

– Греби! – крикнула Селена, хватая весло. – И раз! И два!

Они принялись грести вдвоём, и лодка рванула вперёд.

– И раз! И два! – командовала Селена.

Килькир ударил в дно, едва не перевернув лодку. Лайда пронзительно завизжала. За поворотом вновь показалась лунная дорожка.

– На свет! – крикнула Селена. – И раз! И два!

Когда до цели оставалось совсем немного, рогатая голова вновь мелькнула за бортом. Селена ткнула килькира веслом, тот извернулся, готовясь к прыжку, но в это время лодка вырвалась к свету.

Чудовище дёрнулось, точно обжёгшись, и ушло под воду. До Леи оставалось не больше пятидесяти шагов. Принцесса жалобно всхлипнула.

– У нас получилось! – Селена бросилась обнимать мидава.

– Не двигайся! – пробурчал тот, тяжело дыша. – Если перевернёшь лодку, эта тварь нас точно сожрёт.

– Не посмеет! – радовалась девочка. – Тут свет! Много света! Мы спасены!

Мальчик из племени амату

Солнце едва начало клониться к закату, когда Никлас вошёл в город по дороге Трёх мельниц. Оставив лошадь на постоялом дворе «Зелёная мельница», где он всегда останавливался, когда наведывался в Туф по делам, мэтр Кариг миновалгородские ворота и двинулся пешком через Серый квартал мимо городского кладбища и бедняцких домов, похожих на взъерошенных серых воробьишек.

Квартал получил своё название из-за царившей повсюду серости: серые дома, серая земля, серые от грязи одежды бедноты и серые лица людей, лишённых привычных для горожанина житейских благ. Здесь не было ни украшенных лепниной фасадов Золотого квартала, ни строгой геометрии квартала Сов, ни кипучего веселья квартала Торговцев. В Сером квартале селились в основном обедневшие крестьяне, пришедшие к городским стенам в поисках защиты и пропитания, но не нашедшие ни того, ни другого.

Хуже дела обстояли только в квартале Крыс, где обитали попрошайки, воры и воришки, а также мошенники, грабители и убийцы, а в переулках у костров собирались по ночам самые настоящие разбойничьи шайки.

Никласу много раз доводилось бывать здесь прежде. В центральные районы можно было попасть лишь пешком – передвижение на лошадях там разрешалось только членам королевской семьи и представителям знати.

Серый квартал, несмотря на восстание, жил привычной серой жизнью: по улицам бродили измождённые люди, босоногие дети в холщовых рубахах тузили друг друга или просто сидели на обочине, глотая дорожную пыль. Некоторые с любопытством поглядывали на нездешнего господина. Никлас был одет скромно, по-дорожному, но даже этот простой по меркам зажиточного тарийца костюм был непривычно роскошен для жителей Серого квартала.

Несмотря на косые взгляды, доктор Кариг был спокоен: местные жители слишком ценят расположение властей, чтобы среди бела дня нападать на путешественника ради кошеля с несколькими монетами.

Вскоре Никласу повстречался первый патруль: два палевых мидава с повязками Белого отряда задержали его для проверки у здания богадельни.

– Кто такой? Откуда? Куда? – вопросил тот, что был помельче.

– Доктор Никлас Кариг из Ольва. Иду на городской рынок по личному разрешению паргалиона Зегды, – выдал Никлас заготовленную фразу.

Закари Зегда был командиром Белых мидавов. Название подразделения, однако, не вполне точно отражало суть – в подчинении у паргалиона находились не только белоснежные, но также бело-рыжие, бело-серые и палевые бойцы.

Мидавы расступились, и тот, что был покрупнее, предупредил:

– Поосторожнее в городе, мэтр Кариг. У нас нынче неспокойно.

– Благодарю вас… – Никлас покосился на повязку с двумя серебряными башмачками, украшавшую лапу мидава. – Благодарю вас, либерион. Я буду осмотрителен.

Вскоре жалкие лачуги Серого квартала сменились разноцветными домиками квартала Соек. Местные обитатели, как и их жилища, были столь не похожи друг на друга, что квартал напоминал пёстрый ковёр, сотканный из тысяч разноцветных нитей. Здесь на одной улице можно было запросто встретить и смешливую белошвейку, и гадалку по костям, и смуглокожего посланника из Красной Земли в переливающемся жёлтом балахоне, расшитом сотнями бусин, и наглухо упакованного в бычью кожу сурового кочевника из племени амату с неизменным бичом, торчащим из-за пояса.

Толпа вынесла доктора Карига к Воздушному мосту, названному так из-за опор и перил, щедро украшенных серо-голубыми барельефами, и оттого казавшихся сотканными из воздуха. Отсюда было рукой подать до Лунной арки, за которой начиналась площадь Мечей с роскошным королевским дворцом, но путь Никласа лежал в обход площади к знаменитому кварталу Сов.

Там, в святая святых всех учёных Тарии, располагался не только Королевский Университет, но и множество больших и малых лабораторий, где ежедневно совершались невероятные открытия. Когда-то Никлас тоже был частью этого чудесного мира, но, отойдя от дел, покинул Туф, чтобы поселиться в уединённом Ольве и продолжить исследования в собственной крошечной лаборатории, заметно уступавшей в размерах даже самой маленькой из лабораторий квартала Сов.

Доктор Кариг ни о чём не жалел. Ему нравилась уединённая провинциальная жизнь, её размеренное течение и предсказуемый уклад, но дела всё же нередко приводили его в столицу. Если не считать городского рынка, где можно было раздобыть без преувеличения всё, что угодно, излюбленным местом доктора Карига был дом его старого друга и учителя магистра Гастона.

В бытность Никласа студентом сверх меры одарённый молодой человек преподавал в университете сразу три дисциплины. Он был старше своего ученика всего на несколько лет, и между ними вскоре возникла сердечная дружба, сохранившаяся и после того, как магистр Гастон бросил преподавание, всецело отдавшись химическим опытам, а Никлас переехал в Ольв и зажил столь приятной ему провинциальной жизнью. Теперь старые товарищи виделись нечасто, но, приезжая в Туф, доктор Кариг непременно заходил в квартал Сов к своему другу. Сейчас он держал путь именно туда, и повод для визита у него был куда более веский, чем обычно.

Никлас перешёл через мост, обогнул мрачное здание Палаты Мудрейших с его знаменитой часовой башней, но не успел углубиться в квартал Сов, когда сзади послышался радостный возглас:

– Мэтр Кариг, вы ли это?!

Никлас обернулся. Прямо за его спиной, довольно улыбаясь, стоял Кассѝс Мудрый, один из шестнадцати членов Совета Мудрейших, прежде возглавляемого Шамшаном. Это был непомерно толстый человек лет тридцати с маленькими блестящими глазками и огромным ртом, который постоянно, будто бы помимо воли хозяина, складывался в широкую кривую улыбку.

Десять лет назад, когда доктор Кариг занимался врачевательством в Туфе, Лафер Кассис ещё не назывался Мудрым. Сказать по правде, его мудрость и ныне была сомнительной, однако верная служба принесла плоды. Его путь от личного помощника Шамшана Мудрейшего до одного из самых влиятельных людей Тарии был недолог, и на протяжении шести лет Кассис гордо носил кобальтовую мантию Мудреца.

Встреча не предвещала ничего хорошего, а потому Никлас решил отделаться от старого знакомого как можно скорее.

– Приветствую вас, Кассис Мудрый, – кивнул он.

– О, нет! – жирное тело Мудреца затряслось в такт хихиканью. – Отныне ко мне следует обращаться «ваше Мудрейшество».

– Неужели? Примите мои поздравления. Должность Мудрейшего весьма почётна.

– Разумеется! – обрадовался Кассис. – Его Королевское Величество Шамшан Первый милостиво изволили произвести меня в эту должность в конце краснолуния. Доброе знамение, не правда ли?

– Полностью согласен. Однако я очень спешу. Прошу простить, но я вынужден…

Толстые губы Кассиса вытянулись в трубочку, а после безвольно повисли, придав лицу неожиданно печальное выражение. Оглядев Никласа, толстяк проговорил фальцетом:

– Ни в коем случае! Вы – тот, кого я искал.

– Помилуйте! – рассердился доктор Кариг. – Никто не знал, что я в городе, а, значит, вы не могли искать меня.

Взгляд Кассиса вдруг стал жёстким и цепким:

– Вы правы. Я искал другого, но нашёл именно вас, и это очень удачно. Мне срочно нужен лекарь. Лучший лекарь в городе. Если бы вас тут не было, я обратился бы к другому, но вы здесь, следовательно, я должен привести вас.

– Мне льстит столь высокая оценка моих скромных умений, но, позвольте полюбопытствовать, кому требуется помощь?

Кассис воздел палец к небу, точно указывая на проплывающие облака:

– Вы удостоены великой чести, мэтр Кариг. Ваши услуги требуются его королевскому Величеству Шамшану Первому.

Никлас постарался не выдать охватившего его беспокойства. Встреча с узурпатором не входила в его планы, более того, могла их нарушить, но отказать Кассису было по известным причинам невозможно.

– Ведите меня, ваше Мудрейшество, – незамедлительно согласился он.

Сопровождаемый Кассисом, Никлас вновь обошёл Палату Мудрейших, миновал Лунную Арку и конный монумент основателю династии королю Тиру Первому и ступил во двор прекраснейшего дворца Тарии. Прежде он часто бывал здесь, и с момента его последнего визита во дворце почти ничего не изменилось, если не считать того, что охрана, служившая свергнутому королю Тиру Двенадцатому и Первому марсию6 Тумаю, прозванному Великим, теперь почтительно расступалась перед ничтожным подхалимом Кассисом.

Поднимаясь по мраморной лестнице, Мудрейший запыхался – его лицо угрожающе покраснело, а маленькие поросячьи глазки налились кровью.

– Его Величество страдает мигренями, – шепнул Кассис, наклонившись к самому уху Никласа, чтобы шедший впереди лакей не мог его услышать.

Никлас знал о недуге Шамшана, но ещё никогда не лечил его. Ему стоило большого труда выглядеть безмятежным, поднимаясь в покои самозваного короля. В отличие от Кассиса Шамшан носил звание Мудрейшего вполне заслуженно. Это был прирождённый политик: по-змеиному умный, по-лисьи хитрый и по-человечески беспринципный. Никлас отдал бы полжизни, чтобы никогда не видеть убийцу детей, но сейчас его занимало нечто более важное, чем собственная жизнь.

Стражники, которых у королевских покоев оказалось неожиданно много, вновь пропустили Кассиса без единого звука. Видимо, новоиспечённый король вполне доверял своему приспешнику.

Никлас ожидал увидеть Шамшана в постели, однако, к своему удивлению, застал его стоящим у стены. Там, на полу, вжавшись в угол, сидел широколицый черноволосый мальчик с чуть раскосыми карими глазами. Ростом и телосложением он напоминал Гараша, да и возраста был примерно такого же.

На подростке был сильно помятый коричневый камзол из дорогого сукна с эмблемой на груди в виде свернувшейся саламандры. Весь его подбородок от шеи до уха покрывал огромный синяк, пальцы кровоточили, на лбу чернела затянувшаяся ссадина. Мальчик смотрел на Шамшана снизу вверх с удивительным бесстрашием, а король, отчего-то до сих пор и не сменивший лиловую мантию Мудрейшего на более подобающий наряд, нависал над ним как коршун над сойкой.

– Ты заставил меня ждать, Кассис, я этого не люблю! – прошипел он, отвернувшись от пленника. – Да это сам доктор Кариг! Что ж, я прощаю моего нерадивого Кассиса, ведь, как говорят, вы, доктор, умеете творить чудеса.

За минувшие годы Шамшан почти не изменился. Он был всё так же высок и строен, если не сказать бестелесен. Желтоватая пергаментная кожа по-прежнему обтягивала мускулистый череп, тонкие пепельные волосы, пусть и поредевшие со временем, были так же аккуратно уложены, а острая бородка так же изящно скрывала непропорционально маленький подбородок.

– Ваше Величество слишком высоко ценит мои скромные заслуги, – Никлас отвесил Шамшану церемонный поклон.

– Моё Величество, – саркастически скривился узурпатор7, – всегда делает ровно столько сколько нужно. Не больше, не меньше. Я не спал три ночи подряд и, кажется, скоро сойду с ума.

– Вашему Величеству стоит лечь в постель.

– Если я лягу в постель, доктор Кариг, кто возьмёт на себя всю грязную работу? – Шамшан упал в кресло, вытянув длинные ноги. – Мне служат идиоты, доктор, и я вынужден всё делать сам.

Никлас благоразумно промолчал. Больше всего его интересовал мальчик, сидевший в углу, но взглянуть в его сторону доктор Кариг не решался.

– Посмотрите на этого оборванца! – Шамшан будто прочитал его мысли. – По-вашему он похож на сына Тумая?

Никлас, наконец, взглянул на подростка. Тот сидел, не двигаясь с места, и с отвращением смотрел на Шамшана.

– По-моему, не похож, Ваше Величество.

Теперь злобный взгляд мальчика был адресован Никласу.

– А как по-твоему, Кассис? – хохотнул Шамшан. – Чем он похож на Тумая?

Кассис Мудрейший сгорбился в подобострастном поклоне и ответил, не поднимая головы:

– На его камзоле герб Тумая, ваше Величество.

– Герб Тумая?! – процедил Шамшан, и тонкие костлявые пальцы глубоко впились в подлокотники. – Значит, если я нацеплю одежду с токующим тетеревом на белом фоне, то стану тобой, болван?! Тряпка – это всего лишь тряпка. Каждый может её надеть. Доктор Кариг прав, этот мерзавец не похож на Тумая. Так кто же он, я тебя спрашиваю?!

– Не могу знать, ваше Величество, – тучный Кассис скукожился под взглядом Шамшана как сухой лист возле огня.

Обстоятельства вынуждали Никласа пойти на риск:

– Возможно, если бы ваше Величество допросили мальчишку…

– А чем я, по-вашему, занимался всё это время?! – рявкнул Шамшан и тотчас добавил елейным голосом: – Мерзавец не желает говорить со своим королём. Похоже, ему придётся разговаривать с калёным железом, оно куда более приятный собеседник.

Мальчик вздрогнул, но ничего не ответил.

– Прикажи убрать его, – велел Шамшан Кассису.

– Ваше Величество, – Никлас понимал, что может навлечь беду не только на себя, но и на мальчика, однако не видел другого выхода, – что если мальчишка немой?

– Он вопил как резаный, когда его поймали мои мидавы, и ругал их неизвестными словами.

– Так он иностранец! – Никлас испугался, как бы его возглас не прозвучал слишком наигранно.

Шамшан свёл брови:

– Иностранец? Это маловероятно.

– Если ваше Величество прикажет допросить его на иностранном языке…

– Иностранных языков тысячи, – фыркнул Шамшан. – Я не стану искать переводчиков ради этого отребья.

– Мальчишка может знать что-то важное, ваше Величество, вдруг он заговорит? Ваш покорный слуга имел удовольствие изучать многие языки, если ваше Величество пожелает…

Лицо Шамшана выражало полнейшее равнодушие:

– Что ж, попробуйте. Спросите, как его имя.

– Как тебя зовут? – спросил Никлас на языке красноземельцев.

Мальчик предсказуемо промолчал. Доктор Кариг повторил свой вопрос на языке вари, кумату, а после ещё на семи распространённых языках. Пленник не говорил ни слова.

– Довольно, – устало произнёс Шамшан. – Вам пора приступить к своим прямым обязанностям, а этим мерзавцем займётся мой палач.

– Ме каррхх восса. Гараш суу ме. Вссен туу, – проговорил Никлас.

Это был шипящий язык амату, скотоводов-кочевников, живущих в южном Забелогорье. Глаза мальчика расширились, рот приоткрылся.

– Харсс, – прошептал он.

– Что он сказал? – Шамшан вмиг выпрямился в кресле и подался вперёд, точно боялся упустить что-то важное.

– Я спросил его на языке кочевников амату, назовёт ли он своё имя, и он сказал, что назовёт.

Теперь оставалось только надеяться, что мальчик сделает всё как нужно. Но вот поймёт ли он? Только бы понял!

– Пусть назовёт! – велел Шамшан.

– Дссун хрра ним.

– Хеххван, – выдохнул мальчик, принимая правила игры.

Вот и славно. Умный парень.

– Его зовут Хегван, ваше Величество.

Кассис таращился на мальчика во все глаза, а Шамшан всё переводил колкий взгляд с него на Никласа и обратно:

– Спросите, откуда у него камзол Тумая-младшего?

– Фелла йу Тумаа карс?

– Ме сфеее хонху Тумаа. Тумаа сфее лхост ме чфаар ше карс а хе тфаркх ме.

– Он был конюшим Тумая, Ваше Величество. Мальчишка Тумай велел ему надеть свой камзол, а сам взял его одежду, спасаясь от погони.

Это была правда, но, разумеется, не вся. Шамшан закусил губу:

– Спросите, где сын Тумая?

– Гарххас Тумаа сфее?

– Нехст сфеера ше мраффа! – крикнул мальчик.

– Он не хочет говорить? – догадался Шамшан.

Никлас метнул на мальчишку негодующий взгляд:

– Он говорит, Тумай младший собирался бежать в Миравию.

Мальчик непонимающе уставился на него.

– Это точно? – Шамшан встал и принялся мерить комнату шагами.

– Настолько, насколько могут быть точными сведения конюшего, ваше Величество.

– В подземелье его! – приказал Шамшан Кассису.

Мудрейший высунулся в коридор, что-то шепнул стоявшим снаружи стражникам, и тотчас в комнате возникли двое в доспехах королевских гвардейцев. Они подхватили брыкавшегося подростка под руки и потащили его прочь из покоев Шамшана.

– Что будет с этим мальчиком, Ваше Величество? – спросил Никлас. – Он ещё ребёнок и, судя по всему, действительно больше ничего не знает.

– Если бы он что-то знал, – сказал Шамшан, пристально глядя ему в глаза, – его бы четвертовали, но поскольку это всего лишь ребёнок, его всего лишь повесят. По-моему, это справедливо, не так ли?

– Я могу приступать к своим обязанностям? – потупился доктор Кариг.

– Давно пора. Я схожу с ума от боли. Вели подготовить доктору комнату, Кассис, отныне он – мой гость.

– Весьма сожалею, ваше Величество, но я… – Никлас беспомощно заозирался по сторонам.

Шамшан ядовито ухмыльнулся:

– Весьма сожалею, доктор Кариг, но у меня относительно вас другие планы.

Ярга, выползень и зелёный фонарь

К счастью, Селенины расчёты оказались верны, и когда путешественники прибыли в Туф, на улицах уже было темно. Лодка неслышно скользила по чёрной воде, и редкий плеск воды рассекаемой вёслами сливался с мягким городским гулом. Город погрузился во мрак. Лишь огоньки в руках прохожих слабо освещали дорогу.

– Куда мы пойдём? – пропищала принцесса. – Здесь так темно и страшно!

– Нам стоит бояться не темноты, ваше Высочество, – ответила Селена. – При свете вас могут узнать.

– В этих лохмотьях меня не узнала бы даже родная матушка! – Лайда зашмыгала носом, должно быть её вновь одолели болезненные воспоминания.

– Тебе не стоит называть её «ваше Высочество», – встрял Зебу. – Так нас точно поймают.

– Здесь! – вскрикнула принцесса, указывая в сторону берега.

Селена и Зебу хором шикнули.

– Здесь, – проговорила девочка полушёпотом, – я отвязала лодку.

– Откуда ты знаешь? – удивился Зебу. – Сейчас так темно. Неужели ты умеешь видеть в темноте как ярга?

– Я узнаю этот фонарь.

Действительно, у берега виднелись полусгнившие деревянные мостки с зелёным фонарём на толстой цепи. От дуновения ветра фонарь раскачивался из стороны в сторону, и цепь издавала негромкий металлический скрежет.

– Может здесь много таких фонарей? – усомнился мидав.

– Ты видел хоть один?!

– Это к лучшему, – заметила Селена. – Мы оставим лодку на прежнем месте, а завтра хозяева найдут её.

– Как же мы тогда вернёмся? – забеспокоился Зебу.

– Мы обязательно найдём Никласа, – уверенно сказала девочка. – А значит, лодка нам будет ни к чему. К тому же брать чужое – нехорошо.

– Мы пойдём пешком? – испугалась принцесса. – Никто из нас не знает дороги!

Ничего не ответив, Селена взяла у мидава вёсла и направила лодку к зелёному фонарю. Выпуская путников на берег, старые мостки угрожающе заскрипели. Где-то неподалёку залаяла собака. Закинув торбу за спину, Селена протянула болтавшийся конец цепи через кольцо, и махнула спутникам:

– Пойдёмте скорее. Нас могут услышать.

Домов здесь стояло немного, а те, что были, и домами-то назвать язык не поворачивался. Так, лачуги, а не дома. Они не жались друг к другу, как это бывает в центральных районах, а были рассыпаны по берегу точно горошины, выкатившиеся на мостовую из корзины нерадивой хозяйки. Сразу за узкой песчаной полосой берега начинались заросли осоки, через которые петляла тропинка к дому.

– Можем пройти здесь, – кивнула Селена.

Шедший за ней Зебу внезапно исчез. Принцесса тихонько вскрикнула от удивления.

– Ш-ш-ш, – Селена обернулась, призывая её замолчать. – Тише, прошу! В доме могут быть люди.

– Мидав пропал! – Лайда потешно вертела головой, пытаясь найти Зебу.

Селена прыснула:

– Сейчас найдётся.

И точно. Через мгновение на тропинке возник маленький пухлый мальчик. Сначала его фигура казалась нечёткой, но вскоре полупрозрачная тень сгустилась и черты стали неотличимы от человеческих.

– Ты кто? – Лайда сделала шаг с тропинки, зацепилась за что-то и шлёпнулась в траву

– Я – Зебу, сын паргалиона Зегды, – захихикал мидав, помогая ей подняться.

Девочка встала, потирая ушибленную ногу:

– Как ты это сделал?

– Все мидавы так могут.

– Но твоя рука… Она настоящая!

– Давайте обсудим это позже! – взмолилась Селена. – Нам нужно убираться отсюда как можно скорее.

– В доме никого нет, – принцесса принялась поправлять развязавшийся пояс. – Если бы там кто-то был, нас бы давно услышали.

В это время неподалёку вспыхнул свет – кто-то шёл по дорожке со стороны дома, неся перед собой фонарь. Вдруг маленькая тень отделилась от ног человека и бросилась навстречу путникам, заливаясь истошным лаем.

– Кто там, Шуга? – окликнул собаку скрипучий старушечий голос. – Уж не Амос ли приехал?

Маленький лохматый пёсик чёрно-белой масти остановился перед Селеной и угрожающе зарычал.

– Полно, Шуга, – прошамкала старуха. – Кого ты там увидел?

Она сделала ещё несколько шагов и оказалась лицом к лицу с растерявшейся девочкой.

– Доброй ночи, сударыня, – Селена сделала неловкий реверанс и намеревалась было протиснуться мимо старухи, но собака рыкнула ещё раз для убедительности и вцепилась зубами в подол её платья.

– Ярга! – завопил Зебу и тотчас отскочил в сторону с неестественной для человека быстротой, скрываясь в зарослях осоки.

– Фу, Шуга, фу! – замахала руками старуха. – Отпусти живо!

Собачка нехотя повиновалась и, заворчав, отступила. В зубах у неё остался кусочек материи. Селена оглядела юбку – подол был разорван, лоскут ткани неряшливо свисал до земли.

– Пойдёмте! – велела старуха, пытаясь подцепить её локоть и одновременно удержать фонарь. – Я живу совсем рядом.

– Мы не можем! – запротестовала девочка. – Нам пора.

– Это ненадолго!

Старуха вцепилась свободной рукой в запястье принцессы Лайды и увлекла обеих девочек к дому, таща одну и толкая другую перед собой.

– Куда вы нас ведёте? – крикнула Селена, опомнившись.

– Шуга порвал вашу юбку! Нужно её починить, – прошамкала старуха. – Бессовестный! Ух, я тебя! – Она попыталась замахнуться на собачку, но обе руки оказались заняты.

– Я вовсе не сержусь на вашего пса, – заверила Селена. – Нам нужно домой!

– Вы не смеете нас задерживать! – пропищала Лайда, упираясь.

Женщина буквально втолкнула их в дом, впустила собачку, вертевшуюся у ног и, плюхнувшись на сундук у двери, прошелестела:

– Старая я стала. Раньше целыми днями рыбачила и не уставала, а теперь… Эх, прошли мои денёчки!

На яргу она походила разве что сгорбленной спиной – ни светящихся глаз, ни клыков до подбородка у неё не было. Поседевшие волосы оказались уложены венком вокруг головы, морщинистая кожа выглядела желтоватой в неровном свете фонаря, маленькие жилистые руки, явно повидавшие много тяжёлой работы, легонько подрагивали.

– Нам, правда, нужно идти! – Селена опасливо огляделась, ища способ сбежать от докучливой старухи.

Дом, снаружи представлявшийся убогой развалюхой, внутри оказался неожиданно опрятным. В единственной просторной комнате стояла большая белёная печь. На стенах подле неё была развешана кухонная утварь: черпаки, ножи, поварёшки. С потолка свисали верёвки с сушёной рыбой. Массивный деревянный стол оказался заставлен мисками и горшочками. На печи дымился чугунок, источавший запах жареной рыбы, моркови и специй.

– Располагайтесь, сударышни, – старуха кивнула на деревянную скамью у стола. – Угощу вас рыбкой. Я сына ждала, думала, он раньше времени из города пожаловал. Рыбки вон наготовила, – она указала на шипящий чугунок. – Да тут много, на всех хватит. Так что ли, Шуга?

Пёсик больше не рычал. Обнюхав ноги девочек, он замахал хвостом и улёгся под лавку.

– Вы уж не обижайтесь, барышня, – старуха закопошилась, и вытащила из корзины иголку с ниткой. – Шуга он не злой, меня охраняет. Сын-то нечасто приезжает, я всё больше одна. Вы подойдите поближе, коли не трудно, я вам платье зашью. Нитки у меня, правда, подходящей нет, ну да я аккуратненько… Идите, идите, что же вы там?

Поставив торбу у двери, Селена подошла к старухе:

– Давайте, я сама.

– И то правда, – обрадовалась та, вручая девочке иголку. – Раньше-то я и шить, и ткать, и рыбачить могла, а нынче пальцы не слушаются, да и вижу неважно. Да что же я? Даже не назвалась. Вы уж, поди, подумали, что я монстра какая. Меня тётушкой Луссией звать.

– Селена, – девочка присела в реверансе, а после, подобрав юбку, принялась пришивать лоскут на место.

– А я…, – начала принцесса.

– … моя младшая сестра Дайла, – закончила за неё Селена.

Лайда надулась и отщипнула кусочек чёрного хлеба. Это не укрылось от внимания тётушки Луссии.

– Возьмите рыбки, барышня, – прошамкала она. – Я бы угостила вас, да ноги совсем не ходят. Так что не обессудьте – берите сами, что душе угодно. У меня тут, конечно, не господские закрома, а всё ж кое-что найдётся. Вы такого, поди, и не едали в своём богатом доме.

– Почему вы решили, что мы живём в богатом доме? – сделав последний стежок, Селена воткнула иголку в поданную старухой подушечку и убрала её в корзину.

– А то как же? – удивилась тётушка Луссия. – Вы, по всему видать, не здешние. Ну, да всех здешних я наперечёт знаю. Платья на вас богатые, суконные…

Лайда презрительно оглядела Селенин наряд, а после покосилась на свой собственный. Похоже, она вовсе не считала его роскошным.

Старуха тем временем продолжала:

– Кланяетесь вы по-особенному. Тутошние-то девки, как господ увидят, будто твои коровы расшаркиваются, а вы – как белые лебёдушки. Любо дорого поглядеть. Я-то в этом кое-чего смыслю. Сын у меня учёный. В совином квартале живёт, может, слышали про такой?

Селена осторожно кивнула.

– Учёный, стало быть, – повторила тётушка Луссия.

О сыне она говорила с особой гордостью, даже мутноватые старушечьи глаза при упоминании о нём сверкали влажным молодым блеском.

Не дождавшись угощения, Лайда взяла со стола глиняную миску, брезгливо оглядела её, подцепила черпаком кусок рыбы из чугунка и, ойкнув, уронила его на пол. Шуга тотчас выскочил из-под лавки и принялся жадно есть, облизывая пол и довольно урча.

– Простите мою сестру, она такая неловкая, – Селена отняла у Лайды миску и положила туда другой кусочек.

– Не беда, – рассмеялась тётушка Луссия, – Шуге тоже надо подкрепиться. Правда, мой милый?

Слегка поведя ушами при звуке собственного имени, пёсик продолжил есть.

– Прежде-то я много рыбы ловила. Было что и самим приготовить, и на рынке продать. Только недавно беда у меня стряслась. Лодку-то мою старую украли. Я её особо и не привязывала, думала, кому она нужна-то, гнилая посудина?! Ан нет, уволокли воры поганые. Я сперва думала, течением унесло. Прошла по берегу – нигде не видать. Тут неподалёку излучина, кабы унесло, так там бы и прибило. Нигде нет.

Селена подмигнула принцессе:

– Мы, тётушка Луссия, по берегу шли, а там у мостков, где зелёный фонарь, лодка привязана. Не ваша ли?

– Что за диво? – всплеснула руками старушка. – Точнёхонько моя. Другого такого фонаря на всей реке нет. Это сынок мой, Амос, повесил. Говорит красиво. Только я думаю… – осекшись, она покосилась на девочек. – Амос он у меня учёный. Шутка ли простому парню из рыбацкой семьи ученым сделаться?! Я о таком не мечтала, не чаяла, а он – на тебе. Выучился. Сам. У меня и на книги-то денег не было. Спасибо магистру Гастону! Добрейший человек! Сколько буду жить, весь век за него молиться стану! Да вам это, по всему видать, не интересно.

При упоминании знакомого имени Селена мигом навострила уши:

– Почему же не интересно? Расскажите, прошу вас.

Щербатый рот старухи расплылся в довольной гримасе:

– Магистр Гастон – большой человек. Учёный. Амосик мой ещё парнишкой, бывало, книгами зачитывался. И выучился сам. Вот было диво дивное! Я-то грамоте не обучена. Куда мне грамота?! С двенадцати лет рыбачу, а до того всё больше за братьями меньшими ходила. Какая уж тут учёба?! А вот сынок – тот другой вышел. Помню, стало быть, отсыпала ему медяков да послала на рынок. Было ему от силы девять годочков. К вечеру возвращается мой Амосик – ни лука, ни репы. Я ему: «Куда деньги дел, негодник?» А он робко так из-за спины книжку кажет. Ух, и ругалась же я на него! Кричу: «Ах, ты ж паршивец эдакий! Всё, что на еду было дадено, на книжку истратил!» А он стоит, молчит, улыбается. «Чего, – говорю, – щеришься, бесстыжий?» А он мне: «Эта книжка, мама, в сто раз дороже репы. Я на неё почти год собирал». Как же я плакала в тот вечер! А он всё читал, читал. После, когда уж вырос, в университет подался. А там оно как? Бедняку, навроде нас, вход заказан. Ясное дело: нет денег – нет книг. Перьев нет, бумаги. Так бы он и воротился, несолоно хлебавши, кабы не магистр Гастон. Заприметил он моего Амосика, пожалел и взял к себе учеником без платы. Семь годков с той поры минуло. Теперь мой мальчик сам учёный. Таким гоголем ходит, вот ей-ей не распознаешь в нём рыбацкого сынка.

Селена выглянула в окно. Что-то светлое маячило за кустами в темноте. Решив, что его никто не видит, мидав должно быть остановил иллюзию.

– Мне нужно позвать друга, – сказала девочка.

– Позови, – согласилась тётушка Луссия. – Какой-то он у вас…

Она пошевелила костлявыми пальцами у виска. Селена крикнула:

– Зебу, иди сюда, не бойся! Ответа не было. Мидав затаился в кустах, только маленький хвостик легонько подрагивал среди чёрной листвы.

– Зебу! – повторила Селена.

Её друг и не думал выходить.

– Пускай сидит, – скривилась принцесса, – ему же хуже. Впервые вижу такого трусливого ми…

Селена не дала ей договорить:

– Тётушка Луссия, когда придёт ваш сын?

– Обещался после заката. Так вот оно, стало быть, уже… Вы бы перекусили, сударышня. Я вот всё говорю, говорю, а про вас-то и не спросила. Как вы тут очутились?

Лайда уставилась в миску, и Селене пришлось выкручиваться в одиночку:

– Мы приехали в Туф с родителями, но встретили друга, пошли гулять и потерялись. Наши родители ещё утром покинули постоялый двор, там их искать бесполезно. Думаю, ваш сын сможет нам помочь, если будет…

Она хотела сказать: «… будет так добр», но не успела. На улице кто-то отрывисто закричал. Селена выглянула в окно – ничего не видно. На крыльце завозились, крик повторился, на этот раз гораздо громче. В следующее мгновение дверь распахнулась, будто от удара, и долговязый парень растянулся на полу. Маленький пухлый мальчик выскочил у него из-за спины, схватил зубами за ворот куртки и, резко рванув, отпустил. Голова парня безвольно шмякнулась об пол.

– Амос! – тётушка Луссия поспешила на помощь сыну, но Зебу вскочил, преградив ей дорогу.

– Я поймал выползня, – гордо сообщил он.

Парень зашевелился, застонал и попытался встать на четвереньки. Зебу дёрнул его за штанину:

– Лежать, проклятый мертвец! Или будешь иметь дело со мной!

– Зебу, немедленно отпусти его! – потребовала Селена.

Принцесса зашлась тоненьким лающим смехом.

– Отпусти его! – повторила Селена. – Это не выползень. Он живой. Его зовут Амос.

Недоверчиво оглядев молодого человека, Зебу приподнял его за шиворот, но бросать на этот раз не стал – аккуратно прислонил к стене. Амос вытянул длинные ноги и ощупал раздувшуюся побагровевшую щёку. Намочив какую-то тряпицу, Тётушка Луссия подала её сыну.

– Простите моего друга! – умоляюще проговорила Селена. – Он принял вас за…

– … за мертвеца! – хохотнул Амос, прижимая к лицу тряпку.

Парень заметно картавил, и получилось что-то вроде «за мехтвеца». Он был молод, очень высок и чудовищно лохмат – курчавые волосы до плеч торчали во все стороны как львиная грива. Похоже, эта нелепая причёска и ввела Зебу в заблуждение.

– Зебу, извинись немедленно, – велела Селена.

Мидав переступил с ноги на ногу и, немного поколебавшись, прогудел:

– Извините. Я думал, что вы, вы…

– Выползень, – подсказал Амос.

Он ощупал разорванный ворот добротной суконной куртки и поморщился.

– Я зашью, – Селена потянулась к корзине. – Как раз иголка под рукой…

– Моё имя вам известно, – парень оглядел незваных гостей, задержавшись на Зебу, – а как величать вас?

Селена вновь повторила церемонию. Зебу она уже назвала настоящим именем – менять что-либо поздно – однако принцессу представила своей сестрой. Если Амос и вправду знает того самого магистра Гастона, о котором она столько слышала от Никласа, то ему, наверное, можно доверять, но девочка решила не рисковать без нужды. Теперь она знала, где спрячет принцессу, а, возможно, даже найдёт отца.

– Садись, Амосик, поешь, – засуетилась тётушка Луссия, беззубо улыбаясь. – И вы, – она кивнула Зебу, – уж чего там? У нас сегодня день разорванного платья, придётся его отпраздновать.

Оставалось надеяться, что нечеловеческий аппетит Зебу не возбудит ни у кого подозрений.

– Я привёз тебе новую лодку, – скинув куртку, Амос подошёл к печи, открыл чугунок, наклонился и понюхал, – а там привязана старая. Выходит, ты нашла её.

– Выходит, нашла, – старушка покосилась на Селену с тем выражением наивной мудрости, которое бывает присуще только людям, прожившим на свете много десятков лет.

Амос уселся к столу и принялся быстро есть, следуя бедняцкой привычке проглатывать пищу прежде, чем её успеют отобрать. Девочка присела рядом и тихонько проговорила:

– Отведите нас к магистру Гастону, прошу вас!

Прекратив жевать, парень отодвинул миску:

– Зачем он вам?

– Он может нам помочь. Только он, я уверена!

– Хорошо. Я отведу вас завтра.

– Сегодня, господин Амос. Завтра будет поздно!

Парень криво усмехнулся, явно приняв её слова за детскую выдумку:

– Ладно, сегодня. Но сперва зашей мою куртку, как обещала. Нельзя же являться к магистру в рванье.

За окном холодно мерцало белое пятно луны. Завтра, в первый день среднего белолуния на площади Справедливости должна состояться казнь.

Письмо

По приказу Шамшана Никлас был размещён в одном из многочисленных покоев на третьем этаже. Его называли гостем, что явно не соответствовало действительности – комнаты гостей не охраняют королевские гвардейцы. К тому же гости могут выходить из дворца, когда им вздумается, а Никласу было в этом отказано. Как ни пытался он убедить тупицу-Кассиса в том, что ему необходимо лично приобрести компоненты для снадобий, ответ был один: «Напишите, что требуется, мэтр Кариг, вам всё принесут».

После сделанного доктором кровопускания, Шамшану полегчало, и он вернулся к государственным делам.

Никлас Кариг не раз спасал человеческие жизни, но не отнял ещё ни одной. Он был врачом, не воином, однако, стоя у постели Шамшана со скальпелем в руке, всерьёз боролся с искушением уничтожить негодяя, прежде чем тот уничтожит Тарию. Его останавливала лишь мысль о мальчишке, вернее, о мальчишках, попавших в беду. И, конечно, Селена. Никлас боялся за свою дочь, и вряд ли кто-то посмел бы его осуждать.

Ночь накрыла город бархатным чёрным плащом. За окном вспыхнуло множество огней – ручных фонарей и факелов – люди пытались отвоевать у темноты малую толику света.

Никлас беспомощно опустился на кровать – непривычно мягкую, с пуховой периной и множеством подушек. Вся обстановка комнаты от камина с пилястрами из белого мрамора до пасторалей в золочёных рамах приводила его в уныние. Это была, несомненно, лучшая тюрьма Тарии, и, несмотря на кажущуюся непрочность, охранялась она лучше, чем знаменитая башня Мертвеца, где ожидали своей участи приговорённые к смерти преступники.

Шамшан о чём-то догадался, иначе, зачем бы ему понадобилось держать взаперти безобидного лекаря?! Что теперь будет с мальчиком? И куда подевался Кассис? По иронии судьбы все надежды Никласа теперь были связаны с глупым толстяком.

Кассис появился неожиданно – тихонько протиснул необъятное тело в проём и запер за собой дверь.

Как вы устроились, мэтр Кариг? – вопросил он с обычной кривой улыбкой. – Не нужно ли вам чего-нибудь? Говорите, не стесняйтесь! Всё, что в моей власти…

Благодарю, ваше Мудрейшество! Сказать по правде, я немного проголодался…

Кассис демонстративно засуетился. Театрально воздев к небу пухлые руки, он запричитал:

Ах, до чего же неловко вышло! Я был так занят выполнением поручений его Величества, что совсем позабыл о вас! О вас, моём спасителе! Я немедленно, немедленно велю подать вам холодного цыплёнка и пирог с ливером. Чудесный, чудесный пирог, уверяю вас!

Благодарю, друг мой. Это весьма любезно с вашей стороны.

Чем ещё я могу служить вам?

Настал решающий момент. Никласу предстоял нелёгкий выбор: обратиться к Мудрейшему с необычной просьбой и тем самым подвергнуть опасности друзей или промолчать и погубить мальчишек, которых он надеялся спасти. Мгновение поколебавшись, доктор Кариг выбрал первое:

Могу я попросить вас кое о чём?

О чём угодно, мэтр Кариг, я ваш должник.

Никлас достаточно хорошо знал Кассиса, и ни на миг не сомневался, что чувство благодарности ему несвойственно.

Видите ли, ваше Мудрейшество… Я прибыл в Туф инкогнито.

Мудрейший нервно заозирался по сторонам, хотя в комнате кроме них никого не было:

Надеюсь, речь не о политике…

Что вы? Я и в былые времена не увлекался политикой, а уж теперь и подавно. Колбочки и пробирки занимают меня куда больше, чем дворцовые интриги.

Тогда зачем вы здесь?

Дело в том… Я не знаю, как сказать ваше Мудрейшество…

Никлас изобразил растерянность и, кажется, весьма убедительно. Придвинувшись поближе, Кассис заговорил шёпотом:

Вы вполне можете довериться мне, мэтр Кариг. Я умею хранить тайны.

Что ж, я целиком полагаюсь на вашу порядочность.

Мудрейший восторженно закивал. Интриги и тайны были его стихией, и он помимо своей воли бросался в них как оказавшаяся на суше рыба бросается в спасительную воду. Нехватка времени, однако, заставляла Никласа действовать чересчур грубо.

Я прибыл в Туф, чтобы увидеться с женщиной.

На лице Мудрейшего отобразилось разочарование:

Стоит ли делать из этого тайну?!

Не стоило бы, но… Эта дама… Эта девушка… Она принадлежит к низкому сословию, ваше Мудрейшество.

Тем более! Не вижу здесь никакого повода для секретности.

Вы очень мудры. Я и сам решил бы так же, если бы не одно обстоятельство…

Что за обстоятельство? – Мудрейшего вновь охватило любопытство. – Говорите же! Я обещал помочь, и сдержу обещание.

Эта девушка – служанка, ваше Мудрейшество. Её госпожа – очень взбалмошная дама. К тому же она магичка.

Вы верите в магию?! – фыркнул Кассис, презрительно поджав толстые губы.

Я могу верить или не верить, ваше Мудрейшество, но жизнь этой девушки столь дорога мне, что я вынужден скрывать наш роман от этой дамы из соображений безопасности.

Кассиса явно утомило долгое пребывание на ногах. Во время разговора он всё пытался привалиться к стене, и в результате незаметно сполз на кровать:

Эта проблема решаема, мэтр Кариг. Не спрашиваю, какое дело этой дамочке до вас и служанки, должно быть тут замешана ревность, но, если она чересчур вас донимает…

Нет, нет, испугался Никлас, я вовсе не желаю ей ничего дурного, я лишь страшусь, как бы она не узнала о чём-то. Не получив от меня вестей, Лиа может разволноваться и выдать себя.

Чего же вы хотите?

Если бы я мог увидеть её…

Растерянно-слащавая физиономия Кассиса вновь приобрела суровое выражение:

Вы не можете, мэтр Кариг!

Если мне не дозволено выходить из дворца, то, возможно, ваши люди могли бы доставить её сюда?

Мои люди могут доставить сюда хоть королеву-регентшу Миравии, самодовольно заявил Кассис, но я получил от его Величества вполне конкретные указания на ваш счёт.

Значит, я ваш пленник?

Вы – наш гость, мэтр Кариг. Так не злоупотребляйте же гостеприимством!

Что ж, благодарю, что выслушали, ваше Мудрейшество. И прошу простить за то, что имел наглость полагать, будто жизнь бедной девушки имеет какое-то значение.

Я велю подать вам пирог.

Прошу, не утруждайтесь. Мне больше не хочется есть.

Краем глаза Никлас наблюдал за своим тюремщиком. В душе Кассиса происходила борьба, и только далёкий от политики человек счёл бы её борьбой между долгом и благородным порывом. То была борьба между долгом и любопытством. Наконец, любопытство взяло верх:

Что же эта девушка? Должно быть, хорошенькая?

Как ангел, ваше Мудрейшество.

Я так и думал. Ладно, мэтр Кариг, ради нашей давней дружбы я помогу вам. Но не просите меня устроить встречу со служанкой, это решительно невозможно! Мы поступим так: вы напишете девице письмо, а я передам его.

Вы будете столь любезны, что согласитесь отправить слугу с запиской?

Кассис одарил Никласа слащавой улыбкой, продемонстрировав щель между передними зубами:

Разве я могу доверить абы кому столь важное дело? Будьте покойны, я передам его лично.

Никлас отвернулся, чтобы скрыть радость – всё вышло лучше, чем он мог вообразить. Ему оставалось составить письмо. Задача осложнялась, во-первых, тем, что адресат не был обучен грамоте, а во-вторых, тем, что Кассис Мудрейший грамоте обучен был, и, конечно, намеревался сунуть нос в записку пленника.

По приказу Кассиса слуга принёс бумагу, перо и чернильницу. Придвинувшись к бюро, Никлас немного поразмыслил и принялся писать острым неразборчивым почерком:

Моя дорогая Лиа!

Это письмо предаст тебе мой друг, у которого я имею удовольствие гостить. К великому сожалению, срочные дела задержали меня в дороге, лишив возможности увидеть твоё прекрасное лицо. Больше всего на свете желал бы я, дорогая голубка, прогуляться с тобою по ярмарочной площади этим вечером, но, увы, моим чаяниям не суждено сбыться. Надеюсь, повар более не досаждает тебе, ибо, если это так, я найду и убью его, где бы он ни был! Прошу, будь осторожнее, не доверяй своей госпоже!

Твой преданный друг, Н.К.

Закончив писать, доктор Кариг свернул листок и предал его Кассису. Тот взял письмо, рассеянно оглядел его и сунул за пазуху. Никлас нисколько не сомневался, что в следующий раз Мудрейший достанет его лишь в присутствии Шамшана.

Теперь оставалось надеяться только на удачу, потому что всё от него зависящее доктор Кариг уже сделал.

Никлас ошибся – его Мудрейшество прочитал письмо прежде, чем успел дойти до королевских покоев. Благо лестница хорошо освещалась – тут горели десятки свечей в изящных бронзовых канделябрах. Кассис помнил, как погасили все свечи в день убийства бывшего короля. Тогда здесь стояла непроглядная темнота.

Содержание письма Мудрейшего не заинтересовало. Да и не было в нём ничего особенного – обычное воркование влюблённого, не более, но показать записку королю всё же стоило.

Несмотря на поздний час, его Величество Шамшан Первый всё ещё был на ногах. К удивлению Кассиса, охрана, дежурившая на лестнице, его не пропустила. Ещё более странным выглядело то, что кроме королевских гвардейцев здесь было ещё несколько человек в серых плащах без каких-либо опознавательных знаков и глубоких чёрных беретах. Все они были вооружены алебардами, у двоих видели на поясе короткие мечи.

Уверенный в том, что запрет на посещение касается других, а вовсе не его самого, Кассис обошёл охрану, спустился в подвал и вновь поднялся наверх по другой лестнице. Обычно тут ходила толькоприслуга, и лестница охранялась хуже основной. Так было и на этот раз – на третьем этаже дежурил только один гвардеец. Кассис знал юношу в лицо, но не помнил его имени. Охранник преградил дорогу:

Прошу простить, ваше Мудрейшество, но мне не велено никого пропускать.

Кассис улыбнулся своей сладчайшей улыбкой:

Меня ждёт его Величество. Хорошо ли заставлять его ждать?

Юноша растерялся:

Я не получал приказа…

Ты получаешь его сейчас.

Но, если я пропущу ваше Мудрейшество, меня накажут.

Не говори ерунды! Его Величество самолично велел мне явиться.

По-прежнему терзаемый сомнениями страж всё же не решился перечить, и, воспользовавшись его замешательством, Кассис уверенно двинулся в сторону королевских покоев. Теперь настал его черёд смущаться в приёмной не было никого, кто мог бы доложить о его приходе королю. Кассис робко приблизился к двери, и уже намеревался постучать, как вдруг услышал доносившиеся из кабинета голоса.

Я выполнила условия договора, вы – нет! – взвизгнула женщина.

У неё был высокий переливчатый голос, в минуты волнения переходящий в визг. Ей ответил гнусавый голос короля:

Я сделал всё, что мог, ва…

Не надо имён!

Прошу меня простить, сударыня. Я лишь хотел сказать, что в произошедшем нет моей вины.

Нет вашей вины, Шамшан?! Я дала вам всё: власть, богатство, влияние, а взамен хотела получить лишь ничтожную услугу. И что же? Где то, что мне нужно?

Девчонка сбежала, сударыня.

Кассис прильнул к замочной скважине. Король сидел за столом, лицом к двери. Его взгляд как обычно не выражал ни смятения, ни беспокойства. Разглядеть загадочную даму мешал низко надвинутый капюшон невзрачного серого плаща, почти такого же какие были на людях, которых Кассис видел на лестнице. На рыночной площади эта женщина запросто слилась бы с толпой, но то, как вольно обращалась она с королём, выдавало в ней даму куда более знатную, чем можно было подумать.

Она мне нужна, прошипела женщина. – Найдите её, не то…

Вы мне угрожаете?

Я напоминаю вам, что благородный человек всегда держит слово.

Я найду девчонку, ва…

Посмеете назвать моё имя и я вас уничтожу!

Шамшан рассмеялся сухим недобрым смехом:

Я лишь хотел сказать: вам не о чем беспокоиться, сударыня.

Женщина встала, придерживая руками капюшон. В страхе отпрянув от двери, Кассис бросился к лестнице с невероятной для его размеров скоростью. За спиной скрипнула дверь – это выходила из покоев короля загадочная незнакомка. Мудрейший трясся от страха. Если король узнает, что он подслушал секретный разговор, его повесят вместе с мальчишкой-конюшим. А, возможно, и раньше.

Кассис, пыхтя, выскочил на лестницу и при этом едва не сбил с ног доверчивого гвардейца. Юноша проводил его испуганным взглядом, но Мудрейшему было не до него. Сейчас ему хотелось оказаться как можно дальше от королевского дворца, и данное доктору обещание служило для этого прекрасным поводом.

Лиа «прекрасная» и её госпожа

В квартале Сов не очень-то жаловали пришлых. И днём, и особенно ночью здесь кипела жизнь, не похожая ни на безумный карнавал квартала Соек, ни на унылое прозябание Серого квартала, ни на муравейник квартала Торгового. Каждый переулок, каждое здание, да что там – каждый камень был наделён здесь особым смыслом, постичь который могли только посвящённые.

Облицованные туфом, лишённые каких-либо архитектурных излишеств дома, тесно прижимались друг к другу, невысокие арки впускали во дворы лишь пеших путников, узкие зарешёченные окна служили для обзора, не для освещения. Жители квартала Сов – учёные и те, кто обеспечивал их насущные потребности, проще говоря, слуги, научились с лёгкостью обходиться без дневного света. В их лабораториях свет был всегда, благодаря изобретённым магистром Тафелем лампам, способным аккумулировать дневной свет, чтобы отдавать его ночью.

Узнав об изобретении, покойный король Тир Двенадцатый пытался заполучить его хотя бы для личных нужд, однако столкнулся решительный отказом. Трудно поверить, но король не решился настаивать. Как и все жители Тарии он опасался той загадочной силы, которой обладали учёные. Им приписывали увлечение магией, хотя никаких прямых тому доказательств ни у кого не было, и предпочитали не связываться, чтобы не навлечь беды на свои головы.

Кассис Мудрейший имел право передвигаться по городу на лошади, но никогда этого не делал. Во-первых, ни один конь, если не считать прекрасных тяжеловозов, которых разводили кочевники Забелогорья, был не в силах везти его, не прогибаясь под тяжестью седока. Во-вторых, карета, которой он мог воспользоваться, была бы слишком заметна, а Кассис предпочитал перемещаться инкогнито. Было и в-третьих: Мудрейшему нравилось смешиваться с толпой – подслушивать, подсматривать, вынюхивать. Только так, по его убеждению, можно было первым узнавать обо всём, что делается в Туфе. Кассис не сомневался: история творится не в кабинетах военачальников и не в тронных залах, а на улицах и площадях городов.

В квартале Сов он чувствовал себя, однако, не в своей тарелке. Никаких толп, которые могли бы послужить ему укрытием, тут не было. Даже темнота не помогала – окна домов сияли так ярко, что и мостовой перепадало достаточно света. Напрямую Кассис дошёл бы от дворца до дома, где жила прелестная служанка, не успев досчитать до трёх тысяч, но он вынужден был пробираться неосвещёнными переулками, и маршрут удлинился едва ли не втрое.

Наконец, сверившись с адресом, Мудрейший остановился. Дом ничем не выделялся на фоне остальных – тот же розоватый камень на стенах, те же узкие деревянные окна с массивными решётками. Лишь кокетливые белые гардины изящный дамский каприз – обнаруживали нежную натуру хозяйки. Совы часто занавешивали окна, хотя никто кроме них и, пожалуй, королевской семьи так не делал.

Кассис спрятался за угол. Только сейчас его посетила мысль, что прекрасная служанка, скорее всего, не выйдет на улицу. Конечно, Совы получили своё прозвище не только за мудрость, но и за приверженность ночному образу жизни, а потому хозяйка вполне могла отослать девушку с поручением и после захода солнца, но всерьёз рассчитывать на это было глупо.

Кассис уже собирался повернуть назад, когда на стену противоположного дома выползла тень. Девушка двигалась на удивление тихо – только лёгкий шорох юбок и мягкое постукивание каблучков выдавали её присутствие. В одной руке незнакомка несла прикрытую тряпицей корзину, другой придерживала сползающий капюшон.

«В какое странное время мы живём! – подумал, глядя на неё, Мудрейший. – Каждая простолюдинка теперь корчит из себя знатную даму – прячет лицо точно королева». В том, что перед ним служанка, а не госпожа, Кассис ни на мгновение не сомневался. Совы ходят только в чёрном, так что улицы квартала при свете дня кажутся захваченными стаей ворон.

Девушка тем временем подошла к тяжёлой дубовой двери, отцепила от пояса ключ и принялась ковырять им в замочной скважине.

– Лиа! – окликнул её Мудрейший, выступив из тени. – Меня прислал мэтр Кариг.

Девушка вздрогнула, выронила ключ и обернулась. Капюшон соскользнул, открывая лицо и пепельные волосы, собранные в тугой пучок не затылке. Кассис едва подавил вздох разочарования. Назвать служанку красавицей мог лишь слепой или безнадёжно влюблённый, что, в сущности, одно и то же. Девушка была белокожей, белобровой и, казалась начисто лишённой ресниц. Короткий широкий нос, птичий подбородок и оттопыренные уши тоже не придавали её лицу благородства. Никому и прежде не доверявший Кассис, в очередной раз поклялся больше не принимать чужих слов на веру.

– Меня прислал мэтр Кариг, – повторил он.

– Мэтр Кариг? – девушка попятилась.

– Совершенно верно, дитя моё, – Кассис постарался придать голосу обычную сладость и вытащил из-за пазухи бумагу. – Вот письмо.

– Письмо? – служанка заозиралась по сторонам, точно готовилась обратиться в бегство.

– Письмо, – Мудрейший начал терять терпение. – Вы ведь его ждали, не так ли?

Девушка затрясла головой:

– Я не ждала никакого письма.

– Я не о письме, – Кассис говорил мягко, точно убеждал в чём-то неразумное дитя. – Вы ждали мэтра Карига.

– Мэтра Карига? – повторила Лиа.

Неожиданная догадка посетила Кассиса: девчонка была дурочкой. Ещё раз подивившись странному выбору лекаря, он сунул служанке письмо и, даже не взглянув на неё, скрылся в переулке. Пожав плечами, девушка отыскала обронённый ключ, положила письмо в корзину, открыла дверь и вошла в дом.

Тесная прихожая освещалась лишь редкими лучами, пробивавшимися из-под двери на втором этаже, но Лиа прекрасно ориентировалась тут и в полумраке. Она работала в этом доме без малого пять лет и знала наперечёт все ступеньки скрипучей лестницы, все доски на полу, все крючки и полочки. Хозяйка запрещала ей делать уборку только в кабинете. Там было много интересного: неведомые пузырьки, баночки, пучки сухих растений, но особенно Лию занимали сложные конструкции из пружин, тросов и блоков, под которые была отведена добрая половина комнаты.

– Лиа, где мои шестерёнки? – крикнула хозяйка из-за двери.

– Несу, госпожа, – скинув башмаки, девушка подхватила корзинку и помчалась наверх.

Ноги в шерстяных чулках скользили по отполированным ступенькам. Встав слишком близко к краю, Лиа поскользнулась и полетела в низ. Приземлившись, она больно ударилась о дощатый пол и, что ещё хуже, выронила корзину. Винтики и шестерёнки рассыпались по полу, а некоторые – закатились в щели, откуда их теперь было не достать.

Дверь на втором этаже распахнулась, и на лестнице показалась хозяйка. Лиа не знала значения слова «безупречный», чувствовала, что её госпожа была именно такой: без единого изъяна, без крошечной червоточинки – само совершенство. Девушка никогда не спрашивала хозяйку о возрасте, но нехитрые подсчёты позволили установить, что ей было лет двадцать пять – двадцать семь, не более. Сегодня госпожа Вилла выглядела так же прекрасно, как и в любой другой день. Наглухо застёгнутая чёрная мантия совпадала по цвету с небрежно рассыпанными по плечам волосами, широко распахнутые зелёные глаза в обрамлении пушистых ресниц напоминали глаза ребёнка.

Окинув прихожую взглядом, Вилла заметила растянувшуюся около лестницы служанку. Её большие глаза распахнулись ещё шире:

– Лиа, ты ушиблась? Сколько раз я запрещала тебе ходить по лестнице без обуви?!

Она сбежала вниз и бережно подняла служанку. Лиа расплакалась:

– Я рассыпала шестерёнки, госпожа!

Снисходительно улыбнувшись, Вилла принялась собирать винтики с пола. Лиа помогала, то и дело потирая ушибленный зад. Вдруг хозяйка подняла выпавшее из корзины письмо:

– Токарь передал мне записку?

–Нет, госпожа, – Лиа протянула руку, чтобы забрать письмо, но Вилла, похоже, не собиралась возвращать его.

– Это мне? – она с любопытством смотрела на листок, но разворачивать не торопилась.

– Нет, госпожа, – повторила Лиа. – Это письмо для меня.

Хозяйка взглянула на служанку так, будто девушка сообщила, что Земля покоится на трёх китах посреди Великого океана.

– Я четырежды пыталась научить тебя читать, но тогда ты не освоила и половины букв. Выходит, ты втайне от меня обучилась грамоте?

Лиа залилась краской:

– Я по-прежнему не умею читать, госпожа Вилла.

– Ты не умеешь читать, но кто-то пишет тебе письма? Я ничего не понимаю.

– Это мэтр Кариг, госпожа. Он передал мне письмо.

– Никлас Кариг? Похоже, ты что-то напутала. Должно быть, оно адресовано мне или магистру Гастону.

Лиа неожиданно заупрямилась:

– Тот господин сказал, что оно для меня.

– Я могу прочесть его? – Вилла, похоже, начинала терять терпение.

Служанка неопределённо пожала плечами, и госпожа приняла этот жест за выражение согласия. Пока она читала про себя, Лиа не сводила глаз с её прекрасного лица, силясь угадать содержание записки.

– Ты сказала, его передал какой-то господин? – Вилла аккуратно свернула письмо и сунула его в рукав.

– Очень толстый господин с такой ужасной улыбкой. У него ещё дырка между зубами.

– Где ты его встретила?

– Здесь, около дома.

– Он назвал тебя по имени?

– Да, госпожа.

Вилла кивнула, точно ожидала именно такого ответа. Её нынешнее выражение лица было хорошо знакомо служанке. Оно означало, что хозяйка чем-то заинтересована, а, возможно, даже обеспокоена.

– Что там написано? – прошептала Лиа, потупившись.

– Мэтр Кариг хотел бы прогуляться с тобой по рыночной площади, – отмахнулась хозяйка.

Её мысли, несомненно, были заняты чем-то более серьёзным, чем несостоявшаяся прогулка.

– Не могли бы вы… – замялась Лиа. – Я бы хотела… забрать письмо.

– Зачем? – Вилла подняла на неё рассеянный взгляд. – А, впрочем, забирай. И принеси мне плащ, я отлучусь ненадолго. Да, чуть не забыла: сними эти отвратительные шторы. Видеть их не могу!

Кассис Мудрейший не был бы собой, если бы, расставшись с девчонкой, тотчас отправился восвояси. Утратив интерес к служанке, он заинтересовался госпожой и даже решил при первой же возможности приставить к дому соглядатаев.

Пораскинув мозгами, Мудрейший пришёл к выводу, что служанка Лиа слишком ужасна для увлечения Никласа Карига. Значит, письмо было адресовано не ей, а её госпоже. Теперь хозяйка дома с белыми гардинами стала главной целью его охоты.

Кассис как раз осматривал переулок, соображая, где лучше расставить шпионов, когда из дома вышла женщина. Не безобразная Лиа, другая: высокая, стройная, в чёрном плаще до пят. Это могла быть только Сова.

Мудрейший, пыхтя, отскочил в тень. Женщина двинулась вперёд стремительной танцующей походкой. Кассис бежал следом. Он не мог передвигаться так быстро, к тому же был вынужден соблюдать осторожность, а потому едва не потерял след Совы в тёмных переулках.

Мудрейший устал. Его тучное тело больше не желало повиноваться воле хозяина. Выйдя на площадь, Кассис остановился и огляделся по сторонам. Женщина исчезла.

Мимо него, переговариваясь полушёпотом, прошли двое мужчин в чёрных Совиных мантиях. Поравнявшись с Мудрейшим, они выразительно переглянулись – он явно привлёк внимание своей непохожестью на здешних обитателей. Какая-то тень мелькнула под аркой и снова скрылась за углом. Кассис бросился следом.

Ему оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы вновь увидеть преследуемую, когда рядом взметнулось что-то чёрное. Охнув от неожиданности, Мудрейший и отступил в сторону. Он мог поклясться, что видит невозможное: женщина с развевающимися чёрными волосами летела над землёй. Завопив, Кассис бросился наутёк. Удирая по тёмным переулкам, он ещё долго слышал за спиной зловещий ведьмин хохот.

Вилла смеялась точно умалишённая. Невысокий седовласый мужчина с ямочкой на подбородке, одетый в Совиную мантию, разливал чай в маленькие чашечки из розового фарфора, поглядывая на неё с нескрываемым восхищением.

– Видел бы ты его, Гастон! – девушка попыталась взять блюдце, но тотчас опустила его, давясь хохотом. – Как он орал! Разбудил всю улицу!

– Кто в нашем квартале спит в такой час? – Гастон улыбнулся мягкой сдержанной улыбкой. – Только, боюсь, ты напрасно играешь с огнём, дорогая.

– Думаешь, мне стоит бояться этого слизняка Кассиса? – фыркнула Вилла.

– Этот слизняк – один из самых опасных людей Тарии. Он не узнал тебя?

– Он видел меня всего однажды. К тому же я так эффектно появилась… А ты говорил: мои прыгунки – детская забава.

Гастон внезапно посерьёзнел:

– Твои прыгунки – чудесное изобретение, дорогая. Я всегда считал тебя самой талантливой из своих учеников…

–… после Никласа Карига.

– Да, после Никласа.

Вилла перестала смеяться:

– Я как раз хотела поговорить о нём.

– О Никласе? Ты с ним виделась? Почему он не зашёл ко мне?

Девушка покачала головой. Теперь её лицо было серьёзным и сосредоточенным. От детского веселья не осталось и следа, и Вилла стала казаться намного старше, почти ровесницей своего учителя.

– Я давно его не видела, но сегодня моя служанка получила письмо.

Лицо магистра вытянулось:

– Письмо от Никласа? Ты в этом уверена?

– Абсолютно. Я знаю его руку.

– Зачем Никласу писать твоей служанке?

– В том-то и дело, что незачем. Лиа даже не умеет читать.

Лицо Гастона вновь стало невозмутимым:

– Возможно, это не наше дело, дорогая…

– Мне показалось, ему нужна помощь…

––Если бы ему была нужна помощь, он пришёл бы ко мне, а не писал письма твоей служанке, разве нет? Или… Это как-то связано с Кассисом?

Гастон подался вперёд, будто намеревался добровольно получить горькую пилюлю. Вилла осторожно коснулась его руки:

– Письмо принёс Кассис.

От сдержанности магистра ничего не осталось. Он вскочил и принялся шагать по комнате, заложив руки за спину:

– Где письмо?

– Лиа захотела оставить его себе, – улыбнулась девушка. – Но я запомнила дословно. «Моя дорогая Лиа! Это письмо предаст тебе мой друг, у которого я имею удовольствие гостить. К великому сожалению, срочные дела задержали меня в дороге, лишив возможности увидеть твоё прекрасное лицо. Больше всего на свете желал бы я, дорогая голубка, прогуляться с тобою по ярмарочной площади этим вечером, но, увы, моим чаяниям не суждено сбыться. Надеюсь, повар более не досаждает тебе, ибо, если это так, я найду и убью его, где бы он ни был! Прошу, будь осторожнее, не доверяй своей госпоже! Твой преданный друг, Эн Ка».

Гастон остановился, в изумлении глядя на свою ученицу:

– Похоже на любовное послание. Кстати, сколько раз ты прочитала его, прежде чем запомнить?

– Только единожды. Помнится, ты всегда хвалил мою память. – Вилла любила удивлять учителя, его похвала значила для неё куда больше, чем дипломы всех университетов мира. – Но, Гастон, это вовсе не похоже на любовную записку.

– На что же это, по-твоему, похоже?

– На зашифрованный текст. У Никласа прекрасный слог, ты сам говорил, а это «дорогая голубка» звучит чудовищно.

Гастон задумчиво обхватил руками чайник и, похоже, остался недоволен его температурой.

– Карли! – позвал он. – Поди сюда и принеси нам кипятка.

В комнату бесшумно впорхнул низкорослый упитанный юноша. Казалось, у него вовсе нет шеи, а голова, увенчанная смешным каштановым ёжиком, крепится прямо к плечам. Карли засуетился у стола, доливая кипяток и выкладывая на блюдо круглые заварные пирожные.

Магистр Гастон вытащил из ящика пучок зелёных перьев:

– Вот что, Карли, сейчас ты отправишься к известным тебе господам и передашь каждому из них по пёрышку.

Слуга тотчас оставил свои хлопоты, спрятал перья во внутренний карман, поклонился и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

– Давненько ты не присылал мне пёрышек, усмехнулась Вилла, отправив в рот пирожное.

– Собрания теперь опасны, – Гастон запер ящик на ключ, а после подёргал за ручку, проверяя, достаточно ли хорошо он закрыт. – Не думал, что мы возобновим их, но ради Никласа… Он пишет, что гостит у Кассиса. Кассис – правая рука Шамшана. То есть наш друг задержан узурпатором. Возможно, он в тюрьме.

– Не думаю, – смахнув с подбородка крошки, Вилла потянулась за вторым пирожным. – Кассис лично принёс письмо.

– Возможно, это ловушка.

– У тебя есть счёты с Шамшаном?

– У меня счёты с половиной Тарии, но Шамшан, как ни странно, из другой половины.

– Я думала, он – худший человек на свете.

– Один из худших, но до сих пор наши пути не пересекались.

Как ты думаешь, почему Никлас написал «не доверяй своей госпоже».

Магистр Гастон лукаво улыбнулся:

– Тебя это задело? По-моему тут всё очевидно. Использован простейший способ обратного шифрования. «Не доверяй госпоже» означает «доверься ей». То есть, «передай ей это письмо». Никлас знал, что Лиа не умеет читать и надеялся, что письмо прочтёшь ты.

– О каком поваре он пишет?

– Этого я не знаю.

– А как насчёт глупейшей фразы о голубке и ярмарочной площади?

Отодвинув штору, Гастон выглянул в окно:

– Давай рассуждать логически. Голубка и площадь. Что их связывает?

– На площадях всегда полно голубей.

– Верно. На всех площадях полно голубей, но Никлас, возможно, хотел указать нам на какую-то конкретную площадь.

Казалось, магистр Гастон потешается над ученицей, давно зная ответ на мучающий её вопрос:

– Хорошо. Давай рассуждать иначе. На каждой площади Туфа легко найти голубей, но можно ли это гарантировать? Что если, придя на какую-нибудь площадь, ты не обнаружишь там ни одного голубя?

Вилла хмыкнула:

– Это маловероятно, но возможно.

– Тогда есть ли в городе хоть одна площадь, где голубей можно найти всегда, в любое время дня и ночи?

Девушка задумалась:

– Только если эти голуби… Если они не живые.

Неожиданная догадка озарила её лицо:

– Они каменные! Это голубки на часовой башне. Площадь Справедливости! О, нет! Его собираются казнить?!

Гастон сделался мрачен, и Вилла внезапно растерялась. То, что начиналось как невинная игра, теперь обещало превратиться в трагедию. Вилла готова была разрыдаться от бессилия. Конечно, магистр Гастон – умнейший человек Тарии, но вырвать друга из лап Шамшана ему не под силу.

В дверь тихонько постучали. Гастон и Вилла переглянулись, точно спрашивая друг у друга, кто это мог быть. Карли всегда отпирает дверь собственным ключом, стучать ему незачем. Никто из тех, кто должен был получить зелёное пёрышко, ещё не успел бы явиться на зов.

Магистр поднялся, девушка схватила его за руку, призывая оставаться на месте, но он аккуратно высвободился. Стук повторился.

– Кто там? – спросил Гастон, подходя к двери.

– Магистр Гастон, откройте, – ответил детский голос.

Вилла отчаянно замахала руками, но учитель будто не замечал. Он отпер дверь, и в дом валились трое: две девочки, одна высокая, другая – неправдоподобно маленькая в платье с чужого плеча и пухленький белокурый мальчик с ореховыми глазами. Внезапно за их спинами точно из ниоткуда возникла высокая мужская фигура.

– Это я, – проговорил Амос. – Прошу простить за вторжение, но девочка просила…

Гастон поднёс палец к губам и посторонился, впуская детей и их провожатого. Он не сводил глаз с высокой девочки, а та, в свою очередь, с интересом разглядывала его.

«Попугаи»

Прежде Селена никогда не встречалась с магистром, но много слышала о нём от Никласа. Сказать по правде, девочка представляла его иначе: выше, полнее и гораздо старше. Мудрец, каким считал Гастона Никлас, должен быть стариком с длиннющей бородой. Ну, пусть без бороды, но хотя бы с множеством морщинок-лучиков у глаз, чтобы каждому было видно: этот человек прожил на свете столько лет и зим, что уже всё-всё повидал, и на все вопросы давно ответил. Несмотря на седые волосы, магистр Гастон стариком не был. Как и Никлас.

– У нас необыкновенные гости! – магистр Гастон сказал это красивой черноволосой девушке, застывшей возле крохотного чайного столика. – Позволь представить: Селена Кариг.

– Откуда вы знаете? – опешила девочка.

Она так удивилась, что даже забыла сделать реверанс. Хорошо, что Дора этого не видела, а то бы влетело от неё крепко. Магистр Гастон улыбнулся. Улыбка у него была грустная и очень добрая.

– Ты похожа на мать. Я знал Вилму совсем юной, а теперь будто вижу её портрет.

Брюнетка приблизилась. Селена, привыкшая смотреть сверху вниз на многих взрослых женщин, не без удовольствия отметила, что девушка была выше её почти на голову. Длинная струящаяся мантия из тонкого чёрного бархата, удивительно подходящая к волосам, подчёркивала её рост и стройность. На девушке не было никаких украшений, кроме крупного золотого медальона с причудливым узором.

– Я – Вилла, – сказала брюнетка, протянув девочке руку. – Твой отец рассказывал о тебе.

«А о вас – почему-то нет», – подумала Селена. Вслух же сказала:

– Рада познакомиться. Это мой друг Зебу Зегда и…

– … принцесса Лайда, – проговорил магистр, пристально глядя ей в глаза.

Ойкнув, Лайда спряталась за спину растерявшегося Амоса. Парень завертелся как собака, пытающаяся поймать собственный хвост:

– Принцесса?! Они провели меня как ребёнка!

– Тише, Амос, – велел Гастон. – Они поступили правильно. Сейчас никому нельзя доверять, тем более, когда речь идёт о жизни и смерти.

– Чьей смерти? – испугался Зебу.

Магистр Гастон наклонил голову, прищурившись:

– Принцессы. А теперь ещё и нашей. Можешь вернуться в свой облик, Зебу Зегда, и пойдёмте в дом. Разговаривать у двери опасно – каждый камень мостовой нынче имеет уши.

Компания разместилась в маленькой гостиной, которая при их появлении, кажется, сделалась ещё меньше. Девочки расположились на обитых кожей стульях, а Зебу растянулся на полу, загородив проход.

– Вы голодны? – спохватилась Вилла. – Тут остались пирожные.

– Благодарю, – Селена вспомнила, наконец, о приличиях, – мы поужинали. Тётушка Луссия накормила нас рыбой.

Девочка улыбнулась Амосу, но тот не ответил. Казалось, парень был всё ещё обижен на неё за невольную ложь. Послышался стук входной двери, и в гостиную вошёл короткошеий юноша. Наклонившись, он прошептал что-то на ухо магистру. Тот удовлетворённо кивнул и сказал, обращаясь к Амосу и Вилле:

– Дисон и Висон скоро будут здесь. Фрейна нет дома, но мы, пожалуй, можем начать без него.

– Начать что? – спросил Зебу, приподнявшись на лапах.

Магистр Гастон вздохнул:

– Раз уж мы оказались посвящены в вашу тайну, будет справедливо посвятить вас в нашу.

Он отпер ящичек и вытащил оттуда пучок зелёных перьев:

– Селена, ты когда-нибудь видела что-то подобное?

Девочка кивнула. Она не раз находила похожие пёрышки у отца, но тот почему-то никогда не разрешал играть с ними.

– Мы с Никласом придумали своё тайное общество много лет назад. Сначала в нём состояли только он, я твоя мама и наш общий друг. Потом Вилмы не стало, а к нам присоединились мои лучшие ученики. Нас всех объединяла одна идея: наука не может существовать в отрыве от жизни. Мы хотели помогать людям, хотели делать мир лучше, потому что это было нам под силу. Мы лечили больных, кормили голодных, учили, защищали, оберегали. Мы узнавали о том, что где-то творится несправедливость и наказывали виновных. Мы много болтали о том, о чём редко говорят вслух. Название нашему обществу придумал Никлас. Он сказал, что здесь, на наших собраниях мы не мудрые совы, а дерзкие попугаи. Мы можем говорить то, что думаем, можем делать то, во что верим, и в этом наша сила. Мы выбрали своим цветом зелёный – цвет надежды. Так появилось общество «Зелёный попугай». Пёрышки – наш тайный знак. Я отправлял их, когда хотел призвать товарищей на собрание, а иногда и сам получал перо от кого-то из них. Это означало, что кому-то требуется наша помощь.

Ребята слушали, затаив дыхание. Наконец, Селена проговорила:

– Никлас ничего мне не рассказывал.

Гастон и Вилла переглянулись.

– Кажется, – начал магистр мягко, – сейчас помощь нужна твоему отцу.

– Вы знаете, где он?

– Думаю, что да.

– Скажите мне! Я должна срочно его увидеть!

– Боюсь, это невозможно, – Вилла виновато потупилась.

– С ним что-то случилось? Он жив? – чуть не плача допытывалась девочка.

Магистр Гастон кивнул:

– Жив. И это единственное, что можно сказать наверняка. Но, возможно, ты прольёшь свет на эту странную историю? Неспроста же вы с Зебу явились в город с принцессой…

Селена оглядела собравшихся. Лайда смотрела исподлобья, вжавшись в спинку стула, Зебу ёрзал на полу, Вилла ловила каждое слово учителя, и лишь Амос, казалось, задремал, прислонившись к стене.

Не обращая внимания на предостерегающие взгляды мидава, Селена выложила магистру всё, что знала. Она подробно рассказала о Гараше, об отъезде отца, о чудесном спасении принцессы Лайды и победе над килькиром.

Гастон внимательно слушал, в задумчивости закусив губу.

– Значит, сына Тумая собираются казнить? – проговорил он, когда девочка, наконец, закончила рассказ. – Теперь мне понятны слова о поваре. Эта шутка обошла всю Тарию, помните?

Амос и Вилла синхронно замотали головами.

Конечно! – магистр стукнул себя по лбу. – Вы тогда были детьми. Это случилось после победы над Ливарией. Посол из Красной Земли во время званого ужина назвал Тумая Великого главным поваром королевской кухни, а его Величество Тир двенадцатый заметил, что этот повар уже сварил для ливарийцев большую кастрюлю огненного супа. То был намёк на «огненный дождь», который устроили при осаде Гремунда и одновременно на «огненную ящерицу» саламандру, которая изображена на гербе Тумая.

– Завтра среднее белолуние, – оживился Амос. – Казни всегда устраивают в этот день.

– Тогда нам стоит поторопиться, – магистр Гастон встал и отпер дверь в соседнюю комнату. – А вам, дети, давно пора спать. Сегодня вы переночуете здесь, а завтра… Завтра мы решим, что делать дальше.

– Мы должны найти Гараша, – возразила Селена. – И Никласа – тоже.

Магистр отнёс её торбу в комнату:

– Вам придётся остаться здесь. Принцессу ищут, и будут искать, пока не найдут.

– Принцесса пусть остаётся, – заявил Зебу. – А нам нужно идти.

Лайда насупилась и, демонстративно подобрав юбку, прошествовала в спальню.

– В сундуке ты найдёшь подушки и одеяла, – крикнул ей вслед Гастон, и, уже обращаясь к Селене, добавил, – вам тоже нужно отдохнуть.

Девочка поднялась, поманив Зебу за собой:

– Не стоит спорить, – прошептала она, – иначе мы отсюда не выберемся.

Засветив фонарик Тафеля, обнаруженный на столе, Селена осмотрелась. Комнатка оказалась крошечной. Похоже, она служила хозяину спальней. Из убранства здесь были только широкая скамья, козетка да деревянный сундук, перехваченный коваными обручами. Пахло пылью, старыми книгами и валерианой. Из единственного окошка виднелась глухая стена соседнего дома. Переулок не освещался. Его ширина позволяла коснуться дома напротив, едва высунувшись в окно.

На улице утробно заорала кошка, а после снова сделалось тихо. Лайда улеглась на козетку, не снимая платья, и завернулась в одеяло. Оставшаяся скамья была слишком маленькой для Селены, но принцессу это, похоже, нисколько не волновало.

– Мы ведь не останемся здесь? – жалобно спросил Зебу.

– Конечно, нет.

Девочка погасила фонарь, подошла к двери и заглянула в щёлочку. Гастон, Амос и Вилла сидели вокруг стола, едва не соприкасаясь головами. К ним присоединились ещё двое – крупные молодые люди с одинаковыми веснушестыми лицами, маленькими подслеповатыми глазками и ярко-рыжими волосами. «Близнецы. Наверно, те самые Дисон и Висон», – догадалась Селена. Мужчины, как и Амос, были одеты не по-совиному – в простые куртки из грубого зелёного сукна и коричневые штаны, какие носят горожане среднего достатка.

– Селена… – начал было Зебу.

Девочка поднесла палец к губам:

– Тише. Я хочу послушать, о чём они говорят.

Магистр Гастон что-то чертил пальцем на столе, остальные сосредоточенно следили за наносимыми им невидимыми линиями и точками.

– Я справлюсь, – сказал Амос.

Гастон покачал головой:

– Не ты. Только не в этот раз. Для тебя найдётся другое задание. Ты отправишься в Миравию и получишь аудиенцию королевы–регентши.

– Королева не станет говорить со мной!

Гастон похлопал его по плечу:

– Конечно, станет. Ты скажешь ей, что принцесса Лайда нуждается в защите, и она примет девочку.

– Мы можем переправить её в Стребию, – Вилла ткнула изящным пальцем во что-то невидимое на поверхности стола. – Тамошняя королева приходится Лайде родной тёткой.

– Это невозможно, – развёл руками Гастон. – В порту – мидавы Шамшана. Все корабли тщательно досматривают, но, если нам удастся вывезти девочку в Миравию, королева Сона сумеет отправить её к тётке.

Один из близнецов скорчил презрительную гримасу:

– Что если она побоится?

Гастон задумался:

– Королева Сона – женщина взбалмошная и нетерпеливая. Она добра и справедлива, но ей недостаёт мудрости. Я вряд ли доверил бы судьбу принцессы её Величеству, но уверен, что могу рассчитывать на её маршала как на самого себя.

– Ты говоришь о маршале Нордиге? – усмехнулась Вилла. – О нём ходит немало слухов.

– Немало, согласился Гастон. – Однако не всем стоит верить. Я знаю маршала Нордига как человека в высшей степени порядочного, и готов ему довериться. Ты, Амос, отправишься в Миравию на рассвете. Я дам тебе письмо для королевы. На всякий случай, прочти его и выучи наизусть. В случае опасности письмо придётся уничтожить. Путь будет долгим и опасным – ты получишь инструкции, как добраться до Лакова целым и невредимым. Следуй им неукоснительно, от этого зависит не только твоя жизнь.

Амос кивнул. Он больше не выглядел сонным и рассеянным – взгляд сделался острым и цепким, спина выпрямилась, руки вытянулись вдоль туловища как у солдата, получающего приказ.

Гастон продолжал:

– Дисон и Висон, вам предстоит сделать то, что вы умеете лучше всего…

Близнецы переглянулись.

– Нам нужно подготовиться, – сказал один, шаря по карманам.

– Отправляйтесь домой, – велел магистр. – Встретимся на площади Справедливости. Приходите на рассвете, но на площадь не суйтесь – нужно дождаться, когда соберётся толпа. Я буду ждать слева от часовой башни. Возьмите столько дыма, сколько сможете пронести незаметно. Если натолкнётесь на патруль – назовётесь торговцами из Ливарии. Скажете, что пришли посмотреть на казнь – Тария славится такими зрелищами. Не забудьте про акцент: ливарийцы произносят звуки мягче и сильно картавят. О лошадях я позабочусь, а больше нам ничего не нужно. Разве что немного удачи.

– Это опасно, – Амос передёрнул плечами.

– Опасно, – согласился Гастон. – Но попытаться стоит. Мальчик важен для нас. Он важен для всей Тарии. Даже если бы это был обыкновенный ребёнок, мы должны были бы попытаться его спасти, но Дум Квестин Тумай не обычный ребёнок, и вы все это понимаете. Завтра мы освободим его!

– Или погибнем, – буркнул один из близнецов.

– Или погибнем, – согласился Гастон с необычной весёлостью. – По-моему, это не худший повод расстаться с жизнью.

Все замолчали. Стало так тихо, что Селена услышала, как тоненько скрипит стул, когда Амос раскачивается на нём.

– А что делать мне? – спросила Вилла.

– Ты останешься с принцессой.

– Но, Гастон…

– Ты останешься с принцессой, – отрезал магистр. – Если я не вернусь, тебе придётся одной сопровождать её в Миравию, и, поверь, это будет самое опасное путешествие, какое ты только можешь представить.

Мужчины разошлись, и Вилла осталась одна в комнате. Она будто не находила себе места: то подходила к окну, отодвигала штору и смотрела на тёмную улицу, точно могла там что-то увидеть, то присаживалась к столику и принималась нервно барабанить пальцами по мозаичной столешнице, то снова вскакивала и начинала бесцельно метаться из угла в угол.

Наконец девушка вспомнила о своих подопечных. Селена едва успела отскочить от двери и свернуться на неудобной скамье, когда она вошла в комнату.

Оглядев сопящих детей, Вилла поправила одеяло принцессы, укрыла Селену тонким колючим пледом, пахнувшим шерстью и травами и долго–долго стояла возле неё, а после осторожно перешагнула через Зебу и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

– Лайда! – позвала Селена шепотом.

Принцесса не отвечала. С кушетки доносилось лишь ровное сопение.

– Она спит, – послышался голос Зебу.

– Они хотят отвезти её в Миравию.

– Я слышал.

– Думаешь, это хорошая идея?

– Шамшан убьёт её, если найдёт.

– Или отдаст той женщине.

– Это ещё хуже.

Зебу затих, и Селена даже решила, что он уснул.

– Как магистр Гастон собирается спасти сына Тумая? – спросила она, не надеясь услышать ответ. – Там будет столько людей! Гвардейцы, стража и мидавы… Их убьют, это точно!

– Хочешь попасть на площадь? – оказывается, Зебу не спал и всё слышал.

– Ещё бы, но как?

– Ночью мы сможем пробраться туда…

– Зебу, там полно мидавов!..

Послышалось приглушённое хихиканье:

– А я, по-твоему, кто?

– Если дядя Зак узнает, что мы пошли туда…

– Он не узнает. Его отряды не охраняют площадь Справедливости. Это район Хати Хомака. Ты же хочешь найти Гараша, правда?

– Конечно, хочу.

– Тогда спи. Я разбужу тебя, когда уснёт черноволосая.

– А как же принцесса?

– Лайда в надёжных руках, – в его голосе слышалось неприкрытое злорадство. – Пусть едет в Миравию, это самое подходящее место для тех, от кого мало проку.

Селену занимал ещё один вопрос:

– Они что-то говорили про «огненную ящерицу»…

– Я начинаю ненавидеть ящериц! – простонал Зебу. – Куда не сунься – ящерица. Как на Белых Камнях в тёплую погоду. Но там их можно хотя бы ловить, а тут… Давай спать, не то проспим казнь.

Зебу сдержал обещание, разбудив Селену среди ночи. У мидавов чуткий сон, они редко спят до рассвета, чаще проваливаются в сон совсем ненадолго и без сновидений. Знаменитое мидавье чутьё – вовсе не то же самое, что сны человека. Оно не приходит в виде картинок или чётких образов. Это лишь ощущение, которое каждый взрослый мидав способен истолковать, но не способен вызвать по своему желанию.

Комнату заливал мягкий белый свет – это тучная довольная луна выглядывала из-за крыш. Среднее белолуние – время казней. Так повелось испокон веков. Люди всегда любили белую луну. В ней нет ничего пугающего, ничего враждебного. Её холодное серебристое сияние не похоже на льющуюся кровь, как мистический свет другой, красной луны. Возможно, именно поэтому, смертные решили убивать друг друга в столь благословенное время. Только так они могли ощутить себя истинными хозяевами, грозными полубогами, вершителями судеб, способными соперничать с луной за право царствовать в мире.

Девочка тихонько приоткрыла дверь в гостиную. Вилла дремала в кресле. Длинные чёрные волосы рассыпались по подлокотнику, рот приоткрылся, веки легонько подрагивали, как бывает, когда человек спит чутко и беспокойно.

– Лайда! – Зебу ткнулся носом в принцессино одеяло.

– Оставь её, – сказала Селена. – Ты был прав. Ей безопаснее оставаться здесь, а нам пора.

Девочка открыла окно, стараясь действовать как можно тише, и прохладный ночной воздух неторопливо пробрался в комнату. В квартале Сов пахло не так, как на прочих улицах Туфа. Здесь не было ни тошнотворно сладкого смрада сточных вод, ни острого запаха сырости, что царит в тёмных переулках. Лишь тонкий, почти неощутимый аромат озона витал в воздухе, но никто не знал наверняка, откуда он взялся.

Зебу с обычной лёгкостью вскочил на подоконник, оттолкнулся от него лапами и тотчас оказался на мостовой. Селене потребовалось куда больше времени. Сначала она спустила вниз сумку, потом выбралась сама. Только оказавшись на земле, девочка сообразила, что окно слишком высоко, и закрыть его, даже встав на цыпочки, не удастся. Жестом она подозвала Зебу и велела стоять под окном, а сама взобралась ему на спину и кое-как притворила створку. Оставалось надеяться, что принцесса не проснется раньше времени, если в комнате станет слишком холодно.

Улицы были пустынны. Все окна погасли, ни одного прохожего не попадалось навстречу. Лишь круглая, похожая на крупное яблоко, луна роняла свет на отполированные камни мостовой, купалась в дрожащей воде питьевых фонтанчиков и манила за собой одиноких путников, устремившихся навстречу неизвестности.

Человек в окне

Селена хотела пойти окружным путём, но Зебу заявил, что через площадь Мечей выйдет быстрее.

– Во дворце все спят, – заверил он. – Стража тоже дремлет. Это мидавы никогда не спят на посту, а люди… Что с них взять?! Мы пройдём незамеченными прямо под носом у Шамшана.

Девочка не разделяла его уверенности, но попасть на площадь Справедливости нужно было затемно, а дорога через Золотой квартал выходила вдвое длиннее.

Покинув освещённый квартал Сов, путники оказались на огромной площади Мечей у самого Королевского дворца. Света тут было куда меньше – лишь факелы на ажурных дворцовых воротах неровно мерцали, освещая арку. Статуя короля Тира Первого Основателя, обращённая лицом к жилищу потомков, возвышалась напротив. В темноте казалось, что корона, венчающая чёрную голову первого монарха династии, пронзает небо своими острыми зубцами.

– Тут никого нет, – шепнул Зебу. – Как я и говорил.

Дворец был окутан темнотой. Лишь в одном окне подёргивался огонёк свечи. Селена остановилась, зачарованно глядя на него:

– Должно быть, это Шамшан. Даже ночью не спит – придумывает новые подлости.

– Никакой это не Шамшан, – возразил Зебу. – Во дворце сейчас полно народу: слуги, стража, придворные. Это может быть кто угодно.

В окне мелькнула тень. Какой-то человек выглянул на улицу. После зажёг вторую свечу, а затем – и третью. Селена приблизилась.

– Пойдём, – Зебу осторожно потянул её за рукав. – Нас могут увидеть.

Девочка не сводила глаз с освещённого окна. Человек присел на подоконник, поворошил рукой волосы, почесал подбородок знакомым движением.

– Никлас! – выдохнула Селена. – Зебу, это он!

Зебу опасливо завертел головой:

– Пойдём, прошу тебя! Ты разбудишь стражу!

– Ниииклас! – позвала девочка шёпотом, отчаянно замахав руками.

Зебу вцепился в её рукав и попятился:

– Пойдём немедленно!

Селена продолжала махать, и Никлас увидел её. Он приподнялся над подоконником, напряжённо вглядываясь в темноту, и вдруг замахал в ответ. Это было вовсе не приветствие – отец велел ей уходить как можно скорее.

Лязгнули ворота, послышалось гудение и топот. По меньшей мере десять каблуков стучали по брусчатке.

– Бежим! – Зебу поволок девочку в ближайший переулок.

Опомнившись, Селена побежала сама. Ноги скользили, подворачиваясь на гладких камнях, длинное платье мешало двигаться, кожаная торба, привязанная за спиной, отчаянно тянула вниз. Девочка подобрала юбку и помчалась со всех ног. Вырвавшийся было вперёд Зебу остановился, ожидая её, и тотчас принял облик мальчика.

– Они здесь! – послышалось сзади.

Зебу вновь бросился наутёк, Селена старалась не отставать, но состязаться в беге с мидавом ей было не под силу. Обогнув водосток, Зебу свернул за угол. Девочка мчалась за ним. Холодный ночной воздух свистел в ушах, сердце билось как раненая птица.

Повернув за мидавом, Селена оказалась на незнакомой улице. Зебу впереди не было. От неожиданности Селена замедлила бег. За спиной вновь застучали каблуки, металлически забряцало оружие. Девочка застыла в ужасе. Вдруг кто-то схватил её за шиворот и рывком втащил под тёмную арку. Ахнув, Селена подняла голову и оказалась нос к носу с Зебу.

– Тише! – прошипел мидав. – Это всего лишь люди.

Пятеро стражников пронеслись в паре шагов от них, размахивая секирами. Собственное дыхание казалось Селене слишком шумным, и она отчаянно старалась дышать как можно тише. Зебу тоже пыхтел ужасно громко, но стражники ихпочему-то не слышали.

– Они уже далеко, – сообщил Зебу, выглянув из-под арки.

– Я думала, ты меня бросил! – по её щекам сами собой потекли слёзы.

Ореховые глаза мидава сверкнули в темноте:

– Я никогда тебя не брошу! Слышишь, Селена? Никогда!

Что-то вновь заскребло по мостовой. Селена вжалась в холодную каменную стену и покосилась на Зебу. К её удивлению, тот выглядел спокойным. Всё прояснилось через несколько мгновений, когда мимо них по дороге вальяжно прошествовал крупный светлый мидав.

Только тут Селена заметила, что ближайшие дома выглядят не вполне обычно. У них не было ни окон, ни дверей в привычном для человека смысле – только большие круглые отверстия в стенах, задрапированные блестящей складчатой кожей. На каждом здании трепетали флаги. Их было так много, что в темноте казалось, будто десятки огромных птиц пытаются одновременно воспарить в небо.

– Здесь живут мидавы? – догадалась девочка. – Я никогда тут не была.

– Это Лиловый квартал, – подтвердил её догадку Зебу. – Все мои предки жили здесь.

– Я знаю, – Селена восторженно озиралась по сторонам. – Он называется Лиловым из-за флагов. Их так много!

Зебу кивнул:

– Днём тут ещё красивее.

– Зебу! – Селена попыталась заглянуть вглубь тёмного двора. – Как ты догадался спрятаться здесь?

– Допустим, я очень умён.

– А если серьёзно?

– Если серьёзно, то это мой дом, и я знаю тут каждую подворотню.

– Ты тут живёшь? – изумилась Селена. – А дядя Зак? Что если он дома?

– Я не думаю…

Зебу не успел пояснить, о чём именно не думает, потому что в глубине двора послышалось шуршание. Селена хотела выскочить на улицу, но Зебу схватил её за рукав и потащил за собой. Едва они успели укрыться за приставленной к водостоку бочкой, как мимо, грузно переваливаясь на кривых лапах, прошёл паргалион Зегда. Под аркой он остановился, шумно втянул воздух, приосанился и зашагал дальше.

– Значит, он всё же был дома, – выдохнула Селена, выждав некоторое время. – Он мог нас увидеть, и что тогда?

– Скорее всего, нас посадили бы под домашний арест. А лично мне – ещё и всыпали бы, будь здоров. Но если выбирать между моим отцом и королевской стражей, то я бы предпочёл иметь дело с хорошо знакомым противником.

– Куда он пошёл?

– Должно быть, на службу. Хотя, нет. Военный Совет в другой стороне. Давай подождём ещё немного. Похоже, нам с отцом в одну сторону, а мне бы не хотелось с ним столкнуться.

Остаток пути они преодолели без происшествий. Несколько раз навстречу попадались мидавы, но Зебу, вновь принявший собачий облик, не привлекал их внимания.

Только однажды, у моста Тира Второго, ребят остановил патруль. Рыжие мидавы из отряда Хати Хомака задали дежурные вопросы. Зебу держался спокойно, если не сказать вызывающе.

– Я ищу отца, паргалиона Зегду, – ответил он. – Мы с подругой вернулись из Ольва, но не застали его дома.

Мидавы переглянулись.

– Не стоит ходить ночью без взрослых, – сказал один.

– Уже почти рассвет, – парировал Зебу. – Уверен, что мы скоро найдём отца.

– Он может быть на площади, – задумался другой мидав.

– Не говори ерунды, – отозвался первый. – Это наш район. Белых тут нет.

– Я что-то слышал…

– А я – нет!

– Говорю тебе!..

– И слушать не желаю!

Не переставая спорить, они двинулись дальше, а дети пошли своей дорогой.

На площади Справедливости было безлюдно. Небо над крышами понемногу начинало светлеть. Белая луна тонула в полупрозрачной дымке, звёзды дрожали над горизонтом. Солнце ещё не вступило в свои права, но его робкое рассветное сияние уже очертило контур часовой башни с воркующими голубками и тёмным силуэтом виселицы у подножья, позолотило крыши и стены домов, торговые шатры, возы, мостовые. Город готовился к пробуждению. Пахло прохладой и свежестью, как это бывает лишь в предрассветный час, когда шумная толпа ещё не заняла улицы, не наполнила их обычными запахами: остротой лука, прелостью кожи и вонью лошадиного пота.

Селена присмотрела укрытие: на краю площади притулился ничем не примечательный дом. Его ставни были заколочены, дверь – заперта на большой амбарный замок, а во дворик, располагавшийся гораздо ниже мостовой, вела широкая лестница с каменными ступенями.

– Мы спрячемся внизу, – сказала девочка. – Оттуда нам будет хорошо видно, а люди с площади не смогут увидеть нас.

Сняв со спины сумку, Селена осторожно ступила на лестницу. Зебу, вновь принявший облик человека, перепрыгнул через несколько ступеней и скрылся за выступом стены. В следующее мгновение девочка услышала приглушённый возглас и лязг железа. Что-то металлическое ударилось о камень. Звук повторился ещё и ещё. Послышался сдавленный крик и бормотание. Селена бросилась на выручку, сжимая в руках тяжёлую торбу.

Нападавший стоял к ней спиной. Это был какой-то бродяга в рубахе с чужого плеча. Ростом и худобой он походил, скорее на подростка, чем на взрослого.

В считанные мгновения разбойник занёс над мидавом короткий меч и рубанул наотмашь. Зебу отскочил в сторону, ударившись о стену. Его противник вновь сделал выпад и едва не зацепил несчастного, но тот вновь оказался проворнее – прыгнул на каменную скамью, оттуда – на крыльцо. Злодей, не ожидавший от ребёнка такой прыти, замешкался. Воспользовавшись этим, Селена подкралась сзади и со всей силы ударила его торбой в затылок. Разбойник упал ничком, выронив меч. Спикировавший сверху Зебу оттолкнул оружие, так что злодей теперь не мог до него дотянуться.

– Я предупреждал, что твой приятель круглый дурак, но ты не захотела мне верить, – сказал он, указав на разбойника.

Тот со стоном перевернулся на спину, и Селена едва сдержала крик. Перед ней лежал Гараш. Мальчик открыл глаза и поморщился, потирая голову. Из-под повязки сочилась кровь.

– Гараш! – Селена бросилась на колени, помогая ему подняться. – Неужели это ты?! Тебе больно? Прости! Позволь мне посмотреть!

– А кто будет просить прощения у меня? – возмутился Зебу. – Этот сумасшедший чуть меня не убил!

Мальчик взглянул с удивлением, но уже в следующий миг его лицо сделалось невозмутимым:

– Селена?.. Как ты здесь оказалась? И кто этот?..

– Это Зебу. Просто сейчас он в человеческом образе.

Гараш сел и протянул руку:

– Отдай мой меч, Зебу.

– Это не твой меч, – возразил мидав. – Ты украл его.

– Я его… одолжил. Мне он сейчас нужнее, чем той девчонке.

– Я заметил. Он нужен тебе, чтобы нападать в подворотнях на беззащитных детей, – принялся ёрничать Зебу.

– Беззащитные дети не шляются ночью по подворотням, – прошипел Гараш.

– Не ссорьтесь, – Селена примирительно опустила руку ему на плечо. Она хотела коснуться и Зебу, но тот нарочно отступил на шаг. – Мы нашли тебя, и это здорово! Ты не представляешь, сколько всего случилось!

– Рад за вас, – мальчик сухо кивнул, и по его лицу было ясно, что он вовсе не так рад, как предписывает вежливость. – Скоро здесь казнят моего друга, и мне не до ваших историй!

Вот ведь бестолковый! Селена закатила глаза:

– Моя история как раз об этом. Но, если ты не хочешь слушать, я ничего не расскажу. Тебе стоит только знать, что у нас есть друзья. Они хотят спасти сына Тумая.

Мальчик покосился с недоверием:

– Зачем им это?

Селена пожала плечами:

– Они – хорошие люди. И друзья моего отца. Разве этого недостаточно?

– А где Никлас?

– В плену, – фыркнул Зебу. – Между прочим, по твоей милости!

Гараш стиснул зубы так сильно, что на скулах проявились желваки. Селена решила, что он собирается сказать что-то обидное или даже ударить мидава, но, к её удивлению, мальчик прошептал:

– Мне жаль.

– Ты знал его раньше? – спросила Селена.

– Раньше? – Гараш поднял на неё круглые тёмные глаза.

– До того, как попал к нам в дом. Мне показалось, что вы были знакомы.

– Как-то он лечил меня от степной лихорадки.

– Никлас лечил младшего конюшего?! – Зебу ошарашено захлопал глазами.

Гараш не обратил внимания на его вопрос и продолжал, обращаясь к Селене:

– Он просил не называть себя. Боялся, что это может навлечь опасность на всех нас. Я подвёл его, не сдержал обещания, но я не мог поступить иначе.

Селена покачала головой:

– Ты мог рассказать ему обо всём. У Никласа есть замечательные друзья. Вместе они могут то, что не под силу одному человеку. Если бы ты доверился ему…

– Я не хочу подвергать людей опасности! Мой друг вот-вот погибнет, а я не могу его потерять. Ты говоришь, что есть люди, готовые помочь мне, но это значит, что и они могут погибнуть из-за меня. Я этого не хочу!

– Ты рассуждаешь очень странно, – улыбнулась девочка. – Странно для младшего конюшего.

Гараш воззрился на неё в недоумении.

– Ты часто говоришь о том, чего хочешь или не хочешь, – пояснила Селена, – но до сих пор не сказал ни слова о том, чего хотят другие.

– И чего же они хотят?

– Лично я, – встрял Зебу, – хочу быть подальше отсюда.

Селена метнула на него осуждающий взгляд, а после вновь обратилась к Гарашу:

– Они хотят помочь тебе, и им не нужно твоё позволение, чтобы сделать это.

– А ты? Чего ты хочешь?

Девочка на мгновение задумалась:

– Хочу, чтобы Никлас вернулся ко мне и чтобы у меня были такие же замечательные друзья, как у него. Ещё хочу, чтобы сына Тумая удалось спасти, а тот, кто готов убивать детей ради власти, никогда этой власти не получал.

– Тогда у нас вообще не будет власти, – усмехнулся Гараш.

– Неправда! – вспыхнула Селена. – Хороших людей гораздо больше. Вот ты, например. Неужели ты смог бы сделать то, что сделал Шамшан?

Она сказала это чересчур громко и, вспомнив слова магистра о шпионах, испуганно взглянула вверх.

– Не смог бы, – голос мальчика прозвучал неожиданно глухо. – Но я и не король.

– А если вдруг им станешь? – поддразнила Селена.

– Если стану, – он сделал вид, что задумался, – назначу тебя своей советницей. Будешь напоминать мне, что я хороший человек.

Девочка рассмеялась:

– Сначала спроси, хочу ли я этого.

– Ты не хочешь?

– Сперва стань королём, а там посмотрим.

Розовый дым

Площадь постепенно оживала. По улицам и переулкам к ней стекались люди: ремесленники, торговки с лотками, розовощёкие кормилицы с младенцами, солдаты, оборванцы и попрошайки. Человеческие ручейки, гудя, выплёскивались на площадь, но не останавливались, а продолжали движение, превращаясь в подобие муравейника, где каждое насекомое движется по одному ему ведомой траектории.

Трое загорелых мужчин, засучив рукава, суетились около виселицы. Один прилаживал верёвку и дёргал её, проверяя на прочность, второй подкатывал бочку, третий махал руками, что-то яростно втолковывая товарищам. Башенные часы возвестили наступление первого часа нового дня, и несколько разноголосых колоколов подхватили их песнь.

Укрывшись за каменным выступом, Селена вглядывалась в толпу в надежде увидеть знакомых. Наконец она заметила одного из близнецов, неспешно прогуливавшегося между рядами торговцев. В руке у мужчины была трость с круглым набалдашником, подмышкой – увесистый свёрток. Неподалёку обнаружился и его брат с таким же свёртком в руках. Магистра нигде не было. Селена оглядела площадь ещё и ещё раз, но тщетно – Гастон не появлялся. Девочка успокаивала себя тем, что «Попугаи» могли изменить первоначальный план, однако на душе сделалось тревожно.

Тут она заметила нечто ещё более пугающее. Напротив, в переулке замелькали белые мидавьи спины, и вскоре на площади показался отряд из пяти бойцов. Впереди, выпятив грудь и загребая огромными лапами, вышагивал сам паргалион Зегда, дядя Зак. Мидав окинул площадь суровым взглядом и повёл отряд прямиком к виселице.

– Зебу, – прошептала девочка, – там твой отец.

Её друг подскочил, точно под ним загорелась земля:

– Мы пропали! Я не думал, что он придёт!

– С площади нас не видно, – успокоил Гараш. – Он не узнает.

– Узнает, – обречённо вздохнул Зебу.

– Те двое, которых мы встретили по дороге, говорили, что это район рыжих мидавов, – забеспокоилась девочка. – Что здесь делает дядя Зак?

– Это район рыжего Хати, – подтвердил Зебу. – Наши отряды патрулируют квартал Соек, часть Серого квартала до кладбища, дорогу Чёрных Елей и, кажется, дорогу Трёх Мельниц тоже. Отряд Тиша Белолобого охраняет богатые кварталы. Глиман Ривай сам вышел из чёрного отряда, они – его любимчики. Вот и даёт им работу попроще да поприятнее. Ну, а квартал Крыс достался бестолковому Хати. И эта проклятая площадь – тоже. Моего отца не должно здесь быть!..

Белый отряд тем временем выстроился в шеренгу перед виселицей, и на площадь выкатилась повозка, запряжённая маленькой буланой лошадкой. К телеге крепилась деревянная клетка, в которой сидел съёжившийся человек. Четверо гвардейцев и два чёрных, как огромные чернильные кляксы, мидава шли по обе стороны от повозки, расталкивая зевак.

– Это он, – прошептал Гараш, хватаясь за меч.

– Прошу тебя, – Селена вцепилась в его рукав, пытаясь удержать на месте. – Если ты пойдёшь туда, они повесят вас обоих. Ему помогут, обещаю. Нужно только подождать.

Гараш привычно стиснул зубы и ничего не ответил. Селена старалась не выдать охватившего её отчаяния. Магистр до сих пор не появился, и девочка уже начала сомневаться в том, что он где-то поблизости. Мальчика вытащили из клетки. Он был бос, из разорванного камзола торчало исцарапанное плечо, левый глаз почти полностью заплыл из-за распухшей щеки.

Селена отвернулась. Ей хотелось убежать, оказаться в безопасности, никогда больше не видеть израненного мальчишку, не слышать гула толпы, не участвовать в этом чудовищном представлении…

Она покосилась на Гараша. Тот стоял, скрестив руки на груди, и смотрел исподлобья на площадь, на роившихся там людей, на гладкие спины мидавов, на виселицу и друга, с которым собирался проститься. Было в его взгляде что-то пугающее и одновременно прекрасное. То, о чём говорил Зебу, и чего она прежде не замечала. «Пусть его спасут! – мысленно проговорила девочка. – Пусть появится магистр Гастон! Пусть придет! Пожалуйста! Пожалуйста!»

И магистр появился, точно призванный её заклинанием. Он прятался в нескольких шагах от виселицы, за часовой башней, но ни мидавы, ни гвардейцы не замечали его.

Гастон махнул рукой, Дисон и Висон поочерёдно ответили. Выходит, всё шло по плану, но в чём заключался этот план, оставалось только гадать.

Один из гвардейцев схватил мальчика за растерзанное плечо и потащил к виселице, второй последовал за ними. Двое оставшихся заняли позиции по обе стороны от бочки, а чёрные мидавы встали за их спинами. Подталкиваемый гвардейцем сын Тумая шёл через толпу, опустив голову и спотыкаясь.

– Изверги! – крикнул кто-то.

Гвардеец ударил его наотмашь. Толпа загудела, зашикала, но один из чёрных мидавов издал утробный рык, и люди тотчас притихли. Мальчик тем временем поднялся на бочку по приказу конвоира.

– Достопочтенные горожане! – начал один из гвардейцев. – Этот человек –Дум Квестин Алекрос Мармиллион Вегар Тумай. Он осуждён по обвинению подготовке государственного переворота и приговорён к смертной казни через повешение. Да восторжествует справедливость!

– Да восторжествует справедливость! – подхватили мидавы и гвардейцы.

Тот, что стоял ближе всех, накинул подростку петлю на шею.

Гараш вскочил на ступеньку, но Зебу тут же вцепился в его штанину и дёрнул вниз. Потеряв равновесие, мальчик упал на живот и выругался, но мидав крепко придавил его лапами, заявив:

– Ты ещё скажешь мне «спасибо»!

– Прежде я убью тебя! – пообещал Гараш, вырываясь.

Толпа вновь пришла в движение, заколыхалась, задёргалась.

– Казнить мерзавца! – завопили фальцетом.

– Смерть Тумаеву отродью! Пусть кормит воронов! Казнить его! – донеслось с разных сторон.

– Похоже, народ любит твоего приятеля, – шепнул Зебу на ухо Гарашу.

Тот неожиданно извернулся и, что есть силы, двинул мидава кулаком в нос. Не ожидавший нападения Зебу жалобно взвизгнул, ослабив хватку, и Гараш сбросил его с себя, намереваясь бежать.

В это время на площади произошло нечто удивительное – над толпой медленно заклубился ярко-розовый дым. Вдыхавшие его люди начинали шататься как пьяные, а после падали на землю и оставались лежать без движения. В самой гуще толпы стоял один из близнецов, размахивая свёртком над головой. Розовый дым, как выяснилось, валил как раз оттуда. Магистр Гастон и второй брат держали такие же свёртки, двигаясь поодаль. Их лица были обмотаны холщовыми повязками, должно быть так они защищались от губительного дыма.

Вскоре толпа заметно поредела. Даже мидавы, закачавшись на длинных лапах, стали тяжело оседать на мостовую. Последним упал Закари Зегда. Селена ахнула. Зебу зажмурился и тоненько заскулил. Розовый дым заполнил почти всю площадь. Люди падали точно колосья под серпом: одни – лицом вниз, другие – навзничь, широко раскинув руки.

– Закрой лицо, – велел Гараш.

Уткнувшись носом в рукав, он выскочил на площадь и побежал к виселице, прихрамывая на левую ногу. Селена оглядела себя в поисках подходящей тряпицы, но ничего не нашла. Тогда она расплела косу, пригнулась и попыталась дышать через волосы. Розовый дым подбирался всё ближе. Он докатился до края площади, пополз по ступеням… Селена вжалась в стену, точно это могло помочь.

Стоявший на бочке мальчик покачнулся, дёрнул головой и стал медленно падать. Петля затягивалась на его шее. Гараш бежал через площадь, сжав меч в одной руке и отчаянно отмахиваясь другой.

Из-за башни выскочил магистр Гастон. В два прыжка он преодолел расстояние до виселицы и подхватил мальчика в тот самый момент, когда тот соскользнул с бочки и повис, потеряв сознание. Справа от Селены что-то плюхнулось. Это Зебу растянулся у её ног. Упав на колени, девочка принялась трясти мидава:

– Зебу! Вставай! Не умирай, Зебу!

Тот не отвечал. Селена погладила шелковистый загривок – Зебу был жив. Он дышал, хоть и лишился сознания. Розовый дым окутал весь дворик, а позади, точно в насмешку, стоял заколоченный дом, смежив деревянные веки.

Селена подняла глаза. Магистр Гастон держал на руках спасённого мальчика. Гараш что-то быстро говорил, указывая мечом в их сторону. Теперь он прижимал к лицу какую-то белую тряпочку, похожую на носовой платок. Наконец магистр Гастон, сопровождаемый Гарашем, двинулся к заколоченному дому. Селена ещё раз взглянула на лежащего рядом Зебу и потеряла сознание.

Первым, что она услышала, был голос Гастона:

– Вот так. Умница! Я здесь. Посмотри на меня.

Пахло чем-то острым и кислым вроде квашеной капусты. Селена открыла глаза. Стоя на коленях, магистр Гастон размахивал у неё под носом белой тряпочкой. Зебу лежал рядом, испуганно озираясь. Гараш тоже был здесь – он сидел на корточках, держа на коленях голову темноволосого мальчика. Увидев след от верёвки на его шее, Селена едва вновь не лишилась чувств, но магистр Гастон предусмотрительно сунул ей тряпицу под нос.

– Он жив? – прошептала Селена.

– Жив, – успокоил её Гастон.

– А люди? Те, что на площади?

– Все они живы. Мы усыпили их розовым дымом, но его действие кратковременно. Нужно торопиться, иначе нас схватят мидавы.

– И отправят на виселицу как государственных преступников! – послышался сверху знакомый бас.

– Отец! – пискнул Зебу.

Паргалион Зегда сошёл по ступеням с обычной вальяжностью и навис над беглецами, заслонив солнце огромным телом.

– Мне не повезло с сыном, – заметил он буднично. – Я давно знал, что мой отпрыск опозорит меня на всю Тарию, но он решил пойти ещё дальше и привести меня прямиком на эшафот.

Зебу съёжился под его взглядом:

– Отец, я… Мы…

– Если выберемся отсюда живыми, что маловероятно, – продолжал Зегда так же невозмутимо, – я тебя выпорю и отправлю в Гремундский лес.

– Я не думал, что ты здесь, – промямлил Зебу, виновато прижимая уши.

– А я, – Зегда впервые повысил голос, – не думал, что здесь ты, бестолочь! Что теперь прикажешь делать?!

С площади донеслись отрывистые крики.

– Господин паргалион, мы взяли одного, – завопил кто-то. – Господин паргалион, где вы?

– Проклятие! – Зегда беспомощно огляделся. – Сейчас они будут здесь!

– Вам нужно уходить, – сказал магистр Гастон.

– Некуда! – скрипнул зубами Гараш. – Мы в ловушке!

– Вовсе нет, – Гастон взбежал на крыльцо и, легко сняв навесной замок, приоткрыл дверь. – Прячьтесь, я отвлеку их.

Зегда подтолкнул сына к дому. С трудом взвалив друга на спину, Гараш двинулся следом.

Селена замешкалась. Выглянув из-за угла, она увидела двух белых мидавов. Один держал за полу куртки кого-то из близнецов, другой вертел огромной головой, ища командира. Фыркнув, он вдруг повернулся и пошёл прямиком к заколоченному дому. Чёрный мидав, тот, что был покрупнее, начал медленно вставать, осторожно выпрямляя лапы.

Магистр Гастон выбежал на площадь. Мидавы дружно повернули головы в его сторону, оценивая расстояние, но не успел ни один из них прыгнуть, как мужчина воспарил в воздух. Шагов через десять он приземлился, легко оттолкнулся от земли и вновь подскочил как гигантский кузнечик. Когда магистр Гастон скрылся в переулке, белый мидав сбросил оцепенение и помчался следом.

Воспользовавшись этим, Дисон (или Висон, кто их разберёт) вырвался из мидавьих зубов, разбежался, щёлкнул каблуками и тоже взмыл вверх. Чёрный бросился за ним. Он бежал быстрее лошади, под кожей бугрились крепкие мышцы, глянцевая шкура сверкала в лучах восходящего солнца. Расстояние между ним и преследуемым стремительно сокращалось.

В два прыжка Зегда выскочил на площадь и заорал хриплым басом:

– Брать живыми! Приказываю брать живыми!

Белый исчез в переулке, а чёрный настиг свою жертву на краю площади.

– Брать живыми! Живыми! – кричал Зегда, захлёбываясь слюной.

Легко подпрыгнув, чёрный мидав схватил человека на излёте, обрушившись на него всем весом огромного тела.

– Селена, сюда! Скорее! – звали из дома Зебу и Гараш.

Человеческое тело глухо ударилось о мостовую, точно кто-то сбросил с высоты мешок картошки. Чёрный приземлился сверху, глухо ворча.

Кто-то схватил Селену за руку. Это Гараш тащил её к дому. Едва за ними закрылась дверь, девочка сползла по стене и зарыдала, уткнувшись лицом в колени.

Заброшенный дом

В доме было мрачно и прохладно – только маленькие окошки под самой крышей пропускали немного солнечного света. Внутри не оказалось привычных комнат – лишь одно просторное помещение с гладкими каменными сводами. По обе стороны от центрального входа выстроились деревянные скамьи, в нишах вдоль стен прятались ярко раскрашенные статуи людей в длинных просторных одеждах. Искусный мастер проработал каменные лица до мельчайших деталей, придав им разные выражения. Одни взирали печально, другие – грозно, третьи – насмешливо, а некоторые – и вовсе безучастно. У дальней стены находилось возвышение вроде театральных подмостков с колоннами, к которому вели пологие ступени, покрытые ковровой дорожкой.

Несколько лучей падали и на отполированный пол. Один освещал измождённое лицо всё ещё не очнувшегося сына Тумая. Гараш поднёс к носу товарища белую тряпочку.

– Что это? – тихо спросила Селена, вытирая лицо рукавом.

– Специальный состав. Он приводит в сознание тех, кого усыпили розовым дымом. Его дал мне тот человек…

– Магистр Гастон? Интересно, что с ним стало? Надеюсь, он убежал, но что если… Вдруг его… Как Висона… Или Дисона…

Она всхлипнула, вспомнив, как тучное тело упало на землю.

– Ты даже не знаешь, как его зовут, – вставил Зебу. – То есть, звали.

– Неважно, как его звали! Он был хорошим человеком!

Мальчик закашлялся, его веки задрожали, здоровый глаз тихонько приоткрылся.

– Хегван! – позвал Гараш, склонившись над ним. – Хегван, это я!

– Гараш! Живой! – мальчик едва заметно улыбнулся. – Теперь ты меня спас!

Он говорил с едва заметным акцентом, слегка присвистывая.

– Не я, – покачал головой Гараш. – Другие.

– Но ты пришёл…

– Думаешь, я бросил бы тебя?!

– Должен был бросить. Шамшан тебя ищет. Ты должен уходить, спасаться!

Повернув голову, он заметил Селену и Зебу.

– Это друзья, – успокоил Гараш. – Селена Кариг – дочь доктора Карига, Зебу – сын паргалиона Зегды.

– Мидав! – из горла мальчика вырвался сдавленный свист.

Действительно, оказавшись в безопасности, Зебу остановил иллюзию и предстал в своём истинном облике.

– Мидав, – подтвердил он высокомерно. – И я вам не друг!

– Что ты такое говоришь?! – рассердилась девочка.

– То, что думает, – заметил Гараш. – По крайней мере, он с нами честен. От людей такого не дождёшься!

– Да что ты знаешь о людях?! – воскликнула Селена. – Где ты их видел? На конюшне?

Мальчик криво усмехнулся. Тот, кого он называл Хегваном, встал на ноги и снова опустился на пол, привалившись спиной к стене.

– Гараш видел многих людей, – прошипел он.

– Почему ты так его называешь? – не выдержала Селена. – Он сам выдумал это имя.

Хегван замотал головой:

– Я его придумал. Это не имя – прозвище.

– А почему он зовёт тебя Хегваном? – девочка начинала злиться. – Это тоже прозвище?

– Так назвала меня мать.

– И кто же ты?

– Младший конюший.

– Но тот человек… Гвардеец… Он сказал, что тебя зовут Дум Квестин… забыла.

– Дум Квестин Алекрос Мармиллион Вегар Тумай, – подсказал Гараш.

– Точно! Тумай! – Селена окончательно запуталась. – Значит, это не твоё имя?

Хегван снова покачал головой:

– Не моё.

– А чьё же?

– Моё, – Гараш опустил глаза, пытаясь скрыть улыбку.

– Ты – сын Тумая?! – ахнул Зебу.

Селена шикнула, покосившись на дверь, а Гараш выпрямился и произнёс с вызовом:

– Я – Дум Квестин Алекрос Мармиллион Вегар Тумай, третий сын Квестина Тумая, прозванного Великим.

– Ты нас обманул, – проговорила Селена с досадой.

– Так велел твой отец.

– Значит, он лечил тебя, потому что ты никакой не конюший, а сын самого знатного вельможи Тарии.

Лицо Гараша перекосилось:

– Мой отец мёртв. Мать, братья – все мертвы, а за мной охотится Шамшан. Теперь моя жизнь стоит не больше, чем жизнь любого оборванца из квартала Крыс!

– Всякая жизнь чего-то стоит! – с жаром воскликнула Селена. – Никлас лечит не только богатых.

– Не сомневаюсь, – Гараш поморщился. – Все мы подавали милостыню калекам, нищим и убогим, но в душе презирали их.

– Видимо, мы станем презирать и тебя, – Зебу побрёл вдоль стены, вглядываясь в лица статуй, – ведь теперь твоя жизнь ничего не стоит.

Гараш схватился за меч:

– Всё-таки я тебя убью!

Его крик отозвался гулким эхом. Селена в очередной раз взглянула на незапертую дверь:

– Прекратите немедленно! Вы оба как дети! Зебу нарочно тебя задирает, а ты злишься. Это очень глупо. Если мы хотим выбраться отсюда, то должны научиться ладить друг с другом.

– Ладить с мидавом?! – Гараш отбросил меч. – Его сородичи убили мою семью!

– Зебу тут ни при чём! И дядя Зак – тоже. Его там не было, ты знаешь.

– Только потому, что приказ был отдан другим!

– Дядя Зак тебя не выдал! Он спас твою жизнь!

–… которая теперь ничего не стоит, – Зебу остановился на безопасном расстоянии и оскалился, показав крупные белые клыки.

Селена демонстративно отвернулась. Гараш сжал кулаки:

– Он спасал не меня, а чью-то пятнистую шкуру!

– Перестаньте ссориться! – потребовала Селена.

– Она права, – неожиданно подал голос Хегван. – Наши враги могут прийти в этот дом.

Селена покачала головой:

– Это не дом.

– То-то я смотрю: какой-то он странный, – мидав успел вскарабкаться по лестнице и улечься на возвышении. – Тут никакой мебели, только эти статуи… Не нравятся они мне.

– Раньше люди верили в богов, – пояснила девочка. – Они строили святилища вроде этого, чтобы служить им.

– Как это «служить»? – не понял Хегван.

– К примеру, жечь благовония или приносить жертвы. Посмотрите на эти статуи. Я читала о них в книге, могу показать. Ой…

Она испуганно оглядела пол:

– Моя сумка! Я забыла её снаружи.

Зебу приподнялся на лапах:

– Мы можем отсюда выйти. Подумай сама: на площади полно народу, на нас никто не обратит внимания. Выйдем, заберём твою сумку и затеряемся в толпе.

– А как же Хегван? – испугалась девочка.

– Его рано или поздно схватят. Даже если там, снаружи, работают ребята рыжего Хати, они когда-нибудь додумаются заглянуть сюда. А если Шамшан пришлёт чёрных – это верная смерть! Лично я не хочу умирать, а ты?

– Он прав, – Хегван опустил голову. – Вы должны уходить.

– Я тебя не оставлю! – Гараш схватил его за плечо, но тут же одёрнул руку – Хегван сморщился от боли.

– А кто говорит о тебе? – притворно удивился Зебу. – Ты пришёл спасать друга – вот и спасай. А мы с Селеной оказались тут по ошибке, почему бы не исправить её?

– Я тут не по ошибке, – процедила девочка. – Я знала, куда и зачем иду. Ты можешь уходить, если хочешь. Можешь бросить меня, хотя только сегодня клялся, что никогда этого не сделаешь.

– Это бессмысленно, – возразил Гараш. – Вам незачем оставаться здесь. Уходите. Мы будем смотреть в щёлку. Когда никого не будет, я подам знак, и вы быстро выберетесь наружу.

Селена разочарованно оглядела мальчишек, раздумывая, что бы ответить, но в это время с улицы донеслись зычные мидавьи голоса.

– Там кто-то есть, – сказал один.

– Я их слышал. Надо сказать господину паргалиону.

– Тебе показалось, – ответил голос повыше. – Господин паргалион Хомак сейчас занят, не стоит его беспокоить.

Ребята притихли, испуганно переглядываясь. Зебу вскочил на лапы и попытался спрятаться за колонной. Получилось плохо – туловище мидава было таким большим, что узкая колонна не могла стать для него подходящим укрытием.

– Тут какая-то сумка, – неуверенно проговорил первый мидав.

– Это не его сумка. У него не было никакой сумки, дурья башка, – хохотнул второй.

За спиной что-то ойкнуло, раздался глухой шлепок, и Зебу внезапно исчез. Девочка взбежала по ступеням, шаря взглядом по всем углам. Там, где только что белела мидавья шкурка, теперь было пусто.

– Зебу! – позвала Селена сдавленным шёпотом.

– Я здесь, – послышалось откуда-то снизу.

Девочка взглянула под ноги. В двух шагах от неё, у самой колонны в полу зияла дыра. Зебу сидел на дне облицованной камнем ямы в два человеческих роста, задрав голову.

– Я только прислонился к тому столбу, – пожаловался он, – а пол тут же разъехался.

– Что ты там видишь?

Зебу завертел головой:

– Тут темно. Погоди, я сейчас.

С этими словами он отскочил в сторону и пропал.

– Что там такое? – Гараш возник за её спиной, напряжённо вглядываясь в темноту.

– Похоже на подземелье.

– Тут есть проход, – голос Зебу звучал глухо, еле различимо.

Селена наклонилась над ямой:

– Куда он ведёт, Зебу?

– Не знаю, – донеслось в ответ. – Здесь совсем ничего не видно.

На улице завозились. Несколько громких голосов слились в невнятное гудение.

– Вы слышите? Там какие-то голоса! – закричал кто-то.

– Приказываю обыскать дом! – рявкнули хриплым басом.

– Слушаюсь, господин либерион!

Что-то ударило в дверь. Петли жалобно заскрипели, лязгнул засов.

– Прыгай, – шепнул Гараш, подтолкнув девочку в спину.

Селена едва успела сгруппироваться перед падением. Ударившись о каменный пол, она невольно вскрикнула – что-то твёрдое болезненно впилось в бедро. Пошарив рукой по полу, девочка нащупала маленькую коробочку. Оказалось, что это фонарик Тафеля, похожий на тот, который она зажигала в доме магистра Гастона.

Послышался скрип открываемой двери, крики, пыхтение, цоканье когтей, скребущих гладкий камень. Девочка отползла в сторону, уступая место Хегвану и Гарашу. Едва мальчики прыгнули в яму, как наверху кто-то тяжело плюхнулся и закричал:

– Они там, внизу!

– Полезай за ними! – велел командир.

– Не могу, господин либерион! Дыра слишком маленькая, не пролезть!

Тот, кого называли либерионом, утробно зарычал:

– Эти людишки такие мелкие! Рос, зови гвардейцев. Вуки, Самор, охраняйте! Я должен доложить обо всём господину паргалиону!

– Сюда! – позвал Зебу из темноты.

Селена двинулась на звук, Хегван и Гараш молча шли следом. Где-то наверху переругивались мидавы. С каждым шагом их голоса становились всё глуше, и вскоре вовсе затихли. Селена ощупала фонарик. Стекло треснуло, его острые края царапали пальцы. Ни на что не рассчитывая, девочка повернула колёсико, и тусклый свет озарил подземелье. Теперь она, наконец, увидела Зебу. Мидав вышагивал впереди, в нескольких шагах от неё.

– Ты стащила фонарик у магистра? – спросил он, оглядываясь.

– Вовсе нет, – обиделась Селена. – Я наткнулась на него, когда упала.

– Кто-то специально его оставил, – отозвался Гараш за её спиной.

– Это был магистр Гастон, – убеждённо сказала девочка. – Должно быть, он собирался увести Хегвана этим путём.

– Ты видела, как он открыл дверь? – Зебу скрылся за поворотом, но через несколько шагов Селена вновь увидела впереди его бело-рыжую спину. – Он знал, что дверь не заперта. Он сам всё подготовил.

Проход тем временем сделался уже. Каменные своды нависли прямо над головой. Стены здесь не были облицованы гладкими пластинами, теперь с них свисали каменные наросты, покрытые плесенью. Сделалось холодно, запахло сыростью, как пахнет в глубоких подземельях, куда нет доступа солнечному свету.

– Как думаете, гвардейцы уже идут за нами? – Селена боялась даже задавать этот вопрос, не говоря уже о том, чтобы услышать ответ.

– Мы оторвались, – уверенно сказал Гараш. – Пока мидавы отыскали командира, пока позвали гвардейцев, пока объяснили им, что происходит… Это заняло достаточно времени.

– А вдруг этот ход ведёт в тупик? – вздрогнул Зебу.

Гараш хмыкнул:

– Тогда мы в ловушке. Но как в таком случае ваш магистр собирался тут пройти?

– Может, он и не собирался, – Селена, походя, коснулась стены – она была холодной и шершавой. – Может это не его фонарик. Такие есть у многих Сов.

Ход всё сужался. Теперь Зебу с трудом протискивался между каменных стен. Потолок стал ещё ниже, и путникам приходилось пригибаться, чтобы не упираться в него головами. Вскоре он опустился настолько, что передвигаться стало возможно лишь на четвереньках. Воздух сделался тяжёлым и смрадным, послышался лёгкий плеск воды. Что-то маленькое стремительно пронеслось мимо путников и скрылось из виду.

– Крыса! – брезгливо выдохнул Зебу.

Он ненавидел крыс и боялся их не меньше, чем ярг и выползней. Позади что-то зашумело. Послышались приглушенные голоса.

– Они не могли далеко уйти! – крикнул кто-то вдалеке. Его голос звучал глухо – подземный ход несколько раз менял направление, и звуки становились тише, отражаясь от каменных стен.

Беглецы поползли быстрее. Фонарь занимал руки, мешая двигаться, и Селена бросила его, продолжив ползти в темноте. Вскоре кто-то нашёл его, воскликнув:

– Тут фонарь! Они где-то рядом!

Преследователи одобрительно загудели. Теперь их голоса были слышны отчётливо, казалось, они звучат прямо за спиной.

– Как тесно, – пожаловался кто-то. – Я тут не пролезу!

– Ползи! – велел другой. – Не то упустим!

Впереди послышался всплеск.

– Зебу! – прошептала Селена.

– Они там! – крикнул один из преследователей.

– Слышу, – отозвался второй. – Ползи быстрее!

– Тут вода, – Зебу был в нескольких шагах от неё. – Я могу встать.

В это время Селенины руки встретили пустоту. Девочка ощупала пол и стены – позади всё было по-прежнему, впереди не было ничего. Кто-то охнул, наткнувшись на неё в темноте. Селена осторожно села и сползла вниз по стене. Встав на ноги, она почувствовала обжигающий холод – внизу текла вода.

– Я застрял! – прогудел кто-то из преследователей.

– Ползи! – потребовал его товарищ.

– Не могу! Говорю же: я застрял!

– Теперь мы сгинем в этом клятом подземелье!

Послышались вопли и ругань. Рядом кто-то упал в воду, завозился, встал на ноги и сказал голосом Гараша:

– Идёмте. Будем двигаться по стене, тогда не заблудимся. Хегван, где ты?

– Здесь, – конюший не упал, а мягко соскользнул вниз, почти не потревожив воды.

Они стали пробираться на ощупь вдоль стены, злорадно вслушиваясь в яростные крики, доносившиеся из подземного хода. Холодная вода доходила почти до колена, к тому же пахла она так омерзительно, будто все нечистоты в городе сливали сюда, в подземную реку. Вскоре к запаху человеческих отходов примешался другой – не сильный, но вполне отчётливый аромат дыма и подгорающего на огне сала. Должно быть, Зебу тоже его почувствовал.

– Откуда этот запах? – проговорил он.

– Зебу, ты…, – начала Селена, но не успела она договорить, как кто-то схватил её, зажав рот холодной влажной ладонью.

Девочка замычала, отбиваясь. Со всех сторон происходила какая-то возня, но различить хоть что-то в кромешной темноте не удавалось. Селена слышала лишь, как рычал впереди Зебу и как барахтались мальчишки, удерживаемые должно быть такими же сильными руками, как те, что держали её.

Нападавший поволок её за собой, вытащил из воды и поставил на что-то твёрдое. Впереди загорелся свет.

Кто король под землёй?

Селена ожидала увидеть всё, что угодно, но всё же не то, что увидела. Никто больше не зажимал ей рот, но кричать и без того расхотелось.

Прямо перед ней в стене был пролом, за которым виднелся просторный зал, освещённый десятками факелов. Кто-то мягко подтолкнул девочку в спину, и она вошла внутрь, настороженно оглядываясь. Остальных вели следом. Она слышала позади шарканье их ног, сопение и бормотание

В зале копошились люди. Их было не меньше сорока: мужчины, женщины и даже дети. Они занимались своими делами – ощипывали кур, играли в кости, вяло переругивались, почти не обращая внимания на пленников.

Какая-то девушка прошла мимо, неся в руках начищенный медный таз. Поравнявшись с Селеной, она улыбнулась, показав маленькие острые зубки, сверкнула чёрными, как агатовые бусины, глазами и пошла дальше, то и дело оглядываясь. Девушка, как и все здесь, была одета в просторную рубаху, подпоясанную длинным кушаком, и подвёрнутые мужские штаны с бурыми пятнами на коленях. Обуви на ней не было – из штанин торчали маленькие серые ступни. Селена посмотрела вниз: её собственные башмаки разбухли от зловонной воды и теперь издавали противное хлюпанье при каждом шаге.

Посреди зала тлел костёр, где вращались на вертелах успевшие подрумяниться куры. Жир, шипел, стекая в огонь, и в воздухе витал упоительный аромат жареного мяса. Возле костра, верхом на проломленной бочке сидел высокий длинноволосый человек лет сорока. Что-то в его облике показалось Селене смутно знакомым. Где-то она уже видела этот мясистый нос, эти яркие глаза в обрамлении чёрных ресниц, этот крупный подбородок и девичий румянец во всю щёку. Мужчина обгладывал куриную ножку, довольно урча и причмокивая.

– Я прикажу отпустить вас, а вы не станете нападать на моих людей, – незнакомец разделался с курицей, швырнул кости в огонь и облизал толстые пальцы.

Краем глаза Селена заметила своих друзей. Лысый великан с густой каштановой бородой держал Зебу за холку. Вряд ли кто-то другой смог бы так легко пленить мидава, но его конвоир был поистине огромен – на три головы выше и вдвое шире любого из здешних мужчин. Гараша вёл юноша лет восемнадцати. Он был невелик ростом и на первый взгляд мог показаться слабым, но цепкие жилистые руки сжимали запястья мальчика с неожиданной силой. Хегвана девочка не видела. Должно быть, его держали где-то за её спиной.

– Отпустите их, – велел тот, что сидел на бочке.

Хватка тут же ослабла, и Селена вырвалась, потирая затёкшие локти.

Вывернувшись из объятий жилистого юноши, Гараш тут же ударил его в скулу. Парень тряхнул головой, встрепенулся и бросился на обидчика. Завязалась драка. Сцепившись в клубок, противники катались по земле, пыхтели и тузили друг друга. Человек, сидевший на бочке, наблюдал за ними с ленивым любопытством. Вокруг собралась толпа. Селена заметила черноглазую девушку, которая попалась ей навстречу.

– Оставь его, Ларс, – крикнула та, смеясь. – Нельзя бить детей!

Юноша замешкался. Воспользовавшись этим, Гараш извернулся, вскочил на него сверху и принялся бить кулаком в лицо.

– Довольно! – главный вскочил на ноги, жестом веля остановить драку. – Я освободил вас с условием…

Драчунов растащили в разные стороны.

– Чихал я на ваши условия! – Гараш прижал ноздрю костяшками пальцев, останавливая кровь.

Двое держали его за локти. Незнакомец вновь уселся на бочку и помахал рукой, приказывая отпустить мальчика:

– Напрасно ты ополчился на Ларса. Он всего лишь выполнял мой приказ.

Юноша стоял в стороне, вперив в Гараша немигающий взгляд, но тот не удостоил его вниманием:

– Я вас не знаю, и не обязан с вами любезничать.

– Верно, – согласился незнакомец. – Но затевать драку, не зная противника, станет лишь глупец. Ты глупец?

– Не вам судить!

– Кому же ещё? Ты меня не знаешь, но это легко исправить. Я – Рошан Первый, подземный король.

– Под землёй нет королей! – Гараш сделал шаг в сторону бочки.

Король улыбнулся. У него были крупные ровные зубы цвета слоновой кости, каких не встретишь у жителей трущоб.

– Под землёй, – сказал он, – королей куда больше, чем на ней. Жаль, что почти все они давно мертвы.

– Зачем вы нас сюда притащили? – спросила Селена, стараясь смотреть в глаза королю. Пусть только попробует солгать!

– Мне показалось, вам нужна помощь.

– Помощь по-вашему заключается в том, чтобы хватать людей и волочь их из… из…, – Гараш не находил слов.

– … из канализации, – подсказал король Рошан. – В которой вы, юноша, славно искупались.

Черноглазая захихикала, и толпа подхватила её смех. Гараш стиснул зубы.

– Да, – продолжал король, – по-моему, это и есть помощь. Если бы у меня были лошади или золото, я с радостью снабдил бы вас и тем и другим, но у меня есть только эта бочка и костёр. Я назвал своё имя, теперь по нашему придворному этикету, вам следует назвать свои.

Он подмигнул черноглазой, и люди вновь захихикали.

– Я – Зебу Зегда, – сказал мидав. – Этого зовут Хегван.

Черноглазая наклонилась и что-то зашептала на ухо королю. Тот одобрительно закивал:

– Стало быть, казнь отменили? Вот это славно!

– Чему вы радуетесь? – удивилась Селена.

– Под землёй и так полно народу, – расхохотался король. – Нам тут покойники ни к чему.

Подданные одобрительно закивали, загудели, затопали, а Рошан вдруг пристально посмотрел ей в лицо:

– Как тебя зовут, девочка?

– Селена Кариг.

Ахнув, толпа зашевелилась. Десятки глаз обратились в её сторону.

– Селена, – кивнул король с заметным удовольствием. – Я столько о тебе слышал… То есть, не слышал, но знаю.

– Откуда же вы знаете, если не слышали? Обо мне пишут в книгах? – съязвила девочка.

– Может, и напишут когда-нибудь. Да мне без толку, грамоте-то я не обучен. Только это и ни к чему. У меня здесь столько глаз, столько ушей… Я всё про всех знаю. Вот ты, например, – онобращался к Гарашу, – не желаешь называть своё имя.

– Мне нечего стыдиться, – неожиданно ответил тот. – Я – Дум Квестин Алекрос Мармиллион Вегар Тумай.

– Сколько имён! – прищёлкнул языком король. – Какое из них твоё?

Гараш нисколько не смутился:

– Тумаи всегда называли сыновей в честь предков. Я ношу имена моего прапрадеда, прадеда, деда и отца.

– Что ж, присаживайтесь, – Рошан Первый указал на землю вокруг костра. – Сегодня я разделю свой обед с отпрыском древнейшего рода. Достойная компания для короля!

Черноглазая ловко стащила курицу с вертела, открутила ноги и крылышки, порубила тушку ножом и протянула гостям по кусочку, а те, что остались, свалила в медный таз и поставила перед ними. Селена замешкалась.

– Тебя что-то тревожит, дитя моё? – догадался король.

Девочка потупилась:

– У нас грязные руки, ваше Величество.

– Только «Величества» мне недоставало, – расхохотался Рошан.

Он смеялся так часто, что, казалось, нет на свете человека счастливее. И это было удивительно.

– Принесите воды, ваше Высочество.

Девушка прыснула и убежала.

– Здесь есть вода? – удивилась Селена.

– Мы собираем дождевую воду. Это не так сложно. Водосток мы сделали сами – та вода, что стекает с мостовой, никуда не годится. Ты удивишься, дитя, но у нас есть даже мыло.

Селена решила больше ничему не удивляться, как Никлас. Выходило, правда, не очень. Должно быть, её отец слишком много повидал на свете, чтобы обращать внимание на мелочи, а вот ей всё происходящее казалось невероятным. Ну, кто, скажите на милость, может похвастаться тем, что ел курицу во владениях подземного короля?

Ребята с жадностью набросились на еду. Даже Селена, как ни старалась соблюдать приличия, а всё же съела два больших куска и даже пальцы облизала, до того было вкусно. Только Гараш сидел мрачнее тучи, так и не взяв ни кусочка.

– Ты не голоден? – удивился король.

– Меня учили выбирать тех, с кем делишь стол.

– У меня и стола-то нет! – вновь развеселился Рошан. – А если бы и был, то это я делил бы его с тобой. Возможно, тебя смущает запах, но это скоро пройдёт. Двор иного короля воняет посильнее сточной канавы, хоть никто в этом и не признаётся.

Гараш напряжённо молчал.

– Сколько ты не ел? – не унимался король. – Три дня? Четыре? Лучше быть нищим, чем мёртвым, сынок. Из нищеты можно выбраться, из могилы – нет. Когда-то мы ели крыс. Они невкусные: шкура, когти и почти никакого мяса. Теперь у нас есть куры, и они недурны. В доме Тумая, должно быть, подавали лучших кур – жирных, сочных, но для нас и эти – лакомство пальчики оближешь.

Услышав о крысах, Зебу поморщился, но курицу всё же доел. Черноглазая присела на корточки, вытащила из таза кусочек и протянула его Ларсу, потом достала другой – для лысого великана.

– Почему вы ели крыс? – спросила Селена.

Подземный король нравился ей всё больше. К тому же он был ужасно похож на кого-то… Она никак не могла вспомнить, на кого именно.

– Мы с сестрой родились в Крысином квартале, – благодушно поведал Рошан. – Когда родители умерли, нам приходилось перебиваться тем, что удавалось найти. Иногда мы воровали еду у торговцев. Нас били, ругали, гнали прочь, грозили гвардейцами, но всё это было не страшно. Нас пугал только голод. Голод – это смерть, а мы хотели жить. О, как же мы этого хотели!

Гараш взял куриную ножку и откусил кусочек, потом ещё и ещё один. Король одобрительно улыбнулся:

– Нам повезло. Мы оба выжили. Когда мне было тринадцать, а сестре без малого шестнадцать лет, она украла буханку хлеба у пекаря из квартала Соек. Её поймали, но пекарь неожиданно проявил сострадание. Никто и никогда не жалел нас, а этот человек пожалел. Он не только отпустил мою сестру, но и дал ей с собой несколько буханок. Я по сей день не ел ничего вкуснее того ароматного хлеба с хрустящей корочкой! Моя сестра стала работать в пекарне. Она не умела печь хлеб, только мела полы, драила ухваты, носила воду, но у нас всегда была еда и кров, и мы впервые не боялись голодной смерти. Через два года пекарь сделал ей предложение. Моя сестра была красивой в ту пору: яркий румянец, длинная коса… У них долго не было детей, но вот, когда сестра почти отчаялась, случилось чудо. На свет появилась хорошенькая малышка. Я к тому времени тоже был женат, только моя дочь родилась на три года раньше.

Черноглазая сверкнула зубками. Только теперь Селена поняла, почему Рошан назвал её «ваше Высочество».

– Я – Зара, – сказала девушка, смеясь, – подземная принцесса.

Селена вдруг представила её в роскошном шёлковом платье вроде того, что было на принцессе Лайде в день их знакомства. Будь у Зары такие наряды и драгоценности, она, пожалуй, могла бы соперничать в красоте с дочерьми самых знатных семейств Тарии.

– Вскоре пекарь умер, продолжал король. – Подхватил воспаление лёгких, и поминай, как звали. Я плакал как ребёнок на его похоронах и не стыжусь этого. Моя сестра осталась одна. Пекарня вскоре разорилась. Чтобы хоть как-то прокормить себя и маленькую дочку, она устроилась служанкой в богатый дом, а мы с женой и Зарой вернулись на улицу. Сестра хотела помочь мне, но сама едва сводила концы с концами. Мы стали встречаться всё реже. Она работала без устали, а я… Я, в конце концов, стал подземным королём!

Он рассмеялся совсем не весело.

– Что стало с вашей сестрой? – отчего-то Селене казалось, что она услышит историю с плохим концом.

Король пожал плечами:

– Она до сих пор служит в богатом доме. Но недавно кое-что изменилось.

Селена кивала, ожидая продолжения.

– Моя племянница выросла, – голос короля потеплел. – Теперь она такая же красавица, какой была её мать, когда обворовала пекаря. Только характер у неё совсем другой. Девочка не хочет быть прислугой. Хозяева добры к ней, она любит их всей душой, но ещё сильнее она любит свободу. Не так давно племянница поделилась со мной своей заветной мечтой. Она хочет стать воительницей. Хочет сражаться на стороне добра, повергать врагов в трепет. Достойная цель, не так ли?

– Разве женщина может сражаться? – удивилась Селена.

– Не может, – согласился Рошан. – Но и король не может править под землёй, верно?

Все замолчали. Костёр почти догорел, лишь синие язычки пламени плясали над раскалёнными углями. Люди вернулись к своим нехитрым занятиям, только Ларс и Зара остались у костра с королём и его гостями. Рошан вновь обратился к Гарашу:

– Я всё не пойму, как тебя называть?

– Дум Квестин Алекрос…

– Оставь, – отмахнулся король. – Должно же у тебя быть собственное имя. Твои предки были достойными людьми. Их имена надолго останутся в памяти народа, но в этом нет твоей заслуги. Тебе тоже нужно имя. Одно. И только твоё.

– Я – Тумай!

– И что с того? Ты родился в роскоши, твой род процветал, у тебя было всё, чего может пожелать ребёнок и многое из того, о чём другой не посмел бы даже мечтать. Теперь ты нищий. Родовое имя – последнее, что у тебя осталось, но разве оно поможет тебе выжить? Ты был Тумаем, а род Тумаев уничтожен. Кто же ты теперь? Призрак?

– Мой род не уничтожен! Я ещё жив!

– В чём же цель твоей жизни?

– В мести.

Король поморщился, точно проглотил что-то кислое:

– Месть – плохая цель, сынок. Слабый не сможет отомстить, но тот, кто мечтает лишь о возмездии, неизбежно становится слабым. Тебе придётся стать сильнее, а, значит, твоя сила должна стать важнее мести.

– Что же мне, по-вашему, делать? Простить своих врагов?

– Разве я говорил о прощении? – скривился король. – Ты никогда не сможешь простить им то зло, которое тебе причинили. Ты и не должен этого делать. Но ответь мне: кто твои враги?

– Шамшан, Кассис, Рати Ривай…

– О, эти имена внушают трепет! Они сильны, и сила их – зло. Что может победить зло?

Гараш растерянно моргал, явно не понимая, к чему он клонит.

– Добро, – подсказала Селена.

– Только в сказках, – хмыкнул Гараш.

Подземный король в очередной раз улыбнулся:

– Жизнь – самая чудесная сказка. Придёт время, и каждый из вас это поймет. Так какое имя ты считаешь своим, сынок?

Немного помедлив, мальчик проговорил:

– Гараш.

– Другое дело, – одобрил король. – Отныне твоя цель – прославить это имя, чтобы когда-нибудь твой сын смог так же гордиться своим отцом, как ты гордишься Квестином Тумаем. Как знать, возможно, спустя годы и тебя назовут Великим. Тогда ты уже не вспомнишь о мести. Великие не мстят, они обращают врагов в бегство одним звуком своего голоса.

– Мне показалось, – произнёс Гараш сдавленно, – что народ желал моей смерти.

Король ничуть не удивился:

– Народ желает смерти каждому, кого тащат на эшафот. Такова его природа. Не принимай это близко к сердцу, дело тут вовсе не в тебе.

Со стороны туннеля донеслось протяжное гудение. Зара встрепенулась:

– Отец, это она!

– Рыбка! – кивнул Рошан. – Беги, встречай сестру, дорогая!

Когда девушка умчалась прочь, он грустно пояснил:

– Я зову племянницу рыбкой. Скоро вы поймёте, почему.

Вскоре Зара вернулась, держа за руку такую же высокую румяную девушку, и Селена с трудом сдержала возглас удивления.

– Риша! – прошептала она.

Девушка выглядела не менее растерянной, но вскоре, заулыбалась и бросилась навстречу.

– Риша и есть ваша племянница? – Селена обнимала подругу, ошарашено глядя на короля. – Дора никогда не рассказывала…

– О младшем брате – короле нищих? Почему-то я так и думал.

– Прости меня, Риша, – Гараш встал за её спиной, так что Селена не могла видеть его лицо. – Твой меч… Я потерял его.

Пожав плечами, девушка примирительно улыбнулась.

– Хорошо, что ты просишь прощения, – заметил король. – Это первый шаг на пути к величию. А теперь давайте споём!

– Споём? – удивился Зебу. – Мы, мидавы, никогда не поём.

– Когда я был маленьким, в квартале Крыс все распевали одну старинную песенку, – сказал Рошан. – Мы с сестрой тоже знали её наизусть. Слова простые, вы тоже запомните в два счёта.

Сказав это, он набрал в грудь воздуха и запел красивым густым баритоном:

Кто король под землёй?

Я – король, ты – король.

Заучи свою роль,

Под землёй ты король!

Зара стала подпевать. Её голос был звонким и переливчатым, как весенний ручеёк, и дуэт получился – заслушаешься:

Кто король под землёй?

Каждый шут площадной.

Каждый нищий, больной

Наш король под землёй.

Селена знала слова. Когда-то Дора пела ей эту песенку. Не в силах сдержаться, девочка подхватили знакомую мелодию, и десятки голосов, как по мановению дирижёрской палочки, тотчас образовали хор:

Кто король под землёй?

Ты – король, он – король.

И кривой, и хромой –

Короли под землёй.

Кто король под землёй?

Ты – король, он – король.

Все во чреве земли

Как один короли!

Остаток дня прошёл в однообразных заботах. К вечеру Селена перестала обращать внимание на запах, и смогла при помощи Риши исследовать многочисленные переходы, комнатки и закоулки подземного мира. Девочка не боялась крыс, а вот Зебу чувствовал себя прескверно. Каждый раз, когда в углу мелькала какая-нибудь тень, мидав начинал мелко дрожать, и Селене приходилось уговаривать его как ребёнка.

Хегван и Гараш получили в подарок карманные ножички, и долго точили их, сидя в углу и переговариваясь полушёпотом. Селена не стала им мешать. Ей страсть как хотелось выведать у мальчишек подробности их загадочного спасения, но время было неподходящее.

Как ни надеялась девочка остаться в гостях у короля, как ни просила об этом Зара, Рошан был непреклонен. Он сказал, что гвардейцы будут искать Хегвана и тех, кто помог ему бежать, а, значит, в подземном королевстве скоро станет небезопасно. Беглецам позволили помыться, снабдили на удивление чистой одеждой и устроили ночевать на тюфяках у костра.

Король самолично растолкал их ни свет, ни заря, если такое выражение уместно там, где никогда не видят дневного света. В дорогу ребята получили такую же ароматную курицу, как и та, которую съели за обедом. Рошан велел племяннице сопровождать путников. Хегван и Гараш, согласно его плану, должны были отправиться на юг. Там, в Гремундском лесу, жил старый друг короля, который мог на время приютить мальчиков. Селене и Зебу предстояло отправиться домой, в Ольв. Король был уверен, что Никлас вскоре вернётся туда, а до его возвращения за ними должна была, как обычно, присмотреть Дора.

Поблагодарив Рошана, ребята двинулись в путь. Они шли гуськом по скользким каменным плитам, то и дело рискуя соскользнуть в смрадную воду. Риша двигалась впереди, неся перед собой зажжённый факел, и тени устрашающе плясали на стенах, а Хегван и Гаращ замыкали процессию. Зара провожала гостей, сколько было дозволено, а после махала вслед, пока путники не скрылись за поворотом.

Конокрады

Идти по туннелю пришлось довольно долго. Отчего-то Селене казалось, что Риша выведет их наружу совсем скоро, однако её надежды оказались напрасными. Возможно, был и другой, более короткий, путь наверх, но король заверил, что идти этой дорогой безопаснее всего. Оставалось надеяться, что гвардейцы и мидавы Хати Хомака ещё не напали на след. Свет забрезжил лишь тогда, когда путешественники вконец выбились из сил и уже не ожидали увидеть его. «Река», – показала Риша, и Селена озвучила для всех:

– Впереди – река, мы пришли.

В её пояснениях не было нужды – прямо перед ними зловонный ручей встречался с быстрыми водами Леи. Риша окунула факел в воду – уличного света теперь хватало.

В том месте, где туннель выходил наружу, берег оказался крутым и сплошь поросшим кустарником. Между зарослями и кромкой воды оставалась лишь узкая полоска влажного коричневого песка. Прямые солнечные лучи не попадали сюда из-за склона, вода то и дело беспокойно покачивалась от дуновения ветра, и песок попросту не успевал высохнуть. Чуть поодаль, в тростниковых зарослях, была спрятана лодка. Селена заметила её не сразу – Риша присыпала корму сухими тростниковыми стеблями, отчего лодка издали походила на кучу прибитого к берегу тростника.

– Мы не поместимся, – сказал Хегван, обходя лодку.

Риша показала сжатый кулак. Жест получился такой, словно девушка грозила кулаком Хегвану.

– Она говорит, что лодка крепкая, – хихикнула Селена.

Гараш покачал головой:

– Четыре человека и мидав – многовато для этой посудины.

– Я пойду по берегу, – надулся Зебу. – В конце концов, меня никто из них не видел. Если навстречу попадутся гвардейцы, скажу, что вышел прогуляться.

– Ты хоть знаешь, где ближайшее жильё?! – Гараш выразительно постучал себя по лбу. – Что если до него полдня ходу?!

– Тогда меня задержат и отведут к отцу, – не сдавался Зебу.

– А по дороге ты расскажешь им о нас всю правду, – скривился Гараш.

Гладкая шерсть мидава вздыбилась на загривке:

– Как ты смеешь меня оскорблять?!

Селена встала между спорщиками, переводя выразительный взгляд с одного на другого:

– Когда вы перестанете задирать друг друга?!

– Когда мальчишка научится себя вести! – буркнул Зебу.

– Когда мидав перестанет нести чушь! – в тон ему проворчал Гараш.

– Мы не будем разделяться, – Селене казалось, что она говорит убедительно. – Король сказал, что мы должны держаться вместе до самого Ольва, а дальше…

Договорить она не успела. Обычно молчаливый Хегван вдруг вскрикнул и указал в сторону реки:

– Корабль!

Действительно, вдалеке, там, где река образовывала излучину, показалось судно. Оно было куда больше рыбацкой лодки, хотя и меньше военных кораблей, которые Селена видела в порту. Корабль не имел парусов, и шёл против ветра с немалой скоростью. Возможно, его приводили в движение гребцы, но вёсел с такого расстояния не разглядишь.

– Прячемся! – скомандовал Гараш.

Компания, не сговариваясь, бросилась в кусты, цепляясь за ветки и путаясь в траве. Кое-как разместившись на неудобном склоне, ребята принялись наблюдать за кораблём, резво скользившим вдоль фарватера8.

– С чего вы так переполошились? – проговорил Зебу с кажущейся беззаботностью.

Бело-рыжая шкурка мидава заметно выделялась на фоне изумрудной травы, и Селена попыталась прикрыть её ветками.

– Это не рыбаки, – убеждённо сказал Гараш. – Лучше с ними не встречаться.

Зебу смешно закатил глаза:

– Скажите на милость! Весь королевский флот ищет сбежавшего мальчишку!

Тем временем на горизонте появилось второе судно, ничем не отличавшееся от первого.

– Не весь, – Гараш метнул на Зебу уничижающий взгляд. – Но два корабля – точно.

– Они не стали бы искать нас здесь, – Селена и сама не верила в то, что говорит.

По лицу Гараша скользнула тень:

– Они знают, что мы попали в городскую канализацию. Оттуда есть только один выход, и он – рядом снами. Где же нас искать, если не здесь?!

Корабли тем временем приближались, но гребцов по-прежнему не было видно.

– Гараш, – тихонько позвала Селена.

Мальчик молча повернулся в её сторону

– Я хотела спросить… – она запнулась, – как тебе удалось выбраться оттуда?

– Ты хочешь знать, как я спасся от Шамшана?

Девочка осторожно кивнула.

– Это всё Хегван, – он кивнул приятелю, но тот сделал вид, что с интересом разглядывает корабль.

– Значит, ты сказал правду? Вы дружили?

– Отцу это не нравилось. Сын Первого марсия не должен проводить время на конюшне. Мой день был расписан до самого вечера: верховая езда, фехтование, танцы, этикет, философия… Только я всё равно сбегал с занятий. Конюхи сразу выдавали меня гувернёру, поэтому мы с Хегваном условились встречаться за воротами, а потом бежать в лес и там прятаться.

– В тот день вы тоже сбежали? – Селена уже начала жалеть, что завела этот разговор.

Гараш кивнул:

– Мы ушли в лес после обеда, а когда вернулись… У ворот было какое-то столпотворение. Как будто вся армия Тарии заявилась в дом моего отца. Я хотел подойти, но Хегван меня остановил. Он сказал, что случилось неладное. Я и сам это понял, хотя мы тогда ещё ничего не знали о восстании. Мы пробрались внутрь через потайную калитку в парке. О ней мало кто знал – только члены семьи и прислуга.

– И ты услышал, как… – Селена вздохнула. Ей определённо не следовало говорить об этом.

Гараш стиснул зубы, как делал всегда в минуты сильного волнения.

– Хегван помог тебе бежать? – девочка с благодарностью взглянула на конюшего.

– Он уговорил меня поменяться куртками.

– Но ты был ранен?

– Меня заметили гвардейцы. Мы нарочно бежали в разные стороны, и Хегвану удалось спрятаться, а я успел добежать до обрыва, когда меня поймали.

– Они тебя били?

Мальчик грустно усмехнулся:

– Я был одет как простолюдин, и меня не узнали. Можно сказать, что мне повезло. Один из гвардейцев ударил меня по лицу, я упал и скатился вниз, к воде. Потом кто-то закричал, что второй, то есть Хегван, побежал в другую сторону, и все бросились за ним. А я встал и пошёл по берегу. Если идти по воде, тебя не учуют собаки.

– У тебя была сломана нога…

– Нога болела, но мне было не до неё. Кажется, я и боль-то почувствовал не сразу. Меня хотели убить. Я должен был спасать свою жизнь.

– Сколько же ты шёл?

– Не помню. Дня два или три. Может, четыре. В конце концов, нога стала болеть так сильно, что я почти не мог наступать не неё. Я пополз, но получалось очень медленно.

– Ты не ел четыре дня?

– Почему же? Последним, что я съел, была лягушка. А до того – мальки и улитки. Гадость. Особенно без соли.

Мальчик улыбнулся своему воспоминанию. Улыбка у него была широкая, открытая. Селена невольно улыбнулась в ответ.

– Они идут сюда, – шепнул Хегван.

Селена выглянула из-за ветки. Корабль почти поравнялся с ними, но, вместо того, чтобы идти дальше по фарватеру, стал разворачиваться носом к берегу. Никаких гребцов на нём не было, лишь один человек в серой куртке стоял у штурвала. На палубе столпились люди и два антрацитовых мидава. Какой-то человек в форме гвардейца оживлённо махал руками, указывая в сторону берега.

– Они нас заметили, – сказал Гараш. – Нужно убираться отсюда!

Ребята поползли по склону, стараясь не высовываться. Вскарабкавшись наверх, Селена огляделась. Слева над обрывом возвышалась каменная стена со сторожевой башней, из которой были видны как на ладони и русло реки, и вся береговая линия. Ни корабль, ни утлая лодчонка, ни пеший, ни всадник не смогли бы пройти здесь незамеченными. Прямо за стеной начинался лес – чахлый и редкий, каким он всегда бывает близ городских ворот.

– Я знаю это место, – сказал Гараш. – Если пойдём вдоль стены, то выйдем на дорогу Чёрных елей. Это недалеко.

– Все дороги патрулируются, – возразила Селена. – Так сказал дядя Зак.

Гараш покачал головой:

– Мы не пойдём по дороге. Нам только нужно незаметно перейти её и попасть на постоялый двор «Дом фавна».

– Это ещё зачем? – фыркнул Зебу.

– Там наша лошадь. То есть ваша. Мы должны забрать её.

– Ты оставил Сизого на постоялом дворе? – ахнула Селена.

В душе она давно простилась со своей лошадью.

Гараш молча кивнул и двинулся вперёд, прихрамывая на левую ногу. Остальным ничего не оставалось, как пойти следом. Они углубились в лес, идя параллельно городской стене, но вскоре потеряли её из виду.

– Так безопаснее, – пояснил шедший впереди Гараш.

– Они не отдадут нам Сизого, – вздохнула Селена. – Нам нечем заплатить за постой.

Риша похлопала себя по поясу. В привязанном к ремешку кошеле звякнули монеты. Селена обрадовалась:

– Твой дядя позаботился и об этом? Значит, мы выкупим Сизого, а потом… Что потом, Гараш?

– Возле «Дома фавна» есть лесная дорожка. Если пойдём по ней – выйдем к трактиру «Зелёная мельница». Рядом – Дорога Трёх мельниц. Ты, Селена, вместе с Ришей и Зебу поскачешь по ней к дому. Если вас остановят, назовётесь своими именами. Скажете, что потеряли отца в городе и возвращаетесь домой одни. А мы с Хегваном будем выбираться лесом. Там нас никто не найдёт.

Риша замотала головой. Селена поняла, что она имеет в виду. Девушка ни за что не хотела оставлять мальчишек одних.

– Отличный план! – «одобрила» Селена с нескрываемым сарказмом. – Девочки, одетые в мужские брюки, скачущие на одной лошади в сопровождении мидава ни у кого не вызовут подозрений.

– Дорогу Трёх мельниц патрулируют отряды моего отца, – похоже, Зебу впервые был согласен с Гарашем. – Нас отведут к нему только и всего.

Риша принялась выразительно жестикулировать.

– Она говорит, мы должны держаться вместе, – пояснила Селена. – К тому же твоя нога… Она ещё болит, верно?

Гараш поморщился.

– Болит, – уверенно сказала девочка. – Ты до сих пор хромаешь.

– Я всю жизнь буду хромать! – воскликнул Гараш с раздражением. После вдруг осёкся и добавил примирительно: – Прости. Ты тут ни при чём.

Впереди показался просвет.

– Мы почти пришли, – сказал Гараш. – Это дорога Черных елей.

Действительно, смешанный лес, по которому они шли всё это время, сменился еловым. Старые тёмно-зелёные ели выстроились вдоль обочин, свесив до земли пушистые лапы.

Неподалёку послышалось заливистое лошадиное ржание, в воздухе повис едва уловимый запах дыма.

– Дальше я пойду один, – сказал Гараш. – А вы обойдите трактир и ждите меня в лесу у тропинки.

Риша протянула ему кошель.

– Я – с тобой, – заявила Селена. – В конце концов, это моя лошадь. Если что-то случится, тебе может понадобиться помощь.

– Как ты собираешься мне помочь? – усмехнулся Гараш.

– Я что-нибудь придумаю.

Пожав плечами, Риша неуверенно кивнула.

– Мы будем рядом, – сказал Хегван.

Селена и Гараш отделились от своих спутников и, не таясь, двинувшись через дорогу. Трактир «Дом фавна» был невелик. За деревянным частоколом виднелся почерневший от времени сруб. Во дворе переминались с ноги на ногу привязанные лошади. Пёстрая вывеска на воротах изображала нахально ухмылявшегося козлоногого фавна с чашей в руке, над которым кто-то вывел кривыми буквами: «Трактир Дом фавна». Селена невольно хмыкнула – вывеска была даже более уродливой, чем сам трактир, его забор и ворота.

По двору бродили люди, но никто из них не обращал внимания на путников.

– Где нам найти трактирщика? – окликнул Гараш какого-то оборванца.

Подняв мутные глаза, тот оглядел двор и неопределённо махнул рукой в сторону конюшни. Мгновение спустя, им навстречу вышел человек с пышными бакенбардами. Он вёл Сизого на поводу, нетерпеливо оглядываясь. Увидев Селену, конь радостно зафыркал, а, приблизившись, ткнулся носом ей в плечо в поисках угощения.

– Доброй луны, сударь, – поздоровался Гараш. – Вы меня узнаёте? Я оставил у вас эту лошадь несколько дней назад. Хочу расплатиться за постой и забрать её.

– Я тебя не знаю! – заявил трактирщик. – Убирайся прочь!

Он намеревался продолжить путь, но Гараш преградил дорогу:

– Вы, должно быть, не расслышали, сударь? Я хочу забрать лошадь.

– А я хочу забрать корону и скипетр его Величества, – хохотнул трактирщик. – Сказано тебе: уйди с дороги! Эта лошадь – моя. То есть была моей до сегодняшнего утра. На рассвете я продал её одному солидному господину, и скоро он будет здесь.

– Это наша лошадь! – упрямо повторил Гараш. – Верните её сейчас же!

Смерив его презрительным взглядом, трактирщик криво усмехнулся и двинулся дальше, уводя Сизого.

– Мерзавец! – крикнул Гараш, бросившись за ним. – Ты об этом пожалеешь!

Трактирщик замер на месте и чуть повернул голову, точно прислушивался к звуку, доносившемуся издалека. Все копошившиеся во дворе люди разом оставили свои дела, с любопытством уставившись на мальчика.

– Что ты сказал, оборванец?! – взревел трактирщик, отшвырнув поводья. – Если я о чём и пожалею, так это о том, что не прихлопнул тебя на месте, когда ты заявился в мой трактир без гроша в кармане!

Он резко развернулся и двинулся на Гараша, недобро ухмыляясь.

Селена, тем временем, приблизилась к Сизому с другой стороны. Трактирщик её не заметил – всё его внимание было приковано к мальчику, а зеваки стояли шагах в двадцати, не меньше. Мгновение поколебавшись, девочка решилась на отчаянный поступок. Когда трактирщик вплотную приблизился к Гарашу, она вскочила в седло и пустила Сизого галопом.

– Держите её! – завопил кто-то.

– Хватайте! Уйдёт! Держи воришку! – послышалось с разных сторон.

Вместо того чтобы скакать прочь, Селена сделала круг по двору. Если бы кто-нибудь догадался запереть ворота, ей пришлось бы несладко, но, к счастью, люди заметались из стороны в сторону, отчаянно пытаясь схватить её. Подпустив их поближе, Селена резко осадила Сизого и повернула назад. Трактирщик бросился ей наперерез, но девочка не позволила коню обогнуть его. Сбив негодяя с ног, она поскакала дальше, туда, где, растерянно вертя головой, стоял Гараш. Поравнявшись с мальчиком, Селена натянула поводья и крикнула:

– Прыгай!

Гараш тотчас вскочил в седло. Девочка пришпорила коня, и Сизый рванул прочь, разбрызгивая жидкую грязь.

За ними тотчас организовали погоню. Люди не сговариваясь, прыгнули в сёдла и помчались следом. Селена неслась вперёд, не в силах повернуть головы от страха. За спиной стучали копыта, несколько человек вопили на разные голоса:

– Держите!

– Обходи – уйдут!

Какая-то лошадь стала обходить Сизого слева. Краем глаза Селена уже видела её гнедую холку. Гараш дёрнулся, крякнул – должно быть пнул всадника ногой – и тут же вскрикнул от боли.

– Не уйдёшь! – рявкнул преследователь, пытаясь ухватить Сизого за повод, но тут произошло нечто удивительное.

На дорогу выскочило существо, похожее на мидава невероятных размеров. Чудовище выглядело как паргалион Зегда, увеличившийся в несколько раз. Его бело-рыжая шкура топорщилась в холке, огромные как кинжалы клыки застыли в устрашающем оскале. Человек, пытавшийся схватить Сизого, резко осадил лошадь и бросился назад, истошно вопя.

– Чудище! – крикнули сзади.– Спасайтесь!

Селена и Гараш пронеслись мимо ужасающего существа и остановились в замешательстве, глядя, как, их преследователи удирают с отчаянными воплями. Чудовище, тем временем, на глазах уменьшалось в размерах.

– Зебу! – ахнула Селена. – Как ты это сделал?

– Сам не знаю, – похоже, мидав был удивлён не меньше. – Я так испугался, когда услышал, что они гонятся за вами!

На дорогу выскочили Хегван и Риша.

– Я украла лошадь, – сообщила Селена смеясь. Страх начал понемногу отступать, и на его место пришла неожиданная весёлость.

– Ты не могла её украсть, – расхохотался Гараш, спешиваясь. – Это твоя лошадь.

– Трактирщик решил иначе. Должно быть, уже получил за Сизого деньги, а теперь придётся возвращать их.

– Мерзкий слизняк! – лицо мальчика перекосилось от злости. – Так ему и надо! Жаль, что ты не задавила его насмерть.

– Кто-нибудь собирается рассказать мне, что произошло?! – бесцеремонно встрял Зебу.

– Позже, – отмахнулся Гараш. – Они могут вернуться, когда придут в себя. Надо уходить!

– Лучше тебе ехать верхом, – сказала ему Селена. – Твоя нога…

Гараш замотал головой:

– Моя нога останется такой на всю жизнь. Я должен к этому привыкнуть.

Они двинулись через лес по узкой дорожке, но не успели пройти и пары сотен шагов, как из-за деревьев донеслось ржание. Ребята испуганно переглянулись. Впереди мелькнуло что-то рыжее. Селена пригнулась, пытаясь разглядеть всадника, но, к её величайшему удивлению, лошадь была рассёдлана. Гараш кивнул Хегвану, и тот исчез за деревьями. Через некоторое время мальчик вернулся, ведя за недоуздок рыжую кобылу.

– Майла! – выдохнула Селена. – Как она здесь оказалась?

Риша обняла лошадь за шею и прижалась к ней щекой.

– Тут неподалёку постоялый двор «Зелёная мельница», – задумчиво проговорил Гараш.

– Должно быть, Никлас оставил её там, – предположил Зебу, – а она устала торчать целыми днями в стойле и сбежала.

Гараш потрепал Майлу по холке:

– Или её выпустили попастись, чтобы сберечь корм.

– Что же нам теперь делать? – растерялась Селена.

Зебу развеселился:

– Это же очевидно! Мы должны забрать лошадей. Двое поедут на Сизом, двое – на Майле, а я пойду пешком и всех вас обгоню.

– А как же Никлас? – по-прежнему колебалась девочка.

– Он сюда не вернётся, – стоял на своём Зебу. – Это слишком опасно. «Попугаи» знают, где он. Они его освободят. Магистр Гастон собирался найти лошадей. Разве ты забыла?

– Но ведь на ней нет седла…

– И не нужно! – заявил Хегван. Сказав это, он сложил руки в кольцо, наклонился и кивнул Рише:– Прыгай.

Оттолкнувшись ногой от его предплечья, девушка легко вскочила на кобылу. Хегван схватился за лошадиный хребет, подтянулся и прыгнул следом. Похоже, стремена ему были ни к чему.

– Он из племени амату, – пояснил Гараш. – Говорят, кочевники рождаются верхом на лошади

– Как он попал в дом твоего отца? – спросила Селена шёпотом, когда мальчик устроился на крупе Сизого позади неё. Хегван и Риша отошли шагов на двадцать, и теперь не могли их слышать.

– Отец купил его.

– Купил? Разве можно покупать людей?

– Нельзя. И продавать – тоже. Но тому работорговцу из Красной Земли не было до этого дела. Отец пожалел Хегвана и выкупил его. Так он оказался у нас.

– Он ни разу не говорил, что хочет вернуться домой?

– Он не хочет. Его родителей давно нет в живых, а родня, та, что осталась в Забелогорье, не слишком-то о нём печётся.

Селена удивилась:

– Ты сказал «печётся»?

– Да, а что?

– Так говорят простолюдины. Например, Дора.

Зебу надоело прислушиваться к их разговору, и он ушёл вперёд догонять Хегвана и Ришу. Гараш вздохнул:

– Отец пытался сделать из меня аристократа…

– Ты и есть аристократ.

– А что если этот подземный король прав, и теперь я – никто?

– Никакой ты не никто! – возмутилась девочка. – Ты – Гараш. Кстати, давно хотела узнать, почему тебя так прозвали?

Гараш заговорил неожиданно быстро, точно ожидал, что она спросит об этом.

– Это Хегван придумал. На нашем гербе – саламандра. Это вроде как ящерица, хотя и не совсем. Ещё мой прадед… Неважно. Саламандра и всё. Так вот. В Забелогорье водится такая ящерица…

–… гараш амату, – блеснула познаниями Селена.

– Точно. Гараш. Она похожа на саламандру.

– Она может убить того, кто её обидит.

– Это сказки. Ящерица никого не может убить.

Что-то со свистом рассекло воздух над головами путников. Селена вздрогнула и обернулась. Позади, шагах в тридцати, почти слившись с чёрным стволом ели, стоял человек в тёмно-коричневом плаще и натягивал тетиву. Гараш схватил Селену за плечи и толкнул вперёд, заставив пригнуться, как раз вовремя – очередная стрела просвистела так близко, что девочка почувствовала колебания воздуха над левым ухом. Сизый рванул вперёд – это Гараш пустил его галопом, вырвав у Селены повод.

– Вперёд! – крикнул он, поравнявшись с Хегваном и Ришей. – Уходим!

Вскоре выяснилось, что нападавший был не один. По обе стороны дороги в кустах прятались люди, и почти все они были вооружены луками. Селена в ужасе прижалась к шее летевшего галопом коня. Хегван и Риша чуть поотстали, Зебу нёсся впереди, уворачиваясь от стрел. Вдруг Сизый взвился, едва не сбросив Гараша – похоже, стрела задела его круп

Впереди показалась развилка – справа начиналась широкая дорога, узкая же вела прямо, через ельник. Невольно замедлив бег, Зебу завертел головой. Справа застучали копыта – всадники стремительно приближались.

– Прямо! Не останавливайся! – крикнул Гараш. Мидав, очертя голову, выскочил на узкую дорогу и едва удержал равновесие, поскользнувшись.

Почва здесь была влажная, копыта скользили, попадая в грязь, так что беглецам поневоле пришлось придержать лошадей. Сзади сделалось тихо. Оставалось только гадать, куда подевались всадники и были ли они как-то связаны со странными людьми, ни за что, ни про что обстрелявшими мирных путников. Селена всей душой надеялась, что нет, потому что дорога была одна, и конные могли догнать их в два счёта.

Только тут она увидела, что Хегван держится за бок, неестественно согнувшись. Гараш тоже это заметил.

– Ты ранен? – испугался он.

Конюший дёрнул головой. Риша обернулась, придержав лошадь.

– Хегван! – позвала Селена. – Держись! Сейчас я перевяжу твою рану.

Ничего не ответив, мальчик покачнулся и соскользнул на землю.

(Не) просто кот

Весь остаток дня лошадиные копыта месили дорожную грязь. Узкая тропа, на которой волей судьбы оказались путники, вскоре вывела их к большому тракту. Никто не знал что это за дорога, и куда она ведёт, но о том, чтобы повернуть назад не могло быть и речи. Хегвана удалось погрузить на лошадь. Селена старательно перевязала его рану, но мальчик потерял много крови, вырвав стрелу, воткнувшуюся ниже рёбер, и теперь ему было совсем худо.

Время от времени навстречу попадались конные, а иногда и возы, гружённые всякой всячиной от капусты и репы до мешков с птичьими перьями. Крестьяне с любопытством рассматривали путников. Некоторые продолжали оглядываться до тех пор, пока хватало обзора, и Гараша это, похоже, злило. Он запретил обращаться к кому-либо с расспросами, сказав, что это может быть опасным, и Селена не спорила. В душе, однако, она беспокоилась всё сильнее, пытаясь представить, где находится и выведет ли этот тракт к дороге Трёх мельниц.

В просветах между деревьями теперь мелькали редкие лесные хижины, но, ни бескрайних полей, ни лугов с пасущимися пятнистыми коровами, вроде тех, что простирались вдоль дороги Трёх мельниц, не было и в помине. К вечеру идти стало труднее – дорога теперь не петляла по равнине, а шла по холмам, то взбираясь вверх, то вновь снижаясь. Сделалось заметно чище и суше. Липкая грязь больше не чавкала под ногами лошадей, уступив место плотной каменистой почве. Зебу зашагал веселее и вдруг сообщил:

– Я знаю эту дорогу!

Селена уставилась на него в недоумении:

– Почему же ты молчал?

– Я не был уверен.

– А теперь?

– Теперь я знаю точно. Это была Грязная дорога.

– Ты хочешь сказать, что она закончилась? – вмешался Гараш.

– Разве не видно?! Тебе-то, конечно, не пришлось топать по мерзкой жиже…

– Зебу, прекрати сейчас же! – рассердилась Селена.

– Никогда тут не был, – проговорил Гараш, разглядывая что-то за деревьями.

Зебу скривился:

– Богатые маменькины сынки по этой дороге не ездят! Боятся замарать сапоги из оленьей кожи.

– Закрой пасть! – тотчас отреагировал Гараш.

– Перестаньте! – Селена готова была поколотить обоих. – Нам нужно найти дорогу в Ольв и помочь Хегвану, а вы опять сцепились как кошка с собакой.

– Не люблю кошек! – фыркнул Зебу. – Хоть я и не собака.

Навстречу показалась телега, запряжённая кряжистой пегой лошадкой. Возница – бородатый мужичишка с помятым жёлтым лицом – дремал, уронив вожжи на колени. Зебу тотчас создал иллюзию, представ в образе мальчика.

– Доброй луны! – окликнула Селена крестьянина, поравнявшись.

Гараш одёрнул её, но было поздно. Дядька нехотя открыл глаза и натянул вожжи, издав негромкое: «Тпр-р-р-р-у».

– Доброй луны! – повторила девочка.

– Да светит она ярко! – пробормотал крестьянин, сонно оглядывая путников.

– Не скажете ли, куда ведёт эта дорога? – перехватил инициативу Гараш.

Дядька огляделся с выражением безграничного удивления, а после вдруг обернулся и прыснул:

– Так это… Оно, вроде как… туда, репка пареная!

– Туда? – переспросил Гараш. – Нельзя ли поточнее?

Крестьянин кивнул с притворной серьёзностью:

– Можно. Прямо она ведёт, дорога твоя.

Селена решила, что пора спасать положение:

– Как нам выехать на дорогу Трёх Мельниц?

Дядька поскрёб затылок и проговорил нараспев:

– Далековато выходит, репка пареная! Ну, да выехать туда можно. Стало быть, свернёте на развилке у трёх берёз. Это, значит, где из одного ствола торчат три дерева. Их, репка пареная, ни с чем не спутаешь! Там будет тропка. Пойдёте по ней, может, к ночи и выберетесь на свою дорогу. Только страховато оно как-то.

– Вы хотели сказать «страшно»? – не поняла девочка.

Крестьянин мотнул головой:

– Не так, чтобы прям уж страшно – страховато. Мидавы там ходють здоровые, чернющие. Какого-то каторжника ловють. Я сам давеча оттудова. Ух, и рожи, я вам доложу! Натерпелся страху! Нет уж, лучше я по грязюке до городу почапаю, чем на рожи ихние поганые глядеть…

– Куда, говорите, повернуть надо? – прервал его Гараш. – Направо или налево?

– Так ведь это… – задумался дядька, –… налево, стало быть.

Гараш тронул коня так быстро, что Селена едва успела крикнуть «Спасибо!».

Отъехав на пару сотен шагов, крестьянин снова почесал затылок. Не то чтобы у него чесалась голова, просто так легче думать. А думать было о чём.

– Вот ведь пострелята! Не сидится им дома, репка пареная! – пробормотал он, обращаясь к лошади. Кобыла кивала головой в такт шагам, не иначе соглашаясь с хозяином. – Вот в наше-то времечко… Жалко детишек, сиротки, небось. Потому одни по дорогам и шляются себе на горе. И ведь лошадей где-то приголубили. Славные лошадки, не тебе чета! Ну, да горе не беда, репка пареная! Авось как-нибудь доберутся. Я-то, поди, всё верно сказал, ничего не спутал. С грамотой-то у меня не ахти, а всё ж право-лево различаю. Налево повернут, туда, стало быть… Он поднял левую руку, указывая направление. Лошадь продолжала кивать.

Необычное дерево ребята отыскали без особого труда. Видимо, много лет назад, когда берёзка была совсем маленькой, что-то расщепило её стволик, и теперь на высоте в два человеческих роста толстый ствол старого дерева расходился на три части. Берёза росла как раз на пересечении двух дорог – большой, по которой ехали путники, и маленькой, уходившей за холмы.

– Здесь налево, – Селена указала на лесную дорожку.

– Похоже, она ведёт в горы, – засомневался Гараш.

Действительно, слева от дороги верхушки деревьев стремились всё выше и выше. Значит, лес рос уже не на холмах, а гораздо выше.

– Тот дядька сказал, что дорога. Трёх Мельниц далеко отсюда, – заявил Зебу. – Может, нам придётся пробираться туда через горы. Гараш пожал плечами, и мидав повернул налево, поманив остальных за собой.

Они шли долго, почти не разговаривая, но Селена то и дело оборачивалась, проверяя, всё ли в порядке. Риша ехала в каком-то необъяснимом оцепенении, Хегван дремал, распластавшись на шее Майлы. Последние лучи солнца ещё некоторое время выглядывали из-за гор, но вскоре сделалось сумрачно. Даже луна пряталась за облаками, не желая освещать путникам дорогу. Тропинка стала совсем узкой. Теперь она петляла между скал, забираясь всё выше.

Иногда дорога начинала осыпаться, и тогда привыкшие ходить по равнине лошади спотыкались, откалывая копытами кусочки горной породы. Чем выше поднималась дорога, тем более завораживающие виды открывались внизу. Сначала Селена смотрела во все глаза, но после ей вдруг сделалось страшно. К счастью, вскоре стало так темно, что, кроме белого хвостика Зебу, мелькавшего впереди, она уже почти ничего не видела.

– Пора останавливаться, – шепнул ей Гараш. – Мы не можем идти в темноте.

– Идите сюда! – крикнул Зебу, точно услышав его. – Здесь отличное место для костра!

И в самом деле: за поворотом обнаружилась уютная лощина. Редкие деревья росли на склонах, нависая над ней с двух сторон подобно чёрным опахалам. Луна, наконец, выбралась из-за туч. Сейчас, во время большого белолуния, она напоминала надкусанное зелёное яблоко, одиноко висящее на тёмно-синем дереве.

Пока Селена и Риша перевязывали Хегвана, Гараш безуспешно пытался развести костёр, чем вызвал у Зебу приступ небывалого веселья.

– Не учили тебя во дворце огонь разводить, а? – глумился мидав. – Это тебе не этикет с философией, тут думать надо!

Гараш попытался стукнуть его по носу, но Зебу увернулся, отскочил и продолжил издеваться с безопасного расстояния. Подошедшая Риша погрозила ему кулаком, отняла у мальчика огниво, ловко соорудила «шалаш» из хвороста и сухого мха, и вскоре костёр жарко заполыхал, негромко потрескивая и выпуская в воздух снопики оранжевых искр.

Риша улыбнулась Гарашу, сложила руки «домиком» и подула на них, а после схватилась за горло, имитируя удушье.

– Она говорит, что огню нужен воздух, – перевела Селена. – Без воздуха ему нечем дышать, и он умирает.

Хегван отказался от ужина и вскоре уснул тяжёлым болезненным сном. Остальные разделили между собой холодную курицу. После долгого и полного опасностей дня этот незатейливый ужин казался Селене самым вкусным на свете.

– Я всё думаю, что это были за люди? – проговорил Гараш, глядя, как Селена отщипывает кусочки от куриного крылышка. – Те, что хотели нас убить.

– Разбойники, – предположила девочка.

Ей совсем не хотелось вспоминать о недавних опасностях. Здесь, в тепле костра, было так хорошо и уютно, что даже мысли о Никласе отступили на второй план, что уж говорить о каких-то там разбойниках.

– Скоро мы будем в Ольве, – мечтательно протянул Зебу. – Дора напечёт блинчиков с творогом… И мы сможем гулять в лесу… И бегать среди деревьев…

– Я не умею так бегать, – возразилаСелена.

– Тебе и не нужно, – отмахнулся мидав. – Ты будешь читать свои книжки.

– Хотелось бы мне сейчас что-нибудь почитать, – вздохнула девочка.

– У нас во дворце была огромная библиотека, – сказал Гараш. – Четыре зала со шкафами до самого потолка.

– И ты прочитал все эти книги? – съязвил Зебу.

Селена оказалась в своей стихии:

– Какая книга была твоей любимой?

Гараш ненадолго задумался:

– «Огненные стрелы» Рована Таля. Она о крестьянском мальчике, который…

– … который стал величайшим рыцарем Тарии, – договорила за него Селена.

Гараш кивнул, грустно улыбаясь:

– Вообще-то отец не разрешал мне её читать. Он считал, что есть дела поважнее.

– Фехтование, этикет и философия? – догадалась девочка.

– Точно. Отец говорил, что без этого никто не может стать рыцарем. А уж крестьянин… Они вообще другие… Не такие, как мы.

– Ты тоже так думаешь? – отчего-то Селена произнесла это шёпотом.

Гараш пожал плечами:

– Раньше – думал, а теперь… Не знаю. Они, конечно, отличаются от нас, потому что никто не учил их этикету, танцам, иностранным языкам и другой дребедени, зато они умеют разводить огонь и готовить еду.

– А ещё пахать, сеять, доить коров и косить траву, – рассмеялась девочка. – Ты им завидуешь?

Гараш надолго замолчал. Риша принесла из леса толстый корявый чурбак, подбросила его в костёр и присмиревший было огонь заполыхал с новой силой.

– Этого должно хватить до утра, – заметила Селена. – А, если прогорит раньше, кому-то из нас придётся вставать и идти за дровами.

Она оглянулась на Зебу. Тот сладко спал, положив голову на передние лапы, и тоненько посапывал во сне.

– Когда-нибудь я его убью, – проговорил Гараш себе под нос, постукивая прутиком по горящим веткам. Рыжие снопики искр весело заплясали над пламенем.

– Зебу?! – испугалась Селена.

Гараш вскинул бровь и усмехнулся:

– Шамшана.

– Тебе очень больно?

Мальчик посмотрел с недоумением, и Селена пояснила:

– Никлас говорит, что, теряя близких, ты лишаешься частицы самого себя, и поначалу это очень больно. Потом рана затянется, боль пройдёт, но ты уже никогда не станешь прежним. Ты станешь другим.

– Ты помнишь свою маму? – вдруг спросил Гараш.

Девочка покачала головой:

– Мне было два года, когда она умерла. Все говорят, что я на неё похожа, а я даже не могу вспомнить её лицо.

– У тебя есть отец. Он хороший и очень тебя любит.

Селена довольно заулыбалась:

– Я тоже его люблю. Очень–преочень. Только засиделись мы с тобой. Давай спать. Если повезёт, завтра будем в Ольве.

На следующий день, позавтракав скудными остатками курицы, ребята двинулись в путь. Хегван был в сознании, но чувствовал себя хуже, чем раньше – у него начался жар. Дорога поднималась всё выше, воздух, несмотря на яркое солнце, был свежим, прохладным и удивительно чистым. Пахло травой и нагретым камнем. Дорогу то и дело перебегали неуловимые ящерицы, звенели кузнечики, крохотные белые мотыльки танцевали над шапками придорожных цветов.

Обогнув жёлтый каменный выступ, дорога вывела к шумной горной реке, и путники решили сделать привал, чтобы напоить лошадей. Вода с грохотом неслась по камням, галька хрустела под ногами, поросшие деревьями склоны стремились к самому небу, и Селена невольно залюбовалась красотой гор.

Она побрела вдоль берега к лесу, глядя, как пенится речная вода, но вдруг заметила нечто удивительное: на поваленном стволе дерева сидел полосатый кот вдвое больше обычного. Его по-совиному круглые жёлтые глаза смотрели, не моргая, а круглые чёрные лапы легонько двигались, точно пританцовывая на месте. Селена огляделась и тихонько позвала:

– Кис-кис!

– Мяяя-уу! – отозвался кот, не сводя с неё глаз.

– Какой ты милый! – восхитилась девочка. – Хороший котик!

– Мяяяя-ууу! – согласился кот.

– Ты голодный? Никуда не уходи, сейчас принесу тебе курочки.

Селена убежала, оставив кота в одиночестве. Боясь, что тот куда-нибудь исчезнет, девочка торопливо отыскала в торбе последнее куриное крылышко и поманила спутников:

– Пойдёмте, я кого–то вам покажу!

Все, кроме Хегвана, отправились за ней. Когда они приблизились, кот невозмутимо восседал на прежнем месте.

– Кот?! – ахнул Зебу. – Откуда он здесь?

– Не знаю, – Селена остановилась в отдалении и протянула коту крылышко.

Тот не обратил на подношение никакого внимания, продолжив буравить её взглядом.

– Наверное, он бездомный, – предположил Гараш.

– Кис–кис–кис, – девочка не оставляла попыток подманить кота. – Иди, мой хороший! Ты бездомный или дикий?

– Сама ты дикая! – вдруг ответил кот, сверкнув глазами.

Селена охнула от неожиданности и, отступив, натолкнулась на Гараша.

– Говорящий кот! – взвизгнул Зебу.

– Говорящая собака! – передразнил его кот, и даже схватился лапками за голову.

– Кто ты? – опомнился Гараш.

Кот смешно оттопырил усы:

– Ты глупее собаки, друг мой. Он же сказал: «Говорящий кот».

– Я не собака! – взвился Зебу.

– Тогда я не кот! – отрезал кот.

У него были маленькие висячие ушки, а по рыжевато-коричневой шкурке разбегались ровные чёрные полосы.

– Говорящих котов не бывает! – заявил Гараш.

– Ох, – фыркнул кот. – Что вы знаете о котах, друзья мои?!

Ребята переглянулись.

– Коты сидят в чулане и ловят мышей, – неуверенно сказала Селена.

– Обывательский взгляд на вещи, – вздохнул кот. – Мещанство, и больше ничего. Ума не приложу, как бы вы жили , если бы не встретили меня, друзья мои! Но… – он сделал выразительную паузу, – вам повезло! Я – просто Кот, и сейчас вы узнаете, что это значит. Хотите?

Ребята смотрели на него во все глаза.

– Ну же! – подбодрил Кот. – Хотите?

– Хотим, – выдохнул Гараш.

– Тогда садитесь! Не люблю, когда моя аудитория стоит точно на параде

Кот приосанился, растопырил усы, выпучил и без того круглые глаза и заговорил нараспев, постепенно набирая темп:

Я не просто кот учёный,

Я – отменный краснобай!

Аты-баты, палы-ёлы

Кого хочешь, выбирай!

Коль хотите научиться,

Я открою вам секрет:

Трали-вали, ламца-дрица,

Восемь бед – один ответ!

Он вскочил и принялся ходить взад–вперёд, пританцовывая:

– Коты, друзья мои, животные необыкновенные. Мы не были одомашнены человеком. Отнюдь! Скорее, это мы одомашнили человека несколько тысячелетий назад. Перейдя к оседлому образу жизни, люди столкнулись с неразрешимой на первый взгляд проблемой. Известно ли вам, что было ценно для древнего земледельца?

– Зерно? – предположила Селена, зевая.

Рассказ Кота вовсе не был скучным, но ей отчего-то захотелось спать.

– Совершенно верно, друзья мои! – похвалил Кот. – Зерно заставило человека вести оседлый образ жизни. Зерно требовало внимания и заботы. От зерна зависела жизнь и… смерть! И кто же похищал у человека его драгоценное зерно?

– Коты? – хихикнул Зебу. Он опустил голову на лапы и смотрел на Кота одним глазом.

– Ошибаешься, собака! – возразил тот.

– Я не… – начал было Зебу, но так и не договорил – прикрыл глаз и засопел.

– Мыши, – поправила Селена.

Глаза закрывались сами собой, и ей стоило больших усилий держать их открытыми.

– Точно! – одобрил Кот. – Мыши! И вот на сцену выходят доблестные герои! У них нет ни сверкающих доспехов, ни острых как бритва мечей – лишь зубы, когти и невероятная скорость. А ещё хитрость, друзья мои. Хитрость – главное оружие кота! Он распушил хвост и замахал им, приплясывая:

Вот такая вышла байка,

Милые друзья мои.

Тренди-бренди балалайка,

Люли-люлюшки-люли!

Вы уж злом не поминайте!

Тили-тили, таталай!

Спите, дети, засыпайте!

Баю-баю-баю-бай!

Слова песни долетали до Селены откуда-то издалека. Она уже почти спала.

Казлай

Девочку разбудил голос Зебу:

– Выпустите меня немедленно! – требовал мидав. – Я говорю: выпустите меня сейчас же!

Селена решила, что видит странный сон с одним звуком, без картинки, и уже собралась продолжить спать, когда крик повторился:

– Выпусти меня, вредный комок шерсти!

Девочка открыла глаза. Зебу метался из стороны в сторону, загораживая обзор. Селена огляделась. Выяснилось, что она лежит на полу большой деревянной клети, стоящей в центре полутёмного зала. Гараш и Риша сидели рядом, озираясь по сторонам. В углу пылал очаг, озаряя стены из грубого необработанного камня и потолок, такой низкий, что его запросто можно коснуться рукой, если выпрямиться в полный рост.

– Собака меня оскорбляет, мэтр Казлай! – пожаловался кто-то смутно знакомым голосом.

Селена приподнялась, выглянув из-за спины бесновавшегося Зебу, и тотчас увидела говорившего. Это был тот самый Кот, с которым они так странно беседовали в лесу. Тот, кого он называл мэтром Казлаем оказался загорелым мужчиной лет сорока с гладко зачёсанными назад смоляными волосами и маленькой острой бородкой. Он сидел в глубоком обитом бархатом кресле, сцепив руки на животе, и безучастно взирал на пленников.

– Я тебе не собака! – завопил Зебу так громко, что Селена даже заткнула уши, хотя и знала, что от этого не будет никакого толку.

– Собака говорит, что она не собака, – зачем-то сообщил Кот.

– Трудно было не услышать, – отозвался мужчина. – Вообще-то он действительно не собака. Это мидав. Детёныш. Взрослые особи значительно крупнее.

– Кто вы такой и что вам от нас нужно? – опомнился Гараш.

Казлай перевёл на него взгляд и одобрительно кивнул:

– Беседа приобретает конструктивный характер. Я на это рассчитывал.

Гараш скрипнул зубами и запыхтел, раздувая ноздри.

– Я – Казлай, – невозмутимо поведал мужчина. – А это – Кот.

Он указал на Кота, и тот шутливо поклонился, взмахнув пушистым хвостом. Человек тем временем продолжал:

– Вы у меня в гостях, и останетесь здесь ещё некоторое время.

– Надо продать их Стервятникам, – заявил Кот, и в его глазах на мгновение вспыхнули ярко-голубые искорки.

– За кого ты меня принимаешь?! – возмутился Казлай. – К тому же оборванцы не смогут заплатить даже за их лошадей. Нет, у меня есть идея получше.

– Где Хегван? – прошипел Гараш. – Что вы с ним сделали?

– Хегван? – Казлай взглянул на Кота, ища поддержки. – Ты имеешь в виду того избитого мальчика в куртке с чужого плеча? Признаться, я удивлён, что он выжил. Окажись вы здесь на пару дней позже, и я не дал бы за его жизнь ломаного гроша.

– Что вы с ним сделали? – повторил Гараш, глядя на мужчину исподлобья.

– То, что и должен был. Много лет назад, когда я окончил университет, с меня взяли клятву помогать каждому, кто будет нуждаться в помощи.

– Вы – лекарь? – удивилась Селена.

– У меня много профессий, – протянул Казлай. – Медицинская наука давно лежит вне сферы моих интересов, но врачевать я, во славу луны, пока не разучился. Сейчас ваш друг спит и видит сладкие сны.

– Спит, – подтвердил Кот, облизнув переднюю лапу. – И видит.

– Что вам от нас нужно? – отвлечь Гараша было не так-то легко.

– За вас заплатят, – уверенно сказал Казлай. – Не одни так другие.

– Другие? – переспросила Селена.

– Ваши друзья или враги. Честно говоря, мне всё равно, кто это сделает. Деньги-то у них одинаковые.

– Стоило продать их Стервятникам, – пробурчал Кот. – Купили бы мяса, молока… Мне то что? Я могу есть и бéлок. Поскольку неприхотлив. Но вы, мэтр Казлай, с вашим слабым желудком… Бéлки вам противопоказаны.

Казлай мечтательно улыбнулся:

– Когда их родители принесут нам огромный мешок золотых монет, мы купим и мяса, и молока, и новый пушистый ковёр, и даже осетрины, если пожелаешь.

– Здесь нет осетрины, – обиделся Кот.

– Тогда отправимся в деревню, в твою любимую таверну и закажём дюжину жареных перепёлок!

Кот довольно заурчал, а Казлай вдруг опомнился:

– Вы голодны, мои юные друзья? Могу ли я предложить вам перекусить?

Гараш хотел что-то сказать, но Селена быстро ответила за всех:

– Предложите. Это в ваших интересах. Если мы умрём с голоду, вам никто не заплатит.

– Конструктивный разговор! – хохотнул Казлай. – Сейчас я вас выпущу, а вы пообещаете не пытаться сбежать.

Гараш хмыкнул.

– С чего бы нам держать обещание?! – озвучил его невысказанную мысль Зебу.

Казлай взглянул на Кота, тот замурлыкал, затоптался на месте, вытянул передние лапы, и между ними с громким щелчком метнулась ярко-голубая молния.

– Он может зажарить любого из вас на месте, друзья мои, – назидательно сообщил Казлай. – Или просто потрепать немного. Это уж как захочет. Так что я бы не рекомендовал делать глупости, если хотите вернуться домой целыми и невредимыми.

Зебу смотрел на Кота, открыв рот. Похоже, представление с молнией произвело на него сильное впечатление. Казлай тем временем отпер дверь клети и даже протянул девочкам руки, помогая выбраться наружу.

Теперь Селена получила возможность полностью осмотреть помещение. Выяснилось, что это был никакой не зал, а самая настоящая пещера, вырубленная внутри скалы и меблированная на манер современного дома. Очаг не дымил, должно быть, дым выходил наружу по какой-то системе потайных труб. Вдоль стен громоздились сундуки и комоды, пол был застелен пёстрыми коврами, на которых валялись книги и перья. Следуя за Казлаем, пленники покинули первую пещеру и оказались в другой, чуть менее просторной. Мебели здесь было куда меньше: только большой овальный стол из тёмного дерева и резной шкаф с разнообразной посудой. Казлай принялся вращать какую-то ручку, приделанную к столешнице. Дверцы шкафа распахнулись, и чашки стали сами собой вылетать наружу. Приглядевшись, Селена заметила тоненький тросик, протянувшийся от шкафа к столу. Чашки скользили вдоль него и опускались вниз, прямо в руки хозяина.

– Примитивный механизм, – пояснил Казлай, заметив её удивление. – И, между нами говоря, совершенно бесполезный. Я изобрёл его в первый месяц своего пребывания здесь.

– Вы тут живёте? – девочка удивилась ещё сильнее. – Но ведь это не дом… Это…

– Пещера, – кивнул Казлай. – Здесь, в горах, пещера – самое удобное и безопасное жильё.

– Но почему вы живёте в горах? Вы ведь изобретатель. И лекарь. Как мой отец.

Казлай не ответил. Он наполнил медный чайник водой из стоявшего тут же ведра и куда-то ушёл, оставив пленников с Котом.

– Как ты это делаешь? – тут же стал допытываться Зебу.

– Делаю что? – Кот неспешно облизал одну лапу, затем – вторую, после принялся тереть мордочку, лукаво косясь на мидава.

– Это… Трррр, – Зебу затрясся, изображая движение голубых искр.

– А-а-а, – протянул Кот. – Это, друг мой собака, сложное физическое явление, недоступное для понимания примитивно организованных животных вроде тебя.

– Я не собака! – рявкнул Зебу.

В глазах Кота на мгновение зажглись и тотчас погасли голубые огоньки:

– Ты похож на собаку. Значит, ты собака.

– Как ты это делаешь? – не унимался Зебу.

– Многолетние тренировки, – вздохнул Кот, так что было непонятно, жалуется он или похваляется. – И дисциплина. Железная дисциплина, друг мой собака

– То есть, – задумался мидав, – любой может научиться так делать?

– Вообще-то нет, – сочувственно покачал головой Кот. – Для этого нужны способности. Но, если ты небезнадёжен, то несколько лет обучения дадут неплохие результаты.

– Ты нас усыпил, – вмешалась Селена. – Усыпил же?

– Ну, усыпил, – мурлыкнул Кот. – Что с того?

– Как ты этому научился?

– Говорю же: я способный. И усидчивый. Терпение и труд всё перетрут, друзья мои. Успех приходит к тем, кто в него верит. Под лежачий камень вода не течёт. Сформулируй цель и иди к ней, не страшась препятствий. Ну, и всё такое прочее…

– Научи меня, – потупился Зебу.

Круглая мордочка Кота заметно вытянулась:

– Тебя?! Собаку?!

– Я не собака!

– Ой, да ладно! – скривился Кот. – Будь ты хоть черепашка, хоть ящерица – успех приходит к тем, кто к нему стремится.

– Я стремлюсь! – заверил Зебу.

– Точно? – усомнился Кот. – И ты готов растерзать любого, кто скажет, что это невозможно?

– Готов!

– Тогда попробуй начать с меня. Я говорю тебе: это невозможно!

– Вредный комок шерсти! – оскорбился Зебу.

– Глупая собака! – хмыкнул Кот. – Ладно, если хочешь попробовать – валяй. Авось что и получится. Правда, у нас не так много времени, так что лучше начать как можно раньше. И вот ещё что: ты обязан во всём меня слушаться.

Зебу надулся, но промолчал. Ему явно до смерти хотелось научиться у Кота его чудесным фокусам.

Казлай принёс чайник и приготовил ароматный напиток из листьев и ягод. На столе появился мёд, а после – варенье, колотые орешки и цукаты.

– Предложил бы вам белку, друзья мои, но не рискну, – серьёзно сказал хозяин. – Как говорили древние бескарийцы: «Ар хомо деройс, крфахта долио», что означает: «Не всякая пища одинаково полезна».

– Почему вы живёте в пещере? – спросила Селена. Чай был ещё слишком горячим, и она потихоньку таскала с блюда орешки.

– Неконструктивный разговор, – покачал головой Казлай. – Сейчас нам стоит побеседовать не о моей скромной персоне, а о вас, дорогие друзья.

– Мы вам не друзья! – ощетинился Гараш.

– Конечно, нет, – согласился хозяин. – Тем не менее, я должен знать, с кем имею честь познакомиться, и кто мне заплатит за ваше возвращение домой. Тот мальчик, которому я оказал помощь, был одет в дорогой камзол. На нём – герб Тумая Великого. Ошибиться невозможно. Что вы на это скажете?

Гараш сверкнул глазами:

– Надеетесь, что он – родственник Тумая? Собираетесь получить большой выкуп?

Селена незаметно наступила ему на ногу.

– Тумай мёртв, друзья мои, – хозяин буравил мальчика взглядом. – Его жена – тоже. Мы живём далеко от столицы, но вести доходят и сюда. Кто же мне заплатит?

– Никто! – огрызнулся Гараш.

– А ведь могли продать их Стервятникам! – в очередной раз проворчал Кот.

– Что это за Стервятники такие? – не выдержала Селена.

Казлай пожал плечами:

– Разбойники. Промышляют грабежами и работорговлей, нападают на одиноких путников, иногда грабят купеческие подводы. Носят плащи с капюшонами, стреляют из луков. Весьма, надо сказать, недурно. Подозреваю, что кто-то из них и ранил вашего приятеля. Я прав?

Ребята переглянулись.

– Выходит, прав, – заключил Казлай. – Здесь, в Орлиных горах – приют всякого сброда. Кого тут только нет! Беглые каторжники, не дождавшиеся суда преступники, целые шайки, вроде этих Стервятников! Если никому не пригодится ваша жизнь, придётся искать того, кто готов заплатить за вашу смерть.

– Вы тоже беглый каторжник? – догадался Гараш.

Казлай закатил глаза:

– К счастью, до этого не дошло. У меня слабый желудок, а на каторге так плохо кормят…

– Вы всё равно туда попадёте, – мстительно пообещал Гараш.

– Полегче! – одёрнул его Кот. – Как-никак ты разговариваешь с человеком, давшим тебе приют?!

– Я разговариваю с тем, кто меня похитил! – вскинулся мальчик.

Казлай и бровью не повёл. Только легонько ухмыльнулся:

– Похитил у кого?

Гараш явно не понял, о чём он говорит.

– Я спрашиваю, кто будет тебя искать? – пояснил Казлай, закинув в рот несколько цукатов. – Твой отец, мать, братья – все они мертвы, не так ли?

– Как вы догадались? – удивилась Селена.

Казлай откинулся на спинку стула:

– Я мог бы наплести вам с три короба о системе логических умозаключений, которая позволила мне сделать верные выводы, друзья мои, но не стану. Как говорили древние бескарийцы: «Дуктус лоста, эвриидус сейя», что означает: «Береги время – сбережёшь жизнь». Дело в том, что ты очень похож на Тумаев, мой юный друг. На своего отца, деда, а, если фамильные портреты не врут, то и на прадеда. У вас очень характерное строение черепа: широкие скуловые дуги, сердцевидное лицо, глазницы… Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Так что же? – Гараш высокомерно поднял голову. Казалось, у него из глаз вот-вот вырвутся молнии. – Выходит, выкупа вам не видать?!

– Отчего же, мой юный друг? – изобразил недоумение Казлай. – Есть на свете человек, который ищет тебя так рьяно, как не искал бы родного сына.

Лицо Гараша исказила презрительная гримаса:

– Продадите меня Шамшану?

– Роскошная идея! – одобрил Кот. – У короля полно денег!

– Да уж! Неплохая! – подтвердил Зебу, но, перехватив Селенин взгляд, отвернулся и сделал вид, что изучает стены.

– Бессовестный мерзавец! – прошипела девочка. Она и сама до конца не понимала, кого имеет в виду: Кота, его хозяина, Зебу или сразу троих.

– Шамшан. Не. Король, – отчеканил Гараш. – И никогда им не будет!

Казлай вздохнул:

– Пустые слова, мой юный друг! Шамшан – узурпатор, с этим не поспоришь, но он коронован, и, значит, он – король. Сказать по правде, мне будет немного жаль отдавать тебя ему, ведь я знал твоего отца… В некотором смысле я перед ним в долгу.

– Вы этого не сделаете! – воскликнула Селена и сама удивилась нелепости собственных слов. – Это подло, а вы… Вы ведь не подлый человек!

Казлай покачал головой и снова принялся жевать цукаты:

– Я не подлый, я здравомыслящий. Со стороны может показаться, что это одно и то же, но нет. В сущности, я не желаю зла никому из вас. Более того, я искренне желаю вам добра. Но себе я желаю его немного больше.

– У вас есть друзья? – в тон ему проговорила девочка.

– Это важно? – удивился Казлай.

– Значит, нет. А всё потому, что себе вы желаете немного больше добра.

– Хочешь научить меня самоотверженности? – его голос сочился ядом.

– Шамшан вам не заплатит! – фыркнула Селена, зачерпнув из миски полную горсть цукатов. – Он придёт с армией мидавов и не оставит здесь камня на камне! Зачем платить за то, что можно взять бесплатно?

– Какая сообразительная девочка! – похвалил Казлай. – Должно быть, у тебя есть предложение получше?

Селена пожала плечами:

– Вы могли бы просто отпустить нас…

– Неконструктивный разговор! – рассердился Казлай.

После, немного поразмыслив, добавил:

– Думаю, ты во многом права. Шамшану нет нужды беречь жизнь своего врага, зато твой отец будет очень рад увидеть тебя живой.

– Вы не знаете моего отца!

– Отчего же? Не скажу, что мы были друзьями, но знакомство водить приходилось. Ты ведь дочь Никласа Карига, верно?

Селена опешила, но поспешила скрыть удивление:

– Я тоже похожа на отца, деда и прадеда?

Сбить Казлая с толку не вышло:

– Не на отца. На мать.

– Вы знали мою маму?!

– Вилму? Конечно. Ты похожа на неё не только лицом, но и характером. Она тоже не умела держать язык за зубами. За что и поплатилась…

Селена ощутила неприятное покалывание в пальцах:

– Поплатилась? Что вы хотите этим сказать? Мама давно умерла!

Казлай вздохнул:

– Я сказал всё, что хотел. И даже немного больше. Твой отец заплатит, а, если нет…

– Продадим их Стервятникам? – облизнулся Кот. В его круглых глазах светилась надежда.

– Как знать… – Казлай явно задумался о чём-то другом. – Размести их с комфортом, Кот. И охраняй как зеницу ока.

– Можете быть спокойны, мэтр Казлай, – Кот спрыгнул на пол и поманил за собой пленников. – Пойдёмте, друзья мои. Дюжина перепёлок стоит того, чтобы их охранять.

Пещера оказалась не просто большой – огромной. Тут было несколько «комнат», соединённых между собой переходами. В прохладном тёмном закутке, отведённом под спальню пленников, не обнаружилось, правда, ни одной кровати, зато нашлось много шкур – овечьих, лисьих, даже медвежья – и на пол постелить, и сверху укрыться. Здесь же стоял крошечный фонарик Тафеля. Света от него было чуть, но это всё же лучше, чем сидеть в кромешной темноте.

– Как тебя зовут? – спросил Зебу у Кота, осторожно потрогав лапой медвежью голову

Тот скривился:

– Раньше, друг мой собака, когда я был котёнком, меня как только не называли: Пушок, Полосатик, даже Мурзик. Не прижилось. Теперь я Кот, и этого вполне достаточно. Как говорили древние бескарийцы…

– Бескарийцы… – задумалась Селена. – Что-то я никогда о таких не слышала…

– Ты ещё о многом не слышала, – менторски заявил Кот. – А вот мэтр Казлай всё о них знает.

– Почему он живёт в пещере? – не унималась девочка.

– Мэтр Казлай пострадал во имя науки, друзья мои!

– Это как? – не понял Гараш. – Сжёг свой дом во время химического опыта?

– Вот ещё! – обиделся за хозяина Кот. – Всё гораздо серьёзнее. Тут замешана большая политика, друзья мои. – Он огляделся по сторонам, точно решая, стоит ли говорить. – Мэтр Казлай – великий человек. Одно его изобретение могло бы соперничать со всеми теми, что описаны в фолиантах из университетской библиотеки.

– Ты и вправду краснобай, – заметила Селена, устроившись на медвежьей шкуре. На ощупь мех оказался жёстким, но не колючим. – Что это за изобретение такое? Ты сам-то его видел?

– Как не видеть?! – возмутился Кот. – Видел! И даже… в некотором роде… участвовал.

– Расскажи! – потребовала девочка.

– Правда, расскажи, – поддержал её Зебу.

Завернувшись в овечью шкуру, Риша устроилась в углу. Гараш бродил вдоль стены, изучая каменный рельеф. Казалось, история Казлая вовсе не занимает его.

– Мэтр Казлай рассердится, – притворно вздохнул Кот, хотя было видно, что он не прочь посплетничать. – Так и быть – расскажу, друзья мои. Это случилось лет десять назад. Я в ту пору был ещё котёнком. Мы с мэтром жили в Туфе, в квартале Сов. Я гулял, где хотел. Сказать по правде, я хотел гулять всё больше вокруг помоек – там есть чем поживиться, но грязные, оборванные коты почти всегда прогоняли меня. Б-р-р-р, какая гадость! – его передёрнуло. – Впрочем, я, кажется, отвлёкся. Мэтр Казлай занимался тогда интереснейшим исследованием. Вы, конечно, слышали об электрической машине, друзья мои?

Селена неуверенно кивнула. Кота это, похоже, не убедило:

– Не слыхали? Я так и думал. Глупо требовать осведомлённости от собаки и её друзей!

Зебу молча проглотил обиду.

– Электрическая машина, – как ни в чём не бывало продолжал Кот, – вещь в высшей степени интересная. Принцип её работы сводится к тому, что в процессе трения шерсти или мягкой кожи о некий предмет, образуется так называемое статическое электричество. Я понятно выражаюсь?

Селена вновь кивнула.

– Этим предметом, – вещал Кот, подражая тону лектора, – может служить янтарь, стекло и, конечно, алмаз. Мэтр Казлай испробовал и то, и другое, и, признаться, третье. Хотя, с последним и возникли некоторые затруднения. Дело в том, что мэтр Казлай был в ту пору одним из шестнадцати мудрецов и по совместительству хранителем королевской сокровищницы. Там-то и привлёк его внимание огромный бриллиант «Слеза Нелиды»…

Гараш остановился, скрестив руки на груди:

– Я слышал эту историю от отца. Казлай украл бриллиант.

Мордочка Кота приобрела невинно-хищное выражение:

– Не украл, друг мой, а позаимствовал в целях проведения научного эксперимента.

– Его разоблачили, – вспомнил Гараш.

– Верно, – согласился Кот. – Король был в ярости, но твой отец и предложил вернуть бриллиант до захода солнца, а взамен пообещал мэтру Казлаю свободу.

– Казлай обманул его. Бриллиант он так и не вернул.

– Клянусь честью, он собирался это сделать! – Кот картинно воздел лапки к небу. – Но не успел.

– Что же ему помешало? – съехидничала Селена.

– Гроза, – серьёзно ответил Кот. – Наберитесь терпения, друзья мои, и я расскажу вам всё без утайки. Мэтр Казлай давно увлекался опытами с электричеством. Он знал, что самый мощный электрический разряд можно получить от молнии, но, сказать по правде, не очень-то на это рассчитывал. Тем не менее, в нашем доме был собран громоотвод и, если бы нам удалось поймать молнию, мэтр Казлай зарядил бы с её помощью свою банку.

– Банку? – не поняла Селена.

– О! – просиял Кот. – Вы ведь ничего не знаете о банке, изобретённой мэтром Казлаем! Непросто выступать перед слушателями такого уровня! Что ж, банка Казлая – это стеклянный цилиндр, наполненный разбавленной кислотой. В ней размещаются две пластины: цинковая и медная. Не буду мучить вас подробностями. Скажу лишь, что при помощи этой чудесной банки можно накапливать электрические заряды. – Кот ненадолго задумался, будто бы что-то припоминая. – В тот день мэтр Казлай пришёл домой чернее тучи. Тумай Великий велел вернуть бриллиант до захода солнца, а он ещё не успел опробовать его в своей электрической машине. Не теряя времени, мэтр Казлай принялся за дело. Я сидел поблизости и наблюдал. Мне, знаете ли, всегда нравилось помогать ему. Меховые пластинки тёрлись о бриллиант, от чего появлялись чудесные искорки. На улице начался дождь, загрохотал гром, но мы были так увлечены опытом, что ничего не замечали. Вдруг я увидел прекрасную искорку, которая промелькнула и сразу погасла. За ней зажглась другая, потом ещё, и ещё… Я был в восторге! Мне так захотелось поймать хотя бы одну! Я прыгнул и угодил прямо на банку. Стеклянная крышка разбилась, я очутился внутри. Ох, как же щипало мою шкурку! В это время случилось то, чего мы совсем не ожидали – в наш громоотвод ударила молния. Это был чудовищный, неописуемый разряд. Сам не знаю, как я остался жив! Мэтр Казлай вытащил меня бездыханного и окатил щёлоком, но тут начался пожар. Бриллиант так и не нашли. Пока зеваки выносили из дома вещи, мэтр Казлай всё ползал по полу, пытаясь отыскать его, но тщетно. В конце концов, его самого выволокли на улицу. Он был не в себе – всё кричал и порывался вернуться в дом, но я сказал, что пора уносить ноги. Король не простил бы ему потери бриллианта. Все бы, конечно, решили, что он намеренно инсценировал пожар, чтобы похитить бесценное сокровище. Нам нужно было бежать как можно скорее. Кот вздохнул и отвернулся к стене.

– Мне жаль, что так вышло, – посочувствовала Селена.

– Нет худа без добра! – ухмыльнулся Кот. Он больше не казался печальным. – Так мы стали теми, кем стали. А сейчас мне пора. Собака пойдёт со мной, а вы сидите тихо, не то…

Он вытянул лапки, и между ними вновь пробежала молния. Зебу смотрел с обожанием.

Кто вечно хочет зла

Кот с Зебу ушли и долго не возвращались, но пленники даже не думали о побеге. Селена и Гараш осмотрели ближайшие закоулки в поисках Хегвана и вскоре нашли его спящего. Казлай не солгал – он действительно перевязал мальчика, и теперь тот безмятежно спал, даже не подозревая о том, в какой переплёт угодил.

– Я не могу его бросить, – сказал Гараш.

Селена и сама думала о том же. Что касается Зебу, то он был так впечатлён талантами Кота, что, похоже, решил остаться его учеником на веки вечные.

Вскоре появился Казлай. Сообщил пленникам, что на столе они найдут горшок с грибной похлёбкой и снова ушёл, предоставив их самим себе. В похлёбке недоставало соли, да и лука было маловато, но Селена и Риша всё же съели по большой тарелке и даже уговорили Гараша сделать то же самое. Уговаривать, конечно, пришлось Селене. Риша лишь выразительно кивала и размахивала руками.

– Уморить себя голодом – плохая идея, – заявила Селена. – Твоим врагам это только на руку.

– Мой враг сварил этот суп! – возразил Гараш с выражением абсолютного презрения, как к хозяину, так и к приготовленной им похлёбке.

Девочка вздохнула:

– Дядя Зак был прав. Тебе нужно научиться отличать врагов от друзей.

– Ты же не хочешь сказать, что он – наш друг?!

– Не друг. Но и не враг.

– Так не бывает!

– Ещё как бывает! Если бы не он, Хегвана бы уже не было в живых!

– Он собирается требовать за нас выкуп!

– Никлас говорит, что нужно быть объективным и судить о человеке по его поступкам. Что, по-твоему, важнее: поступок или намерение?

– Конечно, поступок!

– Будем судить объективно. Казлай собирается требовать за нас выкуп – это намерение. Он спас Хегвана – это поступок. Один против одного, но ведь ты сам только что сказал, что поступок важнее…

Гараш покачал головой и принялся есть похлёбку, раздувая ноздри. Переглянувшись, девочки обменялись улыбками.

После обеда Селена отправилась на поиски мэтра Казлая. Гараш хотел сопровождать её, но после рассказа Кота, хозяин вовсе не казался девочке злодеем, и она отказалась.

Поплутав немного по закоулкам пещеры, Селена оказалась в помещении, похожем на лабораторию. Здесь было на удивление светло – сразу несколько фонарей Тафеля освещали большой стол с разных сторон. Девочка хорошо знала назначение расставленных здесь банок и колбочек – в домашней лаборатории Никласа всё было устроено подобным образом. Вдоль стен высились стеллажи с книгами. Их оказалось так много, что Селена невольно залюбовалась разноцветными корешками, пытаясь разобрать названия. Один том она узнала наверняка. То была «Астрономия» Ливия Крата, одна из настольных книг её отца.

Хозяин стоял спиной к входу и что-то увлечённо смешивал.

– Мэтр Казлай! – окликнула его Селена. – Простите, что потревожила…

Казлай поставил колбу на стол и обернулся. На нём был потёртый фартук из грубой кожи, более подходящий мяснику, чем учёному. Мужчина смотрел беззлобно, скорее растерянно:

– Кто тебе позволил входить сюда?!

– Мне никто и не запрещал, – пожала плечами Селена.

– Ты очень похожа на мать, – скрестив руки на груди, Казлай едва заметно улыбнулся.

– Расскажите мне о ней!

– Твой отец может рассказать куда больше, чем я, – казалось, он задумался о чём-то неприятном.– Ты ведь Селена? Красивое имя.

– Меня так назвала мама.

– Я знаю.

– Значит, вы ничего мне о ней не расскажете?

– Нет, Селена. Думаю, Никлас рассказал тебе всё, что ты должна знать.

Селена замешкалась. Она не знала, как объяснить почти незнакомому человеку, что ей нужно, просто необходимо знать гораздо больше. Никлас никогда не ей не лгал. Во всяком случае, она привыкла в это верить, и ей было неприятно, просто отвратительно думать, что у него есть от неё тайны. Ничего этого девочка, конечно, говорить не стала.

– Расскажите об опытах с электричеством, – с деланным равнодушием попросила она.

– Выходит, Кот успел выболтать все мои тайны! – Казлай рассмеялся, продемонстрировав крупные ровные зубы. При этом он вовсе не выглядел весёлым, скорее уставшим. – Я давно этим не занимаюсь. Ещё древние бескарийцы говорили: «Квиртен лопус аст нор лопус», что означает: «Начало без конца – плохое начало».

– Но вы ведь сделали открытие, и оно может принести людям пользу!

– Уже не может. Я больше не учёный.

– Чем же вы занимались, когда я вошла?

– Это только забавы ради…

– Неправда! Человек не может перестать быть собой только потому, что у него что-то когда-то не получилось!

Казлай перестал улыбаться. Его взгляд сделался тяжёлым, пухлые губы сжались в тонкую нить.

– Не получилась вся моя жизнь, Селена Кариг, – проговорил он, разглядывая свои скрещенные пальцы. – Что если я больше не хочу быть собой?!

Не спрашивая разрешения, Селена подошла к шкафу и вытащила «Астрономию». Томик был почти такой же, как тот, который она так часто держала в руках прежде.

– Ты читала Ливия Крата? – Казлай наблюдал за ней с любопытством.

– «Астрономия» – одна из моих любимых книг. То есть была одной из любимых.

– Ты её разлюбила?

– Я её потеряла, – Селена вздохнула. Книга Казлая оказалась даже лучше, чем её собственная: луны и звёзды заманчиво переливались на пурпурной обложке без трещин и потёртостей.

– Можешь почитать, если хочешь, – Казлай вновь казался равнодушным.

– Мэтр Казлай, – Селена, не отрываясь, глядела на мерцающие картинки, – вы помните прошлое двоелуние?

– Конечно. Это было не так давно.

– Очень давно! Целых десять лет назад!

– А по мне – будто вчера.

– Никлас говорит, что двоелуние – обычное астрономическое явление, хотя и довольно редкое…

– Так и есть.

– Почему же люди его боятся?

– На протяжении всей нашей истории именно на время двоелуния выпадали разные катаклизмы и потрясения. Это совпадение, не более, но люди склонны видеть закономерности там, где их нет.

– Ливий Крат пишет, что предсказать наступление следующего двоелуния невозможно…

Казлай презрительно скривился, подошёл к стеллажу и снял с верхней полки толстенную книгу. Обложка запылилась, видимо, под неё давно никто не заглядывал. Смахнув пыль, Казлай принялся листать фолиант. Выяснилось, что это никакая не книга: страницы были исписаны мелким резким почерком. Встречались также схемы и таблицы, значение которых оставалось для Селены загадкой.

– Ливий Крат – хороший астроном, – заметил Казлай. – Его «теория уснувших звёзд» – настоящий прорыв в науке. Но с двоелунием он просчитался.

– Неужели вы знаете, когда наступит следующее?

Казлай кивнул.

– Вообще-то тут нет ничего сложного. Смотри: здесь указана длительность каждого краснолуния, белолуния и двоелуния за последние двести лет, – он ткнул пальцем в какую-то таблицу.

Цифры в ней еще можно было разобрать, но слова состояли из сплошных каракулей.

– Ливий Крат пытался вычислить сроки наступления двоелуния исходя из длительности предыдущих краснолуний и белолуний, поэтому его результаты никогда не совпадали с истиной. Это потому, что краснолуния и белолуния имеют разную длительность, и за долгие годы образуется немалая погрешность. Я же вычислил количество краснолуний и белолуний между ближайшими двоелуниями. И что ты думаешь? – он просиял. – Оно всегда одинаково.

– Но если мы не знаем точной длительности будущих краснолуний и белолуний…

– В том-то и дело, что знаем! – голос Казлая дрожал, то и дело срываясь. Похоже, он был весьма взволнован. – В этой таблице есть все необходимые данные, чтобы предсказать её с математической точностью.

– И когда же случится новое двоелуние?

Казлай закатил глаза, что-то обдумывая, зашевелил губами и, наконец, выдал:

– Через пять лет и двенадцать дней.

– Мне тогда будет семнадцать.

– Вот и проверишь – прав я был или нет.

– Это потрясающе! Сам Ливий Крат до этого не додумался! Почему вы до сих пор здесь, мэтр Казлай? Вы должны ехать в город. Теперь никто не будет вас преследовать, и вы сможете заниматься наукой…

Взгляд Казлая вновь потух:

– Теперь я могу не опасаться закона, но люди будут помнить о случившемся до самой моей смерти. Я на всю жизнь останусь человеком, укравшим королевской бриллиант.

– Вы ошибаетесь! Я, например, ничего не знала об этом бриллианте. И не узнала бы, если бы ваш Кот не разболтал.

– Отец тебе ничего не рассказывал?

Селена вздохнула, покачав головой. Похоже, Никлас не рассказывал ей о многом.

– Я знаю только, что вы спасли Хегвана. И накормили нас супом.

– Надеюсь, суп был вкусным.

– Благодарю, весьма… – начав привычную любезность, Селена вдруг замолчала. – Сказать по правде, суп был так себе, но вы – хороший человек. Вы только хотите казаться злодеем, но в душе вы добрый.

Казлай не успел ответить, потому что где-то поблизости заговорили.

– Прямо, друг мой собака, – вещал Кот. – Теперь направо. Да направо же, бестолочь, не налево! Сюда, сюда. И помедленнее, я могу упасть!

Спустя несколько мгновений, в лаборатории появился Зебу. У него на спине, впившись коготками в холку, сидел Кот.

– Как же я устал! – сообщил он, даже не думая спешиваться. – И, что еще хуже, мы никого не поймали!

– Ты никого не поймал, – уточнил Зебу.

– Вот до чего обнаглел! – пожаловался Кот в пустоту. – Не зли меня, друг мой собака, пока я не подпалил твою пятнистую шкуру.

Зебу шевельнул ухом, будто к чему-то прислушиваясь, отряхнулся, и Кот полетел вниз. Каким-то чудом ему удалось приземлиться на лапы. Кот фыркнул и отошёл, изобразив обиду.

– У нас плохие новости, – серьёзно сказал Зебу.

– Это как посмотреть, – злорадно промурлыкал Кот.

Мидав не обратил на него внимания:

– В деревне под горой побывали ребята из отряда Тиша Белолобого.

– Они нас выследили! – ахнула Селена. – Но откуда ты знаешь? Ты их видел?

– Не видел, но слышал, о чём говорят местные жители. Мы с Котом немного погуляли по окрестностям… Люди болтают о чёрных мидавах, которые ищут сбежавшего висельника.

Казлай оглядел его, а после перевёл взгляд на Селену и сказал:

– Кажется, вам пора.

– Как так «пора»?– Кот привстал на задние лапки и смешно вытянул шею. – Куда это?

– Вы нас отпускаете? – не поверила девочка.

– Вам пора, – повторил Казлай. – Если мидавы добрались до деревни, то к ночи они будут здесь.

– А как же выкуп? – ещё больше удивилась Селена.

– Чутьё подсказывает, что вы мне еще пригодитесь, – усмехнулся отшельник.

Девочка покачала головой:

– Вы просто добрый человек!

– Продали бы их Стервятникам… – раздосадовано вздохнул Кот.

Когда Селена и Зебу вернулись в своё временное обиталище, Риша сидела в углу, завернувшись в шкуры, и что-то рисовала на полу кусочком угля. Должно быть, этот уголёк она добыла из камина в гостиной, если так можно назвать первое, самое большое помещение. Гараш спал, повернувшись к стене, и долго не хотел просыпаться. Лишь когда Зебу с силой ткнул его в бок, мальчик заворочался и сел, потирая глаза.

– Мы уходим, – сказала Селена и мысленно улыбнулась. Она была права, а Гараш ошибался.

– Куда? – мальчик попытался пригладить взлохмаченные волосы.

– Мэтр Казлай нас отпускает.

Гараш захлопал глазами и вскочил на ноги:

– Как же Хегван?! Я никуда без него не пойду!

– Можешь оставаться! – пробурчал Зебу. – Скоро здесь будут мидавы, они оценят твоё благородство.

– Нас выследили! – Селене вдруг стало по-настоящему страшно. – Чёрные мидавы идут за нами!

– Я остаюсь! – отрезал Гараш. Его глаза горели тем же холодным пламенем, которое появлялось всякий раз, когда речь заходила о чести и гордости.

– Я позабочусь о вашем друге, – прозвучал у Селены за спиной голос Казлая. – Спрятать одного проще, чем пятерых.

– А ты, друг мой собака, – Кот прошмыгнул под ногами у хозяина и уселся напротив Зебу, наклонив голову, – уйдёшь с этими двуногими или останешься со мной, своим наставником?

Зебу беспомощно огляделся:

– Я… Мне… Селена – мой друг!

Он выглядел таким жалким, что девочка ободряюще улыбнулась:

– Если хочешь – оставайся.

Мидав замотал огромной головой:

– Это опасно! Что если тебе понадобится помощь?! Я тебя не брошу!

Мордочка Кота скривилась в брезгливой гримаске.

– Я тебя не брошу, – передразнил он. – Скажите на милость! Какое тошнотворное благородство! Мимо проходит вся слава мира! Небывалые, неслыханные возможности буквально просачиваются сквозь пальцы, но ему нет до этого дела! Он настолько глуп, что станет защищать какую-то девчонку!

– Я вернусь, – пообещал Зебу.

– Куда нам идти? – растерялась Селена. – Мы совсем не знаем дороги…

– Вернуться домой вы не сможете, – задумался Казлай. – Обратный путь отрезан. Значит, вам остаётся идти вперёд.

– Куда же мы придём?

– На край света! – Кот сделал страшные глаза. – Там живут огнедышащие драконы и кровожадные морские чудовища!

– Не говори ерунды! – осадил его Казлай. – Если пройдёте через Аштарское ущелье, окажетесь на границе с Миравией. Оттуда меньше суток пути до столицы.

Селена кивнула и заметила, обращаясь к своим спутникам:

– Если попугаиповезут туда принцессу, то мы сможем вернуться домой вместе с ними.

– Попугаи? – переспросил Казлай, и едва уловимая тень пробежала по его лицу.

Девочка испугалась, что наговорила лишнего:

– Не обращайте внимания! Лаков нам подходит. Мы должны попасть в столицу Миравии.

– Вы туда попадёте, – пообещал Казлай. – Если, конечно, пройдёте через Аштарское ущелье.

– А что нам помешает? – насторожился Зебу.

– Драконы, горные тролли… – начал было Кот.

Казлай фыркнул:

– Эхо!

– Эхо?! – переспросил Гараш. – Вы, конечно, шутите!

– Вовсе нет. Эхо стережёт границу Миравии уже много сотен лет, и до сих пор никому не удавалось пройти через Аштарское ущелье с дурными намерениями.

– Но ведь у нас хорошие намерения! – воскликнула Селена.

Казлай вздохнул:

– Надеюсь, что Эхо с тобой согласится!

– А если нет?

– Тогда, оно устроит обвал и засыплет вас камнями.

– Хорошенькое дело, – забеспокоился Зебу. – Нет ли здесь дороги получше?

– Увы, – отозвался Казлай. – Эта дорога – единственная. Орлиные горы почти непроходимы, попасть в Лаков9 можно только через Аштарское ущелье.

– Как же Эхо узнает о наших намерениях? – спросила Селена.

– Оно станет пытать вас! – мордочка Кота приобрела зловещее выражение.

Казлай погрозил ему кулаком:

– Эхо задаёт путникам три вопроса. Сначала оно спросит, кто вы и откуда. Если ответ покажется ему убедительным, вам будет позволено войти в ущелье. После Эхо поинтересуется, куда вы идёте. Если вы не солжёте и на этот раз, оно пропустит вас дальше. Чтобы выйти из Аштарского ущелья, вам нужно будет ответить на третий вопрос.

– Что это за вопрос? – не выдержал Гараш.

– Этого никто не знает. Вопрос может быть любым, но ответ должен быть искренним.

– То есть мы просто должны говорить правду? – уточнила Селена.

– Вроде того, но иногда это совсем не просто.

Путники собрались быстро. Сказать по правде, собирать им было нечего. Хозяин лишь снабдил их чистой водой и дал в дорогу несколько лепёшек да мешочек колотых орехов. Кони ждали у входа в пещеру.

– Надо было продать хотя бы лошадей, – проворчал Кот, но Казлай сделал вид, что не услышал.

– Я обязательно вернусь! – пообещал Зебу.

– Скорее всего, друг мой собака, тебя кто-нибудь сожрёт по дороге, – заявил Кот, облизываясь. – А, если всё же нет, то я, возможно, буду рад тебя видеть. Хотя и не слишком.

– Вредный комок шерсти! – фыркнул мидав.

– Спасибо, мэтр Казлай! – Селена вскочила на лошадь, но хозяин остановил её движением руки и протянул какой-то свёрток.

Девочка развернула тряпицу. Под ней была книга – та самая «Астрономия» Ливия Крата.

– Это тебе, – сказал Казлай, отступая.

– Почему вы мне её дарите? – опешила девочка.

– Это не подарок. Я даю тебе эту книгу на время, а ты вернешь её, когда приедешь сюда с отцом.

– Вы – добрый человек, мэтр Казлай.

Хозяин ничего не ответил.

Эхо

Уставшее солнце неторопливо сползало к горизонту. Воздух стал плотным и липким как сливочная конфета. Ароматы цветов и трав слились в один удушающе сильный запах. Приближалась гроза.

Сначала путники гнали лошадей бодрой рысью, после двинулись шагом, прислушиваясь и оглядываясь. Пещера Казлая осталась далеко позади. Теперь их окружали только горы. Кое-где скальные выступы нависали прямо над дорогой. При виде их ребята невольно замедляли шаг и опасливо косились на огромные каменные глыбы, грозившие оторваться при любом удобном случае.

– Почему он отпустил нас? – Гараш, вырвавшийся было вперёд, остановился, поджидая девочек.

Селена пожала плечами:

– Я должна вернуть книгу.

Зебу скрылся за поворотом, но вскоре вернулся, разочарованно ворча:

– Здесь нет никакого ущелья.

– С чего ты взял, что мы придём так скоро?! – удивилась Селена. – Ведь мы не спросили, сколько нужно идти, чтобы туда попасть.

– А стоило бы! – заявил мидав. – Как знать, может, мы уже прошли нужный поворот.

– Там не было никаких поворотов, – возразил Гараш.

– То, что ты их не видел, ещё не означает, что их не было!

– Если ты видел другую дорогу, то почему не сказал?! – вскипел мальчик.

– Я к тебе проводником не нанимался!

– Врёшь! Ничего ты не видел!

– Может и видел! Не твоего ума дело!

– Перестаньте! – крикнула Селена. – Как вам не стыдно затевать дрязги в такое время?!

Гараш надулся, но не ответил. Зебу фыркнул:

– Подумаешь!

Поднялся ветер. Сначала редкие порывы легонько трепали волосы путников и гривы лошадей, после ветви придорожного кустарника затрепетали, точно пытаясь избавиться от надоедливой листвы. Риша тронула Селену за плечо и постучала пальцами по ладони.

– Она говорит, что будет дождь, – перевела девочка.

– Гроза идёт, – согласился Гараш. – И лучше бы она застала нас не в ущелье.

– Если струсил – так и скажи! – ухмыльнулся Зебу.

– Сам ты струсил! – ощетинился мальчик.

Очередной порыв ветра принялся трепать раскидистый куст. Ветки закачались, листья захлопали. Сизый испуганно шарахнулся в сторону и вдруг пустился галопом. Селена попыталась остановить его, но у неё не было повода, и Сизый помчался вперёд, не разбирая дороги. Селена упала ему на шею, изо всех сил вцепившись в гриву. Каким-то чудом Риша тоже держалась на лошади.

Сзади стучали копыта это Гараш подгонял Майлу в надежде задержать обезумевшего коня. Обойдя беглеца справа, Зебу вырвался вперёд, пробежал с десяток шагов и остановился, преграждая дорогу. Внезапно Сизый встал как вкопанный. Селена осторожно приподнялась, всё ещё опасаясь, как бы конь вновь не пустился в галоп.

По обе стороны дороги высились скалы, и девочке пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть их вершины. В просвете между горами синела узкая полоска вечернего неба, и неведомая хищная птица кружила там, высматривая что-то внизу.

– Аштарское ущелье, – выдохнул Гараш.

Здесь не были ни черепов с костями, ни страшных корявых деревьев, о которых так любят рассказывать няньки и кормилицы. Не было даже воронов, что слетаются в надежде на скорую поживу – только скалы и немного угасающего вечернего неба. Даже ветер не добирался сюда, беспомощно разбиваясь о глыбы горной породы, и оттого в ущелье было неожиданно уютно.

– Здесь нет никакого Эха, – прошептал Зебу.

– Эхо! – крикнул Гараш, и звук многократно отразился от каменных стен: «Эхо–хо–хо–хо».

– Эхо! – завопил Зебу, но его крик оборвался, точно кто-то невидимый отсёк его точным ударом.

– Это оттого, что ты говоришь не по-настоящему, – сказала Селена. – Эхо не может повторить иллюзию.

Мидав обиделся:

– Никакого Эха не существует! Казлай нарочно его выдумал!

Гараш собирался что-то возразить, но в это время впереди застучали камни. Кони шарахнулись, теснясь друг к другу, и путники напряжённо заозирались. Камнепад закончился так же внезапно, как и начался, но не успели они сделать и несколько шагов, как услышали голос:

– Я желаю говорить с вами-вами-вами-вами! И помните: я вижу вас насквозь-возь-возь-возь-возь!

Звучал он совсем не зловеще, будто крохотные камешки сыпались, ударяясь о скалы, но Селена всё же вздрогнула от неожиданности. Зебу распластался на земле, прижав уши, выждал несколько мгновений и приподнялся, отчаянно храбрясь:

– Это нечестно! Мы тебя вообще не видим!

Эхо не удостоило его ответом, вместо этого зарокотало:

– Кто вы и откудакудакудакуда?

Гараш легонько тронул кобылу, выступая вперёд:

– Мы идём из Тарии. Я – сын Первого марсия. Моё имя – Дум Квестин Алекрос Мармиллион Вегар Тумай. Со мной – друзья: Селена Кариг, Зебу Зегда и Риша по прозвищу Безголосая.

Обломки горной породы застучали по скалам, осыпаясь под ноги лошади.

Ты солгал дважды – важды – важды! – загремело Эхо.

Мальчик оглянулся, призывая спутников в свидетели:

– Я сказал правду!

Камни вновь покатились вниз, Майла затопталась на месте, удерживаемая седоком.

– Я ему не друг! – выкрикнул Зебу.

– Теперь его имя – Гараш, – добавила Селена.

Стало тихо. Эхо молчало, точно позабыв о непрошеных гостях. Гараш двинулся вперёд, и его спутники пошли следом, тревожно оглядываясь. Ущелье было таким узким, что, казалось, будто каменные стены вот-вот устремятся навстречу друг другу и раздавят незадачливых путешественников. Время от времени на землю падали камешки – то ли Эхо напоминало о своём присутствии, то ли взбесившийся от бессилия ветер сбрасывал их с горных вершин. Ребята могли поднять лошадей в рысь, но отчего-то продолжали двигаться шагом: впереди – Гараш, за ним – Зебу, вздрагивавший от каждого шороха, следом – Селена с Ришей. Воздух до того сгустился, что сделалось трудно дышать. Кровь стучала в горле, и чтобы хоть немного заглушить страх, Селена тихонько запела:

Кто король под землёй?

Я – король, ты – король!

Заучи свою роль,

Под землёй ты король!

Ей никто не подпел, и девочка продолжала срывавшимся голосом:

Кто король под землёй?

Каждый шут площадной.

Каждый нищий, больной

Наш король под землёй.

Они шли и шли, а ущелье всё не кончалось. Страх сменился безразличием, и, когда стало казаться, что Эхо больше ни о чём не спросит, оно вновь заговорило:

– Куда вы идёте?

– В Миравию! – неожиданно крикнул Зебу.

Скалы задрожали, раздался тревожный гул.

– Это неправда–равда–равда! – отозвалось Эхо.

Мидав рассердился:

– Говорю же: мы идём в…

– Зебу! – прервала его Селена. – Прошу тебя: замолчи!

Со всех сторон застучали камни. Риша легонько тронула Селену за плечо. Девочка обернулась. Её подруга прикрыла глаза ладонями, а после резко выбросила руки вперёд.

– Мы собирались домой, но вместо этого оказались в плену, – проговорила Селена, глядя на Ришу. – Теперь мы не можем вернуться, потому что нас преследуют мидавы Шамшана. Мы идём, куда глаза глядят, но хотели бы попасть в Лаков, потому что там скоро будут наши друзья.

Эхо не отвечало. Должно быть, его устроил этот невнятный ответ. Двинувшись дальше, путники старались держаться поближе друг к другу. Небо потемнело, то ли оттого, что солнце почти скрылось за горными вершинами, то ли из-за приближавшейся грозы.

Где–то вдалеке зарокотал гром.

– Казлай был прав, – заметила Селена. Сейчас ей отчаянно хотелось разговаривать со своими спутниками, слышать их голоса, ощущать единство. – Говорить правду не так просто.

– Мы всё время говорили правду, – отозвался Гараш.

–… или то, что считали правдой.

– Мне это не нравится, – мальчик подогнал кобылу, и та ускорила шаг. – Может быть только одна правда.

– Выходит, ты соврал, – пробурчал Зебу. – Ты вовсе не считаешь меня своим другом.

– Конечно, нет, – легко согласился Гараш. – Я считаю тебя мелким зловредным поганцем!

– Это я–то мелкий?! – взревел мидав. – На себя посмотри, умник!

– Хватит! – Селена заткнула уши. – Давайте лучше подумаем, что делать дальше. Мы ответили на два вопроса, но будет и третий…

– И, как в сказке, он окажется самым каверзным, – скривился Зебу.

Селена пожала плечами:

– По-моему, главное – говорить правду. То есть то, что ты считаешь правдой, то, во что веришь.

– А если Эхо спросит нас о том, чего мы не знаем? – Гараш даже не оглянулся. – Что мы ему ответим?

– Не спросит! – уверенно сказала Селена.

Скалы тем временем расступились, проход расширился. Где-то неподалёку гремела горная река. Когда впереди замаячил просвет, Эхо вновь напомнило о себе:

– Вы почти у цели–эли–эли–эли! Остался последний вопрос–рос–рос–рос! Чего вы хотите–ите–ите–ите?

Остановившись в нерешительности, путники переглянулись.

– Если ответим неправильно – нам конец! – прошептал Зебу.

– Мэтр Казлай говорил, что не бывает неправильных ответов, вспомнила Селена. – Говорите честно: кто из вас чего хочет.

– Я хочу справедливости! – крикнул Гараш. После добавил, понизив голос:– Ещё хочу, чтобы выздоровел Хегван.

Селена взглянула на Ришу. Та рассекла воздух рукой.

– Риша хочет стать воительницей, – перевела девочка. – А я хочу вернуться к отцу.

– Это не вся правда–равда–равда! – затрещало Эхо.

Камни вновь поскакали с горы. На этот раз камнепад был сильнее. Один из осколков отскочил от скалы и больно ударил Селену по плечу. Девочка охнула:

– Хочу, чтобы Шамшан ответил за свои преступления!

– Не вся правда–равда–равда! – сердилось Эхо.

– Хочу узнать, что случилось с мамой!

Камнепад остановился. Зебу задрал голову и проговорил:

– Я хочу стать командиром белых мидавов, как мой отец!

– Неправда–равда–равда! – ответило Эхо.

Горы загудели, раздался сухой треск.

– Хочу стать военным! – прокричал мидав.

– Неправда–равда–равда!

Со всех сторон загрохотали камни. Селена, пригнулась, закрывая голову руками:

– Скажи правду, Зебу!

Мидав беспомощно метался, уворачиваясь от летевших в него камней.

– Я ничего не хочу! – в отчаянии завопил он.

– Неправда–равда–равда! – бесновалось Эхо.

Один из камней ударил Сизого. Конь испуганно попятился.

– Скажи правду! – кричала Селена. – Правду, Зебу, прошу тебя!

Мидав увернулся от очередного камня и вдруг выпалил:

– Хочу научиться пускать молнии!

Все стихло. Если бы не валявшиеся вокруг камни, могло показаться что не было никакого камнепада, да и Эха тоже не было. Зебу сидел на земле, потрясённо глядя прямо перед собой. Точно в доказательство его слов, сверкнула молния. Несколько осторожных капель упало Селене на лицо. Раздался страшный грохот. Девочка вздрогнула и пригнулась, ожидая, что вниз вот-вот полетят камни, но произошло нечто иное. На землю разом обрушился поток воды. Начался ливень.

Еще один «попугай»

Гроза всё бушевала. Временами дождь становился слабее, но лишь для того, чтобы через мгновение зарядить с новой силой. Никлас, Гастон, Вилла и принцесса Лайда укрылись от ливня под скальным выступом, оставив лошадей мокнуть возле единственной на всю округу корявой сосны. Укрытие оказалось не слишком надёжным: когда дождь усиливался, косые струи добирались до путников.

После нескольких неудачных попыток Гастону, наконец, удалось развести огонь. Вышло скверно: дыма от мокрых дров было куда больше, чем тепла, но принцесса всё же подобралась поближе к костру, с головой завернувшись в дорожный плащ Никласа.

Если говорить начистоту, плащ этот был чужим. Из собственных вещей у доктора Карига остались только штаны, рубашка и башмаки. С прочими вещами он расстался во время побега из королевского дворца.

Теперь это недавнее воспоминание отчего-то казалось странным полузабытым сном, хотя с тех пор едва ли прошло больше суток. Всё началось с того, что, вися на простынях под окнами своей роскошной темницы, Никлас увидел на площади всадника, скакавшего бешеным галопом. Впрочем, это было уже не начало, а самая что ни на есть кульминация.

Начало его приключениям, сама того не зная, положила Селена, когда прыгала под окнами в надежде привлечь внимание отца. Увидев дочь, Никлас пришёл в ужас и попытался прогнать её, но было поздно. Королевские гвардейцы уже заметили девочку и мидава, околачивавшихся возле дворца.

Увидев, как Селена и Зебу удирают от стражи, Никлас заметался по комнате, отчаянно ища способ выбраться наружу. Он выглянул за дверь и, обнаружив там единственного сторожа, попросил проводить его в уборную. Гвардеец недоумённо заявил, что для отправления естественных потребностей доктору выделена превосходная ночная ваза, но Никлас стоял на своём. Расчёт был прост: когда страж отвернётся, он побежит в сторону лестницы, выскочит во внутренний двор, оставшийся без охраны, и скроется в ближайшем переулке.

На деле вышло иначе. Проводив доктора в комнатку, служившую уборной, гвардеец никуда не ушёл – так и остался стоять, бесцеремонно разглядывая его, как студент–медик разглядывает лягушку, оказавшуюся на лабораторном столе.

Возвратившись, Никлас принялся обшаривать комнату в поисках чего-либо способного помочь побегу, но не преуспел, поскольку другой соглядатай принёс ему завтрак и завёл долгий разговор о предстоящей казни. Доктор Кариг слушал вполуха, размышляя о том, удалось ли Гастону расшифровать его послание. Решив, что его старания пропали даром, он впал в отчаяние и едва ли не силой вытолкал гвардейца за дверь. Спустя некоторое время, Никласа посетила ещё одна идея. На кровати он обнаружил шёлковую простыню и тяжёлое бархатное покрывало, на окнах – две тонкие гардины. Связав их вместе, доктор примотал один конец к витой ножке кровати. Второй же – спустил в окно, получив что-то вроде каната. До земли оставалось ещё приличное расстояние, но Никлас твёрдо решил прыгать. Он принялся спускаться вниз, скользя по ненадёжной ткани. Тут-то и появился всадник.

Он скакал через площадь, яростно подгоняя коня, и вскоре Никлас узнал его. Это был Гастон, его старинный друг и последняя надежда. Тот, в свою очередь, тоже заметил висевшего на простынях товарища. Мгновение спустя, Гастон уже был под окнами.

– Прыгай! – крикнул он, выразительно тряхнув головой.

Со стороны Белого моста на площадь высыпали мидавы. Впереди бежал Закари Зегда, рассекая воздух огромным лбом. Казавшийся неповоротливым, он мог преодолевать огромные расстояния с невероятной скоростью. Никлас прыгнул, Гастон пришпорил коня, и беглецы помчались наперерез мидавам.

Проскочив под Лунной аркой, они неслись через квартал Соек, распугивая прохожих. Когда позади остались и Воздушный мост, и злополучная резиденция Тумая Великого, ставшая местом его трагической гибели, лошадь заметно устала и начала замедлять бег. Тогда-то и настиг беглецов Закари Зегда. Некоторое время он бежал рядом, тревожно оглядываясь. После вдруг заговорил:

– Я уведу их, а вы скройтесь за зданием богадельни и ждите меня на могиле Вилмы после захода солнца!

С этими словами Зак остановился, давая беглецам возможность уйти. Спустя несколько мгновений, вдалеке раздался его зычный бас:

– Они повернули налево! За ними, живо! Не дайте им уйти!

Никлас растерянно пробормотал:

– Ты всё слышал, друг мой.

– Ты ему доверяешь? – спросил Гастон, тяжело дыша.

– Так же, как и тебе.

Возникшее в то мгновение ощущение нереальности окружающего мира не оставляло Никласа и поныне. Закари Зегда, старый служака и честный солдат, не мог нарушить приказ, но отчего-то сделал это. И мир изменился, чтобы никогда уже не стать прежним.

Весь день Никлас и Гастон прятались у старого здания богадельни. Зак сдержал обещание, пустив мидавов по ложному следу, и ближе к вечеру беглецам удалось незаметно пробраться на кладбище. Здесь они без труда отыскали знакомый чёрный обелиск с высеченной на нём надписью «Вилма Кариг, фрейлина её Величества».

– Будто вчера это было, – Гастон осторожно коснулся надгробия, смахивая невидимые песчинки с каменных плит.

– А, по-моему, прошла целая вечность, – отозвался Никлас. – Я устал, Гастон, я чертовски устал.

– Любая вечность рано или поздно кончается, – Гастон похлопал его по плечу, как делал всегда, желая приободрить.

Никлас улыбнулся:

– Надеюсь, что ты прав. Ты всегда оказываешься прав. Особенно, когда говоришь о вечности.

Едва последние лучи солнца скрылись за деревьями, на кладбище появился Закари Зегда. Вернее, появилась целая процессия, возглавляемая Зегдой. За мидавом, ведя под уздцы двух осёдланных лошадей, шла Вилла, а рядом с ней вышагивала маленькая девочка в знакомом платье до пят.

– Они пойдут с вами, – сказал Зак вместо приветствия.

– Вилла?! – Никлас всё ещё не понимал, что происходит.

Гастон успел рассказать ему о спасении Хегвана и о том, что оставил детей в заброшенном доме, но, ни словом не обмолвился о принцессе.

– Мы должны попасть на площадь Справедливости. Это совсем рядом. Сейчас – самое время. Мы пройдём туда ночью, и…

– Там нечего делать! – прервал его Зак.

– Но там – наши дети!

– Их там нет!

Никлас оглянулся, ища поддержки Гастона.

– Их там нет! – повторил Зегда. – Они были в заброшенном доме, но ушли оттуда.

– Куда? – испугался Никлас. – Ты знаешь, где их теперь искать?

Зак неспешно кивнул:

– Они пойдут в Миравию.

– Пойдут?! Откуда ты знаешь, что они станут делать, Зак?

Зегда отвёл Никласа в сторону и доверительно сообщил:

– Я чуял. Они пойдут через горы и скоро будут в Миравии. Вы найдёте их там. Забирайте принцессу и уходите.

– Принцессу?! – Никлас покосился на белокурую малышку. – Это и есть младшая дочь Тира Двенадцатого?

Зегда кивнул:

– Тира Двенадцатого и королевы Эльжбетты. Если девочка останется здесь, Шамшан до неё доберётся.

Никлас отказывался верить собственным ушам:

– Как же твой долг, Зак?! Что может быть важнее для мидава?

Зегда переступил с одной лапы на другую:

– Кое-что может.

– Зебу?

– Зебу. Только ему не говори.

Никлас улыбнулся:

– Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, он уже знает.

– Когда он вернётся, я всыплю ему как следует и отправлю в Гремундский лес, – проворчал Зегда, пряча глаза.

Никлас обнял старого друга, и маленький отряд направился в сторону Грязной дороги, чтобы незамедлительно покинуть город.

Следующий день путники провели в горах, где их и застал дождь.

Гроза ушла. Теперь лишь редкие капли напоминали о недавнем буйстве стихии. Костёр потихоньку разгорался, и принцесса Лайда придвинулась к нему почти вплотную, грея озябшие пальцы.

– Я хочу есть, – сказала она, выразительно взглянув на Виллу. Девушка вытащила из-под плаща круглую белую лепёшку.

– Этот хлеб несвежий, – поморщилась Лайда. – Вели подать что-нибудь другое.

Вилла демонстративно огляделась:

– Боюсь, что слуги бросили нас на произвол судьбы. Да и повар куда-то запропастился. Но, если хочешь, я могу поджарить эту лепёшку на костре.

Лайда высунулась из-под плаща как черепашка из панциря:

– Я хочу сама…

Насадив кусок лепёшки на прутик, Вилла протянула его девочке:

– Попробуй. Только не держи слишком долго – сгорит.

Принцесса начала увлечённо трясти прутик над огнём, а Вилла подошла к Никласу и села рядышком, прислонившись к его плечу:

– Помнишь, как вы учили меня разводить костёр? Мы тогда жили все вместе.

Никлас кивнул, слабо улыбнувшись своему воспоминанию:

– Вилма решила, что нам нужно устроить обед на берегу.

– Точно. И мы до вечера пытались приготовить цыплёнка на вертеле. А цыплёнок всё равно остался сырым.

–… и мы пообедали хлебом, – его голос неожиданно дрогнул и сделался текучим как топлёное масло. – Ты сильно по ней тоскуешь?

Девушка вздохнула:

– Я привыкла. Только иногда мне кажется, что вместе с ней я потеряла частицу самой себя.

– Так и есть, – выдохнул Никлас. – Прости.

– За что? –изумилась Вилла. – Ты сделал для меня больше, чем сделал бы родной брат. А недавно я, наконец, встретилась с Селеной. Она так похожа на Вилму!

Никлас кивнул:

– На тебя – тоже.

– Я хотела поговорить с ней в тот вечер, но она уже уснула. А ночью они сбежали.

– Я всё ей расскажу. Обещаю.

– Ну, уж нет! – рассмеялась девушка. – Теперь, когда мы официально представлены друг другу, я всё расскажу сама.

– Сюда идут! – прервал их беседу Гастон.

Никлас проследил за его взглядом и заметил внизу четыре чёрные точки, обретавшие по мере приближения человеческие черты.

– Кто эти люди? – забеспокоилась Вилла.

Некоторое время Гастон напряжённо следил за незнакомцами и, наконец, произнёс:

– Это не люди. Там, внизу, рельеф неровный, бугристый, но они движутся плавно, точно плывут по воздуху. Мы видим иллюзию.

– Мидавы! – ахнула девушка.

– Бери принцессу и уходи! – велел Гастон. – Спрячьтесь где-нибудь в расщелине. Выходите только если я или Никлас будем вас звать. Если никто из нас не появится, дождитесь темноты и пробирайтесь к Аштарскому ущелью. Вы идёте с добрыми намерениями, Эхо вас не тронет.

– Я не уйду, – заупрямилась Вилла. – Их четверо, а вас только двое.

Гастон похлопал себя по боку:

– Со мной – Ручная Молния. Учёный должен верить в своё изобретение, дорогая.

– Спасай принцессу, – кивнул Никлас. – Мы их задержим.

Несколько мгновений Вилла колебалась, переводя взгляд с одного на другого, но после вытряхнула наружу забившуюся под плащ принцессу и велела:

– Бежим!

Когда они скрылись из виду, Никлас посмотрел вниз. Четверо темноволосых мужчин двигались гуськом по узкой горной тропке. Впереди шёл широкоплечий верзила. Внезапно остановившись, он задрал голову и, конечно, разглядел дым, валивший от костра. Никлас вжался в скалу, пытаясь слиться с ней воедино, однако, брюнет заметил и его.

– Кто бы мог подумать, что мы погибнем, защищая дочь королевы Эльжбетты, – проговорил Никлас.

– Мы погибнем, защищая ребёнка, – отозвался Гастон. – И Виллу, если это послужит тебе утешением.

– Это единственное, что может меня утешить.

Сделав своим спутникам знак рукой, брюнет вдруг растворился в воздухе и мгновение спустя появился вновь в образе огромного чёрного мидава. Остальные тотчас последовали примеру предводителя.

– Рати Ривай! – выдохнул Никлас.

– Какая честь! – съязвил Гастон, вытащив из-под плаща длинную металлическую трубу.

– Что это? – удивился Никлас.

– Ручная Молния. Замечательная штука: стреляет при помощи порохового заряда.

– Ты сам её изобрёл?

– Не я – Вилла.

Гастон поджёг фитиль, и, дождавшись, когда тот начнёт тлеть, прислонил трубу к скале.

Прошло не больше четверти часа, когда из-за поворота вышли мидавы под предводительством Рати Ривая.

Глиман был совсем ещё молод – ему едва ли исполнилось сорок – однако за свою недолгую по мидавьим представлениям жизнь успел пройти впечатляющий путь от простого стакия10 из чёрного отряда до главнокомандующего Тарийской армии. Огромный даже для взрослого мидава, он был угольно-чёрным от ушей до кончика хвоста. Даже мочка носа не выделялась на фоне блестящей антрацитовой шерсти.

– Магистр Гастон! Мэтр Кариг! – воскликнул Ривай с напускным удивлением. – Какая неожиданная встреча!

– Доброй луны, господин глиман! – в тон ему отозвался Гастон. – Думается, для вас эта встреча была вполне ожидаемой.

– Уверяю вас, нет, – голос Ривая был насквозь пропитан ядом, глаза недобро сверкали. – Я искал государственных преступников, а встретил уважаемых людей, верных подданных его Величества.

– В отличие от вас мы не присягали Шамшану на верность, – ответил Никлас.

Рати Ривай вовсе не был глупцом и, конечно, всё давно понял.

– Это так, – согласился он. – Однако я не сомневаюсь, что вы готовы оказать содействие королевскому правосудию.

– В чём же оно заключается? – прищурился Гастон.

Ривай метнул высокомерный взгляд на своих подчинённых, словно призывая восхититься его победой:

– Выдайте дочь бывшего короля, господа, и мы вас не тронем.

– Вы даёте слово? – лицо Гастона сделалось загадочным.

– Разумеется!

–И это слово так же нерушимо, как та присяга на верность, которую вы дали Тиру Двенадцатому?

Ривай обнажил клыки и рявкнул:

– Убить их!

Подчиняясь приказу, мидавы двинулись вперёд. Дальнейшие события разворачивались так быстро, что Никлас едва ли успел осмыслить случившееся. Фитиль Ручной Молнии почти догорел. Гастон схватил трубу, нацелив её на одного из мидавов, и из ствола с оглушительным грохотом вырвался сноп огня в сопровождении рыжих искр. Мидав отлетел в сторону, ударился о скалу и шмякнулся на землю. Его оставшиеся в живых товарищи отскочили, испуганно озираясь. В воздухе повисли клубы вонючего белого дыма. Раздался гул, с гор посыпались камни.

– Обвал! – крикнул Гастон. – Бежим!

– Взять их! – взревел глиман.

Никлас и Гастон бросились бежать. Со всех сторон летели камни. Некоторые попадали прямиком в беглецов. Оставалось лишь надеяться, что им удастся добраться до безопасного места прежде, чем какие–нибудь булыжники навсегда покончат с их земными страданиями. Сзади неслись мидавы. Никлас обернулся, оценивая расстояние. Один из мидавов упал, получив удар в голову. Второй продолжал погоню, но не успел он сделать и двух прыжков, как огромный камень сбил его с ног, унося в пропасть.

Гастон и Никлас укрылись за скалой, прислушиваясь. Камнепад закончился, и вновь сделалось тихо, но Рати Ривая нигде не было.

– Сбежал, – предположил Гастон.

– Не думаю, – прошептал Никлас. – Я уверен, он где-то рядом.

Спрятав принцессу в расщелине, Вилла металась туда-сюда, отчаянно пытаясь найти выход. Вернуться к Гастону и Никласу означало бросить ребёнка на произвол судьбы. Остаться с Лайдой – лишить друзей помощи. Услышав грохот, девушка шумно выдохнула и прислонилась к огромному валуну. Гастон стрелял из Ручной Молнии, а, значит, мгновение назад он был жив. Не успела она перевести дух, как камень пришёл в движение. Девушка отскочила как раз вовремя – валун откатился в сторону, открывая вход в пещеру, из которой вышел огромный полосатый кот. Следом показался человек, и Вилла не смогла сдержать удивления:

– Казлай!

– Доброй луны, сударыня! – Кот отвесил изящный поклон. – Дивная нынче погода, вы не находите?

Мужчина вглядывался в её лицо, явно не понимая, кто перед ним.

– Казлай, это я, Вилла, – отчего-то девушке казалось, что он никогда её не вспомнит.

– Вилла! – лицо мужчины, наконец, просветлело. – Что ты здесь делаешь?

Девушка замахала руками, пытаясь как можно скорее объяснить, что происходит. Получалось плохо – слова цеплялись друг за друга, не желая складываться в предложения:

– Там Гастон и Никлас… Я тут… Со мной – принцесса… Мидавы… Стрелял из Ручной Молнии… Помоги!

Несмотря на сумбурное объяснение, Казлай, кажется, её понял.

– Оставайся здесь! – велел он. – Пойдём, Кот. Поздороваемся с гостями.

Ривай как в воду канул, и Никлас с Гастоном отправились на поиски Виллы. Оглядев все укромные уголки, которые встретились по пути, они, наконец, вернулись туда, где были привязаны лошади. К счастью, животные не пострадали – сосна, под которой они стояли, располагалась на открытом месте, вдалеке от скал.

– Вилла! – позвал Гастон.

– Вилла, мы здесь! – подхватил Никлас.

Никто не отвечал. Должно быть, Вилла с принцессой убежали чересчур далеко и теперь не могли их слышать. Присев на камень, Гастон принялся отмерять порох. Вновь начавшийся дождь вскоре усилился, но плотные серо-синие облака ненадолго освободили солнце, и над горами вспыхнула неяркая радуга.

– Думаешь, они вернутся? – засомневался Никлас.

– Мы видели четверых. Трое из них мертвы, но, возможно, Ривай привёл и других.

– И где же он теперь?

– Либо спустился в деревню за подкреплением, либо угодил под обвал. Второй вариант мне нравится больше, но исключать первый я тоже не стану.

– Мы должны как можно скорее найти Виллу и принцессу!

– Куда вы так спешите, господа? – послышался густой мидавий бас.

Вздрогнув от неожиданности, Никлас повернулся на звук. Рати Ривай стоял на большом камне шагах в пятнадцати от них. Гастон выхватил огниво и начал высекать искры, но влажный трут11 не желал разгораться. Ривай обнажил клыки:

– Какая незадача, магистр! Закапал дождик, и ваша игрушка сломалась!

Дождь тем временем разошёлся не на шутку. Гастон отшвырнул Молнию:

– Убивать безоружных – твоё призвание, негодяй?!

– Это моя работа! – хмыкнул мидав. – И мне за неё отлично платят. Девчонку я теперь найду и без вашей помощи. Так что вы мне больше не нужны.

Сказав это, Ривай оттолкнулся от камня и прыгнул вниз, рассекая воздух огромными лапами. Необъятная туша двигалось с поразительной грацией. Бегать так быстро и красиво могут лишь мидавы, единственные в мире существа, чьим главным занятием было и остаётся убийство себе подобных. Никлас малодушно отвернулся, чтобы не видеть, как мидавьи клыки вопьются в его тело.

В это мгновение произошло нечто удивительное. Раздался щелчок, блеснула яркая вспышка, и Ривай с визгом опрокинулся на спину.

Довольно! – крикнул кто-то смутно знакомым голосом. – Он нужен нам живым!

Только сейчас Никлас разглядел около поверженного Ривая большого полосатого кота, хладнокровно взиравшего на свою жертву. С длинной шерсти животного струями стекала вода.

– Казлай! – ахнул Гастон.

Загорелый мужчина с острой чёрной бородкой вышел из-за уступа и торопливо приблизился. Никлас узнал его. Время почти не изменило Казлая. Лишь борода отличала его нынешнего от того юноши, с которым они были дружны в былые годы.

Мы с Котом услыхали, что вам нужна помощь, – усмехнулся Казлай, разглядывая лежавшего на земле мидава.

Тоненько заскулив, Ривай открыл глаза.

– Живой! – обрадовался Кот. – Я уж думал, что зажарил его, мэтр Казлай!

Мидав начал медленно подниматься. Отскочив, Кот вытянул лапки. Раздался щелчок, сверкнула крошечная голубая молния.

Переводя взгляд с говорящего кота на своего давно потерянного друга, Никлас безуспешно пытался вспомнить, при каких обстоятельствах пообещал себе никогда и ничему не удивляться. Ривай тем временем встал на ноги и тут же попятился, опасливо глядя на Кота.

– Тебе лучше убираться восвояси! – предупредил тот.

Никлас мог поклясться, что в кошачьих глазах на мгновение вспыхнули голубые огоньки. Ривай сделал шаг вперёд, но тотчас отступил, недобро скалясь:

– Ты мне заплатишь, плешивая муфта!

Кот потёр нос лапой и бесстрастно изрёк:

– Забавно. Хотя и не очень.

– Убирайся! – велел Казлай. – Когда Шамшан спросит о случившемся, скажи ему, что весь твой отряд попал под обвал, а принцесса исчезла.

– Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали, что такая огромная собака получила на орехи от маленького кота? – прищурился Кот.

– Я не собака! – прорычал Ривай, пятясь.

– Тогда я не кот! – хмыкнул Кот.

Мидав отвернулся и побрёл в сторону деревни. Остановившись на безопасном расстоянии, он вновь взглянул на Кота и утробно заворчал:

– Мы ещё встретимся!

Кот закатил глаза:

– Мне нужно записать дату встречи, чтобы не пропустить это событие!

– Как ты здесь оказался? – спросил Никлас, когда мидав пропал из виду.

Несмотря на дождь, они так и стояли втроём. Вернее, вчетвером – Кот примостился под камнем, на котором совсем недавно стоял Ривай и принялся облизывать мокрую шерсть.

– Долгая история, – отмахнулся Казлай.

– Мы думали, тебя уже нет в живых, – вмешался Гастон. – Не хотели верить слухам…

– Но всё же поверили? – в голосе Казлая звучала горечь.

– Почему ты исчез, не попрощавшись?! – едва не кричал Никлас. – Мы были друзьями, мы доверяли друг другу! Разве нет?

Казлай пожал плечами:

– Некоторые проблемы человек должен решать сам.

– Я так не думал, когда делился с тобой своими бедами.

– Надеюсь, что помог тебе. Жаль только, что всё так обернулось.

– Ты вспоминаешь её? Вилму? Ты часто о ней думаешь?

Казлай отвернулся:

– Не чаще, чем ты, друг мой. К тому же у тебя есть напоминание. Селена так похожа на мать.

– Селена?! Ты её видел?

– Она была здесь, а теперь идёт в Миравию. С ней маленький мидав, сын Тумая и немая девочка.

Закрыв глаза, Никлас шумно выдохнул. Селена, Зебу, Гараш и Риша – все они живы!

– С ними был ещё один мальчик, – задумчиво сказал Гастон.

– Он – в моей пещере. Рана не позволила ему продолжить путь, но сейчас его жизнь вне опасности.

– Ты – хороший врач, – проговорил Никлас.

Казлай улыбнулся:

– Не такой хороший, как ты. Но довольно любезностей. Вам следует поторопиться, если хотите догнать детей. Вилла ждёт вас тут неподалёку. Признаться, я не сразу её узнал. Восемь лет назад она была совсем девочкой

– А это, – Никлас указал взглядом на Кота, – тот самый котёнок? Как он научился говорить и пускать молнии?

– Терпение, усидчивость, целеустремлённость… – начал было Кот.

– Побочный результат научного эксперимента, – перебил его Казлай. – Я пытался повторить опыт, но ничего не вышло. Кот остаётся единственным существом, получившим такую способность в результате удара молнии.

Прощаясь, Гастон молча обнял Казлая.

– Мы ведь ещё увидимся? – осторожно спросил Никлас, не выпуская руки старого друга.

– Конечно, – ответил тот без тени сомнения. – Селена должна вернуть мне книгу, а это серьёзный повод для визита.

Стервятники

Миравия, ближайшая соседка Тарии, отличалась от неё так разительно, точно между ними раскинулись непроходимые леса, бескрайние моря и топкие болота, хотя в действительности путь через Аштарское ущелье занимал не больше четверти суток. Это была крошечная, в буквальном смысле цветущая страна. Цветы здесь виднелись повсюду. Они выстилали луга пёстрыми коврами, красовались в палисадниках, сползали по стенам малюсеньких домишек, отчего те напоминали жилища лесных фей. На лугах близ деревень паслись коровы, но не пёстрые, какие встречаются в Тарии, а палевые, как лежалая солома. Крестьяне занимались привычными делами: мужчины косили, женщины ловко сгребали сено в стога, ребятишки бегали от одних к другим с неведомыми поручениями, сверкая голыми пятками. Только старики праздно сидели на завалинках, взглядом провожая путников до самого горизонта.

Въехав в очередную деревню, как две капли воды похожую на все остальные, Селена сказала:

– Нужно узнать, куда ведёт эта дорога.

– В Лаков, – уверенно заявил Гараш. – Вряд ли здесь несколько дорог.

– Однажды мы уже сбились с пути, напомнила девочка. Не хотелось бы ошибиться ещё раз.

В палисаднике ближайшего дома возились дети – темноволосый мальчик лет семи и маленькая белокурая девочка. Подъехав поближе, Селена поздоровалась:

– Доброй луны!

– Да светит она всегда! – откликнулся мальчик, настороженно разглядывая путников.

Девочка спряталась за его спину, и теперь выглядывала оттуда с лукавой улыбкой. Селена вздохнула с облегчением. Отчего-то её казалось, что жители Миравии должны говорить на другом языке, но говор маленького крестьянина был удивительно похож на простонародную речь Тарии.

– Не скажешь ли, – Селена тронула коня, подходя ближе, – куда ведёт эта дорога?

– В Лаков, – ответил мальчик.

Из сарая вышла селянка с ведром. Вряд ли она была намного старше Виллы, но печать вечной усталости, так рано обезображивающая крестьянских женщин, уже лежала на её лице.

– Доброй луны! – кивнула женщина. – Чай заблудились, ребятушки.

Селена покачала головой:

– Мы только хотели узнать дорогу.

– Куда путь держите? – крестьянка опустила ведро на землю. Оказалось, что оно на треть наполнено молоком.

– Нам нужно в Лаков, – сказал Зебу. Чтобы не пугать местных жителей, он создал иллюзию, едва выйдя из ущелья, и сейчас выглядел как обыкновенный мальчик. Мидавы большая редкость в Миравии. Местная армия, и без того малочисленная, состоит только из людей, а потому крестьяне наверняка испугались бы, увидев мидава на своей земле.

– К вечеру дойдёте, – пообещала женщина. – Да вот только… Опасно это. Тут всяких полно… Не дело ребятам одним по дорогам бродить.

– Нам нужно идти, – заявил Гараш. – Задержимся – не дойдём и к ночи.

– Кого нам бояться? – насторожился Зебу.

Разбойников, – крестьянка заправила под косынку выбившуюся прядь. Руки у неё были тёмные, покрытые россыпью веснушек. – Они зовут себя стервятниками. Такие птицы, стало быть: гнёзд не вьют, не поют песен, только шакалят окрест. Где что найдут, у кого добычу отобьют тем и кормятся. А тут и новую пакость выдумали. Обложили народ навроде как данью. Налетают при красной луне оброк собирать. Кто заплатит – живи, кто нет – поминай, как звали. Теперь уж ни покоя нам, ни избавления.

– Неужели весь народ платит дань кучке бандитов?! – не поверил Гараш.

– Кучке, да не кучке, – вздохнула женщина. – Сперва-то порешили наши мужики дать отпор супостатам, да только беду на себя накликали. Самых бедовых на раз перебили. И мужа моего промеж них. Девятую луну я вдовая, детишек одна тащу.

Она замолчала, задумавшись о чём-то своём.

– Не позволите ли напиться? – вдруг спросил Гараш.

Селена удивилась внезапной смене его тона, однако женщина тотчас согласилась:

– Пойдёмте в дом. Я вас и напою, и накормлю.

Девочка была уверена, что Гараш откажется, но тот быстро спешился и махнул спутникам:

– Пойдёмте. Нам нужно передохнуть.

Крестьянку звали Мальей. Потеряв мужа, она одна воспитывала семилетнего сына Лолуса и дочку Ферулу четырёх с половиной лет от роду. Женщина не жаловалась на жизнь. С детства привыкшая к тяжёлому труду, она беспокоилась лишь о том, что не сможет прокормить детей. Прежде соседи всегда помогали друг другу, но теперь, когда Стервятники забирали большую часть их урожая, еды становилось всё меньше, и каждый старался для себя, приберегая оставшиеся крохи.

– Староста наш ездил в Лаков три луны тому, – поведала Малья, налив путникам по кружке молока. – До самого короля дошёл. Рассказал ему о нашей беде. Маршал, стало быть, прислал тогда своих гвардейцев, чтобы нечисть эту переловить. Две луны они в нашей деревне проторчали, а толку как не было, так и нет. Стервятники о том прознали и затаились, а как гвардейцы уехали – они тут как тут. Потребовали оброк больше прежнего. А где его взять, когда гвардейцы королевские за те две луны наши закрома подчистили не хуже разбойников?

– Мы видели Стервятников в Тарии, – задумался Гараш. – Как же они переходят границу? И почему Эхо их не останавливает?

– Чего не знаю – того не знаю, а врать не хочу. Только сдаётся мне, ходят они запросто. Так туда- сюда и шастают изверги.

– Много ли мужчин в деревне? – продолжал мальчик. – Таких, кто может держать оружие.

– Могут-то, могут, да никто не хочет. Помирать охотников не осталось.

С улицы донеслись голоса, и в дом тотчас вбежали дети.

– Разбойники! – закричал мальчик.

– Ах ты, нелёгкая! – Малья выглянула в окно. – Так и есть. Прискакал мерзавец! Спрячьтесь за печку и сидите тихо!

Сказав это и без того присмиревшему Лолусу, женщина торопливо вышла во двор. Гости отправились следом.

Селена ожидала увидеть на дороге целую шайку, но там был лишь один человек. Гарцуя вдоль плетня на гнедой лошади, он выкрикивал точно глашатай, повторяющий королевский указ:

– Когда солнце станет над верхушкой большой ели, мы придём за оброком! Причитается собрать с каждого хозяйства по мешку репы и брюквы, а также по мешку отборной пшеницы без трухи и плевел. Молока нынче сдаёте по десять крынок. Ежели водой разбавлять кто надумает – пеняйте на себя. Яиц принесёте по шесть десятков. Да глядите, чтоб не разбились, не то хуже будет!

– Где ж я тебе столько яиц возьму, голубчик?! – крякнула из-за плетня какая-то старуха.

Разбойник щёлкнул нагайкой, и она упала, схватившись за голову. Столпившийся народ с гулом отступил.

– Не моя забота, где вы это брать станете! А только, если к назначенному часу не соберёте, спалим вашу деревню, и дело с концом!

Сказав это, разбойник повернул коня и поскакал к лесу.Привалившись к плетню, Малья глухо зарыдала. Деревня тем временем пришла в странное оживление. Люди забегали от дома к дому с мешками и вёдрами. Десять или двенадцать юношей столпились на дороге, держа узлы и торбы. Женщины несли им хлеб и обнимали, точно провожая на войну.

Оставив плачущую Малью, Гараш направился прямиком к ним. Селена решила держаться поблизости.

– Далеко ли собрались? – спросил мальчик у рослого детины с пухлым красным лицом.

– Тебе что за дело?! – рявкнул тот. – Кто ты вообще таков?

– Я – Гараш, – ответил мальчик, глядя на него снизу вверх.

– Шёл бы ты, Гараш, по тропинке лесом! Уматывай, пока цел!

Собравшиеся юноши нервно захихикали.

– Вы, стало быть, тоже бежать надумали? – скривился Гараш.

– Пересидим в лесочке, покудова супостаты не ускачут, – ответствовал парень с неожиданным благодушием. – Баб да малых они редко бьют. Только если кто как баба Нура бухтеть вздумает. Этого они не любят, серчают. А вот нашего брата могут и так поколотить, ни за что ни про что. С них станется.

Появившаяся откуда-то женщина сунула юноше крынку с молоком:

– Возьми, Пылаюшка, ну как оголодаешь в лесочке-то.

Гараш буравил парня взглядом:

– Мать, значит, одну бросаешь?

– Не слушай его, Пылаюшка! – фыркнула женщина. – Я уж тебе и торбу собрала.

– Я крестьянин, а не солдат, – Пылай оглянулся, ища поддержки, и юноши одобрительно закивали. – Мы все крестьяне. Куда нам воевать?!

– Если можешь стоять в строю – ты солдат! – заявил Гараш. – Стоять можешь?

Пылай пожал плечами. После неуверенно кивнул

– Ты ведь хороший человек, – тихо сказала Селена. – Все вы хорошие люди. Вы не захотели стать разбойниками, как они, и не сможете спокойно жить пока они рядом

– Не вздумай! – крикнула женщина. – Помнишь, что с Мальиным Долусом сделали?! То-то. А ты, малой, что зря народ баламутишь? Чай не тебе с разбойниками драться!

– Я вас поведу, – кивнул Гараш.

Пылай загоготал:

– Сколько тебе годков-то, предводитель?

– Четырнадцать. Будет. А тебе.

– Девятнадцать минуло.

– Вот видишь, – развеселился Гараш, – я малой, ты большой. Как-нибудь вдвоём разбойников и одолеем.

Толпа захихикала, закивала. Пылай в последний раз взглянул на товарищей и протянул Гарашу лопатообразную руку.

Селена с малышами укрылись на сеновале. Зебу категорически отказался участвовать в сражении и пошёл с ними, заявив: «Это не моё дело». Гараш собрал немалую толпу никто из поселян не ушёл в лес, как делали прежде. Все ждали чуда, и чудо , в конце концов, произошло.

А случилось вот что. Когда солнце стало клониться к западу, в деревне появились разбойники. Сначала послышались отрывистые крики – люди сообщали друг другу о приближении всадников, потом во дворе застучали копыта. Селена посмотрела в щёлочку. Конных было только двое, ещё шестеро или семеро шли пешком. Один из всадников держал большой лук, к боку другого крепилось что-то вроде кривой сабли. В руке он сжимал кистень с гирей в виде звезды. Двое пеших несли топоры, остальные тащили пустые мешки, видимо, предназначенные для добычи.

Юноши, толпившиеся во дворе до появления разбойников, исчезли, едва те показались на опушке, и теперь из-за плетней выглядывали только сморщенные старушечьи лица, да ещё Малья стояла на крыльце, теребя фартук.

– Где то, что ты собрала? – окликнул женщину разбойник с кистенём.

Крестьянка сошла с крыльца и двинулась навстречу всадникам:

– У меня ничего нет. Я отдала всё, что было.

Мужчины переглянулись.

– Каждое хозяйство платит оброк! – скривился лучник. – Тащи зерно, да поживее!

– У меня ничего нет, – повторила женщина.

Старухи зашамкали беззубыми ртами, проклиная мерзавцев. Метнув на них полный злобы взгляд, разбойник ударил Малью кистенём. Селена в ужасе отпрянула от щели.

– Точно почувствовав, что с матерью случилось неладное, малышка Фера захныкала.

Селена упала на колени, прижимая её к себе. Снаружи тем временем зашумели. Послышались отрывистые крики и бряцанье металла.

– Брыкаться вздумали, свиньи?! – вопил кто-то.

– Заходи сзади! – кричал Гараш, и нестройный хор мужских голосов вторил ему как обезумевшее эхо

Малышка захлёбывалась плачем. Её брат молча смотрел на Селену. В его глазах стояли слёзы.

– Зебу, – прошептала девочка. – Ты должен помочь.

Мидав приподнялся на лапах:

– Я уже говорил: мне там делать нечего.

– А Гараш? Риша? Что, по-твоему, они там делают?! – Селена пыталась говорить шёпотом, но вместо этого получался какой-то отчаянный сдавленный крик.

– Гараш ударился головой, когда упал в овраг! А я пока в своём уме!

На улице сделалось тише. Селена осторожно отстранилась от Феры и вновь посмотрела в щёлку. Кроме лежавшей на земле бездыханной женщины во дворе никого не было. Звуки битвы теперь доносились из-за дальнего амбара.

– Доигрались, убогие?! – рявкнул кто-то. – Бейте их! Никого не жалеть!

– Отступаем! – это был голос Гараша. – Отходим! Назад!

В следующее мгновение из-за амбара вывалила теснимая разбойниками ватага крестьян. Гараш отчаянно отмахивался косой без косовища, но этому жалкому орудию было далеко до меча, на котором его учили сражаться. Мужчины пытались дотянуться до лошади вилами, однако всадник так искусно орудовал кистенём, что им приходилось держаться на безопасном расстоянии.

– Зебу! – Селена вцепилась в мидава и затрясла его изо всех сил. – Ты должен им помочь! Без тебя они погибнут!

Зебу задрал голову, заглянув ей в глаза, и еле слышно произнёс:

– Я боюсь!

– Мы все боимся! А они, – Селена указала на малышей, – боятся сильнее, чем ты или я.

– Я не боюсь! – буркнул мальчик.

Сейчас он казался гораздо старше, чем был на самом деле.

– Ты смелый! – похвалила Селена. – Ну же, Зебу! Пожалуйста!

Мидав неторопливо поднялся, и стал преображаться. Растерянный мальчик исчез, а вместо него из воздуха материализовалось существо, похожее на огромную белую собаку с рыжими пятнами на спине. Фера завизжала, тыча в него пальцем. Лолус охнул и зажмурился, но после вновь открыл глаза и захлопал ими с удивительной скоростью.

– Зебу добрый! – успокоила малышей Селена. – Он нам поможет.

Неожиданно мидав начал расти и вскоре стал таким же огромным, каким был в тот день, когда до смерти напугал трактирщика и его «свиту». Взглянув на свои лапы, он, кажется, это понял и заметно приободрился.

– Спаси их, Зебу! – ещё раз попросила Селена, но в этом не было нужды.

Мидав выскочил во двор и помчался к амбару. Не в силах усидеть на месте, девочка тоже выбежала на улицу. Зебу выглядел устрашающе: огромное тело двигалось легко и грациозно, опускаясь на землю только для того, чтобы вновь оттолкнуться лапами для длинного и мощного прыжка.

Первыми его увидели конные. С отчаянными криками они поскакали прочь по дороге. Пешие бросились следом, но угнаться за всадниками им было не под силу. Крестьяне тоже разбежались. У амбара остались лишь Гараш и Риша.

Разбойники улепётывали со всех ног, Зебу гнался за ними, рыча и воя. Внезапно на дороге появилась еще одна группа всадников. Впереди на сером в яблоках жеребце мчался высокий, коротко стриженый человек с суровым угловатым лицом.

– Взять их! – крикнул мужчина, и от его небольшого отряда откололись трое.

Набирая скорость, всадники, не сговариваясь, разъехались в разные стороны, окружая беглецов. Разбойники повернули к лесу, преследователи бросились наперерез. Мидав остановился, переводя дух.

В это время на горизонте появились ещё трое конных. По мере их приближения силуэты становились всё более отчётливыми. Всадниками оказались двое мужчин в дорожных плащах и высокая черноволосая женщина с какой-то крупной поклажей впереди. Вскоре, правда, выяснилось, что это была никакая не поклажа, а ребёнок.

– Лайда! – прошептала Селена.

Только теперь она как следует разглядела всадников и, взвизгнув, бросилась к ним с криком:

– Никлас! Ниииииклас!

Отец увидел её, но отчего-то не пустил коня в галоп, а спешился, бросив поводья, и побежал навстречу. Селена забыла обо всём. Недавняя трагедия, Зебу, погоня всё казалось далёким сном. Теперь существовала лишь дорожная пыль и расплывчатый силуэт Никласа, который ей удавалось разглядеть сквозь слёзы.

Отец поймал её на бегу и, кажется, что-то говорил, но Селена не разбирала слов. Она тыкалась носом в гладкое кожаное плечо и жалобно всхлипывала:

– Никлас! Никлас! Никлас!

Три королевы

Сквозь стёкла оранжереи смотрела красная луна. В её таинственном свете заросли камелий, душистых левантусов12 и капризных орхидей с нависшими над ними листорукими пальмами казались настоящими джунглями. По этой или иной причине дворцовая компания облюбовала оранжерею для вечерних посиделок, ставших с недавних пор обязательным ритуалом.

Председательствовал тут сам король. Его величеству Витасу Первому недавно исполнилось тринадцать. Это был невысокий, щуплый мальчик с неожиданно круглым веснушастым лицом, маленьким вздёрнутым носом, серо-зелёными глазами и непослушными кудрями цвета червонного золота.

Хоть король и считался тут главным, говорил он мало – больше слушал. Рассказывал в основном Зебу. Время от времени Гараш вставлял несколько слов, иногда Селена добавляла что-то от себя. Риша говорить не могла. А если бы и могла, то не стала бы – в присутствии монаршей особы она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Зато Лолус и Фера, казалось, не испытывали ни малейшей неловкости. Девочка сразу привязалась в Селене и ходила за ней по пятам, почти не вспоминая о матери. Её брат поначалу капризничал, отказываясь слушаться незнакомых людей, но после привык и стал вести себя как дома.

Тут следует вернуться на несколько дней назад и поведать о том, что произошло. А произошло вот что.

Суровым человеком на сером в яблоках жеребце, организовавшим погоню за разбойниками, оказался легендарный маршал Нордиг, советник королевы-регентши Соны и воспитатель короля Витаса Первого. Привыкший презирать опасность, он никогда не брал с собой в поездки большую свиту, ограничиваясь лишь охраной из нескольких гвардейцев. Так было и в этот раз.

Маршал путешествовал не ради развлечения. Получив послание от магистра Гастона, которое привёз Амос, королева тотчас приказала выслать отряд навстречу принцессе Лайде, а после написала письмо её тётке, стребийской королеве Клибелле. Нордиг пожелал возглавить охрану принцессы и выдвинулся в строну Аштарского ущелья. Увидев бегущих разбойников, маршал отдал приказ схватить их, который, к чести гвардейцев, был успешно выполнен. Сбежать удалось лишь одному, остальные (в том числе конные) были пойманы и доставлены в королевскую темницу.

Селена с друзьями и сопровождавшие Лайду«попугаи» были приглашены в столицу Миравии Лаков. Сама королева Сона поблагодарила первых за помощь крестьянам, а вторых – за спасение её Высочества и настояла на том, чтобы вся компания осталась погостить во дворце. Осиротевших малышей увезли с собой. Поначалу им собирались найти приёмную семью, но добросердечная королева так расчувствовалась, что выразила желание воспитывать сирот лично.

Оказавшись во дворце, ребята познакомились, а вскоре и подружились с королём Витасом. Мальчик оказался таким же дружелюбным и открытым, как и его мать. Вот почему каждый вечер возглавляемая им компания собиралась в оранжерее и оживлённо болтала до тех пор, пока дворецкий не приходил гасить свечи.

Только принцесса Лайда не появлялась на вечерних собраниях, а во время обеда сидела на двух подушках, надувшись как мыльный пузырь. Вскоре на неё перестали обращать внимание. Лишь королева Сона изо всех сил старалась окружить заботой несчастную сироту.

Тот вечер начался как обычно. Король в очередной раз попросил Зебу рассказать о стычке с разбойниками, и мидав с удовольствием повторил историю, не забыв упомянуть о своём неоценимом вкладе в её благополучное завершение.

– Жаль, что меня там не было, вздохнул Витас.

– Гараш покачал головой:

– Хорошо, что тебя там не было.

– Тебе не понять! – в голосе короля промелькнуло раздражение. – Что может быть хуже, чем сидеть взаперти, когда в мире происходит столько интересного?! Хотел бы я стать военным, как маршал Нордиг! Ходить в походы, сражаться, побеждать!

– Скоро ты возглавишь армию, – заметил Гараш.

Витас хмыкнул:

– Буду сидеть в лагере с подзорной трубой?! Так, по-твоему, возглавляют армию?! Ну, уж нет! Если это то, что должен делать король, то я вообще не хочу быть королём! Моё место – на поле боя, а не в шатре!

За деревьями послышался шорох, и в оранжерею вошла принцесса Лайда. Мерцающее в лунном свете платье делало её похожей на маленькое сиреневое облачко из парчи и тюля. Ноги в атласных башмачках бесшумно ступали по дорожке. В волосах искрилась диадема с розовыми топазами – подарок её Величества.

– Ваше Высочество! – король поприветствовал девочку, соблюдая придворный этикет.

– Ваше Величество! – просияла принцесса. – Господин Тумай! Хорошо, что и вы здесь!

Мальчик невозмутимо поклонился, лишь его ноздри на мгновение расширились:

– Теперь моё имя Гараш, ваше Высочество.

– Это имя подойдёт лошади или собаке, – скривилась принцесса. – Я буду звать вас Тумаем, а вы можете называть меня Лайдой.

– Как будет угодно вашему Высочеству!

Селена невольно прыснула, и принцесса надулась ещё сильнее.

– Вы отличились, Тумай! – жеманно проговорила она, поправляя невидимые складочки на платье. – Маршал Нордиг так вас расхваливал!

– Со мной были друзья. Без них ничего бы не вышло, ваше Высочество!

– Я тебе не друг! – напомнил Зебу.

Гараш криво усмехнулся:

– Вообще-то я говорил не о тебе!

Малышка Фера, игравшая до этого момента в зарослях, подбежала к Селене и обняла её за плечи:

– Мозьно я найву цветотьков? Позялуйста!

– Что ты?! – запротестовала девочка. – Это оранжерея. Цветочки здесь выращивают не для того…

– Пусть нарвёт, – махнул рукой Витас. – Зачем цветы, которые нельзя рвать?!

– Вы защитили простолюдинов, Тумай! – Лайда потешно закатила глаза. – Это так благородно!

– Они сами себя защитили, ваше Высочество! – ответил Гараш, искоса взглянув на Селену.

– Я позволила вам называть меня по имени, – улыбнулась принцесса.

Гараш изобразил раскаяние:

– Прошу прощения, что позабыл об этом, ваше Высочество!

– Почему ты не приходила раньше? – спросила Селена. – Нам было так весело!

– Ты должна говорить «ваше Высочество»! – задрала нос Лайда.

– А ты не так глупа, как я думал, ваше Высочество, – процедил Зебу. – На самом деле, ты ещё глупее!

Лайда топнула атласной ножкой:

– Как ты смеешь, мидав?! Научись манерам прежде, чем говорить с принцессой!

– Твои манеры, – хохотнул Зебу, появляются и исчезают вместе с парчовым платьем, а мне не идут кружева!

Лайда собиралась что-то сказать, но не успела – в оранжерею впорхнула королева Сона. В лёгком кремовом платье, с небрежными тёмно-золотыми кудряшками на затылке она казалась совсем юной и беззаботной. Однако все знали, что это впечатление обманчиво.

– У меня чудесные новости! – воскликнула женщина вместо приветствия. – Я только что получила ответ от королевы Клибеллы, твоей тётушки, милое дитя. Королева пишет, что будет счастлива принять тебя в Стребии, и уже выслала за тобой лучший корабль. Если погода не подведёт, завтра вечером он будет здесь.

Лайда захлопала увлажнившимися глазами:

– Я совсем не хочу в Стребию, ваше Величество! Я даже не знакома со своей тётей!

Королева ласково улыбнулась:

– Ты с ней познакомишься и, я уверена, подружишься, дорогая. Королева Клибелла – твоя единственная родственница.

Закрыв лицо руками, Лайда бросилась прочь из оранжереи.

– Кажется, она огорчена, матушка, заметил Витас.

– Я с радостью позволила бы ей остаться, – вздохнула Сона, – но королева Клибелла – родная сестра её покойного отца – хочет лично заботиться о девочке. Разве я могу этому помешать?!

Ей никто не ответил. Лишь красная луна усмехнулась в окне.

Возвращаясь в спальню, Селена в очередной раз осматривала дворец, дивясь его внутреннему убранству. Здание уступало в размерах Тарийскому дворцу, но было так искусно украшено, что глаза разбегались. Стены и потолки одних залов были сделаны из светлого дерева, испещрённого резными фигурами, в других воздушный белый мрамор соседствовал с позолотой и горным хрусталём. Цветы здесь виднелись повсюду: они вились на шёлковых гобеленах, застыли в золоте и благоухали в вазах. Убедившись в том, что её никто не видит, Селена наклонилась над пышным букетом пурпурных пионов.

– Любишь цветы? – послышалось за спиной.

Вздрогнув от неожиданности, девочка обернулась. Перед ней стояла Вилла. В струящемся чёрном платье, с убранными в сложную причёску волосами она казалась ещё выше и красивее, чем прежде. Селена растерялась:

– Люблю, госпожа…

Вилла затрясла головой, точно услышала несусветную глупость:

– Зови меня по имени. Ведь мы не чужие.

Только сейчас Селена поняла, что происходит. Никлас и Вилла! Ей следовало догадаться раньше!

– Не чужие? – переспросила она лишь для того, чтобы выиграть время.

Не вышло. Вилла закусила губу. Казалось, ей трудно говорить.

– Позволь рассказать тебе одну историю.

– Я знаю, что вы скажете! – выпалила Селена, удивившись собственному нахальству.

– Неужели? – огромные глаза Виллы сделались ещё больше. – Но откуда? Кто тебе рассказал? Казлай?

– Я сама догадалась, – вздохнула девочка. – Вы и Никлас… Вы с ним… Вы собираетесь пожениться?

Несколько мгновений Вилла стояла молча, точно пыталась осмыслить услышанное, и вдруг расхохоталась:

– Пожениться?! Я и Никлас Кариг?! С чего ты взяла?!

– Что тут смешного?! – обиделась за отца Селена. – Никлас – хороший человек.

– Прости! – Вилла безуспешно пыталась придать лицу серьёзное выражение. – Никлас – замечательный человек, но замуж я за него не собираюсь. Он мне как брат. Нет, не то. Он мне и брат, и сестра, и мать, и отец…

– Вы преувеличиваете…

– Нисколько. Выслушай меня, и сможешь судить сама.

Мимо прошествовал дворецкий, важный как индюк. Дождавшись, когда он скроется из виду, Селена осторожно кивнула.

– Меня воспитывала сестра, – сказала Вилла, проводив дворецкого взглядом. – Когда мы осиротели, я была почти такой же крохой, как наша Фера, а сестре едва исполнилось девятнадцать. Мы жили в Туфе. Сестра всерьёз увлеклась наукой и поступила в университет. Когда я повзрослела, она принялась и за моё обучение. Всем, что имею, я обязана ей. И, конечно, её мужу. Они познакомились в университете. Он изучал медицину и стал лучшим студентом на курсе. Она интересовалась астрономией, подавала большие надежды… Так все говорили. До рождения дочери она работала над теорией двоелуния. Вряд ли ты об этом слышала. Никто до сих пор не разработал алгоритм, позволяющий определить сроки наступления следующего двоелуния. Моя сестра трудилась над этим, и у неё бы получилось, если бы…

–Мэтр Казлай закончил эту работу, – зачем-то вставила Селена. Мысли путались в голове, и девочка отчаянно пыталась связать их воедино.

– Казлай? – грустно улыбнулась Вилла. – Этого стоило ожидать. Он любил мою сестру, но она выбрала не его, а…

– …Никласа! – выдохнула Селена. – Почему он мне об этом не рассказывал?! Почему ты не рассказывала?! Где ты была столько лет?! Ведь ты – моя…

– Я – твоя тётя. Но не спеши осуждать меня! Сначала выслушай до конца. Ещё до твоего рождения Вилма познакомилась с королевой Эльжбеттой…

– С матерью Лайды, – отчего-то Селена ощущала горечь на языке, точно по ошибке разжевала пилюлю, которую следовало проглотить целиком.

– Да, но девочка тут ни при чём. Её тогда ещё не было на свете. Эльжбетта была помешана на астрологии. Вокруг неё постоянно вились какие-то шарлатаны. Одни составляли гороскопы, другие предсказывали благоприятное расположение планет… Словом, всякая чепуха. Однажды королева обратилась к Вилме за советом. Какой-то заморский мошенник предложил составить самый подробный гороскоп и потребовал за свои услуги небывалую сумму… Эльжбетта пребывала в сомнениях. Твоя мама сказала ей правду, не сомневаясь в том, что будет за это наказана. Как ни странно, она ошиблась. Королеве пришлась по душе её искренность, и вскоре они стали подругами. Эльжбетта даже сделала Вилму своей фрейлиной. Это всё, что я тогда знала.

Вилла задумалась, разглядывая цветастые гобелены.

– И что потом? – шёпотом спросила девочка.

– То, что мне известно теперь, я узнала от Никласа. Тогда мне было всего пятнадцать, и они щадили меня. А может, просто боялись, что я сболтну кому-нибудь лишнего. – Её брови поползли к переносице, губы искривились. Казалось, Вилла испытывает настоящую физическую боль. – Однажды Вилма узнала о том, о чём не должна была знать. Точнее, королева сама посвятила её в свою тайну, а после пожалела об этом.

– Что это была за тайна?

– Речь шла о политике. Кажется, Эльжбетта замышляла государственный переворот. Я не знаю подробностей. Думаю, и тебе лучше не знать. Твоя мама не захотела в этом участвовать и стала опасна.

– Королева убила её? – в огромном зале стало не хватать воздуха, и Селена была вынуждена дышать поверхностно и часто, чтобы не потерять сознание.

– Нет. Эльжбетта преследовала её, но Вилмы не стало, и она успокоилась. Меня никто не трогал. Никлас увёз тебя из города. Поначалу он боялся, что королева не оставит вас в покое, но ничего не произошло. То ли Эльжбетта не считала его опасным, то ли боялась себя выдать. Так или иначе, вам позволили спокойно жить в Ольве. Мы с Никласом иногда встречались у Гастона, но видеться с тобой я не могла. Твой отец считал, что это опасно, – слёзы потекли по её щекам блестящими ручейками, нос покраснел, на скулах выступили пятна. – Я просила позволения приехать в Ольв, но он всякий раз мне отказывал. Всё изменилось после смерти Эльжбетты…

Селена осторожно протянула руку и коснулась её рукава:

– Теперь всё будет хорошо, правда?

Вилла обняла девочку за плечи. Её волосы пахли дождём, летним лугом и ландышами, которые росли на опушке леса за Селениным домом.

– Всё будет хорошо, моя девочка! Всё будет хорошо!

В тот самый час за морем, которое отчего-то прозвали Безбрежным, в главном дворце Стребии королева Клибелла принимала редкого гостя.

– Вы не могли найти мою племянницу, Шамшан, – рассмеялась она, – а я, вообразите, сама её отыскала! Девчонка в Миравии. Эта глупышка Сона принесла мне её на блюдечке!

Шамшан округлил глаза, и Королева откинулась на спинку кресла, наслаждаясь произведённым эффектом. Она была маленькой, светловолосой, с круглыми бесцветными глазами и хищной улыбкой, обнажавшей мелкие зубки цвета слоновой кости. Вскоре Шамшан сумел справиться с удивлением:

– Зачем вам принцесса, ваше Величество? Почему вы позволили убить всех, кроме неё?

– У меня есть планы на эту девочку. Когда она вырастет, я намерена выдать её замуж за короля Миравии.

– Почему именно её? У Лайды было четыре сестры. Отчего же вы не выбрали Волу, Нати, Минеланну или, скажем, Арвеллу?

Королева ненадолго задумалась:

– Сказать по правде, выбор был непрост. Я решила довериться судьбе и бросить жребий. Лайде выпала жизнь, остальным – смерть. Только и всего.

– Мудрое решение, ваше Величество! Устроив брак принцессы с юным королём, вы станете править Миравией.

– Верно.

– Если король вам не помешает…

– Мой брат тоже был королём. И что с того?! Разве он правил Тарией?

– Не он.

– Конечно! Тарией правили вы.

Шамшан покачал головой:

– Тарией правил Тумай, ваше Величество.

– Тумая больше нет!

– Квестина Тумая нет, но остался его сын!

– Какое вам дело до этого мальчишки?!

– Пока он жив, я в опасности. Сейчас это всего лишь ребёнок, но пройдёт время, и он вырастет. Что если он соберёт народ, чтобы свергнуть меня? Чернь пойдёт за именем Тумая как за знаменем.

– Не преувеличивайте. Народ никогда его не любил. Он вообще странно устроен этот народ… Не любит сильных, не любит слабых…

– Каких же он, по-вашему, любит?

Королева заговорила, выплёвывая слова, как вишнёвые косточки:

– Хотите правду, Шамшан? Хотите знать, что я думаю? Я могла стать лучшим правителем Тарии со времён Тира Первого, но наши дурацкие законы предписывали выдать меня замуж за никчёмного короля Стребии и выслать из страны, а мой брат, такой же никчёмный, как и муж, занял трон, усидеть на котором ему было не дано. Знаете, чего от меня ждали? Наследника. Такого же никчёмного, как его отец и дядя. Не дождались. Это было великое разочарование, Шамшан. И меня списали со счетов. Но они ошиблись. Все они ошиблись. И где они теперь? Их нет. А я здесь. И я заберу Миравию без единого выстрела. Скоро принцесса будет у меня.

Шамшан медленно кивнул:

– Скоро, ваше Величество. Очень скоро.

Война, которой не было

Над водой стояла дымка, такая густая, что золотые паруса приближавшейся каравеллы и украшавшие её флаги с королевскими гербами Стребии были почти неразличимы в тумане. Портовый сброд пребывал в оживлении – не часто им доводилось увидеть собственными глазами короля, королеву-регентшу и героя народных сказаний маршала Нордига. Торговки дрались за места возле ограждения, откуда можно разглядеть наряды и причёски знатных дам. Нищие падали к ногам гвардейцев из королевской охраны, в надежде получить несколько монет. Всем им было весело – проводы заморской принцессы обещали стать тем единственным событием, о котором все от мала до велика после вспоминают с пронзительной нежностью.

Лишь Лайда выглядела несчастной. То и дело вытирая глаза батистовым платочком, она печально разглядывала великолепный корабль, на котором ей предстояло отправиться в Стребию.

Мои люди предлагали капитану остаться до утра, но он получил от королевы Клибеллы приказ возвращаться незамедлительно, сказала Сона, точно оправдываясь перед гостьей. К чему такая спешка?! Думаю, тётушка так по тебе соскучилась, что не может дождаться твоего приезда.

Девочка молча кивнула.

Мы будем счастливы вновь видеть ваше Высочество в Миравии, произнёс Витас явно заученную фразу.

Мать одарила его благодарной улыбкой.

Благодарю, ваше Величество! лицо девочки казалось бескровным, глаза потемнели от недавних слёз, Я непременно навещу вас!

Отыскав глазами Гараша, она тихо добавила:

До свидания, Тумай, надеюсь, мы ещё встретимся!

Я в этом не сомневаюсь, ваше Высочество!

Селена! – сделав шаг, принцесса взглянула на девочку снизу вверх. – Ты на меня не сердишься?

Нет, ваше Высочество!

Называй меня Лайдой! Мы ведь подруги, правда?

Потрясённая произошедшей переменой, Селена неуверенно кивнула, и принцесса тотчас обняла её. «Королева Эльжбетта была подругой моей мамы», стучала в голове предательская мысль.

Кто ты? пробурчал Зебу. И где её зловредное Высочество?

Прощай, мидав! покачала головой принцесса. Не так уж ты и плох.

Она огляделась и, наконец, обнаружила ту, которую искала:

Спасибо за все, Вилла! Надеюсь, её Величество позволит мне жарить хлеб на костре.

Главное – всё время переворачивать, улыбнулась девушка. Иначе сгорит.

В последний раз Лайда помахала друзьям, поднимаясь на корабль, и сотни рук ответили ей с берега.

Отплывая, каравелла таяла в дымке, а пришедшие проводить принцессу по-прежнему стояли на пристани. Погода располагала к прогулкам. У воды было тепло – с моря на сушу устремлялись потоки нагретого воздуха. Корабль успел отойти от берега, и теперь его контуры были едва различимы.

Нам пора, заметила королева, удаляясь. – Теперь у неё все будет хорошо.

Бросив последний взгляд на отплывающее судно, Селена собиралась было пойти за ней, но вдруг услышала возглас Зебу:

Там корабли!

Все застыли в недоумении.

Там корабли! – повторил мидав. – Два корабля. Неужели вы не видите?

Приглядевшись, девочка, наконец, разглядела очертания двух небольших кораблей, сопровождавших парусник.

Трубу! – потребовал маршал Нордиг.

Гвардейцы засуетились, и вскоре их командир получил желаемое. Взглянув в подзорную трубу, он задумчиво проговорил:

Самоходные галеры. Шамшан обыграл нас.

Эта реплика была почти наверняка адресована одному лишь магистру Гастону. Приняв трубу из рук маршала, тот долго изучал горизонт и, наконец, согласился:

Это тарийские галеры. Но что они здесь делают?!

Мы ждали объявления войны со дня на день, но никто не думал, что они нападут с моря.

Этого не может быть! – возразил Никлас. – У Тарии слабый флот, её основная сила – мидавы. А эти галеры – игрушка, новомодное изобретение. В бою они бесполезны!

Мидавы, скорее всего, на борту, пробормотал маршал. Если им удастся причалить, мы погибли!

После вдруг крикнул во всю мощь голоса:

Капитанов ко мне! Готовить суда!

Всё вокруг пришло в движение. Военные и гражданские, мужчины и женщины, стар и млад – все бегали, суетились, походя обменивались краткими репликами и вновь продолжали бег.

Что происходит? – шепнула Селена Гарашу.

Война, ответил тот.

В суете все позабыли о принцессе. Тарийские галеры тем временем сблизились с красавицей-каравеллой и закружили бок о бок, точно выполняя фигуры неведомого танца. Подойдя вплотную, один из кораблей ткнулся в её борт шпироном13 и тотчас отошёл. Другой последовал за ним. Внезапно парусник покачнулся и начал медленно крениться на левый борт.

Они топят корабль! – крикнула Селена. – Лайде надо помочь!

Отправить корабли! – скомандовал маршал Нордиг. – Немедленно!

Не успеют, угрюмо сказал Гараш.

Не успеют, впервые согласился с ним Зебу.

Каравелла тем временем стремительно погружалась под воду, но, вопреки ожиданиям, тарийские галеры не спешили к берегу. Покрутившись на месте, они взяли курс в открытое море, и вскоре скрылись из виду. Вышедшие из порта корабли были ещё далеко от тонущего парусника, когда тот сделался почти невидимым в надводной дымке.

Лайда! – ахнула Селена. – Она погибла!

Все застыли в напряжённом молчании. Маршал Нордиг в очередной раз посмотрел в свою трубу и многозначительно вздохнул:

Есть надежда, что капитан успел погрузить её в шлюпку.

Королева заплакала, уткнувшись лицом в кружевной манжет:

Это я виновата! Почему я не позволила её остаться здесь?! Зачем отпустила в Стребию?!

Никто не виноват, ваше Величество! – воскликнула Вилла. – Это ужасная, трагическая случайность!

Это не случайность! – покачал головой Гастон. – Они знали, что делают.

Во дворце в тот вечер все говорили о принцессе Лайде. Когда миравийские корабли подошли к месту гибели каравеллы, на поверхности обнаружились только щепки, обрывки ткани и многочисленный корабельный скарб. Ни одной шлюпки, ни единого живого человека там не нашли. Самоходные галеры исчезли так же быстро, как и появились, и капитаны сошлись во мнении, что приходили они лишь за тем, чтобы потопить стребийскую каравеллу.

Вечером ребята по обыкновению собрались в оранжерее, но теперь оттуда не было слышно нисмеха, ни весёлого подтрунивания, ни радостных возгласов.

– Мы ошиблись, – мрачно заметил король. – Тарийцы не стали нападать с воды. Они идут к Аштару. – Откуда ты знаешь? – удивился Зебу.

Маршал Нордиг получил донесение. В посёлке, недалеко от границы видели большой отряд чёрных мидавов. Выходит, к полудню они доберутся до ущелья. Маршал уже направил туда войска, но вряд ли они сдержат наступление.

– Значит, к вечеру мидавы будут здесь, – вздохнул Гараш. – Пора заняться обороной города.

Витас пожал плечами:

– Тарийская армия в восемь раз превосходит нашу числом. Восемь мидавов на одного человека – это верная смерть. Если им удастся прорвать оборону, мы начнём переговоры.

– Эхо их не пропустит! – воскликнула Селена.

– Мы на него не рассчитываем! – Витас сердито шлёпнул себя по коленке. – Один из тех разбойников сознался, что их предводитель продал Шамшану секрет. Оказывается, Эхо можно обмануть. Достаточно трижды в течение короткого времени произнести звук «ша», и оно пропустит любого. Разбойники давно пользовались этой хитростью, чтобы переходить границу.

– Теперь понятно, как им удавалось бродить туда-сюда, – задумчиво проговорил Гараш.

Риша сложила руки вместе, направив их на Селену, а после затрясла кулаками в воздухе.

– Она говорит, что можно попытаться устроить обвал, – перевела девочка. – Никлас и магистр Гастон однажды уже сделали это.

Витас покачал головой;

– Мы не сможем засыпать всё ущелье, а мидавов там слишком много.

Селена не сдавалась:

– Эхо не пропускает тех, кто идёт с дурными намерениями. Если кто-то скажет ему, что мидавы хотят захватить Миравию, оно завалит проход.

– Для того чтобы разговаривать с Эхом, нужно войти в ущелье, – возразил Гараш, – но тот, кто это сделает, не сможет вернуться.

Селена покосилась на Зебу:

– Сможет, если умеет бегать быстрее лошади.

– Я?! – взвизгнул мидав. – Вы с ума сошли! Меня либо завалит камнями Эхо, либо растерзают ребята Тиша Белолобого. Невелик выбор! Нет, я категорически отказываюсь! Идите туда сами, если вам жить надоело!

– Ты можешь стать героем, – попыталась увещевать Селена.

– Мёртвым героем! – ощетинился Зебу. – Увольте! Я предпочитаю остаться в живых!

– Мы попросим помощи у Казлая и Кота, – пообещала девочка. – Они знают горы как свои пять пальцев.

– У Кота? – мордочка Зебу приобрела хитрое выражение. – Думаешь, он согласится?

– Я постараюсь его уговорить. И Никлас – тоже. Правда, сначала мне нужно уговорить Никласа.

– Попробуй, – смилостивился Зебу. – Если там будет Кот, нам не страшен ни Тиш Белолобый, ни сам Рати Ривай.

– Я приведу армию к ущелью! – глаза короля засияли задорным блеском. – Если наш план не сработает – дадим бой!

– Если он не сработает, мидавы разорвут нас в клочья, – усмехнулся Гараш. – Но ты, по крайней мере, не станешь больше жаловаться на скуку.

Уговорить Никласа оказалось не так просто. Сначала он заявил, что не позволит подвергать опасности ребёнка, за которого несёт ответственность. После напомнил дочери о том, к каким печальным последствиям приводят их с Зебу приключения. Если бы не вмешался маршал Нордиг, девочка так и отправилась бы восвояси, но тот неожиданно встал на её сторону.

–Если мы не удержим Аштар, – сказал он, – мидавы будут в Лакове уже завтра вечером. Что тогда станет с этим ребёнком и со всеми остальными?! Я обещаю вам, доктор, защищать его до последнего вздоха, а, если не станет меня, то же самое будет делать любой из моих солдат! Миравия – маленькая страна, но мы не бросаем друзей!

Никлас на мгновение задумался:

– Когда выступаем, господин маршал?

– Сейчас же! Времени совсем мало!

С наступлением темноты возглавляемый Нордигом отряд выдвинулся в сторону Аштарского ущелья. Самое большое разочарование постигло Витаса – королева категорически запретила ему участвовать в походе, и ни уговоры, ни шантаж, ни (что скрывать?) слёзы его Величества не смогли её переубедить. Оскорбившись до глубины души, король даже не вышел проститься. Лишь однажды, обернувшись, Селена заметила в окне спальни его заплаканное лицо.

Навстречу путникам вышла круглая красная луна.

Гребень с алмазной россыпью

Солнце едва показалось из-за гор, когда миравийское войско выстроилось на плато к северу от Аштара. Никлас выехал вперёд задолго до рассвета и должен был вот-вот вернуться с Казлаем. Селена, Гараш и Риша сидели на земле неподалёку от входа в ущелье и от нечего делать играли в камешки.

Первые лучи солнца окрасили деревья и скалы в розовый цвет.

Зебу делал вид, что разминается, нарезая круги, хотя в действительности он просто не знал чем себя занять в ожидании Кота.

Наконец, в ущелье застучали камни, и Эхо заговорило:

– Чего вы хотите-ите-ите?

Селена выбежала навстречу и вскоре увидела Никласа. С ним ехали Казлай и Хегван. Кот вальяжно развалился поперёк хозяйского седла и смотрел по сторонам с полным равнодушием.

– Чего вы хотите-ите-ите? – повторило Эхо.

Камни застучали сильнее.

– Шепелявый шершень шьёт шубу! – крикнул Никлас.

Камнепад тотчас прекратился, и путники триумфально выехали из ущелья.

– Выходит, это правда! – Селена бросилась отцу на шею, едва дождавшись, когда тот спешится. – Эхо можно обмануть!

– Увы! – ответил за него Казлай. – А мидавы уже близко. Пришлось гнать лошадей, чтобы опередить их.

– Хегван! – Селена протянула мальчику руку. – Ты выздоровел?

Подошедший Гараш обнял молчаливого товарища:

– Хорошо, что теперь ты с нами!

– Надеюсь, ты не потеряла мою книгу? – Казлай ободряюще улыбнулся Селене.

– Я всегда ношу её с собой.

Вдалеке загрохотало.

– Это они! – сказал Никлас. – У нас мало времени!

Кот спикировал Зебу на спину и растянулся у него на загривке:

– Будь осторожен, собака! Ни один волосок не должен упасть с моей шкурки!

– Рад тебя видеть! – откликнулся мидав.

– Я тоже, – пробормотал Кот. – Хотя и не очень.

Эхо шумело вдали. Судя по доносившемуся из ущелья гулу, мидавы справились со второй частью испытания.

– Пора, – сказал Никлас. – Ты готов, Зебу?

Лапы мидава заметно дрожали. Чуть слышно хрюкнув, он огляделся и тотчас переадресовал вопрос:

– Мы готовы, Кот?

– Готооовы! – потянулся тот. – Надеюсь, эти собаки окажутся покрепче того чёрного верзилы, а то лёгкие победы начинают меня утомлять!

Зебу с Котом на спине вошёл в ущелье и занял позицию в самом узком месте, между нависших скал.

Одобрительно помахав им рукой, Никлас велел Селене и Гарашу:

– Идите в лагерь и ждите нас там!

– Я не уйду! – заявил мальчик. – Если мидавы прорвутся, каждый клинок будет на счету.

– Мы должны помочь Зебу! – Селена едва справлялась с волнением. – Без нас он не сможет!

Никлас закатил глаза:

– Если я правильно понимаю, моё мнение значения не имеет?!

– Не переживайте, доктор! – успокоил его подошедший маршал Нордиг. – Если они прорвутся, мои солдаты смогут некоторое время удерживать проход. Ребята успеют уйти.

Гараш презрительно фыркнул, и в его глазах снова зажёгся знакомый Селене огонь. Тем временем Зебу начал стремительно увеличиваться в размерах.

– Что это с ним? – удивился Никлас.

– Поразительно! – выдохнул Казлай. – Я читал об этом явлении, но, признаться, не верил…

– О каком явлении? – не поняла Селена.

– Когда-то давно, когда мидавы Приальзарья ещё не состояли на государственной службе, у них был предводитель, известный как Серый Эткри.

– Серых мидавов не бывает! – воскликнула девочка.

– Говорят, до сотого14 двоелуния их было много, друзья мои. Учёные по сей день спорят, существовал ли Эткри на самом деле, но некоторые источники утверждают, будто перед сражением он так сильно увеличивался в размерах, что враги бежали в ужасе.

– Значит, наш Зебу второй мидав с такими способностями! – обрадовалась Селена.

– Если узнает об этом, будет задаваться до конца жизни! – хохотнул Гараш.

– Ну, и пусть задаётся! – осадила его девочка. – Только бы всё кончилось хорошо!

Гул тем временем усилился, и в ущелье показались мидавы. Они двигались шеренгой по трое, как огромные чёрные тени. Впереди вышагивал командир, почти такой же крупный, как Рати Ривай. От глимана его отличали только ореховые глаза и белая звезда во весь лоб. «Тиш Белолобый, – догадалась Селена. – Значит, Ривая с ними нет». Зебу попятился, но после того, как Кот шепнул ему что-то на ухо, сделал шаг вперёд. Затем ещё и ещё один. Тиш оглядел его с плохо скрываемым удивлением, после бросил взгляд на шеренгу миравийских солдат, преградившую выход из ущелья. Кот вновь наклонился к уху Зебу, и тот заговорил:

– Твой отряд не пройдёт, Тиш!

– Кто ты такой? – отозвался мидав густым басом. – И откуда знаешь моё имя?

– Вы не пройдёте! – повторил Зебу. – Лучше поворачивайте назад!

– Я пришёл не для того, чтобы повернуть! А ты похож на старика Зегду! Вы часом не родственники?

– Не знаю, о ком ты говоришь! – иллюзорный голос Зебу не выдавал беспокойства, но Селена знала мидава, как никто другой, и не могла не заметить, как напряглась его шея при упоминании об отце. Почувствовал это и Кот:

– В нашей армии полно мидавов! Белых, рыжих, серых…

– С каких это пор, говорящая шапка?! – недоверчиво оскалился Тиш. – Бросьте врать и убирайтесь с дороги пока целы!

– Вам не пройти! – крикнул Зебу. – Эхо слышит неправду! Оно вас не выпустит! Уходите, если хотите жить!

Мидавы дружно расхохотались. Хоть их громогласных смех и был иллюзорным, звучал он поистине устрашающе.

– Как, по-твоему, мы зашли так далеко? – похоже, Тиш был рад возможности покрасоваться. – Я знаю способ обмануть Эхо! Так что уйди с дороги, и я тебя не убью!

– Где же твой командир? – пропел Кот елейным голосом. – До сих пор вспоминает нашу встречу?

– Убирайтесь прочь! – зарычал Тиш. Шерсть на его загривке вздыбилась, глаза недобро засверкали.

– Тебе стоит меня выслушать…

– Не заговаривай мне зубы, чучело!

– Как угодно! – ощетинился Кот. – Только потом не говори, что тебя не предупреждали!

– О чём это ты?

– Так, ни о чём… Хочешь погибнуть – дело твоё.

– Говори!

– Ну, если ты настаиваешь… По ту сторону ущелья…

Никто так и не узнал о том, что ожидало мидавов по ту сторону, потому что Эхо неожиданно заговорило:

– Чего вы хотите-ите-ите-ите?

Тиш вытянулся как на параде, взглянул на своих солдат и с достоинством начал:

– Шамшан…

– Они хотят захватить Миравию! – закричала Селена, не дав ему договорить.

– Они хотят захватить Миравию! – отозвался Зебу.

Тиш коротко рыкнул и тотчас был вынужден пригнуться – с вершин на землю полетели камни. Наконец, мидав опомнился и предпринял вторую попытку:

– Шамшан…

– Они хотят всё здесь уничтожить! – выпалила девочка.

– Они хотят всё уничтожить! – вторил ей Зебу.

Камни застучали с новой силой. Некоторые попадали в мидавов, но те не двигались с места.

– Беги! – крикнул Никлас. – Сюда, Зебу!

– Шамшан!.. – заорал Тиш.

В это время Гараш схватил с земли камень, и запустил в мидава. Тот замер, точно позабыв о том, что собирался сказать.

– Беги, Зебу! – надрывался Никлас.

Горы глухо гудели. Всё новые и новые обломки сыпались вниз. Кот что-то шепнул Зебу, тот резко повернулся и помчался к выходу.

– Взять его! – крикнул Тиш, бросаясь следом.

Мидавы неслись за ним. Кто-то оттолкнул Селену в сторону. Упав на камни, девочка больно ударилась коленом, но уже собиралась подняться, когда состороны ущелья донёсся страшный грохот. Селена зажмурилась, а когда открыла глаза, всё вокруг было в пыли. Зебу промчался мимо. У него на загривке с ловкостью наездника вольтажировал Кот.

Кто-то подхватил Селену подмышки и поставил на ноги. Обернувшись, она увидела Никласа.

– Всё в порядке, – проговорил тот. – Всё хорошо.

Девочка заглянула в ущелье. Камнепад прекратился, но пыль еще витала в воздухе. Должно быть, Эхо обрушило целую скалу, потому что ущелье теперь было наполовину завалено камнями.

Зебу сидел под деревом. Рядом, растопырив усы, прохаживался Кот. Люди обступили героев со всех сторон. Гастон, Вилла, Казлай, Гараш, Хегван и Риша – все были здесь. Даже солдаты маршала Нордига покинули строй и столпились вокруг мидава. Каждый норовил похлопать его по спине, но Зебу почти не реагировал на дружеские прикосновения.

– Никогда так не бегал! – простонал он, когда Селена и Никлас приблизились.

– Ты – настоящий герой! – улыбнулась девочка, обняв его за шею.

– Благодарю за помощь! – склонил голову маршал Нордиг. – Ты займёшь достойное место в армии мидавов, когда узурпатор будет свергнут!

Зебу округлил глаза:

– Я не хочу в армию!

Маршал удивлённо вскинул бровь:

– Чего же ты хочешь?

Легко оттолкнувшись от земли, Кот вскочил Зебу на спину:

– Собака хочет стать моим учеником. Перенять мудрость, опыт…

– А мы с Селеной вернёмся в Тарию, – сказал Никлас.

–Это безрассудство! – покачал головой маршал. – Шамшан обвинит вас в побеге мальчика и приговорит к смерти. Если не боитесь за свою жизнь, подумайте хотя бы о дочери! Миравия – маленькая страна, но она сумеет защитить своих друзей!

– Могу ли я тоже просить у её Величества позволения остаться? – спросил Гараш. Огонь в глазах погас, и он вновь стал обычным взъерошенным подростком.

Нордиг повернулся к нему:

– Чем ты хочешь заняться?

– Позвольте мне учиться военному делу!

– Это благородное занятие для благородного юноши.

Гараш замялся:

– Со мной – друг. Вы, наверное, слышали о нем. Это Хегван. Он был нашим конюшим и спас мне жизнь. Пусть он и не благородных кровей, но благороднее души я не встречал!

– Конечно! – с готовностью согласился маршал. – Я приму вас обоих!

Хегван смутился:

– Спасибо, но мне нужно идти. Я возвращаюсь в Забелогорье, к своему племени.

– Ты уходишь?! – огорчился Гараш. – Значит, я буду служить один.

Риша взглянула на Селену с мольбой, и девочка без слов поняла подругу:

– Господин маршал, Риша просит принять её на службу!

Маршал задумался, и по его лицу пробежала тень:

– В миравийской армии никогда не служили женщины.

– Риша храбрая и сильная! – воскликнул Гараш. – Прошу вас, господин маршал, возьмите её вместо Хегвана!

– Исполните мечту девочки! – неожиданно поддержал его Никлас. – Она заслуживает этого как никто другой!

– Всё когда-то случается впервые, – философски заметил Гастон. – Пусть Риша станет первой воительницей Миравии!

Наконец, Нордиг сдался:

–Армия Миравии мала, и нам нужны храбрые воины. Мы примем Ришу Безголосую в свои ряды.

Румянец девушки стал ещё ярче, глаза заблестели, а маршал вдруг хлопнул себя по лбу:

– Селена! Королева не простит мне, если я забуду предать тебе её подарок. Она желает, чтобы ты приняла это в знак признательности и особого расположения!

С этими словами он вынул из-за пазухи и протянул девочке что-то блестящее. Оказалось, что это золотой гребень, украшенный россыпью бриллиантов и крупными изумрудными каплями.

– Её Величество слишком добра! – пробормотала девочка, смутившись. – Я не могу…

– Это не просто гребень! – прервал её маршал. – Королева жалела, что не смогла проститься с тобой лично и просила передать нечто важное. Если тебе когда-нибудь потребуется помощь, просто покажи этот гребень любому миравийскому солдату, и для тебя сделают всё, что потребуется.

– Благодарю её Величество и вас, господин маршал! – Селена осторожно воткнула гребень в косу, представляя, как сверкают камни в золотых лучах полуденного солнца.

Его Мудрейшество заканчивает рассказ

В камине тлели угли, озаряя большой зал тусклым рыжим светом. Дети давно уснули: принц Рени и принцесса Лаэнца свернулись на подушках, Золто разлёгся под креслом, а Синий Жук растянулся прямо на полу, смешно раскинув маленькие руки. Оглядев их с небывалой нежностью, его Мудрейшество ухмыльнулся в усы:

– Что за никудышный я рассказчик?! Никто не может дослушать до конца, все засыпают!

В это время перед ним возникла хрупкая фигурка молоденькой гувернантки, госпожи Тильди. Тряхнув кудрявой головкой, девушка кокетливо осведомилась:

– Могу ли я уложить детей, ваше Мудрейшество?

– Разумеется, сударыня! Кажется, они спят уже добрую четверть часа.

– Их Высочества так любят ваши сказки!

Мудрейший вытянулся в кресле и взглянул на гувернантку с выражением лёгкой обиды:

– Разве я рассказываю им сказки?! В этих историях – сама жизнь, сударыня! Сама жизнь!


В оформлении обложки использованы иллюстрации с https://pixabay.com/ по лицензии СС0

Примечания

1

Харлатус («пресноводная свинья») – крупное млекопитающее, живущее в реках и озёрах Тарии. Напоминает тюленя, покрытого тёмно-серой шерстью.

(обратно)

2

Паргалион – воинское звание в Тарийской армии, командир подразделения из полутора тысяч бойцов.

(обратно)

3

День Коронации – один из основных праздников Тарии, посвящённый коронации правящего монарха.

(обратно)

4

День Большого Безветрия – праздник, посвящённый окончанию зимы.

(обратно)

5

Чомус желтоцветный – лекарственное растение, широко распространённое на территории Тарии, Миравии и Ливарии. Применяется в медицине в качестве противовоспалительного и жаропонижающего средства.

(обратно)

6

Первый марсий – должность, соответствующая нынешней должности Премьер-министра.

(обратно)

7

Узурпатор – лицо, незаконно захватившее власть.

(обратно)

8

Фарватер – часть водного пространства, достаточно глубокая для прохода судов.

(обратно)

9

Лаков – столица Миравии.

(обратно)

10

Стакий – низший чин в тарийской армии.

(обратно)

11

Трут – материал, способный к возгоранию (тлению) при попадании на него искр.

(обратно)

12

Левантус – растение из рода гортензиевые, произрастающее в равнинной части Красноземелья.

(обратно)

13

Шпирон – острый нос галеры.

(обратно)

14

Сотое двоелуние – двоелуние сотое по счёту, начиная с последнего. Отсчёт краснолуний, белолуний и двоелуний ведётся в Тарии так же, как мы отсчитаваем годы до н.э.

(обратно)

Оглавление

  • Слово его Мудрейшеству
  • Что приносит река?
  • Гараш
  • Вести из Туфа
  • Путешествие начинается
  • Принцесса Лайда
  • Мальчик из племени амату
  • Ярга, выползень и зелёный фонарь
  • Письмо
  • Лиа «прекрасная» и её госпожа
  • «Попугаи»
  • Человек в окне
  • Розовый дым
  • Заброшенный дом
  • Кто король под землёй?
  • Конокрады
  • (Не) просто кот
  • Казлай
  • Кто вечно хочет зла
  • Эхо
  • Еще один «попугай»
  • Стервятники
  • Три королевы
  • Война, которой не было
  • Гребень с алмазной россыпью
  • Его Мудрейшество заканчивает рассказ
  • *** Примечания ***