Звезда Энцелада [Юлия Венедиктова] (fb2) читать онлайн

Юлия Венедиктова Звезда Энцелада

Что чувствует человек, с корнем выдранный из родной среды обитания?

Сколько требуется времени, чтобы в новых условиях снова начать ходить, чувствовать, верить? Сколько сил у него уйдёт, чтобы регенерировать выжженные клетки и залатать раны? Сколько стылых дней потребуется, чтобы прижиться, привыкнуть, смириться?

Сколько можно дышать выгрызенными лёгкими, идти на стёртых до колен ногах, любить сердцем, давно скорчившимся от непереносимых предательств и мук?

Сколько можно жить, зная, что так, как раньше, не будет уже никогда?..

Когда на Земле я, ведомая наукой и вдохновением, бьюсь над созданием нового модуля для внеземных оранжерей, все мои мечты устремляются в космос – к его величию и холодности, к его невероятной красоте и таинственности, над самодостаточностью которых мы будем биться ещё не одну сотню лет.

Когда на космическом корабле я встречаю у иллюминатора новый рассвет, душа моя болит о Земле. Раздираемой войнами и нашей глупостью, родной и тёплой, живой и терпеливой, одним существованием которой мы обязаны всем и которую с таким трудом учимся уважать.

Одиночество, охватывающее меня на борту станции, едва переносимо. К счастью, там у меня есть конвейерные модули с овощами и зеленью – маленькие частички дома в этом стерильном на эмоции пространстве. И чем больше щемит моё сердце, тем больше занятий я себе нахожу.

Когда-то я пообещала отцу, что у космического экипажа будет полный запас свежих витаминов, культивированных мною. Будут все овощи и фрукты, о которых только может помечтать душа вдали от родного дома. С тех пор я верна своему слову.

Мой цветущий сад, мой бункер, моё детище, моя сбывающаяся мечта, в которой я днюю и ночую – репетиция масштабной космической оранжереи, которая раскинется за сотни километров над землёй.

В контейнерах кудрявится салатная зелень, помидоры, огурцы, пышным цветом буйствуют цветы. Мне просто жизненно необходимо, чтобы по своим вкусовым качествам они не уступали своим наземным собратьям.

Во встроенных в стены аквариумах двигают плавниками разноцветные рыбы. Это факультативная часть, мой голый интерес. Когда-нибудь и другие планеты будут заселены живыми организмами.

Я замираю у отсека с медузами – их танец завораживает. Полупрозрачные и переливающиеся разными цветами, они кружатся, пульсируют, будто слышат ритм самой Вселенной. Нежно-кружевные, с виду абсолютно эфемерные создания, они дышат всем своим телом, отдаются жизни всем своим существом.

Разве способны мы равняться с инженерной мыслью и изяществом решений нашей планеты, создавшей такую совершенную форму?

Мой отец любил медуз всецело и беззаветно. Вспоминаю, как мы сидели с ним рядом –

я будто бы до сих пор чувствую тепло его плеча – склонённые над детской энциклопедией, и он восклицает голосом, полным благоговейного огня:

– Вот они, Софьюшка! Медузы. Они точно всё знают. Именно с них началась наша жизнь, настоящая! Именно им мы всем обязаны!

Потом он начинает объяснять про то, как после смерти медузы, медленно кружась, падают на дно океана и насыщают атмосферу кислородом, так необходимым для развития жизни.

Я стараюсь запомнить каждое его словечко, задерживаю дыхание, прижимаюсь к нему, и мне передаётся вся его любовь и взрывной энтузиазм.

–Я люблю медуз! – кричу я, прыгая по дивану. – А мы полетим с тобой в космос вместе, папа? А ты покажешь мне свой Энцелад?

– Конечно, – отзывается он, хохочет, подбрасывая меня к потолку. – Ты только дорасти, Соня! У нас впереди столько всего интересного.

Ты только дождись, папа… Ты ведь ещё ждёшь?

Проверив точность автоматического полива, я закрываю отсек и возвращаюсь к рабочему месту. На столе стоит контейнер с медузами – они другие, это видно невооружённым глазом. На самом деле космические. Несколько дней назад они вернулись из космической экспедиции, родившиеся у обычных земных медуз прямо на корабле. Они другие, это видно сразу, и сердце моё сжимается от тоски и тревоги.

Космические малыши. Дети невесомости, которые совершенно дезориентированы на нашей планете. Их движения не похожи на танец, скорее на неуклюжие попытки и слепое исследование пространства. Попытки к жизни, жалкие потуги.

Этот вид медуз – turritopsis nutricula – называют бессмертными. Опустившись на дно океана и пережив краткую стадию перерождения, они снова формируются в медуз.

Так что же их ждёт теперь? Страшное существование, обречённое на вечное страдание?

Космические дети, очередные жертвы великой и безжалостной науки.

Но если… если папа был прав? Тем более если есть хоть один шанс вернуться домой, почему бы им не воспользоваться?

Я замираю, и моё сердце совершает какой-то невероятный прыжок в ледяную пропасть, чтобы тут же вернуться с разгорающейся искрой.

Хватаю контейнер – слишком тяжёлый, чтобы совершить необдуманный поступок. Но моё решение из другой серии, это зерно слишком долго зрело и сейчас упало в самую благодатную почву. Это решение – конец привычного, фатальный конец старого и начало новой жизни. Жизни, которая больше всего соответствует мне сегодняшней и настоящей.

Целую вечность еду в лифте и бегу к стоянке, обнимая контейнер, бомбардируемая дружелюбными взглядами. Все давно привыкли к моему безумному виду во время посещения очередных идей, и удерживаются от вопросов.

Устраиваю «аквариум» на переднем сиденье, глажу его бок. Медузы не реагируют. Завожу машину, приговаривая: «Потерпите, дорогие, потерпите», будто бы им есть дело до моих телодвижений.

На шоссе дикие пробки, и я злюсь, страдая от безысходности. Дорога до ракетного комплекса занимает неоправданно много времени. С современной техникой и возможностями до Луны теперь добраться быстрее, чем до соседнего города.

Оказавшись, наконец, на пустынной улице, я давлю на газ и отдаюсь скорости и свободе. Рыжие огоньки фонарей на обочине сливаются в одну яркую линию.

Далеко впереди раздаётся оглушительный грохот и звон разбившихся стёкол. Следующий участок пути открывает мне чудовищную картину – две машины, столкнувшиеся друг с другом, разбиты практически всмятку. Они стоят, вжившись друг в друга, дребезжат своими изуродованными телами, источая дым и ужас.

Я набираю номер скорой помощи, одновременно тормозя и выпрыгивая наружу.

Пассажиры первой, их трое, не подают признаков жизни. Во второй (она выглядит немного целее) за рулём, едва постанывая, полулежит молодая женщина, её лица практически не разглядеть из-за подтёков крови, а из ощерившейся пасти салона на меня смотрят обезумевшие детские глазёнки.

Сама не успеваю понять, как вырываю дрожащего ребёнка из недр машины. Устроив его в безопасной тиши своего салона, с трудом высвобождаю женщину из покорёженной груды металла.

Телефон продолжает отплёвываться механическим голосом робота, и я срываюсь с места – ближайшая больница в четырёх километрах, так будет быстрее.

В приёмном покое к нам бросаются санитары.

– Имя, адрес! – требует дежурная сестра.

– Срочно позовите врача! – ору я в ответ.

Сестра безуспешно сканирует отпечатки пальцев и радужку глаз еле живой потерпевшей. Я замечаю её тонкие руки и слышу прерывистые хрипы.

– Мы не можем идентифицировать её личность!

– Вы здесь все с ума посходили?

Мне кажется, что я сейчас к чертям разнесу всю эту больницу с дурацкими правилами и нелепыми порядками, но меня удерживает маленький мальчик, измазанный в крови, повисший на моей ноге и по-щенячьи поскуливающий.

Кажется, где-то в своём развитии мы свернули совсем не туда и вкладываем бешеные деньги в мечту, взираем жадными глазами на далёкие неприступные планеты, вместо того, чтобы сделать свой дом безопасным и отзывчивыми – его жителей.

То ли личность удаётся идентифицировать, то ли остатки совести плещутся даже в этих исполнителях прогнившей системы, но женщину увозят в операционную.

Всю ночь я сжимаю в руках маленькое вздрагивающее тельце и глажу, успокаиваю, шепчу и обещаю. Может быть, и нужна я была именно для того, чтобы однажды оказаться в нужном месте в нужное время и помочь неокрепшей психике справиться, а не для того, что я сама себе напридумывала, называя ценностями и целями…

Вспоминаю ту далёкую страшную ночь, когда мы остались без мамы. Мне было всего четыре, и я не полностью понимала, почему улыбка больше не освещает папино лицо, а в уголках глаз дрожат слёзы.

– А мама к нам ещё вернётся? – спросила я, кусая пальцы.

– Мама выбрала самую яркую звезду, – сказал папа, показывая на небо. – Оттуда она будет посылать тебе всю заботу и нежность, которую дарила дома. Звёзды никогда не подводят, Соня.

Я беру на руки поникшего мальчика и подношу к большому окошку в конце коридора.

– Что бы ни случилось, смотри на звёзды, – шепчу я. – Они берут на себя часть нашей боли и очищают душу. Если звёзды на небе, значит, всё будет хорошо.

Время течёт невыносимо медленно, мозг отказывается оценивать всё происходящее. Я с трудом соображаю, какое сейчас время суток, сплю я или бодрствую. Но когда в коридоре появляются люди, к которым бросается мальчик, я чувствую свою миссию выполненной. Миссию номер один.

Из палаты выходит врач, вытирает испарину, снимает перчатки и с уставшей полуулыбкой разрешает родственникам войти.

Я впитываю глазами успокоение, разлитое по детскому личику и покидаю это место.

Остаток дороги до ракетного комплекса проходит без происшествий. Кажется, больше ничего не мешает мне осуществить миссию номер два.

Когда мой отец летал в космос, это казалось таким далёким, почти невозможным – совершить самостоятельный пилотируемый полёт на компактном сверхскоростном корабле и вернуться из космоса быстрее, чем сходить в магазин за запасом продуктов. Ну, почти. Новейшие разработки были испытаны несколько раз, но сегодня я хочу подкинуть «Цианее» новое испытание.

Энцелад… Шестой по величине спутник Сатурна, фонтанирующий гейзерами, манящий своим подповерхностным океаном с возможной там жизнью, но отрезвляющий своей холодностью и белоснежной чистотой. Маленькая белая капелька на фоне Земли, дающая нам столько надежды.

Мой отец совершил три миссии к поверхности Энцелада. Он провёл в его атмосфере почти шесть сотен дней, изучал пробы грунта и слушал его уникальное звучание. Я знаю, что он открыл его песню. Эта музыка навсегда поселилась в его крови и заразила неравнодушием меня. Благодаря моему отцу наши скафандры теперь пригодны для миссии в это царство льда, а наши корабли так мобильны и быстры.

«Звёздочка Энцелада», называл меня папа. «Когда я открываю глаза и вижу твою фотографию, Софьюшка, свет сразу проникает в каждый уголок корабля и в мою душу», – говорил он. – «И я знаю, что разгадаю все тайны этой хитрой планеты и подарю их тебе однажды. Только это будет наш секрет».

Как же я мечтаю тебе соответствовать, папа. Твоим мечтам и твоим поступкам…

Когда мне было десять лет, новый корабль отца потерял управление и столкнулся с поверхностью Энцелада. Связь была потеряна. Навсегда. Наша мечта потерпела крушение. Вся моя жизнь его потерпела.

Воспользовавшись служебным пропуском, я попадаю в ракетный комплекс. В столь раннее время здесь почти никого нет, и я без труда проникаю в любые помещения. Последний раз я бывала здесь почти два года назад – во времена своего второго полёта. Вспоминаю, как пришла сюда впервые, как в самый первый раз лопалась от гордости, важности и волнения. Как чувствовала, что становлюсь ближе к папе и его идеалам. И пусть перед новичком не ставят сверхважных задач, я делала общее дело, большое и нужное.

Надеваю свой скафандр, и сердце начинает подпрыгивать в предвкушении.

Через огромное поле еду к ракетоносителю. Аппарат, сияющий в лучах рассветного солнца, поражает продуманностью и плавностью форм.

Просовываю в корабль сначала контейнер, потом протискиваюсь сама. Внутри работает каждый сантиметр пространства, всё напичкано необходимой техникой и продумано до мелочей. Устраиваюсь в маленьком кресле, пытаюсь отдышаться и принять удобное положение, прикрепляю контейнер с медузами на боковую панель.

В аппаратах нового поколения я ещё не бывала. Но время стремится к тотальному упрощению, и мне хватает нескольких минут, чтобы разобраться в управлении.

Выдохнув и проверив все системы, начинаю герметизацию кабины. Ощущая себя в тесном пространстве, точно желток в яичной скорлупе. Выхода нет, только вылупиться или разбиться.

С рёвом «Цианея» начинает вибрировать. Запустившийся обратный отсчёт отсекает любые попытки к отступлению.

…7, 6, 5…

Моё юркое транспортное средство выплёвывает вверх. Я вспоминаю вечернюю аварию, молодую хрупкую женщину в крови без сознания и уже не понимаю, она или я попала в мешанину скрежета и страха.

К счастью, панический взрыв быстро слабеет. Изучаю мониторы перед глазами, слежу за мигающими лампочками – всё под контролем, только кто-то пытается связаться со мной из Центра Управления, но я блокирую связь. Система не хочет идентифицировать эту личность.

Отходит первая ступень ускорителя, и скорость становится запредельной. Гудение, шум, дребезжание, всё сливается в один сплошной рёв пробуждающегося мощного зверя.

И вдруг… всё стихает. Все незакреплённые предметы начинают своё движение вверх. В одну секунда я оказываюсь в пространстве, пронизанном бесконечным чудом.

Перевожу взгляд на медуз. Они больше не жмутся в кучку и не трепещут у стенок контейнера. Они чувствуют себя в своей тарелке. Они почти дома.

И счастье затапливает меня.

За время полёта в голове прокручивается вся моя жизнь, все мелкие и на первый взгляд незначительные события складываются в единую картину, сплетают узор моей неслучайной судьбы.

Папины глаза, травинки в нашем саду, серебрящиеся каплями росы, ролики и кровавая корочка на коленках, ворсистый бочок персика, крылья стрекозы, подтаявшее на солнце мороженое, океанариум по воскресеньям, конструирование первой ракеты из громадных коробок, папины последние слова, первые побеги молодой поросли в оранжерее «Флора-3», выстрелы и взрывы за окном, дорога и печаль, окрасившая душу серым.

Долгие годы я не могла отделаться от вопроса, звенящего в голове – теперь, когда мой отец остался на Энцеладе навечно, когда стены нашего рая разрушила глупая война и мне некуда возвращаться, – где мой дом?

Теперь я уже не сомневаюсь в ответе: мой дом – планета Земля. И мне есть, чем там заняться. Растительности космоса я отдала львиную долю своей жизни, теперь пришла пора подумать о том, что всегда было рядом. Но сначала я осуществлю папину мечту.

С медуз начинается жизнь…

Я направляюсь к южному полюсу Энцелада. Уже вижу отметины, будто огромный зверь играл с этим ледяным шаром и не рассчитал силы, оставил безжалостный след. «Тигровые полосы» – так называют это место. Отсюда, из разломов между хребтами-царапинами вырываются сияющие столпы, волнующие умы – знаменитые криовулканы Энцелада.

Мягко стыкую корабль в отдалении. Стараюсь унять лёгкую дрожь в конечностях.

Подхватываю контейнер, вываливаюсь в недружественную атмосферу белоснежной планеты.

И словно попадаю в царство вечной зимы. Невинный, незапятнанный новый мир, мир – сплошной чистый лист, на котором можно начать историю заново. Меня перехлёстывает от восторга. Воистину, если последние минуты отца прошли в таком месте, это были божественные минуты.

Впереди хлещут из трещин сияющие фонтаны, ирреальные, фантасмагоричные.

Несколько шагов – и всё кончится. Или начнётся.

Медленно, преодолевая сопротивления (скорее, внутреннее), я продвигаюсь вперёд.

У самой трещины опускаюсь на колени.

Вода… Настоящая вода за пределами Земли. Видел ли ты её, папа? Знаешь ли ты твёрдо, что под кожей этого сияющего красавца бьётся настоящая живая артерия?

Ложусь плашмя. В скафандре это удаётся с большим трудом. Приоткрываю контейнер и с силой забрасываю его вниз.

Напряжённо вглядываюсь в потаённую глубину.

Крышка съезжает.

Медузы еле-еле, словно в замедленной съёмке, выбираются из заточения. Настороженные, влекомые в разные стороны, они неуверенно начинают движение. Впитывают новую атмосферу сразу, доверчиво, как умеют – всей своей сутью.

Их тела пропускают импульс и принимаются нежно светиться.

Медленно, плавно кружась, они начинают исполнять свой завораживающий космический танец. Танец Жизни.