Зеленая кошка [Андре Клер] (fb2) читать онлайн

Андре Клер Зеленая кошка

РИСУНКИ Г. ВАЛЕТОВА

Andrée Clair

LES QUATRE INCONNUS,

QUELQUES GRAINS DE POIVRE,

LA CHATTE VERTE,

A LA NEIGE

Fernand Nathan 1976

Перевод с французского

M. Ю. Кожевниковой и H. С. Мавлевич

НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Как-то в среду Марк и Натали возвращались из бассейна домой. Марк жевал шоколадный пряник, а Натали слойку с яблоками — подкрепиться им было просто необходимо: путь до дома неблизкий, а мама просила сделать по дороге кое-какие покупки. В магазине Натали достала сетку, не спеша расправила её и, когда подошла её очередь, попросила:

— Два пакета молока, пожалуйста, восемь простокваш, большую пачку творога, килограмм сахарной пудры, четыре ломтя ветчины и пачку печенья.

Ох и тяжёлая стала сетка!

Натали взялась за одну ручку, Марк за другую. Кругом народ, раздутая сетка всем мешает, Марк и Натали еле пробираются в этой тесноте бочком. Но вот стало посвободнее, и можно идти рядышком. Идти так куда удобнее, и поэтому Марк и Натали тут же стали глазеть по сторонам. А вот это небезопасно. Того и гляди, что-нибудь случится!

Ну так и есть!

Натали повернулась направо и стала разглядывать цветы, выставленные цветочницей прямо на тротуаре. Ноги Натали машинально пошли туда же, куда глаза глядят. А Марк застрял перед газетным киоском слева. На тротуаре тесно: тут цветы в вёдрах, там газеты на складных стульчиках — только растянутой сетки и не хватало! — пройти теперь и вовсе негде.

Всё произошло в одно мгновенье. Какая-то женщина подошла к газетам. Она очень спешит. Деньги у неё наготове. Положить монетку в блюдце, поднять камешек, прижимающий стопку еженедельников, вытянуть свежий номер «Монда» — дело одной минуты. Вот она заторопилась дальше, просматривая на ходу заголовки. Но не тут-то было!

Растянутая сетка отбросила её к Марку. Марк потерял равновесие и шлёпнулся, увлекая за собой складной стульчик со стопкой газет «Франс суар» и камешком.

Мадам «Спешу» успела отступить назад, но споткнулась и очутилась на асфальте вместе со стопкой «Монда», ещё одним складным стульчиком и ещё одним камешком. Она попыталась встать. Но что это? Откуда вода? Потоп? Наводнение?!

Мадам «Спешу» недоуменно уставилась на воду и камешки, пытаясь понять, что произошло.

«Для прилива как будто рановато, — подумала она в первое мгновение. — Может, я схожу с ума? — И тут же спохватилась: — Ну и чепуха лезет мне в голову!»

А произошло вот что: заваленный газетами Марк выпустил из рук сетку. Натали потеряла равновесие и упала прямо на ведро с цветами. Белые ромашки, оранжевые ноготки, пёстрые анемоны рассыпались по тротуару. Лепестки полетели, словно бабочки. Натали, стоя на четвереньках и с трудом удерживая в руке сетку, вдруг замерла в восхищении: ну до чего же хороши лепестки на воде!

Вот уж действительно нашла время любоваться! Не так ли?

Ой, а купальники?! Купальники искупались… Подумаешь, важность!

Марк, Натали и читательница «Монда» барахтались на земле и никак не могли подняться на ноги — так тесно их обступили десять, нет, двадцать, нет, уже тридцать человек.

И все тридцать разом говорили, кричали, спорили.

Прибежала даже одна такса и громко залаяла: в это время она как раз прогуливала на поводке своего хозяина. Ей, наверное, захотелось узнать, в чём тут дело, и высказать своё мнение.

Со всех сторон кричали:

— Этот воришка собрался стянуть деньги с блюдца!

— А сестра цветы ворует!

— И мамочка с ними заодно!

Какое таксе дело до всех этих глупостей. Она повизгивала и махала хвостом: какие славные эти двуногие, какие любезные — нарочно опустились на тротуар, чтобы ей было удобнее с ними разговаривать.

Симпатия таксы, очевидно, передалась по поводку её хозяину, и он попытался возразить:

— Мы же ничего не видели.

В толпе рассердились:

— Это уж слишком! Вы что же, хотите сказать…

— Я знаю, что…

— А вы, мсье…

— А вы, мадам…

Мадам «Спешу», наконец, удалось подняться. Она помогла встать Марку и постаралась всё объяснить.

— Никакой он не воришка. Это я…

— Ах, это вы украли деньги! Сейчас же верните!

— Сама признаётся!

— Стыд потеряли!

Такса возмутилась. Хозяин её поддержал. Тут какой-то толстяк пробрался к мадам «Спешу» и, крича что-то обидное, схватил её за локоть и стал трясти. Молодой человек с длинными волосами бросился на помощь мадам «Спешу». Но… обидчик вдруг вскрикнул, повернулся вокруг своей оси и с заломленной рукой растянулся на земле.

— Ну что, продолжим? — предложила мадам «Спешу», отпустив его руку и смерив его взглядом.

Длинноволосый расхохотался:

— Вот это да! Вот что значит дзюдо!

Но пора уж и разобраться во всём этом беспорядке.

Мадам «Спешу» с Марком и продавцом начали собирать газеты. Продавец стал было ворчать, но незнакомка быстро нашла выход:

— Подсчитайте убытки, я заплачу. И придумайте для газет что-нибудь поустойчивее складных стульев.

Такса одобрительно залаяла. Её хозяин тоже обрадовался.

За это время молодой человек собрал цветы, а цветочница даже не думала сердиться.

Конечно, хорошо, что Натали уберегла сетку от воды и падения, но ей так неловко перед цветочницей. Она начала извиняться. А цветочница весело прервала её:

— Ты не ушиблась? Ну, тогда всё в порядке. Цветы-то уже подвяли, им и так была грош цена.

— Да, но…

— Что ты, что ты, велика беда — три жалких цветочка осыпались, все бы беды такие были! А знаешь, возьми-ка эти цветы себе. Неплохой букет получится. Ты ведь любишь цветы?

— Да, очень даже!

— Вот и хорошо.

— Я нарисую этот букет, раскрашу и принесу вам.

— А я нарисую ваш киоск, — пообещал Марк ошеломлённому продавцу.

Хорошо, что всё наконец уладилось: такса быстро-быстро вертит хвостом. Её хозяин улыбается.

— Ой, да у вас все брюки вымокли, — сказал молодой человек незнакомке, — нельзя же так идти — замёрзнете.

Он снял свой плащ и накинул ей на плечи. Незнакомка на секунду задумалась (наверное, прикидывала, всё ли у неё дома в порядке, не валяется ли чего-нибудь) и пригласила Марка, Натали, длинноволосого, таксу и её хозяина:

— А может, зайдём ко мне выпить чаю? Я живу в двух шагах. После всех этих передряг…

Брат с сестрой замялись.

— A-а, понимаю, вам не разрешают ходить к чужим в гости? Ну что ж, это правильно. Тогда до свидания? И не зевайте больше на улице, а я постараюсь больше ни на кого не налетать.

Марк и Натали переглянулись. Конечно, ходить в гости к чужим нельзя, но эта незнакомка такая славная… А что, если… Кажется, они друг друга поняли.

— Пойдёмте лучше к нам, — предложила Натали. — Ведь это из-за нас вы упали.

Незнакомка нерешительно посмотрела на плащ, потом на его владельца.

— И вы, конечно, тоже, — поспешно прибавила Натали. — Как же иначе, куда плащ — туда и вы.

Хозяин таксы осторожно потянул поводок: им пора уходить.

Как бы не так! Такса просто разрывалась от лая. Упёрлась всеми четырьмя лапками — попробуй сдвинь с места такого могучего зверя.

— Пойдёмте с нами, мсье. Вы были так добры. И собачка у вас такая хорошая. Как её зовут?

— Беллу.

Все приглашённые, кроме Беллу, всё ещё в нерешительности.

— А ваши родители… — начала было незнакомка.

— Да они будут просто счастливы. Да! Да! Вот увидите! Папа Жиль и мама Жанина, увидев цепочку нежданных гостей, растянувшуюся по всей лестнице, если и удивились, то только чуть-чуть. Сетка с продуктами в руках у незнакомого молодого человека? А почему бы и нет! Прыгая через ступеньки, Марк добежал первым и, задыхаясь, стал что-то сумбурно объяснять.

Но ведь и так понятно: если четверо незнакомцев (три человека и одна собака) вместе с их собственными детьми (впереди — Марк, позади — Натали с огромным букетом цветов) потрудились подняться пешком на пятый этаж, значит, у них есть на это причина.

А если все улыбаются, значит, причина приятная. Приятная неожиданность — так распахнём ей пошире двери!

За знакомством следуют объяснения, восклицания, извинения, благодарности.

Для пострадавшей мама достала свои джинсы. Они ей немного тесноваты, но это пустяки. Папа уже заваривает чай, Марк расставляет чашки, Натали достаёт печенье.

За чаем все развеселились, разговорились, принялись рассказывать о себе.

Хозяин Беллу, Жак Шамар, в прошлом инженер, но вот уже три года как на пенсии и очень доволен.

— Пенсия — это прекрасно! Теперь я вижусь с друзьями, путешествую. Раньше у меня ни на что не было времени. Сейчас мы с женой учим итальянский. Собираемся съездить месяца на три в Италию.

Тут Беллу сердито посмотрел на хозяина.

— Ладно, ладно, — ответил тот, — у тётушки Сюзанны тебе неплохо живётся, я бы даже сказал, что тебя там слишком балуют.

При упоминании о тётушке Сюзанне Беллу умильно зажмурился.

Андре, молодой человек с длинными волосами, тоже рассказал о себе. Он студент, родители у него не слишком обеспеченные, но стипендию ему всё равно не дали. Он очень долго искал работу. И наконец нашёл. Работает по полдня разнорабочим на маленьком заводике. Его директор терпеть не может длинноволосых. А стричься Андре отказался наотрез. Директор выставил его за дверь. Андре подал на него жалобу. Суд вынес решение в его пользу, и он вернулся на завод. Но директор заставил его носить розовый колпак. Представляете — розовый!

Андре рассмеялся. И остальные с ним вместе. Надо же такое придумать!

— С помпоном? — поинтересовался Марк.

А Натали, чуть не плача от смеха, допытывалась:

— Это что же, ночной колпак? Детский чепчик? А может, лыжная шапочка?

— Кто его знает! — весело отвечал Андре и прибавил: — Никому ведь и в голову не приходило нацеплять розовый колпак на Лафонтена или Виктора Гюго. А волосы у них были подлиннее моих. И не только у них.

Все опять засмеялись.

— На заводах, — продолжал Андре, — разнорабочие надевают обычно защитные сетки, а на меня колпак надели, пришлось подавать ещё одну жалобу. С ума можно сойти: столько хлопот из-за этого тупицы.

Марк быстренько сбегал к себе в комнату, принёс бумагу, фломастер и уселся рисовать.

Мадам «Спешу» представляется:

— Моник Монтель. Пишу детские книги.

— О!!! — Марк, Натали, папа и мама одновременно вскрикнули и с изумлением посмотрели на писательницу.

— Я что-то не так сказала? — осторожно спросила она. — Разве для детей не пишут книг? Или это запрещено? Или неприлично? Уж не надеть ли мне розовый колпак?

Колпак?! Тут даже Беллу чуть не лопнул от смеха.

— Наша мама рисует, — кричал Марк, — картинки! К детским книжкам!

— А папа — обои для детских! — кричала Натали.

— А мы, — сообщил Марк, — мы и есть дети, и мы очень любим хорошие книжки.

— А сейчас вы что-нибудь пишете? — спросила Натали.

— Конечно! Я всегда пишу! Я не могу не писать. — А про что?

— Э, нет! Этого я не скажу. А вдруг я передумаю, или вообще брошу, или… нет, это секрет, Натали.

Мама пересела поближе к Моник, и они с жаром начали обсуждать свои профессиональные проблемы.

Марк протянул Андре его портрет в розовом колпаке.

— Великолепно! — одобрил студент. — Этот портрет — единственная награда за все мои страдания. Я повешу его в своей комнате. У меня ведь роскошное жилище — комната для прислуги, на седьмом этаже, по чёрной лестнице. Но послушай, ты ведь не подписал свою работу.

— Я подпишусь красным. Вместе с розовым колпаком получится красиво.

— Идёт.

Вот и готово, на портрете красуется старательная подпись: «Марк Эльян».

— Когда-нибудь это имя прославится. Ты станешь великим художником, а я буду всем рассказывать:

«Мы познакомились однажды в среду, во второй половине дня, он сидел на тротуаре рядом с двумя камешками, одиннадцатью букетами и восьмьюдесятью газетами. Натали блаженствовала среди цветов. Моник Монтель демонстрировала приёмы дзюдо. Беллу и его хозяин ими любовались».

— А ты правда повесишь мой рисунок?

— Спрашиваешь! Приходи, сам увидишь!

Тем временем папа, мсье Шамар и Натали разговорились об Италии: во время летних каникул Эльяны путешествовали на машине по Италии, были даже на острове Сардиния.

Чёрные глазки Беллу с симпатией перебегали с одного собеседника на другого. Всем своим видом он как бы говорил:

«Да-да, если бы они ещё и лаяли!»

Но хотя новые друзья Беллу не умели говорить по-собачьи, он чувствовал себя с ними прекрасно.

И всем остальным здесь очень понравилось.

Четверо незнакомцев стали добрыми знакомыми.

Но пора прощаться.

— Мы ещё увидимся, — обещают все друг другу. Когда? Теперь у всех людей, а особенно в большом городе, так мало свободного времени.

Но Марк и Натали нисколько не сомневаются, что они обязательно встретятся со своими новыми знакомыми.

И конечно, они правы!

ПЕРЧИНКИ

Папа с мамой ушли по делам и придут только к ужину. Вот и хорошо: пока их нет, Марк и Натали тоже займутся делом. Ну-ка, что на ужин? Да чего только нет: и сыр, и яблоки, и апельсины, и бананы, и остатки вчерашнего жаркого, и салат с помидорами, и кефир — полный холодильник. Вот жалко, а они-то хотели приготовить что-нибудь сами. Эх… Марк-вертушка не умеет думать, стоя на месте. Он запрыгал вокруг стола, опрокинул стул и полетел с ним на пол, но тут же сел и выпалил:

— Придумал! Давай сделаем на закуску что-нибудь сногсшибательное!

— На закуску у нас салат с помидорами.

— Это же совсем не то!

— А что, по-твоему, то?

— Первым делом берём перец-горошек.

— Так, а ещё что?

— Как это что? Ну-у…

Марк вскочил, открыл холодильник и засунул в него голову.

— Так я и знал! Гляди, здесь лежат два авокадо!^[1]

— Ну ладно, два авокадо, перец. А ещё?

Но Марк не слышит — он уже полез в буфет за жестянкой с перцем.

— Ой, да тут всего несколько горошин!

Вдруг в дверь позвонили. Марк и Натали замерли. Спокойно! Когда они дома одни, им велено закрывать дверь на цепочку и никого не впускать. Но погодите… это, кажется, свои. Один длинный, пауза, три коротких — так звонят только близкие друзья и родственники. Марк и Натали побежали открывать. В дверях кухни они столкнулись, и Марк выронил жестянку. Последние горошинки весело выпрыгнули из банки и раскатились кто куда: одни — в щёлку, другие — под комод, третьи — под ковёр. Гадкий перец! Марк поднял банку, заглянул в неё — пусто!

Несмотря на звонок-пароль, Натали всё же спросила:

— Кто там?

— Я.

— Кто я?

— Патрис.

Марк и Натали тоскливо переглянулись: второго такого зануды, как их двоюродный братец Патрис, на всём свете не сыщешь. Натали уныло поплелась к двери: впустить Патриса — всё равно что впустить в дом противный холодный дождь. Только Патрис ещё противнее. Вот он вошёл и кивнул с важным видом:

— Привет, мелюзга!

— Мяу! Мяу! Мяу! — свирепо заорал Марк.

— А, Полголовы, привет! — насмешливо отозвалась Натали.

Это прозвище Патрис получил за то, что вечно хвастается: «Хоть мы с Натали ровесники, но я на полголовы выше её!»

Патрис открыл было рот, чтобы ответить, но не успел.

— Ты зачем пришёл? — не очень любезно спросила Натали.

— Мама велела посидеть у вас, пока она сходит в магазин. А через час мы с ней встретимся внизу, у вашего дома.

«Хорошо, хоть тётушку Кри не увидим», — подумала Натали.

Это они с Марком прозвали её «Кри»: всё-то она КРИчит, всё-то КРИтикует.

— Мяу! Мяу! Мяу! — опять замяукал Марк, хотя напоминал сейчас не столько кошку, сколько рассерженную собаку. Он улёгся на пол и стал искать горошинки. А Патрис глянул на него свысока и сказал:

— Ползаешь тут, как какой-то…

— Вот-вот, как червяк! Может, я и есть червяк. Может, мне так нравится. Убери ногу, перец раздавишь.

— Зачем это тебе перец понадобился?

— Что ж ты, Полголовы, не знаешь, для чего нужен перец?

— У меня есть имя!

— Конечно, конечно, Полголовы!

— Мы собираемся стряпать, — сказал Марк. — Хочешь с нами?

— Вот ещё! Это девчачье дело.

Марк и Натали так и покатились со смеху.

— Мяу-мяу-мяу-ли!

Кто девчонка? Натали!

Мяу-мяу-мак!

Кто мальчишка? Марк!

Мяу-мяу-да!

Кто Патрис? Балда! — выкрикивали брат с сестрой, да как складно! Ещё бы — не в первый раз!

Патрис разозлился и пожалел, что здесь нет его мамочки. Уж она бы заткнула рот этим малявкам.

Что и говорить, Патрису не позавидуешь! Брат с сестричкой за словом в карман не полезут, а раз уж сам напросился — терпи!

Но, как ни странно, Марк вдруг замолчал и стал прислушиваться. Что это за шум на лестнице? Кажется, кто-то звонит к соседке, тётушке Берте. Но тут Патрис затопал ногами и завопил:

— Ты! Молокосос! И ты тоже, подумаешь, какая…

— Тихо ты, — отмахнулся Марк и снова стал слушать, хмуря брови. Наконец он улыбнулся сестре и объяснил: — Это же Мари-Адель!

Да-да, это её весёлый голос:

— Добрый день, тётушка Берта. Я иду по магазинам. Вам что-нибудь нужно?

Тётушка Берта, наверное, что-то ответила, но очень тихо. И опять звонкий голос Мари-Адель. Марк и Натали дождались конца разговора, и Марк забарабанил в дверь.

— Войдите! — со смехом пригласила Мари-Адель. Брат с сестрой вышли на площадку.

— Привет, Марк! Привет, Натали! И ты тоже здравствуй!

Это Патрису-то «ты» — он даже рот открыл от такой бесцеремонности и застыл с глупым видом.

— Что-нибудь случилось? — спросила Мари-А дель. — Помочь вам?

— Я рассыпал перец-горошек, а больше нету…

— У меня только молотый, но, может, у тётушки Берты найдётся…

И Мари-Адель снова позвонила. За дверью послышались шаги — тётушка Берта, прихрамывая и опираясь на палку, шла по коридору открывать. Она всё поняла с первого взгляда и весело спросила:

— Ну, чего вам на этот раз не хватает?

— Перца-горошка.

— Ага, значит, колдуете на кухне?

— Пока нет, но собираемся.

— Так-так. Пойду поищу вам перец.

Скоро тётушка Берта вернулась со старой жестянкой, полной перца-горошка.

— Берите сколько надо, а что останется — вернёте.

Марк и Натали разом протянули руки к банке и разом отдёрнули их, понадеявшись друг на друга. Бац! Банка падает! Дзынь! Крышка отлетает! Перчинки рассыпались и — клок-клок-клок! клик-клик-клик! — бойко запрыгали, как весенние градинки. Тан-тан-тан! Тон-тон-тон! Тин-тин-тин! Покатились сперва к ребятам, потом обратно к тётушке Берте, а потом поскакали по ступенькам вниз.

Тётушка Берта, видно, не один год держала в этой банке перец, и на дне накопилась перечная пыль.

— А-а-ап-чхи!!!

— Вот это да! Апчхи!

— Да тут… Апчхи!

— Я думала… Апчхи!

Толстяк Кларенс, кот тётушки Берты — лентяй, каких мало, но любопытства в нём хоть отбавляй, — сунулся поглядеть, что случилось, но тут же отскочил и, задрав хвост, понёсся обратно: он тоже расчихался.

Все плачут и хохочут до слёз. Все, но только не Патрис.

— Ой-ой, постойте, — еле выговаривает Натали. — Апчхи! Я… я…

Она сбегала домой, принесла коробку с разноцветными бумажными платками, и вот уже у всех в руках по цветному платочку. У всех, кроме Патриса: этот гордо достал из кармана свой собственный белый батистовый платок. Все вышли на лестницу, только Патрис так и не переступил порога. Но и он тоже то и дело сморкается и трёт глаза своим платком. Одного платка мало, нужны ещё и ещё: разноцветные бумажки вспархивают, словно бабочки.

Все чихают, все хохочут, никак не остановятся.

«Апчхи! Апчхи!» — вот ещё кто-то поднимается по лестнице — это консьержка, чихая, разносит почту по этажам. Она чихает, чихает и не может понять отчего. Пришлось и ей дать платок. Наконец эпидемия чиха пошла на убыль, и консьержке объяснили, что произошло.

— В общем, мы с Марком сейчас всё выметем, — сказала Натали.

«Мяу-мяу-мяу!» — на сей раз это не Марк, а Кларенс — он снова замяукал, как все нормальные кошки.

— Постойте, я напою вас чаем с молоком, — предложила тётушка Берта. — Ну и начихались же мы! Зайди ко мне, Мари-Адель, на пять минут, никуда твой магазин не денется. И вы заходите, мадам Гарсиа.

— Я — нет… — начала было консьержка.

— Ничего-ничего, на минуточку!

— Я — нет, нужно почта разносить, — пояснила с широкой улыбкой мадам Гарсиа, немного коверкая слова. Она испанка и по-французски говорит не очень правильно.

— Тащи швабру, совок и стрелку, — командует Натали брату.

У Патриса, который всё торчал в дверях, глаза на лоб полезли. Его и так коробили манеры всей этой компании, а тут ещё какая-то стрелка! При чём тут стрелка?

— Будешь нам помогать? — спросил его Марк.

— Вот ещё! Я здесь ни при чём. И вообще я вам не уборщица.

— Зануда ты и ломака!

— Да выходи же, пойдём к тётушке Берте, — сказала Натали.

— Не желаю я к ней идти!

— Это ещё почему? — спросила Натали и нахмурилась: опять Патрисовы «штучки».

— Во-первых, я её не знаю. А во-вторых, она мне не нравится. И вообще в нашем особняке с прислугой не разговаривают.

— «И вообще! И вообще»! Зато в нашем старом доме разговаривают. И у нас тётушка Берта всем нравится. Ясно?

Из квартиры тётушки Берты выглянула Мари-Адель:

— Скоро вы там?

— Идём-идём.

Натали выпихнула Патриса на лестницу и втолкнула к тётушке Берте. К своей двери она приколола листочек с нарисованной красной стрелкой, которая указывала на дверь тётушки Берты.

— Вот так! Теперь если придут папа с мамой, то сразу поймут, где мы.

Вот тут-то и появилась тётя Кри. Ух, как она была сердита! Мало того, что ей пришлось ждать внизу, потом тащиться по лестнице, но где же теперь она застаёт своего сына?! У какой-то неизвестной бабки! От чая тётя Кри отказалась наотрез. Нет-нет, она уходит. Сию же минуту. И Полголовы забирает с собой.

— Уф! — вздохнула Натали.

А Марк мяукнул или, вернее, довольно промурлыкал: «Мяу-мяу-мяу».

«Мяу!» — ответил кот Кларенс, прижимаясь к ногам Марка.

Напившись чаю, Мари-Адель и мадам Гарсиа ушли. А Марк и Натали помыли чашки и убрали со стола.

— Спасибо, я бы сама… — тётушка Берта смущена.

— Не за что, тётушка Берта! Это вам спасибо. Такой вкусный чай! — Марк и Натали знают, что тётушка Берта неважно себя чувствует.

— А теперь пошли подбирать перец!

Оказалось, что подметать лестницу и ловить непослушные горошины даже интересно. Некоторые выскакивали из-под швабры и опять прыгали по ступенькам: тап-тап, тап-тап! клок-клак! клик-клак! Всё ниже, ниже и ниже.

Какая-то девушка, спускаясь по лестнице, обогнала ребят и спросила:

— Что это вы делаете?

— Собираем перец.

— Перец?.. Хорошо, что напомнили! Сделаю-ка сегодня на обед цыплёнка с перцем.

— Вот с этим? — ужаснулся Марк.

— Ага, только сначала пропущу его через стиральную машину!

Девушка рассмеялась и пошла дальше.

Вот и первый этаж. Марк высыпал в урну полный совок перца, а Натали постучала в дверь к консьержке и доложила:

— Перец собран!

В это время Мария и Педро, дети мадам Гарсиа, делали бумажных голубей. Марк и Натали принялись мастерить с ними вместе.

— А как же наши авокадо? — вдруг вспомнил Марк.

— Но перца-то больше нет.

— Ах да…

— Но всё равно пора домой. Доделывайте без нас.

— Ну, пока!

— Пока, Мария, пока, Педро!

Шагая вверх по лестнице со шваброй на плече, Марк размышлял вслух:

— Из чего бы всё-таки сделать нашу сногсшибательную закуску?

— Кроме авокадо, ничего нет.

— Ну и ладно! Что-нибудь придумаем, так даже интереснее. И когда готовишь, и вообще… Помнишь, какая у меня вышла зелёная кошка с двумя хвостами, вот это я понимаю — здорово!

— Да, и моя зелёная песенка тоже здорово вышла. И ещё оранжевая.

— А какой вкусный получился тогда торт из печенья!

— Пальчики оближешь!

На их этаже кто-то разговаривал с тётушкой Бертой. Это же Андре, студент!

— Вот вы где, артисты! — говорит он. — Перец сеете? Думаете, взойдёт прямо на лестнице? Стрелку оставили, а сами сбежали.

— Мы хотели приготовить что-нибудь на закуску, — начала объяснять Натали.

— А я рассыпал перец, и теперь…

— Теперь давайте готовить вместе.

— Ура! Вместе ещё веселее!

Когда мама Жанина и папа Жиль вернулись, их ожидало роскошное блюдо. В середине — помидорные дольки, посыпанные варёным желтком. Вокруг ломтики белка вперемешку с шампиньонами. А по краям — зелёные кусочки авокадо, маслины и веточки петрушки.

— Ну и красота! Ну и ну! Ну и ну! Ну и ну! — это, конечно, говорит папа.

— Прямо в рот просится! — говорит мама.

— Нам помогал Андре. Мы его оставили ужинать. Можно?

— Конечно! Конечно! Конечно!

Правда, в закуске нет ни перчинки. Но, может, и так неплохо…

ЗЕЛЕНАЯ КОШКА

Ступеньки, ступеньки, ступеньки — Натали несётся вверх по лестнице. Ух, здорово — ну, быстрей, ещё быстрей, ещё!

Пятый! Натали сунула ключ в замочную скважину и, громко хлопнув дверью, влетела в квартиру.

Ну и ну! Опять мама скажет, что двери надо закрывать потихоньку. Противная дверь — вечно из рук вырывается.

Натали на секунду замерла и прислушалась.

Нет, всё тихо.

Ну и хорошо.

Натали сбросила куртку и громко поздоровалась:

— Здравствуй, мамочка! Марк! Привет!

— Здравствуй, Натали.

Голос у мамы тихий-тихий.

Марк и вовсе не ответил.

Это ещё почему?

Натали побежала в комнату и на пороге застыла.

Все зелёные кошки — на полу: одни плавают в воде, другие в чёрной чернильной луже.

Рубашка Марка криво свисает со спинки стула. Видно, она прошлась по столу, всё на нём опрокинула и в конце концов застряла на стуле.

Марк — юла известная, ни минутки не посидит спокойно. Ну разве если читает или рисует. А всё остальное время он — ветер, буря, смерч. Суетится, прыгает, бегает, торопится. То и дело падает, ушибается, набивает себе синяки и шишки. Всё на своём пути задевает, переворачивает.

Папа так его и зовёт «Марк-вертушка». И это чистая правда.

Мама Натали и Марка рисует картинки к детским книжкам. Она иллюстратор. Ил-люс-тра-тор. Слово, конечно, трудное, но забавное. Марк долго говорил «лютатор». А потом научился и теперь говорит правильно. Если только не дурачится.

Через день мама должна была встретиться с тётей Моник. Моник Монтель написала сказку о зелёной кошке, а картинки к ней плавают сейчас на полу в луже. Мама и Моник должны были в последний раз посмотреть: не забыли ли кого-нибудь нарисовать, нет ли какой ошибки, всё ли хорошо. Потом рисунки несут в издательство. Если они там нравятся, книжку печатают.

Натали грустно оглядела учинённый разгром и крепко поцеловала маму. Марка не поцелуешь — он уткнулся головой в стол и ревёт в три ручья.

— Все-все рисунки? — спросила Натали.

— Нет, не все, — ответила мама.

— И то хорошо. А остальные где?

Мама кивнула на полку над столом — там.

Дверь распахнулась, и в кабинет (он же — гостиная, он же — столовая) влетел папа и застыл на месте. Посмотрел вокруг и воскликнул:

— Так… Так. Так!

И ни одно «так» на другое у него не похоже. Потом папа негромко добавил:

— Всё поднять. Всё убрать. Всё начать сначала. Позвонить и перенести встречу. Да! Да! Да! За дело!

Папа вообще почему-то любит всё повторять по три раза.

Он наклонился и поднял один рисунок. Мама посмотрела на папу, потом на Натали, крепко обняла Марка и неожиданно спокойно сказала:

— Нам нужен дом за городом.

Всего пять слов, а выглядит всё уже совсем по-другому.

Натали протянула было руку к папке с надписью «Зелёная кошка», да так и застыла на месте от изумления.

Марк перестал всхлипывать. Папа замер на корточках с рисунком в руке.

Зелёные капли — кап-кап-кап — стекают с картинки в чёрную чернильную лужу.

Люди, вещи — всё оцепенело.

«Как в «Спящей красавице», — думает Натали. — Но мы-то сто лет спать не станем. Захочу вот и опущу руку! Что? Опустила! И глаза открыты. И мысли в голове шевелятся. Значит, не сплю. Мама молодчина! Такую работу ей Марк загубил, а она хоть бы слово сказала. Гладит его по голове, обнимает, успокаивает: понимает, до чего же ему сейчас не сладко. И как ни в чём не бывало заявляет: «Нам нужен дом за городом».

И так вот всегда: Марк бьёт чашки — мама покупает пластмассовые стаканы, Марк натыкается на острые углы — папа их скругляет. Теперь и у письменного стола углы скруглены, и у книжного шкафа.

Натали может замечтаться и позабыть обо всём на свете. Папа и мама оставляют ей на столе и над кроватью записки.

«Реке Роне думать о тебе некогда, подумай о ней сама!» — напоминает Натали нарисованная рыбка. Ах да! Нужно сделать карту Роны.

«Придёшь из школы, возьми из починки туфли. А то…» И на картинке бедная окоченевшая Натали поджимает босые ноги.

— Такие родители — просто клад!

— Будь у нас побольше места, у ребят было бы по комнате, а у нас мастерская, — говорит мама и, оглядев учинённый разгром, добавляет — Нам нужно комнат пять. И сад. И хорошо бы ещё лужайку.

Марк поднимает голову. Лицо у него зарёванное, но он уже почти успокоился.

Натали радостно перечисляет:

— Да-да-да. У нас будут телята, яблони, улитки, божьи коровки, ромашки, золотые шары, маки. И качели…

Марк вскочил, в глазах у него запрыгали весёлые чёртики, хотя слёзы ещё не высохли:

— А я по деревьям лазить буду!

— Лазить будем вместе, — внушительно поправила Натали.

Папа, замечтавшись о доме за городом, машинально берётся за следующий рисунок, а с него тоже что-то капает.

— Ой, папа! Джинсы! — закричал Марк.

Папа смотрит — брюки у него полосатые: зелёные, чёрные, синие. Он бросил рисунки в мусорную корзинку, стянул с себя джинсы и вдруг объявил:

— Трусы — оранжевые!

Это такая игра: каждый — если, конечно, хочет — в ответ должен сообщить свой цвет этой же части туалета.

— Голубые, — говорит мама.

— Жёлтые! — кричит Марк.

А Натали позабыла и чуть-чуть расстегнула джинсы:

— Оранжевые!

Раз у Натали и у папы оказался один цвет, они должны сцепиться мизинцами левой руки и поцеловаться. Такое уж у них правило. А если вдруг цвет совпадает у троих или, ещё лучше, у всех четверых — тогда совсем весело: все целуются, цепляются, хохочут. Но сегодня папа и Натали еле-еле улыбаются… Всё из-за этих зелёных кошек…

Таких игр у Эльянов много. Они любят выдумывать разные игры. И больше всего любят играть в цвета. Ведь мама рисует картинки к книгам, а папа придумывает рисунки для обоев. Он делает много-много образцов. И самые хорошие относит туда, где делают обои, и не было случая, чтобы у него ничего не взяли.

Работа у мамы с папой такая, что они могут работать когда угодно и где угодно. Поэтому каждые каникулы, большие или маленькие, вся семья отправляется куда-нибудь за город. Сначала машину набивают походным снаряжением, а потом всем, что нужно для рисования.

Натали с Марком тоже не прочь порисовать.

И получается иной раз не так уж плохо.

Бывает, один что-то придумает, а другие подхватят.

Вот как в этот раз: папа придумывал обои для детской комнаты и нарисовал целый хоровод разноцветных котят. Котята прыгали и резвились вокруг зелёной кошки с жёлтыми глазами.

— Ну совсем как я, — обрадовался Марк, — котята-вертушки.

И Марк тоже нарисовал большую-пребольшую, зелёную-презелёную кошку. Точь-в-точь как недозрелое яблоко. Одно ухо у неё больше другого, глаза голубые, как у мамы, и очень красивый хвост трубой. Даже не трубой, а дымом, который идёт из трубы.

— Ну и хвост, просто замечательный, — обрадовалась Натали.

— У зелёных кошек всегда такие. А где твоя кошка?

— А я про неё песенку придумала.

— Ну-ка спой!

— Она поётся сперва на мотив «Зелёного кузнечика», а потом «Веселимся, тра-ля-ля».

— Ну давай пой!

Песенка Марку понравилась. И Натали переписала её зелёным фломастером крупными буквами.

Потом брат и сестра развесили свои творения над кроватями. И залюбовались, как всё здорово вышло. И папу с мамой позвали полюбоваться. И всем было очень весело.

А тем временем папин кошачий хоровод стал понемногу меняться: сначала папа что-то убрал, потом что-то добавил, чуть-чуть изменил форму — и вот уже вместо котят в хороводе закружились треугольники, квадраты, ромбы.

Марк и Натали внимательно следили за превращениями. И решили тоже попробовать.

Натали переписала свою песенку оранжевым фломастером и повесила рядом с зелёной. Марк подумал-подумал и пририсовал своей кошке ещё один хвост, похожий на дым из паровоза, — большой, лохматый. Получилось так здорово, что он запрыгал и замяукал от радости и, разыгравшись, закричал:

— А я прыгаю зелёно и мяукаю зелёно!

Папа в оранжевых трусах и коричневой рубашке (носки, как и полагается, рубашке в тон) появился из ванны — он положил отмокать джинсы.

— Так! Так! Так! — начал папа. — Наш дом за городом стоит отпраздновать. Марк, пошли в магазин. Мне нужен советчик.

И папа направился к двери, прихватив по дороге корзинку и сумку для продуктов.

— Папа! — закричала Натали.

— Жиль! — крикнула мама.

— Что случилось?

Ничего особенного, просто папа позабыл надеть брюки. Представляете, папа в оранжевых трусах на лестнице, на улице, в магазине — все так и покатились со смеху (хотя ходят же так на курорте).

Вот и хорошо, посмеяться всегда полезно, а уж после неприятностей тем более.

Наконец папа оделся и ушёл вместе с Марком, всхлипывающим теперь от смеха.

Натали чувствует, что у мамы на сердце кошки скребут: ещё бы, столько трудов насмарку и начинай опять всё сначала. Она подошла к маме и крепко её поцеловала. Мама всё поняла и улыбнулась в ответ.

Они вместе подобрали всех размытых зелёных кошек, выбросили их, вытерли пол, всё помыли, вычистили и расставили по местам.

Только они кончили, как в квартиру ворвался Марк и ещё с порога закричал:

— У нас пикник! Пикник на лужайке!

Он вытащил из сумки и расстелил на ковре большую светло-зелёную клеёнку, всю в жёлтых цветочках и рыжих коровах, которые тупо-претупо на всех глядели.

Натали фыркнула. Мама всплеснула руками.

А Марк радостно повторял:

— Это я придумал! Я сам её выбирал!

Натали убежала и вернулась в купальнике: если уж они на лужайке, можно и позагорать.

Марк тут же вырядился в расшитую африканскую рубашку, её привезли из Нигера бабушка с дедушкой.

Папа надел шорты.

Мама — длинную цветастую юбку.

Притащили пуф, подушки, и всё семейство расселось на лугу.

Маленькие кругленькие помидорчики и жареную курицу можно есть прямо руками. А картошка какая поджаристая! А тут ещё сыр с чесноком и простокваша. О! Да ещё мороженое!

Вот это пир!

Все потонувшие зелёные кошки, которых маме надо нарисовать заново, забыты. Но не забыт дом за городом.

Проекты, планы, предложения так и сыплются!

И вечер проходит прекрасно.

А ведь начался он так неудачно…

Но в семье Эльянов предпочитают не ныть, а смеяться. Это не очень трудно, хотя мало у кого получается. Посмеёшься — и глядишь: всё не так уж плохо, а пожалуй, и вовсе хорошо. И неважно, что и мама, и папа, и Марк, и Натали ещё не скоро смогут устраивать пикники на своей лужайке.

И это будет совсем другая история…

СНЕГ

Слыхали новость? На зимние каникулы вся семья Эльянов едет в горы. Ведь настоящего снега ребята ещё никогда не видели! Марк вертится и скачет, как заводной, — это он, видите ли, тренируется.

— Нельзя же вставать на лыжи без тренировки!

— Да подожди ещё, — сказала ему однажды мама. — В Вогезах, на высоте всего 1200 метров, да ещё в феврале, может, и снега-то не будет.

Но это Марка нисколько не угомонило.

— Тогда поедем в Альпы, — предложила Натали. — Они высокие.

— Для детей даже слишком высокие. И вообще каникулы в горах — дорогое удовольствие. Мы выбрали пансионат подешевле. Зато там спокойно, красиво и, главное, есть лыжные трассы для новичков.

— Да-a, но ведь если снега не будет…

— Во-первых, хорошо уже то, что мы проводим каникулы в горах.

— Как-нибудь найдём, чем заняться.

— Например?

— Будем плавать в бассейне, играть, ходить в лес. А во-вторых…

— Что во-вторых?

— Когда это у нас в семье скучали?

— Никогда!

— Но вообще-то зима обещает быть снежной. Вот увидите, снега хватит на всех! — успокоил ребят папа.

Так и вышло! Когда в один прекрасный день они наконец приехали в горы, под синим-синим небом сверкал белый-белый снег. Долго, виток за витком, полз автобус вверх по горной дороге, под высокими ёлками и соснами, и вдруг — снег, ослепнуть можно! Все четверо замерли на месте. Даже Марк притих.

Четырёхместный номер в пансионате был заказан заранее. Кровати в нём были двухэтажные, как в поезде. Марку, конечно, ужасно хотелось спать наверху, а Натали больше понравилось внизу. Но родители рассудили по-своему: «Не стоило ехать в горы, чтобы свалиться с кровати. Взрослые спят наверху, дети — внизу».

— Как будто взрослые не могут свалиться, — спорил Марк.

— Могут! Могут! Могут! — по привычке три раза повторил папа. — Особенно если начнут крутиться, как Марк-вертушка.

Но родителям почему-то не нравится, когда падают их дети, им приятнее падать самим. Так уж они устроены!

— Ну-ка, одеваться, да побыстрее, — перебила их мама. — Сапоги, брюки, куртки, шапки! И не забудьте надеть варежки! Пока не стемнело, успеем ещё покататься на санках.

Все живо оделись. У Марка костюм оказался синий с жёлтым, у Натали — красный, у мамы — белый с зелёным, а у папы — жёлтый. Зато лыжные шапочки у всех почему-то красные. Натали это заметила и крикнула:

— Шапка красная!

Ага! Это сигнал к началу любимой игры. Помните? У кого такая же шапка, тот должен отозваться. Мама, папа и Марк ответили хором:

— Красная!

Теперь нужно поцеловаться, сцепившись мизинцами левой руки. Хорошенькое дело! Представляете, как это удобно, когда все четверо закутаны в толстые лыжные костюмы из пластика — «антискользина».

— А у нас с мамой «гармонирующие двухцветные» костюмы, — важно заявил Марк.

Правильно, именно так эти цвета и называются.

(«Знаем, знаем, знаем», — скажем мы с вами, как папа Жиль. С кем поведёшься, от того и наберёшься.)

На этот раз еле-еле удаётся поцеловаться, а уж о мизинце и думать нечего — варежки не перчатки.

Снег! Снег! Какой снег! Всё сверкает, искрится и блестит. А кругом снуют вверх и вниз, стоят, едут в разные стороны и наперерез друг другу, сталкиваются и летят кувырком лыжники в костюмах всех цветов радуги. Прямо балет на огромной сцене, только без музыки.

А тут ещё эти чудные лыжные костюмы! Как будто все нарядились гномами, эльфами, домовыми. А может, переселились в средние века. Или в Гималаи. Или на Луну! В общем, такое не каждый день бывает.

У папы и Натали санки перевернулись. А мама с Марком не успели притормозить и врезались прямо в них. Получилась куча мала. Пока все барахтались в снегу, одни санки укатились и сбежали бы совсем, если бы не большой заиндевевший куст. Раз! От толчка тонкое снежное кружево в один миг облетело, а осталось чёрное, ещё тоньше. Как в сказке! Обыкновенные санки оказались не хуже феи. Вот видите: кругом сплошные чудеса. Умей только смотреть!

— Ну и скорость! Санки поставили рекорд! — объявила Натали.

— Конечно, — сказал Марк, — на них ведь не надевают «антискользина».

— Придётся топать за ними, — вздохнул папа.

Тут Марк и Натали понимающе переглянулись. Миг — и они вскочили на вторые санки и помчались вперёд. Вернее, вниз.

— Куда вы? Стойте! — закричали мама с папой, и им показалось, что санки полетели в бездонную пропасть.

Но брат с сестрой уже ничего не слышали.

Ой-ой-ой! Как быстро! И как долго! Санки чуть не сбили какого-то лыжника. Ещё двое еле успели увернуться от этой неожиданной лавины, но столкнулись друг с другом, упали и кричат вслед этим «ненормальным детям»:

— Вы что, не видите, что тут написано?

— На санях не кататься! Здесь зона лыжников!

— Вот так и бывают несчастные случаи!

А «ненормальные дети» и рады бы остановиться, но как? Натали сидит впереди, поэтому считается, что правит она. «Лучше уж упасть тут, чем ещё ниже, — думает она, — придётся же подниматься». И она резко валится на бок. Марк вцепился в сестру и валится вместе с нею. Оба зарываются в пушистый, мягкий снег. Уф, приехали! Хорошо ещё, что Натали не упустила санки.

Ну и спуск! Прямо головокружительный! Марк и Натали еле переводят дух. А гора-то, гора какая высоченная! Кажется, пока они летели вниз, она тянулась вверх.

— Какая крутая гора, — сказал Марк.

— Ага, особенно если смотришь снизу…

— И оттуда мы спустились?

— И туда нам подниматься?

— Да-а…

— Ну, пошли! — бодро сказала Натали и встала.

— Пошли! Пошли! Пошли!

Легко сказать, а как пойдёшь, если ноги проваливаются в глубокий снег и приходится задирать коленки чуть ли не выше головы. Не так-то это просто. Хочешь не хочешь, а запыхаешься.

А где же папа с мамой? Они пошли за вторыми санками, но не могли же они не видеть геройский спуск своих детей? Марк и Натали поискали их глазами. Куда там! Кругом полным-полно таких же костюмов, как у них!

Брат с сестрой спотыкались, останавливались и, пыхтя, лезли дальше. А до верха всё так же далеко. Но всё равно, чем плохо вот так попыхтеть в горах, в снегу!

Вот наконец и мама! Спешит, скользит, проваливается. Иочень, очень волнуется.

— Руки-ноги целы? И то хорошо. А шишек сколько? Больно ушиблись?

— Нет, нет, ничего!

Но, конечно, маму сразу не успокоишь. На привале она просит:

— Никуда от нас не отходите. В горах очень опасно. Мы с папой и сами пока ещё плохо знаем здешние места. Тут так же, как в городе, есть правила движения. Вот вы пересекли две лыжни! И хотя это не настоящая спортивная база, да и гора не такая уж крутая, но всё равно считается, что вы дважды проскочили на красный свет.

Марк и Натали виновато опустили головы.

— Пока мы можем кататься только на санках и не должны заезжать в лыжную зону. А когда начнёте кататься на лыжах, во всём слушайтесь инструктора. Обещаете?

— Да! Обещаем!

— Ну ладно.

Но в мамином голосе ещё слышится беспокойство. Ей, должно быть, мерещатся сломанные ноги, вывихнутые руки, разбитые головы. Что же, её можно понять. Такое тоже бывает.

И вот они втроём снова полезли вверх, то и дело останавливаясь передохнуть. На полпути им встретился папа со вторыми санками. Он вопросительно взглянул на маму и сразу понял: всё, что нужно, уже сказано. Ещё раз повторять не стоит.

Когда карабкаешься на гору, не до разговоров: и так еле дышишь. Но на очередном привале папа всё-таки подшутил над лихими горожанами, которые очертя голову катят с горы на санках:

— Думают, наверное, что летят на ковре-самолёте, который чудом их и обратно доставит.

К вечеру первого дня все четверо надышались, насмотрелись, налюбовались досыта и падали с ног от усталости. Ночью в горах так тихо, и всем сладко спится.

Вот уже и утро, время мчится быстро-пребыстро. Куда быстрее, чем хочется. На завтрак чай с молоком, бутерброды и апельсины, после завтрака — первый урок ходьбы на лыжах. Дети занимаются отдельно от взрослых. Снаряжение взяли на базе, и оказалось, что труднее, всего подобрать себе по ноге лыжные ботинки. Ну и неуклюжие же они! Высокие, толстые, жёсткие. С непривычки топаешь в них, как косолапый медведь. Зато как приятно идти по снегу с лыжами на плече. Только очень странно.

— Мы прилунились, — говорит Марк.

— Что-то непохоже, — отвечает Натали. — На Луне космонавты теряют вес, а я, наоборот, потяжелела.

Начался урок. Сперва научились надевать лыжи. Ариана, инструктор, рассказывала и показывала, что надо делать, а ребята — их всего шестеро — слушали и смотрели. Вот они попробовали проехать вперёд сами, совсем чуть-чуть. Вот вернулись назад. Снова поехали. Упали. И хохочут!

До обеда ещё осталось время, можно слепить что-нибудь из снега. Для этого пришлось надеть сапоги и непромокаемые перчатки. Все ребята, и Ариана тоже, взяли по лопате и натащили целую гору снега. Ну, не настоящую гору, а так, горку. В общем, здоровенную кучу. Решили слепить голову великана.

— А какой он будет? — спросила Ариана.

— В меховом воротнике.

— С большой бородой.

— И в волшебной шапке, — сказал Марк.

— Как это?

— А так: на ней появляется всё, что ему захочется. Хочет — замок, хочет — цветы, хочет — звери.

— Ну, а сегодня что он хочет?

— Зверей, конечно, зверей! — закричали все разом.

Сначала лепили руками, потом выравнивали и отделывали лопатами. Когда закончили лицо, принялись за шапку. Вылепили её на манер тирольской. И наконец взялись за зверей. Марк слепил таксу. Когда они вернутся, он расскажет об этом Беллу, и тот, наверное, очень обрадуется.

А Натали лепит жирафа.

— Для ног и для шеи возьми веточки и облепи их снегом, — посоветовала ей Ариана.

Вскоре на полутирольской шляпе великана уже красовались такса, жираф, бабочка, кошка, кит и утка. Их как следует укрепили снегом, подправили лопатками, а потом ещё и отполировали голыми ладошками: снег от тепла чуть-чуть подтаивает. Теперь можно посмотреть, что получилось. До чего же красивый великан, да ещё в волшебной шапке!

Вечером Ариана с ребятами облили великана водой.

— Теперь он покроется ледяной корочкой, — объяснила Ариана, — и долго не растает.

И правда, великан оставался цел и невредим до самого последнего дня, а рядом с ним стояли фигурки больших снежных птиц и огромный пароход, тоже из снега.

Как, уже последний день? Увы, он наступил очень скоро. А накануне были отправлены открытки студенту Андре, маме «зелёной кошки» Моник Монтель и таксе Беллу.

За это время Марк и Натали почти научились кататься на лыжах. О санках и говорить нечего. А папа с мамой в последний день даже съехали по лыжне «лягушатника». Правда, это всего-навсего трасса для новичков, но всё равно Марк и Натали гордятся своими отважными родителями.

И вообще было много интересного. Например, бассейн: купаешься и любуешься на снег за окном, красота! А в лесу Марк и Натали видели оленей, здесь ведь заповедник. Сова вспорхнула прямо у них под носом. И белку видели.

Однажды был даже конкурс масок. Марк обвязал голову лентой и изображал пасхальное яичко, Натали была во вьетнамской шапочке, мама — в маске зелёной кошки, а папа склеил из картона и надел на голову кубик, как для настольных игр, только большой.

Но лучше всего — снег. Всегда такой разный: на солнце и в тени, днём и вечером, удивительный снег!

И в последний день, как в самый первый, Марк и Натали не могли на него наглядеться.

Примечания

1

Авокадо — вечнозелёное тропическое дерево, плоды которого напоминают грушу.

(обратно)

Оглавление

НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

ПЕРЧИНКИ

ЗЕЛЕНАЯ КОШКА

СНЕГ

*** Примечания ***