Догонялки [Мара Вересень] (fb2) читать онлайн

Мара Вересень Догонялки

Чесалось.

Зудело.

Чихнуть?

С тонким свистом втянув в себя воздух и раздувшись, как шар, совсем уж было собрался… как сзади кто-то чихнул первым. Заготовленный воздух, так же тонко посвистывая, вышел обратно.

Обернуться?

Формой это напоминало комету с иглами, как у дикобраза, и тонкими длинными нитяными волосками, шелковистыми и мягкими, почти невесомыми. На конце самого длинного, чуть потолще, чем все прочие, остро загибался зигзаг. Этот зигзаг, казалось, парил в воздухе, повинуясь одному ему известным правилам и закономерностям.

«У-у-у, какой щекотун!»

От зависти даже несколько новых шипов всторкнулось, а щекотун, собственный, такой же… ну, ладно, не такой же – похожий, почти, но тоже вполне самостоятельно парящий, и вообще самый-самый… самая… пушистая кисточка, стал похож на измазанный склеем помпон.

Зеркальное отражение (это если не считать щекотуна) пребывало β явной нерешительности и так же, как и он сам, неуверенно шуршало-похрустывало иглами на противоположной стороне дороги, уходящей в манящую, загадочную жемчужно мерцающую даль.

Пустынная… как бы равнина, через которую пролегала дорога, была усыпана песком. Целые горы песка, белые, кремово-бежевые, золотисто-жёлтые, коричневато-красные и… много ещё какие. Песок лежал и громоздился почти плоскими пологими холмами, остроконечными коническими горками, просто неровными кучами и фигурами, имеющими очертания домов, деревьев, животных, людей и прочего. Одни фигуры имели четкие контуры, другие медленно рассыпались, поддаваясь ветру. Ветрам. Да и не ветрам даже. Между этими, с позволения сказать, скульптурами носились маленькие… ну, как бы, смерчики. И вдруг один из них ринулся в сторону дороги, замер у обочины – пыль взметнулась и опала, а на месте смерчика оказалось нечто. Практически такое, как первые два, если не считать… Сами знаете чего. Одним словом – мнемо. И в следующее мгновение его – уж простите, но – словно ветром сдуло в сторону загадочной дали, только щекотун мелькнул.

Вернёмся к первым двум. Мнемо α (кисточка) и мнемо β (зигзаг), огласив окрестности совместным чихом, с любопытством уставились друг на друга, потом одновременно глянули в жемчужное далёко и снова друг на друга. Мнемо α неуверенно вильнул щекотуном в знак дружеских чувств.

«Туда?» – волоски-вибриссы совершенно определённо указали направление.

«Да! Да! Да! – как бы подпрыгивая на месте и мотая зигзагом во все возможные стороны, отозвался мнемо β. – Догоняешь? Порскнули!»

И они порскнули, правда, не очень споро, поскольку (бывает это невероятно редко или, вернее, никогда прежде не случалось) заинтересовались друг дружкой.

«Ты разовый?» – щекотун-кисточка завибрировал от любопытства.

«Отрицательно», – гордо отозвался мнемо β.

«А… что ТАМ?» – кончики игл α засветились и погнали радужные волны от нюха к щекотуну.

«ТАМ? – мечтательно дублировал зигзаг, тоже засветился но мгновенно погас, – Не воспроизвожу. Плющит на выходе. И ячейки все голые. Одни первичные реакции».

Мнемо α озадаченно мигнул лиловым и также погас.

Некоторое время они порскали вне общения и α приуныл было, но то, что скрывалось за жемчужной завесой, напоминало о себе так мучительно приятно и невероятно притягательно, что «кисточка» как-то незаметно для себя поддал, ощутив, что мнемо β поддал тоже, сделавшись от восторга похожим на пушистый одуванчик из-за топорщащихся во все стороны шёлковых вибриссов. Впрочем, мнемо α и сам был сейчас таким же одуванчиком.

«Моя, – он хвастливо пыхнул нюхом и скинул приятелю образ-систему, – Внял?»

«Внял. О! – мнемо β даже приостановился и на миг практически весь оброс шипами, большинство из которых тут же вторкнулось обратно. –Совместно! Почти по всем фазам!»

«Гонишь», – недоверчиво мигнул «кисточка».

«Уймись, первичный! Сам сдвой. Внял?»

Образ от мнемо β просочился к α осторожно, будто «зигзаг» опасался за сохранность информации или… нет, чтобы «первичному» мнемо было удобнее сдвоить…

«Пфф!!!»

«А то!»

«А… считать?» – стыдливо зардевшийся и прижавший иглы α стал похож на раскаленный, но быстро остывающий болид.

«Считывай, – великодушно позволил попутчик, раздувшись от важности. – Только взаимно».

«Кисточка» утвердительно дёрнул щекотуном, и оба мнема, приблизившись друг к другу нюх в нюх, буквально срослись вибриссами.

Поочередно меняя окраску и объем, количество и длину игл, выделывая щекотунами невероятные па и крутясь, словно в танце, они тем не менее продолжали движение по дороге в загадочную даль, ставшую, однако, заметно ближе. Уже отчётливо была видна простиравшаяся в обе стороны мерцающая перламутрово-серая кисея, а мнемы всё кружились, кружились, кружились…

α: тепло, свет, много света, много ласкового тёплого света; он щекочет, гладит, пробирается сквозь веки на самое донышко глаз, вызывая брызги цветных точечек, пятнышек, полосок; ничего не мешает, не стягивает, не давит, можно попробовать поймать ускользающие в потоке света цветные зайчики; ветер, тоже ласковый, тёплый, у него незнакомый вкус и запах – мокрый, но приятный, и его хочется потрогать, поймать, как радужных зайчиков, но он ускользает, как бы крепко и быстро не сжимались пальцы; вокруг – голубое и синее, внизу, под животом, – желтое, шершаво-сыпучее, невкусное, но тоже тёплое; кто-то смеётся, весело, заливисто, кто-то говорит; мамин голос среди других; мама! как хорошо!

β: тормоза вопили в тщетной попытке остановить разогнавшийся автомобиль, странно и нелепо кувыркнулся мир за стеклом, и возникло ощущение полёта… всего на миг…; вспышка, удар, боль, красная пелена перед глазами, сетка трещин на боковом стекле, лобового нет, всё вверх ногами, тишина; что… что… господи… что же…; ремень безопасности не поддаётся, руки в чём-то противном, липком, соскальзывают; под ладонями крошево стекла, сырая земля с остатками снега; остро пахнет хвоей и прелыми листьями, холодно, очень, дрожь, трудно дышать; больно… господи… как больно…; тошнит, перед глазами алая муть, никак не разобрать, где что… где кто; Олег… где Олег… Олежек? Олежек, ты где, ты… где… ты…; тишина, звенящая, пахнет смолой, горелой резиной, кровью; Олег!!!

Мнемы рванулись, расцепились и остановились. Их щекотуны конвульсивно подёргивались.

«Мощно!» – выдал б, вертясь всем телом, словно отряхиваясь, и гремя иглами.

«Фонит! – не остался β долгу в, выделывая то же самое. – Порскнули, зовёт».

«Зовёт», – согласился «кисточка», ёжась от пронизывающего от нюха до кончика щекотуна дыхания завесы.

Дорога вновь понеслась под ними.

До мерцания было вибриссом подать, когда мнемо β вдруг ощетинился, его щекотун вытянулся струной и хищно защёлкал синими искрами.

«У-у-у, открывается!» – и порскнул так стрёмно, что от поднявшейся пыли у мнемо α всё зазудело, но он забыл, что собрался чихнуть, потому что «зигзаг», бешено вращаясь, ослепительно синей молнией врубился в оказавшуюся совсем рядом мерцающую пелену, похожую на туманное, от неба до земли, жидкое зеркало, и исчез. Медленно оседали на песок дороги почти невесомые нити-вибриссы.

И тут… Если бы у мнемо было сердце, то оно несомненно, сжалось бы от страха и восторга, но так как сердца у него не было, α распушил щекотун, засиял и… нет, не врубился, осторожно потянулся к завесе вибриссом.

Встряхнуло.

Он пискнул и ткнулся нюхом в расходящиеся по мерцающей стене круги. Его завертело и понесло куда-то, сдирая иглы или истончая и вытягивая особенно упорные так, что они становились мягкими шелковистыми волосками. Щекотун вдруг проявил самостоятельность и крутнулся, меняя направление движения.

***

Она вздрогнула всем телом, всхлипнула, сердце зашлось…

– Малыш, что с тобой?

Тёпла рука коснулась лба, погладила по голове, прогоняя остатки прошлого, страшного. Молодая женщина открыла глаза и попробовала улыбнуться – сердце всё ещё разрывалось от боли.

– Опять… – голос дрогнул.

– Ничего, забудется, пройдёт, это было давно, в другой жизни, и уже почти не с тобой. Он… он поймёт, понял уже, вероятно. Ты не смогла бы одна с…

– Ма-ма! – раздалось из стоящей у противоположной стены кроватки.

Годовалый карапуз, сверкая ярко-синими глазёнками, стоял, держась за край кровати, и лучезарно улыбался.

– Ма-ма! Дя!

– Эй, а кто это у нас проснулся? – мужчина выбрался из постели, взял малыша и вернулся, уложив карапуза между собой и улыбающейся (уже совсем по-другому улыбающейся) мамой.

В открытое окно влетел ветер и принёс влажный и солёный запах моря.

– Хорошо, что мы сюда приехали, правда?

Краткий словарь не совсем языка

Внять (образ) – принять информацию.

Воспроизводить – выдавать информацию (не воспроизвожу – выдача информации невозможна по причине её отсутствия).

Всторкнуться – выскочить, появиться.

Вторкнуться – исчезнуть, спрятаться.

Гнать – выдавать заведомо ложную информацию.

Дикобраз – внезапно пришедшее ничем не обоснованное неприятное воспоминание.

Догонять – следовать к месту назначения, за завесу.

Зов/зовёт – не поддающиеся расшифровке сигналы из-за завесы для догоняющих мнемо.

Мощно – потрясающе.

Медленно опадали… вибриссы/Его завертело… сдирая иглы – в момент прохождения завесы происходит окончательная подгонка носителя (мнемо) под транспортируемый образ, иглы (негатив) или вибриссы (позитив) удаляются либо трансформируются.

Нюх – почти нос.

Образ – воспоминание.

Образ-система – место доставки образа.

Открыться/открывается – в завесе появляются проходимые для мнемо участки.

Первичный (мнемо) – выполняющий первую образ-транспортировку.

Плющит (кого-либо) – негативные ощущения.

Поддать – увеличить скорость.

Порскнуть – начать движение, двигаться.

Разовый (мнемо) – мнемо для одноразовой образ-транспортировки.

Сдвоить – провести сравнительный анализ.

Скинуть – поделиться информацией.

Склей – почти клей.

Совместно – подобно, взаимосвязано.

Споро – быстро.

Стрёмно – см. споро.

Считать – узнать информацию «чужого» образа (считается неприличным).

Фаза – точка соприкосновения.

Фонит (что-либо) – эмоционально.

Щекотун – почти хвост.

14. 09. 2005 г.