Фрикадель [Марина Александровна Юрина] (fb2) читать онлайн

Марина Юрина Фрикадель

ФРИКАДЕЛЬ

Яйцо

На крутом взгорке у Лесников молодой машинист грузового монорельса решил прибавить скорость. Серебристый рельс скоростной дороги задрожал натянутой струной, вибрация передалась вагонам и волной прокатилась по грузу. При этом мягкая коричневая коробка накренилась, ее левая сторона пошла трещинами, и сквозь образовавшуюся прореху показалось что-то гладкое, кожистое, нежно-оранжевое. На следующем повороте это что-то неслышно упало в подорожники, которые разлапистыми кустами во множестве росли вдоль монорельса.

Стройные ряды пушистых «солдатиков» дернулись и пыхнули облачками. Шмель, весь облепленный кремовыми шариками пыльцы, возмущенно загудел и взмыл в июньское утреннее небо.

Розовый луч восходящего солнца осветил упавший предмет. Стрекоза, сидевшая плотно сжав крылышки под листом лисохвоста, увидела, что предмет, наделавший столько шуму – это всего лишь чье-то яйцо, правда очень большое. Оценив размеры яйца, стрекоза решила поменять травинку для отдыха, вспорхнула радужными крылышками и улетела куда-то за линию монорельса.

Яйцо уютно расположилось в подорожниках. Сверху на него свалилась гусеница и сразу же стала «измерять» незнакомый предмет равномерными гусиничными шажками. Муравей, тащивший дохлого жучка, остановился и пошевелил усиками, размышляя, как ему поступить с этим новым препятствием? И, постояв немного, додумал, что взбираться на такую высоченную гору с грузом было бы крайне неразумно. Поэтому развернулся и поволок свою ношу сквозь шелестящую стену овсяницы: в обход.

Яйцо было крупное, гладкое, не меньше страусиного и скорее круглое, чем овальное. На боку у него глянцево поблескивал ярко-малиновый штамп: МДП, Малинники, №1209/оранж.15.06.2078.сер 072.

Никитка и Юлечка

В то утро Никитка и Юлечка, проснулись у себя в игровом летнем домике не так, чтобы очень рано, но и не слишком поздно. Будильник не включился, значит, на дворе шли каникулы. Дети умылись на скорую руку, натянули на себя вчерашние, еще не слишком замурзанные, одинаковые зеленые комбинезоны. И, побежали друг за другом по «тайной индейской тропе» сквозь цветущие жасминные кусты, напрямик к дому дедушки и бабушки, откуда уже доносился аппетитный дух свежеиспеченных блинчиков.

Вдали прогудел монорельс. Никитка притормозил и кивнул в сторону линии, которая тянулась за яблоневым садом и живой изгородью:

– Эх, все-таки далековато наш дом от дороги! До станции на воздушной телеге целых двадцать минут по пересеченной местности добираться…

Юлечка, бросив мимолетный взгляд на их сады и лес, отделявший Лесники от монорельса, скептически заметила:

– Можно подумать, братец, ты так часто ездишь в Город, что дорога тебя «изматывает и отнимает все силы» – как бабуля говорит!

– Конечно, – улыбнулся Никитка, вытаскивая сухую веточку из солнечных Юлечкиных волос, – я ведь все-таки езжу туда целых два раза в год!

– Тебе и одного вполне хватило бы! Ой! Не дергай так, спасибо!

– Ну да, а на Новый год? Все равно приглашают в Общий Городской Дворец на Ёлку! Как тут не пойти!

Юлечка, хитро взглянув на брата, решила подначить его еще раз:

– Ага! В школе потом хвастаться нечем будет!

И оба засмеялись тем беззаботным заливистым смехом, который частенько случается, когда тебе восемь или десять, и у тебя каникулы, а бабушка приготовила отличные блинчики.

– Фу, Никитка, давай быстрей, а то мы таким черепашьим шагом доползем до бабушки только к ужину, и наши блинчики съедят дедушка и Неська.

Никитка, сопя, прибавил ходу.

Юлечка, хотя и была младше Никитки на целых два года, один месяц и семнадцать дней, отличалась от своих сверстниц одной положительной особенностью. Она умела делать потрясающие выводы, распутывать сложнейшие логические задачи (некоторые из них были не по силам даже старшеклассникам). Поэтому, мечтательный Никитка во многих своих делах полагался на сестрёнку, а уж если намечалось Приключение, то Никитка предоставлял Юлечке полное право на разработку и руководство будущей тактической операцией.

Вот и в этот раз Никитка безропотно согласился с сестренкой.

«А ведь, правда, – рассуждал он, – на Новогоднюю ёлку я езжу в Город в основном для того, чтоб потом весь класс слушал меня, открыв рот. И как это она вычислила? Неужели так заметно?»

Шурша легкими сандалиями по дорожке, посыпанной разноцветными камушками гравия, огибая по пути клумбы с петуньями и георгинами, брат и сестра подошли к дому. На крылечке сидел дед Леша и вертел в руке отвертку. Он, несмотря на свои 170 лет, был в отличной форме и даже входил в сборную команду Лесников по футболу. Дед Леша любил утренний бег трусцой и мог полюбовно договориться с любой, даже очень грозной животиной. Своенравная лесниковская кобыла Милка, которая периодически сбрасывала со своей спины Юлечку – Никитка так и не решился сесть в седло – и не раз опрокидывала воз с сеном, слушалась деда Лешу с полувзгляда.

– А, – улыбнулся в белые усы дед, – вот и внучата пожаловали! Никак блинчиков захотели?

– Привет, дедуля! – Юлечка обняла его за шею и звонко чмокнула в сморщенную, загорелую, щеку.

– Здорово, дед! – Никитка солидно пожал крепкую дедову ладонь, – Чем занимаешься?

– Да я вот покумекал так и сяк и решил ульи на пасеке усовершенствовать.

А что, если к донышку улья антигравитатор приделать? Как считаешь, Ник?

– Угу, вполне ничего идея, – Никитка, размышляя начал теребить мочку левого уха: он всегда так делал, если приходилось о чем-то думать. – Если ульи будут парить сантиметрах в двадцати над землей, то клевер при этом не будет приминаться, оно и хорошо – пусть растет до полутора метров. Опять же, косить его не надо, и пчелам раздолье…

– Ага! – Согласилась Юлечка, – и тебе наклоняться не надо, чтоб мед в улье брать!

– Опять ты смеешься! – обиделся Никитка, – Я ведь хочу, чтобы все соседи смотрели на деда и перенимали у него передовой пчеловодческий опыт.

– Соседи, не соседи – до других селений – пока дойдет! А нам всем удобно будет… Ох! Что ж это я, вас на пороге держу, – спохватился дед, – А ну, команда пчеловодов, шагом марш в дом!

И дети, слегка потолкавшись на пороге, зашли в прохладные, пахнущие сушеными травами, сенки. Там они скинули сандалии, проходя в родной бабушкин дом.

Монорельс в пустыне

Бабушка Агата колдовала у стола, расставляя тарелки с блинами, мисочки со сметаной и медом, чайные чашки, розетки и вазочку со сгущенкой в том замечательном, бабушки-Агатином порядке, когда как только что-нибудь захотел съесть, а оно – на тебе, уже под рукой, как по волшебству.

– Проходите, проходите, руки мыть и за стол, дорогие мои. Как спалось? Неська не будил? А то я его вчера вечером на дальние поля выпускала – мышей пугнуть. Он к вам не залетал? Совиные дракончики они ведь, сами знаете, какие любопытные, просто сладу нет! А наш, разбойник, совсем себя не бережет… На днях за нетопырем погнался, да и застрял крылом в слуховом окошке, визжал до тех пор, пока дед его не вытащил и молоком не угостил. А на той неделе – за неясытью в лес улетел, еле к утру дождались, ему ведь до светла в сарай вернуться надо, а то на солнце глаза испортит.

Бабушка Агата угощала своих любимых внуков, а те уплетали за обе щеки горячие поджаристые блинчики, макая их то в мед, то в сметану, то в сгущенку, и, запивая ароматным чаем из душицы с молоком.

– Так вот, – продолжала бабушка, подливая горячего чая в дедову кружку, – пойдете гулять, загляните к нему в загончик, посмотрите, все ли перья у него на месте, после ночной прогулки. Вас, ребятки, он все равно к себе охотнее подпускает, подлечите его, если что.

– Угу! – кивнула Юлечка с полным ртом, – а от мамы с папой никаких вестей нет?

– Эх, я – старый дурень! – воскликнул, подпрыгивая на стуле, дед Леша, – Совсем вам голову заморочил своими ульями. От мамы с папой вам вчера письмо пришло по стереомейлу! Хотите, прямо сейчас посмотрим?

– Ха! Еще бы! – хором вскричали дети и бабушка Агата.

Тогда дед Леша, протянув руку к пульту стереомейла, нажал на воспроизведение последнего входящего письма. И немедленно из приемничка на потолке вылетел луч света, постепенно превратившийся в две маленькие голографические фигурки: мужскую и женскую. Фигурки были одеты в снежно-белые легкие комбинезоны, а на голове у них были огромные панамы со встроенными вентиляторами.

– Здравствуйте, дорогие наши мама и папа, – начала говорить женская фигурка.

– Привет вам, наши любимые Юлечка и Никитка! – продолжила мужская,

– Мы находимся сейчас в Африке. Сегодня мы здесь заключили долгосрочный контракт с несколькими местными селениями. Я буду проектировать монорельсовую дорогу, соединяющую удаленные селения: Ньяму, Момбу и Кодо, а потом следить за тем, как идет строительство монорельса. Африканские селения, хоть и расположены у искусственных озер, находятся на разных концах пустыни Сахара. Местные жители хотят ездить друг к другу в гости целыми семьями, а не только общаться посредством стереомейла и дракончиков. Меня ждет очень полезная и интересная работа. Надеюсь, Никитка, когда ты подрастешь и окончишь школу, ты захочешь приехать ко мне на стажировку.

Ваша мама занимается…(тут фигурки начали толкать друг друга локтями и шептаться).

– Да, я занимаюсь, – продолжила говорить мамина фигурка, – тем, что акклиматизирую сибирские растения к условиям Сахары. Женьшень и Иван-чай уже приживаются, а вот с жимолостью – проблемы, надо бы попросить бабушку – пусть пришлет черенки от нашей садовой «Чернички». Мы в этой пустыне все измучились от жары, очень скучаем по всем вам и нашим родным Лесникам. Проверяйте иногда наш с папой дом, как бы в нем не завелись мыши и не погрызли наши диски и книги. Вернемся мы из Сахары не скоро, но если хотите, приезжайте к нам в следующие каникулы. Пишите нам. Целуем и обнимаем вас всех.

Дед Леша задумчиво нажал на кнопку и фигурки исчезли.

– Да-а-а… – протянула Юлечка, выковыривая из фруктового печенья начинку, – приедут они сюда лет эдак, через десять, когда мы уже совсем состаримся…

– Не огорчайтесь вы так, вот окончите школу, поедете в Сахару… – начала, было Агата, но тут Юлечка посмотрела на нее таким тоскливым взглядом, что та не решилась продолжать.

– Какая Африка! Какая Сахара! Места, лучше наших Лесников на всей Земле ищи – не найдешь! – со слезами в голосе проговорил Никитка и встал из-за стола, – спасибо, бабуля, спасибо, дед! Мы, пожалуй, пойдем…

– Да, – сказала Юлечка, – возьмем с собой пару блинчиков, морс и пойдем, прогуляемся, к Неське заглянем.

И дети, провожаемые сочувственными взглядами дедушки и бабушки, вышли в улыбающийся, солнечный и беззаботный июньский день.

Неська – совиный дракончик

Никитка и Юлечка пошли, петляя меж помидорных грядок, к сарайчику, где проживал Неська – совиный дракончик бабы Агаты.

Совиные дракончики, они вообще – трудноуправляемые и своевольные личности. Хотя, если тебе удается подружиться с таким врединой, то драконья привязанность – это на всю жизнь.

Неську – неясытевого совиного дракона – нашла в лесу лет десять назад Агата. У детеныша был свернут на бок клюв, выщипаны перья на щеках и спине, сломан хвост. Кто его так потрепал – непонятно. Совиные дракончики не склонны к разговорам, поэтому прибегают к человеческой речи крайне редко. Вот и Неська ничего не рассказал о себе: откуда он родом и почему он в столь плачевном состоянии. Ну да бабушка особо и не настаивала.

Она его приласкала, вылечила и с тех пор Неська живет в Лесниках, в своем сарайчике без окон, что на задах огорода. Как и все совиные дракончики, он днем – спит, а ночью – охотится и охраняет своих хозяев от непрошенных гостей – мышей и крыс. А однажды – напал на хорька, задумавшего присвоить хозяйскую курицу.

Неясытевые дракончики не очень крупная порода, чуть крупней совы-неясыти, примерно с филина ростом. Между чешуйками стального цвета, покрывающими все тело, на крыльях, груди, спине и щеках растут пушистые пестрые перышки, своей окраской сходные с совиными. На мордочке, украшенной длинным крючковатым клювом и небольшим серебристым рогом, находятся огромные янтарные глаза с вертикальными зрачками. Глаза обрамлены полоской кожи ярко-оранжевого цвета и перьевыми черными «очками», что придает хозяину глубокомысленно-философский вид.

Похоже, что Неська в который раз поплатился за свое любопытство – его изрядно подрали чьи-то недружелюбные когти. Юлечка, увидев бабушкиного любимца в таком жалком состоянии, приступила к решительным действиям. Первым делом, она услала Никитку в дом за зеленкой и бабушкиным фирменным травяным пластырем. А сама осторожно сняла дракончика с насеста, положила на руки и стала баюкать, как маленького ребенка, потихоньку раздвигая пушистые перышки на спине, ища прореху в чешуе, откуда сочится кровь.

– Ах ты, дурень наш сельский, дракошка непутевый, и как же тебя угораздило опять сунуть свой клюв куда не следует? Скажи-ка мне, дружок, куда вляпался на этот раз, а? – Приговаривала Юлечка, ласково почесывая Неськину шейку. А дракоша, хоть и блаженно урчал, но все равно отворачивался от девочки, явно не желая с ней беседовать.

– Показывай, показывай, что тут у тебя на спинке, – прижав перышки невесомыми пальчиками, пропела Юлечка. И тотчас непроизвольно вскрикнула, но опомнилась и сжала губы, чтобы не встревожить Неську. На спине совиного непутевыша зияли три глубокие, кровоточащие борозды, разрывающие перья, роговую чешую и нежную плоть. Кто-то явно большой и злобный хотел поживиться Неськой, но, похоже, дракончик извернулся, и чужие когти лишь царапнули его вскользь, не успев захватить покрепче. Дракончик вырвался и полетел домой. Хорошо, что чешуйки не дали краям раны разойтись, иначе Неська бы погиб на месте от потери крови.

Вернулся Никитка с полным набором лечебных принадлежностей. И Юлечка, присев на березовый чурбачок, усадила больного на колени. Нежно обнимая его одной рукой за шею, девочка не переставала почесывать дракошкино брюшко свободной рукой и нашептывать разные утешительные словечки в кожистое трепещущее ухо. Никитка раздвинул спинные перышки и, увидев три страшных пореза, резко выдохнул воздух.

– Ух! Ничего себе! Интересно, кто ж его так подрал? У нас в Лесниках самый крупный летающий зверь – это сам Неська. А для коршуна, эти отметины слишком глубокие. Тут такое чувство, что кто-то налетел на него сверху и хотел утащить, – рассуждал Никитка, от волнения пролив пол-пузрька зеленки себе на комбинезон.

– Мммда, в твоих словах есть доля здравого смысла, – ответила Юлечка, крепко прижимая к себе трепещущее драконье тельце, – кто бы это мог быть? Надо выяснить! Давай, прилепляй уже травяной пластырь, а то Неська волнуется, вырываться начнёт.

Никитка аккуратно вынул из раны перья и обломыши чешуи, смазал разрывы зеленкой и сноровисто прилепил травяной пластырь так, чтоб Неська не смог до него дотянуться и сорвать. Фирменный пластырь бабушки Агаты обеспечивал безболезненное затягивание ран и порезов.

Юлечка, наконец, отпустила, начинавшего недовольно верещать, дракончика.

– Надо же, никогда не думала, что руки так затекают, «мурашки» так и бегают, так и бегают, – отдувалась девочка, дергая руками в разных направлениях.

– Знаешь что, Никитка, пойдем, проверим Лесники, вдруг найдем того урода хищного, что нашего Неську подрал?

Никитка согласно кивнул:

– Юль, как думаешь, а бабушке когда лучше рассказать про Неську – сейчас или потом?

– Я думаю, сейчас не стоит ее волновать, а то она запретит нам далеко гулять, а это не входит в наш план по поиску Страшного Хищника. Пошли, заглянем на дедов склад – возьмем что-нибудь для самообороны, так, на всякий случай.

Дети уложили засыпающего Неську на мягкую подстилку. И тихонько вышли из сарайчика. Стараясь не шуметь, они направились к дедушкиному складу за «чем-нибудь для самообороны на всякий случай».

Находка

Желтый, крупный суслик вылез из норы, вырытой им на обширной клеверной луговине. Он встал на задние лапы, понюхал воздух, прислушался, и, не заметив вокруг ничего подозрительного, уселся на короткий пушистый хвост. Не переставая оглядывать луг выразительными блестящими глазами, суслик прижал уши к рыжей голове, оправил усы и шерстку на щеках и коротко, пронзительно свистнул, что на сусличьем языке означало: «Родственники, выходите, на лугу все спокойно!».

Время приближалось к полудню. Пчелы, бабочки и жуки-бронзовки сновали меж цветочных головок, торопясь собрать нектар и полакомиться пыльцой до наступления послеполуденной жары, когда придется прятаться в ульи и под листья от палящих солнечных лучей. Пестрое луговое разнотравье с качающимися тут и там тяжелыми головками клевера, облюбовал не только суслик и его многочисленное семейство. Здесь стояли десять ульев деда Леши, жили полевые мыши, а парочка мышей-малюток строили себе гнездо в листьях султанской травы.

Вдруг суслик снова привстал, насторожился – до него донеслись ребячьи голоса и шелест раздвигаемой травы. Он издал долгий, тревожный свист, и его семья тут же кинулась нырять в отнорочки, предусмотрительно вырытые по всей луговине. Всполошились полевки, молниеносно прячась под войлочные листья коровяка, затаились в гнезде мыши-малютки. Мать-перепелка, вышедшая на прогулку со своим выводком, замерла в колышущихся зарослях тимофеевки и лисохвоста.

Юлечка и Никитка совершенно не заметили, какой случился переполох с их появлением на луговине. Они шли, стараясь раздвигать длиннющие стебли розового клевера и обходить стороной дедовы ульи.

Никитка тащил на плече увесистую отцову бейсбольную биту, а Юлечка вооружилась теннисной ракеткой. На спинах у детей болтались маленькие рюкзачки со съестными припасами и бутылочками с морсом. Ребята остановились и сосредоточенно осмотрели луговину в надежде обнаружить и обезвредить Страшного Хищника, который напал ночью на несчастного Неську.

– Как ты думаешь, кто это может быть? – В который раз спрашивал Никитка у Юлечки, одновременно отмахиваясь от пчелы, которая приняла его огненно-рыжую макушку за особо крупный цветок и упрямо пыталась на нее приземлиться.

– Не знаю, Никит, не знаю, – рассеянно отвечала Юлечка, раздвигая ракеткой стебли могучего донника, сквозь которые стоило продираться: за ними поблескивала линия монорельса. Дети целенаправленно продвигались к монорельсу, потому что были уверены – появление хищника как-то связано с дорогой. Ведь появление всего нового в Лесниках, и хорошего, и плохого, так или иначе было связано с этой дорогой.

– Уф! Ну и жарища! Печет, как в пустыне у родителей, – Юлечка смахнула со лба бисеринки пота, наконец-то кончились джунгли!

Никитка и Юлечка вылезли из травы, все обсыпанные желтой пыльцой и вступили в подорожники, в изобилии растущие вдоль полотна монорельса. Юлечка наклонилась, чтоб вытащить из наколенного кармана комбинезона носовой платок. Как вдруг…увидела Его. Она сразу поняла – это яйцо, причем самое красивое из всех, что ей приходилось видеть до сих пор. Правда, она не смогла определить с первого взгляда чьё оно.

– Никитка! Смотри! Скорей! – закричала Юлечка, подпрыгивая на месте и отодвигая от яйца крупный подорожниковый лист.

– Ого! Да это же яйцо! А что, если драконье?

– Если это драконье яйцо, то оно должно быть в питомнике, – заметила Юлечка, – А я здесь никакого питомника не вижу, впрочем, как и родителей этого яйца.

– Юль, а давай мы будем его родителями, если оно ничье, его никто не хватится, а за малышом, когда он вылупится, наверно, нужно будет ухаживать. Кормить его, причесывать, купать и все такое, -размечтался Никитка.

– Хорошо, мы его возьмем. Я думаю, бабушка с дедушкой не будут против детеныша.

Юлечка бережно подняла с подорожниковых листьев нежно-оранжевый шар.

– Ой! Никит, а у него на боку – штамп, – и Юлечка прочитала: – Мэ-дэ-пэ, Малинники, номер тысяча двести девять, дробь, оранж. И число: пятнадцатое июня сего года, серия ноль – семьдесят два.

– Все понятно, – сказал Никитка, – это яйцо домашнего фиолетового дракончика из драконьего питомника в селении Малинники. Его номер: тысяча двести девять. Яйцо упаковали сегодня – 15 июня. Я думаю, что это яйцо куда-то везли по монорельсу, а оно выпало по дороге, свалилось в подорожники, в общем – потерялось. То есть оно практически ничье, поэтому мы с чистой совестью можем его присвоить. Слушай, а может все–таки стоит позвонить в Малинники и сообщить, что мы нашли яйцо из их питомника?

– Знаешь что, мы расскажем бабушке, а она, если захочет сама позвонит в Малинники и все объяснит, – решила проблему Юлечка.

– Ага, тогда пойдем яйцо обустраивать.

Строго секретная миссия по поиску Страшного Хищника отодвинулась на второй план. Никитка развернулся, чтобы идти первым и прокладывать дорогу Юлечке, которая бережно несла в руках драгоценную находку.

Фрикадель

Юлечка уже полчаса сидела, боясь шевельнуться лишний раз, и не отрываясь, смотрела на яйцо. День потихоньку сменялся теплым, спокойным вечером. Опустилось за горизонт и уснуло величественное солнце, угомонились в саду хлопотливые птицы. На лугу свистнул коростель, и потом в наступившей тишине было слышно как под сноровистыми руками бабы Агаты звонко «стреляют» струйки молока из полного коровьего вымени, попадая точно в донце металлического ведерка.

На крыльцо вышел дед Леша, повздыхал, вертя в широких ладонях антигравитатор, а потом долго, задумчиво глядел в сторону луговины. Затем он легко тронул сенсорный выключатель прозрачного китайского фонарика из мягкого огнеупорного пластика, подвешенного над крыльцом – летняя веранда осветилась мягким розовым светом. Фонарик этот дед смастерил давно – для Никитки-маленького, когда они вместе изучали механизм сенсорного управления электронными моделями. Еще немного подышав прохладным вечерним воздухом, дед Леша вернулся в дом, тихонько скрипнула входная дверь. Приветственно прогудел ночной монорельс. Толстые ночные бабочки прилетели исполнить свой ежевечерний танец поклонения китайскому фонарику. Где-то под стеной коровника зацвиркал сверчок.

А брат с сестрой, запершись в своем домике, не обращали внимания на привычные и с детства знакомы вечерние звуки. Они, полдня сменяя друг друга на вахте, по очереди следили за яйцом. Очень уж хотелось, чтоб из яйца поскорей вылупился дракончик.

Тихонько переговариваясь и обсуждая Неськину спинку, они первым делом погрели яйцо в горячей воде. Затем Никитка додумался замотать его в старую бабушкину шаль и подложить к тепловентилятору. Но Юлечка, увидев это безобразие, забрала яйцо от вентилятора, заявив, что дракончику вреден сквозняк, даже теплый. В итоге, они совместными усилиями соорудили «гнездо». В Никиткину овчинную ушанку пристроили свернутый вчетверо шерстяной шарф, сверху уложили яйцо и накрыли его Юлечкиной кофтой из мягкой ангоры. А вот теперь, уже минут пять дети, возбуждённо подталкивая друг друга, разглядывали сантиметровую трещину, аккуратно рассекающую поблескивающую поверхность яйца, рядышком с малиновой буквой «М».

Ребячье терпение было вознаграждено часам к одиннадцати вечера, когда Никитка зевал, как крокодил, успев умять все вкусненькое, что лежало в холодильнике и на продуктовых полках навесного шкафчика.

Яичная скорлупа с тихим хрустом начала крошиться вдоль трещины. Было похоже, что изнутри ее настойчиво пробивает крепкий клюв. На месте трещины образовалась дыра, в которой немедленно появился любопытный круглый глаз. Дети затаили дыхание, разглядывая необычный и к тому же самый красивый глаз из тех, что им приходилось видеть на физиономиях знакомых дракончиков. Глаз был не простым – сияющим: нежно-фиалковая радужка казалось перламутровой, черный зрачок был круглым, а не вертикальным, как у других драконов. Чудесный глаз обрамляла полоска ярко-голубой кожи с длинными, голубыми ресницами. И эти потрясающие ресницы завивались кверху, будто накрученные на специальные щипчики.

– Ник, у него глаза – совершенно человеческие, – восторженно прошептала Юлечка. В несознательном шестилетнем возрасте, она втайне хотела такой же фиалковый цвет глаз, но потом все же решила, что убиваться по поводу родного серого – крайне неразумно. И сейчас она с нескрываемым восхищением смотрела в фиолетовую перламутровость драконьего глаза.

Глаз, решив, что уже достаточно ознакомился с окружающей обстановкой, скрылся, но на его месте тут же показался толстый клюв темно-синего цвета с розоватым бугорком будущего рога наверху.

– Это мальчик, – так же шепотом сказал Никитка, показывая на розовый рог.

– Замечательно, – выдохнула Юлечка в Никиткино ухо.

А тем временем, синий клюв неутомимо крошил скорлупу, только оранжевые крошки летели во все стороны. И вот, настал момент, когда из шапки выглянул крошечный дракончик. Покосившись смышленым глазом на детей, малыш приветственно пискнул и спрыгнул из «гнезда» на скользкий пластик стола.

– Фиолетовый, фиолетовый, ну это ж надо – фиолетовый, – заворожено твердил Никитка, опускаясь на табуретку и одновременно наблюдая за тем, как синие дракошины коготочки пытаются отковырять кусок меха от растрепанной шапки.

– Фиолетовый, фиолетовый…– в пятый раз повторил Никитка, и хотел, было сообщить эту новость миру в шестой раз, но решил, уже что достаточно, и что пришло время просветить сестренку насчет фиолетовых дракончиков. Он надул щеки, наподобие маститого университетского профессора и, переводя «профессорский» взгляд то на Юлечку, то на дракошу, начал солидно вещать:

– Фиолетовый домашний дракончик – очень редкая и чрезвычайно ценная порода, выведенная российскими селекционерами из породы домашних пользовательных драконов. В России существует только один драконий питомник, специализирующийся на разведении фиолетовых – это драконий питомник в Малинниках. Достоверно известно, что все фиолетовые драконы отличаются добродушным нравом и бескорыстной привязанностью к хозяину, – тут восторг захлестнул его по самую вихрастую макушку, и он совсем не по-профессорски проорал:

– Ух, ты! Ух, ты! Представляешь, Юль, какое сокровище нам досталось! У нас! Есть! Детеныш! Редкого – фиолетового!

– Да ладно тебе, «редкого – редкого»! Посмотри, какой он хорошенький! – Юлечка осторожно протянула к дракончику руку, чтоб малыш смог ее обнюхать.

Дракоша внимательным фиалковым глазом посмотрел в лицо новой знакомой и вдруг вспрыгнул ей на ладошку, крепко уцепившись синими коготочками за пальцы девочки.

– Смотри-ка, он тебя признал за родственницу! – ошеломленно произнес Никитка.

Тем временем дракошка встряхнулся и шелковистая светло-фиалковая шерстка, густым войлоком покрывавшая фиолетовые чешуйки на груди, спинке и головке, внезапно распушилась и закурчавилась колечками.

– Ничего себе! – восхитился Никитка, – он еще и кудрявый! Распушился – и стал ну точно – фрикаделька в супе! Такой же кругленький растрепанный шарик!

– Сам ты «фрикаделька», – начала было возмущаться Юлечка, ласково теребя фиолетовые колечки на спинке дракончика, – хотя постой, и правда, он – как фрикаделька лохматенькая, только фрикаделька-мальчик – фрикадель! – И девочка тихонько хрюкнула от смеха, чтоб не напугать дракошку.

–Здорово! – воскликнул Никитка,– вот это имечко получилось! Ни у кого такого нет:

«Фиолетовый Фрикадель» – нет, не то, лучше – «Фиалковый Фрикадель»! Как тебе, Юль?

– Ну, вроде подходит, надо у него спросить, – и она обратилась к дракоше, – Пушистик, тебе нравится это имя?

Фиолетовый пискнул, кивнул миниатюрной головкой и расправил замшевые сиреневые крылышки.

– Ур-ра! Ему понравилось! Фрикадель! Фрикадель! – обрадовалась девочка,

Она усадила Фрикаделя обратно в шапку, и пустилась в «папуасский пляс дикого восторга» вокруг стола, подхватила за руку Никитку, и дети, еще долго прыгали, подбадриваемые писком новорожденного Фрикаделя.

Жуть

Жуть дремала в серебряном коконе на иссушенном грунте дна лунного кратера вот уже около трехсот земных лет. Ничего, абсолютно ничего в беспредельном пространстве Вселенной не нарушало её покой. И вдруг боль, невыносимая, разрывающая все серое аморфное тело на тысячу кусочков, резко подкинула её внутри кокона. Визжащая Жуть, суетливо нажимая щупом все внешние датчики своего убежища, попыталась определить источник боли. Им оказалась маленькая голубая планета, которая третьей по счету не спеша, двигалась по своей орбите вокруг небольшой желтой звезды.

Именно от него, этого планетного шарика исходила такая мощная волна всепоглощающей боли, что Жуть просто не могла больше находиться в стасисе. Тело её заворочалось, выпуская и тут же вбирая в себя длинные осклизлые щупы. Навязчивая боль не давала покоя, мешала вновь погрузиться в беспамятство. Жуть, как примитивно разумное, злобствующее существо, предпочла втянуть обратно в тело свои дрожащие тонкие щупы, и превратилась в пульсирующий комок слизистой протоплазмы.

Существо тяжело вспоминало, что когда-то давным-давно она, Жуть, была изгнана с подобной планеты, причиняющей всему ее естеству непроходящую боль. И в примитивном студне закопошились мысли, пока туманные, но уже захлебывающиеся ненавистью и яростью ко всему живому «Мстить. Жечь. Убивать. Любовь причиняет боль. Любовь – это боль…». От этих мыслей Жуть еще громче завизжала, корчась в немыслимых судорогах, недоумевая – почему она, являясь абсолютным злом, порожденным глубинами космоса, так страдает от излучения крошечной планетки?

Возможно вчера, а возможно миллион лет назад, Жуть уже потерпела поражение на такой же крошечной зеленой планете в поясе Ориона. Поток частиц Любви чуть совсем не уничтожил её тело и разум. «Бежать. Уснуть. Затаиться» – тогда билась в теле единственная мысль. Тварь в смятении улетела подальше от зеленой планеты на край Галактики, чтобы спрятаться, переждать, как вдруг кошмар повторяется снова.

Мощный поток сияющих частиц, исходящий от всего живого на этой голубой планете, концентрировался в ее атмосфере легкими облачками, а затем, справившись с притяжением, эти облачка отрывались, отправляясь в бесконечное космическое путешествие.

«Отомстить…Отомстить», – сверлила мозг и подстегивала тело назойливая мысль. Жуть извивалась внутри своей пластоидной капсулы на безжизненной поверхности каменистого спутника голубой планеты, не имея ни единой возможности уничтожить противный поток светлых частиц. Такую энергию нельзя было убить издалека, поэтому разумная слизь решила извести сам источник энергии – все что двигается, живет и любит на поверхности бело-синего шарика. «Убрать боль. Убрать боль», – думала Жуть, нашаривая щупом пульт управления капсулой и задавая точные координаты планеты, определяло место для посадки.

«Не будет любви – не будет частиц, не будет боли, не будет, не будет», – капсула оторвалась от поверхности спутника и сверкающей серебряной точкой полетела на голубую планету, которая с незапамятных времен называлась Терра – Земля.

Это произошло 14 июня 2078 года в 22 часа и 40 минут по местному времени в северном полушарии на шестидесятой земной широте. В 23 часа капсула вошла в атмосферу, через 46 секунд – достигла поверхности Земли, с чмоканьем приземлившись в вязкую грязь на берегу небольшого заболоченного ручья.

Ночной сторож

Молодая лиса вылезла из норы, добротно вырытой ею прошлым летом под корнями старой кряжистой сосны, что росла на песчаном откосе, полого уходящем длинным желтым языком к заросшему осокой ручью. Лисица с наслаждением потянулась, разминая лапы после дневного сна. Она подняла вверх острую вытянутую мордочку и потянула темным носом теплый ночной воздух. Пахло сосновыми шишками, отсыревшей хвоей, а со стороны запруды ветер принес знакомые запахи распустившихся водяных лилий и спящих на воде уток.

Не отвлекаясь на посторонние запахи, лисица пошла к ручью, по дороге подкараулив голосящего самца квакши, мигом его проглотила, однако голода не утолила. Ей хотелось курицу – восхитительную пухлую квочку из тех, что живут в уютном Лесниковском курятнике, из тех, что беззаботно вышагивают по птичьему двору бабушки Агаты, из тех, что бдительно охраняются днем лохматым бобтейлом Франей, а ночью – совиным дракончиком. И не было у лисицы никакой возможности полакомиться такой курицей. Ну, совершенно никакой. Просто ни единой. От этого голод и желание умыкнуть квочку становились все острее. И лисица решилась.

Осторожно, двигаясь в тени деревьев, неслышно ступая между папоротниками, она направилась к курятнику, который спрятался от любопытных глаз лесных обитателей за резным деревянным заборчиком. Когда до заветной цели оставалось пройти метров пять по открытой, залитой лунным светом, цветочной поляне, лисица вдруг расчихалась.

Распустившие к ночи свои венчики-колокольцы цветы душистого табака, издавали тяжелый пряный запах. Крупная пушистая пыльца набилась в чуткий лисий нос, своим ароматом заглушив даже тот умопомрачительный дух, исходящий от сонных кур. Этот отчаянный лисий чих и услышал Неська, несший ночную вахту при птичьем царстве бабы Агаты. Сегодняшней лунной ночью хозяйка отпустила его до рассвета полетать по лесу: поохотиться и размять крылья. Однако он решил сначала подкараулить хорька или лисицу, которые чуть ли не каждую ночь надеялись стащить спящую нежную курицу.

Неська по-совиному бесшумно снялся с яблони, и полетел на лисицу, которая к тому времени успела добежать до середины поляны. Лиса хоть и поздно, но все-таки заметила краем глаза пикирующего сверху дракончика и шарахнулась в сторону. В серых когтях дракончика остался лишь кончик лисьего хвоста с белой кисточкой. А лисица, скуля от боли и разочарования, потрусила обратно в нору – зализывать раны до следующей отчаянной вылазки на птичий двор. Может, повезет в другой раз и ночного сторожа не будет? Тогда она, лисица сумеет украсть из-под носа у собаки самую толстую курицу или горластого рыжего петуха.

Неська же, прогнав лису, с чувством выполненного долга, решил проинспектировать лес, болотце и луговину на предмет появления «Страшных Хищников». Кто они такие – эти «Страшные Хищники», Неська и сам толком не знал, но неоднократно слышал это выражение от Юлечки и уразумел, что они, люди, боятся «Страшных Хищников». А это значит, что он, Неська, обязан защищать людей и вверенную ему территорию от появления этой напасти.

Отважный Неська

Нечто пульсировало внутри своей герметичной капсулы, не решаясь выйти на поверхность голубой планеты. Однако чтобы покончить с болью, необходимо было уничтожить ее источник, а для того, чтоб уничтожить источник, надо защитить свое тело от пронизывающих, убийственно жгучих солнечных лучей, которые через несколько часов заполнят собой тот кусочек суши, на который приземлилась капсула.

Верхние наружные сенсоры показывали, что атмосферный воздух планеты содержит ядовитые для пришельца элементы, но они не смогут принести серьезного вреда организму Жути, особенно если воздух перед вдохом хорошенько прокалить. Нижние наружные сенсоры отразили химический состав той жидковатой субстанции, куда медленно погружалась капсула. Анализ отдельных составляющих этого вещества позволил Жути вычислить, что вязкая грязь при соприкосновении с ее телом, преобразуется в твердый материал, способный защитить ее, Жуть, от жестокого солнечного излучения.

Исходя жёлтым, серным свечением, длинный, упругий щуп Жути высунулся из капсулы и полез в мутную болотную жижу, куда так удачно шлепнулась капсула. Зачерпнув со дна шмат грязи и ила, щуп начал медленно втягиваться обратно, в капсулу. Как вдруг сработал сигнал тревоги – датчики едва успели засечь какое-то молниеносное движение в темноте.

Острые когти налетели откуда-то сверху, послышалось рассерженное клохтанье неизвестного живого существа. Жёлтый щуп скрючился от боли, обливая светящейся слизью прибрежную осоку. Однако, Жуть быстро пришла в себя, глянув на огоньки наружных сенсоров. Они показывали, что невидимый ночной враг не так уж велик, как показалось Жути. И она решила прикончить помеху. Травмированный щуп втянулся внутрь капсулы, а вместо него выпростался новый. Этот новый щуп, покрытый защитной бронёй, тянулся к неведомому врагу шестипалой когтистой лапой.

Лапа перевернулась в воздухе, ища противника. Им оказался небольшой летун с золотистыми глазами, гневно сверкающими во тьме. Дракон был полон решимости: прогнать обнаруженного «Страшного Хищника» со своей земли. Поэтому Неська – а это был именно он – вдохновленный первой победой над неизвестной гадостью, издал пронзительный воинственный клич, и, встопорщив спинные перья, ринулся на чешуйчатую лапу.

Внезапно щуп изогнулся и захлестнул летящего дракончика. Острые когти впились в Неськино тело, раздирая перья и кроша драконочью чешую как фарфоровые черепки. Неська попытался закричать, но из придушенного горла вырывалось только хриплое чириканье. Чувствуя, что в спине что-то необратимо рвется, Неська внезапно осознал, что не сможет взлететь и добраться до дома, чтоб предупредить обитателей Лесников о серьезной опасности – «Страшном Хищнике». Он беспомощно дернулся раз, другой – когти твари впились в спинные мышцы. Неська потерял сознание.

Жуть поняла, что с летучей помехой всё кончено. Она ослабила хватку и лапа, раскрутившись, подбросила смятый пушистый комок высоко в воздух. Неськино тельце перелетело рощицу и приземлилось в бабы-Агатином обширном огороде, на мягкую огуречную грядку.

Почувствовав, что более ей никто не угрожает, тварь начала зачерпывать очередным слизистым щупом грязную жижу и таскать ее внутрь капсулы, где эта болотная грязь, вступая в химическую реакцию со студенистым телом, совершала чуждые всей живой материи превращения. И Нечто, ощущая себя в состоянии перерождения, затаилось…Пока.

Неська очнулся от резкого мышиного запаха. Мышиная вонь проникала в мозг и там жужжала и билась как назойливый и особо крупный шершень. Неська попытался уйти от вони – куда-нибудь спрятать голову, отвернуться. Но как только он попробовал пошевелиться, тело захлебнулось болью, источник которой пульсировал у него в спине.

Боль сверлящей иглой отдавала в голову, не давая ее поднять, расправить изломанные крылья. Однако противный мышиный запах оказался сильнее боли. Неська собрал в едино всю свою волю и потащил истерзанное тельце в родной сарайчик. «Скоро взойдет солнце, и мои глаза ослепнут на свету», – думал Неська, отвлекая себя от боли. Наконец, он заполз в домик и упал без чувств на свежую травяную подстилку, заботливо постеленную бабушкой Агатой. Запахло свежим сеном, лугом, цветами…

Все стихло. И лишь в яме на берегу ручья из чужеродной капсулы раздавались противные чавкающие звуки, далеко разносившиеся в предрассветной тишине и заставляющие лесных обитателей обходить нехорошее место стороной. В Лесниках появилась Жуть.

Он растёт!

Рассвет летнего дня упрямо подталкивал ночь в маренговый бок. Как только краешек неба на востоке засветился изнутри первым, еще рассеянным и неверным светом, проснулись птицы. Воробьи, отчаянно толкаясь и сбивая с яблоневых листьев крупные капли росы, начали приводить в порядок растрепавшиеся за ночь перья, оглашая окрестности звонким жизнерадостным чириканьем.

Папаша-скворец выпрыгнул из скворечника на деревянную приступочку и защелкал, засвистел! В коровнике заворочались и завздыхали коровы, ожидая прихода бабушки Агаты. Скворец услышал коровье фырканье, и по саду понеслась задорная скворчиная трель, включающая это живописное фырканье, звук дедушкиного шлифовального круга и вопли кота, катающегося время от времени в валерьяновых джунглях на задах птичника.

Пестрые оранжевоклювые гуси принялись тихонько гоготать у себя в сарайчике. Сначала их неровный гогот напоминал неразборчивое бормотание. Но буквально через минуту руководство гоготом взяла на себя старая гусыня, и стало очень похоже, что гуси непременно замышляют что-то подозрительное. Гусыня начинала гоготать первая – скрипучим, отрывистым «га-га-га», через несколько секунд к ней подключались горластые молодые гусаки, а еще через несколько голосила уже вся стая. Затем, как по команде невидимого дирижера, гогот резко обрывался. Через полминуты гусиный концерт снова открывала старая гусыня, и гогот повторялся в том же стройном запевочном порядке.

Из курятника выскочил красно-рыжий петух, лихо взлетел на деревянный заборчик, оглядел строгим взглядом начальника подведомственную территорию, распушил перья и звонким, восторженным криком известил всех обитателей Лесников о том, что утро уже пришло, оно здесь, во всей своей красоте.

Первой из домика вышла Бабушка Агата и, погромыхивая ведрами, направилась к коровнику: пришло время подоить Майку и Октябрину и отвести их на люцерновое пастбище. Затем в дверях появился дедушка, потянулся со вкусом, выключил китайский фонарик и, пробормотав в усы: «Эх, разорались!», – потопал в гусиный сарайчик, чтоб вывести из заточения гусиный хор, а заодно и кур покормить.

На Никиткиной тумбочке ожил будильник. Из крошечной пуговки, вмонтированной в зеленоватый тумбочкин бок, вылетел радужный переливающийся луч, в воздухе превратившийся в объемные цифры: 16.06.2078…05:15. И тут же из динамика донесся жизнерадостный щенячий лай звонка. Юлечка, не открывая глаз, метнула в будильник розового плюшевого зайца.

– Опять у тебя будильник «лает», – невыспавшимся голосом проворчала она, – поставь что-нибудь музыкальное, а то мне каждое утро кажется, что бабушкин Франя еще щенок, и что он опять лужу пустил в доме. – И девочка отвернулась от тумбочки и Никитки, не забыв на голову натянуть одеяло.

Никитка, не любивший утром долго валяться, спрыгнул с кровати, в один взмах накрыл постель покрывалом, и, сжалившись над Юлечкой, выключил тявкающий будильник. Засунув ноги в тапки, мальчик, поеживаясь от утренней прохлады, вышел на крыльцо и сделал несколько упражнений, разминая сонные мышцы и с наслаждением втягивая носом свежий цветочный воздух. Когда он вернулся в дом, Юлечка уже встала, успела заправить кровать и теперь сидя на ней, расчесывала щеткой длинные медно-золотые волосы, раздумывая, одну косу заплести, две, или собрать хвост.

Серые, такие же, как у сестры, его глаза потеплели, разглядывая Юлечкины волосы. Он любил смотреть, как младшая сестричка заплетает косы, будто из солнечных ниток плетет затейливый узор.

– Привет! – сказал Никитка, – быстро ты встала! Давай заплетайся скорее, да бежим умываться, а то мне уже не терпится посмотреть, как там наш Фрикадель?

Ребята, ополоснув на скоруюруку лицо и почистив зубы, поскакали на кухню, где вчера вечером оставили спать в «гнезде» маленького дракончика.

Право первой добежать до шапки, Никитка, как настоящий джентльмен, предоставил сестренке. Юлечка дернула на себя рукав пушистой кофты, которой вчера укрыла дракошу. Никого. Фрикаделя в «гнезде» не было.

– Ай! – вырвалось у девочки, – Ник! Как же так! Он сбежал!

– Не волнуйся, сестра! – рассмеялся Никитка, изучавший тем временем вылизанные тарелки из-под сыра и масла, которые вчера вечером были полны, и стояли, забытые, всю ночь на столе, – он просто проголодался! Растущий организм! – и мальчик постучал тарелочками друг о друга.

– Так! – к Юлечке вернулась способность мыслить логически, – Наш малыш выспался, поел и, скорее всего,…отправился гулять. Пошли за ним, он наверно, в саду!

Дети выскочили на кухонное крылечко, затем – на тропинку, и по ней побежали за угол домика – в сад.

В саду их ожидало зрелище…На любимой Юлечкиной ромашковой клумбе будто резвился упитанный детёныш бегемота – стебли цветов поломаны, а ромашковыми лепестками усеяна вся дорожка. В колокольчиках живописной кучкой лежали шарики драконьего помета. А двухметровые мальвы шатались, словно от порывов специального мальвового ветра.

– Фри-ка-де-е-ль! – крикнула девочка, возмущенно уперев руки в боки, точно как бабушка – Поди сюда! Живо!

Мальвы перестали сотрясаться, и наступила подозрительная тишина.

– Фрикадель! – позвал уже спокойным голосом Никитка, – Выходи, не бойся, мы не будем на тебя больше орать. Честно.

Мальвы пошевелились, явно выражая сомнение.

– Фрикадель, я уже не сержусь! – добавила Юлечка, жестами показывая Никитке, чтобы тот потихоньку двигался в строну мальвового леса.

Дети на цыпочках, стараясь громко не шуршать гравием дорожки, почти дошли до цветов… Как тут из-за резного мальвового листа показалась довольная мордочка дракончика. Ну да, конечно, это была именно она: те же колечки фиалковой шерсти, тот же розовый рог на синем клюве, те же невинные перламутровые глаза, которые недоуменно хлопали кудрявыми ресницами, пытаясь выяснить, из-за чего, собственно поднялась суматоха. Дети замерли, как вкопанные. Никитка хотел, похоже, что-то сказать: открыл, было, рот, да забыл захлопнуть его, засмотревшись на счастливую дракошкину физиономию. Дело в том, что и рог и глаза, да и сама драконья мордаха стали по сравнению со вчерашним вечером просто огромными!

Первой пришла в себя Юлечка:

– Фрикадель, дракошенька, иди ко мне, детка! – позвала она.

И тот, определив для себя, что на него действительно – уже не сердятся, полностью вылез из мальв. Подросший дракончик был прекрасен! На спине, запутавшись в кучерявой шерсти, тут и там торчали помятые ромашки, синие когти были в земле, а из пасти торчал недожеванный мальвовый лист. Фрикадель, не без помощи маслосырного меню, похоже, за ночь так подрос, что теперь достигал размеров теленка. Хорошего такого, упитанного бычка, с толстенным упругим хвостом, оставлявшим в мальвах примятую просеку.

– Ого! – сказала Юлечка, отступая на полшага, – хороший мальчик!

– А интересно, все-таки, что на него так подействовало: сыр с маслом или твои ромашки? – задумчиво высказался Никитка и храбро протянул руку – почесать треугольное драконье ухо. Юлечка пожала плечами, и тоже протянула руку, чтоб потрепать другое ухо. Дети усердно чесали Фрикаделя, а он, урча от удовольствия, пытался достать синим языком то Юлечкину, то Никиткину ладошку.

Превращение

Прошло почти двое суток с того момента, как Нечто, изнывающее от боли, очутилось на Земле. Внутри кокона шли жуткие превращения: щуп то и дело нырял в коричневую грязь за очередной порцией жижи. И вскоре, капсула лежала уже не на поверхности болотца, а на дне глубокой ямы. Утром, 16 июня 2078 года превращение вошло в свою завершающую стадию. Жуть, наконец, вздохнула спокойно: обжигающее излучение частиц Любви, почти не проникало в студенистый организм. Уже можно было выйти и показать противным здешним обитателям, что значит настоящая боль, что значит сила абсолютного Ничего. Правда, пока Жуть еще не придумала, какой облик ей принять.

Ей хотелось чего-то огромного, устрашающего, чтобы все жители этой ненавистной планеты дрожали и боялись. Боялись каждого её движения, и тогда она питалась бы их страхом, становясь все огромнее, все неуязвимее, все ужаснее и, в конце концов, поглотила бы всю противную планетку вместе с ее Любовью.

Перебирая в примитивном мозгу образы самых отвратительных существ из разных уголков Вселенной, Жуть сообразила, что превращаться стоит в кого-то из местных жителей, чтобы тело могло комфортнее чувствовать себя в окружающей среде планеты. Щуп высунулся: датчики настроились на анализ живых существ, обитающих в округе.

Неподалеку, в камышах, на одной ноге застыла выпь (Не то!). Муравьиный отряд вышел из муравейника (Опять не то!). Кряква, взлетая, забила крыльями по воде. (Не подходит!). Голубые стрекозы снуют над водой (Плохо!).

И тут Жуть вспомнила о ночном нападении. То создание, что напало на нее, было хоть и маленьким, но весьма жизнестойким. Оно вполне годилось в прототипы. И, воспроизведя в мозгу образ совиного дракончика, разумная слизь открыла капсулу, чтоб явить себя – новую, этому миру.

Дракончики

А в это время Никитка, Юлечка и Фрикадель отправились в большой дом – проведать дедушку, бабушку и Неську. Дети шли, наблюдая, как Фрикадель охотится на стрекоз, и каждый думал о том, как же там Неська, поправился ли? Поэтому первым делом ребята, не сговариваясь, побежали к сарайчику.

Неська привычно сощурился и приветственно чирикнул, когда яркий солнечный свет прыгнул в открывающуюся дверь. Дракошка быстро шел на поправку, благодаря чудесному лекарству бабушки Агаты и ловким Юлиным рукам. Рана на спине уже затянулась, но крылья действовали еще так себе, и новые перышки только-только проклевывались на больном месте. Поэтому Неська пока не мог полноценно двигаться, и решил не вылетать на охоту этой ночью. Дракошка посмотрел в лицо девочки, подтолкнул клювом ее руку и зажмурился в ожидании ласкового прикосновения её легкой руки.

– Неська, миленький, поправляйся, – гладила Юлечка пестрые перышки на дракошкиной голове и ушках, – Нам без тебя плохо, да и бабушка скучает!

– Слушай, Неська, а мы приятеля к тебе привели! Думаю, вы понравитесь друг другу! Знакомься – Фрикадель, – сказал Никитка, приоткрывая дверь еще шире. И, в образовавшийся проем тут же вклинилась улыбающаяся Фрикаделева мордочка.

Неська открыл глаза и удивленно ухнул. Фрикадель подошел к больному дракончику, осторожно обнюхал его и лизнул в пушистую пестренькую щеку. Неська обрадовано защелкал клювом, быстро-быстро объясняя что-то.

– Подружились! Разговаривают!– засмеялась Юлечка, – Ник, давай, оставим их вдвоем – пусть поболтают, а мы пока чаю попьем у бабушки!

Никитка кивнул, и дети дружно побежали по дорожке.

Бабушки Агаты дома не оказалось – она ушла в курятник, собрать яйца для обеда. Дед Леша сидел за столом и неторопливо потягивал чаек с малиновым вареньем.

– А-а! Пришли-таки! Ну, проходите-садитесь! А мы с Агатой вас ждали пораньше.

– Привет! Деда! – хором поздоровались дети, наливая себе чай и хватая по пирожку.

– Рассказывайте, с чем пожаловали! – сказал дед, разглядывая внуков внимательными голубыми глазами.

Брат и сестра переглянулись: с чего начать? Решилась Юлечка:

– Сначала мы лечили Неську – его кто-то подрал!

Дед кивнул:

– Знаю, бабушка рассказала.

– А потом мы нашли яйцо! – жуя, произнес Никитка.

– Чьё? – дедовы брови удивленно взлетели.

– Драконье! И оно уже вылупилось! То есть он! То есть Фрикадель!

– Какой-такой – Фрикадель? А ну, с этого момента расскажите подробнее!

– Да что – рассказывать! – взмахнула чашкой девочка, выплеснув остатки чая брату на колени, – Тут показывать надо! Хочешь на него посмотреть? Фрикадель у Неськи!

Дед Леша чуть ли не быстрей ребят сорвался с места и побежал к Неськиному сарайчику. Ребята – за ним. Едва открыв дверь маленького домика, все увидали прелюбопытную картину: Фрикадель лежал на пузе, развалившись на травяной подстилке, а Неська – свернулся у него на спине, спрятав мордочку в курчавой сиреневой шерсти. Дракончики крепко спали.

– Вот это я понимаю – Фрикадель, так Фрикадель, – хриплым от волнения шепотом сказал дед, – Драконище!

– Не бойся деда, – утешила Юлечка – Он добрый, видишь – Неське он тоже понравился!

– Это кто тут Неське понравился? – послышался позади голос бабушки Агаты. Она возвращалась из курятника с полной корзинкой крупных коричневых яиц. Увидев столпотворение возле Неськиного сарайчика, она решила узнать: в чем дело, почему домашние беспокоят больного? Заглянув через мужнино плечо, бабушка ахнула, шарахнувшись назад:

– Это что за чудо-юдо?!

– Это не чудо-юдо, а Фрикадель – он наш. Он – детеныш домашнего фиолетового дракончика. Мы вчера нашли яйцо, а сегодня утром – он вылупился и уже немного подрос, – пояснил Никитка. Бабушка удивленно переводила взгляд то на дедушку, то на внуков. Все они с многозначительно-серьезным видом кивали.

– А он, это ваш Фрикадель не кусается? – опасливо спросила она, заходя Фрикаделю в тыл.

– Что ты! Он добрый, только лижется! И всех любит! – наперебой закричали дети.

От шума проснулись дракончики, синхронно зевнули. И Фрикадель, осторожно подцепив Неську рогом, спустил его на подстилку – отдыхать, а сам встал, вежливо посмотрел на бабушку с дедушкой и улыбнулся добродушной драконьей улыбкой.

Бабушка растаяла:

– Какой он хороший! Надо его срочно покормить!

А дед Леша, трогая фиолетовую чешую на спине Фрикаделя, серьезно спросил:

– Милые внуки, если вы нашли яйцо, значит – его кто-то потерял и может, уже ищет. Кто? Вам случайно не известно?

Никитка с горьким вздохом махнул рукой:

– Случайно известно. Оно из питомника в Малинниках. Наверно, выпало из монорельса по дороге.

Дед сдвинул брови:

– Я считаю, надо связаться с питомником и сообщить о нашей находке.

Юлечка и Никитка повесили носы – страсть, как не хотелось им отдавать дракошу…

– Ну, де-еда! – заканючила Юлечка на правах девчонки.

А баба Агата, глядя на ребячьи переживания, улыбнулась и сказала:

– Ну, не волнуйтесь вы так…Мы постараемся уговорить Малинники, чтоб нам оставили Фрикаделя…

В поход!

Дети не спеша, двигались по тропинке, освещенной радостным утренним солнцем. Они уже успели снова нацепить рюкзаки с водой и поклажей, и как следует вооружиться. Ведь когда идешь на охоту на «Страшного Хищника», никогда не знаешь, чего ждать от них, «Страшных Хищников», и дети приготовились ко всему. В траве параллельным курсом шел Фрикадель, то и дело неуклюже взмахивая фиолетовыми крылышками, и при этом на пару секунд зависая в воздухе – точно над цветочными головками.

– Жарко! – Никитка глянул на солнце, – сегодня опять весь день припекать будет.

– Да-а, хоть в колодец лезь, – поддержала брата Юлечка.

– А давай водой из поливалки обольемся! – предложил предприимчивый братец, – пока идем, одежда высохнет – нам не жарко!

– Здоровски! – восхитилась Юлечка, – а где у нас ближайшая поливалка?

– На гороховом поле! Бежим туда!

Никитка и Юлечка наперегонки поскакали по цветущему разнотравью, перепрыгивая кротовые холмики, прямо к радужному «душу», который деловито вращался, разбрызгивая воду на гороховом поле. Фрикадель, то и дело, цепляя хвостом плети вьюнка и мышиного горошка, тяжело подскакивал за детьми. Юлечка и Никитка с наслаждением прыгали под теплыми тонкими струйками, хохотали, брызгались и поливали Фрикаделя, который от счастья светился фиолетовым перламутром.

Промокнув до нитки, дети снова нацепили рюкзачки и взяли в руки «оружие» – бейсбольную биту и теннисную ракетку. Они готовы были вновь отправиться на борьбу со «Страшным Хищником».

– Ха! Никит! Смотри на Фрикаделя! Ну и смехота! – Юлечка закатилась заливистым смехом, тыкая в сторону дракошки теннисной ракеткой. Никитка оглянулся и тут же от смеха согнулся пополам: вся прелестная Фрикаделева шерстка, хорошенько пропитавшись водой, свалялась, и весьма необычно. Шерстинки слиплись по несколько штук, отвердели и угрожающе торчали дикобразными иглами. Дракончик стал походить на гигантского ежа-переростка.

– Ой, не могу, вот умора! У нас теперь не дракон, а летающий дикобраз! – стонал от смеха Никитка, глядя на удивленную Фрикаделеву мордаху. Отсмеявшись, Юлечка, хитро улыбаясь, подошла к любимчику и дотронулась до одной такой «иголки».

– Ай, Никит! А иголки-то настоящие – колются!

Никитка, икая от смеха, тоже осторожно тронул одну сиреневую иголищу.

– Острые! Все с ним понятно – это у него защита такая. Чтобы не думали «Страшные Хищники», что Фрикадель у нас толстый и пушистый. Он у нас – ого-го!

– Да! Берегитесь, «Страшные Хищники» – к вам идет колючковый дракон! – и Юлечка погрозила кулаком в сторону леса.

Жуть

Друзья направились к сосновому лесочку, потому что высчитали, что именно там кто-то мог спрятаться среди деревьев, а потом напасть на Неську во время его ночной вылазки. Они шли гуськом: первый – Никитка, за ним – Юлечка, замыкал шествие бряцающий иглами, грозный Фрикадель. Напряженно вглядываясь в подлесок, ребята даже переговариваться перестали – почудилось им, будто кто-то здоровенный промелькнул и исчез среди золотистых сосновых стволов. Разнотравье кончилось, и дети вышли на берег небольшого заболоченного ручья, где застали странную картину: на берегу, где раньше зеленой стеной стоял рогоз, зияла глубокая яма, на дне которой что-то серебристо поблескивало. Никитка рискнул спуститься вниз, хватаясь за остатки рогозовых корней, чтоб подробнее осмотреть дно ямищи.

– Похоже на яичную скорлупу, – крикнул он снизу, – Но она какая-то не такая, как искусственная – сбоку кнопочки. А может это и не скорлупа вовсе…Капсула пришельца?

Внезапно Юлечке стало жутко. Нет, не просто страшно, как не раз бывало, если с Никиткой что-то случалось, а невыносимо жутко, как не было с ней еще никогда. Ужас объял все её тело, скрутил душу, заставил онеметь язык, наполнил свинцовой тяжестью руки и ноги. Фрикадель, похоже, испытывал нечто подобное – он, сложив уши, начал тоскливо подвывать, и пытался прижаться «ежовым» боком к Юлечке.

Девочка почувствовала множественные уколы тонких иголок в руку. Оглянулась – Фрикадель: в глазах плещется страх. Она обняла драконью мордочку – вроде стало легче: отпустили сердце цепкие пальцы ужаса.

– Никитка! Наверх! Скорей!

– Уже лезу! Не волнуйтесь! – Крикнул мальчик. И резво полез наверх.

И тут Жуть не вытерпела: вот он – решающий момент. Сейчас Жуть покончит с этими противными маленькими существами – они будут первыми, да, первыми. Потому как от них, этих крошечных белковых кусочков струился могучий поток убивающих её частиц счастья. Букашки просто не имели право на существование здесь, рядом с ней, с ее сущностью.

Сначала Жуть осторожничала – хотела обойти их стороной. Но потом она уловила знакомые, успокаивающие вибрации: Страх. Панику. Ужас. Жуть поняла: настал, миг ее триумфа, ее господства. С них, с этих дрожащих местных букашек начнется, да, начнется гибель маленькой планетки. Лавина страха, зародившись здесь и сейчас, покатится со скоростью света и уничтожит все живое, трепещущее, любящее. Она, Жуть, будет довольна, ее боль исчезнет, исчезнет навсегда. И она наестся. И можно будет снова уснуть.

Жуть втянула в себя едкий воздух планетки, нагрела его внутри слизистого тела и выпустила, шипя струю серного ослепляющего пламени. Занялись золотые сосновые стволы.

Первое, что увидел Никитка, показавшись на краю ямы – жёлтое зарево, полыхнувшее за спиной у Юлечки и Фрикаделя и озарившее всю поляну мертвенным светом. В пламени пропали сосны. Девчонка этого не видела. Зато увидел Фрикадель. Издавая гортанные рокочущие боевые возгласы, он вздыбил дикобразные иглы и бросился на врага.

Из горящего, когда-то посаженного прадедом, соснового леса, тяжело переваливаясь с лапы на лапу, выползла она – Жуть. Скользкая тварь превратилась в огромное, уродливое подобие совиного дракончика. Тело Жути покрывала грязно-коричневая чешуя, с клюва то и дело срывались капли серой слизистой дряни, глаза, не мигая, смотрели на смертельно напуганных ребятишек. Чудовище изрыгало огонь. Оно выплюнуло очередной серный шар в наскакивающего Фрикаделя. Фрикадель прянул в сторону – шар взорвался сполохом огня, занялся сухой рогоз. Жуть в предвкушении легкой расправы, подтащила неповоротливое тело ближе к краю своей ямы.

– Я – с Фрикаделем! Беги за подмогой! – Крикнул Никитка и ринулся на помощь дракошке, размахивая битой. Фрикадель умудрился взобраться на спину Жути, пока та плевалась в Никитку огненными шарами. Домашний фиолетовый вонзил свои острые синие когти в спину врагу, пытаясь там за что-нибудь зацепиться – броня не поддавалась. До Жути, отвлекшейся на Никитку, наконец, дошло, что у нее на спине кто-то хозяйничает. Она начала отчаянно вертеться на месте, бить по спине крыльями, лишь бы сбросить помеху. И вдруг крылья твари начали тянуться, лопаться, рваться на полоски, напарываясь на длиннющие Фрикаделевы иглы. Чудовище, от боли и изумления задрав морду к небу, испустило возмущенный протяжный рев.

Одновременно с этим воплем Юлечка очнулась от потрясения и, крепко сжав в руках ракетку, понеслась спасать брата и дракончика. Фрикадель торжествующе клекотал. Никитка подбежал и, размахнувшись битой, огрел со всего маху уродливую когтистую лапу. Жуть взвыла. Никитка плюнул от отвращения на чешуйчатую мерзость. Грязевая чешуя, на которую попала Никиткина слюна, с противным шипением начала лопаться и расползаться. Кошмарный «дракон» выпустил очередной огненный шар. Мальчишка в ту же секунду осознал, что увернуться – не успеет, и зажмурился, приготовившись к самому страшному.

Что-то просвистело у него под самым носом. Послышалось звонкое «Пин-н-гг!» – запели струны теннисной ракетки. Это Юлечка, подскочив, «отбила» огненный шар обратно, хозяину. Взорвался, разбрызгивая слизь, выпученный глаз, Жуть взревела.

– Давай, Никитка! Смелей, Фрикадель! – завопила Юлечка. Она краем глаза заметила, какой эффект произвел Никиткин плевок и тоже с разгону плюнула на корявую лапу, – не давайте ему опомниться! И, достав из рюкзачка бутылку с водой, начала плескать ее на грязную чешую.

– Ага! – возликовала девочка, – Вода для нее – яд! Поливай ее, Никитка! Кусай ее, Фрикадель!

Броню Жути разъедала родниковая вода, будто едкая кислота. Чудовище выло, вертясь на месте, и беспорядочно изрыгало огненные шары. Юлечка добросовестно работала ракеткой. Жуть осознала – всё идет не по ее плану. Эти малявки причиняют ей боль её же огнем! А самое страшное – они вместе. С каждым мгновением жгучие светлые частицы, что ореолом окружают этих существ, становятся всё плотнее и опаснее для неё, Жути. Она задергалась от разъедающей боли в лапах и на спине – не помогло. Тогда Жуть побежала: она развернулась и поволокла жирное тело в яму.

Никитка и Юлечка, воспользовавшись секундной передышкой, хлебнули из бутылочек дедовой водицы и с силой, тысячами струек, вытолкнули ее изо рта, как будто бабушка, по старинке увлажнявшая пересушенное для глажки бельё. Чудовище передёрнулось – капли воды пенно вскипали на чешуе, плавили её, обнажая дрожащие внутренности. Тварь вопила, корчилась и больше не плевалась огнем, из последних сил пытаясь стряхнуть со спины Фрикаделя. Дракошка не терял времени зря – он увидел, как действует вода на твердокаменную защиту Жути, и принялся расколупывать поврежденную чешую, разрывать серо-жёлтое слизистое месиво.

– Фу-у-у! – дружно скривились дети, содрогнувшись от отвращения,– Ну и гадость!

Они перестали брызгаться, глядя, как Фрикадель расправляется с уползающим врагом. Тут Жуть, добравшись до серебристых обломков капсулы, скинула ненужную уже броню, а заодно и Фрикаделя, и здоровенной слизистой амёбой кинулась на детей. Это был последний шанс её, злобной Жути, победить несносных коротышек.

– Фрикадель, ко мне! – скомандовала Юлечка, от неожиданности забыв завинтить бутылочку с водой, которую все еще держала в руках. Девочка попятилась и, размахнувшись, запустила бутылочкой в отвратительную Жуть.

Бутылка с чмоканьем пропала в теле наступающего чудища. На том месте, где разлилась дедова водица, Жуть вспучилась, пошла пузырями и, со звуком небольшого взрыва – лопнула. Никитка не растерялся – тут же кинул вторую водяную «гранату» – Жуть, наконец, взорвалась целиком, украсив края ямы, Фрикаделя и ребят ошмётками вязкой слизи.

Дети без сил опустились на осклизлую траву. Юлечка плакала запоздалыми нервными слезами.

– Эт-та дрянь ведь могла… мог-гла нас убить! И Фрикаделя! И дедушку с бабушкой! – всхлипывая, шептала девочка.

– Не плачь, сестрёнка, мы с тобой молодцы мы справились, – обнимал Юлечку Никитка, прижав к себе другой рукой Фрикаделя, – и Фрикадель молодец! Он настоящий герой, совсем не испугался…

Юлечка улыбнулась, обняла Фрикаделя за шею и чмокнула в грязную фиалковую щеку. Дракошка смущенно гукнул и захлопал от радости длиннющими ресницами.

Новый пруд

Первой догадалась, что в Лесниках творится что-то неладное, бабушка Агата. Пока она кормила кур, заволновались гуси, устроив оглушительный концерт, истерически закудахтали почтенные квочки. Заворчал, нетерпеливо взлаивая старый бобтейл Франя. И, глядя, что хозяйка ничего не предпринимает, начал тянуть ее за штанину джинсов. Неська завозился в своем сарайчике, хлопая в возбуждении крыльями и выщелкивая клювом чечеточную дробь. Бабушка не на шутку встревожилась – животные зря паниковать не будут. Она заспешила в дом – к деду Лёше. Еще пересекая двор в сопровождении Франи, она увидела, как на порог вышел её муж в полном боевом вооружении: на голове – строительная каска, в руках – охотничье ружье, которым по зиме гоняли волков. Усы деда воинственно шевелились сами по себе.

– Что-то происходит, – буркнул он, суя ноги в сапоги. – Скорей, скорей! Поторопись, Агата, вдруг что с детьми! – подгонял он бабушку, натягивающую в срочном порядке кроссовки и толстовку с карманами, в которых хранились травяные настои для особых случаев и забытый игрушечный водный пистолет.

Прихватив с собой Франю, дед и бабушка побежали к ручью, откуда доносились жуткие звуки и крики детей. Мохнатые пчёлы, ощутив шестым чувством, напряжение своего хозяина, перестали деловито собирать нектар и плотной жужжащей стаей полетели вслед за дедом. Через несколько минут запыхавшиеся дедушка и бабушка, увидели странную картину: внуки – целые и невредимые, не считая того, что жутко грязные и покрытые мерзопакостной слизью, обнявшись с фиолетовым дракончиком, сидели на краю огромной ямы и, болтая ногами, смотрели вниз.

Сосновый лес по другую сторону ямы большей своей частью выгорел, и отдельные стволы еще дымились.

– Целы? Живы? Целы? Живы? – спрашивала бабушка, от волнения позабыв, видимо, остальные слова, и ощупывая по очереди то одного, то другого, то третьего бойца. Франя тем временем спустился в яму – исследовать слизистую массу на дне.

– Так, дети, – серьезно сдвинув брови, сказал дед, – рассказывайте, что здесь произошло?

Никитка и Юлечка, дополняя друг друга и отчаянно жестикулируя, объяснили, что на них напала Жуть, слегка смахивающая на совиного дракончика, что Фрикадель вёл себя как настоящий герой. Юлечка держалась молодцом, а родниковая вода сделала своё дело.

– Да что же это такое! – возмущалась бабушка, стараясь одновременно обнять всех троих, – вы ж едва не погибли!

– Да-а! Вот так фокус! Откуда в Лесниках взялась эта дрянь? – недоумевал дед.

– Я думаю, дед, что скорей всего – из этой ямы. Там, на дне вроде осколки скорлупы валяются: Оттуда он вылупился, и прятаться от нас в яме хотел! – ответил Никитка.

Подошел Франя, махнул коротким хвостом, и, повернувшись к остаткам капсулы – грозно зарычал.

– Ох, не поспели мы к вам на помощь, ох, не поспели! – сетовала бабушка, – Смотрите, даже пчелы дедовы вас спасать прилетели! Спасибо, пчелки, летите назад, у нас все в порядке! – обратилась она к пчелам. И гудящий шевелящийся пчелиный шар неторопливо полетел по направлению к клеверной луговине.

– Все ж не зря мы антиграв к ульям приделали. Пчелы – они благодарные. Вишь – прилетели! Да и мы не с пустыми руками пришли, – улыбнулся дед, демонстрируя свой пугач и бабушкин пистолет.

– Зароем грязь! – топнула ногой Юлечка.

– Нет! – возразил Никитка, – что добру пропадать – насыпем на дно ямищи песочек, воды нальем, карасей запустим – получится пруд! Рыбачить там будем.

– Ура! – обрадовались бабушка с Юлечкой, – пошли отмываться и звонить: пусть песок по монорельсу шлют и мальков из рыбхоза. Хочется поскорей засыпать эту дрянь, даже если она и не радиоактивная, все равно противно.

И семья, все еще под впечатлением от происшедшего, направилась к бабушкиному дому. Довольный Фрикадель бежал бок о бок с Франей, приветливо помахивая сиреневыми крылышками и ушами.

Вдруг невдалеке послышалось гудение воздушной телеги. Фрикадель насторожился. Из-за дымящихся остатков соснового леса, величественно выплыла телега, на боку которой искрился солнечным зайчиком малиновый знак: МДП. Поднялся прозрачный купол и молодой мужчина, одетый в малиновый комбинезон, приветливо улыбаясь, подошел ко всей, напряженно замершей компании.

– Это вы посылали запрос в Малинники? Насчет найденного яйца? – Дружелюбно поинтересовался он.

– Да, – выступая вперед, – ответил дед Леша, – Но, как видите – яйца больше нет! – Он показал рукой на игольчатого Фрикаделя.

– Вот так Драконище! – Изумился парень, – У нас в питомнике есть такие, но гораздо меньших размеров! И что, оставить его вам или забрать?

– Не-ет! – Вскричали одновременно две детские глотки.

– Никуда наш Фрикадель не поедет, – уже спокойнее уточнил Никитка, – Мы – его хозяева. И мы его ни за что никому не отдадим!

– Ни за что! – категорично подтвердила Юлечка, воинственно взмахнув при этом ракеткой.

– Тише, тише, ребята, – улыбаясь, проговорила баба Агата, – Молодой человек и не собирается отбирать у нас Фрикаделя, ему лишь требуется уточнить некоторые формальности, – и она подошла к воздушной телеге.

Юноша высветил на компьютерной панели какой-то текст. Бабушка прочла и кивнула, приложив палец в положенном для подписи месте. Молодой человек сноровисто запрыгнул в телегу, махнул всем рукой и покатил в сторону Малинников.

– Ну, вот и все! – вздохнула бабушка, – Фрикадель теперь считается законным жителем Лесников и Малинники больше не будут требовать его возвращения.

– Ур-ра! – захлопала в ладоши Юлечка, – Бабушка, ты – гений!

Дома бабушка Агата, поставив чайник, хлопотала у стола, расставляя отвары душистых трав, чтоб через минуту приступить к обработке ожогов и царапин у отмытых детей и дракончика. Первым мужественно подошел к столу Никитка, подставив под бабушкины пальцы ожог на лбу, а затем глубокие ссадины на коленках. С боку к нему тихонько подкрался пахнущий детским шампунем, Фрикадель, высушенный под феном и, поэтому опять кудрявый и пушистый. Улыбаясь во весь рот, дракончик положил голову Никитке на колени, чтоб тот помазал ему целебной мазью порванное ухо.

– Вот и верь теперь драконам – друзьям человека, – философски проворчал мальчик, обильно смазывая мазью Фрикаделево ухо-тряпочку, – Весь наш лес испоганила дрянь вонючая!

– Ничего, – успокоил дед Леша, – завтра посадим новый – кедровый. У меня уже и саженцы припасены.

В кухню вошла Юлечка, вытирая влажные волосы махровым полотенцем. Немного понаблюдав за действиями бабушки Агатиных рук, накладывающих травяной пластырь Фрикаделю на расцарапанную щеку, девочка произнесла:

– Бабуль, дедуль, а вот как вы считаете, стоит ли знать нашим беспокойным родителям о столь незначительном происшествии? Тревожить их зря? Отрывать от работы? А?– И она вопросительно посмотрела на предков своими чистыми серыми глазами.

Бабушка Агата прыснула в макушку Фрикаделю.

– Я думаю, что появление в Лесниках нового пруда их только обрадует! – ответил за всех дед Лёша, хитро глядя на внучку, и разливая по кружкам ароматный травяной чай, – Ну что, прошу всех к столу – угощайтесь: первый мед!

СНЕГОДОЖДЕВИТЕЛЬ

В Ньяму

Размеренно взмахивая широченными глянцево-бурыми крыльями, поджарый пустынный дракончик патрулировал золотистые дюны, едва тронутые первыми лучами восходящего солнца. Неспешно пролетая над обширной территорией рельефного эрга – песка, блуждающего между дюнами, дракончик, с высоты своего полета заметил малютку-тушканчика, улепетывающего широкими прыжками от рогатой клетчатой гадюки.

Бросок – и змея уже извивается в цепких драконьих когтях, тщетно пытаясь прокусить роговую черепашью чешую на коричневой драконовой груди. Пустынный охотник победно застучал длинным, как у птеродактиля, клювом. Оранжевая шерсть по всей спине – от головы до хвоста встала дыбом, отчего дракончик стал походить на старую половую щетку. Резко щелкнув в заключительном аккорде, дракончик, посчитав, что утренняя охота удалась, поспешил в гнездовище, расположенное в баобабовом лесочке, близ озера с опресненной водой в африканском селении Ньяму, что на западе пустыни Сахара.

За возвращением дракончика следили три пары глаз. Две – рассеянно, а одна очень даже заинтересованно. Девочка Юлечка потягивалась, нежась под утренними, еще не жгучими солнечными лучами, а ее старший братец Никитка тщетно пытался пригладить расческой непокорные медно-рыжие вихры. Фрикадель – их домашний дракончик с неподдельным интересом разглядывал, что же там такое поймал себе на завтрак его худощавый собрат. Ведь он, Фрикадель, тоже проголодался и был не прочь подкрепиться. Потому, как, приехав вчера вечером в Ньяму, вместе с Никиткой и Юлечкой – в гости к их родителям, и получив причитающуюся долю восторгов и поцелуев, он съел лишь пару бутербродов с сыром, да пару булочек, да печеньице – всего ничего для молодого дракона с хорошим аппетитом.

В баобабовом лесу проснулись и переливчато засвистели какие-то невидимые птицы. Заиграла янтарным светом водная гладь озера. Отчаянно зевая, Никитка и Юлечка нога за ногу отправились к озерцу – окунуться с утра в бодрящую воду.

Из ослепительно белого, сверкающего синими светоотражающими стеклами, полукруглого дома, вышла Анастасия Павловна. И, уже набрав в легкие побольше воздуха, хотела, позвать детей к завтраку, но увидела, что ребята бегут от озера, совершенно мокрые, счастливые и проснувшиеся, с шумом выдохнула.

– Доброе утро, мам! – Юлечка вежливо приветствовала слегка ошеломленную прытью собственных детей, Анастасию Павловну.

– Доброе утро, мам! – повторил за сестренкой Никитка, – Как у вас здесь хорошо! Почти так же здорово, как у нас в Лесниках! Только жарища замучила – сил нет!

– Точно, хоть весь день в озере сиди! – поддержала братову критику Юлечка. А Фрикадель, хоть и не был особым любителем водных процедур, согласно пофыркивал, во всем соглашаясь со своими любимыми хозяевами.

– Ничего! – улыбнулась мама, – мы с папой довольно быстро привыкли к жаре, и вы скоро адаптируетесь. Мы же, сами знаете – по работе сюда приехали – монорельс прокладывать. А папа у вас еще и спец по всяким изобретениям. В свободное время, пока вы не приехали, он вечерами постоянно что-нибудь мастерил, – не спеша рассказывала мама, вытирая пушистым полотенцем «лисичковые» Юлечкины волосы, – Все, дорогая. Теперь, пожалуйста, пойдите и переоденьтесь. Я жду вас за столом – завтракать. А мокрую одежду и полотенца можете развесить под навесом – в момент высохнет.

На веранду вышел Юрий Алексеевич, с воодушевлением помахал руками с видом заядлого спортсмена, и, втянув животик, сделал несколько приседаний. Интенсивно «расчесав» пятерней медно-рыжие, такие же как у сына, вихры, сообщил родственникам:

– Ну, я готов, пошли завтракать!

И вся семья, сияя снежной белизной легких комбинезонов, направилась по галечной дорожке мимо колючих низкорослых кустов, к обеденной беседке, увитой клематисом. Юлечка, всегда считавшая себя специалистом по ботанике, с горящими глазами изучала колючие кустики, кое-где усыпанные мелкими желтыми звездочками цветов, а кое-где уже – зелеными продолговатыми ягодами. Она сорвала цветок, понюхала, и, наконец, спросила:

– Мам, а что это у тебя тут за кустики произрастают? Узнать не могу…

– Конечно, доча, это мое новое произведение – барбарис пустынный. У него просто масса достоинств. Во-первых, он карликовый. Во-вторых: цветет и плодоносит круглый год. А в-третьих – он колюч, значит не пройдут на нашу территорию ящерицы-ядозубы, змеи и другие не слишком приятные обитатели пустыни. Помнишь, я тебе в начале лета в письме говорила о жимолости? Так я до сих пор ей занимаюсь – не хочет она в пустыне жить.

Юлечка серьезно кивнула:

– Не переживай, мам, мы с тобой вместе обязательно что-нибудь придумаем! Клематис ведь тоже долго капризничал и не хотел приживаться, а теперь смотри-ка – цветет во всю: и цветы-то на нем, и пушистики. Твоя работа – просто загляденье! Кстати, а как тут все поливается? Я вижу и огурцы, и перец, и помидоры – все такое жизнерадостное!

Мама махнула рукой в сторону папы, а потом указала на неприметную будку, примостившуюся в боярышниковых кустах на задах обеденной беседки:

– Это все он, ваш папа, изобрел: целая подземная оросительная система. Вон – помпа на солнечных батареях, воду качает из подземного ключа, обогащает ее микроэлементами и корешки поливает по мере высыхания. Там компьютер за всем следит – автоматика. А днем – из- под земли тонкий защитный купол выезжает. Он хоть и прозрачный, но отлично прикрывает наш сад от палящего солнца, иначе давно бы тут все сгорело.

– Поня-я-тненько! – протянула девочка – Хорошо, что у нас есть такой папа! Он обязательно для тебя придумает что-нибудь такое, с чем твоя непокорная жимолость согласится и сложит оружие!

Анастасия Павловна загадочно улыбнулась своей сияющей улыбкой и, глядя на нее перламутровыми глазами, потешно захрюкал Фрикадель.

Снегодождевитель

Отлично позавтракав в тенечке зеленой беседки тостами с вареньем из лепестков роз и фруктами, дети накормили Фрикаделя и, собрались было на экскурсию по открытой местности селения Ньяму, пока не обратили внимания на папу, который за маминой спиной таинственно сверкал глазами и делал однозначные заговорщицкие знаки – следовать за ним. Заинтригованные брат и сестра, переглянулись и молча пришли к соглашению, что экскурсия – она подождет и не куда не убежит. Поэтому, вежливо поблагодарив маму за завтрак, ребята тихонько пошли вслед за папой по направлению к тому самому невзрачному, спрятавшемуся в кустах, сарайчику. А беззаботный Фрикадель, предвкушая любопытное дельце, потопал за Никиткой, видимо посчитав мальчишку организатором будущей проделки.

Бесшумно отъехала в сторону зеленая пластиковая дверь. И дети, шагнув внутрь, на минуту ослепли от перехода с яркого пустынного солнца во тьму прохладного помещения. Папа включил свет, и дверь автоматически закрылась за вошедшей компанией. Ребята с любопытством осмотрелись: в небольшой комнатке без окон на узком продолговатом столе, похожем на бабушкину старинную гладильную доску, лежал какой-то предмет. Однако детям сразу стало понятно – это прибор, и собственно ради его демонстрации папа затащил их сюда.

– Та-та-та-там! – Юрий Алексеевич торжествующе показал обеими руками на блестящее механическое страшилище. Юлечка с Никиткой неуверенно переглянулись.

– Э-э-э… – Неопределенно попытался выразить свою мысль Никитка, машинально почесывая Фрикаделево темечко.

И тут Юлечку осенило:

– Ага! Я поняла! Папочка, ты, наверное, недавно про мушкетеров читал? Там у кардинала была французская тюрьма с подвалами и застенками и еще разные пыточные железки! Смотри, Никит, наш деятельный папа изобрел средневековую пыточную машину! Сюда, в эту широкую трубу засовывают руку или ногу, а вот эти мелкие трубочки впиваются в кожу и высасывают у человека кровь! Всю! До капельки! Супер-изобретение! Я бы так не смогла! Честное слово!

Папа от неожиданности потерял дар речи, схватился за голову и, в изумлении подняв брови, вопросительно переводил взгляд то на сына, то на дочь, пытаясь понять: шутит Юлечка или говорит серьезно? Никитка, оставил в покое Фрикаделеву голову и немедленно кинулся спасать отца.

– На, попей, пап, легче будет! – сочувствующий сын сунул под нос Юрию Алексеевичу бутылочку с соком, – И не пугайся, Юля не специально, просто она так неудачно пошутила. Мы же с ней сразу поняли, что это твое новое грандиозное изобретение! А сестрик решила немножко тебя подбодрить, – утешал Никитка папу.

Юлечка с нескрываемым интересом смотрела на всю эту картину – она не ожидала, что вольный полет ее фантазии будет столь результативным.

Фрикадель, решивший, что без его утешения люди ну никак не обойдутся, подскочил к Юрию Алексеевичу и принялся интенсивно вылизывать синим языком папину загорелую щеку.

Смущенно теребя рыжую кисточку на конце косички, Юлечка подошла к отцу и примирительно спросила:

– Папуль, ты ведь не сердишься? Просто мы с Никиткой чуть-чуть не поняли – что это такое?

Папа покочал взъерошенной головой, встал и, обтирая рукавом облизанную щеку, подошел к «инквизиторской машине».

– Дорогие дети, – произнес он веско, – Это совсем не то, что вы думаете – не пыточная машина, а мобильная поливальная установка на солнечных батареях со встроенным компьютером. Прицепляешь ее к последнему вагону монорельса или к воздушной телеге, и вперед – поливай, что хочешь! В большое отверстие загружается всякий мусор: отходы, коробки и даже песок. Мусор распадается до атомов в толстой трубе под действием солнечной энергии, которой здесь, в нашей Сахаре, в избытке, а потом, уже из этих боковых маленьких дырочек льется вода. Можно поставить программу охлаждения – будет снег. А если задать программу «дождь», то тогда из корпуса выйдут трубочки, и вода будет брызгать в разные стороны.

– Ну, ты даешь! – восхищенно прошептал Никитка, – А название у твоего изобретения есть? Конечно, кроме того, что Юля придумала – про инквизиторскую машину? Какое-то оно не слишком подходящее для поливалки.

Папа, еще раз бросив на Юлечку укоризненный взгляд, торжественно провозгласил:

– Право красиво и по существу назвать придуманную мной, оросительную машину, я предоставляю вам – мои сообразительные дети!

– Подумаешь! Большое дело! – пожала плечами Юлечка, – Эта машина для чего – для дождя! Ну, еще и для снега! Поэтому я предлагаю назвать ее – «дождитель»! Нет, не так – «дождеснегоход»! Нет, не то – «дождеснеговитель»!

– Снегодождевитель! – подхватил Никитка.

– Точно! Снегодождевитель! Папочка, отныне и навеки твоя гениальная поливалка будет называться – Снегодождевитель! – подытожила Юлечка.

Сорвавшиеся испытания

Время приближалось к шести часам пополудни, и ящерица-игуана, выбралась на воздух из своего дневного убежища под остовом старой баобабовой ветви. Ритмично раздувая горло, она неподвижно застыла на плоской части белесой коряги, торчащей из песка. В янтарных глазах ящерицы солнце отражалось миниатюрным пламенным кружочком.

В тени засохшего пенька зашевелился песок, осыпаясь в воронку, и из образовавшейся норки вылез крупный скарабей. Жук основательно почистил зазубренные лапки, тряхнул усиками, сбивая прилипшие песчинки, пару раз поднял и опустил черные жесткие надкрылья, выпуская на свободу нежно-прозрачные внутренние крылышки, проветривая их и расправляя слежавшиеся складки. Приведя летательный аппарат в рабочее состояние, скарабей тяжело поднялся в воздух и, с гудением набирая высоту, отправился на поиски подруги.

Игуане осталось лишь с сожалением смотреть хищным глазом вслед удаляющейся вероятной добыче. Ящерица поменяла позу и вновь замерла на своем посту желто-зеленой причудливой статуэткой. Внезапно она почувствовала ощутимое сотрясение воздуха, какое бывает при движении крупного объекта с приличной скоростью. Игуана не стала дожидаться приближения возможного хищника и предпочла юркнуть в свое надежное дневное укрытие.

Никитка, Юлечка и Фрикадель сидели, пристегнувшись в трех удобных креслах воздушной телеги, оптимистично движущейся вглубь пустыни. И это почти бесшумное их скольжение над песком спугнуло чуткую ящерицу. Дополнительным прицепом к телеге летел снегодождевитель, надежно прикрепленный к корпусу мягким вакуумным сочленением. Дети неслись сквозь пески от одного оазиса к другому, плексигласовый купол защищал их лица от горячего встречного ветра, поэтому они не ощущали той довольно большой скорости, с которой двигалась послушная телега.

Девочка, увлеченно что-то разглядывая сквозь выпуклое боковое окно, спросила брата:

– Никит, а ты предполагал когда-нибудь, что мы с тобой будем вот так лететь сквозь пустыню?

Никитка улыбнулся и отрицательно помотал головой – управление телегой, хоть и было автоматизировано, все равно, требовало повышенного внимания. То и дело на их пути попадались точащие из песка, острые древесные обломки. Поэтому мальчик тщательно отслеживал данные навигатора – поломка телеги в их планы никак не входила.

– Никит, – снова спросила Юлечка, – может уже хватит ехать? Мне не терпится испытать снегодождевитель. А тебе?

Никитка снова покачал головой – на сей раз утвердительно.

Проехав очередное озерцо, окруженное кустистыми протеями с ярко-желтыми щетинистыми шарами цветов, Юлечка углядела на склоне огромной дюны странное явление: будто кто-то камушки разбросал – морскую зеленоватую гальку. Причем кое-где эта галька почему-то цвела незатейливыми белыми кисточками цветов.

– Стой, Никитка! Да стой же! Тпру! – не своим голосом вскричала девочка, – Смотри! Смотри, какое чудо – там камушки цветут!

– Уф! – мальчик отер пот со лба, – напугала-то как! Я уж думал по меньшей мере землетрясение увидела или дракона трехголового! – Телега сотворила изящный вираж и остановилась возле чудесных камушков.

Юлечка лихо щелкнула пристяжным ремнем, просочилась в щель поднимающегося защитного купола, и выскочила на бок песчаной горы. Слегка увязая толстой подошвой бареток в песке, она побежала к загадочным камушкам, которые как ни в чем не бывало, нежили под ветром свои перистые цветы. Фрикадель, уморительно подпрыгивая, спешил за обожаемой хозяйкой, а та уже склонилась над пустынным чудом:

– Смотри, Ник! Ну, разве они не прелесть!

Подошел, широкозагребая ногами песок, Никитка. Присел на корточки возле «гальки», понюхал белые цветочки.

– Фии! – присвистнул Никитка, – Эх, сестрик, сестрик, столько всего про растения знаешь, а про «живые камни», что же – не слышала?

– Представь себе – нет! – Юлечка надула губы.

– Да ладно тебе, обижаться, – отозвался мальчик, – Хочешь, расскажу?

– Давай, – вздохнула Юлечка, понимая, что на этот раз на научную лекцию напросилась сама: братец уже вошел в образ профессора – разрумянился и заблестел глазами.

– Ты, конечно, знаешь, что многие животные в пустыне спасаются от жары, зарывшись в песок, – изрек Никитка.

Юлечка кивнула, поглаживая пальчиками трепещущие лепестки,

– Так ведь это – не животные. Вон как цветут, – возразила она.

– Правильно, – согласился брат, – многие пустынные растения поступают, в принципе, точно так же. Условия заставляют их беречь драгоценную влагу. К примеру, вот этот наш знакомый цветок, да, кстати, он называется литопс, целиком зарыт в песок, только кусочки листьев – листовые окна, подставлены солнцу. Эти растеньица настолько похожи на камушки, разбросанные по пустыне, что кто не знает – принимает их за морскую гальку. А потом – удивляется: если галька, то почему – цветет?

Юлечка прыснула в ладошки – уж больно забавно ее старший брат рассказывал разные умности!

От познавательной беседы детей отвлек странный хрупающий звук:

«Хруп-хруп», – раздавалось позади, – «Чавк-чавк-урр-р!», – ребята одновременно оглянулись и хором воскликнули:

– Фрикадель!!!

Их фиолетовый питомец липким языком, аккуратно сдергивал с песка цветущие «камушки», а потом с нескрываемым наслаждением долго смаковал мясистые бирюзовые листики. Выражение неземного блаженства застыло на улыбчивой драконьей физиономии. Глаза сощурились и превратились в щелки, а уши едва подрагивали от удовольствия.

– Фрикадель! Хватит! А ну выплюнь сейчас же! – затопала ногами девочка, – это кто ж тебе разрешил цветочки редкие хрупать? Ах, ты проглотище фиолетовое! Дома не кормят, что ли? Троглодит ты прожорливый, а не домашний дракон! – пошла в разнос Юлечка.

Фрикадель недоуменно хлопал кудрявыми ресницами – с чего это хозяйка так ужасно сердится из-за всякой ерунды? Подумаешь, съел голодный дракон пару сладеньких листиков для настроения, а они уже и крик подняли на всю пустыню и словами нехорошими обзываются…

Дракошка негодующе фыркнул и разочарованно поплелся к воздушной телеге, всем своим видом показывая, что он уже нагулялся и хочет домой.

Никитка сморщился:

– Фрикадель, похоже не на шутку обиделся…

– Ничего, пусть немного пообижается – нельзя же быть таким обжорой. Это вредно в его возрасте, и так поперек себя толще – скоро в двери будет боком проходить!

Никитка решил заступиться за дракошу:

– Что ты, Юль, он же у нас до сих пор растет – здоровый драконий ребенок. И кушает соответственно возрасту. Пусть хоть все эти цветы схрумкает – я на него не в обиде, потому что он – наш!

Юлечка чуть ли не бегом побежала к телеге – извиняться.

Никитка задержался, ему захотелось более тщательно изучить «живые камушки». И запечатлеть в ботаническую прозрачную пластинку камеры то, что не успел сжевать Фрикадель. Мальчишка встал на коленки, миниатюрным совочком раскапывая песок вокруг одного «камушка», стараясь вычислить размер корневой системы и определить, соединяются ли корни этих уникальных растений в общую корневищную сеть?

Он так увлекся, что поначалу совсем не обратил внимания на странный посторонний звук, будто кто-то невдалеке заводил старинный двигатель с неисправной системой зажигания. Когда звук стал навязчиво громким, Никитка, наконец, оторвался от своей работы.

– Сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок, – казалось, сама пустыня скрипит песчаными дюнами в фантастическом танце. Поднялся ветер, с каждой секундой приводящий во все большее движение золотые неповоротливые холмы.

– Юля! – закричал Никитка, и тут же закашлялся от попавшего в горло песка.

«Наверно, она уже сидит с Фрикаделем в телеге», – подумал мальчик. И, преодолевая сопротивление песчаной бури, постарался побежать вслед за сестрой. Звук стал просто невыносимым, пронзающим тело насквозь, но Никитка, зажав уши ладонями, упрямо шел сквозь песок.

Никитка не успел. Он увидел, как из-за гребня дюны поднялась извивающаяся песчаная труба, издающая те самые цокающие звуки. Сосущая воронка накрыла и телегу, и Юлечку, и Фрикаделя, и папину, так и не испытанную, поливалку. В следующее мгновение все кончилось – навалилась звенящая тишина, следов бури как не бывало. Никитка остался в пустыне. Один. За многие километры от родительского дома.

Отчаянье охватило мальчика, острым ножом вонзилось в сердце, колючими мурашками пробежалось до самых пяток, он заметался, пытаясь разгрести песок.

– Юля-а-а! Юля-а-а! – безнадежно звал он сестренку, пока совсем не охрип. Через некоторое время, чувствуя себя сиротливым и опустошенным, Никитка понял, что кричать и искать бесполезно. Он бесцельно побрел на запад в сторону заходящего солнца.

Юля и Эч-ч

Юлечка, услышав краем уха зовущий Никиткин крик, хотела, было обернуться, но, увидев надвигающуюся прямо на нее и Фрикаделя стену вертящегося песка, поняла, что не успеет ни вернуться к брату, ни спрятаться к Фрикаделю под купол телеги. Девочка доползла до телеги и прижалась к ее шершавому боку, спрятав лицо в ладонях, сквозь вой ветра и шелест песка она расслышала четкий, все нарастающий звук: – сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок! Звук заполнял собой все пространство, проникал в голову и хозяйничал там раскаленной иглой. Юлечка сжалась в комочек, почувствовав, что звук отрывает ее от земли и несет, несет неведомо куда…

Девочка очнулась от прохладного свежего ветра, который приятной волной ласкал ее лицо и перебирал растрепанные волосы. Не открывая глаз, Юлечка пошевелила руками-ногами – все цело, все на месте. И, только она собралась с духом открыть глаза, как тут же услышала, что кто-то скребет острыми когтями по пластику и при этом жалобно поскуливает.

«Фрикадель! – догадалась девочка, – Заперт в телеге!»

И, с мыслью спасти своего любимца, девочка открыла глаза и живо вскочила на ноги, мимоходом отметив, что вокруг все та же желтая пустыня, но солнце почему-то зеленое и довольно быстро валится за линию горизонта, а многочисленные кусточки – островки живой изгороди и цветущие гигантские протеи, характерные для Ньяму, куда-то исчезли. «Наверно, это песок мне попал в глаза и испортил зрение», – подумала Юлечка, не особо переживая по этому поводу. Девочка кинулась вызволять напуганного, запертого в воздушной телеге, Фрикаделя. Она застежкой от значка выковыряла песок, набившийся в кнопочную панель внешнего управления, разблокировала кнопки, и надежный купол отъехал назад. Обрадованный дракончик, прильнул к Юлечке, уткнувшись дрожащим носом девочке в плечо.

Юлечка погладила пушистый фиалковый бок:

– Успокойся, милый, мы с тобой обязательно выберемся отсюда…

И про себя подумала: «Знать бы еще, откуда – «отсюда». Она стала нажимать одну за другой картинки на сенсорной панели управления воздушной телегой. Экран включился, перемигиваясь зелеными огоньками, но ни координаты их местонахождения, ни координаты дома, он не высвечивал.

– Странно…– вслух подумала Юлечка, – Никогда не видела, чтоб бортовой компьютер вел себя столь недостойным образом…

Бесполезно потыковшись по экрану ещё несколько минут, она все-таки сдалась:

– Так, Фрикадель, похоже, наш компьютер сдох, придется все выяснять собственными силами. Пойдем, посмотрим, в каком состоянии папин снегодождевитель. В нем должна быть вода, – Она порылась в сумке, – И в запаснике – тоже. Мне почему-то думается, что вода нам ой, как пригодится!

Девочка проверила крепления поливалки – все было в порядке: вакуумное сочленение успешно прошло полевые испытания. И, обходя механизм кругом, она увидела, что к Фрикаделю вернулось благостное расположение духа – дракошка перестал трястись и с любопытством поглядывал по сторонам, осваиваясь на новом месте.

– Поливалка, поливалка, поливалка, Фрикадель, – напевала Юлечка, скрупулезно вычищая песок из дырочек подачи воды. Собственное пение подбадривало ее и не давало предаться отчаянным мыслям из-за полнейшей неизвестности: что же будет с ними дальше?

Девочка поняла одно – они уже не в Ньяму. Зеленое солнце почти совсем спряталось за дюны, но было еще довольно светло – с противоположной стороны горизонта вставало новое светило, наполнявшее все кругом мягким оранжевым светом.

«Сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок», – прервали Юлечкины размышления те самые непонятные звуки, которые предшествовали их с Фрикаделем появлению в этом песчаном мире. Дракончик вздыбил на загривке фиалковую шерсть, противно зашипел, как кипящее масло на раскаленной сковороде, и хищно прищурил перламутровые глаза, глядя Юлечке за спину.

Девочка обернулась и прижалась спиной к поливалке. На них с Фрикаделем со всех сторон надвигалась армия неизвестных маленьких зеленовато-бурых существ. На глазах больше изумленной, нежели испугавшейся девочки, шевелящаяся живая масса стала изменяться – и каплей перетекать из одного образа в другой. «Сок-сок-сок», – появился песчаный смерч. «Сок-сок-сок» – скалящийся Фрикадель поднялся на задние лапы. «Сок-сок-сок» – к Юлечке приблизилась она же сама, составленная из множества невиданных организмов.

Девочка с удивлением разглядывала одно такое существо, находящееся на уровне ее глаз и, как ей показалось, командующее этим слаженным коллективом. Ростом «зеленый человечек» был не больше десяти сантиметров, два огромных, радужных глаза, фасеточных, как у стрекозы, занимали большую часть треугольного личика, а тяжелые, мощные жвалы делали его похожим на грустного богомола. Зеленое на брюшке и бурое на спине, непропорционально маленькое по сравнению с глазастой головой, тельце, загибалось кверху, наподобие запятой, две тоненькие шестипалые ручки сложились в приветственном жесте, а за спиной подрагивали, переливаясь, прозрачные зеленоватые крылышки. Ножками существа свивались друг с другом в единую сеть.

«Главное – нет огромных зубов», – пришла к выводу девочка, закончив предварительный осмотр зеленых «глазастиков» и, облегченно вздохнула, снимая нервное напряжение, – «Похоже, с ними можно договориться. По крайней мере, один из них, выглядит разумно». Зеленый «командир» взмахнул ручками, и собратья по организму синхронно развернули сложенные на животе миниатюрные клешни, которые Юлечка не заметила при беглом осмотре. Девочка встревоженно напряглась, но, услышав знакомое «сок-сок-сок», которое получалось при чечеточном пощелкивании клешней, передумала паниковать: «Всего лишь способ общения», – решила она.

Все больше увлекаясь, разглядывая неизвестный живой объект, девочка рассуждала вполголоса:

– Никитка – обзавидуется! Он гордится, что больше всех знает, а тут – раз и открытие мирового значения в области зоологии принадлежит мне…Фрикадель, – обратилась она к дракошке, – подойди, не бойся, они нас не тронут!

Но дракоша, похоже, ей не поверил: неопределенно хрюкнул и не двинулся с места, а настороженность так и не ушла из его позы. Юлечка улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и обратилась к «самой-себе-зеленой»:

– Здравствуйте, меня зовут Юлечка, я – девочка. А это – Фрикадель, он – дракончик.

Ее лицо на двойнике шевельнулось, и послышались свистящие слова:

– С-с-сдрасствуйте! Мен-ня с-с-совут Юлеч-ч-чка!

– Нет, – твердо сказала девочка, – Юлечка – это я! А ты? Кто? Как тебя зовут?

– Эч-ч! Ючч-ч! Ичч-ч! – многоголосым эхом отозвался организм из шевелящихся «глазастиков».

«Мм-да!», – мимолетом подумалось девочке, – «Плакало мое великое зоологическое открытие, существа-то, оказывается, разумные, говорить умеют, ну да ничего, пусть это будет мое великое «просто-научное-открытие!» Юлечка снова улыбнулась новым знакомым и учтиво продолжила:

– Очень приятно, Эч-Юч-Ич! Дело в том, что мы с Фрикаделем попали в песчаную бурю и заблудились. Не могли бы вы нам помочь? Объяснить, где мы? А там – мы уж сами до дома доберемся!

– Эч-ч! Юч-ч! Ич-ч! – снова зашелестела «колония», теряя форму девочки и превращаясь в плотный шар. Шар зацокал и покатился прочь от растерявшейся девчонки и прижавшегося к ней Фрикаделя.

Никиткино горе

Крохотная пустынная лисичка, фенек, только что поймала лягушку и возвращалась с удачной охоты домой – в нору у корней гигантской протеи. Вдруг она уловила огромными локаторами ушей незнакомые всхлипывающие звуки, которые ветер принес из-за отрога песчаной дюны. Лисичка остановилась: уши задвигались, пытаясь определить, какой такой бесстрашный зверь так громко кричит, не страшась местных хищников? Постояв, с минуту в тени протеи, и неустанно нюхая мокрым носом прохладный воздух, улавливая знакомые запахи, лисичка так и не выяснила для себя ничего определенного. Решив, на всякий случай, обогнуть дюну с подветренной стороны, она осторожно направилась в нору. Благополучно добежав до логова, и уже немного свыкшись с непривычными звуками, фенек преспокойно принялась за вкусную добычу.

Судорожные всхлипы, спугнувшие пустынную лисичку, издавал Никитка. Он вздрагивал, икал и плакал, размазывая по чумазому лицу горячие слезы. Сначала, как только Юлечка и Фрикадель исчезли за плотной завесой песка, Никитка почти не испугался. Он просто подумал, что сестренку с дракошкой смерч отнесет за ближайшую дюну, а потом – бросит, и он, Никитка, если поторопится, быстро отыщет своих «летунов». Но вот мальчишка перевалил через гребень одной дюны, затем – другой, третьей…А следов пребывания девочки и дракошки нигде не было видно. И тогда Никитка понял, что они – потерялись. Причем – все. И Юлечка с Фрикаделем и он сам, уйдя с места остановки их телеги. Солнце село. В воздухе повеяло холодом, и Никитка продрог и активировал подачу тепла в комбинезон, чтобы ночью совсем не замерзнуть.

Уставший мальчик присел возле цветущей протеи, прислонившись спиной к шершавому стволу. И тут ему стало так горько, тоскливо и одиноко, что подумалось – он больше никогда-никогда не увидит сестренку с дракошей. Слёзы побежали по запылённым щекам , прокладывая за собой две чистые дорожки. Пострадав в одиночестве некоторое время, мальчик с удивлением обнаружил, что ему в голову все-таки пришла конструктивная мысль – послать родителям сигнал тревоги. Никитка открыл неприметный кармашек на левом рукаве комбинезона и нажал на красную кнопку, посылающую родителям координаты его местонахождения. Конпка послушно замигала. «Все», – подумал Никитка, – «Теперь остается только ждать». И он прикрыл покрасневшие глаза, прислушиваясь к незнакомым шелестам и шорохам ночной пустыни.

В полудреме мальчик слышал, как ветер слегка пошевеливает кожистые листья протеи, как глухо турлычут лягушки у ближайшего озерца, как попискивают и возятся в ветвях сонные птицы.

Никитке стало интересно. Он открыл глаза и стал смотреть, как оживает пустыня после дневной жары. Вытянув шею и свистя широкими крыльями, пролетела в сторону баобабов птица-носорог. Ее причудливый горбоносый профиль долго был виден мальчику на фоне темнеющего неба. Хрустнув сучком, пропрыгал к колючим кустам проворный тушканчик. Неподалеку ожила суетливая цикада, настраиваясь на ночной концерт. Тоненько заверещал, собравшийся на охоту сыч. Он пронесся над Никиткой и сел на засохший кривой сучок, застыв там наподобие сказочного часового, освещенный восходящей луной.

Рассматривай Никитка это пустынное великолепие днем раньше, любознательный исследователь, который постоянно толкал его на различные научные подвиги, обязательно потянул бы его к природным изысканиям и сейчас. А так – он просто отстраненно сидел, с видом постороннего наблюдателя, и ждал, когда мама с папой расшифруют его сигнал бедствия и примчатся на помощь. Мальчик пошевелился – на дереве захлопали крыльями сторожкие птицы. Никитке послышалось гудение приближающейся воздушной телеги: из-за дюны вынырнул луч голубоватого прожектора, освещавшего путь сквозь пески. Мальчик подпрыгнул и замахал руками над головой. Вскоре свет вырвал его из тени дерева. Приехали родители. Не дождавшись полной остановки телеги, из нее на ходу выскочила мама, за ней – отец.

– Никитка, родной, что случилось? Где Юля? Где дракоша? – Засыпала сына вопросами мама.

Никитка, безучастно, измучившись нервничать от пережитого, машинально отвечал:

– Юля пропала в песчаной буре, Фрикадель и телега с папиной поливалкой – тоже. Ветер их унес неизвестно куда. Я искал – не нашел. Заблудился сам и поэтому послал вам красный сигнал.

– Ничего, сынок, обойдется! – подбодрил Никитку папа, усаживаясь за пульт управления воздушной телегой, – У меня тут встроен один умный приборчик, который поможет нам узнать – где сейчас Юлечка, по специальному маячку, вшитому в ее комбинезон. Этот прибор может найти человека не только в Ньяму или в Сахаре, но и в любом уголке Земли или Луны, – Папа, объясняя, все это Никитке, тем временем ловко пробегал пальцами по кнопкам, вводя Юлечкино и Фрикаделево описание в компьютер.

– Таак! Готово! – объявил он, – теперь – ждем!

Прибор, с минуту равномерно попискивая, выискивал потерявшиеся объекты, а затем результат тщательного поиска высветился на экране красными буквами: «Объекты в Ньяму не обнаружены.»

– Ого! – озадачился папа, – Тогда мы вот так! – и ввел еще какие-то данные. Компьютер сразу же отозвался раздраженным пиликаньем, а слова, появившиеся на экране как громом поразили всю семью: «Разыскиваемые объекты на планете Земля и на Луне не обнаружены».

Пришельцы

– Подумаешь! Не очень-то и хотелось! – фыркнула Юлечка, – Странные они какие-то, да, Фрикадель? Правда нам с тобой, кроме них пока никто больше не встретился…Это потому, что мы стоим на месте, а надо двигаться и искать!

Фрикадель лизнул девочку в ладошку, кивнул и потопал по следу, оставленному шаром из «глазастиков» на гладкой скатерти песка. Пройдя несколько шагов, дракоша оглянулся, заметив, что хозяйка о чем-то задумалась и не двигается с места. Тогда он призывно зацокал языком и улыбнулся, всем своим видом показывая Юлечке, чтоб она поторопилась.

– Хорошо, Фрикадель, я пойду за тобой по этому следу, но куда? – Вот вопрос. И еще один – где мы? Это сейчас волнует меня больше, чем зеленые человечки. Я тут подумала – может нам стоит идти в другую сторону? А?

Фрикадель отрицательно покрутил головой, топоча по песку всеми четырьмя лапами.

– Хорошо, – покладисто согласилась Юлечка, – Я непременно пойду за тобой, но сначала хочу кое-что уточнить.

Девочка повернулась к пульту управления телегой и вновь старательно потыкала во все кнопки.

– Опять глухо, – констатировала она, – Просто хотела еще раз убедиться, – извиняющимся голосом обратилась она к дракончику. Девочка наклонилась, пошарила рукой под передним сиденьем телеги и вытащила ярко-оранжевый буксирный трос.

– Как раз для нашего случая, – пояснила она, – сноровисто прикрепляя его хитрым узлом к специальному крючку под передней защитной пластиной средства передвижения. Юлечка взяла в руки свободный конец троса и волоком потащила за собой по песку неисправную телегу и болтающийся на ней, снегодождевитель. Фрикадель недоуменно пощелкал клювом и вопросительно уставился на девочку – зачем ей все это? Юлечка укоризненно вздохнула:

– Бестолковый ты, Фрикадель, это же – «Имущество», если оно пропадет, то нам с тобой от родителей – попадет! Поэтому мне придется это ценное «имущество» за собой везде таскать! Так всегда: сначала ты на этих телегах разъезжаешь, потом – они на тебе! – ворчала девочка.

А дракошка промурлыкал что-то сочувствующее и подошел к хозяйке, подставляя шею, чтоб и он, Фрикадель мог помочь в перемещении груза по песчаной поверхности.

Накинув на себя оранжевый прочный трос, Юлечка и дракоша неспешным шагом пошли по следу «зеленого шара», преодолели песчаный взгорок, глянули вниз – и обомлели. Там, внизу, на дне неглубокого котлована, стоял самый что ни на есть настоящий космический корабль, правда очень маленький – не больше метра в высоту.

– Вот это номер! – затаив дыхание прошептала девочка, – Эх! Везет нам с тобой, Фрикадель, на контакты с пришельцами. Однако, наш последний контакт что-то не очень меня вдохновил, – она зябко повела плечами, – Я думаю, нам стоит держать ушки на макушке! – Фрикадель тотчас поднял и расправил фиолетовые тряпочки ушей.

– Да, да! Именно так! – тихонько рассмеялась Юлечка, – Мало ли чего им в голову взбредет, этим пришельцам? Может они фиолетовых дракончиков на ужин предпочитают? В жареном виде? – И она лукаво посмотрела на Фрикаделя, довольно громко фыркающего на корабль пришельцев. Фрикадель покосился на хозяйку и, на всякий случай испустил особо раскатистый «фыр-рк», в котором слышалось столько презрения, что девочка не выдержала и фыркнула в ответ, дразня дракошу.

Существа внизу, словно бы посчитав Юлечкино и Фрикаделево фырканье за приветственные возгласы, сложились в несуразного зеленого Фрикаделя, беспорядочно взмахивающего то крыльями, то хвостом. Такого откровенного издевательства над собственным обликом, Фрикадель уже вынести не смог. Воинственно гикнув, он сбросил с себя оранжевую лямку и ринулся вниз – наперерез своему зеленому двойнику. Видимо, чтоб показать, кто здесь главный дракон.

Юлечка, не выпуская из рук троса, рванула вслед за дракошей, подгоняемая несущейся сзади на всех парах, воздушной телегой.

Они врезались в толпу пришельцев почти одновременно, разметав по песку червячковые головастые тельца.

– Ох! – только и смогла вымолвить девочка. Ей вдруг стало жаль разбросанных ими беспомощных человечков в беспорядке дрыгающих худенькими ножками. Она откопала за задним сиденьем телеги братову теплую толстовку и стала торопливо собирать в нее зеленых «глазастиков».

Фрикадель, сохраняя философское спокойствие, принялся с интересом обнюхивать миниатюрный, и тоже зеленоватый космический корабль.

Корабль представлял собой виртуозное творение инопланетной мысли: медуза на изогнутых щупальцах. Сразу понятно, что такая форма способствует ускорению, и никаких лишних железок и антенн. Правда, у этой «медузы» совершенно отсутствовали двери. При непосредственном контакте с Фрикаделем, корабль пошел живописными чернильными разводами.

– Ого! – удивилась Юлечка, – А корабль-то на тебя среагировал! Смотри-ка – опятнистел!

Она бережно положила толстовку, набитую копошащимися и покрякивающими от возмущения, пришельцами на сиденье воздушной телеги. Девочка подошла к кораблю, и осторожно погладила глянцевую поверхность. От ее легкого прикосновения по стенке корабля побежали концентрические круги, как от брошенного в воду камешка.

– Похоже, оно живое – это средство передвижения, – сделала вывод Юлечка. Фрикадель, видя, что хозяйка не считает обнюханный объект вредным для здоровья, смачно лизнул длинной, синей лентой языка переливающийся корабельный бок. Намокшая стенка космолета повела себя самым непостижимым образом: поверхность приобрела насыщенный бирюзовый оттенок, вскипела пузырями, которые тут же лопались с резким хлопаньем.

Кряканье зеленых головастиков превратилось в непрерывный истерический вой. Вытаращив глаза, Юлечка смотрела то на оживший корабль, то на пришельцев, которые по очереди выползали из толстовки и вереницей спускались по дверце телеги на песок, не забывая при этом негодующе вопить. Колония вновь обретала свой первоначальный облик – шевелящегося и постоянно видоизменяющегося шара. Вожак-большеглазик забрался на самый верх этой кучи-малы, направил на Юлечку остренькие клешни и, забавно шевеля челюстями, проговорил:

– Эч-ч! Хоч-чь говорич-чь!

– Отлично! – подбодрила малыша Юлечка, – говори, мы с Фрикаделем тебя внимательно слушаем.

Эч-ч заговорил странным шелестящим многоголосьем, будто слова старательно выговаривал не он один, а все его многочисленные родичи сразу.

– Эч-ч! Ж-живет сс-десь! – существо обвело клешнями окружающий девочку пустынный ландшафт. Юлечка кивнула.

– Эч-ч – летуч-чь меж-ж з-звез-ссд! – существо вновь качнуло клешней – на этот раз на свой корабль. Юлечка снова кивнула.

– Как смер-р-ч-чь! – колония приняла форму песчаного крутящегося столба. Юлечка удивленно подняла брови.

– Фрикадель! – возбужденно воскликнула девочка, – Я же так и думала, что мы с тобой не в Ньяму! Правда, что мы не на Земле мне как-то не пришло в голову…Слушай, выходит – это мы с тобой пришельцы, а не они! Это ведь мы оказались на их планете, а не они – на нашей, хотя они у нас точно были. И нас с тобой захватили почему-то…И сюда приволокли этим миленьким песчаным смерчиком… Ой, Фрикадель, какой ужас! Мы загораем здесь – на этой неизвестной планете в глубине космоса в компании с зелеными человечками. А Никитка и мама с папой – за миллион парсеков отсюда – на Земле, в Сахаре, и нас наверняка потеряли! И ищут! И не могут найти!

У Юлечки заблестели глаза от навернувшихся слез. Вежливо дождавшись конца девочкиного монолога, Эч-ч переменил позу и продолжил свою речь:

– Эч-ч ищ-щет воч-чь! – колония изобразила бурлящий водный поток, – Воч-чь нуж-жна Эч-чь, ч-чтоб-пп летуч-чь меж-ж з-звез-ссд!

– Фрикаде-ель! Кажется, я поняла! Им вода нужна для полета! А здесь, на их родной планете, похоже, с водой – напряженка! И поэтому они захватили нас – жителей водной планеты, чтоб мы им помогли решить проблему водоснабжения. Все – проще некуда!

Колония радостно зацокала и изобразила «Фрикаделя» с непомерно длинным языком.

– Ох, Фрикадель, боюсь, они решили, что ты – важная персона – какой-то производитель воды на нашей планете. Даже корабль, и тот на тебя среагировал, а они еще больше убедились, что мы именно те, кто им нужен. Ох, эта общественная мысль… Она принимает порой причудливые формы, – грустно закончила девочка, в расстройстве накручивая на палец рыжий локон, – Что же нам делать, Фрикадель? Надо как-то выкручиваться! Долго на этой чужой планете мы с тобой не протянем, да и дома нас уже заждались! – Юлечка тоскливым взглядом окинула дракошу, воздушную телегу и…снегодождевитель. Её личико просияло.

Гениальная идея

– Ур-ра! Я придумала! Фрикадель! Мы все-таки возвращаемся домой! Ура папе! Как хорошо, что мы захватили с собой его изумительную поливалку! – девочка отцепила снегодождевитель и подтащила его к зеленому языкастому «Фрикаделю».

– Вот! Смотрите! – Показывала она зеленым человечкам работу снегодождевителя, – Сюда – забрасываете песок, ну, или что тут у вас еще имеется в наличии, а вот отсюда – из этих дырочек, льется вода.

– Воч-чь, воч-чь! – возбужденно шелестел Эч-ч.

– Да, да, не перебивай! Песка на вашей планете – хватает, солнца для работы батарей – тоже, поэтому наш снегодождевитель будет здесь прекрасно себя чувствовать и давать вам, сколько хочешь, пресной и вкусной воды! И никого при этом не надо будет срывать с родной планеты! – Закончила Юлечка свое оптимистичное выступление.

Эч-ч конфузливо залопотал что-то извиняющее.

– Внимание! Генеральные испытания! – вдохновенно проорала Юлечка, – Конечно, плохо, что Никитка с папой не видят, уж они бы порадовались! – вполголоса добавила она. Девочка открыла заглушку генератора воды, зачерпнула горсть песка, всыпала его в контейнер, еще зачерпнула – высыпала и закрыла заглушку. Снегодождевитель ожил. Завибрировали солнечные батареи, насыщаясь энергией, а из боковых дырочек первые капли воды тяжело упали на песок. Девочка подставила ладошку – собрала падающие капли, лизнула:

– Вода! – констатировала она, – правда привкус странноватый, но вам, скорее всего, без разницы, – девочка стряхнула оставшуюся воду в сторону шевелящегося организма колонии.

– Эч-ч! Юч-ч! Ич-ч! – Отозвался зеленый «Фрикадель», на глазах превращаясь в шар. Из глубины шара вынырнул главный зеленый головастик и начал что-то витиевато стрекотать на своем языке, синхронно подергивая при этом клешнями и лапками.

– Эч-ч! Воч-чь! – И шар превратился в Юлечку. Зелененькая «Юлечка» протянула девочке странную штуку – бирюзовый, переливающийся цилиндрик, мягкий, будто бы из материала, схожего с космическим кораблем. Девочка благодарно кивнула и сунула цилиндрик в карман комбинезона. «Юлечка» подхватила снегодождевитель за крепление и величественным королевским шагом направилась к кораблю.

– Эй! А с нами-то что? – возмутилась Юлечка, – Мы домой хотим – на Землю!

– Сок-сок-сок-сок! Соок-соок! – ответил ее двойник, поливая корабль водой. Живая поверхность пошла пузырями, разводами, и корабль стал расти, расти, пока «медуза» не достигла гигантских размеров полноценного космолета. Колония распалась на тысячу особей и корабль «впитал» их всех сквозь пластичные стены. Юлечка, сжала в одной руке оранжевый трос, а другой обняла дракошку за шею. Поднялся ветер – песок облепил корабль и снегодождевитель. Песчаная волна подхватила Юлечку, намертво вцепившуюся в веревку и Фрикаделя, прикрывшего девочку своим телом. Девочка спрятала лицо в фиалковой шерсти и закрыла глаза. Вихрь закружил ее в немыслимом водовороте: все быстрей и быстрей. И, когда девочка подумала, что все, ей сейчас станет плохо, кружение прекратилось. Она осторожно приоткрыла глаза.

Над ней простиралось синим бархатом бездонное звездное небо Земли. В вышине сияла во всем своем великолепии еще не полная, похожая на резаную головку сыра, Луна.

Юлечка счастливо вздохнула:

– Все, Фрикадель, мы – дома, в Сахаре. Она поднялась на ноги – голова еще легко кружилась, – Сейчас ночь – пошли спать! А утром решим, как нам с тобой доползти до Ньяму.

Она забралась в кресло воздушной телеги, откинула спинку назад и устроилась на нем, потягиваясь во весь рост. Фрикадель пытался уместиться на её ногах, но девочка тут же спровадила его на пол. Тяжёлая драконья тушка, отдавила бы ей коленки. Юлечка подёргала защитный колпак, но тот никак не хотел опускаться. Она оставила колпак в покое и, засмотревшись на перемигивающиеся звезды, почувствовала настоящую усталость. Юлечка с облегчением закрыла глаза и сразу же уснула.

Нашлись!

Пара длинноносых пустынных дракончиков отправилась на утреннюю охоту, вылетев с рассветом из баобабовой рощицы, где в дупле могучего дерева находилось их уютное гнездо. Дракончики углубились в пустыню – изловить на завтрак пару-другую ящериц. Они летели, широко расправив, точно паруса, широкие, шоколадного цвета, крылья, обозревая зоркими зелеными глазами дюны, лишь на первый взгляд казавшиеся безжизненными. Над пустыней пронесся скрипучий драконий крик.

Крик разбудил ребёнка – мальчика, спящего внутри воздушной телеги вместе со своими родителями. Мальчик открыл глаза и любуется первыми лучами солнца. Он чувствует, как радость жизни нового дня наполняет его душу и тело.

Но в это чудесное мгновение Никитка, а это был именно он, вспомнил о потерявшейся сестренке и дракошке. Свет померк – чернильно-вязкая тоска хлынула в мальчишкино сердце. Никитка оглянулся – родители еще спали на разложенном заднем сидении телеги. Мальчик решил еще раз попытать счастья. Он набрал на пульте управления Юлечкино описание и стал терпеливо ждать. К его немалому удивлению датчики прибора поиска не замигали сразу же безнадежным красным цветом. Желтый огонек ободряюще подмигивал Никитке, как бы говоря: «Жди, друг, еще не все потеряно!» Никитка затаил дыхание. Прошло пятнадцать секунд, тридцать, минута, показавшаяся Никитке целым часом. Датчик поиска зашелся ободряющей трелью, отсвечивая зеленым упоительным огоньком. На экране высветилась информация: «Объект опознан и находится на 22*16” северной широты и 10*8”восточной долготы».

– Маа-ам! – не помня себя от радости, завопил Никитка, – Паа-ап! Просыпайтесь! Быстрей! Юлечка нашлась!

Родители, будто и не спали – соскочили с мягкого кресла и бросились вперед, к Никитке. Папа успел нырнуть первым в проход между двумя передними сиденьями. Через секунду подоспела мама и плюхнулась на кресло, рядом с сыном.

– Ник! Сынок! Ты сумел! Ты нашел их! – она от нахлынувших чувств едва не задушила сына в объятьях, покрывая поцелуями рыжие вихры, загорелые щеки и конопатые уши мальчугана. Папа тем временем, бросая на сына преисполненные гордости, взгляды, настраивал пилот воздушной телеги на новые координаты. Через пару минут прочный колпак телеги накрыл пассажиров, закрывая их от колючего песка. Загудел вентилятор воздушной подушки, и телега поднялась в воздух. Она неспешно развернулась вокруг своей оси и поплыла вдоль дюн, стремительно набирая скорость.

Боевой Фрикадель в действии

Рассвет еще только намечался на горизонте. Как только небо чуть заметно просветлело на востоке, проснулся Фрикадель. Своим особенным, драконьим чутьем он почувствовал – рядом опасность. И она, эта опасность, угрожает не только ему, Фрикаделю, но и его несравненной хозяйке. И он, верный домашний дракон, ни за что не допустит такого безобразия. Фрикадель открыл глаза: на фоне светлого песка маячили две фигуры, очертаниями напоминавшие огромных летучих мышей. Фигуры сидели на гребне дюны и переговаривались меж собой тихим клекотом. Дракошка сообразил, что колпак воздушной телеги не работает, и придется будить хозяйку, чтоб она успела приготовиться к опасной встрече.

Фрикадель нежно, но очень настойчиво лизнул Юлечкину щеку. Девочка сонно отмахнулась от пыхтящего драконьего носа. Однако, Фрикадель усердно продолжал свое занятие, так что ей не оставалось ничего другого, как проснуться и открыть глаза.

– Ой, Фрикадель, прекрати, я уже не сплю, хватит, – зевая, проговорила Юлечка, отпихивая от лица тяжелую Фрикаделеву голову. Фрикадель едва слышно настороженно зашипел.

– Что? Почему шепотом? – спросила девочка, – Что случилось, дракоша?

Дракончик взглядом показал девочке на две темные размытые фигуры. И опять предупреждающе зашипел.

– А-а! Поняла! – Шепотом ответила Юлечка, – Это что, какие-то хищники? Они хотят на нас напасть?

Фрикадель утвердительно цокнул и ткнулся розовым рогом в Юлечкину сумку.

– Еда? Ты хочешь сейчас поесть? – Девочка недоуменно спросила дракошку, с упорством пытающегося поддеть липучую застежку сумки.

Юлечка сжалилась над голодающим другом и открыла сумку, в которой находился неприкосновенный запас: печенье, шоколад, сухари и трехлитровая пластиковая «подушка» с краном – чистая питьевая вода.

Фрикадель радостно взвизгнул и аккуратно взял зубами за краник водную подушку, протягивая ее Юлечке.

– Открыть? Хочешь пить?

Фрикадель отрицательно помахал лохматой головой.

– Тебя побрызгать! – догадалась девочка, – Хочешь иголки?

Дракончик обрадовано закивал.

– Та-ак! – Юлечка открыла кран, – подставляй спинку!

И она окатила всю Фрикаделеву чешуйчато-шерстяную спину водой. Шерстинки вздыбились, слиплись и затвердели – Фрикадель превратился в фиолетового дикобразного дракона.

Небо порозовело, предвещая скорый рассвет, и уже можно было различить черты хищников, незаметно – шаг за шагом подбиравшихся все это время к телеге. Это были одичавшие грифодраконы – злобные твари, частенько досаждавшие местному населению тем, что совершали разбойничьи налеты на коз и коров, не брезговали и нападениями и на маленьких детей, оставленных без присмотра вдали от дома.

Грифодраконы и сейчас почуяли легкую добычу – ребенка. Но, будучи трусливыми, по своей сути, они никогда не налетали сразу а, не спеша, подкрадывались к спящему беззащитному человеку.

Отвратительный гибрид грифов-падальщиков и пустынных дракончиков, грифодраконы помимо скверного характера, обладали целым букетом пренеприятнейших качеств. Грифодраконы всегда атаковали стаей – со всех сторон, не давая жертве ни единого шанса вырваться из смертельного круга. Но если они получали отпор, то сопровождали намеченную добычу на расстоянии, изматывая ее, и дожидаясь, пока та выбьется из сил. Вот тогда они набросывались снова и снова. Грифодраконы и внешне выглядели достаточно гадко. Это Юлечка успела выяснить, разглядывая их в боковое зеркало воздушной телеги. Хоть оно и было полузасыпано песком, девочка охватила взглядом и ободранные крылья с редкими пестрыми перьями, и лысые сизо-розовые головы, и безжалостные маленькие глазки и непомерно огромные для такой маленькой головки крючковатые, иззубренные по краям, клювы. Юлечка лихорадочно шарила по полу телеги в поисках какого-нибудь защитного оружия.

Она понимала, что Фрикаделю придется туго в битве со столь клювастым и когтистым противником и поэтому искала, искала и искала. Как назло, под руку не хотело попадаться ничего подходящего: старые папины носки, напильник, гаечный ключ на 8, пустой мешочек из-под орешков.

И в тот момент, когда Юлечка была готова запаниковать и броситься на грифодраконов с кулаками, она коленкой наступила на что-то овальное, находящееся в правом боковом кармане комбинезона. Девочка вытащила гладкий бирюзовый цилиндрик, в ее руках засветившийся собственным светом.

«Подарок Эч-ч!», – вспомнила девочка, – «Ну и что мне с ним делать?». Она пробежалась по нему пальчиками в поисках сенсоров – ничего…Юлечка пожала плечами и хотела, было сунуть цилиндрик в карман – до лучших времен, но, услыхав воинственное Фрикаделево карканье – высунулась из телеги – разведать обстановку.

Фрикадель вылетел из укрытия. Пока Юлечка ползала по полу в поисках оружия, грифодраконы даром времени не теряли – они подошли настолько близко, что следующим шагом вспрыгнули бы уже на край телеги, за которым прятался Фрикадель. Юлечка схватила гаечный ключ, машинально сжимая в руке загадочный цилиндрик. Фрикадель столкнулся – грудь в грудь с одним из грифодраконов, а второй напоролся на фиолетовые иглы и противно заухал, но быстро оправился и полез в телегу. Юлечка грозно выставила вперед руку с гаечным ключом.

– Кыш! Пшел прочь! – скомандовала она. Но тварь и не думала отступать. Грифодракон вытянул змеиную шею и пронзительно зашипел. «Вот бы в руки сейчас что-нибудь увесистое, хоть бы теннисную ракетку, как в прошлый раз», – тоскливо подумала она. И вдруг ощутила, что цилиндрик стал обжигающе-горячим – он буквально на глазах превращался в кожаную ручку здоровенной теннисной ракетки, которая «выросла» из этой могучей ручки – с острым, как бритва внешним краем, и металлическими, туго натянутыми струнами.

Весь вид «ракетки» говорил, что она – уж точно не для теннисного корта, а является самым настоящим боевым оружием. «Ого!», – промелькнула у девочки озорная мысль, – «Значит, вот как я представляю себе свое лучшее оружие!». Юлечка встала на кресле во весь рост, устойчиво уперлась в сиденье подошвами своих бареток, примерила «ракетку» по руке, и сделала пробный взмах, отпугивая не ожидавшего атаки грифодракона. Со вторым взмахом кусок грязно-серого крыла смятой тряпкой остался валяться у ног смелой девчонки.

Трусливый противник, рассчитывавший на легкую добычу, завопил от боли и рванулся с телеги вниз – на песок. Юлечка – за ним.

Одним кенгуриным прыжком она допрыгнула до Фрикаделя. Грифодракон все время пытался цапнуть Фрикаделя за гладкое чешуйчатое пузо. Но дракошка вертелся, и тварь всякий раз напарывалась на острейшие иглы или наскакивала на не менее опасные синие когти.

Фрикадель раздраженно щелкал клювом, стараясь, все время держать назойливого противника на расстоянии. Юлечка, вцепившись в ракетку обеими руками, с силой отвела ее за голову и плашмя грохнула ею по лысой макушке Фрикаделева врага. Натянутые струны пропороли морщинистую кожу хищника, отпечатавшись там ровными кровоточащими клеточками. Грифодракон мгновенно растерял весь свой боевой пыл и поспешил смыться за песчаный гребень вслед за своим раненным собратом.

Наступила тишина, изредка прерываемая удаляющимися отрывистыми воплями грифодраконов. И тут Юлечка не поверила своим ушам – ей послышалось лёгкое далёкое жужжание воздушной телеги. Фрикадель навострил уши и, брыкаясь, запрыгал по песку, радостно встряхивая иглами.

Юлечка обернулась – со склона дюны слетела воздушная телега, подъехала, её купол поднялся, и оттуда выпрыгнули совершенно счастливые – мама, папа и старший братец. Мама бросилась обнимать Юлечку, и прощупывать её на предмет возможных увечий. А на папу с Никиткой напал жизнерадостный Фрикадель: прыгая от одного к другому, дракошка стремился достать сразу всех хозяев своим знаменитым языком. Обнимая совершенно счастливую драконью мордаху, Никитка обратил внимание, что Фрикадель – в полном боевом облачении.

– Юлька! – строго позвал он, – Говори сейчас же, с кем вы дрались? – вопрошал переживающий брат, пытаясь выдрать сестренку из родительских объятий. А папа с чисто практическим интересом разглядывал драконьи иголки.

– Да-а, – глубокомысленно произнес папа, щупая пальцем особо длинную и острую иглу, – а Фрикадель-то у нас, оказывается, с сюрпризом… И что-то мне подсказывает, дорогие дети, вы уже успели познакомиться с этой интересной особенностью дракошки. А ну, живо выкладывайте, каких еще нам ожидать сюрпризов от вашего ненаглядного дракона?

Юлечка с Никиткой переглянулись: рассказать – не рассказать? И молча пришли к соглашению: рассказать! Но позже. Поэтому Никитка лихо перевел щекотливую тему:

– Юль, а Юль открой тайну, откуда у тебя ракетка такая…неформальская? Что-то я раньше ее в твоем арсенале не видел?

Юлечка отдала ракетку брату. Все склонились над этой спортивной небывальщиной, придирчиво разглядывая каждый составляющий ее элемент.

– Да ведь это и не ракетка вовсе, а самое настоящее оружие, – констатировал папа, – Смотрите, какой у нее острый край, точно лезвие…Ай! И струны тоже! – папа смахнул с порезанного пальца капельку крови, – говори, дочка, не томи, где взяла такое чудо?

Юлечка снисходительно улыбнулась и пожала плечами:

– Подарили…А кто – расскажу по дороге.

Вот это дети!

– Вот это дети! – воскликнул папа, когда Юлечка закончила свое повествование о том, куда исчез его снегодождевитель, и как у нее в руках во время боя с грифодраконами бирюзовый цилиндрик Эч-ча превратился в непобедимую ракетку. Этот инопланетянский цилиндрик оказался вещью весьма полезной для личной защиты и для домашнего хозяйства – он мог по желанию превращаться в любой предмет, за исключением пищевых продуктов.

Цилиндрик в руках юных экспериментаторов уже успел превратиться в двуручный средневековый меч, огромного плюшевого медведя, элегантную шпагу, сетчатую авоську,доисторические грабли и весло от байдарки. И неизвестно во что бы он еще превратился, если бы папа вовремя не попросил его у разошедшегося Никитки и не вернул Юлечке со словами:

– Это, дочка, твое по праву! Спрячь его и всегда носи с собой!

Юлечка кивнула и уложила цилиндрик в потайной карманчик чистого комбинезона.

Никитка и Юлечка отмытые и переодетые в новую белоснежную одежду, сидели за столом в уютном родительском домике и поглощали разнообразные деликатесы, приготовленный мамой.

Фрикадель на солнцепёке довольно быстро высох, его иглы рассыпались и вновь превратились в мягкую кучерявую шёрстку. Юлечка поела. И взяла расчёску с длинными зубьями – причесать Фрикделя.

Мама маленькими глоточками попивала зеленый душистый чай, не без гордости глядя на любимых чад, которые с такой скоростью расправились с едой, что даже Фрикадель немного поотстал.

– Вот это дети! – не переставал вполголоса восхищаться находчивыми отпрысками папа, – А Никитка-то наш показал себя настоящим мужчиной, молодец!

– Не зря нас бабушка Агата предупреждала – с вами не соскучишься! – ехидно поддержала его мама, – Не успели приехать, уже контакт с инопланетной цивилизацией наладили! И папино изобретение в хорошие руки пристроили! Не дети, а золото!

– Ничего! – великодушно заявил папа, – Я еще придумаю, будет у нас в Ньяму и снежок и дождичек! Обмен продуктами цивилизации дело вовсе не плохое, а очень даже хорошее. Пусть знают наших!

– Да, чуть не забыла… – Как можно небрежней проговорила мама, – Помниться, вы нам когда-то обещали рассказать, о происшествии в Лесниках, которое так поразило дедушку с бабушкой, что они сочли своим долгом предупредить нас о вашей чрезмерной…гхм! Любознательности. И чем таким отличился очаровашка-Фрикадель?

Юлечка, картинно вздохнув, промолвила:

– Пусть Никитка рассказывает, там ведь ничего такого особенного не случилось…

И Никитка, ничуть не смущаясь под пытливыми взглядами родителей начал:

– Конечно, вы помните, что у дедушки с бабушкой живет совиный дракончик по имени Неська…

ЛЕМУРИЙСКИЙ КТОТОТАМ

Вишнёвое небо

Изумрудный диск солнца неспешно погружался в спокойные воды безбрежного Великого океана. Сверкающая солнечная дорожка на воде подернулась рябью – подул теплый ветер, играя барашками пены на волнах. Зашевелились глянцевые листья багряных пальм на берегу. Листья терлись друг о друга кожистыми боками, перешептываясь о событиях ушедшего дня. Между пальм зеленый песок свивался в мелкие вихорьки и гулял, набиваясь в витые раковины, выброшенные прибоем на берег.

Земля – приветливая и юная – радовалась возможности растить деревья и каждому вздоху населяющих ее живых существ.

Легко ступая широкими босыми ступнями по песку, из пальмового леса вышли трое высоких широкогрудых людей, одетых в радужные развивающиеся одежды – двое мужчин и стройная девушка.

– А-а но-о дми-и? – высоким певучим голосом спросила золотоволосая и золотокожая девушка.

– Э-э ку-ам! – отрицательно покачивая головой, ответил старший мужчина.

– Фа-а во-ос дми-и! – умоляюще прошептала девушка, сложив руки на груди.

– Эм-м, – непререкаемым тоном ответил старший.

– Ва-а ми-и ру-ушш, – вступил в разговор, молчавший до сих пор, медноволосый юноша, раздувая от избытка чувств носовой завиток и решительно отгораживая правой рукой девушку от старшего, – Но-о дми-и лугуа-а!

Старший мужчина пожал плечами и посмотрел на закат:

– Лу-у нша-ам… – задумчиво протянул он и развел руками. Юноша и девушка радостно переглянулись и, взявшись за руки, побежали к солнечным зайцам, качающимся на океанских волнах. С разбегу, врезавшись в набегающую волну, молодые нырнули и их золотые головы закачались на волнах уже далеко от берега. Девушка подняла руку и помахала оставшемуся на берегу человеку. Мужчина улыбнулся и шевельнул пальцами в ответ.

– Но-о дми-и ра-анн. Э-э ми-и шо-офф… – негромко проговорил он. Человек сел на песок, подобрав колени к подбородку и задумавшись, долго смотрел из-под прикрытых век на заходящее солнце. Набирая горсть зеленых песчинок, он медленно пропускал их сквозь пальцы, и песчаные струйки превращались в ровные маленькие холмики, пока ветер не раздувал их. Несколько песчинок попали на плотную перепонку между пальцами. Человек тряхнул ладонью – песчинки разлетелись зеленоватой пылью.

Из пальмовой рощи выбежала хохочущая стайка детей, невысоких и головастых. За ними, косолапо переваливаясь с лапы на лапу, торопился длинношеий и толстый детеныш динозавра. Ребятишки, щебеча, обступили задумчивого человека. Он открыл глаза и улыбнулся.

– Ле-е ну-аа ма-ан? – поинтересовался он. Рыжая девчонка в сиреневом платьице бойко отрапортовала в ответ:

– Ну-аа ва-а, ну-аа ма-ас, ю-ю ну-аа!

Мужчина кивнул и легонько тронул пальцами девчонкину щеку.

– Ю-ю ну-аа, – Взрослый плавно развел руки, будто взлетая.

Дети засмеялись гудящим носовым смехом. А мужчина не торопясь пошел к прибою. Розовая пена окутала его сильные ступни. Человек вдохнул улиткой носа воздух и шагнул в набегающую волну.

Детишки, сопровождаемые веселым зеленокожим дракончиком, побежали в тень рубиновых пальм. Там, за пальмовым лесом, на высоком бирюзовом холме возвышались белоснежные башни древнего города.

Мужчина, по-дельфиньи изгибая тело и помогая своему движению плоскими перепончатыми ступнями, плыл сквозь стену синих ленточных водорослей. Несколько минут «водного полета» – и он оказался на обширной песчаной площадке. У огромного квадратного фундамента будущей постройки теснилась группа людей. Их фигуры в зеленоватой воде колыхались, как будто под порывами ветра. И каждый из них держал на вытянутой руке серебристый мерцающий шарик. Из шариков струились, пронизывая толщу воды, тонкие, словно иглы, световые лучи. Лучи, скрещивались на громадной, ровно обтесанной, прямоугольной глыбе белого камня. Глыба величественно плыла, рассекая воду, точно воздух, и опустилась на положенное ей место рядом с такими же, безупречно подогнанными друг к другу, глыбами.

Человек поприветствовал строителей и двинулся дальше подпрыгивающими шагами, зависая ненадолго то в воде над дорожкой зеленого песка, то над кустистыми синими водорослями. Неспешно проходя мимо ближайшего ультрамаринового куста, мужчина оторвал кусочек листа-пластины и, помяв его в пальцах, отправил в рот. Прожевав, удовлетворенно кивнул.

Плантация закончилась, и песчаное дно под уклоном пошло вверх. Все чаще стали попадаться колонии голубых кораллов, пока не слились в сплошную, замысловато сплетенную стену, выглядывающую из воды – рифовый остров. Наверху, во влажном известковом песке, могучие перистолистные папоротники склоняли жесткие красные листья прямо к воде. Мохнатые свёрнутые молодые листочки ловили брызги набегающих волн.

Мужчина вышел из воды и со свистом вытолкнул из легких застоявшийся воздух, с удовольствием вдыхая свежий аромат прибоя. Половинка солнца еще висела над горизонтом. И человек, козырьком приложив руку ко лбу, посмотрел в красное небо. Там, пока еще очень высоко, сверкая яркой фиолетовой звездой, появился и стремительно начал приближаться полетный диск. Диск завис над мужчиной, и он, протянув руки к небу, легко взлетел и «растворился» в пульсирующем живом свете.

Диск, покружив над багряно-голубым рифом, улетел в вышину потемневшего неба. На атолл спустились сумерки. Первые звезды высыпали дружным разноцветьем и засияли незнакомыми созвездиями на вишневом куполе неба.

Кажись, упали!

«Лечу. Падаю. Темно и холодно!» – думал зажмурившийся Фрикадель, падая во тьму трубы ледяного колодца. Конца и края у этой бесконечной трубы пока не намечалось. Дракончик попытался расправить свои фиалковые крылья-тряпочки, но труба оказалась недостаточно широкой для проведения столь масштабного воздушного маневра. Поэтому дракоша прижал крылышки к спине, боясь их сломать.

Никитка и Юлечка, скрежеща короткими лыжиками по льдистым стенам, планировали точно над Фрикаделем. Первый испуг прошел – ребята уже устали кричать – и теперь крепко держась за руки, точно парашютисты, брат и сестра летели в неизвестность.

Откуда-то снизу подула струя свежего воздуха, и Фрикадель, открыв глаза, рассмотрел, что труба расширяется – тусклый свет внизу выхватывал из темноты маленькую пещерку. Дракоша в момент подобрался, сумел расправить крылья и притормозить падение драгоценных маленьких хозяев. Фрикадель плавно приземлился на сухой пол подземного зала. Через секунду ему на спину бухнулись Никитка и Юлечка. Дети сразу же ухватились за густые фиолетовые кудряшки на дракошиной спине, чтобы случайно не съехать на пол.

Ребятишки и дракончик огляделись: оказалось, что Фрикадель стоит на возвышенной каменистой площадке посреди ледяной пещеры. Потолок исследуемого помещения украшали разнообразные по размерам и формам ледяные сталактиты и сталагмиты, а также та черная дыра, откуда они только что выпали. Пол был заметно теплее, чем морозный воздух вокруг, на нем не было льдин, а произрастали кучки рассеянных по всему полу, фосфоресцирующих грибов сомнительного происхождения. Ребята осторожно сползли с Фрикаделевой спины.

– Все, кажись, упали! – высказался Никитка, перчаткой вытирая пот, катящийся по лбу из-под толстой вязаной шапки собачьей шерсти.

– Да-а! Несколько глубоковат у нас Лесниковский пруд, не находишь? – озиралась по сторонам Юлечка, – Э-эй! Здесь кто-нибудь есть? – крикнула она.

– Есть-есть-есть! – откликнулось эхо, мячиком отскакивая от стен.

– Фрикадель! – позвала девочка.

– Дель-дель-дель… – вновь послушно отозвались стены. А дракоша прижал крылья и боком-боком пододвинулся к хозяйке. Просто так, на всякий случай.

– Славненькое местечко! Фрикаделю подойдет! Сестрик, как думаешь, может нам жить здесь остаться? Свить, так сказать человечье гнездо,– пошутил Никитка, – Питаться будем грибами – их тут лет на десять хватит!

– Ну, уж нет! – топнула ногой Юлечка и увидела, что на ней до сих пор надеты пластиковые лыжи, – Никаких грибов! Давай лучше снимай лыжи – будем отсюда выход искать. Ведь где-то он все равно должен быть! Я не собираюсь лучшие годы своей жизни провести в затхлой пещере в обществе слизняков и мокриц! – пропыхтела она, стягивая лыжи.

– Чего это сразу – слизняков?! – обиделся Никитка, – А мы с Фрикаделем, что – уже не в счет?

Юлечка улыбнулась, протягивая брату лыжики, чтоб он их спрятал в заплечный рюкзачок, вместе со своей парой:

– Да это я за всех возмущаюсь, и за вас в том числе, потому что мне страшно из-за того, что мы опять попали в какое-то опасное приключение. Почему с нами всё время что-то случается, а?

– Не дрейфь, Юльч, что-нибудь придумаем! И потом – с нами Фрикадель и подарок Эч-ча! Помнишь, ты его в рюкзак спрятала еще на той неделе?

– Помню! – обрадовалась Юлечка, – Доставай! Сейчас превратим его в фонарик!

Никитка порылся в недрах рюкзака и извлек оттуда толстенький переливающийся бирюзовым светом, цилиндрик. Мальчик протянул его сестренке со словами:

– Фонарь – фонарем, но уж больно не увлекайся – нам прожектор не нужен!

Юлечка зажала в руках цилиндрик и начала сосредоточенно бубнить:

– Нам нужен небольшой фонарь для пещер…Нам нужен полезный фонарь для пещер…Нам нужен легкий фонарь для пещер…

Цилиндрик в ее руках пошел разводами и превратился в яркий фонарик с тонкой ручкой, каким пользуются спелеологи. Юлечка включила яркий свет и обвела голубоватым лучом льдистый свод пещеры, дальнюю стену и темные закоулки, которые, вероятно, были выходами из этого ледяного царства.

Выбрав закоулок побольше, дети и дракошка, который под землей вел себя на удивление тихо, и все время прижимался к Юлечке, то одним, то другим боком, подошли к норе-гиганту. Никитка вырвал из шапки пушинку и пустил по воздуху – пушинка улетела в лаз.

– Прекрасно, – сделал вывод Ник, – там сквозняк, значит, где-то недалеко должен быть выход. Теоретически. Что ж, сейчас и проверим! – и смелый старший братец первым вступил в темень, уходящего вглубь камня, широкого прохода. Следом за ним шагнула Юлечка, а за ней поспешил Фрикадель.

Повзрослевший дракон, достигший размеров крупного пони, кое-как пролез в слишком узкий для него ход. Он – что ни шаг, шоркал толстеньким боком то одну, то другую каменную стену, отчего нервничал и подпихивал Юлечку в спину.

– А знаешь, Никит, говорят, внутри Земли в тайных пещерах спрятаны древнейшие жители нашей планеты – лемурийцы. Они не живые… Но не привидения! И не зомби! Не криперы! Представляешь! – Решила просветить брата девочка, чтоб уж если тащиться в неопределенном направлении, то хоть не скучать при этом.

– Да знаю я, знаю, читал в Сети, – пробурчал Никитка, тщательно выбиравший дорогу с помощью фонаря – оступиться и рухнуть в скальный провал не входило в их планы, – Хочешь, расскажу?

– Расскажи… – попросила Юлечка. Уж лучше очередная Никиткина всезнайская лекция, чем давящая тишина пещеры.

– Когда-то, миллионы лет назад, – воодушевленно начал вещать Никитка, – На нашей планете Земля был один большой континент из островов, островков и атоллов – Лемурия и населяли его мудрые и добрые люди – лемурийцы.

Они жили очень долго – более трехсот лет, не знали никаких болезней и были очень высокого роста. А еще говорят, что у них был открыт «третий глаз», то есть они могли телепатически общаться друг с другом, обладали телекинезом и левитацией. Но потом произошла планетарная катастрофа, сместились полюса Земли и на смену лемурийцам пришли обезьянолюди и вытеснили выживших жителей на маленький осколок суши – Атлантиду.

И там, в Атлантиде, лемурийцы основали новую расу – атлантов.

Атланты строили корабли и подводные лодки, у них была своя система координат, чисел и летоисчисления. Ученые предполагают, что атланты могли летать от звезды к звезде!

А по физическому строению они были еще не современные люди, но уже и не лемурийцы – гораздо ниже…и третий глаз у них, вроде был не такой мощный – так, остаточные явления.

Про гибель Атлантиды ты знаешь. Многие просвещенные умы планеты до сих пор спорят: от кого пошел человеческий род – от атлантов, лемурийцев или от обезьянолюдей?

– Фи-и-и – обезьянолюдей, – брезгливо протянула Юлечка, – от атлантов звучит куда романтичней! Я буду придерживаться этой версии.

Никитка кивнул:

– Да на здоровье! Но все-таки, самое интересное, что, последние представители атлантов и лемурийцев не умерли, а внезапно исчезли – все сразу. Может, улетели? Но есть легенда, что они добровольно замуровали себя в глубоких пещерах, вроде этой, и погрузились в состояние не живое и не мертвое на тысячи лет – в такую своеобразную «физическую невесомость»…

– Физическую глупость! – фыркнула Юлечка, – Вот была нужда себя в скале замуровывать, хоть бы и для потомков!

– Эх, Юлёнок, мы с тобой – другие, нам непонятен мотив этих действий. Я подозреваю, что в тот момент эти древние существа четко осознавали, зачем и почему они так должны поступить со своим организмом. Может это для них – плевое дело, типа как для нас – сон.

Юлечка саркастически хмыкнула:

– Ну-ну!

Она почесала нос и продолжила:

– А я, хоть, по мнению некоторых, и произошла от обезьяноособи и не умею впадать в спячку на века, летать, и все такое… Зато стихи сочинять умею! Быстро! Вот! Например…

Девочка наморщила лоб, и с полминуты сосредоточенно бурча себе под нос, выдала «страшилкинским голосом»:

Лемурийский ктототам

За Никиткой по пятам

Ходит-бродит день и ночь,

Хочет в яму уволочь!

Никитка, чтоб подзадорить расшалившуюся сестричку, не замедляя шага, резко присел на корточки, подставил фонарик к подбородку, изобразил жуткую рожу и взвыл:

– У-у-у! Я злой и страшный ктототам! Поймаю Юльку – не отдам!

От неожиданности Юлечка едва успела затормозить. Но Фрикадель, поспешавший позади девчонки, и время от времени слизывающий со стен пещеры жирных слизней, не смотрел себе под ноги и со всего маху налетел на остановившуюся девочку. Юлечка, потеряв равновесие, повалилась на брата.

Хохочущая куча-мала возилась на твердокаменном полу, пытаясь разобраться – где, чьи ноги, руки, лапы и хвосты. Однако ребята на удивление быстро вскочили, каким-то седьмым чувством осознав, что под землей не стоит долго валять дурака. А их фиолетовый, изрядно помятый друг поскакал вперед – улавливая ветерок, дующий, вероятно из близкого выхода.

Атолл во тьме

Атолл погружался во тьму. Из белого города в багряном лесу не доносилось ни звука. На улицах, площади и балюстрадах дворцов стояли высокие люди в ярких одеждах, находящиеся в каком-то страшном оцепенении. Золотокожие мужчины, женщины и дети распахнутыми остекленевшими глазами смотрели в багровое небо. Они казались живыми статуями. Сизо-розовые тучи застилали солнце, и, казалось, они задевают чернильными краями величавые городские башни.

В небе над городом черной стаей зависли несколько сотен угловато-уродливых полетных дисков.

Мохнатые низколобые люди управляют ими. Люки откинуты, и носатые воины с ненавистью смотрят вниз – на белый город. Скоро все будет кончено – застигнутые врасплох золотокожие, не ожидавшие внезапного мозгового удара, погибнут. Мохнатые верно рассчитали время. Старейшин, ведущих этот народ за собой, в городе не было. Под смертельное, разрушающее саму человеческую сущность, излучение попали все жители белого города. Они уже погибают. Все до единого.

Только старейшины могли дать достойный отпор злобному и завистливому разуму мохнатых. Но они возводили подводные пирамиды, в долине великого Сфинкса. Туда захватчики сунуться не посмели. Они поквитаются со старейшинами позже, когда теми овладеет отчаянье оттого, что весь их народ уничтожен.

А под толщей океанских вод, на зеленом песке стоял, светящийся розовым перламутром, белый летающий корабль старейшин.

Пятеро золотокожих людей неподвижно сидели возле него правильным кругом, сплетя под собой согнутые в коленях ноги и полузакрыв глаза. Радужная ткань их крылатых туник развивалась в такт движению воды. И лишь едва заметно трепетавший носовой завиток говорил, что они живы и дышат.

Монументальные белые пирамиды выпустили из острых верхушек лучи золотистого света. Лучи прошли сквозь толщу океанских вод и рассеялись в воздухе облаками. Антрацитово поблескивающие черные корабли замерли в воздухе. Их хозяева не могли пошевелиться, чтоб улететь и скрыться от этих, убийственных для них облаков – чистейшей энергии.

Разум мохнатых колдунов в страхе заметался и закричал безмолвным криком.

Светлые облака, расстелившись золотым туманом, неспешно поглощали один темный диск за другим.

Вскоре ни одного черного корабля не осталось над белым городом у багряного леса. Мохнатые перестали существовать на Земле. С исчезновением последнего го колдуна, все золотокожие люди разом содрогнулись, но только для того, чтобы в следующий миг замертво повалиться на песок или красную траву. Звенящий, тоскливый стон пронесся над Землей.

Не веря своим чувствам о том, что люди – прекраснейшие земные создания, населяющие ее леса, горы и океаны вздумали воевать меж собой, Земля замерла, прислушиваясь.

Скорбь множества людей раненой птицей пронеслась по планете.

И Земля содрогнулась, оплакивая ушедших, стирая со своего тела остатки могучей, но причиняющей боль своей братоубийственной войной, цивилизации.

Планета отчаянно завертелась в пространстве. Не будет больше вишневого неба, не будет багряных лесов и зеленого песка. Все исчезнет навсегда. Пусть покрываются тяжелой ледяной коркой цветущие города, пусть на смену океану приходят пустыни…

Заворочались разбуженные черной силой земные недра. Проснулись вулканы, кашляя серым дымом пепла. Небо заволокли маслянистые черно-сизые тучи, которые, сталкиваясь неповоротливыми боками, посылали вниз электрические шары молний, сжигавшие все, что может гореть.

Слишком много силы – доброй и злой выпустили на свободу люди. Люди мохнатые и люди золотые. Земля не смогла этого пережить. Она устала от насилия, войн, гордыни и противоборства. Ей хотелось преобразиться и стать первозданно чистой. Смыть всю людскую грязь со своего исстрадавшегося тела.

Планета долго терпела и, наконец, ответила людям по-своему. Поверхностная кора пошла складками, как будто Земля, подобно гигантскому змею, хотела встряхнуться и снять с себя старую кожу. Из бездонных провалов повалила жгучая лава, съедая все на своем пути. Тучи пепла и водяного пара взметнулись к небу, плотной завесой закрывая солнце.

Зашаталась подводная плита с пирамидами и застывшим Сфинксом. Площадка и плантация синих водорослей, простиравшаяся на много миль вокруг, стали медленно и неуклонно подниматься вверх, из воды. Из образовавшихся трещин истекало раскаленное земное нутро, остывая черными языками в морской воде. Старейшины ожили, и, не обращая внимания на яростный огонь, пожиравший кораллы, погрузились в свой сверкающий корабль и взмыли вверх.

Волна, величиной с башню, стеной обрушилась на город и поглотила его. Ушли под воду балюстрады и багряные пальмы. Водяная воронка вобрала остров весь, без остатка. А из воды, неподалеку от утонувшего города взметнулись к небу подводные скалы. Огненная магма с шипением вздымала в воздух клубы пара.

Сфинкс увидел небо. Морская вода водопадами спадала с его могучих плеч. Светящийся корабль завис над новой сушей, развернулся и розовой искрой мелькнул в низких тучах.

Когда-нибудь, через миллионы лет, Земля, оправившаяся после великой потери, может, все простит и позволит людям снова поселиться на ней. А белый Сфинкс – творение золотокожих предков будет тревожить своими загадками людские умы.

О нем сложат легенды, и полетят в воздух быстрокрылые песни…

Зима в Лесниках

Хорошо зимой в Лесниках! Солнце поглядывает ленивым розовым глазом. Под серым, набухшим снеговыми тучами, небом, стройными колоннами золотятся мачтовые сосны. Они, будто подпирают зелеными растрепанными верхушками тяжелый, низкий небосвод. У обглоданных оленями молодых осинок топчется зайчишка-беляк. Он то встает на задние лапы, пытаясь ухватить краешек жесткой осиновой коры, то внизу, у ствола, разгребает снег, стараясь найти мерзлый лубяной кусочек, оброненный олененком.

Стайка синичек перелетела с одной осины на другую. Под легкими птичками снег, пухом лежащий на голых ветвях, рассыпается и летит, летит вниз, сверкая алмазными блестками.

– Пик-пик-свись! – заволновалась синичка, услыхав в морозной тиши крадущиеся лисьи шаги. Изящные лисичкины лапы оставляют на белоснежной скатерти снега вьющуюся дорожку следов: лапка за лапкой, след за следом.

Встревожившись, взвилась на сосну хлопотунья-белка. С закачавшейся ветки тут же валится снежная шапка, останавливая на мгновение рыжую охотницу.

Неспешно опускается на землю снег, покрывая невесомой периной небольшой деревянный дом, уснувший сад и сарайчики, притулившиеся друг к другу и как будто умиротворенно посапывающие в тиши зимнего дня.

Зашуршали лыжи, заскрипели энергично втыкаемые в снег лыжные палки. К расчищенному, но еще не потоптанному детьми, дракончиками и собакой, двору, заложив крутой вираж, подъехал дед Леша. Он, по-спортивному подтянутый и одетый в новый ярко-зеленый лыжный костюм, смотрелся заправским чемпионом.

Дед дернул ботинки из креплений, поставил лыжи у крыльца и начал методично счищать налипший снег непромокаемой перчаткой. Вдруг остановился, глядя долгим, задумчивым взглядом в порошащее снежинками небо, негромко произнес:

– К вечеру метель разыграется. Надо Агатушке сказать, чтоб связалась с детьми – нечего в снегопад по селению шастать, да и потемнеет нынче рано…

И вошел в дом, напиться горячего чаю и поделиться с женой свежими лесниковскими новостями.

Баба Агата с рекордно-космической скоростью заканчивала вязать шерстяные носки для Юлечки из чесаной и пряденой бобтейловой шерсти. Компанию бабушке составляли этот самый бобтейл Франя, похрапывающий на вязаном коврике, совиный дракончик Неська, который во сне так крепко вцепился когтями в спинку бабушкиного кресла, будто это был его родной насест, да бормочущий экран спутник-видео, по которому шла передача о жизни древних тибетских племен.

Хлопнула входная дверь. Франя лениво поднял лохматую голову и приветственно тявкнул. Бабушка отложила вязанье и, стараясь не потревожить Неську, на цыпочках пошла встретить деда Лешу.

– Ну что, наморозился? – сверкая глазами, спросила она, между делом разбрасывая в сушильне дедову влажную амуницию.

– Да что ты, на такой погоде, чтоб приморозиться надо очень постараться! Воздух – м-м-м! – дед зажмурился от удовольствия и причмокнул губами, – Благодать! Только к вечеру буран начнется. Надо бы ребятишек домой позвать. Они уже давненько на пруду резвятся – замерзли поди, проголодались!

– А давно ты их видел? – встревожилась бабушка.

– Да нет, не очень – когда кормушки оленьи объезжал, минут сорок назад.

Баба Агата кивнула и, протягивая деду огромную кружку дымящегося земляничного чая, нажала на зеленую кнопочку коммуникатора, сливающегося по цвету со светло-зелеными стенами. Мобильные «бусинки» этого хитрого устройства, прочно прикрепленные на суровую нитку, болтались на воротниках комбинезонов Никитки и Юлечки, а запасная висела на шнурке, на чешуйчатой Фрикаделевой шее.

Коммуникатор взвизгнул и отключился. Сначала баба Агата даже не поняла в чем дело. Она нажал еще и еще… С тем же результатом – связь не работала.

Дед Леша, попивавший в это время чай с солидным масло-сырным бутербродом, услышав тревожные звуки, совсем не характерные для коммуникатора, подошел к жене и встал у нее за спиной.

– Что, коммуникатор опять не вовремя забарахлил? – поинтересовался он.

– Да, Леш, посмотри, что с ним? А то я сейчас нервничать начну.

– Не переживай! В первый раз что ли? Сейчас мы его починим.

Дед отложил бутерброд и, вооружившись электронным диагностическим щупом, подошел к коммуникатору, чтоб пошерудить этим умным щупом в строптивом приборчике.

– Эх, коммуникатор, электронная голова, – заворчал дед, – То ли дело раньше, у всех мобильники были, помнишь, Агат? И изображения трехмерного не надо было – потыкал в экран – и порядок! Разговаривай, сколько хочешь! Странно…Щуп показывает, что с коммуникатор исправен…Ничего не понимаю…

– Ох! – бабушка присела на край стула, чувствуя, что ноги отказываются ей служить, – Чует мое сердце, наши неугомонные внуки опять влезли в историю! И снег пошел, а Фрикадель с ними! Намокнет он, а потом два дня ежом ходить будет! Неужели дети этого не понимают! – Баба Агата сокрушаясь, покачала головой.

– Да не охай ты так, Агат! Они же все равно в Лесниках, лыжи есть, одеты тепло. Доберутся до дому и в метель! Или, в крайнем случае – на Фрикаделе долетят, пока он не обиголился. Подождем еще. А если тебе так уж неспокойно, можно послать на разведку Франю!

– Конечно, неспокойно! Франя, ко мне! Быть тебе сегодня спасательной собакой! Запомни: Никитка, Юлечка, Фрикадель! Ищи!

И бабушка повесила на подставленную бобтейлову шею бусину коммуникатора и кузовок с едой, чаем и теплыми вещами.

Она выпустила Франю на улицу, приговаривая:

– Ищи, ищи и бегом домой!

Бобтейл взял след и припустился торопливой рысью по дорожке, ведущей к новому пруду.

Фрикадель и пещерные жители

– Ничего себе, сюрпризик!

Никитка встал, как вкопанный у выхода из тоннеля, на преодоление которого было потрачено несколько часов. Юлечка нетерпеливо подтолкнула мальчишку сзади:

– Двигайся, двигайся, ну дай же посмотреть! Ты что, корни там пустил?

К Никитке вернулась способность двигать ногами, и он вошел в уютную пещерку, в центре которой лаково поблескивало озеро, а из нависающей стены плюхался в воду серебристый водопад.

– Ур-ра! Вода! – радостно вскричала девочка и ринулась к озеру – напиться кристальной воды и вымыть изрядно запачканные руки и личико.

– Оч-чень хорошо! – Никитка вставил фонарик в расселину и на ходу, сдергивая лямки рюкзака, по камням попрыгал вслед за сестрой. Он ополоснул лицо, и долго маленькими глоточками втягивал вкусную, но отчаянно холодную воду, до тех пор, пока не заломило зубы. Мальчик не спеша, вернулся к рюкзаку – достать из кармана свернутую в несколько раз, походную фляжку. Он аккуратно расправил фляжкины складки, откупорил заглушку и опустил емкость в воду – пусть сама набирается, как наберется – зазвенит.

Фрикадель, пока дети пили и умывались, равнодушно таращился на воду. Ему все равно сейчас купаться не разрешат – решил дракоша, потому что он, Фрикадель, превратившись в ежа, не пролезет ни в один проход.

Поэтому дракончик сосредоточенно оглядывал стены пещеры – вдруг есть, кем поживиться?

Как ни странно, подземный зал оказался вполне обжитой территорией. Правда, все пещерные жители как один, были слепы и прозрачны – в кромешной тьме не нужны глаза для разглядывания ярких красок.

Дети, сами того не подозревая, резким факельным светом внесли сумятицу в неспешную и размеренную жизнь местного населения. Крупные прозрачные улитки, гроздьями сидевшие на стенах, с перепугу задвигались и потащили кто куда свои слизистые тела. Зоркий Фрикадель умильно улыбнулся, изловчился и зацепил пяток моллюсков своим липучим языком.

И теперь, привалившись к стене, дракошка с удовольствием смаковал сей деликатес. Краем глаза он заметил, как с тихим плеском ушла под воду молочно-розовая пещерная саламандра, горестно вздохнул – ушла добыча. В озере опустились на дно и там затаились чуткие белесые рыбы.

Шум, производимый плеском воды и возгласами детей, стал для них, привыкших в тишине улавливать малейший шорох, просто оглушающим громом.

Запиликала наполненная водой мягкая пластиковая фляжка. Никитка вытащил ее из воды, укутал в Юлечкин шарф и запихал в рюкзак, еле сомкнув магнитные застежки. Дети по очереди вытирались огромным носовым платком, обнаруженным у Никитки в кармане, и посматривали на стены в поисках выхода из этого гостеприимного места. Юлечка первая разглядела в неверном рассеянном свете фонаря, под самым потолком зала широкий, но невысокий лаз, подходящий для Фрикаделевых габаритов.

– Придется лезть наверх, – вздохнув, произнесла она.

– Вот и отлично, – оптимистично заявил Никитка, – Главное, проход выше уровня озера, а это значит, мы не встретим на своем пути тоннель, заполненный водой, по которому надо будет пробираться вплавь!

– Ладненько, – согласилась Юлечка, – Только давай перед тем, как лезть на эту гору, что-нибудь перекусим…Умылись – теперь есть хочется…

Никитка без лишних слов полез в рюкзак, где откопал на самом дне мешочек с провизией, заботливо приготовленный предусмотрительной бабушкой Агатой. Никитка придирчиво осмотрел запас еды. «Надолго не хватит!» – промелькнула у него в голове тревожная мысль. Но он тут же себя успокоил: «А мы и не собираемся тут долго торчать!»

Поэтому он выдал сестренке, дракоше и себе по скоропортящемуся блинчику с творогом, решив, что, печенье, изюм и шоколадки полежат еще – ничего им не сделается. Все расправились с едой довольно быстро и еще раз напились из источника воды – про запас.

Никитка ободряюще улыбнулся, надел рюкзак, и смело начал взбираться по корявым известковым пенькам сталактитов, наверх – к темнеющему зеву выхода. Юлечка полезла следом за братом, стараясь, чтобы фонарь в ее руке меньше дергался и больше освещал дорогу. Неунывающий Фрикадель поразмыслил и решил не утруждать себя героическим восхождением. Дракон расправил крылья, неловко подпрыгнул и, тяжело покачиваясь, примостился на плоском уступе.

Куда же они подевались?

Постукивает мороз по сосновым стволам, потрескивает по осиннику, похрустывает по березовым веткам. Темно в лесу. Луна убежала в тучи, а с неба опускаются, неслышно кружась, невесомые снеговые хлопья.

Разрывая копытами чистое снежное покрывало, идут через поляну, вздыхая и пофыркивая, великаны-лоси. Хотят лоси переждать снегопад у кормушек с солью, что в ельнике заботливо поставил дед Лёша. Там и от ветра укрыться можно за разлапистыми старыми елями и сена сладкого пожевать.

Шевелится в еловых ветвях куница – голодно ей. Снегопад загнал белок в гайно, а кедровки да синицы попрятались кто в дупло, а кто в шалаш из пахучих еловых лап. За такой пеленой снега их ни разглядишь, ни унюхаешь…

Бежит, бежит верный пес Франя по припорошённой свежим снегом, дорожке, торопится, пыхтит. Чёрный нос неустанно нюхает воздух – куда могли подеваться маленькие хозяева и их фиалковый друг, которому, кстати сказать, и снег-то противопоказан?

Вот бобтейл пробежал мимо луга – пелены нетронутого снега. С разбегу перескочил ручей и зашуршал сухим тростником на берегу – здесь совсем недавно играли дети, да ушли…

Франя остановился и присел, выкусывая намерзшие между пальцев снежные шарики-ледышки. Покончив с этим занятием, а за одно и передохнув, пес встряхнулся, с треском хлопая ушами, и потрусил дальше.

Собачьи уши спугнули зайца-беляка, примостившегося на ночёвку в прибрежном ивняке. Со всех прыгучих ног заяц стриганул из кустов, прижал уши к спине, и бежать – только сучья затрещали. Добежал до оленьей кормушки и там притаился за стожком сена. Только б лоси не спугнули. А лиса да куница сюда и носа не покажут – страшно им, человеком здесь пахнет, да собакой. А зайчишке уж все равно, лишь бы на ночлег до снегопада устроиться.

Обладая заслуженной репутацией чутьистой пастушьей собаки, Франя покружил у заячьей лёжки в ивах и обнаружил, что дети в густых зарослях днем обустраивали домик – индейский вигвам.

Пёс заспешил в обход тростника, куда вёл едва уловимый след – к новому пруду.

Это водоем считался в Лесниках новым, потому что появился позапрошлым летом в результате инопланетного катаклизма в котором, ему, Фране, довелось принимать участие. Зимой пруд добросовестно замерзал. Так что дед Леша с Никиткой специально периодически очищали его от снега – окошко для катания на коньках и лыжах-малютках любили взрослые и дети.

Бобтейл приступил к детальному исследованию катка, стараясь не проехаться пузом по льду. Ребячьи следы вихлялись и заматывались, а запахи – сплетались в клубок.

И вдруг он почуял, что в самом центре пруда, ледяная корка почему-то треснула. Оттуда из этой чернильной глубины доносятся запахи ребят и дракошки. И воды там не было, иначе бы все запахи потерялись.

Франя, не раздумывая, прильнул животом ко льду и осторожно пополз к непонятному месту. Обнюхав на три раза тонколёдный срединный участок с зияющей дырой провала посредине, пёс вернулся на толстую льдину. Он пришел к невероятному выводу: молодые хозяева, а вместе с ними и дракончик, пропали в глубине пруда, но при этом не утонули! И он, Франя, уже ничем им не поможет!

Пес поднял голову к снежно-черному небу и тоскливо, протяжно завыл.

Удрученный бобтейл вернулся к людям часа через полтора. Он то бродил вокруг пруда, то возвращался к ручью, то отправлялся на луг, но никак не мог поверить в то, что ребята могли сгинуть неизвестно куда. А он, старый пёс, не справился с жизненно-важным поручением старших хозяев.

И все же Франя, промерзнув до костей с заиндевевшей шерстью на щеках и на лапах, понял, что в одиночку он никого не найдет в ночном снежном лесу, тем более, что детский запах становился все слабее и слабее.

Баба Агата всплеснула руками, запуская в уютное домашнее тепло продрогшего помощника. Она перво-наперво принялась щупать кузовок, притороченный к ошейнику уставшей собаки.

Коробочка оказалась нетронутой.

– Я что-то не пойму… – озадачилась она, – Леш, посмотри-ка – еду никто не вскрывал… Ты что, Франечка, не нашел детей?

Пес неопределенно тявкнул. А дед Леша, отлично разбирающийся в повадках любого зверя, пояснил:

– Франя взял след, но детей всё не было… Он долго искал, упрямо искал, но не нашел и вернулся к нам.

– Как! – ужаснулась бабушка, – Что ж теперь делать? Пошли! Скорей! Поищем тоже! Надо ж их спасать!

– Погоди, не торопи меня, я хочу с собакой поговорить!

Дед подвинулся ближе к страдающей песьей мордахе и, глядя Фране прямо в глаза, начал задавать вопросы:

– Никита и Юля днем играли у ручья?

Пес утвердительно кивнул.

– А потом катались на лыжах на пруду?

Снова кивок.

– А затем отправились в лес?

Франя укоризненно фыркнул и резко мотнул головой так, что уши затрещали.

– Понятно, значит они в лес не пошли…Так они все время были на пруду? – уточнил дед.

– Гав! – подтвердил пес, нерешительно шевельнув кудряшкой хвоста.

– Так куда же они подевались?! – вскричал дед, – Не провалились же, в самом деле, сквозь землю!!!

На последней ноте отчаянного дедова вопля бобтейл разразился таким пронзительным лаем, что дед Леша сразу притих и, вопросительно прошептал:

– Ты что, хочешь сказать – ребята провалились в пруд?

Франя презрительно сморщился:

– Он говорит – «нет»! – дед растерянно подергал себя за ус, – Так где же они? Не могу же провалиться под землю!

Франя утвердительно тявкунул. Но неопределённо как-то. Потом успокоился и завилял коротким хвостом – человек все понял как надо.

– Это что ж, получается, – подала голос баба Агата, – наши внуки и дракон немалого размера, умудрились днем, катаясь на мелком пруду, провалиться под землю в буквальном смысле этого слова? А тогда почему коммуникаторы не работают? Это ведь чуткий механизм – должен сигнал и на земле и под землёй принимать…Я-то точно знаю – на землеройках его испытывала…

Дед пожал плечами.

– Зная непревзойдённый талант ребятишек, попадать в переделки, я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что они сейчас находятся так глубоко, что даже связь там не функционирует.

– И что мы сидим? – возмутилась бабушка, – Живо собирайся – пойдем изучать пруд! – натягивая пуховик, высокие валенки и снегоступы, скомандовала она.

– Пойдем, пойдем, ты только не суетись, а то поторопишься да свернешь в снегопад с дороги, и тоже пропадешь! – подначивал взволнованную и раскрасневшуюся бабушку Агату дед Леша, – Та-ак, связь активирую. Франя – остаешься за старшего, присмотри за Неськой, чтоб он за нами не увязался!

Дед сунул валенки в снегоступы, до носа застегнул пуховик, прихватил лыжные палки, ледоруб и шагнул в снежную темь.

– Ширк-ширк, ширк-хрусь – размеренно скрипят снегоступы по нехоженому снегу Лесниковской неширокой дорожки.

Вот и пруд – ровный, как новенький монетный кругляш. Дед Леша и баба Агата вступили на лед и покатили к припорошенному снежной пылью, окошку катка. В центре катка виднелись очертания большого темного пятна, а точнее какой-то ямы.

Дед постучал лыжной палкой по льду под ногами– загудело, как в пустом чайнике. У бабушки захолонуло сердце.

– Та-ак! – дед вынул из заплечного мешка ледоруб, размахнулся и саданул с плеча по ледяной корке. Хрупкий лед пошел трещинами до самого черного провала, кое-где раскололся и острыми кусками полетел в…Нет, не в воду, а в огромный зев оледенелой карстовой воронки.

– О-ох! – жалобно простонала бабушка, – Где же вы, мои ребятушки?

Вперёд! За козодоями!

Дети настроились на длительное блуждание по подземным закоулкам. Но им, практически сразу повезло – короткий ход заканчивался другой пещерой, без воды и с мелким серым песочком на полу.

Сводчатые стены невысокого зала были испещрены разнокалиберными отверстиями нор, норок, норушек и норушечек. Фрикадель потянул носом воздух и – расслабился, потеряв всякий интерес к обитателям этого зала.

Дети прислушались – внутри, в стенах из мягкого известняка, явно кто-то копошился: повсюду слышались писк, вошкотня и пощелкивание. Невидимые хозяева подземного города жили своей обычной жизнью.

– Ау-у! – крикнула Юлечка, – Отзовись, живая душа!

И в тот же миг, как будто на зов девчонки, из норок вылетели пестро-серые, словно «меховые» птицы. Зашумели крыльями, засуетились вокруг ребят, виртуозно переворачиваясь в полете эти удивительные широкоротые создания.

– Юль! – завопил Никитка, пытаясь перекричать треск сотен крыльев и эхо от него, – Это козодои! Они живут в пещерах! Мы нашли их гнездовой городок!

– Здорово! –крикнула в ответ Юлечка, – Давай скорей отсюда уйдем! Я ничего не слышу!

Птичья стая, вереща и взметая крыльями сероватую пыль, поднялась к потолку и ринулась в один из многочисленных боковых «отнорочков».

– Вперед! За козодоями! – вскричал Никитка, – Птицы знают выход! Они выведут нас наружу! – И дети побежали за птичьей стаей, а позади Юлечки, стараясь не отставать, гулко топал Фрикадель.

Козодои, переговариваясь меж собой дрожащим писком и шурша мягкими крыльями по стенам, с размаху влетели в другую, довольно странную пещеру, скорей даже не пещеру, а настоящий, природный бальный зал.

Птицы бросились врассыпную по чернеющим тоннелям прочь из зала. Стая улетела, а дети и запыхавшийся Фрикадель оказались в полной тишине на каменном полу подземной «гостиной».

Путешественники огляделись – ничего примечательного. Ни подземного озера, ни слизней, в огромном зале не наблюдалось. Совсем скучной показалась Юлечке эта пещера. И девочка уже открыла рот, чтобы высказать брату все, что думает о проводниковых способностях его и козодоев, как вдруг на девчонкину голову многотонной каменной плитой навалилось ощущение, что за ними кто-то пристально наблюдает.

Юлечка ахнула и пробормотала:

– Никитка, он смотрит, ищет, смотрит, ищет…

– Кто? – не понял Никитка, изучая пещерные стены.

– Он, он – Лемурийский ктототам, – прошептала вдруг побледневшая Юлечка, сползая по выщербленной стене на холодный галечный пол. Фрикадель едва успел подхватить хозяйку носом и уложить на своей спине, укутав сверху, как плащом фиолетовыми кожаными крыльями. Никитка, спиной почувствовав, что с сестрёнкой творится что-то неладное, обернулся и бросился к Юлечке.

– Юлька! Что с тобой!

– Плохо мне, Никит! Голова ужасно болит, раскалывается совсем…Особенно, если идти за козодоями… Там ктототам… – промолвила девочка, роняя фонарик и проваливаясь в болотную муть беспамятства.

Никитка сначала растерялся, потом испугался, не мог произнести ни слова, только всхлипывал. Он нахлобучил на глаза «собачью» шапку, пока со лба не покатились крупные прозрачные бусины пота, стекавшие на кончик носа и капающие оттуда вперемешку со слезами. Мальчишка до красноты растирал ладошками сестрёнкины щеки, брызгал ей на лоб холодной водой, разминал на ее руках каждый заледеневший пальчик.

Все тщетно. Юлечка в сознание не приходила. В отчаянии, Никитка стянул с головы жаркую шапку, и тут же в его висок возилось раскаленное, медленно вращающееся сверло острейшей головнойболи. И вместе с болью в его мозг проникло ледяное щупальце чужой, подавляющей все желания, воли.

Чуждый разум хотел, чтоб человек бежал, негодовал и страшился. Никитка качнулся, но не потерял сознание, как сестра, а последним усилием деревенеющих рук снова надел шапку.

«Сверло» исчезло. Никитка улыбнулся – все-таки он правильно догадался, что дело-то, оказывается в шапке. Обычная шерстяная шапка, связанная бабушкой Агатой с добавлением «собачьей» нитки, защищала Никиткину голову от чужого вторжения, лучше стального рыцарского шлема.

Конечно, отголосок головной боли и сейчас жужжал в голове старой осенней мухой, но мальчик подумал, что теперь на него можно не обращать внимания – не та интенсивность. Никитка решил разобраться с происхождением болевых ощущений несколько позже.

Надо было срочно спасать Юлечку. Он порылся в рюкзаке, вытащил длинный шерстяной шарф, что баба Агата связала в пару к шапке и малюсенький пузырек гвоздичного масла. Откупорив его, он натер душистой жидкостью сестрёнкины виски и сбрызнул шарфик – девчонка беспокойно заметалась. Обмотав шарфом, рыжую сестрицыну голову он соорудил что-то наподобие чалмы. Юлечкины щеки порозовели, она открыла глаза и слабо улыбнулась.

– Спасибо, Ник, я уже ничего…Сейчас все пройдёт…Наверно, надо поспать…

Девочка обессилено смежила веки, засыпая спокойным, расслабленным сном.

Никитка, для профилактики, намазав маслом еще и Юлечкин нос, фрикаделев клюв и собственные виски, подоткнул драконьи крылья под посапывающую девочку, чтоб той не поддувало.

Он вставил фонарик в расселину и начал рыться в своем безразмерном рюкзаке. Нашарив мешочек с провизией, он достал из него горсть изюму и пару конфет.

Разделив с Фрикаделем по-братски нехитрый «перекус», Никитка продолжил рюкзаковые изыскания и вытянул «за хвост» моток тонкой бечевы и крохотный фонарик-диод, брелоком болтавшийся на магнитном ключе от дома.

Серьезно глядя в поблескивающие перламутровыми всполохами, дракошкины глаза, Никитка сообщил:

– Фрикадель, я пошел исследовать проходы, в которые улетели козодои, а ты – охраняй Юлю и не вытаскивай фонарик из стены!

Мальчишка намотал конец бечевки на драконью лапу, закрепил хитрым узлом, подергал и удовлетворённо кивнул.

– Я скоро вернусь! Не скучайте!

Активировав голубую звездочку диода, и на ходу разматывая бечевку, Никитка отправился в темноту ближайшего тоннеля.

Хранитель

Земля успокоилась и перестала кружить в бешеном танце, смывая с себя остатки людской цивилизации. Планета как будто заново родилась. Тучи ушли, но Солнце теперь стало не зеленым, как раньше, а ослепительно желтым, ярким и чистым, как слеза. На небо невозможно было смотреть – оно стало хрустально-прозрачным и голубым, исчезла вишневая бархатистость и приглушенные тона растительности и океанских вод. Такое небо и такое солнце слепило бы непривыкшие к яркому свету глаза. Но мудрый Сфинкс – всего лишь изваяние…

Он молчаливо глядит и глядит сквозь пространство, заботливо окруженный белыми пирамидами. Далеко от Сфинкса, через пустыни, моря и леса встают, упираясь снежными верхушками в небо, высочайшие горы планеты. На дне глубокого черного ущелья в клубящемся тумане зависли над струящимся истоком новой реки множество светлых летательных дисков. Один за другим стали нырять они в горный провал за прозрачным потоком.

Заскрежетала земля, загудели горы, посыпались камни. И черное ущелье пропало, как и не было его вовсе среди этих молчаливых гор, лишь река упрямо выплеснулась из земной глубины и понесла свои воды в долину. Корабли, пробивая толщу камня, влетели в обширную пещеру.

С кораблей сошли золотокожие вожди – последние люди погибшей цивилизации. Они несли в себе знания. Знания для новых людей, тех, что когда-нибудь будут жить на Земле.

Сели на сухой каменный пол, подогнув под себя скрещенные ноги и полузакрыв глаза. Люди погружались в забытьё на многие годы. Вожди всегда знали, что и как нужно делать. Они умели быть бессмертными. Почти…

Тела людей медленно остывали, становясь твердыми, как камень окружающих гор. Дыхание прекратилось и только едва заметные во тьме тонкие серебряные паутинки тянулись ввысь от застывших фигур. Вожди оставались живыми.

Золотокожие приготовились ждать. Ждать тысячелетия, пока их потомки не придут беседовать о вечном.

А Сфинкс, устремляя свой взгляд сквозь время, будет верным хранителем вождей. Пройдут века, один народ будет сменяться другим. Но Сфинкс выстоит, терпеливо ожидая возвращения своих создателей.

Никитка ищет выход

В первом тоннеле Никитка быстро разочаровался. Не успел он углубиться в проход, философски размышляя, о чем думает крот в подобной ситуации, как на его пути возникла отвесная стена. Гладкая и неприступная.

А тоннель превращался в колодец, резко уходящий вверх. Никитка посветил вокруг – он стоял на дне этого самого каменного колодца. Мальчишка удрученно вздохнул – взлететь по вертикальной трубе под силу только птицам…

Никитка, подсвечивая себе под ноги фонариком, по веревке вернулся в зал, где отдыхала сестренка, а бдительный Фрикадель ревностно охранял ее сон, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу.

– Левый тоннель нам не подходит, – доложил Никитка. Он еще раз взглянул на сестру, и какой-то тревожный червячок беспокойства зашевелился у него в голове. Пока еще маленький, смутный и неосознанный. Никитка мысленно «ухватил червячка за хвост», отметив для себя – чуть позже вернуться к непонятным ощущениям. Он погладил Фрикаделя и ободряюще ему подмигнул:

– Не вешай нос, драконище, еще полетаешь по Лесникам! А как выберемся отсюда, я тебе премию выпишу – за мужество, проявленное в подземелье – три кило сыру и три кило сливочного масла!

Фрикадель заурчал и облизал губы, всем своим видом показывая хозяину, что он очень даже не против такой вкусняцкой премии. Никитка, еще раз проверив прочность бечевочного узла, полез в верхний, расположенный прямо над их головами небольшой проход.

Тоннель и дальше постепенно сужался и сужался, и, наконец, сузился настолько, что Никитке пришлось ползти на четвереньках. Когда потолок лаза начал скрести его по шапке, Никитка вынужден был признать, что и этот проход им не подходит – в него не пролезет Фрикадель. А если и пролезет, то обязательно застрянет, как Винни Пух в кроличьей норе.

Ник включил «задний ход» и довольно споро перебирая четырьмя конечностями, пополз к выходу из «норы».

Пока руки – ноги работали, Никитка вспомнил про «червячка» и начал раскручивать свою ассоциацию.

« Это меня «зацепило», когда я Юльку спать укладывал», – рассуждал мальчик, – «То есть эта мысль связана с Юлькой, точнее с ее состоянием…», – и вдруг его осенило: «Ну конечно! Какой же я болван! Юлька, когда у нее голову прихватило, что-то там шептала про ктототама! Как же я сразу не понял! Она имела в виду тот самый недружелюбный разум, который после и у меня в мозгах шуровал! Ай да сестрик! Только, по правде, кто же это такой? Ведь не Лемурийский же ктототам, в самом деле… Надо выяснить…»

С такими удачными мыслями, Никитка вновь вернулся к Юлечке с Фрикаделем. У них ничего не изменилось – девочка по-прежнему спала на дракоше, а тот лежал, свернувшись калачиком, и боялся пошевелиться, чтоб не потревожить маленькую хозяйку.

Никитка попил из фляжки и предложил дракончику. Фрикадель со смачным причмокиванием одним могучим глотком втянул немного воды и благодарно посмотрел на мальчика. Никитка смочил влажным платочком пересохшие сестрёнкины губы и водрузил этот прохладный компресс ей на лоб – может Юлечке полегчает?

Мальчишка заботливо поправил сбившийся шарфик и перехлестнул пушистые бахромушки под сестриным подбородком.

Юлечка вздохнула во сне и улыбнулась, отчего на её щеках появились едва заметные «младенческие» ямочки.

Никитка улыбнулся в ответ и сказал вполголоса:

– Нашли же мы выход из одного затруднительного положения, значит, найдем и из другого! – он упрямо треснул кулаком по ладони и, в очередной раз, проверив надежность страховочной веревки, пошел в черный лаз, маячивший в дальнем правом углу пещеры.

Лемурийский ктототам

А через пару шагов на Никитку «накатило». Внезапно и беспричинно он почувствовал себя микробом, пробирающимся «в пустоте» сквозь вязкую звуконепроницаемую «вату». Ноги и руки налились свинцовой тяжестью, их движения показались Нику медленными и неуклюжими, как замедленные кадры старинного кинофильма. Он будто попал в никуда, в безвременье.

В паутинно-липкое ничто и нигде космической черной дыры. И только голубая звездочка фонарика ободряюще подмигивала в этой масляной, почти осязаемой тьме. Зябкий страх заполз к нему под курточку и мурашками «слетел» вниз по позвоночнику к пяткам. Струйки холодного пота поползли по вискам из-под шапки. Никитка зябко передернулся и взял себя в руки.

– Гей! – крикнул он. А в ответ никакого эха.

– Э-ге-ге-гей! – собственный голос, показавшийся ему жалким писком, пропал в чернильной «вате». А внутри «заскреблась» острым коготком уверенность, что он здесь не один. Чье-то присутствие угнетало и пульсировало тяжелой головной болью в мальчишечьем затылке, так, что шевелились рыжие волосы. Никитка понял, что это неизвестный «кто-то», явно не козодой. Одновременно с этой мыслью в его болезненно пульсирующий висок торкнулась чужая мысль:

«Ты кто-о?» – бесстрастно поинтересовался кто-то.

Никитка удивился. И, как будто испугавшись Никиткиного удивления, страх скукожился и спрятался, оставив после себя лишь чуткую настороженность.

– Я – мальчик! – твердо ответил Никитка вслух.

– Ма-альчик, – прошелестел голос, обретая слуховую материальность, – Ты-ы отку-уда?

– Как, откуда? Ясное дело – с Земли, то есть с ее поверхности – из Лесников, – уточнил Никитка, махнув рукой в неопределенном верхнем направлении.

– Ле-еснико-ов…– певуче повторил голос, – Э-это в океа-ане-е?

И тут Никитка догадался, что беседует с тем самым давным-давно вымершим лемурийцем, «лемурийским ктототамом», про которого они так недавно рассуждали с сестренкой. Сразу стало жарко.

– Ха! – вскрикнул он, но тут же взял себя в руки и вежливо продолжил общение:

– Нет, к сожалению, Лесники – это не в океане и даже не в Атлантиде. Атлантида давно исчезла, а ее жители – умерли, – он пожал плечами, – говорят – землетрясение и потоп. Сейчас над нами твердая земная кора – Евроазиатская платформа. И страна – Россия, а селение, называется «Лесники», мы тут живем с Юлечкой, бабушкой и дедушкой. Мы – люди, в смысле – человеки. А еще у нас есть Фрикадель – он дракон, и Неська тоже.

К концу этой краткой ознакомительной речи в Никиткином сердце прочно обосновалось неиссякаемое ребячье любопытство. И вопросы посыпались во тьму, будто дождинки:

– Ну, скажи, ты, что ж совсем ничего про «верх» не знаешь? – допытывался он, – Ты и в правду древний-предревний, или мне кажется? Ты кто – атлант?

– Не-ет… – задумчиво пропел голос, – Я – Ле-ему-уриец!

– Лемурийский ктототам! – хохотнул Никитка.

– Кто-то-отам… Не-ет, я-я Ле-емурие-ец! – голос не понял мальчишкиной шутки.

– Так покажись уже, что ли, лемуриец…

Никитка ощутил правой щекой легкое дуновение, и из тьмы шагнула прямо на него длинная, худая, и какая-то угловатая, фигура, вся светящаяся легким внутренним светом.

Лемуриец был ростом метров шесть и если бы не его собственная «подсветка», Никитка смог бы упереться носом лишь в костлявые, обтянутые пергаментно-коричневой кожей, колени. От существа исходил слабый, едва уловимый запах лаванды. Мальчишка запрокинул голову и заглянул в «лицо» ходячей древности.

Завороженным взглядом Никитка всматривался в огромные, уходящие к вискам, глаза без ресниц, куполообразный, выдающийся вверх и назад, череп, в еле заметные щелку рта и нос-завиток без переносицы. Из центра лба древнего создания, на том месте, где, по предположению ученых, располагается «третий глаз» лемурийцев разливалось сапфирно-голубое свечение, легкой дымкой, окутывающее всю огромную фигуру. Никитка непроизвольно зашептал на манер заклинания:

– Лемурийский ктототам за Никиткой по пятам…Ходит-бродит день и ночь, хочет в яму уволочь…

– Э-это пе-еснь? – не разжимая губ, как будто носом, поинтересовался «ктототам».

– Нет, – Никитка почему-то смутился и решил объяснить, – Это сестра выдумала, когда мы упали в пещеру, а я ее напугал…Но потом рассказал про вас – все честно!

– Че-естно…Про на-ас…– Эхом отозвался Лемуриец.

И тут перед Никиткиным мысленным взором вихрем пронеслись цветные и очень четкие «картинки»:

…Волна «съедает» прибрежный белокаменный город. Бордовое небо расчерчено огненными зигзагами молний. Пушечными ядрами электрические шары попадают в ажурные фасады и цветущие террасные сады. Высокие глазастые люди мечутся меж двух стихий, и нет им нигде спасения…

…Темнота и тишина. Вдруг яркий луч прожекторного фонарика тонкой иглой вырывает из тьмы сидящего в «позе лотоса» в закрытой каменной нише золотокожего лемурийца.

Грязные и потрескавшиеся руки с обломанными черными ногтями грубо срывают с шеи застывшей фигуры золотой нагрудник, изукрашенный сиреневыми аметистами. Торжествующе-хриплый людской крик несется в бесконечность. Закатное солнце розовыми и оранжевыми мазками метит голубые снежные маковки высочайших гор мира…

…Мертвенный и слепящий неоновый свет, назойливое жужжание электромотора. Острейший, блистающий хищным оскалом, хирургический нож пропарывает пергаментную кожу выпуклой головы неподвижного лемурийца, обнажая белые кости черепа…

…Необъятное пространство космоса. Звезды перемигиваются разноцветными огоньками. Пронзая время серебряной стрелой, летит корабль. На его борту перламутрово поблескивают золотые капсулы. Много капсул…Много…

– Это ты! Твоя жизнь! – Захлебываясь словами от избытка чувств, вскричал Никитка.

– Э-это жи-изнь мое-его ро-ода…– бесстрастно пропел лемуриец, – Оста-алось пя-ять! Я-я зде-есь…

– А где же остальные? – спросил мальчишка дрогнувшим голосом – его сердце наполнилось неизъяснимой жалостью к этому изможденному, иссохшему, но все еще могучему, предку.

– На дне-е океа-ана…Внутри подводных пеще-ер… В Джомолу-унгме…

– Ой! – воскликнул Никитка, а Джомолунгма-то – это гора, причем самая высокая в мире.

Сияющая дымка существа недоверчиво заколебалась.

– Хорошо-о, что вы-ыше ми-ира…– бросил он непонятную фразу.

– Почему? – выпалил Никитка очередной вопрос.

– Та-ам поко-ой…Знания оста-анутся в поко-ое…

– А-а, понятно, значит, любите уединение…А что за знания?

– Ка-аждый из на-ас несе-ет возду-ушный кла-ад…

– Ого! –восхитился мальчишка, – Значит ты можешь летать? Ну, так мы тоже кое-что умеем – на телеге, например, на космолете…

Он принялся загибать пальцы и увидел, как светящаяся оболочка лемурийца отделилась от тела и поплыла по воздуху, очертив над Никиткиной головой правильную «восьмерку».

– У-у-у! – разочарованно протянул мальчик, – Так-то, конечно мы не умеем!

– Просто, не зна-аете ка-ак… – шепнуло существо.

– А расскажи! – подначил Никитка.

Лемуриец покачал головой:

– Еще не вре-емя…

– Ясненько, не заслужили, – съехидничал Никитка, – А твои, гмм…товарищи, они-то, что несут в народ?

– Состра-ада-ание, спосо-обность хра-ани-ить те-ело, гармо-онию с плане-етой и материа-альность мы-ысли…– пропел Лемуриец.

– Да-а…– потрясенно протянул мальчишка, – И вы отдадите нам эти знания?

Светлая фигура утвердительно кивнула:

– Уже-е скоро-о!

И лучистый силуэт начал гаснуть, истаивать, как будто растворяясь в окружающей темноте.

– Эй, стой! Не уходи, лемуриец! – отчаянно взмолился Никитка, – Помоги нам! Мы с сестрой заблудились в твоей пещере и очень-очень хотим наверх – в Лесники! Пожалуйста, пожалуйста, помоги!

И, словно предвосхищая следующий Никиткин вопль, Лемуриец материализовался вновь.

– Веди-и! – коротко сказал он.

Возвращение

Юлечка проснулась, похлопала ресницами и села, удивленно озираясь по сторонам. В лицо ей тут же сунулась цветущая Фрикаделева физиономия. И Юлечка поняла, что сидит, собственно говоря, на кучерявой драконьей спине и – все еще в пещере.

– Эх ты, Фрикаделище, – вздохнула девочка, – Никитка-то где?

Дракоша поддел рогом бечевку, крепко-накрепко привязанную к его лапе и другим своим концом теряющуюся в глубине темного коридора.

– Поня-ятно! – потянулась Юлечка, – И давно ушел?

Дракошка отрицательно мотнул головой. Юлечка вынула из рюкзака две маленьких шоколадки, собираясь разделить этот нехитрый «полдник» с Фрикаделем, да так и застыла с протянутой рукой. Она увидела большое, переливающееся всеми цветами радуги, облако, степенно выплывающее из того тоннеля, куда ушел Никитка.

– Ники-ит? – неуверенно позвала Юлечка. Облако «притушило» свою яркость и девочка увидела брата, стоящего рядом с высоким, худощавым незнакомцем.

– Ах! – подпрыгнула от восторга девчонка, – Это ж ОН! Это наш Ктототам! Ты нашел его!

– Да! – не без гордости подтвердил Никитка, – Мы с тобой, пожалуй, единственные люди на Земле, которые увидели живого лемурийца. Почти последнего…– вздохнул мальчишка.

– Ох! – всплеснула руками девчонка, – А давай его к нам пригласим? Будет жить у нас в Лесниках, пироги употреблять каждый день, может хоть – поправится… – Жарко зашептала она в Никиткино ухо.

– Не-ет…– мелодично пропел Лемуриец, – Вы-ы – в Лесники-и. А я зде-есь – храни-ить зна-ания-я…

– Жаль, что снами не идешь, у нас хорошо…вздохнула Юлечка.

Лемуриец в ответ только покачал головой.

Никитка, внезапно оробев, повернулся к сестренке:

– Он только нас с Фрикаделем домой отправляет. А сам – опять уснет на века…

– Плохо… – расстроилась Юлечка, – Ты знаешь, наш древний предок, – обратилась она к Лемурийцу, я все хотела у тебя спросить – почему о вас так мало знают, одни тайны, гипотезы и загадки?

– Еще не-е вре-емя…– повторил древний предок,– На-ас не найти про-осто так. Мента-альный уда-ар…

– Ах, вот оно что! – возмутилась Юлечка, – Так значит, это от тебя голова у нас так жутко болела, просто кошмар?

– Мента-альный уда-ар – защи-ита…Зло-о не-е дойде-ет…Не на-адо на-ас беспоко-оить…– В голосе лемурийца послышалась мольба.

– Да ладно, не волнуйся ты так – мы никому не скажем про твое убежище, – уверил собеседника Никитка.

Лемуриец печально посмотрел на детей.

– Домо-ой – сказал он единственное слово. И его голубое свечение приятным туманом окутало ребятишек.

– Стойте! – отчаянно завопила Юлечка, – Фрикадель! Он не в свете! Почему?

– Фрикаде-ель – лета-ает… – еле слышно возразил Лемуриец.

– Ну, знаете ли! Это уж слишком! – возмутилась девчонка, – Летает он, как же! Чуть выше, чем я прыгаю! – И хотела проорать еще что-нибудь протестующее, но внезапно поняла, что лемурийца с ними уже нет – она кричит в пустоту…

Она с болью смотрела на Фрикаделя и вдруг увидела, как произошло чудо – дракончик расправил свои замшевые фиалковые крылья-тряпочки, взмахнул ими над головой, и голубое свечение наполнило крылышки неземным сиянием. Фрикадель – воспарил! Нет, не взлетел, а именно воспарил к потолку пещеры, как гелиевый воздушный шарик.

Дракошка улыбался во весь рот – непередаваемое блаженство подсвечивало драконью мордочку собственным светом. Он в изящном развороте подлетел к стене, выдернул, синим язычищем из скалы фонарик-цилиндрик Эч-ча, и подал его хозяйке. Девочка машинально запихнула его в карман куртки.

– Домо-ой… – прощальным эхом прошелестел голос Лемурийца.

Ребят с головой накрыл голубой кокон света. Он реактивной ракетой оторвался от земли, взвился под потолок и, оплавляя скальную породу, ринулся вверх. Фрикадель, будто привязанный к свету невидимой нитью, стремительно летел следом.

Лети, Фрикадель!

Тихо-тихо в Лесниках в рассветный утренний час. После буранной круговерти лес приходит в себя, отдыхая. Выбираются из ночных укрытий его обитатели.

Вылетели из-под снега тетерева, уселись на березе – едят жёсткие березовые почки. А старый косач, распушив свой хвост лирой и взъерошив алые брови, важно выступает под деревом, оставляя мохнатыми лапами на снегу следы-крестики. Волнуется тетерев, проверяет лунки – не остался ли кто под снегом?

Нет. Все в сборе. Тогда и он, мягко шурша крыльями, взлетает на березу – кормиться.

Вышел из заснеженно-сонного домика дед Лёша, вздохнул и окинул долгим, задумчивым взглядом лес, огород и поле, закрыл глаза и вобрал полной грудью легкий аромат утреннего неба.

Он замер, подставив лицо редким, пролетающим снежинкам. А потом, набрав полные горсти свежего снега, растер до красноты лицо, шею и руки.

На крылечке бесшумно возникла баба Агата, тоскливо глянула на мужа и ткнулась лицом ему в грудь. Дед Лёша нежно обнял ее за плечи. Так они и стояли, обнявшись, на белом крыльце, ожидая приезда поискового спасательного отряда, который они вызвали еще ночью.

Внезапно они ногами ощутили мелкую вибрацию. Басисто затявкал в комнате Франя, заухал разбуженный Неська, закудахтали в курятнике куры. А тетерева, как по команде, дружной стаей «снялись» с березы и улетели с опушки вглубь леса. Вибрация усилилась – ничего не понимающие взрослые тревожно переглянулись.

И в этот момент на краю обширного огорода, прямо из-под земли вырвался мощный столб голубого пламени – вытянутый, дымящийся кокон с шипением рухнул в сугроб.

Земля перестала сотрясаться – из кокона показался сначала бугристый хвост, а за ним и объемистая задняя часть… Фрикаделя.

Бабушка издала радостный «индейский» вопль и прямо в тапках поскакала по снегу к подрагивающему драконьему хвосту.

Кокон истончался, истончался, пока совсем не растаял в морозном воздухе.

Перед глазами изумленных родственников появились чумазые, осунувшиеся, но все-таки живые и здоровые внуки.

По традиции, бабушка рьяно кинулась ощупывать любимых чад.

– Что? Как? Где? – посыпались на ребятишек вопросы-горошинки.

А дед Леша с философским спокойствием и затаенным смехом в серых глазах, хмыкнул и «перевел» бабушкины эмоции:

– Это Агатушка пытается спросить, что с вами опять приключилось? Ведь были дети на родном пруду и вдруг – бах! – Исчезли! А нам что делать? Мы с Агатой всю округу «на уши поставили». И в Лесниках, и в Малинниках, и в Соловьях, и в Солнечном – все взрослое население кинулось с утра разыскивать пропавших лесниковских детей! Может, объясните, что к чему?

Никитка послушно открыл рот, чтоб приступить к подробному рассказу про «ктототама», но его перебила бабушка:

– Внучата, родненькие, пойдемте-ка в дом – греться будем! Там тепло, там чай, а спасателей встретим, если что…

Довольная компания направилась к дому. Послышалось жужжание воздушной телеги, и из-за сугроба показался «караван» из четырех разноцветных транспортных средств.

– О-о! – обрадовалась Юлечка, – Вот и наши спасатели!

Во дворе сразу стало негде развернуться. Воздушные телеги «причаливали» одна за другой. Множество людей в теплых комбинезонах высыпали на утоптанный снег и побежали к радостным родственникам.

Бабушка не вынесла напора переполнявших ее чувств, и звонко крикнула с крыльца:

– Нашлись! Нашлись!

Наконец разместившись за столом, заставленным чайными чашками и тарелками с вкусным печевом и бутербродами, народ угомонился, а солидный бородатый мужчина из Соловьев спросил у Никитки:

– Так, где же вы пропадали, ребята?

Никитка и Юлечка, уплетая бутерброды и заварные пирожные, по очереди рассказали о своих подземных приключениях. Соседи, не веря своим ушам, охали, ахали и хвалили детей за находчивость.

А когда Никитка живописал полет по ледяной трубе, то все вдруг зашумели, заволновались и приняли решение совместными усилиями засыпать карстовые воронки «входа» и «выхода» из глубокой пещеры, чтобы больше никто и никогда не смог туда провалиться.

Юлечка же, в деталях описывая чудесные летательные способности Фрикаделя, неустанно нахваливала своего любимца: какой он сообразительный и заботливый и ласковый. Заинтригованные слушатели незамедлительно выразили желание посмотреть на необычного дракона – так сказать, проверить на местности его летательные способности.

А что же Фрикадель? Уставший дракоша обнявшись с любимым другом – Неськой преспокойно посапывал в прохладных сенках. Он угостился Неськиной гречневой кашей и был сыт, умиротворен и счастлив, тем, что он и его хозяева – дома.

– Фрикадель! – настойчиво растолкала хозяйка спящего дракончика, – Милый, пожалуйста, покажи всем, как ты у нас летать научился!

Дракон улыбнулся и послушно порысил на мороз. Неська с недовольным квохтаньем взлетел на старый холодильник. И замер там, в ожидании Фрикаделя, прикрыв янтарные глаза. Все высыпали на улицу, посмеиваясь и возбужденно переговариваясь в предвкушении «великого полетного эксперимента». Никитка шел последним, бурча себе под нос что-то насчет сыра с маслом.

– Лети, Фрикадель! – вскричала звенящим голосом Юлечка.

Дракон расправил светящиеся дрожащим голубым светом фиолетовые крылья и, взлетел, увлекая за собой снежный вихрь. Сделав размашистый круг над домом и яблоневым садом, Фрикадель мягко опустился рядом с хозяйкой. И Юлечка, поглаживая шелковистую драконью шерстку, прокричала:

– Ну, как, убедились, что теперь у нас есть настоящий летающий дракон? Фрии-каа-деель!!!

Где-то на Ганимеде

Нападающий Романов

– Зем – ля! Лес – ни – ки! Зем – ля! Лес – ни – ки!

Звуковая волна, исходящая от земных лесниковских болельщиков, то накатывала, то спадала, подобно океанскому прибою. От звонкого многоголосья задрожал, загудел прозрачный защитный купол лунного стадиона. Заплясали в космической глубине звезды, а летающие под куполом голограммокамеры зашлись возмущенными бликами.

Половина уходящих ввысь трехсотметровых трибун, правильным овалом окружавших новое лунобольное поле, ревела от восторга. Вот он – первый гол.

В луноболе – молодой игре, родственной земному футболу, всего пять игроков в команде: вратарь, двое защитников и двое нападающих. Но и этих игроков на огромном поле более чем достаточно. Слабое лунное притяжение позволяет игрокам совершать немыслимые пятиметровые прыжки, сальто и посылать тяжелый вытянутый мяч на огромное расстояние.

Азартные лесниковские болельщики в едином порыве взметнули руки вверх, размахивая флагами, на которых сияло живым теплым светом жёлтое солнце на травяном фоне.

Сияющая голографическая надпись высветилась у трибуны землян и медленно поплыла на поле, переливаясь всеми оттенками золотого :

«Земля «Лесники» 1 : 0 «Пустынные странники» Юпитер»

Желто-коричневая часть стадиона, включая лунобольную команду поникших юпитерианцев отчаянно переживала.

– Де-да-а! Ур-ра! Де-да-а! Ур-ра! – во все горло вопили Никитка и Юлечка, подпрыгивая на своих местах и перетягивая каждый на себя желто-зеленое полотнище транспаранта. На раскрасневшихся конопатых лицах брата и сестры красовались, наведенные фосфоресцирующими красками зеленые кленовые листья и миниатюрные солнышки. В две свои рыжие косицы Юлечка утром воткнула изогнутые пластиковые стержни, и теперь косы завивались у девчонки на голове крутыми медными спиралями, перевитыми травянисто-песочными лентами.

А Никитка напялил на непокорные вихры огроменный изумрудно-зеленый колпак с желтым помпоном на верхушке. Колпак был слегка великоват и постоянно съезжал на нос, но это не омрачало Никиткиного лучезарного настроения.

Над трибунами, со свистом рассекая воздух, носились разнокалиберные домашние драконы.

Вот Серебряный Носатый дракон из Солнечного распластал свои прозрачные крылья над трибунами юпитерианцев. Зажав в когтях зеленое знамя, он серебристым парусником горделиво продрейфовал над головами проигравших. Парочка извивающихся Алых Китайских дракончиков из земных Малинников, сплетясь в полете длинными чешуйчатыми телами и старательно двигая желтыми крылышками, торжествующе щелкала клювами и пушила длинные багряные усы. Чей-то розовый толстый Щетинкоклюв завис под самым куполом и высвистывал победную песнь, размахивая желто-зеленой лентой и топорща кудрявую растительность на клюве.

Домашний питомец Никитки и Юлечки – дракон Фрикадель перелетал от скамьи к скамье, где лесниковские болельщики тискали его довольную фиалковую физиономию, прицепляя на спинные сиреневые кудряшки узкие зеленые ленточки.

Восторженный голос комментатора, который что-то электронно вещал в усилитель звука, не мог перекрыть неутихающий шум стадиона. И только когда первая волна радости поутихла, трибуны прекратили скандировать, а дракончики – мельтешить над толпой, речь комментатора пробилась сквозь общий гул.

– Счет один – ноль. Команда «Лесники» – Земля открыла счет финального межпланетного матча по луноболу среди команд Солнечной системы. Сборная Юпитера «Пустынные странники» сегодня явно не в ударе. Конечно, первый гол землян, забитый нападающим Алексеем Романовым из Лесников, предвидели многие болельщики. Но то, что это произойдет на второй минуте первого тайма финальной встречи, никто, абсолютно никто не мог предположить.

– Юпитерианцы – это сильнейшая лунобольная команда в высшей лиге Солнечной системы. Они долго готовились к этому матчу. И все ж первое слово за «Лесниками». Алексея Романова давно знают фанаты большого спорта. На его счету неоднократные победы в межпланетных встречах среди команд Лиги обитаемых планет.

Земные «Лесники» всегда оставались асами лунобола за счет нападающих Алексея Романова и Виктора Тараненко, а вратарь Игорь Галактионов, за время игры в «Лесниках» не пропустил еще ни одного мяча. Теперь земляне играют в высшей лиге.

И, как мы видим, не без успеха. На их счету победы над венерианской командой. Я напомню, что этот матч мы транслировали в понедельник. «Лесники» вышли абсолютными победителями – 3:0. Два гола из трех на счету Алексея Романова, а один на счету Виктора Тараненко. Матч с марсианами прошел со счетом 2:0,где первый мяч принес Тараненко, а второй опять же Романов. И это, заметьте, несмотря на возраст. Алексей Романов в свои 183 года находится в отличной физической форме. Тараненко же всего 75 и в лунобол он пришел из известной марсианской гандбольной команды «Феникс».

– Так, я вижу оживление на поле. Да, так и есть! Это дракон Алексея Романова совершает круг почета над командой. Трибуны не ждали, не ждали гола. Игра обещает быть горячей.

– Юпитерианцы захотят отыграться. Капитан команды Ли Чен двадцать лет в спорте. Его «Пустынные странники» заслуженно держат кубок Межпланетной Лиги лунобола уже пять лет. И до сих пор, до сих пор не попадался им достойный противник. Земные «Лесники» уже зарекомендовали себя как команда, обладающая непредсказуемой тактикой, сплоченностью и взаимовыручкой. Посмотрим, какие еще сюрпризы преподнесет нам сегодняшний матч…

Взревела сигнальная труба и взволнованные болельщики утихомирились.

Драконы взмыли под потолок. Игровой азарт охватил команды. Алексей Романов развернутым пасом из угла подает центровому защитнику Андрею Игнатьеву лунобольный мяч. Андрей в молниеносном прыжке пролетает метров семь. Тяжелый мяч лазоревой молнией рассекает желтое поле по центру и…УРРР-РААААА!!!

– Позд-ра-вля-ем! Позд-ра-вля-ем! Ур-а! Ур-ра!!! – кричали Никитка, Юлечка и еще человек двадцать родственников «Лесниковской» лунобольной команды.

Фрикадель летел над их головами, над крышей гостиницы «Русь», где остановились спортсмены с семьями, над зелеными лужайками и над разноцветными цветочными клумбами. Он с достоинством осуществлял, доверенный ему Юлечкой почетный полет победителей межпланетного чемпионата по луноболу – земной команды «Лесники», в которой их дед Леша был лучшим нападающим.

Все пятеро «лесниковцев» до сих пор не могли прийти в себя от осознания своей окончательной и бесповоротной победы над «Пустынными странниками». Встреча закончилась со счетом 5:2 в пользу землян.

Дед Леша, держа над головой сверкающий позолотой кубок абсолютных чемпионов по луноболу, растерянно улыбался внукам с высоты драконьего полета.

Никитка и Юлечка, еще немного покричав, решили сходить подкрепиться, оставив деда с Фрикаделем на растерзание поклонникам и поклонницам, которые во что бы то ни стало, хотели получить автографы у всей Лесниковской команды.

– Юль, а Юль, а как тефе сефодня тфой Игнатьеф? Понравился? Он веть был профто «в ударе». Ф прямом фмыфле этофа флофа! – Жуя огромный бутерброд, подтрунивал Никитка над сестрой.

Юлечка бросила на брата укоризненный взгляд, пожала плечами и продолжила свое занятие: она ползала на коленках, бережно раскладывая стереофотографии с автографами всех членов «Лесников» на белейшем покрывале низенькой гостиничной тахты.

Девочка вполголоса напевала только что придуманную специальную победную песенку и была в отличном настроении:

– Фрикаделька-Фрикадель,

Без тебя весной метель,

Ты победу нам принес,

Фрикадель – кудрявый нос!

Никитка не спеша запил еле прожеванный кусище яблочным соком, и продолжил:

– А я-то заметил, как ты у Игнатьева автограф брала. Щеки все покраснели, глазки опустила…Сю-сю-сю…И все такое…

Юлечка прекратила нежное мурлыканье и набросилась на брата, который, похоже, вознамерился испортить ей настроение:

– Во-первых, он не «мой Игнатьев», а общий! Во-вторых, он мне ни чуточку не нравится! И, в-третьих, он для меня уже старый! Ему девятнадцать скоро, а мне всего десять!

– В самый раз! А насчет «не нравится» что-то ты темнишь! Кто ж ему сказал, что он играет лучше всех? Не ты ли?

– Да! Я сказала! Но только потому, что он хотел это услышать от меня! Сам ведь знаешь, наш дед все равно самый лучший!

Никитка выглянул в окно.

– М-да-а…Похоже сейчас нам придется спасать нашего «самого лучшего» и твоего Игнатьева заодно. Их там фанаты одолели.

– Игнатьев – не мой, – автоматически отозвалась Юлечка, заглядывая брату через плечо, – Смотри-ка, Фрикаделя затискали! Ну, болельщики! Ну, держитесь! Иду всех разгонять!

Юлечка хитро улыбнулась и вытащила из кармана своей любимой бордовой курточки небольшой бирюзовый цилиндрик – «палочку-выручалочку» инопланетянина Эч-ча, подаренную ей за особые заслуги. Этот цилиндрик не раз помогал своей неугомонной хозяйке во всяческих передрягах. Он мог по желанию владельца превращаться в любой неодушевленный предмет.

Вот и сейчас Юлечка сосредоточенно наморщила лоб и сжала цилиндрик в кулаке. Через пару секунд из кулака повалил бирюзовый дым, который сворачиваясь жгутами и уплотняясь, приобрел форму белой канистры с торчащим из нее гофрированным шлангом. На боку канистры ярко-красными буквами светилось слово «Дезинфекция».

Юлечка натянула на лоб капюшон куртки, спрятала волосы и застегнула магнитную застежку под подбородком, водружая на нос огромные солнечные очки.

– Готово! – Она воинственно дунула в раструб «дезинфекционной» трубы, – Пусть теперь только попробуют не отпустить наших!

Никитка сидел на подоконнике и ел персик, наблюдая в окно за развернувшейся там кампанией по спасению спортсменов.

Юлечка решительным шагом направилась к толпе, окружившей команду, и чуть ли не раздиравшей ее на автографы.

Никитка не слышал, что прокричала сестра, но недоуменные и какие-то растерянные лица фанатов его позабавили. Юлечка еще что-то крикнула и направила сопло шланга своей «Дезинфекции» прямо на толпу.

Народ, оглядываясь на Фрикаделя и спрятавшихся у него за спиной «лесниковцев», начал поспешно разбегаться.

И вот, когда последний фанат скрылся за углом, Юлечка стянула с носа очки, а с плеча громоздкую цистерну. Спортсмены недоверчиво вгляделись в лицо дезинфектра и расхохотались. Никитке стало любопытно. Он, перепрыгивая через две ступеньки, стрелой помчался вниз, к сестре.

– Ну и как ты их спасла? – поинтересовался запыхавшийся мальчишка.

Юлечка махнула рукой:

– А-а, ничего особенного! Просто громко сказала, что в этом секторе обнаружены полуметровые многоножки, питающиеся всем подряд. И что я провожу здесь дезинфекцию. Кто не спрятался – я не виновата. Вот фанаты и побежали – добро свое спасать!

Никитка фыркнул:

– Ты как всегда: чем противнее придуманный монстр, тем лучше…

Дед Леша, расставшись, наконец, со своими «коллегами», подошел к ребятам.

– А ты внучка, у меня молодец, боевая, вон как лихо фанатов разогнала, я б не догадался. Ах да, Андрей Игнатьев тебе велел «Спасибо» передать.

Юлечка покраснела и живо перевела тему:

– Как же вы здорово сегодня сыграли! Даже лучше, чем с Венерой! А мы-то тебя до сих пор не поздравили. Давай, Никит, три, четыре…деду Леше Ур-ра! Деду Леше Ур-ра! Деду Леше Ур-ра!

Компания уже зашла в гостиницу, а звенящее ребячье «Ур-ра!» еще долго гуляло под прозрачным куполом от стены к стене.

Ганимед

Натужно дыша и тяжело переступая по скользкому насту широкими полозьями снегоступов скафандра, сквозь упругую непроглядную пургу шел человек. Согнувшись под тяжестью заплечного рюкзака и поминутно оскальзываясь, человек непреклонно двигался в сторону каменно-ледяной стены огромного кратера.

Толстый шерстяной шарф, намотанный поверх скафандра, полностью прятал лицо человека от порывов шквалистого ветра. Но он заиндевел и смерзся с пластиком. Человек брел уже несколько часов. Он устал и поэтому останавливался передохнуть все чаще, чтоб сберечь силы и добраться, наконец, до кратера. Глядя в запотевшие стекла очков, он силился разглядеть в льдистой круговерти хоть какие-то признаки того, что его цель уже близко. Сквозь вьюгу не пробивался свет ни одной луны.

Ни золотистая красавица Ио не могла растопить своим мерцающим светом мутную пелену низких снеговых туч, ни нежно-голубая Европа, ни жемчужная Каллисто. Даже лучи далекого, казавшегося с Ганимеда ярко-желтой звездой, Солнца, не проникали сквозь плотную снежную стену.

Идущему в снегах вдруг показалось, что он движется не в ту сторону и что вот-вот потеряет способность ориентироваться в пространстве. Человек остановился и двумя прерывистыми вдохами заставил убраться панику в самый дальний закоулок своего разума. Как выяснилось, все сделал верно.

Через пару метров его руки уперлись в стену. Он пошел вдоль этой скользкой опоры, пытаясь нащупать в ней хотя бы нишу или маленькую пещерку, чтобы укрыться там от пронизывающего ветра. Человеку повезло. Он нашел подходящее углубление в ледяной скале и спрятался там, вжавшись всем телом в шершавую от снеговых наростов стенку кратера.

За двое суток до этого…

Добродушный розовощекий и светловолосый мужчина, одетый в зеленый многокарманный комбинезон, увлеченно гонял на лабораторном столе, заставленном штативами, мензурками и колбами пару мини – голограмморыцарей. Один рыцарь был закованным в громоздкие стальные доспехи конным крестоносцем. А его соперник – пешим русоволосым древнерусским витязем.

Голубые глаза мужчины за тонкими линзами «очков кота Базилио» по-мальчишечьи сверкали боевым азартом. А когда мужчина улыбался, на его румяных щеках появлялись весьма симпатичные ямочки. Тонкие «музыкальные» пальцы игрока вслепую бегали по сенсорным кнопкам пластинки управления. Мужчина мурлыкал себе под нос:

– Где-то на Ганимеде,

Там, где всегда мороз,

Трут, не спеша, медведи

Ганимеда ось…

Зажужжала автоматическая тяга, вбирая в себя едкий оранжевый дым, курившийся из толстостенной пробирки, накрепко зажатой стальными пальцами штатива над пламенем таблетки сухого горючего. Мужчина даже не повернул головы.

Витязь и рыцарь, встретившись на свободном от бумаг и лабораторной посуды пространстве стола, схлестнулись мечами и затеяли нешуточный поединок. Под правым шариком подвесной лампы дневного света ожил крохотный коммуникатор. Он, нежно подмигивая в такт словам зеленым огоньком, проговорил приятным, но слегка подрагивающим девичьим голосом:

– Профессор Дарьял Иван Борисович, вас срочно просят подняться в секретную лабораторию. Повторяю. Профессор Дарьял, пройдите в секретную лабораторию.

Голос секунду помедлил и добавил:

– Пожалуйста…

Разочарование мелькнуло в глазах мужчины и тут же сменилось тревогой. Он вздохнул, прикасаясь к сенсору, отключающему игру, и вполголоса пропел:

– Надо же, надо же, надо ж чему-то случиться… Спасибо, Светочка, уже иду, – Сказал он громко в коммуникатор.

Профессор по привычке взъерошил кудрявый чуб надо лбом, поправил очки, бросил взгляд на дымящую пробирку, скептически хмыкнул и вышел из диагностической лаборатории химического анализа.

Быстрым размашистым шагом он пробежал коридор, выходящий одним своим концом в длинную и прозрачную плексигласовую трубу перехода между корпусами станции.

Труба извивалась по негостеприимной поверхности Ганимеда семьсот пятьдесят два метра. Она была освещена круглые земные сутки, и в ней поддерживалось тепло. Всего таких труб было пять. И все разной длины и степени изогнутости. Трубы защищали от излучения, холода, радиации, метеоров – от всего, что может покалечить на суровом спутнике хрупкую человеческую жизнь.

Так что все жители научно-исследовательской станции, хоть и работали в разных корпусах, всегда могли прибежать друг к другу обсудить научные проблемы, поболтать, или просто попить чайку в приятной компании.

Официальная связь осуществлялась через диспетчерскую, куда приходила голограммоинформация из всех лабораторий и бытовых отсеков станции. «Командовала» связью приятная молодая девушка с крепкими нервами – Светочка. У нее в подчинении было две помощницы – Люба и Лена, которые безоговорочно слушались свою начальницу и любили ее за покладистый характер.

Пока профессор шел внутри трубы перехода, защищавшей всё живое, из аналитической лаборатории в главный учебный корпус, в его неугомонную профессорскую голову начали заползать мысли. И были они у профессора Дарьяла одна хуже другой.

Не понравился ему голос Светочки. Ой, как не понравился… В ее безукоризненно вежливом тоне сквозили явные панические нотки. Профессор, не первый год слушающий Светочкин бархатный голосок по нескольку раз на дню, научился распознавать её настроение по едва заметным изменениям тональности.

Он любил подшучивать над Светочкой.

Но на этот раз профессор решил, что произошло нечто из ряда вон выходящее, нечто шокирующее, потому как оно вывело из равновесия даже воспитанную на голографических вампирах Светочку.

«Может, сломался опреснитель воды в третьем отсеке? Он уже недели две как барахлит…Хотя нет, из-за опреснителя Светочка не стала бы паниковать – вызвала бы Володю и он мигом бы все починил…» –думал профессор, торопливо шагая, глядя себе под ноги, и совсем не обращая внимания на раскинувшуюся над ним звездно-холодную ночь.

«А может зеленококсы выбрались из клеток, разбежались по виварию и съели всех Тамариных шиншилловых хомяков, а заодно и консервированные огурцы?…Нет. Исключено.

Если б зеленококсы убежали, Тамара бы сама доложила, не стала бы привлекать к этому делу Светочку» – Дарьял с охотой тренировал свои способности к дедуктивному методу. Но, вскоре ему наскучило это занятие, и он посмотрел в кристальную прозрачность ночного Ганимедского неба.

«Да-а…Через месяц будет уже пятнадцать лет, как мы основали нашу исследовательскую станцию…А я все еще не могу привыкнуть к тому, что здесь всегда три луны сразу. И всегда зима…»

Профессор чуть замедлил шаг, любуясь разноцветным сиянием трех лун: Ио, Европы и Каллисто.

Они, вместе с ледяным Ганимедом, дружной компанией вращались вокруг Юпитера – неродившейся звезды и самой крупной планеты Солнечной системы.

Пятнадцать лет назад Международная Космоакадемия наук предложила выбрать для научно-исследовательской станции именно Ганимед.

На Ио – слишком жарко и тяжело, на Европе аммиачная атмосфера, а на Каллисто еще холодней, чем на Ганимеде. Сам Ганимед – огромный снежный ком с крохотным каменистым ядром, чуть меньше Марса и с вечно бушующими снежными буранами, худо-бедно годился для жизни.

Ученые смогли обосноваться на этом спутнике и заниматься исследованиями.

Разумеется, нехватку солнечного тепла и света слегка компенсировал бассейн с теплой морской водой, в окружении голографической и настоящей растительности в кадках, расположенный в ботаническом саду.

Но если человек не мог приспособиться к искусственному солнечному свету, то он начинал хандрить, маяться и вскоре улетал домой.

Таким образом, лет за пять на станции образовалась сплоченная группа самоотверженных энтузиастов, помешанных на своей работе и плюющих на сентиментальности, типа отсутствия ровного южного загара. Последние семь лет забота о станции лежала на плечах профессора Дарьяла.

Иван Борисович разглядывал, как причудливо переливается в черноте космоса оранжевыми всполохами Ио, и удивлялся самому себе.

Каким же космическим ветром, его, скромного профессора биоинженерии занесло на Ганимед…

Пиявки Дарьяла

Работа на Земле не так чтобы очень тяготила Дарьяла, но его всегда манили неисследованные пространства, внутри которых, вполне вероятно, могла зародиться жизнь.

С Ганимедом он точно не прогадал. Первая же экспедиция на поверхность планеты познакомила ученых с зеленококсами. Эти мелкие, пучеглазые и восьминогие создания, покрытые гладко-плюшевой зеленой шерсткой при малейшей опасности сворачивались наподобие броненосцев и превращались в мохнатые изумрудные шарики.

Особое обаяние зеленококсовой мордочке придавал раздвоенный хоботок цвета индиго, находящийся в неустанном движении. Жили зеленококсы исключительно семьями, а их повадки напоминали профессору повадки земных луговых собачек. Если зверьков отлавливали поодиночке, то несчастный одинокий зеленококс начинал тосковать и вскоре умирал.

Биохимик Тамара Дёмина очень привязалась к первой пушистой семейке, пойманной в полном составе и выпущенной из карантинной зоны после тщательного обследования. Тамара соорудила специальный вольер, выяснив у биологов, что зеленококсы обожают прятаться во льду и принимать аммиачные ванны.

По ходу обустройства новых обитателей станции выяснилось, что зеленококсы едят все подряд, а их шкурка способна фотосинтезировать. В вольере зеленококсам было жарковато – всего -15”С, но более низкую температуру кондиционер-холодильник отказывался выдавать, начиная натужно дребезжать и выть, как обиженное Кентервильское привидение. Но трудолюбивые зверьки на новом месте осваивались не долго.

Через некоторое время все гости биохимической лаборатории могли наблюдать сквозь стеклянную стенку вольера целый ледяной городок, состоящий из гор, горок и горушечек, внутри которого прохлаждались, лениво почесывая друг другу спинки, разнежившиеся зеленококсы.

К несчастью, добрейшая Тамара избаловала своих питомцев, и теперь они, завидев подходящего к вольеру человека, принимались вставать на толстые задние лапки и радостно верещать в ультразвуковом диапазоне. И вопили все громче и громче, пока оглушенная жертва, сжалившись над собственными ушами, не угощала их чем-нибудь вкусненьким.

Дольше всего они возились над непочатыми жестяными консервными банками. Сначала все семейство жадно вгрызалось в банку, а напоследок, c удовлетворенным урчанием смаковало вкусное содержимое.

Еще из местной фауны в виварии жили ужасно скучные существа, прозванные обитателями станции розовыми червями. Яйца червей притащил из экспедиции в кратер Мечты сам профессор Дарьял. В толще прозрачного льда ему показались какие-то розоватые «ягоды».

Кусок льда вместе с этими «ягодами» аккуратно выпилили из скалы и доставили в «карантин». За месяц, проведенный в карантине, из «ягод» успели вылупиться крошечные грязно-розовые червячки. Своими мелкими ротиками, оснащенными кучей острых треугольных зубов, червячки прогрызли ледяной камень и, беззаботно резвились в растаявшей жидкости.

К концу четвертой карантинной недели, червячки достигли двадцатисантиметровой длины, перестали расти и обзавелись бордовыми щетинками вокруг ненасытных ртов. В виварии червяки обитали в пятидесятилитровом круглом аквариуме, доверху заполненном кубиками «сухого льда», как холодильник с мороженым. Червяки свешивались веселой розовой бахромой то с одного, то с другого куска льда, неспешно покусывая свое любимое лакомство.

По примеру зеленококсов, Тамара пыталась соблазнить червей более «земной» пищей. Но те равнодушно отнеслись к фруктам, проигнорировали консервированный суп и паштет, не прикоснулись даже к замороженному творогу. И лишь один раз черви оживились не на шутку.

В тот день Светочка, любившая первой узнавать разные новости, зашла поболтать с Тамарой о том, о сем. За разговором Светочка не заметила, как облокотилась об аквариум с червями.

В эмоциональном порыве девушка резко взмахнула рукой, и у нее с запястья слетел витиеватый пластиковый браслет со встроенной в него микросхемой коммуникатора. Браслет упал точно в аквариум.

Черви среагировали мгновенно. От вялой флегматичности не осталось и следа. Они бросили грызть свои ледышки и налетели на браслет, повиснув на пластмасске извивающимися веревками. Светочка, брезгливо поджав губки, произнесла решающую фразу:

– Фе-е, Тамар, смотри-ка, а Дарьяловские червяки просто натуральные пиявки – вон как к моему браслету присосались. Не кормите вы их, что ли? Тамара пожала плечами и сверкающим никелированным пинцетом подцепила браслет. Другим пинцетом ей пришлось с трудом отрывать настырных «пиявок» от пластикового коммуникатора.

Протягивая изгрызенный браслет негодующей хозяйке, Тамара задумчиво сморщила лоб, невпопад отвечая на Светочкины возмущенные вопли. Светочка обиделась, демонстративно бросила ненужный браслет в мусорку и ушла к себе, в надежде зазвать техника Володю, чтоб поделиться с ним своими переживаниями.

А Тамара, так и не заметив, что Светочка ушла, все бормотала себе под нос: «Пиявки, пиявки»…Она опустила в аквариум пластиковую линейку…И «пиявки» вцепились в нее бульдожьей хваткой. Наевшиеся пластика черви немедленно приступили к размножению.

Но на этот раз кладки яиц были совсем не похожи на те розовые гроздья, что нашел Дарьял. Тамара даже сначала не поняла, что пытается оторвать от стенки аквариума будущих пиявочьих детей. Одна кладка походила на кучку свитых в тугой жгут разноцветных проводов, другая – на набор цветных шариковых ручек, а третья – на связку магнитных ключей от подсобных помещений станции.

Тамара недоумевала – почему «пиявки» так стараются замаскировать свое потомство под окружающие предметы? Биохимик была на пути важнейшего открытия, о чем незамедлительно сообщила профессору.

А название «пиявки Дарьяла» намертво прилипло к этим странным ганимедским червякам.

Катастрофа

Иван Борисович Дарьял, дойдя, наконец, до учебного корпуса, незамедлительно заглянул к Светочке. Весело ей подмигнул и присел на край стола:

– И что же у нас стряслось? У кого-то опять родился внук?

– Нет, Иван Борисович, – Светочка оправила волосы, – Вас просят зайти в секретную биолабораторию совсем по другому вопросу.

И снова Светочкина настороженная интонация резанула профессорский слух. Дарьял взглянул в глаза помощнице, но она вмиг сделала непроницаемое лицо и достала из ящика стола пудреницу. Профессор, разведя руки, досадливо хлопнул себя по бедрам и пошел в секретную биолабораторию – «секретку» научно-исследовательской станции «Нимфа».

В «секретке» его уже ждали. Возле стола, на котором стоял пустой круглый аквариумом, стояли: техник на все руки Володя, биохимик Тамара и химик-аналитик Вика. На лицах у персонала читалась разная степень удивленно-потерянного выражения. Тамара, оглянувшись на коллег, выступила вперед:

– Иван Борисыч, «пиявки» сбежали, – трагическим шепотом выпалила она и оглянулась на Вику, которая громко и отчаянно продолжила:

– Я даже не поняла, как…Володя принес мне аквариум с пиявками. Я захотела узнать при каком титре аммиака…Ну вобщем, уже не важно, – Перебила она сама себя и нервно сцепила ладони, – Во-от, я аккуратненько пересадила весь биоматериал сюда, – она показала на круглый плексигласовый обруч сантиметров сорока в диаметре. Крупные слезы покатились по ее щекам.

– А они взяли да и съели стакан…А сами убежали…И я не знаю где они!!! – звенящим голосом закончила Вика.

– Постой, постой, обруч – это все что осталось от химического стакана? – осторожно уточнил Дарьял.

– Да, – осипшим с горя голосом ответила Вика.

Дарьял обвел взглядом понурившихся научных работников. Они с надеждой смотрели ему в лицо. Профессор вздохнул.

– Что ж, друзья мои, ничего утешительного я вам не скажу. У нас катастрофа…Всем придется покинуть станцию…Володя, включайте тревогу, если она еще работает. Я не знаю, с какой скоростью черви уничтожают пластик, но боюсь, что очень скоро от нашей станции останется лишь груда бесполезных железяк, вмерзающих в ганимедский лед. А вокруг все будет кишеть червями. Они не успокоятся, пока не съедят последний микрочип.

Мне такая перспектива не по душе. Поэтому одевайтесь, собирайте еду, питье и ждите помощи в Тамариной лаборатории. Если еще не поздно, я постараюсь найти неповрежденный голограммер и отправить сообщение на лунную базу. Они ближе и у них есть карантин. Всем все понятно?

Все не сговариваясь, кивнули.

– Хорошо. Значит, одеваетесь теплей, скафандры, и ждете меня.

Профессор пошел к двери.

– Иван Борисыч, – взмолилась Тамара, – Возьмите меня с собой!

– Нет! – категорически отрезал профессор, – Ты отвечаешь здесь за сохранность людей и наших научных разработок. Проследи, чтоб все было готово к экстренной эвакуации. Надеюсь, помощь придет быстро…

Профессор Дарьял бросил прощальный взгляд на коллег и вышел из лаборатории.

Профессор нырнул в колючий снежный буран из бокового выхода своей лаборатории химического анализа. Пока он собирался, на «Нимфе» отключились все компьютеры, включая и компьютеры связи и модемы. Дарьял в который раз порадовался своей предусмотрительности.

Именно благодаря этой предусмотрительности, все люди на станции собрались в одном месте – у биохимика Тамары и были в относительной безопасности. По крайней мере, до момента исчезновения последнего кусочка защитного купола в ненасытной пасти «пиявок».

Без купола все люди на «Нимфе» – обречены на замерзание. Но профессор надеялся, что единственный целый лабораторный голограммер, который он взял с собой, не заражен яйцами пронырливых червей. Дарьял захотел уйти как можно дальше от кишащей паразитами станции. К кратеру Мечты, откуда сигнал голограммера дойдет до Лунной базы без помех…

Съежившийся в ледяной пещерке человек в тонком скафандре, окоченевшими в перчатках руками, стянул со спины рюкзак и поставил на снег. Негнущимися пальцами отстегнул магнитную застежку и вынул оттуда плоский голограммер. Активировал пластину и прошептал высветившейся фигурке паренька-диспетчера в желто-зеленой форме:

– Прием, Луна, база, как связь? Ответьте!

– Связь в порядке, – ответил парень, встревоженно оглядывая замерзающего человека, – Ганимед, что у вас произошло?

– Это станция «Нимфа». Профессор Дарьял. У нас катастрофа. Помогите. СОС передайте всем кораблям, находящимся в нашем секторе. Надо эвакуировать со станции весь персонал. Повторяю, у нас катастрофа…

– А что за катастрофа? – деловито спросил парень, бегая пальцами по сенсору, – Эпидемия?

– Нет, для людей опасности нет, повреждаются лишь пластиковые детали, микросхемы и провода. Вышли из строя системы жизнеобеспечения. Это черви – «пиявки» – местная форма жизни. Если помощь не придет в течение земного часа, все люди на «Нимфе» погибнут.

Молодой человек понимающе кивнул.

– В вашем секторе сейчас находится грузовой корабль «Гермес», следующий на Луну и почтовое судно №33456 с Марса. Ждите. Помощь идет. Конец связи.

– Конец связи, – откликнулся профессор Дарьял, и устало смежил покрасневшие веки с заиндевевшими ресницами.

Облепиховый джем

Яркими «пятачками» мелькают в буйной березовой зелени желтые листья. Осиновый лес примеряет свой любимый багряно-алый наряд. А иззубренные кленовые «ладошки» красуются оранжевыми каемками. Тихо-тихо в лесу. Не пискнет зяблик, не тенькнет синичка. Зима не за горами, что ни день, напоминает о себе холодным осенним утренником.

Иволги уже улетели, а серые поползни снуют по морщинистой коре кедров вверх-вниз. Короедами-жуками лакомятся. Шуршит опавшей листвой ёжик. Все лето он старался – нагуливал жир. Да и теперь, перед спячкой не прочь поймать червя, муху, а то и ужа.

В прозрачном теплом воздухе сентябрьского дня неспешно плывет, радужно блестя на солнце, нить-паутинка.

Собрались паучата на невесомых нитях в далекие края, в свое первое путешествие. Кто-то зацепится за клеверные кусты на луговине, а кого-то теплое дыхание земли поднимет высоко-высоко в лазоревое небо. И полетят паучата над раззолоченным садом, кедровой рощей, утиной запрудой и дальше, дальше через линию монорельса.

Осень пришла в Лесники. Неспешно шагает она по лесам, лугам и садам. Красит золотой кистью травы, багрянит листву, пригибает к земле тяжелые цветочные головки. Наливаются соком осенние ягоды, под березами вся земля в груздяных холмиках.

Горячая пора для хозяек – только успевай варить компоты, джемы, варенье, солить и мариновать грибы на зиму, сушить и консервировать яблоки.

Бабушка Агата со всей ответственностью подошла к проблеме приготовления разных вкусностей на зиму.

Муж и любимые внуки, прихватив своего дракончика, улетели на Луну – наслаждаться луноболом. И ей никто не мешал полностью посвятить себя кулинарному искусству.

В Лесниках она осталась одна, не считая кур, гусей, пчел, совиного дракона Неськи и старого бобтейла Франи. Но ей вполне хватало и этих молчаливых собеседников. За лето она немного утомилась от шума и неизменного калейдоскопа новых гостей – друзей ее мужа и внуков. И возможность пожить в одиночестве она восприняла как подарок судьбы.

С дедом Лешей, Никиткой и Юлечкой она связывалась по голограммеру каждый вечер. И знала, что у них все хорошо, Дед готовится к матчу с юпитерианцами, а дети наслаждаются лунной экзотикой, летают под куполом лунной станции на Фрикаделе и пока не влипли ни в какую историю.

Еще она любила смотреть по спутник-видео старые приключенческие фильмы, передачи про природу и последние новости. Она, если возилась на кухне одна, без подруги Лены из Солнечного, включала большой экран, совмещая приятное с полезным: и варенье варится и кино смотрится.

Посмотрев жизнеопределяющий матч по луноболу, где ее муж показал юпитерианцам, что такое настоящая игра, Агата поспешила поздравить восторженных родственников. А, поздравив, она решила узнать, не говорят ли что-нибудь в новостях про нападающего Алексея Романова? Включив экран и непрерывно помешивая деревянной мешалкой облепиховый джем, попыхивающий в тазу над антрацитовой поверхностью плиты, баба Агата погрузилась в мир межпланетных новостей.

Молодая симпатичная девушка с флуоресцентными оранжевыми волосами мягким вкрадчивым голосом сообщила о том, что двое сибирских ученых-энтузиастов изобрели ловушку для ураганов и теперь испытывают ее на Камчатке.

Что французы, разгадали секрет мумифицирующего состава египетских фараонов и собираются опробовать его на тараканах. Что на Луне прошел слет ученых-уфологов, в котором принимали участие представители венерианской, марсианской и юпитерианской земных колоний.

И что команда «Лесники» с Земли выиграла свой решающий матч и вошла в Высшую Лунобольную Лигу. Тут девушка покосилась в сторону на кого-то за голограммером. От ее милой улыбки не осталось и следа. Секунду помешкав, девушка продолжила:

– Внимание, внимание! Только что к нам поступило экстренное сообщение. На одной из земных научно-исследовательских станций, расположенных на спутнике Юпитера Ганимеде произошла катастрофа.

Бабушка Агата с энтузиазмом мешала джем.

Включился голограмморолик, показывающий изможденных, одетых в теплую одежду, обмороженных людей, с трудом выбирающихся из марсианской почтовой ракеты.

– Это группа ученых с ганимедской станции «Нимфа». Марсианский почтовый катер принял СОС, подобрал этих людей и доставил на нашу лунную базу. Две недели ученые пробудут в карантинной зоне. Давайте послушаем, что расскажет нам профессор Дарьял – руководитель научной станции.

– Люди Земли, прислушайтесь к моим словам! – Негромко начал профессор, – Наша процветающая станция погибла. «Почему?» – спросите вы. Сейчас я все объясню. Дело в том, что на Ганимеде мы нашли жизнь. Но это оказались животные, не обладающие разумом. Вот такие смешные пушистики.

Профессор вынул из клетки и взял на руки любопытного зеленого зверька.

– Это зеленококс. Они очень ласковые и любят консервы. И еще одни существа, показать которых, к сожалению, я не могу, только лишь в записи.

На экране появился круглый аквариум, до верху набитый льдом. Во льду сновали юркие розовые черви. Они свивались в клубок, распадались и грызли мелкими зубками лед.

На дне аквариума в подтаявшей жидкости кучковались связки магнитных ключей, клубки проволоки, провода и разноцветные карандаши. Миловидная черноволосая женщина говорила в микрофон: – Яйца червей способны имитировать любой мелкий предмет. Сейчас на дне аквариума не найти где настоящие провода, а где потомство «пиявок»…

– Эти черви – тоже коренные жители Ганимеда. Мои сослуживцы назвали их «пиявки Дарьяла» – я нашел и принес яйца червей на станцию. Мы обнаружили, что эти «пиявки» питаются пластиком, проводами и жидкокристаллическими элементами компьютеров. А потом мимикрируют.

К сожалению, слишком поздно…«Пиявки» сбежали из лаборатории, и станция потерпела катастрофу. Черви уничтожили даже защитный плексигласовый купол. Теперь нашей «Нимфы» нет, – Дарьял вздохнул.

– Мы бы тоже погибли вместе со станцией. Но нас спасли. Вот этот марсианский почтовый, – Дарьял махнул рукой назад, и камера показала зрителям «внутренности» корабля-спасителя.

Неспешно высветились вполне мирные мешки со стопками плоских голографических пластинок. Уютные кресла. Пуфики у журнального стола. Кофейник…

Джем вскипел и начал пригорать. Баба Агата замерла с мешалкой в руке. Она, как и большинство землян, не могла оторвать глаз от экрана спутник-видео…

– Как вы думаете, профессор, населению Луны и Земли стоит ждать нашествия этих «пиявок»? – дрожащим голоском задала волнующий всех зрителей вопрос оранжевоволосая. Дарьял улыбнулся.

– Да что вы, девушка, все черви остались на Ганимеде. Тем более у нас здесь карантин две недели. Уверяю вас – «пиявки» на Луне не появятся. Не стоит сеять панику среди населения лунной колонии.

– Спасибо, профессор, – облегченно вздохнула перепуганная ведущая, – Вы слушали прямой репортаж с причала «Коперник» второго космопорта Лунной базы. На этом все, слушайте наши новости каждый час. С вами была Наталья Семёнова. До свидания!

Джем превратился в карамельно-коричневую густеющую массу. Бабушка Агата озадаченно смотрела в таз…

Камера скользнула еще раз по лицу Дарьяла и по обстановке корабля. Никто не заметил, что наверху, в просвете между мешков с посылками, с потолка свисают тонкие провода, сливавшиеся по цвету с корабельной обшивкой…Никто этого не заметил, ни на Луне, ни на Земле. Никто, кроме Неськи – совиного дракончика бабушки Агаты.

Неська

Неська как всегда, когда баба Агата одна суетилась на кухне, прилетал составить ей компанию и получить свою долю похвалы и вкусненького.

Он любил дремать на спинке старого дедушкиного кресла, прикрыв янтарные круглые глаза и слушать перезвон посуды и бормотание спутник-видео.

Дракончик открывал глаза лишь в особых случаях: когда ему предлагали лакомый кусочек съестного, или если в мире происходило что-либо интересное. Неська от начала до конца посмотрел лунобольный матч, вцепившись когтями в спинку кресла и не шевелясь – переживал за деда Лешу. А потом, когда на экране появился его друг Фрикадель, он радостно заухал и захлопал мягкими крыльями – соскучился.

Увидев в последних новостях то, на что не обратил внимания никто из людей – яйца «пиявок», замаскировавшиеся под провода, дракончик решил, что пора действовать. Надо срочно попасть на Луну! Там – хозяева! Там – Фрикадель! Если он, Неська, немедленно не полетит, то черви вылупятся и съедят лунный купол. Тогда погибнут все жители Луны!

Неська бесшумно снялся со своего насеста и полетел к линии монорельса. Хорошо, что наступил вечер, и солнце уже так не слепило. Неська, как любой совиный дракончик, старался избегать яркого света – он раздражал глаза. Но при необходимости Неська мог летать и днем в пустыне. Но только в исключительном случае. Сейчас как раз и настал тот самый исключительный случай.

Неська летел вдоль монорельса до ближайшего космопорта, а там дракон рассчитывал на свою неприметность и смекалку. Ему во что бы то ни стало, нужно было попасть на любой корабль, следующий до Лунной колонии…

Забившись в узкую щель между пластиковыми ящиками с молоком и кефиром, Неська потихоньку шуршал затекшими крыльями.

Никто не заметил, как маленький дракончик прошмыгнул на продуктовую автоматическую ракету, следующую с грузом молочных продуктов на Луну. Дракончик, сжимая и разжимая пальцы задних лап, размышлял о том, сколько времени у него в запасе. Расчеты получилось не слишком утешительные.

«Если черви еще не вылупились – у меня есть немного времени, чтоб найти и уничтожить яйца. А если они уже вылупились, то их не поймать – наверняка расползлись по лунной базе и пожирают пластик. Дело пахнет катастрофой межпланетного масштаба. На Землю полетят корабли с людьми. Кто даст гарантию, что шаттлы не разрушатся в полете, или не привезут на Землю новых «пиявок». И карантин не поможет…»

Два часа полета пронеслись в раздумьях как один миг. Вот Неська вывалился из гостеприимной ракеты на конвейер продуктового отсека лунного космопорта. Там дракоша вместе с молоком и кефиром поехал на движущейся ленте. Он угодил прямехонько в зал приемки товара, где прибывающий груз сканировали на наличие в нем вирусов и распределяли по летающим грузовозам. А уж те без проволочек доставляли товар до места употребления.

Неська взлетел в зале приемки товара под потолок и сквозь вентиляционную трубу вылетел из продуктового отсека.

Дракон спешил, очень спешил. Но, проскользнув в последний момент через стеклянную дверь за входящим в карантинную зону озадаченным зоологом, Неська растерялся. В карантине находилось четыре марсианских почтовых корабля. И никаких признаков профессора Дарьяла.

Неська обследовал первый корабль, на котором травили тараканов – не тот, второй – тоже не тот. А вот третий «почтовик» оказался тем самым спасителем ганимедских ученых. Неська влетел в открытый люк входа. И дальше – в кают-компанию. Мешки с почтой уже убрали, но кресла, пуфики и столик были на месте. Дракон подлетел к тому месту под потолком, где по спутник-видео он видел яйца «пиявок».

На месте порванных «проводов» колыхалась на сквозняке серая тряпочка…

Неська по-человечески отчаянно свистнул. «Что делать? Что делать?», – лихорадочно думал дракон. И вдруг успокоился. «Надо найти Никитку, Юлечку и деда Лешу. Пусть они свяжутся с профессором Дарьялом».

Лунный переполох

– Ай-ай-ай!!! – Взвизгнула Юлечка, взмахнув руками и роняя при этом на дорожку изрядный кусок пломбира. Дети и Фрикадель с видом победителей чинно прогуливались в зеленом сквере перед гостиницей «Русь». Они с достоинством принимали восторженные поздравления землян – поклонников Алексея Романова. Но Юлечка в одно мгновение растеряла всю свою напускную важность, как только на нее сверху обрушился верещащий и царапающийся комок.

– Ай! Никитка! Скорей сними ЭТО с моей головы!

Никитка с трудом вытащил запутавшегося в сестрицыных волосах негодующего и потрепанного совиного дракончика. Фрикадель тут же сунулся Никитке через плечо, улыбнулся и приветственно гукнул.

– Фрикадель, ты хочешь сказать, что знаком с этим совиным чудовищем? – строго спросил мальчишка. А Фрикадель энергично кивнул и лизнул лопатой синего языка перышки на спине дрожащего дракончика.

– Никит! – воскликнула Юлечка, уже оправившись от испуга и успев внимательно приглядеться, – Это же наш Неська!!! Он прилетел!!! Что-то случилось!!!

– Юль, спокойно! Но что-то произошло, раз Неська здесь. Надо его спросить. Несь, что-то с бабушкой?

Неська отрицательно мотнул пушистой головой.

– Ага! Значит, это нам грозит опасность?

Неська утвердительно заклекотал и взлетел, приглашая детей идти за ним. Фрикадель резвым галопом первым поскакал за совенышем, Юлечка устремилась за драконами.

– Стойте! – резко затормозил компанию Никитка, – А как же дед?

Юлечка порылась в сумке через плечо и вырвала из блокнота липучую бумажку для записок и ручку. Торопливым почерком, накарябав на бумажке: «Деда! Мы ушли гулять с Фрикаделем. Не теряй – вернемся поздно. Мы», Юлечка дунула в гостиницу. Через пять секунд вернулась – довольная и запыхавшаяся.

– Я приклеила записку на холодильник! Деда найдет! Побежали!

И вся компания помчалась за Неськой.

Дракоша хоть и старался лететь не очень быстро, но все равно, дети устали и к карантинной зоне прибежали красные и потные.

– Каранти-ин, – протянул Никитка, – Ну и что? Нам надо туда войти?

Неська убеждающее заквохтал. Фрикадель же, в подтверждение слов приятеля, утвердительно кивнул.

– Н-да! И как нам туда попасть? – пожал плечами Никитка. А Юлечка хитро улыбнулась и показала брату встроенную в непробиваемую дверь неприметную кнопку звонка.

– Просто позвоним…

И девчонка нажала на кнопку. Еще раз, еще и еще, пока в двери не открылось окошечко, и какой-то глухой голос их не спросил:

– Чего тут трезвоните? Здесь играть нельзя! Идите в жилую зону!

– Мы не играем!!! – хором закричали дети, – Нам надо попасть внутрь! По срочному делу!

– Какому делу?

– Это мы скажем только начальнику карантинной зоны, – веско сказал Никитка, – Пожалуйста, пропустите нас!

– Ну, хорошо, – смилостивился голос, – Проходите. К начальнику «карантина» прямо по коридору и налево. Синяя дверь.

Окошечко закрылось.

Щелкнул электронный замок, и монолитная дверь бесшумно отъехала в сторону.

Неська первым влетел внутрь белого прохладного коридора. Конец коридора терялся в глубине здания. По обе стороны пространства для ходьбы были двери. Без подписей, но зато разного цвета.

Неська вперед – ребята за ним. Дракончик уверенно миновал синюю дверь начальника и полетел дальше, пока коридор не уперся в двери матового лазоревого стекла, на которых красовалась надпись «Жилая зона. Карантин. Без спецодежды не входить!»

Никитка и Юлечка переглянулись, пожали плечами и налегли на гладкие створки.

Дверь бесшумно распахнулась. И необычная компания ввалилась в маленькую полутемную гостиную, где перед экраном спутник-видео в креслах сидели какие-то люди в голубых карантинных комбинезонах. Люди обернулись на шум. А дети, не отрывая глаз от Неськи, который подлетел к высокому светловолосому мужчине и стал кружить над ним, подбежали к экрану спутник-видео.

Люди вскочили со своих мест, и подошли к детям, осторожно поглядывая на сопровождавшего их здоровенного фиалкового дракона.

– Так, дети, в чем дело? Кто вас сюда пустил? Да еще с драконами? – Суровым голосом спросил тот самый мужчина, над чьей головой вился Неська. «Профессор Дарьял И.Б.» – Юлечка скользнула взглядом по бейджику мужчины и выступила вперед.

– Профессор Дарьял! Быстрее! Что-то случилось!

Профессор удивленно поднял брови. А Юлечка продолжила:

– Мы внуки Алексея Романова из Лесников с Земли. Я – Юля, он – Никитка, а это – Фрикадель. К нам из дома, с Земли, прилетел вот этот совиный дракон, что летает над вами и пищит. Дракончика зовут Неська, он – бабушкин. Его что-то очень напугало, раз он решился прилететь на Луну один. Понимаете – ОДИН!

Юлечка хлопнула кулаком по ладони.

– Он привел нас сюда. К ВАМ!

А Никитка добавил:

– Мы думаем, вы сможете объяснить нам, что происходит. Наш Неська торопится и волнуется. А мы не можем взять в толк – что к чему…

Профессорские щеки по ходу Юлечкиного доклада стали белыми, как мел.

– Дети, мне нужно поговорить с Неськой. Срочно. Боюсь, он заметил то, чего не заметили все лунные карантинные службы вместе взятые. Иди сюда, малыш, – ласково позвал Дарьял, предлагая Неське для приземления свое плечо. Растрепанный дракоша мягко спланировал на подставленную руку. Когтями крепко вцепился в рукав.

– С вашего позволения, мы немного посекретничаем, – Мягко сказал Дарьял и пошел к самому дальнему креслу.

Ребят и Фрикаделя тут же обступили люди, оказавшиеся членами научной группы ганимедской станции «Нимфа». Они шепотом, чтоб не мешать Дарьялу, пересказали детям историю «Нимфы» и накормили их сливовым соком с печеньем.

Биохимик Тамара познакомившись с Фрикаделем, угостила его отменными пряниками. В благодарность Фрикадель лизнул Тамарину ладошку, а потом смотрел девушке в лицо затуманенным блаженным взглядом. Тамара принесла зеленококса и дала подержать Юлечке. Девочка удивлялась, наглаживала зверька по шерстке, рассеянно отвечала на какие-то вопросы, то и дело, поглядывая в угол, где уединились Неська с Дарьялом.

– Все, я понял! – Профессор вскочил со своего кресла. С Неськой на плече он подошел к ребятам. Люди замерли, предполагая самое худшее.

– Так, ребята нам надо действовать быстро и слаженно. Я догадался, что ваш дракон видел по спутник-видео передачу про гибель «Нимфы». Что-то не так. Боюсь, мы все-таки привезли червей на Луну…

Ученый вздохнул. И как бы в ответ на его вздох, ожил экран внутренней связи.

Молодой дрожащий девчоночий голосок пролепетал: «Внимание всем службам! Говорит диспетчер четвертой пожарной бригады третьего сектора второго космопорта Лунной базы – Елисеева Татьяна.

У нас произошло обесточивание объектов 12\2 и 12\6. Причины выяснить не можем. Аварийная подстанция тоже вышла из строя.

Нуждаемся в срочной помощи. Возможна экстренная эвакуация населения из сектора «альфа». Повторяю. В третьем секторе второго космопорта произошло обесточивание объектов…»

Дарьял многозначительно посмотрел на своих коллег.

– Вот оно, началось! Надо срочно попасть в космопорт!

На что годятся зелёные пушистики

Прихватив, себе в попутчики двух охранников карантинного сектора ученые, дети и два взбудораженных дракона, пыхтящей толпой подбежали к высоким, матового «шахматного» стеклопластика, дверям второго космопорта Лунной базы. Биохимик Тамара тащила на спине кошачью перевозку с любимыми зеленококсами, которых она не захотела оставлять в «карантине» на произвол судьбы. Лампочка над дверью не горела. Сенсорная панель аварийного открытия двери не отвечала на прикосновения.

– Эй! Мы хотим войти! Откройте! – крикнула Юлечка.

Тишина. То ли качественная дверь отличалась отменной звукоизоляцией, то ли за дверью не было ни одного человека. Профессор Дарьял оценивающе посмотрел на могучие плечи охранников и скомандовал:

– Ломайте дверь! Иначе у нас войти не получится, – он извиняюще развел руками.

Два дюжих молодца с разбегу набросились на дверь. Стеклопластик, не ожидавший такого напора, всхлипнул и осыпался к ногам парней острыми кусками. Компания залезла через дверной проем внутрь космопорта. Темнота и тишина навалилась на людей.

Юлечка пошуршала чем-то в сумке через плечо и достала цилиндрик Эч-ча, зажмурилась, зажав цилиндрик в кулаке. Чудесная вещь пошла радужными волнами и превратилась в мощный фонарь. Дарьял пошел вперед и не оборачиваясь, бросил через плечо: – Свети!

Фрикадель прижал уши, задвинул за себя Никитку с Юлечкой и, пофыркивая, двинулся за ученым. Неська примостился на Фрикаделевой спине.

Странно пустой и безмолвный космопорт поразил детей. Они, взявшись за руки, шли мимо немых магазинов, детских уголков, ресторанчиков и комнат отдыха. Со второго этажа просматривались сами стартовые доки. Причалы «Коперник», «Тихо» и «Галилей» не переливались разноцветными огнями. Громады кораблей странными чернильными силуэтами вырисовывались на фоне звездного неба. Дарьял крякнул и досадливо проговорил:

– Это точно «пиявки». Смотрите, в темноте еще не вся Лунная база, а только два сектора: второй космопорт и жилой «альфа». Похоже, весь народ оттуда эвакуирован. Туда, где есть свет.

– Эх, не успели мы узнать… – Разочарованно начал Никитка, но профессор приложил к губам указательный палец и глазами показал наверх, на плексигласовый купол.

Все замерли и даже перестали шептаться. В тишине послышался тонкий свист, потом к нему подключился еще один «голос», потом еще и еще… Секунд через десять люди услышали свистящее многоголосье, доносившееся из-под купола космопорта.

– Черви едят плексиглас! Купол! Воздух уходит! Что делать!– завопила Юлечка, подавшись назад и сбив с ног Тамару. Девушка потеряла равновесие и упала назад. Перевозка с зеленококсами хоть и притормозила падение, но была безнадежно искорежена, а дверца повисла на одной петле. Зверьки начали верещать, заглушая все остальные звуки.

– Да выпусти ты их уже! – взревел Дарьял, – Все равно не разбегутся. Может, хоть замолчат!

Тамара, морщась от невыносимого визга, открыла клетку – зеленококсы зелеными шариками рассыпались по полу. И вдруг они замолчали.

Зверьки раскрылись, встали на задние лапки, показав всем нежно-изумрудные брюшки, вытянули вверх свои раздвоенные синие хоботки и стали жадно нюхать воздух.

Люди и драконы затаили дыхание. Зеленококс-вожак взвизгнул и вперевалочку потрусил к куполу. Семья побежала за ним. Зверьки, точно мухи, поползли вверх под самую сферу, откуда выходил воздух.

– Я вижу червей! – вскричал Дарьял, – Они разъедают купол!

Зеленококсы тем временем довольно шустро преодолели расстояние, отделявшее их от первой розовой извивающейся бахромы. С радостным урчанием зверьки сметали «пиявок» неожиданно длинными оранжевыми языками. От одной дырки к другой. Они ели и ели. От одной – к другой, от одной – к другой…

Казалось, зеленококсы никак не могут насытиться.

В считанные минуты помещение второго космопорта было очищено от червей и кладок яиц, прикинувшихся ключами, проводами и шариковыми ручками.

– Да-а…Вот нам пример того, как здоровый аппетит может спасти от гибели человечество…Думаю, на Ганимеде эти черви для зеленококсов – естественная еда. – Растерянно промолвил профессор, с уважением глядя на зеленококсово семейство.

Зверьки поели и теперь «причесывали» друг друга передними лапами, точно земные мартышки.

– Профессор, я думаю, сюда можно вызывать ремонтников, а мы с зеленококсами пойдем дальше – в сектор «альфа», – сказала Тамара.

– Мы с вами!!! – хором воскликнули дети.

– Хорошо, только возьмите с собой охрану, – кивнул Дарьял, – Как появится возможность – свяжитесь с нами. Мы вернемся обратно в карантин.

Профессор кивнул своим подопечным и все полезли за ним – обратно в стеклянно-клыкастую дыру дверного проема.

Хорошо что есть драконы!

– Де-ед! Де-ед! Ты зде-есь?– звал взлохмаченный и красный Никитка. Дети рысью неслись по насыпной синей дорожке скверика перед гостиницей «Русь».

Над ними летели Неська и Фрикадель. Фрикадель нес на спине уставшую, но счастливо улыбающуюся Тамару, которая, обхватив обеими руками, прижимала поближе к сердцу новую упругую сетку для перевозки котят.

В сетке сыто похрапывали, свернувшись зелеными калачиками семь разновозрастных зеленококсов. Очистив от «пиявок» жилой сектор «альфа», дети и Тамара возвращались с насытившимися зеленококсами в сектор «гамма». Там располагался стадион и гостиница «Русь», где жили спортсмены и их родственники.

Показав пропуска и убедив охрану, что они внуки известного Алексея Романова, детям удалось избежать карантинных посиделок.

Тамаре пришлось воспользоваться своим особым пропуском старшего научного сотрудника секретной биолаборатории.

Дед Лёша сидел в гостиничном номере в обществе Андрея Игнатьева и переживал.

Связь с детьми прервалась, на Луне происходит что-то непонятное. Объявлен межпланетный карантин. Всюду паника.

Говорят, некоторые сектора базы эвакуированы по неизвестным причинам. И никто ничего не может толком объяснить…

И вдруг деду показалась, что за окном промелькнула серая тень. Он поднял глаза и увидел…Неську. Дракон висел в воздухе и что-то клекотал.

Игнатьев рванулся к окну и поднял раму.

Неська влетел и бросился к хозяину на руки.

– Как? Откуда? Почему? – только и успел сказать растерявшийся дед.

– Алексей, по-моему, это ваш дракон, – подал голос Игнатьев.

– Да, да, конечно, он мой. Его Неськой звать.

– Нет, не тот, что у вас на руках, а тот, что висит за окном…

Дед Леша поднял глаза и уперся взглядом в улыбающуюся фрикаделеву физиономию.

– Фрикадель!!! – завопил дед, – Где дети?!

– Мы тут, деда, не кричи, пожалуйста, а то зеленококсов разбудишь… – Никитка и Юлечка уже входили в дверь номера. За ними вошла девушка, бережно обнимавшая клетку с меховыми зелеными клубочками.

– Это как называется? – возмущенным шепотом воскликнул дед, – На станции после матча творится, бог его знает, что! А они исчезли! Не возьму вас с собой больше ни на Луну, ни вообще…

– Не ругайся, дедушка. Мы ж все-таки записку оставили, – Юлечка улыбнулась и потерлась носом о дедово плечо, – Сейчас мы все тебе расскажем…Кстати, познакомься – это Тамара, она с ганимедской станции «Нимфа». А это – ее питомцы. Зеленококсы. Юлечка ласково погладила по спинке зеленого спящего зверька.

Тамара приветливо кивнула деду и Андрею и обратилась к девочке:

– Юлечка, не торопись! Мне кажется, твой рассказ должны услышать все.

Она подошла к плоскому экрану компьютера-коммуникатора, потрогала тачпад. Экран замерцал, и на нем показалось осунувшееся и небритое лицо молодого мужчины. Тамара удовлетворенно кивнула:

– Вот, это диспетчер центрального коммуникатора. Значит, наши «пиявки», не всю внутреннюю связь порушили.

Девушка нажала зеленую кнопку на передней панели. Мужчина оживился:

– Диспетчер центрального коммуникатора Федотов слушает. Кто говорит?

– Говорит старший научный сотрудник биолаборатории станции «Нимфа» лейтенант Тамара Дёмина. Включите все работающие коммуникаторы по Лунной базе. Сейчас будет передано важное сообщение.

– Вас понял, – коротко ответил Федотов. И, пощелкав тумблерами где-то за экраном, сообщил, – вас слышат и видят на 5798 экранах станции. Начинайте.

Юлечка посмотрела на деда, Тамару, Никитку и Андрея Игнатьева. Смутившись, открыла перевозку и взяла на руки сонного зеленококса.

Встала так, чтоб в поле зрения коммуникатора попал дедушка с Неськой.

– Меня зовут Юля Романова…Я и Никитка – мы внуки Алексея Романова из «Лесников». И я хочу сказать в первую очередь – хорошо, что на свете есть драконы! В нашей семье их два – совиный и фиолетовый. Если бы не драконы и эти зеленые зверьки, – она сунула зеленококса в экран, – Все население нашей Лунной базы погибло бы через сутки. И я расскажу, почему…

5798 экранов коммуникаторов светились по всей Луне. Все земляне, венерианцы и марсиане, затаив дыхание, слушали необыкновенный рассказ девочки и ее брата про отважных драконов, голодных пушистиков и гениальных ганимедских ученых…

ТРИНАДЦАТЫЙ КАМЕНЬ

Подарок Бо И

23 мая 382года до н.э, 6 часов утра

Маленький проворный человечек с круглым, как луна, желтым лицом и темными, словно спелые сливы улыбающимися глазами ловко взбирался по высоким ступеням розового родонита на вершину священного холма. Подошвы его деревянных сандалий звонко щелкали о шлифованный камень. Тонкая черная коса, пропитанная ароматным маслом и перевитая красной праздничной ленточкой, покачивалась в такт шагам. Смоляные усы, заплетенные в косы, оканчивались радужными бусинами. Утро только начиналось и сливы, растущие вдоль лестницы по крутым зеленым бокам холма, распускали омытые росой бело-розовые шапки цветов.

На фоне безоблачного неба бирюзовая крыша Храма Дождя казалась особенно яркой. Человечек с улыбающимися глазами радовался приходу нового дня в Поднебесную, радовался обильным дарам, покачивающимся в торбе за спиной и ласточкам, свившим свои гнезда под изогнутыми краями крыши Храма.

Энергичный Сян Лэй – так звали этого человека в родном селении Пянь. Сян Лэй шел и уже в открытую улыбался, показывая духам Храма Дождя свою уверенность в удаче задуманного ритуала. Возможно сегодня ему, энергичному Сян Лэю, удастся умилостивить самого Бо И – главного духа предков?

Вчера Сян Лэй добыл для торжественного ритуала последнее: сладчайших вяленых слив и вышитых лент, означающих струи дождя. И еще прихватил кое-что, что долго хранил в строжайшем секрете даже от жены.

Как всегда по праздникам Сян Лэй надел легкую рубашку и халат из льняной ткани, отороченный алой шелковой лентой с коротким правым рукавом, чтоб легче было возжигать огонь. Ритуальная шапка малинового бархата искрилась бисерными узорами и была подобна священной горе Хуашань. Ана расшитый золотыми драконами красный пояс Сян Лэй подвесил пять медных бубенчиков для привлечения духов дождя.

Сян Лэй остановился у распашных узорчатых дверей Храма своих предков, оправил на плече торбу с дарами, не торопясь, прочитал короткую приветственную молитву, снял сандалии, почтительно поклонился и ступил в сумеречную прохладу Храма Дождя.

Он окунул две тонкие деревянные лучинки из ивы в розовое масло, зажег их от курильницы и вставил в держатели у входа.

Сян Лэй подошел к Фан Чи – Алтарю Дождя и, аккуратно постелив под колени новую циновку, по очереди стал вынимать дары.

Пять шэней риса, двенадцать чи изукрашенных шелковых лент, семь цзиней сладких вяленых слив почтительно разложил на алтаре энергичный Сян Лэй. Поцеловав шелковое лазоревое покрытие Фан Чи человек горячо зашептал, бесконечно кланяясь:

– О великий Бо И – хозяин Храма дождя и дух моего предка! Прими же недостойного Сян Лэя в своем жилище! Пусть почтенный Хоу-цзи – Князь Зерно примет мои дары, А Хэ-бо – дух Хуанхэ попросит дождей на поля Поднебесной! Пусть процветает наше селение Пянь, отобранное когда-то воинственным Гуань Чжуном у Бо!

– О мудрейший Бо И, даруй урожай смиренным княжествам Лу, Тэнь и Сюэ! Пусть дождевые воды наполнят пересохшие Хань, Инь и Пу, а над полноводным Янцзыцзяном летит песня Феникса! Пусть на разбойника Чжэ снизойдет шу и будет длиться вечно!

Сян Лэй остановился перевести дух.

Он запустил руку в торбу и вынул оттуда обернутый холщевой тряпицей овальный шлифованный камень потрясающей красоты. Камень был цельным куском прозрачного нефрита с лазоревыми точками, а внутри него зрачком чернела вертикальная полоска. «Фэншень Яо» – славный бог ветров, по себя звал Сян Лэй этот камень, который казался ему очень похожим на драконий глаз.

Мужчина нашел его на гуй-тяне – жертвенном поле в прошлом году при сборе урожая риса. Сян Лэй никому не показывал свою драгоценную находку.

Тайком обработав камень, он решил принести его в дар Бо И, чтоб великий дух помог Поднебесной справиться с полчищами северных варваров Ди и западных варваров Жуи, вразумил князей Лян, Янь и Юе объединиться и построить непреодолимую преграду, защитившую бы всю Поднебесную от дикарей, разоряющих приграничные селения.

Сян Лэй надеялся, что Бо И вернет в Поднебесную священную Алую Дракониху с рисунком на спине – Чжоу Инь. Дракониха не появлялась из вод Хуанхэ уже семь раз по семьдесят пять лет! И семь раз по семьдесят пять лет Поднебесная не знает благоденствия. Надо умилостивить духов, принести им в дар «Бога ветров»!

Сян Лэй положил «Фэншень Яо» на прохладный шелк алтаря Дождя. Закрыл глаза и начал истово молиться.

– О справедливейший Бо И, услышь мое слово, пошли воззвание к духу могучего Яо! О, как велик был Яо как мудрый правитель! О, как он был велик! Только небо наиболее велико! Яо следовал законам неба! О, как обширна была добродетель Яо! О, как велики были его заслуги! Хоть бы в этом году нас посетила его Алая Дракониха благоденствия! О, как нам не хватает ее мудрости против варварской напасти! О, справедливый Бо И, услышь мое слово!

Зеленый камень засветился внутренним светом. Сян Лэй поднял глаза и увидел, как зеленое сияние «Бога Ветров» становится все ярче и в нем вырисовываются какие-то фигуры. Сян Лэй спрятал лицо в ладони.

Он очнулся оттого, что его весьма непочтительным образом трясут за плечо. Сян Лэй открыл глаза и его взору предстали двое огненноволосых подростков-варваров – мальчик и девочка в необычной серебристой одежде, а главное – в обуви. И это внутри Храма Дождя! Девочка участливо смотрела ему в глаза. Но Сян Лэй не успев удивиться такому странному дару небес, вдруг увидел за спиной у варваров настоящего живого дракона, какие сынам Поднебесной не встречались уже два века. Сян Лэй охнул и уткнулся головой в колени.

Экспедиция

23мая 2082 года н.э. Через двадцать пять веков.

– Что, уже подъем? – Не открывая глаз, спросила Юлечка, одновременно нашаривая на прикроватной тумбочке лающий братов будильник.

– Конечно, вставай, сестрик! Нас ждут великие дела! – Никитка погладил сестру по руке и нажал будильниковую кнопку. Потом он сладко потянулся, зевнул и пошел к умывальнику, чтоб умыться и почистить зубы.

– Фу-у, – раздраженно протянул Никитка, – Опять из крана желтая идет! Вставай, Юль, а то сейчас все пойдут умываться и придется нам вообще чистить зубы растворенной в воде глиной!

Юлечка резво вскочила с кровати и, вооружившись зубной щеткой, подлетела к Никитке.

– Действительно «фу-у», – согласилась с братом Юлечка, – Ну почему, сколько мы не приезжаем в Китай, все время нам достается комната с желтой водой в кране?

– Наверно, у них так принято, всех, кто приезжает из чистоводных Лесников, недельку-другую держать на желтой воде. Чтоб не расслаблялись и помнили, что работать быстро в их интересах – быстрей соберете материал – быстрей уедете к чистой воде.

Юлечка улыбнулась.

– Да, Никитка, хоть мы в этой китайской экспедиции всего неделю и интересно здесь, и весело, и друзья новые, а все равно я уже соскучилась по Лесникам, по бабушке с дедушкой, по Неське…Хорошо, что Фрикадель с нами. С ним не так грустишь по дому…

Никитка потрепал сестренку по рыжей гриве распущенных волос.

– Не грусти, а то мы не успеем позавтракать!

Через полчаса Никитка, Юлечка и Фрикадель предстали перед критическим взглядом Светланы Сергеевны – научного консультанта и руководителя детской экспедиции в Китай, а по совместительству строгой и справедливой воспитательницы. Ребята поели пончиков со сгущенкой и молоком, а Фрикадель успел смотаться на кухню, где драконолюбивые китайские хозяева кемпинга накормили его достойным ценного гостя завтраком.

В холле, украдкой позевывая и переминаясь с ноги на ногу, собралась компания юных исследователей. Владик отрешенно смотрел в окно, а Лена, Костя и Рита о чем-то лениво спорили. Маленькие братья Данилка с Илюшкой, обнявшись, дремали в кресле. Все были одеты в легкие серебристые многокарманные комбинезоны – незаменимую форму для летних походов. Светлана Сергеевна строго сдвинула брови:

– Юля, Никита, опаздываете! Наверно вчера долго болтали после отбоя? А нам тут вас дожидаться приходится!

– Нет, вчера мы очень быстро уснули, это сейчас пришлось ждать Фрикаделя, он куда-то летал, – объяснил Никитка.

– А-а, ну хорошо, теперь, когда все в сборе можно сказать, доброе утро всем! – громко воскликнула она.

Данилка с Илюшкой проснулись и послушно уставились на Светлану Сергеевну.

– Ребята, сегодня у нас по плану трехчасовое исследовательское занятие у Великой Китайской стены. Оборудование у вас с собой. Задание известно. Поэтому просто подойдите ко мне, чтоб получить коммуникаторы-переводчики.

Дети потянулись к воспитательнице, подставляя ей правое ухо, куда она ловко прикрепляла серебристую бусину на липучей основе, которую ни за что не оторвешь. Уж Юлечка пробовала – в качестве научного эксперимента.

Бусина служила отменным переводчиком. Все русские слова, складывающиеся у ребят в головах, как только те открывали рот, превращались в относительно связанные фразы на китайском языке, доступные для понимания местного населения.

К тому же умная бусина не позволяла детям потеряться. Светлана Сергеевна на своем голограммере всегда могла посмотреть, кто из ребят куда направляется. Такую же бусину прицепили и Фрикаделю – на ухо. Конечно, понятно, что дракон не улетит от хозяев, но так уж положено – он тоже член экспедиции.

– У всех в рюкзаках есть что перекусить? До обеда еще далеко! – предупредила Светлана Сергеевна. Ребята в ответ нестройно кивнули.

– Ну что, вперед на штурм китайской природы!

И группа юных исследователей вышла в приятную прохладу майского утра. Владик и Лена пошли вместе со Светланой Сергеевной к рисовому полю – изучать особенности агротехники культурных злаков. Костя и Рита, гремя морилками и путаясь сачками в ветвях сливовых деревьев, отправились в цветник – ловить бабочек и жуков. Данилка с Илюшкой вооружившись банками и сачками для ловли водяных насекомых, побежали к пруду. Никитка с Юлечкой пошли по гравийной тропинке сквозь жужжащее-благоухающую сливовую рощу к плетеному заборчику с калиткой, означающей границу территории сада кемпинга Хоу-цзи. Потом они вышли на луг, за которым желтой зубчатой громадой вставала Великая Китайская стена. Вправо и влево, на сколько хватало зрения, тянулась эта древняя каменная преграда. Казалось, стена уходит в бесконечность.

– Какая красота! – прошептала Юлечка, – Все смотрю на нее и удивляюсь. Эта стена, как живая – все время разная! Кажется, что там, на башенке, появится древний воин. Посмотрит на нас сурово, поднимет лук и спросит: «Что вам здесь надо, чужеземцы? Зачем вы пришли в Поднебесную?»

Никитка ласково посмотрел на сестренку:

– Ну и фантазерка же ты, Юлька! Только вот мне интересно, как это у тебя получается? Если что напридумываешь, так оно обязательно раз – и сбывается?

– Скажешь тоже! – пожала плечами Юлечка.

– Ага! А кто в пещере ктототама выдумал? Оп-ля! И он уже перед нами! А в Лесниках? Испугалась чего-то, и вот, пожалуйста – напала Жуть! И сейчас, поди, тоже думаешь про себя: «Вот бы встретить кого-нибудь интересненького!»

– И ничего подобного! – фыркнула Юлечка, – Никого здесь не встретишь кроме робких китайских садоводов! Кстати, а где Фрикадель? Что-то мне подсказывает, что он опять присоседился к анемонам в цветнике! Риту с Костей Фрикадель не послушает. Надо его позвать!

– Фрикаде-ель! – закричал Никитка, – Где ты? Мы тебя потеряли! Выходи!

Дети прислушались. Гудят шмели у сливовых веток, отчаянно стрекочет ранний кузнечик – и все. Никаких признаков того, что по саду несется, спешит на зов хозяина упитанный фиолетовый дракон.

Никитка вздохнул:

– Эх, опять мне придется Фрикаделя отлавливать! Я уже заметил – как мы на природу за материалом – так его след простыл! И где его все время носит?

– Ладно, Никит, не ворчи! Это у нас с тобой научная деятельность, а ему скучно, вот дракоша и занимает себя, как может, – вступилась за Фрикаделя Юлечка.

Никитка подобрал в траве длинную палку и развернулся к плетеной калитке. Не успел мальчишка сделать и двух шагов, как за калиткой послышался громкий треск веток, как будто через сад ломилось стадо взбесившихся слонов.

И тут появился сытый фиолетовый дракон во всей красе. Пушистую драконью спину украшали осыпавшиеся белые цветы и мелкие веточки с нежными зелеными листиками, а из клюва торчала пышно цветущая ветка сливы, прихваченная, видимо про запас. Дракошка не мог взлететь между деревьев и поэтому бежал, переваливаясь с ноги на ногу, как большой фиолетовый колобок с крыльями.

– Ох! Ну, точно! Фрикадель опять наведывался к анемонам! Наверняка попортил цветы, да и сливам, похоже, досталось не меньше! – воскликнула Юлечка, – Фрикадель! Ну что с тобой делать? Хозяева-то расстраиваются!

Фрикадель подошел к Юлечке, извиняюще посмотрел перламутровым глазом на Никитку, и положил ушастую голову хозяйке на плечо. Весь его виноватый вид говорил о самом, что ни на есть чистосердечном раскаянии. Что да, он, конечно, пользуется гостеприимством китайских хозяев на всю катушку, но это лишь потому, что хозяева-то не возражают и очень даже почтительно относятся к драконам, и кланяются все время.

– Фрикадель, ты – разбойник! В следующий раз останешься в Лесниках. Не возьмем тебя с собой! – пригрозил Никитка дракоше.

– Ага, «не возьмем»! – хмыкнула Юлечка, – Сам же знаешь, что возьмем, и он знает! А потому, пойдем-ка делом заниматься, и так уже сколько балбесничаем!

Фрикадель радостно гукнул. Юлечка вынула из драконьего клюва цветущую ветку и сунула туда пресс для гербария, а Никитка подхватил на плечо походную сумку-штатив с пробирками для взятия проб грунта и образцов минералов.

Драгоценность

Цепляясь сандалиями за плети вьюнка, и поэтому, немного спотыкаясь, Никитка и Юлечка подошли к обширному лугу, тянущемуся в обе стороны вдоль Великой Китайской стены. Там ребята нашли тенечек у ствола старой раскидистой акации и расположились своим маленьким лагерем. Юлечка взяла копалку и складное ведро. Она собиралась накопать на лугу и у стены растений для гербария «Растительное сообщество луга».

Никитка направился к подножию Великой стены – очищать от грязи, мха и вьюнков древние камни. Ему на участке стены, протяженностью в триста метров, через каждый тринадцатый камень надо было брать пробу цементирующего состава и окружающего камень грунта.

Фрикаделя оставили в лагере – присматривать за рюкзаками и оборудованием. Дракон полакомился розовыми пушистыми цветками акации, свернул над спиной крылья наподобие плаща и собрался с полчасика спокойно вздремнуть.

На лугу уже во всю трещали кузнечики, яркие бабочки проснулись и грациозно перепархивали с цветка на цветок.

Еще не отцвели луговые фиалки и нет-нет, да мелькнет среди травы фиолетовый бархатный глазок. Подорожники выпустили зеленые столбики – скоро превратятся они в подтянутых розовоголовых «солдатиков». Злаки набрали цвет: полевица и мятлик полощут на ветру свои еще зеленые метелки, а шершавые «колбаски» тимофеевки стали такие же толстенькие, как в родных Лесниках. Скоро поплывет в воздухе их невесомая пыльца.

Юлечка замерев над высоким васильком-скабиозой, долго наблюдала, как маленькие голубянки с золотыми веснушками на лазоревых крылышках, деловито расправляют завиток тонкого хоботка и запускают этот дрожащий щуп вглубь пушистого сиреневого соцветия.

Пролетела оранжевокрылая скромница-зорька и опустилась на лапчатку-калган, усыпанную мелкими желтыми цветочками.

Юлечка с сожалением прекратила любоваться бабочками. Она взвесила лопатку на ладони, прикидывая с чего начать – со злаков или со сложноцветных? Остановив свой выбор на сложноцветных, она окинула взглядом луг и вдруг увидела возле копающегося у стены Никитки потрясающее растение чертополоха. Неземной красоты зеленый колючий гигант цвел огромными благоухающими на всю округу, розовыми махровыми шарами цветов.

Вокруг каждого такого цветка вился разнокалиберный рой летающих насекомых. Пчелы и шмели, мухи-журчалки, жуки-бронзовки и бабочки – все хотели отведать свежего нектара и полакомиться крупной пыльцой. Юлечка довольно улыбнулась, крепко зажала копалку в кулаке, проверила наличие воды на дне ведерка и побежала к чертополоху.

Никитка, словно терьер, учуявший лису, выковыривал крошечным совочком землю у отсчитанного тринадцатого камня. Сито и ящик с пробирками валялись рядом. Комья земли и глины, клочья темного мха летели в разные стороны.

Здорово мешал громадный чертополох, упрямо вцепившийся корнями в цементирующий раствор между каменными блоками. Из-за него Никитка никак не мог поддеть тринадцатый камень. Всего лишь уголком он показался мальчишке. Но Никитка сквозь глину и грязь приметил, что камень нефритово – зеленый и возможно, прозрачный. А если он еще и драгоценный, то их научной экспедиции сенсация обеспечена. Поэтому он рыл и рыл, терзая мелкой лопаткой волокнистые чертополоховы корни, пока не услышал прямо над ухом переливчатый Юлечкин голос:

– Ой, Никит, что это тут у тебя? Хочешь, помогу?

Юлечка протянула брату свою ботаническую лопатку, которая, хоть и не отличалась остротой, все ж была больше совочка для взятия проб грунта.

– Спасибо! – пропыхтел Никитка, – Видишь, борюсь с корнями! Хочу вон тот зеленый камень откапать!

– Ух, ты! – восхитилась Юлечка, – А камень-то и впрямь не похож на все остальные! Точно! Надо его выковырять оттуда! Что ж ты сразу меня не позвал, сидишь тут совочком копаешь!

Девчонка укоризненно посмотрела на брата, вытаскивая из нагрудного кармана комбинезона инопланетянский бирюзовый цилиндрик, с которым она не расставалась ни в одной поездке. Юлечка прикрыла глаза и что-то пробормотала. Цилиндрик превратился в обыкновенную садовую лопату, каких полон сарай у деда Леши.

– Вот так! Держи! Большое «спасибо» Эч-чу! Мы теперь без его подарка, как без рук! Да, кстати, копни-ка сначала этот чертополох – он мне нужен для гербария.

– Что, весь? – Не удержался Никитка.

– Разумеется весь! Я его поставлю в ведерко, а потом посмотрю, что использовать для гербария, а что – в фиксирующий раствор, второклашкам для уроков ботаники.

Никитка, обкопал растение со всех сторон, и теперь сопя, отчаянно налегал на лопату, чтоб поддеть цепкие корни.

Юлечка надела перчатки и ухватилась за жесткие и колючие прикорневые листья.

– Раз-два, взяли! – скомандовал мальчишка. Чертополох покачнулся.

– Еще, взяли! – дети поднажали, и растение с громким треском рвущихся корней оказалось в объятьях у Юлечки.

– Фф-у! – Никитка отер со лба пот, – Вытянули репку!

– Чудесный экземпляр! – ворковала над своим сокровищем Юлечка, отряхивая корни от комьев желтой глины и упаковывая их в ведро с водой, чтоб ценный чертополох не потерял своей свежести.

Никитка бросился к камню. Он еще разок копнул новой лопатой развороченную почву и сыпучий песчаник и щеткой очистил тринадцатый от кусков налипшей глины. Камень был вытянуто-овальной формы и прекрасно отшлифован. Яркие голубые вкрапления тут и там звездочками сверкали внутри камня. Но самое интересное, что зеленую прозрачную глубину делила надвое поперек обсидианово-черная полоса.

– Драконий глаз! – прохрипел мальчишка, от изумления потеряв голос.

– Что говоришь? – Юлечка оторвалась, наконец, от созерцания чертополоха, – Ого! Вот это да!

– Драконий глаз! – уже нормальным голосом повторил Никитка.

– Точно, – отозвалась Юлечка. Она торопливо стянула с рук грязные перчатки и дотронулась до гладкой поверхности камня.

– Настоящая драгоценность! – подтвердила Юлечка, – Пошли, Фрикаделю покажем! Может это и правда древний окаменевший драконий глаз!

С лопатой наперевес и с загадочной находкой в кармане Никитка побежал к Фрикаделю, бросив у стены ненужные пока пробирки. Юлечка поскакала за братом, нежно прижимая к груди ведерко с чертополохом.

Фрикадель приоткрыл перламутровые глаза, сонно поглядывая на суматошных хозяев. Его пушистые ресницы затрепетали, разгоняя последние остатки дремы – любопытство таки одержало верх над отдыхом.

Дракоша расправил крылья, взмахнул ими пару раз, разминая после сна.

– Фрикаде-ель! – закричала Юлечка, еле различимая среди покачивающегося впереди чертополохового куста. Казалось, это зеленый красавец отрастил ради смеха пару серебристых ног в сандалиях и теперь несется во всю прыть, перепрыгивая через кустики лапчатки, – Посмотри, что мы нашли!

Фрикадель вскочил и потопал навстречу ребятам. Юлечка первой добежала до стоянки и бережно устроила ценный чертополох в тенечке, под сенью акации.

Никитка отдышался, сунул лопату Юлечке, которая тут же превратила инструмент в переливающийся цилиндрик и спрятала в нагрудный карман комбинезона. Мальчишка вытащил находку из кармана и положил на белую салфетку, чтоб можно было всем разглядеть, что таится внутри тринадцатого камня. Две рыжих ребячьих макушки и фиолетовая драконья голова склонились над салфеткой. Юлечка и Фрикадель, не дыша, вглядывались в голубые искорки и, особенно – в черную полоску.

– Как думаешь, Фрикадель, это что – древний драконий глаз? – благоговейным шепотом спросила Юлечка.

Фрикадель фыркнул и для убедительности отрицательно помотал головой.

– Похоже на какой-то ритуальный камень, – подал голос Никитка, – Известно, что в древнем Китае было принято для удовлетворения воли богов встраивать в стены домов и храмов драгоценные камни.

Фрикадель покосился на Никитку и вдруг лизнул зеленый бок камня. Ребята переглянулись и в недоумении посмотрели на дракошку. Юлечка открыла, было, рот чтоб высказать Фрикаделю все, что она думает о драконьей способности к неуместному облизыванию незнакомых предметов…

И вдруг камень засветился изнутри! Лазоревые точки горели все сильней, свет становился все насыщенней, пока невесомым облаком не окутал сам камень, дракона и взявшихся за руки зажмурившихся ребятишек.

Юлечка почувствовала легкое головокружение, открыла глаза, но не успела опомниться, как свет вокруг них стал рассеиваться. Она дернула за руку Никитку, все еще стоящего с закрытыми глазами. Фрикадель удивленно ухнул. Ребята огляделись и недоуменно пожали плечами.

Они стояли у алтаря, покрытого голубым шелком внутри полутемного и прохладного храма. Прямо перед ними на коленях, закрыв лицо ладонями, сидел маленький китаец в бархатной шапочке и в нарядном халате с красным кантом. У его ног, на циновке лежал Никиткин тринадцатый камень. Китаец дрожал и что-то шептал себе под нос.

Юлечка сморщилась и потрясла человечка за плечо. Ей вдруг стало не по себе. Как будто они проникли в чужой дом с нечистыми намерениями. Китаец открыл лицо, оглядел всю их компанию мутным взглядом, и, разглядев за спиной у ребят Фрикаделя, тихонько взвыл и рухнул лицом в пол. Юлечка настойчиво потрясла его еще раз.

– Эй, – подал голос Никитка, – Вы кто?

Маленький человечек, забавно таращась на фиолетового дракона, улыбавшегося своей самой радужной улыбкой, что-то сказал на неизвестном ребятам языке. Дети переглянулись. Но умная серебряная бусина переводчика тут же справилась с непредвиденной проблемой. В головах у детей возник приятный девичий голосок: «Фраза произнесена на древнекитайском языке. Означает: – Вы что, посланники Бо И? Внимание! Ввожу в подсознание набор стандартных фраз и элементарных выражений на языке Древнего Китая!»

На минуту ребята погрузились в ватную тишину, усваивая азы древнекитайского. «Сеанс закончен! Приятного вам общения!» – пропела девушка. Электронный самоучитель отключился, возвращая детей в мир привычных звуков.

Молодые Биньк Э

Юлечка приветливо улыбнулась.

– Да, мы посланники великого Бо И! – подтвердила она, дивясь тому, как из ее рта выходят не обычные слова, а будто птичья трель. Секунду подумала и, сложив руки лодочкой, почтительно поклонилась китайцу. Никитка, посмотрел на сестру и тоже склонился в поклоне.

– Хвала мудрейшему Бо И! Да продлятся его дни под солнцем Поднебесной! О, молодые биньк э! О, мои молодые гости! Да не оскудеет ваше шу! Да процветает ваше ци! Пойдемте за мной, в Храме Дождя не подобает находиться в подобной одежде, боги могут принять вас за варваров и разгневаться, послав на наши рисовые поля суховей!

Китаец наконец-то поднялся с колен. Осторожно поместив зеленый камень на алтарь, засеменил к выходу. Юлечка уверенно двинулась следом за ним, за ней потопал Фрикадель, так и норовивший зацепиться головой о низкие, украшенные синими лентами, балки крыши. Никитка оглянулся на камень, но, рассудив, что уж с алтаря-то камень точно никуда не денется, пошел следом за дракончиком.

Притормозив в тени старой шелковицы, Юлечка решила обсудить их с Никиткой дальнейшие действия.

– Стоп! – сказала она китайцу, – давайте остановимся и… поговорим! У нас к вам есть несколько вопросов.

Китаец кивнул:

– Слушаю тебя, биньк э!

– Во-первых, кто вы такой? Во-вторых, куда мы идем? И, в-третьих, какой сейчас год?

Китаец улыбнулся, показав ряд крупных белоснежных зубов.

– Меня все зовут в окрестностях семи ли вокруг Пянь – энергичный Сян Лэй или Сян Лэй-цзи. А веду я вас, молодые биньк э и вашего Дракона в Пянь, в мой скромный дом. Вам нужно переодеться и удалить дурные запахи тела, чтоб вечером предстать перед мудрым Лян Чжуном, правителем селения Янь.

– Не хочу я переодеваться! – возмутился Никитка, мне и в комбинезоне хорошо! И нет у меня никаких «дурных запахов»!

Юлечка тихонько прыснула в кулак.

– Ваши одежды достойны богов, – спокойно согласился Сян Лэй, – Но в них вас могут принять за западных варваров Жуи, посадить в бочку со смолой и отдать водам Янцзыцзяна.

Юлечка передернулась. И подозрительно спросила:

– А все-таки, какой сейчас год?

– Сегодня шестой день цветения священной Ли. И триста восемьдесят второй год со дня основания Поднебесной справедливейшим Яо! Да хранят его дух небеса!

Никитка как-то странно не то охнул, не то хрюкнул. Юлечка повернулась к нему, вопросительно приподняв правую бровь.

– Ты чего?

– Юль, катастрофа! Мы – в прошлом! И не просто в прошлом, а в прошлом до нашей эры! Причем в древнекитайском прошлом до нашей эры!

– Ого! И сильно я от этого должна напугаться?

– Ну, как ты не понимаешь, мы – в прошлом! И не известно как сюда попали. А еще непонятнее то, как отсюда выбраться!

Юлечка пожала плечами.

– Это-то как раз понятно – через камень. Он нас сюда перенес, и так же домой возвратит. Пусть пока полежит в храме – там спокойнее. А прошляпить такой шанс познакомиться с Древним Китаем не по книжке, а на самом деле, в жизни, мне совсем не хочется! Так что, Никит, брось разводить панику! Слышал, у нас вечером состоится ужин с главой местного сельсовета. Надо быть в форме!

Юлечка оптимистично вздернула нос. И тут подал голос маленький китаец:

– Хочу спросить посланцев неба, имеют ли они благозвучные имена?

– Еще как имеют! – отозвалась Юлечка, – Меня зовут Юлечка, это мой старший брат Никитка, а это наш дракон – Фрикадель!

Сян Лэй сморщился.

– Пусть простит меня благородная биньк э, но в этих именах мало благозвучья, они походят на варварские имена. Поэтому, разреши мне звать тебя просто Чжу Ю, что означает отзывчивая Юлечка. А тебя, – Сян Лэй обратился к Никитке, – Я буду звать Ю-цзы – ученик. А вашего священного дракона, – Китаец поклонился озадаченному Фрикаделю, – Пусть все зовут Ли Яо – сливовый Яо-дракон.

– Вот и договорились! – обрадовалась Юлечка, – Ну что, пошли, что ли в вашу деревню Пянь?

– Не забыть бы новое имечко… – пробормотал Никитка.

По желтой пыльной дороге, змеей вившейся меж старых сливовых деревьев, шагала странная компания. Маленький китаец в ритуальной одежде с достоинством вышагивал впереди, за ним, пытаясь попасть в размер его шага и по-возможности не наступать на пятки, шел длинноногий рыжий мальчишка в серебряном комбинезоне. А позади важно шествовал большой фиолетовый дракон, на спине у которого сидела рыжая девочка, весело поглядывающая по сторонам.

– Объясни мне, почтенный учитель, – Никитка осваивал роль послушного ученика, – Ты все время говоришь о могучем Яо. Я понял – это великий мудрец и правитель Поднебесной. Расскажи о нем еще!

Китаец значительно надул щеки. Глаза его сверкнули радостным блеском – наконец-то появился толковый и внимательный ученик, готовый учиться даже в дороге!

Сян Лэй начал:

– Во времена первого правителя Поднебесной – мудрейшего Яо, вся Поднебесная еще не была приведена в порядок. Огромные потоки воды текли повсюду, переполняя Поднебесную. Всюду цвели деревья и травы, по зеленым просторам бродило великое множество зверей и птиц, но пять видов хлебных злаков, еще не знал человек. Был он молод и беспечен…

– Учитель, – почтительно вклинилась в журчащий говорок китайца Юлечка, – А можно задать вопрос?

Сян Лэй расплылся в улыбке и изрек:

– Если у ученика появились вопросы, значит он – мыслит. Слушаю твой вопрос, Чжу Ю!

– А что за пять хлебных злаков вы имели в виду? – Юлечка не могла упустить такой шанс пополнить свои знания по ботанике так сказать «из первых уст».

– Пять хлебных злаков это: рис, просо, ячмень, пшеница и соя. Дальновидный Хоу-цзи, Князь-зерно, научил народ, как нужно сеять и собирать урожай. Когда пять видов злаков созревали, народ питался ими.

Юлечка кивнула:

– Спасибо!

– Звери и птицы теснили людей, – продолжал Сян Лэй, – Появились злобные хозяева моря – водяные драконы, которые насылали на людские поселения неимоверной силы бури и смерчи. Следы драконов были на всех дорогах нашего Срединного государства. Яо был весьма озабочен этим. Яо выбрал Шуня, чтобы тот навел порядок в Поднебесной.

Шунь поручил И распоряжаться огнем. Догадливый И пустил огонь по горам и болотам с мерзкими гадами. Деревья и травы полыхали огнем по всей Поднебесной. Звери, птицы и гады попрятались, а водяные драконы вступили в борьбу с огнем, разбуженным И.

Драконы не сумели победить огонь, и ушли далеко в воды пяти морей. Юй привел в порядок девять рек Поднебесной. Расчистил от каменных глыб русла рек Цзи и Тя, и направил их в море. Открыл путь сквозь драконьи болота рекам Жу и Хань, обуздал течение Хуай и Сы и направил их в Янцзыцзян. Вот тогда и пришел Князь-зерно – появилась в Поднебесной свободная земля, которую можно обрабатывать и с нее кормиться.

– А что, учитель, с тех пор в Поднебесной больше не жили драконы? – задумчиво теребя красно-зеленую эмблему Российской детской Всемирной экспедиции на боковом кармане комбинезона, спросил Никитка.

Сян Лэй вздохнул.

– Во времена правления Шуня прилетал с гор и питался на рисовых полях фиолетовый Дракон–Феникс. Его крылья были покрыты радужными перьями, а чешуя на теле была цвета молодой виолы, что расцветает каждую весну в цветнике Императора Ци. Дракон–Феникс летал над Поднебесной, а его дивная песня приносила в Срединное государство мир и благоденствие.

Сян Лэй посмотрел на Фрикаделя:

– Последний раз пение Дракона-Феникса слышали при чжоуском У-ване…А ваш Ли Яо похож на Дракона-Феникса. Вот я и подумал, может Ли Яо умеет петь?

Юлечка фыркнула:

– Нет, учитель, Фрикадель наш до Феникса не дотягивает, разве что по размеру. Он ведь не то, что петь, он говорить-то не умеет!

– Жаль… – снова вздохнул Сян Лэй.

– А еще какие-нибудь драконы остались? – снова спросил Никитка, чтоб вывести китайца из скорбной задумчивости.

– При справедливом императоре Фу-си из вод Хуанхэ начала каждую весну являться народу Алая Дракониха с рисунком на спине – Чжоу Инь. Она не пела как Феникс, но люди знали, если Алая Дракониха прилетела – в Поднебесной будет царить покой. Во всех храмах Поднебесной возносится хвала Алой Драконихе мира, подносятся дары. Вот и я сегодня был в Храме Дождя, молил Яо о появлении Чжоу Инь. Поднебесную теснят варвары с запада и севера, а она все не летит… Сегодня я спрошу у Лян Чжуна, мудрейшего правителя Янь: «А не для того ли Бо И послал мне молодых биньк э и их Ли Яо, чтоб вернуть в Поднебесную Феникса и разыскать Чжоу Инь с рисунком на спине?»

Сян Лэй пронзительно посмотрел ребятам в глаза. Никитка судорожно сглотнул.

– Опять…Никитка, это все ты…напророчил, – прошептала Юлечка.

Гостеприимство Лян Чжуна

Чинно подогнув под себя колени, обтянутые новым голубым халатом, опустив глаза и сжав в правой руке две бамбуковые палочки для еды, Юлечка сидела, не шевелясь, на новой узорчатой циновке.

Стол стоял на коротеньких ножках и возвышался над полом ровно настолько, чтоб можно было скрыть колени. А то вдруг у молодых биньк э с непривычки затекут ноги и они начнут ерзать, отвлекая правителя от еды?

Центральное почетное место на столе занимало огромное блюдо с вареным рисом. А возле каждого гостя стояли всевозможные чашечки, мисочки и судочки с соусами, приправами и розовыми креветками. Из-под опущенных ресниц Юлечка бросала взгляд то на Никитку, сидевшего справа от нее, то на учителя Сян Лэя, сидевшего слева, то на правителя Лян Чжуна. Под изучающим взглядом правителя Никитка, как и сестра, застыл с палочками в руках в почтительном полупоклоне.

Юлечке чудно было смотреть на брата. Таким образцово вежливым и образцово чистым она видела его впервые. После ароматной ванны с лепестками роз мальчишку с головы до ног натерли благовониями и пригладили непокорные рыжие вихры, спрятав их под маленькую синюю шапочку на макушке.

Самый длинный темно-синий халат Сян Лэя смотрелся на долговязой Никиткиной фигуре, будто старинная дедова рубаха с рукавами «три четверти». Поэтому Никитка не раздумывая, откопал в сундуке светлые холщевые бриджи, натянул их под халат и остался доволен своим видом, несмотря на замечания слуг, что мол, благородному ученику не полагается носить крестьянские штаны под праздничным халатом.

Юлечке достался расшитый по подолу серебряными цветами нарядный голубой халат. Добродушная служанка расчесала после ванны Юлечкины волосы и соорудила на голове у девочки замысловатую прическу из трех кос и веточек цветущей сливы. Девочка строго настрого наказала, чтобы их серебристые комбинезоны никуда не прятали. И служанка заверила Юлечку, что одежду учеников энергичного Сян Лэя лишь постирают и сбрызнут душистой водой.

Девчонка вытряхнула из карманов все ценное, и сложила на Никиткину постель. Цилиндрик Эч-ча, однако, оставлять не стала, а взяла с собой, спрятав в за поясом складках халата – мало ли что может случиться…

Энергичный Сян Лэй просто раздувался от гордости. Еще бы правитель Лян Чжун собственной рукой отсыпал ему двадцать пять юаней за то, что он привел к нему живого сливового дракона.

Фрикадель же, не подозревающий, какая он важная персона, с удовольствием развалился во дворе, в тени огромного платана на расшитом бисером покрывале. Слуги принесли ему достаточно еды. И теперь дракон с интересом пробовал местные деликатесы.

Правитель Лян Чжун разглядывал молодых биньк э. Они ему казались довольно занятными. Огненный цвет волос, не привычный глазу, конечно, можно было оправдать варварским происхождением детей. Но Сян Лэй утверждал, что дети – это посланники Бо И, и явились ему в Храме Дождя во время священного ритуала. Значит его новые ученики, точно – посланники неба. К тому же у них есть дракон Ли Яо.

Так размышлял о необычных гостях Лян Чжун, перебирая пальцами с длинными ногтями подвешенные на шнурок к его поясу бамбуковые пластины, испещренные древними письменами. Пока правитель не приступил к трапезе, Сян Лэй и его ученики сидели молча, почтительно держа наготове свои бамбуковые палочки.

Юлечка стрельнула глазами в задумавшегося правителя. Ей было любопытно: почему же Лян Чжун не начинает есть? О чем он задумался? Неужели именно сейчас решается их с Никиткой судьба? Она покосилась на брата. Никитка сидел не шевелясь. «Похоже, братец волнуется не меньше меня», – подумала девочка и снова глянула на правителя, решив исподтишка выяснить, что представляет собой правитель Лян Чжун.

А Лян Чжун и не догадывался, что за ним установлено девчачье наблюдение.

Не подозревая о том, что по Юлечкиному определению, он самый большой китаец, из всех, что она видела за всю свою жизнь, Лян Чжун преспокойно перебирал свои дощечки, приветливо глядя на замерших биньк э. Его широкое лицо цвета тыквы с ободранной коркой, казалось, сияет собственным светом. Бархатный фиолетовый халат, отороченный каракулем, не скрывал широкие плечи воина. Поговаривали, что плечи Лян Чжуна еще шире, чем у богатыря Мэн Бэня из государства Вэй. А Мэн Бэнь мог остановить несущегося на него быка за одни рога! Умасленные, безупречно черные волосы правителя были собраны в хвост и перевиты нитью речного жемчуга, а макушка пряталась под такой же, как халат, фиолетовой шапочкой.

И вот, наконец, правитель сообразил, что пауза затянулась, и гости могут счесть за неуважение, это долгое разглядывание. Лян Чжун с грацией, достойной императора, вытащил из замшевого чехла палочки для еды. Слуга, стоящий у него за спиной, бросился накладывать рис из общего блюда в пиалу правителя. После того, как Лян Чжун приступил к еде, щедро поливая рис зеленым острым соусом, все гости тоже начали накладывать в свои чашки рис, макать креветки в соевый соус и запивать все это обилие острой пищи слабым вином из розовых лепестков. Из-за ширмы вышли музыканты – услаждать слух правителя и гостей во время трапезы. Старший музыкант Чжи играл на шэн – свирели из трубочек. Музыкант Фан Шу – на ручном барабане, а Сян – на каменном гонге.

Юлечке эта музыка не показалось слишком веселой. Лян Чжун заметил, что гостья поглядывает на музыкантов, и спросил:

– Гостья Чжу Ю, тебе неприятен звук гонга?

Юлечка, давно ожидавшая какого-нибудь вопроса от правителя, не растерялась и, скромно опустив глаза, проговорила елейным голоском:

– Нет, достопочтенный правитель Лян Чжун, твой гонг приятен и мелодичен, но он не дает литься разговору.

Лян Чжун посмотрел на музыкантов и те, прекратив игру, пятясь и кланяясь, ушли за ширму.

– Теперь никто не помешает благородным речам. Скажи, мудрый Сян Лэй, достойные ли попались тебе ученики?

– О, да! Молодые посланники неба весьма усердны в постижении наук! – Важно ответил Сян Лэй. А Юлечка еле удержалась, чтоб не фыркнуть.

– Ю-цзы, ответь мне, правда ли, что вас и Ли Яо прислал щедрый Бо И? – Обратился правитель к Никитке, который с интересом жевал что-то похожее на кусочки куриной грудки. Никитка еще толком не освоившийся с новым именем, как ни в чем, ни бывало, продолжал жевать. Но Юлечка так ущипнула его сквозь халат, что мальчишка чуть не подпрыгнул.

– Да, да нас прислал именно щедрый Бо И! – скороговоркой подтвердил он, в свою очередь под столом пихнув Юлечку так, что ей пришлось энергично кивать, чтобы скрыть свои подергивания.

Лян Чжун задумался, теребя бамбуковые пластинки. Сян Лэй, воспользовавшись паузой в разговоре правителя с учениками, шепнул Никитке:

– Не советую есть много юнь, – указал он на белое мясо так понравившееся Никитке, – от него тяжелеет желудок.

– Почему? Это вкусное мясо! – возразил Никитка.

– Это мясо змеи юнь из реки Ханьшуй. А в Хань сейчас время ядовитой рыбы чу. Юнь ест много ядовитой рыбы чу. Поэтому ее мясо тяжело для желудка в это время года.

Никитка слегка позеленел. Юлечка, прекрасно слышавшая все объяснения учителя сунула Никитке под нос пиалу с терпким розовым вином. Никитка отхлебнул.

– Спасибо, похоже на сегодня я сыт! – тихонечко сказал он сестре.

Лян Чжун, не обращая внимания на перешептывающихся гостей, глядел на черные письмена пластинок. Лицо его прояснялось, видимо, правитель пришел к какому-то решению. Сян Лэй почтительно выпрямился, приготовившись слушать речь.

Лян Чжун окинул взглядом гостей и заговорил:

– В священной книге Вана начертано: если придет такой миг, когда из бескрайней Поднебесной исчезнет Алая Дракониха с рисунком на спине, а Дракон-Феникс перестанет петь песню мира и осенять своими крыльями рисовые поля, жди беды! – Лян Чжун потряс дощечками.

– Алая Дракониха не выходила из вод Хуанхэ уже семь раз по семьдесят пять лет, а песни Феникса слышал лишь мой пра-предок, правитель Лян Пу в год великого цветения Ли. Поэтому сейчас Поднебесная сотрясается от набегов варваров. Они разоряют деревни, жгут посевы в пограничных землях У вдоль реки Инь. Хранитель рубежа И в деревне Ци взывает к Императору о помощи. Император совершил ритуал, но варвары не покинули рубеж. В воды океана опустилась священная скала Вэймой. При этом волна прошла от Фусана до наших прибрежных деревень, смывая деревни и посевы. Мудрейший Ван пророчит, что Поднебесная услышит вновь пение Дракона-Феникса во времена великой смуты, когда исчезнет в водах океана Вэймой, когда объявятся светловолосые варвары на боевом драконе. И этот боевой дракон вернет в Поднебесную Алую Дракониху благоденствия.

Я думал, много думал – в Поднебесной есть боевые кони и боевые коты, но нет боевых драконов. А те светловолосые варвары, что нападают с севера, необузданны и беспощадны. Значит, Поднебесную не спасти, она падет. И вдруг энергичный Сян Лэй приводит в мой дом огненноволосых посланцев Бо И с драконом Ли Яо. Это ли не знамение? – Лян Чжун замолк и хлебнул из золоченой чаши вина. Он уже очень давно не произносил длинных речей. Никитка и Юлечка подобрались – они уже поняли, куда клонит Лян Чжун. Осталось лишь это услышать. Никитка начал мысленно тревожиться. Но его более оптимистично настроенная сестра, похоже, приготовилась ринуться с головой в очередное опасное приключение.

– Посланцы Бо И, молодые биньк э, волей Императора поручаю вам и вашему боевому дракону найти Дракона-Феникса и Алую Дракониху благоденствия Чжоу Инь. Поднебесная ответит вам почетом и благодарностью, – Лян Чжун сошел со своего возвышения и поклонился ребятам.

Юлечка встала и с достоинством ответила на поклон правителя. И вдруг она услышала смущенное Никиткино покряхтывание. Правитель поднял глаза.

– Я, конечно, извиняюсь, но считаю, что настало время внести коррективы в большую политику Поднебесной, – решительно произнес мальчишка, делая шаг вперед.

– Почему бы вам, великим и мудрым правителям приграничных областей не объединиться и не построить стену – высокую и крепкую, которая защищала бы окраины от варварского грабежа? Я думаю, Император не будет против. И потом, Великая Китайская стена останется жить в веках, а благодарные потомки будут вечно восхвалять ваше благородство и предусмотрительность!

Юлечка сообразила, что сейчас Никитку со страху опять потянет на научную лекцию, поэтому она настойчиво потянула брата за рукав халата, и Никитка снова встал рядом с ней.

Лян Чжун удивленно поднял брови:

– Ученик Ю-цзы, речь твоя многословна и спутана. Но я все же понял, что ты предлагаешь правителям Поднебесной построить стену выше облаков, чтоб ни один варвар не смог ее преодолеть?

Никитка кивнул.

– Хорошее предложение для ученика. Правители подумают. А теперь, настало время отдыха посланцев Бо И перед великим походом!

Лян Чжун спрятал кисти в рукава халата и в сопровождении слуги, вышел из гостевого зала.

Отличная идея!

– Замечательно! Просто великолепно! – негодующе глядя на сестру шипел Никитка, – Нам в жизни не найти этих китайских драконов! Даже с Фрикаделем! Это не гербарий собирать!

Никитка шлепнул отдыхающего после сытного обеда Фрикаделя по объемистой задней части. Не ожидавший от хозяина такого резкого выражения эмоций, сонный дракоша подпрыгнул, на секунду завис над покрывалом и укоризненно посмотрел на Юлечку. Дети, как только вышли из дома Лян Чжуна, сразу же направились проведать Фрикаделя.

По дороге они, прежде всего, избавились от Сян Лэя, под предлогом того, чтобы учитель собственноручно собрал в дорогу провизию для учеников и их дракона. Сян Лэй, хоть и пообедал, но был не прочь посетить кухню правителя и лично попробовать всю еду, что биньк э возьмут с собой в дальний поход.

Как только дети вышли во двор, а Сян Лэй был благополучно выпровожен, Никитка «взорвался». Юлечка взглянула на брата. Озорные чертенята прыгали в ее зеленых глазах, корча Никитке забавные рожицы.

– Знаешь, Никит, если бы я не знала тебя как храброго своего брата, то подумала бы, что ты запаниковал! Подожди кричать и лупить Фрикаделя!

Юлечка взяла брата за руку.

– Я бы ни за что не согласилась бы на эту авантюру, если б у меня не было плана, – примирительно проговорила она.

– Так у тебя есть план?

– Конечно! Он у меня появился с самого начала, как только Сян Лэй начал толковать нам обо всех этихпропавших без вести драконах!

– Как всегда! – надул губы Никитка, – Что ж ты мне даже сигнала не подала? А я-то как дурак распинался про китайскую стену....

– Если бы я тебе подала сигнал, то все было бы не так естественно. Если б мы согласились сразу, это выглядело бы весьма подозрительно с их точки зрения. Нас бы тогда заподозрили в шпионаже в пользу варваров и навязали бы нам в дорогу какую-нибудь бравую гвардию. Якобы для охраны, а на самом деле, чтоб повязать нас самих, если что. А так, все хорошо, мы вне подозрений – ты повозмущался достаточно! Молодец!

– Ну, хорошо, почти убедила, – упрямо тряхнув головой, согласился Никитка, – А теперь не томи, выкладывай, пока не явился Сян Лэй, свой грандиозный план!

Юлечка огляделась по сторонам и, удостоверившись, что их не сможет услышать даже прислуга, села под платан и поманила за собой Никитку. Фрикадель расправил над ними крылья фиолетовым шатром. Юлечка картинно откашлялась и начала:

– Мой план вовсе не грандиозный, а довольно простой. Основывается он на методе элементарной дедукции.

Никитка с сомнением посмотрел сестренке в глаза, но от комментария воздержался.

– Мы с тобой и Фрикаделем вели исследования в нашем времени. Через найденный тобой тринадцатый камень попали в это время – в древний Китай. Потому что думали об этом времени, времени закладки Великой Стены. А если мы снова возьмем камень, и Фрикадель его лизнет, но мы будем думать о древнем-предревнем Китае, когда здесь правил Яо, то мы спокойненько переместимся в то время! Там отыщем этих драконов, объясним им сложившуюся ситуацию! И – назад!

– Да-а, наверно ты права,– протянул Никитка, размышляя, но нам надо попасть обратно в Храм Дождя…

– Не проблема! Скажем учителю, что хотим посоветоваться с духом Бо И. Мы ж все-таки его посланники!

Юлечка засмеялась, Никитка подхватил и, хохоча, хлопнул сестренку по плечу:

– А ты у меня все-таки выдумщица! Отличная идея! Когда пойдем воплощать ее в жизнь?

– Да хоть сейчас! Сян Лэя дождемся с продуктами и вперед!

– Главное, не забыть прихватить с собой этот тринадцатый камень, чтобы вернуться назад, – напомнил предусмотрительный Никитка.

Мудрейший летописец Ван

Еще через триста лет назад.

На излучине разговорчивой реки Ханьшуй, на прибрежной луговине, меж покачивающихся клеверных головок и розовых васильков, стоит небольшой ивовый шалаш. Вместо двери на ветру пошевеливается разноцветная плетеная занавеска. Перед входом лежит чистая желтая циновка. На циновке стоят потрепанные деревянные сандалии.

Неподалеку, у костра, на другой такой же циновке сидит человек. Он одной рукой время от времени помешивает деревянной мешалкой какое-то варево в закопченном котелке. А в другой руке держит кисточку с черной тушью. Прямо перед ним, на циновке, разложены новые бамбуковые пластины. Человек сосредоточенно морщит лоб, что-то вполголоса говорит и кисточкой выводит один замысловатый иероглиф за другим.

Некоторые пластины уже исписаны, а на других еще много свободного места – человек пишет книгу. Тонкий кожаный шнурок для связывания пластин лежит рядом.

Человек этот одет в коричневый крестьянский халат и такие же короткие штаны на шнурках под коленями. Голову его покрывает скромная плоская шапочка без вышивки, а черная коса перетянута простой голубой лентой.

– По-моему похлебка готова. К вечеру звезды пророчат мне гостей… – пробормотал человек. Он встал, отложил мешалку и закрыл плетеной крышкой котелок с лениво побулькивающей едой.

– Сегодня стемнеет рано, собираются тучи, возможно, опять пойдет дождь. Гости пребудут к ужину, – Человек посмотрел на небо, – Надо успеть дописать о Пэн. Время течет незаметно. Скоро люди забудут о великой Пэн. – Человек горестно вздохнул, – Но я о ней не забыл…

Человек сел на циновку, пододвинул к себе пузырек с тушью и пустые пластины, и начал медленно выписывать иероглифы, проговаривая про себя смысл написанного.

– В водах холодного Северного океана живет рыба, имя которой Гунь. Спина этой рыбы покрыта бронзовой чешуей и достигает сто тысяч ли. Когда Гунь плывет, спина ее возвышается над водой как гора Тай. Когда Гунь хочет летать, она превращается в птицу, имя которой Пэн.

Когда Пэн из вод океана стремительно взмывает ввысь, ее крылья становятся подобны тучам, нависшим в небе. Когда Северный океан волнуется, Пэн летит в Южный океан. Южный океан – это небесный водоем. Пэн своими крыльями поднимает волны высотой в три тысячи ли. В потоке вихря, Пэн взлетает вверх на девяносто тысяч ли и улетает прочь, пользуясь ветром, который дует на шестой луне. Небесная лазурь – вот подлинный цвет крыльев Пэн. Имея лишь синее небо над собой и весь ветер Поднебесной под крыльями, Пэн направляется на юг…

Человек перестал говорить, отложил в сторону кисточку и вновь посмотрел в небо. Вдруг за спиной он услышал тихое потрескивание воздуха, которое сейчас же сменилось ярким светом. Человек обернулся, и тут же зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, что на месте вспышки в тысячу солнц стоят мальчик, девочка и дракон, ослеплено хлопающий глазами с длиннющими ресницами.

Мальчик держал на вытянутой руке зеленый камень, который довольно быстро терял свой свет.

– А вот и гости! Звезды мне всегда пророчат точно! – Человек приветливо улыбнулся и склонился в уважительном поклоне.

Дети переглянулись и ответили таким же приветствием.

Никитка полез в заплечную торбу, завернул тринадцатый камень в чистую холстину и спрятал на самое дно – под продукты.

Китаец поманил детей за собой, приглашая широким жестом располагаться у костра. Юлечка огляделась и, заметив на траве одну одинокую желтую циновку с разложенными на ней прибором для письма и пластинками, решила не обременять хозяина. Она достала их потайного кармана своего лазоревого халата цилиндрик Эч-ча. А когда гостеприимный китаец отвернулся к котелку, чтоб наполнить горячей рисовой похлебкой глиняные миски гостей, незаметно превратила цилиндрик в удобный раскладной диванчик.

Никитка одобрительно кивнул и тут же на него уселся. Юлечка плюхнулась рядом, а Фрикадель вольготно развалился на травке за спиной у хозяев. Китаец раздал гостям миски с душистой похлебкой, сел напротив и неторопливо заговорил:

– Приветствую вас, мои предначертанные звездами гости! Я вас сегодня ждал! Мне понятно, что вы особые гости, но неизвестно, кто вы, – Китаец вопросительно посмотрел на детей, ожидая ответа.

– Меня зовут Чжу Ю, а это мой брат Ю-цзы, а это наш дракон Ли Яо, мы прибыли издалека. Нам надо поговорить с правителем Яо о его драконах – Драконе-Фениксе и Алой Драконихе Чжоу Инь.

– О, да, я так и думал, что гости попросят встречи с великим Яо! Поэтому я уже три ночи жду вас в этом месте. Меня зовут Ван. Я летописец и прорицатель благородного Яо. Да продлятся дни его могущественного правления!

– Яо! – вскричала Юлечка, подскакивая на месте, – Вот это да! Веди нас к нему!

– Конечно, Чжу Ю, вы встретитесь с Яо, но только завтра на рассвете. Сегодня Яо нет на месте, он пятый день сидит на скале Вэймой и беседует с духом Северного Океана Бэй-хай-жо об изменениях мира.

– Почему на скале Вэймой? Что за Северный Океан? – одновременно спросили Никитка с Юлечкой.

Летописец Ван улыбнулся и взял в руки исписанную иероглифами тонкую пластинку.

– Послушайте, что я написал о Великом океане: « В Поднебесной нет воды большей, чем Океан. Сотни рек вливаются в него, и неизвестно когда перестанут, а он не переполняется. Его вода выливается в отверстие в скале Вэймой. Скала эта высотой в десять тысяч ли стоит посреди Океана к востоку от Фусана. И неизвестно когда вода перестанет выливаться в Вэймой, а Океан не иссякает. Океан не меняется ни весной, ни осенью и не знает, что такое наводнение или засуха. Его превосходство над потоками Янцзыцзяна и Хуанхэ не поддается ни измерению, ни подсчету».

– Поня-ятно, но Яо к завтрашнему рассвету точно вернется? – Забеспокоилась Юлечка.

– Яо вернется, он знает о вас. Вы угощайтесь, похлебка нынче особенно удалась. Вам пора пополнить силы тела, и благостным сном очистить свою ци перед встречей с великим Яо.

Юлечка почувствовала, что ее неудержимо клонит в сон. Она отставила миску, свернулась клубочком на своем диване, и уже проваливаясь приятную дремоту, почувствовала, как сбоку к ней прикорнул Никитка. Ван принес из шалаша шерстяные одеяла, и заботливо укутал детей в мягкую верблюжью теплоту.

Прорицатель поднял лицо к небу, долго вглядывался в мерцающие звезды. При этом он бормотал: «Да, попробовать стоит…Да…Ли Яо…Сливовый дракон и Чжоу Инь…Все сходится…»

Китаец подозвал Фрикаделя и что-то вполголоса сказал ему на ухо. Фрикадель кивнул и тоже начал пристально вглядываться в высокое звездное небо, будто что-то там искал.

Он неслышно отошел от костра, и все так же глядя на небо, издал долгий, зовущий свист. Потом еще раз и еще.

Поначалу ничего не происходило. Ночная тишина нарушалась лишь неуверенным потрескиванием молодой цикады, только-только пробующей свой голос. Да иногда плоскоголовая рыба чу плескала хвостом по воде.

Вдруг в вышине послышался все нарастающий свист рассекаемого воздуха.

Со скоростью небольшого самолета пронеслось над излучиной стремительное тело. Блеснул в мягком свете костра нефритовый глаз с черным вертикальным зрачком, сощурился. Фрикадель, переваливаясь с лапы на лапу, неторопливо вышел в центр поляны, распушился, приподнял крылья и прикрыл глаза, чтобы придать физиономии независимо-значительное выражение. Тот, кто летел, мягко опустился на поляну рядом с Фрикаделем.

Фиолетовый дракон, делая вид, что он только что заметил пришельца, развернулся и похлопал крыльями, чтобы неизвестный смог рассмотреть их во всей красе.

Прибежал Ван, довольно цокнул языком.

Перед Фрикаделем стояла Алая Дракониха – Чжоу Инь. Ее вытянутое грациозное тело покрывала алая чешуя с золотым ободком, а от головы до самого кончика хвоста шел черный витиеватый орнамент. Длинную шею венчала благородная драконья голова с маленькими кожистыми ушками и небольшими ноздрями на мягком курносом рыльце.

Большая часть драконьей физиономии досталась глазам. Огромные, но не круглые, как у Фрикаделя, а женственно скошенные к вискам, по-кошачьи зеленые, в обрамленьи золотых ресниц, они, казалось, лучатся собственным светом. Над высоким, умным лбом алая шерстка собрана в две длинные косы, перевитые золотой нитью, и спускающиеся до самой спины.

Переливающиеся позолотой крылья изящным плащом свернуты за спиной. А на каждом большом пальце передних лап сияет золотой перстень с самоцветом.

Фрикадель, никогда до этого момента не придававший значения драконьей красоте замер с открытым клювом.

Алая Дракониха улыбнулась, обвила Фрикаделя мерцающим хвостом и ткнулась рыльцем ему в щеку. Фрикадель посмотрел ей в глаза затуманенным взором, освободился от объятий, распахнул крылья и взлетел над поляной. Чжоу Инь – за ним. Драконы сделали круг над поляной, поднялись выше и скрылись за лесом, что черной стеной стоял на том берегу реки Ханьшуй.

Мудрейший летописец Ван потер ладони. Он уселся на свою старую циновку у костра и стал летящими движениями кисточки быстро-быстро писать на пластине.

«Когда настанут времена смуты и в Поднебесной утратится мир, и варвары будут одолевать страну четырех морей с севера, запада и юга. Когда Алая Дракониха с рисунком на спине не будет появляться из вод Янцзыцзяна и летать над полями семь раз по семьдесят пять лет, а благодатное пение Феникса забудут предки. Когда изойдет огненной жижей и пеплом гора Вэймой и великая волна падет на Фусан и прибрежные селения Поднебесной, смывая все на своем пути, тогда в Поднебесную придут светловолосые варвары на боевом драконе.

Они призовут к себе Алую Дракониху Чжоу Инь и Дракона-Феникса. Тогда в Поднебесной наступит мир и долгожданное благоденствие…»

Яо

Никитку разбудил утренний холодок, пробравшийся к нему под одеяло. Несколько секунд мальчишка вспоминал, где же они с сестрой уснули, и так крепко проспали всю ночь? Он открыл глаза и огляделся. Увидев костер с весело играющими лепестками пламени, над которым висел котелок с аппетитно пахнущим варевом, Никитка вспомнил их вчерашнее прибытие в этот мир и летописца Вана, который обещал сегодня представить их правителю Яо. Мальчишка, стараясь не разбудить посапывающую сестру, тихонько слез с диванчика и, ежась от свежего утреннего ветра, побежал к реке – освежиться и сделать зарядку.

Когда, ероша мокрые волосы и довольно фыркая, Никитка возвращался на поляну, из шалаша вышел летописец Ван:

– Вставать с восходом солнца – добрая примета, Ю-цзы! Хорошо ли тебе спалось?

Никитка сложил руки лодочкой и учтиво поклонился:

– О, да! Спасибо за заботу, мудрейший Ван! Но позволь узнать, когда же ты поведешь нас к правителю Яо?

– Нам нет надобности торопиться к Яо. Яо скоро сам почтит нас своим присутствием.

– О-о! – Вскричал Никитка, подпрыгивая на месте, – Надо срочно будить сестру и Ли Яо!

Пока Никитка будил Юлечку и растолковывал ей, что с минуты на минуту к ним прибудет великий Яо, пока Юлечка превращала диванчик обратно в цилиндрик Эч-ча и прятала его в карман, пока дети ели, и, хватившись Фрикаделя, искали его по окрестным ивовым зарослям, летописец Ван, прикрыв глаза, неподвижно сидел на циновке.

Тут запыхавшаяся Юлечка и наткнулась взглядом на его невозмутимую фигуру.

– Мудрейший Ван! – обиженно прокричала она, уперев руки в боки наподобие сердитой бабы Агаты, – Как вы можете вот так спокойненько сидеть, когда видите, что наш Ли Яо пропал, а мы его ищем? И совсем сбились с ног!

Ван открыл глаза и улыбнулся.

– Я, добрейшая Чжу Ю сижу потому, что искать Ли Яо мне нет никакой надобности. Я знаю, где он и с кем. И, думаю, они вот-вот появятся.

– Как же так… – Начала было Юлечка, но в это время, Никитка дернул ее за рукав:

– Смотри!

И Юлечка увидела. Высоко-высоко как раз над их поляной, освещенные утренним солнцем, кружили в небе два дракона. Их тела – мощное фиолетовое и грациозное алое переплетались то крыльями, то хвостами, казалось, драконы исполняют какой-то древний танец.

– Фри-ика-аде-ель… – Прошептала Юлечка, зачарованно глядя, как два дракона опускаются все ниже и ниже. Даже плеск воды и шум деревьев, донесшийся с реки, не мог оторвать детей от завораживающего зрелища.

– Приветствую тебя, о мой повелитель, – откуда-то как будто издалека, донесся до слуха Никитки и Юлечки голос Вана, – Твои гости сыты, довольны и преисполнены благодарности.

Никитка и Юлечка медленно, будто во сне, обернулись. Перед ними стоял кто-то очень высокого роста, закрывающий своими широкими плечами солнце.

«Человек?» – подумал Никитка, «Дракон?» – подумала Юлечка. Никитка покосился на Вана и склонился в почтительном приветствии. Он догадался, что пред ними – Яо, великий, благородный и могучий правитель, отец всей Поднебесной.

Юлечка все еще не пришла в себя после увиденного драконьего танца. Она забыла о традиционном китайском поклоне и изобразила, подхватив полы своего халата, заученный на танцах книксен.

Рокочущий смех донесся до них с высоты. Смеялся Яо.

– Ван, ты, действительно великий прорицатель! Я вижу, это и в самом деле огненноволосые варвары!

Никитке показалось, что бархатный бас Яо несется ото всюду.

– Приветствуем тебя, великий Яо! – собственный голос показался Никитке ничтожным писком, – Я, Ю-цзы, ученик энергичного Сян Лэя и моя сестра Чжу Ю прибыли к тебе с просьбой! Яо! Твои потомки вот уже много лет не видели Алую Дракониху и не слышали пение Дракона-Феникса! Страна четырех морей погрязла в смуте и войнах. Вся Поднебесная надеется на нас. Мы падаем тебе в ноги, отдай нам Чжоу Инь и Феникса, спаси своих потомков!

– Да-а! – задумчиво протянул Яо, выслушав горячую Никиткину речь, – Хорошо просишь, от сердца, для Яо пришло время подумать!

Яо повернулся лицом к солнцу, чтобы сесть на желтую циновку Вана для размышлений. Юлечка не удержалась и громко ахнула – великий Яо не был человеком. То есть, конечно, широкоплечее могучее туловище имело две руки, с огромными кулаками, величиной с тыкву, и две ноги, обутые в невероятного размера кожаные сандалии.

Но на спине под серым халатом у Яо явственно проступали очертания сложенных крыльев, а внизу волочился по земле чешуйчатый хвост жемчужного цвета. Голова правителя Поднебесной и вовсе была драконьей: вытянутый нос с широкими ноздрями, высокий лоб и уши-уголки – все было покрыто мелкой жемчужно-серой чешуей. По обеим сторонам носа у Яо свисали настоящие черные драконьи усищи, умасленные и унизанные жемчугом. А надо лбом начиналась и тянулась вниз вдоль шеи коротко стриженная щетинистая грива.

Яо улыбнулся, показав ряд ровных, белоснежных, но на взгляд Юлечки, слишком острых зубов. Серые глаза творца Поднебесной затрепетали густыми черными ресницами и ласково посмотрели на Юлечку.

– Чем я напугал тебя, дитя? – пробасил Яо, вглядываясь черными кошачьими зрачками в испуганные девчоночьи глаза. И Юлечка, глядя в глаза Яо, вдруг поняла, что бояться нечего, а наоборот, можно просить все, что пожелаешь.

– Спасибо, повелитель, я совсем не испугалась, просто слегка удивилась. В мире нечасто встретишь правителя-дракона! Я всей душой прошу вместе с братом – спаси Поднебесную!

– Я понял, вас, чужестранцы, но вам просить, по сути, не о чем. Чжоу Инь сделала свой выбор. Я рад за нее. Она нашла дракона, достойного себя, – Яо величественным жестом указал на Фрикаделя, смиренно лежавшего возле костровища. Алая Дракониха, пригрелась рядом, положив свою точеную головку Фрикаделю на спину.

– Дракон-Феникс – это мой сын и брат Чжоу Инь. Я думаю, он пойдет за своей сестрой.

Яо издал клекочущий звук. Послышался шорох крыльев и на поляну, рядом с правителем опустился еще один дракон.

– Ой, а ваш Феникс похож на нашего Ли Яо! – восхитилась Юлечка. Прилетевший Дракон-Феникс и впрямь сильно смахивал на Фрикаделя в молодости, когда тот только-только вылупился из яйца в родных Лесниках.

Огромные синие глаза с любопытством смотрели на детей. Маленький загнутый клюв делал Феникса очень похожим на дракона породы «домашний фиолетовый». Вытянутое тело с ног до головы покрывала чешуя, но более темная, чем у Фрикаделя. А между чешуйками на спине росли не шерстинки, а перышки. Крылья Феникса были достойны того, чтоб о них слагали песни! Они были широкие в размахе и покрыты длинными радужно переливающимися перьями.

– Вот оказывается, кто у нас Жар-птица! То есть, Жар-птиц, нет, наверно, все же Жар-дракон! – восхищалась Юлечка, подскочив к Дракону-Фениксу и гладя его по переливчатым перьям.

– Дети мои, – громогласно обратился Яо к Алой Драконихе и Дракону-Фениксу, – Согласны ли вы, покинуть меня, вашего отца, ради спасения Поднебесной и уйти с этими светловолосыми пришельцами?

Алая Дракониха подняла голову и отрывисто свистнула. Дракон-Феникс, разомлев от Юлечкиного почесывания, прочирикал что-то мелодичное.

– Что ж, тогда пора прощаться!

Яо погладил Феникса по перышкам, провел рукой по рисунку на спине Чжоу Инь, кивнул ребятам.

В следующий миг из-под халата взметнулись серые крылья – Яо взлетел над рекой. И, сверкнув на прощанье лучистыми глазами, жемчужной искрой растворился в голубой вышине.

– Вам пора, – сообщил Ван, – Не медлите! Вас ждут!

Никитка вынул из торбы тринадцатый камень. На этот раз к нему потянулись сразу три драконьих языка. Никитка и Юлечка зажмурились, сосредоточенно думая о Сян Лэе и Лян Чжуне. Облако света окутало их и драконов, а когда оно рассеялось, на поляне одиноко сидел мудрейший летописец Ван, разложив на коленях свою недописанную бамбуковую книгу.

Драконий сюрприз

– Колышутся, волнуются

Цветы на ветках сливы,

Я ли о тебе не думаю?

Да дом твой далеко отсюда…

Напевал энергичный Сян Лэй, сидя на Фрикаделевом покрывале во дворе дома правителя Лян Чжуна. Учитель наблюдал за павлинами, которые, точно обычные куры, рылись в желтой пыли двора.

Павы сплоченной кучкой двигались за своим нарядным господином. А павлин, казалось, совсем не обращал на них внимания, озабоченный лишь чистотой своего хвоста.

Но стоило какой-нибудь легкомысленной даме увлечься поисками вкусных крошек и направиться на промысел под забор или в другой конец двора, как павлин немедленно начинал кричать резким, скрежещущим голосом. Провинившаяся пава, заслышав гневный вопль господина, со всех своих коротких крыльев летела обратно, к обществу.

Глядя на павлинов, энергичный Сян Лэй думал: «Эх, эх…Нет мудрости в той древней песне, что я пою…Вот, взять хотя бы павлинов. Ведь всем известно, что нет на свете птицы, глупее павлина, а поди ж ты, все время они рядом, все время вместе, а не страдают вдали друг от друга…Выходит, человек глупее павлина, если бы сочинитель думал о любимой, то был бы рядом с ней. И не пел тоскливую песню…» Придя к такой неутешительной мысли Сян Лэй начал размышлять, стоит ли оправдать человека по сравнению с глупыми птицами?

Вдруг ход его неспешной мысли прервала вспышка ослепительного света, возникшая прямо посреди двора. Панически квохча, павлины бросились врассыпную. Спасая свой хвост, павлин взлетел на высокий забор, позабыв о своих павах. Сян Лэй успел подумать, что все-таки, человек умнее павлина. Если любимой грозит беда, то человек никогда не бросит ее не произвол судьбы, точно павлин.

Свет рассеялся, и перед Сян Лэем предстала живописная компания. Никитка с Юлечкой стояли, зажмурившись и держась за руки. За ними возвышался их фиолетовый Ли Яо, обнимая крылом Алую Дракониху, которая, в свою очередь осторожно держала за когтистую лапу радужного Дракона-Феникса.

– О, слава Бо И! О, хвала великому Яо! О, мой дорогой ученик! Ты вернулся! Ты вернулся! О, хвала твоему Ли Яо!– Сян Лэй затанцевал от радости, смешно болтая руками над головой, и подпрыгивая на месте.

На вопли Сян Лэя из дому вышел сам правитель Лян Чжун. Не подавая вида, что очень удивлен разнообразию драконов, толпящихся у него во дворе, Лян Чжун важно спустился с крыльца и подошел к путешественникам.

– Мудрейший Ван не ошибся. Действительно, вы те самые светловолосые варвары, что вернули в Поднебесную Алую Дракониху и Дракона-Феникса! Хвала вам и Ли Яо пронесется по всей Поднебесной! У меня к вам больше нет дел, отдыхайте!

Лян Чжун широким жестом указал на дом, где возле бокового крылечка теснились, неустанно кланяясь, пять напуганных служанок. Решив, что проявил достаточно гостеприимства, и потому сразу же потеряв к детям всякий интерес, Лян Чжун подошел к драконам.

Никитка открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но передумал и вопросительно взглянул на сестру. Юлечка отрицательно помотала головой.

Лян Чжун подошел к Алой Драконихе, поклонился и начал напыщенно вещать:

– О, прекраснейшая и благороднейшая дева-дракон! Вся Поднебесная ждала твоего возвращения! И ты, наконец, пришла, чтобы подарить нам благоденствие и покой! Пойдем же скорей во дворец к Императору Ци! Я представлю тебя и будешь ты жить там, ни в чем не нуждаясь, и летать над бескрайней Поднебесной сколько захочешь! День и ночь!

Лян Чжун протянул руку, чтобы накинуть на Дракониху золотой ошейник с цепочкой-поводком. Алая Дракониха шарахнулась за спину Фрикаделя, оскалилась и зашипела. А Феникс взъерошил перья на голове и груди, немузыкально каркнул и закрыл Фрикаделя своим широким крылом.

– Простите, правитель, но мне кажется Алая Дракониха не собирается идти с вами к Императору, – твердо сказал Никитка, выступая вперед и закрывая спиной раздраженных драконов.

– Что-о! Неповиновение! Да знаешь ли ты, дерзкий ученик, что стоит мне щелкнуть пальцами, как мои меткие лучники не оставят от вас мокрого места! А драконов свяжем и потащим с позором, если не хотят по-хорошему!

– Постой, благородный правитель, не кипятись, ты недостойно обижаешь своих гостей! – Подал голос Сян Лэй, – Наверняка, мой смышленый ученик еще не все тебе сказал!

– Да, – кивнул Никитка, – Нам надо переговорить с драконами!

– Только сейчас и при мне! – Угрожающе поднял кулак с ошейником Лян Чжун.

Никитка взглянул на Юлечку, и она подошла к Фениксу. Нежно поглаживая сверкающие перышки, девочка заговорила:

– Дорогой Феникс, ты знаешь, твой отец Яо послал тебя с нами для спасения Поднебесной от нашествия варваров. Мы скоро уйдем, и спасать Поднебесную тебе придется без нас. Но мы тебя просим, очень-очень просим, останься с учителем Сян Лэем, подружись с ним! Я знаю, вы с ним все сделаете правильно!

Феникс посмотрел на Сян Лэя и неуверенно гукнул. Юлечка улыбнулась, а Сян Лэй протянул руку, чтоб погладить Феникса. Феникс не отстранился и Сян Лэй, не прекращая его ласково почесывать, пошел прочь со двора правителя Лян Чжуна.

– Эй, куда это он уводит Феникса? – Совсем не по-благородному взвизгнул Лян Чжун.

– Не сердитесь, господин, Феникс никуда не улетит из Поднебесной. Просто ему будет лучше у Сян Лэя, а не у вас. И не во дворце Императора, – спокойно ответила Юлечка. Лян Чжун не нашел, что сказать в ответ, а лишь надул еще сильней свои и без того пухлые губы.

Никитка потрепал по холке Алую Дракониху.

– Ты ведь тоже не хочешь расставаться с Фрикаделем, да?

Чжоу Инь понуро кивнула.

– Тогда нужно что-то придумать! – Никитка подмигнул.

Дракониха, услышав Никиткины слова, вдруг просияла и, тяжело переваливаясь на своих коротких лапах, направилась к цветнику. Фрикадель, поминутно оглядываясь на Лян Чжуна, потопал за ней.

– Что такое? – встрепенулся Лян Чжун.

– Не волнуйтесь, а главное, не волнуйте своих лучников, наши драконы сейчас вернутся! – ответил Никитка.

Алая Дракониха тем временем скрылась в зарослях серебристой акации. Фрикадель не пошел за ней, а встал возле кустов, будто настороже. Ждать пришлось недолго.

Не прошло и пяти минут, как желтые головки цветов закачались, и из помятых кустов вылезла счастливая Алая Дракониха. В зубах она нежно сжимала яйцо. Яйцо было больше круглое, чем овальное необычайно чистого оранжевого цвета с редкими алыми крапинками. Алая Дракониха прошествовала к Юлечке и аккуратно положила яйцо ей в руки.

Лян Чжун всполошился:

– Как – яйцо! Что еще за яйцо?

Юлечка улыбнулась:

– Это яйцо, из которого вылупится новая Алая Дракониха Чжоу Инь. И именно ей предначертано спасти Поднебесную. Можете нести яйцо во дворец Императора, заботиться о нем, а потом ухаживать за малышкой. И вас обязательно наградят!

Лян Чжун растянул губы в улыбке, заодно возвращая себе величавость осанки и учтивый тон:

– Конечно, молодая мудрая Чжу Ю. Я немедленно поеду во дворец Императора Ци, как личный охранник будущей Алой Драконихи благоденствия и спаситель Поднебесной!

Лян Чжун поспешно поклонился и чуть ли не вприпрыжку отправился в конюшню, чтоб подобрать подходящих для дальнего путешествия лошадей.

Во дворе остались Фрикадель со своей Алой Драконихой, да Никитка с Юлечкой. Еще пять трясущихся служанок ожидали у крыльца то ли гнева хозяина, то ли гостей.

Никитка облегченно вздохнул.

– Фф-у! Отвязались, наконец, от этого Лян Чжуна. Ну, Юлька, чтоб я тебя еще раз послушался и влез в авантюру! Нас ведь могли убить эти древнекитайские варвары! И драконов тоже!

– Никитка, не сердись, – колокольчиком звенела Юлечка, – У нас ведь теперь появилось целых два домашних дракона!

– Ты что, серьезно хочешь сказать, что мы потащим с собой в будущее Чжоу Инь?

– Почему бы и нет? Фрикадель ведь этого хочет? – Юлечка лукаво посмотрела на Фрикаделя, который сейчас же лизнул свою Дракониху в щеку.

– Доставай-ка, Никит, быстрей свой волшебный тринадцатый, а то мне еще гербарий собирать.

– А комбинезоны с рюкзаками, что ли здесь оставим?

– Ну конечно, у нас там ничего ценного нет, пусть показывают потомкам одежду могучих «светловолосых варваров», спасителей Поднебесной!

Никитка развернул холстину и два драконьих языка лизнули камень.

Вспышка озарила двор. Завизжали служанки.

Светло-зеленый продолговатый камень с лазоревыми точками и поперечной черной полосой внутри, похожий на драконий глаз, мягко шлепнулся на шелковое лазоревое покрывало в Храме Дождя.

Откуда он, Алый Дракон?

Никитка и Юлечка, отчаянно моргая, приходили в себя. Оглядевшись, ребята поняли, что попали в тот самый день, откуда пришли, и похоже в то же самое время и даже на то же самое место. Все так же припекает солнце, так же трещат кузнечики в траве. Вот стоит в тени раскидистой акации чемоданчик с лабораторными пробирками, вот прислонился к стволу, похожий на припозднившегося гуляку кудрявый чертополох в ведре. А листья-то у него ничуть не завяли!

– Никитка-а! Юлечка-а! Романовы-ы! – раздался откуда-то со стороны кемпинга звонкий девчачий крик.

Ребята обернулись. Прямо через луг от плетеной калитки, продираясь сквозь заросли вьюнка и чины, к ним спешила Рита.

Очки у нее сползли на самый кончик носа, а круглое личико раскраснелось от быстрого бега.

– Никита, Юля, вас зовет Светлана Сергеевна! Ваши коммуникаторы почему-то не пеленгуются уже пять минут! Она встревожилась и послала меня проверить – что у вас здесь творится! Ой! Кто это! – Рита, моментально растеряв всю свою воспитательскую внушительность, по-кенгуриному отпрыгнула вбок.

Юлечка обернулась. У нее за ее спиной из-за акации осторожно выглядывал Фрикадель. А за ним стояла, красиво вытянув длинную шею и срывала с дерева розовые цветки-пушистики, Алая Дракониха.

– Не пугайся, Рит, это всего лишь еще один домашний дракон! – попыталась утешить подругу Юлечка, но лишь еще больше ее расстроила – слова утешения прозвучали на древнекитайском!

Рита бросила обиженный взгляд на Юлечку, на Никитку, на драконов. Нижняя губа ее задрожала, а в глазах заблестели слезы.

– Ах, вы…Ах, ты, а еще подруга! Посмеяться решили над всеми, да? Очень смешно! Их потеряли, а они по-русски не говорят, одеты как китайцы, да еще и нового дракона где-то нашли! Ну вы, вообще!

– Рита, все не так, как ты думаешь, – Никитка, первым справившийся с бусиной-переводчиком, взял насупившуюся девчонку за руку, – Пойдем к Светлане Сергеевне! Мы с Юлей все честно вам расскажем!

Ребята собрали разбросанные по поляне вещи, получившийся узел дали нести Фрикаделю, и деловым маршем пошли за своей провожатой.

Во внутреннем дворике кемпинга «Хоу Цзи» собрались все члены китайской научной экспедиции во главе со Светланой Сергеевной. Даже хозяева побросали свои домашние дела и незаметно пристроились в уголке – мыслимое ли это дело, в их селении чуть не потерялись дети и их ручной дракон!

Никитка и Юлечка вошли первыми. Удивленный вздох донесся из угла, а хозяин заговорил быстро-быстро, что невозможно было разобрать слова. Светлана Сергеевна улыбнулась, отрицательно мотнула головой, подозрительно взглянув на Никиткино и Юлечкино одеяние.

– День добрый, молодые люди! – обратилась она к ребятам, – Ну, рассказывайте, что натворили! Вот наш милый хозяин утверждает, что вы одеты в одежду древних китайцев. Куда, спрашивается, подевались комбинезоны? Я уже не говорю о научных результатах сегодняшней работы!

– Между прочим, научный результат у нас есть! И не один! Фрикадель! – Крикнула Юлечка, высовываясь в калитку.

На глазах удивленных ребят и воспитательницы, вошедший дракон Романовых осторожно поставил на землю штатив с пробами грунта и ведерко с чертополохом.

– Вот! – гордо указала Юлечка на результаты их утреннего труда, – Но это не самое главное! Фрикадель, веди Чжоу Инь! Вы только не пугайте ее! – предупредила девочка, – А то она застесняется и улетит!

Фрикадель вышел за калитку и что-то нежно прочирикал сливовым деревьям. Деревья покачали цветущими верхушками и из-за них с достоинством вышла грациозная ало-золотая дракониха с черным витиеватым рисунком на спине.

Участники научной китайской экспедиции затаили дыхание, разглядывая этот образец драконьего совершенства. Никитка и Юлечка торжествующе переглянулись – они все же сумели произвести впечатление своей находкой.

В это время из неприметного уголка внутреннего дворика кемпинга «Хоу Цзи» послышался сдавленный вскрик и грохот, как будто что-то свалилось со скамьи. Все обернулись.

Хозяин кемпинга, маленький полный китаец, без чувств лежал на земле. Его жена зачарованно смотрела на Алого дракона. Она не обратила на свалившегося со скамьи мужа никакого внимания, скорей, даже и не заметила этого.

Светлана Сергеевна и дети бросились на помощь к хозяевам. Привели в чувство и усадили на скамейку мужчину. Юлечка по-родственному обняла за плечи дрожащую женщину.

– Что такое? Что с вами? – По-китайски спросила Светлана Сергеевна.

Прерывающимся от священного благоговения голосом хозяйка прошептала:

– Это…Это…Чжоу Инь…Древняя Алая Дракониха благоденствия с рисунком на спине…Но этого не может быть, она – очень древняя…И очень легендарная…И чтобы в моем недостойном дворе! Ах! – Хозяйка упала на колени, и уткнувшись лицом в пеструю ткань халата.

Хозяин незамедлительно сполз со скамьи и последовал ее примеру, бормоча какую-то молитву. Алая Дракониха, положив голову Фрикаделю на плечо, оглядывала падших ниц людей своими ничуть ни удивленными «кошачьими» глазами.

– Та-ак, Романовы! Сейчас кому-то придется долго меня убеждать, что ничего страшного не произошло! Откуда он у вас, этот алый дракон? Рассказывайте! И немедленно! – потребовала Светлана Сергеевна и грозно сдвинула брови.

Никитка улыбнулся и сказал:

– Наш рассказ будет долгим! Возможно, во многое трудно поверить, но лучшее доказательство нашей правоты она – Чжоу Инь, Алая Дракониха Благоденствия!

В этот момент, Дракониха, будто почувствовав, что говорят о ней, торжествующе закричала, и, подняв крыльями метель из опавших сливовых лепестков, взмыла в пронзительно-синее небо. Следом за ней бесшумно взлетел Фрикадель.

Тринадцатый камень

12 июня 382 года до н.э, 7 часов утра.

Энергичный Сян Лэй весело напевая, восходил по родонитовым ступеням на вершину холма, на котором весело поблескивала лаковой крышей главная пагода Храма Дождя. Сегодня настроение у него было преотличное. Ведь все, что пророчествовал мудрейший Ван в своей книге, сбылось. Ну, или почти сбылось… «Светловолосые варвары, в самом деле привнесли в Поднебесную мир, прошли смутные времена! О, хвала великому Яо! Как хорошо, что Император внял просьбе Лян Чжуна! Строительство Великой стены, по совету моего прозорливого ученика Ю-цзы уже началось. Феникс меряет крыльями простор неба страны четырех морей.

И везде, где бы он ни пел, воцаряется долгожданное спокойствие. Как хорошо! Феникс принес счастливую весть – скоро появится на свет драконья малышка Чжоу Инь!» – с такими радужными мыслями Сян Лэй достиг вершины и, сняв сандалии, прошел к алтарю.

Там, в тишине и прохладе на синем тонком шелке покоился он, главный дар Сян Лэя духу предков Бо И – волшебный камень «Фэншень Яо».

Сейчас, совершив положенный ритуал, он, Сян Лэй возьмет этот дар и пойдет туда, где в защите «Фэншень Яо» больше всего нуждаются – на будущую непреодолимую преграду, Великую стену.

Попросив у Бо И терпения и милости, не забыв замолвить словечко про новый урожай риса, мужчина благоговейно взял нефритово-зеленый камень с поперечной черной полоской внутри и бережно завернул в голубую шелковую салфетку.

Беспрестанно кланяясь алтарю, Сян Лэй пятился к выходу. Там он обулся, спрятал сверток на груди и счастливо выпрямился – Бо И не сердится на него. Иначе бы его на месте поразила молния из грозной черной тучи!

Сян Лэй посмотрел в небо – ни единого облачка. Вглядываясь в безбрежную глубину неба, Сян Лэй всегда затаенно ждал: не мелькнет ли где переливчатой звездочкой крыло его друга – дракона-Феникса?

Но нет, никого…Сян Лэй коротко вздохнул, но настроение его не омрачилось. Ведь он, Сян Лэй понимает, что теперь под крылом Феникса вся Поднебесная!

Мужчина спустился с холма и по тропинке сквозь сливовую рощу направился туда, где слышался шум голосов, стук лопат, ржание лошадей и скрип груженных тяжелым камнем телег…

В это время в покоях Дворца Великого Императора Поднебесной круглое оранжевое яйцо с редкими алыми крапинами пошло трещинами. Служанка, неусыпно наблюдавшая за главной драгоценностью Императора Ци, радостно вскрикнула и выронила из рук стеганое одеяльце, которое принесла, чтобы укрыть яйцо от сквозняка.

Прибежал из соседних покоев Лян Чжун, получивший княжеский титул и поэтому загостившийся в императорском дворце на правах спасителя Поднебесной. Послали за Императором Ци.

Священный правитель, с неприличной для августейшей особы прытью в рекордно короткое время преодолел расстояние, отделяющее его покои от покоев будущей Чжоу Инь. Затаив дыхание, все столпились вокруг низкого овального столика.

На полированной мраморной столешнице стояла детская плетеная колыбель, где на пуховой перинке лежало яйцо. Яйцо равномерно раскачивалось в такт ударам, доносившимся изнутри.

Наконец, трещина подалась, и сейчас же в широкой пробоине показался фиолетовый клюв. Клюв воинственно свистнул и набросился на скорлупу. Он кромсал ее так яростно, что красно-оранжевые осколки летели во все стороны. И вот, на перинку из остатков скорлупы вылезла маленькая Чжоу Инь – Алая Дракониха благоденствия.

Раскрыв миниатюрный, но крепкий клюв, малышка приветственно пискнула. Она доверчиво оглядела столпившихся возле ее колыбельки людей огромными перламутрово-фиолетовыми глазами с круглой точкой зрачка в глубине, и похлопала кудрявыми ресницами, одновременно расправляя свои нежные, словно лепесток розы, крылья…

ПРОРОЧЕСТВО Ы-ЛИАНА

Юрка

Юрка сидел на краешке застеленной цветастым покрывалом, низкой кровати. Он уже четверть часа безуспешно смотрел на отражение своего языка в маленьком карманном зеркальце. Никак его неповоротливый язык не хотел сворачиваться в трубочку, хоть в лепешку расшибись!

Юрка прислушался – вроде никто не идет по коридору. Тогда он прихватил пальцами язык по краям и попытался насильно свернуть его в трубочку. Язык повиновался. Но, выпущенный на свободу из не слишком чистых Юркиных пальцев, язык тут же развернулся. Шестиклассник Романов с досады бросил зеркальце на кровать. Ну что за язык ему достался! Сплошные выкрутасы! Когда Юрке было пять лет, язык упорно не хотел выговаривать «л» – в итоге из-за него Юрка говорил «вавка», вместо «лавка» и «квинок» вместо «клинок». Юрка тогда злился на язык, дергал его, когда никто не видит, и без устали тренировался выговаривать упрямый звук «л». Теперь с произношением все в порядке, но появилась другая проблема – язык ни за что на свете не желал сворачиваться аккуратной розовой трубочкой, как у Владика Перескокова.

После завтрака Владик важно сообщил, что его мама врач-генетик и может по одному виду человека определить развитый этот человек или недоразвитый. И тут же продемонстрировал всем свою «развитость» – свернул язык так, что всем сразу стало понятно, что он, Владик Перескоков, уж точно знает толк в «развитости». Владькин язык розовой острой трубочкой «выстрелил» из-за губ и тут же спрятался обратно. Девчонки ахнули. Владька, гордо расправив плечи еще немного «пострелял» языком и, окруженный толпой желающих научиться делать так же, важно прошествовал в беседку за детским корпусом, проводить мастер-класс перед уроками…

Юрка с ними не пошел. И не потому, что не хотел научиться сворачивать язык в трубочку. Он вернулся в спальню, чтоб проверить свою «развитость», но без свидетелей. Юрка достал из тумбочки зеркальце и для начала критически осмотрел свое лицо.

Лицо было, как лицо. Только не нравились Юрке некоторые детали. Вот, например, волосы – жесткие, кудрявые, да еще и рыжие. Они, когда отрастали, то стояли надо лбом проволочной шапкой. А сколько Юрка насмешек натерпелся!

В садике и «негром» дразнили и «Пушкиным», хотя Юрка знал точно – Александр Сергеевич не был рыжим, да и негры тоже вряд ли встречаются с подобным цветом шевелюры. Россыпь коричневых веснушек на носу Юрке не причиняла хлопот, а так сказать дополняла образ. Еще Юрке портили настроение ресницы. Они были как волосы – густые и светлые. А верхние ресницы загибались, словно подкрученные и доставали до золотистых бровей. Ну, совершенно невозможные, кукольные ресницы. Однажды Юрка их подстриг маникюрными ножницами. За что ему потом влетело от папы, а мама нет-нет, да и вздыхала, глядя на ежик, отрастающий на сыновних веках. Юркины глаза были обыкновенного серого цвета, уши не торчали крыльями по бокам головы, как у ушастого ежа и, поэтому к этим элементам своей внешности Юрка претензий не имел.

Юрка смотрел на зеркальное отражение себя и рассуждал: «Вот! Научусь язык свертывать и выйду потом, как Владька, на середину класса и буду языком вертеть, как никто не умеет! Пусть завидуют! А то «Юня – Пуня! Юня – Пуня!». Сами они – Пуни!». И Юрка еще сильнее надавил на непослушный язык. И тут в дверь постучали. Юрка вскочил и открыл дверь. На пороге стояла запыхавшаяся улыбающаяся мама в рабочем комбинезоне.

– Я соскучилась, – сказала она, заграбастав Юрку в охапку…

«Гномье царство»

Переговариваются в вышине золотоствольные сосны. Теплый ветер гуляет по верхушкам, шевеля пушистые сосновые лапы. А внизу, под соснами тишина. Все дети после обеда отдыхают, а взрослые работают под землей, на объекте в своем «гномьем царстве». «Гномье царство» придумал Юрка. Он про себя так называл место научного труда всех ученых обитателей «Петушков». В нем, в «гномьем царстве», на Большом Эксперименте и работают Юркины родители. Как Юрке объясняла мама, «Большой Эксперимент нужен не только научному сообществу, но и всему прогрессивномыслящему человечеству. А сам «Эксперимент» он, должен доказать, что антиматерия – существует!»

«Гномье царство» – это громадный подземный тоннель, целых тридцать километров по окружности! В этом тоннеле, будто в гномьем руднике, очень чисто и очень холодно. Два сверхпроводящих магнита, просто ледяные! Магниты эти следят за частицами вещества, а частицы вещества – и есть сама суть «Большого Эксперимента». Внутри магнитов маленькие частицы разгоняют до такой скорости, что и подумать страшно! И сталкивают, и сталкивают их друг с другом. А ученые – физики следят, что же из этого всего получится? Агата Львовна и Алексей Семенович Романовы – Юркины родители, и были теми самыми физиками, которые экспериментировали с частицами вещества в «гномьем царстве». Большинство детей, живущих в городке ученых-физиков «Петушки», ждут от «Большого Эксперимента» по меньшей мере получения настоящей античастицы – антиматерии, или легендарной «Черной Дыры».Да, да, именно космической Черной Дыры, которой их пугали вмладенчестве ученые родители! А самые смелые фантазеры предполагают, что «Большой Эксперимент» обязательно закончится изобретением машины времени! Агата Львовна работает на детекторе «Любава». «Любава» – это огромный титановый цилиндр. Его стенки напоминают затейливый слоеный пирог. «Любава» под руководством инженера-физика – Юркиной мамы, используя чуткую электронную аппаратуру, «ловит» все непредвиденно образующиеся побочные «продукты» Большого Эксперимента. Это и миниатюрные черные дырочки – кусочки антивещества, и новые частицы, и продукты распада частиц. До машины времени пока дело не дошло. Алексей Семенович работает в секторах 5-6 и 7-8 температурного профиля магнитного кольца. Он следит за температурой внутри магнита. Чтоб частицы сталкивались, никому не причиняя вреда, температура должна быть очень и очень низкой.

А на поверхности «Петушки» живут обычной жизнью городка ученых. Пока взрослые целыми днями и ночами пропадают в «гномьем царстве», дети под присмотром учителей и воспитателей учатся, занимаются в кружках, смотрят мультики и даже спят! Почти как в санатории. А на выходные или в отпуск их забирают родители. Конечно, если могут. Юрка вот сто раз оставался на каникулы и зимой и летом в «Петушках». И ничего, даже весело! Ребят остается мало, никто не ссорится по пустякам, никто ни хвастается перед девчонками. А все просто дружат.

С Юркой в комнате живут еще рассудительный Сева и близнецы Лешка с Олегом. Близнецов родители при любом удобном случае увозят из «Петушков» то к бабушке, то на море. А Юрка с Севой остаются в комнате одни. Они крепко подружились прошлым летом, когда во всем детском корпусе остались они и высоченный десятиклассник Федор. Федор не обращал на их затеи ни малейшего внимания, потому как был по макушку погружен в ядерную теоретическую физику.

Мальчишки все лето купались в озере Копейка, бегали по гранитным холмам за земляникой и черникой, в папоротниковых низинах собирали моховики и сыроежки, пели песни со сторожами на костровом острове, сражались с вредным рыжим петухом поварихи Софьи, и рыбачили со старого понтона!

Юрка с детсадовского возраста полюбил то прекрасное место, где под землей вертелся Большой Эксперимент. И сосны здесь, и ягоды, и озеро – благодать! Среди «Петушковских» детей ходили легенды, что на костровом острове где-то зарыт клад. А те длинные зеленые водоросли, что растут на подводных камнях и струятся по волнам – это русалочьи волосы. И если заплывешь далеко от берега, то русалочьи волосы утащат тебя на дно – к русалкам. Еще сторожа говорили, что на каменистой гряде, поросшей кривыми березами посреди озера Копейки, скрывался от преследователей сам Емельян Пугачев. И что он, Емельян Пугачев утопил в озере свой сундук с сокровищами. Многие искали, но говорят – двойное дно да омуты с ледяными подводными ключами не дают отыскать сундук. А может, русалки морочат?

Все «Петушковцы» школьного возраста до ужаса боялись двойного дна. Поэтому, даже в жаркие июльские дни никто не заплывал за понтоны. А вода в Копейке чудесная. Прозрачная и даже немного сладкая на вкус. В такой воде даже на глубине видны разноцветные камушки! В тихих заводях растут желтые кубышки и рдест. Но если заплыть на лодке на глубину, дна уже не видно, только покачиваются зелеными ветками и поднимаются к поверхности буро-зеленые водоросли. У берега можно разворошить камушки на дне и среди черных затонувших ольховых веток, найти личинку ручейника. Из домика-трубочки выглянет полупрозрачный червячок и грозно защелкает челюстями…

Сейчас, в конце октября, природа ждала снега, трава порыжела и сникла, а на берегу озера пахло мокрой ольховой корой и божьими коровками.

Плодовая мушка дрозофила

Махонькая темно-коричневая фруктовая мушка дрозофила выползла из щели под пластиковой нишей с лампочкой искусственного света. Она всего час как родилась и смотрела на яркий мир удивленными красными глазками. Мушка поползла по поверхности ниши, потом наткнулась на горшок с цветущей розовой геранью. Почувствовав живой аромат цветка, дрозофила взлетела и приземлилась в самый центр благоухающего соцветия. Отведав сладкого нектара, мушка начала приводить себя в порядок. Тщательно протерев лапками глаза, она встряхнула крылышки, освобождая их от налипшей пыльцы.

По длинному коридору, который все физики дружно окрестили «цветочным» из-за стоящих в освещенных нишах горшков с живыми комнатными цветами, спешила на свою смену Агата Львовна. Она опаздывала, потому что решила забежать перед сменой к Юрке – сыну, ученику шестого класса. Юрка торопился на уроки и спешно запихивал в сумку тетради, ноутбук и спортивную форму. Бестолково поговорив, они успели пообниматься, и Агата Львовна пообещала Юрке, что на осенние каникулы они обязательно съездят на Красное море – поплавать с аквалангом. Потом Юрка галопом поскакал на русский, а Агата Львовна на лифте спустилась из детского корпуса сразу в «гномье царство». Спешно переодевшись в униформу, она почти бежала по «цветочному» коридору к тому герметичному отсеку, где исправно трудилась «Любава», вылавливая и нейтрализуя все стабильные и нестабильные частицы антивещества.

Дрозофила снялась с герани и полетела за бегущей женщиной. Мушка приземлилась точно на рыжеватую косу, уложенную кренделем на затылке, видимо приняла ее за неведомый цветок. В ту же минуту Агата Львовна надела на голову шапочку из пластик-софта, спрятав под нее косу и все золотистые кудряшки, во множестве вившиеся надо лбом. Мушка – дрозофила оказалась в «гермозоне»…

– Здравствуйте, Агата Львовна! – не поднимая головы от монитора, поздоровался Толик – один из сменных инженеров техников, обслуживающих Любаву».

– Доброе утро, Толь! Как у нас дела? – Агата Львовна встала у него за плечо, разглядывая бегущие колонки цифр на мониторе.

– Все хорошо, в два часа пятнадцать минут и сорок две секунды по московском у времени датчики заметили небольшое магнитное монополе, но оно нейтрализовалось системой через одну тридцать вторую секунды. Два нестабильных сгустка антиматерии в пять двадцать восемь, тридцать две просуществовали десять в минус девятой степени доли секунды и самоликвидировались.

Все. Больших сгустков не обнаружено.

– Молодец! – похвалила Агата Львовна своего помощника, – Иди отдыхай, сейчас Верочка на смену придет.

И, будто услышав слова Агаты Львовны, дверь бесшумно отъехала и в диспетчерскую впорхнула Верочка.

– Здравствуйте, Агата Львовна! Привет Толик! – Верочка уселась рядом с Толиком и он начал показывать ей ночной отчет.

– Анатолий, шел бы ты спать, мы тут уже без тебя управимся! – Ворчала Агата Львовна на увлекшегося Толика.

Толик поднял на нее покрасневшие глаза, подавил зевок, и, подхватив со стола кружку с остатками кофе, проговорил:

– Хорошо, Агата Львовна, пойду, посплю, пожалуй, но к вечеру все равно, вернусь…Не хочется пропустить что-нибудь новенькое-интересненькое!

И Толик скользнул за дверь.

– Агата Львовна! – воскликнула Верочка, едва за Толиком задвинулась дверь, – Надюшка, лаборантка из «Титана», сегодня в десять вечера, после смены, позвала меня к себе на день рожденья! Смотрите, я какую прическу сделала! – И Верочка сорвала с головы розовую шапочку.

Верочкины светлые волосы умелые руки парикмахера заплели в две французские косы и уложили на макушке кренделем, точь-в-точь таким же, как у Агаты Львовны.

– Вот! – Верочка закружилась на месте, – Мне захотелось косу, как у вас! Так красиво! Покажите свою прическу, Агата Львовна!

– Вера, ну что ты! Нельзя ведь шапочки здесь снимать! Надень свою живо!

– Надену мигом, если вы мне свою косу покажете! – Пританцовывала на месте Верочка.

– Шантажистка! – Агата Львовна потянулась к шапочке, зная, что Верочка просто так не отстанет и не начнет работать, пока не посмотрит на ее косу. Золотая коса Агаты Львовны была предметом восхищения всех больших и маленьких девчонок в «гномьем царстве».

– Ух, ты! – всплеснула руками Верочка, – Ну надо же! У вас сегодня тоже французская коса!

Мушка – дрозофила, выкарабкалась из складок скомканной шапочки. Взмыла под потолок и закружилась над людьми.

– Все, Верунчик, налюбовалась? – улыбаясь, спросила Агата Львовна.

Вера радостно кивнула, бережно приспосабливая шапочку на свою прическу.

– Тогда хватит нам с тобой красоваться, пора браться за работу.

Агата Львовна тщательно заправила под шапочку волосы. Она нажала плоскую зеленую кнопку на панели у стеклянной двери, и дверь бесшумно отъехала в сторону.

Агата Львовна подошла к «Любаве», погладила голографическую табличку на блестящем боку детектора. «Любава», – подумала она, – «Ну, девочка моя, ты уж не подведи сегодня…Что-то монополей многовато…Но я знаю, ты справишься…». Агата Львовна пошла вдоль детектора. Она захотела взглянуть на отверстие вентиляции в торцевом отсеке «Любавы». В прошлое дежурство ей показалось, что там болтается сетка-фильтр. Агата Львовна сказала об этом Толику, но Толик, как товарищ увлекающийся, мог забыть про вентиляцию, занимаясь компьютерной диагностикой «Любавы».

Мушке – дрозофиле наскучило без дела виться под потолком. Она захотела попасть обратно в родной цветочный горшок. Увидев, что человек с душистыми волосами, с которым она попала в это странное безжизненное место уходит, мушка ринулась вниз. Пролетев перед лицом идущего человека, мушка полетела вперед – уж теперь-то она точно не даст себя изловить!

«Что за ерунда?» – мысленно удивилась Агата Львовна, – «Уже мухи перед глазами мельтешат…Откуда, спрашивается в гермозоне «Любавы», мухи? Здесь же стерильная чистота… Нет, совершенно точно – померещилось! Пора на Красное море…» Агата Львовна присела на корточки возле вентиляционной сетки и приложила к ней ладонь. «Тяга есть, но сеточка болтается на одном шурупе…» – отметила она, – «Наш рассеянный Толик так и не вспомнил, что ее надо закрепить…» Агата Львовна вытащила из наколенного кармана розового рабочего комбинезона компактный ремонтный набор. Миниатюрной отверткой она принялась вкручивать в гнездо разболтавшийся шуруп. Мушка решила подлететь ближе, закружилась над розовой шапочкой Агаты Львовны и вдруг почувствовала, что непреодолимая сила влечет ее в белое окошко, затянутое сеткой. Мушка отчаянно замахала крылышками, пытаясь улететь прочь. Но воздушная вентиляционная тяга была сильней…

– Агата Львовна! – крикнула Верочка. Агата Львовна подняла голову.

– Смотрите, Агата Львовна! Датчики зафиксировали плотное скопление антиматерии в секторе «Д»!

Агата Львовна бросила отвертку и бегом побежала к Верочке. Сетка-фильтр так и осталась непрекрученной…

Измученная красноглазая мушка дрозофила перестала сопротивляться влекущей силе. В один момент воздушный поток подхватил дрозофилу, и протащил сквозь щель разболтавшейся сетки-фильтра в титановое нутро точнейшего детектора – нейтрализатора «Любавы»…

Просто «Мушка»

– Знакомьтесь, ребята, Анастасия Плетнева! – Татьяна Николаевна представила только что приехавшую девочку, – Прошу любить и жаловать! Настя только вчера приехала в «Петушки» и еще не успела ни с кем познакомиться. Народ, вы после уроков покажите ей, что у нас где… А то родители у человека на работе…

Класс одобрительно загудел.

– Ага, мы ей покажем! – провозгласил на весь класс Владик Перескоков.

Татьяна Николаевна выразительно посмотрела на него и осуждающе покачала головой:

– Влад! Я просила вас познакомиться с Настей, а не пугать ее! Настя, не бойся этого балбеса!

– Хорошо…– прошелестела новенькая.

Девчонки захихикали. Новенькая покраснела. Ей, похоже, очень хотелось побыстрей сесть на место.

– Садись, Настенька, на любое свободное место! – разрешила Татьяна Николаевна.

Мест оказалось два. Одно на второй парте у окна рядом с хихикающей розовощекой девчонкой с льняными косицами. А другое, на предпоследней парте у стены, рядом с худым и нахохлившимся, словно воробей рыжим мальчишкой. Настя хотела, было, сначала сесть к девочке, но та с таким восторгом смотрела на выступонистого Влада, что Настя передумала садиться к ней, и пошла в конец класса.

– О-о… – выдохнули девчонки, – К Юрке пошла…

Юрка Романов увидел, что новенькая Настя направляется к нему, и взволновался. Во – первых, потому что он сидел на этой парте с прошлого января один и привык считать себя безраздельным хозяином предпоследней парты у стены. А во-вторых, он не всегда понимал девчонок. И вот теперь предстояло делить любимую парту с новенькой. Юрка вздохнул и придал себе нарочно безразличный вид.

Настя подошла и спросила тихонько:

– Можно мне с тобой сесть?

Юрка удивился. Не многие девчонки умели разговаривать с мальчишками просто так – без ужимок, покраснений, косых взглядов… Юрка пожал плечами:

– Садись… – И отодвинулся к противоположному краю парты.

Настя села и достала из большой красной сумки через плечо тетрадку, ручки и дневник.

Татьяна Николаевна, удовлетворенно кивнула и продолжила прерванный урок:

– А теперь мы с вами вернемся к рассмотрению внутреннего строения малощетинковых кольчатых червей…

После уроков Юрка побежал в пятый «А», отпросить пораньше с классного часа Севу. Мальчишки еще на той неделе договорились встретиться после уроков и сходить на работу к Севиной маме. Она работала в лаборатории физики магнитного поля, в виварии. Там в клетках жили белые мыши и пестрые пушистые хомячки, в большом вольере квартировала зеленая мартышка Люся, а в аквариуме плавали откормленные золотые рыбки и полосатые юркие барбусы. Юрка и Сева часто прибегали в виварий поиграть с Люсей, почистить клетки хомячкам и просто поболтать о том, о сем. Юрка на приличной скорости завернул за угол и тут его окликнули:

– Юра! Подожди! Юра!

Юрка резко затормозил и недовольно оглянулся. За углом стояла новенькая Настя.

Юрка насупился и не очень вежливо брякнул:

– Ну, чего тебе? Не видишь что ли, я занят!

Настя робко улыбнулась.

– Извини, Юр, я просто хотела тебя спросить, как попасть во взрослую лабораторию – к биологам. Там моя мама работает…

Юрка смутился. Не хотел он показаться невоспитанным как Владик Перескоков, но все ж спешил к Севке…

Настя выжидательно смотрела на Юрку серьезными синими глазами.

Юрка смущенно почесал нос.

– Ладно, пошли, провожу, только мы еще кое-куда заглянем…

– Хорошо! – согласилась Настя и поправила на плече красную сумку, приготовившись бежать за Юркой.

Севкина классная Ольга Ивановна сказала, что у пятиклашек заболела учительница по русскому, и сегодня у всех было по три урока. Так что, Сева, скорей всего уже ждет Юрку в детском корпусе.

Юрка вышел из Севкиного класса, прислонился к стене и начал теребить мочку правого уха. Юрка раздумывал, как ему поступить? Можно было бросить новенькую здесь и бежать к Севе. Можно было довести ее до детского корпуса и оставить там, а потом идти к Севе. Настя ждала. И вдруг Юрке стало совестно. Ну что он, в самом деле! Обещал помочь, а сам отлынивает! Эта новенькая Настя вполне нормальная девчонка. Ждет его, не торопит и не капризничает! Юрка принял решение. Он сейчас честно проводит Настю к биологам, а сам потом пойдет к Севе.

– Пойдем, отведу тебя к биологам, – Юрка отлепился от стены и медленно пошел по коридору.

Настя подтянула съехавший светлый хвост на макушке и заправила за ухо выбившуюся белую прядь и пошла рядом с Юркой.

– Что, Юр, ты из-за меня куда-то опоздал?

– Нет, не из-за тебя, – буркнул Юрка.

– У тебя что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного, просто мой друг Сева уже ушел, а мы с ним договаривались встретиться и пойти в виварий…

Юрка вздохнул.

– Ой, у него что, мама тоже биолог, как моя?

– Нет, она у Севы радиофизик и физиолог.

– А у меня мама специалист по генной инженерии. А твоя?

– А моя физик-ядерщик. На «Любаве» работает,– не без гордости прибавил Юрка.

– А-а…– протянула Настя. Ей было неудобно спрашивать, что такое «Любава», и она решила поменять тему разговора:

– А знаешь, Юра, я привезла много новых мультиков на флешках. И кино старые… Любишь старые кино?

– Не очень. Если только фантастику…И то не всякую…

– А у меня есть мультики про Алешу Поповича, Добрыню Никитича и Илью Муромца, про Аленушку, про Федота-стрельца…И кино про Электроника, про Алису Селезневу, про Петрова и Васечкина…

– Да у тебя прямо коллекция! – восхитился Юрка, – Дашь посмотреть что-нибудь?

– Ну конечно, Юр! – обрадовалась Настя.

– Знаешь, Насть, меня все зовут Юрка, и ты называй, хорошо?

– Хорошо, Юрка…Тогда ты меня тоже не зови Настей! Меня все друзья зовут просто Мушкой. Мама первая начала… А то Насть ведь на свете много…

– А Мушка одна! – развеселился Юрка, – Заметано – Мушка, так Мушка!

Сектор «Д»

Агата Львовна напряженно следила за нейтронными датчиками. Правый показывал, что в секторе «Д» нейтрализатора «Любавы» произошло нешуточное столкновение двух довольно крупных монополей. При этом ни одно из монополей не исчезло ни через десять в минус семнадцатой степени секунды ни позже. Образовался один здоровенный кусок антиматерии, который рос, как на дрожжах, пошевеливался, и при этом двигался в спокойный сектор «Е». Левый нейтронный датчик почему-то отмечал отсутствие всякого движения в секторе «Д». Как будто там не было никакого столкновения монополей. Агата Львовна не могла понять, как такое может быть? Датчики-то синхронизированы, а значит должны выдавать одинаковые результаты, дублируя друг друга. Как инженер – начальник смены, Агата Львовна должна была сразу вызывать ремонтную группу, но ей захотелось показать десинхронизацию показателей нейтронных датчиков в секторе «Д» кому-нибудь из отцов-конструкторов «Любавы». И она отослала Верочку за профессором Валдишкой. Он все-таки доктор наук, может, сумеет объяснить непонятную разность показателей датчиков сектора «Д»?

Секунды тянулись как резиновые. «Где же профессор? Может, Верочка его не нашла?» – переживала Агата Львовна, – «Что же такое творится с «Любавой»? Если Вера не найдет Яноша Юзефовича, мне придется жать на аварийную кнопку…» Она не успела додумать свою тревожную мысль. Прозрачная дверь отъехала в сторону и в «гермозону» вихрем влетел профессор Валдишка, а за ним запыхавшаяся Верочка. Кучерявые волосы вокруг лысины Яноша Юзефовича стояли дыбом, щеки профессора покрылись красными пятнами, синие глаза, казалось, сейчас начнут метать молнии.

– Что? Что случилось? Показывайте! – профессор оттолкнул стул и подскочил к компьютеру.

– Смотрите, Янош Юзефович, что твориться с показателями нейтронных датчиков сектора «Д»…

– Так… Та-ак… Так-так-так… – пальцы профессора забегали по клавиатуре. На мониторе высветились новые показатели.

– Ого! – воскликнула Агата Львовна, – И левый тоже! Он синхронизировался! Датчики отмечают разросшийся ком антивещества. Ком не изменил направления движения и приближается к сектору «Е»!

– Ой, профессор, что теперь будет? – всплеснула руками Верочка.

– Что будет, что будет… «Черная дыра» из нас будет, если «Любава» не справится с нейтрализацией…

Никогда еще «Любаве» не приходилось сталкиваться со столь крупным движущимся куском антиматерии. Мезонные нейтрализаторы гудели от напряжения. Колышущийся сгусток начал уменьшаться в размерах. Структура его потеряла стабильность, уплотнение разбилось на клочки, которые мгновенно разрушались.

– Она работает! Девочки, «Любава» старается! – ликовал профессор Валдишка. Он не отводя глаз от монитора, включил внутренний вентилятор сектора «Д». Синхронизированные датчики показывали, что процесс нейтрализации антиматерии завершится через полторы секунды. В секторе «Д» осталась лишь крошечная нестабильная частица. Янош Юзефович подхватил за талию Агату Львовну и закружил ее по гермозоне в безумном вальсе.

– Мы справились, Агата! Ура! Ура – нам всем!

Верочка запрокинула голову и заливисто рассмеялась. И в этот миг, когда ученые поздравляли себя с победой и уже не смотрели, не отрываясь в экран монитора, произошло еще одно непонятное событие.

С воздухом из внутреннего фильтра-вентилятора в сектор «Д» проскользнула замерзшая красноглазая мушка-дрозофила. Клочок антиматерии поглотил мушку и с потоком очищенного воздуха вылетел вон из титанового корпуса детектора «Любавы». Ровные столбики цифровых показателей нейтронных датчиков сектора «Д» на секунду дернулись, цифры на экране в беспорядке смешались, а потом вновь распределились в две уравновешенные колонки. Никто и не заметил…

Крошечный клочок антиматерии, размером с плодовую мушку, завис под потолком в гермозоне. Через пять минут профессор Валдишка открыл дверь и вышел в «цветочный» коридор. Клочок, увлекаемый сквозняком, полетел вслед за ним. Затем прозрачный кусочек антивещества потоком воздуха вынесло в общую вентиляцию «гномьего царства», протащило по извивающейся гофрированной трубе куда-то вверх и с силой выплюнуло наружу. Маленькая «черная дыра» повисла посреди тропинки, у корней старой смолистой сосны. Неподалеку, возле куста шиповника возвышался огромный муравейник…

Так не бывает!

Юрка сидел на лавочке за детским корпусом и ждал Мушку. Юрка вызвался показать Мушке окрестности, а Мушка пообещала Юрке захватить флешку с мультяшками из своей коллекции и планшет. После того, как Юрка проводил Мушку к биологам, и та пообщалась с мамой, прошло уже два часа! Юрка успел проголодаться. В столовой обед уже прошел, а до ужина было еще далеко. Поэтому Юрка взял из тумбочки две шоколадки, упаковку кукурузных палочек и два маленьких сока с трубочками. В животе заурчало. Юрка достал из рюкзачка кукурузные палочки, разорвал шелестящий пакет и начал звонко хрустеть желтыми сахарными колбасками. Прилетел воробей, и начал бодро скакать по дорожке. Поклевав старую ореховую скорлупу, воробей вопросительно чирикнул, глядя на Юрку умными бусинками глаз. Юрка раскрошил палочку и бросил угощение на асфальт. Смелый воробей подпрыгнул к самым Юркиным ногам, подбирая крошки. С крыши корпуса и с окрестных яблонь камешками слетели еще несколько воробьев.

Юрка наблюдал за воробьями и время от времени поглядывал на угол корпуса – не идет ли Мушка. И все-таки прокараулил. Мушка неслышно подошла откуда-то сбоку.

– Привет! Заждался? – Мушка плюхнулась на скамейку рядом с Юркой.

Воробьи прыснули в стороны.

– Угу… – кивнул Юрка и протянул Мушке пакет с палочками, – Угощайся!

– Спасибо… Куда пойдем? – спросила Мушка. Юрка задумался:

– Можно по «моховым камням» полазить, можно петуха подразнить, можно в сад, а можно на Копейку… Куда ты хочешь?

– Юр, а Копейка – это что?

– Копейка – это наше озеро. Про него много чего рассказывают… Будто клад в нем утонул Пугачевский, и русалки водятся…

– Ой, здорово! Значит, пошли сначала с Копейкой знакомиться!

Мушка спрыгнула с лавочки. Юрка запихал пакеты из-под сока и палочек в мусорку, затянул покрепче рюкзак и пошел вперед по асфальтовой дорожке, уходящей вглубь соснового леса.

Сначала они шли молча. Мушка на ходу гладила рукой шершавые сосновые стволы. Тут Юрка вспомнил, что Мушка обещала ему принести флешку.

– Насть, а ты мне мультики обещала принести, помнишь?

– Ой, ну конечно! Они в сумке. Я взяла про Петрова и Васечкина кино и про Электроника. И мультики про Добрыню и Алешу. Хватит на первое время?

– Хватит, да я тебе завтра их верну. Сброшу себе в ноут, и верну…

– Хорошо! То есть тебе завтра можно приносить вторую порцию киношек?

Юрка улыбнулся:

– Совершенно верно, приносите сударыня, буду премного благодарен…

И Юрка остановился, отвешивая Мушке шутливый «мушкетерский» поклон.

Мушка засмеялась:

– Юрка, ну ты что… Думаешь, мне жалко?

Она наклонилась, подняла сосновую шишку и запустила ее в Юрку.

– Вот тебе, чтоб не думал про меня всякие гадости!

– Ого! Занимаем оборону! – Юрка по-разбойничьи свистнул и отпрыгнул за шиповниковый куст. Рюкзак хлопнул его по спине.

В последний момент Юрка понял, что не рассчитал свой кенгуриный прыжок и сейчас потеряет равновесие. Он ухватил шиповниковую ветку, но не удержался и шлепнулся на спину. В ухо ему прилетела Мушкина шишка.

– Эгей! – Мушка включила «боевой дух» на полную мощность. Шишки градом сыпались на Юрку. Но он только отмахивался от них, как от назойливых комаров. Дело в том, что Юрка, когда падал, краем глаза увидел у сосны «что-то». Это что-то напоминало облако колеблющегося воздуха, размером с автомобильное колесо. Сначала Юрка подумал, что ему показалось. Но он подошел ближе – облако не исчезло, а будто затрепетало и потянулось к Юрке.

– Мушка! – позвал он, – Иди сюда!

Подбежала раскрасневшаяся Мушка.

– Ты что, грибы здесь собираешь? Я в тебя пуляюсь, а ты не отвечаешь! Курам на смех сражение! Ой! Что это?

– Сам не знаю…

Мушка подскочила к Юрке.

– Ничего себе! Никогда такого не видела… А ты?

– Тоже, – Юрка подобрал шишку и кинул ее в облако. Подрагивающая поверхность облака пошла кругами и… шишка исчезла!

– Ничего себе! Но ведь так не бывает! Шишка не могла исчезнуть просто так, без последствий!

Мушка обошла облако кругом и встала за ним.

– Юрка, а попробуй в него палкой ткнуть! Только медленно, чтоб я могла увидеть с этой стороны, если что-то произойдет!

Юрка нашарил у себя под ногами сучковатую сосновую ветку. Медленно поднес ее к облаку, медленно опустил в дрожащее марево… И вдруг почувствовал, что кто-то схватил палку с той стороны, и тянет ее на себя, да так, что не удержать! Юрка уперся пятками в землю и перехватил палку двумя руками. Кто-то с той стороны тоже сдаваться не собирался. Юрка «поехал» по мягким сосновым иголкам, прямо к облаку.

– Юрка! – вскричала Мушка, – Держись! Я сейчас тебе помогу!

Она обхватила Юрку за талию и потащила на себя. Казалось, победа уже близко и Юрка вот-вот вытянет палку…

– Бабка за дедку, дедка за репку. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Где бы Жучку с Внучкой найти? – пробормотала Мушка. И в это мгновение зацепилась кроссовкой за корень, потеряла равновесие и подтолкнула Юрку вперед. Этой заминки оказалось достаточно для того, чтоб Юрка на секунду отвлекся и ослабил хватку. С той стороны дернули сильней. Ребята повалились и поехали животами по земле прямо в облако.

– И-и-и! – тонко завизжала Мушка и зажмурилась. Юрка тоже непроизвольно закрыл глаза. Влекущая сила, будто могучая река, подхватила ребят, закружила в водовороте и повлекла за собой в неизведанный край…

Облако антиматерии сыто чмокнуло и вновь зависло у шиповникового куста, как ни в чём ни бывало.

«Фаспойник из клана Фи-Итоф»

Мушка услышала негромкое предостерегающее рычание, открыла глаза и обнаружила, что лежит на Юркином рюкзаке. Рычал щенок. Совсем небольшой, бело-серый и лохматый щенок бобтейла. Кудряшки смешно прыгали на щенячьей голове в такт рывкам, с которыми щенок вырывал у Юрки из рук сосновую палку. Мушке стало смешно.

– Ах, так! Значит, это ты, маленький щенячий негодник, притащил нас сюда? – Мушка топнула ногой, – Отдай сейчас же палку!

Щенок неожиданно послушался и выпустил деревяшку. Юрка плюхнулся на многострадальный рюкзак.

– Насть, как ты думаешь, мы где? – спросил запыхавшийся Юрка, доставая из рюкзака шоколадку, – Эй, щен, иди сюда, угощу…

Щенок подошел и взял у Юрки угощение.

– Как где? – не поняла Мушка, – в «Петушках»! Ты что, забыл?

– Знаешь, Насть, у меня такое чувство, что мы уже не в «Петушках»… – Юрка протянул руку и потрепал щенка за ухом.

Мушка огляделась. Они находились в сосновом лесу. Сзади колыхалось облако. Но куста шиповника не было. А за соснами, на прогалине виднелась семья гигантских синих грибов-дождевиков. Приятного лазоревого цвета лишайник покрывал снизу сосновые стволы, а на камнях грелась под солнечными лучами ярко-красная ящерица. Ящерица была как ящерица, не считая того, что с шестью ногами и раздвоенным, черным хвостом.

Мушка тихонько охнула. Посмотрела на щенка повнимательней… Малыш стоял и жмурился от удовольствия, от шоколада и Юркиной ласки. Жмурился и весело так помахивал …двумя хвостами.

– Юр, ты видишь то же, что и я? – шепотом спросила Мушка.

– Да… Конечно, Насть, это не сон. Знаешь, что я думаю?

– Что?

– А то, что нашим ученым все же удалось получить стабильную антиматерию! Ну, ты наверно, о ней слышала! «Большой Эксперимент» закончился удачно. Но почему-то эта антиматерия смылась из «гномьего царства». Даже представить не могу! У них там вроде все под контролем…

– Это значит, мы с тобой вляпались в Черную Дыру, которую вроде как еще не изобрели?

Юрка поморщился:

– Что-то типа того. Мы с тобой первые испытатели пространственного перехода через антиматерию… Попали в чужой мир… Мама рассказывала, что через антивещество человечеству откроются двери в другие миры…

Мушка вздохнула.

– Мне моя мама об этом не рассказывала. И хорошо, что она не знает, где я сейчас… Юрк, а как же нам назад возвращаться?

– Я думаю, что таким же образом, как и попали в этот мир – через облако. Оно все еще висит у тебя за спиной.

Мушка оглянулась и спросила.

– Ну что? Назад пойдем?

– Знаешь, Насть, я хочу еще немного здесь побыть. Присмотреться. А потом и возвращаться можно. Черная дыра ведь никуда не денется.

– Ну, если только присмотреться… – неуверенно ответила Мушка и погладила двухвостого щенка по затылку.

Юрка огляделся, запоминая местность.

Мушка обратилась к щенку.

– Что ж, раз уж вытащил нас сюда, значит, веди к людям…

Щенок согласно тявкнул, подхватил свою палку и побежал к грибной поляне. Юрка и Мушка – за ним. Они пробежали мимо диковинных дождевиков, через поляну, покрытую бархатной оранжевой травой, потом снова через лес и выскочили на окраину какой-то деревни. Низенькие обмазанные серой глиной дома, напоминали украинские хаты. В садах цвели деревья, а по дороге, навстречу ребятам катил зеленый шарабан, запряженный парой крутобоких коньков. Фиолетовые кони фыркали и, спасаясь от мух, колотили себя по бокам длинными двойными хвостами.

– Ух, ты! – вполголоса восхитилась Мушка, – Вот это хвосты!

Юрка тем временем впился глазами в маленького человечка, сидевшего на козлах. Человечек был румян и толст. Он отдувался в зеленую бороду, и напевал себе под нос. На животе-мячике туго натягивался бархатный зеленый кафтан, а на ногах были такие же бархатные штанишки, смешно стянутые у ботинок блестящими позолоченными пряжками. На голове у местного жителя возвышалась остроконечная широкополая шляпа, как у придворного звездочета.

– Ф-фру-у! – человечек резко осадил коньков. Послушные лошадки встали, косясь на детей умными фиолетовыми глазами – Фто фы такие? Пофему с фами Ф-Раня? Ефо расыскифают по фсей Фос-сии! Фы фто, фаспойники?– смешно насупив брови, спросил человечек.

Юрка с Мушкой переглянулись. Как же они понимают незнакомца? И Мушка, решив, что лучшая оборона – это нападение ответила строгим учительским тоном:

– Во-первых, молодой человек, здравствуйте, во-вторых, вам никто не давал права разговаривать с нами в таком тоне, а в-третьих, прекратите размахивать хлыстом – вы пугаете нашу собаку!

Мушка воинственно притопнула и шагнула вперед, закрывая собой щенка. У зеленого человечка отвисла челюсть.

Юрка неопределенно хмыкнул. Он не был уверен, что с неизвестными взрослыми в неизвестном мире можно знакомиться подобным образом.

Человечек поднялся на козлах, приосанился и отвесил Мушке почтительный поклон.

– Ис-фините, пошалуйф-та, недофтойно-го Ы-ффа, благофодная гофпоша! Но Ф-Раня профинифся! – человечек указал толстым, словно сарделька, пальцем на щенка, – И он – не фопака, как вы изфолили выразиться. Он мерский фаспойник из клана Фи-итоф!

– Да? Ну…Допустим… – недоверчиво сменила гнев на милость Мушка, – И что же он сделал, этот разбойник Ф-Раня из клана Фи-итоф?

– Он стаф-фил ис королефской кладофки дфа ф-трутеля, три панки ф-метаны и фунт кфефеток! Он фор! Фор! И рас фы его поймали, то путете почетнми гофтями на касни фаспойника Ф-Рани!

– Что!!! – хором вскричали Юрка с Мушкой.

– Это какой такой казни? – Юрка упер руки в боки, – И что это у вас за король такой, и что это у вас за порядки? Казнить! Щенка! Еще, чего удумали! Не дам!

Юрка подхватил на руки двухвостого щена и прижал к груди.

– Не бойся, малыш, мы тебя в обиду не дадим!

Зеленый человечек Ы-фф произнес со вздохом:

– Токта, я тумаю, вас тоше каснят, вместе с Ф-Раней… А мошет и нет… Наш король Ы-лиан блакоротен и спрафетлиф, хфала дрефним Ы-ылям!

Вдруг Ы-фф закатил глаза и издал клекочущий гортанный звук.

И сейчас же откуда-то сверху слетели… пятеро волков. Мушка ойкнула и подвинулась к Юрке. Здоровенные оскалившиеся звери хищно смотрели на детей и потряхивали бурыми крыльями. Зеленые глаза хищников сверкали недобрым огнем, чешуйчатые лапы скребли по камням острыми шпорами, а длинные, шипастые хвосты так и били по бокам.

Фиолетовые коняшки занервничали – начали дергаться и переступать копытами.

– Вот тебе и параллельный мир… – прошептал Юрка.

– Фы, покрофители мерскофо фаспойника Ф-Рани, жифо сатитесь в мою карету! А не то фас сейчас Ы-с-сы растерут на клочки! К королю! К королю! К Ы-лиану!

Мушка и Юрка, все еще прижимавший к груди щенка, взгромоздились в шарабан и плюхнулись на жесткую лавку. Ы-фф прикрикнул на лошадей, и зеленый бархатный возок покатился, сопровождаемый жутким эскортом из пяти злобных Ы-с-сов.

Цветы

Шарабан трясся по деревенской дороге, вымощенной синими гладкими камнями. Мимо проплывали сады и зеленеющие молодыми всходами поля. Позади бесшумно бежали, сложив крылья Ы-с-сы. Мушка горько усмехнулась и пробормотала:

– Юр, мы с тобой, словно едем по дороге из синего кирпича…

– Ага… Только вряд ли эта дорога ведет в Изумрудный город… – кисло откликнулся Юрка, – А эти морды, – он кивнул на Ы-с-сов, – Уж точно не тянут на Страшилу с Железным Дровосеком!

Юрка погладил «щенка», пригревшегося у него на коленях.

– Знаешь, Насть, они какие-то здесь все неправильные, в этом параллельном мире! Ну что им дался этот щен! Нет, обязательно сразу казнить надо! Еще, поди, каким-нибудь извращенным способом!

– Юр! А я волнуюсь! Как же нам к Черной Дыре обратно попасть? Едем все дальше…

– Не дрейфь, придумаем! Главное, дорогу запоминай, чтоб потом вернуться в лес!

– Хорошо… Я стараюсь… Ну, ты сам тоже запоминай… А как думаешь, нас ведь не казнят? Мы же не отсюда неужели по нам не видно!

Юрка пожал плечами.

– Может и не видно… Зеленый Ы-фф не удивился почему-то, когда нас встретил… Но не казнят, это точно! Мне бы только с королем их поговорить… С этим … Как его…

– Ы-лианом, – подсказала Мушка и горько вздохнула, – Что-то теперь с нами будет…

Юрка обнял ее за плечи и посмотрел через плечо, в маленькое окошечко, затянутое частой сеткой. Над дорогой и шарабаном низко-низко и со страшной скоростью носились мелкие крапчатые птички, похожие на земных стрижей. Птички приятно пересвистывались и звонко щелкали клювами.

– Смотри, Мушк, какие суперские птички, на стрижей похожи! – сказал Юрка, стараясь отвлечь Мушку от мрачных мыслей.

Мушка рассеянно взглянула в окно. И тут же отпрянула, вжавшись в спинку сиденья.

– Нет…Не могу на это смотреть…Ну что за мир такой!

Настя зажмурилась и слезы брызнули у нее из-под век. Щенок вскочил и с жаром начал облизывать девчонкины щеки. Юрка выглянул в окно – что же так напугало и расстроило Мушку? Он пригляделся. Юркие птички сновали над дорогой. И вдруг их накрыла чья-то тень – Ы-с-с. Уродливый летучий волкодракон врезался в стаю птичек прямо перед носом у лошадей. Отчаянный писк, треск ломаемых крыльев, раздраженный шипящий крик тюремщика Ы-ффа. Лошадки притормозили и сбились с шага…

Юрку словно что-то кольнуло и подбросило на сиденьи! Вот оно, самое время для побега!

– Мушка! – встряхнул он девчонку, – Бежим!

Юрка с размаху вдарил ногой по хлипкому замку шарабановой дверцы. Дверь распахнулась. Юрка осторожно высунулся наружу и огляделся. За пленниками никто не смотрел. Обезумевшие птички с писком носились над дорогой. Все пятеро злобных сторожей Ыс-сов охотились, не обращая внимания на толстого человечка, который слез с козел и, потрясая кнутом, гневно вопил.

Юрка спрыгнул на землю, за руку вытянул Мушку. Щен Ф-Раня шлепнулся на дорогу, отряхнулся и без звука припустил за детьми.

Юрка не разбирая дороги, через овраг и поляну, бежал к лесу. Мушка тяжело дышала позади. Пока вроде никто не заметил их бегства, погони не было. Юрка надеялся на то, суета с птичками скоро не кончится. Мысли прыгали, кровь колотилась в висках. «Вот, пробежим высокую траву и передохнем!» – подумал он.

– Юр, – задыхаясь, пропыхтела Мушка, – Не могу больше…

Юрка остановился на самом краю луга, заросшего неизвестными голубыми цветами. Мушка рядом согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Ф-Раня свесил из пасти розовый язык.

– Печень колет, – пожаловалась Мушка, массируя правый бок, – Юрка, присядь, а то заметят! И она опустилась на колени, прячась в высокой траве.

Юрка присел на корточки и уперся глазами в ближний цветок. Чем дольше Юрка его рассматривал, тем меньше ему нравились эти красивенькие цветочки. Что-то с ними было не то…Голубая, сердцевина цветочной корзинки, будто бы переливалась изнутри, а в центре соцветие пересекала угольно-черная полоска. Очень красиво, но…Юрка сообразил, наконец, что не так с этими странными цветами: вокруг них не вились пчелы, не жужжали мушки, не порхали разноцветные бабочки. И пахли эти цветы неприятно – будто волосом паленым. Юрка подобрал палочку, потрогал черную полоску в мягкой середке. И похолодел…

Цветок зашевелился. Приподнял свою головку на стебле и…посмотрел на Юрку. Черная полоска в центре увеличилась и стала походить на угольно-черный кошачий зрачок на голубой радужке.

– Вот чёрт… – прошептал Юрка и отполз от цветка.

– Мушка, иди сюда! – твердо сказал Юрка, – Смотри, ну, только не пугайся! По-моему я обнаружил целое поле живых глаз!

Мушка взглянула на оторопевшего Юрку, взяла палочку и ткнула ей в цветок. Цветок не пошевелился.

– Ну и что? Цветы как цветы…

– Нет, он только что шевелился и разглядывал мои ноги! – возмутился Юрка, – И вообще, я бы держался подальше от всяких незнакомых цветов, вдруг они хищные?

– Ну что ты, Юр, хищных цветов в природе очень мало, они же растения малоподвижные, охотиться не могут и …

Тут Мушкину лекцию прервал громкий шелест. Юрка оглянулся. Над мирным цветочным лугом неспеша летела довольно крупная птица. Рыженькая, с короткими крыльями и хохолком на голове, точно – земная куропатка.

Миг – и все цветы-глаза пришли в движение. Шурша листьями, они открывали свои бездонные «зрачки» и поворачивали их к птице. Из каждого «зрачка» как по команде, вылетел тонкий золотой луч. Лучи пересеклись на птичьем тельце. Птица вскрикнула и, кувыркаясь, упала в самый центр поляны. Листья и стебли замотали добычу в плотный кокон. И вот уже снова все спокойно. Голубые цветочные головки степенно покачиваются на ветру.

Всего лишь несколько мгновений заняла цветочная охота. И Юрка готов был поверить в то, что ему все привиделось, но он взглянул на Мушку и понял, что побледневшая девчонка сейчас грохнется в обморок.

Юрка обнял Мушку и начал нежно поглаживать ее по голове, приговаривая:

– Держись, Насть, ну подумаешь, поляна глаз-убийц, мы ее обойдем, спрячемся где-нибудь…

На этот раз они одновременно услышали свист рассекаемого чьими-то мощными крыльями, воздуха. Юрка поднял голову – по самому краю их спасительного леса летели два Ыс-са. Летели молча, опустив к земле головы, будто высматривая что-то в траве…или кого-то…

Совесть есть?

– А-а-а-а! – отчаянно закричала Мушка, вырываясь из Юркиных объятий.

Девчонка оттолкнула Юрку и ринулась напрямик, сквозь поляну хищных «глаз» к заветному лесу.

– Стой, куда! – заорал Юрка, – Цветы же ядовитые!

Но Мушка, высоко задирая ноги, неслась через поляну. Юрка поскакал за ней. Он чувствовал, как по ногам и спине его стучат тяжелые головки-глаза: покс-покс. Чувствовал, как шершавые листья хлещут его по незащищенным ладоням, и кожа сразу начинает гореть. С мерзким чавканьем кроссовок раздавил зеленый кокон. Юрка старался не смотреть под ноги. Он видел впереди скачущую Мушкину спину и слышал, как позади него топочет лохматый Фи-ит Ф-Раня. «Вот, кому хорошо», – некстати подумал Юрка, – «У этого Ф-Рани, поди, непробиваемая шкура, да иммунитет к местным ядам, везет…»

Мушка бежала, стараясь держать темп и не сбить дыхание. Она знала, что Юрка и Ф-Раня не могут ее догнать, но не сбавляла темп.

Вдруг она услышала жуткий вой, оглянулась и удовлетворенно выдохнула: – Есть!

Цветы-глаза опутали золотыми нитями одного Ыс-са и он, воя и шлепая крыльями, пытался вырваться. Но цветы уже накинули ему на шею толстые плети. Ыс-с последний раз взвыл и исчез в шевелящейся зеленой массе.

Второго Ы-с-са не испугала участь собрата и он, увидев бегущую Мушку, начал пикировать на нее.

– Гей, гей, кыш! – заорал Юрка, пытаясь отвлечь Ы-с-са от Мушки. Волкодракон и ухом не повел.

Мушку спасли цветы. Ыс-с слишком низко спустился к зеленым плетям. Цветы даже не выстреливали золотыми нитями, просто взметнули вверх шершавые липкие листья, и Ы-с-с без звука свалился в зелень.

Мушка достигла края леса и рухнула как подкошенная на оранжевую бархатную траву. Юрка опустился рядом. Фи-ит же, ложиться не стал, а почему-то прижал уши и заскулил.

– Что, что такое? – встревожилась Мушка, – Юр, посмотри, я даже голову повернуть не могу…устала…

Юрка поднял глаза.

По лесной дороге катился зеленый шарабан, запряженный парой упитанных фиолетовых коньков. На козлах восседал их старый знакомый Ы-фф. Три оставшихся Ы-с-са уже подкрадывались сзади.

– Пропалите вы пропадом! – в сердцах пробурчала Мушка.

Юрка вскочил:

– Как, как же так? Вы же остались там – на дороге! – отчаянно воскликнул он.

Ы-ф-ф противно усмехнулся и высокомерно проговорил:

– Клупп-пые фаспойники не скроются от Ыф-фа в стране дрефних Ы-ылей!

Понурившиеся и усталые дети молча забрались в шарабан. Фи-ит свернулся калачиком у Юрки в ногах. Ни Юрке, ни Мушке говорить не хотелось. Хотелось плакать. Поэтому Юрка в молчании обнял Мушку за плечи и уставился в окно.

Вскоре за поворотом обозначились очертания высокой стены и белоснежные пузатые башни города.

– Эх, Мушка, похоже, мы подъезжаем! Не сбежать больше! Вон, в окошке город видно!

Мушка поглядела в окно и почесала Ф-Раню.

В этом мире время близилось к полудню, когда зеленый тюремный шарабан, сопровождаемый неустанными Ы-с-сами, проехал городские ворота и покатился по улочкам. Город показался Мушке каким-то ужслишком чистым и будто бы ненастоящим. Какая-то неуловимая фальш чувствовалась и в том, как торговки хорошо поставленными голосами слаженно расхваливали на базарчике свой товар, и в том, как детишки слишком уж правильно прыгали в ровнейшие классики… Никто не бежал по тротуару, никто не орал, не вопил, и не хохотал. Будто этих людей просто дергали за невидимые ниточки невидимые кукловоды.

Все вокруг двигалось спокойно и размеренно. Даже ветер лениво шелестел в кронах могучих деревьев, не поднимая дорожную пыль.

– Мушка! Караул, а не город! Тебе не кажется, что он ненатуральный? – прошептал Юрка.

– Точно, а я думала, что это какая-то игра моего воображения… Значит, думаешь, город фальшивый?

– Стопудово! Здесь кто-то явно не хочет нам показывать правду!

– М-да! А все выглядит так беззаботно…

– Погоди, не сомневайся, местные еще покажут себя! Взгляни хотя бы на Ы-с-сов! Они-то ведут себя, естественнее не бывает… Вобщем, не расслабляйся! – напутствовал Мушку Юрка. Шарабан медленно въехал на главную площадь города, до краев забитую народом. В центре площади, на возвышении, стояла большая пустая клетка с частоколом толстых прутьев. Поодаль, на другом возвышении стояло огромное гобеленовое кресло, даже, скорее диван.

Шарабан сделал круг почета и остановился у помоста с клеткой. Зеленобородый Ы-фф резво спрыгнул с козел и заорал:

– Благоротные сокрашдане, жители прекрасноко корода Душ! Секодня на площади Восмесдия состоится каснь! По прикасу короля Ы-лиана, да хранят еко дрефние Ы-ыли, пудет каснен распойник и фор Ф-Раня ис клана Фи-итоф! Каснь через кокти Ы-с-сов состоится неметленно!

Толпа оживилась и возбужденно загудела.

– Я же сказал, что он извращенец! – зло прошипел Юрка. И выскочил из шарабана. Мушка, прижимая к себе двухвостого Ф-Раню – за ним.

– Эй ты! Зеленый Ы-фф! Послушай-ка меня! Я – Человек! И ни один щенок не будет отдан на растерзание Ы-с-сам в моем присутствии! – мужественно прокричал Юрка. По толпе прокатился удивленный вздох.

– Человек… Кто это? Человек… – послышалось со всех сторон.

Ы-фф первым оправился от удивления.

– Это ничефо не меняет! – прокаркал он, – Ф-Раню отдадут Ы-с-сам! В короде Душ такой закон! А с вами разперется король Ы-лиан!

Ы-фф неуловимо пошевелил пальцами и крайний Ы-с-с вдруг подпрыгнул, вырвал Ф-Раню из рук Мушки и закинул его в клетку, точно меховую тряпку. Щен жалобно завизжал. Это как будто послужило сигналом для других Ы-с-сов. Друг за другом они крадучись входили в клетку, стегая себя по бокам хвостами. С желтых зубов стекала слюна, а шпоры металлически цокали по полу. Ф-Раня вжался в железо.

Народ затаил дыхание в предвкушении кровавой развязки. И тут над площадью гневно зазвенел Мушкин голос:

– Ну, вы! Вообще! Столько людей стоит и смотрит, как эти монстры сейчас растерзают щенка! У вас совесть есть? А? Я спрашиваю, у вас совесть есть? У тебя? У тебя? У тебя? – Мушка беспорядочно тыкала в народ своим тонким пальчиком. Все отшатывались от нее, как от прокаженной и молчали. Юрка не теряя времени, схватил последнего, влезающего в клетку Ы-с-са за хвост.

– Не сметь его трогать!

Ы-с-с предостерегающе зарычал, но не посмел укусить смелого мальчишку. Ы-фф стоял, разинув рот. И в этот момент, на втором помосте, над гобеленовым диваном появилось радужное марево.

– Ы-лиан, – синхронно выдохнула толпа. Зеленый Ы-фф до земли склонился в поклоне.

Город Душ

Король Ы-лиан царственно распластался на диване.

– Не человек… – изумленно прошелестела Мушка. На диване лежал громадный грязно-зеленый червь с шестью парами крошечных лапок под необъятным брюхом, с широким жабьим ртом и четырьмя маленькими заплывшими глазками. Глазки короля Ы-лиана неотрывно смотрели на детей. Ы-с-сы перестали атаковать Ф-Раню и замерли в полупоклоне. Юрка, все еще сжимавший чешуйчатый хвост Ы-с-са, произнес:

– Ух ты… Джабба хат… Привет от Люка Скайвокера…

Мушку разобрал смех. Сначала она пыталась сдержаться и не нарушать таким непристойным образом почтительную тишину, но смех щекотал ее внутри и лез наружу. Она смотрела на высокомерное «лицо» короля Ы-лиана и давилась смехом, кусая губы. В конце концов, Мушка не выдержала и захохотала. Она хихикала, икала и повизгивала. А Юрка, глядя на нее, отпустил Ы-с-сов хвост и тоже согнулся от смеха пополам.

Король Ы-лиан надул и без того толстые губы и зашипел, словно рассерженная кобра. Зеленый Ы-фф отмер и сказал:

– Король Ы-лиан интересуется, кто вы, плотные существа? И почему находитесь здесь, в призрачном городе Душ? – Ы-фф даже перестал шепелявить. Мушка до того удивилась, что перестала хохотать. А Юрка, вытирая рукавом слезы, выступившие от смеха, спросил:

– А ты что, зеленый Ы-фф, переводчиком что ли заделался?

Ы-фф никак не отреагировал на выпад и промолчал, тупо уставившись перед собой.

– Король Ы-лиан, – Мушка обрела способность вежливо говорить, – Мы, как вы и сказали «плотные» существа, люди. Я – Мушка, а он – Юрка. Мы здесь случайно. Нас занесло в ваш мир через…м-м-м…черную Дыру…

Ы-лиан что-то радостно прошипел. Зеленый Ы-фф перевел:

– Плотные люди… Из другого мира! Наконец-то! Приветствую вас в городе Душ!

– Король Ы-лиан! – с жаром заговорила Мушка, – Этого Ф-Раню из клана…как его там…Собираются травить волками, то есть Ы-с-сами! Король! Это жестоко и подло!

Ы-лиан неуверенно присвистнул.

Ы-фф перевел:

– Плотные Мушка и Юрка, почему вы заступаетесь за него? Это же бесплотный дух, как и все здесь, кроме меня! Если Ф-Раню разорвут Ы-с-сы, он не умрет, как вы это понимаете, он же не плотный, он обычный шаловливый Дух. А вот если Ы-с-сы съедят вас, то это убьет вашу плоть. А ваши души не служат нам, Ы-х-хам, поэтому не попадут в город Душ, а будут обречены на вечное скитание между мирами!

– Не понял… Объясните-ка толком! Это что, не настоящий город? А город призраков?

Ы-лиан кивнул.

– То-то нам все здесь показалось таким искусственным! – воскликнула Мушка, – Все нереально! Людей нет – одни духи! Приведения без сердца! Зомбаки призрачные! Только этот «Джабба» – Ы-лиан, единственный живой житель!

Ы-лиан что-то еле слышно проговорил. Ы-фф перевел:

– Нам, плотным Ы-х-хам очень жаль, что вас, плотных людей из другого мира чуть не убили в городе наших душ… Город – это копилка душ умерших плотных Ы-х-хов. Здесь все в точности, как в настоящем мире Ы-х-ов, чтобы души наших умерших не чувствовали себя позабытыми и покинутыми, мы создали для них целый мир! Я, король Ы-лиан, смотритель этого бесплотного мира извиняюсь перед вами, плотные Мушка и Юрка и спрашиваю, как я могу загладить перед вами непростительную оплошность подчиненных мне душ?

– Это он спрашивает, чего нам не хватает для полного счастья? – уточнила Мушка. Юрка пожал плечами:

– Что-то вроде того…

– Тогда, король Ы-лиан, я прошу вас освободить этого духа, которого вы называете Ф-Раней. Я не собираюсь спокойно стоять и смотреть, как его затравят Ы-с-сы! – горячо настаивала Мушка.

Король прошипел:

– Хорошо, он помилован… пока…

Мушка ринулась вперед и, расталкивая Ы-с-сов, пробралась в клетку. Там она подхватила на руки дрожащего щенка и понесла к выходу.

Ф-Раня из клана Фи-итов благодарно лизнул ее в щеку горячим языком. «Как настоящий пес, и не подумаешь, что только дух…» – пронеслась в голове у Мушки мимолетная мысль. Король Ы-лиан растянул толстые губы в снисходительной улыбке:

– А вам лично, плотные Мушка и Юрка ничего не надо? Ы-х-хи неплохо умеют смотреть в будущее…

– Ого! – восхитился Юрка, – Надо же! Плотная раса экстрасенсов! Ну, валяйте, показывайте наше с Мушкой будущее…

Пророчество Ы-Лиана

Король Ы-лиан сполз с дивана и жестом маленькой ручки приказал детям садиться на его место. Мушка с опаской присела на краешек – вдруг диван тоже окажется ненастоящим? Юрка взял у Мушки из рук щенка, посадил его в уголок дивана, поправил сползший рюкзак и уселся рядом. Король Ы-лиан тяжело потащил свое грузное тело на противоположный край помоста. Там он лег на спину, закрыл свои маленькие глазки и, казалось, уснул.

– И что? Это все? – разочарованно проговорил Юрка. Но в этот момент расслабленное тело короля вздрогнуло, изогнулось, перевернулось раз, другой… Мушка инстинктивно прижалась к Юрке. На морщинистой зеленой спине Ы-лиана начала лопаться кожа. И оттуда, из глубоких трещин вдруг повалил густой оранжевый дым. Народ на площади зашумел и задвигался.

– Газовая атака! Всем срочно пройти в укрытие и надеть противогазы… – пробормотал Юрка, чтоб приободрить оробевшую Мушку.

Дым шевелящимся кучевым облаком сконцентрировался над телом короля. Было заметно, что внутри дыма сверкают солнечными бликами и двигаются какие-то фигуры. Дымка вокруг этих фигур становилась все прозрачнее и прозрачнее. И, наконец, дети увидели в светящемся оранжевом тумане… других детей.

Рыжеволосые мальчик и девочка, примерно их возраста, одетые в ослепительно-белые комбинезоны, стояли в каком-то полутемном гараже около разложенного на столе непонятного цилиндрического механизма. Высокий мужчина с взъерошенными волосами что-то рассказывал детям, показывал на блестящий цилиндр и отчаянно жестикулировал.

Картинка подернулась рябью, словно водная гладь под ветром.

Теперь на туманном «экране» появилась стройная светловолосая женщина в белом халате. Она держала в руках медицинский шприц с каким-то ядовито-желтым раствором и сосредоточенно рассматривала корни только что выкопанного из красного контейнера, помидора. Вокруг женщины, сколько хватало глаз, стройными рядами располагались разноцветные контейнеры с помидорной рассадой. А наверху просматривался кусочек прозрачной синтетической крыши.

Картинка пошла искорками. Женщина исчезла.

Снова показались мальчик и девочка. Они сидели за накрытым столом, полном всяческих кушаний и уплетали еду за обе щеки. Рядом сидел не старый еще мужчина. Он хохотал, а от его глаз к седеющим вискам разбегались морщинки-лучики.

– Папа! – во все горло закричал Юрка, подскакивая на месте, – Мушка! Это мой папа, только он постарел! Мушка схватила Юрку за руку и усадила на диван.

– Тише, Юрка, – одернула она мальчишку, – Не ори, я поняла!

В это время к столу на «экране» подошла полненькая русоволосая женщина с косой, поставила на скатерть блюдо с пирожками и повернулась лицом к Юрке.

– Мама! – вновь не сдержался Юрка, – Моя мама! Она принесла пироги!

Картинка зарябила. Мушка укоризненно посмотрела на Юрку.

– Ну вот! Все испортил! – прошипела Мушка в Юркино ухо.

На этот раз картинка долго не сменялась. Юрка уже готов был признать свою вину и покаяться, но туман зашевелился.

Среди пустыни стояло необычайное транспортное средство с откидным прозрачным верхом. На широком сиденьи, широко расставив ноги, стояла все та же рыжая девчонка в потрепанном белом комбинезоне. Девчонка, решительно сжав губы, размахивала металлически поблескивающей теннисной ракеткой. К ней подкрадывалось, приготовившись к прыжку отвратительное существо – не то гриф, не то дракон…

«Стоп!» – сказала себе Мушка, – «Это не дракон. Драконы бывают только в сказках!»

Но тут, сбоку на этого «дракона» напал… Большой, фиолетовый, весь усыпанный острыми иглами… другой дракон. Фиолетовый дракон хлопал крыльями и, видимо, что-то кричал. На него набросилось еще одно грифовое чудовище, и драконы сплелись в дерущийся клубок…

– Ай! – теперь уже вскричала Мушка, – Они фиолетового сейчас съедят!

– Мушка! Это же драконы! Не может быть! Неужели в будущем будут драконы?

Картинка затуманилась.

В оранжевой дымке крупным планом выступили конопатые и слегка чумазые лица уже знакомых мальчишки и девчонки и улыбающаяся физиономия фиолетового дракона. Потом они стали истончаться, таять и, наконец, исчезли в плотной подрагивающей туче. Туча сконцентрировалась над неподвижным телом Ы-лиана и осыпалась в разорванную кожу золотыми блестками. Ф-Раня из клана Фи-итов заволновался и спрыгнул с дивана на помост. Там он залез под диван и спрятался за Мушкины ноги.

Благородный обмен

Зеленая кожа плотного короля Ы-лиана впитывала золотинки и раны быстро затягивались, оставляя на память о себе тонкие полоски шрамов. Через пару минут король Ы-лиан пришел в себя и тихо засвистел.

– Итак, плотные люди Мушка и Юрка, вам понято мое пророчество? – равнодушно проговорил Ы-фф.

Юрка и Мушка переглянулись. И Юрка высказался:

– Король Ы-Лиан, конечно, большое спасибо вам за труды, но пророчество было какое-то не такое… Там все время были незнакомые дети, да еще и драконы… Простите, но нам кажется, оно не вполне о нас…

Король затрясся и начал издавать хриплые похрюкивающие звуки. Дети не сразу поняли, что предводитель расы плотных Ы-х-хов попросту смеется.

Мушка кисло улыбнулась.

– Ему смешно! Показал неизвестно, кого и теперь смеется над нами!

Король переливчато свистнул, Ы-фф перевел:

– Это ваши будущие дети! И их фиолетовый дракон!

У Юрки отвисла челюсть. Мушка быстрее справилась с изумлением и произнесла:

– Хорошо, допустим… Дети – это наши…м-м-м… потомки. Значит, это получается, длинный рыжий дядька – это ты, Юрка, а тетя в помидорах, что ли я?

– Э-э-э… – только и смог сказать Юрка.

Ы-лиан снова принялся шипеть на разные лады и шипел так долго, что Мушка и Юрка соскучились, нетерпеливо поглядывая на Ы-ффа. Наконец, король закончил шипеть, и Ы-фф ожил:

– Вы, плотные люди, не умеете заглядывать в будущее… Это плохо… Но в отличие от расы Ы-х-хов, вы можете выдумывать новую, неизведанную реальность. Вот здесь, – Ы-фф постучал себя по лбу, – И это хорошо… В ваших фантазиях живут настоящие души…

– Чего, чего? – не понял Юрка, – Что-то я не усек, эти плотные Ы-х-хи, во главе с королем Ы-лианом видят только чужое будущее и даже ничего придумывать не умеют? Даже сказок у них не водится, что ли?

Мушка наморщила лоб:

– Ну да… Бедненькие они, фантазией обделенные! Сам видишь, у них тут кроме казней никаких развлечений нет…

Юрке пришла в голову шальная мысль.

– А, интересно, компьютеры у них имеются?

– Откуда, – вздохнула Мушка, – это ж, какая нужна фантазия, чтоб компьютер придумать…

В это время Ы-лиан вынул откуда-то из складок своего объемистого живота плоскую радужную коробочку и протянул ее Мушке. Мушка повертела коробочку в руках и, нащупав пальцем какую-то шероховатость на верхней крышке, опасливо ее потрогала.

Коробочка раскрылась, и дети увидели небольшой экран с непонятными символами.

– Ты, смотри, похоже, компьютеры, у них, все-таки водятся, – воскликнул Юрка и продолжил:

– Слушай, Мушк, мне тут пришла в голову одна идея… Но что-то я юсб-разъёма не вижу… У меня же есть в рюкзаке твоя флешка… Ты как, готова пожертвовать её для науки?

Мушка фыркнула.

– Юрка! Ну конечно, доставай, я про флешку и забыла…

Юрка полез в рюкзак и выудил оттуда флешку.

– Та-ак, посмотрим, посмотрим, – Мушка взяла её поднесла к коробочке. Королевский компьютер ожил. Экран приветственно замигал мягким сиреневым светом. А флешка сама всосалась контактами в коробочкин бок. Радужная поверхность пришла в движение, заволновалась, зарябила.

– И все… – расстроилась Мушка.

– Погоди! Думаю, еще не все… – отозвался Юрка.

И точно, экран замигал сильнее и вот уже на нем дед Тихон вовсю воспитывает малолетнего Алешу Поповича.

– Ух, ты! – восхитился Юрка, – работает!

Король Ы-лиан удивленно закудахтал.

– Не боись, король, не испортим мы твою жестянку! – засмеялся Юрка, – Гляди, что у нас получилось!

Юрка развернул компьютер «экраном» к королю. Король Ы-лиан с минуту недоверчиво разглядывал мультяшное действо. Вся площадь, затаив дыхание, следила за реакцией своего короля.

Король Ы-лиан с трудом оторвался от мультика, заревел так, что полусонный Ы-фф вздрогнул и тут же кинулся переводить:

– Плотные Мушка и Юрка! Отдайте нам фантазии вашего народа! Плотные Ы-х-хи и их души вечно будут вам благодарны за это!

Юрка замялся:

– М-м-м… Видите ли…

И тут его перебила Мушка:

– Погоди, Юрка, флешка-то всё же моя! – она выступила вперед и торжественно произнесла.

– Слушайте все – король Ы-лиан и граждане города Душ! Мы, плотные люди, готовы оставить вам свои фантазии, заключенные в этой флешке!

Мушка подняла коробочку высоко над головой.

– Но мы их вам просто так не отдадим! Мы их меняем! На душу Ф-Рани из клана Фи-итов! Ну, как? Согласны вы на такой обмен ради своего народа, король Ы-лиан?

Мушка посмотрела прямо в маленькие глазки короля. Ы-лиан торопливо засвистел, а переводчик Ы-фф вновь ожил:

– Забирайте навсегда в свой плотный мир Ф-Раню из клана Фи-итов! Ибо в нашем мире у этой души больше нет судьбы.

Юрка взял Фи-ита на руки и прижал к груди.

– Это скорей, услуга для горота Душ… – прошелестел Ы-фф уже от своего имени.

Мушка подошла к Ы-лиану и вручила ему коробочку-компьютер с флешкой. Король с достоинством поклонился и взял подарок, потом повернулся к Ы-ффу и зашипел. Потом поднял вверх маленькую ручку, помахал ею и окутался плотным радужным туманом. Через пару секунд дети стояли на помосте лишь в компании Ы-ффа.

Зеленый Ы-фф медленно проговорил:

– Король Ы-лиан попрощался с вами, плотные Мушка и Юрка. Он велел мне проводить вас туда, где я вас встретил.

Ы-фф спустился с помоста и уселся на козлы своего зеленого шарабана. Призрачный народ медленно расходился по своим делам. «Волкодраконы» – Ыс-сы соскочили со своего помоста, побежали вереницей через всю площадь и скрылись в переулке.

Юрка, одной рукой удерживая под пузо Ф-Раню, а другой – рюкзак, спрыгнул прямо в шарабан, посадил Ф-Раню на сиденье и подхватил за руки Мушку.

– Ну что, поехали, что ли… – сказал Юрка. Ы-фф тронул поводья и фиолетовые лошадки, помахивая хвостами, потопали к выездной дороге оранжевого булыжника.

Настоящий бобтейл

Ы-фф высадил Мушку, Юрку и Ф-Раню на том же месте, на окраине деревушки, возле живописного соснового леса. Ы-фф учтиво приподнял шляпу. Юрка с Мушкой сдержанно кивнули в ответ. Затем Ы-фф развернул своих лошадок и поехал обратно в город.

– Да… Вот и все… – задумчиво проговорил Юрка, – Теперь нам, главное – найти Черную Дыру…

– Найдем, не заблудимся… У нас же Ф-Раня есть! Ф-Раня, а ну-ка, веди нас к тому месту, откуда мы пришли! – приказала Мушка.

Фи-ит взмахнул двумя хвостами сразу и бросился через поляну с оранжевой травой вглубь леса. Ребята – за ним. Через пару минут они, тяжело дыша, стояли перед подрагивающим облаком Черной Дыры.

– Ну что, прыгаем? – неуверенно спросила Мушка.

– Конечно! И прямо сейчас! – решил Юрка, – Хватайся за меня!

Он закинул рюкзак за плечи, подхватил Ф-Раню, взял Мушку за руку и шагнул в облако. Мушка опять зажмурилась и открыла глаза, только тогда, когда почувствовала под руками и коленями мокрую траву.

В «Петушках» шел дождь. Темнело. Юрка встал с коленок, помог подняться Мушке и огляделся. Смеркалось. «Если мы вернулись в тот же день, то нас пока не успели потерять», – подумал Юрка, – «Судя по всему, еще часов пять, до ужина – час, можно незаметно вернуться в корпус…»

Юркины мысли прервал удивленный Мушкин вскрик.

Юрка обернулся. У него за спиной стоял, вывалив розовый влажный язык, огромный пес. Пес потянулся к Юрке черным кожаным носом. Мальчишка отшатнулся.

– К-к-то эт-то? – растерянно спросил он. Мушка пригляделась. Пес был очень похож на обычного бобтейла, но рост! Собака была Юрке по плечо. Она стояла и вежливо помахивала…двумя хвостами – обрубочками.

– Юрка! – воскликнула Мушка, – Это же наш Ф-Раня, тот, что из клана Фи-итов! Мы же с тобой видели только его душу! А на самом деле, во плоти, он вон какой громадный песище! Ну, иди ко мне, малыш!

Мушка поманила к себе Фи-ита. Тот радостно фыркнул, сообразив, что его больше не боятся, и лизнул широким языком Мушкину ладонь.

– Да-а… – задумчиво протянул Юрка, – Ну и как ты думаешь его родственникам представлять?

Мушка пожала плечами.

– Обыкновенно… Скажем, что нашли, хозяев у собаки нет. Собака породистая и умная. Моя мама согласится взять такого помощника. Вот увидишь!

Юрка подхватил рюкзак.

– Ладно… С Фи-итом ты все уладишь. А как мы сами его звать-то будем? У собаки должна быть кличка!

– Как звали, так и будем звать – Франя!

– Франя, ко мне! Неси рюкзак!– скомандовал Юрка. Послушный пес подошел и аккуратно перехватил зубами тонкие рюкзачные лямки.

В лесу совсем стемнело, и дождь зарядил не на шутку. Юрка, Мушка, а за ней верный Франя побежали по асфальтовой дорожке к корпусу. На крылечке, под крышей Юрка остановился и спросил Мушку:

– Знаешь, я вот все думаю… Про то пророчество, что показал нам толстый Ы-лиан… Как думаешь, это правда или нет?

Мушка поежилась.

– А кто его знает… Может, и правда… – внезапно смутившись, ответила Мушка. Юрка вздохнул.

– Ну, тогда, не пересаживайся завтра от меня…

Оглавление

ФРИКАДЕЛЬ

СНЕГОДОЖДЕВИТЕЛЬ

Где-то на Ганимеде

ТРИНАДЦАТЫЙ КАМЕНЬ

ПРОРОЧЕСТВО Ы-ЛИАНА