Не родной папа [Ольга Тимофеева] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Не родной папа

Глава 1. Валерий

— Валерий Андреевич, можете дать консультацию? — Администратор Ксения в регистратуре окликает меня и прикусывает нижнюю губу, невинно улыбаясь.

— Я вас слушаю, — застегиваю на ходу пальто.

— Валерий, а что может быть, — наигранно томно вздыхает, — когда при виде мужчины сердце начинает чаще биться, дышать тяжело и руки трясутся? Вот как сейчас, — и протягивает мне свои ладошки, демонстрируя нежную кожу, тонкие запястья и аккуратный маникюр.

Она как змея-искусительница пытается обвить теплом. Втереться в доверие. Показаться слабой.

Привычка принимать быстрые решения, от которых потом зависят человеческие жизни, тут же выдает цепочку фактов. Врач-хирург и администратор в клинике. Служебный роман или одноразовая акция.

Заманчиво, но не перспективно — раз. А еще я чертовски устал и хочу выспаться — два. Поэтому сладкий плод из рук этой искусительницы брать не следует. Облокачиваюсь на стойку и усмехаюсь.

— Ксения, знаете, шаблоны, прописанные в любовных романах, несколько ошибочны. Если при виде мужчины начинает трясти, сбивается дыхание, зашкаливает пульс, это не влюбленность и страсть, это означает, что мужчина активирует в вашем подсознании детскую травму. А если точнее, то срабатывает вегетативная и нервная система, предупреждая вас об опасности. На вашем месте я бы держался подальше от таких мужчин и посетил психотерапевта. Всего хорошего.

— Я бы не отказалась от такого психотерапевта, как вы.

— К сожалению, не мой профиль. До свидания. — Разворачиваюсь и иду к выходу.

— Все равно будешь моим, — шепот за спиной, но делаю вид, что не услышал.

Поправляю шарф на шее и выхожу из здания клиники, в которой работаю. Направляюсь к парковке. Начало весны, а ей и не пахнет еще. Скорей бы сесть в машину и оказаться дома.

Усмехаюсь, вспоминая предложение Ксении. Мог бы неплохо провести ночь. Уверен, она бы устроила мне Эдем.

Так погружаюсь в свои мысли, что не замечаю в темноте скользкого участка на тротуаре. Взмахиваю руками, поскальзываясь, но равновесие удерживаю. Фух.

Может, это знак? Не надо жалеть о принятом решении. Лучше отдохнуть и выспаться. Устал жутко после суток на операциях. Но без практики никак. Иначе я пять лет еще буду сидеть в запасном составе. Так и делая только легкие операции.

Внутренний эгоист требует больше внимания к себе. Повышенных требований. Каждый раз становиться лучше. Выжимать максимум.

Мокрый снег неприятно оседает на открытых участках кожи и раздражает. Ускоряюсь, чтобы скорее дойти до своей машины на стоянке. Перебираю в голове список того, что надо купить в магазине. А может, к черту все? Поехать домой и завалиться спать. В холодильнике должна быть колбаса и макароны вчерашние.

Иногда мне кажется, я ужасный врач. Мне безумно хочется спасать людей. Помогать им. При этом совсем не остается времени на себя. Запихнуть в себя пару кусков колбасы с хлебом, выпить стакан воды и лечь спать — кажется счастьем.

Так окунаюсь в свои мысли, что не обращаю внимания на быстрые шаги за спиной. И торможу себя только, когда слышу свою фамилию.

— Валерий Доронин? — Запыхавшийся молодой женский голос проникает через спину.

Разворачиваюсь. Передо мной девушка молодая, лет семнадцать — восемнадцать на вид. На руках держит мальчика — которому лет пять. У девушки видны только глаза. Шапка низко посажена, а шарф закрывает нижнюю часть лица.

— Да, это я, что случилось? — Вздергивает руками, чтобы прижать крепче к себе ребенка. Для нее он тяжелый и не понятно, почему не опустит на землю.

— Подержите мальчика? — Вздыхает тяжело и шумно сглатывает, передает мне на руки пацаненка.

Застает врасплох, так что я, не задумываясь, беру его. Тут же осматриваю. Но внешних проблем не вижу.

— Что случилось? Болит что-то? — киваю ребенку. Тот молчит и смотрит на сестру, как будто она ему уже дала наставления, что можно говорить, а что нет.

И мне эти игры в молчанку не особо и нравятся.

— Да, нужна. Позаботьтесь о Вовке, пожалуйста. — Откашливается. — Не отдавайте ему.

Делает шаг ко мне, заслоняя фонарь и, стянув шарф, целует. Губы ледяные. Дрожат. Но мне достаточно и пары секунд. Я успеваю уловить совершенно точно. На нижней губе трещина. Не исключено, что рассечена.

Быстро отстраняюсь, разворачивая ее лицо к фонарю. Но девушка так же ловко натягивает шарф на лицо и вырывается.

— Вов, я люблю тебя и вернусь за тобой, как обещала. — Выкрикивает напоследок и убегает.

А у меня на руках остается чужой ребенок.

— Вау, как она целуется, как в кино. — Мальчик Вова восхищается и совсем не боится меня.

— Куда она побежала? — Опускаю ребенка на землю.

— Не знаю, — пожимает плечами. — Странная она сегодня, чепуху какую-то говорила, может, догоните ее все-таки, дяденька? Я вас подожду.

Он, хоть и мелкий, но прав. Догнать надо и вернуть. Скажут потом, что я ребенка украл! Открываю дверь в машину и усаживаю туда пацана.

— Только никуда из машины! — Тот кивает. — Как ее зовут? — Оборачиваюсь, наблюдая, как девушка уже пол-аллеи пробежала, увеличивая расстояние.

— Ева.

— Ева. — Повторяю, чтобы не забыть. — Никуда не уходи и ничего не трогай. Я вернусь. Понял?

Как только Вовка кивает, я захлопываю дверь, ставлю на сигнализацию. Бегу в ту сторону, куда сбежала девчонка.

Ева. Ох… и имя. Я, конечно, не Адам, но что-то подсказывает, что у нас будут проблемы. Подкинуть мне какого-то ребенка и сбежать?

Она уже возле дороги. Собирается перебежать прямо через проезжую часть. Там же шесть полос!

Ее состояние, просьба, слезы — все мгновенно выстраивается в одну картину. Тут и психологом быть не надо. В отчаянии она. Ребенка отдала. Где она вообще его взяла? От кого бежит?

Сокращаю стремительно расстояние до нее, но Ева успевает выбежать на проезжую часть.

Выспался, блин.

Слышен визг тормозов и сигналы, но девушка как будто не боится погибнуть. Сумасшедшая. Куда под колеса-то!

Вижу, как быстро едет белая легковушка и не видит девушку. Визг тормозов. Сигналит. На мгновение зажмуриваюсь, чтобы не видеть.

Девушку подкидывает на капот, но она хватается руками, чтобы смягчить приземление.

Машины на проезжей части тормозят. Движение останавливается. Водители покидают транспорт. Я перепрыгиваю через ограждение и тоже выбегаю на дорогу.

Живая. Поднимается и, прихрамывая, переходит дорогу. Пытаюсь на ходу оценить ее состояние. В таком шоке можно и с переломом убегать.

Тем более молодая. Если даже ей восемнадцать, а пацану четыре, она что в четырнадцать родила? Бред.

Водитель, что сбил ее, кричит что-то.

Держится за голову не зная, что делать. Я только за ней слежу. Чтобы не потерять из виду. ГАИ уже тут. Когда надо, ждешь их час, а тут мгновенно! Сигналят, чтобы я остановился. Только оборачиваюсь и не реагирую на них. Перепрыгиваю через ограждение. Мне надо ее догнать. Иначе фиг ее потом найдешь.

— Ева, — кричу громко, привлекая внимание. — Ева, стой. — Она оборачивается на свое имя. Хочет бежать быстрее, но не может. Хромает.

Бежит к мосту. Не знаю зачем, но автоматически все просчитываю.

Март. Вода градуса два-четыре. Холодная. Если что удумает, придется прыгнуть с ней. У нас будет минут десять, максимум пятнадцать, чтобы выбраться на берег.

На ходу расстегиваю пальто. Без него будет удобней.

Она все медленнее движется, устала, а я ускоряюсь. Пару секунд и хватаю за локоть, останавливая. Фух. Успел.

— Отпустите. — Вырывается, а я сжимаю крепче. Такая хрупкая, что надави сильнее и сломается. Срываю шарф с лица и рассматриваю. Пару синяков. На скуле уже пожелтевший. Кровоподтеки. Верхняя и нижняя губы разбиты. В глазах слезы.

— Поговорим, тогда отпущу. — Отстраняюсь, но не отпускаю. Перевожу дыхание, выпуская пар в ночь.

— Зачем вы догоняли? Я не просила!

— Думала, подбросишь чужого ребенка, а я его растить буду? Сейчас вызову полицию! Пусть разбираются, чей он!

— Нет. — Машет головой и шепчет. — Нельзя полицию. — Ногтями впивается мне в руку. — Спрячьте Вовку! Иначе он найдет! Будет хуже!

— Куда уж хуже? — ухмыляюсь. — В моей машине чужой ребенок! Его мне подкинула на улице одна ненормальная! — Срываюсь на нее.

— Мне надо исчезнуть. Мне нельзя с ним. Вы пожалеете, если не отпустите меня.

— Я пожалею? — Усмехаюсь ее наивности. — Идем, так и быть, послушаю тебя, сначала без полиции. Будешь врать, вызову полицию. — Беру за ледяную ладошку и, крепко сжав, чтобы не вырвалась, веду к машине.

Слышу сзади свисток гаишника. Да что за вечер такой! Как у водителя ни одного нарушения нет, зато сейчас влепят штраф, как пешеходу.

— Бежать надо, — тянет за руку Ева. — Или меня отпусти. — Снова дергает рукой. Безуспешно.

— Куда! — резко торможу ее и, развернувшись, веду к гаишнику. — Лицо прикрой.

— Добрый вечер. Вы пересекали проезжую часть… — Обращается к нам инспектор. Я отпускаю руку девушки и взглядом приказываю стоять на месте. Лезу в бумажник. — В неположенном месте. — Достаю купюру в пять тысяч и сую ему в нагрудный карман.

— Поссорились мы, начальник, психанула. Молодая еще. Устал капец на работе, а она в ресторан хочет, подружки у нее там, дискотеки. Давай по-тихому разойдемся. Претензий к водителю нет. Я врач, сам ее осмотрю.

Гаишник поворачивает голову в сторону, кивая девушке за моей спиной.

— Все нормально, — тихо отвечает.

Он медлит, сомневается, а я забираю Еву и иду к подземному переходу. Еще раз кидаю взгляд на беспредел, который она организовала на проезжей части.

Ее ладошка такая маленькая, ледяная. Дрожит. Сжимаю пальцы и обнимаю своей рукой. Обморожения еще мне не хватает.

— Тебе сколько лет? — Пожалуй, этот вопрос важнее всего сейчас и от этого будет зависеть, что дальше с ней делать.

— Восемнадцать. Почти девятнадцать. — Опирается на мою руку, прихрамывая.

— Отлично. Паспорт есть с собой?

— Да. — А ведь может и что-то серьёзное быть. Останавливаюсь и подхватываю ее на руки. Так мы быстрее дойдем до машины.

— Ой, — пищит тихо, оказываясь у меня на руках.

Легкая. Почти невесомая. И красивая…

— Целовала меня зачем?

Она зажмуривается и поджимает губы. Что в голове у нее? Катастрофа, а не девушка. Стесняется теперь. Целовать взрослого мужчину не стесняется, а сказать, зачем это сделала, стесняется.

— Я не знаю. Просто…

— Вовку не пугай рассказами о том, что хотела бросить. — И это звучит совсем не как просьба. — Пойдем сейчас в клинику, я тебя осмотрю.

— Я все равно сбегу. Мне надо исчезнуть. — Отпирается, не глядя в глаза. Но сейчас не вырывается.

— Могла бы и спасибо сказать.

— Спасибо скажу, когда поможете.

Усмехаюсь и опускаю ее на землю только возле машины. И то лишь, чтобы открыть дверь и выпустить мальчика.

— Неужели ты думала, что я просто так, без документов, возьму себе чужого ребенка и буду его растить дальше? — Молчит, опуская глаза. Я тоже считаю, что это глупо. — Ева-Ева… Если не хочешь разговаривать со мной, то я вызову полицию. Пусть они узнают, кто ты, сколько тебе лет, во сколько и от кого ты родила!

— Ну, не надо в полицию, пожалуйста. Не хочу я домой возвращаться. — Цепляется в мою руку и заглядывает в глаза. Как же не надо, когда на лице такое?

— Пошли со мной. Осмотрю тебя сначала.

— Без полиции?

— Пока без полиции.

Глава 2. Ева

Открываю дверь автомобиля и киваю мальчишке выходить.

Тот охотно вылезает, а я делаю себе замечание, что оставил ребенка одного в машине. Не так и холодно там, но все же он еще маленький. А если бы я задержался? Столько косяков за один вечер непростительно.

— Вовка тебя зовут, да?

— Угу.

— Я Валера, придержишь нам вон ту дверь, — указываю пальцем на вход в клинику.

— Да, а зачем?

— Ммм, — чтобы не думать о том, что стоит ему рассказывать, а что нет, говорю первое, что приходит в голову: — Ева споткнулась. Надо ногу ей посмотреть. А сама она ходить не может.

Я снова присаживаюсь, беру девушку на руки и несу к клинике.

— Ева, ты как невеста. На руках тебя носят. — Усмехаюсь и несу «невесту» к больнице.

— Вовчик, отстань.

— Валер, ты не удивляйся. Она постоянно такая косячная. То что-то подвернет, то упадет. Она такая. — Вводит меня в курс дела Вова.

— Вов, хватит уже.

Мальчик придерживает нам дверь, пропуская внутрь, как и обещал. В его возрасте, я думал, он будет капризничать и баловаться, но он удивляет своим отношением к просьбам.

— Добрый вечер, — слышу голос Ксении, но она тут же замолкает, замечая меня. — Валерий Андреевич?

— Да, мне надо осмотреть девушку. Напои ребенка чаем, включи мультики и глаз с него не своди.

— Хорошо. — От искусительницы не осталось и следа. Но на девушку в моих руках смотрит недовольно.

Опускаю Еву возле кабинета на пол и открываю двери. Включаю свет и запускаю рабочую атмосферу. Да уж, от такого работяги, как я, даже компьютер отдохнуть не может.

— Проходи, — помогаю зайти и веду к кушетке. — Раздевайся.

Сам возвращаюсь, чтобы закрыть дверь, а девушка все также стоит на месте.

— Со мной все в порядке.

— Врач здесь я, диагнозы тоже ставлю я. Присаживайся и раздевайся.

Пока она стягивает шапку и куртку, я беру лист бумаги. Надо узнать и записать о ней как можно больше.

— Полное имя.

— Ева. — Отвечает на выдохе.

— Полное — это значит имя, отчество и фамилия. — Начинает раздражать тем, что тянет время. Я же вижу, что специально.

— Ева Александровна Смолина. — Снимает куртку и не спеша кладет рядом с шапкой.

— Мальчик?

— Владимир Олегович Даль.

— О, впечатляющая фамилия. Если это твой ребенок, то почему у вас разные фамилии?

— Мой ребенок? Кто? Вовка? — Смотрит на меня непонимающе. — Вы подумали…? — Теперь уже я ничего не понимаю. — Нет, что вы. Это мой брат младший.

— Да? — с облегчением выдыхаю, позволяя себе усмехнутся и расслабиться, — я подумал, что ты родила в четырнадцать. У вас разные фамилии.

— Разные, потому что у нас разные отцы, — отвечает, не глядя в глаза.

— И где сейчас ваши отцы? — Молчит и, кажется, я нащупал причину всего этого ужаса на ее лице. — Полагаю, что у тебя отчим, и он сделал это с тобой. — Киваю на лицо, а девушка сжимается вся в ответ и боится в глаза посмотреть. — Где мать?

— Умерла полгода назад.

— А твой отец где?

— Не знаю, — пожимает плечами.

— То есть вы живете с отчимом?

— Да.

— Так. Пока достаточно. Снимай свитер и брюки. Мне надо тебя осмотреть. — Помечаю в отчете то, что она рассказала.

— Я не буду перед вами раздеваться. — Говорит это на одном дыхании и замирает. Вроде и давить на нее не хочется, но ее сопротивление сейчас только отнимает у нас обоих время. Ева обнимает себя и прячет глаза в пол.

— Я практикующий врач-хирург. И делаю людям операции, и вижу их без одежды. И женщин в том числе. Ты не удивишь меня ничем, потому что я уже все видел. Я сейчас не мужчина, а врач в первую очередь. Поэтому не стесняйся. Все нормально.

Она прячет глаза и стягивает свой мешковатый свитер и свободные джинсы. Остается в одном белье.

Сжимаю пальцы в кулаки, когда вижу отметины на ее теле. Понимаю теперь, почему она не хочет возвращаться домой. Я догадываюсь, что с ней делали. А она догадывается, что догадываюсь. Ее бы сейчас закрутить в плед, напоить чаем и обнять. Такую хрупкую и красивую. Помочь ей как-то надо.

Не справится же одна. Или опять туда вернется, или еще хуже.

— Прости, мне надо сделать пару снимков. Снять все эти следы. Обещаю, что их никто посторонний не увидит.

На бедрах следы пальцев. Как будто ее держали. На руках такие же. И я даже представляю, что с ней делали, поэтому никак не комментирую. Пусть и восемнадцать, но ребенок же еще.

Она руки на груди складывает, хочет закрыться от меня. А может, от всех мужчин в моем лице. Дрожит и, закрыв глаза, стоит.

Быстро снимаю свой халат с вешалки и накидываю на нее. Растираю плечи и руки.

— Все хорошо, успокойся. Тут ты в безопасности. Покажи, чем ударилась при столкновении с машиной?

Показывает ушибленное место, покрываясь дрожью, когда я провожу по бедру пальцами. Прощупываю это место. Пробую надавливать сильнее и слабее.

Кутается сильнее в халат и терпит. Убираю руки и отстраняюсь.

— Надо снимок сделать на всякий случай, но скорее всего ничего страшного.

Она кивает. Молчит. Быстро делаю снимок и возвращаю ее назад, чтобы одевалась. Кажется, так она чувствует себя комфортней.

— Это отчим сделал? — Девчонка начинает тяжело дышать, а я начинаю думать о самом плохом.

— Нет, я о машину ударилась. Вы же видели. — Быстро прячет тело от моих глаз под слоем свободной одежды.

— У тебя есть синяки, которым уже несколько дней. Это не от машины.

— Я ударилась просто. Кожа нежная. Чуть сильнее и сразу синяк. — Тараторит уверенно. Будто отрабатывала это.

— Он тебя принуждал к чему-то? — Отворачивается, делая вид, что не слышит. — Дьявол. Ева, ты должна написать заявление!

— Я не буду. Я уже сказала.

— Ты пришла ко мне за помощью и тут же отказываешься от нее.

— Я прошу помочь Вовке, мне не нужна ваша помощь. Я сама справлюсь.

— Как ты можешь оставить незнакомому человеку своего брата? Или ты меня знаешь?

— Вы работаете в клинике. Я на сайте вас нашла. У вас хорошая одежда, машина, улыбка милая. Вы не бросите в беде. Вы же врач.

— Я на работе постоянно. Домой приезжаю поспать и поесть. Как я должен позаботиться?

— Я не знаю.

— Я знаю. Ты должна поехать со мной в полицию и написать заявление.

— Нет! Вы не понимаете. — Кричит, заламывая руки. — Я студентка, меня сначала все обсмеют, потом издеваться будут, а потом отчима посадят, а Вовку просто заберут и отдадут в детский дом. Кому от этого лучше будет?

— Лучше, чтобы он это продолжал? — Киваю на ее тело.

— Я сбежала с братом. Оставила записку, что не хочу больше так жить. У меня есть немного денег, я поживу у подруги. Потом придумаю что-то. Но Вовку оставить с ним одного не могу. Поэтому пришла к вам.

— Я так и не понял, почему именно ко мне. Ладно. Надо подумать, чем я могу помочь. Родственники у вас есть?

— Пара теток есть, но никто из них не возьмет. Мы не общаемся.

— Про это подумаем позже. Ты ведь к мосту бежала. Купаться захотелось? Туда ведь собиралась? Хотела, чтобы легко было? Без проблем? Не думать обо всем этом.

— Я не собиралась прыгать с моста, я просто хотела сбежать. — Срывается на крик и переходит в истерику. — Дайте мне просто уйти.

— Валерий Андреевич, снимок. — В кабинете появляется медсестра. — Ой, простите, — рассматривает плачущую девушку.

— Да, спасибо. — Забираю и иду в соседнюю комнату. На снимке видно, что переломов и трещин нет. Так даже лучше. Пока один, достаю телефон и набираю номер друга.

— Юр, привет. Нужна помощь.

— Говори.

— У меня тут девушка на приеме. Молодая. Ну, ты понимаешь. Она не хочет писать заявление, хотя тут все налицо. Боится, что отчима посадят, а брата заберут в детский дом.

— Если есть родственники, кто может взять мальчишку под опеку, то не заберут. А ей сколько?

— Восемнадцать.

— Усыновить брата ей вряд ли дадут. Заработка еще нет. Вал, если отрубать гниль, то всю сразу. Ты же знаешь. Разве можно жить с гангреной? Давай, приезжай и ее привози. Придумаем, как ее уговорить. Я еще на работе, разгребаю дела прокурора. Мне кажется, ему уже на пенсию пора, ленивый стал, меня работой загружает, ужас.

— Спасибо. Мы скоро будем.

— С твоей ногой все в порядке, — говорю громче Еве, чтобы услышала, и возвращаюсь к ней, — но сейчас мы поедем в отделение. Там мой…

Осекаюсь. Дверь открыта. Девушки нет. А халат валяется на кушетке.

Твою мать.

Глава 3. Ева

Я знаю свое тело. Знаю каждый синяк на нем. Знаю, когда он появился. И ненавижу все это. Ненавижу эту жизнь. Ненавижу, что все так сложилось именно у меня.

Почему мои одногруппники веселятся и ходят по клубам. Влюбляются и отдыхают. У меня ничего этого нет. Мне нельзя задерживаться. Нельзя тратить деньги. Нельзя встречаться с мальчиками. Если бы не Вовка, давно бы уже сбежала. Но его жалко. Он такой удивительный и славный, что просто не заслуживает того, чтобы принимать весь гнев и злость отца на себя.

А тут у меня подвернулся случай. И не получилось! Я же все продумала. Все просчитала. Я должна была сбежать, а врач не должен был оставлять Вову одного и бежать за мной.

Ждали же Валерия около часа под клиникой. Замерзли. Но это был мой шанс.

Вот говорят, что не бывает безвыходных ситуаций. У меня бывает. Мамочка умерла. Отец даже не знаю, где. Последний раз видела его лет семь назад. Потом он исчез. Жив, мертв… Никто ничего не знает. И из всех родных только Вова. Таких родных, кто мне дорог. О ком я переживаю.

Есть родственники, но все они отвернулись, когда мама вышла замуж второй раз. Все были против брака. Я тоже. Но мама влюбилась. Казалось, что она была счастлива, и я приняла этого мужчину. Потом Вовка появился. Как-то прожили несколько лет.

Прожили… С ним было тяжело. Он мог быть добрым и веселым, шутить, покупать подарки. Но одновременно в нем жила какая-то боль или ненависть к чему-то. Я не знаю. Но в такие моменты я ненавидела его. Он кричал. Ругался. Срывался. Уходил. Бросал маму.

Она плакала. Мучилась. Страдала и, наверное, любила. Потому что давала ему раз за разом шанс и билет обратно. А я все это время, пока она страдала, наслаждалась тем, что его нет в доме. Маму было жалко, но и себя.

Единственным светлым пятном во всем этом был Вова. Удивительно, как у такого неуравновешенного человека родился такой сын. Мальчик очень рано начал говорить. Много говорить. Много вопросов задавал. Читает пока еще слабо, но буквы уже знает. И это все так в нем гармонично сочеталось, что все удивлялись.

У мамы не выдержало сердце однажды. Потому что женщина должна жить в любви и спокойствии, а не постоянных эмоциональных качелях.

Я боялась у отчима спросить, но после смерти мамы, убираясь, нашла за кроватью чужое женское белье. Полагаю, что он ей изменял, когда нас не было дома.

***

Унижение сейчас рвет меня на мелкие части, потому что приходится раздеваться перед этим мужчиной. Я слово себе дала, что больше ни один человек не дотронется до меня. Никто не увидит мое тело. Никто не разглядит меня за мешковатой одеждой.

А сейчас выбора нет. Снова попадаю в ловушку к мужчине. Вроде он помочь хочет. Хороший, внимательный. Не сложно себя переступить и раздеться перед врачом.

Сложно думать о том, о чем подумает он, когда увидит.

Ева, ты ни в чем не виновата. Ни в чем.

Уговариваю сама себя. Зубы сжимаю, чтобы не расплакаться. Воспоминания иголками колют по всем точкам. По каждому синяку. Я глаза закрываю и глубоко дышу.

Распахиваю, только когда Валерий касается моей ноги. Пальцы у него такие теплые, мягкие, аккуратные. Сердце волнуется рядом с ним.

В горле пересыхает, и я прикрываю глаза, успокаиваясь. Он не смотрит, только ощупывает ногу. И совсем не хочется, чтобы останавливался.

Это расслабляет очень. Я даже позволяю себе не думать о том, о чем думает он. Но Валерий все портит. Нет идеальных мужчин, есть момент, когда даже самый идеальный все испортит.

Врач договаривается с кем-то о том, что я должна приехать и написать чертово заявление прямо сейчас. Пока Валера говорит, быстро обуваюсь, хватаю куртку с шапкой и выбегаю в холл.

Снова хочу сбежать, но оборачиваюсь на брата и останавливаюсь. Смотрит, полусонный, мультфильм.

В горле дерет от слез. Сестра, которая бросила брата. Оставила с незнакомым дядькой. Валера ведь правильный. Он бы отдал мальчика в интернат и все.

А потом Вовчик повзрослеет и не простит, что оставила его. Мне нужно заработать денег и придумать, как забрать Вовку и стать независимой от отчима. Да и вообще от всех мужчин. Это ведь и моя квартира тоже. Мама прописала Олега, конечно, но мы с Вовой имеем такие же права.

— Вот ты где, — выдыхает Валерий. — Я подумал, что сбежала опять.

Я молчу, хотя по правде должна сказать: «Да, я хотела».

— Ну, все едем. — Валерий кивает на дверь и берет на руки уже сонного Вову.

Держит одной рукой его, прижимая к себе. Как будто он такой легкий.

А Вовка его так обнимает, как будто доверяет. Почему мама не встретила такого мужчину? Ну, вот есть же такие хорошие! В них же нельзя не влюбиться.

Мужчина мало того, что Вовку, так еще и меня за руку держит. То ли боится, что я упаду, то ли сбегу. Но от него не хочется сбегать.

Валерий аккуратно усаживает Вовку на заднее сидение и пристегивает. Выпрямляется и смотрит на меня.

— Садись к нему. Поедем.

— Куда? — Поднимаю глаза и встречаюсь с его. Как же страшно. Я знаю, что он задумал. Куда хочет меня отвезти. А как подобрать слова, чтобы услышал меня, не знаю. Не умею. — Не надо, пожалуйста. Хотя бы не сегодня.

Вижу, что недоволен, но я так устала.

Делаю шаг к нему навстречу и утыкаюсь в грудь, начиная плакать.

Глава 4. Ева

Мне со стороны виднее, как лучше. Понимаю, что надо делать на самом деле. Но не могу сейчас сопротивляться ее эмоциям. Самого пробирает ярость и злость. Я бы ему таких следов оставил. Даже хуже.

Она же девушка. Нежная, ранимая. Не понимаю и никогда не пойму, наверное, почему некоторые мужики такие жестокие с теми, кто слабее их.

Обнимаю одной рукой и глажу по волосам. Успокаиваю. Самому бы еще успокоиться.

— Ладно, поедем ко мне. Переночуете, потом решим, что делать. Хорошо? Только обещай без глупостей.

— Обещаю.

Помогаю сесть рядом с братом, а сам занимаю водительское место.

Едем по ночному городу. У каждого свои заботы, дела. Может кто-то также кого-то спасает. А может наоборот, кому-то нужна помощь. Оборачиваюсь и замечаю, что девушка тоже дремлет. Вроде бы разные такие, но что-то общее есть. Я тоже всегда хотел иметь брата или сестру. Но у родителей были другие планы.

Правда, я не жалуюсь. У меня есть три друга. Лучшие. Как братья мне.

Им я могу позвонить в любое время и спросить совета, а потом также позвонить и сказать, что сегодня не приеду, потому что так решил.

Знаю сам, что не правильно поступаю, но иногда надо сделать шаг назад, чтобы найти и увидеть правильное решение.

Тихо глушу машину возле дома и выхожу. Не знаю, кого брать первым. Оба спят. Но пока отстегиваю мальчика, он просыпается.

— Приехали уже. Буди сестру.

— Ева, просыпайся. — Толкает ее бесцеремонно. Да, примера внимательного обращения с девушками он явно не видел. — А то оставим тебя в машине.

— Куда приехали? — Дергается спросонья.

— Ко мне приехали. — Отвечаю сам. — Давай помогу. — Она отстегивает ремень сама, а я подаю руку и помогаю выбраться. Вовка выпрыгивает сам.

Ева опирается на мою руку и поднимает голову высоко вверх.

— Вы тут живете?

— Да.

— Впечатляет. Никогда не была в таких высоких домах.

— Пойдем.

Захожу первым в лифт, за мной девушка и Вовка.

— Пятнадцатый нажми. — Киваю мальчику. — Знаешь такое число?

— Хах, я до тысячи уже считаю. — Обиженно отворачивается, а мы переглядываемся с Евой и тихо усмехаемся.

Она стоит близко и впервые за вечер расслаблена. На щеке ссадина и хочется провести пальцем как будто ее можно стереть с красивого лица. Губы потрескавшиеся облизывает. В глаза мне смотрит, и я только сейчас замечаю, что они серые. Не безликие серые, а глубокие серые. Дымчатые. Очень красивые. Как и она сама.

Что с ней делать не знаю, но отпускать нельзя. Желающих воспользоваться будет тьма. А ей нельзя во тьму.

Открываю дверь и пропускаю их в свою квартиру. Просторная двушка. Я бываю тут так мало, что даже не успеваю навести бардак. Поэтому у меня почти идеально и не стыдно.

— Ева, тебе, может, в душ надо? — Сразу с порога спрашиваю.

— Если можно.

— Вова, подождешь меня на кухне. Там, — указываю на комнату, — можешь пока телевизор посмотреть. Пульт…

— Я разберусь, — кривится и уходит. Смешной такой. Хочет явно казаться взрослее, чем есть.

— Хорошо, — киваю девушке. — Иди, раздевайся, сейчас полотенце принесу.

— Можно что-нибудь из одежды? Футболка подойдет. У меня ничего нет переодеться.

— Сейчас найду.

Вот как она собиралась куда-то бежать, если даже вещей с собой не взяла? Ничего. И мальчику тоже. Молодость. Беру одну из своих футболок и иду к ванной комнате. Дверь закрыта. Громко откашливаясь и стучусь. Я ее хоть и видел без одежды, но там я был врач. Теперь уже нет.

— Да, входите.

Приоткрываю дверь и просовываю туда руку с футболкой. Забирает и едва касается пальцами. Проникновенно. И остро одновременно. Разрываю контакт и скорее ухожу.

— Есть хочешь? — Киваю маленькому мужчине, что уселся на барное кресло. Высокий такой отсюда.

— А Доширак есть?

— Доширак? Ты что только этим питаешься?

— Нет. — Вова выключает телевизор и разворачивается ко мне. — Сеструха не покупает такое. Суп заставляет есть и котлеты. А папка кормит Дошираком.

— Не самая лучшая еда для ребенка. — Говорю это скорее себе. — Тебе лет-то сколько?

— Пять, — показывает столько же пальцев.

— Доширака нет. Есть макароны, правда вчерашние, и колбаса.

— Колбаса тоже не самый полезный продукт для ребенка. — Парирует в ответ.

— Это точно. — Улыбаюсь ему. — Если бы ты предупредил, что заглянешь в гости, я бы обязательно купил что-то еще.

— А молоко есть?

— Найдем.

Пока наливаю молоко, все пытаюсь придумать, что с ними делать. Отцу-отчиму грозит срок. И не маленький. Мальчика однозначно отправят в приют. Девушку уже нет, но как без работы может прожить студент. Кстати, надо узнать, что за ВУЗ и проверить отца. Пока не забыл, скидываю Юрке фамилии детей, чтобы пробил их родителей и проверил все, что сказала девушка.

И вот это подобие семьи надо разрушить мне, но, спасибо моей ответственности, при этом придумать, как не разлучить брата с сестрой.

Надо будет завтра с ней серьезно поговорить. Все выяснить. Но это завтра. Сегодня пусть отдыхает.

Завтра.

Завтра у меня три плановых операции, которые я не могу пропустить. Про выспаться уже речи нет.

— Щеток зубных запасных нет, поэтому сегодня ложишься так.

— Ура. — Довольно улыбается, что не надо чистить зубы. — А где мне лечь? Ну, варианта у меня два. Либо со мной в моей комнате. Либо на диване с сестрой.

— С ней я спать не хочу. Лучше с тобой.

— Тогда пошли. — По дороге показываю, где туалет, где ванна. Расстилаю кровать и, пока Вовка раздевается, незаметно осматриваю и его. У него к счастью синяков нет.

И снова печет в области сердца. Она весь гнев отца принимает на себя. За брата заступается, чтобы не трогал его.

К тому времени, как из душа выходит Ева, Вова уже засыпает, а я стелю ей на диване. Предварительно прикрыв свой «аквариум» покрывалом. Не надо ей лишних волнений на ночь. Не уснет же, если увидит моего домашнего питомца.

Бросаю взгляд на нее и тут же отвожу. У нас семь лет разницы, а я думаю о том, какие у нее стройные ноги, красивая шея и что ей чертовски идет моя футболка.

— Больше ничего не надо? — Отвлекаю себя разговором.

— Нет, — тихо отвечает. Стесняется и тут же ныряет под одеяло.

— Тогда все. Можешь ложиться спать.

— А можно ночник оставить?

— Зачем?

— Не люблю в темноте спать.

— Хорошо. Если что-то надо, смело приходи и зови.

Она накрывается с головой, а я больше не лезу с вопросами.

Быстро иду в душ сам и снова проверяю девушку. Спит, накрывшись головой. Даже прислушиваюсь. Дышит. Выключаю свет и ложусь спать. Несмотря на весь дурдом сегодня, засыпаю быстро.

Посреди ночи подскакиваю так, будто словили, что я задремал на ночном дежурстве. Крик и шорох в соседней комнате делают мысли ясными мгновенно. Подскакиваю и направляюсь в комнату, где спит Ева. Не включая свет, присаживаюсь рядом.

— Не буду это делать. Не буду. Нет. Пожалуйста.

Черт знает, что ей там снится. Касаюсь головы и веду по волосам.

— Тише, Ева, все хорошо. Не надо ничего делать.

— Не трогай меня. — Сбрасывает руки.

— Это Валера, врач. Все в порядке. Никто тебя не тронет.

Часто дышит и хватает мою руку, прижимая к себе.

— Не уходите, пожалуйста, мне страшно. — Обнимает и прижимается. Дрожит вся. Вспотела. Дьявол.

Опираюсь на спинку дивана и ложусь рядом. Она бессознательно утыкается мне в плечо лицом и обнимает. Дышит рвано. Все еще боится. А я натягиваю на нас одеяло и смотрю на часы. Четыре утра.

Плевать уже как это будет выглядеть с утра, но мне надо хотя бы еще чуть-чуть поспать.

Глава 5. Валерий

Я просыпаюсь от того, что слышу, как рядом проминается матрас, и кто-то поднимается. Под кожей озноб от ощущений. Валера же спал вместе со мной. Вернее ночью пришел и остался.

Сама попросила. Страшно было… Но я же просила не выключать свет.

А если бы.… А если бы мне пришлось расплачиваться за его помощь своим телом? Мог ведь потребовать!

Воспоминания тупой болью разливаются в горле. Кому это было в порядке вещей.

Сон проходит. Я поднимаюсь следом за ним. Включаю свет и убираю за собой постельное. Стесняюсь выйти к нему на кухню, но и просто сидеть не могу. Складываю свою одежду. Вижу в углу брошенный небрежно плед, буру чтобы его тоже сложить.

Стягиваю и вижу уставший недовольный взгляд в аквариуме. Отскакиваю с визгом и уже не до манер. Разворачиваюсь и с криком бегу из комнаты.

Валера резко появляется из кухни. Уже одет в узкие черные брюки и светлую рубашку. Со страха, запрыгиваю на него и обвиваю талию ногами. Если будут, есть, то пусть начнут с него.

— Ты чего кричишь? Семь утра! — Часто дышу, пытаясь отдышаться и не упасть, потому что он не поддерживает меня. Вообще не касается руками. — Ева, слезь с меня! — приказывает, и наконец, придерживает за попу. — Что случилось?

— Не слезу! Она съест меня. — Надрывно часто дышу. Страшно жутко. А я там спала!

— Кто она?

— Змея.

— Ыыыы, — втягивает воздух через зубы Валера. — Ты видела Артемиду, да?

— У нее еще и имя есть?

— Это питон и она ничего тебе не сделает.

— Я спала в одной комнате со змеей, — слезы текут, — она могла меня укусить.

— Что случилось? Ева, ты что обезьяна? Или я вам помешал? — В дверях появляется сонный Вовчик. — Вот только его сейчас не хватало

— Сам ты обезьяна.

— НУ ладно, все успокаивайся. Артемида в террариуме. Просто так оттуда не выбраться. Крышка плотно закрыта. — Где Артемида? Покажите мне.

Валера подхватывает под бедра и силой отрывает от себя и спускает на пол.

— Пойдем, — кивает Вовке и ведет его в комнату. Я боюсь очень, но иду за ним.

Валерий включает свет и показывает змею. Которую нежно называет Артемида.

Касаюсь кончиками пальцев его спины, привстаю на цыпочки и выглядываю из-за плеча.

— Это питон.

— Я в фильме видел, как питон человека заглотил.

— Она не нападает на детей, не кусается, если не считает, что вы представляете смертельную опасность. Разве что Еву может заглотить, она худая такая.

Бью Валеру несильно кулаком в спину, чтобы не пугал меня.

— Так, ребята. Мне надо на работу. Поговорить с вами сейчас не получится. Постараюсь освободиться пораньше и тогда будем решать ваши проблемы. Змею в мое отсутствие ничем не кормить.

— Я не останусь в одной квартире со змеей. Нет. — Все также прячусь за них.

— Вот смотри, тут замок. — Валера показывает защелку. — Она не вылезет.

— Зачем вообще дома змей держать? Это же так гадко.

— Она молчит, редко ест, выслушает, если нужно, в общем, подходит мне идеально.

— Класс. — Вовка прилипает к стеклу и рассматривает рептилию. — А ее можно трогать?

— Без меня нет. Мне, правда, на работу надо. Побудите одни? Не разнесете мне квартиру? — Смотрю на брата и сомневаюсь. Столько нового и интересного. — Никому не открывайте. Я живу один, поэтому ко мне никто не должен приходить. Вов, сходи, принеси мне телефон. — Валера кивает ему.

— То, про что я вчера говорил, я не забыл. — Говорит шепотом, глядя в глаза. — Решим это вечером. И не делай глупостей. Не маленькая уже. И Артемиду не пугайте. Она не любит шум.

— А то что?

— Головой стекло разобьет и выползет. — Одна только фантазия, что по квартире будет ползать змея и у меня кружится голова. — Шутка. Просто, зачем нервировать животное? Напишешь список того, что вам надо, я заеду вечером в магазин, и куплю.

— Я не знаю твой номер и у меня нет телефона.

— Что делать тогда? Ладно, вечером приеду, тогда съездим в магазин.

— Держи телефон, Вэлмэн.

— Кто? — переспрашивает Валера.

— Ну, Вэлмэн, супергерой. Ты же спасаешь всех?

— Точно. Вов, приглядывай за ней.

— Будет сделано Вэлмэн.

— Ой, боюсь я вас одних оставить без связи и в квартире со змеей. Как бы не натворили чего.

— И надолго мы тут? — Смотрит на меня Вовка, как только дверь за Валерием закрывается.

Моя бы воля, нет. Вернее, я бы сегодня же сбежала. Но теперь не могу оставить Вову одного в квартире. Маленький он еще. Все пошло не так, как я планировала. Зачем Валера только догнал меня? Был шанс же вырваться, наконец, из этого. А врач, сам того не понимая, все испортил. А дальше будет только хуже, если я сейчас напишу заявление. Рассказать бы ему все и спросить совета, но страшно так. А если не поверит…

Надо придумать, как сбежать, но чтобы Вову ему оставить.

— Еваааа? — снова зовет брат, — ты что уснула?

— А? — трясу головой и возвращаюсь в квартиру к Вове. — Что?

— Надолго мы тут?

— Ты хочешь вернуться домой? — Киваю ему и иду к комнате, где спала, и закрываю туда дверь. Чтобы чудовище вдруг не выползло.

— Да. Там у меня остались все книжки, игрушки, папа, а тут ничего. — Разводит руками. — Даже одежды нормальной нет. Убегать вот так, не подготовившись, было опрометчиво. Но есть вариант… если подкараулить, когда отчима не будет дома и зайти в квартиру и забрать хоть что-то. Для Вовы.

— Я сейчас сделаю нам поесть, только посмотрю, что в холодильнике есть. Ты пока телевизор посмотри.

— Ты не сказала, когда мы домой поедем.

Никогда. Я не хочу возвращаться туда!

Хотелось бы не сказать, а крикнуть ему. Но я сдерживаюсь.

— Когда твой папа поймет, что с нами нельзя так обращаться. Видишь у меня синяк на лице? Я больше не хочу.

— А зачем ты начала с ним спорить?

— Потому что я не обязана наготавливать и кормить еще и его друзей, на продукты которые купила со стипендии!

— Дома все равно привычней. А тут Вэлмен, мы ему не мешаем?

— Вов, так некрасиво называть мужчину, который тебе годится в отцы. Прозвище какое-то ему придумал.

— Он не был против.

— Ты не спросил даже. Валерий просто культурный и не стал ругаться. Но ты не должен его так называть. Дядя Валера или хотя бы просто Валерий. Но не кличка и не на «ты».

— Я вечером спрошу у него. И если он скажет можно, то не лезь ко мне.

— Ты где таких выражений набрался?

— У тебя.

Закатываю глаза и вздыхаю. Младший брат — это катастрофа просто.

Я достаю из холодильника колбасу и яйца. Быстрее всего сделать омлет. Заодно вынимаю из морозилки курицу. Провожу исследование банок, нахожу рис и разные приправы. В принципе из этого можно сделать плов. В обед.

Через пятнадцать минут садимся с Вовкой есть в чужой квартире незнакомого нам мужчины.

Вовка уплетает, а я вдруг чувствую, как щеки начинают гореть. Внезапно. Когда вспоминаю, как прыгнула на него. Глупо так. Но в тот момент так страшно было, что не думала ни о чем. Только о том, чтобы спастись.

Пока Вова ест, иду в коридоре и лезу в сумку. На дне нахожу свой телефон и включаю его. Никаких сообщений и оповещений, слава Богу, нет. Спокойно выключаю мобильный и прячу на туда же, на самое дно. Накрываю косметичкой.

Позавтракав, убираю и заваливаюсь с Вовой посмотреть фильм. У меня университет. Много пропускать не могу, но могу написать заявление на переводе на удаленку.

Только вникаю в суть фильма, когда слышу, что замок в двери щелкает, и кто-то заходит.

Валера что ли вернулся?

Тут же беру пульт и выключаю. Тупая привычка. Чтобы никто не сказал, что я просто так лежу без дела, проще не лежать, а заняться делом. Поднимаюсь и иду в коридор, но вместо Валеры в квартиру заходит молодая девушка. Как я. Красивая брюнетка с зелеными большими глазами.

Глава 6. Валерий

— Ты кто такая? — кивает мне и смотрит.

— Здравствуйте, — с испугу здороваюсь с ней, как со взрослой. Это что его девушка или жена? Что делать-то? Что говорить. Почему он не предупредил, что к нему должен кто-то прийти. Что ответить, чтобы его не подставить. — Мы знакомые Валерия. Нам… надо переночевать просто.

— А ты кто? — у меня из-за спины появляется Вовка и по-деловому складывает руки на груди.

— Вов, некрасиво так. Я же говорила, — одергиваю снова брата. Ну постоянно одно и тоже.

— Я Варвара, Владимир. — Представляется девушка и смотрит на него, не моргая.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — хихикает, радуясь своей остроумной шутке, а мне хочется дать ему по голове.

— Любопытство — это не порок, а источник знаний. — Тут же находится, что ответить девушка.

— А ты прикольная, — Вова поднимает два больших пальца вверх и улыбается Варе. Откуда у него только любовь к умным девушкам…

— Ты тоже. — Подмигивает к нему и переводит взгляд на меня. — Я Варя. Ты Ева, верно? — обращается ко мне, и я киваю. — Валера попросил заехать к вам, продуктов привезти, держи, — протягивает пакет брату и отдает. Следом разувается. — Может, пройдем на кухню? — Предлагает мне, но не ждет ответа. Идет за Вовой. Я за ней. — Валера еще просил дать вам хоть какой-то телефон. Я свой айфон старый нашла. — Выкладывает на стол. — Вот зарядное. — Там забит его номер. И мой на всякий случай. Еще Ромы, Юры на всякий случай.

— Кто это такие?

— Ну, познакомишься еще. Может, вам что-то надо с братом? — Варя открывает шкафчик и вынимает кружку. Наливает воды и пьет.

Она все тут знает. Сразу видно, что не первый раз. Девушка? Если девушка, то очень уж спокойная и не ревнивая.

— Нет, нам ничего не надо больше. Спасибо за продукты.

— А вы как познакомились? Когда? — Споласкивает кружку и убирает.

— Вчера. Случайно.

— Прикольно. Не думала, что когда-то застану у Валерки девушку. — Смотрю на нее вопросительно. — А… нет, ты не подумай, он нормальный. Просто занят постоянно. Я думала, ему нравятся женщины постарше.

— У нас ничего нет. Я просто знакомая. Нам негде жить, он пригласил к себе.

— Вообще-то на него это не похоже. Ну ладно… — Девушка огибает меня и выходит из кухни, а я не знаю, что делать, но иду следом. — Я тогда пойду. Только богиню свою проверю.

— Какую?

Варя усмехаетсяи берется за ручку двери в ту комнату-террариум, а я резко к полотну прижимаюсь и мотаю головой.

— Не ходи туда. Там змея. Она нас съест.

— Да куда съест-то, — усмехается по-доброму, — она маленькая совсем.

— Задушит тогда.

— Это же питон. Домашний. Вернее, питониха.

Варя отодвигает меня и заходит в комнату. А я остаюсь в дверях и, сморщившись, проверяю, в клетке ли чудовище.

— Привет, моя красавица. Он тебя тут хоть кормит? — Варя нежно разговаривает с рептилией и включает небольшую подсветку. Змеюка лениво на нее смотрит, а меня передергивает. — Красивая, правда? — Кивает мне. — Артемида. Богиня женского целомудрия. — Ты что змей боишься? — хитро усмехается и смотрит на меня.

— Они мне не приятны.

— Смотри, какая Богиня классная, — девушка отщелкивает замок и открывает крышку.

— Нет, — я снова с криком убегаю и запираюсь в комнате Валеры.

— О, а ты можешь ее достать. Я тоже хочу потрогать.

Надо брата спасать, а я боюсь и осматриваю комнату, пытаясь найти что-то, чем можно будет от нее отбиваться. Но меня спасает звонок телефона

— Да, Валерик, привет. — Отвечает Варвара. — Я у тебя… Все нормально… Я показываю им змею… Ну они просто… — Она с чего-то смеется… — Не будь занудой… Ладно…

— Владимир, Валерий сказал, что он сам вам вечером покажет богиню. Так что не будем нарушать их идиллию.

— Жаль, — недовольно ворчит брат.

— Сам только не лезь, хорошо?

— Варвара, а можно ваш телефончик?

— Зачем это?

— Мне кажется, мы с вами могли бы поболтать на досуге. Вы такая умная.

— Спасибо за комплимент. Давай я сама как-нибудь тебе позвоню?

— Обещаешь?

— Обещаю. Ева, — зовет меня Варя. Я осторожно выглядываю, проверяю на месте ли змея, замок закрыт. — Я пойду уже, мне пора. Если что-то будет надо, можно звонить мне с того номера.

— Спасибо.

— И Валере позвони, как я уйду, он просил.

— Обязательно. — Мы провожает Варю, а Вова тяжело вздыхает.

— Классная она, правда?

— Вов, ты серьезно, что ли? Она же старше тебя.

— А мне нравятся девушки постарше. С ровесницами мне скучно.

Закатываю глаза в ответ и набираю с этого телефона Валеру.

— Привет, Это Ева.

— Как дела? Варя вас там не замучила?

— Да, нет, все отлично.

— Я сейчас на операцию, сегодня приеду пораньше. Часам к пяти освобожусь. К нам заедет один мой друг, готовься к разговору.

Глава 7. Ева

Да уж. Освобожусь пораньше — на практике оказалось, что я освобожусь только к семи вечера. Теперь у меня на попечении двое детей. Еве хоть и есть восемнадцать, но пока для меня тоже, как маленькая девочка. О которой надо заботиться, направить, и решить проблемы.

По дороге домой я заезжаю в супермаркет. Покупаю продукты. Сейчас молодежь такая, что питается фастфудом, готовить не умеет. Предполагаю, что готовить им придется мне. Для себя лень, но их почему-то оставить голодными не могу. Я, конечно, тоже не шеф-повар, но, живя один, научишься и этому.

После магазина набираю друга в прокуратуре.

— Что сказать, Вал? Ты был прав. Она живет с отчимом. Он безработный.

— На что они живут?

— Мне вот тоже интересно на что. Вероятно, что-то незаконное, но задолженностей по квартплате нет. Уголовки нет, только административка. Сейчас он проживает с родным сыном и дочерью жены от первого брака в квартире жены, которая умерла в прошлом году. Девушке восемнадцать лет. В попечительстве не нуждается. Учится в университете. Второй курс. Мальчик ходит в сад. В квартире прописаны трое.

— Что еще известно про мать?

— Умерла от остановки сердца. Хотя болезней сопутствующих у нее не было. В заключение судмедэкспертизы ничего криминально нет. Но сам подумай, здоровая женщина вдруг умирает от инфаркта. Уголовное дело не заводили. Все чисто.

— Думаешь, он?

— Не знаю.

— Юр, а можешь пробить, есть ли какая-то связь между мной и их семьей. Не понимаю, девушка знала мою фамилию. Сказала, что нашла на сайте, но, сам понимаешь, она хотела мне брата своего оставить. Мол, на меня можно положиться. Нельзя просто так оставить ребенка кому-то незнакомому, тем более выбрать такого человека по фотографии.

— Это точно не твой ребенок?

— Не мой, я их первый раз вижу.

— Ну, мало ли ты гулял в юности. — Смеется Юрка.

— Слышь, поучился бы ты в меде, тогда бы понял, что там не до детей все пять лет. Я вообще такой фамилии не слышал никогда.

— Девушка заявление-то писать будет?

— Сегодня поговорю с ней. Не хочет почему-то. Сопротивляется. Хотя это решило бы ее проблему.

Прощаюсь с другом и еду в тишине домой. Мыслей много, как и версий. Но что от них толку, если не ясно, что, правда, а что ложь.

Паркуюсь и иду домой. Пахнет вкусно еще на лестничной клетке. Сглатываю скопившуюся слюну. Есть хочется безумно, а тут еще такие ароматы. В животе неприятно отзывается урчанием. А я усмехаюсь сам себе.

Если я хочу поесть так же вкусно, надо сейчас будет становиться к плите и готовить. Или можно не так вкусно. Пожарить яйца и сделать салат.

Открываю дверь в квартиру и замираю. В носу щекочет от еще более сильного аромата, что наполняет всю комнату. Оказывается, это моя квартира сейчас превратилась в ресторан.

— О, Вэлмен, вернулся. — Встречает меня Вовка. И протягивает руку, а я пожимаю в ответ. — Давай помогу с пакетом, забирает продукты

— На кухню отнеси, можешь разобрать.

— Окей, — усмехается мальчик, а я смотрю ему вслед. Делаю себе замечание, что не купил им одежды. Мальчик ходит по дому в одних трусиках, футболке и носках. Они ведь пришли ко мне без всего, надо было что-то приобрести ему из одежды.

Стягиваю обувь и слышу тихие шаги в коридоре. Вскидываю глаза и вижу сначала обнаженные щиколотки, тонкие коленки, стройные бедра и край моей футболки, которую дал еще вчера.

— Здравствуйте

— Привет, — на футболке не задерживаюсь и смотрю в глаза. — Это у нас в квартире так пахнет или просто через вентиляцию натянуло?

— У нас, я плов сделала. Ужинать будите?

— Буду, ты приготовила?

— Да, — тихо отвечает.

— Душ приму, переоденусь и поужинаю. Пахнет вкусно. Ты бы оделась. — Щеки девушки тут же вспыхивают от двусмысленности моей фразы. — На, хотя бы халат мой накинь. Все равно не ношу его почти. Подаю ей махровый коричневый халат.

— Спасибо, — тихо кивает и надевает. Втягивает чуть сильнее носом воздух, опуская глаза.

Вот она не говорит ничего, молчит. А я чувствую какое-то звенящее чувство вины в воздухе. Не пойму только за что.

— Я тогда на кухне подожду. — Боится в глаза посмотреть.

— Что-то случилось, Ева?

— Нет, — мельком скользит по мне взглядом. Стоит на месте. Как будто ждет, что я должен дать разрешение.

Больно смотреть на нее, такая красивая, но эти синяки так портят ее нежную красоту. Хочется засадить этого гада на пожизненное за такое обращение.

— Ева, говори, — чуть повышаю голос. Хочу скорее в душ и есть. Девушка на секунду захлопывает веки и вздрагивает. Меня боится. Вернее не меня, а то, что может взрослый мужчина сделать с ней. Но при этом покорно согласна на это. Не убегает. Не закрывается. Не сопротивляется. Беру свою домашнюю одежду и иду к выходу из комнаты. Останавливаюсь возле Евы. — Не бойся меня. — Не знаю, зачем это говорю. Зачем потом обнимаю. Но ее взгляд этот кроличий убивает всякое желание капаться в ее прошлом и снова делать больно. В руках моих часто дышать начинает. Заплачет сейчас, если ничего не сделаю. Поэтому отстраняюсь и улыбаюсь. Тон смягчаю. — Иди, накладывай, мне надо пять минут.

Быстро душ принимаю и иду на кухню. Ева уже поставила тарелку с едой на стол, Вова рядом крутится.

— Я всегда сижу тут, — сажусь на свое место и передвигаю тарелку. — Люблю постоянство. Это не вызывает лишних размышлений.

— А я тогда можно тут буду сидеть? — спрашивает мальчик и вызывает улыбку.

— Знаешь, как в древние времена было? Сначала мужчины, потом женщины, потом дети. Поэтому Ева может первой выбрать себе место.

— Мне все равно.

— Нет, не все равно. Выбирай.

— Пусть будет тут, — указывает на пустое место. Уступает брату.

— Ты ела? — киваю девушку, потому что вид такой, будто сейчас упадет в обморок. Соглашается. — А Вова?

— Я тоже.

— Вов, сходи, посмотри что-нибудь на телевизоре. Нам надо поговорить с Евой.

— Хорошо. — Спрыгивает со стула и оставляет нас.

— Итак, плов? Пахнет вкусно.

Молчит и, сложив руки на груди смотрит, как я ем. Такое ощущение, что это не я дегустирую, а она меня. Я должен все сделать правильно, иначе будет хуже. Не знаю, что хуже, но точно будет.

— Вкусно, правда, — киваю ей, съев пару ложек. — Сама готовила или по ютубу?

— Сама.

— Честно сказать, думал, что мне придется вам готовить, но ты удивила. Мне кажется, сейчас все питаются только фастфудом.

— Правда, вкусно?

— Да, превосходно. — Быстро опустошаю тарелку и понимаю, что мало. — Мне бы добавки?

Она поджимает губы, сдерживая довольную улыбку. Маленькая такая в этом моем халате огромном. Но зато не отвлекает мыслями разными несвоевременными. Слежу, как торопится и накладывает мне еду. За мной так ухаживает только мама, когда приезжаю к ней в гости. Не привычно сейчас. Но одновременно нравится.

— Садись, — киваю на стул напротив. Догадывается, о чем будет разговор. Не хочет, но по-другому никак.

— Пойдем от обратного. Чего ты хочешь? В чем видишь для себя идеальную жизнь?

— Хочу жить с братом, хочу, чтобы его не забрали в детский дом. Одни. По крайней мере, без отчима. Хочу, чтобы его вообще не было в моей жизни.

— Цель — это хорошо. Что для этого надо?

— Чтобы отчим умер, а у меня были деньги на жизнь.

— Ну, давай так не будем сразу убивать людей, — усмехаюсь девушке. Есть и другие методы. Для начала, я тебе уже говорил, надо написать заявление. Как только он окажется под следствием, ты сможешь вернуться в свою квартиру.

— Вовку заберут.

— Значит, надо придумать что-то, чтобы не забрали. Родственники у тебя есть же. Обзвонишь завтра и договоришься. Надо, чтобы, как только отчима взяли под стражу, кто-то подал заявление на опекунство. Оно будет подставное. Ребенок будет жить с тобой все это время.

— У меня нет телефона.

— Ева, сказать, как решить эту проблему? Варя привезла тебе телефон. Зайди на нем в свой аккаунт, там все контакты сохранены. И, если ты хочешь самостоятельности, то придется найти работу. — Разложил ей все. Да, не очень просто, да, надо выйти за зону комфорта, но все логично и понятно, что делать. — Так и быть. С заявлением можно потерпеть несколько дней, подготовиться.

— А вы не можете быть опекуном?

— Вряд ли. Мы не в родственных связях и со мной будет все долго. Пока проверят. Да и на время следствия никто на это пойдет. — Опускает глаза и прикусывает губу. Ева, почему он это делал?

— Я не знаю. Выпивал, злился, срывался на мне.

— Только тебя трогал, Вову нет?

— Пытался, я заступилась и получала. А потом на следующий день он вымаливал у него прощение и Вова все забывал.

— Тебе надоело так жить, и ты решила сбежать?

— Да.

— Почему ты пришла именно ко мне? Откуда меня знаешь?

— Я же сказала, что нашла на сайте вашу фотографию.

— Не убедительно. Если врешь, хотя бы правдоподобное придумай. Я не в жизнь не поверю, что девушка, которая так беспокоится за своего брата, оставила бы совершенно незнакомому человеку, фотографию которого нашла на сайте.

Опускает глаза. Раскусил ее.

— Ладно, я слышала кое-что о вас.

— От кого?

Молчит и теребит ноготь.

— Говорить не хочешь. Допустим. Какие были идеи, что я буду делать с чужим ребенком?

— Я не знаю. Я думала, что вы хороший и что-нибудь придумаете.

— Я мысли читать не умею. Вызвал бы полицию и вернул вас назад. Я и сейчас так должен сделать. Потому что если он заявит в полицию, я буду виноват. Ты меня сейчас подставляешь и даже не представляешь как?

Кусаем губы, смахивая ладошкой слезы.

— Если бы я пришла и сказала, приютите нас, нам негде жить. Вы бы позвали? Простите, я правда не думала, что вы за мной побежите. Я хотела оставить Вову у надежного человека. А сама я бы пристроилась где-то. Потом забрала бы его.

— Где-то это где? На панели? Даже не представляешь, сколько нестыковок сейчас в твоем рассказе и вопросы, на которые у тебя нет ответа, потому что ты все время чего- то боишься и скрываешь.

— Я думала, вы клятву Гиппократа давали, обязаны помогать другим. Поэтому и верила. Если бы вы отказались. Наверное. Мы бы вернулись в квартиру

— Клятва Гиппократа — это немного другое. Это обещание честно исполнять свой врачебный долг, посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека; быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно и заботливо относиться к больному. Поняла?

— Да.

— Что завтра делать знаешь? — Снова кивает. — Отлично. Готовишь ты вкусно, молодец, — наконец смягчаюсь и улыбаюсь. — Я купил продуктов там, если будет желание, завтра можешь тоже что-то приготовить. Если мы все решили, Ева, то я бы лег уже спать. Мне надо выспаться.

— Конечно.

Про Артемиду не напоминаю, просто тихо прикрываю ее покрывалом, чтобы Ева не думала о ней, и ложусь спать.

Отключаюсь быстро. Моментально.

Переворачиваюсь на другой бок и свет, проникающий через веки, будит. На часах два часа ночи. Ночник включен на кухне. Подозрительно, кто не спит. А может это разгадка? Борюсь со сном и тихо, бесшумно поднимаюсь. Надеваю носки в темноте, чтобы не было слышно шагов от прилипающих к паркету ступней, иду на кухню. Даже дышать останавливаюсь, чтобы не спугнуть. Чтобы не успела ничего скрыть и спрятать.

Заглядываю на кухню.

Ожидаю увидеть, что угодно, даже, что Еве не спится, и она лепит пельмени. Но только не то, как девушка, свернувшись на небольшом диване, спит на кухне. Ночник включен. Помню про то, что она боится темноты.

— Ева, — касаюсь плеча, чтобы разбудить. — Ева. — Чуть громче.

— А да? — щурится от света. — Я уснула. Утро уже?

— Нет, ночь. Ты чего тут спишь?

— Вову там положила, на диване.

— Иди, ложись сама к нему, там много места.

— Мне и тут нормально. Правда. — Зевает, прикрывая ладошкой рот, и закрывает глаза, чтобы спать дальше.

Черт.

— Давай-давай, вставай. Иди нормально ляжь и спи. — Никак не реагирует, поэтому приходится самому взять ее на руки, чтобы отнести.

— Валер, не надо, пожалуйста. Я не буду там спать, — упирается в меня и предупреждает, когда мы уже выходим из кухни.

— Я Вовку заберу к себе. И не спорь.

— Я не буду там спать. — Темно, глаз не видно, но слышу, как голос дрожит.

— Да что случилось?

— Я не буду спать в одной комнате со змеей.

— Ах вот оно что! — усмехаюсь и останавливаюсь в коридоре. — Там все закрыто. Это безопасно.

— Я все равно уйду оттуда.

— И что мне с тобой делать?

— Вернуть на кухню.

— С какого Эдема тебя изгнали, а? — Разворачиваюсь и иду к себе в комнату. — Ложись тут, а то я не засну, представляя, как ты там корчишься.

— Спасибо, а вы?

— Спи.

Сам иду на кухню, выпиваю стакан воды, выключаю ночник и возвращаюсь в свою кровать.

В конце концов, это моя квартира, моя комната, моя кровать и я хочу спать тут. К Еве я приставать не собираюсь, поэтому все должно пройти спокойно.

Казалось бы. Но она снова просыпается. Кажется, только глаза закрыл, а она уже бормочет что-то во сне. И я начинаю догадываться, почему Вова не хочет с ней спать. Меня бы тоже это довело, и я бы скинул ее с кровати, а лучше отнес назад на кухню и выспался. Но я этого не делаю. Сначала пытаюсь прислушаться и понять, о чем говорит, но это настолько набор слов несвязанных, что в три часа ночи не хочется решать этот ребус.

Кладу руку на плечо и глажу. Тихо, спокойно. Чтобы расслабилась и уснула. Она сразу дергается, а потом руку мою берет и к себе неожиданно прижимает. Случайно груди касаюсь и сам себя слышу, как сглатываю. Только так она расслабляется, восстанавливает дыхание и засыпает.

Так и лежу в неудобной позе. Зря ее рядом с собой положил в одну кровать. Волнует она меня. Вот вроде бы не должна. Странная, скрывает что-то, не договаривает, нервная, сутки знакомы.

Или я просто подменяю понятия. Забота о ком-то, чтобы чувствовать, себя нужным кому-то.

Терапия. Это всего лишь терапия для нее.

Уговариваю себя. Ложусь ближе. Стараюсь не касаться лишний раз. Вторую ночь уже так и засыпаем.

Просыпаемся благо в разных концах кровати. Соприкасаемся только кончиками пальцев ног.

Даже не знаю, запомнит ли она это, но напоминать не буду. Не хочу, чтобы подумала, что пристаю.

Я тут же ногу убираю и поднимаюсь. Прикрываю дверь в комнату. Она пусть спит еще, а мне надо собраться и на работу. Принимаю душ, чищу зубы, бреюсь. Стандартный набор, но делаю его тише, чем обычно, чтобы лишний раз не тревожить своих поселенцев.

Но когда выхожу из ванной комнаты, слышу как кто-то уже орудует на кухне. Тихо заглядываю. Ева что-то накладывает и ставит в микроволновку.

— Ты чего так рано поднялась? Разбудил?

— Проснулась. — Дергается, оборачиваясь. — Я вам завтрак делаю.

— Слушай, — откашливаюсь, — хватит уже мне выкать. А то я себя дедом считаю. Можно на “ты”. У нас не такая уж и огромна разница в возрасте.

— Хорошо. Я тебе, — запинается, — завтрак разогреваю.

— Я не хочу есть. Прости.

— Тогда, может, с собой возьмешь? Тебе ведь понравилось вчера?

Очень понравилось, и она права. А я врач и забыл.

— Подожди, разогрей, я позавтракаю. Все лучше, чем кофе из автомата.

— А с собой сложить?

— Сложи.

На еще сонном лице девушки появляется удовольствие. Чуть-чуть и замурчит. Не могу не улыбнуться в ответ.

— Пойду, оденусь пока.

Какая-то ее внутренняя потребность о ком-то позаботится сейчас удовлетворена. И ей ведь этот нравится. Нравится подняться рано. Сделать что-то для меня, да и брата, наверное, также. Хозяюшка. Не говорил ей, но заметил, что пыли нет на полках и обувь ровно составлена, значит, убиралась или подметала. А может это такая благодарность за то, что тоже помог.

Оба, не сговариваясь, не включаем яркий свет еще на кухне. Хочется плавно проснуться, поэтому ем в полумраке.

— Ты сегодня обзвони своих. Расскажи ситуацию. Хорошо? Найди того, кто тебя прикроет и возьмет временную опеку над братом.

— Хорошо. Я все сделаю.

— Все наладиться, Ева.

Не знаю, правда, когда, но поддержать ее обязан.

— Я, ведь, не пожалею о том, что помогаю тебе?

Слова срываются с языка неожиданно даже для меня. А она меняется в лице. Тускнеет. Закрывается.

Глава 8. Валерий

Следующие несколько дней я понимаю, что кроме моей галактики, сосредоточенной в основном на работе, существует и другая. Рядом. Дома.

Все вдруг начинает крутиться там. Интересно возвращаться к себе же. Интересно, когда кто-то тебя встречает. Ждет, чтобы вместе поужинать.

Хоть и понимаю, что это временно все, но хочется побыть в этом уюте. Всегда вкусно пахнет и наготовлено, убрано. Вовка, который узнав, что я врач, живо интересуется всем, что связано с медициной. А мне нравится рассказывать кому-то об операциях и строении тела, не вызывая отрицательных эмоций и отвращения.

Даже подтрунивать над Евой и пугать ее змеей становится весело. Спать в зале наотрез отказалась. Ну а на кухне я сам ей не разрешил.

Эти двое даже уговорили меня посмотреть вместе фильм. Я сто лет не делал этого. Слишком долго и слишком много времени, которое можно потратить на изучение чего-то более полезного. Но не сегодня.

Артемиду пришлось прикрыть, потому что при ней Ева даже заходить в комнату отказалась. Я доставал уже Вовке питона, давал подержать. Мальчик очень любознательный и ему хотелось знать о змее все. Честно говоря, я даже боюсь, что когда-то он ее выпустит и тогда Еву надо будет с потолка снимать.

Мы раскладываем диван. Вовка ложится посередине. Я и Ева по обе стороны от него. Вова держит огромную тарелку с попкорном, чтобы всем было удобно брать с центра.

Но уже минут через десять я понимаю, что это было ошибкой. Вовка крутится туда-сюда, дергает сестру, чуть не разворачивает попкорн и, единственное правильное и, главное, быстрое решение развести их в разные стороны.

Поэтому по центру ложусь я. Вовчик нехотя меняется местами, но выбора у него нет. А мне приходится лечь рядом с девушкой. Касаюсь бедром ее ноги. Рукой задеваю край футболкам и обнаженную кожу предплечья.

Фильм идет, развязывая интригу, а я пытаюсь не думать о том, что мы так близко лежим.

Вот с Вовой вроде бы тоже самое. Он даже ногу на меня закинул и ничего. А тут каких-то сантиметров десять кожа к кожа, но ощущение, что я слышу, как у нее кровь в венах течет.

Сейчас бы отодвинуться от нее, но уже неудобно. Вова встает, и выключает свет, погружая комнату в темноту. Еще лучше.

Фильм набирает обороты, и я отвлекаюсь туда. Как бы не пытался убрать руку, чтобы сделать звук телевизора громче или Вовке плед поправить, все равно в итоге она слишком близко.

Засмотревшись на эпизод с аварией, сбиваюсь с очереди и нащупываю в миске с попкорном ее пальцы. Делаю вид, что не замечаю.

Не понимаю себя. Она же только вышла из возраста подростка, хоть и повзрослела рано. А я так реагирую, будто рядом уже сформировавшаяся женщина.

Вовка поворачивается боком и укладывает на меня ноги. Даже брови нахмурил, так интересно ему.

Ева же сползает вниз и расслабляет голову, утыкаясь мне в плечо. В полоборота поворачиваюсь к ней и вижу, что глаза полузакрыты.

Несмотря на то, что сюжет фильма достаточно динамичный, ее похоже не заинтересовало. Следующий раз пусть сама выбирает.

Следующий раз…. а будет ли он следующий раз?

Подкладываю руку ей под шею, чтобы удобней было, и смотрю дальше.

По шее дыхание теплое. Равномерное.

Сосредотачиваюсь на ранении главного героя. Про себя проговаривая, что режиссер сделал не правильно, а мысли то и дело все равно возвращаются тем местам, где ее кожа соприкасается с моей.

— Вов, Ева заснула. Давай ее в кровать уложим.

— О, давай. Тогда можно будет подольше посидеть. — Мальчик тихо ставит фильм на паузу. И разочаровывать, что больше смотреть не будем, я пока не хочу.

Беру девушку на руки и несу в свою комнату. Вовка уже расстилает кровать. Укладываю Еву.

— Может, ей змею подложим? — Заговорщику шепчет. Он ведь устроит ей когда-то это. По-любому.

— Любишь ты сестру, я смотрю.

Он смеется и затыкает следом рот ладошкой. Боится разбудить.

— Пошли.

— Вов, — пользуюсь тем, что мы одни и хочу поговорить о том, что у них там происходило дома. — Как к тебе отчим относился?

— Отчим? А… Отчим это он Еве. Мне отец. Я его не вижу почти. Утром, когда в сад Ева ведет, он еще спит. Вечером он приходит поздно. Ест. Мне надевает наушники, включает телек, закрывает комнату и запрещает выходить. Раз попытался, так ремня получил и больше не дергаюсь.

— А сестра?

— С отцом. Я не знаю. Но она всегда грустная приходит, не разговаривает. Ложится, отворачивается. Иногда плачет. Мне никогда ничего не говорила, но мне кажется, что он ее обижает. У нее синяки часто. Она их замазывает, но я все вижу.

А перед глазами те отметины на теле, что я видел в первую ночь, когда мы встретились. И которые до сих пор в моем телефоне.

— А ты никогда не спрашивал, что там происходило?

— Спрашивал. Она ничего не рассказывала.

Больше не лезу. Теперь уже молча смотрим фильм. Может зря ее отнес. Не хватает теперь. Хочется в кровать свою вернуться и ждать повода, когда ей снова что-то присниться и надо будет успокоить и обнять. Я даже не знаю, помнит ли она что-то или нет.

***

— Варь, привет, — звоню сестре друга на следующий день с работы. Варвара только «за» выведать какую-то информацию или наоборот растрепать кому-то информацию. Короче, она любит поговорить, только надо ей правильно задать вектор общения.

— Привет, Валер.

— Слушай, можешь ко мне опять съездить?

— Еще кого-то подобрал?

— Нет. Не могу разговорить Еву. Мне надо знать, что ее отчим делал. Она мне не рассказывает. Или стесняется, или боится.

— Ты думаешь, он ее…?

— Не знаю этого, но знаю, что есть еще сотни методов, что можно делать с молодой девушкой. Надо только тебе предлог придумать.

— Слушай, мне этот Вовчик звонил, брат ее, звал в гости. Я ему очень понравилась. Так что заеду к ним сегодня.

— Отлично. Ну ее разговорить надо, ты поняла? Расслабить.

— И?

— Ну, найдешь у меня там, в шкафчике, для хорошей душевной беседы кое-что.

— Папочка дает добро?

— Даю, — усмехаюсь в ответ. На самом деле Варя по возрасту, как Ева. Возможно, у них и получилось бы сдружиться.

— Прикрой перед братом и родителями, если мы войдем во вкус.

— Договорились.

Глава 9. Ева

— Иди, ложись, — тихо произношу, чтобы голосом своим не взбудоражить ее.

В темноте только силуэт ее вижу. Сложно понять в каком она сейчас состоянии, поэтому слежу за Евой. Медлит. С закрытыми глазами стоит и дышит медленно.

— Ева, — пытаюсь достучаться до ее сознания.

Девушка вздыхает и резко, будто что-то для себя решила, отталкивается от стены и идет с закрытыми глазами на меня. Между нами всего-то пару шагов. Так быстро приближается, что я не успеваю остановить, а она наталкивается на меня.

Как песок кинетический становится в одно мгновение. В моих руках обмякает и растекается. Так быстро все, что пока ее подхватываю, сам оступаюсь и спиной на кровать падаю.

Руками тело ее придерживаю, чтобы не ударилась, когда приземляться на меня будет. Легкая. Воздух становится густой в темноте. И я тонкую талию в руках сжимаю крепче, чтобы аккуратно с себя снять Еву, а она это по-другому воспринимает. Губы касаются моей шеи и скользят вверх.

Понимаю, что она пьяна, завтра неловко будет. Крепче сжимаю талию, приподнимая и отрывая девушку от себя. Ее глаза стеклянные. Сквозь меня смотрят.

Она губы пересохшие языком облизывает. Почему у меня такое ощущение, что мне яблоко запретное предлагают. Не будет потом рая и спокойствие в душе.

Не отталкиваю ее, но и шаг навстречу не делаю.

Ева опускается на меня сама. Губ касается и целует. Сама. Привкус вина на языке. Я не заставляю. Понимаю, что неправильно это, она девчонка совсем, завтра ей стыдно будет, остановиться надо. Но она такая податливая и приятная. Руки сами тянутся к пояснице и ниже.

Ева вдруг губу резко мне прикусывает и вскакивает с криком.

Следом чувствую, как по ноге скользит что-то бархатное, гладкое и теплое. Тоже на автомате одергиваю ногу, но понимаю, что это Артемида моя. Черт. Она тут откуда?!

Ева залазит в полумраке на комод с другой стороны от кровати и визжит.

Поднимаюсь, ночник включаю и к Еве иду в первую очередь. Боюсь, что у нее сердце остановится от страха.

— Тише ты, не вой, я сейчас уберу ее. — Вздрагивает, когда касаюсь ног.

— Чего она залезла туда? — К нам даже Вовка прибегает. Вот я идиот! А если бы он раньше зашел? — Ой, а чего Артемида тут? — Вовка кивает на кровать, а Ева плачет навзрыд и ищет глазами, куда бы еще повыше забраться. Хорошо, что у меня шкафа в комнате нет. А то я бы не снял ее оттуда.

— Вов, почему Артемида по дому ползает? Я не разрешал открывать без меня!

— Вэлмен прости, я поправлял ей интерьер. — Сразу веселое настроение у ребенка пропадает. И поделом.

— Какой интерьер, Вов!

Ева громче визжит, когда Артемида тихо ползет по моей кровати и скручивается на подушке, где спит девушка.

— Ева, да не кричи ты! Она не съест тебя. — Успокаиваю, как могу, но получается не очень. Надо убрать для начала источник раздражения. — Да она ничего тебе не сделает! Ева, слезь, пожалуйста.

Боюсь оставить девушку в таком состоянии в метре от пола. Координация нарушена, упадет еще. Хуже будет.

— Ууу, выброси ее в окно, тогда слезу.

— Она безопасна. Ты вон, какая большая, а Артемида совсем маленькая. Не съест она тебя. Иди сюда, я сниму тебя.

— Не трогай меня, я никуда не слезу. — Упрямая зараза.

— Ева, это же змея, ей на комод забраться это минутное дело. — “Помогает” Вова.

— Вова, блин, помолчи, — одергиваю подстрекателя, а тот хохочет только. — Ева, спустись, пожалуйста, упадешь, хуже будет потом. Рассказать тебе, какая реабилитация после перелома?

— Убери ее, я слезу.

— Ты спустись. Сядь хотя бы, я унесу ее тогда. — Дышит часто. А я в глаза смотрю. — Если бы мне нельзя было доверять, ты бы не подошла ко мне возле больницы.

Косится на кровать, но опускает руки мне на плечи и аккуратно опускается. На комод садится, ноги поджав. Пальцами чувствую, как кожа ее вибрирует. Как она боится, но хочет доверять. Напоминание о больнице отзываются в ней.

— Вова, скорее всего, просто не до конца защелкнул замок. Я сейчас закрою дверь в комнату, а ты спокойно ложись спать. Артемида больше не выползет. Я сам проверю.

Зажата вся, напряжена. Взгляд мутный, но, надеюсь, услышала меня и ничего не натворит.

Забираю Артемиду, киваю Еве ложиться спать. Сам закрываю дверь. Лучше мне сегодня поступиться принципами и лечь с Вовой.

— Вов, я говорил без меня не трогать. — Строго говорю мальчишке, когда оказываемся одни. — Со мной можно открывать террариум, без меня — нет.

— Ты сказал, что она безопасна. — Кивает на калачик, который опускаю на дно террариума.

— Безопасна, но без меня нельзя. Чтобы не было вот такого.

Следом за спиной слышу, как хлопает дверь в ванную комнату.

Было бы слишком просто для меня, если бы Ева легла просто так спать. Тысячный раз жалею, что Варю попросил об одолжении.

Облизываю губы, на которых все еще вкус запретного поцелуя.

— Давай, спать ложись, а я пойду твою сестру успокаивать.

— Ну, Вэлмен, рано еще.

— Спать, Вова. Это не обсуждается. Я устал очень.

Пацан вздыхает, но раздевается. Жду, когда уляжется. А в душевой слышу, как течет вода. Неужели все? Мой абонемент в Рай закончился, а новый не подразумевается?

Выключаю свет в комнате, желаю Вовчику спокойной ночи и выхожу, закрывая за собой дверь. Какая будет ночь у меня посмотрим…

Глава 10. Валерий

Теперь мне уже кажется, что оставить их дома одних было плохой идеей. Очень плохой. Если мне звонят и предупреждают, что у меня из квартиры пахнет гарью, хотя такого никогда не было, то это критично. Даже с работы отпустили экстренно, хотя обычно я, наоборот, задерживаюсь.

С легким волнением заезжаю во двор. Не хотелось бы увидеть, как из моей квартиры идет дым, а под домом меня уже ждут пожарные. С облегчением выдыхаю, хотя бы тут все спокойно.

Голову вверх поднимаю и вижу, что окна на кухне открыты. Проветривают, значит.

На моем этаже, и правда, стоит запах гари, но дыма нет. Надеюсь, что Варя не врала и у них просто что-то подгорело. Но этих двух я точно больше не оставлю одних.

Дверь в квартиру открываю и ежусь. Дубарина. Окна открыты везде.

— Валерик пришел, — смеется раскрасневшаяся Варя и обнимает меня, приветствуя. Шубку свою накинула и в ней расхаживает.

— Варь, что тут происходит?

Ева за ней выходит в моем халате большом, глаза виновато в пол опущены. На нее ругаться сложно, ей итак досталось от жизни.

— Привет, — еле слышно произносит, а я только киваю в ответ.

Хоть девушка и живет тут временно, но главной для себя я все равно определяю Варю. Поэтому и достанется ей.

— Мы тебе ужин готовили и заболтались. — Мило и невинно улыбается Варвара. — Ты же сам хотел…

— Ну не квартиру же мою поджигать. — Перебиваю ее, чтобы лишнего не ляпнула. Язык у нее сейчас, как змея, может сказать и лишнее, если еще не сказала.

— Валер, ну не злись. Иди, поешь лучше. Ева так вкусно готовит, что я хочу с вами жить или к себе ее забрать.

На Еву бросаю взгляд. Улыбается, поджимая губы, чтобы скрыть удовольствие. Не просто улыбается дежурно, а искренне. Ей приятно. Наверное, и что Варя хвалит, и что заступается.

— Варь, это не шутки. — Читаю ей небольшую лекцию. Любя. Она знает, что злиться долго на нее я не буду.

— С вами, ребята, очень хорошо, но мне пора домой. Валер, ты обещал перед мамой слово замолвить, чтобы они сильно не бубнили.

Блин, Варя! Спалит меня перед Евой. Потом объясняй.

— Я позвоню им.

— Вызовешь мне такси, Валер?

Надо вызвать, но как-то опасно ее в таком состоянии одну с таксистом оставлять. Девчонка, ведь, совсем еще.

— Давай, я лучше Рому или Юру попрошу тебя подбросить.

Набираю сначала Ромку. Обычно он меньше занят. Они оба моих лучших друга. Есть еще один, брат Вари, но он пока на соревнованиях. Я бы и сам завез девушку, но у меня тут остается маленький ребенок и еще одна девушка ненадежная, которая уже сегодня сделала попытку поджечь квартиру. Поэтому безопасней для всех позвать друга на помощь.

Прохожусь по квартире и закрываю окна. Жду, когда Ромка ответит. С большего запах выветрился, с этим можно жить. Вовка спрятался под одеяло, чтобы не замерзнуть.

— Привет, Вэлмен, — кивает мне и дальше смотрит какую-то передачу про динозавров.

— Ром, привет, ты занят сильно? — Приветствую друга, когда тот отвечает.

— Привет, Вал. Дома. Отдыхаю. А что случилось?

— Да у меня тут подруга наша общая застряла, надо бы ее безопасно доставить домой.

— Какая это подруга? — Заинтересованно усмехается.

— Боевая, Ром, — Варя.

— Варя? Если она у тебя, может ты сам ее и доставишь?

— Я не могу. Потому что тогда вторую надо будет оставить одну.

— О, Вал, ты что там устроил?

— Ром, правда, нужна твоя помощь, — на его шутку не реагирую. — У меня тут две пьяные девушки и маленький ребенок. Я не могу оставить одну и отвезти вторую, такси тоже не очень доверяю. Ты можешь Варю домой отвести или мне Юре позвонить?

— Ладно-ладно, не заводись. В течении часа подъеду, пойдет? — За что люблю их, что по интонации понимают, когда шутка, а когда юмор надо отложить в сторону.

— Да, пойдет, спасибо.

— Но ты, прям, меня заинтриговал.

— И еще, давай Егора не будем ставить в известность? Ничего страшного не произошло же, а он беситься будет, что его я его сестру фактически споил.

— У вас что-то с ней есть?

— Нет, ты что! Так, нужна была маленькая помощь, чтобы разговорить другого человека. Они перестарались.

— Что у тебя происходит, Вал?

— Потом расскажу, Ром, сейчас просто выручи.

— Окей.

Рома отключается, я иду на кухню. Девушки хихикают, о чем и смотрят вдвоем на меня. Когда успели только так спеться?! Варя поворачивается к Еве, какие-то знаки ей делают и обе начинают снова хохотать. За стол сажусь спокойно и ем чебурек в форме… ежа?

— Вы ничего не курили?

— Неа, — сидят напротив и смеются. Пустая бутылка на столе возле раковины. Сам же попросил Варю, а теперь жалею.

Ева другая сейчас. Не боится смотреть в глаза, смеяться, шутить даже. Как будто маску сняли с нее, но вряд ли надолго. Говорим ни о чем. К запаху гари даже привык.

Рома приезжает минут через сорок. Специально поднимается, чтобы посмотреть, что у меня тут происходит. Не хотел их ставить в известность. Рома тактично не задает лишних вопросов, хотя знаю, что завтра позвонит и выпытает, почему у меня живет молодая девушка и ребенок. И почему я, черт возьми, ничего никому не сказал.

— Ромочка, ты, что мой водитель сегодня? — Варя обувается и хохочет.

Рома усмехается и смотрит на меня. Вскидывает бровь и поджимает губы. Мне, как и ему, смешно, с пьяной Вари. Она бесподобна.

— Твой, твой, давай, одевайся скорей.

— Да, сэр. — Покачиваясь, держится за его плечо.

Они, наконец, оставляют нас и уезжают. Теперь о Варе я могу не беспокоиться.

— Ева, может, ты спать пойдешь? Я уберу тут все. — Без Евы она становится как будто оголенной. Смотрит в одну точку. Потом хмурится и прикрывает глаза, рукой держась за столешницу. — Вот черт. Давай, пошли. Еле стоишь на ногах. — Обнимаю ее за талию. Такая худенькая. Откормить ее надо. Девушка обнимает меня за шею, держась, чтобы не упасть. Так и идет с закрытыми глазами. Прижимается ко мне и тяжело дышит.

В комнате темно. Оставлю девушку возле стены, свет не включаю, чтобы не будоражить ее нервную систему. Одним движением скидываю покрывало и разворачиваюсь к Еве.

— Иди, ложись, — тихо произношу, чтобы голосом своим не взбудоражить ее.

В темноте только силуэт ее вижу. Сложно понять в каком она сейчас состоянии, поэтому слежу за Евой. Медлит. С закрытыми глазами стоит и дышит медленно.

— Ева, — пытаюсь достучаться до ее сознания.

Девушка вздыхает и резко, будто что-то для себя решила, отталкивается от стены и идет с закрытыми глазами на меня. Между нами всего-то пару шагов. Так быстро приближается, что я не успеваю остановить, а она наталкивается на меня.

Как песок кинетический становится в одно мгновение. В моих руках обмякает и растекается. Так быстро все, что пока ее подхватываю, сам оступаюсь и спиной на кровать падаю.

Руками тело ее придерживаю, чтобы не ударилась, когда приземляться на меня будет. Легкая. Воздух становится густой в темноте. И я тонкую талию в руках сжимаю крепче, чтобы аккуратно с себя снять Еву, а она это по-другому воспринимает. Губы касаются моей шеи и скользят вверх.

Понимаю, что она пьяна, завтра неловко будет. Крепче сжимаю талию, приподнимая и отрывая девушку от себя. Ее глаза стеклянные. Сквозь меня смотрят.

Она губы пересохшие языком облизывает. Почему у меня такое ощущение, что мне яблоко запретное предлагают. Не будет потом рая и спокойствие в душе.

Не отталкиваю ее, но и шаг навстречу не делаю.

Ева опускается на меня сама. Губ касается и целует. Сама. Привкус вина на языке. Я не заставляю. Понимаю, что неправильно это, она девчонка совсем, завтра ей стыдно будет, остановиться надо. Но она такая податливая и приятная. Руки сами тянутся к пояснице и ниже.

Ева вдруг губу резко мне прикусывает и вскакивает с криком.

Следом чувствую, как по ноге скользит что-то бархатное, гладкое и теплое. Тоже на автомате одергиваю ногу, но понимаю, что это Артемида моя. Черт. Она тут откуда?!

Ева залазит в полумраке на комод с другой стороны от кровати и визжит.

Поднимаюсь, ночник включаю и к Еве иду в первую очередь. Боюсь, что у нее сердце остановится от страха.

— Тише ты, не вой, я сейчас уберу ее. — Вздрагивает, когда касаюсь ног.

— Чего она залезла туда? — К нам даже Вовка прибегает. Вот я идиот! А если бы он раньше зашел? — Ой, а чего Артемида тут? — Вовка кивает на кровать, а Ева плачет навзрыд и ищет глазами, куда бы еще повыше забраться. Хорошо, что у меня шкафа в комнате нет. А то я бы не снял ее оттуда.

— Вов, почему Артемида по дому ползает? Я не разрешал открывать без меня!

— Вэлмен прости, я поправлял ей интерьер. — Сразу веселое настроение у ребенка пропадает. И поделом.

— Какой интерьер, Вов!

Ева громче визжит, когда Артемида тихо ползет по моей кровати и скручивается на подушке, где спит девушка.

— Ева, да не кричи ты! Она не съест тебя. — Успокаиваю, как могу, но получается не очень. Надо убрать для начала источник раздражения. — Да она ничего тебе не сделает! Ева, слезь, пожалуйста.

Боюсь оставить девушку в таком состоянии в метре от пола. Координация нарушена, упадет еще. Хуже будет.

— Ууу, выброси ее в окно, тогда слезу.

— Она безопасна. Ты вон, какая большая, а Артемида совсем маленькая. Не съест она тебя. Иди сюда, я сниму тебя.

— Не трогай меня, я никуда не слезу. — Упрямая зараза.

— Ева, это же змея, ей на комод забраться это минутное дело. — “Помогает” Вова.

— Вова, блин, помолчи, — одергиваю подстрекателя, а тот хохочет только. — Ева, спустись, пожалуйста, упадешь, хуже будет потом. Рассказать тебе, какая реабилитация после перелома?

— Убери ее, я слезу.

— Ты спустись. Сядь хотя бы, я унесу ее тогда. — Дышит часто. А я в глаза смотрю. — Если бы мне нельзя было доверять, ты бы не подошла ко мне возле больницы.

Косится на кровать, но опускает руки мне на плечи и аккуратно опускается. На комод садится, ноги поджав. Пальцами чувствую, как кожа ее вибрирует. Как она боится, но хочет доверять. Напоминание о больнице отзываются в ней.

— Вова, скорее всего, просто не до конца защелкнул замок. Я сейчас закрою дверь в комнату, а ты спокойно ложись спать. Артемида больше не выползет. Я сам проверю.

Зажата вся, напряжена. Взгляд мутный, но, надеюсь, услышала меня и ничего не натворит.

Забираю Артемиду, киваю Еве ложиться спать. Сам закрываю дверь. Лучше мне сегодня поступиться принципами и лечь с Вовой.

— Вов, я говорил без меня не трогать. — Строго говорю мальчишке, когда оказываемся одни. — Со мной можно открывать террариум, без меня — нет.

— Ты сказал, что она безопасна. — Кивает на калачик, который опускаю на дно террариума.

— Безопасна, но без меня нельзя. Чтобы не было вот такого.

Следом за спиной слышу, как хлопает дверь в ванную комнату.

Было бы слишком просто для меня, если бы Ева легла просто так спать. Тысячный раз жалею, что Варю попросил об одолжении.

Облизываю губы, на которых все еще вкус запретного поцелуя.

— Давай, спать ложись, а я пойду твою сестру успокаивать.

— Ну, Вэлмен, рано еще.

— Спать, Вова. Это не обсуждается. Я устал очень.

Пацан вздыхает, но раздевается. Жду, когда уляжется. А в душевой слышу, как течет вода. Неужели все? Мой абонемент в Рай закончился, а новый не подразумевается?

Выключаю свет в комнате, желаю Вовчику спокойной ночи и выхожу, закрывая за собой дверь. Какая будет ночь у меня посмотрим…

Стучу в дверь, а у самого тысячи мыслей в голове. Что она там делает? Ждет ли меня? Это ведь она меня поцеловала. Второй раз. Я еще не разобрался, зачем она это сделала в первый раз, как она уже целует во второй. А может, глупая идея, конечно, но может, она влюбилась в меня? Не знаю, увидела где-то и придумала себе историю любви.

Но за дверью только шум льющейся воды слышу. Разрешения войти — нет.

— Ева! — зову громче.

Когда понимаю, что отвечать мне не будет, медленно надавливаю на дверную ручку, чтобы, в случае чего, успеть закрыть дверь. Заглядываю внутрь и вижу только силуэт девушки в душевой. Сидит, закрыв дверцу. Одежды ее снятой нигде нет, поэтому смело открываю дверцу и выключаю воду.

— Я не выйду туда.

С закрытыми глазами шепчет и, вздохнув, продолжает сидеть там же. Мокрая, в одежде.

— Я в душ собираюсь, мне раздеться надо. Не помешаю? — После этих слов девушка распахивает глаза и смотрит на меня. — Раздевайся, давай, сухую одежду сейчас принесу и спать.

Усмехается и берется за них влажной футболки, тянет вверх, а я разворачиваюсь и выхожу. Белье ее перебирать приходится на полке, чтобы принести что-то сухое. Не думаю об этом. Это просто ткань. Не хочу запоминать, какого оно цвета итекстуры.

Когда возвращаюсь в ванную комнату, девушка, замотанная в полотенце, сидит на крышке унитаза, упираясь головой о стену. Остатки нашего целомудрия, значит, еще можно спасти.

— Держи, одевайся.

— Я не могу, — вздыхает и опускает плечи.

— Почему?

— Сил нет, я спать хочу и плакать.

Только сейчас замечаю, что синяки начинают ее уже светлеть начинают. Возвращают ей невинный и нежный вид.

— Можно я тут останусь, Валер? Сюда эта гадость не заползет, она же не бобр. Дверь деревянную не прогрызет.

— Тебя она и через вентиляцию найдет. Нравишься ты Артемиде, — усмехаюсь. Правда, смешно.

Когда мне ее подарили, я тоже скептически относился, с осторожностью. А сейчас понимаю, что домашние змеи не такие, как о них говорят и думают те, кто никогда не встречался.

— Нет, нельзя. Давай Ева, одевайся. — Натягиваю ей на голову футболку. Влажные волосы расправляю по спине. Она помогает только в том, что не сопротивляется. Присаживаюсь перед ней и вниз тяну футболку поверх полотенца.

Девушка рвано дышит мне в лоб.

Трусики черные расправляю и натягиваю на пальцах. Ей остается только ноги просунуть, а мне до колен их поднять. Кожа у нее гусиной становится. Ноги идеально гладкие. Стройные.

Манипулирует сейчас мной. Но я сам себя наказываю этой пыткой за то, что захотел таким способом узнать о ней все.

— Дальше сама, вставай.

Беру за руки и поднимаю. Полотенце уже не держится. Раскручивается и выскальзывает из-под футболки. Я по джентельменски отворачиваюсь и жду, когда она оденется до конца сама.

— Всё. — Теплый выдох мне в шею.

— Тогда пойдем в кровать.

— Вдвоем?

— Нет, ты одна.

Хочу ее игнорировать, но не получается все равно. За поясницу девушку придерживаю и тут же подхватываю, потому что ноги ее совсем не слушаются. Ева хоть и легкая, но сама даже стоять не может.

Надо будет Ромке позвонить и узнать, как там Варя.

Подхватываю за бедра и отрываю от пола. Не сопротивляется. Обнимает меня в ответ и голову кладет на плечо.

Футболка задирается, а подушечки пальцев касаются кожи на ноге. Чувствую на ноге уплотнение от гематомы. Сильнее прижимаю, представляя, сколько ей пережить там пришлось.

Разговорить ее сейчас не составит труда, только это будет низкопробно. Хотел бы я, чтоб из меня, в таком же состоянии, о прошлом моем вытягивали информацию? Нет. Не могу с ней так поступить в ответ.

Укладываю на кровать, накрываю одеялом, включаю ночник на минимум и выхожу, закрывая за собой дверь. С ней ложиться в одну постель сегодня опасно.

Беру телефон, чтобы набрать маму Вари и предупредить, что я накосячил. Набираю и жду, когда ответ.

— Евгения Владимировна, добрый вечер.

— Валера, здравствуй. Давно тебя слышно не было. Варя что-то натворила что ли?

— Нет, в смысле натворила?

— Ну, она позвонила и сказала, что останется с какой-то подружкой, к которой она в гости поехала. Вроде бы она сказала, что у тебя будет.

С подружкой? У меня? Рома, твою мать. Что ты творишь!

— А вы про это, да, они у меня. — Теперь придется этих двоих прикрывать. — Я тут девушку с братом приютил, помогаю им.

— Какой ты молодец, Валера.

— Да, я собственно и позвонил, сказать, что все в порядке. Спокойной ночи. Все целы.

— Я знаю, тебе можно доверять.

— Конечно, — вру и перекрещиваю пальцы. Может, мне как-то скостят это вранье во благо спокойствия родителей.

Отключаюсь и тут же набираю Рому.

— Что? — повышает голос.

— Что? — возвращаю ему его же вопрос. — Это я тебя спрашиваю, что? Что значит, Варя осталась ночевать у подружки? Это ты подружка, что ли? Гнева Егора не боишься?

— Знаешь что, на товарищеский суд я тебя с собой потяну. Какого черта ты ее напоил, а мне теперь возиться с этим всем?!

— Что с ней?

— Просто запомни, что когда она пьяна, то укачивает ее быстрее.

— Нет… — усмехаюсь и представляю все это. Мне повезло больше.

— Да. Чистка салона за твой счет. И машину мою отгонишь туда тоже сам.

— Ром, ну прости. Варя в гости пришла, девчонки без меня тут пошерстили, устроили вечеринку чебуречную и обе в хлам.

— Капец. Ты не представляешь, что у меня в машине твориться. Я, наверное, ее продам.

— Да подожди ты, отчистим.

— Варя сказала, что у тебя останется ночевать.

— Знаю уже, я подтвердил ее маме.

— И Егор не должен узнать, что она у меня будет ночевать.

— Я надеюсь, ты не воспользуешься случаем?

Глава 11. Ева

Раскрываю глаза от того, что солнечные лучи слепят. Во рту пустыня.

Голову поворачиваю на бок и рассматриваю рядом не смятую подушку. Валера не ночевал со мной. Впервые за время, пока живу тут, он спал в другом месте. Хотя говорил, что подстраиваться ни под кого не будет.

Пальцы запускаю в волосы, чтобы голову почесать. А пряди жесткие сухие. И стоит только подумать, чем это я последний раз так помылась, как события вчерашнего вечера и ночи всплывают в обратном порядке. Ванна. Валера. Душ. Змея. Мы на кровати и я целую его.

Будь мужчина сейчас рядом, мой прах, после сгорания от стыда, уже бы над городом разлетался. Я еще и пьяная, вдобавок, сидела в ванной, пряталась от змеи. В одежде прям залезла.

Я поднимаюсь и тихо осматриваю квартиру. Вовка спит еще, змея на месте. Домашние брюки Валеры тоже тут. Значит, я была права, и спал он действительно с Вовой.

Телефон звонит. Если Валера, то отвечать не буду. К счастью, это Варя.

— Ева, привет. Ты как?

— Вчера был перебор. Привет.

— Согласна. У меня тоже. Вроде и доза небольшая, но что-то вставило сильнее, чем следовало.

— Варь, я что-то не то сделала вчера. — Поделиться не с кем, но мне нужен сейчас совет. А она знает Валеру как никто.

— Что не то? — осторожно переспрашивает.

— Я Валеру поцеловала, — говорю быстро, выдыхаю и замираю.

— Оу, — сквозь зубы втягивает воздух новая знакомая, — а он что?

— А он ответил, Варь. А потом спать меня уложил и утром на работу уехал. Не разбудил даже. Мне что теперь делать? Это так странно.

— Ха, и что? Вал классный. Занудит иногда только, но друг он отзывчивый очень и внимательный. А ты чего его целовала? Он тебе нравится?

— Ну, вот в тот момент вчера захотелось просто уюта.

— Я так рада, за Вала даже больше. Он со своей работой никого не найдёт никогда. А тут такая красотка рядом живет.

— Варь, подожди, нет еще ничего у нас. Как мне себя вести с ним? Я стесняюсь.

— Э-эх, какое стесняюсь? Он целовал тебя, отвечал, значит, ты ему нравишься тоже.

— Приедешь ко мне? Я боюсь с ним наедине оставаться.

— Ну уж нет. Я там лишняя буду. Третья лишняя. Вы без меня как-нибудь. Я, честно сказать, тоже вчера целовалась. С Ромой. Это парень, который меня забирал. Так что у нас обоих вчера удачный вечер получился. Надо будет повторить, может, это наш ритуал на удачу.

— Когда ты успела целоваться? Ты же домой поехала.

— Поехала домой, но оказалась дома у Ромы. Правда, меня тоже спать уложили. Я сколько себя помню, столько и Ромку. — Я ложусь на кровать, чтобы послушать сентиментальные воспоминания Вари. — Старый друг моего брата. Они когда дружить начали мне лет шесть или семь было. Он мне всегда нравился больше остальных. Но стояло жесткое табу, что мне нет восемнадцати. Я для себя и решила, не думать об этом. А вчера как-то все само получилось. И я вдруг поняла, что мне восемнадцать-то уже стукнуло. Он еще такой злой был на меня за машину. Хотела обнять просто, а… в общем как и у вас. Случайно поцеловала. По-настоящему. А вообще это же круто, Ева. Представляешь? У нас своя компания. Ты с Валерой, я с Ромкой. Все девчонки обзавидуются. Мы встречаемся с очень крутыми взрослыми ребятами.

Я не так воодушевлена, как Варя. И не так уверена в себе. Хотя ее настроение заряжает позитивом.

Делаю завтрак. Кормлю Вовку. Жду звонка и боюсь.

Как себя вести с Валерой ещё не выработала стратегию. Отрицать, забыть, шутить или… Глаза прикрываю и вспоминаю снова. Но не поцелуй. А в ванной. Как он мне одеваться помогал. Как смотрел на меня. Какой аккуратный был и надёжный. Такой бы никогда больно не сделал. Не обидел…

— Вэлмен звонит, Ева, — вырывает из мыслей Вовка.

— Поговори, я занята. — Позорно капитулирую и начинаю зачем-то нарезать салат, хотя мы уже поели.

Но мой чертенок говорит минуту от силы, а потом несет телефон мне.

— Вэлмен с тобой хочет поговорит, Ев.

Предатель. О моих попытках показать брату знаком, что я не хочу говорить, превращается в то, что Вовка озвучивает это вслух, не оставляя права на капитуляцию.

— Алло, — приветливо отвечаю, по крайней мере, я могу сделать вид, что не было ничего или я не помню. Если он джентльмен, то поддержит. Вове киваю на выход.

— Прячешься от меня?

— Кто? Я? Занята просто. — Пытаюсь говорить уверенно, но голос подрагивает. Валера усмехается, как будто наблюдает за мной сейчас и все метания мои видит.

— Как ты?

— Да нормально все, а что?

— Как будто избегаешь.

— Я избегаю? Это ты ночевал сегодня в другой кровати и ушел на работу утром, не разбудив.

Только когда озвучиваю это, понимаю, что как жена его отчитываю.

— Ты храпела, а мне надо было выспаться. — Вроде шутка, но говорит серьезно.

— Я не храплю.

— Вчера храпела. Видимо, побочка от алкоголя.

— Я не помню ничего. — Назло говорю.

— Совсем ничего?

— Ага.

— Жаль, интересного было много, — ухмыляется, хотя я его таким первый раз слышу. — Питона моего только не зажарь.

— Следующий раз, когда змеюка выползет, я открою дверь или окно и выпущу ее.

— Помнишь, получается, что Артемида вчера выползла, а говорила, что не помнишь ничего. — Спалилась и оправдываться бессмысленно теперь уже.

— Ну помню. И что теперь?

— С Варей вам не стоит больше встречаться. Ненадёжные вы.

— А что мы такого сделали? А? Ты хочешь запретить мне с ней общаться? Ты кто, чтобы запрещать мне?

— Ты живёшь у меня, за мой счёт, поэтому да, я хочу контролировать.

— И что мы такого сделали?

— Вы можете быть опасны для мужчин. — В голосе улыбка. Я понимаю, что Валера понял, что немного перегнул. Но про опасность это он зря. Он что себе напридумывал там?!

— Ха. Ты про поцелуй что ли? — Смелость откуда-то появляется. — Думаешь, я пьяная была и не понимала ничего? Хотела тебя соблазнить? Может, еще и забеременеть от тебя? — Волна негодования поднимается и накатывает как цунами, которое уже не остановить. — Ты думаешь только об одном! О чем все мужчины думают! Даже не предоставляешь, что я, может быть, впервые за год немного расслабилась, почувствовала себя в безопасности, что мужчина посторонний мне вред не причинит и не унизит. А ты о чем, подумал?

Оба замолкаем и дышим друг другу в динамик.

— Прости… — Валера сдается первым.

— Не надо. — Перебиваю. — Ты сейчас себя на уровень со всеми опустил.

— Ева, ну прости.

Отключаюсь. Обидно, что так это все вывернул. Лучше бы проигнорировал. Идиот.

Но Валера все равно названивает. Вынуждает принять вызов.

— Что, Доронин? — Огрызаюсь в ответ. Он поставил себя в один ряд с остальными. Теперь мне не стыдно сказать ему «ты».

— Ева, извини.

— Иди, работай, тебя ждут там.

— Ева, обещай, что вы никуда не уйдете!

Ушла бы. Но я не одна и не могу просто так уходить в никуда.

— Не уйдем, все, пока.

— Знай, если ты сбежишь, я тебя найду все равно. До вечера.

Отключаюсь.

— О, Вэлмен, привет, — Вовка встречает Валеру, а я прячусь в комнате. Кутаюсь в мягкий плед, притворяюсь спящей. Не хочу разговоров никаких сейчас, хотя догадываюсь, что этого не избежать.

— Привет, Вов, как дела?

— Скучно без тебя. Достанем сегодня Артемиду? Ты обещал.

— Хорошо.

— А это что? — интересуется брат. Мне все равно, но я все равно слышу их разговор, и выгул питона совсем мне не нравится. Вчера уже выгуливали.

— Это энциклопедия. Ты же хотел про анатомию человека больше узнать. Я взял детскую, чтобы было проще.

— Класс. Пойду Еве покажу.

— А где она?

— Лежит у тебя в комнате. Я напугал ее змеей, так она теперь не выходит.

— Вов, я просил.

— Пока боится надо этим пользоваться. А это кому?

— Это Еве.

— А у нас праздник.

Теперь я уже вслушиваюсь.

— Выходные. Вот какой у нас праздник. Надо наконец отдохнуть.

Замираю, чтобы еще послушать Мне что-то. Как не стало мамы, кажется, мне уже никто ничего и не дарил. И, если Вовке энциклопедию о человеке, то мне, скорее всего, о змеях.

— Иди, полистай, я к Еве схожу, потом покажешь.

— Договорились. Только долго там не целуйтесь.

Вову хочется придушить. Откуда только набрался этого всего?!

— Ну, будем, Вов, но ты нам не мешай. Поговорить надо.

— А о чем?

— Это взрослый разговор. Тебе подробности знать не надо. Не волнуйся, не про тебя.

По легким шагам понимаю, что Вовка бежит в свою комнату. А Валера неспеша раздевается, снимает обувь, моет руки. Шелестит чем-то и заходит в комнату. Прикрывает дверь за собой.

— Привет, — уставший голос снаружи и сразу не хочется его мучить обвинениями и заставлять чувствовать себя виноватым. — Ева, — аккуратно отодвигает край пледа и заглядывает внутрь.

Приоткрываю глаза и вижу перед собой букет, но не цветов. Сладости какие-то, зефирки, дольки шоколада, упакованные в букет. Так мило, что хочется улыбнуться, но я поджимаю губы и сдерживаюсь.

— Что это?

— Букет тебе.

— Не надо было тратиться. Потом счет выставишь за все, что съели?

— Ева, я уже извинился.

Букет шелестит упаковкой и опускается на тумбочку рядом.

— Покормишь меня?

— Еда на плите.

— Надеюсь там не Артемида? — Усмехается Валера, а меня передергивает. — Пойдем, мне скучно одному ужинать. — Сидит и смотрит на меня, улыбаясь.

— Вову позови и змею вашу любимую.

— Пошли, Змейка, и не кусайся.

Валера берет за края плед и поднимает его вместе со мной. Затягивает в кокон, чтобы я не сбежала никуда. И опускается на корточки передо мной. Так мило. Как с маленькой возится со мной, а я так давно такого отношения не чувствовала.

Решаюсь наконец поднять глаза и посмотреть на него. Неловкость пробегает между нами черной кошкой. Хочется развернуться и не идти в направлении друг к другу.

Глаза в сторону. На букет.

— Такой красивый, что и есть жалко.

— Хочешь, сфотографирую тебя с ним?

— Хочу, — улыбаюсь, а Валера подает мне букет, поправляет волосы и делает снимок.

— Теперь можешь есть.

— Валер, я хотела попросить кое-что.

— Сначала накорми, потом проси.

становится спокойней, что он не поднимает тему вчерашнего вечера. Скидываю плед и поднимаюсь.

— Извини, что я сегодня к тебе по фамилии. Грубо вышло, наверное?

— Зато сразу стало понятно, что тебя это задело, — усмехается в ответ и усаживается за стол. — Ты где готовить научилась? Пахнет вкусно.

— Мы с мамой много времени проводили, готовили в это время, я так и научилась.

— Очень вкусно, я даже не знаю, что буду делать, когда ты оставишь эту квартиру. Я привык уже. — Взгляд на него бросаю. Он смотрит в ответ. Ждет реакции. — Ты нашла опекуна для Вовы? Надо завершить это дело.

— Есть одна тетя, согласилась помочь. Но я не уверена. Она вроде и не отказала, но желания особого нет.

— Даш мне ее номер, я сам позвоню. Что ты хотела попросить?

— Я в университете не появлялась неделю, мне надо учится. Можно перейти на дистанционное обучение, если есть справка о болезни. Но ещё мне нужен компьютер или ноутбук. Я видела у тебя есть.

— Да, хорошо, конечно. Я сделаю тебе учетную запись, чтобы ты могла работать.

— Спасибо.

— Ммм, это что?

— Это овощное рагу. Овощи очень полезны.

— Пахнет обалденно. И я знаю, что овощи полезны. Ты не ешь?

— Мы…

Я не успеваю договорить, как в комнате появляется Вова и показывает мне энциклопедию. Яркая, качественная, на хорошей бумаге. Валера заморочился, как и с букетом. Его желанию свести вчерашнюю ситуацию на нет, хочется только радоваться.

Мы проводим довольно спокойный вечер. Ни о чем. Валера с Вовкой изучают анатомию человека. Возятся со змеей. Я закрыла дверь и предупредила, что видеть ее не хочу тут.

Намерено или нет, но каждый из нас держит дистанцию. Мало ли что.

Валера достаточно быстро создал мне учетную запись и доступ у меня был только к ней. И маленькому кусочку на жестком диске. Его файлов и документов я не видела. Заходу на диск группы и делаю работы, которые упустила.

— Вовчик, уже спать лег, ты долго? — Валера заглядывает в комнату, а я проверяю время. Одиннадцать вечера.

— Нет, заканчиваю.

— Я в душ и спать. — Киваю и закрываю свои файлы.

Валера-то спать, а мне, где ночевать. Вчера он у Вовки был. Сегодня мне, получается, надо оставить эту кровать?

Слышу, как в душевой вода включается. Он там душ принимает. Что на меня вчера нашло? Зачем поцеловала?! Не знаю что, но спать я тут точно не буду.

Пока в ванной шумит, быстро переодеваюсь в пижаму и иду к Вовке в комнату. Выдыхаю и подсвечиваю террариум. Змеюка спит. Передергивает от ее вида. Проверяю сама замки, что закрыто все и накрываю еще покрывалом.

Ложусь на край неудобного дивана и слышу, как вода затихает. Одевается быстро. Выходит. В комнату идет. Бубнит что-то. Идет сначала на кухню. Потом в нашу сторону.

— Почему ушла? — присаживается на корточки возле меня и шепчет.

Что за вопрос? Что я должна ответить? Чтобы снова тебя не поцеловать?

— Мне кажется, так правильно.

— Пойдем, все равно в одной комнате со змеей ты не уснешь.

— Я постараюсь.

— Приходи если что, — ухмыляется в ответ и щелкает меня по носу.

Глава 12. Ева

— Послушная девочка… — тянет вязко каждое слово и подзывает к себе. — Иди к папочке.

Улыбается. Посмотри на него со стороны и подумаешь, что он идеальный. Добрый, отзывчивый, заботливый, сына любит. За падчерицей присматривает. Отец-одиночка.

На самом же деле он гнилой внутри. Оборотень. Внешне человек, внутри дьявол. Для него нет принципов, морали, только его грязные желания, удовлетворение потребностей.

— Чего стоишь, на колени опускайся. — Выводит из мыслей. Начинает злиться и стягивает с бедер полотенце. Зажмуриваюсь тут же.

Слышу теперь только как усмехается.

— Давай, Ева, смелее. Мне нравится, когда ты это делаешь, и плачешь. Это так романтично. Моя рабыня маленькая. За еду папочке делает приятно.

Тело каменеет. Мозг приказывает не делать этого. Не подчиняться.

— Ты хочешь оказаться на трассе, а твой братик в детдоме? — Спокойным голосом жалит больно. — Поверь, лучше сделать то, что я тебе сейчас предлагаю, и дальше спокойно. — Говорит так, как будто это последний раз. когда-нибудь не выдержу и сбегу отсюда. — Считаю до пяти, Ева, иначе ты знаешь, что будет дальше. Один, два… пять!

Глаза раскрываю и за горло хватаюсь воздуха мало. Дышать нечем. Пытаюсь глоток хотя бы сделать, а внутри спазм.

Только шум гортанный могу издать. Трясет всю так, что сжимаюсь и в голос рыдать начинаю.

Одеяло хочу с себя сбросить и выбраться из кровати этой. Но ноги путаются и я падаю на пол. Боль разливается по плечу.

— Ева, что случилось? — шепот над головой и чьи-то руки обхватывают за плечи, пытаясь поднять.

Сбрасываю с себя и в сторону отползаю. Не хочу, чтобы трогал кто-то. Прикасался. Заставлял. Угрожал. Шантажировал.

— Ева, тише. Это я. — Голос знакомый. — Тебе приснилось что-то?

Глаза распахиваю и вижу Валеру. Единственный, кто пока не делал больно. Пока. Но мужчины слишком жестоки, чтобы не сделать, кода-то так, как хочется им.

Но сейчас он безопасен.

— Иди сюда, — протягивает руку и подбирается ближе. Его не пугает мой вид, моя истерика, мои кошмары, — пойдем со мной, а то брата разбудишь.

Валера уже возле меня и обнимает. Погружаюсь в его объятия. Теплота и забота успокаивает немного. Помогает встать и прижимает к себе. Так странно все у нас. Совершенно посторонний мне мужчина. Между нами ничего нет, но хочется все время быть с ним рядом. В объятиях. Как будто в эти моменты активизируется максимальный режим безопасности.

В темноте я только могу чувствовать его уверенную ладонь, которая сжимает мою. Острожные шаги, чтобы не разбудить брата. Бережное отношение ко мне, как будто неверный шаг и я окончательно разобьюсь.

Укладывает в свою постель и бубнит, что не надо было отпускать тебя.

Только немного алкоголя или Валера рядом оттягивали возвращение кошмаров.

Рядом опускается и гладит меня волосам.

Я пытаюсь успокоиться, но от возвращения ужасных воспоминаний все еще трясет. Частое дыхание никак не может восстановиться, а слезы лишь на несколько минут престают оплакивать ужас воспоминаний. А потом снова возвращаются.

Мне хотелось, чтобы он отвернулся и не трогал меня.

Руку аккуратно пропускает мне под шею и тянет к себе. Прижимает и волосы нежно перебирает. Затылок массирует, успокаивает. Я руки к себе прижимаю, не знаю, куда их деть. Что можно делать, а что нет. Вчера я явно была смелее. Сегодня каждое движение анализирую.

Большим пальцем по виску ведет, а пальцы остальные все еще в волосах за ухом.

Губы сухие на лбу своем чувствую.

— Что тебе приснилось?

Я не хочу, чтобы мой грязный сосуд внутри разбился и он узнал все. Может для него это и не будет чем-то прям из рамок вон выходящим, но я потом не смогу смотреть на него и не стыдится, когда расскажу о чем-то из моей жизни до него.

— Не спрашивай, я все равно не расскажу.

— Почему? Доверяй мне. Я на твоей стороне. Помочь тебе хочу. Но я не смогу, если ты сопротивляться будешь.

Глава 13. Валерий

Просыпаюсь. Но еще до того, как глаза открываю, чувствую, как на меня смотрит кто-то. Безотрывно. Долго.

Резко глаза открываю, но успеваю заметить, как Ева свои закрывает. Усмехаюсь бесшумно. Маленькая такая. Подсматривала. Как будто я ругать буду.

Как вино мое выпили, ого какая смелая была. Сейчас тушуется.

— Я видел, как ты подсматривала.

Улыбаюсь и жду, когда сознается.

Ева глаза приоткрывает, но, когда видит меня, снова прячет их.

— Что? Ты неделю спишь в моей постели и тут вдруг только поняла это?

Губки свои персиковые приоткрывает возмущенно. И шумно вдыхает. Как это я, такой дерзкий, такие вещи вслух озвучиваю?

А мне только веселее становится, как ее щечки розовеют. Рада бы сейчас высказаться, но стесняется передо мной.

Хотя чего? Вчера так мне ничего про себя и не рассказала. Могу только догадываться.

— Пойду, завтрак сделаю. — Разворачивается спиной и собирается сбежать, но я успеваю перехватить и вернуть назад.

Правда теперь, чтобы удержать ее приходиться ближе придвинуться и рукой держать за талию.

— Ночью так и быть не стал тебя пытать, но сейчас хочу услышать, что тебе приснилось.

— Я уже сказала, что не расскажу. — В грудь мне ладошками упирается, чтобы сохранить дистанцию.

— Расскажешь.

— Нет, — усмехается в ответ.

— Я сейчас не шучу. Отчим, да?

— Какая разница, что приснилось? Это в прошлом!

— В прошлом оно станет, когда он за решеткой окажется. А пока это твое настоящее. Нельзя прощать насилие над собой.

Ева зажмуривается и втягивает носом воздух. Замирает.

— Нет, меня никто не насиловал, — качает головой из стороны в сторону.

— Но он тебя принуждал к чему-то? Это тоже насилие.

— Я не могу с тобой это обсуждать. — Раскрывает глаза и стягивает в ткань моей футболки в руках. Волнуется сейчас.

— Почему?

— Потому что ты мужчина!

— И что? Думаешь, подкинешь мне идей, и я начну делать то, что он?

— Надеюсь, нет.

— Знать бы, что он делал, чтобы не повторять.

По-разному выворачиваю свой вопрос, чтобы до правды докопаться.

— Тебе не кажется странным, что ты сейчас лежишь на мне и удерживаешь против силы?

— Кажется, — спокойно отвечаю и продолжаю удерживать.

Она правильно все говорит. И грань очень тонкая, конечно, чтобы не сделать так, как делал он, что неправильные триггеры не включал сам того не желая.

— Но ты не особо пытаешься вырваться, — улыбаюсь лишь слегка, чтобы направить все же наш разговор во что-то более легкое.

— Ты тяжелый вообще-то, — возмущается, но при этом сбрасывать меня не пытается.

Сжимаю ее талию. В глаза смотрю. Дымчато-голубая радужка, в которую окунуться хочется. Осторожный взгляд. Губы свои персиковые приоткрывает, когда сильнее сжимаю. Футболка моя в ее руках сильнее натягивается. Думал раньше, что у нее такая помада. Теперь понимаю, что нет. Свой цвет такой.

Ева губы облизывает неосознанно кончиком языка. От волнения они быстро пересыхают.

Так. Ладно. Это все лишь девушка без наркоза.

Те двадцать сантиметров между нами растворяются очень быстро. Не могу устоять.

Нижнюю губу ее захватывают и втягиваю. Осторожно. Чтобы не обидеть и не испугать.

Кайфово. Особенно, когда она оттаивает и отвечает. Неумело немного, но мне даже нравится. Учить всему я люблю.

Футболку мою отпускает и пальчиками вверх скользит. Пальчики несмелые на задней стороне шеи чувствую. Сильнее прижимаюсь к ней. Поцелуй углубляю.

Ева смелее становится. Отвечает и пальцы запускает мне в волосы.

— Артемида, просыпайся. — Голос Вовки и мы отталкивается друг от друга как магниты с одинаковой полярностью.

Дыхание переводим. Ева быстро волосы зачёсывает и с кровати спрыгивает. Сбегает.

А я откидываюсь на подушку и улыбаюсь. Я только что целовался с девчонкой на семь лет младше меня. Первый раз. Ладно, не первый, второй. Вернее даже третий. В принципе все логично, учитывая, что она уже больше недели спит в моей кровати. Кровать такое место, где или вместе, или один. Совершеннолетние мужчина и женщина не спят, друг с другом просто так в одной постели.

Ева что-то там колдует на кухне. Вовка с ней болтает, рассказывает что-то о жизни змей. Знаю, что она не любит эту тему, но слушает его внимательно. Даже спрашивает что-то.

Любознательный не по годам парнишка, хоть и любить побаловаться и Еву подразнить. Но все такими были.

Букет, который вчера на комоде оставил, так там и лежит. Поднимаюсь и иду к ним. Вчера не до него было. Сегодня зато до него. Прихватываю с собой.

— А вы сладости вообще едите? — кивают этим двоим на кухне и машу букетом. Ева только скользит взглядом и снова утыкается в то, что она разогревает на сковороде.

— Да, — зато Вовка уже тут. — Я шоколадки можно съем?

— Может, поделишься с сестрой?

— Так, тут их, — пересчитывает все, а за девушкой наблюдаю. — Девять.

— Тебе две, Еве семь.

— Да. Стоп, — хмурится не понимая, — что-то не так! Это не поровну. — Вовчик шелестит оберткой, лезет под нее, чтобы шоколадную фигурку оторвать.

— Вова! — одергивает брата Ева, и идет к нам. Нельзя конфеты с утра. — А вам, Валерий, как врачу должно быть известно, что нельзя с утра есть сладкое, так как в крови образуется резкий скачок инсулина.

— В целом да. Вов, давай позавтракаем сначала.

— А Артемида такое есть?

— Нет, Вов.

— Ты же говорил, что субботам ее надо кормить. Мы же будем?

На Еву смотрю, как напрягается вся.

— Будем-будем. Ты кровать застелил?

— Нет, еще

— Давай бегом. У меня порядок должен быть.

— Ева обычно заправляет.

— Давай-давай, с этим ты и сам справишься. Потом кормить будем.

Специально хочу, чтобы оставил нас.

Ева поглядывает через плечо и уже по сотому кругу перемешивает что-то на сковороде.

Ближе к ней иду и за спиной становлюсь. Улыбаюсь, наблюдая за ней.

— Может миксер включить, проще перемешивать будет?

Шумно сглатывает и молчит. Кожа на шее, от моего голоса пупырышками покрывается, что так и хочется по ним губами провести и успокоить.

— Ай, рукой дергаем и лопаточка вываливается

— Что?

Рассматривает палец, который обожгла.

— Давай сюда, — руку ее беру и под прохладную воду опускаю. Сам из шкафчика достаю средство, чтобы обработать небольшой ожог. — Больно?

Головой кивает молча, губы поджимая.

Сейчас вся ответственность на мне. Следующий шаг на мне. Подношу ее руку к лицу и целую в месте ожога.

Глава 14. Ева

— Теперь не болит? — Дует и в глаза заглядывает.

— Мне мама так всегда делала.

— Всем мамы так всегда делали. В детстве о-о-о-очень помогало.

Усмехаюсь, хочу спросить про его родителей, но в дверь звонят. А мы вроде и не ждем никого.

— Я открою, — Валера отпускает мою руку и направляется к двери.

— А я оденусь.

— Давай.

— Вал, привет, — слышу мужской голос. Коротко по имени, значит, знакомый какой-то. Что надо в такую рань? Надеюсь, что его не на работу вызывают.

— Здорова, заходи.

— Ты спишь уже?

— Да нет уже. Ты так рано.

— Я предупреждал, что заеду в субботу.

— Я думал, это будет вечером. — Шорох в коридоре. Значит, Валера все-таки его ждал, только не успел меня предупредить.

— Дел много, поэтому приехал утром.

— Тебе бы отдыхать иногда.

— Скажи это преступникам, у которых нет выходных. Где твои квартиранты? — Спрашивает незнакомый голос. Знает про меня и Вовку. Но у Ромы того, что заезжал, голос другой был.

— Вовка, Ева. — Зовет Валера.

Надо выходить. А страшно.

— Привет, как тебя зовут? — мужчина спрашивает у брата, который уже там.

— Вова.

— Я Юра.

— Как Гагарин?

— Точно. — Усмехается. — Хорошо, когда тебя сравнивают с космонавтом, а не дрессировщиком кошек. Не слышал? Юрий Куклачев.

— Надо посмотреть про него.

Поправляю волосы, одежду и тоже выхожу. Прятаться тут долго бессмысленно. Этот мужчина вряд ли уйдет быстро.

— Здравствуйте, — здороваюсь в дверях кухни и тут же ежусь от взгляда. Мужчина, что сидит на диване на кухне, одет в черную водолазку, такого же цвета брюки. Взгляд сразу с добродушного, направленного на Вову, перетекает в ощупывающий, на меня. Кто я? Для чего я тут? Что от Валеры хочу?

— Юрий, — поднимается и протягивает руку. Сканирует меня безэмоционально.

— Ева, — тихо отвечаю и пожимаю в ответ.

Он высокий такой. Как насквозь меня читает.

На Валеру кидает быстрый взгляд и на меня возвращает. Отпускает руку и возвращается на свое место.

— Юр, завтракать с нами будешь?

— Нет, спасибо, кофе если можно. Без сахара и молока.

Неудивительно даже. Не удивлюсь, что он и сладости не ест.

— Ева, сделаешь мне тоже кофе тогда, пожалуйста, потом поем?

Киваю в ответ и отворачиваюсь. Кому готовила?! У самой тоже аппетита нет.

Сейчас кофе им сделаю и исчезну. Чтобы не мешать и про меня забыли. Ставлю вариться кофе, а Вовке накладываю завтрак. Самой ничего не хочется в присутствии этого человека.

Валерин друг, я поняла. Но мне совсем некомфортно в его присутствии. Он как будто уже заранее настроен ко мне предвзято. Позвонки горят под его взглядом. Как оценивает меня. Мои действия.

Мужчины кофе пьют, Вова завтракает, я убираю что-то очень “важное” сейчас. Мою посуду.

— Ева, ты чего не ешь?

— Я сейчас, — не отказываются, но специально нахожу то, что надо сделать именно сейчас. Одно желание. Улизнуть отсюда.

Насколько этот Юрий непринужден с Валерой, но я чувствую, как следит за мной. Кто он такой вообще? Общих друзей обсуждают. Имя Рома звучит. Его я видела уже. Варю знаю.

Осознание, что это тот самый его друг из прокуратуры, добивает окончательно. Смотрю, как держится. Повадки уверенного строгого, часы дорогие, одет лаконично, но не с рынка.

Вова доедает и убегает смотреть про Куклачёва дальше. А я вытираю руки о кухонное полотенце.

— Ева, присядь к нам, — Валера ко мне обращается и мне приходится слушать его. Беру свою кружку с чаем и сажусь к ним. Мужчина в черном красив, но мне его красота страшит. Опасная красота. Я боюсь такой. Женщинам вообще надо держаться от него подальше.

— Ева, у меня к вам пару вопросов. В отделение вы приехать отказались. — Глазами в кружку. Чаинки считаю, что ему нужно пытаюсь предугадать. — Я видел ваши фотографии, на которых засняты следы насилия. — На Валеру взгляд бросаю. Зачем всем это рассказывать про меня? — Вы жили с отчимом и вашим братом. Как Олег относился к вам? — При упоминании имени отчима во рту тошнотворный вкус чувствую.

— Как к приемной дочери. — Боюсь, лишнее сказать.

— Откуда синяки?

— Я удалилась. Кожа нежная.

Чувствую, как Валера смотрит на меня. Знает о моих кошмарах, понимает, что я многое не рассказываю.

— Физическое насилие в семье может квалифицироваться, как Умышленное причинение легкого вреда здоровью, Побои, Истязание, Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Максимальное наказание по этим статьям УК РФ лишение свободы на срок до двух лет. Его в судебном порядке можно лишить родительских прав, требовать его выселения в виду невозможности совместного проживания с ребенком.

— Лишить прав? У меня брат маленький. Вы его куда потом, в детдом сдадите? у меня нет работы, нет профессии, я не могу содержать нас двоих.

— Вольтер говорил, кто прощает преступление, становится его сообщником. Он будет и дальше совершать это все. Или вы собираетесь до конца жизни прятаться тут? — сказать нечего. Может он и прав. — Не понимаю женщин, которые терпят насилие. Разве что им это нравится. Быть жертвой.

Валера молчит, но знаю, что тоже хочет узнать все. Помочь вроде хочет. Но не понимает, что они, два взрослых мужика, сейчас давят на меня, заставляя все рассказать. Они совсем что ли. Да я себе язык скорее отрежу, чем буду это в подробностях рассказывать.

Глаза закрываю. Вспоминаю все.

— Зачем вы мучаете меня? — Смотрю на Юрия. — Зачем копаетесь в этом, если я не прошу? — На Валеру взгляд перевожу. Он зачем это делает? Зачем целует меня, бережет, а потом топит вместе с другом.

— Юр, давай остановимся на сегодня. Хватит.

— Хорошо, но я вас не понимаю, Ева, зачем вы его покрываете?

— Я сказала же, из-за брата. — Бросаю в ответ и со стула вскакиваю. Валера следом.

— Вы можете усыновить ребенка, государство будет оказывать вам поддержку, квартира у вас есть. Зачем вы его покрываете?

— Я боюсь, — срываюсь в ответ и из комнаты выхожу.

— Чего боитесь? — в спину мне кидает.

— Сильному мужчине никогда не понять беззащитную девушку. — Оборачиваюсь в ответ.

— Юр, хватит.

— У вас есть защита. — Несносный мужчина не слушает никого. Даже друга.

— Я не нужна государству! Я никому не нужна! — слёзы режут глаза. Руку по стене стучу и выбегаю из комнаты. Захлопываю дверь в комнате и на кровать падаю.

Из квартиры этой убраться хочу. Быть тут с ними находиться не хочу. Предатель. Смотрел, как меня мучают, и ничего не сделал.

— Юр, она маленькая совсем, не видишь что ли? Твои методы тут не сработают.

Пока жду, когда дверь входная хлопнет, и он уйдет, быстро переодеваюсь. Я тут не останусь. Маленькая, значит.

— Ева, — Валера в комнату заходит, а я, не отвечая, отталкиваю его, чтобы пройти. — Ева, подожди.

За локоть берет. Останавливает.

Противно так от касаний этих. Час назад приятно было, а теперь противно.

— Не трогай меня.

— Да подожди, ты.

Дверь закрывает и выйти мне не дает.

— Что тоже силой будешь удерживать? Тоже хочешь следы насилия оставить?

— Валера тут же отпускает, но из комнаты мне выйти нельзя.

— Ты не рассказываешь ничего, время идет. Решать надо что-то. Ты ничего не делаешь. Чего ждешь?

— Не надо мне помогать. И приходить к тебе не надо было. — За ручку двери берусь, чтобы открыть ее.

— Но ты пришла.

— Уже жалею. — Лицо ладошками закрываю, не знаю что делать. Уйти хочу и понимаю, что некуда.

— Иди сюда, — обнимает и прижимает к себе. — Оттолкнуть хочу, но сил нет. Куда мне против него. — Что делать с тобой, а? — Вздыхает, задавая вопрос сам себе.

— Пусть он больше не приходит.

— Он мой друг.

— А я кто?

— Ты сейчас, как маленькая капризная девочка.

— Маленькая, да? — Отстраняюсь и пытаюсь отпихнуть

— Ага.

— Капризная, да? — В грудь ему упираюсь. Валера только усмехается в ответ. Выше меня, поэтому смотрит всегда свысока. До него никогда не дорасти. Хотя с другой стороны я и не хочу. Мне нравится быть меньше, ниже, нравится, чтобы обо мне заботились и прятали.

— Очень капризная, еще и манипуляторша.

— Еще кто? Давай! Говори все!

— Хозяюшка. Заботливая такая.

— Вот не надо. — Отступаю, пока о кровать не спотыкаюсь и на спину не падаю. — Тебе смешно, а мне обидно. — Валеры приземляется сверху, упираясь на локти.

— Да, еще и обидчивая. — Прижимает, чтобы не сбежала.

— Доронин, прекрати.

— А можешь быть змейкой, если надо, искусительницей, Ева-Ева.

— Доронин, слезь с меня, ты тяжелый.

— Ты зачем меня провоцируешь?

— Ничего я не провоцирую, слезь с меня. Раздавишь.

— В моей практике еще не было такого, чтобы привезли женщину, придавленную мужчиной.

— Значит, я буду первой.

— Будь.

В глаза смотрит и усмехается. Вот что за человек. На него даже обижаться нельзя долго. Он умеет любую ситуацию разрулить так, что хочется улыбнуться, и злиться долго не получается.

И что это его “будь” значит?

— Ммм… самыми хрупкими костями в человеке являются рёбра, — надавливает сильнее на меня, — потому что в них нет соединительных костей. Начнем с них?

Ухаю, когда вес всего его тела оказывается на мне, точно собирается мне все ребра раздавить.

— Ключицы, кстати тоже очень хрупкие. — Губы его чувствую на ключицах и вмиг уже не так тяжело становиться, хочется даже сильнее прижать к себе.

— А что вы тут делаете?

Вовка. Блин. Валера останавливается и усмехается. Чего уж теперь спешить, когда попались.

— Кости на прочность проверяю, — улыбается Вовке и скатывается с меня. — Иди сюда, тебе тоже проверю.

Рот ладошкой прикрываю, чтобы не засмеяться. Что за мужчина…

— Вы целовались? — Вовка серьезный такой.

— Иди, ложись, покажу, что мы делали, — Валера укладывает Вовку на кровати как меня, а потом на брата ложится.

Губы поджимаю, чтобы не рассмеяться и не выдать себя. Этот мелкий слишком догадливый.

— Валер, раздавишь его.

— Подожди, я аккуратно. Тут специальная технология.

— Тяжело. — Бубнит Вовчик. — Если носорог навалится своим огромным весом на человека, то от человека и мокрого места не останется.

— Хорошо, что я не носорог. — Валера серьезен, итак на Вову ложиться, и по-другому. — Ну, все отлично и у тебя, и у Евы. Кости крепкие. Кальция в организме достаточно.

Даже мне интересно его слушать, хоть и догадываюсь, что сейчас ерунду разную для Вовки.

— Так, ребята, может нам прогуляться куда-то? Хотите?

— Да! — Вова первый. — А Артемиду покормить надо.

— Позже, Вов, покормим. Раз все "за", тогда иди, зубы чисти и собирайся. Пойдем в парк.

Мальчишка тут же вскакивает и несется в ванную, а я понимаю, что это была очередная уловка, чтобы снова меня подтянуть к себе.

— Куда хочешь сходить? — ложится на бок и подпирает голову рукой.

— Может, в парк?

— В парк, так в парк.

В глаза смотрит. Ждет. А я боюсь сама шаг навстречу сделать. Волнуюсь, что он сейчас скажет, что я не так делаю что-то. Нравится мне очень, как решает все, как помочь хочет, как аккуратен со мной, как к Вовке относится. Он был бы ему лучшим папой, чем родной.

От воспоминания об отчиме снова не по себе становится. Хоть бы только его не встретить нигде.

— а куда это ты, кстати, собиралась? Зачем оделась?

Уходить, Валера. Уходить. Только с ним уже и забыла, куда и почему.

— Так в парк и собиралась. — Вру.

— Сделаю вид, что поверю. Пойду собираться.

Черт. Глаза прикрываю и продолжаю лежать.

Хорошо так. Вроде и волнительно, но спокойно. Как будто не обидит больше никто. Как будто не заставит против воли, даже немножко дает покапризничать.

***

Ноги гудят, когда опускаюсь на скамейку. Не знаю, сколько мы прошли, но все пешком.

— Я завидую Вовке. — Валера протягивает мне стаканчик горячего кофе и садится рядом. — Он вообще никогда не устает.

— Валер, спасибо за самокат. Он давно хотел, но как-то денег все не было.

— Пусть катается, аккуратно только.

— Он всегда аккуратен и осторожен. В этом я спокойна. Гонщиком или экстремалом он не будет. Зато за змей и за других зверей я волнуюсь.

— Он интересуется биологией и анатомией. Возможно это будущий врач.

— Как ты понял, что хочешь быть врачом?

— Я никогда не боялся крови, сначала котиков и птиц лечил, потом раны обрабатывал, занозы доставал. Когда подростками были, друзья мои постоянно то пальцы резали, то ноги, я всегда был наготове обработать рану и перевязать. Как-то мне попалась на глаза цикл передача о первой неотложной помощи. Это был, наверное, старт в профессию. Я проглотил эти тридцать фильмов за сутки

Я не сделал ни одной записи, но я был под таким впечатлением от этих знаний, что сразу же запомнил все. Это сложно объяснить. Просто есть вещи, которое тебя вдохновляют и интересуют настолько, что не надо даже прилагать усилий. Мозг сам хочет много этих знаний. Потом уже мед и углубление в профессию.

— Это, наверное, счастье. Когда ты любишь свою профессию, работаешь в этой же области и зарабатываешь этим.

— Абсолютно верно.

— Я учусь на маркетинг, но не уверена, что это мое. Просто когда-то с мамой выбрали. Я поступила на бюджет. Но так этим как ты не горю.

— Ты неплохо готовишь, может, тебе надо было идти в повара или кулинары?

Пожимаю плечами в ответ. Я не знаю.

— Домой тоже пешком пойдем или устала и такси вызвать?

— Я бы поехала, но Вовка не уверена, что согласиться.

— Нами он манипулировать точно не будет. Поэтому, если ты устала и хочешь домой, то мы поедем домой.

— Спасибо. Валер, когда придем, ему еще спать надо будет лечь. А то я боюсь, пока ты дома он не согласится спать.

— Договоримся, не волнуйся.

Вовка, как будто чувствует в Валере авторитет. Слушается его во всем.

Обедаем, спать ложится. Оставляет нас наедине.

Я специально долго посуду мою. Валера задумчиво следит за мной, ждет, когда освобожусь.

Я догадываюсь о чем, он хочет поговорить. Надо решать что-то но мне так страшно. Переходить на эту сторону. Отступить потом нельзя будет. Вернуться нельзя будет.

Я и не хочу возвращаться. Но если с Валерой что-то не получиться, то это будет тупик. Вернуться будет уже некуда.

— Валер, вот номер телефона Елены Владимировны. Это мамина двоюродная сестра. Она согласилась помочь с Вовой, только сказала, что денег на все процедуры у нее нет. И, если ей насильно впихнут его, она откажется и отдаст в детдом.

— Хорошо, я позвоню ей сам, решу это. Расскажешь мне о том, что у вас происходило в семье? — Сзади становится и упирается руками в столешницу. Но между нами сохраняется расстояние.

Уйти и избежать от него никак сейчас.

— Я настолько тебебезразлична? — Разворачиваюсь и в глаза заглядываю.

— Почему? Наоборот. Я помочь хочу.

— Валер, у тебя была в жизни драма какая-нибудь? Трагедия? Такая, чтобы душу выворачивала?

— Была.

— Хотел бы снова в это окунуться? Пережить? Рассказывать это все? Страдать? Вспоминать? — Молчит. Как я и думала. — Зачем ты меня заставляешь? Хочешь, узнать, насколько он был извращенцем и какой у меня предел? — Губы поджимаю, чтобы больше ничего не сказать, хотя все уже давно хочется выплюнуть. Если бы только можно было от воспоминаний с такой рвотой избавиться. Я бы с удовольствием.

Валера делает шаг ко мне и обнимает.

— Прости.

В шею ему утыкаюсь. Пахнет вкусно так. Сейчас понимаю, что мне этот запах уже знаком и навсегда будет ассоциироваться с надежностью.

Его рука по моей спине спускается до поясницы. В ней чувствуется и сила одновременно, и защита от жестокости. Так тепло. Так уютно. Руки сами на поясницу ему ложатся, а губы касаются шеи.

Тот самый момент, когда или туда вместе, или кто-то должен остановиться. Но никто не останавливается. На цыпочки приподнимаюсь и с его губами встречаюсь. Так желанно.

Он такой взрослый. Уверенный. Что теряюсь и не понимаю, что во мне нашел. Что сейчас им движет и подталкивает к тому, чтобы целовать меня. И это не выглядит как утешение. Это взаимно.

Кто у него был до меня? Сколько? Устал от тяжелых отношений с женщинами и хочется легкости?

Руки на талии приподнимают меня и усаживают на столешницу. Так выше. Наравне. Перед прошлым и настоящим.

Знаю точно, что он ничего не сделает против моей воли, поэтому ноги раздвигаю, чтобы он был ближе.

Думала, буду мужчин сторониться до конца жизни, но этому доверяю. Может и зря, но пока только ему и могу.

Кожа под его поцелуями начинает гореть. Покалывать от прикусывания. Но отпускать совсем не хочется. За шею Валеру обнимаю, чтобы чувствовать острее.

И внутренне “фак” отчиму показываю, который всегда говорил, что после него у меня нормальных мужиков не будет. Я не смогу ни с кем. Буду хотеть этой жесткости. А нет.

Нежности мне хочется тоже. Даже больше сейчас. Не вспоминать. Не вспоминать, Ева. И не сравнивать. Никогда.

Одновременно не хотелось, чтобы это заканчивалось, но страшно было, а что дальше?

Звонок моего нового телефона и мы наконец отрываемся друг от друга.

— Кто там? — Кивает Валера, а я спрыгиваю и иду к телефону. Сама боюсь безумно и молюсь, чтобы только отчим меня не нашел. Пожимаю плечами, когда вижу незнакомый номер. — Отвечай тогда.

Сглатываю и откашливаюсь.

— Алло.

Валера ко мне подходит. На меня внимательно смотрит, но знаю, что на самом деле слушает, чтобы понять, кто это.

— Это из университета. Добрый день. Ева Смолина?

— Да. — Выдыхаю, успокаиваясь.

— Освободилось место на стажировку в Англию по обмену. У вас высокий средний бал и мы бы хотели вам предложить.

Прикусываю губу и поднимаю глаза на Валеру. Слышал или нет? Предложение — моя мечта. Но, к сожалению, слишком поздно.

— Спасибо за предложение, но у меня не получится.

— Поговорите с родителями, подумайте до среды. Потом перезвоните и скажите результат, может что-то изменится. Это очень хорошая программа. Обучение и проживание бесплатно, оплатить надо будет только перелет.

Прощаюсь и отключаюсь. Так и стою с телефоном в руках.

— Что хотели? — снова переспрашивает Валера.

— Я когда-то давно подавала заявку на стажировку за границей. Мама еще была жила, а я хотела уехать от них. Пожить одна. Теперь только мою заявку рассмотрели и предложили. Но куда теперь? Не с Вовкой же ехать.

— Откажешься?

— Другого варианта нет.

— Нет. — Кивает. — И я тоже не хочу тебя отпускать.

— На следующей неделе позвоню и откажусь.

Пытаюсь говорить это спокойно и уверенно, чтобы не выдать своего разочарования. Я так мечтала об этом. Быть подальше отсюда, от отчима, от всего, что о маме напоминает. И, если бы не брат, не задумываясь уехала бы. Но я не могу просто развернуться к нему спиной, отдать в детдом или вернуть отцу, а сама — спокойно учиться после этого.

Глава 15. Валерий

Я помогаю спасать ежедневно несколько жизней, за неделю набирается пару десятков. За месяц около сотни. Но это все не дает внутри спокойствия.

Чувство, что близкому я так и не помог не отпускает. Сколько лет прошло уже… И сотни операций, и спасенных людей никогда не перекроют ту единственную боль. Я не смог спасти родного человека.

Да, я был маленький. Да, я ничего не понимал в медицине. Да, врачи сделали все, что смогли. Но это все они. Я не сделал ничего.

Сейчас все эти люди были мне чужие. Они приходили и уходили. Сменяли друг друга. Спасая их, как будто в копилку складывал по монетке свое раскаяние. Ждал, когда она наполнится, и я смогу купить прощение самому себе. Только ощущения, что пришло время разбить копилку, не было.

Пока не появилась Ева с братом. И за пару дней стали ближе, чем просто пациенты. В какой-то момент создали такую атмосферу, в которой хотелось им помочь. Всем, чем смогу. Когда не просто помощь врача нужна, а гораздо больше.

Покидаю операционную и стягиваю перчатки.

— Валерий Андреевич, — тут же замечаю мою медсестру Веру с телефоном в руках. — У вас телефон личный звонил раз двадцать. Я подумала важное что-то и ответила. Это был какой-то Вова.

Тут же мобильный у нее забираю и делаю звонок. Точно что-то случилось.

— У них там чп. Я сказала, как первую помощь оказать и сразу к вам сюда пришла.

— Ало, Вэлмен, — сразу слышу голос Валеры. Дрожит. Не такой уверенный, как обычно.

— Вов, что случилось? — Развязываю халат одной рукой. За пояс дергаю, чтобы скорее освободиться.

— Отличная операция, Валер, — хлопает по плечу мой ассистент. А я только киваю в ответ, потому что слушаю, что там у меня в квартире происходит.

— Ева порезалась. Тут все в крови. Мы не нашли аптечку. Салфетки приложили, а кровь все не останавливается.

— Чем порезалась и как глубоко?

— Наступила на нож.

Картина тут же перед глазами во всех ракурсах. В том числе и что там внутри творится. Твою мать.

— Аптечка в шкафу в коридоре. Прозрачная голубая коробка. Еве принеси. — Медсестра помогает стянуть одежду, и я тут же покидаю операционный блок. Иду к заведующему. Надо отпроситься. — Вы что там делали?

— Я про змей смотрел передачу, а она на кухне что-то делала. Потом пошла выносить мусор, вернулась в слезах. Уронила коробку с ножами и наступила на них.

— Вов, я ничего не понимаю!

— Она же не умрет? Ты же спасешь ее? — голос дрожит, а потом тоже начинает всхлипывать.

Дьявол. Что там твориться! Что за доску садху устроили.

— Спасу. Еву дай мне скорее.

— М? — тихо выдыхает в ответ.

— Ева, что случилось?

— Пятку порезала.

— Как можно порезать пятку? Еще и о нож?

В практике моей, конечно, всякое было.

— Случайно, — всхлипывает.

— Подожди секунду, — телефон прижимаю к себе, а сам к заву стучусь. — Александр Иванович, отпроситься на час можно? Срочно. Помощь моя нужна в семье. Порез ноги глубокий.

— Найдешь, кто тебя подменит?

— Да.

— Тогда у тебя час, потом нужен будешь.

— Хорошо. — Быстро иду в кабинет за ключами от машины и возвращаюсь к разговору. — Вовка аптечку принес?

— Да.

— Там есть стерильная повязка, ищи, все подписано.

— Нашла.

— Теперь найдите охлаждающий пакет. — Быстро переодеваюсь и выбегаю из кабинета, на ходу договариваюсь с другим хирургом меня прикрыть. — Положи на пол и сильно нажми на него рукой или ударь. Почувствуешь, что там внутри что-то разорвалось и приложи к ноге. Я уже выезжаю к вам.

Через пятнадцать минут забегаю в подъезд. Пешком поднимаюсь, чтобы осмотреть подъезд. Вова сказал, что мусор выносила. Возле мусоропровода ничего подозрительного нет. Может, вспомнила просто что-то. Это же так просто. Увидела, что угодно, это напомнило о прошлом или о маме. Расстроилась следом. Нож выпал из рук, случайно оступилась.

Просто не хочу искать с ней подвоха и опасности. Может, на самом деле, просто “так получилось”.

В квартиру свою попадаю и слышу шум на кухне. Обувь быстро стягиваю и иду к ним.

— О, Вэлмен приехал!

На полу полотенце в крови, на ламинате разводы. Ева заплаканная вся, перепачканная. Прижимает к ноге охлаждающий пакет. Когда меня видит, всхлипывает и сильнее плакать начинает.

— Устроили тут, Красное море. — Усмехаюсь, когда понимаю, что все хотя бы не смертельно. — Вов, отойди, — подхожу к Еве и опускаюсь. Замечаю нож от кухонного комбайна в крови, рядом еще разбросаны детали. Понятно все. Выронила их, оступилась и получили то, что получили. Прежде, чем осмотреть рану, обнимаю девушку и успокаиваю. — Все нормально будет. — Целую в шею, чтобы успокоилась немного. — Я сейчас рану гляну, скорее всего надо будет наложить швы, поэтому поедем в больницу.

— Я боюсь, — шмыгает носом.

— По ножам ходить не боялась, а сейчас боишься? — усмехаюсь и еще раз целую. Знаю, что страшно. Не раз видел этот страх в глазах пациентов. Но тут главное, чтобы мне не было страшно. Тогда все будет хорошо. А мне не страшно. — Не смотри. Отвернись лучше.

Дрожит, а я открываю рану, чтобы осмотреть. Катастрофа, а не девушка.

— И как так получилось? — отвлекаю ее вопросами, чтобы не думала о травме.

— Из рук выронила, оно все разлетелось. Я собрать хотела и наступила.

— Почему уронила? Что случилось? Испугалась?

Не говорю про то, что Вовка рассказал, хочу, чтобы сама рассказала.

— Паука, — скулит в ответ на боль, когда осматриваю рану. Кровотечение все еще есть. И снимок надо сделать.

— Вов, принеси Еве одежду удобную, штаны какие-нибудь и толстовку, в больницу поедем.

— А я? — Смотрит на меня.

— И ты. Куда ж тебя теперь. Тоже одевайся.

— А может оно само заживет, Валер? Давай перевяжем туго. Может не надо меня шить?

— Надо, Ева. Рана достаточно глубокая, проколота инородным предметом, обильно кровоточит, срастаться будет лучше, если прихватить. Это не обсуждается.

— Вот одежда, — Вова приносит одежду, помогает одеться сестре.

Я же закидываю полотенце в раковину и бумажными салфетками вытираю пол.

Уже из машины набираю маму и прошу присмотреть за ребенком. Обещаю потом все рассказать. Мама удивлена, но соглашается. Поэтому по пути заезжаю к ней и оставляю Вовку.

Мама у меня лучшая. И, если я прошу присмотреть за ребенком, значит, так и нужно.

У нее, конечно, миллион вопросов, но в силу своей мудрости она не задает их. Догадывается, что может сказать что-то не так при мальчике.

Сейчас мне не до этого. Все, что Вовка захочет рассказать, пусть рассказывает.

Пока делаю мини-операцию Еве, чувствую взгляд на мне. Как рассматривает. Пытается доверять, хоть и страшно ей. Но по-другому никак.

Заканчиваю, наконец, накладывать швы и помогаю подняться. Ева опускается на одну ногу и хочет прыгать к выходу, но я подхватываю ее на руки и несу к кушетке.

— Я в обед тебя отвезу домой. Пока тут побудешь. У меня работы много собралось.

— Я могу на такси.

— Я сам лучше. К тому же побудешь пока под присмотром.

Напрягается вся в моих руках. Подумал бы, что боится тут оставаться. Но сам себя успокаиваю, что тут безопасно.

Ева проводит у меня в кабинете около двух часов, после чего везу ее домой. И снова приходится подхватить ее на руки и нести до квартиры. Но в лифте опускаю на одну ногу. По-другому двери не закрываются. К себе девушку прижимаю, чтобы ей легче было стоять.

— Спасибо, — тихо шепчет и вынуждает глаза опустить на нее.

— Рад помочь. Сейчас ляжешь и отдохнешь. Дам тебе успокоительное. Я вечером Вовку заберу и привезу. Можешь не готовить ничего и не убирать.

— А это удобно? Что Вова у твоей мамы?

— Нормально.

Как только оказываемся в квартире на ходу стягиваю обувь и несу Еву на кровать. Помогаю снять одежду, кроссовок один. Пледом накрываю и поправляю подушку.

— Ева, ну чего ты? Нормально все. — Успокаиваю, когда вижу, что снова плакать собирается. — Заживет все, если будешь слушать то, что я говорю и поменьше ногу напрягать.

— Я теперь ходить не смогу?

— Сможешь. И бегать еще будешь. Но пока надо отдыхать и восстанавливаться. Держи таблетку, выпей. Это успокоительное. Заснешь хоть. — Усаживаюсь на край кровати и протягиваю таблетку и стакан воды.

— Полежишь со мной?

Поднимаю руку и смотрю на часы.

— Мне на работу надо.

— Хотя бы пять минут. Пожалуйста.

Напоминает маленькую девочку, которая поранилась и просто хочет, чтобы ее пожалели. Беззащитная такая и доверчивая. Совесть не позволяет встать сейчас и уйти.

Ладно. Ложусь рядом и притягиваю к себе. Ева ближе жмется. Носом утыкается мне в шею.

Запускаю пальцы ей в волосы и мягко массирую голову, чтобы расслабилась. А лучше уснула.

Ева быстро расслабляется, а дыхание становится равномерным.

Где-то на кухне слышу, как играет ее телефон, поэтому аккуратно укладываю девушку спать, укрывая пледом, а сам иду проверить телефон.

Пока живет у меня, думаю, имею право отвечать на звонки и принимать решения.

Глава 16. Валерий

— Проходи, поужинаешь? — мама тут же суетиться. Куртку забирает, убирает в шкаф. Вроде как и не отказаться уже. Заехал за Вовкой, но маме надо бы все объяснить. Хотя бы не все, но частично.

— Да. Как Вова себя вел?

— Замечательный такой ребенок. Любознательный.

— О, Вэлмен, привет, — Вовка выбегает из зала и обнимает меня за ноги.

— Привет, Вов, — тереблю его за волосы, зарываясь в них пальцами.

— А мы скоро домой поедем? Как Ева?

— Все хорошо с ней. Я сейчас поужинаю и поедем. Иди, поиграй еще.

Отпускаю парнишку, а сам иду на кухню за мамой.

— Валер, надо и тебе о детях думать.

— Мам, не начинай.

Она вздыхает и качает головой.

— Я уж подумала, что это твой ребенок, о котором ты не знал раньше или скрывал от меня.

— Это не мой ребенок.

— Эх, жаль. Валер, а что за Ева? Мальчик рассказал, что он живет с сестрой у тебя.

— Да, им была нужна помощь, негде жить, не смог отказать.

— Ты у меня такой идеальный. Вова сказал, что она ногу порезала? — спрашивает мама и ставит передо мной тарелку борща.

— Да, пришлось в больницу отвезти и наложить швы. Глубокий разрез.

— А где их родители?

— Мать умерла. — Беру ложку со стола и ем суп. — Отчим Евы и отец Вовки не очень хорошо с ними обращался. Они сбежали. Поэтому и живут у меня. Юрку подключил, помогает решить ее проблемы.

— И как ты справляешься с двумя детьми? — Ложка застывает на полпути ко рту.

— Ева не ребенок уже.

— Не ребёнок? Я думала молоденькая совсем. А сколько ей лет?

— Мам… — Знаю, к чему она это все.

— Что мам? Ты жениться на работе своей будешь? Она тебе детей родит? С работой будешь в путешествия ездить?

— Молоденькая она, молоденькая, мам. Еве девятнадцать.

— Знаешь, если она воспитала такого брата, то возрасту по паспорту я не особо верю.

— Я не знаю, кто там, кого воспитывал, но она маленькая совсем.

— Знаешь, у нас с твоим отцом тоже разница в возрасте есть. Зато я точно знаю, что без него было бы все не так. Все, что у меня есть, все, что я умею, он в меня вложил. Направлял, подсказывал. Он как мужчина сделал из меня себе идеальную жену, но при этом всегда давал мне свободу в выборе того, чем я хочу заниматься, о чем мечтаю. Я знаю, что он любит и как. Но и он знает, как мне нравится. Поэтому не думай, что молодая, неопытная девушка — это совсем плохо. Вова рассказывал, что его сестра умеет готовить, о нем заботится и за тобой присматривает.

— Ладно, мам мне пора. Все было очень вкусно.

— Давай-давай, не задерживаю. Едь к девушке. Подумай о том, что я сказала. И приезжайте на выходные в гости. Познакомимся.

— Посмотрим. Хотя… у нее нога травмирована, ей пока лучше отдыхать.

— Тогда я к вам приеду, — усмехаюсь в ответ.

— Вова, собирайся, поедем. — Кричу мальчишке. — Мам, без особого энтузиазма только.

— Она красивая? — я поджимаю губы и на маму глаза поднимаю. — Все можешь не отвечать. Итак уже понимаю, что красивая.

От мамы выбираемся только минут через двадцать. С целым пакетом еду и вкусняшек для Вовки и Евы. Теперь можно не готовить несколько дней.

— Ева? — Вовка зовет ее с порога, как только открываю дверь в квартиру.

— Я тут Вов, — отзывается из моей комнаты.

Радует, что послушала меня и не вставала. Слова мамы тут же откликаются во мне. Если будет слушаться, то в итоге станет идеальной для меня.

Вовка к ней бежит, а я сначала пакеты отношу на кухню. Когда появляюсь в комнате, Вова уже рассматривает ее ногу и повязку. Расстроен, что не видно ничего.

— Ты как? — тихо здороваюсь и отсылаю ей легкую улыбку.

— Болит. Почему вы так долго?

— Пока к маме за Вовчиком заехал. У нее поужинал, она еще и тебе передала, чтобы ты пока не вставала. У мамы было много вопросов, пришлось рассказать кое-что. О тебе ничего лишнего, — тут же тушу волнение в ее глазах. — Она может, кстати, заехать в гости без приглашения пока меня не будет. Поэтому не удивляйся и не волнуйся. Очень хотела с тобой познакомиться.

— Зачем?

— Вы женщины и вам проще понять поступки друг друга. Куда? — Торможу ее, когда собирается встать.

— Можно мне постоять немного? Уже все тело болит лежать.

— Вов, давай переодевайся и сделай сестре массаж. Назначаю тебя медбратом. Будешь ухаживать за больной.

— Ура! Мне халат нужен и инструменты тогда, — подскакивает, но я вовремя успеваю его перехватить, чтобы не упал на ногу сестре. — Вов, аккуратней. А то заберу пациента себе. Халата у меня нет, но шапочку медицинскую и маску найду. Так что с едой?

— Поела бы, только немного.

— Хорошо, лежи. Я принесу. На кухню не ходи. Вова, а ты следи за пациентом, — усмехаюсь, — чтобы не сбежал.

Пусть она и устроила легкий переполох в моей квартире, но так даже интереснее. Вова полвечера ухаживал за сестрой, лечил. Кормил с ложечки супом.

Мне приходиться сегодня самому проследить за тем, чтобы Вова почистил зубы, переоделся и лег спать. Даже на какой-то момент почувствовал себя немного папой, пусть и не родным. То ли Вова такой идеальный ребенок, то ли я уже готов к этому, но мне понравилось.

— Ну что, как ты? — возвращаюсь к Еве. И все примеряю на нее мамины слова.

— Нога ныть начинает. Днем вроде ничего было, а сейчас хуже.

— Держи, выпей обезболивающее. — Протягиваю таблетку и жду, когда выпьет.

Рядом ложусь и беру телефон в руки, чтобы просмотреть новости в мире медицины. Ева рядом лежит. Молчит. Как будто ждет чего-то. Но я хочу, чтобы она отдыхала.

— Спокойной ночи, — беру инициативу на себя. Она кивает в ответ. Приподнимаюсь и, протянув руку через девушку, выключаю ночник. — Отдыхай. Если болеть, что-то будет, буди меня.

Замедляюсь и останавливаюсь над ней. Наклоняюсь и целую в лоб.

По коже ее частое дыхание. Сегодня не самый подходящий день. Отстраняюсь, но ее рука ложится мне на шею и останавливает. Тянет к себе.

Взять материал и превратить во что-то идеальное? Рискованно, но перспективно? Не знаю, куда утянет, в ад или рай. Но, не попробовав, не узнаю.

Расслабляюсь, поддаваясь ей. В темноте нахожу ее губы и касаюсь. Думать не хочу, на сколько она младше, насколько мы непохожи, насколько странно то, что между нами, насколько непонятно почему, тянет к ней.

Это взаимно, поэтому надеюсь, что эндорфины, высвобождаемые во время объятий, помогут Еве снять боль.

Девушка не сопротивляется. Мягкая становится, расслабленная. Я вот сейчас воспользуюсь ее беспомощностью. Потом пожалеем оба.

— Я забыл, мне позвонить надо. По работе. — Шепчу в губы и, не дожидаясь, поднимаюсь и иду на кухню.

Какого черта я делаю!

Телефон беру и сам с собой разговариваю.

Время мне надо, чтобы подумать. В комнате за стеной слышу шуршание и начинаю монолог:

— Завтра в десять операция. Я забыл сказать. Будешь мне ассистировать? — паузу делаю для правдоподобности. — Да, это зав сказал. Я забыл передать.

По коридору как зайка прыгает Ева. В ванну направляется. Не хватало упасть и еще со второй ногой сделать что-то.

Прощаюсь с вымышленным коллегой и убираю телефон.

— Ева ты куда? — Быстро к ней, чтобы поддержать и помочь через невысокий порог перепрыгнуть.

— Мне в душ надо. Я вдруг поняла.

— Давай не сегодня, повязку намочишь.

— Ева… — вздыхаю, пытаясь остановить.

— Ты иди, я сама.

— Ну вот как ты сама? — злиться начинаю. Как и любой врач, рекомендаций которого не придерживаются.

— Давай ты мне пакет на ногу наденешь и все. Я быстро.

Сам удивляюсь, как поддаюсь на уговоры. Тщательно ногу прячу, еще и скотчем заматываю. В душе стульчик ставлю, чтобы сидя мылась.

Помогаю забраться в кабинку и выхожу из комнаты.

Сижу на кухне и жду. Каждый ее шорох на грани сорваться и помочь, если с ней что-то не так. Останавливаю себя постоянно, понимая, что она там раздета. Некрасиво будут врываться.

Воду выключает и все в квартире затихает. Как представлю, что сейчас будет выпрыгивать из душевой, так передергивает.

— Ева помочь? — спрашиваю из-за двери.

— Да, если несложно.

Главное, чтобы она одета была.

“Одета” это сложно назвать, но все-таки полотенце, обмотанное вокруг тела лучше, чем ничего.

Отрываю девушку от земли и усаживаю на стиральную машинку. Сам же опускаюсь на колени и отрываю скотч, потом пакет стягиваю. Осматриваю все. Не намокло.

— Ну все, можешь одеваться, — поднимаюсь и напротив ее глаз оказываюсь.

Щеки порозовели после горячего душа. Волосы еще влажные плечо перекинуты. Губы кончиком языка облизывает и ждет.

Убийственно.

Уйти надо. Дать ей одежду и уйти.

Не успеваю. А может и не хочу успевать.

Ева первой поднимает руки, обнимает и на себя тянет.

Вроде и сильнее ее, ну тут силы пропали сопротивляться. Мы одновременно глаза закрываем и целуемся. Обнимаю за талию. Ее ноги вокруг меня.

Отчаянно как-то все. Как-будто просит не останавливаться.

Полотенце ее развязывается и падает.

Пальцами по нежной коже провожу. Позвонки, лопатки. В волосы зарываюсь.

Аккуратно их назад оттягиваю, что выгнулась и подставила шею. Поддается.

Стонет и тут же себя останавливает. Стесняется.

На шею перехожу, кожу губами втягиваю. Сильнее прикусываю, чтобы продолжила стонать.

От шеи пальцами скольжу вниз до груди.

Сжимаю несильно. С ней все не сильно. Аккуратно.

— Я хочу тебя, — шепчет на ухо и почти стоп-кран срывает.

Глаза открываю и останавливаюсь. Ева на меня смотрит. А меня только одно волнует сейчас, мне послышалось или нет.

Выдыхаю, глаза невольно опускаются. Натыкаюсь на грудь небольшую. Под моим взглядом набухает и округляется.

Снова ей в глаза.

На меня смотрит. Облизывает губы пересохшие.

— Первый раз? — тихо спрашиваю. Слежу за мимикой.

Это ключевое сейчас. Просто так в порыве наваждения первый раз с ней не буду. Если не первый, тогда другое дело. Девочка уже не маленькая.

— Нет, — качает головой и смотрит замыленным взглядом.

— Тогда пойдем в кровать.

Киваю и подхватываю ее на руки. Уношу в спальню.

Пока кто-то из нас не передумал.

Глава 17. Ева

Поговорим об этом утром.

Утро наступило, а его последняя фраза перед поцелуем на ночь, так и не стерлась. Будь я немного уверенней, я бы не врала, конечно. Но так хотелось, чтобы не оттолкнул.

Готовлю омлет на завтрак. Это немного успокаивает, пока не слышу в коридоре шаги. Медленные, тяжелые. Это Валера.

Пальчики на руках перекрещиваю, а глаза к потолку поднимаю. Молчаливый жест обращения к высшим силам, с просьбой стереть ему память. Частично.

— Доброе утро, — руки мужчины опускаются на столешницу по обе стороны от меня, а губы касаются задней поверхности шеи.

Рот слюной наполняется. Помню нашу ночь и хочу, чтобы прижался сейчас и обнял. Но сама вряд ли решусь это произнести.

— Привет, — задерживаю дыхание, настораживаюсь. Не оборачиваюсь, пытаясь понять настроение. Как вести себя с ним? Игриво или сдержанно?!

— Как нога? — Рассматривает мою ногу, которую сейчас опустила на стул, чтобы не держать на весу.

— Еще болит, но терпимо.

— Повернись ко мне — негромкая просьба, но звучит так, что проигнорировать нельзя.

Уменьшаю огонь на минимум и разворачиваюсь к Валере. Взглядом в грудь ему упираюсь. Рассматриваю надпись на серой пятнистой футболке.

Глаза поднять боюсь.

— Мы как-то с тобой не разговаривали про это. Но мне казалось, это итак известная истина. — Убирает прядь моих волос за ухо. Кончиками пальцев скользит по овалу лица. И за подбородок поднимает чуть вверх. Глазами встречаемся. Его темные, глубокие, опасные. — Я стараюсь не врать и не люблю, когда мне врут. Вот ты не любишь змей, а лжец он такой же. Как змея. Она извивается, никогда не бывает прямой, ползет она или лежит в покое. А знаешь, когда змеи прямы и не притворяются? — Моргаю, пытаясь до конца осознать смысл его слов. — Когда они мертвы.

Знаю, что врать это плохо. Но ночью мне это казалось не таким уж и преступлением.

— Прости, — еле слышно отвечаю. — Мне просто хотелось быть уже не такой маленькой, чуть больше опытной, чтобы ты не оттолкнул.

— Глупышка, — усмехается и кладет одну руку мне на шею. Пальцами проводит по основанию волос. Все тело приятно сжимается. — Первый раз ты не могла быть опытной, как бы ни хотела этого. Зато я мог бы быть аккуратней.

— Все было хорошо.

— Не думаю, что тебе очень понравилось.

— Нет, правда…

Замолкаю. Он просил не обманывать больше. Все действительно было не очень. Я, как ни пыталась расслабиться, получалось плохо. Боялась, что он все поймет еще раньше. Этот страх и болезненные вспышки в ноге заглушали возбуждение.

Валера в глаза смотрит. Думает о чем-то. И пока не решил ничего, я кладу руки ему на поясницу и притягиваю к себе.

Первой касаюсь его губ. Мягкие, теплые, дразнящие. Внутри все переворачивается от одной только мысли, что он может оттолкнуть и вообще сказать съезжать отсюда.

Но когда его руки теплые оказываются под моей футболкой, расслабляюсь. Не оттолкнет.

— Не ври мне больше, хорошо?

— Обещаю, — отвечаю шепотом и целую.

Мелкие шажки в коридоре прерывают нас. Я быстро облизываю губы и спрыгиваю со стола на одну ногу. Валера придерживает, чтобы не упала, и разворачивается к Вовке. Я к омлету. Мы мастера конспирации.

Губы поджимаю, чтобы не выдать довольную улыбку. Все хорошо. Он злится совсем чуть-чуть. Вернее, уже вообще не злится. Просто сказал, чтобы не врала. На первый раз это спустил все. Что с остальным делать…

Мы завтракаем. Шутим и наслаждаемся утром.

Мне всегда казалось, что именно завтрак задает тон дню. Если у всех хорошее настроение, это заряжает позитивом на целый день.

Мы собираемся все вместе к нему на работу. Мне нужна перевязка. Вовка едет с нами.

Сама себя успокаиваю, что все в порядке. Но чувство опасности не отпускает. Списываю волнение на ногу. Все-таки жутко это и не понятно, сколько ходить нормально не смогу.

Тормозим возле клиники. Мы приезжаем раньше, чтобы успеть до рабочего дня. Оборачиваюсь, но ничего подозрительного не замечаю.

Валера подхватывает на руки и несет в здание. Обнимаю его за шею и улыбаюсь. Ногу порезать, конечно, плохо, но это очень сблизило нас.

Здание, куда я стабильно попадаю у него на руках. Так приятна его забота, внимательность. Как я жила без этого. Как буду жить, если придется. Все сделаю, чтобы не подвести его и сохранить это.

Казалось, что так надо было. Чтобы я поранилась. Чтобы мы сблизились. Оставался только один человек, который не давал окончательно расслабиться и рассказать Валере все.

Вчера я не просто так наступила на нож. Меня всю трясло от встречи с отчимом. Найти адрес врача не составило у него так уж много времени.

Под защитой Валеры я вдруг почувствовала себя в безопасности. Пригрозила Олегу, что напишу заявление, если он не отстанет от нас.

Смелая такая стала. Мне нравится. Сделаешь то, что я сказал, и я заберу вас. Будем жить еще лучше. А врач этот будет оплачивать нам жизнь.

Сбежала. После этого так трясло, что коробка с инструментами сами выскользнула из рук, и на нож тот наступила случайно. Я не хотела больше возвращаться домой.

Хотела тут быть, с Валерой. В безопасности.

Надо Валере рассказать все, а теперь еще страшнее. Он дал понять, что ложь он не простит больше.

Как мне теперь рассказать, что наше знакомство не случайно и почему на самом деле тяну с заявлением?

Из больницы домой я добираюсь с Варей. Она хоть и пропала на пару дней, но когда узнала, что со мной случилось, тут же оказалась рядом.

— Что сегодня будем готовить? — смеется девушка и сворачивает к супермаркету. — Опять чебуреки?

— Ммм? Нет. Надо подумать. — Перебираю блюда, которые еще готовила. — Может лазанью?

— О, давай. Сто лет не ела. Ева, а есть что-то, что ты не умеешь готовить?

— Рецепт того, что не умею, я могу найти в интернете.

— Я, наверное, своего мужа буду в ресторан водить или заказывать еду на дом. Что-то с этим у меня проблемы.

— Значит, будем учиться. — Подмигиваю ей.

Тормозим возле супермаркета. Варя дерзко паркуется на местах для инвалидов, объясняя это тем, что я сейчас, как инвалид и нам надо поближе к входу.

— Подожди меня тут, я сейчас. — Сидим с Вовой в машине и наблюдаем, как она берет первую попавшуюся тележку, окликает какого-то парня. Направляются в нашу сторону.

— Вот эту девушку с больной ногой надо аккуратно, очень аккуратно, посадить в тележку. — Придерживает дверцу, пока парень ловко берет меня на руки и опускает на дно продуктовой тележки.

— Варь, я на кого похожа.

— Спасибо, молодой человек, — отпускает паренька, хотя по его виду заметно, что он бы с удовольствием прогулялся с ней, а меня оставил тут. — Нормально ты выглядишь. Вон у тебя нога забинтована. Понятно, что ты ходить не можешь. Никто ничего нам не скажет.

— Я тоже так хочу, — подает голос Вовка.

— Владимир, — Варя к нему обращается только так, — ты повезешь сестру. Наша принцесса поранила ногу, ходить не может. Ты в другой раз. Обещаю.

Сопротивляться бессмысленно. Вова довольно берется за ручку тележки и толкает ее в сторону магазина.

— Я прикрываю рукой глаза и лицо, чтобы не так стыдно было. А если это нарушение и потом Валере счет выставят?

— Ева расслабься, — смеется Варя, — Давай, говори, что надо покупать. — Я осматриваюсь по сторонам, чтобы сориентироваться. — Валер, привет. — Оборачиваюсь на голос подруги. Варя снимает меня на видео. Теперь неудобно еще и перед ним. — Мы в супермаркете. Ева в надёжных руках своего брата. Не волнуйся за нас. — Смеется от того, что он переживает. А я стараюсь не думать о том, как на меня смотрят прохожие и показываю Вовке, что надо взять. — Да, мы аккуратно, Айболит… Хуже не будет точно… — Нагружаю на себя продукты и улыбаюсь. — Валерик, не будь занудой… Разрешишь-разрешишь, куда ты денешься… Заберу ее себе, будешь жить со своей змеей… Хорошо, вино брать не будем, — подмигивает мне. — Мы знаешь какой сегодня ужин сделаем! Ева сказала, что такое тебе еще не готовила… а вот узнаешь! Все, пока… Хорошо, как будем дома — позвоним.

— Любишь ты его дразнить.

— Потому что он серьезный всегда! Вообще не улыбается. От этого еще больше хочется.

— Что сказал?

— Злился. Немного. Но на меня, а не на тебя. Сказал, что больше тебя со мной не отпустит.

— Он уже это говорил. И отпустил.

— Пфф. Тем более. Он мне ничего запретить не сможет. Так вы все закупили с Вовчиком?

— А можно мне купить Нутеллу, — ноет брат.

— Нет, Вов. — Одергиваю его. — Она дорогая.

— Бери, Вова, я оплачу, — Варя опускает в тележку банку с шоколадной пастой.

— Варь, не надо.

— Дай приятное сделаю твоему брату. Он такой сегодня молодец. Смотри, какой помощник.

— И печенья еще можно взять? — нахальства у него не отнять.

— Можно, — кивает варя. — Выбирай.

— Вова! — цыкаю на брата, чтобы прекращал. У меня есть немного денег, но точно не хватит, чтобы все это оплатить.

Но Варя сама помогает выбрать ему.

Мы затариваемся так, что Вовка еле толкает тележку с продуктами и со мной.

Чтобы потом вытянуть меня из тележки, Варя снова просит постороннего мужчину помочь. Стесняюсь. Но одновременно только с ней так и прокатились бы.

До вечера занимаемся тем, что готовим лазанью и веселимся. Утро, которое так хорошо началось, просто обязано было и закончится хорошо.

Глава 18. Ева

Я даже не слышу звонка мобильного.

— Ева, это тебе. Суженый-ряженый, — Варя машет телефоном. Дразнит меня.

Стесняюсь ее шутки. Уши гореть начинают. Жарко. Волнительно. Особенно после нашей ночи. Она как-будто догадывается о чем-то.

Забираю у подруги телефон и отвечаю:

— Привет. — Робко, скромно. Он мне звонит после работы. Может, хочет узнать, что купить надо или предупредить, что скоро будет?

Вместе садим зернышко, которое может прорасти маленькую семью.

— Привет, Ева. Как твоя нога?

— Терпимо, я стараюсь не ходить и сижу. Как ты и говорил. — Улыбаюсь сама себе. Хочется слушать и выполнять его рекомендации.

— Хорошо, больше отдыхай. Варя у нас еще?

— Да.

— Я задержусь сегодня, — быстро проговаривает мой врач, — ужинайте без меня и спать ложитесь. Не ждите.

Зернышко мое вырывает и выбрасывает.

— А что случилось?

Отворачиваюсь к окну, чтобы при Варе не расплакаться.

— Я занят, Ева. Если что-то срочное, то звони, как смогу отвечу. Мне пора. Пока.

— А… Э…. Пока, — слов не находится, чтобы попрощаться нормально.

Задержусь. Занят. Ложись спать.

А он где и с кем? У него другая женщина что ли? ведь так говорят, когда с любовницей остаются.

Дышать тяжело. Из-за моей лжи вчера ему не понравилось, и он нашел уже другую.

— Ну что там, Ева? Он скоро? — Варя заглядывает в духовку и проверяет свою лазанью, которую делала под моим присмотром.

— Нет, он задерживается и сказал, что не придет.

— Хоть бы он, когда вовремя пришел. — Возмущается и подходит ко мне. Через плечо заглядывает и к себе разворачивает, — ты чего, Ева? Да не расстраивайся. Мы сами съедим. — Варя берет мое лицо в руки и пытается успокоить. — Да он на работе своей застрял. Все время там.

— А если нет?

— А где? — прищуривается, изгибая бровь.

— С другой женщиной, например.

— Пфф, — усмехается, — подожди, ты чего ревнуешь его? Ева… Да с какой другой женщиной! — Усмехается моим выводам. — Ну-ка, успокойся быстро. Другая женщина — это только, если Медицина.

— В больнице много женщин. — Мне не смешно.

— Ева, ну зачем ему в больнице женщины, если у него дома принцесса?

— Он не сказал, что на работе, просто задерживается.

— Он с ними там каждый день работает. Уже давно бы кто-то на него колечко одел. Но он один. Ева, ты ревнуешь? У вас что-то было? — Мне и отвечать не надо, Варя быстро составляет уравнение и по моему молчанию находит ответы сама. — Что? Серьезно? Класс! Он бы тебе не изменил ни за что. Я сто лет его знаю. Это самый честный человек на земле. Так что успокойся. И это надо отметить.

— Варь, подожди, что отмечать-то?

— Я думала он холостяком останется еще долго. Ева, да от него все девушки сбегали, потому что он с ними мало был. Все время на работе. А ты сама его нашла! — Варя улыбается мило. Слезы мне своими теплыми пальцами вытирает. — Давай, улыбнись. Ты главное не сбегай сразу. Привыкнешь к такому режиму. Мой брат приезжал недавно, чтобы встретится со всеми, так Валерка на сорок минут опоздал. К нему, видите ли, пришел пациент бывший на консультацию. Поэтому, я уверена, он задержался на работе. И пусть жалеет теперь, что нашу лазанью не попробует.

— Он сказал мне ложиться спать. Не ждать его. Значит, будет спать с кем-то еще.

— Дурочка. Хочешь, я ему позвоню? Узнаю все сама?

Киваю головой. Очень хочу. И Варе это так все легко дается. Она тут же набирает его, ждет долго. Смотрит на меня и улыбается.

— Не отвечает. Если на операции, то он и не ответит. Представляешь, рассматривает там чьи-то кишечки и тут я такая, — мы одновременно усмехаемся. Вроде она правильно говорит, а я волнуюсь. — Тогда давай ужинать без него. Так и быть оставим ему кусочек.

Я сажусь за стол, Варя ставит передо мной тарелку с едой. Сама садится напротив.

— Ева, расскажи про себя.

— Я не могу, — вздыхаю, в еду глазами впиваюсь.

— Почему? Мы же подруги.

— Ты не только моя подруга. — Глаза на нее поднимаю, наблюдаю, как она кладет еду в рот и от удовольствия закатывает глаза. — Я не хочу, чтоб ты Валере проговорилась. Знаешь, когда мужчина знает про женщину что-то плохое, это отталкивает его.

— Я умею хранить секреты, если надо.

Сдаюсь. Так надоело это все в себе держать. Хотя бы частично с кем-то поделиться.

— Всем кажется, что я должна была это остановить и прекратить, это же так легко, но на самом деле насилие зачастую и терпят, потому что выхода другого нет. Собрать вещи и уйти только на словах легко.

Поднимаю на нее глаза. Сама пугаюсь. У Вари лицо бледное, как будто она сама это переживает. Пропускает через себя.

— Это твой отчим? Что он делал? Я не расскажу, обещаю.

— У него был свой, изощренный способ. Он понимал, что изнасилование — это совершение полового акта, за это его могут посадить. Поэтому он заставлял меня делать другие вещи. Раздеваться перед ним, трогать его. — В горле сжимается, и я делаю глубокий вдох. — Не хочу все это вспоминать. Но это было мерзко. Потому что он меня принуждал к этому и получал удовольствие от моих слез. Это такой вид садизма, от которого он кайфует.

— Ты не могла это остановить?

— У меня никого нет. Мама умерла. Мне и уйти некуда было. На стипендию я долго не проживу, да и где жить? Вову с ним оставить? Не хочу я, чтобы он рос с отцом и брал с него пример. Не рассказывай Валере, пожалуйста. Я сама, когда будет подходящий случай или… Или… Он мне нужен сейчас, а если это оттолкнет его… я не знаю, как дальше.

— Обещаю, я не расскажу. Ты всегда можешь позвонить мне, если надо поговорить. Может, я и не умею давать нужные советы, но зато поддержу и никогда не буду обвинять и осуждать.

— Спасибо, Варь.

Градус нашего веселья спадает. Я расстроилась из-за Валеры, Варя расстроилась из-за меня, непонятно только, как сам врач себя чувствует. Варе так и не перезвонил.

Я отправляю подругу, целую в щеку и крепко обнимаю. Вот так неожиданно в моей жизни появилась еще и она. Такая удивительная, славная, отзывчивая.

Отвожу Вовку в душ перед сном. Отвлекаюсь от мыслей разных.

Поздний звонок в дверь. Настораживает, поэтому не спешу открывать.

— Вов, это, наверное, Варя что-то забыла, посиди тут, я через минуту вернусь.

Даю брату пару пустых банок, чтобы было с чем играть, и выхожу в коридор.

Заглядываю в глазок и замираю. Сердце так гулко бьется в груди. Сбивает ритм от неожиданности. Я тут же открываю дверь мужчине из доставки цветов. От Валеры что ли? Внутри расцветает все. Уже простила и забыла, что задержался.

— Здравствуйте.

— Привет. — Голос узнаю мгновенно, но дверь закрыть не успеваю.

Отчим заталкивает меня в квартиру, заходит сам и захлопывает за нами дверь. Хоть бы сердце не остановилось от страха. А если Валера сейчас придет и увидит нас? Он же не поверит.

Цветы в руках отчима высохшие, старые. Просто упакованы.

Мы одни в чужой квартире. И только Богу известно, что на уме у Олега.

— Скучали без меня? — Руку протягивает, чтобы коснуться лица, но я успеваю увернуться.

— Уходи отсюда!

— Скучали, — усмехается, обнажая ряд пожелтевших от курения зубов. — Нашла то, что я говорил?

— Нет тут ничего. Ты ошибся.

— Все обыскала?

— Все! — взмахиваю руками, чтобы понял наконец и отстал.

— Раз нет тут, значит в больнице.

— Сам ищи то, что тебе надо.

— Тогда придется от врача избавиться или пытать, где блокнот.

Ахаю от неожиданности и выдаю себя.

— Переживаешь за него? Понравилось с ним? — Я не отвечаю, но удержать разные эмоции в себе не могу. — Видел вас возле больницы. Он тебя на руках носил, как влюбленный идиот. Раздвигала перед ним ножки?

Замахиваюсь, чтобы ударить, но отчим перехватывает руки и заводит за спину.

— Шл**ка маленькая. Не думал, что он так быстро тебя раскупорит. Надо было самому. Хотел же, но берег все. Может сейчас, а? Быстро? Покажешь, чему научилась.

— Только тронь меня, я заявление напишу на тебя.

— Ох, какая смелая!

Хватает за шею и к себе тянет. Сопротивляться пытаюсь. Отбиваться, но он сильнее.

— Я так скучал по тебе. По твоим слезкам. Давай, опускайся на колени. Папочка соскучился.

В губы впивается. Вкус сигарет все еще во рту. Сейчас еще противней. Как будто изменяю Валере, хотя он недостоин этого.

За губу больно кусаю отчима и царапаю там, где достаю.

Тут же дышать тяжело становится, когда его пальцы вокруг шеи обвиваются. Как канатами стягивает.

Впиваюсь в его руку, чтобы оторвать от себя. А ему нравится. Нравится видеть мои слезы, как борюсь за жизнь, а она полностью в его руках.

— Денег попросишь. Скажешь надо стрижку сделать, ногти. Похер, короче, на что просить будешь, пожалостливее будь, чтобы дал больше.

Головой мотаю, пусть делает, что хочет, я для него делать ничего не буду.

— Ева!

Голос Вовки заставляет отчима остановиться и приотпустить. Делаю жадный глоток воздуха.

— Это Вовка? Давно его не видел.

— Он никогда не был тебе нужен. Отстань ты от нас! — Шиплю и понижаю голос в ответ, а потом кричу брату: — Вов, я сейчас.

— Да, путался под ногами. Но без тебя хрен бы я за ним смотрел. Окей, поступим по-другому. Последний шанс тебе даю. Сегодня просто врачу неприятности устроил, завтра и покалечить могу. А он же бережет свои руки, врач все-таки. Два дня тебе даю найти то, что мне надо. Не сделаешь, будет еще одно предупреждение врачу. Еще через два не найдешь блокнот, его и машина может сбить. Еще через два в больнице случится медицинская ошибка, и он умереть может. Ты всегда была такая сердобольная к другим, так что ради других сделаешь больше, чем ради себя.

— Да где я найду то, что тебе надо? Нет блокнота этого нигде!

— В больнице ищи. Там он был последний раз. Но хоть слово хирургу скажешь, ему не жить. А перед этим ему на почту видео и фотографии скину одни, как мы развлекались с тобой. Он поверит, что мы были заодно. В полицию пойдешь, я тебя с собой потяну, как соучастницу. Там на видео видно, что ты особо-то и не сопротивлялась. Поэтому если хочешь спокойно жить, делай, как я говорю. Поняла?

Выбора мне не оставляет. Зря не написала на него заявление сразу.

— Ева, — снова слышим голос Вовки.

— Ненавижу тебя.

— Это ты таклюбовь свою проявляешь, — усмехается. — Пора мне, не хочу с твоим встретиться. Все мои слова в силе. Напишешь заявление на меня, приду и точно изнасилую. Беречь не буду.

Глаза красные, дьявольские. Пальцами проводит по шее, по отметинам, смеется и уходит. Оставляет меня одну наконец.

Быстро захлопываю дверь на все замки и на пол опускаюсь как есть.

Трясет всю. Страшно так. Мамочки… Я не сбегу никуда! Не спрячусь от него. И рассказать нельзя. Он свои угрозы выполнит. Всегда выполнял. А не расскажу Валере, тоже плохо будет, но хотя бы есть шанс оставить в живых всех.

Я даже не знаю, что толком ищу. Блокнот какой-то. Да и знать не хочу, что там. Просто однажды отчим пришел и сказал, что ему нужна эта вещь. Последний, у кого она была, был Валера. Выбора у меня не было даже. Если бы я отказалась, то моя прежняя жизнь мне показалась бы Раем. Тогда да, я думала только о себе.

Замок в квартире щелкает. Встаю быстро, подтягивая горло толстовки наверх. Валера осматривает меня тут же. Хмурится.

— Что случилось? Чего плачешь?

Глава 19. Валерий

На шею мне бросается. Обнимает крепко. Не ждет, чтобы я разделся, а просто плачет не переставая.

— Ева, что случилось?

Пока успокаиваю ее, осматриваю коридор. Ничего необычного не замечаю. В ванной свет включен.

— Что-то с Вовкой?

— Нет, — тут же от меня отстраняется и рассматривает лицо, — он в душе. Где ты был?

Дышит поверхностно, хватая открытым ртом воздух. Кончиками пальцев касается лица в месте ссадины.

— В полиции. — Обещал же не врать, хотя сейчас можно было бы и опустить эти подробности.

— Что случилось?

— Ничего страшного, Юра уладил все.

Снова крепко меня обнимает.

Шепчет что-то, но слова не разобрать, отдельные фразы, которые никак не складываются в смысловую цепочку. А может я просто устал очень.

Удерживая ее, стягиваю туфли, оставляю на лбу легкий поцелуй. Она шумно воздух втягивает, нюхает меня.

— Так ты чего плачешь?

Хочет сказать что-то, но снова боится слова произнести. Как будто я выгоню ее, если расскажет о своих переживаниях.

— Испугалась, что ты с другой, — глаза опускает, стыдится своих мыслей, хотя имеет право на них. С кем? С другой? Усмехаюсь. Сам тоже хорош, не объяснил ничего. Она и накрутила своей восприимчивой психикой как на шампур все мои слова, свое сердечко, сверху еще свои страхи и чуть сама же не сделала себе острием очередную эмоциональную рану.

Теперь понятно, почему принюхивалась. Это за вечер, пожалуй, самая веселая фраза. Отвлекает и поднимает настроение.

— Не был я с другой, Ева. Я был на работе, потом в полиции, сложный день сегодня, правда, некогда было позвонить. Позже поговорим, хорошо?

— Честно не был? — Отстраняется, но не отпускает.

— Честно. — Маленькая, но ревнивая капец. Я всего-то сказал, что не могу говорить. А тут уже драма разыгралась в трех актах.

— Ева! Я помылся! — слышу из ванной комнаты голос Вовки.

— Сейчас, Вов, — отвечает брату, а я пользуюсь моментом и снимаю пальто. — Ты ужинать будешь? — Это уже мне. Еще одна проверка? Пахну ли я другой женщиной, ел ли где-то еще? Но мне нравится даже. Никто давно так не волновался.

— Буду, если вы не все съели с Варькой.

— Не все, я тогда разогрею. — Оживает. Хочется думать, что верит. Киваю в ответ. Смотрю в глаза. Заплаканные. Когда говорил с ней по телефону как-то и не подумал, что она так распереживается.

— Я скучал, — я не мастер говорить красивые слова, но подбираю фразу, которая должна ее успокоить.

Ева поджимает губы и сдерживает улыбку, но уголки губ все равно вверх ползут, а глаза прищуриваются от удовольствия.

Снова приподнимается на носочках моя балеринка и обнимает. “Моя”. Привык уже к ним с Вовкой.

— Иди, накладывай. Я Вовчика одену, спать уложу и приду.

Хоть и устал, но с ним как будто отдыхаю. Отвлекаюсь от работы. Умеет он отвлечь.

Малыш уже стоит на коврике, укутанный кое-как в мое полотенце. На полу мокрые следы, а ведь мог и поскользнуться.

— Вэлмен, привет.

— Привет, Вовчик. — Мою сперва руки, потом промакиваю его полотенцем и вытираю мальчишке голову. — Как у вас тут дела? Что нового? — и заглядываю в глаза, этот мальчишка врать не будет.

— Варвара у нас была. Она такая красивая. Я бы на такой женился.

Снова улыбаюсь. То ли маленькому жениху, то ли тому, как Варе повезло. Она не может, не нравится. Но я помню ее еще девчонкой восьмилетней. Егор, ее брат, всегда брал младшую сестру с собой. Сначала злило, что с нами везде девчонка таскается, но потом привыкли. К коленкам ее подорожники прикладывал, на ней учился делать искусственное дыхание, после этого, кстати, понял, что она мне как сестра.

— Вэлмен, а ты уверен, что Артемида нас не съест? — Вова вырывает из мыслей.

— Уверен, а к чему вопрос?

— Я сегодня передачу про них смотрел. У тети одной жил питон. — Вовка так увлеченно рассказывает, что сам проникаюсь историей и одеваю на ходу. — Потом этот питон однажды перестал есть. Три месяца не ел, представляешь? — Киваю и слушаю дальше. — Потом его врачу показали, проверяли-проверяли, оказался здоров.

— Да? Очень интересно. И чем закончилось?

— Оказалось, что этот питон спал с тетей и ждал момент, чтобы съесть хозяйку. Он хотел проглотить ее, поэтому не ел. Думал у него будет пирушка.

— Хм, — усмехаюсь в ответ и еще раз вытираю Вове голову насухо. — Питон этот не дурак был. Я не знал такого, поэтому давай не будем рисковать и без меня открывать, хорошо? — Соглашается и кивает, я подхватываю мальчишку на руки и разворачиваюсь к двери. Но торможу. — И давай не будем Еве рассказывать про этот случай, окей? Я немного волнуюсь за твою сестру. Она такая впечатлительная. Еще и вкусная, наверное.

— Ты целовался с ней, тебе виднее, — беспечно отвечает пацан, а мои глаза вверх ползут. Надо бы поаккуратней нам с Евой.

Укладываю Вовку в кровать, прикрываю дверь и иду на кухню. На столе уже ароматный ужин. Кажется, что Ева, даже если простой хлеб на тарелку положит, он тоже вкусный будет.

Голодный такой, что и не спрашиваю пока ничего, не разговариваю. Сажусь и ем молча. Вкусно обалденно.

В вопросах отношений и доверия у Евы, конечно, большие проблемы, но как хозяйка в доме она меня удивляет. Очень удивляет. Она вроде ничего и не сделала такого, типа дорогого ремонта и перестановки, но с ней на кухне как-то уютно. Место, куда хочется возвращаться. Тут всегда чисто, убрано, что-то поменяло свои места, переехало, но меня не напрягает. Хотя я и люблю, чтобы все было на своих местах. Но кухню отдаю в ее распоряжение. Почему-то кажется, что тут она себя спокойно чувствует.

А может потому, что тут ножи есть.

По себя усмехаюсь.

Ева моет посуду, насухо протирает, но больше смахивает на желание потянуть время. Надо срочно что-то делать с ее комплексом "мало рассказывать". Обо всем. О своих страхах, и переживаниях, о нас. Поверхностно конечно отвечает, но что там, в глубине не понятно. Почему так реагирует?

— Спасибо, очень вкусно, — опускаю тарелку в раковину и застываю за ее спиной.

— Это Варя готовила.

— Да ладно, она так не умеет, — подкалываю Еву, потому что о способностях Вари я-то знаю.

— Под моим руководством.

— В это еще поверю. — Ева включает воду и берет губку, чтобы помыть тарелку за мной. Я останавливаю. К себе разворачиваю. — Потом.

Приподнимаю подбородок. Девушка носом втягивает воздух, делает долгий выдох, успокаивается. Нащупывает полотенце и вытирает руки.

Решается поднять наконец глаза. Плакала опять.

В них столько всего, что не знаю, за что ухватиться, чтобы понять, в чем проблема.

— Ева, я врач. Я лечу людей. И женщин, и мужчин. Не гинеколог, конечно, но делаю операции на разных частях тела. И со мной женщины работают. Медсестры. Врачи. Ты должна это понимать и не ревновать. Есть работа, есть личное. Я не смешиваю это. — Кивает. Вроде понимает, но надо время подумать об этом и осознать.

— Что с лицом?

— Хулиганы на девушку напали, заступился, а потом как-то так вывернули, что это я завязал драку. Пришлось поехать и показания давать. — Смотрит не моргая. — Уже все нормально. Успокаивайся. Я может резок был, но заметь, сам позвонил и предупредил. — Слегка кивает. Понимает все, но все равно как будто недосказанность какая-то. Выяснить надо до конца. И сейчас же — Или что-то еще случилось, пока меня не было?

— Нет, — отвечает сразу, — просто все наложилось. Ты задержался, пришел поздно, ссадина эта. Я уже надумала всего.

— Я ж тебе утром говорил, что я не вру. Никогда бы не стал изменять. Иди сюда, — обнимаю ее.

Не стал изменять. Никогда и не говорили о нас. Наверное, пора уже. Ева сама не начнет, я старше очередной раз надо на себя брать ответственность.

Губы ее чувствую на своей шее. Смелее становится. Целует сама.

Это мне нравится. Пусть несмело так, аккуратно. Боится, что оттолкну.

Научишь и сделаешь такую, как хочется тебе.

Слова мамы всплывают в памяти. И я с ней согласен.

— Устал капец. В душ и спать.

— Я тебя подожду.

— Тогда я быстро. — Подмигиваю ей и скрываюсь в душе.

Глава 20. Ева

Потягиваюсь в постели. Пять минут до звонка будильника. Переворачиваюсь на бок. Валера рядом, глаза закрыты еще. Лицо расслабленное. А у меня мысли в голове разные туда-сюда.

А если бы я тогда сбежала и оставила Вовку с ним? А если бы Валера тогда за мной не побежал и не догнал? А если бы мы никогда не познакомились?

Не было бы сейчас нас. Не было бы этой ночи. Не было ничего.

Что ему снится интересно? Какие-нибудь операции или пациенты? Или пациентки? Неприятно думать, что он видит других женщин раздетыми, оперирует их. Понимаю, что это его работа, но хочу, чтобы на меня только смотрел, чтобы меня только касался.

Ссадина эта на лице, Олег не обманул вчера. Уверена, это первое его предупреждение. О том, чем занимается отчим, я толком не знаю. Пару раз видела его у подъезда с каким-то мужиками, похожими больше на уголовников, чем на приличных людей.

Так просто же. Глаза закрыть и рассказать ему. Почему к нему пришла, зачем, что делать теперь? Он может и поверит, а может и нет. Расскажу сейчас Валере все, он потом другу своему из прокуратуры. Как вспомню, так передергивает. Взгляд такой цепкий, кошачий. Как будто гипнотизирует и мысли читает. Перевернет потом все так, что я виновата во всем.

Найти бы этот блокнот, тихо отдать. Может, отчим отстанет от нас? Пусть занимается своими делами.

— Не спишь? — Валера просыпается под моим взглядом.

Прости.

— Да, нога ноет. Может, там что-то не так?

— У тебя там рана. Может болеть. — Объясняет, а мне надо в больницу попасть сегодня.

— Я вчера ступала немного уже, может поэтому.

— Я же говорил, что рано, Ева.

— Прости, может, съездим в клинику, посмотришь?

— Не планировал сегодня. — Еще один минус из спокойной жизни.

— А что делать, если сильно разболится?

— Хорошо, давай посмотрим.

— В клинике?

— Я и дома могу.

— А как потом перевязывать будешь? Тут же нет ничего подходящего.

— Хорошо, давай съездим, только надо ехать раньше, чтобы до основного приема тебя посмотреть.

— Я буду готова через десять минут.

— У меня сегодня несколько плановых операций, я тебя сразу не смогу отвезти домой.

— Я подожду или такси вызову.

Пока рука под одеялом, перекрещиваю пальцы. Только бы мои мысли не прочитал и не понял ничего. Найти блокнот, отдать. Потом уже, пока отчим будет играться с найденной игрушкой и отвлечется от меня, написать заявление и спрятаться.

— Ну хорошо, поехали. — Валера соглашается. Мой шанс. Возможно, единственный. — Только Вову опять к маме моей завезем, нечего ему в больнице делать.

С его мамой я не знакома. Да и страшно как-то. Я пока не готова.

Валера будит Вовку, собирает. Я сама медленно, но справляюсь. Осматриваю себя в зеркало ванной. Очередной отпечаток любви отчима проявился за ночь на правой руке. Футболки с коротким рукавом пока не надо надевать.

Через полчаса в больнице Валера быстро и умело перевязывает больную ногу в процедурной. Я предполагаю, что просто повязка была туго намотана, сейчас уже лучше становится. Он кивает, хмурится.

— Валерий Андреевич, вас зав вызывает. — Кто его зовет не видно, но голос молодой и женский. Я уже ревную. Целый день вот так бегают. На кофе еще приглашают, наверное.

— Иду, — отзывается Валера. — Побудешь тут пока?

— Конечно, я же обещала. За одно и за ногой понаблюдаю.

Как только дверь за ним закрывается, сжимаю края кушетки. Чтобы злость приглушить, поднимаюсь и осматриваю помещение. Я сюда пришла с целью. Или найти должна, или убедиться, что точно ничего нет.

Страшно безумно. Как преступник сейчас. Только мысль, что когда блокнот будет у Олега, Валера уже не будет ему интересен, добавляет смелости. Хоть бы все это скорее закончилось.

Осматриваю последовательно все шкафы процедурной. Ящики и полки. Где искать не знаю, но проверить все надо.

Случайно цепляю рукой какую-то банку. Та предательски со звоном падает. Я замираю. По-прежнему в помещении одна. Ничего не разбилось.

Но волнение в руках уже не унять. Ставлю на место банку и выдыхаю, успокаивая взволнованное сердце. Проверяю небольшой шкаф, тумбочку, Вокруг бинты, уколы, лекарства. Холодильник какой-то. Там тоже лекарства. Полки осматриваю, нет ничего такого, чтобы напоминало блокнот.

— Дружок мой один в больницу попал. Говорили, врач отличный, операцию сделает и будет пациент, как новенький. А друг тот взял да откинулся во время операции. Эти все сухими вышли из воды. Мол, так получилось. Врачебной ошибки не было. Да и похрен. Но у друга при себе был блокнот. Кожаный такой, коричневый. Гравировка золотая «Атлантида». А в блокноте информация важная. Найдешь его и мне отдашь.

— Сам ищи.

— Рот закрыла. Тебе живется плохо?

— А что хорошо?

— А давай-ка я тебя отведу к девкам на трассу, сравнишь. Там никто не будет нежно и ласково, как я. А трое и во все дыры. Чего всхлипываешь? На всем готовеньком хочешь жить? Ничего не делать?

— Я работать пойду.

— Конечно, пойдешь. Я уже и работу тебе подыскал. Не пыльная. Ты многое умеешь, остальному научишься.

Именно сейчас надо этому разговору всплывать в памяти.

— А если его вообще там не будет? Может вещи все изымают до и после операции. Они в приемном покое, например.

— В приемнике вещи его забрали, не было ничего. Надо у врача проверять. Если хочешь спокойно жить дальше в нашей квартире, то найдешь.

— Так может у врача забрали?

— Да ищут его все. Больницу перевернули, квартиру, а нет блокнота. А я смекнул, что хирург может быть замешан тут.

— Почему врач должен мне помогать?

— Сделай так, чтобы он хотел тебе помогать, но про блокнот он знать не должен. Достанешь и заживем.

— Я не хочу с тобой жить.

— Вали, но пока не найдешь блокнот, я тебя не отпущу

— Я многому тебя научил. Применяй знания. Я не против, и ревновать не буду.

Стыдно и так низко. В какой-то момент даже хочется, чтоб Валера зашел. Увидел. Я бы расплакалась и рассказала все.

Но никто не заходит. Я одна тут. Продолжаю обыскивать, даже за батареей. Может он куда-то отдал его. Прокурору своему, например. Остается кабинет Валеры. Там еще страшнее.

Валера может вернуться в любой момент. Надо было там начинать искать.

Прихрамываю, но перехожу туда. Прислушиваюсь к шуму в коридоре. Постоянный. Не понятно ничего.

Осматриваю бегло рабочий стол. Карточки пациентов, какие-то снимки. Не будет тут ничего лежать на видном месте. Полки рабочего стола открываю одну за одной. Ничего похожего на то, что ищу. Надо было раньше наводящими вопросами понять, куда он прячет ценные вещи.

Шкаф большой с книгами, чуть ниже сейф. Закрыт на ключ, конечно. Но все равно дергаю. Если что-то важное, то там хранить будет.

Глупо думать, что ключ от сейфа будет на видном месте.

Голос Валеры слышу на коридоре. Прыгаю на одной ноге, чтобы вернуться туда, где он меня оставил.

— Ева?

— Я тут. — Тут же отвечаю и делаю глубокие вдохи, чтобы успокоить дыхание.

— Не скучаешь?

Секунда и Валера появляется в перевязочной.

— Что делала? Чего дышишь часто?

— Пока допрыгала до окошка, посмотреть погоду, устала.

Глаза прячу, чтобы не понял, что вру ему.

— Поедешь домой или подождешь? У меня одна плановая операция короткая, потом перерыв и я отвезу тебя домой.

— Я посижу в телефоне. Может, Варе позвоню. Если она будет свободна, с ней поеду.

— Хорошо.

Как только дверь за Валерой закрывается, выжидаю несколько минут и снова иду в его кабинет.

Все кажется слишком идеальным.

Халат его рабочий висит на вешалке. В кармане просвечивается связка ключей.

Прости еще раз.

Выдыхаю, когда ключи у меня. Это наше с Вовой спасение. Перебираю документы какие-то.

Вот черт. Блокнот нахожу. Только не коричневый, а темно-зеленый. С золотой гравировкой «Атлантида». Там цифры какие-то цифры, коды, явно тут нужен шифр, но мне плевать на это все. Я просто хочу, чтобы он от меня отстали наконец. Я свою часть выполнила.

Прячу блокнот в сумочку. Ключи на место. Возвращаюсь в перевязочную. Сердце гремит так, что взорвет больницу.

Кто-то в кабинет заходит.

Вздрагиваю. А если за мной? Узнали? Может в сейфе камера стояла или сработала сигнализация.

Кто-то идет в сторону перевязочной, где я прячусь.

— Вы кто? — в помещении появляется женщина в медформе. — Что тут делаете?

Тушуюсь от неожиданности. Валера не сказал, что сюда кто-то может прийти без него.

— Я Валерия Андреевича жду.

Только бы она знала, кто это такой.

— Почему тут? Не положено.

— Его вызвали.

— Выйдите в коридор. Сейчас кварцевать кабинет буду.

— Эм… Хорошо.

Забираю свою сумочку и куртку. Спрыгиваю на здоровую ногу и, аккуратно опираясь на вторую, выхожу в коридор.

Сажусь на неудобный пластиковый стул и бесцельно смотрю перед собой. Люди ходят туда-сюда. Кто-то в зелёном костюме, кто-то в синем, кто-то в белом халате. Кто-то несет бумаги, кто-то катит тележку с инструментами. У каждого сотрудника тут своя роль и свое назначение.

Улыбаюсь невольно.

Еще до появления отчима в нашей жизни мы с мамой часто ездили с ее подругами на природу. Вернуться бы сейчас туда. Беззаботное время, где можно было бы просто отдыхать и наслаждаться жизнью. Играть, ловить бабочек и собирать жуков разных.

Но больше всего меня завораживали муравейники. Эти уникальные сообщества, все насекомые в которых работают слаженно, как единый организм. Там четко распределены роли, от исполнения которых зависит существование всего семейства. И общая для всех особей цель — жизнеобеспечение муравейника.

Сейчас, слушая равномерный шелест и гул, чувствую себя как в муравейнике. Хочу тоже найти свою роль. Страшно, но для этого надо пробовать.

Муравейник ведь не прекращает свою деятельность, если умирает один из ее членов. Главное, чтобы жива была королева муравейника. Я, к счастью, не королева. Если что, мной можно пожертвовать.

Глава 21. Ева

Спустя несколько часов.

Чтобы немного успокоится, набираю Варю. Три звонка Валеры пропустила. Он, наверное, волнуется, но я услышу его и передумаю.

— Ева, привет, ты где? Наконец-то мы тебя нашли. — Слышу ее взволнованный голос, но он меня успокаивает сейчас. Обо мне кто-то волнуется. — Валера мне уже два раза звонил, ищет тебя. Что случилось? Куда ты пропала из клиники? Четыре часа молчишь!

— Варь, я люблю тебя. — Игнорирую ее вопросы. — Всегда хотела сестру, но у меня родился брат. Я его тоже очень люблю, но с ним обо всем нельзя поговорить. С тобой можно было.

— Ева, блин, где ты? Давай я приеду. Это Валера, да? Он накосячил и вы поссорились?

Если бы… Тогда все было бы проще. Сейчас косячу я. Я бы ему простила, наверное, все. Он мне — вряд ли.

— Вове ты очень нравишься, если что навещай его. Как сестра ему будь, хорошо? Не бросай.

— Ева! Перестань меня пугать. Где ты?

— Я не могу сказать, мне надо встретиться с одним человеком.

— Так, если ты сейчас мне не скажешь, где ты, мы больше не подруги! — Пытается шантажировать, но я знаю, что блефует.

— Варюш, потом. Люблю тебя, Валеру люблю и Вову люблю.

— Да чего ты так говоришь, как будто прощаешься?

— Мне страшно потому что.

— Знаешь что, сейчас Валера тебя найдет, и я лично тебе ремнем по попе пройдусь за такие слова! Чего ты там придумала, а? Что страшно? Ева, ты где? Почему нам ничего не говоришь? Бросить что ли всех решила и уехать?

— Я не могу больше говорить, пока Варь. Жаль, я не успела тебя варить борщ. Настоящий.

— Ева, подожди!

— Пока. — Сбрасываю ее. Дальше не могу говорить. Не хочу плакать, а слезы сами текут. Защитная реакция организма на страх.

Иду по аллее парка, где договорились встретиться с отчимом. Рядом гуляют мамочки с колясками, дворники метут дорожки. Так спокойно и уютно. Никто и не догадывается, что сейчас тут будет разыгрываться драма моей жизни. Возможно, даже, последний акт.

Вспоминается мама, мы гуляли тут часто. Потом часто с Вовкой приходила, как будто с мамочкой общаться. Вовка. С ним никак не поговорила только. Но его бы увидела и тоже передумала. Валера уже привык к нему. Надеюсь, не бросит. С ним бы 0он вырос совсем другим человеком, абсолютно не копией отца. Лучше бы Валера ему отцом стал, вот он пример для подражания.

Если бы кто-то заглянул внутрь меня, то увидел бы там тонкие натянутые до предела струны, которые гудят и резонируют так сильно, что вены дрожат.

Внешне я пытаюсь отвлекать себя как только могу. Блокнот в сумке. Я и не уверена, что это тот самый. Цвет не тот, хотя гравировка та же.

Надеюсь, что просто кто-то цветом ошибся, не хочу проходить через это второй раз: снова по чужим вещам лазить и воровать.

Олег хотел в квартире встретиться, но я отказалась. У Валеры тем более.

Покупаю мороженое, чтобы придать себе непринужденности и легкости. Сажусь на свободную скамейку.

По аллее гуляют влюбленные парочки, мужик какой-то с собачкой.

— Привет, красотка. — Отчим появляется так неожиданно, как будто из неоткуда, что вздрагиваю. Началось. Назад пути нет.

— Привет. — Облизываю мороженое и улыбаюсь.

— Ты сегодня в хорошем настроении?

— А то. Ты обещал оставить меня в покое, если я найду то, что тебе надо.

— Нашла?

— Кажется да. Вот, смотри, — достаю блокнот и показываю. — Цвет только не тот.

— Точно. — Усмехается и поднимает палец вверх. — Я ты сообразительная. Я и забыл, какой у него цвет. Блокнот этот видел лет десять назад.

Протягивает руку, чтобы забрать, но я отвожу свою назад.

— Ну говори уже, что хочешь.

Опускаю медленно глаза вниз. Прикусываю нижнюю губу и одни глаза только поднимаю вверх.

— Вернуться ко мне хочешь?

Неуверенно киваю головой в ответ. В глаза смотрю и проникаюсь им. Может он не такой и плохой? Чуть улыбаюсь, стесняясь своих желаний. Внутри спокойней становится, уверенней. Струны будто приотпустили немного и начали играть мотив, который я подхватываю.

Олег наклоняется и касается губ. Прикрываю глаза и отвечаю на поцелуй. Олег кладет ладонь мне на шею, к себе прижимает и добавляет в наш поцелуй язык.

— Подожди, у меня мороженое, — хихикаю и руку завожу назад.

— Выкинь его вообще. Потом другое купим. — Оставлю недоеденный стаканчик.

Упираясь руками ему в плечи, приподнимаюсь и перекидываю ногу через него, опускаюсь на бедра. Руками скольжу по талии, натыкаюсь на прохладный металл за поясом.

Ухх. Опасно так.

Скольжу под футболку ладонями. Ногтями впиваюсь в кожу.

То, что раньше заставлял делать, теперь мне на руку. Я знаю, как ему нравится.

Скольжу губами по шее, слегка прикусываю ее, потом сильнее, а потом зачем-то открываю глаза и вижу Валеру. Метров семьдесят между нами.

На доли секунды наши взгляды пересекаются, а между нами несколько совместных недель проносится. Валера и Олег. Рай и Ад. Я между ними, как в Чистилище. После ада с отчимом, хотела очиститься, живя с Валерой.

Глаза закрываю, чтобы не смотреть на него. Встретишь другую, лучше, чем я.

Продолжаю целовать Олега. Струны снова натягиваются. Валера искал меня, волновался. Зачем только пришел…

Пальцы запускаю в волосы Олега и крепче сжимаю. Злиться начинаю, что так все. Я не должна была остаться в его памяти такой картинкой.

— Давай сбежим, Олеж, вдвоем, надоел этот врач мне, правильный такой, аж тошнит. — Шепчу на ухо. — Вовку тетке отдадим, я почти договорилась. Хочу с тобой. Думала, что ненавижу, а мне это нравится. Нравится, когда грубо, когда заставляешь. — Прикусываю его губу. — Боялась этого, а потом поняла, что наоборот возбуждаюсь дико.

— Да, маленькая, тоже хочу тебя. — Сильнее сжимает и рвано целует. Больно. Следы оставляет на губах.

Снова на шею перемещаюсь и бросаю взгляд туда, где Валера был. Теперь его там нет. Все правильно.

Адреналин шкалит. Хочу этого. Как же я этого хочу. Двигаться на нем начинаю, хочу, чтобы стонал сейчас мне в рот, прямо тут, на скамейке в парке, чтобы обо всем забыл, чтобы только обо мне думал.

Глава 22. Валерий

Этим же утром

— Валерий Андреевич, служба охраны, можете подойти к нам? — принимаю на мобильный звонок от начальника охраны.

— Минуту, — редко такое бывает, поэтому тут же иду. Осматриваюсь в комнате охраны на множество экранов. — Валерий Андреевич, девушка в вашем кабинете ведет себя подозрительно, будто ищет что-то. Вы ее знаете? — Смотрю на повторе, как Ева рыскает по шкафчикам.

— Да, знаю, может, голова заболела, и она таблетку ищет?

— У вас в сейфе? — Кивает на следующий кадр, где Ева проверяет полки стола и дергает дверцу сейфа. Я бы не поверил, если бы не увидел сам. — Допросить?

— Подождите, а мы можем пока ничего не делать? Я знаю эту девушку и хочу узнать, что ей надо.

— Вообще-то не положено.

— Доложим потом. Я сейчас оставлю ключи в кабинете и скажу, что на операцию ухожу. Проверим, воспользуется ли она?

— Уверены? Если пропадает история болезни или лекарства сами понимаете ответственность.

— Я все возьму на себя. Перехватим ее на выходе, если будет криминал.

Охранник соглашается.

У меня впервые такое. Чувствую себя туалетной бумагой, которой воспользовались и выкинули. Я не обманывал никогда и не верил, что она тоже так может. Со мной может. Я же ничего плохого ей не сделал. Всегда предельно честный, помогал и пытался защитить настолько, насколько она это позволяла. Даже по имени называть ее теперь не хочется.

Я доверял, хотя знал, что у нее там еще чемодан не рассказанного. А как по другому, если живешь вместе? Если спишь в одной постели? Она как будто специально все это подстроила.

Дома все обыскала, ничего не нашла. Порезалась, чтобы попасть в больницу. Даже страшно, что еще она может сделать, чтобы цели своей достичь.

Оставляю ключи в кабинете и ухожу. Когда возвращаюсь к охране, вижу на экране, как Ева открывает сейф, перебирает там все. Даже интересно, что ж у меня такого интересного там есть? Деньги на картах, документы какие-то разве что.

Юра предупреждал, чувствовал, что она не просто так оказалась тогда в моей машине. Ведь пришла именно ко мне. На сайте нашла мою фотографию и это тоже ложь, получается. Все ложь, а было ли хоть слово правды?

Я мог бы зайти сейчас и словить ее, потребовать объяснений, но молча наблюдаю.

Она наконец достает что-то рассматривает, прижимает к себе и, захлопнув дверь, хромает в перевязочную. У нее в руках блокнот.

Он появился у меня пару недель назад. Странная история. Мужика привезли на операцию. Он весь в крови. Пока к операции его готовили остались наедине с ним, он мне блокнот этот засунул в карман и просил сберечь. Если после операции верну, то отблагодарит, если нет — я труп. Мне и не до блокнота этого было. Зачем мне его благодарности.

А мужик взял да и помер на операционном столе. Не выдержало сердце. Пытались спасти, но никак. Я полистал блокнот, цифры какие-то. Решил, объявится кто-то, отдам. А заодно координаты Юрке подкину, веяло криминалом, потому что ранение было ножевое.

И тут, спустя время, объявляется Ева, чтобы выкрасть этот самый блокнот. Да сказала бы, я б отдал и так. Но обманывать меня, спать со мной, терпеть, ради чего?

Прошу службу охраны пока ничего не докладывать, объясняю, что это моя личная вещь. Ева больше ничего не взяла, поэтому нехотя, но охрана согласилась.

Операция через пятнадцать минут, надо мысли в порядок привести. А лучше позвонить тому, кто умеет их приводить в порядок в таких ситуациях.

— Привет, Вал, у меня десять минут до заседания.

— Юр, здорова. Узнал еще что-то про Еву и ее родителей?

— Нет, глухо все, зацепку бы, а что объявился кто-то?

— Она вещь одну у меня украла. Принадлежала Родионову Ивану Кирилловичу. Попал к нам с ножевым и умер пару недель назад. Пробьешь?

— Блт, Валер, так и знал! Дело надо открывать на нее и на всю их семейку.

— Подожди, я разобраться хочу.

— У отчима ее чисто все. Подозрительно даже. Не работает нигде и не понятно, на что живет. Валерка, как ты клюнул на девчонку?

— Она так жалостливо рассказывала про отчима. Следы насилия были настоящие. Я отличу синяки от раскрасок.

— Такие, как она, синяки поставят натурально, палец прищемят, ногу порежут, а плакать будут, что их избивают и мучают. Ты новости включи. Там вон половину женщин избивают мужья, а потом оказывается, что они тенями гематомы рисуют, а потом фотографируют. Главное, плачут так натурально, строят жертв, чтобы все им помогали.

Юра, как всегда, правду без полутонов.

— Подожди пока дело заводить. Мне самому найти ее надо, в глаза посмотреть и поговорить.

— Романтик ты, она стерва малолетняя обманула тебя, а ты все хочешь найти ей оправдание. Это отчим ее подослал за книжкой этой. Что там хоть было?

— Да, записи какие-то, номера, фамилии, лазить по чужим вещам привычки нет. Посмотришь, что за фамилия и как мужик тот связан с Евой?

— Сейчас задание дам, после заседания отзвонюсь.

— Хорошо, я сам на операцию иду, потом домой съезжу.

— Найдем мы ее и во всем разберемся. Работай спокойно.

Отключаю посторонние мысли и эмоции. У меня операция.

Спустя полтора часа отпрашиваюсь и приезжаю домой. Там никого, вещи ее на месте. Все так, как оставили утром, будто и не заходила. На всякий случай проверяю банковский счет, привязанный к карте, деньги все на месте.

Звоню маме, ненавязчиво узнавая, как Вова. Она долго рассказывает, что делали, как ей Вовка нравится.

Заканчиваю разговор с мамой и не понимаю, как Ева могла сбежать и брата бросить. Она же так боялась потерять его и отдать в детдом. Это проверяли, Вовка действительно ее брат. Или план был, чтобы я к нему привязался и себе забрал?

Снова набираю ее и снова молчание, Варе сообщение сбросил, она тоже не знает.

Вот так просто уйдет и даже не попрощается? Все так до банального просто? Неужели я не заметил, что все фальшиво было, поэтому и заявление на отчима не написала, потому что не хотела сдавать. Любит что ли его? Как тогда мне свою девственность отдала?

Наивно пытаюсь найти ей оправдание, но не получается.

Звоню Варьке. Может, она что-то знает. Спелись же. Вот уверен, что Ева и ей что-то наврала о себе. Сейчас жалею, что познакомил их. Варьку втянул в это, хоть бы ее не подставить.

Полдня уже прошло, а Ева так и не ответила и не перезвонила.

Спустя час Варя звонит сама.

— Она звонила мне, Валера. Вы что поссорились?

— Нет.

— Почему она тогда прощалась? Обижена была вроде.

Прощалась. Значит, и правда это все. Нашла то, что надо и сбегает. И что Вовку бросит мне? Он им с отчимом не нужен?

— Варь, она не та, за кого себя выдает. Украла у меня из сейфа документы и сбежала. Похоже, искала их дома, не нашла. Порезала ногу специально, чтобы в кабинет рабочий мой попасть.

— Валер, ты пьяный что ли?

— Я на факты смотрю и им верю.

— Какие документы… Ты ошибаешься, может? Не могла она врать. Она искренняя была.

— Мы оба поверили ей. Где она сейчас, сказала?

— Нет, но вызов сбросила первой и больше не ответила.

— Я понял.

Хочу ли я ее найти. С одной стороны видеть не хочу, с другой — поговорить хочу. Понять, зачем все так сложно?

Юрке звоню снова, чтобы помог найти ее. У него есть свои каналы для особых случаев.

— Забей, Валер, нахрена она тебе?

— Хочу понять все, тогда забью.

— Есть у Олега этого и того мужика один общий знакомый, на какой-то административке попались. Следак еще пороет. — Значит, все-таки, они знакомы. Все не просто так, не совпадение. — Так, Еву в парке нашли, я пришлю тебе координаты. Только аккуратно, Вал. Без жертв. Она не стоит твоего внимания и не та, ради кого надо геройствовать, ломать себе жизнь и карьеру.

— Договорились.

Если бы я знал, что увижу, то и не приезжал бы. Вру. Докатился же, сам себе врать. Я бы не поверил никогда, если бы не увидел их. Сидит на нем посреди парка. Целуются. Соскучились.

Меня через силу целовала и терпела, а теперь с ним. Даже девственность разменяла, чтобы я точно поверил.

Взглядами встречаемся. Она даже не дергается, хочет, чтобы я видел все. Видел их вместе, почувствовал себя дерьмово.

Выгорает все вокруг сердца. Да ладно, справлюсь. Не влюбился я, но привязаться успел, конечно.

Обнимает его, целует. Сказал бы, что играет, но для кого? Тут я только, а ее не заставляют.

В кармане телефон играет, отвечать не хочу, но проверяю. Юрка.

— Да.

— Валер, ты где? В парке?

— Да.

— И что там?

Спрашивает, как будто знает, но меня проверяет.

— Ты прав был, она с ним.

— С***а, уходи оттуда, не надо оно тебе.

— Жду, когда она освободиться, поговорить хочу.

— Валер, успокоишься потом, поговоришь. На эмоциях такие разговоры хуже всего.

— Может ты и прав.

— Прав, конечно. Давай, иди домой или на работу. Объявится она еще, я уверен.

Еще раз на них смотрю и ухожу. Стереть это из памяти будет сложно.

Глава 23. Ева

Валеры нет. Где-то внутри, в груди, хотелось бы, чтоб был тут, увидел все до конца, но вмешаться может и сделает только хуже.

Одной рукой обнимаю Олега за спину, а вторую завожу за его голову и поднимаю вверх большой палец. Сказали так сделать, когда он расслабиться.

Сейчас все закончится.

Я чувствую движение вокруг нас, он чувствует движение вокруг нас. Но я все-таки на секунду раньше, чтобы успеть добраться до пистолета раньше.

Когда вышла из клиники с записной книжкой, растерялась. Надо как-то ее отдать, а встречаться с отчимом совсем не хотелось. Отправить по почте или с курьером. Но тогда не смогла бы сказать ему последние слова.

Да и будут ли они последние? После блокнота ему нужны будут деньги. Потом еще нужны будут деньги. Потом еще.

А я хочу это остановить.

Рассказать на этом этапе все Валере уже глупо. Он не поверит. Блокнот украла, и я для чего-то это сделала, чтобы он не видел. По вещам рылась. Пока записной книжки не было, и идей не было. Теперь их много. Выбрать правильную бы.

Сажусь на маршрутку и еду на кладбище. Мне нужна поддержка от того, кто не осудит. Если бы мама знала, как со мной обращается ее муж, выгнала бы его еще тогда. Но мы и подумать не могли. Такой заботливый, внимательный был, мама и влюбилась. Да, он никогда не работал, но всегда приносил деньги. У них родился ребенок. Олег не отказался от Вовки, расписался с мамой.

Я тогда еще маленькой была, относилась нейтрально. Мне он плохого ничего не делал, а если мама была счастлива, то и я тоже.

Он ничего такого себе не позволял в мою сторону.

Все изменилось, когда мамы не стало. Мне уже было восемнадцать, и он вдруг решил, что я должна заменить мать. В постели.

Давно не была на могиле мамы. Шальную мысль, что могли лежать тут рядом с ней, тут же стираю. Я жива и на земле хочу находиться больше, чем под ней.

— Мам, я так скучаю. Если это все правда и ты видишь, как я живу, то понимаешь, о чем я, знаешь, что чувствую. Как ты могла так ошибиться в нем? Как мы обе могли? За что я “спасибо” ему могу сказать, так это за мужчину, к которому он меня подтолкнул, к врачу моему. Он хороший, тебе бы понравился. Старше меня, серьезный, ответственный, очень хороший, может, даже слишком для меня. Ему Вова так нравится и я бы хотела, чтоб он ему отцом стал. Пусть не родным, но Вовке не нужно влияние родного.

Мама смотрит на меня с фотографии так внимательно, прямо в глаза. Я на нее. Видела эту фотографию не один раз, но сегодня мама взглядом как будто спрашивает у меня: “Вот ты украла блокнот, а дальше что? Что там за информация? Уверена, что она вред не принесет?”

Я и не задумывалась об этом никогда. Просто хотела любым способом избавиться от этой вещи и выиграть для себя немного спокойствия.

А что там и зачем так нужна отчиму не задумывалась даже.

Сажусь на лавочку и достаю записную книжку. В начале телефоны и странные имена Гвоздь, Курортник, Фунт… Как клички чьи-то. Телефоны, у кого-то мобильный, у кого-то городской. Дальше номера длинные, как счета что ли, но не понятно ничего.

Для меня это все как ребус какой-то. Отдать бы это тому, кто разбирается, но пока они будут разбираться, меня Олег найдет и угрозы свои выполнит.

В середине еще списки: фамилии напротив них другие. Перечитываю все. Мало ли тут что-то знакомое. На одной из страниц взгляд цепляется за имя Малахова Глеба Александровича через дефис Даль Олег Владимирович.

Может ради этой записи отчим и ищет блокнот. Кто такой этот Глеб и как они связаны с Олегом?

Глупо, конечно, но я по привычке искать все в Яндексе, вбиваю фамилию, имя и отчество в поисковике браузера. Ссылки вконтакте, профиль в фейсбуке, молодые парни, ип, адвокат, но все как будто не то. Каждого проверять — бессмысленно. Это все не то. Перехожу на картинки и тут же натыкаюсь на объявление о розыске. Изучаю фотографию, сложно так сказать, похож ли этот человек на Олега. На фотографии совсем молодой мужчина.

Подробнее ищу информацию, но больше ничего, кроме того, что вроде как этот человек разыскивался МВД уже семь лет, а правда ли это сейчас не понятно. Может, нашли этого человека?

Может этот Глеб помогал Олегу, а теперь шантажирует его? Или может это его брат? Как бы я хотела, чтобы отчим был связан с чем-то таким, чтоб его арестовали сразу и не выпускали.

Прощаюсь с мамой и еду назад в город. Теперь еще страшнее встречаться с ним наедине. Даже на людях, скажем в кафе каком-то. Пока искала блокнот, я нужна была ему вне клетки и нашей квартиры, сейчас он захочет вернуть меня назад, чтобы дальше издеваться.

Открываю телефон и ищу ближайшее отделение полиции. Столько лет прошло, конечно, но может, осталась какая-то информация, а может этот человек до сих пор разыскивается. Может, не спешить с блокнотом? Показать все-таки этому Юрию? Да, он против меня, но Валера заступится и сгладит.

Стою перед отделом МВД и рассматриваю большой стенд тех, кого разыскивает полиция. Сколько людей ищут по всей стране, понадобилось тридцать метров стенда, чтобы сделать “доску почета”.

— Что-то ищите? — слышу за спиной молодой мужской голос. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Мужчина в форме смотрит на меня, оценивает так же как Юрий, друг Валеры. У них там одни курсы по запугиванию что ли?

— Нет, — убираю телефон. — Так, искала…

— Кого-то узнали? — Цепляется к словам.

— Нет. — Пытаюсь уверенно сказать, но под взглядом мужчины тушуюсь.

— Все эти люди преступники. Если кого-то узнала, то рассказывай. Можешь спасти кому-то жизнь.

— А может так быть, что человек, например, сбежал из тюрьмы, изменил документы, внешность и теперь он уже обычный порядочный человек?

— Пойдем-ка со мной, расскажешь все. — Берет меня под локоть и подталкивает к двери в здание.

— Я не причем, честно. Я не знаю, кто это. — Меня сейчас как заберут, как соучастницу. — Я ошиблась, возможно. — Пытаюсь на попятную. Нельзя мне в полицию, он же убьет Валеру и меня следом.

Но мужчина меня уже не слушает и приглашает в свой кабинет на первом этаже. В руках сжимаю телефон, если что наберу Валеру и сообщу, где я.

— Рассказывайте.

Моргаю несколько раз… Валере не рассказала, боялась, а тут сижу перед посторонним человеком и собираюсь рассказать все.

— Меня не убьют?

— Мы тут наоборот, защищаем. Кто вас должен убить?

— Тот, про кого я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Я хотела только узнать… я не уверена, — сжимаю крепче корпус телефона. Правильно ли я делаю, не знаю до сих пор.

— Давайте разберемся, не волнуйтесь.

Я достаю блокнот и показываю на запись, которая меня волнует. Мужчина долго проверяет что-то в компьютере, а у меня снова мысли бредовые. А если они в сговоре и мне уже выбирают место в лесу, чтобы удалить случайного свидетеля? Лучше бы блокнот этот отдала отчиму и у Валеры спряталась.

— Малахов Глеб Александрович, вот нашел. Побег из СИЗО. Посмотрите фотографию, — разворачивает ко мне монитор. В специализированной программе на полэкрана фотография молодого мужчины, как и на сайте. — Вы его знаете?

— Сложно так по фотографии. Посмотрите, — я капаюсь в телефоне, чтобы найти хоть одну фотографию отчима.

— Вот, это Даль Олег Владимирович, напротив этого Малахова его фотография.

— Форма лица и носа одинаковая, разрез глаз.

— Вы про что? — Может ему со стороны и виднее.

— Это может быть один и тот же человек. А этот Олег Владимирович, вам кто?

— Мой отчим. — Шепчу в ответ. Как так? — А нет других примет каких-то? Я не знаю. У отчима татуировка есть внизу живота. — Щеки гореть начинают от одной мысли, что я видела эту татуировку. Обычно она спрятана под резинкой плавок. Но отчим не стеснялся раздеться передо мной полностью и показать ее. — Якорь.

— Да, — кивает следователь.

Как штырем пробивает. От этого еще страшнее становится. Он сидел в тюрьме и сбежал?!

— Он жил с нами лет семь-восемь, как мог скрывать так долго?

— У него кличка на зоне была Мастак, потому что врал искусно. Знаешь, как его найти?

— Знаю, но он сказал, если в полицию обращусь, то убьет меня и семью мою. — Во рту пересыхает от слов, которые произношу вслух. — Там же и другие фамилии есть, может тоже преступники.

— Разберемся. Откуда у вас этот блокнот?

— Я не знаю всего, какой-то его знакомый, он называл его дружок, был ранен и умер во время операции. Блокнот вроде как попал к хирургу, который его оперировал. Отчим пригрозил мне и… — я понимаю, что сейчас сдаю себя полностью и вешаю насебя же кражу, — заставил найти и украсть этот блокнот, иначе обещал на трассу меня отвезти и отдать дальнобойщикам. Я испугалась, а у меня еще брат младший. Просто хотела, чтобы он отстал от нас.

— Что за хирург?

— Он ни при чем, ничего не знал.

— Тебе сейчас надо записать все это. И, если насилие было, тоже пиши. Таким, как он, не место на свободе.

Пронизывающий морозец накрывает. Как я жила с ним, в любой момент могла ведь и не проснуться. А сейчас надо снова во все это окунуться. На коленях вибрирует телефон. Валера. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Не до него.

Беру ручку и начинаю писать. Думала, будет сложнее, но с чужими людьми оказалось проще. Не так стыдно, что ли. Может, потому что мы больше с ними не увидимся. Они мне никто. Нечем дорожить.

Пока пишу, следователь вызывает кого-то.

— Надо операцию продумать. Нашли беглого из СИЗО.

Они обсуждают это так расслабленно, что злиться начинаю.

— Я если отсюда выйду, — перебиваю их, — меня убьют или кого-то еще. Вам надо его схватить! Сегодня же! Он ждет моего звонка и блокнот этот. Чего там продумывать? Я назначу встречу, вы его там и схватите.

— Если он тот, о ком мы думаем, то может быть опасен. Раскусит тебя в два счета и это опасно.

— Так сделайте так, чтобы не было опасно. Он сейчас придет в любое место, куда я скажу. У вас не будет второго такого момента. Если не отзвонюсь сегодня, то завтра может кто-то погибнуть или пострадать.

Будь со мной Валера, он бы, наверное, заступился за меня, привел в чувства, остановил и вложил мне в голову мысль, что это очень опасно. Но в тот момент мне так хотелось засадить отчима. Эгоистически только для себя хотелось этого в первую очередь. За настоящее, за прошлое.

Как так получилось, что мама вышла замуж за беглого уголовника? Как он умудрился поменять документы, внешность и ни разу не дать усомниться в себе. Столько лет жили, и никто ничего не понял… Так вжился в роль, что сам в нее поверил.

А если мама узнала что-то, а он ее убил? Мама странно умерла, никогда не болела, а тут резко остановка сердца.

А если я следующая? Теперь тоже знаю его секрет.

— Как мы подберемся к нему? Он увидит.

— Значит, надо, чтобы не увидел. Надо будет отвлечь его, чтобы он расслабился, идеально глаза закрыл. Обнять его, может?

— Какие у вас отношения?

— Я его боюсь, но последний раз он предлагал мне сбежать с ним и оставить семью.

— Отлично. За это можно зацепиться. Скажи, что согласна. Поцелуй его, отвлеки. Только отвлечь надо так, чтобы самой поверить в то, что ты хочешь с ним быть.

— Она девчонка еще, командир, опасно, — второй еле заметно из стороны в сторону мотает головой.

— Я справлюсь. — Поднимаюсь и смотрю на них двоих. Боюсь, но справлюсь. — Просто не будет другого такого случая. Он угрожает мне и моей семье. Я приду в парк, отдам ему блокнот, отвлеку, а вы его схватите. Только не упустите.

Пистолет выхватываю первой и хочу выбросить, но Олег крепко руку сжимает, выдавливая оружие. Царапаю ему шею, чтобы выиграть хоть пару секунд еще.

Рычит, материться и, чтобы отделаться от меня, резко наклоняется вперед, ударяя меня своим лбом в мой лоб.

В глазах темнеет, разжимаю пальцы и падаю назад. Резкая боль в копчике простреливает.

Когда глаза раскрываю, Олега схватили в нескольких метрах от меня. Чуть не упустили.

Он матерится, проклинает меня, обещает найти и отомстить, а меня кто-то подхватывает на руки и уносит оттуда.

— Лех, холод дай, ко лбу приложить надо, — мужчина кричит другому, а мне хочется, чтобы они помолчали. Зачем громко-то так? — На лоб опускается что-то прохладное.

Осматривают меня, а я думаю о том, какая красавица теперь с шишкой на лбу.

— Как голова?

— Болит очень.

— Вот девушка, — узнаю голос следователя, открываю глаза и вижу Юрия. Он тут что делает? По сторонам сразу в поисках Валеры. Может, он в курсе всего и не надо будет этих объяснений сложных. Но если прокурор тут, значит и Валера все знает. Даже улыбнуться хочется встрече.

— Его тут нет и не будет. Он видел вас. — Взгляд мой ловит и жестко держит. Тоже видел все, но он ведь должен знать больше, чем то, что было на поверхности.

— Это же было разыграно все,

— Сейчас разберемся. Я поеду с вами, — кивает следователю, сам хочу поговорить с ней. — Кивает небрежно на меня. Юрий не улыбаться и помогать мне, кажется, не намерен.

Вокруг серо, темно, страшно становится с ним наедине в комнате для допроса.

— Ты кого провести хочешь? — Взгляд неморгающий. — Подельника своего сдала, да? Хочешь для себя помилования?

— Юрий, вы о чем?

— Ты ведь не ради нас старалась? Ради себя? Так? — Вопрос так ставит, что отрицать это не могу. Да, я хотела жить и не думать, когда он объявится с угрозами в следующий раз. — Все видели, как ты сосалась со своим подельником, да у тебя руки должны были дрожать и сердце колотиться. Мужик этот догадался бы сразу. А ты спокойна была, значит, тебе нравилось это, ты не боялась, что он догадается.

— Я просто представляла, что этот человек мне дорог. И делала то, о чем мы с полицией договорились. Если бы я тряслась, он бы не поверил мне. А надо было, чтоб поверил. Со следователем поговорите! — Повышаю голос.

— Я поверил и Валерка поверил. Не играла ты.

— Просто расскажите ему все, как было. Он послушает вас.

— Не буду. У него просто давно никого не было, а тут ты, в одной квартире с ним. Он же не железный, сорвался. Но вы очень разные и ему другая нужна женщина.

— Не вам это решать. И я не оставлю его, только если он сам.

— Он тебе не поверит. Пойми, не нужна ты ему. Ты малолетка, ему постарше кто-то надо, поумнее.

— Я люблю его и я ему нужна.

— Блт, не смеши, а? Тебе нужно было от него решить свои проблемы, какая любовь? Ему только эту чушь не говори. Жила же как-то раньше. Вот и живи.

Душу в горле боль от обиды. Я ничего не сделала этому мужчине, чтобы он так ненавидел меня.

— Все не так. Вы ничего не знаете о нас.

— Я сколько таких, как ты, насмотрелся на суде. Поэтому знаю, о чем говорю и знаю, что дальше будет у вас.

— Расскажите ему хотя бы, что мне сказала так полиция сделать. Вы же знаете. У меня не было выбора. Ему угрожали и мне.

— Я расскажу, мне скрывать нечего, но так раньше между вами не будет точно. Ты украла у него вещь. Ты воровка и обманщица. — Вспыхиваю когда слышу это. — Да он видел все, по камерам видеонаблюдения. Еще утром. Ты слишком много его обманывала, чтобы он доверял. Я знаю его. По-хорошему не отстанешь?

— Нет.

— Ладно, но против тебя тоже будет выдвинуто обвинение, не думай, что выйдешь жертвой из этой ситуации. Валера пока не видит этого, но я докажу.

Глава 24. Ева

Выхожу из отделения полиции и сажусь на скамейку. Сжимаю в руках телефон. Куда идти? У меня есть ключи от моей квартиры, но все это время жила у Валеры. Там и Вовка. Я там должна быть, с ними, это правильно сейчас.

Но все так запуталось, что страшно первой позвонить. Если он и правда видел, как я рылась в сейфе его, то все еще хуже. Думала хотя бы это скрыть, а уже и скрывать нечего. Валера все знает.

Я еще и всю свою жизнь выложила там, на бумаге у следователя, Юрий видел. Поверит — не поверит. Раньше, может, и поверил бы, теперь нет. Думает, мы в сговоре с Олегом, и я решила его подставить.

Для меня звучит, как бред, для него истина.

Хочу, как в синопсисе фильма. Валера звонит, приезжает за мной, забирает, говорит, что понимает все, целует и прощает. Гипнотизирую телефон, чтобы позвонил. Интересно, а если я до утра не явлюсь, Валера тоже не будет звонить? Все равно где я и с кем?

Черт. Валера видел нас в парке. После такого я бы тоже не звонила. Надеется, что Юрий сделает из меня супер героя тоже рассчитывать не стоит.

Пока не передумала, снимаю телефон с блокировки и набираю первой. Я не хочу ехать в квартиру, где уже давно не живу. Там все чужое, не мое.

Валера поднимает со второго гудка. Хочется верить, что ждал и волновался.

— Да.

Одно слово. Дальше мне надо свою реплику вставить, а хочется расплакаться, чтобы все само решилось. Сколько еще сегодня стресса мне предстоит.

— Валер, я могу приехать к тебе, поговорить надо.

— Давай завтра. Тебе же есть, где переночевать.

— Я не усну, пока не объясню все.

— Не люблю оправданий и лжи. Это все ненастоящее. Полагаю, ты хочешь забрать свои вещи и съехать? Я соберу, завтра заберешь.

— Я не хочу забирать свои вещи. Я хочу остаться у тебя. — Кажется, даже слышу смешок. — Ты все не так понял.

— Я не так все понял? Эту фразу всегда говорят, когда застают с любовником.

— Валер, я приеду? Я объясню все. Пожалуйста.

— Ты где?

— Сижу тут под отделением полиции.

— Почему там?

— Отчима арестовали, он под следствием. — Молчит. — Мне в прокуратуре ночевать?

— Ты же сама все решаешь. Взрослая уже. — Я молчу. Добиваюсь своего таким образом. Как бы он не был зол, но слишком добрый и отзывчивый. Знаю, что согласиться и не бросит меня. — Ладно, приезжай.

Еще несколько дней назад на этой кухне чай пили, и зернышки маленькой семьи удобряли теплотой и нежностью. Теперь тут пустыня. Между нами метр, а по ощущениям как от Москвы до Владивостока.

— Прости за то, что ты это видел.

— Не оправдывайся. — Садится за стол напротив.

— Я хотела объясниться. Правда, все было не так.

— Я знаю, Юра звонил.

Лучше бы я первой поговорила с Валерой.

— И что он тебе наговорил?

— Правду.

— Он не знает правды. Думает, что я…

— Не надо, Ева. — Перебивает меня. Правда хочет, чтобы я заткнулась. — Раньше надо было, когда я спрашивал, теперь зачем мне?

— Что он тебе рассказал? Что я сдала отчима, но с ним заодно была?

— И про это тоже.

— Ты ему веришь?

— Почему не должен ему верить? Ты молчала, встречалась с ним, мне врала. Ты могла рассказать все.

— Я рассказывала.

— Что ты рассказывала, Ева? Что у тебя есть отчим и ты сбежала от него? Как на счет того, что ты не сбегала, а специально пришла ко мне, что обворовать меня хотела. Вовку зачем взяла? На жалость давить?

В груди давить начинает.

— Да, пришла. Я не хотела, Валер, прости. Не хотела идти и обманывать. Правда, читала о тебе на сайте. Ты хороший, благотворительностью занимаешься. Ты даже не представляешь, как надоело все это. Я в отчаянии тогда была. Вовку тебе всунула и сбежала. Чувствовала, что ты в беде его не оставишь. Я не хотела жить. Если бы ты тогда меня не догнал, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Почему ко мне?

— Я не знаю, отчим сказал, что я должна пойти к тебе, притворится, что нужна помощь, обыскать все и найти записную книжку.

— Которую ты украла из моего сейфа.

— Прости.

— Не слишком ли много раз ты сказала сегодня “прости”. Хочешь поступок стереть одним словом, которое за собой ничего не несет? Ты могла рассказать все и просто попросить этот блокнот. Я бы отдал. Он попал ко мне случайно, а я ждал, когда за ним кто-то придет. Пришла ты.

— Просто отдать? — Все было так просто. Решение вообще лежало на поверхности. Но тогда бы я не осталась у него, не было бы смысла жить с ним.

— Да. Представляешь? Только надо было не врать, а рассказать. Не рыться по моим вещам, а спросить.

— Я никогда ничего не крала, а тут… Как ты узнал про сейф?

— У меня в кабинете камеры стоят, ты не знала. Ты шаг сделала в сторону, мне сразу доложили, что в кабинете посторонний что-то ищет. Дальше знаешь.

— Ты тоже врал, получается. Ключи специально оставил, хотел, чтобы я оступилась, да? Взяла их?

— Да, даже пришлось врать тебе и проверять. Вынудила меня. Я до последнего думал, что обезболивающее ищешь. Прикрывать тебя перед охраной, потому что они готовы были вызвать полицию. И сейчас это видео все еще на сервере.

— Мне тоже пришлось там, в парке врать Олегу, что… хочу к нему вернуться, чтобы отвлечь его. — Надеюсь, что на этой одной волне мы помиримся. — Не хотелось, а надо было. Юрий тебе рассказал, кто он был?

— Рассказал. — Равнодушно отвечает. У меня отчим — беглый зэк, а у него равнодушие на лице.

— Дело в твоем друге, да? Он тебе преподнес все так, что это я все придумала.

— Нет, рассказал, как было. Я знаю, что ты пошла в полицию, они продумали операцию и схватили преступника. Все отлично просто.

— Тогда не понимаю, что не так? Почему не слышишь меня?

— Потому что нет доверия между нами. Вернее, ты не доверяешь. Может, это отпечаток того окружения, где ты жила, но ты могла бы попробовать измениться.

— Мне страшно было. А с тобой было так надежно, спокойно, боялась, что расскажу, а ты меня вернешь ему назад.

— Не стыкуется, Ева. То я надежный, то вернул бы тебя назад.

— Хорошо, не вернул, но не захотел бы со мной…

— Блт, Ева. Ты спала со мной ради целей другого человека! Ноги резала ради него! Ты чьей жизнью живешь? Чего хочешь?

— Если бы мне было все равно, где и с кем, то ты не был бы первым. — Вся сложность и напряжение этого дня так и не отпускают. Я все еще в куртке сижу. Как в гостях тут. Валера ничего на это не говорит, значит, подразумевается, что я должна уйти после разговора. — Отчим узнал, где ты живешь. Приходил ко мне. — Опускаю глаза на стол, рассматриваю крошки, которые никто не убрал. Очередную ложь вскрываю. — Снова угрожал. Я разволновалась. Думала, у тебя, в безопасности, а он и тут до меня добрался, пока тебя не было дома. Ножи те случайно выпали из рук, меня трясло всю. Наступила и порезалась.

— Говорить надо было раньше. Теперь уже поздно. Пусть сразу ты боялась, присматривалась ко мне. Но после первой же нашей ночи я все ждал, что ты расскажешь. Вот это было бы доказательством доверия, а так ничего не поменялось. У тебя всегда был какой-то свой запасной план.

— Если бы сразу рассказала, то ты, как твой друг подумал, что я с Олегом заодно.

— Юра видит все через призму своего опыта. Он доверяет только нескольким людям, потому что мы доказали, что друг друга никогда не предадим и всегда поддержим. Он даже к Вовке настороженно относится. Я сам не вру и стараюсь другим доверять. Если ты мне говорила, что тебя дома обижают, я верил тебе. Если бы сказала, что он приходил и угрожал, я бы поверил тебе. А ты все доверие, что я тебе отдавал, сливала впустую. Теперь кран перекрыт.

Поднимается и ставит чайник на плиту. Я за ним. Обнимаю его со спины. Крепко-крепко. Теперь на краю потерять это все страшно.

— Валер, я люблю тебя. Прости. — Но в ответ холод. Нет его рук вокруг меня. Нет дыхания в шею. Нет касаний.

— Сейчас эти слова звучат, как последняя попытка что-то изменить.

— Я не хочу без тебя, не смогу.

— Ты понимаешь, что отношения это не только уют, ужин, секс. — Разворачивается ко мне и складывает руки на груди. — Это доверие друг другу во всем. В том, что нравится — что нет, планы, мысли, поддержка. Я вот открыт перед тобой. Все, что касалось тебя и того, что нас объединяет. Один раз обманул, каюсь, вчера, когда узнал про твою кражу. Блокнот и все остальное это как льдины в океане. Не растают, потому что вода вокруг холодная уже. Остыло все.

— А что мне надо было сделать?

— Рассказать все и попросить помощи.

— Я и сама могу справиться.

— Вот именно сама. А мне, если понадобиться твоя помощь или поддержка, я тоже должен сам? Семья это про другое. Когда в семье беда там говорят: “Я с тобой, а не я сама”. Иначе это так, для галочки.

— Я обещаю, больше не буду врать. Теперь мне нечего бояться и скрывать. Давай еще раз, сначала. — Молча кивает из стороны в сторону. — Я буду учиться с тобой и стараться. — В льдистых, холодных глазах будто погасло все. От обиды щиплет в глазах. — Что все? Простить нельзя, наказать? — Я не хочу плакать, но он непробиваем. Даже слезы его не трогают. — Не отворачивайся от меня.

— Я не отворачиваюсь, наоборот. Хочу дать тебе второй шанс. — Слезы быстро смахиваю в надежде на второй шанс. — Я думаю тебе надо согласиться на учебу в Англии. Хорошие перспективы.

Мир останавливается. Океан наш не то, что стремительно охлаждается, он замерзает сейчас.

— В ссылку хочешь отправить?

— Ты сама хотела уехать.

— Теперь не хочу. У меня тут брат, я должна его в детдом сдать? Ты вообще понимаешь, что говоришь!

— О Вовке я позабочусь, но тебе безопасней будет уехать из страны.

— А Вове не безопасней?

— Вова — это родной сын, не будет он ему ничего делать. Ты другое. Ева, тут осталось много друзей твоего отчима. Тебе может быть небезопасно тут оставаться.

— Я думала, тебя не волнует моя безопасность.

— Волнует, поэтому тебе надо уехать. Пусть суд пройдет, успокоится все, забудется.

— Я все равно отказалась от учебы, меня уже не возьмут. — Я снова и снова придумываю отговорки, чтобы не ехать.

— Ректор твоего университета как-то оперировался у меня, я договорюсь. Тебе, правда, надо уехать.

— Ты уже все решил, да? Давно? Как будто за этот поцелуй хватаешься и ищешь причины от меня отделаться. Это все было подстроено сегодня, ты не понимаешь что ли?

— Ева, я не злюсь на то, что видел сегодня. Поверь, я могу как-то пережить один поцелуй во имя поимки преступника. Между нами пропасть. Я все пытался мост построить крепкий, чтобы по нему вдвоем можно было пройти, но ты отделалась веревочной лестницей, которая не выдержала первой же трудности.

— Мне хочется придушить этого философа в тебе. — Сжимаю с силой его руки, чтобы больно сделать и показать, как больно мне. — Я не поеду никуда.

— Поедешь.

— Все мужчины города сговорились против меня. Отчим хочет убить, его друзья отомстить, ты в ссылку отправить, а друг твой вообще посадить меня.

— Не хочет он тебя посадить. — Чайник за спиной свистит. Валера освобождает одну руку и выключает плиту.

— Хочет! Сказать, что заведет на меня дело за содействие преступнику. Думаешь, меня выпустят из страны за такое?

— С Юрой я договорюсь, не будет он заводить на тебя дело, как и выдвигать обвинение.

— Мистер прокурор пойдет против закона?

— Придется. Я не смогу тебя защитить, если ты останешься тут.

— Засунь себе свою защиту, знаешь куда? Никуда я не поеду. Садите в тюрьму, и пусть это будет на вашей совести. Каждую ночь тебе сниться буду и мучать. — Ударяю по рукам от безвыходности.

— Ева, не кричи.

— Бесите меня все! Умные такие, взрослые. Оказался бы ты в моей ситуации! Когда тебя заставляют, принуждают, угрожают. Я, может, с тобой себя под защитой какой-то почувствовала, затерла воспоминания о тех вещах, что отчим заставлял меня делать! Я боялась потерять то, что между мной и тобой. Если так интересно, что он дела, то спроси у Юрия своего, он читал заявление. Я там все рассказала. Издать дешевую порно-книжку можно. Я пересказывать это не буду!

— Ева, успокойся! — Останавливает и обнимает. Прижимает впервые к себе. Вырваться хочеться, но я согреваюсь и таю в нем. Как я буду без этого. — Мы не будем вместе. Останешься тут — будешь совсем одна. Я предлагаю тебе лучший из вариантов сейчас. Вова останется со мной. Ты едешь на учебу. Я буду тебя поддерживать там материально, потому что сам отправляю тебя туда.

— Я ненавижу тебя, — рыдаю, утыкаясь ему в грудь.

— Знаю, потом поймешь, что так лучше.

Эпилог. Спустя два месяца

Новая страна. Новые знакомства. Новые знания.

Все до тошнотворного идеально вокруг.

Надо сделать шаг в новую жизнь. Найти тот крючок, за который хочется, как рыбе в отравленном пруду зацепиться и выскочить, а потом сорваться и оказаться в бирюзовых водах Байкала.

Сердце от одиночества потухло. Тепла внутри нет.

Зашториваю окна и сажусь на кровать. Две минуты надо подождать. Ноги поджимаю и монотонно раскачиваюсь на кровати. Слез нет. Внутри пустыня.

Все разбито внутри. Разрушено. Отравлено обидой.

Жду, когда секунды выйдут. Тест сжимаю в ладони, но раскрыть пальцы и посмотреть на полоски не решаюсь.

А если да? Что делать тогда?

Вспоминаю обрывки молитвы и проговариваю про себя. Только бы это был гормональный сбой из-за стресса. Бывает же у женщин такое? Переволнуешься и все, задержка. Или смена климата.

Выдыхаю. И разжимаю пальцы.

На ладони тест жжет кожу.

Две полоски.

Две полоски. Две черточки. И это не сказуемое. Не дорожная разметка. Не обозначение на ярлыке одежды.

Это ребенок. Наш ребенок.

Я сама еще ребенок. Толком ничего не умею. Куда мне такая ответственность? Ни мужа, ни денег, ни дома. Одна в чужой стране.

Выдыхаю и в потолок глаза.

Мама как будто на меня сверху смотрит, а я извиняюсь перед ней. Непутевая дочь, что умудрилась залететь от того, кто ее бросил. Именно так я и воспринимаю наш разрыв с Валерой.

Он меня сослал в Англию, на учебу. Над Вовой оформил опеку. Тяжело было оставлять брата с чужим человеком. Может, когда-то Вовка и припомнит мне это, но выбора мне не оставили. Как бы там ни было, но в Валере я уверена. Еще тогда понимала, что он будет Вове лучшим отцом, чем родной.

С Вовкой перезваниваемся почти каждый день, Доронин купил ему личный телефон, чтобы не надо было хранить мои переписки и фотографии с братом.

Отвлечься на брата надолго не получается. Я не справлюсь одна. Ни материально, ни психологически. Но и одна принять решение об аборте не могу.

Набираю Варю. Она не отвернулась от меня, когда я рассказала ей все. Девушка всегда поймет девушку лучше, чем любой парень.

— Привет, Ева, секунду, — у нее там весело, шумно, по звуку слышу, что уходит туда, где потише. — Привет, у меня брат с соревнований приехал, мы его встречаем. У тебя как дела?

Не до меня сейчас. Наверное.

— Варь… Я… давай позже перезвоню.

— Ты что плачешь, Ев?

Держусь как могу, чтобы не пугать ее раньше времени. Она же такая. Прилетит на следующем рейсе, если надо.

— Варь, давай я позже перезвоню…

— Ну уж нет! — перебивает меня. — Егор подождет! Девочка, моя, успокаивайся. Переболит. — Варя думает на меня очередной раз накатило. — Я видела Валерку на прошлой неделе, тоже был не айс. Так что тебе не одной плохо.

Хотела бы радоваться этому, но язвить сейчас не хочется.

— Варь, у меня проблемы.

— Тем более Егор подождет, рассказывай.

— Варь, я не знаю, что делать.

— Ну, пока не расскажешь, я не смогу ничего посоветовать.

— Я беременна.

— Что? Ты что…?

— Ты слышала.

— Да, я просто не ожидала, услышать именно это. А от кого? — спрашивает осторожно.

— У меня был только один мужчина.

— Ммм, понятно. Я так и думала, но мало ли… А как так получилось? Вы что, не знаете, как предохраняться?

— Я ему доверяла, думала, он знает, что делает.

— Пфф, врач еще называется. Ну я ему!

— Варь, подожди. Не надо рассказывать. Я не смогу с ребенком. Мне двадцать всего, куда мне ребенок. Тем более, он нужен только мне одной.

— Вот именно, нужен! Не смей делать аборт. Но надо Валере все рассказать. Он должен знать, пусть тоже ответственность на себя берет. Даже, если он не хочет ребенка, пусть материально помогает.

— Он не будет со мной разговаривать.

— Я бы могла, конечно, но это надо сделать тебе, Ева. Это ваше дело. Пообещай, что бы он ни сказал, ты позвонишь мне и посоветуешься. Не будешь сгоряча совершать поступки, о которых потом пожалеешь. У тебя всегда есть я. Не поможет он, помогу я.

— Хорошо, Варь. Спасибо.

— Вы так и не разговаривали все это время?

— Нет.

— Принципиальный какой! Подумаешь, не рассказали ему всего сразу. Я не понимаю этих мужчин! Их спасти хотят, им плохо. Почти одна спецоперацию провела, а он еще и обижается. — Невольно улыбаюсь тому, как она за меня заступается. — Тяжело между вами. Валерка так давно дружит с моим братом, что как второй старший брат мне, и ты дорога. И я так хочу, чтобы у вас все было хорошо. И два моих любимых человечка не страдали. Тебе надо позвонить ему. Может, он уже передумал на счет своих принципов?

— Хорошо, я попробую.

Валере звонить бесполезно. Он вряд ли ответит, поэтому набираю Вовку.

— Привет, — зато Вова отвечает сразу. Снова в телефоне сидит. Как только Валера купил ему телефон, брат стал больше времени проводить в виртуальном мире.

— Как у тебя дела? Что нового?

— Привет, мы ходили в террариум вчера. Там столько змей красивых.

— Надеюсь, вы не собираетесь еще одну покупать?

— Я уговариваю, но Вэлмен говорит, что две змеи нельзя держать в одном аквариуме. Одна может съесть другую.

— Вов, заведите лучше кота. Ты буквы там учишь какие-нибудь?

— Да, знаю А и Б. А ты скоро вернешься?

Знать бы.

— Вот надо сВвалерой поговорить и решить. Позовешь его? И громкую связь включи.

— Сейчас. Вэлмен, это Ева.

— Я ужин готовлю, скажи, что занят.

Закатываю глаза, слыша ответ.

— Я слышу все, — отвечаю по громкой связи. — Вов, оставь телефон на столе и сходи Артемиду проверь.

Я вижу потолок кухни и кусок шкафчика. Телефон с включенной фронтальной камерой лежит на столе.

— Валер, мне, правда, надо поговорить.

— Мы же договорились обо всем.

Стучит крышкой от кастрюли. Хотела бы сейчас побывать на нашей кухне и поужинать с ними.

Мы не разговаривали с даты моего отлета. Уже два месяца. Он даже “привет” не сказал. А я так соскучилась по его голосу. Казалось бы, обидел меня. Должна была ненавидеть и забыть, а все наоборот.

Молчит, не расспрашивает, и не интересуется даже.

— Тебе все равно, что со мной не так?

— Нет, не все равно. — Откашливается. — Но я как твой лечащий врач, запрашивал отчет о твоем здоровье. Знаю, что все в порядке.

— С каких пор ты мой лечащий врач?

Теплая надежда, что обижается, но все равно рядом, разрастается. Эта новость должна до размеров солнца сейчас увеличиться и взорваться.

— Ева, зачем ты звонишь? Я просто интересуюсь твоим здоровьем, потому что ты там одна. Денег на карту тебе кидаю, знаю, что больше некому тебе помочь. На этом все. Дальше ты сама. Я своих слов не забираю. Ты хотела сама, ты — сама.

— Сама? Да? Даже не хочешь выслушать?

— Ева, это смертельно? То, о чем ты хочешь рассказать?

— Нет, наоборот.

— Ты можешь справиться сама или все так критично?

— Могу.

— Тогда попробуй без меня. До этого у тебя неплохо получалось. Если будет край, тогда напишешь, в чем проблема. Ты расскажешь сейчас, я думать начну, вспоминать.

— Забыть хочешь, да?

— Да.

— Я поняла. Ладно. Не буду тебя отвлекать тогда. Но придет время и ты пожалеешь, что не выслушал меня сегодня. Только тогда я отвернусь от тебя и скажу, что не хочу ничего слышать и знать о тебе.

— Ева…

Камера телефона все также направлена на потолок. Он даже не подошел.

Сбрасываю вызов и убираю телефон.

Руки под бедра подкладываю. Смотрю в одну точку.

Вот теперь точно одна. Он сам отказался только что от нашего ребенка. Даже, не захотел узнать о его существовании.

А нужен ли он мне? Справлюсь ли я? Не смертельно ли это?



Оглавление

  • Глава 1. Валерий
  • Глава 2. Ева
  • Глава 3. Ева
  • Глава 4. Ева
  • Глава 5. Валерий
  • Глава 6. Валерий
  • Глава 7. Ева
  • Глава 8. Валерий
  • Глава 9. Ева
  • Глава 10. Валерий
  • Глава 11. Ева
  • Глава 12. Ева
  • Глава 13. Валерий
  • Глава 14. Ева
  • Глава 15. Валерий
  • Глава 16. Валерий
  • Глава 17. Ева
  • Глава 18. Ева
  • Глава 19. Валерий
  • Глава 20. Ева
  • Глава 21. Ева
  • Глава 22. Валерий
  • Глава 23. Ева
  • Глава 24. Ева
  • Эпилог. Спустя два месяца