Никто и не заметит [Алена Грицай] (fb2) читать онлайн

Алена Грицай Никто и не заметит

1.

«Добро пожаловать!» высвечивалось большими буквами на входе в здание государственной организации «DV», что конечно вызывало у меня огромное отвращение. Не то что бы я не любила свою работу, просто такая напыщенная дружелюбность скрывала от всех удавку на шее каждого, кто сюда заходит. Проходя контрольный пункт, каждый сотрудник должен был прикладывать свой чип к датчику, который фиксирует время прибытия, настроение и даже степень голода, после чего анализ приходил каждому на почту с рекомендациями о физическом и ментальном здоровье. Работа в таком месте, конечно, давала много преимуществ, например, предоставления жилья, бесплатное медицинское обследование, повышенный заработок на рынке среди остальных компаний, возможность отдыхать в санаториях компании два раза в год, бесплатное питание, шикарные офисы находящиеся по всему земному шару, даже отдел из лимбического подразделения по взаимоотношениям мог подобрать подходящую кандидатуру для совместного проживания или создания новой ячейки общества. Все бы ничего, только это больше похоже на тотальный контроль, многие не задумываются о таких вещах и принимают любую помощь от этой системы. Я скажу даже больше, каждый понимает это, но ничего не хочет изменить. Так наша организация стала ведущей для третьего тысячелетия эпохи «Пси».

Новая мера исчисления времени не единственное, что ждало человечество в будущем. Главным приоритетом эпохи «Пси» можно считать минимизация ошибок, стремление уменьшить последствия от рисков при имеющихся сбоях в управлении, в экономике и в самом человеке в принципе. Каждая информационная система направлена на выявление несоответствий требованиям бесперебойной работы в любой сфере общества. Большим прорывом можно считать возможность использования системы погружения. Данная система направлена на выявление и корректировку кодов в сознании, путем погружения человека в своё подсознание и под руководством специалистов изменения базовых установок и расширения границ своих возможностей. Программой «Погружения», как раз и занимается наша организация, на основе данных полученных от исправительных учреждений. Государство заинтересовано в контроле над населением в целях уменьшения преступного сегмента, путем изменения кода агрессии и реабилитации девиантного поведения. Но со временем данную программу стали использовать для улучшения личностных качеств. Появились такие проблемы, как желание людей подстроится под общепринятые нормы, создания «идентичных» людей, еще больший контроль государства над людьми, появление неуравновешенных людей из-за изменения основосоставляющих кодов. Конечно, каждый испытуемый должен был согласиться на установку чипа, который потом получал информацию об изменениях и ошибках. И да, ошибки было принято стирать, как будто их и не было. И именно в отделе поддержки и реабилитации занимаются контролем за новоиспеченными подопытными, где я и работаю.

– Дана, ты сегодня какая-то задумчивая, я тебя несколько раз звала, – послышался голос Мэйи из-за спины.

– А? Я? Да просто наткнулась на новый плакат перед входом, вот и размышляла, – обернувшись, сказала я.

Глядя на Мэйю абсолютно не понимаю, почему она работает в таком месте. Добрая, заботливая, готовая помочь абсолютно каждому. Мне кажется тут ей не место.

– Ой, а я и не обратила внимания даже.

– Ну и хорошо.

И мы вместе зашагали к нашему кабинету. Офис был очень просторным, в каждом кабинете сидело не более двух человек. Через сферический переключатель можно было выбрать любой интерьер, иногда мы с Мэйей сидели на берегу моря, иногда в каком-нибудь ресторане на террасе, сегодня мы сошлись на мнении, что бы выбрать бенуар какого-нибудь старинного театра. Наша работа заключалась в проверке данных чипов в соответствии с установленными нормами. Любые малейшие отклонения фиксируются и ставятся на контроль.

– Слушай, Дана, мы тут вчера печенье испекли с детьми, и вот специально для тебя запаковали, – долго высматривая в сумке, проговорила Мэйа. – Мы долго выбирали рисунок, который тебе нарисовать, вот смотри, – протягивая небольшой сверток, она заулыбалась.

Взяв у нее этот пакетик, я пыталась понять, что же нарисовано.

– На зайца похож, да?

– Да, все верно, на вкус не знаю, понравиться тебе или нет, но ты уж не ругайся, первый раз все-таки. Сегодня, кстати, тоже попробуем что-нибудь испечь, – немного смущаясь и поправляя челку, Мэйа уставилась в монитор.

– Спасибо, что и про меня не забыли.

Мэйа выглянула из-за монитора и подмигнула, после чего мы сразу рассмеялись и продолжили работу.

Время подбиралось к шести вечера, а когда стрелки выстроились в одну линию, заиграла тихая музыка. Рабочий день закончился, и мы сразу засобирались домой. Распрощавшись с Мэйей, я не спеша направилась в метро. Люди толпились, толкались и как обычно не обращали внимания друг на друга. Глядя на эту толпу можно было без труда определить, у кого есть чип, а у кого его нет. Может, конечно, у меня уже наметан глаз, а может и правда эту разницу видит каждый. Общая черта, как по мне, это блуждающий взгляд и излишняя опрятность, словно их одели в праздничные костюмы и заставили идти на похороны. Инородность, неуместность, наверное, так.

Добираюсь до своих апартаментов примерно где-то за полчаса. На предоставленное жилье я не жалуюсь, все, что мне нужно там есть, кровать, холодильник и фоторамки. Да, есть у меня одно увлечение, коллекционирую фоторамки и вешаю их на стену, правда без фотографий. Я записываю на небольшие разноцветные листочки бумаги важные даты, воспоминания, понравившиеся цитаты и вкладываю в эти рамки. В наше время их очень сложно найти, поэтому приходится искать на всяких рынках, в переходах и в комиссионных магазинчиках. Мне нравится то чувство, когда я уставшая и отчаявшаяся нахожу фоторамку, которой у меня еще нет. И тогда я понимаю, что все не зря, да и усталость улетучивается. Иногда и мне не понятно, зачем я этим занимаюсь, но бросить все равно не могу, кажется, что только это спасает меня от сумасшествия.

Поставив пакетик с печеньем на стол и разогрев лазанью, захотелось поесть где-нибудь в тихом месте, включив сферу, поставила режим «у костра». Ковыряясь вилкой в тарелке, стало как-то грустно, наверно лучше лечь спать и вообще ни о чем не думать.

2.

Утро начиналось одинаково: выключить будильник, почистить зубы, с отвращением посмотреть в зеркало, вздохнуть, одеться, заправить кровать, съесть злаковый батончик и идти на работу. Каждый день одно и тоже, если бы не рамки…

Усаживаясь на свое рабочее место, мне показалось странным, что Мэйи до сих пор нет. Подойдя к ее монитору, я увидела странное окошко справа внизу, он моргало оранжевым, было похоже на предупреждение. Резко открылась дверь и Мэйя забежала в кабинет, ее выражение лица быстро изменилось, когда она увидела меня у своего компьютера.

– Ты чего?! – вскричала Мэйя.

Немного растерявшись, я сделала шаг назад.

– Хотела включить сферу, – указывая на переключатель, который находился у нее на столе.

– Надо было дождаться меня, – немного выдохнув и быстро направляясь к рабочему месту, проговорила Мэйя.

– Извини.

Вернувшись на свое место, я молча начала открывать программу. Краем глаза, пытаясь уловить, что делает Мэйя. Во-первых, она первый раз повысила на меня голос за шесть лет совместной работы. Во-вторых, то уведомление, не давало мне покоя, такие предупреждения не приходят просто так.

Весь день она молчала, что тоже совсем не было на нее похоже, даже когда я спрашивала, что случилось, она мне почти ничего не отвечала. А когда мы случайно столкнулись в коридоре, ее лицо исказилось, словно ей невообразимо больно, я пыталась ей помочь и извинялась, но Мэйя лишь грустно улыбнулась и попросила не обращать внимания. Вечером, как только заиграла тихая музыка, она резко вскочила и умчалась. Я же не спеша засобиралась домой, складывая свой ежедневник в сумку, заметила, что пришло уведомление о срочной проверке одного из испытуемого. Конечно, можно было оставить его на завтра, но настроение было паршивое, да и толпиться в вагоне метро совсем не хотелось, и я принялась за работу. Открыв заявку, в поле ответственного была Мэйя, поэтому пришлось немного изучить его историю. Ну ничего примечательного я не нашла, но меня смутил тот факт, что он не первый раз приходит на контроль. Копнув еще в историю документа, обнаружила, что Мэйа отправила его в раздел «Норма», вместо «Девиация» при значительных отклонениях. Да, ошибки допустимы, но программа обычно при несоответствии контроля соотношений выдает окошко с предупреждением, и чтобы пропустить его дальше, нужно отжать автоматическую проверку и такое случайным не назовешь. Меня всколыхнуло сомнение, оставив эту заявку, я решила проверить некоторых из последних ее испытуемых, которых она отправила в папку «Девиация», но за последний месяц, там не было никого. Проверять дальше смысла не было, и я решила оставить сегодняшнего срочного до завтра и наглядно уже посмотреть, куда она его отправит.

Придя домой я не находила себе место, есть не хотелось, да и спать тоже. Мне все казалось странным и подозрительным, хотя возможно я лишь надумываю. Просто не могу понять для чего ей это нужно. Конечно, нельзя сказать, что девиация встречается часто, но за целый месяц и ни одного, мне не верилось. Надо дождаться завтра, завтра я все узнаю, главное уснуть. Проворочавшись где-то около часа, выпила снотворного и беспробудно провалилась в сон.

3.

На следующее утро, проснувшись с головной болью и ощущением, будто меня всю ночь стирали и отжимали вручную, захотелось не идти на работу, только я вряд ли смогу остаться дома. При прохождении через турникет мне обязательно придет уведомление о моем состоянии. Без энтузиазма проделав свой утренний ритуал, отправилась на работу. Когда я зашла в кабинет, то Мэйа уже сидела за своим рабочим местом и сияла как обычно.

– Что-то ты сегодня скверно выглядишь, – сказала она и внимательно посмотрела на меня.

– Голова пухнет.

– Может, тогда домой пойдешь?

– Посмотрим.

– Я вижу, что ты вчера открыла мою заявку, – ее голос стал тише.

– Да, но посмотрев, что она твоя я не стала в нее вникать.

Посмотрев на Мэйю, в какой-то момент мне показалось, что она ухмыльнулась, но потом быстро вернула прежнее выражение лица.

– Что-то не так? – спросила я.

– Нет, нет. Просто удивилась. Мы кстати вчера с детьми пытались испечь еще печенье, но оно все сгорело, так жаль. А ты попробовала вчерашние?

– Нет, забыла. Сегодня точно попробую, – пытаясь состроить виноватую улыбку.

Она как обычно улыбнулась и предложила сегодня выбрать для интерьера лесную опушку. Отказываться у меня не было причин, поэтому после обоюдного согласия мы погрузились в работу. Как и ожидалось мне пришло уведомление, оно, так же как и у Мэйи высветилось в нижнем правом углу, только было светло-зеленого цвета. Открыв его, мне захотелось понять, какие именно параметры выводит чип в приоритет для оценки состояния здоровья, раньше же меня это совсем не интересовало. Глядя на перечень различных наименований, сразу можно понять, что их не сильно заботит физическое состояние, максимум, на что они смотрят на уровень различных видов лейкоцитов и не более того. А вот для оценки психического состояния смотрят на показатели антител к мозговым белкам, лейкоцитарную эластазу, альфа-1-протеиназный ингибитор, С-реактивный белок. Звучит не так уж и страшно, это больше похоже на сбор и анализ данных, и если что-то меняется, то чип начинает собирать более детальную информацию, где и исследуемых позиций куда больше. Мое терпение сходило на нет, но к сожалению я смогу посмотреть, куда же отправила Мэйя вчерашнего испытуемого только после того как она уйдет. Чтобы скоротать время, решила пойти налить себе кофе к самой дальней кофемашине. Наш офис представлял собой многоуровневый лабиринт, точнее каждое подразделение было отдельным лабиринтом, и в самом центре, конечно, находился управляющий. Выбраться человеку, который тут не работает практически невозможно. Меня не раз посещала мысль, что такой интерьер был выбран неслучайно, и даже придумала фразу: «Все то, что попадает в лабиринт тут и остается», отчасти так и есть. Ведь все кто здесь работают, не задают лишних вопросов. Проходя мимо отдела разработки, мне послышался знакомый голос, точнее не просто голос, а крик и конечно как его можно не узнать, это заместитель управляющего и по совместительству муж Мэйи. Их познакомил тоже наш отдел из лимбического подразделения, еще пару лет назад. Мэйя мало рассказывает о нем, обычно только про детей. Как-то ходил слух, что они не особо ладят, но слух остался слухом, а Мэйя на это совсем не реагировала. Пройдя этот отдел, я завернула в сторону подразделения чистки. Как по мне самый мрачный отдел из всех, в их обязанности входит устранение девиантных сегментов, ошибки которых уже невозможно исправить. В дела этого отдела я стараюсь не вникать, как говориться меньше знаешь… По пути обратно я вообще почти никого не встретила, тишь до гладь. Заходя в кабинет, Мэйя невольно вздрогнула.

– Как-то ты неожиданно вошла.

– Разве?

Она не ответила на мой вопрос, и создалось такое впечатление, что он повис в воздухе и начал давить на нее с каждой минутой все сильнее и сильнее, она стала ерзать на стуле, постукивать по столу и поправлять прическу. Как и в прошлый раз, стоило заиграть тихой музыке, она резко засобиралась и быстро ушла. Мне понадобилось еще минут пять, чтобы собраться с мыслями и найти вчерашнего испытуемого. Поколебавшись, я навела курсор на заявку. Как бы мне не хотелось в это верить, но и он не попал в папку «Девиация», а это означало что что-то тут не так.

Собраться с мыслями смогла только дома, в голове полный сумбур. Сидя уже за столом, я достала бумагу, ручку и начала рисовать алгоритм последовательности действий, поставив во главе один вопрос: «Как давно все это началось?» Сразу исключив мысли об ошибках и случайностях, следует вывод о намеренности действий. Намеренность действий носит либо насильственный характер, либо добровольный. Нарисовав стрелочку под насильственным характером, меня пробил озноб. Ну, допустим, если это так, то кому может быть выгодно? Каких-либо отношений Мэйя не имела, из кабинета выходила крайне редко. Да и общаться между отделами у нас не принято, скорее, из-за специфики работы. На ум приходит только муж, но тут информации маловато, попробую посмотреть на другую ветку. Добровольный характер предполагал скорее иную точку зрения на происходящее и тут тоже разветвление. Либо это бунт, либо атрибут справедливости. На бунт не похоже, ведь тогда должно быть открытое сопротивление, чего точно нет. В этой ветке остается только справедливость. В ветке насилия – муж.

Откинувшись на стул, мне стало как-то грустно. Почему же я не заметила, что что-то не так. Теперь остается один важный момент, что теперь делать. Я склоняюсь к тому, чтобы попробовать узнать хоть что-то у Мэйи, конечно, напрямую она мне ничего не скажет, да и ковыряться у нее в компьютере тоже будет неправильным. Глядя на свою схему, меня не покидает ощущение, что все это как-то связано с ее мужем, ведь Мэйя почти никогда о нем ни говорила, наверное, это неспроста. Время подбиралось к полуночи, а идей не было. Но тут невольно вспомнился случай в коридоре. Может у нее просто что-то болело, но тогда не было смысла скрывать от меня этот факт. Взяв в руки ручку и дописав где-то сбоку слово: «здоровье». Тогда есть смысл в оранжевой табличке. В оранжевой… Как мне помниться есть цветовая градация уведомлений: зеленый, желтый, оранжевый, красный. У меня никогда не было выше желтой, тогда помню, умер мой отец, и я прорыдала всю ночь, состояние было хуже некуда. А вот оранжевая, могу предположить, что причина не только в физическом состоянии, но и в психике. Так, если вспомнить, планов у Мэйи в тот вечер особо не было, они хотели опять печь, значит, что-то случилось дома. Мои мысли отвлек подаренный сверток с печеньем, я же обещала попробовать. Аккуратно распаковав его, вытащила три небольшие печеньки в виде звезд. На вкус они были сладковатые с кокосовой стружкой. Упаковку я решила не выбрасывать и сохранить этого странного зайца. Пообещав себе завтра хоть что-нибудь узнать, пошла спать.

4.

По пути в свой кабинет, я решила подойти к секретарю, который встречает всех на нашем этаже.

– Доброе утро! Что-то вы сегодня все рано, – улыбаясь во все свои тридцать два зуба, отчеканила секретарь.

– Доброе. Все?

– Да, Мэйя недавно проходила и забрала вашу еженедельную корреспонденцию.

– Нам что-то приходит каждую неделю?

– Да, конечно, Мэйя всегда забирает.

– А откуда письма? И как давно?

– С отдела разработки. Да сколько тут сижу, столько и приходят.

Видимо мое удивленное лицо, вызвало негодование у секретаря, и я быстро взяла себя в руки.

– Точно! С отдела разработки. Видимо еще не проснулась, – неловко рассмеявшись. – И да, кстати, хотела у вас спросить, как подразделяются уведомления о состоянии здоровья?

– Вы наверно, имеете в виду, соответствия цвета и степени серьезности заболевания. Зеленый в основном показывает минимальные повреждения, небольшие воспаления и спазмы. Начиная с желтого, идет отслеживание психического состояния. Оранжевый фиксирует уже значительную нестабильность психики и существенный физический урон. Красный конечно сигнализирует об опасно низком уровне психологической безопасности.

– И что значит последнее?

– Опасность не только для субъекта, но и для окружающих. Но не стоит переживать, таких субъектов ждет немедленная изоляция.

– Лечение?

– Когда как.

– Что ж спасибо.

– Конечно, обращайтесь.

Посмотрев на ее натянутую улыбку, я еще раз убедилась в полном безразличии ко всему происходящему. Единственное, что теперь мне не дает покоя, так это письма, о которых я в помине ничего не знаю. Дойдя до кабинета, у меня сбилось дыхание и застучало сердце. Давно я так не нервничала, но собрав остатки сил, открыла дверь. Мэйя уже сидела за компьютером и с улыбкой посмотрела на меня.

– Доброе утро.

– Доброе, – немного успокоившись. – Меня тут секретарь спросила про письма, которые мы получаем еженедельно, а я и не в курсе. О чем это она?

Мэйя немного опешив, уронила ручку и начала ее поднимать, что ж тянет время.

– Да там всякая реклама и предложения, ничего интересного, обычно выкидываю.

– Но она сказала, что они с отдела разработки. Вот я и удивилась.

Она резко встала и направилась к выходу.

– Она что-то путает, пойду, узнаю, – быстро закрыв за собой дверь.

Я подошла к ее столу и начала искать хоть какую-то очевидную зацепку. Копаться не хотелось вовсе, сделав обход вокруг стола, в глаза бросилась торчащая из мусорки кипа бумаги. В мусорке я еще не ковырялась, но мне кажется, у меня нет другого способа выяснить правду. Вытащив первый попавшийся скомканный шар, и стараясь как можно быстрее развернуть, еще раз прислушалась все ли тихо. За дверью была тишина, и я продолжила шуршать. Листок был практически пустой, только вверху слева красовалась одна надпись: «Никто тебе не поверит». Скомкав ее, схватила другой. Там было написано: «Ты совсем не думаешь о детях». За дверью послышался шум, дыханье перехватило, и я побежала к себе за стол. Споткнувшись, смахнула со стола свою кружку и разбила. Вот что творит со мной суета. Тут вошла Мэйя.

– Ты чего тут? Не поранилась?

– Нет. Может на счастье.

– Было бы неплохо.

Она села мне помогать, аккуратно складывая осколки в ладошку. Выбрасывать в нашу дырявчатую мусорку их было точно нельзя, и мы направились к утилизатору в самом конце по коридору, в противоположной стороне от кабинета. Открывая крышку бака, я случайно задела Мэйю локтем и она взвизгнула. Конечно, стараясь списать все на неожиданность, она ушла первой, оставив меня наедине с открытым баком и новой порцией размышлений. Возвращаться в кабинет не хотелось. Но появилась идея, наведаться к секретарю отдела разработки, посмотреть на еще одну лучистую особу. Ноги меня сами понесли в сторону этого отдела. Несмотря на мои ожидания, девушка сидела совсем понурая, и на мое приветствие ответила только со второго раза.

– Могу вам чем-то помочь?

– Да, мне секретарь отдела поддержки не передала ваши еженедельные письма. Вы не могли бы посмотреть, были ли они в этот раз?

Она молчаливо стала щелкать мышкой и что-то печатать на клавиатуре.

– Было три письма.

– А не подскажете от кого?

– От нашего заместителя.

– Спасибо, тогда пойду еще раз уточню.

Девушка кивнула и снова погрузилась в работу, абсолютно не замечая моего присутствия. Вернувшись на свой этаж, я направилась к утилизатору, обычно там никого нет. Подходя ближе я услышала чей-то плач и решила, не беспокоить страдающего, вернуться в кабинет. Мэйи не было, и я резко побежала обратно в надежде застать ее на том же месте. Только никого уже там не было. Пришлось плестись назад. Мэйи так и не было. Через пару минут она пришла, как ни в чем не бывало, да и следов от слез я тоже не заметила, значит не она. Почему то мне стало легче. Хотя какой там легче, Мэйя живет в каком-то аду, и я абсолютно не знаю чем ей помочь.

Весь остаток рабочего дня мы провели в тишине, а вечером она снова унеслась, как только начала играть музыка. Я решила еще раз посмотреть те письма в мусорке, но ничего не обнаружила, ведь она была абсолютна пуста. Тогда возможно, что все-таки плакала Мэйя. Меня охватило бессилие. Облокотившись на стол, решила еще раз обдумать все, что сегодня я смогла узнать. Муж ей угрожает, причем уже давно. Может даже это он заставляет ее так работать. К черту! Ничего не знаю и не понимаю. Посмотрев на часы, быстро соскочила.

– Сейчас еще и электричку пропущу.

Быстро выбежав из кабинета, нажала кнопку лифта. Тут мне позвонили с очередной барахолки, и начали рассказывать про новые рамки. Лифт, к счастью был пустой, когда я зашла, увидела, что шнурок вот-вот и готов развязаться, еле удерживая телефон и сумку, села его завязать. Двери лифта открылись, и какого было мое удивление увидеть мужа Мэйи во всей красе. Он был немного нервный и несколько раз нажал на кнопку. Мне показалось это отличным шансом, узнать кое-что еще.

– Давно хочу спросить, перестали ли вы бить свою жену?

– Что? В смысле? Это она тебе рассказала? Вот же тварь! Неужели совсем из ума выжила, – заорал он на весь лифт.

Все еще сидя на корточках и держа телефон в руках, мне действительно стало страшно. Но сомневаться уже поздно, кости брошены.

– Она вообще их больше не увидит! Чертова ведьма!

– Простите, вы мне? – поднимаясь и демонстративно держа телефон в руках, посмотрела на заместителя директора.

– Что? – его лицо исказилось и покраснело.

Двери лифта открылись, и он пулей выбежал. Отжав на телефоне кнопку динамика, выдохнула, и направилась к выходу.

– Я зайду на следующей неделе, приберегите для меня пару рамок. И спасибо за звонок, мне он был очень нужен.

Единственная мысль крутилась в голове: «Лишь бы Мэйе не досталось». Сидя уже в электричке и перебирая варианты, мне стало так больно. Неужели она не могла никому ничего рассказать? Завтра я точно с ней поговорю. Быстрее бы завтра.

5.

Придя на работу, я не могла найти себе места. Ходила из угла в угол. От ожидания сводило скулы, даже чая не попить, совсем забыла про разбитую кружку. Каждая минута мне казалась часом, отвлечься не получалось, хороших мыслей не было ни одной. На любой шум в коридоре, я вставала с места и прислушивалась. Наверное, так и сходят с ума. Дверь распахнулась и Мэйя зашла, как ни в чем не бывало.

– Доброе утро, – улыбаясь, как всегда. – Что ты опять выглядишь не очень, у тебя что-то случилось?

– Серьезно? У меня? – не выдержав, я встала. – Мэйя, причем тут я вообще. Что с тобой? Почему ты улыбаешься, как всегда? Я знаю, что тебе угрожает муж…

Ее лицо помрачнело. Она поправила прическу и очень внимательно на меня посмотрела.

– А что мне, по-твоему, нужно делать?

– Ну, обратиться к нам в отдел или развестись, например.

– Как долго ты знаешь?

– Только эту неделю.

– А я думала, что ты такая смурная, – немного улыбнувшись, сказала она.

– Вот опять улыбка!

– Знаешь, я живу так целых пять лет, поэтому не думай, что я ничего не пробовала. Да и что толку от слез? Если бы слезы могли хоть что-нибудь решить, то мир бы ими захлебнулся.

Я ее совсем не узнавала, словно другой человек. Разве у нее всегда были впалые щеки? А взгляд, пустой и отрешенный?

– Но как же так?

– Как спрашиваешь? Наверно мне было не просто. Особенно, зная, что твой муж изначально выбирал себе жертву, а не жену.

– О чем ты?

Она вздохнула.

– Ну, если ты хочешь знать, я расскажу.

Я кивнула.

– Как ты знаешь, мой муж, заместитель отдела разработки. И как оказалось просто незаменимый сотрудник. Конечно, сначала, когда мы поженились, все было чудно, он много работал, делал, что я прошу и хотел детей. Но как-то, один раз, меня дернуло разобрать его бумаге на столе. Прочитав пару строк, мне стало ясно, что всех кого мы с тобой отправляем в папку «Девиация» просто отбирают на дальнейшие опыты. Мы одним лишь кликом мышки, разрезали людей на части и отдавали им по кусочкам. Я ужаснулась от одной этой мысли, но тогда уже была беременна и хотела сохранить жизнь ребенку. Мне пришлось молчать, но каждый вечер я садилась и читала результаты этих опытов. Узнала я достаточно, чтобы возненавидеть всю эту систему изнутри. Скажем так, чип работает немного иначе, чем мы представляли. Именно он является причиной красного цвета. Как бы тебе не было плохо и больно выше рыжего уведомления он не поднимается, пока ты никому не мешаешь.

– Подожди, именно поэтому ты никого не отправляла в девиацию? Но они бы заподозрили тебя?

– Да ты знаешь больше, чем мне казалось. Похвально, и да, мой муж знает о том, что я делаю, и покрывает меня.

– Теперь вообще ничего не понятно.

– Да брось. Ты все поняла, просто не решила, на чьей стороне. Porta itineri longissima.

– Латынь?

– Да. Мертвый, но прекрасный язык. Труден лишь первый шаг. Приятно, что хоть кто-то еще в состоянии его узнать.

– И что теперь?

– А что теперь? Я жду смертный приговор каждый день. Каждый день просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью. Если честно я жду уже, когда придет всему этому конец.

Только я открыла рот, как к нам зашел секретарь с отдела разработки и попросил Мэйю выйти с ней. Оставшись в полном одиночестве, мне казалось, что мир рухнул, что земля больше не земля, а небо не небо. Нет больше правды или лжи, есть только свобода выбора, которая лишь создает продуманную иллюзию, вызывающую рвотный рефлекс. Мэйя сегодня больше не вернулась.

6.

На следующий день она снова не пришла и через день тоже. На сообщения не отвечала. Секретаря абсолютно не интересовало происходящее. Куда бы я ни обращалась, и где бы ни спрашивала, ответ был один и тот же. Я решила сделать письменный запрос в кадровый отдел и выяснить, что же случилось. Ответ не заставил себя долго ждать, в нем черным по белому было сказано, что такой сотрудник не числиться и никогда не числился в нашей организации.

Еще через день, мне домой пришла посылка, в которой была новая кружка и небольшой листок бумаги, на котором написано всего три слова: «Porta itineri longissima». Я прорыдала всю ночь и не могла остановиться.

Утром, лишь зайдя, в офис меня поджидала молодая девушка. Она представилась моим новым соседом по кабинету и попросила ее сопроводить. Меня уже ничего не удивляло, наверно этой ночью умерло что-то важное, что-то живое, то, что должно болеть, когда режут. Секретарь лишь лучезарно встретила нас и поприветствовала. Вокруг ничего не изменилось, словно ничего и не произошло.

В кабинете мы уселись на свои места и начали молча работать. Открыв очередную заявку, я долго смотрела на нее и думала, как мне теперь быть. Кто я и чего хочу. Жить в страхе за свою жизнь, но сохранять чужие или выполнять свою работу так, как написано в должностной инструкции? Решение пришло само, сжалилось надо мной, ведь я его так долго звала. И сегодня дома я повешу новую фоторамку и напишу свой ответ в ней, чтобы больше не забывать.