Сегодня, а ещё лучше – вчера! Свадебный хоровод Созвездий [Ирма Гринёва] (fb2) читать онлайн

Ирма Гринёва Сегодня, а ещё лучше – вчера! Свадебный хоровод Созвездий

ПРЕДИСЛОВИЕ

Зеленые глаза встречаются примерно у 2% населения Земли.

Обладателям зеленых глаз характерна загадочность, но сами они практически безошибочно разбираются в людях.

Зеленоглазые считаются одними из самых успешных людей, потому что они умеют слушать и сопереживать, у них развито воображение и они достаточно стабильны. Они пользуются авторитетом в своем окружении за приверженность принципам, но не стремятся к лидерству, хотя осознают свою популярность. Люди с зелеными глазами обладают отличными организаторскими способностями.

В отношениях с людьми они очень требовательны к другим, а также к себе. В общении люди с зелеными глазами никогда не навязываются, но ценят внимание со стороны. «Берут» от отношений они не больше, чем «отдают».

У женщин с зелеными глазами довольно тонкое понимание любви, поэтому они могут очень долго присматриваться и выбирать себе партнера. Они склонны к романтике, нежности и всем остальным проявлениям чистой искренней любви, ранимы, мечтательны и обладают богатым воображением.

Любовь для них – нечто святое, и никому на свете они не позволят посягнуть на нее. Если сердце зеленоглазой половинки занято, не стоит даже предпринимать попыток завладеть им. Зеленоглазая женщина – прекрасная жена: верна, заботлива, многое способна простить и всегда готова прийти на помощь. Отношения с такими женщинами всегда стабильны, но в то же время не лишены некой изюминки.

В тоже время, блондинки с зелеными глазами обладают стервозным характером, умеют добиваться своего, а вот серьёзные отношения даются им с трудом.

Всё могут короли…

А это зависит от того…

Кошка, которая гуляла сама по себе

Запомни меня такой…

…И мы станем единым целым

Не проскочи мимо!

Куда смотрят мужики?

Я люблю тебя! Я верю тебе!

Два кусочечка колбаски…

Мужчины на раз-два-три

Любовь на фоне геометрии и зоологии

Рондо на тему любви

Сегодня, а ещё лучше – вчера

Стоянка поезда одна минута

Запах настоящего мужчины

Сегодня, а ещё лучше – вчера!

В ночном поднебесье – не в сказке, а в были,

Родившись из пыли вдали от Земли,

Скучают Созвездья…Мы их сочинили

И вечно скитаться вдали обрекли.

И.Шевчук

1

Здорово быть принцессой! Ты можешь быть уродливой или миловидной, толстой или костлявой, дурой или умницей, занудой или ветреницей, злой или глупой, не важно – какой! Но! Если ты принцесса, то к тебе всё равно будут свататься. И не кто-нибудь, а принцы из заморских стран! Так что замуж выйти не проблема.

Проблема в другом: замуж ты выйдешь не по любви, а по необходимости текущего момента, или по политической обстановке в стратегической перспективе, или ещё по какой-нибудь такой же заумной ерунде, которая не будет иметь никакого отношения ни к тому, что творится в твоей душе, ни к тому, что лежит у тебя на сердце.

Мэрисела¹ знала о своём предназначении с самого рождения и не испытывала по этому поводу ни сожаления, ни грусти. Просто потому, что уже давно придумала выход из положения. Она не будет влюбляться и всё! Такое простое и очевидное решение. И почему оно не приходило в голову героиням баллад, страдающим от разлуки с любимыми из-за того, что вынуждены были выйти замуж не по любви?

И на первом же своём балу в день своего четырнадцатилетия, куда съехались принцы из соседних государств, чтобы посмотреть на неё и попросить её руку и сердце, где она, между прочим, собиралась от души повеселиться, влюбилась с первого взгляда, однозначно и безоговорочно.

Принц Биаджино² был сосредоточением всех девичьих грёз, как внешне, так и внутренне. Мэрисела сразу почувствовала в нём родственную душу, а потому её не смутил тон разговора Биаджино, с которым он обратился к ней. Как будто они были знакомы друг с другом давным-давно. Так к чему напыщенные церемонии, принятые при дворах королевских особ? Уже при представлении следующего за Биаджино принца, они с Мэриселой весело переглянулись, как два заговорщика. Биаджино запросто подошёл к ней, встал рядом, как старый знакомый, и дальше они вполголоса обсуждали каждого последующего претендента на её руку и сердце. И в каждом находили что-то смешное. Один толст, как пивная бочка. Другой неотёсан, как бревно. Третий – коротышка. И как у него хватает сил таскать за собой такой тяжёлый меч? Следующий стар. Жаль, что их бабушек уже нет в живых, те с удовольствием составили бы ему компанию!

Постепенно их шутки становились всё отточеннее и злее. Им стало мало обмениваться остротами между собой, и Мэрисела начала их озвучивать, цепляясь даже за невинные слова, которые произносили принцы, представляясь ей. Биаджино это очень нравилось. Он одобряюще поглядывал на Мэриселу, отчего та распалялась ещё больше.

– Рад служить Вам, принцесса!

– Прекрасно, принц Фулоп³! Мы можем принять Вас на службу! У нас как раз свободно место берейтора⁴!

…

– Принцесса Мэрисела! Позвольте выразить свой восторг самым низким поклоном!

– А мой восторг, принц Ланс⁵, будет ниже самого низкого!

– На земле, дорогая принцесса, и под землёй, я буду Вашим!

– Прекрасно, принц Ланс! Встретимся в погребе!

Боже мой! Как же ей потом досталось от отца! Самое страшное было то, что он не кричал на неё, а устало и обречённо объяснял ей последствия её глупого, детского поведения. Большинство принцев уехали, разобидевшись на её слова. Но ведь они были не просто молодыми людьми, ищущими выгодную партию в браке. Они представляли правящую в соседних странах королевскую династию. И, значит, она своим поведением рассорила их Фрейэрию с кучей королевств! Её «умственные упражнения» могут обернуться войной! Настоящей войной со всеми её ужасами: лишениями, голодом, смертями…

Мэрисела проплакала тогда всю ночь. А утром взяла себя в руки. Вечером предстоял заключительный бал, на котором принцы, (если кто-то из них ещё остался!), будут просить её руки и сердца, и она не могла себе позволить быть на нём с опухшим лицом и красными глазами. А ещё предстояло серьёзно продумать своё поведение с каждым из претендентов в мужья, постараться загладить свою вчерашнюю вину и смягчить отказ выйти замуж, но так, чтобы и своё достоинство при этом не уронить.

Гостей на последнем балу было ощутимо меньше, чем в предыдущие дни. Но, всё-таки, некоторые принцы остались. Как заметила Мэрисела, это были те, кто представлялся ей до принца Биаджино.

Разговор с ним дался Мэриселе труднее всего. И дело было не в том, что она собралась отказать любимому. Ни какой речи о любви к нему уже не было!

… Мэрисела днём заглянула в зеркало своей матери, королевы Лубомиры⁶, чтобы разобраться – что же вчера произошло с ней? Почему она так себя вела? Если протирать зеркальце против часовой стрелки, тонкие его слои начинали таять, показывая картинки из прошлого шаг за шагом назад. Сколько таких слоёв было у зеркала, и восстанавливаются ли они – Мэрисела не знала, а потому пользовалась им не часто. Только в самые ответственные моменты.

В зеркале Мэрисела увидела себя со стороны, и ей стало очень-очень стыдно! А ещё увидела того, кто спровоцировал её на недостойное поведение, и потом умело манипулировал. Это не снимало с неё вины, но заставило задуматься о своей первой влюблённости, поскольку этим человеком был принц Биаджино …

Принц Биаджино явно не ожидал получить от принцессы Мэриселы отказ на предложение выйти за него замуж. Его слова и поведение соответствовали дворцовому этикету, жёстко предписывающему как надо вести себя принцам, получающим отворот поворот от принцессы. И в этом смысле он ничем не отличался от остальных. Но вот внутренне! Мэрисела ясно разглядела всполохи злобы в его душе. Они полыхнули багровым пламенем. А сквозь него… Сквозь него проступил образ кобры, вставшей в атакующую стойку.

После церемонии Мэрисела в ужасе побежала к отцу, чтобы рассказать о посетившем её видении. Король Фроуд⁷ обнял дочь и со слезами на глазах произнёс:

– Значит ты, всё-таки, унаследовала дар своей матери, моей дорогой Лубомиры. Не бойся, дочка, – успокоил он Мэриселу, – видеть суть вещей и людей, это хоть и тяжкий крест, но поможет тебе впредь избежать многих ошибок!

«Хотя от смерти всё равно не спасёт», – добавил король про себя, с щемящей грустью вспомнив так рано его покинувшую любимую Лубомиру.

Королю Фроуду пришлось успокаивать не только дочь, но и не на шутку обидевшихся на неё соседей. Но, хвала Тору⁸, где благодаря щедрым подаркам, где дипломатическими усилиями, где с помощью жёстких ультиматумов, хрупкий мир между соседними королевствами был восстановлен.

А о Мэриселе в того бала пошла молва, как о принцессе несомненно красивой и умной, но со вздорным характером и острым язычком.

¹ – в переводе – «любимая небесами»

² – в переводе – «разговаривающий шёпотом»

³ – в переводе – «любитель лошадей»

⁴ –  специалист по обучению лошадей и верховой езде

⁵ – в переводе – «земля»

⁶ – в переводе – «мир любви»

⁷ – в переводе – «мудрый»

⁸ – сын Одина – верховного бога в скандинавской мифологии. Тор – бог грома, защитник богов и людей. Рыжебородый силач, хозяин волшебного молота, гроза великанов и убийца чудовищ.

2

Мэрисела, безусловно, знала о слухах и очень переживала – приедут ли соискатели её руки и сердца на её пятнадцатилетие? Шутки шутками, а так можно и без мужа остаться! За свою судьбу Мэрисела не переживала, если только совсем чуть-чуть, а вот что будет с любимой Фрейэрией, если она не подарит наследника, страшно было представить. Немало найдётся желающих расширить своё королевство за счёт ослабевшего соседа!

У Мэриселы так и тянулись руки к маминому зеркалу, чтобы посмотреть на своё будущее. Ведь логично же было предположить, что протирая его по часовой стрелке можно туда заглянуть, если протирая против видишь прошлое? Но сделать это она так и не решилась. Отправилась за советом к отцу.

Отец посмеялся над страхами дочери и, ласково потрепав Мэриселу по волосам, сказал:

– На твой век, моя красавица, принцев хватит. Не приедут соседи – пригласим из дальних королевств. А то, что слухи о тебе пошли, так это очень хорошо! Чем больше слухов, чем более они противоречивы, тем лучше! Человек любопытен. Захочется на красавицу посмотреть, пусть даже и вредину, составить собственное мнение, в чужой стране побывать, себя показать. Да мало ли причин могут позвать людей в дорогу?

– А как у тебя дела с учёбой? – сменил тему король Фроуд.

Мэрисела поняла, что отец спрашивает не об арифметике и астрономии, а о магии. Здесь особых успехов не было. Внутреннюю суть предметов и людей, как ни старалась Мэрисела, больше не видела. Слетающие с полок библиотеки нужные ей книги, вряд ли можно было назвать большим достижением. Правда, теперь они плавно опускаются к ней в руки, а не больно ударяют по голове, как в первый раз. Вот и все «достижения» за целый год.

«Ах, если бы мама была жива! Она бы мне всё-всё объяснила!» – думала часто Мэрисела, корпя над книгами по магии. Они с отцом решили пока скрыть от окружающих её пробуждающиеся способности, а потому Мэриселе приходилось учиться самостоятельно, без опытного наставника.

Единственный вывод, который сделала Мэрисела из двух магических случаев, был тот, что её способности проявляются тогда, когда она испытывает сильные эмоции. В случае с принцем Биаджино это было горькое разочарование в первой любви. В случае с книгами она разозлилась на себя, что никак не может найти нужную литературу. Но как научиться управлять своими способностями, чтобы они проявлялись по её желанию, нащупать пока не могла.

3

До бала оставалось всего несколько недель, а Мэрисела была абсолютно к нему не готова. Её дёргали портнихи, поскольку она не выбрала ещё не только фасон платья, но и даже материал, из которого оно будет шиться. Неясность с одеждой тянула за собой неопределённость с причёской и косметикой, из-за чего цирюльник не расставался с таблетками от головной боли. Нервы взыграли даже у хранителя драгоценностей. Хотя, ему-то что волноваться? В королевских хранилищах было полно украшений всех цветов и оттенков.

Мэрисела не вредничала специально, это вообще не было свойственно её натуре. Просто она никак не могла определиться, в каком образе предстать на своём втором взрослом балу. Одно она знала точно – быть на нём самой собой она не хочет. Умницей и красавицей она уже была, и ничего хорошего из этого не вышло. Тут же нашёлся коварный искуситель, который проник в её сердце. Значит, в этот раз надо надеть на себя какую-нибудь маску, чтобы защититься. Но какую?

В замке уединяться не получалось. Там царила предпраздничная суета. Повсюду слышались встревоженные или рассерженные голоса, топот ног, какой-то стук, доносились соблазнительные запахи. И Мэрисела решила оседлать свою любимую Ласточку и умчаться от всех подальше.

Какое счастье, что она родилась под созвездием Девы⁹! Август, прекрасная погода, ласковое солнышко, сочная зелень лесов, пёстрое разноцветье лугов. Куда бы она отправилась под дождём весной, в стужу зимой или осенью с её резким, пронизывающим ветром?

Под топот копыт так хорошо думалось, что Мэрисела погрузилась в себя и пропустила момент, когда лошадь чего-то испугалась, встала на дыбы, а потом понесла. Только что она скакала в своё удовольствие, миг – и Ласточка несётся во весь опор, а ветки деревьев больно хлещут Мэриселу по лицу. Ещё мгновение – лошадь спотыкается, всадница вылетает из седла и … плавно опускается на землю. Происшествие, которое, по идее, должно было закончиться жёстким падением, в лучшем случае переломанными костями, а в худшем – сами знаете чем, завершилось столбняком от неожиданности и… просветлением в мозгах!

Богиня Гевьон¹⁰, какая же она дурочка! Отец же давно подсказал ей идею – в каком образе предстать на балу по поводу своего пятнадцатилетия, а она этого просто не заметила! И Мэрисела от полноты чувств поцеловала Ласточку, решительно вскочила в седло и помчалась назад, в замок.

Поручения, которые она выдала портнихам, цирюльнику и хранителю драгоценностей были весьма странными, но они рады были и этому. А вот надежду, что они могут хоть что-то подсказать принцессе, чтобы скорректировать её облик, Мэрисела зарубила на корню. И вообще, ей некогда было заниматься ерундой! Помимо мгновенно вспыхнувшего перед её внутренним взором облика, во время прогулки произошло куда более значимое событие – Мэрисела открыла в себе дар полёта. Открытие требовало размышления, теоретического обоснования, которое можно было найти только в книгах, и практического подтверждения с помощью экспериментов.

Чем занимается любая девушка, не только принцесса, которая должна отправиться вскоре на бал? Правильно! Бесконечно примеряет платья, переживает по поводу причёски, капризничает, подбирая губную помаду, разглядывает себя в зеркале, пытаясь понять – какие из драгоценных камней наилучшим образом оттеняют её глаза и цвет лица. А принцесса Мэрисела заперлась в библиотеке и вышла оттуда лишь раз, чтобы утвердить предварительный вариант платья, украшений и причёски.

Ох, и странная у нас принцесса Мэрисела!

⁹ – Дева – второй знак земной стихии, олицетворяющий справедливость и чистоту. Дева олицетворяет принцип порядка, победу разума над чувствами, умение видеть целое в деталях. Дева больше других знаков Зодиака стремится к совершенству во всём, учится всю жизнь, но также учит и других. Стремление к лучшему заставляют Деву замечать изъяны во всём, что её окружает, что требует исправления.

¹⁰ – богиня-покровительница юных дев

4

С точки зрения Мэриселы бал по случаю её пятнадцатилетия прошёл великолепно! Что там думали о бале гости – трудно сказать! Но Мэрисела ещё целую неделю с улыбкой вспоминала и даже иногда хихикала, вспоминая, какие обескураженные лица были у придворных дам, когда она розовым облаком вплыла в главную залу. Её нежно-розовое пышное платье сплошь состояло из рюшечек-рюшечек-рюшечек, воланчиков-воланчиков-воланчиков и плюс было усеяно крохотными розовыми цветочками. Чуть покрупнее цветочки украшали причёску принцессы, вплетённые в мелкие кудри-кудри-кудри волос. А завершали образ многочисленные украшения из драгоценных камней всех оттенков розового: диадема из кунцита, серьги из морганита, колье из топазов и кольца на всех пальцах обеих рук из рубеллита, шпинели, сапфира и розового кварца. Некоторые дамы с ехидцей подумали про себя, что принцесса выгребла из королевской сокровищницы все украшения с камнями розового цвета, и были недалеки от истины!

Принцы, соискатели благосклонности принцессы, ничего такого о принцессе не думали, им вообще было всё равно, какое платье и украшения были на неё надеты. Они переживали, как она их примет и что скажет, ведь слухи об её остром язычке дошли и до их королевств, не самых близких к Фрейэрии. Но принцесса Мэрисела оказалась просто душкой! Она приняла каждого с исключительной любезностью, рассыпалась в комплиментах. Высоким и тощим она говорила, что он стройный, как кипарис, удивительно, как при таком росте, он столь крепко стоит на ногах! Старым и плешивым, что им можно только позавидовать, ведь они могут менять свой облик хоть каждый день, надевая парики, например, разные на каждый день недели, или по времени года (тогда им будут не нужны головные уборы), или под настроение! А ещё, при этом, она закатывала глаза от восторга и причмокивала своими соблазнительными розовыми губками. Почти каждый принц остался в уверенности, что принцесса Мэрисела уже влюблена в него, и их свадьба не за горами. И все они пришли к выводу, что слухи о вздорном и злом характере принцессы специально распустили принцы- неудачники, раздосадованные отказом Мэриселы выйти за них замуж.

Изменили своё мнение о наряде и, соответственно, о чувстве вкуса принцессы, и придворные дамы. Мэрисела доверительно поделилась с ними переживаниями по поводу своего прошлогоднего поведения на балу и своими усилиями, которые предприняла, чтобы защититься от негативных последствий и исправить мнение о себе. Так дамы узнали, что она специально выбрала доминирующим розовый цвет, ведь он – олицетворение чувственной нежности и женственности. Он поднимает настроение всем окружающим, притягивает положительные эмоции!

Диадему из кунцита она надела, поскольку этому нежному бледно-розовому драгоценному камню приписывают способность пробуждать в человеке положительные черты характера, прогонять дурные мысли и защищать от злых побуждений и поступков.

Морганит в серьгах тоже способствует пробуждению положительных качеств, а ещё сохраняет теплоту, мир и покой в доме, обеспечивает в будущем материальное благополучие семьи.

Больше всего в украшениях Мэриселы было топазов, из него состояло колье, которое почти полностью закрывало низкое декольте платья, ведь этот драгоценный камень насыщенного розового, почти малинового, цвета обладает невероятной защитной энергетикой, защищает от сглаза, от принятия неправильных и необдуманных решений, способствует сосредоточению на проблеме, помогает найти наилучшее решение. Ой, как ей это необходимо, чтобы правильно выбрать мужа!

Кольца на руках принцессы тоже оказались там не просто так, за компанию. В каждое из них был вставлен камень, нёсший огромную смысловую нагрузку. Рубеллит добавлял уверенности в собственных силах, помогал перебороть страхи. Розовый кварц имел способность снимать венец безбрачия. Принцессе это не грозило, и его Мэрисела одела на всякий случай, лишним не будет. Шпинель, минерал с колючим блеском, маги советуют носить для обретения удачи в амурных делах, так что без него никак! Ну, а сапфир рекомендуется носить тем, кто мечтает о ребёнке. Принцессе это вдвойне важно, поскольку её ребёнок ещё и наследник королевской династии.

После занимательного экскурса в свойства драгоценных камней, придворные дамы ощутили себя подружками принцессы, а осуждение вопиющей безвкусицы и нелепицы наряда Мэриселы волшебным образом превратилось в снисхождение: ну, перестаралась немного девочка, переборщила с розовым цветом, ничего, с кем не бывает!

А после бала розовый цвет во многих королевствах вошёл в моду, наряду с рюшечками, воланчиками и цветочками. Так что Мэрисела оказалась ещё и законодательницей мод. Даже мужчины стали добавлять один слой розового цвета в рюши воротника и рукавов. А те, кто не хотел так кардинально менять свой внешний облик, просто пользовались розовыми носовыми платками.

Бок о бок с новыми веяниями моды, по свету разлетелись слухи о Мэриселе, как о принцессе глупой, недалёкой, восторженной, но, несомненно, милой, доброй и красивой, что кардинально отличалось от прошлогоднего мнения, кроме как по части внешности, и тем подстёгивало заинтересованность принцев из дальних земель приехать самим в следующем году в Фрейэрию. Так что, как и говорил король Фроуд, без женихов Мэрисела точно не останется.

Мэриселе в пору было гордиться собой – она никого не обидела, но при этом от души повеселилась! Мужа, правда, не приобрела, но такой задачи и не стояло. Отец сказал, что насущной необходимости в её замужестве в этом году нет, если только она не встретит принца, который будет ей по сердцу. Такового не нашлось. Если хотя бы один развернулся и уехал после её жеманства и глупости, тогда можно было на него обратить внимание, но… глупость оказалась сильно востребована. У Мэриселы закончилось воображение выдумывать индивидуальные отказы на предложения принцев руки и сердца, и она перешла на стандартные фразы, предписываемые дворцовым этикетом.

Король Фроуд тоже остался доволен балом. В отличие от предыдущего года, Фрейэрия приобрела огромное количество друзей, а не врагов. В свете намечающихся событий это было очень и очень важно.

5

Чем ближе приближалась дата шестнадцатилетия, тем радостнее становилось на душе Мэриселы. А накануне бала она окончательно убедилась, что её магические силы растут, поскольку утром проснулась не на постели, а над нею.

Весь год, с открытия в себе способности к парению, Мэрисела усиленно училась. И не только старательно изучая книги, но и смело подвергая себя риску разбиться. Прыгала со стремянки в библиотеке, потом с балкона своей спальни. Плавно опуститься получалось не всегда, а потому синяки и шишки стали её вечными спутниками. В какой-то момент Мэрисела поймала какое-то странное, необычное состояние, которое возникло у неё перед парением, начала культивировать его в себе, и с тех пор больше не падала и не ударялась. И тогда она приступила к следующему этапу – попыткам воспарить над землёй, а не плавно опуститься на неё.

Больше, чем прыгать с балкона, Мэриселе нравилось спускаться по высокой винтовой лестнице башни их замка. Она забиралась на самый верх и начинала быстро бежать вниз по ступенькам, увеличивая темп, и вскоре ноги переставали касаться растрескавшихся от времени камней лестницы, оставалось только мелко-мелко перебирать ими, чтобы не опуститься на ступеньку, а долететь донизу. На любимой лестнице Мэрисела каждый день тренировалась и подниматься вверх. Пока ничего не получалось, но она не унывала. Знала, что когда-нибудь у неё обязательно это получится, надо только уловить своё волшебное состояние.

И вот это случилось! Она воспарила! Воспарила во сне, но ощущение уловила! Жаль, что нельзя сразу приступить к тренировкам, поскольку надо готовиться к балу. Сегодня в замок съедутся гости, а среди них принцы, очередные претенденты в мужья.

Вспомнив о бале, Мэрисела рассмеялась. Во-первых, ей было очень любопытно посмотреть – приедет ли кто-то из принцев, которые были на прошлых балах. Ведь это будет верным признаком того, что кто-то из них по–настоящему полюбил её! Эту мысль зародил в ней отец, рассказав ей историю своего сватовства. Так он успокаивал дочь после первого, такого неудачного, бала.

Оказывается, Лубомира не сразу разглядела и полюбила принца Фроуда. А вот он влюбился в неё с первого взгляда, не смотря на то, что принцесса вела себя со всеми претендентами на её руку и сердце холодно, если не сказать высокомерно. Это не смутило молодого принца, ведь он разглядел через маску её холодности добрую душу и горячее сердце, («Папа, так ты тоже волшебник?», – спросила короля Фроуда Мэрисела. «Что есть любовь, как не само волшебство?», – ответил ей отец) и приехал снова на следующий год. Но и в этот раз Лубомира отказала Фроуду, хотя это не было уже высказано так категорично. Мало того, принц заметил на донышке её прекрасных зелёных глаз («У тебя, дочка, глаза точь-в-точь мамины, такого же чудесного изумрудного цвета») искорку заинтересованности. Она грела его весь год. И он с нетерпением ждал следующего бала. Претендентов в мужья Лубомиры оказалось всего двое. Она внимательно всматривалась в каждого. И если принц Хонор¹¹ вёл себя сдержанно, то Фроуд не скрывал от Лубомиры свою любовь. Лубомира выбрала его, Фроуда. А после свадьбы призналась, что готова была это сделать уже на втором балу, поскольку ясно видела суть вещей и людей, сколько бы кто и как не пытался от неё закрываться. Но она решила всё-таки испытать себя и его. Его любовь к ней, и свою любовь к нему, и поэтому отложила выбор на следующий год.

Мэрисела тогда твёрдо решила, что поступит точно также. Пока не увидит в ком-то его внутреннюю сущность и не испытает его дважды, согласие на брак не даст. А ещё приняла решение усложнить задачу, как для себя, так и для него, того, кто будет предназначен ей судьбой. И это было второй причиной, из-за которой у Мэриселы было прекрасное, просто наипрекраснейшее настроение!

Она уже предвкушала, как вытянутся лица у всех придворных, а некоторые дамы так могут и вообще грохнуться в обморок, пардон, изящно опуститься на руки кавалерам, потеряв сознание, когда она войдёт в залу. Сегодня на балу она не будет ни злой, ни глупой, ни жеманной. Она будет самой собой, такой, какая она есть внутри. А вот снаружи! Пора было развеять миф о красавице и подкинуть дровишек в слухи о себе. А потому сегодня она будет старой, хромой, седой, с морщинистым лицом и откляченным задом! Но! В изумительном по красоте платье, с элегантной причёской и со вкусом подобранными украшениями. Чему безгранично радовался хранитель королевской сокровищницы, переживал цирюльник, окрашивая темно-русые пряди принцессы в седину, и навзрыд рыдала портниха, уродуя великолепное платье – шедевр швейного искусства, дополнительными вставками, чтобы под его лиф и юбку можно было прикрепить утолщающие валики.

¹¹ – в переводе – «честь, доблесть»

6

С придворными получилось так, как Мэрисела и предполагала. А вот с принцами вышла незадача. Их всего было пятеро и ни одного из тех, кто был у неё в гостях в прошлом и позапрошлом году. И даже, можно сказать, не пятеро, а всего 4 с половиной, потому что принц из самого дальнего королевства Серпентии сам не приехал, а прислал своего представителя – графа Айгизара¹², явно продемонстрировав отсутствие заинтересованности в женитьбе. Лучше бы, уж, вообще никто не приезжал, – подумала Мэрисела. Но особо переживать по этому поводу не собиралась. И выказывать своё недовольство графу, или уделять большее внимание остальным принцам в ущерб ему, не собиралась тоже. Граф же не виноват, что ему дали такое поручение?

Принц Ниран¹³ оказался страшным занудой. Мэрисела не удивилась бы, если бы он, действительно, стал бессмертным в соответствии со своим именем. Ведь от его вечного занудства кисло станет даже богине смерти Хель и она предпочтёт к нему не приближаться.

Принц Эитри был высок и плечист. Его игру мускулами не скрывала даже одежда. Своему имени он соответствовал ровно наполовину. Верилось, что он вполне способен выковать волшебный молот богу грома Тору, но, уж, на мифического карлика никак не походил. В начале вечера Эитри смотрел на «старую» и «не красивую» Мэриселу неприязненно. Но она смогла зацепить его разговором о его силе и здоровье (похоже, это было единственным, что интересовало его в жизни), и он увлёкся, перестал замечать внешность потенциальной невесты.

Кому абсолютно было всё равно, как выглядела и во что была одета принцесса Мэрисела, так это был принц Алмас¹⁴. Принцесса была к нему внимательна и добра, и он, как ребёнок, почувствовал её внутреннюю красоту и потянулся к ней всеми фибрами своей души. Мэриселе же в первую очередь был нужен муж – надежда, опора и, желательно, любовь, и лишь во вторую – ребёнок, а потому она была рада, что смогла объединить разговором о здоровье (тема, которая ей порядком надоела) принца Алмаса с принцем Эитри.

Вот с кем им не помешало бы поделиться своим здоровьем, так это с графом Айгизаром. Граф явно был не здоров. Он еле выдержал быстрый вальс, который танцевала с ним Мэрисела. В конце он сам признался, что, видимо, простудился в дороге, и попросил разрешения у принцессы покинуть бал. Мэриселе было искренне жаль беднягу. Она предложила ему услуги их лекаря, но граф отказался, сославшись на то, что в его свите присутствует лекарь из Серпентии.

Самым загадочным из принцев оказался принц Кайонэ¹⁵ из Восточных земель. Его смуглая кожа, казавшаяся опалённой солнцем, раскосые глаза, в которых нет-нет, да и чудился проблеск огня, а главное – гордый, независимый, но при этом не высокомерный вид, всё привлекало Мэриселу. Ей хотелось разгадать его загадку, поэтому она невольно задерживала на нем свой взгляд. Почему-то ей казалось, что её сегодняшняя маска не стала для принца Кайонэ препятствием, и он видит её насквозь. А вот ей познать его суть так и не удалось. И также у неё не было никаких предположений – как же он к ней относится?

Ну, что ж! Завтрашний бал, последний в этом году, на котором принцы будут делать ей предложения руки и сердца, он всё и расставит по местам. А пока Мэрисела спешила к отцу, чтобы поделиться с ним парочкой забавных моментов, которые произошли на балу. Он же ещё не знает, что она сегодня утром сделала первый шаг к полётам!

¹² – в переводе – «тот, кто долетит до Луны»

¹³ – в переводе – «вечный, бессмертный»

¹⁴ – в переводе – «ребенок, которого обойдут стороной болезни, а злые силы не причинят ему вреда»

¹⁵ – в переводе – «родившийся в огне»

7

– Ты не переусердствовала с образом? И хромая, и седая, и морщинистая! – встретил дочь вопросом король Фроуд.

– Что поделаешь? Годы берут своё! Шестнадцать, как-никак! Старею! – ответила с притворным сожалением Мэрисела, и сама же не выдержала, рассмеялась своей шутке.

Но король шутку дочери не подхватил. Задумчиво постучал пером по бумаге, которая лежала перед ним на столе, вздохнул и отошёл к окну. Мэрисела подошла к отцу, приобняла и с тревогой спросила:

– Папа! Что-то случилось?

Отец и дочь были самыми лучшими друзьями и, как правило, ничего друг от друга не скрывали. Ведь их всего две родных души было на всём белом свете. Мэрисела прекрасно знала весёлый и добродушный папин характер. И если, уж, он так тяжко вздыхает, значит, наверняка случилось что-то плохое. Мэриселу это встревожило.

– Тебе пришёлся кто-нибудь из принцев по сердцу? – предпочёл не отвечать на предыдущий вопрос Фроуд, задав свой.

– В общем-то – нет, – ответила Мэрисела, а у самой в это время перед внутренним взором мелькнуло лицо принца Кайонэ, – Да и выбора особенного не было. Всего четыре принца.

– Да, я знаю. Это я их пригласил. А остальных желающих убедил приехать в следующем году.

Мэрисела расстроилась:

– Что же ты меня не предупредил, что мы ждём особенных гостей? Я бы не стала устраивать переодевание. Я всё испортила?

– Для тех, кого я рассчитывал увидеть, твоя внешность не должна иметь никакого значения. Пойдём, дочка, сядем, я тебе кое-что расскажу и покажу.

Они переместились за стол, и король Фроуд начал свой рассказ опять с вопроса:

– Сколько королевств в нашем мире ты, конечно же, знаешь – триста шестьдесят девять. Но так было до последнего времени. А недавно их стало триста семьдесят. Король Бонифас разделил своё королевство пополам между двумя сыновьями-близнецами. Его можно понять – дети родились одновременно, можно ли измерять первородство одной-двумя минутами? Запомни эту цифру, дочка. Позднее я тебе разъясню её сакральное значение. А сколько принцев и принцесс знаешь?

– Наверное, столько же? – не уверенно ответила Мэрисела.

– Немного больше, – улыбнулся король Фроуд, – но я имел в виду не общее их количество, а сколько среди наследников королевских династий принцев, а сколько принцесс?

– Не знаю, – с недоумением протянула принцесса, никогда не задававшаяся подобным вопросом.

– Принцев уже шестьдесят процентов, – ответил за неё Фроуд, – и с каждым годом их количество неуклонно растёт. Также неуклонно в мире усиливается магия. Я уже несколько лет наблюдаю за этим процессом. Да что там далеко ходить? Ты это демонстрируешь собственным примером. И к чему всё это может привести?

Вопрос был чисто риторический. Мэрисела чувствовала сгущавшееся где-то под сердцем ощущение тревоги.

– Триста шестьдесят девять, – продолжил рассуждать как будто сам с собой король Фроуд, – давало в сумме магическую цифру девять. Завершающий эзотерический круг символ постоянства, число мудрости и гармонии. Но стоило к нему прибавить единицу и что же мы получаем? Три плюс семь равно десять и ещё ноль – сто. Взрывоопасное число. Единица и два нуля. Единица подчёркивает самостоятельность, отсутствие над человеком высших авторитетов, означает твёрдость суждений и намерений. Ноль – это что-то неопределённое, находящееся между двумя мирами. В эзотерическом смысле его называют «великим сжатием» и «великим расширением». С одной стороны, ноль – это начало всего, огромные перспективы для развития и самопознания. С другой стороны, эта цифра означает конец, завершение цикла, абсолютную тьму и конец духовности. А у нас два ноля, что ещё больше усиливает его значение, разрывает круг бытия с удвоенной силой. В эзотерическом плане это может привести к войне. А в нашем земном плане мальчиков рождается больше тоже к войне. А с учётом возрастающей магии это может закончиться гибелью цивилизации… Но ещё не всё потеряно! Я тут сделал некоторые подсчёты, – и король Фроуд указал на многочисленные бумаги на его столе, плотно усеянные какими-то формулами, – Всего-то и надо сделать небольшое усилие – снова вернуться в эзотерическом плане к девятке, а для этого объединить два королевства в одно…

– Но как же убедить в этом короля Бонифаса? И не рассорить при этом братьев? – перебила отца Мэрисела, и так уже долго молчавшая.

– Я не его королевство имел в виду, – мягко возразил король, – Я рассчитал, перепроверил и убедился, что если объединить в одно два королевства, где наследник только один, поженив из них принца и принцессу, и при этом они оба будут обладать хотя бы зачатками магических способностей, можно будет избежать кровопролитной войны. Если удастся привести количество королевств к числу шесть – символу света, добра, позитивного взгляда на мир, гуманизма, гармонии, то в обозримой перспективе никаких катаклизмов в нашем мире не будет.

Король взял в свои руки ладошки дочери и, прямо глядя в её потемневшие до тёмно-изумрудного цвета от тревоги глаза, подчёркивая этим жестом важность момента, сказал:

– Я надеялся найти принцессу кроме тебя, которая обладает магией, но не нашёл. Или её семья тщательно это скрывает от мира, или ты, действительно, одна такая. Я тянул время, чтобы ты подросла, повзрослела, но… Но появились тёмные силы, которые уже начали объединяться. Помнишь принца Биаджино? Я думаю, что он не случайно появился в нашем замке. Он, также как и я, понимает, что объединение женского и мужского начала – это самая мощная сила, которую придумали боги. Он и три года назад уже был сильным магом, твои способности для него не тайна. Единственное, на что я рассчитываю, что как человек самоуверенный и даже самовлюблённый, он их силу не понимает, или не воспринимает всерьёз. Ты ему отказала, и он решил действовать сам, пытаясь выиграть время, сыграть на опережение.

– Папа! Ну, какие у меня способности! Так, ерунда какая-то!

– Не скажи, дочка! – возразил Фроуд и ободряюще похлопал Мэриселу по руке, – Ты их сама ещё не знаешь. А вот будет с тобой рядом надёжное плечо – увидишь, как расцветёшь! Для этого я и пригласил пять принцев на бал в этом году. Собрал всех, про кого ходят слухи об их знакомстве с магией. И кто на стороне добра, конечно… Так что рассмотреть тебя настоящую они смогли бы будь ты даже в шкуре жабы. Если у них есть, конечно, эти самые магические способности. Жаль только, что принц Дрэго¹⁶ не приехал, я больше всего рассчитывал именно на него.

– А почему?

– А вот, смотри, – ответил король Фроуд и развернул перед Мэриселой карту мира, – Вот наша с тобой Фрейэрия, вот его Серпентия в противоположном углу карты. Но, если мы свернём карту в шар, то видишь, получится, что мы рядом. А если объединить взглядом наши королевства в одно, то получится государство в виде подковы. Внутри неё будет несколько мелких королевств, но все они дружественны как по отношению к Серпентии, так и к нам. И вместе мы будем представлять собой самую гармоничную фигуру – круг, центр. Центр противостояния темным силам. Центр возрождения. Центр устойчивости. Всё это возможно, только если вы поженитесь. А ещё лучше – полюбите друг друга. Но он не приехал сам, прислал своего представителя. Не обидел отказом на приглашение, но ясно дал понять, что в женитьбе на тебе не заинтересован.

– Я тоже так подумала, – тихо сказала Мэрисела.

– Знаешь, дочка, возможен и другой вариант. Вполне может статься, что это не решение принца, а повеление его отца – короля Хонора.

– Хонора? Того кто…

– Да, того самого принца Хонора, счастливым соперником которого я оказался в борьбе за сердце моей дорогой Лубомиры. Правда, мне казалось, что он нашёл своё счастье с королевой Джозефой¹⁷, но всякое может быть. В любом случае нам с тобой надо искать другие варианты. Так как прошёл для тебя бал, дочка? Отметила ли ты для себя кого-то из принцев?

– Принц Кайонэ, – твердо сказала Мэрисела, – Только в нём я заметила магию.

– А кроме магии? – осторожно спросил отец.

– Если ты спрашиваешь – полюбила ли я его, то я отвечу – нет. Но он интересен мне, как человек. Я думаю, что по мере узнавания друг друга, любовь сможет прийти, а пока будет достаточно взаимного уважения.

Королю Фроуду стало очень, очень грустно. Его маленькая дочурка говорила, как взрослая, умудрённая жизненным опытом женщина. И это он взвалил на её плечи ношу, которая заставила её вмиг повзрослеть. Может быть он поторопился? Может быть, стоило ещё годик подождать? Но маховик запущен, придётся положиться на богиню Скульд. Пожалуйста, Тор, сделай так, чтобы принц Кайонэ не сделал Мэриселе предложения! А пока… Стоит всё-таки рассчитать вероятности развития событий от объединения Фрейэрии и империи – родины принца Кайонэ. Ну-ка, где она там находится, его Сакурато? И король Фроуд углубился в вычисления.

А Мэрисела отправилась к себе. Готовиться к завтрашнему судьбоносному дню. Поделиться с отцом парочкой забавных моментов, которые произошли на балу, так и не вышло. И про свою новую способность к полётам сказать забыла.

¹⁶ – в переводе – «дракон»

¹⁷ – в переводе – «преумножающая»

8

Ночью во сне Мэрисела продолжала обдумывать ситуацию и утром проснулась с готовым решением. То, что она опять висела в воздухе, а не нежилась на кровати, её не удивило. Раньше она считала, что прорывы в проявлении её магических способностей были связаны исключительно с накалом эмоций, которые она испытывала. Сейчас Мэрисела так не думала. Эмоции, конечно, тоже играли определённую роль. Но главное – она находилась рядом с человеком, который обладал магическими способностями, но в большей мере, или умел ими управлять, в отличие от неё. Принц Биаджино и принц Кайонэ явились для неё катализаторами, подстегнувшими её магию проявиться на новом уровне – такой вывод сделала Мэрисела.

Но был ещё один человек на этом её дне рождения, который заставил её задуматься – граф Айгизар. Именно с ним были связаны те два забавных случая, которыми Мэрисела хотела поделиться с отцом, но не успела.

Они танцевали с ним вальс, когда Мэрисела почувствовала то особое, волшебное состояние, которое у неё было утром, когда она проснулась в воздухе. Она позволила чуду состояться, и её ноги приподнялись над полом залы. Совсем чуть-чуть, чтобы это было не слишком заметно для гостей. Но принц Кайонэ заметил, она это точно знала, потому что при повороте увидела его лицо и огонь, мелькнувший в глазах. Потому и связала магию с ним, а не с графом Айгизаром.

Граф вообще старался держаться от неё подальше, даже во время танца так дистанцировался от неё, что между ними можно было смело вставить большой надутый мяч. Но, тем не менее, при этом заметил, как её мушка перелетела с правой щеки на левую, о чём не преминул сказать ей. Она тогда отшутилась, сказав: «На то она и мушка, чтобы летать!», а сама в это время косила глазом на Кайонэ, который не отрывал от неё взгляда.

И только ночью до Мэриселы дошло, что оба чуда случились, когда Кайонэ, Айгизар и она между ними находились на прямой линии. А это означает… Означает, что граф тоже владеет магией! И, если в Серпентии магией владеют даже графы, то каким же сильным магом должен быть принц?

Это открытие, а ещё то обстоятельство, что Сакурато – империя принца Кайонэ, находится далеко от её родной Фрейэрии и не может составить единое королевство, как в случае с Серпентией, подвигло Мэриселу принять для себя очень важное, судьбоносное решение.

Решение зависело не только от принцессы Мэриселы, но и от тех принцев, которые останутся на сегодняшнем балу и сделают ей предложение выйти за них замуж.

Графа Айгизара, ожидаемо, на балу не было. Он отправился в обратный путь ещё вчера вечером. Отсутствовали также принцы Эитри и Алмас. Уехал ли каждый из них по отдельности к себе домой или Мэрисела невольно послужила их дружбе, а, может быть, даже и любви, она не знала.

Принц Ниран присутствовал, но предложения руки и сердца Мэриселе не сделал. Он выглядел недовольным её преображением из старухи вкрасавицу (Мэрисела была в том же наряде и с той же причёской, но уже без седины и морщин, благодаря чему цирюльнику и портнихе вернулось прекрасное настроение, хотя последней и пришлось трудиться всю ночь, чтобы вернуть платью прежние размеры) и даже недвусмысленно высказался по этому поводу:

– Не знал, что вчерашний бал предполагался маскарадом!

А вот принц Кайонэ был ничуть не удивлён преображением Мэриселы. Его предложение руки и сердца соответствовало всем канонам придворного этикета. И ни один мускул не дрогнул на его лице, когда принцесса ответила ему уклончиво, что ей надо подумать и попросила его дать на это время. Он с достоинством поклонился, поцеловал ей руку и проникновенно сказал:

– Принцесса Мэрисела, каким бы ни было Ваше окончательное решение, смею Вас уверить, что я останусь Вашим самым преданным другом!

Это была самая длинная речь, которую Мэрисела услышала из уст Кайонэ. Она отозвалась в её сердце теплотой и болью. Если бы обстоятельства сложились по-другому! Она бы смогла полюбить принца Кайонэ. Но… богиня судьбы Скульд¹⁸, хранящая свиток будущего, уже прочертила направление, по которому Мэрисела должна пойти, и рука богини указывает в сторону Серпентии, а не Сакурато.

Об этом она без обиняков сказала и отцу в ответ на его недоумённые расспросы.

– Папа, нам надо с тобой немедленно ехать в Серпентию и уговорить короля Хонора и принца Дрэго в необходимости сыграть свадьбу и объединить королевства, пока граф Айгизар не навязал им своё видение моей персоны.

Король Фроуд никогда бы не решился предложить дочери столь кардинальное решение. Хотя все его расчёты говорили о слишком малой вероятности избежать войны в случае женитьбы Мэриселы и принца Кайонэ. Вот если бы смогли объединиться три королевства – Серпентия, Фрейэрия и Сакурато, то тогда на карте мира нарисовался бы равносторонний треугольник – самая устойчивая конструкция. Но на каком основании такое могло произойти в жизни? Теперь же, опираясь на слова принца Кайонэ о преданной дружбе, три точки опоры могли обрести черты жизненной реальности. Дело осталось за «малым» – уговорить того, кто не хочет жениться, сделать это, а того, кто до сих пор таит обиду, простить и забыть. И ради этого они с Мэриселой готовы на жертвы. Она – на жизнь с нелюбимым. А он – на потерю короны. Ради мира на земле! Ради самой жизни на земле!

¹⁸ – норны – богини судьбы в скандинавской мифологии. Первая норна – мудрая старая Урд (Судьба), читающая свиток прошлого. Вторая – Верданди (Становление), она символизировала настоящее. Третья – Скульд (Долг), хранила свиток будущего.

9

Король Хонор и королева Джозефа были весьма удивлены непрошеным гостям, но приняли короля Фроуда и принцессу Мэриселу очень радушно. Воодушевлённый тёплым приёмом, король Фроуд решил не откладывать серьёзный разговор на потом и сразу после роскошного ужина уединился с королевской четой в зале для переговоров. А Мэрисела отправилась в отведённые ей покои, поскольку принца Дрэго ни при встрече, ни за столом не было, и разговаривать ей было не с кем.

С балкона гостевых покоев открывался чудесный вид на горную долину. На родине Мэриселы не было гор. Фрейэрия была богата лесами, полями, лугами. Её почвы давали щедрый урожай. Недаром же королевство было названо в честь богини любви, красоты и плодородия Фрейи¹⁹.

Мэрисела зачарованно любовалась открывшейся величественной картиной. И ей ужасно захотелось спрыгнуть с высокого балкона. Её так и манил ажурный каменный мост, перекинутый через ущелье между королевским замком и горой правильной конусовидной формы, возвышающейся невдалеке. Там, на самой вершине, в сгущающихся сумерках всё явственнее проступал трепещущий, живой огонёк.

Мэрисела внимательно осмотрела окрестности. Крепостной стены, преграждающей путь на мост, не было. Не было видно и стражников. Темнота быстро сгущалась. Надо было прыгать или сейчас, пока тьма окончательно не поглотила дорогу, или оставаться в комнате дожидаться отца. И Мэрисела решилась.

Она плавно опустилась на землю и быстрым шагом пересекла мост. За мостом ещё видна была горная тропинка, поднимающаяся круто вверх. И Мэрисела храбро на неё вступила.

Через час пути идея подняться на вершину горы к манящему огоньку уже не казалась принцессе удачной. Она устала, начала спотыкаться, несколько раз больно ударилась ногами об острые камни и оцарапала до крови руку, схватившись за колючее растение в попытке найти опору. И в который раз пожалела, что дар воспарения пришёл к ней совсем недавно, она ещё не успела его освоить, чтобы применять по собственному желанию.

Но поворачивать назад, не достигнув цели, не было свойственно натуре Мэриселы, и она упрямо двигалась вперёд. Постепенно крохотный огонёк, сверкающий вдалеке как путеводная звезда, вырос и стал отчётливо виден. И Мэрисела поняла, что это горит костёр, освещающий пещеру. А, значит, там есть люди или хотя бы один человек. Может быть, это отшельник. Не прогонит же он уставшую принцессу!? Даст отдохнуть, нальёт горячего отвара из горных трав, восстанавливающего силы, подскажет лёгкий путь вниз. А, может быть, там даже маг? И он подскажет не только обратный путь, но и наилучший на будущее вариант действий?

За такими оптимистичными мыслями второй час пути прошёл для Мэриселы гораздо легче, чем первый. И только вплотную подойдя к пещере, она заметила, что её ноги уже не цепляются за камни тропинки, потому что она… перебирает ими в воздухе. Мэрисела рассмеялась, и смело вступила на ровную площадку перед входом в пещеру.

И остолбенела.

Человека в пещере не было. Там был Дракон. Очень красивый Дракон. Его чешуя переливалась всеми оттенками зелёного и сверкала, как будто состояла из россыпи драгоценных камней. От прозрачного светло-зелёного с желтоватым оттенком берилла до насыщенно-зелёного изумруда. Вдоль всего его гибкого тела проходила полоса, состоящая из более мелких чешуек, похожих на змеиную кожу. И по цвету напоминала минерал змеевик, который ещё называют… серпентинитом. (Вот в честь кого названо королевство! – поняла Мэрисела). Полоска казалась такой шелковистой, что принцессе нестерпимо захотелось провести по ней рукой. Она даже сделала шаг вперёд, и только тут поняла, что, вопреки очевидной опасности, она ни капельки не боится Дракона. А вот Дракон её боится! Когда она шагнула, он ещё больше вжался в противоположную стену пещеры. Какой странный Дракон!

Мэрисела внимательнее вгляделась в его глаза. Они были огромными. И в них отражался огонь костра. Тут принцесса почувствовала, что продрогла, но без разрешения хозяина пещеры подходить к костру было не прилично. Она уже и так вторглась в его жильё, даже не представившись. Где её манеры? И принцесса сделала книксен и произнесла:

– Я – принцесса Мэрисела из королевства Фрейэрия. Извините, что вторглась к Вам без приглашения. Вы разрешите мне согреться у Вашего костра?

Дракон кивнул головой в знак согласия. Мэрисела обрадовалась, что он её понял, и поспешила воспользоваться разрешением. А пока грела озябшие ладошки, обдумывала, как ей наладить диалог и искоса разглядывала любезного хозяина. Помимо оттенков зелёного цвета в его облике присутствовали красные, оранжевые и жёлтые цвета. В них были окрашены отростки, обрамлявшие пламенеющей короной голову Дракона. И из таких же отростков состояла кисточка, которой заканчивался его хвост.

Глаза были тёмного, почти чёрного цвета с длинными ресницами и удивительно человеческим выражением. И смотрели на Мэриселу со странной смесью смятения и боли. «Может быть, он ранен и ему требуется помощь?», подумала принцесса. Эти глаза что-то мучительно напоминали принцессе… И то, как он намеренно дистанцируется от неё…

Мэрисела сосредоточилась, пытаясь схватить ускользающее воспоминание, и вдруг сквозь облик Дракона увидела… графа Айгизара.

– Граф! – непроизвольно воскликнула Мэрисела.

Дракон вздрогнул и застыл. Также вздрогнул и застыл образ Айгизара внутри Дракона.

– Граф Айгизар, это Вы?

Дракон помедлил несколько мгновений и вынужденно кивнул головой.

– Какое счастье, что я Вас нашла! – обрадовалась принцесса, – Вы, наверное, удивлены моему облику? Ведь, когда мы виделись последний раз, я была старой, хромой и седой. Да и Вы были человеком, а не Драконом! Только Вас преобразила магия, а меня – ловкость цирюльника, а не молодильные яблоки богини Идунн.

Дракон никак не отреагировал на речь принцессы. Но Мэрисела не собиралась сдаваться. Если уж она решила разговорить его, то сделает это в любом случае. Ведь это жизненно необходимо!

– Прошу прощения, если я обидела Вас своим маскарадом, – с чувством произнесла Мэрисела, вспомнив, как обиделся на неё принц Ниран, – Мне показалось это забавным. Дурацкая идея! Скажите, а Вы уже успели поделиться с принцем Дрэго своими впечатлениями о бале? И обо мне? – добавила она со смущением.

Дракон ничего не ответил, в смысле, не качнул головой ни в какую сторону.

– Понимаете, мне очень важно, чтобы у принца не сложилось обо мне предвзятого мнения. Нам с ним обязательно надо встретиться! Это вопрос жизни и смерти! Не моей или его – это было бы слишком просто! А всего нашего мира! Я, к сожалению, не могу Вам всего рассказать. Но поверьте – это очень и очень важно! Вы знаете, где сейчас находится принц Дрэго?

Дракон немного помедлил и утвердительно качнул головой.

– А Вы можете прямо сейчас проводить меня к нему?

На этот вопрос Дракон ответил быстро и отрицательно.

– Прямо сейчас не можете? Да? А позже? – засыпала молчаливого «собеседника» вопросами принцесса.

Дракон склонил голову на бок, что могло означать что угодно, и Мэрисела поняла, что не правильно сформулировала вопрос. Ведь он не может ответить ей развёрнуто. Вот, если бы он смог вернуться в обличие графа Айгизара, что она тут же ему и высказала:

– Простите, граф, а Вы не могли бы вернуться в человеческий облик, чтобы мы могли нормально поговорить?

Дракон опять покачал отрицательно головой.

– Ну, что ж! – разочарованно протянула Мэрисела, – Давайте так пообщаемся. Так Вы можете проводить меня к принцу?

Нет.

– Не можете или не хотите? – начала закипать принцесса (в человека вернуться не может! к принцу проводить не может! а что он вообще может? только головой кивать?)

Дракон вообще отвёл свой взгляд от Мэриселы, граф Айгизар внутри него сделал то же самое, и даже губы поджал.

– Значит, не хотите? – поняла принцесса и уже хотела возмутиться таким вопиюще не рыцарским поведением, но вовремя остановилась – так она ничего от графа не добьётся!

– Послушайте, граф! Вы же должны понимать, что не ради развлечения мы с королём Фроудом проделали столь длинный путь из одного королевства в другое? А эти два часа в гору, пешком, думаете, они мне легко дались? Пожалуйста, если Вы не хотите меня отвести к принцу, можете, хотя бы, передать ему, что я ищу встречи с ним?

Нет. Так ответил Дракон, а граф Айгизар ещё и руки в замок сложил на груди.

– Ну, почему, почему Вы не хотите мне помочь?! – в отчаянии вскричала принцесса, – Или… Или Вы желаете знать причину, по которой эта встреча нужна?

Тут оба – и Дракон, и граф синхронно кивнули головой в знак согласия.

– Что ж! – обречённо вздохнула Мэриселла, – Если по-другому никак нельзя… Передайте ему… Передайте ему, что я хочу поговорить с ним о… нашей женитьбе.

Мэриселле с трудом дались последние слова. Так логично выглядевшая дома идея, как-то жалко смотрелась сейчас, облечённая в слова, да ещё в разговоре с третьей стороной (или с третьей и четвёртой одновременно?). Мэриселе стало нестерпимо стыдно, и она опустила голову. Но, чтобы понять ответ Дракона, всё равно пришлось её поднять.

В агатовых глазах Дракона прочитать ответ не удалось, а вот граф Айгизар смотрел на Мэриселу со смесью удивления и, ей даже показалось, жалости. Вот ещё! Только этого не хватало – чтобы её жалели! – возмутилась принцесса и гордо вскинула голову. И, перейдя на холодный тон, (пусть не забывает, с кем разговаривает! Он хоть и Дракон, но всего лишь граф, а она – принцесса) сказала:

– А теперь соблаговолите проводить меня вниз!

И уже обычным тоном добавила:

– Я вряд ли в темноте смогу найти дорогу.

Дракон потоптался на месте, а потом вразвалку подошёл ближе и протянул к ногам принцессы одно крыло. Мэрисела поняла, что он предлагает ей взобраться по нему на его шею.

Сидеть на Драконе оказалось очень даже уютно. И тепло! (Мэрисела ожидала, что он будет холодным, как змея). И не страшно, потому что она крепко держалась за два его янтарных рога, прятавшихся в огненных языках короны.

Дракон плавно взмыл в воздух и сделал несколько медленных кругов вокруг вершины горы. А Мэрисела перестала дышать от восторга! Ах, если бы ещё это было днём! Тогда бы она видела далеко-далеко! Но и ночью это было великолепно! Звёзды над головой! Редкие огоньки внизу! Жалко только, что полёт быстро закончился. Дракон подлетел к балкону, с которого несколько часов назад спрыгнула Мэрисела, и, как лестницу, опустил на него крыло, по которому принцесса в итоге скатилась.

Она ещё долго стояла, провожая взглядом улетающего Дракона. Но ничего особенного видно не было. На какой-то миг его темная фигура загородила блеск звёзд. И мигнул огонёк пещеры – Дракон зашёл внутрь.

Здесь, на балконе её и нашёл король Фроуд, вернувшийся после долгих переговоров с королевской четой Серпентии.

– Ты ещё не спишь, дочка?

– Как твои переговоры, папа? Король Хонор простил тебя? Как они смотрят на женитьбу своего сына?

– Ты прямо засыпала меня вопросами!

Мэрисела внимательно посмотрела на отца. Он был явно чем-то смущён и не знал, как начать разговор.

– Папа, не надо ходить вокруг да около! Говори прямо. Скажи всё, как есть!

В конце концов, они же не приехали в Серпентию навязываться в родню ради собственного удовольствия. И, если королевская чета со своим неуловимым сыночком против, то так тому и быть! Значит, они с отцом будут искать другие варианты.

– Давай, я попробую ответить кратко, но по порядку. Прежде всего, Хонору не за что было меня прощать. Твою маму мы оба вспоминали с теплотой в самом начале разговора. О сгущающихся над нашим миром тёмных силах в королевстве не только догадываются, но и знают. И идея объединения светлых сил, владеющих магией, тоже пришла им в голову. Именно поэтому они обрадовались моему приглашению приехать принцу Дрэго на бал в честь твоего шестнадцатилетия. Они не хотели давить на него с женитьбой, но надеялись, что всё получится само собой. А вот дальше что-то пошло не так. И они сами смущены и не понимают, что произошло. Сын вернулся на день раньше. Усталый, опустошённый, несчастный. Сказал, что ни за что на свете не подойдёт к тебе и на пушечный выстрел. И удалился в свои покои. Они рассчитывали поговорить с ним сегодня, выяснить все обстоятельства. Но утром он сорвался с места и убежал на гору. Так он всегда поступает, когда превращается в дракона. Наш план объединения королевств они одобрили, но теперь всё зависит от тебя. От твоего разговора с принцем Дрэго. Всё! – закончил король Фроуд.

– Ох! – только и смогла ответить ему Мэрисела.

Богиня Гевьон, какая же она дурочка, что сразу не догадалась о том, что граф Айгизар и принц Дрэго – одно и то же лицо! Ведь так просто сложить два имени и получить – «Дракон, который долетит до Луны»! Тоже мне, принцесса, владеющая магией! В любом случае, с принцем она уже поговорила, и теперь всё зависит не от неё, а от его решения. Но рассказывать об этом отцу у Мэриселы уже сил не было.

¹⁹ – красота голубоглазой богини с золотистыми волосами была источником вожделения множества поклонников, как героев, так и богов, и карликов. Пролетая над землёй, богиня разбрызгивала утреннюю росу и солнечный свет, из её кудрей сыпались весенние цветы, а слёзы, падая на землю или в море, превращались в янтарь. Некоторых избранных богиня обучала магическим чарам и заклинаниям.

10

Дрэго проснулся ни свет, ни заря от того, что замёрз. Ещё бы! Это дракону тепло в любом месте и в любую погоду, хоть на зелёной траве луга, хоть на каменном полу пещеры. А человеку каково?

В первый момент Дрэго обрадовался, что так быстро вернулся его человеческий облик (трансформация, длившая первое время несколько часов, с каждым разом увеличивалась по времени, и теперь доходила до восьми дней). Но потом испугался, что связано это с отъездом Мэриселы, чего он категорически не желал. Затем к нему вернулось здравомыслие – было слишком рано для отъезда. Но чтобы этого, всё-таки, не произошло, вскочил и устремился по тропинке вниз, впервые пожалев, что не находится в облике дракона, которому раз плюнуть, а, вернее, разочек полыхнуть пламенем из пасти, чтобы спуститься с горы, а ему теперь придётся бежать больше часа.

В замке ещё все спали, когда принц добрался до спальни родителей.

– Наши гости уже уехали? – разбудил он вопросом отца.

Тот спросонья даже не успел удивиться, что сын знает о приезде короля Фроуда и принцессы Мэриселы.

– Нет.

– Передайте принцессе, что я готов с ней встретиться, – отчеканил Дрэго, развернулся и ушёл.

Король не обиделся на тон сына, разговаривавшего с ним, как со своим подданным. Видимо, в нём ещё бурлили драконьи силы, не смотря на то, что обратная трансформация уже произошла. Ведь, когда он был драконом, каждому, в том числе и королевской чете, было ясно, кто в их королевстве главный.

А принц отправился в свои покои. И пока коротал время в ожидании, когда принцесса сможет его принять, вспоминал последние дни, так насыщенные событиями.

Когда он получил персональное предложение от короля Фроуда прибыть на бал в честь шестнадцатилетия его дочери, принцессы Мэриселы, беды ничего не предвещало.

Его ежегодная трансформация в дракона происходила, когда их мир оказывался под влиянием созвездия Дракона. Под ним он родился, и в честь него получил своё первое имя – Дрэго, которое дал ему отец, король Хонор. Второе – Айгизар, более поэтичное, придумала ему мама, королева Джозефа.

До четырнадцати лет он рос обычным мальчиком. Занимался всем тем, что положено наследным принцам, а в свободное время любил бродить по окрестностям. Облазил все горы и скалы в округе, без труда находя самый удобный и безопасный путь наверх.

Самая красивая гора возвышалась прямо перед окнами его покоев. С любования ею начинался каждый его день, сколько он себя помнил. Но добраться до неё возможности не было, так как перед горой было глубокое ущелье. И однажды принц уговорил отца построить над ущельем мост. Не видя в просьбе сына ничего дурного и опасаясь, что он решиться преодолеть ущелье самостоятельно, и тем подвергнет свою жизнь опасности, если его просьбу не выполнить, король Хонор велел мост построить. И подарил его сыну на его четырнадцатилетие.

Дрэго отправился на гору накануне праздника в честь своего дня рождения. Добрался до вершины горы и обнаружил там уютную пещеру. В самой пещере было тепло. А перед ней находилась ровная площадка, с которой весь мир вокруг был виден как на ладони. Дрэго увлёкся изучением пещеры и не заметил, как стемнело. Спускаться вниз по горной крутой тропинке, по которой прошёл всего лишь раз, побоялся, и решил заночевать в пещере.

Днём в пещере было тепло и даже жарко, а вот вечером похолодало. Ночью каменный пол был таким холодным, что у Дрэго зуб на зуб не попадал. Едва рассвело, принц спустился с горы. Время в холоде не прошло бесследно – уже днём у принца поднялась температура, его начал бить озноб. Празднество пришлось отменить, а к Дрэго вызвать лекаря.

Три дня принца ломало и крутило, но потом жар спал и вскоре он выздоровел. Только его болезнь оказалась не обычной простудой. Об этом лекарь рассказал королю Хонору. Периодически принц покрывался какой-то странной шершавой зелёной коростой, у него отрастали когти и втягивались обратно. А температура была такой высокой, какую обычный человек выдержать не в состоянии. Король велел лекарю молчать и сам никому ничего не сказал. Так что до следующего дня рождения и принц Дрэго, и королева Джозефа пребывали в уверенности, что болезнь миновала без последствий.

На следующий год болезнь повторилась без видимых оснований. Принц не простужался, в пещеру больше не ходил. Но его опять скрутило высокой температурой, а кости ломило, как будто его придавило каменной глыбой. Он сам увидел изменения своего тела в зеркале – кожа покрылась чешуёй зелёного цвета, вместо ногтей появились когти и уже не втягивались обратно, а сзади вырос небольшой хвост.

Ночью, чтобы никому не попасться на глаза и никого не испугать, принц спрыгнул с балкона и побежал через мост в пещеру. Там он хладнокровно обдумал своё положение и пришёл к выводу, что надо с этим покончить. Но сил, ни физических, ни моральных у него уже не было. Так что своё решение он постановил осуществить следующей ночью.

День принц провёл в полузабытьи. Его тело продолжало трансформироваться. Это было больно, очень больно, но ему было плевать на боль. Он ждал ночи. А когда ночь наступила, и он спрыгнул вниз с площадки, упасть камнем вниз не получилось, потому что у него выросли крылья. Он мягко спланировал на мост, покружился вокруг горы и вернулся в пещеру.

Праздник в честь дня рождения принца Дрэго опять пришлось отменить, поскольку принц пропал. Король и королева не находили себе места, но через три дня сын вернулся. Здоровый, но очень усталый. Проспал сутки, а потом рассказал родителям, что с ним произошло. И только тогда король Хонор признался, о чем лекарь предупреждал его ещё год назад.

С тех пор праздник в честь дня рождения наследного принца больше не отмечался. Дрэго сразу уходил в пещеру, как только чувствовал приближение трансформации. Мысли о самоубийстве его больше не посещали. Ведь проходило несколько дней, и он возвращался в человеческое обличье целым и невредимым. Нет, он не смирился со своим уделом. Но и поделать ничего не мог, как ни сопротивлялся. Одно только его тревожило – процесс трансформации с каждым разом проходил всё легче и безболезненнее, но сама она длилась всё дольше и дольше. И не наступит ли однажды день, когда он потеряет своё человеческое лицо окончательно?

О принцессе Мэриселе Дрэго слышал уже не раз от отца. И всё время в превосходных выражениях, не смотря на противоречивые слухи, которые ходили о её характере. Король высмеивал сплетни, а на лице матери, почему-то, всегда пролетала тень, когда речь заходила о Мэриселе.

Дрэго уже исполнилось двадцать. День рождения был три месяца назад, и его драконья ипостась длилась тогда восемь дней. Так что он смело отправился на торжество в Фрейэрию, желая увидеть собственными глазами ту, которой так восхищается отец. И ту, которую он прочит ему в жёны. Дрэго это понимал, но не расстраивал короля своим решением никогда не связывать себя узами брака. (Ну, какая девушка захочет выйти замуж за дракона?). Пока не расстраивал. Пока отец напрямую не подступится к нему с этим разговором.

Чем ближе подъезжал принц к Фрейэрии, тем хуже ему становилось. Вначале он не связал своё плохое самочувствие с началом трансформации, просто потому, что её не могло быть в это время. А потом было уже поздно поворачивать обратно. Пока ему удавалось удерживать себя в облике человека, и он надеялся, что сможет продержаться до ночи. А там найдёт какое-нибудь укромное место, где никого не испугав, превратится в дракона, и улетит домой.

В замок короля Фроуда принц Дрэго со свитой прибыл первым из приглашённых гостей. И тут же отправился искать место, где он сможет беспрепятственно завершить трансформацию. Его внимание привлекла высокая башня. Она заканчивалась, насколько он мог разглядеть снизу, прямоугольными зубцами, и он надеялся, что за ними прячется ровная площадка, с которой ему удобно будет взлететь. Туда он и отправился.

Он уже был на середине винтовой лестницы башни, когда услышал голоса. Голоса были женскими, и их было двое. А вот топот ног по каменным ступенькам слышался один. Дрэго вовремя нырнул в нишу, когда мимо него пробежала девушка. Она его не заметила, потому что обернулась назад, чтобы ответить окликавшей её служанке.

– Госпожа, я за Вами не успеваю! Госпожа, не бегите так! Вы упадёте!

– Ты же зна-а-а-ешь, я не умею па-а-а-да-а-ать! – пропела госпожа.

Девушку такой неземной красоты Дрэго не встречал никогда в жизни (он, вообще-то, не с очень-то большим количеством девушек и общался. Пока был подростком, они его не интересовали. А когда начались превращения в дракона, он стал нелюдимым, сторонился не только девушек, но и людей вообще). У неё были изумительной красоты глаза насыщенного зелёного цвета. А ещё она не сбегала по лестнице, а парила над ступеньками, часто-часто перебирая ногами.

Подниматься дальше Дрэго не стал. Там жила девушка, так он тогда решил, пугать которую он не хотел ни за что на свете. Нашёл сарай с сеном за пределами замка и остался там на ночь. Ждал, когда окончательно стемнеет, чтобы улететь. И заснул богатырским сном под мечты о красавице. А утром проснулся всё ещё человеком. И вечером отправился на бал, чтобы там полюбоваться на девушку ещё разочек, ведь логично было предположить, что она тоже гостья, если служанка называла её госпожой?

Девушка оказалась принцессой Мэриселой. Она хоть и наложила на себя чары старости, но Дрэго сразу её узнал. Разве могут быть у кого-нибудь ещё на свете такие прекрасные глаза столь редкого изумрудного оттенка?

Но в зале Дрэго опять начало ломать и крутить. Уходить было поздно, делегация от Серпентии уже была заявлена в списке гостей. И тогда принц решил представиться своим вторым именем – Айгизар, попутно присвоив себе титул графа. В иерархии титулов «граф» стоял существенно ниже «принца», так что злостным нарушителем устоев Дрэго не становился. Но этот титул давал ему возможность держаться чуть дальше от принцессы и остальных принцев.

Мэрисела покорила принцев своим дружелюбным обхождением. И даже те, кто вначале, увидев её старой и хромой, вздрогнули, перестали обращать внимание на её седые волосы и морщины. Она к каждому нашла подход. А Дрэго был покорён вдвойне, потому что различий между ним, «графом», и принцами она не делала.

Совсем поплохело Дрэго, когда они с Мэриселой танцевали вальс. Тут так всё смешалось, что он уже и сам не понимал, от чего ему больнее. То ли от того, что он тратит столько сил, чтобы удержаться от трансформации в дракона? И это отражается даже на мушке принцессы. Мушка испуганно трепещет крылышками и перелетает с одной щеки принцессы на другую, а та этого не замечает. То ли от того, что ясно видит нить взаимного интереса, всё крепче связывающую Мэриселу и принца Кайонэ? Интереса такого сильного, что принцесса уже танцует, не касаясь ногами пола. Танцует с ним, Дрэго, а смотрит на другого. Здесь Дрэго нестерпимо захотелось обернуться драконом, изрыгнуть пламя из пасти, чтобы разогнать гостей, схватить принцессу и улететь с нею к себе домой. Тело услужливо откликнулось на его видение, и Дрэго пришлось столько сил потратить, чтобы справиться с ним, что он весь вспотел, как при простуде. А вот это принцесса заметила. И с искренним сочувствием предложила услуги своего лекаря. Чем окончательно разрушила бастионы самообладания принца Дрэго и позволило «графу» Айгизару покинуть бал и Фрейэрию, не нарушая придворного этикета и не вызвав дипломатический скандал между королевствами.

В дракона Дрэго так и не превратился. Тащиться в карете не захотел. Оседлал лошадь и умчался от свиты, опередив их с возвращением на полдня. В свой замок вбежал вздрюченным, разговаривать с родителями о бале не захотел, сразу отправился в свою комнату. Проспал там до середины следующего дня, и проснулся от того, что опять началась трансформация. Да что же это такое, в самом деле?!? Пришлось опять сбегать в пещеру.

В пещере он тут же трансформировался в дракона. И стал думать о том, что ему делать дальше. К своим «плановым» превращениям он готовился заранее – запасал дрова для костра, приносил еду и питьё. А что ему делать сейчас? Летать ночью на охоту? Чем там питаются драконы? Овечками? Невинными девственницами? Из всех запасов у него были только дрова. И принц-дракон развлекал себя тем, что зажигал костёр своим пламенным дыханием и гасил взмахами крыльев.

А вечером в пещеру вошла она, принцесса Мэрисела, источник его неописуемого счастья и нестерпимой сердечной муки. Вошла и остолбенела, увидев дракона. Но не испугалась. Рассматривала его с любопытством. Любовалась им. И даже ласкала взглядом. Он это так явственно чувствовал, как будто она проводила ладошкой по его коже.

А потом она его узнала! Узнала в драконе графа Айгизара! И заговорила с ним. Потребовала от него помощи для встречи с принцем Дрэго. Вот ещё! Конечно, он ей отказал. А она… Она предложила ему жениться на ней. Вернее, не ему, а принцу Дрэго. Но ведь принц это и есть он. А ещё он же граф Айгизар. И дракон. Многоуровневая конструкция. Самому можно запутаться.

Самым счастливым моментом их встречи стал полёт. Встреча сама по себе была счастьем, потому что принц считал, что больше никогда не увидит свою любовь. А полёт оказался счастьем вдвойне. Когда Мэрисела угнездилась на шее дракона и ухватилась за его рога, Дрэго ощущал её так, как если бы она обнажённой прижалась к его голой спине и обхватила руками за плечи…

А утром Дрэго проснулся ни свет, ни заря от того, что замёрз, потому что опять был человеком. И никакой логики в его превращениях из одной ипостаси в другую и обратно не было. Значит, пришло время спуститься горы и разобраться с ситуацией. Мэрисела всё равно уже знает, кто он.

11

Поскольку утром все проснулись в разное время, общая встреча произошла за обедом. Принц и принцесса чувствовали себя неловко, а потому не только не разговаривали друг с другом, но даже старались не смотреть друг на друга. Из-за этого приходилось не отрывать взгляд от тарелок, поскольку сидели они напротив. Короли и королева обо всём переговорили ещё вчера, и потому обменивались общими словами, предписанными дворцовым этикетом.

После обеда обстановка перешла в деловую. Король Фроуд во второй раз показывал свои расчёты, теперь принцу Дрэго. Тот вникал в ситуацию, задавал уточняющие вопросы, категорически высказался против присоединения к их совместным усилиям империи Сакурато. И всё это выглядело так, как будто члены военного штаба докладывают главнокомандующему обстановку, чтобы он смог принять некое решение. По сути, так оно и было, но, с другой стороны, вопрос о свадьбе-женитьбе не обсуждался, а присутствовал подтекстом в разговоре, как дело уже решённое.

Мэрисела это ясно ощутила, и ей морально стало легче. Она перестала чувствовать себя в роли просительницы. Теперь с принцем они были на равных. Два человека, вынужденных подчиняться внешним обстоятельствам и жертвовать собой ради общего блага. Звучало высокопарно, но, уж, как есть.

Слушать то, что она уже знала, ей стало скучно, и она выпала из беседы и даже отошла от стола, за которым проходило заседание. Очнулась, только когда к ней второй раз с одним и тем же вопросом по поводу даты свадьбы обратился король Хонор.

– Может быть, будет достаточно объявления о помолвке? – ответила задумчиво Мэрисела.

– Принцесса, Вы, видимо, забыли о числе девять, – напряженно возразил ей принц.

– Ах, да! – смутилась Мэрисела, но дату не назвала.

Напряжение повисло в комнате, и исходило оно, в основном, от принца Дрэго. Если бы Мэрисела потрудилась вглядеться в него, то увидела просыпающегося дракона. Король Фроуд поспешил разрядить обстановку:

– Пусть дети это обсудят между собой. Чуть позже.

И совещание продолжилось дальше.

Когда взрослые разошлись, Дрэго подошёл к стоящей у окна Мэриселе, но начать разговор никак не решался. На данный момент его интересовал только один вопрос: с чего это вдруг она решила дать обратный ход? То сама умоляет о женитьбе, то отказывается. И не причиной ли тому принц Кайонэ? Вежливо вопрос никак не формулировался.

Мэрисела же предложила вариант с помолвкой, которая вполне могла свадьбой и не закончиться, только ради принца Дрэго. Ведь он о женитьбе, во всяком случае, на ней, не помышлял, мало того, «ни за что на свете» не желал подходить к ней «на пушечный выстрел». А вот она сама оказалась влюбчивой дурочкой. Два года назад с первого взгляда готова была пасть к ногам принца Биаджино, два дня назад почти влюбилась в принца Кайонэ, а сегодня её глупому сердцу достаточно просто стучать рядом с принцем Дрэго. Хотя оно до сих пор не разобралось, в какой момент в него попала искорка любви – когда он был графом Айгизаром, Драконом или принцем Дрэго – единым во всех своих ипостасях?

Неловкое молчание пришлось прервать принцу. Ведь он был здесь хозяином, а Мэрисела гостьей. И он предложил ей выбор – прогуляться по замку или по его окрестностям. Конечно, Мэрисела выбрала природу. Серпентия находилась севернее Фрейэрии, соответственно, и климат здесь был прохладнее, но сегодня стояла чудесная погода, светило солнышко и Мэрисела втайне надеялась посмотреть на страну с высоты птичьего полёта при свете дня.

Принц взял Мэриселу за руку, но рванулись они в разные стороны. Принцесса на балкон, а Дрэго к двери.

– Так же быстрее! – недоумённо произнесла Мэрисела, – Нам же можно уже не скрываться? – добавила она, имея в виду их магические способности.

– Я умею летать только в теле дракона, – ответил Дрэго.

– Ох, простите, я не подумала, – засмущалась принцесса.

– Давай уже на «ты», без церемоний? – предложил Дрэго, которому хотелось как можно быстрее сблизиться с принцессой, а это церемониальное «Вы» их только разделяло и отдаляло друг от друга.

Мэрисела согласно кивнула и принц попросил:

– Покажешь, как это – с балкона?

А потом снизу наблюдал, как грациозно и плавно принцесса опускалась на землю с шестиметровой высоты. Это медленное парение подсказало Дрэго нейтральную тему, на которую они могут поговорить, и которая их, несомненно, сближала – об их магических способностях.

– А у тебя когда они проявились?

– В четырнадцать.

– И у меня!

– Как это случилось?

Мэрисела замялась. Рассказывать о своей первой влюблённости, ох, как не хотелось, но ведь им предстоит пожениться. И какие бы причины не приведут их под венец, брак между королевскими особами он один на всю жизнь. Дальше только от них самих будет зависеть останутся они друг другу чужими людьми, вынужденными сосуществовать вместе ради процветания их королевства, станут добрыми друзьями, полюбят или возненавидят друг друга. Чтобы не допустить последнего варианта нельзя было начинать с вранья. И Мэрисела решила сказать правду, но начала издалека:

– Я всегда знала, что мне придётся выйти замуж не по любви, и дала себе зарок не влюбляться. И на первом же балу попалась на удочку принца Биаджино. Да, того самого, кто сейчас будет нам противостоять. А когда ему отказывала, разглядела его коварную змеиную натуру. Так что первым я обрела дар видеть суть вещей и людей, а не дар парения.

«Вот почему она смогла разглядеть меня в драконе», – догадался принц. А на счёт «не по любви» подумал: «Ну, это мы ещё посмотрим!»

– А дар полёта?

– Да какой там «полёт»! – рассмеялась Мэрисела, – Вот у тебя дар, так дар! А у меня всё с бухты-барахты. Что-то такое необычное случается, а потом приходится копаться в библиотеке, перечитывать горы книг. И тренироваться, тренироваться, тренироваться. А твой дар, он у тебя от кого?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, папа мне сказал, что мои способности от мамы. А у тебя от папы или от мамы?

– Не знаю, – растерялся принц.

– Должен же был кто-то из твоих предков обладать даром перевоплощения! Не на пустом же месте он возник!

– Для моих родителей превращение в дракона было таким же сюрпризом, как и для меня.

– Даже если они не знают, можно покопаться в древних рукописях, преданиях. Такой дар не может не оставить след. Или…

– Или?

– Или ты нечаянно попал в какое-то место силы, в волшебный источник. Так тоже бывает. Есть какие-нибудь идеи по этому поводу?

Принц задумался. Идея была, и только одна. Гора, которая так сильно потянула его к себе перед его четырнадцатилетием. Жил же он спокойно предыдущие годы, не замечая, не выделяя её.

– Пещера? – с жадным любопытством предположила Мэрисела, глядя на мысли, волнами набегающие на лоб Дрэго.

– Пещера в горе, – кивнул головой принц.

– Проверим?

– Как?

– А как ты попал туда в первый раз? И что там произошло?

– Я провёл там ночь, продрог и простудился. Во время болезни проявились первые признаки – зелёная кожа и когти. На следующий год признаки повторились, но уже без простуды. Пришлось скрываться в пещере. Теперь я там провожу всё время трансформации, чтобы не пугать людей, и чтобы никто обо мне не узнал.

– Ну, чтобы никто ничего не узнал, такого не бывает! До Фрейэрии же докатились слухи о твоих магических способностях. А что касается «не пугать людей», тебе не кажется, что сейчас наступает такой момент, что припугнуть стоит? Может это кое-кому охладит его воинственный пыл?

– Очень может быть! – задумался принц.

В таком ракурсе он о своём даре не думал. Он вообще о превращении в дракона не думал, как о даре. Оно было для него проклятием, которому он сопротивлялся. От которого бежал. Принимать который не хотел. Может поэтому до сих пор не научился его контролировать? За шесть лет не удосужился ни в одной книге покопаться, даже мысли такой у него не возникало.

– Ну, что, пойдём?

– Конечно!

– А не боишься?

– Чего?

– Что тоже превратишься в дракона… дракониху?

– Нисколечко! Даже интересно – я буду такая же красивая, как ты?

«Бог мой, Тор! Какая же она, по сути, ещё девочка!», – умилился Дрэго. И испугался за неё: «Имею ли я право подвергать её опасности?» Попробовал остановить. Крепко взял за плечи, заглянул глубоко в её прекрасные изумрудные глаза:

– А если однажды не получится вернуться в человека?

– Но ты же всегда возвращаешься?

– Да… возвращаюсь… пока… Но с каждым разом время дракона увеличивается. И до каких пределов это может дойти, я не знаю…

– Знаешь, папа мне рассказывал, что когда мир приближается к войне, в нём начинает рождаться больше мальчиков, чем девочек, потому что ему нужны защитники. Может и твои силы дракона растут поэтому? И ещё – мне надоело прыгать со стремянок, балконов и бегать по лестницам. Я хочу научиться летать. Летать, понимаешь? По-настоящему! А не в квартере²⁰ над землёй!

– Хорошо! Пошли! – решился Дрэго, схватил Мэриселу за руку и потащил за собой.

Когда они поднялись на вершину, уже начались сумерки. Почти весь путь Дрэго держал руку Мэриселы как верёвочку воздушного шарика, поскольку её ноги уже не касались горной тропинки. Когда он это заметил – спросил:

– Как ты это делаешь? Или оно само получается?

– Когда в первый раз – само. Я упала с лошади и плавно приземлилась вместо того, чтобы разбиться в лепешку. Потом много раз специально прыгала. Падала, ударялась. Иногда получалось, чаще – нет. А в какой-то момент уловила такое какое-то особенное состояние, не знаю как объяснить… Как тихий звон колокольчиков в душе. Я его запомнила и долго тренировалась, чтобы не забыть и вспоминать по своему желанию. И стало получаться! А с воспарением уже было проще. Оно произошло во сне. Но я уже была начеку и сразу запомнила мелодию. И ещё знаешь, что я поняла? Когда рядом находится кто-то, кто тоже обладает магическими способностями, мои тут же возрастают! Вчера я целый час сбивала ноги на горе, и только приблизившись к тебе наполовину, смогла подняться над тропинкой. А сейчас, вместе с тобой – почти с самого начала.

– Я, кажется, знаю, о каком «особенном состоянии» ты мне говорила, – сказал Дрэго, когда они уже уютно расположились в пещере у костра (с тех пор, как ему всё чаще приходилось появляться здесь, в пещере всегда находились запасы дров, еды и питья. Только постели не было, поскольку дракону она была не нужна), – У меня тоже есть своя мелодия.

– А ты не хочешь попробовать, сделать как я? – робко спросила Мэрисела.

– Самому трансформироваться в дракона?

– Да!

– Хорошо! Давай попробуем, – ответил после паузы Дрэго, – когда стемнеет.

Не последним пунктом в принятии этого решения было желание опять почувствовать горячее обнажённое тело Мэриселы у себя за спиной. Как только Дрэго это себе представил, он сразу почувствовал, что готов к трансформации, но сдержал себя – ещё слишком светло. И вдруг до него дошло – а он ведь уже почти научился управлять своим даром, контролировать его. Что, как не контроль позволяло ему сдерживать трансформацию тогда, на балу, у неё в замке? И сейчас, когда не настало время для полёта? И эта уверенность в собственных силах тоже стала аргументом для принятия опасного решения.

Они проговорили до поздней ночи. А когда небо покрылось мириадами звёзд, Дрэго встал, разделся до нага, отошёл подальше от Мэриселы и под её восторженным взглядом превратился в дракона. Сначала его тело начало расти и покрываться зелёной чешуёй. Выскочили когти на ногах и руках. Начала вырисовываться полоска более светлой, чем остальная чешуя, змеиной кожи, которая плавно вытянулась в хвост. Наблюдая за этой растущей бархатистой полосой, Мэрисела пропустила момент, когда голова Дрэго исчезла, и появилась драконья. С громким треском расправились крылья. Дракон мотнул головой, и над ней выросла полыхающая оттенками красного корона с двумя янтарными изогнутыми рогами. Последним аккордом, завершившим облик, был удар хвоста, на котором тут же цветком распустилась кисточка. Дракон с достоинством поклонился принцессе и опустил к её ногам крыло, приглашая к полёту. Но, прежде чем сесть, Мэрисела положила свою ладошку на полоску из змеиной кожи и спросила:

– Можно погладить?

Кожа, действительно, была мягкой на ощупь, бархатистой. Дрэго внутри дракона задрожал от этой ласки. Задрожал и дракон. Мэрисела решила не испытывать больше его терпение и взобралась на драконью шею. И они заскользили по небу огромной тенью.

Люди внизу, на земле, те, что ещё не спали – влюблённые, которые не могли заснуть от распирающих грудь чувств, удивились – что-то разлетался наш дракон! Раньше раз в год только показывался. А старики, которых одолевала бессонница, подумали – ох, не к добру это! Умные люди говорят – драконы к войне появляются.

Мэрисела заснула в объятиях дракона. Он завернул её в кокон своих крыльев, и ей было очень тепло и уютно. Прежде чем провалиться в сон, Мэрисела взяла с него слово, что он разбудит её, когда она начнёт превращаться в дракониху.

А вот дракону не спалось. Теплое дыхание любимой щекотало его грудь, и ему нестерпимо хотелось вернуться в человеческий облик, чтобы прикоснуться к её коже своей кожей, а не ощущать еёчерез чешую дракона, крепко обнять руками без этих длинных когтей, которыми он может её поранить, соединиться с её губами в поцелуе.

И у Дрэго это получилось! Только вот как сделать так, чтобы они не замёрзли на каменном полу? Дрэго схватил ворох своей одежды, оставил себе только панталоны, чтобы не смутить любимую, когда они проснуться, а остальным постарался её укутать. Но Мэрисела, как только оказалась в объятиях мужчины, скинула с себя его одежду и прижалась плотнее к его телу, ей и так было жарко рядом с ним. Дрэго сделал ещё несколько попыток укутать любимую, но вскоре понял, что в объятиях друг друга холод им не грозит. И заснул счастливым.

²⁰ – 1 квартер = 14,84 cм

11

Всю ночь Мэриселе снились эротические сны с участием дракона Дрэго, поэтому проснулась она с растёкшимся от жара телом, томлением в сердце и горящими от поцелуев губами. Глаза открывать не хотелось. Хотелось продлить сон, хотя её облик там ей категорически не понравился. Она мечтала проснуться голубой драконихой с зелёным отливом (тогда бы они с Дрэго очень хорошо гармонировали друг с другом). Но проснулась она человеком. Чтобы убедиться в этом, ей не надо было открывать глаза. А во сне она, дракониха, сверкала всеми оттенками розового. Да ещё и вся в рюшечках и воланчиках. Фу! Какая гадость! Оставалось понять – на своём втором балу она предугадала, какой будет драконихой (а то, что когда-нибудь она ею будет, Мэрисела не сомневалась), или наоборот, тогдашний её каприз фатальным образом повлиял на её будущий облик?

Дракон застонал, Мэрисела открыла глаза и с ужасом увидела, что она находится не в объятиях дракона, а прижимается к голой груди принца Дрэго. И вообще, из всей одежды на нём были только панталоны. Остальное было разбросано по пещере.

Богиня моя, Гевьон! Что здесь произошло? Даже если малая толика того, что ей снилось, произошло на самом деле, только не между драконами, а между людьми, то обращаться к Гевьон было уже поздно.

Стыд залил щёки принцессы румянцем, и она поспешила отодвинуться от горячего тела Дрэго. Принц проснулся и заботливо спросил:

– Ты замёрзла?

Какой там «замёрзла»! Да на теле Мэриселы впору было блинчики выпекать на завтрак!

Дрэго протянул руку, чтобы пощупать её лоб – Мэрисела была такая раскрасневшаяся, вдруг у неё температура? А она дёрнулась, как будто его рука могла ужалить. И вообще, смотрит на него с таким ужасом. Что он мог натворить ночью, что она так испугалась? Разве что… Разве что его сны были не совсем снами… Он уже было собрался осторожно спросить её об этом, но она его опередила:

– Оденься, пожалуйста!

«Ах, вот в чем дело!» – догадался принц. Принцессу возмутил его раздетый вид! Кажется, он теперь знает, чем её можно будет дразнить! И принц упруго вскочил с пола и начал ме-е-едленно собирать свои вещи, и с такой же черепашьей скоростью натягивать их на себя.

Но Мэриселе было не до представления, которое разыгрывал перед нею принц. До неё только сейчас дошёл весь ужас того положения, в которое она поставила себя сама. То, что она побежала за ним вслед, когда он уехал с бала, и первая сама сделала ему предложение о женитьбе – это ещё полбеды. Это ещё можно оправдать жизненной необходимостью мирового масштаба. А вот то, что она сама потащила его в пещеру, на ночь глядя, спровоцировав тем самым на совместный ночлег, – на это какие могут найтись оправдания??? Такое поведение не оправдывает даже обыкновенную девушку, не говоря уже о принцессе! Неудивительно, что богиня Гевьон отвернулась от неё!

Что теперь делать и как себя вести, Мэрисела не понимала. Одно она знала точно – теперь она ни за что не откроет рта по поводу даты их свадьбы, и никогда не откроет Дрэго своих чувств первая. Пусть сам всё решает!

Утренний перекус прошёл в молчании, что абсолютно не испортило настроения принца. Любимая ещё дулась на него, и потому не смотрела в его сторону, что позволяло ему беспрепятственно любоваться ею, не пряча любовь под маской светской любезности.

– Ну, что, пойдём вниз или побудем ещё здесь? – спросил Дрэго.

– Давай уже вниз. И так больше часа придётся спускаться. Родители, наверное, волнуются.

– А зачем спускаться пешком? Ты же можешь воспользоваться полётом!

– Как скажешь, – покорно ответила Мэрисела, решившая во всем слушаться принца, и уселась на край площадки, отвернувшись от него.

Вообще-то, Дрэго имел в виду, что она воспользуется своим даром и спланирует вниз с горы по прямой. Необязательно же это делать вдоль тропы? А принцесса, видимо, решила, что он предложил ей спуститься вместе. Может, действительно, как она и говорила, пришло время выйти из-под покрова ночи? Что ж, начнём с небольших расстояний!

И Дрэго встал за спиной принцессы, разделся, поймал свою музыку и начал трансформацию. Мэрисела развернулась только услышав звонкий удар хвоста по камню. Собрала одежду принца в узелок и взобралась по крылу дракона к нему на шею.

Дрэго сделал несколько кругов вокруг горы и плавно опустился на землю перед балконом принцессы. Вообще-то, Мэрисела рассчитывала попасть сразу на балкон, как в прошлый раз. Но дракон красноречиво мотнул головой, предлагая Мэриселе подняться вверх самой. Что ж, принц выполнил уже несколько её просьб, и у неё не было оснований отказывать ему в его.

Мэрисела слезла с дракона, закрыла глаза, сосредоточилась, поймала свою мелодию и начала медленно подниматься вверх. Снизу её подтолкнул восходящий поток воздуха. Дрэго помогает взмахами крыльев, – поняла принцесса. И вскоре плавно опустилась на площадку балкона. У неё получилось!

Мэриселу накрыла волна счастья. Она моментально забыла тревожные мысли, которые мучили её утром, и посмотрела вниз, чтобы разделить с любимым счастливый момент. Дрэго смотрел на неё снизу с восхищением уже в облике человека, но ещё… абсолютно голый!

Мэрисела от возмущения – что он себе позволяет?!? хлопнула ладошкой по решётке балкона, закрыла глаза руками и поспешила уйти в комнату. Под хохот наглеца.

Ох, и влетело принцу Дрэго за свою выходку! Мало того, что весь замок перепугал своим появлением в облике дракона (половина обитателей испугалась, увидев чудище своими глазами, оставшаяся половина перепугалась ещё больше, услышав об этом из уст первой половины, и только три человека, ах, нет, уже четыре – король Хонор, королева Джозефа, лекарь и король Фроуд, знали, что это принц), так ещё и, совершенно не стесняясь, выставил себя на всеобщее обозрение в голом виде! (Здесь обитатели замка тоже разделились, только уже на три части, и по другому признаку – на мужчин и женщин. Женская часть, которая видела преображение дракона в принца, осталась весьма довольна зрелищем. Не видевшие, а только слышавшие о происшествии женщины, отчаянно завидовали тем, кто всё видел. А мужчины внешне высказывали возмущение, но внутренне посмеивались и были единодушно заодно с принцем).

Король Хонор прочёл сыну целую лекцию о правилах поведения наследных принцев, что никоим образом не повлияло на прекрасное настроение наследника. Когда бог Браги²¹ оставил в покое короля, и поток его красноречия иссяк, принц попросил отца объявить сегодня же о помолвке с принцессой Мэриселой.

Королева Джозефа была очень грустной, но сыну по поводу его поведения ничего не сказала. Она лишь напомнила Дрэго, что он сам ещё два дня назад не собирался подходить к принцессе Мэриселе «на пушечный выстрел». Принц не помнил, когда это он такое говорил, но ответил так:

– Матушка, видимо, я имел в виду, что не хочу пугать любимую своим драконьим обличьем, поскольку полюбил Мэриселу с первого взгляда и ещё до того, как ей представился и узнал, что она принцесса. Мэрисела всей душой приняла мою сущность дракона, и, значит, сейчас нет никаких препятствий к нашему браку.

Джозефа до сих пор ревновала мужа к Лубомире, хотя он уже не раз страстно уверял её, что любил, любит и будет любить до конца своих дней только её. Она понимала необходимость в женитьбе собственного сына на дочери женщины, пусть и давно почившей, но не переставшей мучить её, но втайне надеялась, что брак этот так и не состоится. Теперь же, после ночи вместе с девушкой и выходки сына утром, от нежелательной свадьбы было не отвертеться.

Король Фроуд не стал делать внушение Мэриселе, чего та очень опасалась. Он только высказал пожелание:

– Надеюсь, вы с принцем Дрэго не планируете прибыть в Фрейэрию столь же экстравагантным образом?

Относилось ли это высказывание к полёту на драконе или к шокирующему превращению дракона в принца, Мэрисела так и не поняла. И это ещё отец не знает подробностей их ночи в пещере! Расспрашивать об этом дочь король не стал, чему та была бесконечно рада.

²¹ – бог красноречия, хранитель волшебного мёда поэзии

12

Через три дня после объявления помолвки между принцем Дрэго и принцессой Мэриселой король Фроуд отбыл в Фрейэрию. Было что-то странное в том, что Мэриселе он разрешил остаться в гостях. Да, она уже была в статусе официальной невесты, и всё-таки…

Мэрисела была уверена, что тут не обошлось без магического воздействия со стороны Дрэго. Он, как ребёнок, который заполучил долгожданную игрушку, пользовался своей драконьей магией налево и направо. Мэрисела то и дело видела образ дракона, то плывущего зеленым пятнышком по груди принца, то вспыхивающего красными огоньками в глазах.

– Это ты заставил папу меня оставить? – спросила Мэрисела принца, правда, уже после того, как проводила короля Фроуда в дорогу.

– Я просто убедил его в правильности этого решения. Мы ещё не сделали облёт всех территорий Серпентии. Тебе надо потренироваться со взлётом. И в библиотеке я без тебя не справлюсь!

– Всё это так! И не так одновременно! И ты это прекрасно знаешь!

– Но ты же сама хотела задержаться?

– Да, хотела!

– Я старался ради тебя. Надо было предупредить меня, что ты передумала, – ответил обиженно Дрэго и отвернулся к окну.

«Ну, вот, обиделся!», – подумала Мэрисела, чувствуя себя женой, умудрённой десятилетним опытом супружеской жизни. Она подошла к принцу и положила руку ему на плечо.

– Ты ведь понимаешь, о чём я говорю! Вовсе не о результате твоего магического воздействия, а о самом применении магии.

Принц помолчал, а потом положил свою ладонь на руку Мэриселы и тихо сказал:

– Я слишком долго не хотел признавать магию в себе, стремился доказать всем, что я нормальный, обычный человек. Жил в постоянном страхе, что однажды я – человек, принц Дрэго, исчезну, а вместо меня появится монстр – ужасный, неуправляемый, всеми не любимый. Ты перевернула моё представление о себе. И теперь я стараюсь наверстать упущенное время.

– Я понимаю, но давай договоримся, что ты не будешь упражняться в магии на родных людях? Надеюсь, что я и мой отец уже входим в их число?

– Клянусь! – торжественно и, вроде бы, серьёзно пообещал принц, но дракончик, которого увидела Мэрисела в отражении на стекле, скорчил комическую рожицу.

Кое в чём Дрэго, безусловно, был прав. Конечно, они могли тренироваться в магии каждый у себя в королевстве. Но источник силы был здесь, в Серпентии. Да и получалось лучше, когда они были вместе. Это заметили оба, но оба промолчали, посчитав это следствием любви, в которой признаваться не собирались.

А вот знакомиться с королевством с высоты птичьего полёта, то бишь, сидя на драконе, пока было рано. И слухам о появлении дракона надо было дать время расползтись по королевству, чтобы не вызвать панику среди подданных. И силы свои рассчитать. Даже птицы не летают всё время, периодически опускаются на землю, чтобы отдохнуть. Принц определил по карте, сколько миль до самой дальней точки Серпентии от замка, и наматывал круги вокруг горы, пытаясь понять, хватит ему сил туда долететь и вернуться обратно с Мэриселой на плечах без промежуточной посадки.

С чем принцу одному было, действительно, не справиться, так это с поиском сведений о своём драконьем происхождении. Дрэго и так не отличался большим прилежанием в учёбе, а когда спустился вместе с Мэриселой в библиотеку, ему сразу стало скучно и тоскливо. Полки с книгами и свитками бесконечно уходили в глубину помещения и терялись где-то вдалеке.

Мэриселу же столь огромная библиотека привела в восторг. Она представила себе – сколько мудрости можно здесь почерпнуть, на сколько секретов натолкнуться и у неё зачесались руки тут же приступить к делу. Магия благодарно откликнулась на искреннюю заинтересованность принцессы, и на полках, тут и там, начали зажигаться огоньки. Дрэго был в восхищении!

– Это ты первого моего опыта не видел, – рассмеялась принцесса, – когда на меня начали сыпаться книги, и прямо на голову! Так, с чего начнём? – деловито продолжила Мэрисела, – Надо чётко сформулировать, что нам нужно.

Они начали с изучения самых древних свитков, в которых содержались сведения о королевской династии Серпентии. От первого, кто упоминался в летописях, и кто стал её основателем – короля Раинера²² и до отца Дрэго – короля Хонора. Но нигде сведений, и даже намёка на них, о драконах не нашли. Обстоятельства образования королевства были самые прозаические – необходимость защититься от набегов диких племён. Раинер был избран королём на всеобщем тинге²³, как храбрый воин, мудрый стратег и справедливый человек. Дальше описывались его славные труды по становлению государства и защите его от врагов. Власть передавалась по прямой старшему сыну без каких бы то ни было ответвлений. И ни слова о каких-нибудь необычных обстоятельствах, магических проявлениях, волшебной помощи, взявшейся ниоткуда. Ничего не говорилось и том, почему королевство было названо «Серпентия», с явным намёком на пресмыкающихся, в родственных отношениях с которыми, как известно, находятся драконы.

В изучении рода матери Дрэго – королевы Джозефы, исследователей ждали открытия, но совсем другого рода. Оказывается, Джозефа была первой королевой в своём роду, поскольку происходила не из королевской династии, а из графского рода. (Вот почему ему пришло в голову присвоить себе титул графа на балу у Мэриселы, – понял Дрэго, – кровь подсказала!). Но в родословной королевы Джозефы тоже ничего сказочного не было.

Это был тупик. Или они не там искали. Или искали не то. И Дрэго решил расспросить отца. В общем-то, с этого надо было начать. В отличие от принца, король Хонор прекрасно знал историю своего рода, и можно было не дышать пылью в обширных закромах библиотеки. Но зато Дрэго узнал историю любви отца и матери.

Оказывается, Хонор и Джозефа полюбили друг друга задолго до того момента, когда, тогда ещё наследный принц Хонор, посватался к принцессе Лубомире. Послушный сын отца – короля Кимо²⁴, который был не доволен тем, что принц хочет взять в жёны девушку из рода, стоящего гораздо ниже по происхождению, настаивал на женитьбе с наследницей Фрейэрии, Хонор трижды побывал на балу у Лубомиры, и трижды, как и принц Фроуд, просил её руки и сердца. Все эти три года влюблённые не общались друг с другом. Но когда Лубомира выбрала Фроуда, Хонор настоял на свадьбе с Джозефой, которая за это время отказала не одному претенденту на её руку и сердце, решив определить свою судьбу только после того, как потеряет свою любовь окончательно. Но всё хорошо, что хорошо кончается!

Закончилось и пребывание принцессы Мэриселы в Серпентии. Дрэго в ипостаси дракона доставил невесту в Фрейэрию под покровом ночи, чтобы не приводить в ужас местное население. День они провели вместе – Мэрисела знакомила Дрэго со своими излюбленными уголками замка и парка. Жаль только, что прогулка на лошадях не задалась. Лошади норовили встать на дыбы и никак не желали успокаиваться, видимо, чувствовали в принце дракона.

А когда стемнело, Мэрисела пошла провожать принца домой. Они поднялись на верхнюю площадку башни, той самой, где Дрэго впервые увидел принцессу (он пока не рассказал ей об этом эпизоде, поскольку тогда надо было признаваться в любви, а он задумал сделать это в день их свадьбы)…

День свадьбы они так и не назначили. Мэрисела ждала вопроса от Дрэго. Если бы он его задал, она бы ответила – сегодня. А Дрэго считал, что вопрос уже был задан, и ждал ответа от Мэриселы. Он был бы счастлив, если бы их свадьба состоялась ещё вчера.

… И там, на прощание, прежде чем трансформироваться в дракона, Дрэго поцеловал Мэриселу. По-настоящему.

Поцелуй длился и длился, затягивая принцессу в омут каких-то непередаваемых ощущений. Она чувствовала себя в центре мощного вихря, который отгородил их с Дрэго от всего мира. Они кружились и медленно-медленно поднимались вверх, а мир вокруг вращался быстро-быстро, закручиваясь двумя спиралями розового и зеленого цвета.

Дрэго огромным усилием воли прервал поцелуй, иначе это грозило неконтролируемым перевоплощением в дракона, который схватил бы принцессу и унёс обратно в Серпентию. И не в мягкие кровати их покоев, а в их пещеру, где бы произошло слияние. Полное слияние. Где бы они стали мужчиной и женщиной, мужем и женой. Осуществилось бы то, что он так страстно желал ещё неделю назад, на балу, во время вальса. Как недавно это было. Как давно это было!

Мэрисела лежала в постели и не могла, не хотела засыпать. Потому что поцелуй, который только что был наяву, который ещё горел на её губах, был в сотни, тысячи раз лучше, волшебнее, чем те, которые ей снились. А она ещё, дурочка, уговаривала себя смириться, что дружбы, которая возникла между нею и Дрэго, ей будет достаточно для семейной жизни! Пусть Дрэго не произнёс ещё ей слов любви, но он гораздо больше сказал ей своим поцелуем! Спасибо тебе, богиня Лови²⁵! Не оставь нас своим вниманием, богиня Сьеви²⁶! Будь щедра к нам, богиня Фригг²⁷!

²² – в переводе – «мудрый воин»

²³ – народное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области. Тинги, как правило, имели не только законодательные полномочия, но и право избирать вождей или королей. На них рассматривались важные вопросы, касавшиеся всех жителей общины или племени (из Википедии)

²⁴ – в переводе – «притеснитель»

²⁵ – богиня, соединяющая влюблённых

²⁶ – богиня – покровительница любви между мужчиной и женщиной

²⁷ – богиня деторождения, хранительница домашнего очага, покровительница людей

13

Конечно, в итоге, Мэрисела всё-таки заснула. А проснувшись, тут же отправилась на башню. И весь день провела на её крыше, откуда она вчера провожала любимого. Ей казалось, что здесь, на башне, она чуточку ближе к Дрэго. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, никого видеть, даже отца. Не хотелось делиться даже малюсенькой капелькой своего состояния, которое она ощущала как воду, зачерпнутую в пригоршню из волшебного источника.

Мэриселу настойчиво уговаривали слуги спуститься. Но и после ужина она не сделала этого, отослав последнюю служанку и пообещав ей вернуться в свои покои, как только стемнеет.

14

Очнулась Мэрисела в чужой комнате. Последнее, что принцесса помнила – это укус какого-то насекомого, жжение в ноге и… провал. Она начала с недоумением оглядываться, в тайной надежде, что ей просто снится очень реалистичный сон.

Комната была абсолютно пустой, если не считать кровати, на которой лежала Мэрисела. Окон не было. Свет пробивался через узкую полоску под дверью. Принцесса попыталась встать, но оказалось, что её правая рука привязана к спинке кровати. Да она в тюрьме! – поняла Мэрисела. Но кто посмел её сюда поместить?!?

Между тем, в комнате прибавилось немного света, это открылось небольшое зарешётчатое окошко в двери. Кто-то заглянул внутрь комнаты, и послышалось скрежетание ключа в скважине замка. Что ж, вскоре загадка разрешится, – поняла принцесса. Любая правда лучше неизвестности. И Мэрисела поспешила сесть на кровати.

Первыми в комнату вошли факельщики, за ними стражники. Стражники приковали руки Мэриселы к своим рукам и молча, жестами, пригласили её пойти с ними. Принцесса не сопротивлялась. Надо было понять, в чьих руках она оказалась, какие у него цели, а потом уже придумывать план, как вырваться из заточения. В любом случае, находиться в другом помещении было лучше, чем быть здесь. Там, куда её ведут, возможно, будут окна и двери, через которые она сможет вырваться и улететь.

Мэриселу провели по узкому извилистому коридору, который привёл пленницу в огромную залу. После темноты коридора яркий свет, ударившей Мэриселе в глаза, заставил её зажмуриться.

– Рад приветствовать тебя, Мэрисела, – прозвучал где-то впереди ехидный и очень знакомый голос, – Господа, разрешите представить – моя невеста, принцесса Мэрисела из королевства Фрейэрия…

От возмущения зрение Мэриселы быстро сфокусировалось, и она увидела прямо перед собой трон, на котором восседал и явно издевался над ней принц Биаджино, который не закончил ещё свою речь:

… Впрочем, многие из вас уже имели удовольствие с ней познакомиться.

Мэрисела вздрогнула и обвела внимательным взглядом людей, стоящих вокруг трона. Там были только мужчины. И некоторых из них она, действительно, знала. Одних точно видела, но не помнила, как зовут. Других помнила по имени, как, например, принца Нирана. И принцесса поняла, что это принцы, которым она отказала или которых обидела на прошлых балах.

– Вижу, принцесса, ты тоже многих узнала, – раздался насмешливый голос Биаджино, и Мэрисела поспешила придать своему лицу замкнутое выражение, чтобы не доставлять врагу удовольствия читать по её лицу.

Всё-таки, дворцовый этикет – не плохая штука. Мэрисела вовремя про него вспомнила и решила следовать ему. Она сделала книксен, насколько позволяли оковы, сковывающие её движения, и церемонно произнесла:

– Не могу сказать, что рада видеть Вас, принц Биаджино. И Вы явно заблуждаетесь – я не отдавала Вам свою руку и сердце!

– Зато у меня две твоих руки! – расхохотался принц, намекая на закованную Мэриселу, – А без твоего сердца я как-нибудь переживу!

– Безусловно, когда нет своего, то и чужое не нужно, – горько ответила Мэрисела и продолжила, гордо вскинув голову, – Я невеста принца Дрэго из королевства Серпентия.

– Этого юного дракончика, трясущегося от страха от одного упоминания о магии? Не смеши меня! В любом случае я не допущу повторения несправедливости, когда одному брату достаётся всё и без всяких усилий и заслуг, а другой вынужден пробавляться оставшимися крохами, да и те добывать с потом и кровью!

– Я не понимаю, о чём Вы говорите, принц Биаджино! О каких братьях…

– Как, принцесса?! Ты, для которой книги интересней людей?! И ты не знаешь легенду о трёх братьях, которые превратились в змею, ящерицу и дракона? Или тебе не ведомо об их родственных связях? Ты меня разочаровываешь! Как-нибудь, тихим семейным вечером, когда у меня будет настроение, я расскажу тебе, как один брат бессовестно обобрал остальных и превратился в дракона.

– Возможно, эта сказка окажется весьма занимательной, принц Биаджино, – с достоинством ответила принцесса Мэрисела, – но она не имеет никакого отношения к принцу Дрэго. И к тому, что наша помолвка уже объявлена в обоих королевствах.

– Но свадебного обряда ещё не было, а пока вы не смешали свою кровь, ещё не поздно исправить это небольшое недоразумение.

Когда Мэрисела поняла, о каком кровосмешении говорит принц Биаджино, её лицо, помимо её воли, запылало алым цветом. Было верхом неприличия обсуждать столь интимные вопросы на глазах у посторонних, но принцесса нашла в себе силы ответить дерзко:

– Вынуждена разочаровать Вас, принц Биаджино! Вы опоздали!

– Ты врёшь! – вскричал Биаджино и в один прыжок преодолел расстояние между своим троном и стоящей перед ним Мэриселой.

Он положил одну руку на её живот (принцесса попыталась уклониться от его прикосновения, но это сделать ей не удалось), а второй сжал за подбородок, и повторил уже более спокойно:

– Ты врёшь! Здесь пусто!

Биаджино приблизил свои жёлтые, ненавидящие глаза к Мэриселе и прошипел:

– Жаль, что я допустил ошибку – удалился после того как ты не оправдала моих ожиданий. Рассчитывал, что найду другую принцессу с магическими способностями, но, увы, ты оказалась единственной. Но больше никаких ошибок я не допущу! Уже через два дня ты станешь моей женой. И мы проведём обряд по всем канонам. Я окроплю свой жезл твоей девственной кровью, слижу каплю крови с твоих губ и соединю кровь из наших запястий древними магическими символами.

Мэрисела никогда не слышала о таком обряде, но так явственно представила себе то, о чём говорит принц, что ужас сковал её тело и заплескался в глазах. Принц остался весьма доволен произведённым эффектом и решил его усилить:

– А, может, мы не будем ждать два дня? Ну, его, этот самый благоприятный день? Получу чуть меньше, но прямо сейчас! А остальное доберу потом! Гости все уже здесь! А вместо кровати можем использовать… да вот хотя бы этот стол! Как тебе, дорогая, нравится наше первое брачное ложе? – жёстко сказал принц и больно развернул голову принцессы в сторону большого деревянного стола, стоящего у стены.

Мэрисела затрепетала, силы её заканчивались. Она готова была либо разреветься, как девчонка, либо упасть в обморок. А принц ещё и продолжил словесное истязание:

– Ты же не будешь стесняться, дорогая, отдаться мне при всех? Мы все здесь люди не чужие друг другу. Зато сразу столько свидетелей! Никто в мире уже не сможет усомниться и не признать наш брак состоявшимся!

Это уже был перебор. Биаджино увлёкся и пропустил момент, когда стоило бы остановиться. Каковы бы ни были причины, приведшие стоящих в зале мужчин под знамёна принца Биаджино, но они тоже были принцами, получившими соответствующее воспитание и образование. Они понимали необходимость в применении силы, чтобы склонить принцессу к браку, но выставлять процесс на всеобщее обозрение? Это было слишком. И принцы возмущённо зашумели.

Их нарастающий ропот перекрыл тихий вкрадчивый голос:

– Как скажете, мой принц! Осмелюсь Вам напомнить, что следующий столь же благоприятный день будет только через год. Разрешите приступить к приготовлениям?

Принц Биаджино почувствовал нарастающее напряжение за своей спиной и дал обратный ход:

– Ты слишком торопишься, принц Кайонэ! Я всего лишь пошутил, чтобы наша дорогая принцесса поняла всю серьёзность моих намерений.

Появление в стане врага принца Кайонэ стало для Мэриселы последней каплей. Она никак не ожидала, что и он окажется предателем. «Каким бы ни было Ваше окончательное решение, смею Вас уверить, что я останусь Вашим самым преданным другом!», – сказал он ей совсем недавно.

Принц Кайонэ заметил, каким напряжённым взглядом смотрит на него принцесса, церемонно поклонился и сказал:

– Всегда к Вашим услугам, принцесса Мэрисела!

И на этом для Мэриселы всё закончилось. Окружающий мир схлопнулся в одну точку, и его краски заменились одной – чёрной.

Очнулась Мэрисела уже в комнате. В той же самой. Без окон. И с привязанными к спинке кровати руками.

15

Кто-то осторожно тряс Мэриселу за плечо. Она немного замёрзла, но открывать глаза не хотелось. Она заснула на крыше башни своего замка, и, значит, все ужасы, которые ей пришлось пережить, были всего лишь ночным кошмаром, наваждением, мороком.

Но стоило принцессе открыть глаза, как действительность накинулась на неё, как разъярённый хищник. Темнота. Всё та же комната. Она в одежде на кровати. Только руки уже не связаны. Мэрисела вскочила с постели и посмотрела в сторону двери. Там стоял человек. Он уже приоткрыл дверь, и в трепещущем свете факелов, освещающих коридор, Мэрисела узнала принца Кайонэ. Значит, наступило утро, и ей пора было двигаться навстречу своей судьбе.

Сдаваться принцесса не собиралась. Её мозг напряжённо работал, ища возможные варианты для спасения и оценивая их эффективность. Покончить со своим земным воплощением Мэрисела решила в самый последний момент, когда все возможности уже будут исчерпаны. Вот тогда она попробует разбудить в себе дракона. Пусть розового, маленького и слабенького. Но он… она будет сражаться до последнего. Это будет славная смерть. Или славная победа!

Принц Кайонэ держался за спиной принцессы. Она могла бы попробовать убежать, но, не зная замка, обязательно бы заблудилась и напоролась на стражу. Этот вариант Мэрисела быстро отмела и покорно следовала по коридору, куда ей указывал путь факел принца Кайонэ.

Коридор привёл их к лестнице, по которой они начали подниматься вверх. Лестница была винтовой, а значит, они находились в башне. «Странное место для свадебного обряда», – подумала Мэрисела. Обряд тоже был более чем странным, при воспоминании о нём принцесса вздрогнула от омерзения.

Можно было, конечно, неожиданно напасть на принца Кайонэ и столкнуть его вниз, но что толку? Никакого другого пути, кроме подниматься вверх, не было, а там её ждал принц Биаджино и, наверняка, не один, а с сообщниками.

Что ж, оказаться на крыше башни, это был наилучший вариант из всех возможных. Спасибо, богиня Верданди! Ничто и никто не помешает ей спрыгнуть оттуда.

Но на крыше башни никого не было! Только тёмная ночь, полная луна и тишина. Мэрисела остановилась в недоумении. Она ничего не понимала.

– Принцесса Мэрисела, – с поклоном обратился к ней принц Кайонэ, – Вам придётся спрыгнуть с башни. Это единственный путь для спасения. Нам надо спешить. Нельзя допустить братоубийственную войну!

После речи принца всё ещё больше запуталось. Мэрисела пыталась прийти в себя и осмыслить создавшееся положение. Принцесса заглянула вниз, за зубцы, ограждающие край башни. Она была значительно выше башни в её замке, да ещё и стояла на отвесной скале. А внизу, у её подножия, бурлила стремительным потоком горная река. С другой стороны, башня была существенно ниже горы, спускаться с которой она тренировалась в Серпентии. Но там она могла в любой момент приземлиться на уступ, большой камень или горную тропинку, здесь же, сделать остановку было негде. Надо было не только плавно спланировать вниз, но и перелететь через реку.

Но главное, она не могла доверять принцу Кайонэ. Он сказал – «нам надо спешить», прямо указывая, что сбегут они вместе, и принцесса понимала, что без него она не справится, поскольку не имела ни малейшего понятия, где она находится и куда ей идти дальше. Но и положиться на него не могла, а потому потребовала его объяснений:

– Я Вам не верю, принц Кайонэ! Вы постоянно меняете своё обличье. Сначала уверяете меня в вечной дружбе, потом оказываетесь на стороне врага. Указываете мне путь к спасению, но при этом пытаетесь защитить зло. Кто Вы, принц Кайонэ? На чьей Вы стороне? Я не сдвинусь с места, пока Вы не ответите!

– Я – Мэдока²⁸ из рода Кенджи²⁹, император Сакурато! Ни один мужчина из рода Кенджи не запятнал своё имя ложью.

– Но… Как такое может быть? – пробормотала Мэрисела. Она была так потрясена, что не могла чётко формулировать свои мысли.

Император сделал шаг в сторону, попав в полосу сияния луны, и сказал:

– Вглядитесь повнимательнее, принцесса Мэрисела, и тогда Вы увидите не лицо моего сына, принца Кайонэ, а лик императора.

Мэрисела постаралась непредвзято посмотреть на лицо человека, который уверял, что он не Кайонэ. Она разглядела спокойные, мудрые глаза, которые никак не могли принадлежать молодому человеку, и морщинки вокруг них, глубина которых темнела ещё больше в неярком свете луны. Император понял, что принцесса его увидела, и церемонно произнёс:

– К Вашим услугам, принцесса Мэрисела!

– Рада нашему знакомству, император Мэдока! – согласно королевскому этикету ответила принцесса (в ней сработала придворная выучка).

– Осмелюсь Вам напомнить, что нам надо спешить. Дракон уже приближается. Чем дальше мы встретим его от замка, тем меньше бед принесёт миру бог Видар³⁰, – с поклоном сказал император Мэдока и продолжил, видя, что принцесса порывается о чём-то его спросить, – Я отвечу на все Ваши вопросы, принцесса Мэрисела, но сейчас лучше не тратить на них драгоценное время.

– Хорошо, – согласилась принцесса, – я подожду. Но на один Вы должны мне ответить прямо сейчас: почему Вы помогаете мне, император Мэдока?

– Я любил Вашу мать, принцессу Лубомиру. В память о ней я никому не позволю причинить Вам вред даже ценой собственной жизни.

– А как Вы с ней познакомились?

– Это уже второй вопрос, принцесса Мэрисела, – мягко возразил император Мэдока и оставил его без ответа.

Император Мэдока указал Мэриселе, в какую точку на противоположном берегу реки ей нужно приземлиться, и отдался ей в руки, превратившись в Хамелеона.

²⁸ – в переводе – «спокойный»

²⁹ – в переводе – «правитель»

³⁰ – бог мести и безмолвия

16

То ли принцессе помогли тренировки, то ли приближение дракона прибавило ей магических сил, то ли само известие, что любимый кинулся на её спасение, а, скорей всего, всё это вместе способствовало тому, что парение с башни прошло благополучно, и Мэрисела приземлилась точно в указанное императором Мэдока место.

Принцессу распирало от множества вопросов, ответы на которые ей хотелось получить, и, прежде всего, о маме и императоре Мэдока. Оказалось, что император, а тогда ещё принц Мэдока, был на втором балу принцессы Лубомиры. И ещё на нём понял, кого выбрала принцесса. Только не сразу догадался, почему всё равно отказала принцу Фроуду, но уважать любое решение принцессы Лубомиры от этого не перестал.

Следующим Мэрисела задала вопрос об одежде. Ведь ей не пришлось отворачиваться, чтобы не смущаться самой и не смущать императора при его трансформации. Он как был в своей пёстрой восточной одежде, так и превратился в хамелеона с яркой разноцветной бугристой кожей. И также без проблем трансформировался обратно в человека. Но никакого секрета в его ответе не содержалось. Наоборот, кажется, император был удивлён, что Дрэго каждый раз приходится скидывать с себя одежду.

– А принц Кайонэ тоже превращается в Хамелеона?

– Нет. Мой сын родился под созвездием Ящерицы и оборачивается Саламандрой.

– А где он сейчас?

– Кайонэ удалился на Фудзияму³¹. Чтобы залечить сердечные раны, нанесённые любовью, нужно время. Много времени. Не переживайте за него, принцесса! – добавил император, отвечая на душевный порыв Мэриселы, который она ещё не успела сформулировать даже для себя самой, (похоже, император читал Мэриселу, как открытую книгу) – мой сын сильный. Он возродится из пламени, как и положено Саламандре³².

Мэрисела не стала спрашивать – там же, на Фудзияме, залечивал свои сердечные раны принц Мэдока? Ответ был очевиден.

– Как получилось, что Вы оказались в замке принца Биаджино?

Император Мэдока задумчиво помешал палкой угли костра, который они разожгли, отойдя на приличное расстояние от замка, и ответил не сразу.

– Слухи о появлении дракона ходили уже давно. Когда Кайонэ вернулся из Фрейэрии, стало понятно, что это не слухи. Драконы всегда считались предвестниками войны. Не они её начинали, но в их силах было её предотвратить. Когда в Сакурато пришло приглашение от принца Биаджино на его свадьбу с принцессой Мэриселой, я очень удивился. Кайонэ не упоминал этого имени, когда рассказывал о претендентах на её руку и сердце в этом году. Кайонэ был уже на полпути к вершине Фудзиямы, и я решил отправиться вместо него в замок к принцу Биаджино. На подготовку к свадьбе там не было ни единого намёка. Гости, съезжающиеся в замок, скорее готовились к войне, чем к пышным торжествам, но, почему-то, сами этого не замечали. И вскоре я понял – почему. Принц наложил на них простенькое заклятие отведения внимания. Он нашёл в каждом маленькую точку слабости, за которую зацепился, вытащил её на поверхность и раздул до огромных размеров. У кого-то это было тщеславие, у кого-то природная глупость, у кого-то обида, у кого-то уязвлённое самолюбие…

Мэрисела вспомнила слова отца о том, к каким последствиям может привести неосторожное слово, и поняла, что вот они, эти самые последствия, её глупых выходок. Наверняка среди гостей принца Биаджино было не мало тех, кого к нему привели её слова. Да что там говорить! Она же их видела собственными глазами!

– Я не стал разубеждать его, что я не принц Кайонэ, тем более что мне не пришлось осквернять свои уста неправдой – принц первым ко мне обратился, назвав именем сына.

– И всё-таки, Вы сильно рисковали. Среди гостей находился принц Ниран, который видел Кайонэ совсем недавно. Возможно, были и другие, кто мог Вас разоблачить.

– Большинство людей видят перед собой только то, что хотят видеть. Людям из Западных земель все жители Восточных территорий кажутся на одно лицо. Редко кто даёт себе труд всмотреться и поискать разницу. Но я не стал рисковать и наложил на себя чары молодости. Да и что их молодая, незрелая магия, даже самого сильного из них – принца Биаджино, против моей?

Мэрисела слушала императора Мэдока со смешанными чувствами. Ей было стыдно, ведь часть того, о чём он говорил, относилось и к ней тоже.

– Отговорить принца от Вашего похищения не было никакой возможности, – продолжил рассказчик, – Он вбил себе в голову или где-то прочитал, что свои магические способности можно резко увеличить, если провести старинный обряд слияния крови с девушкой, также обладающей магией. Простая девушка его, конечно, не устраивала. Ему нужна была только принцесса. И он упорно искал её и не находил. А когда узнал о Вашей помолвке с принцем Дрэго, понял, что его последняя возможность возвыситься и заодно утереть нос дракону – это выкрасть Вас.

– А этот ужасный обряд, он, действительно, эффективен? Или это сказка?

– Любая сказка, принцесса, когда-то была былью. Стал бы обряд полезен для принца Биаджино? Думаю, что нет. Ведь он пропустил в нём одну, но очень существенную деталь. Девушка должна добровольно на него пойти, захотеть поделиться своей кровью. А такое желание у неё могло возникнуть, только когда она чувствует любовь. И, если Вы посмотрите на этот обряд с этого ракурса, то ничего ужасного в нём не обнаружите…

Мэрисела представила на месте Биаджино Дрэго, и поняла, что император Мэдока прав. Что этот обряд, как не описание первой брачной ночи двух страстно влюблённых друг в друга людей? И зацеловать можно друг друга до крови, и расцарапать в порыве страсти. А, уж, дар супругу своей девственности вообще строится именно на крови. Да и клятвы верности, когда влюблённые рисуют на своих запястьях ножом магические символы, а потом соединяют руки, чтобы смешать кровь, до сих пор не редкость даже среди самых обычных людей.

– И тогда я понял, – продолжил император Мэдока, – что моя миссия – защитить Вас. А для этого надо было потянуть время. И я убедил принца, что со свадьбой надо подождать до десятого дня после Вашего дня рождения, когда Ваши физические, духовные и магические способности поднимутся на пик силы³³. К сожалению, я не мог отклоняться далеко от истины, назвав более долгий срок, поскольку эту информацию можно было легко проверить…

Странно, – подумала Мэрисела. Лучше всего она себя чувствовала именно в день рождения, а не через десять дней после него. Ей снились прекрасные сны. Долго не разрешаемые задачи, вдруг, быстро находили решения. В ней бурлили силы. Да и скачки магических способностей приходились именно на эти дни. Но следующая фраза императора всё поставила на свои места.

– Правда, эта истина относится только к обычным людям. У людей с магией циклы смещены и колеблются по количеству дней, завися от расположения основных светил по отношению к Созвездию, под покровом которого они родились. И пик силы у них бывает не несколько раз в году, а всего лишь один раз. И приходится на их день рождения. Но об этом принцу Биаджино знать было не обязательно.

«Вот бы мне такого учителя, как император Мэдока! – подумала Мэрисела, – Да я бы уже была самой могущественной волшебницей!» Но тут же устыдилась своих высокомерных мыслей и продолжила с благоговением слушать дальше.

– Вчера во время представления, которое устроил принц Биаджино… Он вёл себя не достойно звания принца. И я прошу у Вас прощения, что мне не удалось оградить Вас от этого… Так вот, вчера я почувствовал, что принц Дрэго уже знает, где Вы находитесь. И гнев его насколько силён, что удесятерил его силы. Он способен испепелить всех – и правых, и не правых. Камня на камне не оставить не только от замка принца Биаджино, но и от его королевства. А, возможно, и от королевств в округе. Представляете, сколько невинных жертв может быть? Но гнев его в таком случае обернётся против него самого – он не сможет вернуться в человеческий облик, останется навсегда драконом. Драконы живут так долго, что людям они кажутся бессмертными. А когда он потеряет Вас, свою единственную любовь, потому что он заберёт всю магию в округе себе, и Вы превратитесь в обычного человека, с очень коротким сроком жизни, вот тогда и оживут все самые страшные сказки о драконах… Я понял, что надо срочно выйти ему навстречу. Не допустить братоубийственной войны. И сделать это можете только Вы. Меня он слушать не станет.

– Император Мэдока, я уже не раз из Ваших уст, и от принца Биаджино слышала о братьях. Это тоже сказка, которая была когда-то былью? Только я её не знаю. Я прочла все сказки Восточных и Западных земель, и нигде её не встречала.

– Скорее это быль, ставшая тайным знанием, которое доступно лишь избранным…

– О-о-о! – разочарованно протянула принцесса.

– Но Вам, принцесса Мэрисела, я её расскажу. Это будет честь для меня, познакомить Вас с легендой о происхождении моего рода, а также рода….

На этом речь императора Мэдока оборвалась, поскольку на него огромной чёрной тучей налетел Дракон, закрывший собой полнеба, и вдавил его в землю.

³¹ – вулкан, расположенный в современной Японии. Он имеет почти идеальные конические очертания и считается священным. Это курящийся вулкан с острой вершиной, вечно покрытый льдом. Издревле его считают горой даосских бессмертных. Поднимающийся дым исходит от зажжённого в жерле эликсира бессмертия. Считается, что любой, кто покорит вершину, это бессмертие приобретёт.

³² – веками о саламандре (в переводе – «внутренний огонь») слагали легенды: ее считали способной выносить жар пламени и гасить его холодом своего тела. Так считал, например, Аристотель, живший до нашей эры. Плиний (учёный-натуралист первого века нашей эры) считал, кроме того, саламандру ещё и очень ядовитой. Леонардо да Винчи (XV век) так писал о саламандре: «у нее нет органов пищеварения, и питается она лишь огнем, в котором постоянно обновляется ее чешуя». На самом деле, люди, действительно, могли видеть саламандру выползающей из костра: это земноводное нередко ищет укрытия среди гниющих кусков дерева, которые не только защищают его от хищников, но и предохраняют от обезвоживания.

³³ – внутренняя энергия человека изменяется в соответствии с тремябиоритмами: физическим (отвечает за самочувствие и исход дел, которые требуют физических усилий, полный цикл – 23 дня), эмоциональным (определяет периоды оптимизма и пессимизма, влияет на отношения между людьми, полный цикл – 28 дней) и интеллектуальным (характеризуется повышением или снижением мозговой деятельности, полный цикл – 33 дня)

17

Что только не делала Мэрисела, чтобы остановить Дрэго и вырвать императора Мэдока из лап разъярённого дракона. Она бегала вокруг и кричала: «Это друг, Дрэго! Друг! Остановись! Это император Сакурато!» Она прыгала перед его мордой, чтобы привлечь внимание, показать, что она жива и невредима, но Дрэго был невменяем. Из его ноздрей валил дым, из пасти вырывалось пламя, а глаза были налиты кровью.

Мэрисела обещала ему выйти за него замуж без промедления. Грозилась не выходить замуж никогда. Признавалась ему в вечной любви и угрожала вечной холодностью. Клялась отдаться ему до свадьбы. И не подходить к нему на пушечный выстрел, если он сейчас же, вот сию же минуту не отпустит императора. Дракон косил на неё взглядом, но лап своих не разжимал.

В отчаянии Мэрисела схватила горящую хворостину и начала хлестать ею по зелёной блестящей коже, приговаривая: «Да остановись ты, уже, наконец! Ты же себе только хуже делаешь! Ты же можешь драконом остаться навек! Как я без тебя жить буду?!?» Но что там тонкий горящий прутик для жёсткой чешуи дракона? Дракона, который сам и есть огонь?

Мэрисела пыталась применить магию, чтобы взлететь к Дракону на шею и обнять – может, он почувствует её ласку и прекратит душить императора Мэдока. Или закрыть Дракону глаза. Он замотает головой, ослабит хватку и император вырвется сам. Но разве тут, в этом рёве Дракона, можно расслышать музыку магии?

Ни крики, ни угрозы, ни просьбы – ничего не помогало. Наконец, принцесса поняла, что уже поздно – император Мэдока, скорее всего, мёртв, и от отчаяния разрыдалась. Отошла от места схватки к костру, уставилась неподвижным взглядом в его пляшущее пламя и стала ждать, чем же это всё закончится.

Все меры безопасности, которые они с императором Мэдока предприняли, чтобы сбить со следа возможную погоню, оказались нарушены. Сам император мёртв. Схватки Дрэго с воинством принца Биаджино было не избежать, как и последующей мировой войны. Сам Дрэго останется до конца жизни драконом. А она… Что будет с ней – полная неизвестность. Точно одно – она уже никогда не будет счастливой.

Принцесса предавалась унынию и не сразу обратила внимание на лёгкие похлопывания по колену. Оторвала взгляд от костра, посмотрела вниз и увидела… хамелеона, пристроившегося рядом с её ногами. Боясь поверить чуду, тихо спросила:

– Это Вы, император Мэдока?

Хамелеон энергично закивал головой. Мэрисела посмотрела в сторону Дракона, который продолжал реветь и месить лапами землю, продолжая сражаться с невидимым врагом.

– Не будем ему мешать! – сердито сказала принцесса, обращаясь к Хамелеону, и ей показалась, что в его глазах мелькнула насмешливая искорка.

Ей было за что сердиться на Дрэго. Ведь это же надо быть такой тупоголовой рептилией, чтобы не обращать ни на что внимания, никого не замечать и ничего не слышать! Но всё равно, она его любила, а потому спросила с искренней тревогой:

– Он теперь останется Драконом?

Хамелеон отрицательно покачал головой, и Мэрисела вздохнула с облегчением.

Они продолжали тихо разговаривать между собой, хотя интересной такую беседу не назовёшь – попробуйте разговаривать с собеседником, от которого можно получать только односложные ответы – «да» или «нет», когда Мэриселу тронули за плечо, и до боли любимый голос произнёс:

– С кем ты разговариваешь, Мэрисела? Ты нормально себя чувствуешь?

– Если ты интересуешься, нормальна ли я или сошла с ума, то отвечаю – абсолютно нормальна и в своём уме! – ехидно ответила Мэрисела и продолжила, – А ты, принц Дрэго, все пары спустил? Огонь весь растратил?

Дрэго никак не ожидал такого холодного приёма от любимой. И это после того, как он очертя голову бросился на её выручку! Влюблённые, наверное, обменялись бы ещё не одной колкостью, выясняя отношения, но тут раздался тихий, спокойный голос:

– Принцесса Мэрисела, представьте нас друг другу!

Принц Дрэго недоумённо уставился на неизвестно откуда взявшегося человека в пёстрой одежде, подозрительно похожего на того самого, с которым он только что сражался. Принц даже оглянулся на место их схватки, но там образовалась целая яма взрыхлённой земли, так что разобрать что-либо было не возможно. Мэрисела, от взгляда которой не укрылось недоумение Дрэго, сдерживая смех (принцессу отпустило напряжение), церемонно произнесла:

– Принц Дрэго из королевства Серпентия! Император Мэдока из рода Кенджи из империи Сакурато!

– К Вашим услугам, император Мэдока! – ответил согласно королевскому этикету принц.

– Рад с Вами познакомиться, принц Дрэго! – тонко улыбаясь кончиками губ, приветствовал принца император.

После обмена светскими любезностями они стали обсуждать, что делать дальше. Мэрисела предложила отправиться домой, пригласив императора Мэдока погостить в Фрейэрии. Дрэго, уверенный в своих силах, настаивал на немедленной битве с принцем Биаджино и его приспешниками. А император Мэдока сказал:

– Прислушайтесь, что творится вокруг!

– Ничего! Тишина! – первым высказался Дрэго.

– Не щебечут птицы, – согласился с ним император, – Не жужжат насекомые. Звери затаились в своих норах. Уползли пресмыкающиеся. Ни один листочек не шелохнётся на дереве, стих даже ветер. Всё замерло перед мощью дракона. Я думаю, что и обитатели замка уже его покинули в страхе.

Но им это ещё предстояло проверить. А потому, император опять трансформировался в хамелеона, принц в дракона (и снимать одежду для этого ему не потребовалось. Мэрисела отметила про себя выяснить – давно ли он знает, что раздеваться не нужно?), а принцесса без всякой магии пристроилась у него на шее.

Дракон сделал несколько кругов над крепостью. Но ни с высоты, ни на низком бреющем полёте никакого движения замечено не было…

И не удивительно. Гостей рано утром разбудил принц Биаджино. Чувство тревоги, поднявшее его с постели ни свет, ни заря, погнало его проверить пленницу. Принцессы в комнате не оказалось. Сбежала! И принц начал организовывать погоню.

Отряд уже был готов выступить в поход, когда раздался страшный грохот, от которого содрогнулись даже каменные стены древнего замка. Как будто земля столкнулась со звездой. Эта версия подтверждалась столбом пламени и дыма, которые можно было наблюдать со стен замка. Но стражники с башен уверяли, что видели упавшего огромным ядром на землю дракона. И эта версия подкреплялась мощным рёвом невидимого чудища.

Когда принц Биаджино оглянулся на своих сподвижников, то понял, что никакого войска у него уже нет. Чары, которые он наложил на часть принцев, слетели, и они оглядывались вокруг с недоумением – что они здесь делают? Другие были так напуганы, что отводили взгляд, пряча его в пол. И лишь немногие, хоть и побледнев, смотрели вызывающе, готовые ринуться в бой вслед за Биаджино. Но время для решающего сражения ещё не пришло, – понял принц. И гости, и хозяева покинули замок.

… И Дрэго взял курс на Фрейэрию.

18

Легенду о трёх братьях, которую император не успел поведать принцессе Мэриселе в лесу, он рассказал в присутствии короля Фроуда, королевской четы из Серпентии, принца Дрэго и принцессы…

«Жили три брата. Старшего звали Тэтсуя. Был он высоким, толстым и очень сильным. Нелюдимым и малоразговорчивым. Но характер при этом имел добродушный, незлобливый. Среднего брата звали Лизард. Роста и телосложения он был среднего. Говорил мало, но не потому что сторонился людей, как старший брат, а потому что был очень умным, и мысли свои держал при себе. Младшего брата звали Пакпао. Был он худощавым и не высокого роста. Себя он считал очень умным, среднего брата – хитрым, а старшего – глупым. А вот силе его завидовал.

Братья служили у богини Сюн – стражницы закрытых дверей. За теми закрытыми дверями много чудес было скрыто. Вот одно такое чудо братья и охраняли. Что это было, братья не знали. Только иногда, очень редко, открывали они своими тремя ключами калитку в заборе для посетителя, которого пропускала через свои закрытые двери богиня Сюн.

Старший брат, Тэтсуя, служил исправно, и тем, что за сокровище он охраняет, не интересовался. Средний брат, Лизард, от работы тоже не отлынивал, а вот о том, какое чудо скрыто за калиткой, часто задумывался. Младший брат, Пакпао, каждый раз, открывая перед очередным посетителем калитку, пытался рассмотреть, что же там находится. И углядел-таки небольшое озерцо, примерно с два локтя³⁴ шириной. «Ага! – догадался Пакпао, – Так это волшебный источник!» И решил разузнать, какие силы он даёт тому, кто выпьет его воды. А, может, в него надо окунуться с головой?

И стал младший брат часто отлучаться со службы. Тенью провожать очередного посетителя до дверей, где стражницей стояла богиня Сюн, высматривать, подслушивать. Средний брат пытался увещевать младшего. Старший неодобрительно хмурился. Но Пакпао они не выдали, брат всё-таки, родная кровь.

Вскоре усилия младшего брата были вознаграждены. Пакпао узнал, что волшебный источник, который они с братьями охраняют, даёт испившим из него силу, ум и терпение. Ума у Пакпао и своего хватало, терпение он за награду не считал, а вот от силы бы не отказался.

Стал он думать, как ему испить водицы из озерца так, чтоб с братьями не делиться. Но по всему получалось, что делиться придётся – ключа-то три, ни одним, ни двумя калитку не откроешь, только всеми вместе. И стал Пакпао братьев уговаривать открыть калитку и испить из волшебного источника. Только решил схитрить. Самому выпить три глотка, а братьям сказать, что можно сделать только один.

Средний брат переложил решение на старшего. Сказал, что если Тэтсуя согласится, то и он будет не против. Очень, уж, Лизарду хотелось силы поднабраться, терпение ему и так было не занимать, а ума много не бывает.

Дольше всех сопротивлялся старший брат. Но и у него были резоны испить из волшебного источника. Очень ему хотелось к своей силе ума и терпения добавить. Сильный-то он сильный, да вот померяться с силой ему было не с кем. Никто не хотел с ним соревноваться, поскольку остановиться вовремя он не мог. Плачевно заканчивались те поединки для его соперников. Хорошо, если они калеками оставались, а то и хуже бывало. Так что, в конце концов, и Тэтсуя согласился.

Открыли они потихонечку калитку ночью, и испили из волшебного источника. Тэтсуя и Лизард по одному глотку, а Пакпао три. Но ничего на следующий день не изменилось. Ума у Тэтсуя не прибавилось. Силы у Лизарда и Пакпао тоже.

Испили они и на следующую ночь. И на следующую. Ничего не менялось.

Стал Пакпао с каждым разом всё больше глотков делать, чтобы быстрее силы набраться. Лизард это заметил, и тоже начал пить не по одному глотку. Только старший, Тэтсуя, ничего не замечал.

Так продолжалось четырнадцать ночей. А на пятнадцатую ночь подошли братья к источнику, а он пуст. Кончилась водица, высохло озерцо.

И начал младший брат старших обвинять в том, что не послушались они его, пили больше одного глотка, вот и истощился волшебный источник. Средний брат молчал, чувствуя свою вину, а старший, чувствуя свою правоту, защищался. И чем дольше и изощрённее Пакпао нападал, тем большей силой наливался Тэтсуя, а вот ума, чтобы отбиваться от вздорных его обвинений, не хватало. И терпение вскоре кончилось. Топнул Тэтсуя с досады ногой, и тут же превратился в невиданное чудище с толстым вытянутым телом, длинной шеей, извивающимся хвостом, короткими ногами и руками с острыми когтями и весь покрытый крупной чешуёй. Из ноздрей его валил дым, из пасти вместо слов вырывалось пламя, а за спиной выросли крылья.

Взвизгнул Пакпао, подпрыгнул от радости, что появились доказательства вины старшего брата, хотел крикнуть среднему брату – «Вот видишь, я прав! Во всём Тэтсуя виноват! Это он нас с тобой обобрал!», но вместо крика вырвалось из его горла только шипение. И упал он на землю ещё одним чудищем – с длинным извивающимся телом, покрытым мелкой чешуёй, без ног и без рук.

Средний брат Лизард стоял не шелохнувшись, надеясь, что его ум и терпение позволят ему избежать участи братьев, но напрасны были его ожидания. Заглянул он в гладь озерца, которое опять наполнилось водой от удара ноги Тэтсуя о землю, и с ужасом увидел, что он стал очень похож на чудище, в которое превратился старший брат, только без крыльев и размером с младшего.

Увидел себя и Тэтсуя.

Увидел себя и Пакпао.

И разбежались братья в разные стороны, ничего нового для себя не приобретя. Тэтсуя стал ещё сильнее, но ни ума, ни терпения у него не прибавилось. Лизард не стал сильнее, оставшись при своём терпении и уме. Ум Пакпао стал ещё более острым, коварным, злым, хитрым, но вот силы не прибавилось, а терпения он и не желал.

Так появился в нашем мире первый Дракон. И назвали его так по имени старшего брата, Тэтсуя, которое означало – Дракон, которым становятся, и обладают его долговечностью.

Так появились в нашем мире первые Ящерицы, поскольку именно так переводится имя среднего брата – Лизарда. А некоторые народы до сих пор так их и называют – Лизард.

Так появился в нашем мире первый Змей. По имени младшего брата. Вообще-то, Пакпао переводится, как Бумажный Змей. Но первое слово постепенно исчезло и осталось только Змей.

Дракон стал ещё более нелюдимым, чем был Тэтсуя. Он улетел высоко в горы, обосновался в пещере, и выходил оттуда только, чтобы добыть себе пропитание. Если его не трогали, то и он ни на кого не нападал.

Ящерицы прослыли среди животных истинными философами. Они приняли свою судьбу с достоинством, размножились и усовершенствовались, благодаря своему уму и терпению. Некоторые научились даже летать³⁵, ходить по воде³⁶, менять окрас тела по своему желанию³⁷ и даже преуспели в размерах³⁸, стремясь дорастить своё тело до Дракона.

Быстрее всего расплодились змеи. Пакпао так торопился рассказать всем о своём коварном старшем брате, что он без устали скользил, извиваясь своим гибким телом между корнями деревьев в лесу, между былинками на лугу, между кочками в болоте. Взбирался между камней в горы, опускался на морское дно. Некоторые его потомки развили в себе такую силу³⁹, что она стала сопоставима с силой дракона, которую так жаждал Пакпао. А некоторые даже научились летать⁴⁰. Но общим для них, летают они или плавают, ядовиты или нет, остаётся хитрость, ум и коварство, доведённые у некоторых особей до совершенства⁴¹.»

Так закончил свой рассказ император Мэдока.

³⁴ – 1 локоть равен 59,4см

³⁵ – летающий геккон использует для полета перепончатые лапы, широкий хвост и складки кожи точно так же, как это делает белка-летяга. А ещё гекконы обладают удивительной способностью взбираться вверх по любой поверхности, даже по гладкому стеклу, благодаря микроскопическим ворсинкам на подушечках пальцев.

³⁶ – как, например, филиппинская парусная ящерица и василиск.

³⁷ – хамелеоны могут так искусно менять цвет своего тела, что полностью сливаются с окружающей средой. Их глазные яблоки, подобно биноклю, способны двигаться независимо друг от друга, а длиннющий язык лихо выстреливает и сбивает насекомое, как липкий гарпун из пушки.

³⁸ – комодский варан – самая большая плотоядная ящерица из всех существующих, достигает почти 3м в длину. Её иногда так и называют – дракон острова Комодо.

³⁹ – самой большой змеёй является анаконда. Длина её тела достигает 12м в длину, а вес – 200кг. Только представьте, какой огромной сдавливающей силой обладают эти животные!

⁴⁰ – райская летающая змея населяет Юго-Восточную Азию и обладает способностью планировать в воздухе: она взбирается на дерево и, сворачиваясь подобно пружине, отталкивается и прыгает вниз. В воздухе рептилия может удваивать ширину собственного тела, что позволяет ей преодолевать дистанции до 100м.

⁴¹ – настоящий актёр-трагик среди рептилий – свиноносная змея. Если её напугать, она устроит целое представление: сначала изобразит предсмертные судороги, а затем притворится мёртвой, свесив из широкой открытой пасти язык.

19

… Но столь представительная компания собралась не только ради того, чтобы узнать легенду о происхождении драконов, змей и ящериц. Основной целью было разработать план противодействия усилиям принца Биаджино в развязывании войны.

То, что ему не удалось увеличить свои силы за счёт крови Мэриселы – это хорошо. То, что произойдёт объединение светлых сил благодаря союзу принцессы с принцем Дрэго – ещё лучше. Но всего этого не достаточно, чтобы нейтрализовать всё возрастающую магию принца Биаджино, родившегося под созвездием Водного Змея, умноженную на его честолюбие и гордыню. Необходимо связать его скользкое, вертлявое тело магически. А для этого объединить светлых магов, родившихся под разными созвездиями, вокруг его созвездия. Создать своеобразный зодиакальный круг, где он будет находиться в центре.

– Но как? – удивилась Мэрисела, – Созвездие Змея находится на границе звёздных карт. Его можно только загородить с одной стороны. Круг создать не возможно!

– Все звёздные карты, принцесса Мэрисела, строятся вокруг самой яркой звезды нашего небосклона – Полярной, и, таким образом, делят созвездия на Северное и Южное полушария. Но, как вы понимаете, это лишь условное деление. Если мы посмотрим с другого ракурса – картина изменится.

И император Мэдока условно нарисовал расположение созвездий вокруг Водного Змея, сделав центром его, а не Полярную звезду. Слева от Змея оказались созвездия Дракона и Девы, справа – Хамелеона и Саламандры. Чтобы замкнуть круг, этого было мало, явно мало. На рисунке не хватало хотя бы ещё двух созвездий (чем их будет больше, тем лучше). Недостающие точки попадали на созвездия Голубя и Лебедя.

– Лубомира была рождена под созвездием Лебедя, – задумчиво произнёс король Фроуд.

Император лишь кивнул головой на это замечание, продолжая вычерчивать замкнутую кривую, а потом соединил несколько её точек между собой – Деву с Саламандрой, Хамелеона с Лебедем, и сказал:

– Будет ещё лучше, если брачные союзы разрежут пространство над созвездием Змея, накроя его как сеткой, чтобы ослабить его магическую силу…

Нарисованное ужасно не понравилось Дрэго. Он не собирался отпускать от себя Мэриселу, отдавать принцу Кайонэ, пусть тому и довелось родиться под созвездием Ящерицы, так удачно расположенному для достижения великих целей. Но следующие слова императора Мэдока остудили пыл принца.

– Но действенны они будут, только если супругов связывает любовь. Любовь – тоже магия. Это понимала принцесса Лубомира, когда колебалась между любовью и долгом. Долгом сохранить и приумножить магию в мире. Долг звал её соединиться с принцем Хонором, поскольку она ощущала в нём каплю магической крови дракона. Но она не чувствовала в нём любви к себе. Долг призывал её выбрать меня, принца Мэдока, но любовь, ответная любовь уже зародилась в её сердце, и она выбрала, в конце концов, именно её – принца Фроуда.

«Вот почему мама заставила папу ждать целых два года!», – поняла Мэрисела. Но сейчас её больше волновала другая проблема:

– Я не сомневаюсь, что мы найдём ещё не одного союзника для борьбы с принцем Биаджино. Но создать брачные союзы не получится. Биаджино мне сказал, что он больше не нашёл принцесс с магическими способностями, кроме меня. А он искал их целых два года.

– Принц Биаджино слишком амбициозен и высокомерен, чтобы принять простую истину – магия передаётся по наследству не только среди королевских династий.

У Дрэго отлегло от сердца, когда Мэрисела не допустила даже мысли о союзе с принцем Кайонэ, а уж последняя фраза императора Мэдока и вовсе заставила его навострить уши. Возможно, его дар связан не столько с родом отца, а сколько с родословной матери! А, значит, они с Мэриселой просто не там искали!

Любимая, видимо, подумала о том же, поскольку воскликнула:

– Вот почему мы ничего не нашли в библиотеке о происхождении дара Дрэго!

А король Хонор переглянулся с королевой Джозефой и озвучил то, что тоже, очевидно, пришло супружеской паре одновременно:

– Но мы с супругой не обладаем магическим даром.

– Так бывает, – согласно кивнул головой император Мэдока, – когда магическое воплощение было слишком давно, слишком разбавлена кровь многочисленными браками с обычными людьми. Так давно, что в летописях рода не остаётся даже упоминания о магии. Но, когда такие мужчина или женщина с одной каплей магической крови находят свою вторую половинку, и между ними вспыхивает любовь, магия возрождается, усиливается и воплощается в плоде их любви. В кого воплощается их ребёнок, зависит от созвездия, под которым он рождается. Его магические силы тем больше, чем ближе его созвездие к созвездию родителя с магической каплей крови. Силу магии можно увеличить, если приложить к этому ум и терпение. Реже всех рождаются драконы. Чтобы это произошло, необходимо слишком много совпадений: оба его родителя, и отец, и мать, должны обладать хотя бы каплей крови именно дракона, должны, встретившись, полюбить друг друга, сразу и на всю жизнь, а их плод любви должен родиться именно в ночь апогея созвездия Дракона. Остальные условия те же – ум и терпение. Просыпается магия у таких людей в четырнадцать лет. Число, очевидно связанное с числом «четырнадцать» из легенды, но почему именно лет, а не скажем, дней или месяцев, мне не ведомо…

«Плод любви» в лице Дрэго получил ответы на все волновавшие его вопросы, кроме одного: любит ли его Мэрисела? Если любит, как призналась в лесу, то почему не назначает дату их свадьбы? (Дрэго предпочёл услышать только то, что хотел, вычеркнув остальное за ненадобностью, а там содержалось много чего соблазнительного) И почему то сидит, такая грустная, то ненадолго оживляется? Она, конечно, многое пережила за короткое время, особенно, когда была в руках принца Биаджино, но ведь всё закончилось хорошо, так к чему такой удручённый вид? И на него, Дрэго, за столом даже не взглянула ни разу.

А Мэрисела в это время размышляла над горькой своей судьбой. В которой сама же и была виновата. Зачем смирилась с участью выйти замуж без любви? Куда богиня Верданди услышала, туда богиня Скульд и направила. Мама, вон, два года выбирала между долгом и любовью, и выбрала любовь. А ведь тоже была принцессой. А королева Джозефа хоть принцессой и не была, но целых три года ждала любимого. И ведь дождалась! А что у неё, Мэриселы, получилось?

Первый, принц Биаджино, предложил руку и сердце ради корысти. Хотел кровью её магической подпитаться. Второй, принц Кайонэ, хоть и полюбил, но ведь не стал бороться за её любовь, добиваться её. Предпочёл на Фудзияме отсидеться. Третий, принц Дрэго, сбежал от неё, не дождавшись окончания бала. Она сама за ним побежала вприпрыжку. На брак-то он согласился. По расчёту. И она согласилась. Но! Она-то его полюбила, а он, судя по всему, нет. И это совсем-совсем другое дело. Когда один в паре любит, а другой нет. Тут ведь на гору не уйдёшь залечивать сердечные раны.

Нет, не услышать ей от него предложения руки и сердца. И слов любви не услышать тоже. Она, хоть и давала себе слово первой в любви не признаваться, ведь не сдержала его, призналась. А он? У него была куча возможностей сказать ей о своей любви, но ведь не сказал. Значит, нет её, любви, потому и говорить не о чем…

И в Дракона ей никогда не воплотиться. Ни в розового, ни в какого. Мама из созвездия Лебедя, она из Девы, так что, в лучшем случае, она станет Фламинго. И вот почему ей с таким трудом даётся обучение полётам. Фламинго тоже, конечно, летают⁴², но разве можно сравнить их бреющий полёт с полётом Дракона, который может долететь до Луны? Или есть ещё птицы розового цвета⁴²?…

⁴² – селятся фламинго на берегах небольших водоёмов, мелководьях, лагунах, при этом не гнушаются и такими, рядом с которыми не будет жить ни одна другая живность: например, у очень солёных или щелочных озёр. Прежде чем взлететь, фламинго бегут по воде примерно 5-6 метров. Большинство видов фламинго ведут осёдлый образ жизни, лишь некоторые являются перелётными.

⁴³ – существует ещё несколько видов птиц с розовым оперением – пеликан, попугай какаду, скворец, колпица, чайка, голубь (обитает на островах Маврикий и Эгрет в Индийском океане)

20

Горестные раздумья принцессы, скорее всего, были следствием тяжких испытаний, но Дрэго не позволил Мэриселе долго им предаваться. Он твёрдо взял принцессу за руку и покинул совещание – пусть взрослые сами разбираются, что делать с Водяным Змеем. Понятно же, кто будет главным в этой борьбе, и кто победит. А вот в любви Мериселы Дрэго не был так уверен, как в своих силах, но намерен быть выяснить всё немедленно.

Мэрисела не упиралась, когда Дрэго шёл быстрым, широким шагом по коридорам замка, так что она едва за ним успевала. Не сопротивлялась, когда на мосту он взял её на руки. Принцесса уже была научена опытом, что бывают моменты, когда мужчина ничего не видит и не слышит, и тогда лучше дать ему время успокоиться, прежде чем достучаться до него. И убедилась в правоте своего вывода, когда, в мгновение превратившись в дракона, Дрэго взлетел на гору и опустил её на площадку перед входом в пещеру. Внутрь пещеры он зашёл уже в облике человека.

Мэрисела складывала из хвороста костёр, чтобы занять чем-то руки. В голове был такой сумбур, а эти простые механические движения позволяли ей хоть немного успокоиться. Дрэго подошёл к Мэриселе, взял за плечи и развернул к себе. Любимая взгляд свой на него не подняла, тихо спросила:

– Зачем мы сюда пришли?

Дрэго надоело ходить вокруг да около, поэтому ответил он прямо:

– Ты обещала выйти за меня замуж, любить меня вечно и отдаться мне до свадьбы.

– И ты намерен добиться этого силой?

– Нет! Только если ты сделаешь это добровольно.

– Чтобы заполучить мою магию? – спросила принцесса, подняв свой взгляд на принца и испытующе заглядывая ему в глаза.

Дрэго больно было смотреть в эти измученные изумрудные глаза. Он отпустил плечи Мэриселы, сделал шаг назад и хрипло произнёс, перейдя на официальный тон:

– Я полюбил Вас с первого взгляда, ещё до того как узнал, что Вы – принцесса Мэрисела. И, если Вы не испытываете ко мне таких же чувств, то я освобождаю Вас от данного мне слова выйти за меня замуж. И никакая магия, никакие соображения необходимости нашего брака ради сохранения мира не изменят моего решения.

– Но ты же сбежал с бала, не сделав мне предложения руки и сердца! И даже сказал родителям, что не подойдёшь ко мне на пушечный выстрел! – вскричала Мэрисела, боясь поверить словам принца.

– Я не хотел пугать Вас своим драконьим обличьем. Не мог представить себе, что кто-то сможет полюбить такого человека, как я! – объяснил принц.

Встал на одно колено, протянул Мэриселе дрожащую руку и торжественно произнёс:

– Я люблю Вас, принцесса Мэрисела, и предлагаю Вам мою руку и сердце!

Она, всё-таки, дождалась этих слов! И Мэрисела, нарушая все принятые на такой случай правила королевского этикета, бухнулась на колени перед Дрэго, крепко обняла его и прошептала:

– Я не знаю, с какого взгляда в тебя влюбилась, но знаю, что очень сильно тебя люблю! – и продолжила, потянувшись к его губам за поцелуем, – И согласна выйти за тебя замуж!

– Постой! – уклонился от поцелуя принц, – Если я дотронусь до тебя, то не смогу остановиться. А мы ещё не назначили дату свадьбы!

– Сегодня, – ответила принцесса, – а ещё лучше – вчера! И, пожалуйста, давай не будем останавливаться?!

Ну, какой мужчина, тем более влюблённый, будет против такого предложения?

И Дрэго окропил свой жезл девственной кровью Мэриселы. Ночью, когда Мэрисела заметила в пляшущих отсветах костра следы ожогов на теле любимого, нанесённых её же рукой горящими прутьями, она от досады закусила губу до крови. И Дрэго испил эту капельку крови, успокаивая любимую поцелуем. А утром они смешали свою кровь, нанеся древние магические символы на свои запястья и соединив руки. Магический свадебный обряд был завершён.

А утром состоялась их официальная свадьба. Пусть на ней и присутствовали только родные. Так и получилось, что свадьба произошла сегодня, случившись вчера.

июнь 2020

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Карие глаза встречаются примерно у 50% населения Земли.

Люди с карими глазами, отличаются импульсивностью, безудержной страстью, повышенной активностью. Они – лидеры. Они не терпят поражений и случаев, когда кто-то с ними не согласен: их мнение – единственно правильное, и никак иначе. Сексуальность, чувственность, обаяние – отличные дополнения к их личностным качествам.

Такие люди обладают природной красотой, отличаются умом, неугомонностью. Они не злопамятны, быстро прощают и забывают мелкие обиды. Карие глаза могут означать и некоторую ветреность: такие люди легко влюбляются, но столь же легко могут забыть объект своей любви.

Кареглазые леди необыкновенно быстро сходятся с людьми. Они общительны, не закомплексованы, уверены в себе «на тысячу процентов». Самооценка у них, в большинстве случаев, завышенная. Они этого, как правило, не замечают.

Кареглазые женщины неравнодушны к золоту, богатству, деньгам. Они хитры, умны, изворотливы, находчивы.

От грёз любви не отличим

Сочинение на тему «Как я провел лето»

Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его…

Ох, и странные, эти русские! (продолжение рассказа «Кошка, которая гуляла сама по себе» из сборника «Зеленые глаза»)

И этим всё сказано

Сразу и навсегда!

Мой ангел смотрит на меня…

Уйти по-английски

От сердца к сердцу мост

Пришвартоваться в тихой гавани

Благодаря и вопреки

Перевоз Дуня держала

От ненависти до любви и обратно

Свадебный хоровод Созвездий

Одним росчерком пера

Свадебный хоровод Созвездий

Над Землёю ночью поздней,

Если бросить в небо взгляд,

Ты увидишь, словно гроздья,

Там Созвездия висят.¹

А.Хайт

1

Палома² с нетерпением ждала своё четырнадцатилетие. Тому было две причины. Обе связаны между собой так тесно, что разделить их, выделить – какая важнее, было просто не возможно. Причины, они же желания, ожидания, так много значили для Паломы, что спроси кто-нибудь её – выбери одну, откажись от другой, и я точно всё исполню, она не смогла бы сделать выбор. Потому что… Потому что сама жизнь для неё тогда потеряла бы всякий смысл.

Палома с нетерпением ждала проявления своих магических способностей и предложения руки и сердца от принца Кайонэ.

Кайонэ сам по себе был сплошная магия. Как личность. Как мужчина. Как наставник. Как друг. Как предмет её девичьих грёз. Он всегда появлялся в её жизни, когда ей было особенно трудно. И всегда, кажется, просто одним фактом своего нахождения рядом, успокаивал её мятущуюся душу, давал простые ответы на трудные вопросы, устранял проблемы, которые минуту назад казались не разрешимыми.

В первый раз это случилось, когда ей было 5 лет. Так запомнилось Паломе, хотя мама утверждала, что впервые принц Кайонэ увиделся с нею в 3 года. Он тогда заехал к ним в гости в Серпентию по дороге домой в Сакурато после длительного паломничества по заморским королевствам. С Паломой тогда, опять же по утверждению мамы, не было никакого сладу. Она по любому поводу настаивала на своём, всё делала назло родителям. Чуть что не по ней – закатывала истерики с катаниями по полу и воплями. «Хочу», а, значит, «могу», было её девизом. Палома была самым настоящим маленьким деспотом. «Маленьким» в смысле роста, но никак не воздействия на окружающих. Мало того, что она упрямилась, но ещё и дразнилась, и даже ругалась. В устах малышки, где-то подслушанные взрослые ругательства, значения которых она не понимала, звучали одновременно и ужасно, и уморительно. Папа Дрэго, по крайней мере, всегда хохотал. А мама Мэрисела паниковала. Родители и реагировали на капризы дочери по-разному. Мама старалась вернуть Палому к разумному поведению строгими мерами, а папа кидался успокоить выполнением её «хочу».

На удивление родителей, во время праздничного обеда в честь гостя, Палома не капризничала, тарелки не кидала, едой не плевалась. Внимательно и как-то очень по-взрослому смотрела на диковинного принца, так не похожего ни на одного человека, виденного до сих пор. А когда малышке надоело сидеть за столом, она слезла со стула, подошла к гостю и, решительно взяв его за руку, увела из залы. Кайонэ не сопротивлялся ни когда его выдернули из беседы со взрослыми, ни когда заставили играть в кубики в детской. Три дня Палома развлекалась с новой «игрушкой», и только потом, когда интерес к принцу потеряла, он уехал.

Так рассказывала мама. Но Палома ничего этого не помнила, а потому этой первой встречи с принцем Кайонэ для неё как бы и не было. А вот себя в 5 лет она прекрасно помнила. Она тогда впервые осознала, что Драконом, как папа, ей не стать никогда. В лучшем случае, она станет, когда вырастит, какой-нибудь птицей, пичужкой. Каким-нибудь некрасивым, сереньким, вечно побирающимся и гадящим на головы людей Голубем. Палома до сих пор помнила ту боль, которую она испытала, когда впервые эта ужасная мысль, осознание неизбежности катастрофы, вопиющую несправедливость мироздания, дошла не только до её ума, но и кольнула в сердце. (Палома росла развитым не по годам ребёнком, и точно помнила, что уже в 5 лет мыслила глобальными категориями).

В этот кризис родители тоже вели себя с Паломой по-разному. Мама пыталась объясниться с дочкой, поговорить, что-то рассказать, но та ничего не слышала, не воспринимала. Папа не считал нужным вступать ни в какие разговоры. И вообще злился, что на его исключительность кто-то смеет покушаться, пусть и родная дочь, а потому её вопли и стенания заканчивались стояниями в углу. И, кажется, не было в замке ни одного угла, в котором Палома не отстояла хотя бы одну «смену». На управляемость дочери не влияли методы ни одного из родителей. Она грубила обоим и во время истерик кричала, что это они во всём виноваты – надо было думать, прежде чем заводить ребёнка, под каким созвездием он родится. Нельзя что ли было потерпеть с её рождением до Стрельца, Кентавра или, на крайний случай, Орла?!?

Каким ветром в это время занесло в Серпентию принца Кайонэ, Палома не знала, но он появился. И буквально одним словом исправил ситуацию. Он спросил Палому – а знает ли она, что голубь тоже хищник? И даже покруче орла! Орёл живёт, рассчитывая на свою силу и ловкость, а вот голубю необходим ум и хитрость, чтобы выжить (камешек в сторону папы-дракона). И с чего она решила, что голуби бывают только скучно-серые? А как же пёстрые голуби? Их насчитывается более пятидесяти видов, и каждый из них может поспорить яркостью своей окраски даже с самым красивым драконом! (кивок на папу-дракона) А самый редкий гривистый голубь, живущий на необитаемых островах? У него на шее длинные заостренные радужной окраски перья, образующие ожерелье наподобие накидки. А веероносный венценосный голубь³? Вслушайся, как звучит: вен-це-нос-ный! А ещё есть голубь-монарх, голубь-монах, кинг, саксонский священник! Да что там говорить! Чтобы осознать красоту голубей, достаточно один раз увидеть белого павлиньего голубя, своей чистотой и непорочностью соперничающего с невестой на свадьбе! (не тогда ли в голове Паломы зародилась мысль о замужестве с принцем Кайонэ?)

У голубей есть высшее предназначение – приносить людям послания от богов и богинь, продолжал своё повествование принц. В большинстве своём – счастливые. Но бывают и предупреждающие. И дальше уже от людей зависит – внять этим посланиям, прислушаться, поостеречься, попробовать исправить или исправиться. Или посчитать плохой приметой, прогнать принёсшую плохую весть птицу, или склонить голову перед обстоятельствами.

А что касается того, что голуби гадят… Так что ж, так поступают не только все птицы, а также звери, и даже человек. Но только у голубей это связано исключительно с хорошими приметами: испачкал одежду – к обновке или подарку, какнул на руку – к хорошему завершению дела или вдохновению, попал на голову – к везению в жизни, счастью, достатку⁴.

Палома слушала принца Кайонэ открыв рот, а потом спросила – откуда он так много знает о голубях? «Из книг, – тонко улыбнулся принц, – Тот, кто много читает, будет знать не только о голубях, но и обо всём на свете». С тех пор юная принцесса пристрастилась к чтению. На радость мамы Мэриселы, которая не раз упрекала папу Дрэго, что свою леность к учению их дочь получила в дар исключительно от него.

В общем-то, ничего нового из того, что пыталась Паломе рассказать мать, Кайонэ не сказал, но его она услышала. И после этого уже готова была воспринимать уже и более серьёзную информацию – о природе магических способностей, их происхождении, передачи по наследству, ответственности, ограничениях и так далее.

А ещё в тот его приезд Палома выучилась прекрасно сидеть в седле (до этого с мамой учиться не желала, а папу лошади к себе не подпускали, чувствуя его драконью природу). И с тех пор понеслось: дядя Кайонэ сказал так (словосочетание «принц Кайонэ» исчезло из лексикона девочки, заменившись на менее официальное и более родственное – «дядя»), дядя Кайонэ сделал вот этак… Папа Дрэго ужасно злился из-за своего пошатнувшегося авторитета в глазах дочери, а мама Мэрисела тихонько посмеивалась.

Палома очень надеялась, что дядя Кайонэ будет частым гостем в Серпентии. И очень его ждала. Но он не появился ни на её следующий день рождения, ни на другие праздники, и перед празднованием своего семилетия принцесса закатила скандал, заявив, что если дядя не приедет и в этот раз, она день рождения отмечать вообще не будет! Не помогли уговоры даже любимых дедушек и бабушки.

Папа Дрэго спускал пары, то бишь, выпускал дым и огонь в своей любимой пещере, обвиняя любимую жену в капризах дочери. Его главным аргументом было не выполненное обещание Мэриселы, что кризис детского возраста уже закончился и капризов больше не будет. Мэрисела металась розовой птицей между любимым мужем, любимой дочуркой и любимыми родственниками.

В итоге принц Кайонэ получил персональное приглашение на семейный праздник и любезно им воспользовался. Но лучше бы он этого не делал! Вначале ничего беды не предвещало. Обрадованная Палома повисла на шее у обожаемого дяди и не отходила от него ни на шаг. Принц Кайонэ пытался вести себя согласно дворцовому этикету и уделять равное внимание всем присутствующим. Палома начала ревновать. Вице-король Фроуд не к добру вспомнил, как отмечались дни рождения его дорогой Мэриселы. Разговор плавно перетёк в воспоминания о её взрослых балах, до которых «и оглянуться не успеешь», как будет недалеко и «его любимой внучке». Так для Паломы выплыла на свет история сватовства принца Кайонэ к матери. Девочка сложила два и два, и, в итоге, открыла для себя, что Кайонэ приезжает в Серпентию не ради неё, а ради мамы, которую всё ещё любит, и именно поэтому до сих пор не женат.

Палома замкнулась. Ушла к себе раньше времени. С принцем Кайонэ («дядя» временно ушёл из её лексикона) попрощалась холодно. Отцу успела шепнуть, что больше никогда в жизни не хочет видеть принца, потому что он любит маму, а не её. И разрыдалась на коленях вице-короля Хонора.

Заснуть в эту ночь рыдающей принцессе так и не удалось. Впрочем, такая же проблема была и у всех жителей в округе. Заснёшь тут, когда пол трясётся, откуда-то с небес то и дело раздаётся мощный рык, как будто гром грохочет, а вершина горы полыхает огнём, как будто началось извержение вулкана. «Что-то разбушевался наш дракон в последнее время. Не к добру это!», – думали люди. А это всего лишь король Дрэго выяснял отношения с принцем Кайонэ.

На несколько лет отношения Серпентии с Сакурато перешли в плоскость только дипломатических. И в следующий раз принцесса Палома увидела принца Кайонэ только на свой десятый день рождения. Она не догадывалась, что встретиться потенциальным союзникам пришлось из-за резко обострившейся международной обстановки.

В королевстве Лабария⁵ официально объявили о недееспособности короля Пизагораса⁶ из-за долгой и продолжительной болезни. И – король ещё не умер, но, да здравствует новый – король Биаджино! Волей-неволей пришлось забыть прошлые обиды ради более высоких целей и встретиться. На встрече присутствовали не только представители Сакурато (помимо принца приехал и император Мэдока), но и королевские особы из других государств, усилиями вице-королей Фроуда и Хонора объединённых в союз светлых сил. А также принца Кайонэ, который именно ради поиска новых союзников находился в постоянных путешествиях по миру. Чтобы столь представительная встреча не выглядела демонстративно, её приурочили к десятому дню рождения принцессы Паломы – юбилей, как-никак!

Паломе в это время было не до мировых проблем, у неё была своя беда. Может, беда – не беда, но проблема – точно. Она в первый раз влюбилась. В обыкновенного мальчика, не принца. И никак не могла понять – отвечает он ей взаимностью или нет? Палома долго перебирала, с кем из своих родных она может посоветоваться по этому вопросу, но постепенно, отмела всех одного за другим. Она намекнула, было, дедушке Хонору и бабушке Джозефе, но те высказались в том смысле, что «их дорогую девочку» не могут не любить, и Палома поняла, что объективности от них не дождёшься. С дедушкой Фроудом разговаривать было бесполезно, потому что он считал Палому маленькой. Папе доверять секрет было опасно, поскольку он бы тут же отправился выяснять, кто это там смущает покой его принцессы? Мама начала бы переживать и ещё больше осложнила и так не простую жизнь Паломы. А подружек у неё не было.

Когда в Серпентию приехал принц Кайонэ, Палома очень обрадовалась. События трёхлетней давности уже стёрлись из её памяти, и она поняла: вот с кем она может посоветоваться – с дядей! Кайонэ был так хорошо воспитан, так выдержан, что и намёка не сделал на прошлое. Мир и дружба были восстановлены! Он выслушал девочку с полнейшим почтением и двумя-тремя фразами, даже нет – вопросами, на которые она сама же себе и ответила, навёл полную ясность в её голове. Только потом, уже чуть позже, обнаружился конфуз. Оказывается, Палома секретничала с императором Мэдока, а не с дядей Кайонэ! Они так оказались похожи, что девочка перепутала.

Через 3 года, когда Палома и принц Кайонэ (он опять стал «принцем», с «дядей» теперь уже было покончено окончательно) встретились на её очередном, тринадцатом дне рождения, тому конфузу Палома оказалась очень рада. Во-первых, не известно ещё, помог бы тогда «дядя» Кайонэ столь жеэффективно, как сделал его отец. Благодаря его советам, Палома научилась вертеть противоположным полом ещё круче своей мамы – Мэриселы. А влюблялась столь бессчетное число раз, что и вспомнить, как зовут ту, первую свою влюблённость, затруднилась бы. Во-вторых, в этот раз она влюбилась в самого Кайонэ, что, согласитесь, добавляло бы ей смущения при общении с ним.

Тринадцатый день рождения Паломы прошёл без эксцессов. Она повзрослела. Кризисы детского возраста ушли в прошлое, а до подростковых она ещё не доросла. С Кайонэ вела себя сдержанно, как взрослая. С разговорами не навязывалась. Больше наблюдала. Единственное, что себе позволила – пригласить его на конную прогулку, где они провели вдвоём чудесные два часа, и откуда она вернулась с твёрдой уверенностью во взаимных чувствах Кайонэ к ней.

Нет, они не говорили о любви и, тем более, о своих дальнейших совместных планах. Но то, как он смотрел на неё, как внимательно слушал, как тепло улыбался, как трепетно заботился, как задумчиво следил за ней взглядом, когда думал, что она на него не смотрит… Всё это говорило ей, что он видит в ней уже девушку, а не девочку, подростка.

А она… Она вспомнила свои предыдущие влюблённости и поняла – всё это было е-рун-дой! Полнейшей! Разве можно сравнить их, этих мальчишек (хотя среди них были и юноши, гораздо старше Паломы), с Кайонэ?!? Таким взрослым, таким красивым, таким умным!?! И ещё поняла – это не влюблённость, это – любовь! Одна и на всю жизнь!

Вот почему Палома с таким нетерпением ждала своё четырнадцатилетие. На нём она должна открыть в себе свой магический дар. И преподнести его в дар человеку, который станет её мужем – принцу Кайонэ!

¹ – четверостишье из стихотворения Аркадия Хайта

Над Землёю ночью поздней,

Только руку протяни,

Ты ухватишься за звёзды:

Рядом кажутся они.

Можно взять перо Павлина,

Тронуть стрелки на Часах,

Покататься на Дельфине,

Покачаться на Весах.

Над Землёю ночью поздней,

Если бросить в небо взгляд,

Ты увидишь, словно гроздья,

Там Созвездия висят.

Над Землёю ночью поздней,

Только руку протяни,

Ты ухватишься за звёзды:

Рядом кажутся они.

² – в переводе – «голубка»

³ – название свое голубь получил из-за специфического хохолка, который может опускаться и подниматься в зависимости от эмоций и настроения птицы.

⁴ – более подробно – читайте на https://leydi-prelest.ru/psihologiya/sueveriya-o-golubyah.html

⁵ – по имени очень опасной и ядовитой змеи из подсемейства гремучих змей. Населяет тропические леса, встречается повсеместно, часто около ручьёв и рек. Обладает довольно внушительными размерами – до 1,5м

⁶ – в переводе – «питон»

2

– Принц Кайонэ! Потрудитесь объясниться!

Кайонэ остановился, выдернутый из своих мыслей холодным тоном с едва сдерживаемым гневом принцессы Паломы. Он даже отступил от неё на шаг назад, с такой яростью она на него смотрела. Её облик подёрнулся рябью. Да она готова вот-вот перевоплотиться, – понял Кайонэ. Только вот в кого? По тому, как сверкают её темно-карие до черноты глаза и раздуваются ноздри, – в дракона. Но, поскольку этого не могло быть по определению, то вопрос оставался открытым.

– Я всегда к Вашим услугам, принцесса Палома! – невольно переходя на «Вы» ответил Кайонэ, – И готов объяснить Вам всё, что угодно, если это в моих силах.

– Я попросила Вас объясниться, а не объяснить! «Объяснить» – это растолковать что-то, рассказать о чём-то, а «объясниться» – это оправдаться! Кто как не Вы должны понимать тонкую грань между этими понятиями?

– Если Вы скажете по поводу чего, я постараюсь удовлетворить Ваше желание, – с поклоном ответил принц.

– По поводу чего?!? – темпераментно откликнулась Палома. – Хорошо! Я скажу «по поводу чего», если у Вас уже начались проблемы с памятью, принц Кайонэ! Год назад Вы недвусмысленно высказались по поводу того, что ожидает меня на моё четырнадцатилетие. Так почему же я от Вас ничего не услышала на балу?

Кайонэ был в замешательстве. Он прекрасно помнил, о чём они говорили с принцессой на её прошлом дне рождения во время конной прогулки – о следующей дате, определяющей её магические способности, и о её замужестве. О первом знакомстве с претендентами на её руку и сердце. Об ответственности выбора своей судьбы. Неужели принцесса решила тогда, что он намекает на себя?

– Вижу, Вы вспомнили! – сделала саркастический вывод Палома, заметив тень, пробежавшую по лицу принца.

Ничего вспоминать Кайонэ было не надо, он и так всё помнил, а тень пробежала от созвучия того, о чём говорила Палома, его собственным мыслям. Ведь она остановила его в коридоре в тот момент, когда он направлялся в свои гостевые покои, чтобы там войти в транс, помедитировать, заглянуть внутрь себя и понять – почему он так обрадовался, когда Палома ответила отказом всем принцам, предложившим ей свою руку и сердце? Ему-то какое до этого дело?

Пожалуй, впервые в жизни принц Кайонэ не знал, что сказать и как поступить. Пауза затянулась. И первой, не выдержав напряжения, её прервала Палома:

– Ваше молчание красноречивее любых слов, принц Кайонэ! Нам больше не о чем с Вами разговаривать! Никогда! – вскричала принцесса, развернулась и убежала.

Палому душили слёзы. Именно поэтому уйти с достоинством королевы не получилось. Не хватало ещё, чтобы он их увидел! Ей и так на сегодня достаточно унижений!

Бал, её первый взрослый бал! Такой ожидаемый! Такой долгожданный! Закончившийся таким оглушительным провалом! Как она его ждала! Как готовилась! Какой хотела быть красивой! Для него! А он??? Ненавижу! Не любит! Неужели она ошиблась тогда, год назад? Неужели приняла желаемое за действительное? Да, нет! Не может быть! Она чувствовала его любовь тогда… И сейчас тоже! Значит, что, струсил? Или что? Ах, как жаль, что у неё нет магической способности мамы – видеть суть предметов и людей! Тогда бы она точно знала, что творится на сердце у Кайонэ. А какие у неё вообще есть способности? Да, никаких, – поняла принцесса. Магия не проснулась в ней! Это что – навсегда? Она, родившаяся от двух магов – Дракона (!) и Фламинго, не достойна быть даже обыкновенным драным голубем??? И Палома зарыдала ещё горше. Раньше она могла бы спросить у принца Кайонэ. Он бы, как всегда, успокоил её одним словом, разъяснил, подсказал, что делать дальше. А теперь что? Плакаться папе? Спрашивать у мамы, которая колотит в дверь её комнаты и просит впустить? Нет! Никого видеть не хочу!!!..

Мэрисела, действительно, уже битый час пыталась достучаться до дочери, рыдания которой из-за двери то затихали, то вспыхивали с новой силой. Палома пролетела мимо неё стрелой, пущенной из арбалета, но Мэрисела успела заметить сквозь облик дочери белую голубку, бьющуюся о внешнюю оболочку. Голубку, которая уже поранилась до крови.

Какую-то неясную тревогу Мэрисела ощутила ещё на балу. Ближе к его концу. И так и не смогла определить её источник. Осторожно прощупала магией гостей – вдруг в свитах кого-нибудь из принцев затесался враг? Но – нет, ничего такого не было. Внимательно пригляделась к родным и друзьям – может у кого-то есть проблемы, а он не хочет ими делиться, чтобы не портить остальным настроение? Здесь тоже всё было в порядке. Все веселились, наслаждаясь праздником. Не удалось заглянуть только в душу принца Кайонэ. Но это было в порядке вещей. Сейчас, как и пятнадцать лет назад, когда она впервые увидела его на своём балу, он остался непроницаем. Кроме Паломы, ни у кого возбуждение не зашкаливало за рамки обычного радостного настроения. Но для неё-то, как для виновницы торжества, как раз это было естественно!

Мэрисела прекрасно помнила, какие вихри проносились в душе перед её балами. Ах, как давно это было! А кажется, так недавно! Первый, на котором она обрела магию. И познакомилась с принцем Биаджино. Врагом, не будь он к ночи помянут. Второй, перед которым впервые почувствовала радость полёта, и на котором от души повеселилась. Третий, на котором встретила свою единственную любовь. Ту, которую разглядела не сразу. К которой долго шла, не зная, что идёт. И от которой до сих пор замирает в сладостной истоме сердце, едва стоит не то чтобы взглянуть на любимого, а даже просто подумать о нём. И это, не смотря на пятнадцать лет брака. И на кучу его привычек, вызывающих раздражение – вспыльчивость, леность, упёртость, пофигизм. Бог мой, Форсети⁷, да ему скучно даже на собраниях, где короли обсуждают глобальные угрозы миру! Когда Мэрисела впервые высказала Дрэго претензии на этот счёт, он был искренне удивлён – разве тут есть о чём беспокоиться, переживать, над чем ломать копья? Он мог бы давно уже испепелить огнём не только принца Биаджино, но и всё его королевство, а заодно и всех его приспешников! А короли всё бла-бла-бла, бла-бла-бла вместо дела. Нет, бог Форсети явно не был в почёте у Дрэго, вот Магни⁸ и Моди⁹ – другое дело!

И, кстати, где он, её любимый муж Дрэго? Кажется, именно он с принцем Кайонэ мелькнул в конце коридора, из которого вся в слезах выскочила Палома. Может быть, одно с другим как-то связано?

Мэрисела постояла ещё некоторое время перед дверью дочери, прислушиваясь. Было тихо. Кажется, девочка заснула. Ничего, любимая моя, всё образуется! Мало что, из-за чего рыдают в молодости, стоит таких слёз. Пройдёт немного времени, и всё окажется сущей ерундой. Но, всё-таки, надо разобраться, кто посмел испортить первый бал её дорогой дочурке! И Мэрисела отправилась искать мужа.

В гостиной, где по идее должны были беседовать друзья, никого не оказалось. А вот в пещере на вершине горы полыхал костёр. Значит, Дрэго был там. Пещера и площадка перед ней уже давно не использовалась, как место для трансформации и взлёта в облике Дракона. В этом не было необходимости – Дрэго мог перевоплощаться и взлетать в любое время и с любого места по своему желанию. Муж отправлялся в пещеру только в случае крайне сильных душевных переживаний. И последний раз это было восемь лет назад, когда ему почему-то взбрело в голову приревновать её к принцу Кайонэ. Вернее, наоборот, принца Кайонэ к ней…

Об этом же вспоминал и принц Кайонэ, бултыхаясь мешком с костями в когтях Дракона, пока его мощные крылья в несколько взмахов не доставили обоих на вершину горы.

Перевоплощаться в Саламандру не стоило, это Кайонэ понял ещё тогда, в первый раз, восемь лет назад. Во время полёта это могло стоить жизни, поскольку, что в облике Саламандры, что в облике человека, грозило падением на острые камни. А в пещере спрятаться, ускользнуть, как это, благодаря мягкой земле, сделал в своё время отец, трансформировавшись в Хамелеона, было невозможно. Правда, Кайонэ тогда, в первый раз, всё же перевоплотился, но тут же оказался в руках мгновенно вернувшегося в человеческий облик Дрэго. И Дрэго-человек схватил Кайонэ-саламандру за хвост и начал раскручивать над головой с явным намерением забросить куда подальше. Пришлось и Кайонэ возвращаться в человека. Они катались по каменному полу пещеры, мутузили друг друга, ещё несколько раз перевоплощались туда и обратно, пока Кайонэ в голову не вернулись здравые мысли о самом действенном своём оружии – слове. Как говорил отец: «Речь – это сильное средство, вот только чтобы ею пользоваться, нужно много ума». И попытался говорить. Говорил, говорил, и с человеком, и с Драконом, пока не почувствовал, что гнев Дрэго начал остывать.

Кайонэ не отрицал, что любовь в его сердце к Мэриселе была. Что ответная вспыхнула тоже, предпочёл не упоминать. Он уверял, что справился с любовью, иначе до сих пор бы ещё находился на Фудзияме. Он заверял, что помыслы его чисты, иначе он никогда не появился бы в их замке. Дрэго, наконец, поверил. И даже позволил Кайонэ спуститься с горы, сидя на шее дракона, а не бултыхаясь в его когтях. Но Кайонэ ещё несколько лет, возвращаясь домой из поездок по миру в поисках союзников по борьбе с мировым злом, объезжал Серпентию стороной.

И вот то, что было восемь лет назад, повторилось. Только теперь было связано с Паломой. Какую часть из их разговора слышал Дрэго, и какие выводы сделал, Кайонэ пока не знал. Но, не успели затихнуть шаги Паломы в коридоре, как на его плечо опустилась рука и жёсткий голос произнёс:

– Кажется, нам надо поговорить. Следуйте за мной, принц Кайонэ!

«Следуйте» в устах Дрэго опять означало болтаться в его когтях. А «поговорить» – внимать рычанию Дракона и, видимо, устрашаться дыму из его ноздрей и пламени из пасти. Кайонэ тяжко вздохнул. Смиренно уселся на пол пещеры и стал терпеливо ждать, когда демонстрация силы закончится. Второй раз было не страшно. Кайонэ и в первый раз не сильно испугался, просто как-то было не до того.

Когда Дракон выдохся, Кайонэ заговорил. Обратился к Дрэго-Дракону, как к другу. Того это о-о-очень возмутило. Он мгновенно вернулся в человеческий облик и высокомерно произнёс:

– Соблюдайте этикет, принц Кайонэ! Вы говорите с королём!

– Мы оба знаем, – невозмутимо возразил Кайонэ, но на «Вы», всё-таки, перешёл, – какие обстоятельства привели к этому! – намекая на необходимость объединения двух королевств в одно.

Возразить на это было нечем, и Дрэго перешёл к сути:

– Чем Вы так расстроили мою дочь?

– У нас возникло некоторое недопонимание в одном вопросе, которое мы обязательно разрешим, как только принцесса Палома немного успокоится, и мы сможем поговорить.

– «Некоторое недопонимание», – передразнил Дрэго, – такой ответ меня не устраивает. Как отец, я желаю знать, что произошло конкретно, а не выслушивать Ваши обтекаемые фразы!

– При всём моём уважении, король Дрэго, но это касается только нас двоих! – заупрямился принц Кайонэ.

– Палома ещё ребёнок, а Вы – взрослый мужчина. Между вами не должно быть ещё ничего, что может касаться вас двоих! Что Вы сделали год назад? О чём упоминала Палома?

– Вы не хуже меня знаете, что было в прошлом году, так как видели всё своими глазами, – твёрдо глядя в глаза короля Дрэго, ответил Кайонэ.

– Вы заметили слежку? – ничуть не смутившись, произнёс Дрэго.

– Да.

– Тяжкое бремя, быть отцом взрослой дочери, – вздохнул Дрэго, – Палома и маленькой не была паинькой, а, уж, когда подросла – только и жди беды!..

Кого стоило пожалеть, – вздохнул про себя Кайонэ, – так это Палому. Бедное дитя, родившееся у двух магов, один из которых Дракон, что означало наличие в её крови хотя бы одной его капли, а, судя по темпераменту, далеко не одной, которые сами не росли среди магов. И, соответственно, понятия не имели, как растить и воспитывать такого ребёнка. У Мэриселы мама, королева Лубомира, умерла рано, но у короля Фроуда, хотя бы, хватило ума примирить дочь с её магическим даром. А Дрэго вообще воспитывался в обычной семье. Неизвестно к чему мог привести разрывающий его изнутри дар, не встреть он Мэриселу. И этим двоим богиня Фригг посылает голубку с кровью дракона! Такой ребёнок не может расти без мудрого наставника рядом. Для Кайонэ таким наставником был и остаётся его отец – император Мэдока. А для Паломы попытался стать Кайонэ, раз, уж, родители на это оказались не способны. Но где-то по дороге и он совершил ошибку, раз ситуация довела его до выяснения отношений с разгневанным отцом ученицы.

… Да! Я наблюдал за вашей прогулкой, – продолжал, меж тем, Дрэго, – но слышать – ничего не слышал. Поэтому потрудитесь объясниться – о чём вы разговаривали!

Они с Паломой даже слова одинаковые употребляют, – кисло подумал про себя Кайонэ, а вслух сказал:

– Мы разговаривали о тех изменениях в её жизни, которые принесёт следующий год – магические способности, первый бал.

– Палома опять переживала, что не сможет быть драконом? – осторожно спросил Дрэго, до сих пор с содроганием вспоминавший, какие истерики закатывала дочь по этому поводу целых два года.

– Нет, этот кризис мы преодолели, когда принцессе Паломе было пять лет.

– Значит, вы говорили о бале. О том, какое платье она наденет, какую причёску сделает, – с явной насмешкой констатировал король.

– Не только, – холодно ответил принц.

Кайонэ уже не раз подвергался дружескому подтруниванию со стороны Дрэго по поводу его увлечения модой. Кайонэ не видел ничего зазорного, уничижительного для чести мужчины и принца соответствовать современным тенденциям в стиле и цветовой гамме в одежде, да и в общем смысле во внешнем виде¹⁰. Тем более что традиции Восточных земель оставались достаточно консервативны в этих вопросах и не давали сильно разогнаться с нововведениями. Но одно дело смиренно выслушивать насмешки от друга, и совсем другое терпеть насмешки от того, кто считает себя выше по рангу, потому Кайонэ и ответил быстро и сухо, что оказалось только на руку Дрэго.

– Значит, ещё вы говорили о принцах и замужестве, – подловил принца король, – И какие же советы давал наставник своей ученице?

Если бы не многолетние занятия восточными практиками, Кайонэ вздрогнул бы от вопроса – разговор вступал на слишком скользкую почву.

– Не спешить. Ответственно отнестись к выбору, – осторожно ответил принц.

– И ученица последовала совету наставника, – удовлетворённо кивнул Дрэго, не акцентируя своего внимания на обтекаемости ответа, против которой возражал несколько минут назад, – Мне тоже никто не понравился. Какие-то они все слишком молодые, не серьёзные. Мы в их возрасте были взрослее, ответственнее, не так ли, принц Кайонэ?

Кайонэ предпочёл молча склонить голову в знак согласия, хотя у него было что возразить Дрэго, который и сейчас, в свои 35, выглядел не намного старше приехавших свататься к Паломе принцев. А, уж, в свои 20, когда женился на Мэриселе, был вообще похож на подростка. Впрочем, что для него, Дракона, 20 или даже 35! – так, детский возраст. Долго рассуждать про себя про возраст Дрэго у Кайонэ не получилось, так как то, что дальше сказал король, заставило его собраться и навострить уши.

– Я бы с удовольствием выдал замуж Палому хоть сейчас, но за кого-нибудь постарше. Не такого старого, конечно, как мы с Вами, принц Кайонэ… Вам же, насколько я помню, уже тридцать семь? Вряд ли подобный неравный союз сулит счастье обоим супругам. Или Вы считаете по-другому?

Кайонэ не считал по этому поводу ничего, поскольку до сегодняшнего дня над проблемой неравных браков, как и браков вообще, не задумывался. Да и вопрос этот звучал, скорее, как предупреждение. А вот на следующий вопрос Дрэго не ответить было невозможно.

– Она в тебя влюбилась? И ждала предложения руки и сердца? Поэтому так расстроилась?

А вот здесь пришлось отвечать. На Кайонэ смотрел друг, отец, искренне переживающий за дочь.

– Так бывает, – охрипшим голосом сказал после паузы Кайонэ, – девочки влюбляются в своих учителей. Это быстро проходит…

– Клянёшься?

– Клясться не буду. Достаточно моего слова. Ни один мужчина из рода Кенджи не запятнал своё имя ложью.

– А было бы забавно! – резко сменил тон Дрэго.

Только что Кайонэ сверлили напряжённым взглядом, и тут же, в мгновение ока, в глазах Дрэго заплясали смешинки, а губы растянулись задорной мальчишеской улыбкой. Это хорошо, что к Дрэго вернулся юмор. Кайонэ юмор понимал, хотя смысла в его использовании не видел. Зачем он был нужен, если свою мысль можно выразить просто и без него? Но в данном случае это означало, что гроза миновала окончательно.

– А ты бы как меня звал? Папой? – расхохотался Дрэго.

А вот Кайонэ было не до смеха. Он думал о том, как бы он ответил на вопрос – любит ли он Палому? И как хорошо, что ему этот вопрос не задали. Потому что как ответить на него, чтобы не запятнать имя мужчины из рода Кенджи ложью, не знал. И ещё. Кайонэ, конечно, любил Дрэго, как друга. И уважал как человека, которого выбрала себе в мужья Мэрисела. Но не считал его человеком большого ума (может, это был отголосок Легенды о трёх братьях?). И, кажется, просчитался. Или спутал два понятия – ум и эрудиция. Последняя явно не была коньком Дрэго, а вот ум… Смог же Дрэго расколоть Кайонэ и вытянуть из него всю информации, которую тот в начале разговора сообщать не собирался. И о нежелательности союза между своей дочерью и им, Кайонэ, недвусмысленно высказался, не нанеся оскорбления чести мужчины из рода Кенджи…

Когда в пещеру ворвалась Мэрисела, Дрэго и Кайонэ уже вполне мирно беседовали.

⁷ – бог судов и собраний

⁸ – бог силы и мощи

⁹ – бог воинской ярости

¹⁰ – в XIX веке так по этому вопросу высказался А.С.Пушкин устами героя романа «Евгений Онегин»:

Быть можно дельным человекам

И думать о красе ногтей:

К чему бесплодно спорить с веком?

Обычай деспот меж людей.

В этих строках поэт описал не только Онегина, но и отчасти самого себя. О нем было известно, что одно время он очень тщательно ухаживал за своими ногтями, а на мизинец, где был особенно длинный и красивый ноготь, он, ложась спать, даже надевал специальный чехольчик, чтобы не сломать этот предмет своей особой гордости. Строки из романа часто цитируются как ответ на упреки в излишней заботе о своем внешнем виде.

3

Мэрисела безрезультатно потопталась под дверью Паломы. Затем решила отправиться в пещеру к Дрэго и Кайонэ, но передумала. Грохот с горы не раздавался, огонь не полыхал, значит, беседа проходила мирно. Да и необходимость что-то выяснять отпала. Мэрисела и сама догадалась – девочка расстроилась, потому что не почувствовала в себе магию. И Мэрисела отправилась в спальню дожидаться мужа. Но ей не спалось. Тревога не отпускала. Она ворочалась с боку на бок, а потом, всё-таки, встала, решив проведать дочь.

Дверь в комнату Паломы оказалась не заперта, и в постели её не было. С нарастающим предчувствием беды Мэрисела оббегала все возможные места, где могла находиться Палома. А таких «секретных» местечек, в которые дочурка пряталась, когда была чем-то расстроена или сердилась на родителей, было не мало. В каждом возрасте свои. Совсем малышкой она залезала под кровать, которую чуть позже сменил шкаф с одеждой. Потом была беседка в саду. С пяти лет – конюшня и библиотека (последствия близкого общения с принцем Кайонэ). Шалаш на окраине парка. Площадка с перилами на ветках раскидистого дуба с собственноручно сколоченной лестницей. Подземный лабиринт со входом через заброшенный колодец. Самая высокая башня замка. Паломы нигде не было.

– Палома пропала! – ворвалась в мирную беседу короля Дрэго и принца Кайонэ в пещере Мэрисела.

На ноги были подняты все обитатели замка. Они облазили все подвалы. Прочесали парк, освещая округу факелами. Всматривались в предрассветную мглу с башен замка. Дрэго в облике Дракона сделал облёт всех близлежащих гор, с замиранием сердца боясь увидеть бездыханное тело дочери или окровавленную белую Голубку (и Мэрисела, и Кайонэ утверждали, что именно в неё была готова вот-вот перевоплотиться Палома). И каждый раз вздыхал с облегчением, что ничего подобного не находил. Это было хорошим знаком, но ни на шаг не приближало к разгадке – куда делась Палома?

Утром, после безрезультатно закончившихся поисков, все собрались на центральной площади. И тут обнаружилась ещё одна потеря – исчез принц Кайонэ. Может, он напал на след принцессы?

– Дрэго! Мне страшно! – кинулась в объятия мужа Мэрисела, – Я чувствую, что случилось что-то очень плохое! А вдруг… Вдруг её похитил Биаджино?

Люди понуро, опустив головы, как будто были в чём-то виноваты, стояли вокруг в отчаянии прижавшихся друг к другу двум истончившимся от горя фигуркам – Дрэго и Мэриселы, их короля и королевы, мужчины и женщины, отца и матери. И никто не обратил внимания на тихо плачущую в сторонке посудомойку Клоди¹¹. У неё тоже в эту ночь случилась потеря. Пропал её возлюбленный – Драйк¹². Как расстались они перед балом принцессы Паломы, уйдя каждый на своё рабочее место, Клоди – на кухню, Драйк – в конюшню, где работал уборщиком, так больше и не виделись. Его-то, небось, никто не будет искать ни днём, ни ночью. Кто обращает внимание на слуг?

¹¹ – в переводе – «немного хромая»

¹² – в переводе – «змея или дракон, селезень, монстр»

4

Палома проснулась в чужой комнате. Комната была абсолютно пустой, если не считать кровати, на которой она лежала. Окон не было. Свет пробивался через узкую полоску под дверью. Последнее, что помнила принцесса – это укус какого-то насекомого, жжение в ноге и… провал.

Палома попыталась встать, но оказалось, что её правая рука привязана к спинке кровати. Что это ещё за шутки?!? Кто посмел так поступить с ней?!? С принцессой?!? Палома и до этого была не в самом лучшем расположении духа, а тут и вовсе разозлилась. Начала яростно выдёргивать руку из петли толстой верёвки, и… рука вдруг истончилась, превратившись в крылышко, и выскользнула из оков. Палома хотела стряхнуть наваждение, а вместо этого взмахнула крыльями и взлетела под потолок. Размеры комнаты резко увеличились, а кровать уменьшилась.

Да она трансформировалась в птицу, – догадалась Палома. Осталось выяснить – в какую? Палома плавно опустилась на кровать и вытянула крылья. Они состояли из белоснежных перьев разной длины – ближе к телу более коротких, чем те, которыми крылья заканчивались. Палома заглянула под крылья – её тело сплошь было покрыто мягким кипельно-белым пухом. Она вспомнила, что птицы спят, спрятав голову под крыло, и попробовала – как это, выворачивать голову на 180 градусов, неужели удобно? Ей всегда, с тех пор, когда поняла, что когда-нибудь примет облик птицы, это было интересно. Под крылом было тепло и уютно. И Палома рассмеялась. Эта простая, естественная для человека эмоция, вдруг выбила её из облика птицы. Палома почувствовала, как её тело начало тяжелеть, а кости вытягиваться. «Нет-нет! – приказала себе Палома, – Ещё рано! Я не рассмотрела хвост. Надо же мне понять – кто я?» И тело её послушалось! Она вернулась в облик птицы и попыталась увидеть свой хвост. Голова легко повернулась, и Палома залюбовалась пушистыми перьями, гордо торчавшими вверх и образующими что-то типа раскрытого веера или короны. Палома провела взглядом от одного края этого великолепия до другого. Да я – белая павлинья Голубка! – поняла Палома. И только потом сообразила, что её голова голубя развернулась почти на 360 градусов¹³, но при этом никакой боли и даже дискомфорта, она не испытала. Палома опять рассмеялась от счастья и… вернулась в человека.

Вот только её похитителям совсем не обязательно знать, что она может упорхнуть от них в любой момент. А они это обязательно поймут, если увидят её без петли на руке. Протиснуть кисть в петлю категорически не получалось, и Палома уже по собственному желанию обратилась в Голубку, просунула несколько пёрышек крыла под верёвку, вернулась в человеческий облик (заодно и потренировалась трансформироваться туда-обратно) и стала спокойно ждать, когда король Биаджино пришлёт за ней своих слуг. А то, что это именно он был её похитителем, Палома не сомневалась. По рассказам мамы она так ярко представляла себе эту комнату, что сразу её узнала. Да и почерк был его. Кто ещё был так зациклен на браке с принцессой с магической кровью? С мамой не удалось, так он дождался дочери.

Вскоре в комнате прибавилось немного света, это открылось небольшое зарешётчатое окошко в двери. Кто-то заглянул внутрь комнаты, и послышался скрежет ключа в скважине замка. Первыми в комнату вошли факельщики, за ними стражники. Командовал ими высокий стройный офицер, державшийся в тени. Стражники попытались надеть на руки Паломы оковы, но она так властно на них посмотрела, что те замешкались. А, услышав сказанное высокомерным тоном – «Немедленно проводите меня к королю Биаджино!», оглянулись на командира. Тот едва заметно кивнул головой, и процессия отправилась в путь.

Палому провели по узкому извилистому коридору, который привёл её в огромную залу. Прямо перед ней на троне сидел король Биаджино. Палома не знала его в лицо, просто догадалась, и не спешила его рассмотреть. Лишь так, мельком, скользнула взглядом. Сначала внимательно осмотрела помещение. Отметила про себя окна и дверь на балкон (если будет необходимость, уж, она сможет сделать так, чтобы они открылись для неё!). Потом сосредоточилась на людях, стоявших сбоку от трона.

Пауза явно затянулась, но Палома не чувствовала от этого неудобство. Наоборот, она ощущала в себе силу и властность папы-Дракона, терпение и самоотверженность мамы-Фламинго и выдержку и мудрость принца Кайонэ-Саламандры. Эти люди, сплошь мужчины, стоявшие перед ней, их было много, но почему-то, они её не пугали. Когда она обвела их взглядом всех, и уже готова была переключить своё внимание на короля Биаджино, что-то удержало её. Какие-то искорки, мелькнувшие перед её взором. Палома сконцентрировалась и с удивлением обнаружила, что ей не кажется – от некоторых мужчин к Биаджино тянулись тоненькие, как паутинка, ниточки. Это они отблёскивали в лучах восходящего солнца. Палома пригляделась к одному, другому и обнаружила в себе ещё один дар, доставшийся ей от мамы – видеть суть людей. Среди них не было магов, но во всех них было по несколько капель магической крови, которые Биаджино распознал и, не побрезговав крохами, вытянул, забрал себе. Вот теперь стоило внимательно присмотреться и к королю.

Палома прямо взглянула в глаза Биаджино и увидела… Кобру. Переключила внимание на человека – перед ней сидел юноша, что было странно. Насколько знала Палома, Биаджино должен быть примерно одного возраста с папой и Кайонэ. Кайонэ в свои 37 выглядел значительно старше своих лет, это когда он со всей серьёзностью и ответственностью делился с ней своей мудростью. А вот когда улыбался (что случалось, откровенно говоря, не часто), сразу становился моложе. То, что папа в свои 35 выглядел молодо, было не удивительно. Во-первых, он был Драконом, а для них этот возраст – возраст ребёнка. А во-вторых, его любила мама-маг, которая подпитывала его своей энергией (добровольно и с радостью, в отличие от принудительного выкачивания магии из подданных королём Биаджино,). Кроме того, молодость папы выглядела гармонично, а Биаджино – нет. Как будто надули старые меха и перестарались.

– Вы закончили рассматривать моих подданных, принцесса Палома? – насмешливо произнёс король.

– Рада оказаться у Вас в гостях, король Биаджино! – церемонно ответила Палома и сделала книксен.

– Вы так расцениваете здесь своё появление? – удивился столь вежливому приветствию Биаджино, помня, как холодно и враждебно разговаривала с ним в подобных обстоятельствах мать Паломы – Мэрисела.

– А разве есть какие-то другие причины? – насмешливо приподняв брови поинтересовалась принцесса.

Биаджино не собирался играть в игры с девчонкой, которая годилась ему в дочери. Палома была нужна ему для определённых целей, достижение которых и так подзатянулось на целых пятнадцать лет, поэтому ответил он прямо:

– Вы здесь, чтобы вступить со мной в брак, принцесса Палома, нравится Вам это или нет!

– Что-то я не припомню, чтобы Вы делали мне предложение руки и сердца, король Биаджино! – высокомерно ответила Палома.

– Считайте, что сделал это только что!

– А если я Вам откажу?

– Тогда я Вам представлю аргумент, который быстренько изменит Ваш взгляд на наш брак, – ехидно ответил король и хлопнул в ладоши, – Введите его!

И в залу ввели связанного принца Кайонэ.

– Как Вам нравится такой гость на нашей свадьбе? – продолжил насмехаться король Биаджино, – Только вот не знаю, доживёт ли он до неё? Всё зависит от того, как долго Вы будете ей сопротивляться.

Когда Палома увидела пленённого любимого, то от возмущения чуть не перекинулась в Голубя, но вовремя себя остановила – враг должен знать о ней только то, что она сама пожелает ему показать.

– Мне будет искренне жаль, если не доживёт, – ответила, пожав плечами Палома, – но я не понимаю, как жизнь императора Мэдока может повлиять на моё решение!

– Принцесса, Вы ошибаетесь! Присмотритесь повнимательнее! Ведь это – принц Кайонэ! Ваш наставник, друг, Ваша любовь!

– При всём уважении, король Биаджино, но это Вы ошибаетесь! – невозмутимо ответила принцесса, – Как в оценке роли принца Кайонэ в моей жизни, так и в том, что это он, а не его отец. Простите, император Мэдока, я не поприветствовала Вас надлежащим образом, – продолжила Палома, обращаясь к Кайонэ и делая книксен, – Рада приветствовать Вас и сожалею о ненадлежащем приёме, который оказан Вам со стороны короля Биаджино! Что же касается принца Кайонэ, – вернулась к Биаджино Палома, – то он, действительно, являлся моим наставником до недавнего времени. Дружба возможна только между равными по возрасту людьми, так что моим другом он никогда не был. А что касается «любви», то здесь мне даже нечего комментировать. Тот, кто донёс Вам этот слух, вольно или невольно ввёл Вас в заблуждение…

Король при этих словах бросил короткий гневный взгляд в сторону, но Палома успела за ним проследить. Молодой человек, стоящий в заднем ряду, смешался и потупил голову. Паломе его лицо показалось знакомым. Она отметила про себя обязательно разобраться – кто он? где она его видела? Чтобы понять, насколько опасна информация, которой он может обладать, для Кайонэ и неё.

… – Что касается того, принц Кайонэ это или император Мэдока, то здесь меня невозможно обмануть, хотя свой дар я получила только сегодня ночью. И, не смотря на восточные практики, которыми в совершенстве владеют и император, и принц Сакурато, – продолжила Палома, – им меня не обмануть. Вот Вы, король Биаджино, например, очаровательная боевая Кобра. Император Мэдока – Хамелеон, именно поэтому ему легко принять обличье сына, – сказала принцесса, поклонившись в сторону Кайонэ, – Больше магов здесь на первый взгляд я не вижу, но попробую подойти поближе. Возможно они не такие сильные, как Вы, или ослабели по какой-то причине, – намекнула Палома на воровство магии со стороны Биаджино (больше намекнула для тех, кого ограбили, чем для короля).

И Палома подошла ближе к придворным, заглядывая каждому в глаза и сердце. Манёвр принцессы позволил ей вспомнить человека, благодаря чьему предательству она оказалась в лапах Биаджино. Он работал в конюшне их замка. Принцесса даже вспомнила его имя – Драйк. И убедиться в том, что магов, действительно, больше не было. И это было прекрасно! Пора было уже покончить с происками Биаджино (здесь Палома была на стороне отца – выжечь всё огнем, да и дело с концом!). Король Биаджино был сильным магом, но он был одинок, а противостояли ему уже трое – она, Палома-Голубка, принц Кайонэ-Саламандра и офицер, возглавлявший стражников, приведших её в залу. Когда Палома подошла к нему, он, прямо глядя ей в глаза, на мгновение раскрылся, и она увидела Змееносца¹⁴.

Надо будет вспомнить, как расположено его созвездие по отношению к Водяному Змею, Ящерице и Голубю. Если они втроём образуют правильный треугольник вокруг созвездия, под которым родился король Биаджино, то и их сил хватит с ним справиться. Но будет ещё лучше, если здесь соберутся и остальные – папа-Дракон, мама-Дева, император Мэдока-Хамелеон. Даже дедушка с бабушкой – вице-король Хонор и вице-королева Джозефа, с их каплями драконьей крови, не помешали бы. Но тогда надо будет звать и дедушку Фроуда. Не будем подвергать стариков опасности! Сами справимся, лишь бы Биаджино повёлся на провокацию, которую задумала Палома.

– Нет! Магов здесь больше нет! – констатировала Палома, не раскрыв Змееносца, – Так, были кое у кого капли магической крови, но и те исчезли. Вот у этого, например, и у этого, – сказала она, указывая на тех, от кого тянулась бликующая паутинка к королю.

Биаджино поспешил прервать принцессу. Палома оказалась права, безошибочно указав на тех, чью магию из крови он забрал себе, но разоблачение было не в его интересах.

– Вы мне нравитесь, король Биаджино! Вы – решительный, смелый, дерзкий. Вы предпочитаете действовать, а не рассуждать, в отличие от тех, кто умеют только красиво говорить, но ничего не делают. Вы без раздумий забираете себе то, что считаете своим по праву. Правда, мне с некоторых пор не нравятся мужчины в возрасте. Но Вы, король Биаджино, очень молодо выглядите для своих лет. Я, пожалуй, подумаю над Вашим предложением. Наш с Вами союз может положить начало созданию огромной империи. Я – единственная наследница объединённых королевств Серпентии и Фрейэрии, Вы – король Лабарии. Вместе мы завоюем полмира! Только Вы должны понимать, что наш брак – это союз на добровольных началах, а ещё лучше – основанный на любви. Только при таком условии магия перетекает от одного человека к другому не иссякая, а лишь увеличивая силы друг друга. Так что Вам надо приложить некоторые усилия, король Биаджино, чтобы мой интерес к Вам перерос в любовь.

– Что я должен сделать для этого, Палома? Говори! Я всё сделаю! Даже больше того, что будет в моих силах! – пылко воскликнул Биаджино, совершенно упустив из виду, что принцесса видит насквозь его алчную натуру.

«Попался! Попался!», – внутренне захлопала в ладоши Палома, чувствуя себя потомком бога Локи¹⁵, а вслух сказала:

– Для начала уберите от меня своих стражников. В качестве провожатого мне будет достаточно одного офицера. Выделите мне покои, достойные невесты короля. А сейчас я так голодна, что готова съесть целого Сехримнира одна! Не пора ли, мой будущий муж, призвать на помощь твоего местного Андхримнира¹⁶?

– Ты права, моя будущая королева! Надо отметить наш счастливый союз предсвадебным пиром!

¹³ – у птиц голова свободно поворачивается на шее до 180 и даже 270 градусов, но повернуть голову на 360 градусов не может ни одна. Способность так поворачивать голову зависит от количества шейных позвонков, количество которых у всех птиц колеблется от 9 до 25. У голубя – 14 шейных позвонков. Это позволяет ему поворачивать голову почти на 300 градусов.

¹⁴ – Змееносец символизирует сына бога Аполлона – Асклепия. Он был врачевателем, и его миссия заключалась в исцелении людей. Используя силы природы – растений, животных, в том числе змей, он мог возвращать своих пациентов к жизни. Обычно врачеватель придерживал голову рептилии левой рукой, выдавливая яд, который потом использовал для изготовления снадобий, в то время как хвост был в правой ладони. Именно так, вместе, изображают два созвездия – Змею, разделённую на две части созвездием Змееносца. Однажды Асклепий был вынужден пойти на убийство змеи. Когда животное умерло, он увидел, как другая змея смогла её оживить с помощью естественных сил природы. В соответствии с легендой целитель стал применять ту же практику. Он явился прообразом древнегреческого бога медицины и врачевания Эскулапа.

¹⁵ – бог огня, хитрости и коварства.

¹⁶ – Андхримнир – главный пищевар богов. Ежедневно готовит гору мяса для их воинства, каждое утро закалывая гигантского вепря Сехримнира, который жертвует собой, чтобы прокормить войско, а на следующее утро возрождается снова.

5

За богато уставленным яствами столом Биаджино усердно ухаживал за Паломой. Подливал вина, подкладывал самые вкусные кусочки еды. В конце пиршества спросил:

– Не пора ли нам назначить дату свадьбы?

Одно то, что спросил, а не назначил сам на завтра, уже о многом говорило. Палома успела продумать этот момент и ответила как нечто само собой разумеющееся:

– Как только съедутся гости. Не думаешь же ты, что я пойду под венец без своих родителей? Кроме того, ты меня ещё не познакомил со своим отцом – вице-королём Пизагорасом. Ведь он ещё жив, насколько я знаю? Ну, и, раз здесь присутствует император Мэдока, не кажется ли тебе уместным пригласить и принца Кайонэ? Заодно убедишься, что слухи о моей любви к нему не имеют никаких оснований. Возможно, он их сам распускает. Тогда не лишним будет утереть ему нос нашей свадьбой! Как ты считаешь?

Биаджино остался в восторге от предложений невесты. Они были настолько же разумны, насколько и коварны. Принц Кайонэ его не волновал – любит ли он Палому, или она его, а вот утереть нос чванливому Дракону, посмеяться над оттолкнувшей его Мэриселой – эта идея Биаджино очень понравилась. И он тут же отправил приглашения на их с принцессой Паломой свадьбу в Серпентию и Сакурато.

То, что в его руках оказался император Мэдока, а не принц Кайонэ, вообще было подарком бога Видара – появилась возможность рассчитаться с ним за неудачу с принцессой Мэриселой.

А от открывающихся перспектив – увеличить свою магическую силу за счёт новоявленных родственников, у Биаджино кружилась голова. Бог мой, Локи! Да на такой подарок небес он и не рассчитывал, когда планировал выкрасть принцессу Палому после обретения ею магических способностей!

6

В новые покои Палому провожал тот же офицер, что вёл её из темницы в залу.

– Как Вас зовут, офицер? – спросила его принцесса в коридоре.

– Нобуо¹⁷, к Вашим услугам, госпожа!

– Надеюсь, Вы соответствуете своему имени, Нобуо!

– Я верен королю Пизагорасу!

Ответ был для Паломы неожиданным. Она рассчитывала услышать о верности династии Кенджи, так как предположила, что офицер является тем шпионом, которого собирался отправить в стан врага император Мэдока. А тут такой поворот! Может, среди окружения Биаджино зреет заговор против его правления и не так всё чисто с его восхождением на трон? Это тоже можно использовать в своих целях. Но надо быть осторожной.

– Как он себя чувствует? Он серьёзно болен?

– На данный момент его жизни ничего не угрожает, но он очень слаб. Тем не менее, Биаджино уже распорядился подготовить его к знакомству с Вами.

Палома отметила про себя, что Нобуо не назвал Биаджино королём, видимо, её предположение о заговоре верно.

– Что значит «подготовить»? У вице-короля проблемы с разумом?

– Нет. «Подготовить» – это значит перевести короля из подвального помещения в королевские покои.

Палома была шокирована. Сын поместил больного отца в подвал???

– Нобуо, Вы сильно рискуете, сообщая мне, невесте Вашего короля, которого таковым не считаете, подобные сведения!

– Не больше, чем Вы, принцесса Палома, скрыв от Биаджино мои магические способности, и называя принца Кайонэ императором Мэдока.

– Даже Биаджино мне поверил, хотя и видел императора своими глазами!

– Это было ещё до Вашего рождения, а я виделся с императором три года назад, когда он тайно посещал короля Пизагораса. Когда Вы назвали принца именем его отца, я понял, что Вы что-то задумали, и тогда решил открыться Вам. А когда Вы меня не выдали, убедился, что поступил правильно.

– Так Вы поможете мне, Нобуо?

– Да, принцесса Палома, – просто ответил Нобуо, – Биаджино надо остановить. Но при одном условии. Если Вы пообещаете, что его жизни ничего не будет угрожать. Отец не простит мне, если Биаджино погибнет.

– «Отец»?!? Вы с Биаджино братья?!?

– Да! Но только по отцу. Принц Пизагорас любил мою матьещё до того, как сочетался с матерью Биаджино официальным браком.

– Так Вы – незаконнорожденный старший брат Биаджино? Вы знаете, что имеете с ним равные права на престол?

– Я не собираюсь воспользоваться этим правом. Всё, что я хочу, это обеспечить отцу достойную старость и вернуться к своей прошлой жизни. Меня не готовили к тяжкому бремени быть королём. О том, кто мой отец, я узнал четыре года назад, когда он передал корону Биаджино. В королевстве объявили о «недееспособности короля Пизагораса в связи с долгой и продолжительной болезнью» и только тогда мама рассказала мне о моём происхождении, и настояла, чтобы я отправился в замок и попытался вылечить его. Я лекарь, но моё искусство в замке оказалось не нужным. А вот стражник в тюрьму замка требовался. И я нанялся на службу в надежде выполнить данное матери обещание, постепенно приблизившись к отцу. К моему изумлению, тюрьма оказалось тем местом, где я нашёл его сразу. Он был в ужасном состоянии. Биаджино забрал себе все его магические силы. Началось это давно, с малых доз и на добровольных началах. Но, чем дальше, тем Биаджино требовал всё больше и больше. Когда отец осознал опасность, было уже поздно, сопротивляться не удалось. До встречи с отцом я не подозревал в себе наличие магических способностей, считал, что мои успехи во врачевании связаны исключительно с моими знаниями и умениями. Король Пизагорас разглядел магию, которой я непроизвольно пытался его наполнить, и остановил меня. Сказал, что делать это бесполезно и даже опасно. Биаджино почует магию, придёт и всё равно всё отберёт, да ещё заодно и во мне найдёт новый источник пополнения. Он научил меня строить защиту, под которой я постоянно нахожусь, когда покидаю стены подвала. Отец не знает, что у него есть ещё один сын. Я собираюсь ему открыться, только когда мы удалимся из замка и будем в безопасности.

– Что ж, Ваше желание вскоре сбудется. Когда гости соберутся на свадьбу, мы встанем в круг и лишим Биаджино его магии. За его жизнь можете не беспокоиться. Император Мэдока тоже категорически против его смерти, считая братом. Иначе мой отец, Дракон, давно бы уже покончил и с Биаджино и с королевством Лабария.

– Очень опасно лишать мага магии. Здесь важно знать меру. Обещайте мне остановиться, когда я увижу, что ритуал уже угрожает жизни Биаджино.

– Обещаю! – торжественно произнесла Палома, – Но тогда Вам придётся встать с нами в круг.

«Ещё один маг нам в хороводе не помешает», – подумала она про себя. А Нобуо неохотно кивнул головой в знак согласия.

– А Ваша мать, Нобуо, тоже обладает магическими способностями? – спросила Палома, надеясь заполучить в союзники ещё одного мага.

– Нет, моя матушка самая обыкновенная женщина.

– Значит, они с принцем Пизагорасом искренне любили друг друга, иначе Вам бы не передался его дар, – высказалась Палома и спросила о своей любви, – Вы можете найти возможность отвести меня к принцу?

– Да! – без колебаний ответил Нобуо и добавил с горечью, – За четыре года я дослужился до командира стражников.

Видимо, – поняла Палома, – слишком на многое ему пришлось насмотреться, служа в тюрьме такого короля, как Биаджино. Это и для обычного человека тяжело, а для врачевателя – особенно.

– Спасибо! – с особой теплотой поблагодарила она отважного человека, – Жду Вашего сигнала.

– Всегда к Вашим услугам, госпожа! – повторил Нобуо.

¹⁷ – в переводе – «преданный человек»

7

Чтобы достичь Нирваны¹⁸, Кайонэ медленно и последовательно двигался к Мандзи – символу совершенства в дзен-буддизме¹⁹. По пути к Му – великому Ничто, из которого берётся великое Всё, надо было стать Муги – перестать быть собой, стать кем-то, кто не я. А для этого, в первую очередь, надо добиться Мусин – незамутнённости сознания, отрешенности, отказа от сердца, которое удерживает душу на земле от воспарения, заставляя вновь и вновь перерождаться на земле.

Кайонэ был уверен, что он находится на втором этапе – Муги, но оказалось, что и первого – Мусин, ещё не прошёл. И только в тюрьме Лабарии осознал, что такое отказ от сердца. Сердца, в котором царила любовь к Паломе. А душа Кайонэ стремилась к ней. Его тело пламенно желало её тела. А дух был готов оторваться от тела, души и сердца ради неё. И пусть впереди Кайонэ ждали только страдания (что, как не страдания, может принести любовь?) и очередное перерождение на земле в человека вместо воссоединения с великим Му, он готов был пройти этот тернистый путь.

И уже сделал первый шаг по нему, позволив себя похитить, поскольку это был самый короткий и быстрый путь к тому месту, где находилась любимая. (Кайонэ, в отличие от родителей Паломы, ни на миг не надеялся, что её исчезновение связано с обретением или переживаниями об отсутствии её магических способностей). Здесь он сразу оказался в камере, которую, впрочем, мог беспрепятственно покинуть, обернувшись Саламандрой, но чем это могло помочь в освобождении Паломы из рук похитителей?

День принёс ясность – в чьих руках они находятся. И намерения похитителя – короля Биаджино. А вот что задумала Палома (то, что что-то задумала, стало ясно, когда она представила его не принцем Кайонэ, а его отцом – императором Мэдока), пока ясно не было. Кайонэ страстно надеялся, что её готовность выйти замуж за Биаджино – это тоже часть некоего плана, а не осознанное решение, продиктованное обидой на него, Кайонэ, хотя фраза «в отличие от тех, кто только умеют красиво говорить, но ничего не делают» именно к нему и относилась. Ревность больно уколола сердце Кайонэ от этих слов любимой. Вот и первый из кирпичиков страдания, которые приносит любовь – ревность…

Мысли Кайонэ были прерваны скрежетом ключа в замочной скважине, и принц мгновенно сосредоточился, применив технику Ки-ай²⁰. В первую ночь в замке его «почтил» своим приходом король Биаджино с явным намерением заполучить себе магию Кайонэ. И этой ночью, видимо, решил попытаться получить то, что не удалось прошлой. Кайонэ не был намерен подпитывать зло своим Ки²¹, а потому закрыл глаза, выровнял дыхание и наглухо закрылся.

– Не пытайтесь делать вид, принц Кайонэ, что Вы спите! – произнёс кто-то голосом Паломы.

Кайонэ применил технику видения в темноте не открывая глаз – анкокутоси-дзюцу, убедился, что в темнице действительно находится она, Палома, любимая, а не фантом, привидение, иллюзия, и встал с кровати.

– Не ожидал Вас здесь увидеть, принцесса Палома! – сказал Кайонэ с поклоном.

– А кого ожидали? – насмешливо спросила принцесса, – Впрочем, мне это совершенно не интересно! У меня к Вам неотложное дело. Остро стоит вопрос о судьбе нашего мира, и только это обстоятельство заставляет меня нарушить данное мной обещание никогда больше не разговаривать с Вами, принц Кайонэ.

– Я высоко ценю… – начал говорить Кайонэ, но Палома его прервала:

– Ах, оставьте, пожалуйста, свою велеречивость! Я прекрасно знаю, как красиво Вы умеете говорить. Пришла пора действовать. Через несколько дней моя свадьба с королём Биаджино…

(Кайонэ при этих словах скрутила боль – вот и второй кирпичик страданий, не заставил себя долго ждать)

… Приедут мои родители и Ваш отец под видом Вас. Это то, что я смогла добиться от Биаджино. Настаивать на приглашении остальных магов, находящихся в нашем союзе, я посчитала опасным. Насколько я помню из разговоров, вашим созвездиям Девы, Дракона, Ящерицы и Хамелеона не хватало ещё двух, чтобы замкнуть круг вокруг Водяного Змея. Но теперь есть я – Голубь. И ещё я заручилась поддержкой Змееносца. Необходимо остановить Биаджино ещё до окончания свадебного обряда. И танец-баллада, предшествующая вручению невесты в руки жениха её отцом, по-моему, самый удобный момент для осуществления нашего плана. Вы выстроитесь в хоровод вокруг нашей с ним пары, и, когда перестроитесь в порядке расположения Созвездий, я отойду от него, и встану в круг напротив Вас. Наши созвездия Ящерицы и Голубя расположены так, что перечеркнут созвездие Водяного Змея. Таким образом, мы резко ослабим его магическую силу, как предлагал Ваш отец.

– Принцесса Палома, – с поклоном ответил принц Кайонэ, – Вам было, насколько я понимаю, не больше десяти лет, когда Вы могли услышать слова моего отца, а потому позвольте мне воспроизвести их дословно: «Будет ещё лучше, если брачные союзы разрежут пространство над созвездием Змея, накроя его как сеткой, чтобы ослабить его магическую силу…» Таким образом, нам будет достаточно круга из нескольких созвездий…

– Биаджино очень силён, – перебила принца Палома, – Он отобрал полностью магию у своего отца – короля Пизагораса, тем самым подведя его на край жизни. Воспользовался даже каплями магической крови своих подданных. Я уверена, что тоже самое он попытается сделать и с мамой, и с папой, и с императором Мэдока, и с Вами. А потом и со мной. Так что одного хоровода, я уверена, будет недостаточно, чтобы с ним справиться!

– Но будет недостаточно и встать нам с Вами друг напротив друга, – возразил Кайонэ, – Нужна пара уже вступившая в брачный союз.

– Вы же понимаете, что та часть свадьбы, на которой присутствуют гости, для магов не является основной. Главное – совершить магический свадебный обряд по древним канонам. Полностью нам с Вами это не удастся – символы на запястьях и укус на губе слишком заметны. Но я рассчитываю, что и окропление Вашего жезла моей девственной кровью, будет достаточно. Собственно говоря, за этим я и пришла, – закончила Палома.

Кайонэ молчал, потрясённый услышанным. Таинства любви, столь хладнокровно-цинично описанные четырнадцатилетней девочкой, доставили ему новые страдания. Молчание Кайонэ Палома интерпретировала по-своему, а потому поспешила продолжить:

– Не переживайте Вы так! Это в Ваше время к лишению девственности без брака относились серьёзно, а в наше это также обычно, как поцелуй. Кроме того, обряд мы совершим не полностью, так что и под венец со мной Вас тащить никто не будет. Итак, приступим? Или Вы это сделаете здесь и сейчас, или это сделает через несколько дней Биаджино. Выбирайте!

– Ваш отец меня убьёт потом! – тихо произнёс принц.

– Если до этого не убьёт король Биаджино! – возразила Палома, – Значит, мне в любом случае, быть вдовой, – съехидничала она и начала раздеваться, поняв, что принц Кайонэ согласился с её планом.

Будь проклята его анкокутоси-дзюцу, позволившая любоваться белоснежным телом любимой даже с закрытыми глазами! Будь проклят его жезл, заживший своей, отдельной жизнью, от его разума! Будь проклят его разум, не подчинившийся его воле! Будь проклята его воля, сломленная горящим от любви сердцем! Будь проклято его сердце, испепелившее его душу! Будь проклята его душа, ввергнувшая его в бесконечный круг перерождений!

Да будет благословенна душа любимой, соединившаяся с его душой! Да будет благословенно сердце любимой, стучащее в такт с его сердцем! Да будет благословенен дух любимой, превозмогающий обстоятельства! Да будет благословенно тело любимой, погрузившее его в Нирвану, минуя Му, Муги и Мусин.

До момента, когда в замочной скважине опять начал поворачиваться ключ, принц Кайонэ обучал Палому строить защиту, чтобы стать непроницаемой для чужих взглядов.

¹⁸ – обитель блаженства в учении буддизма

¹⁹ – учение о просветлении путём мистического созерцания. Согласно учению дзен-буддизма, жизнь означает страдание, потому что люди несовершенны. В течение всей жизни каждому человеку приходится пережить множество страданий – как физических, так и психологических – в форме старения, болезней, разлуки с любимыми, лишений, неприятных ситуаций и людей, горя и боли. Все эти несчастья преследуют человека просто потому, что он подвержен желаниям. Если удается заполучить предмет вожделения, можно испытать радость или удовлетворение, однако эти эмоции очень скоротечны и быстро исчезают. Если же удовольствие длится чересчур долго, оно становится однообразным и рано или поздно надоедает. Корнем страданий является привязанность к желаниям – обладать (тяга, жажда) и не обладать (неприятие, отвращение). Так как невозможно удовлетворить их все, люди становятся раздраженными и злыми, тем самым лишь подтверждая свою подверженность страданиям. Окончания страданий можно достичь, если регулярно практиковать отсутствие привязанности к желаниям. Путь к окончанию страданий – следование по пути постепенного самосовершенствования – это и есть путь дзен-буддизма.

²⁰ – «крик духа», фокусировка ума, духа и техники в одно

²¹ – внутренняя энергия, дух, ум, сердце, душа

8

Следующие несколько дней были наполнены тревожными ожиданиями.

Кайонэ беспокоился о Паломе и очень её ждал. Но она не пришла ни следующей ночью, ни потом. И Кайонэ, обернувшись Саламандрой, отправился её искать. В подвале Паломы, к счастью, не оказалось. Кайонэ-Саламандра передвигался мелкими перебежками вдоль стен, пока не достиг её спальни. Его привела туда любовь и животный инстинкт.

Палома спала, тревожно ворочаясь во сне. Одна. Кайонэ не посмел её будить, даже не дотронулся. Полюбовался любимой в облике человека, обернулся Саламандрой и отправился в обратный путь.

Больше попыток увидеть Палому не делал. Даже если бы и попытался, то ничего не получилось. Утром, после ночи побега, Кайонэ проснулся в кромешной тьме. Полоска света из щели под дверью исчезла. Кто-то тщательно её закрыл. Значит, его блуждание по замку не осталось незамеченным, но осталось без последствий.

Побег пленника обнаружил Нобуо. Кайонэ был вынужден помечать обратный путь магией. К Паломе его вела любовь, а вот обратно в темницу – ничего. Нобуо тщательно собрал капельки магии, пока их не обнаружил Биаджино, и забил щель под дверью пленника. В связи с прибытием гостей на предстоящую свадьбу короля и принцессы, у командира стражников и так прибавилось работы, чтобы ещё отвлекаться на влюблённого, а потому не слишком осторожного, принца Кайонэ.

Тревожно было на душе Нобуо. Правильно ли он поступил, согласившись встать в круг Созвездий? В словах Паломы Нобуо не сомневался, они уже не раз подробно обсудили, как всё будет происходить. Но вот послушается ли его сигнала на окончание экзекуции Дракон? По ощущениям Нобуо в этом не была уверена даже его дочь.

Ещё больше Нобуо встревожился, когда долгожданные гости прибыли в замок. Король Биаджино распорядился разместить короля Дрэго, королеву Мэриселу и принца Кайонэ (императора Мэдока) отдельно друг от друга в тюремных камерах подвала.

Сколь ни храбрился Биаджино перед своими соратниками, (они же – собутыльники), но он явно опасался высокопоставленных гостей. А потому каждый из них был закован цепями и опутан верёвками. Особенно досталось королю Дрэго. Мало того, что на его ноги и руки были надеты тесные металлические браслеты, прикованные короткими цепями к стенам, но и саму камеру, в которую его поместили, уместнее было бы назвать каморкой. В такой Дракон вряд ли бы поместился, на что Биаджино и рассчитывал.

Увидеться с родителями Биаджино Паломе не разрешил. А Нобуо не решился описать принцессе весь ужас их положения. И Палома начала сама торопить со свадьбой. Как ни странно, но оттягивал сей судьбоносный день теперь сам Биаджино. Палома встревожилась, что он что-то подозревает.

А на самом деле Змей никак не мог насытиться магией. Он уже и сам не понимал, отчего он больше пьян – от выпитого вина или украденной тайком у своих же соратников – прибывающих на свадьбу магов, магии. Или от мыслей о предстоящем пиршестве после свадьбы, когда он один за одним выпьет Кайонэ, Мэдоку, Мэриселу и Дрэго. А там наступит черёд и «обожаемой» жёнушки. Как он это собирался осуществить, Биаджино пока не знал. Императора Мэдока он ни разу не смог застать врасплох, хотя тот уже и сидел в его подвале больше недели. Сидел в глухой защите, как в рыцарских латах. Но ничего! Теперь в руках Биаджино находятся и отец, и сын. Каждый из них будет жертвовать собой ради другого. Так, постепенно, он их и выпьет. А потом с той же тактикой займётся семейством из Серпентии!

Рад был отодвигаемой дате свадьбы и Нобуо. Он стал связующим звеном между Паломой и пленниками. Пришлось каждому из них открыться. Принц Кайонэ был готов к появлению союзника среди окружения Биаджино, о Змееносце ему сказала Палома.

Как воспринял эту информацию император Мэдока на самом деле, Нобуо осталось не ведомо, поскольку он был непроницаем. Но внешне император внимательно выслушал заговорщика и с достоинством поклонился в знак согласия.

Королева Мэрисела забросала Нобуо вопросами, причём, вперемежку – о состоянии Паломы, о его собственной жизни, о здоровье короля Пизагораса, о настроении короля Дрэго, о гостях, прибывающих на свадьбу, о свадебной церемонии, о матушке Нобуо, о магической силе Биаджино… Нобуо чувствовал себя выпотрошенным, когда вышел из камеры королевы.

Король Дрэго, наоборот, не задал ни одного вопроса, даже о дочери и жене. Чем дольше Нобуо общался с ним, тем больше ощущал силу и мощь эмоций, кипевших в душе этого сурового человека-мага. И понимал, что никакие оковы и стены не спасут Биаджино и Лабарию от гнева Дракона. А потому настойчиво добивался его клятвы, что он будет строго следовать плану, разработанному им, Нобуо, и Паломой. И только когда Нобуо в отчаянии вскричал, что его молчание может стоить жизни и его дочери, и жене, Дрэго разжал стиснутые губы и произнёс: «Да!»

Нобуо даже представить себе не мог, каково было Дрэго ощущать свою беспомощность. Когда они с Мэриселой получили подтверждение, в виде приглашения на свадьбу, своих самых худших опасений, Дрэго не смог справиться с собой, своим гневом. Он превратился в Дракона, крушил горы и жёг леса. Собственного королевства, между прочим. Чуть не убил любимую жену и императора Мэдока, подловивших его, когда он был в пещере.

И сейчас, когда он находился в камере, его не тревожили ни её теснота, ни оковы на руках и ногах. Не они удерживали Дрэго от решительных действий, а то, что совершить эти самые действия он не мог, потому что в заложниках этого слизняка, этой пресмыкающейся рептилии, Биаджино, находилась его единственная дочь, его любимая жена и друзья, по собственной воле вынужденные согласиться на условия, изложенные в приглашении на свадьбу. Свадьбу, которую допустить было никак нельзя. И не допустить было не возможно.

Мэриселу тревожило совершенно другое. Нобуо она поверила сразу же. И не столько его словам, сколько тому, что видела в его душе, где ответы не расходились с её видением их сути. Кто её волновал, так это Дрэго. Будет ли у неё момент, чтобы шепнуть ему парочку слов? Хватит ли этих слов, чтобы удержать его от необдуманных поступков?

Это же тревожило и императора Мэдока. В пещере, чтобы успокоить Дрэго, ему потребовалось несколько часов. Во время свадьбы будет несколько мгновений. И то – возможно.

Всеми фибрами своей души ждал свадьбы Кайонэ. Жаждать свадьбы любимой не с собой, а с ненавистным соперником – в этом был некий юмор положения. Дрэго обязательно сказал бы что-нибудь шутливое по этому поводу. Вот только что он скажет и что сделает, когда узнает, что свадьба у дочери уже была? С ним, Кайонэ? Признает ли его зятем?

Одно Кайонэ знал точно – если даже ему откажут в браке и король Дрэго, и сама Палома, ни на какую Фудзияму он не отправится. Будет кружить (если это слово применимо к Саламандре) вокруг их замка, пока Палома не согласится, а Дрэго не будет вынужден смириться. И тогда он обязательно назовёт его «папой». Нет, лучше – «папочкой»!

9

Наконец-то, день свадьбы настал. Палому нарядили в белое платье и усадили в комнате с зарешётчатым окном, откуда ей прекрасно была видна огромная зала, в которой король Биаджино принимал гостей, сидя на троне. Палома расстроилась и недоумевала. Недоумевала, потому что согласно свадебным традициям, она должна была сейчас находиться вместе с родителями, на что очень рассчитывала. Но этого не произошло, и она расстроилась.

Вскоре задумка Биаджино стала понятна. Ему не чужда была гордыня и он, также как и Дрэго, любил демонстрировать силу. Среди гостей Палома разглядела одного… двух… трёх магов… А они всё пребывали и пребывали. Паломе стало страшно. Что они, кучка светлых магов, смогут сделать с армией, которую собрал под свои знамёна Биаджино? Чем закончится сегодняшний день для её родных, друзей и любимого? И кто, как не она, виновата в том, что их смог заманить в ловушку коварный враг?

Биаджино как будто почувствовал метания души Паломы, и посмотрел вверх на её окно со змеиной, торжествующей ухмылкой. Этот взгляд разозлил Палому и позволил принцессе собраться с духом. Она примет бой, – решила девушка, – и будет сражаться до конца, даже если он не позволит остальным выйти в залу, чтобы принять участие в свадебной церемонии, и она останется с ним один на один!

Горькие мысли Паломы прервал Нобуо, пришедший сопроводить её вниз. Палома разглядела на душе союзника тревогу, но успела только с немым вопросом заглянуть ему в глаза. Нобуо успокаивающе прикрыл веки, но уверенности в этом знаке Палома не почувствовала.

Дальше события разворачивались с калейдоскопической скоростью. Только Палома расслышала гул голосов после объявления герольдом императора Мэдока и принца Кайонэ из империи Сакурато, как её подвели к папе и маме. Не успела она обрадоваться и переглянуться с ними, как герольд торжественно произнёс:

– Невеста короля Биаджино – принцесса Палома, королева Мэрисела, король Дрэго из королевства Серпентия!

Гул голосов стал громче, и они втроём вошли в залу. Палома ощущала себя как в каком-то сне. Ужасным он был или счастливым, пока было не ясно. Она двигалась, что-то говорила, но – что, забывала в то же мгновение. Всё её существо сосредоточилось на ожидании танца-баллады. Но, когда раздалась музыка, она вздрогнула, настолько это оказалось для неё неожиданным.

²²Дрэго-король с тинга пришёл,

Дочку Палому в курс дела он ввёл.

«Здравствуй, отец мой дорогой,

Какие вести везешь домой?»

«Везу хорошие вести я,

Тебя просватали, дочь моя»…

Хей – хо!

«Если и вправду просватана я,

Хочу любимого в мужья».

«Кто твой любимый, не знаю я,

Достался тебе Биаджино в мужья».

Хей – хо!

Танец-баллада, предшествующая вручению жениху руки невесты, была старинным свадебным обрядом, слова в которой менялись на каждой свадьбе. Основная канва оставалась, но вот первые строчки всегда переделывались под имена невесты, её отца и жениха…

«Насколько он ловок и смел, отец?

Отважится ль деву вести под венец?

Со мною об руку танцевать,

Всю ночь веселиться и не уставать?»

Хей – хо!

Дрэго в гневе ударил о стол,

Разлился мед и залил пол.

«О чём ты думаешь, дочь моя?

Разве такого берут в мужья?

Должен мужчина в седле уставать,

Жене его верно положено ждать»

Хей – хо!

Прозвучало всего несколько строк танца-баллады, а Палома уже оказалась в центре круга. Даже нескольких кругов. В середине были они с Биаджино. Он крепко держал Палому за руки и плотоядно смотрел прямо в глаза. Его образ кобры, уже ясно различимый Паломой, ещё не встал в боевую стойку, но уже выпустил длинный раздвоенный язык, трепещущий в предвкушении скорой добычи. Первым кругом выстроились папа с мамой и император Мэдока с принцем Кайонэ. Для магического хоровода не хватало только Нобуо и её. Вторым кольцом окружили пару принцы, герцоги и графы. Они не посмели вклиниться в круг тех, кто был старше их по статусу. Среди них были и маги. Третьим, самым многочисленным кругом, были остальные гости и придворные.

В сердце Паломы на мгновение опять пробрался страх. Но она подавила его, сосредоточившись на проблеме, как вырваться из рук вцепившегося в неё Биаджино и занять своё место в хороводе. Их с Нобуо Созвездия находились рядом на звёздной карте, и без них в хороводе зияла большая дыра…

«Насколько красив Биаджино и дюж,

Мой наречённый будущий муж?»

Тяжко вздохнулося королю:

«Когда же я дочь свою вразумлю?!»

«Ты лучше подумай о том, дружок,

Какой от тебя ему выйдет толк!

Любишь ли ты кружева плести?

Или больше с подругами день провести?

Умеешь готовить, печь да варить,

Или только с подругами поговорить?».

Хей – хо!

Танец-баллада подходила к концу, и Палома поняла, что, если сейчас же не вырвется, не встанет в хоровод, то справиться с Биаджино уже не получится. И ещё к своему ужасу поняла Палома – танец-баллада – это тоже часть древнего магического свадебного обряда. И, если состоится и всё остальное, вряд ли то, что они совершили с принцем Кайонэ, перевесит. Она реально и навсегда станет женой Биаджино. А потом превратится в такую же сморщенную, беспомощную мумию, каким стал его отец – король Пизагорас, отдавший сыну всю магию до последней капли крови. И Палома, вспомнив, каким образом ей удалось освободиться от пут в первый день пребывания в замке, обратилась в Голубку. Её крылышки выскользнули из рук Биаджино, она вспорхнула, сверху определила своё место в хороводе и устремилась туда – заполнить собой зияющую брешь.

Кайонэ не сводил глаз с Паломы. И, когда она обернулась Голубкой, ему хватило мгновения, чтобы трансформироваться в Саламандру. Взгляды Голубки и Саламандры встретились и разрезали пространство над Биаджино. Его пронзила острая боль, он закричал, и обернулся Коброй.

Вместе с Биаджино вскрикнули несколько голосов среди самого дальнего окружения, там, где стояли придворные. Вскрикнули скорее от неожиданности, чем от боли, почувствовав удар в грудь в районе сердца маленькой дробинки. Это вернулась капля магии, отнятая у них королём.

Всё происходило так быстро, что маги второго круга среагировали с небольшим опозданием, которого хватило Дрэго, чтобы трансформироваться в Дракона. Дракон грозно зарычал и пыхнул пламенем, отгоняя приспешников короля Биаджино, кинувшихся к нему на помощь.

Стена огня замкнулась в круг, заслонив от гостей и извивающегося и шипящего от боли и бессильной злобы Биаджино-Кобру, и белоснежную Палому-Голубку, и пёстрого Мэдока-Хамелеона, и нежно-розовую Мэриселу-Фламинго, стоящую на одной длинной тонкой ноге, и ярко-оранжевого с чёрными пятнышками Кайонэ-Саламандру. Над стеной огня, в дыму, были видны только головы Дрэго-Дракона и незнакомого большинству собравшихся человека – Нобуо-Змееносца. В последний момент он занял-таки своё место в хороводе.

Весь день и всю ночь накануне свадьбы Нобуо мучили сомнения. Но здесь и сейчас он осознал простую истину – если он не встанет в круг Созвездий, остановить экзекуцию над Биаджино попросту будет некому. Ему оставалось только молиться богу Тору, чтобы его послушались.

Когда Ноубо понял, что Биаджино уже находится на грани потери сознания, он попытался привлечь внимание Дракона. Но тот ненавидящим взглядом пожирал неподвижного Биаджино, как будто хотел его поджарить и съесть. И тут на помощь пришёл Кайонэ-Саламандра. Он юркой ящеркой начал бегать по кругу и пожирать огонь. Мэрисела-Фламинго изогнула свою длинную шею и положила голову на плечо Дрэго-Дракона, а Мэдока-Хамелеон что-то нашёптывал прямо ему в ухо. Палома-Голубка покинула своё место в хороводе, чтобы заслонить своим маленьким телом поверженного врага. Рядом с ней между Драконом и Биаджино-Коброй бесстрашно встал Ноубо-Змееносец.

Когда огонь опал окончательно, стоящие неподвижно гости увидели уже не сказочных персонажей, а людей. Только Биаджино среди них не было. Он так ослаб, что вернуться в человеческое обличье не смог. Ноубо бережно поднял с пола кобру, больше похожую на сброшенную змеиную кожу, и вынес из зала.

Расходились гости быстро и молча. Причём, первыми покинули замок маги – союзники Биаджино. Каждый из них прикидывал на себя произошедшее с их вождём, и ни один из них не хотел почувствовать и десятой доли гнева Дракона, что досталась ему.

Обычные люди испытывали шок. Одно дело слышать, догадываться о существовании магии, и совсем другое – видеть собственными глазами. Тут тысячу раз подумаешь – стоит ли об этом кому-нибудь рассказывать? Так и сумасшедшим прослыть не долго. Может, лучше сказку написать?

²² – переделано из старинной шведской баллады «Нильс и гордая Инга», перевод И.Ивановского

Педер домой приехал с тинга.

Вышла навстречу дочь его Инга.

«Здравствуй, отец мой дорогой,

Какие вести везешь домой?»

«Везу хорошие вести я,

Тебя просватали, дочь моя».

«Если вправду просватана я,

Хочу любимого в мужья».

«Кто твой любимый, не знаю я,

Достался Тидеман в мужья».

«Я Нильсу верность сохраню,

Нильсу вовек не изменю.

Но, боже, где я друга возьму,

Чтоб весточку отвез ему?»

Сел на коня верный слуга,

Помчался птицей через луга.

«Нильс, ты сидишь и пьешь вино,

А Тидеман Ингу увез давно».

Нильс кулаком ударил о стол,

Разлился мед и залил пол.

Помчался Нильс во весь опор,

Издали слышалось пение шпор.

Нильс приехал позже родни,

У двери Инги горели огни.

Вошел он в покои, ловок и смел,

Пустился в пляс и песню запел.

Нильс веселиться не уставал,

С невестою об руку танцевал.

Когда заплясали гости гурьбой,

Невесту он увел за собой.

Когда вовсю веселье пошло,

Невесту он усадил в седло.

Он к дому матери держит путь,

Вышла мать на дорогу взглянуть.

«Мой сын, ты дорог мне и мил,

Как ты невесту себе добыл?»

«Не щит мне помог, не меч, не копьё,

Я песней веселой добыл её».

10

Не стали задерживаться в Лабарии и «гости» из Серпентии и Сакурато. С Нобуо, выхаживающим Биаджино и Пизагораса, остался только император Мэдока, чтобы помочь в управлении страной.

Король Дрэго и император Мэдока исчерпали все аргументы, пытаясь уговорить Нобуо занять трон Лабарии. Но тот твёрдо стоял на своём – моё призвание врачеватель, а не король, и уверял, что королю Пизагорасу понадобится всего несколько дней, чтобы вернуться в человеческий облик. Глядя на раздувшегося до невероятных размеров Питона, который самостоятельно не мог пошевелить даже кончиком хвоста, верилось в это с трудом. Да и будет ли способен пожилой человек, получивший обратно всю свою магию в один момент, управлять страной после такого удара? Это было всё равно, что старику выпить бочку вина, тогда как в лучшие времена его пределом была дюжина бутылок.

Беспокоил королевские особы и Биаджино. Это сейчас он с трудом дышал. Но, стоило ему вернуть немного магии, и, зная его подлую натуру, он вполне мог наброситься на лекаря и убить своим ядом. И что ему потом могло помешать опять забрать магию отца себе? Нобуо уверял, что яд змей на него не действует, что уже не раз было проверено опытным путём. В его крови то ли с самого рождения под созвездием Змееносца, то ли благодаря практике, образовалось противоядие. Его то он и собирался использовать, чтобы ограничить агрессивность Биаджино, влив часть своей крови принцу после определённого количества магии, достаточного для дальнейшего восстановления.

Дрэго и Мэдока верили, что Нобуо искренен в своих намерениях. Но также были уверены и в том, что он не понимает до конца изворотливость ума, уровень амбиций и степень коварства Биаджино. Так что возвращение на трон Лабарии короля Пизагораса только временно решало проблемы мира. Рано или поздно Биаджино станет королём, и то, что он и дальше поклоняться будет богу Локи, а не Тору, для короля Дрэго и императора Мэдока было яснее ясного. И опять возвращало их к исходной точке – желанию увидеть на троне Лабарии Нобуо.

Нобуо же, после окончательного выздоровления отца и брата, собирался вернуться к прежней жизни. И сожалел только о том, что его мечта о воссоединении его семьи откладывается на неопределённое время.

Не смотря на то, что путь от Лабарии до Серпентии был не близкий, все дружно решили, что обратно отправятся в карете. Хотелось немного привести чувства и мысли в порядок после столь бурных событий. И что, как не мерное покачивание кареты, могло этому поспособствовать?

Палома была раздосадована тем, что с ними вместе отправился принц Кайонэ. Ей хотелось побыть одной. Разложить свои чувства по полочкам, прислушаться к своему сердцу. Понятно же, что, как человек чести, он будет просить её руки у папы и мамы, а Палома этого не хотела. Пока, по крайней мере. Она уже и сама не понимала, что испытывает к принцу. Так всё смешалось в её душе. Унижение, которое она испытала, вымаливая у него близость. Блаженство, в котором утонуло при этом её тело, несмотря на вспышку боли. Ужас от вероятности стать женой другого. Муку от того, что станет женой Кайонэ, человека, который отверг её любовь.

Неловкость в пути чувствовала Мэрисела. Она как-то привыкла думать, что Кайонэ любит до сих пор её. И для неё стало откровением, что это не так. И, видимо, уже давно. Любовь и страсть, которая связывает этих двоих – её дочь и бывшего воздыхателя, ставшего другом, открылась Мэриселе на короткий миг во время свадебного хоровода. То, с какой мощью их встретившиеся взгляды обрушились на беднягу Биаджино, говорило о силе из взаимных чувств… И ещё о том, что телесную близость они уже познали.

А ещё Мэрисела была раздосадована тем, что не разглядела ростки любви дочери к принцу Кайонэ. Тоже мне, мать называется! И маг со способностью видеть суть людей! Кайонэ то понятно, он всегда был непроницаем, но быть настолько невнимательной к дочери?!?

Мэрисела зря себя так сурово корила. Очень часто близкие, любящие люди не видят того, что с лёгкостью могут рассмотреть у чужих, далёких. Кайонэ, например, (он тоже обладал даром видеть суть вещей и людей), мучился не меньше Мэриселы, не понимая чувств, которые испытывает к нему в данный момент Палома. Так оптимистично принятое решение – кружить вокруг неё, пока она не согласится выйти за него замуж, сейчас выглядело мало осуществимым. Хватит ли ему жизни на это кружение?

Кому было абсолютно всё понятно, так это Дрэго. То, что его дочурка влюбилась в принца, он узнал ещё год назад. Надежда, что влюблённость не перерастёт в любовь, испарилась как дым ещё на балу. То, что Кайонэ любит Палому, стало ясно во время свадебного хоровода. Что ж, они с Мэриселой тоже познали телесную любовь до свадьбы. Правда, уже после объявления помолвки. Но это дело поправимое. Ведь именно для этого Кайонэ едет с ними, а не отправился к себе домой. Жаль только, что оба сдержали себя в выражении чувств. Будь по другому – с ненавистным Биаджино было бы уже покончено раз и навсегда.

11

– Мама, он убьёт его!

С такими словами Палома ворвалась в библиотеку.

– Кто кого убьёт? – поинтересовалась Мэрисела, не отрываясь от чтения.

– Папа Кайонэ… Папа может убить принца Кайонэ, – уточнила Палома.

Мэрисела оторвала взгляд от книги и прислушалась к рёву Дракона, который просачивался даже через толстые каменные стены замка.

– Вполне возможно, – бесстрастно констатировала она и опять вернулась к чтению.

– Мама! – вскричала Палома, – Как ты можешь так равнодушно говорить?! Что такого сделал Кайонэ?! Он позвал меня замуж, я ему отказала – за это не убивают!!!

– Прекрати, пожалуйста, истерику! – холодно сказала Мэрисела, с досадой закрывая и откладывая в сторону книгу, – Дело не в том, что он посмел свататься к тебе, а в том, что он сделал до того, из-за чего ты ему отказала.

– До этого, мамочка, мы с ним обеспечили победу над нашим злейшим врагом! И вот благодарность?!?

– И чем же вы обеспечили эту самую победу, Палома? – вкрадчиво спросила Мэрисела.

Палома смутилась и замолчала – разговор вступал на скользкую почву.

– Мы организовали хоровод Созвездий, – начала она, – встали напротив друг друга и лишили Биаджино магической силы.

– Чтобы так жёстко выпотрошить мага, не достаточно просто «встать напротив друг друга». И ты это прекрасно знаешь. А, если это знаешь ты – в свои четырнадцать лет, то, значит, не являешься той наивной дурочкой, которую сейчас пытаешься изобразить. Или ты нас с отцом считаешь дураками?

Палома побледнела. Пришло время отвечать за свои поступки, – поняла она и решилась:

– Да, мы прошли часть древнего свадебного ритуала, чтобы стать парой. И, если я считаюсь достаточно взрослой, чтобы выйти замуж в четырнадцать лет, разве этого не достаточно для принятия взрослого решения, от которого зависит судьба всего нашего мира?

«И что у нас за судьба с дочкой такая, – подумала Мэрисела, – принимать на себя груз решения мировых проблем?»

– Ты, конечно, уже взрослая, но принц Кайонэ старше, опытнее, мудрее. Он должен был объяснить тебе избыточность такого шага, предупредить о последствиях. А он подло воспользовался ситуацией. И, значит, должен понести наказание!

– Да ничего такого! – темпераментно воскликнула Палома, – Свадебный ритуал мы до конца не прошли и, следовательно, никаких обязательств друг перед другом у нас нет. И вообще, в наше время необязательно блюсти девственность до свадьбы. Это пережиток прошлого! – попыталась Палома повторить аргументы, которые использовала для Кайонэ.

– Ах, вот как вы, значит, рассуждали? Для тебя, возможно, это и аргумент. Но принц Кайонэ принадлежит другому поколению. Моему, папину. И тогда его вина ещё страшнее, чем мы думали. И я с места не сдвинусь, чтобы остановить отца, – гневно закончила Мэрисела и потянулась к книге, демонстрируя, что разговор закончен.

– Нет, мама, нет! Он отказывался! Предупреждал! Это я настояла!

– С тобой всё понятно – ты всегда была упрямицей! Вбила себе в голову ответственность за судьбу мира, решила поиграть в героиню, но он то? Зачем пошёл на такой шаг, если между вами нет любви? Ведь, если бы ты его любила, то не отвергла бы его руку и сердце! Я с ужасом думаю о том, как он вёл себя с тобой во время близости, если ты так холодна была с ним потом.

– Нет! Ничего такого не было! Он был нежен со мной!

– А за что же он тогда чувствует свою вину? Уходя с Дрэго, он не пытался сопротивляться. Даже сказал, что ты будешь рада стать вдовой, не побывав женой.

Палома вздрогнула, услышав свои собственные слова, произнесённые из-за уязвлённой гордости, разрыдалась и бухнулась перед матерью на колени:

– Мамочка! Молю тебя! Спаси Кайонэ! Я люблю его!… Это всё моё самолюбие!.. Я думала, что он тоже меня любит… А он не любит… Поэтому отказала…

Мэрисела подняла вверх заплаканное лицо дочери (ах, как ей хотелось обнять её, прижать к себе, успокоить дурочку! Но надо было довести урок до конца. Иначе она, со своим характером, ещё может кучу дров наломать) и строго сказала:

– А ты подумала о том, что в тебе уже, возможно, зародилась новая жизнь? И она ждать не будет, пока её родители будут ходить вокруг да около, разбираясь в своих отношениях!

– Ой! – только и смогла сказать Палома.

Конечно, она об этом не думала. Мэрисела, убедившись, что до дочери, наконец, что называется, дошло, решительно поднялась и сказала:

– Надеюсь, что я не опоздаю!

И с этими словами покинула Палому, которой оставалось только метаться душой от отчаяния к надежде и обратно.

12

– Наконец-то, – проворчал вернувшийся в облик человека Дрэго, когда Мэрисела-Фламинго плавно опустилась на каменный пол пещеры, – я уже охрип!

Принц Кайонэ никак не отреагировал на появление королевы. Как застыл в позе божка, после того, как Дракон сбросил его в пещере, так и продолжал сидеть. Ему вообще не нравилось то представление, которое устроили родители Паломы. Он бы предпочёл сам разобраться со своей любовью. Но Кайонэ был в гостях, Паломе он ещё был никто, и ему пришлось смиренно ждать, чем всё это закончится…

…Когда Палома вышла, с нарочитой холодностью отказавшись от предложения руки и сердца принца Кайонэ, в зале повисло гнетущее молчание. Первым его нарушила Мэрисела:

– Вы любите нашу дочь, принц Кайонэ?

– Да!

– Свадебный ритуал был пройден до конца?

– Нет!

– Кто был его инициатором?

Молчание.

Три коротких вопроса. Три, ещё более коротких, ответа. Молчание ведь тоже ответ. Взять вину на себя, Кайонэ не позволяла честь мужчины из рода Кенджи, никогда не запятнавших своё имя ложью. Возложить ответственность на девочку – покрыть себя ещё большим позором.

Родителям Паломы, конечно, хотелось бы получить более развёрнутые ответы. Хотелось бы услышать, что Кайонэ никогда бы не посмел дотронуться до их дочери, если бы не любил. Что готов сделать всё, чтобы она была счастлива. Что будет добиваться от неё согласия на брак, сколько бы на это ни потребовалось времени. Хоть всю жизнь! Но последнее не устаивало королевскую чету, а с остальным и так всё было ясно.

Дрэго ударил кулаком по столу, и принц Кайонэ опять оказался в когтях Дракона. Третий раз! И уже второй из-за Паломы. Только на этот раз Дракон перенёс Кайонэ в пещеру не столь бережно. Его когти нанесли телу принца глубокие раны. Но что человеку физическая боль по сравнению с муками душевными? Ничто! Так считал и Дрэго, который, увидев кровь, проступившую сквозь одежду Кайонэ, сказал:

– Шрамы украшают мужчину! А женщин делают сговорчивее! – и обернулся Драконом.

Драконом, который тут же оставил в покое усевшегося на пол принца, зарычал и затопал лапами. И продолжал буйствовать, пока в пещеру не впорхнула Мэрисела в облике Фламинго…

Спускаться с горы на шее Дракона принц Кайонэ отказался, предпочтя долгий спуск вниз по тропинке. Мэрисела и Дрэго не стали его останавливать, понимая, что принцу необходимо было остаться наедине с собой. А ему, действительно, было над чем подумать – над последними словами Мэриселы. О том, что счастье не возможно без доверия. Чтобы завоевать доверие Паломы, надо не только убедить её в своей любви поступками, но и чтобы она услышала о любви, воочию увидела её.

Для Кайонэ, как и для любого мужчины, проще было что-то сделать, чем сказать. Сказать о любви своими словами было трудно, но возможно. Хотя, как для мужчины с Востока, и не понятно – зачем? Зачем, если можно сказать словами поэта? Вот так:

Схоже сердце мое

с глубокою зимней рекою -

сверху корочка льда,

а под нею, не замерзая,

бесконечно любовь струится.

Пусть мое сердце

От тоски разорвётся на части,

На сотни частей —

Ни в одной, даже самой ничтожной,

Любовь к тебе не угаснет.²³

Или вот так:

Так было трудно мне, и так душой устал,

Что в тягость был мне мир пустой и бренный.

Но появилась ты –

И он желанным стал.

И жалко мне расстаться со вселенной.

О, пожалей! Хочу участья твоего!

Хочу, чтобы любовью сердце билось!

Пойми

Тоску и горести того,

Кто может лишь рассчитывать на милость!²⁴

А вот раскрыться, обнажить душу, отдать в руки любимой сердце, для мага, привыкшего к глухой обороне, сросшегося со своей непроницаемостью, было равносильно мученической смерти, когда с живого сдирают кожу.Ведь даже с отцом, которого Кайонэ безгранично любил, они не переступали некий круг личностного пространства, уважая право друг друга на внутреннюю, скрытую ото всех, жизнь.

Когда Кайонэ вышел из пещеры, Дрэго подошёл вплотную к Мэриселе и, заглядывая в её изумрудные глаза, спросил:

– Для женщины, действительно, так важно услышать о любви?

– Конечно! – удивилась вопросу Мэрисела.

– Значит, если бы тогда, здесь, я бы не сказал тебе о любви, у нас бы ничего не было?

– Конечно! – повторилась Мэрисела, – Или случилось бы, но гораздо позже. Но тогда бы не родилась Палома, зачатая в нашу чудесную первую ночь любви. Здесь, в пещере.

– Тогда я буду говорить тебе о любви каждый день, моя обожаемая жена. И начну прямо сейчас! Я люблю тебя! Люблю! Всем сердцем! Всей душой! Всем телом!..

В замок Кайонэ вернулся первым. А своих родителей Паломе пришлось ждать до утра.

²³ – Идзуми Сикибу в переводе Соколовой-Делюсиной

²⁴ – Сайге-хоси

13

В карете, увозящей Палому всё дальше от родного замка, она так погрузилась в свои переживания, что не обращала никакого внимания на своего новоиспечённого мужа. Паломе было так страшно, так страшно! Старшее, чем когда она испугалась, что реально может оказаться женой Биаджино. Ключевым здесь было слово «может», в отличие от того, каким описывалось её положение сейчас – «стала».

Палома никогда до этого не покидала стены дома (а домом она считала не только замок в Серпентии, но и в Фейэрии тоже). А теперь ей предстояло проехать полмира, чтобы очутиться в чужой стране. С другим климатом, с чуждыми традициями, с огромным количеством незнакомых людей, с новыми обязанностями и обязательствами. И единственной щепочкой, за которую она могла ухватиться, чтобы спастись в безбрежности бушующего океана, был её муж – Кайонэ. Её любимый, в любви к которому она уже сомневалась. Но не сомневалась в отсутствии его любви к ней.

Палома понимала родителей, заставивших их с Кайонэ завершить древний свадебный обряд. Она и сама вскоре станет матерью. После слов мамы о ребёнке, Палома так остро почувствовала в себе горящую горошинку новой жизни, что уже наверняка знала – у неё будет сын. И здесь ключевым словом было «у неё», а не «у нас».

Палома прислушалась к сыну в себе и озадачилась вопросом – под каким Созвездием ему суждено родиться? Отсчитать 9 месяцев было не сложно, тем более, когда знаешь не только месяц, но и точную дату зачатия (многим ли так везёт в жизни?). А вот вспомнить какие там Созвездия будут главенствовать в феврале, кроме зодиакального Водолея, у Паломы не получалось. И она, по устоявшейся привычке, рванулась задать вопрос Кайонэ. Но слова так и не успели слететь с её губ, поскольку взгляд её остановился на облике Саламандры, пылающем в его сердце.

Палома знала в кого трансформируется Кайонэ, родившийся под созвездием Ящерицы. Она видела его воочию Саламандрой, пожирающей огонь. Но он ни разу не раскрывался перед ней, чтобы она могла разглядеть его суть.

Кайонэ уже три часа пути сидел напротив Паломы, распахнув настежь свою душу и сердце. Это было больно. Очень больно. Но он держался. И только, когда любимая подняла на него свой ошеломлённый взгляд, заговорил.

Сначала слова давались Кайонэ с трудом. Но по мере того как он говорил, доставая слова из самой глубины своего сердца, речь его становилась всё пламеннее, как у человека, охваченного истинной страстью. Кайонэ признался Паломе, что не может назвать определённый час или место, когда в нём зародилась любовь. Это росло в нём так постепенно. Может быть, это случилось на её балу, когда он радовался, что она отказывает принцам одному за другим. Может быть, когда она налетела на него хищным голубем, сверкая черными зрачками глаз с красным ободком и требуя объясниться. Может быть ещё раньше, год назад, во время их конной прогулки. Одно он знает точно – никакие проблемы мира не подвигли бы его прикоснуться к ней, если бы в нём уже не пылала любовь к ней. И ещё – он верил тогда, что и она испытывает к нему такое же чувство. Но… если он ошибся, и её отношение к нему изменилось, ей достаточно сказать лишь одно слово, и он больше не заговорит о своей любви никогда. Он обязательно найдёт способ избавить её от участи жить с нелюбимым мужем, не затронув при этом её честь и не уронив свою.

По мере рассказа Кайонэ о том, как много она для него значит, как растёт день ото дня его привязанность к ней, как она становится для него всё дороже и дороже, с души и сердца Паломы слетала защитная корка, образованная обидой, недопониманием, недоразумениями. Она возвращалась к себе прежней – влюблённой, любящей, беззаботной, счастливой. Любимой, а потому уверенной в себе и в своём будущем.

Задать вопрос о Созвездии их сына удалось не сразу…

Кайонэ не только распахнул настежь перед Паломой свою душу и сердце, но и обнажил тело, развязав одним движением руки пояс, а вторым распахнув полы своего халата. Палома невольно отметила про себя преимущество в этом смысле восточной одежды перед западной – первый плюс своей новой родины.

Сначала взгляд Паломы упёрся в глубокие красные борозды, пересекающие прекрасное глянцевое без единого волоска тело мужа. Она ужаснулась – ведь эти шрамы он получил из-за неё! И Палома бросилась ласкать и целовать их, пытаясь одновременно и унять боль, которую ранения доставляют Кайонэ, и вымолить за них прощение. И только спустившись от его губ вниз, став перед ним на колени, она увидела, сколь страстно он желает её.

Кайонэ познал свою жену от сладостного провала, скрывающегося за сахарными губами, до холмиков груди. От груди до полыхающей огнём пещерки в районе бёдер. От бедер до кончиков пальцев ног.

Палома открыла для себя, что заниматься с мужем любовью сладостно не только на кровати, будь то супружеская спальня или тюремные застенки, но и в карете тоже. Возможно, найдётся ещё не одно такое же место? Определённо, замужество уже начинало ей нравиться. Страх перед будущим исчез окончательно и бесповоротно!

…Только после удовлетворения их обоюдной страсти, супруги смогли обсудить Созвездия, под которыми может родиться их малыш.

Цефей Паломе категорически не понравился. Ну, в самом деле, что это? Это о чём? Какие магические способности он мог дать сыну? Или Южная рыба? Потомок Дракона и огненной Саламандры – и, вдруг, хладнокровная рыба? Ну, нет!

Выбор между Малым конём и Пегасом, безусловно, пал на Пегаса. И, таким образом, в сухом остатке остались Водолей и Пегас. Водолей нравился Паломе своей водной стихией, способной усмирить огонь дедушки и отца. А Пегас привлекал возможностью полёта, как бы доставшейся в наследство от бабушки и неё, матери.

Уверенность Паломы в возможности самой выбрать Созвездие для сына была так наивна, так трогательна. И в то же время… Пока всё, что ни задумывала эта девочка, она смело брала осуществление в свои руки и у неё получалось! Касалось ли это её личных планов – выйти замуж за любимого наставника, или проблем мирового масштаба – справиться со злом в лице Биаджино с помощью хоровода Созвездий. Разве что, её мечта стать Драконом не осуществилась. Да и то – только потому, что она сама от неё отказалась.

июль 2020