Русалочья ночь [Юлия Викторовна Игольникова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Юлия Игольникова Русалочья ночь

Есть старинная примета.

Раз в году, в начале лета

можешь ты венок сплести

и на берег отнести,

и русалке подарить,

и о чем-то попросить.

Если та венок возьмет,

свое имя назовет,

знай, исполнится желание.

Вот такое есть предание.


Ночь русалочья близка.

Глубока течет река

за деревней, меж полей.

Наклонились ивы к ней.

И темны реки той воды.

Нет ни отмели, ни брода.

Время жаркое настало.

Все от зноя замирало.

И умолкло птичье пение.

Нет ни ветра, ни волнения

на реке. Зеркальной лентой

вьется, ждет того момента,

когда воды всколыхнутся,

и русалочки проснутся,

и венки в реке найдут,

и по берегу пойдут.


Зной полуденный погас.

Вечер. Ночи близок час.

Потянуло холодком

от реки, что за холмом.

Тьма сгустилась у воды.

Рвали девушки цветы

и венки себе плели,

через поле к речке шли.

Что-то тихо напевали

и смеялись, и болтали.

– Что, Аленушка, сплела?

Где такой цветок нашла?

– Вот растет, сестра, смотри!

И себе такой сорви.

И Ариша сорвала,

и веночек доплела,

и на голову надела,

закружилась и запела.

Любовалась ей Алена.

Каждый парень был влюбленный

в красоту сестры Арины.

Веселиться есть причины.

Хороша и молода.

Ей Аленина беда

далека и непонятна.

А Алена неприглядна.

Мышкой серой все росла

и совсем не расцвела.

И худая, и бледна,

и сутулится она.

Косы тусклые тонки.

И большой след от ноги.

И сама себя стеснялась,

в красоте сестры терялась.

– Что, Аленушка, грустишь?

Целый вечер ты молчишь.

Ты решила, что попросишь,

как венок ты в воду бросишь?

Что же это? Скажешь мне?

– Нет, секрет этот во мне

только должен сохраниться,

а не то ему не сбыться.

– Ах, – Арина хохотала, -

очень ты серьезной стала.

Это ведь пустяк, игра,

бабьи сказки, ерунда!

– Ну а ты что загадаешь,

коль русалку повстречаешь?

– Если б верила, сказала,

чтобы ты счастливой стала, -

не смеясь, произнесла

и Алену обняла.


Вот и берег, и река.

Непроглядна ночь, тиха.

Даже бледная луна

в небе темном не видна,

глади вод не освещает.

Все вокруг девиц пугает.

Стихли девушки, столпились,

низко речке поклонились,

костерочек развели

и венки все доплели.

Стали в воду их бросать

и о будущем гадать.

А веночки все плывут,

а русалки не идут.

– Говорила я тебе,

нет русалок в той воде.

Сказки это все! Кидай.

И Аленушка на край

самый берега ступила

и венок свой отпустила.

Засмеялся кто-то вдруг.

На девиц напал испуг.

Друг на друга посмотрели,

вновь притихли, побледнели.

И Арина говорит,

на подруг своих глядит:

– Кто-то вздумал поиграть.

Хочет нас всех напугать.

Над водой туман клубился.

Снова смех тот повторился.

Забурлил речной поток.

Под водой исчез венок.

Ветер с поля вдруг подул,

и деревья он согнул.

И к воде склонились ивы,

зашептались с ней игриво.

– Слышишь? Кто это сказал?

Будто имя он назвал.

У Алены дрожь в руках,

и в глазах метался страх.

– Что такое? Я не слышу, -

говорит сестре Ариша.

Ну а та к воде шагнула,

низко голову нагнула.

И вода заколыхалась.

И Алена вновь призналась:

– Нет, я слышала, сказали,

будто в ухо мне шептали:

«Рана, Рана». – Нет, пора

нам домой идти сестра.


Спит Алена у окна

в темной комнате одна.

За окошком тишина.

Черной ночи глубина

поглотила всю деревню.

Но обряд старинный, древний

этой ночью состоялся.

Кто-то в дверь к ней постучался.

Но она не слышит, спит.

Под ногами пол скрипит.

От двери идут следы

мокрых ножек от воды.

Над Аленой тень висит.

Кто-то шепчет, говорит:

– Что же спишь ты, раз звала?

Видишь, я к тебе пришла.

Постаралась ты на славу.

Мне веночек твой по нраву.

И Алена тут проснулась

и от страха задохнулась.

Хочет что-то прокричать,

но ни звука не издать.

Воздух ртом она хватает.

– Что же так тебя пугает? -

ей русалка говорит,

– Не такой уж страшный вид

я имею. Твой венок

в эту ночь меня привлек.

Верно, дева водяная

не косая, не рябая,

а красива и стройна,

и почти обнажена.

Платье мокрое висело,

облепив нагое тело,

еле груди прикрывая.

Но Алену все пугает

в этой дикой красоте.

Пахнет тиной, вся в воде.

И глазищи в пол-лица,

и ресницам нет конца.

Взгляд стеклянный не мигает.

Губы синью отливают.

На кровать она присела.

И дрожит Алены тело.

Руки дева протянула.

– Что ж, меня ты обманула?

Ты ж венок мне принесла,

мое имя назвала.

Попросить о чем хотела?

И Алена побледнела.

– Рана? Так тебя зовут?

Засмеялась дева тут.

И Алена смех узнала,

у реки его слыхала.

– Говори, чего желаешь!

По ночам о чем мечтаешь?

– Страшно мне. Ты не обманешь?

В омут черный не заманишь?

Снова смех, глаза сверкают

и Алену обжигают.

– Говори, да не тяни.

Вижу, что живешь в тени

ты красавицы сестрицы.

От тоски тебе не спится.

Женихов у той не счесть.

У тебя она лишь есть.

Верно? Я ведь угадала?

Говори, о чем мечтала, -

будто в душу заглянула.

И Аленушка всплакнула:

– Я свою сестру люблю!

Но я Господа молю

дать хоть каплю красоты

той, что дал он для сестры.

Чтобы принял он участие

и послал немного счастья!

– Ну и что же он? Молчал?

Твоим просьбам он не внял?

Страх Алена позабыла,

вниз ресницы опустила

и устало отмахнулась:

– Невозможно это, глупость…

– Он не смог, а я смогу!

И тебе я помогу!

Ты поверила в меня,

и тебе явилась я.

Верь и дальше, попроси,

вслух мечту произнеси.

И Аленушка забылась

и русалке той открылась:

– Я хочу красивой быть!

Быть любимой и любить!

Рана, ты поможешь мне? -

говорила как во сне.

– Пусть исполнится желание!

В ночь русалочью мечтание

станет явью. Быть тому

по велению моему!

Так сказала и пропала.

А Алена все гадала,

не почудилось ли ей.

Но следы босых ступней

на полу. И одеяло

от русалки мокрым стало.


Петухи уже пропели.

Встала девушка с постели.

К умывальнику пошла,

воду в руки набрала.

Что такое?! Странный запах,

застоявшийся и затхлый.

И открыв глаза, Алена

видит, цвет воды зеленый,

на руках повисла тина.

– Где же ты, сестра, Арина! -

испугалась и кричит.

А Арина все молчит

и сестре не отвечает.

А Алена замечает:

что-то с зеркалом не то.

И понять не может, кто

на нее глядит оттуда.

И тут сделалось ей худо.

И в испуге отшатнулась,

и от страха встрепенулась,

задрожала. Что ж такое?

Отражение-то чужое!

Там девица, краше нет.

Глаз лучистых синий свет

блеском ярким ослепляет.

Кожа нежная сияет.

Брови черные вразлет.

Губы манят, словно мед.

– Быть не может! Это я?

То не сон был, а все явь!

К ней русалка приходила,

красотою наградила.

И Алена вновь взглянула,

отражению подмигнула.

– Так и есть, красивой стала.

Рана слово-то сдержала!

И Алена уже рада.

За венок ей вот награда.

А Ариша уверяла,

чтоб Алена не мечтала.

И уж хочет поделиться

своей радостью с сестрицей.

– Что ж она все почивает?

Я зову, не отвечает.

И к ней в комнату вбегает.

Та все глаз не открывает.

– Эй, Аришенька, проснись!

На меня ты подивись.

Разбудить ее хотела,

на кровати к ней присела.

Смотрит, девушка бледна.

И осунулась она.

Не румяны щеки, впалы.

Вид болезненный, усталый.

Спутан волос, весь седой.

– Что же сделалось с тобой? -

затрясла она сестру.

– Я, наверное, умру…

Что-то плохо со мной стало, -

еле слышно отвечала

ей Ариша, и слеза

ей туманила глаза.

– Ты не смей так говорить!

Без тебя и мне не жить.

Надо, к ведьме побегу.

Но тебя спасти смогу!

– Ночью воду я пила.

Та студеная была.

Потому и заболела,

и совсем я ослабела.

Ничего, я как-нибудь…

А про ведьму ты забудь.

И опять глаза закрыла.

А Алена загрустила.

Мысль плохая закралась:

может зря я поддалась

на русалки уговоры?

С ними скользки договоры.

И решилась в ночь опять

у реки русалку звать.


В сизой дымке над рекой

тишина спит и покой

сном тревожным. И обманом

пахнет воздух. И туманом

гладь окутана воды.

Притаилась тень беды

под кустом плакучей ивы.

И пейзажи здесь красивы

странной страшной красотой.

Вдалеке раздался вой.

И Алена вся дрожит,

вновь у берега стоит.

Но сейчас она одна.

Светит бледная луна.

Звезды призрачно мигают,

ей дорогу освещают.

И к реке она спустилась,

над водою наклонилась.

Стала звать она русалку:

– Рана, мне сестрицу жалко.

Что случилось, не понять.

Кто ответ мне может дать?

Рана, выйди, покажись

и на просьбу отзовись.

Воздух вдруг зашевелился.

И туман вдруг расступился.

Тучи свет заволокли.

По воде круги пошли.

И речная гладь раскрылась.

И русалка ей явилась.

Недовольна и сердита.

Голос резкий, ядовитый:

– Что еще? Зачем звала?

Красоту ты обрела.

Так зачем меня тревожишь?

– Объяснить ты мне не можешь,

что с моей сестрой случилось?

Что за хворь вдруг навалилась?

– Если что-то надо дать,

надо где-то это взять!

Дать смогла я красоты,

взяв здоровье у сестры.

Я сдержала свое слово!

Заплатить ты будь готова!

– Но ведь это же обман!

Напустила ты туман

в мое сердце, соблазнила.

– В чем меня ты обвинила!?

Ты звала, и я пришла,

и тебе я помогла.

А теперь ты недовольна?

– Но сестрице очень больно,

плохо, худо ей и тяжко.

Как помочь теперь бедняжке?

Плачет девушка, кричит

и от страха вся дрожит.

Душит боль ее, обида.

Сердце девушки разбито.

А русалка разозлилась.

И лицо ее скривилось.

По воде пошла волна.

– Что сестра твоя больна,

ты одна лишь виновата.

Гневом я сейчас объята!

Ведь меня ты разбудила,

обвинила, разозлила.

Убирайся прочь отсюда!

Помогать ни в чем не буду.

За нарушенный покой

долг признаю за тобой.

Тот, кого полюбишь ты,

кто войдет в твои мечты,

должен будет стать моим.

Попрощаешься ты с ним!

Только ахнула Алена.

А русалка исступленно,

зло в лицо ее взглянула,

и рукой она взмахнула.

Над рекой волна взметнулась.

И Алена захлебнулась,

окунулась с головой

в злобу девы водяной.


Да, она красивой стала,

а сестра ее страдала.

Доктора не помогают,

ничего не обещают.

Но в деревне говорили,

слухи разные ходили,

что живет в лесной глуши

ведьма старая в тиши.

Ей подвластно ремесло

ворожбы и колдовство.

Люди к ней ходить боялись.

Часто к ней в пути терялись,

пропадали, исчезали,

долго по лесу блуждали.

Ну а если находили,

речь о том не заводили.

И знакомство с ней скрывали.

Колдовство за ней все знали.


Но Алена все ж узнала,

одна бабка ей сказала,

как до ведьмы той дойти.

И Алена уж в пути.

Через лес идет дремучий.

Бурелом вокруг колючий.

Ни звериной, ни людской

нет тропы. Сплошной стеной

ели буйно разрослись.

Ветви их переплелись,

рвут на девушке одежду.

Но она хранит надежду

все ж до ведьмы той дойти,

ее логово найти.

Всюду шорох странный слышен.

В спину будто кто-то дышит.

Совы криками пугают,

о беде предупреждают.

Но Алена не вернется

и назад не обернется.

Спотыкалась, оступалась,

но сквозь чащу пробиралась.

Много раз она упала.

Путь руками расчищала.

В кровь лицо разодрала.

И на место вдруг пришла,

где нет елей, нет кустов.

От деревьев лишь остов

из земли торчит, кривится.

Не поют здесь даже птицы.

Здесь трава не зеленела.

Все засохло иль сгорело.

Все окутано туманом

в этом месте страшном, странном.

Все здесь замерло и ждет,

кто осмелится, зайдет

на ту мертвую поляну.

– Здесь я ведьму-то и гляну, -

так Алена рассуждала.

И то верно угадала.

Сквозь туман она прошла

и избушку там нашла.

Скособочена была.

Крыша мхом вся поросла.

Окон черные глазницы.

Захотелось помолиться.

И она перекрестилась.

Дверь кривая отворилась.

– Ты не в храме, не крестись.

Раз дошла, входи, садись.

Бабка старая стояла

и Алену подзывала.

Пальцем длинным поманила.

Бабка будто из могилы

поднялась. И так страшна,

в пятки бросилась душа

у Алены, но пошла,

приглашение приняла.

– Говори же, что хотела, -

мутным глазом поглядела,

космы грязные тряхнула

и Алене подмигнула.

Смехом жутким рассмеялась,

ртом беззубым улыбалась.

И костлявой кистью рук

ухватилась цепко вдруг

за Аленино плечо.

И там стало горячо.

Шел по телу страшный жар.

Все похоже на кошмар.

С места двинуться не может.

Но ничто уж не тревожит.

Взгляд Алену приковал,

шевельнуться не давал.

– Вижу, нечисть ты звала.

И она к тебе пришла.

Договор с ней заключила.

И себя тем погубила.

Бабка руку отпустила.

А Алену всю знобило.

– Что молчишь? Я угадала?

И Алена закивала.

– Я с русалкой говорила.

Красотой та наградила,

у сестры ее взяла.

И сестра моя слегла.

А русалка злая стала.

Заберет, она сказала,

у меня любовь мою.

– Облегчить беду твою

я, конечно же, могу.

Но, что хочешь, не пойму.

Все назад могу вернуть,

вспять заклятье повернуть.

Снова станешь, кем была,

чтоб сестрица расцвела.

Тут Алена прослезилась,

за лицо свое схватилась:

– А нельзя ли пополам

разделить пригожесть нам?

Я всю жизнь о том мечтала,

чтоб чуть-чуть красивей стала!

Рот беззубый усмехался:

– Хочешь, чтоб жених сыскался?

Красоту, любовь найти?

Так за это заплати!

Вот сестра твоя умрет,

ее счастье отойдет

все тебе. – Но как же так?

Я сестре своей не враг!

Очень я ее люблю.

Помогите мне, молю!

– Ладно, раз уж ты решилась,

в путь опасный ты пустилась,

помогу! Но не тебе.

Помогу твоей сестре.

Ну а ты за то заплатишь,

все, что есть, на то потратишь.

– Сколько денег нужно Вам?

Все, что есть, я Вам отдам!

Тут старуха рассмеялась,

затряслась, заколыхалась:

– Нет, мне деньги не нужны.

– Что же будем Вам должны?

– Долг потом с тебя спрошу.

Взять его я не спешу.

Я сама за ним приду

и везде тебя найду.

– Я согласна. Помогите!

И сестру мою спасите!

– Ну как скажешь, – бабка встала,

склянку черную достала.

– Вот, – Алене отдала,

– Надо чтоб сестра пила

каждый вечер это, в ночь.

Это может ей помочь.

Семь ночей когда пройдет,

жизнь она свою вернет.

– Но русалка говорила, -

вновь Алена загрустила,

– Мне еще про жениха.

Как спастись мне от греха,

защитить любовь свою,

если правда полюблю?

– Скоро он к тебе придет.

Радость в дом твой принесет.

Ты любовь его узнаешь,

а потом и потеряешь.

– И помочь нельзя никак?

– Людям добрым я не враг.

Оберег дам для него.

Не снимает пусть его

и всегда на шее носит.

И кулон она приносит:

– Вот, возьми да и ступай.

И про долг не забывай.

Ведь отдать его придется, -

смотрит ведьма и смеется.


И сестру Алена лечит.

И расправились той плечи.

Зелье ведьмино дает.

На поправку та идет.

Вот неделя миновала,

и она с кровати встала.

– Вот болезнь-то подкосила,

красоту мою сгубила, -

смотрит в зеркало, грустит.

А Алена-то молчит.

Правды так и не сказала,

от сестры ее скрывала.

– Ну а ты похорошела.

И меня спасти сумела.

Нет ведь худа без добра.

Меня радует сестра.


Все наладилось у них.

Как-то вечером возник

гость в их доме. Постучался,

очень долго объяснялся:

– Я пришел издалека.

И дорога нелегка

у меня была. Устал.

И ночлег я здесь искал.

Вижу, вы еще не спите.

Ночевать меня пустите.

Я вам щедро заплачу.

Погостить я здесь хочу.

Здесь природа, красота,

очень славные места.

Лес, река, поля, простор.

Все вокруг ласкает взор.

И они его пустили,

приютили, накормили.

Долго чай на кухне пили.

И всю ночь проговорили.

Он им много рассказал,

где, что видел, где бывал.

Путешествует один.

Сам себе он господин.

Приглянулся он девицам.

И обеим им не спится.

Парень видный, молодой.

Очень он хорош собой.

Он улыбкой одаряет.

Глаз искрится и сияет.

С ним легко и интересно,

будто он давно известный

им знакомый, не чужой.

Скоро стал он как родной.

Он сестрицам помогает,

все в избушке починяет.

Все в руках его горит.

Оказался домовит.

Работящий, неленивый,

да к тому ж еще красивый.

Как тут было не влюбиться?

И Алена уж сестрице

признается: – Ах, Ариша,

по душе пришелся Гриша.

Его голос слух ласкает.

Мое сердце замирает,

когда взглядом с ним встречаюсь.

Улыбнется – улыбаюсь.

Он грустит, и я грущу.

Как его я отпущу?!

– Ну а ты не отпускай.

И о чувствах знак подай.

Мне ж видней со стороны,

как его глаза ясны,

когда смотрит на тебя

и с улыбкой, и любя.

И Аленушка решилась.

И заклятье позабылось,

что русалка наложила.

Все спокойно в жизни было.

Стала время уделять,

говорить с ним и гулять,

лишь вдвоем с ним оставаться,

улыбаться, наряжаться.

Он и сам давно влюблен.

Красотой был ослеплен,

но не знал, как подступиться.

Скромен был, да и жениться

он совсем не собирался.

Он и так тут задержался.

Но не хочет уезжать.

По ночам не может спать.

Об Алене грезит он.

Он сказал ей, что влюблен.

И Алены нет счастливей,

нет нарядней и красивей.

Жизнь лицом к ней повернулась,

широко ей улыбнулась.

И роман их завязался.

И уж парень не старался

из деревни уезжать.

Здесь решил обосновать

он хозяйство, дом сложить

и с Аленой вместе жить.


Вот уж осень миновала.

И зима в окно стучала.

Речь о свадьбе уже шла.

И Алена вся цвела.

Новый год, за ним и святки,

и гадания и колядки.

Как-то девушки гадали,

духов разных вызывали.

И Алена говорит:

– Что в году мне предстоит?

Скоро ль свадьбе быть моей?

И тут плохо стало с ней.

Побледнела, завалилась

и за шею вдруг схватилась.

Рот как рыба раскрывает,

изо рта вода стекает.

И опять тот смех, тот самый,

злой, насмешливый, упрямый,

молоточком бьет в висках.

И навис над всеми страх.

Дверь скрипит и холодком

потянуло. Сквозняком

все задуло в доме свечи.

И дрожат девичьи плечи.

Но Алену откачали.

И уж больше не гадали.


Тьмой окутан небосклон.

В ту же ночь ей снится сон.

У реки она стоит,

в воду черную глядит,

взгляд не может оторвать.

Слышит голос: – Ты отдать

жениха мне не забудь.

И опять ей не вздохнуть.

Заметалась в сне бредовом.

Хочет сбросить сна оковы.

Тянет руки к ней русалка.

И Алену ей не жалко.

Тянет в воду да на дно.

Да твердит ей все одно:

– Ты должна! Ты не забудь!

Надо долг-то мне вернуть.

Наконец, она проснулась.

Чуть во сне не захлебнулась.

Дышит жадно, глубоко.

И на сердце нелегко.

Тень беды над ней висит,

счастью гибелью грозит.

А Алена Гришу любит,

ни за что уж не погубит.

Помнит, ведьма ей дала

оберег. Его нашла

и Григорию дарила.

Много раз уж повторила:

– Ты носи и не снимай.

И о том не забывай,

то подарок непростой.

Будет пусть всегда с тобой!

Пусть тебя оберегает

и от зла он защищает.

Гриша рад ее заботе.

День и ночь он весь в работе.

Дом уж строит и спешит,

к свадьбе дело завершит.

Ее час уже назначен.

Чтоб был весел и удачен

этот день, они решили,

очень верно рассудили,

праздник летом провести.

Будет все вокруг цвести.

И красиво, и тепло,

и до полночи светло.


Вот и лето наступало.

И вокруг все расцветало.

И сады зазеленели.

Сочной краской запестрели

жизни полные поля.

Отдохнувшая земля

снова силу набирала,

полной грудью задышала.

Гриша счастлив. Дом построен.

Быт налажен и устроен.

Но красавица невеста

не находит себе места.

Уж родные замечают,

что девица-то скучает.

Часто грустен ее взгляд.

Стал свободен ей наряд.

Что-то с ней не то творится!

И Ариша тут сестрицу

расспросила, попытала:

– Ты б, Алена, рассказала,

что тебя, сестра, тревожит.

А мы с Гришей уж поможем

разогнать твою печаль.

– Мне тебя, Ариша, жаль.

Ведь семью я завожу,

своим домом заживу.

Ты одна не заскучай,

нас почаще навещай, -

ей Алена соврала.

Не о том печаль была,

не о том она грустила.

К ней русалка приходила,

спать ночами не давала,

все грозилась и пугала,

и велела долг отдать.

Как же тут не тосковать?

А Ариша отмахнулась

и сестренке улыбнулась:

– Мы же рядом будем жить

и встречаться, и дружить!

Верно, брак тебя пугает,

волноваться заставляет.

Перед свадьбой так бывает,

беспокойство нападает.

– Ты права, сестра Ариша.

Говорит мне то же Гриша.

Нервы просто расшатались.

Обнялись, поцеловались.


Ночь русалочья близка.

И Аленина тоска

разыгралась до предела.

Голова ее гудела.

По пятам крадется страх.

Настороженность в глазах.

Вся трепещет в ожидании,

что русалки предсказание

скоро уж осуществится,

и беда опять случится.

Вот бы ночь ту переждать.

Свадьбу скорую сыграть.

Ей бы с Гришей обвенчаться

и с русалкой распрощаться.

– Стой, Ариша, ты куда?

Снова темная вода

манит девушек, зовет.

Но Алена не идет

и сестрицу не пускает.

Та цветочки собирает.

Говорит: – Венок сплету

и с девчатами пойду.

Тоже счастья попытаю

и желание загадаю.

– Ты ж не верила, смеялась!

А Арина улыбалась.

И веночек доплела,

и с подружками ушла.


И за полем солнце скрылось.

Ночь на землю опустилась.

По реке венки плывут.

И девицы тихо ждут,

чей венок в воде утонет

и русалки сердце тронет.

И Ариша вдруг вскочила.

Гладь речная поглотила

тот веночек, что сплела.

И Арина замерла.

Небо тут же почернело.

А вокруг все загудело.

Ветра сильные порывы

клонят ивы над обрывом.

Небо лопнуло и вскрылось.

И гроза в тот миг явилась.

Гром гремит над головой.

Дождь полил косой стеной.

И девицы испугались,

по домом все разбежались.

Но Ариша не пошла,

все стояла и ждала.

А чего ждала, не знала.

Ни о чем и не мечтала.

Весь Аришен интерес,

почему венок исчез.

Ей не страшно, не смешно.

Все судьбой предрешено.

Красоту всю растеряла.

А невестой и не стала.

И не станет уж наверное.

Но не грустно ей, не скверно.

За сестру Ариша рада,

ее счастье ей награда.

И стоит, глядит на воду,

не боится непогоду.

За дождем она не слышит,

ей в затылок кто-то дышит.

Шум дождя, раскаты грома.

И вдруг голос незнакомый.

– Наконец-то, ты пришла.

Долго я тебя ждала, -

шепчет он Арише в ухо.

Замерла. Хватило духа

обернуться. Никого.

Дождь и больше ничего.

– Кто здесь? – крикнула она.

Испугалась, ведь одна

здесь стоит. И ночь, и мрак.

Липкой лапой тронул страх.

И опять какой-то звук,

смех, похоже. И испуг

в плен Аришу захватил,

власть над ней он получил.

Задрожала, побежала,

поскользнулась и упала.

Берег весь размыт водой.

И смешалась грязь с рекой.

Встать пытается Ариша.

И опять тот шепот слышит.

Кто-то за руку схватил,

потянул, что было сил.

На ногах она стоит,

вся промокла и дрожит.

Рядом девушка в венке.

Нет румянца на щеке.

А глаза черны как ночь.

То реки родная дочь,

поняла в тот миг Ариша.

Закричала. Та ей: – Тише.

Не пугайся. Рана я.

И подруга я твоя.

Твой веночек, ведь узнала?

Говори, что загадала.

– Не гадала ни о чем.

Счастьем наш наполнен дом.

Отпусти, не обижай!

А веночек забирай.

– Не обижу! Ты не бойся,

не страшись и успокойся.

Помню, раньше ты была

так красива и цвела

ярче розы и пиона.

Каждый парень был влюбленный

в ту красу. А что теперь?

Ты откройся, мне поверь.

Что с тобой, бедняжка стало?

Все ты счастье растеряла.

Я вернуть его могу.

Это правда, я не лгу!

Взгляд русалки не мигает,

прямо в сердце проникает.

– Пусть свое я потеряла,

но сестра счастливой стала.

Тут русалка рассмеялась:

– Да, Алена не терялась!

Ну а ты, скажи, чем хуже?

По душе найдешь ты мужа!

Красоту ты обретешь!

Мое имя назовешь?

И Арина тут смутилась.

Сердце бешено забилось.

Что ей делать, уж не знала.

Вдруг русалка искушала?

– Ты ведь дева водяная.

Обмануть ты можешь, знаю.

– Я! Да что ты! Никогда!

Утечет твоя беда

вместе с этим вот дождем.

Ты не думай ни о чем.

А сама стоит так близко.

И над ней нависла низко.

– Без обмана я скажу,

что взамен я попрошу.

– Что же это? – Так, пустяк.

Не могу достать никак

я кулон, что есть у Гриши.

Помоги мне в том, Ариша.

Мне вещица та по нраву.

– Взять чужое не по праву!

Вот какая ты плутовка.

Не краду! Я не воровка!

– Так ведь мелочь, ерунда!

Принесешь его когда,

в тот же миг краса вернется, -

рот русалочий смеется.

А глаза – два темных блюдца

не моргнут, не улыбнутся.

И Ариша в них смотрела.

И так сильно захотела

стать красавицей опять.

– Не могу я воровать, -

очень робко возразила.

А сама уже грустила

о красе своей былой.

Любоваться вновь собой

помечтать она посмела.

А русалка все ей пела:

– Не заметит он пропажи.

Он о ней не вспомнит даже.


И домой она пришла.

И задумчива была.

Чудный случай вышел с ней.

И торопится скорей

впечатлением поделиться.

Открывает дверь к сестрице.

На пороге замерла.

Спит Алена не одна.

Возлежит в кровати Гриша.

Возмутилась тут Ариша.

Брак еще не состоялся.

Гриша с ней не обвенчался.

Не порядок то, грешно.

Было в комнате темно.

Оба мирно почивали

и друг друга обнимали.

Сердце девушки забилось.

И вот тут она решилась.

К ним тихонько подошла

и кулон с груди сняла.

Дверь протяжно заскрипела.

На нее в проем глядела

Рана, дева водяная.

Тонкой кистью подзывая,

манит девушку к себе.

– Видно, так уж по судьбе

все должно было случиться, -

нет назад пути, девица

за русалочкой пошла.

– Ты кулон мне принесла?

– Да, – ей руку протянула

и навстречу ей шагнула.

– Молодец, пойдем со мной.

Дрожь от девы водяной

на Аришу вновь напала.

Холод Рана излучала,

сырость, тлен и запах тины.

Но за ней идет Арина.

Вот они остановились,

у колодца очутились.

Рана за руку схватила,

прямо к краю подтащила.

– Брось в колодец тот кулон.

Будет там он погребен.

И глаза ее сверкают.

И Ариша разжимает

кулачок. Кулон упал,

и в колодце он пропал.

И русалка рассмеялась:

– Хорошо ты постаралась!

Говори свое желание!

Заметалось подсознание,

чует, видимо, подвох.

Из груди тяжелый вздох

только вырвался, молчит.

И русалка говорит:

– Тогда я скажу тебе!

Быть красивой по судьбе

ты должна была, Арина.

И болезни той причина

мне известна. Хочешь знать,

красоту посмел кто взять?

То сестра твоя родная!

Взглядом дева водяная

обжигает, словом ранит,

мысли девушки туманит.

– У тебя красу украла!

Оттого красивой стала!

Так Алена загадала,

мое имя называла.

Попроси теперь и ты.

Вижу я твои мечты!

О былой красе грустишь.

Ну так что же ты молчишь?

А Арина вся в смятении.

Слушать это – ей мученье.

Можно верить ли русалке?

Да себя так стало жалко.

– Рана, ты не обмани,

красоту ты мне верни, -

с губ ее слетели звуки.

Ледяные скользки руки

ей на плечи опустились.

– Вот и мы договорились!

Пусть исполнится желание!

В ночь русалочью мечтание

станет явью! Быть тому

по велению моему!

Так сказала и пропала.

А Арина вся дрожала.

Как во сне пришла домой.

Не владела уж собой.


Утром шум за стенкой, крик.

И проснулась в тот же миг.

И на крик тот побежала.

Рядом зеркало стояло.

На пути она запнулась,

снова к зеркалу вернулась.

Крики ей уж не важны,

да и стихли, не слышны.

И Арина в изумлении

смотрит. Что за отражение?

– Это я? Не может быть!

И нет слов, чтоб говорить.

По лицу руками водит,

глаз с себя она не сводит.

Отражение улыбнулось.

Красота ее вернулась.


Ну а что же за стеной?

Что с Аленой, что с сестрой?

Гриша рано пробудился

и невесте удивился.

Не поймет, она ли это.

Нет в ней краски, нет в ней света.

Он ее не узнает,

за плечо ее трясет.

– Кто ты? Где моя Алена? -

взгляд увидел он влюбленный.

– Гриша, что это с тобой?

Или шутишь ты со мной?

Я – Алена! Вот же я!

Я – любовь, судьба твоя.

Пригляделся он, похожа.

Но бледна девичья кожа,

и ресницы непушисты,

взгляд уж больше не лучистый,

губы маком не алеют,

тонкой ниточкой белеют.

– Ты, должно быть, заболела.

Посерела, похудела.

Тут Алена испугалась,

за лицо свое хваталась.

Быстро к зеркалу метнулась,

отражению ужаснулась.

Тут она и закричала,

а потом без чувств упала.

Гриша девушку поднял,

на кровать отнес, обнял.

– Видно, сильно заболела.

Поправимо это дело.

Он к Арине постучался,

через дверь с ней объяснялся:

– Там с Аленой что-то худо.

Я мешать уж вам не буду.

Пригляди ты за сестрой.

И схожу я за водой.

А потом к реке пройдусь,

искупаюсь, освежусь.

– Да, иди. Сейчас я, Гриша, -

как во сне еще Ариша.

На себя не наглядится,

отражению все дивится.

Наконец-то осознала,

что с сестренкой плохо стало.

К ней зашла, а та лежит,

без участия глядит.

– Что с тобой, сестра, скажи!

– Утонула я во лжи.

И тебя ведь я сгубила.

Поделом я получила.

Вижу все назад вернулось:

ты красавицей проснулась,

я опять дурнушкой стала.

– Что такое ты сказала?

Ты всегда была красивой,

только грустной, несчастливой.

Я ж тобою любовалась, -

тут Ариша ей призналась.

– Первый раз такое слышу

от тебя, сестра Ариша.

– На меня ты не похожа,

ты другая, но так что же?

Ты бела, а не бледна,

и как ландыш ты нежна.

Не худа ты, а стройна,

утонченна и скромна.

Слезы хлынули ручьем

у Алены: – Я во всем

виновата. Ты прости!

– Я прощу, ты не грусти.

Я с русалкой повстречалась.

И она во всем призналась.

– Ты с русалкой говорила?!

Что взамен та попросила?

– Стыдно мне тебе сказать,

но смогла я своровать

тот кулончик, что у Гриши, -

взгляд потупила Ариша.

А Алена подскочила.

– Тот, что я ему дарила?!

Тот кулон ведь непростой!

Где же он? – Он под водой.

– Гриша где? Беда случится!

Отвечай скорей сестрица.

– Он сказал, к реке пойдет

и воды нам принесет.

– Надо нам быстрей бежать,

парня бедного спасать!

Оберегом был кулон.

С ним был Гриша защищен

от русалкина проклятья.

На меня она заклятье,

рассердившись, наложила.

Я того, кого любила,

ей должна была отдать.

Надо Гришу нам спасать.


К речке сестры прибежали.

Гришу там они застали.

Он купается, плывет

и на берег не идет.

И зовут, а он не слышит.

В воду бросилась Ариша,

за корягу зацепилась.

И вода вдруг замутилась.

Смех пронесся над рекой.

А Алена за спиной

плачет, воет, голосит.

И вокруг туман висит.

Снова смех, и Гриша скрылся,

в том тумане растворился.

А девицы все зовут,

все надеются и ждут.

Им никто не отвечает.

Ветер ивушки качает,

разгоняет облака.

Вот очистилась река.

И пуста речная гладь.

Никого там не видать.

Но они до ночи ждали,

хоть надежд уж не питали.

Ясно, Гриша утонул,

к Ране в гости заглянул.


Молча к дому возвратились.

Время шло, они смирились,

хоть и было тяжело.

В судьбы их вмешалось зло.

Порыдали, погрустили,

но друг друга все ж простили.

Сестры ведь, родная кровь.

Не оставит их любовь.

И за каждой есть вина.

Что Алена не дурна,

ей сестра не говорила,

не ласкала, не хвалила.

И Алена согрешила,

зависть суд над ней вершила.

Зло же время не теряло,

искушало, соблазняло.

Да и что тут говорить?

Надо ль девушек винить?

Уж наказаны. Довольно.

Им бы жить теперь спокойно…


Но Алена замечает,

что-то с ней не то, скучает,

без причины слезы льет,

и тошнит, живот растет.

– Что со мной, скажи, сестра?

– Нет ведь худа без добра!

У тебя ребенок будет.

Не мечтали мы о чуде,

а оно вот и случилось.

Скоро дочка появилась

у Алены. Все, как надо.

За любовь ей вот награда.

И ребенок был здоров.

Звать не надо докторов.

И хорошая девчушка

спит спокойно на подушке,

и не плачет, не кричит.

С умилением глядит

на нее Алена – мать,

глаз не может оторвать.

Словно кукла, как игрушка,

улыбается девчушка.


Радость вновь вернулась в дом.

Спит русалка подо льдом,

больше их не беспокоит.

В поле ветер зимний воет.

Слышат, кто-то в дверь стучит.

Открывают. Там стоит

бабка старая, седая.

Ей Арина: – Вас не знаю.

Кто Вы, бабушка, откуда?

– Долго я гостить не буду.

Я свое лишь заберу.

И Ариша на сестру

смотрит. Нет на ней лица.

– Нашим бедам нет конца.

Ведьма это, я узнала, -

ей Алена тут сказала.

– Долг придется оплатить.

Что мое, то возвратить.

– Что ты хочешь?! Забирай!

Деньги вот! Да и ступай.

– Денег мне твоих не надо.

Мне нужна твоя отрада, -

рот беззубый искривился,

кровью мутный глаз налился.

– Что?! О чем Вы говорите?!

– Дочь свою вы отдадите.

Говорила я, приду

и, что надо мне, найду.

– Нет, я дочку не отдам!

– Я тебе не по зубам.

Я ж твою сестру спасла.

Жениха не сберегла

ты сама. Ты виновата!

Вот теперь пришла расплата.

Палкой стукнула об пол.

И подпрыгнул в кухне стол.

Стены в доме задрожали.

Сестры каменны стояли.

Прочитала заклинание.

– Вы очнетесь, как желание

я свое осуществлю.

Не мешать мне вам велю.

К колыбели подошла

и ребеночка взяла,

и в корзинку положила,

одеялами накрыла.

Обернулась на пороге:

– Я велю забыть тревоги!

Все, что было, было сном!

Позабудьте вы о нем!

Дверь захлопнулась, ушла

и ребенка унесла.


Скоро девушки очнулись,

со смущением оглянулись.

– Видно, долго мы трудились,

от усталости забылись.

Снег почистить, намело.

Дров подбросить, чтоб тепло

их домишко согревало.

Да заштопать одеяло.

Да скотину покормить.

Приготовить, все помыть.

Все в делах. Вот и устали.

Так девицы рассуждали.

– Что такое здесь, Алена?

Колыбель полна пеленок.

– Колыбель?! Уж и не знаю.

Что-то не припоминаю.

Верно, кто-то приходил

да, наверное, забыл.

– Да, наверное. Уберу.

Я в сенях ее запру.

Дальше сестры хлопотать

принялись. Да накрывать

стол к обеду уж пора.

За окошком детвора,

бабу снежную лепили.

Все сестрицы позабыли:

ведьму старую, русалку.

И дочурку им не жалко.

Нет у них воспоминаний,

нет желаний, нет мечтаний.


Есть старинное предание.

Воплотится в жизнь мечтание,

если ты венок сплетешь

и к русалке отнесешь,

а она его возьмет.

И к тебе потом придет.

Надо ль деве доверять?

Договор с ней заключать

вам не надо торопиться.

Зла и нечисти сестрица

эта дева водяная.

И теперь об этом зная,

вы венок ей подарите,

только лучше не просите

ни о чем и никогда.

Там, где мутная вода,

тянет с берега туманом,

обернуться все обманом

может, горем и бедой.

И мечтая над рекой,

просто так венок отдайте.

Вслух мечту не называйте.