Лосиное дело [Агаси Арменович Ваниев] (fb2) читать онлайн

Агаси Ваниев Лосиное дело

Дисклеймер

Имена персонажей изменены. Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Пролог

Богата Россия на истории, которые пишет народ. Одна интереснее другой: весёлые и грустные, поучительные и пагубные, реальные и безумные. Нигде не встретишь такого разнообразия случаев и происшествий, как в нашей стране. И ни одна страна в Европе, Азии или на Западе не может похвастаться подобным богатством. А благодаря творческой активности писателей, художников, музыкантов и других талантливых людей шумные работяги, хитроумные мошенники, победоносные вояки и прочие обрели широкую известность.

Так и этот случай, о котором я поведаю, не стал исключением из вышеперечисленного. Более того, я постараюсь поведать о ней понятным языком, не прибегая к сухому канцеляризму.

В тот пасмурный день зал суда был полон до отказа. Сорок зрителей сидели на местах в ожидании выхода судьи. Женщина-прокурор по фамилии Гроза раскладывала документы в порядке очереди, как последнее приготовление к судебной борьбе. Сидевшая в углу от площадки судьи секретарь Одуванчикова проверяла электронную почту на наличие писем от подруг, изредка поглядывая за порядком в зале. И, наконец, главный виновник судебного торжества – подсудимый Зоркин, молча сидел за столом и с недовольным выражением лица смотрел куда-то в пол.

Спустя мгновение в зале появился судья. Секретарь объявила его появление и люди встали со своих мест. Встали все, кроме одного подсудимого. Тот с явной неохотой приподнялся со стула и в ту же секунду камнем рухнул обратно. Когда же судья занял своё кресло, то огласил залу следующее:

– Подлежит рассмотрению уголовное дело Зоркина Виктора Степановича в совершении преступления, предусмотренного статьёй 258 части 1 Уголовного Кодекса Российской Федерации, то есть: незаконная охота в отношении птиц и зверей на особо охраняемой природной территории. Прошу секретаря доложить явку в судебном заседании.

– Ваша честь, все свидетели по данному делу явились и ожидают вашего вызова в коридоре, – доложила секретарь Одуванчикова.

– Спасибо. Объявляется состав суда. Дело слушается под председательством федерального судьи Фемидова Алексея Михайловича. Государственное обвинение поддерживает старший советник юстиции Гроза Мария Ивановна. Защиту подсудимого осуществляет… – на полуслове остановился судья. Он посмотрел в сторону подсудимого и спросил:

– А кто осуществляет защиту подсудимого?

– Я! – громко и с явным выражением гордости заявил Зоркин.

– Вы??? – с удивлением спросил судья.

– Я!

– Ваша честь, – обратилась с места секретарь, – подсудимый отказался от услуг адвоката, обосновав решение уверенностью в собственных силах.

– Подсудимый, Вы осознаёте последствия отказа от представителя защиты? – спросил подсудимого судья.

– Конечно. Я в состоянии постоять за себя, – уверенно ответил Зоркин.

– Точно? Подумайте ещё раз.

– А тут и думать нечего. Всё решено!

– В таком случае продолжим. Протокол судебного заседания осуществляет Одуванчикова Елена Николаевна.

Судья ударил молотком по столу и суд начался.

Часть 1

Первые полчаса выступало обвинение. В своей речи Прокурор докладывала факты, восстанавливая события судьбоносного дня:

– 21 декабря 2021 года в Лысогорском районе Саратовской области около двух часов ночи произошёл инцидент. Сотрудники местного охотнадзора задержали нарушителя, проникшего на территорию охраняемого заповедника на транспортном средстве. Задержанным оказался депутат Государственной Думы сорокадевятилетний Зоркин Виктор Степанович, находящийся сейчас на скамье подсудимых. Во время обыска в его транспортном средстве были обнаружены фрагменты туши лося, а также два окровавленных ножа. В ходе следственных мероприятий было установлено, что подсудимый намеренно нарушил границу заповедника и занялся незаконной охотой. Он отказывался признаться в содеянном и всячески угрожал представителям следствия увольнениями, ссылаясь на должность депутата. Психолого-психиатрической экспертизой подсудимый признан вменяемым и отдающим отчёт своим действиям.

Далее прокурор напомнила о предъявленном обвинении. Она пристальным, испепеляющим взглядом смотрела на подсудимого. Подсудимый в ответ высокомерно смотрел на неё, выражая готовность к противостоянию.

Выслушав речь стороны обвинения, судья обратился к Зоркину:

– Вам понятно предъявленное обвинение?

– Нет! – ответил подсудимый. – Не понятно.

– Что именно Вам не понятно?

– Мне не понятно, что я вообще здесь делаю? Вы только зря тратите моё и ваше время.

В этот момент судья ударил молотком по столу. Ударил с такой силой, что даже зрители невольно приподнялись со своих мест.

– Подсудимый, – начал судья, – Вы находитесь в здании суда! Вы обязаны соблюдать правила поведения, согласно установленным законам. И я не потерплю от Вас подобного пренебрежения!

– Да, Ваша честь. Виноват, – сказал Зоркин.

– Во-вторых, Вас обвиняют в совершении незаконной охоты. Вы были задержаны на месте преступления. Если Вы уверены в своей невиновности, то сегодня есть возможность предъявить доказательства и во всём разобраться. И в третьих, я предупреждаю Вас об ответственности за дачу ложных показаний, что влечёт за собой административное наказание в денежном эквиваленте. Вам понятно?

– Понятно, Ваша честь.

– В таком случае продолжим. Слово предоставляется стороне обвинения.

Женщина-прокурор поблагодарила судью и принялась задавать вопросы Зоркину. Прозвучавшие в зале ответы вызвали у зрителей смешанные чувства между непониманием и смехом.

– Виктор Степанович, где Вы были 21 декабря с девяти до одиннадцати часов вечера? – спросила прокурор.

– На рыбалке.

– Вы можете назвать место ловли?

– Конечно. В лесу.

– В лесу???

– Да. А что вас смущает?

– Смущает то, что рыбалку проводят на озере, около реки или на берегу моря, но никак не в лесу.

– Значит, вы плохо знаете нас, рыбаков. Мы и в лесу, и возле болота ловим.

– И Вы ловили до позднего вечера?

– Да.

– Хорошо. Тогда как Вы объясните своё нахождение на территории заповедника?

– Заблудился.

– Заблудились???

– Всё верно.

– Объясните этот момент.

– А что тут объяснять? Было поздно и темно. Я выехал, как мне казалось, на нужную дорогу, а попал в заповедник.

– Допустим, Вы действительно заблудились и волей случая оказались на территории заповедника. Откуда тогда туша взялась?

– Подобрал по дороге. Послушайте, я ехал в этой темноте и увидел в кустах что-то крупное. Будучи человеком любознательным, я подошёл и увидел мёртвую тушу. Затем я потащил её к багажнику. И пока тащил, чуть спину не надорвал.

– А зачем Вы вообще это сделали?

– Как зачем? Чтобы отвезти в полицию.

– В полицию???

– Разумеется, в полицию. Я хотел показать людям и предупредить о появлении браконьеров на территории того леса. В конце концов, это мой гражданский долг!

– Хорошо, но как Вы объясните окровавленные ножи?

– Ножи в углу лежали, а я на них тушу приложил. Нетрудно догадаться, что от трения с тушей лезвия испачкались кровью. Странные вопросы задаёте, госпожа прокурор.

– Вопросы вполне серьёзные, подсудимый.

В этот момент судья ударил молотком по столу и объявил замечание сторонам:

– Соблюдайте порядок во время судебного разбирательства.

– Да, Ваша честь, – согласилась прокурор.

– Продолжайте.

– Виктор Степанович, что Вы делали потом, когда погрузили тушу животного в багажник? – спросила подсудимого прокурор.

– Я поехал дальше и спустя полчаса меня остановили вооружённые люди. Они представились лесниками и в грубой форме начали допрашивать меня: кто я, что я здесь делаю, что находится в моём автомобиле. Я пытался цивилизованно всё объяснить, но они и слышать меня не хотели. Вместо этого, они свернули мне руки за спину и повезли в местное отделение, где меня, депутата, обвинили во всех смертных грехах, да ещё браконьером обозвали. А дальше вы сами видите, где я нахожусь и в каком статусе, – с обидой в голосе ответил Зоркин.

– Сторона обвинения, у вас есть ещё вопросы к подсудимому? – обратился судья к прокурору.

– Нет, Ваша честь, – ответила прокурор.

– Подсудимый, можете сесть, – обратился судья к Зоркину.

Зоркин послушно сел на своё место, после чего судья объявил о следующем этапе: вызов свидетелей по данному делу.

Часть 2

Дверь открылась и в зал вошёл первый свидетель. Это был высокий мужчина слаженного телосложения, одетый в синюю рубашку, серые брюки и в чёрных ботинках. Он прошёл к свидетельской трибуне и судья обратился:

– Свидетель, представьтесь, пожалуйста.

– Честный Александр Александрович, – ответил мужчина.

– Год рождения?

– 18 ноября 1991 года.

– Адрес проживания?

– Город Саратов, улица Сталина, дом 45.

– Кем работаете?

– Сотрудник охотнадзора.

– С правилами дачи показаний ознакомлены?

– Да.

– Отлично. Тогда приступим к допросу. Сторона обвинения, вам слово.

– Спасибо, Ваша честь, – поблагодарила прокурор и перевела взгляд на свидетеля, – Александр Александрович, расскажите о событиях 21 декабря этого года.

– В ту ночь я с напарником занимался обходом территории. Мы продвигались в дальнюю часть лесного участка, когда услышали громкий шум. Сначала не сразу поняли, что это могло быть. Мы вышли на опушку и увидели недалеко джип серого цвета. Тот вызвал у нас подозрения, – говорил Александр.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, ездил он с выключенными фарами в тёмное время суток. Нормальный водитель не станет пренебрегать светом. Тем более, в лесу. Во вторых, он двигался не по прямой линии, а зигзагами. Ну, как змея ползёт. Создавалось впечатление, что водитель объезжает ямы.

– И что вы предприняли?

– Напарник встал посередине дороги и совершил несколько выстрелов в воздух. Джип остановился. Из него вышел мужчина лет сорока пяти или пятидесяти в камуфляжной форме. Я пошёл к нему навстречу, для выяснения личности.

– Александр Александрович, я хочу прервать Вас на этом моменте и попросить сделать следующее: посмотрите на подсудимого за противоположным столом. Вы узнаёте этого человека?

– Конечно. Это тот самый мужчина, который был нами задержан.

– Что значит тот самый? – резко проговорил Зоркин. – Вы меня с кем-то путаете! Да и вас я что-то не припомню, а память у меня хорошая.

– Тишина в зале! – сказал судья и сильно ударил молотком по столу. Он так строго посмотрел на Зоркина, что тот утихомирился. Затем обратился к прокурору:

– Продолжайте допрос.

– Александр Александрович, что было потом? – спросила прокурор.

– Я попросил мужчину представиться и дать объяснения. Вместо этого он то молчал, то неразборчиво бормотал. От прямого взгляда глаза уводил в сторону. Я подумал, что он пьяный и не прогадал. От него пахло спиртным. Не перегар, конечно, но запах бил по носу.

– Интересно, интересно. Продолжайте.

– Не помню уже, с какой попытки, но мужчина смог выговорить фамилию, а также назвал себя депутатом. В тот момент это звучало нелепо. Потом напарник попросил мужчину пройти к багажнику и открыть для осмотра, на что тот стал возражать. Это только усилило подозрения и нам пришлось словесно надавить. И когда багажник открыли, то увидели тушу убитого лося и пару целлофановых пакетов.

– В каком состоянии была туша?

– В ужасном. Брюхо вспорото. Множество порезов вдоль и поперёк тела. Шкура почти целиком заляпана кровью. Понятно было, что час или два назад убили.

– Вы говорили про чёрные мешки. Их осматривали?

– Да. В них лежали потроха.

– Подсудимый как-нибудь отреагировал на данное «открытие»?

– Никак.

– И даже ничего не сказал?

– Молчал. Молчал и смотрел на землю стеклянными глазами. Я пытался задавать вопросы, но безрезультатно. А вот когда речь зашла о полиции, то внезапно он оживился и стал угрожать.

– Как он угрожал?

– Словами. Говорил, что он – депутат; что не можем трогать его; что сейчас позвонит серьёзным людям и меня с напарником уволят с работы, а потом в тюрьму посадят. Ну, пьяный человек и не такую ахинею скажет. Затем он кинулся на напарника с кулаками, но сам же споткнулся и упал на землю. Потом мы его скрутили, вызвали полицию. Те приехали и устроили разбирательство. В конце концов, этого мужчину повезли в отделение, а мне с напарником пришлось ещё докладывать начальству. Остальное вы и сами знаете.

– Хорошо. Тогда я задам ещё несколько важных вопросов. Скажите, вы видели в машине охотничье ружьё или любое огнестрельное оружие? –

– Нет. Мы тоже удивились, что в багажнике не было ружья. Ну, не голыми же руками убил – это точно.

– Может, вы видели рыболовные снасти?

– Нет. Такого тоже не было.

– А в салоне смотрели?

– В салон мы не заглядывали. Полицейские его осматривали, но при нас ничего не нашли.

– Спасибо. Вы нам очень помогли. Ваша честь, у меня вопросов к свидетелю нет, но есть вопросы к подсудимому.

– Спасибо, Александр Александрович. Можете занять зрительское место. Подсудимый, встаньте, – сказал судья.

Вставая с места, Виктор Степанович демонстративно расправил плечи и принялся поправлять воротник рубашки. Он словно настраивался на сложный разговор и пытался показать уверенность. Вот только выражение лица, несмотря на кажущуюся серьёзность, говорило о смятении.

– Виктор Степанович, – начала прокурор, – Вы сказали, что в день происшествия возвращались с рыбалки. Но показания свидетеля говорят об обратном. При этом Вы скрыли от суда факт управления автомобилем в нетрезвом виде. Вы можете как-нибудь это объяснить?

– Клевета! Это всё клевета! Вот объяснение происходящего, – громко ответил подсудимый. – Ваша честь, я хочу сделать важное заявление.

– Говорите, мы вас слушаем, – сказал судья.

– Я, Зоркин Виктор Степанович, перед судом и зрителями процесса ответственно заявляю, что ничего из сказанного тем человеком не совпадает с действительностью. Прокуратура не провела тщательного расследования, допустив ложные показания. Так, например, на дороге меня остановили не двое, а целая группа людей. Я догадываюсь, что это – спланированная акция по дискредитации моей личности в глазах избирателей. Сюда же можно отнести слова о езде в нетрезвом виде. Надо быть полным идиотом, чтобы решиться на подобное. Плохо поработали и полицейские, почему-то не увидевшие в багажнике разобранных снастей и много ещё чего. И последнее, на что хочу обратить внимание суда и госпожи прокурора. Это неправильная классификация туши животного. Вы не поверите, но это не лось. Даже близко на лося не похоже. А знаете почему? Да потому, что это – кабан! Самый обыкновенный кабан, чьё мёртвое тело я нашёл, возвращаясь с рыбалки. И мало того, что прокурор неправильно обозначила тушу, так ещё и позволила, якобы, свидетелю выставить меня кровожадным мясником!

– Это всё, подсудимый? – спросил судья.

– Нет, я ещё…

– Спасибо, подсудимый. Ваше заявление будет внесено в протокол. Объявляю короткий перерыв!

Судья ударил молотком, встал с кресла и направился к комнате отдыха. Долгие разговоры и эмоциональные выходки подсудимого утомили главу правосудия. А вот стороны процесса остались ждать на местах. И если эмоциональный запал Зоркина угасал, то прокурор Гроза нисколько не изменилась в лице. Напротив, она сохранила хладнокровие, хоть и с трудом.

Часть 3

Теперь, дорогие читатели, я предлагаю оставить здание суда вместе с его участниками, длинными коридорами, до блеска натёртыми полами и статуями богини правосудия. Перенесёмся во времени, а именно: спустя два дня с момента задержания непутёвого Зоркина.

Итак, Москва. Вполне себе просторный кабинет в здании Госдумы с видом на Кремль. На светло-бежевых стенах висели картины: от портрета Ленина до домика в деревне. Карта России не в счёт. По углам расположились шкафы со стеклянными дверцами, чьи полки занимают различные книги, вазы, статуэтки и папки с документами. В центре комнаты стоял массивный стол, заваленный в хаотичном порядке канцелярией и бумагами. Есть ещё и несколько кресел, сидения и спинки которых обшиты вручную. Эту солидную красоту освещает люстра с немецким хрусталём остроконечной формы.

И в этой описанной обстановке сидел глава партии «Коммунистов России» Владимир Октябрёв. Одетый в свой деловой костюм, он читал записи в ежедневнике и лёгким движением карандаша вычёркивал краткосрочные задачи. Каждая зачёркнутая строчка приносила радость, которая перерастала в широкую улыбку. По характеру это был напыщенный, но местами наивный человек, чьи взгляды придерживались основ коммунизма. Однако если дело требовало иного подхода, он мог отодвинуть взгляды в сторону в пользу свободной демократии. В последние два месяца дела шли настолько хорошо, что Виктор чаще появлялся на глаза журналистам и нагло, чуть ли не провоцируя, улыбался своим коллегам из других партий. В политике и такое бывает. Так или иначе, Октябрёв пребывал в хорошем настроении. Ему казалось, что белая полоса продлится на год и что никакие, даже маленькие оплошности, не помешают радоваться жизни. Ничто! Пока не раздался стук в дверь.

– Войдите, – гостеприимно пригласил Владимир.

В кабинет вошёл молодой мужчина среднего роста и худощавого телосложения. Взъерошенные волосы, испачканные туфли и одышка говорили о спешке. Быстрыми шагами он подошёл к главе партии, готовясь произнести что-то важное. Но последний, погружённый в ежедневник, не обратил на это внимания.

– Владимир Ильич, здравствуйте, – сказал мужчина.

– Здравствуйте, Натан Адамович, – ответил Октябрёв.

– Владимир Ильич, Вы новость слышали?

– Слышал. Наша партия на втором месте по эффективности работы депутатов в четырёх федеральных округах. «Госгазета» сообщила.

– Нет, не эта новость.

– Тогда докладывайте. Я весь во внимании.

– Зоркин лося убил.

И в этот момент улыбка Владимира Ильича сменилась на выражение, будто услышал незнакомый вопрос на экзамене по праву. Взгляд с ежедневника плавно переместился на мужчину, а затем прозвучал вопрос:

– Ещё раз, что?

– Я говорю: Зоркин лося убил.

– Лося???

– Лося!

Ошеломлённый новостью Владимир Ильич медленно встал с кресла, несколько секунд молчал, а потом спросил:

– Когда убил?

– 2 дня назад, – ответил мужчина.

– О Бо…, – хотел сказать Октябрёв, но остановился. Как-никак, а коммунистам не положено вспоминать о Боге, кроме случаев особого характера. Октябрёв продолжил, – Бедный Иннокентий Петрович. А я его ещё неделю назад видел. Сидел он на последнем месте в последнем ряду, когда был сбор партии. Он что-то говорил, но я плохо слышал. А сейчас…

– Владимир Ильич, я не…

– А его жена Лариса Никитична? Какое горе ещё зрелой женщине так рано стать вдовой. Что за жизнь такая несправедливая, – сказал глава партии и обратил взгляд на портрет Ленина, будто искал поддержку извне.

– Владимир Ильич, вы неправильно меня поняли. Наш партийный Лось жив и здоров, а я говорю про другого лося: с рогами и четырьмя копытами.

– А-а-а… Вы про охоту говорите?

– Да.

– Теперь понятно. Ну, что могу сказать… Молодец. Я и сам по молодости охотился. Правда, я лосей не убивал. Чаще на уток выходил.

– Владимир Ильич, – перебил Натан и с волнением в голосе продолжил, – Всё очень серьёзно. Зоркин убил лося на территории заповедника, который находится под личным контролем президента страны! Мало того, он пьяным сел за руль, оказал сопротивление охотнадзору и от имени партии угрожал расправами. Но это не самое худшее.

Не спуская глаз от мужчины, одновременно переваривая слова в голове, Октябрёв медленно сел в кресло и тихим голосом спросил:

– А что худшее?

– Каким-то образом журналисты пронюхали об инциденте и распространили по всем СМИ. И теперь вся страна бурно обсуждает браконьерство Зоркина.

– Вся страна? – шёпотом спросил Октябрёв.

– Да. Вся страна! Москва, Петербург, Калининград, Саратов, Курск, Кострома и сотни других городов. Миллионы граждан: строители и циркачи, учителя и заключённые, домохозяйки и шахтёры – ругают нас отборным матом.

– А… А-а…– с непостижимым трудом выдавил из себя глава партии.

– Другие партии ? Либералы, демократы, сторонники монархизма и латентного анархизма покатываются со смеху, прикрепляя эпитеты про идиотизм с шизофренией. Вот!

И воцарилась тишина: резкая и глубокая. Казалось, что время остановилось, и только по ту сторону окна жизнь кипела, гудела, двигалась и хвасталась разнообразием действий москвичей. Владимир Ильич сидел, как статуя и выпученными глазами смотрел не на самого Натана, а будто бы сквозь него в пространство, видимое лишь ему. Молодой человек уже хотел привести в чувство своего руководителя, но сразу передумал. Он почувствовал необузданную силу, пробежавшую дрожью по ладони Ильича и сложившую её в тяжёлый кулак. Подобно извержению вулкана, эмоции гнева бурлили в теле коммуниста и стремительно били по голове. Некогда розовое лицо стало багровым и сморщенным. От напряжения вздулись вены на шее. Выпученные глаза вылезали из орбит, а рот демонстрировал звериный оскал. И когда гнев вырвался на свободу, то окружающий мир столкнулся с сильным, яростным и беспрецедентным криком, сопровождаемый ударом кулака столу и «крепким» словом:

– ТВОЮ МАТЬ!

Крик оказался настолько сильным, что несколько человек в коридоре оглянулись по сторонам и быстрыми шагами разошлись по кабинетам. Даже охранник на первом этаже Думы, имевший проблемы со слухом, уловил гневный тон, перекрестился и углубился в свои обязанности.

Тем временем, разъярённый коммунист швырнул в сторону бумаги, перевернул стол и произнёс другую угрозу:

– ГДЕ ОН? ГДЕ ЭТОТ СУКИН СЫН?

Горячий и настроенный на карательные действия Октябрёв собирался покинуть кабинет, но, схваченный руками Натана Адамовича, отложил данное действие. Он с трудом удерживал Октябрёва, одновременно напрягая уши от словесного акта мщения:

– НАЙДУ СВОЛОЧЬ! СВОЛОЧЬ! ПОСТАВЛЮ К СТЕНКЕ! РАССТРЕЛЯЮ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!

Через полчаса гневные клятвы о мщении плавно перешли в глухие стоны. Охания и ахания сопровождались болью в сердце и лёгким головокружением. Немолодой уже коммунист, сидя в своём кресле, приводил в порядок покалеченные нервы. Стоит отдать должное Натану Адамовичу за своевременное оказание медицинской помощи в виде взмахов платком, стакана воды и таблеток с успокоительным. В этот самый момент он принёс Владимиру Ильичу пузырёк с валерьянкой. Глава партии увидел пузырёк, попросил открыть и как только Натан это сделал, то быстрым движением руки взял и разом проглотил горсть таблеток. Такая прыть не только удивила Натана, но и породила в сознании вопрос: а не станет хуже после медвежьей дозы? К сожалению, фундаментальные размышления были прерваны хриплым голосом Октябрёва:

– Натан Адамович, могу с Вами на «Ты»?

– Как будет угодно, – ответил Натан.

– Тогда скажи мне: как фамилия этого негодяя?

– Зоркин.

– Зоркин… Зоркин… А это не тот Зоркин, что устроил митинг против распространения вакцины от гриппа 2 года назад?

– Тот.

– А до этого был автором идиотского законопроекта о налоге на воздух в международной космической станции?

– И он же лоббировал интересы ликёро-водочного завода, который чуть было не продал партию палёной водки в Кремль?

– Всё верно.

– М-да… Привёл в свои ряды троцкиста. Теперь осколки собираю. Где теперь этот горе-охотник?

– В Москве, под домашним арестом.

– Уже назначили дату проведения суда?

– В субботу, на этой неделе.

– Откуда такая спешка?

– Случай стал резонансным. Тысячи гневных обращений с требованием осудить Зоркина переданы главному прокурору страны. Да и сам прокурор оказался любителем дикой природы. Отсюда и спешка.

– Понятно. Что ещё расскажешь?

– Товарищи Зоркина выступят в суде на стороне защиты.

– А что они могут сказать?

– Не знаю. Даже предположить нечего.

– Хорошо. А кто адвокат?

– Зоркин.

– В смысле?

– В прямом. Сам себя решил защищать.

– Идиот… ИДИОТ!

– Аналогично.

– Так, надо подумать, – сказал Октябрёв и, спустя несколько минут, продолжил:

– Говоришь, два дня назад этого полудурка поймали?

– Да.

– Я возьму дело в свои руки. На кону имидж и рейтинговые позиции партии. Как говорится, хочешь спасти слепого – возьми его за руки.

– У вас будут для меня поручения?

– Только два: докладывай о последующих событиях и принеси бланк из отдела кадров. Какой – я скажу. Есть у меня одна идея.

Часть 4

Кто-то сказал, что в жизни человек примеряет десятки масок для определённых целей и людей. Настоящее лицо он показывает тогда, когда чувствует необходимость или к этому располагает место. Что же до свидетелей подобного маскарада, то им, к сожалению, приходится бороться с обидой и разочарованием.

Елизавета Анатольевна Зоркина, а в девичестве – Цветкова, не раз обнаруживала маски на лице мужа. Каким только она его не видела: весёлым и хмурым, нежным и колючим, ладным и скандальным. Добрый нрав и воспитание позволяли пройти все невзгоды отношений. Многие знакомые, родственники и коллеги по работе удивлялись её выбору спутника жизни. Она – добрая, грамотная, хозяйственная и кристальной совести женщина, а он – упрямый, безответственный, жалующийся на мелочи мужлан, чья девиантная личность требует сильного пинка. К сожалению, Елизавета Анатольевна познала истинное лицо мужа после инцидента в заповеднике. Последняя маска слуги народа привела женщину к неутешительным выводам.

Поздно ночью Виктор Степанович проснулся от странного шума. Немало раздражения вызвал прямой луч света, падавший на глаза из приоткрытой двери. Одевшись в серый халат и домашние тапочки, он вышел из спальни и направился в гостиную, где застал следующую картину: склонившись над сумкой, Елизавета Анатольевна быстро и аккуратно укладывала одежду. Сама женщина была одета в осеннее пальто, клетчатые брюки и кожаные сапожки. Виктор Степанович с удивлением в голосе спросил:

– Лиза, ты чего не спишь?

– Не хочется, – холодно ответила Елизавета.

– Ну, а что ты делаешь?

– Вещи собираю.

– Ты куда-то уезжаешь?

– Да, к маме.

– С ней что-то случилось?

– Нет. С ней всё в порядке. Уезжаю и всё.

– Подожди, я ничего не понял. Как это всё?

– А вот так. Всё!

– Слушай, я ничего не понимаю. Бросай эти вещи и пойдём спать, – сказал Зоркин и потянулся рукой до плеча женщины, но произошло неожиданное.

Елизавета обернулась и перед мужем осветилось гневное лицо. Её голубые глаза буравили взглядом так, словно перед женщиной стояло жалкое существо, которое можно было раздавить без зазрения совести. Виктор Степанович остолбенел на месте и потерял дар речи. Но стоило Елизавете вернуться к укладке вещей, как мужчина пришёл в себя и, набравшись храбрости, попытался заговорить:

– Ты хочешь сказать, что уходишь от меня?

– Да.

– Вот так просто соберёшь вещи и уйдёшь?

– Да.

– Но почему???

Вдруг зазвонил телефон. Виктор Степанович машинально потянулся к трубке и, приложив её к уху, ответил:

– Алло. Что? Нет, вы ошиблись номером, – сказал он и положил трубку на место.

– Почему? Да потому, что всё дело в тебе, Витя. В тебе!

– А что, собственно, со мной не так?

– Ты неисправим! Ты просто неисправим и этим всё сказано. Вот, сколько лет мы в браке?

– 20.

– 20! За эти годы не было ни одного дня, чтобы ты не становился причиной скандалов; чтобы прохожие не тыкали на нас пальцем и не говорили в плохом ключе; чтобы наши родные и близкие не задавали мне обидных вопросов, ответы на которые заставляют краснеть. Мне продолжить этот список?

Вновь раздался телефонный звонок. Виктор Степанович взял трубку и ответил:

– Алло? Да. Да, это я. Нет, не убивал, – сказал мужчина и быстро положил трубку, а потом обратился к жене:

– Приведи пример. Аж интересно стало.

– Ты помнишь день свадьбы нашей дочери?

– Конечно, помню. Первое июля.

– Что ты делал тогда?

– Что делал? Радовался.

– Ты не пришёл к ней! Ты не пришёл на свадьбу своей дочери! Она надеялась, что ты придёшь, подведёшь её к алтарю, а потом сядем семьёй за стол и будешь радоваться их счастью. А ты не пришёл! И знаешь почему? Потому что её супруг не проголосовал на выборах за коммунистов. Если бы ты только знал, как она долго плакала.

Снова зазвонил телефон. Виктор Степанович поднял трубку и приложил к уху:

– Алло. Нет. Нет и ещё раз нет. Вы ошиблись, – сказал он и опустил трубку обратно. Затем продолжил:

– Помню, был не прав. Я потом встретился с молодыми, извинился и мы помирились. Приведи другой пример.

– Другой пример. Помнишь, мы и семья Пчёлкиных поехали на первомайские праздники на рыбалку?

– Помню.

– Ты ещё взял надувную лодку и чемоданы с рыболовным барахлом.

– Не чемоданы, а сундуки. И не барахло это, а снаряжение.

– Пусть так. Мы приехали, ты надул лодку и поплыл по озеру. Что было потом?

– Как что? Рыбачил!

– Ты взорвал шашку динамита! Сотни рыб брюхом кверху вспыли на поверхность, окрасив воду красным цветом.

– Ну…

– Толпа разъярённых рыбаков хотела избить тебя до полусмерти, а по ошибке набросились на бедного Пчёлкина. Он неделю лежал в коме, а ты ни разу не навестил его.

– Знаю. Не хотел на глаза показываться. Давление могло подскочить или ещё того похуже.

Опять зазвонил телефон. Виктор Степанович хотел совершить знакомое движение, но Елизавета Анатольевна опередила его. Она подняла трубку и затем резко опустила. Напряжённая беседа продолжалась:

– Не забуду, как ты поздравил меня с Восьмым марта. И поначалу всё было хорошо. Ты подарил прекрасные цветы, приготовил замечательный завтрак, водил по городскому парку.

– Да, я старался.

– А потом ты сказал, что вечером меня ждёт сюрприз. Чтобы я ждала тебя дома и оделась в самое красивое платье. Я так и сделала. Поверила тебе! Ждала тебя с восьми часов вечера, но ты не приходил. Время тянулось беспощадно долго. А потом я включила телевизор и увидела выпуск новостей с твоим участием. Да, дорогой мой. Тебя показывали по новостям, как ты пьяным танцевал на столе, а спустя секунды оказался в компании девиц в полуголых одеяниях. Знаешь, как мне было больно? Знаешь? Ведь я тебе поверила! – говорила Елизавета и на глазах появились слёзы.

По злой воле судьбы в комнате раздался очередной телефонный звонок. Создавалось ощущение, что устройство решило поиздеваться над людьми в момент разлада. В порыве злости мужчина поднял трубку и, приложив трубку к уху, закричал:

– ИДИТЕ К ЧЁРТУ!

Вдруг вся его злоба резко исчезла. На лице появилось выражение неожиданного конфуза, а выпученные глаза боязливо бегали по сторонам. Переведя дыхание, мужчина ответил:

– Марфа Ивановна, это вы? Простите, не узнал. Нет, я вас к чёрту не посылал. Лизу дать? Хорошо.

Виктор Степанович передал трубку Елизавете Анатольевне, а та, в свою очередь, коротко сказала:

– Да, мама. Да. Развожусь. Вещи собрала. Скоро приеду, – и положила трубку.

– Так значит, всё-таки уходишь?

– Да. Это окончательное решение.

– И всё из-за тех случаев?

– Не только. Последней каплей в чаше терпения стал лось, о котором все говорят. Все: соседи, друзья, родственники, коллеги по работе, случайные прохожие. Я даже не удивилась, когда ехала в автобусе с рынка и услышала твоё имя по радио. Сошла на первой остановке, чтобы не слышать жалобы и ругань.

После этих слов Елизавета Анатольевна закрыла сумку, повесила на плечо и пошла в сторону входной двери. Она подошла к ней, прикоснулась ладонью до ручки и замерла на месте. Женщина медленно развернулась и посмотрела на Виктора Степановича грустными глазами. И перед тем, как окончательно покинуть квартиру, она произнесла следующие слова:

– Каждый раз, когда ты что-то вытворял, я всегда старалась понять и простить. Каждый раз ты давал обещания, а потом нарушал их, глядя в мои глаза. Ты от одного скандала переходил к другому и ни разу не сделал для себя выводов. Мне приходилось это всё видеть, слышать и даже объяснять тем, кто меня знает. Я устала смотреть на лицо того, кто плевать хотел на моё человеческое отношение. Я устала. Я так больше не могу. Прощай, Виктор.

Женщина вышла из квартиры и скрылась в темноте лестничной площадки. Стоявший у входа Зоркин прислушивался к топоту сапог. Топот становился тише и тише, пока не наступила гробовая тишина.

Оставшись в полном одиночестве, Зоркин прошагал к дивану и со всей силы рухнул на него. Он обхватил голову руками и задумчивым взглядом рассматривал поверхность журнального столика, будто искал объяснение. Ему казалось, что это всего лишь дурной сон, который вот-вот закончится. Но реальность так не считала. В подтверждение этому раздалась мелодия мобильного телефона из кармана халата. Зоркин достал его и, не глядя на экран, ответил на звонок:

– Да. Здравствуй Толик. Дома. Один. Жена? Не спрашивай. Всё нормально. Не волнуйся. Да, я знаю про суд. Назначили в субботу. Нет. Адвоката не будет. Сам буду себя защищать. Конечно, я справлюсь. Куда денусь? Можешь стать свидетелем? Нет? Кто ещё? Никто? Причину не объяснили? Хорошо. Понятное дело. Что же, придётся выкручиваться самому. Пока не знаю. Буду импровизировать. Ладно, увидимся в субботу. Надеюсь. Давай.

Зоркин бросил телефон на столик, принял удобное положение и заснул.

Часть 5

Что ж, друзья, мы возвращаемся обратно в суд. За время нашего отсутствия ничего не изменилось. Главные участники также на своих местах, зрители настроились на новые откровения, а вошедший в зал судья объявил о продолжении судебного процесса.

Наш знакомый подсудимый обратился к судье:

– Ваша честь, я хочу попросить пригласить в этот зал моего свидетеля.

– Вашего свидетеля??? – удивлённым тоном спросил судья.

– Всё верно. У меня есть свидетель, который может дать показания.

Судья Фемидов повернул голову к секретарю Одуванчиковой и спросил:

– Секретарь Одуванчикова, у стороны защиты есть таковой человек?

– Да, ваша честь, – коротко ответила секретарь, а затем добавила:

– Свидетель со стороны защиты находится в комнате ожидания и ждёт вызова.

– Подсудимый, – обратился судья, – суд может пригласить вашего свидетеля, но Вы не сможете задавать ему вопросы. Основная причина – это отсутствие адвоката.

– Я не против. Пусть прокурор спрашивает.

– Сторона обвинения, что скажете? – обратился судья к прокурору.

– Возражений нет, – ответила прокурор.

– В таком случае прошу пригласить свидетеля стороны защиты для дачи показаний в судебном деле, – сказал судья и ударил молотком по столу.

Секретарь вышла из зала и через минуту открыла дверь перед свидетелем. В помещение с громким топотом сапог вошёл мужчина в камуфляжном костюме. Он был ниже среднего роста и обладал весьма специфичной внешностью. Его тёмные волосы торчали по сторонам и явно требовали ухода от парикмахера. Большой с картошку нос украшали раздражённые сосуды, напоминая элемент с портрета Мусоргского. Тучный живот сильно выпирал под слоем камуфляжа. А когда мужчина подошёл к трибуне и улыбнулся судье, то часть оставшихся зубов «просияла» желтизной.

– Свидетель представьтесь, пожалуйста, – обратился судья к мужчине.

– Наугад Кирилл Валерьевич, – ответил мужчина с ярко выраженным хрипом.

– Дата рождения?

– 6 мая 1989 года.

– Адрес проживания?

– Город Саратов, улица Кондотьеров, дом 1.

– Кем работаете?

– Лесником. За лесом присматриваю.

– С правилами дачи показаний ознакомлены?

– Естественно, – сказал мужчина и легонько хохотнул.

– Ну что же, приступим к допросу. Сторона обвинения, пожалуйста.

– Кирилл Валерьянович, – обратилась прокурор.

– Да, – в такт сказал мужчина.

– Что вы можете рассказать о событиях 21 декабря?

– Я могу сказать, что был очевидцем дерзкого браконьерства, совершённого группой людей.

– Группой людей?

– Да.

– Хм… Продолжайте.

– Я был на очередном обходе в лесу. Не буду углубляться в подробности маршрута, но в какой-то момент раздался грохот. Я сразу подумал о стрельбе и решил как можно быстрее добраться до места, откуда всё доносилось. Определившись с направлением, вышел к небольшой опушке. Там я увидел мужиков с ружьями.

– Сколько их было?

– Четверо. Не больше и не меньше.

– Вы их видели вблизи или издалека?

– Издалека, но через бинокль. Я хорошо рассмотрел их, так как бинокль оснащен дальномерной оптикой. У всех лесников есть такие.

– А их лица смогли рассмотреть?

– К сожалению, нет. Они были в масках.

– Жаль… Продолжайте дальше.

– Эти люди, но правильнее сказать браконьеры, стояли над телом убитого животного и тыкали в него дулами стволов. Я по рогам узнал обыкновенного лося. Точно говорю. А потом стал наблюдать за ними, так как не решался пойти в открытую. Преимущество было на стороне браконьеров.

– Сколько это продлилось по времени?

– Приблизительно минут 20, а то и меньше. За это время ничего не поменялось. Шайка как стояла над тушей, так и продолжала стоять. Потом решил воспользоваться фактором неожиданности.

– То есть?

– Ну, находясь на расстоянии, я крикнул: кто такие и что здесь делаете? Признаюсь, ожидал стрельбы и сопротивления. Но к удивлению браконьеры подались в бегство. Серьёзно говорю. Они начали разбегаться по сторонам. Не теряя времени, я побежал за одним из них и даже открыл огонь из своей винтовки.

– И вы догнали того человека?

– Увы, выносливость подвела. Браконьеру удалось скрыться, как и остальным из пресловутой шайки. Да вы и сами видите, в какой форме нахожусь.

– Вы пытались связаться с другими сотрудниками заповедника?

– Вы имеете в виду лесниками?

– Да.

– Нет.

– Почему?

– Потому, что торопясь на обход забыл положить рацию в сумку. Понимаю, звучит крайне нелепо, но это факт.

– Кирилл Валерьевич, посмотрите на подсудимого и ответьте на следующий вопрос: в день указанных событий он вам попадался на глаза?

– Да, попадался. Один раз.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее.

– Значит… Не сумев догнать беглецов, я решил вернуться к опушке и выйти на тропу до дома. Пока я шёл, то увидел издалека джип. Он остановился посреди дороги, где ранее стояли браконьеры. Я достал бинокль и стал наблюдать. Из джипа вышел человек. То есть, подсудимый. Он подошёл к краю дороги и наклонился над тушей. Я так понял, что подсудимый её разглядывал. -

– Он только разглядывал или совершал другие действия?

– Только разглядывал.

– Хорошо. А вы видели у него в руках что-нибудь? Ружьё, например?

– Нет. Ничего такого не видел.

– Что было потом?

– Потом этот человек взял тушу в руки, подошёл к багажнику, открыл и положил её внутрь. Потом он сел в джип и уехал.

– Напрашивается вопрос: а почему вы не попытались остановить его? Сказать, чтобы не трогал тушу. Ведь вы были недалеко.

– Вы правы. Я был недалеко и мог докричаться до него, но сил уже не было. После той погони мои ноги сильно болели. Даже шаги давались с трудом. А мой голос и вовсе охрип, пока я орал вслед убегавшим людям. Поэтому так всё и получилось.

– Хорошо. Допустим, что всё так, как вы говорите. А почему тогда мы об этом узнаём только сейчас? Что мешало вам рассказать о случившемся руководству заповедника? Не говоря уже про органы МВД.

– Банальный страх увольнения. Я боялся, что за неудачу с браконьерами меня уволят. Опять же, взгляните на меня. Моя физическая подготовка оставляет желать лучшего, а заповеднику нужны люди спортивные.

– И ещё один вопрос, причём немаловажный: а как вы вообще согласились стать свидетелем у подсудимого?

– Я увидел выпуск новостей, где показывали арест этого мужчины. Говорили, что он – браконьер и в его машине нашли тушу лося. Но я-то помню, как всё было на самом деле. Спустя два дня, по собственной инициативе, разумеется, я смог найти его контакты, связаться с ним, всё рассказать, и, в конце концов, принять решение о даче показаний в суде. Вот и всё.

– Хорошо, Кирилл Валерьевич. У меня к вам вопросов нет. Можете…

Но не успела женщина-прокурор сказать слово, как из зала раздался громкий мужской голос:

– Подождите!

Зрители в зале синхронно повернулись и увидели стоявшего на ногах свидетеля Честного. Мужчина поднял руку и с возбуждённым взглядом промолвил:

– Ваша честь, дайте мне слово. Этот человек лжёт!

Эхо голосов волной прокатилось по помещению. Люди переглядывались друг на друга и недоумевали. Одна дамочка пышных форм, сидевшая слева от Честного, смотрела с неприкрытым возмущением, прокомментировав:

– Что за наглость! Ну и нравы пошли.

Другая дамочка с наиболее приятной внешностью и приветливым лицом глядела на мужчину, как на благородного рыцаря. Вид стройного, красивого и отважного человека настолько взволновал её, что она долгое время не могла закрыть рот, не говоря про вздохи. Сидевшие позади мужчины тридцати и пятидесяти лет синхронно кивали головой и одобрительно высказывались о поступке:

– Храбрый парень. Видать, знает дело, – сказал тридцатилетний.

– А он мне ещё тогда понравился. Толковый мужик, – добавил пятидесятилетний.

Но в ту же секунду раздался удар молотка и эхо голосов смолкло. В зале наступила тишина и раздался голос судьи Фемидова:

– Соблюдаем порядок в зале суда. Свидетель Честный, выбирайте выражения. Если хотите что-то сказать, то изъявите волю согласно правилам, а не резким выпадом в сторону другого свидетеля.

– Прошу прощения, Ваша честь. Согласен с вами. Я повёл себя неподобающим образом, но на это есть веские причины. В частности, они касаются слов того свидетеля. Пожалуйста, дайте мне слово.

– Ваша честь, позвольте допросить ранее вызванного свидетеля. Возможно, он хочет донести важную информацию по нашему делу, – добавила с места прокурор.

– Протестую! – резко проговорил Зоркин.

– Протест отклонён, – ответил судья и ударил молотком, а после продолжил:

– Просьбу о допросе ранее вызванного свидетеля необходимо удовлетворить. Свидетель Честный, пройдите к трибуне. Свидетель Наугад, займите зрительское место.

Когда Честный уверенным шагом подходил к трибуне, то Наугад, словно испуганная кошка, вильнул в сторону. Эту странность в поведении заметила Гроза и мысленно добавила галочку к пункту подозрений.

– Александр Александрович, – начала прокурор Гроза, – Вы сказали, что имеете веские причины в отношении слов свидетеля Наугад. Что вы имели в виду?

– Я имею в виду достоверность всего сказанного. Этот свидетель ввёл вас в заблуждение. Здесь и сейчас я готов привести доказательства, что этот человек лжёт: нагло и бессовестно, – уверенно ответил Честный.

– Мы вас слушаем.

– Начну с того, что я ни разу не видел это лицо среди сотрудников охотнадзора. Я давно работаю в службе и знаю как в лицо, так и пофамильно 20 человек. Ровно столько у насработает. Откуда взялся этот «лесник», затрудняюсь сказать. Да даже можете запросить руководство надзора подать список сотрудников на проверку.

– Обязательно запросим. Продолжайте, пожалуйста.

– В нашей должностной инструкции чётко прописано, что в ночной обход по территории могут выходить от двух до четырёх человек. Выходить в одиночку – категорически запрещено. Только не совсем нормальный человек пойдёт на такой риск, который неминуемо приведет либо к потере направления, либо к нападению крупного зверя (например, медведя), либо к встрече с браконьерами, либо вовсе умереть от погодных условий.

– Вот оно как.

– По поводу рации. Я вот послушал данное, скажем так, «объяснение» и диву даюсь. Чтобы человек пошёл в лес без средств связи, обосновав словами «забыл дома» – это бред собачий.

– Слышь, мужик, у кого бред собачий? За базаром следи, – недовольным голосом сказал Наугад.

Тут раздался привычный удар молотком, оповестивший негодование судьи:

– Свидетель Честный, попрошу не переходить на личности. А вас, Наугад, выбирать выражения.

– Протестую! Свидетель обвиняет свидетеля, – громко промолвил подсудимый.

– Протест отклонён.

– Ещё раз извините меня, – ответил Честный. – Вспылил. Но хочу, чтобы и вы меня поняли: за такую халатность не то, что рублём наказывают, но и увольняют из надзора. По опыту знаю. И ещё, Ваша честь, я могу задать вопрос моему предшественнику?

– Можно.

– Кирилл Валерьянович…. – обратился Честный.

– Валерьевич. – резко ответил Наугад.

– Хорошо, Валерьевич, вот скажите мне: что на вас надето?

– Как что? Моя служебная форма.

– Служебная?

– Да.

– Охотнадзора?

– Да.

– И такую форму все поголовно носят?

– Да, да и ещё раз да. Я же работаю там. Что не так?

– Тогда где значок с эмблемой надзора? Где нашивка с опознавательным названием службы? Почему рисунок камуфляжа не общепринятый лесной, а городской? Я веду к тому, что настоящие сотрудники не носят такую одежду. У нас действует стандарт внешнего вида. Прокурор, а спросите его про номер удостоверения.

– Что? – неуверенно спросил Наугад.

– Кирилл Валерьевич, назовите номер вашего удостоверения?

И Кирилл Валерьевич замолчал. Молчал так, что кашель зрителя с последних рядов был слышен остальным. Одни его свиные глазки бегали по сторонам и выдавали неподдельное волнение. Пальцы обеих рук намертво вцепились в коленные чашечки и продолжали неистово сжиматься. Прокурору Грозе не нравилось это молчание и она обратилась снова:

– Кирилл Валерьевич, Вы меня слышите?

– Да, – неуверенно ответил тот.

– Вы можете назвать номер вашего удостоверения? Покажите его, если забыли.

Вдруг свидетель Наугад сорвался с места и побежал. Топот ног барабанной дробью пробежался по ушам зрителей. Испуганные и широко раскрытые глаза мужчины смотрели прямо на окно с видом на улицу. Судья Фемидов молниеносно приказал:

– Приставы, держите его!

Двое высоких людей в чёрной форме из одного угла зала побежали в другой. Между тем, зрители происходящего тоже приняли активное участие. Каждый, кто мог схватить рукой или подставить ногу препятствовали движению беглеца. Одному парню удалось обхватить руками Наугада, но удар головой по носу разом похоронил старания смельчака. Наугад волком пробивался к спасительному окну и даже коснулся кончиками пальцев пластиковой ручки. И когда казалось, что свобода вот-вот откроется – сильная рука притяжения, носившая фамилию Честный, свалила беглеца с подоконника, после чего тот кубарем покатился по полу. Александр Александрович заломил руки за спину, а подбежавшие приставы помогли поднять беглеца с колен.

Успокоив зрителей и наведя порядок в зале, судебные приставы подвели бывшего свидетеля Наугада к трибуне допросов. Взгляд судьи Фемидова намекал о предстоящей каре. Пламя гнева горело в его глазах. Хладнокровная Гроза не осталась в долгу и смелым заявлением ускорила участь:

– Ваша честь, Вы сами видели, как Кирилл Наугад давал ложные показания, а после их провала на достоверность попытался совершить побег. Смею утверждать, что это было спланировано подсудимым для введения нас в заблуждение. Прошу принять меры в отношении подсудимого и лже-свидетеля.

– Подсудимый, встаньте! – приказал судья.

Виктор Степанович Зоркин еле-еле приподнялся. Было хорошо видно, как его ноги дрожали от страха. И если до перечисленных событий он отделывался парой предупреждений, то сейчас ему грозили печальные последствия.

– За предоставление заведомо ложной информации свидетелем; за злоупотребление процессуальным правом постановляю: назначить вам административное наказание в виде денежного штрафа, составляющего 300 000 рублей, – объявил судья, после чего с накопленной злостью и силой ударил молотком. Потом яростный взгляд судьи переместился на лжесвидетеля:

– А что касается вас, Наугад Кирилл Валерьевич, то за участие в вышеперечисленных актах фальсификации; за попытку срыва судебного процесса постановляю: назначить вам административный штраф в размере 100 000 рублей, а также 3 года исправительных работ. Приставы, отведите этого человека в отдельную комнату и вызовите наряд полиции. Остальное по инструкции, – и последовал удар молотком.

Бедный Наугад. Сколько бы он ни дёргался и не брыкался, а выскользнуть из крепких объятий приставов так и не удалось. Его буквально потащили по залу. Единственное, что ему удавалось – это истошно проклинать горе-подсудимого «крепкими» словами:

– Сволочь! Падла! Чтоб ты сел надолго! Несправедливо обвиняют меня!

Когда Наугад исчез из поля зрения, а его стоны перестали быть слышны, то судья Фемидов обратился к Александру Честному с такими словами:

– Свидетель Честный! От лица суда, его участников и собственного имени выражаем благодарность. Ваши действия помогли распознать обман и пресечь последовавшее преступление.

– Спасибо. Рад стараться, – ответил Честный.

– Для зрителей зала я напоминаю, что судебное дело продолжается. Никто и ничто не сможет повлиять на ход событий. Правосудие свершится и точка. Даю судейское слово!

Часть 6

Знаете, я так часто упоминал личности судьи, прокурора и подсудимого, что совсем забыл про секретаря: тихую, скромную, вполне способную и очень привлекательную девушку. Надо сказать, что работёнка ей досталась нелёгкая. Только представьте: сколько диалогов, действий и отдельных моментов пришлось фиксировать в протоколе! И это всё за полтора часа! Девушка в буквальном смысле простукивала по клавишам барабанной дробью, не отрывая глаз от монитора компьютера. Остаётся только гадать, как громко её набор доносился до ушей зрителей.

Вот и сейчас, когда очередная строчка набиралась быстрым движением пальцев, секретарю пришлось параллельно отвечать на запрос судьи.

– Секретарь, доложите о количестве свидетелей, – сказал судья.

– Ваша честь, осталось двое свидетелей: один заявлен со стороны обвинения, а другой – по собственной инициативе, – ответила секретарь.

– Пригласите, пожалуйста, второго, что по инициативе. Если он окажется очередным лжесвидетелем, то молниеносно приму меры.

Когда очередного свидетеля вызвали к трибуне, то никто не ожидал появления известной личности. Строгий деловой костюм с прикреплённым значком красной звезды выдал политика Октябрёва Владимира Ильича. Он мгновенно приковал взгляды зрителей, особенно подсудимого Зоркина. Тот неустанно хлопал глазами и в какой-то момент позволил себе вольность в виде лёгкой улыбки на лице. Прокурор Гроза заметила перемены в физиономии Зоркина и предположила о возможной поддержке со стороны свидетеля. Но эти мысли разом улетучились, ибо Владимир Ильич даже не взглянул в сторону подсудимого. Ни тебе подмигиваний или приветственных жестов. Он молча подошёл к трибуне, положил ладони на уголки и приготовился вести разговор.

– Свидетель, представьтесь, пожалуйста, – обратился судья.

– Октябрёв Владимир Ильич, – ответил он.

– Год рождения?

– 14 августа 1952 года.

– Адрес проживания?

– Город Москва, улица Чекистов, дом 41а.

– Кем работаете?

– Председатель центрального комитета партии «Коммунисты России».

– Вас ознакомить с правилами дачи показаний?

– Спасибо, но это ни к чему.

– Уверены?

– Да. Я в курсе того, что случилось 20 минут назад в зале. Будьте уверены, со мной проблем не будет.

– Надеюсь, что так. Сторона обвинения, можете приступать к допросу.

– Спасибо, Ваша честь, – сказала прокурор и продолжила, – Владимир Ильич, в списке свидетелей Вы обозначены, как по собственной инициативе. Что Вы можете рассказать суду по данному делу?

– Для начала хочу поблагодарить суд за предоставленную возможность в участии столь важного дела. Я здесь, чтобы исполнить свой гражданский долг и предоставить подробную информацию, касающуюся личности подсудимого, – ответил Октябрёв.

– Говорите, мы вас внимательно слушаем.

– Всё началось ровно месяц назад. Как вы знаете, работа в политике довольно нервная, а учитывая мой немолодой возраст, тем более не уследишь за всем. За месяц до отвратительного деяния с лосём, я получил гору жалоб и писем, в которых указывались фамилия, имя и должность подсудимого Зоркина. В частности, указывалось, что этот человек подозревается в получении взяток, в злостном нарушении правил дорожного движения, участием в акциях антиобщественного характера, а также в пьянстве и в сквернословии. И представьте себе моё состояние, когда этот «букет» вручили из рук наших избирателей. Просто немыслимо! И как вы думаете, что я тогда сделал?

– Что?

– Вызвал к себе этого негодяя, высказал полученные претензии и лишил мандата, исключив, тем самым, из партии.

И тут Зоркин побледнел. Глаза его выпучились, уши «навострились», а из открытого рта с хриплой задержкой вырвалось:

– Ччч.. ттоооо?

– Что значит «что»? – раздражённым тоном обратился Октябрёв. – Не притворяйтесь, что не помните тот день. Повторяю, что месяц назад в своём кабинете я отобрал у вас мандат и исключил из партии. После чего до сегодняшнего момента вас больше не видел. Месяц назад! Прошу подчеркнуть это в протоколе, Ваша честь.

– Соблюдаем порядок в зале суда, – предупредил судья и стукнул молотком.

– Владимир Ильич, Вы только это хотели рассказать суду?

– Нет. Это лишь половина моего рассказа. Позвольте продолжить?

– Продолжайте.

– Шло время. Казалось, что жизнь идёт своим чередом, а работа движется локомотивом «Победа». Так мне казалось, пока по телевизору не увидел выпуск новостей, где физиономия Зоркина вновь напомнила о себе. Убийство животного бесчеловечным способом – это зверство, которое мной было осуждено и воспринято в негативном ключе. Но болезненный удар по моему здоровью нанесли высказывания Зоркина от имени партии. Перечислю основные из них, но заранее извиняюсь за жаргоны и прочие непотребства: «Я позвоню верхушке и начальство вас уволит», «Мне плевать, я – депутат», «Коммуняки меня не бросят», «Партия в курсе и всё разрешает», «Ильич меня отмажет». Осознав факт, что эти «словесные помои» наносят ущерб имиджу партии и очерняют облик её депутатов, я принял решение поучаствовать в разбирательстве дела. В первую очередь, я обратился в общественную организацию по защите животных, где переговорил с её представителями.

– Извините, что перебиваю, но зачем Вам это понадобилось?

– Зачем? Для обмена информацией с последующим разбором фактов, чтобы лучше понять сущность проблемы. И потом, я не мог просто так покинуть Москву и ринуться куда глаза глядят. Поэтому и обратился за помощью к общественной организации, предоставляя помощь на официальном уровне. Спросите об этом девушку, сидевшую со мной в комнате ожидания. Она является свидетелем от стороны обвинения.

– Вижу, вы не теряли даром время. Я обязательно спрошу у следующего свидетеля.

– Но это ещё не всё. Параллельно с этим, я навёл справки о личности подсудимого через МВД, Минздрав, а также Собрание жильцов дома номер 21, где он и проживает. То, что я сейчас озвучу, попрошу принять во внимание для вынесения приговора. Вы готовы к этому?

– Говорите, говорите.

– Итак, согласно перечисленным источникам Виктор Зоркин – это аморальная личность с ярко выраженным агрессивным характером, способный прибегать к обману, подкупу, ложному доносу ради достижения личной выгоды и других целей. В глазах соседей является злостным алкоголиком, невыносимым курильщиком, буйным матершинником и даже любителем запрещённых веществ. Он ненавидит женщин, детей, стариков, домашних животных и даже религию. Ярый националист, окультист, а с недавнего времени ещё и сторонник сексуальных меньшинств. Этот человек имеет проблемы с психикой, что характеризуется проявлением шизофрении лёгкой степени. Имеются проблемы с памятью в виде деменции, а интеллектуальная деятельность и вовсе оставляет желать лучшего.

– Не правда! Я протестую! – выкрикнул Зоркин и привстал с места.

– Подсудимый сядьте, – сказал судья.

– Да он всё врёт! Я не такой! Матерью клянусь, – продолжил Зоркин.

– Я сказал сядьте!!! – строгим голосом приказал судья, после чего к подсудимому подошёл пристав и увесистой рукой опустил вниз.

– Это всё? – спросила судья Октябрёва.

– Это всё. Больше нечего добавить, – ответил Октябрёв.

– Большое спасибо за Ваши показания и проявленную инициативу. Можете сесть в зрительском ряду.

Довольный своим выступлением, Владимир Ильич направился к зрительскому ряду, мельком глянул на шокированного подсудимого и прошёл дальше. Подсудимый же неотрывно провожал взглядом Ильича, как дворняжка случайного прохожего. Провожал до тех пор, пока тот не занял свободное место.

Но не будем останавливать события. Через минуту в зал пригласили последнего свидетеля. Это среднего роста девушка со светлым оттенком волос, одетая в зелёную куртку, тёмные брюки и такие же туфли. Она подошла к трибуне и начался допрос.

– Свидетель представьтесь, пожалуйста, – обратился судья.

– Артемидова Светлана Андреевна, – ответила она.

– Год рождения?

– 30 сентября 1990 года.

– Адрес проживания?

– Город Москва, улица Плодородная, дом 90.

– Кем работаете?

– Ветеринар. Также являюсь членом общественной организации по защите животных.

– Объяснить правила дачи показаний?

– Нет. Правила я знаю.

– Сторона обвинения, приступайте.

– Светлана Андреевна, перед тем, как Вы приступите к рассказу, не могли бы ответить на вопрос. Знаком ли Вам Октябрёв Владимир Ильич? – спросила прокурор.

– Да, конечно. Этот господин обратился в нашу организацию, когда произошёл резонансный случай с лосём и помогал чем только можно: оплатой за транспорт на место происшествия и обратно, организацией встреч с охотнадзором, информационной поддержкой. Если бы не он, то я вряд ли смогла связаться с вами и рассказать, что узнала. Мы ему очень благодарны, – ответила девушка.

– Прямо жест доброй воли, – со скрытым сарказмом сказала прокурор и посмотрела на Октябрёва. В её голове сверкнула мысль, что такой жест помощи сделан не ради торжества справедливости, а ради избавления от тяжёлого груза в лице подсудимого. Она даже улыбнулась, согласившись с собой в уме. Но затем допрос продолжился:

– Что же, тогда расскажите суду о том, что успели рассказать следствию.

– Если кратко, то я и несколько моих коллег приехали в заповедник и, встретившись с сотрудниками охотнадзора, помогали в поисковых работах.

– О каких поисковых работах идёт речь?

– Оружие искали. Целый день потратили на то, чтобы обыскать периметр и найти оружие, из которого стреляли по животному. Искали даже гильзы в кустах. Тяжело пришлось. Не только из-за большой площади территории, но и погодных условий с ветром и дождём.

– Какие результаты принесли поиски?

– Мы вышли на место, где был застрелен лось. Но самое главное – нашли ружьё, брошенное в небольшом овраге.

– И что Вы потом сделали с находкой?

– Передала охотнадзору. После вернулась в Москву, а спустя время Вы связались со мной.

– Большое спасибо, свидетель. Вы нам очень помогли. Ваша честь, в качестве подтверждения слов свидетеля представляю главное доказательство – охотничье двуствольное ружьё с переломным механизмом – сказала прокурор и достала из-под стола завёрнутое в целлофан ружьё.

Длинное увесистое ружьё с тёмно-коричневым прикладом и резными узорами разом приковало внимание зрителей. Раздались охи и ахи, шёпот и громкие споры. А когда прокурор передала оружие в руки судьи, то с подсудимым Зоркиным стало твориться неладное. Пальцы обеих рук нервно «плясали» на столе. На покрытом морщинами лбу появилась испарина. А стиснутые во рту зубы неприятно скрежетали. Прокурор Гроза обратила на это внимание и, воспользовавшись моментом, перешла в наступление:

– На этом ружье присутствуют инициалы З. В. С., а также номер: Р03356. Следствие проанализировало базу данных по номеру и выяснило, что владельцем его является Зоркин Виктор Степанович. Инициалы являются тому подтверждением. Кроме того, на прикладе и стволе сохранились отпечатки пальцев обеих рук. Согласно дактилоскопической экспертизе отпечатки на ружье совпадают с отпечатками пальцев подсудимого Зоркина.

После этих слов обстановка в зале оживилась пуще прежнего. Люди не сдерживали эмоций и позволяли себе вольности с криками: виновен, вина его доказана, отправьте ирода в тюрьму. В очередной раз судье Фемидову пришлось наводить порядок и греметь молотком. Когда волна голосов стихла, то прокурор Гроза, довольная проделанной работой и не глядя на подсудимого, обратилась со словами:

– Виктор Степанович, что теперь скажете?

Только женщина хотела победоносно улыбнуться, как вдруг желание улетучилось. Её строгий и уверенный взгляд наполнился тревогой. Судья Фемидов оглянулся, и перед ним открылась пугающая картина: подсудимый Зоркин, как застывшая кукла, сидел на месте и потерянным взглядом смотрел куда-то в пол. Он так замер на стуле, что его грудная клетка не двигалась. Настороженная происходящим, прокурор заново обратилась к нему:

– Виктор Степанович?

И тут подсудимый дёрнулся. Глаза резко забегали по сторонам и сфокусировались на женщине. Затем наступило короткая тишина, после чего мужчина произнёс:

– А?

– С вами всё в порядке? – раздался голос судьи.

Подсудимый перевёл взгляд на Фемидова и на его вопрос ответил набором слов:

– Что? Кто? Не знаю….

Неожиданно подсудимый изобразил кривую ухмылку, закатил кверху глаза и, потеряв равновесие, упал со стула. Голова ударилась об пол, а ноги и руки распластались по сторонам. Боль постепенно исчезала. Вместе с ней исчезали зрение, обоняние и тактильные ощущения. Только слух на короткое время поддерживал связь с окружающим миром. Среди хора голосов, топота ног, трения по полу стульев и прочего шума, Зоркин чётко услышал два единственных слова, после которых сознание погрузилось во тьму. И эти два слова:

– Скорую быстро!

Часть 7

Он почему-то думал, что находится в безопасном месте. Что на дворе не холодная осень, а середина лета. Что тревога уступила покою. И когда он огляделся по сторонам, то видел перед собой парковую аллею, по которой гулял народ. По одному и в компании, молча и с разговорами, с улыбками и без – люди получали удовольствие. Он хотел было задаться рядом вопросов, но быстро позабыл. А всё потому, что его глаза уловили в толпе прохожих силуэт Лизы. Да, да – той самой Лизы, одетой в красное платье, чьё лицо светилось от радости. Она увидела мужчину, подошла к нему и начала разговор:

– Вот ты где. А я уж хотела в МЧС позвонить, мол: муж потерялся.

– Лиза? Это ты? – спросил мужчина.

– Вить, ты чего? Память потерял?

– Нет.

– Тогда не пугай меня так. Это же серьёзное дело.

– А-а-а… Куда мы…

– Шли? На танцплощадку. Почти на месте. Пошли! – сказала женщина и, взяв его за руку, повела с собой.

Они стремительно шли вперед, обгоняя проходивших мимо людей. Зоркин ощущал такую нежность ладони, что захотел ухватиться второй рукой. Параллельно с этим, он поглядывал на Елизавету, которая улыбалась и игриво подмигивала ему.

К моменту подхода к танцплощадке, стоявшие недалеко музыканты играли что-то похожее на вальс, но с более динамичным мотивом. Под эту музыку танцевали пары молодого и старшего возрастов. Елизавета повернулась к мужу и сказала:

– Ну, что ты стоишь? Давай потанцуем!

– Но я… – не успел сказать Зоркин, как перебила жена.

– Давай же, Витя. В последний раз мы танцевали на нашей свадьбе. Пора повторить, – сказала она и начала двигаться в такт.

Ноги Зоркина поддались музыке и потихоньку затопали. Тело расслабилось, а на угрюмом лице «нарисовалась» улыбка. И он, и она кружились, отталкивались, притягивались, тёрлись, поворачивались, подпрыгивали и ещё много чего эффектного из движений совершили друг с другом. Особенно был счастлив Виктор Степанович, почувствовавший себя на 20 лет моложе. А она, Елизавета, так радовалась ему, что хотелось прижать к себе и никогда не отпускать.

Под конец танца Елизавета Анатольевна осмотрелась по сторонам и увидела небольшую палатку. Эта палатка была оборудована под тир, о чём говорила большая табличка с ярко жёлтыми буквами. Елизавета обратилась к мужу:

– Смотри, там тир. Давай зайдём.

– Хорошо, давай, – ответил Зоркин и вместе с женой направился к палатке.

На деревянных полках парочку встречали слоны и медведи, крокодилы и утки, кролики и куклы. И только один лось с пуговичными глазами, жёлтыми рогами и коричневой шёрсткой поразил сердце жены. У неё перехватило дыхание. Как маленький ребёнок она смотрела на него, чуть приоткрыв рот от восторга. А потом своим возбуждённым голосом обратилась к мужу:

– Ой, какой красивый лось.

– Ага, – коротко согласился Зоркин, – прямо выделяется на фоне остальных.

– Вот бы мне такого.

– Это такой намёк, чтобы я его выиграл?

– Ты читаешь мои мысли.

– Хорошо. Сейчас попробую, – сказал жене Зоркин, а потом обратился к владельцу тира:

– Мужчина, сколько стоит пострелять у вас?

Мужчина в зелёной рубашке и с кепкой на голове торжественно ответил:

– 50 рублей!

– Хорошая цена. Вот, держите, – сказал Зоркин и протянул владельцу деньги.

Лёгким движением руки мужчина в кепке достал ружьё «воздушку», тройку маленьких пуль и с гордостью отдал в руки Зоркину. Тот нажал на механизм перелома, чтобы вызвать впечатление у жены, быстро зарядил пульку, громко защелкнул ружьё и с улыбкой сказал:

– Смотри, как я умею стрелять.

После этого Виктор Степанович принял огневую стойку, навёл прицел на туловище лося, мягко коснулся пальцем курка, задержал дыхание и… Раздался грохот. Яркая вспышка ослепила глаза, а в ушах послышался звон. Правое плечо поразила острая боль. Сильная отдача сбила с равновесия и ноги мгновенно подкосились. Упав на колени, человек сжался комочком. Пытаясь притупить боль, он сжимал плечо и одновременно жмурил глаза. Спустя мгновение, человек пришёл в себя, осмотрелся по сторонам и испытал шок. Небо и земля – исчезли. Городской парк с центральной аллеей, танцевальной площадкой, деревьями и скамейками – испарились. Толпы горожан вместе с группой музыкантов – пропали из поля зрения. Вместо этого была пустота: темная и безграничная.

Вдруг он услышал плач. Зоркин обернулся и увидел стоявшую недалеко от него Елизавету Анатольевну. Она плакала навзрыд, прикрывая лицо ладонями. Зоркин обратился к жене:

– Лиза, что случилось?

– Зачем ты это сделал? – всхлипывая спросила она.

– Ты о чём?

Женщина открыла заплаканное лицо и пальцем указала ему за спину. И когда Зоркин повернулся, то на месте палатки с тиром увидел окровавленную тушу. Массивная голова лежала под неестественным углом, обнажая сломанные рога. В выразительных тёмных глазах отражался силуэт мужчины. На шерстяном боку из открытой раны текла кровь, окрашивая живот алыми тонами. Это зрелище вызвало шок и удивление. Зоркин даже попытался оправдаться:

– Нет, подожди. Это не я. Это… – не успел закончить свою фразу, как из тёмной пустоты раздался голос с ярко выраженным рыком.

– Ты!

Виктор Степанович огляделся по сторонам, но никого не видел.

– Ты это сделал! – снова повторил голос.

– Кто это? Что происходит? – испуганным голосом проговорил мужчина.

Напряжение возросло, когда Елизавета Анатольевна медленными шагами уходила в пустоту. Её силуэт плавно пропадал из поля зрения, а красное платье сливалось с общим фоном. Зоркин попытался остановить жену словами:

– Стой! Куда ты, Лиза?

Но женщина не слышала его и вскоре исчезла. Глаза мужчины бегали по сторонам в надежде найти её, но та словно испарилась. А потом произошло неожиданное: медленно и с приглушённым стуком появился другой силуэт. По своему телосложению он напоминал женский. Виднелись контуры одежды, словно какой-то униформы. Мужчина подумал о том, что это и есть владелец рычащего голоса. И не прогадал.

– Ты вообще понимаешь, что натворил? – произнёс силуэт.

Странности начались, когда взгляд Виктора Степановича упал на то, что ему показалось ладонями: большие и пушистые подушечки. Взгляд упал ниже и вместо привычных ног мужчине показались лапы с длинными когтями. А когда силуэт вышел из темноты, то дикий ужас окатил человека волной. Перед ним стояло существо с телом женщины и головой рыси. Оно смотрело на Зоркина, как на жалкого таракана, которого можно раздавить не прикладывая усилий. Сам Зоркин, тяжело дыша воздухом, пискляво произнёс:

– О… Боже…

Но услышав эти слова, существо обнажило свои острые зубы и со злостью в голосе произнесло:

– Бог тебе не поможет. Ибо тобой займётся суд!

И вдруг заиграла мелодия. Она прозвучала так, словно кто-то играет на большом органе. Краски мелодии были полны неописуемой мощи и невыразимого кошмара. Внезапная вспышка света разорвала вуаль темноты и на глазах появилось небо. На тёмно-синем фоне грозовые облака плотно прижимались друг к другу и изрыгали сети молний. Огромная стая птиц в чёрном оперении пролетела над головой и безудержно каркала погоде. Затем под ногами мужчины пробежала дрожь. Комья земли ядрами вылетали из трещин, позволяя стволам деревьев вылезти наружу. С треском и визгом дубы, сосны, берёзы и тополя сплетали свои корни в некое подобие скамеек и стульев. А потом из темного леса стали появляться фигуры других существ в человеческих одеяниях: волки и гуси, кабаны и зайцы. Среди них встречались и рыбы с открытыми ртами и выпученными глазами. Вся эта животная братия усаживалась на сплетённые места и поднимали вой, обращённый к Зоркину. Но даже этот вой был ничем перед рыком, издаваемым где-то позади. Зоркин медленно повернулся и перед собой увидел скалу. На вершине скалы стоял широкий стол, сооружённый из двух пеньков и упавшего дерева. Но самое пугающее то, что за этим столом находился медведь, одетый в судейскую мантию и державший дубину вместо молотка. Он бил по столу и яростно рычал, показывая свою силу и статус. Завершала эту картину сидевшая позади лиса, игравшая на органе адскую мелодию.

– Тихо! Тихо, я сказал! – рыкнул животным медведь. – Рысь, расскажи нам всем: кто убил несчастного лося?

Рысь в униформе прокурора ответила медведю:

– Вот этот человек, достопочтенный медведь.

– А почему он до сих пор не в клетке? – спросил медведь.

– Не признал своей вины.

Сидевшие на корнях волки, зайцы, рыбы, утки и прочие звери были недовольны. Они махали хвостами, царапали когтями, скалили зубы и выли до хрипоты. Органная мелодия подливала масла в огонь гудением и ритмом. Сидевший на скале медведь бил дубиной по столу и ревел от злости.

– Ты смеешь уклоняться от ответственности? Да ты просто ничтожество! Трус! – сказал медведь.

Лесная братия поддержала слова зверя и хором зарычала:

– Трус! Трус! Трус! Трус!

– Я не трус. Я – мужчина! – внезапно для всех отозвался Зоркин.

– Молчать! – рявкнул на него медведь. – Твой поступок бесчеловечен. Как можно быть таким жестоким? Как? Сохатому ещё бы жить и жить.

– Можно, если убивать ради удовольствия, – ответила рысь.

– А знаете, сколько ещё невинных он погубил?

– Сколько?

– Немеренно.

– Изверг! Изверг!

И снова звери возмутились: стучали лапами, били хвостами, скалили зубами и даже бросались перьями. Медведь заметил это и со скалы обратился к ним:

– Звери, как мне его наказать?

– Разорвать на куски! – кричали волки.

– Расстрелять! – требовали утки.

– Закопать заживо! – предлагали рыбы.

Каждый хотел расправиться с Зоркиным, тянули лапы к нему и целились глазами, но медведь не позволял. И тогда он обратился к рыси:

– Рысь, а ты какое наказание предложишь?

– Мудрый медведь, раз он имел наглость стрелять в лося, так пусть лось постреляет в него.

– Да будет так! – сказал медведь и дубиной ударил по столу.

Начались страшные вещи. Лиса за органом стала играть громче и быстрее. Поднявшийся под музыку ветер раскачивал деревья. Гром и молнии ослепляли глаза. И в этой какофонии звуков отчётливо раздался хруст. Сверхъестественная сила поднимала мёртвую тушу на задние лапы. Рана на боку животного зажила, а свободно болтавшаяся голова как осина повернулась в сторону Зоркина. Глаза загорелись огнём и поглядывали на мужчину.

Только человек собирался бежать наутёк, как потерял равновесие и упал. Пытаясь подняться на ноги, он обратил внимание, что руки становятся копытами. Затем он почувствовал сильную головную боль. Дотронувшись конечностью до головы, он обнаружил растущие по сторонам костяные наросты. И только он хотел крикнуть от ужаса, как осознал ещё один нюанс – он больше не мог говорить.

Стоящий на задних лапах лось заговорил по-человечески:

– Беги, животинка. Беги!

После этого он достал из ниоткуда охотничье ружьё и направил на Зоркина. Тот быстро приподнялся на ещё человеческих ногах и побежал. Звероподобные существа не стали мешать ему, а наоборот: расступились и просвистели на удачу. Зоркин бежал и бежал, перепрыгивая кочки и ломая копытами ветки деревьев. Сердце бешено стучало, а ноги необратимо изменялись. Остатки человеческого разума уступили место звериным инстинктам во имя спасения. И когда казалось, что опасность миновала – раздался выстрел, за которым последовала боль. Ноги подкосились, и тело рухнуло на землю, покатившись в овраг и сильно ударившись головой.

Несмотря на полученные травмы, он оставался в сознании. Верхние и нижние конечности не реагировали на простые движения. Рогатая голова была повёрнута в сторону. Тело подстреленного Зоркина ощущало маленький кусочек металла, застрявший в левом боку и обжигавший внутренние ткани. А ещё его тело почувствовало холодные комочки земли, упавшие сверху. Зоркин поднял глаза и увидел фигуру существа, когда-то напоминавшего тушу лося. Вместо копыт у него были полноценные руки, которыми тот держал двуствольное ружьё. Стоял он ровно, как и подобает человеку прямоходящему. Но всё это было ничто по сравнению с его головой. Теперь вместо вытянутой звериной морды на Зоркина, пока являлся таковым, смотрело собственное лицо. Оно улыбалось рядом кривых жёлтых зубов. Разглядывало раненную жертву довольными глазами охотника. Это жестокое лицо не выражало других эмоций, кроме эйфории от результата. И в конце тёмное подобие Зоркина произнесло роковую фразу:

– Вот и всё, сохатый. Некуда бежать.

Быстрым движением рук он вставил патроны в ружьё, захлопнул механизм и не спеша навёл дуло на Зоркина. А тот, не осознавая неминуемую гибель, продолжал смотреть своими широкими, но испуганными глазами.

Палец надавил на курок, и пуля вылетела из ствола.

Часть 8

Когда Виктор Степанович проснулся, то подумал о рае. Он пришёл к такому выводу из-за утреннего солнца, тепло которого приятно согревало кожу. Подумал из-за уютной обстановки с белыми стенами и парой висящих картин. Были ещё бежевое кресло и небольшой шкафчик, но это мелочи по сравнению с главной особенностью – покоем. Да, покой – это признак того, что он мог находиться в Раю и, следовательно, смог пережить ужасы реального и инфернального миров. Но, когда услышал левым ухом голос прокурора Грозы, то выводы о рае моментально рассыпались. Тогда Виктор Степанович и осознал, что пережитый кошмар – это сон, а сам он находится в больнице. Стоит сказать, что прокурор была не одна, а вела диалог с дежурным врачом Владиславом Уколовым.

– Что можете сказать, доктор? – спросила прокурор.

– Тяжёлый случай в моей практике. С больным произошёл сердечный приступ, приведший к инфаркту миокарда. В любой момент у него может произойти нарушение кровоснабжения. Физические нагрузки категорически запрещены. А вообще, он был в шаге от разрыва сердца, – отвечал врач.

– Господи Боже.

– Рано Бога тревожите. Это только начало. Провели обследование нервной системы головного мозга. Есть повреждения, которые рано или поздно откликнутся болями в шее, голове, руках, ногах. В конечном счёте, может привести к инвалидности.

– М-да… Тут и правда, Бога зря тревожить не стоит.

– Ну и последнее, как результат вышеприведённых последствий – нарушение речи.

– Это как?

– Говорить не сможет нормально. Заикаться начнёт. Но позвольте вас спросить.

– Да, конечно.

– Какое решение примет суд? Неужели его с таким «букетом» отправят в тюрьму?

– Я не знаю. До случившегося ему грозило 3 года без права на условный срок. Но после того, что вы мне сказали…. У меня нет слов.

– А это случайно не тот депутат, что лося застрелил и о ком вся страна говорит?

– Тот самый.

– Бедный человек. Я бы на его месте во всём признался и заплатил штраф. Авось и условное дали бы. Лучше так, чем здоровье калечить. Не говоря об отношении людей.

Зоркин послушал этот диалог и задумался. И правда, мог же поступить так, как сказал доктор. Мог многое сделать по-другому и не лишиться здоровья, работы, уважения и Лизы. Особенно Лизы, которая любила его по-настоящему, а он не отвечал взаимностью. Теперь она свободна и может заниматься личной жизнью. А он? Кому он нужен? В партии от него отреклись. Родственники давно лежат на кладбище. Да и сам он себе не нужен. Тем более, в нынешнем состоянии. Словом – погиб. И представил себе, как смеяться будут над ним: горе-охотник, клоун с мандатом, лосиный убийца. А потом к нему пришла ещё одна мысль: раз терять нечего, то хотя бы достоинство вернуть? Сделать таким образом, чтобы говорили менее жестоко? Мол, признался во всём и поступил по-мужски перед смертью. Да. Именно так он подумал. Решение не заставило долго ждать.

Виктор Степанович повернул голову и попытался сказать:

– Про… Про… Курор

И врач, и прокурор обратили на него внимание с небывалым удивлением.

– Он пришёл в сознание, – сказал врач.

– Про… ку… рор.

– Наверное, он хочет что-то сказать, – предположила Гроза.

– Вы уверены? – спросил Уколов.

– Хотелось бы верить, – ответила она.

Женщина наклонилась к Зоркину и спокойным голосом заговорила:

– Я вас слушаю, Зоркин.

– Ру…чку, – по слогам промолвил он.

– Что ещё раз?

– Ру… чку.

– Ручку? Вам дать мою руку?

– Нет… Другу…ю.

– Вы имеете в виду такую ручку? – сказала она и достала из папки под рукой шариковую ручку.

– Да. И бу… бу… магу.

– Бумагу? А зачем вам ручка и бумага?

– Приз… нани… е.

Гроза переглянулась с врачом, пытаясь правильно понять ситуацию. Врач кивнул ей в знак согласия и добавил:

– Дайте ему возможность во всём признаться. Возможно, это его последнее решение.

Женщина согласилась с ним, передала в руки Зоркину всё необходимое и стала наблюдать. Зоркин не сразу смог зажать в ладони ручку. По лицу было видно, какие усилия он прилагает. И когда пальцы смогли более-менее удерживать ручку, то Зоркин, пусть и кривым почерком, но написал признание на бумаге.

Эпилог

Вот и подошла к концу история, о которой я вам поведал. Мы вместе прошли этот непростой, но интересный путь. Допускаю, что подобные истории вы могли услышать из других источников. Но спросите себя: когда в последний раз абсурд с такой серьёзностью волновал Россию? Лет 10 назад? 30? А может ещё с прошлого века? Такое может случиться лишь однажды, занимая в памяти особое место.

И всё-таки, мне хочется завершить её кратким описанием судеб героев, чтобы одни читатели остались довольны, а другие не путались в догадках.

Начну, пожалуй, со служителей правосудия: прокурора Грозы, судьи Фемидова и секретаря Одуванчиковой. Каждый из них продолжил свою работу. Дело Зоркина добавило им известности и немного опыта в «копилку». Есть ли изменения в характерах? Ну, разве что с Одуванчиковой. Она стала поменьше обращать внимание на электронные письма.

Сотрудник службы Охотнадзора Александр Честный получил повышение. Под его руководством заповедник стал более защищённым, а охраняемые животные получили более спокойную жизнь. Он не любил вспоминать о пережитом событии, так как считал его типичным случаем на работе.

Глава партии «Коммунисты России» Владимир Октябрёв не собирается сдавать позиции. После этой истории, он стал часто проводить внеплановые совещания, где молодым и не очень депутатам яро объяснял о вреде браконьерства, пьянства, лжесвидетельства и так далее. При этом хвастался своим участием в суде, навевая скуку и нетерпение.

Елизавета Анатольевна вернулась к своему мужу после того, как получила от него письмо. В нём он признал свою вину перед ней, извинился за неподобающее поведение и пообещал всё оставшееся время быть только с ней. Поначалу женщина не поверила этому и даже собиралась подписать документ о расторжении брака. Но узнав о его плачевном состоянии, не говоря о признательном показании, она забрала его с собой в деревню, где и по сей день ухаживает за ним.

Ну и наконец, главный виновник всей истории – Виктор Степанович Зоркин. Жизнь потрепала его основательно. Былое здоровье не вернуть, а карьеру не восстановить. Зато он смог признаться в содеянном поступке и готов был понести наказание. Однако, учитывая состояние здоровья и, опять же, признательные показания – суд принял решение оставить Зоркина на свободе, сохранив обязательную выплату штрафа в размере трёхсот тысяч рублей. Штраф он быстро оплатил путём продажи своего автомобиля. А потом, помирившись с женой, уехал в деревню.

Но перед тем как покинуть Москву, он оставил после себя те самые признательные показания. Это показание попросил передать в местный городской музей, чтобы люди могли прочесть его. И написано оно так, как пишут мудрые люди, в назидание молодым поколениям. Вот, что он написал:

«Я, Зоркин Виктор Степанович, пока ещё в состоянии что-то предпринять и не вступив одной ногой в могилу, признаюсь в убийстве лося. Я убил лося на территории заповедника, наплевав на все законы и в порыве вседозволенности. Я признаюсь в том, что злоупотреблял положением, угрожал задержавшим меня людям и попытался обмануть суд. Я признаю себя виновным не только потому, что обязан понести заслуженное наказание как подобает мужчине, но и из-за невыносимого стыда. Мне стыдно за мои поступки и скотское отношение к жизни. Стыдно за то, что причинил вред родным и близким, которые меня любили и давали шанс на исправление. Стыдно потому, что променял достойное будущее на печальное настоящее. Видит Бог, я заслужил от него наказание и лишился самого дорогого в моём возрасте – здоровья. Человеческий суд по праву лишил меня всего, что подарила Москва: деньги, статус, уважение.

Закончить это признание я хотел бы следующим:

1) 

Люди, которые меня знают и нет, и которым я принёс беды и разочарование – простите меня.

2) 

Лиза, если ты читаешь эти строки, то знай: я искренне сожалею обо всех своих поступках. Я потерял тебя – самого дорогого человека в моей недостойной жизни. Ты имеешь полное право вычеркнуть меня из своей жизни или же простить. В любом случае, я хочу сказать тебе три важных слова, о которых я позабыл: я люблю тебя.

3) 

Все те, кто читает эти строки – не повторяйте моих ошибок. Ведите порядочную жизнь, а не такую как у меня. Цените людей, которые вас окружают, и для которых вы что-то значите. Проявите заботу к братьям нашим меньшим и сохраните им жизнь. Передайте мои слова молодым людям. И, может быть, я смогу принести пользу.

Виктор Степанович Зоркин».